НЕОРТОДОКСАЛЬНАЯ ПСИХИАТРИЯ

Удивительные альтернативы традиционному лечению

Результаты исследований холотропных состояний сознания дали множество необычных прозрений относительно возможностей человеческой психики и природы и архитектуры эмоциональных и психосоматических расстройств. Они также раскрыли удивительные новые перспективы для лечения этих состояний, обнаружив до сих пор неизвестные психиатрам терапевтические механизмы.

Модель психики, которая в настоящее время используется в клинической и теоретической психиатрии, ограничивается постнатальной биографией и фрейдистским индивидуальным бессознательным. Фрейд рассматривал новорожденного ребенка в качестве tabula rasa, чистого листа, и считал, что наша личность формируется динамикой нуклеарной семьи и эмоционально-значимых событий в первые годы жизни. Исходя из этой перспективы, события, предшествующие рождению, включая и сам процесс рождения, являются психологически несущественными. Расстройства, органические причины которых не объясняются строением, физиологией и биохимией мозга, рассматриваются как результаты психотравматических переживаний в младенчестве, детстве и последующей жизни. Общепринято, что психогенные расстройства начинаются на разных стадиях постнатальной истории и их природа и глубина отражают время, в которое произошла исходная психотравма.

Традиционное терапевтическое вмешательство относится к двум очень обширным категориям — «скрывающая» и «раскрывающая» стратегии лечения. Скрывающая терапия, ныне являющаяся доминирующей формой амбулаторной практики и стационарного лечения, использует богатый набор психофармакологических агентов для подавления симптомов. Это может принести пациентам субъективное облегчение, никак не затрагивая глубинных причин, которыми вызвано расстройство. Раскрывающая терапия использует различные психотерапевтические техники, чтобы добраться до первопричин проблемы. Ее цель не только смягчить симптомы, но также обратиться к факторам, лежащим в основе расстройства, и способствовать созданию позитивных изменений в структуре личности. К сожалению, применяющаяся сегодня модель психики предлагает весьма ограниченный спектр терапевтических механизмов — например, вспоминание забытых и подавленных травматических событий или их реконструкция на основе свободных ассоциаций и снов, интеллектуальных и эмоциональных инсайтов, анализа переноса и корректирующих переживаний в межличностных отношениях.

Как мы уже успели убедиться, изучение холотропных состояний сознания невероятно расширяет картографию психики, добавляя к ней две новые области — перинатальную и трансперсональную. Также эти исследования показали, что психопатологические симптомы и синдромы психогенного происхождения нельзя адекватно объяснить травматическими событиями постнатальной биографии. В ходе наблюдений в области глубинной переживательной психотерапии было установлено, что эти состояния имеют многоуровневую динамическую структуру, в которую обычно входят существенные элементы из перинатального и трансперсонального областей психики.

Это открытие объясняет, почему вербальные, ориентированные на факты биографии подходы в целом приносят весьма неутешительные результаты в качестве средства для исправления серьезных клинических проблем. Из-за их концептуальных и технических ограничений эти методы не способны достичь глубинных корней тех состояний, которые они пытаются исцелить. И само по себе открытие глубины тех проблем, с которыми должны справиться психиатрия и психотерапия, будет весьма обескураживающим открытием. К счастью, работа с холотропными состояниями сознания способна на большее, чем простое раскрытие эмоциональных и психосоматических расстройств, имеюших существенные перинатальные и трансперсональные компоненты, — она также дает доступ к очень эффективным терапевтическим механизмам, оперирующим на тех глубинных уровнях психики, которые часто приносят потрясающее исцеление и позитивную личную трансформацию.

В этом разделе я приведу несколько примеров ситуаций, где замечательный терапевтический эффект был достигнут с помощью механизмов, действующих на перинатальном и трансперсональном уровнях психики. Мы уже видели, что время от времени исцеление может потребовать переживания рождения и сильных воспоминаний из прошлых жизней, встреч с архетипическими существами из культуры, абсолютно неведомой клиенту, или возникновения и полного проявления какой-либо архетипической фигуры, в том числе и демонической. Оно также может включать такой почти невероятный терапевтический механизм, как эмпирическая идентификация с деревом или распевание сефардской молитвы. Наиболее интересные и важные (как теоретически, так и практически) наблюдения за работой холотропных состояний сознания состоят в том, что перинатальные и трансперсональные переживания имеют большой целительный потенциал, даже если они случаются в контексте эпизодов, которые современная психиатрия рассматривает как проявления серьезных психических заболеваний — психозов.

На основе нашего опыта работы с подобными состояниями мы с Кристиной предположили, что многие спонтанные эпизоды холотропных состояний сознания, которые в настоящее время рассматриваются как психозы и лечатся подавляющими лекарствами, на самом деле являются психодуховными кризисами. Существуют обширные доказательства тому, что — правильно понятые и должным образом подтвержденные — эти эпизоды могут закончиться исцелением, позитивной личной трансформацией и духовным раскрытием (Гроф и Гроф 1989, 1991). Юнгианский психологДжонУэйр Перри описал множество успешно излеченных случаев подобного рода в серии своих книг (Перри, 1974, 1976).

В эту часть книги включены истории двух женщин, чьи симптомы должны были рассматриваться психиатрами традиционной школы как симптомы психического заболевания. И все же вешать на них подобные диагностические ярлыки было бы неверно: они обе, каждая в своем роде, сильно выиграли от этого. Другой случай, приведенный в этой части книги, описывает традиционный подход, который оказался весьма необычным. Он показывает, что использование психоделической терапии для ускорения психодинамических процессов, лежащих в основе психотических симптомов, может привести к терапевтическим результатам, которые далеко превзойдут использование транквилизаторов. Эта часть заканчивается на светлой ноте смешной историей, демонстрирующей, что иногда неожиданное стечение обстоятельств может привести к неожиданным терапевтическим результатам.

 

БОЛЬ, ПЕРЕЖИВШАЯ ТРИ СТОЛЕТИЯ

История Норберта

Героем этой истории является Норберт, пятидесятилетний психолог и священник, принимавший участие в одном из наших пятидневных семинаров в институте Эсален. Его случай можно использовать как типичный пример того, что я называю системой конденсированных переживаний (condensedexperiences, СОЕХ), многослойная совокупность травматических воспоминаний с разных уровней бессознательного — биографического, перинатального и трансперсонального — которые лежат в основе эмоциональных и психосоматических симптомов. История Норберта также иллюстрирует терапевтические возможности, связанные с переживанием и интеграцией травмы рождения и воспоминаний из прошлой жизни.

Во время представления членов группы перед началом первой сессии холотропного дыхания Норберт рассказал о сильной хронической боли в левом плече и грудной мышце, которая приносила ему сильные страдания и делала его жизнь несчастной. Медицинские обследования, следовавшие одно за другим, в том числе и рентгенограммы, не обнаружили никакой органической причины этой боли, и все терапевтические попытки что-то исправить успеха не имели. Серия инъекций прокаина принесла только временное облегчение — на период действия лекарства.

В начале сессии холотропного дыхания Норберт предпринял весьма энергичную попытку покинуть комнату, поскольку ему не понравилась музыка, которая, как он чувствовал, «убивает» его. Стоило большого труда убедить его остаться и исследовать причины этого дискомфорта. Наконец, он согласился и почти три часа испытывал сильные боли в груди и плече, которые усилились до такой степени, что стали практически невыносимыми. Он яростно боролся, будто его жизнь оказалась под угрозой, задыхался, кашлял и громко кричал. Потом он успокоился и полностью расслабился. К своему большому удивлению, он понял, что эти переживания избавили его от напряжения в плече и мускулах и что он больше не чувствует ставшей уже привычной боли.

Возвращаясь к событиям сессии, Норберт сообщил, что в его переживаниях было три разных уровня, и все они были связаны с болью в плече и удушьем. На самом поверхностном уровне он пережил страшную ситуацию из собственного детства, во время которой он едва не расстался с жизнью. В возрасте семи лет он с друзьями копал тоннель на песчаном берегу океана и, когда тоннель был закончен, Норберт забрался внутрь, чтобы осмотреть его. Поскольку все остальные дети прыгали вокруг, тоннель обвалился и похоронил его заживо, и Норберт едва не погиб от удушья, прежде чем его спасли взрослые.

Когда переживания стали более глубокими, Норберт пережил сильный и пугающий эпизод, который перенес его к моменту его биологического рождения. Роды были очень тяжелыми, поскольку его плечо довольно долгое время цеплялось за лобковую кость матери. Этот эпизод совпадал с первым в том, что касалось удушья и сильной боли в плече.

В последней части сессии переживания сильно изменились. Норберт увидел военную форму и лошадей и понял, что на этот раз оказался в сердце жестокой битвы. Он даже смог определить, что это — одна из битв в Англии времен Оливера Кромвеля. В какой-то момент он ощутил острую боль и обнаружил, что его плечо пронзило копье. Он упал с лошади и почувствовал, что его топчут копыта скачущих лошадей и его грудная клетка раздавлена. Он чувствовал страшную боль и захлебнулся кровью из разорванных легких.

После периода ужасных страданий сознание Норберта отделилось от его умирающего тела, воспарило ввысь над полем битвы и взглянуло на него с высоты птичьего полета. После смерти тяжело раненного офицера, в котором Норберт узнал самого себя в прошлом воплощении, его сознание вернулось в настоящее и воссоединилось с телом, которое теперь, после стольких лет мучительной агонии, наконец не чувствовало боли. Избавление от боли, вызванное этими переживаниями, было окончательным и бесповоротным. Мы с Кристиной подружились с Норбертом и его женой и продолжали видеться с ними после окончания семинара. С той примечательной сессии прошло уже больше двадцати лет, а симптомы так и не вернулись.

 

МАЛЕКУЛАНСКАЯ СВИНОЛИКАЯ БОГИНЯ

История Отто

Переживания пациентов психиатра, на которые наклеен ярлык психотических, часто подразумевают видения божеств и демонов и посещение таких мифологических сфер, как небеса, рай и ад. Объяснение, которое традиционные психиатры дают подобным переживаниям, состоит в том, что они являются продуктом деятельности мозга их пациентов, пораженного процессом неизвестного происхождения, который будет идентифицирован и полностью понят когда-нибудь в будущем. Хотя эта перспектива часто преподносится в академических кругах как очевидный и абсолютно бесспорный научный факт, на самом деле это в высшей степени неправдоподобная гипотеза. Более чем что-либо другое, эти взгляды отражают базовую метафизическую посылку монистического материализма о первичности материи по отношению к сознанию, которая доминирует в научном мышлении промышленной цивилизации. На самом деле почти невероятно, что патологические процессы могут породить такое богатое разнообразие эстетически совершенных образов и завораживающих философских идей, которые характеризуют переживания этих пациентов.

В книге «Космическая игра» я показал, что прозрения и откровения, переданные через эти переживания, часто поразительно напоминают те, которые описываются великими духовными традициями Востока и Запада, которые Олдос Хаксли называл «вечной философией» (Гроф, 1998). Существуют убедительные научные доказательства, идущие вразрез с официальной линией, согласно которой эти переживания — не что иное, как патологические свойства больного мозга. Карл Густав Юнг и его последователи продемонстрировали, что подобные переживания, как правило, точно отражают элементы из мифологий различных культур мира, в том числе и в тех случаях, когда люди не имели ни малейшего понятия об этой мифологии.

Глубокие личные переживания в этих сферах помогают нам осознать, что образы космоса, характерные для доиндустриального общества, основаны не на суевериях и примитивном «магическом образе мышления», а на прямом переживании альтернативных реальностей. Особенно убедительным доказательством аутентичности этих переживаний является тот факт, что, как и другие трансперсональные феномены, подобные переживания могут дать нам новую и очень точную информацию о различных архетипических существах и сферах. Природа, масштаб и качество подобной информации часто намного превосходят интеллектуальные знания этого человека по ретроспективной мифологии.

Одним из наиболее интересных примеров подобного рода, попавшихся мне во время клинической практики, являлся Отто, один из моих пражских клиентов, страдавший депрессией и патологическим страхом смерти (танатофобия). На одной из психоделических сессий Отто пережил яркую психодуховную смерть и последующее возрождение. В момент кульминации переживания он увидел зловещие ворота в подземный мир, охраняемые ужасной богиней в образе свиньи. В этот момент Отто почувствовал настоятельную потребность нарисовать особый геометрический узор.

Хотя я обычно советую клиентам проводить сессии лежа и с закрытыми глазами, чтобы переживания лучше усвоились, Отто сел, открыл глаза и попросил меня дать несколько листов бумаги и принадлежности для рисования. Очень настойчиво и очень быстро он рисовал целые серии сложных абстрактных рисунков. Но, как только очередной рисунок был закончен, Отто рвал и комкал эти сложные орнаменты, явно неудовлетворенный результатом, преходя во все большее отчаяние. Явно разочарованный своими рисунками, он все сильнее расстраивался, что не в состоянии «сделать все правильно». Когда я спросил, что именно он пытается сделать, он не смог ничего объяснить. Отто сказал, что чувствует, как некая непреодолимая сила заставляет его рисовать эти геометрические орнаменты, и убежден, что изображение правильного орнамента является необходимым условием для успешного завершения сессии.

Эта тема явно имела сильный эмоциональный заряд, и Отто очень старался понять, что же это значит. В то время я все еще испытывал сильное влияние моей фрейдистской подготовки и сделал все возможное для идентификации этих странных мотивов поведения, используя метод свободных ассоциаций. Мы потратили на это огромное количество времени, но без особого успеха: все происходящее, похоже, не имело ни малейшего отношения к детству Отто или его нынешней жизни. В конце концов процесс сместился в иные области, и я перестал обдумывать эту ситуацию. То событие оставалось для меня тайной и через много лет, когда я переехал в США.

Вскоре после моего прибытия в Балтимор меня пригласили прочитать лекцию на конференции Общества искусства, религии и науки в нью-йоркском Сити, озаглавленную «Гротеск в изобразительном искусстве». Я исследовал проблему рисунков в стиле гротеск на основе собственных наблюдений на сессиях с применением психоделиков и включил в материалы лекции слайд-шоу с рисунками моих клиентов. Среди присутствующих был Джозеф Кемпбелл, которого многие считали величайшим знатоком мифологии XX века, а возможно и всех времен и народов. Он был очарован описаниями впечатлений клиентов, переживших свое рождение, и теми рисунками, которые они нарисовали. По просьбе Джозефа я отправил ему рукопись, суммирующую результаты моих исследований в Праге. Это был увесистый том, озаглавленный «Агония и экстаз в психиатрическом лечении», который так никогда и не опубликовали, и который позднее стал источником для пяти книг, обсуждавших разные аспекты моей работы.

После нескольких встреч мы стали друзьями, и Джозеф сыграл очень важную роль в моей личной и профессиональной жизни. Кристина подружилась с ним независимо от меня, в те времена, когда была его студенткой в колледже Сары Лоренс в Бронксвилле, Нью-Йорк. Джозеф обладал выдающимся интеллектом, а его знания мифологии были поистине энциклопедическими. Ему понравился материал, полученный на психоделических сессиях, особенно моя концепция базовых перинатальных матриц (БПМ), которые помогли ему понять повсеместность и универсальную природу мотивов смерти и возрождения в мифологии различных культур. После моего переезда в Калифорнию я регулярно встречался с Джозефом, поскольку он был частым гостем Эсалена, принимая участие в тех месячных семинарах, которые организовывали мы с Кристиной, и проводя свои собственные семинары.

К середине недели Джозефа обычно утомляло эсаленское меню, которое он называл «кроличьей пищей», и он начинал мечтать о хорошем бифштексе и любимом виски «Гленливет». Мы с Кристиной регулярно приглашали его к нам на домашний обед, подававшийся в соответствии с его кулинарными предпочтениями. За эти годы у нас было множество интересных бесед, во время которых я делился с ним своими наблюдениями о различных непонятных архетипических переживаниях участников наших семинаров по холотропному дыханию. В большинстве случаев у Джозефа не было сложностей с идентификацией различных эзотерических мифологических тем и символов, которые я не мог ни понять, ни объяснить.

Во время одного из таких обсуждений я вспомнил о том эпизоде на сессии Отто и рассказал о ней Джозефу. «Как интересно, — немедленно ответил Джо, — это явно Небесная ночная богиня Смерти, Пожирающая мертвых Мать-богиня малекулан из Новой Гвинеи». Затем он рассказал мне, что эта богиня выглядит как внушающая ужас женская фигура с явными чертами свиньи. Согласно верованиям малекулан, эта богиня сидит у входа в подземный мир и охраняет сложный, запутанный узор. Аборигены верят, что встретятся с этой богиней во время «Путешествия Смерти».

У малекулан существует тщательно разработанная система ритуалов, касающихся разведения и жертвоприношения свиней.

Эта сложная ритуальная деятельность нацелена на преодоление зависимости от их человеческих матерей и, в конечном счете, от Пожирающей мертвых Матери-богини. Изрядную часть своей жизни малекулане проводят, практикуясь в рисовании лабиринтов, поскольку это мастерство является жизненно важным для благополучного путешествия в мир мертвых. Богиня не даст разрешения на путешествия за грань человеку, не способному точно воспроизвести требуемый лабиринт. Таким образом, Джозеф, с его потрясающими лексическими познаниями в области мифологии, смог разрешить ту самую загадку, с которой я столкнулся во время работы в Праге.

Единственный вопрос, на который Джозеф не смог ответить, — почему этот конкретный мифологический мотив оказался столь тесно связанным с довольно скучными эмоциональными симптомами Отто и почему Отто воспринимал малекуланское божество как часть своей терапии. Однако в более общем смысле задача преодоления проблем, связанных с посмертным путешествием души, имела большой смысл для человека, главным симптомом у которого была танатофобия, то есть патологическая боязнь смерти.

 

ИНТЕРВЬЮ С ДЬЯВОЛОМ

История Флоры

Я уже упоминал о том, что переживания в холотропных со стояниях сознания могут облегчить доступ к обычно скрытым мистическим, загадочным измерениям реальности в форме архетипических божественных существ, небесных сфер и райских видений. Однако они достаточно часто приоткрывают и темную сторону мироздания, проявляющуюся в виде темных энергий или созданий зла, обладающих невероятной силой, или как вызывающие ужас видения хтонических и адских сфер.

Опыт встреч с гневными божествами и демоническими силами очень распространен утехлюдей, которые принимали психоделики, участвовали в сессиях холотропного дыхания или переживают духовное пробуждение. Внимательное изучение показывает, что злые сущности, проявляющиеся в этих состояниях, связаны с очень тяжелыми и болезненными травматическими переживаниями в нынешней или прошлой жизни этого человека, таких как кислородное голодание во время родов, пренатальные страдания, происшествия, угрожающие жизни, физическое или сексуальное насилие. На уровне коллективного бессознательного архетипические сущности и мотивы, олицетворяющие зло, кажутся движущей силой, стоящей за войнами, кровавыми восстаниями, геноцидом и другими трагедиями и зверствами (Юнг, 1980).

Количество боли, которую человеческие существа за всю историю причинили друг другу и пережили, и в самом деле огромно. Однако темная сторона бытия не связана только лишь с человеческим обществом; она затейливо вплетена в ткань жизни в целом. Антони ван Левенгук, датский микробиолог и изобретатель микроскопа, суммировал все это в одной фразе: «Жизнь поглощает жизнь, это жестоко, но это божья воля»; живые организмы могут выжить только ценой жизни других живых организмов. Английский поэт лорд Альфред Теннисон говорил, что у природы «окровавлены зубы и когти». Способность охватывать всю полноту существования с полным осознанием природы и глубины его темной стороны является одной из наиболее трудных проблем духовного путешествия.

Во многих случаях опыт встречи со злом сопровождается различными проявлениями, которые могут быть восприняты внешними наблюдателями. Это странные гримасы, злобное выражение глаз, судороги и спазмы разных частей тела, изменение голоса, фонтанирующая рвота и множество других. В терапевтическом контексте подобные проявления могут иметь заметное целительное и трансформирующее воздействие. В своей профессиональной деятельности я много раз сталкивался с различными формами и степенями демонических явлений, но ни одно из них не было таким драматичным и сильным, как переживания Флоры, пациентки, с которой я проводил терапию с использованием психоделиков в конце 1960-х годов в Мэрилендском центре психиатрических исследований в Балтиморе.

Для лучшего понимания того, что случилось, я должен сказать несколько слов о том, где происходили все эти события. Наш исследовательский центр был новехоньким четырехэтажным зданием, с соответствующими последним достижениям науки лабораториями и рабочими комнатами, располагавшимися на территории государственной больницы Спринг-Гроув. Однако в нем не было больничных коек, и наши пациенты были размещены в палатах больницы. Взаимоотношения между персоналами двух учреждений были весьма прохладными и, до некоторой степени, даже тяжелыми, поскольку персонал больницы смотрел на нас, как обычно смотрят на более удачливого кузена. Поэтому, когда доктора Чарлза Сэведжа, дирекгора клинического отделения, и меня в один прекрасный день пригласили на собрание персонала больницы, это стало для нас сюрпризом.

Когда собрание открылось, мы начали понимать, почему нас позвали. Один из психиатров Спринг-Гроув рассказал о Флоре, двадцативосьмилетней женщине, находившейся в больнице уже больше 10 месяцев в запертой палате. Были испробованы все доступные средства терапии, включая транквилизаторы, антидепрессанты, психотерапию и трудотерапию, но не принесли желаемого результата. Флора оказалась под угрозой перевода в хронические больные, что означало, что всю оставшуюся жизнь она проведет среди хронических психотиков и гериатрических пациентов.

У Флоры была одна из самых запутанных и сложных комбинаций симптомов и проблем, с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться в психиатрической практике. В возрасте шестнадцати лет она была членом банды, которой было предъявлено обвинение в вооруженном грабеже и убийстве охранника. Как водитель машины, на которой банда пыталась бежать, Флора провела четыре года в тюрьме, а потом была отпущена на поруки на остаток срока. За несколько бурных лет, последовавших за заключением, она стала алкоголичкой и наркоманкой, зависимой от нескольких видов наркотиков, в том числе от героина, и принимала очень высокие дозы психостимуляторов и барбитуратов. Ее тяжелые депрессии были связаны с сильными суицидальными наклонностями; она часто чувствовала желание направить свою машину вниз с утеса или на столкновение с другим автомобилем.

Флора также страдала истерической рвотой, которая обычно случалась тогда, когда она была сильно взволнована. Однако самым мучительным из ее симптомов был болезненный лицевой спазм, невралгия тройничного нерва, по поводу которого нейрохирурги из Университета Джона Хопкинса предложили ей операцию на головном мозге, состоявшую во внутричерепном перерезании тригеминального нерва. Флора была лесбиянкой и никогда не имела гетеросексуальных связей, что породило тяжелый психологический конфликт и чувство вины, обострявшие наклонности к суициду, «чтобы покончить со всем этим». В дополнение ко всему этому Флора находилась под следствием, поскольку, находясь под воздействием героина, она стала чистить пистолет и тяжело ранила свою подругу и соседку по комнате.

В конце этого собрания в Спринг-Гроув психиатр Флоры спросил доктора Сэведжа и меня, не можем ли мы включить Флору в нашу программу по ЛСД-психотерапии. Нам было очень трудно принять решение не только из-за серьезности и сложности психиатрических проблем Флоры, но и из-за волны общенациональной истерии против ЛСД, набиравшей в это время силу в Соединенных Штатах. К тому же, по требованиям Национального института психического здоровья, мы вынуждены были ограничить количество ЛСД-сессий, назначаемых пациентам, всего тремя, и это было особенно большим разочарованием, особенно в настолько тяжелых случаях.

У Флоры уже были проблемы с законом, доступ к оружию, дикие фантазии и импульсы и тяжелая склонность к суициду, и мы были совершенно уверены, что если мы дадим ей ЛСД, то при том отношении, которое существовало на тот момент к наркотикам, что бы ни произошло после этого, во всем будут обвинять наркотик, не обращая внимания на ее бурное прошлое. С другой стороны, все прочие попытки что-то изменить успеха не имели, и Флора могла оказаться запертой в психиатрической клинике до конца своих дней. После некоторых сомнений мы решили попробовать и принять ее в нашу программу, чувствуя, что ее отчаянная ситуация стоит риска.

Первые две сессии Флоры с высокой дозой ЛСД ничем не отличались от тех, которые мне доводилось проводить в прошлом. Она столкнулась с целым рядом ситуаций из своего бурного детства, в том числе с алкоголизмом, насилием и инцестом в собственной семье. Роды были очень трудными, и она снова и снова переживала прохождение родовых каналов. Она смогла связать свои сильные суицидальные наклонности и болезненные лицевые спазмы с конкретными аспектами родовой травмы и с избавлением от большого количества сильных эмоций и физического напряжения, однако, несмотря на все это, терапевтический эффект всех этих попыток оказался минимальным.

Во время третьей сессии в первые два часа тоже не было ничего неожиданного, поскольку переживания напоминали те, что имели место на первых двух, но затем все внезапно изменилось. Флора стала плакать и жаловаться на то, что боль от спазма стала просто невыносимой. Прямо на моих глазах спазм усилился и на ее лице застыло выражение, которое может быть описано только как маска зла.

Она начала говорить глубоким мужским голосом, и вообще все в ней изменилось настолько, что мне трудно было найти что-то общее между ее новым и прежним обликами. В глазах появилось выражение неописуемой жестокости, напоминавшее последнюю сцену из фильма «Ребенок Розмари» — крупный план ребенка, одержимого дьяволом. Ее кисти, сведенные судорогой и больше похожие на когти, дополнили эту картину. Затем энергия, которая подчинила ее тело и голос, приняла персонифицированную форму и представилась как Дьявол.

«Он» повернулся прямо ко мне, приказав держаться подальше от Флоры и оставить попытки ей помочь. Он утверждал, что эта женщина принадлежит ему, и пригрозил, что накажет любого, кто посмеет вторгнуться на его территорию. То, что за этим последовало, было шквалом откровенного шантажа, сериями угроз, описывающих то, что произойдет со мной, моими коллегами и нашей программой, если я не подчинюсь. Трудно описать ту зловещую атмосферу, которую породила эта сцена — в комнате буквально ощущалось присутствие зла.

Угрозы становились все страшнее и страшнее, поскольку они содержали вполне конкретную информацию, которую не могли узнать пациенты больницы. Часть этой информации касалась лично меня, но в основном относилась к моим коллегам из Спринг-Гроув. Когда я позднее рассказал им, что происходило на той сессии, они были поражены, поскольку просто не представляли себе, каким образом я или моя пациентка могли получить подобную информацию о настолько специфических аспектах их личной жизни.

Хотя время от времени мне уже приходилось видеть на сессиях с ЛСД демонические проявления, они никогда не были настолько сильными, реалистичными и убедительными. Я испытывал сильный эмоциональный стресс и был охвачен метафизическим ужасом. С одной стороны, я боролся со своей тревогой, с другой стороны — с желанием вступить в активную психическую борьбу с присутствующим в комнате злом. Я понял, что пытаюсь выбрать наилучшую стратегию, подходящую для подобной ситуации. В какой-то момент я поймал себя на том, что думаю о необходимости включить распятие в список нашего терапевтического оборудования. Рациональная часть моего сознания утверждала, что мы стали свидетелями проявления юнгианского архетипа и что в подобной ситуации распятие будет подходящим архетипическим противоядием.

Вскоре мне стало ясно, что мои эмоции, независимо оттого, страх это или агрессия, сделали все происходящее более достоверным, что я имею дело с могущественной метафизической сущностью. Я не мог не думать об эпизоде из «Стар Трек», популярного американского фантастического сериала, в котором инопланетянин, вторгшийся на корабль «Энтерпрайз», питался эмоциями членов экипажа. Инопланетянин в конце концов был побежден, когда корабельный врач, доктор МакКой, назначила всему экипажу транквилизаторы. Я понял, что очень важно оставаться спокойным и сосредоточенным, вне зависимости от того, чему я стал свидетелем.

Я решил войти в состояние медитации и визуализировал капсулу белого света, окружавшего нас обоих. Медитируя со светом, я держал сведенную руку Флоры, сфокусировался на ее изуродованном лице и попробовал представить ее такой, какой видел прежде. Ситуациядлилась около двух часов, но, как подсказывало субъективное чувство времени, это были самые длинные два часа за всю мою жизнь вне пределов моих собственных психоделических сессий.

После этого кисти рук Флоры расслабились и ее лицо стало прежним. Эта перемена была такой же резкой, как и предыдущая. Я вскоре выяснил, что она не помнит ничего из того, что случилось за последние два часа. Позднее в своем описании она рассказала о первых двух часах сессии, а последующие описала как «состояние одержимости». Я всерьез задумался о том, стоит ли обсуждать с ней то, чего она не помнит, и решил, что лучше этого не делать. Она вся светилась и чувствовала себя прекрасно, и не было никакой причины доводить до ее сознания подобный кошмар.

К. моему большому удивлению, эта сессия спровоцировала потрясающий терапевтический прорыв. Флора оставила свои суицидальные наклонности и смогла выработать новое восприятие жизни. Она отказалась от алкоголя, героина и барбитуратов и стала ревностной последовательницей одной небольшой религиозной общины в Кейтонсвилле. Тик почти прошел — энергия, которая лежала в его основе, казалось, полностью истощилась той «маской зла», которую она поддерживала в течение двух часов, что сделало возможным отказ от нейрохирургической операции, предложенной Университетом Джона Хопкинса. Редкие приступы боли были вовсе не такими сильными и даже не требовали медикаментозного лечения.

А еще Флора начала экспериментировать с гетеросексуальными взаимоотношениями и вскоре вышла замуж. Однако смена ее сексуальной ориентации явно была временной и достаточно поверхностной; она смогла вступить в сексуальные отношения со своим мужем, но нашла их болезненными и неприятными. Брак Флоры распался через три месяца, и Флора вернулась в круг лесбиянок, но теперь уже не испытывая такого чувства вины. Ее состояние улучшилось настолько, что она вышла из больницы и стала таксистом в Балтиморе. Хотя в последующие годы у нее были свои взлеты и падения, она не нуждалась в госпитализации и не возвращалась в психиатрическую больницу, которая могла бы стать ее домом на всю оставшуюся жизнь.

За все пятьдесят с лишним лет работы практикующим психиатром я видел множество более впечатляющих долговременных улучшений, чем то, которому я был свидетелем в случае с Флорой. Я не мог не заметить иронии или даже своего рода космического юмора в том факте, что после многих лет исследований и занятия медициной и психиатрией наиболее впечатляющий терапевтический результат, с которым мне приходилось сталкиваться за всю мою жизнь, был достигнут вовсе не с помощью официально признанного психиатрического лечения. Это был результат процесса, скорее напоминающего средневековый экзорцизм или вмешательство целителя-мага, чем респектабельную рациональную терапевтическую процедуру, основанную на открытиях современной науки.

 

ВОПЛОЩЕНИЕ АРХЕТИПА ДАФНЫ

История Марты

Богатый спектр трансперсональных феноменов, включавших переживания идентификаций с другими формами жизни, включая деревья и связанные с ними садоводческие мероприятия. Иногда подобные переживания показывают глубокую связь с различными эмоциональными и психосоматическими проблемами. В подобных случаях полный переход подобных переживаний из подсознания в сознание является необходимой предпосылкой исцеления. Это может быть проиллюстрировано историей болезни Марты, моей тридцатидвухлетней клиентки, которая приняла участие в нашей экспериментальной программе по ЛСД-психотерапии после нескольких месяцев безуспешных попыток лечения различными психофармакологическими веществами и другими традиционными методами.

Психиатрический диагноз Марты включал такие формулировки, как «странные жалобы на ипохондрию» и «пограничный психоз со смутным искажением телесного образа». Наиболее поразительной была жалоба Марты на очень странные ощущения в ногах и теле, которые было очень трудно описать: «Я чувствую, что с моим телом творится что-то совершенно неправильное». Эти симптомы возникли после того, что сама Марта назвала «неоднократное сексуальное домогательство» со стороны одного из ее коллег, симпатичного молодого человека. Марта была очень привлекательной, но сильно сопротивлялась даже мысли о постоянных отношениях и браке. Она считала, что ее сексуальные проблемы начались еще в детстве, когда она подверглась насилию со стороны старшего кузена.

Несколько первых ЛСД-сессий Марты протекали сравнительно обычно, они были сфокусированы на ее травматичном детстве и на различных аспектах ее рождения. На одной из более поздних сессий содержание ее переживаний радикально изменилось. Она почувствовала, как в ее ногах разрастается странное ощущение, которое вскоре стало столь сильным, что это невозможно было вынести. Марта решила прервать сессию и попросить меня сделать ей инъекцию торазина — то, чего на наших психоделических сессиях мы старались избежать любой ценой. Назначение транквилизаторов в самой середине «плохого путешествия» — к сожалению, весьма распространенная практика среди психотерапевтов традиционного направления — вполне в состоянии «заморозить» переживание на весьма непростой стадии. Это мешает позитивному разрешению лежащих в основе проблем и делает успешное завершение сессии невозможным.

Разговаривая с Мартой, я попытался выяснить, почему она хочет прервать сессию. «Это полное безумие, — ответила она, — но мне кажется, что если это будет продолжаться, я превращусь в дерево». Я заверил Марту, что она не превратится в дерево, независимо оттого, насколько убедительными кажутся ее ощущения, что это вот-вот случится. Самое худшее, что может с ней случиться, это что она будет ощущать себя деревом. Я рассказал Марте, что переживания очень убедительной идентификации с различными природными объектами являются обычным случаем для психоделических сессий и не несут в себе никакой угрозы. Некоторое время спустя Марта успокоилась и согласилась продолжать сессию.

Как только она закрыла глаза и обратила взор внутрь, неясные ощущения в ее теле и ногах стали усиливаться, но на этот раз Марта была в состоянии это выдержать. Когда она позволила им набрать полную силу, она осознала, что то, что она воспринимала как ненормальные ощущения и искажения своего тела, является вполне нормальным и естественным для существования в образе дерева. Она встала прямо, вытянув руки по направлению к небу, и сохраняла это положение в течение довольно долгого времени. На ее лице застыло восторженное выражение, и стало ясно, что она наконец начала получать от сессии удовольствие.

Марта чувствовала, что ее пальцы удлинились и стали ветвями с богатой листвою. Она видела солнце и получала его свет, переживая на клеточном уровне таинственные процессы фотосинтеза — основу и секрет жизни на нашей планете. Ее тело стало стволом дерева, она ощущала активность клеток камбия, и чувствовала ток соков через систему сосудов, пронизывающих заболонь. Ее ступни и пальцы росли и разветвлялись, пока не превратились в запутанные корни, проникшие глубоко в землю. Марта ощущала обмен воды и минералов, происходящий в крошечных корешках и корневых волосках дерева. Ее завораживала достоверность неожиданных открытий, касавшихся анатомии и физиологии деревьев, полученной с помощью этих переживаний.

Однако ее инсайты не ограничивались ботаническими аспектами этих переживаний, они имели глубоко божественную природу и явно относились к мифологической и духовной сферам. То, что поначалу казалось просто астрономическим солнцем, источником физической энергии, поддерживающей всю без исключения жизнь на нашей планете, стало также Космическим Солнцем, источником силы творения и законом мироздания. Также и почва, в которую уходили корни дерева, стала Геей, фантастической мифологической фигурой матери-земли. Само дерево приняло мифологическое значение, и стала Древом Жизни. Таким образом, переживания, которые вначале были очень тяжелыми и пугающими, превратились в экстатические и эзотерические.

Позднее на этой сессии случилось еще одно переживание, раскрывающее глубокое архетипическое значение симптомов Марты. Она идентифицировалась с Дафной, прекрасной юной нимфой, дочерью речного бога Пенея. Согласно греческой мифологии, Дафна посвятила себя Артемиде, и, как и богиня, отвергала брак. Ее преследовало множество поклонников, но она отвергла всех, в том числе и бога Аполлона. Когда бог стал преследовать ее, Дафна стала молиться земле и своему отцу, прося спасти ее, и превратилась в лавр. Этот инсайт имел особый смысл в свете того, как сильно Марта противилась браку, и того факта, что симптомы проявились после того, как ей начал оказывать настойчивые знаки внимания ее привлекательный коллега. После этой сессии Марту уже не беспокоило искажение восприятия ее тела, и она стала спокойнее относиться к идее о замужестве и создании семьи.

 

ИСЦЕЛЕНИЕ ДЕПРЕССИИ С ПОМОШЬЮ СЕФАРДСКОЙ МОЛИТВЫ

История Глэдис

Несмотря на то что именно книга Зигмунда Фрейда «Введение в психоанализ. Лекции» и мой восторг по поводу нее побудили меня заняться психиатрией, мое восхищение теориями Фрейда и его методами терапии были серьезно подорваны моим более поздним клиническим опытом. Я все так же восхищался Фрейдом как великим первооткрывателем глубинной психологии, но вместе с тем был уверен, что большинство его теоретических концепций не смогли пройти проверку временем и нуждаются в существенном пересмотре. Куда более сильные возражения вызывали у меня применяемые им стратегии терапии.

Во время психиатрической практики я видел множество пациентов, которые после многих лет психоанализа могли читать лекции о своих эмоциональных и психосоматических симптомах и их связи с различными постнатальными биографическими проблемами, такими как оральный каннибализм, приучение к туалету, первичные эпизоды и комплексы Эдипа и Электры. Однако их интеллектуальные открытия не привели к равно впечатляющим клиническим результатам. Мои опыты с терапевтическим использованием холотропных состояний сознания дали прямо противоположные результаты. После сильных психоделических переживаний и сессий холотропного дыхания мы часто становились свидетелями поразительных терапевтических результатов, но не имели ни малейшего представления о том, как и почему они происходят.

Выдающимся примером подобного типа является история Глэдис, молодой женщины, принимавшей участие в одном из наших пятидневных семинаров в Эсалене. Как она рассказала в самом начале семинара, она уже четыре года страдала от серьезных приступов депрессии, сопровождавшихся сильной тревогой. Эти приступы приходили каждый день рано утром и, как правило, длились несколько часов. В это время ей с трудом удавались самые простые вещи — принять душ, почистить зубы и одеться. С традиционной точки зрения подобные черты характеризуют ее депрессию скорее как «эндогенную» (буквально «порожденную внутри»), чем «реактивную» (вызываемую внешними обстоятельствами жизни).

На наших пятидневных семинарах по холотропному дыханию участники обычно проводили две сессии в качестве дышащих, а две другие в качестве сиделок у своих товарищей. На своей первой сессии холотропного дыхания Глэдис получила очень сильные переживания, во время которых она столкнулась с различными травмирующими событиями собственного младенчества и детства. Она также пережила несколько последовательных эпизодов собственного рождения. Ее ощущения по поводу сессии были очень хорошими, хотя и не принесли никакого заметного облегчения ее утренних депрессий.

Вторая ее сессия, которая произошла два дня спустя, унесла ее глубже в подсознание и практически полностью состояла из переживаний процесса рождения. Результатом была невероятная активация физической энергии, которая является важным шагом в работе над избавлением от депрессии, состояния, характеризуемого глобальной блокадой эмоциональной и физической энергии. Однако, несмотря на интенсивную работу тела в период завершения сессии, она не достигла удовлетворительного результата. Подобная ситуация является редким исключением для тех случаев, когда предпринимаются систематические попытки облегчить интеграцию сессии.

На следующее утро депрессия проявилась как обычно, но была куда более ярко выраженной, и также приняла совсем иную форму, чем имела прежде. Вместо обычной заторможенности, отсутствия инициативы и апатии Глэдис была сильно взволнована. Первоначально мы планировали провести на утренней сессии открытое обсуждение для всей группы, во время которого участники могли бы задать любые вопросы об их собственном процессе, методе холотропного дыхания и теории. Однако, видя, в каком состоянии находится Глэдис, мы решили изменить программу и немедленно провести с ней экспериенциальную работу.

Мы попросили Глэдис лечь в середине комнаты, глубоко подышать, слушать расслабляющую музыку, которую мы поставили, и не сопротивляться любым переживаниям, которые могут появиться в подобной ситуации. Примерно пятьдесят минут Глэдис испытывала сильную дрожь, удушье и кашель, издавала громкие звуки и, казалось, боролась с невидимыми врагами. Потом, она рассказывала, что в этой части сессии она переживала свое трудное появление на свет, но на этот раз глубже, чем прежде.

Позднее во время этой сессии крики Глэдис стали более четкими и напоминали слова неизвестного языка. Мы уговаривали ее не сдерживаться, вне зависимости от того, какую бы форму ни принимали эти крики, без цензуры или отбора, даже если они кажутся ей бессмысленными. Постепенно ее движения превратились в очень стилизованные и подчеркнутые, а ее слова стали четко различимыми. Однако язык, на котором она говорила, мы не только не знали, но и не смогли определить. В какой-то момент Глэдис села и начала повторять довольно навязчивый текст, который звучал как какая-нибудь молитва, и это продолжалось еще некоторое время.

Воздействие этого происходящего на группу было очень сильным. Не понимая слов и не зная, что именно переживает в этот момент Глэдис, большинство участников были глубоко тронуты, многие начали плакать. Некоторые приняли медитативные позы и соединили руки в молитве. Когда Глэдис перестала петь, она успокоилась и легла на спину, перейдя в состояние блаженства и экстаза, в котором оставалась больше часа, совершенно неподвижно. Позднее, описывая собственную сессию, Глэдис сказала, что испытывала настойчивую потребность сделать то, что она делала. Она не понимала, что произошло, и подчеркнула, что совершенно не имеет представления, на каком языке она произносила молитву.

Карлос, аргентинский психоаналитик из Буэнос-Айреса, принимавший участие в этом семинаре, сказал, что Глэдис пела на великолепном сефардском языке, который он неплохо знал. Этот язык, известный также под названием «ладино», был своеобразным гибридом средневекового испанского и иврита. По странному совпадению, Карлос, бывший евреем по происхождению, несколько лет изучал этот язык, бывший его хобби. Глэдис не была еврейкой и не знала ни иврита, ни испанского. Она никогда не слышала о существовании ладино и не знала, что это за язык. Карлос перевел то, что повторяла Глэдис, и что произвело такое сильное впечатление на остальных членов группы. Буквально это звучало так: «Я страдаю и буду страдать всегда. Я плачу и всегда буду плакать. Я молюсь и всегда буду молиться».

Во время этого впечатляющего завершения сессии, когда она произносила сефардскую молитву, Глэдис справилась с депрессией, и ее состояние стабилизировалось на вполне комфортном уровне. После того семинара в Эсалене мы дважды встречались с Глэдис и выяснили, что ее депрессия больше не возвращалась. Это было одно из самых глубоких и впечатляющих исцелений, которые мне приходилось наблюдать за всю мою психиатрическую карьеру. Однако этот эпизод и то глубокое воздействие, которое он оказал на Глэдис, и по сей день остается тайной и для нее, и для нас.

 

БУРНЫЕ ПОИСКИ СЕБЯ

История Карен

Похоже, в этой жизни моей судьбой или, если угодно, кармой стало участие в различного рода спорных проектах и видах деятельности. По крайней мере, в отношении моего неутихающего интереса к свойствам психоделиков и необычным состояниям сознания в целом дело обстоит именно так. Годы исследований в этой области убедили меня, что взгляды, господствующие сегодня среди психиатров традиционного направления и касающиеся природы человеческой психики и сознания, глубоко ошибочны и требуют радикального пересмотра. Я также пришел к выводу, что множество находок в области исследования сознания бросает серьезный вызов материалистическому видению мира западной науки, особенно в том, что касается взаимоотношений между сознанием и материей.

Свои идеи и замечания я высказывал во множестве книг и статей. Ни один из выводов из этих новых находок не породил больше сомнений, чем концепция «духовного кризиса», которую я разработал вместе с моей женой Кристиной. С течением лет мы пришли к выводу, что множество состояний, которые в настоящее время диагностируются как психотические и огульно, без разбора, лечатся подавляющими лекарствами, на самом деле являются трудной стадией радикальной личной трансформации или духовного раскрытия. Если они правильно поняты и получили соответствующую поддержку, эти психодуховные кризисы могут завершиться эмоциональным и психосоматическим исцелением, удивительными психологическими изменениями и эволюцией сознания.

Термин «духовный кризис» {spiritual emergency) описывает проблемную природу подобных состояний, но в то же время, указывает на их позитивный потенциал. Это игра английских слов, с одной стороны, ссылается на некий кризисный процесс, но в тоже время исходное латинское слово emergere указывает на возможность подняться на более высокий уровень психологической работы и духовного осознания. В подобных случаях мы обычно обращаемся к китайской пиктограмме «кризис», которая иллюстрирует основную идею духовного кризиса. Эта пиктограмма состоит из двух образов, один из которых означает «опасность», а другой — «благоприятная возможность». Мы описали и обсудили эту концепцию в своих книгах «Неистовый поиск себя» и «Духовный кризис» (Гроф и Гроф, 1989, 1991).

Природа и целительный потенциал психодуховных кризисов могут быть проиллюстрированы историей Карен, с которой мы имели возможность работать в Эсалене, сообществе, где мы прожили много лет. Карен была грациозной молодой женщиной в возрасте около тридцати лет, светловолосой и гибкой, выделявшейся в толпе своей мягкой, мечтательной красотой. Внешне Карен казалось очень тихой и застенчивой, но очень яркой и физически активной. Детство Карен было невероятно тяжелым. Ее мать покончила жизнь самоубийством, когда дочке было всего три года, и девочка в этот момент находилась в квартире. Она росла в обществе отца-алкоголика и его второй жены, очень эмоционально и физически агрессивной. Уйдя из дома, когда ей было чуть меньше двадцати, Карен переживала периодические приступы депрессии и компульсивного обжорства.

Карен путешествовала, училась, влюбилась в джаз и стала великолепной джазовой танцовщицей и даже, временами, преподавала танец. Она любила петь и стала профессиональной массажисткой. Карен поселилась в деревне, где познакомилась и стала жить вместе с Петером, мягким и любящим человеком. Хотя они не поженились, у них была трехлетняя дочь Эрин, которую они оба очень любили.

История Карен представляет собой наиболее потрясающий край пространства, лежащего между постепенным, мягким духовным развитием и экстремальным характером духовного кризиса. Но при этом многие моменты ее переживаний типичны и для любого человека, находящегося в процессе трансформации. Кризис Карен содержал все элементы настоящего духовного кризиса. Он длился три с половиной недели и полностью парализовал ее жизнь. Переживания были настолько интенсивными, что она нуждалась в непрерывном двадцатичетырехчасовом наблюдении. Через несколько дней после начала пробуждения некоторые из ее друзей, которые знали, насколько нас интересуют подобные случаи, попросили нас принять в этом участие, и мы видели ее почти каждый день в последние две с половиной недели кризиса.

Как и во многих других подобных случаях, кризис начался внезапно и стремительно, и Карен оказалась настолько погружена в него и поглощена своими переживаниями, что не могла позаботиться о себе или об Эрин, которая все это время оставалась с отцом. Друзья Карен в Эсалене, где она жила, решили, что вместо госпитализации они будут по очереди присматривать за Карен все двадцать четыре часа в сутки. Из дома ее перевели в специальную комнату, а ее друзья выступали в качестве сиделок: смены из двух человек проводили в ее комнате по два-три часа каждый день. За дверью стоял компьютер, чтобы сиделки могли записывать и читать информацию и высказывать свое мнение о состоянии Карен. Они записывали все, что она говорила или делала, какую еду и напитки употребляла и какого типа поведения следует ожидать следующей паре.

В первый же день кризиса Карен заметила, что ее зрение стало более четким, а не «неконтрастным и расплывчатым» как обычно. Она услышала голоса женщин, сообщавшие ей, что она вступает в благоприятные и важные переживания. В течение многих дней ее тело охватывали волны сильного жара, и Карен преследовали видения пламени и красных полей; время от времени ей казалось, что ее поглощает огонь. Чтобы утолить невыносимую жажду, которую она ощущала, принесенную пылающими чувствами, она выпивала огромное количество воды. Казалось, ее несла сквозь эти переживания некая мощная энергия, которая текла сквозь нее, открывая ей множество уровней ее бессознательного и знакомя с воспоминаниями, эмоциями и физическими ощущениями, хранящимися в нем. В глубокой возрастной регрессии она пережила множество травм из более ранних периодов своей жизни, таких как суицид матери и последующие физическое насилие со стороны приемной матери. Однажды детская память о том, как ее побили ремнем, внезапно сменилась другим переживанием, и она вдруг почувствовала себя страдающим черным африканцем, которого постоянно жестоко пороли на переполненном невольничьем корабле.

Карен прошла через физическую и эмоциональную боль своего собственного биологического рождения, и снова пережила рождение собственной дочери. Она пережила смерть много раз и во множестве различных форм; ее одержимость смертью заставила людей, ухаживавших за ней, всерьез задуматься о возможной попытке самоубийства. Однако суицид был все же маловероятен, так как в ее комнате были соблюдены все меры предосторожности на этот случай, а ее сиделки проявляли максимум внимания. Все они тщательно следили за Карен, постоянно находились рядом и уговаривали ее держать переживания в себе, а не претворять их в жизнь.

Время от времени Карен чувствовала связь со своей умершей матерью, а также с другом, который погиб в результате несчастного случая год назад. Она говорила, что ей их не хватает и что она хочет к ним присоединиться. В другое время Карен видела умирающих людей или чувствовала, что умирает сама. Мы объяснили ей, что вполне возможно пережить смерть символически, без смерти физической, и за подобным опытом обычно следует переживание психодуховного кризиса. Затем мы попросили ее держать глаза закрытыми и предложили полностью пережить эту последовательность умирания внутри и выражать вслух все трудные эмоции, которые при этом возникнут. Она согласилась и вскоре прошла через это столкновение со смертью к другим переживаниям.

На пару дней Карен была захвачена переживаниями, включавшими элементы зла. Временами она чувствовала себя древней ведьмой, принимающей участие в магическом ритуале жертвоприношения, в другое время чувствовала, что в ней скрыт жуткий монстр. Когда дьявольское создание излучало свои демонические энергии, Карен наводняла комнату злыми тирадами и, с жуткими гримасами на лице, каталась по полу. Ее сиделки, осознав, что эта злоба направлена не на них, старались защитить ее от травм и поощряли полное самовыражение этих импульсов.

Иногда ее переживания фокусировались на сексуальности. После переживания ряда травматичных воспоминаний из ее собственной биографии, она почувствовала пробуждение сильной энергии в районе таза. Карен всегда считала сексуальность низким инстинктивным побуждением, роднящим нас с животными. В одном из своих глубоких духовных переживаний этого эпизода она получила прозрение, являвшееся частью некоторых эзотерических традиций, в особенности Тантры: сексуальное побуждение есть не просто биологическая потребность, а выражение божественной духовной силы. Карен чувствовала себя так, будто она является первой женщиной, которой даровано это осознание, и выражала благоговение этой мистической ролью дающей жизнь матери.

Во время другого переживания Карен почувствовала единение одновременно с планетой и ее населением. Она ощущала, что и планета, и люди находятся на грани гибели. Она увидела, что планета находится на пути к уничтожению, и у нее возникло несколько четких и детальных инсайтов относительно ситуации в мире. Она видела образы советских и американских лидеров, держащих пальцы «на кнопке», и давала точные и часто забавные комментарии по поводу международной политики.

На несколько дней Карен напрямую подключилась к сильному творческому каналу и продолжала выражать множество своих переживаний в форме импровизированных песен — это было весьма примечательное зрелище. Как только внутренняя тема выходила на поверхность сознания, она создавала на эту тему песню или вызывала из памяти уже существующую, которая казалась ей подходящей, с удовольствием распевая ее в течение всего процесса. Скорость и художественные качества этого процесса были поразительны.

Парапсихические способности Карен, так же как и ее чувствительность и настроенность на окружающий мир, были необычайно высокими. Она была способна «видеть насквозь» любого находящегося рядом человека, часто предвидя действия своих друзей. Создавая изрядный дискомфорт для всех присутствующих, Карен очень прямолинейно комментировала любые межличностные игры, которым была свидетелем, и немедленно уличала тех, кто слишком жестко себя контролировал или был недостаточно гибким, не желая сотрудничать с другими. В какой-то момент двое ее друзей спешили на дежурство, разговаривая о Карен по дороге к ее комнате. Когда они вошли в комнату, Карен, похоже, уже знала, о чем они говорили, и присоединилась к разговору, как будто присутствовала при нем с самого начала.

Через две недели некоторые из трудных, болезненных состояний стали сходить на нет, Карен стала испытывать больше благотворных, наполненных светом переживаний, и ее связь с божественным источником постепенно усиливалась. Она видела внутри себя священную драгоценность, излучающую свет жемчужину, которая символизирует ее внутренний центр, и она проводила много времени, мягко разговаривая с ней и обучая ее. Карен также получила из внутреннего источника инструкции о том, как любить себя и заботиться о себе, и чувствовала, что тем эмоциональные раны, которые она носила в своем сердце и теле, исцелились. Карен сказала, что она прошла сквозь «второе рождение» и суммировала свои чувства в следующей фразе: «Я открыта жизни, любви и себе».

По мере выхода Карен из своих переживаний, она становилась все менее погруженной в свой внутренний мир и проявляла все больше интереса к своей дочери и другим людям из своего окружения. Она стала есть и спать более регулярно и все больше могла позаботиться о себе. Вскоре она выразила желание закончить этот процесс, и вернуться домой. Ей стало ясно, что окружавшие ее люди тоже готовы к тому, чтобы этот эпизод закончился. Карен и те, кто ей помогал, пришли к соглашению, что она вернется домой и снова возьмет на себя обязанность заботиться о себе и о дочери.

У нас не раз появлялась возможность поговорить с Карен после этого эпизода, и мы были очень рады видеть множество позитивных изменений, которые произошли с ней за то время, пока он длился. Ее настроение сильно улучшилось, и она стала куда более уверенной в себе и общительной. Ее возросшая уверенность в себе позволила ей воспользоваться своим прекрасным голосом и выступать в качестве певицы не только в кругу друзей. Ее переживания, которые могли бы привести к госпитализации в психиатрической клинике, весьма неприятному диагнозу и лечению транквилизаторами, которое могло растянуться не на один год, в этом случае обернулись глубоким исцеляющим и трансформирующим опытом.

 

СЛЫШАТЬ ГОЛОСА — НЕ ВСЕГДА СИМПТОМ ШИЗОФРЕНИИ

История Евы

В конце 1960-х годов, мой брат Пол и его бывшая жена Ева, тоже психиатры, эмигрировали в Канаду. Они поселились в Гамильтоне, Онтарио, и начали работать на факультете психиатрии Университета Макмастерса. Для того чтобы получить канадскую медицинскую лицензию, они должны были сдать все требуемые экзамены, и поскольку, чтобы поддержать себя материально, они оба были вынуждены работать в психиатрической больнице, то, готовясь к экзаменам, занимались по вечерам и в выходные, часто за полночь.

Несколько недель сильного стресса и недостатка сна не прошли для Евы даром, и однажды, занимаясь поздно ночью, она услышала странный голос. Голоса для психиатра означают очень плохие новости, поскольку этот симптом приносит с собой угрожающую перспективу серьезного душевного заболевания, а именно параноидальной шизофрении. Преодолев первый приступ ужаса, Ева поняла, что голос говорил не на чешском, ее родном языке, или английском, на котором она говорила вполне свободно и который могла понимать, а на каком-то неизвестном ей языке. Это не слишком типично для шизофрении, где голоса передают конкретную и вполне понятную пациентам весть, обычно приказывая, угрожая или унижая их.

Хотя Ева не смогла ни понять, что говорил голос, ни даже определить язык, на котором он говорил, он явно звучал как структурированный язык, а не как нечленораздельная тарабарщина. Поскольку она была уверена, что происходящее имеет значение, Ева решила записать услышанное и проконсультироваться с каким-нибудь лингвистом. Чешский, в отличие от английского, является языком фонетическим, который позволяет записать фонемами любые услышанные слова и позднее воспроизвести их с достаточно высокой точностью.

По счастливому совпадению, Пол вскоре встретился с Асафом, хорватским врачом, который недавно приехал в Канаду и оказался человеком необыкновенным. Помимо всего прочего, он обладал фотографической памятью, был суфийским шейхом и выучил несколько языков. Внезапно Ева почувствовала желание поделиться с Асафом тем, что с ней случилось, и зачитать то, что ей удалось записать. Асаф был поражен, потому что воспроизведенного Евой оказалось достаточно, чтобы понять сказанное. Голос говорил на древнеарабском языке, и это был эзотерический суфийский текст его ордена, который был частью тайной устной традиции.

Узнав текст, Асаф немедленно признал Еву своей ученицей. Несколько месяцев спустя он отправил Еву натри недели в Югославию, в один из центров своего ордена, для того чтобы она прошла специальную подготовку. Югославские суфийские учителя отправили ее в штаб-квартиру ордена в Конье, Турция, и согласовали этот визит с главой ордена, шейхом Деде Лорейном. До Турции Ева добиралась сама, и точное время ее прибытия не было известно суфиям Коньи. Когда она ехала в Конью на автобусе, что было последним этапом ее путешествия, она заметила статного старика с седой бородой, который сел в автобус одновременно с ней. У него было прекрасное выразительное лицо и ясные глаза; к концу путешествия Ева была им совершенно очарована. Когда автобус прибыл в Конью, старец вышел на одной остановке с Евой и растворился в толпе.

Ева нашла штаб-квартиру суфиев, и, когда она сообщила о своем приезде, ей было назначено время аудиенции у шейха. Наступило долгожданное время аудиенции, Ева постучала в дверь кабинета шейха и была поражена тем, что увидела на пороге кабинета того самого старца, который ехал с ней в автобусе и чей вид ее так сильно заинтриговал. Поскольку никто не знал, когда приезжает Ева, то, что шейх Деде путешествовал в одном автобусе с ней, оказалось невероятным совпадением. Следующим сюрпризом стали слова шейха о том, что он ждет ее много лет. Он рассказал Еве, что он знал, что она придет задолго до того, как ее внутренний голос привел ее к суфийскому учителю в Торонто. Ева не стала рассказывать о подробностях ее визита к шейху и точном содержании их беседы, поскольку оно должно было оставаться тайной. В конце визита Евы в Конью шейх научил ее суфийским духовным упражнениям, которые, после ее возвращения в Канаду, Ева успешно использовала со своими пациентами.

В начале 1970-х годов, я узнал о других переживаниях, в корне изменивших мое отношение к такому феномену, как «голоса», который, согласно моей психиатрической подготовке, являлся симптомом серьезного душевного заболевания. Я проводил семинар на ранчо Уэстербек-Ранч в Соноре, штат Калифорния, прекрасном центре по изучению человеческих возможностей, одним из многих, созданных по образцу Эсалена. Во время перерыва на ланч Пэт Уэстербек, владелица ранчо и наша хозяйка, представила меня Хелен Шукман и Биллу Тетфорду, двум психологам из Нью-Йорка, которые в то время были у нее в гостях. Хелен была клиническим психологом и исследователем, штатным доцентом медицинской психологии в Колумбийском университете Нью-Йорка. Билл являлся штатным профессором медицинской психологии в медицинском центре, где они работали, и главой отдела, где преподавала Хелен.

Во время ланча Хелен рассказала нам свою захватывающую историю. Во время большого эмоционального стресса и межличностного конфликта между ней и Биллом она стала видеть очень символические сны и образы, а также услышала то, что она называла «голос». Казалось, что этот голос что-то быстро диктует ей, но не словами, а каким-то видом телепатической передачи. К немалому удивлению и ужасу Хелен, голос представился ей как Иисус. Хелен, еврейка по национальности и ученая-атеистка, психолог и преподаватель очень престижного академического учреждения, сперва, как и Ева, ужаснулась, решив, что это приступ психоза, но затем заметила, что голос точно цитирует достаточно длинные отрывки из Библии, которые она не читала, и делает вполне конкретные замечания лингвистического характера относительно тех ошибок, которые были допущены в различных переводах этих отрывков. Хелен смогла проверить точность переданной ей информации.

По предложению и при поддержке Билла, Хелен начала заносить всю полученную информацию в свой ноутбук, записывая все на скорую руку; на следующий день она перечитывала свои записи Биллу, и он их печатал. Специально для меня Хелен отметила, что эти записи не были автоматическими, она могла прерваться в любой момент и в любой момент снова взяться за записи. Когда она приняла решение заняться этим гигантским проектом, Хелен поразила себя тем, что начала очередную запись с предложения: «Это курс, посвященный чудесам». Хелен чувствовала, что это было специальным заданием, которое она «где-то, когда-то, как-то согласилась выполнить».

После ланча Хелен показала мне результаты этого их с Биллом совместного рискованного начинания, толстый манускрипт, озаглавленный «Курс чудес», и поделилась со мной основной дилеммой, которая была с ним связана. С одной стороны, она ощущала настойчивую потребность опубликовать эту рукопись и поделиться ею с публикой, но вместе с тем она боялась, что ее посчитают сумасшедшей и это разрушит ее репутацию серьезного ученого. После ланча Хелен спросила меня, не могу ли я разрешить ей поделиться этой историей с членами моей группы и выделить час на обсуждение. «Люди, которые приходят на ваши семинары, более непредвзяты и объективны, чем все остальные, и мне бы хотелось попытаться. Для меня это будет очень важным испытанием», — объясняя свою просьбу, сказала она.

Я с радостью согласился и реакция группы (так же как и моя собственная) была столь восторженной и воодушевляющей, что, похоже, перевесила все сомнения Хелен, и она покинула ранчо с намерением попытаться опубликовать свое примечательное сочинение. Когда «Курс чудес» был опубликован, он очень быстро стал бестселлером и сенсацией не только среди трансперсональных психологов, но и у читающей публики в целом. Вскоре за ним последовало «Пособие для студентов», содержащее 365 уроков, предлагавших упражнение для каждого из дней года, и «Руководство для преподавателей». Этот трехтомный комплект был переведен более чем на тридцать языков и продан тиражом полтора миллиона экземпляров.

 

ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ЕРЕСЬ, ПРИНЕСШАЯ ПЛОДЫ

История Милады

Выше, в предисловии к истории Карен, я уже описывал нашу концепцию «духовного кризиса», новый подход к спонтанным случаям холотропного состояния сознания, который заменяет не проводящее никаких различий фармакологическое подавление симптомов психологической поддержкой и стимулированием пациента на «прохождение всего процесса до конца». Эта терапевтическая стратегия не ограничивается состояниями с сильным духовным акцентом — мы смогли применить ее для многих пациентов, чьи необычные переживания не включали проявлений духовных элементов.

Та невероятная ересь, которой я был привержен в ходе моей профессиональной карьеры, продвинула эту стратегию еще на один шаг дальше. Во время моей работы в пражском Институте психиатрических исследований, я применил к нескольким пациентам с диагнозом «психоз» стратегию, диаметрально противоположную той, что использует соответствующая подавляющая терапия с транквилизаторами. Фактически я устроил серию сессий с применением ЛСД, чтобы активировать и углубить процесс, использовать присущий ему изначально целительный потенциал и привести его к позитивному итогу. Примером подобного подхода может служить история Милады.

Милада, тридцативосьмилетний психолог, до начала лечения с применением ЛСД много лет страдала от сложного невротического расстройства, сопровождавшегося рядом обсессивно-компульсивных и органико-невротических симптомов, а также симптомов истерической конверсии. Она начала долговременную терапию психоанализа с отцом чешского психоанализа, встречаясь с ним три раза в неделю по пятьдесят пять минут. На пятом месяце психоанализа она была госпитализирована в связи с развитием острых психотических симптомов.

Важной частью ее клинической симптоматики была бредовая эротоманская система. Милада была сильно влюблена в своего начальника и ощущала непреодолимое сексуальное влечение к нему. Она была уверена, что эти чувства являются взаимными и ее возлюбленный тоже их разделяет. Если верить ей, это сильное эротическое и духовное единство, существующее между ними, не могло быть выражено открыто — его приходилось переживать внутри собственной психики, за фасадом их весьма формальных социальных взаимоотношений. Она чувствовала, что ее начальник, который был женат и имел детей, не мог открыто выражать свои чувства, по крайней мере поначалу.

Несколько недель спустя у нее начались галлюцинации — она слышала голос своего воображаемого возлюбленного. В этих галлюцинациях она слышала, как он описывает свои пылкие чувства к ней, обещая в будущем прекрасную совместную жизнь, и давая советы, порой весьма специфические. В утренние и ночные часы Милада испытывала сильные сексуальные ощущения, которые интерпретировала как половой акт на расстоянии, который магическим образом осуществляет ее тайный любовник. Хотя в реальной сексуальной связи с собственным мужем ей никогда не удавалось достичь оргазма, во время этого эпизода она испытывала соответствующие ощущения невероятной силы.

Постепенно природа их воображаемого взаимодействия изменилась. Теперь начальник убеждал Миладу, что им обоим нужно развестись, и тогда они смогут жить вместе. Когда Милада начала действовать под воздействием своих заблуждений и галлюцинаций, ее госпитализация стала неизбежной. Однажды утром она оставила своего мужа и, с детьми и несколькими чемоданами, предприняла попытку переехать в квартиру своего начальника. Она даже подралась с его женой, которая не хотела пускать ее в квартиру. После нескольких месяцев безуспешного медикаментозного лечения различными транквилизаторами и антидепрессантами, а также сеансами индивидуальной и групповой психотерапии, она начала программу переживательной ЛСД-терапии.

После двенадцати сессий со средней дозой ЛСД психотические симптомы полностью исчезли, и Милада получила всеобъемлющее прозрение собственного иррационального поведения. Теперь она интерпретировала эротическую манию по отношению к своему начальнику как перенос на него своих чувств к отцу, который вел себя очень холодно и от которого ей никогда не удавалось получить эмоциональный отклик. В серии последующих сессий она проработала целый ряд сложных невротических и психосоматических проблем.

Переживая различные травматичные воспоминания из различных периодов своей жизни, Милада смогла проследить корни своих нынешних проблем до их эмоциональных источников в ее несчастливом младенчестве и детстве. Кроме того, она много времени уделяла своей непростой семейной ситуации: ее муж был бесчувственным и жестоким, а также эмоционально и физически агрессивным. Он был убежденным членом коммунистической партии, полностью погруженным в то, чтобы сделать карьеру, и не оказывал ей никакой эмоциональной поддержки. К тому же двое их детей имели признаки серьезных эмоциональных расстройств, которые нуждались в профессиональной коррекции.

Затем переживания во время сессий сместились в перинатальную область, и Милада пережила различные аспекты своего трудного появления на свет. Она испытала богатый спектр переживаний, связанных с процессом смерти и возрождения. Эмоции и физические ощущения, связанные с биологическим рождением, во время которого умер ее брат-близнец, были столь ужасны, что Милада назвала эту сессию «психологической Хиросимой». Когда процесс родов наконец завершился и Милада пережила смерть собственного эго, я ожидал значительного улучшения, как это обычно бывает с большинством пациентов-невротиков.

Однако, к моему большому удивлению, вместо этого я стал свидетелем внезапного и полного возобновления исходной психотической симптоматики, которая не проявлялась уже много месяцев. Единственным отличием было то, что я полностью заменил ее шефа в роли главной цели ее эротоманских фантазий и переживаний. В процессе психотерапии у Милады развился психоз переноса. Теперь она была уверена, что находится под моим гипнотическим влиянием, и ощущала со мной постоянную связь как во время ЛСД-сессий, так и в перерывах между ними. Она переживала постоянный обмен мыслями и даже вербальную связь.

Особенно интересно было то, что в некоторых из этих иллюзорных интервью мы «продолжали психотерапию». В какой-то момент я уехал на неделю в Голландию, в Амстердам, на конференцию по ЛСД-психотерапии. В течение всего этого времени Милада, госпитализированная в пражский Институт психиатрических исследований, продолжала свои воображаемые психотерапевтические сессии с моим участием. Мы «обсуждали» различные аспекты ее жизни, и она выполняла то, что советовал мой воображаемый голос. В эти сессии входило и несколько часов ванн и ежедневные тренировки, и совершенствование в женских искусствах, таких как вязание и вышивание.

В конце концов, в одном из этих иллюзорных разговоров я решил бросить эти терапевтические игры и стать ее любовником и мужем. Я предложил ей обращаться ко мне не «доктор Гроф», а «Станя» (уменьшительно-ласкательная форма моего имени), и задействовать неформальную грамматическую версию второго лица, используемую обычно родственниками, близкими друзьями и возлюбленными. В чешском, как и во многих других языках, разница между близкими и официальными отношениями выражается средствами языка (как французские «tu» и «vous», немецкие «du» и «Sie», испанские «tu» и «Usted»).

Я также позволил Миладе взять мою фамилию вместо фамилии ее мужа. Я постоянно заверял ее в своей любви к ней, говорил, что ее развод уже организован, и просил ее переехать ко мне вместе с детьми. Помимо всего прочего Милада теперь утверждала, что в вечерние и ночные часы она проводит со мной «гипногамические сессии». Галлюцинации о сексуальных контактах и ощущениях в это время она интерпретировала как уроки получения наслаждения от секса, которые я организовал для нее, чтобы усилить эффект психотерапии. Из контекста ее ЛСД-сессий было ясно, что на глубочайшем уровне жаждущего волшебства мышления Милады явление переноса отражает ее символическую взаимосвязь с ее матерью.

В какой-то момент Милада стала проводить по многу часов в день в разных причудливых позах, иногда лежа в постели, иногда стоя. Однажды одна из медсестер рассказала мне, что она достаточно долго простояла на кончиках пальцев, вытянув вперед сомкнутые в замок руки. Когда медсестры ее спросили, что это она делает, Милада выгнала их вон, со словами «оставьте меня в покое, я его (то есть меня) обнимаю». Я немедленно стал мишенью для шуточек медсестер — они изводили меня, рассказывая, что Милада точно измерила мой рост и держала руки на соответствующем уровне от пола.

Внешне принимаемые Миладой позы напоминали те, которые я наблюдал у кататонических шизофреников, в качестве проявления симптома «восковой гибкости» (flexibilitas cerea). Как и Милада, они долгое время проводили в странных и порой эксцентричных позах. Однако кататония Милады существенно отличалась от ступора шизофреников в одном — до нее всегда доходили обращенные к ней слова, и ее было очень просто вывести из этих поз, обратившись к ней и заставив вступить в диалог. Тогда она принимала нормальную позу и вполне была способна поддерживать разумную беседу.

Она также понимала, что именно она делает, предлагала для этих действий потрясающие объяснения. Милада рассказала нам, что в это время ее эмоциональное и психосоматическое состояние сильно зависело от положения ее тела. В некоторых позах она переживала экстатическое блаженство, всеохватывающие чувства и ощущение единения с космосом. В других позах она чувствовала глубокую депрессию, тошноту и какую-то сверхъестественную тревогу. Она чувствовала, что это повторяет ситуацию в ее пренатальной жизни, когда она была едина со своим братом в утробе своей матери.

На основе предыдущего опыта с другими клиентами я еженедельно назначал Миладе ЛСД, несмотря на продолжающиеся симптомы психоза, и эти сессии почти полностью состояли из негативных переживаний транс персонального характера. Это было важным акцентом в переживании неприятных внутриутробных воспоминаний, которые были связаны с эмоциональными стрессами и болезнью ее матери в период беременности, различными эмбриональными кризисами и механическим дискомфортом от того, что она делит материнскую утробу со своим братом-близнецом. Все это сопровождалось трудной кармической последовательностью и архетипическими переживаниями демонической природы.

В финальной фазе лечения во время одной из сессий имело место совсем уж необычное явление. На это раз прием ЛСД вызвал парадоксальный эффект: вместо провоцирования холотропных переживаний он вернул Миладу к норме. Как только это случилось, она начала обращаться ко мне именно так, как в то время в Чехословакии пациент должен обращаться к врачу. Она дистанцировалась от мира своего психоза и предложила интересные психологические прозрения на эту тему. Естественно, когда эффект от наркотика стал проходить, симптомы психоза переноса вернулись.

На следующей сессии она пережила несколько часов глубоких экстатических ощущений, с чувством космического единства в качестве преобладающего паттерна. Она отождествилась с Божественным Ребенком в чреве Великой Матери-Богини. К моему глубокому удивлению, после этой сессии прежние психотические и невротические симптомы исчезли, а личность была полностью восстановлена. По описанию Милады, теперь она могла воспринимать себя и окружающий мир совершенно по-новому. У нее появилось желание жить, новое восприятие природы и искусства, полностью трансформировалось отношение к детям, и она обрела способность расстаться со своими нереалистичными амбициями и фантазиями. Она смогла вернуться на работу и должным образом выполнять свои обязанности, добиться развода с мужем и начать жить самостоятельно, заботясь о двух своих детях.

Много лет спустя, когда Чехословакия уже стала свободной, мне несколько раз удалось повидаться с ней во время моих визитов домой. Выяснилось, что ее состояние ничуть не ухудшилось, оставаясь столь же великолепным. Милада смогла справиться с эмоциональными кризисами в жизни двух ее детей, на которых очень сильно сказались бурные брачные отношения их родителей. Она даже не испытала эмоционального надлома и не была госпитализирована, когда ее дочь совершила самоубийство, бросившись под поезд. Хотя она испытывала глубокое горе и боролась с чувством вины по поводу смерти дочери, она вполне могла вести обычную жизнь.

После падения «железного занавеса» в странах Восточной Европы, когда наши семинары по холотропному дыханию и трансперсональной психологии охватили и эту часть мира, Милада прошла обучение и получила сертификат фасилитатора. Весьма противоречивая еретическая стратегия терапии, таким образом, добилась одного из самых потрясающих улучшений, с которыми мне приходилось сталкиваться за все пятьдесят с лишним лет моей психиатрической практики.

 

МАГИЯ ПЕСОЧНИЦЫ

Котенок в роли психотерапевта

Как мы уже неоднократно имели возможность убедиться, использование таких терапевтических методов, вызывающих холотропные состояния сознания, как терапия с применением психоделиков и холотропное дыхание, существенно увеличивает количество случаев синхронии. Синхрония также часто наблюдается у людей, переживающих духовное пробуждение. Вначале я думал, что это отражает особую взаимосвязь между совпадениями и холотропными состояниями сознания, но со временем пришел к заключению, что это скорее связано с трансперсональными установками, чем с особым состоянием сознания.

На наших семинарах мы часто наблюдали невероятные совпадения, даже прежде чем начинались холотропные сессии, когда участники выбирали себе партнеров, или еще по дороге на семинар. Мы часто были свидетелями необычно высокого поля синхронии, связанных с «игрой в песочнице», невероятной терапевтической техникой, разработанной нашим близким другом, недавно умершей Дорой Калф. Мы с Кристиной часто встречались с Дорой, поскольку практически во время каждого нашего визита в Швейцарию мы останавливались в ее прекрасном старом доме в Цолликоне, что близ Цюриха. Мы испробовали эту технику под ее руководством, используя ее невероятную коллекцию принадлежностей для этой техники.

Как утверждала Дора, идея игры с песком была подана ей некем иным, как самим Карлом Густавом Юнгом. Дора вышла замуж за датского барона, который был намного ее старше, и жила с ним в Голландии. После смерти мужа она вместе с детьми вернулась в Швейцарию, без особого успеха ища новые перспективы и цели в жизни. Случилось так, что она вместе с детьми часто приезжала в маленькую деревню, в которой часто проводил отпуск со своей семьей Карл Густав Юнг. Когда Дора и Юнг встретились, женщина поделилась с ним своим желанием найти свое призвание. И Юнг предложил ей поэкспериментировать с терапевтическим использованием игр с песком и дал ей основные инструкции, как это делать.

Техника игры в песочнице очень проста. Используется коробка определенного размера (примерно 60x80 см), частично заполненная чистым песком, и большое количество предметов, представленных на полках. Это фигуры людей различных рас и профессий, животных, деревьев и характерных домов из разных стран, камни или раковины, мифологические персонажи и символы. Задача клиента состоит в том, чтобы создать сцену, используя любые фигуры и объекты по собственному выбору. Игра с песком не использует стандартный набор принадлежностей — каждый терапевт создает свою коллекцию. Дора собрала огромную коллекцию объектов и фигурок со всего мира.

Мы с Кристиной просто влюбились в эту технику, после того как испытали на себе ее силу, и включили ее в программу наших месячных эсаленских семинаров. Одна из комнат в Большом доме Эсалена, где проходили наши семинары, регулярно оформлялась для игры в песочнице. Фигурки отчасти брались из нашей собственной коллекции, а отчасти — из чемоданов наших гостей. Кроме тех редких случаев, когда на семинаре присутствовали Дора и ее сын Мартин, нашим штатным терапевтом по играм с песком был юнгианский психолог и один из старших учеников Доры — Сесил Берни.

Один из наиболее примечательных и веселых случаев синхронии, которые нам случалось наблюдать в связи с игрой в песочнице, произошел на нашем месячном семинаре, на котором Мэри, одна из участниц, играла на нервах буквально всех остальных участников. Она непрерывно говорила, превозносила свой брак, свою интимную жизнь и сексуальную доблесть своего семидесятилетнего мужа. У нее были «самые невероятные оргазмы, фантастические переживания в ходе дыхательной работы, величайшие мандалы» и так далее. Когда Эмметт Миллер, гипнотизер, который прибыл на семинар в качестве гостя, попросил участников представиться с соответствующими движениями и жестами, она вышла из комнаты, вбежала обратно через открытую дверь, сделала дикий пируэт и выкрикнула свое имя, а затем выбежала из комнаты через другую дверь.

Каждому члену группы стало ясно, что ее напыщенные панегирики были отчаянными попытками скрыть реальность, которая очень сильно от них отличается. Когда настало ее время играть в песочнице, она создала сложную и очень замысловатую сцену, которая представляла ее идеализированную жизнь и романтический брак. Она была очень взволнована этим и стала искать Сесила, Кристину, меня и Эла Драккера, эсаленского массажиста и специалиста по акупунктуре, чтобы показать нам свое невероятное творение. Когда она собрала всех вместе, то настояла на том, чтобы мы пошли и посмотрели на ее фантастическую сцену. Она практически притащила нас в Большой дом и провела вверх по лестнице в комнату для игр с песком.

Когда мы туда прибыли, она была в шоке. Когда она выходила, то оставила дверь комнаты открытой, и в ее отсутствие в комнату забрался котенок и использовал коробку в качестве кошачьего лотка. Он прыгнул в коробку, сбил несколько важных фигурок и нагадил в той части сцены, которая представляла самое сильное искажение реальности. Увидев, что произошло, Мэри почувствовала, что ее сердце разбито, а душа опустошена. Мы вышли из комнаты, а она в одиночестве стояла над своей разоренной сценкой, потом убрала экскременты, досыпала чистый песок и вымыла фигурки. Делая все это, она размышляла над тем, что произошло. Она убрала некоторые фигурки и заменила их новыми, в результате чего возникла новая сценка, куда более реалистичная и честная, чем прежде.

Несколько месяцев спустя во время обеда на Международной трансперсональной конференции на Филлип-Айленде в Австралии мы заговорили о синхронии, и Сесил Берни рассказал эту историю Майклу Харнеру, антропологу, который был известен своим язвительным юмором и умением очень быстро реагировать на различные жизненные ситуации. Майкл и Сесил часто вступали в словесные перепалки. «Ну что я могу сказать, Сесил, — мгновенно ответил Майкл. — Котенок-то оказался терапевтом получше тебя!»