1 глава

Меня зовут Сергей Шилов — это моё настоящее имя, именно его я получил при рождении. Сегодня я ношу другое…, собственно, я сменил немало имён. Изрядно меня помотало по галактическим дорожкам и их многочисленным закоулкам. Порой и работёнка подворачивалась такая, где имя можно использовать только один раз — засветишь его вновь, и найдут, отомстят или спросят о вещах, которые давно уничтожены, либо сданы Гадам…, в смысле бойцам ГДК — галактический десант «Кондор». Гады — их в народе так прозвали…, что-то вроде полиции специального назначения или секретной службы. Только не секретные они теперь совсем, сегодня Гадов знают по всему Млечному пути, а кое-где ещё и помнят…, вот, где помнят им по одиночке лучше не мелькать. ГД «Кондор», не шибко изменился за сотни лет своего существования, они по-прежнему работают абсолютно с любыми миссиями, на какие пошлёт их Департамент обороны. Работают жёстко, безжалостно, но эффективно. Впрочем, я не стану рассказывать вам о том, что творится сейчас со мной, с моим друзья, вообще в Звёздной: о ней, вероятно, итак немало дойдёт до потомков. Я расскажу о том прошлом, которое давно и благополучно забыто Федерацией. Лишь частично оставшись на страницах исторических учебников. Только в них, в учебниках этих, обо мне, моих друзьях, о нашей роли в истории, почти ничего нет. Да и с самой историей не всё в порядке. Страницы прошлого пишет политика и чем дальше в глубину веков, тем сильнее она отличается от действительности. Не удивительно, ведь по всей галактике давным-давно не осталось никого, кто жил в те далёкие дни. Некому обоснованно возразить тому, что написано в учебниках. Кроме нас и некоторых наших друзей.

Мы были свидетелями прошлого, мы жили тогда.

Сегодня я известен, уважаем, безобразно богат и бессмертен. В том плане, что не могу постареть. Убить меня можно, вполне. У некоторых даже почти получалось. Так что, я, пожалуй, ещё и везучий.

Жаль, что делаю эти записи, веду дневник своего прошлого, давно канувшего в лету, только я. Один. Все мои друзья рассеяны по вселенной, у каждого свои дела, свои занятия…, очень жаль. А ведь когда-то мы были неразлучны. Везде и всегда держались друг друга, а сейчас…, даже нашей корпорацией, силой задуманной как общий рычаг для наших опять же общих решений, сегодня в основном, управляют фантомы. Мир стал слишком большим и поглотил нас.

Мы поддерживаем связь. Раз в год собираемся на какой-нибудь удалённой планетке, вспоминаем общее прошлое, веселимся и эти встречи — словно прыжок во времени. Мне часто кажется, там, на этих встречах, что вот, сейчас я повернусь, а вместо бескрайнего поля зелёно-чёрной травы и двух солнц, увижу луга, лесопосадки и наш старый дом на окраине города. Мне кажется, что я вот-вот проснусь и расскажу своим друзьям о своём странном сне, где мы мотаемся по галактике, по растеряв друг друга…, и Андрей покрутит пальцем у виска, а Артур предложит за это дело выпить. Ему, в общем-то, всё равно — он с одинаковым восторгом может предложить выпить за День Рождения и за падение листочка с бутона цветка, который растёт в Гонолулу…

С каждым годом наши встречи всё короче. У всех свои дела. Свои жизни. В прошлом у нас была одна дорога, но сегодня, когда мир стал таким большим, и наше существование нет нужды скрывать, пути разошлись. Увы, они продолжают расходиться всё дальше. В последнюю нашу встречу, на Аеренг (её выбрали по тем же критерием что и предыдущие места — уединённость и почти полное отсутствие колонистов) прибыли лишь пятеро из нас. Вот так…

Я не стану рассказывать вам о том времени, в котором живу сейчас. Я расскажу о прошлом, начав с того момента, когда начался наш путь к богатству, славе и бессмертию.

К сожалению, то, что я сейчас говорю, будет записано не точно. Увы, я лишён творческой жилки бумагомарак — я не умею красиво писать. Но я хочу, что бы моя история, была записана красиво и даже изящно, что бы читая её, вы были со мной в моих воспоминаниях. Что бы вы видели мою историю столь же ярко, как помню её я. Поэтому я не пишу сейчас своей рукой и не записываю видео файл, а говорю. Мои слова записывает бортовой компьютер, посредством нейронной капсулы. Эта игрушка не только вбирает слова, она реагирует на ментальные волны и использует захваченные данные, что бы разнообразить словесную картинку, сделать её более полной. Иногда ей удаётся уловить и описать детали, которые, казалось бы, ты сам давно забыл. Полученный текст борт дополнительно прогонит через свой собственный ИИ и десяток ультра современных программ. Моя кривая речь будет записана и должным образом обработана. Пред вами будет не история — летопись, я бы даже сказал увлекательный роман, читая который, вы по-настоящему поймёте, оцените нашу историю…, если, конечно, эта железка справится с задачей.

Я, честно говоря, немного в сомнении, впервые прибегаю к такому способу записывать что-либо. Потом, когда закончу, и буду готовить тексты к сбросу в пространственный разрыв, образованный выходом из гиперпрыжка, пролистаю, гляну. А сейчас, я начну с самого начала. Простите, если утомлю вас, но я думаю должен рассказать побольше о себе. Честолюбие не чуждо мне и будет очень приятно сознавать, что через несколько сотен тысяч лет, потомки всей этой расы прочтут о некоем Серёге Шилове. Непросто имя на листке бумаги, а то каким я был. Мой характер, прошлое — моя личность останется ярким образом на этих страницах, а не просто набор звуков, сложившихся в имя. Да…, я хоть и бессмертен, но прожить столько…, я не знаю. Это очень много. Мы много оставили после себя и не мало оставим ещё, но мне хочется, что бы хотя бы там, в вашем невообразимо далёком от нас, будущем, вы знали, кто именно всё это оставил вселенной и вам. Не уверен, что я ещё буду существовать в столь отдалённом будущем. Увы, бессмертие, тяжкий груз. После 300-го своего дня рождения я, наконец, понял, почему некоторые книги и люди предостерегают нас от бессмертия. Мы не скалы, мы устаём так долго жить. Уверен, однажды, я погибну, просто позволив своим врагам, покончить со мной. Я люблю жизнь, очень люблю, но порой я чувствую приход какой-то внутренней, душевной усталости и краски жизни меркнут, становятся тусклыми, я перестаю понимать, зачем живу так долго.

Я не дурак, я всё понимаю. Однажды это чувство придёт уже навсегда, и я ничем не смогу его прогнать. Тогда я умру. Уверен, это случится не скоро. Я проживу минимум тысячу лет, может поменьше, прежде чем жизнь станет невыносимой обузой. Но, я всё же надеюсь, что смогу гнать от себя это чувство, сколь угодно долго, ведь в потенциале, я могу жить вечно. Очень может быть, что этот роман, моя история, примерно на 50 процентов рождённая бортовыми системами, угодит во время, в котором я всё ещё буду жить — вполне возможно, хотя и маловероятно. Сегодня, не разменяв ещё и тысячи лет, я уже чувствую тяжесть прожитых лет. Ещё несколько тысячелетий…

Вряд ли я смогу. Я советовался со многими учёными. Большинство утверждает, что ты, читающий мою историю — живёшь за много тысячелетий вперёд от моего времени. Они считают, что пространственный разрыв гиперпрыжка ведёт в очень отдалённое будущее. Более того, все с кем я советовался, едины в том, что контейнер с текстом не затеряется в космосе обречённый вечно скитаться в его ледяной пустоте. Они утверждают, что контейнер, пройдя через разрыв в пространстве, будет выплюнут подпространством, только в такой точке обычного пространства, где присутствует источник мощного гравитационного поля. Даже рассчитали соотношение масс — по их мнению (научно оно обоснованно, причём они пытались и мне обосновать, но из всей речи на этот счёт я понял только про соотношение масс, остальное какая-то тарабарщина). Так вот, по их мнению, контейнер весом в 7 килограмм 235 грамм, с вероятность 99 процентов, выбросит на орбиту или даже на поверхность планеты с земной гравитацией. Не знаю, правы ли они, но все как один, твердили, что теории абсолютно верны. Некоторые из светлых умов научных, были едины во всём, что касалось выброса контейнера из гиперпространства в обычное, но вот касательно того, каким конкретно будет это пространство, несколько из них высказали иное мнение. На мой взгляд, бредовое, но кто его знает…, они всё-таки учёные.

Так что, вполне возможно, если это кто-то вообще читает, и ящик с текстом не разнесло на атомы при свёртывании пространства или не размазало по поверхности звезды, возможно, ты, читающий это, дитя другого измерения…

Я, правда, не очень верю в них. В измерения и вообще. В эльфов вот не верю, гоблинов, другие измерения, обещания «Дайтона» будто их звездопланы, абсолютно безопасны, тоже теперь не верю. 110 процентов безопасности полёта! Ага! Счас, нате вам лапши кило, уши уже есть, а вилку найдёте сами! Безопасны они блин…, только эти их слоганы и безопасны: я едва успел катапультироваться, когда всю эту их хренотуру разорвало в атомную пыль. И ведь не перегружал двигатели, не использовал форсаж, даже гипер двигатель не трогал, а он скотина взял и рванул!

Простите. Отвлёкся. В эльфов и тому подобное я не верю, но, только если сам не привёл их в наш мир. Странно, правда? Я расскажу, наберись терпения мой друг или подруга…, если ты не гуманоид или гермафродит, то извини за такие формулировки — я не знаю, к кому в руки это попадёт…, да и куда конкретно попадёт я, в общем-то, тоже без понятия.

Так с чего начнётся мой рассказ? С чего всё это безобразие началось?

А началось всё собственно с меня. Если быть точнее и чуточку честнее, то с моего уже давно покойного друга. Так что, извини брат, в смысле друг…, в общем, ты извини, кто бы ты там ни был, но я начну с самого начала. Ничего не поделаешь: я хочу, что бы меня помнили и знали, уважали…, то есть, я не могу допустить, что бы обо мне не осталось никаких упоминаний в истории…, твою мать блин…, не так надо бы…, не могу позволить что бы…, что бы…

Хрен знает что чтобы. Видимо, тщеславен я и честолюбив безобразно…, проклятье, текст запорол…, выключай писалку. Слышишь? Вырубай, запишем заново. Что, какие ещё кристаллы? Ты зачем на тамбуритовые пишешь идиот железный!? Какого вообще хрена??? Я сказал, вырубай запись! Я те щас все консоли расх……………………………………………………………………….

Тамбуритовый кристалл — низкокачественная кристаллическая структура искусственного происхождения, использующаяся для создания кристаллических носителей информации. Преимущественно применяется в гражданском секторе. Кристалл обладает большим объёмом памяти, но его перезапись невозможна, возможно, лишь добавление новых данных. Справка базы данных бортовой компьютерной системы.

Включено? Ага, хорошо…, надо не забыть подправить это всё, когда закончу…, только вот в упор без капли понятия, как подправить. Все кристаллы были подобраны строго по весу. Недоглядел — тамбуриты, оказывается взял. С них не стереть ничего, придётся на них же писать правленую копию моей истории…, грёбаный железный балбес, не мог он, что ли сразу вывести данные о структуре этих кристаллов? Теперь ещё и с новыми кристаллами возиться…, а они есть вообще? Что-то не припоминаю…, ладно, это всё потом. Сначала запишу свою историю. Выход из гипера через пару недель, так что я успею многое поведать, прежде чем придёт время паковать контейнер и сбрасывать его с корабля.

Начну я эту удивительную историю с себя любимого.

Как я уже говорил, зовут меня Сергей Шилов, родился и вырос я в маленьком шахтёрском городке на севере России. Тогда это была суверенная страна, как Катион или Граид — планеты Драконьей Спины. Сколько уже лет прошло с последних военных столкновений, а люди этой системы до сих пор ведут себя так, будто являются отдельной расой и всячески открещиваются от Звёздной Федерации. Вот, примерно так же было тогда и со странами: каждая считала себя отдельной расой, наплевав на то, что все эти «расы», суть одно — люди. Россия, в те годы носившая в своём названии приставку Федерация, полностью занимала административные районы Руст, Ур и Алта. Тогда, в дни моей юности все эти огромные области планеты, являлись отдельной страной, со своим собственным президентом и правительством.

Жизнь в стране, в год моего рождения 2038 шла спокойная и неторопливая: цены ползли неуклонно вверх, зарплаты плелись туда же со скоростью дистрофика погибающего с длительной голодухи. Так что зарплаты цен догнать, не могли, вообще никак. Чиновники, особо не прячась, тащили все деньги казённые, до коих могли дотянуться. Организованная преступность контролировала практически все области большого бизнеса страны. Более мелкие области сего держали под контролем полицейские, чиновничья братия, да небольшие преступные группировки, коим не нашлось места в «высшей лиге» преступного мира. Полиция, власть, мафия — в те времена всё это так переплелось, что зачастую было непонятно, кто где и кому платить, если ты, например, начал торговать бытовой техникой или, вот, наркотиками.

Вот в это прелестное время меня и произвели на свет в городском роддоме, а спустя всего полчаса в этом бренном мире нарисовался мой брат Андрей. Близнецы мы. Внешне, в основном. Как-то так получилось, что характеры у нас не очень похожи. Хотя по началу мы как раз соответствовали стереотипному восприятию близнецов. Общие интересы, стремления, даже порой фразы друг за друга заканчивали. Вот, например, сказал он мне как-то: Серёга я тебе сейчас…! И я сразу же закончил фразу за него: в морду дам? Вот. Поначалу очень похожи были.

Росли мы с братом детьми крепкими, рослыми. Сравнительно неплохо учились в школе, с 8-ми лет увлекались самбо (не по своей воле, спасибо папе), позже каратэ (это уже по своему почину — самбо штука хорошая, но, почему-то, не зацепил нас этот вид спорта, каратэ, напротив, до сих пор уважаю). Андрей ещё и секцию айкидо посещал некоторое время. По мне зря. Никогда его не понимал, вот капкидо — совсем другое дело, а ай, там вай — это не то.

Окончив школу, мы не окончили свою учёбу. Благо у родителей хватало финансовых возможностей на меня. Андрей как-то умудрился поступить на бюджет, то есть за его обучение платило государство…, да, тогда всё устроено было совсем иначе. Это сейчас, любой школьник планет статуса Альфа, включая автономии в составе Звёздной, обязан пройти тест Артсайда, получить сертификат с набором наиболее подходящих под его личность профессий, выбрать одну и отучиться за счёт Федерации. Так что, если в ваших учебниках всё ещё есть что-то о 21-ом веке — поверьте, глава 23 полнейшая туфта. И любая другая, где написано, что государственные институты уже в те времена отчаянно боролись за благополучие общества. Волчье было время.

Мы отучились, получив по диплому бухгалтера. Честно говоря, я до сих пор не понимаю, зачем я учился, да ещё на бухгалтера…, ладно сейчас ничего не помню, много лет с тех пор прошло, но ведь и после армии, кроме двух слов «кредит» и «дебет» в моей голове ничего не задержалось! Зачем учился, спрашивается? Экзамен сдал, и голова благополучно выкинула прочь все вызубренные, не понятные и, оценённые умом как бесполезные, знания. Увы, по сути своей я чрезвычайно далёк от бухгалтерской, работы тяжкой. В общем, учёбу свою я закончил с большим трудом. Выпускные экзамены сдал лишь благодаря пупсику…, в смысле, Анастасии Петровне. Хорошая женщина. Если бы не пупсик, в смысле, Настенька, то есть, Анастасия Петровна, с меня бы за экзамены содрали три шкуры. Учёба мне давалась трудно, куда легче давались девушки.

Андрей умудрился сдать сам — по крайней мере, он так утверждает. Знаю точно, что он не платил, но как он сдал, без понятия. Может и у него где-то «пупсик» был.

Едва дипломы нам всучили, как пришли повестки и укатили мы с братом на два года в ряды славной армии Русской. Да…, два года было бы чудесно. Увы, наши увлечения рукопашным боем и хорошие физические данные сыграли с нами злую шутку. Впрочем…, это я зря так говорю. Мы взяли там, куда больше чем отдали.

Помню ночь, перед тем как мы отправились. Было застолье, девушки, знакомые, родственники. Помню, как долго сожалели родители о том, что закон о переводе армии на контрактную основу так и не был принят. Срочная служба не только не была отменена, но даже и не сократилась в сроке. Что там за заморочки были, я не очень хорошо помню. То, о чём сожалели родственники, происходило до моего рождения.

Ну, нас с братом хоть в армию, а не в ВМФ отправили. На море тогда служили 4-ре года. Так что мы поначалу даже радовались. По здоровью-то мы как раз подходили в Морфлот. И спецназ. Поначалу участь эта нас миновала и, поверьте, тут было чему радоваться. Закон 2016 года «О сроках прохождения службы в военных отрядах специального назначения» гарантировал, что служба в спецназе будет куда дольше 2-ух лет. В некоторых отрядах реальные сроки службы вообще считались секретной информацией. В «Кондоре» например. Пардон, немного забежал вперёд. В «Кондор», кого попало, не брали. Только элиту. Для этого спец подразделения, даже здоровья Супермена не хватило бы. Собственно, туда срочников редко приглашали. Раз в пять лет и то не всегда — будет набор срочников или нет, зависело оттого, у скольких кондоров, по истечении контракта, возникнет желание распрощаться с армией и сколько удастся набрать в отряд людей из действующих элитных частей. Обычно срочников требовалось всего несколько, только что бы добить комплект. Но так уж получилось, что тот год был уникальным, «Кондору» пришлось набирать срочников в большом количестве. Отчего я точно не скажу, но могу предположить. Стечение обстоятельств — какая-то крупная операция, где было много погибших и в тоже время, окончание контрактного срока у трёх-четырёх десятков солдат, из которых большая часть решила покончить со службой. Вероятно, как раз сие и случилось, и мы попали. Именно так, просто реально попали. За время службы в рядах элиты, не раз и не два мы с братом, оставались живы, лишь благодаря случайностям, которые иначе как чудом не назовёшь.

Думаю, вам знакома ситуация, когда в давно сработавшийся коллектив приходит новичок, который и работу не знает и с людьми путём не знаком? Такому новичку всегда трудно и делает он самую нудную работу, за которую никто не хочет браться. Феномен «новичка», вроде как. Вот в армии примерно такая же ситуация, только там могут и нос сломать и до смерти забить. Тогда сие называлось «дедовщина». Ну, а человек, отслуживший полтора года, соответственно был «Дедом». В армии феномен «новичка» как-то так получилось, сильно мутировал. Там смешались «понятия» — неписанные законы мест лишения свободы и сей феномен. Получилось нечто. Причём жуткое такое, страшное Нечто. Я как-то читал в газете, статистику. Выходило, что ежегодно из-за дедовщины 1000 с лихом срочников возвращаются домой инвалидами и примерно столько же грузом 200…, хм, вот это любопытно. Я как-то раньше не замечал, не задумывался об этом. Сейчас только вот обратил внимание…, старею видать.

Столько лет прошло, а космолёт с трупами солдат, как и в те далёкие дни любой транспорт с покойниками, называют груз 200. Интересно…, но в основном для философов и, я думаю, лингвистов. Да, армия в 21-ом веке теряла в мирное время, порой больше солдат, чем в локальных конфликтах. Тут, кстати, можете смело верить вашим учебникам — срочная служба, в конце концов, умерла, и локальные конфликты действительно очень быстро начали решать исключительно силами таких подразделений как «Кондор». Так что история Гадов, можно сказать, уходит своими корнями в глубь веков.

Нас определили в мотострелковую роту в Таджикистане. В горных районах. Даже не задумывайтесь, чего забыла мотострелковая рота в горах — может, штаб что-то напутал, а может дело в том, что из стрелкового у роты были только автоматы, а из мото, только раритетный хаммер командира роты. Но суть не в том. В первый же вечер службы, в нашей казарме появились господа Дедушки и громогласно объявили, что будут делать из нас «настоящих солдат». Дедушек было 5 лиц, в казарме тихо-мирно спали два брата Шиловых. Так что парням не повезло: силы были явно не равны, у них не было ни единого шанса.

Нас построили в линию и начали пробивать в грудь «бляхой». Это такое армейское развлечение, для дембелей уставших от ежедневной рутины нелёгкой их службы — пряжкой ремня с размаху били в грудь, и человек падал, хрипя от боли. Кто покрепче, быстро приходил в себя и снова вставал в строй, ожидая нового удара, а кто крепостью не отличался, мог и со сломанным ребром упасть. Мы с Андреем слышали об этой милой солдатской игре в «бляху», но вживую не видели. Так что некоторое время послушно стояли в строю таких же новобранцев. Когда очередь дошла до меня, ремень старослужащего солдатика мистическим образом вырвался из его рук, и бляха с хрустом врезалась ему же в лоб. В течение одной минуты мы положили на пол всех пятерых. В общем-то, почти без проблем, они не ожидали такой отдачи, и уделать их, оказалось не слишком трудно. Только один из них смог меня удивить и дать повод Андрею обоснованно выдавать мне поучительные речи ещё пару дней. Я ударил и попал в захват, после чего мир перевернулся вверх тормашками, а моя мясистая тушка врезалась спиной в металлическую кровать. Было больно, кстати. Сориентировался я быстро, но к этому времени Андрей уже вырубил всех, кто ещё был на ногах. Как он мне тут же пояснил, меня швырнули приёмом айкидо. И на эту тему он ещё пару дней мне на мозг капал. Пока я рычать не начал…, положив «дедушек» мы скрутили их простынями, немного попинали и вытащили на улицу. Там и бросили. А когда вернулись в барак, нас встретили восторженным рёвом. Даже те, кто в строю не стояли, так как служили около года, нас поздравили. Мы тогда даже подумали, что служба станет для нас лёгким и приятным времяпрепровождением. Ну, не всё так просто оказалось. Уже через полчаса в барак вломились три офицера — самые здоровые в роте, и десяток дедов пополам с дембелями. Нас пришли воспитывать. Как это тогда называлось в нашей части — методом хард хэндолегинга, последнее слово в армейской медицине, применительно к духам. Армейская молва, гарантировала сто процентное выздоровление духа от борзоватости, после всего одного курса.

Зачем-то они выбили дверь барака, стали опрокидывать койки и бить всех подряд, даже «черпакам» досталось. Мы смогли уложить двоих, сильно попортили лицевую часть одному, и ещё двоим нарисовали под очи ясны, с бешенства, да перепоя, шибко-шибко красные, по шикарному фингалу. На большее нас не хватило. Эти были куда круче, предыдущих. И драться умели виртуозно. Особенно офицеры. Всей казармой мы бы их, наверное, уложили, но такова армия — народ по углам прятался, дрались только братья Шиловы. Дрались отчаянно и, наверное, впервые так серьёзно. Победить не смогли. Не было у нас шансов против такого количества хороших бойцов. Нас быстро стреножили и отпинали до кровавых пузырей. После чего устроили полнейший разгром в казарме. Кому-то даже череп пробили, и парень уехал домой. А куда он ещё мёртвый-то? Только домой. Трупы в армии не служат.

Из казармы нас вытащили за ноги, хорошо помню как моя голова, считала все неровности и ступеньки. Бросили в местный карцер. Ну, официальное название у того помещение было естественно более приятным для слуха, на деле же — карцер. Два на два, голые, почему-то, всегда мокрые стены, железная дверь — всё как положено. Тусклая лампочка тоже имелась. Там мы провели остаток ночи, а утром, нас, замёрзших, голодных и избитых до потери пульса, вознамерились вернуть к несению строевой службы. Увы, наши тела пострадали гораздо сильнее, чем предполагалось вначале. Лейтенант лично пришёл на нас посмотреть. Оценил состояние, сиреневые разводы синяков расползшихся по лицам, красно-чёрным от запёкшейся крови и важно глянув на мордоворота сержанта, округлил глаза, после чего выразительно покрутил указательным пальцем у своего виска. Сержант пожал могучими плечами и рассеянно развёл руками. Отчего я рухнул с тихим, но, довольно таки жалобным стоном — в тот момент, сержант меня под руку держал, что бы я не упал. Он меня тут же поднял на ноги, к сожалению, в сознание, я от этого пришёл только частично. Глаза открылись, а вот ноги я чувствовать перестал.

Следующие две недели мы провели в местном лазарете.

Вопреки романам о жизни доблестных солдат, находящих в армейском лазарете любовь или безумный секс (в зависимости от характера романов), симпатичных медсестёр там как-то не случилось. Из женщин вообще, только тётя Клава была. Уборщица бальзаковского возраста. Из персонала имелись ещё доктор, вечно страдающий с похмелья и фельдшер, который умудрился пришить свой собственный палец, когда штопал порез какому-то срочнику. И десяток медбратьев возрастом от 20 до сморщенной в урюк лицевой части. Но кормили там неплохо. Компот всегда был вкусным. Детское пюре нам с Андреем очень понравилось, сладкое такое…, понравилось, несмотря даже на то, что док утверждал, что сие есть толчёная картошка…

Мы не особенно печалились своим положением. Всё произошедшее грамотно, в красках показало нам, какой будет эта служба, чего нам ждать. Так что мы старались не падать духом и набираться сил, понимая, что худшее ещё впереди. Ни я, ни Андрей не имели привычки сдаваться. Не умели мы и отступать. Не знаю, что бы там случилось, как бы всё закончилось — даже не хочу строить догадок. Только всё обернулось не так, как мы ожидали.

В часть мы уже не вернулись.

Однажды утром в палату пришёл доктор и два квадратных джентльмена в военной форме. Джентльмены были густо украшены планками орденов (очень странными, на всех имелся крошечный рельеф — летящая птичка непонятной принадлежности), наградными ленточками и имели морды очень кирпичные, да глаза стальные. Лица в шрамах. И погоны, каких нам видеть, не приходилось даже в кино.

— Поздравляем. — Сказал тогда один из них. Лежали мы на соседних койках — переглянулись. Признаюсь испуганно. Просто таким тоном и голосом не поздравляют, а о приговоре сообщают. Пожизненном. Впрочем, примерно так оно и было. Кондор — это навсегда. — Лекс, введи их в курс дела. Доктор, всех пациентов из палаты нужно убрать.

— Но… — Заикнулся было наш док, по обыкновению небритый и слегка косой.

Квадратный парень раз на него глянул, и док тут же метнулся к дверям. Высунулся в коридор и громким рёвом потребовал явиться медбратьев и даже Клаву. В течение нескольких минут палату очистили от людей. Первый солдат непонятной принадлежности вышел за дверь и, надо полагать заблокировал её собственным телом. Второй, Лекс, встал у подножья коек и зачитал нам речь. К тому времени как он закончил мы оба были бледнее своих бинтов, но присутствия духа старались не терять. И всё же, когда эти двое покинули палату, Андрей тихо прохрипел:

— Пи…ц нам Серёга…

Я тогда только кивнуть сумел — слов не было, а глотка ссохлась и слиплась.

С того дня нас официально зачислили в учебную группу отряда специального назначения «Кондор». Вот так. Лекс и его друг, являлись офицерами подразделения и, несмотря на звания капитанов, являлись в отряде чем-то вроде сержантов в обычной армии. Кстати, в «Кондоре» рядовых вообще не было. Прошедшие учебную группу автоматом получали звания сержантов. В случае ведения широкомасштабных боевых действий, каждый боец «Кондора» должен был уметь собрать войска в эффективное боевое подразделение, прямо посреди военной компании. Звание сему помогало. Если бы в бою отряд разнесли на части, каждый выживший кондор должен был стать на поле боя проблемой для противника — не теряющие присутствия духа, не признающие поражения, бьющиеся до конца и способные организовать наступление там, где все позиции разбиты и брошены. Так что рядовых среди бойцов «Кондора» быть не могло. Чем объяснялась эта система званий отряда, мы узнали, конечно, много позже. Тогда-то мы даже не совсем представляли, во что влипли. Просто понимали, что влипли и всё, как-то интуитивно чуяли проблемы. Спецназ, тем более из засекреченных — я лично предпочёл бы в те времена вернуться в нашу казарму, к нашим звероподобным офицерам.

Лекс поздравил нас с зачислением и заверил, что документы на перевод в отряд мы подписали и подали две недели назад. Вот так-то. Я потом, уже не мыслив себя без кондоровской формы, от скуки и, может, в порыве ностальгии поднял свои документы — подпись действительно имелась. Я на мгновение даже засомневался: может, из памяти просто вылетело, как заявление подписывал?

Так вот и очутились мы в учёбной группе. Два наших года срочной службы отныне должны были пройти в спецотряде. Личные дела наши изъяли и засекретили — это мы тогда так думали. На деле их просто уничтожили. В те времена даже ФСБ не смогло бы найти упоминаний обо мне или брате. Мы просто исчезли, стали гораздо незаметнее, на фоне человеческой массы огромной страны. Заинтересованное лицо не смогло бы выяснить, даже откуда нас призвали. Единственный ясный и достоверный след, который остался от нас в реальной жизни — наш родной город, где жили родители, наши девушки и друзья. Связать нас с ними нельзя было никак. Только если приехать и поинтересоваться лично у них: знаком такой-то и такой-то? Они даже письма перехватывали ещё до регистрации их в компьютерах почтовых служб! Нас буквально стёрли из реальности.

Одно я долго не мог понять — зачем такая секретность военному подразделению? По словам офицеров, по информации, которой владело общество относительно таких подразделений в целом, использовались они только в локальных конфликтах за рубежом и в республиках. Зачем столько секретности, в общем-то, маленькому военному отряду, было непонятно. Потом конечно дошло, в чём дело, через два года службы. Мы всё тогда поняли, и момент понимания ещё долго отравлял нам жизнь.

Нас было 17 человек. Все с лошадиным здоровьем, все отличившиеся подвигами наподобие нашего с Андреем. То есть, каждый из 15-ти наших товарищей по несчастью владел рукопашным боем на очень высоком уровне. Собственно это обстоятельство и являлось одним из основных критериев для подбора новых людей в отряде. Здоровье категории «А» и обширные познания в рукопашном бое — два основных параметра, по которым отбирались новобранцы. Салаги «Кондора» могли быть только такими. Почему? Просто учебный курс (который, я уверен, придумал человек с явным садистским прошлым и не менее извращённым будущим), обычный призывник пройти не смог бы. Да и такие как мы не все могли.

Готовили нас жёстко — так что даже воздух учебной базы казался целиком из металла. Особенно к вечеру. Мне и сейчас порой в кошмарах снятся элементы той подготовки. Кроссы, марш-броски…, особенно марш-броски. Это было даже хуже чем вооружённые поединки с Лексом и Славиком — сержантами, в смысле, капитанами нашими. Лекс с ножом и кто-то из нас с голыми руками. Задача — отобрать нож. Так за два года нож никто отобрать и не смог…, а вот зубы кое-кто потерял. Лекс особо не буйствовал, а вот Славик, тот ещё гад. Бил без всякой скидки на неравенство сил. А бил Славик, как сваркой резал — быстро, ярко и наглухо.

Марш-бросок у нас был 45 километров — почти как у краповых беретов. Это тоже спец подразделение, только не засекреченное со всех сторон и выполняющие «чистые» операции. Краповые только воевали, а мы…

45 км в полной выкладке, с автоматом, гранатами и патронами. 5 километров бегом, 5 минут отдых. 10 километров, 5 минут отдыха и десятиминутный спарринг с полковником Арсеньевым. Полковник бегал вместе с нами, и я никогда не видел, что бы у него сбилось дыхание, а ведь у мужика вся голова с проседью была…, да, кремень мужик. Правда, он бегал без выкладки. И каждые 15 км избивал нас всех в течение 10 минут. Кстати, не могу вспомнить, что бы его хоть раз кто-то из нас смог ударить. Вот он раскидывал всех как котят. Здоровый был, габаритами, чем-то слона напоминал. Индийского. Того, что поменьше.

Бегать с разбитой мордой и отбитым, от пяток до макушки, телом — никому такой участи не пожелаю. Уверен, если Ад есть, грешники из тех, что попроще, постоянно такой кросс бегают.

Кроме физической составляющей нашего обучения была и другая. Вот эта другая сильно напрягала всех. Мы учились водить военную технику, от джипов до вертолётов — это понятно. Солдат такого отряда должен уметь воспользоваться любой машиной, что бы выполнить поставленную задачу или отступить, если например, отряд понёс потери. Но нас учили водить и гражданский транспорт. Даже древний трамвай, которые, на тот день, использовались только в трёх регионах мира. Зачем? Этот вопрос, как и многие другие, оставался без ответа до конца нашей срочной службы. Мы учились стрелять. Не только из автоматов и пулемётов. Снайперские винтовки вопросов не вызывали. А вот зачем нас учили владеть луком? Лекс нам как-то популярно объяснил, дескать, вот случилось так, что потеряли вы весь отряд, оружие и вынуждены сбежать в джунгли. Что делать? Искать дерево «игука», из ветвей которого можно состряпать неплохой лук, даже без ножа…, до сих пор не знаю что это за дерево такое. Практических занятий с таинственной игукой у нас не было, зато делать лук из ивняка и кое-каких подручных материалов нас научили. Очень муторное занятие. Ива годится для того, что бы в зубах веточкой поковырять, но лук из её веток…, так-то ничего, стреляет, просто пока сделаешь, брррр. Проще копьём вооружиться, чем сделать такой лук.

Всем пришлось пройти полный курс выживания. Мерзкая вещь. На гражданке я кое-что читал по этому предмету. Кое-что слышал. В кино вот видел. Но то, что преподавали учителя «Кондора»…, страх и ужас. Если не сгущать краски, а если честно то полный пи…ц, в общем, такой курс выживания, для обывателя, прямой билет в дурдом. Лес, горы, вечная мерзлота, пустыня — любой район, где выжить без цивилизации очень трудно, в любом из них мы должны были не только выжить, но и сохранить боеспособность, уметь выжидать на подножном корму хоть полгода, а когда придёт время выполнить задачу и вернуться к своим в живом виде. Это притом, что в момент высадки при тебе остаются только штаны, майка и два ботинка. Конечно, на операцию никогда не станут высаживать в таком виде. Так что тут давалась «вводная». То есть, господин Лекс собирал нас и говорил:

— Вводная такая: вертолёт не добрался до зоны высадки. Вас сбили ракетой. Вертолёт упал. Прежде чем вы смогли забрать оружие, машина взорвалась.

— А ножи?

— Ножи. — Задумчиво говорил товарищ Лекс, забирая наше последнее оружие. — Ножи оказались бракованные. Лезвия заржавели и сломались.

Вот так. И как выжить человеку в снегах, оставшись даже без ножа? Я вот думал что это невозможно. Ну, в какой-то степени я был прав. Для 99 % людей это действительно невозможно. В «Кондор» отбирали только тех, кто относился к этому единственному проценту людей со стальным здоровьем. Кто бы мог подумать, что человек способен в штанах и футболке несколько часов находиться на морозе и при этом не помереть? Оказывается это не так уж и сложно. При тренировке (даже не буду рассказывать — до сих пор дрожь берёт, как вспомню) и конском здоровье. В лесу, кстати, выжить куда проще. Даже в пустыне проще, а районы вечной, да и вообще мерзлоты — полная вешалка. Даже с нужными навыками и хорошей физической формой, даже если ты кондор, прошедший обучение, далеко не факт, что удастся выжить.

Вот такой была у нас «учебка». Длиною в два года. Прошли её всего семеро. Остальные в разное время сходили с дистанции, и уезжали домой, как демобилизованные с новенькими документами, утверждавшими, что служили они где-нибудь на границе, в богами забытом гарнизоне. Мы им даже завидовали. Как оказалось не зря.

Вместо двух лет, семеро счастливчиков, получивших право носить сержантскую форму отряда специального назначения «Кондор», служили полных семь.

В день, когда наша дружная компания, разодетая в новенькую форму, наслаждалась осознанием факта, что этот ад закончился, к нам пожаловал полковник. Едва он вошёл в нашу казарму (от обычной военной казармы она сильно отличалась — у нас даже неуставной телевизор имелся и нарисованная масляной краской птица во весь потолок, птица естественно кондор), почуяли мы проблемы. И не ошиблись. Полковник пришёл не поздравлять. Он сообщил, что нами гордится. Сказал что-то по поводу нашей выдержки, силе духа и обрадовал семью бумажками с морем печатей и большими буквами в верхней их части. Когда мы с ними ознакомились и узрели собственные подписи на этих бланках, казарма взорвалась таким яростным рёвом, что внутрь вбежали не только Лекс, но и Славик и Кабан и даже Димон (действующие бойцы «Кондора», ребята, в общем-то, неплохие, но мы для них всё ещё были зелёными салагами и чужаками). Вид хмурых лиц этих четверых сильно нас остудил, но всё же возмущённых вопросов полковнику избежать не удалось. Он ответил просто, без всякой издевки или радости. Скорее даже печально. Извинился вот…, в общем, из бумаг следовало, что мы обязуемся служить в отряде ещё пять лет, если пройдём обучение и будем зачислены в запас. В случае отказа от службы, мы обязались выплатить государству, стоимость обучения. А циферка там стояла не слабая. Естественно никто из нас этих бумаг прежде в глаза не видел, но, тем не менее, выбора у нас не было. Подлинность такой бумаги не вызовет сомнений у суда. А даже если и вызовет — так или иначе, платить заставят. Пять лет хорошо оплачиваемой службы или всю жизнь половину заработанного отдавать государству — такой вот нехитрый выбор. Никто не сомневался. Минут 10 тишина у нас стояла. А потом, сменив кнут на пряник, полковник рассказал о нашем будущем. И мне, честно говоря, понравилось. Кроме хорошей платы, государство предлагало нам пряники и повкуснее.

— Закончив службу, вы получите премию в размере (цифра звучала в рублях и тогда она соответствовала целому состоянию, маленькому, но таки состоянию), орден Чести (я про такой не слышал раньше, но даже сейчас храню его не только как память, он, для меня своего рода, Олимпийский кубок солдата) и выбор. Сможете остаться в рядах или покинуть нас, уйдя в запас. В случае войны, вы будете призваны для несения службы, в остальном, будите свободны в своих действиях.

А потом полковник озвучил нашу зарплату. Мы окончили срочную службу и подписали контракт (его полковник тоже принёс и передал после своей речи). По контракту с «Кондором» полагалась такая зарплата, что гнев нас быстро покинул. А когда полковник сообщил, что нам, как окончившим учебную часть, положен месячный отпуск и единовременная денежная премия, возмущаться почти перестали. Вот так, закончив службу, мы с братом нашли работу с таким окладом, какой никогда не смогли бы найти на гражданке. Не скажу, что мы были всем довольны, но стоило закипеть обиде от произошедшего, как перед глазами вставала цифра, той суммы, какую мне выдадут через месяц службы. Где ещё я мог тогда достать такие деньги? Только если банки грабить начать. Так что, наша служба продолжилась. Но как же она изменилась…

То, что предстояло нам после возвращения из отпуска иначе как кровавой баней назвать сложно. Нас стало пятнадцать. Взвод. Только в «Кондоре» такие были. Обычно во взводе меньше народу. Сколько всего служит людей в подразделении мы так никогда и не узнали. Ну, может, Андрей и узнал — он высоко там поднялся, далеко пошёл брат, а я…, стоп. Я снова забегаю вперёд. Наш взвод никогда не контактировал с другими. Каждый расквартировывался отдельно от прочих. Семеро новичков, прошедших огонь и воду и восемь бывалых, закалённых чем-то куда более жестким, чем любой огонь, вояк. Что их закалило, мы вскоре поняли. Этот таинственный элемент закалки широко известен с доисторических времён. Кровь называется.

Пять долгих лет мы занимались исключительно тем, что взрывали, похищали, убивали — жили полной жизнью, блин…

В учебниках истории, в моё время, по крайней мере, есть коротенький рассказ о террористической организации. Забыл её название, что-то там было связано с исламом и национализмом. Кто их работал я не в курсе, но удалось выяснить, что за ними стоит не экстремистская организация, а правительственная структура Африки. Тогда там было очень много государств, это сейчас они административная единица Айфри, а тогда там одних президентов хватило бы на полную боевую роту космической пехоты. И этих конкретных террористов плотно поддерживало правительство одного из таких маленьких государств. Другой взвод из наших убрал с десяток террористов, а спустя неделю, в Москве взорвали вокзал. Они, даже прислали запись с краткой речью. По сути, взяли на себя ответственность и пообещали взорвать вообще все вокзалы и аэропорты, потому как кровь их погибших друзей ещё не до конца отмщена. Как будто этого мало — ООН (учебник истории в помощь, не буду рассказывать про них, во время службы они мне надоели до чертей своим вечным незримым присутствием) почти в полном составе не слабо наехало на Россию. Мы, оказывается, сеем беззаконие своими секретными операциями, убивая невинных граждан. Мировое сообщество, вместо помощи в борьбе с конкретно этой террористической организаций, вдруг начало заворачивать краны. Не знаю, в чём причина была, но, похоже, другие службы, причину отыскали, и командование решило, что действовать открыто, не рискуя испортить отношения со всем зарубежным миром, нет возможности.

Так что по этой проблеме было принято нестандартное решение. А нестандартными решениями заведовал как раз «Кондор». Две недели наш взвод жил в джунглях. Разделились на четыре группы, которые вели Лекс, Димон, Славик и Кабан. И все две недели сеяли в той стране настоящий ад, какое там беззаконие! Мою группу вёл Лекс и я едва не пристрелил его тогда, всё-таки одно из моих первых заданий…, не знаю, как с этим Андрей справился — он был в группе Кабана, но во взгляде у него тогда точно что-то изменилось.

Ночью мы взорвали маленький заводик, даже не знаю, что там производилось, но работал он круглосуточно. Проникли в деревенскую школу и установили мины с часовым механизмом. Они рванули во время занятий. Тогда-то я чуть было, и не прострелил башку Лексу. Не успел, звериное у него было чутьё…, он меня спеленал как ягнёнка и мы долго говорили…, не знаю, как сказать, но я решил уступить что ли…, убеждал что временно, что однажды и полковнику башку откручу, да только как-то вот так получилось что…, а, к чёрту! Я убивал всех, что бы тоже самое не происходило в моей стране. И что бы не говорил Лекс тогда, как бы я себя не пытался убедить в другом, а на деле я просто лил кровь, во имя цели, не слишком мне понятной. Мне проще было лить эту кровь, чем взбунтоваться и понять. Вот и всё. «Кондор» не ошибается, выбирая себе людей. Только хищники. Им достаточно просто попробовать кровь, что бы стать самими собой.

Расстреляли машину красного креста. В джунглях наткнулись на небольшую деревеньку и уничтожили всех. Не мало мы там натворили, а в тылу регулярно выходили сообщения о том, что террористическая организация освобождения от тирании и тому подобное, берёт на себя ответственность за очередной наш кровавый выход.

Не проще ли просто уничтожить всех, кто замешан в этом? Примерно так я тогда Лекса спросил. Он и ответил. Да может, лучше бы он промолчал. Терроризм вещь жуткая. Его не сотрёшь, не изведёшь. Он как крыса — что ты с ними не делай, а крысы всё равно появятся и выживут даже там, где другое существо быстро погибнет. Террор можно вылечить только террором. Страх, может победить лишь ещё больший страх. Ужас, единственное лекарство от страха…, бред? Не знаю, не знаю…, действовать напрямую мы не могли, только заставить террористов этих свернуть свою деятельность. Мы поступили в их духе, как безжалостные и свирепые звери — мы опустошили территорию врага, принесли его же методы и оружие, в его же дом и там использовали на полную катушку. Дикость, сотни невинных жертв…, только вот больше нам не приходилось ездить в командировку на чёрный континент, и невинные жертвы впредь появлялись лишь на территории врага, а не в моей родной стране.

Было у нас не мало таких заданий, что кровь в жилах стыла. Бывали вполне обычные для штурмовых отрядов рядовых подразделений армии. «Кондор» много чего делал. В локальных войнах доводилось побывать. Конечно, в моём личном деле ни о чём подобном не сообщалось. Насколько я знаю там вообще всего несколько фраз и те засекречены.

Из тех 15-ти солдат, с которыми мы начинали службу, домой вернулись только 9-ть (несколько солдат служивших вторые, третьи и даже один отслуживший пять сроков, ушли в запас вместе с нами). В том числе и я с братом. Мы пережили это время.

Как сейчас помню весь наш путь от базы взвода до нашего дома.

7 августа 2063 года мы, в полной боевой форме (нас несколько раз останавливали полицейские и поддатые солдаты — форма редкая, хотя и похожа на армейскую, но вопросы она вызывала), завалились в дом, где провели юность и детство. Встреча была полна и слёз и радости. А спустя день мы двинулись по гостям. К родне, к дальней родне, к друзьям и так далее. Как-то само собой получилось, что спустя неделю собралось в нашу честь грандиозное застолье. Точно не помню, но вроде бы не последнюю роль тут сыграли и наши премиальные, выданные по случаю увольнения в запас. Одно помню точно — денег у меня к утру не осталось ни копья. Всё что брал с собой (точнее, что не догадался оставить дома), куда-то делось. Толи пропил, толи потерял, а может, кому подарил — не помню. Но отдохнул я шикарно. А вот Андрей, увы, умудрился обзавестись проблемами. В дым бухой отправился в магазин, покинув наше маленькое застолье. Зачем попёрся? Он и сам не мог потом вспомнить. На обратном пути, повстречал местную молодёжь. Щеглы, которые уже подросли и просто не могли нас знать. Мы всю шпану на районе знали, и ни один из них не попытался бы тронуть Шилова. Ведь и шпана нас знала, и знала не по блатному куражу, какой являлся тогда нормой и мерилом уважения, а по его отсутствию. Мы оба солидно стёрли казанки, доказывая сверстникам, кто мы такие и чем дышим. Мерил уважения тогда среди шпаны было всего два — сила и то, как далеко ты мог зайти. Был в моём отрочестве один интересный человек, народу известный как Лось. Он не обладал нашими навыками боя, не был физически сильным или шибко умным — самый обычный подросток. За тем исключением, что он мог пойти очень далеко. У него не было тормозов. Его избили на улице, а он пришёл как-то утром домой к одному из обидчиков. Вскрыл замок, зашёл в дом и увидел парня этого. Бедняга что-то жарил. Лось зашёл со спины и зажарил парень собственное лицо. Примерно так же он разобрался с остальными. Лося уважали не за личную силу, а за то, как далеко он мог зайти. А может просто боялись, что однажды он далеко зайдет, придя к ним домой. Его кстати, посадили в тюрьму. Причём за какую-то мелочь. С нами история другая — нас просто бессмысленно было бить, мы в ответ били шибко больно. Да вот беда — те, кто знал нас на нашем же районе, давно обзавелись семьями, кто-то уехал, кто-то перестал появляться на улицах и остепенился. Так что молодежь, увидев незнакомую форму, не отнеслась к ней серьёзно. Наоборот. Не знаю, конечно, может, не в том дело было (Андрей никогда не рассказывает о той ночи), но они вполне могли решить, что какой-то «лох» прикидывается военным. Форма «Кондора» не слишком примелькалась на гражданке, а по телевизору нас не показывали — спецотряд всё-таки.

В общем, история кончилась печально. Андрей не контролировал себя и дрался на автопилоте. А нас учили не бить, нас учили убивать. Каратэ, айкидо, самбо — всё это детские шалости, бой для обороны в излишне агрессивном мире. Они не годятся для солдата, чья цель пройти вперёд, круша всё на своём пути, выполнить задачу и вернуться живым. Андрей бил быстро, сильно — наглухо. Только потому, что он был пьян в стельку, из семи молодых идиотов один смог выжить и даже пришёл в себя в отделении реанимации всего через трое суток.

В тот же день в наш дом прибыл ОМОН. Местный. А мы всё ещё отмечали.

Оттаскивать его от бедолаг никто не посмел. Ребята вообще старались затихнуть, будто их тут нет, но из окон потихоньку смотрели. Хорошо меня какая-то девочка разбудила, а то схоронил бы город ещё и весь свой ОМОН. В мятой форме (тогда уже и я с трудом опознавал в ней не то что «Кондора», но и вообще армейскую принадлежность), я выскочил на улицу и отобрал у разбушевавшегося Андрея последнего оставшегося в строю ОМОНовца. Бедняга тут же припустил, так что только пятки засверкали. Буквально засверкали и конкретно пятки, Андрей снял с него ботинки и уже примеривался начать дробить ему пальцы ног, по одному. Очень эффективная вещь — любой, даже закалённый и толстокожий как носорог, расколется за пять секунд. Андрей хотел узнать, кто их прислал и на кого они работают…, им бы раньше приехать, до того как он похмелился, а так…, в общем, вот так.

В этот раз он никого не убил. Просто вырубил и обезоружил — брал в плен, для допроса, надо полагать. Я успокоил брата, заверив, что лично допрошу одного из несчастных. Я и допросил. Привёл в чувство и расспросил. Боец был так напуган, что, по-моему, вообще решил, что имел дело вовсе не с человеком, а с призраком каким или там демоном. Хех…, попал бы он полковнику на пути, посмотрел бы я на него…

Узнав все, что надо я пробудил от сна ещё троих. Остальным требовалась медицинская помощь, а когда очнутся, вероятно, и психиатр. По крайней мере, тем, что очнулись он точно требовался — такого бреда я от них наслушался, что и самому Андрей жутью мистической стал казаться…, н-да. Я предложил им тихо свалить. И обратиться в ближайший военкомат с официальным запросом. Для убедительности взял один из их автоматов. С него сбили обойму, да так что новую вставить было уже невозможно и, по мне это всё Андрюшено глупое позёрство, проще было просто выбить оружие, чем тратить время и силы на такой затратный по силам и концентрации финт, впрочем, Андрей был не в себе. Я положил изъятое оружие перед этими тремя бойцами, и ударил по нему три раза ребром ладони, сверху вниз, с полным включением в удар корпуса, плечевого пояса. Три чёткие вмятины. Ребятки позеленели, а я заверил их, что силами местных структур, повязать Андрея не выйдет, только трупов станет немеряно.

Больше полиция нас не беспокоила — пока не связалась с тем, с кем надо было связаться сразу.

Наследующий день я долго разговаривал с Андреем, о том, что случилось. Предложил свалить из города, спрятаться. Он отказался. Брат решил ждать, когда за ним приедут. Сам идти и сдаваться Андрей отказался на отрез, но заверил, что сопротивления не окажет, даже если за ним пришлют одного участкового. Мы не вернулись домой, решив, что родителям, лучше остаться за кадром всей этой ситуации. Остались на квартире, у наших новых подруг. Мы действительно их раньше не знали. Две девчонки, красивые…, вроде. Много лет прошло, я уже не слишком-то их помню. Но одна точно была крашеная, а у второй отличные ноги. Там мы и зависали. Девчонки были в восторге — такие крутые парни, при деньгах, военные, обходительные, да ещё и Ментов раскидали как слепых котят. К ним почти перестали приходить в гости различные представители шпаны — толи из уважения к нам и девушкам, толи потому что последнюю пьяную компанию гостей мы, не сговариваясь, спустили с лестницы, швыряясь приблатнёнными телами як кеглями. Девчонки были благодарны — их квартира и они сами вдруг стали табу для всего района. Не знаю как их судьба сложилась дальше, вскоре мы покинули их скромное жилище.

Через два дня в дверь постучались. На пороге стоял Лекс, в парадной форме. А за его квадратной тушей слабо просматривались тщедушные фигурки оперативников местной полиции.

— Ну? — Сказал Лекс. Я этот момент очень хорошо запомнил. Речь в духе Лекса. Он не любил много говорить, а когда говорил, всегда это было по делу и звучало веско. В этом его «ну», для нас была целая речь. Причём, не шибко приятная. Андрей тогда опустил голову, покраснел и развёл руками. А Лекс кивнул и сказал. — Лады.

Вот и весь разговор. Андрей ушёл с операми, а Лекс задержался. Мы покурили у двери. Молча, конечно. С Лексом такое можно было считать за длинную содержательную беседу.

— Мы позаботимся о нём.

Сказал он и, пожав друг другу руки, мы попрощались.

Он не обманул. О брате «Кондор» позаботился. Андрей вернулся на службу. Вот так. Выбора у него не было: зона или служба. Он просто пропал. Я долго его не видел после этого…, больше никаких отпусков ему не полагалось, брат отдавал свой долг кровью. Только вот с самим собой он, так и не расплатился…

Странно. Мы столько людей угробили и виновных и тех, кого просто необходимо было убить и даже детская кровь на наших руках есть — всё как с гуся вода. Во имя Высокой цели ведь, за свою страну…, а вот те шесть подростков до сих пор ему порой снятся. Не смог он забыть того, что натворил. Шесть смертей, шесть оборванных дорожек, которые ещё не известно чем бы закончились и они до сих пор не дают ему покоя. Странно. Я не могу этого понять. Может, я просто смирился, а Андрей так и не смог свыкнуться со своей работой? Да…, не зря у нашей формы, на плече нашивка — кондор, с широких крыльев которого, капает кровь.

Отец умер через полгода после тех событий. Сердце подвело. Он редко выпивал, собственно я почти не помню, что бы видел его пьяным, а в тот раз он почему-то напился. Сильно. И сердце просто отключилось. Вот так.

Покончив с похоронами, на свои боевые (Димон называл такие деньги премиальным за цветомузыку, под ней он подразумевал вспышки взрывов и выстрелов) обустроил родительский дом, дабы скрасить старость матери и потерю мужа. Конечно, это мало что скрасило, но хотя бы какой-то луч света. Мама горевала слишком уж сильно. Я боялся за неё и пытался как-то ей помочь справиться с этим.

Денег оставалось немного. Потратился я довольно сильно. Но финансово меня это не слишком тронуло. Премия за цветомузыку почти кончилась, но моя зарплата за пять лет, конечно, нет. На службе особо не потратишься. За одну увольнительную в месяц, слить всё до копейки получалось только у Баха и то непонятно как. Так что уже в первый год службы, деньги я большей частью переправлял в банк. Скопилось там прилично и всю сумму, я вывел на другой счёт. Стали капать хорошие проценты. Признаю, прежде чем сделать это я связался кое с кем из сослуживцев. Посоветоваться. Увы, солдафон в делах финансовых всё тот же солдафон. Помог мне в этом сам полковник. Как-то до него дошла информация о моих поисках, и полковник однажды созвонился со мной. Хорошо поговорили.

— Встаааааать салага!!!!!

Это он мне в трубку проорал, позвонив в четыре часа ночи. Вместо сдрасти. Я из кровати выпрыгнул так, что чуть потолок головой не проломил. Никогда не замечал в полковнике чувства юмора, не заметил и в эту ночь. Но поговорили неплохо. Он дал пару ценных советов, так что финансовый вопрос был решён надолго.

Я мог больше никогда не работать. Удачное вложение плюс пенсия. Да, я был офицером запаса, но запасникам «Кондора», полагалась небольшая сумма на «поддержание боевой составляющей», официальная кстати формулировка. Никогда не мог понять, что она значит. Может, просто смысл до меня не доходил, а может, оно из той же серии, что и: это вам не тут, где там, это вам здесь! Армейская мудрость.

Я мог делать что хочу. Так и поступил. А однажды утром проснулся и понял, что не просыхаю уже третий месяц. В то утро это осознание пришло сразу после воспоминания о вечернем хамстве. Я нагрубил матери, возвращаясь домой. Помню её слёзы, а вот отчего они были, я так и не вспомнил, а она не рассказала. Что-то во мне менялось и это что-то мне очень не понравилось. Я решил радикально изменить свою жизнь. Солдат не должен сидеть без дела. Да и вообще человек. Если человек не занят делом, он превращается в скотину. От полковника мудрость.

Я стал искать работу. Взял документы, все какие были. Даже справку о прививках, которые мне поставили в школьные годы. Нафига только, сам не понимаю. Но кто их знает, вдруг надо?

Обошёл все предприятия города, какие только знал и те о каких слышал.

Тут я столкнулся с проблемой. На приличную работу меня не брали, потому что кроме как стрелять и пробивать бошки людям, я больше ничего толком не умел. Не помогло даже знание электроники. На что-то попроще — водителем например, не брали едва стоило заикнуться, откуда у меня шрам над ухом через пол башки. И почему-то все поголовно пытали меня за этот шрам. А стоило сказать, что он от получен от луча лазера, и мне указывали на дверь. Иногда прежде смеялись. Потом смотрели документы и, глубокомысленно заявив — «хм!!!», указывали на дверь. Вот так. Прошлое в «Кондоре» на гражданке было настоящей чёрной меткой. Одни не слышали о нём ничего и считали информацию поддельной, либо слишком странной. Другие кое-что слышали и не считали, что такой человек им нужен. Впрочем, их можно понять.

— Где вы служили?

— Эта информация секретна.

— К-хм…, ваша рана…, от лазера…, где вы её получили?

— Не могу рассказать. Информация секретна.

— Где вы научились разбираться в микросхемах?

— В армии.

— Правда? — Широкая улыбка и весёлый огонёк в глазах. — Кто же вас научил?

— Не могу рассказать, давал подписку о не разглашении.

И всё в том же духе. Я действительно не мог рассказать больше, чем было в моих документах. Может, если бы рискнул и сказал как есть, ничего страшного не произошло бы, а может, за мной приехал бы так же Лекс и сказал бы: «Ну?». И опять я в форме, да при погонах. Лучше уж было не играть с судьбой. А людям я не нравился. Такая скрытность вообще мало кому нравится. И особенно когда эта скрытность даже в документах присутствует.

Особенно достал этот лазерный ожог…, порой вообще за идиота принимали. За сумасшедшего. Это сейчас, лазерный ожог никого не удивит, а лишь укажет на то, что бывал человек в переделках, по молодости. Вот бластерный или шрам дезентигрирующего луча — тут да, смотреть станут косо, такое просто так не получишь. А шрамы от гражданского и полицейского оружия, кого они удивят? Тогда же всё было иначе. Лазер ещё был большой редкостью…, собственно и ожог я получил благодаря тому, что за распространением лазерного оружия следили очень пристально. Партию излучателей кто-то припёр на границу. Их тряхнули. Вышли на заказчиков и так далее. Не знаю деталей, нас подключали на последнем этапе. Нашли место, откуда пришло оружие и спустили нас с цепи. Ну а мы вырезали и сожгли всё живое и неживое.

В то время иметь лучевое оружие не могли даже отряды вроде «Кондора», только узкий круг очень навороченных элитарных отрядов. Да…, славное времечко было. В этом плане. Сопливые юнцы с игольчатыми лазерными пистолетами задрали уже…, особенно на «цивилизованных» планетах. Свинята малолетние, повыдергать бы им ноги…, когда у шпаны были только станнеры, шоковые дубинки, да электрические плети, жить было проще. Теперь у них появились новые игрушки и крутизна из них прямо таки прёт…, а, да…, работу мне не дали. Можно было пойти туда, где никто не спросит даже имени, но эта работа была уж слишком неприятной для офицера. Да и вообще для солдата. В общем, я оказался в тупике. Куда не против пойти — не пускают, куда без проблем — сам не пойду.

Дилемма.

Месяц я искал, следующий месяц сидел дома, обрастал жирком с маминой стряпни и подумывал над тем, не завести ли лучше вместо работы девушку? А что бы как-то заполнить оставшееся свободное время, завести ещё одну. Две девушки сразу — это почти работа. Будет чем заняться. Мысль мне чем-то понравилась. Тем более что действующей девушки у меня на тот момент не было (мы поругались, правда, я об этом узнал, когда она со мной порвала, но, по её словам, поругались мы очень сильно и я был груб — потому что я свинья, вот так).

Примерно в тот же миг как я уже решил, что заведу сразу три девушки (дневная, вечерняя и на выходные) и раздумывал над кандидатурами (вообще-то, с первыми двумя я определился почти сразу, а третью решил сюрпризом сделать и познакомиться в другом районе на улице), по телевизору пошла реклама. И что вы думаете? На экране улыбающаяся рожа Коня! Едва не навернувшись с кресла, я пригляделся и сделал звук по громче. Конь, оказывается, рекламировал свою собственную торговую фирму. Конь! Он хорошо считал только патроны и только от пулемёта, потому что они были крупные и больше трёх сразу, в ладонь не влезало, а тут процветающая торговая фирма! Было с чего открыть рот и выкатить глаза — что я и сделал.

Конь, Витя Коняев, служил в нашем взводе и лично мне был обязан своей шкурой. Шрам на моём черепе, остался как вечное напоминание о дне, когда Конь мог стать трупом. Так что, только кончилась реклама, я уже понял, что нашёл себе хорошую работу.

К вечеру следующего дня мы встретились, благо фирма Коня обосновалась в нашем родном городе. В нашем, потому что мы с Конём земляками были. Ещё в армии это помогло нам сблизиться и стать друзьями, хотя до того мы никогда друг друга и не видели. Но там, когда болтаешься по всему миру, купаясь в крови, как-то легче что ли…, нам с братом наличие в отряде земляка Коня помогало лучше, чем взводный психолог. Был и такой у нас элемент, мы его вспоминать никогда не любили — за один разговор всю душу наизнанку вывернет, и сам не поймёшь, а он уже досконально знает, что с тобой не так и что за скелеты спрятаны в твоём шкафу. Он и не особо-то помогал, скорее оставлял чувство, что тебя конкретно поимели, а ты понять не можешь кто, где и как. Зёма на чужбине вылечит одним своим присутствием куда больше проблем, чем самый искусный психолог.

Встреча с Конём поначалу была приличной, быстро стала пьяной, потом дебоширной и под конец в ней появились длинноногие гражданки в мини-юбках. Так что о приличиях все быстро позабыли. Итогом встречи стало моё устройство на работу. Самое смешное — бухгалтером-экономистом. О профессии я чётко знал одно: у меня есть диплом, в котором есть такие слова как «бухгалтер» и «экономист», остальное помнил смутно. Я отлично помнил, как строчка пулемётных пуль разрезает человека пополам, словно бумажную фигурку, но словно из другой вселенной виделись тонкости кредитного рынка. Не знаю как прочие служивые, но мне не мешала эта память. Самим своим присутствием. А вот то, что она прочно закрыла всё то, что я зубрил для получения диплома, мешало и даже очень. В сущности, мне пришлось учиться заново. Уже на рабочем месте. Так что почти год, зарплату я получал только за факт знакомства с «господином директором»…, до сих пор смех душит, когда вспоминаю Коня в роли господина, да ещё директора. Пулемёт ему шёл куда больше чем дипломат бизнесмена.

Я проработал на фирме полных пять лет. За эти годы детище Коня, торговый дом «Артес» превратился в мощного, экономически очень хищного и ненасытного монстра. Конь изрядно заплыл жиром, на дела потихоньку стал класть с прибором и всё больше власти на фирме передавал мне. Довольно быстро моя карьера привела меня к месту аж заместителя генерального директора. К этому моему статусу работники фирмы привыкали ещё дольше, чем к моему странному обращению с директором. Даже на пятом году службы, то есть работы, слова брошенные секретарше:

— Лиз, соедини с Конём, поболтать надо.

Вызывали у неё замешательство и нахмуривание практически всего лицевого отсека.

В то время я немного принаглел и позволил себе слегка подрезать доходы компании. Проще говоря, стал подворовывать. Вспоминая это сейчас, я не могу сказать, почему это делал. Толи мне зарплаты казалось мало, толи ещё что, не знаю. Но братана своего, Коня, я, увы, слегка обманывал. Впрочем, я брал немного, и на доходах компании это отразилось слабо. Без серьёзной полномасштабной проверки, никто и не понял бы, что кто-то в компании запустил руку в доходную часть. Может, кстати, потому я и позволил себе такое безобразие. Безнаказанность — великий соблазн…

Когда мне стукнуло 30-ть лет, я покинул «Артэс». Почему? К сожалению, этого в памяти тоже не задержалось. Помню только усталость. Эта работа превратилась в рутину. Однажды она такой стала для Коня, и он начал сдавать. Стал толстым, неповоротливым, каким-то печальным просто по жизни. Наверное, я побоялся прийти к такому же финалу. А может, солдат достиг цели, и пришло время возвращаться на базу. Не знаю. Просто так получилось. Вот такие дела.

Конь закатил прощальную вечеринку. Длилась она несколько дней, присутствовал весь руководящий состав и, в конце торжества, от меня ушла жена. Это мне рассказал Конь лично, в один из моментов, когда алкогольные пары отпустили, и я таки сумел вспомнить, что всего год назад женился. Честно, я не помню сейчас не только её имени, но даже и как она выглядела. Зачем я женился тогда? Без понятия. Наверное, собирался завести семью. В общем, торжество продолжалось, и документы о разводе пришли туда же. Как она так быстро управилась, понятия не имею, но управилась, а значит, была сильной женщиной, достойной подругой для кондора…, за это мы, кстати, с Конём долго пили. Тостами. Он вроде собирался даже её найти потом и жениться на ней, потому что такая боевая женщина не должна достаться какому-то гражданскому чистоплюю. Вот так. Не знаю, что там у него получилось или нет, но торжество у нас закончилось. И финишем стала карета скорой помощи. Причём пришлось вызывать и вторую, покрупнее. Конь потолстел так, что у первой машины едва не отвалился задний мост. Кузов, само собой, он занял полностью. Откачали. Я позже наведался ещё в наш офис, сделал несколько дел в Москве (в то время наш главный офис располагался уже в столице). А потом решил отдохнуть, подумать о своём будущем. Да только не успел. Из родного города пришло письмо. Не помню, кто писал, да и не важно это было — умерла мать. Возвращался я словно в тумане.

Почти ничего не запомнилось. С момента как получил это письмо и до того, как могилу закрыло землёй, всё было как в тумане.

Там, на похоронах, мы с братом встретились снова. Много лет прошло…, брат сильно изменился тогда. Эмоции он будто бы потерял в армии, был холоден как камень. Ничего не рассказывал. Только напившись до потери пульса, молча плакал. В волосах появилась седина, на лице морщины и шрам от ножевой раны через всю щёку. Подполковником стал брат…

Вскоре он снова уехал. Куда — секретная информация. Даже мне не рассказал.

Я занялся тем, что спускал деньги и просто жил, в общем, бездельничал. Богат, опасен, ещё красив и молод — мечта любого человека…, а на душе у меня стояла такая чернота, что хоть вешайся.

И вот в это время — 2067 год от Рождества одного очень хорошего человека, я повстречал профессора Климова. Тот день кардинально изменил мою жизнь, хоть я этого тогда ещё и не знал. И даже предположить не мог, насколько сильно изменится моя жизнь…

 

2 глава

В тот солнечный летний денёк я решил погулять по городскому парку, где не бывал с 2055-ого года. Когда-то я искренне любил это место и вот сейчас меня захлестнул порыв ностальгии. Наш городской парк всегда был необычайно красивым местом…, наверное, любой горожанин любого города точно так же сказал бы про зелёную зону своего города, но мне, почему-то, всегда казалось, что именно в моём родном городе, самый лучший самый красивый парк. В трудные минуты молодости я частенько приходил сюда. Подышать свежим воздухом, посмотреть на счастливые парочки, улыбающихся людей, послушать шум листвы…, и в детстве я делал точно так же. Было ли мне тоскливо или одиноко — здесь этот негатив всегда пропадал. Будто сами деревья вытягивали тоску из души, как тянут они воду из земли. Кто-то в городской администрации очень грамотно умел планировать расположение таких вот зелёных зон. Он или она, скорее всего, ушёл на пенсию ещё до моего рождения, ведь, насколько я знаю, парк обустроили ещё в «дикие времена» (вообще, 90-е прошлого века, время становления «демократической России», а в народе вот более прижилось словосочетание, намекающее на внутреннюю суть тех дней). Творение этого неизвестного чиновника до сих пор радовало людей, а кому-то и помогало справиться с душевными травмами. Чудесное место и человек его построивший был настоящим мастером своего дела. Всё-таки благоустройство городских улиц вещь тоже не простая. Просто посадить деревья любой дурак может, а так что бы пришёл потому человек, глянул на это всё и не захотел бы отсюда уходить, потому что душа поёт, сердце трепетно сжимается — тут далеко не каждый справится, тут мастер нужен.

Парк не был особо большим, но стоило войти в него, и ты терял ощущение пространства. Словно в настоящей зелёной стране оказался. Казалось, сколько не иди, а впереди так и будут тесниться деревья, и так же они будут тихо шуршать листвой своих пышных, даже величественных крон. Узкие асфальтированные дорожки, пронизывающие всю территорию парка, только усиливали это впечатление. Кое-где здесь имелись ажурные скамеечки — их, наверное, специально для влюблённых ставили. По крайней мере, влюблённые парочки их очень уважали. Я хорошо их запомнил. Всегда блистающие свежей краской, летом увитые цветущими лозами толи винограда, толи ещё какого-то растения (вьюн от винограда я отличаю, но редко и иногда путаю с плющом). А ещё в нашем парке имелось маленькое чудо. Посредине парка, там, куда выводили все дорожки, размещался маленький овальный пруд. Летом и часть осени, там всегда плавали самые настоящие лебеди. Белые как снег, гордые, величавые птицы. Когда был поменьше, я очень любил смотреть на этот пруд, на плавающих по его зеркальной поверхности, удивительных белых птиц. Всё-таки не зря лебедь, в далеком прошлом, был символом моего народа. Русского народа. Очень красивая птица. Даже загадочная. Глядя на них, всегда так хорошо думалось…, ну, пока не стал старше. Там я, увы, поддавшись порокам общества, к лебедям приходил всё чаще с пивом, так что думалось уже не так хорошо как в детстве…, когда-то давно, этот парк был тихой гаванью, обителью покоя посреди повседневной суеты и городского шума. Так было раньше.

За 14 лет моего отсутствия, парк изменился. И далеко не в лучшую сторону. Похоже, городские власти совсем перестали приглядывать за тихой гаванью нашего городка. Ныне в дневное и вечернее время парк заполняли подвыпившие компании, бомжы, алкаши и бродячие псы. Рано утром парк пустовал. В это время он напоминал кладбище надежд, причём любых. На дорожках валялись битые, иногда целые бутылки, пивные банки, окурки, обрывки газет и другой подобный мусор. Когда-то к парку было приписано сразу два дворника…, наверное, у города кончились деньги. Или совесть.

За деревьями больше никто не ухаживал, и маленький лес рос, как ему на душу ляжет. Аккуратные лесопосадки обратились дремучей чащобой. Аллеи, прикрытые пышными кронами, сквозь узкие просветы в которых, падали тоненькие золотистые лучики солнечного света, сейчас походили на тоннели лабиринтов древних греческих легенд о минотавре. Сквозь пышный свод листвы, свет больше не проникал. Живой тоннель из листьев, слабо трепещущих в темноте…, как же тут, наверное, бывало жутко по ночам. Впрочем, тут действительно по ночам было чрезвычайно жутко и вообще, мелькать не стоило. Кроме внешнего вида в парке многое изменилось. СМИ не умолкали о том, что творится здесь по ночам. Полиция, наверное, ненавидела парк — вечный источник всё новых и новых безнадёжных дел. Убийства, грабежи, изнасилования, всё это теперь наполняло место, где я отдыхал душой в детстве, юношестве. Конечно, наш тихий парк и раньше становился объектом пристального внимания полиции — место тихое, для преступника любого толка, такое место практически приглашение зайти на огонёк. Но раньше такие события в парке были громадной редкостью, нонсенсом и мгновенно становились поводами для разнообразных слухов и сплетен. А теперь…, за последние 3 года, в парке оставили кровавый след сразу два маньяка. Молодёжные разборки с поножовщиной стали обыденностью. Да что там щеглы, бешенные от своей гормональной нестабильности (у подростков такое бывает — гормоны брызжут, кровь кипит), парк стал неофициальном местом стрелок серьёзных криминальных авторитетов города. А их разборки порой кончались и стрельбой. Ложь или нет, но пока я был в городе, дошла до меня сплетня, что очередная такая разборка кончилась тремя трупами разрезанными надвое лучом лазера. Официально ничего такого не было, просто постреляли бандиты друг в друга из привычного огнестрела, да и город наш — провинция поселкового типа, но кто его знает…, я ведь не понаслышке знал, что ручное лазерное оружие уже существует и даже кое-где активно применяется. Как долго власти разных стран и объединений на вроде ООН смогут скрывать факт существования таких видов оружия? Мой мир менялся, но тогда я этого не слишком-то и замечал. Да, собственно и плевать мне было.

Несмотря на то, что я знал о печальной судьбе главной зелёной зоны города, я всё же решил посетить парк. Душа жаждала вновь услышать шум листвы, лицезреть величественных лебедей, спокойно и важно, плавающих в пруду. А маньяки, молодёжь полоумная и одуревшие от своей безнаказанности бандиты — плевать мне было на них. В их же интересах, было не отсвечивать в моём присутствии. Офицер «Кондора», доживший до окончания контракта, да ещё и уволенный в запас с повышением в звании и пачкой наград…, эх…, вот не кстати вспомнилось…

Ну да бог с ним, думаю, стоит упомянуть. Было дело, после одной операции, когда погиб Шарик (он сам требовал звать его Шар, но народ у нас был в отряде весёлый, так что Шарик часто на нас злился), полковник ушёл в нашу увольнительную, с нами. Всем отрядом тогда поминали братана своего. За успех операции ни один из нас тогда не выпил. Какой к чёрту успех, если один из нас с задания не вернулся? Командование поблагодарило, наградило, задачу «Кондор» выполнил, только для нас это было чистым поражением. Вот и поминали мы Шарика…, полкан, тогда укушался не слабее прочих. Был у нас с ним пьяный разговор и запомнился мне он очень хорошо, хоть и был я не трезвее полковника. Не хочу рассказывать вам всё. Многое не слишком мне приятно, да и то, что вспомнилось, тоже приятным не назовёшь, просто…, мне кажется важным именно это, последние слова полковника, перед тем как он вырубился.

Не скажу дословно — не так хороша моя память. Но суть была проста — кондоры, не должны покидать службу. Полковник считал, что мы опасны для общества и наша судьба воевать всегда, пока не ляжем на поле боя. Он тогда сгрёб меня за шкирку и зарычал прямо в ухо:

— Старыми! Мы должны оставаться там, в бою, но старыми! Не молодыми Серый. Старыми!

Вот так. Полковник считал, что нельзя нас выпускать. Почему? Андрей доказал на ярком примере, насколько могут быть опасны боевые офицеры «Кондора». Я иногда думаю про это. И, к сожалению, с каждым годом всё больше соглашаюсь с полковником. Мы ведь не умеем иначе. Годы тренировок, службы — стоит чуть ослабить контроль, и начинаешь действовать на автопилоте. Так, как учили. И тогда на пути кондора лучше не становиться. Нас учили не мордобою, а быстрому уничтожению противника, продвижению вперёд и такому же быстрому отступлению, что бы после выйти к месту эвакуации…, стоит забыть о том, что ты уже не там, что перед тобой не враг, а просто гражданский придурок и появляются трупы, с морем проблем…

Слишком долго я прожил, что-то философские мыслишки донимать начинают…

— Крэдок твою мать! Не мешай, я потом гляну. — Произнёс печальный молодой солдат.

— Серёжа, муууррр, можешь глянуть потоммммм. Но мне бы хотелось мррр, знать какой именно частью своего тела, ты будешь смотреть потом, когда это искривление развалит корабль на кучу атомной пыли? — Произнёс некто, мягко ступавший по верхней панели единственной бортовой нейро активной капсулы.

— Мля… — Сказал, солдат, бывший главным и единственным пилотом корабля, стукнув кулаком по левой сенсорной панели. — Крэдок, умеешь ты настроение поднять. Не зря ты рыжий. Лан, секундочку, только вырублю эту хренотуру.

— Серёжа, тебе рррасказать где у неё кнопочка отключения?

— Иди нафиг.

Рыжая мордочка, недовольно сморщенная, показалась над краем входного отверстия капсулы и оскалив зу………………………………откл;%;:?бюч幫ние№;:?%%:ы*?(«№,…………………….

Так, остановился я на парке…, а, да, я решил навестить это место. Выпив коньяку (не ради пьянства, просто, что бы вспомнить, как это пить дешёвый коньяк дома у себя на кухне), в радужном расположении духа я отправился навещать старый городской парк. Оставив машину на стоянке в паре кварталов от парка, довольно таки весело насвистывая, я двинулся к цели своего маленького путешествия. Уже издалека завидев парк, я начал терять хорошее настроение с каждым своим шагом. Когда-то вблизи парка было официально запрещено строить здания выше двух этажей. Первое что меня неприятно поразило это наличие сразу трёх высоченных громадин по периметру парка. Причём одна плотно загораживала, чуть ли не половину всего зелёного массива. Не ровен час — снесут парк, и построят на его месте ещё один такой же памятник архитектурной импотенции.

Когда добрался до него, то первым делом двинулся по одной из главных аллей. Их тут было четыре и от множества извилистых асфальтированных дорожек они отличались только шириной и были прямыми як стрелы. Они вели прямиком к пруду в центре. Так я, не спеша, по аллее этой и шёл. Свистом подавился меньше чем через минуту. Было тихо, ветер слабо шевелил листву деревьев, лениво гнал по дорожке кипы смятых бумажек — помню в первый момент, мне показалось, что я иду по Андае. Была такая деревенька, городского типа, в Сомали. Жители её бросили, а нескольких черноликих местных воинов, что там окопались, мы уже положили. Деревню зачистили и вот пока ждали, чего решит командир, просто болтались там, осматривали улицы, дома. Двое торчали на крышах, контролируя периметр, а остальные бездельничали, вот и бродили по опустевшей местности. В штабе никак не могли решить, толи выводить нас, толи организовать засаду, толи двинуть отряд в джунгли. В конце концов, послали в джунгли, но речь не о том. Пока мы ждали и шатались по окрестностям, меня не покидало чувство, что всё вокруг мертво и кроме нашего отряда, живых нет в радиусе минимум полусотни километров. Даже показалось, что ещё немного, и мы тоже сгинем в этой деревне, немного похожей на город. Просто в воздухе растворимся, и останется этот брошенный людьми посёлок, пустым призраком. Жуткое было чувство. Вот и в парке я ощутил тоже самое.

Правда не долго меня преследовала меланхолия сия. Спустя минуту, я застыл посреди аллеи и со вкусом выругался. Прямо по середине асфальтированной дорожки мирно покоилась приличных размеров куча испражнений. Судя по количеству отходов чьей-то жизнедеятельности, принадлежали они человеку. И, вероятно, крупному — нагадил этот некто почти как лошадь.

Так что хорошее настроение галантно сделало ручкой и уступило место злости. Мусор, разбросанный буквально повсюду, начал реально бесить. Дальше я двигался строго прямым курсом, ссутулившись (приходилось поглядывать под ноги, дабы не подорваться на фекальной мине, вроде той, что я успешно миновал). Шёл я тихонько бурча под нос проклятья неприличного содержания и от души подпинывая весь мусор какой попадал в область досягаемости моего ботинка. Я прошёл не так уж и много, когда наткнулся на очередной неприятный сюрприз. Ажурные скамеечки, которые так уважали влюблённые парочки больше не стояли по бокам аллеи — они лежали. По всей дорожке мелкими фрагментами. Только обломки ножек стояли на прежнем месте. Кое-где даже обломки наличествовали не все. Так что от несчастных скамеек этих, жителям остались лишь приятные воспоминания да некоторые фрагменты самих скамеек. Их тут валялось значительно меньше, чем должно было бы быть по идее, но загадку пропажи останков уличной мебели решил один взгляд брошенный окрест себя. В глубине дремучих зарослей, кто-то протоптал дорожку и маленькую полянку, а на ней оставил кострище и обгоревшие головёшки деревяшек. Взгляд, брошенный в сторону рукотворной просеки, выявил и другие чудесные изменения, коснувшиеся местной зелёной зоны. Деревья, точнее их кора, претерпели своего рода искусственные мутации. Кора берёзок, дубов и других лесных великанов внешне изменилась. От самой земли, на два метра вверх, ближайшие к дорожке деревья были густо испещрены вырезанными в коре надписями. Можно даже сказать историческими, ибо написали их не просто так. Каждая надпись содержала информацию о делах минувших, днях прошедших. Конкретно о том, что тут случалось с людьми. А некоторые надписи даже описывали душевное состояние их авторов в момент вырезания надписей и так же касались некоторых философских материй. Вот так. Культурный нынче пошёл народ со дна общественной жизни. Проклятье…

Вот как можно было изгадить такое прекрасное место? Убил бы, знай я тогда, какой чинуша решил что парк содержать дороговато для бюджета. Наверняка, деньги, раньше тратившиеся на содержание парка, пустили на что-то полезное — не спорю, всё может быть. А вот высотки в районах ранее для них заповедных? Тут вряд ли денежки были перечислены в сиротские приюты. Просто так в моей родной стране, даже вполне законные сооружения возводить без мзды в пользу соответствующему муниципальному чиновнику было невозможно, что уж говорить о зелёных зонах. Финансирование урезали, парк приходит в упадок, но его не сносят. Потихоньку режут на куски прилегающую территорию и отдают эти куски под застройку. Кончатся они — останки парка сровняют с землёй, а пока, некогда прекраснейшее место города, потихоньку вязнет в человеческих отбросах.

Эх…, что Россия, в мире из более чем двухсот стран, что Федерация, в мире сотен планет и миллионов звёзд — везде одно и тоже…, несколько столетий ничему нас не научили. Лория, небольшая планета земной группы в системе Альфа-9, тоже ведь зелёным раем когда-то была. И что? Всего два десятилетия потребовалось, что бы Лория преобразилась. Даже открытый бунт поселенцев не сумел изменить ситуации. Кого перебели в столкновениях с внутренними войсками Федерации, а кого просто переселили на другие планеты. Никого из бунтовщиков естественно не арестовали, им даже денег на обустройство дали, только что бы они заткнулись, и не пришлось с ними поступать, как с остальными. Звёздная, даже увязнув в грязи, старается вести себя цивилизованно, сохранить лицо. И вот Лорианцы, пережившие конфликт, кончившийся их полным поражением, сейчас живут, в общем-то, припеваючи…, хм. А вот в России 21-ого века их бы всех пересадили, а то и похоронили. Может, всё-таки чему-то и научились люди — пора бы уже, с деревьев-то слезли чёртову тучу лет назад, а всё как макаки…

Что-то я снова отвлёкся.

Деревья на нож попробовали очень разные представители рода человечьего. В этом я убедился самолично, прочитав большую часть надписей на ближайшем толстенном тополе. Довольно сильный контраст получился. На них и раньше писали — влюблённые изредка оставляли о себе такую память. Вырежут сердечко, стрелу и имена. Или просто инициалы в сердечке. Все эти старые художества почти стёрлись, были едва заметны на шершавой коре. И контраста не создавали. Он получался из свежих надписей с сердечками, пронзёнными стрелами Амура и соседствующих им надписей совсем иного порядка. Вот, к примеру, в самом низу, некие Настя и Антон, два имени в центре сердечка. Правда криво вырезанного — скорее всего, вырезал Антон, и, вероятно, в тот момент прекрасный был сильно не трезв. А рядышком некто изобразил более любопытную фразу: «Тута Лёха Кажан тусил и петуху Техе табло расхреначил». Примерно таких надписей хватало. Были и попроще, из трёх букв, из пяти вот, часто попадались. Ну, а венчала сей летописный стяг рукотворный эпитафия некоему Стасу. Дословно если: «Стас, мы отомстили за тебя, твои убийцы, повешены на этом дереве, покойся с миром братан». Вот так.

Даже если этот парк приведут в порядок, даже если сотрут все надписи — память-то о них останется. А кому захочется гулять иль подругу тискать на лавочке, под деревом на котором кого-то повесили? Парк был обречён. В тот момент я это осознал чётко. И странно — будто всё моё прошлое, детство, юность, дни, когда прибегал сюда забыть о проблемах, послушать ветер и листву, будто их кто-то стёр одним махом. Обидно было. Очень. Такое место загубили, черти…

Я тогда даже вверх, на ветки посмотрел, под деревом тем. У меня глаза в блюдца превратились. На ветках до сих пор раскачиваясь от слабо ветра, висели два обрывка старой пеньковой верёвки. Надпись-то не просто так сделали. На том дереве и, правда, когда-то висели два трупа с посиневшими лицами и прокушенными языками. Да, увы, смерть от удушья, вещь долгая и трупы потерпевших выглядят всегда кошмарно. Другое дело если повешенного скинут с высоты, тогда у него просто ломается шея и в петле он висит ладненький, будто живой. Ни тебе выпученных глаз, ни синего языка на плече — настоящий киношный удавленник. Да…, меня передёрнуло тогда так, что едва не упал. Вечерело всё-таки, а как представил трупы эти в петлях и даже тихий шелест листвы стал казаться скрипом кладбищенской калитки.

Вот в тот момент я и понял — посещение зелёной зоны пора сворачивать. Прошлое похоронили под грудой мусора и других человеческих отбросов. Так что, я решил повернуть назад. Решить-то решил, но, сам не знаю почему, не сделал этого. Я пошёл дальше, к пруду, в центре парка. О чём пожалел довольно быстро. Едва добравшись до места, я, не пытаясь сдержаться в полный голос обложил самым смачным матом, какой только знал и власти наши и местных, испоганивших то, что брошено без присмотра и город и до кучи сам парк.

Некогда прозрачный как самое чистое стекло, пруд, обратился помойной ямой, заполненной тягучей, чернильно-чёрной водой. Вместо лебедей в нём теперь плавали обрывки газет, пластиковые бутылки и другой хлам разного вида и цвета. К тому же от маленького озерца теперь тянуло какой-то сладковатой тухлятиной. Вот так. Место, где я оставлял грусть, тоску и обиды юности, место, где я всегда находил утешение и покой, где впервые поцеловал девушку (целовал и раньше, но тогда было свидание, а это совсем другое дело), превратили в выгребную яму. Даже хуже — в свалку. Настоящую, дипломированную, помойную яму. Вот так.

Кстати, касательно девушек. Как-то из головы вылетело. У меня до службы была любовь, практически всей жизни. Незадолго до отправки в места служебные, моя ласточка призналась мне, что у неё очень сложный характер и страшная аллергия на воздержание. А посему, ждать меня из армии она никак не может. Пришлось мне тогда уезжать с разбитым сердцем. Ну, я был уверен, что так оно и есть. Помнится, интересовался у друзей, как себя обычно чувствуют люди в такой ситуации. С моими ощущениями, это отчего-то не сильно совпадало, но я всё равно был уверен, что получил тяжёлую душевную травму. Андрею вот повезло меньше, ему такую травму с почтампа принесли. На трёх листах. Мелким почерком. Так что он травму получил с отягчающими — очень жестоко с ним девушка поступила. Нет бы, написать: прости, у меня другой. Ясно и понятно. А она на три листа, да с двух сторон! Садистка.

Подойти к пруду поближе я не рискнул. Присел на корточки у дорожки, за кустиком, достал сигарету, прикурил. Как-то не заметил даже как выкурил её. Нахлынули воспоминания. Я вновь видел этот пруд, чистым, полным красивых белых птиц. Грустно это всё было.

Сколько так просидел даже не знаю. Пока ноги не затекли, витал где-то там, в воспоминаниях, а потом поднялся, повернулся и двинул прочь. К чёрту такие пейзажи.

Пока шёл обратным курсом, метаморфозы пережитые парком продолжались уже на уровне моего подсознания. Тихий шелест листвы, теперь казался мне самым настоящим тонким, почти женским плачем. Казалось это парк, оплакивает свою судьбу…, даже волосы слегка пошевелились с плотным намерением встать дыбом. Вечерело и тенистые аллеи, вдруг представились мне распахнутыми настежь ловушками — зайдёшь, и всё, поминай, как звали. Некоторые тени отбрасываемые деревьями, начали шевелиться. Естественно от ветра и, конечно же, они всегда такими и были, но сие мало утешало. На редкость жуткое место…, вот как оно таким могло блин стать???

Постепенно я настроился на хорошую пьянку в одно лицо в ближайшем кабаке. Ещё раздумывал над тем, не стоит ли отвести душу и разбить кому-нибудь череп. Но эту мысль (увы, чрезвычайно притягательную на тот момент), я постарался выбросить из головы. Это гражданин шахтёр или товарищ полицейский, могут позволить себе такие маленькие радости как разбить кому-нибудь лицо, да пару зубов выбить. А запаснику «Кондора», сие невинное развлечение строго противопоказано, чуть ослабишь бдительность, и твой противник осыплется як озимый, да мёртвый совсем. Такие проблемы мне ни к чему. Мать недавно схоронил, денег до конца дней, прошлое чистое, зачем превращаться в беглого преступника? Да и вообще в преступника, откупиться ведь всегда можно, а вот пятно на совести и репутации останется. Так что, я решил строго напиться и больше ничего.

Но, как оказалось, на тот день судьба подкинула мне хорошего друга, весёлого собутыльника и весьма отчаянного человека.

Я миновал две трети пути, до выхода из зелёной зоны, когда до моих ушей донеслись любопытные звуки. Вой, хохот, ругательства и глухой топот десятка ног. Становилось всё веселее, ну а что? В таком местечке, каким стал парк, теперь всегда весело.

Юркнув за ствол ближайшего дерева, я с интересом стал ждать развития событий. Как-то сами собой исчезли негативные ощущения, связанные с парком, ноне обращённым в страшную, постапокалиптическую чащобу. Включились инстинкты, наработанные в армии. Разум подавил ненужное, отнеся туда фантазию, а до кучи и мыслительный процесс. Лес стал просто лесом, а я затаился в ожидании противника. Ситуацию, я осознал через пару секунд, после того как укрылся в листве и меня это, даже позабавило. Всё-таки кондоры не пригодны для мирной жизни. Вот как на моём месте поступил бы нормальный двуногий? Сбежал бы по добру поздорову или тоже затаился бы, но не так как я. Нормальный гражданин за деревьями именно спрятался бы, а я тут просто ждал. Может, забавную жизненную сцену из досуга малолетних бандитов, которая повеселит меня немного, а может, жертву, которой я сломаю нос, сим объяснив, что портить вечер взрослому дяде, который к тому же отставной военный, с пошатнувшимся здоровьем, очень не хорошо. Вариант два, мне был как-то больше по душе. И польза обществу и мне не скучно.

Неизвестные шумели громко. С хрустом ломались ветки, шумела листва — кто-то ломился сквозь заросли. Я не ошибся, очень скоро на дорогу, прямо из зарослей выскочил высокий худой старик. Коротко остриженные седые волосы, лицо слегка вытянутое, глаза хитрые, весёлые — даже сейчас, когда на скуле красуется шикарный кровоподтёк. Мне старик чем-то сразу понравился. Наверное, этим взглядом. Зачем-то пригладив волосы ладонью, он огляделся и резво припустил по дорожке, курсом к выходу. Видно было, что он устал и вот-вот выдохнется. Так что неудивительно что, пробежав совсем немного, он запутался в собственных ногах и рухнул носом вперёд, с хорошим хрустом приложившись лбом об асфальт. Там он и остался лежать, похоже, потеряв сознание. Практически тут же на дороге появились его преследователи. Пятеро крепких, молодых парней. Не малолетки, озверевшие от гормонального передоза, а вполне состоявшиеся молодые люди. Таких бы в армию, в пехоту или десант. Все они были одеты в кожаные шмотки, украшенные различными металлическими цепочками, звериными фигурками и другой белибердой, барахло тогда весьма модное, среди молодёжи. Судя по лицам, особо интеллектом они перегружены не были, обыкновенный молодняк. Самое-то, для десанта. Не шибко умные, не шибко глупые, при должном подходе и воспитании могли бы стать доблестными воинами Руси-матушки, однако, не стали. Толи военкомат проморгал, толи откупились. А нерастраченную энергию головушек буйных девать-то некуда, вот они и свернули на кривую дорожку…

Завидев свою упавшую жертву, несчастного старика, щенки радостно заржали и, прекратив бег, теперь не спеша, подходили к нему. Детки явно наслаждались ситуацией, сыпали плоскими насмешками, о чём-то переговаривались, только слов я уже не особо понимал. Работали инстинкты. Речи юнцов слились с шумом окружающего мира, тихий свист ветра, шелест листвы, далёкий шум городских улиц, их голоса — всё слилось в одну ноту. Я прильнул к дереву, дыхание сбилось и тут же выровнялось, став размеренным и редким. Глаза сканировали местность, разум просчитывал наиболее эффективные варианты быстрого удара по противнику. Руки сами извлекли нож из кармана, и схема уничтожения данной группы нарисовалась перед глазами в считанные мгновения. Быстрый удар по целям и тут же растворился в лесу, будто и не было тут никого…, мне немалых сил стоило подавить рефлекторные действия собственного тела. Увы, за семь лет, «Кондор» таки сумел превратить меня в отличного солдата специального назначения.

А может, дело было не только в этом. За прошедшие годы со мной такое происходило уже не в первый раз. Чаще всего под воздействием алкоголя. Я всегда успевал справиться с собой, а те немногие случаи, когда сознанию не удалось вовремя подавить рефлексы, окончились без жертв и увечий, в какой-то степени благодаря удаче. Вот, когда я корпоративную вечеринку на фирме Коня разогнал — тут им явно повезло. Я ведь гостей от нашей охраны защищать начал…, почему-то решил, что нас окружили террористы и вот-вот случится беда. Ну, и начал обезвреживать нашу охрану, гостей выводить через безопасный выход (на пожарную лестницу повыкидывал), оклемался, долго извинялся перед каждым в отдельности. К Васе вот, в больницу ездил — это охранник наш был, он потом уволился почему-то.

В общем, приступы подобного рода порой случались. И я не слишком понимал почему. К примеру, Конь — с ним такое тоже происходило, но лишь первые пару лет после окончания службы…, наверное, я просто скучал по своей прежней работе…, не знаю. Вот Конь, как-то признался мне, не смог он смириться с тем, что мы творили на службе. Чувством вины мучался. Не только за те операции, где и мне и даже Лексу не по себе становилось. Конь часто видел сон, где как в калейдоскопе, сменяя друг друга, появлялись окровавленные лица всех, кого он убил за пять лет боевой службы. Он сам рассказал про него. И про другие свои кошмары. Ни жене, ни детям, ни друзьям с гражданки он такого рассказать не мог, а выговориться хотелось. Коню тогда вроде бы полегчало, хоть я и не смог в должной мере ему посочувствовать.

Дело в том, что я никогда не видел «кровавых мальчиков». Только однажды мне приснился убитый мной человек — он был самым первым лично моим трупом. Тогда я переживал почти неделю, а потом, даже будучи всей душой, против какого-либо задания, я никогда не видел снов в кровавом соусе. Меня не мучила совесть. Убивали мои руки, но истинные виновники сидели в штабе — на их совести ненужная кровь, я лишь инструмент. Может, поэтому никаких угрызений совести я не испытывал, я просто делал свою работу. И скучал по ней. Словно волк, впервые попробовавший кровь, я уже не мог жить без её сладковатого привкуса на губах…, вот так. Наверное, так. Я не знаю. Мучило меня всегда лишь одно — я хотел вернуться к старой работе, но не желал возвращаться в строй. Этакий внутренний конфликт души. Не люблю я, когда мною командуют.

Детки окружили старика, начавшего приходить в себя. Вряд ли он понимал слова своих обидчиков, сыпавших оскорблениями и насмешками. Старик тряс головой, а мутный взгляд явно «плыл». Лоб мужику рассекло хорошо, так что ударом головёнку ему могло стряхнуть весьма сильно. Я не показывался, борясь с собой, наблюдая и размышляя, стоит ли влезать в это дело или нет. И я совсем не пожалел, что ждал так долго. Как оказалось, в старике порох ещё остался. Наверное, именно тогда я преисполнился симпатией к нему, что и сыграло не малую роль в моём будущем.

Ребятки перешли от слов к рукоприкладству. Вряд ли они собирались бить старика по-взрослому — щенки просто развлекались, обнаружив подходящую жертву. Безобидный старик им вполне подходил. Легонько подпинывая старика по разным частям тела (почки, руки, ноги, живот — цель в таких случаях всегда простая как морковка, вызвать боль и стоны жертвы, желательно с мольбами отпустить, оставить в покое), каждый удар, сопровождая громким счастливым смехом. Люди разные, одни улыбаются, видя небо, раскрашенное самой природой в причудливые необыкновенно красивые цвета, а есть и другие. Им для улыбки нужен серый асфальт, можно паркет или даже ламинат, раскрашенный алыми разводами крови, густо приправленный стонами боли, мольбами о пощаде. Разные люди просто бывают вот и всё.

Старик сидел, почти не реагируя, видимо, ещё не очнулся. С минуту его колошматили можно сказать шутливо, а потом приложили уже жёстче. В солнечное сплетение попал острый носок ботинка, и старик вскрикнул, схватившись за живот. Его опрокинули на спину, ударом ноги. Разбили губы. Само по себе не опасно и особых умений не требует, но боль от такой «травмы» вполне приличная, особенно для старика. Только вот детки напоролись не на ту жертву, какую искали. Так вот и получаются спонтанные зверские убийства. Ищут безответную куклу, блюдущую букву закона (не Федерации, в те времена закон был другой, если бы, в России моей юности, Гражданин поступил с напавшим на него грабителем согласно законам Федерации, Гражданина посадили бы за решётку, за превышение пределов необходимой самообороны) и слабую в коленках. Находят, на глаз определяя, что из себя представляет человек, а он вдруг оказывается не овцой, а крепким вздорным бычком и пытается дать отпор. Как итог — людей перекрывает бешенством и лёгкое развлечение с издевательствами и не сильным членовредительством мгновенно оборачивается чудовищным по своей жестокости убийством.

Старик упал, тут же приподнялся и, что было сил, лягнул ближайшего обидчика. Попал каблуком в мягкое место, что размещается у всех двуногих точно промеж ног.

Несчастный бедолага в кожаном барахлишке, за место ухватился двумя руками сразу, глаза выпучил и с тихим-тихим стоном свалился рядом со своей жертвой. Миг вся компания была неподвижна. А потом старика начали бить. Жёстко, не контролируя сил, ногами и не глядя, куда бьют. Старик свернулся клубком и постарался закрыться не только руками, но и коленками тоже. Если бы я не вмешался, шансы, что старик выживет, были очень малы. А вот шанс, что через пару дней тут найдут окровавленный изломанный труп, был почти сто процентный. Надо было спасать мужика. Не ударь он, своего обидчика, я может, и не влез бы в это дело. Щенки нарисовали бы старику пару фингалов — максимум, да и свалили бы. А теперь ситуация изменилась, теперь, если их не остановить минимум изуродуют.

Я выскользнул на дорожку, почти как призрак. Ну, бесшумно точно. Стал посередине и широко улыбаясь, громко произнёс:

— Добрый вечер!

Избиение не прекратилось, но кто-то из них бросил мне неприличную просьбу, пойти на неприличный орган, который в анатомическом атласе называется несколько иначе, чем в языке, коим воспользовались молодые люди. На меня они даже не посмотрели. Меня это как-то задело. Такое некультурное пренебрежение к моей персоне, было почти как пощёчина.

— Я не понял! Вы что сявки, угла попутали? К ноге черти тухлые!

Вот тут с парнями случился столбняк. Натурально застыли. Вероятно, они даже не сразу поверили, что слышали именно такие слова. Почти синхронно, все четверо медленно выпрямились и так же медленно повернулись в мою сторону. Причём сначала повернули головы, а вслед за ними начали разворачиваться тела парней. Пятый тут не в счёт — он, если и слышал мою наглую речь, отреагировать адекватно, был не в состоянии, так и лежал на земле, тиская отбитое место, да тихо постанывая. Не слабо старик ему врезал — вот так и получаются импотенты из абсолютно здоровых молодых людей. Да, вот так, один трагический несчастный случай и всё — девочкам больше не друг…, судьба, всё ж таки злодейка.

Четверо молодых хулиганов теперь предо мной стояли анфас, и я сумел убедиться, что в десант их всё-таки вряд ли бы пустили. Первое впечатление оказалось обманчиво. Мускулистые, крепкие, не удивился бы, если бы у них было здоровье класса «А», но вот со здоровьем умственным, дела обстояли гораздо хуже.

Физиономии полны удивления и гнева. Глаза пустые, стеклянные. Признаться, я тогда впервые в жизни сумел увидеть собственное отражение в человеческих глазах. Не знаю, правильно ли я оценил их умственный потенциал, но казались они абсолютными дебилами. Такое иногда случается с людьми, увлекающимися курением травки, проколкой вен шприцами, наполненными разной химически незаконной дрянью и с людьми активно нюхающими симпатичный белый порошечек, тоже не стиральный. Вполне возможно, что они принадлежали к такой категории людей и в тот момент просто были под кайфом, но точно не скажу.

Ребятки меня увидели. Рассмотрели. Неуверенно огляделись по сторонам. Похоже, они не могли поверить, что я один. Меня это позабавило — видать, они были очень уверены в себе.

С некоторой опаской они покосились на стены зарослей. Задумчиво наморщили лбы. Переглянулись и отошли от старика. Тут у них мотивация иссякла, ребятки пребывали в замешательстве. Тогда я не знал причин такого поведения и счёл их просто безобидными идиотами. Конечно, безобидными для людей подобных мне. В те дни только начиналось явление, спустя двадцать лет создавшее немало проблем обществу. Стычки молодёжных групп (официальное название, Артур по их поводу выражался проще — малолетние бараны, единственная литературно приличная характеристика, выданная им по сему поводу), очень похожие на войны банд, начала двадцатого века в США. В России у этого явления были другие первопричины и следствия пострашнее. В годы моего знакомства с профессором, молодёжь изредка устраивала своего рода рейды друг против друга. Антифа и фашисты и им подобные. Ничего особенного, простые драки. Спустя двадцать лет, это явление превратилось в войны на выживание. Так что мои четверо хулиганов тогда ждали засады. Кто они были сами, к какому движению или группе принадлежали и кто на них мог охотиться — понятия не имею, я не особо разбираюсь в подобных молодёжных организациях, а тогда и знал о их существовании совсем не много. В моём юношестве такие явления были редкостью, особенно в моём родном захолустье.

Парней я подбодрил.

— Я один дебилы. — Сказал я им. С полминуты они недоверчиво смотрели в моё открытое лицо. Потом разом заржали. Громко, весело и радостно: новая жертва сама пришла.

Вразвалочку все четверо двинулись ко мне. Я по-прежнему улыбался им и сейчас даже развёл руки в стороны в приглашающем жесте. В этот момент ноги сами становились в наиболее устойчивую позицию, автоматически, без участия сознания. Так происходит со всеми, кто долго и упорно занимается каким-либо единоборством. Тело будто само помнит, что и как ему делать, и в случае чего, не советуясь с мозгом, действует самостоятельно.

Ребят в кожаннометаллическом одеянии почему-то совсем не смутило моё поведение. Они, так же посмеиваясь, шли строго вперёд, словно мясные бычки на бойню. Наверное, в их мире численный перевес был единственным мерилом победы. Впрочем, так оно и было всегда. Много ли среди уличной шпаны действительно сильных бойцов? Не слишком. А таких, что всерьёз увлекались боем и посвящали этому свою жизнь ни одного. Просто таким нечего делать среди улиц и шпаны. А кто победит, если столкнутся две группы людей необученных бою? Те, кого больше по количеству. Вот и шли бедолаги на убой в полном неведении. Тем более что я и не выглядел таким уж страшным противником. Мускулистый, стройный, хорошо одет и даже немного полноват (работа на руководящих постах исключительно полезна для кошелька, но обладает одним неприятным побочным эффектом — жиром обрастать начинаешь в самых неожиданных местах). Я им не казался серьёзной проблемой.

Подошли они в упор, попытались окружить, и последовало всего четыре молниеносных удара. Причём последним, я был крайне недоволен. Парня вырубил, но удар получился, слабее, медленнее и пришёлся немного левее того места, куда должен был попасть.

— Старею… — Произнёс я, в окружении четырёх слабо трепыхавшихся тел. На всякий случай я их осмотрел. Никаких увечий не обнаружил и облегчённо вздохнул.

В процессе осмотра несчастных, я с некоторым потрясением для себя обнаружил кое-какие особенности поведения сих ребят. Ни на одном лице не отобразилось страха, лишь вопрос — как это вышло??? Ну, примерно такой. Недоумение смогло пробиться даже сквозь пустоту их глаз, а это явно было очень не просто сделать. Один вот, сев, недоверчиво огляделся — искал тех, кто мне помог их так быстро вырубить, не мог бродяга поверить, что я один их положил. Ладно бы только это, но они все как один пытались встать на ноги, видимо, что бы продолжить разборки со мной. Ни гнева, ни страха, просто пытаются продолжить уже проигранный бой. Пришлось выдать им десерт. Тут я сработал поаккуратнее. Вырубить человека, не убив при этом, не так-то просто, особенно если кровь играет и тебе всё ещё приходится бороться с годами отработанными рефлексами, которые так и норовят провести удар ребром ладони по шеи в полную силу, в результате чего позвонки даже не ломает, а раскалывает почти столь же ровно как лазерным лучом. Ослабить удар, провести с намеренными ошибками очень трудно, если ты изучал его и годами применял только как инструмент для убийства. Ну а как ещё? Кондор не вафельки выпекает, этот отряд проворачивает военные операции.

Удивили меня те парни. И сильно. Очень уж они отличались от молодёжи моего поколения. Я тогда помнится, даже подумал — главное, что бы таких было не слишком много. Армия не резиновая, а куда ещё их девать, без ущерба обществу? Если человек родился со вкусом к крови, его уже ничто не исправит. Федерация приспособилась, а вот Россия моего времени, была не способна к такому, да и весь мир…, я так подробно остановился на этом, в общем-то, незначительном моменте, потому что в нашей команде, однажды появился подобный человек. Таргот — от этих четверых он отличался лишь количеством мышц и умением драться. Первого у него было заметно больше, второго намного меньше. С мозгами у парня тоже туговато…

Про Таргота речь пойдёт позже, а сейчас вернёмся к старику. Постараюсь больше не забегать вперёд.

Закончив с местной шпаной, я вернулся к бесчувственному старику. Быстрый поверхностный осмотр особых повреждений не выявил. Ушибы, синяки, рассечения кожи — беднягу хорошо помяли, но не смертельно. Однако в чувство приходить он не пожелал. Видать по голове его хорошо приложили и тормошение плеча, что бы он оклемался, оказалось не достаточно, а нашатырный спирт я с собой не ношу. Привести в чувство не получилось, но и бросить избитого старика я так же не мог. Решил отвезти его в больницу.

В общем, взвалил беднягу на плечо и понёс к машине. Весил он не слишком много, сил в моём тренированном теле было с избытком, так что до машины дошёл за несколько минут. Бежать с парнем на плече не рискнул — внешних повреждений конечно не видно, но это не значит, что нет внутренних. Если ему что-то в потрохах отшибло, тряска бега могла и убить. Впрочем, я сильно сомневался, что этот человек получил серьёзные травмы. Кроме ушибов и синяков, поверхностный осмотр выявил жилистую фигуру и крепкие мышцы — когда-то он явно занимался каким-то «лёгким» видом спортом (без штанг, стероидов и излишнего фанатизма в виде шестичасового самоистязания в спортивном зале). А, судя по общему состоянию мышц, спорт этот старик не забросил полностью, за своим телом по-прежнему следил, насколько позволял возраст. И это обстоятельство тоже добавило аргументов к зарождавшейся у меня симпатии к боевому старичку.

А в городской парк, так любимый мной, я больше никогда не заглядывал и даже не интересовался его судьбой. Наверняка, теперь там высятся многоэтажные здания. Может, никто уже и не помнит о том, что когда-то там плавали настоящие лебеди…, эх…, такая красота была, а её так…, с грязью смешали сволочи…

Ладно, хватит. Сентиментален я немного. Вряд ли вы верите в это, скорее уж тот, кто прочтёт сие, будет уверен — Серёжа понты гоняет, хочет показать себя этаким Солдатом Чистой Совести. А мне плевать — считайте, как хотите. эСЧэСоэвцев и я всегда считал позёрами, а оно вот как получилось…, кхм. СЧС. Вряд ли они остались в вашей исторической литературе, но в своё время они были силой. Подробно не буду рассказывать. Если когда-нибудь продолжу свою «исповедь» и новый контейнер с моими откровениями будет выброшен в пространственный разрыв, сможете узнать о них и о проблемах которые они создали Федерации и нам тоже. Скажу только самое яркое, что помню о них. Листовки, разбрасываемые на планетах сектора 8, один из таких ярких эпизодов. Там всегда, над текстом с трёхмерными криссталлосхемами (вещь, кстати, до сих пор используется практически на всех периферийных планетах, хоть и устарела на 4 сотни лет), была картинка, нарисованная просто краской. Ни каких штучек, просто картинка. Солдат со скорбной миной на гранитной морде и слезами, текущими по обеим щекам. И жёсткий контраст — вокруг него взрывы, летят осколки, лазерный луч пропарывает кого-то надвое у него за спиной, а в руках солдата ионник с силовым лезвием, с энергетических контуров которого ещё не успела сбежать наземь ярко алая кровь…, дух захватывала картинка, даааа…

Интересные ребята были. В чём-то мы их даже поддерживали и уважали. Увы, в комплексе их желания и стремления, грозили последствиями, которые ребятки не могли объективно просчитать. А Вася просчитал. Перепроверил раз двадцать, но итог не поменялся. Даже у него волосы дыбом встали от этих результатов…, «едва схемы не закоротило» — как он сам выразился.

К-хм…, я всё время сбиваюсь. Слишком уж много воспоминаний теснится в моей голове. Слишком много видел, слишком долго прожил…, прошу прощения, вернусь к последовательному рассказу…, а?

— Мррр… — Произнёс некто, аккуратно складывая крылья за спиной и сворачиваясь клубком на животе солдата.

— Что мррр? Крэдок, тебе заняться нечем?

— Погладь. Я засну, а ты успокоишься. Это поможет тебе сосредоточиться.

— Ага…, - проворчал солдат, обречённо вздохнув, — тебе просто нужно, что бы тебя погладили и плевать тебе на мою затею.

— Конечно, плевать. Это глупо. Ты пишешь историю своей жизни, что бы потом распылить её на атомы в пространственном разрыве. Мррр

— Лучше мурлычь друг, а то я решу, что ты прав и найду себе другое хобби и будешь сам себя гладить.

Рыжий друг Сергея Шилова широко зевнул и, закрыв мордочку хвостом, прикрыл глаза, он тихо мурлыкал и дремал…

Старика я отвёз в больницу. Сдал в приёмный покой и собирался, было уйти, но меня остановили расспросами о моём новом друге. Я терпеливо рассказал всё что знал. Но уйти всё равно не дали. Потребовали дождаться сотрудников полиции и каких-то непонятных разъяснений доктора. Насчёт полиции я всё понял — будут оформлять факт нанесения тяжких телесных. А вот чего от меня надо доктору, я некоторое время догадаться не мог.

Док появился быстро, ждать его пришлось совсем немного. Поздоровался, очки поправил и пояснил мне, что они делают всё возможное. Поинтересовался, как хорошо я знаю пациента. На мой ужатый рассказ о знакомстве со старичком, он скривил морду так, что мне самому кисло стало.

— Понятно. В общем, молодой человек, ситуация такова. Пациент без документов, страховка если есть — хорошо, если нет — плохо. Но пока это не важно. Состояние не критическое, но требуется срочное лечение препаратами, которых в больнице нет. Мы окажем первую помощь, но это всё, больше ничего мы сделать не сможем.

Я стоял, опираясь на подоконник сего заведения, а он, завершив речь, мялся рядом и посылал мне выразительные взгляды. Хмыкнув, я вытащил бумажник и передал «доктору» купюру. Несчастный нищий врач, от нищеты ужасной, даже забывший припрятать в кармане часы с позолотой, купюру взял и уныло вздохнул. На третьей бумажке вздыхать перестал, радостно улыбнулся и убежал обратно к пациентам.

— Вот скотина. — Буркнул ему в след и стал ждать приезда полицейских. Те не спешили. В отличие от доктора, им тут денег срубить было не реально, так что и спешить никто не собирался.

Да, такой вот была Россия, была вся Земля господа. Сейчас такой гадюшник если и встретишь, то только на Спине Дракона — это общее народное название планет в системе звезды Тау-9, более известной как звезда Дракона. Уже лет сто Спина Дракона с честью несёт знамя величайшего геморроя Звёздной Федерации. И как ни пытались, там порядок навести, ощутимого результата по-прежнему нет. Вот и Земля в дни моей юности была одной из таких планет.

Менты прибыли в числе двух усталых лиц, непонятной принадлежности. В штатском, с пистолетами под мышками и удостоверения показывать сочли выше своего достоинства.

— Ты свидетель? — Буркнул мне один. Я кивнул. — Рассказывай.

Я рассказал. Полицейские слушали позёвывая. Потом поинтересовались, смогу ли я кого опознать из нападавших. Я ответил, что точно не скажу — они ведь в моём рассказе в панике убежали едва меня приметили (в то время, попытка самообороны, в 9 из 10 случаев могла привести к хорошему сроку за решёткой). Полицейские переглянулись, друг другу кивнули.

— Как старик очухается, передай: хочет заяву писать, улица Ленина 17. Не захочет — отлично, нам лишний гемор ни к чему. — Я согласно кивнул правоохранителям и они ушли.

Я закурил, присев на подоконнике и беззаботно болтая ногами.

— Здесь нельзя курить. — Произнесла проходившая мимо девушка в белом халате.

— Мне можно, — ответил я ей, дебильно улыбаясь, — я дурак. И справка есть — показать?

По коридору она двинула так быстро, что едва не оставила халат на полу. Видать, улыбка ей понравилась. Докурив, я покинул больницу и отправился по своим делам, на выходе пообещав себе, что в ближайшее время зайду навестить незнакомца. Кто знает, может, у него и родственников нет, так и проваляется в палате совсем один, до самой выписки. Мне это было знакомо — после ранения, когда весь отряд на очередном задании, валяешься в спец госпитале и хоть бы одна знакомая морда появилась на пороге! Да хоть какая-нибудь морда, без чепчика белого. С сумкой полной апельсинов…, мне отчего-то, всегда как попадал в госпиталь, очень хотелось апельсинов. Даже во сне снились. Особенно, если отряд был на задании, и никто навещать не приходил. Так там одиноко всегда было…, а иногда и жутко. Если не один попадаешь в палату и все «лёгкие» вполне себе время проводишь, порой даже весело. А вот если «тяжёлый», хоть вешайся. Больничка маленькая у нас была, для каждого отряда своя. Мы ни когда не видели других кондоров на поле боя, во время учёбы и точно так же не было контакта с ними в других местах. Оттого, наверное, и было так жутко. В основном мы все раздельно лежали, палат было четыре, а раненных с заданий редко приходило больше одного двух. Всего несколько раз на моей памяти, больничку заполняло битком. Тогда Лёня Сапёр со мной пространство делил. Мучился он жутко и однажды ночью просто перестал дышать. А я не спал в тот момент — не мог просто…, жаль парня, хороший был солдат и отличный друг…

Дел у меня в городе было предостаточно. Можно было снова их отложить и потратить ещё недельку на мероприятия подобные моему походу в умирающую зелёную зону города, но я решил, что, скорее всего, большая часть таких походов закончится столь же печально. Много времени прошло, город изменился, да и я уже не был тем сопливым юнцом, который мог найти покой возле озера с лебедями. Тогда, наверное, я не испытал бы ничего кроме тоски, оказавшись возле пруда каким помнил его в своей юности. Время то ушло. Я больше не грустил от расставания с очередной «единственной» любовью, я каждый день вспоминал боевое прошлое и тяжесть автомата в руках. Мир моих ценностей изменился до неузнаваемости. Город тоже. Так что я начал решать свои дела.

Родительский дом был одной из таких проблем. Что с ним делать я решительно не знал. Жить там я не мог — правда, не мог. Что-то изнутри буквально гнало меня оттуда. Продать его? И этого я сделать не мог, не поговорив прежде с Андреем, а связаться с ним — можно, но придётся задействовать экстренный канал, а использовать его таким макаром, значит напрашиваться на серьёзные неприятности с собственным отрядом. Надо было решить проблему раньше, на похоронах, но тогда ни один из нас не задумывался о такой мелочи как дом. Так что проблема повисла прочно. Лучше дела обстояли с моим финансовым багажом. Изрядная сумма на банковских счетах, это конечно, хорошо, но у денег есть одно неприятное свойство — они быстро кончаются. Следовало с ними что-то делать. Прибыльная работа в фирме Коня в прошлом, тырить со счетов фирмы я тоже уже не мог, значит, однажды настанет (пусть через десяток лет, но таки настанет) день, когда мои финансы начнут напевать романсы. Первое что пришло в голову — открытие собственного дела, на вроде фирмы Коня. Опыт в этом деле у меня теперь имелся, можно было попробовать, но возникли кое-какие сомнения, так что идею, я отложил в долгий ящик и решил посоветоваться с бывшим работодателем. Конь к моей проблеме отнёсся с пониманием и всплеском активности. Не знаю, какие связи он задействовал и пользовался ли ими для себя (скорее всего, пользовался, да по любой пользовался), но вскоре более половины своих средств я вложил в акции компании, название которой сейчас даже не могу вспомнить. Витя не обманул — очень скоро компания эта потолстела, и её акции метнулись вверх. Как такое можно было просчитать заранее — без понятия, а Витя на такой вопрос не ответил бы. Впрочем, я и не спрашивал, просто будь на его месте я, то не сказал бы. Вообще, я до сих пор очень благодарен ему, парень всегда помогал мне. Стоило только попросить…, а ведь бродяга даже понятия не имел, насколько денежных знаков я опустил его фирму. Как-то сейчас не по себе. Тогда я не чувствовал угрызений совести, а вот сейчас, спустя столько лет — совесть проснулась. Глупо…, Конь давно на том свете, да и думаю, не сильно бы он обиделся, вскройся мои махинации со счетами «Артеса».

Через неделю после первой встречи со стариком, я отправился навещать его. Наверное, из жалости. Не знаю. Просто я чувствовал, что должен навестить старика, а почему не знаю. Купил ему всякой снеди, преимущественно такой, какой мне самому хотелось во время вынужденной изоляции средь белых стен и воздуха пропитанного запахом различных лекарств. Апельсины тоже не забыл. Баул получился серьёзный. Даже руки немного устали, когда нарисовался в дверях приёмного покоя больницы. Там я столкнулся с проблемой — имени-то я не знал. Пришлось отлавливать человека в белом халате и рассказывать историю своего недавнего визита. К палате меня проводили, предупредив, что больной идёт на поправку, но волноваться ему всё равно нельзя. Потом ещё раз напомнили, что пускают меня к нему, исключительно потому что за время нахождения в больничных пенатах к пациенту так никто и не пришёл. Ради душевного здоровья несчастного, бедный нищий, вечно голодный молодой врач, не только не запретил мне посетить бедолагу, но и…, в общем, пришлось сунуть надоедливому эскулапу купюру не шибко крупную, что бы, наконец, заткнулся и отстал уже от меня.

В палате я немного разволновался: старик лежал неподвижно, с закрытыми глазами, вытянув ноги и сложив руки на груди — ни дать ни взять, трупак. Вокруг него высились капельницы, какие-то изредка пикающие приборы, мебель вот тоже была в палате — тумбочка. И стул. На него я и сел, на самый краешек. Очень там было не уютно в тот момент. Старик, казалось, при смерти, атмосфера удручающая и вот-вот случится что-то нехорошее, а я со своими апельсинами припёрся…, бледный недвижный профиль старика такие мысли только подстёгивал.

Я минут пятнадцать сидел на том стульчике, рядом с постелью больного и не знал, как поступить. Смотрел на его старческое лицо, размышлял. Хорошее лицо, чёткие линии, высокий лоб, узкие губы, морщин не так уж и много, он был скорее сильно пожилым, чем старым. Немного напоминал римские профили на древних рельефах. Этакий Цезарь, только лицо заточено не под шлем военачальника. У тех, кто военному делу посвящал жизнь, лица другие и на них нередки специфические шрамы. На физиономии моего нового друга оставила свои печати в основном напряжённая работа интеллекта. Но не только. Пока я сидел в палате, изучая больного и окружающие его аппараты, времени, что бы детально изучить его портрет было предостаточно.

Сеточки морщин вокруг глаз, слегка приподнятые уголки губ, морщинки вокруг них — он часто улыбался и явно отличался жизнерадостным характером. Такое редко встретишь у людей моей профессии, и никогда на их лицах не будет только этих знаков. Будут и другие — шрамы, которые так сильно прожгли душу, что выступили даже на коже…

В какой-то момент лицезреть спящего больного мне надоело. Что он живой я уже установил — грудь равномерно вздымалась и опускалась, будить его я как-то не решался. В конце концов, я подумал так: шепну что-нибудь тихонько, что бы не перепугался, проснётся — пообщаемся. Нет, просто оставлю сумки и уйду.

Я наклонился практически к самому уху старика и вот тут впервые познакомился с его оригинальным характером.

Влад, вдруг широко открыл глаза, сильно выпучив их, резко вывернул голову и звонко сказал:

— Гав!!!

Инстинктивно отскочив назад, я врезался в стул и потерял равновесие. В результате кулем рухнул на пол. От удивления даже сгруппироваться путем не успел, просто рухнул всей своей тушей об пол. Кое-как подавив стон, сел и тупо вытаращился на больного, сейчас корчившегося от душившего его хохота. Смеялся он минут пять не меньше. Я всё это время сидел на полу с открытым ртом, физически и морально деморализованный. Такого поведения от пожилого приличного человека ожидать сложно. Его неадекватность застала меня врасплох, да к тому же обстановка палаты и верещания эскулапа о тяжёлом состоянии больного — всё это как-то не вязалось с тем, что я видел перед собой. Разум впал в прочный ступор.

Отсмеявшись старик наклонился и легко поднял к себе обе мои совсем не лёгкие сумки. С интересом сунул нос в обе, вынул из одной банан и с удовольствием принялся его уплетать.

— Шпасиба. — Сказал он, указывая на стул обгрызенным бананом. — Ты присашивайся.

Подняв стул в положение, прописанное ему изготовителем, я сел. Рот закрыл, а вот с глазами ничего поделать не мог, что заставляло старика похохатывать в процессе жестокой расправы над бананом. Я честно не мог поверить тому, что вижу.

— Ты хто? — Спросил Влад, дожёвывая остатки заморского фрукта. Получив ответ и сбивчивый рассказ об обстоятельствах нашего с ним знакомства, он вытер правую руку о простынь и протянул мне. — Владислав Климов. Профессор и не гаснущее светило научной мысли. Единственный в своём роде, уникальный разум тысячелетия.

Я тогда только кивнул. Старик с юмором оказался, с чудаковатым, но юмором…, а ведь не шутка. Как ни крути, а профессор, в общем-то, даже преуменьшил в значении собственную характеристику. Я лично уверен — таких учёных у человечества не будет больше никогда. Как человек — такие просто редкость.

Представившись, он выкинул кожуру в окно, ничуть не озаботившись тем, что оно на тот момент было закрыто, и взялся за отлично прожаренные куриные ножки (понимаю, нельзя такие продукты тащить больным, но лично я находясь в таких пенатах, помирал, так хотелось жареного мяса, а птица вроде тоже мясо, но легко усваиваемое организмом, так что я решил, ничего страшного и принёс). Пока он поглощал этот гостинец, моя память зашевелилась и выдала кое-что по фамилии Климов. Информации было немного, но рот у меня обратно открылся. Я уже слышал это имя — действительно известная личность. Дока во всех существующих областях физики, включая квантовую. Создатель нескольких революционных теорий. С большой научной сцены он исчез много лет назад, но прошлых его заслуг на научной ниве с лихом хватило бы на целое стадо учёных. Больше ничего вспомнить о нём я не смог, но и этого хватило. Учёного такого типа обычно легко опознать — замкнут, опрятен, дистрофичен, горд, хорошо воспитан. Климов не соответствовал этим параметрам. Вообще никак не соответствовал. Но что там…, я тогда ещё мало знал о нём. Влад оказался настолько уникален, что подобных ему людей, не учёных — просто людей, я не встречал за все прожитые века.

Вот он бы точно сказал мне, что произойдёт с контейнером, при закрытии пространственного разрыва, вызванного выходом из гиперпрыжка. Увы…, умер Влад, давным-давно умер.

— Чего рот открыл? — Сказал учёный, доев курицу. — Тебя как говоришь звать?

— Сергей.

— Ага, ясно. Значит так Серёжка, беги к врачу, бери выписку и в темпе когти рвём. Будем отмечать моё выздоровление! Ну? Чего расселся? Давай живее юноша! Если врачу в лапы попался пациент — пиши пропало! Будет лечить, пока у тебя не закончатся все деньги.

Я кивнул, согласно. Тут профессор был совершенно прав. Врач Федерации, не оказавший помощь пациенту или пытающийся взять с него денег за свои услуги, рискует попасть под статью «Саботаж работы общих служб Федерации». И дела по этой статье в долгий ящик не идут, а расправа всегда быстрая. Далеко не всегда справедливая — по большому счёту, обвинённый по этой статье имеет шанс остаться в живых только на стадии установления обоснованности предъявленного обвинения. Если обвинение признано обоснованным, шансы выжить резко падают почти до нуля. Ведь альтернатива невиновности, по «Саботажу» только одна — рудники. Что почти всегда означает смерть…

В прошлом Земли, ничего такого, конечно не было. Врач мог «доить» вас ничуть не опасаясь за себя. И хорошо, если у вас есть деньги или ваша болезнь не опасна. Немногим так везло.

Ещё путём не придя в себя, я потопал искать какого-нибудь врача, что бы добиться выписки Влада. Я ожидал долгой беседы, потому как платить за ускорение процесса не собирался. Предполагал даже, что придётся профессору выходить отсюда с большим скандалом, сразу после подписания бумаг, в которых он бы отказывался от лечения, претензий к больнице и тому подобное. Но, как оказалось, больница не горела желанием задерживать у себя господина Климова. Врач, едва услышал фамилию пациента, сморщился всем своим лицом — едва на пол не плюнул и помог найти кабинет главврача. Бумаг подписывать никто не потребовал, лекций не читали, о плате за медицинские услуги никто не заикнулся. С чем связана сия странность, доктора отвечать не стали, только морщили лица. Они желали избавиться от нищего пациента, за которого платил только один человек — даже не родственник, причём платил неохотно, но, похоже, просто не знали, как это сделать. Почему его просто не выкинули из больницы, с помощью той же полиции — я некоторое время не понимал и списал всё на неожиданное проявление человечности некоторых врачей. Конечно, аргумент весьма слабый. Эскулап того времени зачастую бывал бесхребетной сволочью и, если бы не строгий, иногда даже жестокий, закон Федерации, её эскулапы были бы немногим лучше.

Причина крылась не в воспалении совести граждан в белых халатах, воспалился их страх — куда более крепкое чувство, нежели сострадание, сочувствие и тому подобный фетиш. А вот у меня в то время видать что-то уснуло — я ведь даже не подумал копнуть поглубже, узнал о профессоре лишь самые общие сведения. Впрочем…, может, так оно и было правильно. Ведь пойми я тогда, что за личность стала моим другом, может, всё повернулось бы по-другому, и не было бы на Земле нашей бессмертной команды. А чем сулила история нашему виду, я прекрасно знаю. Без нас земляне оказались бы в полном дерьме, а может и нет. Может, сами решили бы свои проблемы и уж точно не обзавелись бы теми, что создали им мы. Не знаю, существуют ли ещё вампиры в вашем времени господин, читающий эти строки, но точно знаю, кто повинен в их появлении на планете Земля. Собственно благодаря нам, много чего появилось на планете, чего на ней быть не должно было, и далеко не всё из этого оказалось полезно человечеству.

Что бы понять, в чём дело, мне пришлось поинтересоваться о пациенте у одной из медсестёр. Пожилая женщина в белом халате на чрезмерно пухлое тело, была по разговорчивее коллег по цеху. Дело в том, что Климов успел достать всю больницу. Из пациента с мировым именем, предположительно финансово подкованного весьма солидно, пациента, который своими существующими и только что придуманными болячками оплатит всем местным эскулапам билет в светлое будущее, он очень быстро превратился в настоящий геморрой. Денег у него не оказалось — едва доктор Петров осторожно намекнул на денюжку, господин профессор тут же начал не приличнейшим и громогласным матом, качать права, посылать всю больницу лесом и требовать подобающего лечения, ибо все медицинские документы у него в порядке. Попытались приструнить угрозами и светило науки, послал всех скопом на три буквы, а потом потребовал направить сообщения о творящемся тут беззаконии. Причём назвал имена людей, которым надо всё это отправить. Что за люди такие и какие конкретно Влад называл фамилии медсестра не запомнила, но врачи довольно быстро приуныли и о деньгах больше не заикались. Даже новых болячек придумывать не стали и скрепя сердцем, потратили на скандалиста лекарственные препараты, которые обычно сбывали налево, пациентов же отправляя по аптекам покупать всё это за свои кровные. Вряд ли они перепугались шибко, просто поступили разумно — кто знает какие связи у этого жмота? Связи в то время порой решали вопросы, которые иначе не решались никак. Может, старый профессор просто сотрясал воздух, а может, и нет. Проверять на собственной шкуре наличие или отсутствие связей профессора с людьми, чьи фамилии она назвал, никто не захотел. Лечение Влада отняло не так уж много средств, зачем рисковать всем, что имеешь, из-за пары копеек? И я бы на месте врачей той больницы предпочёл бы не дразнить судьбу.

Увы, пойдя на уступки, врачебный консилиум местной больницы обзавёлся на редкость сложным пациентом. Климов наплевательски относился к больничному режиму, скандалил с врачами, приставал ко всем подряд медсёстрам младше 40-ка лет, отмочил пару шуток (их содержание осталось неизвестным, медсестра лишь заметила, что «этот старый козёл перешёл все допустимые рамки приличий!»). А, совсем недавно, господин учёный муж, плюнув на режим, отправился в прибольничный магазин. Когда он возвращался, с двумя бутылками пива и пачкой сушёной рыбы, местный охранник попытался всё это у него отобрать. «Больной» намерения охранника, принял близко к сердцу и вступил с ним в драку. Бедняге он поставил фингал, укусил за плечо и разбил бутылку пива ему об голову. Когда же профессора скрутил напарник потерявшего сознание охранника, он на всю больницу начал орать, что на него напали и в ближайшее же время, больницу ожидает череда исковых заявлений. В общем, от профессора избавиться были бы только рады. И если бы не вероятность его связей с теми неизвестными мне людьми, думаю, его пнули бы оттуда задолго до моего прихода…, похоже, было там что-то ещё, помимо возможности контактов с высокими фигурами, что-то, о чём медсестра просто не знала. А я не стал выяснять. Возникшее чувство недосказанности всех причин принудивших горделивый, свински ориентированный врачебный состав, к терпимости и честности, я отбросил, оставив без внимания. Следовало бы проверить профессора до исподнего, прежде чем заводить с ним приятельские отношения. Но я этого не сделал. И, наверное, правильно, что не сделал…

Короче, хватит философии.

Влад оказался весьма оригинальной личностью с некоторой долей загадочности. Сейчас, столько увидев, столько пережив, повидав сотни учёных из десятка поколений, я понимаю, что лишь такой необузданный, во многих смыслах чудной человек, наделённый гениальным разумом, был способен сотворить аппарат, подаривший нам бессмертие, вампирам новый дом, а землянам гиперпрыжки и двигатели сверхсветовой тяги, в синхронизирующих контурах хроностаза.

Спустя час мы покинули больницу. А ещё через час сидели за одним столиком, потягивая фирменный виски бара «Белая горячка» и любовались зажигательным танцем абсолютно голой блондинки. Потом брюнетки. Там так принято было — девушки с одним и тем же цветом волос подряд не выступали. Не знаю, помогало ли сие владельцам бара, но зал у них никогда не пустовал. Хороший был бар. Только вот профессор…, только встал с больничной койки, в свои 60 с лихом лет и первое место, в которое он захотел пойти — стриптиз бар «Белая горячка»…, хороший мужик он был, хоть и конкретно странный.

Мы сдружились с Владом. Несмотря на очень солидную разницу в возрасте, воспитании и даже в уровне интеллекта. Он был странным человеком и хорошим другом. Почти год мы общались. Часто выпивали вместе, причём не раз и не два, старый профессор перепивал меня, молодого здорового как конь солдата. Климов был стар, но спиртное жрал как авиалайнер горючее и пьянел с трудом. Как он сам говорил — последствия одного неудачного эксперимента поставленного на себе в юности и природная устойчивость к алкоголю. На вопрос, что за эксперимент такой, он чаще всего отвечал, что никогда не был в Нигерийских пустынях. Причём тут Нигерия? Без понятия, но профессор утверждал, что это очень важное место, потому что в Англии не растут гималайские финики. В общем, любая попытка узнать о его прошлом напрямую, натыкалась на такие вот ответы. Он не делал тайн из своего настоящего, не редко, за пьяным столом, он рассказывал о том, как видит своё будущее, но прошлое всегда было табу. Почему, я понял позже. И хорошо, что позже. Не знаю точно, но, думаю, за профессором всегда и везде вели наблюдение. Не гласное конечно, но постоянное. Может, я ошибаюсь и пасли его только в последние месяцы, но если нет — стоило ему рассказать о себе и меня убрали бы на следующий день. А так, я был хотя бы готов.

За этот год я хорошо узнал Влада, как человека. Может, вам и неинтересно знать, каким он был, но я всё равно расскажу — мой старый друг заслужил, что бы его помнили и знали.

Профессор любил выпивку, красивых (непременно молодых) женщин и рассказывать неприличные анекдоты. Их он знал на удивление много. Влад обожал карты и умел не только играть в них, он являлся весьма неплохим шулером — технически. Воспользоваться этим талантом в должной мере ему всегда мешал вспыльчивый характер. Была у него ещё одна интересная особенность, полезная в какой-то мере, но и слегка пугающая. Влад умел виртуозно лгать. Порой он рассказывал мне какую-нибудь занимательную историю, рассказывал так, что замирало сердце, а, закончив, делал глубокий вздох и говорил:

— Даааа…, красиво получилось. А на самом деле Серёж, всё было так…

Я до сих пор думаю обо всём этом. Влад обладал множеством удивительных талантов, но всегда шёл лишь одним путём, наиболее трудным и опасным. Почему? Его работы на научной ниве не принесли ему успеха, известности, несметного богатства, по большому счёту они принесли ему только личное удовлетворение от сделанных открытий и массу проблем. Но до конца жизни он не сходил с этого пути. А ведь Влад мог достичь многого. Великолепный лжец — он легко сделал бы себе карьеру в политике. Отчаянный альфонс — девушки не только нравились ему, сам он тоже нравился женщинам, настолько, что с лёгкостью мог увести любую даже у меня, молодого, симпатичного и, в общем-то, успешного молодого человека. Ему ничего не стоило жениться на богатой матроне, да и прикарманить всё её имущество. Весьма гибкая мораль, вполне позволяла ему так поступить. Профессор умел драться и мог ввязаться в любую драку, просто, что бы подраться. Если перевес сил был не на его стороне, Влад мог без тени зазрения повернуть на 180 и сбежать. Он не считал такое поведение позорным или трусливым, скорее разумным.

Он мог делать огромные деньги, работая над скучными, но прибыльными проектами для торговых компаний. Но Влад никогда не разменивался на мелочи и работал только над невозможным. Над такими вещами, за которые убивают пачками, без раздумий и быстро.

Помню тот день, когда мы впервые с ним попали в неприятности, из-за его пристрастия к шулерским выходкам. Он был осторожен до поры до времени. В меру проигрывал, чуть больше выигрывал, а я сидел за тем же столом и делал вид, что с ним не знаком. Зачем мы сели тогда играть, да ещё прикидываясь незнакомыми друг с другом? Да ещё с такими серьёзными людьми…, наверное, стоило бы сказать что-нибудь на вроде — мы не ожидали таких последствий или — не знали, с кем играем, но в действительности мы просто были изрядно пьяны. Идея «дёрнуть тигра за хвост», принадлежала Владу, а я не слишком-то и противился. Адреналина мне по-прежнему не хватало в моей до омерзения мирной жизни. Всё бы и обошлось в тот день, но горячность Климова не позволила ему выйти из положения с блеском. Увы, он, что называется «спалился». Даже не знаю, как этот чёртов Барон (очень авторитетный человек в кругах не шибко законных, обожавший многие пороки, но подлинно наслаждавшийся только одним — азартные игры) сумел почувствовать подвох, но почувствовал. Уличить не смог, просто как-то понял, что Влад жульничает. Нам бы взять и тихо уйти, но престарелый корифей науки, начал возмущаться, а когда человек Барона попытался выдворить его прочь из игрового зала, Влад залепил ему в глаз. От таких телодвижений из пиджака Влада выпала одна единственная карта. Этого было вполне достаточно. Удивительный денёк нам тогда выпал — адреналина я наелся так, что на месяц хватило. Тот день мне запомнился во многом лучше других. Из-за поведения профессора, событий произошедших тогда и после, когда Барон пытался отомстить за наше почти триумфальное бегство из его игрового клуба, сквозь два десятка солидно накачанных охранников. Профессор показал себя самым настоящим сорвиголовой. Думаю, он мог бы стать одним из удачливейших пиратских капитанов, если бы родился на четыре сотни лет раньше.

Едва Барон понял, что его, в течение нескольких часов, дурачил старый чудак, он позеленел, а потом…………………….46№%;?*645365?;?:….ошибка записи…..данные повреждены…………

Восстановление данных……….сбой……….восстановление данных…………сбой……….

Данные не подлежат восстановлению.

Запись будет возобновлена через 5 секунд….4….3….2….1…

…и этот случай тоже навсегда останется в моей памяти. История, приключившаяся с нами в баре «Красотка Клава», была последним моим ярким воспоминанием о Владе. Мы и не предполагали, что эти приключения — наши последние общие приключения. Вскоре после этих событий профессор Климов ушёл из жизни. Я бы не назвал его уход трагическим, скорее он просто дошёл до своего физического предела и отправился дальше, туда, где однажды будет каждый, из тех, кто живёт.

Он умер так же как жил — уникально.

Мы начали одну из своих ежемесячных, как их называл Влад, «Грандиозных пьянок», около полуночи. Как я уже говорил, мы договорились о таких регулярных встречах, в ту ночь, в полицейском участке, по сути, в шутку — делать в обезьяннике особо нечего было, а хмель выветрился быстро. Вот мы и говорили с ним, о чём попало, и как-то между делом договорились об этих встречах. Ежемесячными они только назывались, оговоренного графика мы не придерживались. Бывало, эти вечеринки случались и по 5 раз в месяц, в зависимости от нашего свободного времени. А этого добра лично у меня было с хороший вагон. Суть и смысл «Грандиозной» — от обычной пьянки она отличалась размахом. В ту ночь мы нисколько не изменили своим привычкам, и намеревались куролесить минимум до утра. К сожалению, судьба решила иначе.

По барам в этот раз мы мотались всего пару часов, затеяли всего одну драку, кончившуюся почти мгновенно, за отсутствием новых противников на замену двум впавшим в беспамятство. И часам к трём ночи мы перешли к заключительной фазе веселья. В ту ночь, на роль последней фазы, единогласно была выбрана безобразная оргия в обществе семи очаровательных жриц любви, в самом лучшем публичном доме города (честно говоря, в городе он и был всего один, естественно подпольный, незаконный и так далее, то есть, о нём знали абсолютно все). В самый разгар дел неприличных я обратил внимание на то, что девушка, только что прыгавшая над моим пьяным телом, отчего-то уже не прыгает, а мирно сопит под боком. Из чего я сделал вывод, что в процессе её активного прыганья вырубился. С этим ясно, но отчего я проснулся? Понял не сразу. Секунд двадцать я слышал тихие вскрики и кряхтение. До сознания они дошли на двадцать первой. Повернув голову на источник звука, я обнаружил своего товарища, лежащего между двух шикарнейших ножек. Обладательница ножек как раз и вскрикивала. Бедняжка пыталась выбраться из-под профессора, но её миниатюрная фигурка была прочно пришпилена к кровати его телом. Девушка была напугана так, что даже нормально кричать не могла…

Когда приехала скорая помощь, Влад уже начал остывать. Вот так умер Владислав Климов, величайший учёный третьего тысячелетия человеческой истории. Даже в последнюю секунду своей жизни, он наслаждался ею настолько, насколько позволяли его физические и финансовые возможности. Не худшая из смертей, особенно для профессора тех времён. Многие из них кончали куда хуже…, их до смерти чаще доводили полуголодная жизнь, никакие жилищные условия, запойный алкоголизм и вообще…

А Влада к инфаркту привели алкоголь, сигареты, наркотики и женщины.

Я бы хотел умереть так, как он — наслаждаясь жизнью. Увы, не из того я теста скроен. Мне ли себя обманывать? Я прекрасно знаю, что однажды меня убьёт луч бластера или ищейки Скайна или кто-то из моих многочисленных врагов. Я ведь никогда не брошу такую свою жизнь, буду мотаться по галактике, пока бластер не поставит точку в моих бесконечных путешествиях…

Я оплатил похороны Влада. Ни родственников, ни близких у него не было, только один хороший друг — я. Так что я полностью взял на себя расходы. Сегодня его останки покоятся там же, на Земле. На старом кладбище. Когда-то его хотели снести. Потом превратить в один большой экспонат музея древней истории. К тому времени кладбище заметно сократилось в размерах. Северную часть, давно сровняли с землёй, а на её месте построили стоянку флайеров. Но часть кладбища с могилой Климова, по-прежнему стоит на прежнем месте. Столько денег ушло на то что бы сохранить место его упокоения, что с уверенностью можно говорить — у Влада были самые дорогие похороны в истории человечества. Ему бы понравилось это. Уверен, что понравилось бы.

Неделю я пил в полном одиночестве в своём родном доме. Не выходил наружу, закупив всё необходимое заранее. К тоске о друге, добавилась тоска об ушедших родных. Об Андрее, которого я не надеялся увидеть снова…, никогда не пытайтесь заливать тоску в местах, где сами стены напоминают вам о вашем прошлом. Был момент, когда я едва не повесился. Если хочешь забыться в дурмане, наркотическом, алкогольном, виртуальном или любом другом (синаптический сон Салорцев, для забытья не советую в любом месте — там ещё и свихнёшься к чёртовой матери, не для приматов сия забава), заливай тоску в незнакомом месте, которое никак не связано с твоим прошлым. Так призраки уходят быстрее.

К концу «пьяной» недели, я решил, что пора сворачиваться. Просто однажды я, вдруг обнаружил, что уже дня два оживлённо дискутирую на самые разные темы с двумя маленькими, но забавными чертенятами в аккуратных красных сапожках с белыми помпончиками.

Пустые бутылки я выкинул прочь, остатки спиртного вылил в раковину, наелся горстью таблеток довольно широкого спектра воздействия и попытался выгнать чертенят из дома. Всё прошло прекрасно. Только чертенята к утру вернулись в дом и долго смотрели на меня с укором во взглядах. Особенно тот, что поменьше — он на люстре всё время сидел и смотрел так, что мне становилось стыдно, за то, что я их прогнал…, в общем, здоровье сильно пошатнулось.

На третий день мне полегчало настолько, что чертенята исчезли, а я мог передвигаться по дому, не держась за стены. Вечером того дня я сидел перед телевизором, хлебал укрепляющий тоник и смотрел передачу новостей. Когда новости кончились сообщением о необыкновенно чудесном случае раскрытия доблестной полицией, очередной преступной группировки из трёх злостных наркоманов, замышлявших в своей квартирке чуть ли не государственный переворот, мне отчего-то взбрело в голову пойти погулять. Я и пошёл. Тоник допил и двинулся. На улице, на автопилоте проверил почтовый ящик — он был полон. Без особого интереса я просмотрел почту прямо на месте. Неинтересные бумажки покидал обратно в ящик. В руках оставалось четыре конверта. И когда я просмотрел графу «от кого» в одном из этих писем, то едва не сел прямо наземь, возле ящика. Письмо было от Климова!

Я просмотрел оставшиеся — ещё два из них, так же пришли от Влада…

Пожалуй, именно с этого момента и началась именно Наша история.

 

3 глава

Так, у почтового ящика, в полуобморочном состоянии, я и вскрыл все три письма от своего покойного друга. Быстро просмотрев их содержимое, убедившись, что они действительно от Климова, я поспешил в дом. Прежде чем просмотреть эту странную почту более подробно, я налил себе чаю, крепкого. Лучше такого чая мозги прочищает только чифир.

Шок пропал, вкусовые ощущения тоже, к голове прилила кровь, мысли прояснились. Шальная идея, что, возможно, Влад жив и смерть инсценировал, исчезла, как и десяток не менее бредовых. Прежде чем я устроился за столом в одной из комнат дома и выложил содержимое конверта на его поверхность, разум дал простые и чёткие ответы на мои вопросы. Влад по-прежнему был мёртв, никаких чудес необыкновенных в случившемся так же не было. Просто эти письма были отправлены задолго до его смерти. Скорее всего, мой довольно таки старый друг, живущий на полную катушку, отлично понимал, что это не идёт ему на пользу и предполагал, что рано или поздно, такая жизнь его доконает. Но зачем он отправил эти письма? Ответ я мог найти только в них. И я его нашёл, да такой, что и не поверил сразу. В этом ответе, кстати, крылся и ещё один — почему профессор вёл такую странную жизнь, в последние свои годы.

Первое письмо содержало полный текст завещания моего друга. В тексте указывались адреса и телефоны юридической фирмы, в которой лежал оригинал. Из текста этой бумаги следовало, что я являюсь единственным владельцем всего имущества Влада. Его было не так уж и много: дом, машина, средства с банковского счёта (не помню, сколько точно там было, но цифра весьма незначительная — профессор не был богат), а так же какая-то личная физико-химическая лаборатория. Во втором письме лежали копии документов на указанное имущество. Третье было написано самим Климовым, подписано им же и датировано тремя месяцами назад.

Это письмо я не мог прочитать довольно долго. Бродил по дому, дозаправляясь чаем, курил…, но письмо прочитать отчего-то не мог. В какой-то момент, от души ругнувшись слегка неприличным словом, я заварил новую порцию чая и залпом выпил, на этот раз почти чистый чифир. Признаюсь, мне стало гораздо хуже, чем вчера, в момент проявления последствий ожесточённых и многодневных алкогольных атак на мой желудок. Кажется, я даже на пару минут потерял сознание. Почему не знаю, может от нервов, а может ослабленный пьянкой организм не сумел пережить контрольный выстрел в желудок снарядом типа «чифир, особо жёсткий». К вечеру отпустило, и я смог прочесть письмо друга. Мутить перестало, но чувства как-то атрофировались, так что читал я почти без эмоций, хотя и ощущал лёгкую щемящую тоску.

Я не смогу вспомнить точного текста того письма, но по большей части я помню всё что там было написано. Вот что там было:

«Здорово Сергей! Как ты уже догадался, пишет тебе твой хороший друг Влад. Это тот, который недавно умер, если ты позабыл кто я такой.

Надеюсь, завещание ты прочёл — это важно Серёжа. Очень важно. Так что прочти.

Прочёл? (читая эту строчку, я не произвольно кивнул). Тогда поговорим о деле.

Как ты прекрасно знаешь, в первую очередь я учёный. Кроме прочих моих многочисленных достоинств, меня всегда отличали два очень редких свойства — гениальность и гибкость разума. Когда-то я был одним из ведущих специалистов в своей области. И не только! Я сделал массу уникальных открытий, некоторые из моих работ до сих пор ложатся в основу новейших разработок. Но, почему-то, ко времени нашего с тобой знакомства, я уже довольно долго не занимался по части своего призвания. Собственно, со дня нашей встречи я ни разу не посетил лабораторию. Почему так? Почему я забросил науку, то, чему посвятил свою жизнь? Почему, будучи столь значительным учёным, на момент своей смерти, я беден как церковная крыса?

Ты порой спрашивал об этом, о моём прошлом и я всегда уходил от ответа. Теперь я мёртв — иначе ты бы не получил этого письма, и я отвечу на все твои вопросы. На те, что ты задавал, и те, что ты не стал озвучивать. Думаю, тебе будет интересно.

Всю свою жизнь я работал над самыми сумасшедшими и сложными проектами. И как ты должен понимать, чаще всего, эти проекты спонсировали вовсе не фармакологические компании. На большей части моих работ стоит гриф «секретно». К сожалению, моя секретная карьера кончилась провалом на самое дно, с оглушительным треском. Как-то они сумели вычислить мою другую разработку. Да, почти тридцать лет я водил их за нос. Я работал на них и создавал то, что им было нужно, но оборудования сгорало больше, чем должно было, материалов тратилось больше, времени на проекты тоже всегда требовалось немного больше необходимого. Всё потому, что все эти годы, я работал над тем, что может перевернуть весь мир! Мне не удалось закончить, к тому моменту, когда они прекратили работать со мной. Пришлось самому изыскивать средства на продолжение работы. Тут я не стану много болтать — я сотворил такие кошмарные вещи, для людей, способных за них заплатить, что до сих пор совесть не даёт покоя…, «серое забвение» слышал о таком наркотике? Новейшая, значительно опередившая своё время, и исключительно губительная дурь. Всего две дозы и ты навсегда станешь рабом «забвения». Проживёшь долго, но уже ничто тебя не спасёт — всегда нужно будет ещё и ещё…, моя работа. Но эти деньги позволили мне закончить проект.

И он не должен попасть в руки тех, на кого я работал всю свою жизнь. Ни к первым, ни ко вторым.

С детских лет, меня терзал один вопрос — может ли мир за экраном, вымышленная реальность, быть отдельным миром? Совершенно иная реальность, созданная лишь разумом, может ли она быть реальна? Можно ли войти туда и, самое важное и волнительное, можно ли что-нибудь оттуда, забрать сюда?

Идея абсурдная, бредовая…, но лишь на первый взгляд.

Не буду мучить тебя формулами, теориями и научными обоснованиями, позволившими воплотить мечту всей моей жизни, тем более что даже на грани самых смелых теорий квантовой физики, они покажутся абсолютным бредом, любому современному учёному. Собственно, я сам не до конца понимаю принципы смещений, при пересечении порога между мирами. Но кое-что ты должен знать и понимать. Сам переход, создание бреши, не отличаются особой энергозатратностью, но когда материя оттуда, приходит в наш мир, энергии требуется очень много. И ещё — исчезновение света в этот момент, абсолютно естественно, не пугайся. Объяснять тебе, почему фотоны мгновенно исчезают при переходе материи оттуда сюда, и почему во всей документации своей работы я называю фотон не иначе как кварк, не буду, ты не поймёшь.

Запомни крепко Серёжа — элементы питания должны быть полны, если ты намерен что-то вынести оттуда.

Важно так же знать кое-что ещё. Я установил эту зависимость опытным путём, но не смог измерить её достаточно полно. Точных пропорций у меня нет, но света в помещении, в момент выхода должно быть много. Чем больше материи ты выносишь, тем больше должно быть света в точке пересечения грани. Это не так важно, как полнота элементов питания — ничего страшного не случится, даже если ты выйдешь в абсолютно тёмную комнату, но в этом случае ты просто вернёшься и всё. Я провёл опыт — вынес в помещение, освещаемое лишь лампами приборов, анализатор радиоактивных излучений. Но он распался в моих руках, едва закрылся проход — я вынес лишь тонкую и хрупкую копию предмета из того мира. Энергии было вдоволь, но свободной материи не хватило для материализации предмета. До сих пор не могу объяснить, почему кварки собираются в атомы без других сопутствующих условий. По идеи для эффекта, требуются температура в несколько миллионов градусов по Цельсию и гравитационное давление минимум в 200 G, что бы кварки образовали элементарные частицы. Несколько теорий на этот счёт я создал и их ты найдёшь в документации, но не ручаюсь, что хотя бы одна из них верна. Почему материя приходит такой, какой была за гранью, с теми же свойствами и эффектами, я сумел объяснить, описать и обосновать. Документация там же, где и прочая, но вряд ли ты поймёшь что-то кроме предлогов, которых там не так уж и много.

Помни — при выходе оттуда, нужен свет.

Я создал машину. Мне потребовалось более тридцати лет, что бы заставить её работать и больше десяти, что бы отладить и автоматизировать процесс. Я полностью испытал все её элементы два года назад. Но воспользоваться машиной на полную катушку, так же как я жил свои последние дни, мне не хватило пороху. Что ж, я передаю эту честь тебе.

Машина в лаборатории, в подвале моего дома. Как пройти туда, догадаешься сам — я верю в твои интеллектуальные способности. Но на всякий случай дам подсказку — жёлтая стена.

Используй машину с умом и пользой.

Прощай друг.

Да, совсем забыл. Серёжа, будь осторожен. Я не уверен, ничего такого не замечал, но на их месте, я бы за собой следил. Ненавязчиво, спустя рукава, быть может, но слежку установил бы. Мой проект, в котором я использовал аппаратуру и оборудование своих нанимателей — они пытались выяснить, что это такое. И они уверены, что сумели это сделать. Они получили сразу два завершённых проекта, за один даже заплатили. Но на их месте, я бы не поверил себе до конца и на всякий случай установил негласное наблюдение. Если они догадаются, что я отдал не всё, у тебя могут быть проблемы, поэтому будь осторожен мой друг, будь очень осторожен.

Владислав Климов, гениальнейший человек Земли»

И подпись, размашистая на пол пальца в высоту — вполне в его стиле.

Письмо я перечитал трижды. Честно говоря, мне показалось, что старик под конец просто свихнулся. Некоторое время я решил не отсвечивать и вести себя тихо. Была даже мысль выбросить документы, письма, бросить всё и уехать из города, но я быстро забыл о ней. Мой друг был гением, а все гении немного не в себе. Просто некоторые немного больше прочих.

С неделю я жил, почти забыв о профессоре, точнее, о его посмертном бреде. Как друга, я не мог его забыть. Вспоминал…, но хандре старался не поддаваться.

В конце недели, случилась маленькая неприятность на фондовом рынке и письма Влада сами собой выветрились из головы. Пришлось изрядно попотеть, спасая свои финансы. В какой-то момент ситуация даже вышла из-под контроля и я вполне мог вылететь в трубу, потеряв все свои безналичные средства. Пронесло. С полной уверенностью могу сказать, что чудом. Обычно такие инциденты на финансовых рынках кончаются банкротствами, а мои акции, вдруг взлетели до потолка. Брокеры, работавшие на меня, даже говорили, что я родился в рубашке. Я с ними был полностью согласен, но рисковать так снова, надеясь только на чудо, я больше не желал. С рынка я ушёл, слив все наличные акции и выведя задействованные фонды из оборота. Правда, не все. Некоторые фондовые вложения вывести быстро я не мог из-за условий их предоставления. Но в течение двух лет все они должны были перейти в стабильные банковские счета (стабильные, в случае если экономику не шарахнет новый финансовый кризис, вещь невозможная в Федерации, но не редкая тогда). В общем, я был богат, молод, ничем не обременён. Кроме мыслей о том, что делать с деньгами. Дело в том, что они кончаются быстро, процентные ставки в банках маловасты, а куда их вложить, что бы мои деньги начали приносить прибыль, я просто не знал.

Наверное, стоило зарыться в книги, Интернет, связаться со всеми знакомыми финансистами и бизнесменами (спасибо Коню и его фирме за эти полезные связи), в поисках новых возможностей.

Наверное, стоило. Только вот я поступил иначе.

Первым моим значительным делом после успешного спасения моих финансов от краха, была покупка нового автомобиля. Вряд ли вы меня поймёте, даже житель Федерации не понял бы такого поступка. Но причины потратить огромную сумму, на железного друга, у меня были веские. Я купил автомобиль на реактивной тяге. Причём в тот день, когда я его приобрёл, во всей области, насчитывалось всего 5 таких машин. И принадлежали они далеко не бывшим спецназовцам, а очень солидным людям, так что…

— Пижон. Я всегда знал, что ты просто дешёвый фигляр. — Тихим, мурлыкающим голосом произнёс кто-то невидимый солдату, записывающему историю своей жизни.

Солдат недовольно скривил губы и проворчал.

— Отвали Крэдок. Я записываю свою историю. Вот дойду до места, где ты едва не превратился в барбекю, тогда и встревай. А сейчас отвали.

— Я буду в рубке. Мррр, кто-то же должен следить за полётом, пока его высочество вспоминает, как просадило кучу денег на новенькую побрякушку…

— Иди-иди уже.

— Надо было бусы купить. Стеклянные. Тебе как раз по уму и способностям.

Некоторое время в грузовом отсеке разведывательного корабля «Ястреб-45», стояла тишина. Солдат, поудобнее устроился на ложе записывающей капсулы и глубоко вздохнув, продолжил свой рассказ.

Сейчас машины на реактивных двигателях кажутся смешной пародией на флайер. Скажи подростку Федерации, что когда-то было престижно ездить на такой машине, и он с ног свалится от смеха. И с их точки зрения это действительно кажется смешным. Флайер бесшумен, быстр, обладает автопилотом, может летать без посадок, пока не кончится энергия в элементах питания, а некоторые модели способны перемещаться и по суборбитам. Тачка на реактивной тяге, рядом с ним просто кусок архаичного железа…, за то её двигатели рычали так, что дрожь пробирала, а незабываемое чувство полёта на ревущем, плюющемся огнём реактивном монстре, не сможет создать ни один самый современный флайер. Слишком они безопасны, ни капли азарта в управлении флайером: даже если очень захотеть, на нём невозможно разбиться.

Почти трое суток я мало, о чём думал, кроме своей новой машины. Мне не хватало адреналина с того самого дня как закончилось последнее задание «Кондора» с моим участием и езда на реактивном авто с лихвой восполняла его недостаток. А чего стоило видеть лица прохожих, когда мой оглушительно ревущий монстр, проносился по улице! Незабываемое ощущение. Лучше было, только когда я поднимал машину в воздух на светофоре. Челюсти падали у всей округи.

К концу третьего дня моих поездок-полётов, настроение несколько подпортило появление второго авто на реактивной тяге. На улицах нас стало двое. Уникальность исчезла, и я предчувствовал, что вскоре исчезнет и моя тяга к этой удивительной машине. Уже через год, народ привык к авто с реактивными двигателями, к полётам железных коней над городом, к огненным языкам пламени дюз, а за взлёт на светофоре стали отбирать права, но пока этого не случилось, я получал истинное удовольствие от своей новой машины. Тогда на неё даже не требовалось водительских прав класса В(РМ), достаточно было обычных В. Парочка идиотов, устроила катастрофы не справившись с управлением в режиме полёта и за «ракетомобили» взялись законотворцы всяческие и местные и московские.

В день моего отдыха от тачки, вызванного появлением на улицах второй такой же тачки (я до сих пор считаю, что это просто свинство — всего три дня такая машина была только у меня одного, мало, однако), мой телефон исторг требовательный писк. На прямое попадание в его корпус пустой пивной бутылкой он отреагировал более громким и, кажется, рассерженным писком — пришлось ответить. На той стороне городской линии связи, приятный мужской голос сообщил, что я слишком долго тяну резину и мне давным-давно пора наведаться в их юридическую контору, что бы уладить некоторые формальности, касательно наследства.

Я пообещал заехать на днях.

Минут десять просидел на диване, пялясь в выключенный экран телевизора. Я размышлял. И пришёл к выводу, что ничего страшного не случится, если я вступлю в права, а затем избавлюсь от имущества старика — продам, например. Ведь Влад был просто параноиком. Никакие секретные службы его не пасли, никакие криминальные структуры не станут допытываться, чего он там шаманил в своей лаборатории по вечерам. Кому оно надо? Старик просто выжил из ума…, а я гляну, на всякий случай пошарю в доме, прослежу, что бы дом не сгорел к чертям, пока я его не продам. Ну и поживу там пару дней — присмотрю за домом. Делов то…

Но что-то глубоко внутри, начинало тревожно ворочаться. Странные предчувствия непонятного смысла и характера я старался прогнать подальше, но особых успехов не добился. Вопреки выводам разума я был настороже и в какой-то момент, ощутил, что тело моё начинает двигаться по-другому. Ничего не мог с собой поделать, моя обожженная лазером шкура, слишком хорошо усвоила уроки по спасению себя самой. Навыки включались автоматически, с великолепным презрением относясь к безнадёжным попыткам разума сдержать их.

Уже через полчаса я покинул дом, прыгнул за руль своей грозно ревущей машины и помчался по указанному адресу. И с некоторым беспокойством я сознавал, что сейчас за рулём не молодой удачливый бизнесмен Сергей Шилов, а жестокий, опасный и упёртый как баран, солдат Серый.

Будь Лекс в тот день со мной, он бы от гордости лопнул — надрессировал отличного солдата етит его налево…

Я отправился в юридическую контору. Всю дорогу боролся с самим собой. К сожалению, безуспешно. Разум сканировал местность, на автопилоте отмечая любые странности в поведении окружающего мира. Дошло до того, что я даже на светофор стал смотреть с солидной долей подозрительности. И кто параноик? Хех…, в тот день я, наверное, был готовым пособием по одержимости манией преследования.

Юристы не задержали меня долго — в основном их интересовало, могу ли я оплатить их услуги, касательно последних незаконченных формальностей с моим вступлением в пользование имуществом завещателя. Ещё больше их интересовали мои отношения с законом и то, насколько сильно я нуждаюсь в юридической помощи. Всего за пару минут я, вдруг, узнал, что в нашем занюханном городишке, обитает свет юстиции, лучшие адвокаты по эту сторону земного шара! Причём их услуги, стоят совсем немного. Правда, их «немного», явно никак не было связано с финансовой действительностью моей родной страны. Из их конторы я вышел усталым, ошарашенным и, даже поймал себя на мысли, что, возможно, стоило бы нанять адвоката…, я пока не понимал нахрена мне это, но теперь чувствовал, что надо. Вообще, я и сейчас считаю, что те ребята просто не за ту работу взялись. Имея такой дар убеждения, надо идти в политику, лгать виртуозно с чистым, правдивым взором, умея убеждать людей в реальности любого бреда — такой талант пропадает попусту, если не используется с ораторских трибун «народных избранников».

Крючкотворы обещали закончить все формальности к вечеру следующего дня, но осмотреть своё новое имущество я уже мог спокойно, без риска уехать в полицию за незаконное проникновение. Так что, не теряя времени даром, я отправился в жилище профессора, заброшенное считай на месяц.

Спустя полчаса моя красавица, моя новенькая «ТерраФантазм» (одна из первых моделей авто на реактивной тяге), заложив крутой вираж, по углу соседней десятиэтажки, лихо хлопнулась на тротуар, подле дома профессора…, мне отчего-то до сих пор не хватает этих вот сумасшедших воздушных кульбитов в городских условиях. Через год за такие выкрутасы, стали отбирать права, а перемещения по воздуху, в черте города, строго ограничили. А жаль. Может, так было лучше, но всё равно обидно — свободный полёт в городе, это нечто.

Влад обитал в интересном районе. Наверняка, даже в вашем хрен его знает каком году, существует такая вещь как разделение городских районов по уровню криминала. Плохие, хорошие, элитные и так далее. Где население победнее да попроще, преступность выше, где более распространён обеспеченный гражданин, преступлений меньше — так, по крайней мере, было в прошлом, так осталось и в промышленных городах Федерации. Так вот Влад, жил на стыке настоящих криминальных трущоб и района поприличнее. Удивительно для учёного с мировым именем? Ничуть, если пообщаешься с этим учёным хотя бы час. Более чем уверен, он специально поселился в таком небезопасном месте. Только я не понимал, почему было выбрано именно это — живописностью оно не шибко отличалось. Точнее отличалось не в ту сторону, в которую надо. Обшарпанные дома, на тротуарах и потрескавшемся асфальте очень много мусора разного рода, включая человеческий. При посадке мне пришлось вильнуть подальше вправо, потому что по тротуару как раз проходил лохматый юноша, в спортивном костюме на голу грудь. Рёв дюз над головой и наличие там же, прямо над его лохматым черепом, трёх тонн металла, парня не только не смутило, но даже не затронуло его внимания — он как шёл себе прямо, глядя строго вниз, так дальше и топал. Плевать ему было, что вот-вот на него рухнет такая громкая и тяжёлая штуковина. Причём плевать ему было совсем не спроста, парень шёл под сильным впечатлением от только что посетившего его Кайфа. А так как Кайф пока не собирался его покидать, продолжая бурное знакомство с его внутренним миром, то и на всё вокруг ему было с высокой башни, потому как, внутри было очень хорошо, а вокруг холодно и пахло…, кстати, пахло на этой улице тоже вовсе не фиалками. Такое чувство, что Влад выбрал для жилища самую худшую часть этого района. Конечно, не факт что намеренно, но вполне вероятно.

Покинув салон, я первым делом осмотрелся. И тут же пожалел, что приехал сюда на такой машине. Не успел я включить сигнализацию, тем блокируя замки на дверях машины и наглухо заворачивая внешние лепестковые заслонки дюз, как вынужден был, познакомиться с местной разновидностью гражданина обыкновенного.

— Здорово.

Откуда конкретно они нарисовались, я не разглядел, но их внешность меня позабавила и удивила. Оба одеты как попало, в потасканные одёжки, часть из которых составляли кожаные тряпки (аляповатые предвестники будущих костюмов, практически целиком кожаных). У обоих оригинальные причёски схваченные гелем — короткий щетино-подобный гребень и закрученные в сосульки, локоны длиной в два пальца. Это позабавило, лица — удивили. Оба были немногим моложе меня…, их бы в «Альяр» служить штурмовиками первой колонны — таких не жалко было бы. Как-то довелось нам столкнуться с альярами, при проведении масштабной военной операции в азиатских джунглях. Ребята хорошие, но абсолютно свихнутые. Штурмовики первой колонны — так у них назывались атакующие тройки, лейтенант, два сержанта. Смертники натуральные, начисто лишённые чувства самосохранения, но в бою непредсказуемые, бешенные и никогда не отступающие. Служи в «Альяре» психически здоровые люди, не считающие, что предсмертные крики врагов, лучшая музыка для мужского уха, отряд весь лёг бы в первой же боевой операции. Нормальные люди редко могут творить то, что альярам доставляло удовольствие…

— Здравствуйте. — Вежливо ответил я этим двум и отвернулся, изучая взглядом дом Влада.

— Хорошая тачка.

— Угу. — Не оборачиваясь, ответил я.

— Хули угу? — Раздраженно рыкнули за моей спиной. — Чё сюда припёрся барбос?

Я повернулся, мне улыбнулись. И как-то мне сразу на душе стало легко и хорошо — будто снова рядом Лекс, Кабан, Дрон…, будто…, и-и-иэххх.

В капсуле повисла напряженная тишина. Угрюмый солдат тоскливо смотрел в одну точку. Уныло шмыгнув носом, он встряхнул головой и глубоко вздохнул.

В общем, я почувствовал себя странно. Наверное, так могла бы себя ощущать гоночная машина, стоявшая в гараже много лет, а сейчас вдруг ощутившая, как кто-то садится за руль и поворачивает ключ в замке зажигания. Двигатель оживает, после многих лет забвения, панель управления озаряется тусклым, с каждой секундой становящимся всё более ярким светом, рычит труба выхлопа, колёса дрожат, предчувствуя новые километры пути…

Вот и я как эта машина, вдруг ощутил начало новой эры — двери моего гаража, только что кто-то открыл и полный опасности, пропитанный адреналином мир, вновь был открыт предо мной.

— Засохните ушлёпки! — Радостно произнёс я, чувствуя, что мои новые чувства спровоцированы вовсе не этими клоунами. Я ступил на тропу, с которой уже нельзя свернуть и был этому рад. Только сознание никак не могло обнаружить те вешки, которые уже видело подсознание и, которые ознаменовали начало моего нового пути.

— Них…я! — Воскликнул один и картинно всплеснул руками. Кисти двинулись плавно и неуловимо быстро, вроде бы не прекращая своего движения вверх. А когда пошли вниз, в них уже покоилась электрошоковая дубинка. Парень обладал несомненным талантом: я видел, что за пазухой его жилетки, что-то есть, но не ожидал, что это будет дубинка и что её вообще можно извлечь так красиво и ловко.

— Реальный барбос. — Кивнув для солидности утверждения, сказал второй. — Пи…ть будем?

— Если лавами поделится — легонько попинаем. Если всё отдаст — отпустим. — Заявил первый абориген. — Ну, чё лохня, лавы сам отдашь или пиз…ей коробку распечатать?

Как истинный солдат, я оценил ситуацию мгновенно. И должен был холодно, чётко, как автомат, поразить цель, выполняя поставленную самой жизнью задачу — защиту себя любимого. К сожалению, вышло всё немного иначе. Непрофессионально зарычав на местную фауну двуногую, быстрым коротким ударом я сломал челюсть одному и, сбив подсечкой второго, добил ударом ноги в область сморкальника. Причём последний удар нанёс как в юности — тупо ударил подошвой в лицо. Полезный боевой эффект такого удара стремится к нулю, зато лицо в кровавую лепёшку. Несчастные с истошными завываниями устремились прочь. Я даже не обезоружил первого из них, вступая в рукопашную…, наверное, воспоминания об альярах так на меня повлияли. Такие действия были как раз в их духе — много шума, крови, пыли, а за спиной остаются искорёженный металл и реки крови. Ну, хоть такой бой совершенно не профессионален и с боевым мастерством спецназа точек соприкосновения не имеет, зато моральное удовлетворение я получил. Можно было приступать к осмотру моей новой недвижимости и анализу происходящих перемен — что-то ведь повлияло на меня. Мой разум засёк что-то, отметил и возрадовался. Что бы радость продолжалась и дальше, не окончившись вечной тишиной, дубовой крышкой гробовою и двумя метрами земли сверху, срочно требовалось и сознанию понять, что происходит.

Домик профессора не был особенно большим, зато имел два этажа, мощные решётки на всех окнах, металлическую дверь с ДНК замком и стены, обшитые стальными листами. Чем стены обшиты, в проекте, думаю, предполагалось сохранить в тайне. Жёлтенькие панели, покрытые шершавой коркой, имитирующей декоративную штукатурку, раньше ничем себя не выдавали. Раньше, это я так думаю, было первые пару дней после установки. Местный обитатель изрядно потрудился над ними. Покрытие кое-где сорвали на треть, жёлтая краска, под яркими граффити в три слоя, угадывалась с трудом, а вот стальной блеск там, где, некто неизвестный, не удовлетворившись обшивкой, пытался пробить и сами панели, был заметен издалека.

Подойдя к двери, я ещё раз с сомнением оглянулся на машину. Вроде моей красавице ничто не угрожало. Впрочем, я не собирался находиться в доме профессора слишком долго. За пару часов мою реактивную крошку вряд ли успеют растащить по кусочкам.

ДНК замок меня несколько смутил. Я не предполагал что у Влада такая серьёзная дверь. Мелькнула мысль вернуться к крючкотворам, проконсультироваться. На всякий случай я всё же положил руку на сканирующую панель. Тёмное стекло осветилось слабым синеватым светом и дверь бесшумно отворилась, в доме зажёгся свет. Честно говоря, я удивился. Выходит Влад, внёс мои данные в замок своего дома. Не уж то предполагал, что скоро умрёт? Может быть…

Следующие полчаса я с интересом и смущением (меня не отпускало чувство, будто я тайком подглядываю, через щелку в дверке, в чужую жизнь), осматривал дом своего друга. В чём-то он походил на мой собственный, и любое из временно занимаемых мной, съёмных жилищ. Холостяцкая берлога, самая обыкновенная. Если говорить о первом этаже. Туалет, ванная, кухня, зал, библиотека. Макулатурный уголок отличался от моего собственного преимущественно габаритами и наличием огромного количества книг содержащих малопонятные слова типа «симбиотическая модуляция» и разные закорючки, которые образованные люди называют формулами — моя же библиотека состояла ровно из семи книг и двух порножурналов.

Всё остальное в этом доме будто взяли со страниц журнала, иллюстрирующего недостатки холостяцкой жизни. Гора немытой посуды, несмотря на наличие посудомоечной, полностью автоматической, машины. Разбросанные в самых неожиданных местах предметы одежды, чаще всего носки. Холодильник полный продуктами лишь на треть, зато способный похвастаться великолепным выбором пива и солидным запасом водки. Еда, как и у меня, на девять десятых состояла из полуфабрикатов, готовка которых не требовала много времени или особых кулинарных талантов. Обыкновенный уголок холостого, довольного своей жизнью человека.

А вот второй этаж оказался полон сюрпризов. Самая большая комната была отведена под современный виртуальный симулятор. Причём имеющий сенсорный режим полного погружения. То есть, в этом симуляторе, всякая связь с реальностью обрывалась, ты не просто видел виртуальную симуляцию, но и чувствовал её так, будто сам находишься там. Набор программ симулятора заставил меня испытать целую гамму противоречивых чувств — по одному на каждую. «Бойня на Марсе», «Секс-вампир Алиса — поимей чудовище!», «Ощути себя свиньёй! Симуляция жизни братьев наших меньших», «Я есть Бог! Ощути себя Богом целого народа» — и это далеко не все увлекательные игрушки почтенного светила науки. Впрочем, Влад по жизни был большим оригиналом, вряд ли стоило ожидать увидеть в его симуляторе «Прогулки с динозаврами».

Одно из помещений представляло собой спортзал, заполненный неплохим набором тренажёров. Имелась комната с солярием и джакузи. Причём таких джакузи я ещё не встречал: пять на пять метров — это было сильно…, нашёл я там и ещё пару любопытных комнат, говорящих о наличии у профессора совсем уж странных вывертов личности. Но о них упоминать не стану, те комнаты отличались от прочих изрядным слоем пыли, их явно давно не посещали, а может и вообще только один два раза использовали по назначению. Так что про эти комнаты я промолчу.

Осмотрев дом, я занялся поисками входа в подвал. На это занятие ушёл час, но никакого входа я не нашёл. Даже намёка на наличие подвала не обнаружил. В какой-то момент я решил, что профессор отпустил свою последнюю посмертную шутку. А что? От Влада можно было ожидать чего угодно. Предсказуемостью он никогда не отличался. Вполне могло быть так, что лаборатория находится где-нибудь за городом, а о её точном местонахождении мне должен сообщить юрист, но лишь после того, как будут улажены все формальности. Или даже позже. А я тем временем буду в пене и мыле, бегать по его дому, ища несуществующий подвал…, с другой стороны армейское прошлое уже полностью поглотило моё сознание и не найдя подвала я ощутил двойственное чувство. С одной стороны Разум — он утверждал, что я имею дело с очередной неадекватной выходкой Влада. С другой, факты, изложенные в письме, смутные предчувствия и что-то ускользающее от моего понимания, но ощущаемое на уровне инстинктов. Сложилось стойкое полусознательное убеждение — подвал тут есть, он надёжно скрыт, а как только я спущусь в него, спровоцирую события, в которых военное прошлое будет единственным, отчего станет зависеть продолжительность моей дальнейшей жизни.

Это слегка пугало, но наполняло кровь такой порцией адреналина, что голос Разума быстро слабея, наконец, охрип, а потом и вовсе пропал.

Я покинул дом и обошёл его кругом, не забыв посмотреть на свою красавицу — вроде ещё не разобрали. Осмотр почти ничего не дал. Только в одном месте, мне удалось обнаружить решётку. Десять на пять сантиметров, ниже уровня асфальта и прикрытая пушистыми побегами вьюна, проросшего сквозь асфальт. Последнее не удивительно — тут таких чудес по всей улице хватало. Асфальт этой части города ремонтировали редко, трещин становилось всё больше, глубина их росла, а флору отличает то, что ей не так уж и много надо. Как-то я даже передачу смотрел, там один башковитый мужик, рассказывал о том, как быстро могут пропасть следы деятельности человека. Стоит бросить город, любой, даже мегаполис и всего за триста лет, природа поглотит его, укрыв густым лесом. С воздуха его обнаружить будет уже нельзя. На других планетах, я потом такое частенько видел. Что бы найти руины, обязательно надо спуститься на поверхность или работать с орбитальным сканером, который крайне редко ставят на военные корабли, да и то, только на крупные, класса «крейсер» или «линкор»…

Решётка источала слабый, но стойкий, ровный поток воздуха. Выход вентиляции, что понятно, если подвал закрыт и скрыт от посторонних глаз достаточно надёжно. Значит, подвал таки был.

Ещё час я потратил на поиски, но безрезультатно. Это начинало бесить. Я убил ещё полчаса на простукивание стен и осмотр всего дома на третий заход. Ничего. Позволив себе маленькую цветастую и весьма матерную речь, я покинул дом, пообещав вернуться с плазменным резаком и реально расчленить дом, но добраться до треклятого подвала. А начну с того, что вырежу в полу, в зале, прям по центру ковра, здоровенную дыру, которую и назначу новой дверью в подвал.

Увечить дом мне не пришлось. Но очень захотелось изувечить кое-кого из местных обитателей. Покончив с третьим осмотром дома, я снова вышел на улицу проверить тачку и обнаружил, что моя реактивная красавица стоит на прежнем месте. Точнее её некогда блестящий, шикарный корпус. Сейчас его украшали разноцветные пятна краски используемой для граффити и проплешины, от соприкосновения с концентрированной кислотой. Да, какой-то гоблин не пощадил даже останки моей новенькой машины и облил её кислотой, что б ему пусто было.

Как-то умудрились снять даже реактивный привод, не подорвав всю систему. Я осмотрел машину, матерясь так громко, что улица опустела, и обнаружил, что сняли с неё вообще всё, передо мной стоял пустой корпус. На лобовом стекле обнаружил записку: «Спасибо, лохня». Не знаю, как я выглядел в тот момент со стороны, но мир перекосило и перекрасило в алые оттенки. Попадись мне кто-нибудь тогда на улице — думаю, просто убил бы, причём всё равно кого.

Успокоиться удалось только в доме Влада, после небольшого разгрома учинённого его мини бару. Алкоголь охладил ярость, успокоил нервы и перевёл восприятие на философские рельсы. Зачем попусту беситься? Вернусь потом на этот район, найду местную шпану, возьму «языка», допрошу, как положено, выйду на останки своей красавицы и расхреначу мудакам бошки!

Поначалу я так и собирался поступить, потом разум потеснил кровожадную мою солдатскую натуру и предположил, что, вероятно, обнаружив неприятеля, лучше заставить его возместить ущёрб. С процентами и воспитательными переломами конечностей.

Когда алкоголь проник в разум настолько, что я начал видеть мир в более мягких тонах, вспомнилась строчка из письма, говорившая о жёлтой стене. Может, Влад устроил там потайную дверь? А что, вполне может быть. Только я что-то не видел здесь жёлтых стен…, стал искать и нашёл. Довольно быстро, на первом этаже. Только вот покрасили её так давно, что опознать в ней жёлтую стену не представлялось возможным ни на первый взгляд, ни на все последующие. Только отодвинув от неё тумбочку, я обнаружил, что когда-то давно эта светло-коричневая стена, действительно была жёлтой.

Обнаружив сие, я принялся стену ощупывать. Очень медленно, каждый сантиметр ощупал. Фигвам, стена как была монолитной так ею и осталась. Спина затекла, терпение кончилось, в душе бушевали ярость и обида, а моя тачка, пустым безжизненным корпусом, взывала к отмщению. Возникла мысль бросить всё, да отправиться домой. В конце концов, вся эта ахинея с чудо прибором, могла быть просто шуткой. Розыгрыши Влад любил не меньше чем красивых девиц. Вдруг, это всего лишь его последний, посмертный, а значит и по-настоящему грандиозный розыгрыш? Хм…, я быстро отмёл эту мысль как не состоятельную. Подшутить надо мной так, он мог (иногда и подшучивал), но на последний в жизни розыгрыш — как-то слабовато. Если бы Влад замыслил отпустить подобную шутку, он не ограничивался бы только мной. В ситуации не хватало масштабности сравнимой с его смертью. А свою жизнь Влад оценивал очень высоко. Как он сам однажды выразился:

— Единственный человек планеты, чья жизнь истинно бесценна, сидит перед тобой Серёжа.

Вот такой он был скромняжка.

Я решил продолжить поиски, после небольшой передышки. Я даже дал себе слово, что буду жить тут пока не найду входа в подвал. А если не найду его за пару дней, вернусь к первой своей идеи и просто вырежу в полу дыру. Если надо прошью пол буром.

Свою передышку я начал с двухсот грамм виски. Пил не спеша, так что и пьянел не быстро. В какой-то момент крыша начала съезжать с креплений, в мозг начали просачиваться сумасшедшие мыслишки. В жестокой схватке, средь паров спирта, под строгим оком Зелёного Змия, победила мысль, толкавшая меня на близкий контакт с виртуальным симулятором профессора. Приняв ещё сто грамм вискаря, я взял прямой курс на комнату, оборудованную по последнему слову виртуальных маньячеств. К сожалению, под воздействием паров алкоголя я не вспомнил, что последний симулятор, к которому я подключался, стоял в московском игровом клубе «Кибертрон», в секции развлечений от 12 до 25 лет. Причём было это пять лет назад, а система в клубе уже тогда являлась устаревшей и предназначенной для массового потребления, то есть, упрощенная до предела.

На пульте, представлявшем собой компьютер, окружённый десятком непонятных приборов, я активировал программу соответствующую моему настроению: «Высадка звёздного десанта на Песхее»…, мне тогда стоило бы покопаться в памяти, прежде чем активировать эту программу. Но я был слишком пьян для этого. Смутное ощущение тревоги подавил безжалостно и, нажав кнопку ввода, я облачился в костюм виртуала. Тогда этот костюмчик был на удивление неудобен. Куртка, штаны, перчатки, даже на ноги и голову приходилось надевать эластичную ткань, нашпигованную микрочипами и сенсорами. Но первые модели были ещё хуже — головная часть сенсорного дерева вообще включалась в хребет с помощью нано иголок. Приятного мало. Костюм я одел, уселся в кресло, расположил руки и ноги в магнитных захватах и нажал зелёную кнопку на подлокотнике. Программа была запущена, я отправился на Песхее…

Первые три часа я самозабвенно убивал инопланетян в составе десанта, выброшенного на побережье с орбитальной платформы. Эвакуация там не предусматривалась — победа или смерть. В фильме, который стал основой для этой программы симулятора, десант, кстати, погиб.

Когда наш отряд взял прибрежные укрепления (я даже сумел забыть, что мои солдаты всего лишь набор кодов и символов языка программирования), выяснилось, что майор убит, а из офицеров остался только капитан. Я, оказывается, вошёл в эту игру в звании капитана…, вооот. Раздав приказы, я почувствовал что трезвею. Причём от страха. Дело в том, что в подобных программах, игра всегда начиналась с нижних планок, если только пользователь не менял настроек. И я их точно не менял, выходило так, что я запустил программу со старыми установками. Теми, что ставил профессор, и в игре я находился уже несколько часов! Инопланетный агрессор атаковал только что отбитые укрепления, мои солдаты требовали приказов, вокруг пылал огненный ад, а я лихорадочно пытался обнаружить внутреннюю панель управления симуляцией.

Я её так и не нашёл. Толи её попросту не было в программном коде, толи я не знал, как вызывается панель в программах этой модели симулятора. Солдаты гибли, враг пробивал оборону и солдат во мне не смог спокойно на это смотреть, даже сознавая, что сие есть просто симуляция. Я подавил страх и тому подобные эмоции и принялся за оборону вверенного участка…, я сутки болтался по побережью несуществующего мира, на войне, которой никогда не было. Причём все мои ощущения были абсолютно реальны. В какой-то момент возникла даже мысль, что прошлая жизнь — иллюзия, а это усыпанное камнями и трупами побережье — реальность. Когда меня ранили, и я явственно ощутил знакомую боль от лазерного ожога, сия догадка только укрепилась.

К счастью я ошибался. Просто Влад использовал новейший симулятор, в полном соответствии со своим странным характером, на полную катушку.

Капрал Кира доложила, что мы прочно закрепились в укреп районе противника. Причём мы единственные. Остальных либо отбросили к самой кромке воды, либо уничтожили. Остатки десанта всё ещё подтягивались к нашим позициям поодиночке и группками и спустя час, передо мной стоял полковник, который не только не снял с меня командование отрядом, но и сам, со всеми своими людьми перешёл под моё начало. Единственный участок атаки, достигший поставленной задачи, находился под моим управлением и виртуальный полкан это оценил…

В жизни конечно так не бывает. Любопытно, почему в программу такое внесли? Полкан, даже положивший всех своих, никогда не передал бы командование майору. Даже в «Кондоре» такое невозможно, естественно, только внутри нашего подразделения. В бою, собрав и организовав разрозненные силы наступления, например, майор «Кондора», при обнаружении среди выживших, армейского капитана, не просто должен, а был обязан сдать ему командование и вернуться к выполнению своей основной задачи. Но такая ситуация, какую впихнул туда неведомый мне программист, была нереальна в армии. Да и в любом военном подразделении…, хотя вот в «Альяре» ситуация немного отличалась. Но, у них, собственно и особой субординации не было — они там поголовно с гусями. Бывал случай, когда боевым штурмом «Альяра» руководил сержант, потому что всех его офицеров так конкретно повело по фазе, что вразумительно руководить операцией мог только этот сержант. Остальные с катушек съехали и без намордника, их даже на базу возвращать не рекомендовалось. Тогда шедший им на помощь отряд мотострелковой части поспешно завернули в сторону с приказом ни под каким видом не входить на территорию боевой операции «Альяра». Командование всерьёз опасалось, что альярцы, покончив с врагом, могут зацепить и своих. Говорят, однажды такое уже случалось: «Альяр» разбил врага и атаковал роту морской пехоты, шедшей им на помощь…, может, это просто слухи.

Под моим начало оказалось более тысячи стволов. Хех, я так увлёкся, что совсем забыл, кто я на самом деле и где нахожусь. Моя растущая армия была грамотно организована лично мной и брошена на закрепление успеха атаки. И мы таки добились успеха с минимальными потерями — программа явно не рассчитывалась на игру с солдатом «Кондора». Нас обучали не только убивать голыми руками и устраивать диверсии. При участии отряда в масштабной военной операции, в случае гибели армейских командиров, кондоры обязаны были принять командование разрозненными группами войск, организовать их и направить обратно в бой. При этом непосредственные задачи кондоров никто не отменял. Честно говоря, применять эти навыки мне пришлось впервые. И хорошо, что в виртуале, а не в реальности — левый фланг, выполняя задачу, потерял 50 % личного состава, из-за недооценки мощи оборонительных укреплений противника.

И я реально переживал из-за этой своей ошибки. Ну…, игру я всё равно победил.

Очередь разнесла инопланетянину башку, щупальца разлетелись на десяток метров вокруг, труп несчастного ссыпался обратно в дот, мои люди уже пересекли линию прицельного удара плазменных пушек, и судьба основного укреп района врага была решена. Я опустил ствол и сел на жёлто-розовую траву, с долей гордости изучая взглядом, поле боя — оно осталось за нами. Мы победили. Десантники добивали раненных врагов, зачищая последние доты и окопы. Я победил.

Прямо из воздуха появилось табло. Три имени и бегущие цифры.

Новый игрок — 6958754457, наивысшее количество очков!!!

А потом мир вокруг закрутился в спираль и под бравую музыку, всё померкло.

Я открыл глаза. Минут двадцать сидел, тупо пялясь на терминал виртуального симулятора. И первая моя мысль была о том, что я всё ещё пьян. Как это возможно, если я более суток пробыл в виртуальной реальности? Взгляд на часы вопросов прибавил. Меня не было только полтора часа. Освободившись от захватов кресла, я добрался до компьютера и обнаружил в настройках интересную опцию: сжатие субъективного времени.

— Чертовщина…

Вот так я тогда определил новейшую систему виртуальности.

Вообще, штука конечно отличнейшая. Позволяет экономить массу времени. Приходит человек с работы домой, садится в кресло симулятора и за два часа, что остались у него перед сном (а как иначе — утром снова на работу топать), весьма увлекательно проживает целые сутки. Причём как хочет — всё зависит только от желания и наличия нужных программ.

Тогда редкая эта штука была — модуль сжатия субъективного времени. Редкая, дорогая, не совсем безвредная и немного примитивная. Сейчас эти модули могут ужать время в соотношении час к трём суткам, а тогда такое даже в фантастической литературе не встречалось. Сутки, максимум. Да и то…, едва избавившись от костюма, я чуть не рухнул от навалившейся слабости. Желудок скрутило так, что уши заболели. Я жутко хотел пить и есть. Мой организм сжёг уйму энергии в этом симуляторе. К сожалению, тогда не умели бороться с ускорением метаболизма при работе модулей сжатия субъективного времени.

К жёлтой стене я вернулся нескоро. Поел плотно, поспал немного и, клятвенно пообещав себе больше не прикасаться к игрушкам Влада, вернулся к не решённой загадке профессора. Стену я вновь ощупал. На два раза. Потом простучал. Выпил полбутылки и подумал, что, возможно, вход закрыт замком, который настроен на голосовое управление или кодовую фразу.

Больше часа я разговаривал с жёлтой стенкой. Она продолжала хранить гордое молчание.

В конце концов, я сдался: хрен с ней, лучше полы разберу. Но стена эта так меня достала, что напоследок я от души зарядил ей пинка. И о чудо! Даже, несмотря на то, что нога теперь болела, я сам сильно хромал, а от моего матерного рёва едва не треснули стёкла — я испытал истинное ликование! Стена пропала. Передо мной открылась кабина лифта. Небольшая, всего с двумя кнопками, но таки уже не глухая стена. Путь к величайшей из работ Климова, был открыт.

Вскоре я увидел то, над чем Влад работал почти всю свою жизнь.

 

4 глава

Солдат лежал внутри капсулы, прикрыв глаза, улыбаясь одними уголками губ. Казалось, он погрузился в приятные воспоминания. Ничто не тревожило его сейчас, ничто не терзало его душу…, он молчал довольно долго, но вот, встрепенувшись, глубоко вздохнул и продолжил свой рассказ.

Честно говоря, я не ожидал от профессора такого фокуса. Стоило бы — Влад всегда мыслил нестандартно, но я всё равно не ожидал. Потайной лифт, вместо лестницы. Его подвал, в сущности, являлся подземельем, в которое пешком по лестнице не спустишься. Я мог сутками резать и громить пол в его доме, вырвать фундамент и пригнать экскаватор, но так и не смог бы обнаружить подвала. В тот момент я только предположил это, но, после, спустившись на этом лифте вниз, убедился в верности своих предположений — лаборатория находилась глубоко под землёй. Но это ладно, оно как бы понятно, от посторонних глаз такие вещи обычно прячут. А вот потайная дверь, открываемая сильным пинком…, я вошёл внутрь и сбоку, там, где у всех приличных лифтов находится щиток с кнопками, увидел маленький, слабо мерцавший экран. На нём зелёным светом сияла надпись: голос опознан, голосовой пароль «Бл…ь!», принят, система деблокирована.

Кнопку спуска я нажал, пребывая в прострации. Система безопасности аля модерн блин…

Лифт спускался плавно, с тихим шелестом и не менее минуты. Меня слегка подталкивало некоей незримой силой вверх, не достаточно, что бы остаться стоять на ногах, расслабив мышцы, но ощутимо для тела — скорость спуска была довольно высокой. Пол разбирать действительно не имело смысла. Очень скоро лифт дёрнулся и замер, створки плавно разошлись в стороны и моим глазам, предстала картина подвала, в котором профессор работал последние годы, создавая нечто неизвестное. Впрочем, уже известное, для меня. Просто поверить в существование такой машины я тогда не мог. Да и кто бы поверил? Кино кином, а мир-то вот он: из камня, крови и дерьма, — как любил выражаться Лекс.

— Мааать твою… — Широко открыв глаза, произнёс я, когда в подвале одна за другой начали зажигаться потолочные лампы.

Возглас этот вызвало не содержимое подвала, а его размеры. Точно определить его пределы на первый взгляд, было трудно, но были они не малыми. Всё видимое пространство загромождали приборы и другие непонятные предметы — может тоже приборы, а может какие-то расходные материалы. Некоторые агрегаты выглядели даже устрашающе. Они занимали практически весь подвал и кое-где нагромождались друг на друга, подпирая совсем не низкий потолок. О том, как сюда это всё доставили, я в тот момент не задумался, но позже нашёл более широкий вход в подвал. Две стальные створки по полтора метра шириной и два высотой, заваренные изнутри. Надо полагать, тот вход более не существовал в природе.

Между нагромождением различного, вероятно, полезного барахла имелся прямой как стрела, не шибко широкий коридор. По нему я и двинул вглубь подвала. По пути озирался и сумел опознать некоторые агрегаты. В основном они стояли в разобранном виде, у некоторых не хватало деталей, другие выпотрошили так, что остались только корпуса и торчащие в разные стороны пучки обрезанных проводов. Собранные в том подвале аппараты, отличались разнообразием и спецификой, в сторону дороговизны, редкости, а иной раз и повышенной секретности. Установка МП-9, коротковолновый излучатель, предназначенный для подавления систем «Камуфляж» (камуфляж преломлял свет и делал технику невидимой для глаз, в купе с парой других игрушек, это позволяло подвести самолёт или танк довольно близко к позициям противника незамеченным). МП-9 нарушал работу этих приборов и вообще-то считался секретным, хотя и сильно устаревшим. Разнообразные генераторы, часть которых так же считалась секретной. Попался мне на глаза прототип генератора ионного силового поля. Насколько я знал, проект провалился, силовые поля назначили выдумкой фантастов, а оборудование уничтожили. Мы как раз и уничтожали, вместе с лабораторией и работавшими там людьми…, кстати, Андрей тогда, естественно, в частной беседе, предположил, что проект совсем не провалился, потому и проводилась такая масштабная зачистка, что бы информация не уплыла. Может, он был прав…, откуда у профессора в подвальчике такие игрушки? Он говорил откуда. Но как ему позволили их оставить? Вот это вопрос века. За многими из этих приборов тянулся кровавый след, а у Влада они в подвале пыль собирают…, кое-какие вещи не были мне знакомы ни одним боком, но их назначение было столь очевидно, что не оставляло и тени сомнений. Закольцованный транспортер, с подвижной лентой, по обе стороны которой пучками торчали тоненькие, но далеко не хрупкие манипуляторы от двухпальцевых до пятипалых, с дополнительными манипуляторами с встроенными микро приборами, на вроде паяльника и маломощного лазерного излучателя. Такие игрушки занимались сборкой микро чипов, кристаллических накопителей и другой микро хрени. К прибору полагался съёмный терминал, через который загружались программы сборки — я эти терминалы до сих пор терпеть не могу. Он падла маленький и спрятать можно в обычной сумке…, мы тогда накрыли место хранения транспортера, но наш «клиент», человек укравший прибор, сбежал, прихватив этот треклятый терминал. Мы неделю работали на гражданке, бегали в пене и мыле разыскивая этого гадёныша…

Похоже, у Влада были очень хорошие завязки в местах, где он работал или множество знакомых в верхах, лично ему чем-то обязанные. До сих пор не понимаю, почему ему оставили такие приборы, даже когда закончилась его работа по правительственным проектам. Из десяти приборов в подвале, как минимум один представлял государственную тайну.

А может, он по-прежнему работал на государство, сам того не понимая? Делал для них что-то, что они намеревались забрать позже, когда он закончит. А самого гения тихо без пыли убрали бы…, мысль мне очень не понравилась. Если я прав — то жив до сих пор, лишь потому, что они понятия не имеют, закончена работа или нет, и не знают, где хранятся её результаты.

Каким бы длинным не был коридор, в конце концов, он кончился. Я оказался на краю широкого овала образованного грудой оборудования. Внутри сего овала пол был очищен не только от приборов, но даже и от пыли. Его поверхность уродовали лишь кабели, тянущиеся куда-то в глубину подвала. А посредине сего овала располагалось изобретение Климова, работа всей его жизни.

Воображения сей труд, не поражал ни одним местом. Наоборот, вызывал стойкое чувство разочарования. Любопытство, конечно же, не позволило бы мне просто повернуться и уйти в любом случае, но ничего сногсшибательного, тем более, того, о чём писал Влад, я уже не ожидал.

Посреди очищенного от хлама места, покоились семь глухих чёрных кубов разного размера. Ни кнопок, ни панелей, просто металлические кубы. Любопытно? Отнюдь. Уныло.

Но я всё ещё был пьян, и меня тянуло на приключения.

Почёсывая затылок, я стал ходить вокруг кубов и разглядывать их с задумчивым видом. Имитация напряжённой работы мысли, таковой не вызвала. Я видел лишь семь кубов. Стал рассматривать самый большой. Нарезав вокруг него уже третий круг, я заметил кое-что новое. Примерно посередине, там имелось десять кнопок, того же цвета что и поверхность куба. Обойдя куб ещё раз, я запнулся о силовой кабель и обнаружил, что он не пересекает овал, исчезая в глубине подвала, как прочие, а начинается из нижней части куба и теряется среди шести остальных. Судя по толщине кабеля, напряжение он выдерживал не меньшее чем высоковольтные линии электропередач. Вот это уже было интересно. Где источник питания? Или источник как раз этот здоровенный кубик? Не шибко думая о последствиях, я вернулся к кнопкам и нажал первую.

Несколько секунд ничего необычного не происходило. Я даже подумал, что, возможно, аппарат сломан. Но ещё не успела эта мысль, как следует пройтись по моему разуму, как куб ожил. Идеально гладкая поверхность треснула посередине, ровненькой светлой линией и с тихим шелестом, верхняя часть корпуса куба втянулась в нижнюю. Куда делась верхняя крышка, я рассмотреть не успел. За то в деталях разглядел, что скрывалось за металлическим корпусом — обыкновенная, даже слегка устаревшая, телевизионная система. Впрочем, при ближайшем осмотре, обнаружились некоторые странности в конфигурр аццциииекг иамит иии» № №:%4665……сбой системы……………………………………………………………………………….

Б лок обработки запис и, творческим модулем, отключён.

З апущен режим отла дки модуля, запись возобновлена.

Хрен его знает, за каким Владу понадобилась такая странная штукенция. Тогда я не понимал. Стал смотреть на этот куб, а он был совсем странный. Ящик толстый, ни каких кристаллов в экране, вообще, похоже дичайшая древность. Реликт. Но это ладно, по барабану. Но у него блин и блок воспроизведения был очень странный. Там сидиром был. Блок для чтения древней магнитной ленты, а рядом кристаллоскан. Этот допотопный ящик мог считывать инфу, и с древнего дерьма и с новейших плюшек тех лет. Первый вопрос, какой я себя спросил — на кой хрен Владу сдался навороченный телевизор? Телевизор — это такая штука раньше была, навроде визуального Вирт-модуля. Непонятно какого под этим ящиком ещё с метр закрытого металлом пространства. Чего он туда засунуть мог? Телек с системой воспроизведения, даже с такой дикой, не нуждается в таком количестве доп механического хлама. В общем, я не врубился, что и почему с этим кубом. Так что, плюнув на это всё, стал смотреть остальные кубы. Вот после их осмотра мне реально поплохело — пришлось даже присесть и передохнуть немного.

Отладка закончена.

Творческий модуль продолжает работу.

Я осмотрел три ближайших куба, меньшего размера относительно всех остальных. На них имелись по две едва заметные кнопочки, и каждый куб соединялся силовыми кабелями с остальными. Все кабели и разъёмы, к коим их подключали, были отмечены цветными полосками в пол сантиметра длиной и миллиметра три толщиной. Судя по всему, они составляли некую систему подключений, которую не следовало нарушать.

Вдохновлённый первым удачным опытом, я повторил его на одном из этих кубов. Подошёл к нему и нажал на первую кнопку. Тут же над ней вспыхнуло зелёное окошечко, с какой-то шкалой. Раньше я его не замечал. Приблизив своё симпатичное, чрезвычайно мужественное лицо к этому окошку, я потрогал его поверхность пальцем — пластик. И, похоже, не менее твердый, чем металлический корпус куба. Я постарался получше рассмотреть шкалу, было в ней что-то знакомое. В воздухе сухо щёлкнуло и в мой лоб врезалось нечто очень твердое.

Очнувшись, я с трудом собрал свои растерявшиеся мысли. Мир слегка покачивался, но недолго. Скоро я пришёл в себя полностью и поднялся с пола, осторожно ощупывая лоб — там намечалась шишка. Поднявшись, я от души пнул куб, подло попытавшийся проломить мне башку. Куб не шелохнулся, а нога, уже отбитая о стену на первом этаже начала ныть по новой. Какое-то время я испепелял куб злобным взглядом, опираясь рукой на другой такой же — на ногу наступить не получалось, болела она. Никогда не стоит пинать, что-то просто так, в порыве отрицательных эмоций. Всегда удар получается кривым и об тот бетонный плитка, что легко ломал сосредоточившись, в пылу эмоциональном, так же легко сломаешь нафиг ногу.

Я стоял и смотрел, на выдвинувшийся из чрева куба, узкий, полый ящик и мерцавшую под ним шкалу с тремя делениями.

— Неужели Влад сделал… — Прошептал я, когда всё увиденное стало складываться по кусочкам мозаики в общую картинку. Разобранное оборудование, захламившее подвал, с коего поснимали такие детали, одна схема коих, начерченная на клочке бумаги, уже могла сделать вас главным участником процесса по обвинению в измене родине. Кубы, соединённые кабелями, предназначенными для передачи больших объёмов энергии. Этот ящичек со шкалой…

Не вписывалась сюда только телевизионная система. Но она, похоже, являлась как раз основной частью его работы, а эти три куба были её элементами питания…

Как-то посреди очередного сабантуйчика Влад начал откровенничать, и жутко коверкая слова, заикнулся о «выла созана фуева туча всуких…, саких…, разных вощем проектов…, а кое шо ис них я им так и не отдал гы-гы…, Владушка хииитрый…, хрррр…хррр…хррр». Он вырубился, выложив это. Я не очень-то понял, да и забыл давно этот его монолог, а вот тут припомнил. Каждый из этих трёх кубов являлся комплексом АР-64, атомный расщепитель. Цифра обозначала количество химических элементов, которые он мог перерабатывать в энергию. Секретным АР-64 не был уже лет десять, наоборот, активно использовался и в будущем обещал стать достойной заменой АЭС, ТЭЦ и им подобных. АР расщеплял атомы и собирал высвободившуюся энергию в элементы, созданные на основе алмазной кристаллической решётки. На тот день эти комплексы уступали по эффективности АЭС, но не слишком сильно. А в будущем обещали даже превзойти их. Основное же их преимущество заключалось в двух важных качествах — отсутствие постоянных радиоактивных излучений, отходов и возможность расщеплять не только 64 элемента, но и их соединения. То есть, АР мог перерабатывать в энергию фактически любую дрянь, исторгнутую цивилизацией. При этом расщеплённая материя, вместе с энергией, краткое время излучала во всех возможных спектрах, АРы снабжались дополнительными системами, которые преобразовывали даже эти излучения в энергию. Как именно я не знаю, что бы понять тонкости таких процессов надо быть как минимум доктором каких-нибудь полезных наук типа физики. Но факт что излучения, ахиллесова пята любой АЭС, АР сжирал як губка воду и плодил он их, только и только в момент переработки материи. Все излучения, кроме одного, которое в те времена понять и изучить не могли, только обозвали: «фоновое микроволновое излучение Геллинджера». Считалось что оно безвредно. Его и обнаружили только когда какой-то умник вбросил в АР кучу разной дряни не проверив её химический состав. Там оказались элементы не пригодные к расщеплению, вот они-то и излучали этого Геллинджера, после близкого знакомства с чревом АРа. Их не расщепило, и они излучали слабо, но постоянно — так и вычислили это новое излучение. А потом сумели выяснить, что новый вид излучений, выбрасывается всегда при работе АРа, просто, когда его заправляют элементами, перерабатывающимися полностью, сила излучения была столь мала, что засечь её было практически невозможно. Помню, как меня доставали эти сообщения. Я искал финансовые сводки и пытался упрочить положение в фирме Коня, а этот долбанный Геллинджер занимал все полосы…

Я стоял разбитый параличом всего меня, включая мозг, минут десять. Увидеть такое в подвале учёного в отставке не смог бы ожидать никто. А если кто-то узнает, что именно мне завещал старик…, только за эти три куба меня по кусочкам распилят. Найдут даже на дне Марианской впадины и распилят. А куски соберут лопаткой и бросят обратно на дно.

Дело в том, что самые современные образцы АР-64, на тот день, весили более 700 тонн, и занимали собой приличных размеров здание, в несколько этажей. Комплексы профессора вряд ли были тяжелее 300 килограмм. А то и ещё легче.

Осознав, что именно вижу перед собой, я немного подумал и решил, что всё-таки ошибаюсь. Вероятно, это что-то другое, а вовсе не расщепитель. Что бы проверить свои предположения и страхи, я решил испытать агрегат. Возможно, в этот выдвижной ящик устанавливался энергетический элемент, которого я пока не увидел и куб вовсе не был суперсовременным генератором. Я поискал глазами подходящую вещь. Минуты через две обнаружил таковую — обрезок резиновой трубки со свинцовой изоляцией. Бросил в ящик и нажал на вторую кнопку. Он мягко уехал внутрь аппарата и там, что-то тихо загудело. Спустя полминуты, стрелка на шкале быстро поползла вперёд. Вскоре стрелка коснулась предела шкалы. Едва это случилось, на шкале вспыхнула красная надпись: «2-ой блок питания заряжен на 100 %, аппарат готов к работе».

Надпись полностью подтвердила мою сумасшедшую догадку — Влад скрыл от нанимателей и всего мира, настоящее чудо. Его модель расщепителя опередила своё время на столетия!

Любой, кто грамотно распорядится такой игрушкой, станет сказочно богат и чрезвычайно влиятелен…, ну, если успеет и его раньше не убьют.

Обдумав сие, я открыл приёмник расщепителя, что бы очистить его от остатков свинцовой изоляции излучавшей, но слабо — я тут ничем не рисковал. Вот из промышленного АРа извлекать не переработанную материю, я бы не рискнул, там меньше 500 килограмм не закидывали, и остатки порой излучали не только «безопасного» Гелинджера, но и свободные нейтроны, и радиацию в лошадиных дозах и много ещё неприятной хрени.

Свинец являлся одним из тех элементов, что не поддавались технологии расщепления АР-64. Они эти элементы только деформировали, но расщепить не могли, из-за большого веса атома, если я правильно запомнил. Только вот, когда я открыл приёмник, он был девственно пуст.

Тут мне пришлось присесть, что бы успокоить сердце и стереть пот, выступивший на лбу. Я точно помнил: свинец не расщепляется. Однако в аппарате Климова он был переработан в полминуты. АР-65, как минимум. Вот что создал Влад. Компактный, мощный расщепитель, способный перерабатывать один бог знает сколько различных элементов материи.

Марианская впадина? Меня и на Сириусе достанут.

Честно скажу — так страшно, как в тот момент, мне ни разу в жизни не было. Даже в заварушке на Филиппинских островах, когда наш отряд брал лабораторию по клонированию, оказавшуюся настоящей боевой крепостью, охранявшуюся отлично вооружённой армией наёмников. Тогда я думал, что все там ляжем и шансы выжить копеечные. В подвале Климова, минут пять я был абсолютно уверен — мне конец. Даже пукнуть не успею, завалят, как только выйду на улицу.

Посмертный подарочек Влада, стабильно обещал стать и моим билетом на тот свет.

Паникёрским настроениям я поддавался не слишком долго. С потом, видимо, вышел и страх, который сию потливость и породил. Уже через несколько минут в голову просочились мысли совсем иного рода. А что если у меня получится вывезти оборудование, спрятать, выждать немного, пока перестанут искать (искать будут, я не сомневался ни секунды) и потихоньку начать пробивать возможности внедрения этой технологии, естественно запатентовав все права на неё. Со временем я смогу купаться в золоте, как старый мультяшный герой Скрудж!

Главное, суметь выжить и спрятаться. Если получится, я стану настолько обеспечен, что моё сегодняшнее богатство покажется мне крайней формой нищенского существования! А власть — какие горизонты власти открываются передо мной!

Не знаю, думал ли Влад, что его единственный друг, поддастся таким мыслям и в первое время будет грезить лишь о шкурных интересах, но, должен был предполагать. Ведь он знал меня не хуже, чем я его. Может, он просчитывал намного ходов вперёд, с растягом в десятилетия? Вполне возможно, гениальность и нестандартность мышления Влада всегда и везде проявлялись очень ярко. Может, он предполагал, что поначалу всё так и будет. Может, даже знал, как всё будет потом. И потому передал мне своё наследие, работу своей жизни…, эх…, почему он сам не воспользовался аппаратом? Ведь он мог бы рассказывать эту историю вместе со мной. Сейчас, спустя столетия…, а он выбрал естественный конец. Ушёл, оставив миру настоящее чудо.

Я бы так не смог…, а может, как раз поэтому, он оставил аппарат мне? До сих пор не могу найти верного ответа. Наверное, никогда и не найду.

Страх будущего испарился, разум заполнили красочные картинки, которые могли бы наполнить стыдом другого человека. Я воочию видел себя в золотом дворце, сидящим на троне всего мира и раздающим приказы лидерам человечества. Образно, ассоциативно, я точно угадал свою возможную роль в будущем этого мира. Главное дожить, до дня, когда в моих руках будет такая власть, что с ней никто не сможет спорить. А что ещё нужно человеку? Только ещё больше власти! Окрылённый мечтами, наверное, близкими грёзам таких интересных людей как Сталин, Гитлер, Наполеон, Александр, Тамерлан и им подобным, я занялся осмотром других кубов. Ну а что? Они почти смогли. В их время мерилом силы был меч и количество воинов. В моё, этим мечом стали технологии и энергия. Кто владеет дешёвым источником энергии — владеет миром.

Пятый чёрный куб, так же имел всего две кнопки (найти их удалось не сразу, они были меньше и располагались в углу), но размерами значительно уступал, элементам питания, аналогам АР-64. Он явно был предназначен для чего-то другого. Для чего? Я мог узнать, лишь нажав кнопку, как и с первыми четырьмя кубами. Что я и сделал.

Передняя часть куба отвалилась и упала мне на ногу — было больно, но от нанесения ответного удара я воздержался. Внутри обнаружились десятки шкал, ряды утопленных в металл лампочек и два десятка небольших металлических плиток, с единственной чёрной кнопкой посередине каждой плитки. Некоторое время я изучал взглядом непонятную вещь. Особых успехов не добился. Вероятно, панель, позволяющая отслеживать работу аппарата визуально, да какие-нибудь сопутствующие приборы. Не узнав ничего конкретного, я перешёл к шестому кубу.

Он был самым маленьким из всех, и его назначение выяснилось практически сразу. На боку куба имелся микроскопический экран и всего одна кнопка. После её нажатия, на шкале вспыхнула надпись: «ремонтник готов к работе». Куб зашумел, дрогнул, нижняя часть начала изменяться, и я снова нажал на кнопку. Робот дезактивировался, снова став просто кубом. Отличная новость — Влад позаботился о том, что бы его аппарат ремонтировался автономно, с помощью машины, а они, как известно, куда лучше людей справляются с такой задачей. Оставалось надеяться, что робот достаточно совершенен. Впрочем, если Владу удалось создать такую модель АРа, что ему создание робота для ремонта собственного же изобретения? Семечки.

С последним сегментом машины, у меня возникли некоторые проблемы.

После нажатия кнопки, куб ожил.

Инстинктивно отпрыгнув от куба, переживающего непонятные метаморфозы, я замер на краю овала образованного грудами оборудования. Куб быстро трансформировался во что-то. Мне не удалось сразу понять, с чем имею дело из-за уникальности процесса трансформы, сам же аппарат, был мне прекрасно знаком и осознал я это уже через минуту. Процесс трансформации внешне очень походил на взбесившийся кубик-рубик — игра головоломка, довольно древняя, Федерацией благополучно забытая. Вроде её придумали китайцы…

Вскоре передо мной стоял двухметровый гибрид прочнейшего металла и авангардистского взгляда на человеческую фигуру — на вид довольно страшная штука. А если в курсе, с чем имеешь дело, можно и обгадиться. В буквальном смысле. Без всяких шуток. Недаром их не просто засекретили, но ещё и запретили особым распоряжением ООН, которое тоже засекретили. О существовании этих машин, тогда знали немногие.

На месте куба стоял человекоподобный робот. Две руки, две ноги, ступни расширены, вместо пальцев крючковатые упоры, увеличивающие устойчивость и обеспечивающие подвижность на скользких поверхностях. Вместо лица застывшая маска, лишь в общих чертах имитирующая физиономию человека. Глаза мерцают красным светом — плохо. Такие в ночном бою, чистая смерть. Инфракрасное зрение. Обычно у них в то время был только один режим зрения, насколько мне известно, конечно, я в своей жизни не так уж много таких машин видел. Но хоть я и не являлся специалистом в этой области, одного беглого взгляда хватило, что бы отметить ещё несколько удручающих деталей. Корпус робота поблёскивал слабым белым светом, будто бы кто-то посыпал его снежной крупой. Усиленная броня — на моих глазах такую пробивал штурмовой танк и ему потребовалось выстрелить дважды, прежде чем робот свалился с оплавленной дырой в корпусе. И второе — конкретно этот железный человек, был вооружён. В одной из своих четырёхпалых лап он держал нечто напоминающее полуавтоматический пистолет. Его дуло в тот миг смотрело мне точно в лоб.

Честно говоря, перепугался я не слабо. Ожидать, увидеть тут боевого робота с аналоговой системой интеллекта (как стандарт, им ставили именно аналог человеческого, считалось, что это позволяло им более эффективно выполнять задачи), я не мог, даже при наличии буйной фантазии, которой у меня всё равно не было. Собрать такую игрушку в кустарных условиях нереально, что бы учёному оставили робота после прекращения его работы — нонсенс и фантастика…, только вот робот стоял там и целился в мой лоб, из неизвестного мне типа оружия.

Помнится, я даже уныло всхлипнул тогда. Бежать не имело смысла. Я уже встречал этих металлических парней и прекрасно понимал, что моя песенка спета. Боевые человекоподобные роботы не страдали дрожащими руками, плохим зрением и тому подобным, они засекали цель, просчитывали вероятности отклонения и давали залп — на поражение, упреждение и добивание цели. Человеку, даже кондору, нереально с ними тягаться, без тяжёлого вооружения. А на таком расстоянии, практически в упор, даже спустить курок не успеешь, у них реакция куда лучше человечьей.

Я хорошо помню, как увидел таких вот металлических мальчиков. Не знаю деталей, да нам никогда их и не сообщали, но в одном из глухих захолустий Афганистана, засекли не просто партию таких роботов, а уже налаженное их производство. «Кондор» получил чёткий приказ — уничтожить всё живое и не живое. Мы должны были всё там сравнять с землёй. Тогда, наверное, впервые за всю мою службу, нас высаживали всем отрядом, в составе целого полка армейского десанта. Нам даже технику скинули и тяжёлое оружие. До сих пор душа в пятки уходит, когда вспоминаю момент начала кровавой свистопляски.

Мы подобрались к цели, окружили. Нас нельзя было обнаружить без специального оборудования и вроде бы оставалось только дать команду к бою, да атаковать расположенные на поверхности здания (с воздуха они не были видны скрытые камуфляжем, но, думаю, обнаружили это место как раз из-за них), перебить внешнее охранение и спуститься в пещеры, к сердцу всего этого безобразия. Заложить взрывчатку и подорвать всё это, дело десяти минут. А потом одно мгновение и вся гора рухнет внутрь себя, похоронив опасное начинание неизвестных мне лиц…, так тогда планировалось. Только вот кто-то не сумел установить, что внешнее охранение цели составляли в основном боевые роботы. Собственно, людей там мы немного увидели.

Мы залегли и ждали сигнала. И вот выходит на гребень скалы такое чудище, бесшумно, хоть и из металла от макушки до пят. Красные глаза смотрят на меня в упор, несмотря на то, что понимаю умом — не может он меня видеть, чувствую — всё, приехали, не знаю как, но засёк сука…, и вдруг, рука этой твари поднимается и его пушка плюётся огнём. Кеху снесло полголовы, а я едва не лишился своей. Таких тварей наверху было пять штук. Всего пять.

Из армейского десанта грузом 300 уехали только шестеро, невредимым остался один их сержант. Наших полегло сразу четверо — столько за раз мы теряли крайне редко. Задачу мы выполнили, но боевые роботы с аналоговым интеллектом мне на всю жизнь запомнились. Они воевали слишком хорошо, значительно превосходя людей в скорости, точности, силе и крепости тел. Небольшой отряд таких, мог без труда размолотить в крошку израильскую армию 2060-ого года — самую мощную из всех армий мира на то время.

Тот бой в горах Афганистана, против неживых противников, познакомил меня с их возможностями, так что иллюзий я не питал, оказавшись под прицелом. Если эта железка смогла подобраться так близко — всё, сушите вёсла, можно вешаться. Вот так.

Я не закрыл глаз, прощаясь с жизнью. Смотрел в каменную морду робота, надеясь, что выгляжу в свой смертный час смело и взгляд не жалок, а полон твёрдости, внутренней силы.

— Всегда знал, что меня убьёт именно такой как ты. — Сказал я роботу, намекая, что меня если и мог кто-то убить, то только такой вот непобедимый противник. Почему-то именно такая фраза добавила мне спокойствия…, и если честно, я с той кровавой мясорубке в горах, считал, что, если судьба снова сведёт меня с таким противником, на этот раз победит он.

Вот собственно и настал момент, как мне показалось. Конечно, я мог бы включить голову и сообразить, что Влад не оставил бы мне такой опасный сюрприз, не обеспечив мою безопасность. Но когда тебе ко лбу приставляют дуло с раструбом в человеческий глаз размером, разумные мысли отчего-то разбегаются. Может со страху по углам бессознательного прячутся, а может, не могут пробиться сквозь сознание, утонувшее в ужасе. Как бы там ни было, разум редко работает верно, когда смерть от тебя на расстоянии вытянутой руки.

В общем, моё состояние, думаю понятно. Так что, я едва не рухнул с инфарктом, когда робот опустил ствол и заговорил.

— Вы опознаны. — Голос, кстати, оказался удивительно похожим на голос Влада. Вот, если бы Влад умел говорить без всяких эмоций, монотонно — как есть голос Алана. Это робот. Его так назвал Климов. Робот продолжил свою речь…, теперь мой робот…, странное у меня чувство в те дни возникало, когда я вспоминал, что этот монстр, теперь моя собственность. — Боевая система с аналоговым интеллектом, поколение А-4. Модель-прототип «Алан». Внешнее вооружение: плазменный излучатель. Встроенное вооружение: импульсный лазер, пулемёт Деншем, боезапас 500 единиц, парализатор, тип «станнер».

Я сглотнул. Довольно громко. Этот Алан был вооружён почище любого танка. Лазера и плазмы хватило бы за глаза для любой войны не то, что подвал сторожить. Куда ему ещё денша-то? Оружие не новое, но грозное. Не знаю деталей конструкции, но от всех прочих пулемётов деншем отличали два важных качества — очень высокая скорость полёта пули и малый размер патронов. В сущности деншем являлся крупным автоматом с возможностями ручного пулемёта.

— Предыдущая программа отменена. Готов к выполнению новых задач. Загрузка: статус.

И замолчал. Чего ему от меня надо, дошло не сразу. Минут пять понадобилось, что бы понять.

— Телохранитель.

— Загружено. Загрузка: цель.

— Я ёпт…, в смысле, Сергей Шилов.

Глаза Алана полыхнули синим, и брызнули широким, рассеянным лучом голубоватого света.

— Не шевелитесь, идёт сканирование.

Вот так он просканировал мою тушу от пяток до макушки и отдельно просветил своим «глазным» сканером, лицо и ладони.

— Загружено.

Робот отступил и замер возле груды оборудования. Его непонятный пистолет, им самим названный плазменным излучателем, был закреплён на бедре, вероятно на магнитных креплениях. По крайней мере, ничто видимое не удерживало пушку возле его металлического бедра.

Какое-то время я неуверенно переминался с ноги на ногу, оставаясь на том же месте, где только что прощался с жизнью. Смотрел на наследство профессора и думал. О будущем, о том, что уже увидел, о переживаниях своих…, я, оказывается, боялся смерти…

Вот так я познакомился с изобретением Климова, с тем, что изменило не только мою жизнь, но и будущее всего человеческого мира.

Робота я осмотрел более внимательно, едва отпустило очарование момента, и призрак собственной могилы бесследно исчез из мыслей о грядущем. Как выяснилось при ближайшем рассмотрении, я был прав, моё первое впечатление о характере корпуса робота подтвердилось. Усиленный корпус. Обычное оружие его не возьмёт. Глаза машины сейчас сияли синим — у него имелось несколько режимов видения. Конкретно этот назывался рельефным, а цвет окуляров машины характеризовался некоторой особенностью именно этого режима видения. Он сейчас излучал и принимал свет только одной длины волны. И этот свет имел синие цвета.

У этой конкретной модели, на первый взгляд не было изъянов, уязвимых мест, он казался идеальной боевой машиной, значительно превосходящей всё, что мы уничтожили в горах Афганистана. Но только казался. Алан представлял собой трансформер, и его трансформа направлялась не на максимальную эффективность, а на маскировку и компактность. Такая специфика породила уникальные проблемы конкретно этой модели. Некоторые сочленения, меняющие положение при трансформе, не полностью закрывались бронированным корпусом в боевом состоянии. Будь тогда, в горах, такие роботы как Алан, ни один кондор не погиб бы в бою. Один точный залп из тяжёлой винтовки по боковой части корпуса, и он потеряет подвижность, а дальше дело техники: взять в прицел уязвимую точку, выстрелить. Потеря подвижности для такого робота в серьёзном боевом столкновении чистая смерть. Прототип Алан весьма уязвим, если знаешь куда бить. В столкновении с подготовленным отрядом солдат, он не выстоял бы долго, но здесь, в условиях гражданской жизни и отсутствия тяжёлого оружия, даже такой уязвимый робот становился практически непреодолимой силой.

— Всё-таки ты не боевая машина, скорее гражданская…

Сказал я застывшему без движения роботу и нажал кнопку, сейчас очутившуюся у него на затылке, под выступом брони. Пока Алан запаковывался обратно, я вернулся к самому первому кубу, с телевизионной системой. Пора было выяснить, для чего предназначена эта странная система из пяти кубов, соединённых сетью силовых кабелей. История из письма, не впечатляла — очередная шутка профессора в его любимом репертуаре абсолютного абсурда.

Прежде всего, я осмотрел экран. Обнаружились любопытные детали. Монитор, сам экран, плоский, идеально гладкий — судя по всему на жидких кристаллах. Но его толщина говорила об обратном. Складывалось впечатление, что перед тобой древний телевизор с ненадёжным и давным-давно устаревшим кинескопом. Видимых зазоров между этим «телевизором» и нижней частью куба я не увидел, куб и этот ящик являлись единым целым. По крайней мере, не разобрав куб, невозможно было отделить экран от всего остального. Система дисководов, кристаллоскана и других средств, для чтения различных носителей информации, располагалась точно под экраном и так же казалась неотделимой частью куба. Любопытство во мне боролось с осторожностью, но иного способа проверить назначение аппарата я не увидел — я нажал вторую кнопку.

В нижней части куба, что-то щёлкнуло, тихо загудело, куб начал едва заметно вибрировать. Ожила система чтения, что-то в ней переместилось, да так быстро, что я не успел понять, что именно и на передней панели сидирома зажёгся зелёный огонёк. Мгновение и сидиром зашелестел, вращая непонятно откуда появившийся там диск. Толи его Влад там оставил, толи система загружала носители автоматически, без участия людей. Ожил экран.

Моему взору предстала цветущая поляна, залитая лучами золотистого света. Камера снимавшая это, не двигалась, замерев в одной позиции и можно было достаточно чётко разглядеть пейзаж. Явно нереальный. Зелёная поляна, купавшаяся в лучах светила, поросла не только травой, но и десятками удивительных цветов. Почему-то, зелёных, точнее их цвет варьировался от тёмно-зелёного, до светло-салатового, настолько светлого, что они казались почти белыми, лишь слегка подкрашены зелёными тенями. Кроме цветов на поляне имелись и «птички». Маленькие ящерки, с блестящими крыльями стрекоз, порхали с цветка на цветок. Ящерки походили на миниатюрные китайские фигурки изображавшие драконов. Только с крылышками.

Минуты три я их разглядывал, пытаясь понять к чему бы это всё? Работа всей жизни Влада, та, что не должна попасть в руки правительства или бандитов просто телевизионная система способная воспроизводить запись с потрясающей чёткостью изображения? Бред. Что-то тут было не так, и я хотел выяснить, в чём загадка.

Я нажал третью кнопку.

Я только успел отойти на шаг назад, что бы получше видеть экран, как изобретение Влада включилось, явив моим очам усталым, да спьяну красным, то, для чего создавалось. Экран пошёл волной. Жидкокристаллические так обычно не делают. Да собственно вообще никакие экраны так не делают. От удивления я широко открыл глаза и склонился ближе к экранизации фильма о дракончиках упорно косящих под пчёл. Видимость сузилась до размеров экрана и потому, когда началось, я не на шутку перепугался. Мне показалось, что весь мир повело. А затем всё это зыбкое, колыхающееся море предметов которые, вообще-то, колыхаться не умели совсем, ибо заводом изготовителем такое не предусматривалось, бросилось вперёд, прямо на меня. Моей реакции мог бы позавидовать любой ниндзя, так что я успел отскочить, от непонятного нечто. Ноги коснулись пола, и я стал медленно отступать назад. Экран удлинился. Да, именно так: удлинился и этот процесс не прекращался. Более того, он расширился ещё и в объёме. И покинул положенное ему место, быстро надвигаясь на меня. Я бы и дальше отступал и может быть, вообще бы свалил из подвала, но творившееся передо мной чудо страшное, полностью поглотило моё внимание и парализовало мысль. Я не смотрел куда ступаю, в итоге запнулся о кабель и рухнул навзничь, совсем не слабо приложившись затылком о бетонный пол.

 

5 глава

Когда сознание вернулось, я обнаружил, что нос жутко чешется. Настолько, что даже боль в затылке кажется чем-то далёким, не существенным. Я его почесал. Чесаться стали пальцы…, но как-то странно. Открыв глаза, я посмотрел на свою ладонь. На меня, крепко ухватившись шершавыми лапками за указательный палец, в ответ посмотрел маленький крылатый ящер. Я ящерке улыбнулся — глюк-то мой, родной, отчего бы и не улыбнуться…

Не знаю, как у меня лицо в тот момент смотрелось, но улыбка думаю, была на редкость дебильной. Ящерка мигнула фасетчатыми глазами и наклонила стреловидную головку. Лапками шевельнула, и шершавые чешуйки прошлись по коже — пальцы снова принялись зудеть. Ящерка запустила в них когти и, склонив головку пониже, запустила в кончик моего носа стреловидным красным языком…, язык был влажным. Понимание происходящего наполнило мои лёгкие воздухом, необходимым для истошного вопля, который я немедленно издал. «Птичка» не очень расстроилась — видать, слух слабоват, я там не знаю, может и ещё чего…, живность живо заинтересовалась содержимым того места, из которого ей в морду летел дикий вопль, вперемешку со слюнями. Не теряя времени, «птичка» сунула голову в мой рот и зачем-то фыркая, стала нюхать язык. Воплем я подавился, рот закрыл, едва не откусив дракончику голову. Вскочил на ноги, яростно тряся рукой в попытке сбросить с неё неизвестно откуда взявшуюся ящерицу не совсем ясной биологической принадлежности. Ящерка, отчаянно цепляясь за мои пальцы начала верещать, видимо, выражая недовольство моим нервным поведением. Мне как-то по барабану оно было, я снова начал выть от ужаса — вокруг моей головы, с радостным клекотом, стали носиться друг за другом ещё две ящерки, коричнево-зелёной окраски. Кое-как стряхнув живность с пальцев, я рванул со всех ног, в первом попавшемся направлении. И снова на моём пути попался кабель. Запнувшись, я полетел щучкой, строго вперёд. Инстинктивно закрыв лицо руками, и напрягшись всем телом, я со всего маху врезался в поверхность. Тут мне совсем поплохело. Глаз я не открывал, лицо зажимал обеими руками и не шевелился. Тихо трясся и потел, пытаясь понять какого хрена бетонный пол, ноне такой неровный, мягкий и покрыт безобразно неухоженной травкой. Ещё меня очень волновали два важных обстоятельства: голову стало напекать от обильно падающего, надо полагать с небес, солнечного света. Как в подвал проникло солнце, мой разум понимать решительно отказывался. Вторым немало важным обстоятельством был сам воздух. В подвале пахло затхлостью, химическими реактивами (хоть я их и не увидел там, но запах стоял совершенно определённый — химия) и тому подобным, а тут вдруг всё задышало ароматами цветов и вольного ветра открытых лугов. Так что, я долго не мог открыть глаз. Разум говорил, что я брежу, органы чувств решительно утверждали — нифига подобного! На лицо внутренний душевный конфликт. Я тогда, лёжа носом в травке, даже решил, что как только отпустит и вокруг снова будет затхлый подвал, возьму и схожу к психиатру. Вдруг, это со мной надолго? Надо лечиться, а то ведь приедет однажды в гости Лекс со Славиком и вытрясут из меня душу. Шоб лишнего никому не наболтал из-за своего сумасшествия…

Но ничего не происходило. Подвал не возвращался, солнце припекало всё сильнее, слабый ветерок ласково ворошил мои волосы, а вокруг всё благоухало цветочными ароматами. Пришлось признать, что я не сплю, нет у меня бреда, и я не подключён к виртуальному симулятору.

Надо было что-то делать. Для начала хотя бы осмотреться.

Очень медленно я встал на ноги. Солнце коснулось своим теплом моего лица, ладоней, шеи…, слабый ветер приятно обдумал разгорячённую голову…, ещё никогда мне не было так страшно просто открыть глаза. Но вечно так продолжаться не могло, и осмотреться всё равно надо было. Что я и сделал. Ноги тут же подкосились, и я мягко осел в траву.

Подвал испарился. В каком направлении, сказать было сложно, вероятно, во все стороны сразу. Вместо подвала с горами разнообразного оборудования вокруг меня простирался неведомый мир. До самого горизонта расстилались зелёные луга, усыпанные цветами, цвет коих, так же как и на экране телевизора в подвале, варьировался во всех оттенках зелёного. Повсюду здесь порхали маленькие твари явно не божьи и даже не земные. Причудливости форм этой живности было не занимать — ящерки со стрекозьими крыльями, оказались лишь верхушкой айсберга. Паука с кожистыми крыльями видели когда-нибудь? И я не видел. Раньше. Один такой на моих глазах приземлился в цветочном бутоне и чего-то там копошиться стал. Видать, пыльцу собирал. Нектар что бы делать значить…, пчёлка медуница мать его…

Я посмотрел на небо, уже чувствуя, что оно будет совсем не тем, какое я привык видеть. Огромное жёлтое солнце. Похоже на земное, но гораздо крупнее. На него можно было смотреть без рези в глазах. Жёлтый гигант? А такие бывают? С минуту пытался вспомнить, но так и не смог. Астрономия в число моих любимых наук не входила. Я всегда считал, что эта наука не имеет смысла — звёзды слишком далеки от нас. Если бы был хоть крошечный шанс в ближайшие десятилетия отправить за пределы Солнечной системы хоть один корабль с людьми, на поиски новых миров — тогда да, астрономия обретает вес и смысл. А так, без всякой надежды воспользоваться плодами её трудов…, глупо. Лучше бы перебросили побольше средств на создание новых двигателей, способных работать в вакууме и тащить корабли со световыми скоростями к неведомым звёздам. Вот полетит такой и можно вбухать денюжки в астрономические изыскания, а до того, нет смысла воспринимать эту науку всерьёз. Я всегда так считал, и в детстве грезя о далёких звёздах, не понимал, почему миллионы тратят на создание орбитальных телескопов, вместо того, что бы попытаться создать действующие межзвёздные корабли. Да…, а вот в тот момент моё мнение резко изменило свой вектор направления. Если эта звезда излучат что-то кроме ласковых золотистых лучей, есть хороший шанс склеить ласты. А я даже не представляю что ещё кроме света, может излучать звезда.

Цвет неба на добродушный лад тоже не настраивал — голубой, да, но с розовым оттенком и почти бардовыми облаками. И что за атмосфера могла породить такую цветовую гамму?

Я впал в состояние латентной амёбы. Тупо смотрел в розовые небеса и ждал смерти от удушья. Это ещё если повезёт. От чего можно помереть в таком месте я понятия не имел. Так и сидел, любуясь небесами чужого мира. Всё это время в голове бродили разные мысли. Профессор создал портал. Межзвёздный. И меня занесло куда-нибудь к Центавру или там к Веге. Или вообще в другое измерение. А что? Я слышал, что физики предполагают, будто во вселенной существует множество измерений. Вот и сдохнет тут Серёженька, под этим идиотским небом, так и не сумев выгодно продать созданные Владом генераторы…, а счастье было так близко!

Не помню точно, но вроде я тогда даже пустил слезу и всхлипнул от навалившихся на меня душевных переживаний. Даже солдат, на мгновение, заглянув в ворота светлого будущего и тут же получивший этими воротами по лбу, может прослезиться.

Крыша у меня чуть не поехала. Секунду назад весь мир был передо мной, а потом вдруг весь он остался неизвестного где, и не понятно как туда вернуться.

Мелькнула мысль, что всё это сон или галлюцинации — ведь я не слабо приложился затылком. Ущипнул себе руку, но розовое небо не исчезло. Ущипнул ещё несколько раз, но только рука разболелась. Я по-прежнему был в незнакомом мире и по-прежнему жив.

В конце концов, я решительно поднялся на ноги. Осмотрелся. Портал, если можно так назвать то расплывчатое нечто, в которое я угодил, в пределах видимости обнаружен не был. Горестный стон огласил окрестности и я попытался принять мысль, что навсегда обречён оставаться в этом розово-зелёному дурдоме. Не очень у меня получилось. Но отрицательный негатив — так полковник всегда называл печаль, отчаяние, горе, отступил, уступив место негативу положительному. Мою физиономию перекосило от ярости, я кажется, даже зарычал тогда. Ближайшие цветочки я растоптал, выместив на них свою обиду. Кажется, я попутно затоптал паука, прикидывающегося пчёлкой Майей. А нечего порхать, где попало! Пауки вообще ползать должны…

Изувечив окружавшее меня цветущее счастье, я двинулся в первом случайно выбранном направлении. Там всё одинаковое было и куда конкретно идти, казалось не важным. Впрочем, так оно и было. Я шёл минут тридцать, но пейзаж не изменился. Даже солнце не сдвинулось ни на гран. Может тут вся планета один большой луг…, в конце концов, я сорвал травинку, воткнул её в зубы и, заложив ладони за голову, упал в траву. Я намеревался поразмышлять и решить, как быть дальше. Мне очень не хотелось доживать свои дни под розовым небом. И ещё хотелось понять, что же всё-таки произошло? Сквозь телевизор к звёздам — какой-то слишком уж странный бред.

Долго приминать травку своей ста десяти килограммовой тушей у меня не получилось.

— Господин Шилов.

Позвал кто-то и я, разомлев на солнце, не сразу понял, что действительно слышу голос. Причём не чей-то там, а голос Алана! Едва до разума дошло, я подскочил с землицы чужой, як джигит лихой, неожиданно получивший пинка под зад. В десятке метров от меня стоял Алан собственной персоной! Более того, за его спиной, прямо в воздухе висел ровный прямоугольник. Его поверхность колыхалась, словно морская гладь при бризе, а за этой рябью угадывались размытые очертания подвала, из которого я попал сюда.

Со всех ног я кинулся к проходу мимо робота. Но Алан пройти мне не удал, ухватил за руку и что-то сунул в ладонь. Инициативное действие робота застало врасплох. Я растерялся. Остановился и стал вертеть в пальцах предмет, переданный Аланом. В нём легко было опознать те металлические пластины с единственной кнопкой. Их назначения я не знал и робот выбрал именно этот момент, что бы просветить меня…, включившись кстати, самостоятельно. Об этом я подумал в тот же миг, когда робот остановил меня на пути к выходу из зелёно-розового мира.

— Это переходник. — Произнёс робот, указывая пальцем на пластину в моих руках. — Никогда не переходите грань без него. Нажатие кнопки открывает проход с этой стороны. С ним вы можете вернуться в любой момент, без него, можете затеряться навсегда.

— Какого хрена раньше молчал? — Вежливым рыком поинтересовался я, быстрым шагом поспешая к зыбкому прямоугольнику. Меня не покидало ощущение, что если не поторопиться, он исчезнет.

— В мои основные задачи входит ознакомить вас с машиной. Всё, что существует здесь, реально и в нашем мире.

— Угу. — Ответил я, по большей части пропустив его слова мимо ушей.

Как только мои ноги ступили на бетонные пол, а лёгкие наполнил затхлый воздух подвала, я издал такой громкий возглас облегчения, что сам чуть не оглох. Такие приключения выпадали на мою долю впервые. И, надо признать, мне понравилось. Такого выброса адреналин в кровь, я не испытывал давненько…, и сама ситуация — будто воплоти в фантастический фильм угодил.

Только что я побывал на другой планете!!!

Я обернулся и успел увидеть, как грань пересекает Алан. Зрелище не впечатляло — он просто вышел из покрытого рябью зелёно-розового окна. Вышел и замер истуканом, в сторонке. Проход всё ещё был открыт и я, движимый любопытством, но, держась подальше, обошёл эту нематериальную дверь сбоку. Из экрана проецировалось нечто тягучее серо-чёрное, в виде геометрически правильной трапеции, верхним полем которой был экран, а нижним, проход между двумя планетами…, вот тут я начал понимать. Хлопнув себя по лбу, я вернулся к самому проходу.

Диск, экран этот, сумасшедший мир с летающими пауками, в конце концов, слова профессора в письме — я не покидал Земли, я посетил какой-то кадр из фильма! Шок, причём стабильный. В этот раз я очнулся быстрее, толи готов был к такому выводу, толи на сегодня успела атрофироваться моя способность испытывать удивление в любой его форме.

И едва отпустило, мой разум выбросил на поверхность сознания, массу любопытных мыслишек. В частности, касательно тех возможностей, что теперь открывались передо мной. Любая вещь теперь доступна мне! Абсолютно любая. Я даже могу получить ещё одного Алана, просто отсняв его на плёнку и запустив её в этой машине!

Тут я покосился на неподвижную фигуру робота — пожалуй, одного Алана мне выше крыши.

Но какие же невообразимые горизонты открывает детище профессора Климова!

Неудивительно, что он так боялся за своё изобретение. В руках правительственных или преступных структур (что часто одно и тоже), такая вещь превратится в губительное оружие. Не сама по себе, конечно, а теми возможностями, что она может дать.

Тут возник вполне закономерный вопрос — если я принесу что-то оттуда, где гарантии, что это будет работать, так же как по ту сторону экрана? В ту секунду я как-то забыл про ящериц, всё ещё летавших где-то в подвале.

— Алан. — Голова робота повернулась, глаза загорелись синим. — Всё, что находится за экраном, можно вынести сюда в неизменном виде?

— Тесты не были завершены. Но всё, что профессор вынес оттуда, в моём присутствии, было исправно, при достаточном количестве освещения.

Свет! Вот про это я и забыл. Я решил провести первый свой тест работы Влада, не отходя от кассы, прямо тут. Выдав Алану задание, следить за мной, и в случае чего вытаскивать обратно, я ещё раз пересёк грань. При переходе я не закрывал глаз и внимательно прислушивался к собственным ощущениям. Ничего особенного не заметил. Только лёгкий холодок ещё не до конца ушедшего страха. Оглядевшись, уже без беспокойства и удивления, скорее по-хозяйски, я сорвал десяток цветов, выглядевших наиболее безобидно. Понюхал, ощупал и даже разорвал один стебель, из которого на руки тут же брызнул зеленоватый сок — вроде абсолютно реальны. Я открыл проход и вошёл в него: нажал кнопку на пластине и передо мной тут же появился прямоугольник перехода. В момент перехода, в этот раз я ощутил нечто необычное — руки перестали чувствовать цветы. Будто они на долю мгновения, покинули мои ладони, но не совсем…, такое ощущение возникало, когда два магнита пытаешься свести вместе, повернув, их друг к другу идентичными полюсами. А потом ощущение ноши в ладонях снова вернулось, я чувствовал те же стебли в руках, какие взял с собой с планеты летающих пауков. Я пересёк грань перехода, и вот тут и произошло то, о чём говорил профессор в своём письме: свет померк. В подвале на мгновение наступили натуральные сумерки. Миг и его снова заливает свет. Наверное, когда сюда влетели дракончики, произошло тоже самое, увы, я был в отключке и не мог сказать точно, что тут происходило со светом в тот миг.

Цветы подверглись тому же издевательству, что и по ту сторону экрана. Запах, цвет, сок — всё осталось прежним. По крайней мере, мои органы чувств разницы не ощутили.

Растения тест прошли, и я решил попробовать с живыми тварями. Первые дракончики, куда-то запропастились и, честно говоря, я не совсем был уверен, что видел их, может, показалось там, не знаю…, только как ловить для эксперименту «контрольных» ящерок? Эта мысль остановила меня в шаге от перехода. Надо было сачок какой-то найти что ли…, но мне не пришлось этого делать. Стайка крылатых малышей, заметила открытый переход и ринулась в него, вероятно, из любопытства. Свет вновь померк, когда переход преодолел первый летающий зверёк, что-то напоминающее золотую рыбку, только с крыльями. Свет не успел вернуться к норме, как в проход влетели ещё две «птички» и свет просто пропал.

На секунду в подвале исчезли все источники света. Наступила абсолютная темнота. Это длилось секунды три, пока я всё не прекратил, зачем-то нажав кнопку на пластине переходника. Свет мгновенно вернулся. А переход на моих глазах втягивался обратно в экран. Мгновение и он пропал вовсе — этот, своего рода, пульт, не только открывал переход там, но мог его и закрыть здесь. Мир розового неба ещё секунду занимал собой экран, а потом исчез навсегда. Экран потух, став чёрным, в нижней части аппарата что-то заскрежетало, и сидиром выплюнул на пол осколки разбитого диска. Я проводил их взглядом.

— Что случилось?

— Аппарат автоматически уничтожает носитель, после возвращения органического объекта реальности и последующего закрытия прохода. — Ответил мне Алан.

Мой взгляд всё ещё изучал лежавшее на полу. На осколки диска я уже не смотрел. Рядом с ними лежало нечто странное. Два бесформенных комка серо-зелёной органики и неподвижная тушка уже знакомого дракончика. Я присел на корточки возле них и, подобрав осколок диска, дотронулся до всех трёх, скажем так, предметов. Комки плоти другого мира, растеклись по полу ещё сильнее, а вот трупик третьего существа, рассыпался тонким слоем серой пыли…, пожалуй, праха. Судя по всему, эти трое влетели в проход, когда исчез весь свет.

Я поднялся и поискал глазами тех существ, что успели влететь сюда, до того как погас свет. Они пребывали в добром здравии и сейчас носились друг за другом под потолком. Погибли только те, что пересекли проход в темноте. И ещё…, я вспомнил тогда об одной любопытной детали: там, я чувствовал запахи луга, цветов, ощущал солнечное тепло, но здесь, даже стоя прямо перед гранью прохода, я не ощущал их. Вопрос я адресовал Алану, коего пока ещё признавал единственным авторитетом в вопросах работы Влада.

— Свет, микрочастицы, обладающие большей массой, чем кварк, но не обладающие его скоростью, не могут самостоятельно пересечь грань. Существа, влетевшие сюда в темноте, не смогли сформироваться, в отсутствии подходящего материала.

— А этот материал?

— Подходит только свет. Чем больше света, тем более массивные предметы, можно перенести сюда, без дефектов и повреждений. Радиоактивные, рентгеновские и излучения Геллинджера помогают уменьшить расход кварков. Тестами установлено, что уран-234, оптимален. Процессы поглощения излучений, как и кварков, профессор не смог обнаружить и описать.

Идея Алана, при переходе держать пару кг урана, мне не очень понравилась. Нужен свет — будет свет. От десятка прожекторов волосы не выпадают и лишние руки не растут. А с радиацией лучше не шутить. Я упаковал кубы обратно и покинул подвал — мне нужно было серьёзно подумать над событиями этого дня. Машина Влада, могла стать настоящим ящиком Пандоры.

Вот так, я познакомился с изобретением моего покойного друга.

Всё случившееся, открытия, сделанные мною в подвале: АР бог знает на расщепление скольких элементов способный; машина, позволяющая выхватить из, по сути, выдуманной реальности, что душе угодно и пронести в реальность настоящую, сохранив выдуманные свойства этого чего угодно; боевой аналоговый робот, пусть имеющий серьёзные дефекты конструкции (уязвимые просветы брони), зато вооруженный сверх разумного предела; переход, при отсутствии света убивший летающих существ. Всё, всё это, включая мои собственные размышления и умозаключения по поводу аппарата, стало для меня, наверное, сильнейшим нервным потрясением в жизни. Мне необходимо было развеяться, освободить голову от всего, что в ней сейчас происходило. Хотя бы на пару часов. И разум, и тело, охватило нечто сродни апатии. Я уже испытывал такое, в прошлом, ещё в школьные годы. В последних классах, мы с Андреем получили строжайший выговор. Собственно нас едва не вышибли из школы — спасло практически полное отсутствие нареканий, хорошие оценки и более-менее приличное поведение в целом. А случилось тогда обще школьное ЧП. Два ученика принесли в школу травку. Об этом никто не знал, пока они её не начали курить в туалете. Мы бы так там и остались, да вот, к сожалению, с травой мы были знакомы плохо, пользовались редко и скурили больше, чем следовало. Нас, что называется «накрыло». Звонок мы пропустили, а вот приоткрытую дверь учительской нет. Ещё до окончания уроков, зауч обнаружил сочащийся из-за закрытой двери, голубоватый дымок непонятной принадлежности. Вскоре возле кабинета были уже все сумевшие освободиться учителя, и кто-то даже вызвал пожарных. Дверь даже ломать хотели. Не стали, потому что учительница физкультуры — нежный цветок, стройная и милая Анна Васильевна, по запаху дыма опознала отборную марихуану. Насколько мне известно, она сим фактом была глубоко поражена — план ещё понятно, но марихуана? Вот откуда Анне Васильевной было известно, чем отличается дым этих двух полезных растений вопрос на сто баксов…

Нас выковыряли из учительской, обнаружив запасной ключ. Инцидент долго ещё отравлял нам жизнь — учителя не могли забыть нашей небольшой шалости. Неудивительно, ведь запершись в кабинете, мы как-то не подумали открыть окна. Кабинет настолько пропитался наркотическим дымом, что запах не выветривался очень долго…, смешная была история…, но суть не в том. Когда нас из кабинета вытащили, мы оба пребывали в странном состоянии — шли, куда нас подталкивали, могли отвечать на простые вопросы, но не соображали вообще. Хорошо помню то удивительное состояние — абсолютная пустота в голове. Ни единой мысли, просто плывёшь, туда, куда тебя потащит течение обстоятельств.

Вот и в этот раз, со мной приключилось тоже самое — мозг отключился. Иначе я просто не могу объяснить произошедшее.

Алан очутился в доме вместе со мной, вместо того, что бы запаковаться в куб и не привлекать ненужного мне внимания. Более того, если я не помнил, как Алан оказался наверху то, кто по-моему настоятельному требованию, вызвал проституток и заказал доставку кое-каких продуктов, преимущественно фасуемых в бутылки с яркими этикетками, да всё чаще в жидком виде, я отлично запомнил. Почему я позволил Алану воспользоваться для вызова всего этого счастья видеофоном — понятия не имею, видать, нервы подвели. Правда, мой приказ роботу выйти на улицу и встретить заказанное в дверях, а так же приглядеть за девушками, что бы с ними ничего не случилось в таком ужасном районе, пока они не войдут внутрь, объяснить нервами было уже сложнее. Спустя полчаса я уже не смог бы задуматься о сотворённом идиотстве, даже если бы и захотел — девиц прислали красивых, умелых, настоящих профи. Так я давно не расслаблялся. Настоящие Богини любви! Какие там жрицы…, уснул я не просто отдохнувшим, а выжатым до предела. Но прежде чем заснуть, срисовал номер конторы приславшей девочек в свою записную книжку. Кто знает, может ещё приспичит, а в этой конторе, дело своё знают на отлично….

Глупо. Весь тот вечер был одним большим ляпом в моей жизни. Но я впервые столкнулся с ящиком Пандоры. Не эфемерной сказкой, а самым настоящим чудом, которое легко могло обратиться таким чудовищем, что даже самая современная термоядерная бомба, покажется всего лишь детской и, в общем-то, не шибко опасной хлопушкой. Думаю, меня можно понять. А то, что нервы я успокаивал спиртным и бабами, так-то посттравматический военный синдром и специфика семилетнего трудового стажа на благо Отечества. И вообще: отечество могло бы включить такие услуги в состав пенсионного содержания военных! Каждому солдату, по бабе сильно лёгкого поведения, раз в месяц! В виде пенсионной надбавки. Уверен, немногие были бы против. К тому же, такая надбавка экономически устойчива, инфляция её ценности не убавит.

На утро мне пришлось съесть немало таблеток, выводящих шлаки из организма, что бы прийти в себя. Я отмокал в ванне, потягивая пиво, и пытался отвлечься от головной боли, воспоминаниями ночи, проведённой в обществе очаровательных девиц. Настроение, отравленное последствиями бурных возлияний, потихоньку поднималось на нормальный уровень. Как только постэффекты пьянки сошли на минимум, меня охватило ощущение смутной тревоги. Будто случилось нечто непоправимое, нечто, сулящее в скором будущем очень серьёзные проблемы. К сожалению, я не мог понять, в чём дело. Единственное до чего додумался — бывшие заказчики разной научной дряни, уже в курсе, что профессор мёртв, а всё своё имущество завещал некоему Сергею Шилову. А раз они в курсе, то обязательно проверят, что именно оставил в наследство своему другу Климов. Наверняка всё постараются сделать тихо, желательно так, что бы убитый горем наследник ничего не заметил. Найдя что-то важное или им более полезное, чем наследнику, сие так же без шума и пыли тихо умыкнут. В случае крайней необходимости, наследнику что-нибудь сломают и сообщат, что он на самом деле упал с лестницы, их не видел, о изъятых предметах никогда не слышал…, вполне правдоподобный сценарий. Может, какое-то время они будут выжидать, наблюдать (что «они» существуют в принципе, я не сомневался ни секунды), а потом начнут действовать исходя из полученной и уже имеющейся у них информации. Если так, время моё на исходе и нужно постараться не светиться. Пусть они думают, что ничего кроме барахла, я не получил…, только вот оборудование в подвале…, насколько надёжно Влад скрыл свои действия, получая такие любопытные вещички? И не придут ли за ними хозяева? Тогда нужно было убрать созданную им машину из дома и надёжно спрятать. Но время ещё есть, минимум один день, что бы подумать и провернуть всё гладко, без пыли.

Закончив свои размышления на этой чудесной ноте, я вылез из ванны и поспешил к бару. Таблетки, водные процедуры, оно конечно, хорошо, но капелька алкоголя совсем не повредит измученному организму. Ведь сердце не железное. Да. Нельзя его просто так нагрузить сверх всяких рамок, а потом резко лишить алкогольного допинга, вынуждая вернуться на прежние нормальные режимы работы. Вот так. Чуть-чуть пивка будет в самый раз, а то как, вдруг сердце не выдержит и остановится? Пусть здоровье, что у коника тяжеловоза, но это не повод насиловать собственный организм! Здоровье оно ведь может и кончиться, его беречь надо. Так что пивка, что бы сердечно-сосудистый аппарат не претерпел совершенно излишних, в моём почти юном возрасте, потрясений. Хе-хе…, правда, пивко вредит почкам. Так что я решил пригубить вина. Немного, максимум литр. Чисто, что бы поправить здоровье.

Но, увы, ситуация уже вышла из-под контроля. Времени у меня не осталось. В сущности, оно уже полностью вышло, просто я ещё об этом не знал.

Я спустился вниз и обнаружил боевого робота в баре. Исступлённо гавкающего на стену. Не шибко громко, но с таким искренним выражением, что я таки не удержался и от души расхохотался. Сел прямо на полу и хохотал, краем сознания понимая, что реагирую не совсем обычно для себя самого. Вероятно, сказались последствия возлияний алкогольных.

Вина я выпил, наслаждаясь натюрмортом «тявкающий аналоговый робот». Знание о том, как жёстко он бронирован, вооружён и на что со всем этим способен, только добавляло веселья. Машина смерти воплоти, увлечённо косящая под комнатную собачку…, никак моя работа. Шутка вполне в стиле Серёги Шилова, не утратившего чувство юмора даже во время службы.

Только зачем и на кой собственно хрен?

Я приказал роботу прекратить играть в собачку Франкенштейна и объясниться. Что он и сделал: замер напротив меня и воспроизвёл запись полученного приказа. Подавившись вином, я опознал свой собственный абсолютно пьяный голос. Я приказал Алану лаять на стену, а с первым его гавком на заднем фоне записи послышался немного нервный женский смех…

И вот тут плотину моей памяти прорвало. Весь вчерашний день предстал в деталях.

Бокал с вином я выронил, сам позеленел. Было и страшно и стыдно и просто не по себе. Алана видело до чёртовой матери народа. Странно, что сюда ещё не приехали полицейские, заинтересованные наличием боевой машины в личном пользовании гражданина, с засекреченным прошлым. Но это не страшно — я вполне могу отвязаться от них, заявив, что Алан, просто имитация аналогового робота, на самом деле предназначен для уборки дома и вообще является самоделкой, переделанной из роботов японской компании «Шиватанге». Роботы этой компании являлись лучшими на данном рынке, а модели для дома, вождения транспорта и некоторых других специфических дел, были ещё и исключительно дорогими. Так что последних, в природе встречалось не так уж и много. Что бы проверить мои слова потребуется время, а изъять робота, никак не показавшего себя общественно опасным, без бумаг подписанных городским судьёй, они не могли. Полиция могла создать несколько неприятных минут, но и только. Гораздо хуже тот, что Алана вообще видели. Сколько времени потребуется, что бы информация о его существовании дошла до прежних работодателей профессора, которые, как я был уверен (и как подозревал сам Влад), по-прежнему приглядывают за ним? Время вышло. Едва информация попадёт к ним, станет ясно, что профессор продолжал работать, покинув своих нанимателей. Он создал робота, боевого или просто имитацию не суть важно. Раз он сделал это то, что ещё он мог создать? На их месте, я бы начал проверять всех и всё, с чем был связан Влад последние пять-десять лет и, конечно же, обыскал бы все места, где он задерживался больше чем на день. А начал бы с его дома.

И будь я на их месте, я не стал бы оставлять лишних свидетелей.

Как-то сама собой мелькнула мысль: «Сколько часов я ещё проживу?». Мысль отрезвила. Страх стал подбираться к разуму, прокидывая по сознанию ледяные щупальца ужаса и запуская по тем же каналам вспышки серого безумия паники…, стакан водки мгновенно излечил меня от начинающегося жуткого недуга и разум начал работать в верном направлении. Первым вектором сего направления, стал простой как морковка постулат — наследил, вали в темпе! Заметать следы нет смысла и возможности, так что задача не казалась шибко сложной. Исчезнуть, прихватив с собой, всё что успею. Поспешное бегство, иного выбора у меня не было. Ну, а что сделаешь, если сам баран? Н-да уж…, до сих пор стыдно за своё идиотское поведение в те дни.

Как был в махровом халате Влада, я выдал приказ Алану, поднимать наверх аппарат Влада, забыв поинтересоваться, в курсе ли робот, как рассоединить кубы и куда паковать кабели. Впрочем, он справился. Может, Влад подозревал, что придётся бежать, и заложил в память робота, инструкции по монтажу\демонтажу аппарата, а может, сделал это, просто на всякий случай. Не знаю.

Робот исчез в подвале, а я налил ещё полстакана водки, напряжённо размышляя на тему, к кому обратиться, что бы вывезти аппарат отсюда. Просто нанять грузовик нельзя, если я не планирую пришить водителя после перевозки оборудования. В общем-то, я почти склонился к такому решению вопроса. Водителей много, а я такой один, так что…, я листал телефонный справочник, когда память выбросила на поверхность знакомое имя. Паша Вавилов, наш с Андреем одноклассник и товарищ. Когда-то мы с ним считались хорошими друзьями. После службы виделись иногда, порой выпивали вместе. Всё ещё считались хорошими друзьями, не просто так конечно, вовсе не по школьной памяти. Он остался в родном городе, отслужив где-то под Калугой в мотострелковой части. Одно время Паша работал в грузоперевозках, а в редкие выходные грезил о собственной грузовой машине и независимом статусе индивидуального предпринимателя. Семья и небольшая зарплата грёзам осуществиться не позволили бы никогда, и я помог ему. Паша приобрёл желаемый транспорт и занялся делом. Дело шло хорошо, и вскоре он вернул полученные от меня деньги, с самыми сердечными благодарностями. Паша до сих пор считал себя обязанным мне. Он не настучит, едва скинет меня и мой груз, в указанном месте. А мне не придётся марать руки лишней кровью.

К сожалению, я не всё продумал. Времени не хватило. До сих пор совесть грызёт, за Пашку…

Паша откликнулся с радостью, бросил все дела и прибыл на место меньше чем за три часа. Прибыл лично, хоть сам уже и не водил грузовики больше года. Его дело успело разрастись и обзавестись парком из десятка машин.

Когда машина остановилась возле дома, Пашка буквально выпрыгнул из кабины. Радостный такой…, мы пожали друг другу руки, обнялись. Закурили, обменялись парой новостей и я изложил суть дела.

— Да без проблем. Где твои кубы? Вдвоём-то загрузим? Ты бы сказал, я бы грузчиков прихва… — Ответил он мне и подавился фразой. В этот момент из дома как раз вышел Алан, с первым, самым большим кубом в вытянутых руках. Паша утратил дар речи на секунду, а потом, слегка помрачнев, сказал мне. — Понятно. Если что, я тебя уже пару лет вообще не видел, да? И я так понимаю, что за хрень творится, ты тоже не скажешь?

На оба вопроса я ответил кивком. Паша больше их и не задавал, делал вид, что ничего необычного не происходит. Мы даже немного разговорились…, Алан успел вытащить три куба, когда затылок пронзило ледяной иглой. Нет, ничего не случилось, просто ощущение. Их ещё иногда называют «фантомными». Со мной так уже бывало. Тогда это ощущение спасло мне шкуру, в этот раз, случилось тоже самое.

Я подсёк ноги Паше и сам упал наземь. Красный луч опалил волосы и нарисовал на металле кузова грузовика длинную борозду, мгновенно раскалившийся металл потёк вниз, а я юркнул под машину, туда же затащив поджарую фигуру Паши. Второй луч ударил буквально перед моим носом. Причём в этот раз из другой точки. Откуда точно увидеть я не успел, луч исчез. С лазером всегда сложно засечь стрелка. Луч мгновенно соединяет точку выстрела и цель этого выстрела, потом также быстро пропадает. Световой эффект луча каким-то образом путает интерпретацию мозгом полученной визуальной информации. Как именно это происходит я бы, наверное, не понял, да нам никогда и не объясняли. Вместо объяснений у нас была боевая амуниция. Полушлем с разной полезной электронной дрянью, используемый нами на уничтожении партии ручного лазерного оружия, в тот день мне бы пригодился. Кто знает, может, и Пашка остался бы жив. Увы…, мы прочно застряли под машиной. Вылезти нельзя — снимут, Алан исчез в доме. Улица в столь ранний час пуста, стрелков не видно, ствола у меня нет. Полный швах. Оставалось ждать, пока стрелки спустятся вниз или пока не приедет полиция. Оба варианта не вдохновляли.

— В какое же ты говно вляпался братан…

Очень хорошо мне эта фраза Пашки запомнилась. Очень хорошо. Я повернулся, что бы ответить и более толстый красный луч прошил его голову, пройдя насквозь через кузов машины. Где-то был третий стрелок с тяжёлым излучателем. Я такой даже не видел никогда. В действии не видел. В ящиках, из той партии, что уничтожил «Кондор», мне попадались на глаза установки размером не меньше антиснайперских винтовок и станковых пулемётов. Полковник об одной такой игрушке сказал, что из неё можно Боинг подбить с любой крыши, на которой есть место, что бы установить оружие…

Я откатился в сторону, и второй такой луч лёг очень близко от головы. Асфальт пробурило на полметра вниз, осколки разлетелись, будто от взрыва гранаты, а один срикошетил от днища и разбил мне макушку. Я «поплыл». Дальше всё помнилось как в тумане. Я полз куда-то, а сквозь гудящую пелену доносились звуки выстрелов и не только из лучевого оружия. Помню, как Алан подхватил меня за предплечье и толкнул себе за спину. Помню, как о его корпус бились лучи лазера, как один из них не рассеялся, а снёс его с ног и тяжёлый робот упал, придавив меня. В памяти остались картины улицы, испещрённой красными лучами, взрывами и глухим треском деншема. Алан сражался как самый настоящий аналоговый робот. Он менял позиции, прикрывал меня, стрелял по целям, не тратя боезапас впустую и стараясь сохранить машину Паши в целости. Он не защищал кубы, упакованные в чёрные как смоль внешние стенки, и я понял почему, когда один из лучей угодил в такой куб. Луч отразился в асфальт, не причинив кубу вреда.

Не знаю, убил ли Алан наших незваных гостей, но очнулся я живым. С разбитой башкой, в кабине грузовика. Робот сидел на водительском сидении, был неподвижен и я не заметил на его корпусе пробоин, только пару подпалин. Из боя он вышел победителем по всем статьям.

Я вылез из машины и узрел кузов машины — весь в оплавленных дырках. Как ещё не повредили ходовую? Повезло…, а вот хозяину грузовика, не повезло совсем. Алан не забрал его тела, оставил там. Может и правильно. После того, как лазер сжигает пол башки, выжить нереально, а мёртвым всё равно где лежать, у мёртвых совсем другие заботы.

Я сел на траву, привалившись спиной к колесу, и закурил. Вокруг простиралась сельская местность, на моей совести была смерть хорошего человека, а в кузове аппарат, способный радикально изменить мир — сделать его раем или превратить в поглощённый пламенем ад.

Но стоило ли менять такой мир? И как быстро мне открутят башку, если я вылезу с этим чудом, чуть выше, чем следует? И высунуться не дадут, раньше грохнут…

Мои первые мысли в тот момент. Позитив в них отсутствовал, но я понял, что единственно верные мои действия сейчас, те, что я спланировал ещё в доме Влада — валить, и в темпе.

Чем я и занялся, прилагая максимум возможных усилий.

24 декабря 2069 года я в последний раз посетил свой родной город. В последний раз в 21-ом веке. Но в тот момент, я считал, что посещаю его в последний раз буквально. Ещё долго меня не отпускала тоска по дому, который, увы, потерян навсегда. Вот так…

До города добирался на попутках. Тащить обратно грузовик набитый общественно опасными технологиями, я не видел смысла. Оставил его в пригородном лесу, в рощице молодых берёзок. Благо этого добра — лесов и лесочков, вокруг моего города хватало с избытком…, денег и хороших людей там вот вечно не хватало, а деревьев, что грязи. Присматривать за машиной оставил Алана, закамуфлированного под берёзу. Приказал ему не двигаться, без необходимости и закидал ветками. Получилось нечто вроде сильно кривого дерева. Правда, с глазами. Красными. Ну, пока впритык не подойдёшь, не заметно, что у одной из берёзок есть глаза. Убивать грибников Алану я строго запретил, но в случае угрозы обнаружения грузовика, потребовал их вязать и складировать внутри. С чем и отправился в город — нужно было уладить кое-какие дела, прежде чем уходить на дно.

Спустя несколько часов после инцидента со стрельбой из оружия, официально ещё не изобретённого, я нарисовался в юридической фирме, занимавшейся делами покойного Влада. Там я пробыл минут тридцать, большую часть из которых потратил на ожидание. Листая журнал, в приёмной, я размышлял. Было о чём — кто объявил на меня сезон открытой охоты? Возможных кандидатур три: организованная преступная группировка, на которую работал Влад в последние годы; правительственные, организованные куда лучше и, порой, даже более преступные, группировки или третья сила? Следовало вычислить охотника, а то ведь я рисковал стать не просто объектом охоты, но ещё и её жертвой. Последнее меня совсем не устраивало. Зная, кто идёт за мной, я буду знать, чего ждать и как этого избежать. Использованное нападающими лучевое оружие, казалось бы, могло дать ответ на мой вопрос. Всё-таки такое оружие получить…, мог любой, у кого было достаточно для этого денег и информации. Просто для этого нужно было ооочень много денег. Правительство, организованная преступность и гипотетическая третья сила, такие деньги имели. Собственно, правительственным службам оно и не надо. Я сильно сомневаюсь, что после наших операций по уничтожению складов с лучевым оружием, всё оно уничтожалось или пряталось по загашникам бункерного типа «заварено и опечатано на долгие года». Уверен, часть оружия, так или иначе, оседала в структурах, по пути к местам хранения, либо уничтожения. А может, и вообще существовал спец отряд на вроде «Кондора», но вооружённый по последнему слову техники…, кстати. Что если за мной идут подобные кондорам, а то и сам отряд «Кондор» в полном составе? Тогда всё очень плохо и действовать надо шустрее.

Формальности, касательно вступления мною в наследство были улажены, как и обещала фирма, не хватало лишь моих подписей. Когда с этим было покончено, я не ушёл из этой маленькой невзрачной конторки, а поинтересовался возможностью быстро оформить дарственную. Пообещали всё сделать за два дня. Я попросил озвучить сумму, за услуги фирмы. Когда я назвал им вдвое большую сумму, сроки чудесным образом сократились до шести часов. К сожалению, меня это не устраивало. Я буквально кожей чувствовал дыхание охотника, идущего по мою душу. Задержаться в городе ещё на шесть часов, значит рискнуть здоровьем. К удвоенной сумме, я добавил ещё одну дарственную, на этот раз в пользу фирмы. В офис немедленно приехал генеральный директор лично, а сроки сократились до полутора часов. Я подарил этим юристам половину всех, ещё находившихся в обороте акций. Сумма вышла очень приличная, так что, трудовой подвиг сих господ легко объясним. Собственно, всё вышло так быстро благодаря личным связям генерального. В те времена, личные связи порой стоили куда больше чем все вместе взятые права Конституции и Федеральных законов. Если у вас, там, куда попадёт моя история, всё ещё существует Звёздная Федерация, для вас наверняка будет шоком, такое положение дел, но смею вас уверить — так было не только в Средневековье, о котором, вы, скорее всего, давно забыли. Так же было и в 20-ом и в 21-ом веке. Более того, общество Звёздной Федерации, его порядки, крепко шокировали бы моих современников…, меня вот до сих пор некоторые детали жизни Федерации коробят. Никак не привыкну. Я всё же, дитя тех лет, что Федерация посчитала бы временем дикости и беспримерного варварства…, а зато у нас можно было, если осторожно, погадить прямо в городе, в зелёной зоне и при этом не получить штраф на полштуки кредитов! Вот…, правда, существовал риск получить в морду…, но это всё уже детали.

Мои наличные акции были поделены надвое. Одна часть ушла юридической конторе, позволившей максимально сократить время моего пребывания в городе, половина Андрею. Как с ним связаться, я указал, другое дело, что просто так к нему их не подпустят. Ну, это уже были не мои проблемы, ребятки получили и так гораздо больше, чем следовало. Машина и дом Влада, ушли так же Андрею.

Покончив с этим, я наведался в банки, где хранил свои деньги. Счета я обнулил. Суммы были крупные и получить их сразу мне не помогли бы деньги — я тупо не знал, кому их сунуть, что бы ускорить процесс. Помогли знакомства, коими я обзавелся, работая на Коня. И мне искренне жаль было пользоваться сейчас, эти знакомствами. Их отследят, почти наверняка. А это значило, что больше я уже не смогу обратиться к этим людям, без риска попасть в капкан того охотника, что пошёл по моему следу.

К вечеру, я покинул город, так же на попутках, всего с одним чемоданчиком в руках. Денег было достаточно, на первое время. Их хватит добраться до тихого местечка и затаиться там. А дальше…, а дальше я попробую извлечь выгоду из возможностей изобретения профессора.

 

6 глава

Ровно через три года я сидел на диване и вполне довольный жизнью, потягивал пивко из красиво раскрашенной баночки. Пиво было так себе, но баночка действительно красивая…, я вспоминал, оценивая минувшее в комплексе. Те, кто пытался покончить со мной, давно не подавали признаков своего интереса ко мне — толи мне удалось замести следы, толи меня решили отпустить. Теперь я жил вдали от густонаселённых мест, почти не покидая своего дома — ни смысла, ни особой нужды в этом уже не было. Я думал, оценивал…, пытался делать выводы.

24 декабря 2072 года. В каком-то смысле, эта дата стала очередной вехой в истории всего человечества. Пусть оно и понятия об этом не имело, но для человечества, эта дата являлась поворотной. Почему? Потому что я таки сделал выводы. Но сначала я расскажу о том, что предшествовало принятым мною решениям.

Все три года я занимался тем, что прятался и знакомился ближе с машиной, созданной Владом. В моём реальном мире, событий случилось немало и важных и попроще. Не меньше их произошло и по ту сторону экрана.

Машину Паши, выглядевшую как советский уазик второй мировой, после массированной бомбёжки оборонительных позиций, мы бросили при первой возможности. Ею стал первый попавшийся на трассе грузовик. Причём я не отобрал его силой. Зачем? Мало мне на хвосте секретных служб без тени сомнений использующих на улицах города «фантастическое» оружие? Либо красть машину, убивая водителя, либо придумать нечто иное — иначе на хвост упадут ещё и полицейские. Первым попавшимся мне грузовиком был новенький «Рысёнок», аналог распространённых тогда «газелей», но отличавшийся несколькими важными качествами. Рыся, как ласково прозвал её пролетариат, была адаптирована под отсутствующее состояние русских дорог. Крепкая подвеска, укреплённое шасси, повышена грузоподъёмность, немного уменьшен расход топлива — машинка исправно служила хозяину, обходясь без капитального ремонта годами. Так что прозвание Рыся, она получила не зря. Вот такая машина нам и попалась по пути подальше из городских предместий. Собственно, пока я с водителем общался, таких мимо проехало ещё две и одна, на первый взгляд, выглядела более новой. Пузатый, уже не молодой мужик, водивший рысю, остановился не просто так. Алан попросил. Когда на дороге виднелся только один грузовик и никого более, Алан вырулил Пашину машину боком, перегородив дорогу, и вышел на асфальт. Мужик решил, что его грабят, так что просьба у него была всего одна:

— Не убивайте!!! — Если я правильно запомнил, но в сути именно это он и сказал. Скорее даже истошно провизжал. Но никто его убивать не собирался, я решил, что обойдёмся без зряшной крови. Мне хватило Пашиной смерти — совесть она хоть и резиновая, но даже резина может лопнуть.

Я купил у мужика его тачку. Пришлось ему дальше идти пешком, пообещав молчать о встречи с нами посреди трассы, но мужик не расстроился — я заплатил достаточно, что бы он мог купить новую рысю и с полгода не работать, если жить скромно.

На слово, его обещаниям молчать о нашей встречи, я не поверил — кому-нибудь, где-нибудь, мужик всё равно расскажет. А что бы это случилось как можно позже, я обрисовал работяге, как будет выглядеть его рассказ в глазах других людей. Его остановил на трассе, вблизи захолустного городка, боевой аналоговый робот, подчиняющийся командам молодого человека с чемоданчиком полным денег и изрешечённой машиной нагруженной шестью чёрными кубами. Мужик меня выслушал с пониманием, почесал затылок пятернёй и головой кивнув, сказал так:

— Я в дурку не хочу.

Грузовик Паши, мы утопили в ближайшем озере. Его, вероятно, найдут, но не скоро, а именно это нам и нужно было — время. Неделю мы двигались по дорогам Руси-матушки, останавливаясь лишь затем, что бы перекусить и заправиться. Днём машину вёл я, ночью Алан. Так и уходили всё дальше вглубь родной земли, к вполне конкретной цели. Машину сменили через пару дней, примерно тем же способом, только в этот раз, разменной монетой, стала сама машина. Мы обзавелись другой рысей, не такой новой, слегка раздолбанной, с прогнившим салоном, но машину мы сменили, большего не требовалось. При этом обмене, Алан отсутствовал. Документы на авто тоже. Их заменила не шибко большая сумма в рублях. И тот факт, что, от владельца новой машины, я сам документов не требовал — он мог спокойно выждать недельку и заявить об угоне. К новой машине без документов ещё и страховка, парень не устоял против такого соблазна.

Спустя пару недель, постоянного движения, прерываемого лишь поисками нового транспорта, мы добрались до своей цели. Совсем крошечный город, недалеко от тайги. Названия его я вспомнить не могу, да его и не существует давно. Сами знаете как теперь на Земле с маленькими городами. Мегаполисы-то не все ещё стоят, а кому нужны крохотные городишки на краю таёжных лесов? Насколько знаю, только Салаир, да Батоган остались. Города-музеи теперь…, говорят туристы от них в восторге, особенно Каноми Триумвирата…, этих ящериц самих бы в музее показывать, а всё туда же. Что поделаешь — Галактический Туризьм, бизнес блин…

Всё собираюсь слетать, глянуть, да как-то руки не доходят.

В город я пришёл рано утром, оставив машину и Алана в паре километров, в лесочке. Внешность, слегка изменил — к отросшей за время путешествия шевелюре, усам и бородке, добавил кепку, купленную на заправке. Как есть панкующий хиппи…, зато узнать меня было сложнее. Конечно, в розыск меня никто не объявлял, но подстраховаться стоило.

Пришёл я один, практически тайком, с единственной целью — снять временное жильё, достаточно просторное, для новых опытов с машиной Влада. С этим проблем не возникло. Обнаружив остановку общественного транспорта, я занялся чтением бумажных объявлений, наклеенных на неё аж в два слоя. Нужные мне, там имелись в небольшом количестве, но большего мне и не требовалось. Я искал полигон, а не место для долгой и счастливой жизни.

Договорившись с владельцем (договор о съёме был заключён путём передачи нескольких купюр, оплативших моё проживание в домике на два месяца вперёд), я вернулся к Алану. Ночью машина прибыла в город. Алан выгрузил кубы, установил их в самой большой комнате бревенчатой хибары и уехал избавляться от машины. Вернулся он пешком, со стороны леса, по идеи, никем не замеченный. И этой же ночью, я вновь открыл переход. Теперь с вполне конкретной целью — бриллианты. Я выбрал запись из научно-популярного фильма, снимавшего хранилище стандартно обработанных алмазов, как бы изнутри. О чём конкретно фильм я уже забыл, но суть в том, что на записи отсутствовали живые существа. Вообще, в этом фрагменте, присутствовало только хранилище, забитое драгоценными камнями.

В этот раз, прежде чем посетить мир за экраном, я подготовился. Требовался свет, а так как я собирался взять как можно больше, источники света, требовались достаточно мощные. Такие нашлись в городских магазинах. К сожалению, эти навороченные лампы, значительно опередили время, в котором завис притаёжный городок. Я вынес довольно много камней, но всё же меньше чем собирался, когда лампам пришёл каюк. При очередном переходе, едва пропал свет, лампы заискрились и полыхнули, с весёлым звоном разбросав осколки стекла по всему дому. Мало того, проводка начала гореть. Едва не сгорел мой домишко, а последняя партия бриллиантов, извлечённая из заэкранного мира, более чем наполовину рассыпалась прахом, некоторые камни превратились в субстанцию непонятного содержания, чем-то напоминавшую оплавленную пластмассу.

Я полез за камнями не просто ради обогащения или испытания этой грани возможностей аппарата Климова. Моя цель была более значительной, но для её воплощения требовались большие средства, финансового смысла. Камни казались самым удачным выбором — вес и объём небольшие, стоимость приличная. Я не слишком разбирался в них, так что оценивал нужное количество на глаз. Впрочем, я не ошибся. Следующее утро я провёл в местной ювелирной лавке…, забавно, но в том захолустье таки имелась своя собственная ювелирная лавка. Правда, она явно приходила в упадок, а может, зависла в нём, как этот город, потерявшийся в прошлом веке. Я прихватил один камушек. Ювелир оценил его в очень солидную сумму. Пора было приступать ко второй фазе моего, мягко говоря, не очень хорошо продуманного, плана.

Ещё работая у Коня, мне довелось услышать от него об одной весьма любопытной конторе. Как-то, за пьяным столом накрытом на нас двоих, Витя, хитро улыбаясь, шёпотом заявил, что если у него образуются проблемы не решаемого характера, умного Витю никто и никогда не найдёт, потому что у него есть местечко, где он может прятаться с комфортом, хоть до конца жизни. И даже если найдут — им потребуется армейский полк, что бы выкурить его оттуда, а хитрый Витя, в это время перебазируется совсем в другое место, где у него есть ещё одна нора попроще. Спустя час, совершенно кривой Витя, по секрету сообщил мне, что некая охранная фирма, может мне помочь сделать такую же берлогу как у Вити. Предупредил, что берут они много, и дал визитку. После чего уснул лицой в салат. Тогда я этому не придал особого значения, но визитку сохранил, так, на всякий случай. «Magic Guard», охранно-строительное предприятие. На их визитке ниже названия было написано: наши гарантии — полная конфиденциальность, новейшие системы охраны и новейшие строительные технологии, чрезвычайно высокие цены и любое ваше желание, в рамках нашего спектра работ. Вот так. Я пытался выяснить побольше о них, ещё тогда, работая в «Артесе». Но выяснить почти ничего не удалось. Они не казались сколько-нибудь серьёзной конторой. Два офиса в Москве и Питере. Реклама отсутствует, о клиентах вообще ничего неизвестно. Судя потому, что я нарыл, у них вообще клиентов никогда не было. Налоги они платили, но, судя по отчислениям, прибыли конторы были незначительными.

Я забыл о них, решив, что нет смысла лезть во всё это и искать ответы, которые мне, в общем-то, не нужны. Я был уверен, что никогда не буду нуждаться в подобных услугах. Увы, такой день наступил, я нуждался и сильно. Селиться в деревенской избушки посреди тайги, куда электричество проводить даже не пытались никогда, мне не улыбалось. Иные же варианты грозили постоянными неприятностями с моими таинственными охотниками и, в конце концов, смертью. Очень не хотелось мне обращаться в эту непонятную фирму, но иных вариантов, для себя я не увидел.

Я позвонил на номер, указанный в визитке. В номере наличествовал интересный код — сюда можно было позвонить с видеофона, но получить картинку — никак, устройство связи на той стороне, являлось сугубо телефонным.

— Здравствуйте. — Ответил мне мужской голос. Не шибко приятный и с явным раздражением. Возникло желание тут же отключить связь.

— Здравствуйте, хм…, я бы хотел сделать заказ. Нужен дом и…, эээ…, как бы вам объяснить… — Я, честно говоря, тогда растерялся. Обычно на связи сидит человек с приятным голосом, готовый ответить на любые вопросы клиента, а тут только что на три весёлых буквы не посылают.

— У нас очень много заказов. Вряд ли мы сможем заняться ещё и вашим в ближайшие полгода. — Ответили мне. Я даже не сразу понял, о чём речь. Судя по тому, что я узнал о них, они едва сводили концы с концами, а тут, видите ли, работы у них не меряно… — Возможно, мы сможем выделить вам вип место в очереди, если вы назовёте имя человека, порекомендовавшего вам нас. Если это был постоянный клиент нашей компании, мы сможем пойти вам навстречу и ускорить постановку вашего заказа в очередь производства.

Фактически меня послали, просто вежливо. Но я назвал имя и фамилию Коня.

— Простите, как ваше имя?

— Серый. — Буркнул я в ответ. — Конь, в смысле, Коняев, поймёт о ком речь.

— Ждите нашего звонка. Если мы сможем освободить место в очереди заказов, мы с вами свяжемся в течение месяца. Доброго вам дня.

Честно говоря, в конце этой фразы я ожидал, что-нибудь типа «как ты уже зае…л»…, в общем, в тот день я решил, что придётся решать проблему своими силами, без всякой надежды на чудо. Хотя какое там чудо…, за такие бешенные деньги, какие просила Магическая Охрана, можно типовой город построить со всеми коммуникациями. Чудо за такие бабки — чудо валютной обдираловки, не более того.

В тот день, пребывая в состоянии глубокого морального кризиса, я некоторое время поглощал спиртное. Потом, когда спиртное подобралось к участку мозга, обычно отвечавшего за логику и здравый смысл, я отправился в местный видео магазин. Кристаллических носителей там конечно не было. Сетов тоже не водилось — цифровые носители информации заменившие ДВ диски. Удобная штука. На мой взгляд, даже более удобная, чем кристаллы. Пластинка в пять сантиметров длиной, напичканная разной нано дрянью, способная держать 3 видео записи по два часа длиной, в отличнейшем качестве. Увы, предельная память 150 гигабайт информации. А стоимость производства такая, что кристаллов наклепать можно с десяток. Ну, как бы там ни было, в тех краях самым современным носителем был архаичный дивиди диск шестого поколения. Их и взял. А, вернувшись в свой домишко, запустил аппарат.

Я посетил три заэкранных мира один за другим. Несколько часов бродил в лесу Светлых эльфов. Наткнулся на деревеньку остроухих и остатки хмеля выветрились почти мгновенно. Минут двадцать я смотрел издалека, прячась за камнем, на посёлок самых натуральных эльфов! Один, высокий, с положенными его народу острыми ухами, как-то засёк меня, и я поспешил сбежать. Почти два часа я пил медовуху в жилище конунга Вербунда, который утоптал на какие-то свои разборки, с другими такими же дикарями. Отвратное местечко, но медовуха — высший класс. Вот какими должны быть музеи, что бы туда народ тянулся. Да если в музеях предоставят возможность, в реконструкции настоящего дома викинга, с вонючей медвежьёй шкурой на полу, оружием, развешанным на стенах и тому подобным, посидеть, спиртного древности попить — да все музеи Федерации не смогут принять поток посетителей! Новые строить придётся.

Оттуда меня вытащил Алан, вдупель пьяного, но, соображавшего вполне — эффект медовухи, ноги отнимаются, в башке хмель, перед глазами всё качается, а соображалка работает прекрасно.

Проспавшись, я посетил руины Нью-Йорка, в мире, где люди вымерли начисто. Красиво там было, хотя и немного печально. Громадный город, виденный мною только по телевизору, представший полуразрушенным, заросшим травой кустарником, а кое-где и лесом.

Удивительное было путешествие. Я будто бы завладел машиной времени и мог переместиться в любую точку прошлого или будущего, нисколько не повлияв на них. В принципе, даже мог радикально изменить события, не задумываясь о том, как повлияет это на грядущие, потому что, мои действия там, никак не влияли на реальный мир…, с этим возникла одна серьёзная внутренняя проблема. Оказавшись за гранью, я почти всегда забывал о том, что это всё лишь запись, просто вымышленный кем-то мир — там, за гранью, всё, абсолютно всё было реально. И я мог это вытащить за грань и сделать по-настоящему реальным! Наверное, так чувствовал себя Эйнштейн, создав бомбу, способную в одну секунду смешать с грязью целый мегаполис.

Синдром Бога. И я с некоторым беспокойством, чувствовал, что там, как раз Богом, я себя там и начинаю ощущать. Только с живыми разумными обитателями тех пространств я контактировать пока опасался. Так что, пожалуй, сей синдром, не шибко-то меня и зацепил…, вот.

Кстати, в тот день я обнаружил одну странность, касающуюся долгого пребывания по ту сторону экрана. Вернувшись из эльфийского леса, я обнаружил, что отсутствовал всего пятнадцать минут. Так утверждали часы моего, реального мира. Для меня же прошло несколько часов. Вот такие интересные особенности мира грёз. Вопрос на эту тему Алану, остался без внятного пояснения. Влад, оказывается, о таком интересном свойстве перехода за грань не знал. Временное смещение — как выразился Алан, не было изучено профессором, по причине того, что он никогда не пересекал грань дольше, чем на несколько минут. Вот так. Получалось, должным образом свою машину он не испытал.

В том походе в миры грёз, выяснились ещё некоторые интересные детали. На третий день после памятной гулянки в доме викинга, я почувствовал себя нехорошо. Болела голова, распухла глотка, ломило кости — грипп, как объяснил мне местный врач. Только вот заболеть им я ни где не мог. Прописанные лекарства я принял и после всего одного приёма антибиотиков, почувствовал себя лучше. Больше лекарства не принимал, осенённый одной интересной догадкой. И я не ошибся. Мой организм легко справился с этим гриппом, без дополнительных лекарств, всего за пару дней. Такое могло случиться, только если я подхватил знакомый моему организму вирус, но более простой, чем привычный ежегодный грипп. Я вновь обратился к врачу. Да, второй раз я обратился за медицинской помощью по такому пустячному поводу: врач тоже был в шоке. Федерация обязывает заболевших обращаться к медицинским капсулам или их операторам, но в те года (если у вас на полке, лежит учебник по истории 20-25ых веков Лоурена Туанага — выбросьте, никаких «специальных» государственных медицинских комплексов с системой мониторинга вирусологической ситуации в населённых пунктах, тогда не существовало) к врачам обращались редко. В основном обращались, если нужен был выходной по болезни или уж совсем прижало и не знаешь что делать. Чаще лечились самостоятельно, по своему почину назначая себе лекарства и вообще весь курс лечения. Я пришёл к медикам, подгоняемый страхом — я заболел, пройдя грань. Кто знает, что я мог подхватить там. В этот раз я вынес слабый штамм древнего гриппа. Врач подтвердил мои догадки, высказанные как гипотетические и не относящиеся к делу. Ему я плёл, что по-прежнему чувствую слабость, усталость и так далее, мне нужен был лишь этот разговор, с мнением человека что-то понимающего в делах медицинских.

Вот так, мир викинга Вербунда, наградил меня гриппом.

А я ведь помню, как при выходе слегка померк свет. Думал, показалось, ведь я ничего не выносил оттуда. Ан нет, не показалось. Я вынес бактерии вируса. Пищи для размышлений хватило ещё на месяц вперёд. Но это вносило серьёзные ограничения в мои возможные посещения заэкранных реальностей. С таким мириться я не желал и впоследствии нашёл радикальное решение проблемы. А до того пользовался советом Алана, основанном на его предположении — аналоговый робот мог строить предположения, основываясь на имеющейся у него информации, ничего удивительного в этом нет. Алан предложил гасить все источники света, при выходе из подозрительных миров. Выходить в затемнённое помещение, где единственным источником света было окно перехода. Тут, кстати возник вопрос, на который я получил не слишком приятный ответ. Свет окна — он проходил сквозь грань самостоятельно. Алан не смог дать подходящего объяснения, только заверил, что свет окна не может использоваться «мировой тканью» для материализации заэкранных объектов и посоветовал ознакомиться с документацией. Так мне открылась одна из функции куба, с кнопками, шкалами, лампочками и другой непонятной дребеденью. В его верхней части имелась ниша, открывавшаяся кнопкой на корпусе. В ней и находилась документация: десяток тонких бумажных папок, перевязанных жгутиками и подписанных от руки, Владом. Я тогда одну пролистал и понял, что сейчас мозг вскипит. Я мало, что понял из той научной ахинеи, коей пестрели листочки. Кроме одного — в этих папках крылась тайна используемого мною аппарата. Не уверен, но думаю, имея эти документы, достаточно гибкий разумом, хороший специалист в области квантовой физики, смог бы построить такую же машину. В 2357, я абсолютно уверен, это мог бы сделать Авраам Лингферт. В 2406 эта задача была по плечу Анатолию Стоун. В две тысячи…, в общем, не важно.

Через двое суток, мой видеофон разразился пищащей трелью и на экране высветился номер «Magic Guard». Состоялась краткая, но содержательная беседа.

— Мы сможем вам помочь. — Сказали вместо сдрасте, на том конце. — Вы желаете…?

— Дом. С охраной нужен. В тихом уголке, вдали от населённых пунктов и, конечно же, кроме вас и меня, никто не должен знать, где это будет и для кого строится. Даже…

— Об этом не беспокойтесь. Информация о вашем заказе ни где не всплывёт. О том, кто именно и что заказал у нас сегодня, будут знать только четыре человека. Никаких бумаг, подписей — всё будет сделано без вашего непосредственного участия. Бумаги на дом будет выписаны на другое имя, если желаете, мы можем оформить документы, удостоверяющие личность, на это имя, используя вашу фотографию.

— Было бы неплохо. Но вряд ли возможно. Биометрические документы мне не нужны.

— Понимаю ваше беспокойство. Вы получите документы образца 2020 года. Согласно закону о биометрических удостоверениях личности, документы образца 2020 имеют ту же силу, пока вы сами не пожелаете сменить их на биометрический аналог. Вас устраивает?

— Да.

— Охрана механическая, человеческая?

— Механическая.

— Где вы находитесь в данный момент? — Я назвал адрес, и на том конце прозвучала завершающая фраза беседы. — В течение дня, к вам прибудет наш человек. С ним вы обсудите детали заказа и его стоимость. Всего доброго.

Самое интересное в итогах сего разговора заключалось в том, что притаёжный городишко от офисов фирмы стоял невообразимо далеко. Либо компания сия охранная открыла способ телепортации, либо у них имелись люди не только в Москве и Питере. Как бы там ни было, ближе к вечеру ко мне, и правда, заявился представитель компании. Молодой человек в строгом деловом костюме с кейсом в руке. Смотрелся он в этих краях, как моя трагически погибшая «тера», на колхозном поле в сезон посева. Войдя в дом, парень окинул взглядом скромную обстановку, семь чёрных кубов (Алана, на всякий случай, я тоже запаковал обратно в куб), и сразу перешёл к делу. Он задавал точные, по существу дела, вопросы и делал пометки в обыкновенном бумажном блокноте, который извлёк из кейса. Интересная деталь, ибо в блокнотик я краем глаза заглянул, его пометки — это были кружки, палочки и цифры. Ни единого слова, какая-то бессмыслица, видимо, для него ясная как день. Моего имени он не спросил, вообще, всё, что потребовал парень, кроме ответов на свои вопросы, это задаток за работу компании. Причём сумму назвал такую, что хватило бы мою несчастную «терру» собрать обратно из совершенно новых деталей. Я отдал камни, примерно на названную сумму, ни слова не сказав против…, дело в том, что парнишка этот не только задавал вопросы, касательно моих требований к заказу, он так же интересовался, не желаю ли я добавить то, улучшить это и так далее. К примеру, он предложил добавить к системе мониторинга прилегающего к дому пространства, несколько автоматических пулемётов, скрытых в стенах дома и с управлением, выведенным на один пульт. Таких вот новаторских решений вопроса охраны, я никак не ожидал.

Часа через два, человек компании ушёл, заверив, что работы по моему заказу начнутся, как только будет найден подходящий участок земли и будут решены вопросы с правом собственности на него. Мне оставалось лишь ждать и платить, когда с очередным таким вот молодым человеком приедет счёт за оказанные услуги. Я мог, если желаю того, посмотреть на процесс строительство своего будущего дома, но только при втором платеже. К этому моменту, парень обещал начало монтажа стен. На пару минут проявилась моя подозрительность, я задумался о том, что могут ведь и кинуть…, впрочем, не та контора и не тем торгует.

В тот вечер, я решил отметить, намечающийся скудный просвет в сером тумане моего будущего и, как-то незаметно, напился до потери человеческой сознательности. Помню точно: в какой-то момент я заскучал, чувство эйфории начало удаляться в неизвестном направлении и я пригласил Алана посидеть со мной. Пить он на отрез отказался, неубедительно отмазавшись тем, что он металлический, кустарной сборки и к тому же робот. Пришлось ему развлекать меня беседой. Говорил он мало, о бабах ничего, кроме курса краткой анатомии не знал, в спортивных тачках ничего не понимал, так что в основном ему пришлось слушать меня. Как уснул, не помню, как запаковал Алана обратно в куб, тоже.

А вот пробуждение было запоминающимся.

Я как раз прорвался сквозь оцепление Белого дома, в полном, но очень героическом одиночестве пробился сквозь личную охрану президента (они почему-то, были сплошь вампиры — впрочем, я давно подозревал, что в Их Белом доме, не всё чисто), победил голема, охранявшего Круглую комнату и, после краткой, но отчаянной схватки, лично пленил президента США, как вдруг, в комнате зажигается свет и четыре сильные руки рывком вытаскивают меня из-под одеяла. Прежде чем я успел среагировать, мне врезали в солнечное сплетение и рубанули по шее ребром ладони. Дыхание перехватило, но помехой это естественно стать не могло — нас учили драться в любом состоянии, а перехваченное спазмом дыхание, причём всего на пару секунд, не помеха для пары-тройки ответных ударов по жизненно важным центрам тела противника…, именно поэтому мне и добавили по шее. Боли я не ощутил, сознания не потерял и понял, что первое впечатление от этого удара являлось ошибочным. Удар пришёлся не точно, был слабее, чем нужно и как бы соскользнул по шее, растрачивая и так слабую свою силу впустую. Так что, не давая противнику возможности закончить начатое, я нанёс сильнейший удар локтем в низ живота стоявшего слева, одновременно выбрасывая одну ногу в пол, для дополнительного упора и поджимая вторую. Дикая боль — в лучшем случае, а если бы я был не спросонок и с похмелья стопроцентный разрыв кишок. Только вот локоть мой слабо трепыхнулся, обе ноги вылетели куда попало, только не туда, куда я хотел, и как-то умудрились запутаться в простыне. Увы, этот удар по шее был выполнен точно. Профессионалом, куда более квалифицированным, чем я. Никто не пытался меня вырубить, просто вывели из строя. Моё тело с пару минут будет реагировать на сигналы мозга с трудом и неверно. Очень удобно человека в таком состоянии привязывать к стулу — никогда не думал, что осознаю сей факт, будучи в такой унизительной роли.

— Осторожно, у меня нежные запястья! — Рявкнул я, когда руки чуть не срезало затянутой петлёй. Рявкнул громко, слегка даже с визгом: по нервам такой вопль режет, будь здоров. А вот мои пленители даже не вздрогнули, быстро прикручивая мои ноги к ножкам стула. Плохо, были бы они хоть чуточку более эмоциональны, у меня было бы больше шансов на выживание.

Меня прикрутили к стулу меньше чем за минуту. Это время я потратил на оценку ситуации. Осмотрелся ещё, Алана вот увидел — мой металлический друг, оказывается, стоял на страже, даже пребывая дезактивированным, в форме куба. Он стоял на том же месте, где я его оставил ночью. Наполовину трансформировавшийся и оттого похожий на горку, в беспорядке сваленных, детских кубиков. На его корпусе, сияя красным огоньком, прилипло нечто неизвестного мне типа, слегка напоминавшее паука. Эта штука каким-то образом пробила шестью тоненькими лапками корпус Алана и что-то пропустила сквозь оплавленные микро пробоины — походило на оптоволокно и немного на растительные корни. Оплавленные края говорили сами за себя — концентрированная кислота с таким порогом кислотности, что плевать ей на любую броню. Оптоволокно, а скорее нечто на основе нано технологий — элементы «активного» соединения. То есть, они просто внедрялись в проводку, в корпусе робота, в первый попавшийся кабель или провод и посылали туда разряд такой силы, что микросхемы аналогового робота, обращались бесформенной расплавленной массой. Слышали мы о таком…, об идеи такого. После близкого знакомства с мощью боевого робота на системах аналогового интеллекта. Хех, знал бы полковник, что я, о сём слышал краем уха, наверное, отстранил бы от службы на месяц минимум. А это в «Кондоре» означало одни неприятности и назначение, в поломойки-посудомойки-овощерезки и так далее, базы, на весь месячный срок…

Мне стало и страшновато и сильно не по себе. Если у этих ребят такая подготовка, такие электронные игрушки — это явно те же самые, что уже пытались меня поджарить не так давно.

— Как поживаете? — Шикарно улыбнулся я своим победителям. Три квадратных мальчика, под два метра ростом, мужественные лица, пустые глаза, пуленепробиваемые лбы — прям родные братья Геркулеса. Как-то некстати подумалось, что у всех троих, наверняка, здоровье категории «А». — Выпить не желаете?

Молчание. Встали рядком, по стойке смирно и чего-то ждут. Как быть в такой ситуации? Звание, номер бляхи и группа крови, об остальном молчать, и ждать удобного случая для бегства….

Мотивация прекрасная, только вот я не на задании, а у тех, кто охотился за мной уже всё, что им нужно есть — просто подгоняй грузовик и грузи кубы в кузов. Так почему я ещё жив?

Вопросом как меня нашли, я не задавался. При толковом командовании и подходящих ресурсах выследить меня можно было. Я сам не смог бы, но кто-то поднаторевший в этом дел вполне мог. Я не из тех, кто мнит себя венцом всего и вся. На каждого специалиста, есть специалист более квалифицированный, на каждого крутого перца, есть кто-то ещё круче. Таков наш мир. В любом идеальном плане найдётся хоть один изъян. А если изъяна нет, просто его плохо искали или не было под рукой человека, который мог увидеть этот изъян.

Минуты три я сидел привязанный к стулу. Квадратные мальчики стояли на прежнем месте, кажется, даже не моргая. Попытки разговорить их, не возымели действия, но, похоже, сумели отвлечь их внимание. Ребята не показывали виду, но явно пытались не реагировать на мои слова. Бдительность их ослабла, внимание слегка рассеялось. Иначе они заметили бы, что мои плечи подозрительно странно подрагивают. Но не заметили и, слава богу. Когда дверь открылась, и в комнату вошли трое новых персонажей моей предпогребальной сцены, я уже успел освободить запястья от пут. Связали меня по высшему разряду, как надо. Но знакомо. Из такой связки вылезти, было не просто, но возможно, если знаешь как.

— Вы арестованы. — Проговорил один из трёх вошедших. Морда кирпичом, глаза стальные, одежда гражданская, а стать как есть армейская. И шрам от силового ножа аж через всю физиономию — чистый бандит. — Вас обвиняют в сокрытии потенциально опасных технологий. Вы признаны виновным и будете переданы в руки правительства, для допроса и установления меры пресечения…

Тут я едва не выпал из кресла. Если бы не связали, таки выпал бы. Эта пиратская морда была мне хорошо знакома. Сразу не узнал, лишь потому, что не видел уже пару лет, за которые проявились новые изменения, но голос остался прежним.

— Ну-ну. Кому ты чешешь братишка? — Скалясь сразу всеми зубами, ехидно проговорил я. — Допросят, вынут душу, а с ней и всё что мне известно, а потом пришьют.

Андрей, мой родной брат, отступил на шаг назад с круглыми глазами. Бандитская его физиономия, вдруг утратила весь свой грозный вид, и он на мгновение стал просто усталым, потрёпанным жизнью солдатом.

— Здорово Лекс, Вася. — Кивнул я двум сопровождавшим Андрея. Бульдозеро подобную фигуру Лекса спутать если и можно было, то только с самосвалом. Вася Панкратов запоминался своим простоватым, чисто славянским лицом. Я узнал их спустя мгновение, после того как понял, кто такой этот человек со шрамом на лице. — Развяжите?

С некоторым торжеством, я обнаружил, что невозмутимое лицо Лекса изменилось — он приподнял обе брови сразу, приоткрыл рот и глубоко, шумно так, вздохнул. Так много эмоций сразу от Лекса, я ещё ни разу не видел.

— Ну, как хотите. — Проворчал я, изображая очень недовольное лицо. — Я сам тогда.

Стряхнул с рук верёвки и стал развязывать ноги.

— Бараны. — Рыкнул кто-то голосом Андрея. Я глянул вверх и увидел три пунцовые физиономии, моих пленителей. — На улицу, охранять периметр.

— Вот, правильно, пусть сторожат. — Кинул я им вслед. — Ишь распустились, салаги!

— А ты? — Мягко так, и как обычно кратко, сказал Лекс. Все присутствующие его поняли. Вася и Андрей сумели улыбнуться, несмотря на явную неожиданность встречи, а я густо покраснел и поспешил полностью освободиться от пут. Меня взяли как котёнка, а не кондора. Мало того, что я это допустил, ещё и держал предмет охоты на виду, посреди главной комнаты дома. Не зачёт, причём полный.

Несмотря на обстоятельства, встреча эта была радостной. Мы пожали друг другу руки, не удержались и крепко обнялись. Если Андрея я видел хотя бы на похоронах, то Васю и Лекса, не встречал уже больше пяти лет. А ведь мы долго служили вместе, не раз прикрывали друг другу спины, спасали друг друга от пули и ножа, мы, по сути, все были братьями, породнившимися пролитой кровью, как своей, так и чужой…, кажется, это слова Арсеньева. Впрочем, не важно чьи они, главное они истинны. Мы все так считали.

Мой арест, с последующим изуверским допросом и изъятием опасного оборудования, мгновенно превратился в дружескую попойку. Вася отправил «салаг» на штурм наиболее приличного местного магазина, вооружив их солидным рублёвым боезапасом. Спецоперация Министерства Обороны стремительно неслась к барьеру абсурда. Впрочем, не помню нормальных операций. Куда бы нас не выдвигали, всегда где-то, что-то шло наперекосяк, никак не сообразуясь с планом операции. Так что захват меня любимого, не стал исключением.

В ту ночь мы хорошо посидели, о многом поговорили, Лекс, подпив, стал сыпать фразами из трёх и даже четырёх слов. А под конец, так и вовсе сказал подряд целых шесть слов — дело для него не бывалое. Конечно, говорили не о бабах и машинах и не о боевом прошлом. Все разговоры вились вокруг сложной ситуации, в которую я угодил. Особый акцент, мои сослуживцы и брат, сделали на том, как мне сегодня повезло. За мной послали именно этот отряд, из тех, что имелись в распоряжении «Кондора». Прошлый опыт подсказывал, что это последний подарок судьбы и дальше всё будет стремиться к трагическим финалам и печальным развязкам.

Как выяснилось, из лазеров в меня постреливали не кондоры. Они вообще включились в гонку за моей головой всего пару дней назад. За мной начали охоту сразу три структуры. Две криминально-правительственные.

Авторитетный Папа, в миру, депутат государственной думы Алексей Вениаминович Макаров, широко известный среди правильных пацанов тем, что врагам отрезал уши и терпеть не мог заниматься кокаином.

Лай, Сергей Анатольевич Лайкин, заместитель губернатора одной области, славившийся на всю страну самой большой коллекцией средневековых пыточных инструментов. Поговаривали, что для недругов у господина Лайкина есть точная копия сих артефактов, выполненная из нержавеющей стали и жестяных болванок. Кем были третьи, оставалось тайной. Именно они поливали меня дождиком концентрированных фотонных излучений. Андрей получил приказ обезвредить меня, изъять любые технологии, включая подозрительные на вид зубные щётки и вплотную заняться этими неизвестными. Вот так.

— Серый, дела такие. — Сказал мне Андрей, когда прояснилось положение моё и всех участников этой трагедии, где счастливый финал проглядывался всё более смутно: не одни так другие всё равно достанут. — Мы должны что-то взять: либо твой труп, либо технику. Сам понимаешь, иначе нам самим крышка.

Я понимал, но видел и третий выход из ситуации. Я избавил Алана от «паучка» обездвижившего его электронные системы. Прежде чем он начал стрелять во всех и вся, я отдал приказ перейти в режим получения новых задач. Я приказал Алану зарисовать точный и подробный чертёж себя самого. Без ошибок, такой чертеж, по которому они смогут воссоздать подобного Алану робота. А так же, полный подробный чертёж АРов, созданных профессором. Тут Алан мне не смог помочь в должной мере — он просто не имел всей информации по расщепителям. Влад не посчитал нужным загружать в робота большой объём информации о своих АРах. Но кое-какие общие схемы Алан начертил. Вполне достаточно для откупа, от правительственных живоглотов. Получив эти чертежи, они успокоятся и не почувствуют себя обманутыми. Что бы эффект был полным и от меня отстали наверняка, я присовокупил к чертежам папку Влада, подписанную «Техническая документация усовершенствованных атомных расщепителей» — там всё равно одни закорючки были и другая белиберда непонятная. Мне без смысла, такой пакет, а моим преследователям пищи для размышлений и попыток создать рабочий аналог хватит надолго. Пусть получат то, что им нужно и убедятся, что профессор был гениальным создателем новейших источников дешёвой энергии и посредственных боевых аналоговых машин. Я отдавал им источник энергии, ту власть, которую он мог дать в этом мире, но сохранял для себя, куда больше. Лучше никому, даже не догадываться, что именно пытался и таки создал профессор, на самом деле.

Бумагу и ручку Алан получил спустя полчаса — за ними сходил лично Лекс. Куда он ходил и где конкретно их взял не знаю, но трое новых сотрудников «Кондора» не узнали, что именно принёс Лекс в дом и зачем уходил (они служили пару лет, не были теми, с кем мы прошли пямь лет крови и огня — никто из нас не собирался доверять им больше, чем необходимо).

Алан зарисовал на бумаге все схемы меньше чем за двадцать минут.

Мы решили представить дело так, будто бы отряду Андрея удалось захватить и меня и аппарат, но во время обыска дома, когда и были найдены чертежи, я сумел освободиться от верёвок, раскидал бойцов отряда, сорвал с робота «жучка» и, отстреливаясь, сбежал вместе с ним. Преследование ничего не дало, я, дескать, улизнул. Аппарат, в перестрелке был уничтожен боевым роботом, так что, взяв всю документацию, какую нашли, кондоры покинули город.

Для разъяснения ситуации, Андрей вызвал «салаг» в дом.

— Никто не поверит. — Заявил один из них, а второй намекнул на то, что дом слишком целый, для поля боя с ожесточённой перестрелкой, при участии аналогового робота.

— Серый, дом к утру должен стать головёшками. — Предупредил меня Андрей, прежде чем все они вышли в двери. Мы обнялись на пороге. — Свидимся брат.

— Свидимся.

Вот так. Снова мы с ним разбежались. И снова на несколько лет.

Наша откровенно рискованная ложь удалась. Даже больше: полученные Андреем чертежи принесли ему новые звёзды на погоны и повышение. Старший офицер Шилов, уже через месяц, после подписания приказа, стал постоянным командиром отряда. Последний год, он и так им был: Туман, выполнявший эту роль ранее, погиб на одном из очень «особых» заданий, настолько, что потребовалось личное участие главы отряда. Хороший был мужик, но костлявую не перехитришь, всех заберёт, когда будет на то её блажь. Так Андрей стал полковником и официальным главой одного из отрядов подразделения «Кондор». Успешная операция по захвату наследства Климова, стала тем решающим обстоятельством, которое позволило Андрею стать единственным достойным кандидатом на роль главы отряда, после смерти Тумана. Приятно сознавать, что в этом ему помог именно я. Пусть и по воле слепого случая, да собственной неосторожности — охота за мной началась как раз после триумфального выхода Алана в свет и «Кондор» просто не мог не подключиться к этой травле. Но таки благодаря мне брат поднялся чуточку выше!

Сие приятно тешит моё абсолютно бескорыстное и добротою полное сердце. Воть.

Андрей стал полковником и главой подразделения (может и орден дали, не знаю точно — не интересовался), хоть и узнал я о том значительно позже. Я вообще полагал, что Андрея могут и понизить за практически проваленную операцию, но я недооценил значение генераторов для мира в целом и чинуш нашего правительственного зверинца, ну а я переехал жить в лес.

Когда кондоры покинули мой дом, я приказал Алану сделать две вещи. С первой он справился отлично — все шесть кубов в машину погрузил аккуратно, равномерно распределив их вес по площади кузова, так что колёса даже почти не проседали. А со второй возникли некоторые непредвиденные сложности. Открыв беспорядочный огонь по домику из всех стволов, робот, согласно приказу, не шибко следил куда палит, расстреливая указанный мною сектор пространства. Дом превратил в пародию на швейцарский сыр за десяток секунд. К исходу третьего десятка секунд, беспорядочной стрельбы, домик загорелся и, видать, жар от пылающих дров как-то повлиял на сенсоры робота — слишком близко к дому он встал. Плазменный шар устремился в балочное перекрытие, которое за пару секунд до того рухнуло объятое огнём. Сенсоры Алана зафиксировали изменение обстреливаемого рельефа слишком поздно — сгусток раскалённой плазмы уже улетел. Его свободное путешествие по воздушному пространству провинциальной России завершилось красочным приземлением, на одном из балконов единственного двадцати этажного здания в городе. Алан стрелять прекратил, и мы вместе, стоя плечом к плечу, любовались едва видимым отсюда дымно-огненным шлейфом, в котором вниз попадали обломки балкона и часть стены.

— Вандал. — Похвалил я Алана.

— Временная неисправность визуальных сенсоров…

— Зато как красиво пиздыкнулся этот балкон! Правда, Алан?

— Не понимаю сути вопроса.

— И не надо. Валим дружище.

Вот так закончился этот эпизод моей биографии. А ведь могло всё выйти совсем иначе. Например, послали бы не моих бывших сослуживцев, а другой отряд, а то и вовсе другому подразделению дали бы это задание. «Альяру» например…, эти меня пришили бы, а потом стали бы выяснять, того, кого надо они пришили или это очередная «случайная жертва» процветающего в наше время исключительно подлого терроризма? Повезло. Снова на фарт надеяться не было смысла. Фортуна, та мелкая сучка, что отвечает за удачу, она ведь чрезвычайно ветрена. Сейчас она благосклонна, а спустя час её уже ломает вам помогать. Так что я ушёл в подполье. Лесное.

На машине уехали в сторону тайги. Дождались утра на съезде с шоссе и с рассветом начали искать просёлок, выглядевший как можно более заброшенным. Такой нашёлся — заросший травой, кое-где на нём даже деревья проклюнулись, собственно на первый взгляд опознать в этом кустарнике бывшую дорогу, было не так-то просто. Глянешь — обыкновенный луг. Приглядишься — странный луг, вероятно, когда-то дорогой был. По нему и поехали. Через пару километров дорога исчезла совсем, и путь перегородила лесная чаща. Тут и остановились. Алан разгрузил кузов, унёс кубы, свёрнутые кабели, в овраг, густо поросший кустарником, метрах в пяти ста от места гибели просёлка (овраг я нашёл, после получаса блужданий по округе) и этой же ночью поехал избавляться от машины, в противоположную от шоссе сторону. Там имелось несколько озёр, в одном из них он её и утопил.

На следующий день я созвонился с Магической Охраной и потребовал встречи с их представителем. Мои намерения нельзя было назвать шибко разумными, но особого выбора у меня как-то не наблюдалось. Мы встретились на 45-ом километре шоссе. Я с кейсом в руках и этот парень почти с таким же кейсом. Что интересно приехал он на старенькой модели отечественного джипа…, и парень не скрывал своего удивления. Когда я вручил ему кейс полный бриллиантов, он и вовсе выглядел поражённым до глубины души. Попросил подождать — так у них дела не делались, клиент платил поэтапно и поэтапно же принимал сделанную работу (либо не принимал, просто платил, в зависимости от пожеланий самого клиента). Ушёл в машину и минут пять с кем-то разговаривал по видеофону — он на приборную панель смотрел и с ней разговаривал. Видеофон, только я впервые видел, что бы такую игрушку ставили на такую древнюю машину. Поговорив с начальством, парень вышел на улицу и сообщил, что формальности улажены. Мне остаётся только ждать звонка с указанием точного адреса. Ещё сказал, что подобная ситуация у них впервой, так что работы по заказу будут проводиться с максимально возможной поспешностью.

— Отлично. Кстати, я надеюсь, что с вашей стороны будут выполнены все условия. А то расстроюсь. — Сказал я ему и тут же понял что зря. Парень резко выпрямился, вскинув подбородок и сузив глаза — будто я ему пощёчину залепил.

— Вы не понимаете, с кем имеете дело. Господин Шилов компания не кидает своих клиентов. Больше не позволяйте себе таких выпадов — однажды вам снова может понадобиться наша помощь. До свидания.

Протянул мне руку для рукопожатия, а потом сел в машину и уехал, не дожидаясь ответа. Вот так. Запомнился мне этот парень. И рука его, которую я пожал. Крепкая, с маникюром и серебряным перстнем на пальце. В перстне большой камень, если не ошибаюсь красный. Красивая безделушка, удачно вписывающаяся в образ этого гордого паренька.

В лесу я жил до поздней осени. В город не выходил ни за едой, ни за одеждой. Так я задумал с самого начала, но кое-что упустил. Телефон — единственное средство связи, которое я себе оставил. Абсолютно новый, ни где не засвеченный, купленный одним хорошим человеком, который жил напротив меня. Пил человек много часто и вряд ли помнил, что однажды купил и отдал какому-то молодому человеку телефон. А что бы он помнил ещё меньше, я дал ему денег, достаточно, что бы он не просыхал с пару месяцев. По этой трубе вычислить меня не могли, по идеи. Тут я, правда, ошибся — таки нашли. Но в тот момент сложилась ситуация такая, что в тайге подзарядить его не где было. И выходить в город опасно. Алан спас положение. Мой боевой робот умел заряжать электронные приборы! Причём дистанционно, правда, таким способом зарядки, аппаратура неизбежно портилась. Телефон пришлось держать в основном выключенным, что бы очередная зарядка не угробила его к ядрёне фене. По оценкам самого Алана, он мог выдержать 3–4 подзарядки, после чего «импульсная дисфункция» сожжёт его электронную начинку. О чём он говорил, я не понял, но связь стала очень ограниченной.

Жизнь в лесу, особенно в таёжном, вещь не сладкая. С едой проблем не возникло — нас учили выживать в самых гиблых условиях, а уж летом да в тайге, выжить куда проще, чем в пустыне. Только комары достали так, что к осени у меня по ночам глаза горели как у голодного вампира. Зато я впервые за шесть с лихом лет отведал медвежатины. Да…, мишка пришёл посмотреть, чего тут забыли люди и почему без его разрешения, а, посетив наш скромный бивуак, жутко расстроился. Почему не знаю, но очень расстроился. Алана бить стал и меня съесть захотел — злой как-то был мишка. Я то убежал, на дерево влез як сайгак молодой на холмик высокай, а вот Алан убегать привычен не был, по деревьям лазать не умел, так что мишке врезал в ответ. Череп бедолаги, знакомства с усиленной бронёй не выдержал и треснул. В общем, умер мишка. А что с ним делать, с мёртвым-то? Не хоронить же. Съел я его. Но я ему был очень благодарен. Мясом я в лесной своей обители, разживался не часто. В основном корни и травы. Очень не хватало там кофе, соли, других приятных вкусу и вредных организму штучек, не смог я найти некоторые травы, которые могли бы облегчить мою жизнь на природе, но в целом, лесная жизнь не стала слишком обременительной.

Одно обстоятельство не давало покоя всё это время — я всё чаще замечал, что буквально изнываю от желания пересечь грань. Ночами, глядя на звёзды, когда-то я мечтал о космических полётах, исследовании новых миров — грезил наяву. Тогда в лесу, я часто смотрел на эти звёзды, но ни разу меня не посетила мысль о далёких мирах, что вращаются вокруг этих звёзд. Мне было плевать на них. Я смотрел на звёзды, а разум извлекал из памяти все, казалось бы, забытые фильмы, исход которых или нечто бывшее в них, меня когда-то волновало. Теперь я мог войти в них и переписать события! Я мог войти и забрать то, о чём мечтал, просто взять и принести сюда, в родной мир…, какие там к лешему звёзды — у меня под носом миллионы вселенных в каждую из которых я легко могу прийти, не покидая собственного дома!

Мою жизнь на природе мог бы облегчить всего один выход за экран, но, к сожалению, при мне не имелось ни одного диска или кристалла с записью. Выходить же за ними в город, я опасался. Чем меньше я передвигаюсь, тем меньше оставляю следов.

Когда листья начали желтеть, а по утрам стало холодать, в тайгу пришли люди. Нет, они и раньше приходили — туристы всякие. Их легко было избегать. Они искали впечатлений, сомнительные приключения в дремучем и тёмном овраге, где поселился я, их волновали мало. Но в этот раз, пришли другие люди. Серьёзные, молодые, в странных костюмах, вооружённые. Они вошли в лес и двинулись длинной цепью. Не знаю даже, сколько всего их было, но цепь они растянули, насколько хватало глаз. Мне очень не понравилось их оружие, пистолеты «Заря», оружие, изготовленное на основе технологий, новых для моего мира. Похоже, это была уже четвёртая сила, вышедшая на охоту за мной. Если с лазерным оружием я сталкивался, то о таких как «Заря» только слышал. Видел, как оно действует, но только один раз на учебной записи на базе «Кондора». Жуткая вещь. Один выстрел и человека рвёт в куски. Никакая броня не спасёт от пуль этого пистолета. Каждая — мини граната. И взорвётся она там, где коснётся цели. При взрыве гранат, иногда люди выживают, но лишь потому, что взрыв происходит на некотором удалении от человека и есть микро шанс попасть в «слепую зону», туда, где осколки не были выброшены либо выбросило малую их часть. Пуля «Зари» взрывалась в непосредственном контакте с целью. Смерть, как ты ни крути. Выдержит бронежилет — морду разворотит так, что если сразу не умрёшь от осколков и болевого шока, то спустя пару минут от потери крови ласты склеишь.

Кто они и зачем им понадобился я, не вполне понятно. Ну, если подумать, зачем им сдался я, понятно, а вот кто они сами такие? Уйти от них, не обнаружив себя, возможности не было. Так что мы затаились. Цепь прошла мимо, нас не засекли. Может, и не за мной приходили эти странные ребята, не знаю…, но в лесу прятаться мне больше решительно не хотелось.

Едва цепь прошла, я рванул к шоссе, оставив Алана сторожить аппарат. И там, на опушке леса, я увидел странную картину. Спрятавшись за деревом, в подлеске, я следил за шоссе минут сорок. Всё это время, на видимом участке шоссе стояло десяток машин. Несколько грузовиков, остальные иномарки с полной тонировкой стёкол, одна машина на реактивной тяге. Людей возле них практически не было видно. Только трое стояли на обочине и смотрели на лес. Все сорок минут они стояли как истуканы и, казалось, даже не дышали. Два амбала в чёрных деловых костюмах, по бокам от седого, морщинистого старика. Этот был одет в серый костюм, элегантный, но странно смотревшийся в комплекте с этим сморщенным лицом. Седой мне сильно не понравился. От него, буквально за версту веяло ледяным холодом смерти. Страшный человек. Уверен, он мог убить просто, что бы посмотреть, под каким углом упадёт тело. Без эмоций, без удовольствия, просто, что бы проверить собственные умозаключения.

Потом случилось нечто странное. Старик в сером пиджаке поднял правую руку к лицу. На запястье у него было что-то надето, что — я не берусь судить. Если непредвзято оценивать то, что я видел — у него на руке был мини видеофон и ему кто-то позвонил. Над браслетом полыхнула неразборчивая дымка (с такого расстояния я не уверен, что и дымку-то эту видел, могло и показаться), старик посмотрел толи на часы, толи на голографическое окно микро видеофона…

Понимаю, бредово звучит. В то время видеофон размером был со среднюю кастрюлю, причём то были самые новые его модели, а тут браслет на руке…, кто знает. Влад вот смог создать АРы значительно опередившие своё время. Я знал о существовании таких видов оружия как «Заря», работающих вообще на непонятных принципах физики, вероятно, даже не квантовой, а такой, которой ещё не придумали названия. Может и то, что я видел, было именно тем, что я видел. Не знаю. Старик смотрел на свой браслет с полминуты, а потом опустил руку и что-то сказал, кажется просто в пустоту. Что-то короткое, губы шевелились всего пару секунд.

Минут через десять цепь вернулась к дороге. Один из людей её составлявших подошёл к старику и что-то ему сказал. Старик кивнул и сел в машину на реактивной тяге. Вскоре все эти люди покинули тайгу, тем летом приютившую меня. Больше я их никогда не видел. И хорошо, что не видел. «Альяр», вдруг показался мне сборищем глупых, оголтелых юнцов, в общем-то, безобидных, просто весьма шкодливых.

На страх и риск пришлось остаться в таёжном овраге ещё на несколько недель. Меня больше не беспокоили, а потом позвонили ребята из «Magic Guard». Мой домик, был готов к заселению.

Мне назвали адрес, а я попросил отвезти меня туда, на их транспорте. Они пошли мне на встречу, и вскоре на шоссе появился вместительный автомобиль, сильно напоминавший любимую пролетариатом рысю. Алан загрузил в кузов аппарат, туда же погрузился сам. Я поехал в кабине с водителем. Причём водила там был не простой. Всё-таки, эти ребята были куда серьезнее, чем я предполагал. Водитель пожилой, серьёзный, одетый просто, пальцы слегка заляпаны смазкой или машинным маслом, непонятно — обыкновенный как морковка дальнобойщик. Если не приглядываться. Ногти явно были хорошо знакомы с маникюрным салоном. Лицо, хоть и простое, но отмечено какой-то внутренней гордостью, а на пальце правой руки серебряный перстень. Простой, без камней и прикрас, но с красивыми завитушками на боковинах.

В пути мы с ним как-то разговорились. Как-то у нас началось после остановки возле заведения «Бани Ашотика — лучшие ашотики, только у Ашотика!». Семён — так звали моего водителя, весьма тактично указал мне на мой помятый костюмчик, стиранный всего трижды в роднике таёжном. Намекнул на не совсем приятный запах, исходивший от меня. От дальнобойщика ожидать такой тактичности было трудновато, о чём я ему тут же и сообщил. Семён расстроено развёл руками, но говорить по-другому, видимо просто не умел. Хороший мужик, уж слишком воспитанный, но хороший. Эта поездка стала самым приятным событием в моей жизни за тот год.

Пока я отмокал в банях неведомого Ашотика, у которого ещё и загадочные ашотики где-то прятались, Семён раздобыл новую одежду, для меня. Дешёвую, простую: я стал выглядеть как его напарник в нелёгком деле перевозки разных грузов по ухабистым дорогам матушки России. Тоже, если не приглядываться. Шибко крепкая у меня фигура, да и лазерные ожоги на головах мирных водителей встречаются не часто.

Ехали почти неделю, останавливаясь в маленьких городках на ночлег. Без приключений. Даже дорожная полиция останавливала всего два раза. Причём второй раз, инспектор просто встал перед окном и стал выразительно смотреть на Семёна, сующего ему документы. С минуту стоял. Семён тяжко вздохнул, документы убрал, сунул в окно три сотни и полицейский с ленивым зевком ушёл туда, откуда появился. Так и добрались.

Нас вновь окружала тайга.

На холме, в километре от лесной стены и метрах в пяти ста от первых деревьев, стоял мой новый, трёх этажный домик. Настоящий особняк!

У входа ждала молодая девушка, в костюме, наполовину пошитом из кожи, наполовину из шерсти. Довольно странноватая смесь, но то, во что эти модные штучки превратились через сорок лет — даже вспоминать противно. Юная дама тоже носила серебряный перстень, но с камешком — если не подделка, а я сомневаюсь, что эти люди одели бы на себя подделку, то камень являлся не слабых каратов сапфиром. Девушка чем-то очень походила на Семёна и того парня, которому я отдал свои камни. Не знаю, может они были родственниками, а может, их роднило это выражение гордости на лицах. Она передала мне кейс с набором документов. Теперь меня звали Аквилов Сергей Юрьевич, дом я, оказывается, ни у кого не заказывал, а получил в наследство, от преждевременно скончавшейся матушки Аквиловой Авдотьи Семёновной. На первый взгляд документы были в полном порядке, и я отправил Алана на разгрузку. Ключи от дома к документам прилагались.

Когда Семён и не представившаяся дама, сели в грузовик и поехали прочь, я занялся осмотром моего нового пристанища. И начал я с того, что обежал его кругом. Я осмотрел землю, фундамент — буквально всё что можно, но ни единого следа, говорившего о не давней стройки, шедшей ударными темпами, не обнаружил. Трава лежала нетронутая свежая, фундамент выглядел крепким, но замшелым и старым. Стены казалось, недавно подвергли тотальному ремонту, но сам дом будто бы стоял тут уже многие годы…, честно я задумался над этим. Что если они просто перестроили уже имевшийся домик? Впрочем, даже если бы это было так, я уже не смог бы возмутиться сим фактом.

Мне захотелось посмотреть на дом издали. Я отошёл в поля на несколько сот метров. Там остановился и стал смотреть. Я проверил — дом обшили стальными пластинами, но вот отсюда, они казались обыкновенным хлипким эконом-вариантом обшивки. Хромированная жесть сайдинга с виноловым напылением. Винол делал материал практически не разрушаемым, под воздействием стихии и был дешёвым, чем соблазнялись многие строительные конторы. Вещь сильно устаревшая, потому и дешёвая и не солидная, но любили её и клиенты. Смотрелось красиво, износ обшивки сводило к минимуму, стоило мало. А в моём новом домике ещё и наличи поставили на обшивку. Получилось красиво — по всей площади стен завитушки, имитирующие виноградные лозы. Казалось, особенно издалека, будто весь дом увит виноградом…, серебряным виноградом. Впрочем, несмотря на некоторую глупость такой раскраски, в то время считалось модно и круто, вешать на дом металлический виноград разных цветов. Тут неведомый архитектор, отчего-то выбрал серебряные тона. Не знаю, мне понравилось.

Окна сливались цветом со стеной, и казалось, их нет вовсе. Прозрачное стекло с внутренней тонировкой фотоэлементами Брайна — он реагировал на свет, и окна можно было настроить на разные режимы отражения. И вот это уже считалось вещью дорогой и даже признаком большого достатка. Мне оставалось только аплодировать архитектору сотворившему этот дом. Винол, сайдинг плюс дорогущие стёкла, на грани нано технологий — такое творили только среднего достатка коммерсанты, со своими загородными домами. Экономя на одном, они сэкономленное вкладывали в другое, пытаясь пустить побольше пыли в глаза. Построить навороченный ультра современный дом как у финансовых воротил из топ листа журнала Форбс, они не могли по средствам, но из кожи вон лезли, что бы показать, что и они ненамного беднее и обладают, куда большим чувством прекрасного. В результате получались вот такие домики как мой.

В моём со стороны всё так и выглядело. Как и со стенами, окна, тоже лишь выглядели дорогущей стеклотарой с Брайновскими плюшками. Стекла там не было в помине. Прозрачный высокопрочный пластик, более твердый, чем листовая сталь стен.

Налюбовавшись своим домиком издали, я решил вернуться и осмотреться внутри. Тут и обнаружилась очень интересная деталь. Я прошёл через луг. Остановился. Вернулся и стал смотреть вниз. Прошёл ещё немного назад. Присел на корточки и круглыми глазами уставился на почву. Точнее на луговую траву. Она цветом разная была! Вернее сказать оттенком. По одну сторону чистейший изумруд, а в сторону дома трава становилась тёмно-зелёной. Я не поленился и руками раскопал там ямку. И восхищённо матюгнулся. Дёрн был заменён на огромной площади. Пройдёт зима, весна, настанет лето и разницу уже никто не увидит, но сейчас, если приглядеться, было заметно, что трава на сотню метров вокруг дома народилась явно не в этих краях. Причём приглядываться надо было, именно тут, на границе между местной и завезенной травкой луговой. Вот такие пироги выпекали ребятки с серебреными перстнями. Дом построили с нуля, без сомнений, но замели следы так, что без спектрометра не догадаешься, что тут стояло годами, а что появилось лишь пару месяцев назад.

Я вернулся в дом и приступил к осмотру своих владений изнутри.

Мои новые друзья, страдавшие необъяснимой тягой к серебряным побрякушкам, не подвели ни по одному пункту. Всё сделали в точности, как я просил.

Первый и второй этаж, складские помещения, одинаковых размеров с дверьми, только внешне выглядевшими красивыми резными деревяшками, в доме богатого амбициозного коммерсанта, ещё не заработавшего свой первый миллиард. Третий этаж являлся жилым и имел всё необходимое для приятного времяпровождения: виртуальный симулятор, модно обставленный зал для отдыха, шикарный бар и так далее. Имелось также несколько подвальных этажей, в которые попасть можно было только через шахту лифта. Причём сам лифт располагался в одной из стен и если бы я не знал, где именно, то и сам бы его не нашёл. Вот подвал, уже никоим образом не напоминал жилище богача, страдавшего полным отсутствием вкуса и неприличным избытком наличных средств. Подвальные этажи, своим существованием нарушали сразу половину всех статей действующего уголовного кодекса.

Первый представлял собой стрельбище, напичканное самым современным оборудованием и далеко не травматическими видами оружия. Второй, при необходимости, мог стать убежим. На этаже имелось всё необходимое для жизни в полной изоляции в течение полугода и кое-что, для помещений такого типа несвойственное. Обычно в подобных убежищах, бань не строили. В общем, в случае чего я мог полгода торчать там с комфортом, ни в чём, кроме загара не нуждаясь. Только на этом этаже присутствовали дополнительные двери, позволявшие герметично закрыть выход из шахты лифта, а их конструкция была задумана столь хитро, что даже при проникновении недругов в шахту, они ни за что не догадались бы, что сия монолитная железа, на самом деле дверь. Что бы это понять, требовалось либо иметь подробный план нижних этажей здания, либо раскопать шахту на пять метров в обе стороны, как раз на уровне второго этажа.

Третий представлял собой просто очень большой и очень современный спортивный зал — всегда хотел иметь личный спортзал и двух личных тренеров с пятым размером груди, в белых гольфиках…, ну, тренеров в заказ никто, конечно, не включал, зато зал у меня таки теперь был!

Четвёртый этаж оставался пустым. Собственно его я заказывал, что называется по наитию — понятия не имею, зачем он мне понадобился, но в будущем этаж пригодился.

И, наконец, последний, пятый подземный этаж здания. Он так же был девственно пуст, за исключением дальней стены. Её полностью занимал стеллаж с различными носителями видео данных. Ни одна запись не повторялась — по крайней мере, так планировалось. Ещё сюда привезли нечто большое, угловатое с широкой линзой — самые мощные и самые надёжные источники света, какие компания сможет найти — видимо, это они и были. На этом этаже практически весь потолок был усыпан лампами. Включались они тремя секциями и при включении всех секций, потолок превращался в сияющий океан света…, представляю, как ломали голову строители, пытаясь понять, зачем этому маньяку заказчику такое освещение, да ещё и два прожектора, луч коих вполне мог бы служить прибрежным маяком.

На этом этаже я и разместил аппарат Климова.

Мой чудесный домик отличался от всех прочих домиков не только этими замечательными деталями. Его так нашпиговали разной электронной и не шибко, дрянью, что одна магнитная бомба, вызвав короткое замыкание, могла запалить весь дом сразу. Могла бы, если бы не современная изолирующая обмотка по всем важным соединениям и узлам. Только часть из всего впихнутого в домик оборудования, при судебном процессе Государство против Сергея Шилова, могла послужить сто процентным основаниям для прокурора, требовать в качестве меры пресечения газовую камеру. Хорошо, что её отменили…, с детства на разные смертельные газы жесточайшая аллергия — начинаю быстро чахнуть и неприлично материться.

По всему периметру дома, в стенах, под прикрытием тех самых «виноградных лоз», были установлены средние пушки, плюющиеся горячей плазмой. В крыше три зенитных орудия мелкого калибра. Вместо чердака имелся четвёртый этаж, где размещались семь полностью заправленных машин на реактивной тяге, каждая машинка несла на себе ничем не прикрытый скорострельный пулемёт. Газон вокруг дома усыпали фугасы в пластиковых оболочках. Фугасы не устанавливались только в восьми секторах — их занимали подземные гаражи. Ни один из гаражей не мог бы использоваться для ремонта, не было в нём собственно места, даже что бы нормально развернуться. Всю площадь такого гаража занимала микро катапульта и лёгкий танк с внедрённой системой автоматического управления. Катапульта выбрасывала танк, сообщая ему достаточно энергии, что бы он вылетел из гаража, по сути являвшегося ямой с металлической облицовкой, на пару метров в сторону. После чего танк мог начинать работать. Вот упаковать его обратно было непросто, а активировать и пустить по головы вражьи — без проблем. Конечно, заказанные мной машины, против самых простых армейских танков долго не протянут, но я и не думал, что мой дом могут начать штурмовать с такой поддержкой. В сущности, мои мини танки, должны были бы стать эффектом неожиданности, который обеспечит мне одну победу. Если меня найдут и попытаются выбить из этого дома, ждать второй атаки, смысла нет. Отвлекающий манёвр, в виде ожесточённой обороны и пока враг сражается с автоматами, встаю на лыжи.

К домику имелась пристройка, которая являлась уже самым обычным гаражом с моим собственным небольшим автопарком. Пять современных машин на реактивной тяге, самых последних моделей и одна сделанная по спец заказу — внешне новенький форд, а на деле бронированная тачка, с дополнительным двигателем и повышенным расходом топлива. Кстати, Форд — единственная компания мирового автопрома, которая до последнего сопротивлялась появлению новых машин, на новых источниках энергии. К их величайшему сожалению, да и к не меньшему сожалению нефтепромышленников, в игре присутствовал кто-то еще, и этот кто-то настойчиво проталкивал новые технологии в автомобильном строительстве.

Кроме перечисленных маленьких радостей, присутствовала одна мною не заказываемая, видимо, являвшаяся своего рода подарком фирмы. Дом можно было заблокировать дистанционно и наполнить ядовитым газом…, честно говоря, мне эта функция не шибко понравилась. Я несколько часов потратил на изучение этой системы, пытаясь найти удалённые подключения. Потом отправил делать тоже самое Алана. Кто знает, вдруг систему установили на случай, если потребуется меня тихонько убрать, в моей же неприступной крепости. Ни я, ни Алан, ничего подозрительного не обнаружили.

Управлялось всё это чудо компьютерной системой, терминал которой, имелся почти во всех помещениях дома. Кроме того, я мог управлять системой голосом, даже не подходя к терминалу. Несколько покоробила меня эта компьютерная система дома. Дело в том, что она, как и Алан, являлась аналоговой. Нет, против разума у машин я ничего против не имею, но, чёрт возьми — у этой конкретной машины в её незримых виртуальных руках были сосредоточены все ниточки управлявшие всем этим чудесным домиком. Замкнёт этого аналогового монстра и решит он, что я угроза его мирному существованию, заблочит дом и наполнит его газом…

Конечно, нет. Даже тогда, эти простейшие системы ИИ, имели серьёзные программы-блоки, для предотвращения любой опасной самодеятельности. Но, к сожалению, меня это не слишком успокаивало. Просто не люблю, видимо, когда механизм, умнее меня…

— Это не так сложно Серёжа, как тебе кажется. Тут даже не нужен сложный компьютер, хватит обычного тетриса. — Раздался мягкий, слегка шипящий голос, от переборки каюты.

— Уууу… — Простонал солдат. — Крэдок, ну что опять стряслось?

— Стряслось. — Отозвался преданный друг солдата. Некоторое время он молчал, смущённо переминаясь с лапы на лапу. А потом, опустив голову и тяжело вздохнув, Крэдок произнёс. — Ты зачем всё молоко выпил?

— Что?… а…, прости…, как-то не подумал…

— А всю рыбу кто сожрал? — С явным осуждением в голосе проговорил рыжий друг капитана корабля. Большие алые глаза смотрели с непередаваемым словами немым укором.

— Как кто? — Недоумённо откликнулся капитан. — Ты.

— А зачем ты позволил мне всё съесть ещё до входа в гиперпространство?! Мяу-мау-мяяяуии…

— И что это было? — Полностью выслушав мяукующую, длинную и раздражённую, тираду своего верного друга и единственного члена экипажа, вопросил капитан.

— Не переводится. — Буркнул Крэдок, изящно разворачиваясь на месте и вскидывая пушистый хвост трубой, вышел прочь из комнаты. Из коридора донёсся тихий шелест, и едва слышимый свист — Крэдок не пожелал идти пешком и, расправив крылья, полетел по коридору.

Минут пять стояла полная тишина. Капитан, всю свою жизнь, выполнявший задачи, которые обычно ставятся солдату, улыбнулся и продолжил свой рассказ.

— Меньше жрать надо и не будет рыба кончаться…

Неделю я не занимался ничем иным, кроме как знакомством со своим новым домом. Облазил каждый угол и уголочек. Изучил проводку, схемы, расположение всех систем, подробно изучил планы дома (правда, их я понять почти не смог, чертили их для тех, кто в чертежах разбирается). В этом мне помогал Алан. Боевой робот, самоотверженно сканировал каждый уголок дома и прилегающей к нему территории в поисках жучков и любых других скрытых сюрпризов. Всё-таки я не мог до конца поверить, что компания выполнила все условия сделки честно. Ну, а, кроме того, нельзя не учитывать того факта, что в компании этой могут быть «левые» люди. Поставит так какой рабочий неприметный жучка и сливает местоположение новой крепости сторонним лицам, не зная, кто там будет жить. А сторонние лица уже по своему разумению распоряжаются полученной информацией. Конечно, для такой цели жучков ставить не шибко то и надо — просто запомни положение на местности. Впрочем, я полагал, что все рабочие, коим «серебряные перстни» не доверяли всецело, доставлялись сюда как минимум в закрытых машинах и вряд ли могли знать, где именно работают. По крайней мере, я, на месте компании, поступал бы именно так. Чем меньше людей знает, где ведётся строительство тем лучше для дела.

Никаких сюрпризов я не обнаружил. Странно, но «серебряные» сыграли свою партию честно.

Спустя неделю, абсолютно довольный новым домом, про который с полной уверенностью можно было сказать: мой дом — моя крепость, я отправился в очередной поход в заэкранную реальность. Увы, первый, за последние несколько месяцев, серьёзный поход на ту сторону, завершился не слишком удачно для меня. Пока, мне ещё не доставало опыта в этом деле, эликсира, не хватало друзей и моей, ээээ, не совсем обычной сегодняшней физиологии.

Несколько дней мною управлял инстинкт хомяка обычного — я тащил из-за экрана всё, что радовало глаз и заставляло сердце биться чаще. И конечно, самое первое о чём я подумал, ощутив себя в безопасности в центре своей крепости, напичканной эффективными, хотя и слегка незаконными, системами обороны, это оружие. Нет, не привычные огнестрельные игрушки, не редкое в моё мире лазерное оружие, не новейшие плазменные пульсары (иногда плазменное оружие называли излучателями, но чаще просто — плазма). В первую очередь меня интересовало то, что в моём мире ещё не изобрели. Стволы, которые теоретически могли появиться лишь десятилетия спустя или не появиться вовсе.

Мой арсенал быстро наполнился оружием, которого на Земле ещё не существовало. Ручные дезинтеграторы, бластеры, ионные винтовки и много ещё чего. Даже гравитационное оружие…, тогда, кстати, выяснилась ещё одна особенность аппарата. И Алан, мерзкая жестянка, о ней, оказывается, знал.

Я пронёс сквозь грань перехода, техномагическое оружие, которое в фильме работало весьма своеобразно. Оружие не имело привычного ствола и вообще имело форму перчатки, так же и использовалось. Персонажи фильма, одевали перчатку и, сжав кулак, активировали заряд, который потом просто бросали во врага. Плазма, сплетённая с магическими энергиями какой-то Шамбалы (наверное, какой-нибудь город в Северной Африке, правда, каким боком он относится к магическим энергиям я без понятия). Сиреневый шар полумагической плазмы, окружённый микромолниями того же цвета, летел в цель и разносил её на атомы. Буквально. Расщеплял пораженную цель в атомную пыль. Мне очень понравилось такое оружие. Удобно в ближнем бою, мощное и бьёт наверняка. Я перешёл грань и вытащил две такие перчатки в свой подвал, освещённый всеми тремя секциями ламп и прожекторами. Свет практически не померк — меня сие сильно удивило. Когда я вынес всего пять бластеров, размером не больше древнего ТТ, весь этаж погрузился в сумерки, а тут…

Я поднялся на первый подземный этаж (там я и испытывал всё оружие, добытое за гранью перехода) и одел перчатки. В трепетном предвкушении я повторил действия персонажей фильма. Первая перчатка не исторгла никаких плазменных шаров — выплюнула синенький огонёк, который тут же потух, и перестала реагировать на моё присутствие. Вторая вообще расползлась по швам, едва я сжал кулак, и ссыпалась мне под ноги, горкой потрёпанных тряпиц. Супер оружие, стрелять не соизволило. Моё состояние в тот момент иначе как шоковое описать трудно — был момент, я подумал, что аппарат сломался и через пару минут я сам вот так на пол ссыплюсь горкой потрёпанного сырого мяса…, паника быстро прошла.

Я нашёл Алана и потребовал объяснений. Робот ответил чётко, спокойно, иначе видать не умел. Таинственная и непонятная «мировая ткань», суть и природу, которой профессор сам не понимал, а если быть до конца откровенным, так он и термин этот сам придумал, взяв из головы, что бы хоть как-то охарактеризовать феномен. Так вот ткань, которая мировая, материализовала вещи, согласуясь с законами обыкновенной и квантовой физики нашей Вселенной. Бластер, как энергетическое оружие, вполне мог существовать, стрелять и материализовывался в соответствии с возможными реалиями физики. Но, если вещь, приносимая сюда из-за экрана, никак в принципе не могла существовать или действовать в реальной вселенной так, как задумывалось в заэкранном мире, при переходе она материализовывалась с «ошибками». Что Алан имел в виду под ошибками, я не понял и потребовал объяснить. Лучше бы он промолчал.

Профессор заинтересовался феноменом всерьёз. Он вынес десяток вещей, которые полагал совершенно невозможной выдумкой (Алан этот момент дополнил комментарием — из них две прекрасно работали и в нашем мире, что едва не вызвало инфаркт у Влада). Так вот, большую часть вещей ждала судьба моих техномагических перчаток. Две рассыпались прахом, едва обретя материальность. Одна не материализовалась вообще никак. А с двумя приключилась беда. Добрый, травоядный, маленький и пушистый медведь, обладавший телепатическими способностями, едва оказавшись по эту сторону экрана, напал на профессора и едва его не убил. При вскрытии выяснилось, что мишка был абсолютно плотоядным зверем с неуёмным аппетитом — какой-то гормональный дисбаланс, сжигавший мишку изнутри. Вот так, шибко положительный зверёк с той стороны, нарисовавшись тут, мгновенно обратился кровожадным хищником. Второй предмет повёл себя ещё хуже — он взорвался во время материализации. Сила взрыва исчислялась в мегатоннах. Как профессор остался жив? Алан не знал и лишь подробно описал момент инцидента. Переход каким-то образом затянул в себя энергию взрыва. Тогда аппарат выгорел на четверть всей электронной начинки. Ручной ремонт аппарата занял почти месяц. Именно тогда, как пояснил Алан, Влад и занялся постройкой автоматического робота, для ремонта аппарата.

Почему Алан не сообщил мне об этом, когда я, несколько месяцев назад, пытал его насчёт вещей переносимых в реальный мир из за экрана? Алан дал потрясающий ответ на вопрос:

— Ваш вопрос был сформулирован однозначно. Вы не интересовались возможными инцидентами с отдельными, принципиально невозможными элементами.

Вот такие пирожки. С тех пор я очень подробно и ёмко формулировал вопросы, обращённые к Алану, и был предельно внимателен, к тому, что выношу оттуда…, к сожалению, не всегда. Но как-то проносило. Смертельных инцидентов не случилось ни разу. Толи нам везло, толи мы инстинктивно чувствовали, что тащить в наш мир нельзя ни под каким предлогом.

Кстати, я над этим не раз задумывался. Мог ли сам переход, этот туннель, изменить нас? Сделать нас, например гиперчувствительными к тому, что мы берём оттуда? Не знаю даже, Вася вот тоже размышлял над этим, но так и не нашёл никаких вразумительных ответов. А к профессиональным учёным, мы, по понятное дело, никогда не обращались.

По каким-то мне самому не ясным причинам, я долго опасался появляться там, за экраном, перед живыми разумными существами. Не знаю почему, может, боялся. Может, комплекс у меня такой развился или ещё что…

Почти год, я посещал лишь оружейные склады и места, где полно растений, животных, посещал и просто живописные места, которые нравились мне, но однажды, я всё же решился, войти туда, когда рядом будет находиться, живой разумный обитатель.

Эх…, в каких необыкновенных местах я побывал задолго до открытия Алайны, Примэс, планетарной системы Хольм!

Алайна — планета класса «А», наиболее популярный курорт Звёздной Федерации.

Примэс — планета класс «Г», туристический объект, знаменита пустыней Аллод и высокими горами. Пик Герольф, вершиной касается верхних слоёв стратосферы.

Планетарная система Хольм, галактические координаты содержатся в энциклопедии «Пригодные для жизни планеты Млечного пути» — 48 планет, 1 9 из них пр игодны для колонизации людьми, 7 для колонизации иными рас ами. На сегодня самая большая известная планетарная система Млечного пути. Справка бортовой системы.

Человеческая фантазия создала такие удивительные миры, что подобных некоторым из них, я так и не встретил в безграничном многообразии планет нашей галактики. Наверное, в тот год, я был по-настоящему счастлив. Впервые в жизни, мне не нужен был свист пуль над головой, что бы ощутить радость, эйфорию — впервые всё это приносил лишь живописный мир нетронутой человеком природы, окружавший меня со всех сторон…

Не отрицаю, я сильно размяк за тот год. «Пенсионерские» посиделки на скале в километре от водопада глубиной пятнадцать километров, любования пейзажем гор, вершины коих выходили в стратосферу, захватывали дух и разум, но, тем не менее, не давали всего, что было мне нужно. Ведь я так и не вышел на контакт с людьми или любыми другими разумными существами на той стороне экрана. Так что в ближайший городок я время от времени выбирался. Девушки, вино и водка, отчаянные драки с местным молодёжно-бандитским коллективом и тому подобные приключения — они требовались мне, и я получал их в городе. А, возвращаясь домой, отлежавшись, поправив здоровья, я снова спускался вниз…

Много ли людей в галактике могут похвастаться тем, что своими глазами видели восход сразу семи солнц? А я видел. Я стоял вытянувшись в полный рост и моего тела касались лучи всех семи светил…, никогда не забуду тот день. И многие из тех дней я буду помнить всегда. Я видел как над синими скалами, взошло чернильно-чёрное солнце! Я видел столкновение нашей галактики с туманностью Андромеды — видел, как бесподобное сияние тысяч сверхновых, окрасило ночное небо Земли в такие чудесные цвета, что и у Богов перехватило бы дух! Я шёл по выжженной межгалактической войной Земле. Я гулял по поверхности Марса, какой она была миллионы лет назад! Я видел такое, что не увидит больше никто и никогда. Я видел мир человеческой фантазии и касался его своими руками, дышал воздухом миров, родившихся в человеческом воображении!

Я видел сотни самых разных планет, до того, как первый межзвёздный корабль Земли, покинул пределы солнечной системы.

Но так ни разу и не решился на контакт с людьми тех миров.

Я сидел на вершине Олимпа и смотрел вниз, на горящую Землю. В этом мире, в этом фильме, Боги сошли на Землю и сразились с Титанами, призвав на свою сторону людей, и весь мир погрузился в огонь и тьму. Красивое было зрелище. Если смотреть на него с вершины Олимпа, покинутого Богами. Я как обычно, просто смотрел, любовался, собираясь вскоре уйти домой. И вдруг понял, что уже не сижу на камне. Сам не заметив, я встал и подошёл к краю пропасти, низом которой был пылающий адским огнём Тартар. Но я смотрел не в гиену огненную — я смотрел вперёд, туда, где Боги и Титаны месили друг друга, чем придётся. Я жаждал вступить в эту битву! Я чувствовал, как закипает кровь, как руки, уже не стороннего наблюдателя, руки солдата, ищут спадающий с плеча ремень автомата, которого у меня не было.

Вернувшись домой, я понял, что пора переступить последнюю черту, подаренного Владом чуда. К сожалению, я выбрал очень неудачный фильм для своего первого визита за экран, к разумным обитателям его миров.

Не помню название фильма, но что-то африканское. Там раджа какой-то был, а они обычно в Африке живут…, толи в южной толи в северной. Точно не припомню. Раджа, это что-то вроде папы у авторитетов. А этот был ещё и колдуном. В общем, очень авторитетный мужик.

Я нацепил камуфляж, лёгкий бронежилет, если не ошибаюсь, с керамическими пластинами, полузакрытый шлем и вооружился лёгким бластером. Напомнив Алану, что в случае чего, он должен меня обязательно вытащить, я включил аппарат.

Момент был выбран подходящий: в фильме, в новом для меня заэкранном мире, показывали сокровищницу, до потолков забитую разной драгоценной дрянью. Внутри ошивались с десяток стражников в чудаковатых одеждах, вооружённые кривыми мечами, название которых я запамятовал. Среди стражи мелькал низкорослый плюгавый старичок, который собственно, раджой и являлся. Когда прямо перед ним возникла дыра в пространстве, из которой шустро выскочил собственной персоной офицер запаса Сергей Шилов, толстенький старичок замер як громом поражённый. Он в тот момент как раз заприметил среди груды своих золотых запасов какую-то особенную монетку. Ну, если бы она была обычной, вряд ли он стал бы её класть в рот и кусать сразу двумя челюстями. Всё-таки монета металлическая, а зубы обычно из кальция, который значительно слабее в плане хрупкости. Так он и замер. Глаза как блюдца, в зубах крепко стиснута золотая монета. Меня ситуация вообще и в частности вид владетельной особы, позабавил. И я решил усилить эффект от своего появления буквально из ничего, средь дикарей заэкранных. Важной походкой, гордо задрав лицо и повесив на него выражение холодного презрения, я прошествовал прямиком к старику. Несчастный начал усиленно дрожать коленками и трясти подбородком. В итоге монетка выпала и смешная ситуация стала чуточку мрачнее. Теперь не клоун, а всего лишь перепуганный насмерть, чудаковатый старик, ждал дальнейшего развития событий, не в силах побороть обуявший его ужас.

Несчастный так разнервничался, что находившаяся в воздухе влага, естественно под воздействием ментальных волн ужаса, сконденсировалась на штанах раджи, в районе передней части его пояса. Ну, а как иначе? Человек обличённой властью, обделаться со страха, словно какой-то простой смертный не может никоим образом. Высокая влажность, скачок ментальных излучений и очередная странноватая причуда природы только и всего.

Я остановился в шаге от раджи и секунд десять стоял перед ним, взирая на сокровищницу с таким выражением, будто попал в чрезвычайно изгаженный общественный сортир. Решив, что достаточно нагнал страху, я тяжко вздохнул и замогильным голосом произнёс:

— Смертный, близится твой час. — Раджа упал на колени и из его глаз полились слёзы. — Ты умрёшь в корчах и муках ужасных, кариозные монстры и триппер, уже проникли в твою презренную кровь. Очень скоро, пробьют склянки твоей жизни, смертный. Бойся! Они идут за тобой! Они уже рядом!

Кто такие «они» я пояснять не стал — пусть сам себе додумает своих, родных, фольклорных демонов смерти. Да собственно, вряд ли он понял что-то из большей части того, что я нёс. Дело не в языке и сложностях понимания. В этом фильме все речи были дублированы и, как следствие, все разговоры тут говорились на чистейшем русском…, если не считать одесский акцент капитана стражи. Пока мотал фильм, ища подходящее место я не мало подивился одесситу в чалме, со смуглой рожей и бандитским выражением физиономии, располагавшейся, примерно там же где и рожа. В общем, мои слова в целом он понял. Когда смысл моих высказываний полностью проник в его разум, раджа с диким воплем выскочил прочь из сокровищницы, по пути сбив с ног и слегка потоптав стражника. Впрочем, не берусь судить точно — стражник стонал громко, тапки у раджи с острыми каблуками, может, и не слегка потоптал бедолагу.

Такая реакция насмешила меня ещё больше. А когда вся стража в полном составе рванула вслед за господином, я откровенно расхохотался. С виду они казались очень грозными и я, даже думал, что, возможно, придётся пальнуть в потолок, но всё обошлось — ребята, хоть и не знали, что обитают в нереальном мире, жить хотели всё равно.

Налюбовавшись стремительным бегством отряда охраны во главе с самим раджой, я не особо спеша принялся закидывать в переход понравившиеся мне вещи. Выбирал без спешки, оценивая на глаз и повертев вещицу в пальцах, что бы лучше её разглядеть. Для солдата, тем более моего уровня, такое поведение являлось просто преступным, но что могло навредить мне тут, в мире ножей и мечей? Бластер являлся здесь практически божественной мощью.

Потому я и расслабился. Впрочем, это не объяснение, скорее жалкая попытка оправдать собственное ротозейство.

В сокровищницу вскоре вломились. Пять личностей, одетых в очень красочные одеяния, здорово напоминавшие шмотки панкующей молодёжи моего мира. Только на этих пятерых, одёжа побогаче была. Бисер, камни, золотые нити — полный комплект. Они бы так по моему родному городу ночью прошли бы пару кварталов и утром увезла бы их труповозка, голых, тихих, очень спокойных и совсем мёртвых.

В этих ребятах уже чувствовалась сталь. Мускулистые, здоровенные, лица в шрамах. Но едва они ворвались внутрь и с боевым ором ринулись на меня, как заприметили слабо колыхавшийся прямоугольник перехода и исчезавшее в нём бесследно золото. Всех пятерых на мгновение парализовало, но, думаю, они собрались бы с духом и напали, если бы не одно маленькое но. Я выпрямился, яростно взревев:

— Вон, дети шакала! — И таки выстрелил вверх.

Пульсирующий луч бластера, увитый змеящимися синими молниями, врезался в потолок с таким специфическим звуком, что у меня заныли зубы. Перекачанные парни с мечами, мигом утратили загар и, побросав мечи, исчезли там, откуда прибежали. В дверях с ними приключилась неприятность — в проход ломанулись сразу трое. На такое испытание вход в сокровищницу не рассчитывался, так что, ребята прочно застряли, в ужасе продолжая изо всех сил бежать вперёд. Пришлось помочь им парой пинков. Причём, попадав в коридор, они возобновили бегство, на бегу благодаря меня за эти пинки и, прося Великого, Милостивого и так далее Бога, пощадить их жалкие жизни. Ну, я не против был. Пусть их — раз уж Великий я, Милосердный и что там ещё было…, приятно чувствовать себя Богом.

Выпроводив гостей, я продолжил выносить из сокровищницы всё приглянувшееся моему, самую малость, алчному, взору. И вот, в этот момент, впервые в мире фантомов (так, я как-то незаметно для себя стал называть заэкранные миры), я чуть было не лишился жизни. Стыдно признавать, но я сглупил в тот раз, как самый зелёный салага, самой обычной армии. А ведь я кадровый офицер…, Лекс, по возвращении, наверняка, сломал бы мне челюсть. И правильно поступил бы. Одно дело ошибка зелёного юнца, совсем другое, ошибка опытного боевого офицера. Первый зачастую рискует лишь собой, второй может поставить под удар и операцию, и весь отряд. Лекс наказал бы меня жестоко, что бы впредь не повадно было.

Я пришёл в незнакомое мне место, на поле боя, где можно было ожидать любого сюрприза. Но не сумел оценить обстановку верно, более того пренебрёг предчувствиями (а на душу прочно повисло беспокойство с того самого момента, как пятеро перекачанных стражников сбежали) и просто напросто отверг возможность того, во что не верил.

— Глаза. Чувства. Не думай. — Вот краткий инструктаж Лекса, перед одной из наших тренировочных высадок. В этих трёх словах было всё, чему нас учили, готовя к той тренировке на выживание…, тогда я всё делал правильно. Тогда, передо мной были вещи привычные и понятные разуму, пускай иногда казавшиеся дикими. Но магия и эти чёртовы Великие Силы, о которых любит распространяться Рой — я просто не мог этого принять.

В той сокровищнице, пришлось спешно менять свои взгляды.

Стража вернулась. Глянув на них один раз, я со смехом вернулся к прерванному занятию. Могучие местные воины, с очень мужественными мордами, рассосались по стенам и теперь активно вжимались в них спинами. Думаю, если бы не стены, они просто попадали бы без сил на пол. Коленки всех без исключения стражей выписывали широкие восьмёрки. Мечи в их руках воинственно уже не смотрелись, потому как, парни стиснули рукояти изо всех сил и прижимали лезвия плашмя к своим широким грудным клеткам, густо поросшим кучерявой шерстью.

Я продолжал опустошать сокровищницу, впрочем, не забывая поглядывать и на окно перехода и на стражей — страх порой толкает людей на куда большие безумства, нежели безудержная храбрость. Алан показал мне, как устанавливать переход в постоянно открытом виде, но в таком режиме окна имелся один нюанс — какие-то «квантовые скачки». Что это такое я не понимал, да и сейчас не очень понимаю, но из-за них, могло резко скакнуть напряжение, а от этого в свою очередь могли выгореть кабели. Влад решил проблему монтажом предохранителей и прерывателей. Если что, предохранитель горит, прерыватель сворачивает окно перехода, пока робот ремонтник не заменит сгоревшую деталь. Переход начинал меняться внешне, если в системе фиксировались «квантовые скачки». Вот я и поглядывал, что бы при первых признаках начинающегося квантового безобразия, быстренько покинуть мир фантомов. Застрять здесь мне никак не улыбалось. Опыт уже показал, что в моём мире может пройти несколько минут, тогда как тут часы и даже дни.

Стража меня не беспокоила — стояли, тряслись, но вскоре в помещении появился новый персонаж. Семенящей походкой внутрь вошёл совсем древний старик. Низкорослый, седой, надбровья так нависают на глаза, что их почти не видно, а из всей этой сморщенной пародии на человеческое лицо, торчит внушительный шнобель. Поправляя свой красивый, богато расшитый халат, старичок дошёл до первых сундуков с золотыми изделиями и остановился. Гадко ухмыляясь, он вперил в меня взгляд своих, отчего-то, ярко-красных глазёнок. Он не боялся. Ни капли страха, скорее злоба. Этот фантом, ощущал себя так, будто владеет огромнейшей властью…, следовало обратить на это внимание, но я лишь пожал плечами. Мало ли чудиков по эту строну экрана? Их чудаковатость совсем не мешала мне грабить их подчистую, всё равно, спустя пару минут, все они и весь их мир, выплюнет на пол аппарат профессора, в виде кучки расколотых фрагментов диска или кристалла.

Старик постоял с полминуты, и низко поклонившись мне, каркающим голосом сказал:

— О, Великий! Властвующий над Ночью и Стихией! Повелитель сущего, могущественный и милосердный, прошу тебя, объясни, зачем ты грабишь нас, верных твоих слуг? Тебе не понравилась принесенная нами жертва о Великий?

Я слегка умаялся кидать золотые изделия. Зевнув, присел на плечо какой-то неподъёмной статуи и закурил, безразлично взирая на старика. А с ним произошли некоторые изменения. Бедолага так выпучил глаза, что даже надбровья ушли куда-то на затылок. Цвет пергаментного лица обрёл зелёные оттенки, а рот беззвучно шлёпал, пытаясь исторгнуть какие-то звуки. Старик смотрел на лицо статуи. Я тоже глянул. Нормальная статуя — баба какая-то…, страшноватая, правда. Для удобства я опёрся локтем о её макушку.

— Богиня твоя что ли? — Спросил я у старика и стряхнул пепел на колени статуи.

Старик взвыл так, будто ему здоровый зуб без наркоза дёрнули. Стража сильнее вжалась в стены, а один, стоявший ближе всех к выходу и вовсе по-тихому сбежал.

Наверняка статуя изображала какую-то очень крутую местную богиню. Сам не знаю, почему я дальше поступил так, но факт что поступил я по-свински. Статуя эта не нужна была мне сама по себе, зачем? Тут столько лежало монет, камней, другого добра, что возиться с пудовыми истуканами не было никакого смысла. Я и не собирался. Но, увидев реакцию старика, отчего-то решил устроить ему стабильное крушение идеалов. Он жрецом, скорее всего был, так что для него мои деяния, равнялись крушению всего мира сразу. Я отошёл немного назад, к стене (стоявший там стражник не выдержал психической атаки и с отчаянным визгом пулей вылетел из сокровищницы), расстегнул кобуру и поднял бластер, направив дуло точно посередине корпуса золотой леди, со страшной лицой. С пару секунд так стоял, поглядывая на старика. Тот перестал выть, и, видимо, почувствовав угрозу для своего идола, умоляющее простёр ко мне руки, похоже, собираясь рухнуть на колени. Я улыбнулся и подмигнул ему, этому фантому, существующему лишь по эту сторону экрана. Старик всё понял. Со стоном боли он отшатнулся и закрыл лицо ладонями, а я вжал курок. Струя ревущей плазмы, сопровождаемая потоками световой и электрической энергий, вырвалась на волю, ударив точно в корпус золотого идола. Я не отпускал курок, продолжая выбрасывать заряд бластерной батареи. Когда я опустил оружие, батарея истратила треть своего заряда, а от статуи остались лишь ошмётки расплавленного золота. Повредило даже камень, видать, я сместил дуло немного вниз, когда стрелял — теперь в полу зияла небольшая оплавленная воронка.

Отличная штука бластер. Особенно штурмовой. Правда, у него недостаток есть, у штурмового, в помещении использовать можно только с целью суицида.

Повернувшись к старику, после лицезрения того, что осталось от идола, я обнаружил, что мой акт вандализма оценили как-то не так. Странновато как-то оценили. Все местные индейцы, непонятной национальности, замерли на месте, воздев к потолку руки и лица, полные благоговейного ужаса. Они так с минуту стояли. Я даже заинтересовался, чего они делают и, проявив некоторое участие к объявшему их горю (а то может и безумию), вежливо спросил.

— Эй, ушлёпки, что с вами?

Они не ответили, лишь недоумённо посмотрели на меня. Стражники перекинулись парой слов, из которых я уловил только: «Он жив!», «Великая не убила его» и всё. Тогда я не понял, что и как. Только спустя годы я стал очень внимателен к таким вещам. Богов не было в моём мире, но здесь, в мире фантомов, эти невообразимо могучие существа, не просто присутствовали, но и обладали всей приписываемой им мощью. В тот раз мне просто повезло — в этом мире фантов, Боги позиционировались как выдумка и суеверия неграмотных крестьян.

И я по-прежнему не видел в них ни угрозы, ни даже людей. Просто фантомы. Куски чьей-то фантазии. Именно этот старик и прочистил мне мозги, напомнив, что реально тут не только золото и драгоценности, фантомы тоже обладали чувствами, в их жилах текла кровь и, как и я, они могли сражаться, ненавидеть, убивать и умирать сами.

Едва до стражи дошло, что Богиня не обращает на меня внимания, они рванули прочь в полном составе. Остатки их храбрости, испарились бесследно. Но жрец не ушёл. Толи он из другого теста слеплен был, толи его ненависть, за уничтожение любимого идола, переборола даже инстинкт самосохранения. Старик яростно зашипел и вскинул руки перед собой. Пальцы с длинными ногтями начали выделывать какие-то сложные пассы, а он сам что-то быстро неразборчиво бормотал. Я пожал плечами и бросил в переход симпатичный сундучок с сапфирами. На той стороне сейчас на мгновение наступили густые сумерки. Но они должны были наступить только на той стороне. Так почему свет померк и в сокровищнице? Стало холодно и я, обнаружил, что выдыхаю пар, словно на морозе…, я прекратил воровать золотишко и стал недоумённо озираться. Сильно завоняло озоном, словно в летнюю грозовую ночь, где-нибудь в Сибири. А потом затрещала статика и я, наконец, понял что происходит. Старик стоял на прежнем месте, так же задрав руки вверх, но он слегка изменился. Глаза сияли голубоватым светом, а всё его тело оплетали электрические разряды. Наступить на оголённый высоковольтный кабель в мире, где самым современным достижением науки был требушет, жрец точно не мог. А значит что? Но я всё равно не мог серьёзно отнестись к магическому действу, разворачивающемуся у меня на глазах. Ну, какая к чёрту магия? Парапсихологические способности — я в них то верил с трудом, а тут магия…, как-то я умудрился забыть, что те техномагические перчатки успешно действовали в мире фантомов и перестали работать, только перейдя грань перехода. Даже в принципе невозможное в моём мире, тут успешно действовало. А магия — я ещё не знал, что она вовсе не выдумка погрязших в маразме фантазёров. Рой популярно объяснил нам всем, почему и как на самом деле работает то, что мы называем таинственным словом Магия, а уважающий себя Маг, зовёт Великими Силами.

До сих пор с трудом и дрожью в душе, думаю о том, на что способен человек овладевший энергиями так называемых Великих Сил. Думаю, они известны и в ваше время, сейчас учёные называют их «свободными квантовыми флуктуациями энергетической энтропии Вселенной». Рой как-то на наших глазах уничтожил линкор, используя эту энергию. Ни одна из пушек Пегаса не была даже выведена в боевой режим, всего лишь один человек, сосредоточившись, порвал в куски громадный боевой корабль, способный в одиночку разгромить целый космический флот! Жуть…, о, я опять забегаю вперёд. О Рое, о нашем корабле Пегасе, речь пойдёт позже.

Старик дёрнул руками в мою сторону, и плотный энергетический поток врезался в моё тело. Я решил, всё, крышка. От запаха озона я едва не задохнулся, волосы подпалило, судорожно подёргивались некоторые мышцы тела, но больше никаких негативных ощущений я не испытал. Думаю, в тот момент у нас обоих глаза обрели размеры столовых блюдец. Старик продолжал посылать в меня разряды мега молний, а я по-прежнему не то, что не умирал, даже с ног не падал.

Едва я осознал, что магия жреца меня не убивает и уже было подумал, что она вообще безобидна, как нос заложило мерзкой вонью горящих кожи и краски. Вонь поднималась снизу, а мой правый бок что-то жгло. Я глянул вниз и увидел кобуру бластера объятую пламенем. Оружие к тому же стало издавать истерический писк. Я сорвал пояс кобуры, удерживая его за края, подальше, от самой кобуры и в этот момент как раз отгорел один лоскут, явив миру верхнюю часть рукояти. Там, оказывается, была шкала!

И она горела алой надписью: Перегрузка! Что это значит, я ещё не знал, но заметил, что молнии теперь бьют только в кобуру, не касаясь меня. Догадка была быстрой, не факт что верной, но другой у меня не проявилось. Полупустая батарея бластера начала тянуть в себя энергию, щедро бросаемую в меня жрецом. И поглотила уже лишка. Что происходит с перегруженной батареей? Пояс в моей руке начал брыкаться и подпрыгивать без моего на то согласия. Рукоять начала светиться бардовым. В общем, я догадался, что сейчас произойдёт.

Бросив кобуру в жреца, я рванул к переходу. Малость опоздал. Батарея рванула, наверняка, прикончив старика. Не знаю, что там с ним стало. Меня швырнуло в переход с такой силой, что я даже не заметил, как его преодолел. Спину опалило, до самой керамики. Если бы не жилет, то, наверное, поджарился бы я не слабо. На той стороне я очутился, впорхнув в родной мир буквально ласточкой и, с воплем, врезался в горку сокровищ, мной же накиданную на полу. Голова у меня по плечи ушла в кучу драгоценных металлов и камней. Лоб, макушку и нос разбил, одежда дымилась, в ушах стоял звон, перед глазами всё плыло, но я остался жив. Пожалуй, чудом.

Вот так окончился мой самый первый опыт тесного контакта с жителями за экранного мира, мира фантомов. На переоценку жизненных реалий хватило с лихвой. В магию, по крайней мере, там, за экраном, пришлось поверить. И я дал себе слово, никогда не входить в миры, где есть шанс повстречаться с колдунами, магами или другой ересью, способной усилием воли превратить тебя в котлету. Возьми я в тот день вместо бластера, например, УЗИ или ионную пушку — кранты. У израильского автоматика энергетических батарей большой ёмкости немае, а ионные батареи электрической энергией не заряжаются. Вот так. Мою шкуру спасла разряженная батарейка.

Почти полгода после тех событий я не решался вновь посетить миры фантомов. Даже те из них, где вообще не было живых существ. Меня будто незримая сила отталкивала от аппарата. Пару раз даже открыл переход, но так и не смог заставить себя пересечь грань. Такой вот комплекс кратковременный образовался. Теперь всё своё свободное время, я посвящал близлежащему городу. Точнее его барам, девушкам, тем, которые лёгкого поведения и порой посещал просто все подряд мероприятия — их не так уж и много случалось в провинциальном городке на краю огромной сибирской тайги. Иногда я запирался в виртуальном симуляторе и сутками не вылезал из различных программ, без использования модуля сжатия субъективного времени. Так и жил себе развлекаясь, да пытаясь подавить непонятный мне страх пред неведомым, что ждало по ту сторону экран. Глупая ситуация, ведь шанс действительно столкнуться с чем-то неведомым, был крайне слаб. Я сам выбирал мир, в который войду, но всё равно не мог этого сделать, не мог снова отправиться туда.

В какой-то момент я решился. Нет, свой новый страх я не поборол. Мной не двигали позывы храбрости или нужды. Ничего такого. Просто я лишился своего самого любимого наркотика — адреналина. Мне нужен был бой. Настоящее сражение, где я могу быть ранен, где могу потерять жизнь. Но понятный мне бой. Такой, где над головой свистят пули, а не магические энергии. Где люди из плоти и крови и, так же как и я, пользуются оружием, и не умеют призывать на врагов грозы, молнии, огненные шары и тому подобное безобразие.

Ну и, конечно же, для любого боя, кроме самого боя, должна быть и иная цель, более приземлённая, такая, которую можно пощупать руками, продать, получив хороший куш, да на худой конец в кладовке положить и по выходным любоваться, вспоминая свою доблесть и победу. Солдат никогда не бывает бывшим. Тот, кого научили убивать, либо ломается морально, либо начинает любить свою «работу». Увы, если от природы ты склонен к лихой жизни, попробовав кровь, научившись воевать, ты уже никогда не пожелаешь иной судьбы. А если пожелаешь, пройдёшь моей дорогой — всю твою жизнь, тебя будет грызть чувство неудовлетворённости жизнью. Ты каждый день будешь тосковать, сам не понимая почему. Каждый хренов день, будет тусклым и пустым. Война не для всех, её огонь сжигает дотла, но лишь тех, кто никогда не был к ней готов. Таких как я, война закаляет, превращает в своих верных слуг. Воин — не призвание, это суть, образ жизни и мировоззрение…, или как говорил Прайт, наш пулемётчик: «солдат это приговор судьбы, пожизненный млять».

Я должен был вновь вернуться в бой. Если раньше мне удавалось отрешиться от этого, забыть кто я такой на самом деле, то теперь, когда я в любой момент мог отправиться в самую гущу сраженья, мои желания, стали сильнее меня. А то, что я не просто мог отправиться туда, а ещё и выбрать условия, место, противников, оружие — мог выбрать все до единого обстоятельства, всё это сделало зов из глубины моей кровожадной души непреодолимым. И мне сейчас нужен был мир, с нормальной привычной войной.

Такой мир найти не составляло проблем.

Я поставил себе задачу: отбить груз у солидно вооружённой войсковой колонны Третьего Рейха. Согласно учебникам истории, солдаты этого самого Рейха, в своё время, являлись лучшими из лучших — достойный соперник «Кондору». Учитывая разницу сил, я вооружился соответственно. Гранатомёт Фэш и ручной пулемёт, стрелявший пулями, аналогичными пулям пистолета «Заря» моей родной реальности. Только убойной силой они «Заре» значительно уступали. Хорошее оружие, правда, Фэш, несколько жутковатое. Я некоторое время раздумывал над тем брать его или нет, но всё же решил, что лучше взять.

Колонна двигалась по лесной дороге, именно этот момент фильма я и выбрал для своего десантирования сквозь слои реальности. В лучших традициях разбойничьего люда, я собирался атаковать из леса дремучего. Если история не ошибалась, а режиссёр фильма консультировался с учебниками, снимаю своё кино, даже при таком положении, моя победа не станет лёгкой. А то и вовсе бежать придётся.

Перейдя грань, я тут же по пояс провалился в снег. Ледяной ветер бросил в лицо горсть снежной крупы и я подался вперёд, ложась лицом в снежный наст. Теперь, если сразу не заметили, они меня не увидят, пока не начну стрелять. Оружие, заброшенное за спину, издали покажется просто хворостом, упавшей с дерева, давно высохшей ветвью. А мою фигуру на снегу разглядеть будет трудно даже в упор: я приоделся соответственно условиям местности. Белый, теплоизолирующий костюм поверх всего остального. Открыто только лицо. Всё-таки я не просто разбойник, я таки выполняю военную операцию! Причём единолично, без поддержки и прикрытия. У нас, наверное, на такое способен был только сам полковник…, впрочем, с моим оружием с такой задачей справился бы любой офицер «Кондора». Вот и испытание, которое ответит на вопрос, насколько сильно я утратил квалификацию за годы гражданской жизни, в которой война случалась лишь в виртуальном симуляторе и то не часто.

Колонна шла всего в десяти метрах от меня, за не слишком плотной стеной деревьев. По случаю зимы, листьев на них не наблюдалось, так что колонну я видел достаточно хорошо для прицельной стрельбы. Головные танки колонны медленно проехали мимо, рыча древними бензиновыми моторами, и Фэш удобно устроился в моих руках. Первое и самое главное: застопорить колонну, в первые же секунды боя нанеся максимум возможного урона, если получится — посеять панику. Если этот мир создали согласно историческим реалиям, на панику надеяться, смысла нет. Остановить колонну, уничтожив самое сильное оружие противника и сменить позицию. Я прицелился, подняв Фэш к плечу словно ружьё — да собственно, он и весом и формой не слишком отличался от охотничьей двустволки. Только ствол один, немного длиннее и у ложа приклада тяжёлая прямоугольная обойма на пять крошечных ракет. Десять сантиметров, много для патрона, для ракет же это совсем карлик. Это был как раз один из тех редких случаев, когда внешний вид обманчив, а размер не имеет значения. Я выстрелил, гранатомёт едва не вылетел из рук, ствол повело. Стоило больших усилий отстрелить ещё две ракеты со скоростью залпа одна ракета в секунду. Я даже думал, что третья пройдёт мимо. Звук выстрела не слишком впечатлил, но вот сотворённое этими ракетами — тут я шибко за уважал оружие одного из за экранных миров. На своём стрельбище я его опробовал, но в бою эта вещь ещё не бывала.

Оставляя за собой жиденький дымовой след, с яростным шипением, ракеты устремились к целям и все три врезались в башни танков. Один за другим, танки накрыло алыми куполами расщепляющего поля. В одно мгновение в зимнем лесу, непонятно какой части планеты, три металлических монстра войны лишились башен и солидной части подвижной основы. Гусеницы крутились ещё секунд десять, но вперёд они толкали уже не боевые машины Рейха, а груды бесполезного металлолома. И башня и экипаж превратились в атомную пыль.

Резко сдвинув ствол влево, я, почти не целясь, расстрелял танки арьергарда. Последние гранаты Фэша ушли по целям не совсем точно. Навскидку с пистолета стрелять удобно. С автомата более-менее, а вот с такой неповоротливой штуки как Фэш, не шибко-то. Замыкали колонну два танка, и одному из них расщепило всю носовую часть, а вот экипажу второго сегодня везло. Пуля угодила в дерево, и алый купол накрыл правую гусеницу. Танк прочно застрял на месте, но своей огневой мощи нисколько не утратил. Башня тут же начал разворачивать пушку в мою сторону. В этом фильме немецкие солдаты точно соответствовали исторической действительности. Несмотря на внезапность и необычность нападения, они мгновенно сориентировались и вычислили моё местоположение. Колонна встала, из грузовиков посыпались солдаты, вооружённые преимущественно автоматами. Ребятки в зимнем камуфляже, едва коснувшись ногами заснеженной дороги, тут же разбегались в стороны и, не успел я сменить ствол, как солдаты рассеялись по местности, а четверо из них уже соорудили под прикрытием грузовиков пулемётные гнёзда. Два МГ со сменными стволами…, впрочем, стволы у МГ менялись при перегреве, а перегрев наступал от долгой стрельбы. Если стрельба из этих игрушек станет долгой и прицельной — а я не сомневался, что эти два пулемёта будут бить точно в цель, мне крышка, даже один ствол менять не придётся. В первую очередь следовало подавить именно их.

Фэш был выброшен за бесполезностью — я не брал для него дополнительных обойм, а в одной у него лежало лишь пять патронов. Из своего снежного окопа я выбрался со всей возможной поспешностью, и его тут же накрыло дождём пуль — пулемёты. Когда я устроился в пяти метрах от прежней своей позиции, скидывая со спины свой пулемёт, тяжело грохнула пушка танка. Взрыв снаряда разворотил снежную яму до самой земли и даже глубже. Мою новую позицию пока не засекли, но солдаты уже двигались по лесу и максимум через минуту меня обнаружат.

Трёхствольный пулемёт в моих руках ожил, и с тихим шелестом вращая стволы, начал плеваться пулями. Первые взрывы пуль моего оружия накрыли танк, на пару минут выведя из строя его экипаж (убить я их не убил, но оглушил по-любому, сейчас по танку, будто гигантским молотом простучали, так что внутри металлической коробочки было совсем не сладко). Я развернул ствол к пулемётам противника. Первый, вместе с машиной, за которой укрывался, исчез в десятке мощных взрывов и туче снежной пыли поднятой ими в воздух. Второй постигла та же участь, но этот успел засечь меня и выстрелить в ответ. Вокруг меня взметнулись фонтаны снежной крупы, а одна из пуль угодила в грудь. Жилет выдержал, камуфляж порвало як старую тряпку, а меня опрокинуло наземь. И было жутко больно. Даже дышать стало не так-то просто.

Гортанная речь немцев, заполнившая лес, заставила меня перекатиться на живот и срочно уползать в другое место. Автоматчики стекались к моей раскрытой позиции. Меня снова потеряли с поля зрения, но такое счастье вряд ли продлится больше десяти секунд. Скрипя зубами от боли в груди, я шустро дополз до завала из сухих ветвей и, не заботясь о том треске, что создаю своим движением, перебрался через завал. Оказавшись по другую его сторону, я привстал на одно колено и уложил пулемёт на толстую ветку. Линия взрывов разнесла в ошмётки наступающую пехоту противника. Я стрелял, почти не целясь, по теням. Людей взрывами разбрасывало в разные стороны, словно тряпичные куклы сильными порывами ветра. Иногда их разбрасывало не целиком. Немногие уцелевшие открыли шквальный огонь по мне и залегли. Снова ожил танк. Пушка начала поворачиваться. Не обращая внимания на шквальный ветер, всё больше как-то свинцовый, я полоснул по танку очередью — пушку повело, танк сдвинуло, развернув немного в сторону, и он снова застыл неподвижно. В этот раз экипаж вряд ли придёт в себя. Контузия, особенно дважды в день, здоровью далеко не всегда полезна.

Огневая мощь противника была полностью подавлена. Автоматчики уже не могли изменить ситуацию, их и выжило немного. Захваченный кровавым духом битвы, я поднялся на ноги, перескочил свое древесное укрытие и двинулся вперёд, в атаку, стреляя на ходу. Всё правильно — пока противник дезориентирован понесёнными потерями, пока не успел организовать оборону, нужно наступать, давить в зародыше любые ростки храбрости или разумного поведения противника. Причём действовать надо стремительно. С этим вышла промашка. По глубокому снегу просто ходить не просто, а ещё и стрелять прицельно вообще проблема. Если бы нас было двое-трое, было бы проще. А так я едва не наглотался пуль. Но пронесло. Одна пуля попала в жилет, что-то толкнуло правую ногу, я едва не упал, но боли не ощутил — адреналин так наполнил мою кровь, что только из ушей не капал. Я вдруг ощутил себя непобедимым, неуязвимым и почти богом. Как говаривал полковник: прекрасное чувство в бою, пока башку не отстрелили.

Вскоре всё было кончено. В паре метров от дороги я уже не видел целей и стрелял пореже: так, на всякий случай по возможным укрытиям противника. Очутившись подле лично уничтоженной колонны, я выпустил остатки патронов по танку. Всё, патронов нет, враги кончились. Кровавый туман битвы стал рассеиваться и я трезвым взглядом окинул учинённый разгром. Десятки трупов, горящая техника, красный от крови снег, много разорванных тел…

Раскаяния я не ощутил, как и должно солдату «Кондора». Удовольствия тоже — это чувство, стоя по колено в кишках, перемазанные чужой кровью, испытывают такие мясники как альярцы. Удовлетворение — вот что я испытал. Задача выполнена с блеском, потерь нет, груз уцелел.

Две машины гружёные золотыми слитками. Собственно их было там не слишком много, и кто-то сказал бы, что слишком мало, даже для одной взятой мною жизни, но! Я забирал жизни фантомов, это раз. И я вступил в бой, в котором жертва, легко могла стать охотником. Я оказался сильнее, я победил, я выжил, они нет. Всё просто, такие пирожки выпекает жизнь, я лишь надкусил один из них и скромно промолчал, не рискнув указать жизни, на то, что её долбанные пирожочки, заправлены чистейшим дерьмом…

Я успел осмотреть обе машины и убедиться, что мой трофей в этом бою, действительно серьёзный. Золото, по крайней мере, на взгляд, чистое, может не слишком, но цена у него будет явно не слабой. Это не камни конечно, но тоже неплохо.

Я как раз выбирался из машины, собираясь подпрячь Алана на переправку трофеев в родной мир, когда ногу прострелило болью и в районе ляжки обожгло словно раскалённым металлом. От неожиданности я выпал из кузова, едва не сломав шею. Сразу же навалилась такая усталость, какой я давно не испытывал. В переход войти я не смог — кое-как заполз. Пришлось Алану золото разгружать в одиночку, пока на той стороне, я перевязывал свою рану. Тогда, кстати, я и решил держать возле аппарата целый арсенал медикаментов, на все случаи жизни. После истории с жрецом, умеющим кидаться молниями, я догадался принести сюда только аспирин, несколько обезболивающих препаратов, вводимых внутривенно и бинтов пару килограмм. Кое-как подлатав ногу, вколов обезболивающее я переоделся и, выдав указания Алану, поплёлся наверх. Через пару часов я поступил в местную больницу. Моя огнестрельная рана врачей удивила. Не самим своим фактом, а характером повреждений и изъятой из тела пулей. Правила обязывали их сообщить обо мне в полицию, но эту проблему легко решили денежные знаки различного достоинства. Обошлось, правда, это удовольствие так дорого, что в следующий свой выход за экран, я имел всего одну цель — медицинский робот или нечто, способное подлатать меня прямо на месте, без необходимости, получив пулю в ногу, спешным галопом ломиться к городским эскулапам. Почти два дня ушло на поиски подходящего мира фантомов, но оно того стоило. После очередного выхода в иную реальность, на пятом подвальном этаже моей крепости домашнего типа, образовалась медицинская капсула нового поколения. Там, за экраном, нового. В моём то реальном мире и старых до сего дня не водилось.

Отличная вещь была эта капсула. Раздеваешься до гола, ложишься на мягкую как губка ложу, и эта масса полностью обволакивает твоё тело. Крышка закрывается, и капсула начинает оценивать твои повреждения. Если всё совсем плохо, вкатывает тебе снотворное и всё время, пока искусственный интеллект капсулы, используя нано приборы, латает твою потрёпанную шкуру, ты сладко спишь. Успешно питалось это чудо от обычной розетки 220 вольт. Расходные материалы — медикаменты разные, капсула готовила сама, используя загружаемый пользователем, то есть мной, набор базовых медикаментов и простейших химических соединений.

Сейчас, в дни Звёздной Федерации существуют капсулы и получше — они быстрее работают, справляются с повреждениями, которые моя прежняя машинка не смогла бы починить даже чудом, но я всё равно скучаю по той старой модели. Как-то привык к ней. Столько раз она меня чинила, что и не сосчитаешь…, едва рана зажила полностью, организм потребовал новых острых ощущений. Виртуальный симулятор всё больше просто копил пыль — у меня под рукой было нечто куда более лучшее. Аппарат Климова давал то, что не смог бы дать ни один симулятор. Лишь настоящий бой, мог дать тот же эффект. Только реальная угроза смерти, только реальные сражения с противником из плоти и крови.

Я снова и снова уходил за экран, порой без разумных на то причин. Я ставил себе цель — любую, какая казалась более-менее разумной, и очертя голову бросался в бой. В первые за много лет я вновь чувствовал себя солдатом, воином, на этот раз своей войны. Некоторое время я сражался, ставя себе исключительно «шкурные» задачи — тащит эшелон камней вагон, а я прихожу и пытаюсь отобрать. Почти всегда получалось, редко в каких мирах, приходилось отступать всё бросив.

Настал момент, когда такие битвы немного наскучили, и я изменил своей прежней тактике. Наверняка, любому знакомо чувство, возникающее после просмотра какого-нибудь фильма, где исход далёк от желаемого. И ничего не поделаешь — кино такое. Выключаешь экран и ложишься спать с чувством не удовлетворённости. А я мог войти туда и всё исправить так, как хотел бы видеть сам. Вот этим я и занялся — борьба за правое дело в мирах фантомов, которые обращались горкой раздробленного кристалла или разбитого диска, после моего выхода из них. Вроде бы и бессмысленное занятие, но чувство удовлетворения, которое я испытывал, после таких походов стало истинной наградой, своего рода украшением моей замкнутой жизни.

Да…, тогда я думал, что начал жить полной, насыщенной жизнью. Увы, я просто превращался из солдата, в безжалостного, кровожадного убийцу. Я и сам не заметил, когда битвы за правое дело или за трофеи в виде драгоценностей, золота, оружия или технических новинок, превратились просто в жажду убивать. Однажды я отправился в мир фантомов, поставив своей целью спасение группы земных солдат, оказавшихся в окружении на вражеской территории. Суть той истории была такова: человечество вступило в войну с инопланетянами. Потеряли колонии, едва не проиграли войну, но кое-как сумели поднапрячь все доступные резервы и людские и интеллектуальные и дать отпор. Разгромили один флот противника, второй, снова проиграли с треском, потеряв почти все имевшиеся корабли и снова, восполнив потерянный флот, победили. В общем, жуткая война, с миллионами жертв и приложением нечеловеческих усилий. Я выбрал момент, где земной флот снова разбили. В этот раз уже на территории врага. Почти все погибли, только один крейсер вошёл в атмосферу и наполовину сгорев, рухнул на планете врага. Часть команды успела покинуть корабль, и все они очутились на бескрайних сиреневых равнинах, без пищи, прикрытия, почти без оружия. По фильму их ждала весёлая жизнь в течение трёх месяцев. Никто не выживет, все 58 человек погибнут. Меня там возмущал момент, из-за которого после фильма в душе оставался неприятный осадок. Четверо персонажей — отчаянных, но хороших людей, все три месяца будут болтаться по планете, выживая из последних сил. И дотянут до того момента, когда восстановленный земной флот разгромит врага на орбите и на планету посыплется десант. Не знаю, за каким режиссёр сделал финал таким уродским, но таки сделал — вот, уже всё, ещё день и все четверо героев выживут, да не просто выживут — вернутся настоящими боевыми героями. И тут их сжирает местный хищник, который непонятно откуда вылез и непонятно почему его раньше никто тут не видел. Хэппи энд не получился, типа. А я решил, что всё поправлю. Спасу бедолаг в первый момент их высадки. Они были вынуждены уйти в местные джунгли, по равнинам. В итоге потеряли почти 20 человек, да почти всё оружие. И это повлекло цепь событий приведших к тому, что осталось в живых только четверо. А этого было мало, что бы справиться с тем непонятным хищником. Я решил так: до джунглей доберутся все 58 и баста!

Бой там был жестокий. На выживших солдат бросили не только пехоту, но и немного техники и даже пару истребителей. Я вооружился, идя туда, так что походил на передвижной армейский склад (кое-что всучил спасаемым, что б помогали отбиваться) и битва вышла, в общем-то, на равных. Люди вопросов не задавали, несмотря на картину моего появления прямо из воздуха — они жить хотели. Помощь приняли без вопросов, в бой вступили без тени страха. И стал я их активно спасать. К сожалению, когда битва завершилась, я обнаружил, что на поле, покрытом трупами, искорёженной техникой и затянутом вонючим чёрным дымом, из живых остался только я один. Погибли и люди и инопланетные агрессоры. Миссия по спасению провалилась с треском.

Побродив по полю боя, я обнаружил, что часть людей уничтожило моё оружие — я настольно утратил контроль над собой, что убивал всё живое, забыв, зачем пришёл сюда. Но самое страшное было в том, что осознание сего факта, никак меня не тронуло. В душе вообще ничего не шевельнулось. Я просто пожал плечами и вернулся домой, уставший, прокопчённый дымом, но довольный исходом битвы. Мне было плевать на проваленное задание, мной же и придуманное, я был доволен самим сражением, жаркой схваткой с морем крови и смертей…, вот так.

Когда таких эпизодов набралось с десяток, я начал понимать, что со мной творится что-то не то, что это ненормально. А может, и нет…, разум, моё воспитание, мировоззрения общества в котором я жил, говорили мне, что так быть не должно. Те наслоения, что дала мне цивилизация говорили — ты становишься монстром. Но душа, кровь, моё сердце — они буквально наслаждались происходящим. Мой разум бил тревогу, а сердце наслаждалось полной жизнью. Не потому ли Конь до конца жизни видел сны, с окровавленными трупами своих жертв, мучился чувством вины, а я ни разу в жизни даже не проснулся в холодном поту, увидев во сне своё боевое прошлое? Наверное, я всегда был солдатом, всегда предрасположен к убийству. Был воином, а не солдатом. Да, такая формулировка нравится мне больше. Воин, не просто солдат.

Дом я больше не покидал. Всё необходимое я мог взять за экраном, используя лишь энергию света и любой дряни, которую могли расщепить АРы профессора. Кстати, они почему-то не расщепляли спирт. Все составляющие этого вещества, брошенные в приёмный контейнер раздельно, расщеплялись без проблем, а формула спирта никак. Будто он табу был для генератора. Однажды я вылил в контейнер полную бутыль водки, а когда открыл его, жидкости поубавилось, она стала какой-то странноватой на вид и уже перестала быть водкой. В железке приёмника плескался чистейший спирт.

Странный он человек был, Влад Климов…

В последнее время я совсем перестал контактировать с реальным миром. Бывали моменты, мне хотелось женщину, компании, в которой можно выпить подебоширить и я решал проблему уходя в мир фантомов на несколько часов. Однажды получилось так, что я упился там вусмерть, в каком-то дешёвом детективе. Затеял драку, вступившись за честь женщины, которую кроме меня там никто не видел и случайно убил человека. Проснулся ранним утром в каталажке, а обеденное время провёл в допросной, отвечая на вопросы копов. Причём не наших, а американских. Более того, копов старого образца. Если не ошибаюсь, образца 1987 года. Пока не отпустил алкоголь, я откровенно веселился. Когда копы стали терять терпение и перешли на грубости, я, как есть в наручниках, отлупил детектива, вышиб двери и, раскидывая сотрудников не наших органов, вышел прочь из участка. На улице сияло солнышко, зеленела травка, в меня кто-то выстрелил из глубины участка и я улыбнулся башням-близнецам, царапающим небо ёжиком антенн и спутниковых тарелок своих плоских крыш. В реальности их давно уже не было на свете — какие-то абреки разнесли, что-то там доказывая. Ислам Акбар или что-то в том же духе, честно не помню. Я был ещё очень юн, когда нашим классом изучалась новейшая история, и, честно говоря, меня больше заботила не по годам развитая грудь Леры Ивановой из 7-ого «А», чем какие-то там башни и террористы, давно растворившиеся в прошлом. Но увидеть этот оживший кадр истории воочию — оно того стоило. Великолепное зрелище и вызванное им ощущение восторга тоже ничем не хуже.

Копы в меня опять выстрелили, вероятно, решив, что я сейчас в город убегать буду. А я взял и вернулся, высоко задрав руки и крича, что сдаюсь, причём добровольно. Обратно повязали. Неделю я там просидел, под усиленной охраной — мой переходник эти злые дядьки изъяли. А потом за мной пришёл Алан. Как и в прошлый раз, меня, почти не было в этом фильме. Я появился снова, только когда начался суд. В этот момент Алан меня и вытащил. 37 минут реального времени. Ни один симулятор, даже сейчас не способен так ужимать субъективное время. Одна проблема, потеряв переходник там, я становился заложником мира фантомов — мог из него выйти, только когда становился участником событий, как-то влияющих на сюжетное развитие фильма. Если подумать, потеря переходника, равнялась катастрофе. Я вполне мог остаться в том мире навсегда, если бы один из участников моего процесса не был сюжетным героем. К сожалению, запись нельзя было поставить на паузу и перемотать к месту, где вошедший в фильм, ещё мелькал в кадрах, после открытия перехода. Я несколько раз пробовал это сделать после истории с недельной отсидкой в заэкранной камере, но аппарат неизменно уничтожал диск, при нажатии кнопки реверса. Пока переход не открывался, я мог делать с фильмом что угодно, но стоило открыть его один раз и всё: любая попытка как-то повлиять на запись приводила к её уничтожению. Наверное, только потом, пытаясь перемотать запись, в которую однажды уже открывался портал перехода, я и осознал до конца, что вполне мог потеряться там навсегда.

Это приключение породило череду новых. Я всё чаще уходил в мир фантомов надолго. На смену битвам и бессмысленным убийствам, пришло новое развлечение — я стал жить за экраном целыми неделями. Даже не смогу описать, как это было удивительно и прекрасно. Слов просто нету. Я таки переспал с Мерэлин Монро. Побывал в монгольской столице 13 века. Однажды даже рискнул своей шкурой так, что до сих пор дух захватывает — я месяц бродил по мусульманским территориям, под командованием Ровульда, одного из русских князей, с остатками армии князя Игоря, разбитой на море под Византией. Принимал участие в штурме Бердаа, размахивая двуручным мечом, в доспехе русского витязя. И прославился среди них как могучий воин, любимчик самого Перуна. Ну, любимцем бога войны я прослыл не совсем за доблесть, тут я, честно говоря, малость схитрил. Мой меч не тупился, не ломался (титан штука такая), доспехи не могли пробить даже двуручным топором (а сплав титана с палладием, это вообще жесть). Хорошее было время. Я даже с греками на Трою сходил…, там мне не понравилось. Единственный из миров, в котором, в то время, я пробыл меньше трёх дней. Нет, Ахиллес, Геракл, Ясон — хорошие мужики были, хоть Ясон и был бухариком конкретным, вино кушал як лошадка дармовой овёс, но вот остальные греки…, даже не знаю, мудаки какие-то…, а царь этот Агаменос или Метоз, точно не помню, вообще, скотина редкостная. Ахиллес его тоже не любил, кстати, а Геракл как-то за чарой вина обещался даже, лично задавить. Хорошие мужики. Я с ними за одним столом оказался после первой же битвы, где зарекомендовал себя могучим воином, который применял шибко уж странные для них схемы боя, да и оружие непривычное. Назвался наёмником с Севера. Поверили вроде, по крайней мере, больше не мучали вопросами. Им там воины нужны были, самые лучшие, героические и плевать, откуда их принесло под стены Трои, если они выступали на стороне греков. У Ясона в бригаде и постраннее меня люди попадались. Один Хи Ли Джо чего стоил…, узкоглазый хитрюга. С Одиссеем мы почему-то характерами не сошлись — мутный он какой-то…

Помимо моих приключений в таких местах, куда обычно люди попадают только в своих мечтах и сновидениях, я не забывал и об одной из самых сильных моих страстей — оружие и бонусная, так сказать, страсть, алчность. В те дни оба наземных этажа здания хранили миллиарды, в виде золота, камней, драгоценных изделий. Я забил их этим добром до потолков. А четвёртый подземный, полностью приспособил под арсенал. Тогда там хранились такие виды оружия, коих мир не знает даже сейчас. Наверное, всё оружие, какое могло существовать в реальном мире, тогда имелось в моём арсенале. Особое место на этаже я отвёл под очень необычное оружие — световое. Всегда мечтал помахать джедайской саблей.

Едва разжился такой, стал брать её во все миры, научно развитые. Световой меч и лёгкий бластер, стали моим стандартным оружием. А титановый меч и доспех стали стандартом для миров, где наука зависла во времени или ещё не развилась. Славное было времечко…, но я не буду рассказывать о нём подробно. В те времена я проживал год, а в реальности проходил едва ли месяц. Я даже потерял счёт своему истинному возрасту. Если рассказать о тех приключениях, о Трое, о битвах с остатками армии князя Игоря, о трёх месяцах сражений на британской границе Римской империи, в безнадёжной попытке спасти Девятый легион — получится такая масса текста, что хватит на пару библиотек.

Было дело, что я провёл за экраном почти год, пытаясь вывернуть историю под другим углом — объединить русские княжества под своим руководством и завоевать весь мир. И мне это удалось: полки русских князей, признавших меня своим Великим князем, вторглись даже в Африку. Если рассказать о том, что происходило со мной там, получится пара тройка книг…

Я даже подумывал забрать кое-кого из своей дружины в реальный мир. Хорошие были мужики. Воины. Валдрас, Турак, Ивеан, Илида…, Илида не мужик конечно, воительница, красивая гордая, хорошая женщина. С плеча секирой скачущему коню головёнку срезала, как будто она у него на масле к плечам пристроена была, а не на жилах венах мясе и костях. Но, я решил тогда, что фантомам нечего делать в реальности. А жаль…, с этими людьми я сроднился как-то, они готовы были идти за мной в огонь и воду. Не знаю, как они стали бы относиться ко мне, узнав, кто я такой на самом деле, что такое их родной мир, вся их жизнь и они сами, но, сейчас, я уверен — мне стоило это узнать. Надо было привести их с собой. Увы…

Порой мои походы и захватывающие приключения прерывались из-за ранений. Приходилось спешно уходить на рандеву с медицинской капсулой, а аппарат всегда уничтожал мир, в котором я уже побывал. Иногда так не хотелось уходить, глупо получив рану, что прям выть хотелось. Но что поделаешь — надо. Мёртвый я вряд ли смог бы продолжить свои походы. Очень всё это напрягало. Только сделал, что собирался и можно продвигать вперёд свою новую комбинацию, на вроде попытки повернуть историю вспять, превратив весь мир в набор Русских княжеств, как какой-нибудь балбес выпалит тебе в спину стрелу и приходится всё бросать, уходя во чрево капсулы. Почему-то, так получилось, что я очень хотел решить эту проблему, но так и не предпринял никаких шагов для её решения. Всё получилось случайно. И, наверное, не будь этой случайности, я бы не смог сейчас диктовать бортовому компьютеру свою историю.

Запись попалась мне случайно. От скуки, веселья ради, я воткнул в систему воспроизведения аппарата первый, попавшийся под руку диск. Увидев первые кадры, после титров (которые я промотал с солидным запасом, так что самое начало фильма пропустил), я ощутил устойчивый позыв немедленно от диска избавиться. Уже и руку протянул к кнопке, что бы диск извлечь, но реплика персонажа, явно колдовской наружности, заставила мою руку зависнуть на пол пути, а разум ожесточённо работать, плодя по две мысли зараз.

Мелкий старикашка, на той стороне, зачерпнул поварёшкой, нечто зелёное, на вид довольно мерзкое, из булькающего котелка и визгливо завопил:

— Наконец-то, свершилось! Я снова стану молод и буду бессмертен! Эликсир вечной молодости сделает меня таким!!!

Хм…, колдун, магия конечно, но…, почему бы и нет?

Я решил посмотреть, что произойдёт, пока не делая никаких выводов. Старик выпил зелёную жидкость и спустя мгновение начал меняться внешне. Буквально за несколько секунд, древний старик превратился в молодого, пышущего здоровьем парня. С торжествующим хохотом, старик, значительно помолодевший, вынул из ножен на поясе, узкий кинжал и распорол себе запястье. Зачерпнул ещё эликсира и выпил. Рана затянулась почти мгновенно.

Я нажал на паузу и присел в кресло.

С некоторых пор я завёл привычку, подолгу перебирать диски или кристаллы, ища мир интересный для меня в данный момент. Порой просматривал фильмы от начала до конца. Как тот, в котором обзавёлся верной дружиной и покорил почти всю планету во главе древних Руссов. Сидеть на полу, просматривая диски, не хотелось, так что на пятом этаже появилось мягкое удобное кресло, минибар полный горячительных напитков, да лёгкой закуски и столик, на который удобно было складывать ноги.

Так я и сидел минут тридцать. Мне очень не хотелось снова связываться с колдуном. Патологически не переношу их брата. Исключение Рой, но он от прочих отличается. Чем точно не скажу, но человек он хороший. Все же другие колдуны мной причислялись к тварям бесполезным и опасным для всего, что их окружает.

Я оказался перед сложным для меня выбором: с одной стороны колдун, от которого непонятно чего ждать, с другой вечная молодость и способ оставаться в понравившихся мирах, сколь угодно долго, даже получив серьёзные раны.

Не скажу, что я постепенно и неуклонно склонялся к решению посетить мир помолодевшего старика. Были моменты, когда я почти решался уничтожить запись. Даже вставал на ноги и подходил к аппарату, но останавливался в последний момент. В конце концов, я принял решение, которое далось мне не легко, но выглядело вполне разумным. Я решил не злить судьбу. Вступать в конфронтацию с магами слишком опасно. Так что моим выбором стал компромисс. Я просмотрел общую картину мира колдуна и, вернув запись к сцене с омоложением, отправился наверх, где собрал три внушительных мешка самых дорогих камней, какие только были в моих кладовых. Спустился в арсенал. Там, на всякий случай, прихватил световой меч. Облачился в доспех русского витязя и перешёл грань миров.

Я очутился в маленьком, вонючем, погружённом во мрак, помещении. Всюду стояли колбы, перегонные змеевики, какие-то склянки, со стен и потолка свешивались травы, засушенные крылья, вроде летучих мышей — в общем, логово средневекового колдуна. Он, кстати, меня увидел и то, как я появился тоже. Выронив черпак, он рухнул на колени, бормоча что-то непонятное. Вполне мог заклинание читать. Так что я решительно шагнул к нему и, бросив мешки на пол, холодно проговорил.

— Что за слова ты произносишь человек? — Колдун взвизгнул и поднял глаза к моим ногам, затянутым в металл и кожу доспехов, ему явно незнакомых. — Я жду ответа.

— Г-господин, пощади. — Пролепетал колдун.

— Встань жалкий человечишка. — Громогласно заявил я, играя роль демона или за кого, он там меня принял. Роль эту лучше отыграть до конца. А то чего доброго, решит, что я для него не большая угроза, чем для носорога триппер и разведёт какую-нибудь колдовскую ересь, и писец настанет мне. Писец не тот, что пушистый да с кисточкой на хвостике, а такой, после которого мои кровавые ошмётки, пополам с моими же обгоревшими косточками, в беспорядке разбросает по полу. Колдун попытался встать на ноги и моя нога в полуметаллическом ботинке, врезалась ему в голень. С яростью глубоко оскорбленного мифического существа, я взрычал. — На колени презренный червь, пока я не разрешил иного!

Колдун вскрикнул от боли, но, крепко сжав зубы, подавил другие звуки пытавшиеся покинуть его глотку. Терпя боль, он встал на колени и в почтительном страхе воззрился на меня.

— Я внимаю тебе, мой господин. — Прохрипел он, облизывая в раз пересохшие губы.

— Хорошо. — Я важно кивнул…, некстати вспомнился момент, когда за этим кивком, следовала безудержная атака конницы руссов, а Илида лично возглавляя фланговый отряд конных витязей, обходила армию противника, истощая их построения атаками луков, перед последним ударом, где луки уступали место тяжёлым мечам. Она удивительно красиво смотрелась в такие моменты. Словно валькирия… — Вот, смотри смертный.

Я пнул мешки и один из них упал на бок, рассыпав по полу бриллианты, пополам с чистейшими рубинами. Глазки колдуна мгновенно наполнились алчным блеском.

— Это твоё, если через две недели, ты создашь 700 литров своего эликсира, для меня.

— Я повинуюсь мой господин…, но, зачем бессмертие тебе, господин, если ты и так уже…

Заткнуться ему пришлось. Я взял рукоять светового меча и разместив её у самого его горла нажал кнопку, выпускающую лезвие. Дрожащий луч вырвался на волю в пяти сантиметрах от шеи колдуна. Бедняга с воплем отскочил прочь и врезался затылком в маленький кривой столик.

— Надо. — Заявил я, убирая меч под составной корпус доспеха.

И вышел прочь, через неприметную и единственную дверцу помещения. Пришлось пройти через весь дом колдуна, прежде чем я попал на улицу. Всё-таки, месяц тут придётся болтаться, а провести его, имея под боком такого опасного соседа, мне не улыбалось. Вернуться нельзя — запись сотрётся, но ради вечной молодости, можно и потерпеть. Нет, не колдуна конечно. Его и за обещание божественной власти терпеть не стал бы, а вот его мир можно. Если осторожно.

В этом мире фантомов всё было устроено немного диковато. Похоже на средневековую Европу, времён, когда ведьм жгли на кострах пачками. Как я понял из беглого просмотра фильма, здесь история пошла иным путём. Тут ведьм и колдунов не жгли, а уважали и почитали. А самое главное — в этом мире фантомов, ведьмы и колдуны не были выдуманы двумя полоумными монахами, в облезлой пещере посреди пустыни, тут они обладали реальной магической силой.

Не знаю, как у режиссёра было с головой, но там точно всё встало с ног на голову. Ведьмы стали уважаемыми членами общества, церковь быстро хирела (инквизиции у них и вовсе не народилось), а властвующим классом стали — воины. В обще, общество, того мира, разделилось на несколько классов. Во главе угла воины: рыцари, отличавшиеся от прочих, умением виртуозно резать бошки всем кому попало. Вторую партию играли ведьмы. Низший, так сказать массовый слой, составили трудящийся пролетариат, люди искусства и священнослужители, зачастую нищие и больные на голову. Последние соответствовало исторической действительности, а вот их нищенство — никоим образом. Церковь моей реальности всегда была неприлично богата.

С обитателями этого мира я вынужден был познакомиться, едва появился на улице.

Я вышел из дверей — тяжеленный кусок дуба, обитый железом, здесь нарекли именно дверью, но я бы это извращение назвал совсем другим словом…, собственно и назвал, когда она за мной закрылась. Вокруг высились двухэтажные, одноэтажные и даже одно в четыре этажа, каменные здания. Улица, вымощенная камнем, довольно грязная, серое небо — нормальный такой средний век в готическом стиле. Мимо шли люди, иногда ехали кареты, но в целом улица была пустынна.

Заприметив мои доспехи, люди обходили меня стороной, прежде кланяясь. Мне понравилось. В чём-то тот мир был даже прекрасен. Немного камней я оставил себе на жизнь, так что первое, чем занялся, отправился по злачным местам. Местные таверны подавали дрянную выпивку, но девушки, работавшие там официантками лёгкого поведения (поведение оплачивалось отдельно конкретно девушке и дополнительно, но гораздо скромнее, владельцу заведения), были отменны. За две недели я облазил все таверны города. Познакомился с некоторыми горожанами и со всеми красивыми официантками, способными на лёгкое поведение. Даже с парой колдунов, а как-то, совсем утратив способность рассуждать от количества выпитого, даже близко сошёлся с ведьмой. Утром очнулся в красивой, мягкой кровати, в большой комнате, стены которой украшала драпировка из чёрного и алого бархата, откушал со столика, стоявшего подле кровати и спустя пару минут, собрав пожитки, сиганул в окно. Опустошённый мною столик, прямо на моих глазах засеменил к выходу, скрипя витыми ножками. У кого я в гостях оказался, долго думать не было нужды. Едва не вынес несчастное окошко вместе с рамой.

За всё это время, я так и не встретил в городе воинов. Только стражу, набиравшуюся из городского пролетариата. Месяц подходил к концу, а я беззаботно расслаблялся в новом для меня месте. Как-то потерял шлем в одной из таверн и почти два дня убил на то, что бы его отыскать — весёлое было приключение. Умыкнул мой шлем некто Кривой, получивший своё имя за шрам через всю морду. Пришлось побродить по самым тёмным закоулкам городка и вступить в пару отчаянных драк, что бы вернуть своё имущество.

На исходя месяца, выделенного мной колдуну, в город вернулись воины. Огромная военная процессия потрёпанная, в помятых и грязных доспехах, вошла в город. Несколько тысяч воинов и десятка четыре колдунов и ведьм — они тут, оказывается, были неотъемлемой частью любой армии. Я наблюдал, далеко не триумфальное возвращение солдат, из окна таверны, думаю, поэтому мои неприятности начались несколько позже.

По обыкновению, я скромно выпивал окружённый стайкой официанток, уже знакомых не только с моим телом, но и с моей щедростью — я везде платил камнями, порой изрядно переплачивая. Вот в этот момент в таверну и наведались трое мрачных рыцарей. В доспехе, правда не полном, тут воину считалось неприличным ходить без оружия и доспеха, но полный боевой, они никогда не носили в городе из-за его громоздкости.

Поначалу всё шло отлично. Героев проигранной битвы вниманием не обделили и девчонки вились вокруг них, так же активно, как и вокруг меня, но ребятам явно не понравились моя довольная рожа и чистый, без вмятин, доспех. Вряд ли они знали в лицо всех солдат своей армии, но точно знали, что все вышли оттуда усталыми, помятыми. Я же выглядел свежо, доспех без единой царапины (они же не знали, что его кроме как лазером и не поцарапать толком). По всему в их битве я участия не принимал. С тем они и подошли к моему столу.

— Свалили все трое и в темпе. — Ответил я ребятам. А они взяли и расстроились.

Разломали мой стол топором, девочек напугали, совершенно вульгарно стали в меня мечами тыкать. Что делать оставалось? Пришлось слегка успокоить. Один, к сожалению, успокоился насовсем. Неудачно замахнулся мечом и мой захват с броском, привёл к тому, что лезвие его же меча пропороло ему горло.

Вскоре все трое лежали на полу, народ из таверны разбежался, а девчонки жались к стойке и смотрели на меня круглыми глазами — я положил троих рыцарей, даже не обнажив оружия. Не знаю, может меня за это геройство у них почитать бы стали, а может, на костёр сжигать потащили бы, сие проверять возможности у меня желания не возникло. Я предпочёл закончить это своё путешествие. Банда профессиональных воинов меня не пугала, в случае чего, световой меч положит конец, любым попыткам меня убить. Просто перестанут пытаться или умрут. Но вот маги…, они там жили, владели властью над непонятными мне силами и над людьми. Лучше было просто уйти, пока встречи со мной тет-а-тет, не пожелали маги. Что я и поспешил сделать.

Колдун успел сделать заказанный мной эликсир в полном объёме. И он был счастлив, что я убираюсь восвояси. Правда, перед тем ему пришлось пережить ещё один шок.

— Голем! — Взвыл он, едва в его доме появился Алан.

— Боевой аналоговый робот. — Ответил ему мой вежливый робот Алан.

— Говорящий голем! — Не согласился с ним колдун и рванул прочь с истошными воплями.

Эликсир мы перетащили в реальность, в четыре руки. И честно скажу, когда аппарат выплюнул осколки диска, на котором жил тот мир, я вздохнул с огромным облегчением.

Выпить зелёную жидкость я не решался несколько дней. И я чувствовал, что не могу себя заставить его выпить. Не знаю, может, подсознание толкнуло меня на такой безумный шаг, но я самолично создал условия, в которых у меня не осталось иного выбора кроме как выпить эликсир.

8 декабря 2071 года, в возрасте 35-ти лет (на деле я прожил, наверное, все сорок — погружений в миры фантомов на долгий срок, я совершил за два года по времени реальности, отнюдь не мало), я стал вечно молод, бессмертен. В том смысле, что не мог больше умереть от старости.

Утром того дня, я начал пить. Какой был повод, не помню, но какой-то он был важный. Может день рождение кого-то из моей дружины в мире Руссов? Хм…, точно. Постой-ка…, вот ведь…

И правда, это был день рождения Илиды. Надо же…, сотни лет прошли, а я сейчас только это понял…, и-эх…, всё-таки надо было забрать оттуда хотя бы её…

Печальный взгляд капитана, опустился вниз.

— Выключай систему… — Проговорил капитан, голосом полным тоски. — Нажрусь, блин…

Капитан поднялся из капсулы, издав протяжный тяжкий взд…..35….ку54ботключение…;:55…

Запись остановлена.

Запись возобновлена.

Так. Я закончил на дне когда выпил эликсир. Да, напился тогда, как суслик. И когда соображалка отключилась от сознания, спустился вниз и включил аппарат. Через мгновение, как был, в трусах и крестике на голу шею, да со световым мечом в одной руке (вторую занимала початая бутылка водки), я появился на столе, заваленном наркотиками и деньгами. В том мире, две группы анти социальных личностей мафиозного типа, заключали сделку. Переход закрылся, а я хлебнул ещё и заявил:

— Капитан Шилов, отдел по борьбе с мастурбацией, всем лечь мордой в пол, жопой кверху!

Прежде чем они успели собраться с мыслями, я зарубил ближайших ко мне мафиозных деятелей, не подчинившихся приказу. Только вот в том помещении, кроме убитых мною, было ещё штук двадцать бойцов криминального фронта, совсем не моего мира. Они нашпиговали меня свинцом так, что шансов выжить у меня не было. Алан вытащил меня оттуда, полного пулями как рождественский гусь яблоками. Я отрубился ещё там. Капсула заштопала, что смогла и, когда я пришёл в себя, то увидел мерцающий экран, на открытой крышке капсулы. До того я и не знал, что у неё там есть экран.

ИИ капсулы выводил там повторяющийся текст. Из коего следовало, что без срочной замены части внутренних органов на искусственные аналоги, я не протяну больше двух дней. Я даже встать из капсулы не смог. Раны частично затянулись, пули извлекли, но повреждений было так много, что организм постепенно умирал. Я держался только на препаратах капсулы, незнакомых моему миру. У меня не оставалось выбора — либо эликсир, либо смерть. За два дня, даже со всеми деньгами мира, мне бы не удалось найти органы…, да и операцию такую я вряд ли пережил бы.

Вот так я стал бессмертен. Такой была реальная история того дня.

Наступило утро 24 декабря 2072 года. Я сидел на диване и потягивал пивко из красиво раскрашенной баночки. Дрянное пиво было, а вот баночка красивая. Потому и взял его…, я размышлял. О том, что случилось за эти годы, о том, что могло случиться, о своём бессмертии. К тому времени, я уже начинал ощущать старость своего организма, годы начинали брать своё. Едва заметно, потихоньку, а, выпив эликсир, я вдруг стал полон сил, разум, тело — всё работало так же как многие годы назад. Я о многом думал в тот день. И одна мысль мне не давала покоя: брат.

Однажды он состарится, умрёт. Или его убьют на очередном задании. А я ведь могу подарить ему то, что взял за экраном. Да, что там! Я могу посвятить его в эту сторону своей жизни, рассказать ему о мире фантомов. И кто знает, может, после этого, на той стороне, нас будет двое.

Он ведь мой брат. Я обязан поделиться с ним, тем, что получил.

Ну, а, кроме того, мне не хватало боевых товарищей, мне не хватало лица брата, пусть и похожего из-за обилия шрамов больше на рожу чем лицо.

Я решил: будь, что будет. Я свяжусь с ним, расскажу. Но сначала покажу, а то решит, что у меня поехала крыша.

Решение принято, пиво в банке кончилось, осталось придумать, как связаться с Андреем.

 

7 глава

25 декабря 2072 года стало знаменательной датой не только для меня, но и для всего моего мира. Правда, мир, о том не в курсе был. Ни тогда, ни сейчас. В этот день я принял окончательное решение и, думаю, следует именно его считать отправной точкой в появлении нашей бессмертной группы. Не будь нас, будущее человеческой расы могло стать весьма и весьма печальным. Как минимум, без нас оно стало бы туманным. Не только я, а точнее, не только благодаря собственным измышлениям, поступкам и действиям, я принимал в будущем такие решения. Не будь рядом Андрея, Роя, Таргота, всех моих друзей, моей Наташи — какие тогда я бы принял решения в тех же ситуациях? Отдал бы я своему миру технологию гиперпереходов? Сверхсветовые двигатели, новое оружие, лекарства…, да большинство из всего этого, я никогда не выпустил бы из своих кладовых, будь я один. И когда пришло бы время, цивилизация рухнула бы. Один человек, даже обладающий тем, что было в моих руках, не в силах вершить судьбы целого мира. Наша группа, ускорила развитие цивилизации. Именно благодаря нам, люди отправились к другим звёздным системам на сотни лет раньше, чем они сделали бы это, будучи вынуждены сами искать пути к созданию подаренных им технологий. Благодаря нам.

А что получилось бы, будь не мы, а только я?

Не скажу точно, я просто не знаю, но предполагаю, что история пошла бы совсем другим путём. И, возможно, Звёздная Федерация никогда не появилась бы в природе.

С Андреем я связался 26 декабря, но отправной точкой, поворотным моментом истории, по моему мнению, следует считать именно 25-ое. Дело в том, что в тот день я проснулся в холодном поту. Впервые, с лет ранней юности, я видел кошмар, который для меня именно кошмаром и был. Дикий ужас — вот что меня разбудило. Едва придя в себя, я твёрдо решил — никаких новых людей, никаких приобщений к моей маленькой техногенной тайне. Только я и, причём только я один.

Чем был порождён сон? Страхом, внутренними комплексами? Не знаю, но он был ужасен для меня. Да, думаю, и любому другому пришлось бы облиться холодным потом, приснись ему такое.

Я собирался в новый поход за экран. Взял любимое оружие, приоделся (в этот раз почему-то в костюм, модный в то время — кожа, шерсть и немного синтетики с металлическими бирюльками), и открыл переход. Только войти не успел.

— Ёпт…, какое ощущение странное. — Сказали за моей спиной, и я повернулся буквально в прыжке. Приземлился на ноги, едва не упав: и тело и разум лихорадило. Кто мог незаметно пробраться в подвал, обойдя все системы защиты? И почему Алан не среагировал?!

— Здорово…, ух бля…, дай-ка посмотрю на тебя получше! — Сказал…., я.

— Т-ты к-кто? — Спросил, тоже я.

— Сергей Шилов. — Ответил мне я. Плюхнулся в кресло, взял из ящика баночку пива, открыл выпил. С удовольствием причмокнув, я, сообщил: — Етить твою налево: вообще разницы не ощущаю! Будто в реальном мире.

— Что за нахер?! — Взвыл я, чувствуя, что теряю рассудок. На автопилоте закрыл проход в мир фантомов и присел прямо на пол — мне стало как-то не хорошо.

— Успокойся. — Ответил мне я, потягивая пивко.

— Я Сергей Шилов!

— Не, Шилов это я. — Улыбнулся мне я. — А ты фантом братишка, просто призрак заэкранного мира. Хе-хе…, поразительно правда?

Я не ответил себе. Глаза опустил и смотрел в пол. Я — фантом.

— Но как же так? — Пролепетал я.

— Я снял на камеру свой переход в этот детективчик. Просто интересно, любопытно было.

— Я…, - я уныло указал рукой на всё вокруг — это всё, просто запись?

— Угу. — Кивнул я, допивая моё пиво. — Мир фантомов…, да ты не переживай, я ведь не просто так пришёл. Скучно мне одному.

— Скучно? — До меня начинало доходить. Он, то есть я, пришёл сюда, решив пригласить не Андрея, а свою точную копию из заэкранного мира. Он хотел забрать меня в реальный мир. Я подскочил на ноги словно ошпаренный. — Я готов, пошли!

— Эээ, не спеши. — Откупоривая вторую баночку, проговорил он, который я. — Я пока не уверен, что мне нужен в напарники такой сорвиголова, да ещё и наглый как танк.

— Я не наглый.

— Себе не пи…и. — Булькнув пивом, сказал я. — Знаешь, я, пожалуй, пойду. Копия записи есть, так что, подумаю, а там посмотрим.

— Но…, - он поднялся, собираясь уходить…, а я ведь хорошо знал что произойдёт, когда он закроет переход на той стороне, — но ведь тогда я умру.

— Ты фантом, тебя и так никогда не было. — Безразлично ответил он, доставая пластинку переходника. Нажал кнопку и переход открылся. Всего один его шаг, за грань и мне конец. Я высыплюсь на той стороне, горкой осколков разломанного аппаратом диска.

— Нет!!! — Взвыл я, понимая, что ещё несколько секунд и весь мир, включая и меня, исчезнет.

Он уже перешагнул грань, и я рванулся за ним. Миг и я повис на его плечах, своим весом выдернув его из другого, реального мира.

— Возьми меня с собой! — Орал я ему в лицо, крепко удерживая воротники его одежды.

— Пошёл к чёрту! — Ответила мне перекошенная бешенством, моя же физиономия.

Он попытался сбросить меня, я не дал ему этого сделать. Мы боролись, похожие как две капли воды. Он знал, что я могу сделать и что сделаю в следующий момент, а я знал его. Словно борьба с собственной тенью…, я с год почти каждый месяц ещё видел эту борьбу во сне…

Кончилось всё случайностью. Мы перекатились по силовым кабелям, и его световой меч выскользнул из пазов магнитных ножен. Как-то случайно нажалась кнопка и световой клинок покинул рукоять. Луч, по сути своей, лазерный, удерживаемый в таком положении силовыми линиями (в сущности, лазерный меч, ничто иное, как силовые ножи реальности с начинкой из пучка фотонов), развалил кабель надвое. Энергия, питавшая аппарат, устремилась по этому лучу. Меня отбросило ударом такой силы, что я пролетел весь подвал и крепко врезался в стену. Потерял сознание, а когда очнулся, увидел себя, то есть его, лежащего на полу, возле дымящегося кабеля…, собственно, дымился он, его тело, а не кабель. Меня лишь зацепило слегка, а он стал настоящим громоотводом. Я, пришедший из реального мира, лежал на полу, обугленный, чёрно-красный, уже мало похожий на человека. Часть бедра и правого бока исчезли непонятно куда, рана выглядела так, будто от губки кусок оторвали. Только вот на месте губки, было моё реальное тело…, я, фантом, убил себя настоящего. С этой мыслью я сидел на полу, тупо пялясь на, открытый реальным мной, переход. Он вёл в настоящий мир. Там всё было так же как здесь, там был мой дом, аппарат Климова, Алан и склады, забитые драгоценностями, оружие…, там было всё тоже самое, с тем лишь отличием, что там всё это было реальностью, а не записью на лазерном диске…, или кристалле, не знаю, что использовал настоящий я…

Я поднялся и вошёл в переход.

Тот же подвал. Тоже кресло, в углу стоит Алан. Но всё не совсем так. Он обманул меня, у него уже был напарник в путешествиях за экран.

Здесь, на этой стороне, в кресле сидел человек. Он видимо, задремал и уснул и потому не заметил, как в подвале на мгновение поселилась полная темнота. Лицо у него, у этого человека, было очень знакомым — шрам через пол лица, тронутые сединой виски, а так — точная копия моего лица. Ну, может, более серьёзный и ответственный на вид.

— Серёга. — Встрепенувшись, и широко зевнув, проговорил Андрей. — Извиняй, задремал. Я метнусь наверх, позвоню кой-куда. Но разговор наш не забудь — никаких наших двойников. Я против и баста. Хорошо?

— Да, хорошо Андрюх, я понял, никаких долбанных двойников. — Ответил я, попятившись к аппарату и наступив ногой на осколки диска, выплюнутого аппаратом. Наверное, Андрея это и разбудило, звук падающих на пол осколков…, или на секунду исчезнувший свет, сопровождавший мою материализацию в реальном мире.

— Я быстро. — Брат поднялся на ноги, потянулся и пошёл к лифту.

А я стоял и смотрел ему вслед, чувствуя, как волосы встают дыбом. Я убил его брата. Я убил себя, себя реального и занял его место. Я, паршивый фантом, пришёл сюда, с кровью не просто реального человека на руках, с кровью того, кто был настоящим. Я — лишь копия, залезшая в реальный мир, через убийство и обман…, захотелось заорать. По спине побежал холодок, и я не удержался. Едва лифт повёз Андрея наверх, я открыл рот и заорал во всю мощь своих лёгких.

Тут-то я и проснулся. Ужас и паника не отпускали минут пятнадцать. Мне всё казалось, что я и, правда, просто фантом. На каждый шорох озирался, а пару раз вообще метался по комнатам, охваченный приступом паники. Только во второй половине дня я, наконец, сумел убедиться, что Андрея в доме нет, что я — это я настоящий, а не фантом. Только тогда, наверное, до меня и дошло, что я просто видел сон. Кошмарный, но всё же просто сон.

Вот в тот момент я и решил — никаких напарников. Лучше оставлю всё как есть, а то и правда, однажды меня убьёт фантом и займёт моё место здесь.

К вечеру, когда страх и паника отступили, а сон и впечатления от него, сильно поблекли, я уже не был так категоричен и всё чаще задумывался над идеей спутников в моих походах заэкран. Я то решался пригласить Андрея, то вновь был категорически против. Такая вот странная борьба проходила в моём сознании, с переменным успехом, то одной, то другой позиции. Сия борьба завершилась поздней ночью. Нет, решение я не принял, просто начал пить и уснул. А утром, когда очнулся с жуткой головной болью, я решился окончательно.

По привычке выпил таблетку, снимающую похмельный синдром, частично и не сразу. Потом вспомнил про эликсир, глотнул — как рукой сняло. Я был свеж и бодр. Один крошечный глоток и ты снова чувствуешь себя полным сил. Хорошая штука этот эликсир. Даже та, его первая версия.

Сильно поздним утром 26 декабря 2072 года я покинул свой дом, впервые, наверное, за пару лет. А если считать моё субъективное время, проведённое в мирах фантомов, то, пожалуй, впервые за все лет пять. Хорошо помню тот день. Шёл густой белый снег. Едва ворота гаража открылись, мягко разъехавшись в стороны, как внутрь, порывом ветра, занесло целый рой толстых пушистых снежинок. Я тогда, даже удивился немного — там, в моём реальном мире, уже вовсю властвовала зима…, я минут пятнадцать сидел за рулём своего форда и размышлял на тему того, как конкретно я потерялся в мирах фантомов. Как сильно отдалился от реального мира. Я не мог понять, хорошо это или плохо и ещё, почему меня так взволновала эта мысль. В конце концов, списав всё на вчерашний сон, я завёл двигатель. Машина взревела турбинами, задрожала и, мои мысли вернулись к тому, что я собирался начать сегодня.

Я вывел машину на полётный режим и поднял её на максимальную высоту — 200 метров от поверхности. Там поставил автопилот и включил видеофон. Я набрал номер Министерства Обороны Российской Федерации, сопроводив его кодом, который знали лишь действующие и бывшие бойцы «Кондора». Экстренный вообще-то код…, ну, я решил, что ситуация у меня почти что экстренная. В худшем случае, скажут что-нибудь не цензурное, вырубят связь и в следующий раз могут даже не ответить на вызов. Плевать, я всё обдумал и решил, что связь с «Кондором», мне более ни к чему, нужно только одно, найти способ поговорить с братом. Получится так, пошлют меня — буду думать, а пока испробую такой способ связаться с братом.

Через минуту на звонок ответил механический голос:

— Данные, код ситуации. — Видео канал выключен, только этот голос робота. Моё сообщение сейчас запишут, потом сообщат старшему офицеру. А тот уже решит, что делать дальше.

— Сергей Шилов, капитан «Кондора», в запасе. Код: Меч гнева, разящая птица.

— Ждите.

Связь не отрубилась, но голос затих. Мои данные проверяют, отслеживают звонок и, наверняка, некто в погонах не ниже моих, сейчас размышляет над своими дальнейшими действиями. Названный мной код, означал чрезвычайную ситуацию без «окраски». То есть ничего конкретного сообщить на этом канале связи, я просто не имею права, и меня немедленно следует соединить с одним из старших офицеров моего отряда. Немедленно, но только после проверки данных по названному имени и установки места, откуда сделан звонок. Причём соединят минимум с Лексом, а то и с Туманом, в роли полковника, тогда он был — я ещё не знал, что Туман покинул списки живых. Что я им скажу, я пока не придумал.

Экран по-прежнему не передавал ничего кроме статических помех, но голос вернулся.

— Вас соединят с командиром отряда «Кондор». Ждите.

Ждал я примерно с полминуты, а затем меня сразил паралич. Отказал мыслительный процесс, челюстной аппарат, неприлично отвисший своей нижней частью, и вся ходовая в целом.

С экрана монитора на меня смотрел мужественный и улыбающийся лик. С приметным шрамом. Сей лик чудесный, принадлежал некоему Андрею, коего матушка искренне считала моим родным братом, вследствие чего, а так же из-за явного внешнего сходства, мне пришлось признать, что этот тип, таки и правда мой родной брат.

— Эээ…, привет. — Сумел я выдавить из речевого аппарата, через минуту другую. Андрей, улыбавшийся до ушей, сейчас откровенно рассмеялся. Произведённым эффектом он явно наслаждался.

— Здорово братишка! — Сказал он, когда ржать прекратил. И тут же прорычал в экран. — Три года твою мать! За три чёртовых года ты даже письма не написал!

— Так это…, ты извини, ага…

— Баран. — Принял мои извинения нонешний глава отряда…, я в тот момент всё ещё не мог поверить, что вижу Андрюшину морду, а не мрачное, будто высеченное из скальных пород, бесстрастное лицо Тумана. Я слышал, о смене главы отряда, но понятия не имел, что это случилось снова, и новый полковник носил фамилию Шилов. — Погоны видишь? — Я кивнул — брат в экране был по форме и полковничьи погоны, были, пожалуй, самой заметной частью этой самой формы. — Поздравлять, кто будет?

— Поздравляю…, это, рад за тебя.

— Не верю. — Проворчал Андрей с экрана. — Поздравлять за хорошим столом надо, с рюмкой прозрачного чаю.

— Точно. — Тут я уже более менее пришёл в себя и оживился, вспомнив, зачем вообще звоню брату. — Надо встретиться. Дело есть, ну, и обмоем твои новые звёзды.

— Вот и ладушки. — Андрей кивнул и, сделав удивлённые глаза, всплеснул руками. — Серый, а ты зачем так далеко в глушь-то жить уехал? Ты бы ещё в Алтае, в ущелье в каком поселился.

— Ап, ап, ап… — Примерно так я ему ответил, шлёпая губами. Я растерялся и испугался сразу. Вот тебе и спрятался. Из состояния стабильного шока я не вышел, даже когда он отключил связь. Но он блин не сразу отключился, поюродствовать решил.

— Серьёзно? Говоришь тишину, уединение любишь? Эко ты постарел брат… — Сочувственно покивал Андрей монитору видеофона. — А я как узнал, думал всё, крыша поехала. Кстати, есть вопрос, ты чего из дома больше года не выходил? Чем питался-то, сухарями что ли? Аль подземный ход у тебя есть?

— П-при встрече расскажу. — Буркнул я, когда Андрей закончил свою речь и явил экрану счастливый оскал из ровных белых зубов, из которых почти все были настоящими.

— Ага, встретимся в том отеле, где я видел тебя три года назад. До встречи брат.

И отключился. А я откинулся на спинку сидения и смотрел в серую обивку потолка своего форда. Долго смотрел. Без единой мысли в голове. Первое слово, которое я сказал, выйдя из ступора, было таким неприличным, что стёкла моего авто, умей они так делать, обязательно покраснели бы. Но они так не умели, так что видимость осталась нормальной, и я обнаружил, что мой железный конь, на автопилоте довёз меня до окраин города. Ещё пару километров и въеду в пригород. Он, пригород, тут так же был и первой половиной города, совмещал так сказать, свои обязанности с отсутствующими, в силу крошечных размеров города, частями. Только я не смог узнать этот пригород. В чём дело понял не сразу, из-за витающих в голове мыслей. Ведь надо же: я пропадал в мирах фантомов, пребывая в щенячьей уверенности, что так надёжно спрятался, что меня если и найдут, то ещё не скоро. А оно вон как получается. «Кондор» пасёт мою крепость практически с самого начала. Как отследили? Вывод напрашивался сам собой — ребята в серебреных перстнях меня слили. Только это как-то не очень на них похоже…, такое сложилось у меня впечатление после знакомства с ними, да и Конь о них отзывался очень высоко. Может, меня самого пасли? А что если те, с пистолетами «Заря», тогда в лесу, на самом деле искали меня и нашли, просто не стали вязать. Приехали, обнаружили факт присутствия и рванули прочь, точно зная за каким местом пространства теперь присматривать. А там дело техники, дождались, когда выйду из лесу, и грамотно пропасли грузовичок Степана.

Правдоподобно вроде. Как бы там ни было, я до сих пор понятия не имею, кто меня выследил, и как информация попала к кондорам. Не они точно, Андрей при встрече рассказал. Информацию о моём новом месте обитания они получили уже в готовом виде. И задание — пасти неприметно, без жучков в доме. Собственно, в дом им вообще соваться запретили. Эти команды давал Арсеньев, а кто ему скомандовал? Кто-то сверху, из высших правительственных кругов. В общем, история странная, по нашему общему мнению. Но раз обо мне знает «Кондор», могут знать и другие, несколько лет назад объявившие охоту за моей головой. Оставалось надеяться на защиту дома. По крайней мере, бросать такой шикарный домишко, пока меня никто не беспокоит я не собирался. Три года их не было, может, уже и не придут никогда…, а город я и правда не узнавал. Машина шла на автопилоте с новым курсом, уже по улицам, во втором воздушном потоке — там вид был получше. Тачку вёл компьютер, а я смотрел в окна и ошарашено покачивал черепом.

Со дня моего последнего визита сюда, городишко из гадкого утёнка превратился в железобетонного буйвола. Помнится, подлетая к нему, я отметил, что город как-то укрупнился в размерах и площади — подумал, что чудится и на самом деле, город впереди всегда был таким, каким я его вижу сейчас. Не показалось мне, город преобразился практически полностью.

Чистые улочки, красивые и средней паршивости дома, высотки даже появились. Настоящие, в 40 и больше этажей. А раньше высотка тут была одна, в центре, всего в двадцать этажей. Её можно было считать достопримечательностью, а сейчас…, я её разглядел, когда по улицам летел. Когда-то гордо возвышавшийся над всем городом железо-бетонный гигант, ноне, на фоне современных высоток, смотрелся жалким, облезлым карликом. Мне даже показалось, что он тоже сейчас на город смотрит, с тоской и безысходностью, понимая, что однажды его снесут, что бы построить что-нибудь более современное. Этот старый, но крепкий домик, было даже жаль, почти как живого. Впрочем, он тут был не один такой. Я видел старую часть города — она затерялась среди новых домов и домищ, на вроде небоскрёбов. Её уже начали выборочно перестраивать, что-то снесли, что-то оставили, но предсказать судьбу остатков старой части, можно было легко. Однажды все эти трухлявые домишки (для строителей, даже добротные хибарки, будут считать трухлявыми, так сказать, по умолчанию), снесут. И одноэтажные и пятиэтажные. И те, что из кирпича, и те, что из панелей. Что поделаешь, такие методы строительства устарели.

Однако я почувствовал себя сильно отставшим от жизни. Пока я болтался в выдуманных реальностях, у меня под носом развернулась Великая стройка. Завернулась она тоже у меня под носом, но я не присутствовал при этом и даже понятия не имел, что происходит.

Интересно, подумал я тогда, а Россию ещё Россией называют, иль чего новое придумали?

Я с ужасом понял, что не знаю кто сегодня президент!!!

— Ха-ха-ха-ха-ха…., - громко хохотал капитан звездолёта, держась двумя руками за живот, через несколько минут он вернулся к своему повествованию — прости, кто бы ты там ни был, на той стороне этих страниц. Шутка. Просто шутка.

Я, честно говоря, вообще никогда не знал кто у нас президент. Вроде мужик какой-то.

Сейчас, в Звёздной, когда мы вылезли почти во все уголки Млечного Пути я внимательно слежу за тем, кто стоит у руля — от этого очень много зависит сейчас. А тогда: да вообще пофиг. Мир не рухнет, чиновники воровать не перестанут. Главное, что бы у руля был мужик хороший. А если плохой — что я смогу поделать? Да ничего. Вот и наплевать, кто там к кормушке прорвался.

Вот сейчас, когда мы столкнулись со столькими разумными расами, от президента, порой даже только от его пола, зависит судьба всей расы…, неспокойно в галактике.

Саллаши немедленно начнут рвать колонии сектора 11, если лидер людей проявит слабость, а мы только-только загнали их корабли обратно в их сектор галактики. Крулы только и ждут, когда же у нас выберут в президенты самку, что бы воспользоваться своим «правом» развязать войну за планеты систем Хитои и Анаги (там 70 % населения почти чистокровные японцы, полностью чистокровных уже так мало, что я сомневаюсь, что они ещё существуют). У Крулов странное какое-то мировоззрение. По их мнению, народы, которыми управляют самки, слабые, униженные и вообще вселенский позор и такие они, лишь потому, что там нет настоящих самцов, а значит, такой народ сам себя назначает мальчиком для битья. Кому не лень, может их растоптать и поработить…, конечно, они уже не дикие котяры, со своих долбанных равнин. Они прекрасно понимают, что к чему и зачем. Но традиции уважают, почти боготворят и используют их как предлог для территориальных претензий при любом удобном случае. А Триумвират и вообще — Вик Сандерс, наш прошлый президент, на встрече с послом Триумвирата, после трёх часов обсуждений дел их расы и нашей, позволил себе сказать, что очень устал и просит посла ненадолго перенести встречу. А, поднимаясь из-за стола, позволил себе гримасу ярости на лице, когда не вовремя прихватило желудок. И этот придурок даже не попытался погасить конфликт на тормозах. Более того, он даже не понял, что натворил! А посол извинился, потребовал перенести встречу и уже через три часа его корабль покинул планету. Спустя сутки одну из пограничных с Триумвират колоний, атаковал флот чешуйчатых. Причём на следующих переговорах они заявили, что именно Звёздная Федерация объявила о начале боевых действий.

Ксенологи подверглись полному разгрому, а Сандерс навсегда забыл дорогу во власть, когда кончился его срок. Наш лидер своей просьбой перенести встречу, посреди обсуждения важнейших дел, объявил войну. Для чешуйчатых три часа такой встречи пустяки — у них значительный переговорный процесс не длился меньше суток, а самые длительные переговоры между лидерами Триумвират, шли почти семь полных земных суток. Просьба о перенесении переговоров, прямо посреди этих самых переговоров, у них считается вежливым и очень благородным способом объявить о начале войны. Свихнутые они…, собственно, все они Круллы, Саллаши, Джа, Шалги да и все прочие кажутся психами. Они просто совсем другие. Посол Триумвират объявление войны принял, согласившись перенести переговоры (у них это значило, что они принимают предложение вести следующие переговоры, после будущих сражений, в которых воины решат, кто и на что может претендовать в обсуждаемых вопросах), но он ещё не был уверен, что всё правильно понял. После гримасы Сандерса, посол вылетел с планеты как ошпаренный, потому как, наш лидер грязно его оскорбил. Такие яркие эмоции на переговорах не показывали (чешуйчатые на внешние проявление эмоций почти не способны, шибко толстая кожа, может, поэтому у них такой пунктик), а если показывали, то только с определённой важной целью. Сандерс пожаловался на боль в ноге, встав из-за стола, который делил с послом, за которым они, в процессе переговоров пили нужные их организмам жидкости и тут же, перекосился на бок от ярости. Если бы на нашей стороне сидел чешуйчатый, а стол переговоров стоял на одной из спорных планет в секторе Триумвират, посла тут же убили бы охранники.

Только когда инцидент был исчерпан, наши ксенологи смогли ответить на вопрос, почему посол резко стал нежно-зелёного цвета, когда президент встал из-за стола. Бедолага просто перепугался до потери пульса. Его не убили на месте, и он счёл это намёком — немедленно свалить с планеты, пока ему роги не открутили. Вот так…

На чём я остановился? Хм…, запамятовал. А, да. Я выбрал этот отель, потому что там гараж был. Раньше в городке как-то проще с этим было. Один отель, всегда полупустой, если не считать за жильцов местную популяцию клопов. А теперь, только в одной части города я насчитал сразу три. Что с городом стало? И почему так резко вдруг?

В отеле, в ресторанчике, я познакомился с парой любезных прилично одетых господ, один из которых звался Вася, а второй старательно, впрочем, безуспешно, прятал, от остальных посетителей, наколки-перстни на пальцах. Выпили с ними немного хорошего коньяка, все трое пытались подать себя как аристократов высшей пробы. Пообщались. Я порасспросил их о городе и кое-что узнал. Прямо скажем необычное. Город разросся очень быстро. С той же скоростью, с какой строился. Как сказал товарищ Вася:

— В натуре в темпе вальса расфуфырился…, то есть, эээ, простите, это сынишка всё мой…, от него нахватался, знаете ли. Молодёжь сейчас такая. — Он хохотнул смущённо, мы сделали вид, что молодёжь-то нонче даааа, та ещё и мы, типа сочувствуем, и можем дальше продолжать играть в господ, хотя все трое отлично понимаем, что быдло оно быдло и есть. Я не в том, смысле, какой обычно вкладывают в это слово. Неучи, глупцы, тёмные люди — обычно так и понимают это слово, но я думаю, это не совсем правильно. Даже самый тупой колхозник, достаточно просвещён, что бы понимать, что земля круглая, а закорючки в книгах, не закорючки вовсе, а буквы, которые он к тому же обучен понимать. По мне, мы все трое представляли тот класс людей, которые по состоянию духа и мировоззрению, к аристократам никак не могли принадлежать. Один в наколках, второй в крови по локоть, а третий похож на карточного шулера. Ну, какие к лешему аристократы? Обыкновенные, простые люди из того коллектива, что аристократы быдлом как раз и зовут.

В общем, с городом случились чудеса. Тут не только новые жилплощади возводили. В районе начали работу две угольные шахты. В двадцати километрах к югу, заканчивали строительство атомной электростанции с вспомогательным блоком из новейшей установки АР, с номером аж 65. Всего пару месяцев назад, в городе начал работать свой собственный машиностроительный завод, производящий только новые тачки на реактивной тяге. Несколько высокотехнологичных производств начали закладывать на окраине города (какие я сейчас уже не могу вспомнить). Кто-то уверенно вливал в город громадные деньги. Кто, зачем и почему, неизвестно, да я и не особенно интересовался. Может, какая-нибудь международная корпорация. Тогда бытовал термин такой — глобализация и корпорации обожали вести дела, где попало. Вроде как щупальца осьминог раскидывает на атолле, где-нибудь недалеко от островов какой-нибудь непонятной нац принадлежности, вот так и корпорации. Только у них вместо щупальцев, заводы, производства, торговые всякие дома непонятные.

Кстати, Звёздной стоило бы это включить в свои учебники истории. По-моему, именно там истоки объединения человечества в одну могучую державу, а вовсе не в днях строительства первых колоний, когда из-за огромной стоимости всего этого удовольствия, людям пришлось объединиться…, честно говоря, это, простите, понт. Я жил в те дни, когда первую колонию закладывали, и когда она приняла первых поселенцев. Какие к чёрту, объединения вынужденные? Первую колонию полностью построил торговый конгломерат «Артес», да, именно детище Коня, хоть в то время уже никто и не помнил, кто создал компанию и кем был её первый генеральный. Колонии обязаны своим существованием, как раз корпорациям…, правда и теми условиями жизни, из-за которых началось первое восстание колоний, они так же обязаны корпорациям.

Я не собирался задерживаться здесь надолго, ровно на два дня. А потом намеревался отправиться в город, где мы последний раз виделись с Андреем. В «отель», который спалил, Алан имитируя последствие с блеском проведённой операции «Кондора». Там пустырь теперь, а может и лес уже. Тайга рядом, кто его знает…

День я провёл в обществе «аристократов» и их дам, которые с ролью сиятельных особ справлялись куда хуже своих кавалеров. Вообще, я весь день едва сдерживался, что бы в место: вы чудесно выглядите, не сказать — девушка, седло корове идёт куда больше, чем вам ваше модное платье. Но, хоть и был этот день, одой лицемерию, мне он понравился. Играть в высшее общество оказалось увлекательно. К вечеру, мои новые друзья, список которых пополнил финансовый воротила, изо всех сил пытавшийся показать, что смокинг не просто всегда носил, а вообще в нём родился (при этом он постоянно шёпотом выспрашивал у жены, не выглядит ли в этом лоховском прикиде, тупым фраером) и батюшкой Алексеем. Были ещё несколько человек, но их я не запомнил. Батюшка в памяти задержался ярче всех. Ряса, борода, морда важная — настоящий такой батюшка. Ирей или Ией — что-то в этом роде. Умный мужик. Он лучше всех справлялся с ролью. Я даже решил, что он в этой компании единственный не прикидывается, пока в одной из бесед мы не зацепили религию. Батюшка подключился с парой жарких высказываний, ему кто-то возразил, задали пару щекотливых вопросов, по концепции православия. А потом пошло поехало и важный, толстый аристократ очень быстро превратился в религиозного фанатика с безумными глазами и косной позицией, способной к гибкости так же, как к ней способен бронированный корпус моего форда. Никогда их не любил — священников всех мастей. Нет, конечно, среди них порой встречаются такие люди, что после общения с ними, становится как-то легко и просто всё, на душе покой, что ли. Но таких, увы, две копейки от рубля. Одни на своей вере повёрнуты, другие используют её как инструмент в личных целях и так далее и тому подобное — этих большинство. А некоторые просто идиоты. Как вот отец Палексий морак Единой Церкви. Что бы не говорили СМИ Звёздной — гибель «Парящего» целиком его вина. Линейный линкор, да ещё флагманский, пустил на борт представителей Единой и за три месяца эти дегроты, так оболванили экипаж, что, когда Палексий потребовал от офицеров корабля (явившись на мостик! Капитана, давшего святоше, такую волю на корабле, следовало расстрелять ещё в порту приписки), уважать данную Богом жизнь, умерить свой гнев и дать шанс врагу, образумиться. «Парящий» попытался начать переговоры с передовой флотилией Круллов! Да лучшего способа покончить с собой, экипаж просто придумать не мог. Круллы приняли предложение, начали переговоры на каналах связи, но не остановили движения. Они атаковали, да так, что обломки «Парящего», до сих пор не все собрали. Крулл признаёт лишь один язык и в нём говорят с помощью залпов бортовых орудий. У них сама жизнь построена на превосходстве и силе. Попытайся уйти от боя с Круллом и он посчитает тебя слабым и трусливым, а тогда лучше сразу повеситься.

Эх…, снова прошу прощения. Просто история с «Парящим» стоила нам маленькой войны, в которой погиб весь 7-ой флот. Только три истребителя осталось от той устрашающей армады. А планеты…, Куданай вообще пришлось уступить Круллам. Они упрямо твердили, что захватили колонию в честном бою и, по праву силы, она теперь принадлежит им. Более того, четыре клановых лидера поочерёдно установили там свои «вымпелы власти». В древности это у них были головы и хребёт лидера поверженного племени, укреплённые соком растения с их планеты, при затвердевании становившееся почти что копьём. Сейчас их «вымпелы» это титановые стержни с сигнальным маяком, в форме черепа Крулла. Так вот эти гадёныши потребовали отдать планету или уничтожить кланы, заявившие свои права на планету. Звёздной Федерации пришлось уступить, потому как Клан Крулла, это как минимум пять населённых звёздных систем и один мощный боевой флот. Такие вот проблемы из-за одного священника, с его глупой верой…

С тех пор, кстати, на кораблях вместо священников служат ксенологи. Обычно выводок на десять лиц. Правда, толку от них…, от мудака Палексия, пожалуй, по более было.

Да, к вечеру. На вечер мои друзья наметили партию в фараона. Что это и с чем едят, я не знаю, и для игры в аристократа, по моему мнению, это было уже сильно перебор. Так что вечер, я решил заполнить чем-нибудь более интересным воину.

Да, именно. Даже не скажу когда — за экраном или тут, в реальном мире, но я таки понял разницу между солдатом и воином. Она удивительно проста. Солдат воюет, потому что должен. У него нет выбора. Он обязан убивать, что бы что-то защитить, сохранить. Солдат сражается за дело, которое понимает смутно, за дело далёкое лично ему. Он вынужден брать на руки кровь и эта кровь не даёт ему покоя до конца его жизни. Воин идёт в бой не за эфемерным долгом. Воин бьётся за войну и её трофеи. Ему плевать на высокие идеалы и призрачные цели. Он знает, что ему нужно и зачем он пачкает руки кровью. Воин, сражается ради куража самой битвы. В каком-то смысле воин, адреналиновый наркоман, но его не мучают кровавые образы прошлого.

Прихватив меч и склянку эликсира, я отправился осматривать достопримечательности. Те, что днём не видно. Таких мест, которые туристы посещать не сильно хочют, в любом городе всегда хватает. Я начал с баров, отдавая предпочтение тем, в которых практиковалось славное искусство стриптиза женского. В основном, местные ночные заведения для отдыха пролетариата простого, обеспеченного и пролетариата местами приблатнённого, мне не понравились. Одни были слишком унылы, другие слишком современны. В этих я себя чувствовал как неандерталец в сверхсветовом модуле…, кхм…, любопытно. Таргот вспомнился. Ну, он, в общем-то, почти неандерталец и есть. И модулей этих до сих пор побаивается — магия их странная, ему не по душе.

Остановился я в баре, вполне отвечавшем моим вкусам. Почти как до моей службы обстановка. Девочки красивые, танцуют отлично, освещение подобрано грамотно, коллектив относительно приличный, атмосфера уютная. Я этот бар запомнил и решил посидеть в нём с часик, полтора, а может и дольше. Как получится.

Заняв самый дальний столик, в углу, я протянул руку к настольному пульту заказа. Такие начали ставить в барах и ресторанах, ещё до моего переселения в эти края, а после посещения отеля и местных баров, я убедился, что нововведение сие, не только прижилось, но и полностью вытеснило официантов с рынка рабочей силы. Заказ уходил к поварам, те его варганили, и вскоре он приходил на твой стол, через систему вакуумных труб, в закрытом блюде.

Моя рука коснулась гладкой поверхности стола. Я поболтал ногами, с интересом оглядывая столик. Нету клавиатуры заказа. Глянул под стол — ножка тоненькая, в такую вакуумную трубу подачи не вмонтируешь. Настоящие официанты? Тут всё было куда лучше!

Не прошло минуты, как к моему столику подскочила официанточка в одном переднике. Буквально. Больше на ней одежды не было, если не считать за неё туфли и чепчик. В руках она держала ручку и блокнот, но я их не заметил: никак не мог оторвать глаз от её ладной фигурки.

О нравы второй половины 21-ого века — как же мне вас не хватает сейчас! Кто бы знал…

— Вы впервые у нас? — Прощебетала этот ангелочик в передничке и присела ко мне на колени.

— Глунк… — Примерно так я ответил, намекая, что из-за её неземной красоты и необыкновенно притягательного внутреннего мира, я восхищён и поражён одновременно, ибо почти влюбился и, увы, совершенно забыл, зачем сюда пришёл. Кажется, именно к ней я и пришёл. Весь бар как-то поблек, в поле зрения осталась только эта куколка в одном переднике. Удивительно, но минуту назад я хотел есть, и готов был умять быка, а теперь еда совсем не волновала. Желудок сконфуженно припух, прекратив требовать топлива, а кое-что другое в моём организме мгновенно оживилось и неприлично опухло. Я тут же сделал заказ. Желудок тоскливо заурчал и заткнулся на ближайшие пару часов. На первое я заказал эту официантку, на второе её же, на десерт обратно её. Конечно, я понимал, что мой заказ, эта улыбающаяся нимфа, примет за плоскую шутку. Может даже пощёчину даст. В подобных заведениях, чаще всего практиковалось правило: смотри, но не трогай. Однако здесь…

Когда из комнаты, на втором этаже бара, ушла эта официантка, я не смог встать с постели. Даже что бы расплатиться — я просто кинул ей бумажник, и она сама взяла свои деньги. У меня сил не осталось и на то, что бы возмутиться счетом, который красавица мне выставила. Впрочем, она стоила тех денег, которые требовала.

Отходил я в той комнате минут тридцать, отчаянно стараясь не уснуть. Кто знает, что за заведение? Вырублюсь, а утром очнусь на помойке, голый, без меча, эликсира, денег и одежды. Деньги и одежда — бог с ними, но остальное я не могу оставить, где бы то ни было. Мир был ещё не готов к таким игрушкам. Второй этаж я вскоре покинул, по пути встретив ещё нескольких официанток, занимавшихся не только разносом заказов. Этакий гибрид борделя и стриптиз бара…, не знаю, как там на это всё мораль смотрит, но мне понравилось.

Едва спустился обратно в зал, полный музыкой, восторженными воплями посетителей и полумраком, озаряемым лишь светом сцены, где у шеста соблазнительно извивалась не менее соблазнительная девушка, я ощутил запах еды. Честно говоря, после встречи тет-а-тет с представительницей местного персонала в моё сердце закралось подозрение, что тут из еды подают только фисташки и солёную рыбу к пиву. Спускаясь по лестнице, с радостью и теплом в желудочном отсеке, опознал средь сигаретно-сигарного смога, обильно полнящего местность, запах жареного мяса. Таки нормальную еду тут тоже подавали. Я вернулся к столику, там обнаружил, что его уже заняли. Пришлось искать другой. В процессе поисков столика я заметил то, на что прежде внимания не обратил. В зале имелись не только полуголые официантки и посетители. По тёмным уголкам зала, бездельничали с десяток практически идентично одетых молодых людей. В полумраке, когда лица видно смутно, они походили на близнецов: все как один перегружены мышечной массой, гораздо выше среднего. Ребята не светились особо и визуально контролировали зал. Вышибалы местные.

Заказ пришла принимать другая официантка, в таком же одеянии и с такой же очаровательной улыбкой. Тут приключился казус. Я поинтересовался, довольно плоско намекая на интим, не желает ли крошка повторить подвиг своей коллеги. Крошка ответила, что лично она этим не занимается.

— Да брось ты, иди к папочке. — И потянул её к себе, бесцеремонно обняв её талию, значительно ниже, того места, где у всех людей талия обычно и располагалась. Я не собирался, конечно, всерьёз идти с ней на интим — предыдущая очаровашка высосала из меня все соки и почти всю наличность. С собой я взял не так уж и много, планируя только поесть и некоторую возможность непредвиденных расходов. Просто хотел сделать заказ, обнимая прелестную фигурку.

Девушка начала рваться и судя по лицу, была дико возмущена — я растерялся. Неожиданная реакция девушки меня конкретно выбила из колеи. Я даже не заметил, как мне за спину зашли сразу двое местных любителей тёмных уголков и ярых фанатов штанги.

Девчонку я выпустил, она фыркнула, поправила чепчик и убежала.

— Что за нахер… — Пробормотал я, глядя ей вслед.

— Ты впервые у нас? — Пробасили за спиной. Я обернулся и обнаружил, что если смотреть строго за спину, там весь горизонт закрыт двумя рельефными кусками скал телесного цвета. Таких вот парней, в том мире фантомов, где я сколотил дружину из русичей, вполне можно было бы использовать вместо тарана.

Один тут же ушёл, как только выяснилось, что я не буйный дебошир, а просто первый раз в заведении. Второй присел за столик и объяснил местные порядки. Хороший кстати, парень оказался. Рома…, или Саша, я признаться подзабыл. Я взял себе поесть, ему выпить. Он, правда, отказался, пояснив, что на работе. Тогда я ему обед заказал, парень поблагодарил, но пить не стал, даже съев подарочный ужин посетителя. Хорошо с ним пообщались. Он мне даже такси вызвал, когда я переел спиртного, после сытного, шибко позднего ужина.

Интересные были у них порядки в баре этом…, кстати, этот бар стал любимым местом посиделок нашей команды почти на сто лет. Столько воспоминаний с ним связано…, так вот, порядки. Дело в том, что у них было два вида официанток. Все они работали, считай голышом, но половина девушек в каждой смене, не только сервировали столики, но так же предлагали особые услуги, для коих использовался второй этаж. Другая половина: девушки, работающие только как официантки, с ними правило «смотри, но не трогай», действовало. Как и со стриптизёршами. Впрочем, мой новый знакомый, подмигнув, сказал, что касательно стриптизёрш правило сие чистая показуха. Если девушка со сцены сильно понравилась, можно было дождаться, когда она закончит свою серию выступлений, пообщаться, а там как получится: зависит уже от клиента и предпочтений самой девушки.

Официантки носили разные цветом чепчики. Красные чепчики — Рома или Саша, мог не пояснять, цвет древнейшей профессии, можно пощупать. Синие чепчики — за пощупать, вышибалы могут выкинуть на улицу. Порядки их мне тоже пришлись по душе. Своего рода, демократия в индустрии гражданского досуга.

Пока такси везло меня в отель, я вспомнил, что собирался посмотреть на город. Отдал таксисту последние деньги, слегка переплатив, и вышел в ночь. Смутно помню, что очутился на тёмной, жутковатой улице. Видать таксист срезал путь через не благополучные районы, а я как раз там загорелся мыслью осмотреть город.

Тёмные улицы, где ни зги не видно, меня не впечатлили, так что я пошёл на свет фонарей. Ледяной ветерок освежал, так что хмель частично выветрился, но появилось отчётливое желание прикорнуть прямо на обледеневшем асфальте. Что бы как-то отвлечь своё пьяное тело от этой притягательной мысли, я начал разговаривать сам с собой. Тем для беседы было немного, так что я выбрал самую интересную — стал в полный голос возмущаться стремительным ростом городишки. В том, что я его пропустил, виновным я назначил сам город, жителей и космонавтов, пару лет назад вернувшихся из экспедиции на Марс (как раз те самые, по чьим рельефным картам корпорации начали закладывать первую колонию красной планеты). Причём тут космонавты я без понятия, но в тот момент мне казалось, что очень даже причём.

Моё шумное поведение незамеченным не осталось.

Я остановился у какого-то здания, оправиться и покурить. Пока оправлялся, не стесняясь в словах и выражениях, высказывал зданию, какое оно уродливое и бессмысленное.

— Слышь фраер, курить есть? — Окликнул меня некто, голосом осипшего от постоянного пьянства, как минимум Франкенштейна. Серьёзно, голос был такой, что я всем телом вздрогнул. Ночью, да ещё неожиданно такой услышать — капитально жесть и жуть. Шёл на красоты смотреть, а зарулил в комнату страха. Впрочем, тоже ничего.

— I’am not understand. — Чего это значит, я понятия не имею, но где-то слышал. Фраза звучит интересно. Вот этим грубиянам я её и озвучил, дополнительно громко икнув.

— To smoke give, and for a delay with the answer, from you still all your money.

Сказал тот же сиплый бас. Я издал удивлённый возглас, поражённый уровнем образования местной гопоты, и пошёл своей дорогой. На третьем шаге повело и если бы не стена, я бы рухнул. Ветерок хоть и освежал, а алкоголь из крови вывести не мог, я по-прежнему был пьян как свинья и слаб как котёнок. Только вот осознал это поздновато. За спиной заскрипел снег, причём, судя по звуку, там сейчас находилось минимум три человека, весом от 90 до 120 килограмм. Я не был уверен, что смогу с ними справиться в таком состоянии. Если просто шпана — уделаю без проблем. Ну, может, сломаю кому рёбра и пропишу в реанимацию на полгода, а если не просто шпана? Если хоть один в рукопашном бою на уровне студента, ситуация может выйти из-под контроля. Махать же световым мечом нельзя — в дупель пьяный, я или убью кого-нибудь из них или себе что-нибудь полезное случайно отрежу. Ни то ни другое мне не нужно. Так что, продолжая двигаться по стеночке курсом строго прямо, я поспешно ощупывал карманы, ища склянку с эликсиром. Приду в норму, мягко уложу их спать на асфальте и вернусь в отель. Почему-то склянка никак не находилась. Я даже испугался, что если оставил в баре? Если там кто-то её выпьет…, бессмертие для планеты населённой восьмью миллиардами человек — это апокалипсис.

Эликсир я так и не нашёл. Не успел просто. Этим идиотам хоть минуту повременить и всё бы кончилось парой синяков. Увы, ребята слишком сильно жаждали приключений.

На мой затылок (не помню, была ли на мне шапка, но удар ощутил так, будто не только шапки, но и волос не имелось в наличии), обрушилось что-то тяжёлое. Погружённый в ночную темноту город тут же расцвёл разноцветными огоньками, а я рухнул лицом вниз и услышал характерный хруст. Сознания не потерял, и моих обидчиков это изрядно повеселило — обступившие меня люди, смеялись в голос, бросая в мой адрес не шибко цензурные слова и выражения на двух языках сразу. Я перевернулся на спину, положил ладонь на нос и вправил его, с закрытыми глазами. Конечно, вправил не слишком ровно, но зато кончик носа теперь смотрел примерно туда же куда и раньше, а не лежал на щеке. Тут-то и случилась эта жуткая неприятность, о которой в газетах писали как о «самом зверском убийстве за последние сто лет».

Я ещё держал себя в руках, когда мой горячо любимый нос, повстречался с обледеневшей дорогой, но попытка вправить его, вызвала такую дичайшую боль, что хмель вынесло мгновенно. Меня просто переклинило. Дальше я уже не владел собой, видел что творю, но не понимал. Бешенство затопило сознание, навыки, обретённые в «Кондоре» и за экраном, включились в режим подсознательного автопилота. Руки сами нашли меч.

Лазерный клинок с шипением вырвался на волю и описал широкий круг. Запахло горелым мясом, три человека, держась руками за распоротые брюшины, отходили от меня, пока молча, с открытыми ртами и такими большими полными ужаса глазами, каких я раньше никогда не видел. Наземь, дымясь, с противным чавкающим звуком посыпались кишки: толстые, прямые, тонкие, в общем, разнообразные. Спустя секунду все трое начали орать. Я подскочил на ноги, оставляя руки свободными — простой приём, но что бы уметь им пользоваться, нужно очень хорошо ощущать равновесие своего тела. Никаких задранных к небу ног, прыжков и тому подобного, всё строится на инерциях падения и лёгком толчке ногами. При этом ты ни на секунду не теряешь из поля зрения окружающий мир, а руки свободны и готовы к отражению атаки противника.

Образцовый подъём с ледяного наста, для несчастных, разбросавших внутренности по асфальту, остался незамеченным. А вскоре они вообще перестали что-либо замечать. Я напал быстро, не давая им ни шанса. Световой меч в мгновение ока превратил троих, молодых здоровых людей, в груду опаленного, слабо сочащегося кровью мяса…, всё-таки световой меч идеальное оружие ближнего боя. Лазерный клинок почти не требует усилий на нажатие, что бы разрубить что-то, мягче листовой стали. Да и сталь он режет почти без сопротивления материала.

Только броню берёт с трудом, а некоторые виды брони и вовсе ему не по силам. Если кто-то вам скажет, что лично, используя световой клинок, уничтожил «котяру»

(Штурмовой пехотный танк «Пентера-56б», среди солдат распространено название «котяра» из-за специфических особенностей корпуса модели, полный штурмовой комплект вооружения, башня оснащена тяжёлым плазменным излучателем мощностью 67 плазот, по общей классификации плазменного оружия Звёздной Федерации, поступил на вооружение в 2501 году, несмотря на сильно устаревшую конструкцию, по-прежнему состоит на вооружении и считается одной из лучших боевых машин пехоты. Справка базы данных бортовой компьютерной системы, выписка из энциклопедии вооружений Звёздной Федерации, Айзека Алекса Кайно)

, можете смело назвать его лжецом. Что бы прорезать броню этого кошака механического, нужно так давить на рукоять, что пупок развяжется, пока просто проткнёшь корпус. А пока ты со своим мечом возле борта этого монстра, пытаешься хотя бы боковину вскрыть, тебя сто раз успеют на фарш пустить. Световой меч штука хорошая, но не в открытой войне.

А, да…, я оклемался посреди горы дымящегося человеческого мяса. Содеянное взбудоражило разум и заставило кровь бежать по венам значительно быстрее, но я сейчас был не в мире фантомов, просто открыть переход и уйти, оставив это происшествие за спиной, не получится. Полиция начнёт искать того, кто это сделал. А что хуже всего — способ, которым их убили. Вряд ли криминалисты смогут сказать, как выглядело орудие убийства. Мной могут заинтересоваться не только полицейские, но и те, кто раньше уже охотился за мной.

Была в тех ребятках, одна странность, помимо необычных познаний в языках иностранных. Вероятнее всего странностей я бы увидел куда больше, если бы успел их рассмотреть получше, прежде чем превратил в конфетти, но конкретно эту странность было ясно видно даже в груде мяса, оставшейся от парней. У всех имелись одинаковые татуировки. У одного на шее, у второго на груди, а татуировка третьего обнаружилась на куске правой руки — эту я поискал намеренно, решив всё-таки рискнуть обзавестись свидетелями моего там присутствия, но прояснить ситуацию. Три странных гопника с одинаковыми татуировками. Зачем интересно кому-то пытаться пошарить в моих карманах имитируя грабёж местной шпаной?

Мне это всё, тогда сильно не понравилось. И не зря. Но особо задумываться о случившемся, времени не было, а позже я умудрился почти забыть о происшествии.

Убедившись в наличии у всех троих покойников, татуировок в виде чёрного человеческого черепа с красными глазами, я поспешил свалить с места преступления. Зайдя в ближайший переулок потемнее, я скинул куртку, оставшись в лёгком синтетическом пиджаке, рассчитанном скорее на осень, чем на морозную сибирскую зиму. Выпил эликсир — на всякий случай, вытер руки, лицо и ботинки от крови снегом. Со штанами, что делать я понятия не имел, но решил, что в темноте, могут и не заметить, что на них кровь. До отеля доберусь, а там посмотрим. Благо до него идти оставалось совсем немного. Шёл поспешно, но по сторонам поглядывал. Мало ли, случайный прохожий в полицию звякнет, а то и вовсе на патруль нарвёшься. Опять придётся кому-то кровь пускать, а я в тот вечер устал чего-то.

К отелю подобрался с чёрного хода. В холле там вечно кто-то торчал, а светиться на глазах местного персонала в окровавленных штанах, вряд ли было бы разумно. Я залез по стене, используя карнизы и рельефы, коими отель густо усыпал неведомый мне строитель. Большое ему спасибо за это счастие, в вот тому ушлёпку, что пожалел цемента на бетон, для аляповатых фигурок третьего этажа — с лестницы навернуться раза три. Понимаю, на высоте один чёрт невидно из чего и как сделано, лишь общая картина и, в принципе можно не париться, но ведь это же жутко не профессионально! Я чуть не свалился вниз головой, когда кусок рельефа раскрошился под рукой и выпал вниз набором из пыли и мелких камешков!

В номере я быстро переоделся, умылся, вынувшись в окно, запалил одежду в ведёрке для льда, после чего, вполне довольный приключениями этой ночи завалился спать.

В ту ночь я убил троих здоровых молодых людей. Сожалел ли я? Ведь они не были фантомами. Они были реальными людьми. Тогда эта ночь прошла незаметно, ничего не задержалось в сознании, не заставило задуматься, но после я часто вспоминал эти события. Андрей и сейчас не может забыть малолеток, которых покрошил по возвращении из армии. Там была почти такая же ситуация, только людей погибло в два раза больше. Он мучается чувством вины за те смерти. А я? Нисколько. Я не чувствовал вину тогда, не ощутил её и позже.

Хочется думать, что я хороший воин, а не кровожадный, аморальный и беспринципный тип. Но я не знаю. Рассказывая свою историю, я преследую не только те цели, которые уже озвучил. Вы или ты, или как вы привыкли себя называть, те, кто будет это читать — вам придётся стать мои судьями. Вы и решите, кем я был на самом деле. И я никогда не узнаю вашего приговора.

Мне нравится. Хороший расклад. В свою защиту скажу лишь, что я убил тех, кто первый напал на меня. Я защищался, атакуя. А ещё древние философы и воины нашего мира, уверенно утверждали — лучшая защита, это нападение. Вот так.

Утром я покинул город, направляясь на встречу с братом. В прошлый раз я, в компании водителя Семёна, добирался оттуда сюда, неделю. На обычной колёсной машине, по обычной дороге, заполненной транспортом. Теперь на это не требовалось так много времени. Мой форд летел над дорогами, полями, лесами, небольшими деревушками (тогда деревенский люд ещё выбегал из домов посмотреть на пролетающие мимо реактивные машины), летел напрямую. И, кстати, пару раз в небе я увидел такие же машины на реактивной тяге. А вот ленты дорог зачастую пустовали. Мир менялся и, похоже, изменения нарастали по экспоненте.

К вечеру, установив автопилот, я разложил сидение и заснул прямо в салоне. А когда проснулся, машина уже стояла на земле, взрыкивая холостым ходом двигателя. Собственно, от толчка при приземлении, я и проснулся.

Автопилот вывел машину точно в указанную точку. Судя по топографической карте и сигналу GPS, я находился в пяти километрах от города, на маленьком каменистом плато. Ну, плато, просто слово красивое, на деле, там, на поверхность выходили скальные породы. Почему их движение остановилось миллионы лет назад, и вблизи тайги не народился горный хребет по образу Гималаев, не знаю, я не геолог. Посреди полей, получилась скала, которую время превратило в плоский камень, с морем рассыпанных повсюду валунов. Место приметное, когда-то его, наверное, обожали геологи или ещё кто из той же братии — иначе объяснить появление этого пятачка на картах данной местности я не могу. Сюда и сел. Хорошая площадка, что бы дождаться утра. Машина смяла снежный наст на полметра вниз, но дальше не провалилась, проблем со взлётом не будет. Я выключил мотор, внутреннее освещение, оставил только минимальный обогрев салона, и моя машина растворилась в ночном мраке. В небе почти не ощущалось звёзд — облачно в тот денёк было, а потом и вовсе пошёл снег, так что увидеть меня никто не смог бы. Там до утра я и просидел, поспав ещё часика два.

Едва солнце взошло, я включил мотор и врубил нижние турбины, отвечавшие за взлёт и за поддержку высоты при полёте (при взлёте они жрали, не меряно, но в полёте почти не расходовали топливо). При взлёте возникла проблема с крыльной оснасткой машины — снегом засыпало всё горизонтальное оперение корпуса. Топлива мой фордик съел как за три взлёта сразу, но таки поднялся в воздух и я направил машину курсом к окраине, где когда-то стоял уничтоженный мною домик…, а ведь я его снимал. Как-то позабылось. Надеюсь, человек, сдававший мне дом, не слишком расстроился, когда обнаружил на его месте пепелище. А ещё хотелось бы верить, что свои потери он возместил, финансово погревшись с того, что открылось моему взору спустя несколько минут.

Города интересная штука. Вот взять, к примеру, эти два. Оба у чёрта на рогах, оба считай на опушке тайги. Наверняка, даже медведи иногда выходят из лесу по помойкам порыться. А какая разная у них судьба! Один разросся, потолстел, обзавёлся массой новых производств, население выросло многократно, и эта тенденция не исчезла в будущем. Город, расположенный недалеко от моего дома, со временем стал ещё больше, богаче. А вот этому городку, судьба отвела совсем другую роль.

Я помнил в этой части окраин города, огромный по площади частный сектор. Масса домов и домишек. Какие-то тогда ещё только строились. Я ожидал увидеть этот сектор разросшимся, и готовился всё утро искать среди десятков частных подворий, нужный мне участок, на котором сейчас могло быть всё что угодно, от пустыря, поросшего травой, до нового здания. Но представшая картина, не оправдала моих оптимистических ожиданий. Частный сектор этого города не разросся. Наоборот. Издалека город казался ужавшимся и каким-то обгрызенным по краям. Домики, те, что строились в мой визит сюда, так и стояли недостроенными. Кое-какие вообще исчезли. Собственно исчез приличный участок частного сектора, а на его месте теперь лежала ровненькая снежная пелена. Даже развалин я не увидел.

Вблизи город тоже не внушал. Новых многоквартирных домов я там не заметил. Чадящих труб каких-нибудь предприятий тоже. Зато отметил большое количество брошенных зданий, зиявших пустыми окнами. Город умирал. Так я решил вначале и, в каком-то смысле не ошибся.

На месте дома, несколько лет назад, сожжённого Аланом, ноне стоял отель. Маленький, всего два этажа, но с внушительной вывеской и надписью на ней: «Гостиница». Со своей стоянкой даже. Насколько я помнил, раньше на месте стоянки стояло два небольших домика с огородами. Андрей своим шутливым — встретимся в отеле, как в воду глядел. И, правда, отель построили.

Машину я оставил на стоянке, опустившись точно между двумя шикарными, но безнадёжно устаревшими бензиновыми авто. Вообще, когда вышел из тачки и огляделся, я удивлённо, но почти прилично, выразился. На стоянке не было ни одного реактивного авто. Уверен абсолютно, потому что бортовое оперение и задние сопла реактивных машин, даже самых новых, не заметить просто невозможно — если зрение хорошее. Оперение не шибко выдавалось в стороны, располагалось частой лесенкой из дуговых пластин и при плохом зрении, например, при близорукости, виделось слабо, чем-то вроде дымки окутывающей машину. Из будки охраны кто-то выскочил, с круглыми глазами подбежал ко мне и что-то неразборчиво крикнул.

— Спокойно, сколько за стоянку? — Являя собой образец бесстрастия спросил я, и юноша охранник ошалело кивнул, кажется, начиная успокаиваться. Заикаясь, назвал цену. Приняв деньги, указал мне на ворота стоянки, и всё это время кидал поражённо-восхищённые взгляды на мою машину. Толи он никогда прежде реактивных тачек не видел, толи такие форды тут были редкостью…, вот такая несусветная глушь. А всего в десяти часах лёту отсюда стоял город, на улицах которого мой форд ничем не выделялся и никого не удивил бы, даже если бы я покрасил его в салатовый цвет с красными пятнами. Там и такие оригиналы мне как-то попадались…

Я снял номер, пообщался с портье (мне показалось, что это хозяин отеля собственной персоной, экономящий деньги на персонале, но может, я и ошибся). А потом ушёл в свою комнату и, рухнув на кровать, предался размышлениям, о несправедливой судьбе этого мира.

Город действительно умирал. Но только как город. В него тоже вложили деньги со стороны, но совсем в другое русло развития. Народ постепенно уезжал, оставались те, кто мог найти работу у новых хозяев города, а они, эти хозяева, искали вполне конкретный народ: ветеринары, животноводы всех мастей, фермеры, всех кто понимал в работе с землёй. Город превращался в автономный сельскохозяйственный комплекс. Только тогда такого термина ещё не существовало, до появления автоматизированных аСХК, оставалось ещё не мало десятилетий времени, но закладывать их начали как раз в те времена. Смешно сказать, но аСХК тех лет почти не использовали роботов. Всё делалось вручную, при помощи немногочисленных автоматических систем, довольно примитивных, если смотреть из кабины моего «ястреба», сейчас пролетевшего уже почти половину пути в гиперпространственном тоннеле…, кстати.

— Курс устойчив? — Проговорил капитан, выбираясь из капсулы.

— Все системы в норме капитан. — Ответил новейший искусственный интеллект корабля.

— Крэдок где?

— Крэдок только что пообедал и сейчас спит на пульте запуска А-ракет, на главном мостике.

— Ёпт… — Капитан, задумчиво поскрёб пальцами затылок, потом махнул рукой. — А, чёрт с ним…, заблокируй пульт, не хватало ещё, что бы этот рыжий лентяй случайно выпустил ракеты.

— Пульт заблокирован.

Капитан вернулся в капсулу и задумчиво произнёс.

— Может тоже пожрать? — В сомнении, пожевав губами, капитан спустя минуту сказал. — А, нафиг, вроде неохота есть. Потом тогда…

Размышляя о превратностях судьбы, я задремал. К сожалению, за годы службы, которые я пропустил, Андрей слегка изменился. Наверное, на его характер повлиял быстрый карьерный рост. Он ведь стал главой отряда, одел полковничьи погоны…, потому и мрачность его слегка поугасла, уступив место, не совсем здоровому чувству юмора.

Я ощутил слабый-слабый толчок, но по всему телу сразу. Попытался открыть глаза — не смог. Хотел соскочить с кровати — обратно облом. Будто сквозь одежду ощутил прикосновения к своим запястьям, ещё слабее ощутил прикосновения к телу там, где имелась одежда. Меня подняли с кровати и посадили на стул. Что-то сдавило ноги. Руки завели за спину, и их тоже чем-то сдавило. Глаза, да и всё тело по-прежнему не повиновались. Кое-как смог выдохнуть одну фразу: «Што ввым нузнооо».

— Сергей Шилов! — Рыкнул мне в ухо яростный, но слегка писклявый бас. — Именем Закона, вы арестованы за злостное уклонение от налогов, финансовым трестом Паркаг! Официально виновным в этом преступлении назначили вас, и вы будете немедленно и жестоко расстреляны!

От двери, слева и спереди послышались сдавленные смешки. В этот миг ко мне вернулась способность владеть своим телом. Я открыл глаза, и первое что увидел, широченную улыбку на знакомом лице. Из имевшихся поблизости других лиц, три мне были знакомы.

— Не смешно бля… — Буркнул я, пытаясь самостоятельно освободиться от пут. А эти балбесы уже не сдерживаясь заржали в голос. Пока ржали, я освободил руки и стал развязывать ноги.

Ржач постепенно стих, а Андрей с укоризной посмотрел на незнакомого мне парня.

— Лёня блин. — Парень за моей спиной покраснел и смущённо развёл руками.

— Что вы со мной сделали? Я не понял, даже глаза не открывались.

— Новая игрушка. — Андрей снял с магнитного крепежа на поясе, что-то напоминающее лазерный пистолет капитана Галактика из одноимённого мультфильма. — Станнеры из книжек помнишь? Вот, это «Ваня-5», в смысле, пистолет Иванова, модель пять. Тот же станнер, я тебя минимальным разрядом через дверь. Удобно брат. Работать легче на «особых» миссиях.

Я что-то неприличное проворчал в ответ, отвязывая вторую ногу. Эти «особые» миссии всегда выполнялись на гражданской земле и почти всегда, это была грязь пополам с кровью.

— Ну, здравствуй брат. — Сказал я, полностью освободившись от пут. Выпрямился, руки широко в стороны развёл и улыбнулся. В общем, обнялись сердечно, по спинам друг друга похлопали. Та же процедура повторилась с моими старыми боевыми товарищами, а незнакомцу Лёне я просто пожал руку. Бедняга всё ещё краснел от стыда за проявленный непрофессионализм. Впрочем, вскоре ему стало полегче. Единогласно мы решили отметить нашу встречу, не откладывая в долгий ящик, тем более что все пятеро официально находились в командировке, по настолько важному заданию, что без личного участия главы отряда, ну, никак не обойтись. Расчётное время командировки — неделя. Можно было отмечать ровно пять дней. За два дня до возвращения, пить нельзя, даже сильно газированные напитки. Кто их знает, нагрянет на базу отряда, сам генерал с проверкой и всем по рогам прилетит без разбору. Зная генерала по своему боевому прошлому, в котором он был командиром отряда, полковником, с доброй фамилией Арсеньев, я мог с полной уверенностью говорить, что если по рогам прилетит, обратно роги уже не пришьют.

Лёне полегчало не спроста. В номере не было ни закуски, ни спиртного. Идти за ними кому-то надо было, но кому? Андрею по должности не положено по всяким магазинам болтаться. Я, как глубоко травмированный шуткой сослуживцев идти не мог точно. Вася служил в отряде почти столько же, сколько и Лекс. Остальные идти категорически отказывались, ссылаясь на преклонный возраст, погоны и пошатнувшееся здоровье. Так что, как проштрафившемуся, пришлось топать Лёне. Бедняга в тот день ещё не раз по магазинам у нас бегал.

А мы устроились за столом (за ним пришлось таки самому идти и у портье требовать, в номере кроме тумбочки достаточно крупных плоских поверхностей на ножках, не имелось) и начали беседу, какую могли бы вести сотни людей в разных уголках планеты, встретившиеся спустя годы после того дня как видели друг друга в последний раз. Обменялись новостями. У них много чего интересного произошло. И в самом отряде было кое-что новое. Ну, не так что бы что-то кардинальное там случилось, да собственно глобальных перемен в отряде, судьба как-то не нарисовала. Самой значительной, было расширение состава всех отрядов до 25 человек.

А вот конкретно у ребят многое изменилось. Савок, Серёга Савков, собирался увольняться из отряда, потому как женился и наплодил уже второго отпрыска. Вася, у него даже прозвища в отряде не было…, помню, как-то спросил у ребят, отчего так? А они плечами пожали — Вася ёпт, он Вася и есть. Василий наш, отличился на весь отряд. Купил тачку на реактивной тяге. Самую современную, последнюю модель с новейшим бортовым компьютером.

— Всё что откладывал со своих боевых, втюхал в эту железку, балбес. — Закончил Андрей, восторженную исповедь Васи о том, как он жестоко поступил со своими кровными.

— Сам дурак. — Не растерялся Вася. — Я хату себе купил, а тачки нету. А теперь есть.

— Да эта тачка стоит больше чем твоя хата!

— Ну и похер, зато в стране таких тачек всего две — у президента и у меня!

Аргумент. Тут никто не нашёлся чем возразить. Вася немного самовлюблён, но друг отличный, и хороший солдат. Один из лучших. Иначе не отслужил бы третий срок в «Кондоре».

У Баха, Стёпы Сальникова, в жизни переменилось куда больше чем у его спутников. Бах, один из трёх штатных подрывников отряда. Раньше его Салом звали, да вот была у него одна интересная привычка. Установив заряд, считал секунды до взрыва. Если цифры отсчёта установленного взрывателя, совпадали с его внутренним хронометром, отсчитав вторую секунду, он говорил — Бах! Если ошибался, говорил — Б…ть! Ошибался он крайне редко. Так что со временем прозвище Сало было успешно забыто, и Стёпа стал прозываться Бахом.

У нашего Стёпы, прошли очень яркие изменения на жизненном пути. Не так давно он получил новое звание и теперь носил майорские погоны. Потом получил строгий нагоняй от полковника Арсеньева, потом от Тумана, а потом и ещё один от полковника Шилова — так получалось, что Стёпа регулярно не мог выйти на боевое дежурство, так как ему врач строго-настрого запрещал покидать палату кожно-венерического диспансера. Причём повторилось сие безобразие минимум раз в полгода.

— Селяви. — Философски о сём отозвался Стёпа, когда Андрей пояснил, отчего у него так много выговоров и почему в какой-то момент Стёпа всем надоел, в результате чего был поднят, а ноне прочно повис вопрос о лишении Стёпы его майорских погон. За должностное несоответствие.

— Хер совать куда попало не надо! — Рыкнул Андрей к философии, всегда относившийся с некоторым подозрением. — Бах, вот за каким хером ты снова и снова наступаешь на тебе грабли?

— Дрон я ничего не могу с собой поделать. — Печально глядя в рюмку, сообщил тут Бах. Несмотря на печаль, не забыл аккуратно пригладить пальцем брови — он за своей внешностью всегда следил. В отряде поговаривали, что Бах, когда никто его не видит, даже лицо увлажняющим кремом мажет. — Я влюблён, друзья мои. Я безнадёжно и навсегда влюблён.

— В кого? — Это спросил вроде бы я. Помню, как Лёня улыбаться начал, Андрей буркнул что-то непонятное, а Вася…, не помню, вроде он выходил тогда.

— В кого? — Переспросил Бах и так тяжко вздохнул, что сердце защемило. А потом тоскливо произнёс. — В женщин.

— В какую?

— Да мля во всех он влюблён! — Пояснил мне Андрей, грохнув по столу кулаком. — Ни одной юбки не пропустить. Бах, тебе на задании погибнуть не судьба — тебя триппер убьёт блин.

Хорошо в тот день посидели. Много о чём друг другу рассказали. Я, правда, умолчал об аппарате Климова. Я не считал, что стоит говорить о нём всем моим сослуживцам.

В какой-то момент новости у нас кончились, и Бах рассказал пару историй о своих любовных приключениях. Он и третью хотел рассказать, но ребята остановили его речи просьбами прекратить, отложив на потом его приключения постельного типа. У Баха таких историй было не счесть и всегда имелась в наличии свежая. Так что рассказ о его любовных похождениях, мог перерасти в монолог и затянуться до глубокой ночи.

Лёня, я как-то про него и забыл. Парень хороший, надо бы сказать пару слов и о нём.

История сержанта Лёни была простой, полностью идентичной нашим. Он пошёл служить, получил предложение провести срочную службу в учебной части «Кондора», а потом оказался перед выбором — ещё пять лет службы или оплата предъявленного ему счёта от Министерства Обороны. Отличалась его история лишь тем, что Лёня мог себе позволить оплатить этот счёт и послать весь военный комплекс РФ далеко-далеко в туман, тот, который с ромашками. Только он этого не сделал. Лёня остался, добровольно выбрав службу отчизне, вместо семейного бизнеса.

Он, кстати, спустя много лет стал полковником и занял место главы отряда, в котором служили я, Анрей, другие, а потом и место Арсеньева занял. Удивительно, правда? Я помню Лёню красным от стыда за неправильно завязанный узел на руках пленного, а весь генералитет знал его как несгибаемого спецназовца с жёстким характером и непреклонной волей. Стальной генерал, как его прозвали…, да, а я помню его бегающим за новыми порциями закуски и спиртного, для нашего скромного сабантуйчика…

Всё-таки, жизнь странная штука.

Та встреча ещё долго грела мне сердце и оставалась одним из самых приятных в жизни воспоминаний. Она не закончилась в тот день, просто именно тот день я запомнил целиком, со всеми деталями. Мы веселились, общались — словно снова я в рядах отряда, словно мы в увольнительной или отпуске и все вместе наслаждаемся отдыхом. Тогда я понял, мне не только куража отчаянных заданий кондора не хватало, не только адреналина. Я и по ребятам скучал не меньше, по всем своим боевым друзьям скучал. Только друзья, прошедшие с тобой огонь и пламя сражений, могут быть такими товарищами. Единственными настоящими. Друзья гражданки совсем не то.

Был у меня товарищ, Артём Грацкий, на фирме у Коня сдружились. Хороший товарищ. Но я никогда не доверял ему на сто процентов. Я не ощущал его как плечо, на которое можно опереться в случае чего или стену, которую можно оставить за спиной и быть уверенным, что эта стена не рухнет с первым сильным порывом ветра. Он был просто Артём, друг, но не более того.

Бах, Савок, Вася, Дрон — мы вместе шли в бой, прикрывали друг друга, порой от действий каждого из нас, зависели жизни всех остальных. Я помнил, как Баху прострелило руку. Нас прижали к земле плотным огнём, отряд не успевал пробиться, нужно было взрывать заряды, иначе крышка. Противник, не добившись результатов огнём в лоб, вывел нам за спину целую бригаду, и кому-то надо было прикрывать, не пропустить этот отряд. Распутывать и заново соединять провода дистанционного детонатора пришлось Андрею — пульт этот мелкий разнесло шальной пулей, и он перестал работать. Бах мог быстро его починить, но только не одной рукой. А без этого взрыва, мы не могли даже высунуться из своей ямки в том грёбанном ущелье. Бах говорил, что делать, Андрей возился с проводами, Вася, пытаясь прижать вышедших в тыл врагов, получил пулю в плечо и свалился нам под ноги, толи мёртвый, толи раненный. Я занял его место, стрелял, рискуя каждую секунду, получить пулю в лоб. Мы справились, ущелье разворотило аж до кварцевых жил, полкилометра тащили Баха и Васю, даже не зная, жив ли он, пока не встретились с Лексом и другими. Артём…, мы как-то в баре подрались. Победили, конечно, по синяку получили…, не то это, совсем не то. Пять лет кровавых приключений, пять лет огня и дыма вместе прошли. Вот это настоящие друзья. Даже больше — братья.

Следующим утром я обнаружил, что Андрей, Савок, Бах и Вася уже сидят за столом и похмеляются. Присоединился, конечно, и поинтересовался, где Лёня.

— В отряде. — Ответил Вася, заедая спиртное вкусной, сильно солёной рыбкой.

— Угу, служить уехал. — Кивая головой, добавил Бах. Савок молча что-то ел.

— Серый, разговор есть и Лёне лучше сейчас быть подальше. Молодой он ещё слышать наши откровения. — Все трое наших товарищей по этому поводу приглушёно хохотнули.

— Дрон, вы что натворили? — Спросил я, удивлённо изучая взглядом ехидно скалящиеся лица друзей. Вместо ответа Андрей кивнул Васе, тот пошарил рукой где-то на полу и спустя секунду бросил мне тонкую папку. Я поймал её и открыл. — Не понял, что за ересь?

Внутри лежали четыре документа с грифом секретно — вещь обычная для всего, что связано с «Кондором» и с целой гирляндой печатей Министерства Обороны. На всех стояли подписи Арсеньева. Четыре ответа на рапорты сотрудников подразделения «Кондор». Из них следовало, что просьбы солдат, служащих уже свои третьи пятилетние сроки, удовлетворены. Со следующего месяца, с 1 числа, все четверо считались ушедшими в запас. В отставку у нас отправляли только мёртвых — потребуемся родине, она нас из-под земли достанет, и служить обяжет. Извещения эти, ребята получили ещё неделю назад.

— Всё, через две недели мы гражданские…

— В отряд уже не вернёмся. Это задание нас типа задержит из-за сложностей отдельных мероприятий. — Прервал Баха Андрей. И тут же предложил за эту радостную новость выпить.

— Вы сами ушли? Не верится блин…

И правильно, что не верилось. Ребята слегка погрустнели, но свою историю рассказали. Она не была слишком длинной. К большому сожалению ребят, уйти им пришлось.

Карьерный рост дурно сказался на манерах и осторожности Андрея. Новая должность открыла новые возможности, новые знакомства, которые Андрей постарался использовать с максимальной пользой для себя и старожилов отряда, всё ещё бывших на службе. Всё шло замечательно, пока он не обнаглел выше всяких рамок. На каком-то официальном приёме, Андрей познакомился с юной женой пожилого армейского генерала. Потом познакомился с ней ближе. Потом их знакомство стало таким близким, что между ними не осталось преград даже в виде одежды. Девушку можно было понять: шибко старый муж, а тут такой красавчик с мужественным лицом в боевых шрамах, плюс целых ворох наград, большую часть которых он не имел права никому даже показывать. Просто дали ему их за операции, засекреченные на многие годы в будущее. Тайная любовь стала явной через год с хвостиком. К сожалению, генерал армии был личностью известной, с таким набором связей, какие Андрей мог заиметь, только дожив до того же возраста. Моего брата в форме жёсткого ультиматума попросили подать на увольнение в запас, девушку оставить в покое и спешно исчезнуть где-нибудь за экватором.

Андрей послал всех гораздо дальше, чем располагался экватор и устроил любимой девушке великолепное свидание с бурными постельными сценами по его завершении. Находчивость брата не поняли, юмор ситуации не оценили. Ранним студёным зимним утром его машина разлетелась в крошку от мощнейшего взрыва. Когда он выходил на улицу, с пистолетом наголо, с крыши дома, неожиданно, но явно мимо, упал бетонный блок. Как на крыше высотки появился блок не ясно, почему он упал тем более — весила сия штучка ровно семь тонн.

Спустя несколько часов Андрюше позвонили и поинтересовались здоровьем. Когда он ответил, ему вежливо пояснили, что особенно страшные болезни, прежде чем свалить человека, предупреждают его всякими неприятными симптомами. Поинтересовались ещё, как он себя чувствует, не ощущает ли приближение какой-нибудь ужасной болезни?

Андрей всё понял прекрасно и ещё раз встретился с красавицей женой генерала. Предложил ей убежать вместе, на край света. В этом месте Вася выразительно покрутил пальцем у виска, а Бах с Савком сдавленно хохотнули. Она ответила прямо — на Ромео Андрюша мордой не вышел, а она сама никогда не понимала поступка Джульетты. В общем, кончилась любовь, завяли помидоры.

Брат, в полном расстройстве, сделал так, как от него требовали. Но не сразу. Прежде попытался удержаться на своём месте с помощью Арсеньева.

— Нехер трахать кого не следует Дрон! — Ответил ему наш полковник, ноне носивший генеральские погоны. — Там такие завязки, что никак не получится их задавить, а пехота (пехотой мы в отряде промеж собой, звали все сухопутные войска, не принадлежащие к спецотрядам) злой на тебя слишком. С ним договориться не получится. Извини, но я ничего не смогу сделать.

Парни, узнав, что шеф уходит, потянулись за ним. По разным причинам. Бах, давно планировал свой уход, но всё никак не мог решиться, ему не хватало стимула. Как только шефа попёрли со службы, он решил, что это и есть подходящий момент. Как он пояснил — служить ему давно стало в лом, а, кроме того, служба очень сильно мешала его любимому занятию. Он был вынужден постоянно отвлекаться от ухаживаний за прелестными дамами, что бы ехать к чёрту на рога, для выполнения очередной нудной, но шибко важной для отчизны работы. Это обстоятельство давно уже мучило его, не давало покоя. Но теперь! Бах уверил нас, что уже к концу этого года список девиц побывавших в его постели, станет таким, что любой Казанова стыдливо утрётся и свалит в уголок какой поплакать. Парни тут не удержались от шпильки по поводу венерических болезней, пока ещё не побеждённых Бахом. На что он философски заметил:

— Ни один ствол не застрахован от осечек.

Савок ушёл не просто так. Он не мог бросить делового партнёра. Андрюша, став главой отряда, обнаглел не только на любовном фронте. Вместе с Савком они придумали и включили в работу, схему, по которой совершенно новое вооружение, поступающее отряду, списывалось, как уничтоженное в бою. Оружие и амуниция списывались регулярно, но с этих пор, его списываться стало немного больше чем всегда. Причём после каждого задания, что-то, пусть сущая мелочь, но терялось. Андрею удавалось на своём посту прятать все концы, но теперь, с уходом шефа, получалось, что Савок не мог больше «подрабатывать», не рискуя попасть под трибунал. Можно было прекратить, так интересно подрабатывать, и просто служить дальше, но Савок решил, на всякий случай, вообще уволиться. Собственно не на всякий, а на вполне конкретный. Он опасался, что старые делишки могут выплыть наружу.

Вася уходил без особых на то причин. По крайней мере, его причин никто не знал. Он уволился, потому что уходили почти все, с кем он служил более десяти лет. Такой, по крайней мере, была его, скажем так, авторская версия увольнения.

Ещё сутки мы оставались в гостинице. А потом у нас обнаружилась потребность в более насыщенном отдыхе. В этом городе, стремительно превращавшемся в колхоз современного типа, такой отдых не практиковался. Ни одно стриптиз клуба или приличного бара. Так что город мы покинули, отправляясь в соседний, расположенный гораздо ближе к моему дому.

В пути нас покинул Бах. Он возвращался в свой родной город, в котором последний раз бывал два года назад, в отпуске.

Мы остановились на заснеженной равнине. Не знаю, что там под снегом было, поля, а может нетронутые рукой человеком луга, но место для посадки там имелось. Обледенелый холм, с коего зимние ветра смели весь снег. Для наших машин места хватило. Допили остатки спиртного прямо на капоте моего форда, используя носовое оперение, как полочки для стаканов, бутылок и закуски. Сердечно распрощались с товарищем и вчетвером отправились дальше. Как добирались, не помню — толи сами вели, толи на автопилоте. Но не разбились, значит, либо водили хорошо, либо таки догадались предоставить руль компьютеру.

Как добрались, в памяти тоже не задержалось. Хорошо помню, как спустя несколько дней я носился по городу ища своего форда — где мы его оставили никак не мог вспомнить. А вот эти несколько дней как в тумане. Склянка эликсира и меч, по-прежнему, были при мне, но я вряд ли помнил об этом. Наверное, чистое везение, что я их тогда не посеял.

Больше суток как в тумане. Смутные образа каких-то людей, девушек, картина того, как Савок теряет сознание в каком-то магазине и падает прямо на прилавок. Вроде с кем-то подрались, вроде даже не один раз. Сознание вернулось только вечером следующего дня.

Я лежал на кровати. Вверху был зеркальный потолок, и я смог, не вставая с постели узреть все, что меня окружает. Конкретно меня окружали две сладко сопящие во сне, белокурые девицы. На второй кровати, расположенной напротив, примерно в таком же окружении находился Савок. Куда делись Андрей с Васей, я разглядел не сразу. Из ванной торчала нога в одном берце. Внешность ноги показалась мне знакомой — когда-то и у меня ноги точно так же выглядели. Когда служил в отряде и организм ещё не пробовал эликсира из мира фантомов. Андрей значит, там спит. Вскоре обнаружился и Вася. Раскинув руки, его подтянутая стройная фигура, лежала спящей прямо на полу, среди бутылок, а так же частей разной одежды и обуви. Почему-то, он был в красном чепчике, знакомых мне очертаний.

Осторожно, что бы не разбудить девиц, поднявшись с кровати, я присмотрелся к валявшимся по всей комнате тряпкам. Да, часть из них являлась униформой официанток лёгкого поведения, теперь моего любимого городского стрипбара. Стало понятно, куда нас занесло в конце, но что было в начале я не смог вспомнить ни в тот момент, ни позже.

В номере спиртного я не обнаружил. Разбудил ближайшую девушку и отправил её за «лекарством». Когда вернулась, поинтересовался, кто за всё это безобразие платил — у меня-то с собой денег уже не оставалось. Выяснилось, что платил за всё щедрый, очень милый парень, со шрамом на лице. Н-да…, нехорошо получилось. Выходит, пригласил я друзей в гости, в почти родные мне края, а радость нашей встречи пришлось оплачивать гостям.

Дело поправимое…, было бы. Если бы я догадался сделать себе банковский счёт. Забавно получалось — мой дом был полон сокровищами, за которые я мог бы купить весь мир, но вот в тот день в городе, я не смог бы заплатить и за пачку сигарет. Пожалуй, в тот день я впервые задумался о том глобальном, что так сильно повлияло на всю историю человечества.

Забавно. Историю целой расы, развернуло в другое русло, так сильно преобразило её будущее, не сверх новое оружие, не революционные технологии сами по себе, а эта вот безобразная пьянка четверых бывших солдат отряда специального назначения. Ладно, если бы только пьянка — судя по тому, что окружало меня в тот момент, ночью там прошла настоящая оргия.

Да, такого в учебниках истории точно никто и никогда не напишет.

Когда мои друзья пришли в себя, легко перекусили и слегка выпили, я решительно, несмотря на единогласный возмущённый рёв товарищей, прогнал прочь всех девушек. После чего рассказал парням о Владе, о аппарате, о том, где я провёл последние три года своей жизни и почему не покидал дом, даже для того, что бы приобрести еды. Слушали они внимательно, с умными лицами. Переглянулись, друг другу кивнули и повернули очи ясные ко мне.

— Серому больше не наливаем. — Сказал Вася.

— Брат, не ссы, знаю хорошего мужика, реально доктор, со степенью — он тебя вылечит.

— А я нихера не понял. — Пожаловался нас всем Савок.

Я ожидал примерно такой реакции и был готов к ней. К сожалению, в карманах штанов, светового меча не оказалось, а к процессу «лечения» и лёгкому перекусу, одел я только их. Стал искать свою куртку. Меч был в кармане, застёгнутом на молнию. Увы, пока я искал куртку, Савок на пару с Васей, вернул в комнату местных официанток.

— Девочки, оставьте нас пож…

— Нихера! — Возмущённо взревели мои друзья практически в унисон. А дальше Андрей высказался за них за всех. — Потом Серый, дай оторваться солдатам невидимого фронта, что как не родной?! Потом поговорим, а пока отмечааааем!!!

Последнее слово Андрей проорал, подняв лицо к потолку. Этот же вопль тут же повторили Вася с Савком, а я уныло кивнул — потом так потом.

Только ближе к ночи, мы покинули этот бар. Отчего-то нас потянуло на прогулки по свежему воздуху и сомнительные приключения.

Для начала мы решили просто прогуляться — освежить головы. Просто так ходить освежаться не интересно, так что меня назначили гидом и потребовали показать достопримечательности. Попытки объяснить друзьям, что я сам в этом городе всего несколько раз появлялся, и понятия не имею где тут что, были решительно отклонены, и товарищ полковник пояснил, что это не просьба, а приказ. Как капитан и младший брат, по мнению Андрея, я обязан был подчиниться и немедленно приступить к выполнению приказа.

— …а то прикажу расстрелять за саботаж! — Сим закончил он свою командирскую речь.

Толи спьяну, толи шутки ради, Андрей решил забыть, что я давно не являюсь сотрудником.

— За то являешься младшим, выполнять салага! — Рыкнул он, когда я ему напомнил о факте своего увольнения в запас, много лет назад. Ребята, сквозь смех и улыбки согласно кивали головами и иногда требовали показать им Диснейлэнд. Совершенно игнорируя тот факт, что сия контора располагалась за океаном и, более того, обанкротилась и закрылась больше пяти лет назад. Пришлось водить их по городу, на ходу придумывая какие-нибудь замечательные события, с которыми связан показываемый им участок местности. Парни прекрасно понимали, что я несу чушь, выдуманную тут же на ходу и часто ржали так, что я опасался, как бы стёкла близлежащих домов не по вылетали. В какой-то момент эта пародию на экскурсию, начала мне самому нравиться. Ну, как бы там ни было, продлилась она не долго — мы не пропустили ни одного прилично выглядевшего заведения, где подавали спиртное, так что через пару часов уже с трудом держались на ногах и не шибко понимали, куда и зачем идём. Просто болтались. Не помню точно, но, кажется, пару раз нас останавливали полицейские. Один раз точно останавливали — случай запоминающийся был. И в газетах про него написали. Мы зашли в очередной бар, а оказалось что он не бар вовсе, а вполне респектабельное заведение, ресторанного типа. Публика там собиралась приличная, судя по их одеяниям, в коих преобладали смокинги и вечерние платья. Мы там смотрелись как белые лебеди посреди курятника…, или как обыкновенные деревенские куры посреди лебединого озера. Второе, пожалуй, вернее будет. Все четверо безобразно пьяны, одежда помятая, разношёрстная. Парни-то были одеты во всё тёмное, синтетика пополам с хлопком, а вот я решил поспешать за местной модой, так что мой гардеробчик выглядел весьма приметно. Один бело-алый плащ с полосами меха, вшитого по левой стороне, чего стоил. В общем, нас попытались не впустить. Мы разбили стекло на дверях, лицом швейцара и самовольно заняли пустующий столик, громко потребовав выпивки и еды. Андрей ещё и по столу хлопнул, да рявкнул так, как привык отдавать приказы на поле боя. Одна дама за соседним столиком ахнула и ссыпалась под стол, потеряв сознание. При этом её модное платье, расправилось не шибко прилично, явив миру некоторые привычки девушки, касательно предпочтений в плане нижнего белья. Андрей на неё раз глянул и тут же заявил, что девушка лежит не по уставу и, как только майор (думаю, он имел в виду Димона) вернётся из увольнительной, девушку ждут пятнадцать суток губы, лишение премии и представление на письменный выговор лично от генерала.

Если бы не эта речь и само поведение Андрея, нас, вероятно, попытались бы вежливо выпроводить, не поднимая шума, а так сразу полицию вызвали. Видать, решили, что мы из расположенной неподалёку армейской части.

Повеселились, в общем, отлично. Только вот утром долго не могли понять, откуда в нашем номере (мы перебрались в один из городских отелей), три шоковых пистолета, три пары полицейских погон и полицейская радиостанция, судя по торчавшему из неё пучку проводов, просто вырванная из машины.

Все предметы мы собрали в кучу на столе, там же поставили коньяк, сегодня назначенный на роль антипохмелина, сели кружком и стали ожесточённо думать, вспоминая, что мы натворили.

— Упс. — Сказал я, после пяти минут лечения и мучительных попыток вспомнить.

— Вспомнил? — Разом воскликнули парни.

— Не, башка болит писец…

Мы так и не смогли вспомнить ни зги из вчера. Бросили это гиблое дело. До обеда торчали в номере, поправляя здоровье. Вот примерно в обед Вася и включил телевизор, а спустя минуту немного испуганным голосом позвал нас в комнату с ящиком.

Там передача шла. Городские новости или что-то типа того. Нет, нас там не показывали, но зато показывали шибко перебинтованных сотрудников дорожного патруля полиции. По словам голоса, жившего за кадром сего репортажа, полицейские, вчера вечером, отреагировали на поступивший из ресторана сигнал о солдатах-дебоширах. Явились по указанному адресу и задержали четверых нетрезвых граждан, утверждавших, что они военнослужащие, более того, все в званиях от капитана до полковника. Всё шло прекрасно, кроме того, что солдаты вели себя довольно уверенно и даже немного нагло, но требования сотрудников они охотно выполнили и проследовали в полицейскую машину. У самой машины эти военные напали на офицеров полиции, избили их, обезоружили, зачем-то оборвали с полицейских погоны и, вырвав рацию из машины, скрылись в неизвестном направлении. Кадры хроники исчезли, и появился владелец голоса. Серьёзный молодой человек за конторкой озвучил невероятные факты происшествия.

В тот день, ни один солдат из близлежащей военной части не находился в городе. Полицейские, сильные хорошо обученные сотрудники, понятия не имели, как четверым неизвестным удалось обезоружить их так, что они не успели понять, что происходит. И сорванные погоны — диктор предположил, что это оскорбительный акт, возможно, сотрудников одной из родственных силовых структур местной полиции. Дальше он нёс какую-то ахинею о скрытом противостоянии внутри мусорских групп в городе. Мы почти перестали слушать, и тут диктор озвучил особые приметы преступников, а после показали фотороботы.

Ну а мы, смущённо теребили пальцы и смотрели в пол. События прошлой ночи сейчас вспомнились всем четверым очень ярко. Ещё не успел закончиться репортаж, запиликал видеофон. Мы переглянулись, предчувствуя, что разговор не будет приятным и все вместе глянули на Андрея. Как старшему по званию, мы уступали ему честь ответить на этот звонок. Он против не был, решительно нажал кнопку и на экране появилась бардовая, бешенная физиономия. Все, даже я, автоматически подскочили на ноги и вытянулись по стойке смирно.

— Из города съ…ли живо! Дебилы бл…ь, выполнять уё….и! — Сказало, скорее даже яростно прошипело, лицо генерала Арсеньева.

— Есть! — Гаркнули мы разом, но экран уже потух.

Как нас генерал так быстро нашёл, не ясно, но раз «Кондор» примерно зная, где искать, справился так быстро, значит, полицейские выйдут на нас через пару часов…, эх, я тогда с печалью вспоминал дни, когда только уволился со службы. Произойди всё это тогда, мы могли бы вообще не слишком волноваться и не торопиться. Та полиция не нашла бы нас при всём желании, только если случайно, но в 2072 году, русскую полицию научили работать, точнее заставили научиться. Эти найдут. Мы собрались за пару минут. Пистолеты забрали с собой, рацию и погоны выбросили на улице в мусорный бак. Сели в мой форд и рванули из города.

К сожалению, вернуться в мой дом спокойно, нам не дали. Похоже, о том, что такое этот дом, довольно многие были осведомлены и решили прихватить меня, до того как я успею укрыться за его стенами. Охотились именно за мной, но под раздачу попали все.

На пол пути от города, когда в заднем окне он уже виделся смутной дымкой, над заснеженными полями притаёжной области, в хвост моему форду вышла чёрная, вёрткая машинка, неизвестной нам модели. Прежде чем мы успели оценить угрозу, носовое оперение преследователя разъехалось в стороны и два лёгких пулемёта открыли по нам огонь. Пули застучали по корпусу, игнорируя сопла двигателей.

Попытки маневрировать особого успеха не принесли — всё-таки машины на реактивной тяге, делались не для сложных кульбитов в атмосфере, а для быстрого пути из одной точки в другую. Пулемёты продолжали палить по корпусу. Мысль, что преследователь промахнулся первой очередью, отпала. Он пытался срезать оперение, что бы машина утратила высоту и скорость. Если многочисленные и небольшие крылья реактивного авто, здорово напоминающие встопорщенные перья птицы, разрушить, он быстро потеряет способность удерживаться в воздухе и станет нырять, а то и закрутится вокруг себя. Сбив оперение, преследователь вынудит машину сесть, не причинив никакого вреда пассажирам. К сожалению этого неизвестного, мой форд был бронирован не только по внутренней части корпуса. Внешняя, из которой и выходило всё оперение, так же имела слой брони. Правда, на оперении он был очень тонким и несколько незначительных сегментов оперения, ему удалось повредить.

Из оружия, увы, у нас были только полицейские шоковые парализаторы, бесполезные на таком расстоянии. Но Вася всё же высунулся в окно и пару раз пальнул. Невидимый в дневном свете луч не попал в машину стрелка, а Васе пулями чуть не сбрило причёску вместе с черепом.

— Второй! — Воскликнул Андрей, указывая в окно нашей машины.

Нам наперерез неслась ещё одна машина. Я попытался уйти немного выше, но чёртов стрелок, повредил крылья сильнее, чем показалось сначала. Подняться выше мы не могли. Но, этого и не потребовалось. Вторая машина резко повернула — гораздо резче, чем могли машины на реактивной тяге, и, сделав такой же нереальный нырок, вышла в хвост стрелку. И у этой машины имелось вооружение. Я не увидел деталей, но наш чёрный преследователь клюнул носом, будто запнувшись о нечто не видимое, кувыркнулся в воздухе и, продолжая вертеться, понёсся вниз. Так и не долетев до снега, машина взорвалась.

Мы не знали, кем был наш спаситель, но были ему очень благодарны. Пока он не выстрелил и в нас. Чем и как никто из нас не понял. Машина, просто перестала слушаться. Все электронные системы отказали. Работали только двигатель и рулевая часть. Казалось, ничего страшного, да вот двигатель начал кашлять. Машину кинуло вниз, двигатель заработал, мы вернулись на прежнюю высоту и опять стопак, опять бросает, теперь в бок, потому что вырубился только правый двигатель. Выбора не было, либо сажать тачку, либо ждать пока она сама рухнет. На высоте пяти метров двигатели совсем потухли и мы таки рухнули днищем в снег.

Вооружившись парализаторами, мы ждали. Выходить сейчас, в глубокий снег, где ни одного укрытия, не было смысла. Перебьют как куропаток. Если хотят убить — в машине или на улице, всё равно убьют, но если хотят взять живыми, мы сможем ещё ответить, оставаясь до поры до времени внутри. По крайней мере, нас не оглушат ударом с высоты, на вроде того, каким меня отключил Андрей в отеле.

— Брат, извиняй, ты давно не был под пулями, оружие возьмём мы. — Сказал брат, имея в виду, что парализаторов только три, нас четверо, а свой станнер с милым названием Ваня-5 он где-то посеял в процессе отмечания массового увольнения сотрудников «Кондора». В ответ я помахал перед его носом рукоятью светового меча. — О, что за хрень?

— Увидишь. — Ответил я, поглядывая в окна. Ребята занимались тем же, не выказывая ни тени беспокойства. Переделки, где смерть на расстоянии вытянутой руки от тебя, а порой и ближе, давно стали привычны и для них и для меня.

Наш бешенный спаситель, куда-то пропал. Из наших окон его видно не было. Наверное, с минуту ничего не происходило. За это время друзья успели мне задать несколько щекотливых вопросов. Андрей вообще, сказал, что как только мы доберёмся до моей хвалёной (своим домом за время этой весьма продолжительной пьянки, я хвастался не раз и даже не два) крепости, мне придётся им всё рассказать на чистоту и без бреда насчёт профессоров и научной еб…и.

Машина, способная вертеться в атмосфере так, будто гравитации для неё не существовало, вскоре появилась в поле нашего зрения — объятая огнём она с оглушительным воем неслась к земле. Водитель попытался смягчить падение и выправил машину в последнюю секунду. Они рухнули на дно, но с такой силой, что взметнули столб снежной пыли метров на восемь вверх. Мы тогда решили, что там вряд ли кто-то смог выжить. А спустя несколько секунд, возле нас опустились две хищно выглядевшие машинки. Этих моделей я тоже никогда не видел.

Одна с иголочки, даже блестела, а вторая опускалась с трудом и под конец завалилась на бок — эту будто прожевал и выплюнул гигант какой. Похоже, пока мы сидели в своей тачке, в небе шёл отчаянный бой между этими двумя и нашим бешенным спасителем.

Двери машин открылись и на снег выпрыгнули личности в кожаных костюмах и плащах. Куртки бугрились металлическими пластинами, которые вряд ли были просто украшением имиджа сих господ. И все вооружены псионическими винтовками.

— Мля… — Андрей с таким выражением абсолютного презрения посмотрел на свой полицейский пистолет, что я его до сих пор в деталях помню.

И было от чего. Псионические пукалки не убивали. Пуля такой винтовки могла попасть в глаз, в бедро, да даже просто черкануть по кончику уха и всё, человек падал, завывая от боли. Пуля взрывалась от контакта с плотным объектом и любая высокоорганизованная нервная система в радиусе пяти метров, получала ионный разряд, нарушавший её работу. Физиологически никаких неприятностей это не несло, просто импульсы мозга шли не туда, либо вообще никуда. Человека могло бить в припадке, он испытывал адскую боль, все нервные синапсы сходили с ума, но основные функции, самой древней части нервной сети не затрагивались — дыхание и сердцебиение сохранялись. Жертве псионической винтовки оставалось лишь ввести снотворное, и можно было паковать.

Машину окружили восемь человек. У нас ни единого шанса не было.

Только вот ребята просчитались, как и мы. Не знаю, что за начинка была в той тачке, но вопреки законам физики, её пассажиры погибли не все. Мы вышли наружу, решив ждать подходящего момента. Наши новые знакомые опустили оружие, едва парни побросали парализаторы. Мой меч за оружие никто не принял, в неактивном состоянии он ничем особым не выделялся, просто металлическая трубка, с единственной кнопкой, которую не сразу и увидишь.

Не знаю, что было бы дальше с нами, но на сцене появился пассажир упавшей машины.

Внутри авто парней с винтовками, кто-то сдавленно вскрикнул. Двое крайних повернулись туда, но было поздно. У носа машины стоял молодой человек в плотно облегавшей фигуру одежде. Её покрой поразил меня некоторыми особенностями — руки и ноги, оставались свободны, несмотря на то, что складывалось впечатление, что парень прочно упакован в свой костюмчик. Казалось, стоит ему двинуться и его модный пиджачок лопнет по швам, на мощном, мускулистом торсе. Дальнейшие события показали, что его одежда нисколько не стесняла движений.

Меня поразило лицо это парня — каменная маска, а голова рассечена, до кости. Глаза холодные, затягивающие, глаза не воина, не солдата — убийцы, самого настоящего. Не кровожадного, вовсе нет. Просто ему убить, что высморкаться: естественное дело. Зубы почистить и соседа грохнуть, а потом собаку покормить и ребёнка из садика забрать, а на обратном пути прибить другого соседа, который денег должен. И для него ни разу за день не возникнет стрессовой ситуации — откуда там стресс-то? Всё естественно, всё правильно…

Моим спутникам, он запомнился только тем, что было дальше, а я вот почему-то лучше всего запомнил как раз этот момент, когда он стоял, весь в крови, у носа машины и оценивал обстановку. Будто компьютер, просчитывающий оптимальный алгоритм действий.

Парни с винтовками попытались направить на него оружие, а он сорвался с места прыжком и пробежал до первого из них, с такой лёгкостью и быстротой, будто не по снегу бежал, а по твёрдой асфальтовой дороге. И как быстро! Ни один из нас не был способен на такое.

Парень очутился перед первым противником, как раз когда тот поднял оружие. Он вырвал винтовку из его рук, нанёс несколько быстрых ударов — мы все слышали крик боли и хруст костей, хотя на взгляд удары не были столь сильными. Парень сделал это за одну секунду, толи не умея чувствовать боль, толи очень хорошо умеющий её игнорировать — у него башка наверняка разваливалась от боли с такой-то раной!

Изломанному телу противника он не дал осесть наземь, ухватил одной рукой и закрылся им как щитом. Парни с винтовками открыли огонь, а мы щучкой занырнули обратно в машину. Казавшаяся мёртвой, жертва парня с рассечённой головой, едва по её спине застучали пси патроны, завыла на разные голоса. Беднягу начало так крутить и корёжить, что смотреть было страшно. Этот незнакомец знал что делает — пси пуля атаковала ближайшую нервную систему. Все заряды достались его импровизированному щиту. Помню его лицо в тот момент — та же маска, вообще без эмоций. Нас от этих воплей самих чуть гнуть не начало, а он стоял в десяти сантиметрах и никакой реакции — продолжает действовать по своему безумному плану.

Он прикрылся от первого залпа и быстро махнул свободной рукой. Один из парней выронил винтовку и упал на снег с метательным ножом в глазнице. Тонкое лезвие легко могло прошить и его одежду и даже череп, но парень этот бросал нож, в самое уязвимое место, исключая всякую вероятность любой случайности.

Шестеро оставшихся разбежались в разные стороны — теперь прикрыться от пси пуль не выйдет. Один провалился в снег и остановился. Нож воткнулся ему в затылок. Ещё одного такой же нож поймал прямо в прыжке. Остались четверо, рассыпавшихся по территории. Будь это город, на худой конец лес, может, они бы и справились. А так, увы, парни уже были мертвы.

Мы сидели в машине и не высовывались, с жадным интересом наблюдая за происходящим. А он на нас внимания даже не обращал — понимал, что не высунемся наружу, пока его не убьют или он не перебьёт всех своих противников.

Парень ударил кулаком в висок своего дико орущего «щита». Громкий хруст и наступила тишина. Отбросив труп, он подхватил винтовку и, продолжая так же молниеносно двигаться по снегу, зашёл за корму нашей машины. Так что как он расправился с тем, кто там укрылся, мы не увидели. Просто через пару секунд этот невозможный человек мелькнул возле потрёпанного авто противника и там кто-то истошно завопил, а потом опять стало тихо. Через полминуты мы увидели одного из тех, с винтовками — он отошёл от машины в поле и лежал в снегу. Смотрел на всё со стороны и ждал, когда враг появится. Он и появился — мелькнул снова возле нас, выстрелил на бегу и исчез за другой машиной. Тот в снегу не орал, просто резко вскинул голову, на секунду застыл на месте и рухнул лицом в снег. Пси заряд иногда мог убить. При попадании в глаз, сама пуля сильно повреждала глазное яблоко и могла даже ослепить. Убивал импульс. Войдя через глазной нерв в мозг, в трёх случаях из десяти, импульс останавливал нервную деятельность мозга.

— Ни…я себе… — Выдохнули мы в четыре глотки. Парень двигался так быстро, что его видно было с трудом, и при этом умудрился с расстояния метров в пятнадцать, попасть точно в глаз человека из пси винтовки. Кто бы раньше спросил, я бы сказал — это невозможно даже для робота!

Последний противник незнакомца попытался улететь на своей машине. Мы видели, как он заскочил внутрь. Спустя мгновение туда же метнулся этот парень. Кто-то внутри захрипел и парень с рассечённой головой вышел наружу.

— Нам пи…ц. — Заявил наш полковник, когда этот тип встал перед носом машины.

Он просто стоял и так же без эмоций смотрел нам в глаза сквозь стекло. Мы все были с заявлением господина полковника абсолютно согласны. Я никогда таких людей не видел. Такая скорость, сила, он всё делал вразрез с тем, чему нас учили в «Кондоре» и при этом показывал нечеловеческие результаты. Так вампиры в кино умеют, а люди по определению на такое не способны. Однако…

Кивком, парень предложил нам покинуть салон. Мы сомневались, что стоит ему перечить, так что, машину собирались покинуть, но не успели. Грянул выстрел, и парня отбросило в сторону. Он упал на снег, но вторая пуля ударила в пустое место. Он уже переместился за борт форда. Не успели мы оглянуться, как его тень мелькнула у второй машины, кто-то дико закричал и в морозном воздухе явственно пронёсся сочный хруст. Мы переглянулись и высыпались из тачки, с оружием в руках. Теперь, когда этот терминатор ранен, может, сможем его одолеть.

Он вышел из помятой машины (похоже, там, как и впервой оставался водитель) и замер напротив нас. Лицо такое же каменное, но покрыто испариной. От раны на голове, всё ещё кровоточащей, идёт пар. Правая рука висит плетью, в плече кровавая воронка от крупнокалиберной пули. Так и стояли секунд пять, наставив на него парализаторы.

— Вы в это верите? — Спросил он, на удивление вполне нормальным человеческим голосом.

Андрей тут кашлянул, а краской думаю, покрылись все трое. Я не ошибся, сказав трое.

— Нет, парень, не верим. — Сказал это я, показал рукоять меча на своей полураскрытой ладони. Я привлёк его внимание, он посмотрел и я нажал кнопку. Лазерный луч с шипением вышел из рукояти. Я взял рукоять обеими руками, поднимая клинок точно вертикально поверхности. — А ты в себе полностью уверен?

Он смотрел на моё оружие с явным удивлением. И, что самое главное, с сомнением. Он никогда не видел такого оружия, не знал, что оно может, в чём его сила или слабость. Если я не ошибался в своей оценки этой машины убийства, он отступит, не желая связываться с тем, чего не понимает. Я в нём нисколько не ошибся.

— Я уйду. — Сказал он, наконец. Скорее даже спросил, и я кивнул ему.

Он сел в исправную машину людей с винтовками и вскоре исчез за горизонтом.

— Серый…, то, что ты говорил…

Парни именно тогда начали верить в мой рассказ в отеле. Но в тот момент я прервал Андрея и указал на разбитую машину, из которой появился «терминатор».

Мы осмотрели её. Очень странная машина. Такого двигателя я ещё не видел. Там, в воздухе я думал, мне показалось, но вблизи стало видно, что на тачке и, правда, отсутствовало оперение. Только два ряда совсем крошечных крыльев по горизонтали корпуса. Как оно летало, я узнал чуть позже, а вот как боролось с гравитационным воздействием, я до сих пор без понятия.

В салоне лежало три тела. Двое, одетых по тому же фасону, что и наш терминатор, явно мертвы. У одного голова лежит почти на животе — при ударе о землю, сломал шею, второму лицо и шею усеяло осколками лобового стекла. Он как раз и был за рулём. А вот третий, оказался жив.

— Почему он его бросил? — Спросил Вася. Вопрос всех заставил задуматься, но когда мы попытались вытащить этого живого, ответ нашёлся сам собой. Человека, в странноватой одежде (строгий деловой костюм, полностью из ткани, но такой покрой я не видел с детских лет), зажало в салоне. Ему в каком-то смысле очень повезло, но выбраться из машины без помощи гидравлических ножниц он не смог бы. Кусок обшивки пробил сидение в сантиметре от бедра и прочно завяз в дне. С другой стороны почти до потолка вздыбилась трансмиссионная часть наземного привода. Панель прижала ноги спереди. Чуть сильнее удар и ноги срезало бы как лазером, а так парня лишь обездвижило…, собственно, парень был шибко пожилым для парня.

Как только удар пережил? Ну, по тому, что мы увидели в салоне, он был явно более везучим, чем сама Фортуна. Я использовал меч, что бы развалить на куски переборки зажавшие его сбоку. Мы вытащили этого мужика и оттащили к своей машине. Здоровый, под одеждой ощущались мощные крепкие мышцы, но стоило взглянуть на коротко стриженную, совершенно белую голову и морщинистое лицо, что бы понять, что он старше меня как минимум вдвое.

Мы посадили его на капот. Подождали немного, пока старик очнётся. Снегом в лицо бросили.

— Тьфу…, хрена творите мля… — Рыкнул этот мужик, проглотив пару снежинок. Выпрямился. Осмотрелся. Остановил взгляд на наших персонах и нагло ощерился. Вообще, вся эта рожа, была буквально пропитана такой наглостью, какую я видел всего пару раз в жизни.

— Ты кто такой? — Задал вопрос Андрей, как старший по званию, не переложивший допрос пленного на подчинённых. Лично решил выудить из «языка» нужную нам информацию.

Да…, мы ещё долго не могли забыть, что Андрей полковник и командир отряда. Причём не только мы, но и сам Андрей никак не мог отделаться от привычек рукой водителя лет десять.

— Жакан. — Продолжая скалить зубы, заявил старик. И добавил. — И чё щенок — те легче стало?

— Что за движок у тачки?

— Атомный. Что тело, в твоём колхозе не в курсах, что такое атом?

— Подразделение, имя, звание. — Андрей врезал старику под дых и рыкнул. — Живо!

— Пошёл на х… — Прохрипел старик в ответ.

Мысль Андрея, высказанная в его вопросе, нам в головы пришла только в тот момент. Трое молодых терминаторов — боевики, вроде нас в «Кондоре», этот — курирует операцию непосредственно в поле и принадлежит к младшему командующему составу, офицер. А что? Вполне, похоже. По крайне мере, пока мы не решили перейти к жёсткому допросу.

Пытать старика сложно — он может умереть, если сработаешь слишком грубо. А по-другому, в поле посреди обломков, трудновато. Что бы слишком долго не ломать голову, изыскивая способы аккуратно развязать ему язык, я предложил простой и эффективный метод.

Старик замер без движения, когда клинок снова появился на свет и, сияя красным, застыл перед его носом.

— Вася, Савок снимайте с него пиджак. — С лёту понял идею Андрей. — Прижмите к капоту.

— Обурели сявки позорные! — Захрипел старик, когда парни буквально содрали с него одежду. — Да я вас сучары на ветошь порву! Вы сука, парашу не нюхать падла, жрать её будете! А ну убрал патлы мразота позорная!..

И всё в том же духе. У него морда покраснела, вены вздулись так, что казалось сейчас лопнут. Но глаза при этом были такие как и должно быть — огромные, полные ужаса.

— Что за…

— Не понимаю, он сейчас обделается от ужаса, а ведёт себя будто… — Андрей шокирован был не поведением старика. Он круглыми глазами смотрел на его торс. Вася с Савком держали старика распятым на капоте, но смотрели туда же, такими же глазами. Слегка тронутая загаром шкура старика, на первый взгляд ничем особым не выделялась. Если смотреть не больше двух секунд.

Я просто не смог начать полосовать его кожу световым лучом, выбивая из него название отряда в котором он служит. Да и отряд, служба…, не про него это было. Этот Жакан — если он назвал настоящее прозвище, говорил на языке, какой военные просто презирают. А уж знать в совершенстве те речевые обороты (часть из них мы не поняли вовсе, тут явно требовался переводчик), коими он пользовался, поливая нас грязью, солдат не мог.

Световой клинок вернулся в рукоять. Старик начал успокаиваться, и его речь стала более-менее понятна. Но господи боже! На нём живого места не было.

Рваный шрам на брюхе, следы укусов толи акулы толи жабы переростка отчего-то обзавёдшейся клыками. Следы пулевых ранений на плече и груди. Шрамы от ножа, кислотные ожоги — живое пособие для анатомического театра в разделе «что с ним стало после».

— Отпускайте. — Кивнул парням Андрей, ошарашенный увиденным. Старик обозвал нас «козлами отмороженными» и поднял со снега свою разорванную одежду. Мы с братом разом ахнули — верх спины, практически полностью представлял собой один сплошной рубец. Будто кто-то вырезал с него солидный кусок кожи, а потом залил это одной из самых не популярных в армии жидкостей. Не помню её названия, когда я поступал на службу, последние запасы этой штуки уже изымали из всех родов войск, но в служебных листках ещё оставалась инструкция как этим пользоваться. В картинках. Тошнотное зрелище. После её применения на открытой ране, никакой заразы можно было не бояться, но шрам оставался настолько уродливый, что подташнивало даже от картинки. Его убрали из рядов, из-за побочного эффекта — 3 из 10 воспользовавшихся такой штукой, умирали от остановки сердца из-за невыносимой боли…, и из этого следовало, что парень всё-таки был из «братских» пенатов.

Кроме этого шрама там хватало и других подписей былых неприятностей выпавших на долю старика Жакана, но именно этот уродливый шрам, убедил нас в нашей догадке.

— Не скажет. Даже своего номера. — Проворчал Андрей, мне шёпотом. Никогда бы не подумал, что шёпотом можно ворчать, но Андрей умел. Не даром полковник. — Офицер полюбэ.

— Я теперь околею из-за вас ушлёпки. — Буркнул тут старик, кутаясь в свои лоскутированные шмотки. Не знаю, толи из уважения к тому, что он пережил когда-то, толи из-за его удивительной способности вводить себя в бешенство, когда от страха трясутся уже не только коленки, но и поджилки вместе с потрохами, но я снял свой плащ и бросил ему. Старик плащ поймал. С недовольной рожей пощупал мягкую ткань, расправил, тряхнул, глянул на красные и белые цвета. На модные цепочки украшавшие грудь и верхнюю часть спины, на меховую вставку по плечу и бросил плащ обратно, со словами:

— Я пид…ские шмотки носить не стану.

Я дар речи утратил. Но разозлиться на него не смог. Железный был старикан.

— Ответишь на два вопроса и свободен. — Заявил Андрей.

— Не обещаю ответа.

— Зачем вы нас спасли от этих. — Андрей кивнул на трупы людей с винтовками.

— Хах… — Он глянул на лежавший ближе всех труп. — Соник порешил? — И не дожидаясь ответа, покивал головой. — Молодца парень. Сейчас лучший из Ангелов…, мля…

И замолчал. Чувствовалось, что старик болтнул лишнего. Я посмотрел на Андрея.

— Не слышал. — Вася с Савком пожали плечами, отряд «Ангел» или «Ангелы», да вообще с таким словом, нам знаком не был. Впрочем, мы и не могли знать все отряды подобные «Кондору». Уверен, у правительства были и совсем особые подразделения, куда круче нашего.

— Почему Соник? — Вопрос задан был с точным расчётом, но старик нас одарил понимающей улыбкой и больше лишнего не сболтнул ни разу.

— Очень быстрый потому что. — Мы недоумённо на него смотрели. Жакан сплюнул презрительно и буркнул. — Молодёжь млин. Ёжик такой был, в мультике. Бегал очень быстро.

— Зачем спасли?

— Задание у нас такое было, вас пасти и отсекать любого кто займётся тем же. — Старик ехидно ощерился. — Это третьи.

— То есть как третьи?

— А так. — Старик ещё раз презрительно сплюнул. — Чему вас только в вашей армии херовой учили? Вас две группы пасли. Воры, что б их…, мы их тихо убрали, без пыли. Дилетанты. Не ссыте сынки, — наглая рожа старика нам подмигнула, не знаю отчего, но всем стало не по себе, — эти больше за вами не пойдут. А вторых бойтесь. Мне пришлось подключить всех троих, что бы убрать их. Сволота конкретная, но власть у них есть. — Он кивнул на меня. — Он с ними уже сталкивался. А мы всё понять не могли, чем ты их паря покрошил.

Я сглотнул. Не потому что вспомнил куски дымящегося мяса, а потому что вспомнил татуировку. Где-то я её видел и эта смутная память, отчего-то поднимала в душе чувство тревоги, тело само по себе напряглось, и я на автопилоте настороженно огляделся.

— Почему этот твой Соник пытался нас захватить?

— Приказ такой, потому что был. Пасти вас больше не нужно. Сказали брать вежливо, живьём. — Старик снова на меня кивнул. — Если не получится всех, минимум его.

— Кто такие вот эти? — Андрей кивнул на лежавшие тут трупы.

— Хе-хе, два вопроса паря. — Нет, всё-таки как вспомню…, как может быть столько неприкрытой наглости сразу, в одном лице? — Ну да хер с тобой, скажу. Солдаты, чьи, пи…ь не стану, не знаю, но точно солдаты. Мы перехватили их разговоры. Военные они, суки.

Мы отпустили старика. Отдали ему побитую тачку неизвестных и пожелали счастливого пути.

— Пох…м, так доеду. — Попрощался старик с нами.

Мы стояли рядком и смотрели ему вслед, пока чёрная точка, поминутно виляющей из стороны в сторону машины, не слилась с массивной тенью города.

— Железный старикан. — Заявил я, когда он исчез вдалеке.

— Полкан, стопудово. — С уважением сказал Андрей. Вася с Савком согласно кивнули головами.

Мы вернулись в машину. Там у нас состоялся небольшой военный совет. Я рассказал о татуированных парнях и друзья мигом помрачнели.

— Куёва братишка. Сатанисты. — Дрон едва не сплюнул, но вовремя вспомнил, что в машине сидит. — Типа. У руля очень состоятельные люди. В пехоте болванчики из «верующих».

— Мы работали по ним. — Не помню, кто из парней это сказал, вроде Вася. — Там грязь и кровь такие, что наша контора детский садик рядом с ними. Органы, оружие, наркотики, свои люди везде есть, даже в нашем командовании. Ну, так считается.

— Слухов про них ходит много брат, а вот точно известно мало. Работают в основном в тихушку. Их искать, всё равно, что вшей вычёсывать — вот, перед глазами, раз и нету, а то и вообще, не то, ошиблись. Сволочи. Мы пытались одной их ячейке кислород перекрыть.

— Перекрыли?

— Кхм… — Андрей тут промолчал. А Вася буркнул: — Провал, по всем статьям. Всё сделали, всех положили, территорию зачистили. Оказалось к нашему пациенту, контора вообще никак не относилась. Вот такая хня.

Я тоже подумал что хня. Так что связался со своим домом. Парни чуть из тачки не выпрыгнули, когда на звонок видеофона ответил боевой аналоговый робот.

Кое-как удалось их успокоить и уговорить, не стрелять в Алана, когда он встретит нас на подъездах к дому. Впрочем, стрелять в него всё равно было не чем. Парализаторы и винтовки павших военных, Алану вреда причинить не могли.

К сожалению, он немного опоздал. Не знаю, кто увязался за нами на этот раз, может, дублировали кого-то из наших новых знакомых, а может, совсем другая контора, но нас ждали.

Пока машину не ударило, я не знал, что по нам стреляют. Форд подбросило, нос упал вниз и в днище прилетел новый сильный удар. А потом оглушительно рванула задняя часть, машину бросило вперёд и кувыркнуло в воздухе. Двигатель. Нас перемешало внутри как венегрет в чашке — никто не пристёгивал ремни. А потом машина пошла вниз с такой скоростью, что вой ветра, проник даже сквозь звукоизоляцию. Мне как-то удалось вывернуть руль и выправить машину. Но это уже не помогло, мы рухнули, как и машина старика Жакана, брюхом оземь. Всё померкло, я отключился. А когда очнулся, мой организм жадно глотал зелёную жидкость и порывался закашляться, что бы не захлебнуться нафиг. Надо мной возвышалась металлическая глыба со светящимися синими глазами. Я задёргался всем телом, и робот отпустил меня. С бутылью эликсира он обошёл всех моих товарищей лежавших сейчас на снегу. На моих глазах, зажили их раны, Андрей вдруг сбросил десяток лет, волосы на его висках вновь стали чёрными. Они быстро пришли в себя, и мы вместе смогли полюбоваться окружающим нас пейзажем — тачка из моего гаража, на которой приехал Алан, по бортовое оперение утонувшая в снегу, три горящих остова машин, разбросанные вокруг обломки, таящий снег…

Мы не все смогли полюбоваться этим разгромом. Алан напоил эликсиром всех четверых. Даже Серёгу Савка, которому оторвало обе ноги и смяло голову в баскетбольный мяч. Но он не пришёл в себя, не открыл глаз. Наш товарищ был мёртв и никакой эликсир уже не мог вернуть его с того света. Вот так…

Капитан лежал в капсуле, закрыв глаза. Он молчал, думая о чём-то своём. Лишь спустя несколько минут, он смог продолжить свой рассказ.

Парни даже не заметили того факта, что стали гораздо моложе своих лет. Они тогда лишь на третьи сутки осознали случившиеся с ними и начали задавать вопросы.

Серёгу мы забрали с собой и похоронили в сотне метров от дома, в тот же день. Могилу копали сами, своими руками. Он погиб в бою, с нами, мы и должны были отдать ему свой последний долг. На следующие трое суток, третий этаж моего дома стал местом самой тихой, самой мрачной из пьянок, в каких я когда-либо участвовал. Даже вспоминать жутко, а уж что тогда с нами творилось…

Нас сбили выстрелом из зенитного орудия. Они пытались развернуть орудие, когда появился Алан, но не успели. Роботу не надо было садить машину, что бы вступить в бой. Он установил автопилот на посадку и выпрыгнул в поле с высоты двадцати метров. А дальше уже у напавших не было ни единого шанса. Аналоговый робот, даже без своего интеллекта, подобного человеческому, являлся угрозой экстра класса, а уж с аналоговым интеллектом в наличии…, он уничтожил всё, что шевелилось в радиусе досягаемости его сенсоров. А потом занялся нашим спасением. К сожалению, Серёге на это уже было плевать, он умер при падении машины. Нас эликсир сумел поставить на ноги, наши травмы были попроще и в основном внутренние.

Я, после того случая, через моих старых знакомых с нездоровой страстью к серебру, прикупил в гараж три новых машины, теперь хорошо вооружённых и защищённых.

А позже, через пару столетий, я отдал Серёге тот долго, который он заслужил. Мы все его отдали. Если Тарос ещё существует и его солнце по-прежнему светит, там, в Таинсанских горах, можно увидеть один пик, имеющий необычную форму. Его высота почти три тысячи метров и он весь обработан с помощью технологий Джа. С планеты не видно, что он такое этот пик, просто странная гора, но из космоса можно увидеть. Никто на планете, никто из строителей расы Джа, никто во всей этой вселенной не знает, кто этот молодой человек, воплощённый в скале, видимой детально лишь из космоса. Но мы знаем. Это самый лучший памятник в галактике. Памятник нашему боевому товарищу, Серёге Савку. Ему бы это понравилось, я уверен.

На четвёртые сутки, в моём доме не осталось спиртного, и почти закончилась еда. Траурная пьянка, подошла к концу. А завершающим её актом был дикий крик Андрея ранним утром.

Мы с Васей метеорами вломились в ванную и обнаружили там полуголого полковника, с ужасом взирающего на собственное отражение в зеркале. Когда он видел его в последний раз, это отражение было значительно старше.

— Что со мной? — Срываясь на фальцет, возопил он, когда мы ворвались в комнату. — Ааааа! — Заорал он, тыча пальцем в физиономию Васи. Тот отшатнулся и бросил взгляд на своё отражение. И выражение его лица стало не менее шокированным, чем у Андрея. А брат вдруг выпучил на меня глаза. Ну, я улыбнулся ему. Не выдержал и захохотал, держась за живот.

— Серый! Ты нисколько не изменился! Ты даже моложе выглядишь, чем при нашей последней встрече! — Практически выдохнул брат и медленно присел на краешек ванны.

— Мля…, я только сейчас понял… — Пробормотал тут Вася, продолжая глядеть в зеркало и ощупывать своё лицо кончиками пальцев. — В отеле, я подумал ты как-то странно выглядишь, не мог понять, в чём дело…, а ты просто на морду такой же, как в первый год в отряде…, не постарел ни хрена.

— Помните, чем мой робот вас поил, там, когда машина рухнула?

— Зелёная пакость? — Андрей кивнул, едва не упал с ванны — видать, ноги подвели, и вцепился в её край двумя руками. — Я думал это что-то…, ну, такое…, хрен знает, в общем…

— Эликсир. — Я широко улыбнулся им и торжественно заявил. — Поздравляю вас ребята: теперь вы действительные члены клуба Бессмертных!

Тишина и паралич, минуты на три. А потом оба выдохнули слова глубокого сомнения:

— П…ёжь!

— Пошли за мной, покажу. — Ответил я.

Они пошли, но медленно, собственно еле плелись. Всё-таки не каждый день вдруг осознаёшь, что помолодел на десять лет, да ещё, возможно, стал бессмертным. К такому потрясению ничто не подготовит. Ни война, ни свист пуль, ни одна психологическая обработка.

Мы спустились сначала на четвёртый подземный этаж. В мой арсенал, совмещённый со стрельбищем. В первый момент у парней глаза разбегались. Из всей массы оружия разложенной по стеллажам и развешенной по оружейным стойкам, в части этажа с лифтом и позициями для стрельбы, они узнавали едва ли десятую часть. Почти всё моё оружие было незнакомо бравым кондорам. Но я привёл их сюда не для этого. С некоторых пор я держал по одной, две склянки эликсира на каждом этаже дома, на всякий случай. Тут такая была одна, спрятанная среди кучи ионных излучателей. Пока я её искал, парни пришли в себя. Быстрее вида незнакомого оружия, их в себя не смог бы привести и батальон красивых девиц.

Обнаружив эликсир, я взял бутылочку и повернулся к товарищам.

Вася деловито изучал в пальцах угловатый пистолет, размером не больше усиленного под более тяжёлые пули ТТ. Не знаю, что конкретно он пытался в нём найти, но если вспомнить собственные действия, когда я заполучил этот ствол — Вася искал спусковой крючок и то место, которое можно было бы назвать дулом.

— Это дезинтегратор. — С улыбкой сказал я. — Крючка нет, видишь кнопка на той рукояти что потолще? Это спуск и есть.

Вася немедленно повернулся к стойкам, где можно было встать, положить на плоскую поверхность кучку патронов, и не торопясь расстреливать мишени, в самом конце длинного этажа. Прицелился, выстрелил. Ничего не произошло.

— Не работает. — Пожал он плечами, ложа оружие обратно.

— Он не действует на неорганические предметы. Вот…

Я повернулся обратно к стеллажу, порылся там пару секунд и бросил на пол кожаную кобуру, предварительно вытащив из неё ионный пистолет (с пару секунд я на этот пистолет смотрел, прежде чем положить в кучу оружия — не мог припомнить, что за ствол и как работает).

— Теперь по кобуре пальни.

— Ёпт… — Сказал Вася, когда без всяких видимых эффектов, кобура мгновенно побледнела, стала серой и рассыпалась кучкой праха. С уважением и удивлением близким к шоку, он посмотрел на оружие в своих руках…, Андрей куда-то пропал.

Прежде чем я успел его увидеть, на другой стороне стрелковых позиций, тяжело ухнуло и с яростным свистящим воем, по этажу пронёсся снаряд, оставляющий за собой белый след отработанного топлива.

— Ложись! — Заорал я, падая лицом в пол. Андрюша пальнул из ручной барабанной ракетной установки. Я её когда испытывал, лечь не соизволил — всё-таки до мишеней от позиций там было почти двадцать метров. Едва голову не снесло куском бетона, вырванным из противоположной стены. В общем, к широкой рваной дыре в стене, прибавилась ещё одна. А по стеллажам ударил плотный дождь осколков.

— Йеееехаааа!!! — Ещё не успела осесть пыль, заорали в том месте, откуда была послана ракета.

— Прекратить стрельбу!

— Аааа нихера! Ещё разок пальну!

Но не пальнул. Я заорал матом, громко, непрерывно, пообещал Андрюше открутить ему башку вместе с погонами и пристрелить трижды, оживляя эликсиром, пока он не помрёт от болевого шока, потом опять начал сотрясать воздух всевозможным матом.

— Прекратить истерику! — Рявкнул братишка и появился из клубов дума, с гранатомётом на перевес. Мы поднялись на ноги, а он, вновь серьёзный, собранный, без паники в глазах, похлопал рукой по восьми зарядному барабану оружия. — Извините парни…, я не ожидал, что этот малыш может так бахнуть.

— Ты из этого стрелял??? — Воскликнул Вася, одним прыжком поднимаясь с пола и в шоке выкатив глаза. Тут же отобрал пушку у Андрея и покачал её в руках. — Твою мать… — Этим возгласом он отзывался о размерах оружия. Он был даже меньше автомата Калашникова и очень лёгким, а сами ракеты, не превышали размером патроны самых слабых зенитных орудий.

Я встал с полу, весь в пыли, злой на них обоих. Ну, что за безответственность! Понимаю, их сознание тряхануло смертью Сереги, а теперь ещё и новости с бессмертием…

Парни с пол минуты перекидывались фразами, отражавшими их впечатления от ракетницы и всего этого арсенал в целом, потом удивлённо огляделись — подвал полностью очистился от пыли. Сама осесть за пол минуты полностью она не могла.

— Вентиляция с вытяжкой, автоматическая? — Деловито осведомился Андрей.

— Угу, — проворчал я и, пока они не отвлеклись, заинтересовавшись очередной смертельно опасной игрушкой, я поднял перед собой древний шестизарядный кольт (он тут был не единственным раритетом, я натаскал подобного оружия целый стеллаж — почти как у настоящего коллекционера). Взгляды остановились на пистолете, и я без объяснений выпустил себе пулю в плечо. Честно говоря, не ожидал, что будет так больно. Даже с ног рухнул. Андрей с Васей подскочили с двух сторон, бросили ракетницу и что-то на меня орали, не помню уже, но всё было не совсем цензурное. Я не слушал, другой рукой, той, что росла из неповреждённого плеча, открыл баночку и проглотил всё до капли. Пуля вышла из раны почти сразу, затянулась она через несколько секунд, не осталось даже шрама. Оба моих боевых товарища, меня отпустили и сели прямо там, на полу. Тупо пялились на моё лицо, чистую кожу на месте раны, где всего секунду назад, видели вывернутое розочкой мясо и хлещущую в три ручья кровь. Я не торопился — позволил им проникнуться случившимся и оценить.

— Не только молодость, да? — Наконец, сказал Андрей.

— Серый, извини, но бл…ь, это слишком для меня, за один день. — Проворчал Вася.

— По рюмашке? Успокоим нервы. — Предложил я.

— Так бухло, всё же выпили…, ты говорил в доме больше нет.

— А в доме и, правда, нет. — Я улыбнулся им так, что лица парней угрюмо вытянулись — чувствовали новый, нервам не шибко полезный, сюрприз.

Пока мы спускались на пятый этаж, парни засыпали меня вопросами, но я упорно отмалчивался, уже убедившись, что словами им объяснить ничего не удастся. Только вот так, шоковым методом, можно заставить их поверить. Они привыкли верить лишь очевидным фактам…, впрочем, как и я. Пока дракончик из-за экранного мира, не залез ко мне в рот, да бы откушать от моего горячо любимого языка, я ведь так и не мог поверить письму Влада. Да, собственно, я и там, за экраном очутившись, долго не мог принять очевидное. Я был за экраном и всё ждал, что вот, сейчас проснусь и окажется, что это просто кошмар, а Влад в соседней комнате похмеляется…, хех. Странные у жизни шутки. А у судьбы они ещё и страшные.

Парни зашли на этаж. Оглядели местность, практически пустую. С опаской покосились на застывшую у стены фигуру Алана, потом с любопытством глянули на центр этажа. Вообще, зрелище тут было довольно таки необычное. Центральная часть аппарата стоит в середине, АРы полукругом чуть за ним, рядом, один слева, один справа, оставшиеся два куба — система генерирования перехода (вообще в этом блоке много каких агрегатов сосредоточено, но я просто не понимаю их описания в документации) и робот-ремонтник. А перед ними деревянный бар (по сути низкий и длинный шкаф со множеством ящичков и отделений) и удобное кресло. У стены невысокая тумба терминала в спящем режиме.

— И что это?

— Увидите. — А я ведь им рассказывал что это. Не верили, да и кто бы поверил?

Я выбрал фильм, какой-то детектив. Остановил на сцене, где показывался абсолютно пустой переулок. Немного торопился, так что не стал, по обыкновению, просматривать весь фильм, что бы примерно усвоить обстановку на той стороне грани. Надо было всё же посмотреть. Детективчик оказался фантастическим. В прочем, всё закончилось хорошо.

Когда переход открылся, парни, как и я когда-то, шустро отпрыгнули назад, издав по удивлённому, не очень приличному возгласу.

— Вуаля, господа! Добро пожаловать в мир фантомов!

— Е…ть колотить… — Растягивая гласные, сказал тогда Андрей в ответ, а Вася просто очень громко сглотнул. С минут они смотрели на слабо колыхавшийся прямоугольник окна в другой мир, а я смотрел на их ошарашенные лица, вполне довольный произведённым эффектом. Андрей очнулся первым. Шагнул ближе, протянул руку к призрачной поверхности перехода, тут же отдёрнул её и пробежал глазами местность у своих ног. Поднял пустую банку из-под пива и кинул в переход. В идущем слабой волной окне, он увидел, как банка упала и покатилась по асфальту.

— Пошли, посмотрите изнутри. — И вошёл в переход, прежде чем брат успел меня остановить — а он попытался. Едва не ухватил за плечи.

Я очутился в глухом переулке. Слабый ветер шевелил обрывки газет у моих ног. Где-то взвыла и тут же замолчала полицейская сирена. Небо тёмное, затянуто тучами, за ними светится диск луны. Стены переулка ничем особым не отличались от обычных стен — кирпичные.

Постояв с полминуты, я вышел обратно в подвал.

— Ну? Что застыли? Пойдёмте.

Ребята переглянулись и, пытаясь показать, что им ни капельки не страшно, шагнули к переходу. Хах…, ставлю свой звездолёт против вашего окурка, что в тот момент у них обоих тряслись поджилки!

Жаль, этого не увидел Савок. Очень жаль. В мире вообще мало хороших людей и без Савка их стало ещё меньше.

Когда переход закрылся, парни забеспокоились. Не дав начаться панике, я объяснил для чего взял с собой металлическую пластинку с кнопкой на её лицевой части. Информация о том, что покинуть это место мы может в любой момент, их успокоила. Даже слишком. Они немедленно прилепились к стенам, ощупывая их обеими руками. Спустя полминуты оба восхищённым матом заявили, что стены таки настоящие! Я в ответ сделал вид, что смотрю на часы.

— Кхм…, извиняй брат. Но это блин…, это вообще жесть. — Смущённо произнёс Андрей, жест мой оценив. Вася тоже смутился, но не смог с собой совладать и постоять на месте хоть полминуты. Присел, поднял с пола газету. Ощупал, полистал…

— Млин…, Элвис Пресли умер. — Сказал он печально.

— И что? Он сто лет назад скопытился. — Раздражённо буркнул я. Вася расправил газету и нам показал, улыбаясь. Я прежде на его лицо посмотрел. Улыбка не нервная, следов паники или истерики или ещё чего-то на нервной почве не увидел. Вася был в норме. А вот газета — нет.

— По-английски всё. — Буркнули мы оба, узрев чёрно-белый портрет великого певца и великое множество не православных закорючек. Кстати, интересный факт. Дублированные фильмы. Я столкнулся с этим феноменом ещё в первые свои долгие погружения в эти миры фантомов. Все надписи, все тексты, всё — на языке, скажем так, производителя, но говорят все, как и положено дублированной записи, на русском. Любопытный феномен, но полезный: здорово расширил спектр возможных, для посещения миров.

— Тут написано, что 34 августа 1988 года в возрасте 91 года скончался Элвис Пресли.

— Какого августа??? — Это Андрей. Я уже отвык поражаться таким вот мелким интересностям.

— 34-ого. — Ответил Вася, почесав затылок. Глянул на газету. — Тут некролог. 45-ого августа похороны…, мля…

— Пошли, посмотрим на местные бары. — Со смехом сказал я, толкнув Андрея в плечо.

Ближайшие несколько часов мои боевые товарищи пребывали в состоянии постоянного изумления. Честно говоря, кое-что там удивило и меня. Но если их поражал до глубины души, тот факт, что остановивший нас констебль британской полиции в форме, какую они носили лет сто назад, попросил нас вытянуть руки ладонями вверх и провёл по ним каким-то прибором, то меня удивляли вещи более значительные. Например, вторая луна этого мира. Она выглянула из-за туч и в первый момент, я даже растерялся. Оглянулся — луна по-прежнему скрывалась в тучах, за моей спиной. Повернулся обратно — и там луна светится в разрыве туч. Приглядевшись, я понял, что эта луна, явно не копия нашей, настоящей. Зеленоватый оттенок, явственно видны тени горных кряжей и сама по себе она была гораздо крупнее. Впрочем, возможно она была намного меньше луны, просто располагалась на более низкой по отношению к Земле, орбите.

Пока мы шли по улицам, вполне нормальным лондонским, нас трижды останавливали констебли и сканировали ладони портативным устройством. То же они делали выборочно с встречными прохожими. Мы старались делать вид, что для нас эти процедуры привычны и даже скучны. У меня получалось, а вот у моих друзей не очень. Может, поэтому нас останавливали так часто. К чему эти проверки, мы узнали позже, сильно подвыпившие. К тому времени парни уже потеряли способность всему удивляться, толи устали, толи привыкли, непонятно.

Прежде всего, мы посетили ломбард. Искать его долго не пришлось — его местоположение подсказал один из остановивших нас констеблей. Я оставил там пару золотых монет. За первую предложенную мне цену. Местные деньги ничем особым не отличались от обыкновенных американских баксов. На развлекательный поход, для нас троих, должно было хватить.

Мы зашли в первый же попавшийся по пути бар, с вывеской, читавшейся как паб, или пабс, я не совсем уверен. Но как бы он не назывался, внутри это был обыкновенный бар, где люди пьют спиртное и показывают ладони для сканирования, забрёдшим сюда полицейским…, ха, как-то за годы путешествий в мирах фантомов, я успел научиться, почти мгновенно воспринимать обыденности нового мира, как свои собственные.

Там мы выпили, устроившись за дальним столиком в углу, поговорили о происходящим. Парни минут пять не могли заставить себя пить и есть то, что принесла официантка, но, потом, насмотревшись, как я, с аппетитом чавкая, уплетаю за обе щеки ростбиф, тоже притронулись к еде. Потом свыклись и стали есть, без долгих подозрительных взглядов в адрес полной тарелки. Только вот мясо…, было оно каким-то странным. Вкусным, но я никак не мог понять, кем это мясо было при жизни. Немного напоминало говядину и совсем чуть-чуть курятину. Но куски были целыми, волокна составляли единую структуру, явно не мясное ассорти, а цельные куски. Я подозвал официантку и вежливо поинтересовался, из какого мяса приготовлены блюда.

— Это трицератопс. — С готовностью ответила миловидная девушка в розовом форменном платье. — Вам не понравилось? Заменить порцию?

— О, нет, что вы, всё очень вкусно. — Краем глаза отметил, как начинают отвисать челюсти друзей, и быстро проговорил. — А у вас нет жаркого из диплодока или, может, филе стегозавра?

— Простите, но филе стегозавра мы не делаем. А диплодок, кажется, был, я посмотрю.

— Спасибо. Мы будем ждать. — Девушка ушла, а я сказал в два широко открытых рта. — Подберите зубы господа, мимо столика иногда проходят дамы.

Оба, синхронно потянули руки к рюмкам и так же синхронно опрокинули их в глотки. Водка тут подавалась настоящая, без сюрпризов, так что мозги ребятам прочистило. Только они слишком увлеклись их прочищением и, когда мы покинули бар, уже были изрядно навеселе.

Перед уходом, стремясь проверить одну свою догадку, я остановил одну из официанток, вежливо извинился, заявил, что прекрасней неё дам, ещё не встречал и спросил:

— Я никак не могу найти место, где бы подавали одно блюдо, любимое мною в детстве. Не могли бы вы посоветовать какой-нибудь бар или ресторан? — Она согласно кивнула, улыбнулась и дальше задумчиво стала хмуриться, забыв про свою улыбку. — Хотелось бы откушать тушёной говядины, но я ни где не могу найти хоть каких-нибудь блюд с говядиной! Это мясо такое. — Попытался я помочь её попыткам вспомнить, где подают говядину.

Девушка мялась с минуту, напрягала память, но так и не смогла мне помочь — о говядине, девушка никогда не слышала. Но посоветовала очаровательный ресторан, где можно было поесть деликатесные, жареные рёбрышки аллозавра.

Теперь я примерно представлял, какой это мир. Есть одна любопытная теория о гибели динозавров на нашей планете. Известно, что 65 миллионов лет назад их всех угробил метеорит. Так вот теория предполагала, что это был никакой не метеорит, а вторая луна Земли, рухнувшая со своей орбиты. А тут режиссер решил устроить кино о мире, где никто никуда не падал, ящерицы не передохли, а со временем разнообразили стол человека своим преотличнейшим мясцом. Кстати, действительно, вкус у того мяса был отменным. Как тогда тут образовался человек, не понятно. Думаю, режиссёр особо за эту тему не мучил разум — человек появились и всё тут. И динозавров всех съел нафиг.

Парни вышли на улицу, следом я. Их отрезвил, да и меня, тоже поддавшегося искушению Зелёным Змием, свежий ночной воздух. Не шибко конечно отрезвил, но достаточно, что бы не орать в голос неприличных песен или армейских мудростей.

Мы отправились гулять по улицам. Я не был против — из толпы мы не слишком выделялись своим странноватым одеянием. Тут все, включая полицейских, выглядели странновато и одевались, похоже, кому как на душу ляжет. Не выходя из моего дома, мы смогли полюбоваться лондонскими улицами, гораздо более древними на вид, чем они были на самом деле. Нам повстречался экипаж, запряжённый механическими лошадьми. Это чудо мы все провожали взглядом, пока оно не скрылось за поворотом. Роботы такого типа мне даже в кошмарах не снились, а тут были обычным делом. Технология явно превосходила то, что я видел в реальном мире. Думаю, у нас у всех тогда возник вопрос — есть ли тут боевые роботы вроде Алана? Мы так и не узнали, да собственно и не собирались. Просто гуляли, глядя на незнакомый нам мир.

Тут на улицах часто попадались автоматические лотки с фастфудом, быстрый перекус вроде как. Только подавали там не «горячих собак», а несколько видов, мелких динозавров. Один лоток предлагал крошечные порции, изрядно приправленного специями, мяса водных доисторических существ — эти нам не понравились, привкус какой-то странный.

Мы даже Биг Бен видели…, тут он, правда, был немного не такой как в реальности. Но тоже красивый. Где-то через час прогулки, перед нами на мостовую приземлился здоровенный птеродактиль. Мы, когда эта зубастое чудо в упряжи, повернуло свой узкий длинный клюв в нашу сторону, вжались спинами в стену ближайшего здания. А птичка опустила голову и расправила крылья по земле. С её спины спрыгнул пожилой мужик в кожаных одеждах с украшениями, похоже, из клыков и когтей. Смотрелся он внушительно. На нас внимания не обратил, гордо задрав лицо вверх, проследовал мимо.

— А? — Толкнул меня локтем в бок Андрей, кивнув на птичку, снова поднявшую клюв и сложившую свои мышиные крылья.

— Даже не вздумай. — Решительно отказался я от предложения угнать чужой транспорт, из ребяческих побуждений.

— Ну, как хочешь. — Пожал плечами Андрей и шагнул к птичке. — Кис-кис. — Позвал он.

«Кис-кис» слегка повернул узкую морду, обратил на брата взгляд своего левого, коричнево-красного и слегка злого глаза. Переступил с лапы на лапу и, быстро мотнув головой, щёлкнул клювом полным острейших зубов. Андрей шустро отпрыгнул к нам обратно.

— Ну её нафиг! Плохая птичка.

Птеродактиля мы обошли стороной. Продолжили бродить. Мелких странностей там ещё хватало и интересных и непонятных и даже поразительных, но удивляться уже не хватало сил.

В конце концов, нам пришлось уходить оттуда и быстро.

В очередной раз мы наблюдали картину проверки сканером ладони прохожего. Только в этот раз, констебль не пожелал счастливого пути, а отскочил назад, сорвал с пояса металлическую бляшку, которую мы считали просто деталью одежды, и махнул ею в сторону обыкновенного мужика в котелке и сюртуке, с жёлтыми цепочками по бокам корпуса. От бляхи отскочило едва заметное голубоватое сияние, и мужик мгновенно потерял котелок. Вместе с головой. Только падать мёртвым вообще никак не захотел. Совершенно игнорируя тот факт, что остался безголовым, а из перерубленной шеи фонтаном хлещет кровь, мужик молодым сайгаком поскакал в переулок. Констебль за ним. Мы тупо смотрели им вслед, а потом Вася нас обоих за плечи тряхнул и указал на мостовую. Там, в луже крови лежала голова, без котелка уже. Она на наших глазах открыла глаза, из обрубка шеи брызнули зеленоватые, покрытые слизью щупальца и голова быстро поползла прочь.

— Проходите! Здесь не на что смотреть. — Грозно окликнул нас ещё один констебль и такой же бляхой несколько раз махнул в сторону уползавшей головы. Сияние быстро потухло, а невидимая дуга развалила головёнку в куски и прорезала в камне мостовой глубокие борозды.

Мы решили, что нагулялись достаточно.

Найдя первый же глухой переулок, решили возвращаться домой. Открыв проход, я ловко поймал Андрея за плечо, отодвинул его в сторонку, и пару раз показал перед открытым проходом условный знак. Это я придумал на случай, если ошибся с оценкой нового мира фантомов и предпочитаю возвращаться без единой частички этого мира, сумевшей попасть в тело.

Кстати, когда я впервые так сделал — вышел в абсолютно тёмное помещение подвала, то обнаружил, что у меня сводит желудок от голода. А ведь перед возвратом, я плотно поел. Алан объяснил мне, куда делось съеденное, впрочем, большую часть я понял ещё до того как он начал объяснять. Вещества оттуда, ещё не успевшие раствориться в крови, просто не материализовывались при переходе грани и, фактически, исчезали, будто их и не было там никогда. Тоже при отсутствии материала для материализации, отсутствии света, происходило с вирусами, бактериями, любыми цельными микроорганизмами, захваченным моим телом в мире фантомов. То вещество, что уходило в кишечник и не успевало разойтись по телу, ждала такая же участь. Но вещества, успевшие раствориться в крови, усвоенные и отработанные организмом, с ним и оставались. Их простейшие атомные составляющие, не требовали слишком много света и могли материализоваться даже в полной темноте. Как так? На этот мой вопрос Алан ответил каким-то бредом. Реликтовый инфракрасный свет, в микроскопических дозах, рассеянный в каждом квантовом делении мировой ткани. Вот что он имел в виду? Сейчас я знаю, а тогда просто не понимал. Да, собственно, эта теория Влада, объяснявшая такой феномен, опередила время не на десятки, на сотни лет. Теперь мы прекрасно знаем, что мировая ткань, действительно есть и существует. Мы даже может её пробивать и использовать подпространство, хотя и не понимаем как. Но вот эти его квантовые деления — учёные, с которыми я разговаривал, не могут понять, о чём речь. Для них кажется бредом, даже сама идея того, что пространство можно разделить на точки, ячейки или там деления, вполне конкретные, а не гипотетические.

Алан потушил весь свет, и едва окно перехода затянуло чернотой, мы перешли грань.

Вот таким был наш первый совместный поход в мир фантомов.

Второй состоялся в тот же день. Ребята заинтересовались моим методом затариваться продуктами, без поездок в городские магазины. Мы зашли в какой-то, толи детектив, толи боевик, посетили ближайший супермаркет и, выпнув оттуда всех двуногих, задраили двери. До того как прибыла местная полиция, мы успели переправить через грань достаточно съестного, что бы неделю питаться вкусно и сытно, не покидая пределов дома. От этой возможности наследства профессора, оба впали в состояние щенячьей радости почти на сутки. Дальнейший ход их мыслей и пожеланий я мог предугадать. Касательно Андрея с детальной точностью.

Так что, когда он начал искать кое-какие конкретные записи, я заявил что ни Мэрилин Монро, ни Денис Ричардс, на них нет.

— Надо немедленно пополнить запас дисков! — Тут же заявил брат, чрезвычайно расстроенный фактом отсутствия в моей видеотеке, нужных ему фантомов.

Дня три я показывал им, что и как. Водил, только что не на поводке, в миры, подобранные самостоятельно. На четвёртый, я предоставил им свободу выбора. Мы отправились в мир фантомов, выбранный ими. А на следующий день, я вообще не стал спускаться вниз, позволив им самим отправиться в путешествие. Не знаю, куда они уходили, но вернулись чрезвычайно довольные собой. И, усевшись напротив меня, дружно, но с некоторым беспокойством, заявили:

— Мы у тебя тут жить будем!

— Располагайтесь. — Улыбнулся я другу и брату. — Мой дом, ваш дом.

Они с облегчением вздохнули, видимо, опасались получить совсем другой ответ.

— Дрон, Вася, я не показал бы вам аппарат, не позволил бы выпить эликсир, если бы не планировал подключить вас ко всему этому изначально.

— Кхм…, теперь понятно, зачем на самом деле ты мне позвонил. — Проговорил тогда брат. Да, так оно и было. Я немного устал быть один. Да, что там говорить? Я был близок к тому, что бы притащить в реальный мир, парочку фантомов!

Мы спокойно жили ещё почти неделю. А потом получили важный жизненный урок и серьёзные неприятности. Слава богу, всё кончилось хорошо, в этот раз, но жути на нас нагнало солидно. Я так и вовсе потом не просыхал, пребывая в печали почти неделю. За то изобрёл способ, коим можно было бухать практически вечно, без всяких последствий для здоровья…, ну, а что? Не всем же делать великие открытия. Кто-то открывает способ расщепить атом, а кто-то новые метод открывания пивной банки коренным зубом — тоже ведь полезное открытие. Просто маленькое, незаметное, но! Сколько людей в мире занимается расщеплением атомов? Жалкая горстка! А сколько людей во всём мире, пользуются удобным и простым способом открыть банку с игристым содержимым приятного вкуса и текстуры, без помощи сторонних предметов, а лишь тем, что есть с тобой всегда и дано самой природой!? Миллионы! Если не миллиарды!

Вот, то тоже!

Хе-хе…

Мы собирались отправиться в очередной мир, все вместе. Приоделись просто, из оружия взяли то, что в последствии стало нашим стандартом: световой меч, лёгкий бластер и склянка эликсира. Со временем Вася, почти везде стал таскать с собой, ещё лазерный пистолет в кобуре, закреплённой на ляжке, но тогда он ещё не питал особого пристрастия к фотонным излучателям.

Переход открылся, мы уже были готовы переступить грань, и тут ожил домашний компьютер. Я, признаться растерялся — впервые услышал его голос. Как-то не слишком я погружался в компьютерную часть оборонных систем дома. Голосовой контроль мне очень понравился, а вот способность компьютера разговаривать, слегка коробила.

— К дому приближаются три машины. На высоте двух километров, зависла четвёртая. Опознавательных маячков нет, номера отсутствуют. Возможен, штурм дома.

— Это что такое? — Воскликнули парни: им о системах дома я рассказал в самых общих чертах.

— Поход отменяется. — Я выключил аппарат и отдал приказ. — Активируй оружие по периметру. Если полезут — бить на поражение, после предупредительного выстрела.

— Вып… — И компьютер замолчал.

— Компьютер. — В ответ гробовая тишина. — Эй! Мля…, Алан! Врубай своё оружие мы…

— Смотри. — Андрей дёрнул меня за плечо, указывая на робота. Всё что я смог сказать, глянув на него, никогда не печаталось в словарях русского языка.

Алан не двигался. Глаза его потухли. Я попытался заставить робота очнуться, но без толку.

— Обесточен, а аппарат пашет. — Андрей был прав, аппарат Климова по-прежнему работал, тогда как, вся электроника в доме вышла из строя. Я надеялся, что временно. В таком доме заменить всю проводку, дело не двух дней и даже не недель… — И почему свет есть?

Никто не смог дать ответа на этот вопрос. Единственное, что я смог предположить, было по идеи, невозможно для реального мира. Алана вырубили каким-то удаленным излучением, которое легко прошло, все подземные этажи и земную толщу, навредив только роботу. Чистая фантастика, однако, Алан ни на что не реагировал, обратившись куском бронированного металла.

А вот частичный отказ систем самого дома, тут никакой фантастики. Неизвестные перехватили контроль над компьютером. Вот как они это сделали, да ещё удалённо — это да, это реально большой вопрос.

Мы решили действовать быстро. Раз неизвестные смогли перехватить контроль над домом, вырубить Алана, значит, разумно предположить, что планировку дома они тоже знают. Так что, мы предпочли ударить первыми. Выйти в дом и ждать гостей внутри, а как только войдут, будет им наука и сюрприз, бластерный.

Увы, всё получилось с точностью до наоборот.

Это сообщение компьютера было просто способом заставить нас подняться наверх. Подняться всех сразу, в полной уверенности, что в доме пока пусто и нужно успеть занять оборону. Может, их и вовсе не было, машин этих. На первом наземном этаже нас уже ждали…

— Пульт управления А-ракет деблокирован. Активирован запуск с первой пусковой установки. До запуска А-ракеты осталось 15 секунд.

…и сюрпризом происходящее стало как раз для нас. Так чт…, что???

— Что ты сказал, железа кусок???

— Первая пусковая установка активирована, до запуска 11 секунд.

— Что за… — Капитан приподнялся на ложе записывающей капсулы и, побагровев лицом, яростно заорал. — Крэээээдок!!!!!

— Мрр… — Сонно ответил второй член экипажа, по каналу внутренней связи корабля. — Что ты кричишь? Такой сон…

— До запуска 5 секунд.

— Мрр… — Удивлёно проговорил Крэдок. — Прошу прощения. Сейчас, сейчас…

— Запуск отменён. Пусковые установки законсервированы.

Почти минуту стояла полная тишина. Капитан расслаблено лежал в капсуле, прикрыв глаза.

— Прости Сергей, я случайно. — Раздался виноватый голос рыжего повесы.

— Я тебя убью. Когда-нибудь я точно возьму бластер и сожгу нафиг твой крошечный черепок.

— Я же извинился. Мрр…, ты излишне агрессивен, но что поделать? — Расстроено ответил Крэдок. — Что ещё можно ожидать от обыкновенного тупого примата.

— Прекращай спать на оружейном пульте!

— Но тут так тепло от ламп… — Капитан с утробным рыком, заскрипел зубами. — Ладно-ладно, не буду больше…, пойду в каюту, там темно, холодно и вечно снится всякая гадостью. Мрр, уверен, ты будешь доволен и, наверное, счастлив, ведь ты просто большая бледнокожая мартышка, которой нравится видеть страдания более маленьких и слабых существ…

— Хватит прибедняться. Беззащитный он… — Буркнул капитан, покидая капсулу. — Крэдок, двигай на камбуз, поедим чего-нибудь. И обсудим твоё поведение на корабле ещё раз.

— Ты всё моё молоко выпил, глупый примат. Мне там делать нечего.

— Не всё. Кое-что я припрятал, знаю ведь, что ты всё равно всё молоко выдуешь ещё до старта.

— Мррр??? — Полное счастья, благодарное мурлыканье заполнило корабль, вырываясь из всех динамиков внутренней связи. Постепенно оно затихало, крылатый товарищ капитана, удалялся от передатчика.

— А, ёпт… — Капитан вернулся в каюту. — Вырубай запись. Продолжим завтра.

И сказав это капиг89гепоттан, пок%%%ул…………………………………………………………

Запись остановлена.

Запись возобновлена.

Ну, продолжим.

Сначала мы собирались разнести крышу лифта и выбраться по шахте, но лифт работал, и мы поднялись с комфортом и оружием в руках. Сначала заскочили на четвёртый этаж, прихватив пару стволов потяжелее, но таких что бы не разнести дом. Вася только вот ухватился за штурмовой бластер и, несмотря на мои требования взять что-нибудь другое, секунд десять упирался, отказываясь отдать оружие. Пока Андрей не рыкнул, он прижимал тяжёлый излучатель к груди як родное дитё. Спустя минуту мы уже выходили наружу из лифта.

В общем, прям там и застыли, на автопилоте взяв гостей на мушку.

— Что так долго?! — Всплеснув руками, заявил гражданин, удобно расположившийся на кресле, которое прежде стояло совсем в другом месте. Собственно, напротив лифта скрытого в стене, вообще никакой мебели я не держал. Гражданин, головой седой, лицом морщинистый, глубоко вздохнул и отвёл раскрытую ладонь в сторону. Стоявший там молодой человек, вложил в пальцы этой ладони бокал, полный красного вина. Бутылка у него была наготове, уже открытая. Красивая этикетка, правда, непонятная…, второй такой же парень, торчал с другой стороны кресла. У него обе руки были свободны. — Благодарю, Шайен.

Мы молча смотрели на сих господ, тыча в них дулами своего разномастного оружия. Старик смотрел на нас, не проявляя страха, да даже просто беспокойства. Наоборот, он с огромным интересом водил свой взгляд по нашему оружию. И в этих серых, а в молодости, вероятно, чёрных, затягивающих своей глубиной глазах, загорался алчный огонёк. Причин я сразу не понял, но огонёк этот мне очень не понравился. И не зря. Мужик пришёл не поздороваться. И это его сопровождение…, мы все уже видели таких вот крепких мальчиков в странноватых одеждах, вроде бы плотно обтягивающих их литые фигуры, но гибких настолько, что они могли в бублик согнуться, даже не растянув костюм, не то что порвав.

За нами пришла та же контора, что пыталась захватить нас на подлёте к дому.

— Ты как в дом проник? — Проговорил я, пытаясь держаться свободно и непринуждённо. Оружие, я опустил, чего не сделали мои спутники.

— Строители помогли. — Усмехнулся старик.

— Они ваши друзья?

— Ну…, - он почему-то смутился, и усмешка слегка потеряла в самоуверенности, — громко сказано, конечно, но они нас уважают, а мы уважаем их.

— Спалилась значит хата…

— О, нет, что ты юноша, что ты! — Воскликнул тут старик, дёрнувшись в кресле и от беспокойства, даже проливший вино на пол. На мгновение застыл, выпрямившись и с расстроенным взглядом. С каким-то унылым вздохом откинулся на спинку кресла. — Эх…, старею я, совсем уже плохой… — Что он имел в виду, я не скажу точно, но, почему-то, мне казалось, что старика сильно расстроил именно этот эмоциональный всплеск. Казалось, его расстроил даже не сам факт эмоций, а то обстоятельство, что он не смог эти эмоции удержать под полным контролем. Странный он какой-то был…, махнул рукой, отхлебнул из бокала и холодно закончил так пылко начатую речь. — Нам просто удалось договориться, вот и всё. Не без условий и некоторых финансовых затрат. Мы обещали, что с вами ничего не случится, когда мы уйдём, вы будете живы здоровы. Нам нужен был только этот разговор. Несколько минут.

— Ваши гориллы, помнится, пытались нас захватить.

— Не борзей фра…, юноша. — По-прежнему холодным голосом, хоть и слегка запнувшись во фразе, осадил старик Андрея. — Решение было пересмотрено. После сообщения выживших в аварии, было решено не идти на конфликт. — Старик снова улыбнулся, весело так. — Не сразу, правда. Сначала была мысль взять домик штурмом. Поверьте, парни, мы можем разнести вашу крепость по кирпичику, если пожелаем того. Нам даже не потребуются ключи от чёрного хода, вроде тех, что одолжили нам люди строившие всё это. — Он указал широким жестом сразу на весь дом. — Мы просто придём и вытащим вас на улицу за шкирки. — Он помолчал, ожидая пока мы проникнемся его словами. — Но это слишком дорого. Куда дешевле и проще, мирный разговор. Не делайте так, что бы нам пришлось тратить больше, чем мы уже потратили.

Мы молчали. Не знаю, о чём думали парни, а я отчаянно пытался найти выход. Мы могли убить всех троих незваных гостей. Какими бы супер быстрыми они не были, от лазерного луча не убежишь — двигаться быстрее скорости света неспособного ни одно живое существо. Но что дальше? Раз прошли, пройдут снова. Может, стоит выслушать их, узнать, как отвязаться от их внимания? Похоже, иного выбора не было. Я посмотрел на брата, на Васю, оба держали оружие наизготовку, но стрелять пока не собирались. Видать, их посетили те же мысли что и меня.

— Сейчас вас никто не тронет. — Произнёс старик после непродолжительного молчания. Оправил ворот своего пиджака (фасон был знакомым — в такой же давно вышедшей из моды манере, была пошита одежда Жакана), расстегнул рубашку на груди и добавил, стараясь удерживать голос нейтральным. — Мы не желаем ссориться, ни с вами, ни со Стариком. — О ком он говорил? Он не пояснил нам, а мы не спрашивали, но, думаю, имелся в виду, кто-то важный в среде людей, державших бизнес компании «Magic Guard». — Но, ребята, если мы не сумеем договориться сейчас, мы вернёмся сюда без всяких чёрных ходов, разнесём к х…м входную дверь и вытрясем из вас троих, всё, что только можно вытрясти.

Мы переглянулись. Несмотря на явную угрозу, теперь и Вася, и Андрей опустили оружие.

— Ты кто вообще мужик? — Проворчал Андрей.

— Я? — Старик ухмыльнулся. — Друзья и враги зовут меня Маньяк. Для остальных Виктор Романович.

— Маньяк, — проговорил я, а серые глаза замерли, обратив взор на моё лицо, эти глаза затянуло таким холодком, что до костей пробирало. Но он как-то понял, что я имею в виду. Не знаю как, может, по лицу прочёл какие-то для меня самого незаметные эмоции, выражения там. Губы старика растянулись в лёгкой усмешке, и я кивнул головой, намекая, что старик понял меня правильно. Я, фактически, согласился на разговор и сразу поинтересовался, не могли бы мы стать друзьями? Врагов у меня и так достаточно. Нейтральные и сильные, очень часто становятся врагами. Я бы предпочёл дружить с такой силой, а не выяснять у кого зубы острее. — Что ты хочешь нам предложить или что ты хочешь получить?

— Вот, правильный пошёл разговор. Шайен. — Он передал бокал своему охраннику. Достал с внутреннего кармана уже обрезанную сигару и закурил. Первый клуб дыма поплыл к потолку, и были сказаны первые слова. — То оружие, о котором сообщили наши люди — оно, три рабочих образца, станут компенсацией, за понесённый физический и моральный ущерб, а так же, за те траты, что нам пришлось сделать, что бы устроить этот разговор.

— Идёт. — Кивнул я, сделав знак Васе. Он понял без слов, исчез в лифте. В тот день как-то само собой получилось, что командование, впервые за годы военной службы, мой брат уступил человеку ниже его званием. Он начал меняться, превращаясь из полковника в обычного человека с необычными возможностями, именно тогда, где-то в то время.

— Это конечно не всё. Профессор Климов, — я тут вздрогнул, а Маньяк как-то странно улыбнулся: с ехидцей и только половиной лица, будто не сумев полностью со своей улыбкой совладать…, или хотел показать, что не может, — многие годы работал над чем-то в своей личной лаборатории. И когда-то он выполнял кое-какую работу для нас. Насколько я знаю, вы осведомлены о том, что профессор был, не совсем честен и, порой использовал некоторое, не принадлежавшее ему оборудование, для своей лаборатории, без ведома тех, кто ему платил?

Я кивнул. И старик заявил следующее — я практически дословно его слова запомнил.

— Одну из его работ, вы отдаёте, как долг Климова. Вы взяли его вещи, его долг стал вашим. Три из его изобретений станут подарком, который поможет нам подружиться. Ещё три, станут цементом, который закрепит нашу совсем юную дружбу. И ещё три разработки, позволят нам забыть о вашем существовании.

— Это почти всё, что он оставил! — Возмутился я. — Маньяк, на три меньше и по рукам.

— Мальчик, ты не понял. Я не торгуюсь, я ставлю тебя в известность.

Андрей глянул на меня, взглядом спрашивая, что делать дальше. Не знаю, как всё повернулось бы тогда, в тот день, может, я бы решил плюнуть на всё и начать пальбу — старик просил слишком много. Фуфло им не всучить, придётся отдать что-то действительно стоящее, а большую часть из этого, я просто не мог позволить выпустить в мир. И я всерьёз склонялся к мысли пристрелить всех троих. Но старик, следующей своей фразой заставил меня поступить совсем по-другому.

— Мы бизнесмены, не солдаты, не шпана отмороженная. Мы возьмём своё, договорившись миром, либо заберём вообще всё, силой. Мне нужны лишь десять научных новшеств, устройств, формул, теорий — мне всё равно, что это будет, если из этого можно извлечь прибыль. Можешь даже оставить себе, самое ценное из всего, но своё мы заберем, так или иначе.

— Своё? Но ведь это всё сделал Влад. Это его работа, его вещи.

— Нет. — Маньяк подался вперёд, опёршись ладонями на свои колени. — Вы не можете сохранить то, что имеете сейчас. Отдай нам наше и сможешь сохранить часть. Мы просто забудем про этот дом, про вас троих. Ни один наш человек больше никогда не побеспокоит вас. Конечно, только пока вы не сунетесь на нашу территорию. — Старик снова откинулся на спинку кресла. Он поднял руки вверх, развёл их немного в стороны и властно, веско так заявил. — Это наш мир. Хотите жить на его вершинах — заплатите тем, кто уже давно занимает их.

— Плата слишком велика.

— На Олимпе нет дешёвых мест. — Ощерился старик.

Я спустился вниз, как только вернулся Вася с тремя клинками. Десять предметов, десять научных новинок, которые могли бы перевернуть мир — что из моих закромов отдать, что бы мир не перевернулся слишком резко, расплющив всех, кто до того свободно бегал по его лику?

Всего три из выбранных мною вещей, были оружием. Ещё три, при желании могли превратить в оружие. Остальное, могло бы изменить мир, даже глобально, но, на мой взгляд, без вероятных катастрофических последствий. Впрочем, я зря тогда переживал: кем бы не были эти люди, они никуда не торопились. Ни одна из этих вещей, принесённых в реальность из-за экрана, не увидела свет в ближайшие пятьдесят лет.

Когда они ушли, выйдя через входную дверь, Вася тихо сказал:

— Вы видели его шею, руки?

Мы разом кивнули. Видели, что уж там…, шея, кисти, внешние стороны кистей, все сплошь были покрыты сетью узких рубцов. Будто бы старик, время от времени, сам себе резал кожу, специально давая ране постепенно стать таким вот явственно видимым рубцом…

И, правда, маньяк блин…

 

8 глава

Слова Маньяка:

— На Олимпе нет дешёвых мест.

Не давали мне покоя ещё долго. Эти слова…, дело в том, что я прыгнул гораздо дальше, чем мог мечтать любой человек и спустя годы, благодаря не пойми кому — какому-то сумасшедшему старику, образно говоря, с пушкой у моего носа, я вдруг осознаю это. Осознаю то, что должен был сам понять много лет назад! А может, я давно всё понял и намеренно запрятал все эти свои осознания и понимания поглубже в подсознании? А старик открыл ту дверцу, ключ от которой я выбросил, а про саму эту дверцу постарался забыть.

В моих руках было то, что могло изменить жизнь целой расы! А я годами играл в князя, разбойника, бродягу, в конце концов, стал использовать посмертный дар Влада, что бы заполнить холодильник едой! Я закрылся в хорошо укреплённой крепости подальше от всего мира, способный, если пожелаю того, ввергнуть его в хаос или сделать настоящим раем. Я просто взял и спрятался, имея такие необыкновенные возможности. Олимп — обитель Богов…

О чём мечтают обычно люди? Всё достаточно просто — о любви, о деньгах, о здоровье, домике на берегу озера, если всё это объединить одним словом, то люди мечтают о благополучии, о счастливой жизни в достатке и покое. Другое дело, что у людей амбиции разнятся. На каком-то этапе все мы похожи как наш ДНК код, но, как и этот код, на определённом этапе, мы начинаем различаться, порой радикально. Один человек, достигнув планки своего благополучия, своей мечты, вполне счастливый, садится перед телевизором с бутылкой пива и, образно говоря, остаётся перед ним, с пивом этим в руке, до конца своих дней. Практически все однажды, достигают той точки, той своей планки, где они бросают движение и садятся у этого самого телевизора. Они выпадают из борьбы и больше не ставят для себя новых планок. Другие, достигнув одной вешки на своём жизненном пути, немедленно выдумывают себе новую и, обдирая локти, рвутся к новой цели. Достигнув её, ставят себе новую и так далее. Большая часть из них, всё же, в конце концов, берёт эту треклятую банку пива и садится у ящика. Единицы, не могут успокоиться до конца своих дней. Они рвутся и рвутся вперёд. Сильнейшие из всех. Побив все рекорды по заколачиванию бабла, утратив всякую необходимость в деньгах, они не прекращают их зарабатывать. Сам процесс перестаёт становиться смыслом жизни — теряется спортивная составляющая. Зачем бегать по лесу за зайцем с луком в руках, если ты только что сожрал два таких и желудок не просто полон — желудок вот-вот выплюнет лишнее. В этот момент, человек достигает верха благополучия. И что происходит с этим сильным, неутомимым человеком? Энергии полно, душа жаждет нового движения, но двигаться не куда — ты на вершине благополучия. И он ищет новые вершины. Такие есть, их обычно видно очень смутно, почти и не заметно, а для кого-то они и вовсе невидимы. Если смотреть со дна. Но там, на вершине, видишь новые пики, до которых пока непонятно как добраться. У них у всех одно и тоже имя — Власть.

И этот неутомимым человек находит для себя новую планку.

А из каких людей я? Благополучие — старик прав, тут я на вершине. Тупо сижу с бутылкой пива. В ящик смотрю…, ой ли? Зачем же я пошёл в мир русских князей? Зачем мне нужна была эта игра в Русскую империю в 10-ом веке нашей эры? Ради битв, ради крови и сражений? Но для этого достаточно других миров: зашёл, подрался и обратно. А я год жил среди воинов, наслаждался силой, властью, но и грязь и кровь я не обходил стороной. Я прочувствовал власть в каждом её гране и хорошем и плохом. Все её стороны я познал в таких мирах.

Я обманывал себя довольно долго и удачно, но старик положил конец моему маленькому, полностью искусственному, воздушному замку. Я поднялся на Олимп, присел на камушек у дворцов Богов и с завистью воззрился на стены их цитаделей. Затем вошёл внутрь, вкусил от этого пирога, ощутил власть в своих руках, это бесподобное могущество, эту силу — власть над людскими судьбами и испугался её. Бросил дружину, империю, почти ставшую мировой и ушёл обратно в свой дом. Не потому что пришло время возвращаться — я начал страшиться своих новых вкусов, желаний, чувств и реакций.

И слова Маньяка постоянно звучали в моём сознании.

Я откупился от ближайшего соседа по Олимпу, отдал, можно сказать кровно заработанное и теперь не мог забыть о том, что я таки на вершине. Чёртов старик, пробудил то, что я как-то незаметно для себя самого, умудрился подавить и спрятать в закоулках сознания.

Спустя сутки, после той истории, я поймал себя на том, что размышляю о том, какой из возможных видов финансовой деятельности позволит мне включиться в бизнес реального мира. Для начала, мои незримые финансовые руки можно раскинуть по всему миру, а пальцы запустить в структуры, которые управляют политикой и жизнью целых стран. Пожалуйста — это легко, если хватит денег и мозгов. Финансовая Империя, ещё не та власть, какой я владел в мире фантомов, будучи Великим князем, но уже близко. Совсем немножко подождать, упорно работая в этом направлении, дозировано выбрасывая на мировые рынки новые вещички и, лет через 40, без шума и пыли, я смогу по первому своему желанию, грохнуть мир в тартарары. Или ввергнуть его в райские кущи. Или превратиться в тирана и заставить весь мир служить себе. А что? Сделаю себя Богом! Пусть храмы стоят. Святилища Имени Меня.

О, как сладко было размышлять об этом! Старик был прав — места на Олимпе, вещь не из дешёвых и чем ближе к самому пику, к главному трону его вершин, тем дороже стоит место.

Был момент, я почти решился двинуться таким путём. Если бы я решился…, не знаю даже, во что превратился бы мой мир. А может, всё бы и обошлось. Для мира. Однажды, во имя идеалов и другой красиво звучащей лабуды, меня Андрюха взял бы и пришил. Или наоборот, поддержал бы.

И стали бы вампиры нашей армией здесь, первым эшелоном нашей власти…, кстати, эти хреновы вампиры, опять позабыли, чем пятка хозяйская пахнет…, твари блин. Сколько можно безобразничать на Кануи? Только три года прошло, как мы вырезали одно из их гнёзд подчистую — не помогло, чуда исцеления тупоголовых не случилось.

Эх…, моя вина. Ту кровь, что льют эти твари — моя кровь, на мои руки она ложится. В наш мир, вернул вампирские кланы, именно я. И с некоторых пор, я перестал выяснять кто прав, кто виноват. Начинается кровавый беспредел как три года назад на Капуи и я, когда один, а когда с товарищами, прибываю на планету. Никаких разговоров. Всех до единого кровососов под нож.

Просто они уже достали. Люди отлично понимают одно — силу, а эти даже силу не признают. Только дохлые начинают понимать, что инстинкты можно было и придержать, а вот головёнку спиленную под корень световым мечом, назад уже никак не прикрутишь…

Заплатив за своё место на вершине, я понял, что жажду воспользоваться всеми возможными привилегиями и благами этого места. Причём не так, как я это сделал, как это сделали все мы в будущем. Вовсе нет. Я жаждал порулить, взяться двумя руками за руль и смотреть кино, в котором игровая сцена весь этот реальный мир. Моё слово, вершащее судьбы целых народов, сотен и тысяч двуногих! Что я мог натворить, двинувшись таким путём? Даже подумать страшно.

Я запил. Не мог иначе справиться с собой. Спиртное как-то отвлекало. Легче не становилось — эта новая для меня жажда, жгла изнутри, но я хотя бы сидел на месте и не рвался удовлетворять свои далеко не альтруистические нужды. Пил я, более двух недель, без остановки. При этом я не стал синим, худым, не слёг под конец при смерти от алкогольного отравления. Вовсе нет. Я даже с похмелья не болел. Дело в том, что я таки с пользой провёл дни своего пьянства — изобрёл способ пить без последствий для здоровья, практически непрерывно. Как только маленькие зелёные чертенята (они приходили обычно к вечеру третьих суток), начинали шкодить слишком сильно, в частности, гадить в мой стакан прямо у меня на глазах, при том мерзко хихикая, я решительно отодвигал бутылку, брал склянку эликсира и выпивал её до дна. Организм восстанавливался мгновенно. Чертенята пропадали, разум прояснялся, мысли возвращались.

Тогда я плотно кушал, брал новую бутылку и обратно напивался до потери пульса.

Так я пытался задавить просыпающегося в моей душе безжалостного тирана, собиравшегося стать, как минимум, Богом, для всего человечества. Не скажу, что смог бы справиться с этим сам. Этот я, этот новый я — тиран, скотина, но…, но, чёрт возьми! Какой крутой это был мужик!!!

Порой я спрашиваю себя — почему такого периода не было у моих друзей? Почему, пройдя через все этапы осознания реальности заэкранных миров, обретя понимание того, что ты можешь вытащить в реальный мир, что только душе угодно, это необыкновенное чувство безнаказанной власти над жизнями фантомов…, вообще всё это, не привело их к этапу, скажем так, «местов на Олимпе»? Почему это произошло только со мной? Парни были в восторге от той дорожки, что позже я выбрал для нас всех. Они даже не думали о чём-то ином. А я ещё многие годы ощущал в себе присутствие этой страстной жажда «порулить» всем миром. Может, всё дело в той изоляции, на которую я сам себя и прописал? Ведь, если подумать — я не три года провел, единолично отправляясь в миры фантомов. Лет семь субъективного времени, не меньше. Мне никогда не приходилось советоваться с кем-то, по поводу того, что я собираюсь вытащить оттуда или при выборе нового мира. Я всё решал сам. Они же пришли как гости и остались в команде. Никто из них, никогда не оставался единственным владельцем этой тайны.

Если сложить вместе, всё время, которое я думал над этим — получатся годы. И я смог найти только один ответ. Вероятно, всё дело в команде. Когда нас стало трое, мои новые амбиции, оказались ущемлены. Они развились из слабенького, полудохлого зародыша жажды, которая присутствует в каждом человеческом существе. Жажда власти над чужими жизнями. А вот у остальных не было шанса холить и лелеять свою властную жилку душевную.

Может в этом всё дело?

Не знаю. Я так часто…

— Дело в том, что ты просто скотина. — Донеслось из динамика. — Мррр, в тебе это есть, было и будет. Мррр…, ты просто зверь, который пытается стать человеком Серёжа.

Капитан приподнялся на локте и, недовольно, почти в гримасе отвращения надув губы, смотрел куда-то в бок. Несколько минут он молчал, а потом грустно сказал.

— Крэдок, хоть ты и свинья бестактная, но ты, может быть и прав.

— Прав. Я чувствую. Мррр, ты спрашивал себя почему, они не пережили этот твой этап? Спроси лучше, почему ты никогда не видел кошмаров о войне.

Капитан откинулся на ложе капсулы и очень долго смотрел в потолок.

Эх…, прав Крэдок. Наверное…, битва всегда приносила радость, будоражила кровь, я чувствовал удовлетворение. Страх был лишь в первые несколько боевых заданий, во время службы. В остальное время я ощущал что-то сродни эйфории наркомана. Адреналин в своей крови. И даже страх, естественная реакция — страх испытывают все, даже самые крутые и сумасшедшие, но даже этот страх, становился лишь приятным украшением всей бури эмоций, что вызывает во мне битва. В этом, из всех нас, меня понимает лишь Степан. Он такой же. И он не пережил своего этапа этой страшной жажды власти, лишь потому что…

— Он дибил, мррр. — Снова вмешался голос рыжего пассажира. — У него умственных способностей не хватит на такие сложные мысли.

— Крэдок, тебе скучно? Что ты пристал?

— У меня молоко кончилось.

— Как кончилось? — Удивлённо моргнул капитан. — Я же два литра тебе припрятал и отдал полчаса назад!

— Кончилось. Мррр, я долго был голоден и сильно перенервничал, когда этот глупый корабль начал стрелять А-ракетами прямо посреди гипер туннеля.

— Нефиг спать на пульте! — Рыкнул капитан. — Всё, отстань от меня, я хочу побыть один.

— А молоко?

— Бортовой выруби нафиг внутреннюю связь.

Как только приказ капитана был выполнен, он поднялся, закрыл дверь каюты и, непрерывно бурча что-то неразборчивое себе под нос, улёгся обратно в капсулу. Он долго молчал в этот раз, теребя пальцами нарукавный знак отличия полковника разведывательной службы при космическом флоте Звёздной Федерации, прежде чем продолжить свою историю.

Млять…, полковник разведки…, а мог бы стать властителем всей этой херовой Галактики…

Хм, вряд ли вы поймёте, а может, вас даже ужаснёт то, кто я такой на самом деле, глубоко в душе. Я унял свою страсть. Но, чёрт возьми! Никто не в праве запретить мне, сожалеть об этом! Даже моя треклятая совесть. Увы, порой поступая правильно, мы идём против своей сути.

Первым шагом на пути к подавлению, тех стремлений и желаний, что едва не перевернули вверх тормашками весь мир, стала моя продолжительная пьянка…, а я ведь таки мог перевернуть его! Мог, и это знание, греет моё сердце и самолюбие. Да я и сейчас могу — в любой момент. Аппарат законсервирован, запрятан в секторе Потухших солнц, на одной из маленьких ничем не примечательных планет. Там ни ресурсов, ни жизни, ничего, что могло бы заинтересовать кого-либо. Один из сотен тысяч мёртвых булыжников. Но все мы знаем, где именно этот булыжник летает. Правда, я не могу один открыть хранилище. Что бы его открыть, нужны минимум трое из нас…, самое смешное, что это моя инициатива. Как я объяснил им — что бы никто из нас не мог, без ведома остальных, притащить в наш мир, что-либо тут явно ненужное. Только вот на деле причины у меня были другие. Я сделал это для себя. С ними, хоть с одним из них, я не решусь на шаг, от которого отказался столетия назад, но вот один…, не знаю. Один я могу не удержаться. А раз ступив на эту дорожку, я уже никогда не вернусь назад. Вот так.

Пьянка сама по себе не остановила бы меня. Она лишь глушила мои желание устремиться к моим новым, ужасным целям. Стоило алкоголю покинуть кровь, и я обязательно вернулся бы к ним. Вторым, важнейшим шагом на пути отказа оттого, что жаждала моя душа, стал инцидент, весьма и весьма глупый. Правда, в полном соответствии с характерами моих друзей. В армии, когда тебя сутками гоняет по плацу зверюга сержант, до дембеля ещё чёртова туча таких же вот выматывающих дней на плацу, и каждый твой вечер заканчивается в казарме из 15 мужских рыл, юмор искажается. Становится жёстче. То, что смешило нас до этого кошмара, из которого выхода нет, и не будет, пока не кончится срок службы, уже не казалось смешным. Даже забавным. Тупым, унылым, пресным, но не более того. А когда, после задания, ты возвращаешься в эту казарму, ложишься на койку, смотришь в потолок, а на тебя падает дичайшая усталость, ты чувствуешь полное опустошение, смех гражданки и вовсе может вызвать тошноту отвращения. И совсем глухо становится с твоим чувством юмора, когда однажды ночью ты просыпаешься, поворачиваешься к корешу-соседу и говоришь:

— Мля, Хорёк, такая хня снится, что спать не…

И ты молчишь. Смотришь на застеленную постель, на подушку, которой тут уже нет (мы убирали подушки с их коек, что-то вроде традиции, что ли…), как-то сразу разум накрывает мрачной пеленой. Не спит тут больше Хорёк, умер он, вот тут и не спит.

Не скажу, что я горевал о погибших очень уж долго — все умирают. Но, как и на всех нас, смерти товарищей влияли и на меня. Первое время влияли очень сильно. Позже стало легче. И убивать и терять друзей. Андрею, Васе вот, никогда не становилось легче терять друзей, а я привык. Изменился, а может, закалился — без понятия. Но наш юмор становился жёстче год от года. Для обывателя, даже самая невинная наша шутка над собратом или просто над другим человеком, показалась бы дикой, юмором сумасшедшего. А для нас нормально. Обыватель учится ходить по дороге, аккуратно поглядывая по сторонам, что бы машина не сбила, а салаги «Кондора» готовятся к экзамену, заучивая свои действия, при разрыве брюшной полости осколками или пулей. Не терять сознание, дотянуться до набора автоматических шприцев, собрать кишки, по возможности все и без лишней мути вроде палочек, гряз и так далее, удерживая руками свои потроха…, если кратко, то примерно так. Меня вот всегда волновал вопрос — за каким нужно это всё знать, если 9 из 10 после разрыва брюха ты потеряешь сознание и такие же шансы, не сдохнуть от шока или пули, пока, ты со своим порванным пузом, плетёшься к позициям своих? Это если под всем что вколол, ещё сумеешь верно выбрать направление. Бред. Но — надо. В армии как не знаю, а в «Кондоре» — «надо», главное обоснование любого приказа.

— Против «надо» не попрёшь, потому что «надо» — это сильно, а когда сильно надо, это вам не в тапки ср…ь, это мля «надо»! — Димон, от него мудрость.

Так что, смех у нас всегда был несколько диковат.

И когда ребята пошутили, я не слишком на них злился.

Примерно два дня мы выпивали вместе, а потом парням оно надоело. Видя, что я не собираюсь прерываться, они махнули рукой и сами отправились знакомиться с мирами фантомов. Я их понимал — самого, едва окопался в этом доме, прям как магнитом тянуло к аппарату.

Не знаю, во скольких мирах они успели побывать, и сколько для них прошло времени за эти две недели, но, когда я смог адекватно реагировать на реальность, они выглядели жутко довольными. Посчитать по дискам и кристаллам я тоже не мог — их там по-прежнему было много-много тысяч. Из всех миров, в коих парней занесло, в реальность они вытащили только одно свидетельство своих путешествий, и оно, свидетельство это, было живым. Оно собственно, и было одним из главных действующих лиц шутки.

Наступило очередное утро, с пробуждением от жуткой головной боли и неутолимой жажды. Перевернулся со спины на бок и сверзился с барной стойки, на которой в тот момент спал. Было больно, но выругаться я не смог, спёкшееся горло издало лишь жуткий вурдалачий хрип. Кое-как сумев обрести вертикальное положение верхней части организмы, я таки сумел не рухнуть обратно, когда мир закружился перед моим затуманенным взором. Несколько минут ушло на то, что бы сосредоточиться и заставить сразу оба глаза смотреть примерно в одну точку. Мои старые знакомые, маленькие да все зелёные, штабелями лежали вокруг опрокинутой полупустой бутылки водки. Один чертёнок торчал в горлышке. Видимо, бедолага пытался залезть, но тазовая часть в процессе застряла, так он там и уснул, окунув маленькие рожки в прозрачную жидкость…, осторожно поворачивая голову, я начал искать эликсир. На этой стадии без него не обойтись. Или бригада медиков, которые превратят тебя в оранжерею из капельниц или эликсир. Несколько склянок лежали на низком столике в углу. Как я до них дополз — это целое приключение. Совсем непросто добраться из точки А в точку В, когда весь мир вертится вокруг тебя. Причём вертится в буквальном смысле. Первый глоток живительной влаги, рухнул в желудок и жажда начала угасать. Ещё один и прояснилась голова, мир больше не кружился, руки не дрожали, по телу разливалось ощущение силы и тепло. Мой организм уничтожал алкогольные шлаки и полнился энергией. Допив бутылочку, я глянул на чертенят — нету. Излечился, значит.

За столиком я на какое-то время задержался, разглядывая набор из шести посуд с эликсиром. Я не помнил, как и зачем с ними возился, но все шесть лежали на столе рядком и все шесть отличались. Мензурка, склянка, мензурка в каких обычно хранятся анализы крови и ещё три бутылька разных размеров и форм. Мензурки казались куда удобнее для хранения эликсира в полевых условиях. Я положил их отдельно. Ощупал — одна пластиковая, вторая из стекла. Похоже, вчера, до того как сознание отказало, я пытался подобрать более удобную тару под эликсир при выходе в мир фантомов. И пластиковая мензурка, если плотно закрыть была весьма удобна.

Кто-то в комнате засопел. Я обернулся, и некоторое время тупо смотрел на диван. Там лежало нечто. Волосатое, с хвостом, оно жевало большими слюнявыми губами и слегка подёргивало пушистым хвостиком. Нечто сладко спало.

Не глядя, я схватил первый пузырёк с эликсиром и залпом его осушил: вот оно, последствия хронически не леченной белой горячки. Ну, ничего — эликсир и не такое может вылечить. Однако… галлюцинация не исчезла. Заворочалась во сне, и стало ясно, что Оно, женского пола. К тому же, явно примат, возможно, разумный. Я потряс головой, протёр глаза — спит на диване. Снова протёр глаза, зажмурился, глянул вниз, снова зажмурился и мееедленно снова глаза открыл. На мне не было штанов. Что куда страшнее — на мне вообще одежды не было! Зато кое-где к телу прилипли длинные коричневые волосы. У макаки человеческих габаритов и карикатурных форм, шерсть тоже коричневая была…

— Твою мать… — Выдохнул я, и существо проснулось.

Оно, в смысле она, села на диване, вытерла один глаз кулаком, второй кончиком пушистого хвоста. Зевнула, так широко раскрыв рот, что любой крокодил сгорел бы от зависти. Акулам тоже было чему позавидовать. У существа имелось два набора зубов. Передние отличались от человеческих только количеством. Второй ряд — сплошь клыки. Меня парализовало.

Маленькие, красные глазёнки, под насупленными очень пушистыми бровями, несколько раз моргнули, и их взгляд остановился на моей персоне.

— Милый. — Проговорило нечто, на удивление приятным нежным женским голосом. — Я хочу тебя, хочу снова!

Снова? Я бы, наверное, покраснел до корней волос, если бы в тот момент не был почти прозрачным от страха.

Протянув ко мне руки, макака поднялась на ноги, имевшие подобно собачьим, лишний сустав и двинулось прямым курсом ко мне. При этом губы существа сложились в трубочку, по её мнению, видимо, сексуально чмокая. До меня тут дошло, на что нацелилось существо.

Воображение шустро нарисовало картину мохнатых объятий, пушистую любовь и страстно слюнявые губы возле моего лица. Как я тогда только не поседел? Утробно икнув, я обнаружил, что в моё тело вернулись силы, и оно уже бежит к ближайшей двери. Дробный топот моих босых пяток, оборвался истошным воплем ужаса. Макака в два прыжка оказалась перед дверью и заслонив её собой сладко пропела:

— Куда же ты? Я так люблю тебя, милый!

И прыгнула, сбив меня с ног. Я снова заорал, но было поздно. Руки существа прижали меня к полу, слюнявые губы впились в шею, а хвост ласково гладил место, о котором обычно никому не рассказывают. Ужас мой в тот момент, словами описать трудно, но это не самое страшное. Я ощутил исходивший от существа пряный запах и что-то с моим телом начало твориться не то. Нахлынули странные, но чем-то знакомые чувства. Приятные. Ещё бы минуты три и я перестал бы сопротивляться изнасилованию меня, хвостатой макакой не ясной породы.

Только вот этих трёх минут у существа уже не было. Нечто ударило её необыкновенно сильное тело, и оно начало таять прямо на глазах. Спустя мгновение, от чудища почти ничего не осталось. Только тонкий слой серебристой пыли на моём торсе и полу.

— Кобель. — С осуждением, произнёс от двери знакомый голос. Я сел и, ещё не вполне придя в себя, глянул туда. Андрей качал головой и делал неодобрительные гримасы, своей, едва справляющейся с улыбкой, мордой. В руке у него был излучатель, смутно мне знакомый — вроде, из моего арсенала, похож по действию на дезентегратор, но поэффективнее будет. Рядом стоял Вася. Он с чувствами не боролся совсем и ржал как индюк, блин, плывущий галопом…

— А ночью-то, ухххааааа, Маааашенькой называл, в любви признавался ухааааа…

Я запустил в него бутылкой. Вася увернулся и тут же зашёлся новым приступом хохота, держась за дверной косяк обеими руками.

— Дебилы ёпт…

— Как ты мог, Серёжа, так подло поступить с девушкой! — Очень стараясь удержать серьёзное лицо хоть на секунду, погрозил мне пальцем Андрюша, но не удержался и, ухватившись рукой за живот, присоединился к громкому смеху Васи.

Ржали они минут пятнадцать. Ещё столько же, заходились хохотом, когда видели меня. Только через час получилось поговорить, не покрываясь разноцветными пятнами от стыда и гнева. И не слыша их конский ржач. Существо припёрли из-за экрана, они. Шутка такая. Мир, из которого Оно пришло, был про колонистов на планете джунглей. Там, эти свихнутые колонисты, все мужского пола, обнаружили существо размером с белку, способное вырабатывать ферамоны, идентичные ферамонам особи противоположного пола их врагов. Этакий защитный механизм, в природе реальной вряд ли возможный. Мне, по крайней мере, не доводилось видеть такого выверта эволюции. В фильме, этих белок генетически перестроили. Получились такие вот макаки, способные заставить мужчину выть от удовольствия, сексуального характера. Нужно было только на пять-семь минут забыть, о том, что этот Клорк (они у них так назывались), страшнее, чем бригада папуасов, ударившихся в готское движение. Пять минут и ты уже видишь ту женскую особь, какую твоё подсознание считает своим идеалом, а чувства при этом испытываемые, намного сильнее, чем при контакте с реальной женщиной. Клорки были бездумны, жили недолго и всё что умели и хотели — есть, спать и доставлять наслаждение колонистам.

— Дебилы. — Ещё раз повторил я, когда ребята рассказали мне историю Мохнатой Машеньки.

— Зоофил. — Не остались они в долгу, посмотрели друг на друга, на меня и снова начали ржать.

— Давай скажем? — Вдруг, услышал я сдавленную фразу Васи, посредь несмолкаемого хохота.

Заинтересовался. А они и сказали и даже показали! Эти два ушлёпка записали на камеру всю вчерашнюю ночь и мне полюбоваться дали…, в общем, мне стало настолько стыдно, что я больше не мог находиться в доме, рядом с этими шутниками. Да и Машеньку жалко как-то было…, в смысле, не хорошо это как-то всё…, вот.

Я отправился в гараж, сел в красную реактивную тачку и улетел в город. Надо было немного побыть одному, вдали от шутников и воспоминаний о Мохнатой Машеньки.

Я собирался погулять. Посмотреть город, с другой его стороны. Не барные стойки и стриптиз клубы, а ту его часть, где проводят досуг нормальные граждане, с нормальной, скучной и постылой жизнью. Парки, музеи, кинотеатры, рестораны — я наметил себе почти туристическую программу. Если цирк есть и туда схожу. А что? Клоуны тоже люди.

Вот те два клоуна, что в доме остались тоже люди, только свинские такие люди, а у тех в цирке, хоть совесть есть и чувство юмора, не покалеченное шизофренией и уставом, что часто одно без другого жить не может.

Намеченную программу я выполнил лишь частично. В музей сходил, но там было так уныло и скучно, что идея его посещения, мне разонравилась довольно быстро. Если бы не знакомство с экскурсоводом Танечкой, я бы не смог дойти и до коллекции древних гончарных изделий, а так, почти до юрского периода добрался. Потом у Танечки появились дела, мне стало совсем скучно, я увидел скелет Тираннозавра и решил, что на сегодня протухших костей и замшелых древностей мне хватит. Отправился дальше. Хотелось заглянуть куда-нибудь, где культурные люди отдыхают, но как-то меня занесло на авто выставку. Там девушки красивые были, люди богатые, прилично одетые, много машин и бесплатная выпивка. Мне там понравилось. А когда увидел новую модель летающих машин, понял, что не зря выбрался в город. Новая модель не издавала утробного рыка, не сияла ярким пламенем дюз и выглядела не так внушительно как ракетомобили покрытые густым оперением, но обладала большей мощью, высотой полёта и энергоёмкостью. Новая модель летала на атомной тяге. Двигатель показался мне излишне громоздким, но со временем этот недостаток атомных машин изготовители устранили. Да, я был на той исторической выставке, когда впервые показали атомную машину!

Немного смущал тот факт, что я совсем недавно видел, как летало неподалёку от города атомное авто, куда более совершенное, чем самая-самая «первая» модель в мире. Но, тем не менее, момент был радостный — технология таких отличных машин, была выпущена в мир…, вообще, мне иногда, кажется, что ракетомобили запустили в производство только для того, что бы подготовить мир к появлению атомных машин и наглухо задавить прежние, бензиновые. Век авто на реактивной тяге, стал слишком уж коротким. Атомные детища автопрома быстро вытеснили их с воздушных дорог. Второе поколение будущих флайеров. Прародитель совершеннейшего атмосферного транспорта.

Культурная программа продолжалась, и я посетил местный парк. Его полнил морозный воздух, красиво падавшие наземь снежинки и приятная тишина. Тут, видимо, было не принято болтаться по зелёным зонам студёную порой. И зря. Люди многое упускали.

Пока я искал следующий пункт, отвечающий требованиям культурного времяпровождения, незаметно для себя самого, зарулил в бар. Только сев за стойку, услышав вопрос бармена о предпочитаемой выпивки, я очнулся и понял, что подсознательно свернул на знакомый огонёк.

Решительно покинув храм Бахуса, я отправился гулять по улицам. Я собирался найти самую старую городскую улицу и поглазеть на древнее зодчество. Или работу каменотёсов, в зависимости оттого, что предпочитали тогда использовать для строительства. К сожалению, когда древние зодчие практиковались в искусстве строить разные красивые усадьбы из дерева и камня, этот город не существовал в природе, а на его месте располагались леса и луга. Так что самые старые здания были выстроены из кирпича и давно сместились на окраины населённого пункта.

В общем, к вечеру, всего за один неполный день, этот город исчерпал весь запас интересных, с точки зрения культурного человека, мест. Оставались, бары, клубы, боулинги с саунами и рестораны. Фиаско. Полное. Идти водку пьянствовать я не желал, к девушкам не тянуло, Мохнатая Машенька ещё долго мерещиться будет, а чем заняться я не знал.

Мой вечер был таким пустым и унылым, что, в номере отеля, когда сон, наконец, сморил меня, я был почти что самый счастливый человек на Земле.

Утро провёл в номере отеля. Хотел было пойти в город, побродить, но не смог выбрать подходящей цели. Из всего, что не было связано с алкоголем или девушками, не осмотренными остались только предприятия города. Промышленный комплекс как-то не сильно тянул на культурно проведённый день. Можно было вернуться домой, но видение ухмыляющихся рож Андрея и Васи, сего сделать мне не позволили. Остался в отеле. Перед телевизором. И, кстати, не пожалел. В ящик пялился до позднего вечера, предпочитая выпуски новостей и информационные передачи о дне сегодняшнем, а так же о последнем десятилетии. День прошёл с пользой, я немало нового узнал о своём родном мире. В нём достаточно многое изменилось с тех пор, как я всерьёз смотрел новостные каналы. Мозг обрабатывал новые данные, готовясь выбросить сознанию несколько перспективных идей. А пока этого не случилось, я поглощал новые и новые данные. Стараясь осмысливать их, впрочем, ещё не шибко понимая, зачем это делаю. Собственно я годами не понимал, зачем это делаю. Но ответ, пожалуй, прост. Я не мог отказаться от знания своих полных возможностей, от них самих отказаться и вовсе не мог. Мне нужно было хоть как-то, но повлиять на мир, его настоящее и будущее. Тщеславие — ну, что же, это про меня, не буду даже спорить. Но с ним в комплекте иногда идут и другие пороки, которых я, слава богу, избежал.

Мир готовился к Великой стройке. На Марсе и орбитах ближайших небесных тел. Пока к этому ещё не приложили руку корпорации. В то время эти проекты жили только на деньги налогоплательщиков и многие авторитетные люди, по крайней мере, в телевизоре, сомневались в том, что проекты вообще выживут. Время показало, что не только выжили, но и спустя столетие стали театром свирепых войн. На дне океана, какой-то чудак миллиардер построил ферму. Поселил на ней десяток людей, во главе со своим родным сыном. В РФ чествовали нового президента — его имя я забыл через пару минут. Старый президент США, вернулся в политику и стал у них новым президентом. «Зелёное движение» выражало опасения по поводу новых атомных машин, причём делало это, почему-то, через акты вандализма по отношению к памятникам 20-ого века и акции протеста перед посольствами разных стран, две из которых когда-то даже были членами ООН. Собака Мурзик, научилась произносить аж три слова на человеческом языке! В южной Америке, кто-то кому-то дал в морду, на важных государственных дебатах. Скончался важный государственный деятель, вроде даже из РФ. Лига Наук, оказывается, перестала существовать два года назад. Когда-то 70 % всех научных новинок планеты были сосредоточены в их руках. А теперь Лига пришла к своему финалу. И непонятно (а может, просто я не понял объяснений телевизора), отчего она развалилась. В общем, в мире было весело.

Я оценивал всё это и намечал для себя точки, через которые можно давить, направляя мир в нужное русло. Если аккуратно, никто даже не заметит. А если впереди вечная молодость, можно не торопиться, делая всё так, что странности заметит лишь другой бессмертный. И только если будет их искать. Действуя разумно и аккуратно, много чего можно натворить.

Следующий день я посветил практике вождения в переполненных городских воздушных потоках. Мне понравилось, весело. Правда, пару раз едва не разбился — лихачей в воздухе было не чуть не меньше, чем когда-то на земле. А уж когда за ними кидалась дорожная полиция, в обще, жесть. Через обе линии потоков, напролом, что лихач, что фараоны — кошмар и ужас. Я теперь понимал, почему по телевизору сокрушались об участившихся ДТП с участием дорожной полиции. Что граждане, что полицейские, за несколько лет прошедшие со дня появления летающих машин, ещё не успели, как следует научиться летать.

Ближе к вечеру, мне надоели воздушные гонки, и я предпочёл поездить по асфальту, может, из-за какой-то скрытой ностальгии, не знаю. Там теперь было хорошо. Почти пустые дороги, на которых крайне редко увидишь реактивное авто, в основном попадались старые, бензиновые машинки, давно снятые с производства. Скоро им придёт каюк — я видел по телевизору выступление какого-то политикана. Толстый лысый, но судя по очкам очень умный. Он пытался протолкнуть новый закон, обязывающий к закрытию все заправочные станции, продающие бензин. Попутно толкал закон о принудительном списании бензиновых авто.

Я припарковался возле большого супермаркета, почти в центре и больше часа сидел, глядя в окно машины. Смотрел на прохожих, витрины, дома, курил. Что-то было в этом: сидеть и смотреть на мир просто людей, которые никогда не видели, как твой товарищ ползёт по траве, а за ним волочатся его ноги, сцепленные с культяшками лишь тоненькой ниточкой жил. Люди, у которых нет в подвале ключа к тысячам миров и тысячам возможностей. Люди, у которых очень простая размеренная жизнь. Люди, которых не ждёт дома брат-дебил, отпускающие идиотские шутки с человекоподобными макаками…, а ещё блин полковник, командир спец отряда…

В общем, я сидел, смотрел, думал. Иногда вспоминал о своей такой же вот простой жизни. Она у меня была, когда-то. В то время, когда я работал на Коня, она тоже была такой, но лишь внешне. После армии я перестал быть одним из всех. Солдат может вернуться к размеренной гражданской жизни, но воин — никогда. А если попытается, будет как и я, каждый день тосковать, вкушать от горького пирога печали. Однажды он устанет от этого и попытается забыть, почему его снедает печаль. У кого-то получится, он забудет. Только вот тоска никуда не исчезнет. Воин по-прежнему будет страдать, просто перестанет понимать почему. Должен признать, тому, кто сумел забыть причины своих душевных мук, совсем немного, но всё же легче чем тому, кто помнит себя прежнего, помнит, кем он был и что оставил за спиной, променяв это на обычную простую жизнь. Нет, работая у Коня, я уже не был одним из всех. Скорее раненным боевым псом на привязи. На бои не выпустишь, вся эта грызня и кровь вроде позади и кормят вкусно и повязки часто меняют, а он сидит в своей будке и чувствует, что могут ведь обратно и не вернуть. Так и оставят на цепи. А ведь он больше ничего не умеет, только сражаться. Поначалу он полон счастья, он всем доволен — больше нет боли, ничьи зубы не разорвут твоё покрытое шрамами тело, но…

С каждым днём цепь становится всё тяжелее. Раны давно зажили, а про тебя никто уже не помнит. Будка становится почти родной, она будто врастает в тебя. Крепкие как сталь мышцы становятся мягче, на боках появляется жирок и твой тёплый уютный уголок, превращается в тюрьму, из которой нет выхода. Ведь ты всё ещё помнишь, каким ты был. Свирепая сила в твоей крови, но время идёт, сила тает, свирепость вытесняется тоской. Легче, если ты не понимаешь, что именно происходит с тобой. Если не понимаешь, просто констатируешь факт. Смиряешься…

Я был просто ещё одним парнем из сотен и тысяч самых обыкновенных людей, до армии, до того как одел солдатские сапоги. Вот когда моя жизнь была простой и понятной. Дальше всё только усложнялось из-за груза пережитого, из-за воспоминаний. Они, словно спичка поднесённая к разлитому на полу маслу, зажгли этот огонь в моей душе. И чем больше было новых событий, новых происшествий, добавлявших всё новые порции масла, тем ярче горел огонь. Да, душа воина, это огонь, горящий непрерывно и жарко. Если не подливать в него масла, он начнёт затухать, оставляя после себя лишь обугленный пол и воспоминания о том яростном, прекрасном в своей силе, огне, что бушевал на нём совсем недавно.

Вот так. Я мог смотреть на них, но уже никогда не смог бы влиться в их толпу. Я ведь однажды пытался — когда искал простую гражданскую работу. Общество не принимает таких. Волки ему нужны на периферии, подальше на границе и без права на возвращение. Впрочем…, пожалуй, тут я не совсем прав. Во времена колониальных войн, корпорации очень активно использовали тех солдат, что не смогли устроиться в обществе. Хм…, может, я и вовсе не прав, но одно я знаю точно — я не похож на большинство тех солдат, что вернулись домой. Я не вижу кошмаров, я крайне редко сожалею о своих поступках, я никогда не мучаюсь чувством вины, за тех, кого лишил жизни и я жажду власти. Вот так. Но во всём остальном — я таки пуфыстик. Определённо. Я хороший. Просто очень по-своему.

Примерно такие мысли витали в моей голове в тот момент. Ну, может не совсем такие. Всё-таки, столетия прошли, я могу быть и не совсем точен в таких деталях.

На той стороне пустующей дороги, начало происходить кое-что интересное. К витрине подошёл самый настоящий бомж. Грязный, лохматый, одетый во что попало, вроде бы молодой. Что-то в нём показалось мне знакомым. Я закурил и стал смотреть в основном только на него. Парень прилепился к витрине со съестным. Загипнотизированный видом выложенного на ней изобилия, парень стоял неподвижно, не обращая внимания на косые взгляды прохожих в свою сторону. Он вообще, вёл себя, будто кроме него на этой планете больше никого нет. Стоит, смотрит, и плевать ему на всё движение. Так продолжалось минут десять, пока в редком потоке прохожих не объявился мужчина в характерной роду его занятий, форме. Патрульный мусор…, полицейский, если говорить официальным языком. По народному, оно проще как-то…, чёрная свободная форма, узкая фуражка с продольными серебристыми цепочками. Знаки отличия на рукавах, лацканах изобилующие символами меча и щита — они как раз и легли в основу почти всего символического базиса галактической полиции, спустя пару столетий. Да, да, именно они, а не та бредятина про совершенно новый подход к работе правоохранителей, из учебников истории. Ничего подобного. Галактическая полиция даже символику стибрила у своих предшественников.

Пеший патруль, в те времена не имел оружия, только резиновая дубинка и пара наручников. Так что, когда страж порядка подошёл к бомжу я сочувственно затянулся — пару раз по хребтине прилетит как минимум. Из любопытства я продолжал смотреть, хотя и возникло желание уехать. Сигарета кончилась, мысли тоже, бомжа сейчас будут бить — скука смертная. Но что-то меня задержало. Я не уехал и благодарен судьбе, что так оно получилось. Поверьте, не зависимо оттого, сколько сотен лет вы проживёте, количество ваших друзей всегда будет удручающее скромным. Друг не случается вдруг. Из десятков и сотен знакомых людей, лишь единицы могут оказаться достаточно подходящими на роль друзей, а после попытки сдружиться, может даже после какого-то периода, когда вы считаете, друг друга друзьями, из единиц, скорее всего, не останется вообще ни одного. Если повезёт один или два друга у вас будет, но, зачастую, даже за пару столетий вы не сможете обзавестись и одним. Дружба, она как дар. Сохранить его тяжело, получить ещё труднее. Судьба скупа на подарки.

Патрульный что-то сказал бомжу, думаю, попросил убраться от витрины. Бомж не отреагировал и полицейский, для приличия выждав несколько секунд, начал действовать. Ухватил бедолагу за шиворот и попытался отшвырнуть его от витрины. Я смотрел уже без особого внимания, так, вскользь. Так что не заметил, что сделал бомж. Просто патрульный ничего кроме воздуха отшвырнуть не смог. Его рука резко дёрнулась в сторону, будто её владелец ещё не понял, что сжимает просто воздух. Инерция движения развернула парня на сто восемьдесят, и он едва не шлёпнулся лицом в снег. Видно было, что он с трудом удержался на ногах. Это уже было интересно посмотреть. Полицейский ошарашенно оглянулся — бомж стоял на том же месте и смотрел на прилавок с мясными деликатесами. Представитель порядка и законности, буквально позеленел. Выхватил дубинку и, потрясая ею, снова схватил бомжа за шиворот. Я увидел движение, словно фигура парня вдруг провернулась вокруг своей оси, но очень быстро. Патрульный с воем врезался в тротуар лицевой частью и там затих, неестественно вывернув руку, всё ещё сжимавшую дубинку. Судя по характеру выверта, рука у него сломалась. Бомжа этот факт не очень тронул, он снова смотрел на витрину. На мгновение, я увидел его лицо, смутно, но что-то в нём было, что-то хорошо знакомое, почти родное.

Возле магазина остановилась патрульная машина. Не дорожная полиция, а именно патруль. У этих, кроме дубинок на вооружении имелись парализаторы. Как интересно бомж справится теперь? Впрочем, я не думал, что он справится. Сейчас двери откроются из машины выйдут трое в форме и оглушат парня, даже не подходя к нему близко. А потом увезут в участок, где попинают слегка, предъявят обвинение и отправят в каталажку за нападение на сотрудника. Если я правильно помню, тогда за это полагалось два года. Для бомжа, не такой уж и плохой расклад. Мне вдруг подумалось, что он специально напал на полицейского. В тюрьме у него будет сухая чистая одежда, крыша над головой и еда. Конечно, сокамерники, но…, там хотя бы не сдохнешь от голода и холода в каком-нибудь богом забытом подвале. Суровая правда жизни…, я даже зевнул от скуки и таки решил ехать. Завёл двигатель и поднял тачку на взлёт. Полицейские как раз покинули своё авто и, растянувшись цепью, подходили к парню. Парализаторы так и остались в кобурах. Обнаружив собрата, изувеченного каким-то бомжом, парни расстроились. Сильно. И потому взялись за дубинки — бомж поедет в участок, пуская носом кровавые пузыри. А может, сначала в реанимацию, а уже потом, когда выздоровеет, в камеру. Только вот ребята мусорской внешности, допустили ошибку. Нужно было применить парализатор. Уверен — сделай они это и наши с ним дорожки разошлись бы навсегда. Так бы я и улетел восвояси, а мой братан умер бы спустя годы, в какой-нибудь замшелой камере, среди отморозков и бандитов. Вот ведь судьба! Эта краткая встреча могла повернуться совсем иначе. Да собственно, она и должна была по идеи, повернуться иначе, но целая цепь случайностей привела к маловероятному исходу.

Машинка моя начала безобразничать, двигатель кашлянул, и она нырнула вниз. Пришлось заново набирать высоту. В итоге я задержался на этом тротуаре, на пять секунд дольше. Как раз столько и нужно было, что бы увидеть, как бомж, вдруг откинулся назад, начал падать и с огромной силой оттолкнулся от заснеженного асфальта. В мгновение ока он оказался прямо перед носом первого патрульного. Бедняга с перепугу даже дубинку выронил и поскользнулся. Бомж ударил, позволил инерции увлечь своё тело в направлении удара, буквально прилепился к согнувшемуся пополам телу патрульного и, используя его как опору, вновь оттолкнулся, на этот раз ещё и от хрипящего тела. Второго он буквально снёс, в движении, дополнительно ударив локтем. Третий попытался ухватиться за парализатор, но в него метнули дубинку. Как копьё. Конец дубинки угодил в ключицу, бедняга рухнул, истошно вопя. Почти сразу к этой песне искалеченных, присоединился первый патрульный, а вот тот, которого приложили локтем, увы, выжить не мог физически. Я бы выжил, Андрей смог бы и Вася, Лекс позеленел бы от ярости и боли, да врезал бы в ответ так, что душа из тела тут же выпрыгнула бы. А вот обыватель, к коим легко можно относить и полицейских, средь коих широко распространена техника отращивания пивного брюшка, не смог бы уцелеть. Парню сломало минимум три ребра и одно, сломанной частью, ушло в сердце. Надо заметить, что я неплохо владел всей этой рукопашной техникой, изучаемой бойцами некоторых спец подразделений и мог врезать не слабее, но только не в связке с этим движением. По отдельности эти вещи у меня получались гладко, но стоило применить сложные элементы боя, в связке с ускоренным движением, как я сам падал наземь, теряя равновесие. Вот так это провернуть могли лишь единицы, включая Лекса и полковника.

Прежде чем я снова увидел лицо бомжа, я уже знал, кто на той стороне улицы играет ментами в кегельбан. Я шокировано пялился на него, пока не обнаружил, что машина теряет высоту и вообще пошла юзом. Корма задралась, горизонт левым краем пошёл вверх, и я вцепился в руль. Второй рукой почти не глядя, включил автоматический гираскоп — машина выправилась. Пока я отключал автоматику (вещь удобная, вы никогда не закрутитесь волчком в полёте, но гираскоп флайера и реактивного авто, вещи очень разные, у реактивной тачки он был весьма далёк от совершенства и сильно затруднял ручное управление полётом), на улице события завершились вполне ожидаемым финалом. Бомж огляделся по сторонам. Менты сучат ногами и кричат от боли, прохожие опасливо косятся и обходят место происшествия по проезжей части. Плечи, затянутые в изорванный ватник, приподнялись и опустились, замученное, помятое, какое-то даже старческое лицо, украсило недоумевающее выражение, с нотками безразличия. Бомж поёжился и двинулся прочь, неторопливым шагом. Создавалось впечатление, что он даже не понял что натворил.

В тот день он выглядел ужасно. Я ещё минут десять сидел в салоне и смотрел, как он уходит по длинной улице, не обращая внимания на окружающий мир. Весельчак и балагур Арт, по паспорту Артур Семенов, превратился в пропитого бомжа, абсолютно оторванного от реальности. Кто бы сказал десять лет назад — расхохотался бы в лицо и послал в туман, ромашки нюхать. А оно вот как повернулось…

Артур однажды спас мне жизнь. Конечно, если покопаться в памяти, за каждого из своих братанов, за всех кондоров с которыми мы прошли все годы службы я смогу вспомнить что-то такое, после чего смогу с полной уверенностью сказать — я обязан ему жизнью. Но и они могут сказать так же. Столько сражений, столько пройдено вместе: так или иначе, создавались ситуации, в которых наши жизни были в руках наших друзей. Но вот с Артуром, ситуация отличалась. Я не мог сказать, что он чем-то мне обязан. Один из лучших в отряде. Один из тех, чью жизнь на моей памяти никто не спасал. А вот он, спасал и не раз.

Лучше всего мне запомнился бой в Афганистане. Он и позже не раз выручал и меня и других, но тогда он спас как минимум троих разом. Одно из первых наших заданий в полной выкладке, без дополнительных условий, навроде такой вот вводной от полковника лично: «бабу не вздумайте ранить, мы должны аккуратно изъять ребёнка, положить охрану, если рванут преследовать, но бл…ть, что бы ни одна пуля не задела бабу или любого, кто не принадлежит к охране этого херова дома!». Задание там, в горах, было простым и одним из первых в нашей пятилетней карьере. К будущей грязи, нас пока ещё не подпускали.

Бригада душманов (вообще-то, ультра правых радикалов террористического бандформирования «Свет Ислама», но по старой памяти, кто-то назвал их душманами, так все и стали звать), засела в комплексе пещер. Мы их вынесли, без потерь. Но упустили небольшую группу. Я уверен, что из-за слишком сильно разветвлённой системы пещер, но Димон сказал, что по другой причине. Мы, оказывается, являлись баранами и гомодрилами и только поэтому упустили тех душманов. Так что пол отряда, отправили преследовать. Естественно ту половину, что пришла из учебки и по умолчанию считалась баранами. Вообще, так не делалось, но, как пояснил нам позже Лекс, никто и не ожидал такого развития событий. Ожидали как раз то, что и случилось до нашего захода в горный аул. Если кратко: мы никого не нашли. Душманы будто испарились, но мы продолжали двигаться, пока не наткнулись на поселение. По сценарию старослужащих, мы, должны были повторно и с позором сесть в лужу, облазив по любому пустой аул вдоль и поперёк. После чего вернулись бы на точку сбора, стыдливо пряча глаза и утирая сопли рукавом. К сожалению, горы считали иначе и устроили нам неожиданный экзамен.

Командовал нами Андрей, как старший по званию (вообще, таких званий было три, но добровольцев не нашлось, и добровольцем Димон назначил Андрея). Он приказал аул обыскать, жителей согнать на местном подобии деревенской площади, что мы и сделали. Ничего не нашли, обычная нищая деревня посреди гор. Собрались все нестройной толпой, перед такой же нестройной толпой местных и сконфуженно ждали приказа старшего. Все отлично понимали, что задание провалено, в отряде кому-то выдернут ноги и всем подряд понавыписывают нарядов, да так что б до дембеля хватило. Никто не предполагал, что этот позорный провал ожидался и, можно даже сказать, планировался. Как поучительный. Чтоб понимало зелёное поколение, что учебка только прелюдия, а мы как были зелёными салагами, так ими и остались.

К сожалению, жители аула посчитали нас жутчайшей угрозой. Конкретно один житель, старый, практически древний старик, вполне возможно, когда-то уже воевавший с нашим русскоговорящим братом, решил погибнуть подобно настоящему абреку. Героически. С шумом пылью и кровавыми ошметками, разбросанными по ближайшим камням. Может, псих был, а может, не в почёте у них была спокойная смерть от старости, да в постели.

Старик начал истошно орать, растолкал своих соотечественников и ринулся прямо к нам. Мы вскинули оружие и заорали на него, требуя остановиться. Старик не обращал внимания — оттолкнул последнего соплеменника и сделал первый шаг вперёд. Мы не стреляли. Андрей прямым приказом запретил это делать. Впрочем, никто и не стал бы стрелять. Тогда мы были не столь опытны, и человеческая жизнь для нас ещё что-то значила. И кончилось бы всё это трагедией, за которую кое-кто вполне мог потерять погоны. Приказа не послушался только Артур.

— Лежать сука! — Заорал он, но уже после того, как прошил старику обе ноги короткой очередью.

И прежде чем Андрей успел открыть рот, выплюнув словесное, вероятно, даже матерное, порицание действий сослуживца, грянула беда. Старик упал, заорал что-то, и его тело разнесло на куски мощным взрывом. А вместе с ним и пол деревни. Выживших разбросало на десяток метров, а куски тех, кто не выжил и ещё дальше. У нас только Хорька ударной волной помяло, да Коню камень врезался в лоб, едва не проломив череп. Все наши остались живы. Все считали себя обязанными Артуру, хотя на деле все не погибли бы, даже если бы старик взорвал то, что у него было в центре нашей группы. Жилеты, амуниция — уверен, убило бы и покалечило не более половины, но кто оказался бы среди мёртвых, а кто среди живых, неизвестно. Так что…, а офицеры доложили о случившемся полковнику. А он лично представил Арта к государственной награде — полковник Арсеньев, за потерю половины всего своего пополнения в единственном задании, мог легко стать майором. Службы снабжения.

Вот такой был человек Артур. В бою. Он инстинктивно чуял то, что остальные не могли понять, даже оказавшись перед этим лицом к лицу. Чуял и тут же действовал. Отличный солдат. И человек хороший. Помню, как отличались сабантуйчики в увольнении с ним и без него. В первом случае можно было смело надеяться на отлично проведённое время и забавные приключения. Во втором — как карта ляжет, уныло, грустно, а может и с приключениями. Пятьдесят на пятьдесят. Мы уволились вместе. Недолго ехали домой в одном вагоне. Потом пути разошлись — он в Калининград, я дальше, в сибирские края. Больше о нём никто не слышал. Вася с Андреем вообще были уверены, что Артур давно мёртв или пропал в тюрьме.

Я направил машину за сослуживцем, нарушив с десяток правил воздушного движения. Положил её на брюхо прямо на тротуаре, даже забыл опустить мосты, что бы колёса могли крутиться. Машину дёрнуло от жёсткой посадки и оба бампера высекли искры из дорожного покрытия, а одно из нижних крыльев оперения, даже слегка погнулось. Я выпрыгнул из машины и пулей рванул за Артуром. Парень продолжал топать строго прямо, ни на что не реагируя. Я трижды его окликнул — ноль реакции. Почти догнал, но поскользнулся и рухнул кувырком. Тут же вскочил на ноги и, догнав, положил ладонь на плечо парня. Точнее хотел это сделать. Холодный ветер изменил направление и меня окутало такой нестерпимой вонью, что я отшатнулся, не удержался и опять упал на тротуар. Даже глаза слезиться начали. Секунд десять сидел, не в силах принять тот факт, что так ужасно вонял, мой друг и бывший солдат «Кондора».

Что так могло сломить человека? Так сильно опустить его на дно социальной лестницы?

Очень скоро я узнал, что. Но перед тем мне предстояло познакомиться с новым характером Артура. Я снова догнал его и положил таки руку ему на плечо. Почти. Пальцы коснулись воздуха, рука попала в железный захват (буквально железный — ощущение было такое, будто я сунул руку, между железных прутьев, которые отчего-то сжало и закрутило в бублик, аккурат на моей руке). Мгновение и я ласточкой лечу куда-то вперёд, ещё одно и я резко меняю курс, падая в другую сторону. Конкретно: камнем вниз. С огромным трудом удалось сгруппироваться и не переломать все рёбра при падении. Ещё большего труда, моему несчастному организму, стоило чисто на рефлексах, заблокировать добивающий удар в висок. Артур пытался меня убить! Мудак…

Я заорал так громко, что чуть сам не оглох:

— Артур! Стой идиот! Это я, Серый!

Он замер, рука, поднятая для повторного удара, зависла. В тот момент я смотрел ему прямо в лицо. Пустые глаза. Когда-то вечно смеющиеся, чёрные блестящие как у цыган, весёлые, с огоньком озорства, глаза. Теперь пустые и холодные. Ни огоньков, ни блеска, только холод смерти. Лицо, как застывшая маска. Он постарел, может даже сильнее Андрея, но те следы, что остались на лице парня, оставил не только возраст. Когда человек часто улыбается, это отражается на лице, морщинки, складочки всякие. Но такие же подписи на лицах оставляет и горе. Они очень похожи на следы улыбок и счастья, но будто зеркально отражены. Тот же след только наоборот. На лице Арта, присутствовали эти следы, застывшие, будто маска из арсенала какого-нибудь последователя Вуду. Что-то сломило его.

Артур смотрел на меня секунд пятнадцать, а потом вдруг отшатнулся и с силой толкнул моё ноющее тело. Парень вскочил на ноги, лицо вдруг ожило. Стало грустным и немного злым.

— Опять ты. — Сказал он и тоскливо простонал. — Уйди Серый, прошу, прекрати уже доставать. Мне и так погано…, уйди, пожалуйста.

Я сел в снег, выпучил на парня глаза, и челюсть у меня отвисла, едва об асфальт не стукнулась. А Артур встал на ноги и пошёл прежней дорогой. Глядя ему вслед, я думал лишь одну мысль — флаг у него упал, причём конкретно и всерьёз. И если он будет продолжать в том же духе, однажды за ним приедут, и не будет никаких разговоров. Никто не отправит его лечиться, не предложит выход, который был у любого из нас — вернуться в строй. Если крыша поехала, тебе не доверят выполнение особых заданий. В «Альяре», для большинства — все, от личного состава до командиров, считались свихнутыми маньяками, но, они не страдали от галлюцинаций, просто альярцы не могли себя контролировать почуяв кровь. Натуральные берсерки. У них флаг падал, но только в нужный момент и в нужную строну. Артура просто убьют. Как бешенного пса.

Честно скажу — я мог поступить в тот момент иначе. Была мысль, повернуться спиной к старому другу, сесть в тачку и зависнуть в ближайшем баре. Напиться, поминая парня. Случай с патрульными не оставят без внимания, его начнут искать. Найдут, куда он денется? Убедятся, во что он превратился, что с головой больше не дружит совсем и убьют.

Я не смог бросить его. Отлично понимая, что сильно рискую своей шкурой, я снова догнал его. Идёт себе прямо, смотрит под ноги. Что ему сказать? Я не знал. Так вот и шли пол квартала.

— Арт, ты давно свихнулся? — Наконец, я нашёл что сказать. Просто в голову ничего умнее не пришло. Но Арт не расстроился. Убивать меня жестоко, не кинулся. Пожал плечами.

— Не знаю. Я не считал дней. Просто жду.

— Чего ждёшь?

— Смерти. — Как-то буднично сказал Артур, нисколько не поменявшись в лицо. А я вот с шагу сбился и запнулся.

— Слушай, ты мента того убил брат. — Сказал я, когда дар речи вернулся. В ответ он снова пожал плечами. — Тебя искать будут. — Никакой реакции. — Найдут и…

И я замолчал. Ему было плевать. Артур позволит себя найти и, когда полиция наставит на него боевое оружие, а не парализаторы, он ринется в бой. Как обкуренный идиот, который не понимает что делает. Просто позволит себя убить. Теперь я точно не мог бросить парня.

— Пойдём, хотя бы поешь. — Артур глянул на меня, кисло улыбнулся. — Я заплачу.

— Как в прошлый раз? Благодарю, не нужно. — Я затылок пальцами поскрёб — что-то не помню, когда я его едой угощал. — Исчезни. Потом подастаёшь меня. Дай мне спокойно побродить по городу. Ты меня раздражаешь Серый. Свинья ты.

Я автопилотом кивнул. Тут же вздёрнул подбородок — что я ему такого сделал?

— Притащил меня в этот город. А зачем? Я мог прекрасно сдохнуть и в Москве, а теперь завернусь в какой-то глуши, от холода.

— Брат, я тебя уже лет десять не видел, какой нахер Москва?

Он на меня глянул, с такой усмешкой, вроде как — ну-ну, знаю я вас, верю, типа.

— Иди к чёрту Серый. И ты тоже. — Он в тот момент куда-то мне за плечо смотрел. Я тоже глянул, мимо мужик какой-то прошёл…, Артур оглянулся назад и раздражённо буркнул. — А ты что припёрся? Отстань. Врёшь ты всё Хорёк, он тоже призрак, как и ты.

— Я живой бл…ь! — Воскликнул тут я, вдруг поняв, что кроме меня, тут сейчас пол отряда. И минимум половина из тех, кого видит Артур, давно мертвы. Жёстко ему тогда башню повело.

— Может и живой, а может, и нет. — По-философски отстранённо от бренного мира, глядя в туманную даль сквозь весь этот мир, рёк мой боевой товарищ. Поморщился, оглянулся. — Нет.

— Что нет? — Спросил я. Артур глянул на меня с какой-то злостью.

— Я не буду больше никого искать! Идите все на…

В общем, он послал всех очень далеко, и меня и своих невидимых друзей. После чего ускорил шаг и попытался свернуть в переулок.

— А ну стой! Я настоящий, это не глюк Арт! — Он остановился, с сомнением посмотрел на меня. Что-то во взгляде изменилось, будто бы радость какая-то появилась, и снова всё затухло. Он помотал головой и решительно свернул в переулок. — Арт! — Я рванул за ним и снова догнал. — Если ты сейчас не остановишься — еб…у в грызло!

— Я не слушаю тебя. — Ответил Артур, зажав уши ладонями. — Уйди, уйдите вы все хватит мучить меня! Я не ничего не знаю, я не хочу никого искать! Прочь!!!

Но я не отступал, ругался, говорил, пока мы не зашли в тупик. Стены выкрашены, чем попало, кое-где побиты. Всюду валяются горы мусора. Место жутковатое какое-то было. Не знаю, толи атмосфера тупика повлияла, толи сам факт, что это тупик, но что-то запустило какие-то его рефлексы, а может, с ним такое случалось регулярно в последние годы. Глаза у парня налились красным, лицо перекосило — он вдруг стал походить на взбесившегося пса.

С рыком мой друг бросился в атаку. Причём бил он не детскими приёмами каратэ или айкидо. Артур намеревался убить меня. Каждый удар, если бы я его пропустил, кончился бы увечьем и смертью через час-два или смертью мгновенной. Я блокировал, уворачивался как мог. Один раз я даже взбежал на стену, уходя от удара, и сделал сальто с выпадом ногой в затылок противника — раньше у меня так не получалось, а тут видать со страху сумел. Удар, угодив по цели, оглушал противника, буквально на мгновение, но обычно его хватало, что бы вырубить или убить. Лекс не раз показывал такие вот штучки, которые от его туши ожидать казалось верхом глупости. Удар нанести не так уж и сложно, даже смертельный — практика и тренировка техники и дело в шляпе, но вот бить, когда тело крутит сальто, бить точно и сильно, это уже мастер класс, для мастеров. Уйти от удара падением и использовать несущийся тебе в лицо кулак, как упор, для вращательного движения, позволяющего встать на ноги, а избыток энергии, несущей тебя по инерции дальше, вложить в ответный удар, в бок или спину противника (как получится, зависит от многих факторов и где ты окажешься с боку или за спиной, предсказать довольно трудно) — на такое далеко не все мастера способны. У меня, кстати, в том тупике и такой финт получился. К сожалению, я и в лучшей форме с трудом держался в спарринге против Артура, а уж теперь, когда с последнего такого жёсткого спарринга прошли годы — у меня не было шансов.

Тренировавшие нас люди, всегда говорили: в бою нужно уметь не только подчиняться рефлексам, но и головой думать. И верно говорили. Думающий боец куда страшнее просто использующего то, чему научили. Рано или поздно, он пробил бы мою защиту и отправил меня на тот свет, так что, пока Артур действительно не убил меня, я пошёл на хитрость. Провёл блок, на один из калечащих выпадов, не верно. Кулак врезался в район челюсти возле уха, не разнеся кости в крошку, только благодаря блоку. Но я тут же взвыл от боли (совсем не прикидываясь), и рухнул як заяц на бегу подстреленный злым охотников Мазаем, делающим из несчастных зайчиков, норковые шапки. Хрустели мои кости или нет, Артур понять не мог из-за моего истошного крика. Так что, когда я упал безжизненным трупом, он на мгновение замешкался, решая как поступить. Опасность он чувствовал слишком хорошо. И меня порадовало, что, несмотря на проблемы с уже далеко-далеко уехавшей крышей, он не утратил этой своей особенности. Он не знал, умер я от болевого шока, потерял сознание или жду добивающего удара, что бы ударить в ответ исподтишка, с земли. Зная его, я предполагал, что он может просто уйти, бросив меня в переулке. Так что я тихонько застонал, слабо пошевелился — вроде как, потерялся в пространстве и прихожу в себя, пытаясь понять, что произошло и где это я. Артур не подвёл — тут же прыгнул вперёд, нанося добивающий ребром стопы в горло. Если бы я и вправду, был в состоянии, какое изображал, шея сломалась бы как сухая тростинка, а гортань размазало бы по шейным позвонкам. Учитывая обстоятельства и свой, только что родившийся замысел, местами даже гениальный, я не церемонился с Артуром. Толчком одной руки, сдвинул туловище по асфальту, ровно настолько, что бы его нога промахнулась. Второй рукой, ладонью, толкнул его ступню, ещё в полёте, но легонько, только что бы она ушла ещё дальше в сторону. Она и ушла. Ступня врезалась в обледеневший асфальт, разбив лёд до самой поверхности, но направление было сбито, а его тело не успело подготовиться и его повело в сторону. Он начал падать и, конечно, смог бы выйти из падения без проблем, но мои руки уже ухватились за его ногу, скользившую по поверхности, в сторону от моей шеи. Я буквально оплёл его конечность своими руками и дёрнул к себе — падение прекратилось, но он всё ещё пытался выйти из него и мышцы торса не были готовы принять то, что на них обрушилось спустя мгновение. Используя его ногу словно упор, я бросил своё тело вверх, сделав остриём своего рывка пятку левой ноги. Она вошла в его бок, в нижнюю часть диафрагмы, почти до щиколотки. Громкий хруст, тихий, булькающий стон и Артур мягко осел наземь. Даже в таком состоянии он смог смягчить своё падение и упасть, не причинив себе новых повреждений. Только это уже не имело значения. Если в ближайший час ему не окажут медицинскую помощь, парень умрёт. Осколки рёбер, а я переломал не меньше трёх, добьют его. Лёгкое пробито сто процентов, осколки разлетелись по всей грудине. Такой удар в левую сторону тела, мгновенная смерть, но если приложили справа ничего страшного, конечно, если рядом есть больница. А у меня с собой было кое-что получше.

— Ты извини брат. — Сказал я ему, когда убедился, что парень больше не опасен. — Сейчас.

— Скоро всё кончится. — Сказал он мне, да так тихо и таким ясным голосом, что в тот момент меня снова начали одолевать сомнения. Как он отнесётся к моей помощи? Мог не понять, но…, но иначе я не могу.

— Всё только началось. — Сказал я ему, аккуратно уложив его голову себе на колено. — Открой рот. — Он меня не видел. Пустыми глазами смотрел в небо и что-то шептал. — Как хочешь.

Я нажал на желваки, и парень открыл рот. Туда я и выплеснул весь бутылёк, изо всех сил стараясь не промахнуться. К сожалению, Артур изволил выдохнуть, когда я разжал ему зубы — из пасти у него воняло ещё крепче, чем от его ватно-колхозного прикида.

А дальше, на несколько секунд, я даже испугался. Эликсир впервые действовал так, как с Артуром. Обычно, никаких видимых эффектов его влияния не было, кроме омоложения всего организма. Исчезали морщины, улучшался цвет лица, пропадали мешки под глазами, но что бы человека выгнуло мостиком и он начал истошно вопить, зажимая голову локтями — такого эффекта я раньше не видел. Позже, спустя лет триста, я получил ответ на свой вопрос: почему такое влияние на Артура оказал эликсир? На его основе довольно много лекарств было создано, нашими, скажем так, протеже. Бессмертными, вечно молодыми нашими друзьями. Так вот, эликсир (как именно я не понял, хотя Стил честно пытался мне объяснить), выправлял функционирование нервной системы, включая головной мозг, основываясь на кодах ДНК и каких-то цикличных процессах нервной ткани. С новым препаратом наши больницы смогли лечить сумасшедших, любых категорий, за что Федерация была нам чрезвычайно благодарна и даже выделила государственный грант на финансирование сих процедур. Хороший и стабильный доход, да ещё гранты — мы только на этой категории лекарств, сделали миллиарды кредитов. Психи рождаются редко, но общество, даже общество Федерации, легко штампует из вполне нормальных людей, настоящих свихнутиков. Причём гражданский сектор, на этом поприще нисколько не уступает военной машине. Среди гражданских, их, пожалуй, даже больше.

Так вот, в отличие от всего остального, глобальный ремонт нервной сети человека — это, мягко говоря, очень больно. Не смертельно, но, как описывают процесс сами излечившиеся психи, боль такая, будто от макушки до пяток, тело пронзают раскалённой проволокой.

Артур мучился не долго. Секунд десять и он без сил растёкся по земле.

— Ты живой? — Осторожно спросил я, на всякий случай, отойдя к стеночке. Арт повернул голову. Моргнул. Потом сел и повернулся ко мне.

— Серёга? — Потёр лоб своей грязной ладонью. — Ты настоящий?

— Нет млять, нарисованный. — Буркнул я, подозревая, что попытка лечения провалилось.

— Серёга… — Радостно произнёс парень, и его кислое лицо поплыло в улыбке. Мгновение и он подскочил на ноги. — Серёга, братан!!!

И ринулся в мою сторону, широко разведя руки в сторону, улыбаясь на всё лицо сразу. У меня от сердца отлегло — очнулся. Мы обнялись, да так крепко он меня стиснул, что весь воздух из лёгких вынесло. Впрочем, и хорошо, что вынесло. Я попробовал вдохнуть и едва не помер от удушья. Артур вонял как все помойки города разом!

— Отпусти. — Сумел я прохрипеть, прежде чем скончался от удушья.

— Ой, прости. — Отпустил он меня, и я тут же, тактично сдвинулся к стеночке. Там нагадил кто-то, но, клянусь, там воздух был значительно чище, чем возле моего друга. — Прости Серый. Я…, я ведь не думал, вообще не ожидал что встречу…, эээ…, - он замялся и закончил так —, что тут встречу. Тебя. Вот.

— Давно у тебя такие глюки?

— Как бы тебе сказать… — Артур осмотрелся, повернулся ко мне. Хотел что-то сказать, но, вдруг, медленно повернул голову обратно. Снова осмотрелся. — Всё прошло. Никого нет…, и голоса пропали…, это ты сделал?

— Я. — И он снова меня обнял. Радостно, не спорю, но я взвыл так, что он был вынужден отпрыгнуть на другую сторону проулка.

— Серый, ты чего?

— Ты пахнешь невкусно. — Буркнул я, и Артур недоумённо понюхал своё плечо.

— Твою мать… — Это он сказал откашлявшись. — Мля, ну и вонища…

— Вот-вот. Пошли, раз ты снова соображаешь, будем делать из тебя человека.

Он против не был. Всякая дрянь ему больше не мерещилась — только по пьянке. Ну, в этом состоянии мы все порой видим то, чего не существует.

Я попросил его остаться в переулке и подогнал машину. Возле магазина полиции было уже столько, что камню упасть не где. Артура скоро начнут искать по всему городу, но — искать будут заросшего, грязного бомжа. Так что первым делом мы наведались в небольшой магазин одежды. Точнее я наведался — Артур в это время ждал в машине, добавляя запаху кожаной обивки салона, неповторимую гамму самых разных ароматов, от перегара, до тухлой рыбы. Одежду взял самую простую — всё равно потом выкидывать. Переоделся Арт там же в машине. Вонять стало поменьше, когда его прежние тряпки отправились в ближайшую урну, но таки совсем не перестало. В маленьком отеле мы сняли номер, оплатив его на один день. Там Артур помылся, после часовой лёжки в ароматной воде полной ванны. Мы сразу уехали, не собираясь туда возвращаться. Следом отправились в частную парикмахерскую на окраине, где Артура постригли. И честно скажу, я не был в восторге от его новых предпочтений касательно этой части его туалета. Он остригся наголо, но не полностью — посредине черепа остался широкий гребень ото лба до затылка, ровненький, аккуратный высотой сантиметров пять.

— Моя визитная карточка. — Заявил он упрямо, когда я потребовал не сходить с ума и сбрить сие безобразие. На вопрос, о чём это он вообще, Артур ответил, что мне самому пора постричься.

Я больше не настаивал: захочет, сам скоро всё расскажет.

Ещё с час мы бродили по магазинам одежды. Подобрали ему костюмчик из только начавших входить в моду, полностью кожаных, с украшениями из цепочек, заклёпок и другой подобной ереси. Молодёжь обожала тогда подобные тряпки. Кто побогаче украшали костюмчики не только металлическими побрякушками и серебром, всего через пару лет после этого дня, я видел молодых людей, с чьих костюмов побрякушки ободрать — дом купить можно. Драгоценные камни, золото — чего только на свои тужурки они не цепляли.

Вскоре Артур стал походить на человека. Правда, со своим имиджем он здорово походил на человека молодого с капитальным отсутствием мозгов, всё своё свободное время проводящим за курением травки и на модных тусовках. Я не понимал этой его страсти к современной моде…, как, наверное, старик Жакан, не понимал выбора моего гардероба. Но Артур был не старше и не младше меня! Да уж, чужая душа потёмки. Он сильно изменился, даже теперь, когда его сумасшествие почти чудесным образом исчезло, он не стал прежним весёлым шалопаем. Остался хорошим солдатом, но в компании с ним мир начинал казаться выгребной ямой, жизнь теряла смысл, а любые начинания виделись бредовыми. Трезвый Артур, когда-то приносил в компанию дух бесшабашного веселья одной своей улыбкой. Теперь от улыбки трезвого Артура хотелось немедленно удавиться. В глазах парня застыла какая-то печальная и жуткая тайна.

Он открыл её спустя два дня.

Мы решили, что ему, теперь, когда он стал напоминать человеческое существо, следует плотно поесть. Этот пункт был выполнен с блеском — парень наелся сытно, вкусно, до отвала. Потом мы решили слегка выпить и пообщаться. Тут не всё прошло так же гладко. Наше слегка, затянулось на четверо суток.

Когда-то, Артур сходил с дистанции, на наших посиделках пьяных, в лучшем случае, третьим-четвёртым, но чаще падал первым или вторым. Теперь он легко перепивал любого из группы. Кроме Таргота…, наверное, они, поэтому так сдружились. Ну, тогда я точно знал, что он легко перепивает как минимум меня. Выяснил в тот же вечер. А когда проснулся, обнаружил, что сплю в номере, неизвестного мне отеля. Что мы творили в памяти не задержалось, но спящий на полу Арт, щеголял новым шарфиком с надписью: Саратов победит! Похоже было на шарфик футбольного фаната. Судя по пятнам крови на нём, Саратов, таки не смог победить…

На следующий день, мы продолжили отмечать возвращение Артура. Помню, как рассказал ему о Васе, Андрее — он загорелся тут же увидеть их, но мимо прошла официантка и парень, кажется, начисто забыл про друзей, которых не видел много лет. Он потом пропал куда-то и как вернулся, я не запомнил, но на щеке у него остались следы помады. Наверное, он ходил знакомиться с девушкой. Не знаю, как прошло знакомство, но ширинку Артур застегнуть забыл, толи после знакомства, толи, когда ходил в туалет. А может, сама она расстегнулась — заметили только на улице.

Мы уже изрядно приняли, и я задал вопрос о том, что с ним стряслось, как он до жизни такой дошёл и с ума спрыгнул в процессе. Артур ответил. Вдруг протрезвел и почти без эмоций, словно робот, выложил свою жутковатую историю.

Он приехал в родной город и первым делом направился домой. Ему открыла толстая тётка, абсолютно не знакомая. Она его послала очень далеко, потому как Артур застыл истуканом и не сразу заговорил. Захлопнула дверь перед носом. Парень, тогда был добродушен и реагировал на неадекватность терпеливо, на грубость так же. Он решил, что ошибся адресом. Обошёл улицу, убедился, что это та улица. Прошёл по ней снизу вверх, отсчитывая дома. Убедился что дом верный. Поднялся к нужной квартире. Ему снова открыла та же тётка. Несмотря на грубость, он задал свои вопросы. Тётка отвечать не стремилась и Артур нахамил. Истошным визгом она вызвала к порогу мужа. Артур вежливо поздоровался, его невежливо послали в неприличное место. Муж упал на пороге, не подавая признаков сознания, и тётка детально, максимально честно ответила на все вопросы.

Артур впервые по-настоящему запил, именно в тот день. Оказывается, родители парня умерли год назад, в автокатастрофе. Никто не сообщил ему об этом. Почему? Всё достаточно просто — письмо не дошло. Отчего и почему оно не дошло, тоже понять не сложно. Могло затеряться. Его могли потерять или сунуть не в ту пачку писем. Извещение отправил военкомат и отправил всего один раз. А может, оно и дошло. Просто, его не отдали адресату. Зачем портить солдату настроение? Он ведь может расстроиться слишком сильно и покалечить кого-нибудь. Чай не пехота, не морпех — «Кондор». Но куда делся брат? Тётка не знала. Кто и как продал ей квартиру Семёновых при наличии двух живых братьев? И тут она не имела понятия. Артур пришёл в военкомат и потребовал объяснений. Брат парня должен был давным-давно вернуться из армии. Он тоже служил контракт, но, в отличие от Артура, настоящий. То есть, пошёл сознательно, через пару лет после срочной службы и на нормальный двухгодичный срок, а не на пять лет. Служащие военкомата потребовали от него написать заявление и так далее. Он назвал подразделение, в котором проходил службу и пообещал сделать запрос через своё начальство, упомянув, как его послали и жестоко обматерили тут. Ему заметили, что никто его не материл, и всё было предельно вежливо. На что он ответил так:

— Когда буду запрашивать через полковника — вы там такие слова скажите, каких ни один словарь ещё не знает.

Решили не связываться. Узнали и через пару часов дали ответ — брат Артура умер на службе. Почему? Сердечная недостаточность. Стоит знать, что эта причина смерти всегда была наиболее популярна в рядах военных и полицейских. Когда человек умирал от побоев, ротозейства, по чьей-то халатности, от пыток в полиции, самым распространённым диагнозом всегда была сердечная недостаточность. Что стало с братом на самом деле, Артур так и не узнал. А вот как продали квартиру его родителей, узнал. К сожалению, всё свалившееся на него, сдвинуло психику парня, немного не туда. Он убил всех, кто был причастен к афёре с документами (по ним, отец Артура, поставил подпись на документах о продаже, аж через неделю после своей смерти). Сработал чисто, никто не смог вычислить его причастность, все три жертвы погибли в результате несчастных случаев. В этом месте своего рассказа, Артур самодовольно и злорадно улыбнулся, но тон не изменился, да и улыбка тут же пропала. Очень это не походило на него. Он умел гордиться чисто сделанной работой, даже если это было убийство, но никогда он не испытывал от крови радости, да ещё такой злой. У него была там девушка. В свои последние отпуска, он больше к ней ездил, чем к родителям. Он навестил девушку, ища, наверное, утешения. Только вот и там его ждали новости не лучше. Девчонка умерла. Рак, причём развивался он так быстро, что даже врачи не могли понять, почему и отчего. Судьба будто мстила парню за то, что живым вернулся после пяти лет службы и умудрился сохранить там свой добродушный характер, несмотря на грязь и кровь, через которые прошли все мы. Думаю, самой первой и важной ласточкой того, что я видел в переулке, был как раз этот эпизод его жизни.

В Калининграде он не остался. С чем приехал, с тем и уехал, если не считать крови на руках, да ужасной боли в душе и сердце.

Он перебрался в какой-то город, название которого не помнил. Потом ещё один и ещё. Иногда работал, но всё больше пил, сливая в пустоту деньги, со своего армейского счёта. Как-то его занесло в Москву, но как он сказать не мог, просто однажды проснулся в отеле, выглянул в окно, а там Кремль торчит за домами. Москва или село Новопирдюгино, ему в тот момент уже было параллельно, он продолжил пьянку. К тому времени его пьянство стало образом жизни. Он начинал пить, а потом просыпался в незнакомом месте с незнакомыми людьми и продолжал пить, не особо интересуясь, где он сейчас, чем занимался и где окажется завтра. Если события, происходящие вокруг, касались его, он в них участвовал, не задавая вопросов, но при первой возможности снова прикладывался к бутылке и однажды опять просыпался непонятно где. В один из таких моментов он стал участником боёв без правил. Подпольных конечно, для элитной публики, чей годовой доход исчислялся миллионами и вовсе не рублей. Никаких правил, бой по правилам Римских арен. Каким образом он попал на первый бой, не помнил, почему пришёл снова, тоже забыл, но факты таковы, что однажды он стал постоянным участником той арены. И очень быстро Артур стал одним из самых известных гладиаторов подполья. В основном за два качества — непобедимость и манеру биться. Дело в том, что трезвым на ринге его никто никогда не видел. Однажды публика потребовала крови побеждённого, но Артур не смог его добить — он был настолько пьян, что упал и уснул рядом с поверженным гладиатором. Со временем, он обзавёлся ещё и особенной стрижкой, позаимствовав её у персонажа фильма о гладиаторах. Правда, он был не совсем уверен, что фильм рассказывал про этих храбрых людей, но там точно кто-то с кем-то дрался. Его стали узнавать не только по косому опухшему лицу, но и по причёске. Публике он полюбился, за эти свои особенности и честность. С ним не было подставных боёв ни единого раза — с ним просто нереально было договориться, потому как, Артур практически всегда был в стельку пьян. Он стал настоящем героем кровавой московской арены. Удивительно, но этим эпизодом своей биографии он явно и всерьёз гордился. «Пьяный мастер» был у нас, оказывается, честолюбив.

На этом этапе, Артур умудрился познакомиться с приличной девушкой. Как — он сам не вполне понимал. Но познакомился, стал встречаться. В какой-то момент почти перестал пить и вышел на арену не по обыкновению в дупель пьяный, а с похмелья. Он победил, но не смог добить. У той арены всё же было одно правило — отказался добить, будешь драться с собаками. Десяток голодных доберманов, уже пробовавших человеческое мясо — там сильно уважали традиции Рима, но львов держать всё же опасались. Когда псы очутились на арене, зрители зашлись возмущёнными матерными воплями — к тому времени кровожадная публика арены уже была влюблена в Пьяного Мастера не меньше чем его девушка. Артур перебил шавок. Они, правда, проигравшего бойца успели съесть, но в целом всё закончилось хорошо. Публика ревела от восторга. А он тем же вечером заявил хозяевам арены, что покидает их.

Увы, его не захотели отпускать. Его выступления заметно подняли рейтинг сего подполья. Как он мне сообщил многие приезжали издалека и часто только для того, что бы посмотреть на его бои. В общем, ему предложили золотые горы, но попросили не уходить. Он решительно отказался. Ему попытались угрожать, он сломал входную дверь и вынес косяки. Так себе жест, если бы не то обстоятельство, что дверь была стальная, а косяки вмонтированы в бетон.

Казалось его оставили в покое, всё поняв, осознав. Увы, смерть, похоже, шла за ним от самого Калининграда. Поступок Артура задел тез людей за живое и они не смогли смириться с его самовольным уходом. Однажды утром он получил посылку. Большая картонная коробка. Внутри лежала та самая девушка, но не вся, только её голова. Почти сразу, в квартиру вломился ОМОН. Он не сопротивлялся, был в каком-то шоке. Его отпустило только через несколько дней. Следователи решили, что у парня не все дома и отправили на экспертизу. Особо опасный преступник был взят так легко, без всякой реакции терпел побои следователя и ОМОНовцев, что бдительность ребят ослабла до маразма — ему выделили всего пятерых вооружённых конвоиров, двое из которых ехали в кабине водителя. А он включился именно на этой перевозке. Вырубил конвоиров, снял наручники, вынес двери грузовика, на котором его перевозили, и сбежал.

Он нашёл всех, кто был причастен к бизнесу арены и убил. Артур прикончил даже девушку, которая занималась расчётами, на «массовом» тотализаторе.

Никого не пощадил. Уничтожил всех, кто работал на арене. А потом пропал.

Он до сих пор числился в розыске, как особо опасный. Его счета заморозили, всё, что он получил за пять лет службы, все, что не успел пропить, теперь было не доступно для него. В те времена он попытался найти меня в Москве. Меня или Коня. Почему-то не смог, хотя это и не казалось мне особенно сложной задачей. Возможно, тогда ему уже начало сносить крышу. Артур запил по новой. Теперь не пытаясь следить за собой. Перестал реагировать на окружающий мир, кроме случаев, когда нужны были деньги. Где их добыть он особо не парился — бывало работал грузчиком, а бывало грабил прохожих — по всякому бывало. Жил по подвалам, с бомжами, но чаще один. Бомжи его боялись, почему он не мог вспомнить, но боялись как огня. Как-то раз к нему зашёл на огонёк Хорёк. Спустя месяц стали приходить почти все, с кем он служил. Артур говорил, что он не особо беспокоился об этом, понимал, что сходит с ума, но ему просто было глубоко нас…ь. Это цитата, он именно так и выразился.

Однажды, год или два назад, мой призрак предложил съездить меня попроведовать. Артур был не против и уехал в сибирскую сторону, поездами, в грузовых вагонах. Как-то утром, он проснулся в городе, зачем он тут и куда ехал, вспомнить не смог. Там и остался. Он не мог вспомнить, сколько тут пробыл, но точно помнил, что миновала одна зима и началась вторая. Вот этой зимой я его и нашёл. Вот такая история жизни. Наверное, ему на роду было написано умереть в подвале или тюрьме, как предрекали ему Вася с Андреем, но я это изменил. Он до сих пор жив, потерялся где-то в галактике со своим лучшим другом Тарготом…, давно их не видно…

Закончив свой рассказ, Артур выпил, икнул и уснул под столом. Нет, я его в тот день не перепил, просто он пил водку, а я белое вино — я не люблю, когда кто-то к выпивке более устойчив. Князей перепивал как восемнадцати летних, а тут меня так…, обидна, однако. Вот и решил немного притормозить. Аккурат до того момента, как Артур сполз под стол. Он свалился первым! Что я тут же и отметил. К сожалению, вино с водкой не шибко совместимы.

— Нужно что-то одно пить…, ик…, а мешать это…, ик, не айс, в том смысле что не кул, ик…

Примерно так говорил мне Артур, спустя несколько часов, наблюдая мою фигуру, повисшую на парапете тротуара и издающую громкие звуки. Преимущественно рвотного смысла. Он к тому времени, успел проснуться и нажраться снова. А ведь когда-то этот человек пил меньше всех. Ноне его можно считать признанным чемпионом галактики в мастер-классе по Литроболу. Очень популярный вид спорт, пока не признанный Департаментом Спортивной Лиги Федерации. Ну, его никогда не признавали, хотя увлекаются многие.

Ещё два дня, городу пришлось терпеть наше присутствие. Один из этих дней я не помню, он буквально выпал из памяти. Вечером второго дня, после того как я уделал газон возле новеньких парапетов, мы пошли вниз по улице и по пути купили бутылку пива:

— Что бы жжжжелудк успокоить.

Потом передо мной красивая вывеска бара и всё, пусто. Я просыпаюсь за столиком, уставленным китайской едой, из которой торчат палочки. Глянул время на часах с встроенным календариком (откуда у меня появились эти часы я не знаю) и обнаружил что уже следующее число, а вот куда делось предыдущее — понятия не имею. Артур находился в комнате, возле длинной стойки с вмонтированными в неё электроплитами. На них шустрые китайские повара, готовили пищу прямо на глазах у посетителей. Вот там братишка и стоял, громогласно требуя саке. Миловидная официанточка, правильной для сего места национальности, пыталась, на пару с поваром объяснить ему, что тут только традиционные блюда и напитки, а саке, это японская водка. Ну, это они зря. Он тут же начал требовать не только саке, но и водки. Было забавно, но голова раскалывалась, и хотелось есть. Попробовал из миски, нечто непонятное. Попробовал из бумажного пакета, даже не пытаясь использовать палочки — глаза не съезжались вместе, а тут такие сложности. Руками пробовал. Четыре блюда по кусочку и меня едва не вывернуло наизнанку — жутчайшая гадость. Правду говорят, китайская кухня для гурманов…, Артуру пообещали вызвать полицию, если он не успокоится, и парень тут же потребовал хаггис с кровью. Что это такое не знали не только повара китайцы, но и я. Сердце чуяло, что хаггис немногим вкуснее тех круглых хреновин, что лежали в бумажной коробке и подло пахли рыбой, хотя на вкус были ничем не лучше мокрой глины. Так что я поспешил увести друга из этого страшного места, полностью оккупированного славными потомками Конфуция, туда, где подавали нормальную человеческую еду.

Как мы туда пришли я не помню, где находилось это — туда, тоже забыл. Но кормили там вкусно. Официанты, правда, мужчины и публика странная (чем-то они походили на чиновников, причём все, даже охранники). Мы перепробовали почти всю первую страницу меню, потом перешли на «винную страницу», потому что заказанной водки обоим показалось мало. Что-то заказали, дорогое, красное и, наверное, обладавшее чудеснейшим букетом вкуса — увы, после водки даже божественный нектар, всего лишь жидкость. Кислая, горькая или сладкая — больше ничего, ошпаренный спиртом язык, чувствовать не в состоянии.

Мы общались, вспоминали боевое прошлое, здоровались с соседними столиками, иногда приглашая дам к себе, независимо от наличия или отсутствия у них кавалеров. Нам пообещали пару судебных исков, неделю в реанимации и даже научить дышать сквозь землю — это кто-то очень такой внушительный обещал, с золотой цепью на шее и пиджаке из разноцветных лоскутов кожи. Мы на них не огорчались, даже не отвечали на эти вульгарные угрозы: продолжали беседовать с дамами. Заведение было приличным, а может мы выглядели странно, но нас не беспокоили, пока Артур не свалился со стула. Подняться он не сумел, хотя честно пытался, так что присел возле ножки стола, попросил меня передать салат, бутылку и бокал, после чего продолжил праздник внизу. Я не мог бросить товарища, так что присоединился к нему, подперев спиной вторую ножку стола, с той же стороны. Там мы выпили по рюмочке и решили спеть. Песня была очень хорошей, про войну и девушку, которая ждёт дома своего храброго солдата, только вот петь мы не умели. Нас терпеть больше не пожелали. Попытались успокоить, напустив сразу троих охранников, каждый из которых был раза в три крупнее меня. Но мы, несмотря на откровенно грубое поведение охранников, проявили себя как истинные джентльмены. Всех троих уложили без шума, они даже понять ничего не успели — наклонились, брякс, и тут же рухнули без чувств. Ребята были крепкие, широкие, так что одного мы приспособили под стол. Он и упал удачно — лицом вниз, не пришлось проливать по ведру пота, переворачивая этого кабана в нужное положение. Не знаю, отчего к нам не пригласили полицию или новых охранников, но больше никто нас не беспокоил. Только вот проснулись мы на улице. На тротуаре. Кошелёк и меч по-прежнему, лежали в моих карманах — заведение в котором мы куролесили, действительно было приличным. На ледяной земле мы слегка замёрзли, но едва загорелись желанием потребовать сатисфакции за столь грубое с собой обращение, поняли, что не можем вспомнить, где мы провели вечер. Кроме того, представители неизвестного нам ресторана, а может, и не ресторана, оставили в кармане каждого по полной бутыли водки. Не бесплатно конечно — денег в кошельке у меня почти не осталось, но вот забрали их в том ресторане или я раньше их потратил, неизвестно.

Мы выпили. Почувствовали достаточно сил в ногах, что бы подняться и оглядеться. Уверен, если бы в ту ночь, у меня в кошельке ещё оставались деньги, наши пьяные приключения не закончились бы, но, увы, они таки кончились. Пора было закругляться.

До утра мы искали мою машину и просаживали последние копейки на допинг, которым в студёную пору считалась исключительно водка.

— Поедем домой. — Заявил я, когда после часа поисков машины Артур начал интересоваться, зачем оно нам надо. Объяснение его удовлетворило. А когда я нашёл машину, мой пьяный разум, вежливо напомнил мне, что Артур не только не знает про аппарат Климова, но и не был мною извещён о всех аспектах действия жидкости, недавно влитой ему в рот. Я даже собирался тут же начать рассказывать парню о своём основном занятии и эликсире, но в тот момент нас остановил патрульный. Сначала он потребовал документы. Артур в ответ потребовал водки, бабу и что бы господин мусор постирал его любимые носки с милой вышивкой на пятке.

— Это необыкновенно красивый ландыш. — Доверительно сообщил он патрульному, у которого даже погоны удивлённо приподнялись, от такой дерзкой наглости.

Водки у полицейского не было, бабу для нас искать он не желал, носки стирать не умел, документы ему никто не показывал, так что он всерьёз решил нас задержать, для выяснения личности. Как он потерял сознание, патрульный не смог объяснить коллегам. Никаких видимых повреждений врач у него не обнаружил. Не знаю, как бедолага выкручивался, но вряд ли кто-то поверил его рассказу — мы ничего не взяли. Просто пока Артур возмущался тем чудовищным фактом, что молодого человека в армии не научили стирать носки, я отошёл немного в бок, на пол шага буквально, совершенно случайно запнулся и резким движением руки, с силой врезал пальцами по шее парня. Естественно без излишнего давления, только пережал артерию. Всего на мгновение, но мышцы на его шее свело и пока их не отпустило, кровь по артерии идти не могла. Отпустило их секунд через тридцать, но парень не помер, потому что у всех людей артерий таких две. Главное жив и отчего сознание потерял непонятно.

Машину мы нашли на рассвете. К тому времени оба уже были безобразно пьяны, отморозили лица, ноги и пальцы. Когда я сел за руль, алкогольные пары, последние четыре дня уверенно теснящие из черепной коробки, разум и логику, не позволили мне вспомнить о запасе эликсира, в отделении под пультом ручного управления гироскопом. И как во дни юности безбашенной, узрев перед собой три одинаковых руля, я уверенно ухватился за средний.

На том, так сказать, откат сознания в дни юности не завершился. Вместо взлёта я разблокировал мосты, поднял их и попытался выехать со стоянки на колёсах. Как и следовало ожидать, почти сразу врезался в чью-то машину. От удара я приложился о руль лбом и на полминуты утратил способность соображать. Из слегка помятой машины вышел кряжистый молодой человек в красной коже с вставками замшевой ткани по всему костюму, на первый взгляд сделанными хаотично. Человек глянул на свою машину, потом на мою, затонированную и довольно дорогую. Очень хорошо помню его лицо в тот момент — посерьёзнел, расстегнул свой гибрид куртки с пиджаком и шагнул к боковому окну. Постучал, настраиваясь на серьёзный диалог с серьёзными людьми. Я кое-как открыл окно, так как всё троилось, нажал сразу несколько различных кнопок, открыв вообще все боковые окна, багажник и затянул мосты. Едва он увидел мою косую физиономию, стал одного цвета с пиджаком. Выплюнув пару матов, он перешёл к окну Артура и там немного успокоился. Серьёзно кивая, Артур выслушал все претензии. А когда, наконец, я активировал взлёт, приподнялся на сидении, расстегнул штаны и со словами:

— Это на ремонт. — Потряс хозяйством практически перед носом мужика.

Машина взревела двигателями, и мы исчезли в небесах, оставив парня материть стоянку и весь белый свет. Нехорошо получилось, но он номера записал и примерно через неделю к нам заявился — беседу продолжить. Я закончил её, без слов, двумя бриллиантами, и он даже выдавил из себя радостное спасибо. Приехавшие с ним шкафообразные друзья, старательно изображавшие из себя крутых пацанов, решили, что раз «терпила» тут же начинает платить, надо ставить «на счётчик». Я приставил дуло бластера ко лбу одного, и проблема тут же исчезла, терпил не осталось, счётчик сломался. Забавная была ситуация, я так ни слова и не сказал. Всё-таки, в любое время и в любом месте миром правят деньги, а если в широком смысле, материальные ценности.

Как мы тогда добрались — целая история, увлекательная и наверняка захватывающая. К сожалению, я её не помню. Мы взлетели, ветер обжёг холодом, мгновенно выдув всё тепло из салона сквозь открытые окна, и я уже открываю глаза у себя дома. Точнее сказать возле дома.

Надо мной маячит фигура брата, будто сквозь вату доносятся неприличные словесные обороты, с треском и хлопками, слева от меня что-то горит. Ветерок приносил не только приглушённые звуки, но и нестерпимую горелую вонь. Пару раз хлопнув глазами, я сообщил друзьям, что таки пришёл в себя и меня более чем грубо поставили на ноги.

— Мудак! — Заявил мне разъярённый брат. — Конченный. — Добавил секунду подумав.

— А в чём собственно дело? — Возмутился я, твёрдым, холодным голосом…, ну, хотел. Язык ворочался с трудом, всё тело болело и в глазах двоилось.

— Что? — Рыкнул брат, отпуская мою потрёпанную одёжку. В моём рыкающем хрипе, слов тогда не смог разобрать даже я. Ноги подкосились, и я рухнул обратно в снег. — Мудак! — Заявил брат повторно. Тут Вася подскочил и влил в мой ссохшийся рот хорошую порцию эликсира.

— Да что я сделал такого? — Возмутился я, когда эликсир разбежался по организму, со скоростью света приводя его в порядок.

— Родился мля… — Рыкнул Андрей и грубо развернул меня к источнику горелого запаха. Там остов моей машины лежал. И горел, выпуская строго вверх, клубы чёрного дыма. Потом он указал рукой на дом. Ничего особенного я поначалу не увидел. Присмотрелся получше и ощутил, как холодеет где-то посредине живота. Картина случившегося нарисовалась пред моим мысленным взором сама собой. Оставалось благодарить высшие силы, что я ещё жив.

— Ты дом таранил. — Кивнул Вася в сторону широких царапин, на окраске стен. Рельефы, в этих местах с них сорвало начисто. — Прошаркивал боком, на вираж и снова к стене. Мы пока сообразили что к чему с твоим компьютером, система определила тебя угрозой. Хорошо, что по дюзам палила, а не по кабине.

Я тут только и смог что кивнуть. Если бы по кабине, да зарядом горячей плазмы — я бы и моргнуть не успел, как превратился бы в горку обугленных костей.

— Мудак. — Повторил полковник Шилов и ликом мрачный заявил. — Мы едва успели достать вас из тачки! Ещё выкинешь что-нибудь подобное, выведу во двор и лично пристрелю.

— Товарищ полковник, идите нахер. — Буркнул я в ответ, впрочем, от стыда практически алый, отлично понимающий, что за номер отколол.

— Это кто? — Кивнули парни в противоположную дому сторону. Я оглянулся, и память вернулась, та, что вернуться могла. На снегу, лицом вниз лежал Артур. В этот момент он заворочался, шумно пукнул и разразился громогласным храпом.

— Товарищ полковник, разрешите пристрелить. — Прорычал Вася, решив, что спящий на снегу человек в одеянии обычном для городской шпаны, грязно оскорбил его своим несдержанным поведением. Прежде чем Андрей открыл рот, я воскликнул.

— Стоп! Это Артур. Семёнов, вы должны его помнить. Арт.

Парни переглянулись, потом на меня посмотрели. Матерно выразили своё недоверие моим словам. Они оба его помнили, но давно записали в покойники, а тут вот так…, да ещё в таком виде. Надо сказать, что, даже отпоив его эликсиром, они не сразу признали в этом человеке Артура. Он слишком сильно изменился. Не только внешне, да собственно, правильнее сказать, пожалуй, не столько внешне изменился, сколько внутри.

Они напоили его эликсиром, прежде поинтересовавшись, в курсе он нашего маленького увлечения или нет. А дальше была простая, как морковка, но таки попойка. Ребята были рады увидеться. Всё-таки не мало лет прошло. В процессе, мы все рассказали Артуру свои истории, а он снова, уже для всех, поведал свою. Получилось так, что в отношении Артура у нас разыгрался долгий и продолжительный диспут. Мы оставили его одного, за полным столом и ушли в другую комнату, поговорить. Приняли по склянке эликсира и минут пятнадцать обсуждали моё предложение. Вася считал, что мы торопимся, но раз Артуру всё равно идти некуда, он не против, включить его в нашу «семью». Андрей не просто считал, что мы торопимся, он был уверен, что от такого Артура, будут только проблемы…, в чём-то он был прав. Проблем парень принёс не мало, но я нисколько не жалею о нашем решении. Он привнёс в наш коллектив нотку бесшабашности. Сделал наш взгляд на мир, на фантомов, на всё вообще, немного иным. Во многом, благодаря его взгляду на жизнь, однажды, мы стали принимать фантомов, не просто как пустых призраков человеческой фантазии. Мы решили принять его в команду, всё рассказать и я, уверен это решение, было, не побоюсь этого слова, судьбоносным для всех нас.

Когда мы вернулись к столу, Артур уже спал лицом в пустой тарелке. Нашим планом такое положение дел не отвечало и пришлось ему впервые познакомиться с нашим методом, изгнать из тела хмель. Хех…, он до сих пор нам припоминает такие моменты. Самое ненавистное в жизни, для Артура, это протрезветь против собственной воли.

Через какое-то время мы попытались объяснить ему, как получилось, что мы втроём живём тут, что такое эликсир, зачем нам дом, который умеет стрелять плазмой и что находится на пятом подземном этаже.

Он всё воспринял, как попытку подшутить над ним. Вежливо посмеялся и тоже анекдот рассказал.

Мы вызвали наверх Алана. В первый момент Арт никак не отреагировал, только поперхнулся стопкой. Потом бросил в робота пустую бутылку и уважительно кивнул нам.

— Нехило поднялись. У вас по всему дому такие?

Конечно, он не поверил. Пусть аналоговые, да и любые боевые машины с автономным интеллектом были запрещены — при наличии достаточного количества денег, легко можно приобрести нужные машины. А если денег совсем уж много, можно получить специальную бумагу, которая придаст нашему дому статус объекта особой государственной важности и тогда можно спокойно шинковать дом и прилегающий участок любым количеством опасной для жизни техники. Был другой способ объяснить парню, что к чему, но прежде чем я успел его предложить, Вася с Андреем ушли вниз. Вернулись минут через двадцать с четырьмя очаровательными девицами. Настолько очаровательными, что дух захватывало. Даже Артура проняло. Он выронил полную рюмку и даже не обратил на это внимание: смотрел с открытым ртом, как тоненькая девушка с медовыми волосами идёт по комнате, прямиком к нему. Она устроилась рядом с ним, томно прикрыв ореховые глазки, вздохнула и прижалась к нему плечом.

Ко мне направилась девушка с короткими волосами цвета вороного крыла, и менее тонкой фигуркой — именно она из всех четверых понравилась мне больше всех. Уверен и Артуру эта хрупкая статуэтка, понравилась больше всех. Девушки как-то ощутили сие.

Взгляд на Андрея и он хитро подмигнул. Как ни приятно было общество девиц, я покинул застолье, отозвав Андрея в другую комнату. Где и шипел на него минут десять. Мы договорились не приводить фантомы в реальный мир, а они сделали это уже дважды!

— Понял, понял, больше не повторится. — Кажется, он даже испугался такой бурной моей реакции. — Кстати, там стало совсем темно, когда возвращались…, и это, прожектор сгорел.

Вот так. Для материализации четверых девиц, света хватило, но что-то случилось и прожектор накрылся. Не знаю почему. Может, как-то по-особенному исказилась эта таинственная «мировая ткань», а может прожектор бракованный — не знаю.

Спустя минут тридцать после появления девушек, Артур заметил одну, связанную с ними, странность. Я к тому моменту уже составил целый список странностей и даже примерно представлял, из какого мира парни притащили девчонок.

— Серый…, - прошептал мне Артур, перегнувшись через поручень кресла, — мля, у неё уши заострённые.

— У всех эльфов острые уши. — Ответил я так же шёпотом. А Артур откинулся на спинку кресла с такими большими глазами, что заставил рассмеяться даже девушек…, они так очаровательно смеялись, что парню стало ещё хуже. Он даже протрезвел без всякого эликсира. Мы хорошо провели тот вечер. И ночь была не хуже. А утром, мы взяли Артура с собой, когда выпроваживали девиц. Мы выбрали для этого диск с фантастическими пейзажами и ничего не объясняя эльфийкам, отвели их туда. Когда коридор закрылся, они канули в небытие, вместе со всем тем миром. Артур тогда долго смотрел на осколки диска.

— Что с ними стало? — Спросил он нас, спустя пару минут.

— Ничего, они просто исчезли Арт.

— Как? — С таким удивлением он тогда это сказал и так на нас смотрел, что не по себе стало всем троим. — Зачем вы это сделали?

А что мы ему могли сказать? Потому что эти очаровашки просто фантомы, не люди даже.

— Я провёл ночь с лучшей девушкой, какая у меня когда-либо была. Я могу вспомнить десятка три баб, которые рядом с ней, трупы. Фантомы? Она бл…ь была живее всех живых!

Он в тот день пил, а мы пытались его понять. Тогда не смогли. Но моё требование никогда не приводить в реальность фантомов, теперь все приняли безоговорочно. По мнению Артура, мы, фактически убили тех девиц. Странно, но вот когда мы покидали миры, в которых были просто гостями, и диск крошился в труху, он не видел в этом ничего плохого. Момент с эльфийками он всегда называл не иначе как грязным убийством. Такая мораль, нам была внове. Но, со временем, она стала общей. Лет через пятьдесят, мы уже не понимали, почему прежде, так безответственно относились к фантомам и их мирам. Но до того момента, должны были миновать десятилетия.

 

9 глава

Арт остался с нами. А куда ему деваться? Ни документов, ни денег, ни места, куда есть смысл идти. Так нас стало четверо, почти боевой отряд.

«Убийство» эльфиек он нам не мог простить неделю. Мы не пытались объяснять ему второй раз, что здесь просто не может идти речи об убийстве. Андрей с Васей выдернули их из мира фантомов, туда же и вернули. В чём тут преступление? Однако Артур отказывался разговаривать с нами больше двух минут и поглощал спиртное, быстрее, чем верблюд воду. Мы не мешали. Решили для себя, что наш «чудовищный» поступок с эльфийками просто предлог его сознания, что бы как-то сгладить эффект шока от последних новостей. Он бессмертен, вечно молод и эликсир всегда вернёт его к жизни, если только ему не отрубит голову. И перед ним ворота в любую фантазию, любой мир фантомов, нужно лишь выбрать понравившуюся запись. Такое осознать не просто, принять ещё труднее.

Он не особенно нам мешал своим пьянством. Собственно мы его почти не видели. Время от времени Артур появлялся на этажах и, увидев кого-либо из нас, начинал канючить, обвиняя нас во всех тяжких, перечисляя десятки наших грехов, некоторые из которых придумал только что. О чём он тут же нам и сообщал, утверждая, что мы звери и потому легко можем совершить и эти злодейства, дай нам только волю. Когда он надоедал слишком сильно, мы сбивали его с ног, заламывали руки и вливали в рот порцию эликсира. Артур мгновенно трезвел и пока пребывал в этом состоянии, ставил нам в вину только его принудительное отрезвление. Вскоре, впрочем, он перестал нас донимать, опасаясь очередной порции мини вытрезвителя.

Мы жили эту неделю в основном в мирах фантомов. Мне мало что запомнилось из той недели. Вроде безобразничали в каком-то детективе, всячески портя жизнь полиции, и всем кто пытался призвать нас к порядку. Бродили по паре неизвестных планет — кажется, именно оттуда Андрей припёр кривой клык хищника, здорово похожий на коготь тираннозавра. В общем, мы развлекались, впитывая новые впечатления, как губка воду.

В ту неделю, мне хорошо запомнился только один из всех наших выходов за экран. Короткий, мы провели там едва ли больше двух часов, но, фактически, спасли всё их фантомное человечество. Но память об этом мире, сохранилась не по этой причине. Я столько людей и миров спас и полностью и частично — «частичное спасение» — я так называл выходы, где часть спасённых случайно перебил сам или не доглядел и они погибли в мясорубке, что все они, довольно быстро превратились в череду размытых картинок. В этот раз всё получилось немного иначе. Именно тот выход привёл в реальность первый из «кирпичиков». Люди, иногда не совсем люди, которые в будущем стали основой нашей корпорации. Теми самыми кирпичиками, из которых складывается стена. В то время мы не искали их. Всё получалось само собой. Идея объединить их, превратить в того финансового монстра, что сейчас известен Галактике, как корпорация «Тень Мира», возникла лишь спустя полтора столетия. А в тот раз, всё и вовсе получилось по воле слепого случая. И благодаря занудству Артура, так всех доставшего со своими эльфийками, что даже совесть проснулась. И, наверное, за то, что этот «кирпичик» не был брошен обратно в мир фантомов, стоит так же благодарить старика, назвавшегося Маньяком. Его слова навсегда засели в моей памяти и, вполне возможно, я намеренно допускал такие «кирпичики» в реальный мир, сам того не сознавая, образно говоря, строил для нас храм на Олимпе.

Этот фильм я нашёл в видеотеке случайно и в первый момент не мог понять, отчего мне так знакомо его название. Поставил, промотал немного и вспомнил. Я смотрел его, будучи ещё сопливым и почти младенцем. И его концовка возмутила меня не на шутку — неделю не мог заснуть нормально, всё снились эти паршивые ящерицы. Не долго думая, я предложил парням посетить этот мир. Андрей с Васей идею поучаствовать в войне против инопланетного агрессора приняли без особого энтузиазма, но таки приняли…

Странная у нас тогда ситуация складывалась. Да и после…, я почти не помню случаев, когда Вася или Андрей выбирали точкой назначения, мир, где нам обязательно нужно было сражаться. Мои миры фантомов, со временем, все стали такими.

Кстати, именно тогда мы выработали интересный способ отправления в очередной мир, однажды превратившийся в русскую рулетку и едва не стоивший нам жизней. Мы выработали очерёдность. Если мы шли за экран без конкретной цели — новое оборудование определённого характера, оружие, люди и так далее, если шли просто за новыми впечатлениями, то мир выбирался по очереди. Сегодня выбрал я, в следующий раз Андрей, потом Вася, потом опять я и так далее. В курс дела, кратко вводил тот, кто выбрал мир.

В тот раз выбирал я. Ситуация в том мире сложилась такая: на людей напали, выбили с колоний и загнали в солнечную систему. Постепенно они проигрывали ящерицам. Но смогли вычислить их родной мир и подготовили неожиданную атаку, о дате и месте которой знали только высшие офицеры флота. Один такой угодил в плен. Им, этим офицерам, промывали мозги, и рассказать об операции он мог только добровольно, никакие пытки не могли сломать психический блок. Вот к нему в камеру и подкинули девчонку кадета, которую пытали и постепенно изменяли ей код ДНК, превращая в копию вражеских самок. Чувак не выдержал. Спасти её не мог и облегчить её мучений тоже. В какой-то момент он взял и рассказал ей о секретной операции, что бы поддержать. А она оказалась ящеркой-агентом, которую вернули с Земли, и пока она не вернулась в свой настоящий облик, подкинули к нему. Пытки и превращение были просто игрой. Вот так солдат грохнул последнюю надежду человечества.

— Наша задача, спасти парня, разнести всех на своём пути и вернуться назад с чем-нибудь интересным. — Парни тогда переглянулись и дружно ринулись к лифту. — Вы куда?

— Я за пулемётом. — Ответил Вася, а Андрей добавил. — Гранатомёт прихвачу.

А пока они ходили за оружием посолиднее бластера и меча, я поинтересовался у Алана, о некоторых особенностях мира фантомов. Дело в том, что по записи фильма, в момент, когда нам требовалось войти туда, до конца оставалось десять минут. Что будет, если мы останемся там дольше? Вообще, такой вопрос я ему уже как-то задавал. Давно. Решил освежить воспоминания.

Он ответил слово в слово, будто запись на диске повторил. Точно так же как и раньше. Фильм продолжался до любого логического финала, если входящий в него вмешивался в сюжетную линию. Если вмешательства не было, исход становился непредсказуемым. Существовала вероятность остаться по ту сторону навсегда. Алан её в процентах выразил и их соотношение мне шибко не понравилось. В тот раз я не опасался за нас, я собирался как раз в сюжет вмешаться, вывернув его совсем в другое русло. И новую логическую концовку я себе представлял. Нужно было уйти до того, как мы подойдём к ней слишком близко.

Вооружившись обычным нашим набором оружия: меч, лёгкий бластер и двумя игрушками потяжелее, мы пересекли грань.

— Мля…, прохладно. — Заявил Вася, поёжившись, когда переход закрылся.

Мы молча осмотрелись. Спустя пару секунд тоже пожалели, что оделись так легко — тонкие куртки, штаны, из кожи и ткани. Мы стояли посреди камеры пленного солдата Земли. Здорово походило на горную пещеру. Ни одной ровной стены. Все кривые, потолок уходит куда-то волнистым зигзагом и всюду торчат острые куски скал. Только в одном месте, где располагались двери, вместо иззубренных торчащих в разные стороны камней, виделся относительно гладкий валун. Он тут служил дверью. Очень разумно, кстати. На такую даже замка не надо — привалил к выходу и кури себе в сторонке.

Пленного видно не было, и мы разбрелись по камере. Впрочем, она была не такой уж и большой что бы сильно разбрестись. Солдата мы нашли почти сразу. Бедолага, поняв, что натворил, забился в угол, между длинных каменных сосулек, торчащих из стен, скрючился в три погибели и, спрятав лицо в коленях, вздрагивал всем телом.

— Мужик, вылезай оттуда. — Сказал кто-то из нас. Мужик лицо поднял. Нормальное такое лицо, наверняка, раньше даже мужественное, но только не сейчас. По щекам парня струились слёзы.

— Эй, Джей, ты что? — Ошарашенно выпучив глаза, смотрел я на киношного героя своей юности. Через пять минут, кино выйдет к финалу, но, чёрт возьми, этого в концовке никто не показывал! Солдат, пилот истребителя, герой космической войны, перед лицом полного разгрома, сломался…, в тот момент я понял. Я всегда видел в нём воина, а он был солдатом. Его война не спросила, хочет он в ней участвовать или нет. Ему просто пришлось драться, что бы выжить. Разочаровался я в майоре Джее Арлингтоне.

— Он в шоке. — Заметил тут Вася, глянул на Андрея и подмигнул ему.

— Ребята… — Начал было я чувствуя, что они что-то затеяли. Поздно, пришлось подыгрывать.

— Смирно солдат!!! — Так заорал господин полковник, что я сам на автопилоте в струну вытянулся. Майор Джей, всё ещё в слезах, тоже подскочил. Приложился головой о каменный выступ, охнул и ползком выбрался из своего укрытия. Тут он встал, на нас посмотрел. Я, в белых полусинтетических куртке и штанах, с алыми разводами, бессистемно разбросанными по всей их поверхности. Всё достаточно свободное, но куртка застёгнута, что бы в полах не запутаться размахивая мечом — так ведь можно и голову себе срезать, рукам ничто не должно мешать. Вася в чёрном, но почти таком же костюмчике с серебристыми размытыми полосками. И сам полковник, в костюмчике имитирующем китайское кимоно, причём так неудачно, что напоминал одеяние металлиста Швина…, был у нас такой во дворе. Кожа металл и свинский характер. Он шепелявил немного, так что прозвище Свин, быстро превратилось в Швин.

В общем, для глаз военного пилота мы не слишком-то походили на военных.

Майор это понял, всё-таки, по фильму воевал он лет восемь. Потом его взгляд скользнул по нашим лицам. Джей вытянулся в струнку, каблуками стукнул и руки по швам, хотя и видно было, что ему даже просто стоять больно. Парень голодал, его пару раз хорошо приложили о стену. Его изорванный тёмно-малиновый лётный костюм пропитался кровью.

Я покосился на Андрея и едва сдержал улыбку. Не зря всё-таки полканом стал. Морда каменная, глаза горят, скулы сведены…, майор выглядел так же в фильме. Когда его ещё только бросили в эту камеру.

— Имя, звание, подразделение! — Рявкнул Андрей.

— Джей Арлингтон, майор, 4-ый корпус истребителей, космический флот «Меч».

— Вы понимаете майор, что я должен расстрелять вас за измену прямо тут, без всякого трибунала?

Майор опустил глаза, слёзы уже не катились по щекам. И тут от валуна ударила струя пара.

— Уже не важно. — Проговорил Джей, косясь на этот валун. — Никто не уйдёт отсюда живым.

— Капитан. — Повернул ко мне голову господин полковник и указал глазами на уходящий в стену валун. — Разберитесь, я занят майором.

— Есть! — Гаркнул я, но каблуками щёлкать не стал — ну его нафиг, командир блин.

Не мудрствуя лукаво, я встал прям напротив двери. Взял рукоять в руки.

— У них очень толстая шкура капитан. — Унылым голосом сказали за спиной. — Ни одно оружие не возьмёт. Всё бесполезно…

— Ушёл нахер. — Буркнул я тихо, облизнув губы — опасность будоражила кровь. Снова битва!

Пар исчез, дверь открылась и на меня, из глубины коридора, ринулось нечто, очень похожее на репродукцию тираннозавра. Только поменьше и с более мощными руками. Меч с характерным шипением вырвался на свободу. Лазерный клинок полоснул наотмашь и, не останавливая движения, я позволил инерции увлечь себя во вращении, в нужный момент, шагнув к стене.

— Красавчик. — С улыбкой сказал Вася, когда огромная туша рухнула на порог, а оскаленная пасть укатилась под ноги Джею.

— Разговорчики! — Рыкнул полковник. — Майор!

Джей тупо пялился на верхнюю, более умную часть покойного ящера. Он не реагировал на внешние раздражители, впав в ступор. Из глубины коридора кто-то истошно завопил, судя по всему человек. Тут же затих. Похоже, Джей был не единственным пленником.

— Джей, — тоном приказа, но таки с нотками мягкости, сказал Андрей, подавая парню бутылёк, — выпей это. — Джей посмотрел на бутылочку, послал вопросительный взгляд Андрею. — Это приказ!

И солдат его выполнил. Глаза у парня округлились тут же — да, понимаю его. Это ощущение, когда выпьешь эликсир, чувство того, как в твоё тело возвращается вся растраченная энергия, оно всегда приятно, словно наркотик…, ну, Артур не в счёт. А самый первый раз, когда прожитые годы уходят, и ты вновь чувствуешь своё тело юным и сильным — такое не забывается.

— Вася, гости. — Я отошёл от входа, уступая место пулемёту.

Шквал тяжёлых пуль устремился в извилистый коридор, полный торчащих в разные стороны острых кусков скал. Я пристроился у стены сбоку, прежде срубив с неё мешавшие куски скал. Меч отправился в карман (по-моему, как раз тогда я задумался о специальных, скажем так, ножнах, в сути являвшихся магнитным креплением), я взялся за бластер. Трёхствольный пулемёт, выбранный моим товарищем, скорострельностью уступал всем прочим пулемётам, но стрелял громко, внушительно и метал такие пули, что стадо слонов прошьёт насквозь. Однако против ящериц, он оказался не шибко полезен. Их чёрная, обтягивающая униформа, видимо являлась бронёй — её пули пробивали легко, а вот в шкурах в основном стопорились. То стадо, что ломилось в коридор, шквал тяжёлых пуль не остановил. Один упал бездыханным, но все остальные ломились вперёд. Причём они начали стрелять в ответ.

Вася бросил пушку и откатился за соседнюю стену. Андрей схватил Джея за шиворот и тоже отошёл за прикрытие стен, а в камеру влетел целый рой серебристых, переливчатых шариков. Они врезались в заднюю стену, пол и расширившись до размеров футбольного меча, исчезали не оставив даже подпалин.

— Братаны! — Крикнул я, указав стволом бластера на Васин пулемёт. Они поначалу ничего не заметили. Да и я на первый взгляд не увидел ничего странного. Только вот кожаное цевьё и все деревянные части оружия, испарились, после попадания в пулемёт такого шарика. Там лежал металлический осотов. Всё, что когда-то было органикой, стало атомной пылью.

Из тяжёлого у нас остался гранатомёт, но его использовать было уже невозможно, ящеры подобрались слишком близко и мы встретили их кинжальным огнём бластеров. Тут несчастным уже ничто не могло помочь, ни их костюмы, ни их толстая кожа. Это сейчас лёгкий бластер, на грани обретения статуса гражданского оружия, а в то время от его луча не защитил бы и танк. А мир Джея даже не знал такого оружия.

Мы с Васей расчистили коридор, снизив интенсивность вражеского огня до минимума, а дальше в три ствола вынесли всё живое, что не догадалось спастись бегством. Бластер прошивал тела ящеров насквозь, оставляя в них аккуратные круглые дырки. Даже кровь не текла — края ран не просто сжигало, как бывает при ранении лазерным лучом, плоть обугливалась и кристаллизовалась. Из-за электрического поражения тел и повсеместного сжатия мышц, эти кристаллизованные элементы зачастую вылезали наружу, уже твердея. Такая рана выглядела крайне тошнотворно. Куда лучше смотрелись поражения вскользь.

— Нужно вынести всю базу. — Заговорил я, когда в коридоре остались только трупы.

— Кто вы? — Это Джей голос подал. Парень соображал неплохо. Он умел отличать военных от гражданских, но такие военные как мы, его миру принадлежать явно не могли.

— Отряд специального назначения «Кондор». — Ощерился полковник, почти не солгав. Просто не рассказал всей правды и забыл упомянуть, что мы все числимся в запасе.

— Никогда не слышал о вас…

— Гранатомётом орудовать умеешь? — Прервал его Андрей. Джей кивнул. — Держи. У него радиус поражения метров десять, в упор не вздумай лупить. Иди в серёдке и вали дальних.

— Так точно…

— Полковник.

— Слушаюсь полковник! — Бодро рёк Джей, принимая незнакомую пушку, с автоматическим барабаном на 20 зарядов. Андрей тут же показал куда нажимать.

— Предохранителя у него нет. Просто жми спуск. Двигаем!

И двинули. Один из ящеров в коридоре оказался живым, ухватил меня за ногу — ох и сильная же тварь! Чувство такое, будто гидравликой стиснули. Реакция была мгновенной, в три излучателя разнесли на атомы несчастный выкидыш мезазойской эры. Только рука и осталась.

Минут двадцать мы медленно двигались по коридору, на нас не нападали, мы любовались местным дизайном. Несколько раз встречали такие же валуны, каким была закрыта камера Джея. На стене, рядом с такими валунами имелась квадратная кнопка и видом и текстурой, не отличавшаяся от местных чёрно-серых скал, с вкраплениями серебристых крупинок. Мы проверяли все. Только в двух обнаружили признаки жизни. В одной, истерзанный труп женщины, без головы — вероятно, её убили оружием ящеров, голова просто растворилась. Любопытное оружие, но брать его с собой мы не стали. Что-то вроде перчатки, с внешней стороны ладони толстая восьмигранная трубка и округлое чёрное утолщение, видимо являвшееся казённой частью и обоймой сразу. По своему действию, пушка здорово походила на дезинтегратор. Я бы назвал эту модель импульсной, а те, что лежали в моём арсенале лучевыми. И мои игрушки были поэффективнее.

— Поищем что-нибудь получше. — Сказал я, когда в коридоре мы сняли с одного из трупов эту перчатку. Джей промолчал, но был шокирован тем, с каким пренебрежением мы поступили с вражеским оружием, коего у людей его мира не было.

Вторая камера с признаками жизни, встретила нас выстрелами из таких вот перчаток. Мы стояли по обеим сторонам двери, так что стрельба нам не повредила.

— Гранату! — Гаркнул товарищ полковник, я матюгнулся, поставив себе на заметку брать в походы хотя бы по паре пехотных гранат, а Джей, тут же доказал, что он настоящий солдат, без страха, упрёка и тому подобной чуши. Вместо того, что бы высунуть ствол и пальнут не глядя, он вылез из-за угла, считай наполовину, и выстрелил. Один точный залп и удар гранаты накрыл взрывной волной и осколками всё живое внутри.

— Вася вперёд, Серый, страхуй. — А потом глянул на майора и сказал, совсем не по ихнему уставу. — Ты х…и творишь чудило???

Жаль, я не видел лица Джея в тот момент. Помню фильм этот — у них не принято было воевать методами «Кондора», да и любой из наших армий. Человечество того мира, проигрывало по всем статьям и сумело отбросить врага и даже начать побеждать только благодаря такому вот ведению войны. Безрассудство, самопожертвование, полное пренебрежение к собственной жизни. Туда, куда кондор и всем составом не полез бы без серьёзного прикрытия, отряд их зелёного, только из учебки, десанта, ринулся бы, не задумываясь. Собственными костями, выкладывая путь к победе. Так что примерно представляю, какие глаза были у Джея, когда полковник его отчитал за чёткое и быстрое выполнение приказа.

Взрыв никого внутри не убил, но эффект произвёл достаточный. Здоровенный ящер, в зеленоватой робе, вроде из простой шерсти, трепыхался в углу, мотая из стороны в сторону клыкастой мордой и пытаясь встать. Его оглушило. Вася разнёс животному головёнку и направил ствол на второго живого в этой комнате. Я быстренько осмотрел помещение, на предмет затаившихся врагов. Пусто, труп, посередине комнаты развороченное взрывом, вероятно, какое-то оборудование и девчонка. Наполовину ящер, наполовину человек. Причём буквально. Одна сторона тела была человеческой и усеяна осколками разбитой железы, ещё дымящейся в центре комнаты. Второй стороне её тела осколки не причинили видимого вреда.

— Нахрена? — Спросил Вася, когда я пристрелил девчонку ящера, итак истекавшую зелёно-красной кровью.

— Видал, как шваркнуло! — С дебильной рожей заявил я, и Вася покрутил пальцем у виска. Я усмехнулся. — Успокойся, это та стерва, что майора развела. Она ящер.

На выходе я с уважением кивнул майору. Он не просто рискнул шеей, он выбрал место куда стрелять, с таким эффектом, что бы нанести максимум вреда противнику. Настоящий солдат! Правда, по стилю и характеру боя, куда ближе к «Альяру», чем к «Кондору».

По идеи мы выполнили часть своей миссии и могли бы со спокойной душой вернуться: их человечество спасено. Но мы ничего путного не нашли и как-то не хотелось бросать майора умирать, пусть он просто фантом. Там, за экраном, наше отношение к ним, становилось почти таким же, каким оно было у Артура к фантомам вышедшим в реальный мир. Мы двинулись дальше по коридору. Он был пуст и все камеры, что мы находили дальше, так же не имели постояльцев. Вскоре коридор завершился громадной пещерой, с незнакомым нам оборудованием. Что-то вроде гибрида сверх современного лабораторного комплекса НИИ и подвала Франкенштейна. Вот тут ящерицы имелись. Едва сунулись в пещеру, на нас обрушился целый поток дезинтегрирующих шариков. Пришлось отойти, прячась за зигзагом коридора и выступами скал. Андрей снова напряг Джея и парень снова вылез слишком сильно, едва не потеряв башку.

— Млять…, Вася!

Сконфуженный, шибко растерянный майор лишился пушки и был грубо отпихнут подальше от прохода. Вася, к отправке в запас, получивший звание майора, сработал в лучших традициях отряда. Он не рисковал шкурой понапрасну и высадил в проход зарядов десять. Поток вражеского огня заметно сник и только тогда он на мгновение высунулся, зафиксировал положение дел и отстрелял остаток зарядов по памяти, так же укрываясь за выступом. Стрельба врага завяла совсем. И Андрей, неразборчивым рыком, дал команду в наступление. Пещеру заволокло едким чёрными дымом, оборудование раскидало по всей её площади, вперемешку с оглушёнными ящерицами и трупами — оборудование видимо было не простым, характер их ран говорил о различных ожогах. Собственно, некоторые раны я бы и ожогами не назвал. Ринувшись в ту комнату, я перескочил через половину ящера, будто бы разорванного каким гигантом. Его труп утратил зелёный окрас, чешуя посерела и покрылась глубокими серебристыми трещинами.

Мы вошли в пещеру и тут же рассеялись, стреляя во всё, что шевелится. Деморализованный враг, не смог достойно ответить. Пещеру очистили за пару минут.

— Хех, никогда не брал базу противника изнутри. — Заявил с усмешкой Андрей, когда мы покончили с последним противником и смогли опустить оружие.

— Так полегче, а?

В ответ парни рассмеялись. Джей, заслышав звуки отличные от высокого свиста бластерного луча и рычащих предсмертных криков ящериц, бегом влетел в пещеру. Надо было видеть его глаза, когда он узрел нас троих посреди этой пещеры. Прокопченные дымом, в руках дымящиеся стволы, вокруг полный разгром, горы трупов и мы хохочем — он будто бы Бога войны воплоти увидел. А мы с сожалением смотрели на собственноручно причинённые разрушения.

— Надо хоть что-то целым оставить. — Заметил Андрей. Никто не был против, но как это сделать в таком замесе? В общем, мы друг друга поняли без слов и продолжили движение вперёд.

С час мы бродили по этой странной базе. Пещеры, коридоры, снова пещеры и везде ящерицы. Перебили мы их массу, бластеры почти исчерпали заряд, Васин и вовсе превратился в бесполезную железку, но выхода на поверхность или хотя бы в ангар какой, не нашли. Вражеское оборудование большей частью гибло в бою, а то, что уцелело, было нам непонятно совсем, либо слишком громоздким. Из оружия кроме перчаток нам удалось найти только несколько тяжёлых пушек. Реально пушек — иначе их радиус поражения не характеризуешь. Да только вот, всё это были те же импульсные дезинтеграторы. Всего один раз, в сборочном цехе непонятного смысла и назначения (он был отключен при нашем приходе, да и разнесли мы его в куски, в процессе перестрелки), мы обнаружили новую игрушку. Тяжёлая, для человека очень неудобная винтовка, стрелявшая десятисантиметровыми пулями. Они взрывались при попадании и окутывали жертву облаком кислоты. На подраненном ящере испытали — он даже не чихнул. Одёжка его задымилась, шкурка слегка посветлела, но и только. Мы сочли вещь бесполезной.

В конце концов, мы прошли несколько коридоров, и вышли в зал, полный разрушенного оборудования и трупов ящериц.

— Кругами ходим. — Сказал Андрей и достал пластину переходника, послав нам вопросительный взгляд. В этот миг в коридоре появился ящер. Прежде чем он успел что-либо сделать, мой бластер плюнул огнём. Бедолага рассыпался на две половины, а я обнаружил на рукояти мигающую красную полоску. Батарея опустела. Я кивнул брату.

— Секунду братаны. — Эх…, как оказывается, мне не хватало этого простого «братаны» сказанного на поле битвы! Я будто бы снова был среди своих. Будто весь наш отряд на очередном задании, все мои братаны, все мои боевые друзья…, почти все, кто ещё жив.

Вася отошёл к ближайшему более менее целому трупу. Сверкнул зелёный луч светового клинка и Вася вернулся к нам с куском эластичной чёрной брони. Пожал плечами, в ответ на наши взгляды.

— Хрен знает, вдруг полезная хреновина.

Спустя мгновение мы перешли грань, и переход закрылся за нашими спинами.

— Иэх! Отличный выход. Размялись, почти как в старые времена! — Воскликнул Андрей, после того, как в комнату вернулся свет, материализовавший кусок брони ящериц. Мы почти разом хлопнули полковника по плечам, и в сей миг, кто-то за нашими спинами смущённо кашлянул.

— Мать твою… — Сказали мы разом, когда обернулись. Перед потухшим экраном аппарата, уже выплюнувшего осколки диска, стоял майор Джей.

— Где мы? — Спросил майор. Он пытался говорить твёрдо, мужественно, но его голос прозвучал так жалко, что ему самому стало стыдно. Парень был напуган до смерти. Всю дорогу он шёл за нами хвостиком и, видать, когда мы вышли в переход, тут же прыгнул следом.

Мы не смогли тут же выбросить его в другой мир фантомов. Хотя я и предложил это сделать, но так неуверенно, что парни предпочли отложить решение сего вопроса. Не знаю как Вася и Андрей, но меня всю дорогу не отпускало чувство вины. Артур всю плешь проел с эльфийками и, думаю, это-то и стало основной причиной, почему Джей не сгинул за экраном в первые минуты пребывания в реальном мире.

Мы поднялись наверх. На третий этаж. Оставили парня в одной из комнат, и ушли переодеться, да сполоснуться под душем. Но прежде перекинулись парой слов в другой комнате.

— Пять минут на раздумья, возвращаемся сюда и высказываем свои идеи. — Закончил наш краткий разговор Андрей, и мы разошлись по комнатам с душем.

Я помню, что в итоге твёрдо решил — Джея за борт. Он фантом и нечего ему тут делать. Реальный мир только для тех, кто в нём родился из утробы матери, а не из чьей-то фантазии, умелой игры актёра и изобретения сумасшедшего учёного. Вот так.

Думаю, Андрей пришёл к такому же решению — всё-таки мы братья и весьма похожи не только внешне, но и образом мышления. Про Васю не знаю. Только вот Джей остался жив. Слепой случай спас его шкуру от превращения в горку разломленных кусочков лазерного диска. В тот день, случай, который конкретно слепой, принял форму вдупель пьяного Артура.

Когда мы вернулись в комнату, соседнюю той, в которой оставили Джея, высказаться успел только я. Андрей открыл рот и с громким щелчком сцепил зубы. Мы тоже услышали и ринулись к майору. Парень сидел на краешке кресла, а на поручне, обняв его свободной рукой (во второй удобно устроилась початая бутылка), сидел Артур. Пьяный, красный, в одних штанах и тапках. Причём тапки он вытащил из моего гардероба и далеко не самые мужественные — нос их изображал улыбчивого, очень доброго и очень ушастого кролика.

— Нэээ… — С отвращением произнёс Артур, глянув в нашу сторону. Глотнул из бутылки и сказал, презрительно кося одним глазом в нашу сторону. — Пришли изуверы. Щас они и тебя, того, как тех бедныыых девочек. — Он шмыгнул носом, пустил слезу и закончил так: — Убьют изуверы, даже не моргнув глазом. — Рукой махнул. — Да ты не расстраивайся, они со всеми так поступают. Война брат, война. Тут кто угодно ёб…ся.

Мы переглянулись и обменялись кивками. Двинулись, рассредоточившись, курсом на Артура. Он опасность почуял мгновенно и попытался сбежать. Мою подсечку он перемахнул высоким прыжком, но из-за опьянения не сумел точно рассчитать силу прыжка и улетел немного дальше, чем планировал, попав точно под прямой дар в живот от Васи. Арт рухнул, Андрей заломил ему руки и перевернул на спину. Артур брыкался, крепко стиснув зубы, отчаянно не желая трезветь. Пришлось Васе разжать ему рот, совсем не нежно сдавив желваки. Эликсир подействовал, и Артур перестал брыкаться. Растёкся по полу, пустым взглядом изучая потолок.

— Вы подонки. — Медленно, по слогам проговорил Арт. Сел на полу и добавил. — Просто реальные сволочи. И бухло пролили мля… — Закончил он тоскливо глядя на пустую бутылку и прозрачную лужу на паркете. Встал, тяжко вздохнул и, махнув на нас рукой, ушёл куда-то в дом.

— Не обращай внимания. — Сказал кто-то из нас Джею и он кивком заверил что понял. Глаза у него были в тот миг шикарные — круглые, от шока блестящие.

А мы отошли в другую комнату. Я вновь высказался первым, на этот раз прямо противоположно. Меня поддержал Вася и не хотя Андрей. Майор Джей остался в реальном мире.

Что отвечать на его вопросы мы не обсудили, как с ним поступить, тоже решить не смогли. Случай был из разряда без бутылки не разобраться. Так что мы организовали небольшое застолье, где майор последний раз был военным и в форме.

Он очень беспокоился о своём родном мире, гибнущем в огне войны. Ребята предпочли молчать, предоставив мне самому придумывать ответы. И я успокоил Джея тем, что рассказал о гибели девушки-ящера, унёсшей его тайну в могилу. Он обрадовался, даже стал улыбаться. Тот секрет, должен был преломить ход войны в пользу той стороны, которая будет им владеть. Он хотел вернуться, попросил дать ему с собой наше оружие и я ответил, что это не возможно. Мы — путешественники по параллельным вселенным, помогающие всем людям, нуждающимся в нашей помощи. Тут Андрей поперхнулся и долго откашливался, а Вася подавился кусочком бекона.

Я заверил майора, что мы не сможем вернуть его в родную вселенную. Мы, вроде как, не можем отыскать среди миллионов миров, какой-то конкретный и бродим по ним, методом тыка. Майор опечалился и в этот раз не отказался от второй стопки. Я обманул героя своей юности…, и именно эту версию, в будущем, мы преподносили всем, кто становился нашими «кирпичиками».

Майор, вдруг осознал, что война для него кончилась, и он навеки застрял в нашей вселенной. Не знаю, как он повёл бы себя, если бы не был к этому мигу заряжен полулитром водки. С непривычки, а может, из-за этих переживаний он впал в какой-то странный ступор и снова попросил виски, можно даже безо льда. Бедолага, до того никогда не пробовал водку — мы пояснили, что это такой местный виски, но вряд ли его организм сим заверением удовлетворился. Это застолье кончилось для него тесными обжиманиями с унитазом.

Весть о бессмертии и вечной молодости, почти не вызвала у него эмоций, а вот это простое осознание, едва не сорвало ему крышу. Вот так.

Судьба парня беспокоила моих товарищей — о приёме его в команду не могло быть и речи. Не знаю даже как это объяснить. Не могли мы взять его в, так сказать, ряды. Из другого теста он был что ли…, я проснулся на следующее утро и уже знал, как именно мы с ним поступим.

Я связался с теми, кто однажды уже сделал для меня документы, ничем не отличающиеся от настоящих. Точнее сказать, они и были настоящими, просто сделанными не совсем законным путём. Не знаю, как именно их делали, но без прочных подвязок на множестве уровней государственной системы это просто невозможно. У ребят с серебряными перстнями эти подвязки были. И как всегда их услуги влетели мне в кругленькую сумму, но объём богатств в беспорядке сваленных на первых двух наземных этажах, от этого не шибко уменьшился.

Майор Джей прожил в нашем доме всего один день. На следующий к нам прибыла юная девушка с перстнем на пальце и передала документы. Простые, без биометрических данных, выписанные соответствующими органами, аж восемь лет назад.

Прихватив кое-какие камушки и пару ювелирных изделий, я и майор покинули дом.

Я отсутствовал четыре дня. Два из них, были потрачены на Джея, теперь по паспорту звавшегося Дмитрием Леоновым. Я показывал ему наш мир, обрисовывая общую ситуацию в нём. Помог открыть банковский счёт, на который ушли средства от сбыта драгоценного барахла. Кому и как я его сбыл, я, честно говоря, уже не помню. Но по цене меня явно кинули, всё это стоило много дороже. Тогда у нас ещё не было определённого покупателя на подобное барахло. Сие удобство было организовано только через несколько лет, когда в реальный мир пришёл второй «кирпичик». Мы распрощались с Джеем, после того, как я помог ему подобрать приличный отель, на первое время. Он поблагодарил меня ещё раз, впрочем, с такой тоской в голосе, что мне стало, даже жаль его. Так что решиться на такую прощальную речь я смог с трудом.

— Джей, мы оставили тебя в этом мире, в нашем мире и помогли устроиться. — Мы стояли на улице полной народу, в воздухе летали реактивные авто (достаточно высоко, что бы рёв дюз не глушил разговор), а он смотрел на небо, чистое и голубое. — Джей, мы спасли тебе жизнь.

— Я шесть лет не был на Земле. — Прошептал он тогда, с таким видом, будто только сейчас, на третий день пребывания в реальном мире, понял, что вокруг него планета, блин, Земля. Впрочем, похоже, так оно и было. — Шесть чёртовых лет. Небо…, такое чистое…

— Джей! — Пришлось хорошенько тряхнуть его за плечи и прикрикнуть. На нас даже прохожие стали оборачиваться. Парень с трудом оторвал взгляд от неба и посмотрел на меня, в глазах стояли слёзы. — Мы подарили тебе всё это. Мы! — Вот так. Свинья я. Хотел давить на спасённую жизнь, бессмертие, а едва почувствовал, что на самом деле цепляет его душу сильнее, тут же перенаправил свои усилия на эту точку. — Ты был бы уже трупом, но вернулся на Землю.

— Я понимаю… — Пролепетал парень, а я медленно, так что бы до него дошло, закончил.

— Живи. Делай что хочешь, денег тебе хватит на сотню лет безбедной жизни. Но, однажды, я или кто-то из нас, может оказаться в сложной ситуации. И когда этот кто-то придёт: ты поможешь. Даже если сам будешь в беде: ты сделаешь то, о чём тебя попросят.

Он кивнул. Сумел собраться и спросил, об условном знаке. Я не нашёл ничего лучше чем сказать:

— Отряд «Кондор», командир полковник Шилов.

Вот так и расстались. Я Джея не видел потом лет пятьдесят. Только наводил иногда справки, раз лет в десять. Он не спустил наш денежный подарок. Лет через шесть, Джей открыл маленькую фирму, занимавшуюся авиаперевозками. Поначалу в ней был всего один сотрудник — он сам, и один старенький стратосферный прыгун. Ноне у него целая флотилия торговых звездолётов…, поговаривают, будто он один из глав Совета Вольных торговцев. Эту информацию нужно проверить, причём нужно было давно. Впрочем, от неё шибко уж попахивает бредом.

Так мы с майором Джеем и расстались.

Не скажу точно, сколько времени миновало между появлением Джея в реальном мире и днём когда в нашу группу, можно сказать, официально, вступил Артур, но солидно. Свой недельный запой он прервал, причём мы не заметили когда именно. Просто парень вдруг появился на наших глазах, абсолютно трезвый. Мы не дёргали его понапрасну, только спросили, нужны ли ему новые документы.

— На куй? — Спросил он в ответ и, не дожидаясь нашей реакции, даже не глянув в нашу сторону, ушёл куда-то в дом.

Вообще, он долго вёл себя так будто в доме, кроме него никого и нету. С нами говорил только по делу. Признаться нам даже надоело, видеть его кислую рожу, то здесь то там. Артур облазил все уголки дома, осмотрел буквально каждый уголок, особое внимание (что сделал бы любой из нас четверых) уделив арсеналу и стрельбищу. Там он и откопал меч, с которым не расставался лет триста. Он подходил как-то, интересуясь, почему у сабли этой такая странная рукоять и зачехлённые в металл, у самой гарды, микросхемы, с кристаллами вместо чипов. Я помочь ничем не мог — мне казалось меч, я вижу впервые в жизни. Я много оружия принёс в дом, за годы странствий за экраном, естественно всё запомнить не мог. Артур разобрался сам. Меч, сам по себе не шибко удобный, из-за излишне толстого клинка, имел вмонтированный ионный излучатель.

Лезвие расходилось вилкой и между своеобразных её зубьев, скрывался четырёхгранный короткий ствол. Заряда батареи, размещавшейся в рукояти, хватало на пятьдесят выстрелов. Не слишком хорошее оружие, на мой взгляд, но Артуру понравилось.

В какой-то момент он решил, что достаточно осмотрелся и потребовал приобщения к делу команды. Мы тем же вечером пригласили его в один из заэкранных миров, но он решительно отказался, потребовав полной информации о нюансах использования аппарата, и попросил научить его пользоваться оружием из арсенала. Да, такой вот он был человек. Если мы с Андреем, едва завладев гранатомётом, выпалили в стену, то Артур даже из своего меча ни разу не выстрелил, пока не убедился, что никто из нас понятия не имеет, как он стреляет и стреляет ли вообще. Только после этого он рискнул испробовать излучатель на мишени.

Иногда мне кажется, что если бы осторожность могла воплотиться — они были бы похожи как две капли воды, трезвый Артур и осторожность. Хех…, а вот если бы у безответственности и необдуманного риска, был Бог и тоже решил бы воплотиться, стал бы он точной копией того же Артура, только пьяного вдрызг.

Пришлось обучать его палить из разных стволов. Рассказывать, что и как. Отвечать на десятки его вопросов. На это время, походы за экран мы единогласно объявили табу. Увы, трезвый Артур настолько сильно утомлял и, даже не знаю, как у него это получалось, заражал своей вечной печалью, что под конец этого обучения у некоторых сдали нервы.

В один прекрасный день, Вася собрался и уехал.

Не просто так конечно. Сказал нам:

— Он за…л! — Едва не плюнул на пол и сообщил. — Я к себе. Скину хату, заберу машину, сделаю пару дел и через неделю вернусь.

На том и попрощались. Только неделей не обошлось. Он звонил из своего родного города, извинялся, что не может приехать, как обещал. Квартиру продать оказалось труднее, чем он предполагал и за неделю управиться, никак не получалось. Кроме того, появились ещё какие-то дела, о которых он нам сообщил парой общих фраз, ничего не конкретизируя.

Так что пришлось нам с Андреем за него отдуваться. Клянусь, в последние дни, перед нашим общим походом за экран, я готов был насильно напоить Артура до потери пульса, только бы стереть с его лица это выражение вселенской тоски.

И, наконец, день, когда Артур решил, что готов к походу в «иное измерение» — цитата от Арта, позвонил Вася и сообщил, что задержаться придётся ещё на три дня. Ну, дела у всех есть. Решили отправиться втроём. Решили мы с Андреем, но Артур думал несколько иначе.

— Мы должны идти все вместе. По крайней мере, в первый раз.

И всё. Никаких компромиссов.

На второй день Андрей предложил пристрелить Артура, а труп выбросить за экран.

Конечно, не всерьёз, но эта шутка юмора тёмных тонов была озвучена таким унылым тоном и с таким кислым лицом, что становилось предельно ясно, насколько наш друг надоел нам, своим круглосуточным траурным настроем. Весь третий день ожидания Андрей посвятил попыткам соблазнить Артура на выпивку. Неудачно. Наш друг оказывается, совсем не страдал алкогольной зависимостью и пил только для удовольствия. Увы, к разочарованию брата, эликсир избавил парня от всех последствий многолетнего пьянства, включая психологическую зависимость…, впрочем, с последним я, пожалуй, преувеличиваю. Всё-таки, обычное состояние Артура как раз противоположное тому, что он демонстрировал перед первым своим выходом за экран.

Васю мы кое-как дождались. Он был даже шокирован нашей бурной радостью по поводу его возвращения — я обнял его так, будто не видел пару лет, а Андрей долго, почти счастливо улыбался и тряс ему руку. Артур наградил его кислой улыбкой, от которой собственную улыбку Васи перекосило на один бок. И крепко, но без особых эмоций пожал руку.

Мы так рады были предстоящему походу, что, в отличие от Артура, пренебрегли осторожностью. Что привело к некоторым неприятным последствиям. С того дня у меня такой интересный взгляд и некоторые особенности ДНК, которых при рождении не имелось.

Мы предложили Артуру выбрать первый его мир для посещения. Он поблагодарил, но отказался от этой чести. Предложил сделать выбор мне, при этом попросил не искать простых миров и ситуаций, и выбирать абсолютно любое место. Я выбрал — война во Вьетнаме, несколько американских солдат спасаются от Въетконга. В процессе метаний по джунглям находят древний город, который используют для ночлега. Ночью обнаруживают сокровищницу некоего старинного царя. Пока ждали Васю, я отложил целую стопку дисков чем-либо меня заинтересовавших. Конкретно в этой записи, я заинтересовался славным подвигом спасения нескольких жизней и чёрными бриллиантами сокровищницы древнего города. Чёрные брюлики вещь редкая…

Артур заявил, что у него сильная аллергия и туда отправиться он не может.

— На что аллергия? — Спросили мы.

— На вьетнамцев. Кроме того, я боюсь муху це-це.

Предложил город, на который напали инопланетяне. Какая-то колония. Люди оттуда ушли и был резон, войти туда вне сюжета фильма и поискать что-нибудь полезное нам, в городе, построенном цивилизацией уже несколько столетий путешествующей в космосе. Артур отверг этот мир, так как:

— Разве мы не видели городов? Твои инопланетяне — мы не знаем, что от них ждать. Слишком опасно для четверых солдат.

Он отверг ещё три предложенных мира. Все причины сводились к опасности или его личной антипатии, которую могло вызвать всё что угодно. В итоге я предложил ему самому выбрать нам цель. Артур выбирал нужный диск минут двадцать и по их прошествии вернулся с кристаллическим носителем, хранившим фильм: «Охота за Пьющими кровь». Про вампиров. Выборочно просмотрев кадры фильма, мы обратили к Артуру три недоумённых взгляда.

— Терпеть их не могу. — Помню, как впервые за много дней его траур сменился смущением. — Ну, понимаете, когда я был маленький…, очень маленький, я мечтал стать охотником на вампиров. Вот. — Он помолчал, ища на наших лицах улыбки и насмешливое выражение во взглядах. Нашёл только ещё большее недоумение. — Цель такая — воплотить мою мечту, на часик.

Никто не возражал. Вася и Андрей, потому что опасались просидеть в ожидании ещё с полчаса или больше, а мне понравилась сама идея. Настоящая битва, с очень сильным и опасным противником…, увы, я был разочарован в своих ожиданиях. Наши противники не смогли оказать достойного сопротивления, несмотря на всю свою вампирскую сущность и сверх способности. Режиссер того фильма был весьма уныл в своём видении кровососов. Спустя годы я привёл в реальный мир, подобных тварей, но выбрал для этого вампиров начисто лишённых мистических умений, зато куда более сильных, способных стать нашей личной армией супер солдат…, эх, всё через пень колоду с ними получилось. Личная армия нам так и не потребовалась, от амбиций я отказался, а клыкастые оставленные без присмотра утратили остатки совести.

Сюжет выбранного Артуром фильма особым изяществом не отличался. Как я понял, основой его вообще были кровавые сцены с вампирами и их пищей — людьми. Мало сюжета и смысла, зато много кровищи и кишков — самый гениальный сюжет со дня появления первого 3 D фильма…

Ух…, я, оказывается, помню о заре кино. Славное времечко, наверное, было — время первых жалких попыток сделать настоящее кино. Хех, вы поди никогда и не слышали о таких вещах как 3 D — понимаю. Даже сейчас, в лучших музеях Федерации существует всего три копии фильмов в этом древнем формате. И уже сейчас молодёжь, в этих музеях задаёт вопросы, ставящие в тупик его сотрудников.

— Разве это было интересно?

— Без подключения к Вирт-модулю? Дурдом.

— И как эту круглую штуку мог принимать Вирт-модуль?

— Это был самый-самый первый фильм?

— А правда, что в то время Вирт-модуль был просто коробкой в которую нужно было смотреть?

И в том же духе. Многие просто не могут понять, как можно смотреть кино без подключения к виртуальным модулям и не уснуть в процессе просмотра. Помню десять лет назад на Картане, в третьем по величине историческом музеи Федерации начали демонстрировать имевшийся у них фильм в 3 D. Полгода им хватило, и демонстрацию спешно прекратили. Люди приходили, смотрели и, спустя несколько минут начинали ржать. Посещаемость резко возросла, но приходил посмотреть только на один экспонат — демонстрацию этого фильма. Музей, вдруг стал развлекательным аттракционом. Особенно молодёжи нравилось…, приказ остановить демонстрации пришёл аж лично от главы Департамента Истории и Культуры. Ну, в этом Департаменте приказ не может быть абсолютным — не военный Департамент всё-таки. Поэтому музею предложили выбор — немедленно прекратить этот позор или готовиться к прибытию ревизора. Не помню, чем у них кончилось, но музей вроде по-прежнему работает. Вот так, видео прошлого, едва не стало инструментом для харакири третьего по величине музея Звёздной.

Да, сюжет. Кровь и кишки, без всякого смысла падающие наземь, а по центру кровавого побоища мужественный герой с кирпичной мордой — народ сие смотрит с удовольствием во все времена. Потому как кровища тянет за струнки, гораздо более глубокие и древние, чем сострадание, милосердие, другая добродушная дребедень. Инстинкт убийцы присутствует в каждом, даже в том, кто никогда и никого не сможет убить. Не способные на это сами, но они будут смотреть с удовольствием. Наш самый древний и неистребимый инстинкт. И есть у меня на этот счёт теория. Конечно, я не учёный, но повидал довольно много людей и ситуаций, в которых они оказывались. К примеру, колония Гентри. Я был одним из тех разведчиков, что исследовали планету. Нашёл её Рой Вонкриган — хороший мужик…, но долги отдавать не любит гад. Может, потому я никак не могу встретиться с ним ни в Департаменте, ни на базах. А, хрен с ним…, мы прилетали туда в разное время и делали краткую разведку. Выходили на планету лично, по-моему, только я, да Эльза Фанкур. Все мы дали планете почти одинаковые заключения: колонизация возможна, но сопряжена с риском. Агрессивная фауна. Эльза от корабля не отходила больше чем на сто метров, из-за нападений местных аналогов земных волков (жуткие твари, даже световой меч для них далеко не всегда аргумент в сторону смерти). Последнее сообщение Эльзы, которое я перехватил перед гипер прыжком её корабля:

— Херов зверинец! Да пошло оно всё в… — Тут связь оборвалась. Эльза исчезла в подпространстве, а я направил свою посудину на посадку. Не знаю, что так разозлило нашу «Свирепую» (так её звали только за глаза, потому как Свирепая, могла и по лицу дать, да ничуть не слабее взрослого мужика). Мне, на планете названной в честь господина Гентри, понравилось. Крэдоку не очень. Поначалу он был в восторге, но когда ему пришлось выдохнуть огонь и запалить местную ало-зелёную кошку, размером с дюзу моего корабля, он в ней разочаровался. Заперся в грузовом отсеке и не вылезал, пока мы не взлетели.

Ни одна из планет Звёздной, имеющих статус автономии, новой планетой не заинтересовалась. Департаменты Федерации тоже оставили её без внимания. Так бы она и осталась ничейной ещё лет пятьсот, если бы не инициатива нашего Департамента.

Департамент разведки — один из Федеральных исполнительных институтов власти, занимающийся разведкой космоса, поиском новых планет их оценкой, разведкой военного характера, поиском и оценкой месторождений полезных ископаемых и так далее. Создан в 2201 году, как отдельное подразделение Департамента обороны. В 2299 выделился как отдельный Департамент со множеством функций. Имеет собственный разведывательный флот, множество баз и несколько боевых корабле й класса от эсминца, до флагманского линкора (линкор имеется только один и служит больше как научное судно, нежели как военное.). Финансируется из бюджета Федерации и собственного, величина которого строго ограничен а «Законом о Самостоятельном обеспечении Департаментов» от 2356 года. Отдельная служба Департамента (штат отдела пять человек) занимается пригодными для колонизации планетами, теми, что были отвергнуты всеми официальными институтами. Справка базы данных бортовой системы.

Её предложили частным лицам, корпорациям и общественным организациям. Что, на мой взгляд, было большой ошибкой. Выплатив Конту

Конта или констатирующая выплата, определение обозначающее выплату определённой суммы кредитов Департаменту разведки, за получение статуса владения планетой, месторождением на космических объектах и лунами, с подписанием соглашения о признании себя автономной частью Звёздной Федерации на срок не менее ста лет.

Организация этого Гентри, начала активную колонизацию. Их было тысяч двадцать, половина наёмные рабочие, много семейных с детьми — в общем, хуже состава для колонизации той планеты, придумать было сложно. Несмотря на полную информацию, собранную разведчиками вроде меня и автоматическими зондами, они всё равно действовали по-своему. Мирное сосуществование и любой, даже самый враждебный мир примет тебя — если я правильно запомнил их главный идеологический лозунг. Они собирались строить пасторальную колонию и направить туда колонистов даже без боевого оружия, только с гражданскими пугачами. Насколько я знаю им, именно по этой причине, мгновенно отказали и собирались даже вернуть Конту. Лично Гентри или кто-то из руководства объединения, предпочёл компромисс. Найти самостоятельно такой мир в глубинах космоса, могли себе позволить только силы Федерации, то есть конкретно наш Департамент или флоты корпораций, так что у организаций вроде Гентри, особого выбора не было. Корпорации просят за свои, даже бросовые планеты такую плату, что их взять могут только такие же корпорации. Вот и получалось: или договориться с нами или ждать ещё бог знает сколько лет, пока Департамент найдёт ещё одну планету, которая окажется, никому не нужна. Они наняли две тысячи солдат Саллашей, сроком на один год, и получили свою планету. Увы, что-то там не срослось. Статус автономии, многие колонии просто обожают и мечтают о нём как о высшем счастье. К сожалению, они не осознают последствий. Потому-то статус автономии так сложно получить, вопреки распространённому мнению, будто Федерация не даст статуса, пока не выжмет из колонии всё до последней капли. Автономия не имела постоянного гарнизона Департамента обороны, представительств других Департаментов. Автономии не включались в маршруты кораблей Департамента медицинской помощи, если автономия не направляла официального запроса, на внесение себя в такой маршрут — чего они никогда не делали, стремясь порвать как можно больше ниточек с ненавистным диктатором, коего для них олицетворяла абсолютно любая власть. Торговые маршруты не менялись, не корректировались, как в случае с заселением планеты от лица именно Звёздной. Нередко молодые автономии, числом в одну планету и с низким уровнем населения оказывались в изоляции многие годы. Я приземлялся на таких. На время моего прибытия космодром стал местом массового паломничества — многие впервые в жизни видели корабль-разведчик. А последний корабль, который они вообще когда-либо видели, был их собственным грузовым транспортом — громадный, неповоротливый пузан неспособный входить в атмосферу, потому что развалится к едрёне фене ещё в стратосфере. Даже юркие, всегда выкрашенные зелёными цветами, кораблики налоговых инспекторов (разведчики в шутку прозвали их «кредитозведчики»), на такие колонии не садились. Первый отправлялся только после 20 лет существования автономии, для «оценки финансовой ситуации». Ну, если проще — смотрел чего и сколько можно собрать с бедолаг поселенцев. Если колония процветали, и содрать уже было что, Департамент кредитозвездчиков, получал отчёт, и решал вопрос о начале и способах доения нового налогоплательщика. Но иногда они прилетали не через 20 лет, а значительно позже. Я приземлялся на такой автономии, где о зелёных корабликах не слышали вообще, хотя их срок подбирался к шестому десятку. Статус автономии, почти всегда означал изоляцию. И Гентри попал в такую же яму, как и многие до него, отказавшись от записи в маршруты медицинской службы. Для автономий сия услуга была не бесплатной, так что Гентри отказались. И попали в неприятности.

Я был первым, кто туда прибыл через пятнадцать лет после приземления колонистов. То, что я там увидел заставило меня посадить корабль в горах и начать разведку поселений. Общество воинов, поселения охотников и дети обучающиеся владеть древним оружием. Всего за пятнадцать лет, дикий мир агрессивной планеты, превратил колонию пацифистов в общество сильных, ловких и свирепых охотников. Краткая разведка, сорвавшаяся, кстати, из-за свинского характера Крэдока — мышку, видите ли, он увидел и ничего не смог с собой поделать блин…, в общем, разведка дала ясно понять, что это те самые слюнтяи из поселенцев Гентри, просто изменившиеся под давлением реальности. Их было не больше семи тысяч (остальные пали в первые годы, борьбы с фауной), но это были крепкие, сильные люди, способные, не моргнув глазам отмахнуть голову, что человеку что зверю. Вот так. А ведь приличные люди были хех…, одна из глав этой партии колонистов, страстная активистка за мир и тому подобный фетиш пацифизма, Алиса Стронг выжила — я повстречал её там. В хрониках, изученных мною перед приземлением, она представала натурально Девой Марией, персонажем сейчас крайне не популярной и почти забытой версии христианства. Перед порогом своего дома, нежный цветок Алиса, состарившаяся на 15 лет, держит черепа местных хищников подобных земному волку. Народ утверждал, что часть этих черепков добыл её юный сын (до сих пор щека дёргается когда вспоминаю этого наглого щегла не расстающегося с жуткого вида копьём), но большую часть самолично нарубила Алиса Стронг. Вот так. Где миролюбие? Куда пропали пацифисты колонии Гентри? Умерли, убиты товарищами, или съедены фауной. Выжили лишь те, в ком проснулись древние инстинкты убийства, охоты, жестокости. Увы, милосердие, сострадание, все эти эмоции искусственны и стоит только сунуть нос в дикий мир, лишённый выдуманных нами условностей и в нас просыпается зверь. Потому что мы звери и есть. Самый крепкий из наших инстинктов, жажда крови. И тут я понимаю Природу. Если бы среди божьих одуванчиков Гентри были только одуванчики, я бы приземлился в руинах колониального города, посреди слоя, выбеленных ветрами и солнцем, костей.

Где-то читал, а может, видел в Вирт-модулях, люди начали дичать, оказавшись на необитаемой планете и их капитан призывал всех оставаться людьми даже в такой тяжёлой ситуации. Его съели потом…, вроде хищники. Точно не помню. Так вот колония Гентри убедительно доказала, что, оставаясь людьми, двуногие выживут где угодно. Просто надо понимать, что люди — очень живучий и чрезвычайно кровожадный вид. Ну, а как иначе? Эта кровожадность, жестокость, всё то, что цивилизация считает отрицательным, наша единственная страховка. Стоит нам попасть из наших уютных городов, полных роботами и высокими технологиями, в обычные джунгли на той же Драконьей спине и все искусственные налёты слетят с нас как осенняя листва с деревьев с первым порывом зимнего ветра. Увы, милосердие и весь пакет пацифизма — роскошь, которую мы можем позволить себе только в стенах наших городов.

Природа застраховала нас инстинктами, которые не дадут человеку погибнуть как виду, если вдруг, тёплый уют городов канет в лету…, вух! Я таки философ! Ну, а что такого? Бравый полковник, который способен к отвлечённым размышлениям и способен поддержать даже такой мутный разговор — очень помогает в путешествиях по барам космических станций и космодромов. Нашего брата звездолётчика девушки станций и колоний любят и ценят. И чем умнее, выше звание, тем больше любят. Хе-хе…, это всё приятно, но суть в том, что я вывел эту теорию не только на основе истории колонии Гентри, в моёй биографии масса подобных эпизодов. Люди меняются, в одном столетии они носят одно, в другом совсем другое. Их философия тоже терпит изменения, но инстинкт убийцы никуда не исчезает, не меняется.

Он, этот инстинкт — наш страховочный трос от вымирания.

Куда делись Саллаши, мне так и не удалось выяснить. Но, скорее всего, отбыв положенный год, они погрузились на свои корабли и покинули планету. Может, прихватив кроме своих денег, часть вещей поселенцев. Солдаты Саллаша редко воруют — они считают, что воровство пятнает их честь. Но, что удивительно, свистнуть конфетку, для них несмываемый позор, а вот тиснуть бластер — доблесть. Могли и утащить арсенал колонистов, может, потому у них использовалось в основном древнее оружие на вроде мечей и луков. Надо как-нибудь снова сесть на их планете…, только Крэдока на этот раз я запру в грузовом отсеке. Хм…, кто из ребят занимается этим сектором? Надо бы пообщаться, если снова снарядят во внешние патрули…, эх, внешний патруль…, а мог бы сидеть в кабинете, на одной из космических баз, перебирая бумажки или командовать одним из военных кораблей Департамента. Звание позволяет и даже требует. Конечно, линкор мне никто не даст, тут дело даже не в звании, а в навыках и специальном образовании — нету их у меня. Я Пегасом прекрасно управлял, но он куда более совершенен технологически, чем любой корабль Федерации. Пегас может положить на лопатки небольшой флот, даже под управлением подростка. Но вот эсминец или лёгкий крейсер — я вполне мог бы стать там капитаном. Звание, награды, заслуги и такие связи, каких нет даже у нашего главы. И не будет никогда. Ни у одного из людей Федерации, потому что сам факт некоторых из этих связей, является государственной тайной. Хм…, собственно называть это связями или знакомствами в нужных кругах, не стоит. Эти связи носят не личностный характер, а долговой. Причём должник, как раз государство. Именно поэтому я — полковник с десятком высоких наград и целым списком заслуг, могу летать в гордом одиночестве на обычном разведчике, в компании с блохастой животиной, по имени Крэдок. Обычно на таких кораблях не служат люди званием выше капитана, а три майора на всю огромную банду разведчиков глубокого космоса уже нонсенс. По распорядку полагается только один майор и никаких полковников. Хе-хе, а я просто не хочу уходить из этого подразделения разведки. Мне нравится тут, и пока я того желаю, я буду служить именно тут, даже если получу звание генерала. Здесь я свободен и выполняю полезную работу для Федерации, регулярно получаю адреналин и постоянно новые впечатления — по мне работёнка. И другой не желаю. По крайней мере, в этом столетии. Может, в следующем я передумаю, а пока буду бороздить просторы галактики на своём маленьком разведчике.

Что-то я совсем ушёл от темы. Сюжет. Для появления мы наметили почти начало. В том мире, среди фантомов, существовали вампиры. И на этих клыкастых негодяев, охотились люди. Такие, что во сне приснятся — не отбрыкаешься, проснёшься, с кровати упадёшь и лицо разобьёшь, когда в двери начнёшь ломиться со страху, да сослепу по случаю всё ещё закрытых глаз.

Там вампиры их очень боялись, буквально до дрожи в коленках. Стоило раз посмотреть то кино и становилось понятно, отчего этих доблестных рыцарей света, до чёртиков боятся даже вампиры. Они истребили практически всю популяцию кровососов. По крайней мере, они сами были в этом уверены. Увы, они сильно ошибались. По их прикидкам, они нашли последних, и там их было не более десятка. Ночной стриптиз клуб, для дальнобойщиков и вообще всех кто заедет на огонёк — именно там и было последнее логово вампиров на всей Земле…, в красную книгу бедолаг никто не занёс, вместо этого за ними приехали охотники, дабы совсем истребить.

Вампиры оказались не пальцем деланные и приготовили охотникам ловушку из двух ступеней. И первой ступенью была попытка убедить их в том, что они полностью правы — вампиров осталось на один хороший перекус медведю и никаких охотников они не ждут. По фильму охотники попались, дали втянуть себя в бой и, когда был сделан шаг на вторую ступень, все охотники оказались разделены, кровососы повсюду и куда не кинься, со спины всё равно достанут. Так получилось, что план сработал, охотников перебили, но, вместо того, что бы добить, позволили им превратиться в вампиров и бросили на произвол судьбы. Потом весь фильм эти охотники пытались жить дальше и продолжали искать вампиров. Не знаю, чем кончилось. Мы выбрали самое начало Большого мочилова.

В тот раз мы немного изменили взятый с собой оружейный комплект — прихватили по паре наступательных пехотных гранат. К тому времени, мой личный стандартный набор оружия в этих походах уже сложился. Почти всегда я брал одно и тоже оружие, дополняя его более тяжёлым в зависимости от ситуации. У моих спутников, такого стандарта пока не сложилось и они вооружались так же как и я. Исключение Артур. Он с самого первого общего выхода в миры фантомов, вооружился по-своему. Взял свой жутко неудобный меч с излучателем, два силовых ножа, всем нам знакомых по службе в «Кондоре» и тем ограничился.

Мы шли с благой целью, даже с двумя — спасти несчастных, маньякообразных охотников на вампиров и перебить побольше кровососов.

Переход закрылся за нашими спинами, и мы привычно осмотрели местность, на предмет опасности. Чисто. На многие мили вокруг пустыня, солнце падает за горизонт, перед нами громадный бар из дерева и камня — скорее всего, построен на руинах древнего каменного строения. А за спиной десятки автомобилей и шоссе, уходящее за горизонт в обе стороны.

— Жарковато. — Произнёс кто-то из нас. Я запомнил именно эту фразу, потому что она оказалась довольно таки ироничной, хотя тогда никто этого и не знал. Имелся в виду жар остывающей пустыни, после ежедневного выжаривания на солнце. А спустя часа полтора стало жарко во всех смыслах этого слова.

Бар уже закрылся, впустив всех посетителей. По фильму он закрывался изнутри, и народ там развлекался, пил, кушал, смотрел на танцующих красоток, пока вампиры не начинали обращаться и жрать всех подряд. Судя по музыке — было похоже на рок, разноголосым воплям, доносившимся из-за деревянных двустворчатых ворот, тут служивших парадным входом, мы пришли до начала массовой резни. Точно так, как собирались.

В ворота мы культурно постучались. Потом постучались не культурно, они жалобно затрещали, и кто-то за ними заорал что-то неприличное. Мы дружно послали этого сквернослова на то место, которое он упоминал в своей речи и втроём врезали по воротам так, что деревянная перекладина засова с жутким треском развалилась пополам. Втроём…

— Артур мля!

— Чё? — Проворчал наш друг, вылезая из ближайшей к бару машины. Глянул на нас и развёл руками. — Я первый раз тут. — Он указал рукой за спину, на машину из которой вылез. — Настоящий. Не декорация…

— Сейчас тут всё настоящее Арт. — Это сказал Андрей, а Вася с улыбкой кивнул. Они переглянулись и расхохотались…, видать вспомнили один из своих походов, без моего участия.

— С трудом верится просто…

Тут ворота распахнули настежь, от последнего, контрольного пинка Васи и нас захлестнуло волной самых разных звуков. Ор, смех, крики похабного содержания, музыка — народ развлекался. А мы чем хуже?

Плечом к плечу, мы трое зашли внутрь, миновав корчащегося и подвывающего от боли, лежавшего на полу человека. С бедолагой случился жуткий несчастный случай: он ринулся к нам, что-то возмущённо крича, вдруг запнулся и очень неудачно рухнул прямо на мой кулак. Причём дважды! Очень невезучий парень.

Пока мы двигались по огромному залу вампирского заведения, Артур опять потерялся. Стоило нам оглянуться, как он тут же сделал вид, что хотел помочь несчастному и только поэтому оттягивал ему веки, щупал щёки, а потом, растерев на пальцах каплю его крови, понюхал. Это он диагноз значить ставил. А за ухо дернул, конечно, случайно. Вышибала, которому я, похоже, сломал нос, после «помощи» Артура замолчал и только пялился на него круглыми як блюдца глазами. Да и некоторые посетители тоже. Со стороны, если не знать кто такой этот парень в гоп-костюме 21-ого века, казался он просто очередным психом, самовольно покинувшим, специализированное заведение для людей его типа. Несуразно толстый и большой меч за спиной парня, только усиливал это впечатление. Оно кристаллизовалось в полную уверенность окружающих, уже в следующее мгновение сего чудесного вечера. Стоны вышибалы привлекли внимание сразу нескольких служащих бара. Официантка, поставив поднос на ближайший столик, бросилась к парню, пускающему носом красные пузыри и села перед ним на колени. Стала вытирать салфеткой его помятый фейс. Артур сидел на корточках рядом. Смотрел на девушку. Потом взял и дёрнул её за грудь и ей же восторженно заявил:

— Настоящая!

Получил пощёчину и успокоился. Стал нас искать взглядом. Мы уже нашли пустующий столик и расположились там, Андрей как раз делал заказ, состоявший в основном из спиртного. Я любовался местными красотами — готическим стилем внутреннего убранства и полуобнажёнными танцовщицами. Красивые они там были, до того как началась резня. Что интересно, для танцовщиц тут имелась не одна большая сцена, а десятка полтора микро подиумов, на которых девчонки и выделывали разные соблазнительные па, лишь частично, танцевального смысла.

— Поможем? — Оторвал нас от наших дел Вася и указал рукой на Артура, так и стоявшего у входа. Он не мог нас отыскать в полумраке шумного, битком забитого зала. Друзья избитого вышибалы, тоже нас проворонили, а вот Артура, пристающего ко всем подряд, обнаружили без проблем. И теперь, четыре квадратных мальчика, двигались к разбитому выходу со всех концов зала. Ещё двое пока закрывали ворота, меняя разбитый засов, но они бросали на парня такие злобные взгляды, что не оставалось сомнений, что, закончив с дверью, они присоединятся к нападению на нашего друга.

— Да, конечно. — Сказал я, и парни почти разом кивнув, стали подниматься. Я хохотнул, вызвав недоумение на лицах друзей, и повернувшись к Артуру крикнул, дополнительно помахав ему рукой. — Артур! Арт! — Он заметил меня и я указал на вышибал пальцем. Артур кивнул, показывая, что увидел опасность, а потом я таким же криком добавил. — Не убивай их только! И не калечь, выруби!

— Я не совсем то имел в виду…

— Думаешь, Артуру шибко нужна наша помощь, что бы уделать шесть качков?

— Вась, — парень в тот момент покраснел и слушал Андрея слегка надувшись, — Арт нас с тобой в спарринге уделывал. Серый прав: помощь нужна этим придуркам, а не Арту.

Вася пожал плечами, но на всякий случай откинул полу своего пиджака, с красными кожаными вставками на плечах, в виде вспышек пламени. Кобуру бластера он расстегнул. Но это было лишним. Артур встретил вышибал стоя прямо, в очень неустойчивом положении. Один не сильный толчок и другой на месте Артура хлопнется на пол. Первый добравшийся до него вышибала, ударил боковым, почти классическим ударом из арсенала бокса. На его месте я бы так не рисковал. Артур увёл руку амбала мягким блоком и буквально сросся с ней в захвате. Используя энергию удара и собственное падение, вызванное амортизацией блока, он швырнул мощную тушу парня в ворота с такой силой, будто того с катапульты выстрелили. Бедняга улетел на улицу, поломав своим толстым лбом новый только что установленный засов. Ещё двое были на подходе и двое, едва не сбитые с ног, орущим телом собрата, бросились со спины. Арт ударил классикой — вертушкой с ноги, в прыжке. Оба улетели к воротам со свёрнутыми на бок челюстями. Двое, шедших из зала, остановились перед Артуром. Секунд 10 они стояли на месте.

— Добро пожаловать? — Неуверенно произнёс один из них, вымученно и криво улыбнувшись.

— Угу. — Кивнул парням Артур. И двинул к нам, через зал. По пути, снова дёрнув какую-то официантку за грудь и получив новую пощёчину. Видимо, для симметрии, что бы обе щеки покрылись ярко-красным подобием румянца.

Нас больше никто не беспокоил, и мы просто наслаждались местным праздником. Как и полный зал рокеров, дальнобойщиков и других личностей, так или иначе угодивших в это место той ночью, мы пили, ели, тискали официанток и «блуждающих» танцовщиц. Эти не танцевали на подиумах, а бродили по залу и тёрлись о всех кого попало своими соблазнительными практически голыми телами. Иногда эти девушки уводили кого-нибудь на второй этаж, по неприметной лестнице за барной стойкой. Надо полагать в номера, для услад телесных. Кстати, барная стойка там была исключительная — я таких даже в мирах фантомов больше не встречал. Она протянулась через всю дальнюю стену бара и подковой охватывала часть боковых стен. Учитывая циклопические размеры главного помещения бара — стойка была реально гигантской. Хорошее местечко было. Мы неплохо отдохнули там, ожидая начала вампирского обеда, в котором роль блюд отводилась посетителям. И меню там собралось шикарнейшее. От 20 до седых волос. Толстяки и атлеты, очаровательные девушки и страшные их пародии, различных возрастов. Даже парочка детей была. Рокеры, водители, бандиты, горожане, ехавшие этим шоссе с единственной целью — ища новые экзотические впечатления. Даже слюнки текут…, да, я знаю, о чём говорю. Я не питаю пристрастия к вампирской диете, но отлично их понимаю. Кровь юной девушки, кровь ребёнка и та же жидкость в венах здорового, полного сил мужика — всё это очень разные блюда. Никогда не пробовал, но точно знаю. Моё тело, заполучившее новые, не планируемые при рождении, инстинкты, знает. И чем моложе, тем слаще кровь…, забавно всё-таки. От вкуса крови, даже собственной, меня мутит, а запах возбуждает аппетит и выбрасывает на поверхность знания, которые доступны лишь вампирам. Ага, там как раз, я и обзавёлся этой своей особенностью.

Охотников мы сразу не заметили, но незадолго до начала вампирского ужина, таки засекли. Семь человек, все в плащах и плотных куртках, они сидели за одним столом у самой стены. Мало пили, ничего не ели, на девушек внимания не обращали, будто солдаты, засевшие в укрытие и ждущие приказа к атаке, который вот-вот прозвучит. Собственно, так оно и было, они ждали, когда вампиры проявят себя. Правда, мы не ожидали, что охотники на вампиров палец о палец не ударят, пока зал не очистится и будут спокойно ждать, когда погибнет последний человек. Грубо, конечно, но мы их бездействие поняли: ребята желали действовать наверняка. Уничтожить всё живое, что бы ни один случайно укушенный не унёс с собой вампирскую заразу. Жёсткие ребята, но их подход обеспечивал стопроцентную эффективность. К сожалению, для них, охотники не подозревали, что попали в ловушку.

В какой-то момент (мы уже все хорошо приняли на грудь, мир стал видеться ярче, а мысли принялись запинаться друг об друга), началось время ужина для кровососов.

Музыканты, игравшие рок принялись не по-детски бушевать, извлекая из своих инструментов дикую какофонию тяжёлых металлических, но не лишённых ритма, звуков. При этом лица творчески одарённых, слегка пьяных ребят, претерпели некоторые метаморфозы. Клыки отросли так, что рты закрываться перестали, глаза покраснели, лица сморщились, обретя выражение демонических масок Вуду. У нас на столе как раз зажигательно извивалась одна из «блуждающих» танцовщиц. Смена ритма музыки с тонизирующего на конкретно свихнутый, будто стала сигналом для неё. Красавица прекратили танцевать, и вытянулась в струну. Её милое личико медленно менялось, превратившись сначала в морду, потом почти в свиное рыло и, наконец, в нечто настолько уродливое, что Андрея, минуту назад с ней целовавшегося вывернуло. Причём на стол, а там как раз стояла стройная ножка энтой образины. Она даже скалиться клыками перестала — наверное, увидев её превращение, люди часто так делали, но вряд ли они часто делали это ей на ногу.

Девушка яростно взвыла и, кажется, собиралась покусать моего братца, да не успела — световой клинок вещь такая, шибко не забалуешь, а когда сразу два таких тебя на фарш выносят, вероятность выживания, равна нулю.

— Ёпт…, жуть какая… — Проговорил Артур, когда мы с Васей, взявшись за столешницу и наклонив стол к полу, стряхнули со стола обрубки вампира и всё что там было.

Мы не покинули своего стола, решив бездействовать пока в игру не включатся охотники. Как и они, мы ждали, глядя на разгром, учинённый вампирами.

Весь персонал, от бармена до музыкантов оказались вампирами. Даже несколько посетителей. Все они перекинулись в «обеденный» облик, отрастив аж по четыре длинных клыка. Главный вход захлопнуло металлической решёткой и началось. Людей не просто выпивали, прокусив шею или конечность, их буквально рвали на куски. Те вампиры больше напоминали оборотней в своей манере обращения с жертвой.

Мы смотрели на всё это, и не скажу, что нам понравилось. Даже у меня волосы начали шевелиться. Массовые убийства нам доводилось и видеть и самим в них участвовать во время службы, но что бы убивать толпу людей вот так — жуткая картина. Они для нас всё также были просто пустыми фантомами, которые испарятся как призрачный сон, едва мы пересечём грань, но вид зала, в котором этим призракам открывают бошки и конечности, пронял нас. Тогда мы впервые проявили истинное участие в судьбе фантома так, будто бы он был настоящим живым человеком, а не выдуманной для себя самих целью.

За молоденькой девушкой, парня которой только что разорвали на куски, увязались сразу три кровососа. Как и большинство посетителей, она с воплями ужаса начала метаться по комнате. Вампиры не торопились, выдёргивая из охваченной паникой толпы, тех, кто им понравился и ужинали, а то и просто рвали людей на части, думаю, испытывая от этого удовольствие. Из трёх, один так и сделал. Двое продолжали носиться за девчонкой и, так получилось, что она оказалась у нашего столика. Упала перед Андреем и вцепилась ему в ногу обеими руками.

— Помогите, прошу вас! — Закричала она, глядя на него большими, полными ужаса глазами. Помню выражение лица Андрея. Как оно менялось. Возмущение, злость, когда девушка вцепилась в него, едва не оторвав штанину. Уверен, он хотел стряхнуть её со своей ноги как облезлую бродячую кошку, просящую еды у человека, пришедшего просто, что бы выкинуть мусор. Но он посмотрел в её лицо, и выражение его собственного лица изменилось. Он был ошарашен, удивлён, мне кажется, даже слегка напуган.

— Серый, — он кивнул на девушку, прочно пришпилившую его ногу к полу, и указал глазами на несущихся к нам вампиров.

Я поднялся и первому из несчастных голодных ребят, врезал прямым ногой в шею. Тут случился казус — бедняга должен был упасть с разбитым горлом, а вместо этого у него голова отвалилась. Улетела куда-то в творящуюся вокруг вакханалию насилия и обжорства. Тело рухнуло возле девушки, и фонтан крови ударил ей в профиль. Бедняжка взвыла пуще прежнего и спряталась под нашим столом. Второй вампир нарвался на лазерный клинок.

Мы встали, обнажив оружие. Встали вокруг стола и отсекали всех вампиров, неосторожно решивших, что нами можно и подзакусить. Защищали фантома и ждали действий от охотников, что бы приступить к полному уничтожению противника, сегодня имевшего статус отродья ночи, вампира…

— Запущена процедура выхода из гипер пространства.

Но охотники по-прежнему не проявляли акт…

— Что запущенно??? — Капитан вскочил на ноги.

Корабль выйдет из гиперпространства через 45 секунд.

— Какого хрена ты творишь утырок?! Включи связь, живо! Крэдоооок!

— Я не причём. Компьютер сам запустил процедуру. — Ответил встревоженный голос Крэдока. — Мрррммммиуууу…, подпространственное искривление. Очень сильное. Если не выйдем сейчас, корабль навсегда останется в гипере.

— Б…ь! — Рыкнул капитан, врезав кулаком по борту капсулы.

— Борт, пакуй запись в контейнер, выбросишь при выходе, строго по плану.

— Вууууу….Вууууу….Вуууу…. — Разнеслись по кораблю звуки сирены.

— Искривление захватило левый планетарный двигатель. — Сообщил дрожащий голос Крэдока.

— Отстреливай его нахер! С пульта, Крэдок шевели лапами! — Воскликнул капитан, бегом покидая каюту. Стук его шагов в коридоре быстро затихал, поглощённый воем бортовой сирены.

Подготовка к отключению.

Каюта опустела, лишь звук корабельной сирены полнил её. Что-то тряхнуло звездолет, и жуткий скрежет разнёсся по его коридорам.

— Выход из гиперпространства через 20 секунд.

Творческий модуль отключен. Запуск модуля корректирующей обработки текста отменён.

— Вуууу….Вуууу….Вуууу…

— До выхода из гиперпространства 15 секунд.

— Кррррщееесррррррр…

— Я отстрелил двигатель. Корабль ведёт, отклонение по горизонту 1 градус, по вертикали 3.5 градуса, квантовое смещение 45 единиц, отмечаю сильное гравитационное воздействие.

— Вуууу….Вуууу….Вуууу

— Отключил. Второй движок отстрелен. Сергей прекрати материть меня! Я слышу вибрации звука лучше людей — даже если ты в грузовом отсеке будешь говорить я усл… Иди ты сам туда скотина, а ещё полковник мрррр…

— Выход из гиперпространства через 10 секунд.

— 9 секунд.

— 8 секунд.

— 7 секунд.

Конец записи.

Апрель-май 2012 года.