Не успела подойти к поселковой администрации, как от неё, под аплодисменты дорогих светлопутейцев и свист мальчишек, выражающих восторг и одобрение, отъехали, зеленый «Хаммер», черный «Майбах» и розовый «Понтиак». При этом «Хаммер» занимал практически всю дорогу, не оставляя места для встречного транспорта.

Василиса Премудрая стояла на крыльце, как мамаша, провожающая солдата на войну в торжественном серебристо-сером костюме, и белым платочком смахивала слезу.

– Что это было? – спросила я, проводив взглядом кортеж до поворота. Сомнительно, что машины без поломок по нашим дорогам доберутся до областного центра.

– Да девчата наши, Танюша Дмитриева и Алёна Беляева замуж выходят за московских миллиардеров. Вот приехали заявление подавать. Через месяц буду расписывать? – Василиса громко высморкалась

– Здесь будете расписывать?!! – удивилась я.

– Ну а где же ещё? – пожала плечиками Василиса (действительно, где гулять свадьбы московским миллиардерам, как не в нашем Жабино!). – Девочки так решили. Дома, и никак иначе. Да ты прикрой рот-то, пошли чаю попьём, расскажу. Хорошие женихи у них, уже взяли в нашем поселении для начала по пятьдесят гектаров земли. Будут сельское хозяйство поднимать. Сейчас, сама знаешь, уже не модно деньги в оффшоры выводить. А эти еще вступили в стерлиховское движение.

– В Стерлиговское? – уточнила я.

– Ну да, ну да, – закивала Василиса, – По примеру миллиардера Стерлигова ушли из душных бизнес-центров и офисов мегаполисов на землю. Так они, представляешь, сначала-то обычными московскими миллиардерами были. Вон Виталичек, который на «хаммере» сынок бывшего министра обороны.

– Того самого, который вроде бы всю оборонку обворовал? – ляпнула я.

– Но, знаешь ли, там пока ничего не доказано, – передернула плечом Василиса, – суда не было. И вообще, сын за папу не в ответе. Хочет мальчик, пусть у нас работает на земле…

– А который на розовом «Понтиаке»?

– Это Мишель. Мишенька, – пояснила Вася. – Дизайнер верхней одежды. Хочет поставить здесь фабричку, чтобы шить шубки из норок, которых Виталичек у нас будет разводить. Он еще в поиске. Ему невеста пока не досталась. А вот тот, что на чёрной машине…

– На «Майбахе».

– Да, на чёрной. Андрюша. Он сын индюшачьего короля. Папа у него в Силаморске развернулся. Говорит, будет дешевле, если индюков для Питера и Москвы прямо у нас разводить. Нежели возить. Вот он на Алёне женится. Толковые такие ребята. Хорошо воспитанные. Простые. Самостоятельные.

– А как же они наших девчонок у хохлов перехватили? Там же за них такая битва идёт уже со школьной скамьи?

– Знаешь, жизнь заставит, за хорошую девку и с хохлом будешь биться, – сверкнула глазами Василиса, мол, знай наших. – Они же у себя в Москве не видят, на ком женятся. Их же пасут эти,…охотницы.

– Ну? – никак не могла понять суть вопроса я.

– Ну что, ну. Вот и попались наши мальчишки в лапы этих охотниц. – Мне достался чай в фарфоровой чашке от сервиза знаменитого Конаковского завода и конфета из коробки под названием «Моцарт» (как можно есть Моцарта?). Мне всегда странно, когда еду называют человеческими именами. Вася деловито продолжала. – Только эти девицы в апартаменты въехали и на Францию нацелились. В Куршавели. А Виталичек с Андрюшей их и обрадовали. Говорят, всё, дорогие женушки, едем пахать в деревню. Да не просто так, а чтобы по-настоящему. Печь русскую топить, хлеб выпекать, коз и свиней кормить. Картошку окучивать.

Ну, ты представляешь, девки там такую давку выдержали, чтобы миллиардеров этих прикрутить. А парни им – коз доить и свиней кормить. Ну, вот чуть Андрюшку-то и не отравили. Чтобы в деревню не ехать, а деньжата у них остались. Еле парня откачали. Видишь, у богатых людей свои проблемы. Деньги сохранить, да ещё и живым при этом остаться. Вот в результате, они поехали искать деревенских девчат. Те же ещё что-то могут. Ну, нам-то за наших не стыдно. И медалистки. И красавицы. Бесприданницы, правда. Но у нас девяносто девять процентов населения в бедноте живут. Это не порок сейчас, а признак особой живучести.

Девчонки Таня с Алёной, конечно, достойны были и счастья и достатка. Обе вытянули в прошлом году по золотой медали, закончив по одиннадцатилетке. А учиться в институты пошли заочно. Чтобы заработать на учёбу – на фабрике доски с утра до вечера кидают. Сейчас же у нас неважно, закончил ты школу с золотой медалью или со справкой, что прослушал курс. Сейчас главное, есть ли у тебя деньги, чтобы оплатить учёбу. А у девчонок родители не богаты. Не потянуть им проживание своих детей в городе.

Хорошие девчонки. Ничего не скажешь. Главное, чтобы голову от «Майбаха» с «Хаммером» не снесло. А институты сейчас к ним сами будут на дом приезжать. Лишь бы они в них учились и спонсорскую помощь оказывали…

– Да, интересная ситуация, – согласилась я с Васей.

– Утром ещё интереснее была, – тараторила Василиса. – Сначала труп Терентия сбежал…

– Как сбежал? – это уже был камень в наш огород.

– Да вот так. Врачиха Галина Николаевна сунулась рано утром в комнату, где вчера труп Терентия оставили на хранение. А тела нету. Ты представляешь, что бедная женщина пережила? Ей доверили на одну ночь тело такой важности, а она не сохранила. Что с ней теперь за это сделают? Что у нас тут за врачи, если тела усопших из-под самого носа крадут? – Василиса подвинула мне плюшки. – Мы тут с ней со страху чуть не померли, пока в район звонили. Хорошо потом Грачёв отзвонился. Сказал, что во избежание «эксцессов и инсинуаций», они еще ночью тело в район перевезли. Инкогнито. Дело государственной важности.

Я выдохнула с облегчением.

Василиса поставила передо мной сахар:

– А у тебя что случилось?

– Да ничего страшного, – плюшка у Василисы была хороша. – Вась, я хотела тебя спросить. У вас в архиве где-нибудь не завалялись фотографии таких людей, как Иван Фёдорович и Борис Иванович Селивёрстовы.

– Борис Иванович точно есть, – кивнула Василиса, – я с ним начинала работать. Я же у Романова учётчицей леса свою карьеру начинала. Борис ИвановичСеливёрстов и уговорил директора передать меня в администрацию посёлка. Подожди, сейчас девчонкам скажу, – она вылетела из кабинета и через полминуты вернулась, – сейчас найдут.

Еще через пять минут нам принесли несколько распечатанных снимков. На одном из них на какой-то демонстрации рядом с молоденькой Василисой стояли два очень пожилых человека – мужчина с женщиной – и холёный чиновник в самом расцвете сил. – Вот он, – указала Василиса на чиновника в расцвете. – А рядом его родители. Иван Фёдорович и Таисия. Нельзя так говорить о покойниках, но матушка редкой стервой была, хоть и красивой. Говорили, что Иван из-за неё даже от семьи отказался и родного брата со свету сжил. Так она хотела в Кручихинских хоромах без родственников пожить. Ну и пожила…

Женщина на картинке была очень пожилой. И всё-таки, я разглядела кое-какие знакомые черты. Я не поверила своим глазам. Но информацию надо было проверить.

– Вась, а фотки этой женщины ещё есть где-нибудь?

– Да зайди в библиотеку. В районной газете тридцатых годов она часто мелькает. Та ещё была Раиса Горбачёва. Везде позировала вместе с мужем. Говорили Иван Фёдорович без неё даже в туалет не ходил. Не то, что интервью давал.

– А Борис Иванович, что за человек был? Ты же помнишь его?

– Разумеется. Если рассматривать как хозяйственника и чиновника – то очень толковый. Правда, с Романовым всегда соперничал. У нас в Светлом Пути народ хозяином только Григория Васильевича признавал. А этот вроде как обижался. То и дело подсадить норовил. А уж когда дело на Романова завели, подготовленное искусственное дело, многим казалось, что Селивёрстов даже рад директора, наконец, свалить и единственным хозяином в районе остаться. Но руководил толково. Ничего не скажу.

– А как человек?

– Да кому как. Я вроде с ним сработалась. Ну, бабник был страшный. В своё время очень сох по Валькиной матери, Елене Васильевне – она тогда у Романова главбухом работала. Ну, еще до своего замужества за Яковом Павловичем. Фишкарь в леспромхозе такой знатный был. Потом спился, когда Елена Васильевна таблеток насмерть наглоталась. А Елена была также хороша, как Настя сейчас. И Валька такая в молодости была.

– Валентина на фотографиях в молодости и сейчас тоже очень красива.

– Да, – согласилась Василиса. – Там порода. И умницы. И красавицы. Только не живут долго… Тьфу-тьфу – дай Бог Насте здоровья и долгих лет. Тоже вон видишь, какие испытания на долю девочке выпали. А ведь Валентина в своё время тоже мать при таких ненормальных обстоятельствах хоронила – как проклял их кто за красоту…

Да, кстати, – вдруг вспомнила Василиса, – отец-то Валькин, Яков Павлович, знатным фишкарём был. А ведь Борис Иванович тоже свою карьеру не с партшколы начинал. Он по совету Ивана прошёл весь путь от рабочей специальности – водителя лесовоза. И тоже, я тебе хочу сказать, с фишкой на «ты» обращался. Только долго в леспромхозе не задержался. А сразу в район махнул. Сначала в горком – инструктором в комитете комсомола. А потом так потихоньку по служебной лестнице до председателя исполкома. В районе сидел до начала 90-х. Вся история с развалом леспромхоза, гибелью матерт Валентины и Романова фактически через него шли. Ну, правда, и Терентию помог посёлок отстоять. Здесь тоже ничего сказать не могу. И завод этот в Финляндии отарестовать помогал. И здесь и с кредитами и с госгарантиями тоже много работал.

– А с матерью Валентины у Селивёрстова все-таки роман был? – я очень нуждалась в информации.

– Разговоров было много, – кивнула Василиса. – Говорили даже, будто бы Валентина – это вообще его дочь. Но чтобы карьеру себе не портить, а женщину с ребёнком без средств к существованию не бросать – он, якобы, даже выдал её замуж за Яшку. А потом много помогал этой семье. Даже с домом похлопотал. Выглядело всё очень прилично. Лучший фишкарь района и главбух такого серьезного предприятия, конечно, свой дом заслужили. И потом, Борис же не из своего кармана выдавал этот дом. Леспромхоз давал. А для Романова в то время дом человеку построить только в радость было. Ну, и потом, вроде, Селивёрстов всегда помогал этой семье. Как будто бы взял шефство над ней. Но я свечку не держала. А то, что у нас в посёлке говорят про кого, надо на пять разделить и столько же вычесть.

Бабы тогда за Селивёрстова бились со страшной силой, в очередь вставали, кто с ним в баню сегодня идёт. Мало ли что на соперницу могли наговорить. А он никому не отказывал. Да и щедрый был мужик.

Из-за этого-то, я думаю, его долго на повышение не брали. Уже потом, когда на нравственность у нас обращать внимания перестали – он смог высокие посты занимать.

Только видишь, как с ним получилось Недолго он, и поцарствовал здесь после Романова. Начались криминальные разборки в лесу. Тогда много народу полегло. Стреляли и ранили Бориса Ивановича – он кому-то подряд или делянку не подписал. Он уехал на лечение в Москву – у него там друг – знаменитый хирург работал в правительственных клиниках. А после реабилитации устроился работать в Газпроме. Так уже к нам и не вернулся.

Я получила то, что хотела, быстро раскланялась с Василисой и поспешила в библиотеку. Сегодня мне предстояло успеть ещё по двум адресам.

Библиотека находилась в соседнем дворе. Зал пустовал, поэтому быстро объяснила заведующей Наталье Фёдоровне, что мне требуется И быстро получила ответ.

Прекрасное место – поселковая библиотека. Папочка к папочке. Бумажечка к бумажечке. Выписывается три экземпляра районной газеты. Одна – в подшивку. Две разрезаются на статьи и раскладываются в папочки по тематикам. Папочки – в коробку по датам. Хорошо работает наша поселковая библиотека. Я попросила полистать подшивки «районки» со времени её основания. Основали газету в 1931 году.

1931 год – самое плодотворное время активности Ивана Фёдоровича и Таисии Андреевны Селивёрстовых. Он – директор совхоза. Она – избач. Руководитель избы-читальни, директор библиотеки и клуба в одном флаконе.

Очаг культурно-просветительской работы в Кручихе в тридцатые годы прошлого столетия явно набирал обороты. Там постоянно что-то происходило. Привезли громкоговоритель. Событие и заметка в газету. Открылся кружок ложкарей. Событие. К избе приделали трибуну для выступлений на улице – событие, заметка. Переоборудован новыми стульями уголок для ликвидации неграмотности. Событие. В центре всех событий – Таисия Андреевна Селивёрстова. Сразу видно, что колхоз тут просто прилагается к избе-читальне, является естественным её продолжением для обеспечения материальной базы. Все хорошо. Только снимков было немного. Технически тогда это было делать непросто, поэтому районки выходили «слепыми». Но не всегда. Несколько статей с иллюстрациями все же нашлись, и я попросила девочек-библиотекарей отсканировать их мне тоже.

Борис Иванович внешне больше пошёл в мать, нежели в отца. Три фотографии, явно демонстрирующие сходство, удалось отсканировать тоже.

Я поспешила с раздобытыми материалами из библиотеки. На один из нескольких оставшихся у меня вопросов я уже знала ответ.

Да, картина вырисовывалась интересная – образовался еще один треугольник. Брат передал свою женщину с ребёнком другому брату. Пусть и двоюродному. Но как это придвинет меня к разгадке убийства Сашки и бедной Глаши, я пока не понимала. Хотя… Теперь, когда я уже знала, КТО организовал выстрел в Остапа, а, возможно и другие преступления, мне осталось аккуратно шевельнуть нужный адрес и дождаться, когда ко мне придут и объяснят, ПОЧЕМУ? Если человек не будет агрессивным по отношению ко мне и поймёт, что надо остановиться и во всем признаться – это может спасти его дальнейшую жизнь.