Воскрешение из мертвых в планы Жана не входило категорически. Два года плечом к плечу, наметанный глаз разведчика — нет, в случае с д'Оффуа надеяться на то, что его не узнают, не приходилось. Молодец, конечно, парень, на шикарное место устроился, но лучше от тебя держаться подальше. Как говорится, во избежание. Слава богу, оклемался де Савьер, и его удалось уговорить взять на себя вопросы передачи командования. Вроде как сержант в запое. И то сказать — выстоял, награжден, как теперь не надраться? Одно слово — быдло, хоть и кавалер, что с него взять.

Однако если Жан покинул крепость, это не значит, что он поспешил уехать из Сен-Беа. Есть загадки, которые нельзя оставлять за спиной. Словно шакалы, они способны красться за беспечным человеком и впиться в горло, когда, казалось бы, все опасности позади. К их числу относилась и смерть офицеров крепости.

Мир возвратился в поселок. Вновь, словно и не было войны, все пошло своим чередом. Открывались двери магазинов, по вечерам семейные пары выходили гулять по набережной Гаронны и, разумеется, открылась единственная в поселке таверна. Та самая, где в последний раз видели живыми офицеров крепости.

Жан ввалился в нее, едва держась на ногах, и пьяным голосом потребовал выпивки для всех присутствующих. А что, он теперь не просто герой — он кавалер, а кто этого не понимает, тот дурак и этот, как его, абстинент, во! Короче, таким не наливать!

А завтра, прямо с утра, сержант пойдет искать госпожу де Фье. У маршала есть собаки, а у сержанта — вещи лейтенантши, так что завтра он будет искать. И найдет, как всегда находит. Но сначала выпьет.

Испуганный хозяин принес пьяному в лом сержанту запыленную бутылку, уверяя, что это из его личных запасов, специально для героя.

— Спасибо, трактирщик. Присядь, поговори со мною, добрый трактирщик. Расскажи, как провели свой последний день мои командиры.

— Почту за честь, господин сержант. — Честное лицо мэтра Дюбуа буквально лучилось преданностью. — Но Вы же видите, что у меня творится. Господа офицеры, что приехали с армией, требуют вина и еды, мы просто не успеваем всех обслужить.

— Ерунда, у тебя же есть подавальщицы и, в конце концов, недавно ты нанял прекрасного повара. Полчаса они с посетителями точно справятся.

— Увы, господин сержант, после этих событий повар и одна из подавальщиц пропали, как пропали многие в эти ужасные дни.

— Ну уж многие, скажешь тоже. Кастильцы в поселок и не заходили.

— А люди пропали, и теперь я едва справляюсь с заказами.

— Значит, не поговоришь… жаль… тогда завтра к восьми утра быть у меня в крепости! Или я пришлю своих ребят, которым тоже интересна судьба их командиров! — Пьяный Жан грохнул кулаком по столу и поднес его к носу мэтра. — Смотри у меня, добрый трактирщик. До завтра.

— Уже уходите, господин сержант? Хоть вино с собой возьмите. И вот, обопритесь на мою руку.

И надо же было такому случиться, что, помогая Ажану подняться, трактирщик неловко повернулся и дорогая бутылка бесславно разбилась. Пришлось лезть в погреб и вытаскивать другую, не такую запыленную, но, по словам хозяина, такую же ценную.

Выйдя на улицу и зайдя за поворот, сержант внезапно протрезвел и шепотом спросил:

— Шевалье, Вы тут как?

— Интересно, как в театре, — также шепотом ответил де Савьер, — никогда не думал, что шпионить так занятно.

— А ближе к делу?

— Пока никого и ничего. О, смотрите! — Из таверны вышел человек в темном плаще и темной шляпе. Ночь не позволяла рассмотреть его лицо, но прямая спина, твердый уверенный шаг и левая рука, привычно лежащая на гарде шпаги, выдавали в нем дворянина.

Обычно посетители, выходя, делают паузу, чтобы вдохнуть свежего воздуха после душных ароматов таверны, бросают взгляд на яркое звездное небо и идут домой не спеша, стараясь хоть так продлить чувство спокойствия и отстраненности от мирских забот. Этот же шел быстро, явно торопясь к какой-то цели, чем и привлек внимание Жана и его друзей.

— Шарль-Сезар, давай за ним. Только ради Бога, не приближайся. Лучше упустить, чем проколоться.

— Проколоться?

— Обратить на себя внимание. И еще, не думаю, что его страхуют, но на всякий случай поглядывай по сторонам. Чем черт не шутит — еще раз говорю, держись от него как можно дальше. С Богом!

Виконт вернулся через четверть часа. Дворянин, за которым он следил, исчез. Вот вышел из поселка, прошел метров двести по дороге и исчез. Интересный такой дядя оказался. Хорошо, что у Шарля-Сезара хватило ума не выяснять, куда тот подевался, а то бы… Но не надо о грустном, смотрим дальше. Может быть, выйдет еще кто-нибудь, достойный внимания.

Оказалось, что не кто-то, а сам мэтр Дюбуа, нервно оглядываясь, пошел к выходу из поселка. Да, батенька, не профессионал Вы. Значит агент, а вот первый, тот да, это опер, специалист. И спокойно повисеть на хвосте своего источника ни за что не позволит.

— Я за ним. Вы держитесь в стороне, но меня из виду не теряйте. Работаем.

Это сказать легко, а вот как следить за человеком, заранее предполагая засаду контрнаблюдения? Небо чистое, луна не полная, но вполне яркая. Короче, то ли Жан прокололся, то ли так и было, задумано, но когда двое встретились, разговор у них был недолгий. Несколько приглушенных фраз, разобрать которые не получилось, предсмертный хрип и все. Тишина, спокойствие и через несколько минут топот копыт в сторону поселка.

— Видели мы его, видели, пролетел мимо, как ветер, — захлебываясь от восторга рассказывал виконт, — сам в черном, на черном коне, ужас!

— Ночью все кони черные, не это важно Важно, что и он вас видел. И это плохо, потому что запомнил.

— Жан, не смеши. Ночью, на фоне кустов, да и мы не в белых одеждах.

— А разница в росте? Ну-ка, кто еще из местных мальчишек мог здесь оказаться, в такой обстановке? Так что надо тебе, парень, отсюда сваливать, и чем быстрее, тем лучше.

— Из-за одного? Я не трус!

— Конечно, не трус. Только кто этот человек, мы не знаем. Да и не один он, за ним поди целая Кастилия, которая всегда поможет избавиться от маленькой, пусть и очень храброй проблемы. И вообще, виконт, я что, перестал быть командиром? Где дисциплина?!

На самом деле, пока длился диалог, никто, на месте не стоял — все искали тело. Труп трактирщика нашелся под кустом. Видимо, убийца все-таки срисовал слежку, потому и не стал тащить его к реке — боялся не успеть. Да, грамотный попался дядя, подготовленный, поганец.

— Обрубил концы. — Жан сплюнул от досады и добавил несколько непонятных слов, смысл которых, впрочем, был вполне очевиден.

— Сержант, стыдитесь, какой пример Вы подаете молодежи, — с неожиданным оптимизмом отозвался де Савьер, — Вы же сами говорили, что никто не выиграл, пока никто не проиграл. Да, и завтра, пожалуйста, запишите мне то, что сказали. Слова незнакомые, но звучат на редкость смачно.

— Я сейчас еще и не такое вспомню. Какого, черта не проиграл, если это полный кирдык?

— Кирдык… тоже здорово звучит, интересно, на каком языке? Впрочем, сейчас важно не это. Сейчас важно, что у пациента не разрушен мозг и с момента смерти не прошло четверти часа. Стало, быть, можно провести последний допрос. Три вопроса, Жан. Он ответит на три твоих вопроса. Не менее, но и не более. Ритуал займет около получаса, думай.

И де Савьер приступил к ритуалу — фактически к построению сложнейшего, конструкта. А Жану пришлось не запоминать силовой узор, а действительно думать.

Что надо узнать?

Кто убил командиров? — и так ясно, что либо сам трактирщик, либо, кто-то с его помощью. Что он говорил — исчезли новый повар и подавальщица?

Либо соучастники, либо свидетели. В любом случае они уже или в Кастилии, или в краях вечной охоты. Какие-то сведения сможем получить у трактирщицы, но кому они теперь нужны?

Как убили? — Какая теперь разница. Скорее всего, яд, хотя возможен и магический удар — маги-некроманты должны были ждать их в таверне и сразу брать под управление. В любом случае, сейчас это знание ничему не поможет.

Где тела лейтенанта-артиллериста, и госпожи де Фье? — Тоже ясно.

Таверна на самом берегу реки, туалет, и часть кухни просто, нависают над ней. Здесь все очевидно, к сожалению.

Остается главное — кто организатор. И вот о нем надо, все узнать за три вопроса. А ведь среди ответов может быть и самый страшный: «Не знаю».

В конце концов, де Савьер взглядом показал — начали. Труп трактирщика открыл глаза.

— Что ты знаешь о последнем человеке, с которым ты встречался?

— Он называет себя Идальго. Дворянин, занимает, важный пост в Галлии, но служит Кастилии. Богат, за услуги платит золотом. Я его видел три раза — позапрошлой осенью, когда согласился на него работать, неделю назад, когда он готовил убийство офицеров и женщины, и сегодня. Обычно ко мне приходили от него разные люди, представлялись от Идальго. Среднего роста, темноволос, глаза карие, носит эспаньолку. На безымянном пальце правой руки нет ногтя.

— Где он был, когда мы с тобой разговаривали в таверне?

— Наверху, в моей комнате, — черт, ругнулся про себя Жан, слишком конкретный вопрос. Остался последний… что же спросить? И тут словно бес подтолкнул сержанта:

— Какая у него лошадь?

— Конь. Караковый.

После этих слов трактирщик замолчал навсегда. А бравые детективы недоуменно уставились друг на друга.

— Караковый — это как? — задал общий вопрос Шарль-Сезар.

— Не знаю, Ваша Милость, отродясь о таком не слышал. Кто здесь специалист, цыганами обученный? — вопросом же ответил Жан.

— А мне эти масти и вовсе неинтересны, — пожал плечами маг, — лишь бы кобыла ехала. Наш престиж не на лошадях держится.

В конце концов, было решено, послать виконта в крепость за подмогой — не самим же тащить убиенного, а Жан и де Савьер направились в таверну.

Если убийца прятался в личной комнате трактирщика, то его могла знать жена. Только и здесь ничего не вышло. Уже на подходе стали слышны возбужденные голоса, а когда вошли, стало совсем грустно. Жена и одна из подавальщиц были убиты, а пьяные посетители перед тем, как обнаружились трупы, ничего необычного не заметили.

Хорошо еще, что там оказался какой-то офицер из тулузского, полка, причем не сильно пьяный. Во всяком случае, ему хватило, ума задержать всех присутствующих скопом и усадить в общем зале. А вот что делать дальше — на это его фантазия уже не распространялась. Поэтому, как всякий уважающий себя начальник, он поминал всех чертей, грозился карами небесными и земными, где банальный кол был самым мягким вариантами, если субординация позволяла, щедро раздавал тумаки и пинки. Но к телам сам не подходил и никого, не подпускал, чем заслужил в глазах сержанта немалый авторитет.

— Лейтенант, бери дело в свои руки, скажи, что будешь искать убийцу магией, — шепнул Жан де Савьеру.

— Как? Для посмертного допроса поздно..

— Плевать. Просто скажи, что будешь искать и что-нибудь прикажи мне на ухо.

— Что приказать?

— Я же сказал — неважно, главное, чтобы все думали, что я действую по твоей команде.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — шепнул де Савьер, и уже на всю таверну, — Господа, позвольте, я дипломированный маг, буду искать преступника.

На лицах присутствующих отразилась откровенная усмешка. Вообще-то к магии, а к дипломированным магам тем более, здесь относились с должным пиететом, но и границы их возможностей прекрасно, знали. Если бы заклятия могли находить преступников, в мире давно бы не было, преступлений. Так что пусть помагичит, а мы посмотрим, вроде как в бесплатный цирк сходим.

А вот офицер обрадовался вполне искренне — наконец появился человек, который знает чего делать. Ну, хотя бы думает, что знает.

Лейтенант наклонился к уху сержанта и шее ютом… рассказал похабный анекдот, на редкость смешной.

— Слушаюсь, господин лейтенант! — Бодро, ответил Жан и тишком, слегка стукнул мага локтем в бок. Мол, ладно, придет, время — отыграюсь.

На этом шутки кончились. Началась работа, пусть тяжелая, в чем-то забытая, но любимая.

Так. Убийство произошло на кухне, место преступления из общего зала не просматривается. Время смерти — в пределах получаса. Орудие убийства — длинный тонкий клинок, прошивший тела насквозь. Но вряд ли рапира или шпага — с ними здесь не развернуться. Скорее всего, длинный кинжал или дата.

На кухонном столе тарелка с нарезанным мясом и овощами. На разделочной доске крупные кольца лука. Хозяйка лежит на животе, голова неестественно вывернута, на лице застыл ужас. А в правой руке — кухонный нож. Попробовать пошевелить голову… Да, так и есть. Убийца подошел сзади, вероятно, правой рукой зажал рот, а левой нанес точный удар в почку, чтобы не закричала. Затем сломал шею. Интересно… Таким же ударом связные неизвестного, шпиона прошлой весной убили своего проводника. Впрочем, это уже фантазии на тему. А по деду…

Подавальщица, скорее всего, вошла неожиданно, но наш душегуб не растерялся. Точный удар в сердце, причем, судя по траектории, бил также левой.

Бедняжка умерла сразу, не пикнув. Затем… Ого, а с нервами у него все в порядке. Вон тряпка, которой он вытер клинок, руки и, кажется, одежду, по следам крови — похоже. И спокойно вернулся в зал — окна на кухне закрыты изнутри, других выходов нет.

Грамотное убийство, прости Господи. Клинок чист, на дорожной одежде, в которую тут все одеты, остатков крови вовек не увидать, да и темновато, здесь, свечи света дают не много. На зашедшего в кухню человека внимания никто, не обратил. Мало ли чего понадобилось — дело обычное. Опросить свидетелей, конечно, надо, но без особых надежд на успех, и вообще, опрашивать не солдатское дело, на то другие люди есть, но когда еще они появятся…

Поэтому, если маг не поможет, убийца наверняка уйдет. Что же, нельзя раскрыть все преступления. Но попробовать стоит.

— Слушай, твое магичество, ты радугу свою запустить сможешь?

— Это что еще за титул некультурный? Да как ты, вояка необразованный, сомневаться смеешь?

— Ладно, лейтенант, потом пошутим. Сейчас все серьезно. Вначале прикажешь всем встать в круг, положить перед собой все оружие и протянуть вперед руки. Как есть — кто в перчатках, тот в перчатках, кто без них, тот без них. — Да, в

Галлии кушать в перчатках, причем тех самых, которыми лошадью правили, было делом нормальным.

— А потом что?

— А потом запустишь свою радугу, ну помнишь, когда ты на потеху свет в комнате менял от красного к фиолетовому. Сделаешь?

— Конечно, а зачем?

— Сам увидишь.

Через десять минут, недоуменно, переглядывающиеся люди встали в кружок, сложили к ногам клинки, благо пистолетов ни у кого, не было, и как дети в игре вытянули вперед руки.

Тут, же потухли свечи, а помещение заполнил ровный свет. Вначале красный, затем, как и положено, оранжевый, желтый… смещение длины волны… и когда он перешел в фиолетовый, еще момент — и на дате, одежде и руках одного, из посетителей проявились четкие бархатистые темно-коричневые и желтоватые пятна.

— Взять его! — скомандовал Ажан и сам бросился на убийцу. Удар, подножка, рука на болевой. Еще никто, ничего не понял, а преступник уже тих и тоскливо, осознает, печаль своего, ближайшего, будущего.

Еще через десять минут, до невозможности гордый офицер в сопровождении капральства лично, конвоировал задержанного, в крепость, ведя под уздцы его коня. Точнее лошадь. Самую обычную соловую, а не какую-то, прости Господи, караковую, кто, только, такое название придумал.

А вино, в той бутылке, что, трактирщик всучил, оказалось отравленным. Благо, догадались смочить им, хлеб и какой-то бродячей шавке бросить — та сдохла сразу.

Наутро, всю троицу вызвал для опроса сам, шевалье де Ворг, приехавший в крепость на великолепном, буром коне — после вчерашней беседы с трупом, Жан стал обращать пристальное внимание на масти лошадей.

Только, ничего, интересного, де Ворг не выяснил — друзья еще накануне договорились придержать информацию. Действительно, убийцей трактирщика может оказаться кто угодно, и он вовсе не заинтересован, чтобы три излишне осведомленных свидетеля продолжали топтать дороги этого, возможно, не лучшего, из миров. Потому шевалье узнал лишь, что трое собрались выпить в квартире сержанта, запаслись вином, а по, дороге из таверны услышали крик. Пошли, нашли труп, сообщили властям, все.

По, возвращении обратили внимание на шум, из таверны, вошли, увидели, маг провернул трюк с радугой, в которой для самих неожиданно, проявилась кровь — рассчитывали, что, кто-то, просто, испугается и выдаст себя. Убийцу взяли. Тоже все.

— Мы с тобой сталкиваемся второй раз, сержант, и второй раз ты приносишь мне проблему, — де Ворг, развалившись в кресле, рассматривая свои руки в тонких кожаных перчатках и откровенно, игнорируя присутствие де Савьера и де Сент-Пуанта, обратился к Жану, — тенденция, однако.

— Простите, что. Ваша Милость?

— А вот идиота из себя строить не надо. Идиотов не производят в кавалеры. Идиот не удержал бы крепость и не схватил бы шпиона. Кстати, я так и не понял, что вы там сотворили. Но черт, с ним, это мы с шевалье потом обсудим. А сейчас объясни, как ты умудряешься меня трупами заваливать? В прошлом году два, сейчас три. Смотри, как бы у тебя в привычку не вошло, раз в год де Воргу мертвяков подкидывать. — Несмотря на грозный тон, в уголках губ вельможи играла улыбка.

— Побойтесь Бога, Ваша Милость, в прошлом году одного. Вы сами убили, меня спасая. А вчера мы негодяя живым сдали, только, что ленточкой, как в магазине, не перевязали.

— Все правильно, это я тебя так, на всякий случай ругаю, чтобы не зазнался. А вот крестник твой, увы, все-все-таки мертв. Не знаю кто его, не знаю как, но сегодня нашли в камере мертвым. Так что садись-ка ты, горный орел, на коня, и срочно выезжай в Тулузу. Кстати, всех касается. Там ко всем, троим вопросы

— Не могу, Ваша Милость, мне же еще крепость новому коменданту сдавать, приказ маршала! — попытался отвертеться Ажан.

— Значит так, в Тулузу вы едете немедленно, а вот сами или под конвоем. — решайте сейчас. С маршалом я сам переговорю, думаю, он не обидится. Впрочем, можете доложить о моем произволе в штаб полка, если времени не жалко, — демонстративно зевая во весь рот, закончил разговор де Ворг.

Вот так и собрался Ажан навсегда покинуть крепость Сен-Беа.

Контракт заканчивался через два месяца и продлевать его он не собирался ни при каких обстоятельствах, наивно, полагая, что на его век крови достаточно. Собрал пожитки, бросил их в гарнизонную телегу, оглянулся… «Вот и все, закончена работа, он идет среди Афганских гор», — вспомнилось, как в прошлой жизни пели друзья из «Вымпела». Горы другие, страна другая, мир другой — чувства те же. «Может, нет для радости причины, ну а может попросту устал, смотрит он на горные вершины, средь которых жил и воевал». Ладно, нечего ностальгию разводить, дело надо делать. Вперед, мой экипаж!