Легкие деньги

Гриппандо Джеймс

Часть третья

 

 

Глава 43

В десять часов утра Джозеф Коузелка подъехал к зданию «Кей энд Джи», небоскребу, возвышающемуся над всем деловым районом Денвера. Вестибюль на первом этаже здания гудел голосами сотен мужчин и женщин в деловых костюмах и полнился стуком их каблуков, отраженным от полированных гранитных полов. Четыре ряда лифтов шли вдоль четырех стен. Три из них предназначались для жильцов дома, квартиры которых занимали тридцать этажей небоскреба. Один – для клиентов и сотрудников «Кей энд Джи», фирма располагалась на этажах с тридцать первого по пятидесятый.

Коузелка остановился у поста охраны перед лифтами для сотрудников. Охранник вежливо улыбнулся, едва не сконфуженный тем, что правила писаны для всех.

– Доброе утро, сэр. Подойдите, пожалуйста, к сканеру.

Коузелка шагнул вперед и заглянул в окошко сканера сетчатки глаза. Это устройство было частью высокотехнологичной системы защиты «Кей энд Джи». Сканер мог установить личность сотрудника по рисунку кровяных сосудов глаза, расположенных за сетчаткой.

Загорелся зеленый свет, свидетельствующий о том, что личность подтверждена. Охранник нажал на кнопку, открыв проход к лифтам для сотрудников.

– Удачного дня, сэр, – сказал он.

Коузелка кивнул и прошел дальше. Каждое утро ему приходилось разыгрывать эту глупую сцену, следуя правилам, которые никто не может нарушить, даже он сам. Но он всегда с удовольствием вспоминал случай, когда охранник поприветствовал его уважительным «Доброе утро, мистер Коузелка!» и пропустил без идентификации. Коузелка в ту же минуту уволил его. Для его друзей из «Клуба банкиров», с которыми он особенно любил курить сигары, это была наглядная демонстрация того, что генеральный директор фирмы ничем не отличается от любого рядового сотрудника. И не важно, что у того пятидесятилетнего охранника была жена и трое детей, живших теперь на его пособие по безработице. Коузелка не слишком заботился о нуждах работников – куда важнее создать собственный образ.

Это действительно был всего лишь образ. Такие слова, как «равенство» и «ответственность», не входили в словарный запас сотрудников «Кей энд Джи». Фирма имела всего нескольких акционеров – Джозеф Коузелка владел пятьюдесятью одним процентом, его дети – остальными сорока девятью. Никакие беседы на Уолл-стрит о том, что пора бы компании выйти на широкую публику, не могли бы лишить юристов Коузелки покоя. Он знал, что расширение круга акционеров приведет к ослаблению его власти. Коузелка не нуждался в увеличении продаж. Все, чего он хотел, это власть – власть над огромной корпоративной империей, которая имела прямое отношение к завтракам, обедам и ужинам американцев, а также к пестицидам, удобрениям, кормам, семенам, разведению крупного рогатого скота, рыбным хозяйствам – в общем, ко всему, что связано с пищевой промышленностью. Но еще большую прибыль приносила торговля товарами широкого потребления. Под дорогой потолочной лепниной поднебесного офиса Коузелки висело электронное табло, на котором каждую минуту высвечивалась информация о состоянии рынка.

Лифт остановился на тридцать первом этаже. Коузелка перешел в свой личный лифт, доставивший его в кабинет-пентхаус.

Половина пятидесятого этажа принадлежала ему. Другая половина была разделена между членами правления, которые не принадлежали к семье, но выполняли все прихоти Коузелки. Никаких декоративных излишеств в холле не было. На дверях – отполированная медь. На стенах – панели из вишневого дерева. Мозаичный паркет полов укрыт шелковыми коврами. Умопомрачительный горный пейзаж на панорамной стене не мог оставить равнодушным никого, но сам Коузелка воспринимал это как нечто само собой разумеющееся – вот уже двадцать лет он мог менять изображение, с тех пор как отец умер и оставил ему в наследство пульт управления, весь офис и тридцатимиллиардную компанию, принадлежащую их семье.

– Доброе утро, мистер Коузелка, – сказала секретарша.

– Доброе.

Она прошла за ним в кабинет, взяла пальто и портфель, положила на стол, рядом с чашкой кофе, расписание на день. Обычно по пятницам работы было немного – с тех пор как врач предупредил его о повышенном давлении. Коузелка взглянул на расписание, усаживаясь в кожаное кресло.

Секретарша уже собиралась уходить, но остановилась в дверях:

– Еще кое-что, сэр.

– Да?

– Не знаю, стоит ли вообще вам говорить… В зале ожидания сидит мужчина. Он сказал, что ему срочно нужно видеть вас. Я ответила, что сначала необходимо договориться о встрече, а он заявил, что вы его наверняка примете. Он там уже два часа. Я собиралась позвать охрану, но решила все-таки спросить вас, прежде чем устраивать скандал.

– Кто он?

– Врач. Доктор Райан Даффи.

Коузелка промолчал.

– Сэр, что ему сказать?

– Ничего, – ответил он, взявшись за телефон. – Закройте дверь с той стороны, пожалуйста. Я сам позабочусь об этом.

Утром у Норма было слушание в уголовном суде, поэтому он не появлялся в офисе до середины дня. Райан немного удивился тому, что у его адвоката оказались другие дела и другие клиенты, помимо него. Норм повесил пиджак и направился к своему столу. В этот момент в кабинет заглянула секретарша.

– Помощник судьи Новака на первой линии, – сказала она.

– Кто такой Новак?

– Судья по делу о разводе доктора Даффи.

«Ну что еще?» – подумал он и взял трубку.

– Алло!

– Мистер Класмир, у нас тут Фил Джексон в конференц-зале. Так как травмы мистера Джексона не позволяют ему присутствовать в зале суда лично, судья согласился провести слушание по телефону по поводу переназначения дачи показаний Брентом Лангфордом на другое число. Соединяю вас.

Норм услышал, как в трубке щелкнуло. Его оставили говорить с Джексоном.

– Переназначение? Что еще за переназначение?

– Если бы ты хоть что-нибудь смыслил в брачных делах, Класмир, ты бы знал, что правила не рекомендуют брать показания под присягой в субботу. Сначала я назначил Лангфорда на четверг. Но ему все же придется давать показания завтра.

– Зачем он тебе?

– Его показания могут стать доказательством того, что твой клиент виновен в нанесении мне тяжелых травм. Если это так, я добьюсь судебного решения, чтобы защитить себя и своего клиента от мистера Даффи.

– Да ты рехнулся?!

– Все указано в тех бумагах, что я прислал тебе. Проверь почту, дубина!

Норм не успел просмотреть утреннюю почту. Он порылся в кипе конвертов и выудил один, пришедший из офиса Джексона. То, что дача показаний Лангфордом была лишь отговоркой, стало ясно сразу. Джексон просто хотел запудрить судье мозги своими чудовищными претензиями в адрес Райана.

«Сукин ты сын!»

На линии появился судья:

– Доброе утро, джентльмены. Я просмотрел бумаги мистера Джексона. Все на высшем уровне, как всегда. Мистер Класмир, на каком основании вы отвергаете предложение?

– Ваша честь, мне бы всего минутку – просмотреть документ. Мне еще не представилось случая ознакомиться с ним.

Тут встрял Джексон:

– Господин судья, письмо было доставлено в офис мистера Класмира вчера вечером. Оно отмечено как срочное. В сопроводительном письме я указал, что жду ответа мистера Класмира до девяти утра здесь, в больнице. Мне крайне неприятно отвлекать вас, господин судья, ради такого простого дела, как переназначение слушания, но мистер Класмир не позвонил мне. У меня не было выбора, кроме как обратиться в суд.

Судья заворчал:

– Мистер Класмир, я с вами не знаком, но вот уже второй раз мы разговариваем по телефону. В первый раз вы позвонили мне прямо домой, переходя все рамки приличия…

– Ваша честь, клянусь, мне скинули ваш но…

– Никогда не перебивайте меня! – грубо оборвал его Новак. – Мне не нравится, как вы ведете дела, мистер Класмир. Хорошие адвокаты не звонят судьям домой. И они не заставляют своих коллег искать помощи у суда, где издавна вежливость и сотрудничество помогали адвокатам разбираться в подобных ситуациях самостоятельно!

– Я всегда так считал, – сказал Джексон.

– Далее, – продолжал судья. – Я ознакомился с объяснениями мистера Джексона по поводу переназначения встречи с мистером Лангфордом и должен сказать, что глубоко взволнован. Если доктор Даффи и его зять каким-либо образом причастны к нападению на мистера Джексона, мне бы хотелось остановить их до того, как пострадает кто-нибудь еще. Просьбу переназначить день показаний под присягой Брентом Лангфордом с четверга на субботу считаю абсолютно разумной. Если бы мистер Джексон не смог присутствовать, я бы обошелся и без этой присяги и сразу приступил к слушанию по делу о наложении судебного запрета на действия мистера Даффи.

– Ваша честь, – сказал Джексон, – теперь я чувствую себя гораздо лучше. Я должен буду пригласить на слушание моего клиента.

– Вы уверены, что справитесь? Физически?

– Да. У меня не очень сильное сотрясение. Вид собственного лица, разбитого о ветровое стекло машины, конечно, ужасен, но последствия не так страшны.

Судья снова принялся брюзжать:

– Не могу поверить, что с вами сделали такое! Я редко назначаю слушание на субботу, но в вашем случае сделаю это. Свидетели смогут явиться к десяти утра?

– Полагаю, да.

Норм наконец смог вставить словечко:

– Ваша честь, доктор Даффи обязательно придет. Но если мистер Джексон намеревается допрашивать мистера Лангфорда, то я должен предупредить, что он может и не появиться на слушании. Я не могу контролировать мистера Лангфорда. Он не мой клиент, и я за него не в ответе.

– Мистер Класмир, если вы знаете, что хорошо и что плохо для вашего клиента, то он должен сам убедить своего зятя явиться завтра в зал суда. Я достаточно ясно выразился?

– Да.

– Благодарю вас, господин судья, – сказал Джексон.

– Удачи вам, джентльмены. – Судья отключился.

Норм покачал головой:

– А ты действительно так страшен, как тебя малюют, а, Джексон?

Джексон улыбнулся, хоть это и причинило ему боль.

– Ага. И даже страшнее!

– Нет необходимости все так поворачивать.

– Нет, есть! – ответил Джексон. Улыбка исчезла. – Дело перестало быть «мыльной оперой», в которой главные роли отведены Лиз и ее мужу. Теперь это мое дело, личное. Встретимся в зале суда.

 

Глава 44

Ожидание длилось уже два с половиной часа. Райан воспринял тот факт, что его до сих пор не выгнали отсюда, как хорошее предзнаменование. А еще лучше, что его не сбросили с лестницы. Он мог прождать хоть весь день, если бы возникла такая необходимость. Зал ожиданий достаточно комфортабелен, кожаные диваны – мягкие и упругие, будто боксерские перчатки, не то что больничные жесткие кушетки.

Райан долго раздумывал, прежде чем отправиться в главный офис «Кей энд Джи». Реакция Эми на рассказанное им тем вечером окончательно убедила его: он не сможет тратить деньги, не узнав истины. Немного чести в том, чтобы пользоваться плодами преступления, тем более изнасилования. Он просто обязан выяснить, как оно связано с вымогательством.

Его отец умер. Мать Эми тоже. Единственным человеком, способным ответить на все вопросы, был тот, кого шантажировал отец. Райан не мог знать наверняка, что это Джозеф Коузелка, но дознаватель Норма не нашел никого из одноклассников отца, кто бы добился такого же финансового благополучия. Они с Нормой договорились, что сначала выложат все ФБР и только потом пойдут к Коузелке. Но это могло ослабить силу воздействия. Напротив, угроза возможного привлечения ФБР, возможно, заставила бы Коузелку рассказать, действительно ли он заплатил пять миллионов отцу и, что самое главное, почему он это сделал.

Райан знал, что сказал бы Норм. Это рискованно, может, даже опасно. Но удалось же отцу провернуть такое да еще спокойно прожить после этого двадцать с лишним лет! Райан полагал, что и он сумеет. Однако он не мог рассказать все Норму, предоставляя тому возможность отговорить его от авантюры. На этот раз Райан действовал независимо.

– Доктор Даффи? – раздался мягкий баритон.

Райан поднялся с дивана и повернулся. Внушительные размеры мужчины давали основания предполагать, что это охранник.

– Да, – ответил Райан.

– Пройдемте.

Они молча пошли по коридору, бок о бок. Райан имел примерно шесть футов роста, но чувствовал себя маленьким рядом с этим парнем. Тот был на голову выше его и отличался крепким телосложением – не то что уродливые штангисты из тренажерных залов, с грудью Геркулеса и ножками Бемби. В фигуре этого человека все было пропорционально, как у профессиональных спортсменов. Райан предположил военное прошлое.

– Куда мы идем? – спросил он.

Охранник остановился и открыл перед ним массивную дубовую дверь конференц-зала:

– Проходите, пожалуйста.

Конференц-зал располагался в центре здания, а потому здесь отсутствовали окна. Шесть кожаных кресел стояли вокруг прямоугольного стола орехового дерева. Освещение было мягким, ненавязчивым.

Охранник указал Райану на кресло:

– Присаживайтесь.

Райан заметил, как равномерно тут распространяется звук его голоса. Видимо, помещение отличалось тем же, чем и мультимедийная комната в доме Норма, – безупречной акустикой. Конференц-зал напоминал антишпионские секретные комнаты с камерами, запрятанными в настенных часах, и аппаратурой против скрытого наблюдения, встроенной тут и там. Райан похвалил себя, что не взял диктофон. Его бы тут же засекли.

Охранник сел напротив него.

– Зачем вы пришли сюда?

Все сомнения по поводу того, в правильном ли направлении он идет, быстро испарились.

– Я подумал, пора бы нам пообщаться.

– Зачем?

– Осталась одна вещь, которую мне бы хотелось выяснить.

– Все и так ясно.

– Мне – нет. И я полагаю, мистер Коузелка в состоянии прояснить ситуацию.

– Этого не будет.

– Почему нет?

Охранник наклонился и уставился в Райана ледяным взглядом:

– Потому что у мистера Коузелки нет на это времени!

Его жест оставил Райана равнодушным, но он кое-что заметил. Прямо за спиной мужчины, на стене, висела картина. И висела она явно не просто так. Некое предчувствие подсказывало Райану – мистер Коузелка не только слушает, но и смотрит на него – может, даже записывает разговор на пленку.

Это меняло дело – приходилось осторожничать. Чего Райан не хотел, так это сойти за шантажиста, как и его отец.

– Я хочу, чтобы вы передали мистеру Коузелке мои слова. Скажите ему, что женщина, укравшая в Панаме мою сумку, совершила большую ошибку. Скажите ему, что у меня есть ее отпечатки пальцев на стакане из бара.

– Мистер Коузелка не поймет, о чем вы говорите.

– Нет, поймет. Но я не для этого здесь. Я пришел, чтобы поблагодарить его за те добрые советы, которыми он делился с моим отцом на протяжении долгих лет. Он должен понимать, что ни один уважающий себя электрик из провинциального городка не обошелся бы без опытного консультанта в банковских делах.

Охранник покраснел от злости, но ничего не ответил.

– Мне стыдно признавать это, но я с удовольствием воспользовался бы советами мистера Коузелки. С тех самых пор, как меня подловили в Панаме, ФБР хочет знать все о счете в панамском банке. Они собираются выяснить, откуда у моего отца взялись такие деньги.

Райан заметил, какую реакцию вызвали его слова. Она была слабой, но упоминание ФБР явно задело нужную струнку.

– Могу ли я рассчитывать на то, что вы передадите мои слова мистеру Коузелке?

– Я не даю обещаний.

– Отлично. – Райан поднялся, глядя на картину – предположительно скрытую камеру. – Скажите мистеру Коузелке, что мне не нужны деньги. Я не просил его о них и не собираюсь просить. Я не преступник и поступлю так, как велит мне совесть, и без помощи ФБР. Все, что мне нужно, это ответ на вопрос: почему? Я должен это знать. Скажите ему, я хочу знать почему.

Он пошел к двери, открыл ее, остановился и взглянул на охранника.

– И передайте ему еще кое-что. Скажите, что встреча с агентами ФБР назначена на понедельник. В десять утра я буду там. Не утруждайте себя, я сам найду лифт, – закончил он и закрыл за собой дверь.

Эми пообедала в кафе неподалеку от Перл-стрит. Она до сих пор была сама не своя от разговора с Мэрилин. Не то чтобы ей хотелось остаться одной, но она ушла подальше от тех мест, где можно наткнуться на кого-нибудь из фирмы.

Она остановила выбор на кафе «Сточная труба», студенческой забегаловке, где она любила проводить время, когда училась в колледже. Это кафе студенты облюбовали еще с тридцатых годов, когда молодой Роберт Редфорд решил завязать с работой швейцара и попробовать себя в кино. Весь декор заведения состоял из граффити. Юность и полнота жизни – так можно было охарактеризовать атмосферу кафе. Меню состояло в основном из легких в приготовлении закусок, любимейшей и популярнейшей из которых была «Опасная пицца» (название говорило само за себя). Эми заказала пиццу с ананасами и заняла столик у окна.

За соседним столиком два юнца, которым еще не исполнилось достаточно лет, чтобы заказывать алкогольные напитки, обсуждали с девчонками планы на выходные. Эми вспомнила о тех днях, когда выходные у нее начинались с конца последней лекции, иногда это случалось в четверг, если удавалось раскидать лекции пятницы. Со времени учебы в колледже у нее ни разу не было трехдневных выходных.

Внимание привлек телевизор в углу. Голоса обедающих в кафе посетителей не давали ей расслышать слова, но в них и не было необходимости. На экране рядом с президентом стояла Мэрилин. Выстроившиеся полукругом люди улыбались и аплодировали. Все они были высокопоставленными должностными лицами. Мэрилин Гаслоу вьдвинула свою кандидатуру на должность председателя Совета управляющих федеральной резервной системой. Теперь ей оставалось лишь пройти процедуру официального одобрения сената.

– Не возражаете, если я присяду?

Эми взглянула на мужчину. Его лицо было совершенно незнакомо ей. Она могла сказать об этом человеке лишь то, что он единственный из присутствующих в кафе старше ее. Намного старше. Это мог быть какой-нибудь профессор, скромно одетый в вельветовый пиджак и такие же брюки.

– Я вас знаю?

Он поставил свой стакан с содовой на столик и сел напротив. Протянул руку, представляясь:

– Джек Форсайт, ФБР.

– А-а-а, – только и смогла сказать Эми.

– Мне совсем не хочется портить вам аппетит, но я должен с вами поговорить.

Эми замерла. То предупреждение на стоянке у стадиона еще было свежо в памяти: за ее болтливость заплатит Тейлор.

– Поговорить со мной? – невинно спросила она. – О чем?

– Полагаю, вы знаете.

– Полагаю, вам лучше все-таки сказать.

– Мы следим за Райаном Даффи вот уже семь дней. И прослушиваем его телефон. Мы слышали оставленное вами сообщение. И видели вас вчера вечером в Денвере.

Эми изо всех сил старалась сохранить самообладание. Сообщение было намеренно расплывчатым, специально на тот случай, если кто-то другой услышит его.

– И?..

– И мы следили за вами. Мы знаем, что вас не так давно ограбили. Я разговаривал с детективом из полиции Боулдера. Он сказал, что вы странно вели себя тогда, будто что-то скрывали.

– Это его мнение.

– Да. Конечно, это только его мнение. Но знаете что? Я сижу здесь и смотрю на вас всего две минуты, а у меня уже сложилось точно такое же мнение.

Эми отвернулась. Ну что за проклятие – ее выразительные глаза и мимика! Похоже, не только Грэм читает ее, как книгу. Агент пододвинулся ближе:

– Скажите мне, о чем вы хотели поговорить с Райаном Даффи?

Эми чувствовала на себе его пристальный взгляд, но не смогла поднять глаза. У нее накопилось слишком много причин для разговора с ФБР: угроза на стадионе, теперь – Мэрилин. Но Эми обещала никому не рассказывать об изнасиловании, потому что знала, к чему могут привести такие разговоры.

Она взяла свой поднос и резко встала, разлив при этом сок.

– Мне не о чем разговаривать с вами! – отрезала она.

– Но вы сделаете это. Возьмите визитку. – Он протянул ей карточку. – Позвоните, когда почувствуете, что готовы.

Эми пытливо посмотрела на Форсайта. Затем взяла карточку и вышла из кафе, даже не оглянувшись.

 

Глава 45

Из штаб-квартиры «Кей энд Джи» Райан пошел в офис Норма. Тот сидел один, готовясь к предстоящему выяснению отношений между членами семьи Даффи. Весть о том, что предстоящая дача показаний Брентом уже превратилась в настоящее судебное слушание, стала для Райана сюрпризом. Норм хотел обсудить с ним план действий. Но Райан обрадовал адвоката другим сюрпризом – рассказал о встрече с Коузелкой, вернее, с его правой рукой.

Норм слушал внимательно, не перебивая, и Райану показалось, что он даже не злится.

– Непростительная ошибка! – сделал вывод Норм. – И я не вижу в сложившейся ситуации ни единого положительного момента.

– А у тебя имеется более доступный способ узнать, как изнасилование связано с шантажом и за что заплатили отцу?

– Тебе никогда не узнать этого от Коузелки.

– Если бы я уже рассказал все ФБР, я бы с тобой согласился. Но я достаточно ясно дал им понять, что ФБР пока ничего от меня не услышало. Коузелка может избежать огласки, рассказав мне, как было дело.

– Райан, он не идиот! Если ты до сих пор не узнал, какими сведениями пользовался твой отец для шантажа, он не станет преподносить их тебе на блюдечке – нате, шантажируйте меня сколько хотите, я готов отдать все! Да он сейчас на голове стоит от радости, что твой папаша унес секрет в могилу!

Райан ответил не сразу.

– Я не подумал об этом.

– Конечно, ты не подумал! Ты отличный парень, да только ни разу по-человечески не спал с тех пор, как умер твой отец. А в последние четыре дня не спал вообще! Твоя жена разводится с тобой. Тупоголовый зять, похоже, отбил последние мозги ее адвокату. Твоя сестра – беременная идиотка. Мать испугалась и спрятала голову в песок. Отец был обвинен в изнасиловании. Тебя преследовала полиция Панамы. ФБР и налоговая дышат в затылок. Мне продолжать? Тебе надо думать слишком о многих вещах одновременно! Поэтому ты должен слушать меня! Или ты хочешь, чтобы ФБР внесло тебя в список разыскиваемых преступников?

– Ладно тебе! Да, нужно было продумать все как следует. Но только у Коузелки есть ключ к разгадке. Я испугался, что после моей встречи с ФБР он уже никогда не расколется. А я никогда не узнаю правды.

– Правда в том, что ты совершил ужасную ошибку! И сделал это по одной-единственной причине: ты все еще пытаешься оправдать отца!

– О чем ты?!

– Ты одержим желанием узнать, почему Коузелка заплатил твоему отцу пять миллионов баксов. Мы могли бы сотрудничать с ФБР и дать им допросить его, но тогда тебе пришлось бы рассказать, что твой отец насильник и шантажист. Вместо этого ты как последний идиот поперся в «Кей энд Джи», требуя подать тебе Коузелку!

Райан вдруг разозлился и заходил по комнате.

– Неужели это в самом деле глупо – желать знать, почему такой человек, как Коузелка, отвалил пять миллионов какому-то насильнику?

– Ты помешался на этом изнасиловании! Остынь! Вполне возможно, оно не имеет никакого отношения к шантажу!

– Тогда почему приговор лежал в том же сейфе, что и квитанция из «Банко дель Истмо»?

– Может, изнасилование объясняет, почему он отправил двести штук этой Эми Паркенс! Ты же сам говорил: так отец пытался загладить свою вину за то, что он сделал с ее матерью. Но изнасилование может и не быть связано с Коузелкой или с кем-либо еще, кто заплатил твоему отцу пять миллионов.

Райан обдумал теорию Норма и расстроился, признав ее правдоподобность. Ему достаточно было вспомнить бешеный взгляд Эми.

– В таком случае мой отец действительно изнасиловал мать Эми.

– Хватит об отце, Райан! Пора подумать о собственной голове!

Райан хотел было возразить, но чем дольше он размышлял, тем более убеждался: Норм прав. Он ответил спокойным, тихим голосом:

– Что сделано, то сделано. По крайней мере мне удалось установить, что Коузелка – жертва шантажа и источник всех этих денег. Уже хорошо.

– А плохо то, – добавил Норм, – что ты до сих пор не знаешь, чем угрожал ему твой отец. И все-таки ты пошел прямо к нему и оставил впечатление, что все семейство Даффи собирается шантажировать его.

– Нет! Я сказал, что мне не нужны его деньги.

– Цель вымогательства не всегда деньги. В широком смысле, когда ты заставляешь человека действовать против воли, ты занимаешься шантажом.

– Я не угрожал ему.

– Это была завуалированная угроза, Райан! Суть ее заключалась в том, что Коузелка обязан предоставить тебе информацию до десяти утра понедельника, иначе ты сдашь его ФБР.

– И это шантаж?

– С точки зрения закона это переходная зона. Между шантажом и не шантажом. На месте Коузелки я бы воспринял твои слова как угрозу.

– И что же теперь делать?

– Ждать. И собираться с духом. Скоро мы узнаем, как Коузелка отреагирует на угрозу.

Джозеф Коузелка сидел за своим столом, выведенный из себя. Разговор в конференц-зале был записан на пленку и теперь прокручивался в его кабинете. Сказать, что доктор Даффи разозлил его, означало не сказать ничего. Но Коузелка не относил себя к тем людям, что рвут и мечут по любому поводу. Он лишь кипятился. Причем всегда в присутствии тех, на кого можно свалить ответственность за произошедшее. Такова была его тактика, вызывавшая неизменный страх и трепет у подчиненных.

В тот день таким злополучным подчиненным оказался Натан Раш. Он сидел на диване, сильно нервничая и ожидая реакции босса.

Гарантия занятости сотрудников была для «Кей энд Джи» роскошью, особенно это касалось Раша, чья работа ориентирована исключительно на результат. Раш не входил в штат охраны «Кей энд Джи». Он был консультантом по особым делам, связанным с охраной и защитой. Такая должность предполагала, что он занимается практически всем. Если Коузелка собирался с деловым визитом в страну третьего мира, Раш должен был набрать команду секьюрити, не уступающих по уровню подготовки агентам секретной службы. Когда недовольный сотрудник угрожал компании, что выдаст ее коммерческие тайны, Раш действовал быстрее, дешевле и гораздо эффективнее, чем целая стая ярых адвокатов. А если Коузелка становился жертвой шантажа, Раш советовал ему, в каком случае лучше заплатить, а в каком – дать отпор.

Коузелка говорил спокойно, но язвительно:

– Как она могла так сглупить и оставить на стакане отпечатки?

– Я не знаю, сэр.

– Но ее нанял ты!

– Нужно было действовать быстро. Ее порекомендовали.

– Я не понимаю, почему ты доверил ей самую важную часть работы. Мог бы стащить сумку сам.

– Мы понадеялись, что ей удастся не только украсть сумку. Она очень талантливая женщина. Мы думали, она его соблазнит, затащит в постель, а там Даффи и расколется. Не вышло. Даффи не клюнул.

– Теперь это не важно. Что произойдет в худшем случае?

Раш терпеть не мог выкладывать плохие новости, но он всегда был честен с Коузелкой.

– В понедельник утром Даффи отдает стакан ФБР. Они снимают с него отпечатки и вычисляют ее. А дальше все в ее руках.

– Что это значит – все в ее руках?

– Либо она молчит как рыба. Либо раскалывается.

– Что она может рассказать им? – Коузелка приподнял бровь, и это означало угрозу. – Ты ведь ничего не говорил ей?

– Ну… Она же не могла работать, совсем ничего не зная… Пришлось кое-что ей рассказать.

Коузелка склонился над столом и пристально посмотрел Рашу в лицо. Кричать было не в его обычае, но сейчас он так рассвирепел, что глаза буквально выскакивали из орбит.

– Что ты ей наболтал?

– Только основные моменты. Я уже говорил, мы надеялись, что Даффи склеит ее в баре, напьется, разговорится. Надо же было дать ей что-то, чтобы она знала, что выпытывать.

– Ты разговаривал с ней после Панамы?

– Да. Я нанял ее для слежки здесь, в Денвере. По понятным причинам я старался не вовлекать в дело лишних людей, насколько это вообще возможно. А раз она уже в деле, я решил, что можно еще разок воспользоваться ее услугами. Она хороша. Так мне говорили по крайней мере.

– Много ли ей известно? Она опасна?

– Я бы не стал преувеличивать… То, что ей известно, заведет ФБР в очередной тупик. Эти отпечатки пальцев лишь доказывают, что она пропустила стаканчик вместе с Даффи, всего-то!

Коузелка сложил руки на столе.

– Если только она не ударится в панику. Если ФБР не пригрозит упечь ее за еще несколько подобных краж, о которых мы ничего не знаем. Если они не пообещают ей, что все будет в шоколаде после того, как расскажет им, кто ее нанял и о чем вообще речь.

– Да, такое возможно. Но пока рано думать об этом.

– Я одно тебе скажу, Раш, – молвил Коузелка, вновь внимательно взглянув на него. – В твоих интересах не позволить этому случиться.

 

Глава 46

Зал суда по субботам напоминал церковь в понедельник: пустые скамьи, мертвая тишина в коридорах, свет и кондиционеры включены лишь в некоторых кабинетах. Все это создавало атмосферу особой значимости происходящего и одновременно какой-то неуважительности: люди были вынуждены явиться в зал суда в выходной, чего им, конечно, меньше всего хотелось.

Исключением был Фил Джексон. Казалось, он полон энергии и чуть не смеется.

Райан старался не смотреть в его сторону. Он спокойно сидел со своим адвокатом за столом красного дерева, что стоял дальше всех от скамьи присяжных. Лиз расположилась за другим столом, рядом с Джексоном. Ожидая начала, Райан не смог удержаться и несколько раз посмотрел на нее. Но Лиз даже не взглянула на него.

– Всем встать, – сказал судебный пристав.

Судья Новак вошел в зал через боковой вход и занял свое место. Норман говорил, что он стар, но судья оказался даже старше, чем Райан мог предполагать. Несколько плешей украшало его голову, будто материки на глобусе. В обоих ушах слуховые аппараты. Когда судья проходил мимо Райана, тот заметил, что Новак не застегнул мантию сзади. Трудно воспринимать судью всерьез, если знаешь, что его тощий зад прикрывают клетчатые шерстяные шорты. «Вот вам и судейская тайна», – подумал он.

– Доброе утро, – сказал судья. – Мы здесь для того, чтобы решить, накладывать ли временный судебный запрет на деятельность Райана Даффи. Как адвокаты уже, наверное, объяснили своим клиентам, на этом слушании не будет присяжных заседателей. Вопросы права и факта решает судья. Но хочу предупредить адвокатов: избавьте меня от ваших актерских фокусов, которыми вы так любите ошеломлять присяжных. Мне восемьдесят один год. И я знаю их все. Мистер Джексон, пригласите вашего первого свидетеля.

Джексон медленно поднялся, точно пытался совладать с одеревеневшими суставами рук и ног. Его лицо было слегка опухшим. Если не считать повязки на лбу, других признаков побоев заметно не было. Только присмотревшись, Райан обнаружил слабый синяк на скуле, тщательно замазанный и припудренный. Насколько же самовлюбленным идиотом надо быть, чтобы прятать синяки под косметикой, отправляясь на слушание в пустой зал суда в субботу?

– Ваша честь, наш первый свидетель – истец, Элизабет Даффи.

Райан вновь попытался поймать ее взгляд – тщетно. Судья заерзал в своем кресле.

– Еще одно предупреждение, – сказал он тоном лектора. – Вы, конечно, можете опросить свидетеля. Но имейте в виду, что я отвел на это разбирательство сорок минут. Я не собираюсь сейчас выслушивать, что не так с браком мистера и миссис Даффи. В другой раз. Свидетельские показания должны быть непосредственным образом связаны с предметом обсуждения, а именно: был ли доктор Даффи каким-либо образом замешан в нападении его зятя на адвоката истца, и нужно ли налагать судебный запрет на его деятельность во избежание других действий подобного рода.

– Ваша честь, у меня лишь один вопрос, не связанный непосредственно с данным предметом, который мне бы хотелось задать миссис Даффи. Обещаю, это займет всего минуту.

– Продолжайте.

Райан внимательно слушал, как Лиз дает клятву. Она была одета в строгий костюм от «Шанель». Неужто она продала машину, или кто-то дал ей денег на обновку? Казалось, она сильно нервничала, когда шла к кафедре свидетелей. И все еще отказывалась смотреть на Райана.

– Миссис Даффи, ваше полное имя?

– Элизабет Фрэнсис Даффи.

– Вы являетесь супругой ответчика, доктора Райана Даффи, не так ли?

Судья снова вмешался:

– Давайте оставим все эти формальности. Нам и так известно, что да, они женаты, она требует развода и так далее. Ближе к делу, мистер Джексон.

– Миссис Даффи, вы знали Фрэнка Даффи?

– Да, и очень хорошо. Он отец Райана. Умер от рака две недели назад.

– Вы говорили с ним перед смертью? А именно, говорили ли вы о деньгах?

Норм вскочил из-за стола:

– Протестую! Как это может быть связано с предметом сегодняшнего слушания?

– Ваша честь, я бы хотел просить вас о маленьком послаблении. Если мне не удастся связать эти показания с показаниями следующего свидетеля, арестуйте меня.

– Ну, в этом нет необходимости, продолжайте.

– Миссис Даффи, так вы разговаривали с Фрэнком Даффи о деньгах?

– Да. Мы разговаривали с ним по телефону за две недели до его смерти.

– В чем была суть вашего разговора?

– Протестую, сведения могут быть недостоверными.

Судья нахмурился:

– Вам недостаточно согласия мистера Джексона на заключение его под стражу, если ему не удастся связать все показания? Протест отклоняется.

Лиз опустила взгляд и заговорила тихим голосом:

– Фрэнк знал, что все эти годы у нас с Райаном часто возникали проблемы с деньгами. Но он хотел, чтобы мы оставались вместе. И в нашей последней беседе он попросил меня потерпеть. «Деньги скоро будут», – сказал Фрэнк.

– Упомянул ли он, сколько денег?

– Нет.

– Он хотя бы как-то подтвердил свои слова?

Лиз бросила быстрый взгляд на Райана. Затем посмотрела на своего адвоката.

– Да.

Райан почувствовал внутри холодок. Это было похоже на удар в спину. Он вспомнил их разговор на крыльце вечером после похорон. Тогда она ничего не сказала об этом.

– Как он это сделал?

– Он дал мне комбинацию цифр.

– Вы имеете в виду, от сейфа?

– Да. Он не сказал, что это за комбинация. Но намекнул, что она имеет отношение к деньгам. Сказал, чтобы я рассказала Райану. Будто бы он знает, о чем речь.

– И что это была за комбинация?

– Тридцать шесть, восемнадцать, одиннадцать.

– Спасибо, миссис Даффи. Это все, что я хотел узнать.

Лиз медленно села на место. Райан смотрел на нее, огорошенный известием. Это были цифры на кодовом замке чемодана с чердака. Отец дал ей комбинацию! Не ему, а ей!

Судья посмотрел на Норма:

– Мистер Класмир? У вас есть вопросы?

Райан поймал взгляд адвоката. Они буквально читали мысли друг друга. Опасная ситуация. ФБР еще не знает о двух миллионах на чердаке. Дальнейшие расспросы могут открыть все их секреты.

– Нет, ваша честь, – объявил Норм. – Никаких вопросов.

– Мистер Джексон, пригласите следующего свидетеля. И помните, если вы не свяжете их показания, вас ждет чудесная прохладная камера.

– Я абсолютно уверен, что буду спать сегодня в собственной постели, ваша честь. Я вызываю Брента Лангфорда.

Норм поднялся с места и заговорил извиняющимся тоном:

– Ваша честь, я принял ваше вчерашнее предупреждение со всей серьезностью. Мы старались привести мистера Лангфорда в зал суда. Мы звонили ему несколько раз, но он так и не ответил. Несмотря на принятые меры… – Он замолчал на полуслове.

Все головы повернулись к распахнувшейся двери. Брент шел по проходу. Норм и Райан переглянулись. Выражение на их лицах ясно говорило: ничего хорошего из этого не выйдет.

Шаги Брента эхом отдавались в стенах пустого зала суда. Он шел, не глядя ни на кого. Его лицо хранило печать сосредоточенности. Брент был похож на школьника перед экзаменом, который пытается не забыть ответы.

Судебный пристав велел ему произнести клятву. Райан не верил ни единому слову. Брент, который клянется, что будет говорить правду, только правду и ничего кроме правды! Райан вспомнил тот день, когда Брент последний раз читал клятву перед Богом: любитель помахать кулаками торжественно обещал любить, уважать и заботиться о женщине, которую уже бил и побьет еще не раз. Клятвы ничего не значили для Брента.

– Мистер Лангфорд, пожалуйста, назовите ваше полное имя.

– Брент Лангфорд.

– Вы зять доктора Даффи?

Судья вновь вмешался, на этот раз он говорил резче:

– Опять эти формальности, мистер Джексон! Мне они не нужны.

– Да, господин судья. Мистер Лангфорд, получали ли вы повестку, предписывающую вам явиться в суд для дачи показаний под присягой?

– Да. Повестка пришла ко мне домой, в Пайдмонт-Спрингс, в прошлый четверг.

– И вы поняли, что человек, отправивший вам эту повестку, я?

– Да, так я понял.

– Что вы сделали после того, как вам вручили повестку?

Брент дернулся.

– Честно – я не обрадовался.

– Говорили ли вы с кем-нибудь об этом?

– С женой.

– С кем-то еще?

– Да. С доктором Даффи.

Райан не верил ушам. Он знал, что Брент – лжец, но чтобы настолько! Он быстро нацарапал Норму записку: «Вранье!»

– Когда вы разговаривали?

– Райан позвонил мне вечером.

– Что он вам сказал?

– Он сказал: «Брент, ты не должен давать показаний. Слишком многое поставлено на карту».

– Что он имел в виду?

– Протестую! Это будет домысел!

– Я спрошу иначе: как вы поняли его слова?

– Протестую! То же самое.

– Здесь нет присяжных, мистер Класмир, – сказал судья. – Давайте послушаем показания. Свидетель, отвечайте.

– Мне показалось, он имел в виду большие деньги, о которых не должна была знать Лиз.

– Почему вам так показалось?

– Потому что Сара рассказала мне о них.

– Протестую! – крикнул Норм. – От догадок свидетель переходит к слухам.

– Поддерживаю. Мистер Лангфорд, вы можете рассказывать только то, что знаете сами, или то, что сказал вам доктор Даффи. Запрещается рассказывать то, что говорили вам другие люди.

Брент ответил со всем уважением, на какое был способен:

– Да, ваша честь.

Джексон продолжал:

– Мистер Лангфорд, а вы уверены, что вам говорила об этом именно жена? Или, быть может, это был сам доктор Даффи?

– Протестую! Это же смешно – он подсказывает ответ свидетелю!

– Протест отклонен.

– Ну, если подумать… – произнес Брент. – Это действительно мог быть Райан. Да! Это был Райан. Точно.

– Хорошо, – сказал Джексон. – Теперь я бы хотел подробнее остановиться на тех деньгах, которые доктор Даффи пытается скрыть от жены. Известно ли вам, где хранятся деньги – в чемодане с кодовым замком или в сейфе?

– Нет, неизвестно.

– Но они могли бы храниться в таком чемодане? – надавил Джексон.

– Протестую!

– Поддерживаю.

– Ваша честь, – сказал Джексон, – я только пытаюсь доказать, что у доктора Даффи была причина, по которой он не хотел допустить этой дачи показаний. Он боялся, что Брент расскажет мне о деньгах, которые доктор Даффи пытается скрыть от моей клиентки.

– Поддерживаю протест, – повторил судья. – Нет необходимости все так растягивать, мистер Джексон. Вы добились своего и связали между собой свидетельские показания. Вам не придется ночевать в камере.

– Спасибо, господин судья. – Джексон заглянул в свой блокнот, затем вновь обратился к свидетелю: – Мистер Лангфорд, давайте вернемся к тому телефонному разговору с доктором Даффи. Когда он сказал вам, что вы не должны давать показаний, что вы ответили?

– Я сказал, что я не адвокат и не могу отменить это.

– Что ответил на это доктор Даффи?

– Что для этого вовсе не надо быть адвокатом. Хороший способ отменить это – преподать урок адвокату Лиз.

– Вы можете вспомнить точно его слова?

– Да, я помню каждое слово.

– Прошу вас, расскажите.

Брент покраснел, будто его смутила такая просьба:

– Мне бы не хотелось показаться грубияном.

Райана едва не скрутило. Брент притворяется неженкой!

– Нам важно услышать, что сказал доктор Даффи, – объяснил судья.

– Хорошо. Его слова: «Брент, ты должен выбить из этого недоноска Джексона все дерьмо. Проучи его!»

– А что вы ответили?

– Я сказал ему: «Дружище, ни за что!»

– И что произошло?

– Он взбесился. Назвал меня бабой. И еще кое-кем, но я не стану повторять. А потом сказал: «Ладно, ты мне не нужен, слабак! Я подыщу кого-нибудь другого для этого дела!»

– Он сказал, кого именно?

– Нет.

– Что вы сделали потом?

– Я не знал, что делать. Я всю ночь не спал – так взволновался.

– Почему вы не предупредили мистера Джексона?

– Это я и решил сделать. Встал посреди ночи и поехал в Денвер. Только мне вовсе не хотелось портить отношения с Райаном – он же мне родственник! Я не думал сдавать его полиции. Собирался только поговорить с Лиз.

– Но вы не успели.

– Нет. Я не думал, что Райан сможет так быстро кого-то нанять. Когда я услышал, что произошло, то жутко испугался. Проторчал в Денвере весь день, не зная, что делать. А потом вернулся домой.

– Спасибо, мистер Лангфорд. Я понимаю, как тяжело свидетельствовать против члена семьи. Мы ценим, что вы все-таки пришли сюда.

– Вопросы, мистер Класмир?

Норм поднялся:

– Ваша честь, как вы уже догадались, мы очень удивлены тем, что мистер Лангфорд появился на слушании. Честно говоря, мы просто в ужасе от этих показаний. Можем ли мы взять пятнадцатиминутный перерыв, чтобы обсудить ситуацию?

– У вас будет перерыв. Похоже, все обстоит гораздо серьезнее, если вы понимаете, о чем я. Так или иначе, с меня достаточно показаний на сегодня. Это предварительное слушание, и правила позволяют мне не рассматривать все показания прямо в зале суда. Я отложу судебное решение до утра понедельника. А ответчик тем временем подготовит письменные показания, которые, по его мнению, должны быть рассмотрены судом.

– Но, ваша честь…

– Объявляется перерыв до понедельника! – сказал судья, ударив молоточком.

– Всем встать! – закричал судебный пристав.

Райан поднялся вместе с адвокатом, он был взволнован.

– Я просто не верю своим ушам!

Судья удалился через боковую дверь. Брент сошел с кафедры и быстро двинулся к выходу. Райан хотел было его остановить, но Норм помешал ему.

– Отпусти его, – тихо сказал он. – Не смотри на него, не смотри на Джексона, не смотри на жену. Точно ляпнешь что-нибудь такое, о чем потом будешь жалеть. Ты уж мне поверь, они все записывают.

Райан проглотил обиду и пропустил Брента.

Джексон собрал бумаги в портфель. Лиз стояла неподалеку, чуть не прячась за спину адвоката. Джексон повернулся к ним:

– Добро пожаловать в суд по семейным делам, джентльмены!

От Райана потребовалась вся его выдержка, чтобы смолчать. Он только проследил, как адвокат подошел к Лиз, та взяла его за руку, и они вместе вышли из зала суда. Через приоткрытую дверь Райан увидел, как Брент и Джексон пожали друг другу руки. А Лиз стояла рядом, улыбаясь. Они все улыбались. Все трое.

Ни дать ни взять три мушкетера!

– Я просто не могу в это поверить, – тихо произнес Райан.

 

Глава 47

Казалось, они возвращались домой целую вечность. Райан изливал душу, а Норм вел машину и слушал его. Райан не упрекал друга, но винил чуть ли не всю судебную систему Америки.

– Нет, это же просто невероятно! – говорил он. – Сначала судья соглашается посадить Джексона в тюрьму, а потом буквально выбрасывает нас из зала суда!

– То же самое часто происходит в уголовном суде. Судьи постоянно угрожают, что заберут прокуроров под стражу и закроют дело. У ответчика это создает иллюзию справедливого разбирательства. Но каждый раз, когда судья выкидывает такое, я точно знаю: моему клиенту предстоит приятное путешествие в «Клаб Фед» с пометкой на путевке: «Все оплачено». Наверняка то же самое творится и в суде по семейным делам. Радует, что здесь ответчиков хотя бы не сажают в тюрьму.

– В этом-то и ирония. Брент заслужил того, чтобы его посадили. Вместо этого они с Джексоном становятся друзьями.

– Я нисколько не сомневаюсь, что именно Брент отправил Джексона на больничную койку. Но каким-то образом – может, через связи в ФБР – Джексон узнал о трехмиллионном счете твоего отца. Часто бывает, что большие деньги быстро заживляют раны – Брент и адвокат наверняка сговорились.

– Каким образом?

– Скорее всего Джексон предоставил Бренту выбор: или он помогает Лиз получить ее долю денег, или Джексон натравливает на Брента ФБР и тот проводит от трех до шести лет в тюрьме.

– Думаешь, Брент рассказал ему о двух миллионах на чердаке?

– Возможно. Джексон очень осторожно задавал вопросы: не уточнял, сколько может быть денег, где они хранятся, наличные ли это или нет. Когда дело доходит до денег, беспокоить ФБР или налоговую не лучший способ помочь своему клиенту. Джексон не станет убивать курицу, что несет золотые яйца.

– Не могу поверить, что Лиз в этом замешана. Ей никогда не нравился Брент.

– Но он все, что у них сейчас есть. Посмотри на это с ее точки зрения, Райан. Ты никогда не говорил ей о деньгах. Она узнала о них от своего адвоката. И пусть даже ей не нравился Брент – Лиз вполне могла поверить в историю, что это ты нанял кого-то, чтобы избить Джексона. И в довершение всего твой отец назвал ей комбинацию кодового замка. Тебе не кажется, что это дает Лиз некое право?

Райан покачал головой:

– Этот код сбивает меня с толку. Я не понимаю, что отец хотел этим сказать.

– Да что тут непонятного? Твой старик любил Лиз. Мне кажется, он очень жалел ее, когда ты уехал в Денвер, а она осталась в Пайдмонт-Спрингс.

– Отец пытался отговорить меня жениться на ней. Я ведь рассказывал тебе ту историю про его незамысловатое сравнение женщин с проводами? Если ты заземлился – другие провода хватать уже нельзя.

– Ну, может, потом он стал чувствовать вину за то, что дал тебе плохой совет.

– Или за неверный выбор метафоры.

– Как бы то ни было, Фрэнк хотел, чтобы вы с Лиз не расставались. Поэтому он сказал тебе, где деньги, а Лиз дал код от замка. Таким образом он вынуждал вас действовать сообща.

– Да только он сам же все и испортил! Чемодан стоял фактически открытый, когда я нашел его.

– В любом случае его намерения ясны. Чтобы оформить все документы на наследство, вы с Лиз должны были поработать вместе.

Райан отвернулся к окну.

– Еще как поработать! Ну а теперь-то что делать?

– Сегодняшнее слушание – считай, гиблое дело, так что я не требую от тебя показаний. На Джексона напали, пока ты был в Панаме, и единственный способ уличить Брента во лжи – предоставить судье отчет о каждой минуте твоего пребывания там. А смысла в этом нет, особенно если учесть, что повсюду рыскает ФБР.

– То есть ты предлагаешь просто согласиться с судебным запретом?

– Я позвоню Джексону и попрошу его подготовить компромиссный вариант запрета. Вроде как ты не признаешь своей вины в нападении на адвоката, но в то же время согласен не приближаться к Джексону и своей жене ближе чем на сто ярдов, пока слушается ваше дело.

– Великолепно! Долгое время Брент унижал мою сестру, а теперь из-за него налагается запрет на мои действия.

– Запрет не защитит Брента, только Лиз и ее адвоката. Но мой тебе совет: держись подальше от своего зятя.

– Ага. Только для начала сверну этому ублюдку шею.

Джанетт Даффи вернулась домой из косметического салона около двух часов дня. Таков был ее субботний обычай.

Мелкий дождик слегка намочил дорожку, ведущую к дому. Джанетт достала ключи и торопливо поднялась по ступенькам, чтобы уберечь прическу от дождя. Уже поднеся ключ к замку, она замерла. Стекло было разбито, дверь отперта.

Джанетт бросилась с крыльца, подгоняемая страхом. Она распахнула дверцу машины и забралась внутрь. Руки тряслись, и она долго не могла включить зажигание. Наконец машина поехала прочь от дома.

Дорога уже стала скользкой из-за дождя. Машина вильнула в сторону, заехав в лужу, но Джанетт смогла справиться с управлением. В ста ярдах от их дома жили Маккленни, их ближайшие соседи. Джанетт въехала на подъездную дорожку, выбралась из машины и побежала к дому. Навстречу ей вышел мистер Маккленни.

– Кажется, нас ограбили! – закричала она. – Могу я позвонить от вас?

Маккленни остолбенел: в Пайдмонт-Спрингс никого никогда не грабили.

– Конечно. – Он открыл перед ней дверь. – Телефон на кухне.

– Спасибо! – Джанетт побежала на кухню и схватила трубку. Хотела было набрать номер полиции, но остановилась. Неожиданно подумалось, что это мог быть очередной этап в войне между Райаном и Брентом за деньги, то есть семейные разборки. Может, Райан снова грозился сжечь деньги, и Брент приходил искать их.

Джанетт полезла в кошелек и достала бумажку с номером, который дал ей Райан, – телефон Нормана. Торопливо набрала его. Трубку взяла жена Норма и позвала Райана к телефону. Силы оставили Джанетт, когда она услышала голос сына.

– Райан, – всхлипнула она, – нас, кажется, ограбили.

– Что?!

– Наш дом! Кажется, кто-то вломился в него. Дверное стекло разбито.

– Ты ранена?

– Нет.

– Видела кого-нибудь?

– Нет.

– Где ты сейчас?

– У Маккленни.

– Хорошо. Там и оставайся, мам. Или поезжай к Саре… Нет. Брент уже едет домой. Можешь ты побыть у Маккленни несколько часов?

– Думаю, да. Они не будут против.

– Ладно. Я выезжаю. Приеду, когда стемнеет.

– Райан! Мне звонить в полицию?

Он подумал секунду, потом уверенно ответил:

– Нет. Не звони в полицию. Я сам все улажу.

Эми названивала Мэрилин всю субботу, но та не отвечала и не перезванивала в ответ на оставленные сообщения. Эми знала, что она уже вернулась из Вашингтона: во время местных новостей показывали, как она спускается по трапу самолета в аэропорту Денвера. К четырем часам терпение Эми лопнуло. Она позвонила Мэрилин домой.

– Передайте ей, что со мной связались из ФБР, – сказала она. – Я должна поговорить с ней.

Через двадцать минут зазвонил телефон. Но голос Мэрилин звучал не так взволнованно, как предполагала Эми. Она говорила извиняющимся тоном:

– Я не избегала тебя, Эми. Просто все вокруг так закружилось! За последние двадцать четыре часа я получила уже тысячу поздравлений.

– Прости. Я тоже должна была поздравить тебя. Только мой пыл охладило ФБР.

– Тебе не о чем беспокоиться, – ответила Мэрилин. – ФБР проверяет всех из окружения кого-либо, кто получил высокую должность в правительстве. Это их обычная работа.

– Я бы так не сказала.

– Ты уж мне поверь! Стоит только прозвучать объявлению о назначении, они тут же берутся за свои расследования.

– Нет. Послушай меня. Я обедала, смотрела новости про тебя, когда в ресторане ко мне подошел агент. Но он ни словом не обмолвился о тебе.

– Что же он сказал?

Эми подыскивала нужные слова.

– Он хотел узнать, зачем я встречалась с Райаном Даффи.

– О Господи! Эми, говорила же я тебе, не связывайся с этими Даффи! Неужели ты не понимаешь, что я сейчас под лупой ФБР? Все, кто окружает меня, – отражение меня самой. Особенно такие люди, как ты. Ни для кого не секрет, что мы с тобой близки.

Эми напряглась:

– Насколько близки?

– Очень близки. Ты знаешь это.

– Да, знаю. Но я… я просто в смятении! Не спала всю ночь. Все думаю о том, что ты рассказала мне вчера. Ничего не понимаю! Почему мужчина, изнасиловавший тебя сорок с лишним лет назад, посылает мне двести тысяч долларов перед смертью?

– Понятия не имею.

– Мэрилин, мы что… родственники?

В трубке повисла тишина. Наконец Мэрилин ответила:

– Я же просила, Эми, никогда больше не говорить об этом! Прошу тебя, не пытайся…

– Но у меня столько вопросов!

– Иногда лучше, чтобы вопросы так и оставались вопросами.

– Но не для меня.

– Для нас обеих! Эми, пожалуйста, не дави на меня! Не ступай на этот путь! В конце его тебя ждет тупик.

– Мэрилин, прошу!

– До свидания, Эми.

Связь оборвалась. Эми смотрела на телефон в недоумении.

Первый раз на ее памяти Мэрилин Гаслоу бросила трубку.

 

Глава 48

Ехать по 287-му шоссе ночью было невыносимо тоскливо: оно ползет на юг через многие мили кукурузных полей, лишь изредка и незаметно поворачивая то на восток, то на запад. Создавалось впечатление, что ты застрял на беговой дорожке. Единственный вид, доступный в темноте человеческому глазу, – несколько метров асфальта, убегающего под колеса машины, передние ряды кукурузы да столбы, проносящиеся мимо.

Брент включил дворники. Крошечные капельки моросящего дождика собирались на ветровом стекле очень медленно, а он ехал со скоростью семидесяти миль в час, отмечая при этом, на протяжении скольких миль можно не включать дворники.

На этот раз получилось одиннадцать миль. Прямо-таки мировой рекорд!

Брент выключил их и принялся играть с радиоприемником. Денверские станции уже не ловились: значит, он почти дома. Чтобы определить это, не нужны были дорожные знаки – где кончалась цивилизация, начинался Пайдмонт-Спрингс.

Среди сплошных помех Брент нашел радиостанцию, передающую кантри, и прибавил громкость. Затем взглянул на приемник, чтобы запомнить частоту. Он отвлекся лишь на мгновение, но и этого хватило, чтобы на всей скорости въехать в кучу мусора, сброшенного на дорогу.

Шины засвистели, наехав на гвозди. Машина вышла из-под контроля. Брент вертел баранку сначала вправо, потом влево, пытаясь справиться с управлением. Но автомобиль ушел влево, закрутился на месте и врезался в гравийную насыпь, развернувшись по направлению к Денверу.

Брент почувствовал, как все его мышцы свело судорогой. Наконец ему удалось сделать глубокий вдох и опустить руки. Несколько секунд, напуганный, но невредимый, он просто сидел, ничего не делая.

Капли дождя собирались на ветровом стекле. Фары освещали кукурузное поле. Теперь, когда машина стояла, ночь показалась Бренту еще темнее. Он выключил фары, оставив только аварийные огни, открыл дверцу и выбрался наружу. Две шины, передняя и задняя со стороны водителя, были спущены.

– Черт! – выругался Брент и пнул комья грязи на дороге.

Он вернулся к машине и открыл багажник. Света из салона, слегка усиленного аварийными огнями, было недостаточно. Но Брент точно знал, что в машине есть запаска: небольшое колесо, будто снятое с детской коляски. Он также надеялся, что найдется баллончик с аэрозолем. Брент вытащил из багажника коврик, чтобы посмотреть под ним, перевернул весь хлам, какой был там. Так он и стоял, почти целиком забравшись в багажник, когда сзади кто-то неслышно подошел.

– Нужна помощь?

Брент от неожиданности ударился головой о крышу багажника и быстро развернулся. Незнакомый мужчина стоял чуть в стороне, на него не падал свет фар, и оттого он казался серой тенью.

– Да, – ответил Брент, – сразу две проколол…

– Какая досада.

Тон незнакомца не внушал доверия, особенно в такой ситуации. Аварийные огни только мешали, не давая Бренту разглядеть фары другой машины. Да их и не было! Мужчина, казалось, возник из ниоткуда.

Заговорил инстинкт самосохранения. Брент нащупал в багажнике монтировку.

Быстрым движением руки незнакомец выхватил из кармана пистолет. Звук выстрела пронзил тишину ночи. Голова Брента дернулась, он упал на колени, потом рухнул на дорогу лицом вниз. Из простреленной глазницы потекла кровь, собираясь в лужицу на асфальте.

Снова было тихо, только кукурузные листья шелестели на ветру.

Мужчина опустил оружие и сделал несколько шагов. Он ступал только по асфальту, чтобы не оставлять следов на гравии. В оранжевом свете аварийных огней его неестественно большие руки казались протезами, одетыми в резиновые перчатки. Незнакомец нацелил ствол в голову Брента и выстрелил еще раз, затем достал из кармана пластиковый пакет и положил туда ствол.

Он подошел к машине и опустился возле переднего колеса. Протянув руку, убийца снял с днища автомобиля маленький передатчик, который установил, когда Лангфорд давал показания в суде. Устройство позволило определить его путь, чтобы заранее положить на дорогу доску с гвоздями.

Мужчина открыл дверцу машины и включил передние фары. По сигналу в пятидесяти ярдах от места происшествия из-за кукурузы по узкой тропинке выехал «бьюик». Он подъехал ближе, дверца открылась, и убийца забрался внутрь.

«Бьюик» поехал обратно в Денвер, а на шоссе остался лежать окровавленный труп. Убийца еще раз посмотрел на свою работу, затем достал из кармана пакет с оружием, чтобы полюбоваться им в тусклом свете приборной доски. «Смит-вессон», с перламутровой ручкой! Револьвер не принадлежал ему, но убийца остался доволен тем, как тот сработал.

«Фрэнк Даффи мог гордиться таким револьвером!»

 

Глава 49

Пейджер Райана заверещал, когда тот был в часе езды от дома. Он продолжал следить за дорогой и краем глаза посмотрел на номер, но не узнал его. Звонок субботним вечером, как правило, означал, что кто-то серьезно болен. Но Райан догадывался: звонят не из больницы.

Он остановился на заправке, подошел к автомату и набрал номер. Казалось, дождь лил все сильнее с каждой секундой. Райан прижался к телефону, прячась от дождя под маленьким навесом. Не бог весть какое укрытие. На том конце провода ответили почти сразу.

– Брент мертв.

Дождь громко барабанил по навесу, и Райан подумал, что ослышался.

– Что вы сказали?

– Твой зять мертв. Два выстрела в голову. Тело лежит на 287-м шоссе, где-то в получасе езды от твоего дома.

Райан узнал голос. Это был тот охранник из «Кей энд Джи».

– Ты убил его!

– Нет. Ты убил его. Из оружия твоего отца.

Райан тотчас подумал о грабеже.

– Ты ворвался к нам в дом и украл револьвер!

– Да, – фыркнул охранник. – И полиция с удовольствием примет от меня этот дар.

– Как ты его нашел? Откуда ты вообще узнал, что у отца был револьвер?

– Из записей о регистрации оружия. Ну подумай сам, где еще может лежать ствол, как не в верхнем ящике комода?

– Мерзавцы! Вам не удастся провернуть это дело!

– Не будь так уверен. Послушай-ка вот это.

В трубке раздался щелчок, затем Райан услышал свой голос. Это была запись его разговора с Нормом после слушания дела в суде: «Но мой тебе совет: держись подальше от своего зятя». Он весь сжался, зная, что последует за этим. «Ага. Только для начала сверну этому ублюдку шею».

Райан обреченно закрыл глаза.

– Ты засунул «жучок» в машину Норма!

– Не я. Скорее это был тот раззява, что врезался в тебя возле здания суда. Обронил что-то в твой карман. Мы слышали все, что произошло в зале суда, и все, что было после.

Райан в ужасе начал рыться в карманах – сначала в левом, потом в правом. Маленький микрофон лежал на самом дне. Он вытащил его и раздавил, вне себя от гнева.

– Прекратите это! Что вам от меня надо?!

Охранник ответил самодовольным тоном:

– Держись подальше от ФБР. И забудь, кто такой Джо Коузелка!

– Или?..

– Или полиция найдет этот револьвер. Прослушает запись. Ну а потом они, конечно, постучат в твою дверь.

Райан не успел ответить – раздался щелчок, и пошли короткие гудки. Он положил трубку, но не отпустил ее. Дождь бил ему в лицо. Кому звонить теперь? Саре? Маме? Норму? Поднимая трубку во второй раз, одно он знал наверняка.

Уж точно не в ФБР.

Натан Раш положил трубку телефона-автомата и направился к машине. Перестраховавшись, он возвращался в Денвер через Пуэбло и доехал до Роки-Форд, настоящей дынной столицы мира. Рекламные щиты и пестрые знаки вдоль дороги возвещали о приближении Арканзасской ярмарки, которая проходила в августе каждого года, когда наступал сезон дынь. Все это живо напоминало Рашу о старике Дэвиде Лэттермане: он устраивал настоящие шоу, сбрасывая с небоскребов Нью-Йорка огромные дыни весом в двадцать фунтов. Те размазывались по дороге совсем как голова этого недоумка Брента.

«Лангфорд – дынная голова». В течение двадцати лет успешной работы Раш давал всем своим жертвам прозвища, и последнее особенно нравилось ему.

Парковка рядом с рестораном «У Дэнни» была забита почти полностью. Дыни пользовались здесь особой популярностью, и больше всего зрителей собиралось на субботнее шоу «Дынный бум». Раш проехал мимо нескольких рядов машин и остановился возле белого «тауруса». Стекло опустилось – за рулем сидела его напарница. Сейчас на ней не было ни черного, ни светлого парика – она оказалась натуральной брюнеткой.

– Ты прикончил его? – спросила женщина.

– Да.

– Хорошо. – Она скользнула на пассажирское сиденье.

Раш вылез из своей машины и сел за руль.

– А мы – отличная команда, да?

Он завел двигатель и выехал с парковки, не выказывая ни малейших признаков приветливости.

– Ты опять изгадила все дело, Шейла!

– Ничего подобного. Я сделала как надо.

– Нельзя было просто так вламываться в дом! Все должно было выглядеть так, будто ничего не произошло и Даффи пристрелил Лангфорда из оружия своего отца. А теперь получается, что кто-то ворвался в его дом, украл револьвер, а потом шлепнул из него Лангфорда. Мы в полной заднице!

– Дверь была заперта, что мне оставалось делать? Я думала, что здорово все провернула, быстро нашла этот чертов револьвер!

– Не такой уж ты и гений, Шейла. Девять из десяти людей хранят оружие в верхнем ящике комода.

Она посмотрела в окно..

– Мог бы и похвалить меня.

– Да за что тебя хвалить? Ты едешь в Панаму, оставляешь там свои отпечатки на стакане. Потом вламываешься в дом Даффи как полный профан. – Он покачал головой. – У меня, наверное, крыша поехала, если я поручил тебе сделать что-то большее, чем соблазнить Даффи.

Ее глаза сузились.

– У каждого из нас есть свои достоинства, – сказала она и провела кончиками пальцев по его руке. – И свои недостатки.

Раш оттолкнул ее руку:

– Все, хватит! Меня на это не возьмешь! Дальше я тебя не потащу. Коузелка не прощает ошибок.

– Ты о чем, Натан?

Он посмотрел на нее, потом снова на дорогу.

– Мистер Коузелка жутко разозлился, когда узнал, что Даффи может отдать стакан ФБР. Еще больше он взбесился, когда понял, что ты запросто назовешь его имя. И теперь у меня есть только два способа предотвратить это. Первый – не дать Даффи встретиться с ФБР. Второй… ну, ты и сама все понимаешь.

Она растерянно посмотрела на его руки, будто неожиданно испугавшись их размера.

– Мне бы хотелось узнать подробности…

– Все должно произойти очень быстро. Хоть ты и дала маху с этим взломом, вряд ли Даффи тут же побежит в ФБР. Сначала он захочет переговорить со своим адвокатом.

– И что потом?

– Посмотрим.

Ей удалось выдавить из себя слабую, неловкую улыбку.

– Надеюсь, все получится.

– Да, – сухо ответил он. – Надейся.

Сначала Райан позвонил матери. Она до сих пор сидела у Маккленци. Дождь лил не переставая, пока он рассказывал, что произошло: от провала в зале суда до последнего звонка. К тому времени, когда Райан закончил, ему можно было уже не прятаться от дождя – на нем не осталось и нитки сухой.

Казалось, мать потрясло известие о смерти Брента, но не так чтобы очень расстроило. Ее энергичность, что исчезла после смерти отца, вновь вернулась к ней. Она была готова встать на защиту своей семьи.

– Ты уверен, что он мертв?

– Я не видел тела, если ты об этом.

– Тогда с чего ты решил, что тот мужчина не блефовал?

– Он бы не стал вламываться к нам в дом и красть оружие отца только ради блефа. Я могу поехать на 287-е шоссе и узнать, если ты хочешь.

– Нет, не надо.

Ее тон насторожил Райана.

– Почему?

– Потому что полиция уже может быть там. Я не хочу, чтобы ты говорил с ними.

– С какой стати я не должен говорить с полицией?

– Сперва надо все обдумать. Что ты им скажешь?

– Я собирался рассказать, что меня пытаются подставить и обвинить в преступлении, которого я не совершал. Так я нарушу планы этого головореза.

– Прошу тебя, не надо!

– Да почему, мам?

– Потому что если ты скажешь им, что тебя хотят подставить, то придется объяснять почему.

– Мне кажется, пора уже прояснить ситуацию.

– Нет.

Райан поежился.

– Мам, что ты имеешь в виду?!

– Ты не один принимаешь решения. У меня тоже есть свое мнение.

– Мам, да о чем тут вообще можно говорить?! Меня обвиняют в убийстве!

– Еще нет. Тебе всего лишь угрожали. Они сделают это только в том случае, если ты расскажешь ФБР о том, что сделал твой отец. Если ты смолчишь, убийство Брента останется всего лишь очередным нераскрытым преступлением.

Райан хотел было возразить, но слова будто застряли в горле. Он не мог поверить, что это говорит его мать.

– Мам, да ведь человека убили!

– Не просто человека, а Брента. Прости, но я не стану проливать слезы над тем, кто избивал мою дочь. Брент мертв. И этого уже не изменить, даже если рассказать полиции о попытке подставить тебя. Но, рассказав об этом, ты уничтожишь доброе имя отца. Все это не вернет Брента, даже если бы мы этого хотели.

– Мама! Я напортачил так, что мы не сможем больше удерживать этот шантаж в тайне!

– Да черт с ним, с шантажом! Я не о нем. Я говорю об изнасиловании! Как я буду смотреть в глаза людям, которые узнают, что я сорок лет была замужем за насильником?!

Райан остолбенел.

– Я думал, ты не знаешь об изнасиловании. Ты сказала, что понятия не имеешь о содержимом сейфа в Панаме. Что ты не хочешь этого знать!

Ее голос дрожал.

– Конечно же, я все знала.

– Тогда почему солгала?

– Прости.

– Почему ты не сказала сразу?

– Райан, прошу тебя!

– Нет, – отрезал он. – Ты знала. Так почему не сказала мне?

– Я боялась, – мягко ответила она.

– Боялась чего?

– Боялась, что ты никогда не поймешь, как я могла простить его. Прошу тебя, Райан, давай не будем сейчас об этом! Муж твоей сестры убит. Я не хочу, чтобы она узнала об этом со слухов. Я должна быть с ней. Позволь мне самой все рассказать ей.

– Не пытайся спрятаться за Сарой.

– Я не прячусь. Больше не прячусь. Приезжай к ней. Потом я, Сара и ты все обсудим. Мы же семья.

– Или то, что от нее осталось.

– Прошу тебя, сын! Согласись, хотя бы сейчас…

Обида сжимала ему грудь, но Райан промолчал.

– Ладно, мам. Увидимся у Сары.

 

Глава 50

Райан поехал домой длинным путем, по проселочным дорогам, которые обнаружил еще в детстве, когда катался на велосипеде. Так он думал избежать сцены на 287-м шоссе. Полиция уже наверняка была на месте. После обещания, данного матери, он боялся, что не выдержит, остановится и скажет им что-нибудь, о чем потом пожалеет.

Он ехал быстрее, чем полагалось на такой дороге, выбивая из земли камешки щебенки, стучавшие о дно машины. Тут и там возникали рытвины и выбоины, отчего езда становилась еще более рискованной. Несколько раз он приложился головой о крышу. Другой водитель уже давно сбавил бы скорость. Но не Райан – не этим вечером. Колдобины, встряски, грохот, душевное смятение – все это вполне соответствовало тем путаным мыслям, что вертелись в его голове.

Среди этих мыслей чаще всего возникала одна яркая картина Брента, распластанного на дороге. Конечно, гордиться своим зятем Райан не мог, особенно после его показаний в суде. Но мысль о том, что причиной убийства были деньги на чердаке, приводила его в отчаяние. Он размышлял, как поведет себя Лиз, когда узнает. И мог только догадываться, что из всего этого сотворит ее адвокат. Джексон наверняка обвинит его, даже без пленки и револьвера, с помощью которых Коузелка строит свои грязные козни. В самом деле у кого еще есть столь очевидный мотив?

Но он заслужил это. Фактически Брент умер потому, что Райан угрожал Коузелке. Это заставляло Райана чувствовать себя виноватым, особенно учитывая то, что он столько раз за прошедшие годы мечтал, чтобы Брента не было. И теперь его действительно нет.

Проселочная дорога выходила на шоссе неподалеку от силосной ямы и старого сарая. Райан заехал на подъездную дорожку, даже не притормозив, машина резко остановилась, он выключил двигатель. На крыльце горел фонарь, освещая мокрую и грязную тропинку, ведущую к дому. Райан не захотел стучать и вошел сразу, благо дверь была не заперта.

– Мам? – позвал он, заходя в гостиную.

– Мы здесь, – раздался голос из кухни.

Райан заторопился туда. Мать сидела за столом. Сара с трудом поместилась в кресле рядом с ней и всем своим видом показывала, что горюет. Райан увидел печаль в глазах сестры, которая постепенно переходила в гнев.

– Райан, – заговорила она с ноткой ярости в голосе, – как ты мог?

– Мог – что?

– Мне рожать в следующем месяце. Как ты мог сделать такое с моим мужем?

– Я ничего не делал с Брентом. – Он посмотрел на мать умоляющим взглядом: – Мам, скажи ей.

– Я сказала, – ответила та.

Сара фыркнула:

– Значит, подстава? Да я никогда не поверю этому! Брент все мне рассказал перед тем, как поехать в суд. Он боялся, что ты взбесишься. Но ни он, ни я не подозревали, что ты способен на такое!

– Послушай, я не знаю, что он тебе наговорил…

– Он рассказал, как ты позвонил ему из Панамы и попросил избить адвоката Лиз. Он отказался, и тогда ты нанял какого-то головореза.

– То же самое он рассказал на суде. Но это вранье.

– Ты нанял того же мерзавца, чтобы убить Брента? Или решил, что справишься сам?

– Сара, я не трогал твоего мужа.

– Все началось еще тогда, тем вечером, когда Брент попросил у тебя немного денег! Ты взбеленился и принялся их жечь. Чуть не убил его! Мама говорит, что у тебя был в руках пистолет! Ты попытался его спрятать, когда она зашла. Ты уже тогда хотел убить моего мужа!!!

– Господи, да не убивал я Брента, заткнись же наконец!!!

Сара прижалась к матери и заплакала. Джанетт обняла ее и посмотрела на Райана.

– Нам всем надо успокоиться, пока кто-нибудь не наговорил того, о чем потом пожалеет. Давайте выспимся, а утром все обсудим.

– Нет! – воскликнул Райан. – По телефону ты сказала, что мы обсудим все сегодня, по-семейному! Что ж, вся семья в сборе. Не уходи от разговора, мам. Мы поговорим, и сделаем это сегодня!

– Теперь не время.

Райан чувствовал, что вот-вот взорвется, но неожиданный стук в дверь смирил его гнев. Все трое посмотрели друг на друга, беззвучно спрашивая, кто бы это мог быть.

– Вы кого-то ждете? – спросил Райан.

Обе женщины покачали головами.

– Открой, Райан. Твоя сестра не в состоянии.

Он вздохнул, изнемогая от гнева, и вышел из кухни, громко топая. Затем распахнул дверь с такой силой, что напугал гостя.

– Привет, Райан, – робко поздоровался мужчина.

Это был Джош Колберн, старый адвокат, который готовил для отца завещание. Райан не видел его с похорон. На нем была ярко-желтая рубашка для боулинга с логотипом местного магазина на воротнике.

– Мистер Колберн? – ответил Райан удивленно. – Что вас привело сюда?

– Понимаешь, я играл в боулинг, когда узнал о Бренте. Жалко парня! Сначала я поехал к дому твоей матушки, но там никого не оказалось. Поэтому я и направился как можно скорее сюда.

– Это очень мило с вашей стороны… – сказал Райан, сбитый с толку. – Но к чему такая спешка?

– Ну, мне необходимо с тобой поговорить. У меня возникла проблема с завещанием твоего отца.

– Завещанием? О чем вы?

Адвокат наклонился к нему и зашептал, будто сообщал государственную тайну:

– У меня есть конверт.

– Мистер Колберн, я не понимаю, о чем вы…

– Конверт. Фрэнк велел мне отправить его в «Денвер пост», если кому-то из его семьи причинят вред.

По спине Райана побежали мурашки. Все, как говорил Норм. В любом мало-мальски продуманном плане шантажа должна быть третья сторона – неизвестный человек, который мог бы автоматически раскрыть тайну, в случае если сам шантажист или кто-либо из его семьи будут убиты. Своеобразный способ обеспечить эффективность и безопасность всего предприятия.

– Вы уже отправили конверт в «Денвер пост»?

– Нет. Видишь ли, в этом вся загвоздка. Я знал, что́ твой отец думает о Бренте. Он его терпеть не мог, даже больше, чем ты! Буду с тобой честен, я не знаю, можно ли считать Брента членом семьи.

– А где теперь конверт?

– В моем кабинете. Я его положил в сейф. Фрэнк велел мне никогда не носить его с собой.

Райан вышел на крыльцо, дружески положил руку на плечо старика и спустился вместе с ним.

– Давайте обсудим это поподробнее, – сказал он. – По дороге в ваш офис.

Телефон зазвонил после полуночи. Эми лежала на диване в гостиной и смотрела старый фильм с Одри Хепберн. Она схватила трубку прежде, чем звонок успел разбудить Грэм или Тейлор.

– Алло.

– Эми, это Райан Даффи.

Она едва не упала с дивана, рассыпав по полу поп-корн.

– Откуда у тебя мой номер?

– Я нашел одно очень старое письмо, подписанное Дебби Паркенс.

Ошеломленная, Эми поднялась с дивана.

– Это моя мать.

– Я понял. Оно было послано из Боулдера. Я набрал справочную, и мне сказали, что в городе всего одна Эми Паркенс. Ты.

Она вдруг пожалела, что назвала ему свое настоящее имя.

– Чего тебе от меня надо?

– Я должен был позвонить тебе. Эми, мой отец не насиловал твою мать.

– Я знаю. Он изнасиловал… – Она вдруг замолчала, вспомнив, что нельзя упоминать имени Мэрилин. – Ты можешь просто оставить меня в покое?! Никогда больше мне не звони!

– Нет, подожди. Я знаю, почему он послал тебе деньги.

Эми едва справилась с желанием бросить трубку. На этот вопрос она хотела знать ответ.

– Почему?

– Если я скажу тебе по телефону, ты подумаешь, что я все подстроил. Пожалуйста, давай встретимся.

– Я не собираюсь встречаться с тобой. Просто скажи мне, и все.

– Эми, ты должна увидеть это письмо. Я не хочу показывать его кому-либо, не убедившись, что оно настоящее. И ты единственная, кто может это подтвердить. Возьми с собой что-нибудь, чтобы мы могли сверить почерк. Прошу тебя, давай встретимся! И как можно скорее.

Она задумалась. Теперь Райан знает, где она живет. Если отказать ему, он может заявиться прямо сюда, и это придется объяснять ФБР.

– Ладно. Приезжай в Боулдер. Но мы не можем встретиться у меня.

– Нет, не пойдет. Я не могу сейчас уехать из Пайдмонт-Спрингс. У меня возникли серьезные семейные проблемы.

– Это что, шутка?

– Это не шутка. У нас… еще одна смерть.

– Мне жаль. Но неужели ты думаешь, что я поеду в Пайдмонт-Спрингс?

– Да, если захочешь узнать, почему твоя мама написала моему отцу письмо за две недели до своей смерти.

По ее спине побежали мурашки. Эти слова решали все.

– Я буду у тебя утром, – сказала она и положила трубку.

 

Глава 51

Рано утром в дверь громко постучали. Сара лежала на кровати, скрючившись, чтобы избавиться от острых болей в спине, появившихся вместе с беременностью. Ее затуманенный взор остановился на оранжевых цифрах будильника – 6:22. Она слезла с кровати, накинула халат и пошла вниз.

Беспокойная ночь давала о себе знать. Сара мало спала, зато много плакала. Но не безутешное горе было причиной этих слез, а жалость к себе и опасение за свое будущее, в особенности ближайшее. Мать, конечно, пыталась защитить ее: сказала полицейским, что Сара не в состоянии отвечать на их вопросы. Но рано или поздно встретиться с детективами придется. И они, конечно, спросят, зачем кому-то понадобилось убивать ее мужа.

И все-таки только один вопрос не давал Саре уснуть всю ночь: как рассказать им о деньгах отца?

В дверь все стучали.

– Иду! – крикнула она, еле волоча ноги по полу, и тут же пожалела, что сделала это: сначала надо было посмотреть в окно, узнать, кто там. Тогда можно притвориться, что никого нет дома. Хотя и теперь выглянуть в окошко не помешает.

Незнакомый мужчина стоял на крыльце спиной к двери. Он показался Саре привлекательным, одет был просто, но со вкусом; особенно она отметила его весьма дорогие часы. А так как ей вовсе не хотелось разговаривать с полицейскими, она обрадовалась этому: никто из ведомства шерифа не мог позволить себе настоящий «Ролекс». Сара щелкнула замком и открыла дверь.

– Миссис Лангфорд, – сказал он мягким, сочувствующим тоном, – я Фил Джексон.

Она вспомнила его имя, но не знала, что думать на этот счет и как себя вести.

– Вы – адвокат Лиз.

– Правильно. Мне искренне жаль вашего мужа. Я понимаю, для вас наступили тяжелые времена, но… я должен поговорить с вами.

– О чем?

– Могу я войти?

– Нет.

Джексон отступил на шаг.

– Миссис Лангфорд, я понимаю, вы питаете ко мне смешанные чувства. Но чем скорее вы осознаете, что я на вашей стороне, тем быстрее мы разберемся, что же на самом деле произошло с Брентом.

– Я знаю, что произошло с Брентом. Он по уши увяз в таком болоте, из которого нельзя выбраться. И был убит.

– Но он сделал это для вас. И для вашего ребенка.

– Сомневаюсь.

– Это истинная правда. Вчера, после того как Брент дал показания в суде, мы с ним очень откровенно поговорили. И в конце нашей беседы он признался, что никогда не был идеальным мужем, но всегда считал, что вы заслуживаете большего.

Ее взор затуманился от нахлынувших чувств. Сара вдруг почувствовала себя беззащитной.

– Он правда так сказал?

– О да, конечно! Брент понимал, что не делает всего, что должен. Поэтому в суде, давая показания, он думал прежде всего о вас.

– А мне показалось, он просто хотел насолить Райану.

– Нет, не это было его целью. Брент хотел защитить вас!

– Я не понимаю.

– Позвольте мне быть с вами откровенным. Я знаю о трех миллионах долларов в «Банко дель Истмо». Мой друг из полиции выяснил это для меня. Брент, очевидно, тоже знал о них. И больше всего ваш муж боялся, что Райан – этакий добрый самаритянин – здорово напортачит в этом деле и пустит вашу семью по миру.

– Я тоже этого боялась.

– И вполне обоснованно! У вас совершенно другие нужды, нежели у вашего брата. Он врач и может сам сколотить себе приличное состояние, если захочет. Но и вы, и Лиз нуждаетесь в деньгах. Мало того, вы их заслуживаете! Поэтому, когда Брент ехал, чтобы помочь Лиз, он думал прежде всего о вас. И точно так же я, помогая Лиз, помогаю вам.

Сара прищурилась:

– Да что вы можете сделать для меня?

– Я могу помочь вам убедиться в том, что Брент умер не зря.

– Что вы имеете в виду?

– То, что не в моих планах расторгать соглашение, заключенное между мной и Брентом. Вы его вдова, поэтому должны помочь мне в достижении тех же самых целей.

– А подробнее можно?

– Все очень просто, – сказал Джексон. – В банке лежат три миллиона долларов. Если верить Бренту, вы с Райаном собирались разделить деньги пополам, и Лиз бы ничего не получила.

Сара заморгала. Они действительно собирались оставить Лиз ни с чем.

Джексон продолжал:

– Я предлагаю сделку. Вам достается ваша доля наследства. Далее вы помогаете Лиз отсудить у Райана ее часть денег и в качестве дополнительного стимула получаете двадцать процентов от того, что получит она.

– Мистер Джексон, не забывайтесь, мы говорим о моем брате.

Он подошел ближе к ней и показал на тщательно припудренные синяки на своем лице:

– Ваш братец нанял громилу, который здорово отделал меня. И возможно, подрядил кого-то, чтобы убить Брента.

– В этом мы не можем быть уверены.

– А нам достаточно и того, что уже есть. Я не собираюсь сажать Райана в тюрьму и вас не прошу заходить так далеко. Нам нужно только убедить судью, что Райан, возможно, причастен к обоим преступлениям. Если судья согласится с нами, мы все добьемся своего и получим деньги.

– Ну, не знаю, – неуверенно ответила она.

– Хорошо, – сказал Джексон. – Вам – тридцать процентов от того, что получит Лиз. Естественно, после того, как она заплатит мне.

Сара почувствовала волнение. После нескольких лет унижения, нищей жизни с Брентом она вдруг осознала собственную значимость, чего прежде никогда не случалось. А больше всего ей нравилось то, что Джексон, похоже, понятия не имел о двух миллионах на чердаке. Брент не проболтался.

– Я вам так скажу, – скромно ответила Сара, – я еще подумаю над этим. Хорошенько подумаю.

Она уже собиралась закрыть дверь, но Джексон остановил ее:

– Когда мне ждать вашего ответа?

– Как только, так сразу, – ответила Сара и захлопнула дверь.

Помощник шерифа округа Прауэрс приехал в дом Даффи задолго до завтрака. По совету Норма – нет, по его настоянию – Райан позвонил в полицию и рассказал о взломе. Помощник шерифа – бывший одноклассник Райана – был одет в форму светло-зеленого цвета с короткими рукавами. Райан разговаривал с ним наедине, решив держать мать подальше от всего этого. По словам полицейского, это был обычный для округа Прауэрс взлом. Преступления несовершеннолетних отнимали у помощника шерифа три четверти его рабочего времени.

Райан решил не возражать насчет возраста преступника, чтобы случайно не сказать чего-нибудь об убийстве, деньгах или шантаже.

– Что-то пропало из дома? – помощник шерифа.

– Я точно не знаю, – ответил Райан.

Это было правдой: он еще не проверил комод отца, чтобы убедиться в пропаже оружия.

– Когда ты заметил разбитое стекло?

– Сегодня утром. – И снова правда. Он ездил в офис Колберна, после полуночи звонил Эми и только под утро вернулся домой и увидел разбитое стекло.

Протокол был составлен в считанные минуты. Искренне соболезнуя семье Даффи по поводу смерти Брента, помощник шерифа не стал утомлять их своим присутствием. Райан поблагодарил его и проводил взглядом полицейскую машину, которая быстро скрылась в ослепительных лучах утреннего солнца.

Райан поднялся по ступенькам на крыльцо. Краем глаза он заметил, как по дороге к дому приближается машина – маленький «пикап». Автомобиль ехал быстро, разбрызгивая грязные лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя.

«Она все-таки приехала».

Райан подбежал к началу подъездной дорожки, чтобы остановить машину подальше от дома. Мать еще ничего не знала об Эми, и он не хотел вопросов. «Пикап» притормозил у почтового ящика. Эми опустила стекло. На ее лице читалась настороженность, никаких признаков ни дружелюбия, ни враждебности.

– Спасибо, что приехала, – сказал Райан.

– Пожалуйста, не благодари меня. Письмо у тебя с собой?

– Я положил его в сейф у себя в кабинете. Как я уже говорил, мне не хотелось показывать письмо кому-либо, не убедившись, что оно подлинное. Я даже матери о нем не сообщил.

Она нажала на сцепление, готовая ехать.

– Тогда – в город.

– Ты можешь поехать со мной, если хочешь.

– Я поеду за тобой.

Райан почувствовал в ее голосе нечто большее, чем просто недоверие.

– Ладно. Езжай за мной.

 

Глава 52

В письме не было ничего о самоубийстве, а ведь именно об этом подумала Эми, когда Райан рассказал о находке. Последние несколько лет краеугольным камнем ее неверия в самоубийство было как раз то, что мать никогда не высказывала подобных намерений. Именно это подгоняло Эми всю дорогу до Пайдмонт-Спрингс. Именно это было причиной ее озноба, когда она взяла письмо из рук Райана.

Эми взяла его бережно и осторожно, будто это был бесценный и хрупкий пергамент с текстом Великой хартии вольностей. Она развернула листок и положила на стол перед собой. Все действо казалось Эми некой торжественной церемонией – восстановлением священных связей с прошлым ее матери. Она посмотрела на дату – Райан был прав, письмо действительно отправлено за две недели до смерти.

Эми читала молча, погружаясь в прежде неведомый внутренний мир матери. Она с трудом удерживала спокойствие.

Зная, что Райан сейчас внимательно изучает ее лицо, Эми не отрывала взгляда от бледно-зеленой бумаги, хранившей автограф ее матери.

Она лишь раз отвлеклась от письма, неожиданно почувствовав, как душно в кабинете. Кондиционер не включался здесь уже много дней. Огромный стеллаж с картами пациентов загородил единственное окно. Стены покрывали дешевые панели из пластика, стилизованные под дерево. Над головой Эми висела лампа, которая предназначалась для процедуры осмотра пациентов, а не для чтения за столом: она излучала больше тепла, чем света.

Но ее снедал и внутренний огонь, и он разгорался все сильнее с каждой строчкой, с каждым словом. Дойдя до середины письма, она почувствовала, как во рту пересохло, а губы стали солеными. Эми читала, воспроизводя в сознании мелодичный голос матери. Она представляла, как мама сама произносит эти слова. Но ее голос постоянно менялся: из успокаивающего он превращался в тревожный, озабоченный – таким тоном мама говорила в последние дни жизни. Казалось, Эми слушает радио с неисправной антенной. Временами помехи становились такими сильными, что она не могла понять, как на самом деле звучит голос матери, весело или грустно. Ее смятение делало авторами письма и других людей: Мэрилин, Грэм или даже ее саму. Такие превращения сердили Эми, но это был гнев, направленный в никуда, необъяснимая ярость, затаившаяся в ней с детства, – обида восьмилетней девочки, у которой украли мать.

Руки Эми тряслись, когда она добралась до последних строчек. Ей наконец удалось обнаружить тот ритм, что звучал в письме матери, будто зов набата. Дочитав до конца, Эми почувствовала себя странно.

– Это все ложь.

Райан посмотрел на нее озадаченно:

– То есть твоя мать лгала? Или письмо – фальшивка?

– И то, и другое.

Райан так не считал, но старался не выдать этого.

– Давай сначала установим подлинность. Ты привезла с собой какой-нибудь документ с почерком матери, чтобы мы могли их сравнить? Мы договорились, помнишь?

– Да. Но я и без сравнения вижу, что письмо подделано.

– Это твое мнение. Мне бы хотелось убедиться самому.

– Ты что, эксперт по почеркам?

– Нет. Но если ты так уверена, что письмо липовое, почему бы тебе не разрешить мне сравнить почерк?

Эми не почувствовала угрозы в его голосе, но он будто бросал ей вызов.

– Ладно.

Расстегнув молнию на сумочке, Эми достала конверт.

– Это письмо мама написала мне, когда я отдыхала в лагере. Мне было тогда семь лет. Ты сам увидишь, что почерк совершенно другой.

Райан выхватил письмо чуть более резко, чем стоило бы, и немного смутился. Затем положил один листок рядом с другим и начал сверять, не обращая внимания на содержание. Он сравнивал петельки и закорючки, отмечал, какие точки стоят над «i» и палочки у «t», сопоставлял буквы и слоги, слова и словосочетания. В общем, делал все, как сказал ему Норм. Наконец он посмотрел на Эми:

– Я не эксперт, но могу сказать, что эти письма написаны одним человеком.

– Почерк даже не похож!

Райан откинулся на спинку стула. Ее тон вдруг показался ему враждебным.

– Ну смотри сама, – сказал он, призывая Эми к здравому смыслу. – Почерк в письме, адресованном моему отцу, чуть-чуть неровный. Но он явно похож на этот.

– Тебе так кажется, потому что ты хочешь, чтобы он был похож.

– Я сделаю копию письма и попрошу эксперта сравнить.

– Нет.

– Почему?

– Я уже достаточно долго работаю в юридической фирме и поняла одну простую вещь: люди нанимают экспертов, чтобы услышать от них то, что хотят слышать.

– Я только хочу докопаться до истины!

– Ты хочешь оправдать своего отца.

– Да что же в этом плохого?

– Что в этом плохого? – воскликнула она, повысив голос. – Мэрилин Гаслоу была лучшей подругой моей матери. Твой отец изнасиловал ее. И теперь, сорок шесть лет спустя, ты пытаешься доказать, что Мэрилин сама все подстроила?

– Так говорится в письме. Я не сам это придумал. Если верить твоей матери, моего отца обвинили в изнасиловании, которого он не совершал.

– Вот поэтому я и говорю: письмо – фальшивка. С какой стати моей матери писать такое письмо?

– Потому что это правда, вот почему.

– Это неправда! Если бы это было правдой, твой отец по всему свету раззвонил бы, что его несправедливо осудили. Любой нормальный человек сделал бы все, чтобы смыть позорное пятно со своего имени!

– Не было нужды. Архивные записи по делам несовершеннолетних запечатаны. Никто не имеет права их просматривать.

Эми язвительно улыбнулась:

– А что, очень даже удобно! Мэрилин всю жизнь работает, спину гнет, ни разу ее деятельность не была основанием для скандала! И вдруг, когда ее хотят назначить на государственную должность, появляется письмо, в котором говорится, что она напрасно обвинила человека в изнасиловании!

– Это тут ни при чем.

– Очень даже при чем! Все – ложь! Придумано специально, чтобы очернить имя Мэрилин. И использовали для этого мою мать!

– Если все ложь, то зачем мой отец послал тебе двести тысяч долларов?

– А если верить тебе, то зачем?!

– Я думаю, отец послал деньги в благодарность за честность твоей матери. Она же была лучшей подругой Мэрилин. Та доверилась ей и рассказала, что изнасилования не было. Твоя мать поступила правильно и написала отцу письмо, где все объяснила. Письмо подтверждало невиновность отца.

– Я не верю этому.

– А у тебя есть лучшее объяснение тому, почему отец послал кому-то такие деньги за несколько дней до смерти?

Эми только зло посмотрела на него, но сказать ей было нечего.

Ответил Райан:

– Не думаю, что оно у тебя есть.

Ее голос дрожал от ярости.

– Хорошо. Представим на минуту, что ты прав. Предположим, моя мать написала это письмо. Предположим даже, что Мэрилин обманом обвинила твоего отца в изнасиловании. Но тогда где, скажи мне, твой отец взял такие деньги?

– Справедливый вопрос, – спокойно ответил Райан. – И я отвечу на него при условии, что ты разрешишь мне сделать копию письма, чтобы я мог отдать его эксперту.

– А если я скажу «нет»?

– Тогда ты, скорее всего, не узнаешь, откуда взялись деньги.

Эми подумала. В письме, которое она привезла, не было ничего личного. Конечно, гарантии, что Райан говорил правду, нет, но имелся только один способ извлечь из всего этого хоть какой-то толк.

– Ладно. Давай поменяемся. Ты сделаешь копию моего письма, а я – твоего.

– По рукам. – Он поднялся и повел Эми к копировальному аппарату. Потянулся было к ее письму, но она отдернула руку:

– Сначала твое.

Райан не стал спорить. Он быстро сделал копию и вручил ее Эми, она положила листок в сумочку.

– Теперь твое.

Эми отдала ему письмо. Райан нажал на кнопку и хотел уже взять копию, когда она остановила его:

– Не так быстро. Ты еще не рассказал мне, откуда взялись деньги.

Райан почувствовал, как сжимается горло. Ему было нелегко все рассказать Норму, своему адвокату и лучшему другу. С Эми дело обстояло еще хуже. Возможно, из-за той искорки, что проскочила между ними, когда они впервые встретились. Как бы то ни было, мнение Эми о нем имело для Райана немалое значение.

– Я не знаю этого наверняка.

– Но предполагаешь?

– Я думаю… отец использовал письмо твоей матери, чтобы получить эти деньги.

– Использовал? Что ты имеешь в виду?

Райан взял копию письма.

– Я имею в виду шантаж. Вымогательство. Вот откуда взялись двести тысяч долларов. И даже гораздо больше.

– Он шантажировал Мэрилин?

– Нет, не Мэрилин. Одного очень богатого предпринимателя по имени Джозеф Коузелка.

Эми отступила на шаг, ей вдруг захотелось уйти отсюда.

– Это похоже на бред.

– Выслушай меня, пожалуйста. Я знаю, ужасно, что мой отец был шантажистом. Но поставь себя на его место. Я считаю, он шантажировал Коузелку, потому что был несправедливо обвинен в изнасиловании.

– Твой отец был шантажистом и насильником.

– Исключено. Все сходится только в том случае, если он не совершал изнасилования.

– Тебе так хочется думать.

– Да это же логично! Как только я узнал об изнасиловании, я сразу же спросил себя: как мог человек, изнасиловавший женщину, стать шантажистом? Разве может насильник шантажировать жертву? Нет. Вернее, может, если изнасилования не было, а обвиненный в нем хочет доказать, что жертва сама все подстроила. Письмо твоей матери свидетельствует об этом.

– Знаешь, единственный вывод, к которому я пришла, – это то, что мне стоило послушать Мэрилин Гаслоу! Вы, Даффи, низкие люди, и мне от вас надо держаться подальше! – Эми выхватила копию письма из его руки. – И я не позволю тебе использовать это письмо, чтобы доказать свою мерзкую теорию!!!

Она бросилась к выходу.

– Эми, подожди! – Он побежал за ней и выхватил письмо из ее рук. Оно порвалось надвое. Эми взвизгнула и замахнулась. Он остановился как вкопанный. Эми смотрела ему в глаза, зажав в руке газовый баллончик для самозащиты.

Они смотрели друг на друга, каждый ожидал следующего действия врага. Но ни один не шелохнулся. На мгновение обоим показалось, что все это чья-то злая шутка. Ведь это их родители предопределили их встречу и, возможно, давно наблюдают за ними: начиная с той первой встречи в «Зеленом попугае» и заканчивая этим открытым противостоянием в кабинете Райана.

– Держись подальше от меня, – наконец сказала Эми. – Мне не нужны твои деньги. И мне не нужна твоя ложь. – Она повернулась и быстро зашагала прочь.

Райан чувствовал непреодолимое желание последовать за ней, но не сделал этого. В конце концов, цели своей он достиг. Не стоило уговаривать Эми. Теперь у него есть образец почерка Дебби Паркенс: половинка ее письма к дочери. Этого, несомненно, достаточно для экспертизы.

Он положил порванную копию на стол и разгладил листок. На бумажке нацарапал короткую записку и вложил все в факс, набрав номер Нормана.

Машина медленно заглатывала бумагу, и его захватили другие мысли. Что, если эксперты разойдутся во мнениях? Да и мнение остается всего лишь мнением. Ни эксперты, ни Эми не могут сказать наверняка, был ли Фрэнк Даффи несправедливо осужден за изнасилование. Только один ныне здравствующий человек может это сделать. Мэрилин Гаслоу. Будущий председатель Совета управляющих федеральной резервной системой США.

Факс запищал, возвещая о том, что передача данных завершена. Райан был изумлен собственной решимостью.

Он снял трубку и набрал номер.

 

Глава 53

Позавтракать он решил по дороге домой: после баталии с Эми ему вовсе не хотелось общаться с матерью. Он заскочил в кафешку «Обед у Си Джи». Это была переоборудованная бывшая заправочная станция. Кафе стало одним из известных мест в округе, где можно было перекусить с вредом для здоровья. Одно только печенье на пахте заставляло посетителей вспомнить, что даже в прежние времена, когда заведение работало с машинным маслом, а не сливочным, здесь было меньше жира. Как обычно, очередь к столикам протянулась до самого входа. Райан собирался проверить, нет ли свободных мест за стойкой, но вдруг запищал его пейджер. Звонил Норм.

Райан несколько секунд силился вспомнить, на каком этапе всей этой запутанной истории оставался его адвокат. Если не считать передачи по факсу, они общались по телефону вчера вечером, сразу после обнаружения письма. Тогда им стало известно, что предполагаемой жертвой изнасилования была не мать Эми, а Мэрилин Гаслоу. Как и большинство граждан страны, они слышали ее имя по телевидению. Но их интересовала та сторона ее жизни, о которой ничего не говорили в новостях. По крайней мере пока.

Райан подошел к автомату и торопливо набрал номер друга.

– Ты получил мой факс? – спросил он.

– Да. Скоро передам документы эксперту. Но я не потому звоню.

– Ты что-то накопал про Гаслоу?

– Даже не что-то, а много чего. Сначала не самое интересное. Мэрилин Гаслоу ровесница твоего отца и жила рядом с Боулдером. Училась в школе «Фэйрмонт», второй школе в округе. Так что вполне возможно, что они знали друг друга.

– То есть она вполне могла знать Коузелку.

– Ты недооцениваешь меня. Вот что удалось раскопать: они были женаты.

– Что?!

– Джозеф Коузелка и Мэрилин Гаслоу были женаты.

– И долго?

– Долго. Поженились через два года после школы. Жили вместе двадцать два года. Развелись почти двадцать лет назад.

Райан так и подскочил:

– Да! Это оно!!!

– Что – оно?

– Та связь, которую я искал! Мэрилин обвиняет моего отца в изнасиловании. Выходит замуж за богача. Подтверждается, что обвинение ложное. Коузелке приходится платить. Все просто! Это значит, что мой отец невиновен!!! – Райану захотелось обнять друга. – Он невиновен!

Норм молчал.

– Что не так?

– Просто мне кажется, что рано трубить победу.

– Норм, не лишай меня удовольствия.

– Хочешь узнать мое мнение или нет?

– Хочу. Но за все это время ты даже ни разу не предположил, что мой отец может быть невиновен.

– Это неправда.

– Правда! Ты что, завидуешь, что я могу оставить себе деньги?

– Райан, я твой друг.

– Да, друг. Но ты из тех, кто должен знать, что иногда невиновных людей признают виновными!

– Такое случается нечасто.

– Но случается.

– Очень редко.

– Да что ты, черт возьми, имеешь против моего отца?!

– Господи, Райан! Если твой старик был невиновен, почему он не посмотрел тебе в глаза и не рассказал все, как есть?

Слова Норма резанули, точно лезвие. Он будто схватил друга за шиворот и потряс хорошенько. После этого оба почувствовали, что остыли.

– Прости, Райан.

Трубка дрожала в его руках.

– Нет, ты прав. Надо все обдумать. Возможно, мы чего-то не увидели, упустили.

– Да, но думать придется быстро. Утром мне звонил агент Форсайт. Они хотят встретиться вечером.

– Отложи встречу. Скажи, что мне нужно несколько дней на похороны зятя.

– Откладывать больше нельзя. Еще немного – и они начнут процедуру конфискации денег со счета в банке. Так что у нас появилась новая головная боль, трехмиллионная.

– Они что, думают, я Аль Капоне?

– Нет. Но ФБР видит, что ты не похож на горюющего семьянина. Обычно они не занимаются убийствами, но когда свидетель мертв, а адвоката избили и все это может быть связано с шантажом и отмыванием денег, они заводят дело о рэкете.

– Постой-ка, хочешь сказать, они повесили убийство Брента на меня?!

– Похоже, ты подозреваемый номер один, Райан. Особенно после того, что случилось вчера в суде. А ведь у них пока нет револьвера.

– Отлично. Коузелка даст им этот револьвер, если мы встретимся завтра с ФБР.

– Да, получается двойная ловушка. Но есть один простой выход.

– Какой?

– Объясни ФБР, что тебя хотят подставить.

– Не могу. Еще мать говорила: если я скажу, что меня подставили, придется объяснять почему – то есть выкладывать все об изнасиловании и шантаже. И знаешь что, Норм? Ты можешь сомневаться в моем отце, и вполне обоснованно, но… Если письмо от Дебби Паркенс настоящее и мой отец не совершал изнасилования, то он действительно заслужил эти деньги! Так он вершил правосудие. И отдавать деньги ФБР не просто глупо – это было бы предательство.

– Я понимаю тебя, Райан. Но когда-нибудь наступит такой момент, когда говорить, что тебя подставили, будет поздно.

– Да мне еще даже не предъявили обвинение!

– Ты прав, но чем больше времени проходит, тем туже Коузелка затягивает узел вокруг твоей шеи.

– Черт, да с чего он вообще принялся меня подставлять? Почему просто не убил меня, и дело с концом?

– Догадываюсь, что твой визит в «Кей энд Джи» спас тебе жизнь. Было бы очень странно, если бы ты умер сразу после встречи с Коузелкой.

– Логично.

Они замолчали, каждый обдумывая свое. Наконец Норм спросил:

– О чем ты думаешь?

– Я думаю о времени. Ты сказал, что Джо Коузелка и Мэрилин Гаслоу развелись двадцать лет назад. Это было до или после того, как мать Эми написала письмо моему отцу?

– После. Они развелись через год после этого, если быть точным.

– То есть они были все еще женаты, когда Коузелка начал выплачивать деньги отцу.

– Точно.

– Но почему он продолжал это делать даже после развода?

– Возможно, по той же причине, по которой они не хотят пускать тебя в ФБР.

– Если бы кто-то шантажировал Лиз, я бы не чувствовал себя обязанным платить за нее после развода. Что там могло произойти?

– Явно что-то нехорошее.

– Да уж. – Райан немного подумал. – Слушай, отложи нашу встречу с ФБР хотя бы до конца дня. Мне нужно немного времени.

– Черт побери, Райан! Когда последний раз я слышал от тебя подобное, ты чуть не очутился в панамской тюрьме!

– Не беспокойся, на этот раз я надену кроссовки. Поговорим позже.

Райан повесил трубку и пошел к машине.

 

Глава 54

Воскресенье было рабочим днем для протеже президента, коей являлась Мэрилин Гаслоу. Оставалось всего несколько дней до слушания по вопросу об утверждении ее на должность, и она не теряла ни минуты.

Вместе с советниками Мэрилин работала у себя дома, в Денвере. Некоторые из них были ее друзьями, некоторые – платными консультантами. Сегодня они исполняли роли членов юридического комитета, сыплющих вопросами. Мэрилин отвечала так, будто все происходило на самом деле. Друзья уверяли, что настоящее слушание окажется гораздо проще, чем ролевая игра.

Мэрилин молилась, чтобы это было правдой.

Сказать, что она всю жизнь мечтала о должности председателя ФРС, было бы не совсем верно. Мэрилин всегда смотрела на вещи трезво и не мечтала о том, что для обыкновенного человека недостижимо. Но она была одной из первых сторонниц президента в Колорадо, ее юридическая фирма заработала миллионы на двух его кампаниях. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: одна из компаньонов «Бейли, Гаслоу и Хайнц» обязана своим назначением именно тем предвыборным кампаниям. В фирме шептались о должности помощника в президентской администрации или о назначении в федеральный апелляционный суд Денвера… Но речь не шла о ФРС, тем более о должности председателя совета. Некоторые из коллег Мэрилин подшучивали, что та завела влиятельных друзей, а им ничего не сказала. Но она принимала все сплетни за дружеское перемывание косточек, улыбалась и молчала.

– Мне пора отдохнуть, – сказала Мэрилин. Было девять утра, и они занимались ролевой игрой уже полтора часа. Ее голова начинала раскалываться.

– С тобой все нормально? – спросила Фелиция Эрнандес, одна из платных консультанток. Она была молода, вынослива и жила на одном кофеине. Мэрилин про себя называла ее девочкой из группы поддержки с докторской степенью по психологии.

– Да, – ответила она, потирая виски. – Мне просто надо принять таблетку.

– Ладно. Всем пора отдохнуть.

Группа распалась, большинство направились к столу с кофе и пончиками. Мэрилин пошла в свою спальню. Ее часто одолевали головные боли, но обычно не такие сильные. Волнение по поводу назначения и утверждения ее в должности председателя ФРС сделало свое дело. Мэрилин уже проходила однажды подобную процедуру, когда ее назначили председателем Комиссии по торговле товарными фьючерсами. Но она знала: на этот раз все не так просто. Профессор Борк был судьей федерального апелляционного суда, потом Рейган пожелал перевести его в Верховный суд. Тогда враги Борка пошли в пункт видеопроката и узнали, какие фильмы тот берет, – они сделали все, чтобы накопать как можно больше грязи и не пустить его на столь высокую должность. Им это удалось.

Мэрилин пошла к аптечке и выпила две таблетки тайленола. Закручивая крышку пузырька, она услышала шум, который сначала напугал ее. В спальне заработал факс. Она направилась туда. Действительно, в лотке лежали две еще теплые страницы.

Мэрилин посмотрела на первую. Смутилась. Каждое второе слово было замазано, так что понять содержание было невозможно. Но, изучив послание внимательнее, она почувствовала, что ее головная боль усилилась. Оно было адресовано Фрэнку Даффи. Мэрилин узнала подпись внизу страницы – Дебби Паркенс.

Она быстро взяла вторую страницу. Она была короткой:

«Встретимся у „Дамбы Чизман“ в понедельник, в два часа ночи. Приезжай одна».

Ее консультант появилась в дверях.

– Мэрилин? – спросила Фелиция бойким голоском девочки из группы поддержки. – Ты идешь? У нас много работы.

Мэрилин сложила послание и сунула его в карман.

– Да, – нервно ответила она. – Работы действительно много.

Облако пыли взлетело из-под колес машины Райана. Утреннее солнце уже жарило асфальт, так что на нем не осталось и лужицы от вчерашнего дождя. Выбравшись из машины, он услышал, как хлопнула дверь: мать стояла на крыльце.

– Поговорим? – предложила она и опустилась в кресло-качалку.

Райан поднялся по ступенькам, ничего не сказав – ответ был очевиден. Он до сих пор сомневался, что вчерашний визит Джоша Колберна стал чистой случайностью. Точно так же он сомневался, что Сара действительно плакала. Все это казалось Райану спектаклем, разыгранным матерью, чтобы отложить семейный совет. И теперь его не покидало тревожное предчувствие, что она никогда не расскажет ему всего. Быть может, ей так легче: выкладывать правду по кусочкам. Что ж, надо постараться выудить из нее как можно больше.

Райан оперся на перила, стоя спиной ко двору.

– Забавная вышла ночка, – сказал он. – Мистер Колберн застал меня врасплох.

– Меня тоже.

– Странно, почему мне в это не верится?

– А стоило бы поверить.

– Хочешь сказать, ты ничего не знала о том письме, что хранилось в сейфе мистера Колберна?

– Райан, клянусь памятью твоего отца: я ничего не знала о том, что связано с вымогательством.

– Но ты знала об изнасиловании.

– Да.

– Почему же ты не рассказала мне сразу?

– Потому что я верила, что его не было.

Райан сморщился, не понимая.

– Почему ты в это верила?

– Твой отец сказал мне.

– И ты поверила?

– Не сразу. Я очень долго с этим жила.

– Должно было быть какое-то подтверждение. Отец показал тебе что-то или сказал?

– Ничего. Мне не требовалось доказательство в виде заверенного судьей документа. Слишком много времени прошло с тех пор, и я не хотела копать в прошлом. Поверила Фрэнку только по одной причине, Райан: я хотела ему верить!

Райан взглянул на нее с подозрением.

– Мам, – сказал он дрожащим голосом, – я никогда не говорил тебе этого, но сейчас просто обязан сказать: я тебе не верю.

– Но почему?

– Я не могу поверить, что ты не сомневалась в истине его слов. Ведь отца судили. Ему вынесли приговор. Нельзя же вот так взять и поверить осужденному человеку, клянущемуся, что он ничего дурного не сделал.

– Можно, если этот человек – твой муж и отец твоих детей.

– Нет. – Райан зашагал по крыльцу, пытаясь сдержать гнев. – Ты видела письмо, да?

– Я ничего не видела, Райан.

– Поэтому ты поверила отцу. Ты видела письмо Дебби Паркенс.

– Я же говорю, нет!

– Это из-за тебя было написано письмо, да?

– Что?

– Отец сказал тебе, что ничего не было, но ты не поверила. Поэтому ему пришлось попросить подругу Мэрилин Гаслоу написать письмо, в котором говорится, что та все подстроила.

– Я никогда не видела этого письма.

– Но ты знала о нем?

Она помолчала.

– Твой отец сказал, что у него есть доказательство. Он сказал, что использует это доказательство, чтобы расквитаться с мерзавцем, который подставил его. Я никогда не видела письма. Но вдруг, откуда ни возьмись, на нас буквально посыпались деньги. Миллионы долларов. Этого было достаточно, чтобы поверить ему.

– Почему ты не прочла письмо?

– Потому что поверила Фрэнку и без него.

– Нет! Ты отказалась читать его! Чувствовала себя виноватой за то, что не верила отцу прежде.

– Райан, ты все переиначил.

– Мне так не кажется.

– Тебе не кажется, что я могла поверить Фрэнку без письма? Но я боялась, что, прочитав его, захочу узнать больше.

Райан пытался поймать взгляд матери. Она казалась искренней. Он хотел утешить ее. В памяти всплыл вопрос Норма: если отец невиновен, почему он не рассказал все Райану? Ответ теперь был очевиден, он читался в глазах матери. Отец не хотел видеть страдания еще одного любимого человека, говорящего: «Я верю тебе», – тогда как в сердце его затаились сомнения.

Но вдруг его заставила похолодеть мысль о другом возможном ответе.

Он опустился рядом с креслом и взял Джанетт за руку.

– Мам, сейчас я задам тебе один вопрос. Это очень важно. Мне нужен абсолютно честный ответ. Как ты думаешь, мог ли отец подделать доказательство? Мог ли он зайти так далеко и подделать письмо, доказывающее, что он невиновен?

Она ответила тихо, чуть дрожащим голосом:

– Не знаю, Райан. Но я размышляла так: могла ли фальшивка заставить кого-то заплатить пять миллионов долларов?

На этот вопрос не требовалось ответа. До тех пор, пока Райан над ним не задумался.

– Зависит от того, насколько хороша фальшивка.

Он поднялся и ушел в дом.

 

Глава 55

В воскресенье Лиз спала допоздна. Она с трудом заснула ночью: из-за вчерашнего выступления в суде ее трясло весь день. Даже бутылка «Мерло» не уняла дрожи. Раньше Лиз никогда не приходилось давать показания в суде. Джексон сказал, что она была великолепна, но ее выдержки явно не хватало, чтобы справиться со всем этим. Слава Богу, адвокат Райана не заявился к ней домой. Вчера они одержали победу, однако Лиз понимала: вся эта война нужна ей самой гораздо меньше, чем ее адвокату.

И все же отступать она не собиралась. Этой ночью Лиз мысленно побывала там, куда не заглядывала уже очень давно: в собственном детстве. Особенно ей помнилась ярмарка округа Прауэрс. Большинство развлечений и конкурсов на ярмарке было завязано на деньгах, по крайней мере, так воспринимала это Лиз. Один из таких аттракционов – высоченный столб, обмазанный жиром, на самой его верхушке висела двадцатидолларовая бумажка. Дети выстраивались в очередь, чтобы попытать счастья – взобраться на столб и достать деньги. Но удалось это только Лиз. Вместо того, чтобы надеть старые выцветшие шорты, как остальные дети, она натянула юбку с купальным костюмом, которой было очень удобно стирать жир со столба, чтобы не скатываться вниз. После конкурса мать отхлестала ее по щекам. «Вот дура! – кричала она. – На кой черт ты испортила двадцатидолларовую юбку ради приза в двадцать долларов?!» Лиз поняла логику матери, но осталась при своем мнении. Ничто не могло сравниться с тем мигом, когда она сжимала в ладошке выигранные двадцать баксов.

На тумбочке зазвонил телефон. Лиз потянулась и взяла трубку. Это была Сара.

Она быстро села, протерла глаза и с ужасом выслушала новости о Бренте.

– Сара, я ничего не знала…

– Тогда почему твой адвокат явился ко мне с утра?

– Фил был в Пайдмонт-Спрингс?

– Приехал прямо ко мне домой и пытался заключить сделку. Он хочет, чтобы я помогла тебе выжать побольше денежек из моего брата! Говорит, ты поделишься щедрым куском пирога.

Лиз открыла рот от изумления.

– Сара, клянусь тебе, я никогда не говорила об этом с Филом. Да и не стала бы. Зачем мне настраивать тебя против Райана? Я просто хочу, чтобы мне тоже достались деньги, которых я заслуживаю. Не собираюсь я с вами воевать!

– Хотелось бы верить.

– Ты должна верить! Прошу тебя, давай поговорим.

Сара немного помолчала. Наконец заговорила:

– Давай заключим сделку.

– Что?

– Насколько я понимаю, этот клещ, которого ты наняла, будет стоить нам целое состояние. Ты потратишь все деньги, пытаясь войти в долю, а Райан потратит свои, пытаясь защититься.

Лиз кивнула, сообразив, куда клонит Сара:

– Да, я понимаю. Продолжай.

– Мне кажется, Джексон использует людей. Он использовал Брента. Использует и тебя. И не остановится до тех пор, пока все доллары, припрятанные моим отцом, не окажутся в карманах его дорогого итальянского костюма.

– Ну, он довольно напористый…

– Нет, он настоящая акула, Лиз! И кружит, кружит возле нас!

– Что ты предлагаешь?

– Насколько я могу судить, отец хотел, чтобы тебе тоже достались эти деньги. И я готова исполнить его волю. Только при одном условии. Ты уволишь Фила Джексона.

– Ты хочешь, чтобы я уволила своего адвоката?

– И немедленно! Джексон всех нас облапошит. В итоге победителями окажутся одни адвокаты.

Лиз промолчала, но и не согласиться с Сарой не могла. На долю секунды она снова вернулась в детство, вспомнив, как ради двадцати долларов испортила двадцатидолларовую юбку. Одной пирровой победы в жизни ей было вполне достаточно.

– Дай мне подумать, – сказала Лиз. – Скорее всего ты права.

Эми ехала в Боулдер без остановок и была дома уже после полудня. Тейлор устроила чаепитие с Барби, и мамочка подоспела вовремя, чтобы к ним присоединиться. К счастью, Эми удалось убедить дочь, что чай с Барби – слишком торжественное мероприятие и негоже являться на него сразу после многочасовой поездки, даже не приняв душ. Тейлор сморщила носик, обняла мать с таким видом, будто та была обмазана чесноком, и отправила ее в ванную.

Эми уже собиралась прошмыгнуть в душ, когда услышала голос Грэм:

– Не так быстро, леди!

Грэм лежала на кровати, читая книгу. Эми слишком устала, чтобы разговаривать, но это не волновало бабушку. И Грэм не собиралась довольствоваться краткой версией случившегося вроде тех, что печатают в «Ридерз дайджест», и уж тем более усталым «Потом расскажу». Так что Эми пришлось покорно выкладывать все в течение тридцати минут, не упуская ни одной детали, и даже показать Грэм письмо.

Поначалу шло тяжело, но когда история приблизилась к концу, она почувствовала, как открылось второе (если не третье) дыхание. Так что теперь она была готова к мозговой атаке.

– Зачем Мэрилин все это понадобилось? – спросила Эми.

– А зачем обычно женщины обвиняют мужчин в изнасиловании? Может, Мэрилин с Фрэнком переспали, а он ее потом бросил. Может, она забеременела и не могла сказать родителям, что сама согласилась на секс. Это же пятидесятые годы, Эми! Мэрилин ведь из очень приличной семьи. Ее дедушка основал крупнейшую юридическую фирму в Колорадо!

– В любом случае это письмо ничего не объясняет.

– Возможно, Фрэнк Даффи знал, почему Мэрилин сделала это. Просто он не смог оправдаться.

– Но что доказывает это письмо? Мама просто сказала, что Фрэнк не насиловал Мэрилин, вот и все!

Грэм снова посмотрела на письмо:

– Нет, здесь есть и кое-что еще. Твоя мать и Мэрилин ходили вместе на вечер встречи выпускников через двадцать пять лет после окончания школы. Там они выпили и принялись болтать о парнях. И тогда Мэрилин призналась, что Фрэнк Даффи не насиловал ее.

– Ну и?

– Мне кажется, звучит вполне правдоподобно. Твоя мама знала только об изнасиловании. Двадцать пять лет спустя Мэрилин рассказала ей правду, и она тут же написала письмо.

– Ты действительно веришь, что мама писала это письмо?

– А почему я не должна этому верить?

Эми забрала у нее листок.

– По-моему, почерк не похож. Посмотри-ка, он очень неровный.

Грэм взглянула:

– Этому есть объяснение, и не одно. Она могла написать его, вернувшись с вечера встречи выпускников. Устала до ужаса или вообще напилась…

– Или боялась, – перебила Эми.

– Боялась чего?

– Знаешь, это ведь очень смелый поступок! Мэрилин тогда была замужем за Джо Коузелкой. Довольно жуткий тип, не сомневаюсь. Не всякий поступил бы в такой ситуации честно.

– Что ты имеешь в виду, Эми?

– Я имею в виду, что она могла опасаться за свою жизнь.

Грэм застонала:

– Ты опять за свое, дорогая!

Но Эми была очень серьезна.

– Ты только посмотри на все обстоятельства! Мама никогда не казалась мне человеком, способным на самоубийство. Даже если не брать в расчет наш разговор перед сном – зачем маме понадобилось запирать дверь, если она знала, что я могу выбраться через чердак? Только раньше я не могла никого подозревать в убийстве. А теперь это письмо – ведь оно все объясняет, разве нет?

– Никто не убивал твою мать, Эми. Она убила себя сама.

– Не верю. Мама не стала бы бросать восьмилетнюю дочь.

– Эми, мы уже сто раз об этом говорили. У нее ведь был рак. Ей оставалось всего несколько недель…

– Так говорил один врач. А другой обещал ей еще три месяца!

– Кто тебе сказал такое?

– Мэрилин. Много лет назад.

– Она не должна была этого говорить! – отрезала Грэм.

– Это ты не имела права скрывать от меня! Чем дольше маме оставалось жить, тем меньше правды в том, что она покончила с собой!

– Милая, ты хватаешься за соломинку.

Глаза Эми пылали гневом.

– Даже если ты убеждена, что мама убила себя, это не дает тебе права скрывать от меня факты!

– Я просто не хотела, чтобы ты думала, что твоя мать – слабый человек. Как ты можешь винить меня за это?

– А вот так! Она моя мать! Я должна знать, что произошло!

– На мне лежала ответственность. Я не хотела, чтобы ты всю жизнь винила ее. Я заботилась о тебе!

– Черт побери, да перестань же! Мне двадцать восемь лет! Перестань обращаться со мной так, будто я ровесница Тейлор!

Слезы выступили на глаза Грэм.

– Прости меня, но я сделала это ради твоего блага.

– Я сама могу позаботиться о себе! – закричала Эми, поднимаясь с кровати.

– Хотя бы позволь мне все объяснить…

Эми хотела выбежать из комнаты, но, увидев виноватый взгляд Грэм, вновь села.

– Когда твоего отца убили во Вьетнаме… – Бабушка замолчала, борясь с собой. – Мне нужно было знать, что случилось с сыном.

Будто что-то надломилось в Грэм. Эми прикоснулась к ее руке, чтобы успокоить. Бабушка продолжала:

– Мне сказали, что он погиб в бою, но этого казалось так мало! Я спрашивала всех, кто знал его, других мальчиков из его взвода. Большинство не давали четких ответов. Но я не сдавалась, пока не нашла человека, который был со мной предельно честным. Да, я нашла его. Но потом поняла, что лучше бы не находила. Мне казалось, все закончится, когда я узнаю подробности. – Она смахнула слезу и посмотрела Эми в глаза. – Но от подробностей смерти становится только хуже. Они приносят с собой кошмары, милая.

Эми обняла бабушку. Грэм сжала ее и прошептала на ухо:

– Ты – ребенок, которого я потеряла, дорогая. И я люблю тебя как своего ребенка.

Эми вздрогнула. Конечно, ее слова шли из самого сердца, но, возможно, о таких глубоких, очень личных чувствах лучше не говорить. Они еще крепче обняли друг друга, и Эми уже хотела отстраниться, но не смогла пошевелиться.

Грэм не пускала ее.

– Мамочка?

Эми вырвалась из объятий бабушки, услышав голос дочери. Та стояла в дверях в фартуке Грэм.

– Что, дорогая?

– Ты идешь пить с нами чай?

Эми улыбнулась:

– Мамочке все еще надо сходить в душ.

Грэм схватилась за завязки фартука и притянула к себе малышку.

– Иди сюда, Тейлор. Дай-ка я завяжу его как следует, пока ты не наступила на тесемки и не ушиблась.

Фартук был слишком велик Тейлор, и Грэм пришлось дважды обернуть завязки вокруг талии и завязать бант спереди. Малышка внимательно наблюдала за процессом, как могут только дети, для которых даже такая ерунда, как завязывание узла, кажется чем-то таинственным и увлекательным.

– Ты смешно завязываешь! – наконец сказала Тейлор.

Эми объяснила:

– Это потому что бабушка правша. Ты левша, как и я. И как моя мама. – Эми замолкла, точно на нее снизошло озарение.

Грэм озабоченно посмотрела на внучку.

– Тейлор, иди посмотри, как там Барби. Я скоро приду.

– Ладно, – сказала девочка и выбежала из комнаты.

– Эми, что у тебя на уме? – спросила Грэм.

– Узел.

– Какой еще узел?

– Я вспомнила ту веревку, с помощью которой мама якобы заперла меня в комнате, чтобы я не нашла ее.

– И?..

– Если узел завязала она, то особым образом, как это делают левши.

– А никто и не говорил, что узел не был завязан так.

– Но никто и не сказал, что он завязан левшой!

Грэм сидела и молчала. Эми задумчиво глядела куда-то, погруженная в свои мысли. Наконец она посмотрела на бабушку:

– Я должна вернуться туда.

– Куда?

– В наш старый дом.

– Ты с ума сошла? Ты даже не знаешь, кто там теперь живет!

– Но должна же я попытаться! Разве ты не понимаешь? Я не говорю, что еду туда только затем, чтобы вспомнить, как был завязан узел. Но возможно, я вспомню другие детали, которые помогут мне воссоздать всю картину. Это единственный способ встряхнуть память.

– Эми, прошу тебя, поверь мне! Твоя мать просто нашла легкий способ покончить с мучительной болезнью.

– На свете много людей, страдающих раком, и не все кончают жизнь самоубийством!

– Ты права. Но разве то, что я рассказала о себе и твоем отце, ни о чем не говорит тебе?

– Говорит, – ответила Эми. – Говорит, что все люди совершенно разные. Некоторым действительно лучше не знать правды. А другие не смогут жить, не узнав ее. Ты воспитывала меня с восьми лет, Грэм. И неужели ты не знаешь, к каким людям отношусь я?

Грэм не одобряла решения Эми, однако ссора с внучкой осушила ее слезы.

– Хорошо, езжай. Но я поеду с тобой.

 

Глава 56

Мэрилин не хватало сосредоточенности – так решили все эксперты, собравшиеся у нее дома. Они предлагали множество объяснений ее неважному выступлению. Мэрилин слишком серьезна. Нет, наоборот, легкомысленна! Мэрилин плохо подготовилась. Да нет же, она просто утомлена подготовкой!

Но все они были далеки от истины. Слишком далеки.

К полудню Мэрилин работала уже восемь часов подряд. Новая группа консультантов сменила предыдущую. Но сама игра не менялась, и Мэрилин начинало это надоедать. Каждый член ролевого юридического комитета должен был задать один вопрос. Мэрилин отвечала. Эксперты критически оценивали ее слова. Любую женщину такой опрос свел бы с ума! А для Мэрилин, поглощенной своими мыслями, все было еще сложнее.

– Давайте передохнем, – попросила она.

– Перерыв! – проорал один из членов «комитета», и с грохотом опустил чашку на стол, изображая судейский молоточек. Остальные с удовольствием вышли из своих ролей: кто-то встал и теперь сладко потягивался, кто-то пошел к столу с остатками сандвичей и шоколадным печеньем. Мэрилин направилась в другую сторону.

– Ты отлично справляешься, – сказала одна из консультанток.

Мэрилин выдавила улыбку, зная, что консультантка врет.

– Спасибо. Если вы не возражаете, я пойду к себе и полежу полчасика. Надо расслабиться.

– Отличная идея! На сегодня хватит. Отдыхай.

– Спасибо, – ответила Мэрилин и пошла в спальню. Наконец можно подумать о своем! Стоило только появиться этой мысли, как вернулась и головная боль.

Мэрилин вошла в спальню и закрыла за собой дверь. На этот раз заперлась на ключ.

Спальня была ее убежищем, местом, где всегда можно уединиться. В большей степени, чем все остальные комнаты, она отражала вкусы и интересы Мэрилин: здесь не надо было казаться сильной и властной женщиной или подбирать ковры так, чтобы их не запачкали вино или соус, пролитые неловкими гостями (а их чуть не каждый день набивался полный дом). Спальня была ее личным пространством. Конечно, существовали такие люди, которых Мэрилин никогда бы не пригласила даже просто в дом, будь ее воля. Увы, ее воля мало кого интересовала. Но это утреннее сообщение было чем-то совершенно иным. В святая святых Мэрилин сложно было представить что-либо более неприятное.

Она открыла верхний ящик тумбочки и достала записку. Интересный выбор места встречи! «Дамба Чизман». Это, конечно, не «Дамба Черри-Крик», где подростки пятидесятых могли целоваться, обжиматься вовсю, но тоже одно из тех мест, где дети отдыхали от строгих родителей. Мэрилин не заглядывала в «Дамбу Чизман» вот уже сорок пять лет, с тех самых пор как ей исполнилось пятнадцать. Да и тогда она была здесь всего один раз. Со своим парнем Джо Коузелкой, его другом Фрэнком и какой-то дурехой по имени Линда. Четверо подростков тогда вздумали покататься на машине Фрэнка, так как Джо пока не получил водительских прав. Еще две парочки ехали за ними в другой машине. По дороге домой они остановились у дамбы, в кафе с тем же названием, где распили бутылочку крепчайшего «Саузерн комфорт». Вернулись они, понятное дело, гораздо позже, чем следовало бы.

Головная боль стала невыносимой. В висках стучала кровь, свет резал глаза. Все говорило о приближении мигрени. Мэрилин попыталась смотреть на диванную подушку, но боль только усилилась. Ее голова гудела от воспоминаний. Она потрясла ею, чтобы не проваливаться в прошлое, но получилось наоборот. Ощущение полета, голова кру́гом – и вот Мэрилин уже чувствует себя как сорок пять лет назад, когда теплой летней ночью она сидела в машине Фрэнка Даффи на заднем сиденье…

– Я совсем пьяная! – смеясь кричит она и широко улыбается.

– Я рад, – отвечает Джо. Он делает большой глоток из бутылки «Саузерн комфорт» и пододвигается к ней еще ближе.

Мэрилин чуть сползает с сиденья. От вида за лобовым стеклом в глазах рябит. Впереди – огромная старая дамба из камня, в высоту больше чем двести двадцать футов. Этим вечером луна висит совсем низко над разинутой пастью каньона. Яркие звезды усыпают небо. Они блестят, отражаясь в спокойных водах под дамбой. Из-за порядочного количества алкоголя Мэрилин никак не может понять, где заканчиваются настоящие звезды и начинается их отражение.

– Как красиво! – говорит она. – Пойдемте гулять.

– Отличная идея, – отвечает Джо. – Фрэнк, почему бы вам с Линдой не пройтись?

Фрэнк удобно расположился за рулем, ему на плечо положила голову Линда.

– Я никуда не…

Джо толкает его сзади, пытаясь намекнуть. Фрэнк оглядывается и таращится на друга, затем хитро улыбается.

– Да, – говорит он. – Действительно нужно подышать воздухом. Пойдем, Линда.

Дверь открывается. Фрэнк и его подружка выскальзывают наружу. Дверь захлопывается за ними. Мэрилин и Джо теперь одни на заднем сиденье.

– Пойдем тоже, – говорит она.

Он берет ее за руку и останавливает:

– Выпей еще!

– Я больше не хочу.

– Ну же, давай!

– Меня уже, кажется, тошнит.

– Это оттого, что ты пила еще и лимонад. Надо выпить прямо так, чистое виски. Если в твоем желудке не будет правильной пропорции спирта и лимонада, тебя стошнит. Пей.

– Но я не смогу выпить неразбавленное виски.

– А ты не думай об этом. Пей, и все.

Джо передает ей бутылку. Она мешкает. Тогда он подталкивает бутылку ей ко рту:

– Давай, Мэрилин! Доверься мне.

Она подносит бутылку к губам. Голова запрокидывается, виски обжигает рот. Потом горло. Мэрилин хочет остановиться, но Джо держит ее голову и наклоняет бутылку все больше и больше. Она делает еще один глоток, потом еще. Дальше сбивается со счета. Жжение проходит, виски продолжает литься в нее. Она чувствует, как кружится голова, затем все тело цепенеет. Мэрилин отталкивает бутылку. Пытается сфокусировать зрение, но Джо остается размытым пятном. Он улыбается и наклоняется к ней. Она шевелит губами, но не слышит собственных слов. Все тело покалывает, потом голова ее откидывается, и она теряет сознание…

Мэрилин открыла глаза. Она лежала в своей спальне на кровати. Головная боль немного утихла. Она села и посмотрела на факс. Лоток был пуст, и это радовало. Больше никаких угроз.

Да, это было угрозой. Как еще можно понять такое письмо, присланное за несколько дней до ее назначения? Выбор времени не случаен. В шапке документа был указан телефонный код места отправления – 719, код Пайдмонт-Спрингс. В обеденный перерыв Мэрилин уточнила, откуда был послан факс: из магазинчика в округе Прауэрс, где любой может сделать это за пару долларов. Она догадалась, что это был кто-то из Даффи, что тоже ничего хорошего не предвещало. Однако послание было довольно туманным. В нем не говорилось: «Сделай это, или…» И все-таки угроза налицо. Мэрилин знала, что делать в таком случае.

Она вздохнула, сняла трубку и набрала номер Джо Коузелки.

 

Глава 57

Шейла начинала волноваться. Раш недоволен ее работой. Одна дурацкая ошибка – стакан, оставленный в панамском отеле, и все испорчено! В любом случае стакан не может привести ФБР к Коузелке. Даже если они найдут ее по отпечаткам, им придется здорово попотеть, чтобы заставить ее выдать имя. Шейла никогда никого не сдавала, но ее прошлое проститутки настораживало Раша. Тот, похоже, думал, что она столкуется с ФБР так же, как столковалась с ним.

Но договориться можно обо всем.

Инстинкт самосохранения брал свое. Раш дал ей понять, что если подстава не помешает Даффи отдать стакан ФБР, она – труп. Так или иначе, Раш позаботится о том, чтобы ФБР не смогло допросить ее.

Шейла решила, что пора выбираться из дешевого отеля, в котором они остановились вдвоем. Но сначала она должна кое-что сделать.

В воскресенье днем Шейла позвонила Райану Даффи. Сначала звонила в клинику, но никто не ответил. Тогда она набрала его домашний номер.

– Помнишь меня? – Шейла говорила тем же низким соблазняющим голосом, что и в отеле Панамы.

Райан почувствовал, как мурашки побежали по спине. Он был один на кухне.

– Где ты?

– Ближе, чем ты думаешь. У меня кое-что есть для тебя.

– Что?

– Пушка твоего отца.

Сердце Райана забилось быстрее.

– Она нужна мне.

– Да что ты? И сильно нужна? Нет, правильнее будет спросить, насколько сильно?

– Она что, продается?

– А ты сообразительный, док!

– Сколько?

– Давай договоримся. Если верить моим источникам, у тебя там два миллиона баксов припрятано. Сотни штук будет достаточно.

– Откуда мне знать, что револьвер действительно у тебя?

– Я его стащила.

– У этого головореза? Ага, так я тебе и поверил! Этот парень настоящий Голиаф.

Шейла глянула через плечо назад. Раш лежал голый на кровати. В таком положении он казался еще больше, чем обычно.

– Не такой уж он и крепкий. – Она язвительно улыбнулась.

Интерес Райана возрос. Он чувствовал, что между ними произошел раскол. Но и опасался ловушки.

– Ну, что ты решил, док? Ты хочешь ствол или нет?

– Конечно, хочу.

– Тогда придется заплатить.

Райан замолчал, не зная, что делать. Затем его осенило. Он понял, что настало время свести Мэрилин Гаслоу и людей Джо Коузелки. Их встреча многое прояснит.

– Ладно, – сказал Райан. – Встретимся у «Дамбы Чизман» в два часа.

– До встречи, док! – Она повесила трубку.

«Да уж, – подумал Райан, – до встречи».

В спальне Мэрилин Гаслоу зазвонил телефон. Она не двинулась с места, пока не посмотрела на определитель и не сверила цифры с номером Джо Коузелки. Это был он.

– Джо, спасибо, что перезвонил.

– Что случилось?

– Беда. – Она рассказала ему о письме и приглашении в «Дамбу Чизман».

Коузелка молчал, как делал это всегда, когда злился. Сотни раз за годы их совместной жизни Мэрилин наблюдала, как Джо скрывает чувства. Он был самой настоящей пароваркой, которая раз в десять лет взрывалась, когда пара внутри накапливалось слишком много. В первый раз Мэрилин его простила. А во второй решила не дожидаться третьего. Она просто испугалась, что до третьего раза может не дожить.

– Кто отправил письмо?

– Телефонный код – 719. Думаю, это кто-то из Даффи.

– Возможно. Но Эми Паркенс тоже была в Пайдмонт-Спрингс сегодня утром.

– Откуда ты знаешь?

– Раш прицепил к ее «пикапу» маячок.

– Эми не стала бы посылать такое письмо.

– Нет, но они с Даффи могли сговориться.

– Я поговорю с Эми.

– Нет, – отрезал Джо. – Я сам все улажу.

– Что ты собираешься делать?

– Оставь свой «мерседес» у дома. Ключи положи в бардачок. Я пошлю человека, он поедет на встречу вместо тебя.

Мэрилин заморгала:

– И что потом?

– Кто бы ни отправил письмо, он об этом пожалеет. Фрэнк получил пять миллионов. Его семья не должна была видеть письма. Он нарушил обещание, и теперь они ответят за это.

– Прошу тебя, не заводись.

– Не говори мне, что делать, – сухо ответил Джо. – Я заплатил много денег, чтобы стать хозяином ситуации. Пять миллионов отдал Даффи. И еще много миллионов вложил в кампанию, чтобы ты смогла добиться президентского назначения. Это заняло много времени, но результат стоил того. Честно говоря, я не ожидал, что тебя назначат председателем Совета управляющих. Пришло время брать свое, Мэрилин, и я не хочу, чтобы ты упустила такую возможность.

– Уж ты-то точно не упустишь такую возможность, – горько заметила она.

– Я не стану влиять на твои решения, Мэрилин. Мне просто нужно знать, что это за решения. И знать о них первым.

Она почувствовала дурноту. Такой человек, как Коузелка, мог заработать миллиарды долларов, зная о решениях ФРС до их официального объявления.

– Я начинаю понимать, что больше всех от моего назначения выигрываешь именно ты.

– А проигравшей будешь ты, если станешь мне мешать, Мэрилин.

Она смолчала, зная, что он прав.

– Я рассчитываю на тебя, – сказал Джо. – Хорошенько подготовься к слушанию. Остальное предоставь мне.

Зазвучали короткие гудки. Мэрилин чувствовала, что цепенеет. Она была вынуждена признать: самая могущественная женщина Америки – всего лишь марионетка. Хуже того, марионетка в руках собственного бывшего мужа. Теперь Мэрилин понимала, что лучше бы было никогда не платить тех денег Фрэнку Даффи. Но обратной дороги нет. Она не знала ни одного политика, оставшегося у власти после скандала с изнасилованием и огромной суммой денег, выплаченных за молчание.

Казалось бы, теперь ее главная задача – спасение карьеры. Но больше всего Мэрилин волновало другое: а вдруг у «Дамбы Чизман» вместе с Райаном Даффи появится Эми? Если бы она знала, что Эми была утром в Пайдмонт-Спрингс, то не позвонила бы Джо. Теперь выходит, Мэрилин подписала дочери Дебби смертный приговор. Вот с этим она уж точно не сможет жить.

Она схватила трубку телефона, потом положила на место. Слишком многое придется объяснять. Она взяла сумочку и вышла из комнаты.

Пришло время для серьезного разговора с Эми.

 

Глава 58

С тех пор как погибла ее мать, Эми впервые была на улице Холлинг. Все двадцать с лишним лет она избегала старого дома, улицы и всего, что находилось здесь поблизости. Ученый, отказывающийся смотреть фактам в лицо! Хотя ей всегда было важно знать правду, природное любопытство иногда отступало перед чувствами. Старый дом превратился для Эми в маленькую Кольцевую туманность, умирающую звезду в созвездии Лиры, которой она любовалась в ту страшную ночь. И не могла заставить себя вновь взглянуть на нее.

До сегодняшнего дня.

Эми припарковалась на обочине, возле фонарного столба. Двухэтажный дом мирно дремал в тишине сумерек. Только из окна столовой лился свет. Когда глаза Эми привыкли к тусклому свету, она увидела, как все изменилось. Маленькая елочка, которую они с мамой посадили во дворе, выросла и превратилась в двадцатифутовую ель. Крыльцо, где они так любили кататься на качелях, было огорожено самодельным плетнем. Стены давно нуждались в покраске, а газон – в стрижке. Трещины на бетонной дорожке стали шире – Эми вспомнила, как в детстве всегда старалась не наступить на них: «Кто на щелочку наступит, тот и мамочку погубит».

– Ты уверена, что хочешь этого? – спросила Грэм. Эми кивнула. Она пошла по дорожке к дому, не обращая внимания на трещины.

Поднявшись по ступенькам на крыльцо, она увидела и более явные признаки ветхости и запустения. Несколько разбитых окон забиты досками. Дверь хранит следы взлома, может, кто-то из жильцов забыл дома ключи. Перила на крыльце почти полностью съедены ржавчиной. Маленькое окошко, ведущее в подвал, грязное. Конечно, Эми ожидала чего-то подобного. Смерть матери будто наложила печать на весь дом. Грэм пыталась продать его после похорон, но никто не хотел в нем жить, и в конце концов дом за гроши выкупило агентство недвижимости. Последние двадцать лет его снимали студенты, за плату в два раза меньшую, чем полагается за дом с тремя спальнями. Владельцы, похоже, решили оставить его гнить до тех пор, пока можно будет снести дом и построить на его месте другой, без привидений.

Эми громко постучала. Грэм держала ее за руку, пока они ждали ответа. Им открыл молодой человек в джинсах и белой футболке. Нечто вроде усов виднелось над верхней губой. Казалось, это большой ребенок, отрастивший пушок на лице для того, чтобы его приняли в колледж.

– Это вы звонили? – спросил он.

– Да.

Эми по телефону объяснила, кто она такая. Студентов, живших в доме, похоже, не слишком обеспокоила ее затея. Наоборот, это показалось им забавным.

– Это моя бабушка.

– Клево. Я – Эван. Заходите, не робейте.

Она шагнула внутрь. Грэм следовала за внучкой по пятам. Эми, чуть дыша, остановилась в прихожей. Ей казалось, что она вновь вернулась в ту ночь, когда в их доме побывал убийца. Камин забили досками, чтобы не пускать внутрь ветер и непогоду. Старинный ковер кое-где протерся до дыр. Там, где раньше висела большая люстра, из потолка торчали провода. Множество плакатов покрывало грязные стены. На полу в столовой лежал матрац.

– Вы спите прямо здесь? – спросила она.

– Ну, нас тут трое. Это комната Бена. А я живу в маленькой комнатке наверху.

– А большая спальня кому принадлежит?

– Никому. Туда вообще никто не заходит.

– Ясно, – ответила Эми, понимая, в чем дело. – А наверху сейчас кто-нибудь есть?

– Нет. Чуваки попивают «Маргариту» в баре «У Малдона».

– Ничего, если я тут осмотрюсь?

– А вы разве не за тем приехали? Чувствуйте себя как дома.

– Спасибо.

– Хочешь, я пойду с тобой? – спросила Грэм.

– Да, кстати, – встрял Эван, – там в моей комнате тарантул живет, в банке. Домашний. На первый взгляд кажется злобным, но гостей не трогает. Ну, почти не трогает.

– Хотя, знаешь, – отреагировала Грэм, – я лучше здесь подожду.

– Да, я должна побыть там одна, – сказала Эми.

Грэм крепко обняла ее.

Эми поднималась по ступеням медленно, вдумчиво. Каждый следующий шаг – новая волна адреналина. Она снова чувствовала себя маленькой девочкой. Сердце билось быстро-быстро. Ладони покалывало. Эми вспомнила, как хорошо им жилось в этом доме. Спуск с лестницы со скоростью света утром в Рождество. Взлеты наверх с той же скоростью, когда она возвращалась из школы.

Она ступила на последнюю ступень. Впереди по коридору направо была ее комната. Налево – спальня матери. Эми попыталась вспомнить ту страшную ночь, но не смогла – слишком много вещей, отвлекающих внимание. Какой-то странный велосипед в коридоре. Домашний тарантул в банке. Надо выключить свет. Тогда ночью света не было.

Эми щелкнула выключателем. Настоящее куда-то провалилось. Она осталась в темноте – один на один с прошлым.

Страх переполнял ее душу: не боязнь тарантулов или еще чего-то, кроющегося в темноте комнаты, а трепет восьмилетней девочки. Она стояла, оцепенев, и ждала, когда страх пройдет. Но он не прошел. Когда ее глаза привыкли к темноте, он только усилился. Эми могла видеть весь коридор и дверь, ведущую в спальню матери. Страх, гораздо более сильный, чем двадцать лет назад, не давал ей идти дальше. Потому что теперь Эми знала, что случилось.

Ноги сами понесли ее вперед.

Первое, что она чувствует, – ковер под ногами. Несмотря на то, что она в туфлях. Эми снова восемь лет, и, босая, она идет в комнату мамы. Коленки саднит после деревянного пола чердака. Еще шаг – и вот уже слышно, как вращается вентилятор. Дверь в комнату приоткрыта. Куча одеял возвышается над кроватью. И – рука, свисающая с края. Слова застревают в горле, но Эми все равно произносит: «Мама?»

Холодок бежит по спине, когда ее будто выбрасывает из комнаты. На огромной скорости она пролетает по коридору, беспомощно крича, словно какой-то неведомый вихрь уносит ее вверх – из коридора, из дома, с планеты. Космическая пыль мешает видеть, когда Эми пролетает в темноте на такой скорости, что даже звезды сливаются в бесконечный луч света, который будто обвивает ее спиралью. Он сжимается все сильнее и сильнее, пока наконец страх не уступает свету, а она не обретает способности думать. От возникающих мыслей ее шаг замедляется. Спадает напряжение. Эми уже никуда не идет. Она снова на планете: сторонний и беспристрастный наблюдатель, ученый, записывающий данные в тетрадь.

Кольцевая туманность. М 57. Пятьдесят седьмой объект в каталоге восемнадцатого века, составленном Чарльзом Мессье.

– Эми?

Она повернулась. Грэм стояла сзади нее.

– Все нормально? – спросила бабушка.

Руки Эми тряслись. Она вспотела. Хотела соврать и ответить «да», но переполнявшие ее чувства не позволили сделать этого.

– Ты войдешь в комнату, милая?

Эми посмотрела на бабушку, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

– Я уже была там. Пойдем. – Она взяла Грэм под руку. – Нам пора домой.

 

Глава 59

Трубили трубы. Плакали скрипки. Джо Коузелка сидел в своем кожаном кресле, потягивал «Чивас регал» и слушал Девятую симфонию Бетховена.

Музыка всегда помогала ему собраться с мыслями. Что бы ни случилось, Коузелка неизменно полагался на музыку. Девятая симфония была его любимым произведением, особенно четвертая часть. Знатоки говорили, что в этой симфонии звучит нечто отвратительное, чего не услышишь во всех остальных сочинениях гения. Но Коузелка лишь восхищался человеком, воплотившим самые противоречивые идеи в музыке и вознесшимся на небывалые высоты.

Музыка стала мягче и зазвучала тише. Его мысли обратились к Мэрилин. А ведь когда-то они были близки, делились самым сокровенным. Странно, но самым ярким воспоминанием Джо оставалась та ночь, когда у Мэрилин начисто отшибло память. Фрэнк Даффи привез их тогда к дамбе Чизман. Там они напились, а потом остановили машину на самом краю каньона.

Его взор задержался на русской хрустальной вазе, стоявшей на каминной полке. Она сверкала в свете лампы, будто вода, в которой отражаются звезды. Коузелка глотнул из бокала «Чивас», но ощутил вкус «Саузерн комфорт». И вновь вспомнил все, что произошло той ночью, все до последней детали: сладость бурбона, тепло своего порывистого дыхания; Мэрилин, потерявшую сознание на заднем сиденье; себя, выбравшегося из машины и поднявшегося к ничего не подозревающему приятелю…

– Эй, Фрэнк, – крикнул Джо.

Фрэнк Даффи и его подружка сидели на бревне, созерцая залитую лунным светом поверхность воды. Джо выдохся, пока искал их, и теперь тяжело дышал.

Фрэнк поднялся:

– Что случилось?

– Мэрилин. Она вырубилась, и…

– И что?

Джо сморщился:

– Ее стошнило.

– Черт…

– Это не ее вина. Она раньше никогда не пила.

– Все так плохо?

– Ага. Иди сам посмотри.

Они подошли к машине. Линда плелась следом. Открыв заднюю дверцу, Фрэнк тут же отскочил.

– Фу, какая гадость!

Джо заглянул внутрь. Мэрилин лежала на сиденье, на полу была лужа рвоты.

– Ну хоть сама не заляпалась.

– А моя машина?! – воскликнул Фрэнк. – Я же никогда не избавлюсь от этой вони!

Линда заглянула в салон, понюхала и отступила назад.

– Фу-у! Ну, малыш Фрэнки, езжай один. Я не поеду домой в этом! Лучше прокачусь с остальными.

– Линда, перестань…

– Ни за что! Втиснусь в другую машину. – И Линда побежала к остальным. Фрэнк не успел остановить ее.

Джо злорадно улыбнулся:

– Фрэнк, меня тоже тошнит. Если поеду с тобой, точно блевану. Тебе же не надо двойной порции этой гадости в машине, так? Вот и отвези ее домой сам.

– Ты меня бросаешь?

– Да перестань ты! Нельзя же, чтобы родители Мэрилин увидели меня пьяным, они дружат с моим стариком. Он потом пришибет меня.

– А как же я?

– Худшее, что может случиться, – родители не разрешат ей встречаться с тобой. Ничего страшного. Ты же не собираешься жениться на ней!

Фрэнк застонал:

– Ну ладно. А что мне сказать ее родителям?

– Не знаю. Скажи, что у нее пищевое отравление. Только не упоминай меня, о'кей?

– Ладно, не буду. – Фрэнк открыл дверцу. – Но ты теперь в долгу передо мной, Джо. И серьезно.

Джо хлопнул его по плечу, будто заталкивая в машину:

– Конечно, дружище! Но обо мне ни слова.

…Зазвонил телефон, и Коузелка вернулся к реальности.

Звучала четвертая часть симфонии Бетховена. Загремели бравурные фанфары, когда Коузелка выключил звук и поднял трубку.

– Да.

– Это я, – сказал Натан Раш.

– Где ты, черт побери, шатался? Я тебе сто раз звонил!

– Я… был нездоров.

– Что ты несешь?

Раш потряс головой. Эти бывшие проститутки что ходячие аптечки – та дрянь, которую ему подсыпала Шейла, все еще действовала.

– Долгая история.

– Сегодня вечером ты мне нужен здесь, в Денвере. Даффи связался с Мэрилин напрямую. Он будет ждать ее у кафе «Дамба Чизман» в два часа.

– Почему там?

– Не важно, Раш. Займись этим. Ты должен быть там.

– А ФБР не вмешается?

– Нет. Тут все ясно – каков отец, таков и сын. Этот мальчик хочет еще денег. Он не понесет стакан в ФБР, иначе всплывет шантаж. Да мы ему и не дадим этого сделать, у нас ведь есть револьвер его старика.

Раш почесал голову. Она нестерпимо болела.

– Тут накладка вышла. Надо было сразу вам сказать… Ствола больше нет.

– Что за глупости? Что значит – нет?

– Его украла проститутка, Шейла.

– Черт бы тебя побрал, Раш! Даффи теперь может все рассказать ФБР!

– Понимаю, сэр.

Коузелка допил виски. В ярости он так сильно сдавил бокал, что тот едва не треснул.

– Тогда у нас остается только один выход. Выжженная земля. Сначала убери тех, кто мешается под ногами.

– Это кого?

– Адвокатишку и бывшую жену Даффи. Желательно одним ударом. Сегодня.

– Ну, это просто. Пожалуй, отправлю срочное сообщение Джексону, личное. Адвокат будет обязан открыть его в присутствии Лиз Даффи. Хороший повод им встретиться. И это будет последнее, что они сделают вдвоем.

– Хорошо. – Коузелка зажал трубку плечом и подбородком и налил себе еще виски. – Сделай это перед тем, как встретиться с Даффи. Пусть выглядит так, будто мальчик окончательно спятил и укокошил их.

– А потом?

– А потом поехал к дамбе, где его отец изнасиловал женщину, и вышиб себе мозги.

Раш ухмыльнулся:

– Я в этом спец.

– Только не дай маху еще раз. Я поставил на карту все. – Коузелка секунду помолчал и повесил трубку.

 

Глава 60

Райан приехал в Денвер, когда уже стемнело. Он долго думал о встрече по дороге в город и теперь чувствовал себя уязвимым. Перед тем как поехать на дамбу, он заглянул к Норму.

– Ну что? – спросил тот.

Он стоял в дверях, одетый в футболку и шорты. На нем были очки – линзы снял перед сном.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал Райан. – Могу я войти?

Норм отступил на шаг.

– Только тихо. А то детей разбудишь.

– Это всего лишь я, а не Билл Клинтон. – Райан прошел на кухню и взял пепси из холодильника. Норм сел за стол.

Райан глотнул пепси.

– У меня сегодня встреча.

– С кем?

– С Мэрилин Гаслоу.

– Ты, конечно же, хочешь спросить ее о письме. – Норм чуть не стонал.

– Конечно же.

– Тебе недостаточно самого письма?

Райан подошел к столу.

– От письма никакого проку, пока эксперт не подтвердит, что оно подлинное. И я хочу услышать от нее самой, что мой отец не насиловал ее.

– Почему ты не веришь письму?

Райан сел рядом с другом, выглядя при этом чрезвычайно серьезным.

– Ты когда-нибудь задумывался, какой была ставка Дебби Паркенс во всем этом деле?

– То есть?

– Я говорю о мотиве. Зачем она написала отцу письмо?

– Затем, что Мэрилин этого не сделала. Она поступила честно.

– Это одно объяснение. Но есть и другое: они с отцом могли быть заодно.

– Ты о чем?

– Может, те двести тысяч долларов, посланные Эми Паркенс, не благодарность за то, что Дебби поступила честно. Они могли заключить сделку. Мой отец и мать Эми – сообщники.

– Хочешь сказать, Дебби Паркенс предала лучшую подругу?

– Ради денег.

Норм покачал головой:

– Это все равно, как я бы продал тебя.

– Или как Иуда, который взял деньги, а потом повесился на дереве. Предательство всегда влечет за собой последствия. Может, поэтому мать Эми покончила с собой?

– Или кто-то убил ее.

– Кто-то вроде Мэрилин.

Они внимательно посмотрели друг на друга, каждый ожидал, что сейчас прозвучит слово «чушь». Но никто не сказал этого.

– Каков твой план? – спросил Норм. Райан немного расслабился.

– Я знал, что ты поймешь меня. Я назначил ей встречу у дамбы Чизман. Подумал, что если хочу добиться от нее честного ответа – или хотя бы искренней реакции, – надо пригласить ее на то место, где произошло или не произошло изнасилование.

– И если она скажет то, что ты хочешь от нее услышать, тогда что?

– Я хочу, чтобы было восстановлено доброе имя моего отца. Я намерен записать слова Мэрилин. Мне нужен «жучок» или диктофон.

– Ты можешь записать ее слова, но не сможешь использовать пленку против нее в суде. Для этого надо работать с полицией или ФБР.

– Я не собираюсь использовать пленку в суде. Это только для меня и моей семьи. Я хочу, чтобы мама послушала ее.

– Да, я тоже этого хочу, – сказал Норм. – Позвоню своему дознавателю, он тебя снарядит. – Он пошел к телефону.

– Еще мне нужен бронежилет. На всякий случай. И твой пистолет.

Норм держал трубку в руках, собираясь звонить.

– Мэрилин Гаслоу не будет стрелять в тебя.

– Не будет. Но я пригласил еще кое-кого. Весьма неожиданная фигура. Она говорит, что может вернуть мне револьвер отца за деньги.

Норм положил трубку и вернулся к столу.

– Давай поговорим об этом поподробнее.

– Хорошо, – ответил Райан. – Давай поговорим.

 

Глава 61

Они вернулись в жилой комплекс «Лист клевера» после десяти вечера. Грэм сразу пошла в квартиру, а Эми поднялась к миссис Бентли, у которой оставила дочь.

Она постучалась. Миссис Бентли открыла дверь. За ее спиной стояла Мэрилин Гаслоу с горящими от возбуждения глазами.

– Мэрилин? Что ты здесь делаешь?

– Я зашла к тебе, но никого не было. Соседка сказала спросить у миссис Бентли.

– С Тейлор все нормально?

– Да, все хорошо, – ответила миссис Бентли. – Она спит с девяти часов.

– Я должна поговорить с тобой, – сказала Мэрилин. – Наедине.

Эми смутилась, но ей было любопытно. Она попросила миссис Бентли еще немного посидеть с ее дочерью. Мэрилин вышла к ней в коридор.

– О чем ты хотела поговорить?

Мэрилин настороженно оглянулась:

– Я имела в виду совсем наедине. И даже без твоей бабушки.

Ее голос напугал Эми. Она повела Мэрилин в прачечную, поискала в кармане ключ и открыла дверь.

– Сюда никто не заходит после десяти часов.

Эми толкнула железную дверь и вошла внутрь. Мэрилин шла следом. Лампы дневного света горели чересчур ярко. Стены без окон были выкрашены в желтый цвет. Вдоль одной из них выстроились шесть стиральных машин. На полу валялось несколько носков без пары. Эми закрыла дверь на ключ. Возле автомата с пепси был стул, но никто не стал садиться. Они подошли к столу и встали напротив друг друга.

– Ну вот, – сказала Эми, – теперь говори. Что происходит?

Слова с трудом давались Мэрилин.

– Я была нечестна с тобой, Эми.

– Продолжай.

– Мне бы очень хотелось, чтобы моей лживости было достойное оправдание! И как бы мне хотелось сказать: это для твоего же блага!

– Прошу тебя, не надо. Я столько раз слышала эти слова!

Мэрилин кивнула.

– Они кажутся такими пустыми, да? Их редко произносит честный человек. Я обманывала себя долгие годы. Говорила: это все для безопасности Эми, для ее блага. А сегодня поняла – ложь была нужна только мне, для моей карьеры. Но чтобы осознать это, понадобилось слишком сильнодействующее средство.

– Какое?

– Я поняла, что если ты не узнаешь правды, то умрешь. – Мэрилин отвернулась. – Как и твоя мать.

Эми похолодела:

– Маму убили, это так?

– Я не знаю.

– Хватит врать! Райан Даффи показал мне мамино письмо! Я знаю, что изнасилования не было!

– Нет, письмо не о том. В нем говорится, что Фрэнк Даффи не насиловал меня.

Эми заговорила тише, но в голосе слышался гнев:

– Какая разница?

– Меня действительно изнасиловали.

Напряжение между ними росло.

– Кто это сделал?

– Джо.

– Ты вышла замуж за человека, который изнасиловал тебя?

– Я не знала, что это он. Я думала, это Фрэнк.

– Что за бред!

– Выслушай меня, прошу. Все не так бессмысленно, как кажется. – Мэрилин быстро рассказала, как сорок пять лет назад они приехали на дамбу, как напились и она потеряла сознание. – Следующее, что помню, – полицейский участок и родителей. Там был и адвокат. Меня изнасиловали. Джо отрицал, что прикасался ко мне. Разыграл спектакль, будто изнасиловал меня Фрэнк, когда вез домой. Даже ударил его в лицо.

– И они поверили Джо?

– Фрэнк учился с трудом, постоянно хулиганил. Ничего серьезного, но полиция сочла, что он действительно способен на изнасилование. А Джо был идеальным мальчиком из идеальной семьи.

– Они не сделали анализ крови или спермы?

– У него оказалась первая группа крови с положительным резусом. У Фрэнка то же самое. Говорят, примерно у сорока процентов населения Земли такая же кровь. ДНК стали брать на анализ только через несколько десятилетий.

– И поэтому на Фрэнка завели дело.

– Его признали виновным.

– Как ты узнала правду? И в чем она, правда?

– В том, что Джо изнасиловал меня после того, как я потеряла сознание. До того, как мы поехали домой. Перед тем, как меня стошнило.

Эми отошла от стола, переваривая услышанное.

– И когда ты узнала?

– В конце концов Джо сам все рассказал. Через много лет после свадьбы.

– Просто признался, и все?

– Нет. Джо один из тех «уравновешенных» парней, что взрываются по каждому поводу. Напившись, он может быть довольно грубым. Однажды мне пришлось ударить его, чтобы охладить его пыл. Тогда он сказал: «Я изнасилую тебя снова, дрянь!» Вот это «снова» и выдало его. Потом я заставила его все рассказать.

– А дальше что?

– Я хотела сказать Фрэнку Даффи, что сожалею о случившемся. Но если бы я это сделала, Джо всем разболтал бы, что я сама согласилась переспать с ним, а потом обвинила в изнасиловании, чтобы спасти репутацию.

– Но… ты сказала моей матери.

– Да. Мне пришлось.

– Я ничего не понимаю.

Мэрилин хотела подойти ближе, но Эми сохраняла дистанцию.

– Это произошло в тот вечер, когда твоя мама рассказала мне, что у нее рак. Она волновалась за тебя. И хотела, чтобы я тебя удочерила.

Эми пришла в замешательство:

– Что ты сказала?!

– Я разрывалась на части. Я хотела этого и сделала бы все для Дебби и для тебя.

– Но ты не согласилась?

– Я не могла так просто согласиться. Подумала, что эта история с Фрэнком Даффи – настоящая петля вокруг моей шеи. И тебе бы пришлось гораздо хуже, потеряй ты сначала мать, а потом и опекуна, которую вовлекли бы в скандал с изнасилованием. Я хотела, чтобы Дебби знала все обо мне, прежде чем решится передать мне опекунство. И я сказала ей, что развожусь с Джо. Объяснила почему.

– Ты сказала, что Фрэнк Даффи не насиловал тебя. Что это сделал Джо.

– Да.

– А потом она передала Фрэнку твои слова. Зачем?

– Не знаю. Может, хотела, чтобы письмо оправдало его. Так или иначе, я почувствовала себя преданной.

Эми вновь исполнилась гнева:

– После этого Фрэнк Даффи начал шантажировать вас с Джо?

– Да.

– А потом застрелили мою мать.

– Да. Это произошло после.

– Господи! Райан Даффи был прав. Вы с Джо оба виноваты. Ты убила мою мать, сказав правду о его отце.

– Я не убивала ее.

– Ну так это сделал Джо.

Мэрилин не ответила.

Эми обошла стол, готовая ударить ее.

– Джо убил ее, так?!

Мэрилин отступила, она была на грани слез.

– Я не знаю! Клянусь Богом, не знаю!

– Знаешь, Мэрилин. В глубине души ты все прекрасно знаешь.

Мэрилин закрыла лицо руками. Они дрожали.

– Я жила как в аду! Да, в глубине души я подозревала его!

– Тогда почему не действовала? Пошла бы в полицию…

– Я не могла. Джо начал платить Фрэнку Даффи. Он представил все так, будто спасает мою репутацию, карьеру. Полиция пришла бы к выводу, что я была заинтересована в убийстве.

– Так почему не могу прийти к этому выводу я?

– Потому что теперь я знаю мотив Джо. Это был долговременный вклад с его стороны. Шантаж, убийство. Теперь он контролирует меня. И если меня назначат председателем ФРС, он будет контролировать и ее.

– Ты позволила ему…

– Я приняла неверное решение, отсюда все последствия. Но я бы никогда не стала делать то, что повредило бы твоей матери! Или тебе. Я тоже жертва, как ты не понимаешь? Как, по-твоему, я жила все эти сорок пять лет? Была замужем за человеком, изнасиловавшим меня! И до сих пор он контролирует мои действия, спустя двадцать лет!

Мэрилин смахнула слезу. Эми знала, что имеет право на гнев, но теперь она чувствовала еще и жалость.

– Все, что мне нужно, – сказала она, кипятясь, – это найти человека, убившего мою мать, и отомстить ему!

– Я понимаю. Но если ты ищешь настоящего убийцу, то это не Джо. То есть не он сам.

– А кто?

– Возможно, человек по имени Раш. Он работает на Джо долгие годы. Выполняет грязную работу, о которой Джо никогда не говорил даже мне.

– Как мне с ним встретиться?

– Ты не должна с ним встречаться!

Эми подошла вплотную к Мэрилин:

– Отвези меня к нему.

– Эми, ты не поняла. Я приехала сюда, чтобы не дать тебе встретиться с ним.

– Что?!

– Сегодня кто-то прислал мне то самое письмо. И записку, в которой указывалось время и место встречи – Чизман, два часа ночи. Я позвонила Джо и все ему рассказала. Он отправит туда Раша вместо меня в моей машине. Это ловушка.

– Ловушка для кого?

– Для того, кто отправил письмо. Я боялась, что это ты.

– Я ничего не посылала.

– Значит, это скорее всего Райан Даффи. – Мэрилин напряглась. Полезла в сумочку за телефоном. – Его надо предупредить.

Эми остановила ее:

– Не надо.

– Но Раш будет ждать его в моей машине!

Глаза Эми сузились, в них загорелась жажда мести.

– А я буду ждать Раша.

– Он профессионал. Прихлопнет тебя, как надоедливую муху.

– Если ты будешь со мной, нет.

Мэрилин мешкала. Она боялась – этот страх мучил ее уже больше сорока лет.

– Ладно. Но мы не можем идти туда просто так, без всякой страховки. Я позабочусь об этом.

Эми подумала, потом кивнула:

– Имеет смысл.

– Конечно, имеет, – ответила Мэрилин, слабо улыбнувшись. – Иначе зачем вообще нужны опекуны?

– Поехали. На месте узнаем зачем.

 

Глава 62

Металлические ворота в конце подъездной дорожки к дому Мэрилин были закрыты, но перелезть через каменную стену не составило труда. Раш, невидимый в темноте благодаря черному плащу, пробрался через живую изгородь и пересек лужайку. Черный «восьмисотый» «мерседес» стоял рядом с воротами. Раш открыл дверцу, бросил сумку на пассажирское сиденье и заглянул в бардачок. Ключи, как и было обещано, лежали там, вместе с пультом управления воротами. Раш завел машину, открыл ворота и выехал на дорогу. По пути он позвонил Коузелке.

– Машину забрал. Еду к дамбе.

– Мэрилин видела тебя?

– Кажется, она уехала. Я заглянул в гараж, ее «вольво» там нет.

– Наверное, не хотела видеть тебя. Что ж, это тоже хорошо. Ты уже позаботился об адвокате и жене Даффи?

– Все идет по плану. Джексон получил пакет где-то в десять вечера. А дальше все должно было случиться само собой.

– Убедись, что так оно и было. И будь осторожен. Этот Даффи не дурак.

– Поэтому я и хотел просто подкараулить его где-нибудь. Взять врасплох.

– Нет, так нельзя. ФБР может следить за ним.

– А что мешает им следить за Даффи сейчас?

– Сейчас они точно за ним не следят, – сказал Коузелка. – Это же деловая встреча для Даффи. Он должен убедиться, что за ним нет «хвоста».

– То есть это наш единственный шанс сделать все чисто.

– Да, и вот почему я попросил своего лучшего сотрудника заняться этим. Не подведи, Раш. Когда все будет кончено, не звони мне в течение месяца.

– Я в оплачиваемом отпуске? – спросил Раш, остановившись на светофоре.

– Поедешь куда захочешь.

– Хм… куда бы отправиться? Фиджи или Пайдмонт-Спрингс? – Он отключился.

Мэрилин довезла Эми до Денвера меньше чем за час. Перед отъездом она сделала один звонок, и теперь в назначенном месте их ждал Джеб Стоктон. Джеб не стал интересоваться подробностями по телефону, а Мэрилин и не вдавалась в них. Только сказала, что звонит по личному делу и ей нужна помощь. Джеб согласился встретиться с ними в его офисе, в центре города.

Стоктон возглавлял Денверское частное детективное агентство, работающее по всему штату. Звучало это убедительно, но на самом деле все было немного скромнее. В агентстве работали два человека, оба – бывшие копы, которые были рады взяться за любое дело в Колорадо, если успевали захватить с собой удочки. Вот так они и действовали «по всему штату». Джеб трудился в полиции около сорока лет, последние двенадцать – шерифом округа Денвер. И выбрали его на эту должность не без помощи Мэрилин и ее денег, заработанных на двух успешных президентских кампаниях. Она считала Джеба другом и уже не раз вежливо отказывала ему в большем. Он был привлекательным мужчиной, но не в ее вкусе: этакий потрепанный жизнью шериф времен Дикого Запада, с обветренным лицом и дымчатой седой шевелюрой. До того как бросить службу, он редко выходил куда-либо, не надев ковбойских сапог и шляпы. Джеба нельзя было назвать самым проворным бывшим копом в округе, но проворность и не требовалась в таких забытых богом местах, как дамба Чизман. Там, где не сверкают городские огни, нет более надежного человека, чем Джеб.

Мэрилин въехала в деловой район города. Уже перевалило за полночь, и светофоры все как один горели желтым.

Магазины были закрыты, некоторые – металлическими подъемными дверями, какие бывают в гаражах. На углу несколько бродяг спорили с полицейским. «Вольво» плавно несся по тихим кварталам, практически не встречая на пути других машин.

– Значит, твой друг Джеб повезет нас к дамбе? – спросила Эми.

– Да. С помощью его фургона мы все и провернем. Припаркуете его незаметно в укромном месте. Я нацеплю подслушивающее устройство, и вы будете слышать, о чем мы говорим с Рашем.

Эми смутилась:

– Постой, ты о чем? Я сама должна поговорить с Рашем!

Когда машина повернула за угол, Мэрилин посмотрела Эми в глаза:

– Не спорь со мной.

– Я и не спорю. Мне это нужно!

– Эми, молодая мать не может так рисковать своей жизнью. В этом нет необходимости. Это даже бессмысленно! Раш все равно ничего тебе не скажет. Он и мне ничего не скажет, если ты будешь стоять рядом. Я поговорю с ним наедине – это единственный шанс выудить из него что-нибудь о смерти твоей матери.

Эми собиралась возразить, но поняла, что Мэрилин права.

– Я не так все себе представляла.

– Если будущее хоть что-то значит для тебя, ты должна слушаться меня.

– И как все, по-твоему, будет?

– Полагаю, возможны два сценария. Когда я разговаривала с Джо сегодня днем, он велел оставить ключи в моем «мерседесе», значит, машиной воспользуется Раш. Наверняка он остановит ее там, откуда может увидеть Даффи. Парень подойдет к машине, думая, что внутри я, и в этот момент Раш его пристрелит, либо свяжет, бросит в багажник и убьет в другом месте. Эми, на свете есть всего два человека, которые могут подойти к машине и остаться живыми. Один из них – Джо Коузелка. Второй – точно не ты.

– Ты уверена, что Раш не убьет тебя?

– Во-первых, он не знает, что я на вашей стороне. По крайней мере пока. Во-вторых, я слишком нужна Джо. Мое назначение очень важно для него.

– А если что-нибудь пойдет не так? Вдруг Раш узнает, что на тебе «жучок»?

– Тогда перейдем к плану «Б».

– Что еще за план «Б»?

Мэрилин припарковалась и выключила двигатель.

– Надеюсь, что план «Б» нам подскажет Джеб.

Эми изо всех сил старалась не показать волнения, когда они поднимались в офис Джеба Стоктона.

Фил Джексон никак не мог успокоиться. Лиз позвонила ему в обед и сказала, что хочет поискать другого адвоката. Неблагодарная! Да без него она уж точно ничего не получит! Конечно, совсем надуть его ей не удастся. Судья потребует заплатить за услуги адвоката. Но эти деньги не могут сравниться с теми, которые он получил бы после того, как довел бы дело до конца. Доберись он до счета Даффи в Панаме, Лиз платила бы девять тысяч долларов за час! И он достоин этих денег.

Лиз не смогла сказать этого прямо, но было ясно, что рано или поздно она уволит его официально. Скорее всего в письменной форме. «Мерзкая сучка!»

Клиенты и раньше отказывались от его услуг, но сейчас обиду проглотить было очень трудно. Джексон усердно работал над делом, как, впрочем, и всегда. По́том и кровью он добивался цели. Пота не жалко, а вот крови… Почти полпинты вытекло на пол его гаража.

Гнев, возмущение, обида – эти чувства никак не хотели ослабевать. Наоборот, к вечеру Джексон окончательно вышел из себя. Он не мог сосредоточиться, не мог принять правильного решения. Одна вещь особенно раздражала его: чемоданчик.

Около десяти вечера его поставил на крыльцо курьер. На нем была наклейка: «Лично и конфиденциально». Адресовано клиентке Джексона. Обратный адрес говорил о том, что отправитель – Райан Даффи.

Сначала Джексон заподозрил неладное. После убийства Брента ему было страшно открывать посылку – там могло быть что-то взрывоопасное. Но чем больше он думал о ловушке, тем менее вероятной она казалась. Как ни старался Джексон выставить Райана на суде бандитом, тот не был похож на человека, способного послать жене бомбу. Скорее всего это предложение компромиссного варианта, что-то наверняка мирное и приятное.

Джексон сидел на плюшевом диване в гостиной и разглядывал чемоданчик, стоявший на журнальном столике. На нем было несколько колесиков с цифрами. Всего шесть. Шестизначная комбинация для открытия замка. Как и та, о которой говорила в суде Лиз. Там тоже было шесть цифр: 36-18-11.

И тут Джексона озарило. Он понял, что в портфеле – доля Лиз. Райан предложил ей то, от чего алчная женщина не смогла бы отказаться: чемоданчик, доверху набитый деньгами. Это был его шанс. Лиз хотела облапошить его, он ответит ей тем же. Джексон мог поклясться жизнью, что внутри – деньги. И комбинация для открытия замка известна.

Он вскочил с дивана и схватил чемоданчик. Проворно повернул все колесики: сначала тридцать шесть, потом восемнадцать. И наконец, одиннадцать. Расстегнул защелки, левую и правую. Они с лязгом отскочили. Дрожа от возбуждения, Джексон открыл чемоданчик. Но крышка поднялась всего на дюйм, а потом раздался зловещий щелчок.

Доля секунды – и Джексон понял, что внутри не наличные и не от Райана Даффи.

«О Господи!!!»

Оранжевый взрыв чудовищной силы уничтожил все западное крыло поместья. От удара задребезжали стекла в соседних домах, и на новое лобовое стекло «мерседеса» Джексона обрушился фонтан искр.

 

Глава 63

Уже через две минуты разговора Райан дал ему имя: человек-прибор.

Брюс Демброски был другом Норма, бывшим агентом ЦРУ и профессиональным снайпером. После ухода из ЦРУ ему не часто приходилось пользоваться лазерным дальномером, наступательным оружием или снайперской винтовкой пятидесятого калибра. Он нашел прекрасную сферу применения своих талантов, предлагая состоятельной клиентуре высокотехнологичные, высококачественные услуги частного сыска. Его кормило самое современное оборудование для слежения и контрслежения, от простого мобильного телефона до электронных взломщиков факсов. У Брюса были все игрушки, какими пользовались агенты ФБР, и он не боялся пускать их в ход. Из-за своей излишней храбрости он временами переходил границы дозволенного в промышленном шпионаже. Норм регулярно спасал его шкуру в суде, а взамен пользовался услугами первоклассного сыщика, которые иначе были ему недоступны.

Они решили встретиться в гараже Норма. Обе машины откатили к задней стене, чтобы очистить пространство – Норм и сам увлекался всяческими техническими игрушками. Вдоль другой стены протянулась длинная деревянная скамья, на которой были аккуратно разложены различные приспособления – большая их часть выглядела подарками на день рождения, которыми никто не пользовался. Из-за голого бетонного пола и ламп дневного света казалось, что здесь должно быть прохладно, в действительности же Райан сильно потел под кевларовой курткой. Возможно, виноваты были нервы, возможно – жаркая летняя ночь.

– Я уже зажарился.

Он казался себе путешественником, отправившимся осенью в горы.

Демброски застегнул на нем молнию и посмотрел, подходит ли куртка по размеру.

– Ты надел это ради безопасности или для выхода в свет?

– Если мне станет еще жарче, выбор будет стоять между поджаренным и тушеным мясом. А это точно поможет?

– Черт, конечно! – ответил Демброски. – Туловище защищено курткой из кевларового волокна, она выглядит не так подозрительно, как жилет, и защищает с боков в отличие от большинства бронежилетов.

– Ну, будем надеяться, никто не придет с «базукой».

– Вообще-то, – сказал Демброски, – у меня и на этот случай кое-что есть.

– Прекрати! – вмешался Норм. – У тебя уже паранойя.

– Да я только пошутил. – Он полез в свою сумку и достал револьвер и патроны. – Вот еще одно преимущество куртки. Можно легко спрятать оружие. Это «смит-вессон», калибр девять на девятнадцать, патроны «парабеллум». Длина ствола – четыре дюйма. Ударно-спусковой механизм двойного действия. Здесь стоит тритиевый ночной прицел, может пригодиться в темноте. Магазин на пятнадцать патронов. Так что это очень мощная пушка.

– Я знаю, как им пользоваться. Мой отец был охотником.

– Ну, с этой малышкой можно охотиться на слонов! – Демброски вставил обойму и проверил предохранитель. – Держи его в нагрудном кармане и не вытаскивай, пока не решишь воспользоваться.

– Я бы оставил пушку здесь, – сказал Норм.

Райан не обратил на его слова внимания, взял оружие и положил в карман.

Демброски отступил на шаг и окинул его изучающим взглядом.

– Хорошо выглядишь, дружище!

– Я чувствую себя как эксгибиционист в бронежилете! – Райан стер пот со лба. – Теперь-то я могу его снять?

– Снимай, – сказал Демброски. – Только осторожно, не отсоедини микрофон.

Райан аккуратно стянул куртку. Крошечное записывающее устройство помещалось на груди, а под воротником рубашки был прикреплен микрофон.

– Диктофон начинает запись автоматически, когда поблизости раздается человеческий голос, – сказал Демброски. – Так что не придется записывать тишину. Говори так, как обычно разговариваешь, и все будет о'кей.

– С какого расстояния он записывает?

– С пятнадцати футов.

– То есть я должен подойти достаточно близко.

– Ну, лбами-то стукаться не обязательно.

Норм начал шагать по гаражу, явно взволнованный.

– Райан, я хочу, чтобы Брюс пошел с нами. Пятнадцать футов – очень удобно для человека, который может быть вооружен. Это чертовски опасно.

– Я буду рад прогуляться! – отозвался Брюс.

Райан покачал головой:

– Понимаешь, Брюс, тут дело в той женщине. Она публичный человек, и мне бы не хотелось, чтобы ты узнал ее. Без обид, но я не хочу, чтобы ты имел представление, кто она.

– Почему?

– Потому что я не знаю тебя. И не знаю, что ты можешь сделать с такой информацией.

– Что? – спросил Брюс, чуть улыбаясь. – Я разве похож на шантажиста?

– По личному опыту могу сказать, что шантажисты выглядят как нормальные люди.

Демброски взглянул на Норма, потом на Райана:

– Знаете, я всю работу делаю по принципу «Никогда не задавай вопросов», но вы меня прямо-таки заинтриговали. Кто эта женщина?

– Извини. Если все пройдет гладко, ты ничего не узнаешь. Ради этого мы и стараемся.

– А если шершаво?

– Тогда ты скорее всего прочитаешь обо всем в газетах.

– Будем надеяться, не в некрологах! – проворчал Норм.

– Будем надеяться, – согласился Райан. – Ты готов, дружище?

Норм неохотно кивнул. Райан взял куртку и пошел к двери.

– Давай наконец сделаем это.

 

Глава 64

Они ехали, укрытые ветвями елей, стоящих вдоль узкой дороги к дамбе Чизман, с выключенными фарами, что делало их практически невидимыми в ночи. Фургон Джеба медленно полз по серпантину дороги наверх. Месяц то и дело прятался за облаками, яркие звезды блестели из разрывов между ними.

Водохранилище Чизман было самым старым в Денвере и протянулось на добрые шестьдесят миль с юга на юго-запад. Долгое время доступ к нему был закрыт. Построенное еще в начале века, водохранилище находилось на территории заповедника, окруженное горами высотой от девяти до тринадцати тысяч футов. Дугообразная дамба, облицованная гранитом, была первой подобной постройкой в стране. На крутых склонах водохранилища образовалась удивительной формы V-образная стена, имеющая основание шириной в двадцать пять футов и верхушку раз в тридцать шире. Дамба поднималась ввысь на двести двадцать один фут и была по тем временам, когда ее строили, высочайшей в мире. Теперь она лишилась этого почетного звания, но осталась самой старой во всей системе водоснабжения Денвера.

Уши Эми заложило, когда фургон взобрался на высоту шести тысяч восьмисот футов – уровня воды в водохранилище. Она молча сидела на заднем сиденье машины, где лежала аппаратура для слежки. Мэрилин ехала впереди, рядом с водителем.

– Когда луна справа, – сказал Джеб, – вы можете полюбоваться самым прекрасным видом, какой бывает здесь ночью.

Эми выглянула в окно. Сразу за ограждением начинался крутой гранитный склон, а за ним, далеко впереди, в темной воде отражалась луна; на водной глади сиял мягкий свет, будто далеко на равнине догорали последние угольки костра. Эми молча согласилась.

Джеб продолжал:

– Во времена моей молодости парни привозили сюда своих девушек. Здесь можно было здорово провести время, если вы понимаете, о чем я, – подмигнув, добавил он.

Мэрилин взглянула на Эми, затем ответила:

– Да, я очень хорошо понимаю, о чем ты.

Джеб свернул к обочине. Фургон остановился в наклон под углом двадцать градусов, грозя съехать вниз. Стоктон поставил машину на ручной тормоз и заговорил о деле:

– Дамба примерно в пяти минутах ходьбы отсюда. Иди прямо, никуда не сворачивай. Если подъехать ближе, шум двигателя выдаст нас.

– И так достаточно близко, – сказала Мэрилин. – Я не хочу, чтобы они знали, что я приехала сюда с кем-то. Тем более с тобой.

Джеб вылез из-за руля и перебрался в заднюю часть фургона. Пульт прослушивания передатчика был встроен в стену. Рядом с Эми лежала небольшая коробка. Джеб открыл ее и вытащил клубок проводов и микрофон. Разбираясь с ними, он продолжал говорить:

– Все это время мы будем рядом, Мэрилин. Эми и я услышим все, что ты скажешь, и запишем на пленку.

– А как вы будете говорить со мной?

– Через наушник. Спрячем его в волосах, так что никто ничего не заметит.

– Ладно, – сказала Мэрилин. – Как насчет аварийной кнопки или чего-то в этом роде?

– Просто кричи. Я оставлю двигатель включенным. Приедем через тридцать секунд.

Мэрилин посмотрела на часы. Было полвторого ночи. Оставалось тридцать минут до назначенной встречи.

– Пора нацеплять микрофон. Я должна увидеться с Рашем до того, как приедет Даффи.

Эми беспокойно посмотрела на нее. Она заметила то выражение, которое появилось на лице Мэрилин после слов Джеба о былых временах.

– Ты уверена, что справишься? – спросила она.

– Конечно. Все будет хорошо.

Эми сжала ее руку. Мэрилин ответила тем же, но ее пожатие было очень слабым.

– Надеюсь, что так, – взволнованно произнесла Эми.

Райан и Норм сидели в «рэнджровере» по другую сторону каньона и ждали. Зазвонил телефон. Норм включил громкую связь.

В салоне загремел голос Демброски.

– Привет, это Брюс. Я закончил анализ почерка.

Норм выключил громкую связь и хотел уже ответить, но Райан быстро выхватил у него трубку и зажал ее ладонью, так чтобы Брюс их не слышал.

– Норм, – с упреком сказал он, – о чем он?

– Брюс специализировался и на анализе почерков, когда работал в ЦРУ. Я попросил его сравнить те два письма.

– Отлично! Теперь он знает, что замешана Мэрилин Гаслоу.

– Нет. Я зачеркнул ее имя в письме.

– На кой черт ты это сделал?

– Потому что не хотел смотреть, как тебя убивают, ясно?! Я надеялся, что Брюс сможет сказать, подлинное ли письмо, и ты успокоишься.

– Я не для того сюда притащился, чтобы развернуться и поехать домой.

– Успокойся, ладно? Давай послушаем, что скажет Брюс.

Райан сдержал возмущение и кивнул. Отдал трубку. Норм снова включил громкую связь.

– Ты все еще там, Брюс?

– Здесь.

– Ну и что ты думаешь о письмах?

– Ну, времени было маловато, можно и получше изучить их.

– А что подсказывает твой внутренний голос?

– Мой внутренний голос говорит, что письмо подлинное. То есть кто бы там ни написал письмо Эми Паркенс, он же черкнул и Фрэнку Даффи.

Райан и Норм переглянулись.

– Зато, – продолжал Демброски, – я кое в чем не уверен касательно второго письма, к Фрэнку.

– В чем? – спросил Райан.

– Во-первых, немного другой выбор слов. Любой человек письменно всегда выражается определенным образом. А тут другие обороты речи, слова.

– Одно письмо было написано моему отцу, взрослому человеку, а другое – восьмилетней девочке.

– Да, я тоже так подумал. Но как тогда объяснить прыгающий, неровный почерк во втором письме?

– А ты как думаешь? – спросил Норм.

– Ну, тут всякое может быть. Например, она напилась или устала. Или… еще что-нибудь.

– Например?

– Конечно, дикая версия… Берем неровный почерк плюс другую манеру выражаться, и моя теория почти готова. Дебби Паркенс написала письмо твоему отцу. Но не по своей воле.

– То есть?

– То есть кто-то диктовал ей. Принуждал писать, понимаешь?

– Ты хочешь сказать, она писала это с пушкой у виска?

– Да, – ответил Брюс, – в общем, так.

Повисла тишина. Райан посмотрел на Норма.

– Спасибо, Брюс. Если можно, оставайся всю ночь у телефона, хорошо? На всякий случай.

Норм положил трубку.

– Это открывает новые возможности, не так ли?

– Не совсем. Мне кажется, теория действительно сумасшедшая. Даже если кто-то и заставил Дебби написать письмо, это еще не значит, что все в нем – чистая ложь. Именно этого я боялся – само письмо ни о чем не говорит. Только Мэрилин Гаслоу может сказать, насиловал ли ее мой отец.

– Бери выше.

– В каком смысле?

– Предположим, Дебби Паркенс заставили написать, что твой отец невиновен. Значит, он действительно насильник. Предположим также, что она не покончила жизнь самоубийством, а кто-то просто захотел избавиться от нее. Только одному человеку могло понадобиться это письмо. И только он может быть подозреваемым в убийстве.

Райан был парализован этой мыслью. Его отец – убийца?!

– Ты все еще хочешь пойти туда? – спросил Норм.

– Теперь даже сильнее, чем прежде. – Райан открыл дверцу машины и вышел.

Норм остановил его.

– Возьми, – сказал он, протягивая мобильный телефон. – Если что, звони.

Райан притворно бодро отсалютовал и направился к дамбе.

 

Глава 65

Натан Раш лежал на земле и ждал. Несколько валунов скрывали его, служа укреплением. Благодаря черному костюму он сливался с темнотой. Устроившись на выступе, Раш мог обозревать всю территорию: парковку и оба входа на дамбу. Между обоими концами дамбы было шестьсот семьдесят футов – тысяча сто, если считать и водослив. Она соединяла две противоположные стороны каньона, ставшего результатом тысяч лет выветривания породы. Под дамбой лежало водохранилище Чизман, искусственный водоем, вмещающий семьдесят тысяч кубофутов воды. Раш мог слышать, как сотнями футов ниже вода низвергается в реку Саут-Платт. Вода проходила не через дамбу. Предусмотрительные инженеры, дабы не нарушать целостность этого рукотворного чуда, проделали тоннели в скалах. Самый верхний располагался на высоте ста пятидесяти футов, и когда клапан открывался, вода выстреливала из него, как из брандспойта, и каскадами низвергалась в реку. Но с высоты дамбы этот грохот казался лишь успокаивающим журчанием ручейка в лесу.

Оружие Раша – винтовка «AR»-7, легкая и точная, – не предусматривало ночного прицела, но он, проявив изобретательность, установил его сам. Тридцатизарядный магазин укомплектован полностью. Глушитель тоже был творением Раша, он сделал его из десятидюймового куска трубки автомобильной тормозной системы, пластикового переходника, стекловолокна и еще кое-каких материалов, которые можно приобрести в любой скобяной лавке. Дешево и сердито, как и должно быть, если приходится избавляться от пушки после окончания работы.

Раш посмотрел на часы. Первая часть его плана уже должна быть выполнена. Чемодан с бомбой – гениальный ход. А установка той же комбинации, о которой говорила в суде жена Даффи, – особенно убедительный штрих. Единственное, чего боялся Раш, – как бы у стен не появились уши или глаза, когда Лиз и ее жадный адвокат будут открывать чемоданчик.

Ну а до выполнения второй части плана оставалось всего несколько минут.

Он поднял к глазам прибор ночного видения и осмотрел парковку. В поле зрения оказалась только одна машина. «Мерседес» Мэрилин, примерно в сорока ярдах от него. Небольшое расстояние для ночного прицела. Раш опустил бинокль и взглянул на стоянку через прицел. Дело казалось ему заранее успешным. Нет, не просто казалось. За несколько минут до убийства Раш смаковал это чувство.

Он прямо-таки видел, как все произойдет. Мишень приближается к машине, заглотив наживку. Перекрестие прицела останавливается в точке позади его уха. Одно нажатие на курок – и голова дергается в сторону, колени подгибаются. Безжизненное тело падает наземь.

После этого Раш подойдет к трупу и доведет дело до конца при помощи пистолета двенадцатого калибра. Босс хотел, чтобы все выглядело как самоубийство – Даффи отправляет на тот свет свою жену и ее адвоката, а потом вышибает себе мозги. Раш засунет ствол ему в рот, так что после выстрела ни один судмедэксперт не определит, что смерть произошла в результате прямого попадания из снайперской винтовки. Потом он уедет на «мерседесе». Нужно постараться и сделать так, чтобы кровь и ошметки мозгов не забрызгали машину. Но это не обязательно. Тачку все равно придется сдать в мастерскую, где разбирают на запчасти угнанные машины.

Раш увидел, как кто-то пошел к машине. «Хватит мечтать, пора приступать к делу». Он принял удобную позу и сжал винтовку. Посмотрел в прицел. Мишень, приближающаяся к «мерседесу», была видна очень хорошо. Шестьдесят ярдов, пятьдесят… Его палец ласкал курок. Сорок. Все. Можно жать. Чистый выстрел! И тут он буквально врос в землю. В смятении опустил винтовку и схватил бинокль. Рефлекс его не подвел, прицел не соврал.

Но это был не Райан Даффи.

Мэрилин осторожно приближалась к «мерседесу». Галька скрипела под ногами. Внизу под дамбой глухо шумела вода, напоминая радиопомехи. Мэрилин так нервничала, что не была уверена, работает ли ее микрофон.

– Джеб, ты там? – Мэрилин говорила, как чревовещатель, не двигая губами.

В ухе раздался его голос:

– Спокойно, Мэрилин. Не волнуйся.

– Я почти у машины.

– Тогда перестань разговаривать. Если он поймет, что у тебя микрофон… тогда добра не жди.

Она занервничала сильнее. Джеб умел успокоить.

Мэрилин остановилась в нескольких ярдах от машины. Тонированные стекла не позволяли заглянуть внутрь. Она проверила, есть ли следы на гальке. Их не было, и это могло означать две вещи: либо кто-то старательно их замел, либо человек сидел в машине и ждал ее. Она тоже ждала. Посмотрела на водохранилище, раскинувшееся за дамбой. Деревья выросли, но очертания скал навевали воспоминания. Сначала они были ненавязчивыми, но потом будто плотину прорвало.

«Мерседес» был припаркован в том же месте, где ее изнасиловали сорок пять лет назад.

Ей стало казаться, что это произошло совсем недавно. Руки затряслись, она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Мэрилин понимала: машину поставили так не нарочно – никто не собирался ее дразнить. Раш вообще не мог знать, что она будет здесь. «Мерседес» должен был одурачить Даффи, дать ему понять, что в машине сидит Мэрилин. Но подобные мысли не успокаивали ее. Для нее этот спектакль или нет, прошлое вернулось. И хотя Мэрилин не помнила всех подробностей, возвращение сюда вскрыло старую рану. Все это время ее насиловали – начиная с той ночи и заканчивая сегодняшним днем. Коузелка изнасиловал ее, заставил обвинить невиновного, сделал своей женой и с тех пор ежесекундно контролировал ее.

И если предчувствия не обманывали Мэрилин, убил ее лучшую подругу.

Страх сменился гневом. Дикая мысль терзала Мэрилин. Ее переполняло ощущение, что в машине сидел не Раш, а Джо Коузелка.

В порыве гнева она рванулась к «мерседесу» и дернула дверцу. Но та была заперта. Мэрилин порылась в кармане: у нее остался пульт управления. Нажала кнопку, и замок открылся. Она потянула дверцу.

Переднее сиденье пустовало. А от того, что лежало на заднем, у Мэрилин екнуло сердце.

На сиденье раскинулось бездыханное тело молодой женщины. Рука свесилась на пол. Струйка крови стекала на коврик из отверстия в левом виске.

Мэрилин хотела закричать, но не могла, парализованная ужасом. В мозгу замелькали картинки: она без сознания на заднем сиденье «бьюика» Даффи; мать Эми на смертном ложе с пулей в голове. Мэрилин отступила. К ней вернулся голос.

Дикий вопль пронзил ночь. Она побежала к дамбе.

Крик Мэрилин сотряс фургон Джеба, датчики аппаратуры зашкалило. Джеб яростно заорал в микрофон, но не получил ответа.

– Черт побери, Мэрилин, что с тобой?!

– Не теряй ее! – закричала Эми.

– Сплошные помехи.

– Раш поймал ее и сорвал микрофон!

– Не паникуй. Возможно, она просто наткнулась на ветку или еще что-то и потеряла микрофон.

– Слушай! – крикнула Эми, забираясь за руль. Двигатель не был выключен.

– Ты сможешь вести? – спросил Джеб.

Она надавила на педаль. Галька полетела из-под колес. Машина рванула вперед, взвизгивая на поворотах, едва удерживая сцепление с землей.

– Да уж, – пробормотал он, хватаясь за стены, чтобы не свалиться.

Эми проехала последний поворот, который оказался чуть круче, чем она ожидала. На секунду машина вышла из-под контроля, ее закрутило, наконец фары высветили «мерседес». Впереди стоял мужчина. Эми резко повернула руль и ударила по тормозам. Фургон вильнул, едва не сбив мужчину.

Джеб, достав пистолет, выпрыгнул из машины.

– Стоять! Руки вверх!

Мужчина повиновался. Эми включила аварийные огни, чтобы лучше разглядеть его. В оранжевом свете стоял Райан Даффи.

– Что ты сделал с Мэрилин? – заорала она.

Райан смотрел одновременно на пистолет Джеба и на Эми.

– Я не видел Мэрилин. Я только услышал крик и побежал сюда. Тело уже лежало в машине.

– Тело?! – Эми в панике бросилась к «мерседесу».

– Не смотри, – предупредил Райан.

Но, увидев женщину, Эми, казалось, взяла себя в руки.

– Кто это?

– Женщина, которая обокрала меня в Панаме. Мы должны были встретиться с ней сегодня. Но похоже, кто-то встретился с ней раньше.

Джеб подошел к «мерседесу» и заглянул внутрь.

– Ты лжешь! Ты убил ее! – Он навел пистолет на Райана и взвел курок.

– Какого черта вы делаете? – крикнул Райан.

– Обыщи его, Эми. У него должен быть ствол.

– Он у меня в куртке. Из него не стреляли. Я не убивал эту женщину.

Эми осторожно подошла к Райану, расстегнула карман и достала пистолет.

– Неси его сюда, – велел Джеб.

Не опуская своего оружия, Джеб понюхал дуло и проверил магазин. Тот был полон.

– Возможно, он говорит правду.

Со стороны дамбы раздался крик. Все трое замерли, пытаясь определить направление. Крик был испуганным и резким – такой Эми не раз слышала в своих кошмарах, когда во сне находила тело матери.

Раздался еще один крик, более громкий, чем первый. Казалось, он шел со стороны входа на дамбу.

– Это Мэрилин! – Эми выхватила пистолет Райана из рук Джеба, развернулась и побежала к деревьям у края парковки.

– Эми, стой!

Райан видел, как она исчезла в темноте, затем в отчаянии посмотрел на Джеба:

– Если кто-нибудь из нас не побежит следом, с ней будет то же самое, что с женщиной в машине.

Но Стоктон лишь усложнял задачу:

– Не двигайся!

Райан лихорадочно соображал. Даже в плотной куртке он скорее всего будет быстрее старика. Повинуясь импульсу, он повернулся и побежал за Эми.

– А ну стой!

Он не оглянулся, наоборот, лишь ускорил бег.

 

Глава 66

Натан Раш злился от того, что его смогла обогнать женщина десятью годами старше. В считанные секунды он спустился из своего укрытия и рванул по тропинке, ведущей на дамбу. В начале погони она была в шестидесяти ярдах от него, теперь – в двадцати. Он попытался заговорить с Мэрилин, но его хрипение на бегу лишь напугало ее и вынудило закричать.

Легкие начинали гореть. Неровная дорога и разреженный высотный воздух сделали свое дело. Раш подумал, не продолжает ли действовать тот наркотик, который подсыпала ему Шейла. Повезло еще, что ей не хватило духу прикончить его. Ну а у него сомнений не возникало никогда, и этот раз не исключение.

Раш остановился на развилке, не зная, куда бежать дальше. Кроны деревьев не пропускали лунный свет. Мэрилин исчезла из виду. Раш прислушался, но было тихо, если не считать шума воды внизу.

– Стоять! – за спиной раздался голос мужчины, который был явно старше его.

Раш мгновенно развернулся.

Джеб Стоктон целился в него, стоя за валуном.

– Бросай оружие! – сказал он. – Руки за голову!

Раш медленно подчинился. Пистолет упал на землю. Руки поднялись за голову. Джеб плохо видел в темноте, особенно мешал черный костюм Раша. Он вышел из-за камня и приблизился на пять шагов. Теперь Раш был в десяти ярдах от него.

– Лечь на землю, лицом вниз. И без выкрутасов!

Раш опустился на одно колено, не сводя глаз с Джеба. Стремительное движение – и в воздухе промелькнул титановый нож из ножен, крепившихся на запястье. Лезвие вошло точно в цель, меж ребер Джеба. Бывший полицейский сделал два выстрела и упал наземь.

Раш схватил свой пистолет и быстро подошел к нему, проверил пульс. Хотел было прикончить старика пулей, но передумал – пусть помучается. Он вытащил нож из тела, вытер о рубашку Джеба и вложил обратно в ножны на запястье.

– Ты просчитался, старина, – злорадствовал Раш. – Никто не помнит о ноже, когда в ход идут пистолеты.

Левая рука Стоктона дернулась, раздался оглушительный выстрел. Пуля пронзила грудь Раша, и он свалился на землю.

Стоктон обмяк.

– Это ты просчитался, подонок! Никто не помнит и о втором пистолете.

Выстрелы эхом разнеслись над каньоном, когда Эми и Райан подбежали к развилке. Эми была первой, следом примчался Райан. Запыхавшаяся и испуганная, она замерла, увидев на земле человека. По ботинкам она поняла, что это Джеб. Тело другого мужчины, одетого в черный костюм, она заметила не сразу. Он лежал не двигаясь. Эми почувствовала невероятное облегчение. Потом, заметив на лице Джеба кровь, подбежала к нему и опустилась на колени.

Он уже терял сознание и смотрел на Эми стекленеющими глазами.

– Этот ублюдок ударил меня ножом.

– Кто он?

– Черт его знает!

Эми бросилась к телу мужчины, проверила пульс. Ничего.

– Готов. – Она стянула маску с его головы. Лицо было ей незнакомо, но Эми догадывалась, что это и есть Раш.

– Ты видел Мэрилин?

Джеб потряс головой.

– Откуда он появился?

– Дамба…

Эми вскочила и подняла пистолет, когда услышала за спиной шаги. Райан тут же замер.

– Спокойно, – сказал он. – Я, кажется, на твоей стороне.

Эми показала на лежащих:

– Тот мертв. Он ранил ножом Джеба. Ты врач, помоги ему!

Райан подошел к Стоктону и осмотрел рану. Она была оставлена невероятно острым ножом. Кровавая пена выступала на краях с каждым вздохом.

– Слава Богу, сердце цело. Хотя налицо признаки пневмоторакса.

– Пневмо – чего?

– Попадания воздуха в полость плевры. Возможно, нож поранил легкое. Нужна плевральная трубка, вызови «скорую».

– Я не могу бросить Мэрилин! Что, если у этого мерзавца есть напарник? На ней микрофон, они убьют ее, если узнают.

– Кто – они?

– Люди, которые убили бы тебя, не вмешайся Мэрилин. Возможно, они убили мою мать.

Райан почувствовал облегчение, когда услышал, что кто-то другой, а не его отец, убил Дебби Паркенс. Джеб застонал. Райан достал из кармана сотовый телефон Норма.

– Я вызову «скорую». Кто-то должен остаться с ним.

– Ты врач, – ответила Эми. – Я найду Мэрилин.

Джеб поднял руку, он хотел что-то сказать. Эми нагнулась к нему, но ничего не разобрала.

– Что он говорит? – спросил Райан.

– Не знаю. Кажется, бредит.

– Я не могу оставить его. У него шок. Но и ты не должна брать все на себя. Это опасно!

– Прости, – сказала Эми. – Не я давала клятву Гиппократа.

Прежде чем он успел ответить, Эми бросилась вниз по тропинке, туда, откуда в последний раз донесся крик. Ветви деревьев хлестали по щекам. Несколько минут она бежала прямо, потом свернула в сторону и резко остановилась. Она стояла на краю поляны, с которой открывался вид на дамбу. За сооружением простирался залитый лунным светом каньон. Снизу доносился шум мощных струй воды, падающих в реку. Эми сделала еще шаг и едва не оступилась: тропинка уходила вниз. Потом начинались ступеньки, ведущие к смотровой площадке.

– Не заблудилась? – раздался громкий мужской голос.

Эми застыла на месте. Из-за валуна вышел Джо Коузелка.

Он дал задание Рашу, но в таком важном деле не мог до конца положиться на помощника. Коузелка решил, что должен быть на месте и все увидеть сам. Его моторная лодка сейчас стояла у берега водохранилища, раскинувшегося на многие мили.

Дуло пистолета Коузелки было прижато к щеке Мэрилин. Он стоял сзади нее, как за живым щитом. Эми направила на него свое оружие, однако выстрелить, не попав в Мэрилин, не могла.

– Бросай пушку! – скомандовал он.

Эми только вытянула руки, сжимая пистолет. Он вдруг показался ей невероятно тяжелым, но выпускать его она не собиралась.

– Я сказал, бросай!

Эми еще крепче сжала рукоятку.

– Не слушай его! – крикнула Мэрилин.

– Заткнись! – Коузелка вывернул ей руку. Мэрилин сжалась.

– Не бросай оружие, Эми. Он убьет тебя!

– Бросай! – заорал Коузелка. – Или я пристрелю ее!

Эми не шевельнулась. Попыталась прицелиться – руки не слушались ее. Она страшилась оружия после смерти матери, хотя стрелять умела. И теперь не могла сделать одного-единственного выстрела.

Мэрилин извивалась в руках Коузелки.

– Он блефует, Эми! Он не может убить меня, я слишком нужна ему!

– Бросай!!! – проревел Коузелка. – Клянусь, я прикончу ее прямо здесь, на твоих глазах!!! Хочешь увидеть еще одну бабу с пулей в башке?

Слова подействовали словно взорвавшаяся бомба не только на Эми, но и на Мэрилин. В порыве гнева она изо всех сил толкнула Коузелку и упала вместе с ним. Кувыркаясь, они покатились к смотровой площадке.

Эми поспешила вниз по ступенькам, но они катились слишком быстро, набирая скорость. В конце концов они со всего размаху ударились о перила смотровой площадки, и основной удар принял на себя Коузелка. Деревянные поручни треснули, и обломки полетели вниз, в бушующую воду. Мэрилин уцепилась за одну из уцелевших опор. Джо схватил другую, но та не выдержала его веса. Тело соскользнуло вниз, но отчаянным рывком он успел схватиться за край площадки. Его руки слабели. Коузелка пытался подтянуться, но безуспешно. Посмотрев вниз, он с трудом разглядел реку – смотровая площадка находилась слишком высоко над водой.

Эми подбежала к ним и схватила Мэрилин.

– С тобой все нормально?

Та вытерла кровь с лица.

– Да, кажется.

Мэрилин посмотрела на Коузелку. Он болтался в воздухе, как рыба на крючке, силясь подтянуться. С такой высоты падение было бы смертельным. Прямо под ними тонны ревущей воды выстреливали из тоннеля, прорубленного в стене каньона.

Эми протянула Мэрилин пистолет:

– Держи его на мушке. Если попытается что-нибудь выкинуть…

Мэрилин прицелилась.

– Что ты собираешься делать?

Эми взялась одной рукой за остатки перил, другую протянула Коузелке, но так, чтобы он не мог ухватиться. Голос Мэрилин задрожал:

– Эми, уходи оттуда! Он убьет тебя!

Та не обратила внимания на ее слова.

– Мистер, ты вот-вот сорвешься. Я помогу тебе, если скажешь мне правду.

Коузелка отчаянно потянулся к ее руке. Он задыхался, с трудом выговаривая слова:

– Какую… правду…

– Говори, сволочь, это ты убил мою мать?!

– Нет.

– Ты заказал ее, разве нет?

– Нет. Я ничего такого не делал.

– Врешь! Не играй со мной. Скажи правду, и я вытащу тебя.

– Это правда! Я не убивал твою мать. И не заказывал ее. Я не лгу!

Эми едва не взорвалась от злости. Она хотела, чтобы Коузелка признался, но и позволить ему упасть не могла. Неохотно она протянула руку.

Коузелка вдруг изменился. Его глаза превратились в две узенькие щелки.

– Не оборачивайся, детка. Мэрилин сейчас пристрелит тебя!

Эми вздрогнула и повернулась. Коузелка освободил одну руку и схватил обломок перил размером с бейсбольную биту. Он уже собирался опустить его на голову Эми, точно был уверен, что его бывшая жена не нажмет на курок. Но она нажала. Дважды. Выстрелы прогрохотали, разнесясь эхом над каньоном.

Голова Коузелки дернулась назад. Сердце Эми ушло в пятки, когда она смотрела, как он падает. Кровь черной струей ударила из раздробленного виска. Эми отвернулась, когда тело разбилось о камни. Дрожа от переполнявших ее чувств, она отошла от края. Мэрилин бросила пистолет, шагнула к ней и крепко обняла.

Несколько минут они стояли так, пытаясь оправиться от пережитого ужаса. Мэрилин гладила голову Эми.

– Все хорошо. Этому мерзавцу давно пора на тот свет.

Голос Эми дрожал.

– Он сказал, что не имел отношения к смерти матери.

– Я слышала.

– Но это наверняка он! Кто же еще?

– Если он сказал, что ни при чем, это еще не значит, что он невиновен.

– Я смотрела ему в глаза, Мэрилин! Он цеплялся за жизнь и был напуган! Так напуган, что не мог лгать. Вряд ли это он убил маму.

Они снова обнялись. Эми смотрела мимо Мэрилин, в ясное ночное небо. Облака ушли. Звезды были повсюду, точно как в ту ночь, когда умерла ее мать. Неожиданно в черноте неба закружились цифры и узоры, складываясь в цельную картину. Эми похолодела, вдруг разгадав мучившую ее столько лет загадку.

– Не знаю, что и думать, – сказала Мэрилин.

– И я не знаю, – тихо ответила Эми. – Это слишком невероятно.

 

Глава 67

Эми уехала до того, как прибыла полиция, взяв фургон Джеба. Райан с Мэрилин давали показания до утра. Хотя Эми тоже была свидетелем, она посчитала, что на сегодня с нее достаточно. Прежде чем говорить с полицией, она хотела сделать еще одну вещь.

А именно развеять некоторые подозрения.

Она вернулась домой после четырех утра. В квартире было темно, если не считать зажженного ночника в коридоре. Она заглянула в спальню Тейлор. Малышка спала в такой причудливой позе, какая может показаться удобной только четырехлетнему ребенку. Эми легонько погладила дочь по голове и поцеловала в щеку. Тейлор не шевельнулась. Эми повернулась к двери и вздрогнула – там стояла Грэм. Появилось неприятное чувство, точно в груди родилась злость. Ей редко удавалось понежничать с Тейлор, чтобы Грэм не была тому свидетельницей. Раньше Эми думала, что это простая заботливость, но теперь все виделось по-другому.

Она вышла в коридор и закрыла за собой дверь.

– Я слышала, как ты приехала, – сказала Грэм. Она была в рубашке, тапочках и ночном чепчике.

– Ты ждала меня?

– Конечно. Я же волновалась за тебя, милая!

Эми перешла на кухню. Грэм села за стол.

– Что произошло?

Эми открыла холодильник и налила себе апельсинового сока. За стол садиться не стала.

– Я узнала, кто не убивал мою мать.

Казалось, бабушка смутилась:

– Что?

– Но я догадываюсь, кто это сделал.

– И кто же?

Эми отпила сок.

– А ты разве не знаешь?

– Эми, о чем ты говоришь?

Ее голос зазвучал резче:

– Помнишь, я говорила тебе, что почти ничего не помню из той ночи, когда умерла мама? Каждый раз, стоит мне только дойти до определенного момента, в моей голове появляются цифры.

– Да.

– М 57. Я всегда думала, это что-то вроде защитной реакции. Когда я подбиралась слишком близко к болезненным воспоминаниям, мой слишком развитый мозг начинал брыкаться и выдавать цифры – астрономическое обозначение Кольцевой туманности, которую я рассматривала в ту ночь.

– Разумное объяснение.

– Я соврала тебе накануне. Когда я была наверху в нашем старом доме, я вспомнила, что действительно видела цифры. Но это было не М 57, вообще не астрономические обозначения!

– Так что?

Эми уставилась на Грэм, сверля ее взглядом:

– Я видела цифры и буквы. Но не те. Я запомнила номер машины.

Грэм нервно стискивала руки.

– Не понимаю.

– И я не понимала до поры до времени. Вчера вечером до меня дошло. Видишь ли, когда я была маленькой девочкой, я не всегда смотрела на звезды. Иногда опускала телескоп и рассматривала окрестности, людей во дворах, машины на дорогах. В ту ночь я увидела машину – «форд-гэлэкси», с черной виниловой крышей. Обратила на нее внимание, потому что это была твоя машина.

Грэм смертельно побледнела. Такой слабой Эми еще никогда не видела ее.

– Ты что-то перепутала.

– Нет. Все это время мой мозг блокировал воспоминания, подавлял их. Но с тех пор как я снова побывала в нашем доме, память вернулась. И я не помню, чтобы ты заезжала к нам тем вечером. Ты ехала мимо, так почему же не зашла к нам?

– Я приехала позже. Когда ты уже спала.

Взгляд Эми стал еще жестче.

– Да. И я так подумала. Но я видела машину почти за час до того, как легла в постель.

– Я… я точно не помню.

– Зато я помню, – перебила Эми. – Помню, как все думала: где же Грэм? Куда она делась? Ждала, что ты вот-вот придешь, но ты так и не появилась.

– Я не помню.

– Ты ждала снаружи, пока я усну.

– Глупости. Зачем мне это?

– Потому что ты пришла, чтобы повидаться с мамой. И ты не хотела, чтобы я или еще кто-то знал о твоем визите.

Грэм отвернулась, взволнованная.

– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – сказала она. – Но я этого не заслужила.

– Ты убила ее, ведь так?

– Нет!!! – негодующе воскликнула Грэм. – Она сама себя убила, как и сказали полицейские. Поэтому и привязала веревку к твоей двери, чтобы ты не увидела тела.

– Ее привязала ты, Грэм. Полицейские были правы только в одном: человек, отнявший у мамы жизнь, любил меня и не хотел, чтобы я нашла труп. Копы сказали, это была мама. Но проблема в том, что она знала: я могу выбраться из комнаты через чердак. Этого не знала ты.

– Дорогая, я не убивала ее.

Эми подошла ближе, глаза ее сузились.

– Ты сама говорила, что когда мой отец – твой единственный ребенок – погиб во Вьетнаме, я заменила тебе его.

– Я и так воспитывала тебя, даже до того, как твоя мать заболела. Она всегда была занята то одним, то другим. А я любила тебя как родную дочь.

– Мама хотела оформить опекунство. Мэрилин все мне рассказала. Ты была в шоке, узнав, что мама попросила стать моим опекуном ее, а не тебя!

Грэм затряслась от гнева:

– Мэрилин Гаслоу не имела на тебя права!

– Но так хотела мама.

– Она ошибалась! Я знала это, и она тоже знала. Все было не так просто. Твоя мать рассказала мне: Мэрилин боялась соглашаться, потому что хранила тайну – про изнасилование, которого не было.

– Ты знала, что Фрэнк Даффи невиновен?

– Дебби рассказала мне все, что узнала от Мэрилин. Это была горькая правда. – Грэм фальшиво улыбнулась. – Наверняка Дебби хотела, чтобы я поняла, на какой риск она идет, доверяя тебя Мэрилин. Она предполагала, что я возьму тебя, если история с изнасилованием когда-либо откроется и Гаслоу лишат прав на опекунство. Я была запасным вариантом.

Эми не сводила глаз с Грэм.

– Ты послала письмо Фрэнку Даффи! Вот почему почерк неровный!

– Я только хотела выставить Мэрилин во всей ее красе. Она была неподходящим опекуном для тебя. Я не знала, что он станет ее шантажировать.

– Нет, знала! На это ты и рассчитывала! Вы с Даффи все спланировали. И поэтому он отправил тебе двести тысяч перед смертью! Твоя доля, да, Грэм?! Вот почему ты не разрешила мне позвонить в полицию, когда пришли деньги!

Губы Грэм задрожали.

– Дело не в деньгах. Я никогда не попросила бы у него ни цента!

– Но он все равно дал их тебе. Подумал, что ты можешь не принять денег, и поэтому отправил их по почте. Как своеобразный анонимный подарок внучке!

– Я понятия не имею, что он подумал. И мне на это наплевать!

– Конечно, ведь письмо не позволило Мэрилин стать моим опекуном.

– Нет, не письмо, – возразила Грэм, – а правда. Я поведала всем правду. Так было лучше.

– Лучше для тебя.

– И для тебя.

Эми дрожала.

– Значит, так ты решила? Рациональность превыше всего, да?

– Рациональность меня не волнует.

– Но как ты могла жить с таким бременем?

– Я растила тебя. Тем и жила.

– После того как убила мою мать.

– Я не убивала ее.

– Ты убила ее – до того как она успела встретиться с адвокатом и оформить опекунство Мэрилин.

– Нет.

– Ты приехала к нам и застрелила маму ее собственным пистолетом!

– Это ложь.

– Признай же! Ты убила ее!

– О Господи, да она и так была на грани смерти!

Они смотрели друг другу в глаза, шокированные вырвавшимися словами. Грэм разрыдалась.

– Я уже потеряла одного ребенка, Эми. Не могла же я потерять и второго! Когда Дебби сказала, что отдает тебя Мэрилин, что-то переключилось у меня внутри. Я вспомнила, как потеряла твоего отца. Но на этот раз в моих силах было все изменить. И я знала только один способ сделать это.

Эми смотрела на нее, не веря. Вот он, мотив убийства. Этого признания было достаточно, но она не чувствовала удовлетворения. Только грусть и ярость.

– По-твоему, она заслужила, Грэм?

– Что?

– Она заслужила такую же насильственную смерть, как и отец?

– Ты говоришь ужасные вещи.

– Мама никогда сильно не горевала по отцу, так ведь? Каждый раз я видела упрек в твоих глазах, когда она уходила на очередное свидание, а тебе приходилось сидеть со мной. Каждый раз, когда она приводила в дом мужчину. Этот блеск в твоих глазах! В такие моменты ты бы не сомневаясь нажала на курок!

– Я сделала это ради тебя.

Эми бросилась из кухни и быстро пошла по коридору. Грэм бежала следом.

– Эми, постой!

Не обращая внимания на мольбы, она вошла в комнату Тейлор. Малышка мирно спала. Эми вытащила из шкафа большую сумку и сложила в нее кое-какие вещи дочери.

– Что ты делаешь? – Грэм дрожала, она была в отчаянии.

Эми забросила сумку на плечо и подняла Тейлор с кровати. Девочка обняла ее за шею, но не проснулась. Эми покрепче прижала дочь к себе, прошла мимо Грэм и открыла входную дверь.

– Прошу тебя, – слабым голосом взмолилась Грэм. – Клянусь, я сделала это ради тебя!

Эми остановилась в дверях и посмотрела Грэм в глаза:

– Нет, не ради меня. Ты сделала это только ради себя.

Она захлопнула за собой дверь и с Тейлор на руках пошла к машине.