Толеран сместился сразу намного тысячелетий назад. Вечный фюрер и разлетевшаяся на куски планета, остались в будущем. Толеран сместился в послевоенный период. Туда где ещё встречал людей иных подвидов человечества.

Анализ того титанического объёма информации, что удалось собрать на всех временных отрезках, показал, что победа Последнего врага, на 76.5% обеспечена генетической бедностью человечества лишённого модификаций. Успех миссии требовал сохранить генетическое разнообразие человеческих единиц в полной мере. Но прежде чем говорить с фюрером, в его комнате в 1940 году, требовалось прояснить ситуацию. Необходимо было собрать максимум информации о моменте, когда другие виды людей были уничтожены.

Он прошёл несколько сотен пространственно-временных точек, собрал очень много информации и…, и обнаружил что сожжено несколько новых нейронных соединений. Важных соединений. Прежде чем закончилось их восстановление, толеран совершил ничем не мотивированный поступок, свойственный человеческим единицам без модификаций.

Он материализовался в одном из десятков мест, предназначенных для физического уничтожения людей. Он выбрал момент, наиболее отвечающий его чувствам, его эмоциям и совершенно не отвечающий его целям. Прежде чем эмоции успели оказать воздействие на весь организм, толеран запустил все независимые аналитические системы на максимальную мощность, задействовав даже вспомогательные нейронные цепи, обычно не использующиеся в режиме функционирования в объективном времени. Это влияние эмоций должно было стать последним в его периоде функционирования. Он найдёт ответ и исправит неполадки, тем самым, сведя риск провала миссии, из-за возможности собственной ошибки, к минимуму.

Шёл бой. Предназначенные для уничтожения люди, плотной толпой атаковали северный и западный периметры заграждения. Дальше были и другие периметры, но оценка ситуации показала, что им не преодолеть даже первой линии.

Со всех сторон массу заключённых осыпали пулями, и уже треть из них лежала мёртвыми. Успехи заключённых были скромнее – несколько уничтоженных единиц противника.

Толеран активировал три восстановленных в будущем этого мира модуля, и металлическая рука разлетелась серебристыми ниточками, сильно деформировалась и вернула себе форму, превратившись в тяжёлый импульсный излучатель. Кожа правой руки треснула, у локтевого сгиба и толстая пирамидальная трубка выдвинулась под прямым углом к поверхности руки. Левое плечо трансформировалось, выпустив антенны аналитического сканера. Этот сканер не просто фиксировал движение - он его предсказывал.

Рука толерана поднялась, и алый всполох врезался в одну из пулемётных вышек. Сильнейший взрыв разнёс её на куски. Сканер зафиксировал поворот пулемётов трёх вышек ему в спину. Трубочка, высунувшаяся из левой руки, выплюнула три сгустка плазмы. Пулемётчики трёх вышек, исчезли в пламени горячей плазмы, даже не успев увидеть цель, к которой потом могли бы повернуть пулемёты…

Толеран истреблял немецких солдат почти час. Заключённые, размещённые на прогулку и те, чья очередь сидячей прогулки наступала сразу после окончания прогулки первой партии, не мешали ему. Многие из них едва живые от ужаса старались спрятаться куда-нибудь, но были и те, что просто смотрели на него мрачно-радостными взглядами. Они радовались тому, что делал он, но боялись его и не понимали как причин его появления здесь, так и причин его появления в природе вообще. Он был слишком чужд им. Модифицированный человек.

Толеран уничтожил всех, кто принял бой. Те, кто бежал, были отпущены, он не преследовал их. Битва толерана против немецких солдат завершилась, но радостных воплей заключённых в воздухе не звучало. Только треск пламени и тихий шёпот, полный страха и недоверия. Но он и не ждал радости или слов благодарности – толеран пришёл не ради них, толеран пришёл для уточнения некоторых нюансов алгоритма принятия детальных мер по текущему ремонту собственного тела. Закончив с уничтожением противника и выяснив наконец причину неисправности своего тела, почти столь же совершенного как и тело Толерана Цевера Прея, он исчез, сместившись назад, в другую пространственно-временную точку.

Фюрер закрыл книгу. Хмуро он смотрел на цветную обложку, густо украшенную символикой Третьего Рейха. Эта книга, это чудо из будущего – она открыла ему немало. Тайны будущего, предупреждения, которые позволят ему победить и достигнуть своей извечной мечты – Империя. Мировая Империя. Весь мир, всё человечество у ног Третьего Рейха! Безграничная власть! И не только. Уйдут в прошлое такие мерзкие явления цивилизации как гражданские войны, подобные той, что разыгрались в России, Латинской Америке, в других местах. Придёт конец мерзейшему из всех проявлений человеческой, тьфу, свободы – демократии. Это уродливое явление канет в вечность.

Прекратятся все войны на планете…, до начала той, самой последней войны о которой говорил толеран…

Сможет ли человечество, отравленное еврейской, русской, другой – низшей кровью, победить в грядущей войне? Гитлер хрипло рассмеялся. Он ещё не Император, ещё не известно чем кончится всё, а он уже о той войне думает, которая начнётся через много тысяч лет. О войне, в которой его-то уж точно не будет…

Впрочем, толеран обещал ему бессмертие…, странно было думать об этом. Аненербе уже много лет занято поисками эликсира, дающего вечную молодость, а тут вот так – пришёл получеловек полумашина из будущего и подарил ему химическую формулу с ключом к бессмертию. Аненербе ищет секрет подобного эликсира в знаниях прошлого, в тех крупицах невообразимо бесконечных знаний Арийской расы, что сохранились в мире после их гибели, а его тайна приходит из будущего…

Фюрер настороженно глянул на кресло стоящее по другую сторону стола. Толерана там не было. Он с облегчением вздохнул – значит, победа. Раз он не пришёл снова, значит, всё получилось и они увидятся вновь, только в дни последней войны…, а может и никогда больше не повстречаются…, ужасен он, этот гость из будущего.

Гитлер поклялся себе, что никогда люди Империи не превратятся в таких чудовищ – никогда! Империя будет чистой от таких кошмаров, от металлических людей, от…, да, от евреев тоже. И от русских. Толеран не понимал всей силы, всей мощи чистой крови Ария! Что бы всё получилось, что бы они победили в грядущей войне, кровь должна быть чистой. Только так. Пусть евреи станут лучшими воинами, если падёт Германия, но они станут лучшими не потому, что могут сравниться с Чистым народом, с немцами. Нет, вовсе не поэтому. Просто остальные народы ещё хуже, чем евреи. Если евреи – грязь человеческая, то все остальные мутная водица в этой грязи! Да, именно так. Раньше он этого не понимал. Он думал, что евреи корень всех бед и вечный позор человечества – но он ошибался! Книга из будущего помогла ему понять это. Евреи вовсе не корень зла – они лишь один из корешков целой системы корней Зла! Мир будет очищен и в нём останется только…

-Здравствуйте герр Гитлер.

-……. – Вместо слов приветствия герр Гитлер позволил себе протяжный горестный стон.

-Вам плохо? – Осведомился сидящий в кресле монстр.

-Нет что вы. Всё в порядке. – Уныло ответил Гитлер. – Опять проиграли?

-Да. – Толеран помолчал немного, а фюрер устало прикрыл глаза. Всё рушилось перед ним, всё. Не будет Империи. Увы…, неужели же вся философия Национализма, все, во что он так истово верил – всё это просто пустой бред? И армия Германии лучшая вовсе не из-за Арийской крови, а лишь потому, что обучена лучше всех других армий мира? Но если так, какое вообще у него есть право претендовать на главенство над миром?..

Он чувствовал, как горло что-то сжимает, как на глаза просятся слёзы…

Не бывать войне, в которой погибнет Германия! Армия будет наращиваться, снабжаться новейшей техникой, база 211 будет укомплектована именно так, как и планировалось изначально – она станет козырем, о котором никто никогда не узнает. Если Германия падёт, её дух, её народ и руководство уцелеют. Но может всё обойдётся и Великая мощь Немецкого оружия достойно встретит славян, когда их танки пересекут границу. Они устоят и загонят русского зверя обратно в его берлогу, но первыми, наследники Ариев, нападать не будут. Не бывать тому будущему, из которого пришёл ужас из плоти и металла! Не будет Империи, но и Германия не погибнет!

-Вы проиграли Последнюю войну. – Произнёс толеран и Гитлер не сразу смог осознать смысл сказанного. Он выпрямился в кресле, недоверчиво посмотрел в глаза человека будущего. Не увидел в них ничего кроме пустоты и блеска металла. В левом глазе. Правый был просто стекляшкой светящейся изнутри красным светом, он и не мог что-то выражать…

-То есть…, Империя будет создана??? – Недоверчиво пробормотал фюрер. Толеран кивнул, и Гитлер расцвёл улыбкой. Его глаза счастливо блестели сейчас.

-Это не имеет значения, потому что в Последней войне вы потерпели поражение.

-Но как? Неужели мой приемник не сумел умело распорядиться имеющимися у него силами? Разве мощь немецкого оружия не превзошла все самые смелые фантазии?

-Приемник? – Толеран выпрямился, красный глаз осветился синим, и на стол брызнули голубоватые ниточки света. Гитлер инстинктивно откинулся на спинку кресла и вжался в неё спиной. Ниточки света быстро сложились в сине-белую картинку. Он увидел…, себя. И толерана. Они стояли у окна и говорили о какой-то Сфере, о том, что стало причиной поражения в Последней войне…

-Я понял. – Картинка из света пропала, и фюрер очень внимательно посмотрел на выжженные в столе знаки химической формулы. – Значит, вы действительно подарили мне бессмертие…

-Это очевидно. Вы поняли, о чём я говорил с вами в будущем?

-Э-э-э, не совсем, знаете ли…, что такое Сфера?

-Неверный вопрос. – Фюрер посмотрел на толерана, ожидая вполне нормального покачивания головой после этой фразы. Толеран сидел так же. Даже не шевельнулся. Словно автомат…, из ужасного будущего пришёл этот человек… - Но я отвечу на него. В Последней войне, самые первые столкновения Врага с человечеством показали Врагу, что он совершенно не способен противостоять человечеству. Враг быстро проигрывал войну, которую сам и начал. Он применил оружие, о котором мне ничего не было известно ранее. Сфера – позитронный заряд огромной мощности, заключённый в оболочку силового поля. Я не смог выяснить каким образом происходит выстрел Сферы, но теперь знаю, как можно разрушить её оболочку, вызвав взрыв Сферы ещё в космосе.

-Прекрасно! – Воскликнул Гитлер улыбаясь. – Немедленно отправляйтесь в будущее и передайте эту информацию моему приемнику!.. То есть мне.

-Нет. – И снова сидит не шевелясь. Кажется остатки эмоций, демонстрируемые толераном в прошлые визиты, теперь исчезли без следа – бездушная машина… - Я передам её вам.

-Но… - Гитлер вертел в руках маленький белый кристалл. – Как…, то есть, это что? И…

-Кристалл. Сможете прочесть информацию с него примерно через 200 лет объективного времени. К тому времени машины считывающие информацию с кристаллического носителя у вас, я думаю, уже появятся. Задача ваших учёных найти способ нейтрализации высвобожденного позитронного заряда.

-Постойте! Но это же бред! Почему бы вам…

-Нет. – Оборвал толеран возмущённую речь Гитлера всё тем же бездушным голосом. – Вы проиграли Последнюю войну вовсе не из-за Сферы. Причина в другом.

-В чём же? – Фюрер ощутил, как нервно дёрнулась щека – он предвидел то, что услышит.

-Идея расового превосходства. Данная идея ошибочна и она причина провала миссии.

-Она не ошибочна. – Упрямо сжав губы, прошипел Гитлер.

-Понимаю ваше упорство. – Проговорил толеран тем же голосом робота. Может ли обладающий таким голосом, понимать столь высокие материи как расовое превосходство? Гитлер даже отрицательно покачал головой: конечно нет! – Но вопрос стоит не в том, ошибочна или верна ваша теория…

-Это не теория! Это Истина, с которой невозможно спорить! – Пылко заявил фюрер.

-Вы прочитали книгу? – Гитлер опустил глаза и что-то пробормотал неразборчиво. – С вашей истиной спорит сама История. – Снова неразборчивое бормотание, вздёрнутые брови, гримаса отвращения и непонятный протяжный звук. Толеран на полминуты замолчал. Будь это человек – Гитлер сказал бы, что он удивлён, но с этим существом?

И он был абсолютно прав. Толеран просто анализировал реакцию человеческой единицы обозначенной как Гитлер. Подробный анализ подтвердил, что фюрер не сошёл с ума. Его реакция была идентифицирована как внутренний конфликт воззрений, убеждений и открывшейся фюреру неприятной истины. Покончив с анализом случившегося и убедившись в возможности продолжения выполнения миссии, толеран продолжил.

-От идеи расового превосходства совершенно необходимо отказаться.

-Нет! – Зарычал Гитлер, красный лицом и с бешенными глазами. – Нет и ещё раз нет! Вы ошибаетесь, вы не знаете того, что знаю я! Вы…, вы…, мы победили! Мы – арийцы, люди с чистой кровью. И это ваши слова толеран! – Он даже указал на гостя из будущего пальцем.

-Вы победили в человеческой войне, которая рядом с Последней видится не иначе как мышиная возня. – Гитлер задохнулся возмущением и с хрустом сжал кулаки. Толеран отметил допущенную ошибку, сжал субъективное время до соотношения 1 к 10 минутам объективного времени и занялся расчётом возможных вариантов решения возникшей проблемы. Решение было найдено на 5 минуте субъективного времени. На 6 из 13 возможных решений было выбрано то, которое могло достигнуть желаемого результата с вероятностью в 91%.

-Я предлагаю вам компромиссное решение. – Гитлер мрачно усмехнулся, готовясь ответить – нет. – Оставьте свою идею, теорию расового превосходства…

-Это не теория, а неоспоримый факт!

-Могла ли арийская кровь распространиться среди всех народов? – Гитлер кивнул: естественно. Иначе и быть не могло. Кровь Ариев разнесена по всему миру, но лишь в Германии, среди немцев, она осталась чистой, без примесей. – Значит, согласно вашим же рассуждениям, среди других народов немало тех, в ком Арийская кровь так же сильна, как и в немцах? – Гитлер хотел, было уже выпалить – нет, но не смог. В полном унынии он посмотрел на книгу, повествующую о поражении Вермахта. Потом всплыли кое-какие доклады о боевых столкновениях в Польше. В итоге он что-то неразборчиво пробормотал, сам не поняв, что именно.

-Таким образом, настоящие солдаты, те, кто нужен для успешного выполнения задачи, присутствуют во всех расах планеты?

-Да, но…, дело в том, что невозможно выявить их, тех в ком Арий силён и чист. Если низшие народы не будут истреблены, арийская кровь навсегда растворится в грязной крови полукровок и низших рас. И тогда…

-Выявить, возможно.

-Ха! Бред. – Гитлер сморщился так, будто целиком съел лимон.

-В будущем, в том, которое создали вы, любой чистокровный ариец, поражён в правах. Не может быть полноценным гражданином пока не пройдёт военного обучения…

-Прекрасная идея толеран! Именно так и будет. – Гитлер уважительно кивнул монстру.

-Это не моя идея. Но так будет.

-Так это придумал…, то есть придумаю я? О! – Фюрер задумчиво пригладил щёточку усов. Ведь и правда: от кого ещё могло исходить столь гениальное решение?.. На мгновение он ощутил себя тем, кем ему ещё только предстояло стать: лидером всего человечества, но…, мучительным усилием воли, он вернул себя на землю. – Кому на самом деле принадлежала эта идея?

-Не знаю. Суть в том, что только доказавшие что они могут быть хорошими солдатами, становились полноценными гражданами общества.

-Понятно. Буду помнить об этом.

-А почему бы не дать шанс Низшим народам?

-То есть как?

-После победы, когда Империя начнёт жить, а численность населения на планете заметно снизится, почему бы не выделить строго определённые участки территории для поселения различных народов? – Гитлер смотрел на стол и скрёб его пальцем. Некоторое время он так и просидел. Потом поднял взгляд и заглянул в глаза толерана. Он продолжил. – Автономные поселения, из которых невозможно выбраться без специального разрешения. Вы сможете полностью контролировать уцелевших в войне представителей других видов человечества.

-И?

-Предоставьте им шанс. Добровольное прохождение военной службы, той же что проходят все арийцы…

-Нет!.. То есть… - Гитлер ощутил себя сейчас странно. Ему было не по себе. Что будет если сделать так, как говорит этот человек будущего, уже переставшего существовать? Что если низшие народы, постепенно войдут в общество арийцев и смешаются с ним, неся свою грязную кровь?.. С другой стороны, если голос толики арийской крови, что есть в них звучит слишком слабо – они ни за что не смогут пройти через тоже самое, что и арийцы. Значит…

-Что с вами?

-Ничего. – Фюрер продолжал опираться на стол локтями, сильно сжав голову ладонями. – Просто голова болит…, ваши слова, ваши идеи…, само ваше появление, эта Последняя война…, мне просто не по себе толеран. Я чувствую, как схожу с ума. Вы рушите всё то, во что я верил много лет! Вы приводите аргументы, против которых у меня нет ничего кроме веры в идею. Но вы и идею превращаете в фарс! Вы…, толеран?

Кресло напротив было пустым.

-Исчез…, может теперь навсегда? – Уныло и с каким-то облегчением проговорил Гитлер. Откинувшись на спинку кресла, он вымученно улыбнулся: что-то подсказывало ему, что эта долгая ночь уже кончилась…, и будто подтверждая его слова, видимый из окна участок небес, медленно начал светлеть. За окном начинался рассвет…

“Война почти закончилась…, ха, если бы политрук увидел, что я пишу! Война почти закончилась – нашим поражением закончилась. Почти. К стенке сразу поставили бы меня…, вот такая эта война. Не убьёт противник – свои пристрелят и влопзжр…

Руки дрожат, трудно писать сейчас. Начиркал, ошибок наделал…, и бок очень болит. Наверное, скоро я умру, но эти записи должны уцелеть. Ведь не убьют же они всех! Кто-то останется, кто-то прочтёт всю правду об этой войне.

Немецкие танки появились на границе 5-ого мая 1942-ого. 5-ого был сделан первый выстрел, а сейчас 25 августа и они уже в Москве…

Я сражаюсь, не сдаюсь, но я остался один. Отряд погиб. Позже были гражданские, много, но их тоже уже нет, а я вот жив. Только это ненадолго – рана в боку не просто болит, сильно кровоточит. Я преподавал в основном литературу, но прекрасно знаю, что будет со мной дальше, с моим организмом. Меня ждёт смерть от потери крови или от заражения крови. А может и от пули…”

-Чёрт… - Алексей вжался всем телом в землю, вовремя спрятав блокнот под собой. Не успей он сделать этого так быстро, пуля точно пробила бы блокнот – самое дорогое, что у него сейчас осталось. Раньше самым дорогим была Родина, да только Родина уже потеряна. Что бы ни говорили агитаторы разного толка, политруки, партийные деятели и командиры Алексей прекрасно понимал, сколь силён враг и сколь слабы они.

Он быстро перекатился через гребень, за которым укрывался и упал в воронку. На дне он скорчился, шипя от боли. Из потревоженной раны практически фонтаном хлестала кровь. Но хоть блокнот уцелел, да пуля мимо прошла.

-Косоваты нынче фрицы…

Алексей усилием воли подавил боль и пополз на другой край воронки. За ним оставался хорошо видимый кровавый след, но это ненадолго. Главное добраться до пролома в стене, вон там, совсем рядом. Там, внутри, он сможет укрыться и может даже подстрелить пару фрицев. Они залягут, начнут осторожничать – он вполне успеет покинуть и укрытие и здание.

Что-то гулко стукнулось за спиной, но он не обернулся даже, только ещё быстрее пополз. Несколько секунд и он уже у пролома. Оглушительный взрыв и ударной волной его буквально закинуло внутрь пролома. В облаке серо-бардовой пыли и кирпичной крошки Алексей шмякнулся о стену комнаты и рухнул на пол. Вопль боли потонул в громе взрыва.

-Твою мать… - Хотелось выть. Перед глазами всё плыло. Куда-то пропала винтовка. Пыль залепила глаза, а боль была просто адской. – Ну ничего, ничего, сейчас, сейчас…

Бормоча себе под нос, он оттёр слезящиеся глаза от пыли и нащупал автомат – остался автомат…, подсумок где-то потерял, но автомат с одной обоймой всё ещё при нём. И пистолет…, нет, пистолета почему-то тоже нет…, звук затвора!

Не глядя, просто услышав звук, он повернулся и вжал курок. Автомат выплюнул все пули, какие были в рожке всего за несколько секунд. Что-то упало. Кто-то закричал…, по-украински закричал…, странно. Долго размышлять на эту тему он не мог – нужно было спасать свою жизнь. Алексей осмотрелся настолько, насколько позволяло зрение, замутнённое оставшимися под веками частичками пыли, последствиями кровопотери и длительного голода. Выход он увидел и, не теряя времени, поспешил туда. Покосившаяся деревянная дверь. Идти было трудно, но он справился. Фрицы же залегли, как он и предполагал. У него появилось несколько минут. За это время надо успеть уйти достаточно далеко.

Едва прогремел взрыв, Ганс показал хорошо видимый всем бойцам знак. Бойцы подчинились. Те, что шли справа – чистокровные и хорошо обученные немцы. А вот те, что шли слева…

-Идиоты… - Пробормотал он и повторил приказ зычным криком. Украинские русские начинали его бесить. Нет, конечно, в бою он мало мог назвать немцев, столь же сильных и свирепых сколь эти русские. Но вот их дисциплина – тут оставалось лишь надеяться, что однажды, в далёком будущем, они научатся понимать простейшие приказы..., понимать. Он тяжко вздохнул и покачал головой – всё они прекрасно понимали. Просто им было плевать. Все русские такие. Они не желают подчиняться, хотят всё делать по-своему. Им ни к чему командиры. Их нужно собрать толпой, вооружить и сказать, указывая рукой – враг там! И всё. Дальше нужно ждать. Те, что выживут, вернутся и сообщат о победе. Выживет мало, но победа будет обеспечена…, вот если бы научить их дисциплине! Ганс был уверен, что тогда они станут непобедимы. Может дело в том, что командира-немца они не хотят слушать? Может, если бы командир у них был тоже русский – может тогда они стали бы воевать немного иначе? Без этих ненужных Рейху потерь…

В воронке тела русского солдата найдено не было. Он сумел как-то уйти.

-Ха! – Воскликнул один из русских украинцев, указывая пальцем на кровавую стёжку, тянущуюся через завалы обломков, асфальт и кирпичную пыль всё это укрывавшую, к пролому в одном из зданий улицы. – Там москаль. Там он собака!

-Живым взять. – Приказал Ганс, уже бывший на месте и занявший позицию с левой стороны от воронки за изломанным куском кирпичной стены. Он присел и держал винтовку у плеча, целясь в пролом.

Русский поморщился и плавно скользнул в сторону. И исчез. Ганс только хмыкнул – позёрства он не любил. Этот украинец стоял как истукан пару минут, посреди улицы. Любой мог без проблем пристрелить его. А он стоял себе и указывал пальцем на пролом, в котором возможно скрывается один из обозлённых, озверевших советских солдат, которому уже нечего терять. Как ещё назвать такое поведение? Ганс придумал подходящее слово – три наряда на уборку в столовой. Длинно, но в самый раз, как вернутся в часть – сразу и осчастливит украинца этим названием, сулящим ему увлекательную, но не очень приятную работу. За то в другой раз будет на чеку и, может быть, перестанет рисковать напрасно.

Русский возник как призрак слева от пролома. Ганс, умевший двигаться даже лучше – его, как и его отряд специально готовили для боёв в городе, ещё задолго до того как война началась (за год до войны он получил назначение в этот элитный отряд), послал спине русского уважительный взгляд. Всё-таки не имея подготовки двигаться так, на одних инстинктах, это просто…

Парня выбросило из пролома. Целый рой пуль разнёс ему грудь и живот и бросил его на спину, прямо перед проломом.

-Чёрт. – Ганс выстрелил. Пуля ушла в пролом, в темноту. Всё сразу стихло.

Они залегли. Через пару минут Ганс отдал приказ, всё также жестом и весь отряд двинулся вперёд. Словно бесплотные тени они рванулись к зданию, в котором укрылся отчаянный советский солдат. Даже украинцы. Да, когда опасность становилась явной, они почти ничем не уступали чистокровным арийцам…, непрошенным пришло воспоминание. Неприятное. Поглядывая вокруг (выстрел, который оборвёт твою жизнь в городском бою, может прийти откуда угодно) и, держась возле изломанной кучи хлама, Ганс вспомнил как едва не лишился звания и наград. Он всего лишь позволил себе сказать, что некоторые противники ничем не хуже немцев! Хорошо хоть Гестапо не решило применить к нему более суровых мер чем – «Мы вас запомним герр Шмальц». Но даже такая завуалированная угроза от офицера Гестапо…, он совсем не хотел бы, что бы они его запоминали.

Русского внутри уже не было.

-Ушёл. – Шульц указал стволом автомата на капельки крови, исчезающие за практически оторванной дверью. – Туда ушёл.

-Что с ним? – Он стоял у самого пролома и обращался сейчас к украинцу, склонившемуся над телом покойного товарища. Вопрос был риторический, и ответа не последовало. Стоило раз посмотреть на тело, что бы понять, что теперь это всего лишь тело, безжизненный труп.

-Я его сам убью. – Сказал один из русских солдат, поднимаясь на ноги и входя внутрь здания. – Я ему кишки наружу выпущу.

-Взять живым. – Отрезал Ганс. – Только живым.

Возмущаться никто не стал, лишь скрипнули зубами. Но вскоре они отошли. Товарищ мёртв и его не вернуть, а за живого солдата, одного из тех, что наводил страх на победителей, на тех, кто захватил этот город и не мог им владеть – за него кое-что положено. Кое-что более существенное, нежели месть. Дополнительные дни отпуска для всех членов отряда и, что самое приятное, солидная денежная премия. Будет на что в отпуске подебоширить. Особенно быстро осознали это русские.

Отряд продвигался быстро, аккуратно, но всё же до того как они настигли свою жертву, времени прошло достаточно. Гнев успел поостыть и включился разум. Так что, когда они настигли русского, никто уже не горел желанием убить его. Недавно вышедший приказ командования помнили все.

Алексей лежал на спине и смотрел в небо. Обе ноги прострелены, бок почти не чувствуется – ну и пусть. Всё равно немного осталось. Сейчас его добьют и это небо, это бесконечное синее небо станет ближе…

-Надеюсь ты будешь достойно служить Великому делу Третьего Рейха и мы вновь встретимся с тобой солдат! – Проговорил стоявший над ним немец. Алексей не понял ни слова, говорили на немецком, но, судя по всему, это были не угрозы и не насмешки – немец улыбался. Странно как-то улыбался…, а потом Алексей увидел чёрную вспышку, и сознание покинуло его.

Удар пришёлся точно в челюсть. Тяжёлый сапог, плюс аккуратность и раненный русский потерял сознание.

-Возвращаемся. – Ганс указал на тех, кому выпало нести раненного русского и выдал ещё один приказ. – Шульц, Микола подберёте тело Николаса, на обратном пути…

-Он Николай был… - Заметил один из солдат, не поворачивая головы – он сейчас следил за окнами противоположного здания.

-Что там? – Ганс отступил в тень, а весь отряд мгновенно рассеялся по местности. Только что этот полуразрушенный внутренний двор был полон людей и вот – практически никого.

-Кто-то в окне промелькнул, воон там. – Указал парень рукой в сторону окон и кувырком исчез за одной из куч хлама. С визгом пуля высекла искры из камней, на том месте, где только что стоял солдат.

Ганс ухмыльнулся, сдвигаясь по стене, к новому укрытию. Недолго было всё спокойно – эти одиночки, так и не покинувшие город, после того как отошли их разбитые войска, они никак не давали покоя новым хозяевам своей земли. Что ж, это не надолго…

Мумба сидел в засаде.

Он уже много часов тут сидел. Долго сидел. Терпеливо. Он ждал, как настоящий охотник и воин. Потому что только настоящий охотник умеет ждать долго и только настоящий воин умеет убивать. Мумба умел. Сегодня будет хороший день – сегодня он отрежет множество ушей! А когда вернётся домой – о! Когда вернётся, даже Лулуб не сможет обратиться к нему с грубым словом! А если обратится – Мумба убьёт его! Потому что Мумба Великий воин!

-Нас ждёт бой! – Буквально выплёвывая слова, говорил высокий худой офицер, стоя перед строем чернокожих солдат. Он говорил жёстко, стальным и властным голосом. Гордое, немного злобное лицо выражало только одно – решимость победить любой ценой. Переводчик, тоже офицер, с таким же сухим и жёстким лицом, переводил его слова солдатам. – Бой, в котором мы победим или погибнем! Враг слаб, но хорошо организован. Они оснащены хуже вас, воинов Третьего Рейха, но они не побегут и вам придётся…

Мумба слушал слова бледнокожего. Он ощущал, как трепещет его сердце, как сжимается и поёт его душа – это был странный белый командир. Иногда Мумба даже забывал, что он белый и удивлялся, почему он не отрезает уши поверженных врагов, словно какой-то воин из племени Нуосин. Этот белый был сильным страшным воином. Мумба очень уважал его. Он был бы счастлив его убить, но никогда не позволил бы себе попытаться – он понимал, что проиграет. Этот белый был не просто великим воином, Мумба не сомневался, что это вождь. А жаль, что нельзя его убить…, уши этого белого заслужили единственную нить. Как клыки Большого льва, нельзя нанизывать на нить с клыками других львов, так и уши этого немца можно было носить только на одной нити. С таким трофеем Мумба стал бы более уважаем, чем сам Лулуб! Увы…, но может однажды Духи станут благосклонны и Мумба станет более сильным, чем этот странный воин, не отрезавший ушей своих врагов…

Сейчас он сидел в засаде. В земляном окопе. И ждал сигнала. Английские…, или французские…, белые солдаты врага были на другой стороне, изрытой взрывами и гусеницами танков, земли – они тоже ждали.

Мумба чувствовал сейчас их страх. Он был разочарован и горд. Они боятся Мумбу, значит он сильный воин! Но они боятся, а это значит, что они немного слабее, чем он считал. Победа будет не столь почётна…

Почему белый офицер не даёт команды? Мумба хмуро пригладил курчавую бороду левой рукой. В правой он держал винтовку. Сколько ещё ждать? Наверное, белый командир молится Духам. Что ж, вполне ожидаемо – Мумба тоже молился Духам перед боем, а вот у белого времени на это не было, он командовал. Все вожди взывают к Духам перед самым боем, потому что раньше у них нет на это времени. А сейчас время есть, и он молит Духов о великой победе!

Но вот настало время - белый поднялся из окопа и с криком бросился вперёд. Он встал во весь рост – этот бесстрашный белый воин…

Духи не были благосклонны сегодня - пуля опрокинула его обратно в окоп, но дело было сделано: сотни воинов ринулись в атаку, наполняя воздух криками, леденящими страхом души трусливых врагов. Они стреляли и Мумба тоже. Они бежали, часто падая, пригибаясь и даже подпрыгивая просто вперёд, но неотвратимо они неслись вперёд. Неотвратимо и безжалостно! Дулга, из племени Эфу, упал возле первых врагов. Мёртвый. Мумба лишь презрительно фыркнул и снова зарычав, спрыгнул вниз, в окоп, где были враги. Мумба расколол прикладом один череп, пронзил штыком горло второго. Третий враг выбил винтовку из его рук. Мумба оскалив зубы, взялся за нож. Они покатились по земле, и всё было кончено в две секунды. Мумба отрезал первые уши в этом бою!!!..

Когда бой кончился, гордый Мумба сложил уши в жестяную банку и стал насаживать их на нитку.

-Что ты делаешь? – Сказал кто-то и Мумба поднял глаза. Перед ним стоял белый командир!

-Мои. – Ответил ошарашенный Мумба подвигая банку поближе к себе.

-Хм… - Белый командир нахмурился и, повернувшись на каблуках, пошёл прочь. И шёл так, будто в его плече не было раны! Могучий воин…

А может, он был шаманом? Мумба вздрогнул и потряс головой. Нет, белый командир шаманом быть не мог. Но в бою он почти никого не убил – вот в чём дело! Мумба улыбнулся. Великий воин и вождь завидовал его успеху. Это было большой честью для Мумбы!

Чуть не проглотив жвачку, Эрни щучкой прыгнул в яму. На сдавленный стон друга, чья спина обеспечила ему мягкую посадку, бравый командир орудийной батареи, внимания не обратил – некогда было. Огненная волна прокатилась над ними, подпалив волосы и одежду. Гром взрывов прочно оглушил как одного, так и другого. Почерневшие от копоти лица друзей поднялись, едва всё затихло. Они смотрели в небо и над ними величаво плыли самолёты Люфтваффе. Огромные неповоротливые – это они устроили огненный ад внизу. Но прежде это сделали немецкие корабли. Японцы, начавшие эту атаку, это безумное нападение на хорошо укреплённый берег, так и не смогли добиться особых успехов. Они угодили не просто в мясорубку – они попали в смертельный капкан, и выход у них был только один. Они не могли отступить, потому что американский флот ударил им в спину, едва они оказались связаны боем. Тяжёлые японские корабли не смогли начать обстрел берега, и десант пришлось высаживать, почти не имея прикрытия. А именно этого они и добивались. Япония была в шаге от сокрушительного и, в общем-то, позорного поражения. Но пришли немцы…, откуда? Как? Почему их прозевали и разведка и сторожевые корабли да самолёты? Кто ж их знает…, как-то прозевали. Теперь немцы разносят в клочья береговую оборону…, то есть уже разнесли.

Эрни очнулся далеко не сразу, после того как схлынул огонь, и стало тихо. Гром разрывов оглушил его. Но жвачку Эрни так и не потерял. Продолжая лениво жевать её он подполз к краю ямы и выглянул наружу.

-Чччёрт… - Прошипел он, повстречавшись взглядом с бездонным дулом винтовки. Поднимаясь на ноги, он медленно задрал обе руки вверх. – Я сдаюсь. Победил ты фриц…

Рядом поднимался Барри…, они бросали взгляды по сторонам и не верили своим глазам – немецкие солдаты, вперемешку с японскими уже бродили по всему видимому пространству, практически не встречая сопротивления…, впрочем, какое сопротивление? После удара корабельной артиллерии мало кому удаётся выжить.

А к берегу уже подходили тяжёлые транспорты. И они везли не только пехоту. Но вот что странно – это были японские транспорты! Выходит, фрицы просто помогли японцам огнём и небольшим количеством войск? Что же это получается – вторжение в США проводится Японией? Эрни не понимал происходящего, но старательно запоминал всё что видел. В плену будет шанс сбежать, а возвращаться к своим с пустыми руками он не желал. Он вернётся вместе с Барри и с такой информацией! С такой, что генералы ахнут!

-Шугерд, - сказал немец стоявшему рядом солдату той же национальности, - они сразу сдались.

-Я заметил. – Шугерд скривив губы, небрежно держал автомат направленным на пленных.

-Может…, - он задумчиво нахмурился, - может, скажем, что они отчаянно отбивались?

-Ха, вокруг посмотри. – Шугерд передёрнул плечами. – Всё равно ведь вскроется.

-Да… - Немецкий солдат удручённо покачал головой. – Неохота мне с ними возиться…

Автоматная очередь срезала двух друзей в одну секунды. Захлёбываясь кровью оба упали обратно в яму. Шугерд хмыкнув, проследил, как слегка подёргивающиеся тела американских солдат упали, и настороженно воззрился на окружающую местность.

-Зачем убил? – Спросил его товарищ, уже в пути, когда яма с двумя мертвецами осталась метрах в ста позади них.

-Мне тоже с ними возиться неохота…, вот если бы попался такой пленник, какого в приказе описывают…, а так…, к чёрту их.

-Да уж… - Немецкий солдат тяжко вздохнул – он тоже хотел дополнительные дни отпуска и денежную премию. С финансами у него было туго в последнее время. Виной тому, наверное, были постоянно растущие цены. Естественно, ведь не его же невинное увлечение карточными играми на деньги? Нет, конечно…, это всё виновата экономика военного времени.

Ямамото Тагава сидел на земле, скрестив ноги и выпрямив спину. Он размышлял. Прямая спина, дыхание ровное, лёгкое – будто и не бегал он только что через полосу препятствий…, очень особенную полосу препятствий. Один из тех с кем он бежал, до конца полосы не дошёл, его тело осталось где-то там, в грязи и дыму.

Ямамото размышлял. О чувствах, о том, как свистит ветер. Здесь он свистел по-особенному. Свист его обращался голосом, который мало кто мог слышать. Вот Йомура Тагава мог. И он мог, ибо Ямамото ничем не уступал своим достойным предкам. Здесь ветер звучал голосами воинов, он звал и тревожил. Он плакал и смеялся. Ветер чувствовал землю, над которой свистел и те, кто жил на ней, приветствовали его, тоже чувствуя скрытые ноты свиста…

Победа над американцами далась не легко. Сильный враг, но он был повержен мощью Японского оружия! С огромным трудом, с неимоверной тяжестью, но всё же повержен. Американский зверь пал в Вашингтоне, в их главном городе. Те, кого немецкие войска добивали в Канаде, были просто трусами, бежавшими от последней своей битвы. Настоящая победа была одержана в Вашингтоне, бесстрашными японскими солдатами.

Ямамото лично принимал из рук Эйзенхауэра документы, подтверждавшие безоговорочную капитуляцию США. Эйзенхауэр…, президент этой страны был гораздо смелее своих генералов – он умер в Вашингтоне, сражаясь наравне со своими подданными. Настоящий Император! Ямамото очень уважал его, но не жалел. Президент принял славную достойную мужчины смерть. И потому он так гордился этой победой Японии. Император США был не менее достойным правителем, чем Император Японии.

Как радовались они этой Великой победе! О! Вся Япония праздновала тогда, ещё не зная, чем обернётся эта тяжело давшаяся победа. Тогда никто, даже он, не подозревал, да и не думал о том, что произойдёт совсем скоро. Китай вновь поднимал голову, и Квантунской армии приходилось очень не легко, а союзники прочно завязли в боях по всему миру…, в какой-то момент даже казалось, что Квантунская армия перестанет существовать, а Китай сбросит славные войска Императора в море.

Положение спасли те немногие силы, что смог высвободить Тагава и отправить в Китай. Они помогли продержаться до того мига, когда союзники, наконец, помогли. Они применили новое, страшное и доселе невиданное оружие – летающие диски, с которыми не мог сравниться ни один самолёт. Тогда впервые военные лидеры Японии и Тагава в том числе, задумались о том, что союзник необыкновенно силён. Но начать войну против него они уже не могли. Борьба с Америкой слишком сильно ослабила армию Императора. Оставалось надеяться на честь союзников…, только вот надежды не оправдались.

Удар был стремительным, жёстким и нанесён одновременно по всем точкам мира, где располагалась Императорская армия. Тысячи погибли. Тысячи были взяты в плен. А Япония…, Япония стала клеткой, в которой позволили жить тем, кто не погиб в боях…

Ямамото оказался в плену в дни самых первых хитрых ударов союзника. Он сражался и был уверен, что погибнет в бою, но судьба сыграла с ним злую шутку. Он остался жив, оглушённый взрывом, он попал живым в руки врага. Великий позор, он должен был покончить с собой – должен был! Но сначала ничего не получалось – от него ждали именно таких действий и не позволяли ему спасти своё лицо. А потом он не смог сам.

Он долго пробыл в госпитале и каждый день с ним разговаривали. А потом его увезли сюда и предоставили относительную свободу действий. Появилась возможность спасти лицо, но он не смог. Нет, не страх остановил его. Вовсе нет. Его остановило любопытство. Происходящее было столь таинственно, что Ямамото не сумел победить своего любопытства.

Ему всё объяснили, но он не многое понял. Одно прочно засело в голове и никак не желало открывать своих тайн – он здесь для того, что бы попытаться получить Ограниченное Гражданство. Что это Ямамото не понимал. Товарищи по несчастью ничего объяснить ему не смогли – по-японски тут никто не говорил. Вообще он был единственным японцем во всём лагере. По крайней мере, других он не видел. Вот и ещё одна загадка – в одном бараке жили русские, американцы, китайцы, индийцы и даже один негр…, Мумба, если Ямамото правильно запомнил его имя. Очень пёстрая компания, но каждый из них был солдатом.

Каждый день начинался одинаково – они строились на плацу. Под дулами двух тяжёлых пулемётов установленных на вышках внутреннего периметра…

Самым странным тут был как раз сам этот лагерь. Ямамото немало был наслышан о Лагерях Смерти, во множестве выстроенных союзниками на завоёванных территориях в первые два года войны, но этот лагерь на них совсем не походил. Это скорее была военная база. Только таких баз он ещё не видел. Обычно на них учили воевать тех, кто этого не умел, либо тренировали тех, кто уже умел воевать. Здесь учили тоже, но не слишком усердно. По крайней мере, сейчас. Их будто проверяли на выносливость. Каждый день изнурительные упражнения, марш-броски, учения, полосы препятствий…, на полосах почти всегда кто-то умирал. В них стреляли, отстающих расстреливали без тени жалости. Вместо взрывпакетов на полосе препятствий стояли настоящие мины. Тут был ад, но Ямамото прочувствовал этот ад, он научился любить его…

Он размышлял. Ничто не нарушало его покоя. Он был среди воинов, в месте, построенном для Величайших из них. Немногие уцелеют тут, лишь самые лучшие.

-Ямамото.

-Да? – Он не встал. И не получил за это прикладом по голове, как бывало раньше. Немецкий офицер едва заметно улыбнулся. Задубевшая кожа лица, треснула складками и парой морщин. Сильный и старый воин. Они ненавидели друг друга пару лет назад, а теперь искренне уважали друг друга. Иногда они даже беседовали. На смеси немецко-японского. К сожалению, Ямамото не смог выучить весь язык немцев, он был слишком сложным для него. Как и для Клауса японский. Иногда они не могли обойтись без жестов.

-Как настроение? – Клаус сел на асфальт рядом с ним. Ямамото удивлённо вскинул брови. Днём, да ещё у барака, Клаус никогда не позволял себе таких вольностей.

-Я слушал ветер. – Пожав плечами, ответил Ямамото.

-Он не рассказал тебе? – Совершенно серьезно ответил Клаус. Он научился уважать то, что не мог понять, но чувствовал инстинктивно. Благодаря Ямамото он этому научился.

-О чём должен был рассказать ветер?

-Всё изменилось. – Клаус рассмеялся. – Теперь для тебя всё изменилось.

-Для меня было честью знать тебя Клаус. – Холодно, но, надеясь, что Клаус всё поймет, ответил Ямамото. – Я буду готов, когда придёт время. Позволишь ли ты проститься с ним?

-Ветер никуда не денется. – Клаус хлопнул его по плечу. – Ветер от тебя никуда не денется дружище. Ты ещё поживёшь.

-Я не понимаю.

-Нет больше Ограниченного Гражданства. Для таких как ты, для анклавистов, его больше нет. Либо Поражение в правах, либо Гражданство. Невеликий выбор, да? – Клаус снова чему-то рассмеялся. – На, это твоё.

-Что это? – Клаус протянул ему что-то. Ямамото взял это и теперь удивлённо смотрел на серые корочки с немецким серебряным орлом на них.

-Ты гражданин. Можешь прямо сейчас топать, куда душа ляжет. – Он помолчал и, вздохнув, продолжил. – Теперь ты полноправный гражданин Третьего Рейха. За одним исключением – ты не можешь иметь детей от немок. Ты доказал что в твоих жилах течёт арийская кровь и теперь ты такой же гражданин как и я.

Ямамото молчал. Он теребил в руках твёрдые корочки, открывал их, видел там своё имя и фотографию. Снова смотрел и не мог понять, что ощущает сейчас. Он не желал этого. Не думал и о дне, когда будет свободен. Много лет прошло, очень много. Куда ему идти? Эта база, её жизнь каждый день напоенная смертельной опасностью стала его домом, его жизнью. Великим Испытанием, в конце которого – он в этом не сомневался, его ждёт достойная смерть. И вот, теперь, ему придётся уходить…, только куда? Домой, к семье? Его взгляд упал на рукава куртки. Рукава были завёрнуты до локтя, но он помнил и так, что там на самом краю рукавов – знаки. Руны. Немецкие. Знаки врагов, которые он носил много лет.

-Мне не куда идти Клаус.

-Ха! – Клаус указал широким жестом на всё вокруг. – Иди куда хочешь. Можешь в Берлин съездить или в Вашингтон. Или в Токио. Везде Империя, везде одна и та же страна мой друг. Даже анклавы – тоже Империя. С тем отличием, что там регулярных частей побольше. – Клаус недовольно пожевал губами. – И гестаповцев там что крыс…, об этом не беспокойся. Ты гражданин с документами. Ни одна крыса ничего тебе не сможет сделать.

Ямамото усмехнулся. Крыса – так на базе называли служащих Гестапо, причём все без исключения немцы. Почему? Кто знает…, Ямамото вот не знал.

-Анклав Япония… - Он некоторое время молчал. – Я давно не был дома. Я погиб для своих родных. Клаус, зачем оживать мертвецам?

Клаус долго молчал. Смотрел вперёд. На плацу строилась группа новичков. Много разных людей. Были там русские, американцы, европейцы…, японцев не было. Уже несколько лет поход за Гражданством абсолютно добровольное дело, но японцев по-прежнему не было среди них…, и он не понимал своих чувств по этому поводу. Иногда ему было больно оттого, что японцы не ищут гражданства…, иногда он гордился тем, что японцы так и не были сломлены, не склонились пред своим врагом…

-Не знаю. Если хочешь, оставайся.

-Что? – Он пристально посмотрел на своего друга. Старого друга, который прежде был врагом. – Это возможно?

-Да. – Клаус поднялся. – Ты можешь остаться инструктором. Будешь работать сначала с зелёными новичками, потом как получится. Как покажешь себя. В общем, думай друг.

Ямамото с достоинством кивнул.

-Хех… - Клаус усмехнулся и уже уходя, добавил. – Пойду Алексея обрадую, он тоже заслужил своё Гражданство.

Ямамото сидел и слушал ветер. Его голос сейчас неуловимо изменился. Что-то новое появилось в его мягком шорохе. Он слушал и пытался уловить, понять и осознать это новое изменение. Когда он поймёт, что ветер хочет сейчас сказать ему, он примет решение.

Сергей Плюшко сидел в своём кабинете, за своим рабочим столом. Ему было жарко. Рубашка прилипла к спине, руки тряслись, но он всё ещё смотрел на закрывшуюся дверь. Она закрылась уже давно. Минут 15-20 назад. За спиной офицера Гестрада. Приход этих людей всегда считался чем-то вроде чёрной метки. Служба созданная специально для работы в анклавах. Они занимались тем, что искали ростки бунта, недовольства, среди Поражённых в правах. Говорят, 500 лет назад у них было больше работы, когда они заменили на своём посту офицеров Гестапо, ведь как утверждают учебники истории, тогда анклавов было очень много. Может быть…, но к нему у Гестрада было особое отношение. Ещё бы! Блестящий учёный, способный заткнуть за пояс 9 из 10 учёных граждан - арийцев! Небывалое дело – Сергей был старшим в большом лабораторном комплексе, куда даже на должность лаборанта мог попасть только и только гражданин.

Он хорошо помнил день, когда в главный НИИ Магадана, столицы Русского анклава, пришли офицеры Гестрада.

-Вы пойдёте с нами. – Заявили они, найдя его. Сергей в один миг побелел, но решительно кивнул и последовал за этими вестниками неминуемой смерти. Редко кому удавалось уйти живым из их рук.

И каково же было его удивление, когда вместо камеры и допроса с пристрастием, ему передали документы, утверждающие его на должность руководителя лабораторного комплекса «Фауст». О таком ни один Пораженный в правах не мог и мечтать! В тот же день его посадили на корабль, следующий к орбите Плутона, туда, где располагался искусственный спутник, одна огромная лаборатория «Фауст».

Впервые в жизни он по-настоящему пожалел, что он Поражённый, а не гражданин. Какие перспективы открывало гражданину такое назначение! Просто голова шла кругом! Но он и этому был рад. Он занял в жизни место, которое никогда и никак не смог бы занять. Пройти Учебный лагерь и получить гражданство – он просто был не способен на это физически. Да и не хотел раньше этого. Его предки отчаянно сражались против тех, кто сейчас правил человечеством. Они проиграли, но их подвиги не были забыты…

Когда ему объяснили суть исследований, для которых он и потребовался – Сергей сумел забыть обо всём. Иногда он забывал даже поесть. Работа захватила его столь сильно, что он не сразу даже осознал, что руководство комплексом, в действительности, его никак не касается. Его бумаги, подтверждавшие его новую должность, были просто бумагами. По той простой причине, что времени управлять огромной лаборатории, у учёного просто не оставалось. Но он не расстраивался. Пустяки. То, над чем ему позволили работать это…, это…, он даже не знал, как это назвать. Да он бы душу отдал за возможность лично заниматься такими исследованиями! Но кое-что его бумаги всё же ему давали. Пусть везде и всюду за ним следили, и офицеры Гестрада заполонили всё вокруг, пусть работники лаборатории стали шептаться о том, что впервые возле спутника постоянно дежурит Второй космический флот Империи – любое его желание, любой его приказ, гордые граждане исполняли незамедлительно. Правда, без всякого удовольствия. Хе-хе, ну ещё бы они были довольны! Даже чистокровные арийцы, просто так гражданство получить не могли. Они были обязаны пройти тот же ад Учебных лагерей, что и все, что бы обрести звание гражданина. Но в отличие от анклавистов арийцы не знали Поражения в правах. С рождения они получали Ограниченное гражданство. Им жилось много легче чем анклавистам…

Исследования. Он жил ими последние пять лет. Откуда такие данные, откуда полная технологическая информация, порой безжалостно опровергающая основополагающие законы физики, откуда она появилась на этой базе? Он не спрашивал, прекрасно понимая, что едва прозвучит такой вопрос и необыкновенное везение, так неожиданно свалившееся на него, может тут же кончиться. Причём весьма плачевно. Он получил доступ к самым секретным разработкам, он мог пользоваться оборудованием, которого по идеи не могло существовать ещё лет сто. Вряд ли его уволят…, что будет, когда он закончит свою работу – об этом Сергей старался не думать. Но иногда, во сне, он видел, чем кончается его попытка узнать, откуда у Империи сведения, опережающие современную науку на столетие. А потом видел, чем кончается его работа здесь. И это последнее видение, в обоих случаях было почти одинаково. Он Поражённый в правах – им даже не нужно решение Суда. Достаточно приговора коллегии из трёх любых офицеров Гестрада.

Но Сергей старался не думать об этом. Он просто работал. Жизнь в анклаве научила его не думать о будущем, которого он не мог изменить. Он просто жил, наслаждался своей работой – просто фантастической работой! И не заботился о дне, когда его жизнь прервётся.

И вот, прошли пять лет. Работа закончена. Его блестящий ум нашёл решение, над которым бились уже многие годы лучшие умы Империи – как гражданские, так и Поражённые. Решение открылось лишь ему. И вот настал час. Он сидел тут, в своём кабинете и ждал прихода офицеров Гестрада. Он собрался и был готов. Он попрощался с Хельгой. С новыми друзьями, что появились у него тут, среди граждан Империи…, тяжелее всего было расставание с Хельгой. Очень странно, что они полюбили друг друга. Гражданка и Пораженный. У них не было будущего. Они не могли быть вместе, без постоянно риска угодить в Исправительные лагеря, мало чем отличающиеся от Учебных. И поначалу оба понимали это очень хорошо. О! Холодная, такая недосягаемая Хельга! Необыкновенно прекрасная Снежная королева…, несколько лет совместной работы и лёд растаял. Сергей завоевал уважение работающих здесь. Многие уже и забывали, что он Поражённый…, вот и Хельга забыла. А когда вспомнила, было уже поздно – они были влюблены.

Он попрощался со всеми и ждал. Но они всё не приходили. Позже он узнал, что в то время как он сидел и ждал офицеров Гестрада, ждал ареста и отправки в одну из закрытых тюрем этой службы, для последующего суда, исход коего был заранее предрешён…, в это время офицеры Гестрада покидали спутник один за другим. Задержался ненадолго только тот, что принёс ему бумаги.

-Когда сможете, вам предписано явиться в Главный Медицинский Центр. Прощайте.

И он ушёл. А Сергей смотрел на стопочку бумаг и всё никак не решался поверить в своё счастье. Венчало стопочку серое удостоверение гражданина. Это точно было оно – серебряный орёл, руны, слова на немецком языке.

Набравшись смелости, он открыл эти корочки, и восторг затопил его душу. Нет, он не особенно радовался тому, что он теперь почти полноправный гражданин. Хотя многие анклависты готовы были бы убить за такие корочки, он всё же помнил, кто он и кем были его предки. Но эти корочки теперь делали его любовь к Хельге, а её любовь к нему – совершенно законной! Они могли теперь не бояться ничего и никого!.. Только детей они завести не смогут, анклависты получившие гражданство, могли даже жениться на арийках, но потомство от них иметь им запрещалось – на это требовалось особое разрешение. И, как и гражданство его требовалось заслужить. У анклависта вообще было мало шансов завести нормальную семью с полноправной гражданкой. Но такое случалось…, и, кажется случиться ещё раз.

-Твою мать… - Проговорил Сергей по-русски. Круглыми глазами он смотрел на два других документа, сейчас лежавших на столе. Он протёр глаза и, отложив документ, подтверждающий его истинно арийское происхождение, что давало ему право завести ребёнка от любой гражданки, он ещё раз их протёр. Потом поскрёб пальцем сине-стальную тонкую книжицу с гербом Медицинской службы. Она не исчезла. Так и лежала на месте.

-Не может быть! – Прохрипел Сергей и решительно открыл книжечку. Наверняка, там какие-нибудь глупости насчёт особых прививок, от его не арийского происхождения. Или ещё какая-нибудь глупость того же рода, что и сама идея превосходства арийцев…

Он растёкся по креслу сражённый наповал. Такого он не мог и представить. По всей Империи не более пяти ста человек имеют такие книжки. И первая, самая первая принадлежит Вечному Фюреру. Он получил право на процедуры омоложения! Неотчуждаемое право, от которого можно отказаться лишь добровольно! Вечная молодость!

Но за что??? Сергей решительно не понимал что происходит. Он даже не разработкой оружия занимался! Он лишь нашёл способ отражения сверхмощного позитронного заряда. Нашёл способ, которым можно было такой заряд перенаправить в прямо противоположную сторону. В случае аннигиляции заряда – он предложил и испытал в лабораториях базы несколько способов погашения выделяемой энергии…, конечно, дело не простое. Решить эту проблему было необыкновенно трудно и, наверное, гражданство он заслужил, но получил при этом гораздо больше…

Впервые он спросил себя – зачем же на самом деле велась его работа, и какие цели в действительности она преследовала?

Спустя несколько минут он выбросил прочь любые мысли. Подскочив на ноги, он собрал документы, спрятал их в карман и побежал на поиски Хельги – он должен как можно скорее поделиться своим счастьем с ней!

-Боевая готовность!

Послав мысль, Рехард поднялся со своего места и перешёл к большому креслу в центре комнаты. На мгновение, хотя и следовало поспешить, он остановился у широкого подлокотника, очень удобного – ведь руке на нём порой приходилось лежать не один час. Улыбнувшись, Рехард погладил подлокотник кончиками пальцев.

-Система готова.

Мысль была холодной, но и ласковой в тоже время. Почему и как это так – Рехард не мог объяснить даже себя. Просто он чувствовал, что она именно такая, эта мысль бортового компьютера.

Наконец он поднялся на ступеньку вверх и плюхнулся в это огромное кресло. Аппаратура внушительной армией стоявшая вокруг кресла неровной дугой, немедленно пришла в движение. Миг и тело Рехарда пропало в центре невообразимо сложного скопления различных приборов воинственно ощетинившихся разного рода и цвета проводами, антеннами, сигнальными кристаллами и просто частями себя самих. Только если хорошо приглядеться, кое-где в узких просветах между различными блоками, можно было различить чёрный цвет униформы командира корабля и маленькие разноцветные эмблемы Аненербе на его форме. Как и все командиры кораблей с нейронно-импульсной системой ручного пилотирования, Рехард являлся офицером этой службы.

-Боевые посты заняты. Готов к бою.

Доложил корабль и командир послал новую мысль. Послал, уже чувствуя кожей, холод космоса, глядя на мир глазами корабля, чувствуя необыкновенную мощь своих крыльев…, вновь пришло это странное чувство – он словно сам Бог! Вокруг безграничный космос и он столь огромен, столь силён! Он может летать быстрее света, может целую планету превратить в шлак, может…, он многое может.

-Неизвестный корабль продолжает преследование.

-Вижу. – Весело ответил Рехард. Он всегда был счастлив в такие моменты. Как хорошо, что он родился со способностями к телепатии! И как же хорошо, что агенты Аненербе вовремя заметили его! Ему очень, очень повезло. Они заметили его раньше, чем ему исполнилось десять лет, и он успел развить свои способности, научился тому, чему никогда не смог бы научиться сам, а после он стал командиром пси-корабля. Как и все подобные ему.

Чужак увеличивал скорость. Как, было непонятно. Ни дюз, ни сопел, ни следа двигателей. Явно не аннигиляционная тяга – у него за спиной оставался след, а вот у Чужака нет.

Странный корабль…, таких он ещё не встречал. Огромная чёрная пилюля. Такое сравнение приходило на ум. Но в действительности он, конечно, не был гладким и обтекаемым. Скорее изломанным и ребристым. Что крылось за изломанной, угловатой поверхностью и множеством выпуклых рёбер пока было непонятно. Рехард вернул зрению удаление в 500 тысяч километров и объёмность. Смотреть далеко всегда означало практически ослепнуть. Конечно, так можно даже на миллион световых лет заглянуть и получить очень чёткую картинку, но только одного объекта и с одной стороны. Для боя больше подходило объёмное зрение. Когда видишь всё вокруг сразу, воевать намного проще. Никто не сможет ударить из «слепой зоны», потому что у объёмного зрения слепых зон нет.

Жаль, что такое зрение нельзя унести с собой, когда отключаешься от корабля, когда возвращаешься в своё хрупкое, маленькое слабое тело…, жаль…

-О! – Мысль Рехарда окрасилась весёлыми эмоциями, нотками смеха и всплеском восторга. – Плазма. Он проверяет, на что мы способны! Покажем зубы? Пожалуй, да!

Экран, отразивший сгусток горячей плазмы дёрнулся, сложился гармошкой и рассеялся. Крылья заискрились алыми всполохами. Ещё немного, совсем чуть-чуть – нужно только закончить разворот и погасить скорость.

Бок потянуло, а потом резануло острой болью. Рехард снизил скорость разворота, пока инерция не разорвала корабль надвое. Нужно поскорее снизить скорость. Маневрирование сейчас ему может пригодиться, а на таких скоростях особенно не поманеврируешь.

-Опасность перегрузки.

-Сейчас малышка, сейчас… - Мысль корабля была бесстрастна, но Рехарду казалось, что она полна тревоги. А тревожиться было о чём – оба крыла буквально горели рваным алым, даже не пламенем, сиянием. Если не выстрелить как можно быстрее это пламя сожрёт крылья. А если выстрелить, почти минуту придётся ждать, пока перезарядятся генераторы.

Он развернулся. Чужак был близко. Даже слишком близко – всего два с небольшим миллиона километров. Он тряхнул своими крыльями, и смертоносная алая волна стремительно понеслась вперёд. Миг и она уже возле чужака. Ещё один и алый серп коснулся чёрной изломанной капсулы. Коснулся и, сжавшись, рассеялся.

Рехард зафиксировал возмущение пространства и мгновенно выпустил импульс из кормовой пушки, точно в сектор стремительно двигающегося возмущения. Тусклая белая вспышка и участок искривленного пространства исчез без следа.

Рехард рассмеялся бы сейчас, если бы у него был рот. Ему начинал нравиться Чужак. Жаль, что они не могут поиграть подольше – это не тренировочный бой. Носовые пушки нацелились и выплюнули свои заряды. Никаких видимых проявлений выстрелов не последовало – барионные снаряды фиксировались только одним прибором, и его включение не рекомендовалось в подобном бою. Чужак подошёл ближе, скорость корабля снизилась и барионные снаряды попали точно в цель. Чужак среагировал быстро. Носовую часть корабля сжало, вывернуло наружу и начало рвать на куски, а спустя мгновение деформация Чужака начала замедляться. Меньше двух секунд потребовалось поврежденному кораблю, что бы устранить последствия прямого попадания барионных снарядов. Причём Рехард не смог понять каким образом ему это удалось. Чужак применил метод защиты неизвестный Империи.

Ещё гнуло и ломало его носовую часть, а ребра, разбросанные по всей поверхности Чужака, уже светились ослепительным белым светом. И за мгновение до того как этот свет неудержимой лавиной понёсся к Рехарду, он завернулся в отражающие экраны, придуманные древним-древним учёным, который, по слухам, до сих пор жив и является одним из Вечных.

Рехард не очень-то верил в подобные россказни.

Поток энергии, был отражён и устремился к самому Чужаку. И Чужак вынужден был закутаться в экраны, прекратив огонь. Поразительно – но и в этот раз он защитился неизвестным Империи способом. Экран Чужака поток энергии не отразил, а рассеял в космическом пространстве.

Рехард нырнул вверх и, закрутившись вокруг собственной оси, приготовился выйти поближе к Чужаку.

-Готовьтесь парни. Мы возьмём его. Или то, что от него останется.

Он открыл все шлюзы и два десятка истребителей приготовились выпрыгнуть навстречу врагу, прикрывая два десантных бота – если боты будет решено отправлять прямо сейчас.

Дело за малым – нужно подойти поближе и нанести некоторое количество повреждений. С надеждой на повреждение орудийных систем и двигателей…, знать бы ещё, где у него двигатели…

-Противник посылает сигналы.

-Какого рода?

-Расшифровываю. – Рехард продолжал сближение. Чужак не стрелял, защитные поля пропали, скорость его так же быстро падала. Казалось, он решил сдаться… - Они хотят переговоров. Поражены и восхищены. Утверждают, что всё случившееся недоразумение.

Рехард отправил предложение о стыковке…, приказав десанту и истребителям быть готовыми. Сознание от корабля он не отделил, все отсеки были задраены, будто корабль получил масштабную пробоину. А один из биороботов был активирован и спешно одевал гражданский наряд пилота-истребителя Наси Юкоми, когда-то жившей в последнем уцелевшем анклаве Империи…, кажется планета Япония, в секторе 9, в двухстах световых годах от Земли…, точно Рехард не помнил.

На неизвестный корабль отправится биоробот, машина, точная копия Наси. Потому что сама Наси сейчас сидит в рубке своего истребителя и ждёт приказа атаковать…

Миссия выполнена.

Я смещался по ранее принятой схеме. Осталось последнее смещение. Точнее серия кратких смещений, на коротком отрезке времени. Первая точка – примерный день встречи с Последним врагом…, в предыдущем варианте, это был день гибели колонии Гейтлих, после большого космического сражения, в котором люди с трудом, но победили и после появления маленького автоматического корабля, сбросившего Сферу. Гейтлих разнесло миллионами астероидов по всей системе…

Я выйду точно на орбите этой планеты. После взрыва, после того как человеческий флот покинет систему…, по времени зафиксированному в прошлом варианте развития событий. Если миссия выполнена – а она точно прошла завершающую фазу и требует лишь подтверждения, то планета будет цела.

Человеческая единица Гитлер, прислушалась к моим словам и сделала верные выводы. Я получил именно то, что требуется для победы в Последней войне. Человечество теперь едино. Вся раса объединена единым командованием, единой экономикой. Во главе всего Вечный Фюрер и Совет, состоящий из самых выдающихся граждан. Половина их – Вечные, другая неизменно граждане, не заслужившие права на омоложение…, одна из многих интересных особенностей нового общества.

Вечные – они получают тот же препарат, что и Гитлер. Но право на это необходимо заслужить делом. Только лучшие из лучших получают Вечность. Я ожидал, что Гитлер поделится препаратом лишь с наиболее близкими к себе человеческими единицами – я ошибся. Он оказался гораздо умнее, чем я предполагал в начале. Что бы стать Вечным, гражданин должен был сделать нечто выдающиеся, совершить подвиг из подвигов…, поэтому Вечных очень немного. И большей частью это солдаты.

С должным вниманием Гитлер отнёсся ко всем поставленным задачам. Другие варианты человеческих единиц – расы отличные от арийской, не были уничтожены. Выжившие в войне были собраны в двух местах. Первая малая часть, состоящая из самых лучших солдат, была распределена по Учебным лагерям, где их боевые навыки доводились до совершенства, методами, часто приводящими их к смерти. Большая часть, состоящая из всех остальных представителей расы, помещалась в закрытые территории – анклавы. Жители анклавов могли покидать их только по особому разрешению новой службы – Гестрада. Они обеспечивались всем необходимым, жили под постоянным наблюдением, в окружении солдат и постоянно ожидая смерти. Но их не трогали, пока они не пытались организовать бунт или какой-нибудь марш не согласных. Один такой я видел, смещаясь по выбранным пространственно-временным точкам. Этот марш расстреляли из двух крупнокалиберных пулемётов…

Первые годы анклавы были адом для своих обитателей. И единственным выходом было обращение к офицерам Гестрада, тогда формировавшейся в основном из солдат СС, отрядов карателей. Обращение с просьбой отправиться в Учебный лагерь. Прошедшие его, выжившие там, получали Ограниченное гражданство. После этого они могли жить, где хотели и как хотели. Ограничение гражданства состояло всего в нескольких деталях. Основной из которых был запрет на интимную связь с арийцами. Так было в начале.

На второй точке смещения я зафиксировал изменения касающиеся гражданства. Отныне гражданами считались лишь те, кто прошёл войну в боевых частях – для немецких солдат или Учебные лагеря – для всех остальных. Отныне любой ариец с рождения владел Ограниченным гражданством, житель анклава с рождения считался Поражённым в правах. Был отменён запрет на интимную связь с арийцами для обладателей Ограниченного гражданства. Отныне гражданином мог стать лишь тот, кто стал сильным солдатом. Гитлер двигался к целям Миссии. Становление расы Воинов началось.

Я двигался вперёд и видел, как стремительно меняется облик общества. Мир преображался, превращаясь во что-то новое, пока странное и необычное. Быстро исчезали с лица планеты анклавы. Первое время население анклавов быстро росло – Учебный лагерь считался делом добровольным. В какой-то момент люди начали тянуться к лучшей доли, лучшей жизни. Многие шли за гражданством. Многие умирали. Но анклавы постепенно пустели…, не всегда из-за того, что их население перешло в состав граждан. Анклав Англия, уже успевший отдать миру Империи не одну тысячу граждан, был полностью уничтожен во время масштабных беспорядков. Немногих выживших в них, уничтожили офицеры Гестрада, либо поглотили Учебные лагеря.

Рождался суровый мир, и он состоял преимущественно из солдат.

Он отличался от уже виденных мною вариантов. Неуловимыми деталями, порой такими, что их с трудом фиксировали даже мои автоматические системы. Человечество готовилось к своей Последней войне, даже не подозревая о том…

Сэм Доррен, жевал сладкую пастилку и что-то насвистывая, следил за показаниями приборов. Иногда поглядывал на обзорный экран. Работа простая, особых усилий не требующая, как впрочем, почти весь процесс его работы. Трудно бывало только в самом начале – когда принимался заказ и груз. Перевозить их – вот его работа, как он всегда говорил своим друзьям. Общаться с идиотами трясущимися над своим грёбанным грузом так, будто он бумажный – это не его работа, которую ему выполнять приходится всё равно.

Ему нравилось быть в космосе, нравилось чувствовать его безграничные просторы и знать что в любой момент, он может послать всё к чёрту и двинуть, к примеру, на Артурию. Или Штрайнбах. Да может даже наплевать на планеты и приземляться только на космических станциях, да планетоидах!.. Правда, за перевозку грузов на планетах платят гораздо больше…, и проблем меньше. На станциях всякий люд бывает. Порой и лазер использовать приходится и орудия самого корабля. А с другой стороны люди станций не трясутся над своими грузами, так будто они из реликтового стекла!..

Жаль что он не гражданин. Было бы намного проще жить. Ограниченное гражданство сильно стесняет человека. В армию берут только граждан, высшие учебные заведения только для граждан, кредиты опять только для граждан…, всё только для этих чёртовых граждан!..

Сэм тяжко вздохнул и уныло потянулся за следующей пастилкой. Как его отец взбесился, когда он заявил, что не обирается подавать прошение на зачисление в Учебный лагерь! Сколько грязи он тогда услышал…, тогда-то он впервые и задумался об идеи космического дома, о корабле, где будет только он и космос! Да…, только он и чёртов космос…

Сэм сжевал пастилку и хмуро уставился в одну точку. Он вовсе не был трусом. Уже не раз он это доказал и себе и многим другим людям. Но Учебный лагерь, который проходили все члены его семьи, с тех самых пор как Джозеф Доррен (очень далёкий предок) покинул Американский анклав и на три года исчез за воротами Учебного лагеря - этот лагерь, Сэм считал своим смертельным приговором. Он всегда знал, что погибнет там. Непременно погибнет…, чувство у него было такое нехорошее…

Он уже лет 15 не был дома, долгих 15 лет…

Сноп искр брызнул из центра пульта управления, и горячие огоньки осыпали его с головы до ног. Взвыв, больше от испуга, чем от боли, Сэм подскочил на ноги. Оглашая тесную рубку отборнейшей руганью, Сэм склонился над пультом, уже переставшим искрить.

-Что за чёрт…

Показания приборов сильно расходились с реальностью. Радар утверждал, что вокруг абсолютно пусто – хотя, судя по картинке обзорных экранов, орбита просто кишела различными кораблями. Индикатор топлива показывал любопытную отметку - 100%, это притом что аннигиляционные элементы он менял почти 3 года назад, то есть их энергетический запас не мог превышать 30% (именно столько показывали приборы до того как сошли с ума). И элементы не подзаряжались – невозможно было их подзарядить, одноразовые они были. Автопилот вёл себя хуже всех – он сейчас спешно готовил программу гипер прыжка. Едва Сэм начал процедуру отмены (нажатие восьми кнопок и тумблеров), автопилот сообщил, что запускает программу диагностики, так как, только что был выполнен выход из гипер прыжка. Глаза Сэма стали очень большими и очень круглыми.

А потом нечто ударило корабль, и Сэм полетел на пол, прекрасно сознавая, что жить ему осталось несколько секунд. Столкновение в открытом космосе, после того как отказали приборы – смерть. Что могло произойти? Сэм понятия не имел и ждал огненной лавины, в которой исчезнет мир. Ждал минуты две – лавины не было. За то пискнул автопилот. Неуверенно щёлкнул какой-то тумблер, и бортовой компьютер сообщил о возобновлении своей работы. И кое-что ещё…

-Какой к чёрту объект ты собрался обходить? – Рыкнул Сэм и глянул на обзорный экран. В кресло он упал, а не сел.

-Неподдающийся идентификации. – Бесстрастно сообщил компьютер…, проклятье…, похоже, матрица искусственного интеллекта с чипами ироничного характера машины полетели. Жаль…, вещь, запрещённая законом империи и потому чрезвычайно дорогая.

Обзорный экран показывал удивительную картинку – в космосе, прямо за бортом, в затухающих всполохах белого огня стоял полуметаллический человек. Именно – плыл по орбите в позе крепко стоящего на ногах человека.

-Бред! – Воскликнул Сэм за миг до того, как фигура человека вспыхнула белым светом и пропала. – Уф!

С огромным облегчением он вытер рукавом пот со лба и повёл корабль на посадку по координатам космодрома.

Спустя неделю он понял, что пора обращаться к врачу. Стартовав с планеты и начав разгон для гиперпрыжка, он на секунду узрел в обзорном экране туже фигуру. Так же плывущую в космосе. Когда экраны затянуло чернотой гиперпространства, Сэм решил что постарается всё это забыть. А ещё постарается больше не брать грузов на Гейтлих…

Он слушал стоя. Он мог бы и сидеть на стуле, между двумя высокими каменнолицыми солдатами, но он предпочитал слушать стоя - как истинный арий, принимает свою судьбу крепко держась на ногах, так и он сейчас стоял. Его мужественное поведение мало кто сейчас видел – большой зал был практически пуст, если не считать судьи, прокурора и пары солдат отряда специального назначения Зейельбах. Но отсутствие зрителей не имело значения. Он делал это прежде всего для себя, для своей гордости. Он смотрел строго вперёд, но от взгляда не ускользали самые малые детали окружения. Большой зал, с несколькими дверьми. Двери деревянные, двустворчатые. Скорее декоративные, чем защищающие вход. Стены обшиты деревом и задрапированы штандартами Империи. Есть часть зала забитая стульями – они для свидетелей и лиц, допущенных на процесс в качестве “сочувствующих”. Так их обычно называли: родственники и друзья осуждаемых…

Иногда его взгляд скользил по этим пустым стульям. В начале процесса, когда прокурор только высказывал суть обвинения. Но ни отца, ни брата – именно их лица ему бы хотелось там увидеть, ни отца, ни брата…, они расстались давно. В тот день, когда Ульрих подал заявление на прохождение службы в Учебном лагере. Там погибла мать Ульриха…, в этом лагере. Она тоже однажды подала заявление, отправилась туда и больше не вернулась. Империя вернула лишь её истерзанное тело…, отец, брат они яростно ненавидели Империю за то, что случилось с ней. И он должен был бы. Но почему-то не мог. Он скорбил, как и его родные, но не винил в этом Империю и порядок в ней установленный. Нет, он никого не винил и отправился в Учебный лагерь. И выжил там. И вернулся Гражданином. Только возвращаться не куда было – его родные уже отказались от него…

Прокурор дочитывал обвинительное заключение.

-…и только по чистой случайности гражданин Рейдлих остался жив! Этот, прошу прощения уважаемый суд, этот гражданин, сознательно стремился предать смерти сограждан, и ради чего? Что бы набить собственный карман! Именно поэтому я уверен, что…

Ульрих не сумел сдержать улыбки. Прокурор немного ошибался. Ульрих прекрасно знал, что его ждёт за убийство, если он будет пойман. Он как раз действовал очень осторожно, изо всех сил стараясь никого не убить, ибо за убийство, полагалось убийство. Смерть за смерть.

И хорошо ещё, что он всё-таки гражданин. Ограниченных в правах судило Гестапо и может даже и справедливо судило (как говорят имперские сми), но Трибунал был ему куда как ближе. Если быть осуждённым на смерть – пусть лучше его приговорит к этому генерал армии, а не палач из числа Гестаповских мясников! Впрочем, зря он так. Про Гестапо. Вот анклавистам ещё хуже – они подсудны суду Гестрада, а эти вообще…

Лучше уж генерал судья и полковник прокурор из числа состоящих на действительной военной службе, чем штабные крысы, пусть и прошедшие Учебные лагеря, но всё равно штабные и всё равно крысы.

-Итак, - судья начал говорить, просидев хмурым и задумчивым почти десять минут, - стороны высказались. Есть протесты?

-Нет, уважаемый суд, протестов нет. – Спокойным, почти холодным голосом произнёс Ульрих. Судья уважительно кивнул ему. Ульрих защищался неплохо, вполне держа уровень в словесной баталии со своим обвинителем, и заслужил уважение. Такое можно было увидеть только на трибунале, только там, где судили Граждан Империи. Не граждане редко удостаивались уважения тех, кто заслужил гражданство собственной кровью.

Прокурор тоже не нашёл возражений и седой генерал продолжил свою речь.

-Я нахожу, что представленных доказательств виновности гражданина Ульриха Олли, вполне достаточно, для признания его вины. – Судья поднялся на ноги и приступил к заключительной части своей речи. – Ульрих Олли, вы признаётесь виновным в вооружённом ограблении, а также в причинении тяжких телесных повреждений трём гражданам. Приговор суда: вы будете определены в штрафной батальон “Зельда” рядовым, сроком на пять лет, без права амнистии и помилования.

Ульрих не дрогнул, не выдал своего волнения, зарождавшегося в душе страха. Он подавил его единым усилием воли. “Зельда” – смертники. Штрафной десантный батальон, высаживающийся первым на тех планетах, куда даже отряды элитных десантных рот не совались без тяжёлой техники и корабля медицинской службы. Он принял свою судьбу с честью, как Гражданин, как солдат. Но прежде чем его увели, он резко проговорил.

-Я выражаю протест!

Судья, приподняв бровь, улыбнулся – наверное, он привык к такому и уже давно ждал надоевших возмущений его приговором, но установленную законом процедуру он не нарушил.

-Выразите суть вашего протеста.

-Я окончил службу в Учебном лагере в звании сержанта. На каком основании уважаемый суд понижает меня в звании?

Судья растерялся. Он не ожидал этого. Нахмурившись, посмотрел на стол, за которым сидел и провёл ладонью над сиреневым глазком проектора. Тоненький синий луч брызнул ему прямо в глаза и на несколько секунд судья замер неподвижно. Когда луч потух он ошеломлённо взъерошил волосы рукой и произнёс.

-Прошу прощения, моя вина…, и лишать вас звания, в общем-то, я причин не вижу. – Судья улыбнулся. – Ведь за свои преступления вы уже получили приговор гражданин Олли. Что ж, вы отправитесь отбывать наказание в звании сержанта. Не уроните Честь Империи в грязь, по которой вам придётся пройти на пути к свободе.

-Хайль! – Гаркнул Олли, вскинув руку вверх. Судья и прокурор повторили его жест и крик…, а Ульрих старался подавить нарастающий страх и уныние – он не очень наделся протянуть в живом виде пять лет в батальоне “Зельда”…

Вечный Фюрер стоял очень прямо. Даже подбородок был задран повыше. Челюсти сжаты так сильно, что стоило ему повернуть голову как начинали скрипеть зубы. Он долго жил, очень долго. Город в окне, что простирается до самого горизонта и дальше, дальше…, город-гигант. Когда-то он был другим. Первое здание здесь было построено под его личным надзором. А как же иначе? Ведь это был Сайлор – новая столица Империи. Берлин был столицей и в его сердце это место по-прежнему принадлежит Берлину, но времена изменились. Ещё тогда, в первые годы Империи. Если бы Берлин остался столицей он бы преобразился, не только внешне. Он стал бы другим внутри, утратил бы свойственный только ему дух…, потому новой столицей стал Сайлор, город на другой планете.

Гитлер смотрел и ждал. Уже многие недели его мучила смутная тревога, ожидание чего-то небывалого, чего-то страшного. Он ждал, просыпался в холодном поту от кошмарных сновидений. Войска получили приказ, и вся Империя уже третий месяц жила на военном положении, так будто война уже началась.

Только её всё не начиналось.

Обещанный тем стальным человеком Последний враг всё не появлялся и сейчас Гитлер начал подозревать себя в психическом расстройстве. Именно так. Он никогда бы не подумал, что у него может развиться даже нервный тик, не то что психическое расстройство, но…, та книга…

Пришелец из будущего сумел пошатнуть не только его веру в избранность арийской расы. Он много чего сумел пошатнуть, этот чёртов пришелец! Из того, что он прочёл о себе, о том, как он вёл себя в нормальном развитии истории во времена второй мировой войны, фюрер заключил, что он подвержен подобным недугам, как и все прочие. Увы, из этого развился весьма болезненный комплекс. Фюрер ничего не боялся в этой жизни – ничего, кроме возможности сойти с ума. Конечно, он всегда был уверен, что уж он то никогда таким недугом страдать не будет, но как ещё объяснить те глупейшие действия, что он совершал в нормальном течении истории? Только признаками начинающегося сумасшествия.

И сейчас старый страх вернулся. Он чувствовал – не мог объяснить как, но чувствовал что время пришло. Последний враг уже должен был проявить себя…

-Приветствую вас фюрер. – Раздался за спиной холодный голос, лишённый эмоций.

Гитлер вздрогнул всем телом, но не обернулся. Облегчённо вздохнув, он улыбнулся. Наконец-то! Время ожидания кончилось, и он не ошибся. Чувства не подвели его – время пришло.

-Приветствую вас и я Толеран. – Он обернулся и кивком пригласил толерана встать рядом. Гость из будущего не обратил внимания. Он смотрел на гранитную доску, установленную в центре комнаты. Единственный предмет обстановки кроме стола и пары стульев.

-В прошлый раз тут не было этой доски герр Гитлер.

-Правда? – Он вновь смотрел в окно. Улыбка ушла, взгляд стал твёрже стали. – Мы готовы к Последней войне. Ведь раз вы появились здесь, мы готовы и Последний враг уже рядом!

-Последний враг уже на ваших планетах.

-Что??? – Гитлер резко развернулся на месте. Простой серебристый костюм пошёл рябью от этого действия и окрасился почти белым серебром. И фюрер остолбенел. Широко открытыми глазами он пялился на свой живот и разведённые чуть в стороны руки.

-Что с вами? – Продолжая изучать доску с именами и фотографиями Вечных, спросил толеран.

-Не могу поверить… - Гитлер провёл пальцем по ткани костюма, сейчас менявшей цвет на серый. Цвет уплотнялся, лицо фюрера обретало каменный вид. – Эта ткань…, она снабжена элементами, которые меняют свой цвет, в соответствии с эмоциональным фоном человека…, белый – цвет страха.

-Я думал Вечными становятся только уравновешенные люди.

-Что?

-Судя по всему, он сумасшедший. – Толеран указал пальцем на фотографию седого человека, чья шевелюра торчала клочьями в разные стороны. Выпученные глаза были пусты и немного блестели, может из-за условий фотосъёмки.

-Эйнштейн. – Гитлер не удержался от улыбки. – В каком-то смысле он действительно сумасшедший. Но он создал ядерное оружие и многое другое.

-Вижу идеи расового превосходства, вы всё же отбросили. – Толеран поклонился Гитлеру. – Выражаю вам своё уважение. Но не стоило давать препарат людям такого возраста. – Гитлер вопросительно приподнял бровь. Толеран ответил. – Функционирование в устаревшем теле может вызвать суицидальные настроения, которые обязательно приведут к суициду.

В ответ фюрер громко рассмеялся и вновь повернулся к окну.

-Он теперь выглядит по-другому. – Новый смешок, теперь полный иронии. – Этот плутоватый еврей обошёл однажды всех немецких учёных, закончив создание ядерного оружия, практически играючи и после ему не раз удавалось ставить в тупик и их и меня. Он трижды заслужил право стать Вечным. Создал ядерное оружие, заложил основы для исследований квантовой физики и создал препарат, омолаживающий организм. Все граждане имеют право на него… - На какое-то мгновение он замолчал, а затем продолжил. – Теперь граждане умирают молодыми, полными сил. Империя полна солдатами. Мы готовы.

-Я знаю. – Толеран встал у окна и надолго замолчал.

-Вы, наконец, скажите мне, как враг проник на наши планеты? – Потеряв терпение, воскликнул Гитлер и не довольно дёрнул воротник пиджака, пылавшего ярким алым цветом.

-Прилетел. На кораблях. – Толеран указал куда-то пальцем. Гитлер проследил указанное направление. Напрягая глаза, он старался разглядеть огонь взрывов, выстрелов, или спускающиеся с небес бомбардировщики противника, старался хоть что-то там увидеть. Тщётно. Над космодромом всё было в порядке. Густое синее небо и сотни кораблей задравших носы к небу. Видно было не слишком хорошо, но боя там не было совершенно точно. Фюрер, нахмурившись, посмотрел на своего непрошенного друга.

-Я не понимаю вас! Что вы хотите мне ска…

И так с открытым ртом фюрер медленно повернул голову назад к окну. Его взгляд остановился на крючковатообразном верхе корабля Шаллианского Триумвирата – древней расы (как они сами утверждали), управлявшейся тремя лидерами. Сильные, занимающие 457 планет (тоже известно лишь с их слов). Хорошие воины и неплохие торговцы. Первый контакт с ними был установлен месяца три назад, как раз когда фюрера начала одолевать неосознанная тревога. Контакт был, в сущности – военным столкновением двух кораблей примерно одного класса, закончившийся кратким перемирием, которое прервало заключение множества договоров, одним из которых был договор о Мире. И уже три месяца вся Империя весьма довольна таким исходом столкновения. Торговля с Шаллианами оказалась прибыльной и полезной. У них встречалось то, что очень ценили граждане, а у граждан было то, что понравилось Шаллианам…

-Значит… - Хмурый и растерянный фюрер пустым взглядом смотрел в пол. – Вот как они напали…, сначала стали союзниками, потом друзьями, а потом ударили. Блестящий ход! – Фюрер вскинул подбородок и ударил кулаком в раскрытую ладонь. – Я немедленно объявляю тревогу и да начнётся война!

-Нет, не нужно. – Толеран смотрел на фюрера, и его лицо было как всегда каменным.

-Я не понимаю вас. – Практически зарычал Гитлер, сделав шаг к гостю. Его костюм стал ярко-красным. – Мы должны нанести упреждающий удар! Мы обязаны опередить их!

-Нет. Войны не будет…, они не нападут. Последней войны просто не будет.

-Как же так? – После продолжительного молчания и смены цвета костюма на жиденький алый, спросил фюрер. Его голос обратился почти шёпотом. Фюрер был ошеломлён внезапной догадкой. – Вы обманули меня? Войны никогда не было?

-Была. Их было много в истории моего мира. – Толеран указал широким жестом на окно. – В истории вашего мира, войны кончились, когда родилась Империя. Последний враг не рискнул напасть на вас. Человечество теперь столь сильно, что война с ним стала слишком большим риском. Последний враг выбрал другой путь, он заключил мир.

-Значит, всё было не напрасно. – Гитлер слабо улыбнулся. Несколько минут Вечный Фюрер и дитя иного времени стояли молча, просто глядя в окно. Наконец, фюрер заговорил. – Толеран. Мне нравится моя Империя. Я хочу оставить все, так как есть.

-Я не буду мешать вам герр Гитлер. – Толеран вдруг выпрямил правую руку. Что-то треснуло, и из бицепса выпрыгнул серебристый кусок металла, неправильной формы. Он начал терять форму ещё в полёте и упав на пол, обратился серебристой лужицей.

-Что это?

-То, что позволяло мне путешествовать во времени. Я остаюсь, мой путь окончен, миссия выполнена.

-Да. – Фюрер печально улыбнулся и, глядя на лужицу металла, проговорил. – Но прибор зря вы уничтожили, он мог нам пригодиться…

-Нет, теперь он может принести лишь гибель для Империи.

-Может быть… - Прошло несколько минут молчания, и фюрер заговорил вновь. – Что вы будете делать теперь Толеран?

-Я солдат.

-Тогда я могу помочь вам найти себе занятие на многие сотни лет. У нас существуют определённые трудности с разведкой глубокого космоса – не хватает людей для десантных операций.

-Почему?

-Высокая смертность. – Гитлер пожал плечами. – Там, на новых планетах, человеку иногда бывает очень трудно…

-Толеран Цевера справится с такой задачей лучше.

Гитлер согласно кивнул. Но в душе он совсем не был уверен, что полумашина справится лучше солдата, облачённого в новейшую десантную броню. Он никогда не верил в то, что машину и человека можно соединить, получив лучшего солдата, чем ариец в отделимой от него броне - есть вещи, которые невозможно изменить.

Январь-февраль 2011 года.

Грошев Н.Г.