За широким окном, просто, но со вкусом обставленной комнаты, сгущалась тьма – там вступала в свои права ночь. Стихал городской шум, таяли в ночной прохладе последние тёплые лучи светила, багровая закатная полоса украсившая собой небесный горизонт быстро исчезала. Вскоре на улице станет совсем темно. Включатся газовые фонари, и Берлин заснёт, что бы видеть свои гордые сны – сны о господстве Ариев над всем этим миром. Их господством, ведь они и есть Арии!

Шёл1940 год и идеи расового превосходства проникли в умы и души немецких людей столь глубоко, что беспокоили их даже во сне. Особенно в свете последних военных успехов Германской военной машины в Европе и Африке. Военная мощь Германии без труда, с лёгкостью и неповторимым блеском разбивала одну армию противника за другой. И военные успехи лишь укрепляли веру в превосходство немецкого народа над всеми остальными народами мира…, а ведь всего десять лет назад идея расового превосходства большинству из них казалась забавным бредом – не более того. Бредом, что нёс один удачливый и решительный политик, в прошлом бывший простым солдатом. Кто бы мог подумать, что этот человек сумеет не только возглавить Германию – он покажет себя лучшим из руководителей, каких только знала история. Всего за десять лет из ослабленной, униженной и разорённой войной страны, он сделает мощнейшую державу современности – как в экономическом плане, так и в военном. Более того, ему удалось убедить миллионы людей в том, что они – соль Земли, единственная раса планеты, не страдающая различными пороками других наций и сумевшая сохранить чистоту крови, со дня, когда немецкий народ вышел из Арии. Ему удалось это. Ему удалось создать самую сильную армию за всю историю человечества. Ему удалось сделать невозможное – немцы вновь уважали себя и были горды тем, что они немцы.

Увы, сейчас сознание этих неоспоримых истин мало радовало этого гениального человека и великого лидера, к сожалению, считавшего себя ещё и непревзойдённым военным гением, что не совсем соответствовало действительности. Впрочем, он обладал тем удивительным чутьём, без которого любой офицер, обученный своему делу и закрепивший знания в бою, всего лишь посредственный командир младшего звена. Но человек сумевший поднять Германию из пепла руин, так не считал. Он был уверен, что для военных наук достаточно только этого мистического чутья. Что ж, пока ему этого хватало, в купе с мастерством его военачальников.

И сейчас, этот человек сидел за столом, совсем один, и хмуро смотрел на большую цветную карту, разложенную на столе. Теперь он начинал сомневаться в том, хватит ли только этого чутья и непревзойдённого мастерства немецких солдат, для того, что бы спасти Германию и поставить её во главе всего этого мира…, всего год назад у него не возникало и тени сомнений. Теперь всё изменилось. Неожиданные действия Советского Союза в Польше, проведённые без всякого согласования с Германией, показали ему, как своеволен, своенравен и упрям его союзник Сталин. Кроме того, разведка и доклады людей официально пребывающих на территории СССР начинали беспокоить его всё сильнее. Красная Армия оказалась не столь слабой и немощной, какой виделась раньше. Её генералы, большей частью были непроходимо тупы и совсем не сведущими в военном деле, но, как выяснилось, попробовав свои силы, Красная Армия начала исправлять ошибки. Уничтожение офицерского состава Красной Армии, так любезно начатое Сталиным пару лет назад, замедлилось и даже почти прекратилось. С удивлением он узнал, что Сталин позволил начаться некоторым реформам в его огромной, но бездарной армии. Ещё год-два и его союзник превратится в мощную хорошо организованную военную силу, с которой будет очень непросто справиться. А если учесть резервы огромной страны, особенно людские резервы, коими никогда не обладала Германия – СССР может стать непобедим. Может быть, у него есть три или даже четыре года. Но не больше. Он не обманывался в отношении Сталина. Этот человек, с коим они заключили союз и даже договорились, того не афишируя, о совместных войнах, с последующим разделением завоеванных территорий поровну – всё равно, этот человек (как, впрочем, и он сам), никогда не потерпит двоевластия в мире. Ему, как и Сталину, нужен только мир. И только весь. Целиком, без послаблений и уступок.

Едва окончится война и в мире останутся только Германия и Советский Союз – обе державы тут же начнут подготовку к новой войне, к войне уже друг с другом. Иного не дано. Сталин не потерпит такого положения дел. Он тоже. Только одна всеобъемлющая могучая держава – Империя. Только так…, и только сейчас у него есть шанс переломить хребет своему, пока ещё, союзнику. Слишком непредсказуемому союзнику. В Польше Сталин доказал это, едва не сорвав несколько блестящих тщательно спланированных военных операций Вермахта. С таким союзником и врагов не надо…, совсем немного и этот союзник обратится врагом. Вопрос не в том, возможно ли такое, а в том, когда это случится. Когда падёт весь мир у ног Германского и Советского народов? Когда Красная Армия обратится могучей силой? Или сейчас, когда Красная Армия представляет собой жалкую пародию на армии Германии? Ответ очевиден. Следовало поторопиться и ударить сейчас. Тогда не останется у Германии потенциально опасных врагов и непредсказуемых союзников.

Сейчас, изучая карты и размышляя, он задавался вопросом – возможен ли успех военной кампании против Советского Союза сейчас? Кампании, планы которой пока обдумываются всего несколькими высокопоставленными людьми. Фюрер много думал над этим вопросом и неизменно приходил к одному и тому же ответу – да, Германия победит. Красная Армия не готова к современной войне. Её техника и вооружение безнадёжно устарели. Её лучшие офицеры и генералы, томятся в концлагерях Коммунистической партии. А её солдаты не способны к самостоятельным решениям. Военная мощь Германии, даже сейчас, когда ей приходится сражаться со всей Европой, много сильнее Красной Армии. Но расстояния…, СССР – это не Франция. Где найти столько солдат, что бы оккупировать такую огромную территорию? А что будет со снабжением армий, быстро продвигающихся в глубь советских территорий? Линии снабжения растянутся, станут очень уязвимы, а поставки наверняка будут запаздывать повсеместно. Всё это способно сорвать быстрое наступление бронетанковых войск, а уж о моторизованных частях и механизированных и говорить нечего: они будут безнадёжно отставать от танков – а это уже чрезвычайно опасно. Если Блицкриг провалится, и Германия будет втянута в войну на истощение – что тогда? Конечно, шансы того, что Красная Армия сумеет остановить мощь немецкого наступления, хоть на один час остановить, практически отсутствуют, но…, но такой шанс есть.

Он выпрямился, откинулся на высокую спинку мягкого кожаного кресла, устремив невидящий взор в полумрак комнаты. Если наступление будет остановлено – начнётся долгая война на истощение. Конечно, он не сомневался, Германия с честью выстоит пред таким испытанием и, в конце концов, победит своего врага. Но вот цена такой победы? А ведь есть и другие враги Великой Германии. Нет. Нельзя позволить войне с Советским Союзом превратиться в войну на истощение – только быстрая, молниеносная компания, в которой СССР падёт за один год максимум. Но, скорее всего, хватит двух-трёх месяцев.

Он улыбнулся своим мыслям. Превосходство арийской расы не отменишь, а по стойкости и высоте боевого духа немецкий солдат даст фору любому солдату мира. Да что там! Один немецкий солдат сможет дать фору целому взводу солдат любой другой армии! И всё равно останется сильнее. Он нанесёт удар сейчас – пока Красная Армия слаба. И Германия с лёгкостью одержит ещё одну победу для своего фюрера, для своего народа.

Он закрыл глаза, всё ещё улыбаясь – пред его мысленным взором развевался флаг его Империи. Свастика на белом фоне на красном поле, она развивается над всем миром…

Улыбка поблекла и сползла с его лица. Он вдруг вспомнил что символ, выбранный им для Германии, ей не принадлежит. Он открыл глаза и угрюмо посмотрел на карты районов, где ориентировочно и пока лишь для себя, он наносил линии основных ударов бронетанковых войск и поддерживающей их пехоты. Может быть, он торопится и делает ошибку? Не знак ли это – то, что он вспомнил сейчас? Ведь этот знак – свастика, принадлежит им. Он заимствовал его из древней истории, своего нынешнего союзника и будущего врага. Древний знак славян на его флаге – кому он будет служить, когда начнётся война и будут умирать славяне, несомненно великий (в прошлом) народ, сейчас выродившийся в целую расу мерзких рабов коммунизма? Нужно всё ещё раз тщательно обдумать. Нет сомнений – Германская военная мощь, просто раздавит славян. Но есть ведь и другие силы. И с ними приходится считаться.

Что ж, вскоре он примет окончательное решение и тогда…

-Здравствуйте, герр Гитлер.

-Что? – Подскочил он в своём кресле от неожиданности.

-Простите за непрошенное вторжение. – Донеслось из полумрака комнаты и смутно различимые очертания высокой фигуры выступили вперёд, став вполне видимы. – Разрешите, я присяду? Вы очень любезны герр Гитлер.

Герр Гитлер в этот момент сидел, держа спину прямой, как стрела, и широко открытыми глазами смотрел, как неизвестный гость подвигает второе кресло из угла комнаты к его столу. Как он садится в это кресло, закидывает ногу на ногу и приветливо улыбается ему.

-Простите за внешний вид. – Сказал человек слова извинения, тоном в котором не было нот сожаления…, или каких-либо иных чувств… – Но я подумал, что так будет лучше, и мы сможем сразу перейти к делу. Ведь теперь вы понимаете, что я не совсем обычен для вашего, скажем так, окружения.

Фюрер не смог ответить. Он не мог сейчас думать и реагировать адекватно. Мертвенная бледность разливалась по лицу главы самой могучей страны мира.

-К-кто в-вы? – Смог выдавить он, минут через десять оцепенения.

-Толеран Цевера. – Чуть наклонив голову, произнёс неизвестный. Свет газовой лампы блеснул на металлической части этой страшной головы. И совсем не оживил мертвенно синюю кожу нормальной человеческой части лица. Малой части всего этого ужасного лика.

-Странное имя. – Чуть окрепшим голосом ответил фюрер. Он уже сумел прийти в себя, хотя и не мог пока поверить, что не уснул за картами и не видит сейчас дурной сон.

-Это не имя. – Синие губы, каких не могло быть у живого человека, чуть изогнулись, произнося слова, но в целом губы казались неподвижными. – Звание и одновременно название воинского подразделения. Я Толеран, командую…, командовал взводом Толеранов. Цевера – что-то вроде капитана в вашем понимании.

-Капитаны не командуют взводами. – Фюрер вдруг почувствовал, что с этим кошмарным видением можно вести вполне мирную беседу. Осталось только дождаться пробуждения. Впрочем, почему бы не продолжиться такому занимательному сну?

-Взвод Толеранов, десять единиц, - это мощь ваших двух-трёх армий, фюрер. Толеран Цевера, высокое звание в моём, скажем так, социуме.

-Но вас ведь как-то зовут?

-Толеран Цевера. – Правая металлическая рука поднялась и небрежно взмахнула. Взгляд фюрера намертво прилепился к этой конечности, отливающей серо-синими цветами. – Приняв звание Толерана, мы отказываемся от своих имён. Но, если вам так удобнее, когда-то меня звали А-4534.

-Пожалуй, Толеран будет гораздо удобнее.

-Наверное, нам пора перейти к делу. – Монстр сидевший напротив фюрера сложил руки на груди, сцепив пальцы вместе. Уже без всякого удивления фюрер обнаружил, что вторая рука незнакомца, до локтя так же выполнена из металла. Но она ещё чем-то неуловимо отличалась от правой. Он смотрел и никак не мог понять, в чём отличие. Сейчас он понял, что, судя по всему, не спит. Разум не мог принять такой дикой мысли – существо перед ним, действительно есть и проникло в его рабочий кабинет сквозь многочисленную охрану незамеченным. Так что он упорно старался думать о том, чем же отличаются эти две руки, одна от другой. Мысль вызвать охрану из коридора появилась в его разуме на мгновение и тут же пропала – чутьё подсказывало ему, что ни взвод СС из коридора ни весь личный состав его армий, не совладает с этим чудовищем. И ещё: чутьё так же подсказывало, что вызов охраны и вообще агрессия по отношению к этому Толерану, будет самой большой ошибкой в его жизни…, и, пожалуй, последней.

-Да. – Фюрер устроился поудобнее, стараясь сохранить невозмутимый и серьезный вид. Ему это удавалось вполне. Он был смелым и умным человеком. Правда, иногда ему казалось, что он ещё и немного тиран, но это, конечно же, только казалось. – Зачем вы здесь и кто вы?

-Я солдат. – Ухмылка на полуметаллическом лице померкла. – Последний солдат, уже проигранной войны. Я скажу, зачем я здесь, но, сначала, мне придётся кое-что вам рассказать.

-Я слушаю вас.

-Герр Гитлер, положение в котором мы оказались, вина за это целиком и полностью лежит на вас. – Толерант усмехнулся – кажется, грустно, а не зло или угрожающе. Очень странно смотрелась ухмылка на таком чудовищном лице… – Ваша война – именно она лежит в первооснове всего, что случилось с нами.

-Вы… - Ужасная мысль пронеслась в голове фюрера. Он вновь побледнел. – Вы немец?

-Кто? Я? – Фюрер вздрогнул сейчас: безволосая бровь человеческой половины лица удивлённо приподнялась, тогда как металлическая часть и алевший на ней жуткий глаз, оставались абсолютно неподвижны. – Нет. Простите, если огорчил вас. Я Подданный Империи Механ…, и до недавнего времени я ничего не знал о существовании такого народа как немцы.

Фюрер непроизвольно сжал кулаки. Неужели? Этот монстр из будущего? А его народ, арийская раса, народ Германии более не существует? Это значит, он проиграл войну?

-Думаю, вы уже догадались, что я из другого временного континуума нашей вселенной. Отстоящего от вашего примерно… - Толеран помолчал немного, будто решая, стоит ли называть цифру, а потом продолжил говорить. – Отстоящего на очень много лет. Давайте вернёмся к нашему делу. Ваши войны – вот что стало началом нашего конца.

-Но почему? – Страшась ответа, воскликнул фюрер.

-Вы проиграли эту войну. – Буднично как-то сказал монстр, и фюрер шумно вздохнул. – И навсегда отбили у людей желание к любому объединению. Мы всегда считали, что это началось незадолго до Первой Атомной войны, но…

-Атомной?

-Да. – Не разъясняя ничего по этому моменту, продолжил Толеран. – Мы пришли к выводу, что всё началось с вашего поражения в войне. Но так же мы пришли к выводу, что без войны, вам не создать то, что требуется нам.

-И что же это?

-Империя. Единое Человечество – вот, что нам требуется. Если человечество объединится сейчас – потом, в будущем, оно сумеет устоять и выжить.

-Что случилось там…, в вашем…, времени? – Задумчиво хмурясь, вопросил фюрер. Где-то шла большая война и нужны были солдаты. Разговор стал более-менее понятен ему.

-Что случилось? Война. И мы были не готовы к ней. – Толеран опустил одну руку вниз и что-то поднял с пола. Положил на стол. Фюрер с некоторой опаской смотрел на чёрный чемоданчик. – Нас осталось слишком мало. Технически мы им уступаем совсем немного, но нас осталось очень мало. Особенно после Третьей Квантовой войны.

-Квантовой? – В раз севшим голосом сказал фюрер. – Сколько же всего было войн?

-Не много. – Толеран улыбнулся. – Мы помним две атомных и три квантовых.

-Что это? – Он указал на чемоданчик, после непродолжительного молчания.

-Энциклопедия. Откройте, посмотрите. Она на немецком. Нам стоило больших трудов расшифровать вашу письменность и освоить язык, для отправки одного Толерана сюда.

Фюрер осторожно коснулся чемоданчика. На нём были магнитные защёлки, но вот материал, из которого был сделан чемоданчик – металл? Он приподнял его и немного подержал. Слишком лёгок для металла.

-Откройте, просто откройте и посмотрите.

Он открыл. И увидел внутри толстую книжку, в красной обложке. Крупным шрифтом, поперёк развевающегося флага со свастикой было написано: “Падение Третьего Рейха”.

-Что…, это? – В раз охрипнув поинтересовался фюрер.

-Полная энциклопедия, о Второй Мировой войне. Там всё подробно расписано – ваши ошибки и успехи. Успехов было немного.

-Почему я? – Неотрывно глядя на красную книгу, спросил фюрер.

-Честно – не знаю. – Толеран пожал плечами. – Решение было принято не мной. Но я знаю, что выбор делался между Германией, США и СССР. Думаю, из-за вашего военного потенциала выбор пал на вас.

-Немецкий солдат – лучший солдат! – Гордо произнёс фюрер, горящим взором глядя на монстра, принёсшего, возможно, бесценный дар для его будущей Империи.

-Вы доказали это на деле. Точнее, докажите. – Толеран кивнул в сторону чемоданчика. – Мы нашли эту книгу в библиотеке древнего города, после одной из боевых операций. Библиотека чудом уцелела, и мы нашли множество древних книг.

-Древних?

-Древних. – Кивнул Толеран. – Мы понятия не имели, что в тех местах существовали города и вообще когда-либо жили люди. Пустыня Евтар непригодна для жизни.

-Почему? – Аккуратно доставая бесценную книгу из чемоданчика, спросил фюрер.

-Агрессивная среда обитания. – Туманно пояснил Толеран.

Минут десять в комнате царило молчание, нарушаемое лишь шелестом переворачиваемых страниц. С каждой мельком просмотренной страницей, глаза фюрера делались всё больше.

-Какова плата за этот дар?

-Несколько обещаний.

-Что? – С трудом оторвав взгляд от книги вопросил фюрер.

-Вы должны обещать, что человечество будет соединено под одним руководством. Вы должны пообещать, что сохраните военную мощь людей и оружия. Вы должны пообещать, что будете развивать эту мощь и, что важнее всего, вы будете развивать науку, создавая новые виды оружия и новые виды войск.

-Клянусь своей жизнью! – Воинственно выпалил фюрер.

-И самое главное: отбросьте идею расового превосходства.

-Что? Но…

-Не сразу. – Толеран переменил позу и фюрер сумел увидеть, что вторая его нога представляет собой жуткую мешанину металла и плоти. – Сейчас она необходима вашему народу, вашему солдату. Но когда с войной будет покончено, вы забудете свою идею. Понимаете герр Гитлер, ваша идея не лишена смысла и во многом правдива. Но, увы, она обязательно трансформируется со временем, будет извращена как вашими противниками, так и приверженцами самой идеи. Со временем она превратится в чудовище и станет угрожать нашим целям. Солдат любого народа, если им командует дилетант, а его боевая подготовка слаба – худший. При правильном использовании, любой солдат – лучший.

-Евреи – нет! – Рявкнул фюрер.

-Вынужден вас огорчить. Прочтите последние страницы этой книги. Евреи стали лучшими солдатами мира после падения вашей армии. Всё зависит от обстоятельств.

-Значит, я должен создать обстоятельства, в которых… - Он выжидательно посмотрел на Толерана.

-В которых каждый человек планеты станет лучшим солдатом…. Когда начнётся Наша война – лучшие будут умирать сотнями. Нужно, что бы лучших были тысячи. Иначе Человечество обречено.

-Я не подведу. – Решительно сказал фюрер.

-Надеюсь. – Толеран встал на ноги. Фюреру стало плохо. Голое чудовище перед ним, не имело половых органов – на их месте блестел плоский синеватый металл. – Чемоданчик сделан из пластика, и он остаётся вам, в качестве второго дара. Если вы сумеете разобраться, из чего он состоит и воспроизвести его: у вас будет лучшая броня в этой войне. Прощайте.

Толеран повернулся спиной к фюреру и по всему его телу поползли сине-белые полосы светящейся жидкости – так это выглядело. А потом он исчез.

Фюрер долго смотрел на то место, где пропало чудовище. Пред его глазами всё ещё была эта спина – мешанина плоти и металла, покрытая вмятинами, подпалинами и глубокими порезами, из которых не текла кровь. Это существо действительно вышло из какого-то кошмарного боя. Ибо бой, в котором дерутся монстры, другим быть не может.

Он посмотрел на книгу перед собой. Несколько раз перечитал название. Ударил себя по щеке и снова посмотрел на книгу. Пощупал её страницы. Долго сидел не шевелясь, пытаясь принять и осознать тот факт, что это всё произошло в действительности. А потом, решительно хмурясь, углубился в чтение книги.

“Война почти закончилась. Они напали неожиданно – никто не мог предположить, что немцы всё же начнут войну против нас. Особенно, после того как мы заключили все эти новые соглашения. Мы считали их друзьями. Они так помогли стране в 41-ом! Но всё было сделано только что бы усыпить нас – заставить поверить, что они друзья. Немецкие танки атаковали 5-ого мая 1942-ого. 5-ого первый выстрел был сделан по нашей границе, а сейчас 25 августа и бои идут уже в Москве…”

Сердито жужжа, пуля пронесла над головой и врезалась в стену, брызнув целым фонтаном бетонной крошки. Солдат выронил блокнот, в котором писал обо всём, что происходило с ним. Писал с первого дня войны. И сегодня он делал последнюю запись в своём импровизированном дневнике.

Алексей – бывший школьный учитель, который ещё год назад и представить не мог, что когда-нибудь кого-нибудь убьёт, чувствовал, что на этот раз запись будет действительно последней. Каким-то шестым чувством он ощущал близость собственной смерти. Он точно знал, что никогда не сдастся проклятым фашистам, но, сколько уже советских солдат, точно знавших, что лучше смерть, чем плен – уже в плену? Решимость умереть, но не сдаться врагу, не могла служить достаточным основанием, для полной уверенности в своей скорой смерти. Но всё равно он чувствовал именно смерть.

Алексей сполз за груду обломков – все, что осталось от второй стены, и огляделся в поисках более надёжного укрытия, желательно с лучшей позицией для ведения огня. Над головой пронеслось ещё несколько пуль. Где-то совсем рядом тяжело ухнула пушка и громом разнёсся взрыв. Кто интересно стреляет? Это наши или немцы? Непонятно. Сейчас по всей Москве шли бои. Кто где неизвестно. Резервы из Сибири – единственной территории СССР ещё находившейся под контролем советских людей, к городу подтянуть не успели, и они подошли, уже когда немецкая пехота вошла в город. Со свежими силами им удалось отбросить захватчиков и отвоевать несколько улиц. Но теперь ситуация изменилась кардинально. Алексей со своим отрядом двое суток вёл сражения с немцами и за это время только один раз он наткнулся на группу таких же “потерявшихся” солдат. Группы соединились, и под его командой оказалось девяносто восемь человек.

Алексей попытался подползти к потерянному блокноту. Очередь легла практически у самого носа. С огромным сожалением Алексей отказался от дальнейших попыток вернуть, на сегодня, самый дорогой для него предмет. Он отполз дальше назад и, подскочив на ноги, согнувшись чуть не до пола, побежал вглубь развалин. За спиной яростно трещали автоматы и винтовки, пули неслись ему в след. И ни единого человека сейчас не бежало за ним, никто не прикрывал его отступление, бывшее, по сути, бегством – все девяносто восемь погибли. Уже третьи сутки он воюет совсем один.

Он юркнул в неровную дыру в стене, пробитую, видимо, танковым снарядом. Солдат очутился на одной из улиц, густо усыпанных обломками кирпича и камня. Он нырнул в ближайший завал, образовавший нечто вроде окопа. Замер там, не двигаясь и настороженно смотря вперёд. Улица была практически пуста. Почерневшие остовы зданий, сейчас похожие на сыр от обилия дыр в стенах. Глубокие воронки в дорожном покрытии. Десятка три трупов раскиданных по всей дороге – покрытые серой пылью они лежали в самых невозможных позах, с трудом различимые среди руин.

Алексей на трупы внимания не обратил. Всего за пару месяцев он научился не обращать внимания на смерть. Война – тут быстро учишься. Оно ведь как бывает – куришь в окопе с товарищем, говоришь о чём-то – р-раз и товарищ замолкает, падает наземь. А ты смотришь на него, а у него головы считай и нету. А спустя мгновение весь мир взрывается. Вокруг свистят пули, гремят взрывы, кричат люди…, на войне быстро учишься не замечать таких вещей как смерть. А убивать учишься ещё быстрее.

Алексей, стараясь делать поменьше лишних движений, снял с плеча трофейный автомат – как ни прискорбно признавать, оружие куда более лучшее чем, то, советское, что было у него в начале войны. Сняв, взял левой рукой и подтянул вперёд. Перехватился поудобнее и затаился. На улицу, двигаясь короткими перебежками, высыпали фашисты – человек десять. Алексей злобно улыбнулся спёкшимися губами – ещё парочка фашистов отправится на тот свет. Он ждал удобного момента. Очень уж хорошо воевали эти проклятые захватчики – нельзя дать им шанса прийти в себя. Подстрелить парочку и быстро отходить. За время войны бывший школьный учитель заметил одну интересную особенность немцев – если они несли потери, то старались отойти и перегруппироваться, либо затаиться, но не рисковать людьми зря. Так что если пристрелить нескольких, можно успеть отойти и исчезнуть в руинах, что бы потом ударить в другом месте, по другому отряду. Как жаль, что они всё же научились бороться с этой тактикой. В самом начале боёв за Москву, его отряд легко уничтожал не только пехоту, но и танки, практически не неся потерь. А потом появились эти небольшие группы с серебряными черепами на кителях и скрещенными костями под ними. Хорошо вооружённые мобильные группы. Самое обидное, что враг скопировал тактику боя у них же – таких как группа Алексея. И как быстро! Всего пару недель и уличные бои для советских солдат превратились в уличные бойни.

Солдаты рассеялись по улице и теперь двигались, умело используя рельеф как прикрытие. Алексей ждал. Тактика была ему знакома – совсем не давно он сам именно так выводил своих людей на цели: в основном небольшие отряды противника. Вот совсем рядом поднялся и, пригибаясь к земле, перебежал с места на место солдат. Добежал до воронки и исчез. Пока рано. Шанс, что подстрелишь такого “бегуна” очень мал, а вот самому погибнуть это запросто. Пока нужно ждать. И хорошо бы офицера подстрелить – без командира отряд уже наполовину выведен из строя…, так комиссар говорит. То есть говорил. Комиссар наш давно уже на том свете. Хороший был мужик. В других отрядах бывали комиссары такие, что пока пол отряда не сгубят своими идиотскими приказами, не успокоятся. А этот молодец был – к солдатам прислушивался, сам дрался как тигр…, как его звали? Кажется, Вася…, да точно Вася...

Мелькнул ещё один солдат и пропал. На этот раз очень близко – метров десять. Александр затаил дыхание. Солдат, скрывшийся за смятым обгоревшим остовом грузовика, побежал наискосок по улице. Алексей снял его короткой очередью и по возможности быстро стал отползать глубже в кучу камней, выбранную им как укрытие. Немцы затаились – буквально испарились. Только вот целый отряд здесь мельтешил и раз – нету никого, тишина.

Русский солдат отполз достаточно и быстро оглядевшись, в полусогнутом виде, побежал к внушительной куче битого кирпича. Увы, школьный учитель, из которого война очень быстро сделала умелого и безжалостного убийцу, способного сутками охотиться в руинах на людей, не заметил опасности. Он был слишком истощён. Он редко ел последнее время. Давно не мылся, и не часто ему удавалось поспать всласть – случившееся сейчас было лишь делом времени.

Пуля настигла его на полпути к укрытию. Один из последних защитников Москвы упал лицом вниз, оставшись практически без головы.

В одном из завалов из кирпича и камня, немецкий офицер Ганс Шмальц опустил винтовку. Внимательно осмотрелся, не покидая укрытия. Убедившись в гробовом молчании руин, он приподнялся и бросил гранату, туда, где упал русский. Взрыв прогремел не так оглушительно – он уже успел привыкнуть к ним и даже немного оглохнуть. Солдат привстал и, резко подняв руку, изобразил растопыренными пальцами какой-то знак. Половина его взвода в точности выполнила команду, начав движение короткими перебежками, вокруг русского, упавшего между двумя нагромождениями камня и кирпича. Немецкий офицер не был уверен, что солдат мёртв – отсюда он не видел его тела и не мог быть абсолютно уверен, что его пуля, а затем граната, уничтожили его. Он так же не был уверен, что солдат был один. Русские не редко использовали такую дикую сумасшедшую тактику – бросали на смерть часть своих солдат, и когда противник занимал позицию, они обрушивались на них, заставляя обороняться. Если его соотечественники успевали остаться в живых, что бы занять оборону. Некоторые русские были просто дьяволами в бою! За эти несколько месяцев отчаянных боёв немецкий офицер, сражавшийся против французов, британцев, поляков и многих других, ветеран двух войн – сражаясь с русскими, сумел убедиться, что страшнее противника Германия ещё не встречала. С ними было чрезвычайно тяжело воевать. Если на открытых участках немецкие войска легко расправлялись с русскими, обходясь почти без потерь, то в городах, в уличных боях, они несли тяжелейшие потери. Безрассудная храбрость русских, живо напоминала ему японцев, предпочитавших смерть плену. Только японцы не умели так хорошо убивать и столь яростно, часто безжалостно – словно дикие звери, сражаться.

Офицер тихо выругался. Часть его отряда быстро и почти без изъянов сдвигалась совсем не в ту сторону, в которую нужно было. Чёртовы русские. Воевать с ними было трудно, но управлять ими было ещё труднее. Офицер был вынужден прокричать свой приказ. Русские, добровольно вступившие в армию Германии на территории оккупированной Украины, подчинились. Что ж, может со временем из них выйдут хорошие солдаты. И может когда-нибудь ему, солдату Третьего Рейха, уже не будет стыдно, за то, что эти русские украинцы носят форму войск Великой Германии. Всё же у них сейчас общее дело. Русские с Украины с огромным энтузиазмом убивали русских из других частей СССР. А коммунистов убивали с отвратительным немецкому солдату боевого отряда СС, наслаждением.

Офицер двинулся вперёд. За несколько минут он подобрался достаточно близко, что бы убедиться, что русский солдат мёртв, и был один. Самое удивительное, что это действительно был солдат Красной Армии. Уже вторую неделю ему и его отряду приходилось воевать с гражданским населением. Вопреки здравому смыслу, гражданское население почти в полном составе, начало воевать против солдат Вермахта. Не имея порой даже нормального оружия. Не так давно на них напали люди вооружённые просто камнями. Да, они просто кидались в них камнями и бросались на них с палками. Странный народ.

Одни дерутся насмерть, другие присоединяются к ним и тоже дерутся насмерть – против своих соотечественников. Он не совсем понимал последних и совсем не понимал первых. Наверное, всё это как-то связано с коммунистическим режимом. Кто их знает…

Мумба сидел в засаде.

Он уже много часов тут сидел. Долго сидел. Терпеливо. Он ждал, как настоящий охотник и воин. Потому что только настоящий охотник умеет ждать долго и только настоящий воин умеет убивать. Мумба умел. Сегодня будет хороший день – сегодня он отрежет множество ушей! А когда вернётся домой – о! Когда вернётся, даже Лулуб не сможет обратиться к нему с грубым словом! А если обратится – Мумба убьёт его! Потому что Мумба Великий воин!

-Бойцы! – Говорил сэр Эдгар Элдриш, вышагивая перед строем чернокожих солдат. Он говорил жёстко, стальным и властным голосом настоящего английского офицера. Гордое лицо выражало только одно – решимость победить любой ценой. Переводчик, тоже каменнолицый английский офицер, переводил его слова солдатам. – Сегодня состоится битва, в которой мы должны победить любой ценой! И мы победим! Потому что враг слабее нас и не ждёт атаки всех наших войск сразу…

Мумба слушал и презрительно косился на этого бледнокожего слюнтяя. Он говорил о каком-то долге, о великой миссии, слабости противника…. Глупый белый человек! Он не понимал. И противник не был слаб – Мумба знал. Противник был очень сильный. И только поэтому Мумба был здесь. Только поэтому он терпел присутствие в отряде Дулга из племени Эфу. Дулгу был сильным, свирепым – Мумба всегда хотел его убить. Но немцев он хотел убивать больше. Немцы были сильнее Дулгу, их убивать было почётнее, их уши ценились больше чем уши трёх Эфу!..

Великая миссия – Мумба вдруг понял и его взгляд, обращённый к офицеру, преисполнился уважением. На самом деле глупый белый человек кое-что понимал! Намёками, потому что вокруг было много других белых глупцов, намёками он говорил то, что нужно было говорить сейчас. Мумба вдруг с почтением чуть склонил голову – он был бы счастлив убить Эдгара. Уши Эдгара были столь же ценны, как и уши немецкого солдата! Чудеса! Как он сразу этого не понял?

И сейчас он сидел в засаде. В земляном окопе. И ждал сигнала. Немецкие солдаты были на другой стороне этой земли, изрытой взрывами снарядов и гусеницами танков – они тоже ждали.

Мумба чувствовал сейчас их страх. Он был разочарован и горд. Они боятся Мумбу, значит он сильный воин! Но они боятся, а это значит, что они немного слабее, чем он считал. Победа будет не столь почётна…

Почему глупый белый офицер не даёт команды? Неужели он тоже пахнет страхом и не может отдать приказ? Мумба хмуро пригладил курчавую бороду левой рукой. В правой он держал винтовку. Сколько ещё ждать? А может не ждать? Он почти решился попробовать подкрасться к врагу, когда глупый белый поднялся из окопа и с криком бросился вперёд. Он встал во весь рост – этот белый глупец. Он не понимал и поплатился. Пуля опрокинула его обратно в окоп, но дело было сделано: сотни воинов ринулись в атаку наполняя воздух криками, леденящими страхом души трусливых врагов. Они стреляли и Мумба тоже. Они бежали, часто падая, пригибаясь и даже подпрыгивая просто вперёд, но неотвратимо они неслись вперёд. Неотвратимо и безжалостно! Дулга упал возле первых врагов. Мёртвый. Мумба лишь презрительно фыркнул и снова зарычав, спрыгнул вниз, в окоп, где были немцы. Эфу – слабые, они часто умирали. А вот немцы были сильными. Мумба расколол прикладом один череп, пронзил штыком горло второго. Третий враг выбил винтовку из его рук. Мумба оскалив зубы, взялся за нож. Они покатились по земле, и всё было кончено в две секунды. Мумба отрезал первые уши в этом бою!!!..

Когда бой кончился, гордый Мумба сложил уши в жестяную банку и стал насаживать их на нитку.

-Что…, что ты делаешь? – Сказал кто-то и Мумба поднял глаза. Перед ним стоял Эдгар!

-Мои. – Ответил ошарашенный Мумба подвигая банку поближе к себе. На всякий случай он сел посвободнее, что бы легко выхватить нож.

-О…, как же это всё… - Эдгар пошатнулся и один из белых солдат поддержал его под локоть. Белый был сильно ранен. Мумба видел. Но белый стоял.

-Идите вы все к чёрту… - Пробормотал белый как мел офицер и, махнув рукой, поковылял прочь.

А Мумба смотрел ему в след и очень жалел, что Эдгара нельзя будет убить, когда он поправится. Уши этого белого глупца заслужили единственную нить. Как клыки Большого льва, нельзя нанизывать на нить с клыками других львов, так и уши Эдгара можно было носить только на одной нити. Ибо Эдгар был великим воином!..

А может и шаманом…, Мумба вздрогнул и потряс головой. Шамана убить – большая беда. Шаман может вернуться оттуда, может забрать его душу…, Мумба отложил своё занятие и взялся двумя руками за висевший на шее амулет. Он стал быстро шептать слова, отпугивающие Злых духов. Эдгар мог позавидовать его успеху и наслать на него Злого духа…, Мумба боялся только их – их он не мог убить…

Удивительное ощущение – побывать в прошлом, да ещё столь отдалённом. Эра в моё время считающаяся почти мифом, давно забытой легендой. Забытой, потому что мы и правда забыли эту легенду. Кто бы мог подумать, что в самом центре пустыни Евтар не только была процветающая цивилизация, но и кипели войны, рождались и умирали Империи. Удивительно. Тут кругом настоящие люди. Естественно нет Толеранов, но и генетически модифицированных людей тоже нет! Нет даже простейших кибернетических людей! Поразительно, но все они здесь настоящие, не имеющие никаких модификаций. Не удивлюсь, если окажется, что они рождаются не в специализированных лабораториях, а естественным путём – что бы это ни было такое. Очень может быть, что они даже не проходят простейшего генетического контроля. Это кажется таким диким, невозможным. И хотя мы нашли не мало древних книг об этом времени – трудно поверить, что именно так они и живут.

Толеран Цевера Прея А-1 и А-7 Серебряной Линии до последнего обороняли лаборатории на острове Сев-Арика. Их отряды погибли, вместе с лабораториями и наши дни были сочтены. На Сев-Арике (из древних книг мы с удивлением узнали, что этот большой остров когда-то был континентом) стояли последние на Земле лаборатории людей. Только там были эмбрионы человека, только там были условия для производства новых человеческих единиц. С потерей лабораторий мы потеряли своё будущее. А тут, в этой древности им даже не нужны лаборатории! Удивительно, но, несмотря на свою крайне примитивную науку, они в чём-то значительно превосходят нас. Нас! Детей расы сумевшей пережить пять опустошительных войн, и достигнувшей небывалых научных высот! Они даже могут восстанавливать свои человеческие единицы без применения технологий и практически в неограниченном количестве. Древние книги совсем не приукрашивали наше прошлое…, и его необходимо изменить.

Мы проиграли свою войну вовсе не в последнем сражении на плато Эридан, в сражении за Площадку. Мы проиграли свою войну здесь – за сотни лет до Первой Атомной. Началом этой войны – как известно нам из немногих уцелевших примитивных кристаллов памяти, широко использовавшихся тогда, послужило противостояние нескольких могучих держав. Они не могли поделить ресурсы планеты. И, в конце концов, были вынуждены решить свои разногласия с помощью оружия. Увы, наши предки, не понимали к каким ужасным последствиям, это приведёт. Тогда пустыня Евтар ещё не существовала такой, какой я её знаю, но она уже начала проявляться. Война решила разногласия. Часть ресурсов, из-за которых всё началось, теперь находилась в зоне радиоактивного заражения. Войну пережили все державы – утратив большую часть населения. И наступил мир.

Который рухнул меньше чем через сто лет. Вторая Атомная война опустошила планету гораздо сильнее. Лишь три державы сумели сохранить некоторый технический уровень. Другие скатились до положения диких зверей. Третьи превратились в существ уже мало общего имеющих с человеком. С огромным трудом, общими усилиями, этих третьих, удалось изолировать. Пустыня Евтар стала обитаема – её населили твари, рождённые в огне ядерных взрывов. Казалось бы, люди, наконец, выучили жестокий урок. Увы. Державы упорно держались за свою независимость. Прошло время, люди сумели возродить былое величие своей расы, и интересы держав столкнулись вновь. Третьей Атомной не случилось только по двум причинам – страх, почти ужас пред ужасами последней войны. Малая из причин. Главная – у всех держав уже имелись эффективные средства защиты от ядерных атак. А, кроме того, люди научились эффективно очищать заражённые радиацией земли. Шаткое равновесие держалось до тех пор пока не были найдены подземные сооружения времён до Первой Атомной. Они назывались – адронный коллаидер. Неизвестно зачем и кто их создал, но люди сумели изучить, восстановить и улучшить несовершенную технологию этих гигантских приборов.

Так началась Первая Квантовая война.

Сейчас стоит ночь. Над землёй видно множество звёзд и даже странное небесное тело – большое, круглое и бледное. Возможно, это тот небесный спутник, что в древних книгах назывался Луна. Не знаю, может быть. Моя миссия здесь почти закончена. Осталось проверить последствия вмешательства. Мне предстоит поэтапно пройти весь временной отрезок, отделяющий меня от моей войны и вступить в неё, на стороне людей. Я должен убедиться, что всё прошло как надо и люди станут едины, станут готовиться к нашей войне уже в ближайшее время. Атомных и Квантовых войн не должно случиться. Они уничтожили нас. Именно они. Будь у нас больше человеческих единиц, мы бы обязательно победили. Даже, несмотря на то, что единственные кто успешно противостоял врагу – Толераны и Даларианы. Впрочем, Даларианы были слишком огромны и слишком уязвимы для аннигиляционных орудий врага. Толераны показали себя в чём-то лучше.

Осталось лишь проверить, как сказалось моё вмешательство на людской истории. Сложностей возникнуть не должно. Этот древний народ – немцы, победит в своей войне и объединит людей, для нашей войны…

Интересно – будут ли у них Толераны? Наверное, нет. Толераны детища Первой Квантовой. Именно тогда, из кибернетических организмов и были получены первые Толераны. Такие как я. Вторая Квантовая позволила довести нас до совершенства, а Третья породила Даларианские подразделения. Мне всегда казалось, что эти гиганты наш ключ к победе в этой последней войне. Что ж, я ошибался. Целый корпус Далариан защищал Площадку – и что? Наша миссия едва не провалилась. И отправиться пришлось мне, хотя Цевера и не мог быть назначен на выполнение столь ответственного задания. Только Прея и лишь из-за того, что Толераны Цевера Прея Лагран, к тому моменту уже не существовали в природе. Да и Прея оставалось всего три единицы. Я отправился сюда, выходя из огненного пекла, в котором сгорал мой мир…

Площадку атаковали уже трижды за этот день. Пока обходилось почти без потерь. Только один Далариан был ранен. Один из трёх разумов контролировавших его огромное металлическое тело был уничтожен и весь правый борт теперь отказал. Почти треть всех орудий вышла из строя, но Далариан всё ещё был в строю. Механики сейчас перенаправляли хорошо бронированные линии подачи веществ необходимых для органической части Далариана – погибший мозг угрожал отравить два оставшихся. Так же они пытались перевести под контроль двух оставшихся разумов уцелевшее вооружение правого борта. Далариан прочно врезал в землю обе двигательные лапы и механики–роботы облепили его правый борт так, что все орудийные площадки шевелились живым серым ковром. Остальные четыре Далариана корпуса, последнего уцелевшего из Плеяды (семь корпусов), замерли по четырём сторонам света, на расстоянии пяти ста метров от объекта, охраняя периметр Площадки. Четыре огромных металлических скалы – они казались непреодолимой преградой для всего, что состоит из металла и плоти. Последняя атака наглядно показала с какой лёгкостью противник преодолевает этот “непреодолимый” заслон. А ведь в самом начале войны Даларианы уничтожали врагов тысячами почти не получая повреждений. Враг учился. Он был силён и искушён в военном деле. Теперь Даларианы не были для него непобедимы, но всё ещё были очень опасны. Особенно для вражеских кораблей. Почему-то враг не модернизировал свои корабли так, как сделал это с техникой и пехотой после первых столкновений с Даларианами. Он просто увеличил их численность и перестал бросать в бой большие корабли. Только юркие вытянутые корабли класса истребитель, но в огромных количествах. Такая тактика привела к чудовищным потерям, но она оказалась эффективна в борьбе против гигантов Далариан, обладавших поразительной огневой мощью. Фактически один корпус Далариан заменял такие устаревшие виды вооружения как артиллерия всех видов и бронетехника, целой армии.

Армия…, то немногое, что осталось от армий Толеранов, сейчас рассеялось среди руин окружавших единственное уцелевшее здание Площадки. Одиннадцать неполных взводов. Десять Цевера и всего три единицы Прея.

Толеран, когда-то носившей имя А-4534 (имена от А-1, до А-51 были зарезервированы не за отдельными единицами, а за группами единиц), выполнял последние этапы перехода в глубокий оборонительный режим. Нижняя часть его тела уже завершила трансформацию, и все металлоорганические соединения ушли глубоко в землю. Прочно закрепившись в каменистой почве, протонно-нейтронные конденсаторы начали создание глубинных минных заграждений и запустили процессы трансформации кремниевых молекул песка и глинистых почв на большой глубине. Вокруг торса Толерана слившегося с почвой, уже возвышались полуметровые барьеры серебристого цвета. Они будут расти, пока не затянут все составляющие Толерана в сверхпрочный непроницаемый, даже для ионизированных вечерних ветров, кокон. Только орудийные батареи будут частично открыты и потому уязвимы. Верхние конечности завершали воссоздание тяжёлых орудийных платформ, используя металл, извлечённый из металлоконструкций разрушенных зданий. Из всех десяти орудий, основа и трансформирующая матрица для которых имелись в его дополнительных блоках транспортировки микро объектов и дополнительной памяти, пока было завершено воссоздание только тяжёлой плазменной пушки с фотонным наведением. И то не до конца. Соединения управления пушки никак не желали пропускать импульсы мозга Толерана через фотонные телепорты малого радиуса действия. В чём причина неисправности Толеран не мог понять почти минуту – вопиющая потеря времени. Он отстранил сознание от операций воссоздания орудий, позволив автоматическим системам заниматься этим самостоятельно, и значительно повысил подачу органических веществ в мозг. Усилил электрическую изоляцию тканей мозга и, добившись отношения разницы между субъективным и объективным временем час к минуте, занялся решением поставленной задачи. Ответ пришёл через десять минут субъективного времени. Толерант начал постепенно снижать ускоренный приток необходимых органических веществ, параллельно отметив, что забор влаги из атмосферы почти прекратился. Воздух стал чрезмерно сухим. Не обратив на это особого внимания и перебросив новую задачу в автоматические вычислительные цепи искусственного мозга, занялся выправлением неполадок в плазменном орудии. К сожалению, неполадка была до смешного проста. Прошедший утром кислотный дождь с вкраплениями мелкого уранового снега сумел повредить воссозданные утром соединения. Всё бы ничего – соединения могли функционировать и в таком виде, но он не учёл влияния полуденной нейтронной бури захватившей весь континент, на ослабленные утренним дождём оболочки телепортных камер. Толерант записал в автоматическую память новую задачу с временной задержкой семь часов – проверить все вычислительные системы и анализаторы на предмет неисправности. Закончив с этим, он вернулся к выполнению приказа своего непосредственного командира: Толерана Цевера Прея Жёлтой, уже не существующей, линии обороны. Сев-Арика потеряна. Районы раскопок древних городов тоже. Производственные комплексы группы островов Ктай, потеряны уже давно. Все территории потеряны, все кроме Площадки. И если враг догадается, что такое Площадка – будет потеряно даже их будущее.

Он заканчивал создание квантовой пушки, когда датчики движения отметили сдвижение Толерана Цевера Прея на его позицию. Этот Прея имел позывные Жёлтой линии. Он послал кодовый сигнал по каналам стандартной ионной связи, используемой в основном при тактическом командовании боем и обмена необходимой информацией. Командир почему-то промолчал. Толерант послал дублирующий сигнал по каналам хроно-несущей связи. Ответа не было и в этот раз. Толерант ещё раз проверил поступающие от командира сигналы – стандартный набор фотонных излучений низшего спектра. Используются для определения свой-чужой, дополнительно несут информацию о положение человеческой единицы в составе боевого соединения. Почему же нет ответа на запросы? Возможно, Прея решил прибегнуть к малоиспользуемому способу связи – речевой передаче информации? Толерант ждал. Прея приближался и…, и свернул к Далариану занявшему оборону на направлении 2.

Ошеломлённый Толеран ускорил метаболизм органических тканей, сжав субъективное время до отношения два часа к минуте. Просчитав варианты, он пришёл в ещё большее замешательство. Незамедлительно была проверена наиболее вероятная возможность, казавшаяся человеческой части Толерана совершенно дикой. На Площадке сейчас было на два Толерана больше, чем должно было быть.

К сожалению, состав на основе кремниевых соединений уже успел затянуть тонкой плёнкой почти всё его тело. Он не мог задействовать зрение. Тем не менее, по всем каналам связи были переданы ошеломляющие данные. Он так же передал запрос на оставление позиции. Запрос был отвергнут. Толераны, не успевшие слиться с позицией столь глубоко как он, покинули их, начав смещаться к неизвестным, как выяснилось не только имевшим все необходимые сигналы опознавания, но и внешне точно копирующие толеранов.

Увы, они успели найти и уничтожить лишь одну цель, оказавшуюся просто машиной, без единой клетки органической составляющей - вторая единица успела выполнить свою задачу.

Когда поддельный Толеран очутился за спиной Далариана, он легко сумел взобраться на его массивную центральную часть. Увы, в оборонительной позиции Далариан закреплялся на почве не только условно обозначенной ступнёй – он опускался на колени и дополнительные упоры распускались металлическим цветком. Упоры вгрызались в почву на глубину нескольких метров, и Далариан мог использовать самые дальнобойные и самые смертоносные из своих орудий. И он становился уязвим – к нему можно было приблизиться вплотную. В бою Толераны не допускали приближения противника к позициям Далариана, если врагу каким-то чудом удавалось миновать стену огня созданную его орудийными платформами. Недостаток этих гигантов, который враг научился использовать – позиционный режим боя.

Вражеский робот сумел подняться на цилиндрический малый корпус, защищавший один из трёх органических разумов машины. Каким образом этот робот собирался пробить корпус не смог понять ни один из обороняющихся. Толеран, сумевший добраться до врага первым, уничтожил робота прямо на корпусе точечным огнём интегрированного лазерного излучателя, не требующего сложных процедур воссоздания тяжёлого оружия. Робот свалился с махины Далариана несколькими оплавленными кусками и был немедленно атакован земляными червями. Это удивило землян, куда больше чем сам факт атаки. Реагирующий на тепло и почитающий за лакомство разогретые металлы, земляной червь начал поедать робота. Пласто-углеродные челюсти червя без труда разжевали и поглотили части робота. Спустя минуту вокруг останков вражеской машины уже копошились три средних размеров червя. Дело в том, что черви поедали лишь простейшие сплавы и чистые металлы “лёгкой” группы. Атмосфера Земли в основном легко разъедала такие хлипкие металлоконструкции. Робот не мог функционировать более нескольких часов. Тем более он не мог вести успешных боевых действий. Ловкая, но бессмысленная атака. Что мог сделать робот, не снабжённый даже простейшим оружием, броне Далариана?

Как оказалось, мог. Толераны вернулись к фортификационным работам. А-4534, закончил первым и теперь ждал – невысокая горка кремового цвета посреди мощнейших орудийных батарей. Враг ещё не сталкивался с нападением на объект, где Толераны успели закрепиться в позиционном режиме и теперь, его ждал неприятный сюрприз.

Впрочем, их тоже ждал неприятный сюрприз.

Далариан направления 2 сообщил командирам об ухудшении работы органических систем. Через пять минут объективного времени он сообщил об угрозе остановки работы органических соединений его тела. Через десять последовало сообщение о гибели разумов 1 и 3. Через пять минут последний разум Далариана доложил о методике поражения применённой к нему и о смерти разума 2 через минуту тридцать три секунды объективного времени. Вскоре человеческая единица Далариан перестала быть таковой. Автоматические системы, теперь просто робота, по-прежнему функционировали, и машина могла участвовать в сражении, но без органических соединений его боевая эффективность снизилась на 57 процентов. А его ценность для человечества составляла теперь 0 процентов.

Целью вражеской машины был вовсе не прочнейший корпус. Он атаковал соединительные патрубки, доставлявшие к разумам Далариана от блоков синтеза, жидкость, обогащённую необходимыми для жизнедеятельности органического разума веществами. За несколько минут до своей смерти Далариан передал точную химическую формулу соединения попавшего в жидкость и формулу соединений так быстро разъевших, считавшуюся неуязвимой, изоляцию патрубков. Оставшиеся Даларианы немедленно приступили к созданию необходимых для противодействия отраве веществ. Автоматическими системами погибшего Далариана, был изучен и передан образ прибора размером в два на два сантиметра, прикреплённого вражеской машиной к патрубкам и запустившего в его организм отраву. Оставшимся, подобная атака теперь повредить не могла. Если враг её повторит. Вероятность совершения подобной атаки вновь составляла всего пять процентов, но человеческие единицы всё равно подготовились к ней. Их осталось слишком мало, что бы рисковать, а держаться предстояло ещё три часа семнадцать минут. Именно столько времени требовалось механическим Толеранам – тем, чей мозг был уничтожен в прошедших сражениях и кто уже не принадлежал к числу человеческих единиц, требовалось для монтирования последних блоков последней машины созданной человеческой единицей.

Их, теперь просто вспомогательные машины, охраняли Толераны подразделения А-45. Семь единиц из пятидесяти выживших и эвакуировавшихся с вулканического острова Авралис. Остатки подразделения из разных взводов и потерявшие Лаграна, потерявшие всех своих Прея, были размещены там, потому что не могли быть эффективны на переднем крае обороны. Пять из семи были повреждены настолько сильно, что могли использовать лишь интегрированное оружие. Двое не могли передвигаться быстрее земляного червя. Они восстанавливались и всего через восемь часов пятеро из них смогут повысить уровень функционирования своих систем до семидесяти процентов от стандартной мощности, то есть смогут эффективно сражаться. Но семи часов у них, конечно, не было. Площадка выдержала уже несколько атак и враг, наверняка догадался, что она чем-то очень важна для них. Значит, атаки будут возобновлены и усилены, несмотря на полное поражение человеческих единиц в этой последней войне.

Первая атака, нанёсшая серьезный урон обороне, началась за пятнадцать минут десять секунд до завершения монтажа машины. Как и во все предыдущие атаки, первыми ударили узкие серебристые корабли врага. В этот раз, они немного изменили тактику. К атакующим волнам со всех четырёх направлений присоединилась пятая волна ударившая непосредственно с низких орбит планеты. Лавина серебристых истребителей обрушилась строго по прямой относительно поверхности.

А-4534 первым отметил изменения в тактике вражеских сил и перенацелил батарею тахионных орудий, направив огонь навстречу серебристой лавине. Предоставив автоматическим систем самостоятельно осуществлять поддержку огнём орудий Далариана, он переключил свой разум на поражение целей пятой волны атаки. Первые сотни серебристых кораблей, попавшие в тахионное излучение, рассыпались на атомы и подхватываемые ветрами Земли устремлялись в её бескрайние, необыкновенно красивые, сиреневые небеса. Один из Толеранов использовал протонные пушки для атаки, нацеленной на пятую волну, и обломки истребителей посыпались горящим сине-зелёным пламенем наземь – прямо на позиции человеческих единиц. Прея, тут же передали приказ использовать против пятой волны оружие с уровнем поражения тахионных орудий и им аналогичных. Приказ немного запоздал – Толеран, прикрывающий Далариана на направление 4, попал под град обломков, и сильнейший взрыв упавшего корабля полностью уничтожил батарею нейтронных излучателей. Огневая мощь направления четыре снизилась на 5 процентов.

Воздушная атака захлебнулась, но враг всё равно, не взирая на понесённые потери, начал наземную и подземные атаки. Наземная, состоящая из массированных ударов бронированных машин с высокой огневой мощью, полностью провалилась. Ответный огонь Даларианов превратил наземную армаду в груду чадящего чёрным-зелёным дымом металла. Там в большом количестве стали выползать на поверхность земляные черви, что бы поживиться тем, что смогут переварить. Огонь наземных соединений не повредил ни одну из человеческих единиц. Силовые поля, тахионные щиты и барионные заслоны свели на нет огонь противника. Но Далариан, управляемый автоматическими системами, потерял две орудийные платформы. Мощь направления 2 снизилась на 37 процентов.

Подземная атака нанесла катастрофический урон. Большая часть подземных машин противника была уничтожена на большой глубине, подрываясь на аннигиляционных минах, но две из них сумели пробиться сквозь заграждения. Далариан направления три вёл огонь из всех своих орудий, видимый сейчас как один большой разноцветный огненный костёр, когда земля под ним дрогнула и провалилась. Далариан продолжал стрельбу, направив часть наименее мощных орудий вниз, и произвёл два залпа. Он поразил подземную машину, взрыв разметал её обломки не только под землёй, но и далеко над поверхностью. К сожалению, враг модифицировал свои подземные машины, видимо, ориентируя их на поражение именно Далариан. За первым взрывом последовал второй, много более мощный. Ослепительно белый шар света вспух на месте, где стоял Далариан и быстро сжавшись, пропал. Вместе с Даларианом. Враг владел технологией активизации и рассеивания Чёрных дыр. Новость не оставила равнодушной ни одну из человеческих единиц. Возможно, будущее уже потеряно. Лишь Даларианы были оснащены громоздкими аннигиляторами Чёрных дыр. И могли использовать их лишь за счёт отказа от питания третьей части своих орудийных платформ. Толераны были лишены такого оборудования и не имели матриц для их воссоздания. Такими матрицами оснащались только Лаграны. Считалось, что этого более чем достаточно.

Вторая подземная машина атаковала позицию Толерана. Она смогла уничтожить восемь из одиннадцати платформ, прежде чем Толеран справился с ней. Слепящий белый шар вспух и поглотил девятую платформу. Враг по-прежнему не распознал положение Толерана в оборонительной позиции, иначе атака была бы проведена непосредственно на него.

Направление 3, потеряв Далариана и почти все орудия одного Толерана, потеряла в эффективности 64 процента. Оборона человеческих единиц была прорвана. И хотя враг ещё не понял этого – иначе объяснить наступившее затишье было сложно, вскоре он проведёт последнюю атаку и на этот раз она будет успешна.

Был получен приказ перегруппироваться. Оставшиеся Даларианы поднялись с колен. Сверхтяжёлые орудия теперь не могли ими использоваться, зато они смогли включить аннигиляторы Чёрных дыр. Огневая мощь общей обороны снизилась ещё на 7 процентов. Даларианы отступили – на переднем крае теперь стояли Толераны. До окончания монтирования установки оставалось две минуты сорок секунд. Именно тогда началась самая мощная из всех атак, какие когда-либо предпринимал враг на позиции человеческих единиц.

С интервалом в пять секунд объективного времени, с орбиты, тяжёлые корабли противника нанесли массированные удары – лазерным оружием, протонным и плазменным. Защитные барьеры Далариан смогли прикрыть недостроенную машину и большую часть позиций, но восемь Толеранов переднего края обороны были уничтожены и перестали функционировать. Девятой единицей погибшей там, был Прея.

Даларианы удерживали экранную защиту, рассевая огонь противника на высоте трёхсот метров от поверхности, но не могли стрелять в ответ. Враг второй раз за эту войну атаковал отряды, имеющие в своём составе Далариан с орбиты. Положение ухудшилось до опасного предела. Впервые применив подобную тактику, противник был встречен ответным огнём дальнобойных орудий Далариан и потерял тогда целый флот, вплоть до вспомогательных кораблей. С тех пор противник так не рисковал. А теперь рискнул, что могло означать только одно – противник понял, что создают человеческие единицы.

Пришёл приказ оставить позиции и отступить вглубь обороны. Значит, Даларианы сократят радиус защитных куполов, что бы начать стрельбу по кораблям противника. А-4534 остался на позиции. Его позиция находилась теперь на переднем краю обороны и в черте сокращённого купола – ему предстояло принять первую волну наземной атаки на его направлении.

Толеран подвергся этой атаке через две секунд после сокращения полей. Антигравитационные орудия противника появились на горизонте и открыли огонь. Первое же попадание разнесло в куски тахионную батарею. Толеран открыл ответный огонь и принял не стандартное решение – он законсервировал протонные пушки и барионные игольчатые излучатели, используя их источники энергии как дополнительные батареи для собственного защитного купола. Огневая мощь позиции снизилась, но её выносливость выросла на 7 и три десятых процента. Позиция слева от А-4534 была испепелена прямым попаданием позитронного снаряда. Толеран занимавший её был вынужден отступить – он не только потерял все свои батареи, но и получил серьёзные повреждения. Безголовый его торс быстро уползал в глубь руин, за ним тянулся длинный толстый жгут серебристо-серого металла. Ноги не успели сформироваться в нормальное положение, а, возможно, были повреждены, но органические мозг, расположенный в наиболее прочной части Толерана – в торсе, уцелел.

Прея передал приказ использовать инициативное решение А-4534. Лично ему он передал странную и приятную информацию. Прея сообщил А-4534, что если бы они могли продолжать войну, он Толеран Цевера, смог бы добавить к своему имени приставку Прея, и модернизировать тело добавив к нему новые матрицы и вспомогательные установки.

А-4534 ускорил метаболизм, затратив часть ресурсов разума на обдумывание и смакование приятной информации. Это и спасло его как человеческую единицу. Мир замедлился до едва ощутимого течения времени. Стремительно несущиеся на него бронированные машины врага теперь едва-едва шевелились, а всполохи взрывов и излучений радовали мягким рассеянным светом, ощутимым лишь вспомогательными системами. Далеко на горизонте застыл горящий корабль противника, сбитый огнём Далариана. Он огненной кометой падал в двухстах километрах отсюда.

Аналитические системы, воспользовавшись ускорением метаболизма, по своей воле ускорили собственную скорость реакции и мгновенно просчитали полученные в ускоренном режиме данные. Толеран осознал, что через три секунды объективного времени его защиту взломает массированный огонь восьми уже нацелившихся орудий, а воздушные корабли, поддерживающие атаку противника, разнесут его тело аннигилирующими излучениями. Враг оценил позиции Толеранов и теперь нашёл в ней положение самого Толерана.

А-4534 не мог двигаться так же быстро, как работала его мысль. Точнее мог – но перегрузки немедленно скажутся на теле. Полученные повреждения превратят его в развалину неспособную эффективно обороняться или нападать. Он просчитал вероятности. Шанс был. Толеран вернул метаболизму нормальное состояние. Одновременно он отключился от всей орудийных платформ, пропустил по внешнему каркасу тела мощный энергетический разряд и перенацелил часть защитных экранов. За секунд объективного времени он избавился от прочной привязки к позиции и разрушил защищавший его кремниевый каркас. За долю секунды до прямого попадания лучей он отполз на десять метров от позиции. За ним тянулось целое одеяло серебристо-серых нитей, угловатых деталей и сиреневых вкраплений органических тканей. Часть из них он не успел спасти. Объятая огнём позиция поглотила их. Толеран двинулся к последней линии обороны, к машине. В пути он сумел восстановить стандартную форму ног, но ступней у него теперь не осталось. Модули воссоздания подземных минных заграждений так же были утрачены. Уже на четвереньках он вбежал в центральные руины и, свалившись в узкий лаз прохода, рухнул подле быстро работающих машин – бывших толеранов.

А-4534, оценив обстановку, переместился к металлической, ржавой балке, торчавшей из стены и разместил обрубки ног на её поверхности. Из обрубков брызнули серебристые ниточки и оплели ржавый металл. Спустя 33 и две сотых секунды он сумел восстановить ступни. Материалов для усиления крепости металла ступней он поблизости не обнаружил. Придётся регулярно подновлять структуру ступней – её будет легко разъедать атмосфера Земли, пока он не найдёт необходимых элементов. К сожалению, потерянные модули так легко не восстановишь. А утраченную плоть не восстановить вовсе. Краем сознания Толеран отметил, что с окончания Третьей Квантовой войны, он не терял так много плоти сразу. А ведь на правой его ноге целых три пальца не только были из плоти, но и сохранили две настоящих косточки, совсем немного усиленные пластометаллическими соединениями. Было больно терять плоть – он принадлежал к числу тех немногих прототипов, которых создали из полных человеческих тел, почти не имевших генных и механических модификаций.

В тот момент, когда он встал на ноги, смолкли сигналы всех Далариан и более половины державших оборону Толеранов. Затих сигнал Прея, приславшего ему такую приятную информацию.

Толеран горевал, но его автоматические системы продолжали оценивать обстановку. До завершения машины, осталось семь секунд.

Гигантский аппарат, в центре имевший пустую площадку, окружённую восьмью причудливо изогнутыми металлическими лапами, оживал. Низкий гул наполнял подземную часть города разрушенного в последнем сражении Второй Квантовой. Машины отступили и мерно шагая, двигались к выходам-проломам, что бы погибнуть на подступах к последней машине созданной на Земле её настоящими хозяевами.

Ярко-жёлтый луч прошил потолок и вонзился в почву перед самым носом Толерана. Он посмотрел вверх. Противник взламывал поверхность, что бы добраться до машины.

Толеран занял позицию, у одного из основных блоков машины, ощетинившегося сотнями проводов, трубок и конденсаторных разъёмов. Левый глаз Толерана вспыхнул ярче, и алый луч рассеялся невесомым покрывалом над машиной. Второй луч врезался в потолок, прошил его и коснулся алого купола, но не смог пробить его. За то сжёг часть энергетических ресурсов поддерживающих купол и нарушил его целостность. Спустя две секунды уже сиреневый луч вонзился в алую поверхность защитного купола и пробил его насквозь, задев один из блоков машины. Снопы искр брызнули на ярко светящуюся площадку в центре. Толеран сложил пальцы правой руки вместе, и они приняли форму разъёма конденсатора. Он подключился к машине, откачивая часть её энергии на собственное защитное поле. Второй сиреневый луч не смог пробить алую завесу.

Толеран держался, отстранённо отмечая, как выгорают одна за другой предохранительные цепи его автоматических систем – слишком большая перегрузка. Он держался, что бы последний Прея планеты сумел добраться сюда и отправиться в прошлое Земли.

Туда, где они ещё могли выиграть эту войну.

Туда, где как утверждают древние книги, не было нейтронных ветров и уранового снега.

Туда, где…, ну, это уже казалось сумасшествием – вымыслом древнего мечтателя. Впрочем, почему бы и нет? Туда, где на почве, сами по себе, росли органические соединения, на основе кислородно-водородных частиц и, почему-то, непременно зелёные.

Прея появился вовремя, но всё же слишком задерживая отправку. К этому моменту сигналы всех Толеранов смолкли. Прея, не пришёл. К сожалению, он полз, используя единственную уцелевшую руку. Потеря конечностей для Толерана любого уровня, восполнимая и не существенная потеря – если он может выйти из боя и отступить в тыл, для ремонта, но лишь только, если тыл ещё существует. Если отступать некуда, можно использовать подручные материалы и восстановить конечности только как манипуляторы – так, как это сделал А-4534 и до некоторой степени повысить шансы на выживание. До некоторой, потому что утраченные модули Толеран не сможет восстановить из подручных средств. Прея, мог отправиться выполнять задание и в таком виде, с одной рукой. В прошлом он наверняка найдёт нужные материалы для восстановления большей части утраченной массы тела и части модулей, а, возможно, сможет восстановить все свои модули. Но, к сожалению, Прея, получил фатальные повреждения – наименее уязвимая, практически не поддающаяся уничтожению центральная часть корпуса зияла несколькими оплавленными пробоинами. Он уже не мог быть восстановлен в полевых условиях.

Прея передал Толерану информацию и полномочия. Он приказал ему ассимилировать новый прибор, являвшийся вторичной машиной и позволяющий сдвигаться в пространстве-времени после получения основного импульса от главной машины. Толеран подчинился и, взяв чемоданчик, в котором содержался груз, вошёл в круг, всё ещё поддерживая защитное поле.

Он должен был выйти в 1940 году, по древней системе летоисчисления, восточнее границ пустыни Евтар и передать чемоданчик человеческой единице обозначенной как Сталин. Он должен был снабдить груз пояснением – туманным, настолько насколько это необходимо.

Прея передал информацию пакетом. Так Толеран узнал все детали этой операции. Так он узнал о странных державах, обозначенных как – США, СССР и Рейх, почему-то, Третий. Так он узнал всю имевшуюся и разрабатываемую Лагранами информацию, а когда их не стало - Прея.

Он должен был подчиниться приказу Прея, умершему в тот миг когда он ступил в круг площадки. И он собирался это сделать. Но у них не было полной информации.

Он начал процесс, который нельзя было остановить. Машина гудела теперь так, что осыпались стены. В этот момент сигнальная платформа (их уцелело очень много по всей планете, что весьма облегчало оборону отдельных позиций человеческих единиц) в море над давно утонувшим континентом Антарика, отправила всем Толеранам сигнал. Толеран считал информацию и ускорил метаболизм до максимально допустимого предела, всё же немного превысив его, за что немедленно поплатился потерей двух цепей нейронно-силиконовых соединений. Информация была столь ошеломляющей, что Толеран не сразу смог оценить её и ввести в общую картину имевшихся данных. Воды океана поглотившего Антарику задолго до Первой Атомной, три секунды назад исторгли из своих глубин гигантские корабли, по предварительной оценке, корабли способные путешествовать в космосе. Их было много – сотни кораблей различной формы и величины. Это не были корабли противника, потому что он немедленно атаковал их. Но самое поразительное – неизвестные корабли завернулись в защитные поля неизвестной природы (предположительно, но маловероятно, позитронные экраны высокой мощности) и сами атаковали противника. Причём удачно. Единственный залп разнёс в прах целый флот противника. На кораблях имелись опознавательные знаки, неизвестной принадлежности.

Толеран не понимал, что происходит. Корабли покидали планету. Да, платформа передала данные о взлетающих транспортах, прикрываемых боевыми кораблями различного класса и тоннажа. Кто же покидал планету в день поражения человеческих единиц? И почему они не помогли им в этой войне? С такой мощью, человеческие единицы смогли бы отстоять планету. Толеран запустил аналитические системы, на максимум мощности, включив в обработку всю память своего организма. Ответ был получен на десятой минуте субъективного времени, и вероятных ответов было три.

Часть человеческих единиц укрывшихся в подводных городах во время одной из войн прошлого. Вероятность 3 процента. Подводные города были одной из основных арен Третьей Квантовой. Они легко поддавались обнаружению и их уничтожали десятками.

Инопланетные единицы (возможно, механические, возможно, органические) прибывшие на Землю в прошлом и заселившие дно океана, не вступая в контакт с человеческими единицами. Вероятность 5 процентов. Они необыкновенно сильны, зачем же покидать эту планету сейчас, когда вероятный противник настолько слабее их, а человеческие единицы перестали существовать?

Третий ответ показался Толерану самым невероятным. База 211 созданная Германией, если верить древним книгам в 1941 году в Антарике, тогда являвшейся огромным континентом скрытым толстой ледяной шапкой. Данные утверждали, что поражение этой державы, для победителей было омрачено двумя моментами. По окончании войны было обнаружено, что около миллиона учёных и высших чинов Германии бесследно исчезли. Исчезли 18 боевых подводных кораблей, 8 новейших заводов было эвакуировано и в последствии так и не найдено. Более того, на базу 211 в течение всей войны щедро отправлялись машины и люди, а так же научные разработки (техническая документация и прототипы) Третьего Рейха. Второе – попытка США уничтожения базы 211. Флот США был разгромлен в течение нескольких минут неизвестным противником у берегов Антарики.

Для Толерана было очевидно - база существовала. Но какова вероятность, что она уцелела до сего дня? Как оказалось вероятность 69 процентов. Почему же тогда случилась Первая Атомная и все последующие? Вероятность открытого вмешательства сил размещённых на базе 211 в дела мира, которому она проиграла целую войну – 3 процента. Вероятность выхода на контакт с человеческими единицами после Второй Атомной начавшей необратимые изменения природы и климата самой планеты – ноль целых восемь сотых процента. Вероятность эвакуации базы 211 после поражения и гибели всех человеческих единиц на планете – 86 процентов. Вероятность вмешательства в последнюю войну человеческих единиц – ноль целых одна сотая процента.

Толеран принял факты, основываясь на этих соотношениях. Обработав полученный результат, он осознал ошибочность решения принятого Прея. Он изменил направление пространственно-временного перехода. Он отправился в центр пустыни Евтар, в Берлин. Отправился, прекрасно осознавая, насколько он усложняет себе задачу, но также стоя перед неоспоримыми цифрами. США, всегда стремившиеся к дроблению, ослаблению и паразитированию на ослабленных микро державах, получив груз, добьются успеха в последней войне с вероятностью 33 процента – потому этот вариант и был отметён почти сразу. СССР построенная на жёсткой системе преклонения пред одним человеком, поддерживаемая методиками насаждения страха и тотального подчинения узкому кругу человеческих единиц, выполнит задачу с вероятностью 36 процентов. Германия, стремившаяся к гегемонии и обладавшая лучшей армией, до создания первых боевых подразделений древних киборгов, строящая своё общество вокруг идеи превосходства и личной гордости каждой отдельной человеческой единицы, доказавшая свою небывалую стойкость, могла добиться успеха с вероятностью 36.5 процента. Куда отправляться, имея столь мизерную разницу в ответах?

Для Толерана ответ был очевиден и однозначен.

Машина взорвалась до того, как он успел полностью перейти в иное состояние, требуемое для перемещения в пространстве-времени. Осколки основательно повредили спину Толерана, но он лишь отметил уровень полученного урона и удовлетворённый тем ответом, что эффективность системы снижена всего на 7 процентов, перешёл к решению иных задач, уже ожидавших его на другом конце перехода.

Эрни Прачетт сержант 2-ого специального полка “Феникс”, шёл по разрушенной почти до основания улице мёртвого города. Он насвистывал однажды услышанный по радио и крепко прилипший весёлый мотивчик. И при этом умудрялся жевать пластинку жевательной резинки “Знамя Победы”, выпущенной и распространённой в войсках специально к дню Победы 15 декабря 1946 года. И вот уж целый год прошёл, а её всё ещё выпускают – удачная оказалась жевательная пластинка. Вот и Эрни она очень нравилась. Он жевал её, даже несмотря на то, что специальный устав его рода войск, созданный весной 47-ого, строго запрещал жевать жевательную резинку, находясь в поисковой группе, во время патрулирования ещё не очищенных кварталов. А всё из-за этого глупого скафандра. Из-за жевания резинки смотровое стекло быстро запотевало, что снижало видимость. Но Эрни придумал, как нужно жевать резинку, что бы стекло не сильно запотевало – просто нужно держать рот закрытым, вот и всё. Но сегодня ему хотелось ещё и свистеть и потому стекло его шлема запотело. Так что, когда, жутко хрипя, из развалин вылезло существо, некогда бывшее человеком, он увидел его слишком поздно. И даже перепугался не на шутку. Но ему повезло. Существо еле двигалось, и было на последнем издыхании. Оно волочило огромные узловатые ноги и тянуло вперёд распухшие руки, с которых отваливались кусочки плоти, и капала какая-то белесая жидкость. Эрни поёжился и поднял огнемет, направляя раструб на существо. Он вжал курок и безобразная, давно не человеческая морда существа исказилась в диком вопле. Напарник Эрни присоединился и в две струи пламени они быстро сожгли существо, поражённое не только радиацией, но и смертоносными вирусами бактериологического оружия. И зачем нужно было распылять тут ещё и вирусы? Нет, Эрни не понимал своих генералов. Ядерного удара было вполне достаточно. Вот в Японии не стали же применять вирусы? Не стали. А здесь, какого чёрта нужно было это делать? Наверное, британцы его бы поддержали, но, увы, вследствие трагической случайности, вирусы разнесло на многие сотни миль и ныне британцы в природе почти не встречаются. Только немножко, в Африке.

Эрни перестал свистеть и ждал, пока стекло шлема станет прозрачным. В это время Барри – его напарник подошёл к обугленному телу. Наклонился и стал ковыряться в этом огарке. Эрни назвал напарника извращенцем чёртовым и подошёл ближе.

-Эрни, - раздалось в наушнике радио-связи, - ты смотри.

-О, - ответил Эрни, глядя на прокопчённый нагрудный знак трупа и едва не проглотив микрофон, - эсэсовец!

-Добрый улов! – Рассмеялся Барри.

-Ладно, отойди подальше: надо дожечь этого сукина сына.

-О’кей Эрни. Дожжем его.

Вновь две струи пламени коснулись мертвеца. За несколько минут они сожгли его до основания и, потушив огнемёты, приступили к обработке антивирусным спрэем, близлежащих домов. Первым, держа в одной руке распылитель, а в другой по пистолету, обработали дом, из которого вышло существо. Там, на втором этаже было обнаружено распухшее зеленоватое тело, возможно, женщины. Её сожгли и вернулись к обработке поверхности спрэем. Эрни в процессе непрерывно поминал своих чёртовых генералов (конечно мысленно), из-за которых антивирус приходилось распылять таким вот образом. Новое бактериологическое оружие оказалось на редкость эффективно – вирус выживал даже в радиоактивном материале и успешно пережидал любые неблагоприятные условия в любых тёмных уголках. Распыление спрэя с воздуха уничтожило большую часть вируса, но внутри помещений в закоулках, везде, где имелась хоть какая-то крыша, вирус по-прежнему жил. Слишком он был устойчив, а спрэй слишком быстро погибал в радиоактивной среде. Оставшиеся очаги вируса можно было убрать только вручную.

Так они и работали. Медленно, осторожно, рутинно.

Пока не вошли в следующее, более-менее уцелевшее здание. К сожалению, радиация в купе с вирусами, здесь работала совсем не так как в Японии. Кроме кошмарных живых трупов, она стала порождать и кое-что иное: Существ, как их называли, потому что одно Существо мало и редко походило на другое.

Барри шёл первым, и это спасло жизнь Эрни. Они проникли в здание через огромную дыру на месте бывшего главного входа. Тут, даже несколько ступеней крыльца сохранилось. Впрочем, не так уж и много – поработавший здесь взрыв снёс почти всю стену. Удивительно, что только стену. Кое-где взрывная волна сравняла с землёй целые кварталы. Особенно в эпицентре. Там ничего не осталось, кроме огромных куч щебня и искорёженных металлоконструкций. Ничего живого в эпицентре не осталось тем более. Если здесь жизнь губили радиоактивное излучение и вирус, то там плоть попросту испарялась.

Они прошли через завалы из обломков мебели, штукатурки, кирпича и попали в коридор, оканчивающийся сравнительно целой лестницей. По обе стороны коридора имелись дверные проёмы. Барри вооружился огнемётом и знаком показал напарнику повернуть ручки регулировки на режим распрыскивания горючей смеси широким веером. Дальность и мощность пламени заметно снизится и пламя наверняка будет задевать их самих, но в таких условиях работать иначе было опасно. А что пламя их самих коснётся, так на них скафандры надеты с огнеупорным покрытием. Ничего страшного даже если они друг друга огнём поливать начнут…, кстати, эта удивительная способность скафандров, выдерживать высокие температуры, однажды спасла Эрни жизнь. Они тогда сперепугу как раз друг друга огнём и угостили…, слава тому очкастому, который сделал такой крепкий костюм!

Они двинулись дальше, осматривая комнаты и, убедившись в том, что комнаты пусты, распрыскивали там антивирус. Самое поганое, что эту процедуру придётся повторить ещё дважды. Ещё дважды отряды таких же “Фениксов” будут вынуждены приходить сюда и всё обрабатывать огнём и антивирусным спрэем. Чёртовы яйцеголовые постарались на славу создавая новое бактериологическое оружие. Хорошо, что теперь любое подобное оружие запрещено во всём мире и не просто запрещено: даже попытки его создания будут немедленно подавляться и если потребуется, даже ядерными ударами. Да уж, наверное, впервые за десятилетия Советы и Штаты были абсолютно едины и согласны друг с другом в принятом решении. Впрочем, и Советы и Штаты пострадали от этого вида оружия. Штаты пострадали заметно меньше, но и тяготы по очистке территорий от вируса большей частью взяли на себя те же Штаты. Америка умела признавать и не боялась исправлять свои ошибки, в отличие от Советов.

В одной из комнат Эрни остановился на пороге и долго стоял, опустив ствол огнемёта вниз. Язычок пламени на конце дула едва тлел и немного нетерпеливо свистел. А Эрни стоял и тупо пялился на эту комнату, почти не пострадавшую от взрывной волны.

-Ты что встал? – Донёся из наушника недовольный голос Барри.

Эрни не ответил просто отошёл назад, позволив напарнику заглянуть в комнату.

-Чёрт возьми… - Выдохнул Барри, едва не выронив огнемёт.

В комнате сохранились невредимыми даже обои. Забавные, с какими-то дурацкими утятами. Смотрелись они вдвойне глупо, ведь повсюду в комнате были развешены маленькие флажки со свастикой, чёрно-белые фотографии лидеров фашисткой Германии и марширующих войск Третьего Рейха. На маленькой резной тумбочке в углу стояла искусно сделанная модель немецкого танка “Тигр-7”. Настоящий монстр и проклятье последних дней войны. Совершенно бесшумно его орудие, не имевшее дула и не использующее привычные снаряды, превращало в груду обломков любую бронемашину, любой самый современный танк. Они так и не смогли захватить ни одной целой машины, что бы изучить её и понять, как она действовала. Удивительное и смертоносное оружие.

Эта модель очень походила на настоящий Тигр-7. Её сделали руки настоящего мастера. Дед Эрни любил делать вот такие модельки.

У тумбочки стояла кровать. Небольшая, явно не рассчитанная на взрослого человека. На ней лежал обитатель этой комнаты. И он был ещё жив. Каким образом они до сих пор оставались живыми? Эрни не знал и не мог понять пространных и запутанных пояснений яйцеголовых, предназначенных для широкой публики. Но они оставались живыми. Иногда. Только страшнее конкретно этого выжившего ни Эрни ни Барри ещё не видели.

Нет, он не был мутантом, с множеством щупалец или чем-то подобным. Если бы так, они бы уже поливали его горючей смесью из огнемётов, ни сколько не сомневаясь и почти без чувств. Но тут всё было иначе. Всё.

На кровати лежал очень худой, весь покрытый алыми струпьями, мальчик. Одежда на нём частично истлела, но в целом ещё угадывалась униформа Гитлерюгенда – молодёжной организации скопированной фашисткой Германией со скаутских организаций США и, в свою очередь, скопированная Советами. Советы назвали её пайонерия…, что-то в этом роде.

От белой рубашки и чёрных шорт парня почти ничего не осталось, но красный галстук и нарукавная повязка со свастикой, сохранились, почти не пострадав. Только были насквозь пропитаны белесой жидкостью сочившейся из струпьев и из самой кожи парня. Из глаз она тоже сочилась. Из белых стеклянных глаз покойника. Из ушей и рта. Широко открытого чёрного рта, с почерневшими зубами. Пальцы паренька, так туго обтянутые кожей, что казались голыми костями, слабо шевелились. Он ещё дышал – с хрипом и как-то механически. Худая, с выпирающими костями грудь, будто поршень ходит туда-сюда.

Солдаты никак не могли решиться сжечь то, что осталось от парня. Они не могли уйти. И оба понимали, что ещё долго им будет сниться в кошмарных снах этот молодой немец.

Безобразная голова с ввалившимся глубоко в череп носом, медленно повернулась, и белесые глаза посмотрели на них. Чёрный рот на мгновение закрылся и открылся вновь в кошмарном хрипе, а левая рука потянулась к ним, скрюченными пальцами.

Барри нажал спуск, сопроводив это целым потоком истеричной брани.

Белый как мел, весь покрытый противным липким потом, Эрни отступил назад в коридор, туда, откуда они только что пришли. Он с трудом держался на ногах, и его тошнило. Жевательную резинку он проглотил, даже не заметив как, да и забыв давно про неё.

-Пошли. Эрни, чёрт, надо закончить здесь и к чёрту! Вернёмся на базу. – Прорычал в микрофон Барри. Впрочем, он рычал эти слова так громко, что его приглушённый стеклом шлема голос было слышно даже без микрофона.

Как-то отстранённо Эрни подумал, что скафандры в действительности, наверное, совсем не герметичны, раз он слышит звуки снаружи так хорошо. Может, сержант Маклири правду говорил, тогда в баре? Что им, солдатам “Феникса” не позволят вернуться домой, а порешат здесь, едва они закончат свою работу? А тела сожгут…

Эрни с трудом смог продолжить выполнение своей задачи. Барри оправился быстрее или лучше держался – непонятно, но он уже поливал огнём другую комнату. Эрни двинулся вслед за товарищем, ушедшим далеко вперёд по коридору. Он обработал две комнаты, когда его наушник взорвался полным ужаса и боли воплем. Кричал Барри.

Эрни бегом двинулся вслед за товарищем, уже поднявшимся на второй этаж. Там тоже был длинный коридор, захламлённый различным мусором. И Барри там был. Лежал на полу, раскинув руки. Головы у него не было. Левой ноги тоже. Её сейчас держало в лапах Существо, сидевшее рядом и с наслаждением пожиравшее эту ногу, вместе с кусками огнеупорной ткани. Эрни задержался с выстрелом всего на мгновение, но этого хватило, что бы он навсегда запомнил это Существо. Серая безволосая кожа. Сильно вытянутые руки и собачьи ноги. Огромные когти и так сильно видоизменённые челюсти, что Существо могло с успехом соперничать с крокодилом. Зубов у него было даже побольше чем у крокодила. Самое дикое, почему-то казавшееся дикой насмешкой, было то, что на одном мускулистом плече твари имелся вросший в кожу, немного опалённый погон шарфурера.

Струя пламени поглотила Существо. Оно подскочило вверх и упало на пол дико воя и размахивая обожжёнными конечностями. Он горел неправильно. Едва иссякла концентрированная струя пламени, потухла и шкура твари. Так просто не могло быть. Горючая смесь не просто обжигала – она попадала на плоть и горела вместе с ней. Эрни вжал курок снова. Но существо сгорало медленно и, продолжая выть, пыталось подползти к нему. Нервы солдата не выдержали, и он бросился бежать, на ходу закрепляя огнемёт у пояса и скидывая с плеча автомат. За его спиной яростно выло Существо и чем-то страшно гремело. Эрни обернулся и едва не упал – оно бежало за ним, широкими прыжками. Теперь понятно, куда делись три такие же группы в северной части города – на корм пошли.

Что бы самому не стать кормом, Эрни развернулся и выпустил очередь по Существу, сняв его в прыжке. Монстр упал на пол, суча конечностями, но почти сразу поднялся. Из трёх рваных дыр на его груди толчками выплёскивалась чёрная кровь. Эрни припустил ещё быстрее. Он пулей вылетел на улицу и развернулся, готовясь стрелять, едва Существо выскочит наружу. У него ничего не вышло. Монстр не появился из пролома в стене. Он каким-то образом взобрался на второй этаж и прыгнул из окна. А может, это был уже другой монстр. Серая когтистая лапа распорола ему грудь и выбила из рук автомат. Ремни державшие баллон с горючей жидкостью огнемёта и сам огнемёт были разрезаны, и всё это упало наземь. Сам Эрни отлетел на несколько метров в сторону и уже не пытался подняться. Он ждал смерти, понимая, что всё равно погибнет теперь, когда скафандр повреждён так сильно. Он смотрел в серое небо Берлина и ждал, что сейчас перед глазами станет проходить вся его жизнь, словно в ускоренном кино. Он слышал, что именно так и бывает перед смертью. Но ничего перед глазами не появилось, ничего кроме ощеренной морды Существа, на которой сохранились абсолютно человеческие глаза и нос, правда, сильно вытянутый вперёд.

Эрни с тоской подумал о том, что мог спокойно оставаться в Огайо и сейчас, наверное, уже женился бы на красотке Бетти. Но его поразил недуг патриотизма, и он попёрся на эту чёртову войну. Разве у Штатов было мало солдат срочной службы? Какого чёрта он полез сюда? Уже и не важно. Теперь-то точно не важно – смерть рядом.

Пасть Существа раскрылась, и всего мгновение отделяло Эрни от участи его напарника. И в этот момент, Существо сильно вздрогнуло всем своим мускулистым телом. Завыло и дёрнулось ещё раз, а из открытой пасти выпрыгнул тёмно-синий острый как бритва клинок. Длинный и прямой. Миг и клинок пропал, а Существо поднялось в воздух и полетело прочь. Огромное тело твари пролетело метров десять и, проломив стену, исчезло в недрах соседнего здания. Не веря своему счастью (теперь ему предстоит загнуться от поражения вирусом, а не стать ужином Существа – такое вот не хитрое счастье), Эрни с трудом приподнялся и увидел Нечто. Оно стояло прямо над ним. Человеческая фигура, без одежды, больше чем наполовину из металла. И кожа, там, где не было металла, была сочного синего цвета. Другое Существо?

Клинок, убивший тварь, куда-то пропал. Металлические руки неизвестного Нечто, были пусты. Только одна рука как-то странно бугрилась в районе предплечья. Впрочем, Эрни счёл, что ему показалось – как металл может бугриться будто жидкий?

-Кто вы? – Спросил он, кривясь от боли.

-Толеран Цевера.

Ответило Нечто и металлическая рука резко, без тени усилий, подняла его на ноги. Эрни застонал от боли. Впрочем, почти сразу он истошно заорал от ужаса. Металлическая часть лица Нечто, брызнула тонкими синими нитями и в одно мгновение они пронзили голову Эрни. Он ощутил как нечто холодное, рассекающее плоть словно нож, вошло внутрь его головы. Последнее, что он увидел в своей жизни, было страшное лицо Толерана.

Назвавшийся Толеран Цевера, отбросил труп через пару секунд. Узкие синие губы сжались так, что теперь были вовсе не видны. Нити, рассекавшие мозг Эрни, слились с его лицом. Кажется, рассерженным лицом.

Толеран поднял правую, полностью металлическую руку и её кисть частично потеряла прежние очертания. На месте мизинца и безымянного пальца мягким алым светом мерцал небольшой кристалл. Он наливался красным и скорее пылал. Миг и кристалл плюнул большим ало-жёлтым шаром. Горячая плазма влетела в одно из зданий, и чудовищный взрыв сотряс город. Улицу завалило множеством разнокалиберных обломков, но на ней уже никого не осталось, только труп Эрни.

Мои действия привели к началу Первой Атомной войны, на сотни лет раньше, чем это было на самом деле. Что я сделал не так? Расчёты и оценка моих действий совершенно точно говорили, что возможность такого развития событий невозможна. Войска Германии должны были завершить свои завоевания до 1946 года. То есть, им не с кем было бы больше воевать, и некому было бы создать и применить ядерное оружие против них. Однако я материализовался на ядерном пепелище. Из новой информации полученной из мозга солдата США, мне удалось выяснить, что в 1945 году, Германия, вопреки всем моим расчётам, завоевала едва ли половину мира. СССР рухнул и был оккупирован. Фюрер сполна использовал полученную от меня информацию. Методики уничтожения применительно к человеческим единицам, обозначенным как белорусы и украинцы, были преданы забвению. И обе эти группы человеческих единиц, большей частью с удовольствием, присоединились к войскам Германии, ожесточённо сражаясь против власти человеческих единиц, обозначивших себя как коммунисты. Это ускорило завоевания Германии и в 1943 году СССР стал частью Третьего Рейха. К 1944 году Германия смогла объединить под своим флагом всю территорию обозначенную как Евразия и территорию Африка. Почти закончено было завоевание континента Австралия. Союзники Германии (в основном Япония), завоевали острова океана обозначенного как Тихий. Но США оставался столь же сильным, как и в 1940 году. Они создали и применили ядерное оружие, осознав, что не в силах победить иначе.

Чудовищная ошибка в расчётах. Просто преступный недостаток информации. Мы были уверены, что эффективные модели ядерного оружия появились не ранее 2140 года. Информация, содержащаяся в древних книгах, утверждала, что оружие подобного типа появилось в 1945 году, но описание его действия и способа применения, ввело меня, как и моих командиров в заблуждение. Низкая эффективность древних моделей этого слабого и чрезвычайно не эффективного оружия, оказалось достаточной для срыва всей операции. В дни Первой Атомной войны, оружие применённое США и тот способ которым оно было применено (доставка по воздуху в бомболюках древних моторных самолётов), могло бы лишь рассмешить человеческие единицы несущие военную службу. Недостаток информации и неверная оценка имеющейся информации привели к катастрофе. Операция безнадёжно провалена. Придётся тщательно рассчитать возможные пути выправления ситуации.

Есть два пути. Возвращение к начальной точке вмешательства и снабжение человеческой единицы обозначенной как Гитлер, большим объёмом информации. Второй путь более прост и требует меньших усилий. Возможно, случившиеся изменения в прошлом всё же приведут к выполнению поставленной задачи. Необходимо больше информации с временных точек 1946 и 1949. Так же необходимо выяснить, что случилось с базой 211. Если, в конце концов, операция всё же будет провалена, будущее малой частички человечества всё же уцелеет, хотя и потеряв свою планету. Будет выполнена только второстепенная задача.

Но всё же, несмотря на провал основного задания, мною получена бесценная информация. Возникали сомнения, как в процессе строительства Площадки, так и при разработки техники ухода в прошлое, относительно сохранения человеческой единицы отправившейся в прошлое. Изменения, даже незначительные, в пределах ноль целых одной сотой процента, привели бы к необратимым изменениям в будущем. К таким, что человеческая единица, выполняющая задание могла просто не появиться на свет или не стать Толераном. Были разработаны две теории. Первая гласила, что Толеран, передав груз, перестанет функционировать, растворившись в пространственно-временном континууме, так же как растворится в нём будущее, из которого пришёл Толеран. Вторая утверждала, что Толеран останется неизменен так как, отправившись в прошлое, выпадет из своего пространства-времени и избежит уничтожения вместе с ним. Из этого так же вытекала подтеория, которую невозможно проверить. Будущее Толерана в таком случае, не исчезнет, а будет существовать независимо, отколовшись от основной линии пространства-времени. Что может привести к коллапсу, который уничтожит всю Вселенную. Но может и не привести.

Я изменил прошлое, а, следовательно, и своё будущее. В этом будущем я не могу появиться. Но я не исчез – я продолжаю функционировать. Вторая теория была верна.

Сейчас необходимо провести сбор информации на территории радиоактивного заражения и выяснить, что стало с базой 211. При любых вариантах будущего возникающих в результате вмешательства, база 211 должна уцелеть. Эта задача, теперь считается первоочередной.

Фриц Варлемонт, старший офицер командного пункта 2, злорадно улыбаясь, отошёл от монокля перископа. Вытянувшись, он оправил китель и надменно огляделся. Два десятка офицеров командного пункта с такими же улыбками смотрели на него.

-Господа, вражеский флот разгромлен и в беспорядке отступает.

Офицеры взорвались восторженными воплями и криками хайль! Их радость была неподдельной и единой. Германия потеряла всё – даже свои земли. Но часть её солдат, гарнизон базы 211, уцелел. Из-за подлого удара американцев использовавших новое и страшное оружие, они не успели эвакуировать большую часть командования. Не успели вывезти необходимое им оборудование, приготовленное ещё весной 1941, на случай поражения в войне. Много чего сделать не успели, но самое основное на базе 211 было. И новейшие дискообразные летательные аппараты, включая все прототипы и необходимую техническую документацию, удалось сохранить. Они начали создание боевых образцов, едва прогремел первый атомный взрыв в Японии. К сожалению, Германию это не спасло – всего через сутки после ударов по Японии, американцы нанесли такие же удары по территориям Германии. Но база 211 уцелела – её нельзя было уничтожить ядерным взрывом из-за её месторасположения. Многовековая толща льда, надёжно защищала её от любых ударов с воздуха. Но уязвимое место у неё всё же было – до базы мог добраться подводный флот и десант, доставленный через систему ледовых тоннелей. Именно так американцы хотели покончить с базой…, как они узнали о существовании базы, о системе подводных и надводных коммуникаций – вопрос вопросов. Не иначе в ставке командования в Берлине был предатель…

Новые летательные аппараты, летающие на принципах антигравитации, без потерь и почти без усилий разгромили армаду американских кораблей. Многие беспокоились по поводу вооружения дисколётов – неиспытанное в реальных боевых условиях, едва созданное, плазменное оружие. Многие офицеры устанавливать на дисколёты незнакомое им оружие категорически не желали. Но всё же разум победил, и новые истребители оснастили новым оружием, показавшим себя самым лучшим образом в первом же реальном бою.

Фриц заслуженно принимал поздравления своего штаба – именно он был самым ярым сторонником использования новых видов вооружения. И он искренне сожалел, что лишь в конце 1945 года, был получен первый успешный прототип дисколёта Хоннебу, сумевший превзойти любой летательный аппарат противника по всем характеристикам. Появись они раньше, может быть, Германия не подверглась бы подлой атаке американцев.

Фриц покинул командный пункт только через полчаса. Он двинулся к ангарам дисколётов. Преданный делу Германии Фриц желал удостовериться, что все Хоннебу вернулись в ангар. Так же он хотел поговорить с пилотами. Хоннебу впервые участвовали в настоящем бою. А ещё ему хотелось подумать.

Война проиграна – да. Но теперь, когда у них есть это новое оружие, они могли бы победить любого из своих врагов. Ему нужно было подумать об этом. Многие старшие офицеры базы считали, что следует немедленно покинуть это место и отомстить за гибель Германии. И они могут это сделать! Вот в чём самая большая проблема.

Фриц не хуже своих оппонентов понимал, что они совершенно правы. Но они слишком торопятся. Отомстить, стерев с лица земли своих противников, они смогут, но не сейчас. Когда у них будет больше дисколётов, больше оружия. Только…, это всё, что они могут. Отомстить, превратив в пепел города и тела своих врагов. Для завоеваний у них тоже достаточно сил. Недостаточно их, что бы удержать территорию даже прежней Германии. На всей базе меньше 50-сяти тысяч солдат и меньше тысячи из них женщины. И из них только 534 женщины репродуктивного возраста. Теперь они не могут позволить себе потерять даже одного солдата. Какая ирония судьбы! Всегда, в течение всей войны, Германия сталкивалась с нехваткой людских и технических ресурсов. И вот они, наконец, способны подчинить себе весь мир, но всё та же проблема нехватки людей и техники стоит пред ними.

Многие этого не понимают. Они способны погубить, то немногое, что осталось от Германии и арийской расы. И если им удастся убедить большинство людей в своей правоте – погубят. Как жаль, что фюрер и высшее командование не были эвакуированы! Они бы не допустили того, к чему стремятся командиры базы. Теперь будущее арийской расы висит на волоске из-за кучки закостенелых генералов.

Фриц прибыл в ангар лёгких дисколётов Хоннебу-1, как раз когда пилоты снимали лётную амуницию, а техники проверяли состояние истребителей. Гигантский, многокилометровый ангар, выстроенный во льдах, вдали от “жизненной зоны” базы 211, встретил его вороными корпусами Хоннебу без опознавательных знаков, идеально ровно выстроившимися на своих посадочных площадках. Опознавательные знаки были уничтожены, по соображениям безопасности. Пусть противник видит в них нечто неизведанное, нежели старого врага. Тогда, возможно, разгромленный у берегов Антарктиды флот, будет последним, который рискнёт напасть на базу 211. И как им удалось пронюхать о ней? Пусть лучше думают, что тут расположились, к примеру, пришельцы. Очень хорошая мысль. Фриц отметил в памяти, что эту линию следует развивать и, запустив в общество врагов нужных людей распространить побольше бредовых и фантастических идей, дабы базу 211 забыли, а на её месте, воображение врагов нарисовало, например…, да тех же пришельцев. Пусть выбор останется за воображением противника. В любом случае, от базы они должны отстать и, желательно, навсегда забыть о ней.

Едва он вошёл в ангар, пилоты и техники приветствовали его, тем же жестом, что приветствовали своего Цезаря древние римляне. Немецкий солдаты своё приветствие снабжали ещё резким и дружным – хайль, вместо ави Цезарь. Замечательно – Фриц был чрезвычайно горд за своих солдат. Истинные арийцы, сражавшиеся с истинно арийским мужеством. Тем самым мужеством, что чрезвычайно редко среди низших рас.

Фриц опустил руку, вскинутую в приветствии и, не без гордости, вновь окинул взглядом стройные ряды летательных аппаратов, приветствующих его бравых пилотов, совсем недавно пересевших с реактивных моделей мессершмитов на хоннебу, техников прервавших свою работу. Берлин пал, но Германия ещё жива. Он кивнул своим солдатам, указывая тем, что они могут продолжать прерванную работу. Солдаты…, а ведь почти все они потеряли родных, дома – они многое потеряли, когда на Германию и завоёванные ею земли посыпались атомные бомбы. Умный человек легко раздует огонёк озлобленности, что тлеет в их душах, до размеров всепоглощающего неудержимого пламени. Пока они уверены, как и он, что единственный путь, для них теперь, изоляция на базе 211 и, в скором времени – путь к звёздам. Дисколёты Хоннебу 3 уже испытаны и хорошо проявили себя на низких орбитах Земли…, правда, хоннебу 4, создававшийся для длительного пребывания в космосе потерпел крушение. Экипаж удалось спасти, но аппарат затонул в Тихом океане. Герметичность корабля оказалась нарушена и пока не ясно почему.

Фриц спустился по короткой лестнице, на основную площадку ангара. Поплотнее кутаясь в форменный шерстяной плащ, он с неудовольствием посмотрел на белые ледяные стены ангара. Вверх смотреть не стал – почему-то вид вырубленного во льдах купола, всегда действовал на него угнетающе. Может, потому что он знал, что над его головой почти два километра льда, а этот купол, самый низ ледяной шапки. А может, всё дело было в том, что купол они собственно не вырезали, а всего лишь подлатали. Как и ангар, купол и целая сеть широко используемых сейчас коммуникаций жилой части базы, не были построены солдатами Третьего Рейха. Они лишь отремонтировали и реставрировали древние, неизвестно когда и кем построенные объекты. Конечно, не только. Вот хотя бы жилая часть – её построили они. По возможности, стараясь избегать строиться прямо на камнях древних развалин, что обнаружились у реки. Развалины угнетали людей. Но их старались не трогать совсем по другой причине. Аненербе почти в полном составе пребывала сейчас на базе (они тут, а точнее в раскопах, обитали с 42-ого года). Они изучали руины, вели раскопки, исследования. И иногда находили кое-что весьма интересное. Иногда, даже находили что-то полезное.

Он миновал группу пилотов направляющихся к выходу, для заслуженного отдыха и рюмочки другой шнапса. Прошёл между двумя аппаратами, с затаённым благоговением глянув на их чёрные металлические бока, там, где притаились подвижные части, за которыми располагались орудия, сегодня одержавшие для них победу. Он остановился у кромки причала. Какое-то время стоял там, глядя на спокойные, почти чёрные воды гавани. Да, когда-то это был корабельный причал, и сюда подходили неведомые корабли, давно исчезнувших людей. Фриц не сомневался, что этими сгинувшими людьми были арии. А как же иначе? Немцы обустраиваются здесь не как незваные пришельцы. Нет, они лишь возвращают себе утраченное наследие. Ну, а как же иначе?

-Герр Варлемонт.

Фриц отвёл взгляд от ледяных вод. Перед ним стоял старший техник.

-Дисколёты исправны?

-Все, кроме одного. – Техник указал рукой на крайний во втором ряду дисколёт. Внешне он ничем не отличался от всех остальных. – Обшивка деформировалась под давлением воды. Он пока не сможет взлетать из-под воды.

-Остальные?

-Готовы к вылету.

-Отлично.

Фриц повернулся к выходу. Ему предстояло убедить трёх из шести старших офицеров базы в сумасшествии задуманной ими мести. Пред ними сейчас открываются такие горизонты о которых они не могли и мечтать всего шесть лет назад! И всё это может погубить кучка обозлённых солдат. Последуют ли они заранее утверждённому плану, если все кто утверждал этот план, сгорели в пламени атомного взрыва? В случае поражения в войне, они должны были изолироваться от мира. Лишь скрытное наблюдение с помощью прототипов хоннебу и специально подготовленных агентов. Согласно плану их цели теперь не имеют ничего общего с Землёй – их цели теперь в небесах и они куда важнее бессмысленной мести.

Осталось только убедить в этом других офицеров.

Низкое свинцовое небо нависло над землёй. Хмуро глядя вниз, почерневшее небо, смотрело на эту голую землю, покрытую лишь чёрным жирным пеплом. Ничего больше на этой земле не было. Ничего кроме пепла. Только кое-где, припорошенные жирными хлопьями, виднелись оплавленные сегменты металлической сетки. В паре мест, если присмотреться, можно было увидеть прокопчённые столбы с обгоревшими плакатами – тоже чёрные, едва угадывающиеся под слоем пепла.

Небо хмурилось вовсе не из-за того, во что превратилась земля внизу. Ведь этот пепел был прекрасным удобрением и те немногие семена растений, что пережили тот ужасный жар, что бушевал здесь совсем недавно, вскоре поднимутся, питаемые великолепным удобрением – жирным чёрным пеплом. Пройдёт лет сорок, и тут будет шуметь прекраснейший молодой лес. Зачем небу хмуриться, если земля непросто оправится от пережитого ужаса, но даже и выиграет в итоге? Незачем. Но дело в том, что небо всё видело. Оно было вынуждено смотреть, как получается этот рай для растений. Оно видело чем, ещё недавно был этот пепел. И это зрелище отравило настроение самой природы, самого неба.

Пошёл мелкий дождик. Небо забыло свою злость и теперь оплакивало то, что произошло здесь, на земле, прямо под ним. Вскоре молодая зелень скроет память о том великом зле, что было свершено здесь, а молодой красивый лес станет вечным памятником тем существам, что обратились пеплом.

Дождь всё нарастал, и небо становилось светлее. Но сегодня у судьбы был припасён ещё один сюрприз для неба этой земли.

Посреди чёрной равнины вспыхнул бело-голубой шар и исчез, забрав с собой весь пепел, что укрывал землю и часть металлической сетки, лежавшей там. Миг и на голой земле что-то ярко заискрилось, пронзительно треща от падающих на это что-то дождевых капель. Ещё мгновение и всё прекратилось. Посреди чёрной равнины стоял человек, наполовину из металла. Он просто стоял и медленно поворачивал голову. Синие губы сжались в узкую полоску, почти пропав. Человек шагнул к одному из засыпанных пеплом металлических плакатов. Поднял огромную плиту пальцами правой полностью металлической руки и воззрился на надпись начертанную на щите. Он прочитал её вслух, совсем не на том языке, на котором она была написана.

-Концентрационный лагерь Верхевальд.

Плакат был с силой брошен в сторону. Он летел поразительно долго. Скрылся в пелене дождя и где-то очень далеко врезался в землю, утонув в ней почти полностью – только самый краешек остался снаружи.

Металлический человек застыл неподвижно и стоял так пока не кончился дождь. Он не сдвинулся ни на сантиметр. Человек сейчас размышлял, совсем как машина, как робот.

-Миссия провалена.

Сказал он, и всё его тело засветилось белым. Тягучий ослепительно белый свет растекался по его голове, плечам, торсу. Миг и он исчез, что бы появиться в этом мире снова, в ночь 1940 года, в самом центре Берлина.