Мы провели медовый месяц в Европе, путешествуя по Италии, Греции, Париже и Германии. Это было самое длинное путешествие, которое я когда-либо совершала. Когда обговаривали медовый месяц, подумала, что месяц – это немного слишком, но Дом заупрямился, утверждая, что мы побываем в местах, которые я никогда не видела.

Когда вернулись домой, мне нужно было наверстать много упущенного материала, заняться вещами, для которых не было возможности за границей. Дом убеждал меня уйти с работы, чтобы смогла сконцентрироваться на учебе. Я сомневалась, но решила, что могу посещать дополнительные занятия в надежде закончить, раньше, чем планировала.

Из-за распорядка рабочего дня Дом задерживался на работе допоздна, давая мне время для себя; для учебы, работы над компьютерами, чтения. Некоторое время мне это нравилось, но потом стало одиноко в огромном доме. Он много путешествовал и из-за колледжа, я не могла поехать с ним. К его большому разочарованию и недовольству.

Когда жизнь, казалось, снизила обороты и все больше становилась похожей рутиной, мы могли наслаждаться временем вместе. Он поистине боготворил меня каждый день, всегда даря подарки, цветы, драгоценности, записки, поющие курьеры. Это было мило, но со временем начала все больше уставать от этих расточительных вещей. Когда бы ни пыталась поговорить с ним об этом, Дом прекращал разговор, говоря, что хочет, чтобы я думала о нем, кода его нет рядом. Хотелось поспорить, но, казалось, он просто не понимал. Из-за бесполезности разговоров, я сдалась.

Недавно Дом заговорил о детях, и я сказала ему, что хотела бы подождать до окончания колледжа, пока не начну собственную карьеру. Он не согласился, утверждая, что я могу закончить колледж и начать карьеру. Мы легко можем нанять няню. Я посмеялась над идеей, что кто-то другой будет растить моих детей. На самом деле я была очень недовольна, что он предложил мне такой выход из ситуации. Дом сказал, что это всего лишь идея и нам не обязательно это делать. Потом он додумался до того, что, возможно, мы просто не будем предохраняться и позволим природе решить – беременеть нам или нет. Я снова заявила, что хочу подождать. Он закончил разговор высказыванием, чтобы я прекратила принимать противозачаточные и пусть все произойдет само собой. Ведь, возможно, пройдет не один месяц, прежде чем что-то вообще изменится. Я надулась, но он просто обнял меня и поцеловал в макушку.

Честно говоря, мы никогда не ссорились. Никогда. Я возражала, а Дом или соглашался со мной, или не соглашался. Ничто никогда не обострялось. Не говорю, что хочу серьезных ссор между нами, но такое ощущение, что проблемы никогда не разрешаются. Проще говоря, одобряются или не одобряются. Это стало утомляющим и раздражающим. Тот ли это парень, который на первом свидании говорил мне, как сильно любил, когда я выражала свое мнение?

В конце моего семестра Доминик улетел в Италию из-за семейного бизнеса. Я не могла поехать с ним из-за окончания. Как только он улетел, решила сделать ему сюрприз, такой же, какие Дом мне делал столько раз. Сдала все экзамены и полетела в Италию.

Будучи его женой, легко вошла в комнату Дома, и теперь мне оставалось только дождаться его. Скользнула в кружевное белье, которое он купил мне несколько недель назад, и легла поперек кровати. Надеялась, что он не слишком быстро зайдет в спальню.

Щелчок входной двери разбудил меня в тускло освещенной комнате. Не могла поверить, что уснула. Взглянула в сторону кровати, пытаясь понять, сколько прошло времени с тех пор, как уснула. Часы светили на меня своими злыми, красными цифрами. Четыре утра? Где, черт возьми, он был целую ночь?

Немного растрепанная, но очень злая, соскользнула с кровати, скрестила руки на груди и подождала, пока он войдет в комнату. Когда он наконец-таки вошел, то выглядел измотанным. Галстук свободно висит на шее, белая рубашка расстегнута до середины груди, дорогой кожаный ремень позвякивает в руке, а застежка покачивается при каждом движении. Во мне сразу же вспыхнули подозрения, и не смогла сдержать обвинительный тон.

– Где, черт возьми, ты был всю ночь?

Он застывает в дверном проеме. Напряжение, охватившее его тело, разжигает мое недоверие. Кожу на голове и пальцы покалывает из-за ярости.

– Хлоя?

Глаза Дома расширились, когда шагнула к нему. В его дыхании чувствовался запах алкоголя.

– Где ты был, Дом?

Он быстро успокаивается, заставляя меня сомневаться в моих косвенных обвинениях.

– Где я был? – он бросает ремень на мягкий стул возле двери спальни. – Я уезжал, провозился с клиентами всю чертову ночь. Мужчинами, которые хотят пить вино, обедать и принимать душ вовремя.

Делая длинные, сердитые шаги к туалетному столику из темного дерева, он дергает галстук с шеи, прежде чем снова повернуться ко мне.

Выражение на его лице, злость и нечто вроде разочарования, заставляет меня опустить руки и ослабить жесткую позицию.

– Я всю ночь старался убедить новую поп-звезду, выйти за пределы этой страны! – он срывает свою рубашку, пока та свободно не повисает на нем. – А потом захожу в свою комнату, чтобы, наконец-то, немного поспать и тут ты со своими обвинениями, – он фыркает, одновременно снимая рубашку и пиджак.

– Я просто... подумала... ты выглядишь, как…

– Как мужчина, который тяжело работает, чтобы остаться на вершине этой промышленности? – он застонал.

Дом тяжело садится на кровать, снимает штаны и боксеры, прежде чем скользнуть под одеяло.

С каких пор он спит голым? Мысленно выбрасывала из головы сумасшедшие подозрения. Что, черт возьми, с ним не так? Когда это я начала так сомневаться?

– Извини, – я присела на край кровати.

– Хлоя, я не огрызаюсь. Просто истощен, – он громко вздохнул.

– Извини, – на глаза навернулись слезы, а нос начало пощипывать.

– Хлоя, ложись рядом, – он обернул ладонь вокруг моей правой руки, потянув, чтобы я ложилась к нему.

К полудню мы встали, оделись и все почти нормально. Дом все еще казался немного не в своей тарелке, но я замечала такое и до его позднего прихода и утренней стычки. Он устроил мне экскурсию, познакомив с достопримечательностями Италии и вкусами местной кухни.

Во время нашего романтического ужина, Доминику звонили, и он должен был ответить. С тех пор, как почувствовала себя глупо из-за моей бурной реакции, я не строила никаких предположений. Даже когда звонок отвлекал его почти на сорок минут. Просто пыталась извиниться за слепые обвинения.

После двух бутылок вина, решили вернуться в наш номер люкс. Сразу после душа и бритья, мы лежали в постели. Я потянулась к своему мужу, скользнув ладонью по его животу и направляясь южнее. Он схватил мое запястье, когда то было прямо над его пупком, останавливая.

– Прости. Мне просто действительно нужно поспать.

Вернув мою руку на свою грудь, Дом откатился на свою сторону кровати. Из-за его действия я прижалась вплотную к его спине, а моя рука обернулась вокруг него.

Непривычно ощущать себя отвергнутой. Снова начали появляться подозрения. Единственная вещь, которой он никогда не говорил «нет», это моя инициатива в сексе. Спрятав подальше боль и неприятное чувство от отказа, погрузилась в сон.

Меня разбудил, раздавшийся в комнате, знакомый рингтон. Хватаю свой телефон и смотрю на черный экран. Должно быть, это его телефон. Сев, смотрю на Доминика. Удивлена, что он не проснулся из-за звонка. Чувство вины переворачивалось у меня в животе. Повторяю еще раз, волноваться не о чем. Он действительно измотан.

Перегнулась через Дома и схватила его телефон как раз в тот момент, когда он перестал звонить. Раздраженно выдохнув, положила его на прикроватную тумбочку рядом с собой. Телефон зазвонил снова. Нажимая на кнопку отключения звука, заметила имя звонившего. Белла Донна.

Имя мне не знакомо. Посмотрела на часы. Три часа ночи.

Кто звонит в такое время?

Когда уже решилась ответить, звонок прекратился.

Мое любопытство достигло апогея, а подозрение снова начало поднимать свою уродливую голову. У меня задрожали руки. Залезла в его телефон и начала просматривать сообщения. Ничего необычного.

Господи, что со мной не так? Когда уже подумывала поставить телефон на место и прекратить вести себя, как какая-то безумная женщина, телефон завибрировал и маленькая, красная цифра «1» высветилась приложения CoverMe. Я ничего об этом не знала.

Нажав на приложение, увидела лицо Белла Донны, и мой желудок скрутило от отвращения.

«Когда ты снова ко мне наведаешься?

Не верю, что все кончено. Ты был слишком горяч со мной. Не имеет значения, что ты сказал».

Бросаю телефон на колени, прикрываю рот и пытаюсь подавить рыдания, грозящие вырваться на свободу.

Мазохистское любопытство не позволило мне перестать читать сообщения. Оказалось, он прикрывался поп-звездой. Было достаточно сообщений между этой Белла Донной, мужчиной, который, казалось, был ее менеджером и Домиником, чтобы утверждать, что она и есть та поп-звезда. Плохо, что эти сообщения месячной и недельной давности. Новые сообщения были между двумя из них; сначала невинные, до той ночи.

Кровать сдвинулась, и рука Дома скользнула по моей коленке. То, что я сидела, должно быть, показалось ему странным.

– Эй, что ты...?

Мне не нужно было смотреть, чтобы знать – он точно увидел, что я делала.

– Хлоя?

– Лжец, – прохрипела я сквозь непроглядные слезы.

– Пожалуйста, это не то…

Он быстро сел на кровати, встал на колени, повернувшись лицом ко мне.

– Не надо! – прокричала я, имея возможность посмотреть на него.

Или отвести глаза от последнего сообщения, которое он ей послал.

«Это была ошибка, и этого не должно было случиться. Извини, но этого больше никогда не произойдет».

– Пожалуйста, все не так.

Телефон исчез из моей ладони до того, как я поняла, что бросила его в Дома.

– Черт, – простонал он, держась за левый глаз.

– Ага, могу сказать, что это чуть ли не самая честная вещь, которую ты сказал с тех пор, как я приехала сюда!

Спеша убраться подальше от кровати, подбежала к своей сумочке.

– Хлоя... это не то, что…

– Это не то, что я подумала? Ты действительно собираешься сказать такое дерьмо? – развернувшись на голых пятках, застегнула сумочку и пошла к выходу из спальни.

Он выпрыгнул передо мной.

– Не уходи, пожалуйста? Позволь объяснить! – умолял он.

– Тут нечего объяснять! Я видела сообщения, помимо того, что она разбудила меня, взорвав телефон в три часа ночи. Такого объяснения достаточно, – я выплевывала слова, обходя его, чтобы добраться до двери.

– Хлоя, это была ошибка! – закричал он, следуя за мной к выходу из номера и к лифту.

Развернувшись, свирепо посмотрела на него, моя рука нажимала кнопку вызова лифта снова и снова, как будто это ускорит лифт. Он находился где-то в двух футах от меня, когда я закричала,

– Не смей подходить ко мне ближе! – он остановился. – Ты – лжец и мошенник! – я не могла прекратить плакать. – По крайней мере, теперь знаю, что происходит, когда ты путешествуешь, не так ли? – раздался сигнал прибытия лифта, двери открылись, и я вошла внутрь.

– Хлоя, пожалуйста? – он зажал дверь рукой. – Я никогда не... это был первый раз. Мне жаль, мне так жаль! Не знаю, о чем думал. Просто позволил этому зайти слишком далеко. Этого некогда больше не случится. Ты также должна была видеть, что в телефоне. Пожалуйста?

– Руку убрал!

Он пристально смотрел на меня, слезы струились по его щекам.

– Я люблю тебя.

– Сейчас же, – закричала я.

В конце концов, он убрал руку и дверь закрылась.

В лифте, я натянута джинсы под ночную рубашку, а футболку – поверх. Мой растрепанный вид привлекал много внимания. Просто хотела уехать из этой страны, из этого кошмара. Даже охрана аэропорта отвела меня в сторону, чтобы допросить. Стоило трем словам слететь с моего языка, они почти сразу меня отпустили.

– Мой. Муж. Изменил.

Вернувшись из Италии, провела неделю в одиночестве в отеле Сиэтла. Не хотела, чтобы кто-то знал, что произошло, не сейчас. Наконец-то, решилась взять в руки телефон. Сорок пропущенных вызовов и шестьдесят сообщений. Пролистала: Доминико – удалить, Доминико – удалить. В нескольких сообщениях, которые прочитала, было написано: «Прости меня», «Я был идиотом», «Я – идиот», «Пожалуйста, поговори со мной», «Скажи, хотя бы, где ты». Где-то после тридцати сообщений, просто удалила всю цепочку. Больше не хочу ничего читать.

Поднялась, приняла душ и не спеша оделась в джинсы и футболку. Вернулась к телефону и начала пролистывать пропущенные вызовы. Удалив историю вызовов, перешла прямо к голосовым сообщениям. Тридцать пропущенных голосовых сообщений! Начала их просматривать, одно за другим, пытаясь не слушать слишком много рыданий, всхлипываний и мольбы. Не в силах больше терпеть его полный боли голос и сбивчивые всхлипывания, решила просто стереть все сообщения. Одно сообщение, однако, было не от Доминико. Оно пришло вчера от Джудит, она плакала.

Будучи в пути домой, позвонила Мине. Она ответила после первого звонка.

– Где ты?

– На полпути, как далеко находишься ты? – ответила я, зная, что мы обе получили звонок из дома.

– Уже здесь, – она замолчала. – Я изначально была здесь... в гостях.

– Ох, ладно. Ну, я скоро буду. Как она?

– Не очень хорошо. Ни с кем не разговаривает и не ест. Мы не знаем, что делать, – она вздохнула, слабый оттенок грусти окрасил ее голос.

– Скоро буду, – отключилась и надавила на газ, заставляя машину ехать максимально быстро.

Приехав, направилась прямиком в свою старую комнату. Представшая передо мной картина, разбила мне сердце. Боль, которую причинил мне Дом, была ничем, по сравнению с этим.

Мина лежала на кровати рядом с убитой горем Рони. Дорожки от слез покрывали ее щеки, а в глазах уже блестели новые льдинки. А отпечаток боли на ее лице был душераздирающим.

– О, черт, – прошептала я. Подбежав к краю ее кровати, упала на колени. – Вероника? Эй? – я положила руки на ее щеки, вытирая слезы.

– Она ничего не скажет, – Мина вздохнула. – Мы пытались, но она не хочет, – потом, уткнувшись в бок Рони и крепко обняв ее, Мина начала плакать. – Пожалуйста, Рони... пожалуйста.

Не могла перестать плакать, слезы свободно струились по щекам. Бросилась к безучастному телу Рони. Макс приехал этой ночью и оставался с ней, пока мы с Миной спали на моей кровати.

Два дня спустя, когда расчесывала волосы Рони, она схватила мою руку и развернулась на постели. С болью взглянула на меня.

– Это моя вина, – прошептала она.

Я потрясла головой. Прежде чем смогла что-то сказать, она продолжила.

– Я не беременная. Получила то, чего хотела, – она громко разрыдалась.

Прижала ее к своей груди, мы укачивали друг друга и вместе плакали. Услышав ее рыдания, появился Макс, а за ним – Мина.

– Двигайся! – прокричала Мина и отодвинула Макса со своего пути. Она подбежала, обвила нас руками, и начала укачиваться вместе с нами.

– Могу я принести... или сделать что-нибудь? – мягко спросил Макс с мученическим выражением лица.

– Прости меня, – пробормотала Рони возле моей груди.

– Ох, детка, – Макс бросился к кровати, потянулся к Рони и перетащил ее к себе на колени. - Даже не заговаривай об этом... здесь нечего прощать, – он начал плакать. – Прости меня, Рони, пожалуйста?

– Тебя? За что? – прошептала она.

– За то, что не был рядом, когда... когда все это…

Новые рыдания Рони оборвали его. Макс крепко ее обнял, прижав губы к ее макушке. Они сидели так часами.

Мы с Миной тихо покинули комнату, чтобы позволить их погоревать наедине. Она вернулась к себе домой, а я взяла из бара бутылку Джека и рюмку. Вышла во двор. Посмотрев на домик на дереве, поднялась туда, решив, что это идеальное место, чтобы спрятаться.

Я сидела на затхлых подушках, думая о прошлом, настоящем и будущем. Пытаясь уладить все, что хотела уладить с моим будущим, а особенно с моим браком. Глубоко вздохнула и залпом выпила рюмку жидкой свободы от боли. Когда наполняла следующую рюмку, громкие шаги напугали меня, так как они поднимались в домик на дереве.

– Господи, Мина, а еще громче топать ты не можешь? Ты разрушишь все к черту! – засмеялась я.

– Мина – в доме.

Я практически сломала шею из-за скорости, с которой повернула голову к входу.