Максим

Утро началось так же резко, как и пришел вчерашний сон. На небе, затянутом редкими дождевыми облаками, все еще были видны блеклые силуэты спутников новой планеты.

– Новой планеты… – Я обкатал непривычное словосочетание на языке и вновь взглянул на бледнеющие очертания лун, скривившись, словно от зубной боли.

Все еще с трудом верилось в произошедшее, но силуэты лун никуда не делись, оставаясь на небе. Хотя была возможность, что я просто сошел с ума. На лицо наползла мрачная улыбка. Шикарно. Никогда не думал, что буду надеяться на собственную невменяемость.

С трудом встав и отогнав прочь все мысли, роящиеся в голове, я потянулся до хруста во всем теле и начал стягивать одежду. Новая планета или просто сошедшая с ума старая, или даже мое безумие… но нужно решать, что делать дальше. И главное, если в ближайшее время не получится поесть, то долго мучиться сомнениями о своем психическом здоровье мне не придется.

Скинув одежду, я направился к реке и занялся водными процедурами. После того как удалось смыть с себя всю грязь и кровь и промыть свежие ссадины на руках, пришло время стирки.

Когда рассвело окончательно, восходящее солнце застало меня голым, сидящим на земле скрестив ноги и задумчиво оглядывающим окружающее пространство. К состоянию голода я уже привык, и желудок все реже сводило спазмами, но взамен пришло полное осознание, что организм перешел на внутренние резервы и их надолго не хватит. Что-то срочно нужно было делать.

Не придумав ничего лучшего, я стал бродить по берегу. Спустя полчаса безрезультатных поисков наконец-то решил углубиться на пару десятков метров в лес. Уже через пятнадцать минут я с задумчивым видом разглядывал стаю улиток, ползающих по широким листьям куста неизвестной породы, и пытался побороть брезгливость, все больше смиряясь с мыслью, что ничего лучшего я найти уже не смогу. Да и улиток уже есть приходилось, в принципе. Правда, эти виноградных не слишком напоминали, да и я специалистом по французской кухне не был.

Сходив на берег за футболкой, я покидал всех улиток в импровизированный мешок и развел небольшой костер, в который раз удивившись тому, что никогда не предполагал, как буду рад своей вредной привычке. Через полчаса костер практически прогорел. Отодвинув в сторону еще горевшие крупные ветки, разворошил угли и скинул туда раковины, словно картошку. Оставалось только ждать. Устроившись поудобнее возле большого камня, я задумался о насущном. А именно где я все-таки нахожусь и что делать дальше.

Собрав все свои наблюдения об окружающем пространстве, я пришел к окончательному выводу: вариантов, кроме того, что это другая планета, просто нет. Единственное, откинул процентов пять вероятности на тот случай, если все-таки окончательно двинулся крышей, но в это мне верилось еще меньше, чем в перемещения между мирами, или планетами, или где я сейчас вообще.

По спине пробежали мурашки; я бросил взгляд на улиток, а потом на реку, из которой пил воду и промывал раны. Вспомнился куст с ягодами, объединенный мной вчера. Внезапно нахлынувшая паника отступила. Если даже это и другой мир, то никаких особо опасных микробов я пока не заполучил. По крайней мере, искренне на это надеюсь. Иначе первые признаки болезни должны были бы уже проявиться. Так что по этому поводу можно пока не волноваться.

Даже если мой иммунитет не выдержит деятельности местных микроорганизмов, с этим я сделать не смогу ровным счетом ничего, так что портить себе настроение смысла нет никакого. Черт, но все-таки путешествия между мирами…

Все естество кричало, что подобной ситуации не могло быть в принципе. Никогда и ни при каких условиях. Просто потому, что это невозможно.

Из памяти всплывали какие-то полубредовые теории о пространственных карманах, временных искажениях, множественности миров и параллельных реальностях. Наравне с ними перед глазами проплывали сюжеты прочитанных книг и просмотренных фантастических фильмов. Роясь в обрывках воспоминаний о последней в своем родном мире ночи, я так и не находил ответа на мучивший меня вопрос. Как?

Последнее, что вспоминалось, это момент, когда я падал. Приближающийся к лицу камень и удивленный возглас одного из мордоворотов… и все. Дальше чернота. Да, еще было какое-то нарушение зрения. Тогда показалось, что мир задрожал и подернулся дымкой. И было также чувство падения куда-то вниз. Дальше – только утро на странной поляне, с почти двухметровой каменной плитой, напоминающей памятный обелиск.

Ситуация отчетливо отдавала бредом. Нашарив рукой куртку, я достал из кармана пачку сигарет. Встряхнув ее, открыл большим пальцем крышку и в очередной раз скривился. В скором времени в дополнение ко всем радостям этого путешествия прибавится и ломка от отсутствия никотина. Я достал сигарету и прикурил.

Судя по всему, с вопросом «как?» я окончательно зашел в тупик, поэтому, откинув его на ближайшее время в сторону, начал изучать окружающий мир и определяться с дальнейшими перспективами. Первое, чему уже можно было порадоваться, – воздух явно пригоден для дыхания. Притяжение на этой планете примерно такое же, как и на Земле, а если учитывать то, что, попив из местной реки и умяв ягоды, я сразу не отдал концы, мое фото смело можно вывешивать на доску почета вселенских везунчиков.

Я весело оскалился. Забавно, насколько гибка человеческая психика. Еще пару дней назад я даже не предполагал, что буду радоваться запеченным в костре улиткам и тому, что не загнулся после первого глотка воздуха на неизвестной планете. Поворошив раковины в углях, порадовался тому, что мое состояние хоть еще и далеко от отметки «в норме», но благодаря вчерашнему срыву нервная система спустила пар, и сегодня я уже мог соображать немного более адекватно.

Ладно, ситуация далека от моего представления о веселом и безмятежном времяпрепровождении, но трупом быть хуже, и с этим не поспоришь.

Необходимо подытожить выводы о мире, в котором оказался… Я не смог удержаться и вновь хмыкнул. Слишком уж дико это звучало. Из всего, что мне известно, можно сделать вывод: местный мир вполне пригоден для обитания homo sapiens, что уже само по себе не может не радовать. Осталось только выяснить, водятся ли эти самые сапиенсы на местных просторах и какой у них сейчас уровень развития. Учитывая, что за пару дней, которые мне посчастливилось здесь провести, я не заметил ни одного самолета, а в ночном небе не было и намека на какой-либо спутник, это наводило на мысль, что либо человек разумный здесь совсем не водится, либо уровень развития местной цивилизации еще не достиг такого технологического уровня.

Я сорвался на истерический смех. Черт! Сижу посреди леса, неизвестно сколько смогу еще в нем прожить и выберусь ли отсюда вообще, но уже строю предположения высоким слогом о цивилизации в этом мире, как какой-то идиотский персонаж в книге про попаданцев. Ха, умора! Ситуация была бы совершенно комичной, если бы не являлась настолько ужасной, и выхода из нее видно пока не было. Попаданец…

Мой смех становился все более истерическим. Что делать, когда ситуация кажется безвыходной? Когда все происходящее выглядит совершенно невозможным и нет никого, кто бы сказал, как выпутаться из окружающего бреда. Лично я повалился на землю и все сильнее смеялся, распугивая живность вокруг.

Картина, думаю, была вполне эпичная. Посреди густого леса неизвестной планеты выходец с Земли с разбитыми в кровь руками валялся на берегу реки в одних трусах и просто ржал, словно взбесившийся конь, катаясь при этом по земле, пытаясь выразить и выплеснуть этим смехом всю горечь от сложившейся ситуации и все безумие, что начало его охватывать…

Отсмеявшись, я вновь сел и вытер выступившие слезы тыльной стороной ладони. Несколько раз глубоко вздохнув, хмыкнул, чуть опять не сорвавшись на смех. С адекватностью своего мышления я явно погорячился. Ладно, поистерил – и хватит, будем считать, что план по нервным срывам на сегодня выполнен. Становиться халявным кормом для местной живности желания не было, а значит, придется как-то выбираться из этой вакханалии абсурда. Определившись со своей главной задачей, я вытащил палочкой из углей улиток и стал с нетерпением ждать, под звуки урчащего желудка, пока они немного остынут.

Так, что нам подсказывают сюжеты книг и фильмов в случае, если это перенос в другой мир? По логике я должен выйти из леса к местному селению папуасов, продемонстрировать зажигалку и закосить под какого-нибудь бога огня, например. Отхватить лучшее бунгало, обзавестись гаремом и начать ковать булат…

Или выйти из леса, наткнуться на местный баронский замок. Вызвать нехорошего эксплуататора крестьянства на бой, победить его и занять почетное место во главе баронства. Также сразу необходимо отхватить принцессу, ну или как минимум герцогиню. А, ну да, и начать ковать булат…

А что, если здесь вообще негуманоидная форма жизни? Ну нет. На таких принцесс я не подписывался…

Ладно, комичность комичностью, но сделать хоть какие-то выводы, пусть даже и неверные, нужно. Остался еще один вариант. Я оказался вне зоны полетных маршрутов и тупо проморгал все спутники. Аккуратно взяв первую раковину и палочкой подцепив из нее запеченную в собственном соку улитку, внимательно осмотрел ее. Короче, как ни крути, придется идти дальше, пока не наткнусь хотя бы на следы обитания человека. Если они вообще есть в этом чертовом мире.

Подытожив свои размышления, я разжевал улитку и скривился. М-да… то ли этот вид сильно отличается от виноградных, то ли без чеснока и масла их вообще готовить не стоит, но вкус у них отвратный. К тому же на зубах поскрипывали какие-то камушки. Если мне не изменяет память, при выращивании улиток для гастрономических целей их заставляют голодать несколько дней и, похоже, не зря. Может, стоило их выпотрошить и промыть? Я скептически осмотрел вторую улитку. Нет, это не вариант. «Потрошить улиток» – звучит еще более дико, чем их есть. Лучше их просто глотать не жуя.

В первый раз с того момента, как очнулся в этом лесу, меня не терзал голод. Ощущение сытого желудка пьянило, а настроение взлетело до небес, и даже небольшой моросящий дождь не смог его испортить.

На протяжении этого дня я прошел больше, чем за все предыдущее время, собирая всех улиток, попадавшихся на пути, и скидывая их в мешок, в который превратилась футболка. Я также впервые подготовил удобную постель из веток и травы и смог наконец отоспаться, а не мучиться на голой земле. Ночь, а с ней и две луны, висящие в небе, я встретил уже без ярких эмоций, только с легким раздражением, которое заменило собой удивление и ужас.

Рассвет нового дня я встретил сидя на корточках, мрачным взглядом наблюдая восхождение солнца и гадая, что именно послужило причиной острого приступа диареи: ужин улитками, местная вода или просто началась акклиматизация. Так ничего и не выбрав, спустя полчаса я отправился в дорогу, решив пропустить завтрак, чтобы не усугублять положение.

К полудню я уже отошел километров на десять от места ночевки. Утренняя слабость прошла, и путешествие давалось все легче. Похоже, просто начал втягиваться в ритм. Обедать улитками категорически не хотелось, так как воспоминания о сегодняшнем пробуждении, когда я еле успел снять штаны и присесть, были еще слишком свежи. Так что увидев на отмели стайку мелких, не длиннее десяти сантиметров, рыбок, больше всего похожих на кильку, я сразу вспомнил один эпизод из передачи о рыбалке, которую не знаю когда именно смотрел и зачем. План действий созрел моментально.

На поиск ветки нужной длины на дереве, похожем на молодой клен, а также ее отламывание и очистку от листьев и сучков ушло почти двадцать минут, после чего я вытряхнул улиток из футболки в куртку. Согнув один конец ветки, закрепил его шнурком в виде петли и натянул на нее предмет одежды. Критическим взглядом осмотрев изделие, решил признать, что за сачок для рыбалки, за неимением альтернативы, сойдет.

Раздробив пару раковин и разделав улиток на несколько частей, я кинул получившуюся приманку в сачок и медленно, пытаясь дышать через раз, начал заводить его в воду, стараясь касаться им дна. Спустя десять минут удалось незаметно, практически не распугав стаю рыбешек, подвести свою рыболовную снасть прямо под них. Усевшись на берег, я стал ждать, пока над сачком их соберется побольше, чтобы шансы выловить хоть кого-нибудь достигли максимума.

Через пять минут я решил, что время пришло. Ждать дальше смысла нет. Скоро эти мини-пираньи сожрут всю наживку, и причин оставаться над сачком у них не останется.

Аккуратно взяв палку, стал медленно поднимать сачок из воды, пытаясь не распугать резким движением рыб. Когда футболка показалась из воды, стая заволновалась и начала метаться по сачку. Десятку удалось выпрыгнуть обратно на свободу, но оставшиеся попались в ловушку. Стараясь не перевернуть сачок, я медленно вытащил его на берег. Отнеся добычу от реки, я окончательно расслабился. Теперь они точно никуда не денутся. Как же я был не прав…

Следующие пятнадцать минут я с матом метался по берегу, вытаскивая из травы рыб, выпрыгивавших из сачка в разные стороны сразу же, как только я положил его на землю, и скидывал их в футболку, снова перепрофилированную в мешок.

Потрошение мелкой рыбы куском острого камня оказалось еще тем удовольствием, но за полчаса получилось кое-как управиться. Критически осмотрев небольшую кучку добычи, я грустно хмыкнул. Могло бы, конечно, быть и больше, но до вечера должно хватить. Вот перед сном придется опять играть с судьбой, перекусывая улитками. Лучше каждое утро удобрять местную растительность, чем мучиться от голода.

Пока рыба запекалась на углях, нанизанная на тонкие прутики, я бродил вдоль берега. Метрах в двадцати от места стоянки в глаза бросилось неестественно черное пятно на земле. Заинтересовавшись явлением, я решил подойти ближе и рассмотреть, что это такое. Не дойдя пяти шагов, удивленно замер.

Сердце радостно забилось. Люди! Здесь есть люди! Я стоял, практически перестав дышать и разглядывая след прогоревшего костра. Вся земля вокруг была утоптана.

Подойдя к кострищу, присел возле него на корточки и потрогал остывшие угли. Они были совершенно холодными. О чем это говорит? На губы наползла саркастическая улыбка. А ни о чем. Следопыт из меня такой же, как и балерина, но как минимум можно понять, что костер прогорел не полчаса назад точно.

Главное, что факт остается фактом. Люди здесь есть! А это давало надежду, что я не умру в этом лесу в одиночестве! Долго в дикой природе, одному и без каких-либо подручных средств, протянуть мне не удастся. Про то, что тут бывают зимы, думать вообще не хотелось. Легкая куртка, рассчитанная на позднюю весну, от мороза защитит вряд ли. Тут же промелькнуло чувство благодарности к судьбе за то, что меня выкинуло в теплый климат, а не куда-нибудь в земли вечной мерзлоты. Хотя, вспомнив про то, что судьба могла бы меня вообще не трогать и оставить в покое в моем родном мире, чувство благодарности мгновенно испарилось.

Вспомнив о том, что у меня жарится рыба, я побежал обратно к костру и успел ее снять до того, как она превратилась в угли. Медленно жуя, пытаясь растянуть удовольствие – все-таки рыба отличается от улиток по вкусу в положительную сторону, – я молился, чтобы организм на этот обед отреагировал не так, как сегодня утром – на вчерашний ужин.

Закончив с приемом пищи, быстро собрал пожитки и начал более детально обследовать стоянку неизвестных мне путников. Судя по количеству следов, здесь было как минимум три человека. Остановились, разожгли костер, наловили рыбы и, похоже, переночевали. Опустившись на четвереньки над наиболее четким следом, внимательно его рассмотрел. След подошвы был странным, полностью плоским, и никакого рисунка, что удивительно, ведь даже на домашних тапочках производители стараются сделать подошву более шершавой. Осмотр показал также, что какого-либо мусора вроде сигаретных окурков, бутылок, пакетов или консервных банок тоже не обнаружилось. Задумчиво потерев подбородок, уже начавший обрастать длинной щетиной, я сел на одну из брошенных лежанок.

Люди здесь есть. Хотя… если мы берем за данность перемещение между мирами, какого черта здесь быть именно людям, а, например, не прямоходящим кроликам? Непроизвольно вырвался смешок. Ладно, чтобы не строить на пустом месте еще и теории о виде местного населения, буду считать, что это люди… по крайней мере, две ноги есть, а значит, вероятность большая. Надеюсь, что смогу к ним выбраться и не сдохнуть среди этих деревьев! Губы растянулись в усмешке. Ага, сможешь как нормальный человек откинуть копыта среди себе подобных от пера в бок, особенно если взять за теорию, основанную на осмотре лагеря, что уровень развития здесь не слишком высок, а ты совершенно не знаешь языка и одет вряд ли по местной моде. Про традиции можно в принципе даже промолчать. Хотя, может, мне попался лагерь сознательных туристов, которые не мусорят где попало.

А если еще предположить, что здесь есть развитая монотеистическая религия, не прошедшая стадию… гм, скажем так, враждебности, то тебя просто запишут в одержимые, по принципу «все что непонятно – опасно», и либо на костре сожгут, либо голову отрежут, и мне лично оба варианта совсем не импонировали.

Я устало потер лицо руками и встряхнулся, пытаясь отогнать подальше мысли о скорой кончине. Какой смысл портить себе нервы раньше времени? Да и зачем так предвзято о монотеизме? Попасть к язычникам тоже будет удовольствия мало, учитывая жертвоприношения и ритуальный каннибализм. Черный юмор начал разжигать злобное веселье. Хотя, может, местные, как у некоторых племен в Африке, просто практикуют поедание себе подобных из чисто гастрономических предпочтений. Короче, вариантов окончания своей жизни можно придумать еще много. Необходимо выдвигаться и решать все на месте.

Тропинку, ведущую от лагеря куда-то в лес, я нашел быстро. Отходить от берега ставшей уже почти родной реки жутко не хотелось, особенно учитывая, что тары для воды у меня с собой не было, а практика показывала, что жажда – вещь крайне неприятная, но упускать шанс нельзя.

– Алкоголик Петя бежал домой с бутылкой водки, случайно попал в другой мир и сразу вышел к дикому племени. Там его встретили вождь и шаман; после того как они на троих распили пузырь огненной воды, местные признали в Пете реинкарнацию их бога. Пете дали лучший дом и двух симпатичных мулаток, видно подрабатывающих на досуге топ-моделями. Наутро, видимо, из-за похмелья Петя не смог вызвать дождь и прекратить засуху, что являлось прямой обязанностью божества; вождь с шаманом признали, что ошиблись, и сожрали Петю этим же утром, сожалея, что огненная вода кончилась…

Атеист Вася шел домой с митинга возле церкви, где убеждал прихожан, что бога нет. Бог решил, что Васе стоит прогуляться по соседним мирам. Вася попал в средневековую деревню, где жил и быстро учился языку; после того как смог более-менее нормально выражаться, ляпнул местному священнику, что религия – опиум для народа. Священник откровения не оценил и сжег Васю на костре как еретика…

Верующий парень Леша шел домой и провалился в соседний мир. Леша решил стать миссионером и нести свет религии заблудшим душам. Язык он выучил моментально и стал читать проповеди. Представители местной религиозной организации не оценили появление здоровой конкуренции и забили миссионера камнями…

Дзюдоист Слава, возвращаясь из спортзала, попал в средневековый мир и сразу напоролся на местных разбойников. Там он узнал, что вертушка с ноги в голову хоть и смотрится эффектно, но мало помогает против толпы мужиков, вооруженных топорами. Разбойники были не очень обрадованы добычей в виде пятисот рублей и мобильника. Светлая память Славе…

Закончив очередной рассказ вслух о том, как здорово на самом деле попасть в другой мир (судя по сюжету – чисто из врожденного мазохизма), что я бубнил себе под нос, идя по слабо протоптанной тропинке, прорвался через очередной заросший кустарником участок и оказался на опушке леса. Впереди виднелась лента дороги!

Я подошел ближе. Не асфальтированная трасса, конечно, а обычная полевая, хотя и довольно широкая, но тем не менее это была дорога! От избытка чувств я упал на колени и просто смотрел на нее. Сейчас она казалась самым прекрасным, что я когда-либо видел. Дорога представляла собой полосу утоптанной земли шириной около трех метров. Это говорило о том, что здесь есть хоть какая-то цивилизация и что скоро я встречу людей, а также рано или поздно смогу выйти к какому-нибудь населенному пункту.

Поборов бурю эмоций, вызванную этим не поражающим современного человека видом, но дающим надежду на спасение начавшему смиряться с неизбежной смертью в одиночестве среди леса, я поднялся с колен и бодрой походкой пошел по спасительной ленте, протянувшейся через равнину.

Спустя час ходьбы по утоптанной земле, по которой было идти куда приятнее, чем по дикой местности и через заросли кустарника, я увидел небольшое облако пыли. Внутри будто что-то перевернулось. Ладони вспотели, сердце в груди забилось быстрее. Впереди кто-то едет!

Приободрившись, я ускорил шаг, а потом сорвался на бег, не в силах оттягивать встречу. Бег длился недолго, учитывая испорченные никотином легкие и общее состояние организма, который еще был слаб после недавних побоев. Запыхавшись, я остановился, выровнял дыхание и посмотрел вперед. Да, это и правда люди. Уже можно было разглядеть повозку, на которой сидели три человека. Сделав несколько глубоких вдохов, я опять быстрым шагом пошел вперед, временами срываясь на бег.

Спустя минут пятнадцать люди на повозке меня тоже заметили и остановились, я же продолжал приближаться к ним короткими перебежками. Чувство самосохранения и здравый смысл покоились где-то в глубине сознания и возвращаться не спешили. В голове билась только одна мысль: «Я встретил людей!»

Добежав до повозки и остановившись в четырех метрах от нее, согнувшись и уперев руки в колени, пытаясь отдышаться, я смотрел на первых встреченных в этом мире людей во все глаза. Одеты они были неброско. Темно-коричневые штаны из грубой, похожей на мешковину материи и серые полотняные рубахи.

Ближе всего ко мне сидел светловолосый парень лет двадцати пяти с широкими плечами, которые своим видом могли внушить уважение любому тяжелоатлету. Рядом с ним – колоритный мужик с лопатообразной черной бородой и рваным шрамом под правым глазом. Вожжи держал самый на вид высокий из тройки сидящих, худой как жердь, коротко стриженный тип с серьгой в левом ухе.

Я смотрел на них, они смотрели на меня. Никто не проронил ни слова. Неловкая пауза стала затягиваться. Не придумав ничего лучше, я улыбнулся во всю ширину рта и помахал ладонью.

– Привет, мужики, до города не подбросите?

Сидящие на повозке люди недоуменно переглянулись, после чего стриженый повернулся ко мне и выдал какую-то тарабарщину. На этот раз пришла моя очередь впасть в ступор.

– Э-э… Ду ю спик инглиш?

Недоумения во взгляде моих собеседников не убавилось. Я предпринял еще одну попытку:

– Франсе? Мон амур, мон ами? А-ля герр ком а-ля герр? Пардон муа? – выдал я все, что вспомнил из французского языка, но прогресса не было. Зато местные, устроившись поудобнее на краю повозки, решили, похоже, послушать, что еще я выдам.

– Спаниш? Амиго! Буэнос ночес. Черт! Ан, цвайн, драй! Швайне! – Я уже начал закипать. – Пицца, макароне. Боне сара! Русо туристо, вашу мать!

После последней фразы произошла первая реакция. Светловолосый, спрыгнув с повозки, подошел ко мне. Обойдя вокруг и внимательно меня рассматривая, он остановился напротив.

– Сафо эра астели вин?

Я с грустью посмотрел на него, потом в поисках поддержки – на двух других аборигенов, но не найдя ее, опять перевел взгляд на светловолосого.

– Я не понимаю, – развел я руками.

Светловолосый вновь сделал круг, внимательно разглядывая мою одежду и перекидываясь короткими фразами со своими попутчиками. Остановившись напротив, он посмотрел по сторонам и, никого больше не обнаружив, широко мне улыбнулся. Я улыбнулся в ответ. И сразу после этого меня опрокинул на землю мощный удар в челюсть.

Придя в себя через пару мгновений и обнаружив перед глазами уже не лицо светловолосого, а бескрайнее синее небо, почувствовал, что кто-то дергает за левую ногу. Приподнявшись на локтях, с недоумением посмотрел на парня, увлеченно стягивающего мой ботинок, даже не потрудившись развязать шнурки. Еще пару мгновений я осознавал нелепость ситуации и, наконец осознав ее, двинул с размаху пяткой в нос светловолосого детины. Парень растерянно сел на пятую точку, одной рукой зажимая сломанный нос и держа во второй мой слетевший с ноги ботинок.

Подскочив, я оглянулся вокруг, и, как оказалось, вовремя. Ко мне уже несся кулак чернобородого. Уйти с траектории я не успевал. Приняв удар на левое плечо, удалось прикрыть голову, а я нанес прямой правой в подбородок. Мужик отшагнул назад. Встряхнув головой и ни секунды не раздумывая, он выхватил нож, висевший на поясе. Быстро шагнув вперед, сокращая дистанцию, он попытался меня пырнуть. Движение было молниеносным и давно отработанным. Развернув корпус, уйти от клинка полностью не получилось. Левый бок обожгло, словно раскаленным железом. Зажимая широкий порез, я отпрыгнул на пару шагов назад и обвел быстрым взглядом поле боя.

Ситуация складывалась прискорбная. Хотя светловолосый все еще сидел на земле, отбросив наконец мой ботинок, и пытался поставить на место сломанный нос, но чернобородый был уже готов к новому броску. Короткостриженый же в это время слезал с повозки, держа в правой руке дубинку.

Похоже, ребята решили, что чужеземец, не способный связать и пары слов на их языке, к жизни в обществе не приспособлен и самым милосердным поступком будет проделать в этом недоразумении пару лишних дырок ножом, дабы избавить беднягу от мучений жизни. Несмотря на все эти дни блуждания по лесу, более шикарной перспективы отдать концы мне еще не представлялось.

Мысленно излив весь свой словарный запас нецензурной лексики за одно мгновение и не дожидаясь, пока бородатый решит предпринять вторую попытку увидеть мои внутренности, я повернулся спиной и дал что есть силы деру в сторону леса, из которого только недавно мечтал выбраться, матерясь по пути по поводу утраты одного ботинка.

Сзади слышались крики; судя по топоту за спиной, чернобородый решил попробовать меня догнать и завершить начатое им дело, но человек, бегущий за людьми, которые, возможно, могут его спасти, и, человек убегающий от психа с ножом, – это совершенно два разных результата по скорости.

Через минуту, показавшуюся вечностью, я вломился в кусты и, не сбавляя темпа, обдирая до крови руки и рвя одежду об острые сучья, помчался в чащу леса.

Брин

Магическая защита дома начала поддаваться. Из правой ноздри коротко стриженного мужчины с черными с проседью волосами потекла тонкая струйка крови. Напряжение достигло апогея. Четверо мужчин, закутанных в черные плащи, подхватили небольшой таран и по кивку вновь нанесли удар по воротам загородной резиденции рода Им Лакуров. Еще десяток, обнажив короткие мечи, ждали, когда будет открыт проход во внутренний двор. Замерший рядом молодой парень в серой мантии напряженно шептал неразборчивые слова, то ли заклинания, то ли просто ругательства.

– Вперед! – крикнул маг, пошатнувшись, и вытер рукавом текущую кровь.

Парень в мантии поддержал мужчину за локоть. Ворота распахнулись под ударом тарана, и в проем сразу же ворвался вооруженный десяток, бросившись на немногочисленную стражу, что находилась за воротами. Звуки боя длились недолго. Через минуту во дворе вновь стояла тишина. Двое мужчин ходили между телами защитников дома и не спеша добивали еще дышавших.

– Пошли, Марин, – произнес старший маг и направился к уже открытой двери дома, брезгливо переступая через лужи крови и обходя тела убитых.

Прогулка по дому была недолгой. Через пять минут, проломив очередную баррикаду, два мага и пятерка бойцов оказались в просторной гостиной где сгрудилось семейство Им Лакуров. В дальнем углу прятались за юбкой женщины два ребенка, мальчик и девочка лет четырех. Впереди женщины стоял молодой, смуглый, как и все семейство, мужчина, обнажив полутораручный меч. Рядом, опираясь на стол трясущимися руками, стоял совершенно седой старик. Глава рода.

– Здравствуй, Хатеп, – улыбнулся вошедший мужчина.

Бойцы уже окружили парня с мечом, озиравшегося, словно затравленный волк. Дергаясь то в одну, то в другую сторону, он пытался закрыть своим телом женщину с детьми.

– И тебе привет, Брин, – ответил вымученной улыбкой истощенный магическим поединком глава рода, – хотя не скажу, что рад встрече.

Марин остановился за спинами бойцов, сделал несколько манипуляций руками – и мечущийся парень сначала выронил меч, а потом осел на пол и потерял сознание. Не проронив ни слова, двое вооруженных мужчин подхватили тело и понесли его прочь из зала. Третий указал клинком женщине, чтобы она пошла следом.

– Он останется жив? – нервно спросил Хатеп, глядя на то, как выводят его внуков вместе с матерью прочь из зала.

– Да, после небольшого допроса он займет твое место в круге Домов юга, – спокойно произнес Брин, – твое же будущее более печально, но если ты нам все расскажешь без сопротивления, то твои последние дни не будут столь ужасными.

– Что тебя интересует? – Глава рода Им Лакуров устало опустился на стоявшее рядом кресло.

– Меня интересует многое, но начнем мы с сети Совета Домов на юге, – улыбнулся Брин, устраиваясь в кресле напротив.