Громова Галина (LLINA)

Бухта номер 23. Часть 2 (Бухта надежды. Первый шторм)

Аннотация:

Первые дни Беды, полные ужаса и паники, миновали. Созданы анклавы, где люди могут почувствовать себя в относительной безопасности. Они выжили. Выстояли. Удержались. Хоть и не обошлось без потерь.

Казалось бы, все позади… Но затишье всегда наступает перед бурей, а ветра уже начинают веять, предрекая шторм

Василькового цвета «Богдан» с синими милицейскими номерами протискивался по узким улочкам Матюхи . Старшина Сашка Чучукин – «кардан» наш, материл всех и вся, когда вышли на площадь Восставших и, несмотря на включенные мигалки, еле протолкались среди столпившихся на кольце перед Первой городской больницей машин, автобусов и топиков*.

“И откуда их здесь столько взялось? Вроде, утренний час пик уже должен закончиться, а обеденный еще не наступил” – только и мелькнуло у капитана в голове, глядя, как по пешеходному переходу в сторону травмпункта чешет мужик, держащийся за поврежденную руку.

На сиденьях расселись ребята. Творящаяся по городу хрень не давала покоя мыслям. Особенно поставленная Мустангом задача: забрать его дочку из школы возле Портовой поликлиники. Как будто делать им больше нечего… Не Беркут, а Мери Поппинс на выезде. Но приказы не обсуждаются, сами знаете. Коррупцией это распоряжение шефа попахивает. Хотя, будь на его месте Митрофанов, то неизвестно как бы тот поступил в такой ситуации.

*Матюха –

** Топик – (местный слэнг) маршрутное такси

Когда автобус уже завернул на Бориса Михайлова, «кардан» открыл форточку, достал сигарету и, отвлекшись, чиркал зажигалкой, чтобы прикурить. Глухой удар, хруст и резкий взрыв матерщины Чучукина, не особо вглядывавшегося на дорогу, отвлек капитана от размышлений. Через несколько секунд Дмитрий и «водятел» уже стояли возле передка «Богдана» и рассматривали вмятину в бампере и капоте. Сашка непрестанно выдавал все новые словарные обороты известного содержания. Митрофанов несколько секунд рассматривал тело, лежавшее под автобусом. Его затянуло недалеко, не дальше картера «дрыгателя», но, видимо, слегка протащило по асфальту… Вот ведь попадос!

Сашка, етить твою в три Бога сердцу мать! – с досадой почесывая затылок, наконец, изрек Дмитрий. – Ты че, старым вялым келдышем сделан?! Я тебе сейчас ту сигарету запихну туда, куда бы ты не хотел! Ты какого лешего на дорогу не смотрел?! Теперь нам ВэБэшники и прокурорские устроят «тихую Варфоломеевскую ночь»!

Тащ капитан, да только на секунду отвлекся! – начал оправдываться Чучукин. – Кто ж знал, что этот придурок зачатый в пьяном угаре под колеса полезет?! Вот ведь твою крестадушусердцумать!

Эй, Панасенко! – крикнул в салон автобуса капитан, - Вызывай скорую и гайцов. Остаешься с Чучукиным и обеспечиваешь охрану места происшествия до прибытия «банной команды». Остальным – на выход и пешочком на задачу. Панасенко, смотри мне, чтоб ни одна галимая лань тут не шлялась! И за этим Шумахером пригляди, чтоб не сбежал. Иначе жопу твою на британский флаг порву.

А шо за «банная команда»? – спросил Панасенко.

Прокурорские, гайцы и остальные мозгоклюи. А «банная» потому что приезжают и начинают «пАрить».

А ты, мой маленький мордатый друг! – уже обращаясь к Сашке, - Разминай анус и готовься к «дрючбе» с прокурорскими и остальными мужеложцами. Вазелин еще нужно заслужить! Сука, мля, понабирают по объявлению… Чучукин! Стране нужны герои, а манда рожает идиотов, таких как ты! Ты когда-нибудь имел дело с прокурорскими?

Нет. – Покачал головой поникший водила.

Ну ничего, поимеешь… Сейчас приедет их «граф Дрюкало», попьет твоей кровушки и собьет «пыльцу девственности». Так что готовься к анальной дефлорации, Саня.

Неожиданно, медленно поднялась рука «терпилы», ухватилась за тягу рулевой рейки и, перевернувшись на живот, неловко царапая ногтями асфальт, «жертва» начала выползать наружу.

Нихрена себе расклады! – удивленно проговорил Митрофанов, наблюдая за телодвижениями «жмура». – Ну, че вы встали как папашины харитоны после виагры?! Бегом за аптечкой! Окажите помощь человеку!

Да уж, чувак, ну и видок у тебя, - хмыкнул уже с некоторой долей облегчения 'кардан', - Как у Му-му после всплытия.

Йо-о-о-о! – взвыл капитан, заметив, что у наполовину вылезшего из-под автобуса «терпилы», вырвана гортань и пищевод, когда тот поднял голову. – С-с-сука! Как ты еще живешь?!

Тащ капитан! Не подходите к нему! – крикнул Пашка Иванов, по кличке «Паштет».

Паштет, че за херню ты городишь?! Как не подходить?! – опять дернулся в сторону потерпевшего Дмитрий, но 'Паштет' снова схватил его за руку, не давая капитану приблизиться к лежащему под машиной мужику. - Ты видишь, какие раны у него?! Хочешь, чтобы он загнулся и Чучуку под срок подвести?!

В общем, я тут по аське на мобилке с девушкой своей сейчас общался, пока ехали… - как бы оправдываясь, сказал Павел, под тяжелым взглядом Митрофанова отпуская его рукав. - Она у меня в Москве учится. Говорит про каких-то зомбей и живых мертвецов. По ее описанию этот чувак очень даже похож…

Ты че, о сосну уе….ся?! Какие на хер ходячие мертвецы?! Что курит твоя девушка?!

Да ниче она не курит. – Покачал головой Иванов. - Просто так она бы такое не говорила. Сидит дома и боится выходить.

Дмитрий глянул на встревоженное лицо подчиненного, потом на шевелящегося пострадавшего и снова на Паштета.

Ладно, есть у меня корефан-сослуживец бывший, подался он гастером в Москвабад. Сейчас ему позвоню. Но смотри у меня, Паштет, если инфа не подтвердится и «терпила» загнется – посажу тебя. Блябуду, посажу! – сказал Митрофанов и достал из верхнего кармана разгрузки мобилку.

Быстро нашел в телефонной книге российский номер Славки Овчарука – сослуживца-собутыльника по 5-й отдельной механизированной бригаде, в которой они оба служили во время ввода украинского контингента в Ирак. После ротации оба уволились из «Разоруженных сил Украины», помыкавшись на гражданке, Димка пошел служить в «Беркут», а Славка – подался на заработки в «нерезиновую». Несмотря на то, что Митрофанова турнули из армии по НССу*, капитана с огромным желанием приняли в МВД, потому что опыт боевых действий никогда не бывает лишним в их подразделении. Дмитрия на беседу даже сам начальник Севастопольского управления вызывал и «подписался» за него, ибо вакантных должностей было больше, чем людей.

по НССу – неполное служебное соответствие

Гудки вызова. Первый, второй, третий… «Терпила» уже почти выполз на руках из-под автобуса и повернул лицо в сторону капитана. Пока Дмитрий дожидался ответа Овчарука, его взгляд случайно упал на глаза потерпевшего. Капитан еще никогда такого не видел: белесые, полные бессмысленной, немотивированной злобы глаза. От чего офицер невольно вздрогнул и отвернулся. Звуки зуммера вызова казались неправдоподобно долгими, как будто их специально кто-то растягивал во времени. Славка чуть ли не единственный человек, которому Митрофанов верил безоговорочно.

Да, Димец! – наконец-то отозвалась нокиавская трубка голосом Овчарука. – Только быстро! Тут полный звиздец и ахтунг творится!

А что именно?! – неожиданно для себя очень громко крикнул капитан, услышав на заднем фоне звуки перестрелки.

Димон, ты меня знаешь! Никогда чарс или еще какую херь не курю и психом никогда не был. Тут как в фильме ужасов – мертвецы ходят, жрут людей. Вояки с ментами как трипперные зайчики по Москве мотаются. Слышишь стрельбу? Так это они валят зомбаков. Недавно прораба пришлось завалить – приперся уже мертвым и давай кусать да жрать молдаван. Я его «уговорил» лопатой по чердаку. В общем, слушай вниматочно и сосредосдроченно: если у вас такая же хрень творится – не подпускай к себе и не давай укусить. Обязательно пробивай мозг! В другие места – в пользу нищих. У мертвяков первый признак: травмы несовместимые с жизнью, бледный вид, как и полагается покойникам, и белесые глаза. Да сам, если что, увидишь. Короче…

Неожиданно звонок прекратился – скорее всего, закончились деньги на счету. Впрочем, Дмитрий услышал основное и теперь необходимо было действовать – машинальными, отточенными годами, привычными движениями щелкнул предохранителем, передернул затвор и вскинул АКС-74.

Увидев движения командира, бойцы врассыпную отскочили из предположительного сектора обстрела. Мало ли рикошетом достанет. Тем не менее, капитана никто не попытался остановить - раз он что-то делает, значит, так оно и надо. Прозвучал одиночный выстрел, визг пули, отскочившей от асфальта куда-то вверх. «Маслина» вошла «терпиле» чуть выше правого виска, оставив там аккуратное входное отверстие. Левая щека, ухо и нижняя челюсть, были разворочены при выходе, а ошметки мозгов оставили на асфальте серый, с едва заметными красными вкраплениями, «натюрморт» в стиле «Человек. Вид изнутри».

Тащ капитан, че это только что было? – сдавленно спросил Чучукин, глядя на ошметки мозгов, которые попали ему на носок берца. – Вы ж себя под статью подвели!

А ну тихо! Подошли сюда все! – поставив АКС на предохранитель и, дождавшись, пока остальные члены группы подойдут поближе, сказал Митрофанов. – Все видели, ЧТО именно только что произошло?! Так вот, мужики, если хотите выжить, слухай меня в три уха и на ус мотайте, нет усов – на уши, как вырастут усы – перемотаете. Я завалил не человека, а зомби, как ни странно или абсурдно это ни звучало. Все знают поставленную задачу?! Чистим школу, ищем дочку командира, а также эвакуируем всех живых, кого сможем. Никого не оставлять: живых – с собой, зомбей – валить. Патрики экономить, валить в голову и наверняка. И самое главное – к себе близко никого не подпускать! Иначе – смерть. Любая мельчайшая царапина, или, не дай Божэ, укус – моментальная смерть. Потому что я сам такого завалю. Сразу и в башню… В здании, работаем пистолетами – чтобы рикошетами своих не задеть. Как всегда, делимся на три группы: штурмовую, огневой поддержки и обеспечения. Штурмовая группа: Паштет, Панас, Шило и Миха. Командир – Миха. Огневая поддержка: Кирпич, Завгар и Грек. Грек – за старшего. Обеспечение: Чук, Семен и Лось. Семен и Лось – на «ваньке». Лось – рулишь группой. Эфир болтовней не засорять! Это тебя касается, Паштет! Еще одна твоя пиздахаханька по рации – вешайся! Позывные у всех по кличкам. У меня – Митя. Вот только пусть кто-нибудь попробует в жизни так назвать…

Товарищ капитан, а как определять кто свой, а кто зомбак?! – спросил сержант Шиловский, по кличке Шило. – Против террористов-то и бандюков все понятно, ну там ориентировки, фотороботы, ну или с оружием. А тут непонятки. Сами знаете, что в горячке и своих завалить недолго.

Шило, ты мля чем слушаешь? Тампаксы из ушей повытаскивай. Специально, для тех, кто в танке, говорю большими буквами! Визуальные травмы несовместимые с жизнью, белесые глаза, пытается тебя укусить или еще как травмировать. Живые будут стараться спрятаться, зомбаки – нет. Ясно?! Дальше… Чистим сначала первый этаж, эвакуируем тех, кто остался, переходим на следующий. И так, пока до крыши не дойдем. Группа обеспечения, вдумчиво, с расстановкой осматривать выживших, особенно тех, кто на одежде или коже имеют следы крови. Если есть раны, похеру какие – сразу пристегивать наручниками к любой более-менее крепкой, железобетонной херне. Потом будем разбираться, кто есть ху. Если из живых кто-то поставит кеды в угол – не раздумывая пробивать черепушку. Обращаю внимание всех – стрелять только в головы. Пленные нам не нужны. Все остальное – как обычно. Панас, ты вызвал скорую? Им тут х…м кинуть, чтобы приехать, а фиг нарисуешь. – Намекнул капитан на находящуюся по этой же улице в паре кварталов от школы, станцию скорой помощи. - Свяжись с базой, пусть подкрепление присылают. Эх, посадить бы еще снайперов на высотки… Ладно. Пока все. Всем все ясно? Работаем. Разойдись.

Бойцы облачились в экипировку и, привычно, слегка подгоняли ее, изредка подпрыгивая на месте, проверяя, чтобы ничего не звенело или не стукалось, или не бренчало. Включили тактические рации, проверили связь. Митрофанов еще раз построил группы, просмотрел каждого спецназовца, оставшись удовлетворенным, дал команду на выдвижение.

И без того редкие прохожие, завидев вооруженных людей в приметных серых камуфляжах, в полном облачении, старались обойти их десятой дорогой, а проезжающие автомобилисты рисковали попасть в ДТП.

Впереди шли штурмовики, разбившись по парам, перемещаясь по обеим сторонам улицы, чтобы в случае чего, каждая из двоек могла прийти на помощь другой. Огневая поддержка заняла позиции по обеим сторонам улицы, чтобы в случае чего взять противника в огневой мешок. Дмитрий шел вместе с группой обеспечения.

Это Миха, у входа в Портовую поликлинику наблюдаю группу из пяти человек в медицинской одежде с ярко выраженными следами крови. Как-то странно они себя ведут. – Передал командир штурмовиков.

Да я тоже их вижу. Присмотрись, нет ли ран, нет ли повреждений.

У них рожи в крови, как у вампиров, мля!

Ликвидировать! – отдал приказ Митрофанов.

Еще раз повторите приказ!

Ликвидировать! Вашу мать!

Принял!

Раздались одиночные выстрелы и фигуры, в бело-зеленых одеждах последователей Гиппократа, коротко дернув головами от точных попаданий, изломанными страшными куклами падали на асфальт и больше не шевелились.

Это Миха. У меня минус два.

Я Паштет – минус один.

Здесь Панас – минус один подтвержденный.

Я Шило – у меня минус один.

Осмотреться, при обнаружении людей с малейшими признаками ненормальности, открывать огонь без команды. О готовности к выдвижению доложить. Грек, меняйте позицию. Открытие огня без команды и вас касается.

Миха принял.

Грек принял.

Грек – Мите. У меня «двести два»*. Готовы прикрыть перемещение Михи.

Это Миха. У меня «двести два», готов к выдвижению.

Митя Михе: приступайте. Следующий рубеж: первая пара – крыльцо магазина «Лидер», вторая – угол забора школы. Повторяю, огонь открывать по подозрительным лицам без команды.

Принято.

Митя – Завгару. Подгоняй бус к школьным воротам. Двигло не глуши.

Завгар принял. Выполняю.

двести два – все в порядке

Я Паштет, - прозвучал в эфире голос Пашки Иванова. – Замечена неподвижно стоящая группа школьников.

Я Миха – подтверждаю. Наблюдаю кровь, у некоторых рваные раны лица и рук.

Митя – второй группе: давайте через дорогу к школе.

Не успел капитан отдать приказ, как от 'Лидера' с его черно-желтой вывеской рванули через дорогу две коренастые фигуры – Панаса и Шила. Грек в это время усиленно крутил стволом по сторонам, а тут и Чучукин подогнал автобус, рыча движком на всю округу, как раненый мамонт в брачный период.

Со стороны школьного забора, возле которого как раз оказались Миха с Пашкой прозвучали выстрелы.

Паштет: минус два… Мля, мужики, это же дети!

Я – Миха. Подхожу поближе. Нужно осмотреться.

Аккуратней там! – посоветовал Дмитрий, крепче перехватывая автомат.

Я Панас – захожу вместе с Шилом и Михой.

Через какое-то время эфир заполнил отборный мат, исходящий из глоток бойцов штурмовой группы, вперемешку со звуками автоматной стрельбы.

Докладывайте! – рявкнул Митрофанов, даже забыв представиться.

На нас напали. Повторяю – напали.

Кто?

Паштет на связи. Нападавшие – школьники. Дохлые. Совсем дохлые – даже проверять не надо. Их много.

Как обстановка? Удерживать можете?

Пытаемся. Прут со всех сторон.

Идем на подмогу! Грек, Чук, Семен, Лось, бегом арш! – рявкнул Митрофанов, на бегу снимая 'калаш' с предохранителя и передергивая затвор, чтобы в любой момент можно было открыть огонь по противнику. По новому виду противника.

Грохоча тяжелыми армейскими ботинками по серому покрытию потрескавшегося асфальта, мужчины буквально влетели в распахнутые ворота школьного двора, где сразу же был виден весь происходящий ужас. Посреди двора – как раз на том месте, где обычно проводились праздничные линейки – заняв круговую оборону, стояли парни. Мишка с Паштетом заняли левый сектор обзора, Шило – правый, Панас же подстраховывал тылы, но как только заметил подмогу, тут же переключился на правый сектор.

А детишки перли и перли! Кто выходил качающейся походкой из огромных дверей храма знаний, кто вываливался, хромая из-за угла школы. Дмитрий мог поклясться, что и в окнах прижимаются к стеклам своими бледными лицами мертвые ученики.

Рассуждать о природе этого явления было некогда, автоматный треск и ветвистая армейская ругань заглушили все мысли. Думать будем потом. Сейчас другая задача.

На школьном крыльце появилась девочка в ярко-розовом свитере, щедро залитым кровью, кровь была и на ее лице, и на руках. Девочка на какое-то мгновение остановилась, будто оценивая обстановку и довольно шустро, по сравнению с остальными учениками, бросилась на беркутовцев. Пуля настигла ее практически за пару метров до опустившегося на одно колено Семена, тщедушное неживое тельце дернулось и по спиралевидной траектории упало на пол.

Сколько таких худеньких, невысоких детских тел скопилось на этом дворе, сказать сейчас было сложно – никто их не считал. За спиной, со стороны улицы послышался какой-то крик. Дмитрий обернулся глянуть, кто же там волает так, что его слышно даже сквозь весь этот грохот. Крикуном оказался какой-то мужик, оказавшийся рядом по стечению обстоятельств. При виде того, как отряд ‘Беркута' расстреливает школьников, он не бросился уносить поскорее ноги, как это бы сделало девяносто процентов населения, а попытался урезонить вояк, давя на их совесть. Лось, контролировавший тылы и Чучукин, высунувшийся из кабины, пытались втолковать через чур деятельному гражданину, что все не так, как кажется на первый взгляд и что ему лучше уносить отсюда ноги, но дядька не поддавался. Шаря в кармане в поиске мобилки, мужик побежал прямо по направлению группы, крича на бегу, чтобы дети убегали и прятались, пока один из умерших детишек не вцепился в удивленное при виде белесых глаз и мертвенно-бледной кожи лицо мужика. Дядька захрипел, пытаясь оттолкнуть от себя странного бледного высокого пацана-старшеклассника, но тот мертвой хваткой вцепился в плечи прохожего и смачно впивался тому в щеку. Боль была нестерпимой, что-то горячее, наверное, кровь – мелькнуло в сознании, стекало по шее и затекало за воротник дешевой куртки, оставляя липкий след и неприятные ощущения.

Наконец, мужику удалось вырваться из смертельных объятий. Зажав изгрызенную щеку рукой, дядька со всех ног дернул вон из этого ада, вспоминая, что здесь неподалеку поликлиника, куда и направился.

Вот придурок! – коротко бросил Дмитрий.

Ага. И не жилец… Может, пристрелить его стоило? – поинтересовался Пашка.

Вот откинется – тогда и пристрелим, а пока он жив – он гражданин этой страны, которых мы поклялись защищать. – Пафосно ответил Дмитрий.

Поток детишек с каждой минутой уменьшался, но вот со стороны улицы от Завгара поступали доклады о медленно приближающихся покачивающихся фигурах. Значит, такое творится не только в школе.

Митя, что это за муйня?! – тяжело дыша, спросил Шило, сменяя рожок автомата и переводя взгляд на напряженное лицо командира. – Это же дети… Мы сейчас туеву хучу детишек положили…

Ага, дети! Как же… Ты видел, как тот ребенок мужику в лицо вцепился… Нет, права была Пашкина подружка – зомбаки они. Глядите, - Панас подошел к ближайшему трупику, чье тело попавшие пули практически превратило в фарш, но то, что когда-то было ребенком, с перебитыми ногами все равно пытался ползти в сторону людей. – Ты видел когда-нибудь чтобы после таких ран выживали?

Ну, может, он на адреналине… - все равно упрямо гнул свое Шило.

Ни фига себе! На адреналине! – подключился к разговору Чук. – Да тут конская доза должна быть...

Уймитесь! – коротко бросил Дмитрий и выстрелил в голову мальчишке, который сразу же затих. – Давайте все разговоры потом. А сейчас у нас есть дело…

Дим, а как мы дочку-то шефа найдем? Мы ее и в глаза-то не видели… - задал резонный вопрос Паштет.

Точно! – Матвеев извлек из нагрудного кармана небольшой фотоснимок, где шеф держал на руках пухленькую девчушку с задорными каштановыми косичками. – Изучите… Заодно нужно проверить этих, что на улице – мало ли…

Парни по очереди просмотрели фотографию, запоминая черты лица девчушки, а потом разбрелись по небольшому двору, всматриваясь в лица упокоенных школьников. Кто-то не выдержал и проблевался – Дмитрий определил его как Чука, судя по виднеющейся из-под 'гондонки' рыжеватой шевелюры.

Ну что? Есть результаты?

Парни только развели руками и отрицательно покачали головой.

Предстояла зачистка здания. Ничего для них нового или сверхъестественного, тем более учитывая типичность планировок зданий школ – все как везде – буква П, где с одной стороны столовка и спортзал, а со второй – крыло начальной школы.

В спортзале нашли выжившего… И это было бы смешно, если бы не было все так печально. Когда штурмовая группа ввалилась в спортзал, то увидела следующую картину – практически под потолком на толстом канате, обхватив тот руками и ногами, висел перепуганный пацан, а под ним стояло несколько мертвых тварей, щеривших в сторону акробата морды и протягивая руки, словно жрецы, посылающие свои мольбы к богам…

Но боги были благосклонны к пацану под потолком. Штурмовики двумя залпами снесли головы тварям и крикнули парню спускаться, но тот только покачал головой.

Пацан, не дури! Спускайся! Здесь безопасно!

Н-не м-могу! Р-руки н-не слуш-шаются, - засипел еле слышно тот.

Беда… - проговорил Миха, прекрасно понимая, что с пацаном. От напряжения руки затекли, и без посторонней помощи тот просто не мог их разжать. – И что делать будем?

Я сейчас полезу к нему. А вы из подсобки под канат все имеющиеся маты стаскивайте, - вызвался Пашка, забрасывая автомат за спину. После чего, высоко подпрыгнув, словно Маугли начал карабкаться по раскачивающемуся в такт его движениям канату.

Пани быстро притащили маты, накидав их в несколько слоев прямо поверх трупов. Но вряд ли даже несколько слоев спрессованной ваты спасут от падения с пятиметровой высоты… Хотя… как знать.

Паштет практически добрался до пацана, который все еще продолжал нервно трястись. Кое как он разжал ему одну руку, отчего парень чуть было не свалился, но вовремя среагировал и удержался второй рукой, помогая перекрещенными ногами. Потихоньку вместе с Пашкой пацан начал двигаться вниз, по пути что-то рассказывая. Как потом оказалось, в восьмом классе, где как раз учился этот парень, был урок физкультуры, во время которого и появились первые зомби. Тогда парень как раз сдавал зачет по лазанию по канату – да так и остался под самым потолком, наблюдая, как погибают и воскресают уже в иной ипостаси его одноклассники. Когда, наконец, Пашка с пацаном спустились, то его быстренько вывели к автобусу.

Шефовской дочки так и не нашли. Ни живой ни неживой…

Да и во всей школе выживших тоже было немного. Помимо акробата-Тарзана из спортзала еще одиннадцати-классники практически в полном списочном составе. Им посчастливилось оказаться во время начавшегося кавардака на уроке ДПЮ, учитель которого – тертый калач, удивительно быстро сориентировался и забаррикадировал класс.

*ДПЮ – допризывная подготовка юношей

Конечно, преподаватель не мог знать, что нападавшие являлись зомбаками. В переполохе он решил, что теракты и захваты заложников из соседней страны перекочевали в Нэньку, вот и действовал так, как считал нужным. А просчитал он все верно, чем и спас почти двадцать жизней.

В переполненном автобусе на базу возвращались в полной тишине…

Задание было провалено.

24 марта трасса Евпатория-Симферополь, Степан Рогов

Эх, Степан, и умеешь же ты встревать в истории! – покачал головой сидящий на переднем сиденье возле водителя седоватый широколицый мужчина с очками в тонкой металлической оправе, охватывающей тонкие стекла, правое из которых было слегка треснувшим.

Это да, Константин Аркадьевич, - кивнул Степан.

Я же говорил тебе – зови меня просто Костей. – Улыбнулся попутчик.

Постараюсь…

*

Когда позавчера Степа с подельниками вырулили из Инкермана, Мишка настоятельно порекомендовал направиться в сторону Северной стороны. Его рекомендации в виде вороненого ствола пистолета носили строго обязательный характер и сомнениям не подлегались, поэтому Степан, стиснув зубы, направил Ниссан в нужном направлении.

Не сказать, чтобы трасса была сильно загружена, но поток машин превышал обычный, поэтому и число аварий на дороге удвоилось. Уже мимо нескольких разбитых машин посчастливилось проехать.

Куда мы едем? – поинтересовался Степан.

Прямо! – ответил Пуля, негромко хихикнув, чем только вызвал очередной приступ досады и огорчения у Степана.

А серьезно? – переспросил тот.

А серьезно – на Бартеньевку! – убрал пистолет Яковлев, глядя через стекла автомобиля на проносящиеся мимо пейзажи. – Ты, Степик, не очкуй! Сейчас поедем по одному адресочку – отсидимся там. Да и пожрать-то не мешало бы, нах! Ты как, на счет пожрать, Пуля?

Да я бы и не только пожрать… - показал многозначительный жест тот, обозначающий в научных кругах совокупление особей противоположного пола с целью продления рода, то бишь размножения.

Гы! – издал неопределенный звук Миха, скривив в ухмылке рот.

Степан старался не делать вид, что испуган, но в голове уже прокручивались сценарии, как бы поудачнее слинять! Но пока у бывшего одноклассника был пистолет, это было весьма и весьма затруднительно, так как сомнений, что тот применит оружие по назначению, у Рогова не возникало. Ладно, пока подыграем им, а там поглядим…

Возле заправки, что была на развилке, ведущей на Мекензиевы горы, названные в честь англичанина, поступившего на службу в русский флот в середине восемнадцатого века, и прославившегося строительством города на берегах Ахтиарской бухты, была какая-то потасовка. Несколько мужиков с упоением колошматили друг друга. Степан, не останавливаясь, проехал мимо, на развилке свернув на дорогу, ведущую к Северной.

Что будет со мной? – задал, наконец, так волновавший его вопрос Степан.

А что с тобой будет, нах? – переспросил Миха, прищурив один глаз. – Веди себя хорошо - и проживешь долго и счастливо… И не надо так зыркать на меня. Я б тебя порешить мог еще там, в Инкермане, но по старой памяти и за то, что подобрал нс с Пулей на дороге, решил не трогать и дать шанс влиться в наш дружеский коллектив. Да, Пуля?

Да чё ты с ним бакланишь?!

Спокойно, Пуля. Я тебе говорил, Степик – мой школьный корефан, так что попустись…

Ехать куда дальше? – буркнул Степан, проезжая железнодорожный переезд, что перед Братским кладбищем, на вершине которого виднелась пирамида Свято-Никольского храма с огромным каменным крестом. Это был единственный в городе храм, в котором не венчали пар, решивших объединить себя узами Гименея.

Пока езжай прямо, а сразу после пустыря сверни направо, а потом опять прямо. Дальше я покажу.

Степан, как и сказал Яковлев Миха, проехал мимо пустыря, идущего вдоль забора старого кладбища и заканчивающегося дорогой, на которую они и свернули. На этом пустыре частенько местные пацаны гоняли в футбол, не смотря на то, что периодически там же выпасались лошади, оставляющие после себя 'минные поля'. Теперь же мальчишек, естественно, не наблюдалось – только несколько медленно бредущих фигур, чья манера ходить тут же выдавала в них мертвецов. При чем один из зомбаков был священником – даже перепачканная в весенней грязи одежина выдавала своего владельца с потрохами.

Интересно, много ли людей бросились в храмы и церквушки, чтобы замаливать свои грехи, а там уже, искусанные, оборачивались и начинали кусать других?

Этот район был в большинстве своем состоящим из домов частного сектора и всего нескольких многоэтажек, стоящих вдоль основной дороги. Поэтому и зомбаков было не в пример меньше, чем в городе. Все-таки сказывалась малая кучность населения. А вот дальше, где начинались девяти и двенадцатиэтажные дома дела должны были обстоять намного серьезнее. К тому же две поликлиники, станция скорой помощи и отделение милиции должны были только усугубить эту ситуацию. Решение двигать к родственникам в деревню все сильнее и сильнее казалось единственно верным.

Еще немного… Все, возле тех ворот тормози!

Пуля, вылазь, нах! Надо будет с Коляном добазариться! - Сам Миха остался в машине, снова достав ствол. – Советую тебе не делать резких движений – целее будешь!

Пуля выбрался из машины, огляделся по сторонам в поисках подкрадывающихся зомбаков, коих не обнаружил, и двинул к огромным зеленым воротам, в которых была вырезана калитка. Звонка не было, поэтому преступник со всей дури несколько раз ударил носком ботинка в полотно ворот, тут же отозвавшееся гулким звоном.

Колян! Открывай! – во всю глотку заорал Пуля, повторяя удары по калитке.

Во дворе заголосила собака, а вслед за ней и соседские псы подтянулись – началась громкая гавкотня на всю улицу.

Кого там черти принесли? – раздался по ту сторону ворот ворчливый голос, еле слышный из-за бреха пса.

Колян, мать твою! Отворяй! Это Пуля с Михаем!

Грюкнула железная щеколда и калитка немного приоткрылась, сквозь неширокую щель просунулось дуло старенького одноствольного ружьишка.

А ну-ка! Два шага назад, чтобы я тебя видел. А то щас кого только по улицам не носит… И, действительно, Пуля… Чего тебе? – недовольно буркнул мужик. – Зачем пожаловали? Не звал я вас.

Отсидеться надо.

А там кто? – мужик махнул стволом в сторону грязно-зеленого Ниссана.

Там Михась с корешем.

Что за кореш?

Это ты у Михася спрашивай. Его кореш – его проблемы.

Отсидеться, говоришь? А что уже натворили?

Да ничего, Колян! Просто ищем безопасное место, а то сам, наверняка, знаешь, что творится…

Ладно! – кивнул мужик. - Загоняйте машину!

Мужик закинул ружье на плечо и начал раскрывать створки ворот. Во дворе заливалась лаем собака, натягивая цепь, держащую ее, практически до предела.

Давай! Заезжай! – коротко бросил Миха, как только створки ворот достаточно открылись, чтобы протиснулся Ниссан.

Степан немного надавил на педаль газа, и автомобиль аккуратно вкатился во двор, после чего парень заглушил двигатель и выбрался из-за руля. Следом за ним, протиснувшись мимо наваленных сумок, выскочил Буль, прижимаясь к ногам хозяина.

Ну, здоров, Михась! – протянул руку хозяин дома.

Здоров, Колян.

Каким ветром принесло?

Да вот… пересидеть пару деньков надобно. Пока вся эта неразбериха на дворе не успокоится.

Думаешь, что оно все само рассосется? Даже бодун сам по себе не рассасывается.

Ну, посмотрим.

Ладно, заходите в дом.

А кто в доме кроме тебя? – зыркал по сторонам Миха.

А тебе какое дело? Тебя это волновать не должно… Дочка старшая с мужем и младшая… с подружкой. Прячутся.

С подружкой?… - заинтересованно хмыкнул Пуля.

И думать забудь! – зыркнул темными глазами из-под бровей хозяин дома. – Они в моем доме и под моей крышей. А кто под моей крышей – тот в полной безопасности. Уяснил?!

Пуля недовольно скривился и отвернулся в сторону, сплюнув на пол.

Уяснил?! – повысил голос Николай Ярославов, которого и кликали Коляном, хотя он этим двоим в отцы мог годиться.

Ну, уяснил-уяснил…

Па! Кто там?! – на порог выпорхнула невысокая худенькая девчушка лет пятнадцати с темными волосами и такими же темными, как и у отца глазами. Черты лица были чуть заострены, но вполне миловидны и даже привлекательны.

Надежда, иди в свою комнату! – грозно рыкнул дядька, загоняя не в меру любопытную дочь обратно в дом.

Девчонка послушно кивнула и юркнула за дверь, прикрыв ее за собой.

Красивая…

И думать не думай! – шикнул Миха, кивнув в сторону входной двери. – Пойдем! Степик, шагай, давай!

Степан огляделся – практически весь двор занимал его Ниссан, слева была какая-то непонятная постройка, всем своим видом напоминающая сарай с собачьей будкой и кабыздохом, натягивающим цепь со всех своих собачьих сил. Справа же был небольшой виноградник и несколько деревьев – персик, алыча да вишни-черешни всякие.

Дом был одноэтажный с четырехскатной крышей из старого шифера и чердачным окошком под ней. В общем, самый что ни на есть обыкновенный.

Эй, парень, заходи, давай, не торчи как прыщ на подбородке.

Степан последовал за остальными, оставив своего песика на улице.

Обстановка дома не была особо богатой, но и бедной ее назвать было сложно… Так, среднестатистический дом – ковры на полу, стенка в центральной комнате-гостинной да раскладной диван-книжка в сложенном состоянии и накрытый пледом. Перед диваном стол, за которым сидел тучный мужик с явно выпирающим пивным животом и немного заплывшими глазами.

Садитесь к столу… - пригласительно махнул рукой в сторону дивана Николай. – Знакомьтесь. Это Иван, муж дочери моей, Светки. А вот и она… А это мои знакомые – Миха, Пуля и э-э-э… - растерялся мужчина, не зная, как представить Степана, с которым Миха так и не удосужил познакомить.

Степан. – Представился Рогов, протянув руку Ивану, которую тот с готовностью пожал. Ладони у мужчины были на ощупь суховатыми и не очень приятными. Обычно Степа на такое не обращал внимания, но вот сейчас это почему-то очень явно почувствовалось. Хотя сам Иван не вызывал у него неприятия или отторжения как тот же Пуля или Николай. Сам хозяин дома, судя по всему, тоже был мутный тип. Иначе, почему именно к нему рванули друзья-бандиты? Хотя теперь из-за знакомства с Михой и соучастия в преступлении и самого Степана можно было причислить к мутным типам.

Из кухни, что была справа от присевшего на диван Степана, вышла другая девушка – тоже невысокая, может, где-то под метр семьдесят ростом… хотя это уже, наверное, считается средний рост? А, впрочем, не важно! В меру худая, не совсем тощая оглобля, но и с боков жир не свисал, с полной грудью и довольно крутыми бедрами. Красивая, в общем. Наверное, это и есть Светлана – старшая дочь Николая. С Надей, которую Степан видел лишь мельком на пороге, общими были блестящие темные глаза и неуловимая схожесть черт лица. Вот так сразу и не скажешь, чем же они были похожи, но ошибиться, что это были именно сестры, было очень сложно. На глазах и лице все сходство заканчивалось.

Светлана была светловолосой. Не от природы, конечно. Степан был далеко не дурак, чтобы поверить, что у темноглазой смуглянки могли быть такие светлые волосы. Крашенная, конечно, но ей это очень шло.

Девушка открыто улыбнулась гостям и поставила на стол большой противень с печеной картошкой, от которой исходил дурманящий аромат, заставляющий желудок усиленно вырабатывать сок, а рот наполняться слюной.

Как знала, что будут гости! – проговорила она звонким голосом. – Надя! Принеси вилки!

Сходи сама, - тихо проговорил отец девушки и сел во главу стола, уперев руки в колени.

Светлана непонимающе глянула на отца, но послушалась – быстро проскочила мимо Степана и вновь вернулась уже с охапкой вилок в правой руке.

Колян, ты нас не познакомишь? – голодными глазами оглядывая женственную фигуру девушки, спросил лысый друг Мишки.

А тебе зачем? – поинтересовался Иван, окидывая того подозрительным взглядом. От него не укрылся интерес, с которым пришлый смотрел на его жену.

Поженились Иван со Светой два года назад, жили на Радиогорке в подаренной тестем квартире, но с началом всего этого дурдома, временно переехали к тестю – все же частный дом за высоким забором, да и скопом легче и спокойнее как-то. То, что его тесть Николай Зиновьев был непростым человеком, Иван понял сразу, как только с ним познакомился, но Николай Иванович никогда о себе подробностей не рассказывал, а у Светика Иван не стал выспрашивать. Захочет мужик – сам расскажет. Зять знал лишь то, что Николай Иванович развелся с матерью девчонок, когда Светке еще и пяти не было. То ли мать Светланы загуляла, пока Николай моря бороздил, то ли сам Николай нашел другую бабу, но семья развалилась.

Через некоторое время мужчина и женщина снова сошлись – родилась Надюшка, а вместе с ней и надежда на восстановление семьи. Имя придумал отец, но вскоре мать узнала, что нарек он младшую дочку в честь своей любовницы, которую никак не мог забыть, и снова все полетело к чертям собачьим. Отец снова ушел и где он пропадал почти двенадцать лет, девчонки не знали. Только однажды он появился на пороге дома, где жили девочки с матерью и отчимом и забрал тех к себе. Мать не возражала. Отчим тоже против ничего не имел. Хотя однажды, буквально сразу после стремительного переезда, Света, забежав к матери в гости на несколько минут, мельком увидела отчима с разбитой губой и синяком под левым глазом… Может, таким образом отец и уговорил отпустить дочек к себе…

А потом Света познакомилась с Ваней, которого буквально сразу же представила отцу – таково было требование родителя. Иван Николаю понравился, поэтому и препятствий в отношениях молодым людям тот чинить не стал.

Но Иван всегда знал, что если что-то не понравится этому хмурому мужику, то жизни в этом городе ему не будет – уж больно разные знакомые водились у его тестя.

Да просто… - сделал вид, что ничего не произошло Пуля. – Надо же как-то хозяйку звать.

А хозяйку звать не надо. Она сама, если понадобится, придет. Да и нечего ей здесь делать, за столом, когда мужчины свои дела решают! – ответил Николай, наблюдая, как дочь сноровисто накладывает в тарелки запеченный картофель с мясом и луком, аромат которого дразнил ноздри.

Колян, да я чё! – развел руки в примирительном жесте Пуля. – Я ж чисто так… Все, базара нема!

Все, Светлана, иди в комнату. Надо будет что-то – позовем. – Кивнул в сторону двери слева Иван.

Девушка вопросительно глянула на отца и, получив в ответ утвердительный кивок, быстро скрылась в комнате.

Ничего себе порядки! Да девчонка вышколена как солдат-первогодок. Хотя, может, это и к лучшему, когда девушка привыкает видеть в отце бесспорный авторитет и не смеет его ослушаться. От отца авторитет перейдет на мужа. А что может быть лучше послушной и верной жены?

Степан даже горько усмехнулся. Он и представить не мог, чтобы Катерина вот так бы молча все сделала и ушла, если бы он ей с таким тоном сказал подобные слова. Да у Кати бы рот минут тридцать не закрывался, доказывая, что с ней обращаться подобным образом нельзя, ведь она не прислуга и не кухарка, а самодостаточная личность и женщина с большой буквы Жо… А эта девчонка только на отца глянула. Да уж… не так прост Николай, ой не прост!

Пятнадцатилетняя Надя и ее подружка Лиля сидели в Надиной комнате, рылись в интернете, когда к ним присоединилась Света.

Что там такое? – поинтересовалась Надя.

Не знаю. К отцу какие-то гости пожаловали, но он какой-то странный. Сначала тебя отправил в комнату, потом Ваня меня сюда отослал и отец не стал его останавливать.

Да ладно вам, девчонки, устроили тут тайны Мадридского двора… - скривилась Лиля. – Нашли проблему. Мужики бухают, а вас отослали, чтобы не отсвечивали там да не мешали.

Надя с пятого класса дружила с Лилией, гуляли вместе, летом даже официантками подрабатывали на пару – чтобы не так страшно было. Поэтому, когда в закрытую дверь комнаты, где жила Лиля начали ломиться ее умершие и воскресшие родители, то первым делом девчонка позвонила подружке, чей отец и помог девушке выбраться из дома, а потом и приютил у себя.

Полдня девочка была в ступоре, потом несколько часов подряд ревела, отчего к вечеру лицо распухло до неузнаваемости, а потом как-то стала отходить, абстрагируясь от произошедшего.

Теперь же целыми днями она только и делала, что мониторила в интернете информацию по всему происходящему, впитывая в себя ее, как губка жидкость.

Несколько часов девчонки сидели в комнате, не выходя и даже не выглядывая. Каждая занималась своим делом.

Надь, - тихо позвала Лилия.

Чего?

Я в туалет хочу.

И че? Тебя что, над горшком подержать?

Ну, Надь. Пошли со мной… - канючила девчонка.

Лиль, ну сходи сама.

Ну Надюх… Страшно…

Пошли. Я тебя проведу, - предложила Света, поднимаясь с дивана, на котором валялась, читая книжку.

Туалет располагался возле кухни, вход в который был из прихожей, поэтому, пришлось идти через гостиную, где сейчас как раз сидел отец с мужем и гостями. Те что-то шумно обсуждали за бутылкой водки, когда девчонки выскользнули из комнаты, стараясь стороной обойти стол.

Мужчины уже были на подпитии, особенно шумно себя вел лысый, размахивая руками и рискуя свалиться с табурета, на котором сидел, доказывая что-то Ивану. Сидящий возле Ивана светловолосый парень в джинсах и свитере только молча жевал соленый огурец, глядя мутноватым нетрезвым взглядом на граненую рюмку, стоявшую перед ним. Отец тоже довольно шумно что-то обсуждал с третьим гостем, который при появлении девушек уставился на худенькую фигурку Лили алчным взглядом. Девушка кожей ощутила этот взгляд на себе, стараясь побыстрее выйти из комнаты.

А это кто, мля? – заплетающимся языком спросил Михай.

Подружка дочки.

Подружка? Так, может, отдашь ее нам, а, Колян? – Миха пьяно заржал, увидев расширенные глаза девчонки, так контрастно выделяющиеся на побледневшем лице. – Эй, шмара, пойдешь к дяде Михасю?

Мишка попытался схватить проходившую мимо него Лилю за талию, но девочка шустро увернулась, сделав шаг вперед, но тут же была схвачена Михой за руку.

Михась! Не тронь девку! – рявкнул Николай, грохнув кулаком по столу, отчего несколько тарелок и вилок подпрыгнули, издав звон при соприкосновении с поверхностью стола.

От этого выкрика спор между Иваном и Пулей приутих, и лысый обвел комнату взглядом, снова обратив абсолютно не нужное внимание на жену собеседника, пьяным взглядом разглядывая ее грудь – единственное, что он перед собой сейчас видел.

Да ладно тебе, Колян. – Продолжал Яковлев, которому алкоголь совсем затмил глаза и затуманил разум. – Она ж тебе не родня, мля! Так… приблуда. Вон какая сладкая бабенка! Еще целка, наверняка… Хотя, они сейчас ранние. Слышь, Колян! Ну, отдай! Уже неделю бабы не было! Баллоны подпирает! Надо бы напряжение спустить!

Я что тебе сказал?! Я щас тебе спущу напряжение!

А по мне… так она тощая… как кошка дворовая, - запинаясь заметил Пуля, встревая в разговор. – Мне другие нравятся… Чтоб и спереди было за что подержаться и сзади за что ухватиться.

Пьяный бандит совсем не отдавал отчета своим действиям, решив ущипнуть старшую дочку хозяина дома чуть пониже спины. Дальнейшее происходило одновременно - Светлана взвизгнула, глаза Николая от такой наглости налились кровью, а Иван схватил ближайшую вилку и всадил ее по самое основание в лежащую на столе левую руку лысого, на которую тот опирался, развернувшись к девчонкам.

А-а-а-а! Сука! Ты че совсем уже?! Да ты у меня сейчас кровью харкать будешь! – вскочил со своего места Пуля, переворачивая на сидящих на диване Ивана и Степу стол.

Николай подхватился со стула, сильно дернув ближайшего к нему Миху за плечо и разворачивая того вокруг своей оси. Миха, в свою очередь, цепко держа испуганную девчонку, начал заваливаться на пол, увлекая и ту за собой.

Светлана широко распахнула глаза и пронзительно завизжала, увидев, как ущипнувший ее лысый, выдернув из кровоточащей руки вилку, отбросил ее в сторону и поднял откатившуюся к нему пустую бутылку от водки.

Иван, измазанный остатками еды, в это время пытался выбраться из-за наваленного на него стола вместе со Степаном. Сообща стол удалось оттолкнуть. Мужчина попытался вскочить на ноги, но координация движений оставляла желать лучшего, как и физическая форма.

Слыш ты, боров, да я щас эту сучку оттрахаю у тебя на глазах! Или тебя, дятла, отдоблю прямо перед ней! – орал Пуля, схватив бутылку за горлышко и треснув ею о торчащую ножку стола, делая обыкновенную гопническую 'розочку'. – Выбирай, мля!

Брось 'розочку'! – закричал Николай, ногой отталкивая со своего пути упавшего Яковлева, который как раз в это время отпустил руку Лили и из-за пояса доставал ствол, который забрал у убитого в Инкермане мента.

Иван, качающийся от выпитого, шагнул на перевернутую столешницу и попытался перехватить занесенную над ним руку с 'розочкой', но покачнулся, зацепившись за нижнюю перекладину стола, исполняющую роль ребра жесткости. Этого мгновения хватило Пуле, чтобы со всей дури всадить острые края разбитой бутылке мужику в горло и выдернуть обагрившийся осколок. Моментально из порезанного горла брызнула кровь, от ужаса закричала увидевшая это все Светлана.

Иван, схватившись за горло, непонимающе смотрел на края бутылки, мелькавшей неподалеку.

Ага, сука! Так тебе и надо! Ха! – дико заржал Пуля, задрав голову вверх. Потом снова уставился на заваливавшееся набок тело, к которому бросилась девушка, размазывая по щекам соленые слезы.

Зиновьев одним махом перепрыгнул через пытающуюся встать Лилю, к которой уже бежала выскочившая из комнаты Надя. В доме царила такая суета, что удивительно было, как еще кто-то оставался в состоянии принимать решения. Николай Иванович подскочил к залипшему Пуле и со всего размаха засадил тому в левую скулу, сбивая с ног. Пуля от удара отлетел на старую советскую стенку, впечатавшись спиной в стеклянную дверку от секции и разбив ее вдребезги.

Степан до сих пор не принимавший ни одну из сторон, заметив, как Мишка достал из-за пояса пистолет и целится в спину Николая Ивановича, подскочил к нему сзади и резко ударил снизу вверх, подбивая руку, держащую пистолет. Грохнул выстрел, пуля ушла вверх, впечатавшись в верхнюю антресоль стенки.

Надя поднимала ревущую Лилю, оттаскивая ее к своей комнате, сама еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Девочке еще никогда не было так страшно, как сегодня. Она раньше не сталкивалась с этой стороной своего взросления, и никогда не задумывалась, что заигрывания с мальчиками могут вылиться в подобное, хотя мама ее частенько предупреждала и рассказывала о том, как должна вести себя девушка.

Мама у Лилии была строго воспитания – считала, что девушка должна быть скромной, послушной и домовитой. Когда Лиля попросила разрешения подработать летом официанткой в одном из пляжных кафе, мать была резко против, считая, что приличной девушке нечего там делать. Но отец, выслушав все доводы девушки, все же разрешил ей подработать, считая, что так у дочки исчезнут все иллюзии, касаемые зарабатывания денег, что девочка научится ценить результаты своего труда и с умом распределять ресурсы.

Пойдем, быстрее... – торопила Лилю подруга, тянучи ее в свою комнату.

Николай резко оглянулся на выстрел, еще больше разозлившись, но предпринимать ничего не стал, так как Степан уже скручивал Мишку, выбив из его рук пистолет.

Со стороны лежащего Ивана раздался пронзительный крик.

А! Он меня укусил!

Черт! – вмиг протрезвел Николай, переводя взгляд на подскочившую Светлану, держащуюся на окровавленное предплечье правой руки. Тварь с белесыми глазами, которая раньше была ее мужем, медленно поднималась. В растерянности крутя головой – будто выбирала, на какую из жертв напасть.

Степан, где пистолет? – рявкнул Зиновьев, понимая, что до ружья просто не успевает добраться.

Возле дверки!

Мужчина пошарил по полу взглядом и, увидев очертания ‘макарова’, бросился к нему. Подхватив его с пола, он несколько раз выстрелил в поднявшегося зятя и Пулю, который так же начал приходить в себя.

Степан, отойди-ка! – в наступившей тишине, прерываемой только тихими всхлипами Светланы, его голос прозвучал как гром среди ясного неба.

Рогов послушно оттолкнул от себя упирающегося Миху и сделал несколько шагов в сторону – не дай Бог рикошет, хотя от 'макарова' рикошетов и не бывает, но береженого Бог бережет.

Колян, ну ты че?! – вмиг переменился в поведении Михась, будто и не он несколько минут назад целился в спину хозяину дома. – Давай по-пацански все решим… Мы ж не чужие люди…

Я, по-моему, честно предупреждал, что под моей крышей люди в безопасности, вы же решили побеспредельничать. А с беспредельщиками разговор короткий! – Николай Иванович несколько раз выстрелил, выпустив две пули в грудь и одну в голову.

Степан исподлобья глядел на Зиновьева.

Теперь моя очередь?

Николай удивленно приподнял бровь.

А тебя за что? Ты не беспредельщик. И вообще, что ты делал в этой компании? У тебя же высшее образование на лице написано, и интеллигенция в крови так и сквозит.

Степан с облегчением выдохнул.

Давайте трупы уберем, потом и расскажу, а то как-то не до повествований.

Пап-па… - всхлипывала Светлана, демонстрируя укус.

Николай в мгновение ока поник, прекрасно понимая, чем все это закончится, да и Степан тоже прекрасно понял, что девчонка умрет и превратится в такую же тварь… Все так нелепо и неправильно… И от этого становилось еще обиднее и горче. Перед глазами так и стояло лицо соседской дочки, которое парень видел в окне.

Пап, мне страшно… - ревела девчонка, с надеждой глядя в лицо отцу, ожидая, что тот сейчас что-то придумает, спасет ее. Он же может. он ведь сильный… Но Николай только стыдливо прятал глаза, не зная, что ответить дочери.

Ну, чего ты боишься? – ласково проговорил Степан, переводя взгляд с угрюмого лица Николая на заплаканные глаза Светы. – Сейчас я тебе укол сделаю, и все будет хорошо. У меня же противоядие есть. Потому меня Миха с Пулей при себе и держали.

При этих словах лицо хозяина дома засветилось надеждой, но тут же снова осунулось, поняв, что Степан хоть и искусно, но лжет.

А оно у тебя, действительно, есть? – с надеждой спросила Света.

Конечно! – кивнул Степан. – Только сумка с ним у меня в машине. Ты пока рану промой и перебинтуй, а я сейчас… Я мигом!

Степан стремительно вышел из комнаты, а за ним и Николай Иванович.

Никакого противоядия нет, ведь правда? – подошел мужчина к Степану, который как раз закуривал возле машины.

Нет, - вынув изо рта сигарету, ответил парень. – По крайней мере, у меня.

Зиновьев согласно покачал головой, бормоча себе что-то под нос.

Что ты ей вколешь?

Смотри сам, Николай Иванович. Либо обезболивающее, либо снотворное. Я склоняюсь ко второму. Пусть девчонка уйдет во сне, без страха и слез.

Добро. Так и сделай. Спасибо тебе, что успокоил ее. – Поблагодарил Николай парня, положив свою ладонь ему на плечо. - Не могу я теперь Светке в глаза смотреть. Не уберег я дочку… Эх!

Докурив, Степан порылся в своих вещах, извлекая коробку с медикаментами, среди которых была упаковка обезболивающего в ампулах. Степан извлек одну ампулу, надломил шейку и набрал медикамент в заранее вынутый из той же коробки шприц.

Что это?

Но-шпа.

А снотворное?

А снотворное в чай подсыпать. Вот, - Степан протянул несколько таблеток Николаю.

Девочка умерла через час, тихо, во сне. Только вздохнула тяжело и обмякла.

Николай поднес к виску дуло пистолета и мягко спустил курок. Грохнувший выстрел заставил всех вздрогнуть.

Надя снова разрыдалась, уткнувшись в плечо подруге, которую до сих пор трясло от воспоминаний о трупах и крови, которую им с Надей пришлось отмывать практически отовсюду в комнате.

Тела похоронили за домом. Бандитов отдельно, Ивана с Надеждой отдельно. Даже какую-то молитву над могилой дочери с зятем прочитали, нужную или не нужную было не важно. Как смогли, так и провели обряд.

Поминать не стали, не до того было.

Девчонки ушли в дом, а мужчины сидели во дворе на лавке и курили. Степан рассказал свою историю, на что Николай только покачал головой.

Что дальше будешь делать?

К тетке, в деревню подамся. На Херсонщину.

Сегодня? – усомнился в правильности решения хозяин дома, намекая на темень за окном.

Да какое там! Если разрешишь – у тебя переночую, а завтра уже рвану.

Да ночуй на здоровье. Да, я вот там сложил все пожитки этих уродов – очень много золота и баксов. Хочешь дам совет?

Давайте.

Если все так и дальше пойдет, то через пару дней эти бумажки и яйца выеденного не будут стоить. Только высморкаться в них можно будет. Поэтому, с утра пораньше хватай жабьи шкурки, канистры и дуй на ближайшую заправку – бензином затариться, а потом в магазин за продуктами. Еще тебе понадобится оружие, но тут я тебе не помощник – завязал я давно с этим делом.

А этих, - Степан неопределенно кивнул в сторону, намекая на покойных Миху с пулей. – Никто не хватится?

Да кому эти гоп-стопщики нужны? Они после отсидки совсем крышей поехали, беспредельщики…

А они что, сидели?

А ты что, так и не понял? Пока ты в институте учился, у них свои институты были. Или ты думаешь, что их в аудиториях учили по фене бакланить?

А вы?

А я тоже… из того же университета, что и они, только факультет другой. Но это совсем другая история… Так что послушай моего совета – потрать ты 'зелень' эту с умом. А вот ‘рыжье’ прибереги – оно всегда в цене.

Спасибо, Николай Иванович. И за крышу над головой и за науку. Завтра же этим и займусь.

Выехать в дорогу удалось только к обеду.

Все утро Степан бегал как трипперный зайчик, по выражению Николая, разрываясь между заправкой и магазином. В магазине даже пришлось применить трофейный ‘макаров’ – помещение оказалось открытым, а внутри торчали мертвецы, которые при появлении Степана начали сбрасывать оцепенение и медленно двигаться к нему. Среди зомби была продавщица – высокая худая тетка лет сорока и двое парней абсолютно гопнической наружности.

Складывалось впечатление, что озомбившаяся продавщица покусала пробравшихся в магазин воришек, которые там же и обратились. Парни были все измазаны в запекшейся крови, с обвисшими щеками и мертвецкой бледностью.

Магазин не блистал разнообразием продуктов – то ли подчистили его конкретно, то ли просто старый завоз был давно, но пару сумок социальных продуктов удалось набить. В машину Степан возвращался, крутя головой на триста шестьдесят градусов – зомбаков на улице было не так много, как в городе. Все же дом, в котором магазин располагался, граничил с пустырем, был старой постройки, двухэтажным, и население было минимальным.

Степан проехался по близлежащим магазинам, но крупные были закрыты, а мелкие с разбитыми витринами и остатками продуктов на полках. Вот по этим разграбленным парень и прошелся, собирая все, что может пригодиться в дальнейшем.

Бензина удалось купить меньше, чем предполагал Николай Иванович – цены взвинтили до небес, плюс очереди и нервные покупатели. Многие из которых были вооружены охотничьими ружьями и карабинам, да передвигались по улице с оружием абсолютно не скрываясь.

Перед отъездом Зиновьев записал адрес Степановой тетки.

На всякий случай… Мало ли! Шарик-то он круглый. А я вроде как твой должник. – Проговорил Николай, намекая на отведенный Степаном выстрел в спину, который хотел совершить Мишка Яковлев во время вчерашней стычки.

Ну, может, еще и встретимся. Как там Надежда?

Да хоть успокоилась немного. Я ей тоже дал снотворного… Со вчера осталось немного. Спит сейчас. Лиля с ней, так что, когда проснется – одна не останется. А мне сейчас по делам надо. Чувствую, заварушка намечается конкретная. Новости вообще хреновые, так что…Будь осторожнее. По оживленным трассам старайся не ехать, выбирай окольные пути.

Да, я тоже так подумывал. – Кивнул Степан. Подзывая Буля и закидывая его обратно в машину, в которой явно чувствовался запах бензина – весь багажник был забит канистрами с горючкой. - Мне Лилия по моей просьбе распечатала карты, так что ежели что хоть не заблужусь.

Степан попрощался с хозяином дома, с которым неожиданно его свела такая переменчивая нынче судьба, и вырулил на дорогу, ведущую к выезду из города. Машины на трассе были, но основной поток рассосался, начиная с Любимовки и Качи.

По пути следования были и аварии с зомбаками, крутящимися возле покореженных остовов автомобилей, и пожары – горели несколько частных домов в Любимовке. Да так, что огонь с ярко-желтыми искрами, разносимыми прибрежным ветром, и серым дымом был виден еще при въезде в поселок, рискующий выгореть, если огонь начнет перекидываться на другие дома и участки – пожарных нынче не дождешься. Добрая их половина ходила по этой земле бездушными тупыми тварями.

Степан даже видел открытый УАЗик со снятым тентом, промчавшийся мимо него, с парнями в военной форме и с автоматами наперевес. Только вот номера у УАЗика были не черного цвета – не военные. Сами что ни на есть гражданские.

Вся дорога вместо положенных трех с половиной часов заняла около пяти. Степан почему-то ехал не так быстро как обычно, будто боялся, что полным ходом налетит на неприятности.

В деревнях, мимо которых проезжал Степан, было вообще все тихо-мирно. Будто дурдом, что творился в городе, обошел поселки стороной.

Перед одним из таких селений, раскиданных вдоль трасс и дорог, то ли в Гвардейском, то ли в Геройском, на дорогу перед Степиным Ниссаном выскочил мужчина и молодой парень – еще совсем подросток. Они активно замахали руками, призывая водителя остановить автомобиль.

Степан сначала решил было проехать мимо, памятуя о том, куда ведет дорога, устланная благими намерениями. Тем более, история с Мишкой и Пулей надолго засела в памяти у парня. Но, проехав несколько метров, все же надавил на тормоз, приостановился и сдал назад, опуская стекло правой дверки.

К машине, чуть прихрамывая, подбежал мужчина с художественно разбитым лицом, на котором еще виднелись остатки запекшейся и потрескавшейся крови, парень же остался чуть в стороне.

Здоров, парень! Не подвезешь?

Степан недоверчиво уставился на мужика, не зная, что ответить.

Куда вам? – наконец, нашелся он.

Да мы… Тут такая история… Нас стопорнули на трассе, избили, ограбили и выкинули из машины… - непроизвольно дотронулся до разбитой скулы мужчина. - Вот, ехали к родственникам, в деревню, а теперь даже и не знаю, как будем добираться, – неопределенно пожал плечами побитый дядька.

Ну, хорошо хоть не убили.

И то верно… - согласился собеседник. - Ну, так что? Подкинешь?

Куда? – кивнул Степан.

Да село Гавриловка, что на Херсонщине. – Махнул рукой мужчина, будто это было совсем рядом, практически за углом.

Знаю такое… С трассы сразу поворот налево, если ехать на Херсон. Повезло вам, парни, я в Николаевку еду… Так что, практически по пути.

Ну, так что?

Ну, стало быть, помогу… Запрыгивайте! – Кивнул парень и тихонько пробормотал себе под нос. - Ничему меня жизнь не учит…

*

За время дороги удалось познакомиться и разговориться.

Константин Аркадьевич, как представился мужчина, выскочивший на дорогу, оказался интересным собеседником. Без устали что-то рассказывал и шутил, хоть Степан и слушал его в пол уха.

Веселость и хорошее настроение мужчины даже не портил тот факт, что его ограбили и избили… Он как-то по-философски относился ко всему происходящему. Ну ограбили – и ничего страшного, не убили же. А то, что измутузили, тоже не страшно – синяки почти не болят. Все рассуждения Константина сводились к тому, что есть какая-то изначальная предопределенность, отвечающая за все, что происходит в нашей жизни.

Ну, вот смотри, Степан. Развивается цивилизация каких-то умных и сильных… типа атлантов. Потом бац! И кранты, как говорит Юрка, мой племяш. Та же легендарная Атлантида, судя по опусам древнегреческих историков, была вполне себе технически развитой землей, до нашего уровня не дотягивали, но все же… И погубила ее техногенная катастрофа, на которую больше всего похоже то самое резкое наводнение или уход острова под воду. Вряд ли это что-то природное… И все начинается по новой.

Да. Я тоже слышал про спиралевидность истории. Мол, все в этой жизни повторяется.

Вот и я о том же. Вот так и наша цивилизация в один момент пришла в упадок.

Почему в упадок?

А как по-другому это назвать? Четвертый день как началась эта зараза, а уже на улицу опасно выйти – либо ограбят вылезшие изо всех щелей бандюки и прочие гопники, почувствовавшие свою безнаказанность, либо съедят тебя без соли и закуски.

Ну, вояки подсуетятся с ментами, зачистят территории. Все вернется на круги своя.

Не вернется. А если и вернется, то круги будут очень уж суженными.

Чего это?

Степан, вот ты вроде умный парень, поэтому скажи, сколько уцелело обыкновенных работяг – электриков там… да не тех, которые фазу от земли могут отличить, а тех, кто в распределительном щите разберется, или в подстанции. А водопровод, водоканал? Банальное отопление домов?

Ну, в частные переселяться… - предложил парень.

А топить чем? Мы в Крыму. – Усмехнулся Константин, поправляя съехавшие очки. - Пока. Будем на Херсонщине… И там и там деревьев мало. В Крыму, конечно, побольше будет, но в основном сосняк – смолить будет… мама дорогая! Угореть можно моментально. Так что если так поразмыслить, то всю инфраструктуру придется с нуля поднимать. Бензин закончится – на лошадках будут землю вспахивать, как в начале прошлого века.

Да у нас, в Николаевке, если три-четыре лошадки на все село нашкребется – уже хорошо.

Ну, на коровах. Поверь, сельский житель он придумает, как себя прокормить, абы никто не мешал.

А что, могут? – удивился таким словам Степан.

Не только могут, а и будут. Если уже на дорогах грабят, то как только еда закончится – начнут искать, где пожрать. И скатится все до банальной махновщины.

Ну и что делать тогда?

Что-что… Организовываться. Чтобы не было как в поговорке 'моя хата с краю – ничего не знаю'.

В колхозы что ли?

А почему бы и нет… Все работают – все кушают, а вот кто не работает, тот не ест. Организовать патрули… Сколько дорог ведут в вашу Николаевку с трассы? Две?

Степан призадумался, вспоминая карту родных мест.

Если с трассы, то три… Но еще полями да окольными путями можно.

Ну, вот… Патрули, что бы ни дай Бог кто ненужный не забрел в село – ни мертвый, ни живой. Потому как живых теперь следует бояться больше, чем мертвых. Из людей столько говна полезет, что задолбешься ямы выгребные чистить.

Так, может, вы со мной рванете? Вместе с сыном.

Да не сын он мне – племянник. Сестры моей отпрыск. Сестра погибла... два дня назад. Просто с детства он за мной по пятам, вот и стал мне как родной.

Бывает.

Твоя идея не плоха. Мне лично по барабану в какой глуши жить. Но к родственникам все же заглянуть стоило бы – узнать, как они там. Все ж родня… хоть и не близкая.

Ну что ж… Тогда заскочим. Как вы там говорили? Нужно организовываться?

Ото ж. Колхоз имени меня. Ну а ты, Степан… Жена, дети? – резанул по больному, сам того не зная, Константин.

Да как сказать… - решил Степан размять шею, которая нещадно затекала от длительного сидения за рулем. – Это длинная история, но если сократить ее до нескольких слов, то жена от меня ушла в утро дня начала всей этой хрени.

Как символично, не правда ли?

Да уж… - скривился словно от зубной боли Рогов.

И как? Соплепускания и пиздострадания уже закончились или еще не начинались?

Даже и не знаю, были ли они. Просто как-то все навалилось. Мертвяки эти, сосед умерший с дочерьми… Не было толком времени, чтобы подумать.

Ну, вот и продолжай в том же ключе. Меньше думай. Тем более, сейчас работы более чем достаточно. А вообще вот что я тебе скажу – перекрестись и скажи спасибо судьбе, что отвела от тебя эту тетку. Вот почему она ушла?

Да как-то говорить особо и не хочется. – Скривил правый уголок рта Степан, действительно, не желая вспоминать свою семейную жизнь, тем более, обсуждать ее с малознакомым человеком.

Это тебе сейчас не хочется – стресс, усталость. – Продолжил негаданный попутчик, глянув на заднее сиденье и убедившись, что с племяшом все нормально. Тот мирно спал со щенком в обнимку, тихо посапывая. - А потом попрет тоска, к горлу подступит, сожмет в тиски и будешь терзаться. Так что лучше сейчас все разложить по полочкам, чем потом, когда никого рядом не будет. Так чего ушла-то? Бил-пил-изменял?

Да нет. – Пожал плечами водитель и нехотя добавил. - Не изменял. – А потом его как прорвало… - Я и сам толком не очень все понял. Говорила, что ей внимания моего не хватало, и денег было мало, все время повторяла, что надоело на съемной квартире жить, хотя квартира была более чем хорошей, практически в самом центре...

А-а-а… - Кивая, протянул Константин, словно своими собственными глазами увидел все то, о чем сказал Степан. – Ну, понятно. Все как всегда и как у всех. Вечные песни про 'не уделял внимания'. Поверь – тебе свечку нужно поставить в храм за то, что Бог отвел от тебя негодную бабу.

Почему негодную? – даже слегка обиделся на такие слова парень. - Катя красивая….

Да разве ж это показатель годности к семейной жизни? – искренне удивился Константин, поправив съехавшие очки. - Понимаешь, Степа, если мужик изначально не задаст рамки своей бабе, жена она ему или просто… как вы, молодежь, говорите - встречаетесь, и не будет контролировать пересечение этих рамок, то считай – каюк браку! Женщины они что? Они же живут инстинктами и эмоциями. Мужики же – более рациональные существа.

А разве мы не все в первую очередь люди?

Все, но с разными функциями. Ну, чтобы было понятнее – птицы. Вот пингвины не летаю, зато плавают, а орлы хоть и не плавают, но отлично летают и ловят дичь. Вот так и люди. Два вида – эм и жо. И очень часто ни эм, ни жо не понимают друг друга и возложенных на них функций.

Чет вы так все закрутили, Константин Аркадьевич…

Это не я такой, это жизнь такая…

Ну а какая, по-вашему, должна быть жена? В вашем понимании?

В моем?

Ага.

В первую очередь – надежная.

Как автомат Калашникова? – усмехнулся Степа.

Почти. Не зря же говорят, что жена – это тыл. А если тыл ненадежен, то зачем такой тыл? Мы ж, мужики, на передовой. Ну, большинство из нас. А женщины… они для чего нам нужны? Чтобы обеспечить нам уют и тепло домашнего очага, как бы это патетично не звучало.

Вы так сказали, а у меня картинка перед глазами – пришел пахарь с поля, а женка перед ним кринку молока и краюху хлеба ставит…

Ну, примерно так. Но борщ с пампушками я люблю больше. На лактозу у меня аллергия.

Ну, хорошо. А во вторую очередь? После борща с пампушками?

Степана даже немного завлек разговор с этим человеком. Ему просто было интересно услышать, как он смотрит на жизнь… Увидеть ее, так сказать, его глазами.

Домовитость. – Ответил на вопрос Константин, после небольшой паузы.

Это как?

Это когда дом, семья, дети для женщины на первом месте.

А как же самореализация там? Учеба? Работа?

Главная ее работа – дети. И их воспитание. – Безапелляционно ответил попутчик.

А не слишком ли это… Ну не знаю… Прямо как в дореволюционные времена, как при царе Горохе.

А что до революции? – Кивнул Константин, и тут же продолжил развивать свою мысль. - Были крепкие семьи, со множеством детишек. А сейчас? Женщина одного родит и ждет, что ее должны поставить на бронзовый пьедестал и лавровый венок на чело водрузить. Как же! Она же ребенка родила. И ладно бы все этим закончилось. Так с этим обычно все начинается… Ребенок занимает место на пьедестале рядом с мамой, а муж и отец, если это, конечно, один и тот же человек, что не всегда совпадает, начинает пахать как Папа Карло.

Но ведь женщинам, действительно, тяжело с детьми. Они устают, а еще и постирай-погладь, еды приготовь… - попытался защитить женщин мужчина, вспоминая, как жаловались на тяжелый быт те немногие подружки его жены, которые родили детишек.

Степа, ты говоришь, как любая тетка. Тебе бы пересмотреть некоторые жизненные позиции.

Ну, какой есть. – Немного обиделся Рогов.

Хм. Ну, каждый сам себе злобный буратино. Так вот... По поводу готовки-уборки. Что сейчас доступно из того, чего не было у наших бабушек-прабабушек?

Что?

Блага цивилизации. Ну, там стиральные машинки, центральное отопление, водопровод и прочая ерунда, которую мы, привыкшие к комфорту, не замечаем. Раньше-то как было? Чтобы еды приготовить – печь нужно растопить, воды наносить, тогда и готовь уже. А сейчас? В худшем случае пельменей сварил – и ужин готов. Про уборку вообще молчу. Сколько квадратура в средней двушке? Метров пятьдесят от силы? Ну вот. Сколько времени пройтись с пылесосом по двум комнатам, а потом шваброй помахать? А если пылесос моющий? Все делим на два. Стирает стиральная машинка, остается только закинуть все в барабан, нажать пару кнопок, подождать и развесить на балконе.

Ну да. Это правда. – Степан вдруг вспомнил, как Катя постоянно жаловалась на усталость, хотя с техникой в доме все было более чем нормально.

Так что при правильном планировании времени домашние хлопоты много сил не отнимут. Бывает, конечно, что дети беспокойные попадаются, но такова уж бабская доля. Для того они и существуют в природе, чтобы потомство выносить, выкормить и в свет выпустить, пока мужики в это время папонта добывают, чтобы всю эту ораву прокормить.

Ну, так что? Женщинам учиться не нужно?

Нужно, конечно. Ей же еще уроки с детьми делать, разговаривать с ними. Да и с мужем тоже чтобы было о чем поговорить.

А как с работой?

Тут уже сложнее. Если нет материальных проблем, то женщина может на какой-нибудь социальной должности поработать… Для души. Если это, конечно, никак не скажется на ее домашних обязанностях.

Так что? Киндер-кюхе-кирхе? – вспомнил правило 'Трех К', популярное в Германии сороковых годов.

А почему бы и нет? Крепкие семьи, счастливые дети, здоровая нация. Что в этом плохого? А теперь что? Ты знаешь, что разводятся восемьдесят процентов пар. При этом из этого числа около восьмидесяти процентов разводов инициируется женщинами. У них любовь новая или все те же 'пил-бил-изменял', или 'ниудилялвнимания', а то, что дети без отца остаются, им по барабану.

Но ведь никто же не запрещает отцу встречаться с детьми, участвовать в их жизни? – возразил на такое заявление Степан.

А как ты себе это представляешь? Как можно воспитывать ребенка, видя его, в лучшем случае, два-три часа в неделю? И это в идеале, в лучшем случае.

Кхм…действительно, сложновато. - Подтвердил Степан, вспоминая, как перед каждой его встречей с отцом, маменька закатывала демонстративную истерику на тему 'умираю прямо здесь и сейчас, а ты, неблагодарный, оставляешь меня одну'. В общем, сценарий оставался тем же, только причины мгновенной смерти каждый раз менялись – маменька очень любила смотреть передачи про здоровье, нахватывалась там умных слов и названий страшных болячек, а потом уже этим аппелировала. Она сама по себе была хорошим человеком, добрым и сына любила, но когда разговор касался Степиного отца, мать будто менялась. - Особенно, если отношения с бывшей женой не очень.

О! Ты начинаешь понимать все тонкости взаимоотношения полов.

Да уж.

В общем, нужно спокойнее к женщинам относиться, не зацикливаться на них. Мы им нужны больше, чем они нам, поверь. И с этой установкой жить намно-о-ого проще.

Так ведь сразу-то не получится перестроиться.

А не надо сразу. Попытаешься все сделать одним махом, без предварительной подготовки – ничего не получится. Начинать нужно постепенно. Измени себя и ты изменишь весь мир.

Ну, вы разошлись, Константин Аркадьевич. Философ прямо! – усмехнулся Степан.

А я и есть философ. – Подтвердил его слова попутчик.

В смысле? – удивился парень.

В университете психологию читал. Ну а какой психолог не будет хоть немножечко философом? Вот и получается, что философ.

Ого! Никогда не любил психологов, - негромко, даже как-то по-заговорщицки, проговорил Степан. – Лезут в душу, копаются там своими ручонками.

Ты их просто готовить не умеешь, – рассмеялся Константин.

Я приторможу… Чет отлить захотелось.

Да я бы тоже не прочь. А Юрка пускай машину постережет, а то если нас и во второй раз ограбят, это уже будет не смешно.

И не говорите, - согласился с этим заявлением Степан, понимая, что, потеряв машину, он останется голым и босым.

Постерегу… - пробормотал полусонный парень с заднего сиденья, который сквозь сон слушал все разговоры водителя и своего дядьки.

Степан увидел подходящий съезд с трассы на обочину. Тем более, и кустики подходящие так удачно росли недалеко от дороги, за которыми так приятно, не подставляя оголившиеся части тела степному ветру, делать свои дела.

Вот сюда и сворачиваем…

Машина остановилась. Степан повернул ключ в замке зажигания и, выключив двигатель, выбрался из авто. Спина уже начала поднывать от длительного сидения, к тому же вчера, когда Пуля перевернул стол, край его больно врезался в ребра, которые тоже давали о себе знать неприятными ощущениями. На месте удара налился большой сине-лиловый синяк, но ребра по всем признакам сломаны не были. И то дело.

Следом вышел и Константин, тоже морщась, но уже от сегодняшних ушибов. Веселая же компания собралась – все побитые с синяками, как после футбольного матча.

Степан с удовольствием потянулся, покрутил головой, сам не зная, зачем и поспешил к ближайшим кустам. Те еще стояли после зимних холодов голыми с едва-едва появившимися зачатками почек.

Мужчины уже давным-давно как выехали в степной Крым, когда холмы гор, покрытые легкой синеватой дымкой, сменились ровными как поверхность стола просторами. Даже дороги были прямыми, не то что по Инкерману по серпантину спускаться. Хотя качество дорог оставляло желать лучшего. Все же Степан ехал не по основным трассам, а съезжал по второстепенным дорогам, минуя загруженные участки.

Прошлогодняя трава, прибитая зимними дождями, еще была пожухлая – серо-рыже-коричневая, сквозь которую пробивалась молодая поросль, чуть прикрывавшая сырую землю. Изумрудный цвет молодой зелени хоть немного скрашивал скучный серо-коричневый пейзаж.

Что это там? – указал пальцем на непонятный предмет Константин.

Рогов, нахмурив лоб, присмотрелся в указанном направлении. И, действительно, что-то странное маячило внизу, в овражке, под кустами. Что-то черно-серое. Непонятное.

Сейчас гляну!

Степан, аккуратно выбирая дорогу чтобы не подвернуть ногу, спустился вниз, приближаясь к кустам.

– Ох ё! Твою ж мать! – отпрыгнул в сторону парень, чуть не споткнувшись о не понятно откуда взявшийся под ногами камень.

Что там?! – кинулся к парню на подмогу попутчик.

Сами смотрите, а то меня сейчас вырвет.

Константин заглянул под куст и тоже отпрянул – запах разложения сразу же ударил в нос. Труп мужчины. А черно-серое – это свитер и штаны, перепачканные грязью и кровью. Куртки на человеке почему-то не было.

Ни фига себе находочка! – проговорил в ладонь, прикрывающую нос и рот, Константин, чтобы хоть как-то огородить себя от тошнотворного запаха.

Ага. – Степана снова передернуло от воспоминаний об увиденной находке. - Вот сходили пописать. Чуть заодно не покакали. Можете глянуть, что с ним?

Что-что? Мертвый он. – Отошел подальше от трупа Константин и только тогда убрал руку от лица. - Мертвее не бывает. У него полбашки нету.

Кто ж его так? – растерялся Степа.

Слушай, надо бы оглядеться.

Зачем?

Не знаю… Просто мне так кажется.

Ладно… Тогда я там просмотрю, а вы – туда. – Махнул рукой в противоположную от своего направления Степан, хотя не очень понимал, в чем смысл сейчас бродить тут, вдоль дороги.

Степан прошел около пятидесяти шагов, прежде чем обнаружил следующую находку, заставившую его оторопело замереть. На земле в нелепой позе лежала женщина, тоже без верхней одежды, на спине расплылось красное пятно от множественных пулевых ранений. Хотя по кучности и размеру входных отверстий, больше было похоже, будто жахнули дробью.

Что у тебя там?! – крикнул Константин, издали заметив, что Степан остановился.

Труп! Женский! – крикнул в ответ парень. - А у тебя?

У меня ничего. Стой там!

Константин махнул рукой и бегом бросился к Степану.

Н-да… В спину шарахнули. – Изрек он, увидев второе тело.

Слушай, я чего подумал… - незаметно для самого себя перешел на 'ты' Степан. – Надо бы их похоронить по-человечески. А то так бросать под открытым небом… не по-человечески, что ли.

Ну, давай! Помоги мне… - кивнул Константин, нагибаясь и беря женщину за холодные синюшные руки.

Мужчины вдвоем отнесли окоченевший труп ко второму трупу. Нести было ужасно не удобно – тело окоченело и казалось неимоверно тяжелым.

Слушай, а может, обыскать их нужно? Может, хоть имена узнаем… - предложил Константин.

Вот ты и шарь, а я пока яму выкопаю. У меня в багажнике саперная лопатка где-то была.

Степан быстро взбежал на обочину, где оставил Ниссан, открыл багажник, поморщившись от запаха бензина, и начал выискивать лопатку, пытаясь вспомнить, куда же он ее мог запихнуть. Наконец, парень нащупал чехол, в котором лежала лопатка, и достал ее из багажника.

Рыть полусырую землю было хоть и не очень сложно, но и не просто, хуже было счищать налипший грунт на плоскость лопатки.

Есть документы! – послышалось справа, где, сидя на корточках, Константин Аркадьевич как раз раскрывал первую книжечку с трезубцем на обложке. – Воробьев Сергей Викторович семидесятого года рождения и … Воробьева Наталья Ивановна семьдесят пятого. Симпатичная… была.

Как ты думаешь, за что их?– тяжело дыша от интенсивной работы, спросил Степан, оценивая, достаточно ли глубокой для двух тел получилась вырытая яма. - И кто?

Кто – можно только догадываться. А за что… Ограбили, скорее всего, выкинули из машины и пристрелили. Они же без верхней одежды. Наверное, печку в машине включили, поэтому без курток и сидели.

Хреново все как-то. Осторожнее нужно быть. Тебя с Юркой ограбили, этих пристрелили. Времена нынче…

Поэтому я и говорю – объединяться надо.

Ладно. Ну все… Более-менее. Не два кубических метра, но поместятся.

Тела аккуратно положили в вырытую неглубокую ямку, засыпали землей, выровняв получившийся холмик, сверху которого положили два предварительно завернутых в целофан паспорта, прижав их камешками.

Ну, все. Гражданский долг выполнен. – Поднялся, отряхивая руки, Степан.

Слушай, я и забыл, чего мы останавливались! – невесело хмыкнул Константин.

У меня такое ощущение, что теперь лучше не останавливаться. Теперь только на конечной остановке.

Еще ж к вашим родственникам заехать надо. Вот там и остановимся.

*

Незаметно как-то доехали до Красноперекопска. Небольшой промышленный городок так же погряз в непонятно откуда взявшейся заразе, поглотившей в хаосе и крови один город за другим. На пустынных улицах, по которым медленно бродили ожившие трупы, стояли брошенные разбитые машины. Живых людей видно что-то не было.

Городок проскочили быстро.

Буквально сразу за выездом из города, справа от дороги показались густые камыши и неприятный болотистый запах – так пахло озеро Старое, богатое солями, в том числе и бромом, который и добывают на местном заводе.

Фу, ну и вонь! – скривился на заднем сиденье Юрка.

Дыши попом!

Очень смешно.

Городок сменился бескрайними полями, по коим с легкостью гулял ветер, просачиваясь через практически выпиленные защитные насаждения, которые и должны были защищать посевы от ветродуев.

Ты, Степан, не гони так. – Посоветовал Константин.

А чего?

Лучше проселками город объехать.

Зачем? Так ведь быстрее.

Быстрее-то быстрее, но торопиться нужно только при ловле блох. Ты ж не хочешь, как те валяться в канаве с развороченной башкой?

А что, есть опасения?

Да, - цыкнул губами попутчик и неопределенно качнул головой. – В девяностых здесь менты всех крышевали, так что не удивлюсь, если и сейчас та же ситуация, только несколько ухудшенная. И если не хотим неприятностей, то лучше не рисковать – проселками объехать и выбраться сразу на Херсонское шоссе. А вот и спуск есть…

Показал пальцем чуть левее от дороги Константин.

Ну ладно… Береженого Бог бережет!

Степан немного притормозил и плавно съехал с трассы на грунтовку.

Ну а теперь куда?

У тебя карта есть?

В бардачке!

Константин открыл бардачок и извлек Атлас автомобильных дорог, полистал его, ища подходящую страницу, наконец, остановился на одной из них.

Так, сейчас езжай по этой тропинке вдоль трассы, потом через канальчик и забирай на запад до первого перекрестка, там направо и вперед. Проскочим Рисовое и будем забирать налево, до залива, и вдоль берега…

Ты не гони, я ничего не запомню. Лучше давай по ходу пьесы.

Пыли не было – земля была еще достаточно влажная после прошедших дождей, но не настолько, чтобы автомобиль забуксовал. Петляя по полям и лугам и убивая ходовую на бездорожье, на трассу мужчины вышли только возле Ставков, а там втопили педаль газа до упора и устремились вдоль Канала.

Дороги на Херсонщине в общей сложности были ужасные, но пока покрытие оставалось более-менее пригодным для нормальной езды. Это дальше, когда дорога повернет на Новокиевку и Копани начнется чудо-атракцион 'проверка вестибулярного аппарата и ходовой части автомобиля'. Потому как вроде и трасса областного значения, а по сути - сплошные ямы да ухабы, по случайности чуть припорошенные асфальтом.

Наконец, показался дорожный указатель ‘Гавриловка Вторая, 2 км'.

Почти доехали… - пробормотал Степан.

Да, и не верится. Как думаешь, не зря не стали в Армянск заезжать?

Да фиг его знает! Но проверять все на собственной шкуре как-то не хочется.

Степан немного притормозил и, убедившись в отсутствии встречного транспорта, свернул налево на ведущую к селу дорогу, вдоль которой росли неизменные для Херсонщины тополя, иногда сменяющиеся шелковицей или диким абрикосом. И частенько сельские мальчишки на своих велосипедах приезжали обрывать плоды этих деревьев. Велики вообще в селах были основным средством передвижения, на них гоняли и стар, и млад, рассекая поселки и деревеньки из одного конца в другой.

Слушай, а ведь если кто перекроет шлюзы канала, то сельскому хозяйству южных регионов придется очень туго. – Решил высказать внезапно возникшую мысль Константин.

Ты всерьез думаешь, что все это, - Степан кивнул головой, намекая на произошедшее за последние дни, - всерьез и надолго?

Если бы мне это все просто казалось, то ты бы сейчас в Севастополе окна устанавливал, а я бы в Евпатории читал свою психологию, пытаясь объяснить студентам то, что и сам толком не понимаю. К тому же весь этот пипец творится не только у нас, а и по всему миру. Смотри!

Мужчина показал пальцем на столб дыма, показавшийся впереди, чуть за деревьями.

Горит что-то…

Поднажми, Степа. Что-то мне не очень все это нравится. Пожар в селе вообще страшное дело. Тем более, в таком маленьком.

Еще бы!

В селах, где во дворах частенько попадаются соломенные скирды, сверху накрытые черной пленкой от дождя, достаточно одной искре упасть, как может разгореться пожарище, которое сможет перекинуться и на хозяйский дом, а при ветре и толике невезения еще и соседские поджечь.

Появившиеся из-за деревьев дома богатыми назвать было очень сложно. Низенькие, одноэтажные с двускатными крышами, они стояли в окружении голых деревьев, которые еще не отошли от зимней спячки. Заборы в основном все были невысокие, бетонные, практически все с одним и тем же рисунком, через который было видно все, что происходит во дворах. Это городские обычно огораживались двухметровыми исполинскими ограждениями с тяжелыми воротами, а здесь, в деревне, все у всех на виду. Может, поэтому и люди немного чище и проще.

Горел дом, что стоял чуть правее от дороги, ведущей на трассу. Полыхало знатно. Темно-серый дым столбом поднимался к небу, намекая на безветренную погоду, да и запах гари резал ноздри.

Куда ехать-то дальше? – притормозил на перекрестке Степан. - Где родичи живут?

Прямо по дороге, потом направо будет поворот. Я покажу. Надеюсь, что хоть на соседские дома огонь не перекинется…

Мож, туда рванем? – предложил Рогов, кивнув в сторону пожара.

И что? У тебя пожарная машина под рукой есть? Или как?

Ну, все равно… Может, чем помочь надо?

Да и без нас там разберутся. Сворачивай тут.

В Гавриловке ничего не говорило о произошедшей во всем мире беде. Нет, не так – Беде. Потому что это первая всемирная катастрофа после библейского Потопа, если таковой, конечно, был. По улицам все также гоняли мужики на велосипедах, с пастбища возвращались коровы, о чем свидетельствовали свежие лепешки на потрескавшемся асфальте. Возле одного из дворов, в небольшой луже купались гуси, гогоча на всю улицу.

Как будто ничего и не произошло… - покачал головой Степан, глядя на всю эту идиллию.

Да уж. Главное, чтобы они бредням двух не совсем сумасшедших поверили, что мертвяки в городах ходят и живых жрут.

Это мы что ли сумасшедшие?

Ну, ты сам посуди. Тут все тихо-мирно… А тут двое рассказывают про ‘там-тарарам’ в городах.

Да ну не может же быть такого, что они совсем не в курсах. А новости? А друзья-родственники-дети в городах? – Отмахнулся Степан. – Хотя… Вот у родичей твоих и спросим. А что за родичи, кстати?

Отца моего – брат с семьей, - отозвался с заднего сиденья молчавший практически всю дорогу Юрка, теребивший за ухом довольного Буля. Тот прямо-таки млел от этого почесывания, изображая на своей собачьей морде всю гамму эмоций, которые получают при почухивании за ухом.

А кем дядька-то твой работает?

Когда-то был фельдшером, а потом в ветеринары подался. – Ответил пацан.

Ну, тогда не пропадет.

Вот здесь тормози! – махнул рукой Константин.

Степан припарковал Ниссан на придворовой территории, упершись капотом в лавочку возле калитки – благо, места хватало.

Юрка, вылезай!

Уже, дядь Кость! – крикнул довольный пацан, выскочивший уже из машины и довольно потягивающийся, а следом за ним и пес выскочил справлять свои естественные надобности.

Улица была широкая, хотя сама дорога едва-едва вмещала в себя две полосы движения, даже полторы, состоявшая из железо-бетонных плит, положенных друг возле друга, отчего при езде на стыках плит машина издавала звуки, свойственные поездам. Эдакое 'чух-чух' получалось. А уж на великах по таким дорогам гонять было то еще удовольствие, особенно, если ты в роли пассажира на железном и жестком багажнике сидишь – синяки на пятой точке были просто обеспечены.

Возле железной цветной калитки с изображенным на ней тюльпаном, были две скамейки, на которых обычно днем любили сидеть старушки, обсуждая последние сельские новости и сериалы, а к вечеру на боевом посту их сменяла любвеобильная молодежь.

Ну что, пойдем?

Пойдем. – Кивнул Степан, проверяя на месте ли пистолет, доставшийся в наследство от покойного Мишки.

Мужчины по очереди зашли в калитку, примыкающую к сплошной стене дома, все окна которого выходили только во двор, а за ними и парень, закрыв за собой дверцу. Миновав застекленную веранду, выкрашенную в веселенькую голубую краску, окна которой были прикрыты по деревенской традиции белыми занавесочками, закрывающими их только до половины, компания оказалась во внутреннем дворике, затененном серыми шершавыми побегами винограда, вьющимися по железным прутьям. Вот потеплеет, и пойдут новые ростки цепляться своими прутиками за перекрытия крыши.

Почувствовав присутствие посторонних, из небольшой деревянной будочки с оббитой жестью крышей выскочила дворовая собака непонятной рыже-серо-черной окраски, заливаясь звонким лаем и пытаясь сорваться с цепи, на которую ее посадили хозяева.

Дядь Коль! – заголосил Юрка, шикнув на пса, чтобы тот заткнулся.

– Где все? – непонимающе пожал плечами Константин.

А кто все? Кто здесь живет? – спросил Степан, разглядывая небогатое убранство внутреннего дворика.

Да, дядька его, с женой. И детей двое. Старшая Людка и младший Мишка.

Дядь Коль!!! Ты где? Да заткнись ты уже! – гаркнул на пса Юрка, чей лай уже порядком нервировал, звеня в ушах.

Ох и противные же эти мелкие собачонки! От горшка полвершка, чуть больше кошки, а визгу как от сирены массового оповещения населения.

Кого там чорты прынЭслы? – донесся из недр дома недовольный голос.

Да мы это! Я – Юрка!

Юрка?! Ты что ль? – перешел на русский язык обитатель дома, хотя своеобразный акцент все равно чувствовался.

На пороге появился заросший бородатый мужик с одутловатым красным лицом, которое выдавало в своем обладателе человека, любящего приложиться к бутылке. А судя по амбре, которое плыло впереди едким облаком, разъедающим глаза, этот самый 'дядя Коля' либо только из-за стакана, либо от вчерашнего еще не отошел. Волосы мужика уже давно не стриженные, взлохмаченные с нитками проступившей седины, торчали в разные стороны.

Я, дядь Коль. – Подтвердил свои слова Юрка. - Ты помнишь дядю Костю? Матери моей брата…

Да помню, конечно… Мы тогда на свадьбе твоей мамки с твоим папкой нехило погуляли. – Почесал подбородок Николай.

Да уж… два выбитых зуба и синяк под левым глазом в суммарной сложности. Так что можно сказать, что погуляли-то точно нехило.

Ну а яка свадьба та без драки? – усмехнулся в бороду Юркин родственничек.

Ну, значит, знакомство у вас крепкое и проверенное временем, - тоже усмехнулся Степан.

А ты кто? Я тебя не знаю.

А я Степан. Так, мимо проезжал.

А-а-а-а.

Дядь Коль, а где тетя Маша? – не дал возможности задать вопрос Юрка. - Где Людка? Мишка?

Машка-то моя… - Мужик горестно вздохнул и смахнул внезапно накатившуюся слезу. – Померла Машка… Вчера схоронили.

А дети где?! – через чур эмоционально спросил Константин, у которого перед глазами сразу же пронеслись страшные картины, которые он видел еще в городе. – Где дети?!

Да у кумы дети… - Отмахнулся бородач. - Я их еще позавчера туда отправил! А вы чего здесь?

Коль, ты совсем что ли не в курсе о происходящем?! – удивился Константин.

Да в курсе я, в курсе. Машка-то из города эту заразу привезла. Ее в автобусе грызнули, вот она и скончалась, а потом очнулась и полезла кусаться.

А как…

Да как-как… Топором. Я с бодуна конкретного был – у соседа теля родилось, вышел водички попить. А тут она бросается на меня с бешенными глазами. Я и сам не помню, как приложил ее по темечку. Потом испугался, что все... закроют меня лет так на десять, а потом уже, когда менты из райцентра приехали и рассказали про непонятно откуда взявшихся мертвяков. Я даже сначала не поверил, да и соседи все откровенно с ментов смеялись, но мною же убиенная жена была живым тому подтверждением. А еще меня даже в кутузку не забрали! Представляете? Сказали только, что от таких бешенных подальше держаться надо и укатили восвояси.

Ну, так а в селе? Есть у вас зомбаки-то? – допытывался до родича, хоть и косвенного, Константин.

А я знаю? – задрав голову, почесал шею Николай. - Я жену свою покойную поминал… - И тут же его голос задрожал, переменившись. - Как же я теперь без нее-то…. Машки своей… - чисто по-бабски заголосил мужик пьяными слезами.

Мужчины переглянулись, не зная, что делать.

Так, Коля, давай приходи в себя, поедем к куме твоей, заберем детишек и произведем обмен информацией.

Чего? – не сразу понял сказанное родич, глотая соленую воду, льющуюся с глаз.

Того! Собирайся, давай! Потом попричитаешь…

В машине Юрке пришлось потесниться – все же еще один пассажир, не считая баулов Степана, которые были вытеснены из багажника канистрами с топливом.

Кума Юркиного дядьки жила совсем недалеко – на соседней улице. Хотя в этой деревеньке из-за ее размеров все были друг другу соседями и жили друг от друга недалеко. Той деревеньки то было – пять улиц пересеченных меж собой…

На звук подъехавшей машины, разносившийся в тихой местности как гром, выскочила из отдельно стоящей кухни хозяйка – плотная тетка в теплом байковом халате, поверх которого была одета меховая жилетка, мехом вовнутрь, на ногах женщины были черные калоши, без которых в деревне просто не обойтись.

Женщина прищурила глаза, присматриваясь к подъехавшей машине, и не узнавала ее – вроде ни у кого из местных такого дорогого автомобиля не было. Максимум – ‘шестерка’ отечественная, дребезжащая на всех колдобинах местных дорог. Но как только заметила вывалившегося из заднего сиденья Колю, которого все еще шатало от выпитого, то тут же вышла из кухни на улицу, прикрыв дверь, и направилась к калитке, по дороге загоняя выскочившего большого пса неизвестной породы, чем-то напоминающего овчарку, в огромную деревянную будку с жестяной крышей. Пес, обиженно поджав хвост, сломанные еще во времена былого щенячества, юркнул в отверстие своего домика, не понимая, почему же на него накричала хозяйка, если он исправно нес свою службу, предупреждая, что ко двору подошли люди с незнакомым ему запахом.

Коль, цэ ты? – на присущем южным регионам Украины суржике спросила женщина.

Та я, я! Дэ дети? - последнее слово было сказано на чистейшем русском языке, который неминуемо наложил свой отпечаток на говоре южных и восточных регионов страны.

Дэ-дэ… В хати, телевизор смотрять!

Погукай* йих! – оперся на поперечную балку калитки Юркин дядька по отцу.

А шо такэ? Ты чого прыйшов?

Та не шо! Погукай, кажу! – рассердился Коля, даже ногой топнул от нахлынувший чувств.

Та ты проспысь сначала! Пэрэгаром аж сюды нэсэ! Розкомандувався тут! – возмутилась тетка такому тону.

А ну цыць, кума! Чого розийшлась?!

Я тоби поцыкаю! Пыв тры дни, Марию погубыв, а тэпэр за дитьмы п'яный прыйихав… Ще й на мэнэ пащэку** розкрывае!

Та чого ты завэлася на пустому мисци***?

Я шо, трахтур****, шоб заводытыся?

Ну, так и нэ бурчи!

А я и нэ бурчу! – не сдавалась кума.

От и нэ бурчи! А дитэй все ж поклич *!

На всю эту перебранку из дома, стоявшего напротив летней кухни, выглянул мужик в белой майке и растянутых трениках с одностволкой в руках.

Людка, хто там?! – уставился на взвинченную жену тот. – О! Колюня, цэ ты? Людка, ты чого голосуешь, як потерпевшая?

Мужик опустил ружье, уставившись на кума и его спутников – явно городских, судя по дорогой машине и одежде, хоть один из мужиков и пацан были сильно побиты.

Та от жинка твоя розийшлася як Волга по весне.

И ничого я не розийшлася!

Людмыла, чорта тоби пид пэчинку! – затряс сжатой в кулак ладонью хозяин дома. – Чого ты пащэкуешь **, Трясця твойий матэри!

погукай (укр.) - позови

** пащэка – если переводить литературно, то 'ротяка', ну а более понятно - ‘хавальник’

*** мисце (укр.)- место

**** трахтур – трактор (из-за особенностей лингвистики различных регионов, в некоторых словах буква ‘к' заменяется на 'х', а 'о' на 'у')

*поклич (укр.)- позови

**пащэкуваты (укр.) – орать дурным голосом

Ну а чё вин дитэй забырать прыихав, а нэ проспався? Куды я ёму дитэй отдам? Шоб вин и йих топором… - Женщина вдруг расчувствовалась и начала смахивать набежавшие слезы подолом халата.

А налыть человеку рюмку на опохмел, не? От дурна баба! Заходы, Колюня, опохмелышся!

О! Ото дило! – обрадовался Юркин родственник, открыв калитку и припустившись на полусогнутых к куму, абсолютно позабыв о других своих родычах. – А то сразу 'проспысь, проспысь'!

Ну, я смотрю, что здесь все как обычно… - растерянно пробормотал Константин, пребывая в некотором ступоре от местного колорита.

Так что делать будем? – поинтересовался Степан.

Тут нам делать нечего. У Коли, вроде, все нормально, не считая гибели Марии… Так что поедем лучше уже к твоим. – Константин Аркадьевич повернулся опять к Николаю и крикнул. – Ну ладно, Коль, поедем мы!

Ага, ну пока… - махнул на прощанье рукой Коля и поспешил за скрывшимся за дверью кумом. Людмила, хозяйка дома, только недовольно покачала головой и вернулась в кухню.

Ну, поехали.

Когда выезжали из села, дым над пожарищем практически рассеялся, хотя белесая дымка и запах все еще присутствовали.

Хреново как-то на душе…

Ты из-за Коли-то? – повернулся к попутчику Степан.

Ну да. Непонятно что творится, а ему лишь бы нажраться до поросячьего визга. Детей сплавил и за бутылку. А не дай Бог какой-нить мертвяк в деревеньку забредет…

Да они там с ружьями, судя по куму твоего родича.

Да с ружьями-то с ружьями, но в случае чего не спасут они селян.

Снова выбрались на трассу, тянущуюся вдоль канала. В машине повисла гнетущая тишина… Справа от дороги замелькали серые деревья – акации да тополя, которые летом давали тень для многочисленных рыбаков, уменьшающих популяцию рыбы в каналах. Хотя некоторые участки защитной были вырублены и теперь только пенечки торчали из земли – старые деревья пошли на дрова, а новые никто не удосужился посадить.

И снова поля, поля бескрайние… Столько простора - дух захватывает!

Наконец, показалась серая бетонная стела с названием райцентра и изображением налитых золотых колосьев под ним, символизирующих плодородность этих земель.

Ну, вот и приехали.

Смотрите! – С заднего сиденья высунулся Юрка и показал рукой чуть в сторону, где маячила одиноко стоящая фигура. И явно не живая.

Уже и сюда докатилось…

Ну а ты что хотел? Райцентр, транспорта много проходит транзитного. Автобусы межгородские те же. Вот и принесло сюда заразу из того же Херсона, как ближайшего крупного города.

Мертвяк, судя по внешнему виду и большой седой бороде – старик лет шестидесяти-семидесяти, потоптался на месте и медленно, ковыляя, побрел в сторону дороги.

И чего он там делал? – спросил Юрка. – Откуда этот дед там взялся?

Да шут его знает… - Отмахнулся Константин. Мертвяки уже стали привычной картиной этого мира, хоть и началось все это только три дня назад. - Может, прибрел откуда-то.

Да и надо оно тебе? – поддакнул Степан, чуть повернув голову в сторону соседа.

Не успели доехать до ближайших домов, как на дороге показалась первая преграда – древняя телега, непонятно откуда взятая, перегородившая половину и так не шибко широкой дороги. Возле телеги дежурило двое деревенских мужиков с охотничьими ружьями.

Ого. А вот и местное ополчение показалось. – Присвистнул водитель, удивленно глядя на стремительно приближающуюся преграду.

Тормози, Степан!

Ну, понятно, не в Гастелло же играть. – Хмыкнул Степа, переключая рычаг коробки передач и снижая скорость автомобиля. - Сейчас остановимся и узнаем, что у них тут такое…

Ниссан остановился перед телегой, отбросив несколько мелких камешков. Попавших под колесо, в сторону. Конечно, авто могло с легкостью объехать препятствие – благо места с обеих сторон от дороги хватало, но лезть на рожон не хотелось, да и узнать обстановку в селе тоже не мешало бы.

Здоров, мужики! – хлопнув дверцами, выбрались из машины путешественники, подходя к напрягшимся при появлении незнакомцев селянам.

И вам не хворать! Хто такие?

Как кто? Люди. – Как можно добродушнее улыбнулся Константин.

Та я бачу, що не зэлэни человэчки! Куды ж це вы прямуетэ*?

К тетке едем.

До якой тёткы? – недоверчиво и с опаской прищурился один из мужиков – ближайший к Степану.

*прямуетэ - направляетесь

А вам какое дело?

Нэ було б дила, нэ пытав бы! Мы чужых не пускаемо! Хватыть! Понапрывозылы якоись заразы, шо тэпэр мертвяки ходють сэрэдь била дня… - начал возмущаться второй, поправляя ремень от ружьишка.

Поня-а-а-атно. Ну ладно, коль так. Тетку мою зовут Елена Сергеевна Собко. Знаете такую?

Собко, Собко… Щось знакомэ. А це не той Собко, шо на автостанции работав?

Та не-е-е… - протянул второй охранник. - Вин вже на пенсии год з п’ять.

У нее девичья фамилия – Шендрык. – Подсказал Степан.

Це ти Шендрыкы, що на Богуславський жывуть? У ных ще фиртка* така зэлэна...

*хвиртка – (укр.) калитка. Из-за своеобразности звучания звук 'хв' в разговорной речи заменяется на 'ф'

Нет, бабуля с дедулей моими жили на Херсонской.

А стара твоя – то не Бугая друга донька, шо увела Шендрыка у першои жинкы?

Да ни кого она не уводила. Дед на тот момент развелся уже. Так что не надо 'ля-ля'. – Немного обиделся Степан за честь бабушки, которая, действительно, деду приходилась второй женой. С первой у дедули жизнь не задалась – из разных социальных слоев они с супругой были, как говорят нынче.

Ну, так це Шендрычихы Анькы дочка?

Ну да. А я вам что говорю?

Тоди Собко Ванька, шо на насосний працюе, то твий дядько?

Ну да!

Ну, так я ж кажу…

Шо ти кажешь?! То сын того Собка, шо на автостанции работав. А ты 'кажу-кажу'!

Ну, так мы можем проехать?

А вас комарики не погрызлы? – напоследок поинтересовался усатый.

Чего? Какие комарики? – не понял вопроса Константин Аркадьевич.

Мэртви! – ответил усатый, похлопывая себя по карманам в поиске зажигалки.

Ну, ци, мэрци, кляти! – поддакнул его товарищ и воздел указательный палец левой руки к небу. – Я кажэ пан отче Олександр – упыри проклятущие!

Да нет. Все целехоньки.

Ну, тоди произжайтэ! Тилькы в милицию нэ забудьтэ зайихать. У нас тэпэр всё сурьёзно!

Прикольно. – Пробормотал Степан, когда сел обратно в машину. – Вот это я понимаю организация. Ну, поехали.

Да-а-а, серьезно тут у них все. Хотя это и к лучшему. Меньше неожиданностей, в случае чего.

Дядь Кость, а тот мужик что-то говорил про мертвяков… Значит, они и здесь есть? – спросил Юрка.

Да есть, конечно… в деревне же и больница, и алкашей полно, которые могли упиться и помереть, да и бабушек-дедушек тоже немало…. К тому же заезжие могли уже укушенными приехать, как та же Мария.

Это да. Но не проще ли прочесать все дома?

Юр, ну откуда я знаю? Может, и зачищают… Сейчас приедем - все точно узнаем. Но наличие хоть какой-то организации и власти все же не может не радовать.

Степан свернул с основной улицы на одно из ответвлений, проехал мимо кладбища, на котором было слишком много народу.

Похороны что ли? – немного засмотрелся на процессию водитель.

Да вечер же уже почти. Какие похороны?

Ну, мало ли… Обстоятельства-то нынче немного того … изменились. Уже подъезжаем.

Дом был из новых – с высоким забором и цельными воротами, через которые вряд ли удастся что-либо рассмотреть. Снова забрехала собака, ей тут же начали вторить соседские кабыздохи. Вот вам и вся охранная сигнализация по-деревенски.

Эй, хозяева! – заголосил Степан, взглядом ища кнопку звонка, но никак ее не находил. – Тёть! Ну, это я, Степан! – Парень приподнялся на цыпочки, заглядывая во двор.

Степка? – выглянула на голос из-за двери полная женщина. – Это ты?

Да я, я! – обрадовался парень и даже замахал рукой, чтобы хоть как-то обозначить свое присутствие.

Ой лышенько! Живой! Я сейчас! – заспешила тетка к воротам, отпирая там какой-то хитрый засов.

После долгих обниманий-целований, чередующихся с причитаниями, тетка, наконец, впустила парня из крепких объятий, все так же продолжая охать и ахать. Степан представил своих попутчиков, которые вызвали очередной приступ вселенской заботы, выражающейся в популярных междометиях, из-за своего побитого вида.

А где дядя? С ним все нормально?

Да, все хорошо. – Махнула родственница полной ладонью. - На собрании!

На каком собрании?

Да у нас сегодня объявили сбор в центре… ну, напротив почты, на площади.

Так, а что за сбор?

Ну, у нас же после того, как появились первые мертвяки, мужики объединились да перестреляли их. Хоть и натворили те немало дел, а все ж управились с горем пополам. А там и милиция наша местная голову подняла во главе с Бебешко. Решили выставить посты на основных въездах в село да фильтровать приезжих.

Ага, нам тоже устроили допрос с пристрастием. Пока всю родословную не вызнали – не пропустили.

Так вот сегодня там какие-то новости будут объявлять. Ну и думать, как дальше быть.

Ну, так а вы почему не пошли?

Да нет, мы уж с Кристинкой как-нибудь на хозяйстве останемся... – Тетка приобняла выскочившую на шум из дома крепенькую, но ладненькую девчонку лет двадцати. Точный возраст двоюродной сестры Степан не помнил – не очень-то он поддерживал родственные связи. Младшая дочка была вылитая мать в молодости – такие же светлые волосы и темные глаза… А вот старшая была больше копией отца – зеленоглазая и курносая. - Иван вернется – расскажет. А вы, может, сходите туда? Заодно и расскажете, что в мире творится. А мы пока на стол соберем. Вы ж проголодались, небось?

Мы за любой кипишь, кроме голодовки! – кивнул Константин, переглянувшись с Юркой и Степаном.

Хорошая идея. – Поддакнул Рогов. – Нужно узнать все из первых рук, потому как творится такое, что страшно представить. Я ж, тёть, можно сказать, в эмиграцию подался. В бега. Приютишь?

Да приючу, конечно. Ты надолго?

Степан неопределенно пожал плечами, разведя руки в стороны.

Планирую навсегда. Ну, или пока этот дурдом не закончится, а мертвые одумаются и предпочтут вечный покой брожению по грешной земле.

Ну и отлично. – Обрадовалась тетка, чем вызвала облегченный вздох парня. - Лишние руки нам не помешают. Тем более, мужские!

Ну да. Мы, наверное, все же скатаемся. Ты как, Кость?

Я только ‘за’.

И я! – поддакнул его племяш.

А ты здесь оставайся, - отвесил тому шуточный подзатыльник Константин. – Раны зализывай.

Ну, дя-адь, - заныл подросток.

Никаких 'ну', не запрягал. Останешься здесь.

Юрка побурчал для приличия, но отправился вслед за теткой, которая обрела новый объект для вселенской заботы, тогда как Степан с Константином залили в бак бензин из одной из канистр и рванули в центр поселка, где и должно было происходить собрание.

Поселок за последнее время разросся - появились большие дома за крепкими заборами, возле автовокзала построили новую автозаправочную станцию, пооткрывались новые магазины с яркими вывесками...Тогда как центр так и оставался старым, с открытыми дворами и низенькими хатками.

Детей на улице практически не было, женщины ходили по двое - по трое, а мужчины и вовсе с ружьями наперевес.

Конечно, вид мужика на велосипеде и с ружьем был немного комичен, но тратить бензин в поселке, где великом можно было пересечь его из одного конца в другой минут за двадцать, а если постараться, то и за десять, было как минимум глупо.

Слушай, надо бы затариться местным транспортным средством. – Проговорил Константин после того, как мимо них проскочил очередной велосипедист.

Угу. – Согласился Константин и тут же добавил. - Только у меня денег нет. Сам знаешь. Впору на паперть становиться.

Я сам все спустил на бензин и еду. Правда… - вдруг вспомнил одну деталь Степан.

Что? Говори.

У меня золото есть. Может, стоит поменять?

Погоди пока. Золото еще может пригодиться.

Зачем? Бабам дарить?

Степа, ты меня поражаешь? Какие бабы? Деньги бумажные теперь не ценнее той бумаги, на которой они напечатаны. А золото – оно и в Африке золото, а еще будет цениться оружие и патроны. Поэтому если и покупать что-то, то оружие и патроны. Помнишь, трупаков на трассе?

Ну…

Их кто-то пристрелил. Ты понимаешь, что это значит?

Разбой на дорогах? – предположил Степан.

И не только. Как бы по селам и деревенькам не начали эти романтики большой дороги шерстить.

Черт! Нужно перестраивать деятельность мозга с учетом новых реалий. Туплю со страшной силой.

Да ничего ты не тупишь, просто еще не привык, что правила игры немного изменились. Да и мало кто сейчас это понимает. Вот руководство этого села – доперло, что нужно объединяться и контролировать территорию, а вот в Гавриловке, не смотря на меньшие размеры, всё телятся да никак разродиться не могут.

На центральной площади с постаментом Шевченко посредине назревал целый митинг. На дороге застыл древний ЗиЛ 130, выкрашенный в толерантный голубой цвет с белой мордой и торчащими черными крюками, больше похожими на клыки кабана-секача, боковой бортик был откинут, а на платформе, словно дедушка Ленин что-то вещал мужик в милицейской форме и погонами подполковника.

Пойдем, послушаем, что ли? – припарковав Ниссан, предложил Степа, кивнув в сторону митинга.

Пойдем.

… нужно быть заодно! Подобное творится не только у нас. По сводкам и последним данным из столицы и новостных порталов интернета, мертвецы гуляют по всему миру. Большие города погибли буквально за несколько дней. Киев не отвечает. Удалось связаться только с военными, что взяли под присмотр столицу и область. Гражданская власть как таковая отсутствует. Участились случаи разбойных нападений и бандитизма. Поэтому всех прошу внимательнее присматриваться к тому, что делается на улицах нашего поселка.

Та вси ж друг друга знають! – кто-то выкрикнул из толпы. – Чого смотреть-то?

Толпа снова загудела, став похожей на большой улей, каждый выражал свое мнение, желая, чтобы выслушали именно его.

Тихо! – попытался урезонить толпу подполковник, но его голос утонул в море других человеческих голосов. – Да тихо вы все!!!

Гул продолжался, пока стоявший возле подполковника капитан не вынул из кобуры свой пистолет и не выстрелил в воздух. Звук выстрела гулко разнесся по площади, заставив сидевших на голых тополях голубей одновременно взлететь в небо. Наступила относительная тишина…

Я продолжу… - как ни в чем не бывало проговорил милиционер. - Нужно собрать дружину, которая и будет патрулировать улицы. Мертвецов не стоит сбрасывать со счетов и то, что их удалось перебить за два дня не дает гарантии того, что где-нибудь не умрет какая-нибудь бабуська и не пойдет кусаться направо и налево.

Снова начал нарастать гул, но при первом же крике 'Тихо' все разговоры прекратились сами собой.

Прошу высказываться по одному и исключительно по теме.

На повороте с трассы мертвяк стоял! – крикнул Степан.

Вот! А я что говорил?! Нужно быть наблюдательными.

А цэ хто? – толкнул соседа локтем в бок ближайший к Степану мужчина, подозрительно рассматривая того и Константина с его художественными фингалами.

Та я знаю? Слухай давай, шо Бэбэшко каже…

Так вин и казав прыглядуваться. От я и прыглядуюсь!

Пане пидполковныку, у мэнэ питаннячко! – поднял руку еще один дядька.

Ну говори, Иванов. Что у тебя? – кивнул тому милиционер.

А шо мы будем делать с продуктами? Я з поставщиком уже два дня нэ можу св'язаться.

И я!

И я дозвонытыся нэ можу!

Наверное, это владельцы магазинчиков, мимо которых мы и проезжали, - шепнул на ухо Степану Константин Аркадьевич. – В городах-то Бог весть что творится… вот продукты и не завозят.

Да. – Согласно покивал местный главмент. - Это тоже проблема. Если честно, то я не знаю. Нужно думать. Надежда на то, что все вернется к старому, тает с каждым днем. А значит, нужно придумывать что-то новое. Так, Марченко, - обратился подполковник к ближайшему человеку, - к завтрашнему дню мне доклад о состоянии свинофермы и птицефермы, а так же прошу директоров совхозов зайти ко мне. – Более громко проговорил он и чуть тише добавил. - Всех, кого найдешь. Понял?

Так точно. – По-военному четко ответил тот самый Марченко.

На эти вопросы я отвечу вам завтра. На сегодняшнем собрании у нас другая повестка – группы патрулирования. Ну, кто записывается добровольцем?

Желающих было немного. На площади было около пятиста человек – это так, на глазок, руки подняли хорошо если с десяток. Мужики были разновозрастные – от пацанов двадцатилетних, пришедших вместе с отцами, но этих было мало – все же основная часть молодежи уезжала учиться в города, которым нынче армагездец наступил, до седобородых мужиков, давным-давно греющих косточки на печке.

Н-да… не густо. И все? Я сейчас зачем битый час распинался про то, что творится в городах? Вы того же и для нас хотите?

Может, и нам проявить гражданскую сознательность? – предложил Степан.

Давай!

Мы тоже!

А вы кто такие? Что-то я вас не узнаю.

О так это ж Степка! Ты откуда тут?! – отчетливо раздался из толпы голос дядьки Степана.

А мы к тетке моей переселились… Здоров, дядь Вань!

Из городов! – многозначительно добавил Константин.

Отлично! Пожалуйте на броневичок! – пригласил жестом мужчин подполковник.

Те переглянулись и начали прибираться поближе к ЗиЛу.

Ну, что я могу сказать… - откашлявшись во весь голос начал говорить Степан. - В городе настал гаплык! Мертвяков очень много. Но это еще не конец.

А шо ж такэ? – разом выдохнули несколько впереди стоящих мужика.

Бандиты. Вот, Константин Аркадьевич. Его с племянником ограбили и избили на дороге, еще мы случайно обнаружили два трупа на обочине трассы с простреленными головами. Меня в городе тоже чуть было не того…

Так что если на трассах шалят, то могут и в деревню въехать.

Так. Все всё слышали? – перебил мужчин подполковник, шепнув тем далеко не уходить. – Еще раз спрашиваю про добровольцев.

Со второй попытки набралось около сотни, хотя в толпе и были слышны возгласы, что бандиты – это все глупости и до Николаевки из городов они не доберутся. Оставалось только позавидовать оптимизму говоривших. Следующие полчаса мужчины разбивались на группы и определяли, кто и где будет патрулировать, договаривались о связи и дежурствах.

Так, вы двое, за мной, - скомандовал Бебешко, спрыгивая с платформы.

Эй! Куда цэ вы моего племянника потащили?! – послышался гучный дядькин бас.

Здоров, Иван! – поручкался с тем подполковник.

И тебе не хворать, Макар! Так куда это ты его?

Да расспросить хочу поподробнее. Про трупы и бандитов. К тому же их зарегистрировать нужно и внести в общий реестр, раз они к нам перебрались.

Я с тобой.

Зачем?

Затем! – уперто настаивал на своем Иван Собко, который был по совместительству и кумом местного начальника милиции.

Ладно, пойдем. Заодно ответишь на мои вопросы.

Еще около двух часов прошло за рассказом о том, как Степан выбирался из города и добирался сюда. Отдельно Макар Бебешко расспрашивал про обнаруженных убитых. Степан с Костей как вспомнили, так и рассказали, показали на карте, где примерно их обнаружили. А потом и сами расспросили, что здесь да как.

Оказалось, что вся эта катавасия с мертвяками хоть и не так сильно затронула село, но в первые дни неразбериха была конкретная. Особенно досталось станции скорой помощи. Но больших потерь медики не понесли – местная больница и так на ладан дышала, поэтому пациентов тяжелобольных в ней уже не держали лет двадцать – всех в город отправляли. А вот вся зараза, судя по рассказам очевидцев и уцелевших, пошла с автовокзала и трассы, проходящей через поселок. То ли несколько зараженных прибыло, то ли уже зомбаки дошли сюда, но двадцать первого числа около десяти утра был первый тревожный звонок. Пока разобрались, что происходит, было покусано достаточно людей, но тут начались звонки от родственников, проживающих в городах, и жителям Николаевки открылась страшная новость. Но так как среди мужского населения поселка было достаточно охотников да и просто мужиков, которые с топором управляться умеют, то упырей всех положили, а после с почестями похоронили – все как положено, не чужие ж, поди…

Голова поселкового совета непонятно куда делся, вот поселок и возглавил начальник отделения милиции, взяв под крыло и пожарников, и военкомат, что был в поселке. Теперь вот Бебешко и ломал голову, как жить дальше. Извечные вопросы 'кто виноват и что делать?' не покидали его начавшую рано лысеть голову. И если первый вопрос оставался без ответа, который не был столь важен, то вот на второй вопрос ответ нужно было искать. И при этом срочно.

Как думаете, надолго все это? – поинтересовался Марченко, который тоже присутствовал при всем этом разговоре.

Как бы не навсегда. – Покачал головой Константин. – За эти три дня столько людей погибло, что вы и представить себе не можете. А люди они не просто двуногие, без перьев, они еще и специалисты. Вот закончится мука, что делать будете?

Дверь постучались и вошли несколько человек, поздоровавшись кивком головы с подполковником, который как раз отвечал на вопрос Константина Аркадьевича.

Зерно совхозное есть. Перемелем.

А электричество? Повреждение ЛЭП где-то будет, что будем делать? То-то же. Это раньше были электрики, ремонтники… а сейчас? Сейчас-то они тоже есть, но…. Вот не дай Бог канал будет перекрыт. Все сельское хозяйство юга и Крыма засохнет на корню.

Не будет он перекрыт. Вода по каналу идет самотеком аж до Джанкоя, там уже стоит первая насосная станция. – Покачал головой Собко.

А скажи-ка мне, Иван… - задумался над словами пришлого мужика Бебешко. Он ведь пока и не рассматривал всю проблему с этой новой для него стороны. – Что у нас на насосной творится?

Да что творится? Ничего. Станция сама по себе автоматизирована, то есть присутствие человека обязательно, но большого ума с ней разобраться не нужно. Проблема в другом.

И в чем же?

В деталях для ремонта. Если что-то где-то сломается, то гаплык неизбежен.

А есть основания полагать, что сломается?

Ну, в этом году мы там все проверяли и чинили, так что лет пять еще все проработает как часики, а вот потом… даже и не знаю. Кстати, сейчас там дежурит Серега, сменщик мой, а вот третий – Сашка – так и не вышел на связь.

Понятно. Ладно… Черт! – внезапно гаркнул милиционер и гулко хлопнул ладонью по столу. – Я понятия не имею, что делать!

Что-что… Строить светлое коммунистическое будущее в отдельно взятом поселке… - пожал плечами Константин.

И как вы себе это представляете? – устало опустился на стул подполковник.

Ну, во-первых, озаботиться пропитанием. Продукты уже перестали завозить в магазины, а дальше будет хуже. Все припасы через месяц-другой закончатся. А урожая пока нет. И что будет?

Ничего хорошего…

Правильно. Поэтому нужно опять собирать колхозы-совхозы и давать стране угля. Фигурально выражаясь.

Да кто ж в них будет вступать? – саркастично хмыкнул Марченко. – Сами же видели, сколько было добровольцев в патрули. А это, между прочим, жизненно необходимо…

Как я частенько говорю, главное – стимул. – Задумчиво проговорил Степан.

Во-во. – Поддакнул Константин. - Мы ехали, видели, что уже озимые всходят. А когда пшеница созреет, кто ее будет собирать и на чем?

Ну, комбайны… - протянул один из присутствующих.

А топливо?

Так. Понял. – Хлопнул ладонью по столу подполковник. - Значит, обеспечить запас топлива. Пиши, Марченко.

Дальше. Пустые поля есть? Есть. Сейчас как раз время картошку сажать. Согнать баб с детьми – пусть сажают. Вручную. Нескольких мужиков с ружьями для охраны от мертвяков или других… нежелательных элементов.

Так кто ж пойдет копать-сажать? – опять поинтересовался Марченко.

Так вы ж власть, вот и издайте приказ. В случае непослушания – выселение из поселка. И пусть чешут, куда хотят…

Но это как-то… - замямлил Степан.

Степа, не те времена нынче, чтобы демократией заниматься. Теперь нужно четкое управление. Жесткое.

Так, я понял, куда вы клоните. – Кивнул Макар. – Изложите свои мысли на бумагу и завтра часам к девяти мне занесите… Иван, от тебя – подробная сеть каналов, что вокруг села. Марченко, про доклад о состояниях ферм я тебе уже говорил, еще запиши, чтобы директора или зама его хлебозавода и маслозавода ко мне вызвали. Или любого, кто сможет возглавить эти предприятия. Так. Что еще? В тот же список – начальник строительно-монтажного управления, если его не съели. Записал?

Да.

Хорошо. И главврача нашей больнички туда же. Еще. Направить на все ближайшие АЗС наряды. Все топливо реквизировать. – Подполковник перевел взгляд на пришлых. - Так, мужики, вы свободны. Не забудьте зайти к дежурному, отметиться.

Угу. До свидания… - попрощались с новым диктатором Константин и Степан со своим дядькой.

ЗдорОво, паря! – наконец, смогли пообниматься родственники.

Привет, дядь Вань! Ну, что, поехали?

Поехали!

7 апреля, с. Николаевка, Херсонская обл. Макар Бебешко

Две недели пролетели практически незаметно.

Скучать было просто некогда – столько сразу дел навалилось, что с утра до ночи только и успевали как сайгаки метаться с одного края поселка на другой. Ситуация в городах, да и в мире, становилась все хуже и хуже – это узнавали либо по новостям в интернете, который уже загибался в последних агониях, либо от беженцев, что проезжали мимо села.

Когда Бебешко принял решение реквизировать весь ассортимент продуктовых и других магазинов, поднялся такой вой, что Степан искренне опасался, как бы подполковника не линчевали. Но тот упрямо стоял на своем и не собирался сворачивать с выбранного пути. Поэтому, под общий склад организовали территорию пожарной части, как наиболее закрытый и безопасный объект. Туда-то и свозили все конфискованное, предварительно усилив охрану. Свозили по ночам, втихую, чтобы о месте базирования продовольствия, топлива и прочего добра знало как можно меньше постороннего народу – все же недовольных действиями новоявленной власти было более чем достаточно. Одних владельцев продуктовых магазинов насчитывался десяток, не говоря уже о торговцах стройматериалами и прочими разношерстными товарами.

Этим действием, в смысле, ‘раскулачиванием’ предпринимателей и национализацией промышленности, подполковник сразу убивал двух зайцев – пополнял продовольственную и материальную базу новой власти, наполнял, так сказать, закрома Родины и исключал факт возможности спекуляцией ценами. Ну а так как среди жителей поселка начала появляться недостача в продуктах, а получить их можно было только на 'госслужбе', то желающих поработать на благо коллектива резко прибавилось.

На базе заброшенных и пришедших за последние пятнадцать лет в упадок колхозов и совхозов было решено поднимать животноводчество – ведь кушать-то что-то нужно было. Но тут же возникла первая проблема – где брать скотину. Пять голов нашлось в домах, чьи владельцы скоропостижно скончались, хоть и не своей смертью. Но чтобы из пяти коров получилось стадо, нужно несколько лет, которых просто не было. Пришлось дать клич односельчанам, что 'новое правительство' выкупит коров, свиней, кур, а расплачиваться будет теми самыми реквизированными товарами, зерном, что нашлось в зернохранилищах, и бензином.

На такую новость селяне приуныли, но деваться особо было некуда – уже больше недели как не было электричества. То ли поломка на линии где-то была, то ли еще что-то, но электричества не было во всем поселке, поэтому те, у кого были генераторы, с готовностью, хоть и не без ворчания, продали лишних хрюшек и бурёнок. Не всех, конечно. Скотина нынче ценилась, как никогда.

Вот так стадо и выросло до двадцати голов. Ударными темпами, хоть и не так быстро, как могло бы быть, приводились в порядок разоренные коровники. Стройматериалы собирали с бору по сосенке, но коровок через два дня с удобством разместили в новой для них жилплощади. Попутно мужики искали места, где можно разжиться древесиной. Было решено немного проредить защитную вдоль Канала, насаждения между полями старались не трогать – спиливали только сухие деревья. Все же поля еще пригодятся для земледелия, а это значит, что защитные понадобятся по своему прямому назначению. Несколько человек предлагали сколотить лесопильческие бригады и отправиться добровольцами в Алешковский лес, но эта идея была отклонена из-за удаленности лесополосы и опасности, связанной с пересечением населенных пунктов по пути следования к оному. Пока решили заняться вырубкой окрестностей…

Недовольство жителей росло. Слишком уж рьяно подполковник и его соратники закручивали гайки селянам. И в один прекрасный момент, хотя кому и как, народ не выдержал. Пружина разжалась и больно ударила в лоб тому, кто ее сжимал, пусть это действие и было направлено на общее благо.

Поздно вечером, когда Бебешко случайно задержался у своего кума – Ивана Собко, неизвестные напали на его дом, зверски убили его семью, а сам дом подожгли. Когда на выстрелы и разгорающийся пожар подбежал сам Бебешко, вместе с мужиками, с которыми и сидели за рюмкой чая, никого в живых уже не осталось, а сам дом ярко пылал, напоминая сухую скирду, загоревшуюся от случайной искры. Со всей улицы сбежались соседи – тетки ахали-охали, прижимая ладони к лицу, мужики пытались тушить пожар водой из ведер, но это было без толку. Хорошо хоть кто-то додумался сесть на велосипед и сгонять в пожарку, не смотря на все запреты одиночного передвижения в темное время суток. Парни приехали быстро, дом удалось потушить, предотвратив спонтанное распространение огня на соседские постройки и дома, но было уже слишком поздно…

К утру пожар полностью был погашен, а на пепелище были найдены обгоревшие до неузнаваемости черные костяки жены подполковника и его двоих детей. Сам Макар тогда был сам не свой – Иван даже боялся, что тот сошел с ума. Нет, он не причитал, не кричал, даже не проронил ни единой слезы – просто сидел и смотрел в одну точку, практически не мигая. Из транса мужчина вышел только через два дня, когда к нему пришли его парни из отдела, и приволокли сильно побитого мужика.

Макар, вот! – толкнули они пленника, отчего тот пролетел немного вперед и грохнулся на колени, прямо перед сидящим подполковником. – Это он, сучара!

Милиционеры практически ничего не сказали, но все присутствующие на тот момент рядом сразу поняли, о чем те говорят.

Побитый мужик – владелец нескольких продуктовых магазинов, тот самый Иванов, что жаловался на отсутствие связи с поставщиками товаров – весь затрясся, в панике зыркая подбитыми глазами из стороны в сторону, будто ожидал, что вот-вот появится сказочный супергерой и спасет его из рук правосудия. Но сказка на то и сказка… Да и в сказках, обычно, добро побеждает.

Это не я. Это не я! - только и повторял он. Потом вдруг подполз на четвереньках к поднявшему глаза Бебешко и начал хватать того за ноги. – Макар, это не я! Не я!

А ну молчать! – рявкнул один из парней. – Ты! Я сам слышал, как ты по пьяной лавочке рассказывал, как поджигал дом…

Что делать с ним, Макар? – спокойно спросил Иван Собко, снимая с плеча ружье, которое всегда носил с собой.

Теперь все, у кого было оружие, ходили вооруженными. Тем более, что в последнее время начались какие-то странные пропажи людей. И вроде мертвяков в селе не видно, но что-то все же происходило недоброе.

Макар Бебешко впервые за два дня заговорил. Голос его был тихий, чуть хрипловатый, но звучал уверенно.

Созывай всех на площадь! Пусть все видят… - Мужчина тяжело поднялся со скамейки, на которой сидел все светлое время суток, направившись к гусаку колодца.

Макар! Макар! Это не я! – кричал вслед поджигатель, но того заставили замолчать точным ударом сапога по зубам.

Суд, если это мероприятие можно было так назвать, был коротким и эмоциональным. Поджигателю и его троим приспешникам, которых он сдал при пристальном допросе, вынесли идентичные наказания – смертная казнь через повешение.

У людей был шок.

Ну да и преступление тоже было не детским.

Семьям преступников предполагалось в течение дня выехать из домов. Все имущество и хозяйство переводилось в собственность общины или колхоза – кому как проще было называть.

А диты-то! Диты-то пры чому?! – голосила жена одного из подсудимых. – Куды ж я з нымы?!

А об этом раньше нужно было думать их отцу, прежде чем в чужой дом вламываться! – огрызнулся Марченко, который и зачитывал приговор, громко, на всю площадь, чтобы все слышали и мотали на ус, что беспредельничать не стоит, не то хуже будет.

Нэлюди! Извергы! – кричала тетка, суетливо размахивая руками.

Виселицу сколотили быстро, хоть доселе опыта подобных строений ни у кого и не было. Да и откуда ему, этому опыту, было взяться? Перед тем как закинуть петлю на шею главному, Иванову надели на грудь табличку с надписью 'Убийца'. Саму виселицу расположили за селом, возле дороги, чтобы каждый въезжающий мог лицезреть, что будет, если жить не по-человечески.

Семьи казненных выехали из своих домов к назначенному времени – кто к родне перебрался жить, а кто и вовсе в другую деревню собрался переезжать – подальше, чтобы люди не косились и пальцами вслед не тыкали.

Именно это происшествие и суд заставили население Николаевки понять, что теперь совсем другие времена, а утвердиться в этой мысли позволил наезд бандитов. Как и предрекал Константин.

Кстати, Костя со Степаном и Юркой переселились в один из реквизированных домов – все же жить им где-то нужно было, да и дома чтобы без дела не пропадали. Степан сначала было начал отнекиваться, но Константин быстро его убедил.

А разбойнички, налетевшие на поселок на трех внедорожниках, вели себя нагло – отметелили постовых, забрали у них ружья и потребовали отвести их к главному. Все были с автоматическим оружием, у некоторых пистолеты висели на поясах – макаровы, что сразу бросилось в глаза. Хорошо хоть дозорные не стали рыпаться, потому как против автоматов с ружьями не попрешь – изрешетили бы те мужиков как пить дать.

Налетчиков начальство встретило в своем кабинете, за столом, в общем, все как положено, разгребаясь с делами насущными, когда в кабинет ввалилось сразу пять человек, оглядываясь по сторонам и хмыкая на висящие на стенах плакаты со слоганами в духе 'горячее сердце, чистые руки, холодный разум'. Бебешко сразу отметил, что основная толпа ввалившихся – обыкновенные пустоголовые быки, которые сначала делают, а потом думают.

Кроме одного.

Высокий, светловолосый, сероглазый с тонкими длинными пальцами, одетый в непримечательные джинсы и кожаную куртку, он-то и сделал шаг вперед, подойдя к столу, за которым все еще оставался сидеть подполковник. Глаза у главного среди пришлых были холодные, взгляд – расчетливый и скользкий. Сразу было видно – умный мужик пожаловал в кабинет. Умный и далеко не простой. Опасный.

Ну что, ты здесь за главного, подполковник? – выверенным до миллиметра движением поправил волосы блондин, от которого так и веяло холодом.

Бывают ведь такие люди, как зайдут – будто холодный ветер подул, аж мурашки по коже бегут. Всякие эзотерики называют это биополем или прочей подобной лабудой…

Вот и этот был из таких, с холодком.

Ну, я. А ты кто такой? – той же монетой отплатил Макар, прекрасно зная, что слабину никак нельзя было показывать. Иначе затопчут как стадо диких носорогов на пути к водопою.

А я тот, кто будет стоять над тобой. – Доброжелательно улыбнулся блондин.

Улыбка была насквозь фальшивой – будто на резиновой маске, заменяющей лицо, растянули рот, взявшись за уголки губ. Глаза так и остались холодными и внимательными, следившими за каждым движением подполковника, отмечая малейшие изменения в мимике.

Не понял…

А что в моих словах показалось тебе непонятным? – деланно удивился пришлый. - Это теперь наша земля.

Вы что-то попутали, парни. Это наша земля…

Нет, это вы стали жертвой собственных заблуждений… - Главный оглянулся на своих спутников, и быки демонстративно передернули затворы автоматов. – И я просто обязан теперь вас разубедить в этом. Поэтому повторю еще раз - теперь эта земля НАША. И я советовал бы вам не делать лишних и ненужных телодвижений, при этом выполняя то, что мы говорим. Иначе я ни за что не отвечаю.

Макар Бебешко до хруста сжал зубы, понимая, что эти пришлые могут таких дел наворотить, что сельское отделение милиции, пусть даже и районного центра, просто не сможет дать необходимый отпор. Слишком мало было милиционеров, слишком мало было оружия, а с ружьями против автоматов идти было глупо. На весь отдел николаевского района боеспособных мужчин, было только девятнадцать человек, остальные сотрудники – женщины, от которых толку было аж нисколько. Разве что собрать специальный отряд ногте-пилочного назначения.

Макар поднялся из-за стола, вызвав этим приступ паранойи у быков. Те нервно дернулись, вскидывая автоматы в сторону подполковника, но, не увидев в его движениях ничего опасного для себя, успокоились.

Что вы хотите? – перешел к сути Бебешко.

Наши желания просты и в незамысловатости своей изысканны, - через чур литературным слогом заговорил главный. Он вообще выражался в не свойственной для большинства людей форме. Будто бы был каким-то литературоведом или другим… филологом. – И занимают низшую ступень в пирамиде потребностей Маслоу. Помните такого? Американский психолог, предложивший структуризировать иерархию человеческих потребностей…

Спасибо. Я в институте хоть и давно учился, но учился, а не штаны просиживал. Так что не нужно мне здесь лекций по психологии и социологии. Мне уже одного психолога хватает…

Ну, я рад, что в этих местах остались-таки образованные люди. Поэтому вам, как образованному человеку, я подскажу, чем выльется наше взаимовыгодное сотрудничество. Так что обеспечение вами для нас нижней ступеньки пирамиды выйдет обеспечением нами для вас ступенечки чуть повыше.

Еда в обмен на безопасность?

Блондин тихо засмеялся.

Не совсем… На нижней ступеньке пирамиды помимо еды еще кое что было… Ну да не буду вас держать в неведении. Нам от вас нужны еда и женщины.

Чего? Не понял.

Все вы прекрасно поняли. – Покачал головой пришлый.

А иначе?

А иначе… вам лучше не знать, что будет иначе. Взгляните в окно. Взгляните, взгляните… - Мужчина приглашающим жестом показал на окно, к которому и подошел Макар Андреевич.

За окном, заехав прямо на пешеходную дорожку, стоял здоровенный джип, еще две машины, возле которых крутилось человек шесть вооруженных парней, стояли на обочине.

Так вот, - продолжил блондин, - если вы думаете, что мы бросили все силы на решение вопроса с вашим селом, то глубоко ошибаетесь. Поэтому не испытывайте судьбу. Вам на раздумье мы даем … три дня. А потом все зависит от вас. До свиданья, товарищ подполковник.

Обладатель кожаной куртки не спеша развернулся и широкими шагами вышел из кабинета, а вслед за ним последовали и его силовики.

Подполковник сверлил взглядом закрывшуюся дверь, пока из ступора его не вывел влетевший в кабинет лейтенант Фомин, который сегодня исполнял обязанности дежурного, заодно и держа связь по рации с остальными парнями.

Макар Андреевич! Что это было? Кто это был?!

Фомин, уймись. Давай в дежурку и передай Ивасюку, Марченко, Федотову и Молотову, чтобы руки в ноги и сюда. Да, еще моих замов высвистай.

Так а…

Иди, Фомин, иди от греха подальше! – отмахнулся Бебешко, суетливо ища глазами сигареты, которые как назло куда-то запропастились наряду с дорогой бензиновой зажигалкой, подаренной ему когда-то покойной женой.

Все собирались около получаса. За это время Макар успел выкурить полпачки, задымив весь кабинет так, что пришедший Федор Кузьмич – заместитель начальника по общественной безопасности, даже закашлялся и попросил раскрыть форточку, чтобы хоть немного проветрить помещение.

Ну и что будем делать? – присел на ближайший стул Марченко, которого Фомин успел предупредить о теме будущей беседы. В кабинете уже сидел директор хлебозавода – Александр Петрович Ивасюк, заместитель директора маслозавода – Алексей Петрович, а так же Константин Аркадьевич, который занял кресло советника Бебешко, ну и милиционеры, само собой.

Надо думать. – Кратко ответил подполковник милиции. – У них автоматов больше, чем во всем нашем поселке вместе взятом. Эх, если бы им засаду устроить, то…

То потом бы они вернулись и как засадили бы нам по первое число и по самые помидоры. – Перебил начальника Фомин. – Кто у нас тут воевать будет? Нас только девятнадцать, и то половина… - лейтенант вовремя замолчал, намекая на то, что половина из милиционеров забыла с какой стороны дуло у пистолета. – А местные только для патрулирования и отстреливания медленных зомбаков способны, а так чтобы воевать… Может, среди молодежи набрать пополнение, особенно среди тех, кто служил в армии. Вон, вернулись же парни и не одни, друзей с собой позвали да с оружием.

С оружием-то с оружием, а где пополнение боекомплекта брать? На полноценную войнушку-то не хватит. Ума не приложу, что делать. – В сердцах стукнул кулаком по столу Бебешко, спустив лейтенанту такую наглость.

Этого и следовало ожидать. – Вступил в разговор Костя. – Если до сего момента главной задачей было выжить, то теперь начнется передел сфер влияния. Совсем как в девяностые, только теперь все намного круче и последствия - хуже.

И що вы пропонуетэ*? – поинтересовался исполняющий обязанности директора маслозавода. Сам директор еще в первых днях был укушен зомбаком и впоследствии упокоен да похоронен на сельском кладбище вместе с другими почившими.

А у нас только два выхода - или соглашаться, или героически погибнуть. – Вставил свои пять копеек Фомин.

Или искать третью силу, - поднял голову Бебешко.

И кто в ее роли может выступить? Как бы хуже не стало.

А куды ж ще гирше? – спросил Алексей Петрович. – Та хай бы воны йижу просылы, чи ще щось… Так воны ж дивчат наших в рабство забраты хочуть. Як на цэ наважытысь**?

У нас только три дня. Надо решать.

*пропонуетэ (укр.) – предлагаете

** наважытысь (укр.) - осмелиться

Ну, хорошо. Если примыкать, то к кому? – задал вопрос, мучавший всех, Ивасюк.

У кого есть оружие и сила встать на защиту? – вслух рассуждал подполковник.

Военные… - пробормотал один из милиционеров.

Ну что, с херсонскими ВВ-шниками на связь выходить? – спросил Марченко.

А как ты себе это представляешь?! – встал из-за стола Бебешко. - По рации? Так ее эти рекетиры могут перехватить… все же среди них и наши есть, менты.

Значит, своим ходом добираться? – Константин вопросительно взглянул на Макара.

А есть варианты? – переспросил тот.

Нет. Если мы решили давать им отпор, то иного пути нет. При этом нужно все делать быстро.

Макар, еще нужно что-то с электричеством решать…

Да, об этом я тоже думал, а то генераторы так всю горючку сожрут. Нужно гонцов в Новокаховку засылать. На ГЭС стопудово кто-то должен был засесть. Все же объект очень вкусный. А значит, нужно с ними поторговаться. Одним электричеством сыт не будешь, поэтому можно с ними договориться, мы им еду, они не перекрывают нам доступ к электричеству. А уж через ГЭС можно выйти на ПВО-шников, прикрывающих сам объект.

Я вот что подумал… - решил поделиться своей идеей Константин. – Может, до ГРЭС добираться каналом? А что? Ни заторов, ни зомби, ни мутантов.

И вы туда же! – взмахнул руками Фомин. – Ну какие, к чертовой бабушке, мутанты?! Кому-то страшилище по пьяной лавочке привиделось, а теперь байки по поселку пошли… Скоро детишек будем эти мутантом пугать.

Ну, байки не байки, а люди-то пропадают… - возразил Константин Аркадьевич.

Фомин, уймись. С мутантами, настоящими или результатами чрезмерного возлияния алкоголем, будем разбираться позже. А пока вернемся к нашим мутантам… тьфу ты! …баранам. Идея-то хорошая, но вот проблема в том, что не на чем нам рассекать по водной глади. Так, Марченко, запиши себе напомнить мне про то, чтобы наведаться в Хорлы – там все же порт был когда-то, а значит, и лодки какие-то должны быть.

Хорошо, Макар Андреевич. Записал.

Значит так, начинаем формировать две команды. Одна в Херсон, вторая в Новую Каховку. По пять человек в каждой. Ищите парней, что хорошо знают эти города – все же многие и учились в областном центре, да и работали… А некоторые так и жили. К вечеру чтобы все было готово. Так, далее… Собрать всех вооруженных мужчин, объявить им о повышенной боеготовности. Пускай патронташи свои заполняют – на маленькой пипке и бородавка прибавка. Я еще буду думать… А теперь немного отвлечемся от основной проблемы – насущные-то дела еще никто не отменял. Что у нас там с производством комбикорма?

Ответ держал все тот же Марченко. Он вообще был и жнец, и швец, и на дуде игрец.

Все завязано на электричество. Процесс там несложный, главное разобраться в последовательности, ну и компонентами запасаться. Если за лето все сделаем как надо, зимой будет чем скотину кормить.

Хех! – хмыкнул Константин. - Анекдот бородатый вспомнился. Про скотину.

Это там, где свекровь спрашивает у невестки, кормила ли та скотину?

Ну да, а та кричит 'Муж, иди жрать!'

Да уж… жизненно. Но об этом потом. А что с компонентами?

Ну, пока не сезон. Ни травы, ни люцерны… ячмень и пшеница пока еще есть, но немного. Нужно ведь еще на посев оставить.

Так, а у тебя, Петрович, что? – обратился к Ивасюку Бебешко.

А что у меня? – пожал плечами тот. - Света нет – все стоит.

Все дружно загоготали над фразой, имеющей двоякий смысл, только ее автор растерянно переводил взгляд с одного смеющегося на другого.

Ну, когда стоИт, то унывать точно не нужно. Ну а в твоем возрасте – так и подавну! – Хмыкнул Бебешко, утирая набежавшую от смеха слезу. - Ну а с запасами сырья что?

Директор хлебозавода поднялся со стула, словно присутствовал на партсобрании, поправил очки, сползшие на нос, и заговорил:

При рациональном использовании, учитывая сокращение производства хлеба, хватит еще недели на две.

А потом?

А потом все. Ждем муку, яйца, дрожжи. Только вот, сколько ждать придется – даже и не знаю. И где все это брать – тоже.

И что, без хлеба сидеть?

Ну почему же? Как-то же наши предки без дрожжей жили, вот так и мы будем. Будем закваску колотить…Более трудоемко, конечно, но что поделаешь? Главное, чтобы зерно было и масло подсолнечное. А так и по соседним селам сможем хлебушком торговать. Или ‘крыше’ отстегивать.

Так, Алексей Петрович, а у вас как?

Та нияк! – через чур эмоционально взмахнул руками начальник молокозавода. – Стойимо. Як и в Ивасюка. Свитла нэма – холодыльныкы нэ працюють, масло все тае, залышкы* молока вжэ скыслы давно, а нового нэ прывозымо – односильчаны нэ здають, та й бэнзыну нэма, щоб по сэлам йиздыты. Вы ж сами його рэквызувалы.

*залышкы - остатки

Так вы скисшее молоко нам! Как раз на закваску пойдет, а дрожжи мы пока прибережем. Все равно, перед тем как хлеб печь, закваска должна дня три-четыре простоять, подойти… - Предложил Александр Петрович своему тезке по батюшке.

Та забырайте! – отмахнулся Алексей Петрович.

Алексей Петрович, не отвлекайтесь. Что еще на вверенном вам предприятии находится?

Ну що-що… Сыры, смэтана, кэфир, ряжанка, ну молоко… йогурты там всяки… Але йих вже трэба розпродаваты, в них тэрмин дии скоро закинчыться. А якщо свитла нэ будэ й дали, то все инше також…. того.

Значит, йогурты, пока срок действия не закончился, направить в нашу столовую, в сад и школу. Пусть детишки лопают, пока есть такая возможность. Кстати, Харченко, - обратился Макар к стоящему возле окна светловолосому высокому мужчине. – Что у нас с охраной детских заведений?

В новых реалиях охранять теперь приходилось все. На обоих заводах теперь было по пять человек с ружьями, с наступлением темноты улицы быстро пустели – все старались не выходить из домов лишний раз.

К тому же, по слухам, где-то в округе завелся монстр. Прямо как в детских сказках-страшилках. Начали пропадать люди. При этом не просто пропадать - все признаки говорили о том, что их убили – кровь, беспорядок и тому подобное. Некоторые селяне говорили, что видели монстра, который двигался с огромной скоростью, делая невообразимо длинные прыжки, но толком в эти слухи никто и не поверил – мало ли что могло привидеться ненароком с перепою, коим грешил каждый третий, как только узнали, что эта зараза, поднимающая мертвых, по воздуху передается. Вот и пытались дезинфицироваться домашними методами, а умнее, чем ужираться самопальной самогонкой, ничего не придумали.

Макар Андреевич! – да мы-то сделали, но людей очень мало. Да и детей в школе практически нет - родители не отпускают.

Понятно. Я их понимаю – сам бы своих не отпустил… если бы… - Бебешко на какое-то мгновение замер, уставившись взглядом в одну точку и замкнувшись в себе. Потом вздрогнул и будто бы очнулся. – Ладно! Давайте действовать, времени в обрез. Фомин, что у нас с горючкой?

Надо сказать, что на территории поселка было две автозаправочные станции – одна крупная, вторая так себе… мелкашка. Но обе АЗС сразу же взяла под контроль новоявленная власть, не смотря на протесты персонала, который уже был готов нагреть руки на дармовом топливе. Но с предприимчивыми 'Остапами Бендерами' особо не церемонились – за шкирку и выкинули, предложив напоследок вступить в ряды правоохранительных органов.

Старая, изъеденная ржавчиной заправка, с торчащими из бетоновых плит арматуринами со всего одним заправочным автоматом не первой свежести, была заполнена на три четверти – незадолго до начала Беды ее как раз пополнял бензовоз.

Вторая же – с логотипом крупной нефтяной компании, с чистеньким бело-синим строением, обшитым пластиком, похожая на новогоднюю елочную игрушку – только наполовину. Но даже половина при тех объемах подземных резервуаров, что хранили в себе бензин и дизельное топливо, составляла больше, чем запас на первой заправке.

По предварительным подсчетам на малой АЗС было около шестидесяти кубов топлива – из них ‘дизеля' – пятнадцать кубов, на крупной – полностью было заполнено одно из трех ста четырех кубовых хранилищ ГСМ. Второе было практически пустым, а показатели количества топлива в третьем хранилище говорили о наличии чуть более шестидесяти кубов горючки. Помимо трех ста кубовых резервуаров, на этой заправке было еще пять двадцати пяти кубовых резервуара, заполненных в разной степени. Итого, в общей сложности, в наличии было дизельного топлива чуть более семидесяти кубов, а бензина перевалило за две сотни кубометров.

Пока достаточно, но, в общем – мало. Мы же, в основном, топливом расплачивались за рогатый скот. На данный момент дизтоплива – семьдесят пять кубометров, и сто шестьдесят бензина разномастного.

Как-то непонятно получается. Мы народ защищаем, пытаемся поднять производство, наладить торговлю… а остальные? Они-то что? – поинтересовался один из милиционеров. – Мы своими головами рискуем, мертвяков выискивая, а остальные возле теплых печек бока греют да шлюшками… тьфу ты… плюшками балуются?

Ну а ты что предлагаешь?

Оброк установить. Ну как князья древние делали? Они ж по сути крышевали крестьян, а те, в свою очередь, дань платили – кто едой, кто продуктами своего производства. Вот и у нас бы такое сделать. Хоть не зря парни будут головами рисковать.

Ну а с пенсионерами как быть? Они уж точно не смогут платить 'дань'… так что их бросать на произвол судьбы?

Ну, тут тоже можно найти решение. – Согласно кивнул Бебешко. - О тех, у кого есть дети – позаботятся эти самые дети, ну а если найдутся у нас совсем одинокие старики – еда и все необходимое в пределах нормы с нас. Возьмем на себя функции социальных служб. А пока нам нужно выполнить функции правоохранительных служб, так что собираем две команды.

7 апреля, Степан Рогов

Стёп! – раздался со стороны калитки звонкий голос Кристинки – двоюродной сестры Степана. – Стёп! Ты где?!

Тут я! – разогнул затекшую спину парень.

Да-а… Жизнь в сельской местности тогда, в городе, казалась менее тяжелой. Тогда как-то все представлялось в более позитивных тонах. А на деле оказалось все более чем печально и приземленно.

Когда пропало электричество, рабочий день резко сократился. От безделья вечером хотелось на стену лезть. Хорошо хоть Степан жил не один – Константин с племянником поселились с ним в одном доме. Благо, места хватало… Да и в одиночку жить было как-то страшновато. Вот по вечерам и сидели во дворе, при свете костра, да песни под гитару, найденную в доме, брынчали. Константин оказался неплохим музыкантом, да и певцом, кстати, тоже. Только репертуар у него был весьма … специфический для преподавателя психологии.

Первая переделанная песня на мотив из советского мультфильма ‘Бременские музыканты’ пошла на ура.

‘Ничего на свете лучше нету. Чем делить друзьям Петрову Све-е-е-ту’ – голосил красивым баритоном Константин, пока Юрка и Степан держались за животы, пытаясь сделать хоть один вдох между приступами неудержимого смеха.

Потом были 'А колбаса – это бывшие лошадки …' и 'На белом кафеле одна лежишь ты в морге у окна'.

В первую ночь, проведенную в поселке, Степан не мог спать – было слишком тихо. Ему, проживающему всю свою сознательную жизнь в городе, пусть и не большом, было ужасно непривычно оттого, что по ночам за окнами не шумят машины. Тишина напрягала. И темнота. Кромешная. Опять-таки в городе как-то светлее – фонари, наружная реклама, всяческие вывески, ситилайты, биллборды и прочая ерунда… а тут темнота, хоть глаз выколи. Степан захотел ночью выйти отлить, так еле-еле выход из комнаты нашел – темнота стояла кромешная. Пока глаза не привыкли, мыкался как слепой котенок по комнате, выставив перед собой руки, чтобы случайно не напороться лбом на что-нибудь.

Когда настало время разбирать пожитки, тетка, помогавшая обустраиваться племянничку, долго хохотала, держа в руках светлые летние туфли, которые помимо всего прочего Степан прихватил из дому.

И куда ты в них ходить собрался? На огороде картошку копать или корову доить? Хех, Ален Делон на пенсии…

Тёть, ну чего ты? – смутился Степан над своей собственной глупостью, забирая модную обувь и запихивая поглубже в пакет.

Да ничего. Ладно, пусть лежат, вдруг жениться будешь – на свадьбу оденешь.

Тё, ну какая свадьба? Я, между прочим, женат…

Ага, как же! – фыркнула тетка. – Женат! Тьфу ты! Тоже мне жена! Ну ничего-ничего… найдем тебе нормальную девчонку, работящую… - начала бурчать себе под нос родственница. – Хоть матери твоей-покойнице, царствие ей небесное, на том свете икаться не будет. Ничего-ничего…

Степан не стал ничего отвечать. Все равно без толку.

Теть, а что с Женькой? Что-нибудь слышно? – поинтересовался парень про судьбу старшей дочери тетки, от которой не было известий с начала всей этой катавасии.

Ох, Стёпик, ночами плохо сплю… Все о ней думаю. Она же звонила в последний раз числа двадцать второго, говорила про беспорядки в Херсоне, а потом я до нее дозвониться не могла… Иван порывался ехать ее искать в город, но у нас началось то же самое, и было уже не до того. К тому же где ее там искать – даже и не знали. Хорошо хоть Кристинка с нами… хоть как-то легче.

Теперь вот после казни тех, кто совершил налет на дом подполковника, возглавившего село в столь сложное время, Степан вместе с попутчиками, неожиданно перешедшими в раздел приятелей и соратников, переехал в один из оставшихся домов. Решение суда было суровым, но верным – сейчас нельзя было сопли жевать. В суровое время нужны были суровые законы, иначе все могло обернуться более чем плачевно. В демократию пусть играются в Америках и Европах, а у нас по старинке, старый-добрый тоталитарный режим.

Дом был большим и просторным. Абсолютно непохожим на те, которые строились в Севастополе в частном секторе. Конечно, цена на землю разнилась чуть ли не в десятки раз, поэтому и не экономили, не строили двух-трех этажные курятники. Дом хоть и был одноэтажным, но с большой кухней, верандой, еще и с четырьмя комнатами в придачу. Сначала было как-то не по себе въезжать в помещение, чей хозяин был практически собственноручно повешен, а жена и дети выгнаны.

Бывшая хозяйка успела забрать только некоторые вещи – одежду, фотографии, документы. Остальное же все осталось на своих местах. Даже детские игрушки.

Надо бы собрать все эти вещи да отдать хозяйке… - предложил Юрка, крутя в руках мягкого зайчонка, судя по цвету - родом из Чернобыля или прилегающих к нему мест.

Да положи ты этого зеленошкурого мутанта… Отдадим все!

Потом почти целый день наводили шмон во всем доме, и не потому что там было грязно. Нет! Как раз с этим все было хорошо. Просто убирали все личные вещи бывших хозяев, чтобы те не мозолили глаза и не напоминали о событиях, ставших причиной появления здесь новых жильцов.

Дворище, соответствующее самому дому, было просто огромным, большую часть которого занимал огород с грядками, садовые деревья, кусты малинника и смородины. В общем, все то, что в городе покупалось в супермаркетах или на рынке. А еще были утки, гуси и свиньи. Вот что делать со всем этим добром Степан не имел ни малейшего понятия.

Тетка заверила, что все расскажет и покажет, да и Кристинка обещала забегать, помогать. Лишь бы было чем кормить все это добро. Поэтому сразу же провели ревизию запасов. В большом деревянном ящике обнаружилось что-то непонятное для Степана – какая-то стружка… Парень зачерпнул непонятной крупы, присмотрелся повнимательнее – вроде, на перемолотую пшеницу похоже…

Кристинка, это что такое и с чем его едят?

Девчонка рассмеялась, глядя на озадаченное лицо брата.

Да это же дерть – пшеница перебитая. Ее запаривают, добавляют там траву или шкурки разные и свинкам скармливают.

А-а-а… Понятно.

Уткам тоже можно. Так что запоминай.

В сарае еще нашлась железная бочка, устланная изнутри целлофаном, наполненная более чем на середину пшеницей. Наверное, кур кормить. Тут же стояли два отечественных велосипеда, куча разнокалиберных ведер, разнообразные сапки-лопаты и прочие необходимые в хозяйстве вещи.

Вот и вопрос с транспортом решился. Ниссан же загнали во двор, канистры с оставшимся топливом выгрузили и отнесли во все тот же сарай.

Бывший хозяин дома был небедный – все ж не зря держал несколько магазинов. И техника в доме была, и ремонт… даже машина, хоть от Дэу Ланоса на селе толку было и не много.

Да уж… Не кисло! – прокомментировал Константин после инвентаризации нового имущества.

Та да. Только вот все мне покоя мысли о семьях осужденных не дают. Все-таки выгнали их, можно сказать, голыми и босыми… Детей жалко…

А тех других детей тебе не жалко?

Жалко, конечно, но все же… Ладно. Ничего уже не изменишь.

На этом все разговоры про бывших хозяев и закончились.

Теперь приходилось вставать пораньше, чтобы всю живность накормить. Константин пропадал у начальства, ну а Юрка, если не удавалось того выловить, у Степановой тетки – наверняка, глаз на Кристину положил.

А там и время подошло картошку садить. Поэтому, вооружившись лопатой и не забыв положить в карман штанов все тот же трофейный пистолет с единственной оставшейся обоймой, парень выбрался на огород с инвентарем в одной руке и ведром проросших кусочков картошки в другой – постигать азы земледельческой культуры, надеясь, что отсутствие опыта компенсируется памятью предков.

Сначала все пошло быстро, но потом Степан, не привыкший к подобного рода работе, быстро устал. Болело все – и спина, и руки, и ноги… Но мужчина как заведенный продолжал работать, прекрасно понимая, что теперь продукты в магазине не купишь – жрать придется только то, что вырастил на огороде ну или то, что община выделит за работу на общее дело… или в столовке, когда смена дежурить на посту. Степан, как и Константин, и дядька Иван записался в местную гвардию, если можно было ее так назвать.

Политический строй новообразовавшегося мини-государства еще был не определен. Да и государством, как таковым село, хоть и районный центр, назвать было сложно… Но пока все свелось к тому, что кучка народа приняла на себя управленческие функции, пыталась организовать быт на должном уровне, что было, скажем так, очень непросто, т.к. проблем было больше, чем способов их решения…

Так что пока в селе было что-то вроде колхоза, в который входила коровья ферма, свиноферма и два завода, а так же группа мужчин, охраняющих все это добро, как от мертвецов, так и от через чур шустрых местных. Все ‘сотрудники’ колхоза могли питаться в столовой в дни своего дежурства, а так же обеспечивались жильем, коли таковое требовалось и имелось в наличии – хоть пришедшая в этот мир Беда лишь краем задела Николаевку, но все же задела. И гибель местных жителей имела место быть. Поэтому, внезапно опустевшие дома попадались, но на произвол судьбы не бросались.

Стёп! Иди сюда! – Снова заголосила сестрица.

Иду! Погоди! – Шагая как цапля, высоко поднимая ноги, обутые в резиновые сапоги, на которые налипла земля, Степан направился к дому, где стояла Кристина, одетая в теплую куртку – все же здесь было намного прохладнее, чем в родном для парня городе. И если плодовые деревья в Крыму уже отцветали, то здесь все только набирало обороты.

Выйдя на забетонированную площадку двора, Степан очистил грязь с сапог и кивнул сестре.

Что случилось?

Стёп! Там такое! В село бандиты нагрянули! Мне Юрка сказал. А еще он сказал, что всю вашу гвардию собирают возле милиции. Так что, езжай туда!

Чего? Какие бандиты?

Какие-какие… обыкновенные. Я точно не знаю, - затараторила Кристинка, сдувая спадающую на глаза русую челку, - но Юрка сказал, что приехали как в кино – на черных джипах с пулеметами в руках…

Может, с автоматами?

Да какая разница! В общем, я тебе передала…. Побегу я домой, а то мамка будет волноваться.

Ты по сторонам-то поглядывай по дороге. – Крикнул ей на прощанье мужчина и пошел переобуваться, чтобы ехать в центр.

Вот те и раз! Все как говорил Костя. Вот и бандиты пожаловали…

На площадке, выложенной из небольших бетонных квадратов, заменяющих новомодную тротуарную плитку, перед зданием местного отдела милиции собралось около пятидесяти человек. Казалось бы – что стоило отбиться, но сели внимательно посмотреть, то все окажется намного печальнее. Из этих пятидесяти девять милиционеры, которые еще не забыли, как нужно стрелять и у которых были автоматы. Пятеро солдат-срочников, дезертировавших вместе с оружием, у которых были старенькие ‘калаши', Степан со своим трофейным ‘макаровым’, десятка два охотников с ружьями и оставшиеся управленцы – те же директора заводов, начальники свинофермы и коровника, главврач местной больницы и тому подобное. Вот и все ополчение…

Дядь Вань, что тут происходит? – протиснулся к родственнику Степан.

Собирают группы для поездки в Херсон и новую Каховку. На нас наехали, как говорят сейчас. Требуют жратвы и баб. Если с первым мы еще можем согласиться, то вот со вторым…

И что?

Да вот, собираюсь в добровольцы записаться…

А что так?

Так одну группу в Херсон посылают, вот я туда и хочу… Может, Евгешу найду или хоть что-то о ней узнаю.

Дядь Вань, Херсон – довольно большой город… - подбирал слова парень, стараясь не ранить чувства родственника. – Шансы, что вам удастся ее найти… Ну вы сами понимаете…

Я понимаю. Но если шанс есть, пусть даже мизерный, я попытаюсь им воспользоваться.

Дядь Вань, я…

Пойми, Степан, Женька – моя дочь… Не могу я ее бросить! И так сколько времени тянул…

Дядь Вань, давайте лучше я вместо вас… Все же Херсон мне тоже знаком, так что не заблужусь. Вы только примерные места Женькиного пребывания можете назвать? Я все же помоложе вас буду, а в городе реальная опасность виде зомбаков.

Нет, Степ… Это мое дело.

Дядь Вань, это не только ваша дочь, но и моя сестра. А у вас тут еще тетя Лена остается с Кристей. Поэтому поеду я.

На том и порешили. Кандидатуру Степана одобрили, все же парень служил в армии, имеет базовые навыки стрельбы по неподвижным мишеням, плюс его молодость сыграла свою роль.

Ехать решили четырьмя машинами – по две на каждый город. В каждой по водителю и стрелкам. Можно было бы обойтись и одной машиной, но в случае чего группа лишалась бы всех шансов на выживание и возможностей уйти.

К поездке готовились тщательно. Все же от нее зависело многое, если не все, для этого поселка. Каждой группе, которым до поворота на Брылёвку придется идти вместе, выделили по милицейскому УАЗику с бортовыми рациями, чтобы можно было хоть как-то выйти на связь, как с военными, так и с базой. Стрелкам – по автомату и двум дополнительным рожкам. Не ахти какое богатство, но все же…

До конечных целей всего лишь час-полтора езды, так что парни должны добраться к месту до темноты, если все будет хорошо, вернутся завтра, до обеда. Если вы не возвращаетесь до обеда или не даете о себе знать… - Бебешко тяжело вздохнул, давая всем понять, что это будет означать.

Фактически вся надежда была именно на этих парней, потому как с их уходом село и вовсе оставалось без защиты.

Спасибо тебе, Стёпушка! – утирала мокрые глаза краем фартука тетка. – Ты уж постарайся… Может, жива еще…

Женщина еще сильнее разрыдалась. Даже стоявшая рядом Кристинка зашмыгала носом при упоминании о пропавшей во всей этой суматохе старшей сестре.

Парень решил ехать на своем Ниссане. Все же своя машина – это своя машина. И Степан в ней был уверен на все сто процентов. Мужчина проверил работу двигателя, свечи, залил полный бак топлива и закинул одну из запасных канистр в багажник. Дело предстояло нешуточное.

В назначенное время Рогов подъехал к отделению милиции, где собрались уже практически все участники предстоящего события. Во все машины выдали рации, изъяв их у сотрудников, остающихся в селе.

Ну, парни, с Богом! – попрощался со всеми Бебешко.

До развилки, где и предстояло парням разъехаться в разные стороны, доехали без проблем. Основная дорога поворачивала налево, к Херсону, ответвление, ведущее к Новой Каховке, уходило направо. При этом дорожное покрытие оставляло желать лучшего, что по одному направлению, что по другому. Разве что цветом слегка отличались.

Группы разделились, не делая остановки – просто разъехались каждая в свою сторону, только пожелав друг другу удачи по рациям.

Теперь у каждого была своя дорога и своя 'миссия', выполнение или невыполнение которой решало если не все, то очень многое.

Может, хоть познакомимся? – предложил Степан своему попутчику. – А то едем в полном молчании.

Да можно… - С готовностью кивнул парень, которому от силы было лет двадцать. Может, двадцать два. - Серега!

Степан. – В ответ представился парень. - Ты по каким соображениям вызвался?

Да просто. Я сам неместный…

Да я тоже. К тетке переехал.

Не-е-е. Я с корешем армейским перебрался.

А! Я что-то слышал, что прибилось пятеро молодчиков армейских. А ты вроде постарше выглядишь как для срочника.

Да! – отмахнулся пацан. – Я с третьего курса слетел – сессию не сдал. А тут и дяди в погонах как спецом. Вот и получилось как в песне ' Ю ин зэ арми нау! О-О-О! Ю ин зэ арми … нау! ' - пропел старый хит парень, подбивая ритм ладонью по цевью автомата, лежащего у него на коленях. – Прослужил полсрока, а тут и эта хрень случилась.

А что вот так вот вас просто отпустили? С оружием?

Да. – Абсолютно серьезно кивнул Серега.

Прикольно. А мне, чтобы один ствол раздобыть пришлось в такую жопу вляпаться… Что чудом из нее выбрался.

А что случилось?

Да! Потом расскажу! Долгая история.

Так и мы никуда не опаздываем. Ехать до города минут сорок. Не меньше.

Меня другое интересует – где искать-то этих вэвэшников?

Ответить на интересующий Степана вопрос Сергей не успел - затрещала рация.

Эй, там, в Ниссане! Прием!

Прием-прием! – ответил Серега. – Что случилось?

Впереди села, их будем объезжать.

Принято.

Ну вот… опять ходовую убивать… - пробурчал Степан, переключая передачу.

Милицейский УАЗик, обогнав Ниссан, выскочил вперед и припустил, увеличив скорость.

Ехать было скучно, Ниссан прыгал по кочкам грунтовки, тарахтя двигателем. Поля да поля, поэтому Рогов все же рассказал свою историю. О том, как подобрал бывшего одноклассника на дороге и как потом тот его подставил...

Проскочив Раденск, группа снова вырулила на трассу. Теперь от Херсона их отделял только Цюрупинск – небольшой городок-спутник областного центра. Снова заскрипела рация.

Парни, прием! Перехватили разговоры по рациям. Кажись, это те, кого мы ищем.

Степан и не ожидал, что все так удачно сложится, думал, что все будет намного сложнее. А тут такая удача!

Ну, так связывайтесь с ними!

Ну, так не тупее некоторых. Пытаемся связаться.

Понятно. Ну а дальнейших план действий?

Пока едем прямо. Если что-то изменится – я сообщу. – Буркнула рация и отключилась.

Ну, хоть какие-то продвижки! – воспрял духом Степан, обдумывая, где и как искать сестрицу. Да и есть ли смысл? В городах такое творилось, что шансы у одинокой молодой девчонки выжить в этом сумасшествии граничили с нижней отметкой по шкале живучести.

Хотя он же тетке с дядькой обещал, так что хоть у вояк но поспрашивать нужно.

Серег, запроси по рации, что там?

Парень послушно взял пластиковую коробочку, нажал на кнопку и что-то туда пробурчал – что именно Степан не прислушивался, за дорогой нужно было следить, чтобы в очередную яму на дороге не угодить.

Сказали, что следуем к какому-то заводу под Це… Цу….Цери…

Цюрупинск, наверное, - подсказал Степан, подсказав название городка.

Точно! Ну и названьице.

А что за завод?

Не знаю…

Леса по обе стороны дороги снова сменились полем, которое, в свою очередь, плавно начало заболачиваться, что свойственно землям близ больших рек, таких как Днепр. Сотни озерцов, речушек и ручьев, впадающих в главную водяную артерию страны, питали живительной влагой, такой дорогой в жарком климате южной Украины, деревья и кустарники.

Колонна проскочила заброшенную заправочную станцию, на которой стояло несколько пустых автомобилей и одинокий неподвижный зомби, непонятно как сюда попавший. Дальше на дорожной развязке свернули направо и уперлись в перегородившие дорогу два БТРа, на которых восседали люди в черной униформе.

Головной УАЗ, заскрипев тормозами, остановился, и из него выскочили двое парней. Водитель остался сидеть в кабине, передав по внутренней рации, чтобы Степан с Серегой не выходили и были начеку. На всякий случай.

Парни-милиционеры, вышедшие из УАЗика, поздоровались с встречающими их ВВ-шниками.

О чем они говорят? – ерзал на своем кресле Серега.

Да откуда я знаю? - пожал плечами Рогов, тарабаня пальцами по рулю и пытаясь понять настроение вояк – благосклонно ли они отнеслись к визитерам или нет? По крайней мере за оружие не хватаются и огонь не открывают.

Мужчины снова пожали друг другу руки и разошлись.

Рация сообщила, что пока все нормально, едем в лагерь.

*

Обратная дорога протекала веселей, да и быстрее как-то. Все же голова не была забита тревожными мыслями, наоборот, от того, что все получилось – и Женька нашлась живая и здоровая, и военные согласились помочь селянам отбиться от местных рэкетиров… Да и вообще – и солнце светило радостней, и трава была более зеленая. А дорога, хоть и не стала менее ухабистой, уже так не раздражала.

Женька тихо посапывала на заднем сиденье, завалившись набок, а Серега все так же глядел вперед.

Ты чего такой напряженный? – задал вопрос Степан.

Да не знаю… как то не по себе.

Да ну! Все ж хорошо. Вон, вояки на БТР-е…

Да это понятно, но как-то тревожно на душе. И не могу объяснить, почему все так.

Плохое предчувствие не обмануло парня – еще издали были замечены столбы дыма, поднимавшиеся вверх, к небу. Как раз в том месте, где была Николаевка.

Прием! Парни! Вы видите это? – схватил рацию Серега.

Прием! Видим. Пытаемся связаться с базой, но никто не отвечает.

Хлопцы, мне это не нравится.

А то мы в восторге и кипятком писаем.

Тогда, может, поднажмем?

Согласен!

Головной УАЗик прибавил ходу, а вслед за ним и Степа надавил на газ. Заметив в зеркале заднего обзора, как резко начали удаляться ‘коробочка’ и ВВ-шная 'ШНива'. Но расстояние быстро сократилось – вояки не стали пасти задних.

Парни проскочили насосную станцию, на которой работал Иван Собко – дядя Степана, впереди показались тополя, обрамлявшие дорогу, соединяющую трассу, по которой двигались парни, с поселком.

Как думаешь, что произошло? – ерзал на кресле Серега.

Да откуда я знаю? Это же ты накаркал – 'тревожно-тревожно’…

Да я чего?! – немного обиделся парень, крутя свой АК в руках.

Ты вот что… Автомат на предохранитель поставь, а то не дай Бог пальнешь в меня.

Не боись… Я с него и не снимал.

Колонна на всех парах влетела в село – пока не было ничего странного. Но запах гари тут же ударил в нос.

Первые признаки того, что здесь что-то произошло, показались возле пищевкусовой фабрики – чуть ли не посреди дороги стоял зомбак с пулевыми ранениями в груди – на форменной милицейской куртке расплылось огромное кровавое пятно. Явно не своей смертью умер мент.

Держись! – вскрикнул Степан и резко затормозил, уходя от столкновения с впередиидущим УАЗиком, который тоже дал по тормозам.

Парни выскочили из машины, и кинулись к умершему и воскресшему товарищу, сбросившему оцепенение и неуверенными покачивающимися шагами направлявшемуся к внезапно показавшейся пище. Один из парней вынул из набедренной кобуры табельное оружие и выстрелил, упокаивая мертвеца.

Не стрелять! – гаркнул подскочивший лейтенант – ВВ-шник. – Идиоты! Сейчас все будут в курсе, что мы в селе! Черт!

Его убили – вон в груди четыре отверстия, - присмотрелся один из милиционеров.

Да что ты говоришь? А мы то и не заметили… - съязвил лейтенант. Володя, вроде бы… Припомнил его имя Степан. – Так, парни, не исключена вероятность, что ваши вымогатели могли раньше времени в село пожаловать.

Вполне… - задумчиво протянул Степан. - Поста-то на дороге не было, а раньше там мужики дежурили. Да и на улицах непривычно пусто.

Так что делать-то будем? – поинтересовался водитель милицейского УАЗика.

Сперва перестраиваемся. 'Коробочка' идет первой, вы двое, в середине, ‘ШНива' замыкающая. Всем держать уши востро. Скорее всего, придется повоевать. Все, по машинам!

Следующих зомбаков встретили на перекрестке с единственным на весь поселок светофором – их было человек двадцать… Или лучше говорить 'штук', потому что мертвецы формально людьми уже не являлись. Там были и мужики, и бабы, и даже пацаненок лет десяти, одетый в ярко-синий спортивный костюм с бурыми разводами на уровне тощей груди. И все с пулевыми ранениями.

От светофора до отделения милиции было рукой подать – начался центр поселка. Вот там-то и разыгралось, судя по всему, основное действо.

Окна здания были побиты, на стенах были явно видны отверстия от автоматных очередей, на полу кровь и мертвецы, лежащие на земле, уже окончательно упокоенные, судя по раздробленным головам.

Среди лежащих на земле тел было много мужчин, что вступили в 'колхоз', рядом с ними валялись ненужные уже ружья среди россыпи автоматных гильз.

Черт! – непроизвольно вырвалось у Степана, когда он увидел бесцельно бредущего покачивающейся мертвой походкой к упокоенному телу лейтенанта милиции Воронина, который частенько заменял Фомина на посту дежурного.

Воронина не стали упокаивать, вспомнив слова ВВ-шника про скрытность и внезапность. Хотя какая скрытность может быть у БТРа, тарахтящего движком на всю округу?

Еще час парни метались по поселку, пытаясь понять, что же здесь произошло, хотя не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы разобраться в этом. На поселок напали. Была перестрелка – об этом говорили трупы парней, бывших в ополчении. И селяне не смогли противостоять нападавшим – сказался тот факт, что бОльшая часть вооруженных людей просто отсутствовала, как практически отсутствовало и автоматическое оружие. Но, судя по трупам, убийства не ограничились только вооруженными сопротивленцами, среди жертв были и обыкновенные мирные жители.

Их же просто расстреляли… - прошептал Сергей, сжимая до белых костяшек цевье автомата, рискуя продавить твердое лакированное дерево. – Они же… фашисты! Сволочи! Суки! Там ведь старики были! Ты видел, Степа? Видел? И пацан… Суки! Вот они кто!

Степан молчал. Не потому что у него было черствое сердце или стальные нервы… Просто не хотел, чтобы Серега распалился еще больше. А тот был на взводе не на шутку. Степан уже подумывал над тем, под каким предлогом у пацана забрать автомат.

Что случилось с Бебешко, Фоминым, Федотовым, Ивасюком, Марченко – было неизвестно, но их трупов парни не видели и … не встретили. Оставалась надежда, что те еще были живы.

Прием! Вижу впереди чужую машину! – прокряхтела рация.

И вправду, возле одного из дворов был припаркован один из тех самых внедорожников, что приезжали к отделению милиции еще вчера. Само авто было беспечно брошено возле ворот, ни часового, ни охранника не наблюдалось. И это было на руку.

БТР-80 остановился прямо напротив ворот, полностью перегородив выезд из них как стоявшему авто, так и любому другому, которое могло попытаться вырваться. Зато стрелку бронированной машины весь двор раскрывался как на ладони. В том числе, и все входы-выходы из него.

Группа бойцов спецназа внутренних войск МВД Украины в своих черных форменных костюмах с автоматами наперевес выскочили из нутра 'коробочки' как только приоткрылись двустворчатые бортовые двери, располагающиеся сразу за башней, верхняя крышка которой откинулась вперед, а нижняя – вниз, становясь подножкой для бойцов.

Семь бойцов из БТРа и трое из 'ШНивы' составляли внушительную ударную команду… Лейтенант ВВ-шник только показал ополченцам оставаться на месте и контролировать окружающее пространство, чтобы никто не мог застигнуть тех врасплох, и дал команду парням на штурм дома.

В Украине всегда шутили, что малая численность армейцев компенсируется утроенной численностью милиционеров, к коим и причисляются бойцы внутренних войск, являясь если не самым боеспособным подразделением на территории 'Нэзалэжной', то, как минимум, одним из самых.

Парни показали все, что умели.

Степану, который все же выбрался из-за руля, держа под присмотром свой сектор, было не очень хорошо видно, что же там происходило. Скорее, все было слышно. Пес, как ни странно, не лаял, а это говорило лишь о том, что собаку пристрелили, чтобы не голосила, потому как собачка точно в этом дворе была – с того места, где стоял Рогов, хорошо была видна небольшая будка и алюминиевая миска с водой возле нее. Оставалось надеяться, что стрелявшие упокоили пса, иначе парни рисковали получить зомбо-собаку под самым носом, что являлось не самой лучшей перспективой…

То, что и животные обращаются, Степан узнал только здесь, в деревне. В городе было как-то не до того… Единственное, что он понял про собак, так это то, что они чувствуют мертвечину и очень эмоционально на нее реагируют, предупреждая окружающих громким лаем. Именно так самого Степана еще в городе, на Приморском бульваре, спасла от нападения первого мертвяка дворняжка неизвестной породы, которую потом мужчина и приютил у себя.

Не только собаки восставали, но и свиньи. Только вчера утром в поселке произошел случай, когда мужики из-за исхудавших запасов решили забить хрюшку, не смотря на то, что не осень на дворе, когда, как правило, свинок и колют, и все пошло не так как обычно… Обычно это делается как? Точным ударом прямо в сердце опытный мужик колол свинку, давая крови стечь в подставленную емкость, ну а потом уже обжигали щетину и оскребали темную корку, после чего уже вынимали внутренности и делили тушу.

А тут все пошло наперекосяк. Вроде и оглушили животину, и нож точно в сердце всадили, но когда начали обжигать, обложив соломой и поджегши ее, животина начала дергаться, а потом и вовсе поднялась на ноги, словно живой факел. Мужики, предварительно перекрестившись, начали было грешить на кольщика, что, мол, криворукий, не смог точно в сердце попасть, но тот клялся-божился, что все сделал в лучшем виде. А вот когда свинка с догорающей соломой на боку и обуглившимся брюхом неуверенным шагом, не издавая при этом всех необходимых для раненного зверя звуков, начала идти на людей, пытаясь их укусить, то тут-то селяне и поняли, что что-то не то… Особенно, когда сам кольщик заметил помутневшие глаза хрюшки. Вот тогда и поняли, что перед ними свинозомб или зомбосвин.

Вот и стали мужики думать, что же предпринять, попутно уходя с траектории движения зомбопятачка. Собака, которую заранее привязали, дабы не лезла под руки, неистово билась в истерике, сбежавшиеся на халявное мясо коты шипели, выгибая в дугу спину, а восставший из мертвых Фунтик знай себе пытался поймать хоть кого-нибудь…

Все решил хозяин хрюшки - сбегал в амбар и, вернувшись с топором и зайдя свинозомбу за спину, хорошо приложил того по темечку, проломив тому череп и упокоив уже наверняка. Зомбохрюк затих и грохнулся набок прямо на том самом месте, где и стоял.

Мужики неимоверно матерились и теперь уже начали спорить, что же делать с центнером мяса, которое восстало из мертвых. Есть было страшно – а ну таким же станешь, а выкидывать рука не поднималась.

Решили провести эксперимент на котах и дворовых собаках. Если уж помрут, то хоть не так жалко… Тушу даже обжигать не стали – отпанахали кусок задней ноги с копытцем и кусочки скормили животинам. Коты с урчанием накинулись на свежее еще теплое мясо, поглощая его с неимоверной скоростью, а вот пес есть не стал… Собаку-то не обманешь…

Поэтому для чистоты эксперимента котов закрыли в пустующей клетке для кроликов. Мало ли что, вдруг тоже озомбятся, и лови их потом по чердакам да по подвалам. А сами мужики отправились восстанавливать нервные клетки, заливая желудки сорокаградусной местного производства в качестве успокоительного.

Коты, к слову, не подохли, только нагло и надрывно орали – то ли добавки просили, то ли требовали 'свободу попугаям'… А собака так и не стала есть.

Звякнули разбившиеся стекла и тут же затрещали выстрелы атакующих, кто-то в доме пытался отстреливаться, судя по звуку, из пистолета. Но и этот очаг сопротивления был сломлен.

Не ожидали разбойнички, что кто-то их будет атаковать, а тут на тебе… и гостинчик в виде десяти парней с автоматами прилетел. Вернее, приехал.

На пороге дома показался лейтенант и крикнул, чтобы кто-нибудь подошел к нему. И тут же во двор забежал старший этой группы – МЧС-ник Леха Покровский. Он раньше до всего этого в пожарной службе работал, а потом решил присоединиться к милиционерам.

Как потом оказалось, эти парни задержались в поселке после массового разгрома исключительно по зову сердца… ну или другого органа его заменяющего. Когда ВВ-шники вломились в дом, бандиты как раз разложили парочку девиц и пользовали тех практически на столе, даже не очистив тот от остатков жратвы и пустых бутылок. Девки уже даже не брыкались… Ну а для голозадых бандюков новоприбывшие стали большим сюрпризом… К тому же, расслабляясь с девочками и бухлом, те даже не удосужились хоть какой-то караул выставить – настолько они были уверены в своей безопасности после расстрела оставшихся в поселке милиционеров и других ополченцев.

После предварительного допроса удалось узнать, что бандиты нагрянули в поселок сегодня утром, когда их никто не ждал. Откуда те узнали о двух группах, направляющихся за помощью к военным, захваченные мужики не знали – тряслись, обсыкались, но ничего не могли сказать, кроме того, что командование вдруг передумало и с утра пораньше погнало своих бойцов на Николаевку, разрешив при этом для устрашения местных жителей делать все, что бандитам в голову взбредет.

Пытавшиеся оказать сопротивление расстреливались на месте, да и не пытавшиеся – тоже. Просто так, забавы ради… Когда оставшиеся милиционеры попытались отстреливаться, они были моментально уничтожены – силы были не в их пользу… Что случилось с подполковником Бебешко пленные не знали. Лейтенант Володя начал применять один очень хитрый способ развязывания языка, но бандиты клялись-божились, что понятия не имеют, что случилось с руководством поселка. Хотя один из троих задержанных скулил, размазывая слезы, кровь и сопли по разбитому лицу, что среди пленных женщин, которых как скотину угнали бандиты, вроде было несколько искалеченных мужиков, но как те выглядели – описать не мог.

Когда вы должны вернуться к своим, в лагерь? – рявкнул сержант - ВВ-шник, схватив за шкирку ближайшего к нему бандита.

Девчонки, испуганно поскуливая, пытались прикрыть наготу хоть чем-нибудь, но когда поняли, что парни в черном на самом деле спасители-избавители, немного успокоились. Им вообще, можно сказать, повезло. В том смысле, что бандюганы, нагрянувшие в поселок, не забрали их с собой.

Дикость какая-то… средневековье… Или доля такая у этих мест жить в постоянном страхе, что налетят враги и угонят в рабство, совсем как татары… или фашисты, теперь вот свои, но не совсем свои.

К.. к шести, - заикаясь, ответил пленный, испуганно вращая глазами. И куда только девалась бравада этого мужика, который наедине с испуганными женщинами считал, что круче него только яйца, а тут…

Отлично… - сам себе проговорил лейтенант. – Штык, Вол, допросить тех двоих.

Двое парней с готовностью кивнули и подхватили под белы рученьки мужиков, полуголых, со спущенными все еще штанами и трусами, стоящих на коленях с заломаными назад руками. Штаны натягивать бандитам запретил лейтенант. Отлично понимая, что оказавшийся в таком незавидном положении, человек будет чувствовать себя как минимум неудобно. Те, и вправду, нервно озирались, немного дрожа от страха и от холода.

Бойцы подняли с пола и выволокли упирающихся и трясущих голыми гениталиями бандюганов, решивших, что их ведут на расстрел, а лейтенант принялся выспрашивать оставшегося.

Сколько вас? Ваша дислокация? Вооружение? Быстро!

Н-не знаю…

Быстрый удар по печени и пленный скрутился от невыносимой боли.

Я повторю вопрос. А ты пока подумай, есть ли нам смысл оставлять в живых такого молчаливого пленного?

Командир! Есть! – влетел в комнату сержант Волохов, по кличке Вол – высокий, крепкий, полностью оправдывавший свой позывной.

Подожди. – Поднял руку лейтенант. – Так что? Будешь говорить?

Оклемавшись от боли, бандит размышлял недолго. Все же своя шкура была дороже.

Буду… - прохрипел мужик, сплевывая набежавшую кровь из разбитой губы вместе со слюной.

Умничка. Давай. Вещай. Но помни, попытаешься лапши нам на уши навешать – тогда сразу же читай Отче наш. Твои приятели все уже рассказали. Да, Вол?

Так точно. Рассказали. – Подыграл здоровяк.

Во-от. Поэтому тебе, мил человек, нужно очень-очень постараться, чтобы убедить меня, что в живых должен остаться именно ты. Видишь ли в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, финансирование у нас очень скудное и кормить троих пленных мы не собираемся… Жрачка будет только для одного. Ну а для кого – покажет уровень откровенности и гражданской ответственности. Уяснил?

Да! Да! – как китайский болванчик закивал головой мужик, понимая, что смертушка вот-вот постучит своим костлявым пальцем к нему в гости. – Мы вот… вот здесь… - тыкнул он дрожащим пальцем в вовремя подставленную одним из парней карту местности.

Лейтенант пригляделся… Мужик показывал на совсем крохотное сельцо в домов десять близ Армянска. Это что ж, новоявленные рэкетиры в селе обосновались? И оттуда начали свои завоевательные войны? Интересно…

Дальше. – Коротко бросил он.

Заправляет всем у нас бывший помощник мэра. К нему большая часть выживших ментов переметнулась, ну и местная братва…

Ага. Солянка сборная… Ну-ну… Дальше.

*

Да, и что дальше? – Переспросил лейтенант, собрав вокруг себя всех парней – и своих, и местных. - Ну подождали они, пока вся ситуация более-менее стабилизируется, сидели в той деревушке, на которую этот мужик показал, пока жрачка не закончилась, в город периодически наведывались за бухлом и бабами… Ну а потом решили под крыло местных брать – жрать то что-то нужно. Да и жить на что-то тоже… Поэтому и берут дань не только жрачкой, а и бабами – в Крыму где-то неподалеку от одного из сел устроили рынок рабов – вот туда баб и ездят продавать в разные бордели.

Продавать? А что в качестве денег?

Патроны. У каждого товара свой эквивалент в зависимости от калибра и свойств этого патрона. Ну и натуральный мен.

Значит, можно уже потихоньку торговлю начинать… - сам себе пробормотал под нос Степан.

А? Какую торговлю?

Да это я сам себе… Ну так что делать то будем?

Нахрапом соваться туда смысла нет. Общая численность боевиков – чуть менее полсотни человек, оружие, в основном, пистолеты, 'калаши', гранат нет, пулеметов нет…

Да, но полсотни рыл… Нас сколько? – поинтересовался МЧС-ник Леха Покровский. – Вас десяток, плюс трое из экипажа БТР и один водила, нас пятеро, плюс вторая группа вот-вот должна вернуться, - посмотрел на часы парень. – Если у них все прошло гладко. Итого, в лучшем случае, двадцать четыре человека против полсотни рыл. Два на одного… Херовый расклад.

У нас броня и внезапность. А еще подмогу можно вызвать в связи с вновь открывшимися обстоятельствами.

А чего сразу не сказал?

Так никто и не спрашивал. Который час?

Полпервого. – Подсказал один из бойцов, глянув на циферблат наручных часов.

Нам нужно все решить до семнадцати часов. Этих, - лейтенант кивнул в сторону дома, намекая на пленных, - ждут до восемнадцати, а потом начнут искать. И начнут искать здесь.

А если отстреливать их постепенно? – Предложил Серега. – Ну, пошлют они поисковую группу, пусть на двух машинах. Максимум десять человек… Мы их сметем с БТРом как крошки со стола.

Итого минус тринадцать человек. Значит, на базе останется тридцать пять – тридцать семь. – Завершил мысль МЧС-ник. - А это уже другой расклад.

Угу. И все эти тридцать пять человек если не рванут сюда, то будут сидеть на базе в полной боевой готовности, если командование у них не идиоты, и нас поджидать. Нет, - покачал головой Володя. – Мы поступим немного хитрее и слегка иначе. Так, местные, где можно спокойно поговорить, чтобы не торчать посреди улицы?

Так давайте ко мне! – Предложил Степан. – Мой дом тут неподалеку. Да и места там на всех хватит!

Командир, - кашлянул, привлекая к себе внимание Леха – МЧСник. – Нам бы домой заскочить, узнать, что с нашими… - Остальные парни, кроме Сереги, у которого тут родни и не было, согласно закивали. – Да и второй экипаж нужно попытаться вызвонить.

Да. Хорошо. Тогда вам на все про все полтора часа. Поэтому в три ровно быть возле дома… - лейтенант призадумался, пытаясь вспомнить, как зовут Степана.

Степана… - подсказал парень

Спасибо. Быть возле дома Степана. Не опаздывать. Соберите всех боеспособных мужчин. У нас очень мало времени.

Местные мужики согласно кивнули и, вскочив в УАЗ, умчались.

Ну, давай, Сусанин, веди к своему дому! – хлопнул парня по плечу лейтенант.

А Степин дом и вправду был недалеко – всего пару улиц проехать. БТР как бельмо на глазу маячил посреди улицы, возле ворот припарковалась ШНива, ну а свой Ниссан Степа все же загнал во двор.

Залаял на чужих людей Буль, а из дома выскочил Юрка. И снова побитый.

Что случилось?!

Да… Степ, тут такое дело…

Что? Где Костя?

Да нормально с ним все… Степ, ты только не переживай…

Да говори ты уже!

Кристинку забрали!

Как?!

Да как как… Бандюки эти… Я попытался. Честное слово, но… - парень дотронулся до фингала на лице.

А тетка где? Дядя Ваня?

Дядя Ваня ранен. Ему ногу простреили. Хорошо хоть не убили…

Папа?! Папа ранен?! Степа, мне срочно нужно домой!!!

Да погоди ты, Женька! Юрка, говори!

Да что тут говорить! Пусть дядя Костя тебе все расскажет. Я сейчас за ним сбегаю. Он тут, недалеко… на кладбище помогает ямы рыть для убитых.

Давай! Заодно и Женьку домой проводи. Хотя нет! Передай тетке, чтобы сюда пришла.

Нет, я к маме пойду!

Ладно, Юрка, проводи уже ее!

Пока Юрка бегал с поручениями, лейтенант – ВВ-шник поделился своими мыслями по поводу атаки на базу бандитов.

Он предложил следующее: несколько своих парней под видом местных, желающих вступить в ряды бандитов, под покровительством лояльного к военным пленника проникают на базу, проведя тем самым разведку, ну а ночью, когда никто не ждет в атаку пойдут основные силы.

Парни сначала выведывают, где держат пленных, сообщают нам по рации, чтобы мы туда не дай Бог не лупанули минометами. Как только начнется веселье. Снимают часовых, коли таковые найдутся, и под прикрытием огня выводят их в безопасное место. Мочим сначала минометами, затем одновременно с двух сторон работаем 'Утесами', главное – посеять панику среди личного состава, а там уже и Вол подключится со своей СВД, да и остальные с ‘калашами' помехой не будут.

А поверят? Они ж не дураки… - засомневался один из бойцов.

Должны. У них эйфория от первых побед должна быть. Вряд ли ожидают, что к ним такой нежданчик прилетит. Ну что… давайте прикиним писю к носу и глянем как лучше расположить свои и так немногочисленные силы.

*

В лагерь к напавшим на Николаевку бандитам ехали все на той же черной дорогой Тойоте, которую подобрали возле двора. Авто шло плавно, двигатель урчал, как сытый кот, а сиденья были непривычно удобными. Водила – тот самый мужик, которого удалось разговорить воякам, был угрюм и молчалив. Больше всего беспокойство у лейтенанта вызывала его разбитая губа, но мужику было дано указание на все вопросы о происхождении этой отметки отвечать, что это в момент нападения на село его кто-то приложил. Контроль за этим возложили на бойца-вэвэшника, он-то и должен будет при удобном случае устранить проводника. Пленного так удалось запугать, что он был согласен на все, лишь бы от него отстали и отпустили на все четыре стороны. О своей дальнейшей судьбе тот даже и не догадывался.

В багажнике лежала завернутая в полиэтилен свиная туша. Это Степан подсказал парням забрать ее у неудавшихся любителей шашлычка. А что? Выкидывать добро было жалко, есть упокоенную зомбанувшуюся хрюшку было откровенно стремно, а так… хоть последнюю службу сослужит – если никто не помрет, так хоть расстройство желудка получит.

ВВ-шники, оставшиеся милиционеры и местные мужики двигали следом на достаточном удалении, чтобы не быть замеченными. В лагерь к бандосам на общем собрании было решено отправить одного из бойцов внутренних войск – сержанта Толю Пантеева и прибившегося к селению Серегу. Именно им и предстояло изображать перебежчиков и при первом же удобном случае убрать их проводника, чтобы тот не успел сболтнуть чего лишнего.

Деревенька и вправду была крохотная… Среди серого и унылого весеннего пейзажа и вовсе имела удручающий вид – сплошная серость и беспросветность. О том, что здесь появились новые хозяева, говорил частокол, который начали возводить по периметру. Хотя он так и не был еще закончен, что очень играло на руку военным.

Степан же вместе с Константином и другими ‘гражданскими' оставался при единственном БТР-е. В бой им предстояло вступить только после того, как из селения выведут пленных, а сами дома обработают из минометов, поставленных на грузовики из автопарка для пущей мобильности, и АГСов, установленных на станки-треноги. Гранатометные и минометные расчеты за малым наличием кадровых военных пришлось разбавить оставшимися милиционерами, проведя предварительную разъяснительную работу и заинструктировав до слез на предмет техники безопасности. Сами расчеты планировалось рассредоточить чуть западнее от притаившегося в защитной лесопосадке БТРа. Маскировку проводить было сложно – все же апрель месяц, деревья еще голые… Не лето, когда за зеленью хоть стадо слонов можно было спрятать. Можно было, конечно, при помощи саперной лопатки и экипажа БТРа изменить ландшафт, чтобы окончательно запутать противника, но времени на это совсем не оставалось.

Все же замаскировать бронемашину удалось при помощи естественных холмов, которые на деле могли оказаться и знаменитыми скифскими курганами, распространенными в этих краях, а т.к. на каждом холмике памятной таблички не наблюдалось, то мысли, что пришлось потревожить древнее захоронение проходили мимо коротко стриженных голов, предоставляя законное место другим – о том, как все сделать так, чтобы и комар носа не подточил.

Вол со своим ‘веслом’* (СВД) по плану должен был засесть к северу от селения, заодно прикрывая отход пленных и корректировать огонь минометчиков. Парень уже занял свою позицию и вовсю докладывал о передвижениях в стане врага. Для того, чтобы хоть как-то видеть, что же происходит в дворищах, подконтрольных врагу, сержанту Волохову пришлось забраться на самое высокое и крепкое дерево, что было в защитной полосе, благо именно таких там было предостаточно – высаженная полоса была старой, судя по огромным деревьям, с крепкими ветвями. На другой стороне засаженной полосы чуть съехав с грунтовой дороги стояло несколько ЗИЛов, приготовленных к эвакуации пленных, водителями которых были совсем еще пацаны лет по пятнадцать. Парни помогали отцам во время летней уборки пшеницы, поэтому навыки вождения ЗИЛов присутствовали и теперь могли очень пригодиться, потому как все взрослое и боеспособное население, которое удалось поставить 'под ружье' было в основной группе.

Степан нервничал.

Конечно, держать в руках 'калаш' ему было не вновье – все же служба в армии не прошла даром, но все это было почти десять лет назад… А теперь предстоял бой. Самый настоящий, со взрывами, выстрелами и жертвами. А то, что жертвы будут, парень даже и не сомневался.

Вообще все 'гражданское' население разделились на несколько типов – милиционеров, которые все же с оружием были больше знакомы, мужиков-охотников, сидевших чуть в сторонке и тихонько куривших вонючие сигареты, прикрывая ладонями красновато-оранжевые огоньки, отчетливо заметные в стремительно наступающих сумерках, ну и молодые парни вроде него, которые вроде и служили, но война для них была знакома больше по телесериалам или компьютерным играм.

Конечно, лейтенант доходчиво объяснил, что, где и когда должны все делать, но полученные инструкции никак не могут привить мышцам нужные рефлексы и реакции.

Если все пойдет нормально, то как только будет получен сигнал, что пленные вне опасности, селение накроет минометным и гранатометным огнем, через несколько минут в дело вступят ‘Утесы’, установленные с трех сторон и образующие вместе с БТРом огневое кольцо. Нужно было создать как можно больше шума и паники, чтобы противник и не догадался, что на самом деле нападающих чуть ли не в два раза меньше.

Но все пошло не по плану…

Степану это сразу бросилось в глаза – засуетился лейтенант, рявкая короткие команды и то и дело переговариваясь с кем-то по коротковолновой рации с гарнитурой, закрепленной на правом ухе. Сидящие чуть поодаль мужики переглянулись и медленно поднялись на ноги, интересуясь друг у друга, что происходит.

Лейтенант снова что-то пробормотал в микрофон гарнитуры и перебросился парой фраз со своими подчиненными. Те кивнули и метнулись в сторону бронемашины.

Так, мужики, концепция поменялась! – громко крикнул ВВ-шник слова из бородатого анекдота*. – Сейчас все по машинам! Орите! Пердите! Рыгайте! Шо хотите делайте, но шуметь нужно как можно больше! Можете в воздух палить, но без фанатизма – патрики раньше времени не растратьте, а то будет потом как у латыша – один йух да душа.

Забегает мужик домой и орет: “Жена, тащи тазик, рыгать буду!” Прибежала жена... Стоит мужик и говорит тихим голосом: “Стоп. Концепция поменялась. Я обосрался.”

Времени задать вопросов толком не было. Гражданские были в легкой оторопи, но послушно загрузились в авто.

Что стало причиной резкой смены плана дальнейших действий, Степан не знал. Только нутром чуял, что где-то просчиталось командование при планировании операции или не учли не все факторы. Парень вслед за всеми бросился к машине – старому ЛУАЗу со снятым тентом. Вмиг ночная тишина сменилась резкими звуками - взревели моторы, суетились мужики, громко разговаривали, кое-кто крыл все, что можно, по матушке.

Дальнейшее развивалось так быстро, парень даже толком и не понял, что же сейчас вообще происходило. Селяне вместе с бойцами-'вованами' как и было приказано устроили настоящую шумиху, тарахтя двигателями, изредка паля из ружей в воздух и громко орали, иногда переходя на свист.

Глупость какая-то! – плюнул рядом стоящий Константин, но все же послушно отстреливая небо дробью.

Со стороны селения реакция не заставила себя долго ждать – оттуда, освещая фарами дорогу перед собой, появились машины. судя по количеству фар, до десятка – считать толком некогда было, потому как события не давали времени даже в носу поковыряться.

Внезапно, когда вражеские авто отдалились на достаточное расстояние от селения, прозвучал характерный звук очереди крупнокалиберного пулемета, которая сразу же накрыла головную машину, пробив радиатор и разнеся лобовое стекло. Сразу же раздался пронзительный визг тормозов и звук бьющихся автомобилей.

Следующая очередь из невесть откуда появившегося 'Утеса' превратила замыкающую колонну машину и находящихся в ней бойцов в кровавое месиво из железа и мяса. И сразу же в воздухе прозвучало гулкое 'фью-у-у-ть, фью-у-у-ть, фью-у-у-ть' вперемешку с размеренным 'та-таканьем' АГСов, а после ударили по ушам звуки разрывов.

В темноте, освещаемой светом фар, вспыхнул один из автомобилей, превратившись в огромный факел, от которого, крича от дикой боли и ужаса, отбежало несколько пылающих людей, которые буквально через несколько десятков шагов, упали… Наверное, один из выстрелов угодил в бензобак.

ЛУАЗ, скрипя тормозами, резко затормозил и выключил свет фар, Степан, чувствуя предательскую дрожь в теле, с Константином и остальными присутствующими залихватски сиганул через борт авто, едва не подвернув ногу, попавшую на кочку. Матюгнувшись и крепче сжав в руках автомат, сразу же отскочил в сторону – совсем так, как учили еще во время курса молодого бойца. Вот удивительная особенность… еще несколько мгновений назад колени предательски дрожали, ладони потели, а вот стоило выпрыгнуть из машины и перекатиться в сторону, больно ударившись спиной о землю, так словно включилась давно спящая мышечная память. Не зря, ой не зря тогда, лет десять назад их всех, зеленых салабонов, гонял ‘дедушка'-сержант. У Степана даже мысль мелькнула, что если вдруг сведет его судьба с тем самым сержантом Ивановым, то ему бутылку коньяка выставит, а может, и целый ящик. Было б где его встретить.

Рядом пыхтели, сопели и матерились мужики-охотники, от которых на таком расстоянии было никакого толку. Пока по ошалевшему от такой дерзости противнику работали минометы и гранатометы, парни, кто был вооружен 'калашами', отсекали тех, кто пытался выскочить из внезапно образовавшегося котла. БТР, вырвавшийся вперед, поливал противника из крупнокалиберного пулемета, а там еще и штатные пулеметчики подоспели, сменив позиции, и тоже лупили со своих сторон. Зажатые бандиты пытались отстреливаться, но их подстерегала новая опасность – убитые от минометного огня приятели умирали и воскресали, нападая на своих живых подельников, внося еще большую смуту в ряды бандитов.

Выстрелов с той стороны становилось все меньше… Наконец, впереди мелькнул силуэт в черной форменной одежде с отблесками светоотражающих букв на спине и груди и крикнул:

Вперед! Пошли чистить! Хлебалом не щелкать, сначала стреляем, потом разбираемся! Да своих не завалите!

Представшее перед глазами в свете машинных фар зрелище было более чем удручающее. Минометы, рассчитанные на поражение живой силы противника, все же сделали свое дело. Скорее всего, при первых звуках взрывов, бандиты вывалились из машин, обрекши себя на гибель от осколков и последующее воскрешение. Медлительных, жрущих поверженные тела зомбаков, мгновенно перебили выстрелами в голову – в основном работали охотники, а автоматчики их прикрывали. Из люка БТРа высунулся лейтенант и крикнул, чтобы закруглялись, что еще село нужно прочесать да почистить. А еще обрадовал, что пленных удалось освободить, что придало народу лишнего воодушевления.

Следующий час военные с селянами зачищали те несчастные десять домишек, которые и заняли бандиты, коих удалось в самом сельце человек шесть еще отыскать. В основном, вусмерть пьяных. Помимо бандитов, еще в домиках нашлось человек десять стариков – скорее всего, местных жителей. Некоторые из них были еле живы, другие отсвечивали живописными синяками на морщинистых телах.

От гады! Навить старыкив не пожалилы! – прошипел сквозь усы один из охотников, когда впервые увидел избитых местных жителей.

Ну, хоть нэ вбылы. Й то дило… Бабусю, - обратился второй охотник, как их стали называть между собой сборные войска. Так и разделились на охотников, автоматчиков, под которыми подразумевались селяне будь то менты или гражданские, вооруженные 'калашами' и непосредственно вояк. – Вы як ся почуваете?

Та добрэ-добрэ, сынку… - шепеляво ответила старушка, засеменив короткими ножками к мужчине. - Вжэ добрэ. То й не думала, шо дожыву до такого… Воны ж як нимци! Тэж знущалысь, тилькы що еврэив нэ шукалы.

Ну, добрэ той добрэ… Пидэмо мы дали, бабусю! – махнул рукой первый охотник.

Мужики, ну что? – заглянул в приоткрытую дверь с потресканой и отслаивающейся голубой краской Степан.

Чьто-чьто… ничеего! – ответил первый охотник с чисто украинскими интонациями, хоть и говорил на русском, непроизвольно через чур смягчая согласные.

Хлопчыкы, а шо ж тэпэр будэ? – не унималась старушка.

Потим, бабусю, потим. – Отмахнулся второй охотник. - Ось бандытив всих знайдэмо, людэй звильнэмо и будэмо розбыратыся.

А дивчат то сёгодни увЭзлы. – Еще тише проговорила бабуська, сложив сморщенные ручонки на иссохшейся груди.

Куда увезли? – сразу же дернулся Степан, вбегая в комнату. – Кого?

Та звидкы ж я знаю? Бачыла сёгодни, як грузылы йих… Точно наче нимци. В мэнэ сэстру старшу так угналы в сорок другому.

Ладно, бабушка, пойдем мы! – Степан кивком головы позвал мужиков к выходу.

Когда вышли из хаты, Степан не знал, куда первым делом бежать. Информация, о которой совершенно случайно проговорилась старушка, привнесла раздрай в его душу. Девушек увезли. Куда? Зачем?

Мужики, давайте дальше без меня. Я к лейтенанту…

Ладно, бижы вжэ… А то всёго аж типае.

Спасибо, мужики! – Степан поручкался с охотниками и рванул вон из двора, перескочив одним махом невысокий заборчик, который был способен защитить разве что от ежиков, которые по ночам шастали здесь – это препятствие даже собака смогла бы перескочить.

БТР вместе с лейтенантом маячил посреди села как памятник Тимирязеву – как раз на центральном перекрестке, вокруг которого образовался естественный пустырь с пробивавшейся сквозь землю молодой зеленью. Ночь пробивал свет многочисленных включенных фар, ни о каком уличном освещении и речи не было. Возле бронемашины под охраной четырех человек – двоих вэвэшников и двоих охотников, не говоря уже о просто стоящих и курящих мужиках, сидело пятеро связанных бандитов, наверное, это были оставшиеся в живых на поле и те, кого удалось найти в селе. Двое из пяти были ранены – осколками их посекло знатно, но фельдшер николаевской больницы был занят сейчас перевязкой своих раненных, которых тоже было чуть менее десятка. Хорошо хоть убитых не было.

Пока Степан топтался на месте, к БТРу подошли еще двое мужчин с автоматами в старом военном камуфляже, ведущих перед собой очередного связанного бандита, подгоняя того смачными пинками чуть пониже спины.

Из-за БТРа с поднесенной ко рту рацией вышел лейтенант, скользнул взглядом по пленным и сделал еще несколько размеренных шагов.

Товарищ лейтенант! – подскочил к нему Степан. – Володя!

А? Что? – закончил разговор тот и повернул голову в сторону обратившегося к нему парня.

Здоров! Цел?

Не дождетесь. Что стряслось?

Мы дом один зачищали и бабуська проговорилась, что пленных девчонок увезли.

Оп-па. – Вскинул брови лейтенант. – Я такой информацией не владею. Сейчас. – Вэвэшник вскинул вверх указательный палец и задал вопрос в гарнитуру одной из двух раций, что таскал на себе. По одной из которых общался между своими, а по другой держал связь с ополченцами. – Вол, прием!

Вол на связи. Слушаю. – Раздался голос снайпера в наушнике лейтенанта.

Это Ник. Пленные с тобой?

Так точно. Даже начальника местной ментовки удалось вытащить. На нем, конечно, живого места нет и пулевые ранения, но живой.

Потом поделишься информацией. Ты вот что скажи… все ли пленные на месте?

Не понял. В смысле?

Спроси кого-нибудь – увозили ли девушек. Поспрашивай там хорошенько и со мной свяжись.

Хорошо. Конец связи.

Принял. Ну вот… сейчас и узнаем. А пока… Сидр!

Что? – поднял голову один из стоящих возле пленных прапорщик-вэвэшник.

Не 'что', а 'я'.

Я!

А ну-ка приведи ко мне во-он того товарища… наименее изрезанного.

Окей… - пожал плечами парень со странным погонялом.

Вот балбес… - покачал головой и еле слышно проворчал лейтенант Николенко. – Сидр, морф тебе в печенку, я тебя когда-нибудь посажу устав учить!

Степан, услышав оригинальное ругательство, даже хрюкнул от удивления.

Чего ржешь? У нас на базе нашелся один моряк с Николаева, так это он такие матозаменители придумал. Ну, вот они к нам и пристали…

Кстати, насчет… как ты сказал? Морфа?

Ну да. Мутанты – зомбаки отожравшиеся.

Похоже, у нас в селе один такой завелся – в последнее время частенько люди без следа стали пропадать, да и очевидцы что-то видели.

Ну здрасте приехали. Один такой мутант может вот такую вот деревушку, как эта за три дня вырезать. Чего так телились то долго?

Да мы откуда знали, что они бывают?

А по рации связаться с большим миром? Не судьба?

С чего? С ментовской мотороллы?

Вот страна непуганых идиотов! – хлопнул себя по лбу раскрытой ладонью Володя, показывая этим жестом все, что он думал о селянах. – У вас в селе военкомат есть?

Ну, есть, - поддакнул Степан.

Ну, есть… - перекривил его командир. – В каждом военкомате коротковолновая радиостанция стоит. С ее помощью хоть со всей Херсонщиной общайся, и с нашей базой в том числе, хоть с Аргентинщиной и Коста-Рикшиной выходи на связь.

И тут Степан мысленно согласился со словами лейтенанта об их умственных способностях. Это ж надо было так облажаться?! Нет, ну ладно он был не в курсе всех этих тонкостей… Но Собко? Да и сами военкомовские…

Я смотрю, ты проникся? – ухмыльнулся Володя Николенко. – Ладно, потом порвешь на себе волосы. Сидр, развяжи-ка ему ручки.

Боец послушно извлек из отделения разгрузки нож и коротким движением перерезал монтажную пластиковую стяжку, стягивавший запястья пленного. Тот, зыркая на всех из-под бровей, одна из которых была залита запекшейся уже кровью из-под рассеченного лба, помассировал затекшие руки и вопросительно уставился на военного или кем там был этот молоденький лейтенантик в черной формой с нагрудной нашивкой 'милиция'. На мента он был не очень похож. Хотя какая теперь разница.

А скажи-ка мне, мил человек… Хотя… - Николенко скривил уголок рта в усмешке и продолжил уже совсем другим голосом. - Слыш ты, ошибка природы, куда девчонок увезли?

Каких девчонок?

Сидр.

Прапорщик широко замахнулся и прикладом автомата приложил пленного прямо меж лопаток, от чего тот охнул и грохнулся на землю прямо под ноги Степану, который тут же среагировал и наступил поверженному на шею.

Говори, тварь! Куда! Увезли! Девушек! Ну?! – Сильнее надавил на шею парень, заметив одобрительное хмыканье прапорщика.

В Крым! На продажу! – прохрипел пленный, дергая руками.

Что? – не поверил Степан, убирая ногу.

Пленный поднялся, инстинктивно потянувшись к шее.

Их в Крым увезли. Где-то в районе Евпатории открылось что-то вроде невольничьего рынка… туда девчонок и повезли. На продажу.

Степан сжал зубы и глянул на сосредоточенное лицо Николенко.

Сколько всего девушек было увезено?

Только пятерых. Остальные оказались негодными. Татары уж очень целок любят.

А как вы, интересно, проверяли, мля? Но об этом позже. Когда их вывезли?

Да буквально за час до начала всего этого…

Володя, моя сестра была похищена, - схватил за рукав парня Степан. – Нужно срочно узнать, здесь она или… Если или, то я за ней!

Не горячись. Сейчас все узнаем. Вол, ну что? – снова заговорил по гарнитуре лейтенант.

Информация подтвердилась. Сейчас мне предоставят список увезенных. Ага вот. Так. Всего шесть девушек возрастом от четырнадцати до двадцати.

Читай имена.

Так, Наташа Марченко, Ксения Пальцева, Кристина Собко… - при упоминании этого имени лейтенант непроизвольно глянул на Степана, который тут же перехватил его взгляд и правильно его интерпретировал.

Где? Где этот рынок?! – снова рявкнул он в сторону пленного.

Да не знаю я! – отнекивался тот.

Сидр, подсоби!

Не знаю, честно! – замотал головой пленный.

Кто может знать?

Неожиданно поднялся один из сидящих пленных. Которого чуть было не приложили тут же прикладом за самоволие.

Я знаю, куда их повезли. Скажу, если пообещаете не убивать меня.

Степан вопросительно глянул на Володю.

Говори! – приказал лейтенант.

Он соврал… - спокойно ответил второй пленный. Он не был побитым или раненным. Это был один из тех, кого удалось захватить в самом поселке. – Рынок рабов находится под Джанкоем, в районе насосной станции, что гонит воду выше по Северо-крымскому каналу.

Да ты что… Интересненько. – Лейтенант перевел взгляд на первого бандита, который изменился в лице и начал заметно трястись, понимая, что его ждет за его ложь. - Этого в погреб. – Махнул рукой лейтенант. - Завтра решим, что с ним делать. А ты рассказывай…

Да нечего толком-то и рассказывать. Что знаю, то и сказал.

А откуда такая информация про Джанкой? – спросил Степан, который был готов прямо сейчас мчаться в погоню.

Я должен был ехать в качестве водителя, но потом все переиграли и я остался.

Понятно. Володя, - Рогов подошел ближе к лейтенанту, чтобы никто, кроме командира его не услышал. – Спешить надо. Там сестра моя. Если я сейчас выеду, то могу еще успеть. Тянуть дальше некуда.

Это понятно. Но я не могу тебе дать людей. Сам понимаешь…

Да понимаю. Поэтому прошу только вооружить. Тем более нам удалось захватить местный арсенал.

Это да. Хорошо. Будешь ехать сам?

Нет, конечно… Мне еще в Николаевку смотаться надо – за машиной и…

Что такое?

У меня… мне еще кой чего забрать нужно будет.

Времени много займет. Пока туда, да пока обратно…

Все равно вряд ли торги будут идти ночью. Очень я в этом сомневаюсь.

В этом-то ты, конечно, прав… Но лучше бы выбрал что-нибудь из захваченных машин. А оружие тебе выделим. Только определись, сколько человек с тобой поедет.

Да я бы Сереге предложил…

Какому?

Который вместе с твоим человеком в перебежчиков играли. Он хоть жив-то?

Жив-жив… Сейчас… Вол, это Ник. Парень этот… из армейских, что с Толей был далеко?

Шр-р-р буррр тыррр.

Давай его к рации. Вот, говори.

Ало! – по привычке прогооврил Степан, смутившись от закашлявшегося от смеха лейтенанта. – То есть… Прием!

Прием. Это кто там? – послышалось в наушнике.

Это я, Степан.

А-а-а... здорово. Ты там как? Цел?

Вполне. Слушай, дело есть.

Излагай.

Сестрицу мою вместе с девчонками увезли.

Ох ты ж ёш твою налево!

Ото ж. Хочу попытаться их перехватить. Ты как?

Да я за любой кипишь, кроме голодовки.

Спасибо. Тогда жду тебя здесь, в лагере…

Да мы уже практически на подходе. Так что долго ждать не придется.

Ну, лады тогда!

Давай, до встречи. Держи, спасибо. – Вернул Степан рацию с гарнитурой ее владельцу.

Я так понимаю, что один уже есть?

Да. Нужно еще хотя бы двоих и две машины.

Ну так ты узнай, есть ли среди вас родственники других девчонок… Если есть – их и подряди.

Спасибо за совет.

Родственники и знакомые оказались. А что? Село-то небольшое. Каждый друг другу если не прямой родственник, то кум-брат-сват. Константин порывался ехать вместе со Степаном, но мужчина отказал ему – все же хотелось, чтобы хоть кто-то приглядел за родней. Да и сам Костя, если честно, был порядком 'в возрасте'. Помимо Сашки со Степаном поехал еще один молодой парень – родной брат одной из увезенных девчонок – Марченко Иван, а так же МЧС-ник Леха Покровский.

Володя Николенко, как и обещал, выделили из захваченного арсенала оружие. Разнообразием арсенал не блистал – в основном, ружья, ‘калаши’ да ‘макаровы' ментовские, но боезапас все же пополнен был ощутимо. А еще нашлось в тайнике главаря, который полег под минометным обстрелом, сунувшись на провокацию, золотишко. Его-то лейтенант поровну разделил и одну половину пододвинул Степану.

Это на черный день оставим. Нам с вами еще жить, а это можешь использовать по своему усмотрению, но если ты прикупишь для общины что-то полезное, то я против не буду. Надеюсь, что спасенный подполковник тоже.

Как он?

Жив, его сейчас доктор латает. Эти сволочи хорошенько над ним поиздевались… Всласть. Ты, вроде, спешил?

Так Серега-то еще не приехал, - ухмыльнулся Рогов.

Так ты пока машины проверь, маршрут проложи, хавчик приготовь… Чего клювом щелкаешь?

Слушай, лейтенант, а что за погоняло у прапора такое странное – Сидр?

Так старое название вещмешка – сидор, а наш прапорщик, как и всякий представитель своего вида, служит, пока руки носят. Вот его и прозвали так… в честь предмета. С которым удобнее Родину расхищать, за особую хозяйственность.

Ну вы даете!

Это не мы такие. Это жизнь такая!

Часть 2. Андрей Доронин.

30 марта, п. Голландия, Севастополь

Чего ты там рисуешь?

Да я как Робинзон Крузо дни отмечаю…

Оно тебе надо? Только мебель портишь.

Да куда уж больше, чем оно есть? – Андрей окинул взглядом старую парту с ветвистыми выражениями студенческого стихотворного искусства, сводившегося к тому, что недостаток серого вещества в черепной коробке учащегося отлично заменяется переизбытком половых гормонов в молодом дикорастущем организме, вследствие чего нарушается гармоничность высоты учебной плоскости парты. Но если процитировать само послание, оставленное неизвестным автором, то получалось банальное:

Я сижу на лекции.

У меня эрекция.

Ничего не понимаю,

Йухом парту поднимаю….*

реальная надпись на одной из парт университета в аудитории А -11

Сашка наклонился над поверхностью столешницы, с которой давным-давно сошел весь лак, некогда покрывавший ее, и быстро пробежался глазами по надписи.

Жизненно. – Покивал он и добавил, - а главное – правда!

Ты-то откуда знаешь? Ты даже в универ не поступил. Сразу в армию загребли.

Так Машка рассказывала.

Про эрективную способность студентов? – решил подколоть приятеля капитан.

Про способности ничего не слышал, а вот о том, что ничего не понимают – случалось. Надо бы эту парту оставить нетронутой… в назидание будущим поколениям.

Да каким там поколениям? Еще неизвестно, выживем ли мы.

А ты че, помирать собрался?

Таки знаешь ли меня никто спрашивать особо-то и не будет…

Да ладно, че ты! Мы ж поселок зачистили, Универ огорожен.

Та это понятно, но все равно как-то тоскливо.

Нифига ж себе тоскливо! – плюхнулся на учебную лавку Сашка. - Одна вылазка за катером чего стоила! Или перестрелка на Северке!*

Что-то я тебя ни там, ни там не видел.

Между прочим, я тогда был в карауле.

Ну, так вот что я тебе скажу… тогда было очень не до смеха.

*Северка – Северная сторона, район Севастополя, располагающийся на северной стороне Ахтиарской бухты. В частности такое название в простонародье носит площадь Захарова.

Украинские военные снова перебросили свой лагерь – сразу же после нападения мутантов, которым как волкам удалось вырезать несколько сотен спасенных гражданских. Мутировавшие зомби, сбившись в стаю, напали среди ночи. Люди не были к такому готовы, за что и поплатились жизнями.

Следующим местом для базирования лагеря была выбрана Балаклава. Все же специфический ландшафт местности и единственная дорога, ведущая к некогда закрытому военному городу, не говоря уже о бухте и бункере, представлялась более надежным и безопасным местом, чем бывшая ПВО-шная часть в Юхарина балке, от которой до рынка на пятом километре, кишмя кишащего зомбаками, было раз доплюнуть.

На зачистку Балаклавы бросили все имеющиеся средства. Дошло до того, что морпеховское начальство высылало роту для охраны гражданских, пока украинские военные производили чистку. Братские же народы… помогать надо.

Единого городского правительства не получилось, каждый держадся при своем мнении и расположении, но и врагами не остались. Шумиху вокруг затопления украинских катеров потихоньку замяли, будто его и не было.

Непривычным для глаза жителя города было отсутствие кораблей ЧФ РФ на своих местах, возле пирсов центральной бухты. Буквально пару дней назад, после того, как состоялся сбор всех оставшихся в живых крупнозвездных погононосителей, моряки-черноморцы снялись с якоря и перекочевали куда-то. Куда – Андрей не знал, но поговаривали, что теперь корабли базируются в Камышовой и Казачьей бухте. Конечно, изначально в Казачке не было пристаней, но их быстро соорудили из подручных средств, ну а в Камышовой с этим делом все было более чем в порядке – не зря же там располагался торговый флот, который пришлось немного потеснить

Но, не смотря на то, что теперь база перебралась в Балаклаву, парням из спецкомендатуры во главе со старшим прапорщиком Рябошеевым было приказано оставаться на месте. Это решение убивало сразу двух зайцев: во-первых, исследовательский реактор оставался под присмотром вооруженной охраны, а во-вторых, в Севастополе оставалась территория под влиянием украинских военных, с которой к тому же отлично просматривалась вся бухта и легко можно было установить контроль за въездом в город. Можно сказать, это был передовой рубеж для Балаклавской группировки, да и для морпехов тоже.

Рябошеев, превратившийся в одночасье из обыкновенного прапорщика, хоть и старшего, в командира гарнизона, все-таки решился произвести рейд по захвату брошенного на произвол судьбы и волн Севастопольской бухты катера. Ведь куковать бы ему там до ближайшего шторма, который посудина постройки начала восьмидесятых годов, без экипажа просто бы не пережила, запросто пойдя ко дну. Чего допустить было просто нельзя – не разбрасываться же такими ресурсами.

Буквально на следующий день после зачистки поселка, когда был упокоен последний зомбак, а основная живая сила перекочевала на территорию главного учебного корпуса Университета, который еще предстояло выдраить и вычистить от крови и остатков пищеварения мертвецов, было решено перегонять катер к пирсу.

БТР вошел в воду мягко, хоть и поднял вокруг себя целую кучу брызг и небольшую волну, которая исчезла, как только 'восьмидесятка' преодолела несколько метров. А чего ему было шуметь? Все же пляжик на нижнем плацу, располагающегося практически у самой кромки воды, с неизменным профилем вечно живого вождя народов, выложенным из красного камня, в обрамлении темно-зеленых кустов самшита, чье весьма специфическое для англоязычного уха название на благородном латинском звучало как буксус, обладал пологим дном. Не зря ведь в бытность военно-морского училища именно здесь спускали лодки на воду – даже ржавые остатки направляющих монорельс, уходящие под воду, все еще виднелись из серого морского песка.

Возле воды отчетливо пахло мазутом – нос так и резал этот неприятный запах, а по воде переливалась всеми цветами радуги яркая тончайшая плёночка…

Андрей, пребывая с остальными вояками в брюхе задраенного наглухо БТРа, немного нервничал. В голову сразу же лезла картинка, увиденная однажды абсолютно случайно во время прогулки по побережью Казачьей бухты. В ней частенько российские морпехи проводили свои учения, в том числе и высадку десанта из кораблей, и преодоление БТРами водных препятствий. Вот при одном из таких учений и произошло затопление 'коробочки'. Благо, обошлось без жертв – экипаж вовремя успел покинуть машину, но от этих воспоминаний легче не становилось.

Если ‘восьмидесятка’ начнет тонуть сейчас, переполненный, то вряд ли удастся выбраться всем… элементарно не хватит времени. Так что очень хотелось верить, что механик, готовивший бронемашину к выходу, задраил все отверстия, ибо не хотелось повторить подвиг Титаника.

Рядом сидел и нервно мял руки еще один гражданский – случайно найденный среди спасенных мужчина с явно выраженной восточной внешностью. Смуглая кожа, черные жесткие волосы, черные глаза и нос с горбинкой абсолютно не подходили к имени Игорь, но именно так и звали этого мужчину. Своей колоритной внешностью он был обязан деду, который был родом с горного Дагестана. Сам Игорь был матросом Портофлота и работал как раз на одном из пассажирских катеров. Конечно, в обязанности матроса не входило управление плавсредством, только поддержание его в работоспособном состоянии и пришвартовка-отшвартовка во время рейсов, но он с готовностью вызвался помочь. К тому же, других вариантов-то и не было. Хоть управление катером и не представляло особых трудностей и семи пядей во лбу не требовало от капитана, но нужны были хоть какие-то навыки и умения… особенно при швартовке к причалу, в противном случае вояки рисковали повредить обшивку транспортника.

Поэтому, наряду с бойцами-вэвэшниками в 'коробочке' пребывало двое посторонних. Хотя Андрей себя посторонним не чувствовал и не считал. Стоило завертеться круговороту всех этих событий, как его привыкшая к разгильдяйству и безалаберности лишенная военной дисциплины последних гражданских лет натура вновь собралась в жесткий несгибаемый стержень. Как говорится, от судьбы не уйдешь. И если на роду написано быть военным, то никуда от этого не денешься…

БТР равномерно тарахтел мотором, выталкивая воду водометным движителем и оставляя после себя белый как молоко след вспененной воды.

Причал, у которого всегда стоял крейсер 'Москва' был пуст а на палубах рядом стоящих кораблей можно было увидеть суетящихся матросов, таскающих какие-то ящики. Точнее разглядеть было сложно – все же расстояние приличное. Обращаться за помощью к черноморцам ВВ-шники не стали – мало ли что тем в голову стрельнет, еще трофей отберут. К тому же отношения между военными группировками двух стран еще толком не утряслись.

Небо снова было затянуто темно-серыми тучами, а море, пребывая в легком волнении, и вовсе казалось свинцовым. Конечно, из брюха БТРа этого не было видно, но будущий шторм ощущался в воздухе, отдавая привкусом морской соли на языке.

Уже подплываем, - прокричал через плечо механик-водитель. – Выбираться будете через верхние люки. Я пока вплотную подходить к катеру не буду – нужно осмотреть, что там.

Парни, огонь вести аккуратно, стараясь не повредить посудину. Так что без ненужного бахвальства. – Приказал Рябошеев.

Моторный отсек, главное, не повредите, – добавил Игорь.

Мехвод снизил скорость до минимума, что послужило сигналом одному их бойцов начать отпирать верхний люк. Парень быстро справился с этой задачей и при помощи своих товарищей по оружию вынырнул на броню.

Что там? – крикнул Андрей.

Вижу лежащих на лавках и полу людей…

Зомбаки, скорее всего. – Прокомментировал прапорщик. - Вряд ли бы живые просто так лежали.

А в рубке? В рубке-то что? – спросил Игорь, подскочив с лавки, на которой сидел, и приложившись макушкой о низкий потолок.

Стекла заляпаны кровью, шторки задернуты. Так что сказать сложно…

Что на корме творится? – задал вопрос командир.

Ничего. Пусто. – Заглянул в люк боец на броне и пожал плечами. - Ни одного зомби. Все в салоне.

Еще бы! – хмыкнул Шамиль. - Они же воды боятся. Помните, как мертвяки к морю боялись подходить? А сейчас легкая качка… да и ветер мог брызги разносить, вот они все в салон и спрятались.

Умнеют, твари! – процедил сквозь зубы Андрей.

Да нет, умнеют они от свежего мяса, - покачал головой Алексей. - А это, скорее, на уровне инстинктов – покинуть опасное для жизни место. Ладно, Макс, подсоби!

Сержант тут же скрестил пальцы в замок, на который Рябошеев поставил правую ногу в тяжелом армейском берце с рифленой подошвой, и практически вытолкнул командира в люк, где ему тут же помог Виталий – тот самый сержант, что первым взобрался на броню.

Крикните там мехводу, чтобы ближе забирал к корме. – Крикнул в открытый люк Алексей. - А потом по одному, аккуратно за мной.

Услышав все в рации, водитель немного изменил курс и теперь лег на дрейф практически прижавшись к борту застывшего катера.

Первым через леера перебрался Алексей, пока Виталий, которого между собой окрестили погонялом Ёж – за короткую прическу светлых волос, прикрывал его. Потом по очереди из люка начали выныривать остальные бойцы, сигая между двумя бортами и, грохоча по железной палубе, занимая выгодные позиции для ведения огня.

Машинное закройте! – Крикнул, высунувшись из люка, Игорь. Его оставляли внутри, пока парни не произведут зачистку.

Шамиль коротко кивнул и быстро захлопнул тяжеленную чуть приоткрытую дверь овальной формы, опустив для верности специальную защелку в пас, намертво зафиксировав дверь в этом положении. Теперь, даже если там внутри и спрятался морф, то обратно он уже не выберется.

Шум на корме все же привлек нескольких тварей – грохот-то от вояк стоял дай Боже, только глухой не услышал бы. Трое окровавленных тварей, бывших когда-то людьми, приподняли головы с лавок, на которых были завалены и, увидев своими белесыми бельмами живых, начали медленно шевелиться, сбрасывая оцепенение пятидневной спячки.

Парни, нас заметили! – сообщил Серега – светловолосый сержант, один из тех, с кем Андрей, Сашка и Павел Степанович познакомились перед зачисткой Университета.

Ахтунг! – поднял вверх левую руку Рябошеев. – Валить всех без команды!

Мужчины привели оружие в боевое положение, выжидая удобный момент для начала стрельбы. Проснувшиеся зомби поднялись с забрызганных запекшейся кровью лавок, оббитых дешевым коричневым дерматином. Они начали медленно и неуклюже пробираться к выходу на корму, постоянно спотыкаясь о лежащих на полу 'сородичей' и пробуждая тем самым уже их самих.

Парни нервно переглядывались между собой, Андрей же крепко сжимал цевье АКС, положив указательный палец на спусковой крючок. От просыпавшихся зомби их отделяло три метра пустого пространства и две железные двери с мутными давно не мытыми стеклами, одна из которых, с бурыми разводами на стекле была приоткрыта.

Первым не выдержал Макс, занявший позицию прямо напротив входа, чувствуя, как в напряженную опорную ногу упирается край скамейки. Первый зомби, споткнувшись на трехступенчатом трапе, все же показался в проеме чуть приоткрытой двери. Макс с легкостью мог рассмотреть иссиня-бледную кожу, белесые бельмы глаз с вечным выражением голода и ненависти, истерзанные, словно собаками, шею и ладони с запекшейся кровью, заляпавшей одежду… И в какой-то момент парень не выдержал и надавил гашетку. Грохнул одиночный выстрел, неожиданно громко прозвучавший в нынешней тишине, нарушаемой лишь плеском волн за бортом да скрипом палубы под ногами. Упокоенное мертвое тело, лишившись сигналов из мозга, позволяющих твориться подобным бесчинствам, упало на пол прямо под ноги следующему ходячему трупу, некогда бывшему молодой женщиной. Нежданная преграда на пути немного задержала мертвячку, но после некоторой паузы та ловко переступила через тело и вышла на палубу, где уже потом словила свою пулю.

Выстрелы доделали до конца то, что начал скрип палубы – мертвецы просыпались, издавали еле слышный звук, больше всего похожий на скулеж, и начинали двигаться в сторону кормы. Но проход был слишком узкий, а мертвяки, не отличавшиеся особым умом, ломились всем скопом, создавая давку и не давая всем скопом вырваться на военных. Самое страшное было то, что все происходило в полной тишине. Обычно, если бы подобное происходило с живыми, то над толпой стоял бы шум да гам, разбавляемый криками и женскими визгами, а тут тишина. Полная. Гнетущая…

Загрохотали выстрелы.

Первым, кому посчастливилось в этой мертвой толпе пробраться вперед, тут же разносили головы. Они падали под ноги наступающим следующим мертвецам, пока на проходе не образовалась добрая куча из упокоенных тел.

Парни, если они распахнут вторую дверь, нам будет жарко! – крикнул Сергей.

Не распахнут. Она на засове! – ответил второй сержант.

По предварительным прикидкам в салоне находилось около сотни мертвецов. Вместимость такого катера, как то сообщала надпись на входе, составляла двести пятьдесят человек. Конечно, в курортный сезон экипаж набивал в салон триста, а то и больше людей, но сейчас был далеко не июль, и туристов не было. Так что салон был полупуст. Но и этого с лихвой бы хватило, если бы все разом вырвались наружу одним махом.

Очередями старались не лупить – от них больше было бы разрушений, чем пользы.

Андрей, краем глаза заметивший наверху какое-то странное движение, успел вовремя среагировать и выстрелить в мертвяка, собиравшегося прыгнуть на солдат с верхней палубы, идущей от капитанской рубки над всей кормой до машинного отделения.

Готов! – только и крикнул Андрей. – Парни, прикройте!

Давай! – гаркнул Шамиль, беря на мушку верхнюю палубу, вернее видимую ее часть.

Андрей, закинув автомат за спину, оббежал машинное отделение и ловко вскарабкался по железной лесенке, ведущей на верхнюю палубу.

Шамиль, все!

Ярко зеленая краска, которой была покрашена крыша катера, бывшая по совместительству палубой, на которую летом пропускали пассажиров, готовых немного приплатить сверх купленного билета за возможность покататься на открытом воздухе, не несла на себе никаких следов бойни, произошедшей в салоне. Все же недавно прошел ливень со снегом, который, если подобные следы и были, то смыл их начисто.

В рубке было еще трое, которые попытались добраться до капитана, но были сбиты точными выстрелами в голову. Доронин перешагнул через тела и вошел в небольшое помещение, со всех сторон просматриваемое насквозь, так как со всех четырех сторон были окна из толстого прозрачного стеклопластика. В самой рубке царил полный беспорядок, на топчане, заляпанном кровью, валялись окровавленные грязные бинты и раскрытая аптечка, которую изрядно распотрошили. Андрей бегло оглядел оборудование и приборную панель, которая на первый взгляд была абсолютно целой и не поврежденной.

Лестница, ведущая в салон катера, была пуста. Андрей тихо спустился вниз, откинул защелку и аккуратно приоткрыл дверь. Буквально на несколько сантиметров, чтобы можно было увидеть то, что творилось в салоне. Открывшееся зрелище заставило капитана быстро захлопнуть дверь – прямо перед его глазами было бледное лицо с ощеренным ртом. Хорошо хоть тварь не заметила Андрея, т.к. со всеми остальными пытался пробиться к еде, неожиданно появившейся на этой посудине.

Доронин снова задвинул защелку, прекрасно понимая, что если твари ломанутся в дверь, она просто не выдержит. Надеяться оставалось только на то, что двери открывались в салон, и тварям, чтобы их открыть нужно будет дернуть их на себя, до чего додуматься те своими гнилыми мозгами просто не могли.

На корме все еще грохотали выстрелы, в воздухе витал запах пороха, ощущавшийся даже на языке горьковатым привкусом.

Андрей снова выскочил на крышу катера, который равномерно раскачивался на темно-серых волнах, подпираемый с правого борта БТРом, на котором стоял Ёж, ощетинившись 'калашом' и страхуя парней на корме.

Количество движущихся зомби порядком поуменьшилось – все же парни порядком проредили их ряды, завалив весь выход на корму и лесенку, ведущую к нему, трупами.

Андрей крикнул Ежу:

Ну что там?

Да уже почти закончили! Что в рубке?

Вроде, все цело. Только в кровище все.

Лады!

Наконец, выстрелы в салоне стихли. Андрей кинулся в рубку и спустился по лесенке в салон, скривившись от острого запаха ацетона, который еще не успел выветриться из застекленного салона.

Парни, аккуратнее! Под ноги смотрите, чтобы тварь не цапнула, если вдруг какую не добили. – Крикнул он, прикрыв за собой дверь, ведущую в рубку.

За широкими спинами парней показалась темноволосая голова Игоря, который все норовил заглянуть в салон. Он покрутился-покрутился, несколько раз подпрыгнул на месте, потом исчез из поля зрения Андрея на какое-то время, после чего позади бывшего капитана за дверью, что тот недавно закрыл, послышались частые шаги…

Спокойно! Не стрелять! – услышал знакомый голос Доронин, интуитивно дернувшись в сторону звука. – Я выхожу!

Да выходи уже… самоубийца.

Игорь выскользнул из-за двери и кивнул на образовавшуюся возле выхода на корму кучу из мертвых тел.

Ни фига ж себе… - Протянул матрос, прикрывая нос и рот ладонью. То ли чтобы убойный запах не чувствовать, то ли чтобы не вырвать прямо здесь. - Весь салон как скотобойня… Ха! – Внезапно переменился в лице парень. - А вон Николаич… - кивнул матрос на лежащее под грузной мертвой теткой тело пожилого мужчины в темно-синем форменном свитере с черно-желтыми погонами гражданского флота на плечах. – Он на этом катере капитаном был.

Ну что ж… он остался на своем судне до конца. – пожал плечами Андрей.

Ты-то сможешь эту посудину отогнать к причалу? – крикнул Рябошеев.

Да попытаюсь. Дело-то не хитрое… Проблема будет в швартовке… у меня опыта маловато, так что понадобится помощь.

Ты погоди! Мы еще здесь не все закончили. Помимо машинного отделения еще какие-нибудь помещения есть?

Ну да… Трюм. Там обычно мы между рейсами отдыхаем.

Ну, давай. – Махнул рукой Доронин. - Показывай!

Игорь вместе с перепрыгнувшими кучу тел Шамилем и Серёгой в сопровождении Андрея обошел вход в капитанскую рубку, с другой стороны которой находилась дверь, скрывающая за собой спуск в трюм.

Тут? – кивнул Иван.

Ага, – подтвердил Игорь.

Ладно стой тут… Где там свет включается?

Сразу возле двери… справа.

Лады! Ну что, парни, я первый, Андрюха, ты за мной, Серега, прикрываешь нас.

Шамиль дернул на себя дверь, отскочив при этом в сторону. Тогда как Андрей и Сергей мгновенно направили стволы автоматов в появившийся проем. Но неожиданностей не случилось – из темноты не полезли мертвые твари и никто не пытался выпрыгнуть оттуда с огромными клыками наперевес. Но от этого легче не становилось – адреналин в крови зашкаливал, заставляя сердце бешено колотиться, отдавая гулкими толчками в висках.

Андрей, не отводя взгляда от темной лестницы, ведущей в нутро катера, нащупал выключатель и пару раз щелкнул им, сменяя положение, но нужного эффекта не добился – свет так и не зажегся. То ли лампочка перегорела, то ли аккумуляторы за время четырехдневного простоя посреди бухты и без подпитки от дизельгенератора окончательно разрядились.

Картина репина – приплыли, - констатировал Серега.

Угу. – Задумчиво поддакнул Шамиль. - Ну и че будем делать? Фонарей-то у нас нет… А в полную темноту я соваться не буду. И вам не советую.

В рубке должен быть фонарик! – подсказал Игорь и метнулся в сторону рубки. Вернувшись буквально через несколько секунд с небольшим карманным фонариком.

Н-да… С таким особо не повоюешь…

Шамиль, прикрывай… - Доронин поставил 'калаш' на предохранитель, чтобы тот не дай Бог в ненужный момент не шмальнул, и закинул его за спину, вынимая из кобуры ‘макаров’ и аккуратно, практически бесшумно, опуская вниз собачку предохранителя. – Давай сюда эту мечту дедушки Фрейда!

Игорь протянул фонарик Андрею, тот включил его, сразу же направив тонкий, но рассеивающийся через несколько метров луч вниз на лестницу.

Никого.

Это не могло не радовать.

Практически положив левую руку с зажатым в ней фонариком себе на правое плечо и держа пистолет на вытянутой руке, начал аккуратно спускаться по трапу, стараясь не споткнуться и не свалиться с этой крутой лестницы.

Проверка трюма, к счастью, ничего не дала. Зомби внутри не обнаружилось, но Доронин всеми фибрами своей души ощущал, как мурашки маршируют по его спине. Было откровенно страшно. И он не боялся признаться в этом ни самому себе, ни кому-нибудь другому, кто бы решился задать подобный вопрос.

Что там? – не успели парни вернуться обратно салон, как к ним подскочил Рябошеев.

Ничего. – Покачал головой Андрей.

Пусто! – подтвердил Шамиль.

Хорошо. Парни как раз осмотрели моторное отделение – там тоже никого.

Ну, вот и отлично! – Хлопнул ладонью по бедру один из парней. - Можем возвращаться на базу.

А как я вам движок заведу, если акум сел?! – возмутился Игорь.

Попадос, однако… - Почесал затылок Шамиль. - И что делать? На буксир к коробочке? Так не потянет ведь такую тушу….

Твою ж дивизию… - скривился Серега. - Нет, ну что за попадос на попадосе?!

Погодите! Можно ведь движок запустить при помощи сжатого воздуха!

Ну а чего сразу молчал?! – гаркнул во всю глотку Шамиль.

Да не молчал я. Просто забыл, а вот сейчас вспомнил.

Вот ты знаешь, наверное, когда тебя аист принес родителям, те долго выбирали, кого из вас себе забрать. И я их теперь понимаю. – Душевно закончил Рябошеев, скривив физиономию.

Андрей так и не понял, что там с катером делал этот чернявый матрос с каким бубном он прыгал и какие шаманские заклинания говорил, но подействовало – не успели парни еще упокоенных зомбаков за борт повыкидывать, как по палубе пошла вибрация и, пару раз чихнув, затарахтел двигатель катера.

А ничего, что вы трупы за борт? – поинтересовался Ёж, наблюдая, как скрывается в глубине очередное тело… - А то мало ли… рыбы начнут зомбироваться. И что мы тогда делать будем?

Накрываться простынями и ползти в сторону ближайшего кладбища. – Фыркнул Макс, куривший в это время на палубе.

А вдруг!

Слушай, ну помолчи ты, жертва пьяной акушерки! Не будут!

Откуда такая уверенность? – не унимался тот.

От верблюда! Болтал бы меньше, лучше бы помог! – щелчком пальцев отправил окурок за борт, нагло проигнорировав обе надписи на железной табличке, висящей над входом в салон и гласящей о просьбах не курить и не сорить.

А я на стреме стою.

Интересно, от кого ты нас охраняешь? От летающих зомбочаек или от плавающих зомбобычков, потому как все имеющиеся зомбочеловеки, что были на этой посудине, уже окончательно испустили дух.

И как в подтверждение к его словам мимо, словно истребители Люфтваффе, пронеслось несколько белокрылых чаек, спланировавших точно в то место, где еще совсем недавно скрылись под водой тела окончательно умертвленных живых мертвецов. При этом одна из птичек сделала все, чтобы Ёж дернулся и нервно выругался:

От ведь, паскуда! Теперь стираться придется!

Ха! К деньгам!

Четы ржешь? Рот расщепирил как у стоматолога на приеме! Смотри, а то следующий снаряд точно в цель попадет.

Ну, что вы там, долго еще? – Высунулся из приоткрытого окна Доронин. - А то я весь провонялся, - парень понюхал свою форменную куртку и поморщился. – Фу! Чувствую, ждет нас большая стирка… И это при всем при том, что горячей воды нема.

Ты скажи спасибо, - Крикнул, переминаясь с ноги на ногу, Ёж, которому уже осточертело стоять на раскачивающемся на волнах БТРе, - что хоть ночью котельную хоть чуток раскочегаривают. Мы вообще по сравнению с остальными, что на Юхарина кучкуются, в шоколаде. Они там возле буржуек греются да костры палят, потому как буржуек на всех не хватает. А у нас практически свое отопление.

Ага. Только половину лесопосадки спилили на дрова.

А вот и брехня! Не половину. – Возразил Макс. - Ну а что делать?

Мазут жечь, - крикнул напоследок Доронин и снова нырнул в нутро катера, исчезнув из поля зрения.

И где я тебе его достану?! – Взметнул руки к небу Макс, возвращаясь в салон. - Не бензовозы же искать.

А че их искать, если на Мекешке могут товарняки стоять? – равнодушно и абсолютно будничным тоном пожал плечами Ёж. И тут его глаза расширились и он радостно завопил. - Командир!

Чего ты горланишь, как потерпевший? – выглянул из капитанской рубки старший прапорщик Рябошеев, глядя вниз, на подчиненного.

У меня идея!

Я счастлив! Что уже случилось? – краем глаза Алексей заметил какое-то чрезмерное шевеление возле одного из кораблей, а потом и вовсе в их сторону начал выдвигаться командирский катер с двумя матросами на борту, не считая офицера, судя по фуражке. Хотя было довольно далеко, и толком рассмотреть количество людей в суденышке было сложно.

Надо на Мекешки смотаться… - решил поделиться своей идеей сержант, - там ведь железнодорожная станция. Могли какие-нибудь товарняки застрять… или бензовозы. Да мало ли какое там добро может быть.

Хм… - задумчиво хмыкнул Рябошеев, больше волнуясь на тему приближающегося катерка. - А что? Вполне. Ладно. Сейчас с этой посудиной нужно закончить. Крикни мехводу, чтобы был на шухере. К нам гости скоро пожалуют!

От черт! – заметил приближающийся катер Ёж и, склонившись над открытым люком, что-то крикнул.

Из салона вышли Макс с Серегой, держа за руки-ноги очередной труп и продолжая начатую еще внутри беседу на тему обогрева помещений в новых реалиях этого мира.

… А вообще отсутствие отопления в холодное время года дает результаты в плане прироста населения. – Вывел умозаключение темноволосый сержант Максим Антонов.

Чего? – парни раскачали тело и отправили его в полет по дуге, завершившийся характерным плюхом о волнующуюся морскую гладь. - Какие еще результаты?

Самые что ни на есть обыкновенные. – Отряхнул руки Макс и размял спину. - Но тут есть один нюанс – для результатов нужна пара эм и жо, иначе не тот эффект.

Угу. – Скривился от исходящего от них запаха второй парень – сержант Самсоненко Сергей. - Мальчик, девочка, какая в попу разница?

Ну, тебе видней, конечно, а я все же специализируюсь исключительно по женской части населения. Так что придется греться холодными ночами естественным путем – прижимаясь к теплому женскому боку, ну или совершая определенные движения.

Ёж, наблюдавший все это время за гостями, которые должны были вот-вот причалить, даже ногой топнул.

Слушайте, мужики, ну харэ уже о бабах… И так уже глаза на лоб лезут, хоть в санчасть иди и бром ищи по закоулкам.

А что, тебе еще не попалась молоденькая студенточка, желающая возблагодарить своего спасителя-избавителя единственным доступным для нее методом? – гыгыкнул Макс, ехидно улыбаясь своему менее удачливому товарищу. Сам-то он как минимум двоих девчонок окучивал, благо, сейчас особых-то и проблем с этим нет. Девчонки и сами рады привлечь внимание военного.

Ага! – рассмеялся Серега и напел детский мотивчик с совершенно недетскими словами. - Ничего на свете лучше не-е-е-ту, чем делить друзьям Петрову Све-е-ету

Да вы, членистоногие, уже их всех перепортили. Так что завязывайте… Ну, мужики, ну реально… харэ о бабах!

Оп-па! А это кто? – кивнул Серега в сторону подплывающего катера.

Что, только заметил?

Самсоненко, Антонов! Трупы что, по-вашему, сами за борт прыгнут? – рявкнул сверху Рябошеев, заметив, что двое из его подчиненных языками трепятся. – А ну метнулись кабанчиками готовить очередного Му-му к погружению!

Есть!

Есть!

Без особой радости козырнули парни и снова вернулись к делу.

Рябошеев быстро спустился на нижнюю палубу, чтобы узнать у вновь подплывших, чего же они хотят.

Матрос, что был у руля, оказался не дурак. Обогнув пассажирский катер с ‘припаркованным’ возле него БТРом, который как бы невзначай, абсолютно случайно, развернул пушку крупнокалиберного пулемета в сторону катерка, подплыл с другого борта, прикрывшись тем самым от возможного огня со стороны ‘коробочки’.

Здорово, парни! – крикнул офицер, находящийся на командирском катерке. Судя по нашивкам, аж цельный капитан-лейтенант.

И вам не хворать, - ответил Рябошеев, приняв непринужденную позу и опершись на леера.

Может, помочь чем?

У прапорщика начало складываться такое ощущение, что этот капитан чего-то хочет, но не готов вот так сказать все прямо… ходит все вокруг да около.

Да, спасибо, конечно, но мы уже сами управились. А вы зачем к нам пожаловали?

Капитан-лейтенант немного замялся, но все же, набрав в грудь воздуха, сказал то, зачем сюда прибыл.

Парни, помощь ваша нужна.

О как! – вскинул брови Алексей. – Погодите-ка! Доронин, ты где! Капитан! – крикнул в нутро катера прапорщик.

Тут я! – выглянул из-за двери мужчина. – Чего волаешь? Гланды простудишь.

Иди сюда! Тут черноморцы к нам пожаловали. Помощи просят.

О как! – повторил недавние слова прапорщика Андрей. – Интересно… И что ж вам, сердешным, от нас нужно? – Встал рядом с ВВ-шником бывший пограничник.

Зерновой терминал видите? – кивнул в сторону здоровенных металлических бочек, построенных на берегу бухты, капитан-лейтенант.

Ну, конечно! Авлита это. И что там?

Там зерно! Мы хотим его оттуда вывезти.

Похвальное желание. Дальше что?

Территория большая, а нас мало.

А казачинские морпехи что?

Да будут, но все равно… Вы не подумайте, - быстро закрутил головой мореман, всем своим видом изображая искренность. Да так, что Андрей боялся, что голова того вот-вот оторвется и плюхнется в воду. – Там зомбей не должно быть много. С ними справимся без проблем…

Ну а от нас-то чего хотите?

Ну, так… помощи. Территория-то, говорю, большая, сильно распыляться не хочется. Тем более, у вас БТР имеется.

Добро. И что нам за это будет?

Доля от скарба, что найдем.

Доронин и Рябошеев переглянулись.

Ну, лады! Когда планируется операция?

Ну, сегодня уже смысла нет… Небо затянуло, да и стемнеет быстро. Поэтому все переносится на завтра.

Ладно. Завтра с утра ждите нас. Подъедем к причалу.

Капитан-лейтенант козырнул на прощанье и кивнул матросику в ярко-оранжевом спасательном жилете, чтобы тот отчаливал. Катерок, вспенив за кормой воду, рванул к месту постоянной дислокации.

Слушай. Доронин, ты не знаешь, почему так и хочется послать всех на одну китайскую гору.

Это какую? – наивно переспросил, не поняв шутки, капитан.

К Ху-Ям.

Ну, так а чего не послал?

Жадность у меня проснулась, - задрав голову, почесал подбородок. Парень. - Уж очень зерна захотелось заграбастать. Командование кипятком от этого писать будет. Глядишь, расщедрится и каких-нибудь ништяков перепадет… Ну, там оборудование в санчасть или лекарства, или ‘коробочку’ еще одну пригонят.

Командир, все! Последний подводник отправлен за борт! – отрапортовал неслышно появившийся за спиной Шамиль.

Ну и отлично. – Развел ладони в стороны Рябошеев. - Двигай к нашему карманному капитану, пусть посудину разворачивает.

Слушаюсь! – приставил ‘лапу к черепу’ Иван и рванул ко входу в рубку, где уже во всю хозяйничал Игорь.

Прапорщик же переместился на другой борт и гаркнул:

Ёж!

Я! – чуть не подпрыгнул на месте часовой.

Ныряй в коробочку, отчаливаем!

Ну, наконец-то, а то я уже весь продрог! – расплылся в широкой улыбке парень.

Неженка! Чеши вовнутрь! Понабирают по объявлениям…

Первой чуть в сторону отошел БТР с единственным пассажиром внутри – остальные парни остались в катере, только вышли все на корму – потому как от запаха, все еще держащегося в салоне, слезились глаза и крутило кишки.

Катер было решено пришвартовать у причала, что возле Борта-70 – лаборатории, в которой были смонтированы энергетические отсеки атомной подводной лодки 670-го проекта, но без реактора, функции которого выполняла котельная. Именно ее сейчас с горем пополам реанимировали, хотя и в прошлой жизни, которая была до начала Беды, котельная неплохо справлялась со своими функциями, отапливая общежития Университета да и само здание учебного заведения. Кроме одного здания. Здание офицерского общежития было лишено отопления еще с 96 года. За какие провинности – не понятно, но жильцам, проживавшим в этом здании, приходилось обогревать свои помещения при помощи масляных радиаторов, отчего зимой частенько выбивало электрический щит, а то и вовсе полностью выгорала трансформаторная будка. И это не считая постоянно засоряющейся канализации, протекающей крыши и отсутствия горячей воды как таковой.

Властям города было абсолютно фиолетово на то, что офицеры, пенсионеры и ветераны военной службы могут жить в таких условиях. Не зря же говорят – проблемы индейцев шерифа не касаются.

Вот и сейчас это здание пустовало, Рябошеев не рискнул его заселять – без предварительного ремонта это было сделать невозможно, а сейчас было далеко не до ремонтов. Да и само население поселка значительно сократилось, так что и особых причин заселять пустующее здание просто не было.

Пока Игорь пытался безболезненно для немолодого катера пришвартовать тот к такому же немолодому причалу с обваливающимися кое-где кусками бетона, обнажающих покрытую ржавчиной арматуру, без необходимых амортизационных и защищающих борт катеров автомобильных покрышек, БТР вышел на берег там же, где и заходил в воду.

Ветер значительно усилился, море еще больше потемнело, напоминая уже мокрый асфальт после дождя, но на горизонте, где-то вдали, у кромки моря, виднелась полоска чистого неба.

Андрею сильно захотелось горячего чаю. На холодном ветру он так продрог, что, казалось, промерз насквозь, до самой души. С теплой одеждой были небольшие проблемы, ведь, уезжая в ‘спасательную экспедицию’, он и представить не мог, что придется задержаться.

Оставшись без отопления, здание промерзло моментально, хоть температура воздуха на улице и не опускалась ниже плюс десяти, но в помещениях было ужасно холодно. Грелись кто чем мог. Водкой, конфискованной в магазине, в том числе.

Доронин кивком головы поздоровался с мимо проходящими мужчинами и, потерши затылок холодной ладонью, направился в свои ‘покои’, где, кроме него, жили еще девять человек. Как только подходил к кабинету, находящемуся на четвертом этаже и переделанному в жилую комнату, он понял, что что-то не то. Тем более у дверей толпилось несколько человек, заглядывая через спины друг друга в тонкую щель, образуемую приоткрытой дверью.

Чего эт там такое?

Тссс! – обернувшись на голос, приложил палец к губам ближайший парень-студент. – Слушайте…

Андрей прислушался – из-за двери раздавались звуки, которые по задумке исполнителей должны были быть песней. Но то ли сказывались отсутствие слуха и голоса, то ли добрая концентрация алкоголя в крови портили весь эффект – слова еле понимались, но мелодия выдавала произведение группы Любэ вперемешку со всхлипами.

Отчего так в России березы шумят?

Отчего белоствольные все понимают?

А что это такое? Что за внеплановый концерт? И на какой это мове? А то я через слово все понимаю.

А это наши интуристы выступают…

Доронин вскинул брови в удивлении и попытался заглянуть в приоткрытые двери, бодро распихав впереди стоящих. Картина была достойной запечатления в памяти благодарных потомков – на казенной студенческой кровати, почти в обнимку, сидела классическая для американской пропаганды равноправия и толерантности компания – негр, араб и китаец – и с пьяными слезами на глазах горланили уже ставшую народной популярную русскую песню, коверкая слова каждый на свой манер.

Вы чем их напоили? – попытался узнать у хихикающих студентов капитан.

Да никто их не трогал. Сами они… - Даже немного обиделся один из стоявших в позе ‘зю’ салабонов.

Интуристы, то есть иностранные студенты, в малом количестве присутствовали в Университете – в основном, выходцы из Китая, Ирана, Египта и откуда-то из гордых и независимых Африканских республик, приехавшие в славный город изучать премудрости управления атомными станциями. Вот этой тройке и посчастливилось остаться в живых после начала зомбопесца в городе. Остальных менее удачливых соотечественников упокоили за время зачистки территорий.

По-русски ребята изъяснялись довольно-таки сносно, но иной раз понять их было тяжеловато. Особенно китайца с весьма многозначительной фамилией, как для русского уха, а уж сочетание фамилии с сокращенным именем так и вовсе резало слух и вызывало безудержное веселье. Имя у китайца было возвышенное и поэтичное, особенно, если знать, что оно означает – Нианзу – размышляющий о предках… В общем, не понятно, чем думали родители умного мальчика Нианзу, когда ласково называли его Ни и отправляли учиться в русскоговорящую страну. Потому как лаконичное Ни в сочетании с фамилией Хуянь давало просто адскую смесь и дикий ржач со стороны однокурсников. Ну, вы представьте – Ни Хуянь. И как его должны были называть добрые одногруппники с очень богатой фантазией?

С африканцем тоже были небольшие трудности… сначала он хреново шел на контакт, пока один из местных парней не проронил, что тот чем-то напоминает голливудского актера Уилла Смита – в частности торчащими как локаторы дальнего обнаружения ушами, о чем тот, конечно умолчал, остановившись просто на сходстве с актером. Подколки африканец не понял, но стал более раскрепощенным, сияя белозубой улыбкой на фоне темного как шоколад с семидесяти восьми процентным содержанием какао лица.

Ну, а араб влился в местное студенческое общество, как к себе домой, абсолютно не испытывая какого-либо дискомфорта по поводу чужбины и другой культуры, учитывая, что в студенческой общаге никакой культурой и близко не пахло – в отличие от носков и сигаретного дыма. Почитатель Магомеда, окунувшись в бурную студенческую жизнь, напрочь забыл все наставления пророка, особенно той части, что касалась употребления огненной воды и сала, а так же общения с противоположным полом, который просто млел от витиеватых комплиментов кареглазого араба.

И вот все трое представителей братских народов, назюзюкавшись в хламину, вразнобой пели песню, роняя скупые слезы… Каждый о своем.

Слушайте, а этот… как его… Саид! Он ведь муслим. Ему ведь вера запрещает того… - Андрей щелкнул себя по шее, показав известный всем жест.

Да! – Отмахнулся собеседник. - Чем черт не шутит, пока Бог не видит!

Слушайте, ну нужно же разгонять эту гоп-компанию…. Чего их вообще к нам подселили? – продолжал возмущаться Доронин, которого порядком достали эти интуристы со своими тараканами.

Ну, так вы ж с начальством вась-вась… вот и подсуетитесь.

Поговори мне тут! Тоже мне нашелся знаток… Ладно, а ну разошлись! – гаркнул капитан, разгоняя студентскую братию. – И вообще, вам что работы мало? Так я сейчас добавлю! Будете зомби на живца ловить, раз заняться нечем! А ну брысь отсюда!

Пацаны вздохнули и начали медленно расходиться, потому как работы, действительно, было невпроворот. И сейчас, в отличие от мирного времени, от выполнения этой работы зависело существование каждого из них. Нужно было что-то есть, где-то спать и как-то жить…

Проследив взглядом за удаляющимися спинами, капитан открыл дверь, заставив замолчать интернациональное трио, и отправился к своей кровати. Мебель, постельные принадлежности и даже одежду еще сегодня с утра пришлось переносить из студенческих общежитий, потому как Рябошеев не считал необходимым распылять силы, оставив там только форпост. И до сих пор перетащили еще не все. Но хорошо хоть мебель есть и постельное белье.

Университет с точки зрения выживания в новых реалиях вообще был выгодным местом – со всех сторон забор, автономная система отопления, отдельный корпус столовой, гаражи, медсанчасть, отдельно стоящая, правда нуждающаяся в ремонте баня, частный сектор вокруг, который предоставлял доступ к плодовым деревьям и возможность огородничества, хотя крымская почва была каменистой и мало придатной для земледелия. Иной раз, после перекопки огорода в уголку собиралась целая горка камней, которые приходилось извлекать из почвы. Море тоже не стоило сбрасывать со счетов – конечно, в промышленных масштабах, даже если вооружить удочками всех оставшихся жителей поселка, то прокормить всю ораву не получится, но если у кого-то есть лишнее время, то разнообразие в меню может быть весьма существенным… Не говоря уже о метровых в ширину стенах самого здания. Проблема была только наладить быт да охрану периметра, ведь из частного сектора нет-нет да появятся пара-тройка плетущихся мертвяков.

Концерт закончился. Солисты разошлись кривыми траекториями по своим койкам и дружно захрапели.

Ну, хоть так… - Андрей снял свой автомат, с которым теперь не расставался, прислонив его к стоящей рядом с кроватью древней матросской тумбочке, напомнив себе, что нужно почистить оружие, устало сел на кровать, вздохнув и опустив голову на руки. Тут же в ноздри снова ударил неприятный запах, от которого очень захотелось избавиться, но сменной одежды пока не было и банный день пока не объявляли.

Все продукты, что удалось реквизировать в магазинах поселка, сгрузили в складах камбуза, в которых еще хранились добрые запасы круп, консервов, печенья, соков и мяса. Мясо хранилось в морозильных камерах, но когда отключилась электроэнергия в городе, пришлось срочно что-то придумывать – мясо жарили, варили, засыпали солью, пытаясь сохранить продовольствие и не допустить порчи продуктов.

Поговаривали, что ИР-100 планировали переоборудовать для подачи энергии, но что-то там не срасталось. Пока на территории новой крепости работало несколько электрогенераторов, обеспечивая связь – на территории реактора и в комендатуре, располагающейся в одном из общежитий. Поэтому парни, свободные от общественно полезных дел, а так же желающие от них увильнуть частенько бегали туда, чтобы элементарно попить горячего чаю. Проблема с электроснабжением стояла как никогда остро – все же практически все выживание поселка замыкалось на нем – пока есть готовили на открытом огне, так как все плиты в столовой были или электрическими или газовыми. Конечно, сейчас, пока было не поздно, ребята осматривали частный сектор в поисках газовых баллонов, которые можно было бы подключить к плитам, но их было не достаточно, чтобы что-либо говорить о дальнейшей перспективе.

Бывший капитан снял обувь, ощутив еще один острый запах, который, смешавшись с перегаром, исходящим от мирно храпящих иностранцев, давал убойную комбинацию да такую, что пришлось приоткрыть форточку окна и завалиться спать.

Снилось что-то непонятное – мелькающие непонятные фигуры, ощеренные окровавленные пасти, треск автоматных очередей, крик и брызги крови. Мерзость, одним словом.

Поэтому, когда прибежавший Сашка растолкал сонного Андрея, тот даже дух перевел и мысленно перекрестился.

Ты чего? – шарахнулся Череп в сторону, когда Доронин дернулся к автомату при первых попытках того разбудить приятеля.

Да хрень какая-то снилась… - потер глаза капитан. – Ты чего прибежал?

Слушай, ну у вас тут и амбре…

Да? – принюхался Андрей, но ничего не почувствовал – принюхался уже. - То-то я чувствую, как мне глаза разъедает... Так что?

Так прапор наш зовет всех на сборище в актовый зал – там на завтра заварушка какая-то с моряками замышляется.

А-а-а… точно! – Протянул капитан и нехотя поднялся с кровати, мысленно признаваясь в своей бесконечной любви подушке и обещая вернуться в ее объятия в самом скором времени. - Ну, пошли. Что нового?

Да ничего. Сегодня еще одного морфа завалили. – После того, как начальство начало находить при помощи радиосвязи все новые и новые человеческие поселения, которым удалось выжить в хаосе первых дней Беды, это слово, произнесенное кем-то из радиолюбителей, прочно привязалось за мутировавшими зомбями-переростками. - Умный, падлюка! Шифровался! Но мы его на немецкие крестики из пулемета разметали. Так что аж ошметки в разные стороны полетели.

А что там, на базе?

А там все как всегда… В этой стране ничего не меняется. Уже и страны как таковой нет, а перемен не предвидится. Они переезжают.

Куда?! – Доронин даже остановился, отчего следующий за ним Череп врезался тому в спину.

В Балаклаву. Нынешний лагерь посетили наши друзья-монстры, открыв глаза руководству на глупость идеи базирования такого числа народу близ пятого километра, кишмя кишащего мертвяками.

Ого! Чет я пропусти в этой жизни. А что там было? Когда успели?

Да морфы, как их по рации сказали, несколько сотен человек из беженцев вырезали.

Ни фига ж себе! А караул куда смотрел?

Этого мы уже не узнаем.

А в Бабе Клаве* что, земля обетованная? – не унимался Андрей.

Ну, пацаны говорили, что мотаются в Балаклаву, зачищают ее. Пока поселятся в Бункере**…

Да что б им в бане чайной ложкой можно было прикрыться! Там же колотун жуткий! Они же там все себе отморозят!

*Баба Клава – шуточное название Балаклавы.

** Бункер – имеется ввиду – бывший секретный завод по ремонту подводных лодок, скрытый в горе.

Ты знаешь, по-моему мозги у командования уже давно отморожены, поэтому им не страшно.

А бабы? Дети, наконец…

Ну чего ты ко мне привязался?

Да ничего я к тебе не привязывался… Как там Машка? – решил перевести разговор в другое русло Доронин.

Ну-у-у… - неопределенно протянул Череповец, поравнявшись с капитаном.

Что, опять поцапались?

Ну не то чтобы очень… Скажем так – наши мнения по одному вопросу кардинально разошлись. Слушай, у вас в комнате лишней кровати не найдется?

Чего нема того нема… - Развел руки Андрей. - Но вот одеяло лишнее найти помогу.

Университет был похож на революционный штаб – вооруженный люди, одетые кто во что, солдаты в черной форме, снующие взад-вперед. Разве что не хватало восставших матросов с винтовками на плечах и плакатов, призывающих к борьбе мировой пролетариат. Даже Ленин был свой. Три. В полный рост, бюст и профиль в граните. А портреты Маркса и Энгельса при большом желании можно было нарыть в закромах и схронах ставшей почти родной альма-матер.

Слушай, а ты слышал, что начали оружие раздавать со складов? – чуть не споткнулся Сашка, когда мимо него продефилировала длинноногая студентка, судя по возрасту. Девчонка куда-то явно спешила и чуть ли не бежала. Но даже эта быстрая ходьба была весьма… грациозна. Почему-то сразу вспомнилась фраза ‘ Девушка, какие у вас длинные ноги… Особенно левая’, но промчавшейся девчонке такое кричать уже было поздно, да и с ногами там все было более чем отлично.

Нет, ну откуда они такие берутся? Как тут можно спокойно жить?

Череп, остынь. Ты – женатый человек. Машка узнает, что смотришь налево – смотрелки на задницу натянет и моргать заставит, так что не буди лихо, пока оно тихо.

Она и так уже это намеревалась сделать… - пробурчал лысый приятель, голова которого начала постепенно покрываться светлой редкой щетиной.

А шо ж такое? – наигранно удивился Андрей.

Ну, ты же знаешь, что у нас с этими продуктовыми карточками кто не работает, тот не ест?

Так правильно. А то пришлось бы кормить ораву дармоедов, которые искренне считают, что все им должны, а сами они никому и ничего. Так вот – пусть отсо… ну в общем, перебьются.

Да это понятно, только Машка-то с ее теорией вероятностей теперь нафиг никому не сдалась. Вот ей и предложили либо получать карточки иждивенца, а ты сам должен понимать, что на них остается только поминки на похоронах от голодной смерти справлять. Или же прачкой идти, потому как штат кухарок и посудомоек уже набрали.

На участке коридора, прилегающего к туалетам, как обычно стоял специфический запах и никакая хлорка не спасала. Хоть старший прапорщик Рябошеев, а по совместительству комендант крепости ‘Голландия’, и распорядился заколотить все отхожие места в здании из-за отсутствия воды в трубах, но все же кто-то умудрялся делать свои грязные дела вне вырытых на заднем дворе ям со свежевыструганными уютными одноместными будочками, всем своим видом зовущих поразмышлять внутри о вечном. Но прохладная погода, порывистый ветер и плохо подогнанные доски отбивали напрочь все желание пофилософствовать.

Ну и… - Андрей, честно признаться, слушал все это повествование в одно ухо.

Парни сейчас как раз проходили мимо мраморной лестницы, которую уже успели отмыть от крови и гнилых останков зомби, подходя к огромным и тяжелым дверям, ведущим в актовый зал, где и было назначено собрание. К слову, ‘гнилыми’ зомбаков называли чисто условно, потому как было известно, что мертвецы, пораженные неизвестным вирусом, не разлагаются и не гниют.

Доронин широко зевнул и потер глаза, переключая внимание на разговор с приятелем.

Представляю ее реакцию.

Не-ет. Ты этого не представляешь. Я думал, что она разнесет всю комнату, а вместе с ней и здание универа. Камня на камне не оставит. Немцы не разбомбили, так Мария доломает. И крики, что она женщина с высшим магистерским образованием и красным дипломом и ни за что не пойдет работать прачкой, были самыми невинными в ее тираде.

Да уж… А на тебя чего обозлилась-то?

Да Машка просила, чтобы я с Рябошеевым поговорил. Замолвил, мол, за нее словечко.

Ну-ну… - ехидно заметил капитан.

Вот и я о том же. Слов моих она воспринимать не хотела, да и сквозь свой ультразвук, вряд ли бы что-то услышала. Вот и заявила, что либо я что-то решаю, либо ночевать могу не приходить.

Как я тебе не завидую…

Хех… Себе не завидуй, так как с тебя одеяло. А лучше два. А еще я ночью храплю.

Ну, меня ты этим не испугаешь. Мне после нашего Нианзу Хуяня ничего не страшно. Я вообще сплю как младенец.

Это как? Пускаешь слюни и писаешься в штаны?

Засохни, гербарий! Тоже мне шутник-самоучка.

Мужчины заняли свободные места в зале, в который потихоньку стягивались руководители подразделений.

Наконец, в зале появился прапорщик Алексей Рябошеев в сопровождении Ивана Корниенко по прозвищу Шамиль, Макса Антонова и Павла Степановича Бондаренко. Последние трое сели в первом ряду, ну а ‘умывальников начальник и мочалок командир’ поднялся на сцену.

Следующий час Рябошеев принимал доклады от начальников групп и подразделений, раздавал указания. Все это было так монотонно и уныло, что Андрей даже немного прикорнул, пока сидящий рядом Череповец больно не ткнул тому локтем вбок.

А? Что?

Ты своим храпом тут всех всполошил. Тарахтел, как дизель-генератор.

А я что, заснул?

Да тише вы там! – цыкнул впередисидящий парень в с нашивками сержанта на черной титановке.

На завтра у нас запланированы две операции. Первая – зачистка ‘Авлиты’ вместе с россиянскими медузами*, вторая – вылазка на Мекешки в попытке раздобыть топливо и осмотреть станцию на предмет наличия застрявших товарняков. На Мекензиевы горы отправятся парни Павла Степановича в сопровождении сержанта Самсонова и сержанта Сергеева. Особых огневых столкновений быть не должно, заодно и наши птенчики оперятся, если вдруг зомбаки появятся. Нужно же им руку набивать да стрелять учиться.

*медузы – военные - моряки

Павел Степанович, к слову, взял негласное шефство над местной молодежью – курировал студентов, не давал им спуску, абсолютно верно полагая, что боец без работы – потенциальный преступник. А уж учитывая расхлябанность и вольнодумство студенческой братии, то загружать парней делами нужно было с раннего утра по поздний вечер. Студентики вначале пытались бузить, качать права и вспоминать об организации объединенных наций, пока их банально не лишили ужина, а потом завтрака и обеда. Гарнизон крепости был не таким уж и многочисленным, даже не смотря на прилив гражданского населения, поэтому пока такие меры наказания еще помогали. Просто женщинам, что были в столовой на раздаче пищи строго-настрого запретили что-либо выдавать тем, у кого нет продуктовых карточек. Да, возможно, кому-то это покажется садизмом, фашизмом или еще каким-нибудь ‘-измом’, но Рябошеев посчитал, что в гарнизоне не так уж много продуктов, чтобы кормить дармоедов и лентяев, особенно когда ими являются молодые пацаны, годные к строевой службе.

Проведя целые сутки на голодном пайке, студентики поутихли. А после и вовсе сами пришли к Бондаренко – проситься зачислить их в ряды вооруженных сил или в отряд самообороны.

Пока из Балки, где базировались основные силы, не подвезли оружие и боеприпасы, группа Бондаренко изучала устройство автоматов, подводя теоретическую базу под будущие практические навыки. А там уже, заполучив оружие в личное пользование, потихоньку начали отрабатывать и навыки стрельбы по мишеням. Благо, даже тир был на территории Университета. Правда, его пришлось вычищать от зарослей ежевики, веточки которой тут же отправились на кухню – подсушенные они были ни чем не хуже заварки для чая, а по содержанию витамина С так даже и лучше. Вот так вот… Настала эра собирательства и охоты.

В первый же день выдачи оружия случилось несколько небольших происшествий – как простреленная нога и ягодица. Раненных сразу же направили в санчасть, находящуюся на территории Университета как раз возле второго пропускного пункта.

Скорее всего, первых укушенных доставляли туда, а там уже они оборачивались и устраивали армагеддон в отдельно взятом здании. Когда группа зачищала двухэтажное здание, с нулевым цокольным этажом, то лишь у немногих из присутствующих хватало выдержки не проблеваться.

Из медсестер и врачей, находившихся тогда в здании, не выжил никто. Поэтому теперь санчастью заведовал санинструктор старшина Селезнёв, он же и отбирал новых медсестер. Нет, не по внешним данным, как поступила бы половина ‘работодателей’, а исключительно по наличию серого вещества в межушном ганглии. Конечно, требовать от бывших студенток и спасенных жителей поселка знаний по медицинской помощи выше объема средней школы, было бы крайне глупо. Но уж перевязать рану или сделать укол любая мало-мальская женщина была в состоянии. А уж, учитывая, введение продуктовых карточек и необходимость вкалывать, чтобы достойно питаться, то желающих было хоть отбавляй.

Тренировки тренировками, а зря выстреливать патроны тоже не хотелось, пусть их в закромах несчастной Родины и было предостаточно, то все же было принято решение натаскивать молодежь на живые цели. Заодно и разведкой заняться. Ну а чтобы не произошло каких-нибудь незапланированных ЧП, то за студентиками и будут присматривать двое вэвэшников-контрабасов, которые в случае чего и подстрахуют и прикроют.

Вторая группа – я, сержант Антонов, прапорщик Корниенко, сержант Ежов, старший сержант Васильев, капитан Доронин и сержант Нечуев, в качестве водителя БТР-а, завтра оправляемся на помощь нашим ластоногим товарищам. Так. За старшего в мое отсутствие остается старшина Селезнев. Выполнять его приказы, как будто это глас свыше. Ферштейн?

Командир, а я? – поднялся с места во весь свой немалый рост прапорщик Толя Иванюк.

Точно. Забыл. А ты остаешься здесь. Будешь старшим по комендатуре. Твоя задача – поддерживать связь. Мало ли что вдруг нового узнаешь. Ну, собственно, всё.

Толпа согласно заворчала.

А теперь все, кроме второй группы и руководителей первой группы вон. Делом займитесь и подчиненных напрягите, чтобы не расслаблялись.

Народ быстро рассосался через все три двери, ведущие в актовый зал.

Ладно, мужики, теперь о деле. Павел Степанович, начнем с вас, потому как ваша задача особой сложностью не отличается. В девять ноль ноль выезжаете из расположения на нашем штатном ‘Богдане’, над которым недавно поколдовал Сергей Алексеевич, - проговорил прапорщик, говоря о спасенном при зачистке Университета, лаборанте Сенчукове. Дядька оказался достойным звания ‘Находка года’. Он был человеком, у которого руки росли из нужного места. Он мог из груды ненужного хлама собрать любой агрегат, работающие не хуже, а то и лучше оригинальной модели. Вот и теперь, после того, как зомби начали реагировать на людей в проезжающих авто и возникла серьезная опасность выбираться на автомобилях в населенные районы Северной и Радиогорки*, Сенчуков предложил обшить металлическими листами и прутьями окна автобуса. За какие-то пару дней филетовый автобус превратился в броненосец с заранее предусмотренным на крыше люком для непредвиденной эвакуации или возможности отстрела зомби с крыши автобуса.

Радиогорка – район Севастополя на Северной стороне. Своим названием обязана ‘папе радио’ Попову, который испытывал в тех краях первую в мире радиосвязь. Приемная и передающая станции были установлены на городском холме и на холме нынешней Радиогорки.

Парни выдвигаются как машина сопровождения, - продолжил Рябошеев, повернув голову уже к Самсонову и Сергееву, мило о чем-то беседующих и чуть не подпрыгнувших на своих местах при упоминании их фигур. – Эй, можно уделить мне немного вашего драгоценного внимания?! Спасибо. В общем, чешите в сторону Мекешек, по дороге присматриваетесь к заправкам, на месте смотрите, что можно достать полезного. Мало ли что там может находиться… Потом обратно на базу. С вами, в принципе, все. Теперь моя группа. Состав я уже объявил. Ничего необычного не предвидится – мореманы клянутся, что территория ‘Авлиты’ практически пуста, за исключением пары десятков возможных зомбаков.

Да ладно! Что нам те два десятка!

Точно!

Чего раскудахтались, как куры на насесте? А ну, цыц! Так что завтра загружаемся в нашу ‘коробочку’ и айда!

А хоть какой-нибудь план местности есть? Ну, хоть примерно…. Пусть даже набросок ручкой на бумажке.

Есть. И даже не набросок. Когда начался весь этот бардак, то Антонов по моему приказу скачал подробные спутниковые снимки города и его окрестностей. Так что у нас есть вполне подробная карта.

Командир, а что с реактором? Есть шансы перевести его на выработку энергии?

Есть. Но не у нас и не в этой вселенной. Забудьте об этом. Ничего не выйдет. Я с кем мог – с теми и проконсультировался. Пока кукуем без света.

Хреново-то как…

Так, не отвлекаемся. Так вот. От мореманов тоже человек десять-пятнадцать будет. Но что-то мне подсказывает, что из морячков бойцы как из Шамиля манекенщица.

А че сразу Шамиль? – обиделся Корниенко. – Чуть что, так сразу Шамиль.

Помолчи ты уже, баба базарная! В общем, я успел уже побеседовать с командиром корабля. Зерно будут грузить в фуры, ну а те уже перегонять по месту, так сказать, прописки.

А где его хранить? Не проще ли оставить зерно на месте и поставить там постоянный пост?

Получается, что не проще. Мореманы все в Казачку намылились. Не с руки им тут сидеть и силы разбрасывать.

А мы его куда? Как выгружать будем?

Как-как? Дедовским способом. Грузовик высыпает все на землю, а мы уже потом переносим на место. Нижний этаж столовой как раз подойдет. Сенчукову дано задание – сколотить с десяток больших ящиков. Вот туда и будем сгружать.

Командир, надо бы нашему Мистеру золотые руки помощников набрать – пусть подготавливает подрастающее поколение.

Спасибо, капитан очевидность. Сергей Алексеевич уже давно троих пацанов под крыло взял. Да еще и среди спасенных один дядечка – бывший боцман на корабле дальнего плавания тоже к ним в компанию затесался.

Командир, я вот что вспомнил. – Задумчиво протянул Макс. - Ведь грузить будем зерно? А где зерно, там и мыши. А я слышал, что мыши тоже того…. Зомбируются. Как бы под раздачу не попасть. Обидно бы было от укуса грызуна ноги двинуть.

Ага. Чет я об этом не подумал. Спасибо, к сведению принял. Но мы все равно непосредственно там с зерном дел иметь не будем. Наша задача – зачистить вот этот участок, - Алексей рукой показал область на цветном листке. – Это заброшенные цеха. По идее, количество мертвяков там должно стремиться к нулю, но на всякий случай клювом тоже щелкать не стоит. Двигаться будем так – выезжаем на дорогу возле футбольного поля, там выходим на дорогу в балке, возле Братского кладбища поворачиваем и двигаем в сторону цехов. Да. Не забываем гарнитуры с собой взять. Доронин, подойдешь ко мне, я тебе выделю.

Командир! Командир! – в зал быстрым шагом вошел Сенчуков.

Что случилось? – рявкнул старший прапорщик, ожидая очередные ‘хорошие’ новости.

Я тут одну систему испытывал. И вроде испытания прошли успешно. Пойдемте, глянете.

Вашу ж Машу! Я ж чуть инфаркт не получил. Опять, думал, кто-нибудь себе задницу прострелил. Кстати, как эти подранки?

Бондаренко откашлялся и, усмехаясь себе в кулак, доложил:

Пребывают в лазарете. Я попросил, чтобы с ними там не церемонились особо. Жить будут. Только на заднице сидеть еще долго не получится.

Кстати, а вот тот пацан… Как там его – Сашка Смирнов, ну которого во время зачистки рикошетом подстрелили… Как он там?

Нормально, - кивнул Павел Степанович. – Поправляется. Крови он тогда много потерял. Могли и не спасти, но пронесло, слава Богу.

Я вот думаю, может, зря мы им оружие выдали? Перестреляют еще друг друга не дай Бог. Ведь пацаны еще.

Ёж, тебе сколько лет? Двадцать пять? – Обратился Рябошеев к светловолосому сержанту Ежову.

Ну, да.

А им уже по двадцать-двадцать два. Ты не намного их старше. Так что не надо мне рассказывать про ‘пацаны, почти дети’. Ты в их возрасте уже боевиков в горах ловил. Пусть привыкают, что придется за свою жизнь бороться. Ну а если какой идиот окажется настолько идиотом, что застрелится ненароком, то туда ему, идиоту, и дорога.

А если он кого другого пристрелит?

Ну, что я могу сказать? Значит, не повезло. Ладно, пойдем, Сергей Алексеевич, глянем на твое изобретение…

Командир легко спрыгнул со сцены, мягко приземлившись, спружинив крепкими ногами, и направился к выходу, а следом за ним и остальное гарнизонное войско.

Как оказалось, Сенчуков догадался подключить к нескольким заряженным автомобильным аккумуляторам лампочки в особо темных участках коридоров. И теперь там горели слабенькие сорока ваттные лампочки, выдавая хоть и не яркий свет, но довольно сносно освещая пространство.

Отлично! И на много этой системы хватит? Ну, часов через десять придется менять аккумы. Благо. Этого добра вместе с машинами по всему району достаточно. Мои пацаны сейчас бегают по окрестностям извлекают их из автомобилей, заодно и горючку сливают, ну а если что попадется стоящее, то сюда пригонят. Кстати, нужно послать ребят на овощебазу, что возле двадцать второго дома. Не знаю, есть ли там что-то ценное, но не зря же ее заборчиком новым обгородили. И бесхозных коз-коров из частного сектора согнать.

Сергей Александрович, да вы прямо чуть ли не продразверстку объявили. Пацаны-то ваши хоть с оружием?

А то! Все нормально. Я дураков не держу.

Это хорошо… А вот скажите-ка мне, товарищ Сенчуков, а как бы нам запитать все здание электричеством? Ведь на аккумуляторах долго не протянем. Какие у вас есть идеи.

Да идея-то есть, только с ней связаны небольшие трудности.

Ну, вы изложите, а мы подумаем, как этих трудностей избежать.

Знаете, БОРТ-70? Ну, вы еще возле его причала катер припарковали?

Пришвартовали… - подсказал подошедший пузатый невысокий дядечка с седыми усищами. – Тоже мне моряк.

Я – танкист. – Отмахнулся Сенчуков. - Мне можно!

Ну да, видели это здание.

Так вот раньше там были смонтированы энергетические отсеки подводной лодки. Был генератор с турбиной, но пар, в отличие от лодки, подавался из котельной. В девяностых эти генераторы вместе с турбинами успешно продали на металлолом, а здание фактически пустует, за исключением нескольких кабинетов, принадлежащих кафедре Нетрадиционщиков*. Так вот… С котельной мы потихоньку разбираемся, там дело нехитрое. Но если взять корабельный генератор, подключить его к котлу, то будет все как в лучших домах ЛондОна и Парижа.

Нетрадиционщики – кафедра Нетрадиционных источников энергии

Ну так а в чем проблема?

Как в чем? Говорю же – старый генератор уже давным-давно переплавили. Новый нужно. Рабочий. С корабля.

Ага. Я правильно понял, что если мы достанем корабельный генератор, то при везении удастся электрифицировать здание?

Ага. У нас же есть среди парней электрики… Пусть они еще корочек не получили, но все-равно… хоть какие-то азы они должны знать? На крайний случай – библиотеку еще никто не отменял. Так что в этом вопросе проблема только одна.

Хорошо, Сергей Алексеевич. Я вас услышал. Напишите подробный список, что необходимо для электрификации и мне отдадите. А. кстати, а что там с возмущающимися?

Пока молчат. Но чувствую, что будет от них какая-нибудь подлянка. – Доложил Шамиль. – Лёх, может, ну их нафиг. Не нравится – пусть чешут на все четыре стороны.

Да это понятно, Вано… Но я сегодня добрый, поэтому пусть пока еще поживут. Ну а если чего учудят, тогда и решим.

Как он там?

Да… - покачала головой Анна. – С физической точки зрения он здоров, рана затягивается быстро. Будет, конечно, шрам, но это ведь не смертельно…

А? – Сергей Сергеевич многозначительно прикоснулся указательным пальцем к виску.

А вот с этим сложнее. Сами понимаете, что человеческий мозг штука тонкая. Малейшие неполадки и …

Ну так как Никитин-то?

Ох, Сергей Сергеевич, я же не врач, и уж тем более не психиатр. Моя зона действия как раз противоположная голове…

Ну, Анна Михайловна, вы все же к этому ближе, чем я или кто из наших молодчиков. Их познания в медицине – максимум лупить так, чтобы почки не отбить и синяков не оставить. Так что вся надежда только на вас. – Подполковник криво усмехнулся. - Анечка, ну хотя бы в общих чертах…

В общих чертах, выражаясь фигурально… Я бы даже сказала – очень фигурально – он слегка не в себе. Как будто его сознание в другом месте. Я не знаю, чем можно помочь… Можно, конечно, узнать в санчасти, может тут психиатр какой никакой есть, может среди спасенных найдется. Но я думаю, если бы среди беженцев был доктор, то ему уже давным-давно нашли бы дело.

Понятно… А пока что делать?

Аня пожала плечами и растерянно развела руками.

Пока не трогать его. Может, само пройдет.

Понятно…Минус один боец.

Сергей Сергеевич! Виктор… Виктор Иванович он же не просто боевая единица, он ведь человек! – через чур горячо воскликнула медсестра и тут же смутилась, неловко улыбнувшись.

Анна Михайловна, вы меня не правильно поняли.

Извините меня, пожалуйста, за мою несдержанность. Просто я …

Да я все понимаю… Мы все после этих похорон такие. Даже дети, хоть их и пытались от всего этого хоть как-то отгородить, ведут себя тише воды, ниже травы.

Время сейчас такое, что отгородить уже не получится.

Да. В этом вы правы. Вон дочь Киреева сама еле спаслась от восставшей матери. Но молодец девчонка, держится.

Детская психика более гибкая… - Пожала плечами Анна. – Сергей Сергеевич, а своих вы собираетесь перевозить?

А то. Вот сегодня и отправимся с парнями. Еще нужно подумать, как с Сашкой связаться…

А кто это?

Сын мой.

А где он?

В последний раз, когда я с ним связывался, он в университете своем застрял, был ранен при зачистке… Но я узнавал у мужиков местных – те сказали, что в Голландии вэвэшники окопались, целый гарнизон там организовали, людей туда свозят спасенных.

Это хорошо… - Аня вдруг подумала, что если на той стороне бухты тоже есть военные, то, может, и ее родителям удалось спастись.

Еще бы! У них там под боком реактор ядерный. Он хоть и учебный, но в случае чего жахнуть может хорошо – все ночью светиться будем, как чернобыльские кузнечики.

А я и не знала, что у нас в городе такое есть.

Чего у нас в городе только нет. Вот ты знала, что в самом центре близ расстрельной стенки есть тактические склады с продовольствием?

Не-а. – Помотала головой Аня.

Теперь знаешь…

Сергей Сергеевич, а вы не могли бы предложить командованию одно дело.

Ну, говори…

На Большой морской возле узла связи есть медицинская библиотека. Если вдруг те самые склады, о которых вы говорили, будут реквизировать, то не мешало бы и библиотеку вывезти. Все-таки медиков осталось мало, а лишние знания нам не повредят. Может, что по Виктору… Ивановичу станет более понятным.

Хорошо. За идею спасибо.

Да не за что.

Товарищ подполковник! – в холл залетел подполковник Федюнин, бывший зампотыл.

Федюнин, че ты носишься как салага-первогодок, как пэпс начальством вздрюченный? Чё случилось-то?

Да вас в штаб вызывают.

Ну, так бы и сказал. И не надо врываться. А то после давнишних событий у меня аллергия на подобные врывания. Пойдемте, Анна Михайловна, я вас как раз в санчасть подброшу. У вас же скоро смена?

Да, товарищ подполковник. Через час начало.

Ну и отлично. Но про вашу идею я помню и до командования донесу.

На территории царил организованный хаос. Все происходящее вокруг напоминало муравейник – казалось бы, все суетятся, что-то делают, бегают туда-сюда, но на самом деле все были заняты общественно полезным занятием и без дела никто просто так не слонялся.

За рулем милицейского УАЗика находился, как обычно, Володин. Тот, включил автомагнитолу и наслаждался гитарными переливами, врубив на полную катушку “Сектор газа”, абсолютно игнорируя недовольное лицо начальства, не понимающего, как подобное можно слушать.

Слушай, сержант, имей совесть. – Не выдержал уже Смирнов. - Ну ладно тебе плевать, что ты везешь начальника, но хотя бы сделал бы скидку на то, что перед тобой пожилой человек и молодая девушка… Ну что это за музыка? “Кап-кап, кап-кап…. С конца кап-кап…” Это что, песня?

Шеф, вы ничего не понимаете. Это же из жизни, так сказать.

Да ну тебя. Хрень какая-то для малолеток.

Ну, какая жизнь – такие и песни. Шеф, это своего рода уже классика.

Боже упаси от такой классики. Чем же тогда является Бетховен?

Да ладно вам. А вот это послушайте… Прямо про все то, что происходит вокруг, - Володин переключил трэк на CD-диске, на котором были записаны песни.

В салоне из динамиков зазвучали звуки больше подходящие для саунд-трека какого-нибудь фильма ужасов. Не хватало только душераздирающих криков невинных девственниц. Потом вступила в дело барабанная партия и, наконец, запел солист. Если это можно было назвать пением.

И вот опять по всей деревне поползли эти слухи,

Что ночью на погосте шныряют злые духи,

Они всех прохожих собою пугают,

Орут, воют, а иногда и кусают. *

Шеф, слова слушайте! - затарабанил пальцами водитель в такт с припевом.

Мы - доблестные воины света,

Мы - избранные рыцари Святого Завета,

Смело мы в бой пойдем!

Чмырям клыкастым запросто мы ж..у надерем,

Сам Христос нам за командира,

Мы - спецназ, истребители вампиров.*

Слыш ты, воин света, спецназер недоделанный, тормози давай, а то сейчас блок вместе с дежурным снесешь! И потом уже тебе будут кой чё надирать.

Отвлекшийся от дороги Володин плавно затормозил и остановил авто – все же водитель он был от Бога. Пока дежурный откатывал передвижные блоки, выкрашенные в красные предупреждающие полоски, предварительно проверив у всех пропуска, и открывал ворота, Сергей Сергеевич слушал включенную сержантом песню, стыдясь признаться самому себе, что она ему начинает нравиться. Конечно, на высокохудожественное произведение она не тянула, но не замысловатая мелодия и простой как сибирский валенок текст были прямо-таки в точку.

Завесьте свои окна вы чесночными цветами,

А вот и они, козлы, опять скрипят зубами,

Ты ночью не уснешь, потому что эти дети ночи,

На тебя через окно опять вперили свои очи,

И если ты боишься с ним подраться среди ночи,

Позови нас - мы придем, мы его, козла, замочим.*

Ноги сами по себе начали отбивать ритм.

Наконец, Вэвэ снова плавно нажал на газ и под завистливые взгляды служивого, милицейский ‘бобик’ в салоне которого горланил Юра Клинских по кличке ‘Хой’ поехал по аллейке вперед, направляясь к штабу.

Песня гр. ‘Сектор газа’ ‘Истребители вампиров’, автор текста - Юрий «Хой» Клинских.

К санчасти рули, воин света. Или Светы, а может Лены? Сначала Анну Михайловну подбросим к месту службы, а потом уже к штабу двинешь.

Володин начал было поворачивать к санчасти, где теперь числилась в штате Аня, но девушка его тормознула.

Вов, притормози. Я так дойду. Все же у меня еще около часа свободного времени – прогуляюсь пока по территории.

Ну смотри сама… - хмыкнул Володин и остановил ‘бобик’ из которого живо выпрыгнула девушка.

Аня на прощанье махнула рукой и, засунув руки в карманы спортивной куртки, которую милиционеры из ‘Посейдона’ привезли вместе с другой одеждой, ставшей едва ли не предметом первой необходимости для засевших в РОВД.

Анна Михайловна, как уважительно называл ее этот усатый подполковник, чьи подчиненные спасли ей жизнь, вообще истинно считала, что ей повезло. Сначала в том, что удалось закрыться от зомби в кабинете, потом – в том, что удалось прорваться через больницу, кишащую этими тварями, и выскочить на улицу, где и наткнуться на случайно оказавшихся там Никитина, Володина и ныне покойного здоровяка Старина. На этом везение девушки не закончилось – РОВД, в котором несколько дней пришлось пробыть, было едва ли не самым безопасным местом в городе… А теперь вот место жительства пришлось сменить на более подходящее. О судьбе своего молодого человека, а так же родителей ничего не было известно – девушка просто не помнила наизусть номера телефонов, поэтому без своего мобильника не могла связаться с родными, а домашний телефон не отвечал. Поэтому медсестра мысленно смирилась с худшим, хотя и продолжала надеяться на лучшее.

Но произошедшее два дня назад событие основательно пошатнуло эту ее веру в светлое будущее, показав, что таковым оно может быть далеко не для всех. Перед глазами так и мелькали картинки-воспоминания, изображающие мертвое тело ребеночка и силуэт жены капитана Никитина, очерченный накрытой шторой. И сам Никитин все никак не выходил из головы, его состояние и пустой отсутствующий взгляд.

Капитана перевели в санчасть – под наблюдение медиков. Но Аня краем уха слышала, что утешительных прогнозов ждать не придется.

Вот и сейчас она первым делом, быстро пройдя внутреннюю аллейку, шла проведать Виктора, неся тому обед. В санчасти, конечно, кормили, но Аня попыталась хоть как-то пробудить его тягу к жизни – пусть даже такой малостью как домашняя еда.

Навстречу девушке показалась местная медсестра – Татьяна, которая тут же улыбнулась и приветливо помахала рукой.

Привет, ты чего так рано? Тебе же через час только…

Да я к нашему…капитану Никитину решила зайти. Проведать, как он там.

Да как-как… Все также. – Пожала плечами Татьяна, откидывая светлую прядь с лица. – Но ты сходи… Все же это ваш.

Схожу. Давай. – Аня перехватила судок с обедом в левую руку, а правой помахала ‘пока’.

Ну, бывай! – усмехнулась Татьяна, переведя смешливый взгляд на пластиковый контейнер, который Аня тут же попыталась спрятать за спину, чем еще больше рассмешила собеседницу.

Виктор был в палате не один – с ним находилось еще двое соседей. Первый – раненный при перестрелке сержантик из морпехов, а второй – мужик из спасенных с переломом ноги. Когда военные в первые дни прочесывали дворы в поисках выживших, этот дядька, не дожидаясь зачистки подъезда, сиганул с балкона второго этажа, сломав себе правую ногу. Хорошо хоть парни успели подскочить, пристрелив по пути двоих зомбаков, замерших, как часовые на посту, во дворе. Если бы такой трюк мужик придумал повторить без военных под боком – был бы ему полный песец. Теперь этот неудавшийся Бэтмен лежал на растяжке не в состоянии сдвинуться с места.

Здравствуйте, больные, - поздоровалась Аня, войдя в палату.

Здравствуйте, - поздоровался в ответ солдатик.

Спасибо, сестричка! – повернул голову лежащий мужчина. – И тебе не хворать.

Аня взглянула на кровать, где сидел Виктор, уставившийся взглядом в пол.

Так и сидит? – спросила она у солдатика.

Нет. Иногда лежит.

Ну а говорил что-нибудь?

Сержант только головой покачал на вопрос.

Аня закусила верхнюю губу, пододвинула поближе табуретку – стандартную, армейскую, выкрашенную в серый цвет со специальным овальным отверстием в крышке – чтобы брать было удобнее, и присела на нее прямо напротив капитана.

30 марта. 11-00 Северная сторона, Севастополь

Иван Корниенко ‘Шамиль’, прапорщик ВВ

Мужики, на сборы пятнадцать минут! – Шамиль как раз подошел к курилке, где на лавочке сидели его сослуживцы, с которыми он был знаком уже года три, а с некоторыми еще и по Павлоградской учебке.

Вчерашняя гибель командира больно ударила по боевому духу отряда. Рябошеев был тем, кто сплотил их вокруг себя, тем, кто своими правильными приказами не дал погибнуть ни им, ни их близким, ни другим гражданским, которые прибились к группе или были позже спасены.

А еще он был хорошим парнем. Веселым, надежным…. Своим.

Как там мать Лёхи? – кивнул Серега Самсонов, понуро опустивший голову на руки.

Еле привели в себя… - махнул рукой Иван, прикуривая сигарету от протянутой ему Гошей зажигалки. – Спасибо.

Мужики, выпить хочется… - тихо проговорил Самсонов, проведя рукой по светлому ежику стриженых волос. – Хреново-то как на душе. Надоело все! Достало!!! Почему мы должны рвать задницы ради них? Почему должны подставлять свои головы под пули, если это совсем не ценится? Или они думают, что мне в кайф лазить по каким-то развалинам, рискуя нарваться на ораву зомбаков? Или быть смятым, как Лёха или валяться без башки, как Миха? А они в это время будут качать права или обкуриваться травой, трахать студенток и откровенно держать нас за лохов последних?

Серега, успокойся…

Шамиль, да я спокоен! Я спокоен как удав. Но меня все это достало! Когда в четвертом году на майдане стояли – какого ху… черта спрашивается.

Ну, сам знаешь, тогда приказ был…

Да знаю! Не мне вам рассказывать! Дали приказ – и ты стоишь. В тебя камни летят с твою голову величиной, а ты стоишь… Сучье правительство! Только про свои задницы и думает! И все генералы вместе с ними, готовые пацанов против бесчинствующей толпы выставить и не давать приказа о защите…

Серега, чет тебя понесло не туда, - дернул бровью Ёж, переглянувшись с Корниенко. – Сейчас никаких генералов нет… И правительства нет. А гибнем мы, чтобы могли жить наши жены и дети.

Ёж, какие к черту жены? У тебя и бабы-то нет – спермотоксикоз на лицо…

Мля, Серега, за базаром следи! – Подскочил с лавочки Ежов, который по телосложению немного проигрывал крепко сбитому Сереге Самсонову. - Я-то хоть и добрый, но в дыню заехать могу.

Так, мужики, спокойно! - Дернул за рукав Ежа Егор Сергеев, которого никто не называл по имени, а величали Гошей. - Еще передеритесь тут... Вообще будет отлично! Да сядь ты, Рэмба местного разлива! – усадил приятеля сержант.

Во-во! Остается нам еще пересобачиться…

Ладно, Ежара, не со зла я… - протянул парень руку, которую Виталий пожал, не смотря на секундную вспышку гнева.

То-то же… - Выдохнул дым Шамиль. – Но запомните, мужики! Нас насильно никто здесь не держит. Захотим уйти – уйдем. И слова нам никто поперек не скажет, ибо особо то и некому. Но куда идти? И, главное, зачем? И на кого мы бросим почти сотню гражданских? Они же передохнут тут…

Да похер на них! – снова взвился Серега. – Меня другое убивает, Вано… Пока мы как трипперные зайчики мотаемся, хавчик достать пытаемся, они тут пытаются государственный переворот устроить…

Серега, ну ты сам знаешь, что с Димоном такие песни не пройдут. К тому же он сразу же вогнал пулю в лоб зачинщику, как только тот с делегацией пришли требовать ‘конституционных прав и свобод’…

Да я не спорю, что Селезнёв все правильно сделал. Просто эти твари подобрали именно тот момент, когда почти никого из бойцов не было на базе… А, захвати они оружие, все могло бы пойти по-другому… Мрази! И вот какого я должен из-за них рвать свою жо на британские крестики?

Шамиль сделал последнюю затяжку и выкинул сигарету в урну, стоящую посредине курилки, отметив, что последние события конкретно подпортили психологическое состояние парня. Так и до срыва не далеко…

Так, Серега, нам уже собираться надо, а ты лучше останься… Капитану я что-нибудь наплету… Или правду скажу – он, вроде, мужик правильный. Отдохнешь пару дней.

Нет уж! Я с вами! Я что, крыса тыловая, отсиживаться, пока вы там будет мертвяков отстреливать?

Шамиль недоверчиво глянул на Самсонова, а потом вопросительно кивнул Гоше.

Да не бойся ты, Шамиль, не сорвусь. В своих палить не буду да и в себя тоже. Так что не дрейфь!

Ну ладно… Сейчас еще Макс подскочит! Так что давайте за боекомплектом…

За КПП парней уже ждал Макс возле двух легковушек – отечественной ‘девятки’ и забугорного ‘Форда’.

Ну что, парни, по коням? – Макс, улыбаясь во весь рот, похлопал руками по капотам рядом стоящих машин.

А это что за рухлядь? – скривился Гоша.

Так на то и рассчитано, чтобы не жалко было бросить… Поэтому, грузитесь! – Макс живенько запрыгнул за руль Форда и успел завести мотор, пока Гоша, будучи водителем во второй тройке, недовольно садился за руль детища отечественного автопрома.

Первые мертвяки появились едва колонна миновала поворот в сторону Свято-Николького собора. Их было на удивление мало – стояли, словно каменные статуи, невдалеке от жилого дома…

Куда это они подевались? Где все?

А ты по ним очень соскучился?

Да не особо, но они уже превратились в часть пейзажа и как-то стремно без них – того и гляди еще какая гадость появится.

Ты от дороги не отвлекайся…

Ох ё… - охнул сидящий на переднем сиденье возле водителя Ёж, кивая вправо.

Их была целая толпа – одни стояли, другие, наоборот, лежали вповалку друг на друге… Сколько их было сказать было сложно… Может, человек двести-триста, а, может, и больше - на первый взгляд из проезжающих мимо машин разглядеть было сложно.

Твою ж мать… - прокомментировал Макс, притормаживая на спуске, и как раз проезжая мимо больницы, в окрестностях которой было навалом оборванных, измазанных в крови и грязи, бывших человеческих существ.

Сегодня нам точно зачистить больницу не грозит. Они же нас сметут…

Это точно… Только зря такой оравой выехали. Но машины забрать все же нужно.

Эй, там в лимузине, - проговорил Макс в рацию. – Все будем делать без шума и пыли, иначе…

Понял, не гони волну… - прошипела рация голосом Шамиля.

Макс, внимательно глядя по сторонам, завернул на следующем перекрестке направо, проехав мимо колоритной вывески ‘У Ильича’ с нарисованным красным раком. Впереди замаячила огромная ива, склонившая ветви чуть ли не к самой земле, а буквально через несколько метров от нее заалели красные ворота пожарки.

Ну, вроде, все на месте. Только ворота прикрыты… - Заметил сопровождающий вэвэшников парень, разглядывая серое двухэтажное здание, на первом этаже которого располагался ангар с машинами, а на втором – кабинет начальника, комнаты отдыха расчетов и прочие помещения. Пацан уже мотался сюда на разведку по приказу Рябошеева, поэтому сразу подловил неточность, бросившуюся ему в глаза.

А что тебя смущает? – Переспросил Макс, равнодушно рассматривая дублированные закрытые железные ворота, выкрашенные красной краской и с нарисованным логотипом МЧС. Над воротами, которые на две трети были стеклянными, же красовался агитационный плакат про доблестных пожарников.

Так мы их открытыми бросили… И трупов нет… - удивился пацан, показывая на бурые характерные пятна на сером асфальте, где еще вчера были упокоены несколько мертвяков.

Шамиль, прием… - Виталий Ежов снял с бронника свою рацию и нажал на кнопку вызова.

Что там?

Вполне вероятны незваные гости. Так что внимательнее…

Понял. Принял. – Шамиль отключился.

И что теперь? – Нервно переспросил паренек.

Санёк, не гони волну… Ща все узнаем.

Ну ладно… - Саша Смирнов пожал плечами. Он практически сбежал из санчасти несколько дней назад. После того, как подрался с укуренными бывшими приятелями. Даже давнишняя дружба с Пашкой не помешала взглянуть на него другими глазами. И картина оказалась безрадостной.

Макс протянул Форд почти к будке дежурного, а вот Гоша остановил девятку, не доехав до ворот гаражей, откуда на вызовы выезжали машины МЧС. Парни выбрались из авто, нервно оглядываясь по сторонам – пока мертвяков видно не было, но не стоило забывать про их лежбище в двухсот метрах выше по дороге. К тому же ограниченная видимость создавала определенные трудности.

Шамиль, прикрываешь. Сашка, за тобой тылы, вперед не лезь. Мы и без тебя разберемся. – Скомандовал Макс, подойдя к самой правой створке и заглядывая вовнутрь через стеклянную часть.

В ангаре было темно хоть глаз выколи у негра в заднице. Нет, капот соседней машины, стоящей напротив ворот, располагающихся левее от Макса, явно просматривался. А вот все что было далее двух метров – абсолютно нет. И поди пойми – есть там кто неживой или нет. Конечно, если поразмыслить, то, если кто-то здесь и ошивался после пацанов, то должен был зачистить забредших в открытые створки зомбаков, а значит, проход должен быть абсолютно свободным. Но привычка перестраховываться за последние дни прямо-таки въелась на подкорку.

Макс дернул на себя створку, которая медленно поддалась, недовольно скрипя давно не смазанными петлями. Едва Максу удалось приоткрыть ворота, как в нос ударил знакомый запах, похожий на запах ацетона – значит, мертвяки внутри имеются. Значит, не зря он осторожничал.

Конечно, ехать вшестером за одной-единственной пожарной машиной – сверх глупости, но кто же знал, что возле поликлиники будет столько мертвяков? Вот попрут они всей оравой. Заблокируют пожарку и тогда всем хана. Тут еще бы БТР на подмогу вызывать.

Парни, здесь явно придется работать. И это… кто-нибудь свяжитесь с Иванюком – пусть капитану доложит, что мы без коробочки тут все поляжем. Так что если ему нужны медикаменты, пускай грузит ребят и посылает их на подмогу.

Макс медленно, вглядываясь в полумрак, царивший в глубине ангара, вошел вовнутрь. За ним подтянулись и парни, за исключением Саши Смирнова, который как наименее подготовленный оставался прикрывать тылы. Шамиль в это время что-то бурчал по рации, связываясь с гарнизонным связистом – прапорщиком Толей Иванюком.

Черт! Не к месту-то как… - пробурчал Егор Сергеев, пройдя вдоль прозрачных ворот до самой стены и обходя с левой стороны бело-красную пожарную машину, за которой они сюда и приехали. Машина была как с картинки – ни пылинки, ни соринки, не считая нескольких бурых пятен на светлой краске. Видать, чьи-то гнилые мозги остались после зачистки.

Макс! – проговорил в гарнитуру Шамиль. – Толяну доложился. Тот обещал все сделать в лучшем виде и как можно скорее.

Лады.

Первая тварь появилась из-за угла, будто поджидала парней в дежурке, вышла из дверного проема и поперла прямо на Корниенко. Шамиль среагировал мгновенно и короткой прицельной очередью разможжил той голову.

Готов… - прокомментировал ситуацию Ёж, переступая через тело и проверяя дежурку на наличие других непрошенных гостей. Таковых, на счастье, не оказалось, но тут прозвучало ругательство в дальнем конце ангара.

Черт! – Вскрикнул Серега Самсонов, когда синюшного цвета рука, показавшаяся из-под машины, схватила его за берц. – Отпусти, тварь!

Мужчина попытался одернуть ногу, но хватка была невероятно цепкой. Голова мертвяка еще пока не показалась из-под машины, поэтому стрелять не представлялось возможным.

Погоди, Серый! – подскочил к тому Ежов, который еще полчаса был готов сойтись с приятелем в рукопашную. Но сейчас было не до былых обид.

Ёж наклонился и левой рукой, скорчив при этом брезгливую физиономию, схватил мертвяка за запястье и выдернул из-под машины как пресловутую репку. Как только голова была в зоне выстрела, оба парня не стали долго ждать.

Фух! Спасибо. Чуть в штаны не наложил.

Ага. Адреналин коричневого цвета.

Ну что там у вас? – Крикнул Шамиль.

Норм.

Парни, сюда кто-то едет! – заглянул в открытую створку Саня.

А ну дуй сюда! Пацаны, двери, ведущие в дворик заприте – мало ли что там еще творится. А я пока гляну, что за непрошенные гости пожаловали. Не уж то те, кто нам этот подарочек оставил?

Иван даже подумывал взять на вооружение такую идею – оставлять зомбаков в виде часовых – сунулись бы сейчас сюда сломя голову или безоружными – и каюк бы им был. Похлеще сторожевых собак будут.

Шамиль, затолкнув все еще прихрамывающего Сашку в помещение, сам с автоматом наперевес вышел на улицу и тут же шарахнулся в сторону от автоматной очереди, выбившей крошки асфальта буквально в метре от его ног, потеряв при этом равновесие и упав на бок.

Твою мать! – ругнулся Шамиль и перекатился в сторону. Еще одна очередь защелкала со стороны одной из приближающегося авто. Стояли бы они на месте – исполосовали бы Шамиля вдоль и поперек, а пока его спасло лишь то, что нежданные гости стреляли из движущегося автомобиля, что и сбивало прицельность их стрельбы.

Тут же со стороны пожарки Шамиля поддержали огнем парни – кто именно Иван, естественно, не знал. Но главное, что прикрытие было… Корниенко проворно подскочил на ноги и в несколько прыжков преодолел пространство, отделяющее его от спасительного ангара.

Похоже, парни привыкли брать быка за рога… - Отряхиваясь сообщил Шамиль, наводя прицел на остановившийся внедорожник черного цвета, но за слоем грязи больше напоминающий болотный цвет. Вторая машина была попроще – не очень новый седан Шевроле.

Эй, там на Аутлэндере! А ну съе… валите отсюда!

Кто это там гавкает?! – послышалось из-за двери внедорожника под звук передергивания помпы.

Почему-то Шамилю сразу вспомнился кумир его детства – Жеглов. Поэтому Иван процитировал того чуть ли не слово в слово с небольшими поправками на ветер:

С тобой, с-сука, не гавкает, а разговаривает прапорщик внутренних войск Корниенко!

Оп-па, мужики! – послышалось на той стороне. – Да тут мусора засели!

Эй, прапор, - послышался другой голос. – Ты еще не все скомуниздил?

В ответ Шамиль только полоснул короткой очередью, раскрошив стекло правой двери Аутлендера, за которой прятался говоривший. Те, в свою очередь, несколько раз выстрелили из помпового охотничьего ружья. Стреляли хоть и картечью, но стекло на створках ворот все же выдержало – только покрылось сетью тонких трещин. Казалось, что дунешь и оно развалится.

Мужики, сейчас на выстрелы зомбаки будут подтягиваться. Зуб на холодец даю. Так что нужно это дело заканчивать, иначе мы рискуем тут застрять, - обернулся к своим Шамиль. – Ёж, свяжись с Толяном, пусть Хлысту там поджопников выпишет!

Оке!

Ты чего здесь маячишь? – рыкнул на застывшего Сашку, судорожно сжимающего цевье выданного ему ‘калаша’, Серега. – А ну брысь отсюда! Лучше машину проверь! Вдруг в баке бенза нет.

Сашка, побледневший, но упрямо остававшийся доселе на своем месте, кивнул и запрыгнул на водительское кресло пожарной машины. Легковушку он водить мог, поэтому искренне полагал, что и с грузовиком разберется.

Ну а вэвэшникам было главное, чтобы пацан не мешался под ногами, да пулю шальную не торопился словить – и так уже успел при зачистке Университета.

Мля, мужики, вам что, на жизнь насрать? Или бегать быстро умеем? Валите нахер отсюда! – заорал Шамиль, прячась за кирпичной кладкой стены.

Закрой хлебало, мусорок! Горло простудишь!

А ты о моем здоровье не пекись! – Шамиль жестом показал Максу и Ежу, чтобы тот потихоньку продвигался назад. – Ты о своем подумай! Потому как знаешь… Пушкин дописался, Гагарин долетался, А ты щас допи… дотрындишься!

Это еще посмотрим, кто тут дотрындится, мусор! – собеседник, не отличавшийся особой выдержкой, снова дал очередь по зданию.

Шамиль, мы на месте… - послышался негромкий голос Макса в наушнике. – Вижу их. Две машины, семь человек. Вооружение не ахти какое – ‘калаши’ да помповики.

Достать сможете?

Без проблем, - уже Ёж вступил в разговор. - Только вряд ли они будут терпеливо ждать, пока их по одному снимать будут. Хотя…

Что там?

В наушнике послышался то ли треск, то ли хмыканье.

Да у наших друзей намечаются гости.

Мертвяки? – предположил Шамиль, не находя другого варианта.

Они, родимые. – Подтвердил его догадки Макс.

Много?

Достаточно.

Ладно. Тогда еще немножко побеседуем. Пока эти гаврики не заметили гостей. Ёж, что там с ‘коробочкой’?

Минут через двадцать обещали быть.

Ладно… - Сжал зубы прапорщик. – Так, Гоша, давай через пожарку к воротам. Прикроешь оттуда. Только по сторонам сперва осмотрись – мало ли что там. Мы же двор проверить не успели.

Ага! – невысокий сержант согласно кивнул и на кинулся к проходу, ведущему мимо дежурки во внутренний дворик пожарной части, где располагалась беседка, небольшой плац, общественный сортир, от которого шел соответствующий дух и подсобные помещения, больше напоминающие гаражи. У Гоши в голове мелькнула мысль, что не мешало бы проверить ангары – ну не могло в пожарной части находиться всего лишь две пожарные машины. Но пока нужно было решить более насущную проблему.

Слыште, мужики, ну чего вам не ймется? – горлопанил в это время Шамиль, отвлекая все внимание пришлых на себя. - Мало что ли другого добра в городе? Давайте, разойдемся как в море корабли и все обойдется тихо-мирно… Иначе песец будет всем. И не тот, что на шубу!

Ага! Как же! Разойдемся. Только машинки-то пожарные нам оставьте.

Шамиль даже выглянул немного из-за своего укрытия.

Нет, вот ведь борзые… - пробормотал он сам себе под нос, а собеседнику проорал. – Я б тебя послал! Да вижу ты оттуда!

Раздался выстрел со стороны ворот - это Гоша приступил к делу. Со второго этажа, где располагался кабинет начальника части, затарахтел автомат Макса. Противник тоже не оставался в долгу, бахая в сторону засевших за высоким забором парней.

Оставшиеся на первом этаже парни открытую первоначально створку ворот быстренько закрыли и спрятались за стенами здания, давая возможностям Гоше, Ежу и Максу задать приехавшим жару.

Сразу было понятно, что противник был из бандитской братии – уж очень их ‘любовь’ к вэвэшникам ярко нарисовалась. Только вот зачем им понадобились пожарные машины?

Пришлые заметили подходящих с тыла зомби слишком поздно – только тогда, когда одного из них зомбак в зеленом медицинском костюме, заляпанном грязью и кровью, повалил на землю и смачно начал вгрызаться в затылок. Бандит истошно заорал, но его крик утонул в общей канонаде выстрелов.

Со стороны перекрестка появлялось все больше и больше неуклюжих покачивающихся фигур, хотя больше половины из них двигались весьма споро. Бандиты начали истошно палить во все приближающиеся фигуры. Одного из зазевавшихся просто смели живой, вернее неживой волной, повалив того на спину. Мужчина истошно кричал, пытался ногами оттолкнуть напиравших мертвяков, абсолютно позабыв про зажатое в руках ружье. Одновременно трое мертвецов с посеревшей и осунувшейся кожей, со следами запеченной крови и грязи на одежде накинулись на мужика, вырывая себе куски теплой человеческой плоти кто зубами, а кто и просто руками. Мужик орал все сильнее, пока окончательно не затих.

Пятеро оставшихся бандитов, полностью позабыли про забаррикадировавшихся вэвэшников начали отстреливаться от наступающих мертвецов. Со второго этажа по ним прицельно сработал Макс. Так что через несколько минут от бандитов осталось только воспоминание и куча свежего мяса для зомби.

Макс, ты ж их в голову лупашил? – проговорил в микрофон Шамиль.

Ну да… - согласился Макс.

Твою налево! Ты им сейчас почти четыре центнера свежего мяса настрелял. Ты что забыл, откуда появляются морфы?

Черт! Чет я не подумал…

Так надо было думать… Ладно. Пока зомбаки будут столоваться посреди улицы, попробуем начать их отстреливать со второго этажа. Прием, парни. Все всё слышали?

Слышали…

Принято…

Шамиль, я бы здесь остался. – Прозвучал голос Гоши. – Ворота довольно крепкие. А отсюда вполне отличный угол обстрела открывается.

Ладно. Оставайся на месте. Сашка! – крикнул Иван парню, возившемуся в кабине пожарной машины.

Пацан опустил боковое стекло и, выглянув, кивнул:

Что?

Давай, заканчивай тут… И перебирайся на второй этаж. Будут тебе практические уроки по стрельбе.

О! Прикольно! – подскочил Саша Смирнов и бросился к лестнице, ведущей на второй этаж

Вот пацан! – усмехнулся Шамиль и выглянул из-за стены, чтобы оценить ситуацию.

Зомбакам на улице было абсолютно не до людей в здании, их интересовали больше семь трупов. Хотя от первых двух бандитов зомбаки начали перебираться к застреленным Максом. Видать, те, укушенные, уже начали воскрешать, чем абсолютно утратили какую-либо ценность в глазах голодной толпы.

30 марта. 11-00 Северная сторона, Севастополь

Иван Корниенко ‘Шамиль’, прапорщик ВВ

Мужики, на сборы пятнадцать минут! – Шамиль как раз подошел к курилке, где на лавочке сидели его сослуживцы, с которыми он был знаком уже года три, а с некоторыми еще и по Павлоградской учебке.

Вчерашняя гибель командира больно ударила по боевому духу отряда. Рябошеев был тем, кто сплотил их вокруг себя, тем, кто своими правильными приказами не дал погибнуть ни им, ни их близким, ни другим гражданским, которые прибились к группе или были позже спасены.

А еще он был хорошим парнем. Веселым, надежным…. Своим.

Как там мать Лёхи? – кивнул Серега Самсонов, понуро опустивший голову на руки.

Еле привели в себя… - махнул рукой Иван, прикуривая сигарету от протянутой ему Гошей зажигалки. – Спасибо.

Мужики, выпить хочется… - тихо проговорил Самсонов, проведя рукой по светлому ежику стриженых волос. – Хреново-то как на душе. Надоело все! Достало!!! Почему мы должны рвать задницы ради них? Почему должны подставлять свои головы под пули, если это совсем не ценится? Или они думают, что мне в кайф лазить по каким-то развалинам, рискуя нарваться на ораву зомбаков? Или быть смятым, как Лёха или валяться без башки, как Миха? А они в это время будут качать права или обкуриваться травой, трахать студенток и откровенно держать нас за лохов последних?

Серега, успокойся…

Шамиль, да я спокоен! Я спокоен как удав. Но меня все это достало! Когда в четвертом году на майдане стояли – какого ху… черта спрашивается.

Ну, сам знаешь, тогда приказ был…

Да знаю! Не мне вам рассказывать! Дали приказ – и ты стоишь. В тебя камни летят с твою голову величиной, а ты стоишь… Сучье правительство! Только про свои задницы и думает! И все генералы вместе с ними, готовые пацанов против бесчинствующей толпы выставить и не давать приказа о защите…

Серега, чет тебя понесло не туда, - дернул бровью Ёж, переглянувшись с Корниенко. – Сейчас никаких генералов нет… И правительства нет. А гибнем мы, чтобы могли жить наши жены и дети.

Ёж, какие к черту жены? У тебя и бабы-то нет – спермотоксикоз на лицо…

Мля, Серега, за базаром следи! – Подскочил с лавочки Ежов, который по телосложению немного проигрывал крепко сбитому Сереге Самсонову. - Я-то хоть и добрый, но в дыню заехать могу.

Так, мужики, спокойно! - Дернул за рукав Ежа Егор Сергеев, которого никто не называл по имени, а величали Гошей. - Еще передеритесь тут... Вообще будет отлично! Да сядь ты, Рэмба местного разлива! – усадил приятеля сержант.

Во-во! Остается нам еще пересобачиться…

Ладно, Ежара, не со зла я… - протянул парень руку, которую Виталий пожал, не смотря на секундную вспышку гнева.

То-то же… - Выдохнул дым Шамиль. – Но запомните, мужики! Нас насильно никто здесь не держит. Захотим уйти – уйдем. И слова нам никто поперек не скажет, ибо особо то и некому. Но куда идти? И, главное, зачем? И на кого мы бросим почти сотню гражданских? Они же передохнут тут…

Да похер на них! – снова взвился Серега. – Меня другое убивает, Вано… Пока мы как трипперные зайчики мотаемся, хавчик достать пытаемся, они тут пытаются государственный переворот устроить…

Серега, ну ты сам знаешь, что с Димоном такие песни не пройдут. К тому же он сразу же вогнал пулю в лоб зачинщику, как только тот с делегацией пришли требовать ‘конституционных прав и свобод’…

Да я не спорю, что Селезнёв все правильно сделал. Просто эти твари подобрали именно тот момент, когда почти никого из бойцов не было на базе… А, захвати они оружие, все могло бы пойти по-другому… Мрази! И вот какого я должен из-за них рвать свою жо на британские крестики?

Шамиль сделал последнюю затяжку и выкинул сигарету в урну, стоящую посредине курилки, отметив, что последние события конкретно подпортили психологическое состояние парня. Так и до срыва не далеко…

Так, Серега, нам уже собираться надо, а ты лучше останься… Капитану я что-нибудь наплету… Или правду скажу – он, вроде, мужик правильный. Отдохнешь пару дней.

Нет уж! Я с вами! Я что, крыса тыловая, отсиживаться, пока вы там будет мертвяков отстреливать?

Шамиль недоверчиво глянул на Самсонова, а потом вопросительно кивнул Гоше.

Да не бойся ты, Шамиль, не сорвусь. В своих палить не буду да и в себя тоже. Так что не дрейфь!

Ну ладно… Сейчас еще Макс подскочит! Так что давайте за боекомплектом…

За КПП парней уже ждал Макс возле двух легковушек – отечественной ‘девятки’ и забугорного ‘Форда’.

Ну что, парни, по коням? – Макс, улыбаясь во весь рот, похлопал руками по капотам рядом стоящих машин.

А это что за рухлядь? – скривился Гоша.

Так на то и рассчитано, чтобы не жалко было бросить… Поэтому, грузитесь! – Макс живенько запрыгнул за руль Форда и успел завести мотор, пока Гоша, будучи водителем во второй тройке, недовольно садился за руль детища отечественного автопрома.

Первые мертвяки появились едва колонна миновала поворот в сторону Свято-Николького собора. Их было на удивление мало – стояли, словно каменные статуи, невдалеке от жилого дома…

Куда это они подевались? Где все?

А ты по ним очень соскучился?

Да не особо, но они уже превратились в часть пейзажа и как-то стремно без них – того и гляди еще какая гадость появится.

Ты от дороги не отвлекайся…

Ох ё… - охнул сидящий на переднем сиденье возле водителя Ёж, кивая вправо.

Их была целая толпа – одни стояли, другие, наоборот, лежали вповалку друг на друге… Сколько их было сказать было сложно… Может, человек двести-триста, а, может, и больше - на первый взгляд из проезжающих мимо машин разглядеть было сложно.

Твою ж мать… - прокомментировал Макс, притормаживая на спуске, и как раз проезжая мимо больницы, в окрестностях которой было навалом оборванных, измазанных в крови и грязи, бывших человеческих существ.

Сегодня нам точно зачистить больницу не грозит. Они же нас сметут…

Это точно… Только зря такой оравой выехали. Но машины забрать все же нужно.

Эй, там в лимузине, - проговорил Макс в рацию. – Все будем делать без шума и пыли, иначе…

Понял, не гони волну… - прошипела рация голосом Шамиля.

Макс, внимательно глядя по сторонам, завернул на следующем перекрестке направо, проехав мимо колоритной вывески ‘У Ильича’ с нарисованным красным раком. Впереди замаячила огромная ива, склонившая ветви чуть ли не к самой земле, а буквально через несколько метров от нее заалели красные ворота пожарки.

Ну, вроде, все на месте. Только ворота прикрыты… - Заметил сопровождающий вэвэшников парень, разглядывая серое двухэтажное здание, на первом этаже которого располагался ангар с машинами, а на втором – кабинет начальника, комнаты отдыха расчетов и прочие помещения. Пацан уже мотался сюда на разведку по приказу Рябошеева, поэтому сразу подловил неточность, бросившуюся ему в глаза.

А что тебя смущает? – Переспросил Макс, равнодушно рассматривая дублированные закрытые железные ворота, выкрашенные красной краской и с нарисованным логотипом МЧС. Над воротами, которые на две трети были стеклянными, же красовался агитационный плакат про доблестных пожарников.

Так мы их открытыми бросили… И трупов нет… - удивился пацан, показывая на бурые характерные пятна на сером асфальте, где еще вчера были упокоены несколько мертвяков.

Шамиль, прием… - Виталий Ежов снял с бронника свою рацию и нажал на кнопку вызова.

Что там?

Вполне вероятны незваные гости. Так что внимательнее…

Понял. Принял. – Шамиль отключился.

И что теперь? – Нервно переспросил паренек.

Санёк, не гони волну… Ща все узнаем.

Ну ладно… - Саша Смирнов пожал плечами. Он практически сбежал из санчасти несколько дней назад. После того, как подрался с укуренными бывшими приятелями. Даже давнишняя дружба с Пашкой не помешала взглянуть на него другими глазами. И картина оказалась безрадостной.

Макс протянул Форд почти к будке дежурного, а вот Гоша остановил девятку, не доехав до ворот гаражей, откуда на вызовы выезжали машины МЧС. Парни выбрались из авто, нервно оглядываясь по сторонам – пока мертвяков видно не было, но не стоило забывать про их лежбище в двухсот метрах выше по дороге. К тому же ограниченная видимость создавала определенные трудности.

Шамиль, прикрываешь. Сашка, за тобой тылы, вперед не лезь. Мы и без тебя разберемся. – Скомандовал Макс, подойдя к самой правой створке и заглядывая вовнутрь через стеклянную часть.

В ангаре было темно хоть глаз выколи у негра в заднице. Нет, капот соседней машины, стоящей напротив ворот, располагающихся левее от Макса, явно просматривался. А вот все что было далее двух метров – абсолютно нет. И поди пойми – есть там кто неживой или нет. Конечно, если поразмыслить, то, если кто-то здесь и ошивался после пацанов, то должен был зачистить забредших в открытые створки зомбаков, а значит, проход должен быть абсолютно свободным. Но привычка перестраховываться за последние дни прямо-таки въелась на подкорку.

Макс дернул на себя створку, которая медленно поддалась, недовольно скрипя давно не смазанными петлями. Едва Максу удалось приоткрыть ворота, как в нос ударил знакомый запах, похожий на запах ацетона – значит, мертвяки внутри имеются. Значит, не зря он осторожничал.

Конечно, ехать вшестером за одной-единственной пожарной машиной – сверх глупости, но кто же знал, что возле поликлиники будет столько мертвяков? Вот попрут они всей оравой. Заблокируют пожарку и тогда всем хана. Тут еще бы БТР на подмогу вызывать.

Парни, здесь явно придется работать. И это… кто-нибудь свяжитесь с Иванюком – пусть капитану доложит, что мы без коробочки тут все поляжем. Так что если ему нужны медикаменты, пускай грузит ребят и посылает их на подмогу.

Макс медленно, вглядываясь в полумрак, царивший в глубине ангара, вошел вовнутрь. За ним подтянулись и парни, за исключением Саши Смирнова, который как наименее подготовленный оставался прикрывать тылы. Шамиль в это время что-то бурчал по рации, связываясь с гарнизонным связистом – прапорщиком Толей Иванюком.

Черт! Не к месту-то как… - пробурчал Егор Сергеев, пройдя вдоль прозрачных ворот до самой стены и обходя с левой стороны бело-красную пожарную машину, за которой они сюда и приехали. Машина была как с картинки – ни пылинки, ни соринки, не считая нескольких бурых пятен на светлой краске. Видать, чьи-то гнилые мозги остались после зачистки.

Макс! – проговорил в гарнитуру Шамиль. – Толяну доложился. Тот обещал все сделать в лучшем виде и как можно скорее.

Лады.

Первая тварь появилась из-за угла, будто поджидала парней в дежурке, вышла из дверного проема и поперла прямо на Корниенко. Шамиль среагировал мгновенно и короткой прицельной очередью разможжил той голову.

Готов… - прокомментировал ситуацию Ёж, переступая через тело и проверяя дежурку на наличие других непрошенных гостей. Таковых, на счастье, не оказалось, но тут прозвучало ругательство в дальнем конце ангара.

Черт! – Вскрикнул Серега Самсонов, когда синюшного цвета рука, показавшаяся из-под машины, схватила его за берц. – Отпусти, тварь!

Мужчина попытался одернуть ногу, но хватка была невероятно цепкой. Голова мертвяка еще пока не показалась из-под машины, поэтому стрелять не представлялось возможным.

Погоди, Серый! – подскочил к тому Ежов, который еще полчаса был готов сойтись с приятелем в рукопашную. Но сейчас было не до былых обид.

Ёж наклонился и левой рукой, скорчив при этом брезгливую физиономию, схватил мертвяка за запястье и выдернул из-под машины как пресловутую репку. Как только голова была в зоне выстрела, оба парня не стали долго ждать.

Фух! Спасибо. Чуть в штаны не наложил.

Ага. Адреналин коричневого цвета.

Ну что там у вас? – Крикнул Шамиль.

Норм.

Парни, сюда кто-то едет! – заглянул в открытую створку Саня.

А ну дуй сюда! Пацаны, двери, ведущие в дворик заприте – мало ли что там еще творится. А я пока гляну, что за непрошенные гости пожаловали. Не уж то те, кто нам этот подарочек оставил?

Иван даже подумывал взять на вооружение такую идею – оставлять зомбаков в виде часовых – сунулись бы сейчас сюда сломя голову или безоружными – и каюк бы им был. Похлеще сторожевых собак будут.

Шамиль, затолкнув все еще прихрамывающего Сашку в помещение, сам с автоматом наперевес вышел на улицу и тут же шарахнулся в сторону от автоматной очереди, выбившей крошки асфальта буквально в метре от его ног, потеряв при этом равновесие и упав на бок.

Твою мать! – ругнулся Шамиль и перекатился в сторону. Еще одна очередь защелкала со стороны одной из приближающегося авто. Стояли бы они на месте – исполосовали бы Шамиля вдоль и поперек, а пока его спасло лишь то, что нежданные гости стреляли из движущегося автомобиля, что и сбивало прицельность их стрельбы.

Тут же со стороны пожарки Шамиля поддержали огнем парни – кто именно Иван, естественно, не знал. Но главное, что прикрытие было… Корниенко проворно подскочил на ноги и в несколько прыжков преодолел пространство, отделяющее его от спасительного ангара.

Похоже, парни привыкли брать быка за рога… - Отряхиваясь сообщил Шамиль, наводя прицел на остановившийся внедорожник черного цвета, но за слоем грязи больше напоминающий болотный цвет. Вторая машина была попроще – не очень новый седан Шевроле.

Эй, там на Аутлэндере! А ну съе… валите отсюда!

Кто это там гавкает?! – послышалось из-за двери внедорожника под звук передергивания помпы.

Почему-то Шамилю сразу вспомнился кумир его детства – Жеглов. Поэтому Иван процитировал того чуть ли не слово в слово с небольшими поправками на ветер:

С тобой, с-сука, не гавкает, а разговаривает прапорщик внутренних войск Корниенко!

Оп-па, мужики! – послышалось на той стороне. – Да тут мусора засели!

Эй, прапор, - послышался другой голос. – Ты еще не все скомуниздил?

В ответ Шамиль только полоснул короткой очередью, раскрошив стекло правой двери Аутлендера, за которой прятался говоривший. Те, в свою очередь, несколько раз выстрелили из помпового охотничьего ружья. Стреляли хоть и картечью, но стекло на створках ворот все же выдержало – только покрылось сетью тонких трещин. Казалось, что дунешь и оно развалится.

Мужики, сейчас на выстрелы зомбаки будут подтягиваться. Зуб на холодец даю. Так что нужно это дело заканчивать, иначе мы рискуем тут застрять, - обернулся к своим Шамиль. – Ёж, свяжись с Толяном, пусть Хлысту там поджопников выпишет!

Оке!

Ты чего здесь маячишь? – рыкнул на застывшего Сашку, судорожно сжимающего цевье выданного ему ‘калаша’, Серега. – А ну брысь отсюда! Лучше машину проверь! Вдруг в баке бенза нет.

Сашка, побледневший, но упрямо остававшийся доселе на своем месте, кивнул и запрыгнул на водительское кресло пожарной машины. Легковушку он водить мог, поэтому искренне полагал, что и с грузовиком разберется.

Ну а вэвэшникам было главное, чтобы пацан не мешался под ногами, да пулю шальную не торопился словить – и так уже успел при зачистке Университета.

Мля, мужики, вам что, на жизнь насрать? Или бегать быстро умеем? Валите нахер отсюда! – заорал Шамиль, прячась за кирпичной кладкой стены.

Закрой хлебало, мусорок! Горло простудишь!

А ты о моем здоровье не пекись! – Шамиль жестом показал Максу и Ежу, чтобы тот потихоньку продвигался назад. – Ты о своем подумай! Потому как знаешь… Пушкин дописался, Гагарин долетался, А ты щас допи… дотрындишься!

Это еще посмотрим, кто тут дотрындится, мусор! – собеседник, не отличавшийся особой выдержкой, снова дал очередь по зданию.

Шамиль, мы на месте… - послышался негромкий голос Макса в наушнике. – Вижу их. Две машины, семь человек. Вооружение не ахти какое – ‘калаши’ да помповики.

Достать сможете?

Без проблем, - уже Ёж вступил в разговор. - Только вряд ли они будут терпеливо ждать, пока их по одному снимать будут. Хотя…

Что там?

В наушнике послышался то ли треск, то ли хмыканье.

Да у наших друзей намечаются гости.

Мертвяки? – предположил Шамиль, не находя другого варианта.

Они, родимые. – Подтвердил его догадки Макс.

Много?

Достаточно.

Ладно. Тогда еще немножко побеседуем. Пока эти гаврики не заметили гостей. Ёж, что там с ‘коробочкой’?

Минут через двадцать обещали быть.

Ладно… - Сжал зубы прапорщик. – Так, Гоша, давай через пожарку к воротам. Прикроешь оттуда. Только по сторонам сперва осмотрись – мало ли что там. Мы же двор проверить не успели.

Ага! – невысокий сержант согласно кивнул и на кинулся к проходу, ведущему мимо дежурки во внутренний дворик пожарной части, где располагалась беседка, небольшой плац, общественный сортир, от которого шел соответствующий дух и подсобные помещения, больше напоминающие гаражи. У Гоши в голове мелькнула мысль, что не мешало бы проверить ангары – ну не могло в пожарной части находиться всего лишь две пожарные машины. Но пока нужно было решить более насущную проблему.

Слыште, мужики, ну чего вам не ймется? – горлопанил в это время Шамиль, отвлекая все внимание пришлых на себя. - Мало что ли другого добра в городе? Давайте, разойдемся как в море корабли и все обойдется тихо-мирно… Иначе песец будет всем. И не тот, что на шубу!

Ага! Как же! Разойдемся. Только машинки-то пожарные нам оставьте.

Шамиль даже выглянул немного из-за своего укрытия.

Нет, вот ведь борзые… - пробормотал он сам себе под нос, а собеседнику проорал. – Я б тебя послал! Да вижу ты оттуда!

Раздался выстрел со стороны ворот - это Гоша приступил к делу. Со второго этажа, где располагался кабинет начальника части, затарахтел автомат Макса. Противник тоже не оставался в долгу, бахая в сторону засевших за высоким забором парней.

Оставшиеся на первом этаже парни открытую первоначально створку ворот быстренько закрыли и спрятались за стенами здания, давая возможностям Гоше, Ежу и Максу задать приехавшим жару.

Сразу было понятно, что противник был из бандитской братии – уж очень их ‘любовь’ к вэвэшникам ярко нарисовалась. Только вот зачем им понадобились пожарные машины?

Пришлые заметили подходящих с тыла зомби слишком поздно – только тогда, когда одного из них зомбак в зеленом медицинском костюме, заляпанном грязью и кровью, повалил на землю и смачно начал вгрызаться в затылок. Бандит истошно заорал, но его крик утонул в общей канонаде выстрелов.

Со стороны перекрестка появлялось все больше и больше неуклюжих покачивающихся фигур, хотя больше половины из них двигались весьма споро. Бандиты начали истошно палить во все приближающиеся фигуры. Одного из зазевавшихся просто смели живой, вернее неживой волной, повалив того на спину. Мужчина истошно кричал, пытался ногами оттолкнуть напиравших мертвяков, абсолютно позабыв про зажатое в руках ружье. Одновременно трое мертвецов с посеревшей и осунувшейся кожей, со следами запеченной крови и грязи на одежде накинулись на мужика, вырывая себе куски теплой человеческой плоти кто зубами, а кто и просто руками. Мужик орал все сильнее, пока окончательно не затих.

Пятеро оставшихся бандитов, полностью позабыли про забаррикадировавшихся вэвэшников начали отстреливаться от наступающих мертвецов. Со второго этажа по ним прицельно сработал Макс. Так что через несколько минут от бандитов осталось только воспоминание и куча свежего мяса для зомби.

Макс, ты ж их в голову лупашил? – проговорил в микрофон Шамиль.

Ну да… - согласился Макс.

Твою налево! Ты им сейчас почти четыре центнера свежего мяса настрелял. Ты что забыл, откуда появляются морфы?

Черт! Чет я не подумал…

Так надо было думать… Ладно. Пока зомбаки будут столоваться посреди улицы, попробуем начать их отстреливать со второго этажа. Прием, парни. Все всё слышали?

Слышали…

Принято…

Шамиль, я бы здесь остался. – Прозвучал голос Гоши. – Ворота довольно крепкие. А отсюда вполне отличный угол обстрела открывается.

Ладно. Оставайся на месте. Сашка! – крикнул Иван парню, возившемуся в кабине пожарной машины.

Пацан опустил боковое стекло и, выглянув, кивнул:

Что?

Давай, заканчивай тут… И перебирайся на второй этаж. Будут тебе практические уроки по стрельбе.

О! Прикольно! – подскочил Саша Смирнов и бросился к лестнице, ведущей на второй этаж

Вот пацан! – усмехнулся Шамиль и выглянул из-за стены, чтобы оценить ситуацию.

Зомбакам на улице было абсолютно не до людей в здании, их интересовали больше семь трупов. Хотя от первых двух бандитов зомбаки начали перебираться к застреленным Максом. Видать, те, укушенные, уже начали воскрешать, чем абсолютно утратили какую-либо ценность в глазах голодной толпы.