Небо у горизонта уже светлело, когда Сесили Фокс и Джоан Барлег отъехали от Фолстоу. У Сесили мелькнула мысль, что у них с Джоан гораздо больше общего, чем можно было предположить. Они обе хотели избавиться от воспоминаний об одном и том же мужчине. Впрочем, у Сесили, в отличие от Джоан, на всю жизнь останется физическое напоминание о нем — его ребенок.

— Леди Сесили, — обратилась к ней Джоан, — вы едете в Хэллоушир по зову Всевышнего? Вы считаете монашество своим призванием?

— Раньше я думала именно так, — ответила Сесили.

— Раньше? Но не сейчас?

— Увы…

Джоан некоторое время молчала, а когда заговорила, в ее голосе звучала нерешительность вперемешку с заинтересованностью:

— Что случилось между вами и викарием?

Шокированная бесстыдностью и дерзостью вопроса, Сесили повернулась к Джоан.

— Прошу прощения, — быстро нашлась та. — Разумеется, вы не обязаны рассказывать мне об этом. Просто я подумала, раз уж мы с вами едем в одно и то же место… Впрочем, забудьте, это сейчас не имеет никакого значения.

Она замолчала, но буквально через несколько секунд спросила уже совсем другим тоном:

— Что за люди живут в этом аббатстве? Я имею в виду, кроме сестер-монахинь. Если я не стану одной из них, на меня будут косо смотреть?

— Не стоит волноваться на этот счет, — ответила Сесили, радуясь, что Джоан перестала интересоваться ее личной жизнью. — Хотя аббатство — это место, где живут и работают монахини, там находят временный приют самые разные люди.

— Какие, к примеру?

— Скажем, вдовы, сироты, путники, странствующие монахи. И даже преступники.

— Преступники? — недоверчиво переспросила Джоан.

Сесили утвердительно кивнула:

— Монастырь нередко предоставляет религиозное убежище, в том числе и раскаявшимся преступникам.

— Преступникам, — задумчиво повторила Джоан.

— Не волнуйтесь, леди Джоан, — засмеялась Сесили, — многие из этих людей объявлены преступниками по политическим или экономическим мотивам. Никакой кровожадный разбойник не ворвется ночью в вашу келью. Сестры не настолько щупы, чтобы пускать в свою обитель опасных людей.

— Это хорошо, — проговорила Джоан, оглядываясь по сторонам. Потом она снова повернулась к Сесили: — И даже король никогда не сможет добраться до обитателей монастыря, чтобы арестовать неугодного ему человека?

— Даже король никогда не сможет этого сделать, — подтвердила Сесили.

— В таком случае леди Сибилле следует подумать об уходе в монастырь.

Сесили не удержалась от смеха:

— Я очень сомневаюсь, чтобы Сибилле пришлась по душе жизнь монахини.

— Это правда, она предпочитает быть хозяйкой положения и самостоятельно решать свою судьбу, — сказала Джоан с плохо скрываемой досадой в голосе.

— Да, и это ей неплохо удается, надо признать.

— Но со мной она поступила не слишком хорошо, — сказала Джоан, повернувшись к Сесили и глядя ей в глаза. — Известно ли вам, что единственной причиной, по которой она пригласила меня пожить в Фолстоу, была ее убежденность в том, что я убила Огаста Белкота? Наверное, она хотела лестью выманить у меня признание.

От этих слов у Сесили перехватило дыхание, и она не сразу смогла ответить Джоан. Она вспомнила, как Сибилла говорила о сделанной ею ужасной ошибке; вспомнила, как Оливер безуспешно пытался что-то ей объяснить в, казалось бы, ясной и недвусмысленной ситуации.

Впрочем, такой ли уж ясной и недвусмысленной?

— Я предпочитаю не вмешиваться в дела Сибиллы, — ответила она и, склонив голову набок, задумчиво взглянула на Джоан: — А вы действительно убили Огаста?

Джоан энергично покачала головой, не отрывая взгляда от лица Сесили:

— Нет. Она хотела, чтобы Оливер сделал мне предложение. Тогда я бы осталась с ним в Фолстоу, и она могла бы расспрашивать меня на интересующие ее темы. Я-то думала, что он действительно захотел взять меня в жены. Я думала, что леди Сибилла была искренней в своей доброте ко мне. Разве вы ничего этого не знали? И даже не подозревали?

Сесили пришлось отвернуться.

— Нет, я ничего не знала. Мне очень жаль, Джоан. Сибилла часто бывает не слишком доброй.

— Неудивительно, что вы не были вовлечены в этот грандиозный обман. Святая Сесили никогда бы не опустилась до этого, не так ли?

Сесили захотелось резко ответить Джоан, наорать на нее, но та неожиданно повернула голову и со вздохом произнесла:

— Взгляните, это не круг Фоксов там, впереди?

Сесили с трудом удержалась от того, чтобы посмотреть в сторону старой крепости в надежде, что и Джоан не обратит на нее серьезного внимания.

— Да, — сказала она сквозь зубы, стараясь казаться безразличной.

— Давайте проедем сквозь эти развалины, — торопливо предложила Джоан, и в ее голосе неожиданно прозвучала тоскливая нотка.

В это ясное солнечное утро, напоенное дыханием близкой весны, Сесили меньше всего хотелось вернуться в то самое место, где они с Оливером занимались любовью, где она забыла обо всем на свете в его объятиях, где она зачала ребенка… Это было слишком больно.

— Джоан, я…

— Это займет совсем немного времени, — настаиваю Джоан. — Прошу вас, леди Сесили. Именно здесь я в последний раз была уверена в том, что стану женой Оливера.

«Именно здесь я в первый раз представила себя его женой», — пронеслось в голове Сесили.

Чувство вины заставило ее повернуть лошадь в сторону развалин. Каждый ее шаг отдавался глухим ударом в душе Сесили, поднимая вихрь тревожных размышлений и вопросов.

— Благодарю вас, — обрадовалась Джоан и, пришпорив свою лошадь, опередила Сесили.

Вскоре она оказалась внутри круга Фоксов и неожиданно спешилась у входа в старую крепость.

Зачем она это сделала? Зачем вошла в крепость? Стояло раннее утро; внутри развалин скорее всего было сыро и темно. И опасно для молодой неосторожной женщины в подавленном состоянии.

— Джоан! — крикнула Сесили. — Джоан, не ходите туда! Там небезопасно!

Блондинка помахала ей рукой и исчезла в дверном проеме, неожиданно показавшемся Сесили зияющей пастью с гнилыми зубами.

Она поежилась от дурных предчувствий и огляделась вокруг, пытаясь успокоиться. Это всего лишь камни, развалины старой крепости. Ей на память пришла песенка, которую они с сестрами любили петь в детстве:

Раз, два,

Ты и я,

Три, четыре,

В целом мире,

Пять, шесть,

Камни есть,

Семь, восемь,

Их попросим,

Девять, десять.

Будем вместе…

Сесили нахмурилась. Сейчас ей не хотелось вспоминать о матери, сидевшей под старым сухим деревом рядом с кругом Фоксов. Ей не хотелось вспоминать о собиравших цветы сестрах, таких веселых, беззаботных, напевавших эту песенку… Внезапное яркое воспоминание из навеки ушедшего счастливого детства принесло ей острую боль и тоску по утраченному. Из ее глаз потекли горячие слезы.

— Джоан! — снова позвала она, тыльной стороной ладони вытирая слезы. — Джоан! Пора ехать!

Ну где же эта глупая девица? Внезапно к горлу подкатила тошнота, Сесили стало нехорошо.

— Джоан! — сдавленно крикнула она еще раз.

Неожиданно из руин до нее донесся приглушенный испуганный женский крик. Сесили живо представила себе огромную яму, оставшуюся от подземной тюрьмы, и у нее замерло сердце.

— Джоан, что с вами?

Ответа не последовало. Лишь ветви сухого дерева, под которым когда-то сидела мать Сесили, шумели и поскрипывали под порывами ветра. Сесили в страхе уставилась на дверной проем, в котором только что исчезла Джоан. Неужели она упала в яму?

Высвободив ногу из стремени, Сесили неловко спрыгнула на землю и побежала к развал и нам крепости, ожидая увидеть самое страшное.

— Джоан! Я иду к вам!

Вбежав внутрь мрачных полуразвалившихся стен, она хотела остановиться, но чьи-то сильные руки толкнули ее в спину, и она полетела в яму.

— Нет! — только и успела в ужасе вскрикнуть Сесили, падая в зияющую пасть темницы.

С трудом приходя в себя, она почувствовала под щекой холодную скользкую грязь и поняла, что, должно быть, потеряла сознание за секунду до того, как ее тело коснулось пола старинной темницы. Медленно повернув голову, она поняла, что шея не пострадала. Потом попыталась пошевелить руками и тут же громко вскрикнула от боли. Правая рука от плеча до локтя была залита кровью.

Оказалось, что дно каменной ямы было засыпано споем опавшей листвы, ила и прочих органических остатков, толщина которого составила порядка трех футов, хотя сверху этого не было видно. Сесили не могла сказать наверняка, с какой высоты она упала, но, похоже, не меньше восьми, а то и десяти футов. Падая, она поранила правую руку об острый торчащий сук полусгнившей коряги, но многолетний слой мягкой грязи спас ей жизнь.

— Правда, здорово? — неожиданно раздалось сверху.

Сесили услышала наверху у края ямы какое-то шуршание и стала вглядываться в темноту.

Усевшись на краю ямы, Джоан свесила ноги и принялась весело болтать ими, держась руками за каменные обводы. Только теперь до Сесили дошел весь ужас ее положения.

— Я-то надеялась, что ты сломаешь себе шею, — с сожалением в голосе сказала блондинка, ритмично постукивая каблучками о каменную стену. — А может, ты сломала спину? — с надеждой в голосе спросила она.

— Со мной все в порядке, — задыхаясь, проговорила Сесили. — Я ничего не сломала, только поранила руку о сук коряги.

— Не может быть! Такая хрупкая женщина, как ты, после падения с такой высоты непременно должна получить серьезную травму!

Собрав последние силы, Сесили приподнялась и села, опираясь о бедро.

— Джоан, почему…

— Может, ты потеряла ребенка? — с надеждой поинтересовалась блондинка.

Сесили замерла, уставившись на нее.

— Да, и об этом я знаю. Я догадалась об этом в то утро, когда ты вернулась с Джоном Греем из аббатства. Я увидела из окна, как тебя выворачивало у кустов, — ожесточенно произнесла Джоан. — А вот Оливер оказался слишком тупоголовым, чтобы это понять, так ведь? Хотя все почему-то меня считают тупой, а не его.

— Поэтому ты… попыталась убить меня? Потому что… я беременна?

— Не совсем так, — снисходительно усмехнулась Джоан. — Потому что ты разрушила все мои планы еще до того, как переспала с Оливером.

И это ей было известно! Сердце Сесили бешено стучало в груди.

— Джоан, я… — Мысли Сесили путались, язык отказывался ей повиноваться. — То, что случилось между мной и Оливером, это ошибка, ужасная ошибка. Он был слишком пьян, и я…

— Тебе захотелось для разнообразия побыть шлюхой? — продолжила за нее Джоан. — Знаешь, какое-то время я действительно не догадывалась об этом, хотя никогда не верила в твою святость. Но потом я вспомнила стертые колени Оливера, твое упорное нежелание ухаживать за ним в Фолстоу, и меня осенило. В то утро, когда я застала вас наедине в запертой комнате, вы были в любовных объятиях друг у друга?

— Нет, — прошептала Сесили, краснея, — это было только один раз. У меня и в мыслях не было заводить роман с Оливером. Именно поэтому я уехала в Хэллоушир. Я не хотела причинять тебе боль.

Несколько секунд Джоан молча смотрела на Сесили, потом закинула голову и расхохоталась.

— Ты хочешь сказать, что бросила любимого человека, чтобы не причинять мне боль?

— Нет, не совсем так. Я не доверяла ему. Слишком сомнительная у него репутация.

— Ах, вот как. Ну, тогда в твоем поступке есть какой-то смысл. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Все равно для меня все было кончено.

— О чем ты говоришь?

Джоан предостерегающим жестом подняла палец, прислушалась, потом поспешно встала и… исчезла.

— Джоан, куда ты? — крикнула Сесили и, собрав последние силы, встала на ноги. Голова сильно кружилась, колени подгибались.

Когда ей удалось обрести пусть шаткое, но равновесие, она зажала левой рукой рану на правой и стала медленно поворачиваться вокруг своей оси, стараясь разглядеть западню, в которую угодила. Каменные стены темницы и впрямь были десять футов высотой. На камнях не было ни углублений, ни выступов, которые могли бы послужить опорой ногам, чтобы выбраться наружу.

На краю ямы снова появилась Джоан. В руке у нее был зажат свиток пергамента. Развязывая ленточку, она заговорила:

— Ты правильно не доверяла ему. Он самый настоящий негодяй, и ты, в отличие от меня, никогда не смогла бы смириться с его развязным поведением… Где же это? — Она искала какой-то текст. — Так… ага… вот оно! «Я знаю, ты скажешь, что Оливер недостоин такой невесты, как моя сестра, и что его поведение скомпрометирует ее, но должна заверить тебя в том, что Сесили гораздо крепче по своей натуре, чем это может показаться. Поскольку ты не позволишь ему жениться на Джоан Барлег, я настаиваю на том, чтобы мы вернулись к обсуждению помолвки между Оливером и Сесили, хотя этот вопрос уже не раз обсуждался нашими семьями много лет назад. Оливер — твой наследник, Сесили — моя наследница. Если со мной что-то случится, Фолстоу окажется в их надежных супружеских руках».

Стоя по щиколотку в скользкой холодной грязи, Сесили с изумлением смотрела на Джоан Барлег.

Сибилла. Сибилла уговаривала Огаста согласиться на помолвку между ней и Оливером?

Джоан тоже посмотрела на Сесили и недоуменно приподняла брови.

— Хм… это интересно. Похоже, ты и впрямь ничего об этом не знала.

Сесили отрицательно покачала головой.

— Впрочем, это не имеет никакого значения. — Джоан взмахнула пергаментными листами. — Огаст категорически отказывался от этой идеи, пока они с твоей сестрой не пришли к другому соглашению.

— Какому?

Джоан хитро улыбнулась и… швырнула листы пергамента в яму. Покачиваясь из стороны в сторону, они, подобно чайкам, спланировали в грязь. Пошатываясь от слабости, Сесили шагнула к ним и принялась торопливо подбирать, чтобы липкая грязная влага не поглотила их.

— Это то, что искала моя сестра? — спросила она, задыхаясь. — Письма, которые ты украла у Огаста?

— Да, Сибилла кое-что искала у Огаста. Я тоже это искала. Но никто из них не добился успеха, хотя эти письма только усилили мои подозрения и укрепили мою решимость. Кстати, я не считаю, что с моей стороны это была кража. Скорее, своего рода вознаграждение за мои труды. Я до сих пор не понимаю, что заставило Сибиллу подозревать меня, ведь все остальные считают меня простоватой и недалекой, неспособной на хитрость. Огаст скорее отдал бы свою жизнь, чем позволил Сибилле узнать о том, что пользовался мною словно шлюхой, когда она поссорилась с ним и перестала пускать в свою постель.

— Я уверена, он не принуждал тебя к этому, — сухо заметила Сесили. За последний час весь ее мир перевернулся.

— Ага, — хихикнула Джоан и лукаво подмигнула Сесили.

— Ты что, надеялась, что Огаст женится на тебе?

— Разумеется, нет. Я просто хотела, чтобы он чувствовал себя обязанным мне, особенно после того, как мне стали известны его планы. Мне нужен был Оливер, я хотела стать его женой. Они оба предали меня. Сибилла тоже предала меня.

— Значит, ты собиралась шантажировать его, — высказала догадку Сесили, — но вместо этого просто убила, так? Это ты убила Огаста.

— Ничего подобного. Я уже не раз говорила тебе об этом, и это чистая правда. Огаста сбросил его конь, испугавшийся вылетевших из-под копыт птиц. Мне сразу стало понятно, что он сломал себе шею или спину, потому что совсем не мог двигаться.

— Так ты была вместе с ним, — поняла Сесили.

— Да, но он не знал, что я следую за ним. Я не убивала его.

— Ты просто оставила его умирать, — с трудом сглотнула Сесили.

— Да. Именно так я поступлю и с тобой.

— Но почему, Джоан? Почему?

— Когда все это случилось, он ехал к твоей сестре, собираясь в качестве сюрприза согласиться с ее идеей обручить тебя с Оливером, — ответила Джоан с улыбкой, от которой у Сесили застыла кровь в жилах. — В тот день с ним должен был поехать и Оливер. Огаст собирался рассказать ему об их с Сибиллой намерении обручить тебя с ним. Но Оливер опоздал, отчего так и не узнал в тот день эту радостную новость… Когда Огаст упал с коня, я тут же подбежала к нему. Увидев всю тяжесть полученных им травм, я поняла, что мне представился превосходный случай. Если Огаст умрет, Оливер в горе вернется ко мне и сделает меня наконец своей законной супругой в благодарность за любовь и поддержку. Больше я никогда не узнаю страх нищеты, не испытаю стыд за свою бедную семью.

— Но ведь он все равно не женился бы на тебе! — возразила Сесили.

— Откуда ты знаешь? — огрызнулась Джоан, теряя самообладание и сжимая кулаки. — Теперь этого никогда не будет, и все из-за тебя! — Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки. — Раз уж я не смогу стать его женой, то и ему не видать тебя как своих ушей, хоть он и боготворит тебя.

— Джоан, — взмолилась Сесили, — помоги мне выбраться отсюда, и мы вместе поедем в Хэллоушир. Я рассталась с Оливером навсегда… судя по всему, у нас с ним ничего не получится.

— Браво, Святая Сесили! — захлопала в ладоши Джоан. — Извини, но я не стану помогать тебе. Я отлично знаю Оливера. Стоит ему только узнать, что ты носишь под сердцем его ребенка, он выкрадет тебя из аббатства и заставит выйти за него замуж. Он всегда добивается своего. Я не смогу жить, зная, что вы женаты и владеете двумя поместьями — Белмонт и Фолстоу.

— О чем ты говоришь, Джоан? Фолстоу принадлежит Сибилле!

Джоан ответила не сразу:

— Когда-то я хотела быть такой, как ты — милосердной, мягкой, добросердечной. Наверное, тогда Оливер полюбил бы меня, как полюбил тебя. Но я ошибалась! Ты ничуть не отличаешься от меня. По крайней мере, он никогда не овладевал мной в пьяном виде да еще на грязной земле.

Она повернулась, чтобы уйти.

— Постой! — закричала Сесили. — Куда же ты?

Джоан остановилась и медленно повернулась к ней со странной улыбкой на лице.

— Я же сказала тебе. Я еду в Хэллоушир. Я слышала, там может найти надежное убежище даже преступник, которого не достанет даже король. Никогда.

— Не оставляй меня здесь, Джоан! — взмолилась Сесили.

— Спасибо за лошадей, — снова улыбнулась блондинка, потом повернулась и исчезла.

— Джоан! — закричала Сесили. — Джоан!

Через несколько секунд она услышала быстро удалявшийся приглушенный топот копыт.

Наступила мертвая тишина.