Ранее утро следующего дня принесло к блокпосту группу парламентеров из села, соседствующего в полуторе километра. Как ни кричал на них часовой, как ни грозился дулом пулемета, горцы уходить не собирались. Через несколько минут подошедший к КПП майор Ермолов принял возмущенный гвалт на себя, к нескрываемому удивлению старшего лейтенанта Аракчеева заговорив на языке незванных «гостей».

— Доброе утро, уважаемые, — поприветствовал местных жителей Алексей Петрович.

— Доброе утро и вам, русские, — ответили старейшины, однако по выражению их лиц было отчетливо видно, что пришли они не для дружеской беседы.

Видя их враждебность, комроты изменился в лице, стерев бесполезную улыбку, и в жесткой форме потребовал, чтобы местные построились в одну линию на расстоянии шести-семи шагов. Один из старейшин что-то буркнул сопровождающим их мужчинам и те послушно отошли назад, но по-прежнему толпились тесной кучей. Это не привнесло ожидаемого тепла в дальнейший разговор, но по мелькнувшим на лицах сержанта Грекова и капитана Зуба ухмылкам, старшему лейтенанту стало понятно, что напряжение офицеров несколько спало. Старцы же остались стоять на ранее выбранном ими месте, в паре метров от Ермолова.

Неожиданно, кто-то потянул Алексея Андреевича за рукав вниз и он опустил глаза, чуть оглянувшись. Недавний знакомый мальчишка подмигнул молодому офицеру и поманил пальцем. Аракчеев оглянулся по сторонам и убедившись, что все присутствующие увлечены разговором, присел на корточки, в секунду оказавшись почти одного роста с Ильясом.

— Привет, — тихо сказал маленький даргинец.

— Привет, — улыбнулся комвзвода.

— Ты же не понимаешь по-нашему, — не столько спросил, сколько проконстатировал тот. — Хочешь, переведу?.. Вижу, тебе же тоже интересно…

— А почему шепотом-то?

— Нельзя мне в разговор взрослых лезть, — пожал плечами Ильяс, но тотчас же снова расплылся в широкой улыбке и заговорщецки подмигнул во второй раз. — А майор ваш и без моей помощи справляется. Хорошо говорит, хоть и с акцентом…

— А сам-то ты, Ильяс, где научился так по-русски говорить? Для школы маловат вроде, — поинтересовался старший лейтенант. — Да и есть ли у вас тут уроки русского языка?

— Конечно, есть, — обиженно надул губы мальчишка. — Что ты, товарищ старший лейтенант, думаешь у нас тут глухой аул, средневековая дикость, да? Мой отец — заслуженный учитель русского языка и литературы. Я знаешь сколько книг уже прочитал?! Четыре!..

— Извини, — виновато опустил глаза Аракчеев. — Я не знал…

— То то! — словно прощая своего собеседника, Ильяс положил свою ладошку на плечо Алексея Андреевича и прихлопнул. — Я в школу в следующем году пойду, сразу в третий класс… А когда выросту, в Москву поеду учиться, вот!

— Здорово, — комвзвода откровенно порадовался мечтам маленького даргинца, но, вспомнив об оставленной без внимания темы разговора Ермолова со старейшинами села, переспросил, осторожно указывая пальцем в сторону широкоплечей спины майора. — Так о чем там они беседуют?

— Ничего интересного, — небрежно махнул рукой Ильяс. — Наши возмущенны обстрелом минарета, хотя сами давным давно туда не ходят и деревню забросили… В другое место перебрались — я же говорил. Требуют извинений и компенсации за этот…как его? Аморальный ущерб…

— Моральный, — усмехнулся Аракчеев, поправив мальчишку. — Без «А»…

— Ну, да… Моральный… ущерб, — пожал плечами тот, не обратив особого внимания на исправление.

— И что хотят?

— В том то и дело, что сами не знают… Говорят, чтобы вы уходили.

— Ну, это понятно, — вздохнул старший лейтенант.

Случайно заметив строгий осуждающий взгляд сержанта Грекова, Алексей Андреевич вскочил на ноги и сдвинул висящий на правом плече автомат дулом вперед, ухватившись левой рукой за цевье, а правой за пистолетную рукоятку АКМ. Вадим снова зыркнул на комвзвода, кротким кивком головы пояснив тому, чтобы Аракчеев сдвинулся на несколько шагов в сторону. И действительно дуло «Калашникова» в руках старшего лейтенанта смотрело в спину командира роты, заслонявшую парламентеров стеной. Алексей Андреевич торопливо отшагнул влево, ближе к пулеметному гнезду часовых. Получался довольно четкий клин.

Майор Ермолов стоял перед парламентерами без оружия, не считая пистолета в заранее расстегнутой с загнутым уголком кабуре на бедре, и тем самым откровенно демонстрируя свою миротворческую открытость. Как Греков, так и Зуб напротив же ощетинились дулами автоматов, настороженно ловя каждое малейшее движение в толпе немощных на вид старейшин и сопровождающих их мужчин-односельчан.

Народу перед КПП собралось человек тридцать, большей своей частью мужчины около сорока лет. Когда говорил командир роты Ермолов, дагестанцы сдерживали на угрюмых лицах ехидные усмешки, когда же Алексею Петровичу отвечал кто-то из старцев, даргинцы напускали на себя важный вид, томно кивая головами, не важно соглашались ли они со словами своих старейшин или нет.

Не понимая ни слова и оставшись без любезно предложенного Ильясом перевода, старший лейтенант принялся рассматривать парламентеров. Пренебрегнув дружеским отношением к маленькому даргинцу, подсознание Аракчеева пыталось распознать в горцах боевиков или их пособников и по всей видимости такие среди мирного населения были.

По многочисленным признакам боевиков выдавали едва заметные нюансы внешнего вида будь то потертая материя на правом плече от постоянного ношения автомата, привычка держать левую руку постоянно полусогнутой, и потертость на предплечье левого рукава также получаемая со временем, когда цевье автомата постоянно трет рукав. Правое плечо, как правило, выглядело ниже левого, все от того же автомата.

Вся маячившая на заднем плане группа мужчин в разговоры не вступала, но и то, что почти все они были одеты в длинные и широкие одежды, а руки держали за полой пальто, халата, или плаща, оптимизма не прибавляло. Алексей Андреевич мельком взглянул на сослуживцев, прицениваясь к «весовой категории» возможного сопротивления. Три автомата — он сам, капитан Зуб и сержант Греков, и двое солдат в пулеметном гнезде — один за РПК, второй не менее настороженно с АКМ. Кроме того аксакалы загораживали возможных воевиков своими телами, а это могло занять несколько драгоценных секунд для достижения цели.

Увлекшись, старший лейтенант буквально буравил взглядом толпу парламентеров, ища новые и новые подозрительные движения, готовый в любую секунду открыть огонь на поражение. Петр Александрович незаметно шагнул вперед, встав едва ли не в шаге от командира роты. Аракчеев сдержанно улыбнулся, понимая намерение дислокации капитана. Разведчик перестраховался, готовый при малейшей опасности заслонить Ермолова собой, повалив на землю.

Единственным неоспоримым преимуществом было солнце, пригревающее в спины российских военослужащих, и в то же время слепящее вероятного противника. Даже привыкщие к его яркому свету даргинцы постоянно щурились. К тому же ветер дул в спину селянам, любой шорох, щелчок предохранителя, звяканье металла было бы услышанно в тот же миг. Все же ничего неординарного не происходило.

Слова майора по-прежнему оставались загадкой для старшего лейтенанта, но по тону голоса и манере разговора было ясно, что Ермолов говорил решительно, словно рубил дрова, веско, хорошо поставленным голосом, не терпящим пререканий.

— «На то он и комроты, батя, чтобы вот так говорить,» — подумал Алексей Андреевич.

Через полчаса нервного напряжения собрание закончилось, и «делегация» покинула КПП, но офицеры не расходились, провожая даргинцев взглядом, пока те не скрылись за поворотом.

— Пойдемте, поедим что ли, — первым нарушил затянувшееся молчание Алексей Петрович, словно давая отмашку расслабить напряженные нервы. — Проголодался я после этой беседы…

Мужчины вернулись на блокпост и дружной толпой направились в столовую. Прапорщик Лисовский как будто ожидал их, сидя во главе накрытого стола.

— Солдаты поели? — прежде чем присесть на шаткий табурет, спросил комроты.

— Так точно, товарищ майор, — кивнул тот. — Присаживайтесь…

— Присаживайтесь, — махнул рукой Алексей Петрович толпящимся в дверном проеме офицерам. — Чем это Лис нас сегодня побалует?..

Вопрос остался без ответа. Аракчеев последним подошел к столу и, усевшись, некоторое время рассматривал выставленные кулинарные шедевры. Подобие ленивых вареников с каким-то ароматным соусом — выглядело вкусно, но торчащие из общей миски мослы недавней козы-самоубийцы вызывали опасение.

— Вадим, — тихо позвал комвзвода своего заместителя. — О чем говорили-то?

— Ерунда, товарищ старший лейтенант, — с неподдельным аппетитом обгладывая козью ногу, ответил Греков. — Суть разговора, в общем, заключается в том, что снимать блокпост Алексей Петрович не намерен, по крайней мере в ближайшем будущем, до соответствующего приказа от нашего командования… Он же и объяснил горцам, что их возмущение по поводу обстрела мечети вообще не имеет к российским военослужащим никакого отношения, поскольку обстрела как такового не было, а был взрыв гранаты подорвавшегося боевика-снайпера, которой он же сам и заминировал священное место…

— Ага, — ухмыльнувшись и тайком поглядывая на Алексея Петровича, кивнул старший лейтенант.

— Тем не менее, — так же полушепотом продолжил сержант. — В случае появления других боевиков на минарете, Ермолов пригрозил старейшинам, что будет расценивать последнее, как гнездо снайпера и тогда мечеть будет разрушенна выстрелом из пушки… Даргинцы, естественно, возмущенно пошумели, ну да Вы, товарищ старший лейтант, наверное это сами видели едва ли перед их уходом… Алексей Петрович же мгновенно утихомирил их очередным условием, а именно проведением операции-зачистки в селе.

— Зачистки? — переспросил Аракчеев. — Как так зачистки? В смысле настоящей зачистки?!.. Но это же мирные жители… Там могут быть женщины, дети…эти же старики, которые приходили, а?

— Не берите в голову, товарищ старший лейтенант… Это была лишь угроза. Даги-старики отлично знают и помнят, что такое зачистки сел: в окно сначала кидается граната и только затем дом проверяется на наличие боевиков или оружия… Но до этого, естественно, дело не дойдет…

— Стой, придурок! — неожиданно истерически закричал кто-то снаружи.

Офицеры одновременно повернули головы к выходу. Сержант Греков, а следом за ним и старший лейтенант Аракчеев вскочили со своих мест. В нескольких шагах от столовой стоял побледневший солдат, держа в одной руке гранату Ф-1, а во второй чеку с кольцом.

— Ты что творишь, урод?! — издали взревел сержант.

— Я не нарочно… Она сама, случайно, — пролепетал рядовой.

— Я тебе сейчас дам «сама», сука!

При виде стремительно развивающихся действий картины Алексей Андреевич почувствовал неимоверный выброс адреналина в кровь и не помня себя бросился к солдату.

— Ф-1… Разлет осколков двести метров, — судорожно бормотал комвзвода. — Пусть случайно… Пусть не нарочно… Если рванет — все в фарш…

Схватив нервно трясущуюся кисть солдата и зажав ее в своей, старший лейтенант попытался осторожно вынуть гранату. В этот же момент, подскочивший Вадим жестоко ударил рядового сзади под колени и тот мгновенно упал на подкосившихся ногах. Едва граната оказалась в руках Алексея Андреевича, несчастный получил увесистый удар в челюсть и, откинувшись на спину, растянулся на земле.

Наконец, оставив в покое наказываемую жертву, Греков взглянул на комвзвода. Последний стоял рядом, не шевелясь и крепко сжимая Ф-1 обеими руками с побелевшими и трясущимися от напряжения пальцами. Вадим осторожно вставил неизвестно откуда возникшую ржавую проволочку вместо чеки и криво улыбнувшись тихо сказал:

— Все, отдай…

— А? — дернув головой, словно его окатили ледяной водой, буркнул Аракчеев.

— Все, товарищ старший лейтенант… — снова повторил сержант. — Отпустите… Отдайте…

— Не-е мо-огу, — ответил тот. — Руки свело…

— Понятное дело, — пожал плечами десантник и, ухватившись своими лапами за кисти Алексея Андреевича, принялся отгибать его пальцы один за другим.

Наконец, одеревенелые пальцы комвзвода разжались и граната свободно легла на ладони. Греков улыбнулся, забрал ее и, резко выдернув проволочку, швырнул в овраг. Через несколько секунд раздался взрыв и по оврагу зазвенели впивающиеся в землю осколки.

Встретившись глазами с сержантом, Аракчеев смущенно улыбнулся, как будто это он был виноват в произошедшем. Греков молча пожал плечами и, бросив колкий осуждающий взгляд на валяющегося на земле рядового, пошел прочь.