Тюремная карета жалобно громыхала по дороге, но это нисколько не тревожило Сибиллу. Толчки и подпрыгивания экипажа не позволяли охранникам постоянно наблюдать за пленницей через крошечные оконца, и, пользуясь грохотом, она беспрестанно исследовала внутреннее устройство кареты.

Даже пол и тот был покрыт листом кованого металла, надежно прикрученного болтами по периметру и предупреждавшего побег на тот случай, даже если бы она его и задумала. Оконные рамы тоже были жесткими и укрепленными, и лишь дверь слегка подрагивала, когда карета накренялась над очередным дорожным ухабом. Забираясь внутрь, Сибилла успела заметить, что в крыше нет обычного люка.

И передняя, и задняя скамейки кареты были обиты материей, и Сибилла, немного — дюйма на два — приподняв край обивки, просунула под нее пальцы и оторвала небольшую узкую полоску. Она продолжала шевелить пальцем в образовавшемся зазоре сквозь солому и ватин, пока не уткнулась в деревянную раму скамьи. Продвинув руку дальше, она наконец обнаружила небольшую щель между сиденьем и фронтальной стенкой экипажа.

Улыбнувшись, Сибилла опустилась на колени на жесткий железный пол. Вцепившись пальцами обеих рук в край скамеечной доски, она с усилием потянула на себя неподатливое дерево. Сиденье даже не сдвинулось с места. Карета снова подпрыгнула на ухабе, и Сибилла повалилась плечом на пол.

По ее лицу пробежала гримаса, но она заставила себя подняться и снова принялась за дело, сев на пол. Теперь она изменила тактику и, подставив ладонь правой руки под выступ верхней доски сиденья, выгнула спину. Упершись ногами в противоположную скамью, Сибилла резко разогнулась, нанеся, таким образом, удар снизу вверх. После первой попытки доска едва заметно треснула, и она повторила свой маневр еще раз. И снова. Щель увеличилась, и теперь в нее можно было запустить ладонь.

Возможно, она проделала это раз десять, когда наконец доска приподнялась и здоровенные квадратные гвозди сошли со своих мест. Сибилла позволила себе немного успокоиться и встала на колени. Вглядевшись в образовавшуюся брешь, она содрогнулась от вида угрожающе вращающейся передней оси кареты прямо под ней. Однако на раздумья не было времени, поэтому, решительно вцепившись в доску, она снова потянула на себя деревянную поверхность.

Теперь уже безо всякого труда Сибилла подняла сиденье, словно открыла крышку сундука. Наградой ей послужил вид убегающей назад коричневой дорожной грязи, угрожающе кувыркающихся камней и летящих брызг. Словно выжидая своего часа, один из камней подпрыгнул и, влетев прямо в образовавшееся отверстие, со свистом пронесся мимо лица Сибиллы, чудом не попав в глаз. Несколько секунд он гремел внутри кареты, словно неуправляемый снаряд, и наконец упал на пол рядом с ее левой ногой. Опустив сиденье на место, Сибилла подобрала камень.

Просто удивительно, что он ее не убил. Продолговатый, длиной с ее ладонь, камень напоминал наконечник первобытного копья, края которого под воздействием копыт и колес год от года становились все тоньше и тоньше. Повертев камень в руках, Сибилла немного подумала и решительно засунула незваного гостя между сиденьем противоположной скамьи и задней стенкой кареты.

Окончательно пристроив верхнюю доску переднего сиденья на законное место, Сибилла села на скамью.

Теперь оставалось ждать. Ждать, стараясь ни о чем не думать.

Итак, королевская армия полностью ушла из замка. По правде говоря, Оливер был несколько удивлен, что в Фолстоу не осталось хоть горстки солдат Эдуарда для его охраны в интересах монарха, однако предприимчивый Пирс тут же нашел объяснение:

— Они же прекрасно понимают, что, пока последний из них не перейдет за линию вон тех холмов, люди Фолстоу устроят им сладкую жизнь. Мало не покажется.

Безусловно, муж Элис был, как всегда, прав. После ареста Сибиллы у королевской армии не было никакого резона торчать в Фолстоу. В замке не осталось лидера, поскольку Сибилла, по сути, и олицетворяла Фолстоу, а теперь говорить о каком-либо сопротивлении не имело смысла.

Оливер и Пирс без приключений добрались до ворот замка и проехав внутрь, ощутили, что все обитатели поглядывают на них с явным облегчением. Быстро спешившись и отделавшись вежливыми приветственными поклонами, родственники ринулись в зал, разыскивая единственного человека, который мог бы знать о дальнейших намерениях Сибиллы.

Они разыскали его не в зале, не в комнатах, а на кухне.

В то время как повариха со служанками, положив головы на огромный рабочий стол, предавались рыданиям, восседающий на небольшом деревянном стуле Грейвз, сосредоточенный и невозмутимый, казалось, был полностью занят кормлением леди Люси из соски, прилаженной к маленькому кожаному бурдюку.

Оливер и следующий за ним Пирс недоуменно остановились возле старого управляющего. Грейвз поднял на них взгляд, и слабая улыбка озарила его морщинистое лицо.

— Не правда ли, она прекрасна, милорды.

— О Господи! — не выдержал такого зрелища Пирс.

— Это что — ребенок Джулиана Гриффина?

— Ну не мой же! — хмыкнул Грейвз. — Конечно, лорда Гриффина, кому еще, по-вашему, эта девочка могла бы принадлежать?

— И что она здесь делает? — туповато поинтересовался Оливер.

— Как вы можете видеть, сэр, она обедает.

Пирс обернулся к Оливеру:

— Это уж ни в какие ворота не лезет!

По лицу Оливера пробежала гримаса, и он согласно кивнул.

— Послушай, старый барсук, — обратился он к Грейвзу, — ты знаешь все. Что, по-твоему, нам следует сделать ради спасения леди Сибиллы?

— Что сделать, лорд Оливер?

— Да, черт побери, что сделать. А то ты не знаешь, что ее силком увезли в Лондон.

— Ага… Так ее увезли?

— А то ты не знаешь! — прорычал Оливер. — Боюсь, у нее нет никакого плана дальнейших действий.

Старик приподнял брови и, пожав плечами, снова переключил внимание на Люси, исподтишка косящую уголками глаз на Оливера и Пирса.

— А вот я уверен, что план у нее уже созрел, — возразил Пирс.

— Вы правы, у миледи всегда наготове четкий план действий, — охотно подтвердил Грейвз.

Нужно сказать, что Оливер был расстроен до крайности. И ему, и Пирсу пришлось немало выслушать от беременных жен, когда они приняли решение отправиться из Белмонта без супруг. Если они не найдут пути, ведущего к освобождению Сибиллы Фокс, причем не сделают это быстро, домой лучше не возвращаться.

Пирс снова заговорил, тогда как Оливер не прекращал восхищаться умением старого слуги не поддаваться панике, в то время как его собственный мозг продолжал лихорадочно работать. Пирсу тоже хотелось научиться этому искусству. Хотя бы в будущем.

— Итак, чем, по-твоему, мы можем быть полезны леди Сибилле?

Грейвз молчал так долго, что Оливер стал сомневаться, получат ли они от него ответ. Люси наконец оставила соску, и слуга уверенным движением заправской няньки, поглаживая по спине, переложил девочку на плечо. По его виду нетрудно было понять, что теперь забота о Люси — цель всей его жизни.

— Что вам известно о характере мадам? — в конце концов задумчиво вопросом на вопрос ответил Грейвз.

— Послушай, Грейвз, — озадаченно произнес Оливер, — у нас нет времени играть в твои непонятные игры.

— Характер у нее волевой. К тому же еще и бесстрашный. Ну… боевой, одним словом, — отозвался Пирс, за что был награжден тем, что Грейвз одобрительно ткнул в его сторону шишковатым пальцем.

— А что сделала мадам, когда вы оба — вместе с женами — оказались в крайне стесненных обстоятельствах?

— Она пришла к нам. По собственной воле, — ответил Пирс, тревожно поглядывая на Оливера, — рискуя при этом всем тем, что имела. С ее помощью была задержана злодейка, желавшая смерти Сесилии, а ради меня Элис окончательно испортила отношения с королевским двором.

Оливер согласно кивнул, не понимая, к чему клонит слуга.

— Ты хочешь сказать, что нам следует отправиться непосредственно туда, где находится источник всех бед Сибиллы?

— Именно так. Почему бы вам не попросить королевской аудиенции? — вкрадчиво спросил Грейвз.

— Подожди-ка, — вмешался Пирс. Он немного помолчал, раздумывая. — Ведь Джулиан Гриффин тоже арестован. Сибилла позволила арестовать себя добровольно, а ребенок лорда Гриффина остался в Фолстоу. — Пирс задумчиво взглянул на Оливера.

— Так ведь Сибилла сказала нам, что полюбила Гриффина, — сказал Оливер.

Пирс согласно кивнул и уставился на Грейвза.

— Она что, собирается во всем сознаться, так, что ли, получается?

— Думаю, она не может это сделать, — тихо проговорил Оливер и посмотрел на Пирса. — Это равнозначно смертному приговору. Вывод один, нам необходимо ехать. Не знаю, черт побери, что нужно будет делать дальше, но ни Сесилия, ни Элис не простят, если мы останемся в стороне.

— Поэтому я и спрашиваю, милорды, почему бы вам не отправиться к королю? — повторил Грейвз еще раз. — Кстати, где сейчас находятся леди Сесилия и леди Элис?

— В Белмонте, — ответил Оливер, — в полной безопасности.

Уверенность в его голосе вдруг исчезла, и он вытаращился на Грейвза, почувствовав себя так, словно на него рухнула скала.

— Вы уверены, сэр? — спросил Грейвз с деланным удивлением в голосе. — А может быть, они уже где-то по дороге в Лондон?

— О, черт! — Прозревший Пирс яростно пнул ногой ближайший стул.

Оливер схватил Пирса за локоть:

— Едем. Если поскачем что есть мочи, сможем их еще повстречать. В любом случае они не могут слишком быстро передвигаться.

Оба мужчины галопом вылетели из кухни, вызвав у Люси удовлетворенную отрыжку.

— Ну что, малышка, — улыбнулся Грейвз, — мы сделали все, что могли.

— По-моему, это не самая лучшая идея, — пробормотала Элис.

Бросив осуждающий взгляд на сестру, Сесилия натянула поводья, стараясь избежать ряда особо глубоких рытвин в дорожной колее.

— Это превосходная идея, — возразила она, — тем более, леди Элис, не могу понять, что случилось с твоей вечной тягой к авантюрным приключениям?

— Я забыла упаковать ее в багаж и оставила в Гиллвике, — усмехнулась сестра. — Как и подобает всем нормальным людям, я полагаю, что в подобных обстоятельствах следует быть более дальновидной. Впрочем, к тебе это не относится.

— Все эти досужие рассуждения не спасут Сибиллу, — жестко ответила Сесилия, оставив шутливый тон.

— О Боже! Стой! — неожиданно вскрикнула Элис. Задние колеса коляски попали в очередную рытвину, и, выкатываясь на дорогу, она опасно накренилась. Элис ухватилась за сиденье, а Сесилия, привстав с места, отчаянно пыталась справиться с лошадью, уговаривая саму себя не поддаваться панике.

Наконец экипаж принял нормальное положение, путешествие продолжилось по относительно ровной дороге, и Сесилия уселась обратно, поглядывая на бледное лицо Элис.

— Ты бы предпочла сидеть в Белмонте, — продолжила она, — даже не зная, что происходит?

— Нет, конечно, — отозвалась Элис, — но только я совсем не представляю, что мы сами-то будем делать. Да и Пирс с Оливером рассердятся…

— Они должны были сразу взять нас с собой! Так что наш отъезд — результат их собственной промашки. Они могли бы предвидеть, что случится с Сибиллой.

— Я тоже так думаю, — согласилась Сесилия, улыбнувшись. — В любом случае я уверена, что когда Сибилла штурмовала ради тебя королевский замок, а меня спасала от злодейки Джоан Барлег, она явно не думала ни о том, каким могущественным силам перебегает дорогу, ни о том, что будет с ней дальше. Действовала на свой страх и риск.

— Все равно сейчас мы совершаем самый глупый поступок в жизни, — пробормотала Элис себе под нос.

— Вовсе нет, — живо возразила сестра, с удовольствием подставляя лицо под теплые лучи яркого солнца. — Сбежав сначала в Фокс-Ринг, а потом в Лондон вместе с Пирсом Мэллори и моим ненаглядным Оливером Белкоутом, возможно, ты совершила еще более глупый поступок. Вот это, — она обвела вокруг рукой, — настоящая жизнь, настоящий мир. А посередине его — две женщины в коляске. Красота!

— Бред, — отозвалась Элис.

— Но ты же сама согласилась на эту поездку, — улыбнулась Сесилия, глядя на сестру.

Элис задумчиво помолчала, опершись подбородком на кулак.

— Я думаю, — наконец утвердительно кивнула она в ответ, — что немалую роль в этом сыграли откровения Сибиллы насчет матери.

— Я не желаю говорить о ней, — твердо заявила Сесилия.

— Прости, но я до сих пор не могу поверить. Неужели она могла организовать всю эту авантюру, подвергнув Сибиллу величайшей опасности? Она же была для Амиции смыслом всей жизни, залогом успеха и семейного счастья, лишь ей одной доверяла мать самые сокровенные тайны. Зная, что в случае чего никто не сможет прийти Сибилле на помощь, бросать ее на съедение волкам? Как это понимать? Ну сама посуди!

— Наша мамочка хранила множество самых разных секретов, — ответила Сесилия, — мы даже и малой их части не знаем, да и не узнаем никогда. Нам трудно судить о том, что именно и зачем она совершала. Ты, наверное, с этим не согласишься, потому что, по сути, ты и сейчас еще ребенок, Элис. Именно поэтому ты не можешь и не хочешь подумать про мать что-нибудь плохое.

— Дело не в этом, — задумчиво возразила Элис. — Неужели ты не чувствуешь, видя сейчас все в целом и со стороны, что мать делала все возможное, чтобы оградить нас от знания каких-нибудь нелицеприятных фактов?

— Я бы даже сказала — ото всех фактов. Но как же нам теперь ко всему этому относиться?

— Послушай внимательно, — настаивала Элис. — Мы же вообще ничего не знаем о де Лаэрнах. А со слов Сибиллы, Джулиан Гриффин сказал, что де Лаэрны ничего не знают про нас. По крайней мере так поведала Гриффину сама леди де Лаэрн, а зачем бы ей водить Джулиана за нос?

— Ну и что? — пожала плечами Сесилия. — Это указывает лишь на то, что мать стала выставлять себя леди много лет назад.

— Да, но когда Амиция раскрыла Сибилле тайну ее рождения, она заодно заставила ее поклясться, что та никогда не будет общаться с де Лаэрнами. А какая была в этом необходимость? Как ей могла прийти в голову мысль, что Сибилла когда-нибудь захочет иметь что-то общее с семьей, так жестоко преданной матерью? Особенно учитывая то, что кровно мы никак не связаны?

— Никогда не думала об этом.

Не обращая внимания на встревоженный тон сестры, Элис продолжила:

— Итак, Сибил де Лаэрн любила нашу мать.

— Возможно, она была дурочкой.

— И я любила нашу мать, и ты тоже, — наседала Элис, — и Сибилла. Ни одна самая низкая женщина не способна на подобный обман.

— Мы все были ею обмануты!

— Предположим, — уступила Элис, — остается только понять одну простую вещь. А зачем? С какой целью?

— Ты пытаешься разобраться в намерениях Амиции постфактум, Элис, — заметила сестра.

— Что, если… Что, если, — продолжила Элис, ошеломленная собственным предположением и не обращая внимания на Сесилию, — мать хотела защитить не только всех нас, но и Сибил де Лаэрн?

Сесилия в упор взглянула на Элис:

— Тут уж, сестрица, ты хватила через край. Ведь наша мама была отнюдь не благородного происхождения. С какой стати ей, простой горничной при молодой леди, брать свою хозяйку под защиту? Да и от кого ее нужно было защитить?

— Откуда мне знать? — нахмурилась Элис.

— Элис, — терпеливо продолжила Сесилия, испытывая искреннюю симпатию к младшей сестре, — я понимаю, что откровения, касающиеся правды о нашей матери, разрушили многое из того, в чем мы были уверены раньше. Но, поверь, мы никогда не сможем узнать истинные мотивы ее поступков. Сейчас нам надо думать о другом. Сибилле угрожает не мнимая, а реальная опасность, следствие и судебное преследование. Мы обязаны подумать о ее спасении раньше, чем она пожертвует собой ради всех нас.

Глаза Элис сузились, и она уставилась на окружающий ландшафт, словно обдумывая последний совет сестры.

— Хорошо, Си. Ты правь лошадью, а я буду думать…