Мараграс

– Мара, что там за шум во дворе? – Доран, наполнив кружку для Харана, недовольно посмотрел на племянницу, стоявшую у окна и смотревшую во двор.

– Макс, – грустным голосом коротко откликнулась девушка, не отрывая взгляда от окна.

– Что он там опять делает? – Хозяин постоялого двора сел на табурет за стойку, придвинув поближе кружку с пивом.

– Кричит на сестер. – Мараграс легким кивком указала на взошедшие на ночном небе луны, и продолжила смотреть, как парень ударил предплечьем левой руки о сгиб правой с выставленным средним пальцем, направив этот жест в небо, и что-то зло прокричал на своем странном языке, после чего приложился к поднятому с земли кувшину. Оторвавшись от эля, Макс опять что-то громко сказал, полурыча и ткнув пальцем в пустоту: похоже, это было ругательство, за эту десятину Мара уже начала разбираться в смысле некоторых слов, по крайней мере, уже могла отличить ругательства от остальных слов странного языка северянина. – И, кажется, с кем-то ругается… похоже, сам с собой.

– У этого парня мозги ветром продуло, – проворчал Харан, сделав глоток эля. – Целыми днями только пьет и играет на мирате да ругается по ночам неизвестно с кем. Гнать его надо, Доран. От полоумных никогда нельзя ждать, ничего хорошего.

– Ты забыл вспомнить, что он еще и работает, – задумчиво проговорил Доран. – Да и менестрель он неплохой, а что главное – необычный. Заходить в наше заведение входит в моду, даже у тех, кто живет в верхнем городе. А это, ты сам должен понимать, сказывается как на моем, так и на твоем кошельке.

– Не все меряется деньгами, сотник, – хмуро проговорил асани.

– Это я знаю не хуже тебя, – раздраженно дернул щекой хозяин заведения. Взяв в руку кружку с пивом, он задумчиво посмотрел в сторону окна, у которого стояла его племянница. – Тебе его поведение никого не напоминает? Симора помнишь?

– Помню, – отставив кружку, Харан посмотрел в ту же сторону, что и его старый приятель, – у молокососа сдали нервы после первого штурма. Сначала орал, пил, потом тихим стал. А через неделю зарезал половину своего десятка ночью на привале, пока его булавой по черепу не успокоили. Именно этого я и боюсь. Вот только у этого полоумного менестреля шторм в голове еще сильнее, чем у Симора, – хмуро закончил свою мысль бывший наемник.

– Не нужно его выгонять, дядя. – Мара проводила взглядом северянина, который зашел в свой сарай и закрыл дверь.

Ей вдруг вспомнилось, какой она пришла на порог этой таверны три года назад. Голодная, затравленная, изможденная долгой дорогой, за одну проклятую ночь лишившаяся матери, старшего брата и младшей сестры. Вынужденная бежать из дома в соседнюю страну к единственному родственнику и стать из баронессы Ди’Костра просто Мараграс. И все из-за того, что ее отец отказался породниться с семейством Ди’Мора, отдав ее замуж за наследника фамилии, а вместе с ней – и часть южных территорий баронства с серебряным рудником. Отец был убит на дуэли.

– Я подумаю, племяшка, – Доран приобнял девушку и погладил по голове, – иди спать, завтра много работы.

Максим

– Вас снова две?!

Изрядно напившись, я стоял посреди заднего двора «Старого наемника» и с кривой злой усмешкой смотрел на ночное небо, на котором, как, впрочем, и всегда в этом мире, взошли две луны. Местные называли их сестрами, считая луны отражением богинь.

– Местные в вас верят! Может, вы и правда богини?! Может, это именно из-за вас я здесь?! Молчите?! Вы не сестры! Вы стервы! Вертел я вас обеих и весь этот проклятый мир! Я вас… – сорвавшись на мат, я высказал все, что думаю о сложившейся ситуации в целом и о местных богинях в частности, – …и высушу!

Закончив монолог, я изобразил известный всем в моем мире жест с выставленным средним пальцем на правой руке и, наклонившись, подобрал с земли кувшин с элем. Еще раз бросив злой взгляд на безмолвное небо, сделал большой глоток.

– Выговорился? – тихим голосом прошелестела рядом темная фигура с белыми глазами.

– Отвали от меня, тварь! – жестко отпарировал я ночной леди, которая за прошедшую неделю успела изрядно достать.

Сплюнув в траву, еще раз прошелся матом по местным божествам, которых оказалось целых четыре: две сестры-луны, их брат-солнце и их отец – создатель звезд, неба и, в частности, этого гребаного мира. Короче, я прошелся по всему их семейному древу, но, как и обычно, отвечать на эту дерзость они не спешили, и, бросив злой взгляд на все так же маячившую рядом девушку-тень, я вернулся в свой каменный сарай и, захлопнув дверь, сел на лежанку, скрестив ноги. Шиза прошла сквозь стену и молча остановилась в трех шагах от меня.

Делать вид, что я сумасшедший, становилось все сложнее, особенно после того как три дня назад я спустился в ледник, находящийся в подвале постоялого двора, и обнаружил рядом с ящиками со льдом кубы из темно-зеленого стекла размером с футбольный мяч, от которых веяло холодом. Местные приборы освещения тоже все больше стали напрягать. Оба прибора объединяло отсутствие признаков того, что к ним тянулись провода, и оба представляли из себя монолитные куски стекла, внутри которых с трудом просматривались какие-то конструкции. После всех этих открытий моя навязчивая Шиза предстала передо мной в новом свете. Ничего спрашивать у кого-то из местных я не стал: наверное, боясь услышать ответ…

Сделав еще один глоток, уперся взглядом в каменную стену. Я сорвался. В первый раз в этом мире почувствовал себя в безопасности, моя психика решила расслабиться, и я сорвался. После посещения местного фармацевта, у которого закупался Сафар, на следующий день после моего устройства на работу, и получения от него консультации о своем физическом здоровье и новых настоев, я окончательно успокоился и, вернувшись в «Наемника», пошел вразнос…

На мне висело два трупа. Два мертвых человека. Я никогда не считал себя пацифистом, веря в то, что после пересечения определенной черты человек превращается в бешеное животное, которое как можно быстрее стоит усыпить. Серийные убийцы, террористы, педофилы, насильники. Закопать и забыть. Но от этого было не легче. Я точно знал, что, если бы мне дали шанс переиграть все заново, я бы поступил точно так же. Старый сам виноват. Данко… Данко уже давно должен был перестать коптить небо. Но на душе все равно было паршиво…

А эта черная тварь, что за мной ходит… Я перевел взгляд на фигуру, которую с трудом можно было разглядеть в тусклом свете сестер, просачивающемся сквозь узкие прямоугольники окон. В сверхъестественное мне верилось с трудом. Даже при учете перехода между мирами эта персона расшатывала уже сформировавшуюся картину мира. Усугубляла мое бредовое состояние постоянная боль, поселившаяся после первого приступа странных снов и кровотечения. Сильнее она не становилась, но и полностью проходить, похоже, тоже не собиралась. Фармацевт три дня назад, пожав плечами в ответ на мои жалобы, только выдал дополнительную порцию грибного отвара.

– Ты же та рыжая красотка, что приходит ко мне во сне? – Криво усмехнувшись, я посмотрел в белые, без зрачков глаза, впервые за все время обратившись к ней.

– Да… – лаконично прошелестела в ответ Шиза.

– Так какого черта ты в таком облике? Лишний раз на нервы подавить? – Я продолжал сверлить взглядом жуткие глаза.

– Ты слишком сильно фонишь, а у меня и так плохая привязка к этой планете. Сформировать более сложную проекцию непросто, – ответила тень.

От сказанного я рассмеялся.

– Фоню? Чем?! Радиацией?! Нашла тоже жертву облучения! – Я расходился все сильнее. – Так какого черта ты ко мне прицепилась, если ты не фантазия моего воспаленного мозга, и, по твоим словам, даже не с этой планеты? – Я обвел широким жестом окружающее пространство.

– Мне нужна твоя помощь. Ты обязан мне жизнью и только благодаря мне до сих пор дышишь.

Слова тени еще больше развеселили.

– Я тебе обязан? Когда же я успел вляпаться в такие долги? – Зло рассмеявшись, я продолжал смотреть на нее.

– Забыл кровотечение? А нынешняя боль в теле тебя не беспокоит? – точно на что-то намекая, усмехнулась тень. – Ты должен мне открыться, это нужно в первую очередь именно тебе. Твои энергоканалы не выдерживают, а я не могу полностью отсечь потоки.

– Энергоканалы? А ты у нас профессиональный электрик, как я понимаю? – острый сарказм сквозил в голосе. – Извини, детка! Понимаешь, в кино всегда показывают, что если кусок тьмы с белыми глазами просит тебя ему открыться, то обычно это не заканчивается ничем хорошим. А я человек наивный, кинематографу привык верить. – С издевательской усмешкой я сделал новый глоток из кувшина.

– Не хочешь спасти свою жизнь? Чего ты вообще хочешь? Я могу тебе дать многое, – тихо прошелестела тень.

– Я хочу? – Я рассмеялся, даже если это не бред моего воспаленного мозга, то чем мне может помочь кусок тьмы? – Записывай! – Сделав глоток из кувшина, я начал перечислять с издевательской улыбкой: – Во-первых, миллион баксов. Мелкими купюрами. Учти, принимаю только рублями! Во-вторых, двух мулаточек, желательно гимнасток, но можно и просто моделей нижнего белья, это не критично, оставляю на твое усмотрение. Ну и, в-третьих – конечно, куда-нибудь на пляж, где пожарче! – Вскочив на ноги, я начал расхаживать по сараю, все больше распаляясь. – Чего я хочу! Домой хочу! В Сибирь! В Россию, твою мать! – На последней фразе я с силой метнул в тень практически опустевший кувшин.

Сосуд пролетел сквозь нее и разлетелся на мелкие осколки, ударившись о стену. Криво усмехнувшись, я сел возле стены и, сцепив руки на затылке, упер локти в колени.

– Этот мир настолько плох? – усмехнулась девушка.

– У меня и в родном все было неплохо, – устало ответил я. – Не беси меня, исчезни.

– Я могу помочь тебе вернуться, – донесся голос практически растворившейся в окружающей темноте Шизы.

Посмотрев с минуту на то место, где пару мгновений назад стояло мое наваждение, я лег на лежанку и отключился.

Игнорируя уже ставшую привычной головную боль от похмелья, я вышел из сарая и потянулся всем телом, щуря глаза. Солнце уже успело взойти. В десяти шагах от меня, весело переговариваясь, кружили друг против друга два старых наемника с деревянными мечами и щитами. Хозяин постоялого двора и вышибала. Человек и асани.

Не обратив на меня никакого внимания, они продолжили рубку. С минуту понаблюдав за ними, я подошел к бочке, наполненной дождевой водой, рядом с моим сараем и взглянул на отражение, опершись руками на края. С водной поверхности на меня смотрел усталыми глазами измученный парень с длинным тонким шрамом под левым глазом, тянувшимся почти до скулы, заросший бородой и с глубоко запавшими глазами.

– Так дальше жить нельзя.

Отражение не ответило. Резко опустив голову в прохладную воду, я с десяток секунд подержал ее там и, выпрямившись, разбрызгивая вокруг себя воду, встряхнулся по-собачьи.

– А мы думали, что ты там решил утопиться, – раздался позади веселый голос асани.

Обернувшись, я увидел, что спарринг-партнеры прервали свою тренировку и теперь, весело скалясь, смотрели на меня.

– Даже не мечтай, Харан, – усмехнулся я в ответ клыкастому и почесал мокрую бороду. – Я хотеть, тьфу, хотел спросить… бритвы ни у кого одолжить нельзя?

– Можно, – ответил Доран. – В предбаннике сундук стоит. Справа в нем кожаный футляр, там найдешь бритву.

– Благодарю!

Вернувшись в свой сарай, я подобрал вещмешок с одеждой и бинтами и направился в баню. Быстро помывшись, обработав раны мазью, выданной травником, и выпив настои, принялся за бритье. Орудовать опасной бритвой рядом с сонной артерией, смазав бороду куском похожего на хозяйственное мыла, было тем еще удовольствием. Порезавшись несколько раз и обласкав все бритвенные принадлежности матом, я кое-как закончил. Постирав грязную одежду и переодевшись в чистое, пошел на кухню.

– Вина или эля, Макс? – спросил Талин, тринадцатилетний племянник Лораны, помогающий на кухне, явно удивленный моей выбритой физиономией.

– Чифы, Талин. – Усмехнувшись, я осмотрел кухню.

Лорана что-то помешивала в большом котле, из которого вкусно пахло. Мара занималась нарезкой овощей. Талин подал мне кружку, в которой был горячий, мутно-белого цвета напиток. Его варили из корней какого-то растения, больше всего напоминавшего мне лопух, с добавлением трав. Отвар отдаленно напоминал по вкусу кофе, с похожим же действием.

– Спасибо, – благодарно кивнул ему. Талин ответил кивком и убежал куда-то во двор, а я подошел ближе к котлу. – Лорана, не накормишь?

Наглеть так наглеть.

– Уйди, обормот, не готово еще ничего! – взмахнула она большой ложкой и посмотрела на меня удивленно. – Ты чего это решил побриться?

– Да думал тебе так больше понравиться и ты поесть дашь, а ты меня прогоняешь и кормить не хочешь! – Быстрым движением схватив свежеиспеченную лепешку из стопки на столе в зоне досягаемости длинной ложки Лораны и сделав быстрый шаг назад, я помахал ей своей добычей. – Короче, я обиделся! Все старания зря!

Рядом раздался смешок Мары. Обернувшись я весело подмигнул ей и, отойдя в противоположный конец кухни, принялся делать бутерброд из лепешки, козьего сыра и куска холодного, запеченного вчера мяса.

Весело бурча себе под нос, я подтянул табурет и, усевшись, решил приступить к завтраку.

– Ты чего такой веселый? – подозрительно посмотрела на меня Лорана, оторвавшись от помешивания содержимого котла.

– А чего злиться? Случилось что? – приподняв бровь, я замер, не донеся бутерброд до рта.

– Ну не знаю, не я же целую неделю ходила с траурным выражением лица и дышала перегаром, – язвительно заметила шеф-повар «Старого наемника».

– Жизнь меняется, и мы вместе с ней, – пожав плечами, философски заметил я и откусил большой кусок от бутерброда.

– Откуда ж ты такой умник взялся? – Недоверчиво хмыкнув, Лорана посолила содержимое котла.

– От мамы с папой, – усмехнувшись, я откусил новый кусок.

– Поговори мне, остряк! Язык на ложку намотаю и выдерну! – ответила кухарка, улыбаясь.

– Все-все, молчу! – поднял я руки. – Только не бей!

Мара, ссыпавшая нарезанные овощи в соседний котел, весело рассмеялась, сзади меня тоже раздался хохот. Обернувшись, я увидел в дверном проеме, ведущем в зал, хозяина постоялого двора.

– Ньер Доран, я понимаю, что с моей стороны это наглость, но я хотел бы попросить вас об отгуле до вечера, – обратился я к отсмеявшемуся хозяину «Старого наемника».

Доран внимательно посмотрел на меня пару мгновений.

– Зачем тебе?

– Одежду нужно взять, не все же в обносках ходить, – дернул я себя за рубаху, которую мне пожертвовал работодатель. – Да и еще кое-что прикупить бы надо, ту же бритву.

– Иди, – усмехнулся Доран, – до вечера свободен.

Благодарно кивнув, я быстро закончил с завтраком и, взяв вещмешок и часть денег, отправился в поход по лавкам.

– Доброго дня, мастер! – войдя в дверь очередной лавки, на вывеске которой были изображены игла и нить, поприветствовал я грустного старичка за конторкой, одетого в черные штаны с заправленной в них белой рубахой и черную же жилетку.

Переведя на меня меланхоличный взгляд, старик оживился. Сначала на лице появился испуг, а затем интерес. Все как всегда, усмехнулся я про себя. Бомжа я уже не напоминал, а именно такую форму одежды местная молва приписывала диким и агрессивным полувеликанам, да и правильная речь им тоже несвойственна, максимум, что ожидалось от мерзких животных, это рычание.

Приходивший дня три назад Аласт докопался до меня по поводу, какого же я высокородного происхождения, если я не полукровка-великан. Увидя мое удивление, проинформировал, что вымахать до моих размеров можно только будучи высокородным или пытающимся под него косить великанским ублюдком. На мой логичный вопрос – разве у крестьян не рождаются высокие дети? – мне ответили, что бывает, но женщину тогда обычно подозревают в сношении либо с сеньором, либо с великаном, если таковые водятся поблизости. Если при этом у ребенка повышенная агрессия и что-то, по описанию Аласта, напоминающее аутизм, то тут без вариантов – полукровка, даже если великанов поблизости нет. Послав его тогда, я пропустил информацию мимо ушей.

Каждый встреченный принимал меня именно за полувеликана, так как у высокородных их статус на лбу написан, а точнее, сразу виден благодаря золоту и свите, да и мало их ходит по обычным лавкам для горожан, проще полувеликана встретить.

– И тебе доброго дня; что нужно? – Старик вышел из-за конторки и внимательно меня осмотрел.

– Одежда нужна, ньер, – логично ответил я.

Не за цветами же зашел к портному.

– Давай-ка посмотрим… – бормоча себе под нос, он подошел ближе и внимательно присмотрелся. – Нет, извини, готового на тебя ничего нет. Могу на заказ сшить. Годится?

– По рукам, мастер, – грустно кивнув, ответил я.

Ничего другого в общем-то и не ожидал.

– Ну тогда пошли, покажу свои изделия, что по нраву выберешь, то и сошью. И мерки с тебя снимем, – потянул меня за рукав портной в правую часть лавки, где лежала на полках одежда.

Снятие моих габаритов и выбор фасона затянулись на час, хотя после сапожника это уже не нервировало. У сапожника я проторчал тоже около часа, долго и нудно объяснял, что такое шнурки, так как никакой фиксации, кроме пряжек, здесь не было. Большинство обуви вообще шло без них, а так как обувь была тоже на заказ, то я решил попросить шнуровку.

Сделав заказ на четверо штанов и объяснив при этом, что к ним нужно пришить карманы, которые здесь, похоже, не использовали чисто из принципа, а также четыре рубахи нормального покроя, то есть заканчивающиеся где надо, а не в районе колен, и завершив список кожаной короткой курткой, отдал задаток. Мастер бил себя пяткой в грудь, что заказ будет готов через три дня, и он для этого припашет всех подмастерьев. Усмехнувшись, я прошелся взглядом по выставленной на обзор галантерее. Как объяснил мастер, работа его подмастерьев. Наткнувшись на вещмешок, сделанный из грубой черной кожи и бросив взгляд на свой, из мешковины, заштопанный в нескольких местах, без раздумий добавил его в список покупок. Также сразу приобрел широкий ремень с двузубой пряжкой.

Уже собираясь распрощаться с портным, я подошел к стеллажу, на котором лежало несколько шляп. В основном тряпичные шапки, в которых почти поголовно щеголяли портовые рабочие; каплевидной формой и загнутыми полями они напомнили мне шляпу Робин Гуда.

Проигнорировав обычную шляпу с небольшими, чуть загнутыми полями, я подошел к единственной широкополой. Повертев в руках черный кожаный головной убор с широкими ровными краями и завязками, отсчитал за нее хозяину сорок медных монет и пошел на выход.

Через час я стоял у оружейной лавки и до сих пор не мог подавить смех, вызванный процессом покупки местных принадлежностей для ухода за зубами в предыдущей лавке, а точнее – тем, как лавочник со смешным видом объяснял тупому мне, как этим пользоваться. Поймите правильно, ожидал я многого, вплоть до того, что мне принесут чеснок для дезинфекции рта, но связку «зубочисток», сантиметров по пятнадцать в длину и толщиной с указательный палец я точно не ждал. После моего наивного вопроса, как этим всем пользоваться, лавочник обматерил на местном, довольно поэтичном, нецензурном языке тупого полукровку, вылезшего непонятно откуда, и, достав небольшой нож, снял кусок оболочки с одной из палочек, показал мне белую волокнистую сердцевину и продемонстрировал весь процесс чистки зубов на собственном примере. Вдогонку к этому тростнику добрый человек мне еще выдал деревянную коробочку с серым порошком. Попробовав на вкус, я пришел к выводу, что это, похоже, зола, смешанная с мелом и чем-то еще.

Отсмеявшись, я зашел в оружейную лавку и, поздоровавшись со здоровенным бородатым мужиком, стал рассматривать товар, разложенный на столах и развешанный на стенах. Орудия упокоения себе подобных были весьма разнообразны, начиная от ножей и кинжалов, заканчивая мечами и секирами. Подойдя к столу, на котором лежали мечи, взял один, похожий на римский гладиус, и взмахнул, провернув его в руке, изобразив мельницу.

– Ньер, почем меч? – чисто из любопытства поинтересовался я.

Покупать не имело никакого смысла. Не умея пользоваться, проще отчекрыжить себе им голову, чем от кого-то защититься. Смерив меня взглядом, мужик снисходительно хмыкнул.

– Один цехин, – снизошел до ответа оружейник.

С уважением посмотрев на меч, я еще раз им взмахнул и положил на место. На золотой я могу полгода прожить, не слишком шикуя. Не очень-то и хотелось. Хоть деньги и есть, но тратиться на вещь, которой не умею пользоваться, готов я не был.

Подойдя к столу с ножами и кинжалами, внимательно осмотрел предлагаемый ассортимент и вытащил один из кинжалов. Обоюдоострый прямой двадцатисантиметровый клинок, слегка расширяющийся к небольшой гарде и резко сужающийся к острию, был выкован из металла, который больше всего напоминал дамаск. Такой же дымчатый рисунок. Рукоятка перевита кожаным ремешком и заканчивается овальной пяткой с отполированным срезом. Покрутив кинжал в руке и вытащив нож чернобородого, я их сравнил, держа рядом. Отложив нож в сторону и проведя кинжалом два удара, колющий и режущий, направленные против невидимого противника, хмыкнул. Длиннее, чем я привык, но лучше, чем у меня сейчас.

– Сколько? – повернулся я к лавочнику, с интересом наблюдающему за мной.

– Двенадцать пьесо, – одобрительно хмыкнув, ответил лавочник.

Приняв от оружейника ножны к кинжалу, я расстегнул ремень и, сняв с него нож, закрепил горизонтально кинжал, благо ножны были рассчитаны и на такое ношение. Надев ремень и поправив оружие за спиной, удовлетворенно хмыкнул: ну не было у меня привычки таскать на поясе кусок металла, постоянно бьющийся о бедро. Потратив еще три серебряных монеты на узкий засапожный нож, я пошел к своему новому дому.

Зайдя во двор «Старого наемника», увидел стайку детей, рассевшихся кто на чурбаках, кто просто на земле и тщательно выскребывающих что-то стилусами на вощеных дощечках. Напротив них сидела Мараграс и показывала буквы местного алфавита на листе бумаги, подрабатывая днем кем-то вроде учительницы начальных классов для детей тех местных ремесленников и крестьян из пригорода, у кого были лишние деньги на образование своим чадам. На крыльце кухни, меланхолично наблюдая за происходящим, сидел асани.

Махнув рукой Маре и Харану, я зашел в свой сарай и, сделав зарубку на память, что стоит попросить Мараграс поработать учителем и для меня, приложился к бутылочке с грибным отваром, пытаясь успокоить обезболивающим лекарством приступ боли. Нужно учиться читать. Менестрели хоть и зарабатывают прилично благодаря спонсорской помощи своих слушателей, но вечно драть глотку перед пьяными посетителями у меня желания не было.

– Что пьем? – раздался за спиной голос асани.

Уняв предательскую дрожь в руках, я повернулся к нему лицом и помахал бутылочкой.

– Лекарство. Травник выдал.

– Дай-ка. – Харан, взяв из моих рук сосуд, принюхался к содержимому. – Понятно… – внимательно на меня посмотрев, протянул асани, – а где одежда? Не купил, что ли, ничего, кроме шляпы и мешка?

– Нет ничего готового на меня. Обещали, что дня через три все будет готово, – ответил я, забрав лекарство и кинув его в мешок.

– Меня это не удивляет, – весело усмехнулся асани.

– Меня почему-то тоже, – ответил я с такой же усмешкой.

– Ну-ка, что за зубочистку ты взял, показывай, – произнес он, увидев на ремне, который я снял, ножны с кинжалом.

Вытащив кинжал, протянул его Харану. Асани внимательно осмотрел клинок и, щелкнув по нему ногтем, прислушался к звуку.

– Хорошая вещь. Дымчатая сталь. Неплохой баланс, – прокомментировал свои наблюдения старый наемник. – А пользоваться-то умеешь?

– Немного, – пожал я плечами в ответ.

– Пошли-ка на улицу, – усмехнулся клыкастый и, кинув кинжал на лежанку, вышел во двор.

Через минуту у меня в руках уже была короткая палка тридцати сантиметров в длину, имитирующая кинжал, Харан стоял напротив с такой же. Дети, забыв про учебу, глазели на нас и тихо переговаривались.

– Начали! – оскалился асани и перешел в нападение.

Моя палка ткнулась ему в плечо, и одновременно я упал от сильной боли в животе, куда прилетел удар чернокожего изверга.

– Поднимайся, макрель! – рассмеялся Харан.

Встав на ноги, я отдышался и первым перешел в нападение. За следующие пять минут я поднимался с земли десять раз, постоянно услаждая слух зрителей и моего противника русским матом. Статистика как всегда не врала, девять раз из десяти мы «порезали» друг друга, вот только мои удары, даже если бы были нанесены настоящим оружием, а не палкой, вряд ли бы доставили клыкастому асани серьезные неудобства, а вот его удары для меня закончились бы верным летальным исходом. Тяжело дыша, я поднялся в очередной раз и выставил перед собой руки.

– Все. Баста! – Увидев непонимание на лице клыкастого, я перешел с русского на майяра: – Хватит!

– Нормально, – усмехнулся Харан. – Видно, что есть техника, довольно интересная, но плохо отработана, – вынес свой вердикт мой противник. – Давай попробуем, чего ты стоишь в рукопашной! – и без предупреждения нанес удар в лицо.

Резко уйдя от удара, пригнувшись и приподняв плечо, повинуясь рефлексам, сразу нанес удар в селезенку. Харан охнул, а я выпрямился и постарался пробить двойку. Удар левой пришелся точно в глаз клыкастого, а удару правой так и не суждено было завершиться. В следующий момент я увидел небо, находившееся точно напротив меня. «Хорошо, что выпил настойку перед этой экзекуцией», – было первой мыслью, что пришла в голову. Вставать я не торопился. Небо было уж очень красивым, а удар у асани – уж очень сильным. Откуда-то со стороны входа на кухню раздались хлопки.

– Весело вы тут развлекаетесь, – донесся до меня голос Дорана. – Макс, ты там живой? – Я помахал в ответ рукой и начал подниматься, а хозяин постоялого двора обратился к своему другу: – Харан, мне менестрель живой нужен, – и осуждающе покачал головой.

– Да я же не во всю силу, сотник! – возмущенно воскликнул асани. – Крепкий парень, не развалится! Да и шустрый! – на последней фразе он хлопнул меня по плечу, чуть не отправив снова на землю.

– Вижу, что шустрый. Ты же вроде с севера? – снова обратился ко мне Доран, я лишь кивнул в ответ. – А почему дерешься как южанин? Да и приставка у тебя к имени рода Им…

– Почему как южанин-то? – задал я вопрос, пытаясь отряхнуться.

– Да у них распространено развлечение такое – как, кстати, и у асани, – кивнул на своего друга бывший наемник, – кулачные бои устраивать. Вот у южан очень похожая техника боя без оружия и выработалась. Так откуда ты ее знаешь? – продолжил допытываться работодатель.

– Нас так в деревне учили, – равнодушно пожал я плечами в ответ.

– В деревне… – усмехнувшись, протянул Доран, – вас в деревне, случаем, не учили мечом орудовать?

– Нет, ньер, – покачал я головой, – никогда не держал в руках.

Не считать же сегодняшний раз в оружейной лавке.

– Каким оружием еще владеешь? – заинтересовался моими способностями хозяин «Наемника».

– Немного стрелял из лука и арбалета, – честно ответил я, – больше ничем.

Ни ружей, ни тем более карабинов я здесь не видел, так что упоминать о них не было никакого смысла.

– Понятно, – хмыкнул Доран и собрался вернуться на кухню.

– Э, ньеры. Я видел, что вы по утрам занимаетесь боем на мечах, – торопливо сказал я, переводя взгляд с Харана на Дорана. Наглеть так наглеть. – Не могли бы вы мне преподать пару уроков? Или хотя бы посоветовать, где этому можно научиться?

Если бы я только знал, как пожалею об этом вопросе на следующее утро…

– Обучать макрель! – расхохотался асани. – Эй, сотник! Прям как в старые времена! – и перевел плотоядный взгляд на меня.

– Ты же работаешь в «Старом наемнике», менестрель, тут даже женщины знают, с какого конца браться за меч, – усмехнулся хозяин постоялого двора, кивнув на Мару, пытавшуюся вновь усадить детей за учебу, и, развернувшись к двери, добавил через плечо: – Начнем завтра. И не жалуйся.

Все еще громко смеясь, Харан хлопнул меня по спине и тоже зашел внутрь постоялого двора. Мысленно поставив себе галочку в небольшом списке дел, которые нужно было сделать, двинулся к сараю. Я решил поступить так же, как и в своем мире. Мастером меча я становиться не собирался, да и, насколько я в курсе, это долгое дело. Нужно было получить навык приемлемого уровня, который мне обеспечит базовую безопасность, позволив ходить по улицам, не боясь, что меня прирежут как беззащитного барана. Участвовать в местных войнах или в дуэлях с опытными бретерами все равно не собирался.

До конца дня я занимался тем, что обустраивал свое новое жилье. За всю неделю запоя я удосужился только сделать лежанку на столешнице, накидав на нее тряпья, так и ночуя среди кучи хлама. Теперь же весь хлам был вынесен на улицу, пол подметен и тщательно вымыт.

Прибив столешницу к четырем чуркам, удалось смастерить довольно неплохую широкую кровать, а подложив под некоторые из них щепки, даже сделать так, чтобы она не шаталась. В дальнем углу от двери, напротив кровати, обосновался небольшой стол, собранный из частей. Завершали всю картину два табурета и полка над столом, закрепленная на двух толстых щепках, вогнанных в щели между камнями. Выклянчив у Лораны пару подсвечников и несколько свечей, я осмотрел свое новое жилье и удовлетворенно хмыкнул. Теперь можно жить!

Вечер меня застал за иголкой и ниткой. Распоров старые мешки, я шил себе матрас, который, по идее, можно было набить соломой. Запоздало пожалел, что не купил сегодня одеяло, но решил, что вскоре исправлю данное упущение.

Закончив играть и петь, я встал со стула и обвел взглядом заполненный зал. Как-то меня утомлять начинают эти концерты. Выходной, что ли, нужно попросить? Покосившись в сторону подвыпившего мужика, увлеченно расчленяющего запеченную с чесноком курицу, я отдал мирату подошедшей Мараграс. Обернувшись, увидел Харана, сидевшего за столом еще с тройкой асани и машущего мне.

Не раздумывая, я двинулся к ним. Проходя по левому ряду мимо стола, за которым сидела симпатичная блондинка лет двадцати семи на вид, одетая в элегантное коричневое платье, я улыбнулся ей и подмигнул. Девушка, беспардонно рассматривавшая меня все выступление, ответила благосклонной улыбкой. Сидящая по правую руку от нее матрона что-то неодобрительно пробурчала, заметив это. Один из мужчин, охранявших благородных дам, расположившихся с другой стороны стола, хмыкнул себе в усы. Не тратя больше время, я двинулся дальше по ряду, почти в конец зала.

Подойдя к колоритной черно-клыкастой четверке, я поздоровался и сел рядом со старым наемником.

– Знакомься, Макс, – начал он, указав на братьев-близнецов – это мои племянники, Нуар и Яг. А это мой старый друг, Руханай, – представил он самого старшего из тройки.

Протянув руку, я каждому крепко пожал предплечье.

– Ты отличный менестрель, ньер Макс, – обласкал меня «ньером», проявляя уважение, Руханай. – Очень необычно. Нигде ранее я такого не слышал. Кстати, очень интересный язык. Кажется смутно знакомым.

Я растерянно кивнул и принял из его рук кубок, наполненный на четверть мутной жидкостью. Проходящий мимо подвыпивший посетитель задел меня локтем. Кубок чуть не вылетел из рук.

– … – высказался я в спину забулдыге отборным матом.

– Да, я был прав, этот язык я точно слышал, – широко улыбнулся Руханай, обнажив клыки. – Давай выпей с нами. Это ромин, – кивнул он на мой кубок, – напиток настоящих асани! Надеюсь, он тебе не покажется слишком крепким, – закончил он.

– Вы знали людей… которые говорили на моем языке? – спросил я севшим от волнения голосом. – Где? Когда? – и даже подался вперед, с трудом удержавшись от желания схватить асани за воротник.

– Года четыре назад мне встречалась пара парней на юге. Матросы, – ответил мне Руханай, удивленный моим поведением.

– Язык был их родной? Они на нем хорошо говорили?

Видя мою нездоровую реакцию, асани поспешил ответить:

– Нет, просто я несколько раз слышал похожие на ваш язык слова и ругательства, – усмехнулся асани, намекая на мой последний пассаж в сторону неаккуратного пьянчуги. – Насколько я понял, это не их родной язык, но крепкие выражения из него они употреблять любили.

– Откуда они? – Вся реальность встала с ног на голову.

– Откуда точно, не знаю, но корабль был с Утонувшего Скорпиона, – недоуменно ответил Руханай. – Я что-то не то сказал?

– Нет. Все то, – по-прежнему глухим голосом произнес я, – мой народ… нас очень мало.

Подняв стакан, я отсалютовал им всем сидящим за столом и влил в горло плохо очищенный самогон градусов тридцати пяти. Отказавшись от еще одной порции напитка, попрощался со всеми и пошел во внутренний двор. На выходе меня поймала Мараграс.

– Ты сегодня пел прекрасные песни, – улыбнулась девушка. – Что с тобой?

– Ничего. Просто узнал интересную новость, – мотнул я головой и собрался пойти к себе в сарай, но остановился. – Мара, у меня к тебе просьба. Ты не могла бы мне помочь с грамотой? С меня что хочешь.

– Будешь мне играть после уроков, – еще шире улыбнулась Мараграс.

Выдавив ответную улыбку, я пошел к себе, ошарашенный услышанным от Руханая. Он слышал русский язык! Он слышал русский мат! Вашу мать! Мат! Русский! Зайдя к себе, я захлопнул дверь и сел на кровать, уставившись в стену бессмысленным взглядом.

– Ты откроешься мне?.. – прошелестела появившаяся девушка-тень.

– Отвали, Шиза, не до тебя!

Аль

«Веселая Устрица» неслась на всех парусах по водной глади, рассекая пенные шапки волн. Морской ветер раздувал белую рубаху, словно пытаясь сорвать ткань с широких плеч неподвижно стоящего на носу корабля Аля. Его задумчивый взгляд был направлен за горизонт, где небо сливалось с бескрайним океаном в единое целое. Солнце уже давно начало клониться к закату.

– Цепь по правому борту! – донесся из вороньего гнезда взволнованный голос юнги.

Капитан извлек подзорную трубу из висящего на ремне тубуса, раскрыл ее и направил в указанную юнгой сторону. Почти параллельно курсу «Устрицы» шли пять кораблей. Разглядеть подробности было пока невозможно, но, судя по цветам флагов, это шел военный флот Кароссы. Два боевых судна и три грузовых.

– Можно? – Марин настойчиво протянул руку, недвусмысленно указывая на трубу.

Молодой темноволосый помощник Брина подошел как всегда незаметно, что крайне раздражало Аля. Не поведя бровью, капитан молча протянул трубу. Все время путешествия парень сторонился команды, ел всегда в одиночестве, практически все время проводя в каюте. Хотя приступы морской болезни мага изрядно веселили моряков, хоть немного скрашивая плавание.

– Третий – тот, что нам нужен, – сузив глаза, произнес парень, возвращая трубу.

Сейчас тонкими чертами лица и горбатым носом он больше всего напоминал хищную птицу.

– Уверен? – коротко поинтересовался Аль.

– Да, – так же лаконично ответил Марин.

– Тебе лучше подождать в каюте, пока абордаж не закончится, – сказал капитан, устремив свой взгляд в сторону цепи кораблей и лаская ладонью эфес короткой сабли, висящей на поясе.

– Меня прикрепили к вам для помощи, – вздернув горбатый нос, непреклонно произнес помощник Брина.

– Твоя помощь не понадобится, – тихо произнесла Таира, подошедшая со спины.

Коричневые лосины плотно обтягивали стройные ноги, обутые в калиги из акульей кожи. Черный жилет, надетый поверх просторной белой рубахи, подчеркивал точеную фигуру. Волнистые темные волосы девушки плотно стягивала красная лента.

– Как будет угодно, – плотно сжав губы, коротко кивнул Марин и, одернув подол черной куртки из парусины, резко повернувшись, зашагал на палубу.

Взяв из рук Аля подзорную трубу, девушка посмотрела на цель их путешествия.

– Какой?

– Третий с начала, – откликнулся Аль.

– Ты готов? – спросила девушка, возвращая трубу.

– Вполне.

Аль убрал трубу в тубус, закатал левый рукав и, достав нож, сделал глубокий надрез на предплечье. По опущенной руке заструились ярко-алые дорожки крови, собираясь на кончиках пальцев и затем падая тяжелыми каплями на доски палубы.

Таира, вставшая по левую руку от любимого, осторожно обхватила ладонь Аля своими тонкими пальцами, сразу же окрасившимися красным. Прикрыв карие глаза, девушка тихо зашептала, пытаясь помочь своей магии словами. От падающей на доски крови начал подниматься легкий пар. На коже Аля проступили ярко-красные линии, сплетавшиеся в причудливый узор, уходивший под одежду. Вокруг корабля начал собираться туман. Через пару мгновений он уже простирался всюду, куда падал взгляд. Медленно девушка накрыла туманом цепь кораблей и, повинуясь ее воле, духи воды начали незаметно относить нужное им судно от остальных. Бледное лицо Аля покрылось испариной.

– Все… – устало выдохнула девушка и быстрыми движениями перетянула платком порез на руке возлюбленного, зашептав целительный заговор. – Ты продержишься? – обеспокоенно спросила колдунья, глядя на покрытое испариной лицо.

– Все будет хорошо, – усмехнулся Аль, вытягивая короткую саблю, – команда, к бою!