Уже час торчу в пробке… И никаких шансов выбраться пока нет. Скоро вообще будет в Питере не протолкнуться…

Включил приёмник, настроился на «Эхо Москвы». В последних известиях сообщают, что чемпиона мира по смешанным единоборствам Мирзаева, убившего студента, освобождают под залог в сто тысяч рублей. Судья сочла возможным освободить его, так как убийство было признано совершённым по неосторожности. А значит, Мирзаеву грозит максимум два года. Потому его и выпускают из-под ареста.

Я не знаю, прав судья или нет. Выступают многие: эсэмэски шлют в защиту, по телефону разные мнения высказывают. Даже адвокат Барщевский даёт интервью, что, дескать, надо было у Мирзаева после того, как он убил этого самого студента, спросить: хотел он убивать или нет. Если не хотел убивать, то признать убийство совершённым по неосторожности. И какая-то экспертиза якобы доказала, что когда Мирзаев ударил Агафонова кулаком, то тот упал, специально выбрав место так, чтобы головой удариться об асфальт. В результате чего он и скончался… Но это всё юридически… Народ высказывает собственное мнение. Кто за, кто против. И вообще непонятно, что такое осторожность, а что такое неосторожность. И если человек при всём при этом обладает титулом чемпиона мира, да ещё и по смешанным единоборствам, то здесь уже не об осторожности должна речь идти. А о применении оружия. Осторожность – это значит то, что надо было убегать от конфликта. Почему я применяю слово «убегать»?

Вспоминаю я себя одиннадцатилетним пацаном. В то время в нашем провинциальном городке открылась секция по боксу. Приехал откуда-то тренер. Тогда говорили, что из Москвы, потому что Москва для нас, провинциалов, была запредельной мечтой. Но мы, пацаны, конечно, все загорелись желанием заняться боксом и пришли записываться. Тренер с каждым индивидуально беседовал, расспрашивал. Ну, естественно, фамилия, имя, отчество, имена родителей записывал. Особенно он расспрашивал, почему каждый из нас хочет боксом заниматься. Что у нас было, у десяти – одиннадцатилетних мальчишек? «Просто хочу быть сильным» и прочее. Он внимательно расспрашивал, есть ли у меня конфликты в школе, во дворе. Всё это он к себе в тетрадку записывал. А потом сказал:

– Через два дня приходите с родителями.

Через два дня все мы явились в спортзал с родителями, как он сказал. Он попросил нас всех выстроиться, а родители (там были скамеечки) сели. Тренер обратился к родителям, что так, мол, и так, ваши дети желают заниматься боксом.

– Бокс – это выступление на ринге, и вы можете себе представить, что здесь могут быть и разбитый нос, и рассечённые брови, и гематомы, и синяки под глазами. Как вы отнесётесь к тому, что ваш ребёнок придёт с перебитым носом? С синяками? От этого вашего решения зависит, будет ли ваш ребёнок заниматься в секции или нет. Вы подумайте пока, а я поговорю с детьми.

Он повернулся к нам и начал пояснять, что ринг – это не арена гладиаторов, что ринг – это сцена.

– Здесь я буду вас учить тому, чему научился сам. Выступать вы будете здесь: показывать своё искусство ведения боя, защиты, блокировки и прочее. Плюс – танцевать. И считайте, что ринг, этот квадратик, огороженный канатами, это – сцена для вас. Здесь вы должны показывать своё умение, мастерство нападения, нанесения ударов, защиты, блокировки, а также умение владеть своим телом. Но ещё одно условие, при котором вы будете заниматься здесь, – это никаких конфликтов: ни в школе, ни во дворе, ни в подворотне. Если возникает какой-то конфликт, вы должны убежать.

В это время какой-то мужчина, чей-то папа, сказал:

– Вы что здесь, приехали из наших детей трусов делать? Как это убежать? Он должен защитить себя, постоять за себя.

Тренер повернулся к этому мужчине и спросил:

– Как ваше имя-отчество?

Мужчина назвался Виктором Петровичем.

– Виктор Петрович, а вы не трус?

– Нет, я не трус, я никогда не бежал ни от кого.

– Хорошо, подойдите сюда.

Он подошёл, этот мужчина. Он был почти на голову выше тренера, имел плотное телосложение.

– Защищайтесь, пожалуйста.

– От кого?

– От меня защищайтесь, примите стойку, вот я буду сейчас на вас нападать.

Виктор Петрович с пренебрежением посмотрел на тренера, принял стойку…

Вдруг он схватился за бок, открыл рот, начал хватать воздух, а потом согнулся лицом вниз. Тренер взял его под руку, отвёл на скамеечку и посадил.

– Вы видели, что Виктор Петрович не тренированный. Он не знает ни защиты, ни блокировки удара. Я не сильно, вам скажу, ударил его. И вы видите, какой результат. Виктор Петрович не может даже вздохнуть, потому что я нанёс ему удар в район печени. Эти удары я вам потом объясню, расскажу. Почему я говорю «убежать»? Потому что в подворотне, во дворе, даже в школе вы можете встретиться с человеком, который может выпившим быть, который не обладает приёмами защиты, блокировки. А вы, будучи уже натренированным человеком… В ваших руках уже будет кулак, превращённый в мощное оружие. Считайте, что это не кулак, а уже молоток. И вы, нанеся удар нетренированному человеку, просто-напросто нанесёте ему увечье. Это может кончиться плачевно для того, на кого напали. А вам может грозить колония, если вам ещё будет мало лет, а если старше, то вас будет ждать тюрьма. А я не готовлю людей для колонии, для тюрьмы. Я готовлю подсмену, которая будет выступать здесь, на ринге, и показывать своё мастерство перед теми, кто будет сидеть на трибунах. Поэтому кто согласен на мои условия, тот будет заниматься в моей секции. А сейчас я попрошу родителей… Вот образец заявления, напишите заявление и вместе с ребёнком пройдите к врачу в медицинский кабинет. Врач осмотрит, вы ему расскажете, ответите на вопросы. И, пожалуйста, завтра в шесть часов, дети, приходите. Форма, я уже говорил, какая должна быть: трусики, маечка и кеды…

Вот так я поступил в секцию бокса. Он нас тренировал, объяснял каждый удар. Конечно, из меня не вырос чемпион. Но я выступал на некоторых соревнованиях. Больших успехов я не добился, но, тем не менее, навыки какие-то остались, и они мне пригодились в жизни. А пригодились уже в зрелом возрасте…

В эти дикие 90-е годы я, как бывший инженер, вынужден был оставить науку… Страшные годы были. Наука в загоне, инженеры никому не нужны… Я занялся ларьковой торговлей. Конечно, это не инженерная работа, она отнимала много времени… Но, тем не менее, было денежно. К этому времени я переехал в другой город, купил квартиру. Соседей я практически не знал никого. Домой приходилось приезжать поздно, уже после полуночи.

Как-то раз я приехал вот так же поздно. Поднялся на свой этаж, начал открывать дверь. Дверь у меня была в то время на двух замках. Один был так называемый английский замок, а второй ригельный. Я открыл английский замок и только вставил ключи в ригельный, как боковым зрением увидел, что из-за лифта выбегает мужчина в маске и с топором. Держа его над головой, бежит на меня…

Я быстро среагировал, попытался кулаком попасть в топорище. Когда я отбивал, то понял, что это и не топор вовсе, а труба с вентилем, который был обмотан тряпкой. Этот вентиль я и принял за топор. Я отбил первый удар, правда, при этом выбил мизинец. Удар оказался не слабым. Но главное, что голова цела. Вентиль вскользь прошёлся по плечу. Тем временем этот мужчина замахивается во второй раз. А я уже к тому времени окончательно убедился, что это не топор. Поэтому, когда он размахнулся, я улучил момент и схватил трубу двумя руками. Я вывернул из его рук эту трубу и следующим движением ударил его этой же трубой по голове. Он упал.

Но тут я обнаружил, что за лифтом прятались ещё двое в масках. В руках у меня всё ещё была та труба. И те двое, видимо, испугавшись, побежали. То ли я был уже слишком разъярён, то ли что-то ещё, но от одной мысли, что меня хотели убить, я с этой трубой побежал за ними. Но на втором пролете я поскользнулся, так что те двое от меня убежали. Я поднялся наверх и вижу, что на площадку вышли люди, а этот мужчина оказался не мужчиной, а мальчишкой. Хотя я и предположить такого не мог. А он лежит – мальчишка лет восемнадцати. Уже без маски, с разбитой в кровь головой.

Люди завозмущались, начали кричать на меня, вот – убийца, вот с трубой ребёнка убил. Чуть ли не набросились… Единственное, наверное, испугались, что у меня труба. Вызвали скорую помощь, милицию. Скорая помощь раньше приехала и забрала этого мальчишку. Чуть позднее приехала милиция. Зашли ко мне, стали разбираться. Я объяснил, что так, мол, и так, подхожу к двери, открыл один замок, а второй замок не успел открыть – увидел, что на меня бежит человек с трубой. Они это всё записали, дали мне расписаться и пошли опрашивать свидетелей.

Каково было моё удивление, что на следующий день утром – звонок в дверь. Я открываю, стоят два милиционера, называют меня. Проходят, предъявляют ордер на обыск. Я удивлён, что такое? Пригласили понятых. Проводят у меня обыск. А у меня в то время ремонт делался – батареи менял. И там ещё старые батареи не вынесли. А рядом с ними лежали обрезки старых стояков, которые слесари не успели вынести. Они забрали две трубы и на меня надели наручники. Сказали, что я обвиняюсь в нанесении тяжких повреждений несовершеннолетнему. Что он сейчас находится в реанимации без сознания…

Попал я в камеру предварительно заключения. Мне следователь объяснил, что соседи дали показания, будто я нанёс одному из мальчиков удар, а других просто не догнал. По их словам, мальчики стояли на лестнице, просто разговаривали, а я, дескать, выскочил с трубой и начал кричать, что они здесь делают ночью. Затем я ударил одного по голове, остальные убежали. В этот момент снизу вышедшие люди видели, что у меня в руках была труба, и как я пытался догнать этих «несчастных» детей.

Конечно, я знать не знал, что это были дети, они ведь все в масках. По росту они были очень даже не дети. Один из них был выше меня. Но, тем не менее, они всё равно несовершеннолетние. Вот такая вот картина была.

Меня отпустили под подписку о невыезде. Но я сразу же нанял адвоката. Но свидетелей было слишком много. И все они показали, что я бил этих детей. Я пытался объяснить адвокату, что они в масках все были. Но на трубе этой были найдены только мои отпечатки. Других экспертиза не нашла. Оказалось, что эта труба подходит к тем трубам, которые у меня нашли. В общем, было такое дело состряпано.

Я всё никак не мог понять… Ведь должен же быть честный человек, который видел меня… Что я действовал только в рамках обороны.

И какова была моя радость, что такие люди всё же нашлись! Выше этажом в это время стояли два человека и курили. И они всё видели! Как пытался этот человек меня ударить, как я среагировал, как вывернул эту трубу и как на автомате нанёс тот удар.

Они написали заявление. Когда стали ещё раз разбираться, то была доказана моя невиновность. Провели обыск у того мальчика, которого я ударил по голове. Нашли у него дома окровавленную маску и перчатки, на которых были следы от этой трубы. Таким образом, меня оправдали, но я хочу не об этом сказать. Благодаря тому, что в молодости, можно сказать, в детстве, я занимался боксом, в зрелом возрасте этот навык помог мне уйти от, возможно, смертельного удара по голове.

Я очень благодарен тому тренеру, который так нас учил. Быть может, тот удар, который я нанёс этому мальчику… Будем так говорить, я считаю, что я это сделал неумышленно. Потому что когда я вырвал у него ту трубу, то удар нанёс как бы по инерции. Я к тому, что Мирзаев… Очевидно, у него тоже был тренер, который так же ему объяснял, каким оружием он обладает…

Он чемпион мира, причём по смешанным единоборствам, то есть он обладает как ударной, так и борцовской техникой, а также блокировками. Я думаю, что не было никакого повода ему бить нетренированного человека, тем более он на него не нападал. А если бы даже и напал, то у него, как у чемпиона, было бы множество способов заблокировать, защититься. Но не убивать.