Джейк резко сел в постели. Ему показалось, что кто-то вскрикнул. Но сейчас не слышалось ни звука. Он встал, подошел к окну и выглянул.

Улица внизу тоже была тиха. Последние пьяницы, должно быть, давным-давно вернулись домой. Это не Остин или Сан-Антонио, единственные обитатели Ньюкомб Кроссинг — фермеры и несколько ковбоев.

Пит и Вилл спали сном невинных младенцев, одеяла свалились, руки и ноги раскиданы, они сплелись, как при драке с Бретом. Брет выглядел более умиротворенным, чем когда-нибудь бодрствующий.

Джейк отвернулся от окна и снова что-то услышал. Звук был слишком невнятным, непонятно, мужчина это или женщина, и слишком тихим, чтобы разобрать, стонет человек во сне или действительно попал в беду. Максвелл решил подождать, не услышит ли его еще раз. Он не может лечь, пока, так или иначе, не выяснит, в чем дело.

Ждать долго не пришлось. На этот раз было ясно — звук доносится из комнаты Изабель. Мгновенно натянув штаны, тихо отворил дверь и вышел в холл.

Окно в конце холла практически не давало света. Держась рукой за стену, Джейк дошел до двери, тихо постучал, но не получил ответа. Постучал снова и прислушался. Тихо. Неужели он ошибся? Он не был уверен, просто не может быть уверен, так как дверь заперта.

Окно! В комнате Изабель должно быть окно. Джейк вернулся в свою комнату и выглянул в окно. Узкий карниз огибал фасад здания. В ногу впилась заноза, когда Джейк вылезал из окна, но он не обратил внимания, добрался до комнаты Изабель и заглянул в окно.

Изабель лежала в постели, но опять застонала и замахала руками. Джейк испугался, что она больна, влез в комнату и бросился к кровати. От беспокойного сна легкое покрывало упало на пол.

Изабель снова застонала и изогнулась, пытаясь что-то сказать, но Джейк не мог разобрать ни слова. Он положил руку ей на плечо. Пробормотав что-то нечленораздельное, девушка сбросила руку.

— Изабель, что с вами?

Она не ответила.

— Это Джейк. Что случилось?

Снова никакого ответа. Что делать? Он никогда не имел дела с больной женщиной, нужно позвать кого-нибудь, но кого?

Теперь она лежала спокойно. Нужно выбраться обратно через окно и вернуться в свою комнату, но он опустился на пол рядом с девушкой. Несмотря на свою клятву никогда не жениться, никогда не верить женщине, особенно красивой, городской женщине, Джейк не мог отрицать влечения, вспыхнувшего между ними в ту минуту, когда он ее увидел.

Сейчас он мог сидеть рядом с ней, смотреть, может быть, даже коснуться ее, не боясь, что Изабель свирепо взглянет на него или отодвинется с испуганным и презрительным видом. Может быть, он сможет понять, что в ней такое заставляет его чувствовать полную путаницу в душе.

Отец как-то сказал, что Джейк сразу узнает, когда встретит нужную женщину, это будет так, словно они знали друг друга всю жизнь, хотя встретились впервые.

К ним с Изабель это не подходит. Они на все смотрят с противоположных точек зрения, не доверяют друг другу — в основном потому, что такие разные.

Джейк приказывал себе держаться подальше, но хотелось часами смотреть на нее, разговаривать, касаться. Он целовал ее, держал в объятиях и с тех пор не мог думать ни о чем другом.

Джейк протянул руку, чтобы коснуться девушки, зная, что не должен этого делать, но не мог удержаться. Он никогда не думал, что женщина может быть такой нежной, благоухающей, как Изабель. Это не аромат духов, простой чистый запах, словно утренний ветерок, напоенный ароматом весенних цветов.

Но именно ее нежность очаровала его. Всю жизнь Джейк должен был быть сильным, чтобы выжить в этом суровом краю, грубым, чтобы вынести жестокость войны, бесчувственным к боли от потери людей, которые много значили для него. Мало-помалу жизнь выдавила из него нежность. Потом появилась Изабель, ее нежность на каждом шагу противостояла его грубости.

Джейк коснулся ее щеки, тело мгновенно отозвалось. Все, что он чувствовал к ней, сконцентрировалось в одно, почти непреодолимое чувство. Желание. Он хотел ее так неистово, что готов был взорваться. Джейк отдернул руку, испугавшись, что будет не в состоянии остановить себя, если не сделает этого.

Изабель провела рукой по щеке, будто отгоняя муху. Джейк улыбнулся. Даже во сне она настаивает, чтобы он держался на расстоянии. Это еще одно качество, которое восхищало. У нее свои критерии, и она не собирается снижать их ради него или любого другого. Если бы Изабель имела представление, о чем он думает, то вышвырнула бы его в окно.

Почти год он не подходил так близко к женщине. Тело было напряжено от сдерживаемого голода и старания удержаться и силой не взять то, чего так отчаянно требовала природа. Джейк вцепился в край кровати. Или это, или он обнаружит, что ласкает ее грудь, отделенную от него только тонкой рубащкой. Или изгиб бедра. Он почти ощутил теплоту и нежность ее кожи.

Джейк представил себе потрясение Изабель, если она проснется от его ласк. Скорее всего, она возьмет мальчиков и вернется в Остин. Максвелл не хотел этого, он должен удержать ее. У него было ужасное чувство, что иначе он больше никогда ее не увидит.

Изабель внезапно вскрикнула и вскинулась на кровати. Джейк испугался, что девушка упадет на пол, попытался удержать ее, но только заставил сильнее сопротивляться. Она толкалась, пиналась, вырывалась, будто от этого зависела ее жизнь. Ему не оставалось ничего другого, как обнять ее и крепко держать.

Реакция была ошеломляющей — Изабель перестала драться и обняла его, положила голову ему на плечо и крепко прижалась. Джейк совершенно растерялся.

Почти так же внезапно, как прекратила вырываться, Изабель начала целовать его шею и щеку, потом ухо. У него было ощущение, что в руках раскаленные угли. Это больше, чем Джейк мог вынести.

Он крепко поцеловал Изабель в губы, и ее глаза широко раскрылись.

Девушка мгновенно проснулась.

— Что вы здесь делаете? — глаза округлились от удивления.

Изабель была ошеломлена. Она проснулась и обнаружила, что сон оказался отражением жизни.

Ее снова преследовал Анри Дю Планж. Сегодня он поймал Изабель и затащил в маленький дом, где-то на плантации. Никого не было поблизости, чтобы услышать крики, не было никого, кто бы помешал ему изнасиловать ее.

Появился Джейк и одним ударом нокаутировал Анри. Обнял Изабель и усадил в ждущий их экипаж. От облегчения, что избавилась от Анри, и радуясь тому, что ее обнимает человек, которого она любит, она обвила руками его шею.

И вот на самом деле обнаружила себя в объятиях Джейка, и он целовал ее с еще большим жаром, чем в снах. Страстное томление мгновенно охватило тело. Грудь крепко прижалась к его груди, стала болезненно чувствительной, соски затвердели. Она попыталась отпрянуть, но Джейк не отпускал.

— Что вы здесь делаете? — снова спросила Изабель.

— Вы кричали во сне. Я услышал через стену. Девушка бросила взгляд на дверь — она была уверена, что заперла ее.

— Я влез в окно, — Джейк помедлил. — Услышав стоны, не мог просто лежать и ничего не предпринимать.

Он все еще обнимал ее. Изабель тоже не разжала руки. Огонь, бушующий внутри, не позволял этого, приобрел непоколебимую власть над чувствами и не отпускал.

— Вы больны?

Изабель покачала головой.

— Это был страшный сон.

— Он расстроил вас? — Нет.

Изабель крепче прижалась к Джейку, хотя не собиралась этого делать. Просто так случилось. Его руки сомкнулись вокруг нее.

— Кто-нибудь обидел вас?

— Нет.

— Но пытался? — Да.

Джейк обнял ее крепче. Никто не обнимал и не утешал Изабель с тех пор, как заболела тетя. Девушка даже не сознавала, как ей этого не хватает. Она радовалась, что сильна и самостоятельна, но как приятно знать, что в нужную минуту кто-то другой предложит свою поддержку.

— Что вы сделали?

— Уехала.

Огонь внутри превратился в жидкое пламя. Тело напряглось, нервы были так натянуты, что, казалось, не выдержат. Ее бросало то в жар, то в холод. Изабель понимала, что должна отослать Джейка в его комнату, но ничего не хотелось больше, чем остаться в его объятиях, чтобы он целовал ее снова и снова.

Такое поведение противоречило всему, чему учила тетя. Тетя Дейрор всегда подчеркивала, что репутация женщины — самое большое ее состояние. Она считала всех мужчин скотами и возненавидела бы Джейка.

Но Изабель не могла представить, чтобы кто-то из мужчин, кого одобряла тетя, обнимал бы ее так, как Джейк. За их блестящими манерами и умными разговорами не было ничего, кроме заботы о собственном удовольствии.

По напрягшемуся телу Джейка она могла сказать, что и он подвержен тем же страстям. Но его поведение доказывало — он держит их в узде.

— Есть у вас место, куда бы вы могли прийти?

— Нет. — Ни одного? — Нет.

Сейчас это признание оказалось не таким болезненным, как обычно. Но до сих пор никто никогда не обнимал ее так. Ее жених довольствовался тем, что целовал руку и касался губами щеки. Тетя Дейрор это одобряла. Изабель подумала, они считали, ей этого достаточно. Сейчас она знала, что никогда не смирилась бы с этим.

Джейк целовал брови, кончик носа Изабель. Интересно, ее мать дала бы такой же совет, как тетя Дейрор? Конечно, если отец обнимал и целовал мать так же, как ее обнимает и целует Джейк, она подмигнула бы дочери и шепнула что-нибудь дразнящее на ушко, когда они были бы вдвоем.

— Ты не должна быть одна. Тебе нужно выйти замуж.

— Я была помолвлена. Джейк замер, отодвинулся.

— Я не любила его. Тогда я этого не понимала, но теперь знаю.

Джейк снова обнял ее.

— Что произошло?

— Он погиб на войне.

Его губы коснулись лба Изабель, их нежность поразила ее. Все другое в нем было таким грубым, резким, жестким. Но губы были мягкими и теплыми. Изабель откинула голову назад, и Джейк поцеловал ее в губы.

В этом поцелуе не было ничего от приличия и благопристойности. Он оказался жадным и жарким. Обжигал. Изабель не была готова к тому, что его язык раздвинул губы и коснулся зубов. Тетя Дейрор никогда ничего об этом не говорила. И девочки в приюте тоже.

Почти инстинктивно она открыла рот. Его язык коснулся ее языка. Несколькими движениями язык Джейка вовлек ее в танец, эротический и в то же время сумасшедше нежный.

Сначала Изабель колебалась, не знала, что делать, хотя и подозревала, что падает в бездну физического наслаждения. Но соблазн оказался слишком велик. Отбросив всякую сдержанность, она позволила себе последовать влечению тела.

Никогда она так не сознавала свое тело. Казалось, язык связан с каждым нервом, с каждой клеточкой. Все, с головы до ног, стало таким чувствительным, что она не могла оставаться неподвижной. Изабель прижалась к Джейку, надеясь впитать каждую каплю наслаждения поцелуем, не желая упустить ни одной малости.

— Значит, ты совсем одинока, — Джейк, наконец, оторвался от ее губ.

— Да.

Казалось, это его расстроило. — Я не должен быть здесь. Тебе нужен кто-то, кто защищал бы тебя. Тебе нужно…

— У меня есть ты.

Она не собиралась говорить это, по крайней мере, не так, как получилось. Это подразумевало слишком многое.

— Ты уверена?

— Да.

Почему она сказала — да? Изабель ни в чем не была уверена. Но чувствовала, что это правда. Она ощутила это еще сильнее, когда Джейк стал осыпать поцелуями ее лицо. Казалось, ее тело растворяется в воздухе. Изабель откинула голову, надеясь, что он поцелует шею.

Джейк поцеловал.

Но не остановился на этом. Стал целовать плечи, ямочку на шее, уши.

Изабель чувствовала его руки на своих волосах, спине, боках. Кончиком языка он провел по контуру уха, и она едва не растаяла.

Ощущение теплого дыхания в ухе оказалось самым эротичным, какое она когда-либо испытывала. Девушка была уверена — леди не должна наслаждаться им, но ничего не могла с собой поделать, только надеялась, что он будет продолжать и продолжать, пока она не растворится в пучине наслаждения.

Но быстро обнаружила, что недооценила способности своего тела к наслаждению. Рука Джейка переместилась и накрыла грудь. Изумленное «Ох!» сменилось затрудненным дыханием, когда его пальцы нашли затвердевший сосок и стали нежно потирать его сквозь тонкую ткань рубашки. Если до этого тело горело, то теперь превратилось в пламя.

Джейк снова поцеловал ее, язык проник в ее рот, вовлекая в новый волнующий танец. Движимая все ширящимися волнами наслаждения, которые расходились от его пальцев по всему телу, Изабель прикусила зубами губу Джейка, и тот застонал от наслаждения.

Изабель не отдавала себе отчета в том, что Джейк расстегнул рубашку, пока та не сползла с плеча. Немедленно внимание разделилось между грудью и дорожкой поцелуев, которыми он покрывал плечи, ключицы, и вниз, пока не дошел до груди.

Изабель замерла в предвкушении. Но ожидания — ничто, в сравнении с тем, что она почувствовала, когда он взял сосок теплыми влажными губами. Девушка была уверена, что взорвется, грудь, казалось, горела в огне, который лишал силы. Одновременно он наполнял тело льющимся через край напряжением, таким неистовым, что Изабель едва сдерживала его. Хотелось броситься к Джейку с безрассудством, которое разобьет тиски напряжения, превращающего тело в корчащееся, больше не подчиняющееся ей нечто.

Она не противилась, когда Джейк спустил рубашку с ее плеч, открывая грудь своим губам. Не пыталась остановить его, когда он сжал сосок зубами и услышала вырвавшийся у нее прерывистый стон экстаза. Не возразила, когда снял рубашку совсем. Прикосновение грубой полотняной простыни к коже было восхитительным.

Изабель не чувствовала прохладного воздуха ночи, ей было слишком жарко. Множество ощущений, пробужденных Джейком, так переполнило ее, что она не чувствовала его руки, пока та не оказалась между ее ног. В секунду внезапного осознания разом нахлынули все предостережения тети Дейрор. Та говорила: придет день, когда мужчина захочет от тебя только одного, но ты должна подождать до свадьбы, прежде чем позволить вольности.

Изабель без труда отвергала других мужчин, смотревших на нее похотливым взглядом, но хотела заниматься любовью с Джейком. До этой минуты она не понимала этого, не могла дать объяснения подобному желанию. Просто хотела — и все, и не могла остановить себя.

Понадобилось время, чтобы полностью подчиниться Джейку. Не потому, что боялась его, и не потому, что не хотела. Мышцы не расслаблялись. Новые ощущения страшили и привлекали, и были так остры, что Изабель казалось — она больше не выдержит.

Но когда страх угрожал завладеть ею, он вдруг исчез, оставив ее расслабленной и полной желания.

Проникновение Джейка заставило задохнуться. Он касался самой сокровенной сути ее существа. Изабель запуталась в сетях страстного желания. Она могла бы умереть от наслаждения, но не спаслась бы от потребности.

Джейк продолжал касаться ее, нежно целовать, пока Изабель не ощутила, что каждая мышца напряжена до предела. Она была беспомощна перед волнами наслаждения, заливающими ее с все возрастающей силой и скоростью. Изабель извивалась в кровати, стон за стоном срывался с губ, пока она не подумала, что закричит от восхитительной агонии.

Как раз когда девушка уверилась, что больше не может себя сдерживать, гигантская волна подняла ее на головокружительную высоту и швырнула вниз. Изабель была почти в бессознательном состоянии, никогда она не ощущала такого полного изнеможения.

И никогда не чувствовала себя так замечательно.

Девушка не понимала волшебства, которым владел Джейк, но знала — ее тетя никогда не испытывала подобного. Если. бы она хоть однажды испытала такое, то не предостерегала бы Изабель против мужчин.

Но тетя никогда не встречала такого мужчину, как Джейк Максвелл. Он не обладал социальными признаками, которые она считала необходимыми. Никогда не одевался и не жил в том стиле, который тетя могла бы найти приемлемым. Это мужчина, которому не нужны красочные декорации, чтобы замаскировать недостатки.

Потому что у него их нет.

Он именно то, чего жаждет каждая женщина и боится, что никогда не найдет. Упаковка несколько неожиданна, но у Изабель было время изучить содержимое, и она знала — Джейк тот мужчина, кто ей нужен. Ее жених не подходил ей, теперь она поняла это.

Изабель почувствовала, как снова поднимаются волны наслаждения, и не знала, что это может произойти дважды. Но прежде чем волна желания поглотила удивление, Джейк отдернул руку. Она хотела спросить, что он делает, когда он проник в нее. На этот раз он перешел все границы, сделал то, против чего предостерегала тетя. Изабель напряглась, вспомнив, что должна ощутить сильную боль.

Но никакой боли не было. Только легкий, острый, как лезвие ножа, дискомфорт и мутившее разум наслаждение, волнами перекатывающееся в ней при каждом движении Джейка. Изабель забыла предостережения тети, отдалась ощущениям, бьющимся в сознании, пока не потеряла способность мыслить, пока не почувствовала, что теряет сознание. Затем, как и в первый раз, напряжение ослабело и что-то хлынуло из нее.

Она лишь смутно почувствовала, как напрягся Джейк, содрогнулся и в изнеможении упал рядом с ней.

— Ты в порядке?

Изабель не знала, сколько времени прошло. Казалось, несколько жизней.

— Ты молчишь, — сказал Джейк, когда она не ответила.

— Я не знаю, что говорить.

— Не нужно ничего говорить, если я доставил тебе удовольствие.

— М-м-м.

Он дал ей гораздо больше, чем Изабель когда-нибудь воображала возможным.

— Я лучше пойду.

Холодный сквозняк ворвался в теплый кокон чувств, окутывающий ее. Она прильнула к теплому телу, но уже чувствовала, как Джейк отдаляется.

— Я не хочу, чтобы мальчики проснулись и обнаружили, что меня нет. Ты уверена, все в порядке?

— Да, я чувствую себя прекрасно.

Но она чувствовала себя далеко не прекрасно. Джейк уходил. Его отдаление было как неприятие. Одевшись, Джейк помедлил.

— Ты уверена, что все хорошо?

— Абсолютно. Иди. Я почти сплю.

Изабель лгала. Тепло его присутствия сменилось холодом ухода. Как она может спать, когда только что отдала ковбою свою честь за несколько минут ощущения себя нужной, не важно, какое удивительное и сильное?

Теперь, когда несколько минут кончились, Джейк выбрался в окно и исчез. А она так же одинока и не нужна, как всегда.