Тренер после трех тренировок сказал, что нам придется до начала школьных занятий сделать перерыв, так как в школе будет ремонт, и наш спортзал тоже будет занят. Мы вроде, как и огорчились, но в тоже время и обрадовались. Все-таки каждому мальчишке хочется хоть в каникулы расслабиться и отдыхать, как ему нравится. Хотя в наших условиях отдых в мыслях наших родителей подразумевал увеличение домашних дел. Судя по их логике, они хорошо знали, как командиры заполняют свободное время солдат. Тащи круглое, перекатывай квадратное, рой траншею от забора до вечера. Уже через два дня все мои друзья, собравшись на нашей поляне, возмущались этим отдыхом и просили, чтобы я что-нибудь придумал, и мы спокойно могли бы заниматься своими делами.

Я тоже почувствовал заинтересованность отца во мне как в свободной рабочей силе. Не сказать, чтобы я отлынивал от работы по дому, но то, что моим родителям приходилось учитывать «мои дела» не давало возможности им припахать меня в полную силу. Началось все это с перепалки моих родителей. Как я понял, отец написал заявление на работе, где просил предоставить ему отпуск с последующим увольнением. Мать моя возмутилась тем, что он не поставил ее в известность и все решил самостоятельно. В связи с увольнением из войск и сокращением численности военнослужащих в государстве образовался переизбыток свободных рук, и уже никого не удивляло, если человек не мог найти работу. И мать моя, и отец, знали это не понаслышке, поэтому мама и беспокоилась за мужа. Но отец секретничал даже с нами и на все упреки моей матери только отмалчивался и загадочно улыбался. Потом не выдержал и довел до нас свои планы.

— Я, когда в то воскресение ездил к своей матери в деревню, то нашел место, где, не боясь быть увиденным можно делать шлакоблоки. Там немного в стороне от деревни когда-то была пасека, и от нее остался дом и сарай пасечника. Я сходил туда и посмотрел. Вполне можно использовать для наших целей.

Я не ожидал, что отец запомнит мое предложение по изготовке шлакоблоков и вплотную этим займется. Я уже и забыл про все это, а он как видно загорелся и, судя по реакции матери, она тоже была в курсе.

— Так ведь это же собственность колхоза, кто тебе разрешит там что-то делать? — Уже с интересом спросила мама.

— Это собственность бригады, председатель здесь и не был никогда. Раньше-то еще до войны моя деревня была самостоятельным колхозом, а после войны, когда мужиков не стало в деревне, то объединили с другим колхозом. Здесь из оставшихся деревенских жителей удалось только бригаду сохранить. Да и то в ней одни старики, из молодежи остались только два парня, а остальные кто уехал целину поднимать, а кто в город на заводы. Так что никому дела нет до этой пасеки. Я договорился с бригадиром, пообещал ему или деньгами отдать или шлакоблоками за то, что будем использовать пасеку. Дорога туда плохая, но есть. Сарай подлатать, и можно будет сушить готовые заготовки даже в дождливую погоду. Главное что никто ничего не увидит, а деревенским без разницы кто там будет жить. Вот мы с Колькой и поедем туда на месяц, поработаем. Насчет машины я тоже договорился, вот с кочегарками, правда, не смог, там даже еще не приступали к подготовке к отопительному сезону. Но кучи шлака так и лежат рядом, не все могут вывезти сразу этот мусор.

— Интересно и на какую сумму ты договорился? — Практичность моей мамы меня всегда поражала.

— Ну, ты меня не дослушала, а перебиваешь. То, что я уволюсь с работы, еще не говорит о том, что я не буду работать. Сама знаешь, моментом тунеядство припишут. А я там, в деревне договорился с бригадиром, что он меня возьмет на работу трактористом. У них с момента расформирования МТС стоит трактор немецкий. Колхоз то выкупил его в надежде, что тот еще поработает, а оказалось, что запчастей на такую технику-то и нет. Вот и стоит в гордом одиночестве, в бездействии, а председатель не знает, что с ним теперь делать. А тут я предлагаю свои услуги, у них-то своих ремонтников нет, а МТСовские специалисты разбрелись, паспорта теперь у всех есть, не заставляют, как раньше сидеть в колхозе. Вот теперь я как будто и буду его ремонтировать. Зарплату бригадир будет получать, а я буду сам по себе, вроде как числюсь на работе и в тоже время сам себе голова.

— И когда это ты успел все провернуть?

— Так все и обговорил тогда. Ведь и механик колхозный, и бригадир мои друзья, еще до войны пацанами бегали в школу вместе. Вот и посидели, повспоминали за рюмкой чая, когда вместе в баньке парились.

— Вот черт и ведь мне ничего не сказал? — Мне показалось, что мать в первый раз посмотрела на отца с уважением. Раньше-то она его почти не воспринимала всерьез, так себе, принеси-подай, не больше.

— Подожди пап, а сколько километров до пасеки с города? Не получится так, что все заработанное нами спустим на бензин? Ведь надо кроме цемента завозить и песок и тот же шлак, а вода? Вода там есть?

Конечно, есть. Там большой ручей рядом протекает, а расстояние…, и расстояние небольшое. До деревни пятнадцать километров и от нее до пасеки километра четыре, не больше. Я тут договорился с водителем, что он найдет грузчиков, но кто его знает, найдет или нет. А вот там, на пасеке разгружать точно некому, самосвал я не смог найти. Все заняты и никто не решается подрабатывать в рабочее время, боятся. Вот я и подумал, что может ты, со своими пацанами этим займетесь. А что? Лес, ручей, там даже можно небольшую запруду устроить и купаться потом, а воздух там какой…. Просто мечта для любого городского жителя. Даже я, и то не удержался, помечтал, что неплохо было бы там пожить, и не только ради того чтобы сменить наш воздух на чистый, деревенский. Местность там впечатляет, куда не глянь — сплошная красота, и не верится, что всего пятнадцать километров отделяет тебя от города и от дыма многочисленных труб. Так что вам там понравится. Подумаешь, две три машины разгрузить. Вместо того чтобы гонять мяч по полю вы сможете и отдохнуть и пользу принести.

— Ага, а кормить то кто их будет? Я не смогу с вами поехать, весь свой отпуск придется одной махаться на огороде. Тут как раз заготовки пойдут. Мне надо помощников будет, а вы там будете халявничить. За стол первые, небось, прибежите, дай мама что-то вкусненькое. Так его надо еще приготовить. И что ты думаешь, я одна смогу все это сделать?

Я понимал, что мама как всегда права. Наш изобильный стол все-таки требовал много труда. Заготовка шла конечно все лето, по мере того что поспевало на огороде. Но август всегда был напряженным месяцем, и от того как сможем все переработать напрямую зависело, как будем зимой питаться.

Проблема, однако. И не хочется запал отца останавливать, у него это редко когда бывает. Чаще молча выполняет то, что мать ему говорит делать. Сейчас видимо его вдохновило, что все это он придумал сам, без подсказки матери, и бить его по рукам нам не стоило. Продумать все надо конечно более основательно, где надо подсказать, но незаметно. Так, чтобы его не покинуло это вдохновение, да еще и подчеркнуть, что это его инициатива и это все он придумал. Это только на пользу дела пойдет, можно и не сомневаться, отчима и его тайное желание делать, так как он хочет, без подталкивания со стороны жены, я хорошо понимал. Рассуждая про себя подобным образом, я в тоже время думал, как выйти из положения. И хочется и колется и мамка не велит. Точно, так и у меня сейчас.

— Мам, а твои соседки не смогут тебе помочь?

— С чего это? Они могут помочь все это слопать, а вот помочь заготовить вряд ли, да и у них у самих огороды есть, тоже надо перерабатывать. Не только мы умеем выращивать овощи, у других не хуже.

— Да это все понятно. Я о другом. Почему бы вам, допустим втроем, не скооперироваться и не заняться заготовками. Вам же лучше будет и легче. Сегодня у тебя закручиваете помидоры, завтра у другой соседки, послезавтра у третьей. Ведь у всех же в основном мужья на работе, им не до заготовок. Все равно в основном женщинам приходится работать. А втроем будет намного легче.

— Ну, не знаю. Мы даже в войну не объединялись, каждая самостоятельно делала, как могла. Но я поговорю, может и в самом деле нам стоит объединиться. Но тогда все мои секреты все узнают, и у всех станут такими же вкусными маринованные огурцы и помидоры.

— Нашла о чем жалеть. Пускай люди едят вкусное, зато завидовать не станут. — Отца моя помощь явно обрадовала и он вновь воодушевился.

— А насчет кормежки я уже все продумал. Брательник с женой тоже смогут с нами поработать. Они хоть и собрались на целину ехать, но пока еще здесь с месяц поживут. Так чтобы на это время им не искать работу, они поработают с нами. Если получится продать готовые шлакоблоки, то немного и им можно денег на дорогу дать.

Мои родители увлеклись планами и расчетами, а я стал соображать под каким соусом все это предложить пацанам, а самое главное, как они своих родителей будут уговаривать. То, что мальчишки согласятся сразу я и не сомневался, но вот то, что я вроде как буду использовать свое влияние в личных целях, меня, если честно, беспокоило сильно. Как объяснить, что они будут вкалывать в пользу моей семьи? Ответ подсказал отец.

— Продукты за наш счет, готовка еды каждый день это не хухры-мухры, это тоже затраты. Да и ты потом можешь кому-то в чем-то помочь. И вообще вы всегда же бригадой все делаете вот и здесь тоже. Сегодня нам помогли, завтра все вместе кому-то другому поможете. Взаимовыручка она всегда у нас, у русских, была не на последнем месте. Особенно в деревнях. Там всегда было заведено, в крупных делах помощь оказывать. Дом поставить, баньку сварганить, или еще что-то подобное, люди никогда не отказывались помочь. От хозяина требовалось только угощение выставить и все. Но подготовить материал он тоже обязан. Вот ты и поговори с мальчишками убеди их. Я не говорю, что они должны вкалывать не покладая рук, в футбол поиграть тоже время будет.

Я подумал, подумал, и решил, что можно будет так и сказать ребятам, а родителям придется соврать, что это что-то вроде продолжения школьного лагеря. В результате не поехал только один Юрок. У него, оказывается, продолжались занятия в музыкальной школе, вернее в доме пионеров, где бесплатно велись занятия, в так называемой музыкальной школе. Желание матери, чтобы сын стал музыкантом, перебороло желание сына быть как все. И то, что мать воспротивилась тому, чтобы он ради каких-то непонятных тренировок пропускал занятия музыкой, было естественным. Зная, что Юрок в будущем действительно будет музыкантом, я поддержал его мать и посоветовал другу отнестись серьезно к посещению музыкальной школы. Играл он на баяне и играл уже сейчас очень неплохо, он неоднократно нам это демонстрировал.

Так что, поехали в деревню мы в составе восьми человек. Целых два дня пришлось потратить, чтобы хоть какие-то удобства себе создать. Хорошо, что омшаник, который отец планировал занять под производство, был когда-то приспособлен под хранение зимой пчел, он был достаточно теплым и крыша вполне целая. Наличие в нем сеновала с остатками сена для нас было весьма кстати. Там и оборудовали себе спальные места. Захваченные из дома те же самые одеяла и фуфайки были, как и при выезде на рыбалку использованы по назначению. Отец в доме поселил своего брата и его жену, да и сам планировал там поселиться после того как закончит с заготовками материалов для производства шлакоблоков. Я как-то не ожидал, что подготовка подобного производства потребует столько времени и возни. Да и деньги что мать выделила на все про все, быстро стали заканчиваться.

Самым дорогим, как и ожидалось, стало покупка цемента и его транспортировка, да и подготовка места его складирования тоже потребовало от отца усилий. Так как цемент привезти должны были в цементовозе, а не в мешках, как я рассчитывал, то и ларь под него срочно пришлось делать нам. Хорошо, что отец привез горбыль с колхозной пилорамы, из него и соорудили емкость под цемент. Бетонировать пол мы не стали, слишком затратно выходило, мы просто выложили более- менее ровно те же горбыли. Пришлось, конечно, повозиться, выравнивая под будущее изделие ряды этого настила. Мы не стали выкладывать весь пол подобным настилом, сделали в виде грядок с промежутком между рядами, чтобы можно было ходить и выкладывать сырец для просушки. Для замеса, за неимением бетономешалки мы использовали изготовленное братом отца, которого звали Сергей, деревянное корыто, оббитое внутри жестью. Он же сделал носилки и сетку для просеивания песка и шлака. А я показал ему, как сделать из дерева форму под сам шлакоблок, и он сделал три штуки.

Ничего сложного в изготовлении подобного строительного шлакоблока нет, если знать, как все это делать. Тут в основном действует принцип, бери лопату и мешай раствор. Пропорции сразу не понятно, какие выдерживать, но я знал, сколько чего надо и проблем у нас с этим не было. Мальчишки попробовали заняться замесом и уже через две попытки запросили пощады. Тяжело, хотя на первый взгляд, кажется, что ничего сложного и нет, знай себе мешай лопатами кучу песка, цемента, глины, шлака. Так что к обеду первого трудового дня, еле ноги таскали. Разгрузка привозимого материала и подготовка к производству показалась нам после этого дня пустячным делом. Даже мне, который не понаслышке знал все это, и то было тяжело, я такой же пацан, как и мои друзья и такой тяжелый труд для нас был слишком трудным. Узбек как всегда начал было возмущаться тем, что приходится непонятно зачем вкалывать, но остальные на него цыкнули, и он не стал развивать свои мысли. Но я понял, что ребятам не под силу целыми днями ворочать лопатами, что надолго их не хватит, поэтому я и поспешил предложить отцу, что подготовку шихты мы будем делать, а сам замес он и брат. Отец, который вообще не ожидал, что ребята подключатся к производству, был согласен и на такой вариант. Я уже не пытался себя уговаривать, правильно я поступаю, или не правильно, привлекая к труду своих товарищей. Я решил, что потом каким-то образом отблагодарю, а пока убеждал их, да и себя тоже, что это для нас хорошо, что мы, помахав, таким образом, лопатами вскоре станем такими же накаченными, как и те парни, которые приходили для разборок к нам вместе с Васькой. Хорошо еще, что жена Сергея оказалась профессиональной поварихой, и мы питались вкусно приготовленными ее руками обедами и ужинами. Но в первое время нам было не до футбола, спали как убитые, и утром было трудно поднять ребят. Но потом стали втягиваться, меньше приходилось делать ненужных телодвижений, то есть появлялся определенный опыт. Настилы мы заполнили в овине за два дня. Когда отец подсчитал, сколько мы сумели сделать штук, то даже обрадовался, что мы столь успешно перевыполнили его план. Пока материала было много, решили, что полу просохшие изделия вытаскивать на воздух, где и складировать для окончательной просушки во дворе. Благо, что все эти дни стояла хорошая погода, без дождей. В результате появилась возможность продолжать производство, а не ждать когда просохнут готовые кирпичи.

Таким образом, мы смогли за две недели сделать не тысячу штук, как планировали, а три тысячи. Отцу пришлось два раза привозить цемент и песок. Шлака завезли еще по первому разу достаточно много.

Я понимал, что все это производство разовая компания, стоит только отцу заняться продажей шлакоблоков, как тут же появятся ребята с милиции или еще откуда-нибудь и вся наша попытка поправить свои денежные дела пойдет прахом. Даже не станут слушать наши объяснения, что все это для перестройки дома. Отец хоть и договорился с бригадиром, что тот возьмет на себя это производство в случае неприятностей, но я что-то не верил в мирный исход дела. Как бы еще и бригадир не пострадал. Регистрации в органах этого производства отсутствует, нет и поступлений в бюджет колхоза, а значит и государству ничего не обломится. Кого станет волновать, что все это в мизерных количествах делается. Да никого! Припаяют как организаторам подпольного производства и загремят отец вместе с бригадиром в места не столь отдаленные. Я честно попытался предупредить отца о возможных последствиях, но он воодушевленный успехами даже не стал слушать.

— Калям, не дрейфь, прорвемся. У меня уже есть покупатель. Все три тысячи покупает совхоз, свиноферму будут строить. Я уже договорился.

Я чуть за голову не схватился. Он совсем не понимает, что правление совхоза потребует документы на этот стройматериал, ведь бухгалтерии каким-то образом провести покупку надо будет. И что? Где он возьмет? Да я и не уверен, что только-только организованный свиноводческий совхоз сможет выделить деньги наличкой, наверняка все пойдет безналом. А нам-то, зачем это, у нас никакого счета нет, чтобы деньги перевести. Да и смысл какой? Обналичить то, что попало в руки государства, тут можно уверенно сказать — затея пустая. Я пока и не пытался разбираться в подобных делах, ни к чему мне сейчас этим заморачиваться, но все-таки чуть-чуть понимал, что отец хочет провернуть операцию, в которой ни бельмеса не соображает, и моя задача не дать ему утонуть. Объяснять и запугивать пришлось долго. Уперся мой отчим и хоть кол на голове чеши, не хочет никак понимать. Одно твердит, что он пообещал уже, и что ему стыдно в глаза людям будет смотреть, если откажет. Я уже стал догадываться, что тут дело нечистое, какой-то жучара решил нагреть руки на подобном лохе и заиметь неплохой строительный материал и явно не для какого-то там совхоза, а лично для себя. Пригрозит какой-нибудь конторой ОБХСС и отцу ничего не останется делать, как смириться с потерей мечты разбогатеть. Пришлось напомнить отцу, что все могу рассказать матери. Только после этого он стал сдавать свои позиции, мама моя для него была непререкаемым авторитетом.

— Ну ладно, уговорил, — согласился отец — да и мне, если честно говорить, что-то этот мужик доверия не внушал, но то, что он снабженец я узнавал у моего друга, он подтвердил, что тот работает в совхозе. Правда, как и чем он станет расплачиваться, я не уточнял. Ну и как мне с ним теперь разойтись, что сказать, ведь он на меня рассчитывал?

— Ты к нему больше не обращайся. Надеюсь, ты хоть догадался не рассказывать ему, где у тебя складируется продукция. Или рассказал все?

— Ну, ты за кого меня держишь. Конечно, нет. Я ему сказал, что для постройки дома покупал, но не срослось, деньги срочно нужны вот и продаю.

— Ну, слава богу, хоть здесь нормально — подумал я, и предложил сказать этому снабженцу, что просто передумал продавать, деньги мол нашел, и буду строить дом.

— Все это ладно, отбрехаться — отбрешемся, хотя и неудобно перед мужиком будет. Но тогда как нам все это продать? Кому?

— Ни в коем разе ни в какую другую организацию, только частникам, причем вывоз продукции делать самим.

— Ну, вот, опять машину нанимать. Ты знаешь, сколько денег ушло на все эти перевозки?

— Догадываюсь. Ты собери в кучу все данные по платежам, потом посчитаем, стоит ли овчинка выделки или бросить все это пока совсем без денег не остались. Мать тогда нас прибьет.

— Да я уже посчитал. Получается, что один к двум выходит, если продадим по той цене что планировали. Плохо, что зимой тут делать нечего, холодно. Но по весне нам уже легче будет, меньше затрат.

— Вряд-ли. Ты не забывай, что сейчас мы тут батрачили бесплатно, твой брат тоже непонятно за что работал. Весной тебе придется нанимать двух мужиков, платить им деньги. Да еще и не известно найдешь ли людей на такую работу. Никто же не хочет привлеченным быть за тунеядство. Так что хорошо еще будет, если для себя сможем наделать шлакоблока. Надо будет посчитать, сколько штук на дом пойдет. Ну, это я сам посчитаю. А вот фундамент делать придется соседей просить помочь или опять нанимать кого-нибудь.

Отец лишь тяжело вздохнул. Мечта что сможет заиметь для перестройки дома деньги, почти погасла. Да и труд этот как оказалось не совсем прост. Он тоже устал за этот месяц, и я уверен, что нередко в его голове появлялась мысль бросить всю эту затею. Жил же до этого и все было путем. Отработал день, по пути домой купил немного пивка, и все, никаких забот, никаких хлопот.

Я, понимая его мысли, и сам понимал, что моя попытка улучшить условия жизни под угрозой. Как тут опять не вспомнить героев книг про попаданцев. Там, у них, как-то проще решались дела, выход всегда находили. Или это я такой тупой? Мне явно не хватает знаний, чтобы вот такую «мелочь» как деньги заработать — провернуть, причем чтобы и без проблем было. Нет, мысли как можно «заработать» у меня были, но вот как подстроиться к этому времени, я не знал. Самим вкалывать, чтобы заработать те жалкие гроши и еще все время ждать неприятностей от моего родного государства в лице надзорных органов? Не бодрит. И я уже понял, что это не мое, да и отца на такие подвиги толкать ни к чему. Загнется раньше времени, мне это ни к чему.

Вывод один. Надо думать.