Седьмой класс раньше был завершающим в неполной средней школе, но с 1958 года все переделали. Получилось что восемь классов — это неполная средняя школа, а одиннадцать лет — это полная средняя школа. И мне не десять лет, как я думал, учиться в школе, а на один год больше. Меня это тревожило, ведь еще предстоит пять лет болтаться в школе. Для меня это очень долго, мне хотелось как можно быстрее приступить к более серьезным делам, а в школе все учатся и дел никаких не ведут. Хотя при желании можно и здесь кое-что сделать. Вот я и набросал себе на эти пять лет небольшой планчик. Нет не так, не планчик, а самый натуральный план.

План по подготовке команды.

— Окончить школу, если не с золотой медалью, то с отличием обязательно.

— Сделать все возможное, чтобы и мои друзья стали отличниками в учебе.

— Для успешного поступления в институт в городе Москве надо не только знания хорошие иметь, но и заиметь другие сопутствующие умения, которые помогут поступить в высшее учебное заведение и достойно устроиться в том обществе. Для этого необходимо:

— Получить спортивные разряды не ниже первого юношеского.

— Заполучить положительные характеристики, как со стороны администрации школы, так и комсомольской организации. Желательно не только школьной, но и городской.

— Найти покровителей в партийной верхушке города, и по возможности областной.

— Постоянно проводить тренировки с будущими экстрасенсами. Если будет результат, то использовать их умения при контактах с нужными нам людьми.

— Постоянно держать на контроле поведение, действия и желания моих друзей, особенно не высказанные вслух, с целью не допустить раскола команды, или ухода кого-то из команды. Обратить внимание на любовные увлечения юношей, которые вполне способны расстроить нашу дружбу. В случае необходимости предостеречь от ошибок в столь щепетильном деле, как юношеская любовь.

Написав этот пункт, я подчеркнул его двумя жирными чертами. Не зря мне подобное пришло в голову, молодость есть молодость, и пускать на самотек это дело ни в коем разе нельзя. Я это знал точно, но не знал, как это воспримут мои друзья. Но из плана убирать не собирался. Очень важный пункт, и он будет сложным, я знаю по себе.

— Всячески развивать у мальчишек чувство взаимовыручки, ответственности к выполнению порученных дел. Умение неординарно мыслить и принимать решения, идущие не в разрез с моей стратегией. — Хм, стратегия? Не чересчур, а? Нет, не чересчур. — Сам спросил себя, сам и ответил. — Продолжим:

— Умение постоять за себя, за своих друзей, родных и близких людей, как лично, так и с применением возможностей всей нашей команды. Тем самым приучая к мысли — «мы команда, мы можем все».

— Привить моим друзьям желание постоять за слабых, нуждающихся в защите людей.

Все верно, но делать это так чтобы не увидели в нас врагов власть имущие. Во всяком случае, стараться так делать.

— Приучить всю команду делиться своими мыслями, желаниями, планами между собой.

— Не дать развиться мыслям, а тем более делам, типа: — «моя хата с краю — ничего не знаю», при этом оставаться реалистами, понимая, где мы живем, что хотим, что можем.

Мне не хотелось превратить план в догму, ясно, что все это только наметки, как, и что делать, в течение пяти школьных лет, а некоторым моим товарищам и шесть лет придется просиживать штаны за партой. Расписывать более подробно тоже ни к чему, достаточно этих вот наметок. Наша незначительность в этом мире пока огромная, и даже мои знания не способны сделать так чтобы мы уже сегодня могли повлиять на ход истории. Не настолько я велик, чтобы сделать моих друзей уже сейчас борцами за справедливость. И наверняка было бы глупо, попытайся я в одиночку, без поддержки, что-то предпринять. Независимо, чьей поддержки. Хоть моих друзей, хоть влиятельных лиц облеченных властью, хоть «органов». Нет, их-то здесь должно быть как можно меньше, ибо они смогут во всем этом усмотреть негатив.

Надеяться на то, что люди облеченные властью поверят моим «фантазиям», это явно из разряда несбыточных мечтаний? Вот это-то как раз и есть фантастика. Да и что я могу им сказать? То, что я из будущего? Ха-ха три раза. Подойди сейчас ко мне такой же вот попаданец со своими предложениями по мироустройству, и я стану сомневаться, вполне ли дееспособен данный гражданин, не сбежал ли он из известного всей стране учреждения под названием «Кащенко». Нет, явно глупость. Я уже наметил для себя, что могу делать, вот и буду придерживаться этого. А там как говорится «будем посмотреть». Да, я повторяюсь в своих рассуждениях, и вероятно еще не один раз буду сомневаться, правильно ли я делаю, не ушел ли я в нирвану, даже не применяя наркотики. Вот поэтому я так и уцепился, и ношусь с моей мыслью не только изменить судьбу моих друзей, но и сделать из них людей способных мне помочь, а в дальнейшем и остановить, если я зарвусь. Но я уже могу сказать, какую же миссию наметил я для себя. Нет, не всем моим близким и друзьям, пока только себе. Даже не записываю нигде, я ее вынашиваю и лелею, как увлеченный садовник любимую розу.

Звучит примерно так: — «Не допустить развала империи, не дать подонкам разворовать то, что народ создавал все годы в упорной борьбе за выживание. Получить возможность контроля, за назначением предполагаемых руководителей страны, тем самым обеспечивая преемственность проводимой политики как внешней, так и внутренней». Нехило? Уж точно сказали бы сегодняшние руководители страны, да и не только они, что у мальчика «не все дома и чердак сносит». Поэтому молчу. Ни к чему знать то, что планирую, даже моим друзьям. Я уже говорил, что план не догма, и если надо будет, то подкорректирую.

А вот план работы с моими друзьями примем за основу, и он не прост, не смотря на его размеры и упрощенность. Взять хотя бы такую малость, как любовь. Я-то точно уверен, что смогу себя контролировать, «мы» это проходили, а вот мальчишки…. Вряд ли. Без моих наставлений, как более опытного товарища, они вмиг могут получить и радость, и горе. И то и другое может повлиять на любого человека, а на молодого парнишку тем более. Причем кардинально. Я и то иногда сомневаюсь смогу ли устоять и не поддаться своим влечениям к столь прекрасному и обольстительному чувству как любовь. То, что я все это испытал и могу хоть как-то контролировать себя, еще ни о чем не говорит. Вон, соседка Вера. Ведь влечет меня к ней и с этим трудно бороться даже для меня, а уж с подрастающими парнями… не знаю даже, что делать надо будет в подобном случае. Убей, не знаю, как это будет выглядеть.

Девчонки после того как мы их «спасли» считают нас своими врагами. Я их понимаю. Здесь в нашем поселке, по их мнению, нет таких молодых людей, на которых можно обратить внимание, а они торопятся, боятся остаться старыми девами, ведь сейчас не принято долго засиживаться в девичестве. Хоть и поступают в институты некоторые из девчонок, но уже на втором курсе выходят многие из них замуж. При этом, не имея понятия как предохраняться, часто просто беременеют, и все их планы летят в никуда. Другие же получают опыт внебрачных отношений, как правило, не узаконив отношений со своим однокурсником. В результате некоторым приходится бросать учебу, аборт все еще в сознании людей недопустим в советской стране, даже помогают матерям одиночкам на уровне государства. А что говорить тогда моим соседкам? Живя в среде работяг с железной дороги, ты в двадцать лет для них уже старуха, девчонки это знают и поэтому торопятся стать женами. А здесь, в поселке, достойных для моих соседок парней нет. И попытка заиметь таковых сорвалась, как они думают по нашей вине. Ну ладно Катя, она уже школу закончила и, считает себя вполне взрослым человеком. Ну а как же, хоть и не сумела поступить ни в институт, ни в техникум, но зато работает — на швейной фабрике, швеей. Почти повезло, девчонкам устроиться на работу сегодня трудно. Тут мужиков пристроить после указов Хрущёва невозможно, чего стоит одно только сокращение армии. Поэтому вполне была объяснима радость Кати, когда удалось устроиться ей, молодой соплюшки, на работу. Но найти там, в женском коллективе, для себя пару, она вряд ли сумеет Я подсказал Саньке, посоветовать ей, поступить на заочное отделение в техникум. Есть тут, у нас такой, специалистов учат для предприятий легкой промышленности. Не понятно конечно чему можно научить заочно в таком сложном деле как, например, техник-технолог швейного производства, но учат. Может в надежде что, получив чуть-чуть теории, они смогут приобрести навыки уже на работе? Не знаю. Я не сторонник подобных учебных заведений. Но все-таки для нее это выход. Пусть учится, глядишь, еще и дизайнером станет…, с моей помощью конечно.

А вот с Верой непонятно, она всего-то на два года старше меня, а ведет себя как будто разница у нас с ней в десять лет. И не хочет общаться, и как мне кажется зря. Я к ней неравнодушен, она мне нравится, но в тоже время понимаю, что не посмею, как говорят «поматросить, а потом бросить», а жениться на ней у меня даже в мыслях не возникало. Я уже не тот мальчик Коля, который краснел до корней волос при любом нечаянном прикосновении к ее грудкам. Нет, иногда мысль появляется включить ее в мою команду, и в тоже время понимаю, что ей это не надо совсем. Она слишком приземленная девушка и я при всем моем желании не смогу ее увлечь своими планами. Ей это не надо. Насколько я знаю, она даже не хочет поступать в институт, она уже готовая мама, спит и видит себя в этой роли. Так зачем, спрашивается, я буду ей мешать? Поэтому я и не пытался с ней поговорить, объяснить, что и как получилось. Может и поймет потом, что мы спасли ее от бесчестья. Главное что я внушил своим друзьям, что именно мы спасли девчонок от надругательства, а те пусть, что хотят то и думают. Но вот мысль, что в будущем мне придется каким-то образом разруливать отношения парней и девчонок — меня, если честно пугает. Как внушить им мысль, что и без любви можно прожить, вернее просуществовать. Семьи, где любовь заканчивается буквально через год, не редкость и сейчас, но вот попробуй, объясни, что при создании семьи надо все обдумать, взвесить, и объяснить самому себе, что тебе хочется. Очень трудная задача и мне придется это постоянно напоминать своим друзьям. Хорошо было бы, имей мы возможность подобрать женщин, которые вместе с нами, пусть даже и неосознанно, стали бы участвовать в планах по урегулированию нескольких моментов в историческом пути нашей страны. Но это все «бы», «бы», и только. От действительности далеко. А у меня и такой вариант, как женитьба на нужных нам девушках, входивших в семьи крупных чиновников, рассматривался, как один из возможных путей достижения поставленной цели. Вот такой я плохой, молодец.

Шестого сентября у нас было воскресеньем, планов у меня было как всегда последнее время много, но утро было чистым, без дождя, и я отмел все планы в сторону, оставив только один из них — как мы с мальчишками вечером сходим в кинотеатр на кинофильм «По ту сторону». Он вышел в прокат недавно, во всяком случае, у нас в городке он только-только появился, и я помню, что в свое время смотрел этот фильм несколько раз. Даже помню как сидя в зале кинотеатра, плакал, настолько он зацепил мою душу. Особенно песня, которую исполняли главные герои. И не я один украдкой вытирал тогда слезы. Вот я и планирую сделать культпоход с друзьями, билеты придется покупать мне, причем купить их надо с утра, так как вечером в кассе их не достать будет. А с рук покупать дорого. В мои планы попытался вмешаться сначала Вовка, он попросил, чтобы я поучаствовал в качестве судьи на футбольном матче, который они проводят с такими же малышами на нашем футбольном мини-поле. Кое-как отбрыкался от такой чести, но тут же поступило предложение от отца сходить с ним в одно место, где он нашел помещение для ремонта своего вездехода. Ему требовалась моя консультация насчет пригодности этого помещения для проведения ремонтных работ с машиной. Пришлось с ним договариваться, что я вначале сгоняю на велеке в город, куплю билеты, а потом уже мы с ним сходим, посмотрим на помещение, что он нашел. Мать возилась возле плиты, готовила блинчики и, слушая как меня то один, то другой, склоняют сделать то, что мне явно не хочется делать, заступилась за меня:

— У мальчишки выходной, дайте ему спокойно отдохнуть, что вам, другого времени нет чоли. Не слушай их Калям, давай вот лучше блинчики с чаем, да со сметаной, покушай. Дел всех не переделать, надо и отдыхать иногда. А то ты вон уже, какой худой стал, ни минуты покоя себе не даешь.

Мать есть мать. На первом плане накормить, обиходить, своих детей. Да и действительно, редко когда выпадает такое вот стечение обстоятельств, когда все дома, никто на работу не бежит, никуда торопиться не надо, на улице хорошее свежее осеннее утро, тишина вокруг и никто тебя не будит, ни будильник, ни родители. Красота!

Быстренько управившись с блинами, я подхватываю велосипед и, заехав за Санькой, мы с ним отправились за билетами. Правда и тут нас захотели поэксплуатировать. Катя попросила брата заехать в ЦУМ и купить ей несколько тетрадей для будущих занятий.

— Вот ведь чудилка, вчера же там была, — посетовал на забывчивость сестры Санек — все глаза, наверное, оставила в тряпках, что там, в отделах продают, а то, что надо действительно купить, забыла. Деньги гони. — Требовательно обратился к сеструхе брат. — Давай, давай, не жмись, вчера же получила только. Или все на тряпки потратила?

— Да какие деньги, что там я могу заработать, гроши, а не деньги.

Катя хоть и причитала на свою бедность, но деньги стала отсчитывать.

— А ладно! Нам с Веркой тоже билеты купите, сходим уж с вами, все равно вы наших кавалеров отбиваете, так что придется с мелюзгой дружить сегодня. — Поддела нас Катя.

Мы мирно промолчали, не стоит ворошить наболевшее, можно огрести на орехи и немало. За билетами стояла большая очередь, не одни мы такие умные, кто-то пришел еще раньше нас. Касса еще не работала и чтобы не толкаться в фойе мы вышли на улицу, предварительно заняв очередь.

Здесь тоже толкалось много людей, желающих провести «культурно» свой выходной хватало, и я стал беспокоиться, что вскоре тут начнется свалка. Как всегда появятся желающие залезть без очереди или начнут настоятельно орать, что он стоял впереди тебя, а вот тебя-то он и не видел в очереди. Короче, еще та будет здесь вакханалия, хотя и вполне привычная картина для этих лет. Очереди возникали то тут, то там, причем постоянно и зачастую непонятно было кто, зачем, и почему стоит. Раз очередь, значит надо встать, а там разберемся. Вот и сейчас, напротив, через дорогу, где и находился наш центральный промтоварный магазин под громким названием «ЦУМ», тоже какая-то «заварушка» происходит. Но не очередь, что-то другое.

— Давай сбегаем, посмотрим — тут же предложил Санька.

— А велосипеды кто охранять будет?

— Ну, так на них и подъедем.

Близко не стали подъезжать, так как тут происходили какие-то разборки. Мне сразу было не очень понятно кто кого бьет, но то, что здесь кого-то пытаются научить, как надо себя вести уже можно было разглядеть.

— Цыган бьют — возбужденно проговорил Санька. — Во! Ни хрена себе, дают бабы! Ты глянь, мужики с ними справиться не могут. Видно достали баб эти цыгане. Постоянно здесь трутся, вещички сбагривают под видом импортных, ничего не боятся эти воровки. Вот и попались, и как видно попались основательно. Вон и милиция бежит. Давай уходим отсюда, а то еще как свидетелей привлекут. А нам это, как ты все время талдычишь, ни к чему.

Я уже и без подсказки друга мог видеть, что разъяренные женщины бьют двух женщин цыганок, и в защиту, видимо своих товарок, вступились два молодых цыгана. Неизвестно что было бы дальше, но набежала милиция, которая недолго думая стала бить цыган, имитируя, что растаскивают дерущихся. Под ударом одного из них одна из цыганок упала на землю. Тут же откуда-то сбоку выскочила девчушка на вид лет семи — восьми и с визгом обрушилась сзади на спину милиционера, который только что ударил женщину. Он, даже не обратив внимания, что это маленькая девчонка саданул ее локтем и как видно довольно сильно. Девчонка перелетела через железное ограждение возле тротуара и упала в кустах насаженных возле здания. Что там с ней было непонятно, она больше не появлялась на виду. С помощью подоспевших на выручку двум милиционерам еще двух охранников магазина, кое-как сумели сообща окольцевать и парней, и женщин цыган. Остальные женщины, возбужденные и орущие кто во что горазд, все еще пытались ударить связанных своих противников. Но под угрозой, что и их свяжут, они успокоились и вскоре всей гурьбой отправились в участок, или еще куда-то, где, по всей видимости, и начнутся разборки полетов.

— Девчонку то оставили — заметил Сашка. Подъедим, посмотрим. Вдруг ее убили. Много ли соплячке надо.

Мы подъехали, оставив велосипеды на тротуаре, принялись искать девчонку. Нашли немного в стороне от места, где упала, испуганную и плачущую, размазывающую вместе с соплями кровь по лицу. Увидев нас, она испуганно сжалась в ожидании, что и мы станем ее бить.

— Не бойся девочка, мы не станем тебя бить. — Я не знал, что же теперь с ней делать. — Тебе надо идти за своими, ну с теми с кем ты и была до этого, их в милицию повели, или домой бежать. Там расскажешь своим цыганам, и они придут вам на помощь.

— Нат! Нашты. Джян дэвлэса, со тукэ трэби? Помогискир мангэ, пшала.

Затараторила девчонка на своем языке. Я смог из всего этого понять, и то приблизительно, что она просит ей помочь.

— Так, девонька, я твою тарабарщину не понимаю. Ты хоть немного по-русски можешь говорить?

— Дядя, дай копейку, дядя хочешь, спляшу, дай копейку. — Она уставилась на меня почему-то синими глазами. Я знал, что у цыган не бывает синих глаз, у настоящих цыган я имею в виду. Да и волосы под сбившимся платком были не черными, а скорее русыми.

— Ты что не цыганка? Кто твоя мама?

— Мэ ромны.

— Значит, говоришь цыганка? Ну, пусть будет так. Куда вот тебя вести только?

— Как тебя зовут? — Влез и Сашка в разговор.

— Мен кхарэн Лиза.

— Странно. Так цыганки своих детей не называют. Но явно по-русски не говорит, и в тоже время понимает, о чем мы ее спрашиваем. — Я, честно говоря, не знал, что с ней делать, дружок мой тоже был в растерянности. Тем не менее, он достал не первой свежести платок и предложил его девчушке.

— Держи, Лиза, лицо вытри.

— Она кивком головы поблагодарила его и принялась приводить себя в порядок.

По идее ее надо было отвести в милицию, пусть они с ней разбираются. Нам с ней возиться некогда, да и зачем? Есть же милиция. Это их прерогатива, вот пусть и занимаются. Но в тоже время мне ее было жалко. Отведешь ее, и кто его знает, куда она потом денется. Домой, к своим цыганам, может и не попасть.

— Лиза, ты, где живешь? Ты меня понимаешь? — Заметив, что она кивнула головой, говоря как бы, что она меня понимает, я опять спросил — ты знаешь, где живешь, как туда идти? Мы тебя отведем.

— Наис, мэ датэ побушала. Мэ шувани. Биби…. — И она вновь заплакала.

Вот черт, что же делать?

— Санек, как думаешь, что нам делать?

— Как что? В милицию ее отвести, сдать ее и все. Давай я пока ее туда отведу, а ты иди билеты покупай. А то очередь пройдет.

Девчонка, поняв видимо, что ее намереваются отвести в милицию, отрицательно затрясла головой и опять затараторила на своем языке. Она, по всей видимости, не хотела в милицию. Я так почему-то понял.

— Давай пока ее к нам отвезем, а потом уже когда узнаем, где живут цыгане, отведем ее к ним. — Предложил я, жалея девчонку.

Санек согласился тут же, как будто ждал такого предложения.

Купив все-таки билеты и посадив на раму велосипеда девчонку, я поехал домой. Сашка остался покупать тетради, и ему кроме этого еще куда-то надо было заехать. Дома меня ждала немая сцена: «А мы не ждали….». Да я и сам не ждал от себя столь непонятного поступка. С чем было связано такое вот решение…? Только с ее глазами, не иначе. Она так смотрела в мои глаза, когда я принял свое решение привезти ее домой, что я могу и поверить в колдовство. Колдовские глаза, не иначе. Так ведь цыганка, что с нее взять. Может и запудрить мозги. Маловата еще правда, конечно, для подобных дел, но кто ее знает. Я, во всяком случае, не знаю.

Мама, услышав историю с девочкой, тут же принялась ее приводить в порядок, приговаривая при этом:

— Ничего девонька, все будет хорошо, вот мы тебя умоем, накормим, спать уложим. А пока спишь, дядя сходит и узнает, где табор ваш остановился, ведь ты же с табором приехала в наш город? Конечно с табором, вы отдельно не ездите, всегда табором. Я-то знаю, не в первый раз сюда приезжаете. И что вас тянет сюда? Медом что ли вам тут намазали. Всегда же потом плохо для вас получается. Не любят вас наши люди. Да и за что любить? То одно украдете, то другое, то драки с парнями затеете, то еще что-нибудь непотребное придумаете.

Она, приговаривая, продолжала возиться с девчонкой, а я уже намылился смотаться, куда подальше, считая, что свою миссию выполнил.

— Коля, ты не убегай. Сейчас обедать будем. Заодно решим, что с ней делать. Нет, ты посмотри, у нее кожа белее, чем у меня, да она совсем не цыганка. Может ее украли маленькой у мамки где-то, а может мамка цыгана полюбила и родила вот такую красивую. Не родись красивой, а родись счастливой, не зря так вот люди говорят. Ну и что вот, что она красавица, а счастья то нет, и не будет. Табор есть табор. Выдадут ее за какого-нибудь толстобрюхого старого цыгана. У них в тринадцать лет отдают замуж, я то знаю это точно. А может и за цыганского барона, если повезет. Охо-хо, бедная девочка. Ты хоть что-то по-русски говорить можешь? О, боже! Да у нее вши! Ну-ка, мужики, быстро баню затопили, хотя нет, не надо. Я сейчас ее в корыте помою. Вот ведь напасть какая, еще не хватало занести к нам всю грязь их с табора.

Она, выгнав нас заниматься своими делами, вплотную занялась девчушкой. Отец и рад стараться:

— Ну что, сходим, посмотрим гараж? Да тут недалеко, вчера по соседям пробежался, поспрашивал и нашел. У Мишки есть помещение, вполне подойдет под мастерскую, он там даже яму сделал. Хотя для чего ему яма, когда у него только мотоцикл «Урал»? Непонятно. Так вот у него мотоцикл крякнул, и он не может его отремонтировать. Когда я ему намекнул, что помогу с ремонтом, он сразу согласился отдать мне свой гараж под машину. Ну не совсем конечно, пока не сделаю свою «тачанку». Да и зима скоро, он зимой на мотоцикле не ездит. Поставим его пока под навес, накроем брезентом, и пусть себе стоит до весны.

Мы с отцом, пока он рассказывал, про то, как он удачно наткнулся на это помещение, смогли дойти до двора Михаила. Еще молодой мужчина был в честь воскресенья дома и уже результативно принял на грудь. Отец, видимо предупрежденный Михаилом заранее, или просто по правилам «деловых людей» этого времени, вытащил из кармана фуфайки поллитровку.

— Коль, без магарыча нельзя, не поймет Мишка нас, если мы не проставимся. — Начал оправдываться отец. — Да ты не думай, я пить не стану.

— Как это ты не станешь пить? Я что, по-твоему, такой уж алкаш, что буду пить один? Не-е-е-т братан, так дело не пойдет. Магарыч он и есть магарыч, и его распивают вместе. И тот, кто ставит и тот, кому ставят. Понял! — Закипел Михаил.

Отец посмотрел на меня, пожал плечами, как бы говоря мне, что ничего не поделаешь, надо пить, и прошел с хозяином в дом. Я решил, что пока они там решают свои дела, посмотрю, что же собой представляет этот «гараж».

Ну, я так и думал. Обычный сарай, наполовину сляпанный из кирпича, наполовину из деревянных бревен. Крыша двускатная, крытая толью. Двери распашные со щелями и слегка перекошенные. Внутри света нет, пришлось створки распахнуть и только после этого осмотреть внутреннее убранство. Яма действительно имеется, и в настоящий момент заполнена какими-то железками, вероятно запчасти на мотоцикл или еще на что-то, пока непонятно. По стенам гаража полки, на которых также навален всякий мусор, наверняка для хозяина нужного и необходимого, так как выбросить жаба не позволяет, «а, вдруг, пригодится». Мне почему-то, глядя на все это, вспомнилась моя «гостиница», там, в оставленном мной мире. Чем-то схоже на то, что я сейчас вижу. Отличие только в том, что здесь в основном, все старое и ржавое. Я прошелся взглядом по верстаку. Отметил, что в наличии есть тиски и кое-какой слесарный инструмент. Это уже хорошо, но чтобы здесь можно было работать, надо будет много чего сделать. Значит вновь непредвиденные расходы, а отец еще не отчитался, какие запчасти приобрел, если только приобрел. Трудновато будет с ремонтом помещения, да и время опять-таки займет не мало, но сделать можно. Ребят задействую, пускай учатся, как можно из дерьма конфетку сделать. После осмотра зашел в дом. Там уже шел «горячий» разговор за жизнь и я, поняв, что делать мне здесь нечего, пошел домой, заодно по дороге обдумывая какой материал нам необходимо подкупить для ремонта этой, так называемой мастерской.

Я еще не касался таких вопросов, как ремонт машин и честно говоря, никогда особо и не желал этим заниматься, но сейчас придется, иначе мальчишек не заставить. Хотя как сказать. Мальчишки всегда к железкам тянутся, не все, конечно, есть и такие как я. Странно, кстати, почему в той жизни я с отцом не занимался ремонтом? Я стал вспоминать, чем мы с отцом занимались в то время. Помню, что я никогда не видел, чтобы отец делал что-то с машинами дома. Он даже соседям не помогал в ремонте их транспорта. Если только мопед, что он купил себе для поездки на работу, его он иногда ремонтировал, но меня почему-то не привлекал даже к этому, все сам делал. А мне и не надо было, я лучше на тот же чердак залезу и почитаю книгу, чем с какими-то железками возится. Вот так вот. Если отец не делает ничего, чтобы привлечь сына к своей профессии, или просто к труду, то и нечего кричать, что сын не в отца пошел. Ему это просто не привили в детстве.

Так и с пацанами моими, если я не буду личным примером показывать что и как, то и они не будут делать ничего. Зачем им? Тем более работая за просто так, да еще и на чужого дядю. Нет, я, конечно, не сбрасываю со счетов значение отцов. У всех кроме Сухаря есть папы, но насколько я знаю, все они затурканные делами и заботами мало обращали внимания на своих подрастающих сыновей. Не пьют, не безобразничают, школу посещают — значит все хорошо и все в порядке. Примерно так и было у всех, ну может у Виляна немного по-другому, отец его, Петр Петрович, очень живо интересовался делами сына, вот только не помню, почему он потом для сына не стал авторитетом. Может, заболел и не до сына стало? Нет, не помню.

Домой я заходил осторожно, какая никакая, а девочка в доме появилась. Вдруг она полураздетая, смутить ведь можно. И уж никак не ожидал, что такое произойдет…. Только вошел в комнату, а мне на шею бросилась Лиза. Я от неожиданности чуть не шлепнулся на пол, поневоле пришлось приобнять девчонку. Она же опять, как и раньше при первой встрече, быстро, быстро затараторила что-то на цыганском языке. Не особо вникая, что она там бормочет, я невольно смотрел в ее глаза. И как мне кажется, даже не моргая своими тяжелыми большими ресницами, они смотрели в мои, заставляя вновь и вновь всматриваться в эти чудные, синие, чуть ли не ультрамариновые, широко распахнутые, нет, не глаза, очи. Они завораживали, они заставляли мою кровь кипеть и пузыриться от сногсшибательного чувства, что я сейчас взлечу захлебываясь от счастья. Такое…, такое….

— Просто наваждение какое-то. А что бы было, если на месте этой девочки была женщина…. Ох, мать, мать. Да что со мной такое. Это что-то посильнее всякого пси-оружия. Бьет на повал.

Я удивленно взглянул на маму.

— Что с ней? Что она хочет? Откуда такие страсти?

Мама с грустинкой в глазах попыталась что-то сказать, но видно тоже от неожиданности севшим голосом только и сумела проговорить:

— Славная девочка. Добрая и несчастная. Не понятно как такое чудо оказалось в таборе у цыган. Впечатление такое, что она ангел.

— Да уж…. — Я стал освобождаться от крепких объятий, но руки только крепче ухватились за мою шею. Она совсем прижалась ко мне, и глаза, которые смотрели на меня до этого снизу вверх, казалось, приблизились к лицу, и вот-вот сольются с моими глазами.

— Наваждение какое-то. Ведьма прямо. Что мне делать с ней? — Вроде обратился к маме, но взгляд все также не отрывался от ее глаз.

Неожиданно она сама отскочила от меня и стала опять говорить каким-то речитативом:

— Ме шувани, ме шувани. Ме шувани. — Засмеявшись, крутнулась на месте и, подскочив к маме, стала ее обнимать и целовать. Мама с радостью позволяла ей делать все, что та хотела.

Мы с мамой в растерянности так и стояли молча, так и не находя слов от такой бурной сцены. Наконец девочка успокоилась и села на диван. Я смотрел на нее и удивлялся. Только что была здесь сама страсть, оглушительное по своей силе наваждение, вихрь переходящий порой в смерч, а сейчас перед нами само смирение, монастырское послушание, глубоко несчастный ребенок, нуждающийся в немедленном утешении.

— Надо же какая артистка? Ты специально нам все это показала? Зачем?

Она меня не совсем поняла, но сделала вид, что сожалеет от сделанного только что. Так засмущалась, что даже покраснела, опустила свои ведьмовские глаза вниз, и голым большим пальцем ноги как бы в смущении стала ковырять в домотканой дорожке, лежавшей на полу, дырку.

— Наверное, она в тебя влюбилась. — Шутка у мамы получилась неуклюжая и она, понимая это, заторопилась исправить ее. — А ты что думаешь, только у взрослых любовь с первого взгляда бывает. Ошибаешься сынок, в детских сердцах иногда такие страсти кипят, что тебе и не снилось. Ох, что-то я не то говорю. Ты уже, наверное, и сам это знаешь, и какой-нибудь девчонке в классе проходу не даешь. Так ведь? Плохо, что у меня вот одни мальчишки рождались, а я так девочку хотела. От вас ведь откровенных разговоров не дождешься. А с девочкой по-другому. Вот как эта Лиза, всего то побыла в доме два часа, а уже как родная. Даже не хочется ее отдавать.

— А ты и не отдавай.

— Коль, ты, что такое говоришь. Как так не отдавать? Ведь там ее семья. Правда, насколько я ее поняла, то ни матери, ни отца она не помнит. В таборе она с тетей живет. И все время что-то бормочет, бормочет, да так жалобно. Сердце разрывается, слушая ее, хоть и не поняла ни одного слова.

— Так я и говорю, она колдунья, или учат ее этому цыгане. Ты же знаешь, что цыгане гипнозом владеют, внушить любую мысль могут, так запудрят голову, что сделаешь все, что они захотят.

Лиза вслушивалась в слова напряженно, и у меня создалось впечатление, что для нее не слова важны, а интонация, с какой их произносят.

— Вот ведь дьявол. А может она телепат и просто считывает мои мысли? Ведь говорить то она не может, а значит и понимать чужой язык тоже не должна по идее. Однако понимает.

Ну, Николай Сергеевич, опять двадцать пять. Опять вам всякая херня мерещится. Начитался фантастики, насмотрелся на своих чудотворцев и тебе уже вся эта галиматья чуть ли не в каждом встречном человеке мерещится. Даже в этом ребенке, то ведьма, то телепат. Ага, точно! Сам господь бог спустился в лице этой девчушки. Окстись, милый. Будь проще.

Мама, как оказалось, уже накормила ребенка, переодела ее в свою кофту, которую девочка, подвязав пояском на талии, превратила в платье, и сейчас видимо что-то определив и решив для себя, Лиза просто валилась на диван, засыпая на ходу. Мать перенесла ее на мою кровать, задернула занавеску и прошептала мне:

— Садись, перекуси, остыло уже все. Что-то вы там с отцом долго гуляли. Вовка поел и сейчас около вашей таратайки крутится. Ты бы его предупредил сынок, чтобы не дай бог чего не открутил. И так она на ладан дышит, а уж если Вовка там постарается, то вовек вам ее не собрать.

Перекусив на скорую руку все теми же блинчиками, но уже фаршированными мясным фаршем я выскочил на улицу. Возле машины стояли не только мой братишка, но и, как мне показалось, вся его футбольная команда. И не просто стояли, а активно пытались ее завести. Откуда-то взяли «ручной стартер» в виде заводной рукоятки и пытались прокрутить двигатель. Отвесив подзатыльник «знатоку» машин я выгнал всю эту шелупонь на улицу, и стал сам осматривать то, что было передо мной. Ни в той, ни в этой моих жизнях я не сталкивался с такой машиной. Тогда, как я уже говорил, у нас из техники был только мопед, а у меня машины стали появляться только после того как уволился из армии. Хотя на заставе и были машины, но я как-то к ним относился…, прямо скажем чисто иждивенчески. Всегда кто-то возил меня, и самое многое, чем я интересовался у водителя так это тем, что напоминал о необходимости тщательного проведения техосмотра перед выездом. Поэтому представившаяся возможность изучить для начала этот драндулет показалась мне стоящей и весьма своевременной. Я пока не решил еще, будем мы свой гараж делать или сарай Михаила приведем в надлежащий вид, но вот посмотреть, что там привез из запчастей отец, мне было интересно. Вовремя появившийся во дворе отец был хоть и навеселе, но вполне дееспособен, а увидев меня, сразу же постарался загрузить своими сомнениями.

— Коль, ну что? Подойдет нам этот гараж? Ничего лучшего поблизости я не нашел. Мне еще что понравилось. Мишка предлагает помощь свою. Он же токарь хороший, так вот он говорит, что любую деталь выточит для машины. Главное, чтобы кто-то старую деталь подготовил, чтобы было с чего копировать. Представляешь? Значит, нам не надо будет в депо нырять, деньги тратить. Нет, ему тоже придется за работу что-то отслюнивать, но я думаю, что гораздо меньше. Я, еще как следует, в машине не ковырялся, и не знаю, что конкретно менять придется, может нам токарь и не понадобится, но все равно хорошо, что уже имеется такой специалист.

Слушая отца, я радовался за него. Человек просто расцвел, он полон энергии, готов горы свернуть. И это тот же человек, о котором я по той жизни только и знал, что он работает водителем, а потом охранником после девяностых. И все! Тихий, спокойный, в меру пьющий, никогда не сказавший матери слова поперек. А сейчас? Его не узнать просто. Не знаю, я его сдвинул с места, не я, да это и не важно. Важно, что у него появилось желание жить, что-то делать, что-то пытаться изменить в себе. Это главное, это значит, что невольно я выполняю свой план. Я уже можно сказать изменил отца, брата, себя, в конце концов. И это здорово! Не известно, что будет дальше, но что-то изменится, это уже мне видно наглядно, и не только по отцу.

Отец продолжал обсуждать свои проблемы, и мне подумалось, что они стали не только его проблемами, они стали нашими. Его и моими, и они мне интересны.

— Пап, ты хоть покажи те запчасти что прикупил, интересно же.

— Точно! Давай смотреть.

Он вытащил большой мешок из кузова машины и, постелив на землю фанеру, стал аккуратно вытаскивать и раскладывать запчасти. Одновременно не прекращая рассказывать, перескакивая с гаража Миши, на самого хозяина, тут же вспоминая, как он искал эти запчасти по объявлению, и тут же начиная объяснять, какая из запчастей для чего нужна. Мне не было нужды задавать наводящие вопросы, он сам с огромным удовольствием все рассказывал и показывал.

Оказывается, к концу войны у нас в стране целых два завода производили сборку Виллисов, потом как я понял, из двух сделали один, засекретили его, так как он стал только для армии работать. Но вскоре и там перешли на другие машины. А вот запчасти оставались, и их по воинским частям много валялось на складских стеллажах, пока им ноги не приделали, и не стали продавать всем, кому только было нужно. Сейчас же эти запчасти можно только на армейских складах и надыбать, так как только там и встретишь эти Виллисы. Тот мужик, что продавал эти запчасти, был когда-то кладовщиком на таком вот складе, ну и естественно кое-что натаскал домой. Ну не может наш человек без того чтобы не поделиться с государством.

— У него есть даже прицеп к козлику, я имею в виду Газ-69, — продолжал рассказывать отец — предлагал его мне, но я сказал, что подумаю. Еще неизвестно что и как с машиной. Вот смотри, что он мне дал…

Отец показал мне карбюратор, я сразу почему-то так и подумал. Как-никак, но в училище нам права не просто так давали, кое-что мы там изучали и даже матчасть сдавали по Газ-69, кое-что в памяти по подобной машине у меня еще оставалось. Я стал перебирать другие запчасти, при этом смотрел на отца, а тот говорил название. Я увидел тут бензонасос, подфарники на облицовку радиатора, стекла на фары, отбойники на подвеску, крестовины и шарниры на рулевой вал и кардан, даже гайки, как сказал отец М-6, отметив, что они являются дефицитом. Еще какие-то резинки, шайбы, прокладки на двигатель, ремень на генератор. Он с сожалением констатировал, что у мужика есть и рессоры и две резины на колеса, но он их слишком зарядил в цене и отец не стал в этот раз брать.

— Вот глушителя у него нет, а этот вот, родной который, полностью проржавел, его уже не восстановить, придется поискать подходящий, а рессоры переберем и если есть сломанные, то придется докупать у этого старика по его цене, хоть и дорого запросил. А куда денешься? Надо.

Мы вместе с отцом еще долго разглядывали все, что ему удалось приобрести. Он все время старался увести разговор о стоимости всего этого добра в сторону, видно, что как металлом ему все это не отдали, цену называли вполне реальную, но не такую как ему хотелось.

— Ты матери не говори — наконец решился он объяснить, что там с деньгами у него вышло. — Я, если честно, не ожидал, что продавец так упрется. Вредный старик, ведь знает, что к нему вряд ли кто еще придет покупать его хлам, а все равно цену загнул…, ту еще. Но я тоже могу уговаривать, да и знаю я, что каждая деталь из себя представляет. Так что решили, в конце концов, этот вопрос. Я отдал ему тысячу четыреста рублей.

— Ну не так уж и дорого, я думал тысяч пять. — Решив поддержать отца, я добавил. — Деньги у нас есть пока. Поэтому думаю надо забрать и остальное все, что есть по этой машине, и даже прицеп. Он-то нам точно пригодится.

— Так что, мне прямо сейчас к нему идти? — Обрадовался отец.

— Нет, ты выжди с недельку, а потом сходи и сбрось цену больше чем наполовину, он, конечно, будет торговаться с тобой, но уже не станет поднимать цену. Ты все время ему говори, что только потому, что фронтовик хочет поддержать фронтовика и покупаю, мол, его никому не нужный хлам. Понял?

Провозились мы долго, остановились только тогда когда за мной зашел Сашка и напомнил насчет похода в кинотеатр.