Было около полуночи. Сибилла мчалась назад к землям Фолстоу, все дальше удаляясь от Белмонта, но сейчас сам Фолстоу не был ее целью. Она прискакала прямиком к Фокс-Рингу и в лунном сиянии упала на центральный камень, в то время как Октавиан отправился пастись вокруг кольца. Так она пролежала не меньше часа, наблюдая, как, потихоньку вращаясь, скользят по небу звезды и то появляется, то пропадает среди облачной мглы мерцающий лунный свет. Сибилла позволила каменному холоду просочиться в свое тело, в свои кости, когда ей начал нашептывать голос матери: «Я тебя предупреждала, не верь ему! Не верь никому, верь только себе самой!»
— И даже родной матери, — вздохнула Сибилла. — Ты использовала меня, спасая собственную шкуру!
«Другого пути не было! Я знала, что ты останешься в безопасности. Более того, ты была единственной, кто был на это способен! Тебе было нужно лишь подчиниться мне с самого начала, но ты всегда поступала по-своему!»
— Я не пошла у тебя на поводу лишь однажды, и это спасло Англию, — ответила Сибилла. — Ты же лгала, предавала и изменяла даже себе самой.
«Нет».
— Ты любила Сесилию и Элис, но меня — никогда. Я была тебе не нужна, я — лишь оружие в твоих руках, тобой же выкованное и тобой же использованное!
«Я любила тебя больше всех, разве ты не видишь? Почему ты не веришь? Ты единственная во всем мире, кто был мне предан и принадлежал только мне! Только ты могла быть такой же сильной и могущественной, как я. Ты была мое единственное дитя! Я доверила тебе свою жизнь и наше наследие!»
— Мне стыдно за тебя, — жестко возразила Сибилла. — И еще мне стыдно за себя, за то, как я защищала тебя перед всем и каждым, опровергая разные сплетни. Я хранила твои омерзительные тайны, поскольку если бы поделилась ими с кем-нибудь, то стала бы такая же как ты. Без чести. Без совести. Но я не такая, как ты.
«Ты в точности такая, как я. Ты — это я. Мы едины».
— Никогда!
«Придет еще время, и ты убедишься, что я говорю правду. Это случится, когда ты полюбишь кого-нибудь так сильно, что тебе станет все равно, что происходит и с тобой, и со всеми остальными. И ты станешь способна и на ложь, и на воровство, и на убийство, лишь бы сохранить эту любовь. Я любила тебя, любила твоих сестер, любила… тех, кто был с этим связан. Придет время, и ты сама во всем убедишься».
Теперь Сибилле показалось, что она высечена из куска льда и идет по темным закоулкам Фолстоу из своей разгромленной спальни. Она сменила запыленное грязное платье на платье из чистого белого шелка с пышными рукавами, туго перевязанное под грудью широкими атласными лентами, откинула назад распущенные волосы. Ее босые ноги не произвели ни малейшего шума, скользя по ледяным камням, и дыхания не было слышно.
Итак, он — Джулиан — пришел в Фолстоу, зная о ней все, не сомневаясь, что получит замок в собственность, выдав ее королю. Гриффин дурачил ее, играя на доверии, более того, почти заставил поверить в его любовь и помощь. Играя на ее доверчивости, Джулиан поставил себя так, что она поверила ему. Теперь же он будет смеяться над ней, после того как передаст в руки Эдуарда, с ухмылкой провожая на виселицу.
Сибилла вышла из круга камней, и богато украшенный кинжал, зажатый в ледяной правой руке, казался ей теперь живым и теплым. Каждый ее шаг сопровождался вспышкой памяти, пронзающей мозг. Эти вспышки охватывали не один год, убегая вперед и возвращаясь обратно во времени.
Способ, каким Джулиан ухватил ее за горло, и ночь его прихода в Фолстоу…
Несколько недель после сражения в Льюисе, когда она обнаружила свою мать горько рыдающей над каким-то письмом…
Тепло тельца Люси, прижавшейся к ней после того, как она выбралась из постели Джулиана…
Недовольство Мориса Фокса ее уроками катания верхом…
Яростное крушение ее спальни Джулианом Гриффином…
Залитое слезами лицо Амиции, смотрящей на нее беспомощными глазами, ее тянущиеся к ней ссохшиеся руки, словно она, Сибилла, ускользала из мира матери, выходила из-под ее влияния.
Элис, всегда заливающаяся веселым смехом…
Светлая улыбка Сесилии…
Никого у нее не осталось, а оставшиеся просто отвернулись.
…Она переступила через дверной проем. Здесь было так же темно, как и на лестнице, еле-еле освещаемой умирающим пламенем очага. Однако сейчас на Сибиллу свет не падал вовсе, ее скрывала полная темнота. Отсюда ей был хорошо виден силуэт Джулиана Гриффина, спящего по центру кровати. Ей показалось, что она проплыла к постели. Она встала с краю, взглянула на спящего, и дрожащие пальцы сами потянулись к рукоятке кинжала.
«Нет других мужчин… Только я… Я должен тебя защитить…»
На секунду перед Сибиллой возник размытый образ Джулиана, и она вздрогнула, почувствовав, как по щеке сползает слеза.
Словно услышав ее мягкое дыхание, Джулиан Гриффин открыл глаза и сел на кровати, опершись позади себя на левую руку.
— Сибилла, — прошептал он. Казалось, он нисколько не удивился, увидев ее. Джулиан прошелся взглядом по телу Сибиллы сверху донизу и остановился на ее правой руке, сжимающей оружие. — Ты пришла меня убить?
Она еле заметно кивнула в ответ.
Джулиан покачал головой, продолжая сверлить Сибиллу взглядом и опуская ноги с кровати.
— Убеждена, что это необходимо? — усмехнулся Гриффин.
— Да, — прошептала Сибилла в ответ.
— О Господи, — вновь повторил полностью обнаженный Джулиан, поднимаясь с постели. — Могу только предположить, о чем тебе наговорили в Белмонте. Речь шла о Фолстоу, я не ошибаюсь?
— Ты лгал мне, — произнесла Сибилла дрожащим голосом.
— Нет. Я вполне искренне просил твоей руки.
— Ты имел в виду совсем другое. Не говори ничего больше!
— Я ни в чем тебе не солгал, — ответил Джулиан с окаменелым лицом, делая шаг по направлению к Сибилле, — и продолжаю на этом настаивать. Если ты согласна, я готов обвенчаться с гобой этой же ночью. Невзирая на то что я знаю, что произошло под Льюисом.
Моргнув от неожиданности, Сибилла вдруг ощутила, как лед, покрывший ее сердце, вдруг начал становиться тоньше, превращаясь из толстой корки в тонкий узор.
Гриффин продолжат приближаться к Сибилле. Медленно, осторожно, но вполне целенаправленно.
— Мы покидаем Фолстоу. Ты, я и Люси. Как только все будет улажено. Уедем за пределы Англии в любую страну, где Эдуард не сможет до тебя дотянуться.
— Но тогда, — горько усмехнулась Сибилла, — тебе не видать заветного приза, Фолстоу.
Она тихо вскрикнула, когда нависший над ней Гриффин выхватил кинжал из руки, больно вывернув кисть, отбросил оружие в сторону и грубым движением крепко прижал к себе ее тело, несмотря на отчаянное сопротивление.
— Мне не нужен Фолстоу без тебя, — проговорил Гриффин, глядя прямо в ее лицо.
Успокоившись в крепких объятиях Джулиана, Сибилла все же продолжала смотреть в сторону, и ее взгляд упирался куда-то чуть выше его ключицы.
— Я же люблю тебя, Сибилла, — произнес Гриффин, и в его голосе слышались чуть заметные нотки еще не остывшего гнева. — Да, король пообещал мне Фолстоу, и я предпочел об этом умолчать. Ты бы позволила мне остаться здесь, если бы про это узнала? Конечно, нет, — продолжил Джулиан, как бы размышляя вслух.
— Ты мог бы сказать мне об этом позднее, — ответила Сибилла обвиняющим тоном. — Когда просил моей руки в первый раз.
— И тогда бы никогда не узнал, что тебе действительно нужно — я или эта холодная каменная обитель! — Он взял Сибиллу за плечи, отодвинув чуть подальше от себя так, чтобы смотреть прямо ей в лицо. — Я намеревался сказать тебе об этом, прочитав письмо Джона Грея, но ты, не дождавшись меня, уехала в Белмонт. Я не мог больше скрывать от тебя обещаний Эдуарда, да и, честно говоря, не хотел.
— Что ж, это удобное объяснение, не так ли?
— Вовсе нет, скорее наоборот. Мне сейчас очень горько сознавать, что я не сразу понял: у меня нет будущего без тебя. В таком будущем не стоит жить.
— Я не верю тебе, — ответила Сибилла, ощущая, как трещины, разрывающие ее сердце, становятся все шире.
— Прекрасно. Не верь мне. Не верь до тех пор, пока собираешь свои вещи. Не верь, пока собираешь все богатства, которые сможешь взять с собой. Не верь, пока мы будем брать судно, чтобы под покровом ночи пересечь Ла-Манш. Не верь, когда мы будем все вместе, втроем, пересекать континент. — Он сжал лицо Сибиллы ладонями. — Хорошо, не верь, но только давай все сделаем быстро, а когда ты все-таки поверишь мне, мы должны уже оказаться далеко-далеко отсюда.
Гриффин поцеловал Сибиллу, вложив в этот поцелуй всю душу, и она вдруг ощутила, как ее руки сами протягиваются к Джулиану. Она ответила ему таким же поцелуем, и слезы невольно хлынули из глаз, неся освобождение измученной плоти.
Оторвавшись от ее губ, Джулиан снова повторил, глядя ей в глаза:
— Я люблю тебя, Сибилла. Люблю и сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить и сохранить рядом с собой. Пожалуйста, прошу тебя, неужели ты мне все еще не веришь?
Чуть запнувшись, Сибилла отрывисто кивнула, чувствуя, как ее переполняет огонь невесть откуда появившихся новых чувств.
— Я тоже люблю тебя, Джулиан Гриффин. Клянусь, я не хотела этой любви, но это произошло как-то само собой.
Побуждая его к следующему поцелую, Сибилла подтолкнула Гриффина обратно в сторону кровати. Он упал на матрас, прижимая Сибиллу, и повернул так, чтобы очутиться сверху.
Позже они лежали в темноте, понимая оба, что заснуть так и не удастся. Рука Джулиана ласково поглаживала лицо Сибиллы, щекоча за ухом. Она прикрыла глаза, но тут же открыла их снова, нахмурив брови.
Что-то было неправильно. Где-то она допустила ошибку. Следовало обязательно понять, где именно. Это было ключом, который смог бы изменить очень многое.