Помощник судмедэксперта рассек скальпелем правое легкое Эшли Торнтон. Специальный агент ФБР Энди Хеннинг невозмутимо наблюдала за процедурой вскрытия.

Здесь легко было забыть, что за окнами царит флоридский зной: комната, где проходило вскрытие, охлаждалась потоками ледяного воздуха, вторгавшегося в помещение через встроенные в потолок отдушины кондиционеров. Атмосфера в зале больше напоминала зиму в родимом Сиэтле, где Энди отличилась, выполняя тайное задание. Собственно, этим девушка и привлекла к себе внимание руководства группы оперативного реагирования. Помимо того, что она была дипломированным психологом, ее тут же выделили как первоклассного специалиста по ведению переговоров в кризисных ситуациях. Штат сиэтлского отделения ФБР был достаточно укомплектован, и потому, по прохождении интенсивной подготовки в отделе кризисных ситуаций при Академии ФБР, Энди перевели в Майами, где каждый день то и дело захватывают заложников, – специалист ее уровня всегда будет востребован. Город этот привлекал еще и потому, что находился в двух тысячах миль от ее мнимого жениха. Но об этом после.

Белые стерильные стены казались еще белее в свете ярких хирургических ламп, отражавшемся в глянцевой плитке пола. На столе из нержавеющей стали лицом вверх лежал неприкрытый серовато-багровый труп. Грудину рассекал глубокий разрез, который, раздваиваясь, поднимался кверху двумя косыми линиями, через грудь, до самых плеч. От грудины к крестцу нисходил длинный, еще более глубокий разрез, образуя ствол классического Y-образного разреза, который практикуют во всех случаях насильственной смерти. На большом анатомическом столе рядом с реберной пластинкой лежали печень, селезенка, почки и кишечник. Сейчас труп представлял собой в прямом смысле бренную оболочку, странным образом напоминавшую пустую половину арбуза, из которой выели мякоть.

Энди нанесла под ноздри мазок ароматического бальзама, отбивающего неприятный запах. Было бы не вполне верно утверждать, что поход к патологоанатому для фэбээровцев рутинная процедура. В основном приходилось заниматься преступлениями местного значения, теперь же речь шла о похищении – а это уже дело иного масштаба. В последнее время служебные обязанности Энди вынуждали ее все чаще наведываться в морг, а это во всех отношениях мероприятие малоприятное.

– Как интересно… – проговорил доктор Файнштейн.

Он работал за небольшим, залитым ярким светом столом для вскрытий и изучал правое легкое. Эксперт настолько глубоко погрузился в размышления, что его седые брови слились в длинную подвижную гусеницу, протянувшуюся через весь лоб. Но вот доктор отложил скальпель и сделал снимок цифровым фотоаппаратом. Это было несколько кощунственно, и Энди стало не по себе. Не сказать, чтобы патологоанатом издевался над трупом, тут его вины не было, просто складывалось ощущение, что жертве приходится сносить унижения и после смерти.

– Что там? – спросила Энди.

Доктор Файнштейн отступил на шаг. Он был очень доволен, и Энди поняла, что лаконичным ответом он не удовольствуется.

– Первое, что необходимо себе уяснить, – начал он, – это то, что факт утопления не может быть доказан в процессе вскрытия. Утопление – это диагноз, к которому мы приходим методом исключения, основываясь на фактах, сопутствовавших смерти.

– Эшли Торнтон погибла при весьма мрачных обстоятельствах.

– Совершенно верно. Однако то, что тело было обнаружено под водой, еще не доказывает факт утопления. Мне доводилось иметь дело со случаями, когда удушенную жертву бросали в бассейн. Или, скажем, сначала наносили удар молотком по голове, а после кидали в озеро.

– Вы хотите сказать, что здесь именно такой случай?

– Я утверждаю, что дело обстояло совершенно противоположным образом. Да, есть порезы, имеется перелом – когда нога попала в железную решетку, установленную в подводной пещере. Водоносный слой – подвижная масса воды: глупо было бы рассчитывать найти труп в безупречном состоянии. Главное, я не вижу признаков травм, представляющих угрозу для жизни.

– И если призвать на помощь дедуктивный метод, какие выводы мы делаем из этого факта?

– Не столько даже из этого, – проговорил врач, возвращаясь к столику с препарированными тканями. Он взял тонкий пальчиковый фонарик и подозвал к себе Энди, направив луч света на рассеченный сегмент правого легкого. – Видите? – спросил Файнштейн.

– Похоже на грязь.

– Песок. При утоплении это явный признак того, что мы попали в точку.

– У нее в легких песок? – переспросила Энди.

– Да. Вы поймете, насколько это важно, если задумаетесь о том, что происходит, когда человек тонет. Когда голова уходит под воду, наша естественная реакция – задержать дыхание. Когда задерживать дыхание человек уже не в силах, организм вынужден сделать вдох. И тут, если не удается всплыть на поверхность, возникают серьезные проблемы.

– Если, скажем, вы находитесь внутри подводной пещеры.

– Совершенно верно. Жертва рефлекторно начинает заглатывать воду, буквально пытаясь дышать. В результате ее охватывает панический ужас, начинается отчаянная борьба за жизнь. Если не удается выплыть и легкие продолжают наполняться, жертва судорожно барахтается, делает фатальные вдохи… Это может продолжаться несколько минут, пока дыхание не прекратится.

– И с водой жертва наглатывается песка?

– Не всегда. Песок может попасть в рот и глотку также при условии, что безжизненное тело какое-то время тащило течением по дну. В нашем же случае труп был надежно прикреплен к стальной решетке. К тому же песок найден не только в ротовой полости и в горле, но и в легких. И еще вспомните, где происходила борьба за жизнь.

– В подводной пещере.

– Да, в пещере с песчаным дном. Утопление – медленная, мучительная смерть. Последние минуты жизни – сущий ужас. Эта женщина оказалась в ловушке, в каверне с низким потолком. Чем дольше она металась во мраке, пытаясь глотнуть воздуха, тем больше поднимала со дна песок. В замкнутом пространстве пещеры осадку некуда было деться, кроме как забиться в легкие жертвы.

Энди взглянула на препарированное легкое и сказала:

– То есть вы не допускаете сомнений в том, что она утонула?

– Насколько можно быть уверенным в таких вещах.

Энди задумалась, однако смолчала.

– Вас что-то беспокоит? – спросил доктор Файнштейн.

– Ничего, – проговорила она. – Наверно, это от запаха.

Ее смутила собственная позиция – то, что она по роду службы стоит рядом с покойницей, а в голове вертится стандартная формулировка: «смерть в результате утопления». Еще никогда смерть не была для Энди столь безлика.

– То есть, насколько я понимаю, маньяк затащил Эшли Торнтон в эту пещеру, привязал к стальному пруту решетки, а сам уплыл, оставив ее в темноте и без воздуха. Он оставил ее там живой?

Врач взглянул собеседнице в лицо:

– Боюсь, что так.

– Спасибо, доктор, – проговорила Эшли и вышла; в голове крутились слова: «медленная мучительная смерть».