На улице лето, каникулы, масса возможностей у моих товарищей заняться более приятным времяпровождением. Например, уехать в пионерский лагерь. Профсоюзные путевки были бесплатные для детей железнодорожников, и многие родители ради своего спокойствия всегда отправляли своих беспокойных детишек в летние пионерские лагеря. Мои родители могли меня тоже отправить в какой-нибудь лагерь, но так как в нашей семье бесплатных путевок не было то обходились тем, что отправляли нас с братишкой на все лето к бабушке в деревню.

В это лето моим родителям пришлось пересмотреть желание сбагрить чадо. У меня, оказалось, имеются свои, совсем другие планы. Мать задумчиво выслушала мои пожелания и мои планы на лето, молча отвернулась от меня, чтобы я не заметил, как на ее глазах появились слезы, махнула рукой и согласилась:

— Я хотела, чтобы ты отдохнул, набрался сил, но ты, по всей видимости, стал большим мальчиком, вон у тебя, оказывается, есть уже и свои планы. Ты даже не забыл, что огород нам с отцом без тебя будет трудно поддерживать. — Помолчала, что-то про себя обдумывая, и добавила — как-то быстро ты стал взрослым, не в смысле роста, а тем, что мысли у тебя как у взрослого. Твои успехи в школе, занятия спортом, поведение — все как-то у тебя не по-детски. Ты стал совсем другим, тебя как будто подменили. Мне порой кажется, что в тебе поселился старичок, настолько ты повзрослел и изменился.

Меня несколько напрягло такое предположение матери. Она хоть и занятой человек, но мать, и ее трудно провести. Она интуитивно чувствует, что с ее сыном происходит что-то не то. Слишком быстро я забыл, что в теле ребенка сидит старый хрыч, который об этом уже успел забыть. Перестроить весь ритм жизни мальчишки незаметно не возможно. Такое резкое отличие всегда должно броситься в глаза, особенно матери. Пуповина хоть и обрезается при рождении ребенка, но она остается и эта телепатическая связь ребенка с матерью не прерывается долго, а у многих и всю жизнь держится. В этом плане и моя мама не исключение, у нее подспудно появилось опасение, что с ее кровиночкой происходит что-то не так как у других детей. Я поспешил ее отвлечь от таких чересчур правильных выводов.

— Мама, ты забыла, как Генка в моем возрасте тебя удивлял? Ты тогда тоже, наверное, думала, что он чересчур быстро взрослым стал. Видимо у нас это в крови. Да и разве плохо кому-то от того что мы становимся самостоятельными, мне кажется что тебя это должно только радовать.

— Вот-вот, а я о чем говорю, твои слова опять не детские, а взрослого человека. Это меня пугает, а не то, что ты вырос. С одной стороны для меня это и хорошо, но с другой мне как-то не по себе от твоей взрослости. — Она стала всматриваться в меня пытаясь отыскать во мне что-то такое, что только ей было известно. — А может все это, оттого что любая мать считает своего дитя всегда ребенком, несмышленым и глупым, которого надо оберегать и направлять по жизни независимо от возраста. И всегда для нее становится неожиданностью, когда понимает, что ребенок уже вырос, что он, оказывается, может иметь свои планы на жизнь. И ей в какой-то степени даже обидно становится, что не спросил разрешения быть взрослым.

Ой, да что это я завелась сегодня. Устала я видимо, мерещится всякое…. Ну, а в деревню отправим Вовку, пусть набирается сил, ведь в этот год и ему в школу идти.

Не знаю, были ли подобные разговоры в семьях моих друзей, но удивить, вероятно, они своих родителей смогли. Отказавшись от поездки в летние лагеря или к родственникам в деревню, они тем самым не только удивили их, но и обеспокоили. Одно дело, когда ребенок весь день в школе и совсем другое дело, когда бегает по улице. Без присмотра, без контроля. Не все конечно этим озаботились, таким, как матери Сухаря все, что происходит с сыном, было наплевать и растереть. Он сам по себе, она сама по себе. Но были и другие, такие как Петр Петрович. Он даже предложил достать всей нашей команде путевки в один лагерь, независимо от того кто из родителей, где работал. И только то, что мы притащили записку от нашего тренера, где он объяснил, что все дети будут в лагере при школе, и что они, мы то есть, болтаться без дела не будут, успокоило беспокойного папашу.

Я не ожидал столь явного проявления солидарности со стороны ребят. Их желание продолжить наши тренировки, честно говоря, меня удивило, я ожидал, что от чрезмерной занятости многие из них забузят и уйдут из команды, но они, наоборот, с каждым днем все больше и больше увлекались, даже стали ближе друг к другу, дружнее. Заметнее стало их желание находиться всем вместе, много общего появилось и в разговорах. А прошло то всего, меньше чем полгода, у мальчишек в этом возрасте всегда увлечения быстро приходят и также быстро проходят. Я-то это помню хорошо, сам таким был, чем только не увлекался. Правда так и не увлекся ничем конкретным, чего-то не хватило мне в то время. Или кого-то….

Но я не старался командовать ребятами и заставлять что-то делать против их воли. Я делал то, что мне нравится и не удивлялся когда замечал, что мои товарищи повторяют за мной. Мне порой казалось, что у них это стало становиться привычкой. Мой девиз «делай как я» выработанный годами службы в погранвойсках мной не произносился здесь, но он как бы незримо присутствовал в моей голове, заставляя меня выкладываться с полной отдачей. Вот и с изучением английского языка. Я знал, что он мне еще пригодится и поэтому, усмотрев возможность нахаляву его выучить, обратился к Табаку:

— Слушай, Жека, а мать твоя, откуда так хорошо знает английский?

— Как откуда, училась, в институте иностранных языков, и негде попало, а в Москве. Там и с отцом познакомилась, и я там, в Москве у них родился. Потом направили отца сюда на работу. А что это тебя так заинтересовало?

— Да так просто…. Всегда мечтал выучить английский язык, но меня заставляют учить немецкий, а он мне ну никак не в дугу. Не идет и все. Да еще эта училка Фигвам меня раздражает.

— Не Фигвам, а Фитрамм — поправил меня Санек внимательно слушавший наш разговор.

— Да понятно это, сам знаю, но нет к ней у меня доверия как к учительнице. — Я не стал, конечно, говорить, что она своей фигурой сушеной воблы и лицом похожим на лошадь мне была не по душе. Другим-то школьникам это было безразлично, а вот мне нет. В женщине меня привлекало по старой памяти в первую очередь то, как она выглядит внешне, а уж потом все остальное. Вот, например мать Табака…. Не смотря на то, что она мать троих детей, не смотря на то, что помимо школьных уроков она и дома успевает все сделать, тем не менее, выглядела как кукла Барби. Тут еще конечно и в помине нет этих кукол, но я-то помнил, как они выглядят. И я ни сколько не преувеличивал. Когда Наталья Викторовна шла по коридору школы, то не только старшеклассники смотрели ей вслед, но и мы мальчишки непроизвольно провожали ее взглядом. Так не по-современному она смотрелась на фоне этих сушеных вобл, которые «Фигвам». Девчонки чуть ли не пищали от восторга, смотря на свою любимую учительницу. Вспоминая все это, я тем более хотел поменять судьбу своих друзей. Ведь и эта прекрасная женщина стала жертвой обстоятельств. Гибель старшего сына, алкоголизм второго сына и неудачная беременность неизвестно от кого дочери, ее подкосила основательно, и она ушла из жизни как мне кажется слишком рано.

— Так в чем дело, давай я с матерью поговорю, чтобы она тебя в группу с английским уклоном перевела. Без проблем, запросто можно так сделать.

— Это было бы неплохо. Тогда поговори с ней и результат мне скажешь.

На следующий день Табак сам завел разговор на эту тему.

— Поговорил с матерью, она сказала, что можно перевести в группу, которая занимается изучением английского языка, но для этого надо, чтобы ты за лето догнал тех, кто занимался английским с пятого класса. И если ты хочешь, то она может с тобой позаниматься в свободное время.

— Я тоже хочу — заявил Санек. — В торговом институте, куда я планирую после школы поступить, изучают английский, батя уже узнавал и он тоже хотел поговорить в школе, чтобы меня перевели в английскую группу.

Я вспомнил, что он действительно окончил торговый институт, и именно по делам торговли поехал в Карабах, где и пропал.

— Тогда нам надо всем заниматься английским языком, — невпопад влез Узбек — представляете, как будет здорово, когда мы все такие важные будем сидеть в автобусе и разговаривать на английском языке, а все вокруг подумают, что мы дети иностранцев. Вот будет потеха! Так что я тоже буду английский учить.

Вот так и решили. Наталья Викторовна немного опешила вначале, но потом согласилась. И мы стали каждый день заниматься изучением английского языка. Причем она ввела сразу, как мне показалось, разумное правило, во время занятий разговаривать только на английском языке. Трудно было поначалу и много непонятного, но потом стало даже интересно.

Время шло незаметно, мы и в самом деле были все задействованы в различных делах и на шалости, как раньше было, времени не хватало. Мне даже почитать удавалось редко. Я, смотря на деловую суету своих друзей иногда думал:

— Как хорошо, что пока нет компьютеров с играми, и никто не зависает на сутки возле экранов телевизора.

Ни того ни другого пока здесь нет. Самый первый телевизор появится в поселке в нашей семье, и все пацаны вечерами будут приходить к нам домой, чтобы посмотреть фильм. Да и взрослые тоже собирались вокруг голубого экрана. Правда он был черно-белый, а не голубой и экран был маленький. Тем не менее, нашу семью тогда он ввел в число семей со средним достатком. Я вообще удивлялся, и тогда, и сейчас, как мама умудрялась при мизерных зарплатах поставить себя так, что все соседи считали, что у нас денег море. Нередко они приходили к ней с просьбой занять деньги до получки, и она никому не отказывала в этой помощи. Это вызывало зависть и иногда черную неблагодарность. Помню, что нас как-то раз обворовали, причем днем, в наглую, и никто из соседей ничего не видел. Не знаю точно, нашли воров или нет, но факт такой вот был.

Может поэтому, а может просто захотелось мне так, но я уговорил родителей приобрести собаку и не какую-нибудь, а овчарку. Мать сопротивлялась долго, особенно упирала на то, что и самим еды не хватает, а тут еще собаку кормить придется. Хорошо бы хоть маленькую, а тут огромная овчарка. Я все-таки уговорил, и мы с отцом поехали в другой конец города по наводке нашей тети. Именно она и посоветовала мне, когда я посещал ее по нашим «финансовым» делам, посетить этот домашний собачий питомник.

У этого любителя собачек и вправду был целый питомник. Продавал он собак разной породы, голубей и кроликов. Дела у него шли не плохо, я так почему-то решил. Ведь такое количество живности как у него надо кормить, а раз есть чем, значит, есть и доход. Меня заинтересовали клетки стоящие вокруг небольшого водоема посередине двора и текущей проточной водой из водопровода, где плескались несколько зверушек похожих на больших крыс. Я вспомнил, как их в свое время мать с отцом попытались разводить, мать тогда мечтала, что из меха нутрий она будет шить шапки и продавать. Но разбогатеть нам при помощи этих зверюшек не дали. Буквально на следующий день после продажи первой шапки к нам пришли с какой-то надзорной конторы серьезные дяди и чуть-чуть не приписали отцу с матерью создание подпольного цеха по производству шапок. Кто-то из соседей донес в соответствующие инстанции. Я это вспомнил, когда отец стал интересоваться этими нутриями и стал выспрашивать, как их разводить и чем кормить. Постарался отговорить отца от этой затеи, пока она ему не втемяшилась в голову более основательно. Даже овчарку не стали покупать, тем более что сумма, которую запросил хозяин, явно превышала тот лимит, что доверила нам мать. По дороге обратно я напомнил отцу, что вышел указ о запрещении держать живность в большом количестве. И о том, что за этими зверюшками требуется большой уход, а в нашей семье свободных людей нет. И то, что это не свинья, которую можно кормить хоть чем, одним хлебом этих животных только уморить можно. Короче уговорил, он со мной согласился вроде. Но я, зная его настырный характер в достижении своих целей, постарался его увлечь другой идеей.

— Пап, ты же скоро в отпуск уходишь, так?

— Да, через неделю, вместе с матерью, а что?

— Я так понимаю, что вам хочется немного заработать левых денег?

— Конечно, хочется, а кому не хочется. Зарплату и отпускные получим, да и так немного подкопили деньжат, вот и думаем с ней как нам увеличить накопления, пока свободны от работы. Вот были у человека, я у него прямо загорелся этими нутриями. Он же и сказал, сколько стоит шапка из шкурки этой зверушки. Я уже подсчитал, что из двух нутрий можно сшить почти три шапки. А если их продать, то получится почти три моих зарплаты. Понимаешь? Три!

— А ты подсчитал сколько нужно корма, чтобы хотя бы этих двух нутрий вырастить? Ты знаешь, как надо эту шкурку обрабатывать? Мама умеет шить эти шапки? Ты пойдешь на барахолку и станешь там стоять и продавать эти изделия, постоянно оглядываясь, как бы милиция тебя не замела?

Отец всю оставшуюся дорогу молчал и о чем-то думал. Наверное, подсчитывал, во что обойдутся им с матерью эти нутрии. Уже почти приехали, когда он меня спросил:

— А ты вроде хотел чего-то узнать? Ведь не зря интересовался, когда у нас отпуска?

Я не стал ему говорить, что и меня сжигает желание немного поправить наше финансовое положение, и тем самым улучшить жилищные условия. У меня даже были заготовлены некоторые наметки как это можно сделать. Просто силенок у меня еще мало и возраст мой мне мешал заняться бизнесом. Кроме всего этого я был в курсе, что при Хрущеве многие чересчур деловые предприниматели заканчивали свой бизнес в тюрьме. Невозможно было открыто заниматься подобными вещами. Наказывали и весьма сурово за любую попытку заработать лишние деньги. И такое положение продлится еще долго, до правления Горбачева, когда разрешат создавать производственные кооперативы. Тем не менее, желающих заработать своим трудом дополнительные гроши от этого не уменьшалось. Люди находили лазейки и здесь. А если хорошо жить с милицией и еще кое с кем от кого зависело твое желание заработать дополнительно, то можно и делать свой подпольный бизнес. Все доносы о твоей деятельности будут аккуратно складываться в отдельную милицейскую папочку, до поры до времени. Люди в погонах в таком случае могли себя подстраховать и сказать, что вели наблюдение и готовили материал, если вдруг как-то узнавали про делового человека вышестоящие органы. Не всегда внутренние, иногда — надзорные. Поэтому чтобы показать свою работу по предотвращению экономической угрозы государству, люди в погонах сразу пресекали появление мелких предпринимателей, скрывая крупных, от которых получали свои проценты, но и мелкими по возможности до поры до времени не брезговали. Пусть и не поголовно такими нехорошими были люди в погонах и с удостоверениями, в которых громко говорилось, что они защитники интересов государства, в это время скорее они были исключением, чем правилом, но были.

Я не хотел, чтобы мои планы, которые я уже четко себе представлял, подпортились из-за возможных уголовных дел. Пускай хоть из-за драк или из-за мелкого бизнеса, мне это было совсем ни к чему. Но и совсем ничего не заработать для семьи зная как это можно сделать, тоже было бы неправильно.

— Пап, как ты смотришь на то чтобы дом перестроить, увеличить, так сказать, жилую площадь?

— А зачем? Тебе что спать негде? Да и денег надо для этого много. Мы с матерью на этот дом собирали почти пять лет, и кредит еще пришлось брать. И то, благодаря только Тони смогли его оформить в банке. Нет, конечно, неплохо было бы подстроить еще одну комнату, но полностью перестроить дом — это невозможно.

— Я знаю, как это можно сделать, правда, это опять для вас большой труд и большие затраты вначале.

— Интересно! Ну-ну, давай поучи нас, как надо работать?

— Да ты пап послушай вначале, а потом подумай, с мамой поговори. Я же думаю так, что другого варианта улучшить наши жилищные условия в нашем положении, просто нет. Не сразу построим, да нам и не надо быстро, но то, что это выполнимо могу гарантировать.

— Ну, излагай, я слушаю. — Он присел на скамейку возле дома, мы как раз уже добрались. — Мне мать уже не раз говорила, что ты чересчур умным стал, может и в самом деле, что-то дельное предложишь.

— У тебя же есть знакомые шофера на самосвале работающие? Да, я знаю, что есть. Если кому-то из них предложить немного заработать я думаю, что согласие можно получить?

— А для чего тебе самосвал? Хотя конечно, найти можно такого человека, не проблема. С самосвалом не знаю, а с полуторкой точно можно найти.

— Кроме самосвала нам еще нужно место, где нас мало кто из соседей увидит. Какой-нибудь сарай заброшенный, или амбар.

— С этим труднее будет, надо подумать. Ты мне расскажи, что предлагать собираешься, а уж потом будем думать, что и как. Если еще все это дельным окажется.

— Короче так. Я предлагаю начать производство шлакоблоков. Постой, постой, не маши рукой. Слушай лучше дальше. Самым затратным моментом будет покупка цемента. Шлак найти можно запросто. Кочегарки только рады будут избавиться от своих куч. Тем более что даже грузить им не придется. Ну а вообще-то, если им немного заплатить за этот мусор, то они и погрузят. Песок привезти с речки, тоже бесплатно будет. Сколотить настил в сарае придется, или из досок, или залить площадку из бетона. Сделать две деревянные формы под продукцию. Тележка железная у нас есть, лопаты тоже. Остается делать замес из смеси цемента, шлака и песка, выкладывать готовый в формы, и дать время для высыхания. Я уточнял у знающих людей, что таким образом можно за день изготовить до ста блоков. И при этом, не используя никакую технику. Но лучше если где-то достать бетономешалку.

Я не стал, конечно, говорить, что весь этот процесс мне знаком не понаслышке. Еще работая в строительной бригаде, я все это можно сказать на своем горбу испробовал. Так что, как изготовить шлакоблоки, я в курсе. Я кроме этого знал, что братья моей временной жены, третьей, именно с продажи этих шлакоблоков и начинали свой бизнес. У нас нет столько рабочих рук, как у них, но можно и нанять одного мужика в помощь. Я-то помощник так себе. Надорваться на этой работе мне не хотелось, но руководить процессом…, почему бы нет.

— Так ведь Калям, все опять будет упираться в деньги. Где деньги брать?

Да уж, совсем как у Высоцкого: «Где деньги, Зин?»

— Пап, ты видел, чтобы в хозяйственных магазинах продавали шлакоблоки? Вот именно, нет. Кирпичи и те по записи продают, и причем, ограниченное количество. Это только цемент можно в городе купить беспроблемно и то благодаря тому, что в областном центре есть цементный завод. Так что, наделаем с тысячу штук и продадим. Деньги пустим на другие стройматериалы, за вычетом долгов. Работать много придется, замесы делать сам знаешь, тяжело.

— А откуда ты все это знаешь? Вот я, например, о подобном даже не подумал, а ты все это так уверенно говоришь.

— Книги пап надо читать. Ты вот хоть одну книгу в своей жизни прочитал? Нет? Я почему-то так и думал. Ну, понятно, тебе не до книг было, ты и сейчас не сидишь в пивнушке с кружкой пива как другие мужики. Именно поэтому у вас с мамой и есть кое-какие накопления. Вот и давайте пустим их в дело. Это гораздо прибыльней для нашей семьи станет. Можно скооперироваться с твоим братом, он же тоже хочет построить дом себе. А за лето можно заработать немало денег на этом.

— Неплохой вариант, но кто даст гарантию, что нас за продажу шлакоблоков не привлекут как спекулянтов? — Уже было согласившийся со мной отец, опять нашел отговорку от столь хлопотного дела. Видимо понял, как много придется вкалывать. Я точно знал, что и в мое время людей идущих на тяжкий труд, чтобы заиметь стартовый капитал, находилось совсем мало. Проще же ничего не делать. Жили как-то до этого без предпринимательства и дальше проживем. Так многие и рассуждали. Или еще есть вариант, пусть работают лохи, а мы придем с бейсбольной битой и уговорим поделиться. Тоже вариант, ничего не делая зарабатывать бабки. Еще проще работать в той же пожарке, и приходить с проверкой. Грехов у предпринимателя всегда можно найти кучу, но если поделится человек денюжкой, то почему бы и не простить их.

— Нам надо сделать тогда не одну тысячу, а три, чтобы продать оптом. На зиму придется прекратить делать продукцию, но потихоньку искать другой стройматериал, сразу же не купишь все, взять, к примеру, тот же лесоматериал. Осенью можно и фундамент поставить. Хотя нет, не осенью, лучше по весне, а как только снег исчезнет то можно и для себя шлакоблоки изготовить.

Мы с отцом еще долго сидели и обсуждали все, что я придумал. Возможность подзаработать во время отпуска его привлекала, но ему явно не хотелось заниматься организационными вопросами. Я это понял и сказал, чтобы он все рассказал матери. Она, как я знал, все организует лучшим способом. Я всегда почему-то думал, что она была бы неплохим руководителем. Родится только, ей надо было в другое время, и в другой семье. То, что она смогла во время войны получить профессию хирургической медсестры, для нее было, можно сказать за счастье, потолком возможностей. А так бы и работала нянечкой с ее семью классами сельской школы, или домохозяйкой, кем и была до войны. Отец мой не давал работать ей, да и зарабатывал он неплохо по тем временам. Может она его, поэтому и любила всегда, за его заботу о ней, даже после его гибели. Фамилию не поменяла, как не настаивал отчим, и мы с Геной тоже так и остались на фамилии родного отца. Не знаю точно конечно, но думаю что не из-за пенсии по потере кормильца, да и пенсия эта была совсем маленькой.

Опять отвлекся, видимо это у меня так и будет время от времени. Не со всяким человеком происходят такие дела. Тут хочешь-не хочешь, а приходится вспоминать то одно, то другое. Вот и с этими шлакоблоками. Мелочь вроде, но, тем не менее, шлакоблоки пока тут почти не делают. Ноу-хау так сказать. Саман делают, я видел несколько саманных домов, а вот шлакоблок видимо считают не достаточно теплым, зимой тут весьма холодно. В более южных регионах возможно и делают, но здесь нет, тем более в индивидуальном исполнении.

Да и зачем все это, Хрущев после того как его избрали еще и главой правительства сразу же наобещал людям, что каждая семья получит отдельную квартиру, только работайте на благо государства, а оно о вас позаботится. К людям, которые хотят что-то сделать самостоятельно стали относится как к прокаженным и слово частник стало чуть ли не ругательством. На собраниях клеймили позором подобных предпринимателей. Я это уже потом понял, как говорится, когда взрослым стал, а тогда, и в школе нам, и на предприятиях нашим родителям постоянно твердили, что партия всегда будет придавать первостепенное значение политическому воспитанию масс, закалке и подготовке кадров. И что значит в свете грандиозных задач перед всей страной какая-то потребность отдельного гражданина в джинсах или религиозном самосознании, да ничего. Партия продумала эти желания задолго до их появления и решила, что подобные потребности не соответствуют курсу партии и правительства. И я уже сейчас видел, наблюдая как бы со стороны своими прожитыми годами, что это все наяву происходит, люди твердо уверены, что партия это все, что она теперь и бог, и герой, и страдатель за интересы всех трудящихся, что люди, сидящие в Президиуме на собраниях партийных организаций, знают что делают.

Политработа, начиная с октябрятских звездочек, пионерских, а затем и комсомольских организаций, велась основательно. Ведение «Ленинских тетрадей», сдача «Ленинских зачетов» в школе, а потом учеба в институте, где самым главным предметом было изучение истории Марксизма-Ленинизма — это только малая часть всей работы мощного организма под названием Коммунистическая Партия СССР. Видя все это своими глазами человека, который знает, чем все это закончится, я понимал, что уже в эти года партийцы допустили массу ошибок. Нельзя обещать и не выполнять. Раз обманули, другой раз и, в конце концов, у людей появляется стойкая убежденность, что им вешают лапшу на уши, и начинают сомневаться в этой самой партии, в ее делах и в самих руководителях, которые почему-то живут намного лучше, чем остальные. Появляются люди, которым жутко интересно, почему одни живут обещаниями, а другие не ждут, когда эти обещания исполнятся, они уже сегодня живут как при коммунизме.

Я все это понимал и, тем не менее, хотел включиться в работу этой лапшерезки. И даже имею смелость мечтать, что смогу слегка подправить движение этого экспресса, найти другую ветку, чтобы он смог вовремя свернуть и не угодить в пропасть. Я не собирался, как та русская баба на ходу коня остановить. Сомнет меня этот тяжеловоз и не заметит, я хотел всего лишь попытаться притормозить, свернуть чуть-чуть в сторону и дать возможность отдышаться, чтобы принять другое решение в поиске более приемлемого пути. Глядишь и удастся убедить верхушку этого айсберга, что плывет он не в ту сторону.

Эх, мечты, мечты. Я и сам над собой смеюсь, а если бы кто-то смог заглянуть в мою голову сейчас, то наверняка подумал бы, что у мальчика крыша поехала, и так поехала, что лечить уже бесполезно. Но я понимал, что в том состоянии, в котором я находился сейчас изменить мне что-то явно не по силам. Даже если я смогу добраться до того же Косыгина допустим и все рассказать ему то вряд ли он поверит мне, мальчишке. Только моя попытка аккуратно вписаться в этот механизм и что-то исправить может принести результат. Да и то это станет возможным только в том случае если я смогу получить хорошее образование. То, что я закончил когда-то военное училище явно не тянет на то чтобы что-то можно изменить, и даже мое после знание истории ничего не даст. Так что продолжаем учиться, учиться и учиться.

Мне необходимо понять, вернее я это уже понял, а необходимость заключается в том, чтобы принять это к сведению и действовать. Ни в первой своей жизни, ни во второй предоставленной мне возможности вновь прожить жизнь, нигде мне не предоставили никаких «роялей», и там и тут только от меня зависело и зависит сейчас, буду я что-то значить в жизни, смогу ли я как-то повлиять на окружающую меня действительность или нет. Ну ладно в первой жизни все шло, как шло, я тогда и не думал об этом. Тогда меня приучили к мысли, что обо мне есть кому, позаботиться. Самостоятельно мыслить в то время не многие умели, даже те, кто выходил в верха зачастую это делали по подсказке, а иногда и с помощью людей которые знали, что отпрыску или подчиненному надо в этой жизни и неплохо помогали. Я же шел по жизни, как и многие мои сверстники чисто интуитивно. Надо школу закончить — закончил. Надо в институт — пожалуйста. В армию — да с удовольствием. А вскоре и пенсия, и жизнь можно сказать удалась. Не так обстоит дело сейчас, когда я могу что-то изменить, причем вполне осознанно. Но что я еще понял, так это то, что и в той жизни и сейчас необходимы знания, опыт, умение слушать старших и делать правильные выводы. Любые знания, полученные в учебных заведениях, не станут для меня, да и для моих друзей лишними и не нужными, любое знание уже тем хорошо, что это ЗНАНИЕ. Я-то уже хорошо понимаю, что ничего путного не сделает человек безграмотный. Пускай даже жизнь его вознесет, и он станет, допустим, депутатом самого высокого органа власти. Он сможет лишь аккуратно поднимать руку, голосуя за то, что толкают в его голову люди, понимающие, чего они хотят от этой жизни. Я вот только сейчас начинаю понимать что нет в жизни ничего более приятного чем понимание того что ты волен делать что-то сам и именно потому что это тобой вполне осмысленно и ты знаешь, что это приведет к хорошим последствиям. А возможно такое, только понимая это, что соответственно в свою очередь подразумевает наличие знаний.

Я, наверное, смог бы окончить школу экстерном, и вместо предстоящих пяти лет учебы в школе затратить два года. Но что это даст? Только то, что от меня отвернуться мои друзья, и я буду выглядеть белой вороной, и буду болтаться между своими сверстниками и старшими ребятами как то, что плавает на воде и не тонет. Мне с моими целями это и нафик не нужно. Я уже принял решение идти в ногу со временем, ну может слегка впереди. Но главное это то, что я один ничего не смогу изменить. Не только в стране, даже в судьбе своих друзей, семьи, один я ничего не смогу сделать. Только при наличии команды. Но ее необходимо воспитывать и учить. Направлять в нужном мне направлении. Какую команду готовить я точно пока еще не решил, знаю, что мои друзья разные даже сейчас, будучи детьми. И что из них выйдет можно только догадываться. Даже воспитывая своего ребенка, зачастую приходишь в ступор от конечного результата, а тут совершенно чужие, хоть и друзья, но каждый со своими прибамбасами. Я, отлично понимаю, что в любой команде есть люди, которые по определению склонны именно к тем действиям, которые заложены в характере. Это могут быть люди, которые будут делать 90 процентов всей работы, другие будут обещать все и вся, но ничего не делать, а будут, возможно, и такие которые так и не поймут, что надо делать и как. Они только могут проявлять кипучую активность, и это уже хорошо. Не редкость и такие кто в ходе дел могут все бросить и отойти в сторону. И только убедившись, что все идет, так как надо обязательно подключатся в конце, крича, что это его заслуга в том, что все получилось. Все это мне можно будет ждать от будущих моих сподвижников, и только от меня будет зависеть, как их расставить, чтобы каждый внес долю в дело, а главное, чтобы каждая задача, возникающая на пути, могла успешно решаться общими усилиями.

Я понимал, что слишком много рассуждаю, и это, по всей видимости, потому что я сам еще твердо не уверен в том, что надо делать. Тут уж видно сказываются мои метания по первой моей жизни. Неуверенность и боязнь что все может быть в пустую, что все это не мое, пока что превалируют в моих делах и только ситуация в которой я оказался, не дает уйти в сторону. Да еще и мои герои книг схожих со мной судеб. Все они не сомневаясь, и не задумываясь, бросались исправлять судьбу своей Родины. И не метались в поисках истины как некоторые, не буду пальцем тыкать.