Утро наступило быстро. Джек оделся и уже собирался идти, когда в дверь коттеджа постучали.

– Полковник Хименес вас сейчас примет, – сказал мужчина, остановившись в дверном проеме.

Джек сверился со своими наручными часами. Прошлой ночью водитель, встретивший его в аэропорту, передал ему, чтобы он был готов к шести часам. Сейчас было около девяти, но Джек прожил в Майами достаточно долго, чтобы разбираться в том, как кубинцы относятся к своему времени.

– Строго по расписанию, – заметил Джек.

Джек не имел точного представления, где находится, кроме того, что он где-то в Гаване и живет не в отеле. Водитель привез его в относительно тихий район округа Ведадо, к западу от центра Гаваны, и Джек провел ночь в однокомнатном коттедже за главным зданием. В его комнате не было ни телевизора, ни радио, ни телефона. Времени на сборы, когда он уезжал из Майами у него практически не оставалось, он только и успел, что схватить свой паспорт и помчаться в аэропорт. Но в коттедже оказались туалетные принадлежности и чистая пара носков и нижнего белья, любезно предоставленные кубинским правительством. Джек решил, что его поселили еще в одном casa particular, частном доме, принадлежащем тому, кто лояльно относился к правящему режиму. Он предполагал, что находится под постоянным наблюдением, и вел себя соответствующим образом, отправившись принимать ванну в темноте.

Сегодня утром его сопровождающий был в одежде домашней прислуги. Он провел Джека по вымощенной крупной галькой тропинке к главному зданию. Оно было построено в стиле неоклассицизма, не столь роскошное, как приходящие в упадок трехэтажные жемчужины старой Гаваны, – очевидно, это была одна из многих построек дореволюционной поры. В свое время их отобрали у состоятельных людей, а владельца либо пристрелили прямо на ступеньках дома, либо вынудили, бросив все, бежать в Майами – вполне может статься, что Джек даже встречался с ним. Вокруг дома был небольшой, но ухоженный участок. На переплетенных вьющихся стеблях бугенвиллии, подобно бабочкам, теснились крошечные розовые и фиолетовые цветы, а ярко-красные и желтые цветы покрупнее были украшены высокими стройными рядами гибискуса. Дорожка привела их в центральный дворик, построенный в традиционном для девятнадцатого века стиле, когда все комнаты имели отдельный выход наружу. Некоторые окна до сих пор были с цветными витражными стеклами, что было не просто красиво, а еще и помогало уберечься от палящего тропического солнца. Джек прибыл из аэропорта Гаваны далеко за полночь, поэтому не заметил очарования этого места. Не увидел он также и вооруженных солдат, расставленных по углам обнесенного стеной поместья.

– Кто здесь живет? – задал Джек вопрос по-испански.

– Полковник Хименес, естественно.

Итак, он находился в гостях у самого полковника. Коммунизм вполне подходит Хименесу, решил Джек.

Он проследовал за сопровождающим по крытому переходу, потом наверх, на второй этаж. В конце коридора виднелись массивные деревянные двери с вычурной резьбой и впечатляющими большими кольцами из желтой меди. Роскошный вход словно предупреждал о том, что внутри вас ждет некто важный, и это впечатление еще более усиливалось вооруженными солдатами, неподвижно застывшими по обе стороны от дверей. Не говоря ни слова и с важностью, достойной королевского гвардейца, несущего караул в Букингемском дворце, солдат слева повернулся, постучал и объявил о прибытии Джека.

– Пусть войдет, – послышался ответ. Джек узнал голос полковника.

Солдат открыл дверь и проводил Джека в просторную, обшитую темными дубовыми панелями библиотеку. Щелкнув каблуками, охранник удалился, оставив Джека наедине с полковником, который встал, любезно улыбнулся и предложил Джеку сесть. Кажется, со времени их предыдущей встречи полковник уяснил, что Джек не расположен здороваться с ним за руку.

– Кофе? – предложил полковник.

– No, gracias. Спасибо, нет.

Полковник перешел на английский, как поступали все латиноамериканцы, стоило им услышать, как Джек коверкает их язык.

– Благодарю вас за то, что согласились приехать так быстро, без предварительного уведомления.

– Еще бы. Ведь вы угрожали моим кубинским родственникам. Полковник продемонстрировал сдержанное участие.

– Aye, какой ужас, он действительно так обошелся с вами? Клянусь вам, стоит мне отправить своих людей в Майами, как они начинают вести себя грубо. Наверное, так на них действует город?

Джек решил пресечь светскую болтовню.

– Ваш посыльный передал, что у вас есть для меня кое-что.

– Да, есть. Я думаю, вы будете очень довольны.

– Именно это я говорю своим клиентам, когда казнь переносится с понедельника на четверг.

– Вы очень забавный человек, – заметил полковник, но его улыбка выглядела неискренней.

– Что у вас есть, полковник?

Полковник поднял трубку, нажал несколько кнопок, потом очень быстро и отрывисто произнес несколько слов по-испански. Буквально через несколько секунд открылась боковая дверь, которую Джек поначалу не заметил, так искусно она была вделана в стенные панели. Вошли двое солдат, но только один из них был вооружен. Тот, который был без оружия, сел лицом к полковнику, оказавшись наискосок от Джека. Его вооруженный товарищ вышел из комнаты.

– Это рядовой Фелипе Кастильо, – сказал полковник.

Кастильо кивнул Джеку, и тот повторил его движение.

– Рядовой Кастильо входит в состав группы, осуществляющей наблюдение в Гуантанамо-бей, – продолжал полковник. – Он один из многих солдат на земле Кубы, в чью задачу входит контроль за деятельностью военно-морской базы США. Я не буду вам говорить, сколько у нас расставлено вышек и где они стоят. Не то чтобы это считалось секретными сведениями, просто обе стороны ведут постоянное наблюдение друг за другом.

– Вы хотите сказать, что рядовой Кастильо видел постороннего человека, входившего в дом моей клиентки?

– Думаю, будет лучше, если я позволю рядовому Кастильо высказаться самому. Он не говорит по-английски, но я буду переводить.

– В этом нет необходимости, – заметил Джек. – Я дам вам знать, если не пойму чего-либо.

– Отлично. – Полковник обратился к солдату по-испански: – Рядовой Кастильо, я уже объяснил мистеру Суайтеку, что вы входите в состав группы наблюдения в Гуантанамо-бей. Опишите в общих чертах, что и когда вы делаете.

– Я служу в третьей восьмичасовой смене. Работаю с полуночи до восьми утра.

– Получается, что вы работаете и в ночное, и в дневное время?

– Да. По большей части ночью, естественно. Это значит, что я пользуюсь инфракрасным биноклем. После восхода солнца я перехожу на обычный бинокль.

– За какой частью базы вы ведете наблюдение?

– За той секцией главной базы, где расположены постоянные жилые помещения. В них живут в основном офицеры.

– Рядовой Кастильо, вам ведь известно, для чего здесь находится мистер Суайтек, правильно? – спросил полковник.

– Да.

– Вы знаете, в чем заключаются обвинения, выдвинутые против его клиентки?

– Да, мне это объяснили.

– Вы располагаете какими-либо сведениями, которые могут оказаться полезными клиентке мистера Суайтека?

– Да, располагаю.

– Не могли бы вы сейчас рассказать о них мистеру Суайтеку?

– Да, конечно. – Он глубоко вздохнул. Казалось, у него пересохло во рту. Полковник налил ему стакан воды, но когда молодой человек пил, у него так сильно дрожала рука, что вода струйкой потекла по подбородку. Джек решил, что это не говорит о том, что он лжет. Любой солдат нервничал бы в присутствии полковника.

– Обычно, когда я нахожусь на дежурстве ночью, не происходит ничего особенного, но именно в ту самую ночь между пятью тридцатью и шестью часами утра случилось нечто необычайное, – произнес Кастильо.

– Что именно?

– Часть сектора, за которым я веду наблюдение, включает в себя жилые дома офицеров морской пехоты. Я заметил, как к одному дому подошел военнослужащий.

– Почему это событие показалось вам необычным?

– Потому что дом был не его. Но он вошел свободно, без стука или чего-нибудь в этом роде.

– Это случилось до шести часов утра?

– Именно так.

– Вы видели, в чей дом он вошел?

– В дом капитана Оскара Пинтадо.

Сердце гулко бухало в груди у Джека.

– Прошу прощения, о каком дне вы говорите?

– О дне семнадцатого июня.

В этот день застрелили Оскара Пинтадо. Джек даже боялся задать следующий вопрос, уж слишком удачными оказались показания.

– Вы заметили, кто был тот мужчина, который вошел в дом?

– Пожалуйста, – вмешался полковник, – предоставьте мне задавать вопросы. Ваш испанский…

– Я думаю, он прекрасно меня понимает, – возразил Джек.

Полковник обдумал его слова, потом согласился.

– Хорошо. Задавайте свои вопросы.

Джек непроизвольно подвинулся на самый краешек стула. Ему не хотелось выглядеть агрессивным, но он должен был выяснить кое-какие серьезные вещи.

– Вы хорошо рассмотрели мужчину, который вошел в дом?

– Да, хорошо.

– Кто это был?

– Лейтенант Дамонт Джонсон, Береговая охрана Соединенных Штатов.

– Почему вы так уверены, что это был лейтенант Джонсон?

– Потому что я много раз видел его в доме Пинтадо раньше.

– А как могло случиться, что вы много раз видели его входящим в дом Пинтадо?

– Это был мой квадрат. У меня есть карта и диаграмма, на которых перечислены все дома и указаны все их обитатели.

– Итак, в вашу задачу входит наблюдать за некоторыми секторами базы.

– Да, – ответил солдат, а потом пожал плечами. – Но, честно говоря, у нас все в группе наблюдения положили глаз на дом Пинтадо.

– Из-за того, кем был его отец?

– Нет. – Солдат чуть улыбнулся, словно смущаясь. – Это было нашим развлечением.

– Развлечением?

– Да. Мы проводим долгие часы, глядя в никуда. Когда становится скучно, мы всегда переводим бинокль на дом Пинтадо, чтобы посмотреть, что там происходит.

Джек внимательно следил за выражением его лица, стараясь понять, к чему тот клонит.

– И что же там происходило?

– Ну, как я уже говорил, я много раз видел там мистера Джонсона.

– И вы нашли его забавным?

– О да. Очень.

– Вы хотите сказать, когда он приходил в гости к капитану Пинтадо?

– Нет, не тогда. Я бы сказал, что он был очень забавен, когда приходил в гости к жене капитана Пинтадо.

Джек попытался ничем не выдать своего удивления.

– Вы имеете в виду Линдси Харт?

– Да.

– Как часто вы видели вместе лейтенанта Джонсона и миссис Харт в доме Пинтадо?

– Много раз.

– Послушайте, вы недавно заявили, что ваша смена длилась с полуночи до восьми утра. Поэтому я прошу вас быть внимательным и подумать хорошенько. Вы уверены, что много раз видели лейтенанта Джонсона вместе с миссис Харт в промежуток между полуночью и восемью часами утра?

– О да. Я видел их. Обычно между двумя часами ночи и пятью часами утра.

– Вы действительно видели их вместе внутри дома?

– Конечно. У нас сложное и хитрое оборудование. Крошечной щелки в занавесках достаточно, чтобы заглянуть в спальню.

– В спальню, – невольно вырвалось у Джека.

– Да. В спальню.

– Мне бы не хотелось казаться глупым, но что делали лейтенант Джонсон и жена капитана Пинтадо в спальне ночью? Солдат улыбнулся:

– А как вы думаете, что они там делали?

– Никого не интересует мое или ваше мнение о том, что они там делали. Я хочу знать, что вы видели и чем они занимались.

Кастильо взглянул на полковника и пробормотал что-то по-испански, чего Джек не понял. Полковник посмотрел на Джека и сказал по-английски:

– Они занимались этим, как две порнозвезды.

Джек молчал, перед глазами у него на мгновение все поплыло.

– Как часто вы наблюдали их вместе?

– Может быть, раз в неделю.

– Когда впервые вы увидели их вместе?

– Я бы сказал, примерно за два месяца до гибели капитана Пинтадо.

– А когда в последний раз видели их вместе?

– В ту ночь, когда капитан Пинтадо погиб.

– Они были вместе в ту ночь, когда капитана Пинтадо застрелили?

– Да. Лейтенант Джонсон вышел из дома Пинтадо около трех часов ночи. Миссис Харт ушла из дома на работу примерно в пять тридцать. Затем, примерно через двадцать минут, лейтенант Джонсон вернулся и вошел в дом через заднюю дверь. Он ушел десять минут спустя, а потом на рассвете появилась полиция. Остальное вы знаете.

И снова Джек погрузился в молчание. Он рассчитывал услышать о незваном госте, а вместо этого ему сунули под нос сексуальный скандал.

– Благодарю вас, рядовой Кастильо. На сегодня достаточно, – сказал полковник.

– У меня есть еще несколько вопросов, – возразил Джек.

– На сегодня достаточно, – повторил полковник, обращаясь одновременно и к Джеку, и к солдату.

Рядовой поднялся и вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, полковник взглянул на Джека.

– Удивлены? – поинтересовался он.

Джек кивнул с таким видом, словно больше уже ничто не могло удивить его.

– Каких действий вы ожидаете от меня после тех сведений, которые я получил от рядового Кастильо?

– Именно это я и намерен с вами обсудить. Во-первых, вам понравилось то, что он рассказал, или нет?

– Даже не знаю, – проговорил Джек.

– Это палка о двух концах, не так ли? У вас есть лейтенант, который явился в резиденцию Пинтадо как раз во время убийства. Или, по крайней мере, в то время, которое указано в отчете СКР ВМФ, кстати говоря, я читал этот отчет.

– Естественно.

– Итак, у вас есть лейтенант, который побывал у Пинтадо дома в момент убийства. Но при этом он замешан в любовную интрижку с женой жертвы. У них обоих был мотив. У обоих была возможность убить.

– Вы рассуждаете, как адвокат, – заметил Джек.

– Я часто смотрю сериал «Закон и порядок». Пристрастие к американскому телевидению – один из моих главных капиталистических капризов.

Окружающая роскошная обстановка побуждала Джека затеять дискуссию относительно «капиталистических капризов» полковника, но он не стал заострять на этом внимание. Вместо этого он спросил:

– Вы по-прежнему предлагаете рядового Кастильо в качестве свидетеля, который может дать показания на судебном процессе Линдси Харт в Майами?

– Это зависит от некоторых вещей, – ответил полковник Хименес. – Если вам понравилось то, что он рассказал, тогда да: я готов предоставить его в ваше распоряжение.

– И никаких условий?

– Никаких.

Джек прищурился.

– Почему я вам не верю?

Полковник извлек сигару из коробки с увлажнителем, стоявшей у него на столе, и задумчиво покатал ее между большим и указательным пальцами. – Я уже говорил это раньше, и скажу сейчас. Вы такой скептик, мистер Суайтек.

– А я заявил вам во время нашей последней встречи: я не заключаю никаких сделок с кубинским правительством.

– Нас не интересуют сделки такого рода.

– Тогда в чем же заключается ваш интерес в этом деле?

– Мы решили, что с нас хватит и того удовлетворения, которое мы получим, продемонстрировав всему миру, что сын Алехандро Пинтадо был женат на шлюхе и что он убит своим лучшим другом.

– А если я решу отказать вам в таком удовольствии?

– Что вы имеете в виду?

– Что, если я просто откажусь вызвать вашего солдата в качестве свидетеля?

– Я советую вам очень хорошо подумать об этом. Потому что в противном случае Линдси Харт серьезно пострадает.

– Может быть, Линдси желает рискнуть.

– Может быть. Но наверняка есть и другие, которые не могут себе позволить роскошь выбирать. – Он сунул руку в ящик стола и извлек оттуда фотографию размером восемь на десять дюймов. Он положил ее на стол.

Джек всмотрелся в нее. На снимке группа людей на тротуаре наблюдала, как мужчины в темно-зеленой униформе вышвыривали на улицу их вещи. В сточных канавах валялась одежда. Мебель была разломана на куски.

– Что это? – спросил Джек.

– Посмотрите внимательнее, – предложил полковник.

Джек всмотрелся пристальнее и узнал их. Сбоку стояла Фелиция Мендес, женщина из Бехукаля, с которой Джек разговаривал о своей матери. Она рыдала, спрятав лицо на груди у мужа. Все остальные на фотографии тоже плакали, включая двух маленьких девочек, лет примерно шести и восьми.

– Это дом Мендесов, – сказал Джек.

Полковник понюхал сигару, наслаждаясь ее ароматом.

– Да. С сожалением должен сообщить, что они лишились своей недвижимости, купленной на правах аренды. Это случилось только вчера. Тринадцать человек, и жить им теперь негде. Такая досада.

– Вы отобрали у них дом?

– В общем-то, они могут получить его назад. Или, точнее, в ваших силах помочь им получить его назад.

– Вы – сукин сын. Это имел в виду ваш посыльный в Майами, когда говорил, что вы будете обращаться с членами моей семьи, как с gusanos, червями-контрреволюционерами?

– В некотором смысле, да. Разумеется, нам известно, что семья Мендесов не является вашей семьей. Но это хорошее начало.

– Вы намекаете на то, что у вас в запасе имеются настоящие родственники, которые могут быть у меня здесь, на Кубе?

Полковник почти улыбнулся, но затем лицо его приняло ледяное выражение.

– Это был бы уже не намек, если бы я взял и признался в своих намерениях. Как вы полагаете, мистер Суайтек?

Джек не ответил.

Полковник поднялся и нажал кнопку рядом с телефоном. Двойные двери мгновенно распахнулись, и в комнату вошли двое солдат, стоявшие на часах снаружи.

– Благодарю вас за то, что почтили меня своим визитом, мистер Суайтек. Я дам вам несколько дней, чтобы вы обдумали ответ.

– Полковник, я…

Полковник Хименес взмахом руки заставил его умолкнуть.

– Поговорите с супругой погибшего капитана. – Он усмехнулся и добавил: – Ах, как бы мне хотелось присутствовать во время этой беседы!

Джек уже было собрался сказать какую-нибудь колкость, но сдержался. Чем дольше тот разглагольствует, тем больше вероятность того, что он скажет что-либо о сводных родственниках Джека, поскольку, несмотря на все угрозы, было по-прежнему неясно, известно ли полковнику что-нибудь о них на самом деле. Во всяком случае, Джек не намеревался просвещать его на сей счет.

– Вы услышите обо мне. Так или иначе. – Джек покинул резиденцию полковника в компании двух солдат и за весь путь до аэропорта не проронил больше ни слова.