— Доброе утро, лорд Белкот!

С этими словами Сесили быстро вошла в спальню, стараясь не глядеть на укрытую полумраком постель, откуда донесся ответный стон.

Подойдя к окну, она раздвинула шторы и увидела вдалеке ломаную линию холмов, за которыми скрывался Хэллоушир. В это утро он казался как никогда далеким. Гораздо ближе был Джон Грей. Собственно говоря, он ждал ее в часовне замка Фолстоу.

Конечно, близкое общение с лордом Белкотом было опасно для них обоих, но Сесили решила не думать о его шокирующих вопросах и заявлениях. Вернувшись накануне в свои покои, она быстро уснула, утомленная событиями дня. Проснувшись на следующее утро, она решила, что сделает вид, будто никакого разговора и не было. И точка.

Со стороны постели Оливера донеслось приглушенное проклятие и стон. Сесили подумала, что так он пытался произнести утреннее приветствие.

— Я могу обернуться? — громко спросила она, не желая случайно увидеть его неглиже. Как бы она ни убеждала себя выкинуть из головы все фантазии насчет Оливера Белкота, все же оставалась реальная опасность того, что, увидев его обнаженным, она не сможет отвести взгляд.

В конце концов, она же не святая.

— Я укрыт одеялом, если вы об этом, — пробормотал Оливер.

Она повернулась и сразу заметила его посеревшее измученное лицо. Встрепанные, влажные от пота волосы торчали во все стороны. На лице было написано раздражение.

— Как вы себя чувствуете?

— Отвратительно!

— Печально слышать это. Но пусть ваше сердце согреет то, что отныне с каждым днем вы будете чувствовать себя все лучше и лучше.

Он провел левой рукой по лицу и сердито фыркнул. Потом взглянул на нее покрасневшими глазами:

— Вы снова снились мне этой ночью.

Ее сердце на мгновение остановилось, и она не сразу заставила себя подойти к кровати. Осторожно коснувшись забинтованной руки, она принялась внимательно осматривать припухшие синяки выше повязки.

— Мне очень жаль, — ровным голосом произнесла она.

— Жаль? О чем это вы? Ммм… от вас так чудесно пахнет…

— Я хотела сказать, что эти сны, должно быть, весьма скучны и надоедливы. — Она бросила на него быстрый взгляд. — За комплимент спасибо, хоть он не слишком приличный. Как ваши ребра?

— Отлично. Как вы думаете, почему?

— Благодаря тугой повязке. — Она снова взглянула на него. — Видите ли…

— Нет, я не об этом, — сердито оборвал ее Оливер. — Почему вы мне все время снитесь?

— Ах, вот вы о чем… — смутилась Сесили. — Ну… я не знаю. — Она резко повернулась к маленькому прикроватному столику. — Я принесла вам еще ивового чаю.

Наливая чай, она старательно придерживала чайник второй рукой, чтобы его носик не стучал о край чашки. Руки у нее мелко дрожали. Поставив чайник, она взяла чашку обеими руками, стараясь унять дрожь, и на мгновение прикрыла глаза, чтобы вернуть самообладание. Потом сложила губы в приветливую улыбку и повернулась к Оливеру.

Он смотрел на нее. Его взъерошенный после сна вид заставил ее на мгновение задержать дыхание.

— Это вы, — негромко произнес он.

— Что, простите? — неожиданно для себя прошептала Сесили.

— Вы, — уверенно повторил Оливер. — У вас родинка. С левой стороны. Под ключицей.

Эти слова были сказаны им сухо и безапелляционно.

У Сесили перехватило дыхание. Какое-то время она не могла вымолвить ни слова. Потом, собравшись с духом, выдавила:

— Должно быть, вы меня с кем-то спутали. Вот ваш чай. — Она протянула ему чашку. — Мне пора в часовню, там меня ждет викарий Джон.

Оливер подул на чай и сделал маленький глоток, не сводя глаз с Сесили.

— Постойте, не уходите, — сказал он. — Я много думал. Фактически всю ночь. И мне бы хотелось поделиться с вами моими догадками относительно того, почему так потерта со спины ваша накидка и почему так стерты мои колени.

Сесили вся похолодела, но все же заставила себя невозмутимо ответить:

— Уверена, наша беседа, лорд Белкот, могла бы оказаться весьма интересной. Но, как я вам уже говорила, меня ждут другие дела. Пожалуй, я велю кухарке заваривать для вас не такой крепкий ивовый чай. Похоже, он оказывает странное воздействие на вашу логику и понимание правил приличия. До свидания.

Она медленно повернулась и направилась к двери.

— Сесили, я был пьян, но не терял сознания, — сказал Оливер за ее спиной. — Почему бы не признаться во всем?

Она на мгновение остановилась, взявшись за дверную ручку. Это было слишком.

— Именно это я и собираюсь сделать, — тихо проговорила она, открыла дверь и вышла из комнаты.

Очутившись в коридоре, она не остановилась ни на секунду. Вихрь самых разных мыслей в голове заставлял ее действовать быстро. Выйдя из замка, она решительным шагом направилась к часовне.

Сиявшие в лучах утреннего солнца светлые волосы Джона Грея были видны издалека. Этакий светящийся нимб над головой. Викарий не был ни отцом Перри, ни Оливером Белкотом, и от этого ей захотелось побежать к нему навстречу.

Улыбнувшись ей, он поднял руку в приветственном жесте и заговорил еще до того, как она успела дойти до него.

— Доброе утро, миледи! — сказал он, и от Сесили не укрылся внимательный взгляд, которым он окинул всю ее фигуру с головы до пят. Слегка пожав ей руку, викарий продолжал: — Отец Перри был слегка удивлен вашим отсутствием. Надеюсь, это не из-за меня?

— О нет, викарий, совсем нет! — воскликнула Сесили, чувствуя, как к глазам подступают почти истерические слезы, и все же пытаясь дружески улыбаться. — Просто мои утренние дела задержали меня гораздо дольше, чем я предполагала.

По его лицу пробежала тень тревоги.

— Надеюсь, ничего страшного?

— Конечно, — быстро проговорила Сесили и тут же осеклась. — Вообще-то очень даже страшное.

— Что вы хотите этим сказать, миледи?

— Викарий, мне нужна ваша помощь, — прикусила губу Сесили.

— Всегда к вашим услугам. Назовите вашу просьбу, и я сделаю все, чтобы ее выполнить.

— Сегодня утром я опоздала в часовню не из-за дел, — призналась она.

— Вы намеренно не пришли? — удивленно поднял брови Джон Грей.

— Да, я… — Она остановилась и огляделась. — Давайте уйдем куда-нибудь, где мы могли бы поговорить наедине, без посторонних глаз и ушей.

— Я как раз собирался предложить вам совершить конную прогулку по окрестностям, раз уж погода сегодня выдалась такая хорошая, как никогда.

— Отлично! Превосходная идея. То, что нужно.

— Хотите, я прикажу седлать для нас лошадей и подожду вас у конюшни, пока вы переоденетесь?

— Давайте отправимся на прогулку прямо сейчас. Боюсь, если я отложу этот разговор, позже мне просто не хватит мужества.

Сесили отлично понимала, что Джон Грей не был посвящен в духовный сан и не мог отпустить ей грехи. Но, может быть, у него найдется для нее мудрый совет.

А вдруг, после того как она расскажет ему о себе всю правду, он сочтет ее недостойной Хэллоушира? А вдруг… именно на это она и надеется в глубине души?

Они уже достигли неглубокой долины, но Джон Грей не торопил ее с признанием. Казалось, он наслаждался теплом, подставляя солнечным лучам лицо. Сесили часто поглядывала на него. У викария был грубоватый профиль, не то что у Оливера Белкота, который мог похвастаться благородным, почти римским профилем. Гладкие и прямые волосы викария имели яркий медный оттенок, в то время как у Оливера были непослушные вьющиеся волосы цвета растопленного шоколада.

Джон Грей отлично сидел в седле, однако Сесили не могла представить его участником веселой ночной погони за женщиной.

Точно так же она не могла представить, что он пошел бы за ней в развалины старой крепости, чтобы заняться любовью.

— Сегодня утром меня не было на службе потому, что я не могу участвовать в таинстве причастия, — неожиданно выпалила Сесили.

Джон Грей взглянул на нее сначала довольно безмятежно, потом более внимательно.

— На мне смертный грех, викарий, — продолжала Сесили. — Грех, в котором я не могу признаться отцу Перри.

— Не можете признаться? Потому что боитесь его укоров? Или потому что не раскаиваетесь в содеянном?

Его негромкие слова настолько точно попали в цель, что на несколько мгновений Сесили потеряла дар речи. Неужели она для него настолько прозрачна и понятна?

— Пожалуй, и то и другое, — выдавила она наконец.

— Отец Перри прекрасный священник, — произнес Джон Грей. — Он произвел на меня впечатление очень хорошего исповедника, который никогда не нарушит тайну исповеди.

Из-под ног лошадей неожиданно вылетели две птицы, и Сесили молча провожала их взглядом, пока они не скрылись в солнечном свете. На ее глазах выступили слезы — очевидно, от яркого света.

— Да, вы правы, — тихо сказала она, смахнув слезу.

— Значит, вы боитесь потерять его уважение и любовь?

— Да, — едва слышно выдохнула она. Казалось, Джон Грей видел ее насквозь.

Остановив лошадь, он повернулся лицом к Сесили.

— Что я должен сделать, чтобы помочь вам? Рекомендовать другого исповедника? Может быть, в аббатстве…

Нет, покачала она головой, — я хочу, чтобы вы, викарий Джон, выслушали меня.

Он пристально посмотрел на нее, но в его лице не было и тени удивления.

— Я не могу дать вам отпущение грехов, леди Сесили, и вы отлично это знаете.

— Да, знаю, — кивнула она, — но я не могу рассказать об этом никому, кто меня знает, а тяжесть греха уже невыносима. Возможно, выслушав меня, вы сможете дать дельный совет, поскольку это, откровенно говоря, непосредственно касается моей нерешительности в отношении Хэллоушира. Епископ не доверил бы вам столь серьезную миссию в аббатстве, если бы не видел в вас талантливого руководителя и мудрого наставника.

— Леди Сесили, я… — Он остановился на полуслове и взглянул на видневшееся сквозь ветви небо. Когда он снова посмотрел на нее, в уголках его губ таилась улыбка.

Буду с вами откровенен. Вы мне очень нравитесь, и я не уверен, что…

— Прошу прощения, викарий, — перебила его Сесили, — но если мы хотим стать друзьями, вам лучше сразу узнать обо мне всю правду, чтобы потом не было горького разочарования. Я не хочу, чтобы вы думали обо мне лучше, чем я есть на самом деле.

— Ну хорошо, — учтиво кивнул ей викарий, потом ловко спешился и подошел к Сесили, чтобы помочь ей сойти с лошади. — Давайте присядем.

Несмотря на необычно теплый день, почва с остатками прошлогодней травы у подножия деревьев была все еще холодной и твердой. Джон Грей вынул из седельной сумки туго свернутое одеяло и расстелил на земле. Присаживаясь, Сесили оперлась на руку викария, который предпочел отойти от одеяла на почтительное расстояние. Прислонившись спиной к дереву, он согнул одну ногу в колене и выжидательно посмотрел на Сесили.

— Два дня назад я ходила к кругу Фоксов, — бесхитростно начала она свой рассказ. — Вам что-нибудь известно об этом месте?

— Да, — кивнул Джон Грей. — Если меня не подводит память, незамужние девушки и неженатые молодые люди приходят туда в полнолуние, чтобы погадать на своего суженого или суженую. Правильно?

— Да, но я пошла туда не за этим. Впрочем, я и сама не знаю, зачем туда пошла. Кстати, моя младшая сестра Элис познакомилась со своим будущим мужем именно там. И мои родители тоже…

— Это и есть ваш грех? — спросил викарий, снисходительно улыбаясь. — Неужели вы полагаете, что проявили неуважение к Всевышнему, отправившись в старую семейную цитадель? Надеюсь, вы там не совершали жертвоприношение?

— Нет, — покачала головой Сесили, улыбаясь ему в ответ. — Собственно говоря, я там молилась на ночь.

Она опустила глаза и легонько провела ногтем по толстой ткани одеяла.

— Я надеялась, что Господь подскажет мне, что делать и куда идти, покажет мое место в жизни.

— Пока что я так и не понял, почему вы не пришли к утренней службе, — покачал головой викарий.

— Раненый, за которым я сейчас ухаживаю, — лорд Оливер Белкот. Вам знакомо это имя?

— Да, я знаю это семейство, а также наслышан о похождениях младшего из братьев, — с улыбкой кивнул викарий.

— Несчастный случай произошел с ним как раз в круге Фоксов.

— Об этом я тоже слышал. Отец Перри сказал, это просто чудо, что вы оказались неподалеку, когда его сбросила лошадь. Поговаривают, он был по обыкновению сильно пьян и мог запросто погибнуть, если бы вы не позаботились о нем в ту ночь.

— Он действительно был сильно пьян, — подтвердила Сесили. Потом она подняла глаза на Джона Грея, и краска стыда залила ее щеки. Уж лучше бы она исповедалась отцу Перри! Куда проще говорить о своих грехах шепотом, в полумраке маленькой исповедальни, не видя пронзительных синих глаз исповедника…

Сделав глубокий вдох, она наконец сказала:

— В ту ночь между нами произошло… кое-что неподобающее.

На липе викария застыла выжидательная улыбка, ставшая вмиг безжизненной. В следующее мгновение он склонил голову набок и нахмурился.

— Под «неподобающим» вы подразумеваете…

— Неподобающее, — настойчиво повторила Сесили.

— Понятно, — медленно протянул викарий.

— Оливер Белкот обручен с другой женщиной и собирается на ней жениться.

— Вы узнали об этом уже после?.. — поднял брови Джон Грей.

— Его нареченная сама сказала мне об этом за несколько мгновений до того, как лорд Белкот появился в круге Фоксов.

Викарий озабоченно нахмурился.

— Лорд Белкот не сразу вспомнил… наш неблагоразумный поступок, а когда память стала возвращаться, я солгала ему. Никто об этом не знает.

Казалось, эмоции прорвали плотину, и Сесили уже не могла остановиться.

— До сих пор ни один мужчина не отваживался ухаживать за мной, — продолжала она, — и, наверное, мне захотелось понять, что чувствуют другие женщины, у которых есть поклонники. Кто же лучше всех подходил на эту роль, если не самый известный ловелас во всей Англии? Я думала, после проведенной с ним ночи люди станут иначе воспринимать меня.

— Понимаю, — кивнул Джон Грей. — Но, насколько я знаю, никто не посмел даже заподозрить вас в… неподобающем поведении. Так ведь? Иначе отец Перри все бы мне рассказал.

— Вот именно, — подтвердила Сесили, — никто ничего не заподозрил. Боюсь, меня скоро возведут в ранг святых за мое бескорыстие и самоотречение.

— И теперь лорд Белкот вспомнил… ваш неблагоразумный поступок?

— Думаю, он только начинает вспоминать… это событие, — кивнула Сесили, снова опуская глаза. — Я не знаю, что ему говорить, и не знаю, что хочу услышать от него.

— Он может погубить вашу репутацию, — сдержанно заметил викарий, и ей стало стыдно за то, что она поставила его в такое неловкое положение.

— Да, может, но сейчас моя репутация не имеет для меня большого значения, — честно ответила Сесили. — Пока что я просто отрицала некоторые подробности его обрывочных воспоминаний.

— Вы любите его? — недоверчиво спросил викарий.

— Не знаю. — Она снова посмотрела ему в глаза. — Но, наверное, именно из-за него я не могу поехать сейчас в Хэллоушир. Разве можно влюбиться всего за пару дней?

— Думаю, можно.

С этими словами он так странно посмотрел на Сесили, что ее сердце вздрогнуло.

— Он недостоин вас, леди Сесили.

— Недостоин меня? — со смехом воскликнула Сесили. — Разве вы не поняли, викарий? Это я его соблазнила, а не наоборот!

— Все мы ошибаемся, — пожал плечами Джон Грей. — Особенно в тех делах, в которых не имеем достаточного опыта. Хоть вас и называют Святой Сесили, не бывает безгрешных людей. И этот ваш маленький грех не должен помешать вам отправиться в Хэллоушир, если вы уверены, что именно туда ведет вас Всевышний.

— Я не знаю, что мне делать, — сокрушенно призналась Сесили. — Я не чувствую воли Господа. Напротив, я чувствую себя совершенно потерянной, не понимаю, кто я такая, не знаю, где мое место, куда мне идти. Словно не было никакой прежней жизни. — Она печально вздохнула. — Вы считаете, что я ломаю комедию?

— Ни в малейшей степени, — поспешно возразил викарий. — Вы гораздо более чисты душой, чем думаете, леди Сесили. Нет ничего предосудительного в том, что женщина предпочитает брак монастырю, даже если это совсем неожиданный поворот в ее жизни. Что же касается простого поцелуя… в этом тоже нет ничего страшного. Большинство девочек проходит через это еще в подростковом возрасте.

Сесили на мгновение замерла, потом расхохоталась до слез. Надо же! Викарий решил, что между ней и Оливером Бел котом случился всего лишь поцелуй!

— Прошу прощения, — проговорила она наконец, прикладывая к глазам кончики пальцев. Теперь ей как никогда хотелось расплакаться в голос. — Я смеюсь не над вами…

— Не будьте так жестоки к себе, — улыбнулся ей Джон Грей.

— Что же мне делать, викарий? — спросила она, уже без всякой улыбки.

— Полагаю, вам следует проводить больше времени в беседах со мной.

В ответ Сесили непонимающе подняла брови.

— Я скажу отцу Перри, что обсуждаю с вами ваш дальнейший жизненный путь, а когда вы почувствуете в себе силы, найду вам исповедника, и все останется позади.

— А как мне быть с Оливером Белкотом?

— Если он помнит, что между вами произошло, остается только лгать. Впрочем, боюсь, это спасет вас ненадолго, а последствия могут оказаться весьма печальными. Если у него есть сердце или хотя бы здравый рассудок, вы, возможно, сумеете договориться сделать так, чтобы ваш… неблагоразумный поступок не стал достоянием гласности. Уверен, вы не хотите причинить боль его невесте.

— Разумеется, не хочу.

— К тому же он известен своим частым флиртом, поэтому, как мне кажется, ему будет гораздо проще хранить тайну и он быстро на это согласится.

Сесили внутренне покоробило упоминание викарием любвеобильности Оливера, но внешне она ничем этого не показала.

— Я очень надеюсь, что вам хватит мудрости на то, чтобы проводить с лордом Белкотом как можно меньше времени, а также обращаться с ним весьма отстраненно. Близкие отношения с человеком такого сорта… опасны как минимум.

— Ах, как хорошо я теперь это знаю, — пробормотала Сесили и робко взглянула на викария. — Из вас получится превосходный священник.

Тот лишь пожал плечами:

— Может, получится, а может, и нет.

Он посмотрел ей в глаза, и в них она увидела нечто большее, нежели простую учтивость, как это было прежде. В них была какая-то мягкость и загадочность.

— Зовите меня по имени, когда мы одни, — попросил он. — Честно говоря, я ведь пока что не викарий. Этот сан имеет мой отец и мои старшие братья.

— Хорошо, я буду называть вас Джоном, если и вы, в свою очередь, станете называть меня по имени.

— Сочту за честь, — поклонился он.

Сесили взглянула на солнце и задумчиво проговорила:

— Скоро он позовет меня.

— И мне пора возвращаться в Хэллоушир, — с явным сожалением в голосе произнес викарий. — Впрочем, я скоро снова приеду в Фолстоу. Мы встретимся еще раз, Сесили?

— Конечно, Джон, — улыбнулась она.

Он помог ей подняться на ноги, убрал одеяло и спрятал его в седельной сумке. В неожиданном порыве Сесили схватила его руку в свои ладони и прошептала:

— Спасибо…

Едва заметно пожав ей руку в ответ, он ласково улыбнулся:

— Я провожу вас домой.