Зал телесвязи в военном комплексе НИПИСа представлял собой огромный лабиринт, нашпигованный электронными устройствами всевозможных форм и размеров. Разноцветные панели, тысячи мигающих огоньков, постоянно меняющиеся на мониторах картинки и километры проводов придавали залу сходство с огромным оживленным городом. Это впечатление еще больше усиливала звуковая среда: человеческие голоса и разнообразные оттенки гудения и жужжания, создаваемого электронной аппаратурой, сливались в океан звуков, отдаленно напоминающий симфоническую музыку.

Последние несколько дней вся деятельность на большом участке зала сосредоточилась на наблюдении за операцией «Левиафан». В этом сложном проекте принимали участие десятки людей, специалистов в самых разных областях науки. Одни получали со спутников информацию об активности китайских вооруженных сил в районе архипелага Чжоушань и на восточном побережье Китая. Другие следили за электронной связью в районе расположения цели. Третьи анализировали метеосводки и проверяли устройства слежения. Специальные команды биоэлектронщиков наблюдали за кибернетической системой наведения Левиафана, проверяли его гидроакустические датчики и с помощью телеметрического оборудования следили за его физиологическими функциями. Специалисты по электронике проверяли готовность различных компонентов, составляющих смертоносный груз кита.

Несмотря на кажущийся хаос, в этом огромном лабиринте людей и машин царил высочайший порядок. Вся эта бесконечно сложная деятельность была тщательно организована, чтобы служить единственной цели: выпустить в материальный мир монстра, рожденного от союза науки и природы, ужасное воплощение чудовища, ранее существовавшего лишь в царстве мифов. Левиафан, средоточие всех этих усилий, стремительно приближался к цели.

Генри Фабинг пришел посмотреть на заключительную стадию операции. Не останавливаясь, он проследовал прямо к главной установке слежения, мозгу зала телесвязи.

— Как дела? — спросил он Стивена Хейву, наземного координатора операции.

— Пока все отлично, — ответил Стивен, подавая Генри второй комплект наушников. — Все системы функционируют нормально, все идет по графику.

По иронии судьбы, слово «хейва» по-японски означало «мир», что странным образом противоречило той роли, которую исполнял сейчас Стивен.

— Как там тайфун? — поинтересовался Фабинг.

— Тоже не выходит из графика, можете посмотреть вон на том мониторе, — сказал Хейва, указывая рукой на экран. — Стремительно приближается к району Шанхая.

«Г минус 90», — прозвучал властный голос в наушниках Генри Фабинга. После краткой паузы те же слова повторил другой голос. То была двойная команда: Тэд Маккензи и Крэйг Энрайт проводили очередную проверку всех систем. «Г» означало «Гаргантюа» — кодовое название детонации ядерного устройства Левиафана. Сообщения доходили до Фабинга в первоначальном английском варианте, уже миновав сложный процесс кодировки и дешифровки. Команда послужила сигналом — на всех мониторах бешено забегали цифры: шла обратная загрузка данных всесторонней проверки.

Фабинг очень внимательно наблюдал за ходом событий. Казалось, все идет по плану. Неожиданно вся деятельность на контрольном узле резко прекратилась. Зал наполнился пронзительным вибрирующим звуком, замигавшие красные лампочки возвестили о тревоге. Фабинг услышал в наушниках встревоженный голос:

— Тихоокеанские станции перехватили и расшифровали переговоры между Чжоушаньской базой подлодок и Шанхаем. Китайцы заметили что-то подозрительное и теперь проверяют. Наши спутники засекли внезапную бурную деятельность на базе.

Груз Левиафана был защищен от радарных систем обнаружения системой сложнейших устройств, но, очевидно, что-то не сработало. Ситуация становилась серьезной. Прикрыть Левиафана от атаки значило рассекретить задание, а оставить незащищенным — обречь его на верное уничтожение, а всю операцию на провал.

Фабинг услышал в наушниках голос Энрайта: «Компьютер, начать секретную операцию «Монте-Карло».

— Правильное решение, — одобрительно пробормотал Хейва.

Тело огромного кита мгновенно среагировало на присланные издалека электронные сигналы. Левиафан сменил прямой курс на сложный неравномерный рисунок, в котором чередовались зигзаги и полукружья. Такой маневр был предусмотрен, чтобы сделать данные радара неубедительными и таким образом сбить врага с толку.

«Тайфун приближается к району Чжоушаня», — произнес в наушниках Фабинга другой голос.

Несколько минут в зале телесвязи стояла напряженная тишина, нарушаемая только монотонным гулом электронных устройств. Затем красные лампочки, все это время не перестававшие мигать, внезапно потухли.

Фабинг услышал в наушниках облегченный голос специалиста по связи: «Все в ажуре. Китайцы посчитали, что это была ложная тревога, вызванная каким-то неизвестным техническим средством. Они решили, что причина в надвигающемся тайфуне. Продолжаем действовать по плану».

«Левиафан, — твердо сказал Энрайт, — возвращайся на прежний курс».

Больше никаких помех не было — казалось, идет самая обычная операция. Повинуясь сигналам дистанционного контроля, посылаемым через спутниковые системы, Левиафан уверенно плыл между островами Чжоушаньского архипелага. Последний отрезок пути он преодолевал под водой, получая кислород из прикрепленных к бокам баллонов. Еще до рассвета он проник на территорию военно-морской базы и, найдя стратегически выгодное место, присоединился к группе ядерных подлодок, которые стояли в гавани, отдаленно напоминая стаю его родичей. Кит прибыл на базу с небольшим опозданием, зато график абсолютно точно предусмотрел его встречу с тайфуном.

За голосом Энрайта, объявившим, что Левиафан на месте, последовала команда, повторенная двумя голосами: «Компьютер, последняя проверка инструментов перед родами!»

Стивен Хейва обратился к Фабингу:

— Разве не странно, что в шифровках, связанных с ядерным оружием, всегда говорится о родах и о младенцах? — спросил он.

— В самом деле? Никогда об этом не задумывался, — ответил Фабинг. — Но сейчас, когда ты упомянул об этом, мне тоже припомнилась парочка примеров».

Хейва не сводил глаз с монитора и никак не отреагировал на слова Фабинга. Как бы ни хотелось Стивену продемонстрировать шефу свою эрудицию, сейчас было не время читать лекции о символах, используемых в шифровках об испытаниях и взрывах атомных устройств. Постоянное упоминание в них младенцев и родов поражало его и приводило в недоумение.

Впервые Стивен Хейва обратил внимание на эту закономерность, когда прочитал о сообщениях, посланных во время проведения атомной бомбардировки Японии. Самолет, доставивший бомбу к Хиросиме, носил имя матери пилота — «Энола Гэй». На самой атомной бомбе была надпись «Малыш», а условная депеша, посланная после успешного взрыва в Вашингтон, гласила: «Младенец родился». Хейве тогда показалась жуткой и загадочной эта связь между процессом появления новой жизни и процессом, вызывающим массовое уничтожение. Вскоре после этого он наткнулся на текст телеграммы, посланной Эрнестом Лоуренсом в 1942 году группе чикагских физиков, работающих над созданием атомной бомбы. Там было написано следующее: «Поздравляю новоиспеченных родителей. Не терпится увидеть новорожденного».

Озадаченный такими совпадениями, Стивен заинтересовался этим явлением и стал раздумывать о глубоких психологических мотивах, лежащих в его основе. Довольно скоро он обнаружил еще несколько подобных примеров. В Лос-Аламосе атомную бомбу величали «дитя Оппенгеймера», а в ливерморских лабораториях Лоуренса водородную бомбу прозвали «дитя Теллера». Еще более явно эта тема прозвучала в шифрованной телефонограмме, когда японский посол Курусу проинформировал Токио о провале переговоров с Рузвельтом и дал понять, что пора начинать бомбардировку Перл Харбора. Он сообщил, что «роды приближаются», и спросил, как дела в Японии: «Не кажется ли вам, что ребенок может вот-вот появиться на свет?»

Ответ был таков: «Да, похоже, роды уже близко». Интересно, что слышавшая эти переговоры американская разведка поняла значение кода, в котором рождение означало войну.

Генерал Гроув, сообщая о первых успешных атомных испытаниях, послал военному министру Генри Стимсону на Потсдамскую конференцию торжествующую шифровку. В ней говорилось: «Только что вернулся доктор, воодушевленный и уверенный, что малыш такой же шустрый, как и его старший брат». В свою очередь, Стимсон проинформировал Черчилля, написав ему записку: «Роды прошли удачно». Восторженная телеграмма Эдварда Теллера, посланная в Лос-Аламос и сообщавшая об удачном испытании водородной бомбы «Майк» на атолле Эниветок на Маршалловых островах гласила: «Родился мальчик!»

Размышления Хейвы о загадочной связи между рождением и атомными взрывами прервал прозвучавший в наушниках голос Крэйга Энрайта, который сообщил об успешных результатах окончательной проверки: «Готов резать волну!» Содержавшая условный код команда прозвучала громко и отчетливо. Затем тот же голос начал последний отсчет: «Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два… один… ноль…»

На мониторе появились знакомые очертания зловещего грибовидного облака. Оно поднималось, разбухая все больше и больше, как чудовищный джин, выпущенный из лампы Алладина. Встретясь с неистовством тайфуна, оно слилось с ним в каком-то дьявольском ритуале совокупления. Генри Фабинг не мог оторвать взгляд от этого мрачного зрелища. Вдобавок ко всему взрыв вызвал цепную реакцию в ядерных реакторах китайских подлодок, и скоро грибовидные облака заполнили все видимое пространство полученного со спутника изображения.

Чудовищная катастрофа имела мифические масштабы. Впечатлительный человек легко разглядел бы в неистово кружащихся вихрях радиоактивного тайфуна танец гневных божеств из «Тибетской книги мертвых» или разнузданное неистовство шабаша ведьм.

Повинуясь команде, главный компьютер послал в штаб-квартиру в Вашингтоне шифрованную телеграмму, сообщающую об успешном завершении операции «Левиафан»: «Гаргамела родила Гаргантюа».

Вскоре после этого пресс-секретарь Белого Дома сделал заявление о том, что американские спутники зарегистрировали на китайской морской базе, расположенной на архипелаге Чжоушань, масштабный ядерный инцидент, который повлек за собой целую цепь ядерных взрывов. В нем также сообщалось, что, по оценкам американских физиков-ядерщиков, общая мощность взрыва не имеет себе равных — это самый грандиозный ядерный взрыв в истории человечества. Масштабы разрушений и количество погибших трудно даже представить. Тайфун, который «по несчастливому стечению обстоятельств» пронесся в этом районе как раз во время череды ядерных взрывов, увеличил размеры катастрофы, разнеся радиоактивное облако на территорию в десятки тысяч квадратных миль.

Потребуется много месяцев, чтобы хотя бы приблизительно оценить размеры материального ущерба и человеческих жертв.