Глава 25

Райан не стал звонить в полицию. Да, его ограбили, но украли… бумагу, доказывающую, что его отец – шантажист. Ему нужна была помощь, но помощь не правоохранительных органов. Он нуждался в адвокате. Хорошем адвокате.

Из телефонной кабинки в фойе отеля Райан позвонил Норму. Между Денвером и Панамой было два часа разницы во времени, но Норм все еще находился в своем офисе, сидя в удобном кожаном кресле.

– Норм, мне нужна твоя помощь.

– Ты что, собираешься обчистить панамский банк?

– Я не шучу. Меня ограбили.

Норм выпрямился в кресле:

– Что случилось?

За несколько минут Райан рассказал ему все о вымогательстве, обвинении в изнасиловании, ограблении. Говорить по телефону было проще, чем лицом к лицу. Хотя и знать при этом, что отец изнасиловал женщину. Райану казалось, что он не заслуживает помощи.

На другом конце провода повисла тишина, когда Райан закончил. Озадаченный, адвокат пытался переварить сказанное. Затем он вымолвил одно-единственное слово:

– Любопытно.

– Любопытно?! – переспросил Райан, чуть не смеясь от нервного волнения. – Это же просто ужасно, Норм!

– Прости. Я понимаю, что это ужасно. Я о вымогательстве. Это любопытно. Твой отец насилует кого-то, затем, через двадцать пять лет, вымогает пять миллионов долларов. В этом нет смысла. Я бы скорее понял, если бы шантажировали его, угрожая поднятием старых запечатанных архивов по делам несовершеннолетних.

– Что это значит – запечатанных?

– Это значит, что они абсолютно закрыты. По закону, никто не может узнать, какие преступления человек совершил в юности. Никто.

– Даже моя мать не могла узнать?

– Совершенно точно. Стала бы твоя мать выходить замуж за насильника? Поэтому я и говорю, что было бы резоннее, если бы кто-то шантажировал твоего отца, а не наоборот.

– Да, только отец не был брюхатым миллионером, которого удобно шантажировать. Я вообще не понимаю, что происходит. Знаю только одно – какая-то женщина сейчас разгуливает по Панаме с информацией, из-за которой я сюда и приехал. Не говоря уже о моем паспорте и билетах на самолет.

– У тебя в сумке были оригиналы документов?

– Только копии. Оригиналы остались в сейфе.

– Хорошо. Значит, не все пропало. Сначала нужно сделать тебе новый паспорт. Я об этом позабочусь. Завтра. У тебя остался какой-нибудь документ, подтверждающий личность, с фотографией?

– Да, водительские права. Бумажник остался при мне.

– Отлично. Завтра возвращайся в банк. Если найдешь того же человека, с кем разговаривал сегодня, водительских прав будет вполне достаточно. Особенно если ты скажешь, что у тебя украли паспорт. Снова сделай копии документов. Но не забирай сами документы и даже копии не забирай. Прямо из банка отправишь их мне. Я не хочу, чтобы ты лично вез их.

– А дальше-то что?

– Через посольство я сделаю тебе паспорт. Но похоже, ты застрял в Панаме еще как минимум на день.

– Хорошо. Я попытаюсь найти ту женщину.

– На твоем месте я бы не заявлял в полицию, если ты об этом подумал. Политический климат в Панаме сейчас иной, нежели в те времена, когда твой отец заводил счета в их банках. Они не примут наследователя грязных денег с распростертыми объятиями.

– Я не собирался звонить в полицию. Просто думал обойти все крупные отели. Я же помню ее внешность. Может, поймаю ее за одурачиванием очередного тупого американца, у которого мозги в трусах.

– Мой внутренний голос подсказывает, что ты не найдешь ее ни в одном из отелей. Тут все гораздо серьезнее.

– Что ты имеешь в виду?

– Женщина была нужна для отвлечения внимания, это очевидно. Она занималась тобой, пока кто-то другой брал сумку. Воры почти всегда работают в команде. Но мы не можем быть до конца уверены, что это простое воровство.

– То есть ты думаешь, они не случайно на меня вышли?

– А ты разве так не думаешь?

– Возможно, они просто узнали, что я был в банке, не знаю уж, как они это сделали.

– Вполне может быть, что служащий банка дал им знак: Даффи открыл сейф отца. И они чертовски хотят узнать, что же ты оттуда достал.

– Ты полагаешь, за мной следили?

– А мы разве о мелочишке в пять центов говорим?

– Нет, но… это становится похожим на шпионский детектив.

– Называй, как хочешь, только если эти люди могли заплатить пять миллионов долларов, то им уж точно по карману слежка за тобой!

– Или еще что похуже. – Сердце Райана ушло в пятки.

– Намного хуже! Послушай моего совета. Не трать время на поиски этой таинственной незнакомки. Давай лучше остановимся на втором счете в три миллиона долларов. Нужно знать, откуда их перечислили. Это может привести нас к человеку, которого шантажировал твой отец.

– Мне сказали, что деньги перечислены с другого номерного счета. И ничего больше. Обязательства банка о неразглашении дел клиентов не позволяют им сообщить имя вкладчика.

– Да, ты прав, – сказал Норм. – Банк имеет так называемое фидуциарное обязательство перед обоими клиентами. Он не вправе открывать имена клиентов без их обоюдного согласия. – Он забарабанил пальцами по столу. – Каким-то образом нам придется убедить их выдать тайну.

Райан задумался.

– И эта женщина в коричневом костюме нам поможет.

– Сомневаюсь.

– Или уже помогла.

– Я не понимаю, о чем ты? – Норм недоумевал.

Голос Райана зазвучал увереннее:

– Может, так оно даже лучше.

– Осторожно, дружище! В последний раз, когда я слышал эти нотки в твоем голосе, меня чуть не выперли из колледжа. Мы тут не о детских шалостях треплемся. Ты сейчас находишься в стране третьего мира, у тебя нет паспорта, и бог знает, кто за тобой следит! Не принимай необдуманных решений.

Райан молчал, усиленно думая.

– Райан, перестань. Я не знаю, что у тебя на уме, но все же повторюсь: ты – Тебе придется предоставить суду список имущества твоего отца. Что ты, черт возьми, собираешься говорить им о двух миллионах долларов на чердаке и трех – в панамском банке? Я твой друг и хочу помочь тебе, но я не смогу помочь человеку, нарушающему закон.

– Я позвоню тебе завтра. Обещаю, что не стану нарушать законы.

Он повесил трубку. «По крайней мере не законы Соединенных Штатов».

Райан вышел из телефонной будки и направился к бару. К телевизору приклеились еще несколько посетителей, увлеченных футболом. Матч подходил к концу, игра шла вничью. Казалось, бармен так и не вставал со своего места. Единственная официантка была поглощена игрой не меньше, чем он. Никто не подходил к столикам с тех пор, как Райан ушел. Он посмотрел на столик, за которым сидела та женщина.

Ее пустой стакан все еще стоял там.

На губах Райана заиграла улыбка. «Еще не все потеряно».

 

Глава 26

Полиция Боулдера прибыла через минуту. Зеваки столпились у входа в «Лист клевера» и на стоянке, рядом с полицейскими машинами. Два офицера прочесывали территорию комплекса. Двое других огораживали место преступления желтой лентой.

Детектив расспрашивал Эми, стоя в дверях. Она бы пригласила его внутрь, да только в доме не осталось ни одного целого стула. У детектива были волосы с проседью и морщинистое лицо – так выглядят люди, которые либо слишком много работают, либо слишком много пьют. Возможно, и то, и другое. Говорил он спокойно, не проявляя ни толики сочувствия. Единственной репликой, которую можно было счесть за выражение соболезнования, оказалось: «Надеюсь, вы застраховали жилье, леди». Он делал заметки в своем блокноте и не торопясь переходил от вопроса к вопросу.

Приехала Грэм. Выражение ее лица растрогало Эми. Они обнялись в коридоре, у открытой двери.

– Все нормально, Грэм. – Эти слова, произносимые бабушкой, никогда не утешали Эми в детстве. Теперь ей было странно самой произносить их.

– Слава Богу, нас не было дома.

Эми отступила на шаг.

– А где Тейлор?

– Я не хотела, чтобы малышка это видела. Она в триста семнадцатой с миссис Бентли.

Вместе они еще раз оглядели квартиру. Для Эми второй осмотр оказался хуже первого. На первый план вышли детали. Цветы в горшках, которые лелеяла Грэм, были перевернуты вверх дном. Коробка с игрушками Тейлор походила на кучу мусора.

Грэм заговорила спокойным, тихим голосом, будто на похоронах:

– Я просто не могу в это поверить. Они уничтожили все, что у нас было.

– Простите, – вмешался детектив. – Кто «они»?

Грэм смутилась:

– Простите – что?

– Вы сказали, что не можете поверить, что «они» сделали это. Кто эти «они»?

– Просто я так выразилась.

– У вас есть причина полагать, что это сделал не один человек?

– Не могу сказать.

– У вас есть какие-то предположения, кто бы мог это сделать?

– Нет.

Детектив посмотрел на Эми:

– Вы сказали мне, что разведены, так?

– Так.

– Какие отношения у вас с мужем?

– Мы – цивилизованные люди.

Он задумался, подбирая слова.

– А может он знать, кто «они»?

– Да что вы все талдычите – они да они? Бабушка уже сказала, что просто так выразилась!

– Честно говоря, мисс, думается мне, вы чего-то недоговариваете.

Грэм выступила на защиту Эми:

– Вы что, называете мою внучку лгуньей?

Детектив пожал плечами:

– Можно подумать, впервые женщина врет, чтобы защитить отца своего ребенка от тюрьмы.

– Мой бывший муж никогда бы не стал делать такого.

Детектив кивнул, но видно было, что он не согласен.

– Позвольте мне кое-что рассказать о себе. Я работаю в полиции уже двадцать пять лет. И то, что произошло здесь, не похоже на обычную кражу со взломом. Есть тут нотки личной неприязни. Будто кто-то хотел с вами расквитаться. Запугать вас.

Эми заподозрила что-то в его излишней проницательности, но ничего не сказала.

– И честно говоря, – продолжал он, – я совсем не удивлюсь, если узнаю, что кража вовсе не была целью.

– Слушайте, я рассказала вам все, что знала. Я пришла домой, квартира уже была в таком состоянии. Я не представляю, почему они сделали это.

– Вот опять вы сказали «они», – подметил он, ухмыльнувшись.

Грэм злобно уставилась на него:

– Хватит нам надоедать!

– Все нормально, – вмешалась Эми. – Я понимаю, это выглядит немного… странно.

Детектив вручил ей свою визитку:

– Я собираюсь осмотреться тут немного. Вам нужно успокоиться, оправиться от шока. Потом позвоните. У меня еще есть вопросы.

– Я отвечу на любой ваш вопрос.

– Хорошо. Мне действительно хочется покончить с этим делом побыстрее. Как только мы осмотрим место преступления, проведите что-то вроде инвентаризации имущества. И дайте знать, если что-нибудь пропало. Даже мелочь.

Грэм смутилась:

– Что значит «если что-нибудь пропало»? Конечно…

Быстрый взгляд Эми мгновенно остановил ее.

– Что вы сказали?

Грэм медлила.

– Я сказала, э-э… в том смысле, вы только посмотрите на квартиру! Наверняка что-нибудь пропало!

– Да, – ответил детектив безо всяких эмоций. – Дайте мне знать. У вас есть визитка. – Он поднял бровь, недоумевая, и вышел.

Грэм отвела Эми в сторону.

– Ты, конечно, не сказала им о деньгах?

– Пока нет. Собиралась, но что-то меня остановило.

– Этот детектив – полное ничтожество.

– И даже больше. Конечно, я должна была сообщить в полицию с самого начала, но боялась, на нас повесят обвинение в укрытии доходов от налоговой или еще что-нибудь. Мне казалось, что сперва надо посоветоваться с кем-то. С настоящим профессионалом.

– И с кем же?

– Есть только один адвокат, которому бы я доверилась в таком деле. Это Мэрилин Гаслоу.

– Ты действительно хочешь, чтобы кто-то из твоей фирмы знал о деньгах?

Эми замолчала, посмотрела на Грэм:

– Это не кто-то. Это Мэрилин.

Из своего комфортабельного номера она наблюдала, как с приближением ночи оживает Панама. Пар из ванной все еще клубился в комнате. Банное полотенце окутывало ее стройное тело. Влажные волосы были завернуты в другое полотенце, на манер тюрбана. Черный парик лежал на комоде. Сумка Райана Даффи, открытая, валялась на кровати. Она откинулась на подушку, разговаривая по телефону.

– Я достала его сумку. За сотню баксов бармен согласился облапошить этого идиота.

– Я говорил тебе не вовлекать никого в это дело.

– Он не вовлечен. Я уверена, он проделывал это уже сотни раз за то время, что работает в баре. Просто схватил сумку, пока остолоп думал о других вещах, так сказать.

– Что в ней?

– Квитанция, еще несколько документов. Ничего, о чем ты мне не рассказал. – Она прижала трубку к уху плечом и застегнула молнию на сумке.

– Ты говорила с Даффи?

– Да. Но он не клюнул. Дело так и не зашло дальше легкого флирта.

– Теряешь форму или как?

Она посмотрела на себя в зеркало и ответила обиженно:

– А ты как думаешь?!

– Парень, похоже, голубой.

Она рассмеялась.

– Ну так что в Боулдере?

– Думаю, я добился своей цели.

– В смысле?

– Не твое дело.

– Перестань! Терпеть не могу работать втемную.

– Правда? А я, наивный, думал, что это ты проливаешь свет на вещи для меня!

– Как мило! Но такое дельце недешево тебе обойдется. И заплатить придется, когда ты меньше всего будешь к этому готов. Если, конечно, не возместишь мне убытки.

– Что у тебя на уме?

– Расскажи мне, что было в Боулдере!

– Ты суешь нос не в свои дела.

– Может быть. Но если хочешь, чтобы я выполнила свою часть задания как надо, придется открыть карты.

– Ладно-ладно. Инстинкт тебя не подвел. Та встреча в «Зеленом попугае» не была простым свиданием. Я нашел двести кусков у Паркенс в квартире. Наличными.

– Да ну?! Похоже, святая Эми нарушила обет нищеты!

– А ты уверена, что Даффи ничего не передавал ей в ресторане?

– Уверена. Я следила за ним весь день. Не спускала с него глаз.

– Кто-то дал ей бабки до того, как старик сыграл в ящик. Не представляю, откуда еще у нее в доме взяться таким деньгам.

– И что это значит? Мне продолжать следить за ним?

– Естественно. Но теперь тебе придется быть крайне осмотрительной. Я слежу за Паркенс, ты – за Даффи. Так мы точно застанем их врасплох. Но теперь они настороже. Я хочу, чтобы ты действовала, зная: они делятся друг с другом информацией и деньгами.

– И опасениями, – добавила она ледяным тоном.

– И опасениями.

Женщина поднялась с кровати и подошла к окну. Оживленные улицы города казались нитями света, протянувшимися на многие мили.

– Что мне делать дальше?

– Просто оставайся там, пока Даффи не уедет. Следи за ним. И пусть этот шут гороховый не трепыхается. Хочу с ним поработать, когда вернется. Устрой так, чтобы он вернулся.

– Поняла. – Она хотела уже повесить трубку, но остановилась. – Ах да, еще кое-что.

– Да?

– Я действительно проливаю свет на вещи. Для тебя, – сказала она и повесила трубку.

 

Глава 27

Райан вернулся в «Банко дель Истмо» во вторник утром. Тот находился всего в квартале от Национального банка, где днем раньше он обнаружил документы на три миллиона долларов. Вчера он проделал тот же путь в состоянии, близком к ступору. А сегодня даже заметил на дверях банка логотип – узенький Панамский перешеек – и наконец понял, почему банк окрестили таким именем.

Райан прождал в фойе почти час. Ждал в одиночестве. Никто не приходил и не уходил. Здание этого банка было гораздо старее, чем у Национального, декор не так впечатлял – ни лепнины на стенах, ни растений, украшающих проходы и кабинеты. Не было и кондиционеров, по крайней мере современных. Через распахнутые окна внутрь проникали выхлопные газы и гул оживленного дорожного движения. Лопасти трескучего вентилятора вращались как-то криво, будто он пытался раскачаться и свалиться с потолка. У Райана возникло ощущение, что не многие клиенты вели здесь свои дела лично.

Он проглотил две чашки кофе, пока ждал. Он мог бы поговорить уже с десятком банковских служащих за это время, но хотел встретиться с вице-президентом, с которым виделся вчера. В одиннадцать пятнадцать Умберто Эрнандес наконец вышел из своего кабинета.

– Доктор Даффи? – сказал он, виновато улыбаясь. – Мне так жаль, что я заставил вас ждать! Никак не мог отойти от телефона.

Райан поднялся и пожал ему руку.

– Понимаю.

– Прошу вас, проходите в кабинет.

Райан пошел к двери, ведущей в небольшую квадратную комнатку. На Эрнандесе была рубашка с коротким рукавом, без галстука, что показалось Райану вполне практичным решением в такую жару. Черные густые волосы он зачесал назад. Они блестели чем-то вроде бриолина, создавая впечатление, будто Эрнандес только что выпрыгнул из душа. Он был почти на фут ниже Райана, зато минимум на пятьдесят фунтов тяжелее. В центре его захламленного стола остались после раннего обеда крошки риса и бобов.

– Прошу вас, садитесь! – сказал банкир, утопая в своем кресле.

– Спасибо. – Райан занял единственный свободный стул, с другой стороны стола.

– Чем я могу помочь вам сегодня, доктор?

– Мне бы хотелось довести до конца дело, начатое вчера.

– Продолжайте.

– Это касается источника тех трех миллионов долларов, переведенных на счет моего отца.

– Мне очень жаль, сеньор! Я уже объяснял вам, что ничем тут не могу помочь!

– Если позволите, я расскажу немного о возникшей ситуации. Думаю, вы все поймете.

– Продолжайте, прошу вас. – Казалось, его нисколько не тронули слова Райана.

– Я – душеприказчик отца. Моя задача – распорядиться оставленным имуществом в соответствии с его пожеланиями. Но не могу же я распоряжаться тем, о чем не имею никаких сведений!

– А почему бы и нет?

– Потому что мой отец был не тем человеком, у которого могло храниться три миллиона долларов в сейфе «Банко дель Истмо»!

– Сеньор, мы – серьезный банк. И честно говоря, мне не очень нравится ваше предположение об обратном.

– Я не хотел вас обидеть. Я только имел в виду, что мой отец не был тем человеком, у которого в принципе могло быть три миллиона долларов, не важно, в каком банке!

– Возможно, вы просто не знали своего отца!

– На что вы намекаете?

– Ни на что.

– Вы были знакомы с моим отцом?

– Нет. А вы?

Глаза Райана сузились.

– Мне нужно знать, откуда эти деньги. И точка.

Эрнандес склонился над столом. Он был вежлив, но тверд.

– Как я уже объяснил вам вчера, деньги были переведены с другого номерного счета нашего банка. Так же как и личность вашего отца, личность этого вкладчика защищена законом о банковской тайне. Я не могу нарушить закон только потому, что вы пришли в банк и требуете этого.

Райан посмотрел ему в глаза, затем открыл бумажный пакет, который принес с собой.

– У меня есть кое-что для вас, мистер Эрнандес.

– Неужели? Что же это?

Райан достал носовой платок. Осторожным движением он извлек из пакета стакан и поставил его на стол.

– Этот стакан из бара отеля «Мариотт».

Банкир был сбит с толку и не знал, что сказать.

– Может, вы и пару банных полотенец оттуда захватили?

– Это не шуточки. После того как вчера я покинул вас, следом за мной кто-то пошел. Они ограбили меня в баре. Забрали сумку и все, что в ней было.

– Мне очень жаль.

– Я полагаю, это был кто-то из ваших служащих.

– Чушь!

– Я могу это доказать. Женщина, преследовавшая меня, пила из этого стакана. Ее отпечатки пальцев все еще здесь.

– Вы сделали экспертизу отпечатков пальцев?

– Нет, конечно. Пока нет.

– Но экспертиза докажет, что преступник не из числа наших сотрудников!

– Или же докажет обратное. Я все это к тому говорю, что ваш банк подвергается серьезному риску.

– Риску?

– Да, риску. Если я отдам стакан на проверку и на нем окажутся отпечатки пальцев вашей сотрудницы, вас ожидают большие проблемы. Между интернациональными банками идет сейчас жестокая конкуренция. И конкуренты с удовольствием вас подловят на этом дельце. Я убежден, клиентам не понравится, если они узнают, что законопослушный гражданин Америки с тремя миллионами долларов на счете в вашем банке был ограблен кем-то из ваших же служащих. У банка возникнут серьезные проблемы с доверием клиентов, это я вам обещаю!

Правый глаз вице-президента задергался.

– Сеньор, я признаю, что у «Банка дель Истмо» не кристально чистое прошлое, как любят говорить американцы. Но в последние годы мы серьезно работаем над нашей репутацией. Заклинаю вас, не порочьте наше доброе имя!

– Все в ваших руках. Если вы на сто процентов уверены, что это не сотрудница банка следила за мной, тогда мне прямой путь в полицейский участок. Но если хоть малейшее сомнение закралось в ваше сердце, вы можете взять у меня стакан. Считайте, это подарок.

Банкир посмотрел на стакан, затем на Райана:

– И конечно же, я буду чувствовать себя крайне неловко, если не подарю вам что-нибудь в ответ?

– Вы знаете, что мне нужно.

– Я же сказал вам. Это противозаконно!

– Я никогда не чтил законы, которые помогают бандитам прикрываться банковскими счетами.

Эрнандес, казалось, пребывал в состоянии, близком к обмороку, как будто к его голове приставили пушку. Неожиданно он крутанулся на кресле, подъехал к компьютеру и вбил туда номер счета.

– Здесь вся история операций на счете вашего отца. Каждый вклад, каждое снятие денег. Включая внутренние сделки между клиентами банка.

Райан не видел экрана монитора со своего места. Когда он начал подниматься, чтобы взглянуть, Эрнандес предупредил:

– Сидите на месте!

Райан опустился, смутившись.

– Я уже говорил, что не могу поделиться с вами этой информацией. Это – преступление. И это мое последнее слово. – Он поднялся с кресла, затем продолжил: – Сейчас я возьму стакан, пойду в буфет и налью себе холодной воды. Вернусь ровно через пять минут. Можете оставаться здесь, если хотите. Что бы вы ни делали, ни в коем случае не подходите к экрану. Повторяю: не подходите к экрану!

Банкир очистил свою совесть. Он взял стакан и вышел из кабинета. Дверь закрылась за ним.

Райан оставался на месте в течение нескольких секунд, глядя на компьютер. От мысли, что все ответы здесь, нужно только посмотреть на экран, бежали мурашки. Кроме того, сделав это, он нарушит законы банка. Это не американские законы. Он не уважал их, потому что любой наркоторговец или уклоняющийся от уплаты налогов мошенник мог использовать их ради своей выгоды. Но нарушение закона, любого закона – опасно. За первым шагом в этом направлении может последовать второй.

Райан задумался, взвешивая все «за» и «против». Он мог встать и уйти, так и не узнав, кого шантажировал отец. Или же сделать всего один шаг и посмотреть на экран.

Медлил он лишь секунду. Затем сделал этот шаг.

 

Глава 28

Эми поехала в Денвер наудачу. У нее не была назначена встреча с Мэрилин Гаслоу, но она не сомневалась – Мэрилин примет ее.

Не многие знали об отношениях между Эми и самым влиятельным совладельцем фирмы.

Главный офис «Бейли, Гаслоу и Хайнц» располагался на пяти этажах сорокаэтажного небоскреба в центре Денвера.

Теоретически денверская штаб-квартира и шесть филиалов должны были работать как единая организация. Эми обеспечивала такое единство при помощи компьютерных связей между городами. Тем не менее, не было и нет такого способа, технического или какого-нибудь еще, чтобы передать атмосферу постоянного напряжения и рабочего настроя главного офиса в филиалы фирмы. Каждый визит в Денвер заставлял Эми вспомнить: именно Денвер, а не Боулдер или Колорадо-Спрингс делает «Бейли, Гаслоу и Хайнц» одной из лучших юридических фирм, сравнимых с компаниями Нью-Йорка или Лос-Анджелеса.

Эми с некоторым волнением подошла к секретарскому столу около кабинета Мэрилин. Ее секретарша славилась снобизмом и неколебимой решимостью охранять спокойствие Мэрилин, будто та была королевой.

– Доброе утро, – сказала Эми. – Мэрилин здесь?

Секретарша подняла одну бровь, будто Эми, назвав Мэрилин лишь по имени, уже проявила неуважение к начальству.

– Да, она здесь. Но к ней нельзя.

– Она с кем-то?

– Нет. К ней просто нельзя, вот и все.

– А когда она освободится?

– Зависит от обстоятельств.

– От каких?

Секретарша враждебно посмотрела на Эми и ответила в самой своей заносчивой манере:

– Если не позвонит клиент. Если она не понадобится кому-то из партнеров. Или Юпитер встанет на одну линию с Марсом.

– Пожалуйста, скажите ей, что Эми Паркенс здесь, что я по личному и очень важному делу.

Секретарша не пошевелилась. Эми встретилась с ней взглядом.

– Если она рассердится, можете собственноручно напечатать мое заявление об уходе.

С хитрой улыбкой секретарша позвонила Мэрилин по внутренней линии и сообщила о посетителе, точно повторив слова Эми. Внезапно на ее лице возникло изумление. Она повесила трубку и пробормотала:

– Госпожа Гаслоу встретится с вами сейчас.

Эми ухмыльнулась. «Ты недооценила астронома, обладающего силой выстраивать планеты в одну линию».

У Мэрилин Гаслоу был угловой кабинет с прекрасным видом на горы и долину одновременно, обставленный французской антикварной мебелью. На одной стене висели картины, достойные художественной галереи. На другой – всевозможные дипломы, которые она получила за годы успешной адвокатской практики, в том числе свидетельство о назначении на должность президента Американской ассоциации адвокатов – она стала первой женщиной-президентом – и о четырехлетнем сроке на посту председателя Комиссии по торговле товарными фьючерсами. Здесь же были фотографии Мэрилин рядом с президентами, начиная с Джеральда Форда. Каждая фотография была с автографом – теплые и искренние слова. На столе стоял гораздо более личный снимок – старая выцветшая фотография в рамке, запечатлевшая двух юных девушек, Мэрилин и мать Эми.

– Я так рада видеть тебя, Эми. – Она поднялась с кресла и обняла ее по-матерински.

В каких-то вещах Мэрилин всегда напоминала ей мать, по крайней мере, когда они проводили время вместе. Некогда Мэрилин была лучшей подругой мамы и после ее самоубийства заботилась о девочке. Но стоило только Эми скрыться на время из виду, она сразу забывала, что дочь лучшей подруги живет от зарплаты к зарплате и теснится в крохотной квартирке вместе с маленькой дочкой и бабушкой. Мэрилин была настоящей бизнес-леди, что предполагало отсутствие любых личных отношений. Со своим единственным мужем она развелась двадцать лет назад, и детей у нее не было.

Эми показала ей последние фотографии Тейлор, пока они устраивались: Эми села на диван, Мэрилин – в старинное кресло времен Людовика XVI.

Ей, конечно, был приятен визит Эми, но времени от этого больше не становилось.

– Так что же это за личное и важное дело, о котором ты пришла поговорить?

– К нам в квартиру вчера вломились. Уничтожили все, что можно было.

– Господи, это же ужасно! Тебе негде жить?

– Нет, не волнуйся. Слава Богу, мы застраховали квартиру. Придется немного пожить у соседей, пока не приведем все в порядок.

Мэрилин взялась за трубку телефона.

– Я знаю начальника боулдерской полиции. Я позвоню ему, и он направит побольше патрульных машин в ваш район.

– Мэрилин, в этом нет необходимости. Я просто хотела посоветоваться.

– О чем же?

– Взломщики забрали наши деньги.

– Сколько?

– Двести тысяч долларов. Они лежали в морозилке.

Мэрилин долго соображала.

– Какого черта ты засунула такую сумму денег в морозилку?!

– Это длинная история.

Следующие несколько минут Эми рассказывала. Коробка из-под глиняного горшка, неизвестно кем отправленная. Встреча с Райаном Даффи. Разговор с Сарой и поломка машины неподалеку от Кит-Карсона. И наконец, кража денег. Сначала было трудно говорить, но потом слова потекли сами собой. Грэм просто душка, и все же хорошо иметь на своей стороне такого влиятельного человека, как Мэрилин Гаслоу.

Мэрилин откинулась в кресле.

– И полиция не знает ровным счетом ничего о деньгах?

– Ничего, – ответила Эми. – Я не знаю, говорить ли им. Поэтому и приехала. Хотела получить совет.

– Для начала – не стоит хранить крупные суммы денег в холодильниках. Но как говорят, после драки кулаками не машут, ведь двухсот тысяч уже нет.

– Это была идея Грэм.

– Не важно, чья это была идея. Давай-ка вот о чем поговорим. Ты утверждаешь, что получила деньги в коробке из-под горшка. Ты не знаешь, кто послал их, и думаешь, что это старик по имени Фрэнк Даффи, с которым ты не знакома. Ты также не знаешь, почему он послал тебе двести тысяч долларов. Он был примерным семьянином, без явных признаков богатства. И послал тебе деньги прямо перед смертью.

– Да.

– Ну, первая проблема мне ясна. Твоя история тянет на сказку из разряда «Не вешайте лапшу на мои многострадальные уши!».

– Ты мне не веришь?

– Я тебе верю. Честно. Но только потому, что знаю тебя.

– Да зачем мне такое придумывать?

– А кто знает? Может, ты собралась давить на жалость? Отчаявшаяся мать-одиночка выступает в программе вечерних новостей, говорит, что ее ограбили, забрали последние двести тысяч… И сердобольные граждане начинают слать чеки в студию, чтобы возместить тебе убытки. Я не говорю, что это сработает. Да только какой-нибудь зануда решит, что у тебя именно это на уме.

– Ты знаешь, что я не такая.

– Конечно! Но стоит подумать о том, как другие воспримут это.

– Меня не волнует, что подумают другие.

– Зато меня волнует. И тебе бы тоже стоит поволноваться. Ты ценный работник для нашей фирмы. Все, что ты делаешь, отражается на компании. Сколько лет было этому Фрэнку Даффи?

– Шестьдесят два года.

– Отлично. Просто отлично. Умирающий женатый старикашка шлет двести тысяч долларов симпатичной двадцативосьмилетней женщине. И у нее нет никаких идей по поводу: а зачем он вообще это сделал? Говорю прямо: ты действительно хочешь, чтобы люди считали тебя шлюхой, Эми?

– Мэрилин!

– Я не обвиняю тебя. Только проигрываю все возможные варианты развития событий. Если отбросить то, что подумают другие, есть проблемы и посерьезнее. Вопрос в том, кто вообще был этот Фрэнк Даффи. Он, или его сын, или еще кто-то из семейства Даффи мог быть чертовым наркоторговцем! С какой стати ты хочешь рассказать полиции о деньгах, которые, возможно, приведут черт знает к чему?

– Потому что мне нечего скрывать.

– Как я уже сказала, никто не поверит, что ты получила деньги за просто так. Может, полиция или даже ФБР будет следить за тобой всю оставшуюся жизнь! И запомни: тебе вовсе не обязательно быть осужденной за преступление, чтобы не получить разрешение на адвокатскую практику. Если насчет твоей персоны возникнет слишком много вопросов, кончишь тем, что проведешь три года в юридической школе, но так и не станешь адвокатом!

– Ты действительно думаешь, что такое может случиться?

– Такое возможно. Одно я знаю наверняка. У нас будут серьезные проблемы здесь, в компании. Я всех на уши подняла, чтобы руководство согласилось оплатить твое обучение. И чтобы ты могла начать учебу уже этой осенью. Как объяснить им, что все время, пока ты притворялась нищей, у тебя в холодильнике лежали двести тысяч долларов?

– Но они пришли совсем недавно.

– Конечно. И если бы их не украли, ты бы все рассказала фирме?

Эми задумалась. Она могла сказать, что в битве между юридической школой и степенью по астрономии при определенном раскладе победила бы астрономия. Но сейчас было явно неподходящее время для этого.

– Я поняла, о чем ты.

Мэрилин посмотрела на часы:

– Прости, что прерываю разговор, но я должна бежать на обед. Обо всем этом подумаю позже. Сейчас мое нутро просит кормежки.

– А мне-то что делать?

– Помимо прочего, думай о будущем. На этом этапе жизни двести тысяч долларов для тебя чуть ли не все деньги мира. Но через десять лет ты станешь партнером нашей фирмы. Что ни делай, денег все равно не вернуть. Как если бы их сожгли. Эми, у тебя впереди прекрасное будущее. Нет смысла в том, чтобы становиться ходячим громоотводом.

Мэрилин наклонилась, взяла Эми за руку и посмотрела ей в глаза.

– Послушай, Эми. Ты нашла эти деньги. Теперь ты их потеряла. Забудь о них. И ты, и я навсегда забудем об этом разговоре.

Эми не успела ответить, Мэрилин встала, подняла трубку и заговорила с секретарем. Эми направилась к двери.

Мэрилин закрыла рукой трубку.

– Передай привет Тейлор! – быстро сказала она, затем вернулась к разговору.

Эми заставила себя улыбнуться и вышла. В этом вся Мэрилин. Всегда готова к решению новых многомиллионных проблем.

Ну а у Эми были свои маленькие проблемы.

Лиз Даффи отправилась пообедать в «Спенсер», кафе-бистро, славящееся своими салатами. Она села за столик для двоих. Привыкая к Денверу, она пыталась завести новых друзей и построить новую жизнь, в которой не было места Райану. Лиз выбрала салат «Цезарь» с цыпленком гриль и уже начинала читать вторую главу взятой с собой книжки, когда ее мобильный зазвонил.

Сначала это напугало Лиз. Прежде у нее никогда не было мобильного телефона. Адвокат купил его. Джексон сказал, что это на всякий случай, чтобы он мог поговорить с ней в любое время, если возникнет необходимость. До сих пор он звонил ей дважды в день, только чтобы сказать «Привет!». Лиз была польщена любым знаком внимания с его стороны. Ведь Джексон – просто идеальная партия, у него было все: мозги, внешность, деньги. Очень много денег.

– Привет, – сказал он. – Чем занимаешься?

– Обедаю. Ты звонишь, чтобы опять подловить меня? – спросила она с улыбкой.

Он вел свой «лексус» и повернул за угол, вливаясь в оживленное движение денверских улиц.

– Вообще-то я по делу. Что ты знаешь о своем зяте, Брейте Лангфорде?

– Прирожденный неудачник. Сколько его знаю, у него никогда даже работы нормальной не было. И вообще никакой работы в последние шесть месяцев. А что?

– У моего частного сыщика есть кое-какая занятная информация о нем. Лангфорд отправился по магазинам. Недавно в Пуэбло он хотел купить «корвет» последней модели, стоит такой больше пятидесяти тысяч. В тот же день, вечером, его видели в баре Пайдмонт-Спрингс, где болван хвастался, что у него скоро будет куча денег.

– Интересно. Я бы даже сказала, удивительно!

– Вот-вот. Может, Фрэнк Даффи вовсе не бредил, когда обещал тебе деньги?

Лиз поморщилась – ей были неприятны слова Джексона. Согласно данному слову, она поведала адвокату ту же самую историю, какую рассказала Райану на крыльце.

– Знаешь, я не совсем уверена, что это было обещание… Говорю же, Фрэнк просто хотел, чтобы мы с Райаном были вместе. Сказал: «Не торопитесь, деньги скоро будут», – или что-то в этом роде.

– Лиз, – перебил он мягко, но в то же время строго, – помнишь, я говорил тебе, как важно для нас это очевидное обещание Фрэнка?

– Да.

– А помнишь, что происходит обычно с мямлями?

Лиз улыбнулась:

– Они попадают впросак.

– В точку, детка! Так что убей в себе голос мямли, хорошо?

– Хорошо.

– Отлично. Поработаем еще с этим твоим воспоминанием. Если ты выполнишь свою часть работы, то я выполню свою.

– Каков твой план?

Он остановился на светофоре и посмотрел на себя в зеркало.

– Будем действовать осторожно. В свете последних событий у нас появился шанс поднять ставки… в деле об имуществе. Я подумываю о том, чтобы заставить Брента дать письменное показание под присягой. Он наверняка проболтается, сколько денег ему светит и откуда.

Из уважения к Фрэнку Лиз десять раз подумала бы, прежде чем впутывать других Даффи в их дела. Но Брент был не Даффи, а Лангфорд. Господи, да сам Фрэнк его за человека не считал!

– Лиз, что скажешь?

– За дело, адвокат! Ты этого недоумка живьем съешь!

 

Глава 29

В полдень Райан позвонил Норму из отеля «Марриотт». Он снял номер еще на ночь в ожидании нового паспорта. Но не паспорт был его главной целью.

– Есть! – сказал Райан, садясь на кровать. – Я нашел зацепку. Я знаю, кто перевел три миллиона на счет моего отца в «Банко дель Истмо».

– Как тебе это удалось?

– Всего-то понадобилось чуть-чуть надавить.

– Что-то подсказывает мне, что подробностей знать не стоит.

– А мне – что не стоит тебе их сообщать. По крайней мере, по телефону.

– Что ты узнал? – спросил Норм.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но деньги были переведены на счет по частям. Всего взносов было триста – по девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов. Последний взнос – триста долларов, чтобы округлить сумму до трех миллионов. Деньги переводились в течение пятнадцати лет. Последний взнос был сделан чуть меньше года назад.

– Звучит так, словно они пытались избежать требований отчетности.

– То есть?

– Банки должны отчитываться за каждый вклад свыше десяти тысяч долларов. Такой отчет – что-то вроде сигнала об опасности для распорядительных органов. Так они могут проследить крупную сумму денег, переводимую из банка в банк.

– Но эти операции проводились не между двумя банками. Это были внутренние сделки, деньги переходили от одного владельца счета в «Банко дель Истмо» к другому. Почему это должно было привлечь чье-либо внимание?

– Я абсолютно уверен, что внутрибанковские операции были последним уровнем защиты в целой серии вкладов и переводов со счета на счет. Вполне вероятно, эти переводы не раз пересекали границы стран. И уж точно хоть один банк на этом долгом пути располагался в Соединенных Штатах, следовательно, требовался отчет о каждом переводе свыше десяти тысяч. Окончательные внутренние переводы в «Банко дель Истмо» были меньше десяти тысяч, потому что отражали все эти внешние операции.

– Да, это больше похоже на правду. Вот почему название фирмы, которая открыла счет, ни о чем мне не говорит.

– Что за фирма? – спросил Норм.

– Иностранная корпорация, зарегистрированная на Каймановых островах. Компания с ограниченной ответственностью. Называется «Джаблон». Представления не имею, чем они занимаются.

– Вполне вероятно, и не узнаешь никогда. Несомненно, эта фирма существует просто для прикрытия.

– Но даже если это прикрытие, им же все равно нужны люди – чиновники, служащие, директора, так? И где-то должны храниться архивные сведения об этой компании?

– Да, но единственным местом, где могут храниться такие данные, будут Каймановы острова.

– Значит, туда мне и дорога.

– Сначала получи паспорт. Сможешь забрать его в посольстве завтра утром.

Райан нахмурился:

– Терпеть не могу терять время!

– Честно говоря, мне вовсе не хочется, чтобы ты ехал на Кайманы. Тебя уже ограбили, Райан. И сделали это просто для того, чтобы проверить счет Фрэнка. Если начнешь рыскать по Каймановым островам в поисках имен, с тобой могут обойтись и менее деликатно.

– Я буду осторожен.

– Нисколько не сомневаюсь.

– Могу я попросить тебя об услуге?

– Что, предупредить твоих ближайших родственников?

– Только не строй из себя умника! Мне нужна помощь, чтобы кое-что выяснить. Я все думаю об этом обвинении в изнасиловании. Сам факт, что эти документы были в сейфе вместе с квитанциями, говорит о том, что изнасилование и шантаж как-то связаны друг с другом, так?

– Я думаю, это не просто совпадение, если ты об этом.

– Именно. И если хорошенько подумать, то в мире не так уж много людей, способных выплатить пять миллионов долларов неизвестно кому.

– Райан, мир вокруг нас огромен.

– Не так уж и огромен. Особенно если исходить из того, что этот человек, кем бы он ни являлся, когда-то был связан с отцом. Скорее всего, события уходят корнями в прошлое – к тому времени, когда было совершено изнасилование.

– Логично.

– Согласен. Так что единственным разумным решением будет воссоздание того периода жизни моего отца. Давай вернемся в прошлое и узнаем, с кем был знаком отец. И чем это в конце концов закончилось. Конкретно – кто из его знакомых мог стать человеком, способным на такие выплаты?

– И как же нам вернуться на сорок пять лет назад?

– Думаю, школа – лучший способ. Я уже позвонил директору школы этим утром. К сожалению, у них нет списков классов тех лет. Так что единственный способ узнать, кто учился с отцом, – это посмотреть школьные альбомы.

– А у твоего отца такой был?

– Я просматривал все его вещи после смерти. Не видел ни одного. Полагаю, о том времени он хотел забыть навсегда. Но скорее всего альбомы есть в школе, в архивах.

Норм задумался.

– То есть ты хочешь, чтобы я пропахал весь этот чертов путь до Пайдмонт-Спрингс в поисках альбомов сорокапятилетней давности?!

– Все гораздо проще, чем ты думаешь. В округе Прауэрс жили пять поколений родственников моей матери. Но отец переехал туда только после изнасилования – возможно, от стыда, поэтому он никогда не был счастлив здесь. Я еще ребенком заметил это. Единственной причиной, почему он жил в Пайдмонт-Спрингс, была, по его словам, мамина родня, ее корни. Похоже, он чувствовал себя изгнанником.

– Ну и где же он учился? До того, как ему стукнуло шестнадцать?

– Отец вырос в Боулдере. Он был учащимся боулдерской школы до того, как произошло изнасилование.

– То есть ты хочешь, чтобы я ехал в Боулдер?

– Норм, это меньше чем в часе езды от тебя.

– Хорошо, я съезжу туда на неделе.

– Мне бы хотелось, чтобы ты отправился туда сегодня. Просто сделай копии с альбомов и проверь всех этих людей. Не может быть, чтобы они все стали миллионерами.

Норм заглянул в свой ежедневник и поморщился:

– Черт! Ладно. Закончу дела и постараюсь добраться туда к полудню. Раз уж это так важно для тебя.

– Спасибо, Норм, – сказал Райан. – Это действительно очень важно.

Брент Лангфорд лежал, растянувшись, на диване в гостиной. На нем были только летние шорты, но даже полураздетый, он чувствовал, что перегрелся. Его тело блестело от пота. Самый жаркий час дня давно миновал, но в доме как будто становилось все жарче и жарче. Старый кондиционер умер еще прошлым летом, а денег на починку так и не нашлось. Вентилятор лениво вращался на подоконнике, загоняя в дом горячий воздух прерий. Да, денек выдался одним из самых неприятных за последнее время. Было так жарко, что Брент даже не рискнул высунуть нос наружу. Большую часть дня он провел, валяясь на диване, листая проспекты с новыми моделями «корвета».

«С откидным верхом! – думал он, улыбаясь. – Куплю „корвет“ с откидным верхом! И заодно ту блондинку в бикини».

Стук в дверь прервал его размышления. Брент не пошевелился. Он только перевернул страницу, решая, какой цвет выбрать – желтый или красный.

Снова стук в дверь, на этот раз громче.

Он схватил пульт управления, убавил громкость телевизора и заорал:

– Сара! Ну открой уже дверь наконец!

Полминуты спустя Сара появилась в комнате. Из-за жары она почти не могла двигаться. Врач велел ей оставаться дома и ни в коем случае не работать, а лежать на кровати и задирать кверху ноги как можно чаще. Сара долго смеялась над этим предложением. Уже семь месяцев у нее вообще не было ног.

Сара тяжело дышала, пока шла мимо Брента. Конечно, она немного притворялась, надеясь заставить его почувствовать вину. Но он не обратил на нее внимания.

Наружная дверь была открыта. Она заговорила с незнакомцем через стекло:

– Чем могу помочь?

– Добрый день, мэм. Это ваше постоянное место жительства?

– Да.

Он взглянул на ее огромный живот:

– И полагаю, вам больше пятнадцати лет?

Она фыркнула:

– Да уж.

Мужчина достал конверт из кармана рубашки:

– У меня есть кое-что для вас от шерифа округа Прауэрс.

Сара открыла дверь и взяла его.

– Но что… – хотела было спросить она. Но мужчина быстро ушел, стоило ей только дотронуться до конверта, будто внутри была бомба. Сара увидела, как он запрыгнул в машину и уехал.

Брент позвал из гостиной:

– Кто это, Сара?

Она читала документ, пока шла из коридора в комнату.

– Я не знаю, кто это был. Но он доставил повестку в суд.

– Повестку?!

– Да. Это насчет развода Райана. Похоже, от адвоката Лиз. Адресована Бренту Лангфорду. Тебе приказано явиться в суд для дачи показаний под присягой…

– Под присягой! – Он вскочил с дивана и вырвал повестку из рук жены. Пробежал глазами по бумаге, затем швырнул ее на диван. – Черт побери, я не хочу давать никаких показаний! Тем более под присягой! Какого хрена ты ее взяла?

– Я не знала, что это.

– А что ж, дура, не спросила?!

– Он сказал, что это от шерифа.

– А если бы он сказал, что это от президента, ты бы ему тоже поверила?! Можешь не отвечать. Черт, ну конечно, поверила бы!!!

Сара отступила на шаг, испугавшись его тона.

– Только успокойся, ладно? Ничего страшного же не произошло. Я поговорю с Райаном и узнаю, зачем все это.

– Да это же насчет денег, дура! Просто Лиз решила захапать мои денежки! Почему ты не захлопнула дверь прямо перед носом этого ублюдка? Надо было просто захлопнуть дверь! – Он подошел к двери и хлопнул ею с такой силой, что задребезжали стекла в окнах. – Вот и все, дура!

– Да откуда мне было знать? – робко спросила она.

– Здравый смысл, женщина! Вот откуда! Да только у тебя его нет!

Ее глаза заблестели от слез. Все накопилось: гнев, разочарование, страх. Страх за ребенка, отцом которого был Брент.

– О, перестань хныкать, женщина!

– Может… может, я смогу попросить Райана отменить вызов?

– Только не лезь в это дело, хорошо? Ты и так достаточно напортила. – Он снова сел на диван, отодвинув проспекты в сторону. – Я сам все улажу. Они не забудут этот день, когда Брент Лангфорд будет давать им показания!

 

Глава 30

В районе Переднего хребта Скалистых гор уже стемнело. Тучи с лохматыми краями плыли по ночному небу, будто потрепанные горными пиками, повстречавшимися им на пути в Боулдер.

Эми молча наблюдала за ними, стоя на балконе своей спальни. Грэм с Тейлор на несколько дней переехали к соседям, ожидая, пока поменяют кровати и другую разбитую мебель. Эми убирала квартиру, превращенную в руины, до самого вечера. Мало что удалось спасти. Страховой агент ушел некоторое время назад. Пообещал, что оценщики придут через несколько дней, да только вряд ли это поможет. Большей части мебели уже перевалило за десять лет, никакой остаточной стоимости ей не светило. Агент повторил слова детектива. Это было не простое ограбление. Это было сведение счетов.

Да только что это были за счеты?

Всю свою жизнь Эми великолепно справлялась с задачами – начиная от математических и кроссвордов. Но с тех пор как пришла коробка с деньгами, она чувствовала себя абсолютно беспомощной. Эми терпеть не могла это чувство, когда не знаешь, что делать. Такое ей довелось испытать только однажды. И было это много лет назад.

Когда умерла ее мать.

– Эми, с тобой все в порядке? – спросила Грэм.

Эми стояла, перегнувшись через балконные перила. Услышав голос бабушки, она оглянулась.

– Да, все нормально. Тейлор уснула?

Грэм тоже вышла на балкон.

– Спит как сурок. Я просто зашла, чтобы посмотреть, чем ты занимаешься.

– Не на что тут особо смотреть, да?

– Ой, ну перестань! Я уже давно хотела избавиться от этого хлама. Все будет хорошо.

Эми улыбнулась:

– Как ты там говорила? О нас позаботится наш ангел-хранитель?

Грэм улыбнулась в ответ:

– Давно я уже такого не говорила. А у тебя хорошая память.

– Я мало что забываю. Только некоторые вещи.

Грэм озабоченно посмотрела на внучку, будто поняв, что та имела в виду.

– Эми, дорогая! Когда случается беда, мы все возвращаемся в прошлое, к другим печалям.

Она кивнула, посмотрев на небо.

– Смотри, Вега!

– Где?

– Прямо над нами. Это самая яркая звезда в созвездии Лиры. Видишь? – Она показала на небо. – С еще четырьмя звездами в виде параллелограмма она образует арфу или лиру.

– Да, – сказала Грэм, – вижу.

– На это созвездие я смотрела в ту ночь, когда умерла мама.

Улыбка Грэм исчезла. Она опустила глаза.

– Я очень плохо помню ту ночь. Некоторые вещи вижу, как сейчас, а некоторые расплываются в памяти. Помню звук выстрела. Помню, как сидела в комнате, в полной темноте, и ждала. Как поднялась на чердак и спустилась, прошла в комнату матери. – Она тяжко вздохнула. – И помню ее руку, свисающую с края кровати.

Она замолчала. Они еще долго стояли в тишине. Наконец заговорила Грэм:

– Мы нашли тебя в детской. Я нашла. Ты свернулась комочком и сильно дрожала. От шока, я думаю. Сидела на подоконнике рядом со своим телескопом.

– Я не помню ничего из этого.

– Это нормально. Так даже лучше.

– Нет, – оборвала она Грэм. – Это сводит меня с ума. Я ничего не могу понять. И никогда не пойму, если не вспомню, что было.

– Это была трагедия. Тебе не стоит возвращаться в прошлое.

– Ты действительно думаешь, что она убила себя?

Грэм сделала такое лицо, будто вопрос удивил ее:

– Да. Никто и не сомневался.

– Я всегда сомневалась.

– Тебе было восемь, Эми. Самоубийство – это не то, что могут понять маленькие девочки.

– Нет, дело не только в этом. Ты подумай, с чего маме стрелять в себя, если я дома?

– Поэтому она и привязала веревкой дверь в твою комнату. И полиция так думает. Она не хотела, чтобы ты вышла и нашла тело.

– Не годится твоя версия, Грэм! Мама поймала меня на чердаке за несколько месяцев до случившегося. Она прекрасно знала, что я могу выбраться из комнаты, если дверь закрыта. Она знала о потолочной панели в моей кладовой.

– Может, забыла. Она была не в себе.

– Но она никогда не думала и не говорила о самоубийстве!

– Да уж, восьмилетние девочки разбираются в этом!

– Я помню наш разговор перед ее смертью. Я попросила рассказать мне сказку. Она ответила, что слишком устала и расскажет сказку следующей ночью. Пообещала, что это будет лучшая история из всех, какие я слышала.

– Кто знает, что было у нее на уме?

– Вряд ли это нормально для женщины, собирающейся покончить с собой. Она даже не попрощалась, Грэм!

– Эми, ты не знаешь, что произошло после того, как она уложила тебя спать.

– Точно! Я не знаю, потому что больше ничего не помню из той ночи. Пытаюсь вспомнить. И знаешь, что происходит? У меня в голове появляются числа. М 57. Тебе известно, что это? Астрономическое обозначение Кольцевой туманности, умирающей звезды, на которую я смотрела в ту ночь. Пытаюсь сконцентрироваться на смерти матери, и все, что выдает мой набитый знаниями мозг, – это М 57, пятьдесят седьмой по счету объект в каталоге туманностей Чарльза Мессье! Это сводит меня с ума, Грэм. Вот посмотри на небо. Можно увидеть то место в созвездии Лиры, где находится Кольцевая туманность. Но саму туманность невооруженным глазом не заметишь. Мы смотрим прямо на М 57, но не видим ее! То же самое получается с причиной маминой смерти. Я смотрю прямо на нее, но не вижу.

Грэм заглянула в ее встревоженные глаза, затем обняла.

– Не твоя вина, что ты не помнишь. Иногда нам не удается понять все. И мы всю жизнь остаемся в неведении.

Эми вытерла слезу, появившуюся в уголке глаза. Она знала, что Грэм пытается утешить ее, но это не помогало. Больше всего на свете Эми боялась именно этого. Так никогда и не узнать, остаться в неведении.

Вместе они повернулись спиной к ночному небу и пошли в дом.

 

Глава 31

Во вторник ночью Райан позвонил в клинику и прослушал голосовую почту. Он отменил все приемы на неделю и направил пациентов в клинику Ламара. Но все-таки проверил, нет ли чего срочного. Первой была девяностолетняя Марджори Спайдер, она интересовалась, можно ли дать прописанное ей средство от кашля коту, который никак не мог отрыгнуть комочек шерсти. Райан покачал головой. Ох уж этот Пайдмонт-Спрингс! Люди могут позволить раку поедать их изнутри годами и даже не пошевелить пальцем для лечения, но стоит только коту заполучить несварение – и они обязательно позвонят доктору!

Пятое сообщение привлекло его внимание. Оно было от Лиз.

«Райан, звоню только из вежливости. Хотела, чтобы ты знал – мой адвокат решил взять с Брента показания под присягой. Повестку ему уже вручили, но я не хотела, чтобы кто-то из членов семьи давал показания без твоего ведома. Вот и позвонила. Береги себя».

Он закрыл глаза. Вежливость, черт побери! Да она позвонила только, чтобы позлорадствовать! Райан повесил трубку и набрал домашний номер Норма. Тот уже лег в постель – наполовину спал, наполовину досматривал ночные новости. Схватив трубку, он проворчал:

– Алло!

– Прости, что беспокою тебя дома, – сказал Райан.

Норм никак не мог проснуться и говорил, зевая.

– Да, съездил в Боулдер и сделал копии этих дурацких альбомов. Мне понадобится пара дней, чтобы пробить всех одноклассников твоего отца.

– Хорошо. Но я звоню не потому. Мне нужно с тобой поговорить.

– Секундочку, – тихо ответил Норм. Он скатился с кровати и пошел в ванную, чтобы не разбудить жену. – Что случилось?

– Адвокат Лиз собирается допросить Брента, моего зятя.

– Сегодня ночью? – иронично поинтересовался Норм.

– Нет, умник! Но повестку уже вручили. Мне придется поторопиться, если я хочу помешать этому.

– Что ему известно?

– Не все. Но достаточно.

– Введи меня в курс дела. Кто-нибудь еще, кроме тебя и твоей матери, знает о сейфе, о деньгах?

– Насколько мне известно, мама и я – единственные, кто знает о существовании сейфа в «Банко насиональ». Единственный, кто знает о трех миллионах долларов в «Банко дель Истмо», – это я. Но Саре известно о двух миллионах на чердаке. И Бренту тоже.

– Что известно Лиз?

– Трудно сказать. Она разговаривала с отцом за несколько недель до его смерти. Не помню, что она там говорила, но смысл такой: старик вроде как наобещал ей денег.

Норм сел на корзину для белья.

– Так вот они к чему клонят.

– К чему?

– Они попытаются доказать, что деньги – подарок твоего отца при жизни, а не наследство, которое передается после его смерти.

– А в чем разница? В смысле, для Лиз?

– Разница огромная! Если это наследство, Лиз не сможет присвоить денежки себе. Не имеет права. Но если подарок был сделан твоим отцом при жизни, тогда все в корне меняется. Особенно если она докажет, что Фрэнк действительно пообещал ей деньги.

– То есть она сможет их получить после развода?

– Ну, аргумент, прямо скажем, не веский.

Райан встал с кровати и заходил по комнате.

– Несколько недель назад я бы не поверил, что Лиз может на такое пойти. Но после разноса, который устроил мне ее адвокат, я могу поверить всему.

– Кто ее адвокат?

– Фил Джексон из Денвера.

– О Господи! Да он же настоящая акула!

– Ты знаешь его?

– Черт возьми, да! У него же собственный издатель, который кричит о его делах во всеуслышание! Рожа этого красавца сверкает на первых страницах юридических газет чуть ли не каждый день. Скользкий тип. И мне кажется, нечист на руку. Меня бы не удивило, если он и его рьяные сыщики замешаны в пропаже твоей сумки.

– Как такое может быть?

– Предположим, Лиз знает о деньгах в Панаме. Может, твой отец рассказал ей об этом. Она говорит Джексону. Он нанимает человека, тот следит за тобой и находит деньги. Золотая жила открыта!

Райан покачал головой:

– Не знаю. Лиз не стала бы нанимать человека для слежки и кражи сумки.

– Ее мог надоумить Джексон. Или вообще сделать это без ее разрешения. Он просто оттягивает время, выжидает момент, так сказать. А потом – раз! – и покажет ей копию бумаги на три миллиона долларов, которую ты потерял.

– И что мне теперь делать?

– Поговорить с адвокатом, занимающимся твоим разводом.

– Я ее уволил.

– Значит, тебе нужен другой адвокат.

Райан замолчал. Норм читал его мысли.

– Ага! Нет уж, ни за что! Я – белый воротничок! Занимаюсь защитой по уголовным делам. Ушел из сферы разводов миллион лет назад. Слишком противно разбираться в этом. Много крови, знаешь ли. Иногда я берусь за какое-нибудь дело об убийстве. Но это мой предел.

– А кому еще я могу довериться? Не идти же мне в какую-нибудь незнакомую фирму и заявлять, что мой отец – шантажист с двумя миллионами долларов на чердаке и еще тремя – в панамском банке!

– Ты хочешь, чтобы я выступил против одного из самых скользких адвокатов Денвера по бракоразводным делам? Я уже не тот, что был раньше.

Райан заговорил серьезнее:

– Норм, я звоню, чтобы забрать должок.

Его тон ясно говорил: речь не о тех денечках, когда Норм обнаружил у себя на груди пирсинг. Три года назад Райан заставил его сделать биопсию странной родинки на спине. Если бы не это, Норм умер бы от рака кожи два года назад. Райан думал, что никогда не воспользуется этим козырем. Но и такой ситуации предположить не мог.

– Ладно, – ответил Норм, вздохнув. – Разберусь с этим делом. Поеду на дачу показаний, посмотрю, что происходит.

– Спасибо, дружище! Ты спас мне жизнь!

– Теперь мы квиты.

– Туше! – Райан взял будильник, чтобы завести его. – Когда будет готов мой паспорт?

– Загляни в посольство утречком. Только не ранним. И позвони, если обнаружишь подводные камни.

– Ты знаешь, я бы и так позвонил.

– Да уж. – Норм хихикнул. – Ты становишься моим главным клиентом!

– Без обид, но разве большинство твоих клиентов не сидят в тюрьме?

Они рассмеялись, затем резко оборвали веселье. Шутка вдруг перестала казаться смешной. Райан пожелал другу спокойной ночи.

Одна мысль не выходила у него из головы. Главный клиент. Комплимент не из приятных.

Фил Джексон проснулся в пять утра – в это время всегда начинался его одиннадцатичасовой рабочий день. Люди недолюбливали его стиль жизни. Коллеги завидовали статусу звезды денверского сообщества адвокатов. Но никто не мог отрицать, что Фил много работал, чтобы добиться такого успеха. Ему приходилось это делать. Блестящая репутация буквально подталкивала людей к дверям его офиса. И результаты давали о себе знать.

Джексон принял душ, побрился и вышел из дома через сорок пять минут. Он один в округе вел такой образ жизни, но ему нравилось утреннее уединение, когда весь квартал еще спал. Солнце вставало только через несколько минут. На дорогах почти не было машин. Даже мальчишки еще не развозили утренние газеты.

Он аккуратно шагал по лужайке. Дорожка была скользкой от утренней росы и казалась чуть темнее обычного. Декоративный светильник у гаражных ворот, похоже, перегорел.

Дистанционка на связке ключей привела в движение автоматическую дверь гаража для трех машин. Сегодня ему захотелось поехать на «восьмисотом» «мерседесе». Но черную машину было с трудом видно в темноте гаража. Похоже, лампы перегорели и внутри.

«Это что, эпидемия?»

Джексон вошел в гараж и направился к машине. Пискнула сигнализация, когда он нажал кнопку на пульте. Сверкнули фары машины. Он подошел к дверце. Вдруг что-то зашуршало позади него. Джексон оглянулся. И увидел, как его собственный портфель летит ему в голову. Он качнулся, уходя от снаряда. Удар пришелся на шею. Его бросило вперед, лицом на лобовое стекло машины. Все вокруг закружилось, кровь ударила в голову. Еще один удар головой о стекло пробил в нем трещину.

Ноги Джексона подкосились, но атакующий крепко держал его. Он прижал его тело к машине так, что тот не мог дышать. Джексон почувствовал горячее дыхание незнакомца у себя на затылке. В ушах звенело, но слова он расслышал – они были сказаны нарочито грубым голосом:

– Это семейное дело! Не вздумай соваться!

Голова адвоката ударилась о лобовое стекло в последний раз. Красные ручейки крови побежали к дворникам. Джексон упал на бетонный пол. Он ничего не видел. Только слышал удаляющиеся шаги, но скоро перестал слышать даже их.

Тело оцепенело, и он потерял сознание.

 

Глава 32

Райан проспал до полудня. Ночью он долго не мог заснуть и напоследок проверил будильник, поставленный на семь утра. В последнее время, с тех пор как умер отец, отдых давался ему нелегко. Стоило только начать проваливаться в забытье, как приходили сновидения. Он думал об отце. Видел его, покоящегося под тоннами земли. Рядом с гробом в земле была полость – гораздо большая, чем требовалась для гроба. Это была глубокая подземная пещера вроде тех, что отец показывал маленькому Райану в Нью-Мексико. Достаточно большая, чтобы вместить все те секреты, которые отец забрал с собой в могилу.

Зазвонил телефон. Райан стоял возле раковины в ванной, одетый только по пояс, смывая с лица пену, оставшуюся после бритья. Он вытерся полотенцем и взял трубку.

– Алло.

– Они идут за тобой. Убирайся из отеля!

Женский голос. Странно знакомый – похож на голос той женщины, что ограбила его в баре.

– Кто это?

– У тебя тридцать секунд, не больше. Убирайся из отеля. Сейчас же!

Короткие гудки.

Райан стоял, окаменев. Это действительно голос той женщины, в этом не могло быть сомнений. Значит, ловушка.

Он натянул рубашку и подошел к двери. Быстро, но осторожно приоткрыл ее, не позволяя цепочке натянуться. Дверной косяк закрывал вид слева, зато справа он мог видеть весь коридор, выходящий к лифтам. Примерно тридцать других номеров отделяло его от выхода. Несколько дверей было открыто – там шла уборка. Звякнул колокольчик лифта, возвещая об остановке, – издалека Райан наблюдал, как его двери разъезжаются.

Из лифта вышли пятеро мужчин. Они шли быстро и целеустремленно. Возможно, это подстроено той же женщиной, что украла сумку. Только зачем тогда предупреждать его? Еще позвонить в полицию мог банкир из «Банко дель Истмо» – месть Райану за то, что тот заставил его нарушить банковскую тайну. Он просто терялся в догадках, но пока что не было времени докапываться до истины.

Райан закрыл замок на два оборота и ринулся к кровати, где стояла его сумка. Собирать вещи было некогда, да они и не стоили такого риска. Он схватил сумку, что поменьше, и побежал к окну. Его комната располагалась на третьем этаже, одна из самых дешевых, так как окна выходили в проулок между домами. В какой-то миг он даже порадовался, что не взял номер с хорошим видом. Райан помедлил, обдумывая ситуацию. Он мог остаться в номере и попытаться все объяснить. Но без паспорта и с тремя миллионами долларов на счете ему вовсе не хотелось очутиться в полиции. Хотя времена диктаторства прошли, Панама все еще оставалась страной третьего мира.

В коридоре уже слышались четкие шаги, будто в бой шла кавалерия. Времени на размышления больше не было. Райан открыл окно и взобрался на подоконник. Проулок оказался не слишком широким – едва хватало места для парковки легковых машин. Окно выходило прямо на рыбный ресторанчик. Мусор заполнял обе стороны проулка – часть в переполненных контейнерах, остальное прямо на тротуарах. По запаху можно было догадаться, что мусор не вывозили давно. Райан не знал, что делать – то ли прыгнуть прямо на тротуар, рискуя сломать ногу, то ли позволить мусорной куче смягчить удар при падении, но при этом пропахнуть тухлыми рыбными деликатесами.

Резкий стук в дверь возвестил о прибытии гостей.

– La policia! Abran la puerta!

Райан остановился. Если прыгнуть – обратного пути не будет. А если остаться…

Стук быстро перешел в удары, затем раздался треск. Дверь приоткрылась, но дверная цепочка сдержала натиск. Они ломились в номер.

Нет, спрятаться – это не вариант.

Райан сделал глубокий вдох и прыгнул, удивившись тому, как долго можно лететь с третьего этажа. Он поскользнулся на тротуаре, упал и покатился по проулку между кучами мусора. Сумка была рядом – он крепко держал ее, оберегая от удара. Приземлившись, Райан посмотрел наверх.

Полицейские стояли у окна и что-то кричали по-испански.

Райан вскочил и побежал по проулку, лавируя между контейнерами для мусора и хибарами нищих. Его колено пульсировало от боли после падения, но это нисколько не замедляло бега. На такой скорости Райану было трудно что-либо разглядеть – он смотрел только туда, где тень уступала место солнечному свету и проулок переходил в оживленную улицу. Позади него раздавались крики. Полиция. Адреналин заставил его двигаться еще быстрее. Наконец Райан добежал до улицы, держа сумку, будто футбольный мяч.

Тротуары были заполнены пешеходами, яблоку негде упасть. Бежать невозможно. Лучше не бежать, подумал Райан. Просто смешаться с толпой.

Пронзительный свисток прорезал уличный гул. Райан оглянулся. Это был полицейский свисток. Они уже выходили из проулка.

Его глаза забегали в поисках укрытия. Райана так и подмывало оглянуться и посмотреть, рядом ли полиция. Если он побежит, они точно заметят его. А вдруг они уже держат его на прицеле? Единственный шанс на спасение – оторваться от них.

Райан заметил такси, подруливающее к тротуару. Изо всех сил он рванул к нему. Пассажир выбрался из салона, и в ту же секунду Райан влетел внутрь и захлопнул за собой дверцу.

– El embassy de los Estados Unidos, – сказал он на ломаном испанском. Вытащил все деньги, какие были, из сумки и показал водителю. – Pronto, por favor.

Водитель такси нажал на педаль газа с такой силой, что Райана буквально прибило к спинке сиденья. Он посмотрел в зеркало заднего вида – полицейские выбежали на улицу и кричали что-то друг другу. Один из них указал на такси, отъезжающее на большой скорости.

Райан посмотрел вперед. Посольство находилось всего в нескольких кварталах от отеля. Там его спасение. У местной полиции нет полномочий на территории посольства. Если он и сделал что-то плохое, держать ответ придется перед собственной страной. Ему вовсе не хотелось проводить ночь, а может, и больше в панамской тюрьме.

Сирены завыли позади них. Полиция пустилась в погоню.

– Поторопитесь, прошу вас! – крикнул Райан.

Машина взвизгнула и остановилась. Водитель быстро и эмоционально кричал что-то по-испански. Райан не понимал слов, но смысл был ясен: таксист не хотел, чтобы их преследовала полиция. Райан бросил ему немного денег за поездку и выпрыгнул из машины.

Посольство находилось всего в половине квартала отсюда, между Тридцать восьмой и Тридцать девятой улицами на авени де Бальбоа. Главное здание, где жил сам посол, выходило окнами на зелено-голубую набережную. Райан мог надеяться, что новенький паспорт уже ждет его в одном из административных офисов в нескольких кварталах от этого места. Он забросил сумку на плечо и побежал по улице по направлению к большому кольцу. Оживленное движение шло в пяти различных направлениях, закручиваясь вокруг маленького парка в центре. На машине полицейским пришлось бы долго ехать по кольцу, а Райан тем временем срежет путь пешком. Он побежал прямо через парк. Всего шесть полос, забитых машинами, отделяло его от земли Соединенных Штатов. Полицейская машина маневрировала едва ли не на двух колесах, уворачиваясь от встречных и попутных автомобилей. Райан подрезал несколько из них, перебегая улицу. Старый «шеви» резко свернул и затормозил прямо перед ним, едва не раздавив в лепешку. Райан одним прыжком оказался на тротуаре и побежал дальше не останавливаясь. Полицейская машина взвизгнула тормозами у ворот посольства – здесь заканчивались их полномочия. Райан взглянул назад и с облегчением увидел, что полицейские сдались.

У входа в посольство его остановил охранник. Райан так запыхался, что едва мог говорить.

– Я – гражданин Соединенных Штатов Америки. У меня украли паспорт. Мне нужна помощь.

– Пройдемте со мной, – ответил охранник.

Он провел Райана внутрь, где их встретил солдат морской пехоты и повел его дальше – к входу в главный корпус. За пределами посольства стояла частная охрана, внутри же – в основном американские солдаты морской пехоты. Райан облегченно вздохнул, увидев в фойе американский флаг. Даже портрет президента, за которого он не голосовал, помог ему почувствовать себя дома.

– Большое вам спасибо! – сказал он.

Молодой моряк казался таким же несгибаемым, как его накрахмаленная и выглаженная форма. На нем были темно-синие брюки с красными лампасами и коричневая рубашка. К поясу прикреплены кобура и наручники. Моряк не вел Райана за руку, но и не делал ничего, чтобы успокоить его. Они прошли мимо выхода к кабинетам на первом этаже и мимо лифтов. Щит на стене указывал, где что располагается, начиная от кабинета посла, заканчивая офисом военно-морского атташе и администрации по контролю за применением законов о наркотиках. Райаи не имел представления, куда они направлялись. Остановившись у двойных дверей в конце коридора, моряк открыл их и пригласил:

– Пожалуйста, проходите, сэр.

Райан вошел. Моряк остался снаружи и закрыл дверь. В кабинете практически не было мебели – только прямоугольный стол и стулья. Лампа дневного света гудела над головой. Двое мужчин поднялись из-за стола. Один был латиноамериканцем, довольно молодым. Другой, зрелый мужчина, походил на «истинного» американца. На них были одинаковые белые рубашки и темно-синие пиджаки, у обоих – совершенно каменное выражение лица.

– Доктор Даффи? – спросил старший. Его голос отдавался эхом в прохладных, голых стенах.

– Да.

Мужчина достал из кармана удостоверение и показал Райану.

– Агент Форсайт, ФБР. Мы с агентом Энрикесом хотели бы задать вам несколько вопросов. Это займет всего пару минут. Присаживайтесь, пожалуйста.

Райан стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу.

– Вообще-то я здесь по делу. Кто-то украл мою сумку.

– А что же тогда у вас на плече?

– Это? Я купил ее здесь, в городе. В отеле, можно сказать. Вместо той, украденной.

Казалось, агент скептически отнесся к сказанному.

– Вы сообщили о краже в полицию Панамы?

– Нет, не сообщил. Я, э-э… в общем-то не успел сообщить.

– Почему вы бежали от полиции?

– Что вы имеете в виду?

Взгляд агента Форсайта, казалось, стал жестче.

– Вы меня слышали.

– Слушайте, вся эта заваруха меня уже достала. У меня украли паспорт. Я просто хотел как можно скорее вернуться в свою страну. Зачем парню, который что-то скрывает, бежать прямо в посольство? Вы говорите, что я бежал от полиции. Но это ваша точка зрения. Лично я вообще не понимаю, с какой стати полиция устроила погоню за мной.

– Мы попросили их забрать вас, – сказал Форсайт. – Поэтому они и бежали за вами.

Райан смутился:

– ФБР попросило их?

Агент кивнул:

– ФБР часто просит местную полицию доставить фигуранта.

– Фигуранта? Меня что, в чем-то подозревают?

– Я сказал фигурант, а не подозреваемый. Вы не подозреваемый. Прошу вас, садитесь. Нам бы хотелось поговорить с вами.

Райан достаточно насмотрелся разных полицейских передач по телевизору, чтобы знать – в слове «подозреваемый» определенно кроется какая-то магия. Подозреваемому всегда зачитываются его права. Хотя они не назвали его подозреваемым. Пока.

– Что вы хотите знать? – спросил Райан.

– Для начала давайте поговорим о трех миллионах долларов в «Банко дель Истмо».

Форсайт наклонился вперед, внимательно разглядывая Райана.

– Вы, должно быть, серьезно обидели того служащего в банке. Сегодня стало немного легче нарушить банковскую тайну, чем во времена диктаторства. И все равно мы впервые получаем такого рода информацию из «Банко дель Истмо». Они послали все записи в финансовый отдел здесь, в Панаме, откуда те пришли к нам. – Он взял со стола папку, открыл и зачитал вслух то, что там было написано: – «Триста переводов в размере девяти тысяч девятисот девяноста девяти долларов». Довольно незамысловатый способ перехитрить требования об отчетности за переводы свыше десяти тысяч долларов.

Райан только моргнул.

Форсайт продолжил читать из папки:

– Как доложил банковский служащий, вы сказали ему, цитирую: «Мой отец не был человеком, у которого вообще могло быть три миллиона долларов, не важно, в каком банке». Конец цитаты. – Форсайт посмотрел на Райана. Потом быстрым взглядом указал ему на стул: – Присаживайтесь, доктор Даффи. Мне бы хотелось предоставить вам возможность объясниться.

Райан начал потеть. Какая-то его часть понимала, что нужно что-то сказать. Другая часть хотела побыстрее убраться оттуда. Он не знал своих прав, но знал, кто их знает.

– Я буду счастлив побеседовать с вами, – сказал Райан. – Но только после того, как поговорю со своим адвокатом.

 

Глава 33

У них кончился салат. Вот уже девять дней, как поздний завтрак Сары состоял из одного и того же весьма оригинального бутерброда: арахисовое масло, бананы, майонез и сверху лист салата, все на кусочке ржаного хлеба и поджарено до закипания майонеза и размягчения салата. Вкуснятина! Но без салата уже не то.

Стоя у открытого холодильника и разглядывая его содержимое, Сара совсем отчаялась. Заставила свое неповоротливое тело еще раз согнуться и осмотрела отделение для овощей. Определенно никаких признаков салата. Гормоны давали о себе знать – она была на грани слез.

Зазвонил телефон. Она задумалась, решая, стоит ли разговор тех страданий, которые ей предстоит перенести, добираясь до телефона. Аппарат висел на противоположной стене кухни. Ее опухшие лодыжки болели сильнее, чем вчера, а от прохладного воздуха из холодильника было так приятно!

Телефон продолжал звонить. Семь, восемь раз. Кто-то очень хотел с ней поговорить. Она отошла от холодильника и медленно пересекла кухню, морщась после каждого шага. Ответила, еле ворочая языком:

– Да.

– Сара, это Лиз. Где Брент?

– Здесь его нет.

– А я думала, он дома. Где он?

Сара посмотрела на часы на микроволновке:

– Скорее всего едет домой из Денвера.

Лиз замялась.

– Я ценю твою искренность.

– Что?

– Я не думала, что ты признаешь это. Что он был здесь.

– Лиз, ты о чем? Он поехал в Денвер, чтобы увидеть тебя.

– Меня?

– Он уехал в два часа ночи. Сказал, что хочет поймать тебя до того, как ты уйдешь на работу. Не мог уснуть. Все думал о даче показаний под присягой. Он хотел поговорить с тобой об этом.

– Но я его не видела!

– Интересно. Тогда я не знаю, где он.

– И я тоже. Но у меня есть соображения по поводу того, где он был. Кто-то сегодня задал жару моему адвокату. Набросился на него в гараже, когда тот собирался на работу.

– Боже мой! Он серьезно ранен?

– Настолько серьезно, что сейчас в больнице.

– Господи, Лиз! Это так ужасно. Мне очень жаль!

– Правда?

Сару насторожил ее тон.

– Подожди-ка. Ты же не думаешь, что Брент… Ты что задумала?

– Слушай. Вчера Бренту доставили повестку. Он так взбесился, что не смог уснуть. Сел в машину в два часа ночи и поехал в Денвер, предположительно, чтобы поговорить со мной. Следующее, что нам известно, – мой адвокат в больнице, и ему зашивают лицо!

У Сары задрожали руки.

– Успокойся. Я понимаю, о чем ты говоришь, но не нужно делать поспешные выводы!

– Вряд ли они поспешные. На этот раз Брент попал, Сара. И серьезно. Я могу сказать только одно: надеюсь, ты к этому не причастна.

Сара собиралась ответить, но Лиз повесила трубку. Ее затрясло сильнее. В смятении она сжимала трубку, та гудела ей в ухо.

Лиз на проводе не было. Брент пропал. Сара осталась совершенно одна.

Райан настоял на конфиденциальной беседе со своим адвокатом. Агент Форсайт предложил телефон посольства, но разговор по нему казался Райану еще менее конфиденциальным, чем звонок в вечернее ток-шоу. Единственной альтернативой был телефон-автомат на улице. Форсайт не слишком обрадовался такому выбору, но и не был готов к тому, чтобы арестовать Райана. Тот мог спокойно выйти на улицу. Полиция Панамы больше не представляла опасности, так как, по всей видимости, «фигурант» только помог им в доставке самого себя в посольство. Райан нашел телефон-автомат на улице Бальбоа. Машины и автобусы с грохотом проносились по оживленной улице. Райан закрыл одно ухо ладонью, набирая номер Норма.

– Ты где? – спросил его адвокат.

– Примерно в квартале от посольства. Я звоню по телефону-автомату, они ждут, пока я поговорю с тобой. Здесь ФБР, они хотят меня допросить.

– Что?! – Голос прозвучал так, будто Норм уже выползал из трубки телефона на этом конце провода.

– Ты меня слышал. – Райан дал ему подумать с минуту, рассказывая о том, что произошло со вчерашнего вечера.

– Для начала, – сказал Норм, – скажу тебе вот что: хорошо, что это ФБР, а не отдел по борьбе с наркотиками. ФБР, конечно, тоже занимается такими делами, но все же если бы власти решили, что твои три миллиона – деньги за наркотики, тебя бы допрашивало не ФБР.

– То есть им известно, что отец вымогал эти деньги?

– Ну, этого они, может, и не знают, хотя… Меня удивляет другое – почему они устроили всю эту беготню и допрос в Панаме, если могли просто подождать, когда ты вернешься в Америку?

– Вчера вечером я купил билет на Каймановы острова. Хочу проверить, что это за корпорация переводила деньги на счет моего отца. Может, эти парни из ФБР не были уверены, что я вернусь в Штаты.

– Возможно. Но у ФБР нет курицы, которая несет золотые яйца, и они не могут позволить себе преследовать людей по всему свету. Если эти агенты живут в Панаме, тогда – да. Но если они прилетели из Штатов, чтобы поговорить с тобой, то дело пахнет жареным. Может быть, все гораздо серьезнее, чем думал твой отец.

Пешеходы торопливо шли мимо по тротуару. В какой-то момент Райан подумал, нет ли среди них агентов ФБР.

– Давай не будем торопиться. Что мне делать теперь?

– Иди и получи свой новый паспорт. Он должен быть уже готов, и они не имеют права не выдать его тебе.

– Что потом?

– По закону, они также не имеют права заставлять тебя говорить с ними. ФБР не может допрашивать тебя. Но давай подумаем о том, как это будет выглядеть. Они запишут себе в тетрадочку, что Райан Даффи, посоветовавшись с адвокатом, отказался с ними разговаривать. Это выглядит так, будто ты действительно что-то от них скрываешь. Ты должен всем своим видом показывать, что готов к сотрудничеству, понимаешь? Поэтому делаешь следующее: идешь в посольство и говоришь агентам, что готов сотрудничать, но, мол, сейчас не лучшее время. Твою сумку украли, вместе с ней украли и паспорт. Ты расстроен и устал. Попроси у них визитки. Это очень важный момент. Мне нужно знать, что это за агенты, в какой сфере работают. Скажи, что твой адвокат договорится с ними о встрече с тобой в Денвере, как только ты вернешься в Штаты.

– То есть ты хочешь, чтобы я летел прямо в Денвер? Никаких остановок на Каймановых островах?

– Ни в коем случае. Мой дознаватель сам проверит этот вариант. И еще: все, что ты делаешь, теперь на виду у ФБР.

– Но это же просто безумие!

Норм почувствовал, что Райан упал духом:

– Друг, успокойся. Ты действовал правильно. Если преступление и было совершено, это сделал твой отец. ФБР не может посадить тебя за то, что совершил он.

– Похоже, ФБР – самая мелкая проблема из всех. Кто-то следит за мной в Панаме, возможно, следил от самого Денвера. Я все никак не могу понять, почему та женщина, что стащила мою сумку, предупредила меня о приближении полиции.

– Ты уверен, что это она?

– Голос в точности такой же. А если это не она, то тогда все еще запутаннее. И страннее. Вообще с чего бы женщине, ограбившей меня, становиться на мою сторону?

– Не факт, что она на твоей стороне. Просто в некоторых аспектах ваши интересы совпадают.

– Что ты имеешь в виду?

– В чем суть шантажа? В секрете, в некой тайне. Ни одна из сторон не хочет, чтобы ее открыли. Если это случается, шантажист теряет дойную корову, а жертве приходится нести ответственность за свой проступок, о котором узнает весь мир.

– Ты думаешь, она покрывает человека, которого шантажировал отец?

– Я думаю, она знает, кто заплатил деньги. И ее работа – сделать так, чтобы больше никто не узнал.

– Тогда почему бы ей просто не убить меня? – нервно спросил Райан.

– Видимо, по той же причине, по которой она не убила твоего отца. Похоже, он подготовился к этому – секрет раскроется, если что-то плохое произойдет с ним или с кем-то из его семьи. Обычная уловка в любом деле с шантажом.

– И как же это произойдет?

– Предположим, у твоего отца были фотографии известного религиозного проповедника, занимающегося сексом со своей немецкой овчаркой. Такие вещи обычно не помогают проповедникам продвигаться по службе. Твой отец шантажирует его, но боится, что он наймет плохих парней, чтобы убить его, вместо того чтобы заплатить. Он отправляет фотографии третьей стороне, прилагая к ним соответствующие инструкции. Если Фрэнк Даффи умирает при подозрительных обстоятельствах, фотографии отправляются прямиком в «Нэшнл инкуаиерер». Поэтому убийство шантажиста ни к чему не приводит. Выхода нет – остается только заплатить.

– В моем случае третьей стороной будет… кто? Мать?

– Вряд ли это член семьи. Может, друг. Может, человек, не имеющий прямого отношения к твоему отцу.

Райан замолчал, размышляя. Это могла быть Эми Паркенс. Поэтому она и отшила его, когда их отношения начали переходить границы деловых.

– Ты все еще там? – поинтересовался Норм.

– Да, я здесь. Я просто думал. Эта третья сторона, о которой ты говорил… Она ведь не стала бы участвовать в этом бесплатно?

– Обычно выплачивается часть полученных денег.

– Например, двести тысяч долларов?

– Ну да. Как уж договорились. А к чему ты клонишь?

– Может, и не нужно ехать на Каймановы острова. Мне надо кое-что проверить в Денвере.

Норм насторожился:

– Слушай, у тебя в голосе опять эти нотки. Что ты задумал?!

Райан улыбнулся:

– Похоже, ситуация начинает проясняться.

 

Глава 34

Приемные часы в Денверском медицинском центре начинались в семь вечера. Лиз подошла к палате Фила Джексона в одну минуту восьмого.

Ей не терпелось увидеть его и узнать, как дела. Поэтому сначала она шла быстро, но внезапно сбавила шаг. Путь по оживленным коридорам больницы заставил ее вспомнить те дни, когда Райан учился в медицинской школе, а Денверский медицинский центр назывался проще: главная клиника Денвера. Она вспомнила тот вечер, когда он решил стать хирургом. И все последующие вечера, когда ей приходилось жертвовать сном ради его учебы. Райан работал по двадцать четыре часа в сутки, но получал за это настолько смешные деньги, что их не хватало ни на что. Они жили на зарплату Лиз. Виделись раз в день, когда на десять минут ее отпускали перекусить между дневной и ночной сменой. Райан так много вложил в их семейный быт. Но она вложила не меньше. И все ради бесплатных приемов в клинике Пайдмонт-Спрингс!

Для Лиз это было возвращение к бедности, а не падение в нее. Она выросла в нуждающейся семье, где, кроме нее, было еще шестеро детей. Они жили в полуразрушенном фермерском домике с четырьмя спальнями. Лиз единственная из них осталась в Пайдмонт-Спрингс. Горькая ирония судьбы! Ее сердце было разбито, когда Райан уехал в Денвер учиться. Она осталась одна и кормила шестерых младших – этот жизненный опыт заставил ее дать себе обещание: никогда не заводить собственных детей. Но четырьмя годами позже пришла очередь всех вокруг завидовать: Райан сделал ей предложение и пригласил в Денвер. Студент-медик. Будущий хирург. Он был для нее как свет в конце туннеля. Но никто не сказал ей, что в туннель придется вернуться. Они жили вместе пять лет, прежде чем смогли наконец пожениться.

– Тук-тук, – сказала Лиз, появляясь в дверях палаты.

Джексон сидел на кровати. Выглядел он не ахти, но все-таки лучше, чем она ожидала. Правая сторона лица опухла и была покрыта черными и багровыми синяками. Повязка закрывала одиннадцать швов над бровью. В руке торчала игла капельницы с обезболивающим и глюкозой. На коленях Джексона стоял поднос с ужином. Почти нетронутым. Рядом на кровати лежали желтый блокнот и папка, которую принесла ему секретарь из офиса.

– Фил? – мягко окликнула она.

Он помахал ей и попытался улыбнуться, но каждое движение, казалось, причиняло ему невыносимую боль.

– Бедный!

– Ничто не помогает лучше, чем хорошая работа!

– Ты вообще никогда не прекращаешь работать?

– Не волнуйся. Я над твоим делом работаю.

У Лиз внутри что-то дрогнуло, она была ему благодарна.

– Ты не представляешь, какое это облегчение – услышать, что ты не бросаешь мое дело! Я этого так боялась!

– А почему я должен его бросить?

Она озорно повела плечами.

– Я говорила с твоей помощницей о нашем разговоре с Сарой Лангфорд. Она тебе не сказала?

– Сказала. Честно говоря, я знал, что это Брент, еще до того, как ты позвонила туда.

– И все равно ты согласен работать со мной?

Он отложил блокнот и взял Лиз за руку. Посмотрел ей в глаза.

– Позволь мне кое-что объяснить тебе. Я брал показания у всех – от грузчиков до гангстеров – и каждого обирал до нитки! Шины моих машин прокалывали несчетное количество раз, в мой дом вламывались, мне угрожали. Если бы меня было так легко запугать, сейчас я бы сидел в офисе какой-нибудь безвестной фирмы и получал гроши. Твоему делу я отдался всей душой. Никто не может запугать Фила Джексона. И меньше всех на это способен такой ублюдок, как Брент Лангфорд.

Она сжала его руку, затем стыдливо убрала ее.

– Не надо стесняться. Ты ничего не можешь с этим поделать. И почему только женщины находят мужчин с избитыми лицами особенно привлекательными?

– А что, очень милый оттенок.

Он улыбнулся, затем посерьезнел.

– Знаешь, я не единственный, кому надо подготовиться к серьезной схватке. Тебе тоже это необходимо.

Она кивнула:

– Я сделаю все, что от меня потребуется.

– Хорошо. Потому что дело становится крайне неприятным. Я говорю не только о Брейте. Все семейство Даффи почувствует это. ФБР уже на подходе.

– ФБР?!

– Одна из моих бывших клиенток, очень довольных мной, – специальный агент ФБР в периферийном отделении полиции Денвера. Я позвонил ей сегодня утром из больницы и попросил немного порыскать в округе. Нападение Брента – федеральное преступление, называется «препятствование отправлению правосудия». Обычно ФБР не занимается такой мелочью, но когда у тебя есть друг-агент да еще талант приукрашивать вещи, можно возбудить их интерес. Эти счета Райана из клиники. Разговор с Фрэнком о деньгах. Слова Брента о «семейном деле». Возможно, расследование ни к чему не приведет, но попытка не пытка, пусть ФБР позанимается этим и допросит Райана, подозревая его в рэкете.

Лиз нервно заморгала:

– Довольно грубо, тебе не кажется?

– Ты хочешь выиграть это дело или нет?

– Да, хочу… Но…

– Никаких «но»! Сделай мне одолжение. Возьми это. – Джексон передал ей клочок бумаги. На нем было два номера.

– Что это?

– Сегодня моему секретарю позвонили из фирмы Нормана Класмира. Он новый адвокат твоего мужа. Верхний номер – его пейджер. Когда поедешь домой, остановись у телефона-автомата и набери этот номер. Только пусть это будет именно телефон-автомат – чтобы никто не мог отследить твой звонок. Потом введи второй номер и повесь трубку.

– Чей это номер?

– Домашний телефон судьи, который будет заниматься нашим делом. Старый пердун кипятится и пускает газы каждый раз, когда адвокаты звонят ему домой. Он даже не даст Класмиру рта раскрыть, чтобы объяснить, что ему на пейджер пришел вызов с неизвестным номером. Такая глупость, казалось бы, но старик Новак будет пердеть всю дорогу до здания суда. Это научит лихого специалиста по уголовному праву Нормана Класмира подумать дважды, прежде чем лезть в дело о разводе.

– Умно! – сказала она, убирая бумажку в кошелек.

– Можешь не петь мне дифирамбы. Не моя идея – я украл ее у одной из моих клиенток. Всякий раз, когда она подозревала мужа в очередной измене, она просто звонила ему на пейджер и набирала домашний номер раввина.

– Ты всегда крадешь что-нибудь у своих клиентов?

– Иногда.

– И что ты собираешься украсть у меня? – спросила она застенчиво.

Джексон приподнял одну бровь, насколько позволяла повязка:

– Посмотрим.

 

Глава 35

Эми брала дочь в Денвер всего несколько раз за недолгую жизнь малышки. И каждый раз их местом назначения был JIo-До, сокращенное название центральной части города. Тейлор любила его за две вещи: известные всему миру «американские горки» в парке развлечений «Эллитч гарден» и профессиональная бейсбольная команда «Колорадо рокис». Последняя играла в этот вечер на бейсбольном стадионе «Коре филд» и устраивала там «кепочный» вечер: первые десять тысяч зрителей бесплатно получат бейсболку. Тейлор была уверена, что фанаты приедут со всего мира и даже с Плутона – за таким-то соблазнительным подарком! Мамочка просто должна была отвезти ее туда. Да и после разгрома квартиры им обеим не мешало развеяться.

Построенный из красного кирпича и незакаленной стали, «Коре филд» был одним из новомодных стадионов Лиги, предназначенных только для бейсбольных матчей. Кроме того, стадион сохранял атмосферу старых добрых полей для игры в бейсбол. Настоящая, не искусственная трава на поле и особая расстановка сидений для болельщиков напоминали, что бейсбол появился еще до того, как стали популярны крытые стадионы и искусственные покрытия. Но даже любители поностальгировать оценили такие приятные нововведения, как большие табло, систему скидок и достаточное количество туалетов – теперь поход с Тейлор в уборную не означал, что матч безнадежно пропущен.

Стоял чудесный прохладный летний вечер, идеально подходящий для игры в бейсбол. Они заняли места подешевле в правой части стадиона. Тейлор принесла с собой бейсбольную перчатку – с явным намерением не пропустить ни одной сильной подачи. Подаренная бейсболка оказалась велика и все время лезла на глаза, совершенно закрывая обзор. Каждые двадцать секунд раздавался вопрошающий крик: «Что там, мамочка?» – и Эми приходилось играть роль спортивного комментатора до тех пор, пока Тейлор не осознала всю глупость своего поведения и не сняла кепку.

К шестой подаче веки Тейлор начали тяжелеть. Она буквально сползала с сиденья. Да и Эми отвлеклась от игры, думая о разговоре с Мэрилин Гаслоу. Отсюда был виден небоскреб, где располагалась штаб-квартира фирмы. В окнах на сорок втором этаже горел свет. Эми задумалась: до сих пор ли Мэрилин на работе? И говорила ли она кому-нибудь об их беседе?

Она быстро отбросила все сомнения. Разговор с Мэрилин – это все равно что разговор с Грэм. Только без одолевающего чувства вины.

И все-таки тот факт, что Мэрилин как будто не поверила ей, волновал. Эми не знала, что именно в ее истории могло вызвать неприятие. Может, Мэрилин не поверила ни слову из всего рассказа. Может, лишь тому, что Эми никак не была связана со стариком, пославшим ей деньги. Хуже того, Мэрилин могла догадаться о ее скрытых чувствах, когда заявила, что другие назовут ее шлюхой.

Хорошо еще, она не сказала, что Райан оказался настоящим сердцеедом. Это только подтвердило бы подозрения Мэрилин.

– Устала! – сказала Тейлор. Она сидела на коленях матери.

Эми погладила лобик дочери, затем взяла ее на руки.

– Нам пора домой.

– Но я еще не поймала мяч!

– В следующий раз поймаешь.

Они шли, держась за руки, по бетонным ступеням. Тейлор изо всех сил старалась успевать за мамой, которая шла быстро и целенаправленно, находясь на грани принятия важного решения. Настало время для смены жизненной позиции. Мечты об астрономии остались мечтами. Она опоздала к крайнему сроку, обещанному Марии, и потеряла деньги, которые так или иначе помогли бы мечте сбыться. Теперь предстояло вернуть доверие Мэрилин и доказать, что она ничего не выдумала. Здесь ей наверняка помог бы Райан Даффи. В последний раз, когда они разговаривали, Эми дала ему неделю на поиски законного основания денег. Крайний срок – пятница. Эми решила все-таки встретиться с ним, хоть деньги и украдены. Запишет на пленку их разговор и даст Мэрилин послушать. Это, конечно, не вернет денег, но по крайней мере вернет ее доверие.

Рев толпы прервал размышления Эми. «Рокис» выигрывали. Они с Тейлор продолжали идти, вышли за турникет к северной автостоянке.

Эми прежде никогда не брала Тейлор на вечерний матч. И теперь чувствовала себя иначе – уезжать в темноте было как-то странно. Свет прожекторов заливал стоянку жутким желтоватым сиянием. Мусорные контейнеры у входа были переполнены банками и бутылками, конфискованными у фанатов. Тут и там на дороге валялись корешки билетов. Рев зрителей чуть долетал до забитой машинами парковки. Ни души вокруг. Впечатление гнетущее – будто сорок тысяч человек испарились с последними лучами солнца, оставив Эми и Тейлор одних в море машин.

Эми подняла спящую на ходу дочь и быстрее зашагала к «пикапу».

Путь до машины на стоянке всегда казался ей длиннее, нежели до стадиона. Теперь, держа на руках спящую малышку, она особенно чувствовала это. Ряд за рядом она проходила мимо пустых автомобилей. Эми была уверена, что поставила машину в секцию «Е», но все ряды казались одинаковыми. Уже второй раз она прошла мимо одной и той же красной «хонды». Потом свернула в другом направлении, выискивая взглядом «пикап». Тейлор спала на ее плече. Руки Эми уже начинали уставать, спина болела. Дочка подросла и не была уже той крошкой, которую легко таскать на руках. Наконец показалась их машина.

Эми срезала путь, обогнув два автомобиля, и похлопала карманы в поисках ключей. Открыла заднюю дверцу одной рукой, другой посадила Тейлор на сиденье. Затем захлопнула дверцу и пошла к своему месту. Вдруг резко остановилась, напуганная неожиданным шумом. Мелькнула тень. Кто-то прыгнул и схватил ее сзади. Эми хотела закричать, но огромная ладонь закрыла ей рот. Холодное лезвие ножа было в миллиметре от ее горла.

– Не дёргайся, – предупредили ее.

Эми тряслась от страха, не в состоянии пошевелиться. Незнакомец говорил ей прямо в ухо, стоя сзади:

– Мы видели отчет полиции. Ты не сказала им о деньгах. Умница!

Она даже не осмеливалась дышать. Кошмар сбывался – бандиты вернулись за деньгами.

– Правильно делаешь, леди. Никому ни слова о деньгах. И держись подальше от копов. – Он схватил ее руку и вывернул, причиняя боль. – Теперь быстро в машину и проваливай отсюда. Если закричишь или хоть раз поговоришь с копом, заплатит твоя дочь!

Он сбил ее с ног и бросился прочь. Эми поднялась как можно быстрее и оглянулась, переводя дыхание. Но на стоянке было уже пусто. Тот, кто напал на нее, исчез. Эми достала свисток, поднесла к губам и замерла. Предупреждение до сих пор звенело в ушах.

Она села в машину и завела двигатель. Тейлор спала на заднем сиденье. Вид крошки заставил ее забыть о разумных решениях, глаза наполнились слезами. Одной рукой она гладила дочь, пока другой крутила руль, выезжая со стоянки. Ее трясло.

 

Глава 36

Самолет Райана приземлился в международном аэропорту Денвера в одиннадцать пятьдесят. Райан не стал заезжать в панамский отель за вещами, все, что у него было, – это небольшая сумка, купленная взамен украденной. Таможенный контроль он прошел, когда пересаживался в Хьюстоне. Норм встретил его у входа в регистрационный отдел «Юнайтед эйрлайнс». Когда двери открылись и Райан вышел на улицу, двигатель его «рэнджровера» уже работал. Райан сел в машину. Приключения, которыми был наполнен вчерашний день – пробежка по улицам Панамы, встреча с ФБР и девять часов перелетов, – привели к тому, что Райан буквально растаял на кожаном сиденье дорогой машины.

– Дружище, я так рад видеть тебя! – сказал он, захлопнув дверцу.

Норм посмотрел в зеркало на его растрепанную шевелюру и небритую физиономию.

– Да ты выглядишь прямо как Стив Маккуин в том старом фильме про Дьявольский остров.

– «Мотылек»?

– Ага. Ты чем занимался – плыл из Панамы на плоту из кокосовых деревьев?

– Заткнись и следи за дорогой, Норм!

Вдруг раздался пронзительный свист, напугавший их обоих. Полицейские хотели оштрафовать их за парковку в неположенном месте. Норм нажал на газ и быстро влился в движение.

– Полагаю, все прошло гладко? – поинтересовался он.

– Как ты и говорил. Я взял у них визитки. Форсайт – агент из Денвера. Другой парень и вовсе не из ФБР. Он из Вашингтона. Работает с делами о нарушениях налогового законодательства.

– Я выяснил, что в конце концов они бы все равно обрисовались на горизонте, – сказал Норм, выруливая на автостраду. – Я тут и сам побегал, пока ты путешествовал. Позвонил другу из Американской ассоциации адвокатов.

– А им-то что может быть известно?

– В любом расследовании у каждого агента ФБР есть помощник. И то, из какой сферы этот помощник, может подсказать, где искать причину их интереса.

– Что тебе удалось узнать?

– Твое дело относится к разряду серьезных преступлений.

– Серьезных? – переспросил Райан.

– Тебя расстроил разряд, и напрасно – все преступления серьезны. Это общий ярлык для тех дел, которые пока не могут отнести к определенной группе.

– И куда, ты думаешь, его отнесут?

– Возможно, это будет расследование налоговой службы. Ведь старик не заплатил налог на деньги. Если ФБР удастся раскопать шантаж, дело отправится в отдел коррупции. Если почуют, что таким образом пытались отмыть деньги, – пойдет в экономические преступления. Слишком рано делать выводы.

– И все из-за того, что я надавил на банковского служащего в «Банко дель Истмо»!

– По правде говоря, не только он дал наводку ФБР. Тут замешан и адвокат твоей жены.

– Джексон?

Норм кивнул, перестраиваясь в соседнюю линию.

– Он в больнице. Но скоро должен выйти. Похоже, твой зять здорово отколотил его за приглашение в суд.

– Вот ничтожество!

– Джексон или Брент?

– Да оба!

– Так или иначе, Джексону удалось преподнести все в таком виде, что это заинтересовало ФБР. Три миллиона долларов на счете не новость для первой полосы. Но когда влиятельный адвокат начинает везде совать свой нос и за это оказывается на больничной койке, это придает делу несколько иной оттенок. Особенно если адвокат – Джексон. Хочешь – верь, хочешь – нет, но у него тоже есть друзья! И если ты не его друг, то, очевидно, враг. Помнишь, я говорил тебе о проповеднике и фотографиях, где он занимается сексом с немецкой овчаркой?

– Еще бы.

– Так вот, Джексон – как раз тот парень, у которого могут оказаться подобные фотографии. Целые ящики, полные компромата на всех – от губернатора до твоей золотой рыбки! Он вроде Эдгара Гувера, только адвокат. Джексон может сделать так, чтобы что-то случилось. И твой зять Брент дал ему на это все основания.

– Ужас! Неужели Джексон знает о деньгах?

– Только если кто-то из ФБР уже пронюхал об этом. В чем я сильно сомневаюсь. Но он явно подошел близко к разгадке.

Какое-то время они ехали молча. Огни Денвера были уже недалеко.

– А что там с альбомами? Нашли миллионера из тех, кто учился в отцовском классе?

– Пока ничего. Продолжаем копать.

– А как насчет Каймановых островов? Я попал в переделку, выясняя, кто перевел деньги на счет отца. Теперь надо довести дело до конца.

– Мой дознаватель работает. К счастью, ему не придется лететь на Каймановы острова.

– Как я заплачу твоему дознавателю? Он тратит на это дело много времени.

– Не волнуйся. Я плачу ему обычный гонорар каждый месяц. Тебе придется оплатить только непредвиденные расходы.

– Вот как? Наконец-то хорошие новости!

– Откуда столько пессимизма? Давай сначала посмотрим, что именно заинтересует ФБР. Если скажут, что твой отец не заплатил налоги, – отделаешься штрафом и пойдешь своей дорогой. Нам ведь пока ничего не известно.

– Думаешь, ФБР знает о двух миллионах на чердаке?

– Не представляю откуда. Если они не знают об этих деньгах, у нас есть время решить, что с ними делать. Как у душеприказчика отца, у тебя есть девяносто дней для подачи перечня его имущества в налоговую. Там придется указать деньги.

– А как быть со встречей, о которой мы договорились? Нельзя же и ее отложить на девяносто дней.

– Первая встреча с ФБР состоится уже скоро. И я не хочу, чтобы ты присутствовал на ней.

– Но я буду там, – сказал Райан твердо.

– Как твой адвокат, я бы не советовал тебе идти на эту встречу. Лучше я поговорю с ними сам и узнаю, где они копают. Мы сможем поменять позицию в зависимости от ситуации, и только тогда ты поговоришь с ними.

– Норм, я доверяю тебе как брату. Но я должен присутствовать там. Должен.

Норман вздохнул и спорить не стал.

– Если пойдешь, будешь молчать как рыба. Брови не хмурить, глаза не закатывать.

– Я справлюсь.

– Хорошо. Эта встреча – деловые переговоры, обмен информацией, понял? Я уже, кажется, говорил, что дело тут серьезнее, чем мог предполагать твой отец. Нутром чую. И если это действительно так, то не ты их цель. Они потребуют от тебя только одного – назвать имена. Чтобы узнать, кто стоит за деньгами. Если они разузнают про шантаж, им понадобится и эта информация.

– Единственное имя, которое я могу назвать, принадлежит покойнику.

Норм на секунду отвлекся от дороги и посмотрел ему в глаза.

– Я знал твоего отца. И насколько я понимаю, он не был так ловок, чтобы провернуть все это дело с пятью миллионами долларов в одиночку. ФБР захочет узнать, с кем он работал.

– Ну, тогда они окажутся в отчаянном положении. Я не знаю других имен.

– Их интересуют не только имена. Им нужно хоть что-нибудь для продолжения расследования. Как насчет той женщины, что ограбила тебя в Панаме?

– Понятия не имею, кто она.

– Должно же быть что-нибудь, за что могло бы зацепиться ФБР, чтобы найти ее. Мы не собираемся рассказывать им все как на духу. Но если речь зайдет о твоей невиновности или о невиновности кого-то из твоей семьи, важно, чтобы у нас было что им предложить.

Райан полез в сумку.

– У меня есть кое-что для них.

– Что это?

Райан достал пластиковый пузырчатый пакет.

– Это стакан из бара в отеле. Из него пила та женщина.

– Ты же сказал, что отдал стакан банковскому служащему в «Банко дель Истмо»!

– Не стал бы я отдавать единственную улику. Я действительно дал ему стакан из отеля. Но это был другой стакан.

Норман уже собрался выговорить Райану за то, что тот солгал собственному адвокату, но передумал – он был больше заинтригован, нежели рассержен.

– Ты думаешь, отпечатки пальцев все еще сохранились на нем?

– Я сделал все, чтобы не размазать их. Купил сумку и пакет специально для него. Надеюсь, это поможет найти ту женщину. Если запахнет жареным, полагаю, ФБР очень захочется посмотреть, насколько я опытен в сохранении улик.

– ФБР очень захочет это узнать вне зависимости от того, куда приведет их расследование. – Норм посмотрел на засохший след помады на краю стакана. – Возможно, здесь достаточно слюны для анализа ДНК.

– Значит, у нас есть о чем говорить с ФБР?

– Хорошее начало. Но мы всегда должны иметь в запасе что-то еще.

– По-моему, этого достаточно, – сказал Райан.

Норм почувствовал перемену в голосе друга:

– Ты чего-то недоговариваешь?

Райан отвернулся. Пришла пора рассказать Норму об Эми. Это заняло всего минуту.

Норм забарабанил по рулевому колесу и резко съехал на обочину. Машина остановилась на парковке у мотеля.

– Черт тебя побери! – грубо рявкнул он.

– Да что я такого сделал?

– С меня хватит! Стакан – раз. Два – ты прячешь от меня эту Эми. То есть продолжаешь действовать так, будто ты – всезнайка-доктор, а я – твой тупой пациент! Говоришь мне только то, что я должен, по-твоему, знать. Так не пойдет! Я – твой адвокат. Мне необходимо знать все!

– Я не играю с тобой, Норм. Просто не хотел вовлекать Эми.

– Да почему нет? Тебе не приходило в голову, что она могла быть той самой третьей стороной, а? Может, у нее есть информация о человеке, у которого твой отец вымогал пять миллионов долларов! Может, ее задача – распространить информацию, если что-нибудь плохое случилось бы с твоим отцом!

– Да, я думал об этом. Но это неправильно – вовлекать ее, пока мы не проверили другую возможность.

– Какую еще возможность?

Райан опустил взгляд и заговорил тихим, почти виноватым голосом:

– Я должен знать, не связана ли она с жертвой. Изнасилования, я имею в виду.

– А ты как думаешь?

– Я не уверен. Нам известно, что отец совершил изнасилование, когда ему было шестнадцать. Значит, должна быть жертва. Эми слишком молода, чтобы быть ею. Может, это ее мать, или тетя, или еще кто-нибудь из членов семьи. Я просто хочу убедиться, что деньги, отправленные ей отцом, не были чем-то вроде заглаживания вины, попыткой положить конец этой истории.

Норм кивнул, видимо, согласившись.

– Проблема в том, что архивные материалы запечатаны. Господи, да дело уже уничтожено много лет назад! По закону такая информация хранится до достижения человеком определенного возраста, двадцати или двадцати с лишним лет. Не понимаю, как ты собираешься узнать имя жертвы.

– Сейчас это моя самая главная задача. Когда мы встречались в прошлую пятницу, Эми дала мне неделю на расследование. Это значит, она позвонит либо завтра, либо в пятницу.

– И что ты собираешься делать?

– Не знаю, – ответил Райан, глядя в окно. – Но к завтрашнему дню мне нужно что-нибудь придумать.

– Да уж, недолго тебе осталось думать. А если не придумаешь?

Райан взглянул на Норма, взволнованный мыслью о том, что придется рассказать о преступлении отца кому-то еще.

– Тогда я сделаю единственно возможное.

– Что?

Райан снова отвел глаза.

– Спрошу ее.

 

Глава 37

В четверг утром Райан собирался позвонить домой. Сознавая, что отец уже никогда не ответит.

Райан никак не мог смириться с этим. Отец всегда первым брал трубку. Мама терпеть не могла разговаривать по телефону, а Фрэнк Даффи обожал. Райан до сих пор слышал в голове его голос, помнил характерную манеру отвечать. Не вялое апатичное «Алло», а особое, энергичное «Аллоу!» – так отец приветствовал всех, кто сделал доброе дело, набрав его номер. Среди друзей семьи это превратилось в шутку: кого бы ни попросили к телефону – Райана, Сару или их мать, – звонящему в любом случае посчастливится переговорить с Фрэнком. Он всегда хотел быть в курсе событий.

Райан набирал номер и думал, видит ли их сейчас отец.

Прошедшая ночь выдалась нелегкой. Большую часть ее он думал, как рассказать матери то, что узнал в Панаме, особенно про изнасилование. Это было непросто. Лучше всего сделать это при встрече лицом к лицу. Но ФБР висело на хвосте, и ему меньше всего хотелось вовлекать в происходящее мать.

С первыми лучами солнца Райан ушел в свободную комнату дома Нормана и набрал ее номер. Ему и в голову не пришло, что мать могла еще спать. И дело не в соседских окаянных петухах, кукарекающих с рассветом и будящих всю округу. До замужества мать звали Джанетт Грин, и принадлежала она к семейству, которое поселилось в Пайдмонт-Спрингс больше века назад в полуразвалившейся землянке, владея всего двумя мулами. Она была жаворонком, будто генетически запрограммированная просыпаться всегда ни свет, ни заря, чтобы подоить корову и покормить цыплят, хотя ни того, ни другого у них никогда не было. А с тех пор как умер отец, она вставала еще раньше. Огромный дом стал пустым без Фрэнка и его могучего баса – когда она лежала в кровати, он казался еще пустее. Эти мысли печалили Райана. Смерть отца будто отняла все силы матери, сломила ее дух. Теперь даже ему она казалась постаревшей. Он представлял себе, как мать сидит за кухонным столом, прижав трубку к уху, и смотрит на свой завтрак – кофе и тосты, тогда как он пытается рассказать ей правду о человеке, за которого она вышла замуж.

– Я не хочу ничего знать, – произнесла она твердо. Эту фразу она повторяла, как молитву, на протяжении всей беседы. Райан не мог рассказать ей всего. Она бы просто не позволила – угрожала, что повесит трубку. Выполнив свою часть дела – рассказав сыну о сейфе в Панаме, – она больше не хотела ни во что ввязываться. Ведь это было решение Райана – открыть сейф. Ему и придется отвечать за последствия. Не ей.

– Мам, выслушай хотя бы одно: с тобой может связаться ФБР.

– Господи!

– Не волнуйся. Я сказал, возможно, а не точно. Вчера Норм сообщил им, что он теперь официальный адвокат семьи Даффи. Они не могут связываться с нами прямо, только через него.

– А что мне сказать, если они все-таки позвонят?

– Скажи, что все вопросы к Норману Класмиру. И точка. Не пытайся казаться вежливой или готовой на сотрудничество. Тебе придется быть твердой и решительной.

– Хорошо.

– Саре тоже необходимо это знать. Я пытался ей позвонить, но никто не отвечает. С ней все в порядке?

– Насколько мне известно, да.

– Если увидишь ее, передай в точности то же самое, что я сказал тебе. И пусть позвонит мне как можно скорее. Я буду в офисе Норма или у него дома до конца дня. Нам нужно поговорить о Бренте.

– Брент вернулся вчера.

– То есть ты слышала о том, что он сделал в Денвере?

– Ну… А когда ты вернешься, Райан?

Он помолчал. Мать явно не хотела говорить о Бренте. Да и вообще о чем-либо.

– Может, завтра. У меня есть еще дела здесь.

– А как твоя клиника, сынок?

– Не беспокойся. Я отправляю всех пациентов в Ламар, к доктору Веберу.

– О! Он хороший доктор. А его секретарь – просто милашка. Может, позвонишь ей, раз вы с Лиз…

– Мам! – простонал он. Казалось, она думает о самых бессмысленных вещах, когда все семейство попало в переплет. – Пока, мам. Я люблю тебя. И помни, никому из нас не за что стыдиться. Мы не сделали ничего плохого.

– Да, – ответила она дрожащим голосом. – Я постараюсь это запомнить.

Сара подождала, пока в трубке раздастся щелчок, и только тогда повесила ее. Она слышала все, о чем они говорили, без ведома Райана.

Вчерашние попытки потолковать с Брентом о нападении на адвоката потерпели крах. Сара ушла к матери, предоставив мужу возможность поостыть. Большую часть ночи они разговаривали о Райане. Сара что-то подозревала. Отчасти потому, что Брент не доверял ему, но только отчасти. Ей казалось, Райан что-то скрывает от нее, возможно, из личных соображений. И Джанетт разрешила Саре подслушать их разговор, чтобы успокоить дочь.

Шаркая ногами по полу, Сара пришла из гостиной на кухню. Остановилась в дверях и посмотрела на мать с упреком:

– Почему ты не позволила ему все рассказать?

Джанетт глотнула кофе и поморщилась – тот совсем остыл.

– Что ты имеешь в виду?

– Почему ты не позволила ему рассказать то, что он узнал?

– Я не хотела этого знать.

– Но я хотела!

– Я знаю, он все тебе расскажет.

Сара разозлилась:

– Ради этого ты и разрешила мне подслушать ваш разговор, мам! Чтобы узнать, расскажет ли он мне то, что рассказал тебе.

Джанетт налила себе еще кофе и вернулась к столу.

– Прости. Но я не собираюсь вмешиваться в эти дела только ради того, чтобы развеять твои глупые подозрения насчет собственного брата.

– Они не глупые! – Глаза Сары сузились. – Значит, ты на его стороне?

Джанетт не успела сделать глоток.

– Что?

– Вы с Райаном не хотите, чтобы я знала все, так?

– Чушь!

– Вы сговорились. Как только я выйду за дверь, ты тут же наберешь его номер и все выведаешь. Хочешь оставить меня не у дел!

– Сара, попридержи язык. Мы – твоя семья.

– Мам, да я же все слышала, ты разве не понимаешь? Стоило ему только заговорить о Бренте, ты тут же начала болтать что-то о докторе из Ламара! В этом вся проблема, да? Ты боишься Брента? Или ты и мне не доверяешь?

– Конечно же, я доверяю тебе. И твой брат тоже тебе доверяет.

– Тогда почему он ничего не говорил мне о женщине по имени Эми?

– Какой еще женщине?

– О женщине, которой отец послал деньги! Она встречалась с Райаном, а он мне даже ничего не рассказал!

Джанетт яростно затрясла головой:

– Я ничего не хочу знать об этом!!! Я уверена, у Райана были на то причины!

Сара подошла к столу и села напротив матери. Ей было понятно, что та не хочет ничего обсуждать, но сдаваться она не собиралась.

– Она приезжала сюда, в Пайдмонт-Спрингс. Я разговаривала с ней. Говорит, что отец отправил ей тысячу долларов в коробке. Что-то с ней было не так – она явно нервничала. Мне она не понравилась. Совершенно не понравилась.

Джанетт молчала.

– Она явно заинтересована, понимаешь? Слишком напирала на меня, будто имела на то право. Будто родственница мне или еще кто.

Джанетт уставилась на свою чашку. Ее руки тряслись. Казалось, она пытается не слушать, отгородиться от всего. Наконец она ответила еле слышно:

– Это очень личное.

– Неужели?

– Я не понимаю, почему ты говоришь об этой женщине.

– У отца не могло быть никакой такой Эми, если он был тебе верен!

Джанетт кивнула, медленно, неохотно.

– Что ж, если ты так все поняла, мне придется ответить. Постараюсь справиться с этой задачей, насколько это вообще возможно.

Сара видела, что мать с трудом находит слова, и поставила вопрос ребром:

– Ну так он мог тебе изменить?

Джанетт посмотрела в глаза дочери:

– Полагаю, мог.

В семь тридцать пять утра Эми ехала на работу. Утреннее движение на Арапахо-стрит было оживленным, но она вела машину почти на автомате, погруженная в свои мысли.

Эми не спала всю ночь. Возвращение домой со стадиона запомнилось как в тумане. К трем часам утра, когда Тейлор крепко спала уже несколько часов, Эми все еще тряслась от страха. Она не могла рассказать о нападении даже Грэм. Четыре раза за ночь она порывалась звонить в полицию, но каждый раз вешала трубку, вспоминая слова мужчины, эхом отдававшиеся в голове: «Если закричишь или хоть раз поговоришь с копом, заплатит твоя дочь!»

Она задумалась, кем мог быть нападавший. Есть ли у него дети, и способен ли вообще отец сказать такие слова. Конечно, способен. Вот так дети и становятся подобными монстрами. Они повсюду, эти люди, способные причинить боль ребенку. Но до сих пор никто не угрожал ее дочери, по крайней мере напрямую. Эми вспомнила, в каком ужасе пребывала, когда в Боулдере убили маленькую девочку. Это произошло далеко от их дома, и Тейлор тогда была совсем крошкой. Но как любая мать в городе, она чувствовала, что ее ребенку угрожает опасность, причем серьезная. А теперь… теперь ее запугали буквально до смерти.

Что-то необходимо предпринять.

Она остановилась на светофоре. Ресторанная вывеска напротив рекламировала фирменное блюдо пятницы – свежепойманную зажаренную рыбу. А ведь завтра – пятница! Прошла ровно неделя после их встречи с Райаном Даффи. Время истекло. Ему пора объяснить, откуда взялись деньги. Может, он сумеет объяснить и еще кое-что: кто и зачем набросился на нее вчера у стадиона.

И она все еще надеялась… узнать его поближе. «Дура!»

Эми заехала на ближайшую заправку, остановилась у телефонов-автоматов. Заглянула в свой органайзер в поисках номера Райана Даффи и набрала его. На четвертый гудок вызов принял автоответчик.

Эми подумала, прежде чем говорить: ей хотелось быть откровенной, но на случай, если сообщение прослушает секретарь или еще кто-нибудь, приходилось выражаться туманно.

– Доктор Даффи, – произнесла она деловым тоном, – пришло время для нашей встречи. Я буду в кафе «Напополам», в Денвере, сегодня в восемь часов. Простите, но дело не может ждать до завтра. Это важно.

Она повесила трубку и перевела дыхание. «Да, очень важно».

 

Глава 38

Эми приехала в Денвер на несколько минут раньше. Движение за пределами Боулдера оказалось более интенсивным, чем она предполагала, и, кроме того, на работе ее никто не перехватил на пути к лифту с очередным ужасно срочным делом, какие обычно возникали в конце дня.

Кафе «Напополам» представляло собой ультрамодный бар-ресторан неподалеку от площади Лаример. Кафе начинало свое существование как обычная забегаловка для служащих близлежащих офисов, что и объясняло название. «Встретимся в „Напополам“» – это вызывало ассоциации со «Стоимость – напополам», выражением, пользующимся популярностью в торговле. Хозяева кафе быстро просчитали бесчисленные возможности, которые давало название: обеды вдвое дешевле, коктейли за полцены! Это сыграло свою роль, и кафе действительно процветало. Эми выбрала его для встречи с Райаном только потому, что место было известное и найти его не составляло особого труда. Но в глубине души она боялась, что Райан усмотрит какой-то намек в ее выборе, будто она намеревается заключить сделку… или начать серьезные отношения.

Эми была у кафе уже в семь пятьдесят. Сначала она хотела сообщить свое имя официантке, но потом вспомнила, что Райан знает, как она выглядит, и быстро ее найдет. Она прошла через весь зал к бару и заняла единственный свободный столик в задней части кафе. Эми ждала в одиночестве, окруженная мягкими сиденьями, обитыми кроваво-красной кожей. Звучала музыка, которая казалась слишком быстрой для ее теперешнего настроения. За соседним столиком четверо смеялись, жуя соленый поп-корн, еще два парня спорили об электронной игре в дротики. За барной стойкой из дуба стоял огромный телевизор, передающий бейсбольный матч. Эми отвернулась от него, вспомнив о вчерашнем нападении на стоянке. Взглянула на меню без особого интереса. Она вдруг поняла, что слишком разнервничалась и не может читать, а тем более есть.

Официантка подошла к ней меньше чем через минуту – еще одним достоинством кафе считалось быстрое обслуживание.

– Вы одни?

Эми напряглась, но потом поняла, что волноваться нечего.

– Нет, я жду человека.

– Принести вам что-нибудь?

– Просто кофе, пожалуйста.

– Полчашки или полную?

Эми озадаченно посмотрела на официантку:

– Естественно, полную.

– Один двойной кофе, – записала официантка в свой блокнот.

– Нет, не двойной. Просто обычный кофе в обычной чашке.

– В одной чашке – две порции.

– Странно как-то.

– Вы в кафе «Напополам».

– Ах, вот оно что! – улыбнулась Эми. – То есть полчашки у вас – это четверть чашки?

– Нет. Полчашки – это полчашки.

– Но вы только что сказали, что полная чашка – это двойная.

– Нет. Двойной кофе – полная чашка. Двойная чашка – это две чашки кофе. Один кофе – это полчашки…

– Ясно-ясно, – перебила ее Эми. – До меня дошло, не напрягайтесь. Почему бы вам просто не принести мне чашку кофе?

– Полчашки или…

– Не важно.

Эми закатила глаза, когда официантка наконец удалилась. «Нужно было назвать это местечко „Мозги напополам“».

– Можно присоединиться?

Эми повернулась на звук мужского голоса. Это был Райан.

– Прошу, – ответила она.

Он скользнул за стол напротив нее, едва не ударившись головой об абажур в стиле «Тиффани». Эми внимательно смотрела на него, изучая внешность. Если ей когда-нибудь придется описывать этого человека, нужно иметь определенное представление. Одного слова «привлекательный» недостаточно.

Райан поймал ее взгляд:

– Чувствую себя как на допросе в полиции.

– Есть на то основания?

– Ничего себе тон! Мы, кажется, не так разговаривали в прошлую пятницу?

– А вот и кофе. – Веселая официантка поставила перед Эми чашку и взглянула на Райана: – Что-нибудь закажете, сэр?

Эми вмешалась прежде, чем Райан успел ответить, не доводя до очередной карусели с мозгами напополам:

– Он будет то же самое. Не половину и не двойную порцию. Абсолютно то же самое.

– Простите. – Официантка попятилась, затем ушла.

Райан спросил:

– Это ты о чем?

– Да так, развлекаюсь, – ответила она с ноткой сарказма в голосе. – У меня была веселенькая неделя, ты знаешь.

– Нет, не знаю. Честное слово.

– И ты думаешь, я поверю?

– Да.

Она разглядывала лицо Райана в поисках малейших признаков обмана. Тот факт, что он пришел, уже кое о чем говорил. С какой стати ему ехать сюда, если он знает, что ее квартиру обчистили и денег больше нет?

Она попробовала подойти с другой стороны:

– Твоя сестра – определенно интересная особа.

– Моя сестра?

– Вы совсем не похожи друг на друга.

– Ты… разговаривала с моей сестрой?

Она посмотрела ему в глаза. Райан казался совершенно сбитым с толку и явно не понимал, о чем речь.

– Мы разговаривали, пока ты ездил по делам. По крайней мере, твоя мать сказала, что ты уехал по делам.

– Ты и с матерью разговаривала?

– Только по телефону. Она не знает, кто я.

– То есть с Сарой ты встречалась отдельно?

– Да. Я ездила к ней. Вы, Даффи, совсем не разговариваете друг с другом?

– Очевидно, нет.

Официантка принесла Райану кофе, улыбнулась Эми и исчезла.

Эми спросила:

– Ну и как твоя деловая поездка?

– Интересно.

– Какое слово – «интересно»! Секс – вот что интересно. Геноцид – это интересно. – Она взглянула на экран телевизора. – Бейсбол – это интересно. Даже путь со стадиона до машины может оказаться крайне интересным!

– Да о чем ты говоришь?

Она вновь посмотрела на него. Либо он действительно ничего не знал, либо был талантливейшим актером.

– Ни о чем. Полагаю, твоя поездка имела отношение к тому, о чем мы говорили в пятницу. Ты можешь доказать мне, что деньги законны?

– К сожалению, нет.

– Мы договорились, что если они незаконны, то я иду в полицию.

– Это не в наших интересах. Ни в моих, ни в твоих.

Эми наклонилась к Райану, блефуя:

– Я не шучу, Райан. Если ты не можешь этого доказать, я сдам деньги полиции.

– Я верю тебе. Но это правда не в наших интересах.

Она хорошо сыграла. «Он действительно не знает, что у меня больше нет денег».

– Надеюсь, ты не увиливаешь от ответа.

– Нет. Мне нужно поговорить с тобой – очень серьезно. Но, честно говоря, я чувствую с твоей стороны враждебность, чего не было в прошлый раз. И мне от этого совсем не легче.

– Хорошо, – ответила она. – что ты хотел сказать?

Он опустил глаза, не в силах встретиться с ней взглядом.

– Боюсь, дело становится очень личным для нас обоих.

Эми смутилась. Она ожидала чего-то вроде словесного поединка, а тут… Он казался таким мягким, податливым, честным. Обстоятельства, конечно, ужасные, но, быть может, тот парень из «Зеленого попугая» все-таки настоящий Райан Даффи? Определенно он очень симпатичный.

– Личное? – взволнованно переспросила она.

– Да.

Выглядело это так, будто он хотел признаться, что неравнодушен к ней.

– Ты имеешь в виду… нас? Тебя и меня?

Он растерялся.

– О нет! Я не предполагал… ну, ты понимаешь.

– Да-да. Вот именно! Это было бы так… не к месту. Правда?

– Совсем не к месту.

– Да. Совершенно.

Они обменялись быстрыми взглядами. Эми не понравились его глаза. Казалось, Райана беспокоит то, что он собирается сказать.

– Ну так что? – наконец спросила она.

– Мне очень неприятно говорить об этом…

Ее беспокойство только усилилось.

– Продолжай.

– Я все спрашиваю себя: почему эти деньги свели нас с тобой?

«Что он имеет в виду? Судьбу?»

– Я не знаю.

– Понимаешь, чем больше я занимаюсь этими деньгами, тем больше узнаю о своем отце. И вот я задался вопросом: а вдруг у тебя тоже есть кто-то, о ком ты мало что знаешь? Кто-нибудь из твоей семьи. Ну, родственник, о котором ты часто размышляешь. И хочешь знать о нем больше.

Она тут же подумала о матери.

– Возможно.

– Тогда это твой шанс. Вот и все, что я хотел сказать.

Эми прикрыла глаза. Неожиданно для нее дело повернулось совершенно в другую сторону. Райан коснулся самого больного ее места.

– Если тебе известно что-либо о моей матери, говори.

– То есть ты хочешь узнать больше о своей матери?

– Прошу тебя, не трави душу.

Он мешкал, не зная, с какой стороны подступиться к делу.

– Перед тем как я расскажу все, позволь задать один вопрос. Моему отцу было шестьдесят два года, когда он умер. Сколько лет твоей матери?

– Она умерла.

– Прости. Но сколько лет ей было бы сейчас?

– Шестьдесят один.

– Когда она умерла?

– Ты сказал, всего один вопрос.

– Ну прости меня. Это может быть важно для нас обоих.

– Давно. Мне было восемь лет.

– Она когда-нибудь жила в Боулдере?

Райан подобрался совсем близко к ее семье.

– Да что происходит? Причем здесь моя мать?

Он заморгал.

Взгляд Эми оживился. Он не был уверен в том, что говорил, – или же просто давил на все кнопки подряд. Но через двадцать лет безрезультатных поисков ответа Эми просто не могла упустить такой возможности.

Его голос совершенно упал.

– Твоя мать когда-либо была вовлечена в дело об изнасиловании?

– Что значит «вовлечена»?

– В смысле, была ли она жертвой изнасилования?

Напряженное молчание.

Райан почувствовал, как к горлу подступает комок.

– Ведь это возможно. Много лет назад. Когда она была еще подростком.

– Настолько давно? Откуда тебе это может быть известно?

Он не ответил. Эми спросила резче:

– Откуда ты знаешь?

Райан боролся с собой.

– Я же говорил. Мы оба можем узнать что-то совершенно личное.

Ее руки затряслись. Голос дрожал.

– Ты хочешь сказать, твой отец изнасиловал мою мать?! Поэтому он отправил мне деньги?

– Я… – Он не мог вымолвить ни слова. Да что там – он даже думать не мог, сидя рядом с дочерью женщины, которую….

Она покраснела. Вихрь эмоций захлестнул ее: ярость по отношению ко всем Даффи, отвращение к Райану и тому флирту, который она допустила с ним в прошлый раз.

– Господи!..

– Послушай, Эми…

– Не смей произносить мое имя! – Она вскочила из-за стола.

– Куда ты?

– Подальше отсюда! Подальше от тебя и всей твоей семейки! – Эми едва не бежала к выходу.

– Прошу тебя, постой!

Она слышала его, но продолжала бежать. Слеза стекла по щеке, когда она вылетела на улицу и пошла – не зная, куда и зачем идет. Просто хотела уйти как можно дальше от этого места. Теперь слезы ручьем хлынули из глаз. Она плакала по маме.

Которая, быть может, покончила жизнь самоубийством из-за изнасилования.

 

Глава 39

Райан не пошел за ней. Его охватило оцепенение, заглушившее даже шум бурлящего жизнью кафе. Ярость Эми только усилила его чувство стыда – до сегодняшнего вечера он размышлял только о том, как преступление отца повлияло на него самого, и не задумывался о чувствах жертвы.

Теперь ему казалось отвратительным то, как он вел себя при первой их встрече, пытаясь расположить Эми к себе. Сыну насильника понравилась дочь его жертвы! Подумать только! По иронии судьбы, они даже беседовали о том, что дети часто становятся копиями родителей. Неужели его подсознание питает жутких демонов, которые могут создавать омерзительные картины того, как отец насилует ее мать, как он сам насилует дочь? Неужели он генетически запрограммирован на это? Или подобные обстоятельства сбили бы с толку любого мужчину?

Райан думал и о том, где все произошло. На заднем сиденье машины? У кого-нибудь дома? Угрожал ли отец оружием? Он был сильным мужчиной, не пьяницей, но на вечеринках обычно пил больше других. Однако Райан никогда не видел, чтобы тот лез в драку, оскорблял кого-нибудь, будь то физически или морально. Отец всегда был доволен собой.

По крайней мере казался довольным. Теперь, когда его не стало, его поведение все больше и больше напоминает игру, притворство. Отец обожал находиться среди людей, смешить их, горланить громче всех песни. Окажись Фрэнк Даффи в битком набитой комнате, он болтал бы без умолку. Особенно он любил телефон. Но когда речь заходила о чем-то серьезном и личном, все его красноречие куда-то исчезало. Вглядываясь в прошлое, Райан вспомнил всего несколько моментов, когда отец проявил настоящие чувства. За прошедшие годы эти маленькие гвоздики воспоминаний прочно засели в голове Райана. Как, например, разговор двадцать лет назад, в день годовщины их с мамой свадьбы.

Отец весь день будто избегал матери, работал по дому, чинил старую проводку в сарае. Райан всегда полагал, что его родители счастливы в браке, но тогда отец вел себя так, словно хотел переиграть все заново. Райан нашел его на улице, на двадцатифутовой лестнице под торчащими оголенными проводами.

– Пап, чем ты занимаешься? – спросил он.

– Чиню прожектор.

– Я не о том. Тебе не кажется, что сегодня тебе стоило бы побыть с мамой?

Отец искал кусачки, не отвечая.

– Пап, ты делаешь маме больно.

Он замолчал. Просто стоял, ничего не делая. Это был один из важнейших моментов его жизни. Райану стукнуло восемнадцать, он готовился к колледжу и пытался решить, как быть с Лиз, в которую влюбился еще в школе. Возможно, отец тогда почувствовал, что пришло время для хорошего совета.

Он показал на болтающиеся над головой провода.

– Видишь это? – спросил он. – Один из них под напряжением. Может запросто убить человека.

– Пап, осторожней! Я пойду выключу электричество.

– Не волнуйся! Давай посмотрим, что будет, если я схвачу один.

– Пап, нет!

Отец взял провод.

– Ничего! – сказал он. – А если я возьму второй?

– Отец, перестань дурачиться!

– Что случится, Райан? Что я говорил тебе, когда ты хотел стать электриком, как твой отец, а не студентом?

– Пап, прошу тебя, спускайся!

Отец как-то нехорошо рассмеялся и схватил второй провод.

– Папа!

Ничего не произошло.

– Черт побери! Ты напугал меня до смерти! Ты же сказал, что один из них под напряжением!

– Так и есть. Но я стою на лестнице из стекловолокна. Я не заземлен. Если ты не заземлен, можешь хватать любой провод, какой тебе заблагорассудится! Ты понял, о чем я?

– Да, понял.

– Надеюсь, это так. Лиз – милая девушка. Но думай о будущем. Продумывай каждый свой ход на двадцать пять лет вперед! Если ты заземлен, все! – никаких проводов!

Двадцать лет спустя это сравнение показалось Райану поверхностным – женщины как провода под напряжением. Таков был Фрэнк Даффи, глубже он не смог бы заглянуть. Но теперь, когда стало известно об изнасиловании, Райан понял, как отец пришел к своему жизненному выбору, к решению посвятить себя одной-единственной женщине. Это проливало свет и на другой их разговор – когда они восхищались горами и отец объяснил, почему они живут в Пайдмонт-Спрингс. У мамы здесь корни, и они так глубоки, что их нельзя вырвать. Пять поколений семейной истории. Поэтому они все прочно застряли здесь.

Но теперь открылась настоящая причина, довольно зловещая: отец стал добровольным изгнанником и поселился в прерии, наказывая себя за содеянное. С единственной женщиной, вдали от цивилизованного мира, в глуши, где практически нет соблазнов. Приговор, вынесенный самому себе человеком, избежавшим настоящего наказания.

Теоретически довольно нелепое представление о наказании. Но теперь, когда Райан стал старше, он мог оценить его по достоинству. Для настоящего мужчины нет более жестокого судьи, чем он сам.

В этом Райан был похож на отца. За одним исключением.

Он знал о его грехе. Но отец уже никогда не узнает о грехе Райана.

Официантка принесла счет. Он быстро расплатился, потом подошел к телефонам-автоматам. Позвонил Норму.

– Как все прошло? – спросил тот.

– Лучше, чем я рассчитывал. По крайней мере, она не плеснула мне горячим кофе в лицо.

– Что, все так плохо?

– Угу.

– Хочешь поговорить об этом?

Молодая женщина улыбнулась Райану, выходя из туалета. Он отвернулся.

– Не сейчас. Может, потом. Похоже, я опять проведу ночь у тебя, если ты не против.

– Конечно, оставайся. Я тебя подожду.

– Скоро увидимся. – Райан повесил трубку.

Из кондитерской напротив она наблюдала, как Райан Даффи вышел из кафе «Напополам». На ней были голубые джинсы, мешковатая рубашка «Денвер бронкос» и светлый парик вместо роскошного черного. Теперь она больше походила на студентку колледжа, чем на бизнес-леди, которую изображала в панамском отеле. Вряд ли Даффи узнает ее, но все же она приложила все усилия, чтобы не попасться ему на глаза.

Она проследила, как Райан перешел дорогу, и направилась к выходу из кондитерской. Да так и застыла в дверях. Седан у обочины приготовился отъехать. Загорелись фары. Машина медленно отъехала от тротуара. Она впервые заметила этот седан, когда Райан зашел в кафе. Целых двадцать минут водитель просто сидел, не выходя. Теперь она поняла почему – он тронулся в тот же миг, когда Даффи покинул кафе.

Только копа можно так легко раскусить. Сукин сын!

Женщина вышла на тротуар и двинулась в другом направлении. Она не могла сказать с уверенностью, кто заявил в полицию – Эми или Райан. Это не имело значения.

Кто бы это ни был, они оба пожалеют.

«Пикап» Эми привез ее из Денвера в Боулдер за рекордно короткое время. Срочных дел у нее не было, никто не торопил, но… Что-то ужасное открылось ей в Денвере, и Эми хотела убраться оттуда как можно скорее.

Она припарковалась на свободном месте стоянки. На миг подумала: «Как хорошо снова быть дома!» – но тут же вспомнила, что уже нет прежнего их дома. Конечно, роскошной их квартиру нельзя было назвать, даже обладая богатой фантазией, однако они с Грэм на славу потрудились, чтобы сделать ее уютной. Бухарский ковер, на который они какое-то время копили деньги. Розовое небо со звездами, нарисованное ею в комнате Тейлор. Антикварные штучки с дешевого рынка, сувениры, которые Грэм собирала в течение долгих лет. Все эти штришки, все мелочи, создававшие уют в доме, были уничтожены. Теперь квартира выглядела как дешевое жилье за государственный счет, со старой, испорченной мебелью, напоминавшей о гетто.

Эми остановилась перед дверью, пытаясь собраться с духом. Подумала о Тейлор, которая сейчас крепко спала, будто ангел. Она и есть ангел. «Так что перестань жалеть себя, дуреха!»

Она отперла дверь и вошла. Грэм сидела на сломанном стуле и смотрела телевизор. Для дивана они пока замены не нашли. Эми подошла к телевизору и выключила его.

Грэм взглянула на нее испуганно:

– Эй, я думала, только Тейлор нельзя смотреть телевизор до ночи!

– Она спит?

– Да, уже с полчаса.

– Хорошо. – Эми пододвинула стул для себя и села поближе к бабушке. – Я хочу кое о чем тебя спросить. Это важно.

Грэм с тревогой смотрела на нее:

– Ты плакала, милая?

– Со мной все в порядке. Грэм, ты должна быть со мной откровенна. Обещаешь?

– Да, конечно. А что стряслось?

– Возможно, это прозвучит странно и даже дико… Но я должна знать. Мою мать когда-нибудь насиловали?

Грэм, казалось, пошатнулась на стуле, потрясенная.

– С чего ты взяла?

– Нет, Грэм. Это не ответ. Я не хочу, чтобы ты отвечала вопросами на вопросы. Давай попробуем еще раз. Мою мать когда-нибудь насиловали?

– Да я и не уклоняюсь от ответа, я просто…

– Да или нет.

– Я не знаю. И откуда мне знать? Ты спрашиваешь так, будто я должна знать. Но я не знаю! Клянусь, не знаю!

Эми откинулась на спинку стула. Ей казалось, будто она со всего размаху влетела в кирпичную стену.

– Прости. Я не хотела обидеть тебя. Если кто-то и знает, я подумала, это можешь быть только ты.

– Я ничего не знаю про изнасилование. Ужасно, если это так. Но почему ты об этом заговорила?

Эми фыркнула, будто ответ был очевиден.

– Всю свою жизнь я пыталась понять, почему мама убила себя. Изнасилование, конечно, ни о чем не говорит, но это единственная зацепка…

– А откуда она взялась, эта зацепка?

– Я сегодня разговаривала с Райаном Даффи. Думаю, поэтому они послали мне деньги. Его отец изнасиловал мою мать.

Грэм начала философствовать:

– Умирающий старик хотел примириться со своей совестью…

– Да, так я и подумала.

– Хотелось бы мне помочь тебе, – сказала Грэм, качая головой.

– Люди, которые точно знали об этом, давно умерли. Мама погибла двадцать лет назад. Бабушка с дедушкой – и того раньше. Даже не знаю, известно ли было отцу. Поэтому я надеялась, что тебе что-нибудь известно.

– Мы с тобой очень близки, дорогая. Говорим друг другу все, что знаем. Но не думай, что точно так же мы были близки с твоей матерью. Конечно, отношения у нас с ней создались неплохие, однако я всего лишь свекровь.

– Понимаю.

– Должен быть какой-то другой выход! Когда было совершено изнасилование?

– Еще до того, как мама с папой познакомились. Когда она была подростком, так сказал Райан.

– Вот где нужно искать. В прошлом! Спроси людей, которые были знакомы с твоей матерью, ее одноклассников, подруг…

Последнее слово будто повисло в воздухе, заставив обеих вспомнить кое о чем. Грэм спросила:

– Ты думаешь о том же, о чем и я?

В глазах Эми появился блеск.

– Да, если ты думаешь о Мэрилин Гаслоу.

 

Глава 40

Райан сидел перед огромным экраном телевизора, окруженный колонками четырех футов в высоту. Когда все эти электронные игрушки выключались, мультимедийная комната превращалась в идеальное помещение для личных бесед, звуконепроницаемое и лишенное окон, что могло успокоить даже неизлечимых параноиков. Здесь Норм проводил идеальные с точки зрения конфиденциальности собеседования с клиентами. Одна из выслушанных им здесь исповедей прозвучала как раз из уст Райана Даффи восемь лет назад. Но сейчас Райан думал о другом – об Эми.

– Хочешь пива? – спросил Норм.

Райан сидел на диване, до сих пор пребывая в шоке от неожиданно бурной реакции Эми на сказанное им в кафе «Напополам».

– А-а?..

Норм решил, что это положительный ответ, и взял пару бутылок из мини-бара. Вручил одну Райану и уселся на кожаный диван.

– Ну, я слушаю. Говори, что сказала тебе эта таинственная Эми.

Райан оторвал этикетку с бутылки.

– Немного. Она просто взбесилась, не знаю, как еще сказать… Что в принципе объяснимо. Она думает, мой отец изнасиловал ее мать.

– Подожди, позволь мне кое-что уяснить для себя. Она знала, что ее мать изнасиловали, но не знала, что это сделал твой отец?

– Нет. Не думаю, что она вообще слышала об изнасиловании. Я только предположил, что мой отец изнасиловал кого-то, кого она знала, а она тут же решила, что это ее мать! Все дело в совпадении возраста, я уверен. Ее мать умерла, но ей бы сейчас было почти столько же лет, сколько моему отцу. Когда я спросил, жила ли ее мать в Боулдере, она не ответила. У меня сложилось впечатление, что жила.

– Плохо, что мы не знаем фамилии Эми. Тогда мы бы проверили те альбомы из школы и узнали, училась ли ее мать вместе с твоим отцом.

– Фамилия Эми ничего не даст. Нам нужно знать девичью фамилию ее матери. – Райан думал, потягивая пиво. – Хотя, знаешь, мне кажется, все-таки стоит просмотреть альбомы. Конечно, не факт, но Эми может быть похожа на свою мать. Тогда я ее узнаю.

– Ты прав – не факт, что это сработает.

– У тебя есть идея получше?

Норм пожал плечами.

– Можем просмотреть альбомы завтра. Копии я сделал высшего качества, так что никакой необходимости ехать в Боулдер нет.

– Хотелось бы сделать это сегодня. Ты не против съездить в офис?

– Они не в офисе. Они у моего дознавателя. Он все еще работает с ними, пытаясь выяснить, кто из одноклассников твоего отца превратился в миллионера.

– Позвони ему. Может, он завезет их сюда. Если нужно искать кого-то, похожего на Эми, то лучше мне сделать это сегодня, пока ее лицо свежо в моей памяти.

Норм посмотрел на часы. Почти двадцать один тридцать.

– Думаю, еще не очень поздно для такой просьбы. Он живет в нескольких минутах ходьбы отсюда.

Райан не вслушивался в разговор Норма с дознавателем. Он ждал, откинувшись на спинку дивана. Его силуэт чуть заметно отражался в темном экране телевизора. Силуэт Норма был еще тусклее, тот стоял на заднем плане, разговаривая по телефону. Картинка была блеклой, но на удивление четкой и ясной. Будто Райан смотрел на себя из другого времени – дежавю на экране, отправившее его в прошлое, когда он впервые просил совета у Нормана. Это было восемь лет назад. Райан тогда жил и работал в главной клинике Денвера. Один знаменитый спортсмен лег в клинику на операцию, оказалось, что он болен СПИДом. В те времена зараженные этой болезнью спортсмены волновались, что их не допустят к соревнованиям. Диагноз держался в строжайшей тайне. Спортсмен запретил Райану рассказывать об этом кому-либо – даже его жене.

– Все в порядке, – сказал Норм. – Он будет здесь с альбомами через десять минут.

Райан все еще пялился в экран телевизора, не в состоянии вернуться в реальность. Норм пощелкал пальцами:

– Эй, Райан. Даффи, ответьте! Это Земля!

Он посмотрел на Норма, смущенно улыбаясь:

– Прости. Вышел в открытый космос на минутку.

– И куда же ты летал?

Райан вздохнул, не зная, стоит ли говорить.

– Небольшой прыжок во времени. На восемь лет назад. Помнишь, когда я жил в клинике?

– О да! В тот вечер ты решил осесть в Чистилище Спрингс.

– Пайдмонт-Спрингс.

– Нет, именно Чистилище. Ведь эта деревушка нужна тебе именно для того, да? Работаешь как лошадь, получаешь гроши, делаешь добро, помогая нуждающимся! Зарабатываешь себе теплое местечко в раю! Очень даже похоже на Чистилище.

– Чушь!

– Нет, не чушь! Вы с Лиз практически добились того, о чем мечтали. И вдруг – ба-бах! – ты убегаешь из Денвера в Пайдмонт-Спрингс. Я говорил тебе раньше, скажу еще раз: не твоя вина, что жена того парня заразилась СПИДом! Закон запрещал тебе говорить кому-либо о заболевании твоего пациента.

– Да уж, – ответил Райан с сарказмом в голосе. – Поступил точно по инструкции!

– Не представляю, что еще ты мог сделать. У тебя есть обязательства перед пациентами.

Райан разозлился и замотал головой:

– Вроде обязательства перед отцом, да?! Моральный долг! Я должен держать рот на замке и никому не выдавать его грязных тайн, даже тем людям, которые имеют право знать!!!

– Вряд ли это одно и то же. Но даже если так, в этот раз ты пошел по другому пути. Ты рассказал Эми об изнасиловании.

– В точку! В прошлый раз я четко следовал инструкциям, и это привело к гибели человека. Теперь я пересек черту: поставил честность выше долга. И что? Эми едва не взорвалась от злости! Она была глубоко шокирована, когда узнала, что ее мать изнасиловали. Та, похоже, вообще не рассказывала дочери об этом. Возможно, не хотела, чтобы Эми знала. А какое я имел право вмешиваться в это дело и рассказывать ей?

– Райан, это очень сложно, я понимаю. Обе ситуации крайне запутанные.

– И оба раза я принял неправильное решение.

– И что ты собираешься делать теперь? Прикроешь клинику в Пайдмонт-Спрингс и уедешь в Сибирь?

Райан зло посмотрел на него:

– Думаешь, смешно?

– Нет, не думаю. Ты слишком строг к себе. Ты задаешься вопросами, на которые не существует правильных ответов. Но у тебя был выбор в той ситуации, восемь лет назад. Например, ты мог шантажировать спортсмена, угрожая рассказать всем, что он ВИЧ-инфицирован.

– Это не выбор, – ответил Райан, нахмурившись.

– Видимо, твой отец решил, что все-таки выбор.

– Иди к черту, Норм.

– Прости. Давай забудем все, что я тут наговорил, ладно?

– Нет, не забудем! Если ты думаешь, что мой отец – последний мерзавец, так и скажи!

– Я никого не сужу. Даже у шантажистов бывают свои причины.

– Зато изнасилованию оправданий быть не может!

Норм видел по лицу друга, как ему больно.

– Нет, не может.

– Поэтому я и должен был сказать Эми, по крайней мере попытаться! Мне казалось это правильным решением. Но теперь, когда я увидел, какую боль причинила ей эта новость, мне уже так не кажется. Может, не стоило ей говорить.

– Облегчи себе жизнь, Райан, забудь! Твое решение не окончательное, у тебя есть шанс обдумать все и найти выход.

– Ты о чем?

– Нам еще предстоит связаться с ФБР. Вопрос в том, скажешь ли ты им.

Райан сокрушенно покачал головой:

– Опять, да?

– Опять – что?

Его голос прозвучал глухо:

– Опять вопрос, на который не существует правильного ответа.

 

Глава 41

Эми позвонила Мэрилин Гаслоу домой, но ее экономка ответила, что хозяйка уехала из города на весь день. К счастью, Эми значилась в списке людей (весьма коротком), которым позволялось тревожить Мэрилин в любое время и в любом месте в случае крайней необходимости. Этой привилегией Эми не пользовалась еще ни разу, и теперь было самое время.

– Мисс Мэрилин сейчас в отеле «Мэйфлауэр» в Вашингтоне, – сказала экономка.

Эми записала телефон, поблагодарила экономку и позвонила в отель «Мэйфлауэр». Оператор соединил ее с нужным номером.

Апартаменты Мэрилин располагались на седьмом этаже отеля и были оформлены в духе старой Америки: обои в узкую полоску от Лауры Эшли, над столом – фотографии с изображением охоты. Мэрилин полулежала одна на огромной кровати, одетая в пушистый халат, с подушкой под ногами. В Вашингтоне было уже за полночь, но Мэрилин не спала, а работала, когда неожиданно зазвонил телефон.

– Да.

– Мэрилин, у тебя есть минутка?

– Эми? – спросила она, узнав голос. – Что-то случилось?

– Я должна спросить тебя кое о чем. Это очень важно. Хотела сделать это лично, но дело не может ждать. Нет, это я не могу ждать. Я не помешала тебе?

Рядом с Мэрилин на кровати лежали два переплетенных в черную кожу блокнота. Еще один был у нее на коленях.

– Эми, я не хочу показаться неучтивой, но завтра у меня трудный день. Я все еще готовлюсь к встрече, и мне надо успеть выспаться.

– Прости. Я забыла, что в Вашингтоне на два часа больше.

– Ничего. – Она отложила блокнот. – Давай, говори. Что ты хотела спросить у меня?

– Я должна узнать кое-что о матери.

Тишина в трубке стала почти ощутимой, казалось, ее можно потрогать. Мэрилин скользнула на край кровати и села прямо.

– Хорошо. О чем же?

– Сегодня я встречалась с одним человеком, и мне показалось, его отец знал мою мать.

– Кто он?

– Райан Даффи. Его отца звали Фрэнк Даффи. Это те самые Даффи, о которых я тебе говорила, – они послали мне деньги.

– Я же сказала, забудь об этом!

– Да, но я не могу. И вот что мне удалось выяснить…

– Эми, прошу, выслушай меня! Держись подальше от Райана Даффи. И от всего семейства Даффи!

– Ты их знаешь?

– Просто держись от них подальше.

Голос Эми задрожал:

– То есть это правда?

– Что – правда?

– Фрэнк Даффи изнасиловал мою мать.

– Что?!

– Мне показалось, Райан это имел в виду. Его отец изнасиловал мою мать.

– Фрэнк Даффи не насиловал твою мать.

– Откуда тебе это известно? Ты знакома с Фрэнком Даффи? Скажи мне, если это так.

– Да. Я знакома с ним со школы.

– Вы вместе учились?

– Нет. Он учился в боулдерской средней школе, а я – в «Фэйрмонт».

– Но ты была знакома с ним?

– Да. Можно и так это назвать.

– Почему ты не сказала мне раньше? Ты сидела и слушала, притворяясь, что не знаешь его.

– Я… я не смогла.

– Потому что он изнасиловал мою мать. И она не хотела, чтобы я знала. Вот почему.

– Эми, я же сказала тебе, Фрэнк Даффи не насиловал твою мать!

– Откуда ты знаешь?

– Мы с твоей мамой были лучшими подругами и рассказывали друг другу все.

– Мама никогда не говорила тебе, что ее изнасиловали?

– Никогда.

– Но это еще не значит, что этого не было.

– Эми, я знаю, что этого не было.

– Откуда ты можешь знать наверняка?

– Верь мне. Я знаю.

– Мэрилин, не надо скрывать это. Если Даффи изнасиловал мою маму, я имею право знать.

– Он этого не делал.

Эми вдруг повысила голос, почти что закричала – так друг с другом разговаривают только близкие родные:

– Ты лжешь! Почему ты лжешь мне?

– Я не лгу.

– Тогда откуда тебе известно, что он не насиловал ее?!

– Потому что…

– Почему?

– Потому что он изнасиловал меня, Эми. Фрэнк Даффи не насиловал твою маму. Он изнасиловал меня.

Эми задрожала.

– О Господи! Мэрилин, мне так жаль… Я не знала… Я надеюсь…

– Забудь. Забудь, и все! Это случилось так давно. Я оставила те события в прошлом. И хочу, чтобы они там и оставались. Пообещай мне, Эми! Мы больше никогда не будем разговаривать на эту тему. Ни с кем.

– Но…

– Эми! – резко оборвала ее Мэрилин. – Я не хочу вспоминать тот ужас. Не сейчас. Только не сейчас. Ты понимаешь?

Эми с трудом справилась с комком в горле.

– Мэрилин, – произнесла она, – мне так жаль, что я сразу все не поняла…

 

Глава 42

Райан провел в мультимедийной комнате всю ночь, изучая старые альбомы боулдерской средней школы. Норм сообщил, что копии сделаны высшего качества, но этого нельзя было сказать о самих фотографиях: восемьсот зернистых черно-белых снимков заставили бы любого человека увидеть вместо одного пальца два. Даже после нескольких чашек кофе Райану было сложно сфокусировать зрение. Он никогда не видел, чтобы такое количество детей носило очки – грубые, некрасивые очки. Многие говорят, что телевидение и самолеты – два величайших изобретения двадцатого века. Им бы следовало добавить в список контактные линзы.

Через несколько часов у Райана выработалась система. Сначала он изучал глаза: у Эми они имели миндалевидную форму. Затем – лицо. Лицо Эми напоминало сердечко – очень симпатичное лицо. Но дальше все становилось сложнее: большинство девочек на фотографиях улыбались. Это заставило его вспомнить, как улыбалась Эми при их первой встрече. Райан решил, что и улыбка ее матери должна быть такой же красивой.

Жаль, ни один Даффи не мог вызвать эти очаровательные улыбки.

К пяти утра Райан уже совершенно не помнил, сколько раз просмотрел одни и те же фотографии. Он изучил так много лиц, что забыл, как выглядит Эми. В конце концов он остановился на тридцати возможных вариантах, но никак не мог решить, какая из девочек – мать Эми. Райан уже собирался закрыть альбом, как вдруг что-то попалось ему на глаза. Это было имя. И принадлежало оно мальчику.

Джозеф Коузелка.

Имя крайне необычное. И в то же время странно знакомое. Подумав с минуту, он понял почему. В клинике Денвера целое отделение носило имя этого человека: кардиологический центр Коузелки. Райан видел эту табличку в фойе много лет назад, когда проходил практику в клинике.

Он внимательно посмотрел на фотографию. Милый мальчик. Хорошо одет, один из тех немногих детей, которым идут пиджак и галстук. Интересно, сколько человек с фамилией Коузелка живут в Колорадо? Если этот имеет отношение к делу, он как раз может оказаться богачом. Достаточно обеспеченным, чтобы заплатить пять миллионов за чье-либо молчание.

Райан вскочил с дивана и бросился к двери. Лифт находился рядом, но Райану он показался слишком медленным. Он взбежал по ступенькам наверх и постучался в спальню Норма.

Из-за двери он услышал сонный приглушенный голос Ребекки, как будто она говорила под одеялом:

– Норми, прошу тебя, спи! Ты уже стар для такого.

Райан смутился и ответил шепотом:

– Ребекка! Прости. Это Райан. Мне надо поговорить с Нормом.

Он стал ждать. Сначала послышалось недовольное ворчание, потом шаги. Дверь приоткрылась на шесть дюймов, не больше. На Норме был халат. Длинный локон волос, который обычно прикрывал его плешку, торчал в другую сторону, а лицо покрывала щетина.

– Черт, который час? – спросил он, зевая.

– Еще рано. Прости. Кажется, я нашел среди детей того, кто мог стать достаточно богатым человеком, чтобы заплатить моему отцу. Мы можем включить твой компьютер?

– Сейчас?

– Да, похоже, это та самая зацепка, которая нужна нам.

Норм протер глаза.

– Ладно, – сказал он, выходя в коридор.

Он повел Райана наверх, в кабинет. Компьютер стоял на маленьком встроенном столике, заваленном счетами и журналами. Райан говорил, пока тот загружался:

– Его зовут Джозеф Коузелка. Необычное имя. Я надеюсь, мы сможем найти какую-нибудь информацию о нем в Интернете.

– А кто он?

– Думаю, он из семьи Коузелка, основавших кардиологический центр в Денвере. Они тратят миллионы долларов на строительство новых филиалов и на операции – десятки миллионов.

Экран загорелся, Норм вошел в Интернет, на поисковый сайт.

– Как там пишется его фамилия?

Райан наклонился к клавиатуре и напечатал имя, затем нажал «Ввод». Они подождали, пока программа изучит все базы данных мира, где упоминался Джозеф Коузелка. Казалось, прошла целая вечность.

Норм сказал:

– Может, он ничего и не найдет.

– Если у этого парня действительно водятся такие деньги, его имя должно упоминаться в сети хотя бы несколько раз.

На экране появились результаты. И Райан, и Норм не поверили своим глазам. «Найдено 4123 документа».

– Вот дерьмо! – только и мог сказать Райан.

Норм прокрутил страницу вниз, пробегая глазами по кратким резюме. Многие из них были на испанском.

– Похоже, он какое-то время жил за границей.

– Не просто жил. Руководил филиалами «Кей энд Джи энтерпрайз» в Центральной и Южной Америке. Никогда не слышал об этой компании.

– Я тоже. Но если они работают на юге, то это объясняет выбор панамского банка.

Райан взял у Норма мышь и прокрутил следующую страницу с результатами поиска.

– А он еще и сельским хозяйством занимается.

– На таком уровне, Норм, это называется «товары широкого потребления». Посмотри-ка сюда.

На экране высветился полный текст статьи из журнала «Фочьюн». Заголовок гласил: «Вся семья при деле». Речь шла о семейном бизнесе, доходы от которого не уступали активам компании «Кока-кола».

– «Джозеф Коузелка, – читал Райан вслух, – генеральный директор и обладатель контрольного пакета акций „Кей энд Джи энтерпрайз“, третьей по величине частной компании в мире. Объем продаж составляет примерно тридцать миллиардов долларов в год».

– О таких компаниях люди мало что знают, потому что это семейный бизнес, – сказал Норм. – Реклама не задействуется. Никаких данных о компании в Комиссии по ценным бумагам. Никаких держателей акций, перед которыми приходится отчитываться. В принципе никто не знает, сколько стоят такие компании.

Райан прокрутил еще страницу и остановился на резюме, в котором упоминался кардиологический центр Денвера. Открыл весь документ, представлявший собой описание центра, где основное внимание уделялось директорам – включая Джозефа Коузелку, президента в отставке.

– Отлично! – сказал Райан. – То, что нужно. Полная биография.

– Ага, держу пари, строчка «выпускник боулдерской средней школы» стоит чуть ли не в заглавии!

– Заткнись, Норм.

На экране появилась фотография. Человеку на ней стукнуло лет шестьдесят. Улыбка мужчины, несомненно, была та же, что у мальчика со снимка в альбоме.

– Посмотри на эти глаза, – сказал Райан. – На подбородок! Это должен быть тот самый Коузелка! – Он просмотрел статью в поисках нужных данных. – Место рождения – Боулдер. Дата рождения – в этом же году родился мой отец. Они наверняка были одноклассниками!

– Ладно, он богат и ровесник твоего отца. Но это еще не значит, что именно его шантажировали!

– Это не все. Коузелка родился и вырос в Боулдере, он одного возраста с отцом. Значит, они учились в одном классе, когда отец совершил изнасилование. Нам известно, что изнасилование каким-то образом связано с шантажом, иначе документы не хранились бы в одном сейфе. Если размышлять логически, тот, кто заплатил пять миллионов, должен соответствовать двум критериям: первое – он скорее всего знал отца в школе, второе – он должен быть настолько финансово обеспечен, чтобы без особых проблем заплатить пять миллионов. Попробуй, найди еще хоть одного человека, соответствующего обоим этим критериям!

– Логика железная, но… С чего ты взял, что правильно определил критерии?

– Это все, от чего я могу оттолкнуться, Норм. Прошу тебя, помоги мне!

Они обменялись взглядами. Норм вздохнул:

– Ладно, похоже на правду. Но что нам делать теперь?

– Надо копать глубже. Здесь, в компьютере, куча материала! Где-то среди всего этого должен быть ответ на вопрос, пересекались ли пути Коузелки и моего отца.

– Это займет много времени.

– Я готов.

Норм сел в кресло, размышляя.

– Есть путь и покороче.

– Какой?

– Я имею в виду ФБР. Помнишь, что я говорил тебе про обмен информацией? Услуга за услугу, так?

– Да.

– Прежде чем мы выйдем на такую акулу бизнеса, как Коузелка, нам нужно узнать, кто еще замешан в этом деле и каковы их цели.

Эми проснулась, почувствовав на лице мех. Сначала ей было приятно, но потом она испугалась и бешено заколотила руками по воздуху, отбиваясь.

Тейлор хихикнула рядом, когда плюшевый Винни Пух пролетел через всю комнату и ударился о дверь. Эми села, облегченно вздохнув, когда поняла, что это не крыса, как ей почудилось.

– Тебе разве не нравятся мишки, мамочка?

– Нравятся, конечно. Но еще больше мне нравится, когда ты целуешь меня в щечку.

Тейлор залезла на кровать и поцеловала ее.

– Пойдем, – сказала она. – Я приготовила вам с бабушкой завтрак.

– Огромное спасибо! Я буду через десять минут.

Она отправила Тейлор на кухню и пошла в ванную. Быстро приняв душ, Эми завернула волосы в полотенце и накинула халат. Но даже окончательно проснувшись, она чувствовала себя немного странно: вчерашний разговор до сих пор крутился в голове. Признание Мэрилин опровергло теорию о том, что отец Райана послал Эми деньги как компенсацию за изнасилование. Эми вновь перестала что-либо понимать.

– Мамочка, завтрак готов!

Грэм не часто доверяла кухню четырехлетней внучке, и Тейлор очень гордилась специально разработанным под ее возможности меню. Отложив косметичку, Эми пошла на кухню. Деловой макияж никак не подходил для завтрака, состоящего из кукурузных хлопьев и молока.

Грэм сидела за столом, поедала хлопья и смотрела утренние новости. Рядом были аккуратно расставлены приборы для Эми. Тейлор наливала в тарелку молоко.

– Тебе же снятое, да, мам?

– Ага! – улыбнувшись, ответила она. Пододвинув стул, посмотрела на экран телевизора и остолбенела. Симпатичный молодой репортер говорил о чем-то, стоя у отеля «Мейфлауэр» в Вашингтоне.

Грэм сказала:

– Эй, послушай-ка! Это о Мэрилин.

Сердце Эми забилось быстрее. Она протянула руку и прибавила громкость.

Репортер говорил что-то о секрете, до настоящего времени хранившемся за семью печатями:

– Согласно информации, предоставленной нашим источником в Белом доме, вчера госпожа Гаслоу беседовала с несколькими советниками президента. Сегодня утром она встречается с самим президентом. Если все пройдет хорошо, мы услышим о результатах встречи к концу дня. При условии, что сенат одобрит ее кандидатуру, Мэрилин Гаслоу станет первой женщиной – председателем Совета управляющих федеральной резервной системой.

На экране появился ведущий новостей, прижимающий наушник к уху.

– Тодд, многие из нас слышали о федеральной резервной системе, но не все знают, что это такое. Что означает избрание госпожи Гаслоу на эту должность? Насколько это важно для страны?

– Крайне важно. ФРС часто называют четвертой властью, и это действительно так. Семь членов Совета управляющих этой системой осуществляют централизованный контроль над всей банковской системой страны: регулируют денежную массу, устанавливают учетную ставку, ведут наблюдение за федеральной банковской системой. Деятельность ФРС влияет и на состояние рынка. Система подвергалась критике за бездействие в годы Великой депрессии, но заслужила доброе имя в шестидесятые, когда в стране наступили относительно спокойные с точки зрения экономики времена. В двух словах, от ФРС зависит экономическое благосостояние Соединенных Штатов. Если Мэрилин Гаслоу станет председателем Совета управляющих, это автоматически сделает ее самой могущественной женщиной Америки.

– Есть ли какие-либо признаки того, что сенат против кандидатуры Мэрилин Гаслоу?

– Пока нет, – ответил репортер. – Но в Вашингтоне атмосфера всегда меняется быстро.

– Спасибо, Тодд. – Ведущий прервал связь с репортером. Местное телевидение начало рассказывать о ситуации на дорогах.

Эми не шевелилась.

– Мамочка, они говорили про ту Мэрилин, которая твоя начальница?

Она кивнула, глубоко погруженная в собственные мысли.

– Самая могущественная женщина Америки! – зачарованно повторила Грэм. – Господи, это нечто!

Эми моргнула. Теперь она уяснила смысл просьбы Мэрилин ни с кем не говорить об их вчерашней беседе по телефону, даже с Грэм.

– Да, – ответила она. – Это действительно нечто.