Тетя Тоня приехала из Москвы несколько неожиданно. Я знал, что отпуск у нее до двадцатого ноября, а она приехала пятнадцатого. Приехала рано утром, поезд из Москвы так прибывал в наш город. И она, открыв своим ключом квартиру, смогла убедиться, что «охрана» спит. То есть — на страже. Мы с Виляном просидевшие почти до полуночи спали непробудным сном, пришлось тете нас будить.

Вчера мы с ним долго обсуждали, как нам быть дальше с Лизой. И Юрок и Вилян мне пытались доказать, что девчонку надо показать специалисту, что мы не в состоянии ее понять, и что мы можем просто ее загубить своими потугами, чему-то научить. Я уже принял решение, но подключить своих друзей к обсуждению этого вопроса был просто обязан. Не стоит за них постоянно думать, могут и привыкнуть. А мне нужно чтобы они еще и мыслить учились самостоятельно, и принимать решения, беря тем самым на себя ответственность за эти решения. Вот я вчера потихоньку и наталкивал его на мысль что показывать ее никому нельзя, наоборот ее надо пока что спрятать. Вилян, правда, так и не понял, как это спрятать. Он возмущенно мне так и сказал:

— Ты что Семеныч, хочешь, чтобы девчонка нигде не училась? Так она же в результате будет дикой, неграмотной ведьмой. Чем ты тогда лучше ее родственников цыган. Они хоть знали, чего хотели от нее, а ты, даже не зная, что хочешь от девчонки, тем не менее, пытаешься ее также как и цыгане оставить безграмотной невеждой. Или я чего-то не понял?

— Ну а ты-то сам подумал? Я тебе уже целый вечер пытаюсь помочь понять суть дела, а ты уперся, что ей надо учителя. Надо! Я разве против? Но где его нам найти? Учителя!

Я кроме всего еще был настроен сохранить ее талант не только ради науки, как они оба предлагали, я планировал совсем другое. Сохранить ее, и использовать ее талант в решении более глобальных задач. Именно так, а как иначе. Только глобальные, мы от скромности не умрем. Одной, из которой будет перестройка этой самой науки. То, что сегодня возле стОящих людей, действительно продвигающих науку в целом по стране, примазались многочисленные прилипалы, я в курсе. И пока в стране не наладится дело по поиску действительно необходимых людей, с мозгами и желанием что-то делать, то и прилипал с каждым годом будет все больше и больше. Целые научные институты будут делать только вид, что они занимаются продвижением науки в стране, а сами палец об палец не ударят в этом направлении. В отличие от своих друзей я понимал, что найти в настоящее время действительно нужного нам человека, который поймет сразу, что ему досталось в виде этой девочки, мы не сможем. Этот феномен может вырасти в очередную Джуну, которую в моем времени задолбали всякими научными изысканиями, пытаясь понять, что все это значит. Причем пользовались в основном при этом методом «тыка», как и положено несведущим в этом вопросе людям. Точно мне конечно не известно, так только, с ее слов, как по телевизору, так и по книгам, после того как забросили человека, посчитав, что это обычное шарлатанство. Слишком много и здесь «прилипал» работало. И самое многое, что можно понять из всей этой истории с Джуной — это то, что никто ничего в этой области не соображает, так как это и положено мыслящим созданиям. Хотя насколько мне помнится, было в 80-е годы работающее НИИ под Зеленоградом, где проводились опыты по внедрению в чужое сознание и программированию психики, даже название где-то подсмотрел: — «Научный центр психотроники». А в 90-е годы, так там вообще — как с цепи сорвались, чуть ли не при всяком научном центре стали появляться люди, пытающиеся познать непознанное. Но что конкретно там изучали, я не в курсе, только то, что из печатных изданий узнал, и все. Мне еще порой кажется, что вся научная братия, занимающая этими околонаучными изысканиями, все тем же всевышним были обречены, ничего не «усмотреть» в таких людях. Не знаю, врать не хочу. Одно мне понятно. Пусть не сразу, но учителя в школе все равно увидят, насколько необычна эта девочка и ее, в конце концов, запрут. Где ее заныкают, куда отправят, мне не известно будет, никто даже не потрудится об этом сказать, а еще вероятней, что и всех кто знал об этом феномене тоже….

Я это понимал, а окружающие меня люди нет. Вот я и добивался от Виляна и Юрка, чтобы они до этого «доперли» сами. Хотелось, конечно, чтобы они дошли до понятного и вразумительного решения, но никак у них не укладывалось в голове, что с девочкой могут поступить как с подопытной крысой. Ну не укладывалось в сознании, пусть лишь всего подростка, но уже Советского человека, что в стране свободной от капиталистической жажды денег любыми путями, могут появиться такие вот люди, которые захотят лишить счастливого детства девочку.

Вот и засиделись мы, обсуждая эту проблему допоздна. Я все-таки смог убедить Виляна, что вопрос этот еще предстоит нам долго решать в поисках решения. Главное, что он согласился со мной насчет Лизы — отдавать ее в обычную школу нельзя, это он усвоил все-таки правильно.

Время у нас до отбытия в школу еще было и пока пили чай, а я пил кофе, индийский, привезенной тетей в подарок мне лично, так как она заметила, что я его люблю. Нет не этот сурагат, под названием «индийский кофе», который как я помню, был основным в категории кофе на полках магазина «Березка» появившихся почти в каждом городе в канун Всемирного Молодежного фестиваля в Москве в 1957 году. Я даже будучи «бомжом» пил более солидный кофе, хоть и растворимый только, но на основе обжаренных кофейных зерен, а вот что такое сублимированный, как на упаковках писали, я так и не узнал тогда. Я был рад и этому, что привезла тетя в подарок, так как это значит еще и то, что она обо мне помнила. Помнила, не смотря на то, что времени, судя по ее рассказу, у нее там явно не хватало.

Тетя торопилась поделиться со мной своими успехами и, хотя присутствие постороннего человека ее сковывало, но главное она вкратце мне рассказала.

— Ты, Колюша, как в воду глядел. Я приехала не то, что вовремя, я там появилась как ангел хранитель. Для Костика конечно, да и в стариков как мне кажется, жизнь вдохнула. Мама Костика лежала в больнице, а отца его привезли домой, так как он собирался помирать у себя дома. Косте приходилось мотаться одному то к маме, то у отца около постели сидеть. Он хоть и нанял сиделку, но сам посуди, что она может. Утку подложить, да уколы сделать. Главное же в таком деле это когда рядом с тобой живая родная душа. Тут даже ничего не говоря больному, помогаешь одним своим присутствием. Когда я появилась возле умирающего папы Костика, он долго-долго смотрел, то на меня, то на сына, а потом сказал, что, по всей видимости, сын стал взрослым, раз сумел найти человека близкого ему и по духу, и по действиям. Не всякая женщина помчится за мужчиной, который уезжая, даже не позвал ее с собой и, не предложил руку и сердце. Ну, я его не стала убеждать, что Костя как раз и делал такие предложения, это я такая Фома неверующая, а он то, как раз на высоте был. Но я тогда поняла, что не стоит ему этого говорить. Тем более что Костя сказал, что родители и не ждали приезда сына. До его приезда пока мама еще могла ходить она и ухаживала за своим мужем. Раза два приходила бывшая жена Кости с дочкой. Она чуть ли не потребовала от его родителей, чтобы они все имущество движимое и недвижимое отписали в дарственной на внучку. При этом поносила своего бывшего мужа так, что даже терпеливая мама Кости не выдержала и выгнала ту из квартиры.

Короче, пока я там была, Костя подал на развод со своей бывшей женой, уговорил родителей написать дарственную, но не на внучку, а на него. Хотя они все так же отстаивали свою идею, что внучка им родная, но Костя пообещав, что не оставит без помощи их «кровиночку», раз родители так настаивают, уговорил написать дарственную на него. Когда они написали, и мы, пригласив юриста на дом, заверили документы, то Костя, даже не поставив меня в известность, написал дарственную на дачу на мое имя. Вернее его родители переписали, в знак того что я стала для них родной. Не знаю, что уж там на них повлияло, но думаю желание, чтобы он, сын, не помчался за мной опять на край света. Так что, я там уже и владелица дачи. Да она собственно и не дача в прямом ее понимании, а дом в пригороде, там и прописаться можно даже.

— Так что, оба родителя твоего Костика раздумали умирать?

— Не то слово, Коль, они настолько стали себя хорошо чувствовать, что загорелись на нашей свадьбе с Костей погулять. Как ни странно, но я им пришлась ко двору.

— Ну а что тут странного. Ты вполне себе привлекательная женщина, местами так и красавица — я при этом невольно скосил глаза на ее внушительно выпятившуюся под тонким халатом грудь, чем заработал от тети легкого шлепка по лбу — так что они поняли своего сына правильно. Ну а какие родители не хотят, чтобы их чадо, причем единственное, не был счастливым. Да приведи он страшилище в дом и то они согласятся, главное, что это нравится сыну. Разве я не прав?

— Может и прав, но я еще почувствовала, что они мной довольны. Но и я там старалась произвести хорошее впечатление. И еду на всех готовила, и убиралась, и постель меняла у всех, за стариками ухаживала, стирала, короче вкалывала, так как никогда дома не вкалывала.

— Тетя, ты молодец, делала все правильно, а почему раньше приехала, ведь отпуск то еще не закончился?

— Буду увольняться с работы, и продавать квартиру.

— Так она у тебя не ведомственная разве?

— С чего бы это. Нет, я получила квартиру от работы. Это так. Но, как и все, стояла в очереди. Получила ее пять лет назад и она полностью моя. Пусть и не новая, но зато почти в центре города. Могу обменять, могу продать. Хочешь, тебе продам? Ты же богатенький буратино. — Заметив, как я скосил глаза на прислушивающегося к разговору Виляна, она поспешила поправиться. — Отец твой, небось, зарабатывает неплохо, раз дом переделывать собирается. Вот вы и продайте то, что приготовили и купите у меня квартиру. Но предупреждаю заранее, мне деньги нужны сразу.

— Ладно, тетя, мы подумаем. Нам сейчас в школу надо, так что можно сказать, что вахту сдал.

— Какую вахту? Ах да. Тогда я скажу, что вахту приняла. Правда я не смотрела еще, что тут осталось после вашей вахты, но мы ведь не раз еще свидимся. Так? Племянничек?

Отец решил видимо воспользоваться тем, что мне не надо уже ночевать в квартире тети и попросил меня принять участие в ремонте машины. Я уже видел, что очистку от грязи и ржавчины частей машины они проделали, отец даже демонстрировал мне раму, которая была выполнена из какого-то блестящего металла и по идее коррозии не должна быть подвержена. Да и другие запчасти тоже мало проржавели, в основном были в грязи смешанной с маслом. Главное что они сумели сделать, так это то, что перебрали весь двигатель. Тут подтвердилась догадка отца. Двигатель действительно был чуть ли не новый, его лишь также очистили от старой смазки, поставили новые прокладки и все. Остальное было все целое и вполне работоспособное. Зато вот с кузовом предстояло много повозиться. Отец догадался поставить буржуйку в помещении, когда ремонтировали гараж, специально огородив ее от нечаянного попадания на нее горючих веществ. В помещении было тепло, но все-таки для покраски частей машины не достаточно высокая температура. Они красили, по мере готовности деталей, и от этого в гараже постоянно стоял запах краски. Когда я это почувствовал, то запретил это делать. На возражение отца, что без покраски не обойтись мне пришлось напомнить о технике безопасности:

— Красить надо, но будет лучше, если мы подготовим к покраске несколько деталей машины, затем их все покрасим и оставим сохнуть. Сами не будем присутствовать, только ты будешь присматривать за буржуйкой, чтобы в гараже была высокая температура.

— А ты, Коль прав, так будет лучше, а то я уже боялся, что кто-то из мальчишек отравится от запаха краски. Почему мне это в голову не пришло сразу? Ведь чего проще? Вот не подумавши и ребят, да и себя тоже чуть не сгубил.

Отец еще долго себя корил, и когда я предложил ему оформить официально аренду помещения у хозяина, даже не стал по своей привычке опротестовывать. Особенно когда я ему объяснил, почему необходимо так сделать.

— Вот ты пап сам подумай. Михаил неплохой человек, но это когда трезвый. А когда запьет? И денег не будет на продолжение банкета, что тогда?

— Ну а что тогда? Будет у меня просить.

— Раз ты ему дашь, другой, а потом скажешь, нет. И что? Что тогда сделает хозяин? Правильно. Он скажет тебе, чтобы ты отсюда выметался. Мало того он еще может и продать свой гараж кому-нибудь.

— Да не-е-е-т, Мишка на такую подлость не способен. Хотя кто его знает? Мы мужики все такие, когда под шафе, можем натворить таких дел….

— Вот, вот и я про это. Поэтому надо себя обезопасить. Или выкупить у него гараж, или оформить как положено, аренду.

Отец задумался, а потом мне предложил:

— Ты, Коль составь документ на продажу гаража и участка земли, на которой он стоит. Я попробую с ним этот вопрос утрясти. Если не продаст, то аренду придется оформлять. Ты опять прав, я даже и не задумывался над такой мелочью. Мы-то с ним договаривались, что я его мотоцикл отремонтирую и все, денег он не просил. А вдруг захочет?

Я не стал ему говорить, что дело с продажей части участка с гаражом может и не выгореть, по крайней мере, официально. Разве только как бы между собой, что-то типа договора на куплю продажу оформить. Михаилу и ни к чему заморачиваться со всем этим делом, ему вполне хватит той бумаги, что мы ему подсунем. И я решил, что так и сделаю.

Ну, а с ремонтом мы еще повозимся долго. Если рассказывать, что и как предстоит делать с машиной, то получится учебник: «Делай сам Виллис». Сначала полная разборка, потом полная зачистка от ржавчины и грязи. Определение, что можно использовать, а что придется менять, потом покраска подготовленных деталей, а перед покраской покрыть грунтовкой. Разобрать полностью кузов, до подрамника. Также определить, что заменить. И все это из подручного материала, а его нет в наличии. Вот тут мне как всегда вовремя пришла в голову мысль, и я поспешил ее озвучить отцу:

— Пап, а как ты смотришь, если устроишься на работу охранником на свалку металлолома?

Отец даже не спросил, зачем? Он сразу понял и лишь уточнил.

— На какую свалку?

Их у нас действительно было три и все около подъездных железнодорожных путей.

— Естественно на ту, что ближе к нашему поселку. Ты не забыл, что выразил желание, заниматься ремонтом машин? А откуда легче всего достать металл, да еще и листовое железо. Его купить трудно, именно такое как нам вот сейчас, на Виллис надо. А там, по всякому, куски такого найти проще. И главное, там посменно можно работать, а если возникнет такая необходимость, то и со сменщиком можно договориться на подмену. Платить ему деньги, и он будет вместо тебя дежурить. Зарплата то там небольшая. Значит, и ему будет выгода, и тебе. Ну не всегда конечно, только тогда когда возникнет необходимость. Ты же планируешь заниматься ремонтом машин? Ну вот. Зато будешь при рабочем месте, никто тебе и слова не скажет, что ты не работаешь.

— И мать успокоиться, не будет попрекать, что я лодырь. — Добавил отец, и как я понял, он уже принял мое предложение. Поэтому покрасив все, что успели подготовить, мы дали себе отдых и уже мальчишки по вечерам не торопились в мастерскую. На удивление их всех захватил процесс реставрации автомобиля, им нравилось возиться с железками. По мне так я бы лучше книжки читал, честное слово. Ну, так каждому свое, кому кататься, а кому и саночки возить. Но и машину знать для мальчишек хорошее дело, так что пусть и дальше возятся с ней. А работы тут еще делать, не переделать. Тут не только подварить, подправить, подкрасить, обработать швы, загрунтовать, провести антикоррозийную обработку — это можно считать семечки. Тут и другой более серьезной работы много предстоит. Нет, я, конечно, могу походить по магазинам в поисках той же грунтовки, или шпатлевки, но вот возиться с железками — это не мое.

Хватало и других забот. Мне не нравилось то, что в школе никто из дирекции не поднимал вопрос о новом тренере по боксу. Мы успели позаниматься всего полгода, и для нашей команды этого было явно не достаточно. Научил тренер нас немногим правилам и приемам ведения боя, спасибо конечно и за это, но то, что это всего лишь азы, мы отлично понимали. Мы не успели даже получить юношеские разряды, а по моим планам уже в этом году каждый из нас должен был его получить. Мне присвоили разряд по итогам соревнований, но это для меня было маловато. К концу школы у нас не ниже первого разряда должно быть, так, во всяком случае, я планировал. Поэтому и не хотелось перескакивать с одного вида спорта на другой, но, по всей видимости, придется. На горизонте никакого, даже завалящего, тренера по боксу не видно. Да и кто пойдет на мизерную зарплату в школу. Только если как на дополнительную подработку. Да и не так уж много в нашем городе тренеров хороших, особенно по боксу. Вероятно, именно поэтому к Федотычу пристали с предложением перейти на взрослую команду. Вот только непонятно мне, ну отказался человек, так что, за это надо было убивать? Скоты, беспредельщики…, ну ничего отольются кошке мышкины слезы. Я этого не оставлю просто так, с ментов не слезу, пока результата не увижу. А это возможно будет только тогда когда я стану совсем своим в их коллективе. Надо идти к ним, узнавать, как там дело двигается. Давыд вроде закончил прием в отряд, вот все хором и пойдем. Заодно и узнаю про спортивные дела.

Договорившись по телефону о дне, когда можно привести пионеров отряда ЮДМ на знакомство с жизнью и деятельностью милиции в виде нашего РОМ, а также с дирекцией о представителе школы, мы вскоре и заявились к ним в гости. То, что представителем школы окажется наш физрук я и не сомневался, но и восторга от этого тоже не испытывал. Зацикленный на сдачах норм «ГТО», причем обязательно первой ступени он на всякие дополнительные спортивные школьные секции смотрел как на ненужную и мешающую его целям обузу. Даже второй преподаватель уроков физкультуры, которой была молодая, хорошо сложенная девушка, приехавшая недавно в наш город после окончания института физкультуры, была больше заинтересована в таких вот дополнительных спортивных секциях. Но она была приверженкой спортивной гимнастики и успешно стала пропагандировать ее в школе. Я уже подумывал о том, чтобы перейти в ее группу. Ведь у нас в команде спорт не самоцель, главное физическое развитие мальчишек, ну и как получение дополнительного бонуса при поступлении в институт — наличие спортивного разряда. Я уже принял решение, что мы все после окончания школы постараемся попасть в Москву и там поступить в высшие учебные заведения. То, что все институты имеют свои приоритеты в спорте мне тоже не в новинку, но подстроиться под вкусы предполагаемых институтов мы тут в нашем городишке просто не в состоянии. Нет возможности получить бонус в виде высокого спортивного разряда именно той направленности, которая нужна учебному заведению. Нет, и не будет. Поэтому будем исходить из того что есть. Самое простое это конечно легкая атлетика, тут всегда будем в «сиропе», но я и раньше не любил эти виды спорта, мне они еще в военном училище опостылели, так и сегодня я не настроен был мальчишек толкать в то, что сам не люблю. Бокс как спорт меня особо тоже не прельщал, но тут уж по необходимости получилось — драться, мальчишек надо было научить. Я если честно затолкал бы ребят в многоборье. Мне всегда импонировало то, что здесь человек получал полезные навыки и совершенствовался в физическом развитии более многопланово, чем, если бы занимался каким-то одним видом спорта. То, что нам и надо было по моим планам. Я даже увлек своих пацанов репортажами с прошедшего чемпионата мира по пятиборью, который проходил с 25 по 30 сентября и мы все вместе переживали, что нашим спортсменам предоставили плохих лошадей и в результате конные состязания наши спортсмены проиграли. Зато также все вместе обсуждали и радовались победам в других видах проходящего соревнования по пятиборью. И когда «наши» в командном зачете заняли первое место и чемпионом в личном первенстве стал наш, Советский спортсмен, двукратный чемпион мира Игорь Новиков были на седьмом небе от восторга. То, что он состоял в лиге Ереванского «Динамо» никого не смущало. Это был наш человек. Представитель СССР.

Здесь, в нашем городе, пятиборье не котировалось. Я думаю в основном из-за того что материальная база не позволяла. Верховая езда, фехтование, стрельба, кросс, командное первенство — все это по отдельности еще как-то могло быть, а вот все вместе, нет. Ну, на нет и суда нет. Будем посмотреть, что можно с наших шефов выжать, в плане спорта.

Физрук, отправившийся вместе с нами, явно был настроен против любых дел с милицией. В какой-то степени я его понимал, я тоже всегда был сторонник отдаленного знакомства с «внутренними органами», как-то чаще старался вместо личного знакомства обходиться книгами, где наши доблестные сотрудники милиции успешно и очень энергично выступали в роли поборников справедливости, законности и неотвратимости наказания за совершенные деяния против людей. Хрущев хорошо прошелся по всяким «отклонениям» и «злоупотреблением» народных защитников. Это, а также и освобождение невинно осужденных Сталинским режимом людей привело к необузданной жажде дорвавшихся до трибуны будущих диссидентов облить грязью все, что делалось при Сталине. И все это вместе взятое настолько подорвало уверенность людей в чистоте и порядочности всех органов, работающих раньше для блага государства, а значит и их, людей тоже, что стали видеть в них чуть ли не поголовно врагов государства. Так что моя инициатива связать пионеров, будущих строителей коммунизма, с организациями, где могут быть чуждые нашему государству люди, было, по крайней мере, смелым поступком. А для нашего РОМа, то есть районного отделения милиции, было хоть и хлопотное, но весьма нужное мероприятие. Только этим, я оправдал то внимание, которое стали уделять нашему появлению в здании милиции. Нас встретил сам начальник, майор Груздев, его заместитель капитан Силантьев, старший лейтенант Туманов и два сержанта, которых нам почему-то не представили. Заведя в красный уголок, где все мы едва-едва поместились, майор целых полчаса нас мариновал своей эрудицией в деле строительства коммунизма во всем мире, вспоминая чуть ли не через предложение в подготовленном тексте своего выступления наших врагов, как внешних, так и внутренних. В конце концов, он определил, что мы станем активными помощниками в деле искоренения недопустимого поведения детей на улице, в общественных местах, в деле профилактики недопущения распития спиртных напитков ребятней. Все наши пионеры внимательно слушали политинформацию и исподтишка рассматривали грозных милиционеров, о которых они частенько от людей слышали несколько неприятных прозвищ в виде «мусор», «мент», «легавый». Но вот то, что в случае опасности любой человек в первую очередь обращается к ним за помощью, они знали точно. Не их вина, что половина людей в СССР, так или иначе, связана была с милицией, и, как правило, не по хорошим делам, и зачастую ничего кроме негатива от этого не испытавшие. От того как нас встретят в райотделе будут зависеть наши дальнейшие действия, а то, что наша инициатива как раз и будет способствовать тому, что эти дети уже не станут плохо думать о людях, в синей форме, я уверен. Мне так думалось почему-то, а как будет на самом деле…, сие не ведаю. Вседозволенность, а милиция ее, в конце концов, заимеет, до благих дел не доведет. Разрушит души, превратит их в мелочных, собирающих «дань» со старушек, торгующих своими пожитками или выращенными с трудом на огородных грядках огурцами, «деляг». С девиц, вынужденных торговать своим телом, которых они превратят в современных «рабынь» и будут скрупулезно брать проценты за разрешение «работать» на их участке. Заменят бандитов, крышующих мелких предпринимателей, которые вынуждены сутками, находится в своем ларьке, чтобы заработать и себе, и «тому» парню, несчастные рубли. Я уж не говорю о мафии под названием «ГАИ», «ДАИ» и других подобных организациях появившихся во всех постсоветских государствах, где «заработанные» деньги делят на всю организацию, начиная с рядового и заканчивая генералом. Это все в будущем, сейчас у милиции другие приоритеты и появляющихся нездоровых элементов в своей среде безжалостно изгоняют. Примером того что в нашем РОМ именно так и обстоит дело, стало то, что лейтенанта Кличко по рапорту начальника, сняли с должности и перевели в колхоз участковым. Плохо только, что перевели именно в тот колхоз, где одной из бригад была именно та, где на должности слесаря был мой отец. Я моментально это просек в ходе разговора с Тумановым и сделал для себя отметку на будущее. Ведь как всегда в таких случаях бывает, что «бутерброд падает именно маслом вниз», и вероятнее всего его заинтересует такой факт, как левые рабочие в бригаде. Хоть у отца и другая фамилия, но кто его знает. Хоть он и не ОБХСС, но вдруг нароет. Обида и злость помогут лейтенанту отличиться.

Порадовало всех нас известие, что задержали подозреваемых в убийстве нашего учителя. Туманов меня поблагодарил за наводку. Оказалось, что в этом деле замешаны именно люди с городской группировки, где в последнее время собралось немало выходцев или как они сами говорят «откинутых» парней с зоны. В глаза следаков, наблюдавших за этой группой подозреваемых, бросился молодой парень носивший брюки клеш. А по рассказу мальчишки как раз именно эти брюки он и запомнил, когда эти парни разговаривали с тренером. Сами по себе брюки ничего, конечно, не решали, подобные брюки могли носить немало людей, но установив наблюдение за обладателем столь малозаметной улики, узнали место, где собирались и решали свои дела эта братва. Их взяли на другом деле, при попытке ограбить продуктовый магазин. И при допросе выяснили, что и в убийстве Федотыча тоже замешаны они.

Это сейчас Туманов мне рассказывал кратко и без эмоций. Но я понимал, сколько труда вложили в это расследование милиционеры нашего РОМ. Частично он и подтвердил это, попросив меня пока ничего не рассказывать никому, так как следствие еще идет и доказательств пока немного. Брать на себя убийство никто не хочет, то, что с испугу парень признался в участии совершенного нападения, еще ни о чем не говорит. Как признался, так и откажется на суде. Нужны доказательства, а их пока немного, как и свидетелей. Одни дети, а их показания не всегда принимаются на веру. Просьба Туманова по оказанию помощи, мне представилась вполне выполнимой, нам он предложил опросить людей в поисках свидетелей.

— У вас это хорошо получается. Мы хоть и прошлись по ближайшим от места преступления домам, но пока так и не нашли очевидцев, или люди просто не хотят оказывать нам помощь. Вот ты своих мальчишек и настропали на поиск таковых. — Туманов внимательно следил за моим лицом пытаясь определить мою реакцию на его просьбу.

— Сергей Васильевич, уже одно то, что вы задержали преступников, пусть пока и без достаточных доказательств по этому, конкретному делу, для нас хорошая новость. И я постараюсь вам помочь. Мы с ребятами прочешем этот район, и надеюсь, что искомый свидетель найдется. Я тоже думаю, что не может не быть таковых, ведь девчонки орали очень громко. Ну не может быть такого, чтобы никто не выглянул в окно, чтобы посмотреть, кто так орет и почему. Я правильно мыслю?

— Николай только ты попроси мальчишек, чтобы они это делали не заметно, вы же не следователи и заниматься подобными делами вам не положено. Как это сделать, вы, я думаю, лучше меня сообразите. Главное найти такого свидетеля, а уж в разработку мы его сами возьмем.

— Вот и отлично — порадовался Туманов в ответ на мое молчаливое согласие с его словами — и ладушки, но это к сегодняшним делам не относится, сегодня нам надо определиться, что от нас, от милиции, требуется в деле вашем. Я имею в виду вашу ЮДМ. Кстати название мне как-то не симпатично, может что-то другое придумать? Нет, я понимаю, что при официозе нам придется так вас называть, но между собой давай ка что-то другое придумаем.

Я хоть и не понял, почему ему не нравится наше название но, тем не менее, тут же по ходу разговора предложил называть отряд по имени командира.

— Давыдовцы, говоришь. Тоже длинновато и не совсем к месту. Может…, хотя вот, называют же Тимуровцев по имени своего командира. Так что и тут пойдет. Так и будем ваших Юдомовцев называть Давыдовцами, нет, не так, Давыдовские. Пойдет?

Мне это было не столь важно, и я согласился. Давыдовские, Солнцевские, какая разница как бы не называли, лишь бы в печь не сажали, так у нас, у русских, думают. Я так и ответил старлею: — Как бы не называли, главное, чтобы не забывали — этого я боюсь больше всего. Не знаю как у вас, в вашем РОМ, обстоит с этим, но ведь не секрет, что обычно с уходом человека занимавшегося подобными делами в сторону, пропадает и желание этим заниматься. Даже само начинание глохнет, и у других уже нет ни инициативы, ни возможности продолжать такое мероприятие. Не получится ли и у нас с вами подобное?

Туманов скривился, как будто лимон прожевал.

— Здесь люди ответственные работают, так что я думаю, все хорошо будет.

Я стал подробно объяснять, что же нам надо от этих занятых людей.

— Товарищ старший лейтенант, вы уж возьмите себе на вооружение, что мы — это не посторонняя для вас организация. Мы, уже можно считать, в вашем коллективе. Поэтому и вам, наверное, стоит нас называть своими людьми, а не так как вы тут…, пытаетесь все время отделить нас от вас. Мы это вы, и наоборот. Вы согласны со мной?

Туманов вновь оценивающе посмотрел на меня, затем засмеявшись, сказал:

— Ты, Николай, меня поражаешь все больше и больше. И ведь действительно, ты прав. Буду вас считать в нашей конторе своими людьми.

Я удовлетворенно покивал головой и продолжил говорить, что же нам надо от милиции. Особо я стал напирать на необходимость научить парней обращению с оружием.

— Не понял. Зачем вам с оружием знакомится? В ГТО же у вас входит стрельба из мелкашки, хватит вам и этого.

— Во — первых — это только в старших классах практикуется. Во — вторых — мне хочется, чтобы наши ребята испытывали интерес и с удовольствием с вами тут общались. А чем можно заинтересовать мальчишек, да и девчонок тоже? Оружием. Возможностью подержать его в руках, разобрать, собрать. Ну и если представится такая возможность, то и пострелять.

— По мне так это лишнее. Ну да ладно, поговорю с командиром, если даст добро, то будем проводить такие занятия. Но не обещаю насчет стрельбы. Это связано с арендой тира. Ты же в курсе, что он у нас в городе один, и тот на оружейном заводе. В гор. отделе есть что-то наподобие тира, но нас с вами туда не пустят. Кстати, а где ваши школьники из мелкашки стреляют?

— Так старшеклассники ездят на воинское стрельбище, и это бывает только весной, а тренируются они владеть оружием без стрельбы во дворе или в спортзале.

— А что подвала в школе нет что ли? Обычно там и оборудуют тир школьный.

— Нет, нет такого подвала. Школа то построена ого-го как давно. Это новые школы строят с подобным подвалом, а у нас он обычный и выглядит как коридор, там не развернешься. Отпадает. Вот спортзал у нас хороший, недавно построили, так что даже вы можете приходить поиграть в баскетбол или волейбол. Я вот еще хотел у вас спросить что?

— Ну, ну, давай спрашивай.

— Вы же знаете, мы потеряли нашего тренера, а замену найти не можем. У вас в наличии никого не просматривается?

— Ты знаешь, у нас это тоже вопрос сложный. Наших парней тренирует мастер спорта по самбо, но он один на все три райотдела и горотдел. Занят, короче, сильно. Поэтому его на вас я не уговорю. Надо подумать, вспомнить. Может из фронтовиков, я имею в виду, с разведчиков кого можно будет подыскать. А что, пускай старенький будет, у вас тоже был хромой, и ничего справлялся. И неплохо справлялся, насколько я знаю. Раз им заинтересовались взрослые парни, да еще так нехорошо, то значит, дядька был хорошим тренером. Такого я конечно не найду вам, но постараюсь что-то подыскать. А вам обязательно по боксу надо?

— Желательно конечно, не хотелось бы на что-то другое себя настраивать, но если не будет боксера, то можно что-то другое. Но не совсем старика, хотя…, и среди них можно встретить стоящего. Ладно, пусть и старик, но главное чтобы он хотел с мальчишками заниматься.

Пока я вел разговор с Тумановым, наших ребят провели по зданию, показали дежурную комнату, объяснив, что именно сюда приходит вся информация о происшествиях, договорились, как проводить занятия и самое главное, где проводить. Давыд, как мы и договаривались, попросил, чтобы занятия были в школе, так удобнее собирать школьников.

Вместе с политинформацией, заслушиванием нашего плана работы и экскурсией по коридорам РОМ, мы затратили три часа, и вскоре, попрощавшись с шефами, отправились по домам. Физрук поговорил с начальством отдела и, не сказав нам ни слова о результатах, дал добро на то, чтобы мы разошлись по домам.

Я решил, что раз я уже в городе, то зайти к тете сам бог велел и направился к ней, даже догадался передать матери через Давыда, что заночую у тети. Я рассчитывал, раз день клонится к вечеру, то она должна быть дома. Так и оказалось. Обрадовавшись моему появлению, она тут же бросилась накрывать на стол, чтобы покормить родственника приготовленным ужином. Я всегда отмечал — готовить она умеет, и все, что мне приходилось попробовать у нее дома, мне всегда нравилось. Вот и сейчас. Казалось бы, обычное жаркое, в этом блюде придумать что-то необычное трудно. А у нее нет, она придумала. Сделав не просто жаркое, а татарское азу, как она мне представила свое творение, она так его расписала, что, даже не попробовав это блюдо, уже станешь слюнки пускать. Я же не только рассказ выслушал, как она все это готовила, какие ингредиенты добавила, и какую приправу, я во всю это уже ел. Вкусно. Я так и сказал это довольной тете, и, попросив у нее кофе, стал, наслаждаясь напитком слушать более подробный рассказ о ее поездке в Москву.

Нового она ничего почти не добавила, только более подробно рассказала о своих новых родственниках. Особенно меня заинтересовало то, что ее будущая свекровь работала до ухода на пенсию преподавателем в экономическо-финансовом институте и неплохо, как поняла тетя, разбиралась в финансовых делах страны и тем более города Москва. Она и свою кандидатскую защищала именно по теме связанной с финансовым обеспечением коммунального хозяйства города.

— Можно ли рассчитывать на помощь пожилой больной женщины в вопросе поступления в высшее учебное заведение? — Такой вопрос я задал и себе и тете.

— Вряд-ли, она уже года три как ушла от дел, а тебе еще учиться и учиться. Я тоже закинула удочку насчет помощи в трудоустройстве моем в Москве. Она обещала поспособствовать. Не знаю, сможет что-то сделать, не сможет. Больно уж она сдала за последние года. Костик так и сказал мне, что когда уезжал из дома, она была вполне здоровой и шустрой женщиной. Видимо размолвка с сыном, да и с внучкой…. Они хоть и говорят что она дитя их семьи, но видимо слова сына, что это не его дочь, тоже мимо их внимания не прошли. Так что, особо рассчитывать на помощь не нужно. Человек на ладан дышит, а ты хочешь какую-то помощь дождаться. Хорошо еще, что теперь все нажитое этой семьей достанется не этой…, прошмандовке, а Костику.

— Так и тебе что-то вроде обломилось? Ты что-то там говорила насчет дачи?

— Это все Костя. Он почему-то решил, что такой подарок меня задержит возле него. Глупый. Я и без этого от него никуда не уйду. Зачем от добра добро искать. Да и не в моих правилах шило на мыло менять. Меня в нем все устраивает, а что не устраивает, так я исправлю. А насчет дачи — так и не решила еще, что с ней делать. Наверное, продавать будем. Машина есть, будем ездить на природу, или когда отпуск, то по городам будем путешествовать. На даче же надо вкалывать. Огород там, как я посмотрела, немаленький. Забот требует и он, и сам дом. Так мало этого, там, в местном колхозе требуют, чтобы отрабатывали и у них свою землю. Я еще точно не знаю, каким образом это делается, но представь себе — это оказывается обязательно, иначе могут отобрать землю в пользу колхоза. Чума, короче, с этим домом. Ни я, ни Костя заниматься таким делом не сможем, да и некогда нам будет подобными делами заниматься. Вероятней всего, будем продавать.

Я, слушая тетю даже немного испугался. У меня на эту дачу уже давно планы появились, и продажу ее я в этих планах не предусматривал. Я задумался. То, что за участком и домом необходим уход, понятно, так же как и то, что ни тетя, ни тем более Костя этим заниматься не станут. Отправить своих родителей туда? Нет, нельзя. Я-то должен вместе с мальчишками учиться в школе. Я не хочу их бросать, а меня мать одного здесь не оставит. Пока, не оставит. В тоже время спрятать там девочку Лизу было бы совсем не плохо. Пока жива будущая свекровь моей тети, можно попытаться уговорить ее заняться обучением девочки в домашних условиях. Хотя при сегодняшних реалиях уберечь от чужого глаза даже на дачном участке будет трудно. Найдутся люди, которых заинтересует вопрос, почему девочка не посещает обычную школу. У меня, правда, нарисовался план как Лизу узаконить в положении иждивенца — инвалида. Мы с мамой уже побеспокоились по этому вопросу, возможность состряпать такие документы вроде как наклевываются. Найти врача, который за деньги сможет выдать документ о необходимости изоляции «больной» девочки, можно, даже в эти вот времена, когда такое считалось аморальным и коробило слух Советских людей. То, что на дому она получит знания хотя бы в пределах шести летнего образования, я не сомневался. Я в курсе, что такое практиковалось для больных. Учителя только найти надо постараться, а уж дальше продолжить учебу ей можно будет и в обычной школе. Я думаю, повзрослев, она поймет, что афишировать свою уникальность ей ни к чему, сама поймет, ну или с моей помощью, и уж наверняка научится скрывать свои способности и сможет держать себя в рамках обычного ребенка.

Значит что? Значит, первое, что надо будет сегодня решить — это договорится с тетей. Пусть дача пока так и остается на месте без всяких официальных продаж, я же, имея золото, могу ее выкупить. Документы оформим, когда я стану дееспособным. Затем рассказать тете про Лизу. Придется ей кое-что рассказать про ее таланты, иначе не поймет, почему надо скрывать девочку от общества. И так, начнем:

— Тетя ты как думаешь, мне стоит после окончания школы поступать в институт?

— Николка! Ты что ерунду спрашиваешь? Обязательно надо. Я тебя уже сейчас вижу директором банка. Так что тебе прямая дорога в финансовый. Я тебе помогу, ведь я же хоть и закончила всего лишь техникум, но практика у меня солидная.

— Подожди тетя, не спеши. Я к тому, что мне же надо будет, где-то жить все то время пока учиться буду?

— Что за вопрос, я думаю, что уж для тебя мой дом всегда будет и твоим. Или ты сомневаешься в моей к тебе расположенности. Да я тебя как сына люблю. Жаль, что боженька мне не дал сына — она готова была уже и всплакнуть, но я поспешил ее от этого уберечь.

— Тетя, а если ты продашь дачу не кому то там, а мне. Денег у меня нет, но есть золото. Ты же в состоянии будешь его продать в случае необходимости? У тебя же не горит с деньгами. А золото как ты говорила, всегда в цене останется. Как тебе такой вариант?

— Вариант подходящий, но боюсь у тебя золотишка маловато. Дом в пригороде Москвы стоит много.

— Ну не больше же денег. Кстати я так и не услышал, где эта дача у вас там находится, в каком таком пригороде, где и московская прописка имеется?

— Нет, не московская. Деревня Сосенки, Ленинского района московской области, а находится она у калужского шоссе. Рядом деревни Макарово и Прокшино. Все они к московской области приписаны. Километров двадцать пять от дома Кости всего. Отец там родился его, ну и жил естественно там, пока не переехал в Москву. Продавать не стали, вначале там жили родственники Кости, бабушка вроде как. А потом, как загородный дом, для себя оставили. Но я всего раз была там, и пока не в курсе, как там и что. Одно знаю, дом хоть и старенький, но жить в нем можно, сад там хороший, вода в колодце. Короче дом, обычный дом, как и в любой деревне бывает. Крышу подновили, железная крыша стала, раньше, как Костя мне рассказывал, была из досок сделана и от времени сгнила. Народа в деревне мало, мужики во время войны почти все кто не был призван в армию, ушли в ополчение, и почти все погибли под Москвой. А раньше деревня эта была селом, Соснино называлось, и принадлежало московскому Симонову монастырю. Еще в 1672 году там была построена деревянная церковь Казанской иконы Божьей Матери. Потом в 1897 году переделали в каменный Успенский храм. Сейчас там, в храме, толи склады какие-то, толи контора какая-то, не знаю, врать не буду.

Я внимательно слушал тетю и уже прикидывал, что до города добираться придется самим, автобус пока вряд ли там ходит, и электрички тоже не просматриваются, значит, нам придется подумать о своем транспорте. Ну, это вопрос будущего, а вот как бы нам эту дачу в собственность свою превратить. Тут надо сейчас с тетей обговаривать, потом может и поздно будет. Да и поселить туда придется кого-то, я, пока не окончу школу, из своего города никуда не стронусь. Вот ведь черт, одно хорошо, зато другое плохо.

— Тетя, главное ты должна усвоить, что дом этот мне будет нужен, я хочу потом переселить и маму с папой туда.

— Так давай, и сделаем это, зачем откладывать. Хотя нет, ты прав. Школы то там нет, вернее далеко от деревни. Тебе будет трудно учиться там. Правильно, однако, ты мыслишь, племянничек. Не зря я тебя умненьким — разумненьким зову. Хорошо, давай сделаем так. Ты приносишь мне весь твой «клад», мы с тобой примерно прикидываем, на какую сумму он тянет. Нет, я не собираюсь его показывать своей начальнице. Не беспокойся. Ей это знать не обязательно. Это наша с тобой тайна, вот и останется только нашей. Я возьму его с собой в Москву. Там будет видно, что и как с ним делать. Заодно я узнаю, что стоит этот домик в деревне. Вряд ли очень дорого, хотя земли возле Москвы дорожают и дорожают. Так что твои вложения могут со временем утроиться. Главное с колхозом договорится, и насчет документов, тоже надо будет все основательно узнать. Короче, я все это узнаю и тебе, потом, сообщу. Вот только кто будет там сегодня жить? Я тебе говорила уже, что нам с Костиком это совсем не надо. А оставлять дом без присмотра нельзя, разворуют и растащат. Это как пить дать.

— А если…, — продолжал я гнуть свою линию. — Родители твоего Кости совсем не ходячие, их нельзя там поселить? Сама подумай, воздух, природа, им там самое место.

— Ну, не знаю, не знаю. Это же опять для нас с мужем забота, да еще какая. Но я поговорю, может они и согласятся. Но к ним все равно человека приставлять надо. Кто-то должен за ними смотреть. Тут совсем недавно умирать собрались, а мы их от себя вроде как отколоть хотим. Могут не понять, и обидится. Так что на всякий случай ищи, кого туда поселить можно будет.

— Понимаешь, есть тут у меня человек, но тоже пока под вопросом.

Я стал рассказывать тете всю эпопею с Лизой, что заняло много времени. Я особо не стал рассказывать, почему я так участлив в судьбе этой цыганочки с русским лицом. Я только сказал, что их необходимо спрятать, так как и ее тетю и саму Лизу ищут их родственники. А когда сказал, что те хотят убить их, то тетя Тоня вмиг всполошилась.

— А если они и там их найдут, да еще и убьют, или еще хуже спалят нахрен дом? Ты представляешь, что будет?

— Вот поэтому я хочу, чтобы они из дома не высовывались, даже девочку, ни в какую школу не пускать. Там была бы весьма кстати, твоя свекровь, стала бы учить Лизу по школьной программе.

— Что-то наворочено у тебя все получается. Давай колись, почему ты так в девочке заинтересован. И не говори, что она вам стала как родная. Тут явно что-то другое. Рассказывай.

Мне и хотелось посвятить в дела мои тетю, и в тоже время было как-то не по себе, от одной только мысли, что она мне может не поверить, не говоря уже о том, что не сможет понять моих целей. Если же рассказать что-то придуманное, то может опять поймать на лжи, что будет еще хуже.

Нет, говорить о себе, так как это есть на самом деле я все-таки не стану. Ни ей, ни кому-то еще. Я, как и хотел последнее время, буду выдавать себя за провидца. Вот и попробую все это на моей тете, посмотрю, как это пройдет и пройдет ли вообще. Да и про Лизу придется рассказать более подробно.

— Ты знаешь, тетя, не хотелось тебя посвящать в мои дела, у тебя и своих дел полно. Но видно придется. Только тут, как и с золотом, должно остаться между нами, даже Косте не надо рассказывать. Начну с Лизы. Понимаешь, она цыганка, пускай и наполовину, и не похожа внешне, но цыганка. Они, как ты, наверное, знаешь, на генном уровне имеют способности, или предрасположены к ним, или просто за годы вынужденного приспособленчества к действительности у них выработались определенные способности. Гипноз, умение внушить людям то, что им надо, умение даже читать мысли собеседника, или просто угадывать их по мимике лица. Мы с тобой даже не можем представить, на что способны эти люди, и они это скрывают, это своего рода оружие в их борьбе за выживание. Вот и у нашей Лизы имеются в наличии такие способности. Открыть их для науки и отдать девочку на опыты я не хочу, так же как и отдать ее цыганам. Поэтому и возникла такая надобность, как спрятать ее от всех. Пока не подрастет. Потом уже станет понятным, что с ней делать. Сейчас же ее надо просто спрятать. Ты это понимаешь?

Я, почему-то думал, что тетя если и не в шоке будет, то хоть удивится, но получилось, что она меня удивила, а не я ее.

— Ну а чего тут не понять. Я в курсе, такие люди, как твоя Лиза, есть, мне даже моя свекровь про такого человека рассказывала. Хочешь, расскажу?

Я заинтересовался. И отложив дальнейший свой рассказ, попросил рассказать, о чем там ей поведала ее новая родственница.

— Она родилась и прожила до замужества в Ленинграде, в частном доме на окраине города. — Тетя немного волновалась, рассказывая, видимо боялась, что я ей не поверю. — Так вот, там у нее есть соседка, волшебница. Ну, может не совсем уж волшебница. Но, то, что она ей показывала, выходит за рамки возможного. Для обычного человека во всяком случае. Поэтому свекровь и назвала ее волшебницей. Представляешь, она может определять цвет с завязанными глазами, даже читать. Находить спрятанные предметы, слышать разговор на расстоянии, перемещать предметы по столу. Все это она показывала свекрови, когда та приезжала к родственникам, ну а она мне рассказала, и я верю теперь, что такое может быть.

— А как зовут эту волшебницу?

— Свекровь мне называла ее имя…, постой, вспомню. Она еще пошутила, что имя Ленин выходит, если наоборот читать.

— Нинель Кулагина?

— Точно! А ты откуда знаешь?

Я слышал в прошлой жизни и про такую знаменитость. В те времена, про нее писали в газетах и по телеку показывали. Знаю, что и ее также как и Джуну, затаскали по всяким НИИ и другим, закрытым и полузакрытым институтам, пытаясь понять, откуда в человеке появляются подобные способности. И ее, так же как Джуну, в конце концов, обвинили в мошенничестве. Но я же не скажу моей тете, откуда мне это имя известно. Вернее скажу, но не все.

— Вот что-то подобное тетя я и хотел тебе рассказать, и не только про Лизу, но и про себя. Я, последнее время, примерно с полгода, стал замечать за собой странное явление. Я стал видеть то, что может произойти с людьми и даже со страной в будущем. Да, да. Не делай удивленные глаза. Не знаю, откуда все это на меня свалилось, но я четко вижу то, что будет происходить, при условии, если мне захочется это увидеть. И то, что будет с тобой, с мамой, с той же Лизой, с ребятами, даже иногда даты приходят на ум того или другого события. Все это у меня в голове, как будто я уже все это видел или знал.

— Это как так? Во сне что ли?

— Нет, тетя, не во сне. У меня как будто в голове еще кто-то сидит, который все это видел и мне подсказывает, что и как может быть с людьми.

— Бог мой! Николай! Тебе надо срочно к врачу, вдруг с головой у тебя не в порядке.

— Вот, вот и ты туда же. Ну и что я скажу врачу? Что в голове демон поселился? Так ведь меня в дурку поместят и будут пичкать лекарствами, пока не сдохну там. Ты это хочешь?

— Тьфу, на тебя. Ты что такое говоришь. А что тогда делать?

— Да не надо ничего делать и говорить об этом как я и просил тебя тоже никому не надо. Я к чему все это тебе рассказываю? Я не хочу, чтобы я или Лиза попали во внимание людей, как твоя Нинель.

— А что с ней не так? Ты значит, про нее что-то тоже видел? И с какого бока она вдруг у тебя в голове появилась? Ты же только от меня услышал, откуда бы ты про нее знал?

— Да, увидел вот. Стоило тебе только рассказать про нее, и я тут же понял что эта женщина, вернее имя этой женщины мне знакомо. Впечатление такое будто я или читал про нее, или мне в голову пришло знание об этом человеке. Увидел, как ее будут обследовать, как ее будут изучать как подопытную крысу. Мне даже приходят в голову разные идеи насчет таких людей. Ведь никто даже не подумает, что надо не изучать возможность наличия в человеке подобного феномена, а попытаться просто их понять. Все почему-то кинутся доказывать — то, что они демонстрируют, просто невозможно сделать, и все они шарлатаны и неучи. Дурят так сказать народ, вводят всех нас в заблуждение. А вот мне кажется это все от непонимания подобных явлений и плохо, что никто не задумывается и не предлагает обучать их дальше, чтобы они не только показывали свои способности как фокусники, а могли это использовать в интересах людей. Хотя я не уверен, что кто-то может их чему-то научить, если уж просто не в состоянии понять природу этого явления, а уж учить….

Но это уже мои мысли и, к сожалению, я пока не видел, как их могут использовать в жизни. Людей в смысле, а не мои мысли. А сейчас пока про таких необычных людей даже не заикаются, как будто их в природе не существует, или просто считают их «не от мира сего». Вот так-то тетя. И представь себе теперь, что я все это не тебе рассказал, а доктору в той же больнице допустим. Представила? Так как? Идти мне в больницу? Вот я и не иду. Пусть все это будет со мной, глядишь, и пригодится в жизни.

Тетя немного задумалась, а потом как я и ожидал, задала вопрос про себя:

— Коль, а про меня, что ты видел? Я тебе как-то не особо верю, хотя если вот кое-что сопоставить, то тогда становится понятно, откуда в тебе такая вот уверенность взрослого человека и такие не детские знания. Ты мне хоть и говорил, что все это благодаря тому, что книги читаешь, но я все время подозревала, что с тобой что-то не так, что-то такое, что не поддается моему пониманию. Так что там насчет меня ты видел? — Она вновь перевела разговор на тему для нее самую актуальную. Меня удивляло то, что тетя восприняла мои откровения как само собой разумеющее, без всяких ахов и охов. Как будто, в самом деле, знала про меня все, что я так долго скрывал от нее. Или просто не дошло до нее, или я такой замороченный всем этим. Мне всегда казалось, что расскажи это кому-нибудь, так тут же меня начнут исследовать, напрягать, или на худой конец обвинят в шарлатанстве. Мне же пока светиться рановато, тем более в таком варианте.

Ну и что? Рассказал вот тете, а она толи не поверила, толи наоборот очень даже поверила. Непонятно. Но то, что я заимел первого человека хоть что-то знающего про меня, честно говоря, взволновало и вероятно даже больше чем тетю. Я-то хорошо знаю, что слово «шарлатанство» в последующем станет обычным ответом на непознанное, на все что не поддается объяснению. Если не могут объяснить тот или иной феномен значит это шарлатанство. Раньше колдовством хоть называли, тем самым признавая за подобными людьми право на необычное, признавая их тем самым униками, феноменом. А в наше время, и сейчас, и потом, в будущем, их считают обычными врунишками, желающими получить, таким образом, известность, популярность. Вполне вероятно просто отголоски прошлого, когда таких людей считали своими врагами, людьми которые знакомы с самим дьяволом. Но я не верил, что все так просто и даже не сомневался, что кто-то из научной братии уже вовсю пытается приспособить к практическому применению такую интересную и малоизученную сторону этого феномена. Почему-то была уверенность, что весь негатив вокруг таких людей — показуха, для публики, и обвинение их в «шарлатанстве» было заказом. Причем вполне возможно заказом соответствующих «внутренних», а может и «внешних» органов, забугорных, так сказать. То, что в США все это было в разработке, причем уже давно, не секрет, даже сейчас идут разговоры об этом среди понимающих людей. Да и не могло пройти мимо заинтересованных структур государств такая пусть и фантастическая на первый взгляд идея подчинения сознания человека. Мне же об этом судить проще с высоты прожитого времени. Я уверен, что и у нас, в нашей стране, велись подобные разработки, даже знаю, что велись. И появление людей с задатками экстрасенса, но не представляющих научный интерес стали своего рода громоотводом. И их специально показывали по телевизору, их специально подставляли под удар, обзывая шарлатанами, чтобы скрыть действительно сильных в экстрасенсорике людей, их то никто нигде не показывал, но они есть, не может не быть. Примером может быть Лиза. Я никогда не видел человека со столь большой силой и боюсь, что могу и не увидеть ее в дальнейшем у кого-то еще. Мне необходимо помочь Лизе уйти от такой лихой судьбы, и тетя в этом может помочь.

Мы с ней очень долго говорили, и на эту тему, и обговаривали каким образом спрятать Лизу, и как тете надо будет преподнести своим новым родственникам появление на даче посторонних лиц, и возможность привлечения ее свекрови к обучению Лизы. Честно говоря, мне самому не помешало бы позаниматься у человека, который долгое время был преподавателем в институте, да еще и кандидатом экономических наук. Сидение в школе нового мне ничего не даст. Но, к сожалению, это сделать невозможно сейчас, планы свои рушить не стоит. Жаль, конечно. Доживет ли она до моего появления в Москве? Это было явно под вопросом. Хотя кто ее знает. Поживем, увидим.