Проснулся я от того, что солнечный летний луч грел мою левую щеку. Вероятно, было около двенадцати или чуть больше, мне снился сон, как мы с братом купались в озере под названием Идра, где-то под Москвой. Я лежал и думал, что прошло уже девять лет со дня смерти брата, и что теперь он снится мне все реже и реже.

– Эй, чемпион, я тебе бананы принес, как ты хотел.

В палату зашел Валерка с пакетом в руках, а я его даже не заметил.

– Врач сказал, что скоро тебя отпустят. Ребра уже зажили, голова тоже на месте, шов скоро снимут.

Я потрогал пальцами шершавую поверхность головы в районе лба и попопытался слегка надавить, но было еще больновато, и я поморщился.

– А что ты хотел, брат, тебе здорово досталось, но худшее позади, как говорится. Повезло, что у тебя башка железная.

Я улыбнулся. Это как в одном фильме, помнится, герой все головой кирпичи ломал, а потом ему сломали.

Валерка слегка улыбнулся, поняв, что шутка не удалась.

– Ребята тебе огромный привет передают, все скучают, говорят, выздоравливай быстрей.

– А как в клубе вообще? – спросил я.

Валерка поморщился:

– Маромоек в последнее время все больше и больше, и нормальных клиентов все меньше и меньше. Слухи ходят, что хозяин продавать клуб хочет, сейчас открыли другой стрип-клуб, и вся нормальная клиентура туда перебирается.

– Надо завязывать со всем этим, старик, – сказал я.

Валерка подхватил:

– Надо, надо, у меня уже есть несколько предложений от некоторых людей, я вот думаю.

– Ой, ой. Это опасно! – сказал я.

– Да ладно, хорош, короче, один вариант, меня на биржу зовут, а другой – в банк работать. На бирже вроде, если подфортит и научишься этому делу, то и лаве можно нормально делать, ну, и в банке карьерная лестница.

Валерка на секунду задумался.

– В принципе, и там и там нужны мозги и желание.

– Это точно, и трахать по расписанию работодателя и не быть уличенным в измене, – с иронией добавил я.

– Аха, а как же без этого!

Меня охватил соблазн спросить его… Но я пытался не подать вида, и идиотская натянутая улыбка не сходила с моего синего побитого лица, но, наконец, он заговорил сам.

– Это, слушай, мне на днях Алекс звонила, спрашивала, где ты и в какой больнице. Хочет навестить тебя.

Я чувствовал, как усилилось сердцебиение.

– Не надо, не говори ей, я… не хочу ее видеть.

– Понимаю, старик, поэтому и не сказал, как она ни выпытывала. Говорит, что звонит тебе, но ты недоступен. Да забей ты, сколько таких еще встретишь на пути?

Я отрешенно смотрел в потолок, на то место, где отходила побелка, и думал, почему этот тонкий листок побелки до сих пор не свалился вниз. Если бы были силы и голова не кружилась, встал бы на кровать и отколупал бы ее, я так любил это делать в детстве.

«Нет, – подумал я, – такой я не встречу больше никогда. Такое дается либо один раз в жизни, либо никогда».

– Ты все правильно сделал, мен, спасибо, что не сказал.

Валерка привстал с кровати.

– Мне пора, я сегодня работаю, народа мало, вызывают.

– Понятно, старик.

Мы попрощались, и он ушел.

Глазами было немного больно водить, и я захотел вздремнуть, слабость еще жила в моем теле. Что будет со мной? Как жить дальше? Чем заниматься? В голову лезли эти три вопроса, да не лезли, а жили уже очень давно и периодически давали о себе знать.

«Отстаньте от меня, я ничего не знаю, я просто хочу спать!»

Прошло несколько месяцев, я уже полностью поправился и восстановился, вовсю ходил в зал, также работал по ночам в клубе. Только клуб постепенно вымирал, как животное юрского периода. Жаль, конечно, что так получается, золотые времена клуба остались далеко позади, и что меня ждало впереди, я не имел представления, как-никак, я привык к такому образу жизни и поменять его в корне было совсем не просто. Припомнился разговор с хозяином о трансфере за границу, да, это было бы кстати сейчас, но наш «папка», иногда не помнит, что говорит и обещает, но в принципе к этому все привыкли. Только новички велись на заманчивые предложения заработка за бугром или совместного похода в ресторан. Подойдя на днях к хозяину с вопросом о его предложении, я получил однозначный ответ:– Кого надо, я уже отправил, а ты не был готов и долго думал.– К чему я не был готов?Смешно даже становится. И потом те, кого он якобы отправил, что это за ребята? Кто они, танцоры из клуба? Вряд ли, иначе бы об этом судачили день и ночь. Тогда кто? Любовники? Минутку, а я разве говорил, что хозяин клуба гей? Не помню. Ходили о нем слухи? Ходили.Если уж затронул эту тему, то хочу напомнить про Юрия Леонидовича, который набегами заглядывал в клуб, я давно его не видел, но в пятницу довольно-таки рано, около двенадцати ночи, он пришел буквально на час.Как всегда свеж, энергичен, бодр.– Откуда у вас столько энергии, Юрий Леонидович? – с неподдельным интересом спросил я.Он приподнял брови.– Да чего мне, ежу? Утром проснулся, уже счастье неземное. А как у тебя дела? – не дождавшись ответа, он добавил: – Вроде бы клуб продают. Чем заниматься будешь? Есть наметки?Я немного поколебался:– Да пока не знаю, найду что-нибудь. Друзья на биржу предлагают к ним пойти, я вот думаю.– На биржу? Интересно, но это не так просто, как кажется. Это не мое поле деятельности, но некоторые мои знакомые как раз в этом бизнесе, и там не все так сладко, как кажется, хотя, – добавил он после паузы, – ты привык к сложностям.– Почему вы так думаете?– Ну, во-первых, я разбираюсь в людях. Во-вторых, в тебе есть характер, есть стержень. Такие, как ты, либо погибают, либо добиваются всего и достигают успеха. На днях я смотрел один русский фильм, где главный герой попадает на зону и пытается там выжить. Он мне чем-то напомнил тебя. Оба упертые, как бараны горные. В том фильме была гениальная фраза в адрес главного героя: «В тебе что-то есть от человека!» Так вот, и в тебе что-то от человека есть! – Он посмотрел на свой Патек Филлип.– Мне пора. Если что, звони, номер знаешь, если ничего не найдешь, что-нибудь придумаем.Он хлопнул меня по плечу, к нему подошел верный охранник, и они быстро покинули клуб. Где-то была у меня его визитка, но буду ли звонить, не знаю, не уверен.Про биржу я, конечно, наплел, надо было что-то говорить, вот и сказал, что услышал от Валерки. Он, кстати говоря, теперь активно вживается в новый коллектив брокерской компании, не думал, что он решится, так как уходить с кормушки, даже с трещиной, практически в никуда, даже если есть перспектива, поменять в одночасье образ жизни, это – смело. Я как-то звякнул ему, он говорил со мной и параллельно решал вопрос по поводу субботнего футбольного матча на работе.«Ок, мен, созвонимся», – сказал я, понимая, что вряд ли это случится.Я не злился, ведь так устроена жизнь. Остальные ребята, с кем так или иначе сталкивала меня судьба, продолжали честно отрабатывать в клубе. Они молодые, красивые, почему бы и нет? Каждый живет, как хочет, как получается.А насчет Саши… Эти отношения имели свое начало, но не имеют определенного завершения.Я встретил ее рано утром на улице, по иронии судьбы, неподалеку от того места, где я «нахавался» сполна. Я разговаривал о чем-то с охранником клуба у входа, когда рядом припарковалась синяя тонированная AUDI, из которой вышла Аня, а за ней и Саша. Я хотел было незаметно скрыться, но не успел. Она моментально засекла меня, и я остановился в ожидании дальнейших действий. Какие-то секунды мы смотрели друг на друга молча.Я сделал шаг по направлению к проезжей части, чтобы поймать грача.– Миша! – окликнула она.Я остановился.– У тебя есть минутка?– Есть.– Как ты себя чувствуешь?– Хорошо.– Тебя давно выписали? Меня не было в Москве месяц, я только вчера прилетела.Я кивнул, давая понять, что мне все равно. Я не смотрел ей в глаза, я боялся себя.– Мне не хватало тебя, – сказала она, приблизившись.Я молчал, в ее словах слышалась: «Прости», или что-то вроде того.– Мне пора, – сухо сказал я и, не дождавшись ее реакции, уверенным шагом пошел ловить машину.Я чуть не разрыдался, еле сил хватило сдержаться. Спинным мозгом я чувствовал, знал, что за спиной что-то происходит. Но когда я прыгнул в такси и обернулся, то никого уже не увидел, только утренний слабый туман. По дороге домой я все время разговаривал сам с собой, а может, надо было остаться, надо было объясниться? Узнать? Выслушать? Но сделал, как сделал и, наверное, был прав.Но как же хреново на душе. Еще несколько месяцев назад мы смело объяснялись друг с другом, смотрели в глаза. Даже строили планы на будущее, забавно. Неужели на этом все закончилось? Что это у нее за странная идея – сразу после приезда пойти в клуб, поглазеть на голых стрипперов? Она же не знала, когда я буду в клубе, или дело вовсе не во мне? Так или иначе, иди ты, Саша, на хуй со своими заморочками.На тот момент это было мое решение, жалею я о том или нет, сейчас не имеет значения. Тем не менее я продолжал работать в клубе. Там мало что изменилось, Евгений наведывался крайне редко, так как по слухам организовывался новый масштабный клуб, где-то за бугром, ну что же, удачи ему на этом нелегком поприще.Зайдя в гримерку, я бросил взгляд на большое зеркало, где, казалось, еще совсем недавно были выставлены множество прикольных фоток ребят, вот тут с краю была фотка Кабана в смешной полосатой шапке и с гантелями в руке, а тут по центру день рождения клуба, все танцоры только в шортах красного цвета. А в этом углу – Новый год. Все нажрались как свиньи, помню, как Малыш лизался в засос с Гариком у всех на виду, и все в голос ржали над этой романтикой.Сейчас уже нет этих фотографий, только в памяти остались. Куда они делись – не понятно. Кто их поснимал? Конечно, многие перешли в только что открывшийся мужской стрип «К2». Уйду ли я? Не знаю. Если уйду, то все начнется сначала, а я этого не хочу, слишком надоело. Надоело ощущать себя белкой в колесе. И у меня родилось желание вылезти на сцену. Но оно было несравнимо с тем желанием, которое было у меня, когда я только начинал этот путь. Тогда мною управляли страсть, интерес и желание покорить публику, а сейчас пустота и безнадежность.Наверху, в VIP-ложе было пусто, через окно виднелись только одинокие картины на стенах. А ведь когда-то это место было одним из самых модных и скандальных в столице, и что от него осталось? Только белый слабый туман по центру зала, а он скоро рассеется, и все разойдутся по домам..

Последние несколько месяцев я жил одним лишь желанием уехать домой. Теперь, когда многое уже позади, я могу это сделать. В Москве меня уже ничего не держало, клуб закрыли, а в новый переходить пока не хотел, поэтому купил билет на вечерний поезд. Вернувшись в свой городок, я увидел, что ничего не изменилось с того самого момента, когда я прощался с Морисом и Олей. Те же самые деревья, улочки, дома, здания, даже воздух оставался прежним. Все то, от чего я так рвался убежать, оказалось снова со мной, как будто бы я не уезжал. Июнь, тепло, солнечно, приятный легкий ветерок, но, правда, ранним утром, пока шел к дому, я слегка продрог в одной легкой майке. Ну вот я и в своем дворе, в трех шагах от подъезда. В моем дворике пусто и спокойно, как будто жизнь тут идет сама по себе, независимо от остального мира. Я взглянул на соседний дом, боком пристыкованный к моему. На седьмом этаже единственный балкон был покрашен в темно-синий цвет, а в соседних окнах висели белые шторки. Именно в этой квартире на седьмом этаже жил Морис. На лице у меня появилась непроизвольная улыбка. Я был рад.Я поднялся к себе, долго звонил в дверь, но никто не открывал. Потом я вспомнил, что старики отдавали ключи соседям, когда уезжали на огород. Так оно случилось и в этот раз. Соседка сказала, что дед с бабулей вчера уехали, но ключи оставили, чтоб она покормила нашу кошку по имени Муська. «Надо же, Муська еще жива? – подумал я. – Ей уже лет восемнадцать, не меньше».Когда звонил в последний раз, я сказал старикам, что приеду. Они были счастливы. Я решил, что побуду немного дома, а позже поеду к ним на огород.Переступив порог, я осознал, что отсутствовал целую вечность. Меня переполняли разные чувства, от восторга до глубокой грусти. Я прошел на кухоньку, открыл холодильник и узрел там алюминиевую кастрюльку с рисовой кашей. Она была сейчас в самый раз, я почувствовал дикий голод и поставил ее разогреваться. Она грелась, а я честно помешивал ее, чтоб не подгорела. Я отрезал несколько толстенных кусков свежей «городской» булки и уселся за стол. Вуаля. За обе щеки я уплетал свою любимую кашу, ведь я не ел ее так долго, целую взрослую жизнь. Бабушкина каша всегда вкусная и всегда разная. У меня не было мыслей, я был счастлив. Хотя одна мысль возникла: сейчас доем кашу и пойду звонить Морису.