Я смотрел на Альберта и с трудом сдерживался, чтобы не разбить ему морду, я диву даюсь, как он может так просто, как будто бы ничего не случилось, смотреть мне в глаза, не пряча своих. Желание свернуть ему шею росло, но я старался подавить его и чуть не заплакал, еле сдержался.

Он что-то говорил мне, с умным видом рассказывал о новом стриптизере, выигравшем конкурс «голой среды». «Голая среда» – название конкурса стриперов по средам. Фишка была в том, что стриптизерами в эту ночь работали любители, так сказать, лохи начинающие. Собственная импровизация и была фишкой, над многими публика, не стесняясь, смеялась, вызывая комплекс неполноценности у ребят. Некоторым из них, тем, кто проявлял себя, везло, и впоследствии с ними заключали рабочий контракт минимум на год, в пунктах которого указывались такие моменты, как предоставление квартиры от клуба, где жило порой до семи ребят в двух комнатах. Также клуб щедро давал во временное пользование одежду – самую примитивную: огромные бутсы, привезенные хозяином из-за границы и один новый бандаж бледного цвета, как кожа нездорового человека. Вот в принципе и все для начала. Предполагалось, что танцор с получек должен прикупить себе барахла: обтягивающие пидовские шорты, штаны с молниями по бокам или липучками, чтобы при сильном рывке руками мигом срывать их с себя.

В свою очередь, танцор был обязан работать в постановочных номерах, а иногда даже с голым стоячим членом, как делали все приглашенные команды стриптизеров из-за границы (поясню: в мире мужского стриптиза подобная фенька является высшим пилотажем и оплачивается в два-три раза дороже, чем обычные номера).

Так вот, Альберт с редким интересом и нескрываемым восторгом отзывался о новеньком танцоре, видимо, совсем позабыв, как он, Альберт, со мной поступил. Он не спрашивал меня, как было там, все ли прошло гладко, он не спрашивал, потому все знал. Что я мог сделать в этот момент? Многое, но не в свою пользу. Я размышлял, какой же низкий и дешевый тип этот Альберт. Кроме наживы на других людях, его ничего не волнует, ему абсолютно насрать на всех, кроме себя, и вся сущность его была в этом, просто сука и тварь!

– Ты себя нормально чувствуешь, какой-то бледный, заболел, что ли? – неожиданно спросил он.

Я пожал плечами и ничего, кроме слова «нормально», не сказал.

– Может, чаю крепкого выпьешь?

«Какой ты заботливый, Альберт», – подумал я, но выдавил снова «нормально».

Тут кто из барменов позвал его, и он тут же исчез, как будто его и не было, и не втирал он мне про новенького.

Я почувствовал легкость и явное облегчение, все-таки я сдерживал себя. По виску медленно стекал пот, было щекотно, и я вытер его рукой.

В гримерке еще никого не было. Правда, был небольшой беспорядок, такой как всегда, просто я редко приходил раньше всех, а сегодня пришел, чтобы немного поспать перед работой, так как Валерка дома был с очередной девчонкой.

Я все не мог понять, что за запах стоит в гримерке, его трудно описать досконально, но в ноздри врезались миксовые ароматы хлора и спермы с ноткой пота. Короче, воняло по полной.

Я присел на разбитый от частого траха диванчик, он на удивление оказался уютным и глубоким. Мне показалось, что диванчик поглотил меня почти целиком, он был дружелюбным и теплым. Может, мне уехать домой? Морис был прав, сказав, что я здесь никому не нужен. То, что я никому здесь не нужен, меня не заботило, но что оказался в подобном дерьме… Вот тут я и почувствовал, что сдаюсь. Я даже разочаровался в самом себе. Где мои принципы? Воля к победе? Нескончаемая энергия и желание жить?! Кроме пустоты и дикой озлобленности, я ничего не ощущал.

Если Игнатов придет сюда, если сегодня ночью этот мудила придет сюда, меня же расчленят! Что же делать? По ходу дела, я уже не жилец. Он меня везде найдет, даже на луне.

Приехал, блядь, в Москву за счастьем и длинным рублем, неудачник хренов. Если мне пипец в любом случае, то буду тихо, мирно ждать своей жалкой участи. Морис, где ты сейчас? Тебя нет, когда ты так нужен.

Я откинул голову на удобную выемку и тупо уставился в потолок. Я отвлекся. Было слышно, как диджей негромко включает разные композиции. Некоторые были даже очень ничего, например, OIL с их единственным синглом или мистический IRIS с Saving time, от которых меня реально перло. У нас в клубе был даже номер под эту композицию, шел всегда на ура. Девочки писались и кричали. Но в тот момент я не думал о девочках, нет, правда, об одной думал, но что было толку думать. Все было не решено. От гнусных раздумий мне дико захотелось спать, хронический недосып давал о себе знать. Я закрыл глаза и моментально уснул.– Эй, Майкл, просыпайся, – ткнул меня Малыш. – О, у тебя что с лицом? Махался? Или получил?Я еле открыл глаза. Так приятно было побыть одному в гримерной и немного поспать.– Так что у тебя с фэйсом, Майкл? – повторил Малыш.«Это он ко мне обращается?» – подумал я.– А что не так с моим лицом? Все нормально.Я встал с дивана и подошел зеркалу. И вправду, под глазами вырисовывались два черных круга, явно от переживаний. Кстати, Малыш не заметил, а на левом виске я увидел два седых волоса, появившихся несколько часов назад. Черные круги под глазами выглядели, как два фонаря. Надо их замазать мейк-апом и все будет ок!И вновь гримерка ожила и зашевелилась, ребята один за другим начали переступать ее порог.Я залез в душ и долго настраивал приятную воду. Открылась дверь, и вошел Валера. Мы увидели друг друга и улыбнулись. Валерка вылупился на меня!– Ты, наверно, хочешь спросить, что у меня с лицом? Все норма, просто упал.– Ты похож на зомби.– Слушай, я сейчас вспомнил, я мелкий еще был, с парнишей дружил. И как-то он в школу утром приходит, и я смотрю, что-то у него с губой верхней, как будто она зашита, зеленка и все дела. – Чего с тобой? – спрашиваю. – Упал? А он говорит: «Шел, шел, запнулся ногой об бордюр и упал мордой в кусты. И при этом рот открыл – поэтому палки губы и во рту что-то поранили».– А чего он рот-то открыл?– Да не знаю, идиот потому что. На самом деле этот товарищ с дерева свалился, когда играл в «казаков-разбойников» со своим старшим братом. А в школе всем рассказывал, что запнулся о бордюр с открытой пастью!– Да-а, странный малый, – сказал Валерка.– Вдоволь натрахался? – спросил я с неподдельным интересом. – Девочка ничего была?Он закатил глаза от удовольствия и показал большой палец:– Вот так, на пять с плюсом.Я выдавил гель Adidas на руку и растер его по телу.– Офигенный запах, это что такое? Nivea Cleo? Запах, как парфюм.– Это Adidas, – ответил я.Запах был и вправду, как дорогой парфюм.У Валерки была одна идиотская привычка, он с одного вопроса, не дождавшись ответа, перепрыгивал на следующий. Но он не был бессмысленным парнем, и я дорожил нашей дружбой.– А мы с красоткой всю ночь трахались до упаду. Вот она, секс-машина без стоп сигнала.Валерка натирался моим гелем и выпускал воду изо рта, попадая на белую клеенчатую шторку.– Днем поехали в «Якиторию», суши захотелось дико, до отупения, после чего купили билеты в «Пушку» на «Ведьмы из Блер 2», ничего фильмец, я его, правда, почти весь проспал, но помню кусками.– Интересная у тебя программа была, прямо ведешь себя, как нормальный серый житель столицы: кино, суши – молодец.Валерка в очередной раз выдул струю воды на шторку, только в этот раз воды во рту у него было больше.Мы еще поболтали о том о сем, и вроде на душе стало легче.Единственное, чего я остерегался этой ночью, так это увидеть ребят, с кем были у Игнатова, увидеть и встретиться с ними глазами. Я думал о случившемся, думал так часто и долго, что от различных сложных мыслей у меня развивалась головная боль и появлялось бессилие. Но это смешно, как не встретиться с ними на одном производстве? Нет, ну хотя бы не по горячим следам, чуток позже, когда осядет. Но не вышло.Этой же ночью к моему «счастью» в гримерке я увидел Игоря. Он был одет в белую шелковую рубашку и черные стрейчевые шорты, наряд, предназначенный только для зальной колбасы. Игорь сидел на высоком барном стуле и почти ни на кого не обращал внимания, затягивался немягким «Парламентом».Не хотел я подходить, но и не хотел, чтоб он думал, будто я избегаю его, оно так и было, но это чувство идиотское и примитивно отталкивающее.– Привет, – я улыбался внаглую, будто ничего не случилось, все как обычно.– Привет, – аналогично ответил Игорь.– Да-а, – подметил я.На нем лица не было. Обесцвеченные глаза Игоря и особенно те же выразительные круги под ними создавали впечатление, что он не спал минимум три дня.– Там был настоящий пиздец, – тихо и убедительно сказал он.– Да нормально все, расслабься, – сказал я, не понимая, почему избрал именно эту позицию – пофигизма. – Клоуны они все дешевые, вообще не парься.– Там проблемы были вначале. Тебя найти хотели в ту же ночь, но Монгол запретил. Сказал, что ты поступил по совести, хоть и передернул. Главное, не попадайся Игнатову на глаза, даже если он сюда придет.– Как ты себе это представляешь? Если он захочет, попадайся не попадайся, здесь все ходы и выходы перекроют, и никуда я не денусь.– Ну не знаю. Я тебе передаю то, что узкоглазый сказал, что не тронут тебя.Игорь смотрел на меня, и я чувствовал, как он восхищается и ненавидит меня.– Скажи, как ты сделал это? Как ты смог пойти на такое?– Я просто очень испугался.Он выдавил из себя уродливую улыбку:– Пиздишь ты все.– Не понял?– Да ладно, ничего.Игорь только качал головой и удивленно смотрел на меня, не понятно о чем думая. Этого я и боялся.В гримерке роилась толпа, и все занимались собственными персонами, и наш разговор никто не подслушивал, или мне так показалось, но Игорь говорил так, чтоб слышал только я и никто другой, мы вообще могли не произносить слова вслух, только эмоции.– Где Игорь хохол, мне нужен Игорь, – прозвучал серьезно настроенный голос почти вбежавшего в гримерку Альберта.Игорь быстро затушил сигарету в барном блюдце, мельком взглянул на себя в зеркало. Казалось, что он даже приободрился, все-таки запахло бабками. И они ушли в зал.Я выдохнул, сразу легче стало, Альберт, сам того не зная, помог мне. Раны еще не зажили.Ночь подходила к концу, как всегда часам к шести безумно хотелось спать. Во время работы я перехватил баночку «Адреналина» и пока оставался бодрячком. Алекс не пришла, на моем мобильнике не было пропущенных звонков. Я грустил, скучал и еще грустил. Достаточно в клубе было девочек, и нужду справить, и денег заработать, но работать я хотел для Алекс, ее глаза смотрели на меня, а девственно оттопыренные губки соблазняли. Ее теплые и сильные руки гладили меня. Алекс, ты мне нужна, где ты сейчас?Ночные гости практически разошлись, клуб становился светлым от лучей солнца и пустым. У окошка, находящегося у входа, выстроилась небольшая очередь танцоров, будто в армии перед завтраком. В так называемом окошке находилась девушка-кассир, ее функция была выдать заработанные за ночь деньги танцору, там были деньги с приватов, с танца у столиков, консумации, с вечеров (это когда гостья заказывает того или иного танцора посидеть с ней за столиком, потолковать по душам). Вообщем все, что входило в «крейзи» меню, любые услуги, даже выкупы – все было утром в кассе за окошком. В эту ночь я ничего не заработал, поэтому не стоял в очереди. Правда, подходила во время работы ко мне одна дамочка бальзаковского возраста, хотела заказать VIP мне, но при условии, что я хорошенько помоюсь в душе, который находился непосредственно в зале, на что я ей ответил, что пойду с ней в VIP, если она сама в том душе помоется. Так я дал уйти своим и без того небольшим бабкам.Наверное, это глупость – вытворять такое в стриптиз-клубе, но так уж я был устроен.Я оделся, вышел, на пересечении улиц поймал грача и поехал домой. И тут я почувствовал, что ноги, руки ослаблены, и мне захотелось тупо провалиться в сон.Звонок мобильного телефона разбудил меня, я не хотел отвечать на него. У меня не было никаких сил, чтоб оторвать себя от теплого и уютного дивана, но идиотский звонок, заунывный и настойчивый, раздражал.– Что за урод, – приоткрыв правый глаз, я с усилием встал и взял трубку. – Да.– Малыш, привет, это я. Прости, что разбудила.От этого голоса сон как рукой сняло, все показалось правильным.– Что случилось? – спросил я, не понимая, зачем это спросил.– А что может случиться, кроме того факта, что я дико соскучилась и не менее дико хотела тебя увидеть?– Я тоже очень соскучился, и почему ты решила мне сейчас это рассказать? Могла бы и раньше.– Ты не рад, что ли? Я зря звоню?Что за логика у этих баб, никогда этого не понимал. Сначала делают шаг, либо полшага, а остальных шагов с нетерпением ждут от тебя. Если уж ты начала, так и финишируй. Но для взрыва мозгов было слишком рано, я не был готов, лучше поиграю в ее игру, а то себе дороже выйдет.– Я рад и доволен, просто неожиданно, со сна сложно сразу врубиться.– Я хотела поговорить с тобой, давай вечером увидимся, мне надо кое-что тебе сказать.– Вечером, вечером, вечером, – размышлял я вслух. – Да, давай, сегодня у меня выходной, и я буду очень рад тебя видеть, во сколько и где?– На Белорусской в восемь, я подъеду к «Москве-Берлину».– Давай, к восьми буду.– Целую тебя, Малыш, до встречи.И она отключилась.Впервые я не знал, что мне делать и как вести себя. То ли радоваться, то ли нервничать. Что же Алекс хочет мне сказать?

В кафе с непонятным названием «Москва-Берлин» я подошел в семь сорок пять и успел заказать себе зеленый чай с мятой. Я был расслаблен, даже несмотря на то, что не знал, что может сказать мне Алекс, при том, что таких запланированных встреч у нас еще не было, а если задуматься, то вообще, что у нас было-то? И что могло бы быть между нами? Я ее любил и готов был умереть ради нее. Но ее чувства для меня были закрыты, с одной стороны, у нас зубодробительный секс, легкий флирт, некая недосказанность, и это меня выворачивает. Мне хочется решить все сразу, либо это и есть любовь, либо мы встречаемся, когда оба захотим только лишь для общего отдыха. Но последнее для меня невыносимо и невозможно. Я потягивал свой уже поостывший чай, размышлял, был целиком и полностью в себе.– Не возражаете, если я присяду, молодой человек? – ласково улыбаясь, сказала мне Алекс.Она выглядела, как богиня, нет, как Клеопатра, в одном известном старом фильме, только еще красивее. Казалось, что все, к чему она прикасалась, оживало и расцветало, мои глаза могли это видеть, а что видели чужие, мне не было никакого дела.– Ты классно выглядишь.Алекс всегда выглядела на «лимон». Белая, почти обтягивающая блузка, бережно облегала ее грудь, что не могло не радовать глаз. Голубые джинсы не могли скрыть ее стройные ноги.– Давайте познакомимся, мое имя Саша, а как зовут вас, молодой человек?Я слегка и как бы чуточку смущенно улыбнулся:– Михаил.– Михаил, – медленно и тягуче повторила Алекс, как бы запоминая. – Я наблюдала за вами, пока вы пили чай, и пришла к выводу, что вы мне чрезвычайно симпатичны, и мне хотелось бы, чтоб мы провели этот вечер вдвоем!– Вдвоем этот вечер? – как бы удивляясь, сказал я. – Глядя на вас, вряд ли нормальный мужчина устоял бы от такого предложения.Алекс посмотрела на меня, в лукавых глазах читалось: «Ну, и…»?Я отхлебнул своего чая и сказал:– Согласен, но только если ты снимешь сейчас свои трусики и положишь на этот столик.Алекс засмеялась:– Все бы ничего, но вот только джинсы мешают. А как ты помнишь, героиня Шерон Стоун в фильме «Щепка» в людном ресторанчике сидела на стуле в черном коротком платье и к тому же без колготок.– Да, жаль, что не получилось, как в фильме, а так хотелось.– Ничего, Малыш, для тебя я сниму трусики, когда захочешь, и буду твоей дольше, чем в фильме.Она засмеялась, но почти мгновенно переменилась в лице. Только что она была шкодливой распутницей, а сейчас разом преобразилась в серьезную, жесткую, умудренную опытом девушку с тяжелым взглядом. Странно, но я никогда еще не замечал такого взгляда у нее.К нам подошел официант.– Чего-нибудь желаете?– Принесите «Перье», больше ничего.Официант с деловым видом удалился.Алекс смотрела мне в глаза, взгляд у нее был глубокий и чистый. Я непроизвольно улыбался, мне доставляло огромное удовольствие смотреть на нее и наблюдать, как она смотрит на меня.– Малыш, если честно, то я глубоко сожалею, что мы встретились с тобой в это время в таком месте, это ведь все некстати, никак для тебя и никак для меня. Что мы можем сделать, когда оба привыкли к «этому» образу жизни, к таким легким деньгам, к такому процессу выживания, эта работа, как один гигантский порок, ты и вправду думаешь, что у нас может что-то получиться?Я думал об этом уже давно, и рано или поздно этот разговор должен был состояться.– Почему ты молчишь, Малыш?– Я люблю тебя, Алекс, люблю тебя, слышишь, и мне все равно, что происходит в нашем мире и как мы пытаемся выжить в нем. Я хочу быть с тобой, хочу, чтоб ты чувствовала каждый день мое плечо, мою силу и любовь. Я хочу видеть тебя по-настоящему счастливой, ну, помнишь, ты рассказывала, что когда была маленькой и ела свой любимый пломбир в вафле, то была счастлива, и тебе больше ничего не нужно было. Я хочу продлить этот пломбирный момент, и чтоб он не кончался никогда.Мне казалось, что все, что я сказал, вылилось само по себе, я не думал, что мне говорить, я это ощущал и чувствовал. Алекс смотрела на меня, она изучала меня глазами, как бы тестировала, но по-прежнему сохраняла хладнокровие.– Малыш, я чувствую к тебе то же самое… и ты для меня сейчас свет в окне, но ты не ответил на мой вопрос.– Солнце, я не знаю ответа на твой вопрос, даже если он и существует. Давай не будем ударяться в поиски, давай жить, как живем, и стараться каждый день что-то делать для того, чтобы быть вместе, вместе, понимаешь? Ты хочешь, чтобы мы были вместе?Я был очень конкретен, может, не понимал слегка, о чем говорю, но был искренен с ней и с собой.– Хочешь быть со мной? – я повторил отчетливей и медленней.– Да Малыш, я хочу быть с тобой, но не вижу перспективы. Как мы будем жить? Танцевать в клубах, ты в одном, я в другом? На утро приходить в угарном состоянии домой и делать вид, что это дерьмо происходит где-то за кулисами?– За кулисами происходящее, проблемы и зло, прямо как в чеховском «Крыжовнике», – с долей сарказма подумал я и, видимо, это и озвучил.Официант наконец-то притащил долгожданный «Перье» с извинениями, что задержался, и вновь упорхал.Я снял крышку, и с легким, мягким шипением вода полилась в стакан. Прозрачные пузырьки быстрыми струйками поднимались с донышка вверх.Я взял руку Алекс, перебирал ее пальцы, трогал запястье и потом нежно поцеловал:– Я хочу быть с тобой и только с тобой, мне больше никто не нужен, мне нужна ты и твоя любовь, и я умру за это.Она смотрела на меня, потом встала со стула, подошла ко мне и присела, как бы на корточки. К слову говоря, все кафе было переполнено, все столики были заняты, народ пил вкусный чай и закусывал сырными пирожными, но в мгновение многие притихли и обратили на нас свои взоры, я не смотрел по сторонам, но как-то ощущал их взгляды, хотя мне было плевать.Алекс провела рукой по моей небритой щеке, казалось, что из ее глаз вот-вот потекут слезы или, может, они у меня потекут, она трогала мое лицо и нежно улыбалась, такой нежной, как сейчас, я ее еще не видел.– Мое сладкое солнышко, поехали отсюда куда-нибудь, – сказала она.– С удовольствием.И уже через семь минут ее машина несла нас в гостиницу.Улицы проносились мимо, свет и мрак сливались в одно целое, не было фигур, не было дорог, не было фонарей и светофоров, был только мир, где существовали я и она. Только мы.Саша вела машину одной рукой, а второй держала крепко мою руку, я гладил ее шею и перебирал ее волосы, и, казалось, она совсем не смотрит на дорогу, а только на меня.

– Брателло, я скоро поеду домой. Исчезну, навещу стариков, давно их не видел. Валерка только что закончил пробивать трицепс на блоке и посмотрел на меня.– Правильно, давно уже пора съездить и навестить, сколько ты уже дома не был?Я призадумался, и, правда, давно не был, мне было как-то даже неудобно перед ними.– Почти пять месяцев не был. Ты же понимаешь, эта работа съедает все время.Валерка приступил ко второму подходу на заднюю часть руки и начал пыхтеть.– Да, жопа, даже на самого себя времени нет, вот и думай тут об отношениях, какие на фиг отношения?– Нет, брат, мы же с тобой не матросы все-таки.На восьмом подъеме он задрожал и отпустил снаряд.– Матросы. Знаешь, Рон Джереми – звезда порно – говорил, что никогда не снимался в матросских фильмах. А это какие такие «матросские»? – спрашивали его. Ну, там, где парень с парнем.– Рон Джереми – жирное, волосатое животное, порнозвезда. Я еще понимаю, тот итальяшка, у которого псевдоним из фильма «Борсалино».– Рокко Сифреди.– Точно, вот он понимаю, симпотный, нормально выглядит.– Ну и шишка до колена.– Девчонкам это нравится.– Ты утверждаешь или спрашиваешь, или подтверждаешь факт?– Ни то, ни то и ни то, просто базарю.– Давай, может, плечи побьем? Разводочка, махи и жим.– Плечи можно, хочу квадратные, как у Слая в Rembo 3.– Да, там просто супер: сухие, отточенные, все в полосках и большие.Я смотрел на него и думал, что все ребята, работающие в стрипе, озабочены внешним видом и, в частности, объемом своих мускулов. Но сложно, честно говоря, раскачать себя всухую без стероидной прививки и без спортивного питания. Последнее, в свою очередь, не является помощью в наращивании объемов, я, честно говоря, так и не понял, для чего нужно пихать в себя эту целлюлозу, в лучшем случае – эффекта ноль.Мы вовсю прорабатывали плечи, я тщетно хотел угнаться за Валерой. У него были потрясающие плечи, отточенные со всех «трех» сторон не хуже, чем у Слая.– Я, наверно, скоро «захимичусь» немного, – сказал Валерка, скрипя под тридцатикилограммовыми гантелями.– Я тоже не против, но качественно не по карману, а «пухнуть» на «метане» и «ретушке» совсем не хочется, хотя по средствам доступно, я бы подкопил на индийский «Вистрол» плюс «Сустанол» пятикомплексный. Три месяца, и ты как один из тех, кто работает в «Чип и Дейле».– Да, только они таким дерьмом не пользуются, а уже давно накупили себе «гормонов роста».Я взвалил на плечи те же гантели, а Валерка стоял сзади и страховал на случай, если поведет не туда.Слушаешь самих себя и диву даешься, дети и есть дети, это тогда мы болтали о том, чего не знали, у медали-то два оборота. Последствия после стероидов у здорового организма весьма плачевны, но стоит ли задумываться в восемнадцать-девятнадцать о необратимых проблемах органов, кожи, крови, когда ты обязан внешне быть на пять с плюсом? И ты хоть исколись и обожрись пилюль, но выдави из себя битцепсы под сорок сантиметров, хотя это маловато.Я доделывал одиннадцатый раз с подъемом и чувствовал, как горят мои плечи, как кровь обильно приливает к мышцам. Я пыхтел.– Давай, давай, давай, вверх, – помогал мне друг.После трени мы отправились в душ, где меня прибило воспоминаниями о детстве и регулярных боксерских тренировках. Я подолгу стоял под приятной водой и прогонял в голове все происходящее. Странно, но я не часто обдумывал отработанные спарринги или ближайшие районные соревнования, я чаще думал об Оле, о ее влюбленности в меня и наивной собачьей преданности, о школе, куда не совсем часто вызывали родителей, да, собственно говоря, и незачем было, так все по мелочам: прогулял пару недель, нахамил учительнице истории, как-то не так посмотрел на учительницу литературы, но зато я всегда готовился заранее к уроку, который никто в классе больше не переваривал кроме меня – уроку биологии и анатомии. Я знал все, про обмен веществ, витамины, белки, гормоны, я мог вступать в дискуссии с учителем и при этом не выглядеть идиотом.Я стоял под душем в подвальном зале в районе N города Москвы, вспоминая прошлое. И вновь приятная вода смывала ароматный гель с моего тела и накопившийся негатив за день.По дороге в клуб я раздумывал, а что за человек этот хозяин клуба, в котором я работал? Я был в курсе, что он уезжал к себе в Голландию на некоторое время, для него это было нормой. Хозяин был далеко не последний чел в Москве, и ему принадлежало несколько популярных клубов, насколько я знал, он владел и сетью ресторанов – совсем не дурно. Он жил на две страны, имел два дома – в России и Голландии, говорили, что и за бугром у него есть свой клуб. У нас в клубе все ребята, включая меня, боялись его, как чумы, и правильно. Как я уже говорил, не составишь ординарный и однотонный портрет этого «Мефистофеля». Бывают люди настроения, куда подует, в ту сторону их настроение и склонится, но хера с два такое скажешь про хозяина. От него можно было ожидать всего. Он даже мог тебе съездить по морде и не чувствовать себя виноватым. И был у него один фокус, назло всем ребятам: этот великий чел доставал из небольшого металлического чемоданчика пачку зеленых стодолларовых купюр, мирно клал ее на поднос и с вопросом: денег хочешь? – спокойно поджигал ее на глазах у охеревших ребят. Подумайте сами, какие мысли могут прийти в голову в такой момент? Удивительный человек. При этом ни в коем случае его не назовешь тупым или одноклеточным. Он очень умен, образован, эрудирован, обладает врожденным чувством стиля, имеет стопроцентный собачий нюх на модные явления, в частности в ночных клубах: музыка, декорации, еда, выпивка, одежда на танцорах, барменах, даже флаер клуба отредактирован, спроектирован им же. Настоящий «Мефистофель».Время было около десяти. Первые гости обычно подтягивались к одиннадцати, как правило, в час уже был легкий муравейник.Такси тормознуло, я заплатил пару сотен и погреб к двери, хозяин был уже на боевом посту, он был к тому же четким и пунктуальным. Его аккуратно припаркованный «Гелендваген» с водилой занимал всю площадку у входных дверей, блестел, переливался на заходящем солнце. Водила, видимо, как всегда, сладко сопел за тонированными стеклами.Клуб еще не проснулся, диджей сортировал музыку и настраивал звук. Правда, световые рефлекторы уже вовсю рабатали.Я открыл дверь, ведущую в гримерку. Кабан пыхтел над короткой самопальной штангой, работал на бицепс. Его вены просто вылезали из мышц и надувались будто от насоса.– Не лопни, дружище!Кабан вскрикнул в заключительный подход и аккуратно положил штангу.– Здорово, Мих! Давно тебя не видел.– Не пыхти, как паровоз, ты че, по полной, что ли?– Почти, ручонки решил побить, я, короче, читал на днях статью, не помню в каком журнале. Статеечка была про паренька – «испашку» из Мадрида, интервью у него брали. Он говорит, что для танцора главное – это живот и руки.– А морда?– Это природное.– Руки тоже сложно.– Это генетика.– Слушай, Кабанище, а ты, я слышал, раньше свой бизнес вел?– До какого-то момента вел и скоро буду снова вести, вот только немного разбогатею тут, если бы здоровье моего батю не подкосило, вы бы меня не знали.– Кабан, ты правильный парень, знать тебя приятно.– Да, Кабан, ты просто чудо. А танцуешь так, что просто свет туши, – юморно похвалил вошедший Майкл. – Ты бы лучше рассказал, как 45 см сделать?– На члене, что ли? Уже не сможешь.– Не, ну серьезно?Я улыбался, Майкл был всерьез озабочен вопросом.– Укольчики, детка, укольчики.– И все, что ли? Только это?– Ну-ка руку сделай.Майкл гордо снял свитер и напряг то, что у него было.– Ну, у тебя где-то 39.– Было сорок, мерил недавно.Собственно говоря, Кабан и получил свой ник по праву – самый здоровый из всех танцоров, но он всегда говорил, что не пользовался химией, глядя на него в это сложно поверить, и никто не верил, хотя, кто знает, он же из бизнес-среды, а там все бывает, даже правда. Так или иначе, на него равнялись, и бабы по нему сохли, болтать он умел.– Ну сорок, какая разница-то. Если хочешь без уколов, тогда правильное питание, сон, тренировки, протеины, режим, короче, и побольше бабок, а всего этого у тебя нет, так что выбирай.