После свадьбы Лора переехала в дом Роберта в Стинсон-Бич. С тех пор как Роберт ушел из НИПИСа, они почти все время проводили вместе и редко расставались. Сегодняшний день был одним из таких редких исключений. Лора была дома одна и ожидала Роберта, который уехал в центр Сан-Франциско на встречу со старым другом. Хотя мужа не было всего несколько часов, Лора уже соскучилась и не могла дождаться, когда же он, наконец, вернется. Без него просторный дом казался странно холодным и пустым.

Уютно устроившись на большой квадратной кушетке, заваленной яркими подушками всех цветов и размеров, Лора любовалась изумительным закатом над Тихим океаном и смотрела вечерние новости… Они с Робертом любили этот уголок и называли его своим гнездышком… Рядом на маленьком столике стояла оправленная в серебро тыква-горлянка с парагвайским чаем мате. Его ввела в обиход семейства Паркеров Изабель, и у них образовался своеобразный чайный ритуал, совершаемый с той же серьезностью, с какой проводят свои чайные церемонии японцы. Лора неторопливо потягивала мате через бомбилью, трубочку, заканчивающуюся очень тонким ситечком, которое задерживает чаинки, не давая им попадать в рот.

Лора не раз клялась себе не смотреть новости, но любопытство и жажда информации всегда брали верх. Сегодня новости угнетали и наводили тоску еще больше, чем обычно. Безумная биржевая лихорадка во всемирной киберсети, где крутились астрономические суммы, полученные в результате спекуляций и оторванные от реальных сделок, сделала мировую экономику чрезвычайно уязвимой для кризиса. Недавняя волна паники, вызванная массовой и повсеместной продажей акций, породила хаос в мире бизнеса. Специалисты прозвали эти дьявольские волны, непредсказуемые и невесть где возникающие, виртуальным цунами. Несколько международных банков потерпели крах, не обладая достаточным капиталом, чтобы выдержать этот шквал.

Из сферы большого бизнеса бедствие стремительно перекинулось на обычных людей. В одночасье миллионы семей по всему миру потеряли все свое имущество, пополнив ряды бездомных и безработных, численность которых росла с катастрофической скоростью. Логическим итогом такой экономической катастрофы был рост насилия и беззакония. Еще более тревожными были сообщения о дальнейшем глобальном потеплении и стремительно растущей напряженности между Соединенными Штатами и Китаем. Лора была поражена, услышав о природе этих новых проблем и о том, какой масштаб они приобрели.

«В течение этого столетия все мы узнали о быстром подъеме уровня моря, вызванном повышением температуры морской воды и таянием полярных льдов, — вещал комментатор. — Недавно общий подъем мирового океана превысил один метр. Мы наблюдаем критическое отступление береговой линии и затопление низин, повышение полосы прилива и повсеместное засоление прибрежных запасов пресной воды. Многие густонаселенные береговые районы серьезно пострадали, десятки миллионов людей вынуждены переселяться в глубь суши.

Быстро сменяя друг друга, промелькнули виды затопленных районов Австралии, Египта, Бангладеш и Малайзии. Затем возникла картина плавающих в океане огромных глыб льда, и комментатор продолжал:

«Сегодня эта катастрофическая ситуация еще более усугубилась. В западной Антарктиде от ледяного массива откололся гигантский айсберг величиной со штат Вермонт и в окружении множества более мелких ледяных гор начал разгуливать по океану. Прогнозы обещают самые катастрофические последствия: разрушение целых побережий, опустошение мелких островов и землетрясения, вызванные высвобождением тектонических сил и давлений при выбросе огромных масс льда на материки. Возникшая ситуация представляет серьезную угрозу для морского транспорта. Здесь нельзя не вспомнить о трагедии «Титаника»».

На экране появилось изображение явно взволнованного и бурно жестикулирующего Шень Пу-Хая, министра обороны Китая. Содержание его темпераментной речи синхронно переводилось на английский язык:

«Специальный комитет, созданный китайским правительством, подготовил окончательное заключение, касающееся длинной череды катастроф, произошедших в нашей стране, причем некоторые из них затронули ядерные установки, — тоном, не сулящим ничего хорошего, произнес китайский лидер. — Расследования недвусмысленно показали, что все эти трагические события, которые капиталистическая пресса пыталась представить как несчастные случаи, в том числе и катастрофа на архипелаге Чжоушань, на самом деле были террористическими и диверсионными актами, тайно вдохновленными и осуществленными Соединенными Штатами и их лакеем Японией.

Экстренное заседание китайского правительства, которое состоится в Пекине через неделю, определит нашу реакцию на эти возмутительные проявления враждебности, унесшие несметное количество человеческих жизней. Уже многие десятилетия капиталистический мир старается задушить и раздавить наше коммунистическое общество. Этому пора положить конец! Мы больше не позволим капиталистам лишать наш народ воздуха. Их цепкие пальцы будут сброшены с горла Китайской Народной Республики. Миллионы китайских солдат готовы выступить в едином порыве и нанести смертельный удар по преступникам-империалистам!»

В заключительной части своей гневной обличительной речи Шень Пу-хай недвусмысленно пригрозил Соединенным Штатам войной:

«США пора очнуться от иллюзии своего превосходства и технического первенства и узнать силу и мощь нашего народа, нашей великой страны, — бушевал он. — Мы не хотим войны, но и не боимся ядерной конфронтации, если она окажется неизбежной!»

Слушая устрашающую речь Шень Пу-Хая, Лора вдруг почувствовала, что теряет ощущение реальности. Она ощущала слабость, головокружение, глаза застилал туман. Комната стала напоминать плохую телевизионную картинку: все линии искривились и заплясали в диком танце. Потом все вокруг внезапно исчезло, и Лора мгновенно перенеслась в совершенно другой мир. То, что с ней происходило, никак не походило на ее обычную жизнь. Она была девушкой лет двадцати и лежала в прозрачной капсуле. Голову плотно охватывал большой шлем, присоединенный к сложной системе проводов. Искажения, создаваемые кривизной контейнера и свойствами материала, из которого он был изготовлен, не позволяли четко видеть окружающее пространство. Тем не менее Лора знала, что находится в огромном зале, стены которого покрывали сложные устройства и приборы в виде странных космических символов. Все они имели совершенно определенный смысл, и Лора почувствовала, что понимает их значение. Она интуитивно ощущала присутствие сверстников и знала, что все они вместе участвуют в каком-то важном ритуале. Потом ее сознание вышло за стены зала, и в воображении она увидела огромную статую мифической птицы, возвышающуюся над полем, где стояло несколько космических аппаратов, формой напоминающих чечевицу. Тело птицы и ее распростертые крылья ярко горели в лучах солнца.

Лора ощущала себя частью утопической цивилизации, где народы живут в согласии друг с другом и природой. Она интуитивно знала, что это общество владеет невероятной техникой, покорившей гравитацию, подчинившей энергию северного сияния, преодолевшей границы пространства и времени. В этом мире летающие тарелки были обычным средством передвижения, а не кораблями космических пришельцев или галлюцинациями душевнобольных. Эта фантастическая техника целиком служила миру и благосостоянию народа, составляющего эту благословенную цивилизацию. О насилии и войнах тут знали только из исторических книг и произведений искусства. Это был рай наяву, место, куда она всегда стремилась всей душой, исполнение давней мечты. Лора чувствовала, что это ее дом.

К ее глубокому разочарованию, через несколько секунд эта странная реальность исчезла так же внезапно, как появилась, и она снова очутилась в своем доме в Стинсон-Бич. Хотя все, казалось бы, вошло в норму, Лора чувствовала, что ей потребуется время, чтобы оправиться от этого невероятного переживания. Она выключила новости, села, скрестив ноги в позе лотоса, и закрыла глаза. После получасовой медитации Лора впала в глубокий транс. Когда приезд Роберта вывел ее из медитации, она уже достаточно расслабилась и вернулась на землю, но так и не получила никаких прозрений, помогающих понять, что с ней произошло.

Лора встала и приветствовала Роберта объятием и поцелуем.

— Как хорошо, что ты, наконец, дома, — сказала она, не выпуская его из объятий. — Со мной произошло нечто очень странное, и я до сих пор не могу понять, что это было. Я смотрела новости, и совершенно внезапно меня выбросило в другую реальность, в другой мир. Само по себе переживание было интересным, только я не представляю, откуда оно пришло и что означает. Я все еще теряюсь в догадках.

— Лора, в это невозможно поверить! — изумился Роберт. — С полчаса назад у меня тоже было чрезвычайно странное переживание. Началось как гром среди ясного неба, без всякого предупреждения. На несколько секунд я полностью выпал из реальности. К счастью, когда это случилось, я был еще на Прибрежной трассе в Милл-Вэлли и машина управлялась автоматически. Я как раз подъезжал к тому месту, где обычно начинаю вести машину сам. Будь я за рулем, непременно попал бы в аварию. Я был так потрясен, что всю оставшуюся дорогу проехал на автоводителе.

Роберт изложил Лоре все, что ему привиделось, до мельчайших деталей. К ее изумлению, его воспоминания почти полностью повторяли то, что пережила она сама… Роберт описал тот же самый интерьер зала, украшенного космическими символами, круг полупрозрачных саркофагов и тот же пейзаж за стенами здания. Как и Лора, Роберт почувствовал себя членом идеальной утопической цивилизации. Лора несколько раз перебивала рассказ Роберта и заканчивала за него многие предложения или дополняла его описания конкретными деталями.

— Роберт, это удивительно, просто невероятно! — изумлялась она. — Я знаю, что в последнее время мы настроены на одну волну и несколько раз между нами возникала связь, напоминающая телепатическую. Но то, что случилось сегодня, гораздо глубже. В одно и то же время у нас было абсолютно одинаковое сложное переживание. Это уже слишком! Что происходит?

— Если бы я знал! Можно попытаться выяснить это, обсудив между собой все, что придет в голову. Если через несколько дней мы не придем ни к какому выводу, то расскажем об этом друзьям на следующей встрече «Круга мудрецов», — предложил Роберт.

* * *

Роберт открыл встречу в своем доме в Биг-Суре рассказом о том, что пережили они с Лорой на прошлой неделе. Он отметил необычное содержание переживаний и их удивительную синхронизацию. Слушая рассказ Роберта, Крис чувствовал все большее изумление и волнение. Наконец, не в силах больше сдерживать возбуждение, он выпалил:

— Ты сказал, что это случилось с тобой и Лорой одновременно, но в разных местах? Какой это был день и час?

— Прошлый вторник, примерно семь двадцать пять вечера. А что? — спросил Роберт.

— А то, что со мной произошло то же самое, причем примерно в то же время! Я обедал со своей подружкой Кэти в кафе «Ларк Крик». Когда это случилось, я подносил ко рту бокал вина. Кэти сказала, что я неожиданно замер, не закончив движения, выронил бокал и секунд десять сидел, как зомби, с тупым видом и остекленевшими глазами. Когда я вернулся в обычную реальность, разбитый бокал лежал на полу, а вино пролилось на стол и мне на колени. К счастью, это было белое «Шардоне».

— Что еще заметила Кэти? — спросила Лора. — Ты единственный из нас троих, у кого был свидетель.

— Я как раз собирался об этом рассказать! Она думала, что со мной случился легкий эпилептический припадок, пока я не сказал ей, что у меня было совершенно особое переживание и я его отлично помню, — пояснил Крис. — Оно полностью совпало с тем, о чем вы рассказали несколько минут назад. К сожалению, я не посмотрел на часы, но знаю, что было около половины восьмого. Нужно спросить Кэти, обратила ли она внимание на время.

Роберт был поражен. Три человека из группы испытали одно и то же переживание в одно время, но в трех разных местах! Вероятность того, что это случайное стечение обстоятельств, так ничтожно мала, что ее не стоит принимать всерьез. Должен быть какой-то общий знаменатель, некая общая причина. Наверняка во всем этом скрыт какой-то более глубокий смысл! И если это испытали трое из их маленькой группы, может быть, есть и другие? Что это — эпидемия или явление, которое имеет отношение к работе, которой они занимаются?

— Скорее всего, мы все испытали это одновременно, — сказал он Крису. — А если и была разница в несколько минут, от этого происшествие не становится менее загадочным. Все это абсолютно невероятно! Я не знаю, что думать и даже с чего начать. У кого-нибудь есть идеи?

— Для меня это переживание было умопомрачительным и из ряда вон выходящим, даже когда я думал, что пережил его один, — начал обсуждение Крис. — Но сразу трое, причем одновременно?! Дайте мне прийти в себя. Мы явно столкнулись с очень странным, и даже пугающим, явлением. Вряд ли можно рассчитывать на простые и здравые логические объяснения.

— А у тебя вообще есть какие-нибудь объяснения, здравые или не здравые, — явно озадаченно спросил Лео. Эта поразительная синхронизация нанесла еще один удар по системе представлений, усвоенной им еще в те времена, когда он был студентом-медиком.

— Мы столкнулись с чем-то таким, что разрушает наши коренные представления о реальности, — ответил Крис. — Ясно, что, какие бы объяснения мы ни выдвигали, все они будут весьма нетрадиционными. Вот вам одна дикая идея для затравки!

Это его замечание привлекло внимание собравшихся и вызвало всеобщее любопытство. Все глаза устремились на Криса, и в комнате стало непривычно тихо.

— У многих из нас были переживания, в которые входили воспоминания из коллективного бессознательного, из прошлого человечества. Из того мимолетного видения, когда я ощущал себя частью передовой цивилизации, мне запомнилось, что в их культуре передовые технологии сочетаются с высокой духовностью. К примеру, их энергетическая установка одновременно является произведением высокого искусства. Я отчетливо помню, что огромный солнечный коллектор имел облик восстающего из пепла Феникса. И еще у меня было ощущение, что рядом находится посадочная площадка для космических аппаратов, похожих на летающие тарелки.

— К чему ты клонишь? — удивился Эд. — Какое отношение все это имеет к прошлому человечества и коллективному бессознательному?

К всеобщему удивлению, Крис обратился к истории Атлантиды, легендарного затонувшего континента, которому на протяжении веков уделяли много внимания как ученые, так и приверженцы оккультных наук. Он согласился, что с тех пор, как Платон впервые описал ее в своих диалогах «Тимей» и «Критий», эта тема вызвала множество противоречивых мнений. Но потом привел впечатляющие факты из разных областей знания, которые дают основание считать, что Атлантида — нечто более реальное, чем миф или легенда. Крис подчеркнул, что все источники сходятся в одном: обитатели Атлантиды стояли на очень высоком уровне развития, и не только духовном, но и техническом. В заключение он высказал предположение, что их общее видение могло быть воспоминанием об Атлантиде, пришедшем из коллективного бессознательного, — возможно, отголоском особых состояний сознания, пережитых в Доме Чинтамани.

Роберт, очень внимательно следивший за доводами Криса, несколько раз за время его рассказа отрицательно качал головой.

— Цивилизация, с которой я соприкоснулся за несколько секунд своего переживания, владеет техникой, которая не могла существовать в отдаленном прошлом, а потом исчезнуть, не оставив никакого следа. Я говорю об антигравитационных летательных аппаратах, привычных путешествиях в пространстве-времени, молекулярной телепортации и других подобных вещах, — возразил он..

— Целиком согласен с тобой, Роберт, — поддержал его Мэт. — К тому же этим было бы трудно объяснить, почему трое из вас испытали одинаковое переживание в одно и то же время. У разных людей особые состояния сознания проявляются очень по-разному — вспомните хотя бы о тех, которые мы уже здесь обсуждали!

— Не всегда, — вставила Лора. — Во время совместного эксперимента у нас с Робертом было много общих переживаний и реальностей. А что, Мэт, у тебя есть более удачная версия?

— Могу предложить свой сценарий! — ответил Мэт. — Только имейте в виду, что я помешан на компьютерах, обожаю виртуальную реальность и научную фантастику. Мое объяснение — такое невероятное, что версия об Атлантиде меркнет в сравнении с ним. Из ваших рассказов следует, что все вы соприкоснулись с какой-то высокоразвитой цивилизацией, все находились в прозрачных контейнерах, а на головах у вас были мудреные шлемы. А что если это была репродуктивная установка, на которой это общество выращивает своих членов?

— Наверное, я не совсем поняла, — удивилась Изабель. Разве это что-нибудь объясняет?

— Пожалуйста, дайте мне договорить, — попросил Мэт. — Скоро вы поймете, что я имею в виду. Всем вам знакома виртуальная реальность. Даже сейчас наша примитивная техника позволяет создавать правдоподобные эмпирические миры на любой вкус. А визуальная реальность существует всего около полувека. Представьте себе развитую цивилизацию, которая несколько веков совершенствовала и шлифовала этот процесс. Помню, я как-то читал книгу Станислава Лема, польского психиатра и писателя-фантаста. Она повествует о межпланетных путешествиях Ийона Тихого, вымышленного капитана космического корабля.

И Мэт вкратце пересказал эпизод из книги Лема, который произвел на него особо яркое впечатление. В одном из своих путешествий в другие миры капитан Тихий посещает лабораторию компьютерного гения, который разрабатывает электронный мозг, способный порождать осознанные переживания виртуальной реальности. Среди прочего изобретатель показывает капитану несколько больших металлических цилиндров, соединенных системой проводов. В одном из этих цилиндров хранится сознание девушки в тот период, когда она была влюблена и переживала первую половую близость, в другом — сознание физика, который вот-вот откроет закон гравитации для своей планеты.

— Там было еще несколько цилиндров, каждый из которых содержал переживания какого-то виртуального мира, сейчас я уже не помню подробностей. Как вам понравится гипотеза, что наше обычное восприятие материального мира — продукт чрезвычайно сложного голодрома?

— До меня все еще не дошло, — призналась Изабель, — какая связь между голодромом, воссоздающим нашу действительность, и твоим внеземным инкубатором?

— Давайте предположим, что есть некая внеземная цивилизация, основанная на очень высоких этических принципах. Но ее члены осознают, что их организмы таят в себе некоторые атавистические черты. Это вызывает глубокую озабоченность по поводу инстинктивных побуждений, которые могут быть потенциально опасны и даже разрушительны для общества в целом, — объяснил Мэт. — Возможно, в истории этой цивилизации произошел кризис, похожий на тот, который мы переживаем сейчас. Чтобы не допустить его повторения, эти люди решили подвергать своих будущих потомков сложной психодуховной проверке, прежде чем позволить им присоединиться к обществу.

— Кажется, я понял, куда ты клонишь, — сказал Роберт. — Тут-то и выходит на сцену твоя высокоразвитая виртуальная реальность, которая служит чем-то вроде испытательного полигона!

— Точно! Зародыши должны выбрать в виртуальном мире правильное поведение или правильные роли, сориентироваться на определенные ценности, найти нужное решение или что-нибудь еще в этом роде. В противном случае их либо уничтожают, либо подвергают какому-нибудь лечению или перевоспитанию.

— Правильно ли я поняла тебя, Мэт? — спросила Лора. — Ты предполагаешь, что наша земля и вся наша Вселенная — не что иное, как голодром, виртуальный испытательный полигон, который отбраковывает потенциальное потомство для какого-то реального мира? То есть на самом деле мы — эмбрионы другой реальности, а то, что пережили мы трое, было мгновенным сбоем в работе какого-то суперкомпьютера, создающего наш мир?

— Ты правильно поняла, Лора, именно это я и хотел сказать. По этой версии наш мир — архисложная игра, в которой каждый должен показать, что его психодуховная природа имеет жизнеутверждающий настрой, что его способность к согласию и сотрудничеству сильнее, чем эгоистические и корыстные побуждения.

— Но участие в такой сложнейшей игре никак не под силу эмбрионам, — запротестовал Крис.

— Может быть, она не под силу эмбрионам, как их понимаем мы, но не их эмбрионам, — ответил Мэт. — К тому же у них может существовать совершенно другой метод размножения. Даже у нас, на нашем относительно примитивном уровне научного развития, есть существенные альтернативы физиологической беременности. Мы можем выращивать младенцев вне матки и значительно ускорять их развитие на стадии зародыша. А ускоренное клонирование человека превратилось в нашем обществе в привычную альтернативу.

— В твоей теории есть гораздо более серьезная нестыковка, — присоединилась к обсуждению Соко, — или, может быть, допущения, которые мне трудно принять. У меня не было такого смещения реальности, о котором рассказываете вы трое. Как его объяснить? Почему сбой компьютера, создающего наш мир, никак не повлиял на меня? Значит ли это, что в реальности меня не существует, что я просто часть виртуального кордебалета для вас троих, не связанная ни с никаким живым существом? Это было бы забавно, если учесть, что я выбрала своей профессией биологию! Да и ты, Мэт, тоже не испытал такого переживания. Значит, ты аннулируешь сам себя, отрицаешь собственное существование!

— На какое-то время эта версия меня захватила, — признался Майкл, когда общий смех затих. — Я вспомнил о мистических традициях, считающих нашу земную жизнь просто учебным или испытательным полигоном, подготовкой к жизни на более высоком уровне. Усвоив здешние уроки, мы переходим в другую реальность. Твоя гипотеза показалась мне интересной вариацией на данную тему в стиле хай-тек. Но получается, что для нашей ситуации она не подходит.

— Мне тоже твоя версия сначала показалась интересной, особенно когда ты упомянул возможность некого внеземного источника, — добавил Роберт. — Ведь у всех нас троих и прежде были видения летающих тарелок.

Изабель напомнила ему, что встречи с летающими тарелками не обязательно предполагают внеземное вторжение, равно как не означают, что тот, кто их испытал, страдает психозом или другим душевным заболеванием. Она сослалась на Юнга, который в своей книге об НЛО представляет множество впечатляющих фактов, говорящих о том, что тарелки могут быть образами коллективного бессознательного, сравнимыми с другими архетипическими явлениями.

Лео добавил, что более полувека назад Элвин Лоусон сформулировал теорию, согласно которой переживания эпизодов, в котором человека похищают инопланетяне, являются символическим отображением его памяти о биологическом рождении.

— Похоже, несмотря на все рассмотренные варианты, ясности у нас нет. Мы почти не сдвинулись с места, — подытожил Эд. — И что же дальше? Есть еще какие-нибудь возможности, которых мы не учли?

Таня, уже давно проявлявшая признаки нетерпения, решила вступить в спор. Уж лучше пусть тайна останется неразгаданной, чем слушать, как разумные люди серьезно обсуждают версии, которые, на ее взгляд, нелепы и могут сойти только для какого-нибудь научно-фантастического романа.

— Если уж хотите услышать действительно невероятную теорию, что скажете о такой? — спросила она с лукавой улыбкой, решив довести ситуацию до абсурда и тем самым положить конец обсуждению. — Что если ваши переживания не имеют никакого отношения ни к Атлантиде, ни к цивилизации из другой галактики? Что если это общество, которое существует в далеком будущем? Если это видение будущего, значит, оба мира могут реально существовать и никто из нас не обречен быть бесплотным призраком, порождением некой машины. Конечно, это не объясняет, почему у троих из вас было переживание, а у остальных не было. Но вполне возможно, что у этой цивилизации из будущего были какие-то особые причины установить контакт с вами троими, а не с кем-то другим.

— Или это была простая случайность, за которой не скрывается никакой подспудной причины, — с улыбкой сказал Роберт. — Однажды я читал рассказ человека, которого в двадцатом веке похитил НЛО. Он спросил пришельцев, почему они выбрали для контакта именно его. А те ответили: «У вас горел свет».

— Вот вам еще одно объяснение, — полушутя сказал Майкл. — Может быть, ни один из этих миров не реален, включая и всех нас как отдельных личностей. Может быть, правы индуисты и реальны только Жизнь и Абсолютное Сознание. Все остальное — лила, божественная игра, созданная майей, силой космической иллюзии. Все, кроме Брахмана, — виртуальная реальность, как бы мы ее ни переживали — как прошлое, настоящее или будущее, земное, инопланетное или архетипическое. То, что с вами произошло, — просто игра сознания, следующая божественному космическому замыслу.