— Причиной гибели корабля Гекса послужила нестабильность подпространственного перехода. В настоящее время ведется выяснение причин этой нестабильности. Сотрудники станции, руководившей открытием перехода, временно освобождены от своих обязанностей.

В этой трагедии погибли тысячи людей, так и не ступивших на твердую землю после тысячелетнего путешествия, и несколько наших соотечественников.

Однако, как нам стало известно, несколько человек смогли спастись…

* * *

Когда дверь дома открылась, обронив несколько песчинок с потолка, и вошла Нелл, бледная и напуганная, Кмир сидел у окна и воспринимал новости по медиатору, подключив его к себе.

Нелл подошла к Кмиру. Небольшое усилие — и песчинки собрались в небольшую скамеечку за столиком напротив Кмира. Она села на нее и посмотрела в окно — солнце висело уже низко, и люди возвращались домой.

— Кмир, — тихо произнесла она.

— Да? — Проградец отключился и посмотрел на нее несколько удивленно, словно не понимая, откуда она тут взялась.

— Ты знаешь… Что на месте катастрофы находился корабль мастера Таяна?

— Да, об этом недавно сообщали.

Они помолчали.

— Тебя вызывали в совет? — Спросила Нелл.

— Да. Мы связались удаленно.

— И что тебе сказали?

— Поблагодарили за хорошую работу в патруле и выразили сожаления по поводу произошедшего. Ведь, похоже, виновата трансферная система города. Они изучили мой доклад о происшедшем и нашли несколько фактов, подтверждающих эту гипотезу.

— А я, — грустно улыбнулась Нелл, — я… — И неожиданно она разрыдалась, положив голову на ладони, лежащие на столе. Кмир со страхом смотрел на нее, не зная, что предпринять. Он протянул руку и неуверенно коснулся пальцами ее руки, но Нелл непроизвольно одернула руку, почувствовав холод металлической перчатки…

* * *

— Нелл.

Она стояла в центре круга, а перед ней сидели десять советников неогеанского сектора. Центральное место пустовало.

— Нелл, ты знала, что на месте происшествия находился корабль советника Таяна? — Мастер Галло, сидящий справа от пустующего места, смотрел на нее в упор, и Нелл было не по себе.

"Это же он один из тех, кто взрастил билосные поля на юге, считавшемся непригодным для этого. А разве не он спас жизни десяткам людей, когда один из челноков протаранил защитный купол и воздух из целого района успел улетучиться прежде чем прорыв был изолирован?"

— Да, я слышала сообщение об этом за несколько минут до катастрофы, — она подняла глаза на советника, — мастер, скажите, что это было?

— Всему свое время, Нелл, — отозвалась Ане, сидящая слева от пустующего места, — мы сами хотим это понять.

— Я готова помочь вам, — с жаром проговорила Нелл, но ее порыв не был замечен. Она беспомощно опустила руки и опустила глаза к полу.

— Мы ценим твое рвение, но сейчас оно неуместно, потому что люди уже погибли, — ответила Ане, подперев голову рукой, — Ты входила в контакт с мастером Таяном?

— Да, за несколько часов до этого он сообщил мне, что собирается прилететь, — она обвела взглядом советников. Кто-то был погружен в свои мысли, кто-то смотрел на нее одобряюще, кто-то — безразлично. Галло не смотрел в ее сторону, когда как Ане пристально ее рассматривала. Ей вспомнились бешеные глаза Шеда и обвинения, которые он выкрикивал ей. Нелл вспыхнула:

— Я сожалею о том, глубоко сожалею, что мастер Таян погиб в этой катастрофе. Но зачем вы… Задаете мне все эти вопросы? Что вы… — Она замерла на полуслове, потому что Галло поднял руку, призывая к молчанию. Ане подняла голову с руки и посмотрела на него.

— Нелл, — Галло говорил спокойно, — никто не обвиняет тебя ни в чем. Но мы должны понять, почему ты, связавшись с мастером Таяном незадолго до катастрофы, указала в докладе, что он погиб, хотя несколько часов назад он прибыл в город. Мастер Таян жив.

У Нелл перехватило дыхание. Все-таки жив! Но… Как? Она беспомощно посмотрела в глаза Ане и прочла в них лишь презрение и приговор.

— Я… Я не чувствовала его. Мы несколько раз облетели обломки, там не было ни одного живого существа! — Она отступила на шаг, голос ее дрожал, она не сдерживала нахлынувшего на нее страха, — я не могла, не могла оставить его там погибать, я никогда бы этого не сделала!

У нее закружилась голова, она с трудом устояла на ногах. Молчание окружило ее и давило, сдавливало виски.

— Ты слышала людей внутри корабля? — Спросила Ане.

Нелл вздрогнула и схватилась пальцами за плоть туники. Взгляд Ане потемнел, как и узор на ее тунике.

— Ты не слышала их?

— Только взрослых, — едва выговорила Нелл. Она догадалась, о чем хочет сказать совет. И решила произнести это раньше них, — я теряю навык контакта, вы так считаете?

Мастер Галло вздохнул и улыбнулся.

— Нелл, ты прекрасно все поняла, и это говорит в твою пользу. Я не скрою, многим показалось подозрительным твое неведение, — он бросил взгляд на Ане, — но это не первый случай деградирующей адаптации, который мы встречаем у неогеанцев, поселившихся в Золотом Городе. Ты была и остаешься нашей любимой сестрой и гражданином города, но ряд дорог для тебя закрыты. Ты не можешь служить в патруле.

— Постойте, — перебила его Нелл, — я прекрасно ощущаю вас всех, и… Разве не могло быть так, что…

— На корабле не было детей, а мастер Таян, будучи живым, не был доступен через контакт на расстоянии нескольких метров? — Насмешливо произнесла Ане. Нелл опустила взгляд.

— Возможно, это было лишь первое проявление проблемы, и на какое-то время твои навыки восстановятся — до следующего приступа, — сказал Гелло, но Нелл уже почти не слышала его слов, — тебе еще предстоит обследование, но если ты не вернешься на Неогею, искусство контакта может быть однажды потеряно для тебя. В любом случае, ты вольна обратиться к совету за помощью.

— Я благодарю вас за заботу, — произнесла Нелл, — и, если я больше ничем не могу помочь совету…

— Ничем, — ответила Ане, — ты можешь покинуть здание совета.

Нелл направилась к выходу, но на полпути остановилась и, полуобернувшись на Ане, сказала:

— Я хотела бы увидеть мастера Таяна.

Ане, начавшая было разговор с Галло на тему предстоящего праздника, нехотя повернулась к Нелл и ответила:

— Когда его жизнь будет вне опасности, тебя известят. Иди.

* * *

"Этого не могло быть. Я лично все проверял. Лично. Я прекрасно помню, мы все рассчитали. Масса корабля? Нет, мы точно знали массу корабля, она не могла повлиять, нет" — инженер Гаван, шепча про себя и нервно теребя край куртки, шел от здания совета, почти не глядя по сторонам, поэтому на самом выходе с территории Совета столкнулся с молодой (как ему показалось) неогеанкой. Он извинился, но в ее глазах стояли слезы, и Гаван расстроился еще больше. "Неужели я ее так расстроил? Что за напасть… Это конец моей работы в транспортном отделе… Но нет, я должен проверить записи, ошибки не могло быть!"

На повороте он, задумавшись, чуть не сбил самоходную коляску. Женщина — проградка в облегченном скафандре, но без шлема, вскрикнула, а ребенок заплакал.

— Я прошу прощения, — Гаван обреченно вздохнул, покачал головой и побрел дальше по улице.

— Что это с ним? — Спросила своего спутника проградка, провожая глазами инженера. Спутник, высокого роста землянин (под стать спутнице), пожал плечами и, легонько дотронувшись до коляски, привел ее в движение.

— Стерра, — сказал землянин, — ты все-таки не хочешь…

— Отдать ее на воспитание? — Резко ответила проградка, — ты так не хочешь, чтобы нашим ребенком занималась я?

— Ты сама говорила, на Програде этого никто не умеет! А вспомни…

— Не начинай, прошу тебя, — прошептала Стерра, — его смерть была неизбежной, ты же знаешь, что сказал врач. А Миррель абсолютно здорова.

— Для проградки. А для землянки у нее слабые легкие и сердце. Или ты хочешь упихать ее в такой же "наряд"? — Он дотронулся до ее скафандра, но Стерра отодвинулась от него. Мужчина махнул рукой, и они продолжили прогулку в молчании.

* * *

— Входи.

Ане вошла и осторожно прикрыла дверь за собой. В полумраке она едва различила столь дорогой ей силуэт. Прошла целая неделя, как он вернулся, и до сих пор она не имела возможности увидеть его. Она подошла ближе и поклонилась.

— Мастер Таян, я… Я хотела узнать как ваше здоровье.

Таян лежал, завернутый в накидку из ткани, изуродованный. Но нет, он был цел — просто неживая ткань уродовала его.

— Лучше, — бесцветным голосом ответил ее учитель, — Спасибо моим братьям.

— Ваша туника…

— Ее восстанавливают. Благодаря ей я еще жив.

На глаза Ане навернулись слезы. Она вдруг бросилась к нему и обхватила его голову руками.

— Учитель, я бы не вынесла если бы вы погибли. Я ведь только потом поняла, что значили ваши слова перед вашим отбытием, вы знали, что можете погибнуть. Вы так поспешно передали мне те знания, что…

Таян вдруг повернулся к ней и приложил палец к губам. Ане запнулась, а потом продолжила, но уже тише.

— Я видела, что там происходило, и то, что вы мне рассказали тогда… Это то самое искусство, Хаос? Это были… вы?

— Теперь ты можешь меня выдать, — произнес Таян, улыбнувшись, — это уже неважно.

— Нет, что вы! — Ане замотала головой, роняя слезы на его лицо и руки, — Я никогда этого не сделаю, учитель. Но если бы вы объяснили мне, зачем…

— Неважно. Я прошу тебя забыть все, что я говорил тебе. К этому искусству нельзя прибегать. Никогда. Я готов был бы проклясть ту, что научила меня перед своей смертью, если б не любил ее больше собственной жизни. Мое дело сделано. От настоящей или мнимой опасности я уберег Золотой Город — не нужно больше ломать голову. Надеюсь, я не оступился с пути, который он предначертал.

— В гибели корабля виновным признан инженер, руководивший транспортировкой корабля через подпространство.

— Ай, как нехорошо, — нахмурился Таян, — я готов оправдать его.

— Вы хотите…, - ужаснулась Ане, но Таян лишь улыбнулся:

— Сознаться? Необязательно. Корабль Гекса мог нести в себе оборудование, возбудившее помехи генератора пути. Я думаю, это и стало причиной гибели корабля и всего экипажа.

— Мастер Таян, — неуверенно начала Ане, — вы не знали, что один член экипажа выжил?

Таян испуганно отшатнулся от нее, приподнявшись на локтях.

— Выжил?

— Да, учитель. Это капитан Шед Гиннон.

— Он в городе?

— Да. Если вы только прикажете, я… — Глаза Ане хищно блеснули, и Таяну стоило большого труда побороть в себе страх.

— Нет. Этому мастерству я не хочу тебя учить. Раз ему повезло, как и мне, остаться в живых, значит так тому и быть.

— Учитель… Почему вас не спасли сразу же? Почему эта… Почему только патруль не смог найти вас? Да пытались ли они?

Она уронила голову ему на грудь и крепче обняла, но Таян не слушал ее. Дело, которое он мнил последним деянием своей жизни, было совершено, но сам Таян жив. Не это ли знак того, что борьба его не окончена?

"Но как этот человек смог выжить?"

* * *

— Здравствуйте. Вы — Нелл?

На пороге стоял неизвестный молодой землянин, голубоглазый, с длинными светлыми волосами, собранными в пучок и лучезарной улыбкой.

— Да, — удивленно ответила Нелл.

— Я сожалею, что вынужден принести плохие новости, но… Вленар погиб.

Нелл ошарашено посмотрела на гостя, а потом опустила взгляд.

— Я чувствовала, что что-то не так. Спасибо, что нашли возможность сообщить его друзьям.

— О! — Молодой человек, казалось, был удивлен, — так вы не его супруга?

— Нет, — настал черед Нелл удивляться, — хотя это не значит, что моя скорбь хоть немного меньше, чем была бы у его жены. Но как это случилось, и почему вы решили, что я его жена?

— Это может занять время. Если вы позволите зайти, я расскажу вам.

— Да, конечно, — Нелл отступила в комнату, впуская гостя, — как вас зовут?

— Я Лин, пилот технического корабля, — представился юноша, входя внутрь и осматриваясь.

— Садитесь, — Нелл повела рукой и посреди комнаты возник небольшой диван. Лин легко подошел к нему и сел, следом села и Нелл.

— Мы летели к одному из генераторов поля на обратной стороне планеты, как вдруг получили сигнал тревоги с корабля "Посейдон" и поспешили к ним. К несчастью, когда мы нашли их, корабль изнутри был выжжен дотла. Возможно, какие-то горючие материалы попали в воздух, и хватило небольшой искры… — Лин вздохнул, а Нелл сидела с отсутствующим видом, узор на тунике потускнел, — мы опознали только тело Вленара, потому что документы он хранил в непроницаемом футляре во внутреннем кармане. Там, кроме всего прочего, мы нашли вот это.

Он вытащил из кармана что-то блестящее и протянул Нелл. Нелл, очнувшись, подставила ладонь. На нее из рук землянина выпал прозрачный, как льдинка, камень, переливавшийся на солнце. Одна сторона камня была выровнена, и на ней было высечено ее имя.

— Это… От него?

— Вот почему я решил… — Лин развел руками, — там же была записка с вашим адресом, видимо, он хотел отправить его с кем-то, — он помолчал, наблюдая за Нелл, — вы были очень близки?

— Мы вместе служили в Патруле, — ответила Нелл, не сводя глаз с камня.

— Право, мне очень жаль… Я нашел еще вот что, — он порылся в кармане и достал несколько карт и Интерпретатор. Включив прибор, он вставил в него карты, и перед Нелл спроецировались какие-то схемы, документы, карты местности, — и, вот, не знаю, что с этим делать, — Лин виновато улыбнулся, — если вы вдруг знаете, что означают эти документы и куда их следует отдать…

— Нет, — Нелл покачала головой, — я понятия не имею, что это. Вленар работал над проектом Акведук, очень сложный проект.

— А, это как-то связано с доставкой воды со спутников?

— Да. Но система еще не до конца проверена, поэтому ее пока не афишируют. Вам стоит обратиться в Совет, я уверена, они знают, что делать с этими документами.

— Да, пожалуй так и стоит сделать, — кивнул Лин и выключил интерпретатор, — я еще раз прошу прощения за беспокойство.

— Ничего, — улыбнулась Нелл, — спасибо вам за ваше участие. Теперь у меня есть хоть что-то в память о нем.

— Теперь вам придется идти в патруль без него?

— Нет. Мы никогда больше не полетим в патруль, — Нелл опустила голову. Лин отвернулся и проговорил в сторону.

— Я, пожалуй, пойду. Всего вам хорошего.

Он встал, поправил одежду, спрятал интерпретатор в карман и вышел из дома. Когда он ушел, Нелл посмотрела в окно, чтобы еще раз взглянуть на юношу, как вдруг яркая вспышка прожгла небосвод…

* * *

Гаван с ужасом смотрел на экраны. Проградский транспорт с новой партией техники начал было разворачиваться, но было поздно — подпространственный переход возник буквально у него на пути. В последние секунды пилот успел отстрелить свой персональный корабль — Всадник — из транспорта и вырваться, в то время как транспорт краем задел переход, и этот край размазался на расстоянии тысяч парсек. Никем не стабилизируемый переход запульсировал и исчез.

Гаван сполз в кресло, глядя на приборную доску. Ручка стабилизатора была выкручена влево, как надо было при закрытии прохода, а не вправо, как должно быть при открытии. Лампочка ручного управления светила даже сквозь пелену слез, а губы шептали:

— Нет… Не может быть. Я же точно…повернул ее вправо. Не влево.

* * *

— И это вторая авария за три недели, Кавор, — произнес Галло, восседая справа от Таяна, занявшего, наконец, свое место в совете. Кавор стоял посреди зала и выслушивал обвинения, — вы все еще считаете, что этот инженер должен оставаться на своем посту?

— Его вина доказана только во втором случае, — возразил лидер Земного сектора.

— По-моему, — произнесла Ане, — второй случай лишь подтверждает первый. Он недееспособен, хотя, конечно, это надлежит проверить, и должен быть отстранен.

— Мне известно, — продолжил Галло, — что у Програда есть технологии, позволяющие полностью автоматизировать подпространственные переходы.

— Уточняю, — вмешался Норт, — есть лишь серия наработок, но готовой системы еще нет.

Галло кивнул и продолжил:

— Я считаю, что нам стоит рассмотреть вопрос автоматизации транспортной сети и сокращения занятых в этой сфере людей.

— Хочу обратить ваше внимание, — ответил Кавор, — что у землян имелись свои наработки в этой области. Я хотел бы предложить увеличить интенсивность раскопок на Земле и луне.

— Вы знаете, где искать? — Спросила Ане.

— Да, — без колебаний ответил Кавор.

"Ложь" — услышали лидеры Неогеи и улыбнулись.

— Не вижу ничего смешного, — резко заявил земной лидер, — подпространственные переходы — это изначально земная разработка. Мы можем добыть множество уже собранных сведений вместо того, чтобы заново собирать их.

Неогеанцы переглянулись.

— Мы рассмотрим этот вопрос в следующий раз, нашей стороне необходимо взвесить ваши слова. Что касается инженера… — Галло задумался.

— Я признаю его вину во втором случае, — заявил Кавор, — но не хотел бы приплетать сюда крушение корабля Гекса. Мне еще не все здесь ясно. Да, Ане, — он жестом остановил собиравшуюся что-то сказать трессу, — даже после решения совета мне не все еще ясно. Он будет отстранен и направлен на более безопасную работу, отвечающую его навыкам. Но не хотелось бы вновь поднимать шумиху вокруг гибели корабля… Тем более, скоро праздник.

— А что, — начал вдруг Норт, — тот землянин, с корабля Гекса?

— Осваивается. Мы дали ему гида, тот показывает ему город и обучает нашему языку, истории и обычаям.

— Гид — неогеанец? — Спросил Галло.

— Нет, землянин. Но язык они изучают вместе с врачом, неогеанцем.

Галло кивнул, и жестом передал слово Норту.

— Я думаю, нет смысла избегать разговоров о корабле. Но если тот человек будет на виду и сможет рассказать что-нибудь из их истории — это было бы многим интересно. Это же целая веха истории экспедиции Гекса, которой мы столько обязаны. Ему еще не показывали Землю? Оттаявшие районы?

— Пока еще нет. Но, думаю, вы правы, — согласился Кавор, — Если он согласится, то его влияние как члена корабля экспедиции Гекса — более того, капитана — перевесит негативное впечатление от катастрофы. Это же позволит ему обрести вес в чуждом ему обществе и поближе познакомиться с городом.

Таян слушал, находясь в каком-то оцепенении. Кто-то тихий внутри него возражал, приводил аргументы против и настаивал на полной изоляции капитана Гиннона. Но сам он сидел, не предпринимал ничего и был крайне этому удивлен.

— Что с обломками корабля Гекса? — Спросил Норт.

— Их привезли на обратную сторону планеты, но осмотреть еще не успели. Капитан пока не сообщал нам об исследованиях, проводившихся на корабле, но мы побеседуем с ним вскоре.

Из горла Таяна вырвался хрип, и совет удивленно посмотрел на него. Он поставил руки на подлокотники и встал, выпрямившись. Ане с болью посмотрела на своего учителя, и вдруг поразилась перемене — он снова был велик и властен, прочие члены совета неожиданно умалились рядом с ним. И тень, которую он отбрасывал на пол и стены, выросла вместе с ним.

— Я хотел бы, — голос его справился с дрожью, — присутствовать на беседе с капитаном Гинноном. Известите меня, когда она будет назначена. А сейчас, — он поклонился, — я прошу меня простить. Я вынужден покинуть вас.

Он направился к выходу, окруженный сочувственным молчанием, и лишь эхо его шагов отзывалось болью в висках. Он дошел, не оступившись, до своих покоев и там упал, погрузившись в темноту и кошмары.

* * *

— Доброе утро.

На пороге стоял Натан, персональный гид Шеда Гиннона, капитана корабля Гекса-5, невысокий юноша, с копной рыжих волос на голове и худощавый, как почти все здесь. Что ничуть не удивляло Шеда, потому что даже на корабле он питался лучше, чем здесь.

— Привет, — произнес Шед и улыбнулся своему произношению, — очень погано звучит? — Добавил он на "староземном", как все тут называют его язык.

Натан улыбнулся в ответ:

— Все в порядке. Немного практики и он станет вам как родной. Не хотите ли прогуляться? Сейчас в городе идут приготовления к празднику.

— Ну тогда лучше будет посетить сам праздник, — подмигнул Шед, — сегодня не тянет что- то наружу. А что, кстати, за праздник? — Он подошел к столу и налил воды из кувшина в две глиняные кружки. Конечно, они были не глиняные, а песчаные, но аренатектура по-прежнему оставалась для Шеда загадкой. Его дом из песка изнутри был обставлен мебелью и приборами какого-то списанного корабля, по крайней мере, Шед не боялся, что что-нибудь рассыплется прямо под ним.

— Праздник в честь Ма-алена, — Натан вошел и, осмотревшись, снял с плеч и поставил внушительного размера рюкзак на пол, не прерывая свою речь, — Двести и один год назад — по летоисчислению Земли, разумеется, так как Планета Согласия делает полный оборот за меньшее время, — именно в этот день состоялась битва за нашу свободу, и Ма-ален закрыл Врата Вселенной.

— Вот об этом и расскажи, — Шед, уже сев, поднял кружку и осушил ее одним глотком. Натан усмехнулся и сел напротив.

— Это не так просто сделать, — он чуть пригубил воду, — ведь это подразумевает, что мне нужно рассказать вам всю историю вселенной, а это займет немало времени.

— Ну, хорошо, — нетерпеливо бросил Шед, поглядывая на рюкзак в углу, — а что об этом человеке, как его…

— Ма-алене? Увы, — Натан пожал плечами, — невозможно рассказать о нем не рассказав всей истории. Я постараюсь изложить основные факты, не вдаваясь в подробности.

— Я весь во внимании.

Натан сделал еще один глоток и начал рассказ.

* * *

— Миллионы, а, может, миллиарды лет назад, появились на свет два существа. Возможно, их гораздо больше, но нам известно только про двоих Великих. Мы не знаем ни причин их конфликта, ни…да что там, мы ничего о них не знаем, мы слышали о них только из уст Ма-алена и видели их карающую руку. Так или иначе, они научились создавать жизнь, сеять ее среди звезд и отгораживать такие звездные скопления, чтобы всходы этой жизни не могли связаться друг с другом.

— Таких миров было посеяно множество. В них рождалась жизнь, развивалась, росла и однажды переступала тот порог, когда межзвездные путешествия становились обыденными. Тогда приходило время жатвы.

— Звездные посланники Великого прибывали в такие миры и ставили ультиматум: каждый мир должен поставлять войска для Великого как благодарность за данную жизнь. Ни о каком сопротивлении не могло быть и речи, а непослушание страшно каралось. Миры посылали свои войска, и война продолжалась. А жизнь в тех мирах потихоньку приходила в упадок — все, что создавалось ими, служило целям Великого, а не их целям — так зачем же что-то создавать?

— И однажды мы, ничего не подозревавшие, занятые внутренними конфликтами и междоусобицами, услышали голос Звездного посланника. Все было рассчитано, подготовлено, спланировано им. Каждый из народов получал реальный шанс вознестись над двумя другими — нужно было лишь принять его предложение. Мы не знаем, что было бы дальше, но догадаться можем. Год, а может десять, или даже сотню лет, мы восславляли бы Великого, посылая своих сыновей на его войну. А потом еще вечность мы делали бы то же самое, не произнося ни звука. Такова была плата за подаренную нам жизнь.

— Но так не случилось, потому что появился Он.

Натан повел рукой, и песок пола, вздыбившись, приподнял рюкзак и перенес его, как по волне, к столу. Из рюкзака был извлечен небольшой приборчик и плоская карточка, очевидно, одна из многих, хранящихся в нем.

— Это интерпретатор, — пояснил Натан, указывая на приборчик, — один из Обязательных Личных Устройств. Думаю, вам тоже скоро выдадут комплект.

— И для чего он нужен? — Заинтересованно спросил Шед.

— Для интерпретации, — улыбнулся Натан и поместил карточку в интерпретатор. Тотчас же посреди комнаты появилось изображение — Шед был уверен, что это изображение, хотя и чрезвычайно реалистичное — мужчины в белой тунике, схожей видом с теми, что он видел у неогеанцев. Его лицо — не самое красивое, но притягательное. Его глаза — не столь глубоки, но столь печальны. Его руки не были белыми и чистыми, но и не были изъедены следами морщин и мозолей. Он не казался простым человеком, и все же он не был чрезмерно совершенным, как рисовал себе его сам Шед, вспоминая восторженные рассказы Нелл. "Да… Он выглядит как обычный человек. Поэтому ему и хочется верить".

Изображение оказалось частью записи, потому что Ма-ален сделал шаг назад и сел. Вид изменился, и стал виден круглый зал, посреди него в кругу стояли кресла — Шед насчитал 33 — и, чуть в отдалении, еще одно, у окна, практически на краю. В нем и сидел Ма-ален, а позади него виднелся золотой город.

— Это башня совета, — прошептал Натан, не отрываясь от изображения, — сто лет назад. Более старые записи не сохранились, увы.

Похоже, как раз начал собираться совет — с разных сторон зала прибывали представители трех народов и занимали места в круге. Когда все кресла были заняты, и один из членов совета начал говорить, Ма-ален…развернулся вместе с троном и обратил свой лик к городу.

— Разве он не глава совета? — озадаченно спросил Шед.

— Нет. Это первое заседание совета, Ма-алена попросили присутствовать на нем. Но сам он в нем не участвовал. Он не правил нами.

Натан щелкнул пальцами и изображение исчезло.

— Он был неогеанцем? — спросил Шед через некоторое время, видя, что его гид серьезно о чем-то задумался.

— Ма-ален? Даже этого я не могу сказать с уверенностью.

— Как это? — удивился Шед.

— Если вы спросите земных историков, они скажут, что Ма-ален — землянин, имя его было Нэрган и он служил в специальном отряде вооруженных сил Земли. Если спросите неогеанцев, то они поведают вам, что его имя — Илемо, что значит Сын Говорившего, и что он — потомок Илеро, Говорившего с Планетой, следовательно, неогеанец. Проградцы же скажут вам, что он — Второй Освободившийся, без сомнения, рожден на Програде.

— А он сам разве не говорил о себе?

— Нет. Вернее, — Натан смущенно отвел взгляд, — меня ведь еще не было на свете, когда он исчез… Я знаю лишь немногое из того, что есть в архивах, и не знаю никого, кто знал бы его лично. Я читал, что после той битвы, где все наши народы вступили в бой вместе с ним, и после сотворения Золотого Города, он мало с кем говорил. Чаще он бродил по городу, достраивая его, либо сидел и смотрел на него с башни совета. Но он не бездействовал, мы это знали… Именно он создавал колодцы, питавшие город водой, изменяя течение подземных вод, выводя их на поверхность. Многие из них действуют и поныне. Те, кто рождались в городе, с рождения обладали искусством аренатектуры и передавали его по наследству даже вне Золотого города. Но он никого не научил как пользоваться всей мощью этого искусства, и вряд ли кто-то из нас сможет создать целый город…

— Подожди, — Шед словно очнулся, — он один создал этот город?

— Да. Сразу после битвы, которая окончилась здесь, у Планеты Согласия. Ма-ален, уничтоживший Звездного Посланника и заперший этот мир с внутренней стороны, создал этот город и купол над ним и объявил его новым домом нового народа. Народа, который однажды достигнет его величия и сможет выйти за пределы этого мира, ничего не опасаясь…

Натан снова замолчал. Шед поерзал в кресле, морща лоб и обдумывая услышанное.

— А что с ним случилось?

— Этого тоже никто не знает, — грустно улыбнулся Натан, — странно, да? Человек подарил нам свободу — быть может, ценой своей жизни, — а мы ничего достоверно о нем не знаем. Это как солнце для наших далеких предков. Они радовались свету и теплу и чтили его, не зная ни когда оно родилось, ни как оно устроено. Разве нужно познать солнце чтобы любить его? А мы любили…и любим его, даже если он погиб.

Натан поднял взгляд к потолку, и в глазах его блестели слезы.

— Сто лет назад он исчез, как раз после первого заседания совета. Мы верим, что он жив и бродит сейчас в других мирах, неся им надежду на освобождение. Я…прошу меня простить, — Натан взял свою кружку и сделал несколько глотков. Шед Гиннон неожиданно для себя увидел город за окном совершенно в ином свете. И песчаные здания, навевавшие на него тоску и беспокойство, показались ему золотыми — не драгоценными, а солнечными, теплыми, растущими, как пшеница и рожь. Да, этот город был садом и, садовник заботился о нем до последнего своего часа. Но мог ли он действительно знать, какими будут плоды этого сада?

— Пожалуй, хватит мне на сегодня, — глухо произнес Шед, — оставь мне эти штуки проиграться, если можно, конечно.

Натан кивнул и поднялся, собираясь уходить.

— Спасибо вам, капитан.

— За что? — Удивился Шед.

— Я теперь вижу, как мало знаком с Ма-аленом. Это несправедливо по отношению к тому, что он сделал для нас. Пока еще живы те, кто помнит его, кто был озарен его светом… Преступлением было бы потерять этот свет, забыть то, чему он нас учил. А ведь многие, очень многие забыли.

Натан поклонился и покинул дом. Шед смотрел ему в след какое-то время, а потом покачал головой.

— Двести лет прошло… Кто же мог прожить столько?

* * *

— Мастер Таян.

Таян сидел в пустом и холодном зале совета, погрузившись в свои мысли и просматривая последние отчеты о работе Акведука. Неутешительные отчеты.

— Учитель.

Таян бросил на Ане безразличный взгляд и продолжил просмотр.

— Ты что-то хотела?

Неогеанка вспыхнула, но сдержалась.

— Я хотела лишь узнать как ваше здоровье. Уже поздно, а завтра — очередное заседание совета. Со следующей декады Земляне возглавят совет, и я хотела…

— Все, что ты хотела — это узнать, как я отношусь к этому событию и не стоит ли предпринять какие-либо меры, чтобы предотвратить мои опасения, — отрезал Таян, — Потому что ты чувствуешь, что меня что-то тревожит. Вернее, что-то тревожит тебя, а у меня ты хочешь узнать, что именно.

— Как и полагается ученице своего учителя, — чуть наклонила голову Ане, не отводя глаз от Таяна.

— Ты — мастер Неогеи и, вероятно, возглавишь совет в следующую сессию.

— Учитель! — Ане подалась вперед с мольбой и страхом в глазах.

— Я должен вернуться на Неогею, чтобы исцелиться, — он продолжал, не слушая ее, — если исцеление вообще возможно. Раз уж мне не удалось умереть. В любом случае, — он чуть улыбнулся, — не мне, стоявшему на пороге Смерти, вести живых. Я не имею больше на это права. Поэтому не спрашивай моего совета.

— Но выслушать меня вы можете?

Таян наконец повернулся к ней. Она стояла, едва переступив порог, а он сидел на своем привычном месте в круге. Свет был погашен, и лишь проектор освещал центр зала, запечатлев в воздухе отчет о гибели "Посейдона". Прекрасная, юная… Самая способная его ученица, вершина его искусства.

— Хорошо. Но сначала подойди и выслушай меня.

Она осторожно подошла и села рядом. Бросила взгляд на отчет и спросила.

— Не все гладко с Акведуком?

— Не то слово, — вздохнул Таян, листая отчет, — Я вчера говорил с Кавором, кое-кто из его сподвижников не прочь закрыть проект.

— Но вода…

— У них есть предложение исследовать систему очистки и переработки воды корабля "Гекса". Удивительно, сколько прошло веков, а ничего лучше придумано не было.

— Но подобные технологии можно было бы узнать у Проградцев.

— Норт вчера долго упорствовал, — Таян усмехнулся, — но в итоге признался, что на Програде единственная система очистки воды — это собственно система очистки их корабля Гекса. Но, в отличие от Планеты Согласия, у них вода есть хотя бы на полюсах. А тут… — Таян пожал плечами, а потом посмотрел на Ане. В глазах своего учителя она читала не печаль, не тревогу, как бывало раньше, а… безразличие. Ей показалось, что ему все равно, кто сидит перед ним сейчас.

— Учитель, вы… — прошептала Ане.

— У тебя не было учеников, не было детей, — Таян отвел взгляд и заговорил, словно не слыша ее слов, — а я смотрю на этот город, и мне кажется, что у меня на руках — ребенок. Совсем еще маленький… Он сотворил его, свое дитя, и оставил на наше попечение. Как когда-то мне было поручено твое воспитание. И когда я учил тебя, я помнил, зачем и для кого я это делаю. Так повелел мне народ Неогеи. В этом было и мое желание, и твое, но была и высшая цель. Так и здесь, — он помолчал немного, — и ты, и я, мы можем принимать решения, но есть цель, для которой был создан Золотой Город, и ей нужно следовать. Учить, воспитывать, обеспечивать едой и водой, — он кивнул в сторону отчета, — и при этом ограждать, ограждать от всего, что может нанести вред, нет, от всего, что нанесет его, обязательно нанесет. Искоренять любую заразу, любую болезнь, которая одолеет его. Так я поступал с тобой, так я поступал с городом. Когда пришел срок, я привел тебя на совет рода и был рад тому, что смог воспитать тебя и Неогея была тобой довольна. Однажды придет срок, и я — если буду жив — хотел бы быть испытать ту же радость.

Лицо его вдруг помрачнело, лазоревые глаза недобро блеснули — казалось, он оскалился, и Ане невольно отпрянула от него.

— Но на каждом совете я слышу от них один и тот же вопрос — зачем? Зачем нам нянчиться с этим ребенком? Гораздо выгоднее копать могилы на Земле или растить сады билоса на Неогее. Даже жить проще на Програде, так они считают. Не хотят, не хотят понимать!

Он посмотрел на нее.

— Если бы перед тобой стоял выбор — реанимировать старика или ребенка — кого бы ты выбрала?

— Это был бы тяжелый выбор.

— Да нет же, он прост, — насмешливо произнес Таян, — они уже выбрали. Чужой и неказистый ребенок, чей родитель сгинул, возможно, навсегда? Или обожаемый старый мирок?

Ане устало посмотрела на город, едва проглядывающийся на фоне чернейшего неба и затеняющий яркие жемчужины звезд.

— Вы правы, у меня не было ни детей, ни учеников. Но забыли, почему.

Таян смолчал. Он помнил.

— Я не жалею о том, что связала свою жизнь с городом, хотя на Неогее не найдется мастера слабее меня, и позже многих я стала мастером. Мы — неогеанцы — растратили очень много сил на поддержание жизни Золотого города. Но…

— Скажи, а к чему копить эти силы, когда можно, наконец, совершить с их помощью нечто великое? Или ты скажешь мне, что ты убоялась трудностей? Легко быть сильным там, где твоя сила не требуется!

— Но адаптивная деградация есть, вы не можете отрицать этот факт. И мы действительно слабеем.

— И эта жертва кажется тебе слишком большой?

— Не знаю, — она покачала головой, — нет, видимо, иначе я не была бы здесь вместе с вами. Но лишь бы эта жертва не была напрасной. А как, — она повернулась к учителю с недоумением на лице, — как нам понять, что она была не напрасной?

— Не познать, не достигнув, — ответил Таян, и взгляд его, тяжелый, темный, устремился к звездам. Ане положила голову ему на плечо и стала смотреть туда же, но глаза ее бегали, словно искали что-то меж звезд.

* * *

Нелл растеряно стояла посреди комнаты, глядя на кристалл, весело сверкающий на столе. Вленар… Кто бы мог подумать. Последний раз она видела его несколько недель назад. И как все изменилось за эти несколько недель!

Тогда они с Кмиром пришли в Причудливый Дом под вечер. Они стояли в дверях, а Вленар громогласно приветствовал их почти из-под самого потолка. Рядом с ним на ступенях сидели несколько их общих знакомых. Нелл смущенно улыбалась, чувствуя любопытные взгляды.

Они начали подниматься по извилистым лестницам, обходя сидящих на них людей. Некоторых Нелл знала и улыбалась в ответ на приветственный взгляд. Неогеанцы, Проградцы, Земляне — пестрые беседы Причудливого дома.

Нелл помнила, что когда она прибыла сюда несколько лет назад, этот дом был, но тогда он еще не назывался причудливым. Здесь жила земная пара, и однажды им захотелось перестроить собственное жилище, но никак не могли договориться о том, каким оно должно быть. Каждый вечер они меняли его, спорили, снова меняли, и потом, устав, долго искали свою спальню. Друзья, приходившие к ним, удивлялись поначалу постоянным переменам, а потом сами начали принимать участие в этой игре.

Так и появился Причудливый Дом. Та пара давно уже переехала в другое жилище, а в этот дом почти каждый вечер приходят самые разные люди, меняют его по своему желанию и общаются между собой. По неписаному правилу, строить позволялось только лестницы, но их форма, цвет, протяженность и маршрут могли быть произвольными. Так каждый день здесь создавался новый, невиданный ранее лабиринт из лестниц, возвышавшийся до потолка и даже иногда выходящий за пределы здания.

Они шли по лестнице, а та петляла, то выводя в самый центр на всеобщее обозрение, то заводя в дальние закоулки, где так ярко блестели пары юных глаз.

Вынырнув из очередного поворота, и увидев невдалеке Вленара и компанию, Кмир с интересом посмотрел вниз, на переплетение лестниц и еле заметное дно здания, и сделал шаг с лестницы.

Ветер из песчинок, налетевший вдруг, приятно щекотал кожу, и Нелл улыбнулась. Песчинки слетелись к поднятой ноге Кмира, и поставил он ее уже на твердую поверхность.

— Иди за мной, — тихо произнес он, полуобернувшись. Она посмотрела на него, словно увидев впервые. Красивый, словно выточенный из кости, профиль, глаза рябинового цвета, горящие азартом и жизнью. Она без раздумий пошла бы за ним, даже если бы действительно увидела его сейчас впервые. Она без раздумий пошла бы, даже если бы он действительно шагнул в пропасть.

Он сделал еще один шаг и стоял теперь на двухступенчатом возвышении. Вленар и компания все еще не замечали их. Конечно, ведь они ждали их с другой стороны.

Нелл последовала за Кмиром, и через несколько шагов они стояли на узкой лестнице, проявлявшейся под шагами Кмира. Нелл обернулась — и вскрикнула. Самая первая ступень их лесенки уже исчезла, и медленно осыпалась вторая, а песчинки с нее, вместо того, чтобы падать вниз, устремлялись вверх. Нелл проследила за ними взглядом — желто-серый песок пролетал под лестницей, висевшей буквально в воздухе, и затвердевал под ногами Кмира, медленно шагавшего вперед.

— Идем скорей, — не оборачиваясь, произнес он. И она направилась вслед за ним, удивленно и радостно смотря по сторонам. Ей казалось, она идет по воздуху, и дух захватывало от внезапно прервавшейся связи с землей. И не нужно было беспокоиться, пока она видела, как он шагает впереди и песчинки собираются в ступеньки под его стопой, чтобы рассыпаться, когда их покидает она.

Веселый галдеж сверху неожиданно смолк, и Нелл посмотрела в ту сторону. Вленар, раскрасневшийся и улыбающийся, встал и, расставив руки, провозгласил:

— Приветствую!

Нелл и Кмир подошли к ним и сели на ступеньки.

— Здравствуй, Вленар, — сказала Нелл, — мы послезавтра отправляемся в патруль.

— Рад слышать, что вы не бросили это дело, как некоторые, — Вленар покосился на Прея, землянина, сидевшего ступенькой выше и оживленно беседующего с Найей. На его слова Прей обернулся и обратил, наконец, внимание на Нелл и Кмира.

— А, здравствуйте! Вы что, снова в патруль?

Нелл кивнула.

— Я это пока забросил, — махнул рукой Прей, — столько времени уходит. Почетная, но очень скучная должность, — он рассмеялся.

— А ты сам, Вленар? — Спросила Нелл, — когда к нам присоединишься?

— Еще не знаю, — вздохнул Вленар. Найя, с сияющими карими глазами, и Прей, высокий, светловолосый, двадцати пяти лет от роду, продолжили спор, — Акведук требует серъезного внимания, особенно сейчас, перед стартом новой линии. Техника по большей части старая, с Земли. А специалистов не хватает.

— Ничего, — Нелл погладила его по руке, — я слышала, пуск через месяц, значит через два месяца, когда будет наша очередь лететь, ты уже будешь с нами, — она покосилась на Найю и Прея, — о чем они?

— У Рона и Стерры родилась девочка, — опередив Вленара, ответила Найа и подмигнула Нелл, — и Прей пытается в очередной раз понять, кем она станет — землянкой или проградкой.

— С культурной точки зрения, — вставил Прей, — какой народ будет ей родным? Кем она будет по духу и чему будет следовать — ведь у проградцев и у землян разные понятия о цели, о жизни, о добре и зле, в конце концов.

— Да, но я не вижу… — начала Найя, но Прей перебил ее:

— Вот например, — он наклонился вперед и стал говорить чуть тише, — на той неделе Дэна, полуземлянина-полупроградца — нашли в скалах с пробитой головой, — Найа вдруг побледнела, а Нелл вскрикнула, вцепившись рукой в Кмира, — И что делать? Земная сторона требует расследования, когда как проградцы посчитали произошедшее несчастным случаем. Им, конечно, виднее, они насмотрелись на подобное у себя там, но погибший все же был, хоть и наполовину, гражданином Земли.

— И как же вышли из положения?

— Как обычно, — хмыкнул Прей, — обратились к третьей стороне, и неогеанцы, ознакомившись с делом, приняли решение в пользу Програда.

— Ну и славно, — заметил Вленар, — по идее, все стороны удовлетворены — расследование же было проведено. Вряд ли народ Неогеи ошибся в причинах гибели несчастного.

— Но ведь иначе это было бы убийство! — Ужаснулась Найа.

— Именно, — вполголоса проговорил Прей, переводя взгляд с одного на другого, — то, чего не случалось уже две сотни лет. Неудивительно, что совет не хочет, чтобы первый подобный случай ускользнул из их внимания.

— Ты же не думаешь, что они лгут, — робко спросила Нелл.

— Нет, не думаю. Но раз их так переполошил этот случай, может, они ждали чего-то подобного? Времена и поколения меняются, мало осталось тех, кто помнит Великое время, кто помнит еще Ма-алена и его приближенных.

— Народ Неогеи помнит, — сказала Нелл.

— Помнят-то все, я думаю, — задумчиво произнес Вленар, — но многие ли понимают? Когда старики слышат его имя, они молодеют на глазах, а песок старых строений загорается золотом, и начинаешь понимать, почему наш город — золотой. Но вот я — не знаю. Как далекое эхо древних подвигов слышится…

— А я слышу так близко, — отозвалась Нелл, и голос ее звучал словно из глубины веков, — песок и камни помнят его, это он вдохнул в них жизнь. Когда я была совсем еще ребенком, я слышала от них повести о нем. А потом учитель рассказал мне то, что он завещал нам делать.

— А я ничего не слышу, — пробормотал вполголоса Прей, — от прошлого остался работы непочатый край, это да — но все внимание слушателей было обращено на Нелл.

— Вы помните, было предсказано, что наши народы, объединившись единожды против общего врага…. Что их пути уже не разойдутся… И что будет поколение живых, не приговоренных к смерти нашими создателями, и тогда… Мы покинем наш дом и нашу тюрьму. Когда придет поколение живых…

Кмиру показалось, что неогеанку наполнило сияние, или туника вдруг начала излучать этот тихий ясный свет? Не только их компания, но и несколько соседних смотрели на нее, слушали и…улыбались?

Ему стало светло на душе, его словно овеял холодный бодрящий ветер. Вот он, единый народ, о котором они всегда мечтали. Пусть для этого ему, Кмиру, пришлось навсегда проститься с Проградом — а Проград это не только название планеты. Это город, это жители и это цель.

Но ради того, что он чувствует и видит сейчас, стоит заплатить такую цену.

— Спасибо тебе, Нелл, — еле слышно прошептал проградец.

Проград. Скованные.

На Програде уже давно никто не видел ни одного ребенка…

Более тысячи лет назад корабль "Гекса-2" достиг звездной системы, идеально подходящей по критериям теоремы Инксе о человекопригодных планетах. Двадцать долгих лет люди с тоской смотрели на планету в перекрестии автоматической системы навигации — ровно столько потребовалось кораблю, чтобы максимально приблизиться к их новому дому. Однажды утром экипаж корабля не услышал привычной тишины — впервые, через тысячу лет после исторического старта, включились мощные двигатели корабля Гекса. Во второй и последний раз.

Он умер в мучениях у входа в корабль, а люди стояли по ту сторону двери и слышали, как он умолял их сжалиться и колотил кулаками в дверь.

Это продолжалось недолго.

Невыносимый писк датчика радиоактивности преследовал экипаж еще долго после его смерти, пока кто-то не догадался выключить его раз и навсегда.

На несколько лет корабль, возлежащий на выжженной пустоши, затих. Он пережил несколько сотен испепеляющих дней и холодных, как дыхание самой смерти, ночей. Лишь в первые дни можно было видеть лица людей в иллюминаторах корабля, да некому было смотреть на них — планета, получившая название Проград, была мертва, мертва настолько, что экипажу Гекса потребовались месяцы, чтобы окончательно осознать это.

Все помещения, контактирующие с внешним миром, были закрыты, система вентиляции была перестроена и усовершенствована. Первое время работы хватало — нужно было наладить те системы корабля, что были повреждены при посадке или постепенно выходили из строя из-за агрессивности окружающей среды.

Первый из них умер уже через два месяца. Кто-то вспомнил, что он стоял рядом с дверьми шлюза в первый день.

Люди, упоенные бесконечным трудом выживания, неожиданно очнулись, будто ото сна, и посмотрели друг на друга…

Было много споров. Были отчаянные попытки нарушить жизнеобеспечение корабля, чтобы погибнуть всем и сразу. Люди сходили с ума от безысходности, которая не давала покоя многим еще там, в пространстве. Но там была надежда на то, что все изменится, когда они достигнут цели. Здесь надеяться было не на что. Выбор был простым — отгородиться от мира вокруг, заперев себя в клетке, или ответить на вызов этого мира.

Первый скафандр был неудачным. Человек вернулся живым — чтобы погибнуть через несколько дней. Следующая версия была готова через несколько месяцев. Испытавший ее вышел за пределы корабля и не вернулся — ушел за горизонт и связь с ним прервалась…

Было много попыток. И мало-помалу люди начали замечать: те, кто выходит наружу, возвращается другим. Они приходят назад, снимают скафандр и долго-долго рассказывают про багровое небо, огненные всполохи в небе, выжженную и разверзшуюся землю, и тяжесть, безумную тяжесть. Все на этой планете было чужим и враждебным. Там, где ступала нога, земля ломалась, как лед. Там, куда падал взгляд, вспыхивали хищные огни. То, что брала рука, разлеталось в клочья. Все, к чему прикасался человек, несло ему смерть.

А потом… Пятнадцать человек, незнакомых друг с другом, самовольно облачились в скафандры и выходили наружу, не отзываясь на сигналы из корабля. Их словно жгло изнутри чувство собственной слабости, бессилия перед этим миром, которое они хотели побороть. Они не вернулись, и последующие экспедиции не нашли их тел.

Не было праздника в тот день. Это не было триумфом — это было концом ожидания. Решение, принятое десятки лет назад, наконец-то можно было воплотить в жизнь. И планета, повернувшись боком к палящему солнцу, вдруг увидела на своей поверхности несколько десятков людей, которые, облачившись в защитный скафандр как в доспехи, дробили ее недра. Ей были бы смешны их потуги, но люди и не думали смеяться.

Поначалу они возвращались. Чтобы отдохнуть. Чтобы питаться. Чтобы встретиться с теми, кто был дорог.

Первый звонок прозвенел, когда несколько новорожденных умерли в своих кроватках. Кто-то оказался неосторожен, и принес смерть внутрь корабля.

И однажды все, кто находились снаружи, получили запрет на возвращение в корабль. Стоя под палящим солнцем, они стояли и слушали тяжелые слова приказов из корабля.

Как жаль, я так давно не видел ничьего лица… Только одинаковые маски… И как давно я не слышал голосов… Только бормотание по радио, заглушаемое ревом планеты…

Следующая группа вышла через два месяца. На них были новые скафандры, улучшенная система очистки и прозрачные маски на лицах. Они были лучше оснащены и реже выходили из строя. Один их приход позволил закончить строительство первого здания за пределами корабля. Здания, где можно было снять ненавистный скафандр и посмотреть на лица тех, с кем бок-о-бок жил, сражался и умирал…

Новый рассвет и новый закат. Новые люди выходили за пределы корабля, и с каждым разом их броня была все лучше и лучше, и это позволяло им выживать все дольше и дольше. Однажды, кто-то из них осознал, что они уже победили. Он расхохотался, и смех его сумасшедший разнесся под багровым небом мертвой планеты. Все слышали, как он смеялся, неудержимо и звучно, и слышали, как он захлебнулся и умер, упав в расселину, образовавшуюся непрекращающейся тектонической активностью Програда.

Но они действительно победили. И матери смотрели на своих детей с умилением и гордостью. Им никогда не будет стыдно за своих родителей. Ведь все, что они смогут дать своим детям, было детищем их рук.

Странно, но проградцы плохо помнят, кто и когда предложил связать сигнальные системы скафандра и нервную систему человека, хотя именно этот шаг Земляне и Неогеанцы считают переломным в судьбе проградцев.

Разницу почувствовали все. Первые же люди, вышедшие за пределы корабля в интегрированных скафандрах, превосходили предыдущих поселенцев по скорости, реакции, силе и возможностям. Скафандры превратились в не более и не менее чем часть тела человека, настолько, что слово "проградец" вскоре могло применяться только к человеку в интегрированном скафандре.

Человек без оного являлся лишь "будущим проградцем".

Объединенные в общую сеть, проградские скафандры дали своим владельцам возможность чувствовать себя частью общества — в буквальном смысле. Они могли видеть любой парой глаз и могли чувствовать все, что чувствует другой. Они вздрагивали, когда кто-то умирал, они чувствовали боль друг друга — но не ради этого они никогда не выходили из сети.

Я чувствую тепло… Изнутри… Тепло того, кто слева, и того, кто справа. Я чувствую, что мы вместе и знаю, что мы победим…

Людей не хватало, потому что чем больше разрастался город, тем сложнее было поддерживать его в целости и сохранности. Многочисленные автоматы, управляемые удаленно, не решали всех проблем, и с каждым разом из корабля выходило все больше и больше людей.

Однажды там остались только матери и дети.

Когда жизнь города в очередной раз была поставлена под угрозу, матери активировали установки по искусственному осеменению и инкубации, и навсегда покинули корабль.

Дети рождались из чрева машин, и вырастали в чреве корабля, выходя из которого, рождались заново, как граждане Програда, единственного города на мертвой планете. Старшие приглядывали за младшими, передавая им свой опыт, и занимались подготовкой к выходу снаружи, направляемые взрослым населением снаружи. Первые уроки выживания, первый опыт работы с агрегатами и машинами. Первая проба скафандра. За три года до выхода им вживляли коннекторы и подготавливали к внедрению в скафандр. Первые выходы на поверхность — в небольшом отгороженном пространстве у самого входа в корабль.

Единожды побывав за пределами корабля, любой из них жаждал остаться снаружи навсегда. Потому что каждый из них получал свой вызов.

Время шло, и время меняло Проград и проградцев. Облик их изменился, ряд функций организма атрофировались, другие же, напротив, усилились. Неуклюжие скафандры первых лет теперь служат игрушками для малышей. Последние модели, с заменяемым набором функций и инструментов и возможностью внедрения в любой проградский агрегат, не имели равных среди остальных планет. Именно такими и видели их неогеанцы и земляне — с белыми холодными лицами и горящими рубиновыми глазами, гордыми, непреклонными и будто неуязвимыми.

А корабль стоит посреди купола города, нерушимо и величественно, как святыня. По тысячам путей туда вливается все, что смогли добыть люди Програда. Никто из них не был внутри корабля с тех самых пор, как вырос. Но знали, что самое дорогое, что есть у них — там, внутри.

Когда двери открылись, он вышел наружу, не оборачиваясь. Багровое небо над головой было затуманено пеленой купола — днем он впитывал в себя избыток тепла, чтобы ночью отдавать его городу. Он — еще неясно, туманно — видел угловатые строения, возвышавшиеся вокруг корабля, который вдруг показался ему таким маленьким и таким тесным. Тусклые огоньки мерцали, перемещаясь по периметру зданий, перескакивая с одного на другое.

Дверь позади него закрылась. Для него — навсегда. Сестренку он увидит только через три года, когда она подрастет и покинет корабль. Она наверняка махала ему перед уходом, но он уже тогда решил не оборачиваться.

— В конце концов, для этого я и жил все это время, — вырвалось у него, и он усилием мысли включил устройство связи.

— Имя Реннек, к выходу готов, — проговорил он.

— Слышим, Реннек, начинаю подключение, — ответил незнакомый ему голос, — И здравствуй.

С этими словами что-то щелкнуло в его разуме. Зрение пропало на миг, а затем он ясно увидел все, что происходит вокруг него.

Тусклые светлячки превратились в людей, угловатые фасады — в творения их рук, пустота — в жизнь. Он видел и слышал всех их, и они видели и слышали его. Он увидел того, кто только что открыл ему дверь в Проград — и это было наградой за долгое томительное ожидание.

Он сделал шаг вперед и транспортная лента подхватила его, подключившись к скафандру.

Гражданин Програда Реннек направлялся туда, где он сейчас был больше всего нужен.