Баня стояла в стороне от дома, на берегу небольшой запруды, выложенной необработанными камнями и обмазанным глиной. И могла вместить в себя одновременно человек десять. Сложена была из толстых брёвен деревьев, росших по отдалённым склонам гор, и представляла из себя классический сруб, разделённый на предбанник, моечное и парное отделение. Печка сложена так же из камней, но уже тщательно подогнанных. В небольшом окошке стояло двойное стекло. Здесь, в храмовом комплексе, вообще везде были стёкла, в отличие от большинства деревень. Но внутри не было ёмкостей для нагрева воды, что вызвало удивление у ребят.

– А вот это, моё изобретение. – Похвастался Андрей Леонидович, подходя к раструбу в потолке. Не просто горячий душ, а всегда горячий душ! – И с этими словами он открутил хоть и грубый, но настоящий металлический вентиль, после чего из душа побежала вода.

Коля попробовал – горячая, вполне приемлемой температуры. И посмотрел удивлённо по сторонам.

– Термальные воды. – Пояснил хозяин. – Чуть выше по склону есть горячий источник. Часть воды я отвёл в керамическую трубу, с которой пришлось в своё время повозиться. Но оно того стоило. Этой водой я не только моюсь здесь круглый год, но и отапливаю дом. Да, и вообще весь посёлок с храмами. Правда в душе воду приходится разбавлять, иначе очень горячо получается. А для обогрева зимой в самый раз.

Ребята восхищённо вертели головами, по очереди трогая воду. А потом была парилка! Всё, как полагается – с полынью, с берёзовыми вениками, которые высоко в горах найти было не сложно, и поддаванием пара. А потом, они, красные как раки, вылетали на улицу, и с наслаждением окунались в запруду с холодной водой. Это повторялось несколько раз. Затем по очереди ополоснулись под душем, и, завернувшись в предложенные плотные простыни и безразмерные простые сандалии, отправились снова на веранду, где Фотина уже накрывала ужин. Никаких излишеств – густая похлёбка на мясном бульоне, сыр, лепёшки, и… миска с варёной картошкой. Венчал это всё кувшин с вином.

Отдав должное столу, и выпив вина, развалились на стульях, любуясь заходящим солнцем. Небольшой ветерок, дувший днём, совсем стих, любые звуки, раздававшиеся в комплексе, разносились далеко, отражаясь от склонов гор, становилось прохладно.

– Предлагаю утеплиться, и продолжить нашу беседу. Возможно, у вас будут ещё вопросы. – Сказал Андрей Леонидович, вставая.

Зашли в дом, переоделись, накинув ветровки и прихватив в руки свитера. Хозяин обулся в лёгкие войлочные ботинки на голую ногу, и надел небольшую тужурку с мехом, не застёгивая её. Когда вышли снова на веранду, оранжевое солнце уже начало садиться за Срединный хребет, панорама которого открывалась отсюда просто захватывающая. Фотина принесла из дома свечку, и, прикрыв её небольшой деревянной ширмой, поставила на краю стола, положив рядом трут, огниво и… самые настоящие спички, разве что без этикеток.

– Это тоже ваше изобретение? – Спросил Сергей.

– Нет. Здесь это повсеместно используется, для упрощения разжигания огня. И это не совсем спички в нашем понимании. – Ответил хозяин дома. – Это просто деревянные палочки, обмазанные серой, которой здесь полно. Ну, и пропитка там какая-то, чтобы горели ровнее. И я здесь не при чём.

– А что сейчас здесь творится? – Спросил Саша. – Я так полагаю, что золотой век элоев закончился?

– К сожалению, да. – Ответил Андрей Леонидович. – Относительное единство удавалось удерживать ещё двум приемникам Патрока, которых избирали пожизненно, но уже в довольно зрелом возрасте. Потом центробежные силы, и узкие интересы торговых и политических группировок начали разваливать страну. Не буду утомлять вас всеми перипетиями этого долгого процесса, скажу лишь, что сначала отваливались большие куски. Например, Кинурия в своё время отделилась целиком. Но потом и эти большие регионы начали распадаться на более мелкие. В настоящий момент Элоя снова разделена на пять государств, с различной формой правления. На Кинурии их шесть. Мы находимся на территории республики Локрида. Ей принадлежит вся долина Стримона (река Камчатка) и Неста (Еловки), и соответственно большой участок побережья. На западе граница проходит по Срединному хребту. К югу находятся владения Платейского герцога, занимающие всю южную часть полуострова по восточному побережью. Разумеется, его титул звучит по другому, но смысл примерно такой. За Срединным хребтом находится ещё три государства, относительно равномерно поделившие западное побережье. На перешейке полуострова расположилось шестое – герцогство Элимеа. К северу, за перешейком, находится ещё одно государство, формально считающееся элойским, но на самом деле представляющее из себя сильную смесь наших традиций с варварскими. К нему относятся пренебрежительно, но там много полезных ископаемых, которыми они активно торгуют. На Кандийских островах (Курильских) тоже бардак. Часть из них объединена в самостоятельную республику, а часть принадлежит различным государствам. Снова завелись пираты, с которыми ведут непрекращающуюся войну торговые компании и регулярные флоты, но поскольку часть из них поддерживается теми же компаниями и некоторыми государствами, то конца этой борьбе не видно. Иногда случаются коалиционные войны, за передел сфер влияния, или спорные территории. Вот такая картина.

– Грустно. – Резюмировал Игорь. – Но кажется, местные по этому поводу не сильно расстроены?

– Смотря кто. – Ответил Андрей Леонидович. – Некоторые до сих пор ностальгируют о временах былого единства, но пока что безрезультатно.

– А что же грозные соседи? – Спросил Саша.

– Они утратили уже свою грозность. Этот мир, похоже, целиком погружается в хаос. Габалы погрязли в войнах на западе, расширяя свою империю. Крупных армий сюда они перебросить не могут, потому что это очень большое расстояние через по-прежнему малонаселённые и суровые земли. А мелкие отряды, которые в своё время поставили здесь всех на уши, теперь не представляют никакой опасности, потому что у них уже нет того технического преимущества. Теперь любое, даже небольшое элойское, или полу варварское государство, может справиться с ними. Разумеется, стычки иногда случаются, но это так, мелкие недоразумения. Хайдары вообще потеряли почти все свои колониальные владения, частично отнятые конкурентами по заморской торговле, а в основном провозгласившими независимость. Теперь эти новые государства грызутся в основном между собой. На севере Восточного континента появились было другие народы, из бывшей Европы, но и они потеряли свои заокеанские владения, когда количество переселенцев достигло там некой критической отметки. Вот эти, кстати, очень бурно развиваются, и, возможно, вскоре будут представлять из себя серьёзную опасность для элоев. Но пока что их поселения на побережье Великого океана очень малочисленны, и никого не беспокоят.

– А есть какие-то связи непосредственно с Европой? – Поинтересовался Саша. – Неужели там никто не бывает?

– Этот регион здесь называют Акиаб. Бывают, конечно. В частном порядке. Но к элоям там очень плохо относятся, считая людьми второго сорта и чуть ли не обезьянами. В общем, рискованное это занятие. Что там происходит толком неизвестно, а те новости, что доходят к нам, сильно запаздывают и искажены.

– Ясно. – Тихо сказал Саша.

Немного помолчали, переваривая очередную порцию информации, и следующий вопрос задал Сергей:

– А вы пробовали внести здесь какие-то изменения технического характера? Или хотя бы подкинуть местным новые идеи? Паровой двигатель, например.

– Хм. – Усмехнулся Андрей Леонидович. – Вот именно паровой двигатель я тут и пытался построить.

– Что-то помешало?

– Даже не знаю. Понятно, что своими руками я его создать не мог. Но даже если бы создал, надо было ещё убедить людей для чего он, собственно, нужен. Здесь уже существуют мануфактуры с разделением труда, выпускающими массовую продукцию, но если и используют какой-то посторонний привод, то в основном от водяных колёс. Зимы здесь мягкие, реки почти никогда не замерзают, потребные мощности пока невелики. Но тем не менее, я смог отыскать в Бригесе, это порт в устье Стримона (Камчатки), человека, которого заинтересовало моё предложение. Он хотел задействовать от неё насос, который вычерпывал воду из каменоломни. Там не было поблизости приличного ручья даже, и до той поры обходились быками. Вообще-то, я представлял себе только принцип работы. Правда, много думал перед этим, что и как надо сделать. Но поскольку я совсем не инженер, то ошибок была целая куча, часть из которых удалось устранить ещё в процессе создания установки. Но всё равно получилось криво, часто ломалось, а эффект как бы не ниже, чем от быков. Окончательно добило владельца каменоломни, что установка жрала непомерное количество дров, которые надо было доставлять издалека – вокруг всё уже вырубили к тому времени. В общем, когда он убедился в очевидной убыточности этого чуда техники, то дождался очередной поломки, и решил разобрать её на металлолом. И сколько я его не уговаривал внести некоторые конструктивные усовершенствования в механизм, он на это не согласился. Хотя, по-хорошему там надо было всё заново переделывать, а главное, в значительно более крупном размере. Расчётов по мощности я практически никаких не делал, да, и плохо представлял себе, как их надо совершать, поэтому всё было на глазок. Но ничего не получилось. Владелец понёс крупные убытки, грозился подать на меня в суд, хотя согласился-то добровольно на этот эксперимент и формально я никакой ответственности за неудачу не нёс. Но у него были деньги и связи, поэтому он вполне мог в судебном порядке заставить меня отрабатывать крупную сумму с кайлом в руках. До конца моих дней, разумеется. Поэтому, когда я сидел в расстроенных чувствах в кабаке Бригеса, и заливал своё горе дешёвым вином на последние деньги, а мне встретился паломник, предложивший составить ему компанию в путешествии к святыне, то я легко согласился, желая убраться из тех мест подальше.

– Да-а-а… грустно. – Подытожил Сергей.

– Ожидаемо, в общем-то. – Согласился Андрей Леонидович. – По истории я помню, что людям сама идея парового двигателя была известна давно. Есть даже мнение, что в Александрийском маяке Египта был задействован паровой двигатель. И в средние века его не раз собирали. Но он никому долго не был нужен, пока не появилась специфическая потребность в возросшей промышленности. А моя попытка оказалась неудачной. Неудивительно. Меня учили болтать языком и учить людей. Этим я, в сущности, и занимаюсь сейчас. Здесь я на своём месте. Для промышленной революции нужен другой человек. – И помолчав, спросил. – А вы кем были там?

Ребята переглянулись, и ответил Игорь:

– Я закончил «Стали и Сплавов», но по специальности не работал. С самого начала засел в московском представительстве, обычным менеджером.

– Это ещё кто? – Удивился хозяин дома.

– Ну, управленец, мелкого уровня. Договора, оформление заказов и прочая бумажная волокита.

– Ясно. А вы, ребята?

– Я вообще стоматолог. – Ответил Сергей. – Только голыми руками я мало на что способен, сами понимаете.

– Зуб-то выдрать сможешь?

– Чем?

– Плоскогубцами.

– Без анестезии? – Вскинулся Сергей. – Ах, да… – спохватился он, – простите. Не знаю даже.

– А остальные?

– Мы геодезисты. – Ответил Саша. – Астрономы.

– О! Это уже интересней. Ваши навыки могут пригодиться. В навигации или картографии. Здесь работы ещё непочатый край.

– А Сашка ещё два года в мореходке учился. – Вставил Коля.

– Ну, тогда ему прямая дорога к нашему с вами соотечественнику, у которого свой корабль. – Подвёл итог Андрей Леонидович. – Но это всё лирика. Для начала вам надо освоить язык, и желательно научиться читать и писать. Без этого здесь тяжело. Ну, хвосты коровам крутить, конечно, сможете, но, думаю, вас такая перспектива не устроит.

– Мы здесь навсегда? – Грустно спросил Игорь.

Андрей Леонидович посмотрел на ребят участливо, и ответил:

– Боюсь, что да. Во всяком случае, я не знаю, как отсюда вернуться обратно. На том пороге билет выдают в один конец.

Наступила тишина. Было слышно, как где-то в соседнем доме, гремит посуда, которую мыла хозяйка после ужина, где-то смеялись дети. Уже стемнело, в окнах зажглись свечи, мелькали тени. У людей была своя жизнь, совершенно другая, в которую друзьям предстояло встраиваться, и искать здесь своё место.

– Разумеется, пока поживёте у меня. Я вам помогу, чем смогу. Незатейливой работой обеспечу – здесь не принято бездельничать даже в святом месте. А когда освоитесь, тогда и подумаем все вместе, как дальше будете жить.

– А если нас будут искать, и сюда ещё кто-то вывалится? – Спросил Игорь.

– Не волнуйтесь. Староста села их обязательно встретит, и препроводит сюда, как и вас. В любом случае сообщит о важных событиях.

На том и порешили. Хотя, как позже выяснилось, никто за ними не последовал. Может и искали. Даже наверняка. Но в порог никто не совался.

* * *

Так началась жизнь четверых пропавших в святом месте, носившем название Мелибеа. Каждый день Андрей Леонидович занимался с ними местным языком, надо сказать довольно талантливо, и очень доходчиво объясняя принципы построения предложений, а так же сложных оборотов. Когда же, спустя месяц, они могли уже сносно общаться с местными, то он начал их обучать и простейшей грамоте. Жрецы относились к ним хорошо, кривых взглядов не бросали. Ну, ещё бы! В свободное от учёбы время ребята пахали за десятерых, вырубая кирками террасы на склонах горы под новые огороды, и подводя к ним оросительные канавы от ближайшего ручья. Очень помогли в этом деле перчатки с обрезанными пальцами, которые лежали у каждого в рюкзаке. Иначе ладони они бы стёрли в начале своей трудовой деятельности в кровь. Но мышцы на первых порах ныли адски.

Кормили щедро, но без изысков. В первый же день с них сняли мерку, а спустя небольшое время, с очередным обозом из долины, прибыла их новая местная одежда. Пара узких штанов на завязках, трусы, рубашки до середины бёдер и лёгкие суконные куртки, поскольку вечерами здесь было довольно прохладно. И обувь – летние сандалии и лёгкие кожаные ботинки. По заверениям их наставника и учителя, храмовый комплекс Мелибеа находился на высоте, примерно соответствующей 1300 метров над уровнем моря. И почти столько же от долины, поскольку там высоты не превышали ста метров. Не считая паломников, в комплексе жило человек двадцать жрецов, и десяток детей. Да, жрецами были не только мужчины, но и женщины. Считалось особо правильным, если муж и жена оба посвящают себя служению богам, и у них рождаются дети. Но были и непосвящённые, как, например, жена Андрея Леонидовича. Два десятка храмовой стражи присматривали в основном за паломниками, которые останавливались в отдельной гостинице.

Когда же месяца через два ребята уже более уверенно объяснялись на местном языке, то от скуки Саша решил пообщаться с местными вояками. Начал с того, что подарил офицеру, аналогу лейтенанта, который их конвоировал сюда, последнюю банку сгущёнки, а вечером пригласил на скромные посиделки возле бани Андрея Леонидовича, конечно, предварительно согласовав это с хозяином. Тут же выяснилось, что никто из стражников ещё не был в этом странном заведении, хотя и много слышали о непонятных ритуалах, которые Парменон там устраивает. Как-то не сложилось. А напрашиваться к уважаемому здесь жрецу простые солдаты, как скромно выразился лейтенант и о себе, постеснялись. И тогда договорились исправить это недоразумение. Конечно, Саша передал пожелание, что хочет отблагодарить за сопровождение всех участников их совместного путешествия, на что офицер ответил, что всех не получится – служба.

Но то ли он правильно понял намёк странного чужеземца, то ли случайно так вышло, а среди пришедших с ним четверых солдат, были обе женщины, и, конечно же, «капральша». Попарившись в баньке, и остыв в запруде, они сидели вдевятером за длинным столом, и пробовали разведённый и охлаждённый спирт, запасы которого тоже подходили к концу. Для местных такое пойло оказалось не в диковинку, здесь уже существовало несколько вариантов крепкого алкоголя, но летом, на жаре, его потребляли мало, в отличие от зимы и дождливых дней. А Саша слушал это всё, и, поглядывая на полуголую «капральшу», думал: «Вот, как же они тут уживаются? Явно красивая женщина, которую не портит даже армейская стрижка – бритые виски и затылок. А к ней все относятся, как просто к человеку, может даже товарищу. Неужели тот же офицер ничего не пытался с ней закрутить? А если и крутил, то как он вообще живёт, имея в подчинении женщин, и запросто знакомя их с посторонними, намерения которых довольно очевидны?» Всё это было непонятно, Саша чувствовал, что не понимает ещё многих нюансов здешней психологии и взаимоотношений. Хотя, скорее всего, он просто находился в плену стереотипов – более отсталое технически общество, должно соответствовать и более примитивным нравам, с налётом патриархальности. А здесь этого не было и в помине.

Оказалось, что всё это время он смотрел отсутствующим взглядом прямо на «капральшу», которая сначала старалась не обращать на это внимания, но потом открыто улыбнулась, посмотрев ему в глаза…

В общем, ночь они провели вместе. Сначала ушли любоваться закатом на край площадки, откуда открывался роскошный вид на долину. Долго беседовали там о всякой ерунде. А когда вернулись к столу, то оказалось, что там уже никого нет, и посуду даже унесли. Коротко переглянувшись, они впились друг в друга губами одновременно. Спали на сдвинутых лавках в моечной, накрыв их плотными простынями. Сначала Саша был королём, выпуская накопившийся за месяцы пар, но после нескольких заходов силы всё же начали покидать его. Но не тут-то было! «Капральша», которую звали Постумия, была неутомимой наездницей, что и продемонстрировала ему вскоре в буквальном смысле, доведя в конечном итоге до полуобморочного состояния. Уснули под утро, оба обессилевшие, прижавшись друг к другу…

Она была на шесть лет старше Саши, и прожила уже тридцать три года. Родом была откуда-то с западного побережья Мелосского (Охотского) моря, и не являлась элоем. В юности несчастная любовь толкнула её податься в наёмники. Пройдя курс обучения, охраняла караваны, ходившие через горы на запад, в суровые края, подчинённые габалам. Тучи комаров летом, и ужасные морозы зимой оставили ей неизгладимые впечатления. Ну, и стычки с разбойниками, во время которых молодая наёмница лишь чудом не лишилась головы, хотя и была дважды ранена. Потом она отправилась в Кинурию (Камчатку), где назревала мелкая войнушка между герцогами западного побережья, деливших пахотные земли. А после её окончания, устроилась в храмовую стражу, поскольку начала чувствовать, что лимит её удачи подходит к концу, и смерть уже занесла над ней свою костлявую руку. Читала она по слогам, научившись этому уже здесь, при храме, но с жадностью слушала речи жрецов, делая в своей красивой голове самостоятельные далеко идущие выводы о познании истины через контраст лишений и страданий, с наслаждениями разного толка. «Не увидев тьмы, не познаешь света» – частенько говорила она, снова доводя Сашу до полного изнеможения, но и сама выбиваясь из сил в конечном итоге, находя в этом какое-то мазохистское удовольствие.

Постумия была ненасытна во всём. На тренировках, которые иногда наблюдал со стороны и Саша, она неизменно доводила себя до полного изнурения, не щадя своего тела ни капельки. То же касалось и воинских упражнений, в которых с недавнего времени он сам стал принимать активное участие, удивляя солдат некоторыми необычными приёмами, которые он помнил от реконструкторов. Когда они вдвоём фехтовали тупыми учебными шпагами, Постумия никогда не надевала защитных доспехов, говоря, что это притупляет восприятие, и даёт ненужное чувство безопасности, порождая лень. Она требовала, и даже кричала, чтобы он не щадил её, и бил в полную силу, отчего тело грозной «капральши», впрочем, как и Сашино, было постоянно покрыто синяками и ссадинами. А потом, ночью, он с нежностью целовал каждую царапину на ней. Вечерами, они всегда вели долгие беседы, забираясь в такие дебри о сути мироздания, что Саша иногда чувствовал себя потерянным ребёнком на обочине оживлённой дороги, и лишь титаническим усилием воли он сохранял самообладание, и находил взвешенные возражения на максималистские утверждения своей собеседницы. Чем, кажется, заслужил её уважение не только в качестве любовника.

Так они прожили в Мелибеа до начала зимы, которая внизу, в долине, была понятием условным – никакого снега, просто стало прохладно и чаще стали идти дожди. А здесь, в горах, снега навалило целую кучу, стояли небольшие морозы. Леонидыч, как стали коротко называть своего учителя ребята, «включил» в посёлке отопление, впрочем, камин тоже иногда топили, но больше для красоты. Свои земляные работы ребята уже закончили, накачав мышцы и отъевшись на храмовых харчах. Поэтому разминались колкой дров, и более частым посещением солдатских тренировок. С полной самоотдачей занимался только Саша, подстёгиваемый Постумией, и получая от неё очередные синяки. Лейтенант, наблюдая как-то за их особенно отчаянным поединком, во время которого они словно пытались доказать что-то друг другу, заметил, что когда-нибудь она убьёт его, и он этому ни капельки не удивится. После этого Саша начал смутно догадываться, почему в данном случае на его наставницу никто особо не претендовал из сослуживцев. С таким бешенным темпераментом совладать было не всем под силу. А ему просто повезло, что это Она его выбрала по каким-то своим причинам.

Уже давно они размышляли, куда им податься, когда Леонидыч сочтёт их достаточно подготовленными для самостоятельной жизни. Сидеть на шее у него становилось всё неудобней. Игорь начал мрачнеть, втемяшив себе в голову, что оставленная дома молодая жена могла забеременеть перед отъездом, потому что у неё была какая-то задержка. У товарища появилось навязчивое желание вернуться в деревню к старосте, чтобы быть поближе к водопаду. Он постоянно строил предположения, что тогда могли сделать не так и упустить. Ему стало казаться, что должен быть шанс вернуться. Или с той стороны обнаружат аномалию, привезут учёных, и они обязательно во всём разберутся, вытащив их отсюда.

Остальные перебирали варианты, как можно разбогатеть здесь, применяя неизвестные аборигенам новшества, начиная от не дававшего им покоя парового двигателя, кончая контрабандной торговлей самогоном. Но по большому счёту, до весны всё это действительно повисало в воздухе, потому что хоть зима здесь и мягкая, но всё равно холодно и мерзко. А главное, мокро. Лучше переждать. Но вскоре, часть сомнений разрешилась сама собой. К ним неожиданно пожаловал гость, которого они, в общем-то, ждали, но и не ждали в то же время. Это был ещё один их соотечественник, тот самый капитан, решивший навестить своего старого приятеля.

Приехал он не один, а с целой свитой из десяти человек, среди которых попадались такие рожи, что фраза про то, будто они прибыли сюда поклониться святым местам, выглядела, по меньшей мере, забавно. Впрочем, для своих и не требовалось никаких объяснений. Не смотря на совершенно разное положение в этой жизни, встретились два старых приятеля. Всю свиту капитана поместили в гостинице, где они вели себя на удивление тихо, а сам гость расположился в доме у Леонидыча, где и состоялось его знакомство с ребятами.

Звали его Кордил, а в оставленном восемнадцать лет назад мире, он носил имя Дмитрий Артишевский. На вид ему было чуть за сорок, это был крепкий мужчина, с седеющими, неопределённого цвета волосами, без затей подстриженными чуть выше плеч, но с тщательно выбритым лицом. Одежда сильно отличалась по покрою от виденной ранее. Никаких длинных рубашек, чуть более свободные, чем у солдат, штаны с синими лампасами, заправленные в высокие сапоги, вроде ботфортов, плотная куртка, с накладными прямыми карманами по бокам, чем-то напоминающая старинный камзол, но без всяких там рюшечек и кружев. Верхние пуговицы мужчина сразу расстегнул, и стало видно, что под ней плотный вязаный свитер, из-под которого торчал воротник белой рубашки, скорее всего заправленной в штаны. Довершала его облик тяжёлая шпага, которую он сразу отстегнул от пояса и поставил у стены.

Едва увидев ребят, он сразу иронично сказал:

– Я гляжу, в нашем полку прибыло, Леонидыч?

– Да, очередные жертвы того порога. Представляешь, сами туда полезли. Туристы!

– Ничего себе! – Воскликнул он. – Там всё так сильно поменялось за наше отсутствие?

– И да, и нет. – Ответил хозяин. – Впрочем, лучше они сами тебе всё расскажут. Заодно и познакомитесь.

Когда ребята закончили свой незатейливый рассказ, то гость сидел некоторое время в задумчивости. А потом, негромко проговорил:

– Всё-таки поменялось… А знаете, как я сюда попал? Вам Леонидыч ещё не рассказывал?

– Я решил, что лучше это сделаешь ты сам. – Вставил тот.

– И как же? – Поддержал беседу Саша.

– Как это ни странно, но полез в порог тоже сам. Я там золото искал, вообще-то.

– Вы тоже геолог? – Вставил Сергей.

Дмитрий поморщился, а потом ответил:

– Я, конечно, понимаю, что несколько старше вас, но, кажется, не на много. Да, и вообще, режет мне слух обращение на «вы». Это Леонидыч у нас человек интеллигентный, а я-то простой. Поэтому давайте в будущем на ты, без брудершафтов. Я Дима.

– Хорошо. – Согласился Сергей. – Так кто же ты?

– Я просто искал золото. – Последовал ответ с лукавой улыбкой.

– Маугли… – Немного упавшим голосом прокомментировал Коля.

– Ну, что ты! Про таких, как я, больше баек ходило, чем правды. Но полезных. Наш труд огласки не любит. Впрочем, я был только начинающим старателем, и мне просто не повезло. Вообще-то, я рыбак. Ходил на траулере, работал в разделочном цехе. Но тогда, после развала Союза, у нас на Камчатке такая задница была, что хоть волком вой. И уехать трудно. Билет на самолёт стоил бешеных денег, а зайцем туда не проскочишь, в отличие от поезда. Да, и дом, вещи, не бросишь же, а продать не вариант был – вокруг все такие же нищие. Инфляция, дефолты, зарплату задерживают, а то и вовсе заматывают хозяева. Вам не понять! – Махнул рукой Дмитрий. – Да, ладно, я ж не плачусь. В общем, когда мне старый кореш Витька предложил порыться в горах, типа есть наводка от одного бывшего геолога, то я сразу согласился. Было нас трое. Один бывший зек, который и узнал это всё у спившегося геолога чуть ли не за пару бутылок, и я с Витьком. Арендовали за последние гроши лошадей у куркуля в Ключах, взяли ружья, еду. Инструменты спрятали на дне вьюков, чтобы никто не понял сразу, зачем мы идём, и отправились. Пришли на речку, начали прочёсывать, поднимаясь вверх по течению от ручья к ручью. Что-то попадалось, кстати, но в таких мизерных количествах, что не стоило даже задерживаться – так, блеснёт иногда одна чешуйка. Ни о чём. И вот, когда брали пробы в устье одного ручья, нас и накрыли.

– Полиция? – Спросил Сергей.

– Что? – Глаза Дмитрия расширились. – У вас теперь полиция?

– Да, была реформа. Переименовали просто.

– Забавно. – Усмехнулся собеседник. – Выходит теперь их можно называть, как в голливудских фильмах, копами.

– Можно, но не прижилось. – С улыбкой сказал Коля.

– Традиции изменить труднее, чем название. – Понимающе заметил Дмитрий. – Нет, это были не… не полиция. А гораздо хуже. Мы-то так, любители, можно сказать. Сами всего боялись, пока мыли. А накрыли нас настоящие волки. Видать это была их территория. А может просто конкурентов решили убрать на всякий случай. В общем, стою я, никого не трогаю. Естественно, раком. Глаз не свожу с лотка, аккуратно так вожу им, вдруг блеснёт чешуйка. Ничего вокруг не вижу и не слышу. Нам крупно повезло, что именно в этот момент Витька ходил отлить. И вдруг слышу, как он орёт – шухер! Поднимаю голову, вижу, он несётся на меня из кустов, глаза бешенные, а потом выстрел. Я присел от испуга, головой верчу, но ничего не вижу. В этот момент ещё один. Пуля прямо над ухом пролетела, да в камень рядом звякнула. Тут я понял, что отличная мишень. На берег бежать глупо, оттуда Витька несётся, значит и там что-то нехорошее. На другой – хрен его знает, пока переберёшься, подстрелят десять раз. Смотрю, Семёныч, старый зек, в воду только бульк, и руками себе так активно помогает, быстро-быстро. Я за ним. Витька следом. И понесло нас. А с берега стреляют, пули по камням дзинькают, орут что-то нам. А мы только руками быстрее загребаем, да колени о камни сбиваем. Вода холоднючая… Вообще, даже если бы мы удрали тогда, то понятия не имею, как бы потом выживали без оружия и без еды. Да, вообще без всего! До Ключей там больше ста километров. И вот, когда мы уже стали подумывать, чтобы выбраться на берег, река сузилась, стала глубже, нас понесло сильнее, и… Ну, дальше вы и сами знаете, что бывает с теми, кто слился в тот порог. – Закончил свой эмоциональный рассказ Дмитрий.

– Вас встретил староста? – Поинтересовался Саша.

– Нет. Не успел. Выбравшись на берег, мы сразу пошли дальше, потому что надо было как можно быстрее уходить из тех мест. За нами должна быть погоня, а у нас с собой ни оружия, ни еды, ничего. Конечно, поражались переменившейся растительности. Потом наткнулись на лесорубов, те очень удивились нашему виду, что-то лопотали на совершенно непонятном языке. Семёныч начал бузить, его скрутили, а мы с Витьком опять сиганули в речку. Но течение там было уже не такое быстрое, да и местные шустро по камням скакали не отставая. Выбрались на другой берег и припустили в горы. А за нами никто и не погнался. К вечеру вышли к селению, и поняли, что творится какая-то ерунда. Хотели стащить ночью что-то с огородов, но там ещё ничего не выросло. Весь следующий день проблуждали по предгорьям, прячась ото всех, что делать не знали, думал с ума сходим. А потом всё же решили пойти к людям, попросить какой-нибудь еды, может даже за работу. Представляю, как мы тогда выглядели – грязные, ободранные, в телогрейках и болотных сапогах… Нас никто не понимает, мы тоже. Ходим от двора к двору, мычим что-то… Нас все гонят в шею… Ничего, мир не без добрых людей, приютили, накормили, да, к делу приставили – помогать по хозяйству. Со временем отъелись, выучили местный язык, стали понимать что к чему. Это было другое селение, не то, куда попал в своё время Леонидыч. В принципе, нас никто не держал, могли уйти в любое время. Только куда? Денег не платили, работали за еду и крышу над головой. Ну, одежду местную дали. Как-то отпросились во время местных праздников сходить в горы. Нашли тот водопад, покрутились вокруг, но лезть в него не решились – страшно. В следующий раз отпросились в город, хотели проверить, что здесь на месте Ключей. Город там, только совсем другой. Ходим по улицам, хрустим яблоками, что прихватили из села. Денег нет, в кабак не зайти… И такая тоска взяла, что хоть волком вой. А тут зазывала на площади надрывается, предлагает занятие для настоящих мужчин, казённые харчи и жалованье сверху. Мы с Витьком переглянулись, и к нему направились. Так мы стали матросами флота республики Локрида. – Дмитрий немного помолчал, а потом подвёл итог своим приключениям. – А теперь, у меня свой собственный фрегат, я на хорошем счету в портовых управлениях многих стран, да, и с властями у меня нет больших разногласий. Но мне нужны люди. – И с этими словами он внимательно обвёл взглядом притихших ребят. – Не матросы, и даже не головорезы, которых я могу нанять в любом количестве, а особо доверенные люди, на которых я в моральном плане могу положиться полностью. А для этого лучше всех подходят именно бывшие соотечественники, не имеющие здесь ничего. Поэтому, считайте это деловым предложением, я любого из вас готов принять в команду.

Возникла продолжительная пауза, которую первым прервал Саша:

– Но мы ведь ничего не умеем.

– Это дело поправимое. Разумеется, придётся пройти курс молодого бойца, начинать с самых низов. Но имея мою протекцию, вы быстро поднимитесь на достаточно высокий уровень, а вот тогда и посмотрим, на что каждый из вас способен. Но ещё раз хочу сказать – мне нужны доверенные люди.

– Сколько у нас времени на раздумья? – Спросил Саша.

– Пока я буду здесь, а это пару дней, то точно можете думать. А теоретически, ещё месяц. Моей команде нужен отдых, кораблю ремонт, да и погрузка припасов с кое-какими грузами занимает время. Мой фрегат «Скампа» будет стоять всё это время на ремонте и погрузке в порту Бригеса (Усть-Камчатск).

(Следует сразу оговориться, что под словом фрегат понимается местный тип парусного судна, который наиболее близок к известному нам. То же самое будет касаться и других типов судов. А если они будут обладать какими-то уникальными особенностями, то такие будут оговариваться отдельно. И это же будет касаться морских терминов. Понятно, что у местных они звучат как-то по-другому. Но читателям наверняка уже достаточно географических названий и имён, чтобы начать путаться. Усложнять жизнь ещё и со словарём непонятных терминов, «перевод» которых для кого-то будет тоже непонятен, пожалуй, не стоит.)

– А что стало с вашими товарищами? – Спросил Сергей.

– Ну, Семёныча назвать товарищем можно было с большой натяжкой, но я его потом нашёл. Он так и остался в том селе, и совершенно преобразился. Вообще-то, он был довольно вредным старикашкой со склочным характером. Но этот перенос его сильно преобразил. Он подобрел, стал тихим. Местные к нему очень хорошо относились, а он всё время возился с детьми, балуя их разными деревянными поделками, на которые был большой мастак. Помер лет семь назад, оставив по себе светлую память. Я тогда, кстати, пошарил ещё на той реке на предмет золота. Насколько я понимаю, основные месторождения здесь совпадают с нашими, но они, почти все известны местным – плотность населения-то несопоставима. Угробил целый сезон, и ничего не нашёл. Вообще! Выходит, или здесь всё же есть отличия, или кинул тогда геолог Семёныча, просто получив две бутылки на опохмел… что более вероятно. А Витька долго был со мной. Но когда мы оставили службу, занявшись своими делами, осел на Делосских островах (Алеутские), открыл сначала лавку, потом свой склад. Я раньше, пока сам занимался перевозками на торговом судне, доставлял ему грузы, которыми он торгует с туземцами. Ходить в море категорически отказывается, считает, что морской дьявол уже заприметил его. В общем, он мне не помощник, а дела тут назревают большие. Но вам пока рано забивать этим голову.

– А как вы с Андреем Леонидовичем пересеклись? – Спросил Коля.

– Через старосту. Я когда нашёл Семёныча, то у него уже была договорённость, что в случае обнаружения ещё таких чудиков, просто придерживать их на месте и отправлять весточку в Мелибеа. Я заинтересовался, отправился по этому адресу, и ни капельки с тех пор не пожалел, потому как что бы с нами здесь не происходило, но именно мы должны помогать друг другу. А Леонидыч, он только с виду тихий и скромный, связи у него тут такие, что закачаешься.

– Не преувеличивай, Дим. – С нажимом попросил хозяин дома.

– Всё, молчу! – Отшутился тот, вскидывая руки ладонями вперёд, и они оба засмеялись.

Потом ребята отправились обсуждать ситуацию в свою комнату, а Леонидыч с Дмитрием остались поговорить о своих делах.

– Что делать будем? – Первым спросил Сергей.

– А есть варианты? – Вопросом ответил Саша.

– Варианты есть всегда. – Задумчиво проговорил Коля. – Стрёмно как-то. Да, и сам этот Дима какой-то жуликоватый. Не факт, что его рассказ вообще правда.

– А какой ему смысл нам врать? – Возразил Саша. – Неужели ты думаешь, что он попёрся в такую даль, чтобы заполучить ещё четверых рекрутов?

– Нет, конечно. Но почему бы не получить их попутно, не прилагая к этому никаких усилий. Или ты думаешь, что местные прямо все горят желанием подставлять свои головы под пули и сабли?

– Но мы же свои! – Горячо возразил Саша.

– Это он тебе так говорит. Человек, поднявшийся в незнакомом обществе из грязи в… капитаны, не может быть простым.

– Если бы здесь что-то было нечисто, то Леонидыч нам хотя бы намекнул об этом. Или ты и ему не веришь?

Наступила небольшая пауза, после которой Коля задумчиво сказал:

– Леонидыч чистейшей души человек. Он и сам может заблуждаться. А Дима – жулик. У него это на лбу написано. Да, и… ты же понимаешь, что ситуация здесь далека от стабильной. Тот же Леонидыч говорил, что постоянно случаются войны, а на море так они вообще не прекращаются. Пираты опять же… Я надеюсь, ты не воображаешь, что все они срисованы с «капитана Блада»? Там запросто можно лишиться головы, а твой Дима лишь пожмёт плечами, философски заметив, что, мол, не повезло.

– Ну, оставленный нами мир тоже не отличается безопасностью.

– Да, только ты там что-то не рвался в беспокойные места, типа Украины или Сирии, а предпочёл нудную работу на стройке.

Саша задумался. Потому что аргументы товарища были увесистыми. Но потом снова продолжил гнуть свою линию:

– Там у нас был богатый выбор и возможности. Привычные возможности, накатанный путь. Родители, которые поддерживали, друзья. Порвать со всем этим не просто. А про Украину у меня вообще-то мысли были. Но ты прав. Не решился. Потому что для этого надо было сделать поступок. А здесь… Что вот тебя лично держит? Чем ты будешь заниматься? Сидеть на шее у Леонидыча?

– Нет, конечно. – Сразу ответил Коля. – Весной по любому надо куда-то срываться. Надо только придумать куда, и чем заняться. Но вместе! Вместе мы сила!

– А если нас будет больше, то мы ещё большая сила. – Привёл свой аргумент Сергей.

– Я поеду в село, к старосте. – Неожиданно сказал Игорь. – Если Семёныч прожил там остаток дней, то и я проживу не бедствуя.

Воцарилось гробовое молчание. Они и раньше слышали от Игоря об этом желании, но до сих пор оно высказывалось, как один из предлагаемых вариантов, как робкая надежда, что им всё же удастся вернуться. Самим или с чьей-то помощью. Но теперь это было сказано совсем другим тоном. И зная подоплёку этого желания, связанную с оставленной в другом мире женой, ребята не нашлись, что сразу возразить. Расставаться не хотелось, ведь до сих пор они были командой.

– Игоряныч, – как можно проникновеннее сказал Саша, – мы здесь далеко не первые, и никто не смог вернуться.

– Они плохо пытались. – Мрачно возразил тот. – Леонидыч только спускался по водопаду на верёвке, но облако не изучил. Дима вообще побоялся лезть в водопад. Мы не всё попробовали, должен быть способ.

– Ты же сам бросал туда камни! – Сказал Сергей.

– Камни, это не человек. Я должен проверить всё! И я не верю, что нас здесь бросят. Пашка должен всех на уши поднять, туда прибудет исследовательская группа, и они обязательно обнаружат аномалию. Дело даже не в нас, а в том, что это важно для науки, и люди обязательно разберутся с природой этого феномена, и тогда мы вернёмся.

– Э-э-э… – Озадаченно протянул Саша. – Знаешь, в детстве я считал, что взрослые люди решают интересные задачи, придумывают, как сделать мир лучше, что-то изобрести. А оказалось, что все думают только о том, как заработать денег, и потыкаться друг в друга гениталиями. Кому нужна эта дырка в пространстве?

– Нас должны искать. – Упрямо повторил Игорь. – Пропажу четверых человек не смогут проигнорировать.

Все молча смотрели на своего товарища. Сашу начало бесить его упрямство:

– Слушай, ты из принципа игнорируешь здравый смысл, или у тебя к нему личная неприязнь? Какая наука? Мы для всех просто утонули в реке! Вспомни эти истории с утонувшими лодками в Карелии. Да, их искали. Но нашли далеко не всех, и что-то мне не попадались слухи про какие-то аномалии. Люди просто пропали, и это мало кого удивляло. И это озёра в довольно обитаемой местности. А тут горная река в глуши. Тебе самому не смешно?

– Можешь иронизировать сколько угодно, но моё решение окончательное. – Спокойно сказал Игорь, и, прихватив куртку, вышел из комнаты, направляясь на улицу.

Все потрясённо молчали. Они теряли товарища.

– Я надеюсь, он один так верит в науку? – С надеждой спросил Саша.

– Я не верю. – Сказал Сергей.

– Коль?

Паперна молчал, пытаясь прямо сейчас решить что-то важное для себя. А потом виноватым голосом ответил:

– Сань, я боюсь. – И немного помолчав, поднял глаза с предательски выступившими слезами, на товарища. – Я прекрасно понимаю, что игры кончились. Одно дело проходить порог, внимательно осмотрев его, и зная, что на берегу стоит страховка, другое дело… Сань, ты представляешь себе ситуацию, что тебе придётся убивать человека? И не из ружья на большом расстоянии, а лицом к лицу, руками. И у него будет точно такое же желание по отношению к тебе. И это будет кто кого. А насколько я понимаю, здесь это вполне обычно на море даже для купцов. Люди выросли здесь с пониманием этого, а мы из другого мира. Ради чего ты готов убивать других людей, и рисковать своей жизнью?

– Ну, если речь идёт просто о защите своей жизни от тех же пиратов, то вряд ли это будет вызывать у меня душевные терзания. Хотя, наверняка будет страшно.

– А ты уверен, что этот Дима сам не промышляет понемногу пиратством? С чего это он так круто поднялся?

– Уверен. Леонидыч об этом бы знал, и предупредил нас. Не забывай, здесь многие помешаны на справедливости, и тупой разбой наверняка не в почёте. А Леонидыч в это верит. Пусть не на религиозном уровне, но на моральном. И для него это не пустые слова.

– У местных здесь свои игры. – Не отступал Коля. – Для них ради высокой цели срубить кому-то башку плёвое дело. А во что ты здесь собрался играть? В пиратов Карибского моря с налётом благородства?

– Я здесь хочу выжить, и найти себе дело, которое позволит не зависеть ни от кого.

– Не зависеть ни от кого невозможно. Это абстракция.

– Тут ты, пожалуй, прав. Но чем меньше этих зависимостей, тем лучше. А этого можно добиться только двумя путями. Или если тебе всё пофиг, и твои потребности близки к нулю. Или если ты активно барахтаешься, пробиваясь наверх. Знаешь, как мне было тоскливо тогда в Москве, когда я вдруг осознал, что всю жизнь проведу, стоя в грязи на стройке, пялясь в окуляр? Когда я понял, что буду видеть море, только валяясь на берегу под зонтиком? Как я готов был выть на луну от тоски, и понимания того, что все мои мечты разбились о суровую и унылую реальность? А здесь вот оно, море. Само меня зовёт в лице этого Дмитрия, даже если он и жулик!

– Прости, я забыл о твоём этапе, связанном с мореходкой. – Примирительно сказал Коля.

– Серёга, а ты? – С надеждой спросил Саша.

– У меня тоже есть некоторые опасения, но я готов рискнуть. Другого внятного пути я здесь не вижу для себя.

– Серёга, ты же стоматолог? – Удивился Коля. – Куда тебя несёт?

– Не вдаваясь в высокие материи, я бы ответил по-простому – по течению. – Последовал спокойный ответ. – А вот чем собрался заниматься ты? Тоже в деревню подашься?

Коля долго молчал, взвешивая для себя перспективы, и упавшим голосом ответил:

– Это самый крайний вариант, если вообще ничего не получится. Но хочу попробовать что-то изменить, не прибегая к насилию. Пусть это будет не паровой двигатель, но может хоть спички удастся нормальные сделать. Да, мало ли что ещё? Просто, этим надо заниматься, а не предпринимать отдельные попытки.

– А кто тебя кормить будет в это время? – Иронично спросил Саша

– Я буду здесь работать.

– Террасы рубить? Им и эта-то не особо нужна, нас просто заняли чем-то, чтобы от безделья не маялись. Так и будешь у Леонидыча столоваться? Он мужик, конечно, добрый, но боюсь, рано или поздно выпрет тебя куда-нибудь.

– Ну, не на улицу же выгонит?

– Наверно, не на улицу. Но кто знает?

Снова воцарилось тягостное молчание.

– Время ещё есть, и я буду думать. – Серьёзно ответил Коля.