Сесили проспала всю ночь и весь следующий день до самого вечера. Все это время Оливер изводил себя переживаниями, то и дело склоняясь над ней, чтобы услышать ее дыхание, и тревожно вглядываясь в ее бледное лицо. Для него ничего не значили уверения Сибиллы, Грейвса и отца Перри в том, что с ней все будет в порядке. Отец Перри, к слову сказать, все-таки оправился после отравления. Оливер знал, что успокоится только тогда, когда она откроет глаза и сможет разговаривать с ним.

Вечером второго дня он сидел в ее спальне перед пылающим камином и вдруг услышал негромкое «Оливер!».

Одним прыжком он оказался возле Сесили, тревожно вглядываясь в ее лицо.

— Сесили, как ты себя чувствуешь?

— Не знаю… Наверное, усталой, хотя это не совсем понятно, ведь я лежу в постели. Сколько времени я уже здесь?

— Со вчерашнего вечера, когда мы приехали в Фолстоу. Как твоя рука?

— Гораздо лучше. Болит немного, но не сравнить со вчерашним.

Она замолчала, потом взглянула в его глаза и негромко проговорила без тени улыбки:

— Спасибо, что ты приехал за мной.

— Сесили, я… я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой, — выпалил Оливер.

Он собирался сказать ей целую романтическую речь с подробным изложением всех причин, по которым она должна выйти за него замуж. Но когда она заговорила с ним, когда посмотрела на него благодарными глазами, все заготовленные цветистые фразы и логические построения совершенно вылетели у него из головы.

— Ты веришь мне? — спросил он.

— Когда ты говоришь, что любишь меня, я верю тебе, Оливер. Прошло время сомнений. Да, я согласна выйти за тебя замуж.

— Ты не шутишь? — недоверчиво переспросил он.

— Нет, — улыбнулась она.

— Я знаю, — взволнованно проговорил он, — что недостоин тебя, Сесили, но, клянусь, всю свою оставшуюся жизнь…

— Перестань, — тихо перебила она его, — ты более чем достоин. Прости, если я заставила тебя думать иначе. Но как ты узнал, что я поехала в Хэллоушир?

— Ко мне приезжал Джон Грей, — сказал Оливер, и Сесили поморщилась. — Он рассказал мне, что ты порвала с ним и объяснил причину. Это была самая чудесная новость в моей жизни. Должен признаться, я не сразу ему поверил.

Сесили улыбнулась и сказала с едва уловимой печалью в голосе:

— Прости, что не сказала раньше. Но мне очень приятно, что ты рад ребенку.

— Какому ребенку? — нахмурился Оливер.

— Какому ребенку? — усмехнулась она. — Тому самому ради которого ты поехал за мной. Тому самому, сообщение о котором ты назвал самой чудесной новостью в своей жизни.

— Сесили, я вернулся за тобой, потому что Джон Грей сказал, что ты порвала с ним все отношения и что ты… ты любишь меня, — медленно проговорил он, глядя как расширяются ее глаза. — О каком ребенке ты говоришь?

— Так ты вернулся только ради меня? — недоверчиво спросила она.

— Разумеется! Черт побери, о каком ребенке ты говоришь?

Глаза Сесили заблестели от слез.

— О твоем ребенке, Оливер. О нашем ребенке.

— Так ты… беременна?

Она кивнула, не сводя с него глаз:

— Я думала, ты знаешь. Я думала, именно поэтому ты приехал за мной.

— И ты не собиралась мне об этом сообщить? — почти обиженно спросил Оливер.

— Я хотела послать тебе письмо из Хэллоушира.

— Значит, ты сомневалась в моей любви к тебе?

— Я сомневалась не в тебе, а в себе. Я не понимала себя, не понимала, кто я и каково мое место в жизни. Зато теперь я все понимаю.

— И кто же ты?

— Я… я твоя женщина, — просто ответила Сесили. — И всегда была ею. Может, даже с самого рождения.

Оливер молча кивнул. Он все понял.

Наклонившись к Сесили, он приблизил губы к ее устам и прошептал:

— Я так давно хотел это сделать…

И поцеловал ее.

Резкий стук в дверь заставил его оторваться от Сесили. В комнату решительно вошла Сибилла. Ледяной взгляд ее синих глаз враз охладил любовный пыл Оливера.

— Сесили, ты пришла в себя? — сказала Сибилла. — Как ты себя чувствуешь, милая?

Она подошла к Оливеру, и он заметил в ее руках скрученные пергаментные листы.

— Мне уже лучше, Сибилла, благодарю тебя.

— Почему вы ничего не сказали мне о ребенке? — спросил ее Оливер.

— Вот и хорошо, что вы уже об этом узнали.

— Я готов задушить вас! — прорычал Оливер.

— Не надо так, Оливер! — слабо вскрикнула Сесили. — Сибилла не могла сказать тебе об этом. Я просила ее хранить это в секрете. Не вини ее в том, в чем она совсем не виновата.

Оливер понимал, что она права, но гнев не угасал. Сибилла усмехнулась, приподняв одну бровь.

— Спасибо, Сесили. Честно говоря, я тоже готова вас задушить. Что было в том письме, которое вы отправили королю несколько дней назад? А?

Гнев Оливера заметно утих.

— Я тогда был очень зол на вас, Сибилла.

— Что вы написали ему? — гораздо мягче повторила свой вопрос Сибилла. — Вы же понимаете, мне совершенно необходимо это знать.

Оливер понимающе кивнул:

— Я обещал ему поддержку в осаде Фолстоу. Написал, что вы готовитесь к нападению.

— Ты не мог этого сделать, Оливер! — ахнула Сесили.

Он повернулся и, подойдя к постели, взял ее руку в свои ладони.

— Прошу прошения, Сибилла. Если бы вы мне сказали… если бы я знал…

— Что именно? Что тем самым вы обещали отдать Эдуарду свою немалую собственность и ради этого даже выразили готовность умереть при осаде Фолстоу?

— О чем она говорит, Оливер? — повернулась к нему Сесили.

Тот молча вынул из внутреннего кармана две половинки пергаментного листа и печально уставился на них.

— Полагаю, это мое, — протянув руку, решительно шагнула к нему Сибилла.

— Хоть кто-нибудь скажет мне, что здесь происходит? — взмолилась Сесили.

Сибилла взяла в руки две половинки пергамента и, добавив к ним еще один фрагмент листа, печально воззрилась на них.

Прошло довольно много времени, прежде чем она подняла взор на Оливера и Сесили.

— Настало время моей исповеди, — тихо сказала она.

Сесили стало не по себе, хотя она еще находилась в своего рода эйфории — рядом с ней сидел Оливер, он держал ее за руку, она собиралась стать его женой; он приехал за ней, и только за ней, поскольку ничего не знал о ребенке, и жениться на ней собирался вовсе не ради наследника.

Однако тон Сибиллы, ее печальное лицо и понурый вид вызвали у Сесили страх. Никогда прежде она не видела старшую сестру такой удрученной и озабоченной.

— Как ты знаешь, Сесили, у нас с Огастом был короткий роман в прошлом году во время зимних праздников. Он влюбился и хотел на мне жениться. Я же никогда не проявляла ни малейшего интереса к семейной жизни, предпочитая оставаться свободной и самостоятельной даже по отношению к королю, пока не устрою судьбу сестер.

— Постой, — перебила ее Сесили, — ты сказала «пока». Это значит, что ты вышла бы замуж за брата Оливера, если бы я сразу уехала в Хэллоушир?

Не отвечая на вопрос Сесили, Сибилла продолжала:

— Я не была уверена в твердости твоего решения уйти в монастырь. Я чувствовала твое недовольство таким будущим, хотя ты его тщательно скрывала. Поэтому предложила Огасту вернуться к идее помолвки между тобой и Оливером.

— Но зачем? — вмешался Оливер. — Что хорошего эта помолвка принесла бы вам, Сибилла?

— Если бы король в конце концов казнил меня, вы бы унаследовали Фолстоу, Оливер, — невозмутимо ответила она, и сердце Сесили болезненно сжалось. Она прижала ладонь ко рту, чтобы скрыть дрожащие губы.

— Но почему ваш выбор пал на меня? — не унимался Оливер. — Не вижу в этом никакого смысла. Я был повесой, никчемным разгильдяем. Почему вы решили доверить Фолстоу именно мне?

— Потому что вы брат Огаста. Поместье. Белмонт является богатой и совершенно законной собственностью. К тому же Эдуард вряд ли захочет отобрать его у вас, даже если его будут всячески уговаривать сделать это. Поскольку Сесили станет вашей женой, Фолстоу навсегда останется ее домом, куда в случае необходимости сможет приехать семья Элис. Королю нужна только я. Это я совершила проступок — проявила неповиновение королевской власти, и теперь король хочет, чтобы я понесла суровое наказание вне зависимости от того, удастся ему захватить Фолстоу или нет.

— Получается, вы больше рассчитывали на меня, чем на моего брата, — сказал Оливер, и в его голосе Сесили услышала нотки печали.

— Мы с Огастом были очень похожи, — грустно улыбнулась Сибилла. — Он всегда хотел все делать сам, потому что никто не мог сделать лучше него… Когда он безоговорочно отверг идею вашего с Сесили брака, я поняла, что нужно принимать решение, чтобы не потерять Фолстоу навсегда. К этому моменту Элис уже вышла замуж за Пирса, а ты, моя дорогая, все не решалась уехать в Хэллоушир.

— И как же ты поступила, Сибилла? — прошептала Сесили.

— Я пошла на компромисс, хотя прежде никогда этого не делала. И причину этого поступка вы сейчас сами поймете. Я послала письмо епископу с предложением пожертвования в пользу церкви, и в Фолстоу приехал Джон Грей. Он приехал за деньгами, и весьма немалыми. Когда я познакомилась с ним и узнала о его неуверенности в своем религиозном будущем, я попросила епископа, увеличив сумму пожертвования, послать его в Хэллоуширское аббатство, а Джона Грея попросила приехать на день в Фолстоу специально ради тебя, Сесили. Я подумала, что он либо ускорит твой отъезд в аббатство, либо сделает тебе предложение. Что, собственно, и случилось.

— Значит, Джон Грей и есть твой компромисс? — ошеломленно спросила Сесили. — Ты хотела так или иначе организовать мой отъезд в Хэллоушир?

— Да, — подтвердила Сибилла. — Но первоначальной причиной его появления в Фолстоу стало мое пожертвование церкви. Он ездил и в Белмонт. Когда он отвез деньги епископу, мы с Огастом заочно заключили брак.

У Сесили от изумления на мгновение остановилось сердце. Сибилла была замужем за Огастом Белкотом! Подумать только!

— Это произошло за день до его гибели, — бесстрастно продолжала Сибилла. — Полагаю, он ехал в Фолстоу, потому что получил копию вот этого документа. — Она показала разорванную декларацию. — Он хотел, чтобы вы, Оливер, поехали вместе с ним, чтобы мы втроем могли разработать план действий. В дальнейшем он планировал провести переговоры с королем и передать управление поместьем вам, Оливер.

— Сибилла, это еще не все, — перебила ее Сесили, невольно сжав руку Оливера. — Джоан Барлег рассказала, что Огаст решил согласиться на брак Оливера со мной, и хотел, чтобы это стало сюрпризом для тебя.

— В тот день мы так и не встретились, — мрачно проговорил Оливер. — Его смерть на моей совести.

Печальная улыбка мелькнула на губах Сибиллы, прежде чем она перевела строгий взгляд на Оливера.

— Нет, Оливер, вы не должны думать, будто Огаст погиб по вашей вине. Это даже не вина Джоан Барлег, хотя ей нельзя простить того, что она оставила его умирать без помощи.

— Бездушная тварь, — прошипела Сесили. — Я понятия не имела, что это за омерзительная женщина.

— Ты всегда стремилась видеть в людях только хорошее, — ласково сказал Оливер. — Во всех, кроме меня.

Улыбнувшись жениху, Сесили снова серьезно взглянула на сестру:

— Получается, ты невестка Оливера, раз ты жена Огаста.

Взглянув на жарко пылающий камин, Сибилла печально покачала головой:

— Нет, я никогда не была его настоящей женой. Впрочем, теперь я скорее его вдова. Но об этом не знает ни одна живая душа, кроме вас с Оливером и епископа. А он никогда не расскажет об этом из страха королевского наказания, а также высокого налога с полученного от меня пожертвования.

— Прости меня, Сибилла, — прошептала Сесили, чувствуя, как на глаза наворачиваются горькие слезы. Она представила себе, какой могла бы оказаться жизнь Сибиллы и Огаста, если бы он не погиб. Наверняка сестра была бы счастлива.

— Ваш брак будет заключен немедленно, — неожиданно твердо сказала Сибилла. — Отец Перри уже вполне оправился после отравления. Он будет счастлив провести церемонию бракосочетания в часовне замка. Сделаем это сегодня же вечером.

— Сегодня вечером? — ахнула от неожиданности Сесили и вопросительно взглянула на жениха.

Тот помолчал некоторое время, размышляя над предложением Сибиллы, потом кивнул:

— Согласен. Все равно у меня нет сегодня срочных дел, — лукаво подмигнул он невесте.

— Но ведь Элис и Пирс уехали! К тому же у меня нет свадебного платья! Да и…

— На все это сейчас нет времени, — мягко прервала речь сестры Сибилла. — Скорее всего Эдуард уже выслал войска к Фолстоу. Вы должны успеть заключить брак и уехать из замка до того, как здесь появятся солдаты его величества. Теперь вы должны заботиться о своей семье и о будущем ребенке.

— Я не очень понимаю, почему король не сможет добраться до нас с Сесили, если мы в спешном порядке уедем из Фолстоу. Как только он узнает, что вы с Огастом поженились и что я после смерти брата унаследовал Фолстоу, ему не составит труда найти меня.

— Сибилла, я не оставлю тебя одну! — воскликнула Сесили.

— Вы оба должны уехать, — решительно повторила Сибилла. — Хотя бы ради вашего ребенка, который должен расти с отцом и матерью. — Она посмотрела на Оливера, потом на сестру. — Я люблю вас обоих, я буду любить вашего ребенка, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить всех вас. Королю будет не в чем обвинить вас, Оливер.

Она встала и подошла к камину. В следующую секунду листки пергамента полетели в огонь.

— Сибилла! — воскликнула Сесили.

— Нет! — закричал Оливер, бросаясь к камину, но было уже поздно. Листки мгновенно скорчились и были сожраны ненасытным пламенем.

— Глупая женщина! — закричал Оливер. — Вы только что сожгли мою возможность хоть как-то защитить вас!

— Это не имеет никакого значения, Оливер, — повернулась к нему Сибилла. — Правда, а не слова на пергаменте, все равно выйдет наружу, и тогда никто не сможет защитить меня от короля. Зато ваша семья и семья Элис будут в полной безопасности.

— Сибилла, ты пугаешь меня, — пробормотана Сесили.

— Не надо бояться, — ободряюще улыбнулась ей сестра. — Все идет так, как должно идти. Мама предупреждала меня об этом. Я все знала заранее.

— Предупреждала? О чем? — встрепенулась Сесили. — Сибилла, ты должна сказать мне…

— Я пришлю к тебе горничную, она поможет одеться и причесаться, — перебила ее Сибилла, направляясь к двери. — Через два часа мы с отцом Перри будем ждать вас в часовне. — Она открыла дверь и остановилась на пороге, глядя на жениха и невесту. — Я очень счастлива за вас. Огаст тоже был бы счастлив, я знаю…

И она ушла.

Несколько мгновений Сесили и Оливер ошеломленно глядели друг на друга.

Неожиданно Сесили расплакалась, и Оливер поспешно заключил ее в объятия, пытаясь утешить.

— Не переживай за Сибиллу, любимая, — прошептал он, целуя ее волосы. — Она знает, что делает. Она всегда поступает правильно. Так будет и на этот раз.

— Ты в этом уверен? — всхлипнула Сесили.

— В чем? В том, что хочу взять тебя в жены? — улыбнулся он. — Дорогая, еще никогда в жизни я не был так уверен, как теперь.

— Но… правильно ли мы делаем, что женимся… при таких обстоятельствах?

— Боюсь, что это едва ли не единственный правильный способ для нас с тобой, — многозначительно улыбнулся Оливер.

— Ну хорошо, раз ты в этом уверен… — Она глубоко вздохнула.

— Не плачь, любимая. Не печалься, — ласково проговорил он, глядя ей в глаза. — Вспомни, сегодня наша свадьба.

От этих слов у Сесили перехватило дыхание. Что бы ни случилось, сегодня она станет женой Оливера.

Она снова расплакалась, на этот раз от счастья.