«Луна-лодж» принадлежал к числу третьесортных мотелей, где номер можно было снять на неделю, день или час. Катрине не хотелось задерживаться здесь ни минуты, но обстоятельства вынуждали. Заплатила она за неделю вперед.

Она выбрала номер на первом этаже, в задней части здания. При необходимости гости могли входить прямо из своих машин без риска быть замеченными. В «Луна-лодж» заботились прежде всего о сохранении тайны частной жизни клиента, да и комплект свежего белья можно было получить здесь быстро и без проблем. Она слышала, как над головой, в номере этажом выше, скрипит кровать. Минут тридцать пять, не меньше, железные ножки стучали по полу. Да, этот парень наверху явно супермен, но не спала она вовсе не из-за него. Часами просиживала она в бесформенном кресле против входной двери, размышляя о том, в каком безвыходном положении оказалась.

Дверная цепочка на месте, свет выключен, шторы плотно задернуты. В комнате слабо попахивало сыростью и плесенью – намек на то, что номер делят с ней еще какие-то живые организмы, думать о которых не хотелось. Солнце зашло несколько часов назад, в щелочку над шторой просачивался голубоватый луч лунного света. До сих пор она почему-то не замечала, что пятно амебообразных очертаний на ковре напоминает по цвету засохшую кровь.

Глаза у Катрины слипалась, но вновь пробудились воспоминания. И ей внезапно стало холодно, хотя холод этот жил в ней самой.

Снова зимняя ночь в Праге, та самая ночь, когда она распрощалась со своей гордостью. Было ей девятнадцать, молоденькая девушка, еще подросток. Она заперлась в ванной, рядом с комнатой, которую делила еще с семью такими же девушками.

Сквозь щели в маленькое прямоугольное окошко врывался ледяной февральский ветер. Она присела на край металлической ванны с облупившейся эмалью, такой холодной, что голые бедра обжигало, точно огнем. Хорошо, что удалось завершить дело. Она натянула трусики, застегнула комбинезон, убрала ножницы в подвесной шкафчик.

Плод ее трудов хранился в маленьком пластиковом пакете. Она прятала его в кармане, чтобы соседки по комнате не видели. Как раз в это время трое из них обедали: делили между собой пару кусков хлеба и миску жиденького бульона. Катрина быстро прошла мимо них. Они не спросили, куда она идет, но не безразличие было тому причиной. Она чувствовала: девушки знают, просто не хотят смущать ее. Не говоря ни слова, она вышла из комнаты и пошла по коридору к задней двери.

У обочины был припаркован черный седан. Мотор работал, белесые клочья выхлопного газа быстро развеивались на холодном ветру. Снег на тротуаре испещряли тысячи следов. Лед похрустывал у нее под ногами, когда она направлялась к машине. Открыла заднюю дверцу, скользнула на сиденье. Потом захлопнула дверцу и протянула пакетик сидевшему за рулем мужчине. Тому самому, с которым познакомилась в темном переулке, в тот день, когда на фабрике погибла Беатрис.

– Вот, – коротко буркнула она.

Тот поднес прозрачный пакетик к свету, долго и с нескрываемым отвращением разглядывал его содержимое. Это был фетиш, талисман для некоторых молодых чехов определенного сорта. За пакетик лобковых волос молодых кубинок они были готовы выложить довольно приличные деньги.

– Слишком короткие, – недовольно произнес мужчина.

– Но я отращивала всего три недели. Чего еще ждать?

– Нет, эти не годятся.

– Тогда давайте мне больше времени. Недель шесть как минимум.

– Так долго я ждать не могу.

– Ну а я-то чем виновата?

Он открыл пакетик, принюхался, улыбнулся.

– Думаю, самое время расширить наши коммерческие отношения.

– Нет.

– Нет – это всегда плохой, глупый ответ.

– А мне плевать.

– Напрасно.

– Я сказала: плевать. Это нечестно.

– Нечестно? – усмехнулся он. Потом лицо его сразу стало очень серьезным. – Ничего просто так не бывает. На все есть свои причины, каждое решение имеет особый смысл. У каждого из нас своя судьба.

– Раз вы всегда так говорите, значит, дурак вы, больше никто.

– Ладно. Запомню это. А ты пока подумай хорошенько. Выбор есть всегда. Подумай о своей судьбе.

От воспоминаний ее пробудил тихий стон. Голос мужской и принадлежит явно не тому придурку, что живет за стенкой. Она всмотрелась в темноту. И увидела, что Тео лежит с открытыми глазами.

– Ну, как голова? – спросила она.

Он лежал на спине, тело распростерто на кровати, точно высыхающая оленья шкура. Руки и ноги прикованы наручниками к спинкам. Тео пытался что-то сказать, но не получилось – из-за кляпа во рту.

Катрина подошла и осмотрела большую багровую шишку над его левым глазом. От нее глаз казался полузакрытым. Тео вздрогнул от боли, хотя она едва коснулась его лица.

– Сам свалял дурака, – проворчала Катрина. – В следующий раз, когда вздумаешь бежать, пристрелю тебя, вот и все.

Челюсти его напряглись, но из-под кляпа не донеслось ни звука.

Она вернулась в кресло, положила пистолет на колени.

– Наверное, думаешь, как долго я еще буду держать тебя здесь?

Сердитое фырканье было единственным ответом.

– Я скажу. До тех пор, пока не решу, что делать дальше. Дело в том, что, если я не убью тебя, они меня убьют. Придут, найдут тебя и выполнят за меня всю работу. Так что в твоих же интересах вести себя прилично и ждать, пока я что-нибудь не придумаю.

Теперь он дышал спокойнее. Приступ гнева прошел.

– Знаю, тебе очень хочется, чтобы я вынула кляп. И потом ты довольно долго провалялся без сознания, так что наверняка просто умираешь, до чего хочется в туалет и ванную. Кивни один раз, если обещаешь вести себя прилично.

Он заморгал, потом кивнул.

– Ладно, так и быть. – Катрина подошла, остановилась у края постели. Прицелилась из пистолета прямо ему в голову и сказала: – Только попробуй выкинуть какой-нибудь номер – сразу мозги вышибу.

Затем достала из кармана ключ и расстегнула наручники на левой руке. А затем подставила ведерко для льда.

– Перевернись и пописай сюда.

Он одарил ее гневным взглядом сверкающих глаз Точно говорил: Да ты, должно быть, шутишь!

– Давай делай, или сейчас уберу.

Он неловко повернулся на один бок, расстегнул ширинку и начал мочиться. Струя с таким напором ударила в ведро, что она испугалась: неужели понадобится второе? Но вот наконец он закончил. Откинулся на спину, и Катрина снова защелкнула наручники на его левой руке.

– Пить хочешь? – спросила она.

Тео кивнул.

– Ну смотри, если будешь орать… – Она прижала ствол пистолета ему ко лбу.

Потом запустила руку за голову, ослабила узел и вытащила кляп. Свободной рукой поднесла чашку с водой ко рту. Тео пил с жадностью. Вот наконец оторвался от чашки и задвигал губами – видно, старался избавиться от онемения. И тут же болезненно поморщился. Очевидно, движения лицевых мышц отдались болью в ране на голове.

– Черт побери, девочка. Ну ты и здорова лягаться…

– Кто тебе делал эту красоту? – спросила Катрин, разглядывая татуировки на его теле.

Он смутился. Потом его осенило:

– Ты сидела, что ли?

– Можно сказать и так.

– За что?

– Тебе какое дело?

– Так просто. Любопытно.

Над головой возобновилось равномерное поскрипывание кровати. Катрина выразительно подняла глаза к потолку. Тео истрактовал это по-своему.

– Проституткой, что ли, была?

– Нет. Могла стать, но отказалась.

– И за это тебя упекли за решетку? За то, что отказалась? Что-то я не врубаюсь. – Поскрипывание прекратилось. Какое-то время Тео лежал молча, устремив взор к потолку. – Если честно, я ничего не понимаю. Ты информатор, работаешь на правительство. Если вдруг кто-то заставляет тебя сделать нечто такое, чего не хочется, просто идешь в полицию, и все дела.

– Все не так просто.

– Идешь и говоришь, что ситуация вышла из-под контроля. Что кто-то хочет пришить меня, иначе пришьют тебя.

– Не могу.

– Почему?

– Потому что, если пойду в полицию и расскажу, в какое влезла дерьмо, меня уволят.

– Вот именно. И проблема решена.

– Ничего-то ты не понимаешь. – Она отвернулась. Взгляд упал на красновато-коричневое пятно высохшей крови на ковре. – Есть такая старая русская поговорка, – рассеянно пробормотала она. – Нет ничего слаще мести.

– А при чем здесь звонок в полицию?

– Если меня вышибут с работы, я потеряю надежду испытать этот сладкий вкус.

Он смотрел на нее, пытаясь сообразить, по какому счету стремится отплатить девушка с встревоженными карими глазами.

– По части мести я настоящий мастак. Так что если нужна помощь…

– Нет. Я сама.

Он кивнул, затем пожал плечами, отчего зазвенели цепочки наручников.

– Смешно.

– Что тебя так веселит?

– Когда мне было пятнадцать, знаешь, о чем я мечтал? Чтобы меня похитила красивая девчонка, непременно латиноамериканка.

– Мечта сбылась, но ты, похоже, не в восторге?

– Нет.

– Знаешь, должна разочаровать тебя, друг. В жизни такое случается сплошь и рядом. – Она сунула кляп ему в рот и завязала узел сзади на шее.