К огда мы писали книгу «Неистовый поиск себя», мы пыталиcь сделать ее идею понятной для широкого круга читателей. В этом Приложении мы хотели бы добавить некоторую информацию, которая может представлять интерес для тех, кто получил подготовку в области психиатрии, психологии и других смежных дисциплин, связанных с душевным здоровьем. Мы выбирали темы для обсуждения таким образом, чтобы они охватывали круг вопросов, которые нам чаще всего приходилось слышать от профессионалов во время наших лекций и семинаров.

Духовный кризис и современная наука

Многим профессионалам, даже если они, в общем, с симпатией относятся к трансперсональной психологии и концепции духовного кризиса, оказывается трудно примирить эти понятия со своей традиционной подготовкой. Система мышления, которая сознательно отбрасывает все, что не может быть взвешено и измерено, не оставляет никакого места для признания творческого космического разума, духовных реалий или таких вещей, как надличностные переживания или коллективное бессознательное. В научных кругах весьма распространено представление о трансперсональной точке зрения, как о чем-то не только научно не обоснованном, но и фундаментально несовместимом со строгим научным мышлением. Поэтому нам представляется важным дать краткий обзор недавних революционных достижений западной науки и показать, что те понятия, которые мы здесь обсуждаем, отнюдь не являются «ненаучными» или «иррациональными». Хотя они явно несовместимы с традиционным ньютоно-картезианским мышлением*, они хорошо согласуются с теми революционными достижениями в различных областях современной науки, которые часто называют «новой парадигмой».

Давайте сначала посмотрим на традиционную парадигму западной науки, основанную на идеях ньютоновской физики и ее исходных представлениях о природе реальности и человеческих существ.

Мировоззрение ньютоно-картезианской науки

Традиционная доэйнштейновская физика была основана на твердом убеждении, что Вселенная имеет материальную природу и состоит из плотных и неразрушимых элементарных кирпичиков-атомов. Подчиняясь определенным неизменнным законам, атомы движутся в трехмерном пространстве и во времени, которое считается равномерно текущим из прошлого через настоящее в будущее. Ньютоновская наука рассматривала существование Вселенной как историю эволюционирующей материи, а сам космос — как гигантскую сверхмашину, действие которой полностью детерминировано. С этой точки зрения, если бы мы могли выявить и измерить все факторы, действующие в мире в настоящий момент, то, в принципе, были бы способны точно восстановить любую ситуацию из прошлого, а также предсказать все, что произойдет в будущем. Это невозможно сделать на практике по причине сложности мира, которая не позволяет нам установить и измерить все факторы, действующие в мироздании.

Ньютоновская физика добилась чрезвычайных успехов будучи теоретическим фундаментом научной и промышленной революции. Она превратилась в образец для научной деятельности в других областях, и ее описание материального мира стало обязательной основой для обсуждения всех природных феноменов, в том числе сознания и человека. В мировоззрении, созданном ньютоновской наукой, жизнь, сознание и творческий разум считаются случайными побочными продуктами материи. Человеческие существа рассматриваются как материальные объекты, обладающие свойствами, которые описывает ньютоновская наука, точнее говоря, как высокоразвитые животные и мыслящие биологические машины. Границы человеческого организма считаются абсолютными и совпадающими с поверхностью кожи. Согласно традиционному мышлению, сознание и человеческая психика — это продукты нейрофизиологических процессов в мозге и, подобно самому мозгу, помещаются внутри черепа. Умственная деятельность основана на информации, накапливаемой органами чувств и хранящейся в центральной нервной системе; всякое приобретение информации и коммуникация могут происходить только в материальных системах, вроде мозга или физико-химической структуры генов, и требуют обмена уже известных и измеримых видов энергии. Экстрасенсорное взаимодействие и доступ к новой информации без посредства органов чувств невозможны.

Вдобавок, вышеприведенное описание природы реальности и человека в прошлом считалось не тем, чем оно было на самом деле — полезной моделью, обобщающей знания и наблюдения, доступные на некотором этапе истории науки, — а точным и окончательным описанием самой реальности. С логической точки зрения, это следует считать серьезной путаницей «карты» с «территорией»*.

Современные подходы к душевному здоровью и душевным болезням — прямой результат обобщенного применения ньютоновского мышления к психиатрическим проблемам. Согласно этой точке зрения, центральная нервная система просто отражает объективно существующий мир. Все существующие определения психоза подчеркивают неспособность индивида проводить разграничение между своими субъективными переживаниями и миром согласованной реальности**, которую зачастую называют объективной реальностью.

Нормально функционирующий человеческий мозг должен правильно и точно отражать Вселенную. И раз традиционная наука считает, что мир действительно обладает ньютоновскими свойствами, понятие психической нормальности требует, чтобы индивид воспринимал его и мыслил о нем в этих же категориях. Любое серьезное отклонение от опыта «объективной реальности» предполагает наличие какого-то патологического процесса, нарушающего правильное функционирование мозга. Такой индивид считается страдающим «душевной болезнью».

Поскольку концепции объективной реальности и проверки на соответствие реальности служат ключевыми факторами при определении душевного здоровья, в этом отношении абсолютно решающее значение приобретает научное понимание природы реальности. Поэтому любые фундаментальные изменения в научном мировоззрении должны иметь далеко идущие последствия для определения психоза. Фактически в этом столетии научное понимание реальности претерпело радикальные изменения, но традиционные психологи и психиатры пока еще не приняли неизбежных последствий этих изменений для своих дисциплин.

Новая парадигма, возникающая в западной науке

Революционные достижения в разнообразных научных дисциплинах привели к формированию мировоззрения, радикально отличающегося от ньютоновского образа Вселенной. Некоторые из наиболее радикальных изменений произошли в физике, которая всегда была краеугольным камнем механистической науки. С появлением теории относительности Эйнштейна и квантовой физики традиционные понятия материи, времени и пространства оказались недостаточными. Физическую вселенную стали рассматривать как единую сеть парадоксальных, статистически детерминируемых событий, в которых важную роль играют сознание и творческий разум.

Признание того, что Вселенная представляет собой не механическую систему, а бесконечно сложное взаимодействие колебательных явлений различных видов и частот, подготовило почву для понимания реальности, которое базируется на совершенно новых принципах. Этот подход стал известен как голографический, так как некоторые из его самых замечательных черт можно продемонстрировать, используя в качестве теоретической модели оптическую голографию. В создание этого волнующего нового взгляда на реальность наибольший вклад внесли двое ученых — физик Дэвид Бом и исследователь мозга Карл Прибрам. Всестороннее обсуждение голографического понимания Вселенной и мозга выходит за пределы этой книги; эта тема подробно рассматривалась в книге «За пределами мозга» и в других публикациях, к которым мы отсылаем заинтересованных читателей.

Один из аспектов голографического подхода, особенно актуальный для нашей темы, состоит в возможности совершенно новых взаимоотношений между частью и целым. В голографических системах информация распределяется таким образом, что вся она содержится в каждой отдельной части системы. Это свойство можно продемонстрировать, разрезав оптическую голограмму на много мелких частей, каждая из которых обладает способностью воспроизводить все голографическое изображение.

Понятие «распределенной информации» открывает совершенно новые перспективы в понимании того, каким образом наддичностные переживания могут обеспечивать непосредственный доступ к информации о различных аспектах Вселенной, которые находятся за пределами традиционно определяемых границ индивида. Если индивид и его мозг представляют собой не изолированный объект, а неотъемлемую часть Вселенной, обладающей голографическими свойствами — своего рода микрокосм в более обширной системе, — тогда понятно, что они могут иметь непосредственный доступ к информации, находящейся за их пределами.

В числе основных критиков конвенционального мышления следует упомянуть Грегори Бэйтсона, который подвергал сомнению традиционные представления, показывая, что все границы в мире иллюзорны и разум неотделим от природы. Еще одним фундаментальным вызовом конвенциональному мышлению стали работы британского биолога Руперта Шелдрейка. Он указал, что традиционная наука в своей однобокой погоне за «энергетической причинностью» полностью оставила без внимания проблему происхождения формы в живой природе. Его концепция морфического резонанса предполагает, что формы в природе и различные виды научения управляются полями, которые не могут быть обнаружены и измерены современной наукой.

Современные открытия в психологии и психиатрии не менее поразительны и радикальны, чем в естественных науках. Работы Юнга, касающиеся коллективного бессознательного, архетипов и синхронности, в свою очередь, подрывают позиции механистической науки и расширяют границы прозаического здравого смысла. Они показывают, что психика представляет собой универсальное начало, наполняющее все сущее и неотделимое от материального мира согласованной реальности. А надличностные переживания, открытые современными исследователями сознания, обладают свойствами, которые ставят под сомнение сами основы традиционных представлений о взаимосвязи сознания и материи.

Новые открытия предполагают, что сознание не является продуктом мозга; оно опосредуется мозгом, но не возникает в нем. Современные исследования дали поразительные свидетельства того, что сознание может быть равноправным партнером материи или даже управлять ей. Оно все больше проявляется как первичный атрибут бытия, который вплетен в структуру Вселенной на всех ее уровнях.

Новый образ человеческих существ

Открытия нескольких последних десятилетий приводят к обоснованному выводу о том, что психика не ограничивается биографией после рождения и открытым Фрейдом индивидуальным бессознательным. Это подтверждает содержащуюся во многих мистических традициях вечную истину, которая гласит, что человеческие существа, возможно, соизмеримы со всем сущим. Надличностные переживания и их необычайные потенциальные возможности неоспоримо доказывают этот факт.

Новый образ человеческого существа имеет парадоксальную природу и включает в себя два взаимодополняющих аспекта. Возможно, в повседневных ситуациях, связанных с обычными состояниями сознания, кажется вполне уместным считать людей биологическими машинами. Однако в неординарных состояниях сознания они могут проявлять свойства бесконечных полей сознания, выходящих за пределы пространства, времени и линейной причинности. Именно этот образ в течение тысячелетий описывали мистические традиции. Недавно он получил неожиданную поддержку со стороны танатологии, парапсихологии, антропологии, эмпирической психотерапии и психоделических исследований, а также работы с духовными кризисами.

Весь наш опыт в обыденном состоянии сознания систематически подтверждает то, что мы представляем собой классические ньютоновские объекты, живущие в мире, который обладает свойствами, описываемыми ньютоновской физикой. Материя является плотной, пространство — трехмерно, время — линейно, и все в мире связано цепочкой причин и следствий. Мы можем назвать такой способ восприятия самих себя и мира хилотропной формой сознания (что буквально означает «материально ориентированное», от греческого слова hyle — «материя» и trepein — «двигаться в направлении»). В хилотропном состоянии сознания мы никогда не можем полностью переживать с помощью всех наших чувств чего бы то ни было, кроме того, что есть вокруг нас в настоящий момент.

Эта ситуация резко контрастирует с тем, как мы воспринимаем себя и мир в некоторых неординарных состояниях сознания, возникающих во время глубокой медитации, гипноза, эмпирической психотерапии, психоделических сеансов, а иногда и спонтанно. Здесь мы говорим о холотропной форме сознания (что буквально означает «движущееся к целостности», от греческих слов holos — «целое» и trepein).

В этой форме сознания мы можем переживать широкий спектр феноменов, одни из которых представляют собой яркие воспроизведения прошлых событий, другие — последовательность смерти и возрождения, а третьи — разнообразные аспекты надличностной сферы. Они дают нам твердое эмпирическое доказательство того, что мир материи не является плотным, что все границы произвольны, а мы сами — не материальные тела, а беспредельные поля сознания. Они также указывают на возможность выхода за пределы ньютоновского времени и пространства и на существование реалий и существ, имеющих нематериальную природу.

В традиционной психиатрии все холотропные переживания интерпретируются как патологические явления, хотя предполагаемый болезненный процесс, который мог бы их вызывать, так и не обнаружен; это отражает тот факт, что старая парадигма не имеет адекватного объяснения для таких переживаний и не может интерпретировать их каким-либо иным образом. Однако тщательное изучение холотропных переживаний показывает, что они не являются патологическими продуктами мозга; напротив, они демонстрируют необычайные возможности человеческой психики и важные аспекты реальности, которые обычно скрыты от нашего осознания.

Описание человеческих существ связано с парадоксом, который, на первый взгляд, может показаться странным и неприемлемым для науки, требующей ясных и логически непротиворечивых ответов. Однако важно отдавать себе отчет в том, что существует значимый прецедент: в 30-е годы ученые столкнулись с подобным парадоксом в субатомной физике. Это так называемый парадокс волны-частицы, связанный с тем фактом, что свет и субатомная материя в одних ситуациях могут вести себя как частицы, а в других — как волны. Этот парадокс получил формальное выражение в сформулированном Н.Бором принципе дополнительности, который гласит, что оба этих аспекта, кажущихся несовместимыми, представляют собой два взаимодополняющих качества одного и того же феномена. Сейчас мы встречаемся с аналогичным парадоксом в науках, которые изучают человека.

Диагноз духовного кризиса

Чаще всего задают два важных вопроса: как можно диагностировать духовный кризис и как отличить преобразующий кризис от духовного самораскрытия и от душевной болезни? Чтобы задавать эти вопросы серьезно, профессионалы в сфере душевного здоровья должны признавать, что духовность является правомерным измерением бытия и что ее пробуждение и развитие — это желательное явление.

Критерии для проведения разграничения между духовным самопроявлением и духовным кризисом суммированы в Таблице 1 на стр. 51. Поскольку четких границ между этими двумя состояниями нет, приводимые критерии следует считать лишь полезными общими ориентирами. Первым важным критерием служат интенсивность и глубина процесса, его протекание и то, в какой мере переживающий его человек может нормально функционировать в повседневной жизни.

Так же важно и отношение к происходящему — кажется ли процесс волнующим и ценным или пугающим и подавляющим. И наконец, особенно важный критерий — способность поддерживать контакт с остальным обществом. Разборчивость в отношении тех, с кем человек решает обсуждать свои переживания, а также язык, который он использует, могут быть решающим фактором при определении того, нуждается ли он в госпитализации.

Если принято решение, что человек вышел за границы духовного самораскрытия и переживает кризис, наступает черед диагностических соображений. Мы снова приводим в виде таблицы (см. таблицу 2 на стр. 322–323) основные критерии различия между духовными кризисами и чисто медицинскими состояниями, а также так называемыми душевными болезнями.

Первая диагностическая задача — исключить любые патологические состояния, определяемые существующими клиническими и лабораторными методами, которые могут быть причиной эмоциональных, перцептуальных и других проявлений, например: такие состояния, как энцефалит, менингит или другие инфекционные заболевания, атеросклероз и опухоли мозга, уремия и еще некоторые болезни, при которых могут наблюдаться изменения сознания. Психологические симптомы этих органических психозов легко отличить от функциональных психозов с помощью психиатрического обследования и психологических тестов. Критерии для проведения таких различий приведены в первой половине таблицы 2.

Когда соответствующие исследования и анализы исключили возможность того, что мы имеем дело с проблемой органической природы, следующая задача состоит в том, чтобы определить, соответствует ли клиент категории духовных кризисов — иными словами, отличить это состояние от функциональных психозов. Нет никакого способа установить абсолютно ясные критерии для проведения различия между духовным кризисом и психозом, или душевной болезнью, поскольку сами эти термины недостаточно научно обоснованы. Не следует смешивать подобные категории с такими точно определенными болезнями, как сахарный диабет или злокачественная анемия. Функциональные психозы не являются заболеваниями в строгом медицинском смысле и их нельзя определить с той степенью точности, которая требуется в медицине при постановке дифференциального диагноза.

С практической точки зрения, принятие решения о том, что мы в том или ином конкретном случае имеем дело с духовным кризисом, означает, что мы должны оценить, принесут ли клиенту пользу стратегии, описанные в этой книге, или его следует лечить традиционными способами. Критерии для принятия такого решения приведены во второй части таблицы 2. Содержание духовного кризиса, как правило, представляет собой сочетание надличностных, околородовых и биографических переживаний. Оно демонстрирует приемлемую степень связности и, скорее всего, сосредоточивается на одной из тем, описанных в главе 4, или сочетает в себе несколько таких тем.

К числу благоприятных признаков относятся история достаточной сексуальной, психологической и социальной адаптации перед эпизодом, способность клиента допускать возможность того, что истоки процесса могут лежать в его собственной психике, достаточное доверие, чтобы сотрудничать и готовность уважать основные правила лечения. И наоборот, пожизненную историю серьезных психологических затруднений или крайних форм сексуального и социального поведения в общем случае можно считать неблагоприятным диагностическим показателем. Сходным образом, спутанное и плохо организованное содержание переживаний, наличие первичных симптомов шизофрении по Блейлеру*, сильная примесь маниакальных элементов, систематическое использование проекции и присутствие преследующих голосов и бреда показывают, что в данном случае могут быть предпочтительными традиционные подходы. Дополнительными отрицательными показателями являются сильные разрушительные и саморазрушительные тенденции и нарушение основных правил лечения.

Для клиентов, попадающих в категорию духовного кризиса, почти нет смысла пытаться использовать традиционые диагностические ярлыки. Однако поскольку профессионалы, получившие традиционную подготовку, привыкли мыслить в таких терминах и часто вынуждены практиковать в контексте устоявшейся медицинской системы, мы вкратце коснемся вопроса о возможных диагнозах.

Набор диагнозов, который предлагает психиатрам и психологам Американское диагностическое и статистическое руководство — American Diagnostic and Statistical Manual (DSM III) — совершенно не подходит для описания людей, переживающих духовный кризис. По большей части, это шизофренические реакции, маниакально-депрессивные реакции и параноидные реакции. Тщательный анализ проявлений основных видов духовного кризиса показывает, что они не подходят ни под одну из официальных категорий. Поскольку традиционная психиатрия не делает различий между психотическими реакциями и мистическими состояниями, то не только кризис духовного раскрытия, но и не осложненные надличностные переживания зачастую получают психиатрический ярлык.

Эту ситуацию справедливо критикуют трансперсонально ориентированные психотерапевты и исследователи. Наиболее прямую и ясную критику существующих диагностических подходов к мистическим состояниям и духовным кризисам дал психиатр из Калифорнийского университета в Лос Ажелесе Дэвид Лукофф. Он подчеркнул необходимость проведения четкого различия между мистическими состояниями и психотическими реакциями. Он полагает, что вдобавок к этому в психиатрии должны быть две категории для состояний, в которых мистические и психотические проявления накладываются друг на друга: мистических состояний с психотическими компонентами и психотических состояний с мистическими чертами.

При существующих обстоятельствах использование диагностических ярлыков затемняет суть явления и препятствует проявлению целительного потенциала процесса. В дополнение к социально позорным и психологически вредным последствиям оно создает ложное впечатление, что состояние клиента — это точно установленная болезнь, и служит оправданием для применения подавляющих лекарств в качестве научно обоснованного подхода.

Терапевтические методы и стратегии для духовных кризисов

Неординарные состояния сознания делают возможным появление в сознании бессознательного материала с сильным эмоциональным зарядом. Этот процесс представляет собой выражение мощного спонтанного целительного потенциала психики, и ему следует помогать. При таких обстоятельствах эмоциональные и психосоматические симптомы — это не проблемы, с которыми нужно бороться, а признаки целительных усилий организма, которые нужно поддерживать, поощрять и доводить до завершения.

Прежде чем переходить к дальнейшей работе, мы, как психотерапевты, должны объяснить эту основную идею нашим клиентам и удостовериться, что они ее понимают и принимают. Следующий шаг состоит в создании безопасной окружающей обстановки, в которой человека, с которым мы работаем, не будут беспокоить, и мы сами можем не опасаться, что громкие звуки потревожат других людей. Затем, если процесс протекает очень активно, то после установления определенных правил в отношении разрушительного или саморазрушительного поведения, нам нужно всего лишь поощрять клиента не противиться развертыванию процеса и сотрудничать с тем, что происходит.

В тех случаях, когда речь идет, скорее, о самораскрытии, а не о кризисе, или когда процесс преобразования зашел в тупик, нередко уместно и необходимо использовать подходы, которые активизируют бессознательное. Это могут быть различные сочетания методов эмпирической терапии, разработанных в контексте гуманистической и трансперсональной психологии для высвобождения эмоций, наряду с телесной работой. Мы сами используем для этих целей метод холотропного дыхания. Первоначально мы создали этот подход для эмпирического самоисследования и самоисцеления, но потом обнаружили, что он очень полезен в ситуациях, связанных с духовным самораскрытием и духовным кризисом.

Метод холотропного дыхания будет описан более подробно, поскольку он очень важен для проблем духовного развития. Этот метод может стимулировать мощные преобразующие переживания, а также ускорять и углублять духовное самораскрытие у людей, уже втянутых в этот процесс. Вдобавок в этой работе используются терапевтические стратегии, идентичные тем, что, судя по всему, лучше всего подходят для людей, претерпевающих психодуховный кризис. Таким образом, подготовка ассистентов для сеансов холотропного дыхания, сочетающая личный опыт дыхания с помощью другим, может быть очень эффективным тренингом для психотерапевтов, работающих с духовными кризисами. И наконец, этот метод можно использовать с некоторыми людьми, переживающими преобразующий кризис, в качестве эффективного способа преодоления тупиков или углубления и ускорения процесса. Более подробную информацию об этом методе можно найти в книге Станислава Грофа «Приключение самооткрытия»*.

Мы используем термин «холотропный» для обозначения двух разных вещей: разработанного нами психотерапевтического метода и того состояния сознания, которое он вызывает. Употребление слова «холотропный» по отношению к терапии предполагает, что ее цель состоит в преодолении внутренней раздробленности, а также чувства отделенности индивида от окружающего мира. Взаимосвязь между «целостностью» и «исцелением» отражена в английском языке, где оба эти слова происходят от одного корня*.

Мы начинаем подготовку людей к сеансу холотропного дыхания с обсуждения тех типов переживаний, которые могут возникнуть во время этого процесса. Это очень важно, поскольку средний человек Запада ничего не знает о неординарных состояниях сознания и имеет много ошибочных представлений и предубеждений в отношении некоторых из переживаний, которые потенциально являются наиболее целительными. Мы стараемся понятно объяснить, что такие феномены, как опыт смерти-возрождения, архетипические видения, переживания прошлых воплощений и состояния космического единства совершенно нормальны и их возникновение ни в коей мере не подразумевает патологии.

Мы обычно подчеркиваем, что такие переживания регулярно происходят при этой форме самоисследования и что их уже испытали многие другие люди. Цель этой части подготовки состоит в том, чтобы убедить участников разрешить себе с доверием принимать любые содержания, всплывающие из глубин психики. Кроме того, эта часть очень важна для людей, переживающих надличностный кризис, в котором их психика активизируется неизвестными факторами. Значительная часть затруднений в этих состояниях возникает в результате сопротивления процессу и нежелания или неспособности сотрудничать с его целительным потенциалом.

Кроме того, мы обсуждаем саму технику холотропного дыхания, специфику работы с телом и основные правила процедуры. Если работа проводится в группе — а мы предпочитаем именно такой вариант — то половина участников работает по методике дыхания, а вторая половина выступает в роли наблюдателей (или «сиделок»), которые создают безопасную обстановку и оказывают поддержку. В подобном случае мы также даем специальные указния для «сиделок». После этого участники разбиваются на пары и решают, кто из них будет выполнять процедуру первым. Понятно, что люди, переживающие интенсивные формы преобразующего кризиса, не могут выполнять роль «сиделок» до тех пор, пока их процесс не стабилизируется.

После этого введения начинается холотропный сеанс. Людям, которые решили выполнять процедуру, предлагают лечь на мягкие матрацы. С ними проводят короткое упражнение на расслабление, которое сосредоточивает их внимание на теле, уме и дыхании. Когда они расслабятся, мы предлагаем им постепенно увеличивать частоту и глубину дыхания, открываясь при этом потоку музыки, которая звучит на протяжении всего сеанса. Мы говорим им, что необходимо отказаться от всякой аналитической оценки и позволить образам, эмоциям и физическим ощущениям проявляться полностью беспрепятственно и бесконтрольно.

Это сочетание ускоренного дыхания, музыки и сосредоточения внимания на внутренних процессах действует на разных людей по-разному. После периода от пятнадцати минут до получаса у большинства участников проявляется сильная активная реакция. Одни переживают нарастание интенсивных эмоций — печали, радости, гнева, страха или сексуального возбуждения. Конкретная форма реакции зависит от того, какой материал проявляется из бессознательного. Другие чувствуют сильное нарастание телесного напряжения, которое может выражаться в дрожи, судорогах, движениях тазом или драматических жестах рук. Очень часто видения или воспоминания, сопровождающие эти чувства и ощущения, помогают выяснить их источник.

Иногда все переживания человека остаются внутри и почти не проявляются внешне. Это не обязательно означает, что у него нет никакой реакции. Мы наблюдали много мощных и преображающих переживаний с минимальным внешним выражением в виде эмоций или телесных движений. В каждой группе всегда есть несколько человек, которые в ходе сеанса все более расслабляются, чувствуют, что их наполняет свет и их границы с внешним миром исчезают. Они могут сразу погрузиться в глубокое мистическое переживание единства без какой-либо предварительной напряженности или борьбы.

Этот мощный, но мирный характер опыта, прямо противоречит стандартным описаниям действия ускоренного дыхания, которые можно найти в медицинской литературе. Согласно традиционной точке зрения, ускоренное дыхание обычно вызывает острые спазмы в руках и ногах. Это явление, именуемое синдромом гипервентиляции, считают характерной физиологической реакцией на ускоренное дыхание и связывают с изменением концентрации ионов кальция в крови.

Наши наблюдения предполагают совершенно другое объяснение. По-видимому, неординарные состояния сознания, вызываемые холотропным дыханием, связаны с биохимическими изменениями в мозге, которые создают возможность выхода на поверхность содержаний бессознательного, их полного осознанного переживания и — при необходимости — физического выражения. Мы несем в теле и психике отпечатки различных травмирующих событий, которые мы не до конца проработали и психологически усвоили. Холотропное дыхание делает их доступными, так что мы можем их полностью пережить и высвободить связанные с ними эмоции. Боли и физическое напряжение, возникающие у некоторых людей при более быстром дыхании, представляют собой часть всплывающего материала, а не просто реакцию на процесс дыхания. Как правило, они исчезают, когда устраняются отпечатки старых травм.

Таким образом, метод холотропного дыхания представляет собой чрезвычайно эффективную процедуру для снижения стресса и напряженности. Реакция разных людей на одну и ту же ситуацию варьирует в широком диапазоне физических проявлений и, естественно, охватывает еще больший спектр психологических содержаний. Это могут быть нерешенные биографические проблемы, околородовой опыт последовательности смерти и возрождения или надличностные темы, вроде воспоминаний прошлых жизней, мифологических мотивов или чувства космического единства. В этом отношении холотропные сеансы похожи на духовные кризисы, хотя, разумеется, в последнем случае психика стимулируется не преднамеренным воздействием, а неизвестными факторами.

Судя по всему, активизация психики при ускоренном дыхани приводит в движение самопроизвольный целительный процесс, направляемый глубинной мудростью самого организма. Независимо от того, понимаем ли мы это в тот момент, возникающие переживания являются выражением этого целительного потенциала. По этой причине, для холотропного сеанса лучше всего подходит психологическая установка восприимчивости, открытости и готовности с полным доверием переживать все, появляющееся из бессознательного или сверхсознания. Эта позиция податливости и согласия более характерна для восточных духовных дисциплин, чем для западной психотерапии, где цель заключается в проработке конкретной проблемы и ее изменении в желательном направлении. В холотропной терапии (и во время эпизода духовного кризиса) лучшая стратегия — быть полностью присутствующим, переживать все, что бы ни проявлялось в сознании, и отдаваться этому опыту.

Независимо от природы и конкретного содержания холотропного сеанса, этот процесс, судя по всему, имеет свою характерную траекторию. Интенсивность переживаний постепенно нарастает, достигая кульминационной точки, когда у большинства людей, которые имели дело с какими-то болезненными проблемами, возникает чувство разрешения или даже прорыва. Их переживания переходят от тьмы к свету, напряжение ослабевает, а тяжелые эмоции сменяются чувством умиротворения и радости. Остаток сеанса проходит в спокойной медитации, когда участники постепенно возвращаются к обыденному сознанию.

В конце сеанса люди обычно чувствуют полное расслабление, примирение с собой. Мы часто слышали такие комментарии: «Я никогда в жизни не испытывал подобного расслабления», или «Я никогда не чувствовала себя так хорошо». У некоторых это состояние благополучия бывает более глубоким и сопровождается чувствами безмятежности и спокойствия, видениями мягкого, сияющего света и ощущением тесной связи с другими людьми, природой и всей вселенной. Такие переживания космического единства обладают чрезвычайно целительным действием и могут иметь длительные благотворные последствия.

У многих людей успешное разрешение проблем, выявляющихся во время холотропных сеансов, достигается за счет одной лишь техники дыхания, и они завершают сеанс, не нуждаясь в какой-либо помощи со стороны ассистентов или ведущих. Однако иногда человек все же испытывает определенный остаточный физический или эмоциональный дискомфорт, например, гнев, сопровождающийся болью и напряжением в шее и плечах; печаль с тяжестью в груди, или избыток энергии в руках и ладонях. Эти проблемы показывают, что он пока не завершил переживание должным образом.

В этих случаях мы используем технику, которую называем «сосредоточенной телесной работой»; ее основная цель — сделать проблему, лежащую в основе симптома, полностью осознаваемой. Этого можно достичь объединенными силами участника сеанса и ведущего. В то время как участник намеренно усугубляет дискомфорт, мы еще больше усиливаем его посредством внешнего вмешательства, например, давления или массажа.

Основная стратегия на этой стадии состоит в том, чтобы позволить телу найти свой собственный способ полностью отреагировать на ситуацию. Процесс автоматически находит наиболее эффективные средства устранения симптомов. Однако так как в их основе могут лежать биографические проблемы, аспекты биологического рождения или что-то из надличностной сферы, то внешние проявления могут охватывать чрезвычайно широкий диапазон.

Мы часто наблюдаем сильную дрожь, телесные движения, гримасы, сложные жесты или даже поведение, характерное для животных, например, ползание, кружение и хватание. Человек может издавать разнообразные звуки — кричать, плакать и разговаривать, как маленький ребенок, говорить на иностранном или выдуманном языке, испускать животные звуки или петь шаманские песнопения. Важно доверять этому процессу, поскольку такие странные проявления часто приводят к неожиданному разрешению трудных эмоциональных и психосоматических проблем. Необходимо продолжить эту работу, пока не будет достигнуто успешное разрешение ситуации.

Метод холотропного дыхания крайне прост по сравнению с традиционными методами словесной психотерапии, которые ставят на первое место понимание процесса, имеющееся у самого психотерапевта, его правильные и своевременные интерпретации, а также работу с переносом — старания распутать искажения в отношениях клиента к терапевту, вызванные проявляющимся бессознательным материалом. Кроме того, он гораздо меньше акцентирует техническую сторону, чем многие новые эмпирические методы вроде гештальт-терапии, рольфинга и биоэнергетики. Мы просто используем доступные в неординарных состояниях сознания спонтанные целительные силы и присущую им мудрость.

Чтобы быть специалистом в области холотропной терапии, не обязательно глубокое интеллектуальное понимание терапевтического процесса — оно в любом случае весьма сомнительно, поскольку теоретические построения разных школ отличаются друг от друга. Мастерство такого специалиста заключается в его способности безоговорочно поддерживать и поощрять драматический эмпирический процесс у другого человека, даже если он включает в себя чрезвычайно сильные эмоции, необычные физические симптомы и переживания, трудные для понимания. Специфика метода холотропного дыхания заключается не в блестящих инсайтах и интерпретациях и не в стандартных физических вмешательствах и манипуляциях. Сосредоточенная работа с телом отслеживает энергии и облегчает их спонтанное высвобождение. Такая же стратегия чрезвычайно полезна в ситуациях, связанных с духовным кризисом.

Ключом к эффективной холотропной работе является способность быть рядом с другим человеком, оставаться невозмутимым при любых проявлениях процесса, доверять внутренней мудрости целительных сил организма и поддерживать — без оценочных суждений и даже без интеллектуального понимания — все, что бы ни происходило. Такую способность можно обрести только в результате большого личного наблюдения неординарных состояний сознания у себя и многократного наблюдения подобных состояний у других людей. Именно поэтому подготовка терапевтов и ассистентов для холотропной работы с духовными кризисами всегда сочетает в себе работу с другими людьми на индивидуальной основе, групповую работу под наблюдением тренера и систематическое самоисследование в ходе собственных холотропных сеансов.

Сам термин терапевт применительно к холотропной работе используется в своем первоначальном древнегреческом значении: «человек, помогающий процессу исцеления». Неординарные состояния сознания имеют замечательную способность отбирать и выносить на поверхность сознания сильно эмоционально заряженные и потому психологически важные бессознательные содержания. В ходе этого процесса они теряют свою предыдущую способность нарушать эмоциональное и физическое благополучие человека. Так как исцеление в этих обстоятельствах происходит спонтанно и стихийно, то терапевт не играет определяющей роли в терапевтическом процессе. Он становится для своего клиента партнером по приключению, способным с пониманием дела сотрудничать с естественными целительными силами.

В традиционных видах психотерапии клиент, как правило, остается пассивным и целиком полагается на знания и умение терапевта. Считается, что терапевт гораздо лучше, чем клиент, понимает имеющиеся проблемы и сам терапевтический процесс. Общая природа проблем более или менее теоретически ясна с точки зрения школы, к которой принадлежит данный терапевт. Роль клиента сводится к эмоциональному и интеллектуальному усвоению этого понимания в ходе терапии. Нередко терапевты в очень малой степени осознают, насколько относительно это так называемое понимание; интерпретации значительно различаются от школы к школе и от терапевта к терапевту; отсутствие согласия в этой области поистине удивительно.

В холотропной терапии клиента считают действительным источником исцеления и поощряют осуществлять его и развивать чувство мастерства и независимости. В отношении общего понимания процесса теоретические знания терапевта, его специальная подготовка, предварительный опыт собственных холотропных сеансов и работа с многими другими клиентами представляют явное преимущество. Но в том, что касается понимания специфики проблем, клиент во многих отношениях впереди терапевта. В некотором смысле, он является единственным настоящим специалистом, поскольку обладает непосредственным доступом к эмпирическому процессу, дающему все ключи к исцелению. Именно клиент вскрывает глубинные корни симптомов, встречает лицом к лицу скрытый за ними бессознательный материал, прорабатывает его и сообщает терапевту о своих наблюдениях и прозрениях.

Наш опыт работы с холотропным дыханием стал теоретическим и практическим подтверждением концепции духовного кризиса, показав, что феномены, спонтанно возникающие в ходе преобразующих кризисов, представляют собой естественные составные части человеческой психики, а не искусственные продукты какого-то экзотического патологического процесса. Спектр переживаний при холотропном дыхании и при духовных кризисах практически идентичен; тот факт, что их может вызывать такое простое средство, как учащенное дыхание, безусловно, лишает их большей части патологических ассоциаций. И, косвенным образом, терапевтический и преобразующий потенциал холотропного дыхания полностью согласуется с допущением, что то же справедливо и для большинства духовных кризисов.

При различных формах и на различных стадиях духовного кризиса и духовного самораскрытия могут быть весьма полезны и многие другие психотерапевтические методы. Все они относятся к так называемой раскрывающей терапии — подходам, которые опосредуют доступ к бессознательному материалу и способствуют его интеграции. Все они имеют одну общую цель: достичь большего самопонимания и найти корни эмоциональных и психосоматических проблем. Среди этих методов особенно полезной может быть практика гештальт-терапии Фрица Перлза: она помогает сосредоточиваться на симптомах, исследовать лежащие в их основе бессознательные проблемы и способствовать их разрешению. Разработанный Полем Ребилло уникальный процесс под названием «путешествие героя», соединяющий в себе гештальт-терапию, психодраму, музыку и ритуал, может быть чрезвычайно полезен для проработки трудных областей психики, превращая встречу с ними в своего рода игру, которая не создает ощущения угрозы. То же справедливо и в отношении некоторых упражнений из системы психосинтеза Роберто Ассаджиоли, в которых используется метод направленного воображения. Терапия с помощью игры в песке*, предложенная Дорой Калфф и основанная на принципах юнгианской психологии, предоставляет необычайную возможность конкретизации содержаний бессознательного путем создания в песочнице сложных сцен и их последующего сознательного анализа. Этот замечательный метод следует использовать в любом центре оказания помощи при психодуховных кризисах.

Работа с телом играет важную и неотъемлемую роль в терапии преобразующих кризисов. Мы уже описывали сосредоточенную телесную работу, нацеленную на высвобождение блокированных эмоциональных и физических энергий. Для этих же целей могут быть очень полезны биоэнергетика и другие виды райхианских и неорайхианских методов. Рольфинг и разнообразные типы массажа могут быть важным дополнением к терапии при условии, что применяющие их специалисты разрешают клиентам выражать возникающие эмоции. Кроме того, ценную помощь может оказать акупунктура, проводимая опытным специалистом, поскольку она способна облегчать свободное течение ранее блокированных эмоций и физических энергий.

Неотъемлемой частью всесторонней программы терапии психодуховных кризисов должны быть и различные формы художественного выражения. Подобно юнгианской** игре в песке, живопись может играть важную роль в конкретизации содержаний бессознательного и облегчении их сознательной интеграции. Допуская свободную и экспрессивную манеру, она сама может стать очень мощным терапевтическим инструментом. Некоторые люди находят более значимой и эффективной работу с глиной или другими аналогичными материалами. Еще одним важным каналом может служить танец, особенно спонтанные творческие движения, позволяющие более полно выражать разнообразные динамические силы психики.

В идеале, терапию людей, переживающих духовный кризис, следует проводить в центре уединения, наподобие того, что мы описали ранее. Там все перечисленные методы можно было бы применять избирательно и в соответствии с тем, какую форму принимает процесс, на какой он стадии и какова его интенсивность в текущий момент. В зависимости от обстоятельств, клиенты могли бы приходить в центр для проведения терапии, либо, при необходимости, оставаться на ночь, поскольку квалифицированная помощь была бы доступна круглосуточно. Вдобавок, подобный центр мог бы предлагать группы поддержки, аналогичные программам «двенадцати шагов».