Вся следующая неделя прошла под страхом, что вот-вот сейчас заявятся к нам цыгане и предъявят претензии по поводу девчонки. И я, и отец, занимались поиском табора цыган, но никто из нас так и не вышел на их след. Лиза тоже не знала, вернее она нам пока ничего не могла сказать про все это ничего конкретного. Языка она не знала русского, как и мы цыганского. А мне порой казалось, что она преднамеренно не хочет рассказывать про своих родных, да и если честно, то мы никто особо и не настаивали на том, чтобы она вспомнила, где находятся ее родные в настоящий момент. А может и в самом деле не знала. Найти человека, хорошо знающего цыганский язык, мы тоже не смогли. К участковому пока, единогласно решили, не обращаться, и уж тем более сообщать что-то в райотдел милиции. Узнать, что стало с теми цыганами, которых задержали в воскресение, оказалось невозможно, все менты молчали, чуть ли не военная тайна вырисовывалась у них по этому делу. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. А мне почему-то подумалось что "внутренние органы", как всегда немного перестарались и, боясь разоблачения в избиении граждан СССР, каким-то образом избавились от цыган. Я не помню как сейчас с этими "гастарбайтерами" поступают, но в моей прошлой жизни практиковалась высылка по месту жительства. Так что нисколько не удивился когда узнал, что их и в КПЗ нет, это я узнал точно, как и то, что нам посоветовали не лезть не в свое дело. Все мои друзья активно подключились к решению этой проблемы, я их всех предупредил, что рассказывать им про нашу семейную самодеятельность своим родным пока не стоит. Надо просто попытаться найти, или табор цыганский, или тех цыган, что участвовали возле ЦУМа в драке. Подумав как следует, я пришел к выводу, что на время необходимо девчонку изолировать, ведь могут пришить нам и киднеппинг, хотя такое понятие здесь еще и не ходило в обращении, но как не назови все равно остается похищение человека, а тут еще и ребенка.

   Мы никому не сказали про Лизу, власти в лице того же участкового не проинформировали, выходит что против закона пошли. Попробуй, докажи потом, что мы хотели как лучше. Детский лепет и только. Мне это очень не нравилось, и я, вместе с друзьями, продолжал поиски родных девочки. И к концу недели вышел на тетю Лизы. Вернее это моя мама узнала про нее и молчала в надежде, что так все и останется, и девочка уже поневоле будет вынуждена оставаться с ней. Не знаю уж, что на неё нашло, но подозреваю, что не без участия самой Лизы, которая от мамы не отходила ни на шаг, стоило той только вернуться с работы она тут как тут. Болтает не переставая, обнимает, целует, в глаза мамы своими синими озерами заглядывает. Разве тут устоишь. Вот она и не говорила никому из нас, что знает про ее родных, а знает по простой причине. После драки возле ЦУМа тетю Лизы доставили на скорой помощи из участка в больницу. Естественно, мама сразу не могла узнать про это. Привезли кого-то ну и привезли, таких много привозят, но когда ту стали готовить к операции по удалению разбитой селезенки, в результате нанесения тяжелой травмы, она невольно узнала, кого предстоит оперировать с ее участием, как хирургической медсестры. Положение больной цыганки было очень критическим, ей отбили не только селезенку, но еще сломали руку и нанесли другие раны на лице. Как и положено, по закону, из больницы в милицию поступил сигнал о поступлении избитой женщины, даже не смотря на то, что сами менты и привезли ее на скорой помощи, но те пока не появлялись, лишь поинтересовались ее состоянием.

   Вот все это нам и рассказала мама к концу недели. Сказала, что операция вроде как была успешной, но к ней пока не пускают никого, да и не было таких желающих. Это мы искали цыган, но ее конкретно, никто не искал. Даже мама на первых порах не связывала ее с Лизонькой.

   - Мама, как только ей станет легче, и она будет в состоянии разговаривать, сразу скажи нам. - Мне было немного не по себе от такой новости. - Ты пойми, что дело это очень серьезное. Если она заявит при беседе со следователем что потеряла девочку, свою родственницу, то тем ничего не останется делать, как принять меры к розыску и тогда нам припишут похищение девочки. Ведь мы нигде, никому не сообщили о находке. Поэтому я думаю нам надо поступить следующим образом. Ты как медсестра не отходи от нее, поухаживай, по мере возможности, попытайся поговорить с ней, может что-то и узнаешь. А может, она станет тебя просить о помощи в поисках девочки. Короче тебе надо стать подругой этой цыганки.

   - Ну, ты, Коль скажешь тоже, когда это было, чтобы цыгане с русскими дружили, да они ни с кем не дружат, народ такой. Сами по себе, никто им не нужен. Я помню, раньше, когда указ вышел о том чтобы цыгане вели оседлый образ жизни, у нас в городе тоже несколько семей осели, дом себе построили большой. И что ты думаешь, они где-то стали работать? Нет, конечно, они так и продолжали заниматься тем, чем и раньше занимались. Да еще и водку самопальную продавать стали, гадалки постоянно на базаре приставали, детишки маленькие побираться по дворам пошли. Узнают все, что надо, а потом смотришь и обворуют дом. Вот люди наши и не выдержали такого, окружили дом, никого из цыган не стали выпускать кроме детей, и подожгли. Когда милиция прибыла и разогнала толпу, то половина цыган задохнулись в дыму. С тех пор цыгане почти не приезжают сюда, иногда появляются, но после того как им расскажут про этот случай то сразу убираются подальше. Поэтому появление в городе этой вот группы было странным, и они так и так были обречены. Ведь нескольких наших мужиков тогда в лагеря посадили за бандитизм. Поэтому цыган здесь не любят, а если еще в нехороших делах их уличат то..., даже не знаю, что тогда с ними будет. Это хорошо, что милиция в этот раз сразу подоспела к месту драки, а так бы ввязались другие мужики, и мало бы этим цыганам не показалось.

   Через четыре дня мама, придя домой, сразу же позвала нас с отцом из гаража. Я вместе с мальчишками по вечерам участвовал в переоборудовании помещения под мастерскую. Отец там пропадал уже несколько дней. Вовка прибежав за нами, сообщил, что мама зовет нас срочно, и что она очень расстроена.

   - Ну что я вам хочу сказать, - сразу же, как только мы вошли в дом, мать, усадив нас за стол, стала рассказывать: - дело с Лизой очень непростое. Я бы сказала, что опасное для всей нашей семьи.

   - Да в чем дело, ты Маруся не тяни, говори что узнала - поторопил маму отец.

   - В чем, в чем? В этом самом. Поговорила я с родственницей нашей Лизоньки.

   - И что? Что она тебе рассказала еще?

   -Значит так. Все это время я была рядом с больной, как ты, Коль и говорил. Я же вначале и не знала кто она. После операции только узнала, и сразу вам рассказала. Операция прошла вроде как успешно, не сказать, что она сейчас совсем в порядке, но думаю, что через недельку уже станет ясно, поправится или нет. Так вот я понемногу с ней разговаривала, спрашивала, кто это ее так избил, ну и другие вопросы задавала. Она понемногу стала отзываться на мою заботу, но как только касалось вопроса о том кто ее родные и почему никто из них не приходит к ней она сразу же начинает плакать. Я естественно ее успокаиваю. Сегодня, когда она уже вставать пыталась я в разговоре стала ее утешать, и рассказала ей, что девочку приютили на время мы. Она и обрадовалась и в тоже время испугалась. Короче долго я пыталась узнать, что и как там с ними было. Она поверила мне, особенно после того, как я описала Лизу, и стала меня уговаривать подержать девочку у себя и никому ничего не рассказывать про нее пока она не выйдет из больницы. Я настояла, чтобы она мне рассказала, почему так. Ира, так она себя назвала, хотя цыганское имя у нее другое, мне доверилась и рассказала следующее:

   - Девочка родилась у моего брата. Он, втайне от своего рода, встречался с девушкой, русской. Мы тогда стояли табором у города Брянск, вот там они и встретились. Любовь застигла обоих настолько неожиданно и сильно, что они решились убежать от родных, так как не надеялись, что их поймут. И Таню, так звали маму Лизы, и Ило, моего брата, никто из родных не воспринимали всерьез, все были против их встреч, а уж о браке даже и не думал никто. Родители Тани могли, в конце концов, и согласиться, русские же, а они, как и другие русские, добрый и отходчивый народ, тем более тут замешана родная дочка. Но вот мои сородичи были категорически против подобной женитьбы. Барон же насмехаясь над моим братом, предложил дать ему право первой ночи. Даже когда брат сказал, что девушка беременная и уже давно не девушка, тот все равно настаивал на том, чтобы она переспала с хозяином табора. Дело дошло до драки, брата зарезали, и девушка осталась одна. Я тоже осталась одна, кроме брата у меня никого не было. Я решила остаться рядом с Таней, чтобы хоть как-то ей помочь, уговорила еще одну семью, и мы купили небольшой дом на окраине города и стали жить в нем. Когда родители девушки узнали что она беременная, то стали заставлять ее сделать аборт. Таня не согласилась и ушла из дома к нам. Родилась девочка, назвали ее Лиза, на отца она не похожа, вылитая мать. Три года было все нормально, но появившийся опять возле города мой табор, спутал все наши надежды. Барону втемяшилось в голову уничтожить весь наш род, особенно когда узнал, что от моего брата есть дочь. Спасла нас мама Лизы, Таня, которая стала первой жертвой от рук негодяя, она была на улице когда увидела цыган, которые целенаправленно направлялись к нашему домику. Лиза смотрела в окно, она всегда около окна ожидала мать с работы, и, хотя уже было темно, но она видела, как ее маму зарезали ножом, естественно от испуга закричала, потом выскочил муж Зары, это та семья с кем мы жили и, вступившись за Таню, был тоже зарезан. Мы же закрылись на запор, и я заставила Зару и ее двух сыновей спуститься в подпол. Я с Лизой тоже туда поспешила. Боясь, что на помощь нам вскоре подоспеет милиция, цыгане заторопились и, подперев бревном двери, закрыв ставни на окнах, подожгли дом. Мы бы, наверное, задохнулись там от дыма, прежде чем сгореть, но бог миловал. Приехали пожарники, и мы в результате остались живы, правда, чуть не захлебнулись от воды, которой пожарники обильно поливали горевший дом. Барон вскоре узнал, что те, кого он хотел уничтожить остались живы, и решил довести дело до конца. Нам грозила смерть и мы все в поисках убежища стали переезжать с одного города в другой, но везде вскоре нас находили, и нам вновь приходилось убегать. А тут еще открылись способности у Лизы, она могла уговорить любого, делать то, что хочет она, неосознанно могла внушить человеку то, что хотела от него получить. Не всякий взрослый цыган такое сможет. Не знаю как, но в таборе узнали про способности девочки и стали преследовать нас с еще большей настойчивостью. Такой ребенок даже у цыган редкость, на таких вся "работа" наша держится.

   - А почему цыган здесь били, причем женщины, и как я понял русские, жители нашего города? - Поспешил я с вопросом к маме.

   - Ну, так я же тебе уже рассказывала почему, могли и вообще убить. Не любят у нас цыган. А тетя, кстати, ее зовут Вита, рассказывала, что они и не продавали ничего в ЦУМе, они наоборот зашли купить что-нибудь теплое для Лизы, а к ним прицепились эти женщины, стали оскорблять и выгонять из магазина, а когда они вышли то попытались избить. Так, во всяком случае, эта Вита мне сказала. Сломали ей руку уже менты, своей палкой, и селезенка отбита была уже в участке, куда их всех и привели. А когда она упала в беспамятстве, то вызвали скорую помощь и привезли к нам в больницу, сказав при этом в приемном покое, что подобрали на улице, и что будут разбираться, кто напал на нее и избил. Но пока никто не приходил к ней, видимо врач говорит милиционерам, что она еще для разговоров не готова. Да и в самом деле с ней еще ничего не известно. Операция вроде успешно прошла, но что-то ей все хуже и хуже. Врач хоть и настаивает на проведении рентгена, но ее перевозить даже на тележке пока нельзя. А без рентгена врач не в состоянии определить, что там у нее еще может быть. Первый рентген при ее поступлении сразу выявил кровотечение в брюшной полости, и все решили, что это основная и единственная травма, причем нужно было срочно операцию делать. Поэтому никто не может определить, что еще может быть у женщины.

   - Так с тобой она же говорила нормально?

   - Ну как Коль нормально? Относительно нормально. Видно, что ей трудно разговаривать, да и я особо ее не расспрашивала. Это уже когда я сказала, что Лиза у нас, тогда только она стала все рассказывать. С трудом, но в тоже время, торопясь, так и сказала тогда мне, что боится за себя и хочет успеть, что-то важное сказать про Лизу.

   - Вот, вот. А вдруг и в самом деле с ней что-то случится? Вдруг она не дай бог умрет и как тогда нам с Лизой быть? Я вот что думаю. Нам надо подготовить что-то типа завещания от нее для Лизы, и также для нас что-то типа поручительства, или еще что-то такое, что давало бы нам право взять Лизу в нашу семью. Надо узнать у юристов, что можно в таком случае сделать, я имею в виду смерть тети, и какой документ необходимо подготовить, чтобы к нам не было претензий со стороны надзорных органов. При этом опять-таки необходимо узнать, какой документ позволит нам девочку оставить в семье, в случае если она останется без тети. Для этого нам надо выяснить у этой Виты, есть ли вообще какие-либо документы, удостоверяющие ее родство с девочкой. И как мне кажется - это надо узнать у нее в первую очередь. Если нет таких документов, то и остальное делать смысла не будет. Нет, надо конечно от нее взять письменное разрешение на временное нахождение девочки у нас. До ее выздоровления. Это хоть как-то от нас отведет обвинение в похищении девочки. Главное сейчас - это документы, подтверждающие личности цыган, найти. Кстати при ее поступлении к вам в больницу какие-то документы при ней были? Нет? А как же ее взяли и лечат?

   - Ну а как иначе-то, человек же больной поступил, не откажешь.

   Я совсем забыл, что время, когда без бумажки ты не человек, еще не наступило, и клятва Гиппократа для врача не просто фикция, а действительно важный аргумент в лечении любого человека, и здесь пока является основным документом.

   - И милиция вместе со скорой помощью приезжала, если и были при ней какие-то документы, то они и забрали их. В больнице точно нет ее документов, выписали медицинскую карточку уже после операции, с ее слов.- Мама немного призадумалась и добавила. - А ведь действительно, я даже и не подумала у нее спросить про документы. Вы давайте напишите, что надо, а я завтра ей покажу и попрошу ее подписаться. Будет как бы от нее, заодно и про документы спрошу.

   - Ты мама постарайся еще кого-нибудь уговорить поприсутствовать. Чтобы были свидетели при этом. А еще лучше чтобы под подписью тети поставили и вы свои, как свидетели. Нет, я надеюсь, конечно, что с тетей Лизы все будет нормально, но кто его знает, на всякий случай и здесь надо подстраховаться, после смерти цыганки не докажешь, что это ее подпись, а не мы ее подделали.

   - Вот ведь ввязались, и зачем нам все это? - Проявил недовольство отец. - Бегай тут, беспокойся, да еще и привлечь к ответственности могут как похитителей девчонки. По мне так лучше уж отдать ее в милицию, пускай там, и думают, как с ней быть.

   - Ты что такое буровишь. Как так отдать. Она для меня уже как дочка стала. Нет, надо все сделать, чтобы она осталась у нас. Даже если тетя ее выздоровеет, то и ее оставить в нашей семье. Куда ей деваться то, ведь убьют ее цыгане.

   - Так ведь и нас могут вместе с ней..., того - этого. - Отец сделал вид, что целится из оружия. - Бах, и нет тебя и меня заодно. Пуля она ведь не разбирает, что ты хотела как лучше. Хозяин этой пули может решить, что и мы виноваты в чем-то. А цыгане народ такой. Не очень-то станут разбираться. Вот я о чем, беспокоюсь.

   - Блин, ну прямо сериал "Рабыня Изаура" передо мной разворачивается.- Подумал я, слушая своих родных. Я так же, как и мать, хотел оставить девочку в семье. И не только потому, что прикипел к девочке, меня еще привлекло в этой истории то, что у девочки есть данные на необычные способности, очень похожие на паранормальные. Она, плюс Вилян с Юрком - это что-то. Пока все в тумане и под вопросом, но тем не менее. При желании вполне можно что-то в духе "пси-оружия" получить, причем раньше, чем американцы. Они-то во всю применяли в горячих точках что-то подобное. Я ведь не зря в свое время этим вопросом занимался. Пусть все это преподносилось, как пропаганда с нашей стороны, но слухи на пустом месте не возникают. А над этим вопросом задумывались люди вполне адекватные, нечета там всяким.... Мне конечно ни к чему всамделишнее пси-оружие, это я так, к слову так сказать приплел, но группу с паранармальными способностями можно вполне создать. И кто знает, на что они будут способны в будущем. Теперь главное чтобы о таких возможностях наших детишек никто не узнал. Ни наши, ни забугорные спецы нам, ни к чему. Сами с усами, как-нибудь справимся. Но до этого необходимо еще дожить, а сейчас хотя бы разобраться с делом девочки.

   Я, сказав своим, что пойду готовить документы, уединился, относительно конечно, в нашей хате это сделать можно только условно, слышимость полная, только занавески возле кроватей, вот и вся уединенность. А сейчас с появлением девочки и моя кровать оказалась занятой. Нам с Вовкой ничего не оставалось, как раскладывать на ночь диван, где мы с ним и спали. Тесно это не то слово, но как-то все приноровились и чувствуют себя вполне комфортно. Летом то мы использовали чердак, там у нас с Вовкой было спальное место, а сейчас там уже холодно спать, вот и толкемся в доме все хором. Я не хотел пока ничего переделывать в доме, откладывал на будущий год, а сейчас вот и не знаю. Что-то делать надо, не дело всей толпой тут "хороводы" устраивать.

   Я устроился за столом в надежде, что мешать мне не будут. Но какой там! То отец, то мать подойдут, посмотрят, что я там пишу. То Лиза, не переставая что-то говорить, умудряясь при этом обращаться сразу ко всем и ни к кому конкретно, да еще при этом, коверкая и перемешивая русские слова с цыганскими, постоянно заглядывала мне в глаза своими глазищами. При этом ее взгляды не на шутку меня тревожили и напрягали. Она как будто считывала все, что я думаю, и пыталась со мной разговаривать подобным образом или просто внушить какие-то ей одной известные мысли. Одно беспокойство короче. Я уже не выдержал и прикрикнул на всех:

   - Если еще раз кто сунется ко мне, то я все брошу и будете сами составлять письма.

   Вроде подействовало, и я смог все-таки сочинить три документа. Одно - это как бы просьба - разрешение тети Лизы на то чтобы мы приютили девочку у себя. Причем, я не стал здесь уточнять, на какой срок приютить требуется. Вторая бумага - это что-то типа завещания для Лизы, даже не завещание, а пожелания для будущей жизни Лизы в семье Семеновых. И третья бумага написана в духе благодарности от тети нам за то что не оставили ее племянницу в одиночестве и приютили в тот момент когда она не может воспитывать девочку.

   Знаю, что все эти бумаги можно сказать Филькина грамота, если смотреть на них из положения законности, но тем не мене мы сможем с их помощью не только себя обезопасить, но и защитить Лизу.