Весь день мне снились кошмары, как будто бы я в лесу скрываюсь от какого-то непонятного и странного существа, которое во что бы то ни стало хочет настичь меня. Я прячусь от него, как американский бойскаут, то зарываюсь в грубую землю и накидываю на себя свободной рукой различные палки и листья, то карабкаюсь на дерево в гущу веток и пытаюсь застыть и слиться с природой. Иногда я просыпался до того, как «оно» меня настигало, но чаще всего мне приходилось бежать от него, задыхаясь от ужаса. Это странно, но мне часто снился этот сон, он всегда повторяется, иногда я даже могу противостоять этому непонятному существу, когда в руках у меня что-то типа автомата, без понятия, откуда он у меня появлялся. И тогда уже «триллер» трансформируется в некий «экшн» с элементами фантастики. Просыпаясь от всего этого, сам себе задаю вопросы, почему мне снова и снова снится этот сон и почему я каждый раз переживаю этот страх и что это за непонятный «леший», чего ему от меня надо?

Проснувшись на этот раз в своей маленькой темной комнатушке, я осмотрелся вокруг: за окном было уже темно, видимо, я проспал до позднего вечера, как обычно. В окна мерзко задувал осенний ветер. Я включил лампочку, незаметно свисающую над моим диваном. Я был еще сонный, чувствовал, что поспал бы еще часов пять или даже больше. Ночная работа очень выжимала меня.

Интересно, подумал я, Валерка дрыхнет за стеной или уже проснулся? Я не видел его несколько дней, в последний раз из его слов я понял, что он хочет съездить в какой-то город, но зачем? Этого я не помнил. Я встал с кровати и с любопытством открыл дверь в большую комнату. Я улыбнулся, мой кореш разложился на слегка провалившемся от древности диване, как старая кукла. Мне было приятно, что он дома, за то время, что мы провели вместе, я успел к нему привыкнуть и, конечно, подружиться, что само по себе для меня было не так просто. Сквозь мои размышления мой мобильный телефон недавно закаченной «Горькой, сладкой» симфонией от Verve, дал о себе знать.

– Алло?

– Алло, Малыш, привет, узнал?

Как я мог не узнать, от ее голоса меня бросило в жар, и я расплавился, как масло на асфальте под жарким иранским солнцем.

– Конечно, я узнал.

– Как ты там, мой медвежонок? Почему не звонил так долго? На днях мы заходили к вам с девками из «Зависти», но тебя я не видела.

– Да, я слышал, как вы там погуляли, соблазняли всех коллективным топлесом на барной стойке.

Наступила небольшая пауза, я почувствовал, что Алекс неловко.

– А откуда ты в курсе? Уже успели доложить?

– Малыш, это дело твое, если тебе в кайф всем показывать свои достопримечательности, то вперед смело, я же не выясняю с тобой отношения, тем более что их у нас пока нет.

– Тихо, тихо, медвежонок, во-первых, я была в очень хреновом настроении. Испортили его на работе, во-вторых, была не трезвая, ну а, в-третьих, тебя там не было, кто бы мог за мной последить.

Меня бесила ее манера вот так разговаривать, как будто бы я идиот или тупорылый лох.

– Да все нормально, Алекс. Я, кстати, практически уже собираюсь, сегодня какая-то важная вечеринка в клубе, если будет желание, приезжай, я бы очень хотел тебя увидеть.

– Не знаю, не знаю, если девки соберутся, то приеду, а одной ехать не очень хочется.

Я собрал в себе все силы, чтоб не послать ее на хуй, а очень хотелось, хотя жить без нее не мог. Думал и дышал только ею.

– Посмотри по ситуации, в общем, я хочу тебя увидеть очень.

– Ладно, я может, и подъеду, если так уж хочешь, мой сладкий.

В ее голосе и словах, мне казалось, всегда было несколько смыслов и понимай как, блин, понимается. Очень бы хотелось залезть к ней в душу и узнать, что она ко мне чувствует, если вообще что-либо чувствует.

– Я буду ждать, – сказал я и отключился.

– Е-мое, я совсем забыл, что сегодня долбанная VIP, – пробормотал Валерка, видимо, проснувшийся, на нашем с Алекс разговоре.

– Рад тебя видеть. Ты где был-то два дня?

– Да я просто мудак, можешь так и звать меня – «Му-дак», это мое даже не второе, а первое имя.

– Да в чем дело-то, объясни нормально.

Валерка привстал с неровного дивана, достал из кармана джинсов «Парламент» и закурил, протирая еще заспанные глаза.

– Ну, ты помнишь, я тебе рассказывал про Юлю, помнишь, нет?

– Про Юлю из Пензы? Помню, это же недавно было.

– Из Пензы? – Он выпустил густой дым изо рта и качнул головой. – 600 км отмотал туда и столько же обратно. И напрасно, прямо как в песне, все, блин, напрасно.

Я слегка улыбнулся и присел рядом, отпив яблочно-морковного сока из горла бумажного пакета.

– Ну, давай уже, мне интересно. Тебе чего, здесь девок не хватает, что ты в Пензу укатил?

– В общем, мы до того, как я поехал туда, около месяца смс-ками переписывались. Ну, знаешь, не такими, что, мол, трахать тебя буду, как ты сама захочешь во всех извращенных позах, а наоборот. Я к ней бережно и осторожно относился, как бы не напугать чем, не разочаровать, такое бывает, когда девка понравится.

Я отпил еще сока и стал вертеть коробку в руках, внимательно слушая рассказ.

– Извини, перебью тебя, а ты ее где встретил, в клубе, что ли?

Валерка слегка откашлялся:

– Нет. Ехал на машине в спортзал и увидел ее на улице, особо, правда не разглядел, но тут же притормозил тачку и догнал ее быстренько: невысокого роста, большие чувственные губки, голубые лукавые глаза. Честно говоря, сначала подумал, она такая одноразовая, ну понимаешь, одноразовая.

– Я въехал, въехал.

– В общем, взял номер и начали созваниваться, переписываться, и понял, что она живет не здесь, просто приезжала к подруге. После трех недель и трехсот пятидесяти смсок я понял, что хочу поехать в долбаную Пензу, чтоб увидеть ее. Вот и поехал позавчера ночью один, не зная дороги и толком не зная девушки.

– Она ждала тебя? Ты был у нее дома-то?

– Если бы. Во-первых, ей 19, во-вторых, живет с родителями, которые ее полностью обеспечивают, сама учится в политехническом. Ну, а в-третьих, несмотря на то что ей 19, она ведет себя на все 13 и делает вид, что умнее всех.

– Ну, ты хоть что-то сделал?

Валерка затушил сигарету в блюдце.

– Даже не понюхал, только чуточку в губки поцеловались, как в школе в средних классах. Я был там всего полтора дня и из них семь часов отсыпался от дороги в съемной квартире по шестьсот рублей за сутки. Самое смешное было на второй день, когда она мне написала, что не может со мной встретиться, якобы дел у нее много и что приедет через пару недель в Москву, там и увидимся.

– Ни хрена себе, это ты ради нее ехал за столько километров, и она даже не увиделась с тобой? Вот сучка глупая, зачем тогда звала тебя, чтоб приехал? Для того чтоб чмокнулись в губки разок? Сучка!

Валерка выглядел довольно-таки расслабленно, он явно восстановился после поездки.

– Да я сам мудак, решил поиграть в чувства, в романтику, даже, наверно, в любовь, ведь я никогда не срывался ради девчонки вот так. Да-а, – он выпустил воздух из груди. – Лучше просто иметь их в два смычка, что мы и делаем в клубе, и без амбициозных чувств. Знаешь, ее просто нет.

– Кого? – спросил я. – Кого нет?

– Как кого? Любви, конечно!

– Да ладно, забудь, – сказал я, улыбаясь. – От обломов никто не застрахован. Даже симпотная рожа, бицепсы и шишка до колена иногда не могут спасти корабль, идущий ко дну. Она не оценила тебя, твое желание. Что ты ожидал от нее? Она жизни-то не знает, дом, институт, институт, дом, родители, по субботам городская дискотека с подружками, не далек их взгляд по жизни. На хер тебе такая баба? Забудь, как страшный сон, и никогда не вспоминай. Давай лучше собирайся, а то время почти девять, а в половине одиннадцатого мы должны уже быть.

Клуб жил своей обычной жизнью. Если бы не было нас с Валерой, ничего бы не изменилось. Мы попросту были частью его, он же, в свою очередь, был неотъемлемой частью нас. Время было десять, в десять некоторые ребята, чья смена начиналась с девяти, уже работали в поте лица на главном танцполе. В пока еще полупустом зале из шестнадцати столиков занято было всего два, но оно и понятно почему: во-первых, рано, публика обычно подкатывает к часу, к двум. Раньше обычно приходят только маромойки. В принципе, в маромойках нет ничего такого уж плохого, у них просто очень ограниченное количество денег, буквально на метро, на вход, на один, максимум два недорогих коктейля: «джин-тоник» либо «блади мери» – водка с томатным соком. Чтобы заказать приват-танец с понравившимся стриптизером, такой девчонке надо изрядно постараться и напрячься. Например, если она работает и зарабатывает тысяч двадцать, к примеру, то отложить на развлекуху в клубе ей придется тысяч тридцать, а то и побольше. Войдя в раж, нажрется и подумает ошибочно про себя, что щедрее такой тети в клубе еще ни один танцор не видел.

Так как я и сказал выше, те несколько столиков, как раз на большую радость стриперов, заняли те самые девочки-простушки. – Прямо как по VIP заказу. Ты хотел трахнуть молоденькую девку, вот они и пришли, так что дерзай, – сказал Пропеллер новенькому пареньку. Тот немного смутился и, по-моему, даже покраснел. – Только сначала помонди их со сцены, просто так не подходи, не наклеивай клеймо шлюхи, пусть сами к тебе потянутся. Поверь, они здесь за этим, только сначала им нужно поверить в свое превосходство над тобой. Никто же не знает, что она на метро сюда добралась, и главное, ты типа не в курсе. Въехал?– Да это я так шутил. На фиг оно мне надо.С виду паренек показался мне растерянным и неуверенным: небольшого роста, худоватый, он стоял почти голый в метре от меня, на нем были только шелковые синие обтягивающие шорты.Я даже удивился, как его взяли работать. Может, он танцует хорошо? У нас обычно те, кто двигаться совсем никак не мог, отличались рельефом от тех, кто ладил с хореографией.Аккуратно уложенные светлые мелированные волосики не прибавляли ему мужества.Я подошел и неуклюже спросил:– Привет, тебя как звать, чемпион?Паренек выпрямился и тихо произнес:– Володя.– Тебе надо подкачаться или это не для тебя? – спросил я.– Я вообще-то профессионально занимаюсь бодибилдингом, – взволнованно произнес он, видимо, сам не осознавая, что говорит.Полупустая и еще совсем недавно тихая гримерная вдруг судорожно зашевелилась и затряслась.Стартер в это время очень осторожно, чтоб не порезаться, выбривал свои яйца одноразовой бритвой Bic и чуть не полоснул себя по животу, когда услышал про бодибилдинг от этого явного лоха.Кроха сразу обернулся и перестал лакать свой протеиновый коктейль. Просто ему очень хотелось взглянуть на настоящего и яркого представителя «железки».– А, я понял, – кивнул я еще раз, осмотрев его.Узкие плечи, жилистые белые руки и тонкие ноги с крупными квадратными коленями.Тут ко мне незаметно подошел Валерка и отвел меня за руку из гримерки.– А я знаю этого хрена, – сказал он. – Я его еще по «Ящеру» помню, ты его уже тогда не застал, я с ним несколько дней проработал, но не общались, может, он меня и не узнал. Там рассказывали, что он часто ездил по хозяевам.Я состроил туповатую гримасу.– По каким хозяевам? Что-то не особо въезжаю.– К хозяевам клуба домой, на дачу, в сауны, въехал?– Понятно, но это его личное дело, мне-то по хрену, да и тебя это особо не должно волновать.Он зыркнул на меня:– Меня и не волнует, я тебе для справки рассказал.Я улыбнулся ему:– Слушай, кореш, в каком месте мы работаем?– Ты прав, – он хлопнул меня по плечу. – Пойдем переодеваться.Клуб задышал снова и, как всегда после часа, народ набился под завязку. Наверняка Алекс подойдет меня лицезреть, да и сама оторваться любит. Мощные колонки пробирали всех до яиц, прямо как в фильме – этот кристальный чистый звук проберет тебя «до яичек». О да, а эти замысловатые световые узоры и ультрофиолетовые фонари делали всех жителей клуба такими забавными с отбеленными протезами.– Сегодня что-то народа до хрена, – сказал я Валерке.– Тебя это смущает? Стал бояться женщин? Может, тебе вернуться в «Ящерицу»?– Давай, только вдвоем, один не пойду.– Ок, детка, как скажешь.– Эй, пацаны, в курсе, что у нас сегодня звезды в клубе? – сказал Кобель и добавил, что он уже пообщался с ними.– Кто там? – поинтересовался Гарик– Кто, кто, все тот же Великий Парис Ларнеев.– Он опять за мальчиком пришел?Вся гримерка загудела, все начали стебаться над этим Великим Ларнеевым.– Да он жадный, как, бля, не знаю что, – высказался Гарик.– Нет, ну бабло у него водится, только он в натуре жмет, даже на чай не дает. Странный тип.– А он так интимно втихую предлагает за 50 долларов отыметь его на дому, нормально, да?– Я бы его и за 1000 вряд ли.– Ты нам-то не гони, ты за сотку и мартышке вставишь по самый небалуй.– Ха, ха, ха, что правда, то правда, но я теперь изменился, ставка выросла.– Парни, а что, кто-нибудь подойдет к нему?– Ну и вопросы у тебя, Гарик, ты че, обдолбался уже?В гримерке было два красивых торта, видимо, кто-то их принес в связи с днюхой.– Парни, давайте один из этих хаванем, а то сладкого хочется, – сказал искренне Валерка. – А у кого днюха-то?– У меня, у кого же еще, – почти обиженно сказал Кроха, глотая свой сывороточный протеин.Все ребята оживились, что у скромного Крохи день рождения, все начали горланить, как в школе в начальных классах и поздравлять парня с его девятнадцатилетием. Неожиданно зашел Альберт с озабоченным лицом.– Что тут происходит?– У Крохи днюха, – сказал Кобель, откручивая советское шампанское и разливая его по белым, пластиковым стаканчикам. Альберт сразу расплылся в улыбке и принялся лобызать Кроху в щеки.– Кстати, Валер, подойди к столику нашей звезды, он, по-моему, влюбился в тебя.Валера заулыбался.– Пусть лучше лавешки готовит, а то влюбляться все мастера.– Выйди к нему сейчас, потом доешь свой калорийный торт.– Калории мне нужны, чем больше, тем лучше, а то скупой дядя не покормит, а я похудею, и масса сольется.Он запихал в рот небольшой ломтик кремового торта, запил шампанским, отрыгнул и вышел к гостю. Альберт тоже ушел.К торту с чайной ложкой подсел Гном и начал жадно уплетать его, при этом чавкая, раскрывая рот и что-то приговаривая.– Гном, ты же билдер, тебе вроде нельзя, чувак. Ты чего творишь, – спросил его Кроха.– По хер, сегодня можно по двум причинам, Кроха. Во-первых, у моего кореша день рождения, во-вторых, у меня сегодня разгрузочный день, могу жрать, что захочу, вот так.И он чавкал, жевал и проглатвал, забывая про свою диету и сухие мышцы. И снова забежал Альберт, всмотрелся внимательно в программу и сказал, что мы с Валеркой вторыми идем со своим номером в кожаных плащах.– Так он же на «вечере»? – сказал я.– Уже скоро закончит, это не «вечер», просто просили подойти.– А-а.– Так что переодевайся.Первым номером шел Гном, со своим сольником Графа Дракулы. Гном держался за живот и что-то бормотал себе под нос, у него вообще была привычка разговаривать с самим собой.– Гном, дружище, ты чего за пузо держишся? – спросил я, видя его раздраженную физиономию.– Да переел, это жирно для меня, я забыл и увлекся, у меня хронический панкреатит. Че-то совсем хреново.И вправду он как-то позеленел, осунулся в момент, я потрогал его лоб, он весь горел.– Чувак, у тебя, по-моему, температура.– Да это, сука, приступ. Надо съесть ферментативные таблетки, отпустит, но с собой нет.– Слушай, по-моему, в аптеке через дорогу можно взять, там 24, давай схожу, – сказал Кроха.– Да брось ты, у тебя же днюха.– Знаешь, мой кореш плохо себя чувствует, поэтому я сбегаю, и это не займет много времени.– Давай, чувак, сходи, – сказал я, и в считанные секунды Кроха вышел за лекарством. Ну, а я начал готовиться к номеру, так как мы по понятным причинам уже шли первыми.Мы намазывались детским маслом «Джонсон и джонсон», чтобы блестеть. Я спросил Валерку:– А чего он хотел-то?– Кто? Звезда, что ли? Да ничего, рассказывал, как мной восхищается, и приглашал в ресторан завтра.– Ясно!– Чувак, спину мне помажь, а то не дотягиваюсь. Как у тебя с теткой из «Зависти»?Я плеснул себе на руку масло и начал растирать его широкую спину.– Не знаю, пока без динамики, посмотрим. Пока секс и больше ничего.– А ты что, хотел, чтоб она женой твоей была, после того как отработала сто пятьдесят лет в лучшем клубе для мужиков, не думай даже об этом. Это стена, через которую не перелезешь, чувак, поверь.Не сказать, чтоб я был ошарашен, но он был прав, наверное. Но бывают же исключения, которые подтверждают правила.На сцене мы отрабатывали с удовольствием, как и всегда, когда есть народ. Девки визжат, что-то выкрикивают, и ты заводишься, и наш синхрон был четок и мощен на удивление. Казалось, что сегодня мы были звездами. Мне казалось, что я, Валерка, музыка и этот зал, одно целое, как живой, чувствующий организм. Я пытался найти ее глазами, чтоб никто не понял, что я кого-то выглядываю, но было темновато и слишком много народу. Отработав, мы вернулись туда, откуда пришли.В гримерке что-то все собрались, была суета, причину которой мы поняли не сразу.– Что случилось, парни? – спросил Валерка.– Кроху машина сбила.– Сбила? Насмерть?– Нет вроде бы, но его увезли на «скорой». Вот дерьмо, блин, чувак только хотел купить лекарства, и то не себе.– В какую больницу отвезли?– Говорят, что в Склиф, тут недалеко.Альберт был разъярен, всех отчитывал.– Не хер было пускать пьяного Кроху на улицу, думать надо иногда и головой, а не другими местами.Вечер был испорчен, и если честно, я даже не выходил из гримерки до утра, не хотелось видеть этих людей, которые веселятся, отдыхают, танцуют и соблазняют, им все равно не понять. У Гнома к утру все прошло, и по нему было видно, как он переживал. И после работы он отправился в Склиф. Ну а я залег на диван, укутался каким-то старым, клетчатым пледом и вырубился до утра. Перед тем как заснуть, меня переполняли странные чувства, а утром где-то около семи меня разбудил Валерка, и мы отправились спать дальше домой.Но дома я уснул не сразу, такое часто бывает, когда перегуляешь. Ворочался, ворочался, думки все какие-то, вспомнил Николая, мы давно не созванивались, трудно сказать почему. Но когда-то я жил у него, он был любезен со мной и добр, предоставил кров и я часто спал у него в подсобке, молился там же, чтоб так было дальше. Некоторое время я жил у него, но вскоре этот факт очень раздражительно подействовал на его маму, ей 106 лет в обед, но это не важно, важно то, что Коля не мог и не хотел с ней спорить, он ее вроде как боялся. Из его рассказов я понял, что мама больше отдавала предпочтение его брату, то есть своему первенцу, несмотря на то что он был последним алкашом и так и пропил свою квартиру, а к Коле относился, как к возможности нажраться на халяву. Я неоднократно слышал, как Николай рыдал по ночам, как ребенок. Странно видеть взрослого мужчину, рыдавшего в подушку. Мне было жаль его, и я не хотел напрягать их с матерью своим присутствием. В очередной раз дал бабки – хорошо, не дал, значит, говно. А мама… А что мама? Старый, больной человек.– Пусть он здесь не живет! – вот такие были ее слова, я их слышал.Мне Колю было жалко, а не себя. Бедный Коля, это расходилось с его понятием самаритянства. Все хорошо, Коль, все нормально.