Глава первая

Фёдор ехал в город, в котором он не бывал целых двадцать лет. В этом городе он родился, учился и вырос. Но потом, по окончании школы, Фёдор уехал. Уехал в Ленинград – продолжать обучение. Тогда Петербург назывался ещё Ленинградом…

Фёдор обошёл почти все питерские вузы: Политех, Техноложку, два электротехнических – Ульянова-Ленина и Бонч-Бруевича. Побывал также и в Железнодорожном. Фёдор, к тому же, окончил художественную школу в своём городке. Он мечтал поступить в Мухинское училище. Но требования там к поступающим были слишком высокими. Поступали туда люди, которые окончили специализированную школу при училище или окончившие средние специальные учебные заведения.

Но больше всего Фёдору понравилась Академия художеств. Требования на архитектурный факультет, куда он и хотел, вполне соответствовали его знаниям. К тому же он себя там почувствовал очень уютно. Туда он и подал документы, и там он впоследствии успешно сдал вступительные экзамены. Студенческие годы его выпали на времена перестройки. А тогда специалисты были никому не нужны. Предприятия закрывались, и работы не было. В стране царил бум строительства. Люди, долгие годы мечтавшие о человеческом жилье, получили свободу строить собственное жилье. Строили везде, где только можно. Старые законы формально действовали, но к ним уже никто не относился так серьёзно, как раньше. А законы были разные… Бывало, что на всю страну транслировали судебный процесс над человеком, построившим собственными руками для своей многодетной семьи двухэтажный дом, что по закону было запрещено. Не мог никто в то время строить для себя второй этаж. Поступив на архитектурный факультет, Фёдор стал понимать, почему большая часть домов в Ленинградской области имеет высокую крышу, которая проходит от второго этажа к первому. Дело в том, что это уже считалось мансардой, и было разрешено по закону. Мансарда не считалась вторым этажом.

Но даже в такой период, когда кругом строились новые частные дома, архитекторы, чертежи и расчёты были никому не нужны. Люди покупали уже готовые финские проекты, где были описаны чертежи и технологии строительства. Нужны были, в основном, рабочие руки. В рабочие бригады и прошлось податься Фёдору. Он – будущий архитектор с дипломом – стал простым рабочим. В бригаде он познакомился с двумя ребятами – Владимиром и Алексеем. Оказалось, что и они, окончив институты и не найдя работы по специальности, подались в рабочие. Так он и остался в Петербурге… Там он впоследствии и начал строить карьеру…

Но в родной городок он не возвращался ещё и потому, что там его никто не ждал. Родители переехали к старшему сыну, у которого на тот момент родилась двойня. Родной дом поэтому был продан. А на каникулы и, позднее, в отпуск Фёдор приезжал к брату. Он любил проводить время с детьми брата. Да и дети любили, когда дядя Фёдор к ним приезжал. Он любил рассказывать им сказки перед сном. А дети любили их слушать. Бывало, что Фёдор так увлекался, что родители заходили в детскую комнату и напоминали, что детям уже давно пора спать. Жизнь его складывалась хорошо: Фёдор со временем построил неплохую карьеру, многого добился. Разве что женат не был…

Фёдор возвращался в городок не навсегда. В социальной сети он случайно обнаружил приглашение на празднование двадцатилетия окончания школы. Он целых двадцать лет не видел этих людей, поэтому, не раздумывая, решил ехать.

До городка он доехал на собственной машине. За эти двадцать лет он остался в строительном бизнесе. Только теперь уже у него была собственная фирма. Но с Владимиром и Алексеем он не расстался. Фирму они основали вместе…

Родной городок Фёдор нашёл в более-менее опрятном виде. Он остановился в гостинице, которая была построена «внизу». Фёдор с детства помнил, как жители делили городок на две части: верх – районы, находящиеся на возвышенности, и низ – площадь под возвышенностью. В детстве Фёдор катался на санках с этой возвышенности, но теперь ему бы уже не удалось покататься: в городе несколько лет назад проложили коммуникации, а потому возвышенность частично сравнялась. Снизу ещё сохранились старые дореволюционные постройки. Но на их фоне гостиница отличалась не сильно: кирпичный завод, когда-то закрытый, был восстановлен, и гостиница была построена из красного кирпича, как и большинство зданий в городке.

Фёдор устроился в гостинице. Машину он оставил на гостиничной стоянке. Он сразу отправился к дому, где родился и вырос. Дорога проходила через парк. Разбитый до революции парк и сегодня выглядел чудесно. От центра парка отходили двенадцать аллей, среди которых была одна главная. По главной аллее можно было пройти к пруду. Туда люди ходили отдыхать и купаться. Пруд был тоже необычный. Он считался резервным водоёмом для электростанции, имел круглую форму, а посередине островок. На островок можно было попасть, пройдя по мосту или вплавь. Он всегда пользовался большой популярностью среди отдыхающих. Росли на нём и деревья: клёны и плакучие ивы, ветви которых свисали почти до самой воды. Ещё мальчишкой он, бывало, ловил рыбу вокруг этих ив. Рыбы здесь скапливалось много…

Правда, сейчас, когда Фёдор шёл по главной аллее, ему бросилось в глаза, что в парке стало меньше цветов. В его школьные годы вдоль всей аллеи росли цветы: розы, пионы, сирень… Много было цветов, названия которых Фёдор даже и не знал. А сейчас практически нет. Когда-то в центре парка был круглый бассейн с золотыми рыбками. Вокруг него стояли скамеечки. А в центре на отдыхающих смотрел фонтан в форме вращающегося петушка. Вся атмосфера вокруг наполнялась чудесным ароматом чайных роз, тюльпанов, пионов и ночных фиалок… Здесь же находился летний кинотеатр. Сцена была, конечно, закрытая, но для маленького Федьки и его друзей это не было преградой. Они залезали на деревья, которые росли вокруг этого кинотеатра, и смотрели фильм. Неподалёку от кинотеатра находилась спортивная площадка: баскетбольная, волейбольная; стояли турники, у которых тоже собирался народ… Перед кинотеатром молодёжь танцевала на танцплощадке. За полчаса до начала киносеанса играл духовой оркестр. Молодые люди танцевали, а пожилые, сидящие на скамейках, на это смотрели. Спортивная молодёжь собиралась у турников. Ребята беседовали и показывали иногда своё мастерство. Чаще всего «крутили солнце». Федька тоже как-то пытался, но совершить полный оборот у него почему-то никогда не получалось.

Фёдор шёл по аллее и вспоминал своё детство, своих родителей, деда… Дед никогда не говорил о войне. Каждый раз, когда юный Фёдор спрашивал у деда, как тот воевал, он слышал один ответ: не за награды воевали – Родину защищали. Не отвечал дед даже отцу Фёдора, своему сыну. Даже орденов дед никогда не надевал. Хотя он был награждён и орденом Красной звезды, и орденом Отечественной войны… Много у него было медалей, но Фёдор не помнит того, чтобы дед их когда-либо надевал…

Когда Фёдор вступал в комсомол, то попросил у деда рекомендацию.

– Дед, а как ты в партию вступал? – спросил его тогда молодой Фёдор.

– Перед боем, из которого не было шансов выйти живым, замполит просил написать заявление…

– Но ты жив остался…

– Друг вытащил меня раненого, хоть и сам был ранен, – сказал дед и замолчал.

На другие вопросы он чаще отвечал коротко:

– То война была. Родину защищал.

Отдельно у деда лежали награды его отца – три георгиевских креста. Но когда Фёдор спрашивал про прадеда, то дед всё равно не отвечал – молчал… Когда деда уже не стало, Фёдор нашёл в его вещах тетрадь с записями. Из записей этих Фёдор понял, что прадед его был зажиточным кулаком. И когда пришли его раскулачивать, то прадед вложил деду пакет в руки и сказал: беги! И дед убежал. А когда посмотрел, что в пакете, то нашёл в нём георгиевские кресты… Прадеда вместе с женой осудили и переселили куда-то, откуда о них больше вестей не поступало. А дед стал беспризорником. Всё имущество его родителей было национализировано. Дед пристал к компании таких же, как и он, – детей раскулаченных родителей. Ребята ему подсказали, чтобы фамилию свою забыл навсегда, чтобы придумал себе какую-нибудь другую… А там грянул 33-й год. Год страшной голодовки и неурожая. В своих записях дед приводит один эпизод… Как раз в это время их компания хотела отобрать чемодан у одного мужчины. Схема была такая: дед просит у мужчины прикурить, и когда тот полезет в карман за спичками, выхватывает его чемодан и убегает. Дальше дед должен был бежать к углу вокзала, за которым прятался второй. Он ставил подножку, чтобы жертва упала, и вся компания быстро разбегалась. Как только дед подошёл и попросил у мужчины прикурить, тот остановился, внимательно оглядел деда и сказал: «Ты не закурить хочешь, ты чемодан мой вырвать намерен. Но только ничего у тебя не получится». И мужчина показал деду цепочку, которая шла от чемодана и была, подобно наручнику, закреплена на запястье. «Так что чемодан ты сможешь забрать только вместе с моей рукой, – продолжил мужчина, – а вот те, которые за углом, которые тебе помогают, у тех тоже ничего не выйдет. Потому что ты… – и в этот момент мужчина крепко схватил деда за руку, – Потому что ты пойдёшь со мной!». Дед крикнул своим: «Атас!», – и все разбежались. Тот мужчина повёл деда на завод. Завод тот назывался ремонтным. «Я не спрашиваю тебя, кто твои родители, потому что я догадываюсь… Но заниматься тем, чем ты занимался, не надо». Мужчина выписал деду направление в Рабфак и показал станки, которые были на том заводе… С тех пор дед стал рабочим человеком. Был учеником токаря, затем окончил Рабфак, а после стал руководить целым цехом. За два года до начала войны родился отец Фёдора. Дед ушёл воевать, а когда вернулся, то нашёл жену и сына в сарае – дом их был полностью разрушен…

Дед вернулся на завод, стал его восстанавливать. Деду дали «план». Как тогда говорили, план – это приличный земельный участок в пятнадцать соток. Они начали строить дом. Кирпича для строительства практически не было, поэтому строили из самана. О том, как строили, Фёдору рассказывал и отец: на участке готовилось место под замес самана – землю снимали до глины. Затем глину тоже выкапывали и добавляли в неё солому и конский навоз. Делалось всё это слоями, поливалось водой, а после этого перетаптывалось конскими ногами, чтобы глина, солома и конский навоз перемешались между собой. На следующее утро знакомые, друзья и родственники собирались делать саман. Всю эту перемешанную массу нужно было лопатами закладывать в форму и на лошадях отвозить к месту просушки. Этим занимались мужчины, пока женщины готовили еду. Обед был лёгкий, но сытный.

После него люди продолжали работать. Зато ужин был плотный и с выпивкой. Люди отдыхали и плотно ужинали. А после пели песни под гитару и гармошку. После того, как саман высыхал, из него можно было строить дом. Таким образом дед Фёдора и построил дом, где потом жил его отец да и сам Фёдор до того, как уехал в Ленинград. Коммуникации в то время ещё не были проведены, а потому ни водопровода, ни электричества в том доме не было. Дед построил во дворе бассейн, в котором собиралась дождевая вода. Электроэнергия была в дефиците, подвели её к дому гораздо позже, а потому освещали дом керосиновыми лампами. К моменту рождения Фёдора резервных водоёма было уже два. Была также и электроэнергия, но бассейны всё равно использовались. По вечерам прогретую дневным солнцем воду использовали для полива огорода. А огород был приличный – пятнадцать соток. В нём выращивалось всё, начиная от ягод, заканчивая овощами и фруктовыми деревьями. Всё требовало воды, всё требовало полива. Дед с отцом придумали полуавтоматический полив: проложили трубы от бассейна к огороду. Достаточно было открыть кран, и происходил полив грядок или деревьев.

Подрастал тем временем и Федька…

 

Глава вторая

Федька любил купаться в бассейне. С этим бассейном для него связана ещё одна важная в его жизни история. Через четыре дня после рождения Федьки у соседей тоже родился ребёнок – девочка. Её назвали Верой. Родители Фёдора были общительными и дружелюбными, а потому Федька и Верка познакомились чуть ли не с рождения. Соседи с дочкой часто заходили к родителям Фёдьки, и детям разрешали купаться в бассейне. Сохранилась даже фотография, где Фёдя и Вера нагишом стоят в бассейне. Они дружили, вместе росли, вместе бегали на пруд купаться.

Фёдор хорошо помнил, как Верка в один день пришла купаться в бассейн в майке. Федьку это удивило.

– Ты чего в майке лезешь, снять забыла? – засмеялся он.

– Ничего я не забыла! Бабушка мне сказала, что девочке неприлично без купальника купаться при мужчинах и мальчиках.

– Чего это тебе неприлично?

– А то, что у меня груди растут!

Федька недоверчиво посмотрел на неё.

– С чего ты взяла, что они у тебя растут? Какие были, такие и есть, – сказал он, осмотрев грудную клетку Верки.

– А вот, потрогай!

Она подняла маечку, выставила ему грудь. Федька прикоснулся, и то ли ему стыдно стало, то ли что-то другое, но он быстро отдёрнул руку. Под пальчиками он почувствовал что-то нежное и тёплое, но при этом плотное. То же самое он почувствовал недавно, когда на чердаке обнаружил воробьиное гнездо. Он залез туда рукой и нащупал там маленького ещё не оперённого птенчика. То же самое он почувствовал, прикасаясь к Веркиной груди. Он одёрнул руку и смущённо опустил глаза.

– Ну что? Убедился? – заулыбалась Верка.

Федька незаметно левой рукой потрогал свою грудь, но ничего не почувствовал. Наверное, бабушка была права. С того дня Федька стал внимательнее смотреть на свою подругу. А Верка маечку надевала только, когда шла на пруд. В бассейне она по-прежнему купалась в одних трусах. Федьке было стыдно и неудобно смотреть, но он молчал и смотрел с интересом. Он пытался смотреть не прямо, а искоса. А Верка как будто не замечала, как будто так оно и должно быть.

Они дружили с Веркой, хотя частенько дрались. Учились вместе в одном классе и даже сидели за одной партой. Время шло, они становились всё старше. Однажды Верка спросила Федю:

– Федька, скажи, а как вы на девчонок смотрите? Какая вам нравится, а какая не нравится? На что вы смотрите?

Фёдор застеснялся и не смог ничего ответить. Потому что после того, как он в первый раз дотронулся до её груди, она ему только и нравилась. На неё он только и смотрел, а других не замечал. Не существовало для него другой девчонки, кроме Верки.

В пятом классе Верка начала быстро расти и развиваться. По росту она даже Федьку обогнала. Федя старался есть побольше, даже придумал для себя упражнение: привязав гантели к ногам, он цеплялся за турник, но помогало это мало. Однажды Верка увидела, как он висит на турнике:

– А ты попробуй за шею подцепись, шею, может быть, вытянешь, – засмеялась она.

Федька обиделся, но промолчал, ничего не сказал. Ему очень хотелось быть хотя бы вровень с Веркой. А она уже была почти на голову выше его. Она часто становилась задумчивой, начинала его спрашивать о том, как смотрят парни на девушек. Федька понял, что она попросту влюбилась. Он узнал, что это был Виктор – парень гораздо старше Федьки, сильнее его и выше. Учился он классом старше, чем они с Веркой. Но учился он неважно, дважды оставался на второй год. Поэтому практически на три года был старше Федьки и Верки. А потому сильно отличался от Федьки. Почему Верка в него влюбилась? Федя думал и решил – потому что тот был красив. И хотя Федька по праву считал его неумным, Виктор танцевал на вечерах и на танцплощадке перед началом киносеанса с девушками-десятиклассницами.

Верка с жадностью смотрела на него на этих вечерах. Она не спускала с него глаз, которые блестели, и в которых иногда появлялись слёзы. А Федька стоял в такие моменты рядом и вынужден был успокаивать её, в то время как сам был влюблён. Влюблён безответно. Он так ни разу и не сказал ей о своих чувствах, а она их не замечала и как подружке рассказывала ему о том, как тяжело ей, как Виктор в упор не хочет её замечать. Она просила Федьку подсказать, как бы ей его завлечь, как завладеть его вниманием. А что Федька мог ей ответить, когда он сам не знал, как сделать так, чтобы сама Верка обратила на него внимание. Федька надеялся признаться Верке на выпускном, но получилось так, что и Виктор там был. И не просто был, а танцевал с Веркой весь вечер… А Федька… А Федька был один весь вечер.

Домой он возвращался тоже один и увидел возле дома, как Верка целуется с Виктором, а его правая рука лежит на обнаженной Веркиной груди. Федька остановился и смотрел. Он видел, как Верка покраснела вся, но руку не убирала. Федька не знал, что делать. Он видел, что ей это нравится. Поэтому он постоял ещё немного, развернулся и, не оборачиваясь, ушёл домой. А на следующий день, получив аттестат, он уехал в Ленинград…

Он вышел из парка на улицу Ленина, чтобы пройти затем на Московскую, или, как её называли раньше, улицу Ворошилова… Он подходил к месту, где был дом деда и дом Веры. Что сейчас с ней – он не знал, потому что у него не было школьных друзей. А потому узнать было не у кого – с ней самой он не виделся ни разу с тех пор. От неё приходили письма, но он их, не читая, выбрасывал. Сам он ей никогда и ничего не писал. Она же, очевидно, брала адрес у его родителей.

Как она сейчас? Замужем, дети? Он подошёл к самому дому…

Он стоял напротив дома и видел – ничего за двадцать лет не изменилось. Всё тот же дом, всё тот же бассейн. Забор, правда, кое-где заменён. Бассейн тоже кое-где ремонтировался. Но дом остался прежним. Фёдор вспомнил, как отец рассказывал о строительстве этого дома: как люди месили саман, как отдыхали после тяжёлого рабочего дня.

Он взглянул на дом слева – дом, в котором когда-то жила Вера. Он тоже мало изменился. По крайней мере, он остался таким, каким он и был все эти годы в памяти Фёдора. Он посмотрел на бассейн, в котором они когда-то купались вместе с Веркой. Тогда казалось, что дружба их будет вечной, казалось, что нет прекрасней человека, чем она. Пускай они и ссорились частенько, и даже дрались, но всегда мирились. Всегда между ними было взаимопонимание до того момента, как Вера влюбилась в Виктора… Взгляд Фёдора остановился на калитке некогда его дома. На калитке висела небольшая табличка: «Продаётся. Цена договорная». Продаётся дом, где он родился, вырос и семнадцать лет жил. Что за хозяева живут здесь теперь? И почему хотят продать дом? Он ещё раз посмотрел на дом Веры. На нём такой таблички он не увидел. Очевидно, в нём тоже кто-то живёт…

От таких мыслей его отвлекла женщина, которая показалась возле калитки и спросила:

– Вы по объявлению?

Фёдор, не задумываясь, сказал:

– Да-да, по объявлению, здравствуйте!

– Здравствуйте, что же вы стоите, проходите.

Он прошёл на участок вслед за женщиной. Беседка. Та самая, которую ещё дед с отцом строили. Правда, теперь вместо тех скамеек, которые дед с отцом поставили, стоят пластмассовые кресла и металлический круглый стол. Она предложила присесть и начала рассказывать, что дом продаётся, потому что они с мужем решили переехать к сыну в Волгоград. Сын только закончил институт, получил хорошую престижную работу. Женился недавно, ребёнок родился, вот и переезжают помогать.

– Покупателей нынче мало. А те, которые приходят, предлагают слишком низкую цену. Нам даже квартиру однокомнатную не купить в Волгограде…

После подошёл мужчина – муж хозяйки. Вместе они начали рассказывать о доме. Сказали, среди прочего, что строили его очень грамотные люди. Они принялись рассказывать ему то, что Фёдор знал и так давным-давно: подвал из живого камня, бассейн…

Фёдор не слушал, что они ему говорили. Он смотрел на бассейн и вспоминал о детстве.

– Расскажите мне о соседях. Кто живёт здесь рядом? – прервал он мужчину.

– Справа там, – указали они, – живут пенсионеры. Спокойные люди, никаких конфликтов.

– А слева, – Фёдор указал на дом, в котором некогда жила семья Веры, – кто слева живёт? – повторил он, и голос его дрогнул. Фёдор не знал, чего он боялся: узнать, что она всё ещё там и живёт, или то, что её уже нет давно, что она уехала.

– В этом доме, – начала женщина, – живёт Вера Александровна, хорошая женщина, живёт с сыном. Федей звать… Вот, он учится на первом курсе в институте. Она учительница, в школе работает, очень спокойная и вежливая женщина. Часто приходит к нам в гости, сидит, как и вы, в этом кресле… Всегда в одном и том же кресле, кстати…

Фёдор заметил, что сидит он напротив бассейна, в котором они купались. Неужели она? Быть того не может. Ведь он же видел, как она целовалась, как тот молодой человек, Виктор, обнимал её… Неужели это она?

Хозяева продолжали что-то рассказывать ему, расхваливая дом, но Фёдор думал о другом.

– Вы хотите однокомнатную квартиру? – вдруг сказал он, вновь перебив хозяев, – позвоните сейчас вашему сыну, и пусть он узнает, сколько стоит в его районе такая квартира. Я вам заплачу за этот дом, как за однокомнатную квартиру, и ещё добавлю денег при одном условии: если вы сегодня, взяв свои личные вещи, освободите этот дом.

Мужчина и женщина переглянулись и уставились на Фёдора.

– Молодой человек, не шутите, пожалуйста. Здесь дома очень дешёвые. Гораздо дешевле, чем однокомнатная квартира в Волгограде, в том районе, в котором находится квартира сына, – медленно произнёс мужчина.

– Я не шучу. Звоните сейчас, пусть вам сын скажет, сколько стоит в его районе однокомнатная квартира. А я пока похожу по саду, – сказал Фёдор, поднялся и пошёл.

Всё вокруг было ему знакомо, ведь здесь он прожил семнадцать лет. Даже грушевое дерево, мимо которого он прошёл, было посажено им и его отцом. Проходя мимо яблони, он остановился:

– Здравствуй, милая, вот я и приехал, – произнёс он.

Он ещё походил, полюбовался. Ему было здесь хорошо и на душе было спокойно. Все эти двадцать лет он жил в динамике, постоянно в пути, всё время в работе.

Он присел на скамеечку в тени. Изредка он поглядывал на соседский дом, надеясь вдруг увидеть её. Но там никого не было…

Он слышал, как мужчина разговаривал по телефону. Когда тот закончил разговор, Фёдор направился к ним. Мужчина сказал, что квартира стоит очень дорого.

– Он вам назвал сумму?

– Да, назвал…

– Вы получите эту сумму, плюс я вам десять процентов добавлю на мебель, чтобы вам эту не тащить. Купите там новую. Ещё какую-нибудь сумму за то, что я вас потороплю. Возьмите только личные вещи. Все дорогие для вас вещи, которые вы не сможете забрать сейчас, сложите в кладовку. Пускай лежат там. Когда сможет – тогда заберёте.

– Молодой человек, вы шутите или насмехаетесь над нами?

– Я что недостаточно серьёзно выгляжу, что вы меня принимаете за шутника?

– Нет, просто нам не верится во всё это…

– Если я назову вам мою фамилию, вы мне поверите. Этот дом строили мой дед и отец. И я в нём прожил семнадцать лет. Теперь я хочу приобрести его в собственность.

– Мы вам верим, верим, – сказала женщина.

– А раз верите, тогда давайте направимся к нотариусу и в банк. И решим быстро этот вопрос.

Пока они готовились, Фёдор попросил у мужчины его сберегательную книжку, позвонил своему бухгалтеру и сказал перевести сумму, которую он сейчас назовёт… У нотариуса дело оставалось только за подписью. Фёдор предложил пройти в банк и убедиться, что деньги уже пришли.

– Нам должны прийти деньги, – сказал мужчина кассиру.

Девушка проверила счёт.

– А вы знаете, какая сумма? – с удивлением спросила она.

– Да, примерно знаем.

Фёдор назвал сумму, и та подтвердила.

Кассир записала в сберкнижку эту сумму. Мужчина не мог поверить своим глазам. Они вернулись к нотариусу, поставили подписи. Сделка была совершена. Фёдор попрощался с хозяевами и попросил оставить ключи «под ковриком».

А сам вернулся в гостиницу. Он вспомнил, что с утра ничего не ел. Спустился в кафе. Спустя двадцать лет он не увидел там никого знакомого. Да и его не узнавали. Он заказал себе обед. Когда официантка принесла счёт, Фёдор начал называть ей фамилии одноклассников, спрашивая, знает ли она кого-нибудь из них. Когда он назвал фамилию Карповых, та переспросила:

– А вы Карпова Виктора Андреевича спрашиваете?

– Нет, я спрашиваю Андрея Петровича.

– Андрей Петрович – хозяин нашего кафе.

– Действительно? А не могли бы вы его позвать сюда?

– Если вы… Я не знаю, я сейчас уточню.

Официантка отошла. Через какое-то время в зал вышел бывший одноклассник Фёдора – Андрей.

Они сразу узнали друг друга, обнялись, похлопали друг друга по плечу.

– Ну, Федька, ты даёшь, – обрадовался Андрей, – мы тебя искали-разыскивали, а ты, понимаешь, приехал… Где ты болтаешься? Поначалу твои родители хотя бы адрес знали, а потом и они не знали, где ты обитаешь. Сообщали нам, что ты с разных городов звонишь, и телефоны разные. В интернете тебя искали. Нашли даже. Что не отвечал-то? Мы же сколько раз уже собираемся вместе, а ты ни разу не был!

– Работаю!

– Ну, где ты, чего, рассказывай!

– А чего рассказывать… – задумчиво произнёс он и положил перед Андреем договор о купле-продаже родного дома.

Андрей прочёл.

– Ты что, дом отцовский, что ли, выкупил? – не веря своим глазам, спросил Андрей.

– Да, – улыбнулся Фёдор.

– А ты когда успел-то? – спросил Андрей и засмеялся.

– Сегодня!

– Ты что, специально сюда приехал, чтобы дом купить?!

– Нет, я приехал, чтобы вас повидать. Расскажи мне, кто где, чего было?

– А что было! Некоторые уже и развестись успели, пока тебя тут не было! Не то, что пожениться. Детей уже растят… Дети уже в институты поступили. А твоя-то подруга, ты с ней-то хоть общаешься? – тихо добавил Андрей.

– Нет, Андрюша…

– А нам непонятно, почему так. Мы вас считали женихом и невестой. Всегда вместе… Соседи, жили рядом и за одной партой сидели. А потом ты смотался, и всё. На выпускном её с Витькой видели, помнишь такого? А потом она вдруг куда-то уехала… А приехала с маленьким сыном. Все решили, что это твой… Стала в школе работать учительницей младших классов, так до сих пор и работает. Мальчишка сейчас уже в институт поступил. Я тоже давно с ней не общался. Остальные – так же. Часть здесь осталась, часть поразъехалась. Встреча назначена у нас на завтра. Здесь, в моём кафе. Так что давай – приходи!

 

Глава третья

Фёдор подъехал к своему дому. Он нашёл ключи там, где они и договаривались, – «под ковриком».

Открыв гараж, он увидел – от того, что строили они с отцом, и следа не осталось. Этот был выше, в торце была пристроена небольшая мастерская, стоял шкаф, в котором хранились электродрели, электролобзики и много чего ещё. Он поставил машину в гараж и зашёл в дом. Дом практически не изменился, и нашёл он его в полном порядке. Фёдору это понравилось. Люди, которые вынуждены были собираться в спешке, тем не менее, оставили дом в чистоте.

Фёдор зашёл в свою комнату. Да… Нет уже того стола, нет стульев, нет кровати. Он прошёл в родительскую комнату, в комнату брата. От прежнего убранства не осталось ничего. Кухня тоже изменилась: стала более современной. На кухне он нашёл кофе, оставленный хозяевами. Он поставил чайник, заварил кофе и вышел вместе с ним в беседку. Он сел так, чтобы можно было хорошо видеть дом Веры. Медленно отпивая кофе, он не сводил глаз с двери.

Вдруг ему показалось, что дверь начала открываться. Он быстро моргнул и вновь направил взгляд к дому. Нет, это был не обман зрения. На крыльцо вышла женщина. В ней он сразу узнал Веру. Она остановилась, посмотрела на дом Фёдора, на беседку. Некоторое время она присматривалась к беседке и к тому, кто в ней сидел. Фёдор всё это время смотрел на неё. Он узнал бы её из тысячи. Какой она была когда-то, такой и осталась: стройная, красивая… Даже походка ни капли не изменилась. Вера не спеша направилась к беседке. Фёдор встал ей навстречу.

– Здравствуй, Федя, – сказала она.

– Здравствуй, Вера…

– Приехал?

– Да, приехал.

– Один?

– Да.

– Ольга Петровна сказала, что ты купил дом.

– Купил…

– Для себя?

Он кивнул.

– Женат? Дети есть?

– Нет.

– Разведён?

– Нет.

– А был женат?

– Не был…

– Приехал навсегда?

– Не знаю. Хочешь кофе?

Она посмотрела на его чашку.

– Да, хочу.

Фёдор сделал ещё кофе и принёс его в беседку.

– Какой ты кофе любишь?

– Чёрный.

– Я сделал, как и себе.

– Спасибо.

Она села в кресло, о котором говорила Ольга Петровна. Как раз напротив бассейна.

– Ты помнишь, как мы купались в этом бассейне? – спросила она, отпив немного кофе.

– Да, помню… А ты замужем?

– Нет.

– Но у тебя сын?

– Да, сын. Ему завтра исполняется двадцать лет.

– Как двадцать?! – чуть не подскочил Фёдор, – мы же школу окончили двадцать лет назад. Ты что, в школе его родила?

– Да, наверное, в школе его родила. Так и есть. Моему сыну завтра двадцать лет.

– Я ничего не понимаю.

– Да вообще-то ты первый усомнился, что это мой сын.

– Я ничего не понимаю, объясни, пожалуйста.

– А что тебе, Федя, рассказывать. Мы оцениваем то, что имеем только тогда, когда теряем это. Потеряла я, как мне показалось, всё. Когда ты исчез, вокруг меня осталась пустота. Я только тогда, когда ты исчез, поняла, что я имела. Потому что ты был всегда. Ты был всегда рядом…

…Я не знаю, кем ты мне был: соседом, другом, подружкой, товарищем, одноклассником. Но ты был всегда, и я считала, что так оно и будет. А вот одного я не замечала… И поздно-поздно я это поняла. На выпускном… Ты знаешь, я была влюблена в Виктора, а на выпускном вечере, хотя он на год раньше окончил школу, он пришёл и всё время танцевал только со мной. Я видела, как ты стоял и смотрел тогда на нас. Но я была счастлива, как мне тогда казалось. Самый красивый парень обратил на меня внимание и целый вечер от меня не отходит… А ты как всегда, ты Федькой был. Ты всегда рядом, но тогда ты стоял в сторонке. И такими грустными глазами смотрел на меня… Я часто вспоминала этот взгляд твой.

Потом, когда все стали расходиться, Виктор пошёл провожать меня. Я забыла про тебя, потому что мне казалось, что мои мечты вот-вот исполнятся. Я только и видела, какими завистливыми глазами провожали нас другие девчонки. Я была счастлива, как мне казалось… Я видела, как ты смотрел, когда мы целовались, а потом повернулся и ушёл. Ушёл. А я смотрела тебе в спину. Мне стало неприятно. Я стала чувствовать, как от Виктора пахло алкоголем. Я оттолкнула его и ушла. Он что-то кричал мне вслед, но я не слышала. Мне стыдно так стало… Перед тобой, перед самой собой… Что я целовалась с кем-то на глазах у тебя. Утром я не хотела выходить, я весь день провалялась, а потом мама сказала мне, что ты уехал. Я не поверила, побежала к вам. А мне подтвердили: уехал! Сказали, что в Ленинград, в институт. Я потом узнавала адрес у родителей. Я тебе писала письма, много писала. А ты ни на одно не ответил. Я поняла, что ты не читал. Если бы ты прочитал, ты бы вернулся, ты бы ответил. Но ты молчал…

Я уехала в Воронеж, поступила в институт. Жила у дядьки, у них сын был старше меня, женатый, жил отдельно. И когда я была уже на третьем курсе, случилось несчастье. Их сын с женой и ребёнком попали в аварию. Сын с женой погибли. А мальчик выжил, но получил сотрясение. Когда стал из комы выходить, я была рядом. Он очнулся, увидел меня и позвал: мама…

Врач сказал: ничего, ничего, так, может быть, будет лучше. Так я и стала мамой. Его взяли дедушка с бабушкой. Он не отходил от меня. Когда я в институт уходила, он плакал. Когда приходила, он радовался, на ручки просился. Так у меня и появился мой сын…

Бабушка моего мальчика очень тяжело переживала смерть родного сына. Недолго протянула она. Буквально через полгода один за другим три инфаркта… У дедушки тоже инсульт был, но он справился. Хотя рука не работала, и нога подводила. Поэтому я жила там. Я помогала деду и воспитывала сына. Параллельно оформила на себя опекунство. Но и дед долго не протянул.

Повторного инсульта не выдержал. К тому времени я окончила институт. Одной мне там делать было нечего. Я вернулась сюда, в городок, вместе с ребёнком. Родители знали, что это не мой ребёнок. А всем остальным я сказала, что это мой. Он был записан на мою фамилию. Но только ты один догадался, что это не может быть так. Ведь ему исполняется двадцать, и родить я его должна была в год окончания школы. Конечно, когда он вырос, я ему рассказала и об отце, и о дедушке, и о том, что случилось. Но он продолжает меня называть мамой. У нас очень хорошие отношения. Сейчас у него сессия, он скоро приедет.

…Она посмотрела на Фёдора.

– И вот я одна, жду внуков. Зимой он приезжал с девушкой: хорошая, красивая, тоже студентка. Может быть, поженятся. Но не знаю, приедут ли сюда, вернутся ли. Видишь, какой наш городок: работы нет, все устремляются куда-то в центр, где можно заработать побольше и получить другие блага. Хотя сейчас ничего не ограничено… Ты-то как жил?

– Да так и жил… Не знаю, как… Куда-то спешил, что-то делал, о чём-то забывал. А вот приехал сейчас, увидел свой дом, увидел бассейн, и всё вспомнилось. Да, ну ладно. На встречу пойдёшь?

– Не знаю. А ты?

– Да я вроде бы приехал специально на встречу одноклассников. Я только Андрея видел вчера. Зашёл в кафе пообедать, а оказалось, что он владелец. Много наших будет?

– Ты знаешь, в прошлый раз много было. В этот раз – не знаю. Очевидно, будет больше. Поскольку, всё-таки, юбилей двадцать лет. Приходи ко мне обедать, я приготовлю обед.

– Ладно, приду.

Вера не стала прощаться с Фёдором, а только сказала, чтобы тот приходил часа через два-три, когда обед будет готов. Она оставила его в беседке одного.

Фёдор ещё некоторое время не мог прийти в себя после её рассказа. Ему даже не верилось, что он только что видел Верку. Верку… Вера теперь уже взрослая женщина, мать взрослого ребёнка, учительница… Но удивительным было и то, что только он сейчас знает тайну её сына…

Фёдор пытался представить, как бы сложилась жизнь его и Веры, если бы он не уехал тогда, на следующий день, в Ленинград. Что бы изменилось, если бы он прочёл хоть одно её письмо? Почему он сам не писал и не интересовался? Почему? Наверное, потому что каждый раз, думая о Вере, он вспоминал то, с каким наслаждением она целовалась с тем парнем. Наверное, потому что он считал, что она счастлива. Но порадоваться её счастью он не мог, потому что не он его с ней делил, а другой мужчина. Поэтому проще всего ему было забыть – вычеркнуть из жизни Веру и Виктора.

Фёдору припомнилось, как они вместе с Верой первый раз пошли в первый класс. С тех пор они всегда вместе ходили в школу. Или он с утра подходил к её дому и дожидался, пока она выйдет, или она, если Фёдор почему-то опаздывал. Они друг к другу ходили, как к себе домой. Казалось, это всё естественно, и родители воспринимали это абсолютно нормально. Если приходила Верка, и они начинали обедать или ужинать, то она так же садилась за стол и со всеми вместе ужинала или обедала. Так же и Федька чувствовал себя у Верки, как у себя дома.

Весной, когда снег только-только сойдёт, Федька срывал для Верки первые цветы: жёлтенькие, похожие на одуванчики, – мать-и-мачеху. Она смеялась, когда тот вручал ей маленький букетик. Позже появлялись и подснежники, ландыши – белые цветочки, которые прятались под длинные пышные листы. Их Федька срывал отдельно. Цветок он вкладывал в букет, а листьями оборачивал стебли. В конце он перевязывал весь букет небольшой полосочкой коры дерева карагач. И сирень Федька тоже дарил Верке. Он срывал её на кургане. Курган в городке был рядом с парком, и на нём установили большой бак, который служил водонапорной башней. Цветы в том парке выращивали специально. Была даже целая бригада, которая за этими цветами ухаживала и охраняла. Да и цветы были такие, которые Федька даже нигде и не встречал. Сирень же росла вокруг кургана. И если прочие цветы рвать запрещалось, то сирень можно было.

На кургане также росли и дикие тюльпаны. Выращивали также и тюльпаны, которые когда-то привезли из Голландии. Существовала даже легенда, что один голландец за две луковицы таких тюльпанов отдал свой дом. И немудрено – большие, красивые, синие, жёлтые, красные и даже тёмные, почти чёрные тюльпаны… «Как хорошо было тогда», – сидел и думал Фёдор.

Через некоторое время он поднялся. Фёдор решил проехать в центр. Его пригласили на обед, а, значит, нужно было что-то купить к столу. Городок сильно преобразился за время отсутствия Фёдора. Вокруг были магазины, некоторые даже сетевые. Но много ещё осталось и от девяностых: ларьки, павильоны… Некоторые из них всё ещё действовали. Фёдору припомнилось, как в детстве ему удалось однажды послушать «Голос Америки», и в передаче велась дискуссия о том, как живут люди за границей. Говорили и о миллионерах, и о достатке. А маленькому Фёдору было непонятно, зачем человеку столько денег. «Будь у отца зарплата чуть повыше, – думал Федя, – всё было бы хорошо». Что такое жизнь за границей он, конечно, представлял себе очень смутно тогда. Денег всегда не хватало, они уходили, в основном, на покупку молока, масла, хлеба и одежды. Остальные же продукты, в большей степени, выращивались на собственном участке. Вся жизнь семьи была связана с земельным участком. Все понимали, что если весной не посадить, а осенью не собрать, то зимой будет нечего есть. Поэтому обязанность поливать, пропалывать и выкапывать лежала на всех членах семьи. Такое ведение подсобного хозяйства давало возможность экономить деньги, чтобы оставалось на одежду, обувь и другие необходимые вещи в хозяйстве.

Фёдор припарковал машину. Когда он вышел, то увидел, что стоит напротив цветочного магазина. Ему вновь припомнилось, как он в детстве дарил Верке цветы… «Странное дело», – подумал Фёдор. Он попытался припомнить, когда в последний раз дарил кому-нибудь цветы, но вспомнить не смог. Он обычно цветы заказывал – на свадьбы, на похороны. А просто так никому дарить цветы не приходилось.

Он зашёл в магазин и впал в ступор. Вокруг него было огромное разнообразие цветов. Какие выбрать? Он что-то помнил раньше о языке цветов, что определённые цветы определённого цвета могут сказать больше, чем слова. Но это было давно, сейчас он уже не помнил это в подробностях. В магазине никого не было. Фёдор стал медленно двигаться вдоль цветов, разглядывая их.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – услышал он за спиной.

Это был голос продавщицы. Молодая элегантная девушка с интересом разглядывала Фёдора.

– Видите ли, – начал он, – я приглашён на обед, не знаю, что купить. Вроде бы каждый цветок что-то означает, и, подарив его, можно выразить конкретное отношение к человеку, которому даришь?

– Да, есть такое. Вы девушке, женщине?

– Да, я бы сказал женщине.

– Она замужем? – она начала тоже двигаться вдоль цветов.

– Нет.

– А вы? – не останавливаясь, спросила она.

– Я тоже нет.

Девушка резко остановилась и развернулась к Фёдору.

– Я бы на вашем месте… Скажите, а она молодая?

– Она моего возраста.

– И вы, наверное, даже учились вместе?

– Да, мы учились когда-то вместе в школе. А потом долго не виделись. И вот сегодня…

– Знаете, – перебила она его, – я бы отступила от всех этих правил… И подарила бы небольшой букет белых роз. Посмотрите, какие красивые. От такого мужчины, как вы, будет приятно получить такой букет.

Она стала набирать букет, показывая при этом каждую розу Фёдору.

– Вот такой букет, – показала она, когда закончила его собирать, – будет приятно любой женщине получить… Кстати, я тоже не замужем, – как бы между прочим добавила она.

Фёдор улыбнулся. Девушка же после этих слов опустила глаза и тоже улыбнулась. На щёчках у неё появились две ямочки. Такие когда-то он видел и у Веры…

– Мне нравится, – сказал Фёдор, глядя на букет, – сделайте мне два букета из таких роз.

Продавщица подняла на него глаза.

– Два?

– Да, два букета.

Она стала делать второй букет. Опять прежде, чем вложить розу в букет, она показывала её Фёдору. Букет она завернула в упаковку, перевязала ленточкой, при этом провела по концам ленточки ножницами так, что концы закрутились.

Фёдор рассчитался. Один букет он положил на прилавок, а второй сначала взял в руки, а затем преподнёс этой девушке. Она сначала не поняла, что он делает.

– Это вам, – сказал Фёдор.

– Мне… – она взяла букет в руки, немного помолчала. – Я сегодня вечером свободна…

– К сожалению, занят сегодня вечером я… – тихо сказал Фёдор, взял букет и развернулся к выходу.

– Извините, это моя визитка. Вернее, визитка нашего магазина. Если вам ещё понадобятся цветы, заходите, я буду очень рада сделать вам букет, – опустив глаза, она добавила, – и если вам захочется со мной поговорить, позвоните мне. Вот здесь телефон.

Фёдор взял визитку, положил в карман, попрощался с девушкой и вышел. Девушка проводила его взглядом, прижав подаренный ей букет к груди.

В магазине напротив Фёдор быстро выбрал коробку конфет, шоколад, пирожные… Но в винном отделе он опять остановился, как и в цветочном. Дело в том, что Фёдор почти никогда не пил, а потому редко заходил в алкогольные отделы. Ему никогда не нравилось выпивать, даже в юности, в стройотрядах. Он не раз пробовал, но каждый раз у него быстро начинала болеть голова, в висках стучало… Поэтому он отказался от алкоголя навсегда. Фёдор стоял и смотрел на стеллажи с винами, водкой, коньяком, как смотрит одно животное на новые ворота.

К Фёдору обратился консультант отдела.

– Вам помочь?

– Наверное… Дело в том, что я приглашён на обед, но не знаю, что взять…

– Вы на сегодня приглашены?

– Да, где-то через час надо прийти, – ответил Фёдор, посмотрев на часы.

– Извините за вопрос, а вы к женщине идёте?

– Да, к женщине. И не знаю, что она любит, и любит ли вообще. Я долгие-долгие годы её не видел, к тому же, я сам не пью и не разбираюсь ни в каких спиртных напитках.

– Я бы вам тогда посоветовал взять мускат. Я думаю, что с этой бутылкой вы не прогадаете. Если даже ваша знакомая большая ценительница хорошего вина, то она не будет разочарована.

Фёдор поблагодарил молодого человека, взял бутылку, расплатился и направился к машине. Время у него ещё было, а потому он заглянул в магазин промтоваров. Фёдор зашёл посмотреть на хрусталь. Ему вспомнилось, как радовались его родители, когда им удавалось достать что-нибудь хрустальное. Они ставили это в стеклянный шкаф, чтобы смотреть и любоваться тем, как переливается хрусталь на свету… Сейчас этим хрусталём завалены целые полки, чего только не было: бокалы, стопки, фужеры…

Фёдор взглянул на часы – пора идти. У одной кассы стояло несколько человек, тогда как у другой всего одна женщина. Он решил пройти через вторую кассу. Женщина, когда Фёдор стал подходить, глянула на Фёдора и почему-то загородила ему дорогу.

– Я прошу прощения, можно пройти?

– Ещё чего захотел! Будешь ждать, пока я не рассчитаюсь.

– Но я без покупки!

– И будешь ждать, пока я не рассчитаюсь.

Он бросил взгляд на кассиршу, та почему-то улыбалась.

– Гришка! – вдруг крикнула громким голосом эта женщина.

– Чего? – откликнулся высокий, но худой мужчина.

– Погляди, кого поймала!

– Кого поймала?

– Да Федьку поймала! Вон, сзади меня пройти пытается.

И тут Фёдор узнал эту дамочку – Надежда, его, Фёдора, одноклассница. А сзади, тем временем, подошёл Григорий.

– А то, понимаешь, толкает меня здесь, прохода мало ему! – рассмеялась она. – Гришка, собирай вещи! – она развернулась к Фёдору и в шутку схватила его за шею, – Ах, ты такой-сякой! Столько лет тебя не могли найти! Я же в тебя была влюблена. Ты же со своей Веркой, понимаешь, ни на кого не обращал внимания. Вот, видишь, пришлось на эту худобу позариться – выйти за него замуж.

Григорий стоял сзади и улыбался. Он и в самом деле по сравнению с Надеждой был совершенно другой комплекции. Он – высокий и худой. А Надежда была полная женщина среднего роста.

– Ну, пошли-пошли, – двинулась она, – рассказывай, где ты бродяжничал столько лет. Сегодня на встрече-то будешь?

– Да я и приехал на встречу.

– Вот и хорошо. Хоть посмотрю на тебя. А то я столько лет в тебя влюблена была. А потом, когда Верка приехала с дитём, все поняли, что это твоё дитё. И тоже Фёдором звать. Я подумала: ах, ты гад такой! Столько лет с ней дружил. А тут с дитём бросил! И разлюбила я тебя. А я потом как-то раз ездила в Ленинград. Узнала, где ты живёшь, пришла, а мне говорят, что ты иногда появляешься, а так ищи-свищи. А я три дня приходила ещё. Твоё счастье, что ты тогда не появился. А то бы я тебя захомутала, – она снова громко засмеялась, – я бы тебе не позволила бросить меня, как Верку. А её благородие тоже, видите ли, отпустила тебя. Я бы тебя не отпустила! Пришлось Гришку захомутать. Он от меня ни на шаг. Никуда не отпущу его.

Фёдор смеялся вместе с ней. Она такая и в школе была: шумная, весёлая, добродушная…

– Ты куда сейчас? – спросила она на выходе из магазина.

– Домой.

– Куда домой?

– Понимаешь, я купил сегодня отцовский дом. Не знаю, нужен ли он мне или не нужен.

– Родительское гнездо всегда нужно, – философски сказала Надежда. – Ты молодец, что купил. Правильно сделал. Женат? Дети есть?

– Нет, не женат. Да и детей нет.

– Ты что, не был женат?

– Нет, не был.

– Ты что больной? Или дурной?

– Нет, вроде бы ни то, ни другое.

– Ну, брось. Гришка, я с тобой буду разводиться. Вон, Федька неженатый приехал. За него пойду замуж. А ты меня возьмёшь с моими пятерьмя?

– Что пятерьмя?

– Что – детьми! У меня пять детей! С Гришкой разведусь, пойду за тебя.

– Возьму, куда деваться! – засмеялся Фёдор.

– Вот и хорошо.

– Ладно, давай до вечера. Там и поговорим.

 

Глава четвёртая

В назначенное время Фёдор уже звонил в дверь Веры.

– Заходи, открыто! – услышал он голос откуда-то издалека.

Он открыл дверь и зашёл. На первый взгляд, ничего не поменялось: всё та же широкая веранда, как и много лет назад, такая же оконная рама, застеклённая маленьким квадратными стёклами. Фёдор вспомнил, как тяжело было красить тонкой кистью такую раму, чтобы не запачкать стекло. Фёдор прошёл по коридору, зашёл на кухню. Ему всё здесь было знакомо. Обстановка немного поменялась, но стены, двери такие же, как и в детстве.

– Проходи в зал, будем обедать, – услышал он голос Веры.

Он прошёл в зал, как она сказала. Он помнил этот зал. Как и у Веры, в его доме тоже было три комнаты, только если у него был брат, и все три комнаты семья делила между собой, то у Веры одна комната была родительская, другая – её собственная, а в третьей никто не жил, потому она и называлась залом. Фёдор помнил трельяж, который всегда стоял в том зале. Трельяж – это тройное зеркало: одно посередине, а два других поменьше висят на петлях и, подобно створкам, могли открываться и закрываться. Эти три зеркала крепились на тумбочке, на которой лежали разные женские принадлежности: пудра, духи. Верка любила в детстве крутиться вокруг этого зеркала. Оно и сейчас стояло на том же месте. Как и стол, который Фёдор помнил с детства. Фёдор глядел на все эти милые сердцу вещи, и ему одновременно было приятно вновь их увидеть, но и что-то ещё в нём происходило. Какой-то ком к горлу подступал…

Зашла Вера, неся что-то в руках.

– Чего стоишь, садись.

– Это тебе, – сказал Фёдор, и Вера увидела в его руках букет белых роз.

Фёдор присел – стул приветливо скрипнул, и Фёдор узнал стул, на котором он когда-то сидел…

Вера была в домашнем платье. Она практически не изменилась с тех пор, разве что голубизна глаз стала не такой яркой, да в волосах появилась седина…

Вера улыбнулась – и Фёдор увидел ямочки. Те же ямочки, что и много лет назад. Фёдор поднялся, подошёл к Вере, взял её за плечи. Она обняла его своими руками, прижалась к нему…

– Федька, Федька, какой же ты дурак, какой же ты дурак…

Он взял её голову двумя руками. Посмотрел, а из-под её ресниц начали капать слёзы.

– Федька, Федька, как же я ждала тебя. Как я ждала тебя! – сказала она и прижалась к его груди.

Он прижал её к себе, ему не хотелось её отпускать, но Вера тихо предложила ему:

– Феденька, обед остывает.

Она взяла салфеточку, подошла к трельяжу и стала вытирать глаза. Фёдор отвернулся, чтобы не смущать Веру. Он думал о том, что он дома – он, наконец, дома!

– Федя, ты чай будешь или кофе? – предложила Вера после обеда.

– Давай чай, – ответил Фёдор.

Вера поставила чашки, достала сахарницу. Фёдор посмотрел на сахарницу и вспомнил, что когда-то в ней лежали целые куски сахара, и отец Веры, любитель чая, бывало, заваривал чай, наливал себе в чашку и небольшими щипчиками откалывал кусочек сахара, клал его в рот и пил чай, перелив его в блюдце…

Вера разлила чай из заварного чайника.

– Тебе разбавить? – спросила она.

– Нет, спасибо.

Он взял чашку двумя руками, Вера села рядом. Она внимательно на него посмотрела, а потом попросила:

– Федя, расскажи, как ты жил всё это время?

– Как жил… – задумался Фёдор. – Понимаешь, как… Я уехал в Ленинград поступать в институт…

…В какой поступать – я не знал, а потому пошёл по всем, где абитуриентам предоставляли общежитие. Я приехал в Ленинград как раз в разгар белых ночей. И с тех пор я очень полюбил этот город. Он меня тогда поразил! Поразил своей красотой и величием. Ты не представляешь, каково это – увидеть развод мостов своими глазами в первый раз! Только что по мосту ходили трамваи, ездили машины, троллейбусы, как вдруг никого не стало, и эта громадная конструкция начала подниматься. И всё это во время заката. Не успеет погаснуть вечерняя заря, как разгорается утренняя… Никогда не забуду этих своих впечатлений, Вера…

Я решил поступать в Академию художеств на архитектурный факультет. Иногородних поступало тогда мало, в основном, местные. С гонором были, конечно, ребята. К тому же, много было сынков и дочек тех людей, которые там преподавали, которые каким-либо образом были связано с этим учебным заведением. И недаром – знали они, конечно, больше, чем мы. Хотя на втором курсе всё несколько изменилось. Я бы не сказал, что мы уже были отстающими. Пожалуй, даже наоборот. Многие проявили большой талант, и иногородние ребята мало стали отличаться от коренных…

Сколько я путешествовал по городу! Дни и ночи после занятий я проводил, гуляя по Петербургу. Однажды пристал к одной группе. Человек восемь всего их было. Экскурсовод был очень интересный. Несмотря на то что глядя на него можно было заключить, что выпить он любит, нигде я больше не смог найти тех сведений, которые он тогда рассказывал своей группе. Взять, например, памятник Пушкину на площади Искусств. Правую руку поэт держит так, словно вдохновенно читает что-то из своей лирики. Экскурсовод поставил свою группу так, что рука Пушкина была направлена на гостиницу. «В том здании, где сейчас находится гостиница, когда-то было шведское посольство…» – только и сказал этот мужчина. Но как сильно это меняет восприятие этого памятника! Или памятник Екатерине, что на Невском проспекте, где кроме самой Екатерины скульптор изобразил всех её фаворитов. Тот экскурсовод рассказал нам, что, оказывается, каждый из этих фаворитов неслучайно сидит именно на том месте, куда посадил его скульптор. Даже поза имеет значение! Всё имеет значение, хотя знают об этом лишь единицы. Ты знаешь, Вера, как ставили на Дворцовой площади Александрийский столп? Ведь этот столп из одного цельного куска гранита сделан. Специальные леса соорудили тогда, натянули канаты, но вот беда – длину не рассчитали. Когда колонна была почти установлена, не хватило длины канатов. И поставить не было возможности, и опускать нельзя было, ведь столп мог рухнуть и разбиться. И вот она, русская смекалка: по легенде один крестьянский мужичок предложил намочить пеньковые канаты. При попадании влаги пенька, оказывается, увеличивается в длину. В самом деле – длины, которая образовалась после попадания в пеньку влаги, хватило для того, чтобы установить колонну на площади.

Никогда не забуду, когда нас впервые послали убирать картошку. Тогда у меня и возник первый конфликт с городским сыночком… На второй день сбора я увидел такую картину: идёт какой-то парень, и вместо того, чтобы картошку поднимать, он её ногами обратно затаптывает в землю. Я сразу узнал его – сын профессора с кафедры. Но я не мог на это спокойно смотреть, подошёл и сказал, чтобы перестал. «А не пойти ли тебе вон отсюда», – ответил он мне тогда и добавил, что убирать будут те, кому положено. Он, видите ли, архитектор. Не ему в грязи копаться, а другим. За ужином я, как староста группы, подошёл к поварам, указал на этого парня и сказал, чтобы ужин ему не выдавали.

– Как это так? С чего это?! – возмутился он.

– Сегодня ты свой ужин не заработал. Да ещё и природе навредил, а заодно и колхозу. Ты знать не знаешь об усилиях, которые люди вложили, чтобы вырастить этот картофель. Его оставалось только собрать, а ты его испортил. Я уже молчу о том, что за этот картофель колхоз получил бы деньги и оплатил бы наш труд…

– Ну и катись ты со своим картофелем!

Он нажаловался на меня куратору, сказал, что я его ужина лишил просто так. Но куратор, видимо, сам понимал, как тяжело вырастить продукт, а потому он меня поддержал, и юноша этот и на следующий день остался голодным. Но извиняться не стал. Потом это всё осталось в прошлом. С группой мы сдружились, на третьем и четвёртом курсе вместе в походы ходили.

На последнем курсе я решил немного подзаработать. Тогда как раз начался бум строительства. Социальное жильё к тому моменту вообще вымерло, а потому люди строили сами, кто как мог. Кому-то было достаточно четырёх стен и крыши над головой, а кто-то думал и о двух-, и о трёхэтажных особняках. А чтобы построить такой особняк, требовалась целая строительная бригада. В одну из таких строительных бригад попал и я. Бригадир был строгий, лет шестьдесят ему на тот момент было. Крепкие слова у него вылетали часто, но по делу. Как потом оказалось, у него была целая строительная фирма. Строили мы тогда коттедж, фундамент был сделан кем-то до нас. Нам оставалось только по чертежам достроить объект. Коттедж был не совсем обычный – хозяева хотели украсить его небольшой башенкой. Шёл дождь, мы только начали строительство. Проходя мимо этой башни, я обратил внимание, что фундамент башни не соединён с основным фундаментом. Взглянув на чертежи и рисунки, я обнаружил, что в будущем на том месте будет облицовка.

– Что под дождём шляешься, иди под навес! – крикнул мне бригадир.

Я отошёл, но после дождя попросил бригадира осмотреть фундамент башни. Я объяснил ему свои мысли и добавил, что если мы начнём делать облицовку, то через пару месяцев фундамент просядет, и стена даст трещину. Бригадир с недовольным лицом слушал меня, пока осматривал фундамент. Крепко выругавшись, он обратил на меня свой взгляд:

– Как догадался?

– Я случайно заметил…

– Учил-то тебя кто?

– Я в Академии на архитектора учусь.

– Курс какой?

– Четвёртый.

– Ну, молодец, молодец… – похвалил он меня, смягчившись.

На следующий день на объект приехал хозяин, которого, очевидно, пригласил бригадир.

– Будешь стоять рядом со мной и помалкивать. Если я спрошу, тогда скажешь, – предупредил меня бригадир.

К хозяину мы с бригадиром подошли вместе. Бригадир сообщил, что работа продолжаться не может, пока фундамент не будет исправлен.

– Твоё какое дело, с тобой заключили договор, вот и строй! – сказал один из сопровождающих хозяина объекта.

– Вы хотите, чтобы через три месяца у вас по стене пошла трещина? – спросил бригадир хозяина. – Пожалуйста, можете искать другого прораба, другую бригаду, которая будет вам это строить. А мы прерываем договор. Пошли, – сказал он мне.

– А ну, стой! – крикнул мужчина.

– Что? – спросил бригадир через плечо.

– Скажи, что здесь такое.

Бригадир вернулся и объяснил, что фундамент был сделан неправильно. Он пояснил, что фундамент башни сделан отдельно от основного, а потому даже при таком небольшом дожде подмыв неизбежен.

– Я халтуру не делаю, – заключил он.

– А что надо?

– Надо переделывать фундамент.

– Сколько это стоить будет?

– Стоить? Надо посчитать…

– Так вот, переделай фундамент. Скажешь, сколько это будет стоить, и столько же я тебе премию даю. А вам, – обернулся он к тем своим, – я головы посворачиваю, если ещё какой-то брак будет!

Вместе с бригадиром мы обследовали фундамент. Пришлось полностью его переделывать, но хозяин не поскупился и прилично оплатил нам нашу работу. Достаточно большую часть бригадир передал мне.

– Бери и не стесняйся, от денег ещё никто не отказывался. В мире нет такого человека, который бы сказал, что у него денег много, что ему хватает. Так что бери, голова у тебя соображает.

Через год в нашей бригаде появился ещё один парень, который был чуть помладше меня. Он с Политехнического института. Потом к нам подсоединился третий – высокий, но худой. Так и познакомился я с моими друзьями и компаньонами – Алексеем и Владимиром. После института мы работы по специальности не нашли, поэтому остались работать в бригаде. Вместе у нас хорошо получалось. Мы с самого начала стали неплохой командой. А с хорошими людьми и тогда было не очень… Сейчас говорят: «Гастарбайтеры! Эксплуатируют их, платят мало!» Но вот что могу рассказать об этом. Володя, когда в студенческие годы практиковался на заводе, слышал такую историю… Когда-то в шестидесятых годах в Исландию поставлял гидротурбины Харьковский завод. А Ленинградский Металлический поставлял туда регуляторы и маслонапорные установки. Представителем этого завода был инженер. А тогда исландцы стали проводить ревизию маслонапорной установки. Осматривали сливной бак, а бак этот по правилам и эксплуатационным данным должен быть чистым: чтобы никакой стружки не попадалось, песка, грязи… Попадание инородных материалов в регулятор могло привести к аварии.

Заглянув в баки, исландцы нашли стружку и песок.

– Какие у вас несовершенные автоматы! – удивились они.

– Да какие там автоматы! – отвечает им тот инженер. – Это человек красил бак воздушным пистолетом.

– Вы, наверное, просто стесняетесь, что у вас несовременное оборудование, – не поверили исландцы, – как же человек может закрасить песок, стружку и грязь, прекрасно осознавая, что в баке должно быть чисто!

Так и не поверили тогда исландцы, что это дело рук человека. Так и гастарбайтеры сейчас. Неинтересно им работать совершенно. А неинтересно потому, что не на себя работают, и даже не для своих, а для чужих им людей. Наш бригадир никак не мог понять этого, а потому сильно ругался на них, когда они начали появляться в нашей бригаде. Нас же он не ругал никогда. Целых два года мы проработали с ним, пока он не сделал нам одно предложение…

– Хорошие вы ребята, сработался я с вами… Жаль, но надо уходить.

– Чего уходить-то? – не поняли мы тогда.

– Да ничего… Я вот, что вам, ребята, посоветую. Открывайте свою фирму. Я бы вам свою передал, но, понимаете, она уже засорилась. И некоторые из нашего руководства своих… – он ненадолго замолчал, – да что говорить – бездарей поназначали сюда! Поэтому лучше начинайте своё дело, – он посмотрел на каждого из нас, – а как это сделать – я вам объясню.

Он стал учить нас, как основать своё дело, что делать с налогами, как справляться с рэкетом, который тогда, в девяностые, разрастался, как грибы после дождя.

Я однажды свидетелем был, как он встретил чьих-то братков, которые хотели заставить его заплатить за охрану.

– Вам, господа, лучше пойти туда, где деньги делаются сами собой. Здесь они зарабатываются, причём зарабатываются тяжёлым трудом… Вот вы, между прочим, даже без каски сюда пришли, а здесь всё-таки стройка, в любой момент может что-то упасть, – и в этот момент сверху падал кирпич – как раз возле самых ног непрошеного гостя. – Вот видите, что получается, а если бы он упал на вашу голову? Поэтому пройдите за забор и ищите богатых, с ними и разговаривайте. А нас здесь охранять не надо. Мы сами себя охраняем.

Не раз после этого к нему вновь приходили «крышу строить». Он всегда знал, что таким отвечать:

– Мы крышу сами возведём, но сначала же стену надо! А где вы тут стену видите, а? – говорил он, делая вид, что серьёзно не понимает, о чём они ведут разговор.

Иными словами, все самые тяжёлые годы он никогда не платил рэкетирам. И нам он объяснил, как вести себя, если приходят с требованиями…

Предупреждал он также и о том, что всегда нужно проверять платежеспособность клиента.

– Кидают сейчас на раз-два, поэтому не стесняйтесь разрывать договоры. Три дня прошло, а оплаты нет – снимайте людей. Лучше на одном этапе потерять, чем после того, как объект будет полностью закончен, – учил он нас.

И у нас получилось – мы основали собственную фирму. Назвали её «ВАФ» (Владимир, Алексей, Фёдор). Дела быстро пошли в гору, потому что нас уже многие знали как хороших работников, которые никогда не делают халтуры.

– Каждый из нас в то время мечтал о машине, – улыбнулся Фёдор, вспоминая то, как всё начиналось, – позднее я купил квартиру в Петербурге. Я очень полюбил этот город. Я купил на Васильевском острове, на набережной Макарова. Девяносто метров, три комнаты на шестом этаже. Все окна выходили на Неву. Вид изумительный, особенно летом во время белых ночей, когда по воде курсируют баржи и корабли, которые остаются у пирса на ночь, ожидая, когда мосты начнут разводить.

Постепенно мы стали работать в Подмосковье, в Волгограде, в Астрахани. Везде о нас ходили хорошие отзывы, поэтому нам даже рекламой не нужно было заниматься – заказов и так было предостаточно. От нашего главного правила мы не отступали никогда, а потому заказчики всегда были довольны. Сейчас мы большей частью редко видимся друг с другом. Все где-то в разъездах. Володя сейчас где-то в районе Туапсе. Там много объектов завязалось. Людей не хватает, поскольку там сейчас готовится Сочинская Олимпиада. А я вот здесь сейчас…

Но, кажется, нам пора собираться… Спасибо тебе за обед.

Ты и представить себе не можешь, как давно я не ел такого борща…

– Спасибо тебе! Я зайду к тебе через час. Пойду приведу себя в порядок, и пойдём на встречу.

Фёдор поцеловал её руку и ещё раз поблагодарил Веру за обед.

Он приготовил рубашку, переоделся, ещё раз осмотрел дом. Первый раз за всю свою жизнь Фёдору не хотелось никуда спешить. Первый раз он подумал про себя, что дела подождут, что есть вещи и поважнее…

Он быстро собрался и вышел обратно в беседку, сел и стал дожидаться Веру.

Через полчаса она вышла к нему.

– Готов?

– Готов.

– Поедем или пойдём?

– Давай пойдём… – сказал он, и она взяла его под руку.

Они пришли вместе на эту встречу. Народ собирался постепенно, но никто не удивлялся, увидев их вместе. С Фёдором все здоровались, каждый, конечно, счёл своим долгом поругать его по-дружески, что тот столько лет пропадал где-то.

– Удивительное дело, – говорили они, – мы хоть иногда встречаемся, поддерживаем старую дружбу! А ты как смылся, так никто тебя ни разу и не видел. Даже удивительно, что многие за это время побывали в Петербурге, а вот с тобой их дорожки не пересеклись…

– Сегодня юбилей – двадцать лет прошло с тех пор, как мы закончили школу, – начал говорить тост бывший староста класса, – очень рад здесь видеть всех вас!

Встреча продолжалась долго. Встреча выпускников, старых друзей. Было видно, что многие видели друг друга очень редко, а потому беседы шли нескончаемым потоком. Почти каждый подходил к Фёдору и обменивался с ним парой слов. Оказалось, что только он один из всего класса остался холостым. Некоторые уже и по два раза женились или выходили замуж. А Генка – тот вообще уже трижды женатый. Что же – у них своя жизнь, а у Фёдора, у Веры – своя.

Они ушли почти что самыми последними. Вера предложила зайти к ней на чашечку чая. Фёдор согласился.

– Нет ли у тебя сахара кусочками? – спросил Фёдор.

Вера поняла его и улыбнулась. Фёдор, как когда-то отец Веры, аккуратно взял щипцами кусочек сахара, но в блюдце чай наливать не стал. Вера смотрела на него и улыбалась.

– Федька-Федька, – сказала она, – я так долго тебя ждала… Фёдор подошёл к ней и обнял.

– Федька ты, Федька…

Он взял её на руки.

– Куда?

– Пойдём в родительскую…

И вместе они отправились в родительскую комнату.

 

Глава пятая

Проснувшись на следующее утро, Фёдор не сразу понял, где он находится. Под ним мягкая перина, под головой подушка. Давно он не просыпался в такой комфортной постели.

Он вспомнил, что находится в родительской комнате у Веры дома. Рядом её не было. Фёдор почувствовал приятный аромат и шум кипящего подсолнечного масла, доносившийся из кухни. Должно быть, от него Фёдор и проснулся.

Он действительно нашёл Веру на кухне. Она была в домашнем халатике. Обернувшись к нему, он увидел – его Вера сияет. «Ах, Верка, Верка, как хорошо нам было… Зачем ты тогда с ним целовалась? Зачем я тогда это видел?» – думал Фёдор, пока умывался.

Вера приготовила богатый завтрак: омлет, пирожки, кофе…

– А с чем эти? – спросил Фёдор.

В это время он услышал стук.

– О, это, наверное, Федя приехал.

Фёдор не ожидал этого.

– Он что должен приехать?

– У него сегодня день рождения!

– Ах, да… Ты же говорила, а я и забыл.

В комнату вошёл симпатичный юноша. Вид у него был очень счастливый – ещё бы – он приехал отдыхать, да ещё и день рождения. Увидев незнакомого человека, он остановился, посмотрел на мать.

– Знакомьтесь, – улыбнулась Вера, – представлять вас друг другу не надо. Оба Фёдоры!

Юноша с недоверием посмотрел на мать.

– Да, это наш сосед, бывший, а теперь нынешний – Фёдор Петрович. А это мой сын Федя, – обратилась она уже к Фёдору, – о котором я тебе говорила.

Фёдор протянул ему руку. Юноша крепко её пожал.

– Садись с нами завтракать, мы только начали. Как твои дела, рассказывай!

– Да вот я вчера досрочно сдал один экзамен. Так что на три дня приехал. Мама, у меня к тебе будет одна просьба небольшая.

– Какая?

– Понимаешь, через неделю сдаём последний экзамен. Нельзя ли здесь будет как-то… Человек десять, не больше. Может, ну, двенадцать человек…

– Конечно, празднуйте! Какие проблемы… А кто будет? Много вас?

– Будут одногруппники.

– А она будет?

– Ну, мам, ну что она тебя так интересует? Ну, будет она. Куца она денется. Потом, я тебе уже много раз говорил, что я до тридцати лет жениться не буду. А она мне ровесница. Ей надо раньше замуж выходить. А я до тридцати не буду, поскольку у меня мама, которая свою молодость потратила на меня, на моих…

Он посмотрел на мать, потом на Фёдора.

– Федя, он знает всё, я ему рассказала.

– Потом на моих дедушку и бабушку. Поэтому я хочу, чтобы ты, наконец, жила для себя. А с Анной мы просто друзья…

– Ну, что же, это твоё право… Кстати, друзья-то твои с ночёвкой приедут?

– Ну да, мам, куда же они на ночь глядя поедут. На машине-то не поедешь после праздника, сама понимаешь… Надо что-то придумать, чтобы разместить их всех в доме…

– Двенадцать человек не так уж и много. Можно и в моём доме разместить часть, – вмешался Фёдор. Ему хотелось сделать для этой семьи что-нибудь приятное.

Федя с благодарностью посмотрел на Фёдора.

– Да, Фёдор Петрович выкупил свой дом. Я же сказала, что бывший сосед, а теперь и нынешний… – сказала Вера.

Во второй половине дня Фёдор позвонил Алексею.

– Как дела твои, дружище?

– Нормально, даже отлично, – услышал Фёдор в ответ, – сегодня подписал акт приёмки. Заказчик остался очень доволен качеством. Просил с тобой встретиться, когда ты сможешь.

– Как смогу – созвонюсь… Приезжай ко мне!

– К тебе? Это куда?

– Записывай адрес: город Красносельск, Железнодорожная, 27.

– Это где такой?

– По карте посмотришь. Ростовская область. От тебя сюда километров девятьсот, наверное.

– Хорошо, приеду.

Алексей положил трубку. Посмотрел на часы – вторая половина дня. Если сейчас выезжать, то с учётом пробок он пробудет в пути часов десять. Не лучше ли тогда выехать ночью? Пробок будет меньше, и приедет он к утру. Алексей выбрал второе. Ему оставалось доехать до гостиницы, в душ – и отсыпаться. Правда, есть опасность, что заснуть не удастся. Алексей давно заметил за собой эту особенность, ещё с института. Казалось бы, несколько суток без нормального сна, мечтаешь только сдать объект и заснуть дня на два. Но вот объект сдан, клиент доволен, претензий нет. Можно и отдохнуть, как и хотелось, а нет – не заснуть. Видимо, успех вдохновляет. Вдохновляет на новые дела, а потому и организм отдыхать не настроен.

Алексей приехал в гостиницу, принял душ, попытался заснуть, но ничего не вышло. Он лежал и вспоминал сначала события последних дней, затем мысли его улетели совсем далеко – он начал вспоминать юность…

…Он рано женился – на втором курсе. Он и не понял даже, как так получилось, что первая красавица курса вышла за него замуж. Казалось бы, он – в то время длинный, но худой до предела. Анжела, его жена, любила шутить над ним, что костюм его элегантнее смотрится на вешалке, чем на самом Алексее. Но он ничего не мог поделать. Рост его почти метр девяносто три, а вот вес маленький. Он пробовал обращаться к врачам, сдавал анализы, но ничего не помогало, те только разводили руками. Алексей был здоров, но при этом худ.

После того, как он женился, он устроился на подработку. Стал кочегарить, был оператором газового котла. Его это вполне устраивало. Работа сменная, со сменщиками он договорился, что работать будет по ночам, поскольку днём он учился. Платили неплохо, плюс стипендия. Даже жильём они с Анжелой были обеспечены. От бабушки Алексею досталась однокомнатная квартира. Учился он хорошо, помогал Анжеле. И был, в общем-то, счастлив, ведь самая красивая девушка курса была его женой.

Правда, эйфория длилась недолго. Он начал чувствовать, что нет всё-таки между ними той взаимности, о которой он грезил. Она была к нему холодна, стеснялась быть с ним в компаниях, наверное, из-за его худобы. Зачем же тогда она вышла за него? Не из-за курсовых же работ, которые он делал за неё… Она не давала ему поводов для ревности, но подозрение само закралось в его голову. В один день он решил проверить, чем она занимается, пока его нет. Для этого он установил пару видеокамер, подключил и ушёл на работу.

С утра уставший он пришёл и лёг. Анжела утром засобиралась к родителям. Он не стал её провожать, сказал, что намерен выспаться в воскресенье. Она уехала, а он стал смотреть, что его жена делает, когда он на работе. Он ожидал, вернее, скорее надеялся увидеть её спящей, но увидел он там то, после чего его охватил ужас… На плёнке он увидел свою жену и двоих мужчин, которых видел впервые… Он хотел сломать и растоптать кассеты, но разум в нём победил. Он переписал содержимое кассет на диск, а также спрятал файлы на своём ноутбуке. Он ждал её с нетерпением. Она вернулась – довольная, видимо, хорошо отдохнула у родителей. Она даже не заметила, что на Алексее лица не было.

– Значит так, – начал он, – я даю тебе три минуты, чтобы ты собрала свои шмотки и вылетела отсюда, и больше чтобы я тебя не видел! И если ты подойдёшь когда-нибудь ближе, чем на пятнадцать метров, ко мне, то помни, вот это, – он включил запись на компьютере, – это увидят твои родители в интернете. Думаю, им это не очень понравится. А теперь убирайся, время пошло!

Анжела сильно перепугалась. Она попробовала его успокоить, хотела обнять его, но он с омерзением оттолкнул её от себя. Она схватила свою сумочку, документы, зачётку, паспорт и выскочила. Алексей закрыл за ней дверь. На следующее же утро он явился в народный районный суд. Судья хотела отговорить его, но тот, не выдержав, сказал:

– Эта извращенка мне больше не жена.

Судья начала защищать её, но Алексей показал ей несколько секунд записи, после чего развод был оформлен очень быстро.

Алексей после этого ничем не занимался целый год. Ходил только в институт. Но деньги, которые он заработал раньше, быстро кончились, поэтому он решил взять себя в руки и найти подработку. Судьба привела его на стройку, где он познакомился с Фёдором и Владимиром…

…Времена поменялись. Теперь они не только друзья, но и компаньоны.

Интересно, что Федя задумал? Видимо, какой-то интересный объект. Все годы они работали по одной схеме: Фёдор, как архитектор, ехал первым, договаривался обо всём. После чего вызывал их, и начиналась работа.

Алексей выехал в час ночи, поужинав в гостинице и попрощавшись с ребятами из бригады.

К утру он почти добрался до назначенного места. При въезде в город ему позвонил Фёдор.

– Если меня не будет, калитка открыта, проходи. Можешь подождать в беседке, а можешь смело заходить в дом. Ключи найдёшь под ковриком.

Навигатор сам привёл Алексея к нужной улице. Проезжая по городку, он профессиональным взглядом оценил архитектурное «убранство» этого места. Дома здесь были самые разнообразные. Были трёхэтажные нового типа, встречались хрущёвки, было несколько домов дореволюционной постройки. Встретил он и множество домов с уродливой крышей, протянутой вдоль второго этажа. «Мансарды, что с них взять», – пошутил про себя Алексей.

Он оставил машину у дома номер 27 по Железнодорожной улице. Калитка была в самом деле открыта. Алексей с удовольствием прошёл в беседку. Весь городок был в деревьях и зелени. Он очень любил природные ландшафты. Сам Алексей сильно изменился с тех пор, как развёлся. Он был уже не тем худым и высоким студентом. Несколько лет назад он пришёл в магазин спортивного питания, рекламу которого он прочитал в интернете. Ему запомнилась фамилия хозяина – Доброумов. Она ему сразу понравилась и внушила доверие. Он обычно не доверял рекламе, ему всегда сразу бросалось в глаза то, какими искусственными словами в объявлениях приукрашена действительность, но тогда эмоции взяли своё. Потому что долгое время он винил в измене Анжелы и себя самого. В магазине он прямо спросил, что они могут сделать для того, чтобы он перестал быть кощеем.

– Мы можем сделать много, – сказали ему тогда, – но только в том случае, если и вы будете готовы приложить к этому усилия. Наши препараты безвредные, это доказано не одним исследованием, но не думайте, что, принимая их, вы станете через месяц моделью. Необходимо выполнять ещё комплекс упражнений… К тому же, это недешёвое удовольствие, вы хорошо подумали?

Алексей к тому времени мог позволить себе траты, поэтому он приобрёл этот курс. Алексей строго выполнял инструкции и где-то через три недели взял брюки, которые не надевал некоторое время, и заметил, что они на нём не сходятся… Через год его не узнавали старые знакомые.

Алексей сел в беседке и стал оглядывать окружавший его сад и бассейн. Успел оценить он и дом. Он на первый взгляд определил, что постройка эта годов пятидесятых, что строился дом из самана. Невысокая крыша была покрыта шифером. Заметил Алексей, что и участок довольно приличный – пятнадцать соток, не меньше.

Он перевёл взгляд на соседний дом и даже не успел оценить его, как вдруг на веранде отворилась дверь и наружу не вышла, а, словно бабочка, выпорхнула девушка. Увидев Алексея, она помахала ему ручкой и стремительно направилась к нему.

– Привет, меня зовут Анна, – протянула она руку Алексею, – а вас?

Алексей не сразу смог ответить. Ему казалось, что время остановилось. И остановила его невысокая девушка с карими глазами и каштановыми вьющимися волосами.

– А вас, – повторила она, – как зовут?

– А меня… Э-э… Меня Алексей…

– Вы, наверное, товарищ Петровича?

– Н-наверное, – на автомате ответил Алексей, но потом спохватился, – а кто такой Петрович?

– Как кто такой? Это Фёдор Петрович, хозяин этого дома.

– А фамилия у него… какая?

– Вы же к нему приехали, неужели вы не знаете его фамилию? – недоверчиво спросила девушка. – Кочегаров его фамилия, а это, – она указала ручкой, – его дом.

– Как его дом? – Алексей чувствовал, что соображает медленно, но он совершенно искренне ничего не понимал.

– Так, – не моргнув, ответила девушка, а потом пояснила, – этот дом строили его дедушка и отец. И он здесь жил. Долго жил. А потом уехал, а теперь приехал, и вновь этот дом стал его. Он купил его у хозяев.

– Когда?

– Неделю назад. Купил этот дом… Теперь он хозяин, – на всякий случай повторила Анна.

– Ну да, наверное… А вы… Вы кто?

– А я подружка Феди, – ответила Анна и беззаботно поправила волосы.

Алексей окончательно потерял контроль над ситуацией, и от удивления у него открылся рот.

– Нет-нет, другого Феди, – поспешила успокоить его девушка, увидев, какое впечатление произвели её слова на Алексея, – Феди – сына тёти Веры. Мы учимся в одном институте.

– А тётя Вера?

– А она мама Феди. Только она не совсем мама Феди. А впрочем, я вам ничего не буду рассказывать, тут какие-то секреты… Понимаете? Кто-то чего-то считает, а кто-то не считает, – загадочно добавила она, – скажите, у вас БМВ дизель или бензин?

– Бензин, – ответил Алексей, явно не особо размышляя над тем, зачем эта юная особа задаёт такие вопросы.

– И коробка автомат?

– Да.

– Хорошая машина. Очевидно, ещё новенькая.

– Ага, три месяца, как купил.

– Прекрасно выглядит, можно я посмотрю?

– Ну, посмотрите, – тут Алексей вновь стал адекватно оценивать действительность.

– А внутри?

– Внутри… – Алексей снял сигнализацию.

Девушка обошла машину кругом, постучала ногой по скату. Это же надо, подумал Алексей, скат проверяет!

Затем она быстро забралась в машину, сев на переднее сиденье за руль. Руль под себя подправила, сиденье подняла до нужного уровня.

– Красивая… – протянула она, – а проехать можно?

Алексей не сразу нашёлся, что ответить.

– У меня есть права, я могу. Я сейчас принесу! – она тут же выпорхнула из машины и убежала обратно в дом.

Вернулась через минуту, размахивая над головой правами. Алексей, сам не зная почему, протянул ей ключи. Он никогда и никому не давал свою машину в пользование…

Девушка села, ещё раз проверила сиденье, руль, подправила боковые зеркала. Прищурив глаз, она завела двигатель, немного посидела, не двигаясь. Очевидно, слушает, как двигатель работает, решил Алексей. Затем она включила скорость и поехала.

Пока она пробовала его машину, Алексей ненадолго очнулся. Он почувствовал, что с ним что-то произошло. Ему вспомнилось, как Владимир сказал как-то, что любовь – это когда наступает резонанс частот мужчины и женщины. Он задал тогда Владимиру вопрос, что же было у него с Анжелой. Владимир тогда объяснил, что у той слишком широкий спектр частот, потому ей попасть в резонанс очень просто.

Он проследил взглядом, как она доехала до перекрёстка, включила поворотник, лихо развернулась и приехала обратно.

– Спасибо, – сказала она, выйдя из машины, – очень хорошая машина! Хотите квасу?

– Хочу…

– А, нет, квасу я вам не дам, потому что у нас квас уж очень ядрёный. Очевидно, в нём алкоголь есть. Квасу не дам… Я вам сейчас компот принесу, – проговорила она и убежала вновь в дом.

Алексей присел в беседку. Девушка произвела на него сильное впечатление, такой он никогда не встречал. Пожалуй, он даже сам для себя не скрывал – она ему понравилась.

Она прибежала с двумя кружками. Ему она протянула холодный компот. Он выпил залпом, даже не понял, из каких ягод он был сделан.

Увидев, как Алексей выпил первую, она сразу протянула ему вторую. Её Алексей выпил медленнее, но тоже довольно быстро.

– А как Фёдор Петрович сюда попал? – спросил Алексей.

– В смысле как? Гм… Вы с виду такой представительный мужчина, а такой непонятливый. Я же вам сказала, что этот дом строили отец и дедушка Фёдора Петровича. Значит, это родовой дом. Он долго отсутствовал…

– Кто отсутствовал? Отец или дед?

– Ну, вы совсем непонятливый, оказывается! Фёдор Петрович! А дом был продан после того, как Фёдор Петрович после школы уехал, а его дедушка уже умер, а его отец с мамой – они уехали к другому сыну – брату Фёдора Петровича, поскольку у брата дети родились. Помогать поехали, понимаете? А дом продали. А потом приехал Фёдор Петрович и выкупил этот дом.

– А-а-а, так он его купил! – протянул Алексей.

– Так я вам уже столько раз это сказала! – обиженным тоном проговорила девушка.

– А зачем он его купил? – с интересом спросил Алексей.

– Зачем дома покупают? Чтобы жить! – ответила Анна и звонко засмеялась.

– А он собирается здесь жить? У него нет другого жилья?

– Я не знаю, есть у него ещё жильё или нет. Он не говорил. Но я видела, какими влюблёнными глазами он смотрит на тётю Веру, а она на него. Наверное, скоро поженятся и будут жить вместе, – сказала девушка так, будто говорила какие-то прописные истины.

– Как поженятся? – Алексей уже перестал что-либо понимать.

– Какой же вы непонятливый! – воскликнула девушка, – я же вам объясняла, что они здесь жили, а тётя Вера и Фёдор Петрович – они почти родились в один день. И их папы и мамы тоже дружили. Рядом жили. Видите, здесь даже забора нет. А этот бассейн видите? Это ещё дедушка Фёдора Петровича построил. А когда родились Фёдор Петрович и тётя Вера – они в этом бассейне купались. И я даже видела фотографию, они там вдвоём с тётей Верой нагишом. Ещё маленькие совсем.

– А тётя Вера замужем?

– Нет, она не замужем. Но у неё есть сын.

– Значит, она была замужем?

– Совершенно непонятливый человек, – сказала она, будто обращаясь к кому-то, – не была она замужем. У неё сын есть. Как бы сын, все считают, что это сын Фёдора Петровича. Его тоже зовут Федей. С ним я дружу. Вот я вам сейчас что-нибудь расскажу, а они потом будут обижаться, что я вам всё выложила. В общем, придут они, сами всё расскажут. А у Феди, с которым я дружу, – у него был день рождения. А Фёдор Петрович подарил ему скутер. И он сейчас уехал куда-то на нём… А день рождения будут отмечать завтра. Мы с Федей сдали экзамен раньше – досрочно, и вот приехали. А Фёдор Петрович уже все обязанности взял на себя. У его бывшего одноклассника здесь своё кафе. Фёдор Петрович заказал в нём все блюда, там сейчас идёт подготовка полным ходом. Представляете, какой он молодец? А отмечать будем здесь, в беседке. Нас будет двенадцать человек. Вот, Фёдор Петрович, видите? Скамейки поставил, но кресла ещё не убрали. Но Фёдор Петрович установил дополнительные скамейки. И получается, что здесь сможет человек шестнадцать поместиться.

– А почему шестнадцать, вы же сказали двенадцать?

– А вдруг ещё кто-то приедет или зайдёт? И мангал уже Фёдор Петрович приготовил. А дядя Андрей уже замариновал шашлыки. Там разные будут. Один даже из нутрии. Вы любите нутрию? – внезапно перевела тему собеседница Алексея.

– А что это такое?

– Ну, какой же вы непонятливый! – снова недовольно воскликнула она, – нутрия – её ещё водяной называют. Она живёт в воде. У неё шкурка идёт на шубы, на шапки. А мясо считается очень вкусным. Я, правда, не ем. Мне как-то не очень. А Федя, с которым я дружу, говорит, что это очень вкусно, особенно рёбрышки. Попробуйте! Вы же не уедете?

– Я не знаю.

– Как не знаете?

– Ну я приехал, а насчёт уезжать – я ещё не знаю, как…

– Ну раз приехали, то останетесь. Кто же будет уезжать, когда здесь праздник?

– Но праздник-то не мой…

– Ну раз вы приехали к Фёдору Петровичу, то и вы будете приглашены.

– Ну наверное, может быть…

В это время раздался звук работающего мотора – это подъехал Фёдор. Он издалека увидел Алексея и подошёл к нему поздороваться.

– Я сейчас, Фёдор Петрович, тоже принесу вам компот.

– Хорошо, спасибо, Аня.

– Слушай, а кто это такая? – тихо спросил Алексей, когда они остались наедине.

– А можешь приударить, – хитро улыбнувшись, ответил Фёдор.

– Как? Она сказала, что у неё парень есть…

– А! У парня этого своя позиция. Он на днях сказал, что жениться будет только после тридцати. Так что она, считай, свободна. Ты чего такой напряжённый?

– Нет-нет, Федя, ничего… Всё в порядке! Наверное…

 

Глава шестая

В гостиничном номере раздался телефонный звонок. Этот звонок разбудил спящего Владимира. Звонил Фёдор.

– Алло, Володя… Спишь, что ли?

– Нет, уже не сплю…

– А что голос такой сонный? Слушай, можешь приехать ко мне завтра?

– Куда?

– Красносельск, Железнодорожная, 27.

– Ладно, я постараюсь, – сказал он и положил трубку.

Владимир включил ноутбук, посмотрел по карте, где находится то место, где он должен быть завтра. Он не то с грустью, не то с интересом для себя отметил, что путь проходит как раз через его, Владимира, родной город. Вот только заезжать ему туда или нет? Если заедет, то придётся встречаться с двоюродным братом, а, значит, и с Изольдой, с их детьми… Неприятно это было для Владимира, потому что Изольда его женой была когда-то. «По дороге решу», – подумал он и спустился к машине.

Путь был не близкий, а делать было нечего. Владимир ехал и всё думал, заезжать ему или не стоит. Как же получилось так, что жена его стала женой его брата?

…Случилось это на втором курсе, когда Владимир прошёл на городские соревнования по боксу. В институт он поступил после армии, а там, да и в школе до этого, он занимался боксом. После армии получил долгожданный первый разряд. В институте об этом быстро узнали и стали направлять его на разные соревнования – представлять учебное заведение.

Участвуя в городских соревнованиях, он пропустил важную контрольную работу по математике. Преподаватель Евгения Петровна была женщиной принципиальной, хоть и молодой. А потому его и других четверых ребят она пригласила на кафедру. Среди других была и Изольда… Но если те четверо завалили, то Владимир контрольную пропустил. Евгения Петровна только раздала ребятам задание, как вдруг в дверях появился Петухов… О нём по институту ходили слухи, что он очень не любил иногородних студентов. Он считал, что они недостойны учиться в Ленинграде, что школы их недостаточно подготовили, что нечего им ехать в Петербург, когда родились в деревнях. Считалось, что если попадёшь к Петухову, то обязательно провалишься. Увидев пятерых ребят, он сразу догадался, что это, должно быть, несдавшие.

– Ну что, опять дураков притащила сюда? – сказал он Евгении Петровне, – что ты их вечно таскаешь, им в колхозах сидеть да коров пасти надо. А они ползут сюда, в Ленинград, в культурную столицу…

Он подошёл и сел рядом за стол к Владимиру.

– Что ты сидишь, как баран вытурился? Первый раз видишь задание? Тебе, дураку, нужно коров пасти, а ты в институт пришёл. Ну, что ты, дурак, смотришь на меня? Решать надо!

Владимиру обидно было слышать такое, но он сдержался.

– Ну, баран ты и есть баран, дурак ты самый настоящий. Свиней надо тебе пасти, а не в институт лезть.

– Я никому не позволю себя обзывать, – медленно произнёс Владимир, – тем более дураком.

– А чего тебя называть, ты и есть дурак! Дурак, потому что припёрся сюда. Сидел бы в колхозе да быкам бы хвосты крутил. А ещё и…

В этот момент Владимир не выдержал. Он не дал договорить Петухову – правой снизу он ударил его так, что только ноги сверкнули в воздухе. Петухов рухнул вместе со стулом. Владимир встал. Все столпились вокруг Петухова, а Владимир извинился перед Евгенией Петровной и вышел.

Чем ему не угодили иногородние студенты? Возможно, дело всё в его фамилии. Ведь и сам он – Петухов. А это, как говорят, означает, что недалёкий предок его – сам выходец из сельской местности.

Владимир вышел из института подавленным… Но о том, что врезал Петухову, он не жалел. Он был уверен, что из института его выпрут, весь вопрос был в том, что ему ещё вполне могла грозить 72 статья – до двух лет. Он решил взять самые нужные вещи и где-нибудь переждать несколько дней, пока он не узнает, что ему грозит. Уже на выходе из общежития он встретил Изольду – ту самую, которая ещё час назад была свидетельницей того, как Владимир отправил в нокаут Петухова.

Девушка она была симпатичная, но учиться не любила. Ездила на машине уже тогда, поскольку семья её была обеспеченной.

– Володя, постой! Я как раз к тебе. Мы там еле отходили Петухова! Мы ему даже брызгали в лицо водой. Он только отошёл, сразу спрашивает: «Чем это он меня?». А Костя ему ответил, что просто кулаком. Он, говорит, отличник у нас и спортсмен. Он контрольную пропустил, потому что на соревнованиях честь института отстаивал… Вот! А он, небось, подумал, что ты его дубиной огрел. Петухов же не знает, что ты у нас перворазрядник… Ты что делать-то будешь?

– Да вот, я думаю, мне нужно скрыться где-нибудь. Я, правда, не знаю, где…

– Слушай, а поехали к моей бабушке, у меня вот такая вот бабушка! – показала она ему большой палец, – там побудешь, пока тут всё не уляжется. Там о тебе никто не узнает.

– Ну что, спасибо, Изольда.

– Садись ко мне, поедем.

Он сел к ней в машину, и они поехали к бабушке. Бабушка сразу всё поняла. Изольда поцеловала её и представила ей Владимира.

– Бабуля, это Володя, мой однокурсник. Ему нужно несколько дней позаниматься, ты уж, пожалуйста, прими его, чайком угости. Он только что с соревнований. Ему нужно посидеть позаниматься, – сказала она.

Они вместе попили чаю, а после она уехала. Вернулась Изольда следующим вечером.

– Володя, пока всё тихо и спокойно. От Петухова заявление пока не поступало. Так что ты ещё денёчек посиди здесь, я приеду завтра.

– Всё! – воскликнула она, когда вновь приехала, – никакого дела не будет. Евгения Петровна сказала, что Петухов никакого заявления подавать не станет. Она ему в глаза сказала, что он получил по заслугам, потому что нельзя оскорблять и унижать студентов. Говорит, что если бы ты, в свою очередь, подал бы заявление, то Петухову бы пришлось объясняться. Так что смело возвращайся в институт!

После этого он спокойно продолжал учёбу, никто к нему больше не приставал. Но и услугу, которую ему оказала Изольда, он не забыл. Он помогал ей на контрольных, на экзаменах. Они начали чаще общаться, но большой дружбы, а уж тем более любви между ними не было. Каждый год она приглашала Владимира на свой день рождения, но тот не приходил, потому что она, Изольда, – питерская, и на празднике были, в основном, питерские. Он дарил ей цветы каждый год, но праздновать не приходил. Первый раз он пришёл только на последнем курсе. Компания была большая и шумная, но чувствовал он себя уже тогда вполне уверенно. Когда все стали расходиться, Изольда попросила Владимира остаться.

– А чего бы тебе вообще не остаться у меня? – спросила она его за кофе утром, – давай поженимся?

Владимир поднял на неё глаза и решил, что она шутит.

– А что, давай, я не возражаю! Но вот брак-то у нас с тобой будет неравный. Ты же такая обеспеченная, отец у тебя успешный предприниматель, а мои что – деревня! В кармане у меня, как говорится, вошь на аркане.

– А мы с тобой заключим брачный контракт!

– Давай. Составляй, посмотрим, – решил подыграть ей Владимир.

– А что составлять, я уже составила, – сказала она, поднялась и достала какой-то лист бумаги, – вот, почитай.

Владимир с удивлением взял в руки эту бумагу. Он нашёл там целых тридцать два пункта.

– Когда это ты сумела? – засмеялся он.

– А я готовилась, потому что ты мне давно понравился. С тех самых пор, как Петухову врезал. Но ты меня всё время избегал… Вот я всё и думала, как тебя заарканить.

Владимир улыбнулся и стал читать. Среди прочих он нашёл и такой пункт: в случае развода всё движимое и недвижимое имущество не подлежит дележу. Оно в полной мере принадлежит Изольде. Как и то, что было нажито в совместной жизни до момента, пока доход Владимира не превысит пятикратный доход Изольды.

– Ну, и жестокие же у тебя условия, – вновь засмеялся Владимир.

– Посмотри, там есть последний пункт. Брачный контракт может быть пересмотрен ежегодно. Поживём годик, потом и посмотрим… Подписывай, что сидишь?

Владимир, не задумываясь, подписал.

– Подпиши и это заявление.

– А что это такое?

– Как что? Это заявление в загс. Раз контракт подписал, значит, надо зарегистрироваться.

– Ты чего, Изольда, шутишь? – Владимир никак не мог понять, действительно ли она серьёзно говорит или лишь делает вид.

– Какие могут быть шутки? Контракт подписан, теперь надо заявление в загс подавать.

– Эх! – Владимир всё ещё не до конца понимал происходящее, – а давай! – и подписал.

Свадьба была не слишком пышная, народу было немного. После свадьбы пришлось вернуться к учёбе: пришла пора писать дипломную работу. И если поначалу он просто помогал Изольде, то потом ему пришлось делать диплом за неё, так как приходилось объяснять даже то, что она должна будет сказать руководителю, комментируя то или иное доказательство. Тем не менее, защита прошла без проблем. О работе Владимиру не было нужды думать – отец Изольды заранее пообещал, что возьмёт его к себе работать.

После защиты Владимир и Изольда поехали к его родителям. Родители позвали соседей, все стали поздравлять молодых с окончанием института, с началом новой жизни. Неожиданно посреди праздника приехал Пётр – двоюродный брат Владимира по отцовской линии. Никогда бы никто не догадался, что они братья. Слишком сильно отличались они и сложением, и характерами. Пётр был двухметровый детина, пышущий здоровьем, вечно улыбающийся. Он зашёл, отыскал глазами Владимира, громко со всеми поздоровался. Привлекла его внимание и Изольда. Вообще в тот вечер он довольно часто останавливал на ней свой взгляд, а она на нём.

– Так это твоя жена? – удивился Пётр.

– Да, моя, – сказал Владимир, – ты чего застыл?

– Ну, красавица! Где же ты нашёл такую? У тебя случайно нет подружки или сестрёнки? – спросил он Изольду, – лучше сестрёнку… Можно постарше, можно помоложе, а?

– Нет у меня сестрёнки, я одна, – улыбалась Изольда.

– Жаль, ох, как жаль! Надо было мне тебя опередить! Что же ты раньше не приехал с ней, до свадьбы?! Или меня не пригласил… Я бы точно отбил, – громко смеялся он.

Хоть это и были шутки, но Владимир сразу заподозрил неладное. А последив за ними ещё немного, он в тот же вечер понял, что жена его с двоюродным братом попали в резонанс…

Той ночью Изольда во сне невнятно сказала имя его брата. Владимир открыл глаза, решил, что она хочет что-то спросить о Петре, но она спала…

На следующий день Пётр бесцеремонно пригласил Владимира и Изольду смотреть его хозяйство. Изольда уговорила Владимира поехать, хотя тот не очень хотел. Хозяйство у Петра было завидное. Даже страусы у него там водились. Оказывается, они неплохо чувствуют себя в средней полосе России. Но Владимир знал о хозяйстве Петра достаточно много, поэтому он всё время следил за Изольдой. А та слушала, как у Петра коровы живут в коровниках, смеялась, когда он показывал ей индюков…

Пускай и обидно было это осознавать, но его жена попала в резонанс с его братом. И Владимир это прекрасно понимал.

Всего два дня прошло, прежде чем Изольда сказала Владимиру правду.

– Я не знаю, что со мной творится, но я так больше не могу. Я хочу всё время видеть Петра, хочу быть с ним… Отпусти меня.

– А как же наш контракт? Эх… Жаль, что нет там пункта о досрочном расторжении. Хотя бы машину у тебя отобрал бы, – горько усмехнулся Владимир, но на душе у него скребли кошки.

Да, большой любви, страстной и всеобъемлющей между ними не было, но он привык к ней. Привык, что она рядом. Привык нести за неё ответственность. Может, он и не любил её вовсе, а внушил себе это? Какая разница, когда теперь не избежать разрыва…

– А Пётр знает? – спросил он.

– Нет, не знает. Но он догадывается, что я только о нём и думаю.

– Ну, а ты-то с ним говорила?

– Нет, не говорила.

В это время они услышали мотор работающего уазика – Пётр опять приехал. Владимир вышел к нему навстречу. Они поздоровались, как братья.

– Иди, – внезапно сказал ему Владимир, – иди, поговори с ней.

– Ты о чём?

– Сам знаешь, о чём. Иди! – сказал Владимир и толкнул Петра в плечо.

– Володька, постой, ты чего?

– Ничего. Иди…

Он отказался от места, которое предлагал ему тесть. Да и вообще покинул он те места… Не прошло и месяца, как он попал в бригаду, где познакомился с Фёдором…

…Владимир уже выехал на главную трассу, а всё ещё не решил – заезжать ему домой или не стоит…

По дороге Владимир всё-таки решил заехать. От трассы, по которой он ехал, до его дома было всего каких-то 30 километров, поэтому поездка почти не меняла его маршрута.

Он повернул направо, и уже через пять километров перед Владимиром распростёрлось поле, да такое, что горизонта не было видно. Он остановился перед щитом, на котором было написано «Фермерское хозяйство Петра Пятака». Он улыбнулся, вспомнив своего брата. Только он мог такое придумать. Владимир рано покинул деревню и уехал в город, а потому не считал себя сельским жителем, но ему сразу бросилось в глаза, что со стороны брата поля были ухожены, было видно, что работают здесь регулярно. Даже бровка дороги была чистая – ни одного сорняка. А вот левая бровка была не тронута. Значит, там уже была чужая территория. Владимир считал брата хорошим фермером, но дорогу, пожалуй, стоило очистить полностью, если уж взялся.

Владимир хорошо знал, как у Петра становилось хозяйство. Ферма была для Петра настоящей гордостью по праву, а потому он любил о ней рассказывать всем приезжим. Дела поначалу двигались медленно, с большим трудом. Пока колхоз на этой территории ещё существовал, Пётр работал агрономом. Но после развала, когда поступила установка сверху разделить колхоз на паи, Пётр уговорил двух бригадиров объединить их паи и вести совместное хозяйство. Пётр был против инициативы делить землю, как и многие в то время, но председатель не мог не выполнять правительственного решения. Председатель был уже пожилым человеком, поэтому сколько Пётр нт старался, его слова не подействовали на старика, и началась делёжка.

Реформа быстро доказала свою несостоятельность. У людей, в особенности любящих выпить, не получалось привыкнуть к новым правилам, а потому паи продавались. Пётр вместе с теми двумя бригадирами влезал в долги, брал кредиты, словом, делал всё возможное, чтобы скупать продававшиеся земли. Но при этом они понимали, что на земле этой нужно суметь сохранить хозяйство, а потому параллельно строили молокозавод, наращивали производство.

Пока фермерское хозяйство развивалось, Пётр приобрёл черты строгого собственника. Как-то раз Пётр приехал на молочную ферму и обнаружил, что коров по графику нужно было покормить и подоить ещё несколько часов назад. Зайдя к бригадиру, он нашёл там не только его, но и доярок, скотников и других работников фермы. Все, как один, пьяные. Бригадир не сразу узнал Петра, но когда узнал – обрадовался: стал приглашать его присоединиться к празднованию дня рождения. Пётр озверел. Он хотел было ударить со всей силы этого бригадира, но в последний момент удержался. Бригадир прекрасно знал, что не подоишь корову вовремя, не покормишь – считай, потерял не только молоко, но и получил риски, что корова заболеет. Пётр машинально взял в руки бутылку водки и встал перед бригадиром.

– Ну-ка, пей! – сурово сказал Пётр бригадиру.

– Ты чего, Пётр! У меня же праздник, ты же… Не понимаешь, что ли? – несвязно отвечал бригадир.

Тогда Пётр силой вылил ему полбутылки в рот, пока тот не начал давиться. Всех праздновавших Пётр прогнал, и те ещё долго не могли найти новой работы. Сам Пётр вместе с компаньонами стали думать, что делать, где брать новых работников. Решили набрать людей из соседней станицы, а труд их при этом оформить коллективным договором. Среди прочих пунктов они поместили такой: в случае, если кто-либо из работников будет обнаружен пьяным во время работы, уволенной будет вся бригада. Сами они, в свою очередь, обязали себя обеспечивать рабочего трёхразовым питанием и транспортом к месту работы. Были определены минимальный объём работы и премии за перевыполнение установленного плана. Так начали создаваться бригады работников. Немало было обид, особенно в тех случаях, когда бригада страдала из-за одного разгильдяя. Но правилам решили не изменять. Из-за своего стиля ведения хозяйства Пётр не раз попадал в разные неприятные ситуации. Однажды на него даже уголовное дело завели. Якобы, Пётр убил двух людей, вколов им смертельную дозу наркотиков. В действительности же было так: по дороге двое мужчин попросили Петра подвезти их. По пути они стали предлагать Петру приобрести наркотики. Тот сначала дал согласие, даже попросил показать, что у них есть в ассортименте, но внезапно он приказал им вколоть их друг другу. Те сначала рассмеялись, решив, что это шутка, но Пётр не шутил. Он заставил их это сделать, а после высадил. У них случилась передозировка, как потом определили, нашли уже два трупа. А кто-то видел, что они садились в машину к Петру. Пётр был задержан по подозрению в убийстве, но доказательств не было.

Недостатка в работниках у Петра не было. Люди к нему тянулись, потому что о тех, кто хорошо работал, Пётр заботился. У него было организовано трёхразовое питание. При этом хозяин чутко следил за тем, чем кормили его работников. Как правило, он первым снимал пробу во время обеда, который доставляли прямо к месту покоса. Как-то раз, когда он приехал снимать пробу, обед оказался сильно пересолен. Пётр разозлился. Он велел повару съесть и первое, и второе, а потом заставил этого человека весь день работать на этом покосе под солнцем. Русская пословица гласит: недосол на столе, а пересол на спине. Обед был приготовлен заново, а повар был строго наказан за то, что хотел предложить рабочим пересоленную пищу.

К тому времени, как Изольда ушла от Владимира, у Петра уже был собственный дом со всеми коммуникациями. В его штате числились специализированные бригады: одни занимались утками, другие курами, третьи индюками. Постепенно появлялись страусиная ферма и небольшое стадо козочек, которое завели ещё до рождения первой дочки.

Со временем его компаньоны – те самые бригадиры, с которым он соединил первые паи, продали ему свои части хозяйства. Им надоела деревня, и они переехали в город. Но для Петра деревня была всей жизнью… Он никогда и не думал о том, чтобы всё оставить и начать городскую жизнь. Изольда была в этом смысле очень похожа на Петра.

– Какое это счастье быть любимой и любить! – сказала она Владимиру, когда встретила его возле дома. – Природа – это свобода, здесь куда легче дышится. Я счастлива. Спасибо тебе, что ты меня понял. Спасибо тебе, Володя.

Слушая Изольду, Владимир не чувствовал досады, которая мучила его раньше. Всё-таки Изольда была его женой… Но в её счастье он видел и свою заслугу – с Петром Изольду познакомил именно он. А значит и счастливой её, в какой-то степени, сделал он.

Почти сразу после приезда Владимира появился Пётр со своим, как он любил говорить, выводком. У них с Изольдой было четверо детей. Владимир уже не удивлялся тому, что Пётр всегда и везде появляется вовремя. Он знал, что по всему хозяйству у него установлены видеокамеры. Поэтому за все годы мало кому удалось что-то украсть с его участка. Бывало, что грабители уже успевали расслабиться, покинув ферму Петра, как вдруг перед ними вырастала его мощная фигура и ещё двоих. Он не сдавал их в милицию за воровство, а просто просил развернуться и положить на место всё, что они взяли.

У Петра и Изольды он пробыл недолго – один вечер. Сославшись на дела, он попрощался утром с родителями и уехал.

 

Глава седьмая

Фёдор с Алексеем остались сидеть в беседке, пока Анна ходила в дом за кофе для Фёдора и чаем с молоком для Алексея. Пока её не было, к ним подсела Вера. Фёдор представил её Алексею и вкратце рассказал, как они познакомились.

Через десять минут вернулась Анна, неся на подносе чайник, кофейник, посуду и молоко. Она с интересом наблюдала за тем, как Алексей заварил чай, положил в чашку ложечку сахара. Она запомнила, сколько тот добавил молока, хотя сам Алексей больше смотрел на Анну, чем на то, в какой пропорции он добавляет молока в чай. Фёдор заметил это и вспомнил слова Владимира, глядя на то, как Анна с его другом попали в «резонанс».

* * *

Владимир ехал в Красносельск. Он ехал не спеша – торопиться было некуда – он как раз успевал к назначенному времени.

Он мало думал о предстоящей встрече с Фёдором, его почти не заботило, что за проект намечается в этом малоизвестном Красносельске. Он больше думал о разговоре с Изольдой…

Двоякие чувства оставила у него эта встреча… Он был рад за неё – Изольда была счастлива, и она ничуть не преувеличивала, Владимир это знал. Но знал он и то, что счастлива она с другим, а он так и остался одинок после разрыва с ней. Между ними не было той страстной любви, о которой пишут в книгах. Но вместе они прожили почти год. Ссор между ними не было, они уважали и чаще всего понимали друг друга. Казалось, он привык к ней. Она была всегда рядом с ним. Приходя домой, он чувствовал себя очень спокойно. А разве не для этого нужна семья? Знакомые даже завидовали им, всем вокруг казалось, что они – идеальная пара. Хотя и жили они по брачному договору… Хорошо хоть детей завести не успели… Они договорились с ней почти с самого начала, что, прежде чем заводить детей, поживут годик-два. Владимир очень ценил за это Изольду. За её вдумчивый и правильный, как он считал, подход.

Владимир вёл машину и вспоминал, как быстро случилось тогда то, что случилось… С первой встречи Изольды и Петра он уже потерял её. И спустя несколько лет она как со старым другом поделилась с ним своим счастьем, как будто между ними раньше ничего не было. Пётр смог дать ей то счастье, о котором она мечтала, а он – нет. Наверное, это больше всего его и беспокоило сейчас…

Хотя и нельзя сказать, что жизнь его сложилась неудачно. У него своё собственное дело, по жизни ему попадались люди хорошие. Взять, например, его первого работодателя, который первым посоветовал ему, Фёдору и Алексею организовывать собственный бизнес. Тот человек многому научил каждого из них. Учил, прежде всего, тому, что дело это – их общее дело, и вкладываться должен каждый. От работы каждого из них зависит то, какую прибыль они получат на выходе. Большая часть людей, по его словам, не справляются с этим. Начиная делить прибыль, люди вспоминают, что кто-то из них работал больше, а кто-то меньше. Но в бизнесе так не бывает.

– Первым делом заведите фонды, когда появятся деньги. Первый – фонд развития – куда вы будете вкладывать деньги на развитие вашего дела. Время на месте не стоит, и вам необходимо будет закупать новые инструменты, осваивать новые технологии, а на это тоже нужны средства. А второй фонд, который я вам советую создать, это фонд совести… Тяжело у нас ещё заниматься нормальным бизнесом, очень много есть «кидал». И чтобы себя обезопасить и тех людей, с которыми вы будете работать, которым вы дали гарантии, вам понадобится этот фонд, чтобы в любой момент без ущерба для себя с ними рассчитаться. Но главное – никогда не заглядывайте друг другу в карман, делите всегда всё поровну! – говорил им тогда добрый бригадир.

Городок, в который он приехал, ничем его не удивил. Почти в таком же жили его родители, почти в таком же он сам родился. Он вспомнил о работе, и ему стало непонятно, какой проект мог задумать здесь Фёдор… Городишко средней руки, здания есть и дореволюционные ещё, частный сектор построен, в основном, из самана, крыши почти все покрыты шифером – тогда не знали ещё, что шифер – это канцерогенное вещество, вызывающее рак…

Он выехал на Железнодорожную улицу. Увидев возле дома 27 машины Алексея и Фёдора, он остановился, вышел, через забор увидел обоих своих друзей. Они отдыхали в беседке и о чём-то разговаривали с двумя женщинами. Обе женщины показались Владимиру симпатичными: одна совсем юная, не больше двадцати, а вторая постарше. Но они не были похожи между собой, поэтому Владимир решил, что они точно не мать и дочь. Может, заказчики, решил он.

Он подошёл, по-деловому поздоровался с компаньонами, учтиво поприветствовал дам. Дамы, между прочим, сразу куда-то отошли.

– Для кого строим? – уже по-свойски спросил он у Фёдора. – Это заказчицы?

– Нет, это не заказчицы, – ответил Фёдор, и при этом как-то странно покраснел и бросил взгляд на Алексея.

– Присаживайся, – сказал Алексей.

Владимир сел. Он понял, что друзья сейчас сообщат ему какую-то информацию, по-видимому, не совсем касающуюся работы. По крайней мере, об этом говорила странная реакция Фёдора, который о работе говорить был явно не настроен.

– Я вас чего сюда пригласил… Дело в том, что… Владимир, женщину, которую ты сейчас видишь, зовут Вера Александровна. Мы с ней когда-то вместе учились, дружили, жили рядом. Я сделал ей предложение, она согласилась, мы расписываемся, то есть я женюсь.

Владимир сначала подумал было, что его разыгрывают, но увидев, как серьёзно его друзья на него смотрят, понял – тут не до шуток.

– Ну что же, – начал он, – давай, давай… Ты там не был, мы там уже побывали. Хорошо… Спасибо, что предупредил. Мог бы раньше предупредить, подарок бы купил. Швейную машину я куплю вам в подарок! – пошутил Владимир. – А что сейчас здесь готовится?

– У Веры Александровны сын. Ему несколько дней назад исполнилось 20. Но праздновать они будут только сейчас – у них сессия была.

– Подожди, подожди, – сказал Владимир, – я что-то не понял. Вера Александровна разведена?

– Нет.

– А… А! Нет, подожди. Ты сказал 20 лет, вы вместе учились… Я чего-то не пойму, она что, в школе родила?

– Нет.

– Федь, не томи, объясни толком, – попросил Владимир.

– Понимаешь, это как бы её сын, но приёмный сын.

– А! Так бы сразу и сказал. А то начинаешь мозги пудрить! Так бы и сказал! – с упрёком заметил Владимир.

– Сегодня здесь отметим, а послезавтра у нас регистрация. Я хочу вас с моей стороны свидетелями взять.

– Хорошо, то есть мы неделю будем отдыхать и гулять? Согласен!

У Владимира сразу улучшилось настроение, он начал шутить. К ним подошла Анна и попросила Фёдора на минутку отойти с ней.

– Говори здесь, не стесняйся!

– Фёдор Петрович, понимаете, какая вещь… Федя сказал, что будет 12 человек, но имел-то он в виду тех, кто приедет с института. А одноклассников-то он не сказал, сколько будет… Будут ещё люди.

– В смысле?

– Ну, понимаете, здесь же ещё одноклассники будут. Они знают, что у него день рождения. И они сегодня придут. Поэтому нужно будет что-нибудь придумать…

– Откуда ты это взяла?

– Да вот сейчас только я звонила однокласснице его. Она сказала, что они собираются.

– А сколько их будет?

– Ну, человек 15, вот так вот.

– А где же мы их разместим? – немного ошарашено спросил Фёдор.

– Да… Задача, – протянул Алексей.

– Не проблема, сейчас решим! Так, сколько ты говоришь, молодая дева, будет? – вмешался Владимир.

– С института человек 12 приедет, и здесь 15, и вас четверо.

– Кого вас?

– Вас.

Владимир посмотрел на своих друзей.

– Девушка, а вы считать умеете?

– Да я-то умею – это вы все тут какие-то непонятливые совершенно! Вас трое, а Веру Александровну вы не посчитали? Такие взрослые, а такие непонятливые…

– Да, здесь, конечно, не поместимся, – согласился Владимир. – Так, хорошо, собирайте всё и вынесите скамейке. Пару поставьте к бассейну, а эту, – и тут он сам взял скамейку, которая стояла неподалёку, – эту я под яблоню поставлю.

Анне Владимир сказал сбегать в магазин и принести посуды.

Такого Анна не ожидала. Она продолжала стоять в замешательстве.

– Ну, что вам непонятно? Принесите разовой посуды… Сколько вы насчитали? Возьмите комплектов 50.

– Понимаете, бежать-то далеко, да и нести неудобно будет… – медленно проговорила она, – А мне ведь ещё нужно будет…

Анна не договорила. Она вдруг увидела перед собой медленно поднимающуюся руку. Рука была Алексея. В руке были ключи.

– Привези. Пожалуйста, – произнёс он и дал ей деньги.

Друзья уставились на Алексея. Больше всех удивился Владимир, хотя Фёдор даже встал, как будто думал, что стоя он убедится в том, что глаза его обманывают. Это же надо! Алексей никогда и никому не давал свою машину в пользование. Да ещё и кому! Какой-то девчушке, которая чуть ли не школьница!

– Сейчас всё сделаю, только возьму права, – быстро проговорила Анна и упорхнула.

Фёдор с Владимиром продолжали стоять, открыв рты, а Алексей принялся передвигать столы, делая вид, что очень увлечён этим занятием и вовсе не замечает того, как на него уставились друзья.

– А-Алексей, а тут не резонанс ли наступил? – спросил наконец Владимир.

– Да какой ещё резонанс, что ты начинаешь? Тоже мне, заставил бегать молодую девочку. Она к тебе не нанималась… И нести это всё, подумай…

– О-о-о!

Владимир с Фёдором переглянулись и тоже стали помогать расставлять мебель.

– Да, стол хороший, – сказал Владимир, – но закусок на всех может не хватить, поэтому сюда нужно поставить небольшой столик. Я возьму, так уж и быть, роль бармена. Вино… Сухое? Правильно. Белое и красное. Больше ничего не надо. Им по сколько? По 20? Ясно. По закускам… Нужно ещё сыра и колбасы. Кто поедет?

– А сколько дополнительно ещё нужно? Просто ехать необязательно, – начал Фёдор.

– Ay тебя что скатерть самобранка? – с улыбкой спросил его Владимир.

– У меня одноклассник бывший, у него тут кафе своё. Мы ему позвоним, закажем, он всё и привезёт.

– О, это дело!

Ближе к вечеру съехались гости, праздник начался. Народ был весёлый: впереди их ждал отдых, сессия была позади. Владимир стоял за барной стойкой, предлагая всем коктейли, которые он тут же и делал. После того, как Вера Александровна при всех поздравила сына, все разбрелись по группам, а Федю поздравляли уже отдельно.

– Анна, – подозвал её Владимир, – выбирай кого хочешь в помощники и занимайся шашлыками.

– А почему я? Ведь я же…

– Бери, кого хочешь, и давай. Я тут главный, – с напускной строгостью прервал её Владимир.

– А можно Алексея Алексеевича? – опустила она глаза.

– О, это мы сейчас.

Он позвал Алексея и поручил его Анне, а сам продолжил развлекать молодёжь. Вера Александровна и Фёдор ушли в дом.

– Спасибо тебе за этот праздник для моего сына. Все эти угощения, приготовления, кафе… Ведь это очень дорого! Я не смогла бы на свою учительскую зарплату устроить такого… Помнишь, как мы отмечали Дни Рождения? Помнишь, какие вкусные пироги пекли наши родители? Как было здорово тогда! – вспоминала Вера, пока они с Фёдором поднимались на крыльцо.

* * *

Пока Анна нанизывала мясо на шампуры, Алексей начал разводить огонь. Засыпав мангал углями, он полил жидкостью для розжига и поджёг. Немного подождав, чтобы жидкость выгорела, он нарезал прошлогодних веточек малины и положил их на угли, чтобы совсем не было лишних запахов.

– Вы женаты? – неожиданно спросила Анна.

– Нет.

– А были женаты?

– Да, был женат, – Алексей только закончил с углями и присел на стул.

– И дети у вас есть?

– Нет.

– А почему развелись?

– Ну… Понимаете, характерами не сошлись.

Она посмотрела на него внимательно.

– Такой взрослый вы, а врать не научились. Сделаем вид, что я вам поверила. Может быть, потом расскажете когда-нибудь… Она была моложе вас?

– Нет, мы были ровесниками.

– А когда вы поженились?

– На втором курсе.

– Это беда всех семей, муж и жена в которых – ровесники. Не надо жениться на ровесниках, – с умным видом произнесла Анна.

– Это почему? Ты же с Федей дружишь, ты за него, должно быть, и замуж выйдешь, – сказал Алексей.

– Нет, – твёрдо сказала она, – за Федю я не выйду замуж, поскольку Федя мне ровесник, и мы не можем пожениться.

– Это почему же вы не можете пожениться?

– Ну какой вы непонятливый! Как же вы не понимаете, что женщина гораздо быстрее развивается! И пока мужской пол даёт качество, женский – количество. Поэтому ровесникам лучше семьи не заводить.

– Подожди, я ничего не понял, – покачал головой Алексей.

– Ой, ну какой вы всё-таки непонятливый, Алексей! Мужчина даёт качество. Вы вообще телевизор смотрите когда-нибудь?

– Да, смотрю.

– А что вы смотрите?

– Как что? Последние известия.

– А другие программы, про животных, например?

– Может когда-нибудь смотрел.

– Хорошо, а вы знаете, из-за чего олени дерутся?

– Ну как, они бьются рогами…

– Да, они бьются рогами за то, чтобы обладать самкой… А почему?

– Как почему? Силу свою показывают…

– А вот и нет! Женская особь – она сохраняет то, что уже есть. Постоянство! А мужская половина должна вырабатывать новые качества в зависимости от экологии, от условий окружающей среды. Ведь давно уже известно, что в плохие годы неурожая, бедствий и прочего рождаются, в основном, мальчики. Потому что мальчик, живя в плохих условиях, вырабатывает иммунитет – приспособленность к изменившейся обстановке – и передаёт в наследство эти качества своим потомкам. У человека мозги лучше развиты, поэтому мужчины у нас рогами не дерутся. Хотя… Хотя ещё существуют драки между молодыми людьми, но это лишь оттого, что слабо развиты мозги у них…

– Я всё равно не очень хорошо вас понимаю, Анна.

– Как не понимаете? Вот, женская особь, девушка, она готова воспроизводить потомство. Самое лучшее время для этого – от 20 до 35 лет. В это время она родит здоровых детей. Потому что у неё собственный иммунитет есть, перешедший ей от родителей, который она способна передать своим детям. А чтобы иммунитет, приобретенный в изменившихся условиях, перешёл и от мужской особи, то для этого мужчина должен быть, наоборот, старше. После 35 лет, когда он закончит образование, когда он пройдёт жизненную школу, приобретёт жизненные знания. Поэтому чтобы дети были здоровыми и счастливыми, нужна разница в годах: если женщине будет 20–22, то мужчине должно быть 35–36… С Федей мы друзья. У нас с ним склад ума одинаковый, и мы с ним будет работать в науке, потому что мы созданы для науки. Федя определил для себя, что он до 30 лет не женится, а я бы ему определила до 35. Потому что к 35 он должен уже защитить докторскую диссертацию. Теперь-то вам понятно? Я должна выйти замуж раньше Феди.

 

Глава восьмая

– У тебя есть какой-нибудь старый проигрыватель или патефон? – спросил Владимир у Феди.

– У меня есть дедова гармошка.

– Вот и хорошо! Приготовь её, она нам понадобится. И мне ещё нужны будут листы ватмана или, если нет, обои, сможешь? Фломастеры ещё принеси.

Когда Федя всё это принёс, Владимир написал на одном коктейльное меню, чем очень повеселил всех гостей – названия для коктейлей он придумал сам. Там же он написал баллы – стоимость каждого коктейля. Когда гость набирал предельное число балов, то он должен был погасить кредит, выполнив желание.

На втором листе он написал штрафные санкции.

– А это за что? – спросил Федя.

– За несъеденные продукты. Скоро узнаешь, – просто ответил Владимир.

Владимир задумал один розыгрыш, но розыгрыш с очень серьёзным подтекстом. Некоторое время он жил в Германии – по работе должен был ездить в делегациях, чтобы закупать строительное оборудование. На фирмах его часто приглашали на обед, и тогда он впервые заметил, как экономно едят немцы. У них были комплексные обеды. Но чтобы хоть раз что-то оставалось на тарелке! Никогда! Всё доедалось до последней крошечки. А на родине, где его часто приглашали друзья на банкеты, свадьбы и праздники – напротив – угощенье было роскошное, но при этом огромная часть продуктов пропадала. Тогда он и придумал одну шутку, которую собирался разыграть этим вечером…

Владимир о чём-то договорился с Федей и двумя друзьями. Через некоторое время прямо перед всеми к Владимиру подвели молодого человека – одного из гостей. Владимир громко объявил присутствующим, что перед ними стоит нарушитель пакта ООН, а он, Владимир, в свою очередь, полномочен провести судебное заседание.

Все затихли, не понимая, почему ведущий праздника вдруг стал таким серьёзным.

– Подсудимый! – обратился Владимир к молодому человеку так, чтобы все слышали, – вы обвиняетесь в том, что неуважительно относитесь к продуктам питания, хотя, как вы, наверное, знаете, Организация Объединённых Наций подписала программу об экономии продуктов питания на случай продовольственного кризиса. Вы, видимо, не заметили, что и на нашем празднике предусмотрены штрафные санкции? – добавил Владимир и указал рукой на второй лист ватмана, на котором было что-то написано.

Только сейчас все и обратили на него внимание. На ватмане было написано, что в случае нарушения представителю ООН даётся право выносить решения и приговоры.

– Как мне докладывают, – продолжил Владимир, – этот молодой человек пытался выбросить два бутерброда с икрой – красной и чёрной. Как ваше имя?

– Николай.

– Гражданство?

– Россия.

– Признаёте ли вы вину? Вы пытались выбросить два бутерброда – один с чёрной, другой с красной икрой?

– Да, признаю.

– Почему вы решили это сделать?

– Не нравится мне рыба. Я больше люблю колбасу.

– А почему вы взяли эти бутерброды?

– Так все брали, и я взял. Не каждый вечер можно поесть икру. Попробовал, а она не вкусная. Решил выбросить.

– Объявляю! На основании статьи № 768, гражданин, нарушивший эту статью, приговаривается! Первое: доесть бутерброды. Статья подразумевает смягчающее обстоятельство – родственники и друзья обвиняемого могут помочь ему выполнить приговор. Кроме того, на основании статьи той же, но уже другого пункта, обвиняемый обязан рассказать стихотворение, станцевать или спеть. Вам предоставляется выбор! Что вы выбираете, Николай?

– Петь.

– Инструмент?

– Гитара.

– Прошу принести гитару.

Обвиняемый начал петь, и тут уже все поняли, что это розыгрыш, и всё это было сделано лишь для того, чтобы молодой человек с красивым голосом спел под гитару.

– Дополнение к статье 755! – объявил Владимир после первой песни, – на бис допускается до семи раз исполнять другие песни. Отказываться осуждённый права не имеет!

Все захлопали, и он спел ещё шесть песен под общие аплодисменты. Веселье продолжалось.

– А вы, – сказал вдруг кто-то Владимиру, – почему ничего не исполняете, а только указываете?

– Глас народа должен быть исполнен.

Владимиру принесли гармошку.

– По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах, – запел Владимир приятным голосом.

Всем очень понравилось, как выступил Владимир. Он исполнил ещё несколько песен.

Фёдор с Верой Александровной несколько раз выходили на крыльцо посмотреть, как отдыхают гости. А там уже и шашлыки поспели. Владимир лично снимал мясо с шампуров, раскладывал по тарелочкам и раздавал гостям. Но он сразу обратил внимание на то, что аттракцион с бутербродами пошёл на пользу – гости брали немного – только то, что точно смогли бы съесть. После шашлыков Федя с друзьями собрались прогуляться. Владимир отвёл его в сторону.

– Вот деньги, идите гулять, только имей в виду, что народ скоро пить захочет – шашлыки были острые. Так что распорядись там…

– Не надо! – запротестовал Федя.

– Надо, – твёрдо сказал Владимир и дал ему деньги.

Все разошлись, остались только Алексей, Анна, Фёдор, Владимир и Вера Александровна. Анна поставила чайник, принесла кофе, сахар, чай, и они сидели в беседке – пили чай. За чаем Фёдор сказал, что послезавтра они поедут регистрироваться – не в этом городе, а в соседнем. Им хотелось, чтобы здесь все думали, будто они и так давным давно были женаты.

Владимир посмотрел на Фёдора, на Веру, Анну, Алексея и подумал, что и ему следовало бы отсюда сматываться, иначе и его, как их, захомутают! Он полез в карман и достал оттуда целую пачку записочек, которые передали ему разные девушки во время праздника.

* * *

Наконец, утром они выехали в Загс. Свидетелем были Алексей и Анна. Были ещё два друга юного Феди, помимо Владимира, Фёдора и Веры Александровны. Отметили они скромно – почти по-семейному, в кафе. В тот же день Владимир уехал.

Уезжал с одной стороны с радостью за своего лучшего друга, а с другой стороны он думал, когда же ему встретится спутница, на которой он захочет жениться? Но думать ему нужно было и о работе. Ему предстояло целый месяц заниматься делами одному.

– Знаете, друзья, – сказал Владимир перед отъездом, – дарю я вам по медовому месяцу, отдыхайте, чтобы никакие заботы вас не тревожили. О фирме не беспокойтесь. Я уж послужу за вас, а вы живите этот месяц так, чтобы не думать ни о каких заботах. До свиданья, друзья мои. Счастья вам на долгие-долгие годы.

– Ну, что делать будем, друзья, – спросил Фёдор, – раз Владимир предоставил нам отпуск? Будем отдыхать? Вы как хотите, а мы домой.

Вера при этих словах положила голову ему на плечо.

– Да я, в общем-то, не знаю, – замялся Алексей, – Аня, куда бы ты хотела?

– А я бы хотела в Питер!

– А что? Поехали в Питер?

– Правда? – обрадовалась девушка.

– А почему же не правда? – улыбнулся Алексей.

– Ой, я так хочу в Питер! Я один раз только была, когда совсем была ещё маленькой, – она поцеловала Алексея, но тут же засмущалась и опустила глаза. – Вот только маме надо сказать. Мы здесь недалеко, на параллельной улице живёт, я не говорила? Пойдём! – они оба попрощались и вышли.

– А можно я поведу машину? – попросила Анна Алексея.

– Ты же сказала, что через дорогу живёшь, – удивился Алексей.

– Ну и что?

– Хорошо-хорошо, давай, – засмеялся Алексей и отдал ей ключи.

Она остановился возле своего дома. Алексей машинально отметил про себя, что дом, несомненно, сталинской постройки, годов пятидесятых. Они поднялись на второй этаж. Анна перед тем, как ехать, позвонила маме и предупредила, что будет не одна. Поэтому Алексей был готов к тому, что с ним будут знакомиться.

На звонок в дверь открыла женщина лет 45, очень напоминала Анну.

– Мамуль, познакомься, это Алексей Алексеевич, а это моя мама – Елена Ивановна. Мамуля, мы сейчас из Загса, мы расписывались, – сказала Анна.

– А? Что ты сказала? – тихо произнесла мать.

Алексей смотрел на неё, и вдруг заметил, как она начала падать. Он подхватил её и усадил на диван в прихожей. Она не сразу пришла в себя.

– Фу ты, господи, какая ты непонятливая, – объясняла тем временем Анна. – Регистрировались Фёдор Петрович с Верой Александровной, а я была свидетельницей со стороны невесты. А Алексей Алексеевич был свидетелем со стороны жениха. Они зарегистрировались, а мы расписывались. Теперь меня Алексей Алексеевич пригласил в Питер…

Елена Ивановна поднялась, поправила причёску – она ещё не совсем пришла в себя.

– И давно вы знакомы?

– Да, мамочка, уже давно. Уже три дня мы знакомы.

Елена Ивановна повернулась к Алексею, окинула его взглядом. Алексей ей понравился: он показался ей симпатичным мужчиной с добрым лицом.

– Молодой человек, неужели вы думаете, что я свою единственную дочь отпущу в чужой город с незнакомым человеком? – серьёзно сказала она.

– Зачем отпускать? – улыбнулся Алексей, – поехали вместе! Я думаю, и вам будет интересно посмотреть, побродить по Питеру в разгар белых ночей. И отпускать не придётся.

Алексей заметил, как у неё загорелись глаза.

– Правильно, мамочка, едем вместе! – Анна бросилась на шею к матери. – Ты представляешь, там сейчас белые ночи!

– Подожди, а как же папа?

– А что папа? Ну, папа. Я позвоню ему сейчас и скажу, что мы уезжаем, – она схватила телефон. – Папа, папулечка, приезжай. Мы сейчас едем с мамой в Питер. А если не приедешь быстро, то ты нас не застанешь, – смеялась она в трубку.

Мужчина среднего возраста открыл дверь меньше, чем через полчаса.

– Что у вас тут такое случилось? – спросил он ещё на пороге.

– Понимаешь, папочка…

– Помолчи, пожалуйста, – перебила её Елена Ивановна, – а то ты и отца до инфаркта доведёшь. Дело в том, – она перевела взгляд на мужа, – у Феди мама вышла замуж за друга Алексея Алексеевича. Он из Петербурга, были свидетелями на регистрации. Алексей Алексеевич со стороны Фёдора, а дочурка наша со стороны невесты. А сейчас нас с ней приглашают в Питер на экскурсию.

Мужчина смерил взглядом Алексея, протянул руку, крепко пожал и сказал:

– Марк Тимофеевич. Пройдёмте.

Слово «пройдёмте» немного удивило Алексея, но он молча прошёл в комнату, которая, видимо, была кабинетом Марка Тимофеевича.

– Присаживайтесь, – пригласил Марк Тимофеевич, – представьтесь, расскажите о себе.

Алексей, помня о «пройдёмте», полез в карман, достал паспорт и протянул Марку Тимофеевичу. Того не удивило поведение Алексея. Он встал, подошёл к столу, где у него стоял ксерокс и снял копию паспорта и прописки.

– Вы питерец? – спросил он.

– Да, коренной ленинградец.

Алексей подал визитку со своими контактными данными. Марк Тимофеевич взял и её.

– Что за фирма? – спросил он, глядя должность «совладелец фирмы ВАФ».

– Это у нас строительная фирма. Владимир я и Фёдор. Занимаемся малоэтажным строительством. По всей России, где попадаются интересные проекты, которые нам интересны.

– А сейчас?

– А сейчас вроде как отпуск. И я пригласил Анну и Елену Ивановну в Петербург недельки две могу посвятить им.

– И когда вы хотите?

– Когда соберутся, хоть сейчас.

– Вы женаты? – резко спросил Марк Тимофеевич.

– Разведён.

– Причина?

– Очень веская.

– В Питере есть, где остановиться?

– Да, есть, у меня там квартира.

– А что такая спешка? Давайте завтра с утра и поедете? – предложил он.

– Я не возражаю.

– Хорошо, договорились, – сказал Марк Тимофеевич, попросил располагаться Алексея у него в кабинете и уехал.

Алексей остался в кабинете один. Он смотрелся. Рядом стоял диван с пледом и подушкой. Алексей прилёг и задумался, кем может работать Марк Тимофеевич – на гражданского он не похож точно. Он думал, подложив подушку под голову, и незаметно задремал.

Ближе к вечеру его разбудила Анна. Оказывается, он проспал несколько часов…

Алексей прошёл на кухню.

– Что будете? – спросил Марк Тимофеевич, доставая за ужином коньяк, вино и водку.

– Я бы вообще без алкоголя, честно говоря.

– Как без алкоголя? – удивился хозяин дома.

– Понимаете, я его не употребляю.

– Что совсем-совсем? И никогда не употребляли?

– Ну, почему, в юности пробовал, мне это очень не понравилось. Если позволите, я бы лучше минеральной воды.

– На вкус и цвет товарищей нет. Но такой вкус всеми одобряется, – Марк Тимофеевич заметно повеселел.

Они приступили к ужину. Разговор вели, в основном, вокруг Питера, обсуждая программу экскурсий. Алексей перечислял те объекты, которые он рекомендовал бы посетить в первую очередь.

Утром все поднялись рано. После завтрака выехали. Анна очень просилась за руль, но отец попросил Алексея, чтобы тот не доверял дочери руль надолго. Поэтому за руль сел сам Алексей. Анна была справа, а Елена Ивановна расположилась на заднем сиденье. Дорога была свободная, они двигались с приличной скоростью, и Алексей рассчитывал за день доехать до Питера. Выехав на кольцевую, он позвонил приятелю, для которого он когда-то строил коттедж. Работа была масштабная и сделана была на славу, поэтому Алексей и тот клиент подружились и общались и после того, как объект был сдан. Приятель пригласил Алексея в гости передохнуть, на что тот и рассчитывал.

– Мне позвонили, предупредили, всё приготовлено, – сказала домработница, встретив их у коттеджа.

Елена Ивановна и Анна удивились, а Алексей предложил немного передохнуть и пообедать у его старого приятеля.

– Можно будет и переночевать, – добавил Алексей.

– А если не будем здесь ночевать, то когда будем в Питере?

– Я думаю, если не попадём в пробку, то к девяти часам вечера будем на месте.

– Нет, тогда не будем здесь останавливаться, тогда лучше в Питер поедем.

– Как хочешь, – сказала Елена Ивановна, с грустью посмотрев на коттедж.

Гостей проводили в гостевые комнаты, где всё уже было приготовлено домработницей хозяина коттеджа.

За обедом Елена Ивановна стеснялась, чувствовала себя скованно. Она ловила взгляды Алексея и дочери, и она догадалась, что они любят друг друга, поняла, что у них настоящая любовь… Ей было немного грустно, что её единственная любимая дочь может скоро покинуть её и мужа, но Алексей ей нравился. Она не могла придумать, чем он может не подходить для её Анюты.

До самого Васильевского острова Алексей сам вёл машину, помня об обещании, которое он дал Марку Тимофеевичу. Они остановились на набережной и поднялись на шестой этаж, где была квартира Алексея. Открыв дверь, он пропустил вперёд Елену Ивановну. Она остановилась в прихожей, поражённая одними её размерами. Паркет мозаичный, напротив до самого потолка стояли колонны, слева был большой гардероб, а справа гостиная с барной стойкой. Вспомнив о коттедже, она обернулась к Алексею и спросила, кто живёт в этой квартире.

– А здесь я живу, это моя берложка, – ответил он, бросив ключи на столик.

– Хороша берложка, – как бы про себя сказала Елена Ивановна.

Алексей подал тапочки Елене Ивановне.

– Проходите, – сказал Алексей, – здесь у меня спальни, выбирайте любую, а я пока соображу насчёт ужина.

Алексей взял телефон и позвонил в китайский ресторан, что был на той же улице. Он часто заказывал там ужины по вечерам, когда не хотелось или не было времени готовить. Так и сейчас он заказал ужин на троих. После этого он привёл себя в порядок, переоделся и побрился. Когда женщины вышли в гостиную, обед уже был на столе. За ужином Алексей рассказывал, что предстоит им завтра. Он предлагал начать с самого сердца Санкт-Петербурга – с Петропавловской крепости.

Две недели Анна и Елена Ивановна наслаждались Северной столицей. Они посетили Петродворец, Пушкин, Павловск, Гатчину, больше половины главных музеев города, покатались на катерах по Неве. Незаметно прошли эти две недели, после которых пришла пора возвращаться домой. Назад они ехали на поезде. Поездка на машине очень утомила в прошлый раз Елену Ивановну, поэтому решили возвращаться на поезде.

Марк Тимофеевич встретил их на вокзале, а за ужином Алексей попросил руки Анны. Марк Тимофеевич с Еленой Ивановной переглянулись.

– Ну что же, наше согласие очевидно здесь не нужно. Вы его уже получили у нашей дочери, – сказал Марк Тимофеевич.

– Будьте счастливы, дети наши, – у Елены Ивановны полились слёзы.

Марк Тимофеевич подошёл, крепко пожал руку Алексею, а Елена Ивановна обняла его и поцеловала.

– Береги нашу дочурку, доверяем тебе наше сокровище, и живите счастливо, а свадьбу мы назначим, – при этих словах она обняла Алексея.

– А мы не хотим свадьбу. Мы зарегистрируемся, как Вера Александровна и Фёдор Петрович. Мы пригласим их и Владимира.

Но свадьба всё равно была пышная, пришло много гостей. Был заказан целый ресторан, хоть этого и не хотела Анна. И опять после этого вечера, у Владимира оказалось много записок от девушек и женщин, которые хотели с ним пообщаться, но времени у него на это не было, ведь ему придётся работать ещё один медовый месяц.

 

Финал

Прошёл год. У Анны родился мальчик, его назвали Фёдором. А у Веры Александровны родилась девочка, которую назвали Анной. И у девочки и у мальчика был один крёстный отец – Владимир.