Максим
– Я же лучше твоей китайской жены?
Горячее дыхание Эрдэнэ обожгло мое лицо, пробуждая новую волну страсти. Два тела сплелись в одно на огромной медвежьей шкуре, оглашая ночь тяжелым дыханием и сладострастными стонами.
– Ты самая прекрасная, моя любовь. – Аромат ее черных волос пьянил сильнее крепкого вина, дурманя разум и заставляя забыть о завтрашнем походе. Тело свело сладкой судорогой, оставляя в сознании только прекрасное лицо Эрдэнэ и ее нежную оливковую кожу.
– Не уходи в Хуанхэ, останься со мной. – Девушка прильнула ко мне и уютно устроила голову на моем плече, я лишь грустно улыбнулся.
– Ты же знаешь, что не могу. – Приподняв ее лицо за подбородок, я нежно поцеловал девушку. – Роди мне сына…
– Олаф, тебе не надоело возиться с этими драными сетями? – насмешливый окрик заставил меня оторваться от починки рыболовной снасти.
– Шел бы ты дальше своей дорогой, Ульрих, – раздраженно дернув щекой, я попытался вернуться к работе, проигнорировав сына ярла с его друзьями.
– Знаешь, я не могу понять, что Ингрид в тебе нашла? Красавица, может, ты мне ответишь, раз твой муж не знает? – обратился он к вышедшей на шум из дома девушке.
– Ты слышал моего мужа, тебе здесь не рады, Ульрих. – Девушка гордо вскинула подбородок, метая из глаз молнии.
Рыжебородый мужчина нагло усмехнулся и, почесав густо заросший подбородок, с вожделением посмотрел на красивую светловолосую женщину.
– Олаф, я хочу ее. Мне кажется, что со мной Ингрид будет куда лучше!
Отложив сети, я поднялся и, подойдя к Ульриху, посмотрел в глаза.
– Тебе лучше уйти, сын ярла.
– Не могу, Олаф, – Ульрих протянул руку и незамедлительно один из его сопровождающих подал щит, – она будет моей по закону хольмганга. Здесь. Сейчас. Без замены щитов!
– Да рассудят нас боги! – усмехнувшись в ответ на кровожадную улыбку сына ярла, я кивнул жене, показывая на дверь.
Ингрид зашла в дом и, через минуту вернувшись с топором и щитом, подала их мне, смотря пронзительным взглядом прекрасных синих глаз.
– Принеси мне его голову!
– Я сделаю это или умру! – На мгновение крепко прижав к себе Ингрид, я вошел в образованный друзьями Ульриха круг и ударил топором о щит. – Да рассудит нас Омдин!
– Да рассудит Один! – откликнулся сын ярла, взмахнув легкой секирой, и сразу двинулся на противника…
Рядом запахло мочой. Скосив взгляд, я брезгливо наблюдал, как под стоящим по правую руку от меня молодым парнем растекается лужа, но не сдвинулся ни на шаг, чтобы не нарушить боевой порядок. Чертов трусливый итальяшка. Хуже вас только христоубивцы и сарацины.
– Твой сосед протекает, франк! – весело прогудел из-под шлема стоявший слева Аугусто.
– Могу с тобой поменяться, но, боюсь, твой изнеженный испанский нос может не выдержать, – хмыкнул я в ответ.
– Тут ты прав, так что терпи, франк. – Аугусто посмотрел через плечо латника, стоявшего в первом ряду, на пришедшее в движение войско сарацин. – Чего я хочу, так это поскорее оказаться подальше от этой проклятой Палестины и жары и поесть наконец свежего мяса, от которого не воняет тухлятиной.
– Поднять щиты! – раздалась команда над рядами латников.
– Выживешь – может, и окажешься подальше. – Повинуясь команде, я поднял щит, наблюдая, как в нашу сторону от сарацин летит смертоносная туча стрел.
– Наконец-то в рай! – истошно завопил справа итальяшка.
– Наконец-то в рай!!! – подхватили ряды…
– Ну что, Василий, прихватим осман за афедрон?! – Малюта кровожадно оскалился, сжимая в правой руке чадящий факел и неотрывно смотря вперед на бегущих в нашу сторону воинов.
– Не беспокойся, сейчас прихватим! – Я пробил мешок с порохом и засыпал немного пороха в запал пушки. – Нет, ну что за олухи, кинулись все на астраханцев, а те, что остались с орудиями, даже сражаться не стали! – Выпрямившись, я усмехнулся и тоже посмотрел на бегущее на нас войско, ласково поглаживая рукоять пистоли.
– Турки, что с них взять. – Малюта презрительно скривился.
– А ну, пли, ребята! – пронеслась команда.
– Аха, не успели окаянные! – Малюта весело рассмеялся и поднес факел к запалу. – Понеслась, родная!..
Как же я ненавижу эти леса! Нужно было остаться в Кароссе! Никаких змей, никаких москитов и главное – никаких кровососов, которыми кишат эти джунгли! Как только закончим рейд – сразу к хеффе Агуону, и прочь из этого проклятого демонами места! Прихлопнув очередного москита, я скосил взгляд на Саранта и в очередной раз ему позавидовал. К кому эти твари не липнут, так это к асани. Чернокожий напарник по разведке предупреждающе поднял руку, похоже что-то заметив. Обнажив меч, я замер в ожидании неприятностей, и они не заставили себя ждать.
В шею Саранта впилась небольшая стрелка. Огромный асани зарычал и, выдрав шип, несколько мгновений пялился на него, после чего его ноги подкосились, и он упал лицом в землю.
– Выходите, твари! – Затравленно озираясь, я безуспешно пытался найти взглядом противника в зелени джунглей. – Два демона вам в задницу! Мою кровь вы не получите!
Внезапно раздался шелест, и мне в левое плечо впилась стрела. Заорав от боли, я пошатнулся. С трудом удержав равновесие, выпрямился и поднял меч, направив его на ближайшие кусты.
– Я гадил на могилы ваших предков, твари!
Правый бок взорвался болью. Проклятый кровосос молниеносно выскочил из кустов и вогнал в мое тело копье, что-то рыча на своем языке. Заваливаясь на землю, я смотрел, как краснокожая остроухая тварь подходит ко мне все ближе, оскалив пасть, усеянную треугольными зубами.
– Я убью тебя, тва…
– Их мурто тун! – Резко сев на кушетке и судорожно зажимая бок, я уставился в стену, тяжело дыша.
Что за бред снится? Казалось, болела каждая клетка тела. По лицу что-то текло. Я плачу? Проведя ладонью, я оторопело уставился на кровь. Меня начал пробивать озноб. Кровь из глаз?! Что за?.. Через мгновение я ощутил, как по губам и подбородку что-то заструилось. Из носа побежала кровь. Пытаясь зажать кровоточащий нос и хоть что-то понять, я панически заметался на кушетке.
Мои метания прервал резкий спазм, отразившийся вспышкой пронзительной боли во всем теле, от которой меня скрутило. К горлу подступила тошнота. Свесив голову с кушетки и судорожно уцепившись руками за край, я изверг на пол остатки вчерашнего ужина, перемешанные с кровью.
Пальцы, до боли вцепившиеся в дерево, затекли. Рвотные позывы прекратились. В ушах противно звенело. Все так же свесившись с края кушетки и бессмысленным взглядом смотря на пол, я пытался отдышаться. Капли крови, все медленнее текущей из носа и глаз, соединившись вместе, падали на дощатый пол. Понимания, что со мной происходит, не было никакого. В сознании поселился животный ужас. Если у тебя из всех щелей начинает бежать кровь, то, чтобы понять, что у тебя серьезные проблемы, врач не нужен.
Сплюнув на пол кровавый сгусток, я приподнял голову и осмотрелся мутным взглядом. Уже рассвело. В доме, на удивление, никого не было. Тишину нарушали только мое судорожное дыхание и звук падающих на пол капель крови. Сделав глубокий вдох, с трудом вернул своему ослабевшему телу лежачее положение и уставился в потолок. Похоже, я свое отбегал… Обидно. Понять хотя бы, из-за чего…
Может, эта сволочь Данко траванул? После позавчерашней драки в доме гончара главарь и Немой старались не оставлять нас наедине, да и вообще близко друг к другу не подпускали, во избежание эксцессов. Решил он таким образом отомстить? А статистика-то говорит, что яд больше женское орудие убийства. Верь ей после этого…
Хотя вряд ли. Данко бы просто перо под ребра загнал и не стал бы заморачиваться с ядами. Что это тогда? Я не врач, но, когда кровь течет откуда только можно, это, по идее, должно быть вызвано определенной причиной. Телесные повреждения откидываем сразу. Если бы меня избили, то думаю, что я бы как минимум проснулся в процессе. Остается два варианта – отравление либо болезнь. Травить меня не имеет никакого смысла, проще прирезать. Остается болезнь, и это совсем плохо… Врачей нет. Если здесь и есть какие-нибудь знахари-целители, то где их найти, я не имею ни малейшего понятия. Мои, гм, новые друзья скорее отправят меня на тот свет, чтобы не возиться. Но где я смог заразиться и главное – чем? Или это запоздалая реакция организма на местные микробы? Ответа не было… Скосив взгляд на пол, где растеклись остатки моего ужина и кровь, скривился: нужно убрать, пока никто не пришел…
Размышления прервал новый рвотный позыв, который попытался заставить тело извергнуть хоть что-то из пустого желудка. Отдышавшись и вновь перевернувшись на спину, я с грустью посмотрел в потолок. В сознании всплыли недавние, но уже успевшие забыться воспоминания о лихорадке в лесу. Будет обидно откинуть копыта среди людей, после того как удалось выбраться из леса.
Пролежав почти полчаса без движения и каких-либо мыслей в голове, я стряхнул с себя оцепенение и попытался пошевелиться. К удивлению, я себя чувствовал хоть ненамного, но лучше, по сравнению с состоянием сразу после пробуждения или же, возможно, просто уже привык. А сны все-таки забавные были, яркие… жаль только, эротический – всего один.
Усмехнувшись последней мысли, я медленно сел на кушетке, что получилось с трудом, и раздраженно посмотрел на пол. «Нужно убраться, пока не пришли мои милые соседи и коллеги по нелегкому делу, и привести себя в порядок, – подытожил я мысли, дотронувшись до лица, которое стянула корка засохшей крови. – Иначе могут сгоряча и нож под ребра сунуть. Чисто для профилактики».
С трудом приняв вертикальное положение, неровной походкой поплелся к ведру с водой для умывания, стоявшему недалеко от камина. Упав на колени возле ведра и опершись руками на края, я посмотрел на отражение в воде. В первое мгновение после того как удалось рассмотреть свое лицо, у меня по спине пробежало стадо мурашек. Данный вид больше подходил какому-нибудь актеру из фильма про зомби, но никак не живому здоровому человеку. Исхудавшее лицо со ставшими резкими чертами, заросшее короткой бородой, покрывала корка засохшей крови. Завершали картину глубоко запавшие глаза, в глубине которых бились злость и отчаяние. Пошатнувшись, я сильнее вцепился в края ведра, чуть не расплескав воду. Этот мир уже сидит у меня в печенках!
Успокоившись, сделав пару глубоких вдохов, стянул запачканную кровью рубаху и принялся нервно очищать кожу от засохшей крови. Закончив приводить себя в порядок и с трудом передвинув ведро к своей кушетке, я вытер пол, сопровождая весь процесс тихим матом. Все тело ломило. Голова гудела, словно по ней пробежало стадо лошадей. Завершив уборку и вылив грязную воду во двор, я вернулся в дом, взял со стола кувшин с вином и подошел к окну с открытыми ставнями. На чистом голубом небе весело светило местное солнце. Со злой усмешкой, пытаясь абстрагироваться от терзающей тело боли, я смотрел на прекрасный утренний пейзаж.
– Улыбайся, зверушка, ты умираешь.
Ополовинив несколькими большими глотками кувшин с вином, еще раз бросил злой взгляд на светило и лег на кровать, пытаясь уснуть. Ни сил, ни желания думать о том, что со мной происходит, не было. Этот мир меня доконал. Если, когда я проснусь, у меня вылезет хвост или вырастут крылья, думаю, меня это уже не удивит. Если не проснусь – тоже. Некому будет удивляться.
Кривой
– Корса, ты что такой хмурый? – Данко весело оскалился, смотря на то, как Корса с трудом поднялся с кушетки и неровной походкой двинулся к ведру, чтобы умыться. – Плохо выспался?
Полукровка что-то раздраженно пробурчал на непонятном языке, после чего приступил к водным процедурам.
– Не слышу, выкидыш великанов! Громче, и на нормальном человеческом языке, а не на своем зверином! – Данко был сегодня в хорошем настроении после продажи большей части награбленного и хотел разнообразить этот вечер, вдоволь поиздевавшись над полукровкой.
Сидевшие рядом с ним за столом Немой и Кривой лишь с интересом наблюдали за развитием событий, уплетая ужин.
– Укуси меня. – Корса, злобно усмехнувшись, выпрямился и вытерев рубахой лицо, двинулся к столу.
– Зачем? Куда?! – Данко от полученного предложения даже растерялся, сбившись с мысли.
Корса с трудом сел и, подтянув к себе тарелку с кашей, налил в рядом стоявший стакан вина. Подняв сосуд, он пару мгновений с задумчивым видом смотрел на него, после чего отсалютовал им Данко.
– За задницу, – закончил логическую цепочку парень и накинулся на ужин.
– Я тебя на куски порежу, начиная с задницы!.. – Голос Данко сорвался на шипение, он сжимал рукоять ножа.
– А ну успокоились. – Тихий голос Кривого сразу остудил пыл рыжего задиры.
– Ты сам слышал, что он сказал… – Данко бросил хмурый взгляд на Кривого и, отломив кусок лепешки, продолжил прерванный ужин, злым взглядом уставившись в содержимое тарелки.
– Слышал. – Главарь банды запустил руку в мешок, стоявший рядом, и, достав из него кожаный кошель, кинул его Корсе. – Твоя доля.
Полукровка, развязав тесемки, посмотрел равнодушным взглядом на золотые монеты и, кивнув, отодвинул кошель в сторону, вернувшись к еде.
– Его, похоже, и золото не радует, – злобно ощерился Данко. – Может, ему лучше было тушу быка дать, или что там у этих великанских животных ценится…
– Я быть доволен. – Парень скользнул бесстрастным взглядом по красному лицу Данко, на мгновение оторвавшись от каши.
Кривой с задумчивым видом посмотрел на Корсу и, сделав глоток вина, решил вмешаться в диалог:
– Завтра идем на новое дело. Так что будьте готовы.
– Нет. – Корса, оторвавшись от еды, покачал головой.
– Что значит «нет»? – Кривой злобно сузил глаза.
Полукровка отодвинул пустую тарелку и задумался, похоже подбирая слова.
– Я болеть. Я быть… – покрутив в руках стакан с вином, парень закончил: – Не нужен… бесполезен.
– Чем заболел?! Дурака решил повалять?! – Кривой начал закипать.
Перепалки полувеликана с Данко его забавляли, но неподчинения он не терпел.
– Нет, – парень спокойно покачал головой, – я… нужен… отдых. Быть… здоровый… день, день, день. – Полукровка показал на пальцах, сколько дней ему нужно на отдых.
– Кривой, да он издевается! – Данко криво усмехнулся. – Зачем он нам нужен? Давай я его в расход пущу.
– Открывать закрытые двери и сундуки ты будешь? – Кривой бросил злой взгляд на сразу стушевавшегося рыжего, и задумчиво посмотрел на Корсу, который и правда выглядел довольно плохо, это сразу бросилось в глаза, когда он подошел к столу. – Один день! Один! – Кривой показал указательный палец. – Послезавтра ты пойдешь или сдохнешь. Ты меня понял?!
Корса пару мгновений задумчиво смотрел в открытое окно, после чего повернулся и молча кивнул. Одним глотком опустошив стакан с вином, он с трудом поднялся и, доковыляв до кушетки, опять лег спать.
– Корса, шевелись! – Кривой зло ощерился, хотя этого и не было видно в темноте.
Полукровка ковырялся в замке, постоянно что-то бурча на непонятном языке, и этим еще больше злил главаря банды. Из-за этого выкидыша великанов пришлось отложить планируемый налет на два дня. Что с ним случилось, непонятно, но шевелился он с трудом, оклемавшись только к сегодняшнему вечеру. К тому же странностей у Корсы за это время прибавилось. Кривой несколько раз застал его, когда он разговаривал сам с собой, чего раньше за полукровкой не водилось. Часто вздрагивал без причины и начинал кого-то искать взглядом или вскакивал с криком несколько раз за ночь. В общем, этот безумный полувеликан заставил главаря задуматься, не списать ли его в мир мертвых, так как становилось совершенно непонятно, чего от него ждать.
– Прошу. – Полукровка с надвинутым капюшоном и лицом, замотанным куском тряпки, выпрямился и толкнул дверь, отодвинувшись, чтобы пропустить всех троих.
– Молодец. – Кривой прошел первым и зажег магическую лампу, которую приобрел сразу после того, как удалось сбыть добычу: намного удобнее обычной масляной, а в таком трудном деле – просто незаменима.
«Какой же ты разговорчивый стал. Даже говорит с каждым днем все более правильно, особенно в последние два дня. Еще бы этого жесткого гортанного акцента не было… – Главарь вошел в дом и осмотрелся. – Жаль, что в дом к ростовщику не удалось попасть, – он бросил злобный взгляд на Корсу, который зашел последним и прикрыл за собой дверь, – и все из-за тебя. Теперь приходится довольствоваться мастером по лукам, хотя и это неплохо. Жаль, что до ювелиров не добраться, они все живут в верхнем городе».
Пройдя кухню, вся компания попала в гостиную. Справа от нее – дверь в лавку, дальше тянулся коридор, ведущий в другие комнаты и заканчивавшийся входом в мастерскую. Справа виднелась лестница на второй этаж. На стенах гостиной висели луки. Похоже, мастер гордился своей работой и стремился показать ее всем посетителям.
– Немой, идешь в подвал, осмотришь на наличие тайников. Данко, ты наверх. Корса, ждешь здесь; если понадобишься, позовем. Я осмотрю первый этаж. И шевелитесь, демоновы дети! – Раздав указания, Кривой решительно двинулся в лавку.
Быстро обшарив ее и выгребя всю медь и серебро из ящика в конторке, Кривой вернулся обратно в гостиную и застал Корсу за попытками натянуть боевой лук, который он снял со стены. Усмехнувшись на забавное зрелище, главарь направился в следующую комнату. Уже заканчивая с осмотром очередного помещения, услышал женский крик со второго этажа. Сплюнув с досады, Кривой отбросил в сторону пустую шкатулку и вышел в гостиную. Корсы не было, а со второго этажа все доносились женские крики. Обнажив нож, главарь двинулся к лестнице. Когда он наступил на первую ступеньку, крик прекратился, и раздался глухой звук падения чего-то тяжелого. Кривой ускорил шаг.
«Не должно же было никого быть, ничем хорошим это не закончится…»
Данко
– Прошу. – Великанский ублюдок выпрямился, толкнул дверь и, сделав шаг в сторону, пригласил жестом войти.
«Кривляешься, грязное животное… – Данко зло дернул щекой и прошел внутрь кухни. – Я до тебя еще доберусь. На куски буду резать, выродка. Тебе пока везет, что Кривой за тебя вписывается. – Парень бросил раздраженный взгляд на главаря, у которого в руке зажегся магический светильник. – Да и Кривой – та еще жадная тварь: взял одну колдунскую лампу, а нам с Немым приходится с масляными возиться…»
Достав из заплечного мешка лампу, Данко зажег фитиль, ударив кремнем о кресало, и двинулся за главарем. Парень внимательно осматривался вокруг, довольно бубня себе под нос: добыча сегодня должна быть неплохая, хотя все могло бы сложиться и лучше – такой куш упустили из-за этого больного ублюдка…
– Немой, идешь в подвал, осмотришь на наличие тайников. Данко, ты наверх. Корса, ждешь здесь: если понадобится, позовем. Я осмотрю первый этаж. И шевелитесь, демоновы дети! – Раздав указания, Кривой решительно двинулся в лавку.
Проводив взглядом спины главаря и Немого, парень направился к лестнице; шагнув на первую ступеньку, оглянулся на Корсу. Стоявший до этого спокойно полукровка вдруг вздрогнул и стал озираться по сторонам затравленным взглядом, ища кого-то в пустом помещении. Данко радостно усмехнулся. То, что творилось с выродком великанов в последние два дня, было хоть и непонятно, но безумно весело. Высокомерный ублюдок с замашками благородного и всегда спокойным выражением лица становился похож на сумасшедшего. Сегодня ночью его удалось застать за тем, как он разговаривал с кувшином вина, при этом, судя по интонациям, он с ним ругался! Еще раз с усмешкой посмотрев на полукровку, что-то бормочущего себе под нос на непонятном языке, Данко двинулся на второй этаж. Возможно, и не стоит его сразу убивать. В этом состоянии он гораздо смешнее.
Тщательно обыскав первую комнату, оказавшуюся спальней хозяев, Данко выгреб все украшения из шкатулки хозяйки и пару кошельков с монетами из ящиков стола и вышел в коридор, двинувшись к следующему помещению. Открыв легким пинком дверь, он шагнул в комнату и внимательным взглядом осмотрел ее. Ничего примечательного. Кровать, стол, комод да пара полок с книгами. Внезапно слух уловил судорожное дыхание и тихое шипение. Данко усмехнулся и резко закрыл дверь, за которой прятались какая-то девчонка и совсем маленький мальчик лет четырех-пяти, которому она зажимала ладонью рот.
– Не бойтесь, я не сделаю вам больно, – Данко прошелся похотливым взглядом по фигурке девочки и еще сильнее усмехнулся, – почти не сделаю.
Резко отпустив мальчишку и толкнув его к себе за спину, девочка, которой по виду едва исполнилось пятнадцать, попыталась ударить вора зажатым в правой руке ножом. Перехватив ее руку, Данко подтянул девчонку к себе, заламывая тонкую кисть с ножом, и радостно засмеялся.
– Ну ты и стерва! Я люблю таких. – Издав стон, она выпустила нож. – Пошел вон, щенок! – Данко отвесил тяжелый подзатыльник пацану, кинувшемуся на защиту сестры, отправив его в угол комнаты.
Голова вора резко дернулась от сильной пощечины. Девчонка, шипя проклятия, попыталась вырваться из захвата, снова заносила для удара ладонь. Оскалившись, Данко толкнул свою непокорную жертву к кровати и с силой ударил ее по лицу. От удара хрупкое тело опрокинуло на кровать. Из разбитой губы брызнула кровь, окрасив красным белую простыню. Данко сел сверху на девушку и прошептал в ухо:
– Знаешь, красавица, мне так даже больше нравится. Давай посмотрим, что ты прячешь… – Выпрямившись, он разорвал на груди юной девушки ночную рубашку.
Отвесив еще одну сильную пощечину задергавшейся и попытавшейся закричать девчонке, Данко задрал ей ночную рубашку выше бедер и, весело оскалившись, расстегнул свои штаны.
– Ты не кричи, тебе же самой понравится.
Охваченный похотью Данко увидел, как рядом с ним в кровать уперлась нога и кто-то, схватив за ворот, потащил его назад. В следующий миг правая сторона спины взорвалась болью.
Максим
– Корса, шевелись! – Кривой зло ощерился, хотя это и не было видно в темноте.
– Пошел ты, козел… – тихо пробурчал я себе под нос по-русски.
Причин любить эту гоп-компанию у меня стало еще меньше. Непонятная болезнь больше себя никак не проявляла, по крайней мере, кровотечения больше не было, но все тело болело, и шевелиться я мог еле-еле. Не помогла даже пара сильных ударов от Кривого, нанесенных, похоже, чисто в медицинских целях. Отойти удалось только несколько часов назад. Слабость практически ушла, но боль осталась, хотя и стала не такой резкой. Короче, то обстоятельство, что вместо одного дня отдыха, на который главарь дал мне разрешение, я провалялся два, его не радовало.
Меня же не радовали те методы лечения, которые он применял, предпринимая попытки поднять меня на ноги. Решив, похоже, что все проблемы из-за головы, он пытался повысить уровень моей мотивации. «Мотивацию по Кривому» у меня на родине, насколько я помню, судмедэксперты классифицировали бы как нанесение легкого вреда здоровью.
– Прошу, – толкнув дверь, я сделал приглашающий жест.
– Молодец, – похвалил меня Кривой и двинулся внутрь.
Пройдя в помещение за остальными, я прикрыл дверь и покосился на главаря, доставшего лампу, представлявшую собой полуцилиндр с ручкой. Изогнутая сторона была закрыта отражателем, прямую стенку закрывало прозрачное стекло, а в качестве светового элемента выступал стеклянный цилиндр мутно-белого цвета толщиной в два пальца и высотой сантиметров десять. Как эта конструкция работала, я не имел ни малейшего представления, так как на электрическую лампу была совершенно не похожа, но факт оставался фактом: при повороте раздвоенного хвостовика, расположенного с одного из боков, лампа начинала светиться. Шока у меня, если честно, не было, когда я в первый раз это увидел, и когнитивного диссонанса своим нахождением в средневековом, как я раньше думал, мире странный агрегат у меня тоже не вызвал, так как на этот момент у меня уже в полный рост нарисовалась другая проблема. Я сходил с ума.
Все началось с кошмаров. Хотя даже не совсем кошмаров. Если быть совсем точным, то кошмаров было большинство. Последние ночи мне снились какие-то битвы, сражения, притом чаще всего снился момент смерти, а при учете яркости снов это обстоятельство не слишком меня радовало. Антураж был всегда разным: по-моему, подсознание пыталось воспроизвести все битвы в истории Земли, о которых я хоть что-то слышал, и даже те, о которых не слышал. Также все чаще мелькали обрывки историй с антуражем этого мира. Черт, да даже какая-то фантастика со сражениями магов…
Весь этот поток бреда разбавляли сны, в которых я начинал понимать, что все-таки сплю. Всегда напротив меня в этот момент стояла симпатичная девушка с копной рыжих волос, опускающихся ниже поясницы, закутанная в алые одежды. Девушка протягивала руку и что-то говорила. Смысл ее монолога был всегда практически одним: она просила поверить в нее и открыться. Судя по ее недовольному лицу и тому, что каждый раз я просыпался от резкой боли, намекала она этими фразами отнюдь не на интим…
На второй день после кровотечения бред начал цвести и пахнуть еще сильнее, окрашивая привычную картину реальности новыми красками. Я начал понимать всё, что мне говорили. Сначала появилась мысль, что количество переросло в качество, но мысленно сверившись со своим небольшим словарем, я отбросил это предположение как заведомо ложное. Как подобное могло произойти, понимания не было. Ощущение все усугубляющегося бреда только усилилось.
Правильно говорить на местном при этом я все равно не мог. Слова нужно было запоминать, так же как правила построения предложений, времена и падежи, которые заметно отличались от принятых в русском языке, но факт того, что каждое сказанное слово можно было понять, заметно прояснил понимание окружающего мира, хотя и усилил уже давно поселившееся во мне чувство нереальности происходящего.
Корса… оказалось, что мое новое имя переводится как «половина». Данный факт от меня как-то ускользал, особенно при учете того, что местные для обозначения половины чего-нибудь использовали слово «корсин». В общем, я пришел к выводу, что это, видимо, сленговое понятие из какого-то местного диалекта и обозначает оно полукровку, в чьих жилах течет кровь великанов.
Великанов, вашу ж маму! Данное обстоятельство меня даже отвлекло от бредовых снов и удивления тому, что местный язык стал понятен. В этом мире, оказывается, есть великаны! Хотя с учетом того, что меня принимают за отпрыска такого представителя местного населения, сомневаюсь, что они слишком высокие. По крайней мере, фантазии, чтобы представить, гм… процесс создания полукровок шестиметровым гигантом, у меня не хватило…
Короче, позвольте представиться: я Корса, потомок великанов, которых, кстати, местные не любят, так как полукровки, судя по обрывкам услышанных мною фраз, не слишком приятные ребята. Сюда бы Никиту, моего двухметрового соседа, вот он бы, наверное, отлично сошел за полувеликана, а может, даже и за целого.
– Немой, идешь в подвал, осмотришь на наличие тайников. Данко, ты наверх. Корса, ждешь здесь: если понадобится, позовем. Я осмотрю первый этаж. И шевелитесь, демоновы дети! – Раздав указания, Кривой решительно двинулся в лавку.
Проводив его спину взглядом, я подошел к стене, на которой висели три лука со спущенной тетивой, намотанной тут же на одно из плеч, и стал их разглядывать. Олдскульная классика.
– Откройся мне… – прошелестел тихий женский голос у моего уха.
Вздрогнув, я затравленно оглянулся по сторонам и столкнулся взглядом с усмехающимся Данко. Смейся, скотина!.. Опять! Челюсти свело судорогой. Я псих, я псих… не беспокойся, ты просто сходишь с ума… Кое-как успокоившись, я снова перевел взгляд на луки.
Слуховые галлюцинации начались сегодня ночью. Проснувшись уже в третий раз за ночь, я пошел на улицу в туалет модели «сортир деревенский обыкновенный». После того как я сделал свое грязное дело и вышел на улицу, мне послышался этот голос: черт, с этой же самой фразой, притом на русском! Подпрыгнув как ужаленный, я попытался найти взглядом говорящего, но так никого и не увидел. Первой мыслью, пронесшейся в голове, было – мне послышалось. После того как бестелесный голос повторил просьбу, пришла вторая мысль. Я искренне порадовался, что галлюцинации у меня начались после того как я вышел из туалета, а не когда в него шел, иначе к прогрессирующему полоумию прибавились бы и испачканные штаны.
Уснуть я больше не смог, а тихий голос продолжал просить. После того как попытки зажать уши ничего не дали, даже молиться сначала попробовал – как говорится, атеистов в окопах не бывает, – но так же безрезультатно. Я достал кувшин вина и начал напиваться, отборным русским матом посылая бестелесный голос пешим сексуальным маршрутом. Опустошив три кувшина крепкого вина и изрядно набравшись, я пришел к единственно верному выводу, объяснявшему все странности вокруг. Я сошел с ума. Других вариантов я не видел. Всерьез принять то, что со мной говорит дух, бог или кто здесь вообще может водиться, с подобными замашками, у меня не получалось. Даже если учитывать перенос в другой мир. Принять факт сумасшествия было как-то проще. Даже комфортнее.
– Откройся мне. – Тихий шелестящий голос стал настойчивее.
– Моя шиза крепчает, все чаще мне отвечает, смеется, скалится, сука… – тихо напел я себе под нос и, подойдя к стене, снял один из луков.
Хорошая классика. Композитный лук – вещь убойная, но по сравнению с блочным луком жутко неудобная. Хмыкнув, я поджег зажигалкой, которую достал из заплечного мешка, фитиль свечи, стоявшей рядом на тумбе в подсвечнике, и внимательнее осмотрел плечи лука. Хорошая работа, хотя в классике я плохо разбираюсь, особенно произведенной по технологиям предков.
– Откройся мне…
– Сим-сим откройся, сим-сим отдайся. Заело, ё-моё… Стихи бы, что ли, почитала или спела. Неизобретательная у меня, похоже, фантазия… – проворчав себе под нос, я упер конец лука в пол и попытался согнуть.
Согнуть получилось; правда, натянуть тетиву и при этом сделать так, чтобы не выпустить лук и не вышибить себе при этом глаз или пару зубов, – уже нет. Сделав еще несколько безрезультатных попыток, я вернул лук на место. Блочник все-таки лучше. Как минимум возиться с натяжением тетивы каждый раз не надо, да и целиться из него нормально можно, так как блоки принимают на себя основное напряжение, в отличие от классики, из которой нужно стрелять сразу при достижении максимальной точки натяжения…
От рассуждения о луках, с помощью которого я пытался избежать мыслей о собственной невменяемости и незамолкающего шепота, меня отвлек женский крик, донесшийся со второго этажа.
– Какого хрена?!
Закинув вещмешок за спину, я быстро взбежал по лестнице на второй этаж и замер, прислушиваясь. Неужели опять галлюцинации? Похоже, все-таки нет. Из комнаты слева, дверь которой была открыта, доносилась какая-то возня, и снова раздался крик, тут же оборвавшийся.
Застыв в дверном проеме, я смотрел на происходящее и чувствовал, как меня покидают последние остатки разума. В левом углу, корчась от боли, лежал парнишка лет пяти и с застывшим в глазах ужасом смотрел на кровать, стоявшую справа от меня, на которой лежала молодая девчонка в разорванной ночной рубашке. Сверху на ней был Данко, обращенный ко мне своей голой задницей. Упиравшаяся девочка, тщетно пытающаяся сжать колени, что-то закричала и попыталась оттолкнуть насильника. Жестким ударом по лицу Данко пресек безуспешную попытку.
Окружающий мир исчез, осталась только кровать, на которой Данко пытался изнасиловать молоденькую девчушку. Копившееся все это время бешенство прорвалось наружу. Приблизившись тремя быстрыми шагами к кровати, я уперся в нее левой ногой, схватил Данко за ворот куртки и, выхватив висевший на ремне нож, резким движением вогнал его в спину ублюдка. Заставив Данко принять вертикальное положение, потянув за ворот на себя, я приблизил лицо к его уху:
– Сдохни, тварь, – и протолкнул клинок глубже, по самую рукоять.
Провернув нож в ране, вытащил его из спины хрипящего Данко и, отступив от кровати, скинул испускающее дух тело на пол. Вокруг еще что-то бессвязно хрипящего Данко тут же начала растекаться лужа крови. Мыслей не было. С клинка на пол падали тяжелые красные капли. Молча стоя над телом, я смотрел на первого человека, за которого сам решил, что он не достоин жить. Казалось, что это мгновение тянулось вечно. Переведя взгляд с издавшего свой последний хрип Данко на кровать, я встретился глазами с девочкой, которая уже стояла с другой стороны кровати и, одной рукой прижимая к себе мальчика, второй пыталась запахнуть разорванную ночную рубашку. Ойкнув, она резко перевела испуганный взгляд с меня на дверной проем. Повернув голову, я увидел Кривого с обнаженным ножом.
«Я труп, – эта мысль сейчас даже не вызвала эмоционального отклика. Простая констатация факта. – Ножевой бой не длится дольше пары секунд. Если два противника умеют обращаться с ножом, даже если уровень владения совершенно разный, в девяти случаях из десяти они режут друг друга», – вновь пронеслась в сознании запомнившаяся фраза из другого мира. Стараниями друга Юры я с ножом обращаться умел, хотя до профессионала было еще очень далеко. Что-то мне подсказывало, что Кривой тоже его не в первый раз в руки взял. А это значит, что исход ясен.
– Что ты наделал, гнилой выродок?! – взбешенный голос главаря банды взорвал напряженную тишину.
Переступив через труп Данко, я двумя быстрыми шагами обогнул кровать и встал между Кривым и детьми.
– Уходи, Кривой. – Покачав головой, я слегка отставил руку с ножом в сторону.
– Даже не надейся, ублюдок. – Зло усмехнувшись, Кривой медленно двинулся ко мне, выставив клинок перед собой.
Плавно начавшееся движение перешло в резкий рывок. Ощерившийся Кривой молниеносно взмахнул ножом, целясь в грудь. Грудь обожгло болью. В следующее мгновение раздался треск, и Кривого повело в сторону. Отпрыгнув назад, я зажал ладонью глубокую царапину и оглянулся. Девчонка, все это время стоявшая тихо, метнула в Кривого тяжелую вазу с прикроватной тумбы. Бросив взгляд на ткань куртки, по которой расползалось темное пятно, я поудобнее перехватил рукоять ножа. Кривой быстро оправился от неожиданного удара. Встряхнув головой, он, снова оскалившись и поигрывая клинком, сделал шаг ко мне, не обращая внимания на пораненную руку, с которой на пол падали капли крови.
– Помогите! Кто-нибудь! Помогите! Убивают!
Скосив взгляд, я увидел, как девчонка, высунувшись по пояс из окна, звала на помощь.
Со стороны лестницы донесся топот. Похоже, Немой все-таки услышал шум. Осмотревшись затравленным взглядом, я схватил табурет, стоявший рядом со столом, и метнул его в отвлекшегося на кричавшую девчонку Кривого. Шустрый мужик успел заметить летящий предмет и пригнулся. Последовавший удар ногой в грудь, вынесший его из комнаты, он пропустил. Кривой сильно приложился головой о стену, выронив нож. Я кинулся к главарю банды с намерением его добить, пока он не очухался, но, увидев Немого, успевшего уже подняться на второй этаж, нырнул обратно в комнату, захлопнул дверь и тут же навалился на нее плечом.
Оглянувшись на девчонку, я увидел, как она кому-то на улице машет рукой. На дверь обрушился удар. Она противно заскрипела под натиском. Лихорадочно заметавшись взглядом, я наконец-то перестал тупить и, увидев засов, запер ее. Новый удар в дверь заставил содрогнуться и заскрежетать железную полоску, которая, с первого взгляда было понятно, долго не выдержит подобного напора. Кинувшись к стоящему недалеко комоду, навалившись на него плечом, с трудом передвинул тяжелую бандуру к двери, забаррикадировав проход, и замер, облокотившись на комод и пытаясь отдышаться.
– Как ты? – Сбоку от меня стояла девчонка, к которой прижимался мальчишка.
Ничего не ответив, я лишь кивнул, давая понять, что в норме, и натянул успевшую сползти повязку, закрывающую лицо.
– Спасибо, что помог. – Девушка, которой на вид было лет четырнадцать-пятнадцать от силы, внимательно смотрела на меня.
– Не за что. – Отойдя от комода, я нервно посмотрел на дверь, которая содрогнулась под новым ударом, и подобрал выроненный нож.
– Не беспокойся, сейчас здесь будет стража, – улыбнулась мне девочка, и покрепче прижала парнишку.
Дверь перестала сотрясаться от ударов, а с первого этажа и правда послышались крики, заставившие меня нервничать еще больше, чем перед этим.
– Кто ты?
– Я с ними, – коротко ответил я, кивнув на дверь, за которой были главарь и Немой. Судя по раздававшимся крикам, у них появились куда более важные дела, чем выкуривать меня из этой комнаты, – и с ним, – присев рядом с Данко, я вытер клинок о его штаны и засунул в ножны.
Подойдя к окну, посмотрел вниз. Возле входа в дом стоял один стражник, который осматривался по сторонам, при этом кидая взгляды на дом. Отсюда надо валить. Последнее, что мне нужно, – чтобы меня тут поймала стража. А на лестнице, судя по звукам, уже завязался бой.
– Тогда почему? – Обернувшись, я наткнулся на удивленный и слегка испуганный взгляд девочки.
– Потому что.
Подойдя к боковой стене, открыл окно, ведущее во внутренний двор, и посмотрел вниз. Лететь немного меньше четырех метров. Подобрав вещмешок, я сел на подоконник, свесив ноги наружу, и, обернувшись к девушке, усмехнулся, хотя она этого и не могла увидеть через закрывавший лицо кусок ткани.
– I’ll be back, – сказал и прыгнул вниз.
Приземлившись на полусогнутые ноги и перекувырнувшись по земле, я выматерился. Приземление получилось жесткое. Со стороны улицы раздался крик. Обернувшись, я увидел, как через забор лезет стражник. Заметил все-таки, сволочь! Валим, валим, валим!..
Подстегнутый новой вспышкой адреналина, я промчался через внутренний двор и практически одним движением перемахнул через забор на улицу. Отбежав уже шагов на десять, обернулся и увидел, как стражник с трудом перелезает через забор. Все-таки бегать в кольчуге не слишком сподручно. Пробежав вдоль улицы, я свернул в подворотню и, выбежав на соседнюю улицу, перемахнул через забор во двор первого попавшегося дома.
По ночному городу я петлял до самого утра, пока ноги не вынесли меня на пристань, а точнее – к пирсу, под которым я жил в этом городе первое время и под которым я впервые в своей жизни убил человека. Сев под пирсом, тяжело дыша, уставился на медленно текущую воду реки. Круг замкнулся. Старый, теперь Данко, кто следующий?.. Гребаный мир!
– Откройся мне… – прошелестел над ухом голос.
Я вздрогнул всем телом, скрипнув зубами от злости. Я псих-убийца, который слышит голоса. В неизвестно где находящемся мире!
– Отвали, тварь! – почти прорычал я и, скинув одежду, полез в прохладную воду.
Асар
Что представляет из себя межреальность? Это пустота и сумрак. Изредка встречаются тропы между мирами, то появляясь из ниоткуда, то резко обрываясь. Следы, оставшиеся от неизвестных путешественников-первопроходцев. Тусклый свет разгоняет тьму, словно мерцает каждая частица субстанции, что заменяет кислород в этом бескрайнем пространстве. Редко можно встретить острова земли, плавающие в этой серой пустоте, неизвестно как появившиеся в этой таинственной среде, не подчиняющейся ни одному закону существующих миров. На одном из таких островов застыл Асар. Когда-то он смог взять силу, позволившую слабому магу стать больше чем человеком. Больше чем сильнейшие из владеющих силой в его мире. Стать богом.
Перед его взором была сфера мира, принадлежащая к грозди миров, на которую еще не успело наложить руку ни одно из поколений и ни одна свободная сила. И это был шанс. Шанс, как для него, так и для Алаисы, висевшей рядом с ним в метре над островом, с закрытыми глазами, скрестив ноги. Ее алый плащ развевался, словно морские волны во время шторма. По всей огромной сфере, раскрашенной разными цветами, были видны пульсирующие жгуты энергии, припыленные верхней информационной сферой. Это был шанс для них добиться большей силы и большей власти в своем поколении, чем им когда-либо позволили бы. Если бы они прибыли на тысячелетие раньше, по времени этой сферы, то смогли бы практически беспрепятственно взять всю силу этой грозди миров, подчинить себе, но время было безвозвратно упущено.
Гроздь, представляющая из себя сферы миров из смежных реальностей, соединенные маяками Первых, была закапсулирована. Уже начали протекать процессы, которые должны были закончиться рождением новой божественной сущности, и как только это произойдет, эта гроздь станет безвозвратно потеряна для их поколения и станет частью свободных сил. Еще одним очагом бесконтрольного хаоса. Первое поколение, пошедшее по пути вознесения, оставило после себя слишком удобный инструмент, и представители этой сферы им воспользовались.
Время еще было, чтобы вмешаться в процесс и замкнуть на себе пока еще свободные потоки. Спасало, что местные использовали маяки, не представляя их полной силы, и даже не имели понятия, какого уровня должно быть развитие осмелившегося воспользоваться этой древней машиной. Асар сам когда-то сделал то же самое. Теперь все основные потоки этой грозди миров собрались на сфере мира, лежащего перед взглядом молодого бога, и разделились на четыре точки напряжения. Если бы среди этих разумных был хоть один способный выдержать всю необузданную мощь, то он бы уже это сделал. Но такого не было. И это давало всего три возможности пришедшим извне.
Если они не успеют, то узлы взорвутся и мир родит сущность, которая еще не скоро обретет разум, но сразу же отрежет для их поколения эту гроздь. Можно было бы слиться с миром, растворив каждую частицу себя и своей чужеродной силы, чтобы потом переродиться. Но на это редко кто мог пойти из бывших когда-то смертным.
А можно было пойти по пути принятия в семью нового собрата, разделив с ним частицу своей силы и получив доступ к подконтрольной ему грозди. Именно так когда-то и случилось с Асаром. Бывший в то время слабым магом и решивший обрести могущество с помощью маяков, он не был готов к тому, что его ожидало, но появилась Алаиса… Асар бросил угрюмый взгляд на рыжую девушку: благодаря ей он смог выжить и подняться на новую ступень существования, но слишком поздно понял, что лично ему остались только крохи силы. Еще позже он понял, каким именно чудом было то, что он сумел сохранить жизнь, и только из-за того, что Алаиса укрепила его энергетическую сущность сильнее, чем это было нужно для того, чтобы она получила доступ к его грозди миров; но ошибку, к счастью для Асара, ей было уже не исправить.
Была еще последняя возможность, которая существовала благодаря тому обстоятельству, что ни один из заключивших на себя потоки не обладал нужным потенциалом. Когда напряжение силы дойдет до точки невозврата, вера разумных этой сферы направит силу на пришедших извне, сделав их частью этого мира, и не позволит бесконтрольной силе зародить новую сущность. Им с Алаисой удалось создать культ, но времени оставалось все меньше. Если узлы не выдержат и разорвутся раньше, чем верующих станет достаточно для того, чтобы их персонификации стали частью этого мира, то гроздь будет потеряна безвозвратно.
– Откройся мне… – в очередной раз прошептала левитирующая богиня.
Из аккуратного прямого носа по бледной от перенапряжения коже тонкой струйкой медленно текла кровь. Тяжелые красные капли проходили по четко очерченным губам, перетекали на острый подбородок и с него устремлялись прямиком к почве висящего посреди межреальности острова. Асар давно бросил следить за временем и просто иногда посматривал на замершую в воздухе девушку. Отражение новой сущности появилось в информационной сфере мира. Энергоканалы начали работать и чуть не уничтожили объект своим напором. Алаиса еле успела пережать поток… Асар грустно усмехнулся: какая знакомая ситуация…
Судя по бледному лицу девушки, давалось ей это очень тяжело. Что неудивительно. Влиять на потоки закрытой грозди извне весьма непросто. Рано или поздно их придется отпустить. И лавина энергии убьет неподготовленную сущность.
– Откройся мне… – продолжал разноситься по межреальности шепот рыжеволосой девушки.