Голова у Оливера буквально раскалывалась от жесточайшей боли. Кровь стучала в висках, к горлу подкатывала тошнота, каждый вдох отзывался режущей болью в правом легком. Сломанная рука горела от жгучей пульсирующей боли, отдававшей в локоть, кисть, плечо… Онемевшие пальцы распухли и стали холодными, ногти потеряли розовый оттенок и потускнели.

И все же больше всего он страдал не от физической боли, а от сводящей с ума загадки, не выходившей у него из головы.

Прошлой ночью между ним и Сесили Фокс что-то произошло. Но что? И как далеко все зашло? Отрывочные разгоряченные воспоминания, мелькавшие в мозгу непристойные картинки — все это не могло быть правдой. Сесили Фокс никогда бы не снизошла до мужчины с такой репутацией, как у него. Никогда!

Но почему же ему так знаком ее запах, ощущение прикосновения рук? Он уже спрашивал ее относительно своего поведения, и она простила ему все мыслимые прегрешения. Но разве всепрощение не было неотъемлемой частью ее характера?

В его голове неожиданно мелькнуло чудовищное предположение, от которого его мгновенно прошиб обильный пот. Он зажмурился. Ему во что бы то ни стало нужно было понять, знать причину безумного желания видеть ее рядом… обладать ею.

Да где же она?

Раздался Негромкий стук, и дверь в комнату приоткрылась.

— Лорд Белкот? Это я, леди Сесили. Можно мне войти?

— Да, входите, — хрипло выдохнул Оливер в надежде, что она принесла еще одну чашку омерзительного обезболивающего снадобья. И пусть он на этот раз умрет от него! Так было бы даже лучше, потому что только так он мог избавиться от нестерпимых мучений.

Дверь открылась шире, и в комнату вошла Сесили Фокс с большой кружкой в руках. За ней следовал Грейвс, старый чудаковатый дворецкий, который нес большой поднос, накрытый куполообразной крышкой.

— Вам очень плохо? — сочувственно спросила Сесили, обходя кровать.

Ее посвежевший вид заставил Оливера предположить, что она спала. Лиловые тени под глазами исчезли, порозовевшие губы ласково улыбались. Ему стало стыдно за то, что ее, должно быть, подняли с постели из-за него.

— Прошу прощения за прямоту, — сказал он, глазами ища и не находя в ней прежней легкой настороженности. — Вас разбудили ради меня?

— О нет, — улыбнулась Сесили, жестом веля старому дворецкому поставить поднос на теперь уже пустой прикроватный столик. Грейвс был настолько поглощен желанием услужить своей госпоже, что, казалось, даже не заметил присутствия Оливера. О дворецком в шутку говорили, что у него больше власти, чем у самого короля, поскольку он был единственным мужчиной во всем королевстве, который имел близкий доступ к Сибилле Фокс и замку Фолстоу.

— Помочь вам приподнять его, миледи? — поинтересовался Грейвс.

Оливер нахмурился. Дворецкий говорил о нем как об упавшей лошади.

— Нет, не нужно. Спасибо, Грейвс, — улыбнулась Сесили.

Старый дворецкий почтительно поклонился и направился к двери, бросив быстрый неодобрительный взгляд в сторону Оливера.

— Ну, давайте попробуем приподняться и присесть, — сказала Сесили, ловко просовывая маленькую прохладную ладонь ему под плечи.

— С чего это Грейвс… — начал было Оливер, приподнимаясь, и тут же ахнул от боли. Когда стало чуть легче, он продолжил свой вопрос: —…так ненавидит меня?

— Сомневаюсь, что это действительно так. Он всегда восхищался вашим братом, — ответила Сесили, протягивая ему кружку. — Вот, выпейте, это снимет головную боль.

— То же самое снадобье? — спросил он, осторожно принюхиваясь к слегка окрашенной жидкости в кружке.

— Нет, другое. Скорее всего голова у вас разболелась именно из-за предыдущего лекарства.

Оливер укоризненно взглянул на нее.

— Прошу прощения, это неприятный побочный эффект, — пожала плечами Сесили. — В этой кружке всего лишь крепкий ивовый чай. Он поможет снять боль и отек.

Оливер осторожно сделал маленький глоток. Жидкость оказалась невыносимо горькой, но все же не такой отвратительной на вкус, как первое снадобье. Он осушил кружку в два приема, чувствуя себя лучше уже оттого, что рядом была Сесили.

— Должна предупредить, что в качестве побочного эффекта возможны боли в желудке.

— Вот это да! Просто замечательно! — в ужасе воскликнул Оливер. — Да вы хотите убить меня!

— Нет, уже не хочу, — загадочно усмехнулась Сесили, и от этой усмешки Оливер неожиданно почувствовал, как проснулась его дремавшая эрекция. — Это вовсе не отрава, лорд Белкот. Чтобы предотвратить этот неприятный побочный эффект, надо поесть. Но сначала мы займемся перевязкой поврежденных ребер.

С этими словами она склонилась над ним, чтобы забрать пустую кружку, и он снова ощутил ее запах, к которому на этот раз примешивалась явственная нотка свежего сена.

— Где это вы были? — спросил он и, заметив ее недоумение, пояснил: — Где вы были, когда я вас звал?

— Мне кажется странным ваш вопрос, лорд Белкот. Собственно говоря, почему это может вас интересовать? Впрочем, в этом нет никакого секрета. Я показывала нашему гостю конюшню.

Так вот откуда запах свежего сена! Значит, он все-таки еще не сошел с ума. Однако улыбка, мелькнувшая на ее лице при упоминании таинственного гостя, заставила Оливера испытать приступ ревности, почти такой же болезненной, как перелом ребер.

— Кто это был? — неожиданно резко спросил он.

— Прошу прощения… Что вы имеете в виду?

— Это был мужчина?

В голосе Оливера прозвучала непонятная и потому нелепая нотка обвинения, но ему уже было все равно.

— Что за странный вопрос, лорд Белкот? — укоризненно покачала головой Сесили, и на щеках у нее вспыхнул румянец. — Вы здесь тоже гость. Мой гость.

И я вовсе не обязана давать вам отчет в том, кого принимаю в собственном доме.

— Прошу прощения, вы правы, леди Сесили, — с трудом сглотнул Оливер. — Просто я… Должно быть, это еще один неприятный побочный эффект вашего снадобья.

Сесили недоверчиво фыркнула и вздернула подбородок. Повернувшись к нему спиной и сняв крышку с подноса, она какое-то время возилась с полотняными бинтами, потом неожиданно сказала:

— Если уж вам так хочется это знать, да, это был мужчина.

Оливер с трудом сдержался от дальнейших ревнивых расспросов. Упаси господь снова навлечь на себя ее гнев!

Сесили повернулась к нему лицом, держа в руках длинный и широкий полотняный бинт.

— Ну? — многозначительно произнесла она.

— Что ну? — недовольно пробормотал он, переводя взгляд на одеяло.

— Пока что ваше любопытство относительно моего местонахождения было просто ненасытным. Разве вам не хочется спросить меня, кто этот мужчина?

— А вы ответите, если я об этом спрошу? — Он недоверчиво взглянул на нее. — Или же снова скажете, что меня это не касается?

Сесили снисходительно улыбнулась:

— Это был викарий Хэллоуширского аббатства. А теперь, если ваше любопытство в достаточной степени удовлетворено, отведите левую руку в сторону, чтобы я могла наложить первую повязку.

Оливер прикрыл глаза и едва удержался, чтобы не вздохнуть с облегчением. Она беседовала не с каким-нибудь молодым аристократом, который, возможно, лелеял мечту жениться на средней сестре Фокс, а с седовласым священником, сгорбленным и немощным в своей старости. Ну конечно! И как это ему могло прийти в голову, что Сесили Фокс станет принимать в замке потенциальных женихов, если ни один мужчина не смел посягнуть на ее добродетель?

Ну, почти ни один, кроме, вероятно, самого Оливера. Но это для него самого еще оставалось неясным.

Сесили осторожно протянула бинт под травмированной рукой и слегка стянула его, закрыв соски на груди. Холодное полотно прикоснулось к его коже, и он невольно дернулся, издав негромкий стон:

— А! Черт возьми!

— Лорд Белкот! — укоризненно воскликнула Сесили.

— Но он ужасно холодный!

— Конечно, холодный. Бинт смочен тем же чаем, который вы только что пили. Остывшим, разумеется.

Сделав скользящую петлю с длинным свободным концом, она повернулась к подносу, чтобы взять очередной бинт.

Казалось бы, Оливер должен был быть готовым к прикосновению холодного влажного полотна, но это оказалось не так.

— Черт побери! — снова вырвалось у него.

Быстро сделав вторую свободную петлю, Сесили отошла от кровати и, уперев руки в бока, сердито посмотрела на Оливера.

— Простите, — проворчал он. — Попробуйте себя обвязать этим ледяным полотном! Уверен, даже вы станете чертыхаться…

Она продолжала смотреть на него, теперь уже с задумчивым выражением на лице.

— Что опять не так? — спросил он, чувствуя, как краснеет против собственной воли. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь в жизни его так смущала полностью одетая женщина.

— Еще никто не смел говорить так в моем присутствии, — сказала Сесили.

— Но я же извинился! Чего же еще вы от меня хотите, окаянная мучительница?

В ответ она лишь удивленно покачала головой и отвернулась, чтобы взять очередной бинт.

Оливеру каким-то непостижимым образом удалось удержать язык за зубами, пока Сесили, один за другим, завязывала на его торсе десять влажных широких бинтов, не забывая оставлять посередине скользящие петли и пропускать сквозь них свободные концы. Потом она отошла к другой стороне кровати и, взявшись за один свободный конец бинта, спросила:

— Вы готовы?

— Нет, — буркнул он.

— Вот и хорошо, — невозмутимо отозвалась Сесили и неожиданно сильным движением стянула бинт на груди Оливера.

— О Боже! — вырвалось у него от внезапной боли.

— Достаточно туго? — сочувственно поинтересовалась Сесили.

— Д-д-д-да-а-а, — выдохнул он.

— Мм… Пожалуй, надо еще немного стянуть.

И она повторила предыдущее действие.

Оливеру показалось, что он сейчас потеряет сознание.

— Да, вот так достаточно, — кивнула Сесили и широко улыбнулась ему. — Вы еще скажете мне спасибо, когда все это закончится. Осталось стянуть еще десять бинтов.

От боли у него закружилась голова, но к тому времени, когда Сесили стянула и завязала последний бинт вокруг его груди, он уже почувствовал значительное облегчение.

— Спасибо, — выдохнул он, опираясь на изголовье постели.

— Всегда к вашим услугам, — улыбнулась Сесили.

Обойдя кровать, она снова подошла к нему, но уже с другой стороны. Оливер молча следил за ней глазами, скользя взглядом по изгибам женственной фигуры. Глядя на ее грудь, он испытывал странное чувство, будто точно знает, как она могла бы лежать в его ладонях.

— Леди Сесили, — начал он, чувствуя спазмы в желудке. Наверное, из-за ивового чая. Во всяком случае, именно так ему хотелось думать. — Можно задать вам еще один весьма наглый вопрос?

Она слабо улыбнулась ему, собирая оставшиеся бинты.

— Я плохо представляю себе, какой еще более наглый вопрос вы можете задать, чем тот, который уже задали. Впрочем, я слушаю вас, лорд Белкот. Что вы хотели спросить? — Она повернулась к нему лицом, держа в руках поднос с бинтами.

— Вчера мы занимались любовью?

Серебряный поднос вместе с высокой крышкой с ужасным грохотом упал на пол. Крышка со звоном откатилась в сторону, и все бинты рассыпались по паркету. Сесили смотрела на Оливера так, словно он попросил ее раздеться при нем догола. Ее лицо смертельно побледнело, губы сжались в тоненькую ниточку, в расширенных глазах застыло близкое к ужасу выражение.

Вот тут-то Оливер Белкот и решил, что поступил как последний самовлюбленный идиот.

Неожиданно на ее щеках проступил яркий румянец.

— Что?! — с трудом выдавила она. — Да вы… да как вы…

— Знаю-знаю, — поспешно проговорил он, просительным жестом протягивая в ее сторону левую руку. — Это совершенно нелепое предположение. Прошу прощения за нанесенное вам оскорбление, но… — он остановился, чтобы перевести дыхание, — видите ли, в моей голове все время мелькают эти видения… ваш образ преследует меня, словно сон… или туманные воспоминания. Мне видится, как… как мы с вами…

— Видения? Воспоминания? — прошептала она. — Как мы с вами?..

— Ну да, — виновато поморщился он.

— И что именно мы с вами… делаем?

Оливер почувствовал себя совершенным дураком. Заговорить с леди Сесили о столь неприличных видениях было все равно что попросить Деву Марию станцевать за деньги.

— Боюсь, наше поведение весьма неподобающее… — пробормотал он.

Сесили ахнула от ужаса.

— Леди Сесили, прошу вас, не надо так… Простите меня, леди Сесили. Еще до того дурацкого падения я находился в ужасном состоянии, а травма, похоже, лишила меня последнего здравого рассудка. Я отлично понимаю, что совершенно бестактно и недопустимо даже поверхностно обсуждать с вами подобные темы, но я никак не могу избавиться от этих мыслей о вас… Как только вы оказываетесь рядом, я…

Он остановился и покачал головой, не в силах найти нужные слова.

— И что же происходит с вами, как только я оказываюсь рядом? — осторожно переспросила Сесили.

— Я словно теряю разум, — выдавил он сквозь зубы. — Такого со мной никогда еще не было. Еще ни с одной женщиной… Те женщины, которых я знал близко… О черт! — Он отчаянно помотал головой. — Как бы там ни было, я задал вам этот вопрос только потому, что мне в голову пришла ужасная мысль… Мне просто необходимо знать. Леди Сесили, я пытался… взять вас силой?

В ожидании ответа он затаил дыхание.

Сесили некоторое время молча смотрела на него, потом просто и спокойно сказала:

— Нет.

— Вы уверены? — пытаясь не поддаться преждевременному чувству облегчения, спросил Оливер.

— Абсолютно уверена.

Склонив по-птичьи голову набок, она теперь смотрела на него с любопытством.

Он откинулся на подушки и облегченно выдохнул: Это очень хорошо. Впрочем, — он лукаво подмигнул ей, — теперь вы откажетесь ухаживать за мной? Было бы совершенно справедливо с вашей стороны — ведь я ужасный пациент.

— До свидания, лорд Белкот, увидимся завтра утром, — снисходительно улыбнулась она и, повернувшись, вышла из комнаты, оставив на полу упавший поднос, крышку и бинты.

Оливер закрыл глаза. Нужного ответа он так и не получил. В отчаянии он ударил головой о деревянное изголовье. Потом еще раз.

Это было больно.