В предыдущих главах мы совершили путешествие по самым драматическим периодам нашей жизни и рассмотрели то, как мы, все больше и больше отделяясь от своих божественных корней, постепенно погружаемся в темную ночь зависимостей и привязанностей и в конце концов доходим до предела и сдаемся. В этом последнем разделе книги мы будем касаться того, как обычно складывается жизнь человека после такого существенного поражения. Пройдя главное испытание в «путешествии героя», мы вступаем на перекресток. Одна дорога манит нас назад во тьму, к страданию, отчуждению и ограничениям нашей ложной, зависимой личности. Другая выводит нас на благословенный путь исцеления, восстановления и открытия себя, который обещает привести нас к источнику целостности. Выбрав последнее, мы встаем на путь, ведущий к неограниченным возможностям. Этот путь дает нам вехи к поиску сокровища, и мы, в конечном итоге, находим ключ от дверей того рая, который находится как в нас самих, так и вокруг нас.

Многие люди, прошедшие через глубинное переживание капитуляции или встречи со смертью, автоматически открываются другому измерению. Это – следующий шаг. Состояние внутреннего умирания приводит к возрождению. Теперь перед ними совершенно другой способ существования. Когда в этих людях умирает старое «я» и они постепенно начинают входить в новую жизнь, у них часто возникает чувство, что ими руководит «глубинное Я». Они могут обнаружить в себе ранее не использованные ресурсы и даже почувствовать проблески своей божественной сущности. Они начинают интересоваться развитием своей духовной силы и чувствовать направление, в котором им следует расти, – к более сознательной и наполненной смыслом жизни, к своему исцелению и духовному развитию.

У некоторых других людей первые результаты избавления от зависимостей вызывают трудности и замешательство. Их мучает психологическое стремление вернуться к своему «наркотику», они не хотят расставаться с прежней жизнью, или их смущает упоминание в программе избавления от зависимости таких понятий, как духовность и Бог. Как мы будем обсуждать далее, путь выздоровления не обязательно влечет за собой вдохновение и побуждение к преображению. Иногда он может требовать от человека напряжения, заставлять его страдать и приводить в уныние. Однако человека, который, достигнув дна своей карьеры алкоголика или наркомана, действительно капитулировал, автоматически выносит к новому образу жизни. Независимо от того, называют ли наркоманы и алкоголики момент ясности, выносящий их к выздоровлению, «божественным вмешательством», в этот момент они пробиваются за пределы своего эгоистического «Я», к ранее забытым и не изведанным ресурсам.

В начале выздоровления многие люди часто проходят стадию, которую они называют «розовым облаком». Этот период, когда весь мир кажется прекрасным и мы чувствуем себя возродившимися к свободе, длится несколько дней, недель, а то и месяцев. Не все переживают это «розовое облако», однако некоторые безусловно чувствуют огромное облегчение по поводу того, что у них отпадает потребность в действиях, обусловленных зависимостью. Они, в конце концов, получают необходимую помощь и понимают, что это – выход из их страданий. Как только мы становимся более готовы и способны принять реальность своих зависимостей, мы начинаем лучше осознавать те пути к выздоровлению и благополучию, которые ранее были омрачены нашим эгоистическим зависимым поведением.

Люди, страдавшие химической зависимостью, чувствуют прояснение в голове, а те, кто был зависим от различных видов деятельности и отношений, перенаправляют свое внимание на более широкий спектр переживаний. Некоторые люди переживают состояние, которое они называют состоянием благодати. Это состояние, когда на тебя, не понятно, за какие заслуги, нисходит божественная милость. В результате, эти люди начинают воспринимать мир более ярко и четко. Некоторые утверждают, что они начинают «ловить кайф от жизни», что становятся более счастливы и благодарны за то, что у них есть. Они счастливы, что им дан в жизни еще один шанс, и зачастую впервые начинают осознавать ту опасную траекторию, по которой они прежде следовали. У других людей реально возникают духовные переживания, изменяющие жизнь, и их, упавших на дно, вдруг окутывает свет нового осознавания и расширенного понимания себя.

Как и многие другие стадии выздоровления, «розовое облако» является временным. В конце концов, перед нами появляется очевидная реальность повседневной жизни, сопровождаемая испытаниями и упорной работой, направленной на исцеление. Когда мы перестаем следовать зависимому поведению, все буферы, а также уход в себя, которые прежде позволяли подавлять тяжелые эмоции и мучительные ситуации или избегать их, больше нас не защищают. Мы нисходим из своего оазиса ясности и прозрения в примитивное состояние уязвимости. Когда «розовое облако» тает, некоторые люди начинают высказывать оправдания по поводу этого. Они считают, что, поскольку это «розовое облако» непостоянно, оно нереально, и раз уж они не смогли удержать в своем состоянии его изначальную силу и ясность, то, по-видимому, все их прозрения, относящиеся к тому времени, недействительны. Кроме того, они могут переживать озлобленность и разочарование из-за того, что не смогли удержать это благословенное состояние.

«Розовое облако» – это важное переживание, которое никак нельзя игнорировать или преуменьшать его значение. Для многих людей – это состояние «божественной интерлюдии», хотя они не обязательно так его называют. Это период духовного пробуждения, проблеск мира возможностей. Это более длительное и более ясное видение того, как чудесна жизнь. Когда я слышу, как люди описывают «розовое облако», мне приходят на ум крошечные птенцы, которые проводят свой эмбриональный период в замкнутой системе яйца. И вдруг эти птенцы, вылупившись из яйца, оказываются в огромном новом мире, содержащем возможности, о которых они в своем прежнем состоянии даже не догадывались. Иногда мне вспоминается немецкая гравюра эпохи Возрождения, на которой изображен пророк Иезекииль, раздвигающий границы неба и прорывающийся к ранее неведомым, таинственным мирам. Как сказал об этом поэт Уильям Блейк, «двери восприятия очищены». Иногда мы можем воспринимать это «розовое облако» как возвращение к детскому восприятию мира, который видится свежим, невинным и неоскверненным.

Аналогичное расширенное ощущение свободы также приходит к нам, когда мы освобождаемся от привязанностей. Оставаясь привязанными, мы направляем внимание и энергию на предмет своего желания. Мы становимся настолько сосредоточенными в одном направлении, что надеваем на себя шоры, не дающие нам увидеть другие возможности. Когда мы освобождаемся от какой-либо деятельности, вещества или отношений, мы сразу же начинаем видеть многие, прежде недоступные нам возможности. Когда мы оставляем работу, не приносившую нам удовлетворения, и делаем шаг в неизвестное, мы сразу же узнаем о таких вариантах работы, которые нам даже никогда не приходили в голову. Если мы в конце концов отказываемся от разрушительно влияющих на нас отношений, то как бы мы ни боялись навсегда остаться одни, мы открываемся для внимания человека, которого раньше никогда не замечали.

Этот важный период «розового облака» нацеливает нас на более полноценную жизнь. Он показывает нам более широкий выбор возможностей и дает нам видение потенциальных целей процесса исцеления. Когда двери восприятия и чистое осознавание снова скрывает туман реальности наших ограничений, мы начинаем понимать, что нам еще предстоит проделать некоторую работу.

Еще одно состояние, которое переживают многие люди на ранних стадиях выздоровления, – это период печали и раскаяния. Те, кто были сосредоточены исключительно на алкоголе, наркотиках, на какой-либо деятельности или на отношениях, горюют об их утрате. Как бы это ни было больно, предмет нашей зависимости или привязанности во многом выполнял функцию нашего лучшего друга или нашей Высшей Силы. Будучи зависимыми, мы полностью отдавали себя алкоголю, еде, азартным играм, наркотикам или поискам могущества. Уход от всего этого – очень важное событие в нашей жизни, и мы горюем об утрате точно так же, как мы скорбели бы об умершем возлюбленном. Почувствовав облегчение в той степени, в какой у нас отпадает необходимость в зависимом поведении, мы также ощущаем пустоту. Если судить об этом на самом обыденном уровне, можно сказать, что у нас вдруг освободилась уйма времени – того самого времени, которое мы раньше использовали на поклонение объекту своей зависимости.

Кроме того, меняются все наши приоритеты. Мы обнаруживаем, что для продвижения в направлении здоровья, счастья и свободы мы должны поставить на первое место не наркотики, алкоголь, секс или какие-либо отношения, а свое исцеление. Нам становится ясно, что, если мы не будем поддерживать свое здоровье и ощущение благополучия, мы не сможем успешно участвовать в повседневной деятельности и взаимодействовать с другими людьми. У нас некоторое время может даже отсутствовать идея того, кто мы такие. Если мы отождествляли себя со своей зависимостью, привязанностью и с обусловленным ими поведением, мы сталкиваемся с полным изменением определения себя. И кем же мы становимся?

Мы также начинаем осознавать, насколько ограниченной и саморазрушительной была наша жизнь, как много возможностей мы упустили из-за своих привязанностей и зависимостей, как многим людям мы причинили боль, как ограниченны мы были, как много денег мы потратили. Мы насчитываем годы и месяцы времени, проведенного впустую. Мы осознаем, до какой степени мы были несознательны и эгоистичны. И хотя действия зависимого человека являются крайним выражением такого поведения, все, что касается таких действий, применимо ко всем нам, когда мы сталкиваемся с привязанностью. Алкоголик начинает осознавать, что он целую вечность провел у стойки все того же грязного кабака или провалялся в постели, занавесив шторы и отключив телефон. Обжора подсчитывает, сколько часов он тратил каждый день на действия, связанные с тем, где раздобыть еду, где ее припрятать, как приготовить и съесть. Азартный игрок осознает, какие неимоверные усилия он прикладывал к тому, чтобы выиграть и сорвать куш. Человек, одержимый сексом, вспоминает все свои безудержные поиски совершенного партнера, который заполнил бы его пустоту.

Дилемма зависимых людей лишь по своей силе отличается от дилеммы тех, кто борется с привязанностями. Оставив не приносящую удовлетворения работу или расторгнув неудачный брак, мы можем почувствовать глубокое огорчение по поводу того, что потратили много времени и энергии на свое невыгодное положение или на бесполезные отношения. Мы можем говорить: «Я отдал им лучшие годы своей жизни». Освобождаемся ли мы от привязанности или от зависимости, мы становимся склонны винить себя: «Каким же я был глупым. Почему же я столько лет там проработал? Неужели я не видел, что это безумие!» Или же мы начинаем сетовать на обстоятельства и на вовлеченных в них людей: «Том действительно мерзкий и корыстный человек. Это все по его вине. Он соблазнил меня вступить с ним в связь, а потом изменил мне».

Эта фаза признания и горечи является частью естественного отстранения от зависимостей и привязанностей. Для многих людей – это важная стадия выздоровления, которая дана, чтобы ее полностью прочувствовать и прожить. Однако здесь важно не зацикливаться на печали, самобичевании и гневе. Эти чувства, переходящие в одержимость и саморазрушение, только затягивают нас в болото. На самом деле они могут препятствовать нам в продвижении к избавлению от зависимости и исцелению.

Для многих людей следующей стадией является признание, что каждый шаг, сделанный ими до этого момента, важен для более обширного процесса. Даже годы нашего бессознательного и нелепого участия в жизни внесли существенный вклад в наше развитие. Наш мучительный окольный путь довел нас до нужного состояния, и мы обрели то переживание мудрости, которое не приходит другими путями. Как мы можем проснуться, не заснув? Годы, за которые мы забыли, кто мы такие в действительности, являются совершенно необходимой частью сюжета – фоном, на котором чудо личных и духовных открытий кажется еще чудесней. Мы можем сожалеть о тех страданиях, которые нам приносил разрушительный и саморазрушительный образ жизни, и делать все возможное, чтобы исправить свои ошибки, но, если мы готовы продолжать свое развитие, нам не следует позволять себе долго задерживаться на них.

 

Надежда на исцеление

Когда мы начинаем процесс самоисцеления, или духовную жизнь, нам требуется лечение на каждом уровне. Нередко наши тела больны, в наших чувствах и умах – сумятица, и мы находимся в состоянии духовного банкротства. Исцелиться полностью означает вновь обрести целостность, восстановить здоровье, которое мы однажды потеряли. Когда мы «касаемся дна», мы отказываемся от контроля. Мы признаем свое бессилие и сдаемся. Как ни странно, мы не только это переживаем, но также начинаем отчасти осознавать свои внутренние ресурсы. Когда мы сдаемся, когда отказываемся от привычного нам контроля и от своих ограничений, мы не проваливаемся в какую-то неопределенную пустоту: когда мы шагаем в неизвестное, нас подхватывает и поддерживает сила, превышающая все наши «ограниченные я». Она ведет нас к большему источнику силы, а также к новой, расширенной личности.

На стадиях «розового облака» и «траура» мы можем мельком увидеть пути, ведущие к целостности. Мы можем также начать развивать в себе веру в «глубинное Я», осваивать процесс капитуляции и налаживать общение с другими людьми. Когда мы чувствуем влияние этой силы внутри и вокруг нас, мы начинаем доверять ей и ее потенциальной роли в нашей жизни. Эту веру выражает второй шаг программы «Двенадцать шагов»: «Поверьте в то, что вернуть вас к трезвости может сила, которая сильнее вас». Термин «здравый ум» происходит от латинского слова, означающего «здоровье», и, таким образом, второй шаг буквально нацелен на то, чтобы мы снова обрели свое здоровье, свою целостность. Безрассудство зависимых действий вызвано нашим упрямым и разрушительным поведением. Как только мы становимся способны отступить и позволить «глубинному Я» взять над нами верх, наше состояние ума и наша жизнь становятся значительно лучше. Если мы, однажды сдавшись, ощутили поддержку от своего духовного источника, то это сработает и во второй, и в третий раз. Вскоре мы начинаем осознавать потенциал капитуляции как основной жизненной стратегии.

Мы становимся способны сделать следующий шаг – принять решение во всем в своей жизни полагаться на Бога, каким мы его себе представлям (эти слова выделены курсивом в оригинале). Фраза «Бог, каким вы его себе представляете» дает нам простор для создания собственного определения духовной силы, присутствующей в нашей жизни. Помня о том, что у божественного есть много имен, мы можем породить для него собственное определение, пережить его и вступить с ним в связь. Независимо от того, практикуем мы эти «Двенадцать шагов» в своей программе или нет, они описывают установку капитуляции и принятие того, что капитуляция – это важный момент для духовного роста вообще, и для выздоровления в частности. Как мы уже говорили, во многих духовных традициях покорность перед силой, более могущественной, чем мы сами, является важным моментом практики.

Посредством отказа от своего эго-контроля мы начинаем развивать отношения с «глубинным Я», которое ведет нас к большему вдохновению, к здоровью и целостности. В группах избавления от зависимостей часто шутят: «Религия предназначена для тех, кто не хочет в ад. Духовность же – для тех, кто уже побывал в аду и не хочет туда возвращаться». Чтобы навсегда освободиться от ада зависимостей, мы продвигаемся в сторону непосредственного переживания божественного и его влияния на нашу повседневную жизнь. К тому же здесь весьма уместно вспомнить формулу Юнга spiritus contra spiritum, выражающую признание и использование Духа против разрушительного действия зависимости.

Когда мы соприкасаемся со своим «глубинным Я», наше переживание отчуждения постепенно исчезает. Мы все больше и больше чувствуем свою принадлежность к жизни, и зачастую это чувство возникает у нас впервые. Как только наша обособленность пропадает, мы все больше начинаем ощущать связь, а порой даже глубокое единство, с другими людьми и с миром в целом. Когда я лечилась от алкоголизма, я первые десять дней провела в разговорах с самой собой по поводу того, насколько я отличаюсь от других пациентов. Я отличалась, во-первых, потому, что с моей позиции отрицания мне казалось, что у всех у них были проблемы с зависимостями, а у меня – нет. Но даже когда я начинала понимать, что у меня, возможно, тоже есть «алкогольная проблема», я все равно считала себя лучше их всех, поскольку я была только алкоголиком, и это не так плохо и страшно, как пристрастие к кокаину или героину. Кроме того, я была особенной потому, что у меня были духовная жизнь и духовный учитель, и я практиковала йогу и медитацию.

Мудрые люди из группы избавления от зависимостей называют такую позицию «фатальной уникальностью». Привязанность к иллюзии собственной «особенности» может стать смертельно опасной, поскольку она не позволяет нам видеть реальность своего состояния. Прежде чем обратиться за лечением, я несколько раз перечитала раздел об алкоголизме в медицинском справочнике Merrick Manual. Но там я увидела лишь подтверждение того, что все эти опасные симптомы на меня не распространяются. Такая позиция была смертельно опасной.

Во время переживания униженности и падения на дно эгоцентричная позиция исчезла, и я начала видеть, скорее, не свое отличие от других пациентов, но сходство с ними. В тот день, когда я шла на сеанс групповой терапии, различия между другими и мной исчезли. Доход, образование, раса, выбранный наркотик, род занятий – все эти кажущиеся различия теперь стали для меня несущественными. Я почувствовала, что глубоко признаю, что все мы, независимо от своей личной истории, находимся в одной спасательной шлюпке. Все мы разделяем одну и ту же дилемму, боремся с аналогичными демонами и стремимся к аналогичным целям. Я начала ощущать силу поддержки и любви, которые все мы должны предлагать друг другу. С того времени мне доводилось много раз слышать, как люди, посещающие анонимные группы избавления от зависимостей, описывали похожие переживания – отказ от своей мирской личности и вхождение на некоторое время в сферу, в которой все разделяют общую основу и говорят на общем языке.

Целительная сила группы известна не только в товариществах, работающих по программе «Двенадцать шагов». О ней говорится во многих духовных и религиозных традициях. И хотя почти все духовные организации включают в себя некоторую форму общины, функция и важность общины в них различны. Существуют организованные ордена и ассоциации, которые сосредоточиваются на определенных моральных и этических принципах, традициях и обрядах, на лидере и на религиозных установках. Кроме того, существуют более свободные и спонтанные группы заботливых людей, собравшихся вместе из-за общей необходимости. Через примеры других людей, независимо от того, отождествляют ли они себя с какой-либо группой или нет, человек может обнаружить общность нужд, которые подтверждают его собственное переживание, а также – любовь, понимание, поддержку и дух товарищества.

Кроме того, для человека, большую часть своей жизни ощущавшего себя отделенным и отличным от других, становление частью группы близких по духу людей зачастую является главным шагом. Мы медленно начинаем учиться доверять другим и допускать их в свой изолированный мир. Когда мы понимаем, что наша история похожа на истории других, мы начинаем чувствовать себя не так одиноко. Мы также узнаем, что, когда мы предлагаем помощь другому человеку, наше страдание становится меньше. Если жизнь научила нас тому, что никому нельзя доверять, то общение с другими, ощущение силы их любви, а также ответная любовь, пробуждаемая в нас, могут стать для нас откровением.

Вскоре мы начинаем встречать других людей, демонстрирующих такие качества, которые мы хотели бы развить в себе. Возможно, нас вдохновляют излучаемые ими чувство свободы, радость, доброта и спокойствие. Они кажутся довольными собой, чего мы о себе сказать не можем. Они находят подлинную радость в том, что живут, и нередко воплощают в себе ту мудрость, что приходит вместе с сознательной жизнью. Обычно они тратят некоторое время на восстановление или на какое-нибудь другое путешествие в поисках себя, исцеления или накопления мудрости, и нам хочется иметь то, что имеют они. Часто из рассказов этих людей мы узнаем, что они переживали испытания и трудности, не слишком отличающиеся от наших собственных. Мы автоматически развиваем отношения с теми, кто нам близок по духу, и их пример помогает нам выстоять.

Кроме того, мы наблюдаем перемены, произошедшие в других людях за время их лечения, и извлекаем из этого пользу для себя. Совершенствование этих людей дает нам стимул для собственного совершенствования. Мы видим надежду в тех, чья история похожа на нашу, в тех, кто проявляет качества, которые мы хотели бы увидеть в себе. Мы можем почувствовать, что «если он смог это сделать, то и я смогу». Порой не осознавая этого, мы постепенно начинаем отходить от своих прежних связей с теми людьми, которые до сих пор остаются такими же зажатыми, какими мы были раньше. Они в настоящее время находятся на той стадии развития, которую мы уже прошли и не хотим больше в ней участвовать.

Многие люди, находящиеся в процессе выздоровления, рассказывают о том, насколько удивительны произошедшие в них и в других людях преображения. Мы чувствуем вдохновение, когда слышим, как другие люди описывают, как они, пережив упадок духа и пройдя сквозь дебри своей зависимости, встали на путь исцеления. Когда мы наблюдаем их легкость, уверенность, душевную открытость и чувство юмора, нам трудно представить себе то отчаяние и вырождение, из которого они поднялись. На популярной рекламе автомобилей есть надпись «Ждите чуда». Та метаморфоза, которую мы регулярно переживаем в процессе исцеления, – поистине чудо.

 

Качества духовной зрелости

Побуждаемые проблесками возможностей, открывающихся внутри нас, а также примерами других людей, мы начинаем хотеть развить в себе определенные качества, которые ведут к трезвому образу жизни и духовной зрелости. В этой ситуации понятие «трезвость» приобретает дополнительное значение свободы не только от злоупотребления алкоголем, наркотиками или едой, но также и от навязчивого поведения. Оно означает улучшение физического, душевного, умственного и духовного здоровья. Духовная зрелость, или становление «духовно пригодным», как это называют анонимные алкоголики, приходит через непрерывное развитие определенных качеств и выполнение действий, способствующих укреплению здоровья. Когда мы начинаем осознавать их существование, их потенциальное влияние на нашу жизнь и возможность их иметь, в нас пробуждается интерес к тому, чтобы развивать их в себе.

Каковы эти качества духовной зрелости? По мере того как мы будем исследовать некоторые из этих качеств, постарайтесь иметь в виду, что это – идеалы, к которым мы можем продвигаться шаг за шагом, а не качества, обретение которых ожидается при мгновенном успехе. И хотя для развития и закрепления каждого из этих качеств требуется время, мы увидим, что многие из них уже присутствуют в нас.

 

Любовь и сострадание

Любовь и сострадание ведут к способности честно взаимодействовать с самим собой, с другими людьми, с окружающим миром и с Богом. Самые священные традиции считают эти качества основой всего. Раскрытие сердца, рождение сострадания и любви изнутри часто служит началом подлинно духовной жизни. Это первоначальное пробуждение важно для дальнейшего развития этих качеств на протяжении всей жизни. Все мы слышали такие фразы, как «любовь вечна» или «Бог есть любовь». Любовь – это безграничное состояние, выражающее себя многими способами – от эротического наслаждения, заботы и уважения по отношению к другим, до совершенного состояния божественной благодати. Чтобы познать любовь и понять ее значение, мы должны непосредственно пережить ее. Она рассеивает замешательство и страхи и проявляет в нас доброту, открытость и уважение. Если мы не любим себя и не доверяем себе, мы не можем любить других. По мере того как мы все больше открываемся своим возможностям, на место стыда, жалости к себе и ненависти приходит чувство уважения к себе и понимание. Наша способность воспринимать себя отражается в том, как мы относимся к тем, кто рядом с нами. Мы учимся давать другим, ничего от них не ожидая и не требуя, а кроме того, вырабатываем обязательность и верность по отношению к себе и к другим.

Сострадание выходит далеко за пределы любви к конкретному человеку. Это – любовь ко всему творению. Некоторые называют это чувство «космической любовью», или «любовью ко всем существам». Оно подразумевает щедрость, а также расширенное понимание самих себя и других, где нет ощущения того, что ты что-то делаешь для чужого человека, где нет разделения на «них» и «меня». Сострадание – это чистое и богатое состояние бытия, которое не имеет ничего общего с соперничеством или стремлением к достижениям. Оно часто проявляется через осознавание страдания и выражается как заинтересованность в благополучии себя, других людей и окружающего мира.

 

Честность и искренность

Известно, что зависимые люди в активный период своей зависимости склонны к непорядочности и обману. Мы лжем себе и другим по поводу того, что мы делаем, в какой степени мы это делаем и каковы могут быть последствия. И хотя некоторые из этих вымыслов являются сознательными, многие из них возникают как результат наших отрицаний и защит. В течение многих лет мы слой за слоем выстраивали защиту, чтобы оградить себя от истины. Мы обманывали себя относительно реальности своей истории и своей настоящей ситуации, своей личности и своего поведения. Мы создали фальшивую личность, которая имеет очень мало общего с нашей настоящей природой.

В процессе исцеления наш первый шаг к возвращению честности – это наше переживание покорности перед фактом нашей зависимости и отсутствием контроля над собой. Постепенно мы начинаем осознавать, насколько обманчивы и неискренни мы были, – и не только по отношению к другим людям, но и по отношению к самим себе. Друзья, члены семьи и коллеги стали признавать наше зависимое поведение прежде нас самих. Часто мы узнаем о нем последними. Теперь мы более честно можем смотреть в лицо своему настоящему поведению. Такая прямолинейная позиция выходит за пределы «честности кассового аппарата», являющейся законным, справедливым и надежным поведением, принятым в обществе. Она также включает в себя честность по отношению к самому себе, искреннее и правдивое признание шаблонов, способов поведения и сил, которые формируют нас и побуждают к действиям. Благодаря более открытому и прямому контакту с собой мы становимся способны формировать честные отношения с другими.

 

Ясность физическая, эмоциональная, умственная и духовная

Возрождаясь из относительно запутанного и несознательного отношения к жизни, мы узнаем, что можем быть более сознательными относительно самих себя и своего окружения. Это означает развитие четкого, различающего образа действий, свободного от заблуждений и обманчивого мышления. Такое поведение подразумевает ясность ума, рассеивающую иллюзии и неоднозначность. Другие люди, общаясь с нами, понимают нас, и наша жизнь становится отражением обычной, ничем не загроможденной простоты.

По мере работы со своими чувствами у нас усиливается ясность ума и эмоций. Выражение и узнавание ранее не признанных чувств служит основой исцеления: оно влечет за собой готовность обратиться к гневу, страху, печали, вине, стыду и другим тяжелым чувствам, которые делают нас скованными и несчастными, а также способность узнавать и принимать счастье, радость, спокойствие и любовь. Ясность по отношению к телу означает наше внимание к физическому здоровью, проявляемое через правильное питание, упражнения, отсутствие интоксикаций и правильно организованный отдых. Многие духовные дисциплины описывают тело как храм божественного – как то, что заслуживает такого же почитания, как священный храм. Они предлагают особые практики, которые ведут к усилению ясности ощущения тела, помогают избавиться от токсинов, физических блоков и высвободить ранее заблокированные энергии.

Духовная ясность охватывает все остальные формы ясности. Она может прийти через благодать, но зачастую подразумевает регулярное направление усилий на исцеление всех аспектов человека. Когда мы достигаем большей ясности по отношению к телу, ясности ума и эмоций, мы становимся способны более четко воспринимать духовное измерение.

 

Ответственность и дисциплина

По окончании периода беспорядка и безрассудства мы начинаем ценить способы, которыми можем перенаправлять и формировать себя, а также развивать свои моральные качества. Ответственность включает в себя способность и готовность надежно выполнять обещания и повседневные задачи. Она также означает, что мы начинаем определять свои личные границы, становясь ответственными за себя и отделяя себя от других людей.

У людей, которым довелось пережить оскорбления, обычно отсутствуют внутренние границы, то есть знание того, где проходит граница между ними и окружающим миром. У них возникает путаница по поводу того, за какие эмоции и действия отвечают они сами, а за какие – другие люди. Они могут обвинять себя за поступки, которых не совершали, или же переносить ответственность на кого-нибудь другого, когда в действительности виноваты они сами. Достигнув духовной зрелости, мы освобождаем себя от других и вместо того, чтобы чувствовать излишнюю ответственность за других, начинаем отвечать за себя.

Дисциплина подразумевает порядок. Она необходима для надежного выполнения своих обязанностей. Мы устанавливаем внутри себя и вокруг себя некую структуру, через которую определяем свои границы и направления. Она отлична от систем, в которых человеку навязываются правила, ограничивающие и подавляющие его. Дисциплина подобна фундаменту, опираясь на который мы можем развивать свои творческие способности во всех направлениях. При отсутствии дисциплины, из-за своей небрежности и запутанности ума мы даже не способны признать эти возможности. Если мы раньше были склонны к промедлению, то теперь рады постоянным стараниям и вниманию.

 

Спокойствие

Спокойствие – это качество, которому уделяют большое внимание как программы избавления от зависимостей, так и многие духовные дисциплины. Когда мы оказываемся в ловушке привязанностей и зависимостей, многие из нас становятся обеспокоенными собственной драмой. Нас разрывают неуправляемые эмоции, мы чувствуем себя разбитыми или становимся зависимыми от их силы. Еще один вид нашей реакции на хаос, происходящий в мире, – это его отрицание. Когда мы удаляемся в свои защитные сооружения, мы чувствуем себя обеспокоенными и несчастными.

Спокойных людей редко что может побеспокоить. Невзирая на перемены и проблемы, происходящие в этом непостоянном мире, они наслаждаются переживанием физического, душевного, умственного и духовного равновесия. Спокойствие – это состояние невозмутимости и уравновешенности ума. Это внутренне спокойствие и умиротворение излучают лики святых всех традиций. В поэзии и в духовных метафорах спокойствие представляется как чистое спокойное озеро в безветренный день, которому не страшны ни бури, ни перемены.

 

Личная свобода

Личная свобода отличается от побуждения искать свободу от указаний внешнего авторитета. Она является тем, что духовные дисциплины называют «внутренним освобождением» и исходит из способности встречать перемены жизни, не драматизируя их, не пытаясь уходить в себя и отгораживаться от них. Свобода означает «научиться принимать жизнь такой, как она есть», как об этом сказано в программах «Двенадцать шагов». Она подразумевает состояние покорности, способность встречать свои взлеты и падения без сопротивления, отрицания и навязчивых состояний. Свобода требует отказа от привязанностей и ограничений и освобождения от сопровождающих их страданий. Свободный человек проявляет гибкость и широту в выборе действий, он не скован и не ограничен.

 

Терпение и терпимость

Терпимость – качество, противоположное склонности всех осуждать и фанатизму. Она подразумевает приятие и сочувствие и, как все остальные качества, применима как к нам самим, так и к другим людям. Это – способность признавать как свои ошибки и слабости, так и свои таланты и силу. Это не означает, что мы должны оправдывать их или любить их, – мы должны принимать их такими, как они есть в настоящий момент. На внешнем уровне терпимость означает способность позволять существовать убеждениям или видам деятельности других людей, которые могут отличаться от того, что делаем мы сами, то есть способность не осуждать или исключать их, а давать им место как части сложного и динамичного мира.

Терпение существует вне честолюбия. Старинная пословица «все хорошее приходит к тому, кто умеет ждать» применима к нашему путешествию, направленному на новое открытие себя. Терпение означает способность принимать все приходящие события и переживания без сожаления и ожиданий. Мы не можем усиливать течение реки, но, наоборот, можем плыть по ее течению. Терпение требует, чтобы мы жили сегодняшним днем. Мы учимся идти шаг за шагом, ставя одну ногу впереди другой, и принимать во внимание все, что предстает перед нами. Там, где мы прежде были одержимы своими делами и импульсивны, мы обретаем готовность ждать. Терпение связано с верой.

 

Вера, доверие и внутренняя безопасность

Веру описывают как «уверенность в том, на что надеешься, убежденность в том, что незримо». И хотя это изречение взято из Ветхого Завета, оно применимо не только к другим духовным системам, но и к жизни как таковой. Это – способность участвовать в наличной реальности без тревоги и сомнений. Вера, доверие и безопасность подразумевают чувство уверенности. Каждое из этих качеств развивается со временем и с опытом, независимо от того, относится оно к тебе, к другому человеку, к группе, к механизмам нашего бытия или к Богу.

Многим из нас доводилось слышать не теряющий своей популярности совет «доверьтесь процессу». И хотя доверие процессу означает отказ от ожиданий и эго-контроля, оно не подразумевает слепое подчинение. Вера возникает как отклик на непосредственное переживание божественного. Доверие и вера – положительные творческие установки человеческого ума и духа. Когда мы на опыте узнаем, что «и это пройдет», что все трудности, равно как блаженство и наслаждение, в конце концов, уйдут, оставив место для следующего переживания, мы развиваем чувство уверенности в ритме жизни и веру в силу, которая нас ведет. Из веры и доверия вырастет ощущение внутренней безопасности и избавления от страхов и чувства утраты.

 

Мудрость и понимание

Мудрость отличается от интеллектуального знания, а понимание – это нечто большее, чем накопление информации. Мудрость обретается через опыт, через постижение и усвоение ежедневных уроков, выпадающих на долю каждого из нас, а понимание приходит, когда мы схватываем их смысл. Индоевропейский корень слова «мудрость» означает «постижение» или «видение». Мудрость человека – результат того, что он увидел и в конечном итоге постиг. Мудрецы говорят, что вся жизнь – это школа, и наша задача – учиться у жизни. Во многих культурах старых людей особенно почитают за их глубокую мудрость, которая все это время развивалась вместе с ними. Однако человек, занимающийся духовными практиками, может стать зрелым еще до старости. Через духовную практику или откровение ищущий может развить в себе глубокое и расширенное понимание связи человечества со всем миром. Мудрость проявляется как способ бытия, который развивается из прозрений, выражаемых в ежедневных действиях.

 

Благодарность, покорность и готовность

Благодарность исходит из души как признательность за те дары и блага, которые к нам пришли. Она рассеивает страх, гнев и негодование. Люди, переживающие встречу со смертью, «касание дна» своей зависимости или неожиданное раскрытие благам жизни, нередко чувствуют благодарность. Благодарность нужна, чтобы узнавать чудеса, которые, хотя и существуют внутри и вокруг нас, зачастую остаются не увиденными нами. Люди, выходящие из мрака своей зависимости, часто ощущают, что им дан еще один шанс, и они глубоко признательны за это.

Покорность противоположна гордыне, которую многие духовные традиции считают главным препятствием для духовного развития. Покорность – это способность преодолеть надменность и величие и подойти к честному восприятию себя со всеми своими ограничениями и прегрешениями. Акт капитуляции – это акт покорности. Первый шаг анонимных алкоголиков, состоящий в признании того, что мы совершенно не управляем своей жизнью, – это шаг покорности.

Готовность подразумевает отказ от гордыни. Она означает преодоление упрямства и своеволия, а также становление открытым и готовым к ответному действию. Даже несмотря на то, что мы не знаем, каков будет следующий шаг, мы продвигаемся вперед без сопротивления. Билл Уилсон писал: «Готовность расти – это сущность всего духовного развития».

 

Надежда, счастье, радость и юмор

Надежда противоположна отчаянию. Это расширенное состояние бытия – скорее позиция, чем цель. Мы можем чувствовать надежду, не надеясь на что-то особенное. Счастье – это состояние благополучия и довольства. Люди, которым приходилось много страдать и бояться, порой с трудом принимают его. Если счастье чаще всего является результатом чего-то, что происходит конкретно для нас, то радость существует независимо от повседневных событий и дел. Радость вырастает из чувства благодарности. Она исходит из глубокого чувства внутреннего благополучия, которое не омрачено колебаниями повседневной жизни. Все эти чувства – надежда, счастье и радость – связаны с открытой душой.

В этом контексте юмор относится к способности добродушно смеяться над собой, над нашим человеческим бытием и над всей космической игрой. Эта способность, исходящая из всепроникающего чувства радости, выражается в нашем признании человеческой драмы не только крайне серьезной, но и чрезвычайно смешной. Если мы скованны, мы не можем ничем себя развлечь. В исцелении от зависимости есть удивительный поворотный пункт, когда мы начинаем смеяться над некоторыми вещами, совершаемых нами в период зависимости. Это сострадательное признание комедии внутри трагедии может нести в себе большую целительную силу.

 

Фундаментальная связь с землей и с повседневной жизнью

Жизнь духовно зрелого человека – это не уход от мира. Напротив, каждое его действие само по себе является выражением божественного. И хотя мы привыкли находить великое вдохновение в священных учениях и в трансцендентных переживаниях, мы узнаем эту божественность в повседневных делах, в себе, в других людях, в других формах жизни, в неодушевленной материи и в природе. Вместо того чтобы оставаться в стороне от повседневной реальности и служить лишь себе, мы признаем ее богатство и красоту, постоянно осознавая ее и уважая ее. Мы активно участвуем в своей человеческой жизни, отдавая дань земле и окружающей среде.

 

Способность жить в настоящий момент

Люди, умеющие жить в настоящий момент, всегда находятся не где-нибудь, а именно здесь. Большинство из нас проводят большую часть жизни, пребывая в прошлом или переносясь в будущее. Или же мы можем разобщаться с самими собой и двигаться в направлении навязчивого мышления, чтобы изменить свое переживание нахождения здесь и сейчас. Многие духовные системы разработали особые практики, способствующие сохранению присутствия в настоящем моменте. Программы «Двенадцать шагов» призывают нас «жить сегодняшним днем». И это все, что мы действительно имеем. Жить настоящим означает, что мы должны уметь постоянно оставлять все старое и начинать заново. Кроме того, отказ от ненужных и гнетущих эмоций, переживаний и привязанностей является главным моментом многих духовных практик.

 

Мистическое мировоззрение

И хотя мы живем своей повседневной жизнью, мы можем также сохранять космическое видение, которое основывается не на том, что человек прочитал или услышал о Боге, а на непосредственном духовном опыте. Мистическое мировоззрение – это расширенный взгляд на мир, включающий в себя все. Оно подразумевает осознавание взаимосвязанности всего творения. Если мы что-то делаем для другого человека, то мы также делаем это для себя. Если мы наносим вред земле, мы также вредим самим себе. При взгляде с этой перспективы не остается места для исключительности, предубеждений и поводов для раздоров. Это духовное мировоззрение признает, что мы – нечто большее, чем наша материальная личность. «Глубинное Я» и «ограниченное я» сосуществуют, и мы знаем, что это чрезвычайно важные стороны нашей природы.

 

Стратегия исцеления

Качества духовной зрелости, приведенные в нашем списке, являются лишь некоторыми из общих, но очень важных качеств, которые становятся нам доступны в период духовного преображения и исцеления. Одни духовные и религиозные системы делают особый акцент на развитии одних качеств, другие – на других. Важно помнить, что, хотя все эти качества потенциально существуют в каждом из нас, мы лишь выбираем, когда нам следует попытаться их усилить или потрудиться над их достижением. Если мы примем всеобъемлющую стратегию внутреннего роста и исцеления и если мы при поддержке других будем продолжать выполнять свою работу, мы автоматически обнаружим в себе эти качества и научимся использовать их в жизни.

Какова эта стратегия? Чтобы описать ее, мы должны вернуться к той идее, что в человеке присутствует как «ограниченное я», так и «глубинное Я», а также к истории, описывающей нас как индивидов, отделившихся от своего божественного истока. Ранее мы рассматривали роль оскорблений, механизмов выживания и темной ночи зависимости. Все эти моменты отдаляют нас от нашего «глубинного Я». Однако, независимо от того, насколько наша духовная сущность была скрыта от нас в период зависимости, она всегда оставалась с нами: мы просто не были способны ее увидеть. Она была отгорожена от нас не только благодаря тому факту, что все мы люди, но и благодаря нашему поведению, а также физическим, душевным и духовным ранам. Билл Уилсон писал: «В глубине каждого мужчины, каждой женщины и каждого ребенка присутствует основополагающая идея Бога. Она может быть омрачена глубоким отчаянием, показным блеском, поклонением другим вещам, но в какой бы форме она не присутствовала, она все равно с нами».

Исцелиться означает вновь обнаружить в себе эту идею божественного, эту целостность, присутствующую внутри каждого из нас. Задача нашего исцеления или духовного путешествия – снять препоны между нами и нашим «глубинным Я». Мы можем использовать образ огромного океана, который отгородили от нас дамбой, и мы не знаем о его существовании. Даже несмотря на то, что наш интеллект может узнать, что там есть океан, для нас этот факт непостижим, ибо у нас никогда не было его непосредственного переживания. Затем в какой то момент мы переступаем барьер и обретаем возможность видеть и переживать океан непосредственно. После того как это произошло, у нас возникает сильное побуждение пережить это снова, а также желание продлить это переживание. Но как это сделать?

Дамба между нами и нашим источником построена из гнетущих нас эмоций, переживаний и воспоминаний, которые сковывают нас и создают в нашей жизни страдания и ограничения. Со временем, в процессе исцеления, мы устраняем барьер между «ограниченным я» и «глубинным Я». Это – не линейный процесс. Мы не искореняем сначала страх, затем гнев, воспоминания об оскорблениях и стыд в установленной последовательности. Скорее, во время духовной практики, восстановительной работы или психотерапии мы отрезаем куски этого барьера, пока не уничтожим его полностью. С каждым прорывом нам становится все более и более доступно «глубинное Я», словно в крошечные отверстия в дамбе начинают просачиваться ручейки воды. Когда мы разрушим значительную часть дамбы, вода потечет свободным потоком. Мы не только сможем плавать в огромном просторе возможностей, но также пробовать и смаковать его ресурсы. Чем больше мы на практическом уровне прорабатываем свои внутренние препятствия, тем больше мы осознаем в себе качества духовной зрелости.

Это понятие весьма отлично от некоторых более ранних теорий психологии, которые утверждали, что, чем глубже мы уходим в свою человеческую психику, тем хуже нам становится. Чем глубже мы погружаемся в себя, тем больше обнаруживаем в себе отрицательных сторон, дисгармонии, основных инстинктов и разрушительных тенденций. В модели нашего исцеления все наоборот: чем глубже мы заглядываем в себя, тем больший потенциал в себе обнаруживаем, а именно положительные, светлые и радостные качества благодарности, энтузиазма и любви, которые прежде были скрыты. Кроме того, здесь мы заходим в спектр эмоций, побуждений и типов поведения, которые так красноречиво описывали отец психоанализа Зигмунд Фрейд и другие психоаналитики, но эти моменты не следует путать с нашей подлинной личностью. Они – лишь материалы, из которых сооружена дамба, отгораживающая нас от нашей истинной природы.

Этот подход также существенно отличается от жесткой модели болезни, которая преобладает как в психиатрии, так и в психотерапии. Я в некоторой степени затрону ее, поскольку чувствую, что она во многом касается понимания и лечения людей от зависимостей. Концепция болезни зависимости и ее лечения внесла новое понимание в эту проблему, и я признательна за это. Многие десятилетия алкоголиков считали третьесортными, выродившимися людьми, у которых отсутствуют самоконтроль и этические нормы, но когда алкоголизм признали болезнью, это представление об алкоголиках начало меняться.

Когда алкоголиков, а затем и наркоманов стали воспринимать не как плохих людей, но как больных, многие почувствовали облегчение. С них было снято огромное бремя, когда им открылось, что они имеют дело скорее не с собственной порочностью, но отчасти с биохимической проблемой, имеющей генетическую основу. Этих людей, страдающих химической зависимостью, теперь стали считать не отбросами общества, а нормальными людьми, у которых развилась болезнь. Эта модель позволяет страдающим зависимостью алкоголикам и наркоманам вновь стать членами общества, с которыми гуманно обращаются, а не наказывают. В понимании людей, страдающих зависимостью, и в их лечении произошел революционный сдвиг. В этой новой ситуации понимания даже Бетти Форд, жена президента Соединенных Штатов, могла признаться в своих пристрастиях точно так же, как она позднее призналась в том, что у нее рак груди. Человек с такой проблемой мог больше не опасаться, что его сочтут «плохим». Напротив, к Бетти Форд отнеслись как к сильной и мужественной женщине, достойной восхищения и похвалы, ибо она признала свою болезнь и встретилась с ней лицом к лицу. Ее мужество дало ей возможность повлиять на осуществление огромных перемен, особенно в понимании проблем женской зависимости от алкоголя и наркотиков.

Это новое понимание также внесло важный шаг в выздоровление: страдающие зависимостью теперь могли отделить себя от своей болезни, могли понять, что они – нечто гораздо большее, чем их поведение и представление о себе. «У меня есть болезнь, но я – это не моя болезнь. Мое представление о себе гораздо шире, чем моя личность алкоголика или наркомана».

Однако, когда наше понимание зависимостей стало включать в себя не только химическую зависимость, но и другие ее виды, мы начали беспокоиться. Зависимость, подразумевающая виды деятельности и отношения, включает в себя поведение, сходное с поведением людей, страдающих химической зависимостью, а также историю взаимоотношений разных поколений. И хотя в зависимости такого типа не присутствуют моменты алкоголизма и наркомании, ее все-таки следует относить к болезни. Со временем все больше и больше людей стали задавать вопрос, действительно ли концепция зависимости как заболевания применима к таким явлениям, как одержимость покупками, религиозный фанатизм и со-зависимость. Ведь куда легче назвать болезнью ту зависимость, которая связана непосредственно с телом, например обжорство, патологическое отвращение к пище, некоторые крайние формы зависимости от других людей или поведение, являющееся явно патологическим и социально неприемлемым, как, например, одержимость сексом и навязчивое мышление.

Если зависимость – это чрезмерно сильная привязанность, и если все мы боремся с привязанностями, то из такого щедрого применения данной модели болезни к любому виду зависимого поведения вырисовывается картина общей болезни, которой больно все человечество. Такое суждение отражает устаревшую позицию психиатрии и психологии, утверждающую, что чем глубже мы заглянем в себя, тем более мрачную картину своей человеческой природы мы увидим. Разумеется, наше зависимое поведение создает множество болезней и страданий. Но я не могу поверить в то, что все мы больны. Кроме того, такая позиция может стать вредной для тех, кто уже ощущает себя скованным, изолированным и опозоренным. Модель болезни хорошо работает для прямолинейного ума. Она предлагает некую схему, в которой можно расставить по местам все наши сложности зависимого поведения и порождаемые им страдания. Однако такая модель считает патологическими тех людей, которые, по своей сути, здоровы и целостны.

Я предлагаю несколько иную позицию, которая гораздо больше соответствует идеям и установкам, выдвигаемым трансперсональной психологией и духовными методами. Эта точка зрения подразумевает, что мы можем определять зависимость как болезнь, к которой это понятие действительно применимо. Однако зависимость – это гораздо больше, чем просто болезнь, и мне хотелось бы здесь увидеть не модель болезни, а модель хорошего здоровья, которая помогла бы лучше понять, как лечить людей от зависимости. Модель хорошего здоровья подразумевает, что человек содержит в себе огромный божественный потенциал, который может быть от него скрыт. Мы живем в мире, наводненном привязанностями и зависимостями, живем иллюзией «ограниченного я». Мы думаем, что мы такие и есть. Мы живем в состоянии ложной личности. Мы забыли о том, кто мы на самом деле.

Во время процесса исцеления мы стараемся заново найти себя. Действительное значение слова «исцеление» выходит далеко за рамки того, что связано с патологией. «Исцелиться» означает «получить обратно, вновь обрести». В нашем выздоровлении мы «получаем обратно» свою целостность. Мы соединяем наше «ограниченное я» с «глубинным Я» в единое целое. Понятие «исцеление» применимо к процессу излечения от болезни, но оно также может использоваться в значении «восстановление нашей истинной природы». Я осознаю, что процесс, в который я вовлечена, – это исцеление от физической, эмоциональной и душевной патологии, связанной с алкоголизмом и другими сторонами моей истории. Я также осознаю, что это – гораздо большее. За моим «исцелением» протекает еще более глубокий процесс: это – путь преображения, который глубоко затрагивает все мое существо. Это исцеление на каждом уровне, но, кроме того, это еще и поиски божественного, которое с изначальных времен является частью человеческой природы, независимо от культурных и этнических различий. Существенной составляющей этого процесса духовного роста служит освобождение от привязанностей и зависимостей или их преобразование.

В процессе истинного исцеления мы работаем над устранением барьеров между нашими «ограниченным я» и «глубинным Я». Мы знакомимся с чудесной целительной силой, присутствующей в каждом из нас. То, что в различных холистических и трансперсонально-ориентированных медицинских и психотерапевтических методах называется «внутренним целителем», – это глубинная мудрость и сила нашей духовной сущности. Внутренний целитель знает, что делать, а нам лишь надо дать ему пространство и поощрять его. Вместо того чтобы в своем исцелении полагаться на внешние силы, вместо того чтобы автоматически зависеть от методов, медикаментов и указаний специалистов, мы должны узнать о своих внутренних ресурсах. Это не означает, что мы должны проходить процесс выздоровления в одиночку. Совсем напротив, нам нужны поддержка, любовь и руководство опытных специалистов, учителей и группы соискателей. Находясь внутри этой ситуации поддержки, мы в конце концов приходим к выздоровлению.

В традиционной западной медицине считается, что, если человек заболел, он должен идти к врачу, получать лечение и затем платить за него деньги. В древнекитайской медицине было принято, что пациенты платили деньги врачу, пока оставались здоровы. Если кто-то из пациентов заболевал, то врач должен был платить деньги ему, ибо работа врача – это учить людей поддерживать свое здоровье, равновесие и благополучие, используя их собственные ресурсы. Я убеждена, что именно в этом состоит надежда на исцеление людей от зависимостей. Когда мы в своей зависимости касаемся дна, многие из нас начинают прорываться через дамбу, отгораживающую нас от знания своей истинной сущности. Именно оттуда мы имеем возможность отправиться в путешествие с целью обрести выздоровление и заново найти себя, что, в конечном счете, ведет к целостности и равновесию.

 

Т олько что освободившись от бесполезной и неуправляемой борьбы, мы являемся на свет беспомощными, неприспособленными и уязвимыми, как новорожденные ягнята. Сначала мы наслаждаемся чудесами этого нового для нас мира, но потом нас начинает одолевать реальность прежних эмоций, переживаний и шаблонов, а также испытаний внешнего мира. Купаясь в «розовом облаке» и наслаждаясь новой жизнью, мы должны осознавать это подводное течение, бурлящее внутри нас. За облегчением, благодарностью и энтузиазмом, которые приходят к нам вместе с еще одним шансом, мы ощущаем присутствие слишком знакомых нам чувств. Но мы привязываемся к своему оазису благодати и стараемся оставаться в нем как можно дольше, поглощая все то, что он нам дает. Когда «розовое облако» растворяется, мы продолжаем чувствовать облегчение и благодарность за то, что порочный круг зависимости, наконец, порван. Но мы также обнаруживаем, что жизнь не становится автоматически легче лишь потому, что мы идем к выздоровлению.

Мы пытаемся осознать оставленные в стороне физические, эмоциональные, умственные и духовные проблемы. На протяжении многих лет большинство зависимых людей избегали болезненных и неприемлемых эмоций, воспоминаний и переживаний, вытесняя или отрицая их. Пища, алкоголь, наркотики, секс, азартные игры или стремление к власти служат буфером для реальных проблем и толкают нас к навязчивому поиску облегчения. Использование этих средств внешнего и внутреннего ухода от действительности не искореняет боль, гнев, вину и стыд. Эти варианты бегства не способствуют избавлению от беспокоящих воспоминаний или низкой самооценки: они просто прячут их на время. Когда мы уничтожаем зависимости, мы устраняем ту обособленность, которая служила нам хорошей защитой от страданий, а также всех эмоций, переживаний и воспоминаний, которые мы вытесняли, когда выходило на поверхность наше зависимое поведение.

Более того, оказавшись на дне, мы капитулировали. Мы стали бессильными. Как эгоцентричные, эгоистичные индивиды мы отказались от контроля и ослабили свои защиты. В результате мы стали лучше осознавать внутри себя глубинный резервуар прежде невидимого материала. Если мы не поймем, как работать с этими эмоциями и переживаниями, а также, как от них избавляться, то они станут воздействовать на наше поведение и даже управлять им.

Я вспоминаю Гленна, жизнерадостного и добродушного брюнета лет тридцати, который находился на начальной стадии исцеления от алкоголизма и пристрастия к кокаину. Когда Гленн рассказывал о своей жене и о своей маленькой дочери, его глаза светились искренней любовью к ним. Он также чувствовал свою преданность процессу выздоровления. Он побывал в аду и больше не хотел туда возвращаться. Он был готов сделать все, что угодно, чтобы держаться за свою заново открытую, чистую и трезвую жизнь. Его главная проблема состояла в том, что он причиняет огромные беспокойства себе и своей семье, и это серьезно угрожает его браку. Гленна охватила неистовая ярость.

Он описывал ужасную дилемму, состоявшую в том, что он регулярно ходит на встречи группы, работающей по программе «Двенадцать шагов», где он говорит о своей прежней зависимости и направляет себя на исцеление, а затем идет домой и сражается с женой. Иногда его словесные и эмоциональные всплески доходили до выражения на физическом уровне. Он знал, что если он будет и дальше так себя вести, то это приведет к ужасным последствиям как для него самого, так и для людей, которых он любит, хотя и не мог контролировать свой гнев. Он переговорил с психотерапевтом, который посоветовал ему пойти в «группу поддержки мужской ярости», где бы он мог обсудить свои наклонности. Эта группа помогла ему разумно понять причины сложившейся проблемы, но буря эмоций так и не утихала.

В конце концов Гленн получил необходимую помощь от эмпирической терапии, во время которой он мог активно выражать свой ужасный гнев, накопившийся в нем за годы детских оскорблений. По мере продолжения терапии он обретал способность работать с причинами своего гнева. Он говорил: «Мне было недостаточно лишь говорить о своем гневе. Я чувствовал, как внутри меня бушует ураган, и не знал, как его в себе удержать. Когда я в конце концов обнаружил, что во время сеанса эмпирической терапии могу дать выход своему гневу, это было все равно, что выпустить пар из автоклава. Когда я неоднократно проделал это в процессе эмпирической терапии, мне уже нечего стало выплескивать дома».

И хотя история Гленна являет собой нечто более драматичное, чем истории многих других людей, она говорит о тех трудностях, которые испытывает большинство людей, начавших трезвый образ жизни, независимо от того, какие пристрастия ими раньше владели. Внезапно столкнувшись с ранее скрытыми приглушенными или, наоборот, слишком сильными эмоциями, воспоминаниями и переживаниями, мы встаем перед выбором: либо мы допускаем их, и они берут над нами верх, либо мы обретаем способность с ними работать. Теперь, когда у нас в уме появилась ясность, мы можем оглянуться на свои зависимости и понять разрушительное и саморазрушительное действие, оказываемое этим непереработанным материалом на нас самих и других людей.

Наша боль и наши раны могут заставлять нас переносить их на других людей, которых мы любим и которые любят нас. Возможно, нас побуждают к власти над другими людьми и к их оскорблению недостаточный контроль над собой и чувство собственной неполноценности. Наши чувства одиночества и недоверия могут толкать нас к уходу и отчуждению от своих супругов, семей и друзей. Например, человек, перенесший в детстве сексуальное оскорбление, не может прикасаться к другим или позволить, чтобы к нему прикасались, не испытывая при этом страха, замешательства, стыда и гнева, которые оскверняют нашу любовь. Это – мучительный путь, и муки здесь еще более сильные хотя бы потому, что в процессе выздоровления мы больше не можем так легко убегать от других.

Кроме того, многие из нас были настолько поглощены своим зависимым поведением и настолько хорошо защищены своей фальшивой личностью, что не могли полноценно участвовать в жизни. Некоторые из нас с детства усвоили, что мир, в котором мы живем, – не самое удачное место и что нам в любой момент лучше куда-нибудь сбежать. И вот теперь мы, лишенные привычных нам защитных механизмов и средств ухода от реальности, оказались среди повседневной рутины. В этом неуправляемом и зачастую хрупком состоянии мы должны взять себя в руки и, может быть, впервые в жизни научиться жить в этом мире.

В первые несколько лет своего избавления от алкоголизма я прошла периоды, похожие на развитие ребенка от младенчества до юности. Когда в дождливый полдень я выходила из лечебного центра, мое непосредственное окружение казалось мне очень напряженным и сложным. В этом неокрепшем и уязвимом состоянии мне казался новым переживанием даже переход улицы, словно я впервые училась ходить. Спустя некоторое время я вошла в состояние «пугающего разграничения», которое отражало исследование ребенком его границ и места в окружающей среде. Где заканчиваюсь я и где начинается мир? Как мне определить это новое «я»? На что я гожусь? Я научилась говорить «это мое, а это – нет», но в этих словах слышалась ярость, выдающая тот непроработанный гнев, который во мне циркулировал. Разумеется, мои упрямство и негодование не самым лучшим образом сказывались на моих отношениях с людьми.

Далее следовала фаза, в которой я училась разговаривать и вникать в текущие проблемы общения. Как мне, лишенной глубоко внедренных механизмов отрицаний и защит, теперь относиться к себе, к другим и к окружающей обстановке? Как мне определить и высказать словами свои нужды? Как мне научиться слушать? Были и другие вопросы. Как мне после того, как я удержалась в спасательной шлюпке методов выздоровления, развить достаточную веру в заново открытое «глубинное Я», чтобы немного расслабиться и позволить ему помогать мне? Как мне принять помощь от других людей?

На ранней стадии выздоровления я упорно предпочитала закрываться в своей комнате, чтобы читать книги о медитации и каждый день посвящать по часу усердной молитве. Если кто-либо прерывал меня, я впадала в негодование. И хотя эта стадия была необходима, чтобы познакомиться с механизмами исцеления, моя негибкость, в конечном итоге, приносила мне больше огорчений, нежели утешения. Спустя некоторое время я узнала, что могу поддерживать свою оздоровительную работу, не ставя таких ограничений и не принимая оборонительную позицию.

В период «розового облака» мы, возможно, понимаем, что мир может быть щедрым, красивым и даже чудесным. Однако это восприятие зачастую оказывается для нас столь новым, что нам требуется время, чтобы поверить в себя, в других людей и в то, что нас окружает. Нам нужно время, чтобы поверить в ритм своей жизни. Такого рода проблемы, равно как прежде не осознававшиеся эмоции, переживания и воспоминания, бьют по нам в первые месяцы и годы свободы от зависимости. К счастью, существует много способов работы с ними, а также их продуктивного и творческого применения в процессе исцеления.

 

Исцеление как духовный путь

Билл Уилсон писал: «Неужели трезвость – это все, чего мы ожидаем от духовного пробуждения? Нет. Трезвость – это лишь самое начало. Она только первый дар начала пробуждения. Если мы намерены получить все остальные дары, то наша пробужденность не должна прекращаться». Далее Билл Уилсон рассматривает процесс постепенного отбрасывания нашей старой жизни, кусок за куском, и замены ее новой жизнью, в которой мы способны действовать при любых обстоятельствах. Чтобы сделать это, мы должны быть готовы совершить чрезвычайно необходимую работу по исцелению. Первый шаг программ «Двенадцать шагов», а именно то, что «мы признаем, что бессильны перед алкоголем [или перед любой другой зависимостью] и наша жизнь стала неуправляемой», – это единственный шаг, в котором упоминается зависимость. Вся остальная программа посвящена созданию жизни, включающей в себя качества духовной зрелости.

Исцеление требует преданности идее, мужества и терпения. Это не то, что приходит внезапно: это духовный путь длиною в жизнь. Поначалу этот факт может показаться устрашающим. Процесс исцеления иногда может казаться утомительным. Однако если мы вернемся к девизу «жить сегодняшним днем», так часто упоминаемому в группах избавления от зависимостей, то научимся удерживать свой ум от всяких «а что, если?» и «я не могу», которые всплывают на поверхность, когда мы мысленно переносимся в будущее. Когда мы идем шаг за шагом и делаем в каждый момент то, что требуется, мы можем не получать того удовлетворения, которое вызывают происходящие в нас перемены. Но как бы то ни было, мы начинаем осознавать важность и необходимость этих шагов к духовному росту.

Наше путешествие преображения подобно составлению ожерелья из драгоценных бусин: с каждым шагом в направлении духовного роста мы добавляем к нити еще одну жемчужину, пока, спустя некоторое время, не создаем произведение искусства. С каждым шагом мы начинаем все больше осознавать, что, несмотря всю утомительность и тяготу наших усилий, результат накапливается со временем. Все моменты в нашем пути открытия себя, накапливаясь, приводят нас к счастливой и творческой жизни.

Люди, продолжающие процесс выздоровления, со временем начинают понимать, что они уже совсем не такие, какими были тогда, когда впервые отправились в путешествие с целью вновь обрести себя. Вам приходилось когда-либо вынимать из полиэтиленового пакета новую юбку, разворачивать ее, а затем снова пытаться аккуратно сложить ее обратно? Исцеление или любой другой вид преображения человека подобны этому: если в нас начал разворачиваться процесс, нам уже трудно вернуться к тому состоянию, в каком мы прежде находились. Я люблю шить, и потому, когда я вынимаю из пакета какую-нибудь вещь, мне приходит в голову это сравнение. Порой я ловлю себя на том, что держу в руке несколько тонких листов бумаги, на которых набросан мой новый проект. Но в конце дня, когда я пытаюсь сложить эти листы так, как они были сложены вначале, у меня получается лишь кипа мятой бумаги. В тот момент, когда я стала раскрывать пакет и вынимать из него вещь, его природа изменилась. К тому, чем он раньше был, возврата нет.

Эта тема является одной из самых знакомых для всех, кто вовлечен в процесс исцеления. Даже если в многообещающий момент трезвости мы захотим вернуться к относительной привычности прежней жизни, мы не сможем этого сделать. Если даже мы вновь скатимся к зависимому поведению, это уже будет не то же самое. Однажды мой консультант сказал мне: «Даже если возьмешься за старое, лечение и выздоровление не дадут тебе снова спиться». Каждый раз мы слой за слоем искореняем свои отрицания и все больше и больше осознаем свои действия и их последствия. Мы совершаем еще один шаг в сторону своей новой личности.

 

Средства исцеления

К счастью, существует много психотерапевтических методов, духовных практик и других форм самоисследования, помогающих нам разрешить наболевшие проблемы и подготовить себя к расширению личности. Некоторые люди никогда не интересовались никакими формами самонаблюдения. Они могут думать: «Слава Богу жизнь и так хороша. Зачем мне в нее вмешиваться? Кроме того, люди, которые этим занимаются, заканчивают тем, что смотрят себе в пупок и никогда ничего не достигают». Однако в ходе процесса «касания дна» и обращения к исцелению некоторые люди часто приходят к пониманию того, что им нужно произвести в себе некоторые перемены. В первую очередь они должны открыться для работы над собой.

Другие люди, начиная процесс своего исцеления, уже работают с психотерапевтическими методами и духовными практиками. Они замечают, что знакомые им средства могут стать даже еще более полезными. Один друг сказал мне: «Еще до того как бросить пить я толкался на семинарах по психотерапии, посвященных различным вопросам, немного освоил тай-цзи и забавлялся медитацией. Но пока я пил, во всем этом было мало пользы». Заинтересованы ли мы в самоисследовании и личном росте или нет, в процессе исцеления мы встречаемся с испытаниями, которые ставит перед нами наша внутренняя работа, необходимая для того, чтобы научиться жить более счастливой и полной жизнью.

Каковы же средства исцеления? Я упомяну несколько общих категорий, многие из которых совместимы друг с другом. И хотя мы можем предпочесть какой-то отдельный метод, в ходе процесса исцеления и преображения совершенно не обязательно использовать только один подход. Сейчас существует так много эффективных психотерапевтических и духовных методов, что мы можем творчески сочетать те из них, что работают для нас лучше всего. Способ, который, как нам кажется, подходит для одной стадии или особенности духовного роста, может не годиться для следующей.

Поскольку исцеление и духовный путь предназначены для восстановления нашей истинной природы, выбранные нами методы должны включать в себя широкое понимание механизмов человеческой психики. Это означает, что каждый человек должен иметь всеобъемлющее представление о себе, которое охватывает не только нашу личность как «ограниченное я», но и нашу духовную сущность. Если мы занимаемся самоисследованием, которое сосредоточено исключительно на нашей роли материально ориентированных индивидов и на нашей биографии как на единственных источниках наших трудностей, то мы ограничиваем себя. Методы трансперсональной психологии и различных духовных систем наряду с другими обеспечивают холистическую точку зрения на человеческое существо, которая включает в себя физические, эмоциональные, умственные и духовные качества, а также наш расширенный потенциал.

 

Программы «Двенадцать шагов»

Программы «Двенадцать шагов» предлагают каждому, избравшему их для себя, духовную практику. Они доказали свою действенность на протяжении более чем пятидесяти лет, с тех пор как в 1935 году было основано общество «Анонимные алкоголики» и миллионы людей получили пользу от его деятельности. Авторы «Двенадцати шагов» создали всеобъемлющую схему, предусматривающую не только избавление от зависимостей, но и построение жизни, которая, по их словам, должна быть «счастливой, радостной и свободной». Некоторые люди испытывают проблемы с христианским языком, ориентированным на мужское начало, относящимся к тому времени, когда была создана эта программа и написана книга «Анонимные алкоголики». Однако, если мы потратим время, чтобы посмотреть на стоящие за этими словами более широкие понятия и предложения относительно исцеления, принятые в «Двенадцати шагах», мы обнаружим подход, который содержит в себе много идей, присущих испытанным временем духовным системам.

Например, многие формы буддизма делают акцент на важности дхармы, сангхи и Будды — то есть пути (или истины), общины и нашей божественной природы. У американских индейцев расширенная семья, община или племя являются важными составляющими повседневной жизни и духовной деятельности. В христианстве Иисус подчеркивал необходимость в общине, выражая это словами: «Где двое или трое соберутся вместе Во имя мое, там и Я пребуду». Те же самые важные составляющие присутствуют и в «двенадцати шагах». Община, сангха или группы «Двенадцать шагов», которые называют себя товариществами, – это краеугольный камень программы. Во время встреч товариществ «Двенадцать шагов» их члены получают мудрость, любовь и поддержку от тех, кто разделяет с ними похожую историю и говорит с ними на общем языке. Кроме того, они выбирают так называемых поручителей, то есть людей, которые начали свой процесс исцеления раньше, чем все остальные, общаются с ними и получают от них поддержку. Поручитель всегда служит для всех остальных критерием, и все поддерживают с ним постоянный контакт.

По мере того как одиночество растворяется в атмосфере приятия и понимания, выздоравливающие осознают, что их проблемы не являются единственными в своем роде. Кроме того, «Двенадцать шагов» предлагают предписанный путь, или дхарму прохождения «шагов», который обещает привести практикующего к духовному пробуждению, к отношениям с Богом (таким, как каждый его понимает) и «дорогу к счастливой судьбе».

В буддийской практике путь освобождения от привязанностей начинается с переживания покорности, объясняемого в первых трех «шагах», которое очень важно для исцеления. Многие другие составные части программ «Двенадцать шагов» также являются основополагающими и в различных духовных системах: признание в ошибочном поведении, очищение от последствий вредных и эгоистичных проступков прошлого, работа по устранению «недостатков характера», развитие позитивных установок, регулярные молитвы и медитации, а также практика служения другим.

Чтобы извлечь пользу из «Двенадцати шагов», участникам нужно постоянно работать над «шагами» и воплощать принципы этой программы в повседневную жизнь. Со временем благодаря серьезным усилиям и чуткому человеческому контакту с понимающими людьми из группы зависимые люди преодолевают свои разрушительные эмоции и шаблоны и постепенно утоляют свою духовную жажду.

 

Духовная и религиозная практика

Поскольку исцеление – это духовный путь, многие люди, помимо участия в программе, направленной непосредственно на их зависимости, находят полезным следовать особой духовной практике или религиозной традиции. Одиннадцатый шаг «Двенадцати шагов» подчеркивает необходимость «сознательного контакта с Богом, каковым мы его понимаем», через молитву и медитацию. Это – приложение усилий для общения с «глубинным Я», для открытия себя руководству и мудрости божественного. Существует много способов добиться этого. Однажды я слышала, как кто-то сказал: «Молитва – это когда мы говорим с Богом; медитация – когда слушаем ответы». Посредством той или иной религиозной или духовной практики мы открываем линию связи между собой и своим «глубинным Я» или Богом.

Есть столько же видов молитвы и медитации, сколько людей, которые молятся и медитируют. Каждый из нас имеет свой собственный голос. Религиозная или духовная система предлагает практикующим структуру, дисциплину и руководство. Когда ты выбираешь путь, то важно искать такой, который позволил бы тебе сохранять свой личный контакт с Высшей Силой. Исцеление через Дух, spiritus contra spiritum, не происходит просто из узнавания о Боге из книг, лекций и проповедей: оно должно прийти через непосредственный контакт с духовной силой. Некоторые люди возвращаются к своей исконной религии, которую они когда-то оставили. После глубокого переживания капитуляции эти люди теперь могут войти в религиозную ситуацию, получив при этом истинные наставления и вдохновение, не ограниченные догмами, которые прежде их беспокоили. В воссоединении со своей исконной традицией они обнаруживают новый смысл, и внутри этой священной структуры обретают подлинную связь с духовной силой.

Другие люди вовлекаются в ту или иную форму духовной практики, и, хотя она, возможно, и происходит из другого культурного контекста, она наполняет их духовную жизнь смыслом и предлагает им методы совершенствования и доступа к «глубинному Я». Мы живем в такое время, когда становятся доступными духовные дисциплины, многие из которых на протяжении веков были скрыты от людей. Различные формы йоги, суфизм, буддийская медитация, иудейский и христианский мистицизм, практики американских индейцев и шаманизм – вот лишь некоторые из духовных методов, ставшие известными за последние годы.

Мифологи, трансперсональные психологи и исследователи сознания описывают священные и мифологические темы, а также символы из многих традиций, существующие в огромном резервуаре человеческой психики, который Юнг назвал коллективным бессознательным. Человек, воспитанный в христианской среде, может вдруг увидеть сны, в которых задействованы замысловатые индуистские изображения или изображения американских индейцев, а также проникнуть в суть особых ритуалов. Другой человек, воспитанный как буддист, может в медитации увидеть образ Христа. В результате таких переживаний эти люди могут почувствовать тягу к мудрости той культуры, которая чужда им на внешнем уровне, но на внутреннем уровне входит с ними в резонанс.

Один из самых важных ориентиров в выборе практики – это ответ на вопрос, что дает эта практика вашему сердцу. Включает ли она в себя в качестве основополагающего учения открытие в себе и выражение доброты и любви? Какой побуждающий принцип за ней кроется? На чем больше сосредоточены учителя этой доктрины – на ее распространении в мире или на сборе денег и строительстве дорогостоящих храмов? Является ли эта традиция всеобъемлющей и ориентированной на сострадание и подчеркивает ли она такие качества, как смирение, благодарность и любовь, а также их практику в повседневной жизни?

 

Психотерапия

Кроме духовных и религиозных исканий, многие люди прибегают к той или иной форме психотерапии. Роль терапии – помочь нам обнаружить в себе подавленные эмоции, воспоминания и переживания, которые мешают здоровой и счастливой жизни, а также найти к ним подход. Делая это, мы залечиваем свои раны и постепенно разрушаем дамбу между индивидуальной личностью и «глубинным Я». Человеческая психика сложна и имеет много уровней, и, как утверждают психологи, психиатры и другие специалисты, нет такого метода психотерапии, который был бы универсальным для всех. К счастью, существует большой выбор этих методов, где каждый может выбрать для себя наиболее подходящий, и к одному и тому же человеку на разных стадиях излечения могут применяться различные психотерапевтические методы.

Работа в одиночестве или в паре с опытным и заботливым психотерапевтом может сыграть важную роль в проработке прошлого и в отбрасывании эмоциональных барьеров и защит, постепенно увеличивая в человеке способность верить. Однако, если проблема сосредоточена вокруг невыраженных физических и душевных переживаний или проблем, сопровождаемых сильными чувствами, будут полезны более активные эмпирические методы, такие, как работа с гневом, гештальттерапия, райхианская терапия или холотропная терапия. Человек, который заинтересован в обнаружении в себе глубинных измерений, может получить пользу от методов, использующих в качестве пути исцеления необычные состояния, таких, как, например, управляемое воображение, работа со сновидениями, ребёфинг или холотропная терапия.

Какие бы методы мы ни выбирали, они должны включать в себя определенные составляющие. Во-первых, пациент должен входить в резонанс с психотерапевтом. И метод, и сам терапевт должны отвечать определенным требованиям. Это может означать, что человеку следует обратиться к нескольким психотерапевтам, чтобы определить для себя, с каким из них у него наилучшая личная совместимость. Какой-нибудь преуспевающий психотерапевт может обладать впечатляющими дипломами или пользоваться особой популярностью, но если мы, находясь рядом с ним, не чувствуем комфорта, доверия и безопасности, то работа с ним не принесет желаемых результатов.

Во-вторых, психотерапевт должен работать в контексте такой теоретической схемы, которая охватывала бы все стороны человеческого бытия, включая духовное измерение. Специалист, обладающий таким пониманием, должен быть готов следовать за пациентами всюду, куда бы им ни потребовалось отправиться в поисках своих глубин. Это означает, что, если пациент окунается в воспоминания детства, психотерапевт должен сосредоточиваться на биографической истории. Если пациент сталкивается с переживаниями рождения и дородовой жизни, специалист должен быть готов воспринять их серьезно и поддержать их. Если пациент начинает осознавать мифологические, архетипические или духовные влияния, специалист признает их важность и работает с ними.

В-третьих, хорошему психотерапевту известно, что мы сами себе целители. Специалист, открытый духовным измерениям, знает, что все мы храним в себе источник мудрости, творческой энергии и исцеления. Работа специалиста заключается в создании безопасной, поддерживающей обстановки, в которой пациенты могут расти и развиваться. Хороший психотерапевт держится в стороне от такой позиции, которая утверждает, что у него как опытного специалиста якобы есть категоричные ответы на все вопросы пациентов и все необходимые для них методы. Напротив, психотерапевт указывает путь к собственным ресурсам пациентов, отсылая их к целительной силе, присутствующей в каждом человеке, и позволяет им найти собственное решение.

И последнее. Психотерапевт должен четко соблюдать этические границы, отделяющие его от пациента. Психотерапевт, не выполняющий этические нормы, может принести пациенту, который и так уже несет на себе раны прошлого, дополнительный вред. И хотя недавно средства массовой информации обнародовали ряд случаев оскорбления пациентов психотерапевтами, большинство специалистов все же обладают мастерством и нравственностью. Их работа оказывает на многих людей положительное воздействие.

 

Проведение времени на природе

Все мы знаем о восстановительной силе природы. Многим из нас, а особенно тем, кто долгое время находился во власти зависимостей и привязанностей, нужно «заново научиться ходить по земле». Прогулка по лугу, поездка в горы или день, проведенный на пляже, дают нам возможность побыть на свежем воздухе и на солнце. Так же полезно наслаждаться кратковременным отдыхом вдали от повседневной рутины, во время которого мы можем расслабиться и почувствовать ритмы и циклы природы. Когда у нас есть время замечать различные растения, животных и насекомых, скопления облаков и красоту дня, мы становимся способными оценить чудесную изобретательность творения. Мы также можем глубоко почувствовать свое предназначение в природе.

Во всем мире туземцы почитают как богов землю, солнце, луну, огонь, воду, деревья, горы и другие формы, созданные природой. Птицы и животные выступают небесными посланниками духов-проводников, которые связывают нас с божественными сферами. Когда мы в беззвездную ночь наблюдаем за пламенем костра, размышляем о величии горных вершин, покрытых снегом, восхищаемся грациозным полетом орла или любуемся закатом солнца, мы можем непосредственно переживать божественность мира природы. Время, проводимое на природе, не только восстанавливает наше тело – оно бодрит душу. Даже те люди, которые живут в урбанизированной ситуации, могут найти способ провести время на свежем воздухе: например, полежать на траве в местном парке, добираться утром на работу не на транспорте, а пешком или устроить пикник на крыше дома.

 

Творческое выражение

Исцеление зачастую позволяет нам впервые соприкоснуться с нашей творческой способностью и силой. Многие люди обнаруживают в себе прежде скрытое за хаосом и сумятицей зависимой жизни побуждение к творчеству. Люди искусства, которые раньше для стимулирования своего выражения в музыке, поэзии и живописи употребляли наркотики и алкоголь, часто осознают, что их попытки творческого выражения были смешаны с действием этих веществ. Но творческое выражение не ограничивается теми, кого причисляют к людям искусства: оно доступно каждому.

Когда в процессе выздоровления наши мозги прочищаются и восприятие становится отчетливее, мы можем почувствовать, как на нас накатывают волны вдохновения. Мы можем обнаружить, что нас тянет к таким видам деятельности, как живопись, танцы, литература, сочинение стихов и песен, игра на музыкальных инструментах, внедрение новых проектов у себя на работе. Эти виды творческого выражения иногда возникают как способы соприкоснуться с переживаниями и открытиями, которые трудно ухватить в повседневных делах. Или же они могут быть спонтанными откликами на ранее скрытое бессознательное побуждение.

Творческое выражение может быть радостным, целительным шагом за пределы умственной деятельности, в большей степени задействующим нашу интуицию. Если вам когда-либо приходилось полностью отдаваться движению танца, головоломке научного проекта, приготовлению изысканных блюд или посадке растений в саду, то вам известны радость и восстановительная сила творческой деятельности.

Во многих людях духовный импульс и творческая сила очень схожи, даже если они и не являются одним и тем же. Женская по природе энергия шакти – это духовная искра, из которой разгорается творчество. Уиллис Хармэн и Говард Рейнголд в своей книге «Higher Creativity» («Высший творческий потенциал») приводят высказывания многих знаменитых художников и ученых, утверждавших, что их вдохновение пришло к ним непосредственно из божественного источника. Великий композитор Иоганнес Брамс рассказывал своему биографу: «В меня вливается поток идей, нисходящих прямо от Бога… Когда я нахожусь в таких редких вдохновенных состояниях, мне, шаг за шагом, открывается законченное произведение». А вот что говорил Пуччини о процессе создания своей самой популярной оперы «Мадам Баттерфляй»: «Музыка оперы была продиктована мне Богом». Английский поэт Шелли замечал: «Величайшие писатели, поэты и художники один за другим подтверждают тот факт, что их произведения приходят к ним откуда-то из-за пределов их сознания».

Конечно, такое божественное вдохновение приходит не каждый день. Мы привносим в наши творческие попытки все свои чувства неловкости и неполноценности. Когда я преподавала детям искусство, мне часто приходилось наблюдать такие моменты, когда чем-то удрученные дети отворачивались от своего потока творческого вдохновения. Это обычно происходило, когда в комнату заходили преподаватели или родители и критиковали творческий замысел ребенка. Позднее, когда я проводила сеансы холотропной терапии для взрослых, мы включили в этот процесс рисование и живопись. Почти в каждой группе нашлись такие люди, которые, увидев перед собой чистый лист бумаги, впадали в панику. Их немедленной реакцией было «я не могу» или «я не буду». Потом они рассказывали мне, что в детстве с ними были случаи, подобные тому, о чем я только что рассказала. Я убеждена, что точно так же, как у всех нас есть потенциальная возможность пережить свое «глубинное Я», все мы способны дать выход своему внутреннему источнику творчества. Специально направленная на это деятельность поможет раскрыть двери к этой возможности.

 

Диета, упражнения, отдых

Большинство людей, начинающих процесс исцеления, крайне нуждаются в заботе о своем здоровье. Некоторые из нас истязали свое тело наркотиками, алкоголем, перееданием или, наоборот, плохим питанием, очистительными методами, неправильным сексуальным поведением, а порой и просто пренебрегали основными правилами, необходимыми для поддержания здоровья. Страдающие химической зависимостью в буквальном смысле добровольно отравляют себя, наполняя свои тела токсинами и ядами. Созависимые люди, возможно, столь сосредоточены на своих отношениях или на попытках контролировать неконтролируемую ситуацию, что пренебрегают личными нуждами. Трудоголики нередко так неразумно используют свои физические ресурсы, что это приводит к таким проблемам, как высокое кровяное давление, лишний вес, язвы и колиты. Поскольку в процессе исцеления восстановление должно затрагивать все стороны человека, очень важно соблюдать такие физические требования, как правильное питание, упражнения и отдых.

Очень многие из нас давно привыкли пренебрегать своим телом. Мы порой ненавидим свое тело, критикуем его или не доверяем ему. В процессе исцеления мы постепенно начинаем сталкиваться с последствиями событий, которые произошли с нами, когда мы находились в состоянии «отсутствия». В этом процессе мы начинаем испытывать сострадание к своему «физическому я» по поводу всего, что ему пришлось вынести. После того как мы в своей зависимости оказались на грани погибели, нам часто доводится осознавать, насколько чудесна эта жизнь, и что, несмотря на все наши неблагоприятные условия, в нас осталось достаточно жизненных сил. В этот момент мы понимаем, что счастливы быть здесь и что заслуживаем того, чтобы заботиться о себе.

В программах «Двенадцать шагов» используется девиз H.A.L.T. (СТОЙ – нем.). Он состоит из первых букв слов «голодный» (hungry), «злой» (angry), «одинокий» (lonely) и «усталый» (tired) и предупреждает нас о том, чтобы мы не повторяли старых ошибок зависимого поведения. Два из этих качеств отражают наше физическое, а два других – душевное состояние. Когда мы распознаем их в себе, наступает время сказать себе «стой» (halt) и обратить внимание на свое состояние.

Внимание к нашим физическим нуждам не представляет ничего сложного, и оно воздает нам должное. Оно не только подразумевает особое излечение от разрушительного действия зависимости, но также включает в себя постоянное внимательное отношение ко сну, к правильному питанию (и употреблению витаминов, если нужно) и к умеренным физическим нагрузкам. Существует много физических упражнений, которые помогают нам восстановить свое тело и порадоваться его чудесным возможностям. Мы приучаем себя регулярно проходить медицинские обследования (иногда некоторые из нас в прошлом избегали этого или пренебрегали этим) и получать необходимое лечение. Некоторые люди получают пользу от таких методов, как акупунктура, мануальная терапия и диетотерапия, если они предлагаются опытными специалистами. Телесно-ориентированная терапия, например рольфинг или массаж, могут облегчить снятие физических блоков и соматических травм. Кроме того, мы можем просто получать удовольствие и пользу от теплых ванн, сауны и других поблажек, которые мы делаем своему телу.

 

Практика покорности и облегчение страданий

Одну из предыдущих глав этой книги мы посвятили процессу капитуляции (или покорности), где определили и исследовали его важную роль в духовной практике и, особенно, в исцелении. Теперь давайте вернемся к этому основополагающему моменту в нашем целительном путешествии и обсудим, как мы можем применить его в повседневной жизни. В самом общем смысле наши привязанности – это то, что лежит в основе наших несчастий и чувства скованности. Эти привязанности мы видим всюду. Мы привязаны к эмоциям, таким, как гнев и гордыня. Мы привязываемся к людям – к нашим супругам и детям. Мы упорно придерживаемся точки зрения, что я, дескать, прав, а он – нет, или защищаем свою социальную роль, например роль образцовой жены или роль знаменитого спортсмена. Мы привязываемся к ожиданиям типа «все мои дети получат хорошее образование» или к целям «я закончу этот проект к четырем часам». В наших ролях, таких как роль образцовой жены или знаменитого спортсмена, нет ничего плохого, и всем нам нужны цели и мечты. То, что вызывает у нас беспокойство, так это привязанность к ним.

Как мы реагируем, когда вдруг происходит что-то такое, что мешает исполнению наших ролей и ожиданий? Если спортсмен прямо перед важным матчем ломает руку, если творчески одаренный ребенок вдруг начинает плохо успевать по математике или если нам мешает закончить проект отключение электричества, способны ли мы быть достаточно гибкими, чтобы капитулировать? Сколько раз мы так крепко держались за свое мнение, что не оставалось пространства ни для какого творческого решения, которое могло бы помочь нам привести веские аргументы в споре с другим человеком? Мы знаем, что нам есть что ответить, а наш партнер, брат или друг не прав. Даже если мы, возможно, вначале были правы, мы привязываемся к своему эмоциональному состоянию с такой неистовостью, что не можем слышать мнение другого человека. В дальнейшем мы усложняем проблему лицемерием, упрямством, гордыней и усиливающимся гневом и таким образом в этих эмоциях забываем о первоначальной сути самого вопроса. В результате страдают обе стороны.

Когда мы выполняем программу исцеления или идем по духовному пути, мы узнаем, что страдаем от своих привязанностей. Страдая, мы видим, что к чему-то привязаны, и наш уровень страдания становится индикатором того, до какой степени мы привязаны. Скорейший выход из страдания – это капитуляция. Как гласит девиз «Анонимных алкоголиков»: «Оставьте все, и положитесь на волю Божью». «Боже, дай мне покой, чтобы принять все то, что я не в силах изменить», – говорим мы в молитве о душевном покое. Мы находимся в ловушке своих привязанностей, и способ стать свободным и счастливым – это научиться предоставлять все естественному ходу дел (let go). По этой причине наша программа исцеления или наш духовный путь должны включать в себя в качестве первоосновы практику покорности.

Недавно я впервые прокатилась на американских горках. Я ждала этого момента полжизни, пока у меня не будет все хорошо, пока у меня не появится достаточно веры, чтобы оттолкнуться и поехать. И как только я поехала, я поняла – почему. Когда мы входили в виражи и с креном съезжали вниз, я слышала, как люди вокруг меня кричат от восторга, и видела, как их тела раскачиваются в такт движения вагонеток. Я напряженно сидела и молчала. Затаив дыхание, я крепко держалась за перекладину перед собой, пока не побелели суставы пальцев. Когда я пыталась своей непоколебимой позой препятствовать любому движению, я чувствовала, что моя спина протестует против этого и начинает болеть. Вдруг на середине пути я спохватилась, что делаю что-то не то, и вздохнула с облегчением.

Все мои вопросы по поводу контроля и сопровождавший их страх резко выступили на поверхность. Я оказалась в такой ситуации, которая была мне полностью не подвластна. Всем этим кто-то управлял, и как бы прилежно я ни старалась удерживать себя, сколько бы сил я ни тратила на управление вагонеткой, она оставалась частью некой гораздо большей системы, воздействующей на меня. Я осознавала, что у меня есть выбор: я могла либо продолжать играть в игру с самой собой и оставаться при своих страхах и страданиях или произнести краткую молитву, расслабиться, вздохнуть и ехать вместе с вагонеткой. Когда я снова начала дышать, я даже рассмеялась. Мой ужас сменился удовольствием, и я закончила свое катание, обещая снова его повторить.

Долгие годы мне приходилось слышать поговорку «Жизнь – это американские горки», и я всегда думала, что здесь имеется в виду, что в жизни бывают взлеты и падения. Но в тот день эта старая поговорка приобрела для меня новый смысл. Она стала метафорой необходимости покорности при неизбежных повседневных колебаниях. Получается так, что я в своей жизни все время на чем-то еду: меня везет «глубинное Я», Высшая Сила или Бог. Я сама не могу контролировать повороты и виражи своей жизни. Однако это не означает, что у меня нет выбора. Я могу выбрать для себя борьбу со всем, что происходит в моей жизни, или я могу покориться этому процессу и открыть себя руководству божественной силы. Отказываясь от эго-контроля, я обнаруживаю в себе дары и способности, которых прежде, возможно, не замечала. Я нахожу свою роль в жизни, свою форму творческого выражения или, как это называет Джозеф Кэмпбелл, свое блаженство. Когда я с позиции честности и покорности следую своему блаженству и делаю все то, что меня вдохновляет и придает мне силы, тогда Высшая Сила направляет меня в нужное русло. Я могу пытаться достичь своих целей, одни из которых я осознаю, а другие – нет. Однако если меня не радует то, как я иду к своей цели, то это означает, что я утратила связь с тем творческим духом, который движет мною.

Теолог Алан Уоттс в своей книге «Бог» рассказывает историю о Марии Магдалине, которая, увидев воскресшего Христа, попыталась в знак своей преданности коснуться его, а Христос сказал ей: «Не прикасайся ко мне». Уоттс истолковывает это следующим образом: «Не привязывайся ко Мне! Не держись за Дух». Далее он пишет: «Не задерживай дыхание, иначе лицо твое станет багровым и ты задохнешься. Ты должен позволить себе выдохнуть. Это акт веры – выдохнуть, и дыхание снова вернется к тебе. Буддийское слово «нирвана» в действительности означает «выдох»; «отпускание» – это основополагающая позиция в вере».

Практика покорности открывает врата к вере в себя, в других людей и в Бога. Без покорности мы не можем обладать верой. Чтобы положиться во всем на волю Божью, как это требуется в третьем из двенадцати шагов, нужно в некоторой степени верить в то, что мы не провалимся в пустоту. Когда мы следуем покорности, наши страдания облегчаются и мы чувствуем, что нами руководит «глубинное Я». Когда мы несколько раз попытаемся капитулировать, мы начнем воплощать в жизнь установку «отпускания».

Однако совершить такой поворот не всегда легко. После отказа от воображаемого контроля нам нужно время, чтобы выстроить веру в то, что за всем спектаклем жизни стоит некая глубинная сила и эта глубинная сила к нам благосклонна. Мы обнаруживаем, что капитуляция происходит поэтапно, шаг за шагом. В своей жизни мы постепенно ослабляем свою привязанность к проблемам, к людям, к чувствам или запретам. Мы оставляем все постепенно, каждый день понемногу. По мере нашей капитуляции в нас появляется все больше и больше веры, и в результате нам с каждым разом становится легче отказываться от контроля. В этом и состоит путь капитуляции.

Когда мы претворяем практику покорности в повседневную жизнь, мы в большей мере открываемся красоте, радости и творческой энергии. Но вместе с тем, когда наша жизнь начинает становиться более приятной, эти качества могут начать доставлять нам страдания и трудности: чем больше мы осознаем красоту и радости этого мира, тем менее защищенными от его страданий и безобразий мы себя ощущаем. Когда мы капитулируем, мы постепенно демонтируем прочную крепость отрицаний и защит, которая не дает нам воистину воспринимать всю глубину нашей жизни. Мы можем активно защищать себя от истины, и, когда истина открывается нам, это зачастую причиняет нам боль.

Например, ребенок, перенесший физические и сексуальные оскорбления, старается спрятать эти воспоминания поглубже и создать заменяющую их иллюзию, которая помогла бы ему выжить. В этот момент уязвимому и зависимому ребенку слишком трудно справиться с этой непреодолимой болью. Возможно, маленькая девочка не может вспомнить свое детство и говорит себе, что ее папа – герой или бог, а она по сравнению с ним плохая. Мальчик-подросток может верить в миф о том, что его жестокая семья главенствует над всеми соседями или что дядя Джек, прикасаясь к его интимным местам, выражал таким образом свою любовь к нему. Эти иллюзии легче принять, чем истину случившегося.

Наш духовный путь исцеления учит нас, что, если мы испытываем боль, нам следует поработать со своими привязанностями. Наше страдание, в конце концов, становится возможностью большей свободы. Мы сильно страдаем, когда держимся за свои оправдания и суждения, возможно, порождая при этом проблемы со здоровьем, проблемы с отношениями, низкую самооценку и неспособность найти себе место в жизни. Многие люди обнаруживают, что, пока они не готовы исследовать свои внутренние проблемы, их страдания усиливаются. Став взрослыми, мы в безопасной обстановке и при соответствующей поддержке обретаем силу, чтобы начать, слой за слоем, счищать с себя защиту, которая отгораживает нас от реальности нашей истории, наших чувств и поведения.

Активно работая над собой, мы устраняем завесы, скрывающие нашу истинную сущность. Мы сталкиваемся со своими физическими, эмоциональными, умственными и духовными барьерами, по большей части представляющими собой последствия событий прошлого, а также нашего разрушительного и саморазрушительного поведения, которым мы на них реагировали. Через практику «Двенадцати шагов», через психотерапию, молитву, медитацию и другие формы самоисследования мы постепенно обнаруживаем в себе подспудные причины своих привязанностей и избавляемся от них. Благодаря поддержке других мы начинаем честно смотреть в лицо воспоминаниям, эмоциям и реакциям, сделавшим нас зажатыми и несчастными. Постепенно мы освобождаемся от защитных слоев отрицания себя и своего прошлого. Мы работаем над тем, как снять все иллюзорные маски, отделяющие нас от окружающего мира, и как сбросить с себя шелуху ложной личности.

Используя методы регрессии, мы можем пережить процесс своего рождения и понять, как он сказался на нашей жизни. Мы вновь испытываем прежде заблокированные эмоции, которые служили буфером для нашей зависимости или провоцировали в нас неконтролируемые срывы. Мы осознаем и выражаем свои печаль, гнев, стыд и страх. Понимая, что даже так называемые негативные эмоции являются частью арсенала человеческой психики, мы открываем для себя то, как их выражать позитивным способом. У нас больше нет нужды считать такие чувства, как гнев, страх и печаль, неприемлемыми и неконтролируемыми, ибо теперь мы видим в них нормальные и здоровые реакции на некоторые ситуации.

Вместо того чтобы изливать свои чувства на других или пытаться их переварить в себе, мы находим способы отвечать на них. Ярость преобразуется в силу. Те, кому довелось претерпеть оскорбления, знают, что за гневом, страхом, стыдом и чувством предательства стоит огромное ощущение личной силы, требующей высвобождения. Вместо того чтобы реагировать на все и противопоставлять себя внешним ситуациям и другим людям, мы начинаем действовать, функционировать согласно своей воле.

Как только мы при поддержке других начинаем более полноценно переживать прежде неприемлемые или «отрицательные» эмоции, мы обретаем доступ к «положительным» эмоциям, таким, как радость, счастье, благодарность и любовь. Мы начинаем осознавать те стороны своего характера, которые заставляли нас страдать. Наряду с другими методами существенным моментом «Двенадцати шагов» является практика «личной описи» – отслеживание человеком своих недостатков, таких, как жалость к себе, ненависть и своекорыстие, выяснение их происхождения и их исправление. Многие из этих недостатков (непорядочность, ложная гордыня, нетерпимость, медлительность, своекорыстие), – а все они являются универсальными человеческими чувствами и чертами, – противоположны качествам духовной зрелости. Когда мы обучаемся их отслеживать и ежедневно работать над избавлением от них, их влияние на нашу жизнь постепенно сводится к минимуму.

Кроме того, мы начинаем находить согласие в отношениях с людьми. Если человек включается в процесс исцеления, в психотерапию, или ступает на духовный путь, динамика его отношений с близкими людьми почти всегда меняется. Когда в семье, среди друзей или в какой-либо группе один человек начинает духовно расти, меняется вся структура. Эта структура ранее могла быть создана на основе нездоровых предпосылок или могла сосредоточиваться вокруг шаблонов разрушительного поведения, которые больше непригодны для человека, вовлеченного в процесс своего преображения и исцеления.

Эти перемены в отношениях неизбежно вызывают проблемы. Независимо от того, насколько члены нашей семьи и наши друзья рады, что мы, наконец, как-то решаем свои проблемы, почти каждый из них стремится к сохранению того, что существовало раньше. И какой бы жалкой ни была наша прежняя жизнь, мы, по крайней мере, жили в пространстве, заданном знакомыми нам параметрами. Теперь наша активная включенность в свое развитие, казалось бы, требует от наших близких, чтобы они следовали за нами на неизведанные территории. Для людей, которые убедили себя в том, что мы являемся в их жизни проблемой, такая перспектива может показаться угрожающей, даже жуткой.

Здесь мы очень скоро узнаем, что в конечном счете не можем повлиять на поведение другого человека. Некоторые друзья, наши супруги, а также другие члены семьи уже включились в свой процесс преображения и рады приветствовать нового компаньона в поисках себя. Других же вдохновляют изменения, которые они видят в нас, и они воспринимают эти перемены в отношениях как возможность для своего развития. Однако третьи остаются верны своим соображениям, поступкам и точкам зрения. Они могут активно или же ненавязчиво сопротивляться нашим усилиям, осуждать нас или сердиться на нас. И здесь ты осознаешь, что единственный человек, которого ты в силах изменить, – это ты сам, и даже если ты этим можешь нарушить отношения с кем-либо, то этим стоит пожертвовать ради собственного пути исцеления и поиска себя.

По мере продолжения нашей работы мы начинаем исследовать и изменять патологические предпосылки своих отношений с людьми. Если мы были слишком требовательны к ним, мы находим, как от этого освободиться и как поверить в собственные ресурсы. Если мы чувствуем себя несвободными, подавленными и потерянными, мы учимся отличать реальность ситуации от внутреннего беспокойного состояния. Не стали ли наши супружеские или дружеские отношения для нас ловушкой, и при всех ли обстоятельствах мы чувствовали себя так? Чувствуем ли мы себя бесполезными потому, что кто-то обращается с нами как с людьми второго сорта или же потому, что в глубине души мы сами считаем себя таковыми? Ответы на такие вопросы намекают на то, что у нас во внешней ситуации что-то не так, и мы собираемся с духом, чтобы ее изменить. Если проблема состоит в нашем представлении о себе, то мы находим возможность исследовать себя дальше.

Нас могут пугать обязательства, поскольку другие люди слишком много раз нас оскорбляли и предавали. Либо мы держимся на расстоянии от тех, кого любим, либо отгораживаемся от них стеной гнева, осуждений и критики. Возможно, в этом процессе мы выдвигаем на первое место своих родителей, партнеров или детей, а сами себя теряем. В тот момент, когда мы начинаем осознавать эти и другие проблемы отношений, мы встаем на путь их изменения. И хотя соблазн «исправить» или изменить нашего партнера или друга может отвлекать нас от собственного процесса исцеления, мы привыкаем неуклонно возвращаться к своему самоисследованию. Когда мы начинаем развиваться, мы становимся более открыты для истины, откровенности и любви по отношению к себе и к другим. Иногда мы можем заметить тонкие и даже неожиданные изменения в людях, которые нас окружают.

Как писал тибетский учитель Чогьям Трунгпа, покорность означает «демонтаж, уничтожение, раскрытие, отказ». Она означает «избавление от всех наших одежд, нашей кожи, наших нервов, сердца, мозга, пока мы не станем открыты перед вселенной. Не остается ничего». От наших защит и ограничений, которые не дают нам жить полной жизнью, не остается ничего. В процессе исцеления мы не боремся со своими зависимостями и не стараемся во что бы то ни стало избегать соблазнов, но уравновешиваем и преобразуем свои стремления. К тому же мы учимся познавать духовную истину и использовать ее себе во благо.

Когда мы капитулируем, нам становится легче воспринимать всю драму жизни, как ее радости, так и страдания, как красоту так и безобразие, как удовольствие, так и боль. Когда мы не стараемся избегать никаких моментов, присущих «американским горкам», и не зацикливаемся то на радостях, то на страданиях, мы становимся свободнее. Мы можем расслабиться и наслаждаться катанием на «американских горках» с чувством благодарности, покорности и глубокой любви к себе, к другим и к тому, кто всем этим движет. В конечном итоге этот процесс раскрытия и практика покорности становятся наслаждением, а иногда – даже чудом. Даже несмотря на то, что наше исцеление порой бывает мучительным, мы держимся, ибо дамба, разделяющая нас с «глубинным Я», рушится, и наша жизнь существенно меняется.

Иногда усилия, направленные на выздоровление, подобны погружению в ванну с горячей водой. Сначала ты пробуешь температуру воды мизинцем ноги и решаешь, стоит ли продолжать. Постепенно ты погружаешь в воду все пальцы ноги, вытаскиваешь их ненадолго, а затем снова делаешь то же самое, пока не сможешь погрузить в воду всю ногу. Так происходит и здесь: ты погружаешься, отступаешь и, отдохнув, в следующий раз погружаешься глубже. Так с каждым разом твое сопротивление уменьшается. По мере продолжения этого эксперимента с тобой происходят такие вещи, которые дают знать о том, что ты находишься на правильном пути. Иногда ты переживаешь так называемые синхронности, то есть удивительные совпадения, которые напоминают тебе о том, что ты ни от кого не зависишь и переживаешь периоды благодати, когда чувствуешь, что тобою движет Высшая Сила. В период отдыха или прохождения ровного участка пути тебе вдруг раскрывается новый пласт загадочных забытых воспоминаний или невостребованных эмоций. Ты вновь пытаешься вернуться к начатому делу и, полностью положившись на свою веру, окунаешься в него с головой.

 

Эго и ум

Многие духовные традиции считают, что ум – одно из наших величайших достояний и в то же время – наш злейший враг. Люди из групп «Двенадцать шагов» часто упоминают о некоем «комитете» – о легионе внутренних голосов, которые постоянно нам что-то советуют, направляют нас, напоминают о наших страхах и чувстве неполноценности, переносят нас то в прошлое, то в будущее. Уму свойственны цепкость и склонность творить.

Описания ума, данные некоторыми восточными традициями, очень сходны с тем, как западные традиции описывают эго или «ограниченное я». Оно охватывает не только познание, но и ощущения, эмоции и чувство личности. Основной функцией ума является процесс мышления. Мы часто определяем себя своими мыслями, и стоит нам только спокойно сесть и заглянуть внутрь себя, как мы становимся свидетелями непрекращающегося парада марширующих через нас идей, мнений и фантазий. Большинство восточных духовных практик включают в себя успокоение или укрощение ума, а также контроль над ним, что позволяет выйти за его пределы. Заняв позицию за пределами ума, мы можем стать свидетелями его изощрений. Этот «свидетель» – сила, находящаяся за пределами эго. Это «глубинное Я», которое свободно и отделено от динамики ума.

Покойный Свами Муктананда, современный учитель традиции сиддха-йоги, любил рассказывать историю об одном бедняке, который однажды обнаружил себя в небесном саду, сидящим под древом исполнения желаний. Это удивительное дерево исполняло желание всякого, кто сядет под его крону. (Но, как говорил Муктананда, «независимо от того, куда мы идем, ум следует за нами. Мы никогда не можем оставить его позади, и он никогда не покидает нас».)

И этот человек, сидя в прекрасном саду, стал думать: «Я бы наслаждался этим местом еще больше, если бы рядом со мной была идеальная женщина». И вдруг идеальная женщина появилась – волшебное дерево исполнило его желание. Какое-то время этот человек был в восторге, но, когда его новая подруга стала устраиваться рядом с ним, он подумал: «Это прекрасно, но было бы еще лучше, если бы у нас был большой дом с роскошным убранством». Немедленно появился прекрасный дом, в котором было все, в чем могли бы нуждаться мужчина и женщина.

Это продолжалось до тех пор, пока человек не пожелал и не получил себе в распоряжение слуг, которые приготовили для него и для его женщины изысканные блюда и накрыли роскошный стол. И как только он попробовал первое блюдо, у него возникла еще одна мысль. («Это природа ума», – говорил Муктананда, – «ум всегда сомневается».)

«Что здесь происходит? Я подумал о женщине и она материализовалась. Я подумал о доме с убранством, и он был мне предоставлен. Я подумал о слугах и об изысканных яствах, и вот я сижу среди всего этого. Это, должно быть, проделки какого-нибудь демона!» Внезапно перед ним возник демон с широко разинутым ртом. «Я же говорил! Он хочет меня сожрать!» – закричал человек. И демон тотчас же пожрал его.

Эта история отражает неимоверную способность ума влиять на переживания. Даже находясь в положительных и приятных состояниях, мы упорно используем свой ум для диалога с собой. Сколько раз у вас была, казалось бы, идеальная ситуация, но вас не оставляли в покое собственные мысли? Возможно, это были прогулка по парку в солнечный воскресный день, время, проводимое с другом, или долгожданный отпуск. И вот мы оказываемся в идеальной обстановке, в одиночестве или в компании совершенных людей, и наш ум начинает волноваться. Мы ловим себя на том, что думаем о незавершенных проектах на работе, корим себя за то, что должны были сделать и не сделали, или создаем сценарий, в котором находящийся рядом с нами человек якобы испытывает к нам тайную неприязнь и планирует нас покинуть. В начале дня мы были счастливы, но настроение менялось, и к вечеру мы стали совершенно себе не рады.

Именно это свойство многие духовные системы называют «обезьяньим умом». Пока мы не способны наслаждаться настоящим моментом, наш непокорный ум, подобно обезьяне, неистово скачет то в прошлое, то в будущее, в фантазии и иллюзии. Он может также уговорить нас поверить в его ложное восприятие, в его отрицания и логические обоснования. Еще до того как стать законченным алкоголиком, я познакомилась с медитативными практиками, в основном предназначенными для успокоения и контроля ума. Кроме того, я полагала, что хотя бы немного понимаю, насколько сильным и авторитарным может быть ум.

Однако пока я не начала процесс выздоровления, я, в действительности, весьма мало представляла себе, что такое сила ума. В дни моего пьянства я разрушала себя алкоголем на всех уровнях и мой ум каждый раз говорил мне, что все в порядке. Он успешно скрывал от меня реальность моей ситуации и убеждал меня, что виновником моих неудач было все что угодно, но только не алкоголь. Когда в процессе исцеления я осознала всю степень непробиваемости системы отрицаний, которую я создала вокруг своего алкоголизма, я начала по-новому благоговеть перед этой могучей силой.

Работа с умом или «комитетом» – важный компонент процесса выздоровления или духовного пути. Мы замечаем его игры и начинаем осознавать его склонность к пряткам, отговоркам и блужданиям и поэтому используем для его успокоения такие средства, как медитация. Многие медитативные практики включают в себя важные методы, способствующие развитию практикующими контроля над своим умом, уменьшению или прекращению умственной болтовни или разотождествлению с мыслями, чтобы наблюдать их со стороны. Поскольку ум тесно связан с эго, для того чтобы выйти за пределы «ограниченного я», важно успокаивать свой ум или уметь выходить за его пределы. Это успокоение раскрывает нас к переживанию «глубинного Я», к «духовной пробужденности», которую обещает двенадцатый шаг. Оно также воспитывает в нас безмятежность, столь необходимую в процессе исцеления, которая все в большей степени позволяет нам сохранять свое присутствие в повседневных переживаниях.

 

Здоровые желания и предпочтения

Чтобы излечить наши жизненные недуги, многовековая мудрость дала нам два основных рецепта для противостояния привязанностям. В самых общих словах, один метод состоит в том, чтобы избавиться от привязанности к миру, каковым мы его видим, дабы увидеть его таким, как он есть. Другой метод сосредоточен на том, как преобразовать привязанности в здоровые желания и в преданность Богу. Кен Кийс в своей книге предполагает, что мы можем перепрограммировать свои зависимости в предпочтения. Оба этих подхода к проблеме зависимости или привязанности, к проблеме отказа от них и их преобразования применимы к нашему пути исцеления. В один момент, возможно, лучше использовать одну стратегию, а в другой – другую. Я говорила о практике покорности. Давайте теперь исследуем метаморфозу наших привязанностей и зависимостей в здоровые желания и предпочтения.

Обратной стороной привязанности является любовь. Сколько раз нам приходилось путать одно с другим? Есть ли способ преобразовать наши привязанности и зависимости в любовь? Давайте вернемся к той идее, что сила, стоящая за нашими зависимостями, – это жажда целостности, единства с божественным. Наши духовные стремления по своему происхождению являются здоровыми и естественными побуждениями. Когда мы направляем это стремление в русло привязанностей и зависимостей, мы загрязняем его положительный потенциал. Перенаправляя эту жажду на «глубинное Я», мы начинаем двигаться в сторону исцеления и целостности. Открывая Дух, мы уничтожаем силу своей зависимости. Spiritus contra spiritum. Мы открываем источник любви и божественной творческой энергии. Мы заменяем наше стремление к еде, алкоголю, азартным играм, наркотикам и сексу любовью. Мы осознаем, что божественное от нас не сокрыто: это мы сами, из-за своих слепых привязанностей и зависимостей, отвернулись от Бога.

Когда мы направляем свою жажду целостности в русло привязанностей и зависимостей, мы чувствуем боль, зажатость и собственное загнивание. Когда же мы направляем ее к божественному истоку, ее потенциал расширятся, становится всеобъемлющим и творческим. На протяжении нашей карьеры алкоголика или наркомана наша зависимость занимала место Высшей Силы. Когда мы «касаемся дна», сила этой искаженной преданности уступает дорогу истинной и более могущественной силе божественного.

Вот одна индийская история о наркомане, пристрастившемся к опиуму. Этот человек, погрязший в своей зависимости, пришел к знаменитому гуру просить о помощи. На следующий день мудрый учитель, наряду с методами постепенного отвыкания от наркотика, дал этому человеку весы и кусочек мела. Он велел ему каждый день взвешивать этот кусочек мела и съедать ровно такое количество наркотика, сколько весил этот мел. Но учитель также велел наркоману каждый день, перед тем как положить кусочек мела на весы, писать им на доске имя Бога. Наркоман последовал совету гуру, и с каждым написанием имени Бога кусочек мела становился все меньше и меньше, пока не исчез совсем. К этому времени тяга к опиуму также пропала, и этот наркоман настолько сосредоточился на Боге, что сумел преобразовать свою зависимость от наркотика в упоение Богом.

Говоря об упоении Богом, давайте вспомним две вещи: во-первых, упоение Богом в этом контексте не означает духовной или религиозной зависимости, и, во-вторых, Бог – это не какая-то отдаленная и чуждая сущность, которая нам недоступна. Мы будем более подробно рассматривать привязанности и зависимости, касающиеся духовности и религии, в следующей главе. Короче говоря, когда мы касаемся преобразования наших зависимостей в здоровое желание духовности, мы не говорим в пользу замены одной зависимости на другую – на маниакальную привязанность к концепции Бога. Вера – это не слепое подчинение чему бы то ни было.

Преобразуя свои зависимости и привязанности в стремление к божественному, мы направляем свою жажду целостности в сторону изначальной цели. Мы открываем себя непосредственному переживанию чего-то гораздо большего, чем наше «ограниченное я», и становимся преданными той силе, которая стоит во главе всего. Мы обращаем свою волю и свою жизнь к источнику здоровья и творческой энергии, независимо от того, как мы называем эту силу, – Великим Духом, Христом, любовью, творческой энергией, Великой Матерью, природой Будды, «глубинным Я» или Высшей Силой. И хотя мы можем посвятить себя трансцендентному божественному, или священной силе, пребывающей за пределами нашей реальности, мы также принимаем во внимание имманентное божественное, или Бога, который внутри нас и вокруг нас.

Мистики и поэты говорили не только о здоровом стремлении к духу, но и о полезных и радостных мирских желаниях, таких, как желание действовать, основываясь на доброте, любви и понимании. Испытывая глубокое сочувствие к страданиям в этом мире, мы хотим помогать другим, способствовать облегчению их страданий. Мы желаем заботиться о себе, о своей семье, о друзьях и людях, которые с нами связаны, и обо всей земле. Мы стремимся быть честными и почтительными, чуткими к своим нуждам и к нуждам других людей. Мы желаем пользоваться дарами окружающего нас мира и наслаждаться его многообразием. В субботнее утро мы с энтузиазмом стремимся пораньше встать и выйти на прогулку, чтобы насладиться весенней свежестью. Когда наши дети делают первые шаги, мы желаем быть рядом с ними, чтобы поддержать их за руки, или, если кто-то из наших близких умирает, мы хотим быть рядом с ним, чтобы облегчить его переход в другое состояние. Все это – здоровые предпочтения, которые естественным образом возникают, когда мы расчищаем вокруг них все лишнее. Они были с нами всегда, но зачастую их скрывали и загрязняли наши шаблоны, обусловленные зависимостью, и не получившие признания личные проблемы.

В этой главе мы сделали обзор некоторых из качеств и средств исцеления и духовного пути. Любое описание процесса поиска себя, включая это, было бы по самой своей природе незаконченным. Становление на путь для каждого человека уникально и содержит свой набор нужд, характеристик и открытий. По этой причине хроника пути каждого человека поистине уникальна. Однако я убеждена в том, что каждому в этом путешествии в некоторой степени требуются смелость, преданность, чувство юмора, а также готовность выполнять работу.

 

Т еперь наше духовное путешествие, или исцеление, принимает новый оборот: оно становится активным духовным поиском. У нас появляется ощущение цели, и мы пытаемся понять, как ее лучше достичь. Наслаждаясь первоначальными благами своего исцеления, мы даем себе обязательство день за днем продолжать этот процесс. Мы переживаем в себе и в своей жизни как маленькие чудеса, так и поразительные перемены. Наш ум наслаждается моментами кристальной ясности, и мы радуемся первым признакам внутреннего спокойствия. Порой наши сердца переполняет любовь к другим людям или благодарность за новую жизнь. Однако, несмотря на все эти блага, мы обнаруживаем, что, когда мы встаем на путь, жизнь отнюдь не сразу становится для нас сахаром, светом, вдохновением и блаженством.

И хотя духовный путь столь щедр и чудесен, он по своей природе также полон испытаний и трудностей. Как и любой другой аспект нашей повседневной жизни, он, как утверждают последователи Юнга, имеет свою теневую сторону. Эта тень – общая и естественная часть человеческого опыта. Некоторые люди, только что начавшие входить в сферы своей духовности, после того как обнаружили факт их существования, поначалу терпят бедствие. Они, возможно, читали книги, в которых описаны удивительные трансцендентные состояния, слышали рассказы о божественном вмешательстве и о сострадательных действиях, а также реагировали на притягательность таких понятий, как «просветление», «любовь», «блаженство», «покой» и «благодать». К сожалению, они обнаруживают, что, хотя духовная жизнь может включать в себя подобные переживания, она не всегда бывает светлой, доброй и легкой. Порой она может требовать от вас чрезвычайно многого и быть очень трудной.

Эта тень – удивительный образ. Представьте себе, что вы летним солнечным утром прогуливаетесь по сельской улочке, вдоль которой растут деревья. Если посмотреть вниз, можно видеть на дороге солнечные блики и пятна теней, отражения форм, изменяющихся с дуновением ветра. Вы продолжаете идти через эти солнечные отсветы и тени, воспринимая все изменения на пути как часть своего переживания. Этот образ справедлив для духовного пути и для всей нашей жизни. Они также состоят из кусочков света и тьмы. Мы чувствуем соблазн оценивать эти контрастирующие элементы зачастую потому, что нас больше тянет к легкости, а не к дискомфорту, к радости, а не к страданиям. Мы определяем одни стороны своей жизни как хорошие, а другие как плохие или, описывая свои чувства, переживания, людей и события, используем такие слова как положительное и отрицательное.

Разумеется, мы предпочитаем удобство неудобству и принимаем отнюдь не все, что к нам приходит. Однако многие обнаруживают, что суждения и ярлыки могут мешать. Привязываясь только к «положительным», светлым моментам жизни, мы отрицаем весьма реальные и жизненно важные части своего опыта. Духовные учителя, теологи и философы многие века пытались ответить на вопрос о таких противоположностях, как добро и зло, свет и тьма, инь и ян, высокое и низкое, положительное и отрицательное. Все эти противоположности существуют как часть человеческой драмы. Как мы должны их понимать? Что нам следует с ними делать? Как нам на них отвечать? Эти вопросы остаются открытыми.

Одно из предложений по поводу противоположностей, которое имеет для меня смысл, – это попытаться относиться к ним как к единому целому, как к его неотъемлемым частям, которые вносят в нашу жизнь динамику. «Отрицательные» моменты никуда не уйдут, ибо они являются частью игры, и нам вместо того, чтобы бороться с ними или сопротивляться им, возможно, было бы лучше изменить свое отношение к ним. Мы можем честно признать как трудности, так и приятные моменты нашей жизни, пройти через них, вынести из них уроки и сделать их частью самих себя. В этом и заключается испытание. Можем ли мы научиться воспринимать как единое целое «контрасты и мозаику» жизни, как это назвал Ральф Уолдо Эмерсон? Можем ли мы соединить в себе как приступы горя, так и блаженный экстаз? Эта позиция не означает, что мы должны слепо принимать нашу боль или страдания других. Это также не означает, что человек, переживший в детстве оскорбление, принимая реальность своей неприятной истории, должен верить, что разрушительные переживания для него хороши или необходимы. Скорее мы должны быть готовы признать все как есть, то есть и темную, и светлую стороны.

«Идя по духовному пути, ты то падаешь в собственных глазах, то поднимаешься, отряхиваешься, робко взираешь на Бога и делаешь следующий шаг», – размышлял Ауробиндо, ныне покойный индийский поэт, философ и духовный учитель. Когда мы открываемся новым возможностям, трудности и заблуждения на духовном пути – это естественные стадии развития для многих из нас. Некоторые люди в силу своего характера или из-за страха, незрелости и чувства бесполезности зацикливаются то на одних проблемах, то на других. Все мы периодически оступаемся и падаем. Это неизбежно и естественно.

Во-первых, вступая на духовный путь, мы продолжаем нести на себе груз нерешенных личных проблем. Мы несем на себе проблемы, связанные со своей самооценкой, с чувством вины и стыда, свои проекции, отрицания и логические обоснования. Мы тянем за собой свои склонности составлять планы и придумывать себе идеалы, а также необходимость в контроле и свои незалеченные раны. Если мы «коснулись дна» или пережили основательную капитуляцию, то, отбросив некоторые из своих масок и подпорок, становимся еще более обнаженными, чем прежде. В результате мы оказываемся лицом к лицу с реальностью повседневных чувств и событий без привычных буферов и отрицаний. Наше эго продолжает жить и благоденствовать, и оно очень хитро борется за свое существование. А в жизни по-прежнему остаются взлеты и падения, страдания и радости.

Мы обсуждаем эти трудности пути, поскольку они часто смущают и беспокоят нас. Более того, они – часть карты пути: откосы и ухабы, повороты и окольные пути, и о них полезно знать. Я познала их на своем опыте и видела как преодолевают их другие люди, практикующие «Двенадцать шагов», буддийскую медитацию и различные формы йоги, исповедующие христианство и иудаизм или выполняющие другие виды духовной практики. Есть много вариантов пути и много людей, идущих по пути. И давайте будем при встрече с этими поворотами пути поддерживать в себе чувство юмора и смирение. Когда я пишу об этом, я также имею в виду себя.

 

Заблуждения на пути

Давайте начнем с того, что определим для себя некоторые испытания, которые служат для того, чтобы нас запутать. Первое – это неумение различать духовность и религию. Эту путаницу можно обнаружить во многих духовных контекстах, включая товарищество «Двенадцать шагов». Многие люди, начинающие выполнять программу исцеления, выросли в семьях и в обществах, где провозглашалась формальная религиозная структура. Становясь старше, они уходили от участия в религиозной жизни и приходили к другим видам деятельности, включая те, которые развивали в них зависимость. Когда они доходят до предела с наркотиками, алкоголем, едой или отношениями, к ним приходит мощное переживание смерти и возрождения, которое зачастую открывает их к восприятию духовных измерений. Затем они вдруг оказываются на встречах групп «Двенадцать шагов» и слушают беседы о Боге, которые напоминают им то, на чем они были воспитаны. Или же они слышат молитвы и терминологию, которые им незнакомы и представляют чуждую им традицию. И они не знают, как все это в себе увязать.

В одной из предыдущих глав я уже касалась различия между духовностью и религией. Духовность как таковая относится к непосредственному столкновению с мистическими или надличностными сферами, с реальностями, которые, добавляя в нашу жизнь духовное измерение, придают ей смысл. Духовность не требует никакого посредничества религиозного авторитета. Это – наш непосредственный личный контакт с Богом, а не чей-то рассказ о божественном.

Духовность не имеет ничего общего со слепым следованием какой-либо вере или доктрине. Когда корреспондент из журнала «Тайм» брал интервью у К. Г. Юнга в последние годы его жизни, он спросил мудрого психиатра, верит ли тот в Бога. Юнг ответил: «Я не могу сказать, что я верю. Я знаю! У меня было переживание, что я нахожусь во власти чего-то, что сильнее меня самого, переживание того, что люди называют Богом».

И хотя в основу всех мировых религий легли непосредственные мистические переживания, со временем эти религии зачастую становились жесткими системами, связанными с догмами, иерархиями и политикой. Организованным религиозным группам отнюдь не всегда присуща духовность. Многие люди переживают подлинный контакт с Высшей Силой в церкви, синагоге и в других религиозных контекстах. Другие, подобно Юнгу, находят глубокую связь с Богом, постигая Бога вне организованного теологического контекста.

Еще одно распространенное заблуждение – это то, что Бог или Высшая Сила находится в стороне от нас. Кроме того, многие из нас воспитываются на тех религиях, которые указывают, что Бог не здесь, и используют в молитвах такие фразы, как «Отче наш, иже еси на Небесех!» В детстве многие из нас думают, что эти небеса находятся где-то в небе, и нам бывает интересно, увидим ли мы Бога, если поднимемся в небо по высокой лестнице? Многие недоумевают по поводу того, что мы никогда не можем обнаружить присутствия этого мужского принципа где-то вовне, хотя священники и священные тексты указывают нам, что только он может дать нам спасение. У нас возникает впечатление, что Бог не только отделен от нас, но и недосягаем. Мы приписываем чудеса, происходящие с нами в жизни, или избавление от зависимостей некой потусторонней силе, с которой мы не можем соприкоснуться. Эта позиция может даже мешать тесной и непосредственной связи с божественным, которое внутри нас и во всем, что нас окружает.

В наш век зримых и доступных религиозных лидеров, духовных учителей и гуру эта путаница может привести к серьезным проблемам. Многие люди становятся зависимыми от священников, миссионеров и учителей. Из-за большого скопления в нас чувства стыда понятие, что божественное существует вне нас, начинает брать над нами верх. И вот приходит некто, являющийся как бы посланником Бога, и мы пытаемся за него ухватиться, и, если преподанные им практики и учения пробуждают в нас вдохновение, нам начинает казаться, что мы нашли ответ. Но нам нужно что-то большее. Учитель порой даже может советовать нам «обнаружить Бога в себе» или говорить, что «когда мы поклоняемся гуру, мы поклоняемся своей Высшей Силе». Но мы не улавливаем сути.

Даже когда мы имеем дело с самыми просвещенными и нравственными учителями, наша привязанность к ним может привести нас к огромным страданиям. Мы настолько приковываем свой взор к посланнику, что утрачиваем суть самого послания. Мы путаем дорожный указатель с местом назначения. Мы становимся настолько поглощенными присутствием другого человека, что утрачиваем свою целостность. Мудрый и благоразумный учитель признает в этом неизбежную стадию духовного роста и сострадательно поможет нам направить внутрь себя преданность и любовь, которые мы направляем вовне. Духовный или религиозный лидер, отличающийся непорядочностью и продажностью, может использовать эту путаницу в своих интересах, чтобы обрести финансовую поддержку, сексуальный контакт или власть, что влечет за собой разрушительные последствия для его учеников.

Согласно тому, что я рассказывала на этих страницах, путеводная нить к Богу находится в каждом из нас. Бог присутствует в комнате, в которой я пишу эту книгу, а также в том месте, где вы ее читаете. Все мы божественны, равно как и мир, в котором мы живем. Несколько лет назад мне посчастливилось встретиться с матерью Терезой из Калькутты и понаблюдать за тем, как она работает в Индии. Я наблюдала, как она со спокойствием и любовью в душе каждое утро обходит ряды прокаженных, детей с ампутированными конечностями, умирающих и душевнобольных. Глядя на нее и слушая ее речь, я задавала себе вопрос: «Как она может выполнять свою работу в таких, казалось бы, трудных обстоятельствах?» Спустя некоторое время я стала понимать не только то, что она осознавала себя инструментом Бога, но также и то, что она была способна сквозь все окружающее видеть Бога. Она могла смотреть сквозь болезнь, разобщенность и смерть и общаться с тем, что она называла «Христом» в каждом человеке.

Еще одно заблуждение пути – это путаница между «ограниченным я» и «глубинным Я». Это различие мы обсуждаем на протяжении всей книги. «Ограниченное я» – это эгоистичное «я», которое ограничено материальной формой, личностью человека и отрезком жизни от зачатия до смерти. «Глубинное Я» – это творческая, неограниченная, вечная, свободная и всеобъединяющая сущность, общая для всех нас. Если мы путаем в себе эти два аспекта, то мы заблуждаемся. Я приведу вам пару примеров.

В прошлом десятилетии было популярным выражение «вы творите собственную реальность». Я слышала много вариаций на эту тему: «вы сами себе создали проблемы в отношениях с людьми или сами себе создали трудное детство, поэтому вы должны вынести из этого уроки», «вы сами выбрали себе семью», «вы сами создали себе болезнь». Когда у моей подруги Энн обнаружили рак груди, ей было едва за пятьдесят. В надежде получить поддержку и совет Энн открыто обсуждала свою болезнь с близкими людьми. Одна подруга, действуя из лучших побуждений, сказала Энн, что, согласно недавно прочитанной ею книге, Энн сама создала себе эту болезнь. Энн при этой мысли пришла в ярость, но со временем это замечание овладело ею. Постепенно в ее уже поколебленное доверие к себе просочилось чувство стыда по поводу того, что якобы именно она напрямую ответственна за свое состояние, поставившее ее жизнь под угрозу. Может быть, она сделала что-то плохое, возможно, она слишком много работала, неправильно питалась или у нее было слишком много отрицательных мыслей. И чем больше Энн одолевали чувства вины и стыда, тем мучительнее становилась ее ситуация.

Здесь очевидно, что женщина, высказавшая Энн это замечание, перепутала в ней два аспекта. Она рассматривала Энн как «ограниченное я», или эго, которое создало свой рак точно так же, как можно руками связать свитер. И хотя исследователи говорят об эмоциональных и физических факторах, вызвавших болезнь, а также о влиянии неправильного образа жизни, это не означает, что человек сам в одиночку творит свою болезнь. Здесь имеется в виду логика причины и следствия, не применимая к ситуации, о которой никто полностью ничего не знает.

Идея того, что «мы полностью создаем свою реальность», может происходить из сильного переживания «глубинного Я», а затем неправильно преобразовываться в утверждения, основанные на эго. Находясь в надличностном или духовном состоянии, мы можем иметь прозрения относительно того, что мы – часть поля божественного сознания, из которого проявляется весь мир. Творец и творение – единое целое. Если посмотреть с такой точки зрения, то каждому из нас в процессе творения отведена своя роль. Однако если мы будем сводить это прозрение к повседневной жизни и пытаться вместить его в рамки утверждения о нашем поведении в материальном мире, то оно повлечет за собой лишь ненужные заблуждения.

С путаницей между «ограниченным я» и «глубинным Я» связана проблема бессилия, которая является основной как в методике «Двенадцать шагов», так и в любой практике покорности. На этой проблеме сосредоточиваются некоторые слушатели моих лекций, когда проявляют интерес к восстановительным программам «Двенадцать шагов». Я могу понять их интерес. Некоторые из них спрашивают: «Нет ли опасности в том, что мы создаем поколение бессильных, беспомощных людей, которые не могут принимать решения и заботиться о себе? Уж не являются ли они главными кандидатами в подчиненных людей, готовых выполнить все то, что от них потребуют свыше? Нет ли опасности в том, что они, находясь в своем беспомощном состоянии, будут слепо подчиняться указаниям духовных лидеров и политиков или следовать какому-нибудь диктатору?»

Как мы уже видели, первый шаг программ «Двенадцать шагов» касается принятия факта нашего бессилия против зависимостей, против того, что происходит в нашей жизни, а также передачу себя в руки Высшей Силы. Однажды я слышала, как один выздоравливающий наркоман сказал: «Меня всю жизнь учили, что я как мужчина должен быть сильным и быть хозяином своей жизни, и это я пытался делать в течение сорока четырех лет. Теперь же эта программа говорит мне, что я должен быть бессильным».

Ирония состоит в том, что когда эго, или «ограниченное я», отступает, оно освобождает пространство для выражения «глубинного Я». Наш внутренний божественный резервуар – это в буквальном смысле наша Высшая Сила, которая является неограниченной, творческой и щедрой, а также намного более могущественной, чем наша собственная сила. Освобождаясь от своей привязанности к ограниченному представлению о себе, мы получаем доступ к резервам чего-то большего. Мы обнаруживаем, что не контролируем полностью ход своей жизни: кто знает, что ожидает нас на очередном повороте? Когда мы подчиняемся высшему порядку, то этот высший порядок не есть что-то внешнее.

Питаемые заботой, жизненной силой и мудростью «глубинного Я», мы становимся более действенны, если живем сегодняшним днем и делаем то, что находится прямо перед нами. Мы учимся принимать то, что не в силах изменить, находить в себе мужество, чтобы изменять то, что мы в силах изменить, и развивать в себе мудрость, чтобы видеть между этим разницу. Когда мы в своей жизни делаем выбор или принимаем решения, мы учимся пробуждать и задействовать находящуюся в нас Высшую Силу, чтобы она укрепляла нас и руководила нами. Мать Тереза говорила о себе, что она – «карандаш в руке Бога, которым Бог пишет всему миру письмо любви». Ее, усердно работающую в миру, не покидают силы, ибо она служит воплощением состояния покорности, которое намного сильнее, чем воспринимаемая сила любого контролирующего эго.

Многие люди ошибочно считают, что духовная жизнь отлична или отдельна от повседневной жизни, или что духовность – это что-то сродни «кайфу». Есть такие люди, которые считают мирскую жизнь низким уровнем, чем-то второсортным или тем, чего следует избегать. Вот – духовные и религиозные практики, а вот – вся остальная повседневная жизнь. Некоторые люди ходят в медитативные группы, в церкви и храмы, посещают семинары и встречи «Двенадцать шагов» с той идеей, что этих посещений вполне достаточно для того, чтобы назвать себя духовными людьми: это как бы вид божественной страховки. А затем они приходят домой и бьют своих детей.

Некоторые люди регулярно оставляют свои семьи и своих друзей, чтобы посещать частые богослужения или встречи «Двенадцать шагов». Эти собрания становятся средоточием их жизни. И хотя эти люди столь неистово вовлекаются в такую деятельность, они не могут воплощать в повседневную жизнь извлеченные из нее уроки. Эта однонаправленная преданность имеет смысл для тех, кто находится на ранних стадиях излечения: их программа исцеления – это их жизнь, и они очень сильно держатся за нее, боясь вернуться к своей карьере алкоголика или наркомана. Однако со временем возникает опасность того, что использование методов самоисследования, включая «Двенадцать шагов», становится для них бегством от повседневной рутины.

Есть также и такие люди, которые начинают духовную практику с иллюзии, что она включает в себя только любовь, свет и достижение высот, которые никак не связаны со всей остальной жизнью. Часто эти люди сосредоточиваются на положительных моментах человеческих переживаний и идеализируют их, в то время как темные и трудные моменты они игнорируют или отрицают. Мне приходилось встречать нескольких озлобленных йогов, у которых якобы есть все основания говорить себе и всему миру, что они глубоко мистические люди. Они трудятся ради того, чтобы уберечь себя от встречи с тем, что напоминает им об их неудобстве и об отрицательных моментах. Делая это, они автоматически отрицают большую часть творения.

Некоторые люди относятся к духовной жизни как к некому умственному процессу. Они изучают религии, много читают и путешествуют, посредством чего накапливают сложные и изощренные знания о различных системах и об их целях. Они своим умом зачастую охватывают сложные исторические и теологические концепции, но их сердца остаются относительно недоразвитыми. Другие занимаются собирательством разнообразных переживаний и считают, что чем более странными являются эти переживания, тем лучше. Перескакивая с одного метода на другой, они, словно у шведского стола, подкрепляются щедрым ассортиментом доступных методов и никогда достаточное время не задерживаются ни на одном из них, чтобы как следует его переварить. В результате эти «знатоки духовности» даже бывают не способны применить «отведанные» ими учения в жизни.

Когда мы достигаем духовной зрелости, то все, что мы делаем, становится частью нашего пути. Встав на путь определенной духовной практики, мы не становимся святошами, но проявляем сострадание и доброту ко всем, кто окружает нас дома и на работе. Джек Корнфилд высказался по этому поводу: «Если вы хотите что-то узнать о мастере дзен, то просто спросите его жену».

Мы также можем ошибочно принимать путь или духовную практику за конечную цель. Мы путаем инструмент с результатом, карту с территорией. Некоторые люди считают, что если они медитируют, молятся или усердно следуют «Двенадцати шагам», если они досконально знают Библию или «Большую книгу анонимных алкоголиков», то они уже пришли к цели. Зачастую ценой истинного переживания «глубинного Я» они привязываются к таким методам, которые являются лишь средствами, предназначенными для того, чтобы помочь ищущим найти свою духовную личность. Как сказал антрополог Грегори Бэйтсон, «они скорее закончат тем, что съедят вместо обеда меню».

С этим связана определенная позиция, ориентированная на цель, которая состоит в том, что многие из нас приходят в духовную жизнь запрограммированными материалистическим и культурным мировоззрениями. Мы не просто хотим забраться на вершину горы – мы хотим этого немедленно. В своем поиске немедленного удовлетворения мы ожидаем, что просветление придет к нам прямо сейчас, словно по заказу. К сожалению, путь к себе не столь короток. Наше духовное путешествие требует терпения, мужества и готовности идти шаг за шагом. Спустя некоторое время мы можем прийти к такому откровению, что идти-то нам некуда, да и делать ничего не надо. Мы понимаем, что, хотя мы и пытаемся продвигаться к своему внутреннему источнику, он уже существует во всей своей полноте и во всем своем великолепии. Это еще один из многих парадоксов – усердно работать над собой и в то же время знать, что все хорошо и все уже есть прямо сейчас.

У многих людей вызывает замешательство проблема отделения. Если мы признаем свои зависимости и привязанности, а затем оставляем их настолько, насколько можем, мы учимся отделяться от них. Капитуляция означает отделение. Некоторые считают, что здесь мы должны отвернуться от предметов своих привязанностей и оставить их позади. Если мы преданы материалистическому образу жизни, мы можем почувствовать, что нам следует продать свой дом, оставить работу и раздать все свои сбережения. Если мы провели много лет в привязанности к своему супругу как к Высшей Силе, то мы должны полагать, что здесь отказ означает развод. Это возможно, но не обязательно.

Разумеется, алкоголики и наркоманы могут ради своего выздоровления полностью отказаться от употребления алкоголя и наркотиков. Наряду с другими факторами этого требуют от них биохимические процессы, происходящие в их организме. Но многие другие виды зависимостей и привязанностей представляют собой дилемму, которая, например, знакома человеку, страдающему нарушением пищеварения. Человек, склонный к перееданию, навязчивым образом связывает себя с пищей. Однако, чтобы жить, ему нужно есть, и он не может полностью отказаться от пищи. Чтобы таким людям избавиться от своей зависимости, им нужно отказаться от маниакальных физических, эмоциональных, умственных и духовных привязанностей к пище. Они должны изменить к ней свое отношение точно таким же образом, как матери, слишком зацикленной на своей дочери, следует ослабить свою эмоциональную привязанность к ней. Это не обязательно означает, что нужно пренебрегать ребенком или пищей, – просто нужно воспитывать в себе беспристрастное отношение к ним.

К сожалению, некоторые люди в своем заблуждении испытывают побуждение к полному отделению от нездоровой и неблагополучной ситуации. Молодая жена, утратившая свою индивидуальность из-за вошедшей в привычку зависимости от мужа, вдруг понимает, что она безнадежно привязана к нему. В порыве откровения она легко может предположить, что для того, чтобы изменить ситуацию, она должна с ним развестись, даже несмотря на свою любовь. Или, к примеру, деловая женщина, понимающая, что ее непрекращающийся трудоголизм приводит ее к частым депрессиям и стрессам, боится, что более здоровый образ жизни будет означать для нее уход с творческой и важной работы.

Возможно, в некоторых случаях физический отказ и необходим, но я еще раз повторю – ведь возможно изменить природу отношений с источником многих наших привязанностей и зависимостей, в то же время оставляя или даже пробуждая в нем здоровые, положительные качества. Изначальная ситуация, то есть работа или брак, остается неизменной. Но теперь, поскольку мы за нее больше не цепляемся, мы расслабляемся и чувствуем в себе любовь, энтузиазм и внутреннюю силу, которую раньше омрачали своей привязанностью.

Мы можем также путать зависимость с привязанностью. Стэнтон Пил в своей книге The Diseasing of America («Болезнь Америки») пишет: «Все может стать зависимостью. Эта замечательная истина… настолько потрясла нас как общество, что мы потеряли голову… С этой позиции почти о каждом американце можно сказать, что он зависим». Пил указывает на очень существенную проблему. Я бы сформулировала это иначе: все обладает потенциалом стать привязанностью. В Америке огромный рост интереса к зависимостям, и избавление от них означает наше понимание того, что за страданиями нашей жизни стоят наши зависимости и привязанности. У каждого американца непременно есть привязанности. Каждый человек, независимо от национальной, расовой и религиозной принадлежности, борется со своими привязанностями.

Проблема возникает тогда, когда мы привязанности путаем с зависимостями. Ведь это легко. В чем же состоит нередко весьма тонкое различие между зависимостью, привязанностью и источником удовольствия? Некоторые из нас, ввиду своих заблуждений, смотрят на свою жизнь через призму зависимости, патологии или болезни. Это особенно относится к тем, кто несет на себе бремя стыда. На ранней стадии выздоровления я начала подвергать сомнению каждое свое движение. Мои рассуждения иногда принимали такую форму: «Я – алкоголик, и в этом нет никакого сомнения. Кроме того, мне следует обратиться к ряду своих весьма серьезных проблем созависимости. Когда я чувствую дискомфорт или беспокойство, то бывает, что я пытаюсь утешить себя или избежать страданий, занявшись приготовлением пищи, посещением магазинов или танцевальных курсов. Не означает ли это, что я становлюсь пристрастной к пище, становлюсь «магазиноголиком» или просто начинаю «ловить кайф» на танцах?» Я пришла к выводу, что я, должно быть, наркоманка во всех отношениях. Дай мне что-либо, и я стану от этого зависимой. Вскоре я составила длинный список своих многочисленных зависимостей и увидела весьма печальную картину. Я чувствовала, что все безнадежно.

Это отождествление себя с неким существом, состоящим из зависимостей, было, по своей сути, патологическим, и оно вполне соответствовало моей уже мрачной самооценке. Я всегда находила отличное оправдание для того, чтобы бичевать себя за то, что сделано хорошо. «Я ужасный человек, потому что люблю после обеда поесть сладкого. Я наркоман по сладостям». Однако по мере своего выздоровления я начала менять свою установку: «Да, я зависимый человек во всех отношениях, но одни мои зависимости убивают меня быстрее, чем другие, и поэтому я в первую очередь сосредоточусь на самых серьезных из них».

Меня ставит в тупик именно то, что не все мои зависимости по своей природе являются столь же безнадежными, неконтролируемыми, прогрессирующими и разрушительными, как алкоголизм, который почти что погубил мою жизнь. Вещества, отношения и виды деятельности имели надо мной власть в разной степени. Кроме того, мое представление о себе как о человеке, зависимом от всего, не соответствовало моей здоровой внутренней сущности, которую я в себе открывала. Когда я начала размышлять об отношениях между зависимостью и привязанностью, многие недостающие куски стали вставать на свои места.

На самом деле я знаю, что была во власти серьезных зависимостей, угрожающих моей жизни. Их сделало зависимостями именно то, что они по своей природе являются прогрессирующими, подразумевающими навязчивое, саморазрушительное поведение, и я их никак не могла контролировать. Так же, как любой обычный человек, я боролась со своими привязанностями, которые в различной степени создавали в моей жизни неудобства и страдания. Кроме того, мною двигала глубинная жажда целостности. Когда она возникает во мне, это означает, что я утратила контакт со своим «глубинным Я». Когда такие неудобства становятся очевидными, то это подспудное стремление дает мне знать, что мне нужно предпринять усилия и восстановить сознательный контакт со своей Божественной Силой. Патологизируя все эти моменты и вешая на них ярлык «болезнь», мы унижаем себя.

Среди людей, работающих над проблемой зависимости от других, часто возникает вопрос: как отличить акт сострадания от действия, обусловленного зависимостью от другого человека? Когда я кому-нибудь помогаю из искренних побуждений, действительно ли я отдаю себя или пытаюсь контролировать жизнь другого человека? В конечном итоге у каждого человека есть ответ на этот вопрос. Что они получают от такого действия? С чем они уходят – с чувством временного удовлетворения по поводу того, что ты сумел себе доказать, что оправдал ожидания другого человека, или с искренним чувством любви и радости, сопровождающим сострадательное и бескорыстное действие?

Затевая эту дискуссию, я никоим образом не хочу преуменьшить важность существующей проблемы зависимости. Я на непосредственном опыте знаю, насколько сильной и разрушительной может быть настоящая зависимость. Несомненно, этим сильным и опасным зависимостям подвержены миллионы людей. Однако я стала свидетелем ненужной боли, а также чувств вины и стыда, которые возникают в людях, отождествляющих каждое свое движение с потенциальной зависимостью. Понимая то, что зависимость и привязанность существуют в одном континууме, мы, желающие избавиться от зависимостей, привязанностей и от вытекающих из них страданий, можем стать добрее к себе.

 

Западни на пути

На духовном пути зачастую встречаются западни – трудности или ловушки, которые мы можем сразу не увидеть. Мне нравится образ, передающий изначальное значение слова «западня»: слегка закамуфлированная яма в земле, которую охотники используют для ловли зверей или которую используют на войне для захвата противника. В духовном путешествии мы много раз попадаем в западни, а наш враг – это обычно мы сами. Когда наше эго постоянно напрягается, чтобы выдвинуться на духовную арену, мы обнаруживаем, что оправдываем и разыгрываем бесконечные проблемы, связанные со своей персоной, в результате чего на некоторое время попадаемся в западню. Каковы же эти западни, в которые столь многие из нас попадаются?

Первая западня – это использование духовности в качестве части отрицания. Иногда мы вовлекаемся в разрушительное или саморазрушительное поведение и оправдываем это своими религиозными или духовными интересами. Раньше в своей жизни мы, возможно, наслаждались подлинными и важными для нас встречами со своей Высшей Силой. Но по мере развития зависимостей наше самоотождествление с «религиозным человеком» стало служить помехой к честному признанию проблемы: мое духовное пробуждение началось задолго до того, как я стала алкоголиком. Так, погибая от алкоголизма, я говорила себе, что я – духовный человек. Я регулярно ходила в церковь, пела духовные гимны и читала молитвы, и поэтому я не могла быть самым обычным алкоголиком.

В такую западню обычно попадают люди, вырабатывающие пристрастие к употреблению психоделических веществ. Эти вещества поначалу могут приводить их к мистическим прозрениям. Однако желая повторить первоначальные переживания и продолжить исследование других сфер, эти люди вовлекаются в частое и навязчивое употребление этих веществ, которое ничуть не отличается от любого зависимого поведения. В конце концов их отношения с людьми оказываются под угрозой, их жизнь начинает разваливаться, а здоровье портиться. Но вопреки всему этому они остаются убеждены в том, что участвуют в полезной космической работе, которая гораздо важнее повседневных интересов.

Зависимость – это то состояние, которое скрывает себя от зависимого человека, и такая форма отрицания, как использование духовности или религии, особенно соблазнительна и коварна. Мы создаем прикрытия – с виду «священные» маски, которые показывают нас преданными искателями. Но за этой маскировкой мы разыгрываем свои зависимости и привязанности, все время убеждая себя, что движемся к просветлению. Облачившись в личину своей предполагаемой святости, мы становимся уверены, что предпринимаем в высшей степени творческий поиск, тогда как на самом деле вредим себе и другим. Начав процесс исцеления или по-настоящему занявшись духовной практикой, мы признаем, что наш обман лишь помогает нам оставаться в стороне от подлинного контакта с нашей божественной сущностью.

Вторая западня связана с первой: это использование духовности для того, чтобы избежать повседневной реальности или основных жизненных проблем. Мне приходилось слышать для этого такое название, как «духовный обходной путь», или «духовное бегство». Мы хотим отстраниться от того, что считаем обычным мирским уровнем бытия, в пользу так называемых высших экзотических сфер. Чтобы выйти за пределы своих эмоций, мы медитируем, проводим ритуалы, молимся или занимаемся другой духовной деятельностью. В шестидесятые и семидесятые таких людей называли «блаженными простофилями» или «космическими болванами». Повиснув где-то между небом и землей и надев на себя удобные духовные маски, мы стараемся избежать повседневной реальности.

Многие люди, следующие побуждению избежать требований повседневной жизни, уязвимы и открыты. Они, возможно, несут на себе груз оскорблений и в результате просто не могут выстоять перед страданиями, существующими в этом мире. Не исключено, что к разобщению они привыкли еще в детстве, а позднее их начинает тянуть ко всяким религиозным, духовными и «нью-эйджевским» методам и группам, которые сосредоточиваются на светлых, радостных и трансцендентных реальностях. Там эти люди при поддержке большой общины людей с такими же проблемами осваивают удобные и основательные способы сопротивления трудностям или отрицания трудностей.

Даже если такие люди начинают применять к себе психотерапевтические методы, они скорее предпочитают излить свою злобу на мифологических демонов или деспотов из прошлой жизни, чем признать и выразить свою хорошо защищенную ярость на родителей, братьев и сестер, которые их оскорбляли. Вместо того чтобы принять ответственность за все то, что вызывает проблемы в духовном и физическом плане, они склонны считать, что причиной их жизненных потрясений и испытаний служат астрологические влияния или архетипические проявления. Им гораздо удобнее обращаться не к личностным и внутриличностным моментам, а внеличностным.

На протяжении всей этой книги мы делаем акцент на целостном человеке, состоящем из «ограниченного я» и «глубинного Я». И ни одно из этих «я» не важнее другого. Каждая сторона этого сложного и удивительного сочетания, представляющего то, кем мы являемся, по-своему ценна, и сосредоточиваться лишь на одной из них было бы ограничением. Если мы сосредоточиваемся исключительно на материальных аспектах личности, на ограниченном эго, то доступ к нашему духовному и творческому потенциалу также становится ограниченным. С другой стороны, трансперсональные и духовные поиски могут стать удобным способом избегания индивидуальных и межличностных проблем. Когда мы способны признавать, исследовать, принимать и объединять все грани своей личности, мы обретаем гармонию и равновесие. И сколько бы раз в жизни нам ни доводилось испытывать экстатические трансцендентные переживания, если мы не готовы обратиться к своим личным проблемам, мы никогда не насладимся подлинными благами духовной зрелости.

Мы можем попасться в западню духовного или религиозного педантизма. Многие из нас подходят к духовной жизни с позиции педантизма и стараются безупречно следовать пути. Некоторые становятся зависимыми от Бога, считая себя прилежными чадами Божьими, примерными богомольцами или безупречными поклоняющимися, однако наше неустанное стремление к священному идеалу вызывает лишь ненужные потрясения и беспокойства. Программы «Двенадцать шагов» делают акцент «не на духовном совершенстве, но на духовном продвижении», на постоянной и повседневной практике, которая приводит к нужным результатам отнюдь не благодаря насильственному стремлению выполнять ее в совершенстве.

Под спокойствием и приятием может маскироваться безразличие. Когда мы безразличны, мы замкнуты, равнодушны и не можем выражать свой интерес или свое сочувствие по отношению к другим. Мы эмоционально отстраняемся от колебаний нашей жизни, от наших нужд и от нужд окружающих. Если мы остаемся безучастными, то нам не нужно принимать на себя ответственность за переживание нахождения здесь и сейчас, за переживание открытости как перед страданиями, так и перед радостями. Мы не должны чувствовать свои эмоции или свою боль. Для нас ничего не происходит. Находясь в духовной или религиозной обстановке, мы можем убедить себя, что, когда мы безразличны, мы проявляем спокойствие и приятие. Если мы никуда не включаемся, мы, как нам кажется, позволяем происходить всему чему угодно. Но эта позиция является ловушкой. Истинная свобода в нашей человеческой драме требует полной вовлеченности, позиции беспристрастности и честного приятия истинной реальности, включая наши непосредственные переживания.

Мы можем использовать духовность как способ выражения чувств стыда и вины. На первый взгляд стыд может маскироваться под смирение. Смирение противоположно гордыне: поистине смиренный человек – это тот, кто способен в определенной степени воспринимать себя без высокомерия. Люди, которые уже чувствуют себя глубоко порочными, могут с легкостью принять на себя роль смиренных. Они принимают на себя роль «мучеников», становясь покорными во имя религии и жертвуя в этом процессе своими интересами ради других. Они отказываются от имущества и от денег, позволяют другим занимать главенствующие позиции или помогают им – и все это ради проявления смирения. На самом же деле эти люди не заботятся должным образом о себе, хотя в душе они могут чувствовать гордость по поводу того, что они смиренны.

Если к таким людям приходят положительные переживания или если кто-либо высказывает им комплименты, то они не могут их принять. Они чувствуют, что не заслуживают ничего подобного. Прочно отождествившись со своей драмой, со своими страданиями и тяготами, они боятся уйти от них слишком далеко – боятся даже окунуться в радость и счастье. На холотропной терапии я видела многих людей, которые на сеансах тратят время на ожидание «реальной работы», хотя их сознание пытается дать им благостные переживания. Их умственная установка подсказывает им, что для того, чтобы что-то совершить, им нужно бороться со своим болезненным материалом, и они, находясь даже в самых запредельных состояниях, чувствуют разочарование.

Я уже упомянула людей, которые становятся сверхбдительными по поводу всех видов своей повседневной деятельности, вешая на них ярлык зависимости и ругая себя за все. Это также отражает их чувство стыда. Такие люди уже сами себя считают «ошибкой». Становясь одержимыми своими привязанностями и проклиная себя за то, что они у них есть, они лишь снова подтверждают и усиливают свое уже существующее презрение к себе.

Самобичевание может также осуществляться через чрезмерное стремление к совершенству. Если мы уже несем на себе ношу вины, мы можем говорить себе, что, как бы мы ни старались, мы живем духовной жизнью неправильно. «Если я не выполняю практики или не веду себя должным образом, то я плохой человек». Я выполняю «Двенадцать шагов» неправильно, а почти все остальные выполняют эту программу правильно. Наши друзья выступают на встречах, поддерживают правильные отношения со своими воспреемниками, а мы – нет. Они знают, как помочь другим, а мы чувствуем себя эгоистичными. Их жизнь протекает хорошо, а у нас в ней лишь беспорядок.

Умственное или душевное ощущение вины может возникать повсюду: религиозная и духовная обстановка здесь не исключение. Люди, окружающие нас в церкви, в синагоге или в духовной общине, молятся, поют гимны и участвуют в ритуалах лучше, чем это делаем мы. В ашрамах и дзэнских центрах другие практикующие выполняют практики лучше нас, и у них лучше, чем у нас, отношения с учителем. Они – кандидаты в святые, а мы – грешники. Кроме того, мы из-за своего стыда упускаем тот факт, что, поскольку каждый из нас уникален, наши духовные нужды и выражения различны. Мы игнорируем реальность того, что у каждого человека свои отношения с Богом (каковым каждый из нас его понимает).

Западни духовной амбициозности и духовного соперничества могут появляться на протяжении всего пути. Постоянное сравнение себя с другими может происходить от стыда и вины, а также порождать чувство соперничества. Мы хотим переживать то, что переживает человек, находящийся рядом с нами: «если он может преклонить колени в присутствии всех, то и я должен суметь это сделать», «если она может сидеть неподвижно на подушке для медитации в течение часа, то я должен просидеть два часа». Мы также можем соревноваться с самими собой: «если я посвящу больше времени практике, я быстрее достигну просветления», «если я повторю «Аве Мария» дважды, я стану чище», «если по утрам я буду больше молиться, больше беседовать со своим воспреемником или больше говорить на встречах, то тогда я буду выполнять реальную работу по своему исцелению».

Духовные амбиции исходят из наших основанных на эго ожиданиях по поводу пути открытия себя, смешанных с ориентированным на цель чувством необходимости и нашей зависимой позицией «чем больше, тем лучше». Мы с лихвой принимаемся обретать духовное пробуждение, просветление или спокойствие. Мы настолько зацикливаемся на своей цели, что не даем себе ее достичь. Мы настолько серьезно сосредоточиваемся на будущем, что упускаем возможности настоящего. По иронии судьбы, когда мы отказываемся от попыток контролировать направление нашего путешествия, нам открывается путь, ведущий к месту назначения. Но наш ум и наше эго делают нас «упертыми».

В программе «Двенадцать шагов» мне очень нравится один момент: там не поощряются соперничество и духовные амбиции. И хотя духовное соперничество, как и на любом пути, в этих товариществах неизбежно, в них акцент остается на способности каждого человека находить собственный стиль участия в программе. Такие фразы, как «жить сегодняшним днем» или «делать легко», напоминают людям о том, что следует благородно обращаться с собой, уважать свой ритм жизни и свои нужды.

Те, у кого есть проблемы с безответственностью или с промедлением, могут считать, что Бог позаботится обо всем, а им можно все отложить и расслабиться. У них может возникать ощущение, что всем заправляет некая божественная сила, и поэтому их судьба находится в руках у Бога. С такими взглядами на жизнь они отрекаются от своей ответственности и полагаются во всем на некую призрачную Высшую Силу. И вдруг, лет через двадцать, они пробуждаются и осознают, что многие из их мечтаний так и не осуществились. К ним внезапно приходит понимание того, что, хотя они и могут положиться на волю Божью, им нужно развивать в себе способность принимать решения самостоятельно. Им нужно найти работу, место, которое они могли бы назвать домом, и начать предпринимать в своей жизни некоторые инициативы.

Мы можем приобрести созависимость от духовного мира. В 1989 году на Первом национальном симпозиуме по проблеме созависимости группа ведущих специалистов определила созависимость как «шаблон болезненной зависимости от навязчивых типов поведения и от одобрения других людей в попытке обрести безопасность, собственное достоинство и чувство личности. Избавление от этого возможно». Некоторые проявления созависимости включают в себя заботу о других людях, чувство ответственности за их нужды и их благополучие, низкую самооценку, отрицание, зависимость, одержимость контролем, а также попытки вызвать это у других. Просматривая эти характеристики, мы можем видеть, что многие из ловушек духовного пути связаны с созависимым поведением. Давайте рассмотрим некоторые из них.

Один из видов духовной созависимости – это воинствующий альтруизм. Воинствующие альтруисты – это те люди, которые насильственно вторгаются в жизнь других людей, дабы им помочь, независимо от того, хотят они получить эту помощь или нет. Эта «помощь» не имеет ничего общего с сострадательным действием или с бескорыстной помощью тем, кто находится в беде. Воинствующие альтруисты отвечают на нужды других людей, поскольку это нужно им самим. Они часто осуществляют над ними контроль и манипулируют ими, а сами стремятся к самоутверждению или к любви и приятию.

К воинственному альтруизму относится практика служения другим с целью избежать своей боли или справиться с ней. Облегчая страдания окружающих нас людей, мы надеемся облегчить собственные страдания. Если мы сосредоточиваемся на бедах мира сего или выдумываем хитрые планы, дабы спасти других, мы не чувствуем своих страданий. Мы часто сосредоточиваемся на чужих бедах или на людях, которым, как нам кажется, еще хуже, чем нам самим. Таким образом мы сводим к минимуму свои мучения и избегаем того, чтобы принимать их всерьез. Мы можем думать: «Мои проблемы – ничто по сравнению с проблемами моей соседки Мери. На что мне жаловаться по сравнению с людьми, которые голодают, с людьми, переживающими войны, или с мучениками за веру?» Возможно, согласно внешним критериям некоторых людей, эти наблюдения верны. Однако переживания каждого человека имеют свою достоверность и значимость, и наше осознавание бед других людей не должно уменьшать силы осознавания наших собственных бед.

В религиозных и духовных кругах некоторые материалистические проповедники и различные гуру регулярно демонстрируют свою потребность манипулировать другими. Есть такие люди, которые с важным видом заявляют, что я, дескать, представитель Бога и могу руководить вашей жизнью». Эта форма принуждения может также встречаться на сеансах психотерапии, когда неэтичный психотерапевт принимает на себя роль специалиста, который якобы знает ответы на все вопросы. Учителя и психотерапевты, любящие манипулировать, служат для нуждающихся в помощи людей магнитами, играя на их неосуществленных желаниях, а также на чувствах вины, стыда и страха. Они часто злоупотребляют верящими в них людьми, эксплуатируют их как в финансовом смысле, так и сексуально, эмоционально и духовно. Кроме того, они способствуют развитию в людях религиозной или психотерапевтической зависимости. Любой хороший духовный учитель служит лишь проводником, который всегда указывает нам на себя и постоянно обращает нас к нашим собственным ресурсам.

Это та потребность в манипулировании, которая всплывает на поверхность, когда некто, нашедший ответы на собственные вопросы, навязывает их другим. Я помню встречу с Мартой, алкоголичкой, которая пыталась избавиться от своей зависимости, но неоднократно срывалась. Ее муж Брэд, также алкоголик, пару лет продержался без выпивки: он работал психотерапевтом и стал в своей группе избавления от зависимости выдающейся фигурой. Когда его жена снова запила, Брэд занял позицию превосходства и почти не проявлял к ней сочувствия. Он часто говорил ей: «Это Богу угодно, чтобы ты страдала». Между тем Марта, пребывая в своем алкоголическом аду, чувствовала себя полностью отдаленной от любых переживаний, которые можно было бы назвать духовными. Ее уже ставшее значительным чувство стыда еще больше возрастало, когда она говорила себе, что никогда не сможет оправдать ожидания Брэда. В конце концов она нашла психотерапевта, который помог ей сосредоточиться не на предписаниях мужа, а на себе, на своих нуждах и трудностях. Вскоре она надолго бросила пить.

Кроме манипулирования, на протяжении многих веков истории религии и духовной жизни отрицательными сторонами являлись жадность, эгоизм, исключительность и нетерпимость. Существует достаточное количество примеров людей или целых групп, которые используют религиозную ситуацию в личных целях. Нации, поклоняющиеся неопровержимому Богу, завоевывают тех, кто поклоняется другому божеству, завладевают их землями и расхищают богатство. Короли и императоры убили и замучили многих людей во имя своего Бога, поскольку их враги исповедовали другую веру. Сейчас некоторые популярные телепроповедники используют свой харизматический дар, чтобы очаровывать своих последователей за миллионы долларов, которые тратят на то, чтобы поддерживать свой расточительный стиль жизни. Фундаменталисты различных религий считают себя избранниками Божьими и проклинают тех, кто не разделяет их веры.

Отклонения в сторону исключительности и нетерпимости могут всплывать на поверхность и в нашей духовной жизни, даже несмотря на то, что мы не проявляем их в таком большом масштабе. Временами мы испытываем соблазн осуждать других людей, которые представляют собой нечто, отличное от нас. Поскольку мы отрицаем в себе эти склонности и питаем к ним неприязнь, мы, особенно на начальных этапах духовной жизни, порой проявляем нетерпимость и предубеждения по отношению к другим.

Мы находим тот метод, который работает для нас, и в результате наша жизнь меняется. В своем энтузиазме по поводу нового открытия себя мы склонны настаивать на том, что наш путь – это именно тот путь, который нужен, и считать всех тех, кто с нами его не разделяет, людьми более низкого уровня. Мы чувствуем угрозу от любой системы, которая ставит под сомнение нашу прочную и священную систему убеждений. Наши практики, убеждения и кредо, возможно, спасли нам жизнь или во многом нас изменили. Мы не хотим ничего слышать о чем-либо, что могло бы опровергнуть или подорвать нашу веру. Установки жадности, эгоизма, исключительности и нетерпимости отражают ту степень, в которой мы остаемся привязанными, а также страх потерять то, что мы имеем. Если мы ревностно держимся за наш религиозный или духовный путь как за единственный путь, мы легко можем начать относиться к другим людям как к чуждым нам и отличным от нас.

Кроме того, мы можем попасться в западню духовной гордыни. Духовная гордыня может проявляться, например, в таких чувствах: «Поскольку я имею гуру и выполняю медитацию или работаю по программе «Двенадцать шагов», поскольку я ношу одежду, которой требует духовная жизнь и использую священные слова, я особенный и лучше всех остальных, кто этого не делает» или «Я такой важный и даже исключительный, ибо испытал духовные переживания». Мы можем возгордиться своими духовными достижениями: мы так горды тем, что мы такие чуткие и сострадательные, тем, как много мы даем другим, тем, насколько чисты и спокойны мы стали.

Крайнее проявление духовной гордыни может выглядеть так: «Я – Бог, а ты – нет. У меня это есть, а у тебя нет». Или же это может принимать такую форму: «У меня это есть, и если ты последуешь за мной, ты, в отличие от других, также это получишь». Прозрение относительно того, что я – Бог, достоверно и имеет свои причины. Вывод о том, что в этом переживании мы уникальны, указывает на эгоцентрическую позицию по отношению к нашему новому осознаванию. Спустя некоторое время мы можем легко прийти к пониманию, что «да, я Бог, но в той же степени, в какой и все остальные; каждый являет собой нечто особенное и в то же время вовсе ничем не отличается от других».

Еще одна западня – это духовная претенциозность и мессианство. Духовная претенциозность – это нечто отличное от позиции «я иду по пути, а ты нет». Это – «у меня прямая связь с Богом. У меня есть путь, и мой путь единственно правильный». Люди, выражающие подобное убеждение, считают себя «избранными». Они становятся скованными тем, что журналист Дэниел Голмэн называет «разделяемое заблуждение величия, выражающееся в том, что это – единственный Путь, и других путей больше нет». И если кто-то покидает группу, члены группы зачастую подвергают его насмешкам.

Эта форма величия принимает тон мессианства, когда человек говорит: «Каждый должен об этом знать. В конце концов мы найдем ответ на вопрос, как разрешить глобальный кризис». Если определенная религиозная или духовная система является в нашей жизни существенной поддержкой, мы естественным образом ощущаем соблазн порекомендовать ее другим людям. Если это работает для нас, то должно работать и для других. В частности, если мы, получив новые откровения по поводу того, как нам жить, еще не воплотили их в жизнь, мы пребываем в экзальтации от первого соприкосновения с ними. С этих «высот» мы не видим, что у каждого человека свой путь и на каждый путь отводится свое время. В действительности мы можем говорить лишь о своей практике и о своих отношениях с Богом и, в конечном счете, не можем полностью контролировать путь духовного развития другого человека. Видимо, нам дано довольствоваться своей важной внутренней работой, спокойно и покорно выполняя ее и не вдаваясь в чрезмерные обсуждения ее с другими.

Многие люди встречают на своем пути западню понимания духовности и ее корней на буквальном, догматическом уровне. Мы можем воспринимать доктрину или писание как некий полностью божественный авторитет, поклоняться выраженным в них мнениям, при этом упуская то, что в них действительно передано. Святой Павел писал: «Буква убивает, но дух дает жизнь». В своем энтузиазме мы можем воспринимать Библию, «Большую книгу двенадцати шагов» или любые другие утверждения и принципы буквально, принимая метафоры за факты. Здесь легко ошибиться. В зачастую невыразимых духовных сферах наш ум естественный образом пытается ухватиться за что-то конкретное и реальное. В ситуации, которая совершенно очевидно не поддается нашему контролю, мы все же пытаемся найти всему объяснения и задать направления. Однако мы можем привязаться к интерпретированию, запоминанию и повторению того понимания, которое мы в этом процессе утратили. Мы не способны посмотреть несколько шире самой доктрины и увидеть свое «глубинное Я». Джек Корнфилд сказал: «Лучше стать Буддой, чем буддистом». Гораздо более ценно слиться с Высшей Силой, чем вести бесконечные дискуссии на эту тему.

Последняя западня из моего перечня – это духовная или религиозная зависимость. Человек, с головой окунувшийся в религию или духовность, становится от них зависимым. Отец Лео Бут в своей книге «When God Becomes a Drug» («Когда Бог становится наркотиком») смело и проницательно исследует это явление. Он определяет религиозную зависимость как «использование Бога, церкви или системы верований в качестве бегства от реальности, чтобы попытаться обрести или повысить чувство собственного достоинства или благополучия. Это – использование Бога или религии в качестве кайфа».

Я убеждена, что в этой ситуации важно видеть различие между настоящей зависимостью и привязанностью. Привязанность некоторых людей к своей религиозной или духовной системе является обычной стадией их развития. Их путь дает им столь много, что они принимают на себя повышенные обязательства или становятся на какое-то время нетерпимыми ко всему остальному. Часто новички на пути исцеления на некоторое время сильно привязываются к программам «ДвенадцатЬ шагов» из страха, что они снова сорвутся. Если они начинают использовать религию или духовность таким же образом как наркоманы используют наркотики, то ввиду всех разрушительных и саморазрушительных моментов такого использования привязанность этих людей к религии и духовности легко переходит в зависимость.

Настоящая религиозная зависимость доводит до крайней формы те западни, которые мы уже обсуждали: вину и стыд, исключительность и склонность осуждать, одержимую привязанность к догмам и предписаниям, одержимость духовной практикой, отделение от всей остальной жизни, чувство собственной грандиозности и другие. Наш поиск перестает принимать форму здоровых духовных исканий, и вместо этого, все больше и больше разрушая нас, ведет к печальному концу. Мы используем свою зависимую установку «если одно хорошо, то два лучше», жадно пожирая все доступные нам практики и учения. Наши религиозные интересы становятся не связующей нитью вдохновения, но единственным сосредоточием нашей жизни. Мы неумолимо стремимся к просветлению или к спасению тем же путем, каким алкоголик стремится к алкоголю. Наша жажда целостности становится уродливой и маниакальной озабоченностью по поводу пути к божественному источнику целостности.

Религиозная или духовная зависимость может иметь место как у отдельных людей, так и в группах. За последние несколько десятилетий нашей современной культуре стали доступны многие проверенные временем священные методы, такие, как восточные религии, шаманизм и западные мистические практики. Многие люди глубоко прониклись этими дисциплинами, и их жизнь стала лучше. Другие, наоборот, подошли к этим новым путям с установкой духовного материализма, весьма преобладающей в нашем обусловленном зависимостями обществе. Этот подход, наряду с эгоизмом различных духовных лидеров, привел к такому поведению в группах, которое весьма похоже на поведение во многих неблагополучных семьях и которое влечет за собой аналогичные печальные последствия.

Газеты много раз смаковали скандалы, касающиеся духовных и религиозных групп. Чтобы дискредитировать сплоченные и относительно полезные духовные сообщества, журналисты, любящие сенсации, зачастую огульно называли «культами» многие группы, независимо от того, соответствуют они этому определению или нет. В результате у людей лишь возрастало недоверие к этим сообществам и сопротивление всему, что имеет привкус незнакомой групповой деятельности. Это все равно, что сосредоточиться на самых неблагополучных семьях страны и свести все к тому, что во всех семьях процветает насилие. Однако вопреки очевидным изъянам публичное представление неблагополучных религиозных и духовных общин, их лидеров и их деятельности полезно. Газетные сообщения, в которых честно определяются существующие в этих общинах симптомы, помогают людям лучше осознавать возможные западни.

Кэти Батлер в своей статье «Встреча с тенью буддийской Америки» сравнивает поведение в некоторых духовных общинах с такими шаблонами, как «отрицание, стыд, секретность и склонность к вторжению, которые напоминают поведение в семьях, где процветают алкоголизм и инцест». Она упоминает о своем прошлом членстве в одном дзэнском центре, где учитель нарушал этические принципы данной дисциплины. Основываясь на собственном опыте, Батлер обсуждает групповую тенденцию оправдывать поведение лидера. Это «ограждало его от последствий и лишало его шанса учиться на своих ошибках. Этот процесс также наносил вред и нам: мы привычно отрицали то, что представало перед нами, чувствовали себя бессильными и утрачивали контакт со своим внутренним опытом».

Похожее явление существует и в других духовных группах. Недавние откровения по поводу сексуального домогательства детей священниками римской католической церкви всколыхнули всю Америку. Мы должны помнить, что патология в ситуации религии или семьи не ограничивается определенными конфессиями и религиозными общинами. Ступаем ли мы на путь буддизма, христианства, иудаизма или на другую религиозную арену, будь то в качестве лидеров или последователей, мы тянем за собой в эту организацию усвоенные нами уроки по поводу того, как вести себя в семье и в общине. Мы берем с собой свою уязвимость, свои стыд и вину, отсутствие личных границ, зависимость, созависимость, необходимость в контроле, а также в том, чтобы тебя контролировали. Мы приносим с собой свои проекции, свою потребность во власти и склонность идеализировать или нежелание усомниться в себе. Кроме того, духовная община или психотерапевтическая среда, как нам кажется, предлагает убежище от наших страданий, нашего прошлого и нашей зависимой культуры.

В религиозной или психотерапевтической ситуации духовные учителя и психотерапевты могут использовать лесть. Послушник или пациент естественным образом считает авторитета специалистом. Этот авторитет по сравнению с нами, неоперившимися птенцами, отягощенными чувством стыда и низкой самооценкой, излучает ауру особых священных знаний, совершенства и осознанности. Если в семьях бережно хранят секреты или относятся к некоторым темам как к запретным, то вырастающие в них дети принимают такое поведение как должное. Следовательно, когда эти дети, став взрослыми, оказываются в другой дисфункциональной системе, они слепо поддерживают или воссоздают ту же динамику. Люди, которые в детстве претерпели сексуальные домогательства со стороны взрослых членов семьи или знакомых, в зрелом возрасте часто сами повторяют это поведение по отношению к другим, встав на позицию власти. Если ребенок, чтобы выжить, приучается идеализировать склонного к оскорблениям родителя, он может с той же легкостью начать идеализировать психотерапевта или духовного учителя.

Хотя программа «Двенадцать шагов», равно как и любой другой путь, может быть использована неправильно, многие из ее традиций служат мудрыми указаниями по предотвращению ряда проблем, которые имеют место в других духовных общинах. «Двенадцать шагов» делают акцент на принципах, а не на личностях, рассматривая лидеров как слуг, которые не правят. Группы, практикующие «Двенадцать шагов», упорно избегают любого вовлечения в какие-либо внешние предприятия и не принимают пожертвований из внешних источников. Кроме того, они поощряют участников брать из программы то, что им нравится, и оставлять все остальное: нет ничего обязательного. Они также верят «не в привлечение, а в содействие», старательно избегая рекламы, а также открывая двери всем, у кого есть желание покончить со своим зависимым поведением.

Описывая некоторые заблуждения и западни духовной жизни, я попыталась изложить то, что переживают многие люди на своем пути. Одни из этих испытаний более важны, чем другие: некоторые являются сиюминутными окольными путями, другие же – серьезными препятствиями для здоровой и зрелой духовности. Как и в случае многих сторон нашего преображающего путешествия, когда мы обретаем готовность честно рассмотреть заблуждения и западни, мы делаем первый шаг к тому, чтобы отнестись к ним по-другому.

Идя по пути, мы становимся более различающими. Обнаруживая и развивая собственные этические нормы и придерживаясь их, мы учимся устанавливать личные границы, чтобы защитить свою целостность и свое благополучие. Возвращаясь к руководству, которое исходит из нас самих, мы начинаем прислушиваться к своей интуиции и обретать веру в собственный опыт. Мы прислушиваемся к мудрым советам своих преданных друзей, а также тех, кто прошел путь до нас. Мы начинаем относиться к себе с благородством, понимая, что можем ослабить свою необходимость в совершенстве, не обходя свои этические нормы. Кроме того, мы сохраняем чувство юмора.

 

Н есколько месяцев назад ко мне после лекции подошла одна миловидная женщина. Тогда я затрагивала многие темы, включенные в эту книгу, – оскорбления, зависимость и духовный путь исцеления. Эта женщина слащаво сказала мне: «Ваше исцеление реально начнется тогда, когда вы сможете простить всех своих обидчиков и почувствовать к ним любовь. Они ни в чем не виноваты». Она вручила мне какую-то литературу своей религиозной группы и улыбаясь добавила: «В конце концов, вы благословите их за все возможности роста, которые они дали вам. Без них вы бы не были тем, кем являетесь сейчас».

Я покраснела и пробормотала, что ее объяснение мне не подходит, и, поскольку я жертва инцеста, для меня оно неуместно. Только некоторое время спустя я осознала всю степень своей ярости в ответ на ее предложение, представляя, как я, оглядываясь назад, должна была на него откликнуться. Мне было интересно, права ли та женщина, что разговаривала со мной? В некотором смысле она была права. Без тех влияний, которые меня сформировали, включая все трудности, я не была бы той, кем являюсь сейчас. Может быть, она сказала это злонамеренно или, наоборот, действовала из лучших побуждений, но ее чрезвычайно смутили обстоятельства моего прошлого. Возможно, она знала что-то такое, чего не знаю я, или же просто пыталась «подогреть» мою ситуацию и приукрасить ее. Возможно, ей нужно было сделать то же самое для себя. Ее религиозная система убеждений, сосредоточенная почти исключительно на светлом, казалось, придавала ее мнению еще больший вес.

Несколько часов подряд у меня в уме и в душе продолжали проигрываться подобные вопросы, которые на самом деле не оставляли меня с тех пор, как я начала свой процесс исцеления. Как понимать прощение, если ты находишься на духовном пути исцеления? Что это такое? Обязательно ли оно? Я знаю, что, когда я прощаю саму себя или кого-то еще, пусть даже за незначительный проступок, я часто чувствую облегчение и любовь. Я познала силу прощения, но я также видела много людей, которых смущает этот момент. Я встречала людей, которые идеализируют облегчение, приносимое прощением, но которые, на самом деле заставляя себя прощать, усиливают в себе и в других чувство отягощенности и стыда. Мне также приходилось слышать, как люди говорят: «От меня хотят, чтобы я простил того, кто лишил меня детства и нанес мне так много душевных ран. Как вообще можно намекать на то, что я должен благодарить то время, когда мне приходилось переживать страх, стыд, замешательство и гнев?» Мой ответ – нет. Нет, не нужно делать ничего.

Составляя план этой книги, я в первую очередь предусмотрела возможность специального сосредоточения на темах принятия и прощения. Как бы то ни было, они постоянно всплывали в моей жизни, в процессе моего выздоровления и в дискуссиях с другими людьми, и именно в том аспекте, в котором я их здесь затрагиваю. Я убеждена, что эти темы заслуживают посвящения им отдельной главы не только потому, что их роль в процессе исцеления так часто обсуждается, но и потому, что вокруг них очень много путаницы. Какую функцию выполняют в нашей жизни принятие и прощение? Необходимы ли они всем и каждому? Каковы неверные представления о различии между принятием и прощением?

 

Принятие

Принятие является важным вопросом во всех духовных системах, включая «Двенадцать шагов». «Принять» буквально означает «получить» или «взять». В контексте нашей дискуссии принятие имеет отношение к допущению чего-либо, к согласию принять истину. Билл Уилсон писал: «Наша самая насущная проблема – это принятие наших реальных обстоятельств такими как они есть. Это – принятие реалистичного смирения, без которого невозможно начать ни одно настоящее дело».

Принятие связано с капитуляцией, и без него большинство из нас не может исцелиться. Когда мы что-то принимаем как есть, мы отказываемся от основанных на эго идей по поводу того, какой должна быть наша реальность. Мы делаем первый шаг: допускаем истинность нашей ситуации. Когда в процессе нашего исцеления, психотерапии или духовной практики мы оставляем все наши отрицания, ожидания, логические объяснения и страхи, мы начинаем признавать то, что есть (или то, что было). Мы подтверждаем для себя то, что мы сделали другим и что сделали для нас другие. Прошлое было реальным, и мы не можем его изменить. Мы признаем все свои чувства, реакции и поступки настолько честно, насколько можем. Это то «реалистичное смирение», о котором писал Билл Уилсон.

Принятие – это первый шаг к подрыву власти воспоминаний, эмоций и поведенческих шаблонов. Ты говоришь себе: «Да, для меня все это реально, вместе со всеми вытекающими последствиями». Вместе с принятием, основанным на капитуляции, мы начинаем вступать на открытый путь. Мы срываем маску с тех фактов, которые не могли ранее принять, и их тирания в нашем сознании приходит к концу. Как только это происходит, мы начинаем изменять то, что способны изменить.

Нам вовсе не следует любить то, что мы принимаем. Мы можем, вовсе не смакуя, принять тот факт, что на протяжении своей зависимой карьеры мы вносили разрушение как в свою жизнь, так и в жизнь других людей. Мы можем принять свои гнев и печаль, не проявляя энтузиазма по поводу того, что мы это делаем, и это принятие не означает прощения. Человек, переживший оскорбления в детстве, может принять реальность случившегося с ним, не оправдывая это и не пользуясь этим. Мы можем принимать свои прошлые разрушительные и саморазрушительные склонности, вызванные зависимостью, без их одобрения.

Принятие также не означает, что надо от всего отказаться и безропотно терпеть ситуацию, которая может быть для тебя разрушительной. Оно не означает, что мы должны отказываться от своих прав и терпеть те вещи, с которыми никак нельзя примиряться. Принятие – это шаг к дальнейшему развитию своей силы, а не к тому, чтобы все больше и больше становиться жертвой.

Многим из нас намного легче принять приятные воспоминания, эмоции и состояния ума, чем тяжелые. Другие же, наоборот, склонны больше зацикливаться на боли и страданиях, чем время от времени допускать в свою жизнь счастье. Принятие применимо ко всему спектру переживаний – к положительному и отрицательному, к радости и печали, к удовольствию и страданию. Мы принимаем катание на «американских горках» таким, как оно есть, со всеми подъемами и спусками, а также с сопровождающими его чувствами страха и восторга. Если в процессе катания мы умеем расслабляться, то мы можем присутствовать в каждом настоящем моменте.

Одна из форм буддийской медитации учит людей сидеть и без вмешательства наблюдать все, что приходит в сознание. Сидя в тишине, большинство людей обнаруживает себя путешествующими по состояниям страха, радости, тоски, счастья, печали, гнева, усталости, восторга и боли, а также по сценам своего прошлого и настоящего. В этом просмотре постоянно меняющихся эмоций и воспоминаний наша задача – освободить для них место, принять истину нашей реальности, не вынося никаких суждений. Спустя некоторое время многие люди обнаруживают в себе проблески сострадания и чувства юмора по отношению к своим личным дилеммам. В конечном итоге эти чувства выходят за пределы личного опыта и распространяются на все человечество со всеми его пороками, стремлениями, страданиями, а также с его божественной природой.

Каким бы путем мы ни шли, принятие осуществляется через наш жизненный опыт, а также через нашу внутреннюю работу. Оно является важным следствием процесса исцеления, психотерапии или духовной практики. Оно требует от нас достаточного мужества, чтобы содрать всю шелуху отрицаний, сделать явными тайные воспоминания и выразить невыраженные эмоции.

Принятие начинается с нас самих. Пока мы не примем самих себя, мы не сможем принять других. В последние два десятилетия теме «принятия себя» уделялось большое внимание. Как мне прекратить подражать фотомоделям из журналов, спортсменам на игровом поле или магнатам, о которых рассказывается в новостях, и принять себя таким, как я есть? Как мне примириться с тем фактом, что я низкий или высокий, толстый или худой, более склонный к интуитивному восприятию или к рациональным объяснениям, интроверт или экстраверт? Как мне принять свои недостатки и достоинства? Как мне принять то, кто я есть? Нам вовсе не следует заставлять себя все это любить, но, как говорится в «Молитве о спокойствии», мы можем «принимать все обстоятельства, которые не в силах изменить», такие, например, как наш рост или наше прошлое. Честно признавая их, мы находим в себе мужество изменить то, что нам под силу, например свою склонность взрываться на людей или свое пристрастие к еде. Больше сострадая самим себе, мы постепенно начинаем принимать других такими как они есть.

 

Неправильное понимание прощения

Иногда мы путаем принятие с прощением. И хотя принятие может быть первым шагом к прощению, эти два понятия не являются взаимозаменяемыми. Согласно моему словарю (Webster’s Ninth New Collegiate), «простить» означает «отказаться от чувства обиды», «извинить» и «даровать избавление от наказания». Если я прощаю, то я перестаю чувствовать гнев и горечь: я прощаю человека, ничего не требуя у него взамен. Это легче сказать, чем сделать, хотя некоторые из нас чувствуют в себе побуждение прощать. Что такое прощение? Как нам сейчас его следует понимать? Почему его часто понимают неправильно, и что же на самом деле следует делать?

Как и некоторые переживания, связанные с духовной жизнью, прощение трудно рассматривать как некий линейный процесс. Подобно таким событиям, как переживание благодати, покорности или мистических состояний, прощение невыразимо. Для его описания невозможно найти соответствующие слова. Но мы пытаемся думать, писать и читать об этом очень важном и плодотворном процессе. Возможно, один из способов определения того, что такое прощение, – погрузиться в это состояние и постараться понять, чем оно является, а чем – нет. Однако я убеждена, что прежде, чем мы сможем пережить прощение на собственном опыте, следует расчистить весь подлесок неправильных представлений о нем.

Давайте начнем с неправильных представлений. Многие из нас живут в атмосфере, где прощение воспринимается как нечто такое, что делают хорошие и заботливые люди. Нас окружают впечатляющие божественные примеры: Иисус во время своих мучений на кресте вступился за своих мучителей: «Отче! прости им, ибо не ведают, что творят». В христианских церквах и в конце многих встреч произносится молитва Господу: «остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должникам нашим». Йом-кипур, иудейский день искупления, это – день прощения, отпускания всего зла, которое другие люди причинили нам и которое мы причинили другим людям. Некоторые буддийские и индуистские медитации направлены на то, чтобы мы, признавая как свои действия, так и действия других людей, распространяли из себя вовне сострадание, постепенно охватывая им весь мир.

Мы можем считать прощение религиозным и человеческим идеалом, думая: «Если я хочу быть сострадательным, то я должен прощать. Если я хочу быть хорошим, то прощать проступки других – моя обязанность». Однако мы обнаруживаем, что не можем этого делать. Мы все так же продолжаем таить в себе злобу и боль. Возможно, мы ненавидим то, что некто сделал для нас. Находясь в религиозной или духовной среде, мы можем легко принять мнение, что если мы не можем простить, то мы плохие. С нами что-то не в порядке. Мы не такие святые, как люди, которые окружают нас. Если прощение подразумевает любовь и сострадание, то мы, стало быть, бесчувственны, жестоки и бессердечны.

Мы легко уступаем внешнему давлению, заставляющему нас прощать. Сколь многим из нас приходилось слышать такие высказывания, как «прости и забудь» или «человеку свойственно ошибаться, а Богу – прощать»? Нас могут подстрекать такие оправдания, как «они делали все, что могли», «они на самом деле не намеревались этого сделать» или «несмотря ни на что, он все же любил тебя». Психиатр Элис Миллер в своей книге «Banished Knowledge» («Изгнанные знания») перечисляет различные предписания психотерапевтов, которые давят на пациентов, чтобы те простили своих родителей. Эти «педагогические высказывания», как она их называет, включают в себя такие утверждения, как: «Ведь это было так давно, и пора уже об этом забыть, не правда ли?», «Попытайтесь найти в этом положительные стороны: ведь платили же родители за вашу учебу?», «Тебе не станет лучше, пока ты не перестанешь обвинять других» или «Ребенок – не жертва, но партнер в общении», или «Родители тоже люди, и они не всегда совершенны». И хотя эти замечания первоначально исходят от психотерапевтов, подобные заявления могут высказывать друзья, члены семьи или религиозные учителя.

Человек, которого в детстве оскорбляли, уже содержит в себе бездонный резервуар стыда и вины. Нам знакомо переживание, когда некто приходит и начинает позорить нас, ожидая быть прощенным. Мы придаем значение этим позорным замечаниям, ибо в детстве нам приходилось много раз их слышать дома, в школе и от друзей. Долгие годы мы находили, что проще винить себя, чем смотреть в глаза ужасающей правде о поведении других людей. Мы считаем, что лучше проклинать себя, чем признавать и выражать свои болезненные чувства.

Однако в действительности принуждение к прощению мучительно и оскорбительно. Оно демонстрирует неуважительное отношение к достоверности и уникальности индивидуального опыта человека, а также к его чувствам. Элис Миллер пишет: «Поскольку для меня психотерапия означает чувственное, эмоциональное и умственное раскрытие долго вытеснявшейся истины, я считаю, что моральное требование примирения с родителями неизбежно блокирует и парализует психотерапевтический процесс». Это утверждение напрямую относится к нашему предыдущему разговору о принятии и его необходимости в процессе исцеления. Как в психотерапии, так и в процессе исцеления основной акцент делается на раскрытии и принятии истины, которую мы долгое время подавляли в себе. Если справедливое требование примирения блокирует и парализует этот процесс, то оно препятствует нашей способности признавать реальность своей ситуации.

Принуждение к ускорению процесса исцеления посредством преждевременного прощения может подорвать или нарушить наше принятие. Оно кажется «более легким и более мягкий путем» – как говорится в программах «Двенадцать шагов». Поскольку принятие важно для роста и прогресса, то его подрыв может повлечь за собой то, что наше исцеление начнет скатываться к отрицанию, а отрицание зачастую приводит к тому, что мы снова начинаем браться за старое.

Однако даже при неправильном понимании прощения мы чувствуем в нем перспективу. Оно должно что-то нам давать, если на протяжении всей истории священные традиции считали его столь важным. Даг Хаммаршельд, бывший Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций и человек, прославившийся своим гуманизмом, писал: «Прощение – это ответ на мечту ребенка о чуде, благодаря которому все разбитое становится снова целым, а все грязное снова чистым». Это звучит заманчиво. Кто не желает, чтобы все пошатнувшееся было исправлено, а содеянное оставалось несодеянным и чтобы все пятна были стерты!

 

Чем не является прощение

Давайте в плане достижения возможной пользы от прощения посмотрим, чем оно не является. Прощение для нас – это не моральная или религиозная обязанность. Это не что-то такое, к чему нас могут принуждать другие: оно не обязательно для всех в любой ситуации.

Прощение – это не способ отрицания нашего опыта или маскировки наших чувств боли, страха, стыда, вины и печали. Оно касается не подавления и забвения, а, напротив, откровения и вспоминания. Это не избегание реальности, а, наоборот, ее принятие. Предать забвению свои чувства и воспоминания – это все равно, что попытаться покрыть старую, выцветшую стену слоем некачественной краски. Рано или поздно все изъяны все равно вылезут наружу.

Мы прощаем не во благо того человека, который принес нам зло, а также не из жалости к нему. Мы прощаем во благо самих себя. Общее заблуждение состоит в том, что мы прощаем других людей, поскольку испытываем к ним жалость или хотим, чтобы им было лучше. Мы считаем, что прощаем других людей за их проступки, чтобы помочь им или чтобы исцелить их. Если мы реабилитируем их, они увидят свои ошибки и начнут меняться в соответствии с нашими ожиданиями. Они излечатся от своей негуманности и в результате станут счастливее. А потом все будет просто замечательно.

Эти люди даже могут изменить свое отношение к нам: мы снова им начнем нравиться. Может быть, они даже снова будут любить и понимать нас. Напряжение будет ослаблено, и, как сказал Даг Хаммаршельд, «все разрушенное снова станет целым». Это и есть созависимая позиция по отношению к прощению: пытаться контролировать других или заботиться о других ценой самих себя. Ведь люди только сами могут помочь себе и исцелить себя!

Точно так же, как мы не можем прощать других людей ради них самих, мы не можем зависеть от других людей, чтобы они простили нас. Они могут нас простить, а могут и не простить, да и мы не всегда можем простить самих себя.

Прощение – это не намеренный жест, убеждение или разумное решение. Мы не можем однажды проснуться и сказать: «Так, сегодня я собираюсь простить своего отца, своего дядю или самого себя». Читая о пользе прощения, нельзя оправдывать обиду, нанесенную себе или другому человеку. Однако, даже несмотря на то, что мы не можем принуждать себя прощать, нам для своей же пользы следует быть открытыми возможности прощения.

Прощение – это не законченное необратимое действие. Это не что-то, происходящее одномоментно. Это – не линия, через которую мы переступаем: с одной стороны, мы еще не простили, а с другой – мы полностью простили раз и навсегда. Прощение – это не событие, это – процесс.

 

Как происходит прощение?

Мы прощаем, когда можем, для своего собственного блага и тогда, когда считаем нужным. Можно слышать, что о группах людей, избавляющихся от зависимостей, говорят: «Исцеление – это эгоистическая программа». Поначалу эта мысль может показаться противоположной большинству из того, что нам говорят наши семьи, культура и религия о любви к другим людям и о помощи им. Однако многие люди в процессе исцеления приходят к четкому пониманию, что им следует выполнять свою работу начиная с себя. В частности, люди, которые находились на пороге смерти, признают, что если в первую очередь они сами не помогут себе даже на самом элементарном уровне, они не смогут выжить. Не исцелив себя хотя бы в некоторой степени, мы не можем начать заботиться о других.

У каждого человека свои индивидуальные отношения с прощением. Мы более готовы прощать скорее повседневные обиды, последствия которых относительно поверхностны, чем глубокие раны, нанесенные нами самими или же другими людьми. Нам гораздо легче простить менее серьезные формы оскорбления, чем его крайние формы. К тому же есть много вариантов того, как происходит прощение. Прощение, когда оно происходит, облегчает наше бремя, и обычно здесь в первую очередь приходит принятие. Позвольте мне это объяснить.

Прощение противоположно чувству обиды. Чувство обиды означает «повторное чувствование», «эмоциональную восприимчивость», а также «выражение негодования или неприязни». Это происходит, когда мы пережевываем, прокручиваем застоявшийся в нас гнев и держимся за него. Программы «Двенадцать шагов» говорят нам, что презрение – это «смертельная опасность», которая держит нас «взаперти от света Духа». Большинство центров избавления от зависимостей занимается выявлением и отбрасыванием чувства обиды. В этом есть смысл. Наша неприязнь удерживает нас от целительной силы нашего «глубинного Я», от возможности spiritus contra spiritum. Чувство обиды – это существенная часть дамбы. Оставив свое чувство обиды, мы не только становимся способны жить более полной жизнью, но и в конечном итоге помогаем себе в воссоединении с нашим истинным «Я».

Каждый из нас в различной степени несет на себе бремя боли, страха, стыда, вины, печали, обиды и других эмоций, а также зашифрованных в нас воспоминаний и переживаний. Эти чувства являются соответствующими реакциями на ситуации, которые привнесли в нашу жизнь страдания, будь эти ситуации нашими поступками, поступками других или жизненными обстоятельствами. Девочка, которой постоянно говорили, что она тупица и уродина, несет в себе глубокие чувства стыда и гнева и не способна справиться с ними. У мальчика, в раннем детстве потерявшего своего любящего отца, возможно, осталось чувство скорби и утраты, которое он тогда не мог полностью выразить. Дети, претерпевшие физические и сексуальные оскорбления, несут в себе груз страха, стыда, гнева и замешательства, и, когда эти дети вырастают, такие эмоции, нередко ставшие для них отравляющими, влияют на их жизнь, порождая еще большие страдания.

Как мы уже сказали, нас могут контролировать и отравлять невыраженные эмоции, а также забытые воспоминания. Любящая мать регулярно чувствует приливы неуправляемого гнева, которые наполняют ее жизнь дома и на работе. Новичка на работе постоянно переполняет чувство тревоги и напряжения, поскольку из-за своей низкой самооценки он боится, что не сумеет должным образом выполнить работу. Молодая жена, которой когда-то пришлось пережить сексуальные оскорбления, обнаруживает, что в самые интимные моменты с мужем ее одолевают чувства стыда, страха и отвращения.

Исследуя себя, мы начинаем признавать, что мы ходим с ненужным грузом, который не только увековечивает наши былые чувства и переживания, но также хранит в себе влияние наших прежних обидчиков, которое прочно обосновалось в нашем настоящем. Сила прошлого удерживает нас от продвижения в своей жизни. Если мы в достаточной степени чувствуем дискомфорт, мы можем прийти к решению найти корень своих страданий. Когда мы посредством психотерапии или других форм самоисследования погружаемся в себя, мы обнаруживаем невыраженные эмоции и не получившие ранее признания воспоминания. И мы признаем, что для того, чтобы избавиться от их власти, нам нужно их выразить. Нам следует освободиться от старых демонов – узреть их при свете дня и изгнать.

В безопасной обстановке и при поддержке и любви других, мы выражаем свой гнев, разоблачаем свой стыд и вновь переживаем травмирующие воспоминания. Мы горюем о своих потерях и позволяем нашим сердцам чувствовать влияние наших ран. По мере того как мы погружаемся в резервуар наших невостребованных эмоций и переживаний, мы исчерпываем его. Когда мы постепенно отказываемся от своих отрицаний и сопротивлений, они теряют над нами власть и наше бремя становится не таким тяжким.

Сразу же за стеной нашей ярости пребывает огромная сила – та сила, которая помогает нам исцелить себя. Продолжая свое самоисследование, мы изучаем то, как мы стали жертвой, как мы делали своими жертвами других, а также самих себя. Мы обнаруживаем, как мы обвиняем себя и других. Встречаясь лицом к лицу с правдой, прорабатывая эмоции и признавая ответственность всех тех, кто к ним причастен, мы становимся более восприимчивы к правде о себе и о наших обстоятельствах. Наша необходимость в обвинении сменяется усиливающимся пониманием.

Мы не можем любить своих ближних, пока не начнем любить себя. Многие из нас не могут простить других, пока не простят себя и не высвободят великое множество эмоций, которые способствовали саморазрушительным установкам и поступкам. Простить себя нелегко. Возможно, мы не чувствуем, что заслуживаем прощения, или из-за наших прошлых проступков эта задача кажется нам слишком сложной. Чтобы понять, что мы можем простить себя или других, не прощая того, что было содеяно, следует сделать важный шаг – отделить поведение человека, включая собственное поведение, от его истинной природы. Продолжая шаг за шагом свой процесс исцеления, психотерапии или духовной практики, мы автоматически ощущаем приливы прощения по отношению к себе. Мы поэтапно оставляем свой гнев, свою боль, а также свои ограничения. Мы прощаем себя за то, что считали, что оскорбление было нанесено нам по нашей же вине. Кроме того, мы прощаем себя за то, что принесли страдания другим.

Признавая, что мы причинили страдания другим людям, мы учимся возмещать нанесенный им ущерб. Мы принимаем ответственность за свои действия и просим тех, кому причинили боль, простить нас. Мы делаем это настолько, насколько можем, не питая никаких ожиданий и не предвкушая, что люди, которым мы причинили зло, сразу же даруют нам помилование, обнимут нас и все забудут. Мы возмещаем ущерб для своего же блага, чтобы облегчить себя от теплящихся в нас чувств страха, боли, гнева и вины, которые возникли в результате событий, имевших место много лет назад. Мы открываем путь к возможному общению с теми, кого мы, быть может, обидели, и наше бремя становится менее тяжким.

Постепенно наш груз становится легче, и мы все больше и больше чувствуем облегчение от эмоций и переживаний, которые прежде служили нам тюрьмой. Вместе с этим чувством облегчения приходит устойчивое чувство личной свободы, надежды и спокойствия. Кроме того, во время нашей работы мы разрушаем дамбу между нами и нашим «глубинным Я». По мере того как мы встречаемся с препятствиями и постепенно устраняем их, наш внутренний источник любви и вдохновения начинает пробиваться в нашу жизнь. В нас начинает бить источник сострадания. Наше логическое и эмоциональное понимание того, кто мы такие, углубляется до уровня настоящего понимания, которое находится за пределами логики.

Благодаря этому явному пониманию мы можем начать в глубине своей души постигать то, почему все так произошло. Периодически мы можем переживать жалость по поводу обстоятельств, заставивших людей, которых мы, возможно, любили, оскорбить нас или позволивших, чтобы мы сами или другие люди стали жертвами. Это не означает, что мы непременно прощаем такое поведение. В такие моменты мы некоторым образом становимся способны отделять действия человека от его истинной сущности и чувствовать к нему сострадание.

Прощение – это деяние Бога. Оно может возникнуть как результат упорной работы по исцелению себя, но также может быть даровано как благодать. Мой сын Тэн дал мне определение удачи: удача приходит тогда, когда готовность встречается с возможностью. Можно сказать то же самое о прощении: прощение приходит тогда, когда готовность встречается с благодатью. Прощение возникает спонтанно из «глубинного Я», когда мы порой его почти не ждем. По мере того как раскрываются наши сердца, мы можем начать чувствовать волны прощения к другим людям. Подобно ряби на поверхности воды, истинное прощение начинается с нас самих и естественным образом распространяется вовне. Поскольку оно исходит из того места, которое находится за пределами эго, оно не может быть совершено посредством ресурсов логики и намерения, характерных для «ограниченного я». Мы не можем его форсировать как некую установку, ориентированную на цель. Принуждать себя к прощению – это все равно, что насильственно пытаться капитулировать. Каждый человек имеет свою привязку ко времени, установленную своей глубинной мудростью.

А как насчет тех людей, чьи раны, нанесенные другими, столь глубоки, что прощение, казалось бы, невозможно? При таких обстоятельствах нам следует принять тот факт, что простить мы не в состоянии, и это будет правильно. Если мы будем позволять другим подстрекать себя к чему-то, что для нас противоестественно, мы лишь нанесем себе еще более глубокие раны. Даже несмотря на то, что мы не всегда способны простить другого человека, наше исцеление зависит от того, насколько мы обнаружим то место, из которого будем в состоянии простить себя.

Должны ли мы по-настоящему противостоять тем людям, которые принесли нам зло? Здесь мы снова встаем перед индивидуальным выбором, который непременно отражает сострадание к себе и уважение к своей привязке ко времени и к своим нуждам. Для нашего же блага решение противостоять обидчику должно исходить из места силы, что возможно после того, как мы в достаточной степени исцелимся. Некоторые люди, честно встретившись лицом к лицу с теми, кто причинил им боль, и выразив свои неподдельные чувства гнева, боли, печали, вины и стыда, обнаруживают в себе огромную личную силу и свободу. Что бы там ни происходило, они возвращают возложенный на них груз эмоций и действий их источнику. Они могут также способствовать возможности большего общения с обидчиками, в процессе которого обидчики начинают отвечать за свое поведение.

Независимо от того, насколько наши обидчики готовы или способны ответить за свои действия, когда рушатся эмоциональные и психологические барьеры, происходит чудесное исцеление. Устранение наших собственных блоков, по меньшей мере, способствует возникновению любви и прощения по отношению к другим.

Многие люди, пережившие чрезвычайно сильное оскорбление, например физическое насилие или сексуальное домогательство, чувствуют, что обязаны противостоять своим обидчикам или доложить о них властям, особенно если они продолжают досаждать другим. Их следует остановить, чтобы они не посмели сделать другим то же самое, что сделали нам.

Прямое противостояние – это не лучший вариант, если оно толкает обидчика на дальнейшие оскорбления или заставляет нас самих развивать склонность к оскорблениям с ущербом для собственного благополучия. Возможно, мы становимся добрее к себе, проходя курс психотерапии или занимаясь духовной практикой, где мы можем свободно выражать свою боль и ярость, не привнося их в уже нездоровую ситуацию. Как мне кажется, порой должно существовать разграничение между собственной честностью, помогающей пролить свет на все тайны, равно как и разрушить старые шаблоны, и оскорбительным действием, побуждаемым гневом, которое способствует лишь продолжению страданий. Выражая свое чувство обиды, чтобы избежать принятия ответственности за него, мы рискуем остаться на нем зацикленными.

Существует много способов внутренней проработки старых эмоций и переживаний: написать письма, которые никогда не будут посланы, представить, что перед тобой сидят твои обидчики, и посмотреть им в лицо, проиграть реальное событие посредством психодрамы или пережить его на сеансах психотерапии, гештальттерапии, холотропной терапии и других форм выразительного самоисследования. Здесь важным фактор – это высвобождение чувств, встреча с воспоминаниями и переживание правды. Таким образом, если нам никогда не удастся поговорить с нашими обидчиками, но мы раскроем в себе возможность простить их, то сможем простить даже тех, кто уже умер.

Мне приходилось слышать, как некоторые задавали вопрос: «Смогу ли я простить прежде, чем умру? Смогу ли я закончить свою жизнь, очистившись от всего?» Может быть, так, а может быть, и нет. Большинство из нас не имеет представления о том, когда мы умрем. Это может случиться завтра, а может – и через много лет. Что мы делаем сейчас – так это стараемся, насколько можем, идти шаг за шагом, продолжая работу по своему исцелению при поддержке и любви других и оставаясь открытыми моментам благодати.

Прощение связано с принятием, а принятие требует капитуляции. Следовательно, прощение становится возможным через практику покорности. Как капитуляция является постепенным и долгосрочным процессом, так и прощение требует времени. Оно не происходит сразу же. Оно то накатывает волнами, то отступает. Если мы практикуем покорность и принятие как важные моменты духовного пути исцеления, мы начинаем облегчать свой груз и прорываться через дамбу. Сострадание и прощение становятся нам более доступны. Через принятие и отпускание мы находим свободу – свободу от прошлого, от своих обид и от собственной деградации, от своих отрицаний и от тех вещей, которые от себя скрывали. Постепенно мы начинаем вновь обнаруживать в себе и вокруг себя божественные измерения – божественное переживание бытия человеком.

 

Д жозеф Кэмпбелл в своем удивительном описании путешествия героя рассматривает героя или героиню, покинувших свой дом, свою привычную реальность и отправившихся в путешествие по таинственным и неизведанным территориям. После того как они встретили на своем пути множество испытаний и вынесли много уроков, для них настает время переступить порог возвращения. Важной и необходимой стадией такого приключения является возвращение с земли посвящения к повседневной жизни или, как это описывает Кэмпбелл, появление «из той, другой зоны». Пройдя нередко трудный период возвращения к обычной жизни, героиня или герой обнаруживают, что «эти два царства в действительности оказываются одним. Мир богов – это забытое измерение мира, который мы знаем».

Избавляясь от зависимостей или работая над привязанностями, все мы совершаем путешествие по землям посвящения. Мы проделали путь к глубинам и воспарили к высотам. Мы капитулировали в трудных битвах, преодолевали значительные препятствия и вкушали сладость победы. После того как во время нашего путешествия нам удалось взглянуть на свое «глубинное Я», мы, возможно, начали осознавать, что мир богов существует прямо здесь и сейчас. Будучи узниками своей ложной личности, мы просто не замечали его.

Возвращаясь к привычной обстановке, мы чувствуем себя наделенными мудростью, которую приобрели в процессе путешествия. Оглядываясь вокруг, мы внезапно обнаруживаем себя в этом мире и зачастую впервые учимся жить земной жизнью. Когда мы ступаем на землю, наше новое видение заставляет нас жить более осознанно. Наш духовный путь исцеления мягко побуждает нас жить сегодняшним днем, настоящим моментом. Лишенные наших избитых и устаревших способов бегства и отрицания, мы, подобно цветку, распускаемся в многогранной окружающей среде, наполненной радостью и страданиями, чудесами и болью.

Наш мир – не самое простое место для пребывания. Не оказывается ли в этом смысле «божественное переживание бытия человеком» неким противоречием? Прежде всего, реальность заключается в том, что мы живем в обществе людей, у которых отсутствует целостность, в мире, где, как писал Джозеф Кэмпбелл, «люди, являющиеся частицами, воображают себя целым». Мы живем в непредсказуемый период глобального кризиса, в культуре, которая отрицает многие моменты, включая духовность, и продолжает эксплуатировать, исключать и контролировать людей.

С другой стороны, существуют миллионы людей, претерпевающих драматическое преображение через посредство своего жизненного опыта, при помощи многих средств самоисследования и при любящей поддержке других людей. Становясь достаточно мужественными, чтобы лицом к лицу встретить врага внутри себя, они пробиваются к внутренней гармонии, любви и спокойствию. В конечном итоге, они привносят эти качества в свою жизнь, в общение с другими и в заботу об окружающей среде.

Только что вернувшись с земли посвящения, мы приходим в общество, где структура семьи претерпевает распад или где обнажается ее разрушительная природа. Сообщая домочадцам и друзьям о своих новых открытиях, мы можем столкнуться с трудностями. Возможно, мы почувствуем, что не способны продолжать с ними старые отношения. В процессе исцеления мы признаем всю пагубность уз, связывающих нас с людьми, которые поддерживали наши привязанности и зависимости, разделяли их с нами и по сей день остаются подвержены тому, что мы с ними больше не разделяем. Некоторые люди видят в наших новых интересах и стремлениях угрозу для себя. И мы понимаем, что нам следует либо отстраниться от этих отношений, либо перестроить их.

Однако мы можем также выковать более глубокие узы и получить добровольную поддержку от отдельных членов семьи. Некоторые из членов семьи, возможно, найдут в нашей борьбе и в наших победах вдохновение для себя. Бывает, что кто-то из них превзошел нас и теперь сердечно предлагает нам свою поддержку, руководство и мудрость, полученную из собственного опыта. Если мы не находим подтверждения в родной семье, мы создаем «семью по выбору», которая включает в себя людей, проявляющих заботу и сочувствие, и свободных от скрытых намерений. Мы находим новых знакомых, которые становятся нам настоящими друзьями: это люди, общающиеся с нами потому, что они искренне симпатизируют нам, любят нас и одинаково с нами смотрят на жизнь.

На личностном уровне жить в мире означает стать воплощенным в нем. Многие из нас потратили много лет, плавая в облаках разобщения или зависимого поведения, которое отдалило нас от наших физических личностей. Кроме того, мы, возможно, неуютно чувствовали себя в своих телах, стыдились их, даже ненавидели их за рост, вес, ограничения или несовершенство. Теперь, после многих лет отрыва от своей телесности, мы воплощаемся. Мы вверяем себя нашей жизни с ее постоянными волнами и колебаниями. Мы все больше и больше учимся открыто смотреть в лицо миру, полному противоположностей, таких, как страдание и радость, боль и удовольствие, взлеты и падения. Даже теперь мы периодически узнаем в себе выплескивающееся наружу знакомое чувство беспокойства. Жить здесь и сейчас не всегда легко.

Как бы то ни было, твердо ступая по земле, мы возвращаем себе свое бытие человеком. Когда мы честно смотрим в лицо своим ранам, своим поступкам и реальности своего прошлого, мы постепенно пробуждаемся к правде нашей жизни. В то же время мы выходим из состояния отрицания своей духовности. Продолжая самоисследование, мы проламываем дамбу, отделявшую нас от «глубинного Я», и начинаем отождествлять себя со своей истинной природой. Кабир сказал: «Если ты не увидел своей сущности, если ты не пронзил наросты на своем сердце и не смыл грязь со своего ума, то для чего же ты родился человеком?» В процессе снятия завес между нами и нашим «глубинным Я» мы очищаем и исцеляем себя.

Энергия, которую мы прежде направляли на свои зависимости и привязанности, теперь, исходя из самых глубин нашей сущности, делает нас сильнее. Мы учимся любить, а не обладать, признавать и уважать неприкосновенность других, а не пренебрегать ими. Мы дорастаем до того, что начинаем ценить наши тела как божественные инструменты, заслуживающие того, чтобы о них заботились и должным образом настраивали. Становясь более добросердечными, открытыми, жизнеспособными и спокойными, мы начинаем утолять свою сильную внутреннюю жажду целостности.

В то же время мы с большей готовностью воспринимаем чудеса нашей жизни, ее силу и взаимосвязанность. наши горизонты расширяются, и наше восприятие становится чище. В своей благодарственной поэме «Я благодарю тебя, Боже», американский поэт Э. Э. Каммингс пишет: «Ныне уши моих ушей просыпаются, и глаза моих глаз раскрыты». На духовном пути часто встречается такое место, где многие из нас, потратившие годы на попытки избежать страданий, останавливаются. Мы оглядываемся вокруг и начинаем осознавать красоту мира и наше участие в нем. Божественное проявляется повсюду. Нас может посетить прозрение о правильности того, чему учил Христос, о том, что Царство Божие находится на земле. Или же мы можем понять истину шаманских культур, которая, будучи живой и священной, пронизывает каждую часть творения.

Мы начинаем понимать, что необычное проникает в обычное и что материальный мир пропитан духовным. Теперь приключения нашей жизни радуют нас и приносят свои плоды, и каждая их сторона имеет для нас значение. Мы начинаем понимать, что определенные переживания могут быть у нас только здесь. Признавая, что нужно твердо ступать по земле, мы искренне участвуем в божественном переживании бытия человеком. Как пишет Энджелес Эрриен, мы «идем по мистическому пути практической поступью». Это – путешествие домой.

 

Повседневная духовность

Ранее в этой книге мы обсуждали западню предположения того, что духовность отделена от обычной жизни и что она имеет дело с недосягаемым внешним Богом, находящимся за пределами мира сего. В процессе исцеления многие из нас узнают это имманентное божественное, эту Высшую Силу, которая находится как внутри нас, так и вокруг нас. У нас есть новый контракт на жизнь, а также силы, чтобы прожить эту жизнь. Каждый день, каждый момент предоставляет нам новый старт. «Я тот, кто умер, и вот, сегодня снова я живой, и это – день рождения солнца», – с упоением пишет Э. Э. Каммингс. Но что можно сказать о практической механике наших действий, которая бы отражала как пройденные нами уроки, так и те, что мы продолжаем получать?

Наиболее вдохновенные учителя, следующие достоверным традициям, обычно выглядят совсем обычными людьми. Они ведут простую жизнь и изо дня в день учат своих учеников, пишут книги, готовят пищу, работают в саду, кормят животных, совершают прогулки, работают с другими. Своим примером они учат любви, смирению, силе, спокойствию и мудрости. В духовной литературе есть множество описаний мастеров Дзен, старцев, раввинов, святых и йогинов, которые, казалось бы, живут простой жизнью и через свои действия, спокойно и с чувством юмора ведут ищущих к их внутренней правде.

Вот, например, история о преданном последователе иудаизма, который намеревается встретиться с великим раввином. По дороге он встречает своего старого знакомого и говорит ему, куда он идет.

– Чему ты собираешься учиться у этого учителя? – спрашивает его друг.

– Я не собираюсь изучать Талмуд [святые писания], – отвечает ученик. – Я собираюсь посмотреть, как он зашнуровывает свои ботинки.

Историй, подобной этой, существует много. Каждое действие и каждая поза, независимо от их величия, наполнены смыслом. Махатма Ганди однажды сказал: «Моя жизнь – это моя миссия». То как мы живем, говорит о нашей миссии в этом мире. Забота и внимание, с которыми мы относимся к своим повседневным делам, будь то воспитание детей, приготовление пищи, общение с продавцами в бакалейной лавке или вождение машины, демонстрируют наше душевное состояние. Внешнее часто отражает внутреннее. Своим отношением к себе и к своему окружению мы снижаем в себе уровень смятения, страха и разобщенности. Общаясь с другими, мы раскрываем в себе резервуар любви, уважения и сострадания. Когда я проходила лечение от алкоголизма, мой консультант сказал мне, что он всегда может оценивать свое душевное состояние по тому, какой порядок у него в машине. Если на сидениях разбросаны бумаги и старые обертки от жвачки, если багажник машины захламлен, он знает, что ему следует обратить внимание на то, чтобы успокоить свой ум.

Наш духовный путь самораскрытия включает в себя глубокие прозрения и переживания, изменяющие жизнь. Однако ни одно внутреннее приключение, независимо от того, насколько оно грандиозно и чудесно, не имеет ценности, если мы не можем его воплотить в свою жизнь. Суфийская история предостерегает: «Поклоняйся Аллаху, но привязывай своего верблюда к столбу». Выполняй свою духовную практику, но не забывай о повседневных нуждах и обязанностях.

Жизнь в нашем новом мире также требует того, чтобы мы стали поистине живыми. По причине своих зависимостей и привязанностей многие из нас были оторваны от мира, были онемевшими или спящими. Мы брели по жизни на автопилоте. Ступая на путь честной жизни, проявляя покорность и принимая все как есть, мы начинаем пробуждаться от глубокого сна. Мы признаем, что, хотя мы думали, что довольны собой, мы на самом деле существовали в ограниченном спектре переживаний. Теперь же мы больше не довольствуемся жизнью в серой зоне и также не позволяем, чтобы барометр нашего душевного состояния зашкаливал на чрезмерных высотах и глубинах. Когда мы утверждаем, что наш центр тяжести – это «открытые очи наших очей», мы начинаем с большим энтузиазмом и с большей полнотой участвовать в своем человеческом приключении.

Одна женщина выразила это такими словами: «Я провела большую часть своих пятидесяти пяти лет, нося шоры, ограничивающие мое видение. Теперь Бог дал мне еще один шанс и моя жизнь, со всеми ее пороками, стала чудом. Я решила следовать этой жизни и проживать каждый свой день настолько полноценно, насколько могу. Я провела достаточно времени во мраке». Теперь мы знаем, что неистовый поиск чего-то внешнего не ведет к самоосуществлению или удовлетворенности. Все прочнее укореняясь в основе нашего бытия, мы участвуем во внешней жизни изнутри себя.

 

Пробуждение к целостности

Восточные религиозные и духовные традиции описывают просветление как конечную цель духовного развития. Стать просветленным означает стать полностью пробужденным, осознающим, или сознательным. Просветление приходит через устранение слой за слоем повязок на глазах и через открытие себя ясности духовного света, интуиции и видения. Просветленные существа ясно воспринимают мир как он есть, без искажающего влияния иллюзий, неведения, гнева и привязанностей. Они полностью открыты и полностью осознают истину реальности. Будучи совершенно сознательными, они живут без привязанностей, ненависти и обиды. И хотя у них есть мысли, эмоции и физическое тело, они не цепляются ни за что из этого, не имея никаких привязанностей, ни капли обиды, никаких отрицаний. Только представьте себе такое!

Большинство из нас, вероятно, не достигнут этой конечной цели – просветления. Однако, обращаясь к своим зависимостям и работая с привязанностями, мы становимся свободнее, и наша повседневная рутина становится более светлой. Когда мы сдираем с себя шелуху отрицаний, встречаемся лицом к лицу со своими зависимостями и отказываемся от привязанностей, мы начинаем более честно смотреть на свою жизнь. Постигая истину страдания, равно как и радости, мы пробуждаемся. Осознавая и принимая весь спектр человеческого бытия, мы открываем двери состраданию. Узнавая страдания этого мира, болезни, войны, смерть и лишения, наши сердца не остаются равнодушными. Все мы плывем в одной спасательной шлюпке, и кроме милости Божьей нам не на что уповать.

Чогьям Трунгпа сказал: «Боюсь, любовь в действительности – не только переживание красоты и романтического восторга. Любовь в той же мере связана с уродством, болью и агрессией, как и с красотой этого мира… Любовь или сострадание как открытый путь связана с тем, что «есть на самом деле»». Принимая то, что есть, мы раскрываем присущую нам любовь, глубокое чувство общности и взаимосвязи с самими собой, другими и тем, что нас окружает.

Кроме того, мы чувствуем себя свободнее. Наша новая свобода не означает, что мы, насладившись другими сферами, отстраняемся от мира и усаживаемся на вершине горы. Напротив, приобретая большую гибкость, большее чувство спокойствия, сострадания и смирения, мы остаемся в центре красочной, динамичной и постоянно меняющейся драмы жизни. Нам, приближающимся к свету нашей жизни, равно как и качествам своей духовной зрелости, становится легче проходить сквозь бури и видеть радугу. Честно относясь к своим зависимостям и привязанностям, мы, как говорится в программах «Двенадцать шагов», становимся «счастливыми, радостными и свободными».

По мере того как мы становимся свободнее и лучше воспринимаем все как есть, мы пробуждаемся к своей целостности. Слово «целостный» означает здоровый, свободный от ран и повреждений, исцеленный. Целостность также можно определить как единство или полноту всех составных частей. Это именно то, чего мы жаждем, – и это можно обрести в нашем обыденном мире. Когда мы переживаем духовное пробуждение, которое обещает двенадцатый шаг, мы воссоединяемся с божественным и восстанавливаем то, что является сутью внутренней целостности. Целостная жизнь – это жизнь при наличии здоровья и равновесия. В процессе исцеления от ран мы начинаем гармонизировать свои физические, эмоциональные, умственные и духовные составляющие. Во время работы над одиннадцатым шагом или в ходе духовной практики, а также через свои действия в этом мире нам становится легче объединять «ограниченное я» и «глубинное Я». Имманентное божественное встречается с трансцендентным божественным, и мы начинаем осознавать чудо нашей жизни.

Д. Г. Лоренс наполнил свою поэзию, особенно поздние произведения, образами смерти, возрождения и духовности. Его стихотворение «Pax», или «Мир», – одно из моих самых любимых. Я вспоминаю его, когда вижу по всему дому своих кошек, безмятежно спящих, свернувшись клубочком. Первые строки этого стихотворения передают атмосферу спокойствия и единства, которую мы привносим, вернувшись домой.

Мы отдыхаем в нашей божественной обители, зевая возле камина. Мы едины с Богом, который окружает нас своей заботой и руководит нами в простых повседневных задачах.

 

А как насчет ловушек?

Выполняя свои повседневные дела, мы наслаждаемся периодами, когда чувствуем себя удовлетворенными и связанными с чем-то большим. Но иногда на нашем пути все же встречаются шероховатости, ловушки и препятствия. Сны о периоде алкоголизма или наркомании напоминают нам, что наша склонность к зависимости все еще где-то существует. Что нам делать с этим слишком знакомым беспокойством, которое иногда в нас бурлит, или с периодами, когда наш ум чрезмерно много работает? Как нам быть, если мы, сделав в своем путешествии первые два шага вперед, вдруг делаем шаг назад? Как нам избежать этих ловушек или отодвинуть их в прошлое? Вот несколько советов, которые давали мне друзья, наставники и коллеги на протяжении моего пути.

Нам нужно поддерживать сознательный контакт со своей Высшей Силой посредством регулярной духовной практики, которая включает в себя элементы покорности, принятия и любви, каждый день отводить время для молитвы, медитации, прогулок, встреч с группами, практикующими «Двенадцать шагов», заниматься творческой работой и делать все, что помогает поддерживать контакт с «глубинным Я». Нужно быть уверенными, что мы вкладываем в свой путь душу, что мы практикуем сострадание и доброту, которые открываем в себе. Капитулируйте каждый день. Вверяйтесь – как говорится в «Двенадцати шагах». Позвольте «глубинному Я» или Высшей Силе проявляться во всех ваших действиях. Некоторые духовные учителя говорят, что духовная практика – это не движение к чему-то и не накопление чего бы то ни было, а позволение всему идти своим чередом. Переживайте каждый момент как можно полнее и продвигайтесь вперед. Примите, что «и это пройдет», что периоды радости, равно как и страданий, преходящи. Плывите по волнам перемен.

Относитесь к беспокойству как к сигналу о том, что нам нужно выполнять некоторую работу, соответствующую одиннадцатому шагу, чтобы сознательно соприкасаться с Высшей Силой. Когда мы чувствуем себя разобщенными с источником нашего «глубинного Я», наша жажда целостности активизируется. В качестве части своей практики научитесь узнавать свои стремления, когда они появляются. Когда мы чувствуем этот глубокий голод, нашему духу нужно дать пищу. Он сигнализирует нам, что мы должны отвлечься от своих жизненных дел и заново соединиться с «глубинным Я». Замените неправильные и потенциально ведущие к зависимости попытки утолить жажду на здоровые и полезные старания. Даже если мы не можем напрямую чувствовать свою Высшую Силу, мы можем всегда напоминать себе об ее присутствии.

Развивайте здоровые отношения с другими людьми. Один из уровней нашей пожизненной жажды – это стремление общаться с другими людьми, любить и быть любимыми. Многие из нас уже чувствовали себя существующими как бы отдельно от остального человечества. Мы считали себя другими, отчужденными. Наше одиночество и стремление к общности привели к нездоровым, а подчас и зависимым отношениям. Теперь мы работаем над изменениями. Когда мы замечаем свое желание быть принятыми, мы добиваемся этого. Мы преодолеваем свой страх быть отвергнутыми и входим в честное и полезное взаимодействие с теми, кому можем доверять. Это происходит не сразу. Доверие к другим людям растет вместе с развитием нашей веры в нас самих. По мере продолжения процесса исцеления отношения становятся лучше.

Прислушивайтесь к тому, что хотят сказать другие. Среди практикующих «двенадцать шагов» бытует выражение: «Вынь вату из своих ушей и заткни ею свой рот». Перестаньте сосредоточиваться только на себе и станьте внимательными к окружающим вас людям. Сопротивляйтесь порыву давать советы и высказывать суждения: напротив, проявляйте сочувствие и доброту.

Работайте с духовным наставником, учителем или поручителем, с кем-то, кто прошел большой путь своего собственного исцеления и понимает, что у каждого из нас есть свои ответы. Ранее мы обсуждали некоторые указания относительно того, как искать себе психотерапевта. Они также могут помочь нам в выборе наставника или поручителя – это чувство личного резонанса с таким человеком и свидетельства его широкого понимания, которое включает в себя духовность, знание того, что мы – сами себе целители, а также уважение своих границ и границ других людей. На различных стадиях нашего развития и по мере изменения наших нужд роль этих сопровождающих нас людей может меняться.

Подкрепляйте свою духовную практику психотерапией и другими формами самоисследования. Это поможет более основательно устранить дамбу между вами и вашим «глубинным Я». Мы не можем иметь полное переживание духовности в своей жизни, не обращаясь к личным проблемам. (Эта тема более подробно рассматривается в главе 8.)

Учитесь отличать изоляцию от уединения. Многие из нас, даже находясь в окружении членов семьи, друзей, школьных товарищей и членов группы, все равно чувствуют себя в изоляции. Мы чувствуем себя хуже других, отличными от других, и нам кажется, что мы смотрим на все, находясь в стороне. Люди, которых оскорбляли и предавали, нередко реагировали на это изоляцией себя от всего остального мира и созданием защитной оболочки. Но когда мы изолируем себя, мы остаемся наедине со своей умственной болтовней. Если мы чувствуем стыд, гнев или страх, наш ум часто обманывает нас. Мы убеждаем себя в своей неполноценности, оправдываем вредные действия или осуждаем и критикуем других. Мы рассказываем себе истории, которые могут быть правдивыми, а могут и не быть.

Выход из изоляции – важный момент нашего исцеления. Когда мы излечиваем свои раны и обнаруживаем в себе силу, мы все больше и больше развиваем доверие к себе и к другим. Мы рискуем идти на взаимодействие с другими людьми, и наши отношения становятся более приемлемыми. Когда наша жизнь становится невыносимой, мы снова чувствуем соблазн уйти в изоляцию. Делая это, мы снова погружаемся в недоверие, досаду и иллюзии собственного ума.

Уединение отлично от изоляции. В то время как изоляция активизирует ум, уединение раскрывает сердце. Это – качество нахождения наедине с собой, отдельно от остального мира, и наслаждение компанией самого себя. Уединение – добровольное действие, в то время как изоляция – это реакция. Уединение необходимо во время нашей духовной практики и во время других периодов восстановления, самоанализа и воссоединения. Это – правильный уход в себя. В уединении мы молимся, медитируем, гуляем в лесу и видим сны.

Продолжайте работать со своим умом, а также с интуицией. Учитесь отслеживать изощрения ума и признавать их таковыми, как они есть. Доверяйте своему внутреннему голосу и отличайте его от так называемого комитета, то есть от умственной болтовни, которая лишь запутывает нас. Больше прислушивайтесь не к мыслям и логике, а к интуиции. Она есть у нас всех, независимо от того, знаем мы об этом или нет. Обращайте внимание на то, что вам подсказывает сердце, а не голова. Истинная интуиция – это голос глубинной мудрости, а не эго.

Постоянно занимайтесь земными делами, которые помогают развивать чувство связи с землей и способствуют привнесению наших духовных прозрений в повседневную жизнь. Работа в саду, настоящее прикосновение к земле, поддерживает нашу укорененность в «здесь и сейчас» и воспитывает в нас почтение к природе. Такие действия, как бег, танцы или физический труд, а также простые задачи, например приготовление пищи и выполнение случайной работы по дому, заставляют нас держать свое тело в форме и твердо стоять на земле.

Замечайте, когда вы выходите из равновесия, и исправляйте это. Равным образом уделяйте внимание своим физическим, душевным, умственным и духовным нуждам. Некоторые из нас являются более рациональными, чем эмоциональными, более телесными, чем духовными, более ориентированными на духовную жизнь, чем на интеллектуальное развитие, и наоборот. Одна сторона нас может требовать внимания сегодня, а другая – завтра. Учитесь ценить и уважать все стороны своей натуры и каждый день уделяйте внимание тем, что выглядят слабыми. Если вам нужен отдых, вздремните пару часов или совершите прогулку. Если вас что-то беспокоит или вы начинаете осознавать в своей жизни какую-либо проблему, вам следует найти человека, который может помочь вам обнаружить причину дискомфорта. Если вы скучаете, делайте что-либо: вы можете почитать что-нибудь стимулирующее, позаниматься изучением языка или углубиться в творческий проект.

Распознавайте, когда вам нужна помощь, и будьте достаточно скромны, чтобы попросить о помощи и принять ее. Возможно, мы в течение многих лет полагались на себя. Когда другие люди своими поступками подрывали наше доверие, мы, по крайней мере, знали, что можем доверять себе. Если все остальное не помогало, мы могли справиться самостоятельно. Поначалу это могло быть существенно важной стратегией выживания. Однако, как и в случае многих других творческих решений, стоящие за этим страх и недоверие в конце концов начинают препятствовать нашему развитию. Нам трудно просить о помощи даже тогда, когда знаем, что другие готовы нам помочь. Прибавьте к этому некую маску гордыни, которая может скрыть наш стыд и нашу низкую самооценку. Мы не собираемся подпускать к себе никого, поскольку сами знаем ответы. Что могут добавить нам другие люди?

К сожалению, эта позиция лишает нас понимания, мудрости и заботы, которую могут предложить нам другие. Она способствует изоляции. В изменении этой позиции важным фактором является создание «семьи по выбору», общины добрых и заботливых людей, которые идут вместе с нами одним путем. Это те люди, которым мы можем позвонить по телефону, когда нам плохо, когда мы нуждаемся в том, чтобы нас выслушали и сказали доброе слово. Это те друзья и члены семьи, которые позволяют нам быть теми, кто мы есть, отвечают нам своей честностью и любят нас. Когда мы обращаемся за помощью к какому-либо человеку и получаем от него нужный нам отклик, мы впускаем его в свой мир. Мы открываем двери в нашу изоляцию со смиренностью и доверием.

Примите то, что все мы люди и что человеку свойственно иметь привязанности. Мы можем стать дисциплинированными и ответственными, не становясь самокритичными. Мы должны быть благородными по отношению к себе и шаг за шагом делать все, что в наших силах. Согласно «Двенадцати шагам», мы находим удовлетворение не когда принуждаем себя к совершенствованию, но когда видим в себе прогресс. Относитесь сострадательно к своей дилемме и к своему пути. Прощайте себя, когда это нужно.

Регулярно практикуйте служение. Это краеугольный камень многих духовных традиций, включая «Двенадцать шагов». Помогайте другим, не привязываясь к результату. Работайте над двенадцатым шагом, который так важен в программах «Двенадцать шагов». Знайте, что, когда мы что-то делаем для другого человека, мы также делаем это для себя и для Бога. Воплощайте в сострадательных действиях все то, чему вы научились на своем пути. Мы не должны спасать мир или делать что-то великое. Возможно, это служение будет заключаться для нас в нашем бескорыстном внимании к нуждам своих домочадцев, членов группы и коллег по работе.

Развивайте в себе чувство юмора и учитесь играть. Будьте легче. Не воспринимайте все слишком серьезно. Станьте способны шутить над собой, над своей драмой, над танцем, который все мы вместе танцуем. Энджелес Эрриен говорит, что там, где нет чувства юмора, есть привязанности. Мы можем относиться к своему пути серьезно, не привязываясь к нему.

Найдите свою роль и играйте ее как можно лучше. Давайте поймем, в чем наше блаженство, и найдем свою нишу. Давайте определим, что нас вдохновляет и порождает в нас творческую энергию. Это вовсе не означает, что мы должны кому-то подражать. Хотя другие люди могут служить в качестве ролевых моделей или демонстрировать качества, которые нам бы хотелось воспроизвести в себе, в конечном счете они не могут сказать нам, для чего мы больше годимся. Это знание приходит от погружения в себя и выяснения того, где мы чувствуем себя наиболее жизнеспособными, а также от нахождения в себе мужества и уверенности, чтобы действовать. Чтобы человеческая драма была динамичной и имела смысл, требуется великое множество персонажей. Мне ясно, что я не стану Мартином Лютером Кингом-младшим или матерью Терезой. Но я могу черпать вдохновение из их примеров и всматриваться в себя, чтобы найти свою уникальную цель.

Продолжайте пробуждаться к «здесь и сейчас». Это продолжение всей нашей духовной практики и психотерапевтической работы. Будьте внимательны. Замечайте те периоды, когда вы лениво блуждаете в «серой зоне» или пытаетесь избежать ситуации. Рискуйте, имейте достаточно мужества, чтобы проходить через все перипетии жизни. Распознавайте в себе таланты и используйте их. Сохраняйте присутствие в каждом акте пьесы.

Относитесь ко всему проще – этот удивительный девиз используется в программах «Двенадцать шагов». «Проще» и «легче» не всегда синонимы. Не преувеличивайте и не усложняйте то, что происходит в мире и в вашем уме. Живите более спокойно. Обратите внимание на те периоды, когда вы чувствуете себя слишком занятыми, перегруженными и запутанными. Не теряйте контакт с тем, что подсказывают вам ваше сердце и тело, гармонизируйте сложности своей жизни простыми действиями. Одна моя подруга, работающая консультантом по трансперсональной психологии, говорит, что когда она после усиленного взаимодействия с человеком или группой приходит домой, то часто принимается за мытье пола, независимо от того, нужно это или нет. Это практическое приземленное упражнение приводит ее в равновесие, возвращает ей ощущение гармонии и простоты.

Практикуйте эти принципы во всех своих делах – это еще одна фраза из «Двенадцати шагов». Пусть во всем, что мы делаем, отражаются наши развивающиеся качества духовной зрелости. Режем ли мы овощи, заботимся ли о своих детях или обращаемся о Организацию Объединенных Наций, – пусть наши действия будут отражением нашей духовной зрелости. Действуем ли мы на индивидуальном, семейном, национальном или планетарном уровне, эти принципы остаются теми же самыми. Вацлав Гавел, бывший президент Чехословакии, в интервью журналу «Тайм» говорил о необходимости сознательного участия в мире: «Я не думаю, что могут быть изобретены еще какие-нибудь технические новшества или введены систематические меры, которые были бы способны предотвратить [глобальную угрозу человечеству]. Чтобы углубить чувство глобальной ответственности, необходимы определенные изменения в человеческом мышлении. Возобновление глобальной ответственности немыслимо без конкретного уважения высшего принципа, стоящего над моим личным бытием».

Мы живем в такое время, когда, возможно, происходит архетипическая борьба. На одной стороне – личная и коллективная свобода, единство, любовь и понимание, которые прорываются наружу по всему миру. На другой стороне – насилие, ненависть, разделение, угнетение и оскорбительное отношение людей к себе, к другим людям и к окружающей среде. Исход вполне может зависеть от каждого из нас, от того, как мы участвуем в своей жизни, и от того сознания, с которым мы это делаем.

Этот перечень ни в коем случае не является законченным. И хотя многие традиции в той или иной форме повторяют эти основные положения, у каждой из традиций есть свои принципы, предписания и свой язык. Каждый из нас находит свое направление и, согласно своим нуждам, создает собственный стиль. При помощи некоторых новых средств мы продолжаем свой путь домой и благодаря поддержке сообщества единомышленников наши шаги становятся более уверенными.

Благодаря практике покорности и принятия мы каждый день наслаждаемся передышкой от своих зависимостей. Руководствуясь новыми психологическими и духовными картами, мудростью, приобретенной на опыте, и помощью других, мы продолжаем идти через все большие приключения. Мы проживаем свою жизнь, делая в каждый момент времени один шаг, продвигаясь вперед, но не предвкушая совершенства. В процессе устранения блоков, отгораживающих нас от знания своих внутренних возможностей, мы утоляем в себе жажду целостности и заполняем экзистенциальную пустоту.

Плывя по течению жизни, мы чувствуем волны спокойствия, приятия и радости. Мы возвращаем себе ключ от дверей рая и, отворив эти двери, вновь обнаруживаем свой дом, который имели и прежде, но не знали об этом. Мы понимаем, что тщетный, мучительный и разрушительный поиск смысла жизни во внешних вещах был неправильной стратегией. Ведь мы, не зная того, все время носили в себе все наши вопросы и все ответы на них. Кабир пишет:

Все наше путешествие по жизни, ведущее к дому, – это путешествие героя. Возвращаясь к Истинному «Я», мы осознаем, что предмет наших поисков всегда был рядом с нами. В конце своих приключений мы вполне можем вернуться туда, откуда начали свой путь. Т. С. Элиот в своей поэме «Четыре квартета» пишет: