Перчатка с двумя красными вертикальными полосками вытряхивала из кисета что-то похожее на пыльцу. В воздухе витал сладковатый запах жженой травы…

Когда тишина стала тяготить его настолько, что он наплевал на то, что может увидеть на кухне, дверь снова распахнулась. Та беловолосая голова, которая несколько минут назад промелькнула в окне, принадлежала женщине в подобии длинного платья без рукавов. На ней были такие же перчатки, как у девушки, которая скрылась в его кухне. Спереди платье имело такой же воротник-стойку, от которого брали начало две вертикальные красные полосы. Ульрих не стал искать то место, где они закачиваются, и не только потому что осматривать женщину с ног до голову, даже не поздоровавшись с ней, было бы ужасной бестактностью.

Всё сумеречные чистильщики носят эти две красные полосы горизонтально пересеченные третьей. Он ни разу не видел ни одного экзо, у которого бы этот знак был где-нибудь в неприметном месте. Нет же, они решили не мелочиться, а именно рисовать эту вытянутую букву «Н» так, чтобы символ брал начало на воротнике и заканчивался на подоле юбки или накидки. Поэтому даже мужчины, вовлеченную в эту деятельность, носили что-то длинное — плащ или юбку-штаны, так как в сочетании с просто штанами такой знак смотрелся крайне нелепо. Так считали экзо.

Для Ульриха же этот стиль казался несколько кричащим. Такой способ выделиться создавал у него неприятные ассоциации с буржуазией, которая издавна использует тряпье, чтобы показать всем свою избранность и успешность. Чуть ли не единственный способ выделиться для обделенных интеллектом. Но зачем это экзо?

Наряды экзо просто кричали «эй ты, нечисть, вот он я, твой потенциальный враг! Убей меня, пока я не догадался о твоем существовании!».

— Где Эвриала?

Это был голос из телефона. Ульриху казалось, что он кажется таким низким из-за телефонных искажений. Знаете, бывает, слушаешь свой голос в записи и просто его не узнаешь. Так вот Ульрих его узнал. Он был таким же слегка грубоватым и грудным. Такой голос обычно встречается у пышек, но эта женщина, в отличие от своей худосочной напарницы, имела среднестатистическую комплекцию. Да и внешне она была явно старше, хотя Ульрих пока не определился насколько.

Он махнул головой в сторону кухни. Её ноздри вздрогнули.

— Черт бы тебя побрал, Эври! Опять ты за свое.

Через пару минут они уже сидели за столом и обсуждали детали договора под завывания и шепот, которые доносились откуда-то сверху. В соседней комнате мигал свет. Они сидели на кухне и пили чай во время небольшого затишья, как выразился Ульрих. Конечно, показные скрипы и шорохи, сменяемые мигающим светом, трудно было назвать полноценным затишьем. Но судя по его рассказам, все это можно было считать вполне уютной атмосферой.

— Ты не имеешь права. — обижено прошипела Эвриала и отвернулась к окну. К портупее на спине были прицеплены странные большие щипцы, которыми запросто можно было бы перекусить шею. Он было подумал, что в этом нет никакого смысла. Нечисть состоит не из той материи, которую можно переломать пополам, но тут же вспомнил о замечании девушки.

«Начинающие призраки…забывают отключить свою осязаемость…»

«То есть ему можно навредить?

Ульрих не разбирался в возрастных категориях призраков, но, тем не менее, был убежден, что нечисть с 8-летним стажем трудно назвать начинающей.

— Твой кисет. — Сфено положила мешочек на стол рядом с чашкой чая, которая предназначалась для ее напарницы. Та даже не притронулась к ней.

Пока она с недовольным видом поглядывала в сторону теперь уже пустого кисета и полной чашки душистого травяного чая, Ульрих снова вернулся к тревожащей его теме полной несочетаемости длинных платьев с охотой на призраков или кого бы там ни было не от мира сего. Сфено закинула ногу на ногу, обнажив ноги, которые стали видны сквозь разрезы в том, что теперь ему казалось плащом без рукавов. На них были штаны. Он почувствовал себя глупым и в то же время сообразительным, потому как не додумался начать рассуждать на эту тему вслух…

Когда Сфено побежала на кухню, он был так удивлен, что не успел предупредить ее о том, что Эвриала сказала не при каком раскладе за ней не следовать. До него донеслась ругань, преимущественно громкий шёпот беловолосой, которая явно была недовольна поведением той, которая сдавленно шипела в ответ.

Войдя на кухню, он обнаружил, что она заполнена тошнотворным дымом, который показался ему до боли знакомым. Заметив его, женщина перестала размахивать руками и принялась объяснять ему об эманациях, наследивших в комнате марихуаной.

— Могу поспорить, ваш призрак является в огромной цветастой шапке, из-под которой торчат дреды, а по ночам вы слышите завывания Боба Марли. — наигранно захихикала Сфено, нервно приглаживая и без того зализанные назад короткие белые локоны. Эвриала, эта вредная девица, стояла, опершись на подоконник и сложив руки на груди. Короткая черная челка была спутана, видимо, от того, что ее напарница или же она сама сорвала с нее то трехглазое устройство.

Её глаза рассержено выглядывали из-под насупленных широких бровей, которые были четким, словно вышли из-под руки чертежника, зачем-то рисующего схемы толстым черным маркером. Внезапно зрачки метнулись в его сторону, и она виновато поджала губы, словно чем-то провинилась.

В то время, как у Эвриалы, которую Сфено настойчиво называли «Эври», из-за спины торчал огромный водяной пистолет и щипцы — явно для откручивания голов всяким потусторонним тварям, — у её ментора за плечами был лишь черный рюкзак. Зато пояс был увешан не пустующими кармашками и какими-то небольшими приспособлениями, которые Ульрих не успел рассмотреть.

Ему даже показалось, что среди них есть мачете, но он принял это за наваждение, списав на слишком долгое пребывание распластанным на полу. Переохлаждение, как и перегревание мозга, порой вызывает причудливые галлюцинации. Только он мысленно решил, что в этот день любая странность может быть списана на проделки нечисти, только он убедил себя в том, что экзо не нужен мачете, ведь они борются с сущностями из материи совсем другого порядка, как белокурая достала из-под стола не что иное, как мачете, и принялась резать булку на пополам.

— Думаю, мне хватит и половины. Перед боем лучше быть голодной. — добродушно улыбнулась Сфено. Удивительная перемена произошла в этой женщине за какие-то пару минут. Совсем недавно она смотрела на него оценивающим взглядом, и ее речь звучала сухо, даже с некоторым раздражением, видимо, из-за провинившейся напарницы. Пара-тройка глотков горячего ройбуша с маленькими булочками, начинёнными вареньем, сделали своё дело.

Её лицо утратило всякую грозность, и если бы не мигание лампочек в коридоре и леденеющий кровь шепот, она была бы не против устроиться поудобнее и выпить еще несколько чашек чая за просмотром чего-нибудь увлекательного или, по крайней мере, не потустороннего.

Эвриала же продолжала дуться. Губы превратились в тонкие ниточки, а глаза немигающим взглядом уставились на пустой кисет, который, видимо, принадлежал ей. Она перевела взгляд на остывающую чашку чая и булочку на блюдце рядом с пустующим стулом. Губы-нити исчезли из поля зрения, будто она их проглотила, борясь с искушением хоть что-то съесть в этот вечер.

Им предстояла долгая ночь и разумнее было бы подкрепиться перед тем, как пытаться выкурить одну или целую ораву сущностей из дома, но она не могла себя заставить съесть ни кусочка. И дело даже не в том, что дуться, пережевывая булку с вареньем и запивая душистым чаем, намного сложнее, чем без оных. Был один случай, когда они работали в доме в паре кварталов от этого места. Она о нем никому не рассказывала. Тогда её просто стошнило на ковер хозяев, когда она лицом к лицу столкнулась с поселившейся в их доме чертовщиной.

Высунув кончик языка, Сфено методично намазывала булку маслом, прямо поверх варенья. Ульрих при виде сего действа машинально почесал затылок, не зная, чему удивляться больше — тому, что дама намазывает масло поверх варенья или тому, чем она это делает. Судя по всему, это было не боевое мачете, а мачете для посиделок, во время которых заказчик изучает договор, а Сфено опустошает его буфет.

Свет лампы огненным заревом скользнул по поверхности клинка и задержался на его кончике маленькой желтой звездочкой. Женщина потянулась было его облизывать, но вовремя остановилась, уловив на себе его полный недоумения взгляд.

— Зачем вам…мачете? Разве им можно причинить вред потусторонним сущностям? Или это трансцендентальный мачете для особых случаев? — не выдержал он.

— И да, и нет. — жуя, ответила Сфено, продолжая держать мачете лезвием вверх. — Это обычный мачете для особых случаев. Иногда сущности вселяются в самих заказчиков или их домашних питомцев и не хотят покидать их тело. Вот тогда мачете становится не заменимым помощником.

От последнего предложения Ульрих поперхнулся. Кусок булки застрял в горле, и только горячий чай спас его от удушья.

— Хотите сказать…Кхм…Вы убиваете их?

— Э, не-е-ет. Договором такого не предусмотрено. Либо делаю надрез, либо отрезаю конечность. Многие сущности, за исключением некоторых, восприимчивы к страданиям. Чем больше мучений доставишь человеку, тем скорее сущность его покинет.

Ульрих понимал, о чем она говорит. Даже если эти существа не из нашего мира, они пусть и по-своему, но живые. Вселяясь в чужое тело, они неизбежно устанавливают с ним крепкую связь. Без этого управление им стало бы невозможным. Поэтому причиняя вред телу, доставляешь страдания гостю, который в нем поселился. Некоторые сущности просто ненавидят физическую боль. Об этом он когда-то читал в брошюре.

— Если только в тебя не вселился призрак, который при жизни был мазохистом. — хмыкнула Эвриала и наконец соизволила сесть за стол, потрудившись сделать это как можно громче. За скрипом пододвигаемого ею стула последовал протяжный клич выброшенного на берег кита.

Все переглянулись, словно каждый подозревал остальных в том, что они-то в курсе того, что здесь происходит. Паузу нарушил ещё один звук, источник которого находился совсем рядом.

— Что?

Кружка с чаем замерла в сантиметре от вытянутых губ Эвриалы, которая каким-то незаметным образом успела привести в порядок свои растрепанные от тепловизора черные волосы.

— Прежде чем вы начнете, дайте мне обещание.

Последовал очередной обмен многозначительными взглядами, но уже без участия Ульриха.

— Зависит от того, что ты просишь, хлопче. — Сфено протерла салфеткой лезвие мачете и прицепила его к набедренному поясу, увешанному разноразмерными кармашками.

— Если эта нечисть вселится в меня, вы не станете отрезать мне конечность.

— Нуууу…Если дело дойдет до этого, придется думать не только о твоей безопасности. — осторожно начала Эвриала, поглядывая на напарницу. Та одобрительно кивнула. — В твоей руке может быть топор или еще что похуже…

— И единственным выходом из положения будет отрубить мне руку? Нечисть почувствует мою боль и сбежит? Как бы не так. Эта тварь подождет, пока вы отрубите мне все конечности. — Ульрих скретил руки на груди, чувствуя, как страх понемногу отступает. Его, конечно, пугала перспектива того, что нечисть услышит их разговор и возьмет его идею на вооружение, но с другой стороны, пока эти дамы находились рядом, наибольшим проявлением паранормальной активности в доме было лишь мигание ламп в коридоре, стоны и шорохи. Словно на кухне образовался защитный пузырь. Возможно, так все и было. Кто знает, какие технологии применяют современные сумеречные чистильщики.

— Прочти 5-ый пункт договора. — В ответ Сфено повторила его позу, при этом не выпуская кружку из руки. Странное дело, но из нее поднимался пар. Такой, какого не было, даже когда он только-только наполнил кружку. Ульрих посматривал то на листок бумаги на столе, то на кружку, гадая, что сейчас важнее — подозрительно паранормальный чай, в который, возможно, уже что-то вселилось или его еще неотрубленная конечность, в которую почти наверняка кто-то да вселится. Надо признать, за последние несколько лет репертуар его мучителей практически не менялся. Хотя это совсем не отразилось на его реакции на их выходки. Он по-прежнему пугался до чертиков. Единственным, с чем он более-менее свыкся, были завывания и шорохи, доносившиеся из соседних комнат. Но даже если ты знаешь, что крыса не причинит тебе вреда, все равно испугаешься, наткнувшись на нее в темном переулке.

— Если в вас вселилась потусторонняя сущность, вы разрешаете исполнителю заказа: А) отрубить вам конечность… — начал зачитывать он. — Однозначно нет.

— Читайте, читайте. — Эвриала потянулась было за булочкой, позабыв о своем горьком опыте поедания чего-либо перед работой. Сфено шлепнула ее по пальцам.

— Тебе нельзя. Хочешь, чтоб тебя опять вывернуло на хозяйский ковер? — тихо зашипела она.

— …б) сделать надрез на коже*…

— Подождите-ка…

Он поднёс договор поближе к лицу, которое сразу стало до смешного серьезным. Спустя какое-то мгновение его исказила гримаса боли и крайнего разочарования в этом мире. Его глазам предстала одна из тех капиталистических мелочей, которые он просто не переносил на дух. Звездочка. Иногда ее ставят одну, иногда несколько, но они неизменно подразумевают, что тот, кто составлял текст договора, не очень-то хотел передавать какую-то информацию. Закон вынудил его, и поэтому, как законопослушный гражданин, он сделал это, но как коварный капиталист, оформил текст в сноске мизерным шрифтом, который устроит разве что мимо пробегающего муравья или эксцентричного веб-дизайнера.

Ульрих ненавидел звездочки. Особенно в договорах.

Нахмурившись и сузив глаза в тонкие линии, ему все же удалось рассмотреть текст в сноске.

«Возможно много порезов».

Ручка перечеркнула сноску крест-накрест и потянулась к последнему варианту его возможной экзекуции.

«…в) применить любое другое воздействие, не нарушающее ваше целостность».

Ульрих, недолго думая, обвел последний пункт, размышляя о том, что таится за этими витиеватыми словоформами.

— Ваше целостность? У вас тут опечатка.

— Вариант «у вас тут опечатка» применяться не будет. Мы охотимся на нечисть, а не гуманитариев. — строго сказала Сфено, в очередной раз отхлебнув из кружки.

Ульрих оставил эту колкость без внимания, погрузившись в чтение договора. Внимательно прочитанный договор — гарантия того, что тебя на законных основаниях не выкурят из собственного дома вместе с нежелательными потусторонними жильцами.

Краем глаза он заметил — та, что была помоложе (имя которой он к своему стыду уже забыл), достала из-за спины маленькую книжечку с золотыми узорами на твердой обложке. Она не глядя обхватила кружку рукой, традиционно затянутой в длинную перчатку, и поднесла ее ко рту.

Ульриху вспомнился один момент из глубокого детства, когда он пытался научиться читать книги вверх ногами. Всякий раз родители, заметив это, переворачивали книгу, говоря ему, что перед тем, как учиться читать вверх ногами, неплохо было бы научиться читать «по-нормальному». Когда он научился читать, как принято в обществе, он снова стал переворачивать книгу, но все только посмеивались над ним, вероятно, думая о том, какой он неловкий. Ульрих забросил это дело, боясь, превратиться в белую ворону, хотя по-прежнему был убежден, что наступит момент, когда умение читать тексты вверх ногами обязательно ему пригодится. И вот тогда он пожалеет, что не освоил это способность в полной мере…И он пожалел.

— То есть…Вы просто обрызгиваете нечисть из своего водяного пистолета…Это… очень гуманно. — произнес Ульрих, не отрываясь от листа бумаги.

— И на этом гуманизм заканчивается. Я применяю огонь, чтобы выжечь эту тварь. — ответила Сфено. — Ну а если тварь оказывается растерявшейся заблудшей душей или перепуганной сущностью, которая сама не понимает, что происходит, Эври помогает ей отправиться в более подходящее для неё место. Да, Эври?

Напарница ткнула ей локтем под ребра, от чего та вздрогнула с видом, будто её только что вывели их многолетнего анабиоза. Стол вздрогнул вместе с ней, опрокинув кружку с чаем прямо на платье-плащ Сфено. Поднимаясь к потолку, пар незамедлительно заклубился маленькими завитками.

Ульрих замер, готовясь закрыть уши руками, ожидая, что женщина закричит от боли, но этого не произошло. Напротив, она замахала руками, пытаясь разогнать пар, после чего с нескрываемым упреком уставилась на Эвриалу.

— В такие моменты ты похожа на кипящий чайник. Только свиста не хватает. — спокойно сказала та, и вернулась к чтению. Из коридора донеслось очередное жалобное завывание.

— Кажется, даже вода стремится испариться и улетучиться через окно, лишь бы не слышать эти крики. Явный признак нечисти в доме. — задумчиво сказала Сфено, словно внезапно позабыв о чае без сахара на её платье.

За спинами девушек зиял черный оконный провал. Ночная прохлада вместе с ветром заваливалась внутрь, прекрасно понимая, что сейчас, почти в 11 часов ночи, они имеют полное право перелистывать книжки, бегать по коже топотом множества маленьких прохладных ножек и играться с чужими волосами.

Последнее у них выходило крайне скверно. Блондинка зафиксировала волосы гелем, зализав их назад, отчего казалось, что она только-только вышла из душа. С брюнеткой было попроще. Ее короткое каре хоть как-то поддавалось легким порывам ветра. Мужчина же сидел слишком далеко от окна, поэтому им стоило большого труда, чтобы немного потрепать его наскоро уложенные волосы.

Ульрих мимолётом заметил, что только что опрокинутую кружку смыкает черная перчатка Эвриалы. Как бы странно не выглядели длинные перчатки в эту пору года, удивляло его совсем не это. Кружка была почти до краев наполнена водой, хотя еще пару мгновений назад, он своими глазами видел, что в ней не осталось ни капли жидкости.

— Думаю, вы правы. — так же задумчиво ответил он. — Одна вода убывает, другая…прибывает. Круговорот воды в природе.

Сфено проследила за его взглядом и открыла рот при виде заполненной водой кружки.

— Неужели флешетта?

Ему вдруг показалось, что он обязан отвлечь ее внимание, чтобы она позабыла об этой самостоятельно наполняющейся кружке. И зачем ему это? Возможно, нечисть как-то влияет на его сознание, заставляя отвлекать внимание других, чтобы она спокойно продолжала пакостить. Хотя стакан воды даже пакостью-то и не назовешь. Скорее, наоборот. Если только от этой воды вы не подхватишь вечное недержание или что-то похуже.

Эвриала уловила его мимолетный взгляд, который скользил, то по прикрепленным к поясу Сфено флешеттам, то по воде в кружке. И…кивнула.

Это было так странно, словно у них появилась общая тайна, но о чем? О том, что нечисть, которая третировала его из года в год, теперь подливает водички тем, кого он нанял, чтобы от неё избавиться? Похоже, она хочет задобрить экзо, чтобы они решили, что проблема на самом деле высосана из пальца и им тут делать нечего.

«Не удивлюсь, если она уже засунула им в карманы сумму, равную её собственной ликвидации, лишь бы они побыстрее оказались по другую сторону двери. Если бы я был злым призраком или сущностью из параллельного мира, то именно так бы и сделал. Притворился бы милым пушистым зайчиком, пока угроза не минует. Хе-хе. Я был бы очень хитрым призраком».

Ульрих словил себя на том, что его лицо приняло лисье выражение: глаза слегла прищурились, а губы искривились в легкой хитрой ухмылке. Он начал было потирать ладони, когда заметил, что обе гостьи недоуменно переглядываются, наблюдая за внешним проявлением течения его мыслей.

— Ах да, флешетты. Это ведь они весят у вас на поясе? Это копии? Зачем они вам? — протараторил он, пытаясь выбраться из неловкой ситуации.

Из одного из кармашков на поясе торчало около 6 стрелоподобных металлических наконечников. Они были зафиксированы в специальных круглых отверстиях на крышке кармана, видимо, для того, чтобы их можно было быстро достать. Сфено потянула за один из наконечников.

На ладони лежал небольшой металлический карандаш с желобками, имитирующими оперение.

— Не копия. А нужны они, как и все остальное наше оружие, для защиты и уничтожения. — слегка удивленно ответила Сфено.

Хотя удивляться тут было нечему. Это оружие не годилось для использования в качестве ножа или стрелы. Когда-то их высыпали в специальные кассеты под фюзеляжем самолета, которые открывались, когда он пролетал над станом врага. Приближаясь к земле флешетты развивали умопомрачительную скорость, сравнимую со скоростью пули, выпущенной из дула пистолета. Они пробивали деревянные перекладины и многие другие нательные средства защиты. Флешетты эффективны, но только если пролетаешь на самолете над теми, кого тебе нужно убрать. В рукопашном бою этот металлический стержень можно сжать в руке, чтобы удар вышел сильнее, но спичечный коробок запросто бы заменил его в таком деле. Выходит, они просто бесполезны для охоты на кого бы то ни было. Однако экзо не будет брать с собой бесполезные вещи. Как показывает практика, даже водяной пистолет в руках экзо становится эффективным методом диагностики дома на предмет присутствия незваных гостей.

— Можно?

Он протянул руку к ее ладони, но она сомкнулась как раз в тот момент, когда он почти достиг своей цели.

— Не стоит. Это не просто флешетта времен Второй Мировой. Мы немного усовершенствовали ее, но на внешнем виде это никак не отразилось.

Теперь она опасна не только для существ из нашего мира. Для ее использования самолет больше не понадобится. Мы собираем старинное оружие отнюдь не для коллекции. Важна начинка — боль тех, кто убивал, и тех, кто был им убит. Оружием, разумеется. Чем больше у него было владельцев и чем чаще им пользовались, тем лучше.

Сфено вставила флешетту обратно в отверстие в кармашке и похлопала по нему.

— Хм…Попахивает ведьмовством… — произнес он и тут же пожалел. Эвриала оторвалась от чтения книжки и вперила в него два своих серых глаза. В них читалась решительность робота, который вот-вот получит команду приступить к сносу здания.

Сфено молча встала. Напарница последовала ее примеру.

— Так нас еще никто не оскорблял. — её брови сдвинулись к переносице. Сфено собиралась сохранить их в таком состоянии, пока не покинет дом этого нечестивца. Пусть ищет других экзо, но уже в следующем году, потому что в этом ему придется в очередной раз помучиться. Она понимала, что он кинется за ними вдогонку, хотя бы потому что вряд ли кто-нибудь другой приедет к нему в 11 часов ночи. В их деле спешка может стоить жизни. Экзо не работает с экстренными вызовами — между подготовкой и выездом на место работы должно пройти не меньше 5 часов в зависимости от сложности дела по их предварительной оценке. Им нужно время для того, чтобы изучить дело и собрать все необходимое оружие и аппаратуру. Среди экзо популярно выражение: «Семь раз проверь, один раз убей».

— Угу. — поддакнула Эвриала. Она надела на голову тепловизор, но опускать его на глаза не стала. Книжка вернулась в прорезиненную петлю, прицепленную к поясу. Впервые он видел, чтоб книги носили таким образом.

Блондинка направилась к выходу. Ее подопечная (как уже про себя решил Ульрих) последовала за ней. Он стоял в растерянности, не зная, как на это реагировать. Прежде чем он понял, что они больше не намерены заключать с ним договор, Эвриала обернулась и подмигнула ему.

Тут-то он и пришел в себя.

— Постойте! Я не это имел виду! Ну что я такого сказал?!

Шестеренки в его голове завертелись, придумывая новые оправдания.

— Я беру свои слова назад!? — то ли утверждал, то ли спрашивал он.

Входная дверь с грохотом захлопнулась. Он разочарованно всплеснул руками и плюхнулся на табурет.

— Ну вот.

Фигуры девушек снова показались в дверном проеме кухни. Они быстрым шагом направились к столу и заняли свои прежние места. Красноватые окуляры тепловизора снова засверкали, умостившись рядом с таинственной кружкой Эвриалы. Девушка как ни в чем не бывало пододвинула договор к Ульриху.

— Подписывай, и начнем, пока ты ещё не взболтнул лишнего. — нагнувшись к нему шепнула Эвриала. В который раз у него появилось чувство, будто она пытается ему что-то сообщить, но напарница под боком мешает это сделать. Она встретилась взглядом с ней взглядом. Та всем своим видом показывала, что ничто не ускользнет от её внимания.

— Ещё раз извините. Я и сам не люблю этих ведьм и ведьмаков с их дурацким…ведьмовством. — улыбнулся он. — Просто иногда я говорю первое, что мне приходит в голову, не успев обдумать последствия…

Он взглянул в сторону коридора, в котором то и дело мигала лампочка. Какую-то долю секунды на границе света и тени можно было разглядеть смутные очертания чего-то белесого, похожего на пар или дым, который начинает обретать форму. Форму чего? Ульрих был уверен, что ещё немного и перед ним предстанет тот самый полупрозрачный мужчина с наливающимися кровью глазами с золотистыми, почти желтыми зрачками. Откуда-то из далеких темных углов его дома уже доносился еле уловимый женский голос. Он что-то нашептывал. Ульриху показалось, что он услышал слово «почему?». С каждым разом оно становилось все громче, пока его не начало трясти.

В какой-то момент он осознал, что Сфено держит его за плечи и слегка потряхивает.

— Почему ты до сих пор не подписал договор? Нам пора браться за работу.

— Оу, кажется, я снова отключился. С каждым годом мне все труднее отделять галлюцинации от реальности. Я уже не уверен, вижу ли что-то на самом деле или это всего лишь плод моего воображения. Помогите мне разобраться с этим. Если выяснится, что я просто шизофреник или кто-то вроде того, просто вырубите меня и отнесите в ближайшую психушку. Но, пожалуйста, — Он сомкнул ладони в молитвенном жесте и поднес их к лицу. — НЕ отрезайте мне конечности и НЕ делайте глубоких порезов. Хорошо?

Его лицо попыталось принять выражение, похожее на то, которое обычно принимала собака его сестры, когда наблюдала за тем, как они трапезничают.

— О боги, нет. Только не это щенячье выражение лица. — Сфено прикрыла глаза ладонью. Эвриала хихикнула. — Обещаю, что мы не будем делать слишком большие порезы. И вообще, все может обойтись и без жертв. — сказала она, по-прежнему прикрывая верхнюю часть лица рукой.

— Никогда не обходилось. — шепнула Эвриала и тут же получила локтем в ребро. — Но если ты будешь делать так, как тебе скажут, а именно не мешаться, риск того, что в тебя кто-то вселится, почти нулевой. — продолжила она, скорчившись от боли. Кажется, ее напарница хорошо осведомлена о болевых точках.

— Принимается. — кивнул он, беря в руки листок с договором. Он пробежался по нему взглядом и замер. — Ах да, вот…Специальная поправка для избранных. Для избранных? Что за?

— Читай.

— Если вскроется, что у обнаруженной потусторонней сущности есть хозяин, а именно XXX…Три креста. Тут три креста. Это нормально?.. Так, дальше…Выведение нечисти будет проводиться бесплатно. Этот договор аннулируется, и будет составлен новый…Что это значит?

— А то и значит. — строго ответила Сфено.

— Я должен знать, что подписываю. Тут слишком мутная формулировка. Я не хочу попасть в пожизненное рабство.

— Как насчет десяти лет? — осклабилась брюнетка. Сфено сжала ей руку чуть выше локтя.

— Нельзя. У вашей нечисти есть уши. Она не должна знать о запасном варианте, или он не сработает. — полушепотом ответила она.

— Тогда расскажите мне шёпотом.

Эвриала, по-прежнему, облокачиваясь на край стола, подалась вперед. Ульрих понял намек и последовал ее примеру. Её губы оказались в нескольких сантиметрах от его уха. Ему стало не по себе. Он много раз ощущал, как чье-то дыхание скользит по его коже, хотя рядом никого не было.

— Ближе.

Он пододвинулся ещё ближе, чувствуя себя еще нелепее, чем раньше.

— Хрена-с два.

— Я уже говорила, что флешетты пропитаны болью своих жертв, которые погибли во время войн прошлого столетия? Их было не так-то просто раздобыть. Я собирала их около полугода. — прощебетала Сфено, испепеляя напарницу взглядом. Эвриала поджала губы, очевидно испытав на себе крепость ее ботинка.

— Ничего себе. А как вам удалось их собрать? — восторженно спросил Ульрих, но вдруг выражение его лица изменилось. Глаза прищурились, превратившись в две тонкие полосы. — Да вы же отвлекаете внимание! Хотя знаете. — он вскинул ладони, — Мне все равно. Просто делайте свое дело.

Ручка прикоснулась к бумаге, но вместо синей закорючки оставила только небольшое «шрамирование». Он потряс ею и попытался снова вывести подпись.

Лампочка замигала. Эвриала надела тепловизор. Следующим, что увидел Ульрих, была чернота, в которой ему на миг почудился красный блеск окуляров. Чье-то прерывистое дыхание разбавляло давящую тишину, которая, как пить дать, возвещала о надвигающейся буре. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что эти странные звуки исходят из его же груди.

Напротив него загорелся фонарик. Он осветил красное сердце на его свитере. Топот ног, явно спешивших на кухню, последовал за резкими порывами ветра, казалось потянувшимися со всех сторон. Луч света метнулся в прихожую.

— Сфено, это ты? — темная фигура Эвриалы начала осторожно вставать из-за стола.

— Нет, конечно. Я здесь. — фонарик выхватил из темноты перчатку с двумя красными полосами, которая схватила другую перчатку за локоть и потянула вниз. — Делать мне больше нечего в темноте по чужому дому бегать. Пока договор не подписан, права не имеем.

Ее голос звучал спокойно и даже безразлично, будто ничего особенно не происходило.

Скрипнула очередная ступенька, ведущая на второй этаж. Последняя. Шаги перестали поскрипывать. Теперь они замедлились и стали еле слышимыми.

— К нам спешат твои друзья, поэтому подписывай быстрее.

Ему вложили в ладонь ручку, которую он упустил, когда выключился свет, и осветили листок договора. Ульрих колебался. Он уставился в черноту арки, ведущей в прихожую. Шаги звучали совсем близко. При каждом шаге в сердце покалывало, будто кто-то сжал его в свое руке и начал вонзать в него иглы для акупунктуры.

— Почему вы не можете начать выполнять свою работу до того, как я подпишу?

Молчание. Ульрих почти почувствовал, как они переглядываются.

— Потому что…некоторые последствия нашей деятельности могут быть расценены, как разбой, если не будут подкреплены договором. Нам не нужны проблемы. — прошептала Эвриала, сверкая окулярами.

— Разбой?

«Шлеп».

«Шлеп».

Шаги прекратились.

— Подписывай!

Его рука дрогнула. Еще одна рука, которая явно ему не принадлежала, сомкнулась вокруг его щиколотки и с силой потянула под стол.

— Вы решили, нам лучше спрятаться под столом? — недоуменно спросил Ульрих.

Ответом ему был разноголосый женский крик, который внезапно оборвался и яркий свет снова залил кухню.

Внезапно все смолкло. Он дрожал, обхватив руками колени, и слегка покачивался. Скатерть поднялась, и напротив его глаз оказались два красных окуляра Эвриалы. Он прошлись вправо-влево, сверху-вниз, после чего губы слегка скривились в ехидной ухмылке.

— Что ты делаешь под столом?

— Теперь…живу… — безразлично произнес он, уставившись в одну точку широко распахнутыми глазами.

Примечания:

Флеше́тта (также Флаше́тта, от фр. flchette, нем. Fliegerpfeil, в русской печати 1910-х годов иногда именуется «Стре́лкой») — металлическая стрела-дротик размером с карандаш; особый тип авиационного оружия, разработанный в начале XX века и применявшийся ВВСпротивоборствующих сторон при атаках скоплений пехоты и кавалерии противника в боях Первой мировой войны, а также во время Гражданской войны в России.