Графиня Камилла Флеминг сидела за большим письменным столом и гладила его ровную поверхность. Ее глаза были затуманены воспоминаниями. Сколько лет прошло, а будто еще вчера ее муж сидел за этим столом, перебирал свои записи. Словно вчера его глаза горели от азарта и предчувствия нового прорыва в работе. Вечно увлеченный своей работой, он не замечал жену, не разделял ее печали, а теперь и вовсе оставил одну.

— Выходи, Арика, я знаю, что ты здесь.

Оторвавшись от стеклянной глади столешницы, женщина устремила свой взор на одну из ниш.

— Знаешь, но все равно пришла сюда, — выходя из своего укрытия, заявила красивая девушка в белом платье. Она неспешно подошла к столу и грациозно присела в кресло. Сейчас перед графиней была не взбалмошная экономка, а настоящая леди с безукоризненными манерами. Такой Камилла заметила ее на одном из балов, когда та танцевала с ее мужем.

— Хотела проведать тебя, — улыбнувшись краешком губ, ответила графиня своей сопернице. Сколько десятков лет длилось их противостояние? Уже и не сосчитать.

— Я все такая же, для меня время замерло. Да и ты не изменилась.

Девушка усмехнулась, не сводя глаз с лица той, которую ненавидела, чье место мечтала занять.

— Мир изменился, Арика, — чуть наклонив голову, заметила женщина. — Мне нужна твоя помощь.

Неожиданное предложение. Бывшие враги идут на перемирие?

— Предлагаешь забыть прошлое?

— Отпустить, — поправила графиня и, кивнув на портрет на стене, грустно добавила: — Его не вернешь.

Обе женщины рассматривали любимые черты мужчины, изображенного на холсте. Грустные улыбки и печаль в глазах обеих делали их похожими друг на друга. Общая боль и радость объединяли.

— Но есть Нейтан.

Арика печально улыбнулась, глядя на бывшую соперницу.

— Да, и мы обе любим его. — Женщина кивнула.

— Любим, — подтвердила Арика.

— Этот брак. — Графиня вздохнула. — Я не пойму: что с ним не так?

— Они играют, Камилла, — не без улыбки ответила мисс Верон.

— Хм — м… тогда надо, чтобы они заигрались.

Графиня Флеминг быстро нашла выход и кивнула сообщнице:

— Ты согласна со мной?

— Не думала, что когда — нибудь соглашусь с тобой, но этот день настал.

Выражая подтверждение кивком, Арика спросила:

— Гроза — твоих рук дело?

— Арика, я же не всесильна! — рассмеялась женщина. — Небольшая молния, дождь — да, но гроза на полдня! Ты мне льстишь.

— Не просто так ты настояла на пикнике. — Рассуждая вслух, Арика не сводила глаз с лица Камиллы. Блеск в глазах выдавал, что она все — таки что — то сделала.

— Не просто, и очень надеюсь, что моя хитрость удалась, но узнаем мы это только тогда, когда они вернутся.

— Они вернулись час тому назад, — поделилась новостями Арика, вспоминая, как Эмма с Нейтаном въезжали во двор, как бережно Нейтан снимал Эмму с лошади и как краснели щеки девушки. Их взгляды, прикосновения — на пикнике произошло что — то, изменившее их отношения. Что бы это ни было, Камилла определенно помогла.

— Отлично. Через пару дней прибудет Адам, немного ревности Нейтану не помешает, — чуть ли не потирая руки, сказала Камилла, но ее радостное настроение исчезло, стоило услышать замечание собеседницы:

— Мне не нравится, что ты сталкиваешь моих сыновей между собой.

— Наших, Арика, — поправила графиня. Сейчас она была похожа на волчицу, готовую воевать за свое до последнего вздоха. — Они и мои! Пусть не по крови, но я их воспитала и люблю.

— А они любят тебя, — грустно заметила Арика, теребя подол платья. — Я лишь навязанный довесок к наследству, незаконченный эксперимент их отца, которому они обязаны предоставить уголок в их доме, но не в сердце.

Сколько слез пролила Арика, издали наблюдая за своими мальчиками, но не смея подойти и обнять! Не было и дня, чтобы она не жалела о своем выборе. Самый страшный ее грех, самая большая ее боль.

— Ты хочешь рассказать им правду?

Тихий вопрос в тиши кабинета испугал, отогнав печаль и сожаления.

— Нет! Никогда!

Схватив за руку женщину, Арика и просила, и угрожала:

— И ты не смей, слышишь, Камилла!

— Не скажу, — пообещала графиня. Накрыв руку соперницы своей, она приободряюще сжала ее: — Я так же боюсь правды, как и ты.

— Как Адам? Расскажи мне о нем, он так редко бывает здесь, — тихо попросила Арика. Ее глаза блестели от слез, но она не опускала взгляд.

— Он так похож на Ирвина. — Теплая улыбка украшала графиню. — Весь в работе, экспериментах и своих адептах.

Печальным тоном она пожаловалась собеседнице:

— После той истории с графиней Вельски он не стремится к отношениям.

— Я слышала, она опять сбежала от жениха. Не только Адаму выпала такая честь, — хмурясь, заметила Арика. Ей до сих пор было непонятно, как могла Катиона так поступить с ее сыном. А главное, Арика действительно поверила ей! Казалось, девушка искренне любит Адама. Как же ловко она всех провела!

— Да, на этот раз она не просто бросила жениха, но и воспротивилась воле Императора. — Графиня покачала головой. — А это уже измена.

— Долетается эта птичка.

Арике было совсем не жаль девушку, в отличие от Камиллы, которая почему — то встала на ее сторону:

— Как бы я ни относилась к ней, но не считаю ее глупой, думаю, у нее были серьезные причины для этого.

Арика внимательно смотрела на собеседницу, ловя каждое ее слово, мимику, жесты… Камилла что — то знает.

— Может, она поняла, что любит Адама? — предположила мисс Верон, следя за реакцией графини. Женщина тут же попыталась скрыть улыбку и небрежно пожала плечами, что выглядело, скорее, спланированно, чем непринужденно.

— Может, только боюсь, он ее не простит.

— Любовь прощает многое, возможно, и это сможет, — заметила Арика, и обе женщины опять взглянули на портрет Ирвина.

Тяжело вздохнув, графиня подошла к окну.

— Я так и не смогла простить Ирвина, хотя любила, — глядя вдаль, грустно заметила Камилла.

— Мне жаль, что так все сложилось.

Ей жаль, действительно жаль. Не потому, что она любила, а потому, что ее любовь сделала несчастными так много людей.

— Мне тоже, Арика. Очень жаль, ведь все мы могли быть счастливыми.

— Если бы не любовь. Мы обе любили его, а он любил тебя и позволял мне любить его.

— Ты не права. — Графиня покачала головой. — Он любил нас обеих, только тебе не признавался в своих чувствах, надеялся, что ты встретишь другого мужчину и полюбишь его.

Арика вздрогнула и замотала головой, отказываясь верить словам Камиллы.

Графиня сняла с шеи цепочку, на которой висел большой камень. Обычно в таком маги прячут воспоминания или послания.

— Держи. — Подойдя к столу, она протянула гладкий прозрачный минерал. — Там его признание тебе, он просил передать перед смертью, а я не смогла. Прости.

Бережно взяв камень в руки, Арика, не сводя с него глаз, растворилась в дымке тумана, оставив графиню в кабинете мужа. Закусив губу до боли, женщина вернулась к окну. Ее лоб прикоснулся к холодному стеклу, но это не помогало. Из ее прекрасных серых глаз потекли слезы. Она оплакивала себя, мужа, Арику и их детей. Она и не знала, что любовь может быть такой жестокой и разрушающей.

* * *

Работа помогала мне отвлечься от мыслей о муже, хотя улыбка все равно не сходила с моего лица. Просматривая записи, я запомнила нужные ингредиенты для первого этапа ритуала. Чувство эйфории окрыляло, добавляло сил и энергии. Я почти летала по лаборатории, выставляя пузырьки и раскладывая травы. Неужели я влюбилась в собственного мужа? Эта мысль и пугала, и дарила надежду. Вспомнив выражение лица Нейтана поутру, его ласковое прикосновение и бережный поцелуй, я вновь почувствовала ту нежность и заботу, которой окружил меня муж. Не было серьезного разговора, не было клятв или обещаний, был шанс, который мы дали друг другу. Между нами пробежала искра, которая зажгла маленький огонек. Мы не торопились подбрасывать дрова, давая возможность ему окрепнуть. Нейтан хотел поговорить о будущем, новом будущем, но я испугалась и попросила его не торопиться. Может, зря я поддалась страху?

В работе артефактора спешка могла стать фатальной ошибкой, думаю, в любви так же.

Сделав последние пометки в блокноте, я подошла к самому предмету, который избрал мой свекор в качестве артефакта. Изысканный кулон: изумруд овальной формы, заключенный в золотые оковы с одной стороны и тонкие нити золота с другой. Очень тонкая работа мастера. И сам камень не так прост. Минутку… Это же не изумруд. Это зеленый бриллиант! Но их всего камней десять, не больше, на всю империю. Как граф Флеминг смог найти такой редкий и дорогой камень?

— Это мое родовое украшение. — От голоса мисс Верон я вздрогнула. Как давно она здесь? — Оно передавалось от матери к дочери, — не заметив моей тревоги, продолжила свой рассказ Арика, — но недолго. Я так и не родила дочь. Передать было некому.

— Очень красивая и ценная вещь. — Погладив кулон, я поинтересовалась: — Как она попала к вам в руки?

— Все просто, — усмехнулась женщина и присела в кресло. — Моя бабка была любовницей Императора и родила ему дочь — мою мать. Он в подарок своей незаконнорожденной дочери и заказал этот кулон.

Я опешила. Император имел связь вне брака? Вернее, конечно, имел, но он всегда окружал себя магинями, прошедшими вторую инициацию и не способными зачать ребенка. Все правители строго следовали этой традиции. Поэтому у Императоров никогда не было незаконнорожденных детей.

— Значит, ты внучка бывшего короля и племянница нынешнего.

Если это правда, то слава богам, что у Арики не осталось потомков. Им бы грозила большая опасность. Кровь Императора сильна даже через десять поколений, императорские регалии подтвердят потомка императорского рода.

— Это не важно, — отмахнулась Арика. — Важно, что этот камень может стать моим домом. Я смогу стать покровительницей рода. Женского рода.

Кажется, я поглупела от чувств к Нейтану — никак не могла понять, что пытается мне донести Арика.

— Женского, но я думала…

— Нет, Эмма.

Перебив меня, девушка поднялась с кресла и подошла ко мне вплотную. Она была серьезна как никогда, никаких шуток, улыбок — Арика смотрела мне прямо в душу.

— Когда Милли подрастет, ты наденешь на нее кулон, тогда я стану ее хранителем. Позже Милли передаст кулон своей дочери или внучке. Обещай мне, Эмма!

— Конечно, Арика. Я отдам кулон Милли, не волнуйся.

Она встряхнула волосами и улыбнулась, будто ничего и не было секунду назад. Подхватив один из пузырьков, она поинтересовалась:

— Уже планируешь первый этап ритуала?

Не ожидала от меня такой прыти или сомневается?

— Да, завтра на растущей луне начну, — сказала я, следя за реакцией, но мне не удалось разгадать чувств женщины. Арика была беззаботна или хотела казаться таковой.

— Значит, через месяц мы узнаем, получится ли. — Легкий вздох все же вырвался наружу, показывая волнение. Зря я так поспешила, но, может быть, Арика сама откажется от этой затеи?

— Да, если ты не передумала.

Подтвердив ее предположения, я замерла в ожидании ответа. Тот прозвучал незамедлительно. Арика была полна решимости:

— Нет, я уверена в этом. Не грусти, Эмма, ты словно отправляешь меня за грань, прямо в объятья Карда, — засмеялась женщина, видя мой обеспокоенный взгляд.

Что — то меня смущало в желании Арики стать хранительницей рода. Зачем ей это? Неужели только из — за того, что она дала обещание своему бывшему возлюбленному? Так он никогда не узнает о том, что она его не сдержала. Более того, уйдя за грань, дух Арики успокоится и обретет умиротворение. А когда придет черед души возродиться, она сможет отыскать истинную любовь, родить дочь, о которой говорила. Зачем запирать свою бессмертную душу в камень, привязывать себя навеки к чужому роду? А если она вскоре возненавидит весь род за свое опрометчивое решение? Я не могу так рисковать. Я должна все выяснить.

Забрав из ее рук пузырек, я поднесла его к свету и, старательно хмуря брови, придирчиво рассмотрела жидкость.

— Этот ингредиент не годен. Цвет зелья неровный, уже и осадок небольшой образовался. — Тряся сильнее, я, тяжело вздохнув, заключила: — Необходимо заново варить это зелье, так что первый этап ритуала переносится.

— У тебя получится сварить? — Нотка сомнения чувствовалась в голосе собеседницы, да и я сама сомневалась.

— Я мало практиковалась в этом ремесле и не уверена в своих силах, если быть откровенной. Может, лучше купить готовое в лавке зельевара? — нерешительно предложила я. Арика подхватила эту идею:

— Скоро будет ярмарка в Колдене. Кажется, Милли хотела туда пойти.

— Да, припоминаю. Я поищу это зелье там.

Переписывая название в личный блокнот, я радовалась, что смогла обхитрить женщину. Выиграла время, пусть немного, но мне должно хватить, чтобы добраться до истины. Надеюсь.

— Вот и славно.

Хлопнув в ладоши, Арика улыбнулась и тут же громко воскликнула:

— Эмма, ты же опоздаешь на ужин! Тебе надо срочно привести себя в порядок, времени почти не осталось!

Я никогда не привыкну к таким быстрым переменам в поведении женщины. Едва я успела взять два блокнота — свой и свекра — как мисс Верон уже вытянула меня в коридор.

* * *

Нейтан улыбался, а Милли смеялась и крутила головой во все стороны. Ярмарка пестрела яркими рубахами, громкими зазываниями лавочников и разнообразными товарами. Детвора бегала по нешироким проходам, иногда толкая прохожих, отчего то там, то тут слышались возгласы и обещания наказать непослушных ребят. Те смеялись, а прохожие качали головами и тут же отвлекались на товар, что демонстрировал очередной лавочник. Несколько девушек выбирали у старой ворожеи крема для красоты и краски для лица. Они смущались, хихикали, но продолжали расспрашивать о чем — то старуху. Наблюдая за этим калейдоскопом веселья, я почувствовала, что Милли вырвала руку, лишь когда девочка уже побежала в толпу. Не медля ни секунды, мы с Нейтаном поспешили за ней. Людей было много, все шли неспешно, они неохотно пропускали нас, а я боялась потерять из виду розовую шляпку Милли. Догнать девочку мы смогли лишь у лавки с игрушками. Именно там Милли замерла и, словно зачарованная, смотрела на одну мягкую зверюшку.

— Папа, купи мне ее, — едва заметив нас, попросила малышка, показывая на лилового маленького леопарда. Необычная раскраска у игрушки, и шерсть такая мягкая, словно настоящая. Превосходная работа мастера и дорогой материал. Странно, что такая игрушка продавалась на обычной ярмарке, а не в магазине.

— Если только ты пообещаешь больше так не убегать от нас, — строго ответил муж, хотя вся строгость была напускная — дочери он не мог отказать ни в чем. Да и я не могла злиться на нее.

— Прости, папа, мне показалось, что я вижу огонек, как в той сказке, что рассказывала мне Эмма.

— Наверное, это был солнечный зайчик, — предположила я, улыбаясь маленькой егозе, которая уже гладила леопарда.

— Мы берем ее. — Муж кивнул на игрушку, достал кошель с монетами, вынул один золотой и протянул его лавочнику. Игрушка явно не стоила этих денег, но Нейтан на ярмарке всем давал золотой, не требуя сдачи, ведь Кордон принадлежал роду Флемингов.

— Простите, лорд, но она не продается. — Лавочник не взял монету, хотя было видно, что ему трудно отказаться от нее. — Мастер, который сделал игрушку, просил отдать ее в подарок первому, кто пожелает купить.

Мужчина застыл в ожидании.

— Отдать?

Мы с мужем нахмурились и с подозрением глянули на мягкого леопарда. Почему мастер решил подарить, а не продать свою работу, было непонятно. Что не так с ней?

— Понимаете, достопочтенный мастер Ронкор делал эту игрушку на заказ, но заказчик отказался несмотря на то, что оплата уже была внесена. — Объясняя, лавочник немного запинался. Он видел, что перед ним не простые селяне, а знать. — Честь мастера не позволяет ему дважды продать одно и то же изделие. Он сделал мне большую скидку на свои товары, а я в ответ пообещал выполнить его просьбу, — немного виновато закончил он.

— Папа, я хочу ее, — взмолилась Милли, не сводя глаз с игрушки. Я не знала, как поступить. С одной стороны, пояснения лавочника успокаивали, но с другой — все равно мне казалось, что с игрушкой что — то не то. Однако решение принимать мужу, а не мне.

— Хорошо, мы возьмем игрушку, — решил Нейтан, и лавочник протянул леопарда девочке.

Милли прижала зверька к себе и радостно защебетала:

— Спасибо, папочка, ты самый лучший на свете. — Маленькая подлиза смотрела на отца с обожанием. Как бы ни храбрился муж, было видно, что он поддался чарам дочери.

Нейтан, взяв небольшой мячик, дал лавочнику желанную монету.

— Скоро будет кукольное представление. Пойдем? — Нейтан направился на небольшую площадь в центре ярмарки, где была деревянная сцена.

— Мне надо кое — что купить, я вас догоню. — Мужу не хотелось отпускать меня одну, но Милли уже тянула его за руку, спеша на представление. Нейтану ничего не оставалось, как кивнуть мне и поспешить за дочерью.

Лавку зельевара я нашла быстро, да и покупка нужного зелья не заняла много времени. Лавочник оказался молчаливым: кроме стоимости товара, я не услышала от него ни слова. Странный. Обычно продавцы нахваливают свой товар и стараются посоветовать еще какие — нибудь зелья, поэтому вместо одного пузырька я всегда приносила в лабораторию не меньше пяти покупок. Однако этот лавочник, казалось, и не рад покупателям.

Расплатившись, я поспешила к мужу и дочери, оставив все мысли о зельеваре. В толпе людей шла так быстро, как только могла. Яркий свет ослепил меня, и я на миг прикрыла глаза. Больше раскрыть их не могла. Мои веки словно налились свинцом, и я погрузилась во тьму. Мягкий голос, нежный, чарующий, о чем — то спрашивал меня. Мои губы шептали ответ, но я не могла понять, что происходит, и темнота все так же не отпускала меня. Затем голос смолк, и я осталась одна во тьме. Холодной, вязкой тьме. Я похолодела от ужаса. Вокруг лишь мрак — и больше ничего. Так страшно мне еще не было. Сколько я провела в этом вязком пространстве без граней, не знаю, но внезапно ощутила теплоту, затем темнота стала отступать. Изо всех сил я пыталась раскрыть веки, и наконец мне это удалось. Свет, краски — все было размыто, но главное, что это было.

Вдохнув родной аромат, я поняла, что оказалась в объятиях мужа. Он крепко сжимал меня и шептал что — то. В голове был туман, и звуки вокруг звучали приглушенно, я с трудом их различала. Надо мной кто — то склонился и вложил мне в руку пузырек. Я колебалась лишь секунду. Сделав глоток, сразу почувствовала прилив сил, а через несколько минут мир вернулся ко мне.

— Ты слышишь меня, родная? — спросил Нейтан, глядя на меня с тревогой.

— Да, — прошептала я пересохшими губами.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Уже лучше, спасибо. — Я обернулась к мужчине, что дал мне зелье. Им оказался тот молчаливый лавочник. Как обманчиво бывает первое впечатление о человеке, и как мы спешим с выводами, ничего не успев узнать! Я искренне поблагодарила его, а он лишь коротко кивнул мне в ответ.

— Что произошло, Эмма? — Нейтан был обеспокоен, а я не знала, что ответить, ведь сама так ничего и не поняла.

— Я не знаю.

Ситуацию, как ни странно, прояснил зельевар.

— Ее окружили несколько магов. Я не видел лиц, только спины. Среди них был менталист. Они что — то выведывали у леди, — ответил он. Лишь секунда потребовалась Нейтану, чтобы осмыслить услышанное.

— Эмма, посиди, пожалуйста, здесь. — Муж усадил меня на лавку, где уже сидели перепуганная Милли и притихший Пул. — А я поговорю с мистером Томасом. — Дождавшись моего кивка, Нейтан вернулся к свидетелю нападения, и они, отойдя в сторону, начали свой разговор. Я не слышала ни слова, оба собеседника не отличались эмоциональностью, поэтому понять что — либо было невозможно. Теплая маленькая ручка накрыла мою ледяную. И я перевела взгляд с мужа на дочку.

— Все хорошо, милая, — прошептала я, придвинув девочку к себе. Она же в ответ, крепко прижавшись ко мне, заплакала.

Ее слезы отрезвили меня, исчез туман, и мысли перестали путаться. Центром моей вселенной стала моя малышка. Подхватив свою крошку на руки, я обняла ее и, гладя по кудряшкам, начала тихонько напевать песенку, которую мне пела мама, когда я печалилась или болела.

Милли притихла у меня на руках, ее слезы высохли.

— Мы смотрели на кукол. А потом кто — то громко закричал, что леди в беде. — Снова всхлипнув, Милли прижалась сильнее. — Ты была такая бледная. Я подумала, что ты умерла, — еле слышно прошептала она. Столько страха слышалось в ее голосе, что я готова была самолично убить тех негодяев. И что им нужно от меня?

— Нет, Милли, со мной все хорошо, все прошло. Я здесь, я с тобой, живая.

— И никуда не уйдешь?

— Не уйду.

Поправляя непослушную кудряшку, я улыбнулась Милли.

— Я тебя люблю, — прошептала она, глядя на меня своими большими красивыми глазками.

— Я тебя тоже сильно — пресильно люблю.

По моим щекам потекли слезы. Я так хотела, чтобы Милли приняла меня, и вот чудо свершилось. Мой фиктивный брак подарил мне настоящую семью: я, Нейтан и Милли. Кто бы мог подумать…

Я сидела на стуле в кабинете мужа и рассматривала свои руки, не решаясь поднять взгляд. Нейтан нервничал, и его сослуживец мистер Фрай совсем не помогал мне успокоить его. Те маги, что напали на меня, судя по описанию зельевара, походили на последователей культа Карда. Но если это они, почему же меня не украли? Почему не принесли в жертву богу смерти? Я боялась задать эти вопросы, дабы не рассердить Нейтана сильнее. Он и так уже запретил мне покидать поместье. Боюсь, если спрошу, то он меня из моих покоев не выпустит.

— Ваше сиятельство… — мистер Фрай обратился к мужу, отвлекая его от чтения отчета его подчиненных, которые уже несколько дней расспрашивали всех и в поместье, и в деревне, и в Колдене.

— Мы не на работе, просто Нейт, — поправил старого друга муж и откинул отчет. Наверное, в нем было все то же, что и в предыдущих: никто ничего не видел и не слышал.

— Менталист ничего не нашел. Все, что могли сделать последователи культа, — это лишь раздобыть информацию через леди Эмму.

То, как спокойно и уверенно рассуждал следователь, успокаивало меня, но не Нейтана. Он злился. Я видела это по плотно сжатым губам и нахмуренным бровям.

— Леди Эмилия и сама призналась, что голос задавал ей вопросы, а она что — то отвечала. — Заметив, что следователь ищет подтверждение этих слов, я кивнула, и следователь продолжил рассказывать свои предположения: — Возможно, они хотят напасть на поместье или узнать что — то о тебе. В любом случае это означает, что мы слишком близко подобрались.

Нейтан нахмурился еще сильнее, его не убедили доводы друга, я и сама не была уверена в его предположениях. Хоть в них и имелась логика, но и недочеты были видны даже мне.

— Мой дом защищен как крепость, им не пройти внутрь, — устало ответил муж. — Пул охраняет Милли.

Последняя фраза была обращена ко мне, возможно, Нейтан хотел меня успокоить, но он лишь усилил мою тревогу.

— Не уверена, что он хороший защитник.

Стоило вспомнить, как легко я смогла пленить его в саду, как мне захотелось тут же отправиться к дочери. Убийцы наверняка сильнее меня будут, значит, Пул не помеха.

— Эмма, тогда мы были при дворе. — Вспомнив нашу первую встречу, муж улыбнулся краешком губ, и его взгляд перестал быть таким холодным. — Многие способности Пула были запрещены для использования. Сейчас же я не только сниму запрет, но и дополню несколько новых разработок. С головы Милли и волосок не слетит, не волнуйся.

— Хорошо. — Мой короткий ответ таил в себе многое. Мне хотелось прижаться к мужу, поцеловать его и прошептать, что я в него верю, что он обязательно со всем разберется, но мы были не одни. Мистер Фрай увлеченно рассматривал картину с изображением Нейтана, всем своим видом показывая, что мыслями он где — то далеко.

— А к тебе я приставлю Альву. — Мягкий тембр мужа почти ласкал, его слова не выглядели приказом, скорее, просьбой проявить благоразумие и не упорствовать. — Я заметил, тебе она нравится больше остальных.

— Хорошо. — Я и не собиралась спорить, мне ведь не пять лет, прекрасно понимаю необходимость подобных мер. — Можно я пойду в свои покои? — На самом деле мне не хотелось покидать мужа, но мистер Фрай явно ждал моего ухода, чтобы продолжить разговор. К тому же сказка на ночь сама себя не расскажет. Милли наверняка дожидается моего появления.

— Да, конечно, отдохни.

Спохватившись, Нейтан подошел ко мне, помог встать со стула и, проведя к двери, нежно поцеловал мою кисть. Мои щеки вспыхнули, я все никак не могла привыкнуть к знакам внимания от собственного мужа.

— Все будет хорошо, не волнуйся, Эмма, — склонившись к моему лицу, заверил Нейтан. Тысячи мурашек пробежались по моему телу, и я поспешила покинуть кабинет.

Лежа в ванной, размышляла о случившемся, вновь и вновь прокручивая известные мне факты. Если культу потребовались сведения о доме, то почему они не выбрали для допроса слуг? Они знают больше меня. Может, им нужно было что — то, что знаю только я о Нейтане? Но что? Может, их интересовали наши отношения? Все вокруг только и ждут нашего наследника. Только последователям Карда это зачем? Я обхватила себя за плечи. Может, вся разгадка в этом? Они приносят в жертву магов молнии. Возможно, для ритуала им необходима беременная магиня? Мне стало дурно от этой мысли, но ничего больше не приходило в голову. Кровавые жестокие картины стояли перед глазами, и я умыла лицо, стараясь отогнать их. Отбросив эмоции, постаралась рассуждать здраво.

Если так, то волноваться мне не стоит. Каждое утро я пью зелье, чтобы не понести. Пока у нас все так хлипко в отношениях с мужем, не стоит усложнять все это ребенком. Возможно, мне следовало бы поговорить с Нейтаном, а не пить тайком зелье, но я не была готова к такому разговору. Да и сам Нейтан ничего не говорил, хотя свекровь все так же хотела внуков. Каждый раз муж рассказывал, каким желанным ребенком была Милли. Эти разговоры бередили мое сердце. Хотелось такого же отношения и к нашему малышу. На меньшее я была не согласна.

— Как водичка? Теплая? — спросил Нейтан, войдя в ванную. Он двигался мягко, почти бесшумно, словно тигр на охоте.

— Теплая. — Мои губы расплылись в улыбке.

Услышав ответ, муж начал раздеваться. Я не могла оторвать взгляда от него. Широкие плечи, плоский живот… А еще эта тонкая полоска волос, которая убегала вниз. Штаны слетели на пол, и мой взгляд проследовал вниз. Муж приближался, на его лице была улыбка, а голодный взгляд заставлял мое сердце стучать сильнее. Придвинувшись к краю ванны, я наблюдала, как он забирается ко мне. Мягкая пена растаяла от брызг. Я не смущалась своей наготы. Нет. Я хотела близости. Хотела Нейтана. Сейчас. Поддавшись желанию, я прижалась всем телом к мужу. Наши губы встретились, и начался танец. Танец страсти и желания. Он никогда мне не надоест. С каждым разом мои поцелуи становились все откровеннее. Моя страсть и мое желание срывали все запреты. Я делала то, что хотела. Ведь в любой момент все это могло закончиться. Хоть Нейтан и улыбался мне днем, а ночью страстно ласкал, доводя мое тело до изнеможения, я все равно ловила его задумчивые взгляды и видела, как он бродит по саду, о чем — то думая. Может, он жалеет, что поддался желанию в охотничьем домике? Может, он попросит вернуться меня в свои покои, как только его мать покинет наше поместье?

Эти вопросы мучили меня даже сейчас, когда мое тело плавилось в умелых руках, а мягкие губы мужа терзали мой сосок. Сидя на Нейтане, я выгибала спину и ерзала попой. Его плоть уже была возбуждена, я чувствовала её. Я хотела ощутить её внутри себя, но муж не спешил. Он гладил меня, ласкал и целовал. Невыносимо нежно. От его нежности у меня кружилась голова. Вцепившись в плечи мужа руками, я слегка привстала. Секунда — и я поймала то, что хотела. Нейтан, оторвавшись от моей груди, взглянул в мое лицо. Его глаза были полны удивления, когда я начала скользить вниз, вбирая в себя его. На моих губах заиграла довольная улыбка. Я была хорошей наездницей, а сейчас еще и очень старательной. Очень — очень старательной.