До школы оставалась неделя. После приезда домой ребята полностью включились в подготовку к школе. Я тоже не вылезал из дома, у матери накопилось много дел, и я ей помогал с ними управиться, тем более что отпуск у нее был всего двенадцать дней, и она разрывалась между работой в больнице и работой дома. Мне ее было жалко. С шести утра она как заведенная что-то делала, делала. Потом бежала на работу и вечером опять крутилась по дому пытаясь объять необъятное. Но ни разу не сказала что-то типа: — Да пошло оно все прахом, не буду ничего делать, пусть все катится к черту.

Я смотрел на нее, и мне вспоминалось, как и я тоже, надрывался, стараясь хоть так выбраться в «люди». Мне тогда по молодости лапшу на уши навешали хорошо. Всякой лабуды, типа того что только труд может помочь стать достойным человеком, и только заметив мое старание на меня посыплются грамоты, звания и награды, хватало с избытком. А то, что я, прослужив честно и добросовестно, так и не вышел в эти самые «люди» никого не волновало. Да и тогда, когда сам понял что что-то не так со мной, то все равно ничего не предпринял, чтобы изменить положение дел. Ничего лучшего не придумал, как сложить лапки и плыть по течению.

И ведь не скажешь матери, чтобы бросила все и жила без всяких проблем. Я был уверен, что на более менее безбедное существование, заработанных родителями денег нам хватит. Зачем горбатиться, гробить свое здоровье. Работой государство обеспечит, за учебу в школе платить не надо, медицина тоже бесплатная, пенсию начислят и будут регулярно выплачивать, иногда профсоюз выделит путевки бесплатные, что бы они поправляли свое здоровье. Даже коммунальные платежи платить не надо, твердая такса выплат налогов за свой дом и все. Ну, разве только дрова и уголь покупные, да и то отцу дают льготы как участнику войны и ему привозят уголь бесплатно. По сравнению с тем, что всех ожидает с переходом от социализма к капитализму это как небо и земля.

Странно, что люди, ринувшись в демократические, навязанные нам все теми же «демократами» капиталистические ценности, не понимали, на что себя так опрометчиво обрекают. Жили как у Христа за пазухой. Ну и что, что у американцев зарплата больше нашей. Так ведь и расходов у тех до хрена. Вот тут опять просматривается неправильная идеология наших правителей. Нет, чтобы открыть границы и перед выездом за границу с группами людей проводить работу с конкретными примерами кто, сколько тратит и сколько в результате остается на личные расходы. Пускай люди задумаются, что нам просто надо работать на благо себе и своего государства, а не завидовать. Если сложить вместе все года что пришлось воевать первому социалистическому государству, то сразу станет ясно, не оттого мы отстаем от запада и Америки, что ленивые и малограмотные, а потому что приходится отбрыкиваться от всех завидущих лап постоянно.

Есть, конечно, причины и другие, пусть они и мелкие на первый взгляд, но есть. Всем вдруг захотелось все и сразу. А тут под рукой государственное добро, а раз государственное значит мое — это не я придумал, это стало нормой и никого уже даже тогда не возмущало, и никого не останавливало ужесточение ответственности за воровство. А то, что работаем как на чужого дядю, и даже не пытаемся понять, что только от нас зависит, как будем жить дальше? Нет, я понимаю, что не только от людей все это зависит. От руководства тоже хотелось бы получать конкретное и осязаемое, а не пустые обещания, от них многое зависит, и если оно дуб дубом в этих вопросах, то можем и прогореть. Но если их заменить во время на других, то можем и не скатиться в яму. Хотя тоже спорный вопрос. По мне так лучше было бы, если меняли руководителей не часто. Чтобы успевали сделать то, что планируют. Даже царь нам подошел бы лучше в этом случае. Ему уже все, что он хочет, принадлежит навечно, и воровать, чтобы после его отставки детям было, на что за границей жить, не надо. И в тоже время я помню, как ликовали люди на красной площади в Москве, когда свергли, вернее, добились отставки последнего генерального секретаря, ему даже не помогло и то, что он успел нацепить на себя маску президента. Люди надеялись, что изменяют жизнь в лучшую сторону. Некоторым и в самом деле удалось, и живут в свое удовольствие, пользуясь благами, которые создавала вся страна. Все остальные, эти одураченные люди, которые свято верили в светлое будущее и вкалывали, стремясь догнать и перегнать, надеясь, что скоро если не они, то их дети заживут богато и счастливо так и остались с надеждами в обнимку на обочине новой истории.

Некоторым удалось поймать жар птицу, не всем конечно, многие только и успели, что подержаться за оперение, но все-таки успели, это я такой неприспособленный оказался к новым условиям жизни. И как мне кажется те, кто нашел себя и считает, что жизнь удалась, вряд ли заинтересованы, чтобы вернуться снова в СССР.

А может и не надо ничего менять?

Не стоит вмешиваться в ход истории, пусть все идет так, как идет? Ну и что, что СССР распался. Зато все кто захотел, я имею в виду союзные республики, получили свое государство. Они даже день независимости празднуют с огромной помпой. Мне, правда, непонятно всегда было от кого они стали независимыми. То ли от СССР, толи от России. Но вообще-то да, царская Россия действительно некоторые государства завоевала и присоединила их земли к себе. Два или три государства, точно путем военного захвата, оказались в составе империи Российской, которая присоединила их территорию к своим землям, даже не спрашивая согласия жителей. Политика — мать ее ити. Но основная масса сами просили, чтобы войти в состав сильной и могучей державы. Никто их силой не тащил. Тогда почему стали праздновать независимость? С какого перепугу? Не понятно, да и бог с ними. Народ, так же как и я, в шоке от всего этого, прямо скажем. Но зато, как им теперь кажется, сами решают, как делать уже свою историю. Не одна империя распалась, не одна еще возникнет, и вновь распадется. Процесс идет, и зачастую забывая о предыдущих ошибках, снова наступают на одни и те же грабли. Так стоит ли что-то менять, вмешиваться? Не сделаю ли я ошибку, которую уже не исправишь, ведь третью попытку мне уже вряд ли предоставят.

Да, брат, трудно решить этот ребус. Даже не знаю, прав я буду, что попытаюсь поменять ход истории. А она уже сейчас меняется, пускай пока только в моей судьбе, и моих близких, но она меняется, и если я сделаю все что планирую, то вполне возможно что-то изменится кардинально со всей страной. Правда, все это еще сделать надо. Все просто получается только в книжках. Бац, бац — пришел, увидел, победил. В жизни все гораздо сложнее. Не понятно только, мне это зачем? Ведь если это каким-то образом смогли бы узнать живущие в будущем, то не известно еще будут довольны или проклянут меня. Середину золотую тут не отыскать. Или — или. Это все равно как ящик Пандоры. Открыть — беда, не открыть — другая беда. Ну и, как быть?

Опять вспомнить героев книг с подобной ситуацией? У них, вопрос вмешиваться или не вмешиваться в исторический процесс, в судьбу страны, в судьбу народа, отдельных людей, даже не возникал, по-моему.

Он, главный герой таких произведений, а значит и автор тоже, без колебаний меняют историю, вмешиваются в судьбы людей, меняя ее, убивают видных деятелей и тем самым изменяют ход истории. И ведь ни у кого почти нет и капли сомнений — прав или не прав. Мелькнет порой тень сожаления и только. А я вот не уверен, что все это действительно нужно. Отсюда и мои метания, мои сомнения. Не хочу казаться умнее других героев подобных альтернативных историй, но что-то мне подсказывает, что данная мне возможность прожить еще одну жизнь, дана всего лишь потому, что кто-то сжалился надо мной, откликнулся на мои просьбы, но не для того чтобы я менял ход истории.

Ведь понятно же что не кто-то там наверху делает историю, там просто дают возможность людям ее творить. И сами люди уже пожинают плоды своего понимания своей истории, или судьбы своей страны. Это то, чего они сами добиваются. Своими делами, мыслями, своим отношением к происходящему в стране, просто живя в своей семье. Подобная возможность вернуться и изменить свою судьбу, я больше чем уверен, дается не каждому. И то, что со мной это случилось больше похоже на шутку или ошибку всевышнего.

Что-то у меня как у породистого интеллигента мысли опережают действия. Еще ничего не сделал, а рассуждений на многотомный философский трактат набралось. То хочу, то не хочу, то буду, то не буду. Ты уж Николай Сергеевич определись и откинь в сторону этот Чернышевский постулат «Что делать!». Пусть в тебе и есть русская черта, та самая муть в голове, что и не дает жить, как другие живут. Все- то тебе чего-то не хватает, все-то тебе что-то надо.

Создается впечатление, что вокруг меня сцена, где постоянно крутятся действующие лица, которые постоянно меняются также как и сам сценарий. Вспоминаю одно, а на деле появляется что-то другое. И вроде я понимаю, что так и должно быть, но как-то все нескладно получается. Вот вспоминается моя прежняя жизнь и все вроде бы должно повториться, как мне кажется, но она не повторяется. Вернее повторяется, но уже с вкраплениями другой жизни. И в то же время нет резкого поворота от той к этой действительности, как и положено, по правилам. Естественно по моим законам. Вот и сейчас есть только закругленный фон, отрыжка. И что интересно все воспринимается так, как будто, так и должно быть. Как будто на фоне старых декораций снимается новое кино и это меня даже пугает. Пугает и тем, что все это происходит, как мне кажется еще и на глазах у многочисленных зрителей. Пугает тем, что боюсь ошибиться, да и к режиссеру есть претензии. Откуда он знает, что новое кино будет лучше, может старое публике нравится больше. Пугает и чувство неуверенности, как и у любого артиста, а я, несомненно, в роли артиста здесь нахожусь, также боюсь, что не справлюсь с доверенной мне режиссером ролью, и он меня заменит. А я уже свыкся с ней, она для меня стала не только ролью она для меня — жизнь.

Я мог рассуждать, таким образом, сколько угодно, даже не задумываясь, что все это от неуверенности в себе, в своих возможностях и что все это навевается мне на мои больные мозги суровой действительностью моего бытия. Но я понимал также, что здесь нет места рассуждениям и метаниям, типа прав я или не прав. Хочешь жить хорошо — крутись. Мама давно уже поняла, что именно работая не покладая рук, ты сможешь в здешней действительности жить, и жить неплохо. Спасибо родная, это только благодаря тебе я смог прожить ту жизнь и неплохую в начале моего пути. Это только я сам виноват, что скопытился и не смог вовремя себя перестроить. Кивать на то, что таких в то время было много ни к чему. Это только мое и никто не виноват, что так получилось.

С трудом заставил себя перестроиться и думать не о «глобальном и великом», но и о повседневных делах:

— И так, что там у нас дальше? Надеюсь, что мои бедные мозги еще не поплыли от дум суровых и тяжелых? Тогда решим несколько более насущных проблем.

Вот одна из них: Сестры Санька решились сходить на танцы. Казалось бы ну и что такого? Собрались и пошли. В этом времени нет для этого препятствий. Никто тебя не украдет и не посадит силком в машину с горячими кавказскими парнями, тут и в мыслях подобного нет. Ну, может, конечно, получиться казус и кто-то попытается тебя в первый же вечер сделать женщиной, но и то в основном с согласия девушки. Короче вроде все нормально, захотели, ну и пускай идут. Санька так и сказал им, когда сестры обратились к нему с предложением пойти с ними на танцы. Да и я бы не стал препятствовать этому, не знай последствий этого похода. Там как раз и случится то, чего никто даже представить себе не мог. И виноватых в беде, что постигнет девушек, не было. Все было по обоюдному согласию этих наивных дурочек и парней, что познакомились с ними там, на танцплощадке. То, что в вино, что им предложили выпить после танцев, будет подмешана какая-то дрянь, никто из девчонок естественно не знал, и откуда взялась эта гадость, никто и не расследовал в дальнейшем, да и зачем, никто ни каких заявлений в милицию не подавал. Да и я имел только предположение о подобном, как там было на самом деле осталось на совести девушек и парней, но мне тогда хотелось думать, что все было именно так. Они даже никому из родителей не сказали, что в этот вечер лишились невинности, и то, что обе неожиданно для себя стали будущими матерями, не догадывались. «Женихов» они толком даже и не успели узнать. Отцу чтобы скрыть такую беду от соседей, да и просто спасти своих дочек от будущих неприятностей, срочно пришлось выдавать их замуж. Причем будущих мужей знал только он. Тут уж ни о какой любви речи не могло и быть. Школу-то закончила только Катя, а Вера вообще только перешла в десятый класс. И что отцу было делать? Закон о запрете делать аборт хоть и был уже отменен, но в сознании людей он продолжал действовать, был еще в силе, его пока не отменяли сами люди. Вот и поспешили девушек отдать замуж в глухую деревню. Никакой свадьбы, никакого загса, никаких королевичей о которых мечталось девчонкам по ночам. Ни-че-го! И я знал, что обе девушки так и будут несчастны в жизни, они хоть и разведутся со своими мужьями, но проживут жизнь в одиночестве. Я не мог допустить подобного сюжета, я был уверен, что они достойны лучшей доли.

Да! Можно сказать, что они сами виноваты, но меня, тем не менее, будет глодать мысль, что я мог этого не допустить и не стал почему-то этого делать. Я и в той жизни все это перенес плохо, Вера хоть и старше меня была, но мне она очень нравилась, и мои юношеские мечты нередко заходили далеко-далеко вместе с идущей рядом со мной Верочкой.

Так что, вспомнив, к чему приведут эти танцульки, попытался отговорить девчонок, на ходу придумывая всякие страшилки про эти танцы.

— Ты помолчал бы лучше. — Не выдержала старшая из сестер. — Откуда бы тебе знать, что там и как. Ведь сам еще ни разу не был на танцплощадке, а туда же, стращает. Ты как наша мать, та тоже нас все пугает. Да и где мы еще сможем познакомиться с настоящими парнями? Так и останемся старыми девами. Ты же не возьмешь одну из нас, потом когда подрастешь, в жены? Правильно. Зачем вам будут нужны такие древние старушки. Так что молчи, но если вы пойдете с нами, мы не станем вас отгонять от себя.

— Так ведь нас никто не пустит, малолеток же гоняют там. Милиция гоняет. — Чуть ли не завопил Санек.

Катя посмотрела на него, потом на меня и с сомнением в голосе сказала: — Да, верно, смотритесь вы, прямо скажем, мелковато. Детишки еще совсем. Но постоять за забором вам никто уже не запретит, и если драться ни с кем не станете, то и милиция вас не тронет.

Я тоже поглядел на Саньку, лицо конечно молодое, ну а так он уже вполне ничего. Рост-то у него уже сейчас метр семьдесят пять, только Табак выше его, а все остальные наши пацаны у них под мышками болтаются, как и я, тоже ростом не выделялся, только за счет внешности брал, как мне девчонки всегда говорили вылитый Виталий Доронин, такой же красивый и галантный. Я не один раз смотрел фильм «Свадьба с приданым», даже фотографию артиста купил и втайне ото всех сравнивал себя с ним. Ну, может, чуть-чуть и было заметно внешнее сходство, но я посчитал, что девчонки преувеличивают. А на танцы в городской парк пошли, только когда нам исполнилось шестнадцать лет.

Мне все это сейчас невольно вспомнилось. Танцы в городском парке…. Я очень хорошо помню, как мы впервые появились на городской танцплощадке в парке культуры и отдыха имени Максима Горького. Играли там в то время настоящие оркестры. В воскресение духовой, а в субботу что-то такое, что напоминало собой джазовый. Во всяком случае, на слуху было именно такое название. Наверное, потому что в составе оркестра был саксофон. Да и гитары, пускай они с самодельным электронным усилителем были, но как зато звучали. Танцевали, конечно, кто как, тогда только входил в моду танец твист, иногда движения танцующих отдаленно напоминали шейк, это когда от скопления народа повернуться было трудно, и твист не станцуешь, так как положено. А, в общем, все было, как и должно было быть, крутили девочки задом, энергично трясли своими небольшими грудками, парни снисходительно передвигали ногами, нередко еще и с папироской во рту. Но всегда, и у тех и у других в глазах был азарт, равнодушных не было — это точно. Молодежи очень по душе все это было, и народу на танцплощадке всегда было не протолкнуться. Суббота и воскресение предстоящие обсуждались всю неделю, готовились тщательно, планировали, что можно одеть, а некоторые даже шили или перешивали себе наряд из старых платьев и костюмов матерей и отцов. Девчонки выпрашивали у своих матерей брошки, заколки, клипсы и под честное слово, что не потеряют, иногда получали, иногда нет, вожделенные «драгоценности», которые если честно говорить и тогда стоили недорого. Бижутерия она и тогда была бижутерией, просто ее было мало в магазинах и поэтому эти безделушки так тщательно хранились и ценились женщинами. О золоте и брюликах никто и не мечтал.

Многие пацаны готовились не столько к танцулькам, сколько к возможным дракам. Кастеты, велосипедные цепи, делали потайные карманы в брюках для опасных бритв. Даже иногда готовили более тяжелое оружие в виде резиновых шлангов с начинкой из песка, а иногда и свинцовых дробинок. Кто во что горазд короче. И хоть не всегда это находило применение, но, тем не менее, обсуждалось среди парней также бурно, как и бижутерия среди девчонок.

Я когда в первый раз рискнул пойти вместе со своими друзьями на танцы, а это было в шестнадцать лет, только в этом возрасте пускали, и то если с тобой будут документы, то тоже заимел свой «боевой инструмент». Мне в наследство от Генки остался нож-бабочка, и хоть я не умел им пользоваться так виртуозно, как это делал мой брат но, тем не менее, уверенно показывал своим друзьям как «надо» это делать.

— Юрок тогда с сомнением спросил: — смогу ли я пустить его в дело, если припрет?

На что я с уверенностью отвечал:

— Генка это делал, почему я не смогу? Да запросто. — Но так и не применил его ни разу. Это я тоже помнил хорошо.

Кроме ножа я решил и себя немного подготовить и свой прикид тоже слегка подновить. В это время только-только стали появляться стиляги. Почему-то это явление очень сильно возбудило не только молодежь, но и на уровне руководителей страны была объявлена их травля, посыпались сплошные запреты на подобное проявление подражанию гнилому западу. Я то сейчас знаю что стиляги это просто молодые люди, стремившиеся хоть чем-то выделиться из серой массы молодежи, ходившей в это непростое время в чем попало, зачастую в обносках, и если вдруг фуфайка твоя не черного цвета, а допустим ярко желтого, то ты уже автоматически попадаешь в разряд стиляг. Пресловутое «ни-зя-я-я» даже в таких мелочах играло большую роль. Никто же тогда не знал, что те яркие вещи в той же Америке могли одеть только при посещении танцзалов, а все остальное время молодые люди там ходили в строгих деловых костюмах. Никто нашим не разъяснил что к чему и почему. Просто запретили и все. Так ведь запретный плод даже в раю был искушением, а для молодых ничего не понимающих людей той социалистической действительности был как яркое красное пятно для быка. Вот и пробовали, вот и нарушали все запреты, причем порой дело доходило до абсурда.

Вот и я тогда решил поступить подобным образом. Уговорил свою мать сшить мне что-то напоминающее свитер-водолазку из яркой полосатой шерстяной ткани. Этот кусок материи лежал у моей матери уже давно, так как она просто не знала, куда его применить, чересчур по ее мнению яркая ткань была. Не принято было носить что-то подобное, и хоть фуфайки уже отходили в историю, но и они были еще в ходу. В основном одежда была в темных тонах, только в кругу семьи можно встретить что-то яркое и не такое как у всех. Поэтому моя просьба маме показалась весьма странной, и мне пришлось ее долго уговаривать. Но сшила, и как мне тогда казалось, выглядел этот свитер великолепно. Самое главное такого точно ни у кого не было. Зеленые брюки дудочки я сшил в ателье, мама думала, что я сошью нормальные брюки, чтобы можно было и в школу ходить и в другие общественные места, а я сшил дудочки. Чтобы не гладить их постоянно я попросил швею прошить и стрелку на брюках. Получилось…., в общем получилось. Такое можно было тогда увидеть, но не на всех. Писк моды, я бы так назвал мое произведение. Матери не рискнул показать. Хватило денег, чтобы купить и туфли. Сейчас, насколько я помню, такая обувь в магазинах тоже есть. Но тогда эта обувь была новинкой. Черные туфли с белым рантом по подошве на высоком каблуке и с огромным длинным и узким носком. Добавить сюда еще и прическу. Длинные патлы сзади, накрученный хохолок сверху, закрепленный какой-то резко пахучей жидкостью. Я помню, что потом мне пришлось очень долго отпаривать волосы и, в конце концов, постричься на лысо, так как не смог отмыть этот лак.

Перед выходом в люди я долго рассматривал себя в зеркало. Мне казалось, что я выгляжу на все сто. Сейчас, с высоты моих прожитых лет вспоминая все это, я понимал, насколько тогдашние молодые люди мало были информированы, какой там сравнивать с чем-то, просто знать, что это некрасиво и пошло и то никто нас тогда не учил. Ни в школе, ни в институте. Хотя вру, я вспоминаю, что в военном училище были дисциплины — этика и эстетика, но задроченные уставами и строевой подготовкой все эти знания у нас пропадали, стоило только выйти из училища. А может и не пропадали. Ведь не зря же девчонки, чтобы попасть к нам в училище на танцы, решались лезть через высокий бетонный забор, ведь что-то они в нас находили. Так что не удивляться надо тому, что было, а просто принимать все, так, как оно есть. И я, смотря тогда на себя в зеркало, считал себя чуть ли не красавцем. И нисколько не был удивлен, что на танцах девчонки велись на мой внешний вид только так, и никто мне не отказывал когда приглашал на танец. А я был тогда в ударе, не только от успехов у девчонок, но и подогретый еще и тем, что перед танцами выпил почти стакан водки. Этот ритуал проходили почти все, кто был на танцплощадке. И парни и девушки. Бутылка водки стоила в то время, а это было в 62-ом, уже после денежной реформы, всего два рубля восемьдесят семь копеек, но это если обратно бутылку сдаешь, буханка хлеба тоже какие-то копейки, насколько помню — 16 копеек, ну и банка кильки в томате в довесок, по цене 37 копеек. На троих получалось три рубля пятьдесят копеек. Вход на танцы стоил тоже где-то тридцать-тридцать пять копеек. В общем-то недорого на троих получалось, а уж кто и как доставал деньги на все это, никого не волновало, это можно сказать отдельная повесть, причем у каждого своя.

Особенностью на танцах можно выделить тот момент, что без драки они, как правило, не обходились. Ну а как же, что зря готовились что ли. Руки чесались у всех, даже девчонки порой устраивали разборки между собой. Верх тогда здесь держали городские, мы в основном ходили в ДК железнодорожников и здесь в парке появлялись редко и чаще всего с целью кому-то навешать синяков. Драка в тот мой выход тоже была и я помню, что мой яркий свитер-водолазка был разорван на несколько частей. Тогда от более существенных травм нас всех спас мой нож бабочка и то, что я, продемонстрировав свое умение крутить вертеть этим немаленьким ножом, заставил наших противников поверить, что готов его применить. Желающих тогда опробовать на себе мое умение не нашлось, и мы разошлись без большой крови, да и появление милиции тоже этому способствовало.

Вот это и вспомнилось мне, когда пришлось срочно принимать меры по защите упрямых сестер моего друга Сашки. Мы решили тоже пойти, а раз мы идем то и другие наши друзья в стороне не остались, тоже решили пойти с нами. Я почему-то хоть и уверен был, что без драки мы оттуда не уйдем, тем не менее, запретил брать с собой что-то из «оружия». Зато заставил всех одеть костюмы с белыми рубашками и с галстуками. Причем галстуки нацепили не пионерские, а самодельные галстуки — шнурки, причем тоже красные. Конечно костюмом назвать то что одели мои парни можно было с большой натяжкой, но тем не менее смотрелись мы в отличии от других парней неплохо, вернее непривычно. Мы и галстуки-шнурки специально сделали, как отличительный знак всех тайваньских ребят. Что-то подобное вскоре войдет в моду, и они появятся на шее у молодых людей. Но здесь этого естественно никто пока не знал. Они недолго тогда продержались в ходу, но у нас они были у каждого уже сейчас. Ребята немного возмущались, что я запретил брать что-то с собой из их оружейного арсенала, но я их успокоил, сказав им, что негоже настоящим боксерам таскать с собой еще и железки какие-нибудь. Наше оружие всегда с нами, и они даже загордились, что такими крутыми оказались перцами. Инструктаж на всякий случай я провел. Причем упирал на то, чтобы ни в коем случае никто не увлекался, и действовал только в составе команды. Как оно будет, если будет, поглядим, я не уверен, что парнишки все поняли и уяснили. То, что при любом раскладе мы что-то приобретем, я не сомневался. Возможный опыт действий в составе команды нам бы не помешал, ничто так хорошо не усваивается, как приобретенный навык, пусть и в обычной драке. Даже бои на ринге не дают той практики, что бои без правил, да еще и в уличной потасовке.

Как я и ожидал, нас на саму танцплощадку не пустили, не только потому, что документов не было, но и по внешнему виду было заметно, что не доросли еще до таких танцев. Так нам и сказали: — идите в школе танцуйте. Но мы и не унывали, нам вполне хватало впечатлений от всего этого шумного и бурлящего молодежью затемненного парка. Музыка, огни вокруг танцплощадки, снующие туда-сюда такие же, как и мы, подростки и девчонки, все это было всем нам в новинку, и я не сомневался, что впечатлений нахватаются мои друзья — море. Наши девчонки прошли внутрь, мы с ними обговорили, где их будем ждать после танцев, но я, помня, что будет с ними, если упустим их из вида, периодически сквозь сетку рабицу, что отделяла нас от танцующих, наблюдал за сестрами. Я даже не удивился, когда вскоре рядом с ними увидел знакомые силуэты тех самых бодибилдингеров. В белых тонких свитерах четко обрисовывавших их накаченные тела, с короткой стрижкой, которая в то время была только у спортсменов или у военных, они смотрелись великолепно и естественно наши сестренки поплыли. Они моментом забыли все страхи, что я им внушал перед этой прогулкой, они были на седьмом небе от такого везения. С первого выхода и такие парни. Мечта сбылась.

Я понял, что нам надо держать ухо востро. Связываться с этими взрослыми парнями в открытую, значит, явно проиграть. Тут необходимо что-то придумать. Мне уже скоро сниться будут, эти мои «придумать». Тут придумать, там придумать. Сколько можно. Но то, что в данном случае мне предоставляется случай не только отомстить моему весеннему обидчику, но и спасти девушку, к которой не безразличен, меня весьма взбодрило. Даже опасение, что все это может привести к тому, что могу оказаться задержанным как хулиган, меня не остановило в этот раз. Мои высокие цели, которые я себе поставил, типа спасения СССР, я тут же забыл, хоть и не вяжется с этой высокой целью банальный мордобой из-за девчонки, но вот как-то ушло все это в сторону. Явно мой молодой соратник, в теле которого я сижу, сподвигнул меня к подобному делу. И я старый и опытный поддался этому чувству.

Все так тщательно мной спланированное спасение девчонок, от жестокой судьбинушки, чуть не пошло прахом из-за непредвиденной встречи с Васьком и его кодлой.

— Ба, кого мы видим? Неужели мальчики созрели, неужели на девочек у них замаячило. — Явно с надеждой завести нас, начал орать чуть ли не на весь парк этот дебил Васька — Ребята, нет, вы только гляньте, как вырядились, готовились, наверное, всю неделю, а тут раз и облом, не выросли, оказывается у них еще женилки. Ха-ха-ха — засмеялся сам своим шуткам Васек, и этот смех угодливо подхватило его окружение.

— Вот черт как не во время все это. — Я боялся, что девчонок могут в любой момент увести погулять по парку, а здесь как я помнил, так как сам неоднократно пользовался темными уголками в парке, где можно без проблем поиграть с девчонкой в папу-маму, их точно заведут в такой уголок и найти их сразу будет трудно. Но и уйти от стычки, с уже готовившимися к ней нашими противниками, тоже не получиться.

— Пацаны не дрейфь, встали в стенку, не увлекайтесь только, действуем как я и говорил. Мы им уже вваливали и они это помнят. Они нас боятся, молча, без криков, нападаем, бьем, стараясь попасть в нос. Вперед!

И мы рванули на не ожидавших столь быстрого решения вопроса выселских ребят. Обычно подготовительная часть проходит очень долго и зачастую драка оканчивается, так и не начавшись. А тут молча и быстро. Сразу несколько пацанов можно сказать вышли из строя, получив по носу, и залившись в результате кровью, они уже только мешали своим хоть как-то применить палки и кастеты. Васька же, схлопотав от меня плюху, не удержался на ногах и растянулся под ногами, тоже мешая своим ребятам, а они, пытаясь достать нас, мешали ему подняться. Я успел добавить штрих к этой неразберихе, пнув еще раз пытающегося встать Ваську и заорал: — милиция, разбегаемся. Мои знали, что в этом случае нам необходимо скрыться, попадать в поле зрения милиции нам ни к чему. Наши «друзья» по драке тоже не пылали желанием оказаться в числе невезунчиков. Поэтому драка моментально прекратилась и все помчались подальше от освещенного места. Место сбора для своих ребят я наметил заранее, поэтому не беспокоился, а решил посмотреть, где сестрички.

Почти моментально понял, что от судьбы уйти трудно, их здесь уже не было. От досады, что все может пойти не так как планировал, я, пробегая мимо только что вставшего с земли помятого Васьки, влепил ему еще одну плюху и столь удачно, что он вновь оказался на земле.

Прибежав к месту встречи с друзьями, я быстро стал им ставить задачу по поиску девчонок в парке. Тут же предупредил, что в контакт ни с ними, ни с теми, кто будет их сопровождать, не вступать, а бежать сюда и докладывать мне. Я решил, что мне не стоит бегать, лучше пацанам одним поискать, а я уже потом решу, как быть. Предупредил, что независимо от результатов всем собраться здесь через полчаса.

Результат появился почти сразу, их обнаружил Сухарь. Оказалось, что сидят на скамейках совсем недалеко от места нашей встречи. То, что они там пьют вино, мне уже не надо было даже и говорить. Я то знал, что сценарий пока повторяется, но в данном случае режиссером буду я. А как потом повернется ход событий, будет уже зависеть не только от режиссера, но и от нас всех, то есть от моей команды. Я уже не сомневался, что мне удастся удержать в своей власти ребят, что они тоже понимают необходимость совместных решений, а затем и действий. Ну, разве только подкрепить еще раз, дать им возможность почувствовать, что вместе нам не страшен никто. Через полчаса я уже ставил задачу на нападение. Нам предстояла непростая задача, справится с грозным в данном случае для нас противником. То, что они не ожидают никакой возможной подляны, для нас хорошо. Неожиданность неплохой фактор не только в боевых действиях, он хорош и в обычной драке. Мы тихо подходили со стороны кустов. Темное место, которое выбрали парни для охмурения дурочек-курочек, была нам тоже на руку. Санек, который должен был подойти к ним в открытую, идя по дорожке, почему-то запаздывал. Я уже четко видел сидящих на скамейке парней активно возбуждающих своих подружек. Те сидели у них на коленях, странно тихие и как мне показалось совсем безвольные. Или их так растащило от ласк парней, или все-таки в вино было что-то подмешано.

Ага, а вот и Санек появился. Он сразу же стал качать права и орать на сестер.

— Вы, ссыкухи, что обещали? Я вас уже обыскался по всему парку, а вы тут непонятно с кем целуетесь. Вот я мамке все расскажу.

Сестры только глупо хихикали, зато один из парней стал подниматься с явным намерением отвесить пендаля этому недоумку, а может, что и посерьезней намечал, но не успел. Мои друзья налетели на них быстро, и как я и надеялся совсем для них неожиданно. Несколько полученных каждым от нас ударов не остались для них безобидными. Уже хорошо поставленные нашим тренером удары пацанов смогли вырубить и обездвижить взрослых парней, как будто это не они были, а манекены, на которых отрабатывала моя команда удары. Это подчеркивалось еще и тем, что они даже не отвечали, неожиданность сыграла нам на руку, и они молча принимали удары, возможности ответить тем же у них уже не было. Я тоже в стороне не остался и постарался, чтобы у говнюка, что избивал зимой беззащитного пацана, навсегда отпала охота обижать более слабого.