1

В тишине комнаты раздался звук будильника, и Кораблев вздрогнул. Он не спал. Всю ночь, не смыкая глаз, погруженный в какое-то странное полубредовое состояние, он лежал на спине и смотрел в окно, где над еле колыхавшимися на слабом ночном ветру ветвями, мерцали далекие звезды. Вся его жизнь: его детство, юность, молодость и, наконец, старость, пролетели в эту ночь у него перед глазами, как редкие, проплывающие по темному небу, серые барашки облаков. Но эта ночь закончилась, пронеслась как вся его жизнь, и, наконец, наступил этот день, этот час, этот миг, которого он ждал уже долгие годы.

— Кхм! — он откашлялся, почесал болевшие от долгого напряжения глаза и медленно, кряхтя, спустил на пол свои сухие жилистые ноги. — Сигареты, где же эти чертовы сигареты… — он вытянул руку и в темноте, наощупь, начал водить рукой по поверхности тумбочки, где, как ему казалось, он оставил их вчера, но там их не было, лишь мобильный телефон, да стакан недопитой с вечера воды. — Где же… черт… куда я мог их… а, знаю! — он полез в ящик и тут же нашел у самого края пачку и лежавшую рядом зажигалку. Неловко поднес он ее к груди, пытаясь извлечь одну сигарету, но руки сегодня дрожали и сигареты еле слышно посыпались на пол.

Он бросил пачку в угол, поднял с пола одну из сигарет, засунул ее в рот, щелкнул зажигалкой и через несколько мгновений едкий серый дым пополз тонкой струйкой вверх. Первая пачка, первая за тридцать лет пачка. Тридцать лет. Столько хватило ему, чтобы не курить, столько могла продержаться его воля, его железный характер, его, данные уже покойной жене, обещания. Но сегодня и вчера, все было по-другому. Сегодня был особенный день и сегодня, как никогда до этого, он чувствовал, что имеет полное право курить.

Несколькими большими затяжками он скурил сигарету, допил воду из стакана, поспешно умылся, оделся, сел на дорожку по старой суеверной привычке, и вышел на крыльцо. Уже начинало светать. Было тихо, птицы еще спали, но где-то вдалеке, уже разбуженный чем-то или кем-то, или, так же как и он, не спавший всю эту ночь, заливался своей долгой песней соловей. Кораблев сделал шаг вперед, на влажный от ночной росы асфальт, и посмотрел на часы.

— Уже десять минут пятого, а этот… не известно где… — чувствую поднимавшееся в нем раздражение, он полез в карман за мобильным телефоном, но вдруг знакомый голос окрикнул его откуда-то из темноты.

— А-а-а! Не увидел тебя, запрятался! — Кораблев расслабленно улыбнулся, замечая на краю парковки, под большими темными кустами, очертания машины и стоявшей рядом с ней фигуры, — давно тут?

— Минут двадцать, — фигура сделала шаг к машине. — Прошу! — дверь щелкнула и открылась. Ярким в темноте светом загорелись лампочки в салоне, приглашая пассажира внутрь. Кораблев сделал полный вдох, прижал к груди сумку и медленно прошел к машине.

— Ишь, как поет! — он остановился перед дверью и кивнул в сторону дерева, пожимая протянутую ему водителем руку. Почти с минуту стоял он неподвижно с поднятым к вервям деревьев лицом. — Заливается прямо, не спит! Давно не слышал соловья, последние годы птиц стало слышно меньше.

— К жаркому дню!

— Да… к жаркому… — как-то задумчиво проговорил Кораблев и, через несколько секунд, будто опомнившись, кряхтя и бормоча что-то неразборчивое себе под нос, сел на заднее сиденье автомобиля. Дверь закрылась, водитель обошел машину, открыл водительскую дверь, и, не спеша, сел за руль. Через несколько секунд машина вздрогнула, приборная панель вспыхнула множеством огней и машина медленно покатилась по влажной дороге.

— У нас в деревне птицы пели не так. Бывало, выходишь по утру на крыльцо, со всех сторон и разные… — начал было водитель обыденный бессмысленный разговор, который кто-то из них начинал каждое утро по дороге, но, бросив взгляд назад и заметив в зеркале заднего вида напряженное выражение лица своего пассажира, прервался, откашлялся в сторону и лишь тихо спросил:

— Ну что, туда?

— Сначала в гостиницу, а потом и туда…

— Понял! — подтвердил он.

Через минуту машина проехала мимо охранявшего въезда часового, выехала на асфальтированную дорогу и, повернув направо, исчезла за поворотом.

 

2

Несмотря на столь ранний час (не было еще и пяти часов утра), центральный вход в гостиничный комплекс находился в положении, близком к осадному. Кругом было множество людей в гражданской и военной форме, с оружием и без оружия, репортеров, политиков, звезд, представителей коммерческих и некоммерческих организаций. Они все толпились у входа, разговаривали, спорили, брали интервью, давали интервью, они все были в предвкушении того, что вот-вот должно было начаться.

— Едет! Едет! — закричал молодой смуглый парень в пиджаке. Он бросился впереди всех к подъезжавшему ко входу автомобилю.

— Господа, отойдите, дайте дорогу машине! — несколько крепких молодых людей в форме, но без оружия, протиснулись к автомобилю сквозь толпу репортеров, они оттеснили толпу и машина смогла проехать сквозь узкие ворота внутреннего двора гостиницы. — Всё потом, пресс-конференция, вопросы, ответы, это будет все потом!

— Николай Петрович, Николай Петрович! — кричала в закрытое стекло молодая женщина, за которой, как пес за верной хозяйкой, точно так же скакал мужчина с камерой. — Пара вопросов…

Но Николай Петрович не отвечал ей.

— Боже, откуда же их столько! В жизни не видел такого количества непонятно чем занимающихся людей! — он раздраженно смотрел на всю эту толпу, окружавшую автомобиль со всех сторон. Видеть к себе такое внимание, было для него непривычно и, даже, в какой-то степени, страшно. К счастью, металлические ворота сзади быстро закрылась и машина, заехав во внутренний двор гостиницы, остановилась у входа.

— Эх… ну что, с богом… — тихо проговорил Кораблев, и, не дожидаясь, пока дверь откроет подходивший к машине охранник, нажал на ручку и вылез на уже заметно посветлевшую улицу. Он потянул к себе сумку и перекинул лямку через плечо. Водитель захлопнул за ним дверь, отошел в сторону и достал из кармана пачку сигарет.

— Дай-ка одну, еще есть время! — Кораблев опять посмотрел на часы и взял тут же протянутую ему сигарету. — Огня тоже дай!

— Не помню, чтобы вы курили, — водитель улыбнулся и поднес к лицу Кораблева зажженную зажигалку.

— Я и не курю… Сегодня не считается… — Кораблев сделал большую затяжку полной грудью и выпустил дым из ноздрей. — Сегодня мне можно, — на лице его появилась и тут же исчезла улыбка. — Сегодня, дружище, такой день… — он снова прислонил сигарету к губам, но в этот момент дверь открылась и на пороге показалась знакомая фигура заместителя начальника Центра управления полетами.

— Николай Петрович, вас все ждут!

— Иду… иду! Сейчас! — проговорил он и тихо добавил уже водителю, — вот черти! — он недовольно махнул головой, открыл дверь автомобиля и кинул в пепельницу не затушенную сигарету. — Подожди пока здесь! — проговорил он и быстрыми шагами, выдыхая из себе остатки табачного дыма, пошел в сторону дверей.

Хью был первым, кто заметил вошедшего с черного входа Кораблева.

— А, вот и он, вот начальник! — он протянул ему руку, широко улыбаясь. — Ну что, надумали, может все-таки с нами, туда? — он кивнул глазами куда-то вверх.

— Нет, друзья, я уже прочно прирос корнями к земле! — Кораблев весело пожал руку каждому из пяти космонавтов. — Я уже в таком возрасте, что чтобы отправиться в небо, ракета не нужна, — он засмеялся и ударил Хью по плечу. — Ну что, все в сборе? — он окинул взглядом каждого из стоявшего перед ним. Все уже были одеты в скафандры, на груди и плечах каждого виднелись вычерченные синим цветом эмблемы: «Орион».

— Готовы, командир! Давно уже готовы! — широко улыбался Йорг.

— Командир, говорит… Нет, не я теперь ваш командир. Он! — Кораблев кивнул на Виктора, который в этот момент поправлял перчатку на правой руке. — Готов, Виктор? С сегодняшнего утра за этих людей теперь отвечаешь ты!

— Готов, — спокойно, с улыбкой на лице, проговорил Виктор.

— Детка, а с тобой все в порядке? — обратился Кораблев уже к Каролине, лицо которой сегодня было бледнее, чем обычно. Она слабо улыбнулась, но ничего не ответила.

— Не спала всю эту ночь, — за нее ответила Алисса. — Нервничает, это ее первый полет в космос, это нормально.

— Ты же летала в самолете, Лина? Все то же самое, только чуть больше перегрузки, зато ни орущих детей, ни стюардесс с тележками! — засмеялся Йорг.

— Ну и комфорта чуть меньше, чем в первом классе, — подтвердил с иронией Хью.

— Ничего, ничего!.. — Кораблев потрепал ее по плечу. — Они тут все такие крутые перед тобой стоят и красуются. Видели бы ты их физиономии перед их первым полетом, ты по сравнению с ними просто камень! Особенно этот, — Кораблев подмигнул улыбавшемуся Виктору, — я помню его первый вылет. Мне почему-то казалось, что он тогда хотел вылезти из скафандра прямо у автобуса и в чем мать родила убежать куда-нибудь в степь! А теперь посмотри на него — командир! А?! Правду говорю?

— Ну если только очень отдаленную, — с улыбкой проговорил Виктор.

— Автобус подан, можно собираться, — послышался из-за спины чей-то голос, и все одновременно повернулись в сторону черного входа, перед которым припарковался автобус с большим логотипом «Роскосмос» на борту.

— Ну что! — как-то нарочито бодро проговорил Кораблев. — Все готовы?! Тогда на выход! — он первым пошел в сторону дверей. За ним, вереницей, с чемоданами систем охлаждения в руках, двинулись космонавты.

— Э-э, а ну не курить перед ними! — крикнул Кораблев одному из охранников, который посасывал сигарету на выходе.

— Простите! — проговорил он басистым голосом и тут же раздавил сигарету ногой на асфальте.

— Помогите им, — скомандовал он уже водителю автобуса и нескольким стоявшим сзади людями из команды медицинского обеспечения. Все до одного бросились ко входу, помогая космонавтам подняться в автобус. — А это что? — спросил Кораблев у Йорга, в руке которого он заметил что-то свернутое в трубочку.

— Это газета… почитать в пути! — совершенно серьезно проговорил Йорг.

Алисса и Виктор засмеялись. Улыбнулась и Каролина. Хью иронично закатил глаза.

— Оставь, дай сюда! — Кораблев забрал из руки Йорга газету. — Вернешься, почитаешь! А сейчас нечего себе голову всяким дерьмом забивать. Залезай! Помогайте ему, — крикнул он еще раз людям, стоящим у дверей автобуса, которые и так уже помогали космонавтам проникнуть в транспортное средство.

— Послушай, Юрий Петрович, — обратился он к начальнику Центра управления полетами, ты давай поезжай с ними, а я поеду сзади, за службой обеспечения.

— Как скажете, — подхватил тот и начал подниматься за Йоргом в автобус.

— Ну… с богом, ребята! — проговорил Кораблев уже тихо, поворачиваясь к своему водителю. — Заводи машину! Поехали.

 

3

— Какая она… огромная! — вырвалось у Каролины, когда автобус, проехав небольшую рощу и третий, последний контрольный пункт, выехал на большую площадку, в центре которой, высотой c тридцатиэтажное здание, возвышалась ракета-носитель с космическим кораблем.

— Почти такая же, как используется для МКС, только корабль рассчитан не на трех, а на пятерых человек, — авторитетно заметила Алисса.

Каролина нервно застучала подушечками пальцев по подлокотнику. Виктор заметил это и положил ей руку на плечо:

— Не бойся! Все будет нормально. Перед тобой самый безопасный космический аппарат из когда-либо построенных. На всех этапах выведения корабля в космос есть защитные механизмы. Если на каком-то этапе что-то пойдет не так, у нас всегда будет возможность отделиться и в капсуле вернуться на землю. Так? — обратился он повернувшемуся на разговор спереди Йоргу.

— Так! Теоретически это даже безопасней, чем самолет, там ты сидишь как беспомощный овощ. Произойдет что-то, не произойдет, ты можешь там только сидеть и глаза таращить, ну и орать, если успеешь. А здесь все по-другому, это тебе не самолетик, а космические технологии! — Йорг для убедительности поднял палец в воздух.

— А где все люди?

— Все там… во-о-он там! — с противоположного ряда к Каролине наклонился Хью и рукой указал на возвышенность в отдалении, над которой только что начинало вставать солнце. — Все там, здесь только персонал, который непосредственно обслуживает полет, и мы. Когда ракета пойдет на старт, на несколько километров вокруг не будет ни души.

— Я думала, нас тут будут провожать с пламенными речами, — как-то наивно улыбнулась Каролина.

— Да ты что! — засмеялась Алисса. — Они тут уже и так все излазили, только сейчас, на старте их еще не хватало. Здесь уже закрытая зона безопасности. Сюда мало кто имеет доступ. Но все они нас видят, сидят там с биноклями и наблюдают. В добавок ко всему, здесь камеры везде натыканы. Как реалити-шоу!

Автобус подъехал к небольшой площадке перед ракетой-носителем и остановился.

— Выходим! — скомандовал Виктор и первым приподнялся с сиденья. За ним последовали остальные. Сзади остановился автомобиль Кораблева. Кряхтя, он вылез из машины и подошел к группе космонавтов, молча кивая остальным, кто не летел. Те поняли и быстро удалились за автобус.

— Теперь настало время самой главной части предполетной подготовки, — проговорил он, обращаясь преимущественно к Хью и Йоргу. — Девушки от этого обряда освобождаются, если они, конечно сами не пожелают, а вот мужики — приступайте к делу!

Алисса взяла удивленную и ничего не понявшую Каролину под руку и они, вместе с техническими и медицинскими работниками, зашли с другой стороны за автобус.

— Что… это правда? — Хью удивился. Он посмотрел на Кораблева, потом на Виктора. Но совершенно серьезный вид Кораблева и то, как Виктор подошел к колесу автобуса, расстегивая низ скафандра, убили в нем все сомнения в реальности легенды.

— Ну вы даете! — засмеялся он. — Я такими делами заниматься не буду! Да и не хочу особо, — он повернулся к Йоргу, видимо пытаясь найти у него поддержки, но тот, точно с таким же видом, как и Виктор, на ходу расстегивая скафандр, направился к колесу.

— Это то, что делают все перед полетом. Все, кто хотят вернуться обратно! — проговорил ему Кораблев.

— Но это дикость какая-то! У нас там на орбите летает корабль, стоимостью в сотни миллиардов долларов, а мы тут занимаемся какими-то суевериями! Как в Средневековье…

— Послушай меня сюда, — заговорил Кораблев уже совершенно другим тоном, таким, каким они слышали его всего лишь несколько раз во время всей подготовки и который не сулил ничего хорошего. — Либо ты достанешь сейчас свой член и поссышь на это чертово колеса, либо я сам достану сейчас твой член и буду держать тебя за него до тех пор, пока ты, наконец, не разродишься и не сделаешь то, что делают все! И пускай эта чертова ракета полетит в космос, член твой останется у меня в руке!

Виктор и Йорг загоготали. Смех был настолько громким, что из-за автобуса высунулось удивленное лицо начальника Центра управлениями полета.

— Все нормально, Юрий Петрович, — не отводя своего пронзительного взгляда от Хью, проговорил Кораблев. — У нас тут один астронавт, — он сделал особое ударение на слово «астронавт», — запутался в своих подгузниках, но я думаю мы это решим!

Юрий Петрович пожал плечами и снова исчез за автобусом.

— Это глупо… как это, вообще, может помочь полету… — начал было защищаться Хью, но Кораблев не дал ему говорить:

— Не тяни ни свое, ни наше время! Мы тут все не дураки, как не дураки и все те сотни космонавтов и астронавтов, которых я успешно отправил в космос и вернул обратно. Они все, так же, как и ты — люди науки, образованные и умные, но они все, без исключения, делали это. Почему? Потому что НАСА, славящиеся своим «научным» подходом к делу, без всяких суеверий и пережитков древности, потеряли в космосе во много раз больше людей, чем мы, тупые, суеверные, ссущие на колеса русские. Две катастрофы, одна с «Челенджером», вторая с «Колумбией» стоили вашей стране жизни четырнадцати человек. Четырнадцати ученых, астронавтов, просто людей! Могу поспорить с тобой на что угодно, верни этих людей сейчас снова к нам, поставь их рядом, у этого колеса и попроси перед их второй попыткой поссать на него, поссать просто так, как суеверие, без всякого научного обоснования, они бы уссали весь этот чертов автобус так, что его смыло бы к этим трибунам. Космос это не шутка, дорогой мой, это непознанный мир, который живет своими правилами, с миллиардами факторов, которые мы просто не можем просчитать со всей нашей наукой и математическими моделями. Гамма лучи от сверхновых, влияющие на электронику, метеориты, куча других проблем, которые могут сделать так, что что-то пойдет не по плану при взлете или при приземлении, и твой член приземлится на эту планету отдельно от остального тела, или будет летать в космосе вечно! Стоят ли несколько капель твоей мочи риска того, что сегодня, уже меньше, чем через час, это суеверие вдруг сработает?..

Хью пожал плечами.

— И еще!.. — продолжал Кораблев, уже спокойнее, — аммиак, который находится в моче, это хороший окислитель! Его пары попадают в двигатели ракеты на старте, он… стабилизирует его работу…

— Хорошо, хорошо! — закивал, наконец, головой Хью, видимо полностью убежденный последним аргументом. — Я… просто не знал, что это так важно. Надо, так надо! — он подошел к колесу, расстегнул скафандр и с трудом начал выдавливать из себя капли мочи.

Меньше чем через пол минуты из-за автобуса появились Алисса, Каролина и пять-семь человек обслуживающего персонала.

— Ну вы тут и… наделали, — Алисса, улыбаясь, переступила через текущую от автобуса лужу.

— Теперь можно и лететь, — подмигнул ей Йорг, — главное дело сделано.

— Ну что, друзья! — снова начал Кораблев, — послушайте напутственное слово от назойливого старика. Настал тот день, который мы так долго ждали. Мы — я имею ввиду не только себя и вас, а всех нас, человечество. Звезды манили к себе людей с древнейших времен. Каждая культура, каждая цивилизация видела в созвездиях что-то свое. Кто-то читал по звездам свою судьбу, кто-то, наоборот, видел какие-то отголоски прошлого. Кто-то считал, что звезды это души покинувших этот мир людей, кто-то, наоборот, что это души людей еще не рожденных. Но что бы кто ни считал, одно всегда оставалось неизменным — глядя на звезды, все цивилизации, все миры, существовавшие на этой маленькой планете, испытывали страх, благоговение, трепет; испытывали все, что угодно, кроме безразличия…

На мгновение Кораблев замолчал. Появилась отдышка и ему надо было время, чтобы прийти в себя.

— Нам очень, — начала было Алисса, но Кораблев поднял в вверх сухощавый палец и покачал им перед своими густыми бровями.

— Подожди, не перебивай. У вас еще будет время поговорить… А меня… мою трескотню вы, может быть, слушаете в последний раз.

Алисса замолчала, опуская глаза в ноги. Все остальные тоже как-то неловко спрятали взгляд. Кораблев продолжил не сразу:

— Сегодня, смотря на звезды, мы чувствуем точно такой же трепет. При всем развитии нашей науки, при всем том количестве всякой дряни, что мы, люди, умудрились изобрести, чтобы убивать свое время и зрение, звезды продолжают оставаться для нас загадкой. Да, мы не смотрим уже на звезды и небесные тела так, как делали это наши предки. Мы, я имею ввиду, людей современных, а не всяких там шарлатанов, которые печатают в желтых газетенках всякую чушь в виде гороскопов, — он потряс перед лицом космонавтов газетой, которую до этого отнял у Йорга. — Мы смотрим на звезды как на далекие космические тела, со своими уникальными не разгаданными мирами, со своими особыми физическими и, возможно, органическими системами. Сегодня, — Кораблев повернулся и окинул взглядом громадную ракету, уходившую высоко в голубое небо, — у нас появился шанс выйти за пределы нашего привычного места обитания и отправиться туда, за пределы нашей с вами звезды, чтобы узнать о Вселенной чуть больше. Вы первые, кто отправится к звездам, вы те, чьи имена, наряду с Гагариным и Армстронгом, навсегда останутся в истории космонавтики и человечества. Когда, уже через много лет, вы снова ступите на поверхность этой планеты, мир уже будет другим и во многом он будет другим благодаря вам. Не хочу читать вам какие-то напутствия, этой дряни вы уже наслушались по самую шею, все эти политики, все эти ученые, эти директора, вложившие деньги в этот проект, каждый из них считал своим долгом пропиариться за вас счет. Хочу сказать вам просто, от себя, вы лучшая команда, с которой мне когда-либо приходилось работать и… очень хочется, чтобы такими вы оставались до самого возвращения на Землю!

Кораблев замолчал. Космонавты почтительно кивнули головами.

— Ну тогда все! Посмотрите последний раз вокруг себя на эти деревья, на эти облака. Слышите звук птиц? Треск кузнечика? Через несколько минут люк будет задраен и… убери ее отсюда куда-нибудь, пожалуйста, этого не надо, — обратился Кораблев к Юрию Петровичу, заметив, что одна женщина из команды медицинского обеспечения, начала всхлипывать. — Хотя ладно, не надо, оставь, уже и так пора, — он вдруг заметил, что глаза Каролины тоже стали влажными. — Пойдем, времени уже не так много, — скомандовал он уже громко и космонавты, каждый останавливаясь на первых ступеньках и оглядывая последний раз небо и бескрайнюю степь, начали заходить внутрь тесного подъемника.

Когда через несколько минут они заняли свои места и над головой Йорга повисла небольшая плюшевая игрушка, неотъемлемый спутник всех космонавтов, Кораблев дал команду сопровождавшим «свалить».

— Ну что, осталось уже совсем немного. Меньше часа, — он посмотрел на часы на руке, — и эта красавица взлетит вместе с вами в небо! — он нежно провел рукой по внутренней стороне корабля. — Сейчас, когда здесь уже нет лишних людей и связь с ЦУПом еще не включена, хочу сказать вам пару слов, не на прощание, естественно, с космонавтами не прощаются, а так, как напутствие в добрый путь. Все эти камеры, весь этот пафос, все эти возвышенные речи, от которых меня, если честно, уже начинает тошнить, остались там, внизу, и в следующий раз вы услышите их совсем не скоро. Еще несколько дней вы будете на связи, мы будем контролировать каждое ваше движение с Земли. Даже когда вы переберетесь в «Орион», несколько дней после старта, вы будете продолжать получать сигналы с Земли. Но потом, с увеличением скорости и дистанции между нами, сеансы связи будет становится все более долгими и растянутыми, а потом, уже после того, как вы войдете в это свое обмороженное лягушачье состояние, связь между нами прекратится вовсе, до того самого момента, как вы снова не вернетесь к орбите Земли. Сейчас за вас думаем мы, основываясь на данных телеметрии, мы принимаем решения, делаем какие-то изменения в параметрах, одним словом полностью контролируем первые ваши моменты в космосе. Но так будет не долго, там, в четырех световых годах отсюда, решения будут исходить только от вас. Ваша безопасность, ваши жизни, будут находиться только в ваших руках, ну и в руках Всевышнего, если, конечно, он сам туда уже добрался. Не хочу вас пугать, упаси Бог, вы знаете, я не из тех, кто любит панику. Но… это серьезное дело, ребята. Это сложная экспедиция, дерзкая, я бы сказал. То, что делаете вы, что будете пытаться делать или сделаете, не делал и даже не пытался сделать до вас никто. Вы первые представители человеческой расы, которые выйдут за пределы своего дома, за пределы знакомой нам гелиосферы…

На мгновение Кораблев замолчал. Было видно, как от нервного напряжения начинали трястись его сухие, старческие руки.

— За вами будут наблюдать все. Все континенты, все страны, все люди. Перед вашей экспедицией поставлено несколько задач, вы знаете их всех наизусть, вам их втирали эти несколько лет каждый день! Но та задача, которую ставлю перед вами я, она одна и она главная — вернуться обратно! И все, и больше ничего. Все остальное, поставленное перед вами, — дерьмо, все остальное это так, на ваше усмотрение. А эта задача главная и с ней, я уверен, вы справитесь!.. — Кораблев замолчал на несколько секунд, потирая свой вспотевший лоб. — Через десять лет, через двадцать лет, сколько бы вы там ни летали в этом сжавшемся от скоростей пространстве-времени, вы вернетесь на Землю и вернетесь уже героями. Не могу говорить за всех этих прихлебателей, сегодня политик говорит одно, а завтра уже другое, но за себя я отвечу, я бы очень хотел дождаться вас! Когда вы вернетесь, я буду старый немощный старикашка, с трясущимися руками и губами. Но я найду в себе силы и… и тогда, мы отметим ваше возращение, отметим так, как только русские умеют отмечать!

— Спасибо за… ваши… теплые слова! — проговорил Каролина, — глаза ее сильнее наполнились влагой и покраснели. Она смахнула перчаткой слезу, пытаясь не показывать Кораблеву своих чувств, но вдруг сама заметила, что у того самого по щеке ползла большая крупная слеза. Несколько секунд все молчали.

— Ладно, друзья! Пора! — наконец, проговорил Кораблев и, вытирая рукавом лицо, не спеша развернулся. Но пройдя метр, он вдруг остановился, будто что-то забыли и полез в свою сумку. — Чуть не забыл… самое главное, — он вдруг достал из сумки что-то, завернутое в бумагу, и протянул это Виктору. Держи, ты отвечаешь за это!

Виктор посмотрел в газету. На его лице появилась улыбка.

— Это что, водка? — удивилась Каролина, — разве с собой можно?..

— Ты еще так наивна, — проговорила Алисса, под дружный хохот всех остальных.

— И еще, — продолжал Кораблев, но в этот раз как будто смущаясь чего-то, что было так на него не похоже.

— Ну что там, начальник, — помог ему Йорг, видя сильные затруднения Кораблева.

— И еще… то, куда вы летите, это область неизведанная даже для самой передовой нашей науки. Там, за пределами нашей системы, вы будете совсем одни. Не надейтесь на нас, — он опустил взгляд на свои ботинки, — мы не будем рядом. Все, что будет происходить с вами, сможете решить только вы! — проговорив это, он вдруг достал рукой, которая, как все заметили, слегка подрагивала, из сумки какую-то книгу и быстро, будто не желая, чтобы все долго видели это, так же протянул ее Виктору.

— Библия? Это Библия? — удивился Хью, смотря то на Виктора, который тоже был удивлен, то на Кораблева. — Возможно там, вдали от всего того, что мы здесь можем понять, это сможет вам помочь…

Виктор переглянулся с Хью, Алиссой, Йоргом и снова посмотрел на Кораблева.

— Хорошо… командир… как скажете, — проговорил он, явно не зная, как реагировать на это. Кораблев всегда казался ему человеком науки, далеким от всех религиозных предубеждений и вдруг такое.

— Ну и славно! И хорошо! — Кораблев ударил рукой по тяжелой двери, открыл рот, хотел сказать еще что-то, но махнул рукой, развернулся и, уже не оборачиваясь, уходя проговорил.

— Закрывай!

 

4

День выдался ясным и холодным. Ветер гнал по небу редкие пушистые облака, под которыми, маленькими черными точками, носились, ловя мух или просто играя друг с другом, ласточки. Стоять на улице было зябко. Ветер насквозь продувал куртку и свитер, и Роберт, скрестив руки на груди, и жалея о том, что не натянул на себя все, что только взял с собой в эту поездку, прижался к слегка нагретой солнцем, темно-синей стене здания.

— Десять минут! — послышался из громкоговорителей чей-то голос. Роберт снял с плеча рюкзак, достал из него бинокль, пристроил его к глазам и начал смотреть туда, где, за невысокой рощей, закрепленная четырьмя технологическими башнями, устремленная в небо, стояла ракета.

— Простите, вы ведь… м-м-м… — послышался незнакомый мужской голос где-то рядом.

Роберт отнял бинокль и посмотрел на немолодую пару, которая подошла к нему.

— Роберт!.. Брат Йорга! — улыбнулся он, пожимая руку мужчине, которую тот сразу начал ему тянуть.

— А, Роберт! Да, очень приятно! Я Дмитрий, а это моя жена, Ирина! Мы родители Виктора.

— Очень приятно, — проговорила женщина, так же протягивая руку. — Рука у вас очень холодная, вы замерзли?

— Да… есть немного, этот ветер… как-то я не рассчитал с погодой!

— Дима, достань ему ветровку из сумки, — женщина повернулась к мужчине и, не дождавшись его ответа, залезла в большую сумку, которая висела у него на плече.

— Держите! Размер ваш! Это Виктора, он в ней на велосипеде катается, когда дождливая погода, — проговорила она, подавая ему серую, сложенную в небольшой прямоугольник, тонкую ветровку.

— Виктора?.. Да не, спасибо, мне не так уж и…

— Держите! — проговорил Дмитрий, буквально всучивая ее ему в руки, — вам она явно нужнее, чем ему сейчас. Она ему там не понадобится в ближайшие двадцать лет! Потом отдадите, а то завтра свалитесь с температурой!

— Спасибо! — Роберт сопротивлялся не долго. Он сразу натянул на себя куртку, которая, оказалась ему чуть велика.

— Сколько там еще? — повернулся Дмитрий к жене.

— Восемь минут и двадцать три, двадцать две секунды.

— Эх, сколько раз присутствую я на этих пусках, каждый раз мурашки по коже бегают! Все-таки нервное это дело, — Дмитрий снова обратился к Роберту. — Смотреть на все это дело, ждать… Вы-то сами как, бывали уже до этого когда-нибудь на пусках?

— Нет, только по телевизору и в интернете видел, — честно признался Роберт, — меня как-то всё не пускали…

— Не, мы каждый раз! У меня вон, жена с температурой сегодня, все равно говорит «не могу дома сидеть, поехали». Правду говорю, а?

— Ай! Отстань! Дай посмотреть в тишине! — шутливо проговорила та, не отводя глаз от бинокля.

— Будете? — мужчина нагнулся к Роберту и, подмигивая, достал из кармана небольшую металлическую фляжку. — Наливка! Собственного производства, так сказать!

— Н-нет, пока нет, если только потом…

— Потом… потом уже будет поздно, — загоготал вдруг мужчина и, оглянувшись по сторонам, сделал несколько глотков. — Точно не хотите? — повторил он, снова протягивая открытую флягу Роберту.

— Н-нет, спасибо.

В этот момент к разговаривавшим приблизился полный темнокожий мужчина, лет сорока или даже чуть больше. Он держал за руку маленькую девочку, которая, загибая пальчики на своей левой руке, постоянно бросала взгляд на табло и вслух считала: шесть сорок пять, шесть сорок четыре, шесть сорок три.

— О-о-о! Какие люди! — проговорил громко Дмитрий и щипнул за локоть жену, чтобы та отвлеклась от бинокля. — Давно тут? Не видел!

— Приветствую! Да мы в автобусе сидели уже час с лишним! Бр-р-р! Тут у вас не Калифорния, однако! — мужчина прижал обе руки к губам и дунул на них.

— А? Согреть?! — Дмитрий подал ему флягу, которую тот без излишних вопросов взял и сразу сделал несколько глотков.

— Вот это другое дело! — мужчина крякнул, подождал несколько секунд, снова отпил, снова крякнул и вернул, наконец, флягу хозяину.

— А, вы, простите… нас не представили, — темнокожий мужчина обратился к Роберту.

— Хайснер… Роберт Хайснер! — Роберт протянул руку мужчине и улыбнулся. — Я брат Йорга. А вы, наверное, Андре, муж Алиссы?

— А как вы догадались? Наверное, по тому, что я черный? — с серьезным тоном спросил тот.

— Да… то есть нет, я… простите, я… — засмущался вдруг Роберт, но лицо Андре вдруг расползлось в улыбке. — Да все нормально! — он засмеялся и слабо ударил Роберта по плечу. — Это моя дочь Дженни! — он наклонился и поднял девочку на руки.

— Четыре тридцать два, тридцать один, тридцать… — продолжала считать девочка, не отворачивая своего личика от табло.

— Помаши ручкой маме! — Андре поднял девочку еще выше. — Вон мама. Во-о-н там, видишь ракету?

— Да, — громко ответила та, — но мамы не вижу!..

— Мама там, внутри, в ракете. Скоро мама взлетит! Тут, кстати, есть родственница еще одного астронавта, — Андре начал смотреть по сторонам. — А! Вон! — он заметил неподалеку молодую женщину, девушку, которая разговаривала с пожилым мужчиной в синей форме. Она заметила на себе взгляд Андре и кивнула ему. — Идите сюда! — крикнул ей Андре и махнул рукой. Девушка попрощалась с человеком, с которым разговаривала, и, не спеша подошла, к компании.

— Это Виктория! Она… провожает Хью, — представил ее другим Андре.

— Очень приятно! — как-то смущенно проговорил Роберт. Он сразу заметил, что девушка была необычайно красива и, более того, заметил, что и она заметила на себе этот его взгляд.

— Я Дмитрий, это Ира, моя жена! Будем знакомы! — громко проговорил Дмитрий. — Может… это… — Дмитрий было опять полез в карман, чтобы протянуть новой знакомой флягу, но, подумав несколько секунд, убрал руку из кармана и тихо докончил, почти про себя, — э-э, ладно…

— Это ведь был Фрэнки, как его там… — начал было Андре, но остановился.

— Фрэнк Сколезе, — помогла ему девушка, — глава НАСА.

— Да, точно. Они же друзья с Хью?

— Да, они знают друг друга очень давно. Хью мне много о нем рассказывал.

— Вряд ли что-то хорошее, — как-то иронично заметил Андре.

— У вашего отца вообще много знакомых! — решился вступить в разговор Роберт. — Мне кажется, в мире все его знают, лично мне кажется, что он самый известный в мире антрепренер, инвестирующий в высокие технологии. Разработки корпорации «Солариус», особенно в области оптических процессоров, — Роберт сделал особое ударение на последнее предложение, видимо желая показать девушке, что он в теме, — сделали немалое для того, чтобы этот проект осуществился.

— Да, — согласилась та, — Хью действительно внес большой вклад в эту программу. Только он мне не отец, — она улыбнулась Роберту своей очаровательной улыбкой, — он мой муж.

От неожиданности Роберт покраснел, замолк и окончательно стушевался. К счастью, помощь поспешила извне. Из громкоговорителей послышалось «минутная готовность» и кругом все оживились. Роберт как-то глупо улыбнулся Виктории и, чтобы скрыть свое неловкое положение, воспользовавшись всеобщим оживлением, быстро поднял бинокль к глазам и начал высматривать ракету, вокруг которой поднималось легкое облако пара.

— Ну, сейчас пойдет! — громко проговорил Дмитрий. Он снова открыл флягу и сделал большой глоток.

— Двадцать пять секунд, — проговорила Дженни, которую папа поднял еще выше.

Наступила тишина. В эти несколько секунд до старта, казалось, все замерло. Больше не было слышно ни громких голосов, ни смеха. Казалось, даже птицы, щебетавшие и заливавшиеся до этого в кронах деревьев, тоже замолкли, предчувствуя что-то тревожное, что-то, что вот-вот должно было произойти.

— Десять секунд, девять, восемь… — слышался монотонный голос из громкоговорителей. Все, кто был на площадке, все до одного замерли в одной и той же позе — вытянувшись, с обращенными в напряжении лицами туда, где, уже в заметном облаке, возвышалась большой, обращенной в небо стрелой, ракета.

— Пять, четыре, три, два, один… и, наконец, долгожданное:

— Подъем!

Облако дыма вмиг окутало ракету. Не стало видно ни технологических башен, ни стартового комплекса. Пламя вырывались из сопел на сотни метров в разные стороны. Но кругом по-прежнему была полнейшая тишина: ни шепота людей, ни пения птиц, ни гула двигателей. Затаив дыхание все смотрели на то, как ракета, силой миллионов лошадиных сил преодолевающая притяжение Земли, медленно, в облаке дыма и пара, как отъезжающий от вокзала старый паровоз, медленно разгоняясь, начала подниматься в небо. Пламя стало еще сильнее, оно жгло все вокруг, отбрасывая языки и дым в разные стороны; казалось, жар пламени можно было чувствовать и здесь, за несколько километров до стартовой площадки. Еще несколько секунд тишины и вдруг… гром. Будто где-то над самым ухом разразилась гроза. Десятки птиц в миг взлетели в воздух и начали в панике кружить вокруг не понимая, что происходит и что за гигантская огненная птица, шипящая и рокочущая, взлетает в небо вдалеке.

Несколько секунд, полет нормальный. Несколько секунд ракета, набирая скорость, поднималась вверх. В нескольких сотнях метров от земли, сильный поток ветра слегка сдвинул ее на бок, но сработали уже ориентированные на звезды стабилизаторы, и ракета вмиг приняла прежнее положение.

— Пошла, пошла красавица, твою мать! — забывшись, уже не прячась и допивая остатки содержимого фляги, почти кричал Дмитрий.

— Мама, мама! — в восторге кричала Дженни, махая рукой ракете вслед.

Роберт снова поднес к глазам бинокль. При увеличении можно было разглядеть диски маха в изрыгаемом соплами пламени и яркую красную надпись «Союз» и какие-то еще буквы. Еще несколько секунд, и ракета поднялась выше пушистых облаков, рокот ее стал тише и снова вокруг послышались людские голоса. На мгновение Роберт отнял бинокль от глаз, чтобы бросить быстрый взгляд на стоявшую рядом Викторию. Но ее уже рядом не было. В каком-то странном позыве не то любопытства, не то какого-то другого чувства, он повернулся и увидел ее тонкую стройную фигуру, уходившую быстрой походкой куда-то прочь. Видимо все это интересовало ее куда меньше, чем всех остальных.

— Смотри, смотри! — толкнул его в бок Дмитрий, — тыкая пальцем в небо.

— Что? — Роберт быстро взглянул вверх. Он увидел несколько точек, отлетевших от ракеты. На мгновение ему показалось, что что-то пошло не так, что что-то случилось с ракетой, и она начала разваливаться… Но снова послышался голос Дмитрия:

— Отделились первые ступени! — почти крикнул он ему в ухо, хотя нужды в этом уже не было, шум от ракеты почти затих и голоса людей, их смех, даже чьи-то хлопки были слышны гораздо сильнее. — Видишь, легла уже на курс, через несколько минут они уже будут в невесомости и выйдут на орбиту!

— Да… это хорошо! — проговорил Роберт. Он снова повернулся, чтобы бросить последний взгляд на Викторию, но той уже нигде не было видно. Из его жизни она исчезла так же быстро, как и появилась.

Еще несколько минут народ оставался на площадке, с поднятыми вверх головами наблюдая за тем, как уходила в бесконечную синеву уменьшавшаяся яркая точка. Снова что-то отделилось от ракеты. «Вторая ступень пошла!» — снова закричал рядом Дмитрий. Еще через пару минут ракета полностью растворилась в бескрайней синеве неба и лишь тонкая белая полоса, прочерченная по небу, напоминала всем о том, что совсем недавно с этого космодрома, в бесконечное космическое пространство, взлетела ракета с пятью космонавтами на борту.

 

5

Через девять минут полета перегрузки исчезли почти полностью и вскоре небольшая плюшевая игрушка, называемая космонавтами «Борисом», уже не притягиваемая гравитацией Земли так, как прежде, в совершенно невозможной еще несколько минут назад манере, начала вращаться над головами.

— Выходим в невесомость, — проговорил Виктор и в подтверждение своих слов, ударил по игрушке рукой. Она подлетела вверх и медленно, будто все еще привязанная какой-то тонкой невидимой нитью к земле, начала опускаться вниз. — Держитесь, это последняя… — проговорил он и через мгновение корабль сотрясся от сильного удара. Послышался хлопок, будто что-то взорвалась совсем рядом с его корпусом. Это отделилась последняя ступень и вдруг, в один миг, кругом стало тихо. Казалось, если бы не гудение от долгого шума в ушах, можно было снова слышать звук собственного дыхания и сильные удары сердца в груди.

— Поздравляю! Мы на орбите! — Виктор опустил стекло шлема и движениями головы в разные стороны размял шею. — Теперь дело за малым — добраться до Ориона!

— Фу-у-у! — то же сделала и Йорг. Он протер перчаткой правой руки свой вспотевший не то от жары, не то от нервного напряжения лоб.

— Корабль выведен на околоземную орбиту, — послышался в наушниках голос Кораблева. Голос его слабо дрожал и всем было понятно, что там, уже в сотнях километров внизу, он чувствовал не меньшее напряжение, чем все они. — Поздравляю! Проект стартовал успешно!

— Ура! — Алисса вытянула руку и дала «пять» каждому из космонавтов.

— Откроем? — смеясь, Хью кивнул на карман на стене, в котором лежали, переданные Кораблевым перед стартом, бутылка водки и Библия.

— Надеюсь ты про книгу? — усмехнулся Виктор.

— Естественно!

— Ну как ты? — Алисса наклонилась к Каролине. — Да ты вся дрожишь, детка! Успокойся, все уже хорошо. Все страшное теперь позади, здесь уже нет никаких перегрузок и до самой стыковки можно расслабится.

Каролина ничего не ответила. Она попыталась улыбнуться, но улыбка не натянулась на ее побледневшее лицо. — Да… все нормально, — смогла, наконец, выдавить она из себя, сглотнув ком, который напряженно висел поперек горла, — … немного страшно было, конечно…

— Это нормально, в первый раз все боятся точно так же, как и ты! Но оно стоило того, каждая твоя поврежденная нервная клетка, — Алисса вытянула вперед руку и показала в сторону иллюминатора, — стоила вот этого!..

Каролина последовала за рукой и лицо ее уперлось в небольшой иллюминатор, за которым медленно пролетали пейзажи.

— Ва-а-а-у! — протянула она. — Это… это… — не сразу смогла произнести она, чувствуя, как, то ли от еще не до конца прошедшего страха, то ли от нового сильного прилива эмоций, ее речь захватывает. — Это… невозможная красота!

И действительно, сквозь толстое стекло узкого иллюминатора, были видны медленно плывущие за окном пейзажи гор, равнин, тонкие паутинки рек, моря и океаны, над которыми, небольшими перышками, висели казавшиеся крохотными с такой высоты облака. Яркое на совершенно черном небе солнце светило в глаза. Здесь, вне земной атмосферы, оно было похоже на огромную ксеноновую фару, бившую в глаза откуда-то издалека мощным пучком белого света. Но вот прошло еще несколько минут, солнце медленно прокатилось по горизонту, отразилось желтым светом в океане и медленно начало опускаться за земной шар. Стали заметны тонкие линии теней, которые бросали на землю снежные вершины какой-то высокой горной цепи. Вскоре на горизонте появились скопления облаков. Большим, белым покрывалом, затянули они зеленые равнины, леса, реки. И вот, цвет облаков начал меняться, из белых они превращались в розовые, из розовых в красные и фиолетовые и вот наступил мрак. Быстро и неожиданно, для человека первый раз побывавшем в космосе, он заволок пространство внизу, поглощая облака, океаны и континенты в черную непроглядную пустоту. Каролина подняла глаза вверх. Грозди звезд висели на черном небе. Точно так же, как и Солнце, они медленно куда-то плыли; медленно, одна за одной, исчезали из вида за краем иллюминатора. Каролина опустила взгляд вниз и увидела яркие точки внизу. Они были похожи на звезды, но соединены были какими-то тонкими светящимися паутинками.

— Америка!.. — проговорил за спиной чей-то голос, это был голос Хью. Он наблюдал за Каролиной, как наблюдали за ней и все остальные, и каждый из космонавтов невольно вспоминал свои чувства и эмоции, когда он первый раз, когда-то уже давно, точно так же впервые оказался в космосе.

Каролина не отворачивалась. Будто приклеенная к этому пейзажу, смотрела она туда, где еще совсем недавно был светлый при солнечном свете горизонт, а теперь было нечто другое.

— Это не звезды… — не то спросила, не то утвердительно проговорила она. — Это… огни городов?!

Хью не ответил. Оторвавшись от сиденья в условиях микрогравитации, он поднялся в воздух, развернулся и завис, будто прицепившись ногами к потолку над самой головой Каролины.

— Да! Вон Майями, вон Сент-Питерсберг, вон Орландо! — он показывал рукой на яркие точки внизу. — Вот там вот мой дом, Уэст-Палм-Бич. Вон, у самого побережья, можно видеть даже дорогу, которая проходит рядом!

— А это? Что это такое? — она показала вниз, где были видны частые вспышки.

— Это молнии. Там все затянуто тучами! Не хилый шторм там бушует!

— И только у нас здесь все тихо и спокойно, — проговорил из-за спины Виктор.

Каролина снова вытянула вперед руку и прочертила рукой по толстому термостойкому стеклу.

— Отсюда она кажется такой маленькой… наша планета. Кажется, можно вытянуть руку и просто обнять ее всю целиком. Подумать только, все то, что когда-либо было в истории, что есть, и что еще долгое время будет, все это происходило на этом небольшом голубом шаре! Все войны, все катастрофы, все созданные произведения искусства, все это было здесь, внизу, под нами…

— Главное, чтобы это на этой планете все не закончилось, — усмехнулся Йорг. — Чтобы мы с нашим прогрессом не перебили друг друга до того, как переселимся на другие планеты.

Каролина покачала головой:

— Я уверена, рано или поздно, мы достигнем полного мира на Земле!

— Как бы мы не любили наше Землю, но ее дни сосчитаны! — нехотя ответил ей Виктор. Он завис над панелью управления, снимая какие-то показания с приборов.

— Почему?

— Водород. Каждую секунду Солнце тратит миллионы тонн водорода на то, чтобы продолжать светить и это не будет бесконечно. Через несколько миллиардов лет запасы топлива истощатся, Солнце превратится в красного гиганта и тогда наступит полная задница!

— Но…

— Но, это так, к слову, париться из-за этого не стоит! До этого возраста мы точно не доживем. При всем уважении к человечеству, мы… — на секунду Виктор замолчал, проверяя, не включен ли канал связи с Землей; он не был включен, и Виктор продолжил, — …порядочные поросята, которые перебьют друг друга задолго до того, как Солнце выгорит. Это, если, конечно, не найдем планету, куда можно переселиться, где будет куча ресурсов и мало народу! Хотя… и это то же спорно. Война слишком глубоко сидит тут, — он ударил себя несколько раз пальцем в голову, — в сознании нашем и просто так ее оттуда не выбить!

— Нет! — Каролина отвечала ему с улыбкой. — Люди слишком разумные существа, для того, чтобы допустить это! В глобальной войне нет победителей, там есть только проигравшие. И это начинают понимать уже все!

— Разумные?.. — Виктор усмехнулся. Он отвернулся от пульта и повернулся к Каролине, — вся наша история это показатель того, как одни разумные люди убивают других. Нет… те люди, которые живут там, — он кивнул вниз, на Землю, — они не смогу жить в мире еще долго и долго, на какую бы планету мы из не привезли. Возможно когда-нибудь, через какие-нибудь столетия или лучше тысячелетия, люди изменятся и выбьют из себя эту дурь. Но те, кто живет на Земле, не хочется это говорить, но это правда, порочны безвозвратно.

— Это не так. Толстой говорил: «Война это противное человеческой…»

— Толстой был умный мужик, но слишком уж не по летам наивен…

— Так, господа и дамы! Не хочу вас отвлекать от этой дискуссии о философии, — встрял в разговор Йорг, — но мы только что получили сообщение.

— От НАСА? — спросил Виктор.

— Нет, холодно!

— От внеземного разума? — спросил Хью.

— Уже теплее, но все же нет…

— МКС… — заулыбалась Алисса. — Ведь так?

— В точку!

— И… и что за сообщение?

— Буквально пару строчек: «Приветствуем на нашей орбите первых межзвездных путешественников. Желаем вам беспроблемного полета к новым неизведанным краям нашего космоса, легкого пути, попутного солнечного ветра и успешного возвращения. Команда МКС. P.S. Витя, на твоем месте должен был быть я и я тебя ненавижу! Константин».

— Вот… говнюк! — Виктор заулыбался.

— Ты знаешь его? — спросила Алисса.

— Мы вместе сидели за одной партой в академии. Вместе с ним провели незабываемые двести дней в изолированной от другого мира камере! В моей жизни был почти год, когда я закрывал глаза и видел его физиономию во сне, потом я снова открывал глаза и снова видел его физиономию, только уже наяву.

— Видимо у вас с ним сложились особые отношения!

— Иногда даже близкие друзья могут друг другу надоедать.

— Что им ответить, командир? — спросил, переворачиваясь ногами кверху в невесомости Йорг.

— Напиши им: «Команда «Ориона» выражает благодарность команде МКС за их поздравления, желаем им успешного лавирования в куче космического мусора… нет это не пиши… желает им так же успеха в исследовании поведения личинок дрозофила и ленточных червей в невесомости… Или нет, лучше напиши, что когда мы снова с ним встретимся, я дам ему автограф, ведь у него должно быть что-то, чем он мог бы гордиться перед внуками! Впрочем, ладно, если серьезно, напиши, «спасибо» и что-нибудь в этот роде, — Виктор повернулся и снова подлетел к пульту управления. Вскоре в корабле наступила тишина и лишь жужжание работавшей системы вентиляции намекало на наличие внутри корабля проводящего звуковые волны воздуха.

 

6

— Система «Курс» только что взяла «Орион» на прицел своего радара. Приступаем к процессу стыковки в автоматическом режиме! — в тишине раздался громкий голос Йорга. Он разбудил Хью.

— Сколько нам еще лететь до него? — он протер глаза и широко зевнул. Так же, как и Каролина, он долго сидел перед окном и смотрел в менявшиеся внизу пейзажи, но усталость и бессонная ночь перед полетом сделали свое, он переместился на свое место, закрыл на мгновение, как он думал, глаза и, невольно для самого себя, заснул.

— Большая часть пути уже позади. Через два часа, если все пойдет по плану, мы пристыкуемся.

— Ого! Как… — Хью удивился тому, сколько проспал. Он хотел сказать еще что-то, но Йорг кивнул ему на Алиссу, которая, расслабившись в условиях нулевой гравитации, так же спала рядом и тихо проговорил:

— Пока можно и поспать. Наша миссия, это вообще сплошной сон! Не путешествие, а… кайф!

— Да уж, кайф, — Хью встряхнул головой. От прилива крови лицо начинало отекать, и он уже начинал чувствовать дискомфорт. — Скорее бы мы уже прилетели, а то уже все части тела затекли. Не могли они сделать этот корабль чуть более просторным, хоть, не знаю, на пару метров что ли, чтобы можно было хоть свою задницу размять?

— С бассейном и кортом, все как у тебя дома?

— Я был бы не против! Такой большой бы корабль с видовой палубой, на которой, под звездным небом, бассейн с тренажерным залом, рядом бар, красивые женщины…

— Лина, вколи ему двойную дозу «лекарства», пускай ему все это приснится! — проговорил откуда-то сзади Виктор.

— И мне тоже! — смеялся Йорг.

— Не буду, а то вы вообще не проснетесь.

— Ну, не ломай все удовольствие! Смысл полета теперь вообще теряется, хоть на Землю возвращайся, — с напускным недовольством проговорил Йорг.

Все замолчали. На несколько минут воцарилась тишина. Слабо жужжали вентиляторы системы циркуляции воздуха. Было слышно, как Йорг нажимал какие-то кнопки на панели управления. Каролина, видимо утомившаяся долгим просмотром пейзажей в иллюминатор, сняла перчатку с правой руки, отпустила ее и начала наблюдать за тем, как она, в условиях микрогравитации, медленно вращалась прямо перед лицом. Вдруг она заметила что-то необычное и повернулась к Виктору. «Виктор, смотри, смотри!» — ее голос, раздавшийся в тишине, разбудил Алиссу.

— Что такое? — Виктор повернулся к ней.

— Перчатка! — она показала взглядом на перчатку, которая начала медленно смещаться в противоположную сторону корабля. — Почему она движется?!

— Сбавляем скорость, корабль делает корректировку на орбите. Смотри сюда! — Виктор оттолкнулся от стены и подлетел к одному из иллюминаторов. Высматривая что-то, он прислонил лицо практически вплотную к стеклу.

— Что потерял, старина? — спросил Йорг. — Землю?

Вместо ответа Виктор отодвинулся от иллюминатора и показал пальцем куда-то вдаль, на изогнутый горизонт Земли. — Смотрите!

Каролина первой приблизилась к иллюминатору. За ней последовали остальные.

— Это… — вырвалось у нее. — Это он? Это наш корабль?

— Он самый!

— Консервная банка стоимостью миллиарды баксов! — проговорил из-за спины Хью.

Алисса тоже подвинулась к иллюминатору.

— Вон, видишь? — тихо проговорил он ей, хотя она и сама уже заметила вдалеке, чуть ниже линии искривленного горизонта, блестящий на солнце объект. С такого расстояния он казался совсем маленьким и неподвижным.

— Уже немного осталось, — Виктор вернулся на свое место. — Через час с небольшим начнется стыковка!

— Отсюда он кажется таким крошечным, как…

— Как космический мусор, — вставил Йорг.

— Как игрушечный… — докончил Хью мысль Каролины. — Это первый космический корабль в истории, который…

— Истории человечества! Инопланетные существа, где-то там уже, возможно, построили и не такие… — перебил и его Йорг.

— Ну ты даже не дослушал, о чем я говорю, а перебиваешь со своими глупыми инопланетными существами, — с недовольством вставил Хью. — Я хотел сказать, что это первый в истории космический корабль, который не был выведен на орбиту с Земли, а собирался уже здесь, на орбите.

— Да, ракеты-носителя, которая смогла бы вывести на орбиту такой огромный аппарат пока нет, — подтвердила Алисса.

— Это не просто корабль, — продолжал Хью, — это воплощение всех достижений человечества, все, что мы знали тысячи лет назад, сто лет назад, все, что мы знаем сейчас! Только подумать, сколько денег и ресурсов было потрачено на то, чтобы это творение человеческой мысли оказалось на орбите!

— Я вот смотрю на все это бесконечное пространство, на звезды и думаю, неужели мы одни такие во Вселенной, единственные разумные существа, который в состоянии путешествовать по космосу? — задумчиво проговорила Каролина.

— Сложно представить себе Вселенную с ее миллиардами галактик, в каждой из которой миллиарды звезд, как заселенную только нами. Раньше жизнь рассматривали как что-то божественное, данное нам извне. Но сейчас жизнь стала лишь производной от эволюции материи, от неорганической к органической. Даже в нашей крохотной по космическим масштабам Солнечной системе, существуют как минимум три планеты, на которых жизнь есть или могла бы когда-то существовать. Это Земля, естественно, это Марс и спутник Юпитера Европа. Три планеты, на одной из них жизнь есть, на другой, возможно, была, на третьей, так же, возможно, есть, но где-то глубоко, подо льдом. И теперь представь это в все в рамках Вселенной…

— Если мы даже и не одни во Вселенной, есть ли еще где-то жизнь такая же разумная, как наша. Вот в этом-то вопрос, — вступила в разговор Алисса.

— Да и сама разумность этой человеческой цивилизации это тоже большой вопрос, — опять засмеялся Йорг. — Сильно развитая цивилизация не будет даже смотреть в нашу стороны. Зачем мы ей вообще сдались?

— Разумной жизни там нет, — проговорил Виктор, — по крайней мере на сотни световых лет вокруг. А сотня световых лет вокруг это уже тот барьер, я имею ввиду пространственный барьер, через который контакт не возможен.

— Это почему не возможен? — наивно удивились Каролина.

— Скорость света. Абсолютный предел скорости передвижения в пространстве, — Хью отвернулся от иллюминатора и повернулся к Каролине, — представь, что тебя кто-то просил сесть в космический корабль и отправится к ближайшей звезде. Допустим, ты знаешь наверняка, что на этой звезде есть жизнь, что она разумная, что тебя там ждут. Ну а дальше-то что? Ведь сто лет (допустим ты летишь с максимально возможной теоретической скоростью, близкой к скорости света) это жизнь не одного поколения. На этом корабле люди будут рождаться и люди будут умирать. И все ради чего — непонятное путешествие к какой-то цивилизации, о которой они имеют самое малое представление. Любое расстояние, путешествие через которое займет больше человеческой жизни, не будет оправдано никакими средствами. «Корабль поколений» — это иллюзия…

— Да и мы тоже… — хотел заметить что-то Йорг, но в этот момент корабль начал совершать какой-то маневр. Летавшая у потолка плюшевая игрушка снова вытянулась на веревке. Каролина повернулась к окну и увидела, что звезды медленно поплыли в сторону. Корабль поворачивал.

— Выходим на финишную прямую, — Виктор повернулся к панели управления.

— Смотри! — Алисса показала Каролине рукой в иллюминатор. Та повернулась.

— Вау-у-у! — эмоции сразу вырвались наружу. Она увидела большой блестящий корабль, к которому они медленно приближались. — Он огромный!..

— Стыковка через восемь минут! — Виктор не отрывался от панели управления. — Всем занять места и пристегнуться.

— Системы сближения работают в норме, сбоев в работе коррекционных двигателей нет, стыковка проходит в автоматическом режиме, — Алисса пристегнулась и проверила данные на мониторе. Все поспешно заняли свои места и опустили стекла скафандров. Наступило какое-то трепетное ожидание. Последние минуты и они, наконец, увидят вживую то, о чем думали последние несколько лет, то, к чему их готовили. Глаза всех приковались к небольшому монитору, на экране которого, в перекрестии, появился стыковочный люк Ориона.

— Пять минут! — проговорил Виктор.

— Системы в норме, — повторила Алисса.

Хью вытянул руку и потрепал себя за одну и за другую ногу.

— Скоро уже прибудем! — проговорил ему Йорг. — Там разомнешь свои кости.

— Так… идет небольшое отклонение по курсу… — проговорила Алисса, смотря на данные на мониторе, она быстро придвинулась к системе ручного управления, готовая взять управление на себя, но автоматика дала сигнал двигателям на корректирующий маневр и снова стыковочный люк появился прямо в середине перекрестия.

— Все в норме, — проговорила она уже тихо, но все еще с заметным напряжением в голосе. — Солнечный ветер, видимо…

— Три минуты!

Каролина сложила руки перед лицом и начала беззвучно что-то произносить себе под нос. Виктор заметил это, взял рукой ее обе руки и опустил их вниз.

— Не вытягивай руки. Держи их плотно у груди!

Каролина взволновано кивнула и сложила руки крестом на груди.

— Меньше минуты! — заметил он спокойным голосом и тут же спросил: — Что там, Алисса?

— Все… все в норме! Есть небольшие отклонения, видимо шторм на Солнце, но автоматика делает коррекции и… все нормально! — По голосу ее было слышно, что она нервничала. — Ее напряжение передалось и Хью. Он с какой-то опаской переводил свой взгляд с ее лица на лицо Виктора, с лица Виктора на ее лицо, будто в этот миг два эти лица были для него лучшим индикатором, чем все остальные приборы.

— Все в порядке, мужик! — заговорил Йорг, заметив его напряжение, — Алисса управляет этой штукой гораздо лучше, чем своей машиной!

— Эта была не моя вина! — вспыхнула и тут же угасла улыбка у нее на лице. Она хотела отшутиться, но не смогла, все ее внимание, все напряжение было направлено туда, где на экране небольшого монитора виднелся стыковочный люк. Вот перекрестия на мониторе сошлись с перекрестьями на люке. Еще пару секунд и на люке стали появляться какие-то буквы, которые через еще мгновение материализовались уже в отчетливое «Орион».

— Пять секунд, четыре…

Каролина затаила дыхание.

— Три, два, один и… стыковка!

Почувствовался слабый удар. Висевшая над головами игрушка продолжила движение дальше, по инерции, пока, наконец, не вытянулась на веревке и резко не остановилась. Каролина не смела выпустить воздух из легких. Лишь когда воздуха уже стало не хватать и стал чувствоваться дискомфорт, она усиленно выдохнула.

— Стыковка прошла успешно, — первым заговорил Виктор. Он осмотрел корабль изнутри, а потом и каждого члена экипажа. — Все нормально, визуальных повреждений нет, все живы и целы, — проговорил он уже увереннее. — Алисса?!

— Пристыковались нормально. Давление в норме. Системы… — в этот момент послышался какой-то металлический лязг, от которого Каролина вздрогнула, но Виктор сразу успокоил:

— Сработали механические фиксаторы «Союза» к «Ориону».

— Это чтобы мы не отвалились от «Ориона» раньше времени, — пояснил его слова Йорг. В отличие ото всех остальных, по улыбающемуся лицу его было заметно, что весь этот процесс стыковки не только не пугал его, но, наоборот, доставил ему даже какое-то странное удовольствие. Он отстегнулся, не дожидаясь команды Виктора, и подобрался к панели управления.

— Проверь давление внутри «Ориона»! — дал ему указание Виктор.

— В норме, все в норме, командир! Давление, система вентиляции. Напряжение, система… сейчас подключаюсь к системе корабля, уже подключился…

— Все системы работаю в норме. Добро пожаловать на борт межзвездного корабля «Орион», — послышался вдруг в динамиках приятный женский голос.

— Кто… — начал было Виктор, но тут же сам понял ответ на свой еще не заданный Йоргу вопрос.

— Это система интеллектуального управления работой аппарата. Разработка компании «Солариус». Беспрецедентная система, в своем роде, — не без гордости заметил Хью, — аналогов ей нет и долго еще не будет!

— Ах вот она как звучит, ты бы нас хоть представил своей даме, — Йорг засмеялся, — а то как-то даже не прилично! — он откашлялся, поднял лицо вверх, будто эта система наблюдала за ним именно сверху и четким медленным голосом, так, как обычно обращаются взрослые к детям, которые никак их не могут чего-то понять, проговорил:

— Привет! Меня зовут Йорг, Йорг Хайснер, я бортинженер этого корабля и в ближайшие два года мы будем с тобой крайне тесно сотрудничать!

— Добрый день, Йорг. Я знакома со всеми членами данной экспедиции. Мне известны основные биометрические и биографические данные каждого из космонавтов.

— О! Какая умная и просвещенная дама, — продолжал хихикать Йорг. — И голос у тебя приятный! Интересно, а как бы ты выглядела, если бы ты была бы как… не знаю, имела бы женские очертания?..

— Йорг, хватит забивать информационный модуль всяким дерьмом! — не выдержал Хью. — Это не сайт знакомств и не собеседник, с которым можно делиться своими ранними сексуальными переживаниями. Это откалиброванная интеллектуальная система, цель которой не флиртовать с астронавтами, а помочь в целости и сохранности долететь до ближайшей звезды и обратно!

Все засмеялись. Впрочем, больше всех смеялся Йорг. Лицо Хью тоже расплылось в улыбке. — Серьезно, мужик, — заговорил он уже гораздо мягче, — я тебе подарю такую штуку на день рождения. Поставишь ее себе домой и будет тебе счастья немерено! А сейчас — потерпи немного, подержи себя в руках!

— Ладно, ладно, — замахал руками Йорг, — не буду больше к ней приставать! Эй! — произнес он громко, снова смотря куда-то вверх, — может пустишь нас внутрь или мы будем на пороге стоять?

— Конечно Йорг. Люк разблокирован с моей стороны. Вам так же необходимо будет подтвердить открытие со своей.

— Готовы! — Виктор нажал на кнопку на панели управления. Почти сразу послышался слабый механический звук работы привода и небольшой люк начал медленно растворяться, открывая перед космонавтами просторное и светлое помещение внутри корабля.

 

7

Было уже почти десять часов вечера. На улице было неприятно и сыро. Мелкие капли дождя кружились в свете фонарей как бесчисленные мелкие мушки. Они опускались на лицо, на очки, на куртку; скапливались на черной крыше автомобиля в большие округлые капли, подползали к самому краю и резко, с ускорением, скатывались вниз, на влажный асфальт.

Кораблев захлопнул дверь и сильно откашлялся. Над крыльцом заднего двора горели фонари и был слышен звук множества голосов. Охранник, полный мужчина с козлиной бородкой, имя которого Кораблев никогда не мог запомнить, открыл дверь, почтительно вышел на крыльцо и, придерживая дверь спиной, замер в безмолвном ожидании того, когда гость зайдет внутрь.

Кораблев взял из рук водителя сумку, которую тот подал ему и, ничего не говоря, медленно двинулся ко входу. Он знал, что сегодня будет много народу, знал, что там, в находящемся на втором этаже конференц-зале, уже нет свободного места и знал, что все эти люди, «людишки», собрались там и ждут от них очередного обновления статуса программы. Он не любил всего этого, да даже больше, до тошноты ненавидел. Родившись в простой семье инженеров, он чувствовал себя намного комфортней в своем узком кругу, окруженный чертежами и схемами, чем в обществе всех этих «бессмысленных бездарностей».

Зал действительно был набит до отказа. Одновременный гул нескольких десятков голосов, создавал ощущение присутствия на каком-то стадионе или, лучше, рядом с каким-то гигантским осиным гнездом, в котором, не переставая, кипела своя, особая жизнь. Кораблев подошел к двери, толкнул ее и на секунду замер на пороге, будто все еще не решив до конца, стоит ли ему заходить внутрь или, сделав вид, что ошибся дверью, развернуться и свалить из этого чертова гнезда куда-нибудь подальше и как-нибудь побыстрее. Но это было необходимо. Этого требовал протокол. Он пересилил себя, сделал глубокий вдох и вошел внутрь.

Лишь только его фигура появилась в дверях, по залу пробежался какой-то трепет. Он был одной из значимых фигур в этом проекте. Именно его голос решал очень многое и именно он, после старта, как бы ему не хотелось, привлекал к себе больше всего внимания.

— Черт бы вас… — пробубнил он под нос, медленно дошел до единственного свободного места и приземлился на него. При ярком свете ламп, его и без того старческое, подернутое крупными морщинами лицо, казалось каким-то особенно желчными и больным. Он поставил сумку в ноги и осторожно положил локти на стол, пытаясь не свалить ни один из стоявших на столе микрофонов. Он чувствовал себя под прицелом сотен камер, фотоаппаратов, мобильных телефонов и черт знает, чего еще. Взгляд невольно побежал по сторонам. Привычный зал сегодня выглядел совершенно иначе: вся стена сзади и по бокам была украшена эмблемами компаний, спонсировавших проект. Кораблеву были знакомы не больше десяти из них и это странное неведение того, что они сейчас будут рекламировать на весь мир, вызывало в нем еще больше отвращения.

— Вот это что такое? — спросил он шепотом у пресс секретаря, ручкой показывая на одну из эмблем, которая была нарисована на светлом стенде рядом.

— Мне кажется это… дом, — ответил ему тот с легкой улыбкой на лице.

— Спасибо, глаза у меня еще пока лбу, а не на заднице! Я имею ввиду что они рекламируют?

— А-а! Это реклама банка. Очень крупного банка…

— А это что такое? — он показал ручкой на эмблему, в виде какого-то конуса.

— Не знаете? — пресс-секретарь нагнулся к нему. — Компания известная! Производят презервативы…

— Производят что?! — Кораблев сказал это так громко, что его слова, пойманные микрофонами, разнеслись по всему помещению.

— Тише! Тише! — шепотом проговорил ему пресс-секретарь и, взяв его под руку, нагнулся с ним вместе к спинке стула. — Эта компания производит и продает презервативы.

— Каким образом контора, которая делает гондоны, относится к космосу?! Это что, шутка какая-то?

— Никакой шутки! Они тоже вложились в проект…

— Черт бы их всех побрал! Хоть бы они логотип себе поприличней выбрали, а то выглядит как…

— Николай Петрович! — вдруг прервал их разговор громкий, обращенный к нему голос начальника Центра управления полетами, — слово предоставляется вам!

Кораблев недовольно посмотрел на него.

— Расскажите нам о текущем статусе полета, где находится корабль в данный момент? — пояснил он, заметив на себе этот недобрый взгляд Кораблева.

— Сегодня шестой день полета и сегодня «Орион» вышел на одну орбиту с Юпитером, — без приветствий и излишних предисловий заговорил Кораблев. Проговорив это, он замолчал. Публика замерла в ожидании дальнейшей информации, но Кораблев лишь молча потянулся к бутылке с водой и налил себе пол стакана.

— Вы имеете ввиду, что сейчас они пролетают мимо Юпитера? — послышался мужской голос из зала.

— Нет, я имею ввиду то, что они вышли на одну орбиту с Юпитером. То есть удалились от Солнца на такое расстояние, на котором летает эта планета. Юпитер сейчас находится в другой стороне и они его даже не увидят.

— Я правильно понимаю, что корабль уже вышел на прямую траекторию и следующая планета, к которой он приблизится, будет находиться уже в системе новой звезды?

— Через семь дней «Орион» будет проходить мимо планеты Нептун. Это не совсем по пути к нашей финальной точке, и нам пришлось сделать небольшое смещение траектории. Это сделано для того, чтобы избежать всяких возможных инцидентов с «Орионом», во время прохождения пояса Койпера.

— А какие возможны инциденты? И… что это за пояс, не поясните?

— Пояс Койпера состоит из астероидов и разных малых тел, которые по разным причинам не были притянуты гравитацией ни к одной планете Солнечной системы. При той скорости, которую разовьет «Орион» при вхождении в этот пояс, энергия от удара даже о крошечную пылинку, по своей силе будет равна попаданию в корпус корабля артиллерийского снаряда… Я думаю, не надо объяснять, почему мы вынуждены вносить корректировки в движение, и почему само это движение вызывает у нас столько опасений.

— Простите… но я не очень понял связь этого пояса и почему траектория движения «Ориона» должна проходить рядом с планетой Нептун.

— Потому, что Нептун это крупная планета, которая находится в непосредственной близости к этому поясу. Ее прохождение рядом со скоплением астероидов создает гравитационные возмущения, вырывая часть астероидов и притягивая их к себе. Нами был обнаружен относительно безопасный проход, в котором концентрация астероидов очень мала и этот проход как раз находится рядом с Нептуном.

— Вы связываетесь с членами команды? — послышался новый голос из зала, в этот раз женский. — Как они себя ощущают?

— Мы поддерживаем с ними постоянный контакт, мы так же регулярно получаем данные телеметрии, отправляемые нам системой корабля. Там все в норме, как с членами экипажа, так и самим кораблем. На данный момент задержка сигнала в одну сторону достигает уже тридцати с лишним минут, и задержка эта с каждой минутой становится все больше. Так, для сведения, когда корабль доберется до Нептуна, задержка будет составлять уже более четырех часов, то есть, чтобы нам отправить сообщение к кораблю и получить его обратно, при условии моментального ответа, нам потребуется больше восьми часов. Как вы понимаете, в режиме обычного диалога такую связь поддерживать нельзя и с каждым разом наше общение становится все более растянутым. Но… сообщения доставляются, сообщение принимаются. Все идет в плановом режиме, связь не с кораблем не теряется.

— Члены экспедиции подвергаются постоянной перегрузке. Как они ощущают себя?

— Лучше не бывало. Каких-то особых перегрузок там нет. Как вы знаете, в этом корабле использована новая модель разгона. Постоянный разгон, с фиксированным ускорением, составляющим 9,8 метров в секунду.

— Ускорение свободного падения…

— Да, ускорение свободного падения, то есть на корабле созданы условия, имитирующие земное притяжение. Космонавтов вдавливает в пол корабля с точно такой же силой, как если бы их притягивала Земля. Понятно, что такие перегрузки совершенно безопасны для человека, более того, они необходимы. Именно при таком ускорении организм человека может жить по привычным ему законам. Так что, с точки зрения влияния на организм космонавтов, там все нормально.

— Что будет, когда корабль достигнет своей максимально скорости?

— Он прекратит ускоряться, — заметил Кораблев и по залу пробежался тихий смешок. Все восприняли ответ как шутку.

— И… какая это будет скорость?

— Восемьдесят шесть целых и шесть десятых процента скорости света. Двести шестьдесят тысяч километров в секунду, если говорить понятным всем языком. Когда эта скорость будет достигнута, двигатели прекратят работу и корабль продолжит движение дальше уже с постоянной скоростью. Двигаться на этой скорости он будет чуть больше четырех лет, в измерении корабля. Потом, на подлете к звезде, начнется снижение скорости, и команда опять будет испытывать на себе ускорение в один g.

— Вы имеете ввиду, замедление?

— Я имею ввиду ускорение со знаком минус. В физике нет такого понятия как «замедление».

— Да… понятно. А что будет дальше, когда корабль прилетит к этой звезде? Ведь миссия на этом не закончится?

— Когда он долетит, все только начнется. Эта планета, на которую нам бы хотелось посмотреть и которая, как нам кажется, может иметь на своей поверхности растительную жизнь. Корабль напичкан всякой аппаратурой для ее исследования. «Орион» будет находится на орбите этой планеты почти две недели и в эти две недели у космонавтов будет достаточно плотный график.

— А потом…

— А потом все пойдет сначала. Разгон, полет, снова торможение и добро пожаловать на родную Землю.

— Это будет через двадцать лет?

— Двадцать два с лишним года для нас с вами.

Назойливый репортер замолчал. Несколько рук тянулись вверх, демонстрируя таким образом желание задать вопрос.

— Да, пожалуйста! — Кораблев кивнул женщине, которая сидела в центре зала и с самого начала усиленно тянула руку.

— Добрый день! Меня зовут Инга, я репортер журнала…

— Задавайте свой вопрос, Инга, — перебил ее Кораблев, не желая выслушивать то, что ему было не интересно.

— Насколько я понимаю, полетом полностью будут управлять автоматические системы, но…

— Правильно понимаете. На таких скоростях нет никакого смысла сажать человека за штурвал, да и штурвала-то там, как такового, нет.

— Ну а если произойдет какой-то сбой в электронике и системах управления?

— У каждой из систем на корабле есть своя дублирующая система. Отчасти это объясняет, почему корабль получился таких размеров. Мы решили, что если уж нет возможности отправить в космос неуправляемый корабль, без космонавтов на борту, то уж, по крайней мере, мы должны создать все возможное, чтобы сделать этот полет как можно более безопасным. В случае, если какая-то система выйдет из контроля, ее функции заменит система дублирующая. Это будет сделано автоматически. Если сделать это автоматически не получится, команда обучена тому, как сделать это в ручном режиме.

— Вы только что говорили про угрозу столкновения с астероидом. Неужели корабль никак не защищен от попадания в него астероида или космического мусора… — спросил какой-то немолодой мужчина в очках.

— Космический мусор есть только на орбите нашей планеты, все что дальше — там мусора нет.

— Ну, я имею ввиду, космическую пыль, лед. Может быть метеориты?

— Посмотрите на форму корабля, он сделана в виде пули. Заметили это?

— Да, — мужчина утвердительно кивнул головой.

— И это не просто так, в случае контакта с какими-то космическими частицами, эта форма позволит избежать серьезных повреждений. Такой же принцип применяется и в военной области, когда стенки танков делают под углом, чтобы снаряд при попадании в танк не проникал внутрь, а уходил вверх или в сторону. Здесь все то же самое. Все простое, как говорится, гениально. Энергия даже самой малой частицы на таких скоростях вполне сравнима с прямым попаданием танкового снаряда. Несколько лет мы потратили на то, чтобы подобрать такую траекторию движения, чтобы она избегала поясов астероидов и мест возможного скопления космической пыли. Но космических тел очень много и они, зачастую, бывают очень небольших размеров, гарантировать, что на пути следования корабля ничего этого не будет мы, к сожалению, не можем.

— Большую часть своего времени команда будет пребывать в состоянии комы, — послышался новый голос из зала. — Насколько мне известно и… я вот тут читал исследование одного авторитетного медицинского журнала, все это не полезно для космонавта и даже вредно…

— Путешествие в космос вообще не полезно, молодой человек, — перебил говорившего Кораблев, — отсутствие гравитации в большей части полета, радиация от Солнца, гамма-лучи от сверхновых, все это, мягко говоря, не укрепляет организм человека. Все те, кто хотят заниматься собой, своим телом, им лучше в космос не лететь, а ходить в тренажерный зал и сидеть на диете…

— Я отвечу, с вашего позволения, — заговорил сидевший рядом пресс-секретарь. Он знал неумение Кораблева сдерживать свое недовольство в нужных ситуациях, и видел, как тот начинал уже раздражаться от глупых вопросов. — Мы не называем это состояние «комой», мы называем это состояние «анабиозом». При анабиозе, в отличие от комы, жизненные процессы не отключаются, они лишь существенно замедляются под воздействием криогенных и химических факторов. В состоянии анабиоза нормальный человек продолжает быть нормальным человеком, но временно пребывающим вне чувств и сознания.

— Но он овощ! Как вы можете отправить лишенного сознания человека в космос, зная, что там может произойти что угодно?

Пресс-секретарь снисходительно улыбнулся:

— Это не совсем так, — заговорил он, выждав небольшую паузу для того, чтобы дать возможность гулу голосов в зале замолкнуть. — Мы не отправляем туда лишенного сознания овоща, как вы позволили выразиться, туда полетели и сейчас находятся там пребывающие в сознании люди, члены команды «Орион». До того, как они выйдут за пределы самой последней планеты солнечной системы, они будут пребывать в сознательном состоянии и будут полностью контролировать полет корабля. Когда они выйдут за пределы пояса Койпера, когда все астероиды и космическая пыль останется позади и больше ничего не будет предоставлять обозримую угрозу для членов команды и впереди будет три года однообразного скучного полета, они будут искусственно введены в это состояние. Хочу заметить, что тут у них, у нас, нет каких-то сроков, каких-то дедлайнов. Они должны покинуть область, в которой можно встретить опасность, оценить ситуацию и, если никаких препятствий нет, погрузиться в этой состояние.

— Ну а как же физические нагрузки? У человека, который месяц лежит неподвижно уже чувствуется одряхление мышц, а здесь… ведь несколько лет?

— Насчет этого не беспокойтесь, — с прежней невозмутимой улыбкой проговорил пресс-секретарь. — Они не будут лежать там в полном бездействии. Каждый будет находиться в крео-капсуле, подключенный к множеству электродов. С определенной периодичностью, каждый из этих электродов будут пускать электрический разряд к мышце, вызывая ее сокращение. Конечно, такие упреждения не заменят полноценной физической нагрузки, но…

— Да, вряд ли они проснутся, как Арнольд, в лучшие свои годы, — хихикнул еле слышно начальник Центра управления полетами.

— … Но их мышцы не будут атрофированы, и весьма скоро, после приема комплекса витаминов и нужного количества физических упражнений, она примут былую физическую форму. В любом случае, даже относительная, скажем так, «не полезность» данного состояния, полностью перекроет собой весь тот негативный эффект, психологический прежде всего, которому подвергнутся члены команды, находясь столь долгое время в сознательном состоянии в изолированной малой группе.

— То есть вы считаете, что у членов команды, если они не будут в этом вашем состоянии, могут возникнуть конфликты?

— Я не считаю, — снова улыбнулся пресс-секретарь, — мы в этом уверены. Тринадцать лет, день за днем, засыпая, просыпаясь, садясь за обед, ужин, завтрак, видеть одни и те же лица, слышать одни и те же разговоры, проблемы, жалобы… Мы не отправили туда машин, мы отправили туда людей. А люди есть и остаются людьми, со всеми своими сильными и слабыми сторонами. На долгих расстояниях, при путешествиях, которые длятся несколько лет, проблема социального взаимодействия становится проблемой номер один, превосходящей даже проблемы технического плана. Техника предсказуема. В конце концов, даже самый сложный механизм можно починить, заменить каким-то резервным блоком, но починить испорченные отношения между людьми в закрытой от остального мира социальной ячейки — невозможно, к сожалению, не возможно. Это может привести как к стрессу, к депрессии, так и к более серьезным проблемам, вплоть до серьезного конфликта на борту, «бунта на корабле», как бы назвали это еще несколько сотен лет назад.

— Можно? — руку подняла высокая темноволосая женщина. — Но я слышала, что одна из основных характеристик, по которым отбирали членов команды, это именно их способность уживаться вместе…

— Это был не самый главный критерий, но один из, — утвердительно закивал головой пресс-секретарь. — Не главным он был лишь потому, что проблему долгого перелета мы решили, а основным потому, что даже без анабиоза, этим людям придется провести друг с другом очень и очень много времени.

— При этом состоянии, я имею ввиду состояние анабиоза, тело человека старится гораздо медленнее, — снова заговорил Кораблев, — и этот аргумент был весьма серьезным для них. Никто не хотел стариться просто так, никто не хотел сидеть без дела несколько лет, смотреть на неподвижные звезды за стеклом иллюминатора и считать по дням время, оставшееся до конца путешествия. Зачем тратить время зря, если можно просто взлететь, заснуть и проснуться уже в другое время и в другом месте.

— Ну а как же научно-исследовательская часть? Ведь она лежит в основе этой миссии…

— Тут не надо строить иллюзий, не надо смотреть на все это сквозь очки романтика. Космос это прежде всего пустота. Безвоздушное пространство, в котором нет ничего, разве только что радиация от разорвавшихся в миллионах световых лет звезд. Исследовать эту пустоту с целью познать Вселенную имеет ровно столько же смысла, как сидеть на палубе корабля посреди океана, смотреть целыми днями на горизонт и надеяться вот-вот познать всю сущность водного мира планеты. После того, как космонавты пролетят мимо Нептуна, после того, как выйдут за пределы Солнечной системы, покинут пояс Койпера и следующий за ним пояс Оорта, смотреть и изучать будет нечего. Не в переносном каком-то смысле, а в прямом, в самом наипрямейшем. Там пустота. Полное небытие. Если вы хотите представить, что такое быть в межзвездном космосе, прейдите домой, запритесь в темном помещении без окон и выключите свет. Сквозь щелки к вам будут проникать редкие лучи солнечного света, такая иллюзия звездного неба, но кругом будет мрак, пустота и ничего больше. Попробуйте посидеть в таком положении хотя бы несколько дней, очень многое о себе узнаете.

— Расскажите… планета… — обрывками послышался голос с другой части помещения.

— Не слышу вас, еще раз повторите… Дайте ему кто-нибудь микрофон, — Кораблев ткнул пальцем в сторону молодого человека в самом конец зала, который, чтобы его лучше слышали, даже привстал. Один из помощников подошел к нему и протянул микрофон. Он взял его и все тем же громким голосом, будто все еще боясь, что его не услышат, повторил свой вопрос:

— Расскажите об этой планете, на орбиту которой они должны будут выйти.

— На данный момент известно немногое. Эта планета находится на орбите звезды Альфа Центавра B, имеет массу и диаметр примерно на четверть больше, чем Земля и орбита ее находится на расстоянии схожем с расстоянием между Землей и Солнцем. Плюс, как нам коллеги из НАСА говорят, там есть кислород и с большой долей вероятности имеющие в своей структуре хлорофилл соединения, то есть растения. Изо всей этой схожести и прочих факторов, велика вероятность того, что там может быть жизнь.

— Жизнь разумная? — крикнул кто-то из зала.

— Разумная точно нет. Если бы там была разумная жизнь, мы бы давно установили с ними контакт. Одно то, как мы, извините, загадили радиоволнами на сотни с лишним световых лет нашу галактику вряд ли оставит кого-то из ближайших к нам соседей неосведомленными о нашем существовании. Если бы там были такие же разумные существа, как и мы, они давно бы обнаружили себя — послали бы нам какое-то сообщение, мы бы поймали какую-нибудь их радиоволну или что-нибудь в этом роде. Но таких сообщений нет, нет никаких волн на разных диапазонах с той стороны… ничего. Так что разумной жизни в ближайших к нам звездах нет.

— Ну а неразумная? — послышался все тот же голос из зала.

— Растительная да, возможно. Может даже и животная. Может быть бактерии, может быть даже какие-то существа чуть выше порядком, как какие-нибудь насекомые или что-нибудь вроде этого. В любом случае, современные телескопы, хоть и дают нам уверенность в том, что планета с данными характеристиками там действительно существует, но сказать что-то о ее поверхности, кроме того, что в ее составе велика доля кислорода и что она зеленая, мы пока не можем…

— Потерпите двадцать два с небольшим года и все узнаете, — с улыбкой заметил пресс-секретарь.

— Да, через двадцать два года мы все это узнаем… А сейчас лучше действительно подождать. Как показывает практика, даже самые выдающиеся умы, которые смотрели за пределы своего понимания и начинались заниматься всякого рода догадками про цивилизации с других планет, со временем начинали выглядеть как полные ослы. Ни я, ни кто-либо из моей команды такими ослами выглядеть не хотим. Лучше признаться в том, что не знаешь ничего и промолчать, нежели нагородить такую чушь, что о тебе будут вспоминать со смехом даже через сотни лет!.. Ладно, спасибо всем, но мне пора, — с этими словами Кораблев медленно поднялся со стула и двинулся в сторону выхода. В зале снова послышался гул. Кто-то громко задал вопрос, что-то про безопасность экипажа в случае возникновения нештатной ситуации. Кораблев остановился у самого выхода и обернулся. В зале снова повисла тишина. Своим тяжелым уставшим взглядом он окинул зал, видимо пытаясь найти того, кто этот вопрос задал, но бросил эту затею, как-то криво усмехнулся и в пол голоса, так, что ответ его был слышен только тем, кто находился на первых рядах, проговорил:

— Межзвездное пространство, это жуткая дыра, господа. Иметь нештатные ситуация на борту им запрещено…

Не прощаясь, он развернулся, толкнул дверь и вышел. В тишине зала еще некоторое время были слышны его удалявшиеся прочь по коридору шаги.

 

8

— Четырнадцатый день полета. Мы находимся на внешней границе Солнечной Системы. Несколько часов назад «Орион» покинул пределы пояса Койпера и мы стали первыми людьми в истории, кому удалось выйти в межзвездное пространство. Все системы корабля работают в нормальном режиме. По мере удаления от Солнца, мы начинаем регистрировать все большее количество высокоэнергетических лучей, это прямое следствие нашего удаления от гелиосферы. Лучи солнечной радиации меняются на лучи, идущие от сверхновых из межзвездного и межгалактического пространства, — Виктор прислонил руку к дисплею и снял какие-то показания. — На данный момент радиация не представляет серьезной угрозы для жизни и здоровья членов команды, но по мере отдаления от Солнца, мы будем увеличивать искусственное магнитное поле для того, чтобы отводить потенциально опасные лучи высокой энергии от корабля.

— Виктор замолчал, вспоминая, что еще хотел сказать. Почти сразу сзади послышался шепот Йорга:

— Астероид, расскажи про астероид!

— Да, на одиннадцатом дне полета системой пассивной безопасности был зафиксирован контакт с малым космическим объектом, вероятно фрагментом пыли или льда, не превышавшим сантиметра в диаметре. Никто из членов команды, включая меня, не почувствовал ничего, но системы зафиксировали воздействие на корпус почти в десять килоджоулей…

— Что в два раза мощнее выстрела из винтовки, — заметил со своего места Хью. Он полулежал в кресле, с поднятой вверх, к монитору, головой и рассматривал звезды, которые транслировали на монитор внешние камеры корабля.

— Да, это было кратковременное, но мощное воздействие. Мы сразу провели полную диагностику корпуса и нами не были зафиксированы какие-либо повреждения. Запас прочности позволяет нам сталкиваться с такими объектами даже на большей скорости, поэтому особых беспокойств тут нет. Но когда скорость движения корабля будет приближаться к скорости света, данный объект может представлять уже серьезную опасность.

Виктор снова замолчал. Через несколько секунд он повернулся к Алиссе:

— Добавишь что-нибудь?

— Мы планируем скоро начать вхождение в анабиоз. После того, как мы отдалимся на достаточное расстояние от пояса Койпера, мы погрузимся в капсулы. Когда мы снова придем в себя, мы будем уже в другом времени и в другом пространстве. Это наш последний сеанс. В следующий раз мы выйдем на связь только уже на обратном пути, так что не прощаемся!

Алисса закончила и посмотрела на Виктора. Тот пробежался взглядом по лицу Йорга, Хью и Каролины, видимо ожидая, что кто-то из них захочет что-то еще добавить. Но каждый из них молчал. Все необходимое было сказано. Через пол минуты он повернулся к камере с микрофоном:

— Все, конец связи! — он ударил пальцами по клавише и сигнал улетел в космос. Наступила тишина. Она не нарушалась ничем, лишь откуда-то из глубины корабля, со стороны инженерного отсека, доносилось до слуха монотонное гудение огромных двигателей.

— Ну что, Лина, приступай! — Виктор повернулся к противоположной стороне модуля, где, установленными в горизонтальном положении на полу, находились капсулы. Каждая представляла собой прямоугольный ящик, «гроб», как сразу окрестил их Хью. Несмотря на свою видимую простоту, каждая являла собой сложный механизм, готовый поддерживать жизнь человека долгие годы. Системы жизнеобеспечения, многоуровневые системы защиты от радиации и перепадов температуры и многое другое, делали капсулы похожими на автономные системы, в которые можно было прожить большую часть своей жизни.

Через два часа экипаж был полностью готов к очередному этапу своего путешествия. Все собрались вокруг капсул, в каком-то напряжении ожидая того, что так много раз практиковали на тренировках. Только сегодня все это уже не было тренировкой, и какая-то уловимая нервозность летала в воздухе.

— Не двигайся и не нервничай так! — Каролина осторожно протерла бледную руку Йорга влажной салфеткой и сделала ему укол. Тот зажмурил глаза и когда тонкая иголка вышла из руки, облегченно вздохнул. — Сейчас у тебя понизится давление и ты будешь чувствовать небольшую слабость. Но так и должно быть. — Каролина поднесла инфракрасный термометр к уху Йорга и проверила температуру. Она была нормальной. Тогда она взяла его за руку и осторожно подвела к одной из капсул, с краю которой небольшими светлыми буквами было вытеснено его имя.

— Чувствую себя как какое-то подопытное животное, — усмехнулся он и осторожно сел на край капсулы. Каролина помогла ему поместиться внутрь ее.

— Все как на учениях, старина. Ничего нового, главное не нервничай и спокойных снов. Мы присоединимся к тебе в скором времени, — успокоил его Виктор.

— Скоро увидимся, не успеешь закрыть и открыть глаза, — улыбнулась ему Алисса.

— У-у-у, голова идет кругом, — Йорг покрутил головой в разные стороны. — Серьезное дерьмо, — кивнул он головой на шприц, которой Каролина все еще держала в руках.

— Закрывай! — скомандовал Виктор, ударяя рукой по краю капсулы.

— Давайте! Увидимся! — как-то уже без улыбки проговорил Йорг и большая темная крышка с еле слышным механическим звуком опустилась поверх капсулы. Виктор развернулся и двинулся к своему креслу. За ним последовал Хью. Алисса с каким-то любопытством подошла к капсуле и сквозь небольшое стекло посмотрела в лицо Йоргу. Но глаза того уже были закрыты.

— Уже спит! — ответила ей Каролина, проверив данные информационного дисплея капсулы. Она отошла к своему креслу, взяла в руки новый шприц, влажную салфетку, улыбнулась и кивнула Алиссе на капсулу с ее именем.

— Твоя очередь.

— Ну что, поехали! — Алисса подошла к капсуле, сняла с себя куртку и оголила руку. Через несколько минут ее неподвижное тело уже лежало под крышкой, рядом с капсулой Йорга. Наступил черед Хью.

— Тут место достаточно для двоих, если надумаешь, присоединяйся, — Хью подмигнул Каролине, укладываясь в капсулу. Вместо ответа Каролина с улыбкой нажала на кнопку закрытия крышки и вскоре на мониторе рядом, точно так же, как у Алиссы и Йорга, появились показатели физического состояния спавшего.

— Надеюсь, я не буду присутствовать в его снах, — заметила она тихо Виктору, который уже сидел у своей капсулы, оголенный по пояс. Каролина взяла очередной шприц, подошла к нему и собиралась уже сделать ему укол, но тот остановил ее рукой.

— Ты остаешься последней, не забудь выключить свет.

Каролина удивленно посмотрела на него, не совсем понимая то, что он хотел ей сказать.

— Шутка, — Виктор заметил ее замешательство. — Просто будь осторожнее. На этой стадии, ошибки уже не позволительны. Он медленно осел в капсулу после укола и опустил голову вниз. — Увидимся через несколько лет, — было последнее, что проговорил он перед тем, как тяжелая крышка закрылась над ним.

— Спокойной ночи! — Каролина осторожно провела рукой по стеклу. Вскоре на мониторе отобразились показатели стабильного сна четвертого члена экипажа и Каролина, приподнявшись, подошла к своему месту. Она достала последний шприц и как-то внимательно начала его осматривать. Новое странное чувство закралось ей в душу. Раньше, там, на тренировках, они делали это десятки раз. Те же капсулы, те же люди, несколько раз даже те же уколы. Но настроение, само предчувствие чего-то, было другим, вернее, его не было вовсе. Там, на тренировках, пуская даже на самых приближенных к реальности, она чувствовала себя по-другому, да все и было другим. Там, она знала это, она всегда могла сказать «хватит» или «надоело» и отправиться домой, где ждал ее уют и относительная безопасность. Здесь же все было по-другому. Находясь уже в нескольких световых часах от дома, на самом дальнем расстоянии, на которые человек когда-либо осмеливался отдалиться от родной планеты, она чувствовала какую-то особую грусть, какое-то сосущее чувство одиночества и одновременно возбуждения.

Она прикусила нижнюю губу и ввела тонкую иголку себе под кожу. Слабая боль пробежалась по нервам. Слегка закружилась голова, страх уменьшился, почувствовалась слабость в ногах и состояние слабого опьянения.

— Так, спокойно, — проговорила она и двинулась в сторону своей капсулы. Осторожно нажимая на кнопки на дисплее, она поставила автоматический таймер на полторы минуты и залезла внутрь. Голова продолжала кружиться, она начинала чувствовать, как тяжелело все ее тело. Она закрыла глаза и откинула голову, оставалось еще где-то полминуты:

— Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь, — начала считать она про себя, но вскоре замолчала и начала прислушиваться к тишине. Где-то вдалеке глухим басом продолжали гудеть двигатели, было слышно, как со слабым шипением выходил из собственных ноздрей воздух. Вскоре началось гудение, но она знала, что это гудит в ушах а не снаружи. Через несколько секунд послышался механический звук, она открыла глаза и увидела, как большая тяжелая крышка, похожая на крышку гроба, начала медленно надвигаться на лицо. Она проговорила что-то неразборчивое. Через мгновение крышка над головой полностью закрылась, гудение стало громче. Она все еще видела свет в стекле крышки. Но он уже начинал тускнеть. Может это уже сработала система энергосбережения корабля, а может это было в ее глазах. Тяжелые веки опустились, руки расслаблено опустились вдоль тела. Последний межзвездный космонавт заснул долгим крепким сном.