Вальтер Скотт
(
1771 – 1832
)
Вальтер Скотт
Литературным Колумбом XIX века назвал Вальтера Скотта Белинский. Он же определил причину его огромной популярности в начале века: «Дать историческое направление искусству XIX века – значило гениально угадать тайну современной жизни». Конкретность и верность «натуре» – вот что прежде всего отличало исторические романы Вальтера Скотта от туманной, приблизительной, фантастической старины современных ему романтиков. Прошлое для писателя В. Скотта – не некий условный, идеальный мир, а необходимое звено в истории цивилизации, источник современности. Одновременно Скотт всегда подчеркивал необходимость сочетания в романе исторических фактов с вымыслом, ибо первая задача романиста, по глубокому убеждению писателя, – развлекать. «Дайте мне факты, а воображения мне хватит своего…» – восклицал В. Скотт. И он подавал историю так, что она становилась интересна самому широкому читателю. «Шотландским чародеем», «волшебником» называли его восторженные почитатели.
У Вальтера Скотта были все основания стать великим историческим писателем. Он родился в 1771 году в семье процветающего эдинбургского адвоката и дочери профессора университета. Семейные анналы Скоттов входили в национальную летопись: и по отцовской и по материнской линиям род восходил к вождям старинных шотландских кланов. Прошлое родины с раннего детства стало вызывать острый интерес у Вальтера. Этому способствовал и сам древний Эдинбург с его величественным Эдинбургским замком, вздымающимся над городом на крутой скале, с полуразрушенным Кромвелем Голирудским дворцом – резиденцией шотландских королей, с мрачной Эдинбургской тюрьмой, которую в 1736 году взяли штурмом участники народного восстания. Будучи ребенком, он с восхищением слушал рассказы о героических сражениях шотландцев за свою национальную независимость. Еще были живы те, кто помнил последнее восстание 1745 года, когда Эдинбург – столица Шотландии – была взята мятежными войсками во главе с принцем Карлом-Эдуардом Стюартом.
Мать Вальтера страстно любила шотландский фольклор и эту любовь передала своему сыну. Значительную часть детства Вальтер провел на дедовской ферме. После перенесенного полиомиелита у него перестала действовать нога, и врачи посоветовали родителям отправить ребенка в деревню. Здесь, на лоне природы, здоровье его поправилось, но хромота осталась на всю жизнь.
Вальтер Скотт очень рано научился читать и писать. Истории, песни, легенды, сказания, что рассказывали ему местные жители, он не только слушал, но и старался записывать, и уже в восьмилетнем возрасте у него был небольшой личный архив, состоящий из нескольких тетрадей с записями. Он очень рано начал читать Шекспира, ставшего для него на всю жизнь самым любимым писателем, привлекали его внимание исторические хроники Шотландии, Англии и других европейских стран.
По окончании школы Вальтер Скотт поступает на юридический факультет Эдинбургского университета. Это было желание отца, считавшего, что профессия адвоката обеспечит будущее его сына, укрепит высокое социальное положение семьи. Изучение юриспруденции и работу в отцовской конторе юноша ухитрялся сочетать с далекими пешеходными прогулками по глухим уголкам Шотландии, где можно было записать старинную балладу, услышать забытую песню, познакомиться с уходящим в прошлое бытом шотландцев. В 1791 году Вальтер получил звание адвоката, занял место секретаря эдинбургского суда, а в дальнейшем стал шерифом округа.
Успешное восхождение по карьерной лестнице не мешало Вальтеру Скотту активно участвовать в деятельности Философического общества, выступая там с литературными докладами, изучить в совершенстве немецкий язык, предпринять ряд интересных экспедиций вглубь страны и исследовать практически все ее районы. Путешествуя по Озерному краю, Скотт встретил Шарлотту Шарпентье. Меньше чем через год они поженились. Им суждено будет счастливо прожить тридцать лет и воспитать четырех детей.
В Эдинбурге Шарлотта открыла свой салон, где собирались интересные люди. Здесь произошло знакомство Скотта с большим знатоком древней истории, собирателем антикварных книг Ричардом Хебером. Он станет консультантом Скотта при подготовке к изданию сборника «Песни шотландской границы». Это собрание подлинных народных шотландских исторических песен и баллад, записанных Скоттом непосредственно по устной передаче во время его шотландских путешествий, вышло в свет в 1802 году. Один из тогдашних критиков заметил, что эта книга заключала в себе «зачатки исторических романов». И это замечание оказалось пророческим. Далее последовали стихотворные поэмы самого Скотта: «Песнь последнего менестреля» (1805), «Мармион» (1808), «Дева озера» (1810) и др. Эти поэмы, написанные на национально-историческом материале, закрепили за Вальтером Скоттом репутацию знаменитого поэта. Читатели и критики высоко оценили этнографически-достоверную атмосферу поэм Вальтера Скотта, обусловленную научным подходом поэта к старине и местному колориту, языку, нравам и даже ландшафту. По замечанию Е. А. Соловьевой, «поэтическая история родного края – важнейшее достижение, итог поэтической деятельности будущего романиста, для которого эпическая поэзия была существенным и необходимым звеном в творческой биографии».
Укрепление материального благосостояния позволили Вальтеру Скотту осуществить свою мечту. В 1812 году он приобрел поместье Абботсфорд на реке Твид, где сразу же начал строить средневековый замок. В нем Скотт задумал разместить свою огромную библиотеку и замечательную коллекцию антиквариата. На строительство, продолжавшееся 12 лет, потребовались огромные денежные средства. Вальтер Скотт лично занимался проектированием поместья, в котором соединились элементы различных замков и монастырей Шотландии. Вскоре Абботсфорд превратился в своего рода музей средневекового быта, гостеприимно открывшего свои двери для многочисленных посетителей.
Свой первый исторический роман «Уэверли» Вальтер Скотт создал на сорок третьем году своей жизни. Опасаясь за свою литературную репутацию, он издал свой роман анонимно. Книга имела громадный успех, после чего Вальтер Скотт со свойственной ему энергией принялся писать исторические романы. Свое желание попробовать силы в прозе Скотт объяснял вступлением в литературу нового гениального поэта – Байрона, с которым он, поэт Вальтер Скотт, не может успешно соперничать. Стоит отметить, что сам Байрон не принимал поэзии Скотта, но был большим ценителем его романов.
Всего за 17 лет Вальтер Скотт написал 28 романов, не считая повестей и рассказов. «Уэверли» открыл шотландскую серию романов, среди которых – «Гай Маннеринг» (1815), «Антикварий» (1816), «Черный карлик» (1816), «Пуритане» (1816), «Роб Рой» (1817) и др. Когда шотландская тема была в основном исчерпана, Вальтер Скотт обратился к истории Англии. «Айвенго» (1820) открывает эту серию романов.
Несмотря на успех «Уэверли», Вальтер Скотт продолжал скрывать свое авторство, что весьма интриговало публику и укрепляло ее интерес к творчеству неизвестного писателя. В течение 10 лет его романы выходили за подписью «Автор Уэверли», хотя довольно скоро критики и читатели стали догадываться о подлинном имени автора уэверлеевских романов, а за рубежом переводчики и издатели начали выпускать эти романы под именем Вальтера Скотта.
Как правило, сюжет каждого романа Вальтера Скотта связан с каким-нибудь важным историческим событием – восстанием, гражданской войной, мятежом. Но Скотт, по выражению Пушкина, не имеет «холопского пристрастия к королям и героям». Исторических персонажей в его романах немного, и они не являются центральными, даже тогда, когда их именем назван роман. Внимание писателя (а значит, и читателя) сосредоточено на вымышленных персонажах, волею обстоятельств вовлеченных в исторические события. Гениальность Вальтера Скотта состояла в том, что он открыл существующее в жизни «соединение исторических событий с частными происшествиями», при этом его «роман отказывается от изложения исторических фактов и берет их только в связи с частным событием, составляющим его содержание» (В. Г. Белинский).
Сюжетные мотивы почти всех вальтерскоттовских романов более или менее однотипны: это жизненные странствия и приключения молодого человека, разлученного с возлюбленной; это история молодой девушки, на руку которой претендуют два соперника, а отец или опекун желает ее выдать не за того, кого она любит. Однако за этими частными ситуациями у Вальтера Скотта всегда проступает столкновение политических интересов, разных общественных позиций. Это позволяло писателю подавать историю «домашним образом» (А. С. Пушкин), а читателю почувствовать свою сопричастность к ней.
В своих романах Вальтер Скотт изобразил множество эпох – от средневековой Англии до современной Шотландии, причем он прекрасно знает и умеет изобразить материальную и духовную культуру каждой эпохи. Одежда, обстановка жилищ и замков, архитектура, оружие и доспехи рыцарей, женские украшения, светская и церковная утварь – за всем этим стоят глубокие знания Вальтера Скотта – историка, этнографа, знатока геральдики. Важным источником его романов стало устное народное творчество, те английские и шотландские баллады, которые он собирал всю жизнь. Фольклорные мотивы и документально точные сведения удивительным образом дополняют друг друга в его романах и, в конечном счете, способствуют созданию убедительной истории человеческих судеб в пределах определенной эпохи.
В 1826 году на семью Вальтера Скотта обрушилась беда. Экономический кризис, разразившийся в Англии в 1825 году, повлек за собой разорение издательской фирмы Баллантайна, пайщиком которой был Вальтер Скотт. У него были все юридические основания для того, чтобы уклониться от ответственности за долги своего друга и компаньона, но он не пошел на это, заявив, что до 1830 года выплатит огромный долг в размере 130 000 фунтов стерлингов. Несмотря на горе – от пережитых волнений умирает жена, Вальтер Скотт с необычайной энергией принимается за литературную работу. Помимо романов, он пишет критические статьи и обзоры, исторические труды, среди которых – многотомная «История Наполеона Бонапарта». Но здоровье писателя не выдерживает. В 1830 году он переносит первый апоплексический удар, парализовавший его правую руку. Едва оправившись от болезни, он вновь берется за работу – диктует свои новые книги секретарю. В 1831 году последовал второй удар, за ним – третий. По совету врачей Скотт предпринимает большое путешествие на военном фрегате, посещает Италию, Францию. Ему становится хуже, и он в предчувствии скорой смерти спешит в родной Абботсфорд. Там 21 сентября 1832 года, не оправившись от четвертого удара, Вальтер Скотт скончался. Незадолго до смерти он записал в своем дневнике:
«Я приближаюсь к финалу своей карьеры: я быстро схожу со сцены. Вероятно, я был самым плодовитым писателем современности; для меня утешением будет думать, что я никогда не пытался пошатнуть веру в человека, разрушить человеческие принципы и что я не написал ничего такого, которое я на своем смертном одре хотел бы уничтожить».
Якоб и Вильгельм Гримм
(
1785 – 1863
;
1786 – 1858
)
Вильгельм и Якоб Гримм
Народная сказка довольно поздно была признана Большой литературой. Долгое время считали, что произведения фольклора должны только рассказываться, существовать изустно. Романтики первыми стали всерьез изучать народное творчество, собирать, обрабатывать и издавать народные песни, сказки, баллады, предания. Благодаря романтикам столь долго презираемые народные сказки стали воистину народным чтением. Сколько чудесных и необыкновенных приключений, насыщенных житейской мудростью и неистребимым оптимизмом, нашли в них маленькие и взрослые читатели!
Богатство это огромно и неисчерпаемо, и в собирании и сбережении его братьям Гримм принадлежит особое место. Они одними из первых европейских фольклористов осознали историко-культурную, эстетическую и духовную ценность народной сказки, призвали сохранять ее как национальное богатство. «Настало время, – говорили братья Гримм, – спасать древние предания и сказки, чтобы они не исчезли навсегда в беспокойных днях наших, как искра в колодце или роса под лучами горячего солнца».
Родина братьев Гримм и их предков находится в юго-восточном Гессене. Здесь, в городе Ханау, 4 января 1785 года родился Якоб Гримм, а 24 января 1786 года – Вильгельм Гримм. Через пять лет семья Гримм переехала в Штайнау – отец, Филипп Вильгельм Гримм, был переведен в этот город управляющим и окружным судьей. Семья Гриммов была большая. После Якоба и Вильгельма родились еще братья Карл, Фердинанд, Людвиг, Эмиль и сестра Шарлотта. При всей скромности и бережливости семья жила в дружбе и согласии. Дом был открыт для друзей, для детей устраивали веселые праздники, хотя в доме знали цену заработанным деньгам. Филипп Вильгельм пользовался в городе всеобщим уважением. Человек порядочный и честный, он с ранних лет внушал детям чувство верности и долга, любовь к отчизне и родному краю.
В начале 1796 года семью Гримм постигло страшное несчастье. Скоропостижно от воспаления легких умер отец, оставив после себя сорокалетнюю вдову с шестью детьми на руках. Семье пришлось съехать со служебной квартиры. Якоб и Вильгельм, словно взрослые, стали делить с матерью заботы о младших братьях и сестренке.
В 1798 году мать отправила Якоба и Вильгельма в Кассель, к своей сестре Генриетте Циммер, камеристке ландграфини Гессенской, принявшей активное участие в судьбе своих любимых племянников. Мальчики были определены в лицей, по окончании которого – Якоб в 1802-м, а Вильгельм в 1803 году – поступили на юридический факультет Марбургского университета. Обычно лицеисты затрачивали семь-восемь лет на подготовку в университет. Якобу для этого понадобилось только четыре, а Вильгельму пять лет. И этим они во многом обязаны своей тетушке, оплачивавшей дополнительные частные уроки. Но решающим условием оказалось их неутомимое усердие: ежедневно им приходилось выдерживать по шесть часов школьных занятий и по четыре-пять часов частных уроков. Кроме того, Якоб после смерти отца взял на себя все деловые хлопоты, связанные с управлением их маленьким состоянием и попечительством над младшими детьми. «Суровая школа, – констатирует биограф братьев В. Шооф, – которую прошел Якоб после ранней смерти отца, потребовавшей от него железной самодисциплины, способствовала тому, что у мальчика рано развились свойства, проявившиеся позднее таким достойным восхищения образом: преданность семье, верность и высочайшее сознание долга».
В Марбургском университете Якоб, а затем и Вильгельм, сблизился с Фридрихом Карлом фон Савиньи, самым молодым профессором, специалистом по римскому праву. Ему суждено будет оказать наибольшее влияние на жизнь и творчество братьев Гримм. Братья с упоением слушали его лекции, а вскоре стали вхожи в его дом, где была прекрасная библиотека. Савиньи был всесторонне образован, знал и любил литературу. Он ввел братьев в круг немецких романтиков, способствовал определению их научных интересов. Братья все более убеждались: не юридическая и административная карьера их призвание, а исследование поэзии и языка – вот что должно стать для них главным.
Осенью 1805 года Якоб Гримм возвращается в Кассель, куда годом позже приезжает и Вильгельм. К тому времени все семейство Гримм уже жило в Касселе. Семья сняла квартиру в доме на Иоханисштрассе 78/79, позже известном всему миру как «Дом сказки братьев Гримм» (дом был разрушен во время Второй мировой войны). В поисках хлеба насущного Якоб устроился секретарем военной коллегии. Эта служба не привлекала его, но Якоб был единственным кормильцем семьи Гримм. Все попытки Вильгельма устроиться на службу потерпели неудачу. Кроме того, у болезненного Вильгельма после смерти матери в 1808 году стала развиваться болезнь сердца.
После приезда Вильгельма из Марбурга начинается многолетнее научное сотрудничество братьев. В 1807 году в «Новом литературном вестнике» в Мюнхене появляются их первые научные статьи о старинных немецких поэмах и средневековом немецком романе. Год спустя братья становятся сотрудниками гейдельбергской «Газеты для отшельников», основанной романтиками А. фон Арнимом и К. Бретано. В 1811 году отдельной книгой появились переводы Вильгельма «Древнедатские героические песни», а вслед за ними вышла первая книга Якоба «О старонемецком мейстерзанге». Хотя братья Гримм работали чаще всего вместе и через всю свою жизнь пронесли чувство взаимной братской любви и глубокой привязанности друг другу, каждый из них сохранял свою творческую индивидуальность, имел свой круг интересов, свое направление в исследовании. Якоб был в первую очередь исследователем, обладавшим строгим аналитическим умом. Вильгельм был натурой художественного склада, поэтом, а потому его привлекало, прежде всего, мастерство поэтических переводов, художественные особенности памятников древней поэзии.
В Касселе братья Гримм начали собирать сказки. Они разъезжали по гессенскому краю в поисках знатоков сказок и, найдя очередного рассказчика, стремились разговорить его, дословно записать очередную сказку. В отличие от своих предшественников, которые по большей части свободно обращались со сказочными сюжетами, братья Гримм в записанных ими устных сказках ничего не меняли и ничего не искажали. Современный фольклор они сравнивали с полем, где буря сгубила почти все колосья, а себя они называли собирателями колосков, уцелевших «где-то возле низкой изгороди или кустарника, окаймляющего дорогу». Эти колоски – «народные песни да вот эти наивные домашние сказки. Места у печки, у кухонного очага, чердачные лестницы, еще не забытые праздники, луга и леса с их тишиной, но, прежде всего, безмятежная фантазия – вот те изгороди, что сберегли их и передали от одной эпохи к другой».
Чаще всего братья Гримм обращались к пожилым людям, так как в первую очередь они хранили в памяти передаваемые из поколения в поколение устные предания, легенды, сказки. Поначалу братья Гримм ставили перед собой задачу сохранить записанную сказку в первозданном виде, зафиксировать наиболее древний ее вариант, в котором отражены еще примитивные формы мышления и языка, народные суеверия. Но со временем братья стали придавать собранному материалу собственную языковую форму, сохраняя при этом нетронутыми сказочные сюжеты, не нарушая строй, композицию сказки, особенности речи ее героев. Они сумели найти тот своеобразный стиль, который позволил сказкам заиграть во всем их поэтическом блеске и благодаря которому сборники сказок братьев Гримм распространились по всему миру.
Первый том «Детских и семейных сказок» вышел в 1812 году в Берлине под Рождество. Успех книги был ошеломляющим. Друг братьев И. Геррес сразу после получения книги пишет Вильгельму: «Мы получили детские сказки, которых с нетерпением ждали мои дети, и с тех пор они их не выпускают из рук. Младшая дочурка может уже многие рассказать. Моя старшенькая успела распространить их в городе среди детей, и уже через три дня к нам пришел мальчик, чтобы взять почитать книжку, где говорится о кровяных колбасках и колбасках жареных. Вечерами моей жене приходилось читать по семь сказок кряду, и, судя по впечатлению и неослабевающему вниманию, все сказки, что вполне естественно, прекрасно выдержали испытание. Вы вполне достигли своей цели и в мире детства воздвигли себе несокрушимый памятник».
Ободренные всеобщим признанием, братья Гримм сразу начинают готовить к печати второй том. Он был издан в 1815 году. Их дело начинает принимать поистине национальный характер и размах: многие люди обращаются к ним, предлагая помощь в дальнейшем собирании сказок и сообщая те сказки, которые знают сами. Братья получают сказки марбургские, вестфальские, померанские, швейцарские и из ряда других областей Германии в записях известных писателей, ученых и друзей. Любопытно, что в сборнике братьев Гримм оказалось много французских сказок. Две главные сказительницы, у которых братья записали большую часть сказок, – Мария Гассенпфлуг и Доротея Фиман, – были выходцами из семей французских гугенотов, вынужденных когда-то переселиться в Германию. Естественно, женщины рассказывали в основном французские сказки, бытовавшие в их семьях. Так почти все сказки Шарля Перро перекочевали в сборник братьев Гримм. В отдельных случаях сходство со сказками французского автора было столь очевидно, что братья после второго издания убрали из сборника «Кота в сапогах» и «Синюю бороду», а в остальных случаях постарались уменьшить сходство на текстологическом уровне.
В 1822 году вышел третий том сказок. Так получилось, что, начиная со второго тома, основная работа по собиранию сказок легла почти исключительно на Вильгельма. Хотя интерес Якоба к собиранию сказок и расширению сборника не исчезал, но на первое место у него все же выходила научная работа, связанная с исследованиями в области средневекового германского права и немецкой мифологии. Так и сложилось, что дополнение и расширение сборника сказок целиком легли на Вильгельма. Он был редактором семи новых прижизненных изданий сказок. Вильгельм стремился не только увеличивать от издания к изданию количество сказочных текстов, но и поэтически их обработать, сделать их стилистически едиными. Он же и поручил своему брату-художнику Людвигу Эмилю проиллюстрировать сборник.
«Детские и семейные сказки» скоро стали подлинно народной книгой в Германии и за ее пределами. К концу XIX века в Германии вышло 25 полных изданий сказок братьев Гримм. А начиная с 1820 года их сказки начинают переводиться на европейские языки – датский, голландский, английский, французский. В 60-е годы XIX века сказки братьев Гримм навсегда вошли в круг детского и семейного чтения русского читателя.
А братьев Гримм после публикации их сказочного сборника ждали еще великие свершения на поприще филологической науки. Научно-литературная деятельность братьев снискала им широкое признание. С 1831 по 1837 годы – они профессора Геттингенского университета. В 1841 году они избираются профессорами Берлинского университета и становятся членами Прусской академии наук. Будучи патриотами своей страны, братья всегда подчеркивали актуальность своих занятий прошлым. В своих трудах по истории языка, средневековой германской словесности, праву, фольклору, мифологии ученые видели большое общественное дело, чрезвычайно важное для современности. Среди их фундаментальных трудов – «История немецкого языка» (1848) и «Словарь немецкого языка», завершение работы над которым выпало уже на долю немецких ученых XX века.
Вильгельму Гримму, отличавшемуся слабым здоровьем, суждено было первым уйти из жизни. Его смертельная болезнь, начавшаяся с фурункула на спине, развивалась чуть больше двух недель. 16 декабря 1859 года паралич легких прекратил его мучения. После похорон брата в семейной Библии, где отмечались важнейшие семейные события, Якоб записал: «Пройдет совсем немного времени, и я последую за своим любимым братом и буду лежать рядом с ним, как почти всегда был с ним рядом при жизни». Он умер от удара 20 сентября 1863 года. Якоба Гримма похоронили рядом с Вильгельмом на берлинском кладбище святого Матфея.
Эрнст Теодор Амадей Гофман
(
1776 – 1822
)
Эрнст Теодор Амадей Гофман
Э.Т.А. Гофман по праву считается «универсальной личностью в искусстве» и самым ярким представителем романтического направления в немецкой литературе начала XIX века. Он проявил свой талант во многих областях человеческой деятельности. По образованию, полученному согласно семейной традиции, он был юристом. По окончании юридического университета в Кенигсберге Гофман работал в апелляционном суде, зарекомендовав себя честным судьей с независимыми взглядами на человеческое достоинство.
Не находя полного удовлетворения в своей профессиональной деятельности, Гофман с головой окунулся в искусство, став превосходным живописцем и графиком. Благодаря своей природной наблюдательности он с блеском передавал портретное сходство с оригиналом. Однажды на одном бал-маскараде в Познани он распространил карикатуры, отмеченные удивительным портретным сходством с известными в городе людьми, за что был выслан из города. Гофман писал декорации для театра и даже расписывал церковь иезуитов в Глогау вместе с художником Молинари. Тонкое эстетическое чутье, особая восприимчивость к прекрасному, к гармонии отличала и его литературное творчество.
Более всего Гофман любил музыку. Он был выдающимся музыкантом своего времени: играл на нескольких музыкальных инструментах (клавире, органе, скрипке, гобое), служил капельмейстером в театре г. Бамберга, как музыкальный критик и автор блестящих музыкальных рецензий печатался в бамбергской «Всеобщей музыкальной газете». Наконец, он был оригинальным композитором, автором первой немецкой романтической оперы «Ундина», премьера которой с огромным успехом прошла в Берлине в 1816 году. Кроме того, он написал ряд зингшпилей (т. е. комических опер): «Маска», «Веселые музыканты», а также опер «Любовь и ревность», «Напиток бессмертия». Как композитор он носил псевдоним – Иоганн Крейслер, впоследствии так будет назван его любимый литературный герой. Выше других композиторов Гофман ценил Моцарта, перед гением которого преклонялся всю жизнь. Он даже изменил свое имя, заменив данное при крещении Вильгельм, на Амадей, как у Моцарта.
Обладая способностями к разным видам искусства, Гофман выше всех ценил именно музыку, которая позволяла ему уйти из мира тяжелой реальности, где его преследовали горькие разочарования в любви, отчаянная бедность, потеря горячо любимой маленькой дочери. Музыка представлялась Гофману проводником в «романтическую страну, где царят небесные чары звуков». «Музыка производила на меня совсем особое, непостижимое впечатление, – говорил писатель устами своего героя, – словно давно обещанное исполнение прекраснейших снов нездешнего мира сбывалось наяву».
Музыка и живопись занимали важное место не только в жизни Гофмана, вошедшего в историю мировой культуры как выдающийся писатель-романтик, но и в его творчестве. Творческое наследие Гофмана-прозаика обширно и разнообразно и представлено произведениями разных жанров: романами, новеллами, сказками, либретто опер, музыкальными эссе, критическими статьями. Первым произведением, увидевшим свет, был «Кавалер Глюк» – наполовину новелла, наполовину критическая статья о музыке Кристофа Виллибальда Глюка, с которым Гофман был лично знаком. Главной мыслью, пронизывающей это произведение, является романтический взгляд на музыку как на самое романтическое из всех искусств, «потому что сфера ее – бесконечное».
Другим образцом полуновеллы-полуэссе является «Дон Жуан», посвященный знаменитой опере Моцарта, в котором писатель говорит о том, что служение музыкальному искусству требует от его жрецов полной самоотдачи и самоотречения. Уже в первых произведениях Гофмана складывается своеобразная эстетическая концепция писателя, согласно которой все люди делятся на «музыкантов» и «немузыкантов». «Музыканты» – это чудаки, люди «не от мира сего», в глазах обывателей – «сумасшедшие», но на самом деле обладающие повышенной чуткостью к восприятию известий из горнего мира, мира божественного вдохновения, слышащие «музыку сфер». «Немузыканты», напротив, ограничены и пошлы в своих стремлениях, это обыватели, филистеры. Мир музыки и мир антимузыкальный – для Гофмана великая антитеза, рождающая двоемирие в мироощущении писателя и двуплановость его творческого метода, в котором соединяются черты романтической и реалистической эстетики. «Двоемирие» стало опознавательным знаком творчества Гофмана, его «визитной карточкой».
В Берлине в 1814 году Гофман сблизился с писателями-романтиками Тиком, Брентано и Шамиссо и вместе с ними создал литературное общество «Серапионовых братьев». Свое название молодые литераторы взяли от имени отшельника Серапиона, которого посещали многочисленные видения, отсюда и стремление участников кружка пережить, прочувствовать свое творчество. Поэтому во главу угла они поставили художественный принцип ясновидения – т. е. правдоподобия воображаемого, и в их творчестве слились реальность и мистика, материальное и запредельное. Яркий пример тому – новеллы сборника Гофмана «Серапионовы братья», в которых ясно ощущается связь с «черным», готическим романом. Новелла, которая принесла Гофману самый большой прижизненный успех, «Мадемуазель де Скюдери», посвящена теме раздвоения человеческой личности, когда в одном человеке уживаются виртуозный мастер-ювелир и маньяк-убийца. Злой рок и дурная наследственность толкают уважаемого в городе ювелира Рене Кардильяка на преступления с целью вернуть украшения, сделанные им на заказ. Кардильяк – первый в галерее гофмановских «двойников» – людей с разорванным сознанием.
Одним из своих лучших произведений Гофман называл сказку «Золотой горшок». Обращение писателя к этому жанру неслучайно. Сказка – это жанр, который дает возможность для полета фантазии. Отличительной чертой «Золотого горшка» является тесное переплетение реальности и вымысла. В ней действуют одновременно и студент Ансельм, и конректор Паульман, и надворный советник, а также змейка Серпентина, князь духов Фосфор, волшебник Саламандр. В сказке попугай превращается в человека, старуха варит волшебное зеркало, а в библиотеке происходит настоящее сражение между колдуньей-свеклой и волшебником-саламандром. Главный герой сказки – студент Ансельм ищет Золотой горшок – зеркало истины, в котором в истинном свете отражаются все человеческие поступки. Одновременно Золотой горшок – это символ и принадлежность чудесной далекой страны, куда стремятся все люди с поэтической душой, такие, как Ансельм и его возлюбленная Серпентина.
Другой сказкой, прославившей Гофмана, является «Крошка Цахес по прозванию Циннобер». Гофман рассказывает историю удивительного превращения урода Цахеса во всемогущего правителя одного из маленьких немецких княжеств. А также о судьбе студента Бальтазара, ревностно охраняющего сказочный мир природы и поэзии от вторжения пошлости и обыденности. При всей сказочности сюжета, наличии превращений, волшебных предметов и прочих сказочных атрибутов правомерно назвать это произведение сатирической пародией на современное Гофману немецкое общество и государство. Это проявляется и в актуализации важных социально-политических и философских проблем, таких как человек и власть, «служение не делу, а лицам», в самом гротескно-сатирическом стиле повествования. Вывод Гофмана в конце сказки очевиден: богатство и человеческая глупость, забвение законов природы и красоты ведут к диктатуре глупости и пошлости.
С течением времени в творчестве Гофмана усиливаются мистические элементы и настроение трагической обреченности человека, что нашло наиболее полное воплощение в романе «Эликсиры сатаны». Настоящее предусловие всех запутанных коллизий романа – распад единого, органически связанного мира. Нет единого братского человечества, мыслил Гофман, есть разные враги, временами надевающие дружеские личины. Главный герой романа – насельник монастыря Медард, личность гениального типа, человек с духовной властью над людьми, с силой внушения и обаяния. Но свои духовные способности он применяет во вред окружающим. Он творит зло, будучи частью зла и сам страдая от зла. В этом романе писатель проявил особенный интерес к тайнам человеческой психики – «ночной стороне души», поэтому в романе развит мотив двойника. В Медарде скрыт некий «черный» человек, насильник и убийца – его двойник, мрачное воплощение тайной стороны души.
Вместе с нарастанием трагизма творческий метод Гофмана постепенно развивается в сторону усиления реалистической тенденции, примером чему служит повесть «Повелитель блох». В ней Гофман прощается с романтизмом, осмеивая его. Герой Перигринус Тис получает от волшебника чудесное увеличительное стекло, позволяющее ему читать у людей в мыслях. Но он недолго пользуется возможностью видеть людей насквозь и отказывается от волшебного стекла, истребляющего в его душе доверчивость к людям и добродушие. Повесть «Повелитель блох» сыграла роковую роль в жизни Гофмана. Ко времени ее написания Гофман из-за своей честности и неподкупности в суде нажил много влиятельных врагов. Власти решили расправиться с писателем, предъявив ему обвинение в разглашении государственной тайны в романе «Повелитель блох». Их не смущало то, что Гофман был тяжело болен и уже не мог обходиться без посторонней помощи.
Своеобразным итогом творчества Гофмана является роман «Житейские воззрения кота Мурра». Главным его героем является музыкант Крейслер – одна из самых замечательных фигур в немецкой литературе. В образе Крейслера воплощена трагедия непонятого и невостребованного Художника, чей дневник служит промокашкой для записок «ученейшего кота» Мурра. Так в одном романе соединяются трагедия и гротеск.
Последним значительным произведением писателя является новелла «Угловое окно», по праву считающаяся программной для новой, реалистической манеры писателя, которой, к сожалению, уже не дано было осуществиться. Автор обращается к реальной жизни, к реальным людям, к реальной политической ситуации – оккупации Германии Наполеоном. Герои, которые раньше парили в облаках своих фантазий, теперь прямо и непосредственно общаются с окружающими, автор оправдывает присутствие на этом свете всех людей – и музыкантов, и немузыкантов. Образ главного героя новеллы, прикованного болезнью к инвалидному креслу, списан писателем с самого себя. Гофман с особенной силой ставит вопрос о крушении родственных уз и о социальном неравенстве, о тяжких последствиях войны, о нищих и инвалидах, до которых никому нет дела. Без сомнения, новелла «Угловое окно» открыла бы новый, реалистический этап в творчестве Гофмана, если бы его жизнь не оборвалась трагически от тяжелой болезни.
Гофман, один из самых любимых писателей не только Германии, но и всего мира, оставил в наследство потомкам завет: «отрешись от всего земного, возлюби свою мечту, и она принесет тебе все: и богатство, и красоту, и радость. Возлюби поэзию, ибо в ней высшее знание».
Оноре де Бальзак
(
1799 – 1850
)
Оноре де Бальзак
Оноре де Бальзак оставил своим читателям не просто большое количество романов, но историю французского общества первой половины XIХ века, запечатленную в судьбах его многочисленных героев; действующие лица его произведений – врачи, судьи, стряпчие, государственные деятели, купцы, ростовщики, банкиры, светские дамы, куртизанки – переходят из книги в книгу, и это придает достоверность и правдивость миру, сотворенному писателем. «Самим историком должно было оказаться само французское общество, мне оставалось только быть его секретарем», – говорил Бальзак. Он родился в 1799 году в г. Туре в семье зажиточного крестьянина, отец хотел видеть в сыне коммерсанта, но будущий писатель настаивает на литературной карьере. Отец соглашается при условии, что через год Оноре будет знаменит. Бальзак едет в Париж и, подобно многим будущим своим героям, он со страстностью талантливого провинциала стремится завоевать столицу. Его лозунг: «Что не удалось Наполеону совершить мечом, то я выполню пером». Однако все его попытки стать знаменитостью терпят крах, и отец перестает его субсидировать. Бальзак оказывается в нищете и, чтобы выбраться из нее, пишет самые разные произведения, в том числе и романы «кошмаров и ужасов», пытается заняться издательским делом, но ни слава, ни богатство не приходили. Более того, от этого периода «литературного свинства» (как назовет его сам писатель) у него останется огромный долг, выплачивать который ему придется до конца своих дней; подорвав свое здоровье титаническим трудом, писатель умрет сравнительно молодым (1850).
Первым его произведением, получившим известность, стал исторический роман «Шуаны» (1829), написанный на события Великой французской революции конца ХVIII века, но настоящий успех приходит к Бальзаку с выходом в свет романа «Шагреневая кожа» (1831). В работе над этой книгой писатель приходит к мысли о создании универсальной картины современного общества – эпопеи «Человеческая комедия». «Шагреневая кожа» станет первоначальным наброском гигантского замысла, в ней будут намечены контуры эпопеи, ее основная тематика, композиция, конфликты и характеры, ее главные выводы о законах и судьбах буржуазного общества. «Шагреневая кожа» служит как бы введением в «Человеческую комедию», поэтому по богатству тем, по широте и универсальности охвата жизни, по уровню художественных обобщений роман превосходит все другие произведения писателя. Он проводит нас по всем кругам буржуазного ада: из мрачных притонов ведет в добропорядочную мещанскую семью, из игорного дома и лавки ростовщика – в роскошный особняк банкира, из аристократического салона – в бедную студенческую мансарду и т. п. Иными словами, здесь вся будущая «Человеческая комедия» в миниатюре, многие сцены в романе являются зародышами последующих произведений: в сцене оргии у банкира Тайфера намечена тема и тон романа «Утраченные иллюзии»; в рассказе героя романа Рафаэля находим сюжет романа «Отец Горио»; в разговоре героя с антикваром – тема повести «Гобсек» и т. д. Точно так же и герои романа станут прообразами основных характеров эпопеи, и прежде всего сам Рафаэль – родоначальник всех бальзаковских героев, молодых людей, вынужденных пробивать себе дорогу самостоятельно: Растиньяка, Люсьена, Шарля Гранде.
Предметом своего анализа в романе Бальзак избирает историю бедного, но честолюбивого студента Рафаэля, который живет в Париже «без родственников, без друзей, один посреди ужасной пустыни, где всякий для вас хуже врага…» Два пути рисовались перед ним в момент выбора: занятие наукой и отказ от погони за богатством, размеренное, спокойное существование, умение довольствоваться самым ничтожным в браке с Полиной, к которой герой был искренне привязан. Но какой дорогой ценой надо было заплатить за все это: надо было примириться с материальными лишениями, с вечной скудостью – иными словами, это означало духовно погибнуть, убить свой талант, превратиться в улитку. А Рафаэль – натура одаренная, кипучая, с большими страстями и пылкими желаниями. Он не хочет прозябать, а жить полной многоцветной жизнью. Поэтому он рвет с Полиной, хотя и восхищается ею. Только там, наверху общества, в среде аристократов и богачей, для героя существовала жизнь роскошная и свободная, полная больших чувств и страстей. Стать одним из этих избранных – такова его цель. Мечты Рафаэля воплощаются в облике прекрасной графини Феодоры, покорить Феодору – значило покорить и все высшее общество. Отныне девизом героя становится: «Феодора или смерть!» Но первые же шаги Рафаэля в «свете» разрушают его иллюзии, перед ним искусственный, взвинченный, болезненный мир, где идет «борьба всех против всех», где обаятельная Феодора, которая казалась «не женщиной, а романом», на деле оказывается настоящим чудовищем из кошмарных сказок, тщеславным и эгоистичным. Когда Рафаэль перестал возбуждать ее любопытство, она отбросила его, как сломанную надоевшую игрушку. В борьбе за покорение графини герой растрачивает все свои благородные идеалы и качества. «Феодора передала мне проказу своего тщеславия, заглядывая вглубь собственной души, я увидел, что она поражена гангреной, что она гниет». Усвоив принципы «света», Рафаэль превращается в такого же себялюбца и циника, погоня за наслаждениями становится его единственной целью. Ужасная сцена его смерти показывает, что в герое не осталось ничего человеческого: он умирает в припадке бессильной, отвратительной похоти.
Роман принес писателю не только долгожданную славу, перед ним открылись двери некоторых светских салонов. Бальзак увлекся их блеском и мишурой, он решил стать «равным среди равных»: создает легенду о своем дворянском происхождении и присоединяет к фамилии частицу «де», герб красуется на дверцах его кареты, на ливреях лакеев, заказывает себе ослепительные жилеты, а между тем невыплаченный громадный долг продолжал висеть над ним. В начале 30-х годов Бальзак приступает к реализации своего грандиозного проекта под названием «Человеческая комедия». Он хотел написать 140 романов, успел создать 93. Все произведения пишутся по возвращающемуся принципу: писатель стремился запечатлеть в них сам процесс жизни, в которой со смертью одного человека жизнь не прекращается. Он не обходит ни одного характера, ни одной профессии, ни старости, ни юности, ни зрелого возраста, здесь политика, нравы, искусство, семья, быт и в основе всего – история человеческого сердца: «Я начинаю понимать, что я больше историк, чем романист». Судьбы всех его героев определены эпохой, это герои своего времени. Всего в «Человеческой комедии» около 3 тыс. персонажей. Чтобы не перепутать их, писатель составил на каждого особый паспорт и по каталогу следил за их развитием.
Чтобы воплотить подобный замысел в жизнь, надо было обладать уникальным художественным воображением, Бальзак был им наделен. По рассказам современников, он в состоянии был часами с величайшим увлечением говорить о своих героях как о живых, хорошо знакомых ему людях, он буквально сживался с ними, радовался и горевал вместе с ними. Однажды к нему пришел его друг и увидел писателя, в изнеможении лежавшего почти без пульса в кресле. На крик: «Скорее за доктором, г-н Бальзак умирает!» писатель проговорил: «Ты ничего не понимаешь: только что умер отец Горио». В другой раз он с волнением, возбужденный, вскричал: «Растиньяк женился!» Весь цикл романов эпопеи Бальзак делит на 3 серии: «Этюды о нравах», «Этюды аналитические» и «Этюды философские». Самая крупная серия первая, в нее вошли наиболее известные произведения: «Отец Горио», «Гобсек», «Евгения Гранде», «Утраченные иллюзии», «Блеск и нищета куртизанок», «Банкирский дом Нюсинген» и т. д. Один из узловых романов в ней – «Отец Горио» (1843), к нему идут и от него отходят многие другие произведения. Роман состоит из трех сюжетных линий (отца Горио, Растиньяка и Вотрена), каждая из которых призвана раскрыть ведущую тему – «отцов» и «детей» и связанную с ней тему развращающего влияния денег. Старик Горио испортил дочерей своей непомерной к ним любовью, и они, привыкшие видеть в нем лишь некое лицо, снабжающее их деньгами, забывают о нем. Они любили отца за его двухмиллионное состояние, когда же он, все отдав им, стал нищим, дочери не сочли нужным даже похоронить его. Перед смертью старик прозревает и проклинает бездушный мир: «Я предпочитаю быть нищим, беспризорным. По крайней мере, когда любят бедняка, он может быть уверен, что любим сам по себе». Другая сюжетная линия в романе связана с образом Эжена Растиньяка, бедного студента, жившего в том же пансионе, что и Горио. Его история, в отличие от линии Горио, восходящая, она напоминает нам судьбу Рафаэля из «Шагреневой кожи», Люсьена из «Утраченных иллюзий». Единственный капитал Растиньяка – молодость и красота, поначалу и он хочет «только трудом достичь богатства», но под влиянием парижской жизни он утрачивает свои «провинциальные иллюзии», и немалую роль в его «перевоспитании» суждено сыграть Вотрену, еще одному центру в романе. Образ Вотрена – одна из неожиданностей Парижа. Беглый каторжник, он страшно богат и имеет могущественные связи. Он прекрасно знает все тайны, все движущие силы общества, в котором живет, и раскрывает их студенту. Бывший каторжник внушает ему, что каторга это лишь оборотная сторона высшего света, а сам свет – потенциальная каторга; что тайна крупных состояний сокрыта в преступлениях, которые забыты, потому что чисто сделаны. А потому «преступайте законы, и вы достигнете славы, всякий порок в позолоте в этом мире и есть добродетель». Он развращает ум и душу Растиньяка, стремясь сделать из него орудие для своей мести высшему свету. Это он вводит молодого человека в салон виконтессы де Босеан, которая также преподает Растиньяку уроки жизни, удивительно напоминающие те, что он слышал от каторжника: «Смотрите на мужчин и женщин, как на почтовых лошадей, гоните не жалея, пусть мрут на каждой станции, – и вы достигнете предела в осуществлении своих желаний. Запомните… перестав быть палачом, вы превратитесь в жертву». В «Отце Горио» Эжен Растиньяк показан в самом начале своего жизненного пути, его судьбу писатель прослеживает во многих других книгах. Он будет одним из немногих, кто добьется высот карьеры, славы и богатства, он станет министром, пэром Франции. Писатель покажет, как будет происходить «восхождение» его героя: переход от провинциала к крупному деятелю осуществлялся в Растиньяке безболезненно, минуя угрызения совести и нравственные муки, в отличие от других персонажей-неудачников.
Повесть «Гобсек» (1830) – это еще одна из художественных вершин Бальзака, герой которой, ростовщик Гобсек (дословно – Живоглот), вырастает в грандиозный символ времени. Это человек, у которого сердце – «слиток металла», для которого мерило всему золото. «Жизнь – машина, которая приводит в движение деньги. Деньги, золото – вот духовная сущность нашего общества», – говорит герой. Даже во внешнем облике его отмечены цвета драгоценного металла: «его желтоватая бледность напоминает цвет серебра, с которого слезла позолота»; глаза у него были «маленькие, желтые, словно у хорька». Этот человек без возраста и пола был похож на автомат. Но Гобсек еще и философ, в отличие от пустых и ограниченных аристократов он отличается большим умом и способностью к глубоким аналитическим размышлениям. У него «взгляд Бога», пишет автор, он видит все, что совершается в сердцах, он проникает в самые сокровенные мысли окружающих людей и великолепно знает психологию и аристократов, и бедняков. Ему, например, абсолютно ясен облик «светского льва» Максима де Трайля, «бездушного игрока», который разоряется сам, разоряет свою любовницу, ее мужа, ее детей и который производит в салонах больше разрушений, нежели «артиллерийская батарея». Гобсек – негласный правитель Парижа, «властелин жизни», в руках которого судьбы тысячи людей. Страсть к золоту уничтожает постепенно все остальные чувства героя, превращая его в скрягу-маньяка, которому представляется, что золотые монеты живут и множатся, как и люди. Повесть завершается мрачным описанием отвратительной кладовой Гобсека, рассказом о его страшной смерти. Этим финалом писатель развенчивает философию денег и одного из ее носителей. Подлинные хозяева жизни – банкиры, ростовщики, торговцы – погрязли в преступлениях, нравственных и экономических. Бальзак с пристальным вниманием изучает души этих людей, создавая целую коллекцию типов финансовых гениев («Банкирский дом Нюсинген», «Евгения Гранде», «Утраченные иллюзии», «Крестьяне»). Следующий круг буржуазного ада – политическая жизнь общества, писатель не щадит усилий, чтобы развенчать лицемерный, корыстный характер самих основ государства – парламента, суда, администрации, лозунгов о равенстве, демократии («Цезарь Бирото», «Музей древностей»); губительный денежный дух вторгся и в семью: золото разрушает ее основы («Полковник Шабер»), разрушает любовь родителей к детям («Евгения Гранде»), любовь детей к родителям («Отец Горио»), превращает брак в коммерческую сделку («Брачный контракт»), любовь – в проституцию («Кузина Бетта»). Бальзак завершает картину жизни буржуазного общества темой искусства и художника, рисуя этот мир как царство всеобщей продажности («Утраченные иллюзии»).
Жизнь большинства героев Бальзака – это во многом собственная жизнь писателя со всеми ее трагедиями, сомнениями, находками и потерями. Может быть, поэтому его герои так убедительны. Он, Бальзак, пришел в столицу из провинции, мечтая положить у своих ног Париж; он, как Гобсек и Гранде, мечтал о миллионах; он, как Рафаэль, проиграл в Пале-Рояле последний фрак. «Утраченные иллюзии» – это и его иллюзии, и «шагреневая кожа» – это его жизнь, конвульсивно сжимавшаяся жизнь большого труженика, которому для работы не хватало 24 часов суток.
Стендаль
(
1783 – 1842
)
Стендаль
Один из самых читаемых в наше время европейских писателей XIX века, Стендаль был почти не замечен современниками. Между тем его романы стали важными вехами, мимо которых не могло пройти мировое литературное движение. Непохожесть Стендаля на современных ему писателей (только его ученик Проспер Мериме в чем-то ему близок) неоднократно ставила в тупик исследователей литературы. «Стендаль – человек XVIII столетия, заблудившийся в героической наполеоновской эпохе», – писал в начале XX века исследователь его жизни и творчества Стрыенский. Другие же утверждали обратное: Стендаль – человек XX века, он родился на столетие раньше, чем ему полагалось. Да и сам писатель как-то сказал: «Я беру билет в лотерее, главный выигрыш которой таков: чтобы меня читали в 1935 году».
Есть и третья точка зрения: «Он (Стендаль) родился в должное время и в должном месте, он был блестящим представителем своего времени и выразил в своем творчестве свойственные его стране и эпохи тенденции, идеи и волнения» (Б. Г. Реизов).
Настоящее имя Стендаля – Анри Бейль. Когда он служил в армии Наполеона, ему пришлось побывать в саксонском городке Штендале. Отсюда и произошел псевдоним – Стендаль.
Год рождения Стендаля – 1783, место рождения – небольшой провинциальный южно-французский городок Гренобль. В какой-то мере Стендаль – современник революции. Во всяком случае его детские годы окрашены впечатлениями революционных событий. Маленький Анри восторженно взирал на солдат республиканской армии, проходивших мимо их дома по площади Гренетт. Позже Стендаль вспоминал: «Я сшил маленькое трехцветное знамя и в дни побед республиканцев носил его один по нежилым комнатам нашего большого дома. У меня разорвали мое знамя, и я стал думать о себе как о мученике за родину. Я любил свободу с ожесточением… у меня было два или три изречения, которые я писал повсюду. Они заставляли меня проливать слезы умиления. Вот одно, которое приходит мне на ум: „Жить свободным или умереть“».
Мать Стендаля умерла рано, когда мальчику было семь лет. Он остался на попечении отца и тетки, с которыми отношения у него так и не сложились. Семья была образованная и обеспеченная: отец был адвокатом, дед, отец матери, – уважаемым в городе врачом. Анри очень любил деда, вольтерьянца и демократа. Именно дед оказал на мальчика влияние, позволял ему читать книги просветителей, которые отец, ярый монархист, проклял и закрыл под замок в книжном шкафу.
Очень рано Анри увлекся точными науками, прежде всего математикой. В 1799 году он приехал в Париж поступать в Политехническую школу, но быстро забыл о ней. Вместо экзаменов он посещает театры, заводит романы с артистками, попробует учиться живописи, начинает писать комедию в духе Мольера и… быстро ее забрасывает. Услышав от своего кузена Марсиаля Дарю, что готовится новый поход в Италию, Анри решает: «К черту Политехническую школу, скучный Париж, салоны, комедии, музыку, живопись, фехтование!» Желая во что бы то ни стало принять участие в военной кампании, он поступает в военное министерство на должность мелкого чиновника и в апреле 1800 года отбывает в действующую армию.
Проявить чудеса героизма в итальянском походе Анри не удалось. Свои впечатления от битвы при Маренго, коей он был только наблюдателем, Стендаль позже иронически опишет в автобиографических заметках «Жизнь Анри Брюлара», а в «Пармской обители» наделит их Фабрицио, который так же, как и юный Анри, спешит на поле брани при Ватерлоо, чтобы покрыть себя бессмертной славой.
Прослужив два года в гарнизонах Северной Италии и исполнившись отвращением к гарнизонной скуке, Анри Бейль подал в отставку и вернулся в Париж. Теперь он мечтает о славе величайшего поэта, он занимается философией и литературой, посещает театр, составляет множество планов и набросков комедий и трагедий. Отец крайне недоволен сыном, бездельником и шалопаем. Тот скудный пансион в сто пятьдесят франков, который вымолил у него Анри, конечно, был недостаточен для молодого человека, мечтающего о светской жизни. Тогда Анри обратился к коммерции. Он поступил на службу к торговцу в Марселе, чтобы, научившись торговле, потом научиться зарабатывать миллионы.
Годичное пребывание в Марселе в качестве приказчика навсегда внушило Стендалю глубокое отвращение к торговле и к самому слову «коммерция». В июле 1806 года он вернулся в Париж, а уже осенью в качестве интенданта он вновь на военной службе, которая завершится в 1814 году вместе с падением Наполеона. Начинается новый период его жизни, давший богатейший материал начинающему писателю. «О том, что я видел, пережил, писатель-домосед не догадался бы и в тысячу лет», – вспоминал об этом времени Стендаль. За восемь лет он объездил с армией Наполеона почти всю Европу, долгое время жил в Германии, побывал в Австрии, по своей воле принял участие в русском походе. Стендаль был участником Бородина, видел пожар Москвы, отступал вместе с французской армией по Смоленской дороге. Благодаря великому самообладанию, которое никогда его не покидало, он переправился через Березину за несколько часов до разгрома. «Я пал вместе Наполеоном в 1814 году, – писал Стендаль, – лично мне это падение доставило только удовольствие».
Отношение Стендаля к Наполеону было весьма неоднозначным. Писателя всегда привлекали натуры сильные, несгибаемые, волевые. Именно этим объясняется любовь Стендаля к итальянскому Возрождению, давшему блестящую плеяду ярких, сильных, страстных личностей. Именно в этом кроется источник противоречивой оценки Стендалем Наполеона. Писатель приветствовал генерала Бонапарта, которого вынесла наверх волна революции, но, будучи страстным республиканцем и тираноборцем, Стендаль не примет Наполеона-императора, а потому отречение Бонапарта оставит его равнодушным. Ничтожество режима Реставрации вновь возвысит «маленького капрала» в глазах Стендаля: «Я уважал Наполеона всей силой презрения к тому, что пришло ему на смену».
Получив небольшую пенсию, Анри Бейль уезжает в Милан, который полюбился ему еще в начале его военной карьеры. Здесь он прожил семь лет, здесь началась его литературная деятельность.
Первые книги Стендаля посвящены музыке, живописи, архитектуре: «Жизнь Гайдна, Моцарта и Метастазио» (1815), «История живописи Италии» (1817), «Рим, Неаполь, Флоренция» (1817). Последнюю книгу он впервые подписывает псевдонимом «Стендаль». В эту же пору Стендаль сближается с карбонариями – руководителями итальянского национально-освободительного движения. К движению карбонариев была причастна и Метильда Висконтини – ее Стендаль любил страстной и неразделенной любовью. Свою первую встречу с Метильдой в 1819 году писатель назвал «началом большой музыкальной фразы». Но в 1821 году, убедившись, что его любовь никогда не будет взаимной, а также чувствуя к себе недоверие со стороны карбонариев, которым он так сочувствовал (кто-то из недругов пустил слух, что он агент французского правительства), Стендаль уезжает в Париж.
Еще в Милане Стендаль начал писать психологический трактат «О любви», где он попытался дать математически точный анализ «человеческого сердца». Книга была завершена и опубликована в Париже в 1822 году, успеха у читателя никакого не имела, и только после смерти автора она приобрела необычайную популярность. Далее последовал эстетический трактат «Расин и Шекспир» (1823). В нем Стендаль выразил свое отношение к современному искусству – классицизму и романтизму, включившись тем самым в ожесточенную полемику между «классиками» и «романтиками». Для Стендаля романтизм – это искусство, соответствующее потребностям времени. Называя новое искусство романтическим, Стендаль по существу формулирует программу реалистического искусства (термин «реализм» возникнет только во второй половине века). Не случайно после издания «Расина и Шекспира» Проспер Мериме писал своему другу Стендалю: «Надеюсь, отныне не будут именовать романтиками господ Гюго, Ансло и их братию!»
«Расин и Шекспир» принес Стендалю некоторую известность, но личная его судьба складывалась трудно. Пенсия была очень маленькой, литературные заработки ничтожны. В 1827 году у Стендаля произошел разрыв с женщиной, которую он в своих воспоминаниях называл Манти (графиня Клементина Кюриаль). В это время писатель всерьез подумывал о самоубийстве и даже написал завещание. Возможно, Стендаля спасла работа над романом «Арманс» – первым художественным произведением, которое он написал уже в сорокатрехлетнем возрасте.
Роман «Арманс» не имел успеха у читающей публики, и для самого Стендаля он стал только пробой пера. Сюжет для своего второго романа «Красное и черное» Стендаль почерпнул на страницах «Судебной газеты». Именно этот роман обратит на себя внимание европейских читателей и принесет ему посмертную мировую славу. История реального Антуана Берте, гувернера в семье провинциального дворянина, стрелявшего из ревности в церкви в бывшую любовницу, мать его учеников, найдет свое художественное отражение в судьбе талантливого плебея Жюльена Сореля. Стендаль сумел поднять обыденное уголовное преступление на уровень историко-философского исследования французского общества начала XIX века. У романа есть подзаголовок – «Хроника XIX века». История и удивительная карьера Жюльена Сореля позволили писателю охватить все сферы современной общественной жизни.
Жюльен Сорель по своему образованию, интеллектуальным запросам и душевным качествам не подходит к той среде, в которой родился. При Наполеоне он мог бы стать генералом, даже пэром Франции, но в эпоху Реставрации личных достоинств и талантов для выскочки-плебея явно недостаточно. А он жаждет карьеры, денег, наконец самоутверждения. Для достижения цели Жюльен должен отказаться от самого себя, надеть маску лицемера. Ему почти все удается, он становится шевалье и офицером, женихом дочери всемогущего маркиза. Но в какой-то момент оказывается, что игра не стоила свеч, что та «высшая жизнь», к которой так стремился Жюльен, не дает ни счастья, ни душевного удовлетворения, а только ведет к утрате самого себя. На судебном процессе Жюльен позволил себе роскошь снять с себя маску послушания и бросить в глаза судящего его общества жестокие обвинения. Его отправляют на гильотину не за выстрел в госпожу де Реналь, а за то, что он, плебей, восстал против своей жалкой участи и попробовал занять подобающее ему место под солнцем.
Роман вышел в свет в 1830 году за несколько месяцев до Июльской революции и не был замечен официальной критикой. Не привлек он и широкого читателя, привыкшего к эмоциональному, экспрессивному слогу романтиков, к их яркой и броской образности, неприемлемой для Стендаля. Писатель всегда стремился к точности и ясности. Позже, по поводу своего второго великого романа «Пармская обитель», он скажет наполовину в шутку, наполовину всерьез: «Сочиняя „Монастырь“, я прочитывал каждое утро, чтобы найти надлежащий тон, две или три страницы Гражданского кодекса». Только три великих литературных гения по достоинству оценили роман «Красное и черное» – это Гете, Бальзак, Пушкин.
Когда революция свершилась и Бурбоны пали, Стендаль получил возможность вновь поступить на государственную службу. Он был назначен консулом в маленький итальянский городок Чивита-Веккия, располагавшийся недалеко от Рима. Служба не мешала ему заниматься литературным творчеством, а также часто ездить в Париж («чтобы вдохнуть там два или три куба новых идей») и Рим, который он знал досконально и очень любил. Итальянская тема становится ведущей в его творчестве, а итальянский характер, страстный, полный неукротимой энергии, становится предметом исследования. Роман с героем-французом «Люсьен Левен», который Стендаль начал писать в 1843 году, так и остался незаконченным.
Как-то в 1832 году, роясь в рукописях одной из частных римских библиотек, Стендаль обнаружил старинные хроники, относящиеся к XVI–XVIII векам. В них повествовалось о кровавых убийствах и громких судебных процессах Папского государства. Они пленили Стендаля безыскусностью рассказа и страстными, цельными характерами, не скованными никакими условностями. Он решил переработать их и напечатать в виде небольших исторических повестей. Так появляются «Итальянские хроники» (1837–1839).
В основу второго великого романа «Пармская обитель» также легла одна из старинных рукописей, повествующая о скандальных похождениях папы римского Павла III Фарнезе. Главные герои романа – Фабрицио дель Донго и его тетка Сансеверина – жизнелюбивы и страстны. Они совершают множество смелых, опасных поступков, и их бесстрашие вызывает восхищение. Это истинно «героические души», защищающие свое человеческое достоинство в обстановке неограниченного деспотического произвола властей. Но дело не только в разладе с обществом и с режимом, при котором им приходится жить. «Героические души» влечет риск, опасность, борьба. Спокойное, буржуазно-стандартное существование не для них.
На «Пармскую обитель», опубликованную в 1839 году, был только один критический отзыв. Эта была восторженная статья Бальзака «Этюд о Бейле». Стендаль был тронут и взволнован поддержкой столь знаменитого писателя, его похвалами и советами. «Вы пожалели покинутого на улице сироту», – писал он в ответном письме Бальзаку.
Последние годы своей жизни Стендаль чувствовал себя неважно. Давно мучила подагра, после удара стала плохо слушаться рука, появились проблемы с речью. Последние два года писатель работал над новым романом «Ламьель». Но работа над ним не была завершена. 22 марта 1842 года Стендаля сразил второй апоплексический удар. Писатель умер на следующее утро, не приходя в сознание. За гробом шли четыре человека, среди них был Мериме. Французские газеты посчитали, что умер мелкий немецкий стихотворец Фредерик Штиндехаль – по-французски – «Стендхалль».
Проспер Мериме
(
1803 – 1870
)
Проспер Мериме
Среди великих французских писателей первой половины XIX века Мериме наименее заметная фигура. И дело не в том, что его литературное наследие невелико: оно умещается в трех небольших томах.
В нем не было огромной продуктивности, характерной для Жорж Санд, Гюго, Стендаля, Бальзака. Мериме нечасто публиковался, и кроме художественных произведений он написал и другие, специальные книги – труды по истории, археологии, путевые заметки, замечательные литературные и исторические портреты. Очень точно о Мериме сказал Н. Я. Берковский:
«Мериме – превосходный писатель. Он мастер. Но я бы сказал, что он замечательный, но не гениальный писатель. Вот Бальзак, Стендаль – это гениальные, а Мериме – нет. Это талантливый писатель, очень острый, но вот гения он был лишен. А так называемого мастерства, остроты, изобретательности у Проспера Мериме сколько угодно».
В отличие от своих великих современников Мериме никогда не писал монументальных произведений. Самые большие его художественные вещи – «драма для чтения» «Жакерия» (1828) и небольшой по объему роман «Хроника царствования Карла IX» (1829). Любимым жанром Мериме была новелла, требующая предельной чеканности и простоты формы.
В Мериме не было фанатичной преданности служению литературе, он не «сжигал» себя в интенсивной литературной деятельности, подобно Бальзаку. Зато он был замечательным, талантливым чиновником, сыгравшим огромную роль в сохранении и реставрации архитектурных памятников Франции.
Мериме больше чувствовал себя человеком светским, эпикурейцем, умеющим наслаждаться жизнью. Известно, что он был «бонвиван», большой любитель женщин, не чуждался он и обильных, изысканных трапез. Кстати, современники его часто упрекали в литературном дендизме, да и сам Мериме утверждал, что сочиняет для развлечения, в минуту отдыха от светских удовольствий. Но стоит ли ему верить на слово? Ведь он был великим мистификатором…
Проспер Мериме родился в 1803 году в Париже. Его отец, Леонар Мериме, был известный художник, секретарь школы изящных искусств. Мать, Анна Моро, тоже была художницей, ее салон пользовался популярностью в среде людей искусства. Проспер был единственным ребенком, и его воспитанием занимались очень тщательно, с детства прививая ему вкус к литературе и изящным искусствам. Большую роль в судьбе Мериме сыграла мать, страстная вольтерьянка, женщина, обладавшая сильным характером и широкими интеллектуальными запросами. Она обучала сына живописи, знакомила с сочинениями «безбожников» XVIII века, прививала независимость в суждениях и эстетических пристрастиях. Мериме не суждено будет обзавестись собственной семьей, его семейный круг составляла мать, которую он боготворил. Она жила с сыном до самой своей смерти, создавая ему необходимую атмосферу семейного уюта и тепла.
Мериме получил прекрасное образование. Восьми лет он был отдан в Парижский императорский лицей, затем продолжил обучение в Сорбонне. Отец мечтал видеть его знаменитым адвокатом, но Проспер не испытывал желания облачиться в адвокатскую мантию. Его влечет литература. Он пополняет свои знания, изучает греческий и испанский языки (английский он уже в юности знал в совершенстве), философию, английскую литературу (его кумиры – Байрон и Шекспир).
Большую роль в формировании эстетических пристрастий Мериме сыграло его знакомство в 1822 году со Стендалем, человеком сложившимся, обладавшим большим жизненным и литературным опытом. Между ними двадцать лет разницы, но они симпатизируют друг другу, и Стендаль часто прислушивается к мнению своего младшего друга, всегда скептически настроенного, отвергающего все и всяческие авторитеты.
Вхождение в литературу у Мериме началось с двух замечательных литературных мистификаций. Первой стал сборник драматических пьес «Театр Клары Гасуль» (1825). Мериме приписал авторство своих пьес вымышленной испанской актрисе. Сборник открывал портрет актрисы, а точнее, портрет самого Мериме в испанском женском наряде. Далее шло предисловие, написанное неким Жозефом Л’Эстранжем, переводчиком, биографом и издателем Клары Гасуль.
Пьесы, входящие в сборник, наглядно показывали, что писатель может и должен творить свободно, не оглядываясь ни на какие литературные правила. В эпоху господства на французском театре классицизма с его жесткими канонами это был смелый шаг, направленный на утверждение новых принципов в искусстве. Мистификация удалась. Немало читателей и литературных критиков поверило в существование Клары Гасуль, замечательной актрисы и писательницы, смелой, решительной и обаятельной женщины.
В 1827 году была опубликована книга «Гузла» («Гусли») без указания автора. Этот сборник прозаических баллад Мериме их автор выдал за подлинные произведения южнославянской поэзии, якобы собранной и переведенной на французский язык анонимным фольклористом. Хотя позже Мериме говорил, что этот сборник он написал «между делом», «Гузла» выдает обширные знания ее создателя в области филологии, истории, этнографии и, безусловно, демонстрирует его незаурядный талант. Во вторую мистификацию также поверили. Среди обманутых были Мицкевич и Пушкин.
Расцвет исторического жанра во французской литературе был предвосхищен Стендалем в его трактате «Расин и Шекспир», где он выдвинул задачу создать национальную историческую трагедию. И Мериме пишет «Жакерию», «сцены феодальных времен». В основу драмы положены события крестьянского восстания 1358 года, одного из самых кровавых эпизодов французской истории. «Я пытался дать представление о жестоких нравах четырнадцатого столетия», – писал о «Жакерии» Мериме. И в этом вновь проявилась полемическая позиция драматурга по отношению к традиции. В пьесе Мериме нет ни одного идеального героя, носителя некоего морального урока – ни среди знатных людей, ни среди крестьян. Все персонажи социально обусловлены, они достоверны, убедительны и воспринимаются читателем как живые люди.
Вслед за «Жакерией» Мериме пишет «Хронику царствования Карла IX», один из лучших французских исторических романов. Он вновь обращается к переломной, трагической эпохе. Действие романа протекает в годы гражданских и религиозных войн, охвативших Францию во второй половине XVI века. Кульминацией исторического повествования стала Варфоломеевская ночь, страшная резня гугенотов, учиненная католиками. И гугеноты, и католики представлены в романе одинаково неприглядно. Мериме не приемлет религиозного фанатизма в любой форме, он источник смуты, национального раскола, разрыва семейных отношений. При этом Мериме отказывается судить людей XVI века с нравственных позиций века XIX. Ведь нравственные представления меняются, «и то, что сарацины и варвары называли подвигом, мы теперь называем разбоем и злодейством».
1829 год стал поворотным в творчестве Мериме. С 3 мая в журнале «Ревю де Пари» начинается публикация тех замечательных новелл, которые прославят имя своего автора и принесут ему широкую популярность и любовь читателя. Это «Маттео Фальконе», «Видение Карла IX», «Таманго», «Взятие редута», «Этрусская ваза», «Партия в триктрак». Отныне до конца жизни Мериме будет писать только новеллы, доведя этот жанр до высшей степени совершенства. В новеллистике он будет сохранять связь и одновременно полемизировать с романтической традицией, широко используя темы и мотивы, введенные в литературный обиход романтиками. Это и увлечение экзотикой («Таманго»), и изображение нравов людей, связанных с традиционным национальным укладом («Маттео Фальконе», «Коломба», «Кармен»), и интерес к мистическому и иррациональному («Венера Илльская», «Локис»), и воспроизведение колорита и духа минувших исторических эпох («Души чистилища», «Федериго»), и разоблачение эгоизма и опустошенности светского общества («Этрусская ваза», «Двойная ошибка»), и сочувственное внимание людям деклассированным, представляющим «дно» общества («Арсена Гийо»). И вся эта многообразная романтическая тематика решается Мериме в сугубо реалистическом ключе.
Далеко не каждому, даже великому, писателю суждено создать образ мирового масштаба, образ-миф, подобный образу Гамлета, Дон Жуана, Фауста. А Мериме это удалось. Речь идет, конечно, о Кармен. Это демоническая женщина, женщина-страсть, женщина-стихия. Это то, перед чем всегда преклонялись романтики. Но одновременно Карменсита крутит сигары на табачной фабрике в Севилье, она мошенница, ловко выуживающая у зевак деньги. В этой новелле весь Мериме, поместивший сугубо романтическую тему в реалистический контекст.
В 1830 году произошли знаменательные события и в жизни Мериме. В июне он уезжает на полгода в Испанию. Он путешествует по стране так, как до него редко кто пытался путешествовать: в дилижансе или верхом с одним проводником, останавливаясь, где придется, ночуя в бедных, пропахших дымом вентах, деля ужин со случайными попутчиками. Его интересуют нравы и быт испанского народа, он влюбляется в Испанию, в испанских женщин, из-за которых совершает, по его признанию, массу глупостей. В Мадриде он знакомится с юной Евгенией Монтихо, будущей супругой будущего императора Франции Наполеона III. Отныне на многие годы их свяжет глубокая и верная дружба. Результатом первого путешествия в Испанию станут его знаменитые «Письма из Испании» (1831–1833), прекрасный образец прозы Мериме и неисчерпаемый кладезь сюжетов для его испанских новелл.
Оппозиционность Мериме режиму Реставрации и близость его к «доктринерам» – либеральной партии, участвовавшей в подготовке Июльской революции 1830 года, – дало свои плоды. После революции Мериме получает награды, назначения в различные министерства. Но самой важной и любимой должностью для Мериме стала должность инспектора в Генеральной инспекции исторических памятников. Об этом назначении он с удовлетворением сообщал своему другу: «Оно глубоко отвечает моим интересам, моей лености, моему стремлению к путешествиям». Впоследствии он был назначен вице-президентом Комиссии по историческим памятникам.
Мериме очень дорожил своим местом инспектора. Новый взлет его карьеры произошел при Наполеоне III, в эпоху Второй империи.
В 1853 году, когда Мериме не без протекции Евгении Монтихо стал сенатором и разбогател, он отказался от жалования инспектора, сохранив за собой эту должность. Он ушел в отставку по здоровью только в 1860 году, оставшись вице-президентом Комиссии по историческим памятникам до конца своих дней.
Мериме по должности много и с удовольствием путешествовал. Юг Франции, запад Франции, Корсика, Греция, Турция, Испания, Англия… Он быстро становится знатоком в области архитектуры и истории. Его поразительная эрудиция проявляется в специальных трудах, не утративших своего значения и в наше время. Но перегруженный чиновник, ученый-эрудит, светский человек на какое-то время восторжествовали над писателем. Во всяком случае с 1834 по 1846 год появилось только шесть новелл, а потом и вовсе последовало двадцать лет литературного молчания.
В 1843 году Мериме был избран в члены Академии надписей и изящной словесности, 14 марта 1844 года он становится одним из «бессмертных» во Французской академии. А 15 марта разразился страшный скандал в связи с публикацией «Арсены Гийо». История несчастной проститутки, которая неожиданно оказывается нравственнее и выше светской дамы, лицемерной ханжи и святоши, произвела эффект разорвавшейся бомбы. Те, кто вчера выбирал Мериме в академики, сегодня уже искренне об этом жалели. Сам Мериме не ожидал такого скандала, но отнесся к нему с иронией: «Шум, поднятый вокруг моей новеллы, выеденного яйца не стоит». С иронией он относится и к своему высокому положению. Во время заседаний в Академии он рисует портреты-шаржи своих собратьев-академиков, и эти шаржи буквально рвут из рук друг у друга.
Еще одна замечательная страница жизни и творчества Мериме – это его любовь к России и русской литературе. Он выучил русский язык, чтобы читать русских писателей в подлиннике. Он переводил на французский язык Пушкина, Гоголя, Тургенева. С последним его связывала большая дружба. Вообще Мериме был в Европе одним из первых пропагандистов русской литературы, о которой он был очень высокого мнения.
Мериме суждено было дожить до трагического для Франции 1870 года. Разразилась франко-прусская война. Мериме уже был тяжело болен, и он понимал, что жить ему осталось недолго. Предчувствовал он и военное поражение Франции. «Сердце мое обливается кровью, я плачу, когда думаю о страданиях и унижении этих глупых французов, – пишет умирающий писатель своим друзьям, – но какими бы неблагодарными и нелепыми они ни были, я все-таки их люблю».
После седанской катастрофы Мериме уехал из Парижа в Канн. Здесь он умер 23 сентября 1870 года, пережив Вторую империю на несколько дней.
Александр Дюма
(
1803 – 1870
)
Александр Дюма-отец
Его называли «Александром Великим», – кто с восхищением и гордостью, кто с иронией и завистью. Его читали все, – и тот, кто лишь недавно приобщился к литературе, и читатель искушенный, обладавший вкусом и избирательностью. Менее талантливый и глубокий, чем его великие современники Стендаль, Бальзак, Гюго, Александр Дюма увлекал читателя занимательной интригой, блестящим фейерверком остроумного красноречия, отважными и жизнерадостными героями, всепобеждающим жизнелюбием.
Плодовитость Дюма-писателя была потрясающей. Сам он работал по двенадцать – пятнадцать часов в сутки, работал, как машина, как огромное литературное предприятие. Враги его обвиняли в использовании труда «литературных негров». Признавая наличие у себя штата сотрудников и помощников, Дюма не без основания считал себя единственным автором своих произведений. На долю соавторов обычно приходилась черновая, подготовительная работа, включавшая подборку исторических документов, разработку того или иного образа или ситуации, иногда выбор сюжета. Главный же труд, создание литературного произведения, которое будут читать все, принадлежал Александру Дюма. Мастерская рука «Александра Великого» вносила в рукопись ту особую атмосферу, которую Достоевский называл «дюмасовским интересом». Не случайно, что ни одно из произведений, написанных его сотрудниками самостоятельно, не поднялось до уровня романов, созданных «фирмой Александра Дюма».
Дюма-писатель был неотделим от Дюма-человека. Он был великим жизнелюбцем, любил восторженное почитание толпы, любил делиться славой и деньгами. Ему было интересно все на свете, но ему и самому хотелось быть в центре внимания всего света. Он сам придумывал о себе истории, стремясь говорить с читателями через головы издателей, критиков, журналистов. Таким разговором с читателями были и его многочисленные «Записки», «Путешествия», «Воспоминания», «Дневники», расцвеченные неукротимой авторской фантазией.
Дюма любили, критиковали и… все равно любили. В. Г. Белинский, великий русский критик, один из первых переводчиков Дюма на русский язык, писал о нем с раздражением: «г. Дюма бывает очень несносен со своими дикими претензиями на гениальность и на соперничество с Шекспиром, с которым у него общего столько же, сколько у петуха с орлом». И тут же признавался: «он добрый малый и талантливый беллетрист. Самую нелепую сказку умеет он рассказать вам так, что, несмотря на бессмысленность ее содержания, натянутость положений и гаэрство эффектов, вы прочтете ее до конца». Парализованный, полуослепший Гейне на пороге смерти черпал оптимизм в романах Дюма: «Дюма – самый замечательный рассказчик из всех, кого я знаю, – какая легкость! Какая непринужденность! И какой он добрый малый!» Жорж Санд писала, что романы Дюма – «лучшее лекарство от физической и моральной усталости. Ошибки же его – ошибки гения, слишком часто опьяненного своей мощью». И даже Гюго, ссорившийся с Дюма всю жизнь, признавался в старости, что любит его все больше и больше, и «не только потому, что вы – одно из ослепительных явлений моего века, но и потому, что вы – одно из его утешений».
Происхождение великого французского романиста Александра Дюма не совсем французское. Его отец, Тома-Александр Дюма, был сыном нормандского аристократа, маркиза Дави де ля Пайтри и чернокожей невольницы Мари-Сезетт Дюма с острова Санто-Доминго. Восемнадцатилетним юношей Тома-Александр прибыл во Францию. Великая революция, провозгласившая лозунг «Свобода, равенство, братство!», нашла в его лице верного сподвижника и позволила ему реализовать свои амбиции. Солдат, капрал, лейтенант, бригадный генерал, генерал армии – все эти ступеньки на карьерной лестнице ему удалось преодолеть в двадцать месяцев. Но любовь к республике не позволила генералу Дюма завоевать доверия Наполеона. Когда он скончался в 1806 году, его вдове и детям в пенсии было отказано. Маленькому Александру в это время было четыре года.
Семья покойного генерала Дюма жила в небольшом провинциальном городе Вилле-Коттре. Денег не было, и Александр рос, не имея возможности получить хоть какое-нибудь образование. Грамоте и письму его выучил местный священник. Тринадцати лет юноша поступил писцом к местному нотариусу – у Александра был поразительно красивый почерк. Его страстью стали книги, которые он читал жадно и беспорядочно: Библия, «Иллюстрированная мифология», «Естественная история» Бюффона, «Робинзон Крузо», романы Вальтера Скотта, драматургия Шиллера… В восемнадцать лет он увидел случайно постановку «Гамлета». Так он открыл для себя Шекспира, о котором до этого и не подозревал. «Вообразите слепца, которому вернули зрение», – записывает он в своем дневнике. Дюма решает стать драматургом. Его путь лежит в Париж. Только там он найдет театр, достойный его таланта.
В Париже по протекции генерала Фуа, бывшего соратника генерала Дюма, юноша устраивается писцом в канцелярию герцога Орлеанского. Он много и жадно читает, на сон выделено только четыре часа. Один из сотрудников канцелярии составил ему гигантский список книг, который, по его мнению, должен знать каждый образованный человек. Для Дюма, обладавшего феноменальной памятью, это стало своего рода университетом.
В 1825 году Дюма удалось в соавторстве написать и протолкнуть на сцену одноактный водевиль. Триста франков гонорара за театральный пустячок, равные трехмесячному жалованию писца, вдохновляют его закрепить успех на поприще драматургии. Вкусы, склонности, симпатии Дюма и, наконец, его темперамент делают его горячим сторонником романтического движения. Он примыкает к кружку молодых энтузиастов во главе с Виктором Гюго.
«Генрих III и его двор» стал первой пьесой, написанной в новом, романтическом стиле, с которой Дюма прорвался на сцену французского театра. 11 февраля 1829 года состоялась премьера. Живописный и эффектный сюжет, непредсказуемо развивающаяся интрига, необыкновенные страсти, резко очерченные, яркие характеры, – все это так было непохоже на традиционные классицистические постановки! Успех был потрясающим. Так началась блестящая драматургическая карьера Александра Дюма.
Июльская революция 1830 года поддержала революцию литературную, утвердив на французском театре романтическую драму и мелодраму. Сам Дюма в своих воспоминаниях с гордостью повествовал, как он принимал участие в июльских событиях: строил на улицах баррикады, участвовал в маршах Национальной гвардии, пел вместе с восставшим народом «Марсельезу». Какое-то время он даже питал надежду, что получит министерский портфель в новом кабинете министров. Ведь новый король Луи-Филипп, герцог Орлеанский, – его друг и покровитель! Но из этого ничего не получилось, и театр вновь принял его в свое лоно. Он пишет и ставит с неизменным успехом по пять-шесть пьес в год.
К концу тридцатых годов Дюма-драматург известен во всей Европе, он богат, авторитетен в литературных кругах, дружит с принцами Орлеанского дома. У него множество орденов и медалей, которых он добивается в каждой стране, где ему удается побывать. Он окружен друзьями и красивыми женщинами, он расточителен и жаден до всех радостей и наслаждений жизни. Семьи у него так и не сложилось, но он всегда материально поддерживал тех женщин, с которыми у него была связь. Еще в начале своей парижской одиссеи Дюма сошелся с белошвейкой Катрин Лабэ. В 1824 году Катрин родила ему сына, которого он признал. Младенца нарекли Александром, и он стал впоследствии автором знаменитой «Дамы с камелиями».
В 1838 году в газете «Ла Пресс» началась публикация первого исторического романа Дюма «Шевалье д’Арманталь». Это был так называемый роман-фельетон – роман с продолжением, который должен с первых строк увлечь читателя и держать его в напряжении от одного номера газеты к другому. Вообще-то автором «Шевалье» был молодой провинциальный профессор Огюст Маке. Но Александр Дюма доработал и отредактировал текст Маке, после чего рукопись стала неузнаваемой. Роман вышел под именем одного Дюма. Это было обязательное требование издателя, справедливо рассудившего, что настоящий успех произведению принесет только имя мэтра.
Читатели восторженно приняли нового Дюма – Дюма-романиста. А «Александр Великий» понял, что исторические романы – это золотая жила. С этого момента началось длительное сотрудничество Дюма и Маке. Особенно плодотворной их совместная работа была над «Тремя мушкетерами» и «Графом Монте-Кристо» – лучшими и наиболее характерными для Дюма произведениями. Но в этом сотрудничестве всегда «Маке выступал лишь в роли мраморщика, а скульптором был Дюма» (А. Моруа). Тогда же у Дюма выработались определенные приемы работы с соавторами, которых со временем составился целый штат. Именно работа с соавторами дала писателю возможность создавать большое количество произведений. Соавторы писали отдельные главы и отдельные сцены. Для Дюма это были всего лишь черновики. Он сводил материал в единое целое, переписывая рукопись заново, придавая ей свой особый динамичный стиль, вводя в нее новых персонажей и новые сцены, оживляя текст блестящим диалогом.
Опираясь на традиции Вальтера Скотта, которого Дюма высоко ценил, французский писатель создал тем не менее свою модель исторического, а точнее, историко-приключенческого романа, рассчитанного на самого широкого читателя. В истории Дюма привлекал необычный исторический анекдот, полный драматизма или даже мелодраматизма. Он находил эти анекдоты в мемуарах и документах эпохи, по-своему ярко расцвечивал их и закладывал в основу романного сюжета. Мало кому, например, известно, что один из самых фантастических по содержанию романов «Граф Монте-Кристо», роман о человеке, сумевшем из всеми забытого узника стать сказочным богачом и отомстить своим обидчикам, написан по материалам архивов парижской полиции. Волшебное перо Александра Дюма сумело превратить страшную и грубую в своей прозаичности реальную историю в захватывающий и по-своему поэтичный роман о благородном мстителе. «История для меня – только гвоздь, на который я вешаю свою картину», – заявлял писатель.
Своеобразны и герои Дюма, по силе, энергии и великодушию похожие на своего создателя. В отличие от вальтерскоттовских героев, являющихся всего лишь скромными участниками исторических событий, герои Дюма в эти события вмешиваются и определяют их ход. По этому поводу Андре Моруа писал: «Чудо заключается в том, что эти вымышленные персонажи ухитряются присутствовать в решающие моменты подлинной истории. Атос прячется под эшафотом во время казни Карла I Стюарта и слышит его последние слова; именно ему адресует Карл знаменитое „Remember!“. Атос и д’Артаньян вдвоем восстанавливают Карла II на английском троне. Арамис пытается подменить Людовика XIV его братом-близнецом, который впоследствии станет Железной маской. История низводится до уровня любимых и знакомых персонажей и тем самым до уровня читателя».
«Граф Монте-Кристо» принес его создателю большие деньги. В 1844 году Дюма начинает строить в аристократическом предместье Парижа фантастический замок «Монте-Кристо», окруженный парком с водопадами, прудами и искусственными гротами. Здесь он принимал гостей – многочисленных друзей, актеров и актрис, всевозможных прихлебателей из литературных и театральных кругов. В замке Дюма принимали всех, всех обильно кормили и всех развлекали. Сам же рабочий кабинет хозяина замка, расположенный на самом верху, был обставлен со спартанской простотой. Там стояли походная кровать, некрашеный стол, два стула, на камине – книги. Огромные деньги вложил Дюма и в роскошный Исторический театр, где должны были идти только его пьесы, созданные на основе его наиболее успешных романов. Дюма никогда не считал деньги, он говорил, что его карман наполняется золотом сам собой, как в сказке. Он щедро делился своими деньгами, особенно любил помогать молодым начинающим писателям.
Революция 1848 года принесла Дюма разорение. Прогорел Исторический театр, писателя со всех сторон начали осаждать кредиторы. Его имущество описывают, литературные гонорары уходят на уплату долгов. Замок «Монте-Кристо», в который Дюма вложил около миллиона франков, по решению суда был продан за смехотворно малую сумму – 30 100 франков. Спасаясь от кредиторов, Дюма какое-то время живет в Бельгии, но он и там ухитряется оказывать материальную поддержку политическим эмигрантам, врагам Наполеона III.
В 1858 году по приглашению графа Кушелева-Безбородко Дюма приехал в Россию. Он посетил Санкт-Петербург, Москву, Нижний Новгород, познакомился с Казанью и Астраханью, проехал на Кавказ. Результатом восьмимесячной поездки стали замечательные путевые заметки – «От Парижа до Астрахани» и «Кавказ». В них писатель в свойственной ему манере остроумной и живой болтовни, смешивая реальные факты с вымыслом, совершая экскурсы в историю, передал свои впечатления от России.
В шестидесятые годы работоспособность Дюма не уменьшилась. Он продолжает писать драмы, комедии, романы. Но хотя талант его не потускнел, он уже с трудом пристраивает свои пьесы, его романы далеко не всегда востребованы – у публики уже другие запросы и другие кумиры… Он продолжает путешествовать, даже сам участвует в неаполитанско-сицилийском походе Гарибальди. Его делу он пожертвовал свою яхту «Эмма» и пятьдесят тысяч франков. Но поход завершился неудачей.
В последние годы могучее здоровье Александра Дюма стало сдавать. Спасаясь от кредиторов, весной 1870 года он уезжает на юг Франции. Там он узнает о начале франко-прусской войны. А ведь в 1866 году он написал роман «Прусский террор», в котором отметил серьезную угрозу Франции, идущую от Пруссии. Но никто тогда во Франции эти предостережения всерьез не принял…
Известие о первых поражениях французов Дюма воспринял как личное горе. Вскоре его настиг первый удар. Полупарализованный, он еще смог добраться до имения сына и сказать ему: «Я хочу умереть у тебя». Через несколько месяцев его не стало.
Жорж Санд
(
1804 – 1876
)
Жорж Санд
«Невозможно стать поэтом или художником без того, чтобы не быть эхом человечества», – таково было твердое убеждение Жорж Санд. И ей суждено было стать этим «эхом». Огромный резонанс, который имели ее идеи нравственного обновления жизни, позволяет увидеть в ней одну из центральных фигур европейской культуры XIX века. Романистка не вписывалась в сложившийся веками образ женщины – как писательницы, так и литературной героини. И ее героини были свободными, отличными от традиционных литературных женских образов. Устремленная к свободе, к прогрессу, писательница боролась за освобождение женщины, за ее права распоряжаться собой, своими чувствами, своим телом. Всей своей жизнью она стремилась доказать, что освобождение женщины возможно через труд, через материальную независимость.
Несоответствие традиции подчас вызывало резко отрицательное восприятие Жорж Санд и ее героинь критикой и читателями. Но она нужна была всем. Одним – как негативный пример, как иллюстрация к тезису о «безнравственности», другим – как писатель, который поможет найти ответы на волнующие вопросы современности. И уж для всех имя Жорж Санд было больше, чем литературное имя: оно воплощало представление о современной женщине, о ее «равновеликости» мужчине в семейной и общественной жизни. Жоржсандовская этика любви и брака стала своего рода ориентиром тех людей, которые не только теоретизировали о необходимости изменения нравов и облагораживания семейных отношений, но и стремились воплотить новые идеалы в семейной жизни.
Амандина-Люсиль-Аврора Дюпен (таково подлинное имя Жорж Санд) появилась на свет 1 июля 1804 года в Париже. По своему рождению она связана с двумя классами (себя Аврора называла «полубарышня-полумужичка»): ее прадед – знаменитый маршал Франции Морис Саксонский, отец, Морис Дюпен де Франкеней, – дворянин, офицер наполеоновской армии; мать, Софи Делаборд, – бродячая актриса, имевшая и до и после брака множество любовников. Когда Авроре было четыре года, отец погиб, упав с лошади. Его вдова вскоре уехала в Париж, оставив девочку на попечении бабушки и заявив на прощание: «Ноги моей не будет в семейном поместье Ноане, пока жива свекровь». Бабушка сделала все, чтобы Аврора получила прекрасное образование. Сама она обожала и баловала внучку. Девочка, в отличие от большинства своих сверстниц, пользовалась почти неограниченной свободой. Она ездила верхом в мужском костюме, отчаянно гонялась на охоте за зайцами, свободно общалась с молодыми людьми.
Когда Авроре было всего 17 лет, госпожа Дюпен скончалась, оставив внучке богатое состояние. Мать жила своей жизнью и мало интересовалась дочерью. Через год после смерти бабушки в Париже Аврора познакомилась с бароном Казимиром Дюдеваном. Юная девушка, сирота, совсем не разбиравшаяся в людях, увидела в нем покровителя и опору в жизни. Казимир был старше Авроры на десять лет, не докучал ухаживаниями, не демонстрировал своей заинтересованности в ее наследстве и умел ее развлечь. Всех этих достоинств барона оказалось достаточно для того, чтобы Аврора решилась выйти за него замуж. Оборотная сторона семейной жизни открылась перед ней очень быстро: муж, оказывается, не любил читать, не выносил музыку и заводил постоянные интрижки с горничными и модистками.
Совместная супружеская жизнь Авроры и Казимира Дюдеван продолжалась восемь лет. В 1823 году Аврора родила сына Мориса, а спустя пять лет – дочь Соланж. Независимая в поступках и свободная в волеизъявлении, Аврора стала одна, не спрашивая разрешения супруга, ездить в Ла Шартр. Там у нее сложился свой круг общения – студенты, молодые юристы, начинающие литераторы, приезжавшие из Парижа в провинциальный городок на лето. Ее раскованная и свободная манера поведения, эксцентрическая одежда – блуза и брюки – вызывала осуждение со стороны местных дворян и буржуа.
На одном из пикников в Ла Шартре Аврора познакомилась с девятнадцатилетнем Жюлем Сандо. Ее сразу привлек этот хрупкий, очаровательный блондин, «завитой, как маленький Иоанн Креститель на рождественских картинках». Сам Жюль без памяти влюбился в прекрасную госпожу Дюдеван, и покорила его не столько женская красота, сколько мощный интеллект и сильный характер Авроры. Сама же Аврора испытывала к Жюлю чувства сродни материнским. «Милое дитя», «малыш Сандо», «Маленький Жюль» для нее стал одновременно ребенком и возлюбленным.
После отъезда Жюля в Париж Аврору уже ничто не может удержать в Ноане. Она сообщает мужу, что переезжает в столицу и отныне собирается жить самостоятельно и отдельно от него, дети же пока остаются в Ноане. Узнав о решении жены, Казимир рыдает, но не решается ее остановить.
Перебравшись в январе 1831 года в Париж, Аврора открыто поселяется с Жюлем Сандо в небольшой квартирке на набережной Сен-Мишель. Вскоре она туда забирает свою маленькую дочь. Даже для свободного революционного Парижа Аврора выглядит слишком экстравагантно. Чтобы свободнее себя чувствовать и меньше тратиться.
В Жюле Сандо обнаружилась тяга к литературе, и Аврора взялась помочь ему написать роман «Роз и Бланш». Книга, вышедшая под их общим именем Ж. Сандо, неожиданно имела успех. Аврора предложила Жюлю выпустить под общим именем и только что написанный ею роман «Индиана». Но тот, как честный человек, отказался подписывать произведение, к которому он не имел никакого отношения. Сама Аврора не хотела подписываться женским именем, уверенная, что это обречет роман на провал. Тогда родился псевдоним «Жорж Санд» – под ним будут выходить все написанные госпожой Дюдеван произведения. Отныне Жорж Санд стала ставить в мужской род все прилагательные, которые к ней относились, как бы подчеркивая тем самым свою принадлежность к мужскому сообществу со всеми его правами и свободами.
Опубликованный весной 1832 года роман «Индиана» имел потрясающий успех. Выпущенные вслед романы «Валентина» (1832), «Лелия» (1833) этот успех закрепили. Опираясь на свой собственный жизненный опыт, Жорж Санд сразу нашла тему и героиню. Ее героиня – это глубоко мыслящая и искренне чувствующая женщина, восставшая против фальши и лицемерия буржуазной семьи. Романтическое бунтарство героинь явно пришлось ко времени и имело большой общественный резонанс. Прокламируемая молодой писательницей свобода чувств для женщины органично перекликалась с утверждением независимости и достоинства человеческой личности; так называемый «женский вопрос» у Жорж Санд перерастал в проблему свободы личности вообще.
Сама же Жорж Санд быстро становится не только знаменитостью, но и достопримечательностью Парижа. Ей прощали немыслимые вещи: прием посетителей в шелковом халате и турецких туфлях без задников, публичное курение вишневой трубки, прямой и жесткий разговор, разбавленный крепкими словечками и смачными шутками. Прощали ей и многочисленных любовников, которых она никогда не скрывала и довольно часто меняла. Правда, надо отдать должное, в основе ее очередного любовного увлечения всегда лежало большое, искреннее чувство. Примечательно, что все почти любовники Жорж Санд были значительно моложе. Так что к ее любви всегда примешивалось чувство материнства.
В 1833 году в жизнь Жорж Санд вошел двадцатитрехлетний поэт-романтик Альфред де Мюссе. Роман протекал бурно и через год завершился разрывом. Плодами любви Альфреда были многочисленные стихи, посвященные своей возлюбленной, и блистательная комедия «С любовью не шутят». А сама Жорж Санд, даже в самый романтический период их отношений, с железной педантичностью выполняла свою ежедневную норму – двадцать страниц нового романа. Работа для нее всегда была на первом месте. Поэта-романтика это бесило: «Я работал целый день: выпил бутылку водки и написал стихотворение. Она выпила литр молока и написала половину тома».
Осенью 1836 года суд провинции Ла Шартр одобрил требование писательницы о разделе имущества с мужем Казимиром Дюдеваном и официальном раздельном проживании. В отношении любой другой истицы суд однозначно был бы неумолим и согласно закону мать, известную свободным образом жизни, непременно лишил бы права воспитывать детей. Но магия имени Жорж Санд, ее полная уверенность в своей собственной правоте совершили немыслимое: Жорж Санд получила обратно свое поместье в Ноане и детей. Правда, надо отдать должное и барону Дюдевану. Во время судебного процесса он так ничего и не сказал в свою защиту.
Самой большой любовью Жорж Санд стал Фредерик Шопен, великий польский композитор. Нежный, чувствительный, аристократичный, больной чахоткой, он был моложе своей возлюбленной на семь лет. «Мои три ребенка», – говорила Жорж Санд о Морисе, Соланж и Шопене. Осенью 1839 года Жорж Санд сняла в Париже квартиру на улице Пигаль, где она вместе с детьми и Шопеном прожила три года. Это пик расцвета ее творческой деятельности, время увлечения идеями социалистов-утопистов. В своих новых романах она выходит за пределы камерной темы бунта одинокой женщины. В романы Жорж Санд входит социальная проблематика, ее герои, усваивающие республиканские и социалистические идеи, мечтают уже не только о личном счастье, но и о счастье народа. На улице Пигаль задумываются и создаются лучшие романы Жорж Санд: «Орас», «Консуэло», «Странствующий подмастерье».
Квартира на улице Пигаль стала центром духовной жизни Парижа, Франции и Европы. Здесь часто можно было видеть Бальзака, Генриха Гейне, художника Эжена Делакруа, Проспера Мериме, Виктора Гюго. Здесь Пьер Леру, проповедник идей христианского социализма, встречался с композитором Ференцем Листом, увлекавшимся учением Сен-Симона. Здесь читал свои стихи польский поэт Адам Мицкевич, а начинающая певица Полина Виардо восхищала всех своим прекрасным голосом. И всех этих разных людей объединяла дружба с Жорж Санд.
Последующие шесть лет семья Жорж Санд прожила в Ноане. Здесь Шопен много сочинял и импровизировал, а Жорж Санд заботилась о его здоровье и писала свои романы – как всегда по двадцать страниц в день. Отношения их были непростыми, Шопен был не самым легким в общении человеком. Масла в огонь подливала подросшая Соланж, которая напропалую кокетничала с Шопеном и упорно настраивала его против матери, приписывая ей множество несуществующих любовников. Однажды впавший в ярость Шопен не пожелал разобраться и навсегда покинул Ноан.
Революционные февральские события 1848 года в Париже вновь стали для Жорж Санд источником вдохновения. Со всей энергией и страстностью она погружается в бурные политические события. Она сторонница левореспубликанской партии, редактор и основной автор официального органа Временного правительства «Бюллетень Республики», она публикует статьи о тяжелом положении рабочих, призывает улучшить их уровень жизни, отстаивает повышение оплаты труда женщинам-работницам.
Поражение революции 1848 года, роспуск Национального собрания в декабре 1851 года, установление диктатуры «маленького Наполеона» навсегда отвратили Жорж Санд от политической борьбы и заставили усомниться во многих идеях утопического социализма. Когда разразился политический террор и начались кровавые расправы над республиканцами, Жорж Санд, пользуясь своим личным знакомством с президентом, будущим императором Наполеоном III, обратилась к нему с призывом объявить амнистию. Ей удалось спасти многих людей от политической ссылки и даже от эшафота. За это ее прозвали «святой из Берри», и она очень гордилась этим прозвищем.
После событий 1848 года Жорж Санд почти безвыездно живет в Ноане. Большая проблематика уходит из ее произведений. Писательница возвращается к стилю и проблематике камерного романа первого периода ее творчества. Много времени она отдает семье, воспитывает любимых внучек, увлекается театром марионеток, ведет обширную переписку. В Ноане ее навещают друзья, среди них – Иван Сергеевич Тургенев. Падение Наполеона III она восприняла почти равнодушно, события Парижской коммуны – враждебно, назвав их «ужасной авантюрой».
Скончалась Жорж Санд 8 июня 1876 года на руках у своих родных. Прощаясь с ней, Виктор Гюго сказал: «Я оплакиваю умершую и приветствую бессмертную… Жорж Санд останется гордостью нашего века и нашей страны».
Виктор Гюго
(
1802 – 1885
)
Виктор Гюго
Виктору Гюго суждено было оставить своим читателям огромное количество произведений самых разных жанров. Он писал легко, хорошо и доступно для самого широкого читателя. В его произведениях массовый читатель находил простые и близкие ему истины, трогательные страницы о невинно обиженных и оскорбленных бедняках и владетельных негодяях, яркую, исполненную высокой патетики проповедь милосердия, добра и справедливости.
Виктор Гюго прожил долгую жизнь. Он родился в 1802 году, когда, по его словам, «веку было два года», и ушел из жизни на закате столетия – в 1885 году. Он был свидетелем трех революций, на его глазах обрушились две империи, менялись династии на французском престоле. Сам он всегда был в центре политических событий, бросаясь в бой с любой формой ущемления прав человека, поднимая голос протеста против любой несправедливости, защищая униженных и оскорбленных. Он неоднократно рисковал жизнью, долгие годы прожил в политическом изгнании за пределами Франции, но всегда продолжал оставаться верным своим демократическим идеалам.
Гюго жил и творил в эпоху великих имен и дарований. Его современниками – друзьями и соперниками – были Бальзак, Жорж Санд, Дюма, Мериме, Мюссе и многие другие. Но все эти гиганты не заслоняют гений Гюго. Он общепризнанный вождь романтического искусства во Франции, учитель, обладающий огромным авторитетом.
Политика вошла в жизнь Виктора Гюго семейным разладом. Его отец, выходец из народных низов, выдвинулся во время революции и стал наполеоновским генералом. Мать будущего писателя, дочь богатого судовладельца из Нанта, Наполеона ненавидела и была сторонницей изгнанных из Франции королевской династии Бурбонов. Когда маленькому Виктору было девять лет, его родители разошлись. Он остался с горячо любимой матерью и попал под влияние ее монархических взглядов. Вместе со старшими братьями Абелем и Эженом Виктор рано пристрастился к чтению, а затем и к литературному сочинительству.
В 15 лет Виктор получил свою первую награду на поэтическом конкурсе, объявленном Французской академией, а через два года на конкурсе, объявленном Литературной академией Тулузы, завоевал высший приз – Золотую лилию, обогнав даже прославленного поэта Ламартина.
Поэтический сборник «Оды», опубликованный в 1822 году, сделал Виктора Гюго общепризнанным поэтом: книга быстро разошлась, хотя критики хранили молчание. В этом же году случилось еще одно знаменательное событие. Он, наконец, смог жениться на Адель Фуше, в которую был страстно влюблен с детства.
Скоро Гюго сближается с кружком молодых романтиков и становится завсегдатаем их собраний. Он увлекается Шекспиром, интересуется Рабле и Сервантесом, его привлекают романы Вальтера Скотта и поэзия Байрона. Он определяется в своих политических взглядах. На смену детскому благонамеренному легитимизму приходит увлечение Наполеоном и политический либерализм.
Драма «Кромвель» (1827), написанная по образцу шекспировских исторических хроник, ознаменовала окончательный переход Гюго на позиции романтизма. Предисловие к этой драме – своеобразное теоретическое обоснование новой романтической драматургии – стало манифестом новой, романтической литературы. Отныне Гюго – признанный лидер французских романтиков, а его квартира на улице Нотр-Дам-дю-Шан – литературный салон, где собираются молодые революционеры от литературы.
Июльская революция 1830 года во многом определила творческие искания Гюго. На волне революции выросла его романтическая драматургия, проникнутая политическим свободомыслием и глубоким демократизмом. За четырнадцать лет, начиная с 1829 года, он создает восемь романтических драм, ознаменовавших смену идейно-художественных ориентиров во французском театре.
За два дня до начала июльской революции Гюго приступил к работе над романом «Собор Парижской Богоматери». Это было не первое обращение Гюго к прозе. В 1824 и 1826 годах вышли в свет его два романа «Ган Исландец» и «Бюг Жаргаль», написанные в духе «неистового» романтизма. Но именно «Собор» отмечен зрелым мастерством Гюго-прозаика, именно «Собор» открыл ряд романов мирового значения, созданных им. Об этом в свое время проницательно заметил критик Сент-Бев, который написал, что Гюго в совершенстве владеет богатством красок, что ему присуще глубокое знание разноликой и разноголосой толпы – «всех этих нищих, ученых, бродяг, философов, властолюбцев; непревзойденное чувство формы, несравненное умение передать пленительность, красоту и величие материального мира, поразительное, соперничающее по мастерству с самим оригиналом воспроизведение гигантского памятника… „Собор Парижской Богоматери“ – это первый по времени, но, конечно, не самый значительный из тех грандиозных романов, который он призван написать и напишет».
Гюго создал свой тип исторического романа. Для него в истории важен, прежде всего, моральный смысл, извечная борьба добра и зла. Нарисовав живописную картину жизни средневекового Парижа, писатель тем не менее отказался от воспроизведения каких бы то ни было исторических событий. Немногие же исторические персонажи оттеснены на задний план многочисленными вымышленными героями.
Романтические черты романа проявились в ярко выраженной контрастности стиля, образов, построения произведения. У Гюго нет полутонов, из всех красок он предпочитает две – черную и белую. Его исключительные герои, разделенные на положительных и отрицательных, воплощают то или иное нравственное качество. Уличная плясунья Эсмеральда символизирует нравственную красоту простого человека, капитан Феб де Шатопер – высшее общество, внешне блестящее, но внутренне опустошенное и эгоистическое, архидьякон Клод Фролло – темные мрачные силы католической церкви. Замечателен образ Квазимодо, символизирующий пробуждение души народа: уродливый внешне и отверженный по социальному статусу, он оказывается наиболее высоконравственным героем. Сущность этого человека, а точнее – «почти» человека (Квазимодо по-латыни означает «как будто», «почти»), пробудила доброта Эсмеральды и любовь к ней. Главным же героем романа стал сам Собор – «каменная книга Средневековья», «огромная каменная симфония», «колоссальное творение человека и народа».
В «Соборе Парижской Богоматери» было много нового. Впервые персонажами первого плана стали трюаны, босяки, нищие – простой народ. Впервые писатель в художественной форме поставил серьезную социально-культурную проблему, касающуюся сохранения памятников старины. Создав роман-поэму о величайшем архитектурном творении национального гения Франции, Гюго открыл потрясенным современникам его непреходящий, бесценный характер. До появления романа французы с легкостью перестраивали или вовсе сносили памятники старины. После «Собора» был создан специальный Комитет по изучению исторических памятников и их охране.
Гюго с восторгом принял Июльскую революцию и приветствовал нового короля Луи-Филиппа. На писателя посыпались милости. В 1841 году он избран во Французскую академию. При вступлении Гюго произнес политическую речь, в которой высказался в защиту конституционной монархии. В 1845 году особым декретом Луи-Филиппа Гюго был возведен в графское достоинство и получил титул пэра Франции. Однако сороковые годы – период кризиса в творчестве Гюго, связанного с неясностью его политических взглядов. Постепенное разочарование в июльской монархии, которая не сдержала обещаний либерализации общества, вновь утвердила цензуру, ввела жестокие репрессии, породило, как писал Гюго в предисловии к своему поэтическому сборнику «Песни сумерек», «то странное сумеречное состояние души и общества, тот туман вокруг и неуверенность внутри, тот неясный полусвет, в котором мы живем».
Решающую роль в дальнейшей жизни и творчестве Гюго сыграла революция 1848 года. Гюго принимает самое активное участие в политической жизни Франции. Он избирается сначала членом Учредительного, а затем Законодательного собраний. Июньское восстание рабочих напугало Гюго, но его жестокое подавление сделало писателя их союзником. Отныне Гюго – постоянный и мужественный защитник народа и последовательный республиканец. Он произносит речи в защиту народа, предупреждает о возможности реакционного государственного переворота.
Опасения Гюго подтвердились. В ночь на 2 декабря 1851 года президент Французской республики Луи Бонапарт распустил Национальное собрание и Государственный совет и стал диктатором. Государственный переворот сопровождался жестоким террором. Гюго был одним из тех немногих депутатов, которые пытались препятствовать перевороту и террору. Вместе с пятью товарищами он образовал республиканский «Комитет сопротивления». Они обходили трудовые кварталы Парижа, писали и расклеивали прокламации, произносили речи на площадях, призывая людей подниматься на борьбу, руководили постройкой баррикад. Вскоре Гюго был вынужден перейти на нелегальное положение – его голова была оценена в 25 тысяч франков.
Писатель был вынужден покинуть Францию. Под чужим именем он едет в Брюссель, где в 1852 году публикует язвительный памфлет «Наполеон маленький», посвященный новому французскому императору Наполеону III, личности «вульгарной, пустой, ходульной, ничтожной». Начинается новый этап жизни и творчества писателя – время политической эмиграции, которая растянется на девятнадцать лет.
После выхода «Наполеона маленького» Луи Бонапарт добился изгнания Гюго из Бельгии. Писатель поселился сначала на английском острове Джерси, где продолжал разоблачать Наполеона III (сборник стихов «Возмездие»), а затем в 1855 году переехал на соседний остров Гернси. В 1859 году Луи Бонапарт объявил амнистию. Большинство политических изгнанников, измученных жизнью на чужбине, ее приняли. Виктор Гюго от амнистии отказался. Он заявил: «Верный обязательству, принятому мною перед своей совестью, я разделю до конца изгнание, в котором пребывает свобода. Когда вернется свобода, вернусь и я».
Непреклонность Гюго вызвала восхищение у французов. По рукам ходил тайно отпечатанный ответ писателя на амнистию французского императора. Особенно боготворила великого вольнолюбца молодежь. Отныне его стали звать «отец Гюго».
На острове Гернси Гюго пишет в защиту народа самые крупные свои социальные романы – «Отверженные» (1862), «Труженики моря» (1866), «Человек, который смеется» (1869). «Отверженных» Гюго писал двадцать лет. Свой роман он назвал «эпосом души», имея в виду историю Жана Вальжана, его нравственного совершенствования. Как и в других произведениях, Гюго понимает историю человечества как «путь от зла к добру, от неправого к справедливому, от лжи к истине, от мрака к свету». Это движение, по мнению писателя, должно происходить как в сфере социальной жизни, так и в сознании людей. Главные герои романа – отверженные члены общества, это бывший каторжник Жан Вальжан, проститутка Фантина и ее обездоленная маленькая дочь Козетта, бедный юноша Мариус, беспризорник Гаврош. Судьбы героев в целом типичны, взяты Гюго из жизни: прототипы есть и у Вальжана, и у Фантины, во многом автобиографична история Мариуса. Но Гюго – романтик, он не скрывает, что в его романе «идея родила персонажи, персонажи произвели драму». Обычные судьбы обычных персонажей поверяются истинностью «идеи» гуманизма и милосердия, наполняются приключениями, исключительными событиями. Сердечное отношение епископа Мириэля к обворовавшему его Вальжану влечет за собой перерождение бывшего каторжника. Он становится другим человеком и, принимая от епископа эстафету добра, несет его другим отверженным.
4 сентября 1870 года, в день провозглашения Франции республикой, Гюго возвращается во Францию. Париж принял политического изгнанника как национального героя. В это время идет франко-прусская война. Уже через две недели Париж был осажден. И вновь Гюго в центре событий. Он пишет политические прокламации, обращается к немцам с воззванием прекратить войну. Избранный в Национальное собрание, заседавшее в безопасном Бордо, Гюго взывает с его трибуны к защите Франции, обличает изменников, готовых заключить позорный мир с немцами. После того как правое большинство собрания лишило Гарибальди депутатского мандата (в это время он сражался в рядах французской армии), Гюго подает в отставку.
Гюго возвратился в Париж 18 марта 1871 года. В этот день, день провозглашения Парижской коммуны, он хоронил своего скоропостижно скончавшегося сына Шарля. Траурный кортеж двигался от Орлеанского вокзала к кладбищу Пер-Лашез. Вооруженные коммунары и восставшие национальные гвардейцы с оружием в руках образовали траурный эскорт. Перед траурной процессией народ разгораживал проходы в баррикады. Гремели барабаны, трубили трубы. Так восставший Париж выражал свое соболезнование великому писателю.
После похорон Гюго вместе с семьей поспешно уехал в Бельгию улаживать имущественные дела покойного сына. Под влиянием пристрастной буржуазной прессы он стал осуждать действия коммунаров, но после разгрома Коммуны и страшного террора, развязанного властями, выступил в их защиту. За это его брюссельский дом был подвергнут разгрому, а он сам чудом избежал гибели. Бельгийское правительство вновь изгнало писателя из страны.
На события Парижской коммуны Гюго откликнулся сборником стихов «Грозный год» (1872). События Коммуны оказали влияние и на давно задуманный писателем роман «Девяносто третий год». Опубликование романа в 1874 году совпало с обострением политической обстановки во Франции, связанной с подготовкой нового монархического переворота. Со всем пылом республиканца Гюго в романе прославил мужество и героизм французского народа, защитившего страну от контрреволюционных мятежников и иностранных интервентов (в центре сюжета романа – контрреволюционный монархический мятеж в Вандее). Гюго-романтик остался верен себе: при всем трагическом накале страстей писатель стремился передать «величие и человечность» революционного переворота XVIII столетия.
В 1873 году Гюго настиг новый удар судьбы: после неизлечимой болезни умер его второй сын Франсуа-Виктор. Но писатель не сломался, он продолжал вести интенсивную литературную и общественную жизнь. В январе 1876 года Гюго был избран сенатором Национального собрания, и он тут же выступил со страстной речью об амнистии коммунарам. В доме Гюго по-прежнему собираются литераторы и политические деятели. Сам же писатель ежедневно несколько часов посвящает литературной работе.
До последних дней своей жизни Гюго был полон энергии в борьбе с несправедливостью. Он обрушивал гневные памфлеты на головы монархистов, выступал против захватнических войн, поднимал голос в защиту восставших Сербии, Крита, Кубы, призывал итальянцев к борьбе за счастливую и свободную Италию. Он обратился к Александру III с просьбой помиловать народовольцев, приговоренных к повешению за покушение на жизнь царя. И царь, идя навстречу великому Гюго, помиловал девятерых.
Восьмидесятилетие Виктора Гюго Париж отметил всеобщей манифестацией. Около миллиона человек прошли мимо окон его дома, непрерывно скандируя: «Да здравствует Виктор Гюго!» В этом же году улицу, на которой жил писатель, назвали его именем.
Гюго умер 22 мая 1885 года. В этот день в стране был объявлен общенациональный траур. На площади Согласия статуи городов Франции облачили в траурный креп. Тело Гюго было выставлено для прощания с народом под Триумфальной аркой на площади Звезды. В похоронах великого писателя участвовало более двух миллионов человек, собравшихся со всех концов Франции и Европы. Смерть Виктора Гюго побудила Национальное собрание принять решение о возвращении Пантеону первоначального значения – усыпальницы праха великих французов – и похоронить его именно там.
Джеймс Фенимор Купер
(
1789 – 1851
)
Фенимор Купер
Фенимор Купер – создатель американского романа в самых разнообразных его жанрах: историческом («Шпион», «Линкольн»), морском («Лоцман», «Красный корсар», «Морская волшебница»), нравоописательном («Домой», «Дома»), авантюрно-приключенческом (пенталогия о Кожаном Чулке), романа-памфлета («Моникины»), утопическом («Кратер») – всего 33 произведения. В них Купер воссоздает художественную историю своего времени и недавнего американского прошлого. При жизни писателя его романами зачитывалась и восхищалась вся Европа, ибо в его лице европейский читатель познакомился с первым американским писателем, а через него – с незнакомой и манящей Америкой. В романтическом мире Купера во всем своем великолепии представлена американская экзотика: таинственные девственные леса, гигантские водопады и озера, красочная жизнь индейцев, их песни, обряды и сказания.
Писатель родился в 1789 году, отец его, владелец обширных поместий, основал новый поселок, получивший имя Куперстаун, существующий и поныне. Купер учился в школе, потом два года в колледже, где «бил баклуши», за что отец отдает сына в матросы. В течение пяти лет он плавал на судах, потом женился, вернулся в поместье и «на спор» начал писать. Успех приходит к нему с выходом в свет в 1821 году исторического романа «Шпион», в котором автор воскрешает недавнее героическое прошлое Америки, ее борьбу за независимость от Англии. Любовь к родине – так можно было бы обозначить тему романа, главный герой которого, Гарви Бирч, жертвует собой, своей семьей, своим честным именем во имя благородной цели. Он поставлен в ситуацию, опасную вдвойне: Бирч играет роль английского шпиона для того, чтобы замаскировать шпионаж в пользу американской армии, поэтому ему грозят и его преследуют и свои, и чужие. Вот почему автор наделяет его почти нечеловеческим предвидением, невероятным бесстрашием и хладнокровием. Роман насыщен захватывающими событиями, целым каскадом приключений, эмоциональная атмосфера его доведена до предела, здесь все: любовь во всех ее стадиях, ревность, болезни, смерть, ярость битв, позор поражения и радость победы. Роман был переведен на многие европейские языки, писателя стали называть «американским Вальтер Скоттом». Окрыленный успехом, Купер пишет новые произведения: «Пионеры»(1823), «Лоцман» (1823). Когда в 1826 году он уезжал в Европу, соотечественники провожали его шумно и торжественно.
Семь лет жизни в Европе прошли для писателя в непрестанном труде: «Последний из могикан» (1826), «Прерия» (1827), «Красный корсар» (1828), «Морская волшебница» (1830) и др. Здесь возникает замысел о создании пенталогии, объединенной общими героями. В Европе писатель дышал воздухом революционной Франции. Вернувшись на родину, он попал в атмосферу беззастенчивого цинизма и жажды наживы, которая оттолкнула и ужаснула его. В статьях, а также романах «Моникины», «Домой» и «Дома» он бросает вызов духу торгашества, воцарившемуся на родине: «Доллар, доллар – ничего, кроме доллара! Эти слова звучат повсюду – на площадях, на бирже, в светских гостиных и на кафедрах». Трудно представить себе гнев и ярость, которые обрушила на голову писателя пресса, его обвиняли в ненависти к родине, бесталанности. «Я разошелся с родиной. Пропасть между нами огромна. Кто кого опередил – покажет время», – писал он. Купер оказался в полной изоляции, теперь каждое его произведение встречали в штыки. В 1840–1841 годах он пишет романы «Зверобой» и «Следопыт», завершившие цикл о Кожаном Чулке.
Эпопея о Кожаном Чулке находится в центре творчества Купера. И ее главный герой Натти Бумпо, и мир, в котором он живет, – это родина писателя, ее люди, ее недавнее прошлое и настоящее, ее древний и новый фольклор: мифы и предания индейцев, сказания белых американцев. Это еще и история «фронтира» – движения американских пионеров с востока на запад, к берегам Великих озер, к Скалистым горам, за которыми начинались прерии. Однако «фронтир» это не только «граница цивилизации», это и особые условия жизни со своей моралью и законами. История главного героя неразрывно связана с историей освоения американцами новых земель. Однако следует помнить, что романтикам свойственно было идеализировать близкую им среду, поэтому в романах пенталогии поселения «фронтира» слишком благополучны и чисты по нравам и образу жизни; здесь почти нет нищеты, расистских выходок, картин разгула и т. п. Кстати, Купер никогда не видел «живого» дикого индейца, сведения о них он черпал из книг. Вся пенталогия строится по принципу ретроспекции: первый по времени написания роман «Пионеры» рассказывает о заключительном акте уже отзвучавшей трагедии индейского народа и самого Натти Бумпо, это самое драматическое произведение из всего цикла. В следующих романах автор словно возвращается в прошлое, ко времени зрелости и юности героя, к истокам трагедии.
Обширные земли судьи Темпля, одного из главных героев романа «Пионеры», были когда-то угодьями индейцев-делаваров, вымершего племени. Последний из них, индейский вождь Чингачгук (Великий Змей) превратился в дряхлого Джона: принял христианство и спился. В горьких словах его отражена трагедия всего индейского народа: белые пришельцы ограбили, споили, физически истребили аборигенов страны. Писатель представляет эту проблему как эпилог уже отзвучавшей трагедии. Основной драматический конфликт в романе возникает между старым пионером Натти Бумпо, защищающим свое человеческое достоинство, и представителями власти. Его подозревают в мошенничестве и обрушивают на старика всю силу американского закона: запрещают охотиться, обрекая тем самым на голодную смерть, либо требуют изгнания. Судья Темпль знает о происках шерифа, но не только не вступается за Натти, но и применяет к нему строжайшие статьи закона, забывая о том, что Натти только что спас его единственную дочь от дикого животного. Вынеся позорное наказание, герой сжигает свою хижину и уходит в глубь лесов, подальше от «ябед и крючков закона». Симпатии и сочувствие автора всецело на стороне Натти, «человека с голубиным сердцем в львиной груди».
«Последний из могикан» – самый авантюрный и известный из романов Купера. Здесь действуют неукротимые и свободолюбивые Бумпо (Соколиный Глаз) и Чингачгук, полные сил и здоровья. Бумпо молод, отважен, умен, всезнающ, предусмотрителен и непобедим. Он вырос среди индейцев, которых считает своими братьями, у них он научился искусству охоты, понимать крик птиц, глаза его читают лес как открытую книгу. Чингачгук – его верный друг, отважный, мудрый воин и вождь. Сын Чингачгука, Ункас, – самый яркий образ в романе, непревзойденный по дерзкой отваге и пылкий влюбленный. Он прекрасен станом и лицом, быстр, как молния, ловок, как белка, смел и силен, как тигр, – это настоящий лесной бог. Он погибает, спасая свою возлюбленную, и с ним кончается род могикан. Вокруг индейцев царит мир любви, преданной дружбы, презрения к трусам и ненависти к врагам. Но никакой доблести не хватает героям, чтобы удержать исчезающий мир. Элегическое название романа как бы предваряет трагическую развязку. Гибель индейского народа, его поэтической культуры, его своеобразного, глубоко гуманного уклада жизни символически передана в гибели двух прекрасных героев – Ункаса и Коры. Погребальные песни и танцы индейских девушек над их телами воспринимаются как ритуальный обряд по поводу трагедии целого народа. Один из вариантов этой трагедии в романе – судьба еще одного героя, Магуа, который был рожден вождем и воином племени гуронов, но пришли белые, научили пить огненную воду, и он превратился в бездельника и пьяницу. Сюжет романа состоит, главным образом, из сети интриг и хитросплетений Магуа, который мстит своим обидчикам сторицей, это он становится виновником гибели Ункаса и Коры, но при этом гибнет и сам. Это могучий непобедимый враг, по силе равный трем своим противникам. Автор наделяет его необыкновенной наружностью, талантом предводителя и дипломата. Писатель использует различные художественные приемы, рассказывая о жизни индейцев. Запоминаются в романе батальные сцены с участием Ункаса – индейцы безмерно чтили воинскую отвагу, их военные обычаи полны благородства и неповторимой мрачной красоты. Картины битвы, погони резко сменяются изображением мирной жизни, такова, например, сцена у затухающего костра, около которого сидят отец и сын, полная лиризма, любви и нежности.
Купера многое не устраивало в современной Америке, его тревожило ее будущее. Он первым в американской литературе поднимает тему земли, этот нерешенный американской революцией вопрос. Он пишет трилогию «Чертов Палец» (1845), «Землемер» (1845) и «Краснокожие» (1846), в которой не скрывает своего возмущения по поводу хищнических захватов спекулянтами свободных земель, которые они отбирали у бедняков-фермеров. Никто в американской литературе вплоть до начала ХХ века не поставил вопроса о социальной борьбе в деревне с такой остротой, как это сделал Купер.
Скончался Купер в своем поместье в 1851 году. В Европе писателя всегда ценили больше, чем на родине, почти все европейские писатели XIХ века зачитывались его произведениями; получили они широкую известность и в России. Восторженным поклонником Купера был Белинский, который ставил его в один ряд с Пушкиным, Шекспиром и Гете.
Эдгар Аллан По
(
1809 – 1849
)
Эдгар По
Человек блестящего таланта и горестной судьбы – так сегодня воспринимают американского поэта, прозаика, критика Эдгара По многочисленные его поклонники в самых разных странах мира. Он родился в Бостоне в 1809 году, а к двум годам вместе со старшим братом и сестрой остался круглым сиротой. Его родители были актерами, мать была прославленной исполнительницей шекспировских и шиллеровских ролей. Позже По с гордостью писал, что был сыном женщины, отдавшей искусству красоту, молодость и талант. Ребенка усыновил крупный виргинский купец Джон Аллан, в доме которого Эдгар рос, окруженный учителями, слугами и любовью миссис Аллан. В 1815 году семья Алланов уезжает в Англию, где мальчик был помещен в престижный лондонский пансионат; по возвращении из Англии они поселяются в Ричмонде, а Эдгар продолжает учебу в местном университете. Среди своих сверстников он выделялся замечательными способностями: был отличным наездником, пловцом, музыкантом, гимнастом. Его редкая красота сочеталась с благородством и изяществом манер, прямотой характера и резким неприятием расчетливости и мелочности. Он увлекается поэзией, пишет сам стихи, рисует, изучает историю, физику, астрономию, ботанику, проявляет выдающиеся математические способности, хорошо знает медицину, древние языки. А между тем дома назревала тяжелая драма между юношей и приемным отцом. Его неровный, порывистый характер был непонятен Аллану, человеку практическому, далекому от искусства. Размолвки с главой дома привели к тому, что крутой нравом купец лишил 17-летнего Эдгара материальной поддержки, юноша вынужден был покинуть Ричмонд, а с ним и университет, в котором проучился всего год. Началась скитальческая жизнь, полная лишений и смутных надежд. Чтобы как-то прокормиться, Эдгар вынужден был завербоваться в солдаты, но не выдержал более года казарменной жизни. Благодаря заступничеству миссис Аллан приемный отец выкупил его из армии. Эдгар По предпринимает попытки издать сборники стихов за свой счет, но они остались незамеченными критикой и читателями. По требованию купца Эдгар поступает в военную академию Вест-Пойнт (1830), однако жесткая дисциплина, подчиненная уставу, была не для него, и Эдгар добивается своего исключения из академии. На этот раз разрыв с отчимом был окончательный. Через год Аллан умер, не упомянув имени Эдгара в своем завещании.
Эдгар По предпринимает новые попытки издания своих стихотворений, он уже полностью осознавал себя сложившимся поэтом. Приют он находит в Балтиморе в доме своей тетки Марии Клемм и ее дочери Виргинии, живших в крайней нужде. По лихорадочно ищет работу, но везде получает отказ. Лишь премия в 100 долларов за рассказ «Рукопись, найденная в бутылке» (1833) спасает молодого писателя от голода и открывает ему дорогу в литературу. С этого времени он становится профессиональным журналистом. К началу 40-х годов он был уже непревзойденным мастером «малой формы», становится одним из известнейших писателей Америки. В 1840 году он издает два тома своих новелл «Гротески и арабески». Эдгар По – писатель-романтик, поэтому в его рассказах такое большое место занимают невероятные фантастические события, однако чудесное, непостижимое, как правило, подчинено у него строгой логике, таинственное обрастает реальными, тщательно подобранными деталями, страшное находит объяснение в естественном. У него может быть самый неправдоподобный сюжет – и в то же время сотни деталей из реальной действительности создают впечатление подлинности. Эту особенность художественной манеры писателя подметил еще Ф. Достоевский: «В По если есть фантастичность, то какая-то материальная. Видно, что он вполне американец, даже в самых фантастических своих произведениях». Действительно, Эдгар По, категорически не принимая мира дельцов, оставался тем не менее сыном своего века, века бурного экономического развития Америки, века научно-технического прогресса. Герои многих его произведений, находясь в экстремальных ситуациях, оказываются способны трезво, рационалистически оценивать происходящее. Родерик Эшер («Падение дома Эшер»), смертельно напуганный своим преступлением, тем не менее с математической точностью мысленно воспроизводит то, что происходит в склепе, где заживо погребена его сестра леди Маделейн. В рассказе «Низвержение в Мальстрем» обрисованы три ступени познания человеком окружающей его среды: наблюдение, обобщение и практическое действие, доказывающее правильность его выводов. Попав в смертельную воронку гигантского водоворота (существующего в данном месте и поныне), герой за несколько часов становится седым, но спасает свою жизнь потому, что подметил закономерность вращения водяной пучины. Неистребимая любознательность и есть жизнестойкость, желает сказать нам автор. Одна из главных тем в творчестве По – тема распада человеческих связей, чаще всего семейных, тема безумия и обреченности как некоего рокового начала в жизни человека. В новелле «Падение дома Эшер» она получает свое философское воплощение. История упадка и гибели аристократического рода в результате крайней изощренности чувств воспринимается как итог культуры, вступившей в стадию кризиса. Брат и сестра Эшер совершенно нежизнеспособны, они больны постепенным угасанием личности. В изображении По эти черты не только трагичны, но и прекрасны. В самой агонии этих двух необычайно красивых людей таится какое-то очарование для автора.
Знаменитые «страшные» новеллы писателя – это глубочайшее раскрытие психики человека на грани безумия. Он со скрупулезной точностью анализирует душевное состояние маньяка-убийцы, дикие переходы его от бешеной радости к неописуемому страху и наоборот. Вместе с тем здесь постоянно присутствует рационалистическое начало, автор остается трезвым аналитиком, раскрывающим причины подобного состояния преступника («Сердце-обличитель», «Черный кот», «Бочонок амонтильядо»). Повествование в новелле «Колодец и маятник» напоминает современную замедленную кинопроекцию, когда явление расчленяется на десятые доли секунды. Человек осужден инквизицией. Автору безразлично, кто он, как и за что осужден. Осужденный переживает первый приступ ужаса, почувствовав себя в кромешной тьме склепа. Пыток нет, но По изображает ожидание мучений и смерти как самый изощренный вид пыток. Осужденный не видит никого – только адскую секиру, управляемую незримой рукой, и сдвигающиеся стены своей тюрьмы: движется слепая, неумолимая машина, неотвратимость ее движения рождает самый дикий, звериный ужас. Эдгар По умел нагнетать страх до предела, однако задачей его было показать, как крепнет сила разума человека в борьбе со страхом и мучениями. Уродливое, трагическое в новеллах писателя нередко переплетается с комическим, и тогда возникает гротескная ситуация, как, например, в новелле «Король Чума», где описывается пир в лавке гробовщика под председательством короля Чумы Первого.
В 1836 году Эдгар По женился на своей молоденькой кузине Виргинии. Он безумно любил свою жену, но их судьба сложилась печально. Постоянная нужда преследовала писателя, несмотря на его известность. Виргиния была слабого здоровья, и писатель несколько раз буквально вырывал ее из рук смерти. В 1846 году семья впала в настоящую нищету. В одной из газет появилась заметка о бедственном положении По и его жены. Она заканчивалась призывом к друзьям и почитателям Эдгара По помочь ему «в горький час нужды»; писатель был вынужден принять эту милостыню. А в начале 1847 года Виргиния умерла. По глушил вином и опиумом сердечную тоску. В своих рассказах писатель создал культ неземной любви к прекрасной женщине, увековечив таким образом свою возлюбленную («Морелла», «Лигейя»).
Эдгар По является создателем жанра детективной новеллы в мировой литературе. Эти «логические рассказы», как называл их сам автор, соединяют в себе художественное повествование и научную мысль. В них происходит самое, казалось, необъяснимое событие, но герой-аналитик, сыщик-любитель Дюпен силой своей логики и смекалки превращает его в цепь реальных последовательных действий. В рассказе «Убийство на улице Морг» герой впервые предстает перед читателем, он не только мастер своего дела, он – сыщик-артист, занятие детективными расследованиями доставляет ему эстетическое наслаждение, он без устали тренирует свой ум, вырабатывает метод, с помощью которого можно разгадать любую загадку жизни. Его метод строится на строгом математическом расчете, скрупулезном изучении «мелочей», сочетающемся со смелой интуицией. С одной стороны, он детально исследует шляпку гвоздя в оконной раме, благодаря чему становится ясным, что именно таким путем, через окно, обладая сверхчеловеческой ловкостью, скрылся убийца. С другой – Дюпен дает рискованное объявление в газете о будто бы пойманном им орангутанге. Герой оказывается прав: хозяин обезьяны найден, убийца выяснен, парижская полиция посрамлена. К числу детективных рассказов относятся также: «Тайна Мари Роже», «Украденное письмо», «Золотой жук». Сыщик Дюпен станет прообразом знаменитого Шерлока Холмса Конан Дойла. Есть у Эдгара По новеллы-загадки («Овальный портрет», «Три воскресенья на одной неделе»), комические новеллы («Очки», «Черт на колокольне»).
Смерть По покрыта до сих пор тайной. В сентябре 1849 года он с большим успехом прочел лекцию о «Поэтическом принципе» в Ричмонде и получил за нее солидную сумму денег. Что случилось потом – неясно, он был найден на улице в бессознательном состоянии то ли от чрезмерной дозы принятых наркотиков, то ли был усыплен грабителями. Вскоре он скончался в больнице. Жизнь и смерть Эдгара По полны тайн, домыслов, легенд, ясно одно, что он погиб от усталости, от отчаяния, от чудовищного перенапряжения духовных сил, от нервного и психического истощения.
Николай Михайлович Карамзин
(
1766 – 1826
)
Н. М. Карамзин
Весь творческий путь Николая Михайловича Карамзина как автора художественных произведений укладывается в небольшой, чуть больше десяти лет, промежуток времени – с 1791 по 1803 год. После этого Карамзин занялся историей и двадцать три года своей жизни отдал созданию двенадцатитомной «Истории Государства Российского». Тем не менее тринадцати лет литературного творчества оказалось достаточно для того, чтобы добиться славы великого писателя и реформатора русской литературы и русского языка, наметить один из магистральных путей развития русской литературы XIX века. Не случайно целый период развития русской литературы (1890–1910) современники называли карамзинским. Исследователи творчества Карамзина не без основания считают, что XIX век в русской литературе не совпадает с календарным – он начался на десятилетие раньше, с карамзинской прозы.
Карамзин стал первым среди ведущих писателей, кто сделал литературу профессией, причем профессией благородной, уважаемой. Он узаконил право писателя получать деньги за свой труд. Сам Карамзин нигде не служил, не был помещиком, не имел чинов, особых званий. «Он был дворянин и литератор, – писал Г. А. Гуковский, – и добился такого положения, что восторженные юноши в Петербурге мечтали о том, чтобы пешком пойти в Москву посмотреть на него».
Карамзин создал русского читателя, умеющего наслаждаться литературным текстом как явлением искусства, изящной словесности. Он сделал хорошую книгу достоянием широкого читателя: его повести проникли в провинцию, читались людьми самого разного культурного уровня. Он подготовил этого читателя к восприятию творчества писателей новой формации – Жуковского, Пушкина, Гоголя, Достоевского.
Будущий писатель родился 1 декабря 1766 года в селе Михайловка (Преображенское) Симбирской губернии, в семье небогатого отставного капитана Михаила Егоровича Карамзина, чей род восходил к татарскому военачальнику Кара-Мурзе, в незапамятные времена перешедшему на службу московскому царю. Детство юного Карамзина прошло в селе Знаменское на берегу Волги. Когда ему исполнилось десять лет, он был отдан в Симбирский пансион Фовеля, где быстро прослыл первым учеником. В четырнадцать лет Карамзина отвезли в Москву и устроили в пансион Шадена, доктора философии из Тюбингена, бывшего профессора Московского университета. Наибольшее внимание в пансионе уделялось изучению языков и нравственному развитию воспитанников. Шаден сразу выделил юного Карамзина, обратив внимание на его успехи в языках. Чтобы юноша мог практиковаться, Шаден даже ввел его в дома своих московских знакомых немцев и французов. Как лучшему ученику Карамзину вместе с другими старшими воспитанниками было разрешено слушать лекции в университете.
По совету Шадена Карамзин собирался поступать в Лейпцигский университет, но стесненность в средствах вынудила его надеть военный мундир. Для прохождения службы он едет в 1781 году в Петербург, но военная карьера его не прельщает, и при первой возможности он выходит в отставку и уезжает в 1784 году в Симбирск. Там он познакомился с И. П. Тургеневым, который вовлек его в круг масонов. Вступив в круг «вольных каменщиков», Карамзин с рекомендациями Тургенева вновь уезжает в Москву, где сближается с известным издателем, масоном Н. И. Новиковым и становится участником его литературно-издательских начинаний. Он даже живет в доме, принадлежащем масонской организации, как бы в своеобразном монастыре.
Карамзин пробует себя в поэзии, осваивая жанры интимной лирики, но главным делом начинающего писателя стало участие в издании журнала «Детское чтение для сердца и разума», первого периодического издания для юных читателей, издававшегося Новиковым.
Четыре года Карамзин был вместе с «вольными каменщиками». А потом произошел разрыв и с масонством, и со всем новиковским кругом. Наступил период зрелости. Далее Карамзин выбрал свой собственный путь, где нет места мистике и конспирации, нет руководящей и направляющей по жизни силы. Карамзин решил отправиться в путешествие по Европе – это закрепляло разрыв с масонами и знаменовало начало новой жизни. На путешествие он истратил почти все деньги, оставшиеся от отцовского имения.
Путешествие началось 18 мая 1789 года и продолжалось восемнадцать месяцев. Он побывал в Германии, Швейцарии, Франции и Англии. Поставив перед собой задачу познать природу и нравы чужих стран, Карамзин много читал, наблюдал, размышлял, добивался встреч с выдающими людьми Европы – писателями, философами, учеными. В 1790 году он несколько месяцев жил в Париже, слушал в Национальном собрании речи Мирабо и Робеспьера, наблюдал революцию в действии и отнесся к ней без сочувствия.
Осенью 1790 года Карамзин вернулся в Россию в модном фраке и с модной высокой прической, с множеством французских, немецких и английских книг, с большим запасом идей и впечатлений. С 1791 года он начал издавать «Московский журнал», выходивший два года. В нем писатель начал по частям публиковать «Письма русского путешественника», где отразились его впечатления от четырех европейских государств, которые он посетил. Хотя книга была стилизована под реальный жизненный документ (письма, по уверению автора, писались «где и как случилось, дорогою, на лоскутках, карандашом»), она создавалась как литературное произведение, где есть место вымыслу и художественной условности.
«Письма русского путешественника» принесли Карамзину известность, но подлинная слава пришла к нему после публикации в «Московском журнале» повести «Бедная Лиза». Повесть была написана на классический сентименталистский сюжет о любви представителей разных сословий: ее герои – дворянин Эраст и крестьянка Лиза – не могут быть счастливы как в силу нравственных причин, так и по социальным условиям жизни. Карамзин первым из русских писателей, обращавшихся к теме неравной любви, решился развязать свою повесть так, как подобный конфликт скорее всего разрешился бы в реальных условиях русской жизни – гибелью героини. Печальная история любви дворянина и крестьянки была рассказана так поэтично и эмоционально, что «читатели и читательницы проливали слезы о бедной Лизе, и эти слезы были приятны для них, и повесть открывала им в их собственной душе богатства, ранее скрытые» (Г. А. Гуковский).
Карамзинская повесть совершила подлинный переворот в литературе и читательском сознании. Одна за другой стали появляться повести, варьирующие сюжет Карамзина. Читатели же восприняли литературный сюжет как историю жизненно достоверную и реальную. После публикации повести окрестности Симонова монастыря, где Карамзин поселил свою героиню, сделались местом паломничества, а пруд, в который бросилась бедная девушка, народная молва окрестила «Лизиным прудом». Как точно заметил В. П. Топоров, «впервые в русской литературе художественная проза создала такой образ подлинной жизни, который воспринимался как более сильный, острый и убедительный, чем сама жизнь».
В 1792 году начались репрессии, направленные против масонов. Новиков был заключен в крепость, а московская масонская ложа была разгромлена. Сам Карамзин, давно разошедшийся с масонами, был все же на подозрении у властей, но это не помешало ему публично защитить Новикова и его друзей. Цензурные условия становились все более жесткими, и Карамзин вынужден был прекратить издание «Московского журнала», обеспечивавшего ему стабильный заработок, – к этому времени писатель живет только за счет своего литературного труда. В 1794–1795 годах он выпускает в Москве два тома литературного альманаха «Аглая», где публикует по преимуществу свои собственные сочинения. Среди них обращают на себя внимание повести «Остров Борнгольм» и «Сьерра-Морена». В них Карамзин вновь выступает принципиальным новатором, вводя в русскую прозу романтику тайн, ужасов ночи, средневековых замков и незаконных страстей.
В царствование Павла I Карамзину пришлось совсем туго. В это время он занимался по преимуществу переводами, знакомя русских писателей с неизвестными для них произведениями зарубежной литературы. В 1797 году при издании сборника переводов «Пантеон иностранной словесности…» Карамзин столкнулся с цензурными препонами. Кроме того, на него поступил ряд доносов, поданных на высочайшее имя. Сложно складывались и обстоятельства личной жизни. В 1801 году Карамзин женится на Елизавете Ивановне Протасовой, но в 1802 году она умирает после родов дочери Софьи. В 1803 году он вступает во второй брак с Екатериной Андреевной Колывановой, сводной сестрой поэта Петра Андреевича Вяземского. Это была замечательная женщина, восхищавшая окружающих редкостной красотой и незаурядными душевными качествами. Екатерина Андреевна дала Карамзину семейное счастье, возможность плодотворно работать в избранной области, как говорил сам писатель, «приняться за такой труд, который мог бы остаться памятником души и сердца…»
В 1802 году Карамзин предпринял издание литературно-политического журнала «Вестник Европы». Это было издание принципиально нового типа – первый русский «толстый» журнал, сочетавший серьезность и разнообразие публикуемого материала с живостью и доступностью его изложения. Сам Карамзин выступил в «Вестнике Европы» публицистом, комментатором политических событий и международным обозревателем. Литературная часть журнала играла не менее важную роль. Здесь были опубликованы последние повести Карамзина, среди которых наиболее значительной является историческая повесть «Марфа Посадница, или Покорение Новгорода» (1803). Для этой повести Карамзин нашел новый стиль повествования, предвосхищающий интонации «Истории Государства Российского».
Карамзин давно замышлял масштабный исторический труд о России. Друг писателя, М. Н. Муравьев, когда-то бывший учителем Александра I, взялся похлопотать о том, чтобы правительство помогло Карамзину в его занятиях историей. В 1803 году царь официально назначил Карамзина историографом и дал ему пенсию. Карамзин передал «Вестник Европы» в другие руки и принялся с рвением за работу. Он читал, изучал, рылся в старинных рукописях. Так началось создание «Истории Государства Российского».
В 1800–1810 годах разгорелась острая полемика между учениками Карамзина – сторонниками его реформ в литературе и языке и членами общества «Беседа любителей русского слова» во главе с А. С. Шишковым, стоящих на позициях классицизма. «Бои на Парнасе» были долгими и упорными, противники обменивались колкими эпиграммами, зло высмеивали друг друга, но Карамзин совершенно устранился от полемики. Впоследствии он лично познакомился с Шишковым и сумел его очаровать. Вообще Карамзин обладал огромным обаянием. Его спокойное достоинство, свободная и умная речь, острый ум покоряли самых разных людей.
В 1816 году Карамзин приехал в Петербург, а через два года появились первые восемь томов «Истории Государства Российского». Успех книги был неслыханным и объяснялся тем, что научная проза историка Карамзина обладала выдающимися художественными достоинствами: все хотели прочесть историю своей страны, изложенную одновременно научно и увлекательно.
С 1816 года Карамзин летом проживает в Царском Селе, неподалеку от дворца. После работы над «Историей», которая занимает все утро, он прогуливается по парку, иногда с царем Александром, которому он был лично представлен еще в 1811 году. Писатель сумел стать личным другом царя, при этом оставался независимым в своих мнениях. Он не хотел ни чинов, ни денег, и это еще более укрепляло его независимость. Часто в Царское Село приезжали друзья, писатели, старики и молодежь. За круглым столом в гостиной велись разговоры на литературные и политические темы. Зимой эти беседы переносились в Петербург. Постоянными посетителями салона Карамзиных были Жуковский, Батюшков, А. И. Тургенев, П. А. Вяземский, бывал здесь и юный Пушкин. В 1820 году, когда Пушкину грозила тяжелая кара за вольнолюбивые и сатирические стихи, Карамзин лично перед царем хлопотал о нем и сумел смягчить его участь.
Карамзин умер в мае 1826 года, не успев закончить двенадцатый том «Истории Государства Российского», посвященный событиям Смутного времени. Смерть его явилась результатом жестокой простуды, полученной 14 декабря 1825 года. В этот день Карамзин был на Сенатской площади…
Александр Александрович Бестужев-Марлинский
(
1797 – 1837
)
А. А. Бестужев-Марлинский
Жизнь Бестужева-Марлинского была ярка приключениями, она словно выражала собой романтическую эпоху с ее страстями, героикой поведения, возвышенными представлениями о человеке и его предназначении. «Мы живем в веке романтизма», – заявил Марлинский в одной своей статье. Прожив короткую, удивительно яркую и богатую жизнь, писатель говорил о ней: «В судьбе моей столько чудесного, столько таинственного, что и без походу, без вымыслов она может поспорить с любым романом Виктора Гюго».
Александр Бестужев родился в 1797 году в Петербурге, в родовитой, но обедневшей дворянской семье. Отец будущего писателя, вольнодумец, во многом разделявший взгляды Радищева, своих пятерых сыновей воспитывал по программе «благонравия дворянских юношей», которую составил сам. Из этой семьи четверо братьев впоследствии станут декабристами. Деятельность, верность долгу, смелость отличали Бестужевых.
В девять лет юный Саша был отдан в Горный корпус, но не закончил это учебное заведение. Его привлекала военная карьера. Расставаясь с Горным корпусом, он сказал иронически своей матери: «Так меня и без Горного корпуса в Сибирь сошлют». Слова оказались пророческими.
В 1816 году Бестужев поступил в лейб-гвардейский Драгунский полк, расквартированный в Марли, под Петергофом (отсюда его литературный псевдоним Марлинский, известный всей читающей России). Его служба и положение в свете складываются благоприятно. С 1822 года он уже в должности адъютанта герцога А. Вюртембергского, родного брата императрицы Марии Федоровны. А в начале 1825 года он получает чин штабс-капитана.
Бестужев, молодой, блестящий офицер, сразу стяжал себе репутацию отчаянного бретера. Казалось, его захватила бурная светская жизнь, полная увлечений светскими красавицами, дуэлями из-за остроумного словца или насмешливой карикатуры. Позже, на следствии по делу декабристов, Федор Глинка рассказывал о Бестужеве: «Я ходил задумавшись, а он рыцарским шагом и, встретясь, говорил мне: „Воевать, воевать!“ ‹…› И впоследствии всегда почти прослышивалось, что где-нибудь была дуэль и он был секундантом или участником». В этом весь характер Бестужева, с детских лет тяготевшего к героическому типу поведения. Сам же свет, как позже признавался писатель, «забавлял меня очень редко, но не пленял никогда».
В начале двадцатых годов Бестужев сближается со свободомыслящей дворянской молодежью, становится ближайшим другом и единомышленником К. Ф. Рылеева. Вместе друзья приступают к изданию альманаха «Полярная звезда» (1823, 1824 и 1825), ставшего органом декабристов и привлекшего к сотрудничеству все наиболее жизнеспособные силы русской литературы. Бестужев выступал в «Полярной звезде» не только как издатель, но и как литературный обозреватель, а также автор исторической прозы.
В январе 1824 года Бестужев был принят Рылеевым в «Северное общество» и стал одним из деятельных его членов. Вместе с Рылеевым он принял сторону Пестеля, настаивавшего на республиканской форме правления в России и искоренении царской фамилии. События междуцарствия, наступившего в России после смерти Александра I и отказа великого князя Константина принять престол, сподвигли декабристов решиться на немедленное осуществление государственного переворота. Когда вечером 14 декабря 1825 года, сразу же после подавления мятежа на Сенатской площади, начался сыск и дознание, новый царь Николай I не сомневался в том, что мятежом руководил Александр Бестужев.
Позже, уже на следствии, Бестужев назовет Рылеева и Оболенского «мечтателями», а себя – «солдатом», которому надлежит «не рассуждать, а действовать». Он признается, что его вдохновлял пример братьев Орловых, которые с помощью одного гвардейского полка отобрали престол у Петра III и возвели на него Екатерину II. Известен каламбур Бестужева, широко разошедшийся среди единомышленников накануне восстания: «Переступаю за Рубикон, а рубикон значит – руби все, что попало».
Ввиду самоличной явки и «чистосердечного признания» Александр Бестужев не был сослан на каторгу вместе с братьями, а после заключения в финской крепости «Форт Слава» осенью 1827 года был отправлен на поселение в Якутск. В 1829 году Бестужев по его личному прошению был переведен рядовым в действующую армию на Кавказ без права получения офицерского чина.
Идеал и реальная жизнь разошлись. Шла изнурительная война. Почти полное духовное одиночество, происки начальства, тяжелая солдатская лямка, а потом и болезнь приводят Бестужева к мысли о самоубийстве («Ей-богу, лучше пуля, чем жизнь, которую я веду»). В боях он показывал чудеса храбрости, мечтая дослужиться до офицерского чина – это дало бы ему возможность уйти с постылой военной службы. Только занятие литературой становится единственной отдушиной Бестужева. Так на Кавказе рождается новый писатель – Марлинский (фамилия Бестужев отныне в литературе под запретом). И если литератора и издателя Бестужева помнил достаточно узкий круг единомышленников, то Марлинский становится всеобщим кумиром. Его слава на время затмевает славу Пушкина.
Начиная с 1830 года одна за другой в петербургских журналах появляются лучшие повести Марлинского: «Испытание», «Лейтенант Белозор», «Фрегат „Надежда“», «Мореход Никитин», «Аммалат-бек». Все в них пленяет читателей: стремительное, пестрое повествование, сильные чувства и страсти героев, их готовность на подвиг. Все запутанное у него распутывается, самые трагические ситуации чаще всего разрешаются счастливо. Он увлекается и увлекает своим узорчатым стилем, каламбурами, гусарскими остротами. Как говорил Белинский, «у Марлинского каждая копейка ребром, каждое слово завитком». Повесть, по мнению самого автора, «должна вцепляться в память остротами, в ней не обойтись без курбетов и прыжков».
Стиль Марлинского – это художественное воплощение сознания и мировосприятия возвышенного романтика. В одном из своих писем братьям в Сибирь писатель признавался: «Что же касается до блесток, ими вышит мой ум; стряхнуть их – значило бы перестать носить свой костюм, быть не собою. Таков я в обществе и всегда, таков и на бумаге… Я не притворяюсь, не ищу острот – это живой я».
В повестях Марлинского читатели видели отражение жизни самого писателя. Действительно, автобиографичность, точнее исповедальность, – ведущая черта его творчества. Сюжеты его повестей, несмотря на их исключительность и авантюрность, экзотичность и экстравагантность, опирались на увиденное и пережитое. Чувства героев были чувствами самого писателя. «Моей чернильницей было сердце», – провозгласил Марлинский.
Своим героям, с их страстями и тягой к приключениям, Марлинский ищет достойный фон. Он меняет эпохи и костюмы. Мир аристократического салона сменяет экзотический Кавказ, суровые просторы Беломорья. Автор уходит в историческое прошлое России, ища там высокие образцы героического поведения. И никогда не забывает о занимательности.
В мае 1836 года Бестужев-Марлинский был, наконец, произведен в прапорщики. Этот офицерский чин, по собственному признанию Бестужева, он «выстрадал и выбил штыком». Но производство в офицеры ненамного облегчило жизнь писателя. Его переводят в крепость Гагры, известную своим убийственным климатом. Для крайне ослабленного болезнями Бестужева это было равнозначно смертному приговору. Он обращается с просьбой о переводе из действующей армии на статскую службу. В этом ему по личному распоряжению Николая I отказано.
Осень и зима 1836 года у Бестужева прошли в бесконечных походах и переездах. По дороге в Кутаис, к последнему месту службы, Бестужев узнал о смерти Пушкина, с которым его связывала большая дружба. На могиле Грибоедова в Тифлисе он заказал молебен «за убиенных боляр Александра и Александра» – за Пушкина и Грибоедова.
Седьмого июня 1837 года Бестужев был убит при высадке десанта на мысе Адлер. Тела его не нашли, и в обществе долго ходили слухи, что он жив и скрывается где-то в горах Кавказа.
На повестях Бестужева-Марлинского выросло целое поколение молодых людей, стремящихся «быть как Марлинский». Образ блестящего офицера и дуэлянта, ореол мученика, пострадавшего за справедливость, героическая и во многом таинственная смерть способствовали его огромной популярности, придавали его повестям статус «учебника жизни». Сохранились свидетельства, рассказывающие о том, какое глубокое воздействие проза А. А. Бестужева-Марлинского оказывала на молодых людей. Тургенев, например, в одном из писем писал о том, что в молодости целовал его имя «на журнальных обложках».
Однако к концу 1840-х годов в русской литературе романтизм начал ощутимо тесниться реализмом. Витиеватый стиль Марлинского стал восприниматься как излишне напыщенный, даже искусственный. То, что еще вчера казалось у писателя чрезвычайно привлекательным, стало раздражать, вызывать насмешки, многочисленные пародии. «Литература и вкус публики приняли новое направление. Все это оказалось вдруг, неожиданно. Марлинский, доселе шедший, по-видимому, впереди всех, вдруг очутился позади», – писал в 1847 году В. Г. Белинский, подводя итог литературой деятельности А. А. Бестужева-Марлинского, но нисколько не умаляя его заслуг. И именно Белинскому принадлежит, пожалуй, самое точное определение места и роли этого писателя в русской литературе. Великий критик назвал Бестужева-Марлинского «творцом, или, лучше сказать, зачинщиком русской повести».
Владимир Федорович Одоевский
(
1804 – 1869
)
В. Ф. Одоевский
Владимир Федорович Одоевский – фигура в русской культуре особенная. Он был одним из последних Рюриковичей, князем, одним из самых «загадочных» и деятельных людей своего времени, человеком энциклопедических познаний и обширнейшей эрудиции.
Свою родословную Одоевский вел от мученика князя Михаила Всеволодовича Черниговского. Отец писателя – князь Федор Сергеевич был статским советником, директором Московского отделения Государственного ассигнационного банка, мать – урожденная Филиппова, происходила из бедного и незнатного дворянского рода. О матери Одоевского ходила легенда, что она простолюдинка, чуть ли не крепостная, но это было не так. Федор Сергеевич скончался, когда сыну едва минуло четыре года, и юный князь был вынужден жить с корыстным отчимом и равнодушной матерью, которую он тем не менее любил и уважал всю жизнь. Семейная драма, вторжение в детство писателя отчима – человека малокультурного, алчного и грубого – породили глубокую раздвоенность в сознании подростка, что в дальнейшем повлияло и на его творчество.
В. Ф. Одоевский был чрезвычайно одаренной личностью с активной жизненной позицией, он окончил Благородный пансион при Московском университете с золотой медалью и сделал блестящую карьеру на государственной службе: от рядового чиновника Министерства иностранных дел до первоприсутствующего сенатора. Он принимал участие в подготовке цензурного устава 1828 года – одного из самых замечательных и прогрессивных документов русского законодательства той эпохи.
В памяти потомков Одоевский остался и как выдающийся музыкант и теоретик музыки. Любимым композитором князя был Бах, и большинство своих собственных сочинений Одоевский писал в излюбленной Бахом форме фуги. Сконструированный им орган писатель назвал в честь Баха – Себастьяном. Другим любимцем Одоевского был Бетховен. Писатель был знатоком, тонким ценителем и пропагандистом его творчества, ставя его в один ряд с Й. Гайдном и В. А. Моцартом. Именно Одоевский подготовил русскую публику к восприятию музыки Г. Берлиоза, а на обеде, устроенном в честь Р. Вагнера, посетившего в то время Россию, назвал его «великим художником, раздвинувшим область музыки». Дружеские отношения связывали Одоевского с выдающимися русскими композиторами того времени: М. И. Глинкой, А. Н. Верстовским, А. А. Алябьевым, Н. Г. Рубинштейном. При энергичном содействии Одоевского Н. Г. Рубинштейном была основана Московского консерватория, в которой, по предложению Одоевского была открыта кафедра истории русского церковного пения. Одоевский любил древнерусское церковное пение, работал над его исследованием, обладал хорошим собранием древнерусских богослужебных певческих рукописей. Одоевский основал Общество древнерусского искусства, задачей которого он видел восстановление синтеза иконописи, архитектуры и церковного пения на древней национальной основе. На почве любви к музыке и изучении ее теоретических основ Одоевский сошелся с А. С. Грибоедовым. Дружеские отношения связывали этих двух выдающихся русских писателей в течение многих лет.
Одоевский вел широкую благотворительную деятельность: он председательствовал в Обществе посещения бедных в Петербурге, был организатором первых в России детских приютов, участвовал в работе Максимилиановской и Елизаветинской больниц, Крестовоздвиженской общины сестер милосердия. Большой вклад внес Одоевский в развитие русской педагогики. С 1839 по 1841 год, находясь в должности правителя дел Комитета главного попечительства детских приютов, он проводил различные мероприятия, направленные на улучшение воспитательно-образовательной работы детских приютов, издавал руководства и учебные пособия.
Но в историю русской культуры Одоевский вошел, прежде всего, как оригинальный прозаик. Первыми произведениями Одоевского, увидевшими свет, были стихи под названием «Отчаяние любви», напечатанные в журнале «Благонамеренный» в 1820 году и подписанные «П-н». Юношеская лирика Одоевского связана с его увлечением Н. Щербатовой, в которой он искал «души мужчины, с умом светлым, с мыслями обширными», но, найдя суетную «вертушку», «решил оставить женщин в покое». Этот незрелый стихотворный опус был во многом подражанием «Эоловой арфе» В. А. Жуковского, поэтому впоследствии Одоевский открещивался от него и утверждал, что не писал в молодости стихов. Известность начинающему автору принесли опубликованные в «Вестнике Европы» прозаические «Письма к Лужницкому старцу» (1822), подписанные так: «Фалалей Повинухин». По форме это – нравоописательный очерк и вместе с тем первый в русской литературе опыт изображения мыслящего «героя времени», за которым вскоре последуют Чацкий, Печорин, Онегин. Главный герой – Арист – человек с умом и сердцем, философ-идеалист, бросающий вызов закосневшей в праздности и тщеславии толпе. В этом произведении впервые звучит важная впоследствии для Одоевского тема стремления к самосовершенствованию как цели человеческого существования.
В 1823 году вместе с Д. В. Веневитиновым Одоевский организует «Общество любомудрия», членами которого были И. В. Киреевский, А. И. Кошелев, Н. М. Рожалин, В. П. Титов и др. На своих заседаниях участники Общества беседовали о современной философии, читали собственные философские сочинения. Особенно любима ими была философия тождества Ф. В. Шеллинга. Вслед за Шеллингом Одоевский оценивает искусство как высшую форму духовной деятельности человека, где эстетическое неотделимо от нравственного. Собрания любомудров проходили в кабинете Одоевского в Газетном переулке, в весьма живописной обстановке, напоминавшей комнату Фауста: огромное количество книг, в том числе старинных и редких, лежало на шкафах, полках и полу, химические и оптические приборы на столе, человеческий скелет в углу и даже фортепьяно. За энциклопедические познания, интерес к эзотерике, экзотичность бытовой обстановки и одежды современники прозвали Одоевского «русским Фаустом». И сам себя Одоевский часто сравнивал с Фаустом. «Общество любомудрия» просуществовало до восстания декабристов, после чего его основатель «с особенной торжественностью предал огню в своем камине и устав, и протоколы».
В том же, 1823 году Одоевский сблизился с В. К. Кюхельбекером, издавая с ним альманах «Мнемозина». В руках Одоевского сосредоточилась административная и редакционная деятельность, к тому же он был одним из основных авторов издания. На страницах «Мнемозины» Одоевский продолжил критику светского общества в сатирической аллегории «Старики, или Остров Панхаи» и в повести «Елладий». Целью этого журнала Одоевский считал распространение идей современной немецкой философии, в том числе романтической эстетики. С точки зрения писателя, это поможет решить общеромантическую задачу создания оригинальной русской литературы. Выход первых частей «Мнемозины» стал ярким литературным событием. В полемику с альманахом вступила большая часть русских журналов. Наиболее ожесточенной была журнальная война Одоевского с Ф. В. Булгариным. Но постепенно читательский интерес к этому изданию угас, к тому же Кюхельбекер, не одобрявший резкость журнальной полемики Одоевского, отошел от дел, журнал закрылся, но дружеские отношения связывали Кюхельбекера и Одоевского всю жизнь.
В 1826 году Одоевский переехал в Петербург, где женился на Ольге Степановне Ланской, фрейлине, дочери гофмаршала, члена Государственного совета, сестре известного масона, близкого к розенкрейцерам. Бездетная семейная жизнь Одоевского, представлявшаяся современникам благополучной, была осложнена драматичной любовью Одоевского к дальней родственнице жены Надежде Николаевне Ланской.
После переезда в Петербург Одоевский сохранил тесные связи с московской литературной средой и в «Московском вестнике» опубликовал свои «апологи» – небольшие рассказы-притчи в восточном антураже, героями которых являются брамины, дервиши и мудрецы-созерцатели. Самым значительным замыслом 20-х годов является исторический роман о мучениках науки «Иордан Бруно и Петр Аретино», который остался незавершенным.
В 1830 году Одоевский опубликовал новеллу «Последний квартет Беетговена», а год спустя «Opere del cavaliere Giambattista Piranesi» – первые новеллы из задуманного цикла «Дом сумасшедших». Эта книга должна была содержать около десятка повестей, рисующих непризнанных гениев, чей дар воспринимается обывателями как сумасшествие. Для «Дома сумасшедших» предназначалась также новелла о любимом композиторе Одоевского Иоганне Себастьяне Бахе. Бах для писателя – образец того, каким должен быть художник, познавший таинства высшей гармонии и проникший в недоступные простому человеку сферы духовной жизни. При этом финал жизни такого человека всегда трагичен: он умирает в одиночестве и бедности. Новеллы о художниках окончательно упрочили литературную известность Одоевского. Пушкин назвал «Последний квартет Беетговена» книгой, «замечательной по мыслям и по слогу», доказывающей, «что возникают у нас писатели, которые обещают стать наряду с прочими европейцами, выражающими мысли нашего века». В этот же цикл входила и повесть «Импровизатор», повествующая о гениальном пианисте, вступившем в сговор с нечистыми силами. В связи с «Импровизатором» в критике заговорили о появлении в русской словесности нового жанра – «философической повести».
Расцвет литературного творчества Одоевского приходится на 1830 – начало 1840-х годов, когда им были опубликованы «Пестрые сказки с красным словцом, собранные Иринеем Модестовичем Гомозейкою». В сборник вошли фантастические сказки, разные по типу повествования, но одинаковые по сатирическому пафосу. Рядом с образцами социальной сатиры («Сказка о том, по какому поводу Ивану Богдановичу Отношенью не удалося в Светлое воскресенье поздравить своих начальников с праздником») и бытовой фантастики («Сказка о мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем»), аллегорические рассказы с критикой воспитания («Сказка о том, как опасно девушкам ходить по Невскому проспекту»), располагается обработка фольклорной былички («Игоша») и пародия на сентиментальную французскую прозу («Жизнь и похождения одного из здешних обывателей в стеклянной банке»). Одоевский впервые вводит в литературу тему «истории одного города», предвосхищая герценовский Малинов, салтыковский Крутогорск и провинциальную Россию А. Н. Островского. Объединяющим началом цикла является фигура «собирателя» сказок Иринея Модестовича Гомозейки, ученого чудака, ломающего голову «над началом вещей и прочими тому подобными нехлебными предметами». Гомозейка выступает своего рода alter ego автора, от его имени ведется проповедь целостного познания мира, утверждения высоких идеалистических начал в жизни человека. Кроме «Пестрых сказок» Одоевский написал и другие сказки, полюбившиеся детям и ставшие неотъемлемыми частями детского чтения: «Городок в табакерке» и «Мороз Иванович». Эти сказки кроме занимательного сюжета выполняли и отчетливые просветительские и педагогические функции.
В своей прозе 30-х годов Одоевский в основном обращался к критике несовершенств и пороков современному ему общества. Героя новеллы «Новый год» светская жизнь превращает из идеалиста и мечтателя в пустого и заурядного человека. Трагедии человеческой жизни, лишенной духовных стремлений, посвящена новелла «Бригадир», резко обличительные картины петербургского света возникают в новеллах «Бал» и «Насмешка мертвеца». При этом Одоевский стремился не к поверхностной критике порочного светского общества, а к проникновению в его глубинные механизмы. В повести «Княжна Мими» критики отметили умение автора «анатомировать» свет, а также живость рассказа и оригинальность характеров. Одним из опытов создания Одоевским целостных характеров является другая повесть – «Княжна Зизи», главной героиней которой является женщина необыкновенная, которая в малом семейном кругу смогла показать более благородства и твердости души, нежели многие мужчины на государственном поприще.
В своем петербургском, а затем и московском салоне Одоевский предпринял попытку сблизить ученых, музыкантов, литераторов, чиновников, светских людей разночинцев. Здесь бывали Пушкин, Глинка, Жуковский, Вяземский, Лермонтов, Шаховской, Крылов, Белинский, Достоевский, Островский, Фет, Л. Н. Толстой. Салон был своеобразным музыкальным центром, где играли почти все приезжие знаменитости, в том числе Ф. Лист и Р. Вагнер.
В конце 1830-х – начале 40-х годов Одоевский публикует несколько повестей мистического и фантастического содержания: «Сегелиель», «Сильфида», «Косморама», «Саламандра». Эти повести принадлежат к лучшей, наиболее оригинальной и вместе с тем наименее изученной части творческого наследия Одоевского и отражают эволюцию его философских взглядов: от шеллигианства к «мистическому идеализму». В этот период Одоевский увлекается мистикой и оккультизмом, углубленно изучает труды средневековых и новых мистиков: Я. Беме, Сен-Мартена, Дж. Пордеча, алхимика Парацельса, а также масонскую литературу, одновременно читая новейшие научные труды по химии, физике, медицине, психологии. Писатель пытался создать некую метасистему, примиряющую внешне противоположные вещи: свидетельства духа и данные академической науки. В этой метасистеме особое место отводится гносеологии: отсюда обостренный интерес Одоевского к проблемам психической жизни, к явлениям на грани бессознательного (сон, «животный магнетизм», месмеризм). Согласно Одоевскому, высшей формой познания является интуитивное («инстинктуальное») знание, возникшее как результат непосредственной связи человека с природными началами, утраченное с развитием цивилизации. Тема двоемирия и общения людей со стихийными духами становится основной в мистических повестях Одоевского.
Самым известным произведением писателя стал роман «Русские ночи». Композиция романа была очень популярна в то время в Европе: это цепь рассказов, объединенных рассуждениями действующих лиц. Сам же Одоевский определял «Русские ночи» как «драму». Этот роман явился одним из самых ярких произведений романтического универсализма и в то же время он стал итогом философского движения Одоевского 20-30-х годов. Из четырех приятелей, героев романа, представляющих современный прагматизм, преклонение перед опытным знанием (Виктор и Вячеслав) и шеллингианство (Ростислав), авторское мнение наиболее полно выражает Фауст – «мистик». Увлекающийся, подобно самому Одоевскому, опытной наукой, свободно ориентирующийся в сфере последних научных открытий и теорий, Фауст отвергает возможность представить все многообразие мира как единство. Основной тон романа – разочарование в плодах тысячелетней истории цивилизации, неудовлетворенность состоянием современного человечества в целом. Заключительная фраза романа: «Девятнадцатый век принадлежит России!» выражала убеждение Одоевского в том, что именно России предназначено выполнить великую общечеловеческую миссию и стать во главе всемирного просвещения. Та же идея должна была быть реализована и в незавершенном романе Одоевского «4338 год», где будущая Россия изображена как идеальное государство, самое сильное в мире, корень успеха которого кроется в достигнутом синтезе наук и искусств.
По собственному утверждению, Одоевский прожил «долгую, чернорабочую жизнь». Он скончался в Москве в возрасте 65 лет, внезапно, после непродолжительной болезни, и был похоронен на кладбище Донского монастыря. Вклад В. Ф. Одоевского в русскую культуру огромен, и потомкам еще только предстоит оценить его во всей полноте.
Николай Васильевич Гоголь
(
1809 – 1852
)
Н. В. Гоголь
Давно подмечено, что чем значительнее талант художника, тем больше невзгод выпадает на его долю. За божественный дар приходится расплачиваться: кому нищетой, кому одиночеством, а кому и темницей… Судьба Гоголя наглядно иллюстрирует эту закономерность.
Николай Васильевич Гоголь родился 20 марта 1809 года в местечке Великие Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии. Его родители были помещиками среднего достатка. Помимо будущего писателя в семье был еще один сын (ум. в 1819) и 4 дочери.
До 1820 года Гоголь вместе с братом обучался в Полтавском уездном училище, затем брал приватные уроки, а в 1821 году был определен в новооткрытую Гимназию высших наук в Нежине. Во время учебы Гоголь проявлял разностороннюю одаренность: сочинял стихи и прозу, участвовал в самодеятельных спектаклях и как актер, и как декоратор. Однако мечтал он отнюдь не о литературной, а о юридической карьере, надеясь принести своими трудами пользу обществу.
В школьные годы сформировался и характер Гоголя, определяющими чертами которого были любознательность и скрытность.
По окончании учебы в 1828 году, строя самые радужные планы, Гоголь едет в Петербург, но очень скоро его юношеский энтузиазм иссякает. Ему долгое время не удавалось определиться на службу, к тому же и сам дух чопорной и своекорыстной северной столицы оказывается ему глубоко чужд. Романтически настроенному юноше приходится столкнуться и с материальными затруднениями.
После смерти отца (1825) имущественное положение семьи значительно ухудшилось, и Гоголю в Петербурге приходится полагаться на собственные силы. Он думал поправить дела, опубликовав свою романтическую поэму «Ганц Кюхельгартен» (1829). Однако, ученически подражательное, это произведение критикой было встречено скептически, и Гоголь выкупил у книгопродавца тираж поэмы и сжег почти все ее экземпляры.
Деньги, которые мать прислала Гоголю для уплаты долгов по имению, Гоголь использовал на неожиданную поездку на пароходе в Германию. Сам он объяснял это внезапное бегство в чужие края тем, что с помощью перемены мест хотел избавиться от угнетавшей его любовной неудачи, хотя биографы писателя никаких следов его влюбленности в это время не обнаруживают.
Дальнейшая биография Гоголя не изобилует внешними событиями, в ней бросаются в глаза прежде всего постоянные переезды писателя по городам и странам.
В конце 1829 года молодому человеку все же удается получить место писца, а потом и помощника столоначальника в одном из департаментов Министерства внутренних дел. Несмотря на то что начальник департамента, известный автор поэтических идиллий, В. И. Панаев Гоголю покровительствует, никаких успехов на чиновничьем поприще тот не обнаруживает. Он органически не приемлет атмосферу беспрекословного чинопочитания, определяющую нравственный климат любого «присутственного места», однако непосредственное знакомство с чиновничьим бытом даст ему впоследствии богатейший материал для творчества.
Гоголь сосредоточивается на литературной работе. В 1830 году в журнале «Отечественные записки» печатается его повесть «Бисаврюк, или Вечер накануне Ивана Купала», которая позднее в несколько измененном виде вошла в сборник повестей под общим названием «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1831–1832, 2 части).
Обратившись к изображению жизни украинского народа, Гоголь избегает как традиционной «бурлескной» интерпретации, так и какой-либо идеализации ее. Начинающему писателю удалось проникнуть в сущность поэзии быта и нравов «племени поющего и пляшущего» (Пушкин). Яркая колоритность жанровых сцен и неподдельный комизм характеров и ситуаций был сразу же замечен читателями и критиками. Пушкин о «Вечерах…» отозвался так: «Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия! Какая чувствительность! Все это так необыкновенно в нашей нынешней литературе, что я доселе не образумился».
«Вечера…», объединившие в себе романтические и реалистические тенденции, – важный этап в творческой эволюции Гоголя, который через десять лет станет лидером русской прозы.
Знакомство с В. А. Жуковским, состоявшееся еще до появления «Вечеров…», позволяет Гоголю войти в круг общения с П. А. Плетневым, а затем и с Пушкиным, олицетворявшим для вчерашнего провинциала и русскую поэзию и светское общество.
Вдохновленный успехом, Гоголь принимается за работу над комедией «Владимир 3-й степени», которая осталась незаконченной, так как он понял, что цензура ее не пропустит. Он хочет переехать на Украину и хлопочет о должности на кафедре истории в Киевском университете, однако это намерение не увенчалось успехом. Тем не менее Гоголь увлеченно занимается историей и пишет «Отрывок из истории Малороссии».
Мысль о преподавании не оставляет его, и в 1834 году с помощью влиятельных друзей Гоголь все-таки добивается назначения адъюнкт-профессором при кафедре всеобщей истории в Петербургском университете. С энтузиазмом приступив к чтению лекций, Гоголь довольно скоро охладел к педагогической деятельности и оставил кафедру.
Теперь все его помыслы сосредоточиваются на новых литературных проектах, которые завершаются выходом в свет «Арабесок» и «Миргорода» (обе книги – 1835).
Своего рода ключ к этим произведениям содержится уже в «Вечерах…», в которых повесть «Иван Федорович Шпонька…» уводила читателей из романтического мира былой казачьей вольницы в мир пошлых и безликих обывателей.
В новых его произведениях рассказывается вроде бы о самых обыкновенных людях и обстоятельствах их существования, однако сама эта заурядная жизнь в изображении Гоголя становится призрачной и одновременно таящей в себе такие бездны страстей, которые и не снились романтикам.
Контрастную по отношению к современной провинциальной и столичной атмосфере картину дает Гоголь в исторической повести «Тарас Бульба». Личное благополучие для запорожских «лыцарей», отнюдь не отличающихся благонравием и кротостью, отступает перед защитой интересов отеческой веры и независимости. При этом писатель не скрывает, что и в этом могучем сообществе кипят могучие индивидуалистические страсти, заставляющие идти против интересов отечества.
Ведущий критик эпохи В. Г. Белинский откликнулся на новые произведения Гоголя большой статьей, в которой прямо назвал писателя «главою литературы, главою поэтов».
Как и в «Вечерах…», Гоголь не отказывается от фантастики, но теперь иррациональное начало обнаруживается им в самой повседневности нового времени. Так, в повести «Нос» (1836) писатель предвосхитил некоторые тенденции XX столетия, сумев совместить реалистическую сатиру с тончайшей пародией на романтическое толкование происходящего.
В комедии «Ревизор» (1836), сюжет которой был подсказан Пушкиным, Гоголь выступил как новатор и в драматургии. В этой пьесе нет традиционного деления персонажей на отрицательные и положительные, а ее финал не разрешает кризисной ситуации. Наряду с обличением бездушия и своекорыстия провинциальных чиновников Гоголь создал картину всеобщего человеческого несовершенства и развращенности, подчеркивая в автокомментарии к пьесе, что те или иные черты Хлестакова и других персонажей комедии присущи любому человеку, не исключая и автора.
В «Ревизоре» нет вознагражденной добродетели и развенчанного порока. Действие заканчивается «немой сценой», приближавшейся по длительности к символическому моменту «вечного окаменения», которое по авторскому пониманию почти равнозначно Божественному суду над всеми персонажами пьесы – или над человечеством вообще. Не случайно сам Гоголь говорил по этому поводу: «Что ни говори, но страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба. ‹…› Перед этим ревизором ничто не укроется…»
Гоголь остался недоволен актерским ансамблем, который сыграл «Ревизора» в привычном водевильном духе; удручала его и критика, в основном рассматривавшая пьесу как традиционную комедию нравов. Печалило и охлаждение отношений с Пушкиным, который для Гоголя оставался первым русским литератором.
Он решает сменить обстановку и летом 1836 года покидает Россию. Писатель посетил Германию, затем Швейцарию, Францию, Италию. Путешествие растянулось на три года. За границей начинается работа над главным произведением Гоголя – «Мертвые души» (1-я ч., 1841), сюжет которого также был подсказан Пушкиным. В этой книге писатель хотел объять «всю Русь», хотя и «с одного боку».
В «Мертвых душах» сочетается несколько традиционных прозаических схем. В первую очередь это вроде бы «роман путешествия», берущий начало от Стерна и Карамзина. Перед читателем разворачивается детально прописанная картина провинциальной России, причем Гоголь в дальнейшем намеревался отправить Чичикова даже и в Сибирь. «Мертвые души» можно рассматривать и как «роман характеров», обилие каковых позволяет художнику очертить самые разнообразные человеческие типы. Наличествует в «Мертвых душах» и еще одна стародавняя романная традиция – традиция «плутовского романа» (Чичиков завоевывает место под солнцем, не брезгуя никакими средствами).
Но сам Гоголь в процессе работы над этим произведением определяет его жанр как поэму. Контраст между «живыми» (бурлаки, капитан Копейкин, Россия-тройка и т. д.) и «мертвыми душами» является важнейшим средством раскрытия смысла поэмы. Афера Чичикова заключается в извлечении вполне материальной выгоды из ничего, из умерших «душ». Продемонстрировав различные степени ничтожества тех, кто владеет душами живыми, Гоголь не ограничился их осуждением. Во втором томе своей поэмы он попытался нарисовать и положительные примеры. По авторскому замыслу этот том являлся переходным звеном к третьему, заключительному тому, в котором главный герой сумел духовно возродиться.
Опубликованный Гоголем 1-й том «Мертвых душ» вызвал бурю откликов самых разных толков. С одной стороны, его упрекали в отсутствии патриотизма, в клевете на отечество. С другой – один из видных славянофилов К. С. Аксаков, горячий почитатель Гоголя и близко знакомый с ним, сопоставил его с Гомером, увидев в «Мертвых душах» возрождение древнего эпоса. Белинский оспорил мысль о «бесстрастии» гоголевской манеры, роднящей его с творцами эпоса, и поставил «Мертвые души» в ряд самых значительных современных произведений, обличающих социальное устройство России.
Гоголь остался крайне недоволен тем, как восприняли его новое произведение. Он искренно желал открыть обществу смысл жизни, научить его правильному бытию, нормы которого, как ему казалось, он открыл. Не случайно тон писем его к ближайшим друзьям (семейство Аксаковых) становится поучающим и категоричным. Помимо этих огорчений еще в 1840 году Гоголь пережил приступ тяжелой нервной болезни, которая наложила отпечаток на всю его оставшуюся жизнь.
Близкие к писателю люди видели, что Гоголь сильно изменился. П. В. Анненков утверждал: «Великую ошибку сделает тот, кто смешает Гоголя последнего периода с тем, который начинал тогда жизнь в Петербурге, и вздумает прилагать к молодому Гоголю нравственные черты, выработанные гораздо позднее, уже тогда, как свершился важный переворот в его существовании». А С. Т. Аксаков отметил, что перемена эта состояла в «постоянном стремлении Гоголя к улучшению в себе духовного человека и преобладании религиозного направления…»
Летом 1842 года он вновь уезжает в Германию, а затем поселяется в Риме, сосредоточиваясь на подготовке к печати собрания своих сочинений в четырех томах.
В этом же году опубликована и новая его повесть «Шинель», положившая начало целой литературной школе в русской словесности. Приписываемое Достоевскому выражение «Все мы вышли из гоголевской „Шинели“» очень точно отражает влияние Гоголя на литературу середины XIX столетия. Недаром вскоре в ход пойдет понятие «гоголевское направление» (Н. Г. Чернышевский). Большинство писателей этого периода не просто подражают Гоголю, но демонстративно подчеркивают свой пиетет перед ним.
Значение «Шинели» не сводится к тому, что в ней объектом сочувственного изображения является «маленький человек» (впервые это сделал Пушкин в «Станционном смотрителе»). Гоголь противопоставил личности ее социальную функцию. Не нашедший своего места в чиновничьей иерархии Башмачкин создает свой ирреальный мир, в котором он является властелином, а любимые буквы играют роль фаворитов. Символом иллюзорной реальности, породившей Акакия Акакиевича, является фантом Шинели, к обретению которой сводится вся жизнь бедного чиновника, а утрата оборачивается его гибелью. Сам Башмачкин, при всем его ничтожестве, становится той «лакмусовой бумажкой», что определяет нравственную цену человека в мире, где ценится лишь богатство и знатность.
В «Сочинениях» Гоголь впервые опубликовал и комедии «Женитьба» и «Игроки», в которых все, что составляет интересы обывателя, вновь оказывается миражем, иллюзией.
В 1842–1845 годах, проживая за границей, Гоголь усиленно работал над 2-м томом «Мертвых душ». В письмах он жалуется на трудности в работе, которая способствовала и рождению текста, и «строению» собственной души. В процессе обмена мнениями со своими корреспондентами у писателя возникает замысел книги «писем», разъяснявших бы и смысл его творчества, и его представления о подлинно добродетельном человеке, и смысл жизни вообще.
1845 год для Гоголя был крайне напряженным – в физическом и в духовном отношениях. Облегчения он ищет в религии: часто посещает богослужения в храмах, внимательно изучает святоотеческую литературу и даже собирается уйти в монастырь, а в 1848 году предпринимает паломничество в Иерусалим, ко Гробу Господню.
В этот период душевных сомнений и борений Гоголь сжег 2-й том «Мертвых душ». По его словам, это было необходимо:
«Появление второго тома в том виде, в каком он был, произвело бы скорее вред, нежели пользу. ‹…› Бывает время, когда нельзя иначе устремить общество или даже все поколение к прекрасному, пока не покажешь всю глубину его настоящей мерзости; бывает время, что даже вовсе не следует говорить о высоком и прекрасном, не показавши тут же ясно, как день, путей и дорог к нему для всякого».
Несколько переработанные и отредактированные письма к реальным лицам составили книгу «Выбранные места из переписки с друзьями» (1847), которой Гоголь придавал большое значение. В ней он стремился объяснить, почему до сих пор не закончил свое главное творение, и представить свое понимание задач искусства. Рисуя картину морального кризиса в отечестве, Гоголь предлагал свою утопическую программу всеобщего исправления нравов, хотя учительские функции литературы он отвергал. Программа эта заключалась в неукоснительном исполнении своего долга всеми «сословиями» и «званиями» – от царя до последнего мужика, чему более всего должно способствовать соблюдение христианских заповедей.
«Выбранные места…» русской общественностью были встречены столь же резко отрицательно, как горячо приветствовались ранее «Мертвые души». Белинский в бесцензурном «Письме к Гоголю» обвинил его в обскурантизме и даже ханжестве. «Письмо…» это получило широкое распространение.
Гоголя такое обвинение глубоко задело. В ответном послании к критику он отчасти признал, что книга действительно получилась не совсем удачной, но со своей стороны упрекал Белинского в односторонности взглядов и атеизме.
Для самого писателя религия в это время является единственным прибежищем и надеждой. Еще в 1845 году он приступил к работе над трудом о Божественной литургии, оставшимся незаконченным и увидевшим свет только после его кончины.
Весной 1850 года душевно мятущийся Гоголь предпринимает попытку устроить свою семейную жизнь и делает предложение А. М. Виельгорской, с отцом которой познакомился еще в Риме в 1838 году. Однако, несмотря на то, что Гоголя в этой семье глубоко почитали как писателя, родство с ним для аристократов оказалось невозможным. Гоголя этот отказ глубоко уязвил и, возможно, был одной из причин усиления его душевного расстройства.
Он возвращается в Россию и останавливается в Москве, продолжая писать 2-й том «Мертвых душ». В начале 1852 года в одном из писем он сообщает, что труд его «совершенно окончен». Но все это время Гоголь в смятении, он не знает, как и для чего ему жить. Душевный кризис привел к тому, что писатель, опасаясь, что книга неблагоприятно повлияет на русское общество, в ночь с 11 на 12 февраля 1852 года сжег беловую рукопись 2-го тома, а 21 февраля и сам он окончил земное существование.
Влияние Гоголя на последующее развитие русской, а впоследствии и мировой литературы трудно переоценить. Современники видели в нем прежде всего обличителя пошлости и защитника социальной справедливости, в последующем столетии обнаружились и достижения его гротескно-фантастической поэтики, а также философско-нравственная направленность и гуманистический пафос его творчества.
Шарлотта Бронте
(
1816 – 1855
)
Шарлотта Бронте
Шарлотта Бронте родилась в 1816 году в семье йоркширского сельского священника. Патрик Бронте когда-то был простым ткачом, но мечтал учиться. Обладая редким трудолюбием, упорством и большими способностями, он сумел поступить в Кембридж, где изучал богословие. По окончании университета он женился, получил сан священника и церковный приход в одном из глухих районов Йоркшира – Тортоне. Здесь родились его дети – пять дочерей и сын. После рождения младшей дочери, Анны, умерла жена Патрика Бронте. Вместе с детьми он переезжает в поселок Хоуорот, расположенный все в том же Йоркшире, недалеко от Лидса и Галифакса, известных своими ткацкими фабриками.
Дом, куда переехало семейство Бронте, располагался рядом с кладбищем. Могилы были видны почти из всех окон. «Можно ли удивиться, – пишет В. В. Ивашева, – что болезненная и нервная Шарлотта, проникаясь суевериями края, боялась голосов умерших, которые ей мерещились в порывах особенно пронзительного западного ветра, разгадывала вещие сны, боялась будущего, в котором очень рано перестала надеяться увидеть что-либо светлое и радостное». Сам Хоуорот окружали вересковые пустоши, продуваемые всеми ветрами. Шарлотта с детства любила гулять по вересковым полям, и эти прогулки подогревали ее романтическое воображение. Позже этот мир вересковых полей найдет свое воплощение на страницах ее книг.
Патрик Бронте был суровым и замкнутым человеком. Семья была очень бедна, но он отвергал любую помощь, которую воспринимал как милостыню. Так однажды он бросил в камин шесть пар новых башмачков, которые прислали богатые соседи его детям. Ведением хозяйства в доме занималась сестра покойной жены – мисс Брэнуэлл, также не отличавшаяся ни мягкостью, ни душевной теплотой.
В 1824 году Шарлотта и три ее сестры были отданы отцом в приют для детей-сирот бедного духовенства – Коун-Бридж. Здесь их должны были подготовить к профессии гувернантки. Обстановка в пансионе была ужасающа: его попечитель преподобный мистер Уилсон морил пансионерок голодом и холодом. Позже, в романе «Джен Эйр», мистер Уилсон станет прототипом казначея Ловудского благотворительного заведения для бедных девиц мистера Броклхерста, ханжи и лицемера. Холод и грязь в помещениях, недоедание привели в Коун-Бридже в 1825 году к вспышке тифа, от которого слегли сорок пять учениц из восьмидесяти. Погибло много воспитанниц, среди них были старшие сестры Шарлотты – Мария и Елизавета. Патрик Бронте поспешил забрать домой оставшихся в живых, совершенно больных Шарлотту и Эмилию. Больше он не рискнет учить своих детей в бесплатном учебном заведении. Позже, в 1831–1832 годах, Шарлотта будет учиться в хорошем платном пансионе Роу-Хэд. А пока воспитанием и образованием детей занялся сам отец. Он направлял их чтение, старался общаться с ними как со взрослыми, обсуждая в их присутствии события политической жизни, новинки беллетристики.
Все дети Бронте были поразительно талантливы. Они любили живопись и музыку, очень рано начали писать, а Брэнуэлл и Шарлотта еще и прекрасно рисовали. Тайком от взрослых дети начали писать историю фантастической страны Энгрии, которую придумали сами. Энгрия была населена необыкновенными героями и героинями, события происходили в величественных замках на фоне ярких, экзотических пейзажей. Мир Энгрии был совершенно не похож на серую и будничную жизнь семьи бедного сельского священника.
В 1835 году Шарлотта поступила учительницей в пансион Роу-Хэд, где проработала до 1838 года. Потом, до 1842 года, работала гувернанткой, как и ее сестры. В 1842 году Шарлотта отважилась вместе с Эмили отправиться в Брюссель, чтобы в совершенстве изучить французский язык и расширить круг знаний. У них была мечта со временем открыть свой пансион. Денег у сестер не было, и они на правах то ли пансионерок, то ли учительниц английского языка поступают в пансион г-на и г-жи Эже.
Кристиан Эже, директор пансиона, был умным и тонким педагогом. Он сразу отметил необыкновенную одаренность молодых англичанок. Знаток литературы, он давал им много ценных советов, подсказывал, что читать из французской литературы. Шарлотта влюбилась в г-на Эже. Это была возвышенная любовь, но г-жа Эже устроила страшный скандал, и Шарлотта была вынуждена в 1843 году покинуть Брюссель и вернуться домой.
В 1846 году Шарлотта вместе со своими сестрами публикует сборник стихов под псевдонимом «братья Белл», доброжелательно встреченный критикой. В этом же году, втайне от родных, она отправила в лондонское издательство свой первый роман «Учитель», который был отвергнут издателем, посчитавшим, что книга не может быть интересна современному читателю. Позже многие сюжетные мотивы этого раннего романа найдут свое развитие в последнем романе Шарлотты Бронте «Виллет».
В 1847 году, опять втайне от родных, Шарлотта посылает в издательство под псевдонимом Керрер Белл свой следующий роман «Джен Эйр». На этот раз роман понравился и был напечатан в октябре этого же года. «Джен Эйр» сразу стала литературной сенсацией и вызвала бурю откликов, споров и рецензий. Большинство журналов сообщали о рождении нового гения, но были и такие, кто осуждал автора за дух неповиновения и протеста. Так, Э. Ригби, критик консервативного журнала «Квотерли Ревью», писала: «„Джен Эйр. Автобиография“ прежде всего и абсолютно антихристианское сочинение. На каждой его странице слышен ропот против преимуществ богатых и лишений бедных… Книга насквозь проникнута безбожным духом недовольства… Мы не колеблясь заявляем, что в „Джен Эйр“ выражены те же взгляды и мысли, которые ниспровергли власть и отрицают законы, божеские и человеческие, за границей и питают чартизм и смуту в нашей стране».
История бедной некрасивой гувернантки, более всего на свете ценящей свою независимость и человеческое достоинство, вызвала у читателей глубокое сочувствие, а умение писательницы соединять реальное с романтическим, способность построить увлекательное повествование, в котором угадываются бессмертные мотивы сказочной Золушки, определили удивительное обаяние книги, ничуть не утраченное и в наше время.
Свой роман Шарлотта посвятила У. Теккерею, перед которым она благоговела, но не была с ним лично знакома. Это посвящение сыграло с ней злую шутку. Слух о том, что роман был написан не мужчиной, а женщиной, учительницей Шарлоттой Бронте, распространился очень быстро. Поползли сплетни о том, что Шарлотта была гувернанткой в доме Теккерея, и у них был роман. Сплетни подогревались и странным совпадением: у Теккерея была душевнобольная жена, а в романе мистер Рочестер держит в своем замке втайне от всех буйно помешанную жену. Об этих семейных обстоятельствах Теккерея Шарлотта ничего не знала, и светские сплетни приводили ее, воспитанную в строгих моральных правилах, в ужас. Но Теккерей воспринимал эти слухи с юмором. Сам он очень высоко оценил роман молодой писательницы, и когда она при личной встрече попыталась принести ему извинения, он отнесся к ней сердечно и доброжелательно.
Успех «Джен Эйр» во многом способствовал успеху романов Эмили «Грозовой перевал» и Энн «Агнесс Грей», которые вышли из печати вскоре после романа Шарлотты под псевдонимами все тех же братьев Белл (Эллиса и Эктона). Публика расхватывала их, думая, что они также принадлежат перу автора «Джен Эйр». Успех принес сестрам Бронте материальную независимость, и они оставляют тяжкий и унизительный труд гувернанток. Сестры вернулись в отцовский дом в надежде посвятить себя литературе, но счастье их длилось недолго. В 1849 году в Хоуорот приезжает брат Брэнуэл, изгнанный из лондонского дома мистера Робинсона, где он служил гувернером, за связь с его женой. Смертельно больной (у него скоротечная чахотка), он сначала предается запою, а затем обращается к наркотикам. За ним преданно ухаживает Эмили, а затем Энн. Заразившись туберкулезом от умирающего брата, все трое они уходят из жизни в течение 1848–1849 гг. Шарлотта осталась одна со слепым отцом, без своих горячо любимых сестер, с которыми она привыкла делиться каждой мыслью.
Но Шарлотта продолжала работать над новым романом. Она начала писать роман «Шерли» в начале 1848 года, в самый разгар чартистского движения в Англии. Писательница не решилась положить в основу нового романа события, связанные с чартизмом. Слишком злободневна была тема, и обращение к ней столь популярной писательницы могло, по словам ее современника, «раздуть пламя из все еще тлеющих углей недовольства». Шарлотта обратилась к истории луддитского движения. Этот материал был ей близок: индустриальный Йоркшир, где жила семья Бронте, был одним из центров луддитского движения.
«Шерли» – социальный роман. Ведущие его проблемы и коллизии – взаимоотношения хозяина и рабочих, положение детей бедняков и неимущих, буржуазная филантропия и буржуазный реформизм. И, конечно, в центре романа – женская «проблема» как часть общего положения всех зависимых и угнетаемых. «Мужчины Англии! – восклицает романистка. – Взгляните на бедных дочерей ваших, которые увядают подле вас, обреченные на преждевременную старость и чахотку! Жизнь для них – пустыня!» В романе, как всегда бывало у Шарлотты, силен биографический элемент. Своих главных героинь – Кэролайн и Шерли – писательница наделила чертами своих любимых сестер Энн и Эмили, одарив их в финале романа личным счастьем, которого они так и не получили в жизни.
Последний роман Шарлотты Бронте «Виллет» был опубликован в 1853 году. В нем особенно силен автобиографический элемент. Роман творчески переосмыслил брюссельскую историю Шарлотты, историю ее самой большой, но неразделенной любви. Это ее единственный роман, имеющий трагический финал.
В этом же году в Хоуороте появился молодой священник Артур Белл Николс, которого назначили помощником Патрика Бронте. Он сразу влюбился в Шарлотту и вскоре попросил ее руки. Его начитанность и скромность также произвели впечатление на Шарлотту. Но ее отец был против этого брака, а Шарлотта не хотела огорчать отца. И только решение Артура отправиться миссионером в Индию заставило ее принять предложение молодого человека. Брак был счастливым, но недолгим. На одной из прогулок по любимым вересковым полям молодая супружеская пара попала под сильный дождь. Беременность и сильная простуда спровоцировали обострение туберкулеза – семейной болезни Бронте. 31 марта 1855 года Шарлотты Бронте не стало.
Чарльз Диккенс
(
1812 – 1870
)
Чарльз Диккенс
Чарльз Диккенс занимает особое место в английской литературе. Когда его ближайший друг, писатель Дж. Форстер, однажды назвал его Неподражаемым, то вся Англия начала называть так своего любимого писателя. Слава и популярность Диккенса были безмерны и не ослабевали на протяжении всей его тридцатипятилетней литературной деятельности. Диккенса называли «совестью нации», «защитником неимущих и обездоленных». Честертон феномен Диккенса объяснил тем, что «у великого писателя общие с народом вкусы. Он глубоко связан духом с обычными людьми…Диккенс не писал то, что хочет народ, он хотел того, чего народ хочет». И хотя отзывы о книгах Диккенса были разными, а порой и прямо противоположными, «в представлении всей страны Диккенс оставался первым и знаменитейшим писателем Англии, более того – стал постепенно человеком-мифом» (В. В. Ивашева).
Диккенс родился в 1812 году в Портсмуте в семье чиновника морского ведомства. Его родители не могли похвастаться благородным происхождением: слуги и мелкие чиновники определяли их родословную. Время, проведенное в маленьком городке Чаттеме, куда отец был переведен по службе в 1814 году, оказалось самым счастливым для маленького Чарльза. Здесь мальчик поступил в школу, где учился с огромным удовольствием, вместе с отцом и старшей сестрой ходил в театр, участвовал в любительских спектаклях. Но больше всего Чарльз полюбил чтение. В отцовской библиотеке было несколько десятков книг, и мальчик рано открывает для себя Дефо, Филдинга, Смоллета, Сервантеса.
Семья Диккенсов вела безалаберный и беспечный образ жизни. Деньги занимались и легко тратились. Окончательно запутавшись в долгах, распродав почти все домашнее имущество, отец Диккенса вместе с семьей перебирается в Лондон, куда его переводят по службе. Десятилетнего Чарльза оставляют в Чаттеме завершать школьный семестр. Через несколько месяцев ему в одиночку придется добираться до Лондона. Семья Диккенсов к этому времени окончательно погрязла в долгах. Шести фунтов в неделю, которые зарабатывал глава семейства, явно не хватало, бездумные траты продолжались, долги росли. Кончилось это тем, что Джон Диккенс был посажен в долговую тюрьму Маршалси. Туда же в скором времени перебралась и семья несостоятельного должника. Это допускалось законом: семья заключенного за неуплату долгов могла находиться вместе с ним, не будучи арестованной.
Чарльза туда не взяли. Дальний родственник по матери пристроил мальчика на свою фабрику ваксы приклеивать этикетки на банки за шесть шиллингов в неделю. Чарльз должен был содержать себя и помогать семье. Именно тогда он начал свое знакомство с Лондоном, с его трущобами. Об этом периоде жизни Диккенс не любил рассказывать. «Какие чудовищные воспоминания вынес я оттуда! – вспоминал он позже. – Какие видения! Порок, унижения, нищета!» Переживания одинокого подростка, предоставленного самому себе в огромном, неприветливом городе, писатель воссоздаст в романах «Оливер Твист», «Дэвид Копперфильд», «Крошка Доррит».
Небольшое наследство, полученное после смерти бабушки, матери Джона Диккенса, спасло семью: долги были уплачены, и семья покинула долговую тюрьму. Чарльз опять начал посещать школу. Он был счастлив и учился с упоением. Он был душой любительских спектаклей, для которых сам писал пьесы.
В пятнадцать лет образование Чарльза завершилось. Отец определяет его рассыльным при судейской конторе, вскоре он получает место клерка. Чарльз в совершенстве изучил стенографию, что позволило ему писать на заказ репортажи о судебных заседаниях. В семнадцать лет Диккенс пережил первую любовь – глубокую и мучительную. Девушку звали Мария Белл. Ей льстило внимание красивого, пылкого юноши. Но она, дочь банкира, не собиралась связывать жизнь с бедным стенографистом. Через много лет Диккенс напишет Марии: «Для меня совершенно очевидно, что пробивать себе дорогу из нищеты и безвестности я начал с одной неотступной мыслью – о Вас».
Весной 1832 года Диккенс получает место парламентского репортера. Его стенографические отчеты отличаются исключительной полнотой и точностью, и их печатают авторитетные лондонские газеты – «Миррор оф парламент», «Морнинг кроникл». В перерывах между парламентскими сессиями Диккенс в качестве корреспондента объезжает многие города Англии и Шотландии. Чарльз уже зарабатывает немалые деньги и фактически содержит родителей и младших сестер и братьев.
Репортерская деятельность очень помогла Диккенсу в становлении его как писателя. Многочисленные наброски, эскизы, зарисовки с натуры, накопленные молодым репортером, легли в основу его «Очерков Боза» (1833–1836), ставших своеобразной прелюдией к его романному творчеству. Эти очерки рисуют быт и нравы британской столицы. Взгляд писателя в них трезв и ироничен, оптимизм неистребим. Шутливость заложена в названии самого произведения. Боз – детское прозвище Чарльза, которое потом он передал своему сыну.
В 1836 году Диккенс женился на Кэт Хогарт, дочери своего издателя Дж. Хогарта. Они прожили в браке 22 года, родили девять детей, но этот брак вряд ли можно назвать счастливым. Кэт чуть ли не с первых дней семейной жизни страшно ревновала мужа, и не всегда безосновательно. Со временем они все больше и больше отдалялись друг от друга. «Она приятна и уступчива, – писал Диккенс о своей жене, – но понять меня ее ничто не заставит». В 1858 году на постановке любительского спектакля Диккенс встретил восемнадцатилетнюю актрису Эллен Тернан. Завязавшийся между ними бурный роман послужил причиной окончательного разрыва между супругами.
Успех «Очерков Боза» натолкнул издателей Чэпмена и Холла на мысль предложить начинающему писателю стать автором текста к серии рисунков известного художника Р. Сеймура о приключениях нескольких безалаберных и чудаковатых охотников и рыболовов. Рисунки должны были выходить отдельными брошюрами (4 рисунка и 24 страницы текста в каждой). Диккенс принял предложение. После первого выпуска Сеймур трагически погиб, и Диккенс взял инициативу в свои руки. Он сам выбрал художника – им оказался Хэблот Браун, рисовавший под псевдонимом Физ. Их сотрудничество распространится на многие романы Диккенса. Сама же инициатива в развитии сюжета и характеров отныне переходит к Диккенсу. Так в 1837 году появляется первый его роман – «Записки Пиквикского клуба», самая замечательная комическая эпопея XIX века. Этот роман прославил Диккенса и поставил его в первые ряды английских литераторов.
После «Посмертных записок Пиквикского клуба» один за другим появляются его романы «Приключения Оливера Твиста» (1838), «Жизнь и приключения Николаса Никльби» (1839), «Лавка древностей» (1841), «Барнеби Радж» (1841), «Жизнь и приключения Мартина Чезлвита» (1844), «Домби и сын» (1848). В этих романах определяется диккенсовская тематика и проблематика: несчастное детство (Оливер Твист, Нелли из «Лавки древностей», Флоранс из «Домби и сын»), школа и воспитание, история злоключений и формирования характера молодого человека (Николас Никльби, Мартин Чезлвит), буржуазные отношения, ломающие и коверкающие личные, семейные связи (мистер Домби). Эта тематика приводит писателя к подробному реалистическому описанию английского общества. Отражается эта тематика и в любимых Диккенсом образах чудаков – своего рода взрослых детей, сохранивших изначально присущие человеку качества: доброту, справедливость, стремление помочь другому, юмористическое восприятие жизненных невзгод. В отличие от взрослых персонажей, чьи характеры сформировали социальные обстоятельства, чудаки и дети неподвластны законам реального мира. Они создают свой мир – мир добра, красоты, истинной человечности.
Романы Диккенса знакомят читателя и с его реформаторской деятельностью, с тем, что он полагал своим высочайшим долгом. Описание работного дома («Оливер Твист»), бесчеловечных порядков в школе Сквирза («Николас Никльби») – это не только замечательные образцы сатирической прозы Диккенса, но и превосходная, острая публицистика. С 1843 по 1848 год Диккенс пишет пять рождественских повестей. В «голодные сороковые», на пике подъема чартистского движения, писатель обращается к англичанам, и к богатым, и к бедным, с призывом делать добро без расчета, любить и помогать ближнему. С момента опубликования рождественские повести сразу же стали широко известны и любимы в Англии.
В своей нравственной проповеди, желании достучаться до читателя Диккенс прибегает к гротеску, патетике, порой навязчивой дидактике. «По его мнению, – пишет Н. А. Соловьева, – совесть богачей, тех, кто держит в руках власть и от кого зависит благосостояние народа, проснется, если будет смягчено их сердце, и тогда будет достигнуто столь желанное Диккенсу взаимопонимание между классами». Со временем сфера его общественной деятельности расширится. Он будет выступать с речами в промышленных городах – Ливерпуле и Бирмингеме, призывая «честных людей, принадлежащих к различным слоям общества» к взаимопониманию. «Я верю в бедняков и, насколько это было в моих силах, всегда стремился представить их перед богатыми в самом благоприятном свете и, надеюсь, до моего смертного часа буду ратовать за то, чтобы условия, в которых они живут, были несколько улучшены и чтобы они получили возможность стать настолько же счастливее и разумнее», – пишет Диккенс в одном из писем 1844 года. Следует отметить, что реформаторская деятельность Диккенса имела практические результаты: был принят ряд законов, улучшающих систему образования, состояние работных домов привлекло внимание властей, были улучшены жилищные условия рабочих.
В 1842 году Диккенс вместе с женой совершил поездку в США, ожидая, что найдет там образец справедливой демократической республики, но его постигло глубокое разочарование. «Это не та республика, которую я хотел посетить, – сообщал он в одном из писем, – не та республика, которую я видел в мечтах. По мне либеральная монархия – даже с ее тошнотворными придворными бюллетенями – в тысячу раз лучше здешнего правления». Впечатления от поездки Диккенс воплотил в серии очерков «Американские заметки» (1842), в переписке, а также в романе «Мартин Чезлвит». С 1844 года писатель вместе с семьей часто уезжал из Англии, подолгу жил в Италии, Швейцарии, Франции, но все его литературные замыслы всегда оставались связанными с родиной.
В 50-60-е годы усиливается критический пафос Диккенса. Созданы блестящие социально-сатирические романы «Холодный дом» (1853), «Тяжелые времена» (1854), «Крошка Доррит» (1857). В них Диккенс обращается к важнейшим проблемам эпохи. Социальная система в Англии, политический и общественный строй, проблемы судопроизводства и парламентской борьбы, жесточайшая эксплуатация рабочих – все подвергается критике. Писатель создает грандиозные образы-символы Канцлерского суда («Холодный дом»), Министерство Волокиты («Крошка Доррит»), шахтерский город-спрут Коктаун («Тяжелые времена»). В «Дэвиде Копперфильде» (1850) и «Больших ожиданиях» (1861) очень велико автобиографическое, лирическое начало. Но если в первом романе мироощущение писателя в целом оптимистично, то для второго романа характерно пессимистическое звучание, тема несбывшихся «больших ожиданий».
В 50-е годы общественная деятельность Диккенса отличается многообразием и разносторонностью. Он лично добивается открытия воскресных школ для бедняков, создает и возглавляет журнал «Домашнее чтение», привлекая к сотрудничеству многих известных и начинающих литераторов. Страстно влюбленный в театр, он участвует в организации любительских спектаклей и выступает в них в качестве актера. С 1858 года Диккенс начал выступать с чтением своих произведений перед публикой. Он читал, мастерски перевоплощаясь в своих героев, и получал от этого огромное удовольствие. Публика высоко оценила публичные выступления Диккенса, его талант актера и личное обаяние. В качестве чтеца он объехал всю Англию, а в 1867–1868 годах вновь посетил США, где имел такой же успех, как и на родине. Но публичные выступления подтачивали и без того хрупкое здоровье писателя.
Последний роман Диккенса «Тайна Эдвина Друда» (1870) свидетельствует об обращении писателя к детективному жанру. Роману суждено было остаться незаконченным. Диккенс построил сюжет своего романа столь увлекательно и талантливо, что уже более ста лет выдвигают разнообразные версии, как же должен был развиваться роман и был ли действительно убит Эдвин Друд.
Диккенс ушел из жизни в расцвете своей славы и таланта. Врачи запретили ему выступать публично, и 13 марта 1870 года, последний раз появившись на сцене перед лондонской публикой, он попрощался с ней. 9 июня того же года он скончался от удара. Его похоронили в Уголке поэтов Вестминстерского аббатства. 14 июня, день его похорон, стал днем национального траура.
Уильям Мейкпис Теккерей
(
1811 – 1863
)
Уильям Теккерей
Судьба Теккерея складывалась не так удачно, как Диккенса, хотя они писать и печататься начали одновременно, оба были талантливы и отражали конфликты и проблемы своей эпохи. Популярность Теккерея значительно уступала славе Диккенса, но вместе с тем в Англии в середине века все были согласны с тем, что именно эти два писателя являются крупнейшими светилами на литературном небосклоне. И если творчество Диккенса было сориентировано на самые широкие слои английского общества, то читателей Теккерея следовало искать, прежде всего, в среде интеллигенции. А потому неудивительно, что «его популярность возрастала по мере того, как уходила в прошлое викторианская Англия, зарождалось современное искусство XX века» (Н. А. Соловьева).
Уильям Теккерей родился в 1811 году в Калькутте в семье состоятельного служащего Ост-Индской компании. Отец умер, когда будущему писателю было всего четыре года. Вскоре мать вышла замуж вторично, а шестилетнего Уильяма отправили в Англию к деду в графство Миддлсекс. В двенадцать лет его определили в школу Чертерхауз. Школьные годы протекли безрадостно. Не по душе пришелся Теккерею и Кембриджский университет, в котором он проучился только два года. Ближайшим другом Теккерея стала мать. Она вместе с мужем перебралась в Англию, поближе к любимому сыну. Переписка с матерью, которой Теккерей поверял все свои тайны, делился своими творческими планами, свидетельствует о его разнообразных интересах и незаурядных способностях. В стенах Кембриджа он меньше всего интересовался учебой, но зато активно участвовал в студенческой жизни: писал сатирические стихи в студенческий журнал «Сноб» и помещал туда же карикатуры на профессоров и надзирателей.
Не завершив университетского курса, Теккерей отправляется в Германию, где в Веймаре даже был представлен Гете. Затем, возвратившись в Англию, он занялся издательской деятельностью вместе со своим отчимом Кармайклом-Смитом, снискавшим любовь и доверие Теккерея. В начале 30-х годов Теккерей постоянно бывает в Париже, где учится рисунку и живописи, мечтая стать художником. Его остро интересуют вопросы политики. Находясь в Париже во время Июльской революции и внимательно следя за событиями, разворачивающимися на родине, он пишет матери: «Я не чартист, я только республиканец, я хотел бы видеть всех людей равными, а эту наглую аристократию развеянной по всем ветрам». Называя аристократию «проклятием страны», Теккерей тем не менее не был сторонником политики «физической силы» и называл чартистов «опасными фанатиками».
В Париже Теккерей вел жизнь «свободного художника». Встреча с двумя карточными шулерами лишила его значительной части отцовского наследства, а в 1834 году потерпел крах индийский банк, куда были вложены остальные деньги отца. Теккерей попытался заработать на жизнь как художник-карикатурист. 1836 году выходит его первая книга в виде буклета «Флора и Зефир». Это был сборник комических рисунков с подписями, которые пародируют балетные штампы. В это же время покончил жизнь самоубийством иллюстратор «Записок Пиквикского клуба», и Теккерей предложил Диккенсу свои услуги художника. Но наброски не понравились Диккенсу, и Теккерей был отвергнут. Спустя много лет на одном банкете Теккерей в присутствии Диккенса вспомнил об их первой встрече и сказал, что тот первый заставил его усомниться в призвании рисовальщика и тем самым повернул его в русло литературной работы. И все же Теккерей не расстался со своим увлечением графикой. На протяжении своей жизни он сам иллюстрировал почти все свои произведения.
В 1836 году Теккерей женился на горячо любимой им Изабелле Шоу. Но испытания и несчастия молодого Теккерея продолжались: родив ему двух девочек, на восьмом году семейной жизни Изабелла сошла с ума и была помещена в психиатрическую клинику. Теккерей до конца жизни заботился о ней. Утешением для него стали дочери Энн и Гарриэт, для которых он всегда был любящим и нежным отцом. Старшая дочь Энн Теккерей-Ритчи впоследствии стала писательницей и биографом отца.
Начало литературной деятельности Теккерея связано с журналистикой. Свои статьи, очерки, пародии, заметки на злободневные социально-политические темы он печатает в журнале «Фрэзер», а его сотрудничество с журналом «Панч» начиная с 1842 года делает этот комический еженедельник известным во многих странах изданием. Особым успехом у читателей пользовались пародии Теккерея на салонные романы и так называемые ньюгейтские романы, в которых преступники изображались в ореоле романтики. С 1846 года он начинает публиковать в «Панче» серию сатирических очерков «Книга снобов», давших широкую и выразительную картину жизни современной Англии в ее различных социальных срезах. Именно у Теккерея слово «сноб» приобрело особое значение. Для писателя сноб – это «тот, кто подло преклоняется перед подлым явлением». Снобизмом, по мнению Теккерея, заражено все английское общество: «…все мы, снизу доверху, перед кем-нибудь раболепствуем и пресмыкаемся, а кого-нибудь сами презираем и топчем».
«Книга снобов» стала своего рода эскизом к самому знаменитому роману Теккерея «Ярмарка тщеславия» (1847–1848). Эта книга сыграла в судьбе Теккерея такую же роль, как и «Записки Пиквикского клуба» в судьбе Диккенса. После публикации романа Теккерей выдвинулся в первые ряды английских писателей. Очевидно, понимая все значение своего нового романа, он впервые поставил под ним свое имя. До этого он подписывался забавными псевдонимами: Майкл Анджело Титмарш, Желтоплюш, Толстый корреспондент и т. д. Заглавие романа Теккерей позаимствовал из сатирической аллегории Джона Беньяна «Путь паломника» (1684), где в одной из глав описывается Ярмарка житейской суеты. На ней все продается и все находится в обороте: «дома, почести, привилегии, титулы, даже королевства, различные удовольствия – публичные женщины, развратники, жены, мужья, господа, слуги, жизнь, кровь, тело, душа, золото, серебро…»
Сюжет «Ярмарки тщеславия» строится на сплетении судеб многочисленных персонажей, руководствующихся различными суетными желаниями. Теккерей дал своей книге красноречивый подзаголовок: «Роман без героя», тем самым подчеркнув, что в нем читатель не найдет необыкновенных, выдающихся личностей. Весь роман пронизывает ирония, которая распространяется и на положительных, но далеко не идеальных персонажей. Нежная и кроткая Эмилия Седли, «голубая» героиня в духе Диккенса, тоже не свободна от эгоизма и тщеславия, а капитан Доббин с его бескорыстной любовью к ней живет в плену самообмана. Не случайно автор наградил его «говорящей» фамилией: dobbin переводится с английского как «кляча». «Ирония позволила Теккерею создать психологически многомерных персонажей, не приукрашивая и не идеализируя их, – пишет Е. Ю. Гениева. – Теккерей спешит внушить читателю, что бессердечие, бесчувственность, лицемерие, страсть к наживе – следствие не их личной нравственной испорченности, а неблагоприятных обстоятельств – неправильного воспитания, развращающего влияния среды». Самой яркой и эффектной фигурой в романе оказалась авантюристка Ребекка Шарп, коварная, честолюбивая и изворотливая, настойчиво прокладывающая себе дорогу к счастью. Автор делится с читателем пониманием причин возникновения подобного характера. «Пожалуй, и я была бы хорошей женщиной, – рассуждает Бекки, – имей я пять тысяч фунтов в год». Сам автор надел на себя маску Кукольника, управляющего персонажами романа как марионетками. На обложке первого издания «Ярмарки» он поместил свой собственный автопортрет – в шутовском колпаке на подмостках ярмарочного балагана.
После «Ярмарки тщеславия» к Теккерею, наконец, пришла долгожданная слава. Закончилась погоня за заработком. Отныне он свободен от зависимого положения журналиста-профессионала и может сосредоточить свои силы на крупных жанровых формах. Однако он не оставляет окончательно и привычного для него жанра очерка. В пятидесятые годы Теккерей создает два интересных исторических очерковых цикла, написанных для публичных выступлений. Это «Английские юмористы» (1851), серия литературных портретов писателей и художников XVIII века, и «Четыре Георга» (1855), исторический обзор политической системы Англии за последние полтораста лет.
В 1850 году была закончена публикация романа Теккерея «История Пенденниса», написанная в соревновании с диккенсовским «Дэвидом Копперфильдом». В «Пенденнисе» Теккерей предпринял попытку найти в современном обществе положительного героя. В отличие от Диккенса Теккерей не идеализирует своего «героя», не предлагает его в качестве примера для подражания: «Мой Пенденнис и не ангел и не прохвост. Если вам это не нравится – как угодно. Я не могу изображать ни ангелов, ни прохвостов, потому что их не вижу».
После «Пенденниса» последовали социально-исторический роман «История Генри Эсмонда» (1852), семейная хроника «Ньюкомы» (1853–1855). В них чувствуется полнокровный расцвет дарования автора «Ярмарки тщеславия» и вместе с тем начало какого-то душевного надлома. Социальный скепсис Теккерея в пятидесятые годы усугубляется событиями личного характера. Теккерей увлекся миссис Джейн Брукфилд, женой близкого знакомого писателя, священника Уильяма Брукфилда. Чувство, которое питал писатель к жене своего давнего приятеля, не могло пройти незамеченным окружающими. Последовал скандал, и по настоянию мужа Джейн в 1851 году супруги уехали на Мадейру.
Осенью 1852 года Теккерей уехал в Америку. В эти годы писателя начинают посещать мысли о приближении смерти. Обеспокоенный будущим своих дочерей, он ищет заработки, которые позволили бы им обеспечить безбедную жизнь. С лекциями Теккерей объехал много городов южных и северных штатов, был хорошо принят американцами и имел хорошую прессу. Уезжая на родину весной 1853 года, Теккерей не испытывал к Штатам того чувства гнева и раздражения, которые переполняли Диккенса десять лет назад. Американские впечатления Теккерея найдут свое отражение в одном из последних романов писателя «Виргинцы» (1857–1859).
Возвращение четы Брукфилдов в Лондон делает невозможным пребывание Теккерея в британской столице. Он терзается, ревнует, работа над «Ньюкомами», которые выходят отдельными выпусками, не клеится. Вместе с дочерьми Теккерей уезжает в Рим, и там зимой 1854 года тяжело заболевает. С этого момента его здоровье, и без того слабое, неуклонно ухудшается. Теккерей все же нашел в себе силы закончить роман, а также очерки «Четыре Георга». С их чтением он выступил сначала в Америке, где он побывал в 1855–1856 годах, а затем в Англии.
В 1859 году Теккерей принял предложение стать редактором журнала «Корнхилл мэгэзин». Он сумел привлечь к сотрудничеству лучшие силы тогдашней литературной Англии. Сам Теккерей продолжает писать, но успех «Виргинцев», печатавшихся в «Корнхилле», уже не радует автора. Сказывалась болезнь, душевная усталость, ощущение личной неустроенности.
В последние пять лет жизни Теккерей уже с трудом мог заставить себя писать и выступать с публичными лекциями. И все же нельзя говорить о упадке его таланта. Последний роман «Дени Дюваль», оставшийся незаконченным из-за смерти писателя, был назван Диккенсом «лучшим романом» Теккерея.
Смерть Теккерея наступила внезапно 24 декабря 1863 года.
Ханс Кристиан Андерсен
(
1805 – 1875
)
Ханс Кристиан Андерсен
Датский сказочник Ханс Кристиан Андерсен был сыном бедного сапожника, он увидел свет в маленьком домике под черепичной крышей в городке Оденсе в 1805 году. С детства его мечтательную душу околдовал театр. Четырнадцати лет Андерсен уезжает в Копенгаген, чтобы получить образование и стать актером. На сцену он не попал, его первые драматические произведения были еще слабы, но театральная дирекция сумела разглядеть в юноше искру таланта. Он получает стипендию и право бесплатного обучения в латинской школе. По окончании ее Андерсен пробует писать романы, стихи, но мировое признание принесли ему сказки.
Его дебютом как сказочника следует считать 1835 год, когда он работает над первым сборником «Сказки, рассказанные детям» (1841). Писатель с детства знал и любил народную сказку, на этой доброй почве и расцвел его талант. О чем бы он ни рассказывал в своих первых сказках – троллях, феях, русалках и прочих чудесах, он придавал им удивительную правдоподобность, его герои словно переходят из волшебного мира в реальный и наоборот. Таковы его «Огниво», «Принцесса на горошине», «Свинопас», «Маленький Клаус и Большой Клаус» и др. Но автор заимствовал сюжеты не только из датских народных сказок, а и из итальянских, испанских, арабских источников (сказочник много ездил по миру, был в Германии, Италии, Испании, на Балканах, в Северной Африке и Малой Азии). Многие сюжеты были придуманы им самим: «Дюймовочка», «Стойкий оловянный солдатик», «Оле Лукойе», «Русалочка» и т. д. Одна из самых поэтичных и добрых сказок раннего периода Андерсена – «Русалочка», героиня которой беззаветно любит принца и готова на все, чтобы добиться от него ответного чувства. Еще она хочет обрести человеческую душу, но этот путь очень сложен. Морская волшебница дает ей человеческие ноги, самые легкие, самые очаровательные ноги на свете, и Русалочка научилась ходить, восхищая всех своей грациозной походкой. Но никто не знал, какие адские муки причинял ей каждый шаг, за красоту и очарование Русалочка платила пронзающей, как меч, болью, а за свое стремление к земле – тем, что насыщала ее собственной кровью. Но самое большое испытание выпадает на ее долю, когда сестры-русалки приносят ей нож: только убив принца, она сможет потом вновь вернуться в море, иначе погибнет с первыми лучами солнца. Маленькая Русалочка не может убить любимого. Способность творить добро, жертвовать во имя его победы – в этом главный смысл сказки Андерсена, этому она учит и детей, и взрослых, не случайно писатель поместил перед «Русалочкой» обращение «Ко взрослым». Сказки его вскрывают настоящее в человеке, недаром автор часто употребляет слово «настоящий». Герой его «Огнива» – настоящий солдат, решительный и мужественный; таков и оловянный солдатик, даже принцесса из сказки «Принцесса на горошине» тоже настоящая: ее невероятная чувствительность – обнаружить горошину под множеством перин – свойственна только изнеженным натурам. Поначалу критики упрекали Андерсена в том, что в его сказках нет привычной назидательности, привычного почтения к королям и принцам, а это как раз и составляет неповторимую черту его произведений: его герои, их поступки открывают перед большими и маленькими читателями мир добра, мир подлинных нравственных ценностей.
С наибольшей силой эта тема раскрывается в сказке «Новое платье короля», в которой король не занимается государственными делами, а только переодевается, однако великолепие костюмов не может скрыть его подлинную сущность. Примечательно, что истина здесь «глаголет устами ребенка», существа не испорченного, не умеющего лгать и притворяться. Главная мысль в сказке «Свинопас» – вновь сопоставление истинного и искаженного: высокомерная принцесса отвергает настоящую любовь, настоящую прекрасную розу и настоящего живого соловья, но восхищается убогими подделками, за что и наказана. В сказках Андерсена присутствует социальная проблематика и нередко она очень сильна, как, например, в сказке «Маленький Клаус и Большой Клаус», где разница между героями именно в том, что один беден, а другой богат. Порой не короли и принцы побеждают у него бедняков, а, напротив, простой солдат ловко проводит их («Огниво»), бедная маленькая Дюймовочка отказывается выйти замуж за богатого крота («Дюймовочка»). В сказочные сюжеты Андерсен непринужденно вводит бытовые подробности, порой юмористические: это почетные устрицы на хвосте знатной водоплавающей тетушки Русалочки («Русалочка»), в «Принцессе на горошине» король идет сам отворять ворота, а королева стелет постель принцессе; в «Свинопасе» король сам нанимает свинопаса и ходит по дворцу в стоптанных туфлях. Героиня сказки «Дикие лебеди», тоже принцесса, выполняет работу крестьянки: делает нитки из крапивы и вяжет рубахи. Короли у писателя могут быть и слабыми, и смешными, и чванливыми, и глупыми – он низводит владык до уровня простых людей.
Но вот Андерсен расстается с волшебниками, феями, королевами воображаемых стран, его все больше притягивает окружающий мир, люди из плоти и крови со своими заботами и бедами. Это происходит в 40-е годы – новый и наивысший взлет сказочного творчества. В это время писатель издает «Новые сказки», куда вошли такие шедевры, как «Снежная королева», «Соловей», «Гадкий утенок», «Девочка со спичками» и др. «Нет сказок лучше тех, которые создает сама жизнь», – говорил он. Андерсен умел в тусклой обыденности окружающих нас предметов открыть чудесное, найти поэтический смысл в какой-нибудь штопальной игле или старом крахмальном воротничке («Воротничок»). Но, очеловечивая неодушевленные предметы, автор высмеивал человеческие пороки: хвастливость, корысть, суетность. Его собственные произведения ничуть не уступают по образной силе и глубокому философскому содержанию народным сказкам. «Новые сказки» предназначены как для детей, так и для взрослых, в них есть внешняя событийная канва и «подтекстовый», серьезный план. Сказка «Соловей» развивает на более высоком уровне идеи «Свинопаса» – о ценностях подлинных и мнимых. Прослышал китайский император, что в саду у него поет дивная птица соловей, и велел доставить его во дворец. Пение соловья настолько его очаровало, что и он и его придворные простили птичке ее неказистый внешний вид. Но вскоре император Японии прислал в подарок искусственного соловья, певшего всего одну песню, зато усыпанного драгоценными камнями. Настоящего соловья прогнали, а всеобщей любимицей стала заводная игрушка. Не беда, что в искусственном горле звучала одна и та же песня, – кому нужно настоящее искусство! Оказалось, нужно. Китайский император заболел, явилась смерть и села ему на грудь. Лишенный всех атрибутов власти, – смерть забрала у него корону и саблю, – всеми покинутый, умирающий император тщетно просит механическую птицу спеть: она не умела петь без завода. По счастью, прилетел настоящий соловей и силой своего чудесного голоса прогнал смерть и вернул императора к жизни. Итак, спасительно и животворно лишь настоящее искусство. Тема животворной силы истинного искусства, противостоящего мертвенной бессмысленности подделок, волновала многих писателей, но никому не удалось разрешить ее так блистательно и столь лаконичным образом, как Хансу Кристиану Андерсену. Тема этой сказки поистине всечеловеческая, она остается актуальной и поныне. «Гадкий утенок» знаменит потому, что он убедительно рисует борьбу «через тернии к звездам», которую пришлось вести когда-то и самому писателю. Главная ее тема – противостояние художника и мира обывателей, который представлен эпизодами из жизни уток, кур и других бессловесных созданий. Для уток пределы мира не распространяются дальше птичьего двора и канавки с лопухами. На птичьем дворе нужно бороться за существование, и утятам предстоит этому научиться. Добрый знак, если утенок хорошо гребет лапками – из него может выйти толк. Маленький убогий домик, где живут хозяйский кот и курица, – это другой, но столь же ограниченный мирок. Здесь важно, умеешь ли ты нести яйца, выгибать спину и пускать искры? Если нет, то не суйся со своим мнением. А плавать по воде и нырять – это вздор. Ни один из обитателей домика никогда не додумался бы до такого. Герои-животные у Андерсена столь же разнообразны, как и люди. Предметы, животные, птицы, растения имеют свою «психологию», она узнаваема читателем, ибо эти герои нужны автору прежде всего для того, чтобы с их помощью рассказать о людях.
В 50-е годы выходят в свет «Истории» и «Новые сказки и истории». В произведения этих сборников все более проникают черты реальности, их героями писатель делает великих современников, ученых, художников. Истории заметно упрощаются, в них уже нет принцев-лебедей, троллей, но есть мыши, крысы, замерзающий ребенок.
Именно в сказках Андерсен достиг совершенства, и его гений проявился в них благодаря необычайному сочетанию внешних и внутренних обстоятельств: насколько он помнил, сказки окружали его всегда, еще с бедного детства, однако самый психический склад писателя, его необузданная фантазия делала его сказки более правдоподобными, чем написанные им романы, пьесы, стихи. «Моя жизнь – прекрасная сказка, богатая событиями, благословенная», – такой видел свою судьбу Андерсен на вершине славы. Умер он в Копенгагене в 1875 году. Его сказки переведены на более чем 100 языков мира, это высшее счастье, о каком может мечтать любой писатель.
Иван Сергеевич Тургенев
(
1818 – 1883
)
И. С. Тургенев
Тургенев входит в плеяду блистательных русских прозаиков середины XIX века. Он обладал особым даром художника, способного схватывать красоту мгновений быстротекущей жизни. «Наше время, – говорил Тургенев, – требует уловить современность в ее преходящих образах; слишком запаздывать нельзя». И он, как никто другой, ощущал течение времени; особенно Тургенев был чуток к тому, что стоит «накануне», что еще только носится в воздухе. Более того, он все время заглядывал, забегал вперед. «Острое художественное чутье, – пишет исследователь его жизни и творчества Ю. Лебедев, – позволяет ему по неясным, смутным еще штрихам настоящего уловить грядущее и воссоздать его в неожиданной конкретности, в живой полноте». Отсюда особый ритм тургеневских повестей и романов, заданный драматическим сюжетом, стремительной его завязкой, яркой кульминацией и часто трагическим финалом. Отсюда особый лирический тон повествования, удивительная способность извлекать поэзию из любого прозаического явления и факта.
Иван Сергеевич Тургенев родился 28 октября 1818 года в Орле в старинной дворянской семье. Он был вторым сыном Сергея Николаевича Тургенева и Варвары Петровны Тургеневой, урожденной Лутовиновой. В семье Тургеневых особого лада не было. Отец писателя холодно относился к матери, на которой женился не по любви, а с целью поправить свое материальное благополучие. Свои обиды мать вымещала на окружающих, особенно строга до жестокости была с крепостными и часто наказывала поркой за самые ничтожные провинности. Виденного и слышанного в детстве было вполне достаточно для воспитания в сердце Тургенева глубокой ненависти и отвращения к крепостному праву.
Родители заботились о воспитании мальчиков. Уже в детском возрасте Тургенев свободно говорил на трех европейских языках и читал классиков английской, немецкой и французской литературы в подлиннике.
В начале 1827 года семья Тургеневых перебралась в Москву: необходимо было позаботиться о хорошем образовании детей. Успешно завершив образование в частном пансионе Краузе, Тургенев в 1833 году поступает на словесный факультет Московского факультета. Через год он перевелся в Петербургский университет на филологическое отделение, где сблизился с профессором русской словесности П. А. Плетневым – поэтом, литературным критиком, другом Пушкина. Плетнев опубликовал в журнале «Современник» два тургеневских стихотворения без подписи автора.
По окончании Петербургского университета Тургенев отправился в Германию, желая продолжить обучение на философском факультете Берлинского университета. Четырехлетнее пребывание в Германии укрепило молодого Тургенева в мыслях о превосходстве европейской цивилизации над культурой и порядками в России. Он становится убежденным западником, уверенным в благотворности европейского пути развития России.
Вернувшись в 1841 году в Россию, Тургенев решил преподавать философию и даже сдал магистерский экзамен. Но сделать ученую карьеру он не захотел и поступил на службу в Министерство внутренних дел. Такой выбор был не случайным: в стенах именно этого учреждения рассматривался вопрос о возможной отмене крепостного права. Но прослужил в министерстве Тургенев недолго, так как быстро разочаровался в полезности службы. В 1845 году он вышел в отставку и целиком отдался литературному творчеству.
За два года до этого Тургенев познакомился с Белинским, высокого оценившим поэтические произведения начинающего литератора и его блестящую философскую подготовку. Великий критик стал идейным вдохновителем Тургенева, убедив его обратиться к изображению народной жизни.
Летние месяцы Тургенев обычно проводил в деревне, предаваясь своей любимой страсти – охоте. Свои впечатления от охотничьих путешествий по Орловской, Курской, Тульской и Калужской губерниям он отразил в очерке «Хорь и Калиныч», опубликованном в 1847 году в журнале «Современник». Неожиданный успех очерка побудил Тургенева написать в том же русле цикл произведений. Один за другим на протяжении пяти лет в «Современнике» публикуются очерки, вышедшие в 1852 году отдельной книгой под названием «Записки охотника». «Запискам» суждено было стать летописью русской народной жизни дореформенной эпохи. Здесь впервые в центр повествования был поставлен русский крестьянин, как коренная сила русской нации, определяющая ее жизнеспособность и дальнейшее развитие. Очерки Тургенева русское общество встретило с воодушевлением, увидев в них не только живой и целостный образ народной России, но и протест против крепостной системы. Среди почитателей «Записок охотника» был и наследник престола, великий князь Александр Николаевич, будущий освободитель крестьян.
Тем временем в личной жизни Тургенева произошли важные перемены. В 1843 году он познакомился с гастролировавшей в Париже французской певицей Полиной Виардо и полюбил ее на всю жизнь. «…Я ничего не видел на свете лучше Вас… – писал Тургенев Виардо несколько лет спустя, – …встретить Вас на своем пути было величайшим счастьем моей жизни, моя преданность и благодарность не имеют границ и умрут только вместе со мной». В 1845 году он последовал за нею и ее семьей (она была замужем) во Францию и сопровождал ее в турне по Европе. Отныне вся его дальнейшая жизнь разделится между Россией и Францией.
В 1852 году Тургенев узнал о смерти Гоголя и отозвался на нее некрологом, опубликованным в «Московских ведомостях», где отметил великое общественное значение его творчества. Хотя статья Тургенева не содержала никаких предосудительных мыслей, он был арестован за нарушение цензурных правил (цензурный комитет запретил печатать статьи о кончине Гоголя). Месяц писатель провел на съезжей в Петербурге, а потом был сослан в родовое имение Спасское-Лутовиново под надзор полиции. Во время спасской ссылки, которая длилась полтора года, он написал цикл повестей «Два приятеля», «Затишье», «Переписка», где он начал исследовать психологию русского интеллигента, культурного дворянина – возвышенного идеалиста, терпящего крах при столкновении с трудностями реальной жизни. Критика назвала этого героя «лишним человеком», воспользовавшись названием одной из повестей Тургенева.
Тема «лишнего человека» стала центральной в первом романе Тургенева «Рудин» (1855), написанном в разгар неудачной для России Крымской войны, в обстановке грядущих общественных перемен. В Рудине отразилась трагическая судьба тургеневского поколения, воспитанного философским немецким идеализмом (это позволило Герцену увидеть в Рудине автобиографические черты). Рудин образован, даровит и даже талантлив, но совершенно не способен идти дальше благородного кипения и горения. Он не способен к упорному, каждодневному труду, систематической работе, и тем не менее этот романтик-энтузиаст замахивается на заведомо неисполнимые дела, например перестроить в одиночку всю гимназическую систему образования. Тургенев испытывает Рудина любовью, и он этого испытания не выдерживает: когда юная Наталья Ласунская влюбляется в него, он пасует, фактически отказываясь от любимой девушки. Наталья – первая у писателя в его ряду «тургеневских девушек». Это чистые, цельные и сильные натуры, способные на глубокое, самозабвенное чувство. После «Рудина» мотив «испытание любовью» станет сквозным почти для всех его романов.
Вслед за «Рудиным» через три года в печати появляется роман «Дворянское гнездо», повествующее о судьбах не только отдельных людей, но и целого дворянского сословия, уходящего с авансцены политической и духовной жизни русского общества. Если «Дворянское гнездо» было встречено доброжелательно и критиками, и читателями – светлая поэзия и благородный нравственный пафос привлекали всех, то роман «Накануне» (1860) получил весьма неоднозначную оценку со стороны современной критики. В нем Тургенев попытался ответить на мучившие его вопросы: кто они, «новые люди»? из каких общественных слоев они появятся? по какому пути пойдет Россия в своем обновлении? Стоящий на революционных позициях Н. А. Добролюбов, сотрудник журнала «Современник», отозвался на роман Тургенева статьей «Когда же придет настоящий день?» В ней он выступил против идей Тургенева, сторонника либеральных реформ. Молодой критик поучительным тоном объяснял знаменитому писателю, где и в чем тот не прав. Познакомившись со статьей еще до публикации, Тургенев умоляет Н. А. Некрасова, редактора «Современника», не публиковать ее. Когда же статья все же была опубликована, Тургенев разрывает все отношения с журналом, в котором публиковался пятнадцать лет и принимал участие в его организации.
Следующий роман Тургенева «Отцы и дети» (1862) также вызвал множество противоречивых и противоположных оценок. В нем Тургенев попытался осмыслить и объективно изобразить характер и направление деятельности «новых людей», «религией» которых стал вульгарный материализм. «В основании главной фигуры, Базарова, легла одна поразившая меня личность молодого провинциального врача (он умер незадолго до 1860 года). В этом замечательном человеке воплотилось – на мои глаза – то едва народившееся, еще бродившее начало, которое потом получило название нигилизма. Впечатление, произведенное на меня этой личностью, было очень сильно и в то же время не совсем ясно…» – позже писал Тургенев в своей статье по поводу «Отцов и детей».
Мрачными настроениями проникнут роман «Дым» (1867). «Это роман глубоких сомнений и слабо теплящихся надежд, – пишет Ю. Лебедев. – В нем изображается особое состояние мира, периодически случающееся в истории человечества: люди потеряли освещающую их жизнь цель, смысл жизни заволокло туманом. Герои живут и действуют как впотьмах: спорят, ссорятся, суетятся, бросаются в крайности».
В середине 1870-х годов Тургенев создал свой последний роман – «Новь», где сочувственно изобразил революционеров-народников, пытающихся донести свои идеи до крестьян. И все же он противопоставил им героя-«постепеновца» Соломина, который не «бунтует» народ, а занимается практическим делом: организует фабрику на артельных началах, строит школу и библиотеку.
С середины шестидесятых годов Тургенев почти постоянно жил за границей. Весной 1863 года Полина Виардо оставила сцену и вместе с семьей переселилась в Баден-Баден. Сюда же приехал и Тургенев. Он приобрел здесь участок, примыкающий к вилле Виардо, и построил дом. После франко-прусской войны 1870 года Виардо вынуждены были покинуть Баден-Баден. Они возвращаются во Францию и поселяются в местечке Буживаль. Туда же переселяется и Тургенев. Чужую семью он считает своей, детей Виардо любит больше собственной дочери, которая не поладила с певицей. Он выдает замуж всех дочерей Виардо, наделяя их приданым, намного превышающим то, которое он выделил собственной дочери. Любовь Тургенева к Полине Виардо как никогда сильна. «Ах, мои чувства к Вам слишком велики и могучи, – писал он ей в одном из писем. – Я не могу больше жить вдали от Вас, – я должен чувствовать Вашу близость, наслаждаться ею, – день, когда мне не светили ваши глаза, – день потерянный». Между тем писатель остро ощущал свое одиночество и неприкаянность. В беседе с писателем П. Д. Боборыкиным он посетовал: «Жизнь моя сложилась так, что я не сумел свить собственного гнезда. Пришлось довольствоваться чужим».
В 1870-е годы талант Тургенева достигает европейского признания. На Западе он самый известный из всех русских писателей, его произведения переводятся на французский, немецкий, английский языки. Сам Тургенев целенаправленно и упорно внушает европейцам уважение к русской литературе, знакомя их литераторов и общественных деятелей с ее шедеврами. В 1879 году Оксфордский университет присвоил ему звание почетного доктора права за содействие «Записками охотника» делу освобождения крестьян от крепостной зависимости. Среди его близких друзей – знаменитые писатели Гюстав Флобер, Эмиль Золя, Ги де Мопассан, Альфонс Доде.
Триумфальны приезды Тургенева в Россию в 1779 и 1880 годах, сопровождающиеся бурным чествованием его таланта. Писатель чувствует благотворные перемены к нему со стороны русской молодежи, долгое время таившей на него обиду за Базарова.
Среди последних произведений Тургенева «Стихотворения в прозе», создававшиеся в течение четырех лет (с 1878 по 1882 год) и вобравшие в себя все главные мотивы и темы его творчества. Этот цикл явился своеобразным прощанием писателя с жизнью, родиной и искусством. Не случайно сам Тургенев назвал свой сборник «Senilia» («Старческое»). Новое название циклу предложил М. М. Стасюлевич, редактор «Вестника Европы», где впервые в 1882 году были напечатаны отобранные Тургеневым пятьдесят стихотворений в прозе.
Между тем, в январе 1882 года стали проявляться первые признаки тяжелой болезни, оказавшейся для Тургенева смертельной. Врачи обнаружили у него рак позвоночника. За несколько дней до кончины он завещал похоронить себя на Волковом кладбище в Петербурге, возле могилы Белинского. 22 августа 1883 года Тургенева не стало. Траурный поезд привез гроб с телом Тургенева в Петербург. На каждой остановке его встречали толпы людей, желающих проводить в последний путь великого писателя.
Иван Александрович Гончаров
(
1812 – 1891
)
И. А. Гончаров
По складу своего характера Гончаров был непохож на людей, которые сформировались под влиянием динамичных и бурных шестидесятых годов XIX века. Он стоял в стороне от политических партий и течений, от нарастающей общественной борьбы и не слишком доверял резким и стремительным переменам. Будучи человеком медлительным и флегматичным, Гончаров и литературную известность обрел только в тридцать пять лет, когда его первый роман «Обыкновенная история» увидел свет.
Спокойствие и уравновешенность отличает Гончарова-художника от современных ему писателей, захваченных общественными страстями, полных духовными порывами. Его, как писателя, интересуют в жизни устойчивые формы, не зависящие от общественных интересов и политических пристрастий. По глубокому убеждению Гончарова, «творчество может являться только тогда, когда жизнь установится», а едва народившиеся явления туманны и неустойчивы и потому не могут быть доступны творчеству. Работа над каждым романом занимала у писателя не менее десяти лет: «Обыкновенную историю» он опубликовал в 1847 году, роман «Обломов» – в 1859-м, «Обрыв» – в 1869 году. Все три своих романа Гончаров рассматривал как трилогию, в центре которой – исследование «коренного народного нашего типа», воплотившегося в Александре Адуеве, Обломове, Райском. Тот факт, что «Обломов», центральный роман трилогии, вызывал и вызывает резко противоположные оценки и интерпретации, свидетельствует о том, что Гончаров сумел воплотить в нем существенные стороны русской жизни во всей ее полноте и противоречивости.
Критики неоднократно отмечали преобладание у Гончарова художественного изображения над прямой авторской мыслью и приговором. Он никогда не поучает и не направляет читателя, не навязывает никаких готовых выводов. «Он изображает жизнь такою, какой ее видит как художник, и не пускается в отвлеченную философию и нравоучения» (Ю. В. Лебедев).
Иван Александрович Гончаров родился 6 июня 1812 года в городе Симбирске в семье крупного купца-хлеботорговца. В семье было четверо детей – два сына и две дочери. Когда Ивану исполнилось семь лет, отец умер. Забота о хозяйстве легла на плечи матери, Авдотьи Матвеевны, а воспитанием детей занялся их крестный отец, отставной моряк Николай Николаевич Трегубов. Он был родом из старинного дворянского семейства, и благодаря ему купеческая семья Гончаровых вошла в круг симбирского дворянства, что оказало немаловажное влияние на характер воспитания будущего писателя. Первоначальное образование Гончаров получил дома, под началом Трегубова, а затем был определен в частный пансион к священнику Троицкому. Здесь мальчик выучил французский и немецкий языки, пристрастился к чтению.
В десятилетнем возрасте Иван вместе со старшим братом Николаем был определен в Московское коммерческое училище. Мать надеялась, что сыновья пойдут по стопам отца. Но коммерсантами братья Гончаровы не стали: не доучившись в училище два года, Иван поступил на словесный факультет Московского университета. Николай стал учителем словесности.
Молодые люди, учившиеся тогда, в 30-е годы, в Московском университете, в большинстве своем были охвачены благородным стремлением к знаниям, которые потом можно было бы применить на поприще общественного служения Отечеству. «Мы, юноши, – вспоминал Гончаров, – смотрели на университет, как на святилище, и вступали в его стены со страхом и трепетом… Свободный выбор наук, требующий сознательного взгляда на свое влечение к той или иной отрасли знания, и зарождавшееся из этого определение своего будущего призвания – все это захватывало не только ум, но и всю молодую душу». Подобные мысли объясняют ту романтическую приподнятость стремлений, с которой Гончаров после окончания университета определился на статскую службу. Он уехал в Симбирск, где поступил на должность секретаря губернатора, исполненный решимости начать борьбу со взяточничеством и злоупотреблениями местных чиновников. Но служба у губернатора не оправдала его надежд. Почувствовав, что он начинает привыкать к бесцельной сонной жизни провинциального города, Гончаров через год уезжает в Петербург.
В 1835 году Гончаров поступил на службу в департамент внешней торговли Министерства финансов (он в совершенстве знал английский, немецкий и французский языки). Так он начал служебную карьеру чиновника, продолжавшуюся около тридцати лет. Поначалу, впрочем, служба его не сильно обременяла, и он, по его признанию, «для себя, без всяких целей, писал, сочинял, переводил, изучал поэтов и критиков».
Вскоре после своего приезда в Петербург Гончаров познакомился с семейством Майковых. В их доме был литературный салон, выпускались рукописные журналы. В них Гончаров поместил несколько стихов и две повести. Он не рассматривал эти произведения серьезно, считая их достойными лишь для семейного «издания». В течение пятнадцати лет Гончаров писал только для себя и для тесного круга друзей. Его литературный талант быстро обратил на себя внимание, но в ответ на недоуменные вопросы друзей, почему он не печатается, Гончаров заявлял, что от природы ленив. Так он получил прозвище «принц де Лень» или просто «де Лень», которое он безоговорочно принял и даже иногда подписывал этим именем свои письма.
Известность пришла к Гончарову с публикацией романа «Обыкновенная история». Прежде чем представить произведение на суд широкого читателя, писатель прочитал его у Майковых, а затем познакомил с романом Белинского. Великий критик высоко оценил роман и предсказал ему успех, а его автору – большое будущее. Белинский не ошибся: «Обыкновенная история» произвела в Петербурге фурор.
Центральный конфликт «Обыкновенной истории» – столкновение «романтика жизни» с «человеком дела». Первый – Александр Адуев – «восторжен до сумасбродства», второй – его дядюшка Петр Адуев – «ледян до ожесточения». Столкновение этих двух героев придавало роману исключительно современное звучание. Гончаров обозначил в романе эпохальный исторический перелом, охвативший Россию: на смену романтическому идеализму «александрийской» эпохи, поэзии старого барского быта шел прозаический «железный» век с его практичностью, сосредоточенностью на материальном интересе. На чьей же стороне сам Гончаров, позиции какого героя он разделяет? А истина, как обычно бывает в жизни, где-то посередине: наивна оторванная от жизни мечтательность, но страшен и деловой, расчетливый прагматизм. Недаром всегда уверенный в собственной правоте Адуев-старший осознает ущербность своей жизни в тот момент, когда Адуев-младший, отбросив все романтические иллюзии, встает на деловую дядюшкину стезю.
Осенью 1852 года у Гончарова появилась возможность отправиться в кругосветное путешествие в качестве секретаря при адмирале Е. В. Путятине. 7 октября писатель на фрегате «Паллада» покидает Кронштадт, увозя с собой наброски будущих романов «Обломов» и «Обрыв». Гончаров отправился в путешествие не с развлекательной, а с конкретной практической целью: это «вглядывание, вдумывание в чужую жизнь» с целью провести «параллель между чужим и своим». Путешествие продолжалось два с половиной года. О своих впечатлениях Гончаров рассказал в очерках, которые назвал «Фрегат „Паллада“». Одновременно с очерками пишется второй великий роман – «Обломов». Его уже давно ждут читатели, ведь еще в 1847 году была опубликована «увертюра всего романа» – «Сон Обломова». Но роман пишется как всегда долго. Писатель не может ускорить свой творческий процесс: «То, что не пережито, не выношено мной, то не доступно моему перу».
Вышедший в 1859 году, «Обломов» имел колоссальный успех. Л. Н. Толстой писал тогда: «Обломов имеет успех не случайный, не с треском, а здоровый, капитальный и невременный в настоящей публике». Тургенев как-то сказал Гончарову: «Пока останется хоть один русский – до тех пор будут помнить „Обломова“». В современной Гончарову критике центральное место принадлежало статье Н. А. Добролюбова «Что такое обломовщина?», где роман был оценен как «произведение русской жизни, знамение времени». С точки зрения революционно-демократического критика Добролюбова, Обломов символизирует лень, бездействие и застой всей крепостнической системы. По мнению же А. В. Дружинина, критика другой общественно-эстетической ориентации, заслуга Гончарова в том, что он «крепко сцепил все корни обломовщины с почвой народной жизни и поэзии – проявил нам ее мирные и незлобные стороны, не скрыв ни одного из ее недостатков».
Пока вызревали творческие замыслы Гончарова, в его служебной карьере произошли значительные перемены. Ему предложили место цензора «с тремя тысячами рублей жалования и с 10 000 хлопот» – так охарактеризовал эту должность сам писатель. В течение четырех лет (1856–1859) он работал на этом неблагодарном поприще. И, несмотря на то что ему удалось спасти от цензуры ряд произведений Лермонтова, Тургенева, Достоевского, Писемского, Островского, в литературных кругах цензурная служба Гончарова вызывала недоумение и раздражение.
Отставка, в которую вышел Гончаров в феврале 1860 года, продолжалась недолго. В июле 1862 года он был назначен редактором официальной газеты Министерства внутренних дел «Северная пчела». Через год он уже член Совета по делам книгопечатания, а в 1865 году его назначают членом Главного управления по делам печати. Так Гончаров стал одним из руководителей русской цензуры. Но Гончарова эта должность не слишком привлекала, а потому, как только он выслужил в 1867 году пенсию, тут же ушел в отставку.
Теперь Гончаров мог полностью отдаться литературной работе. В 1869 году он публикует свой третий, последний роман «Обрыв», задуманный еще в 1847 году. По признанию писателя, он вложил в него все свои «идеи, понятия и чувства добра, чести, честности, нравственности, веры, – всего, что… должно составлять нравственную природу человека».
«Обрыв» был задуман как роман о художнике (его первоначальное название и было «Художник»). Гончаров собирался в образе талантливого дилетанта Райского показать «род артистической обломовщины», «русскую даровитую натуру, пропадающую даром, без толку». По мере написания замысел романа разрастался, что отразилось в изменении его названия. Писателя всегда волновали поиски путей органического развития России, снимающего крайности патриархальности и буржуазного прогресса. В «Обрыве» он продолжает исследование этой проблемы, но по мере развития в России революционного движения и широкого распространения нигилистических идей Гончаров становится решительным противником крутых общественных перемен. «Символично название романа, которое заключает в себе идейную суть произведения, – пишет А. Б. Криницын. – Обрыв – это и место жуткого убийства, и трагическое непонимание двух поколений, обрыв традиций и падение в бездну неверия».
В отличие от первых двух романов «Обрыв» вызвал множество негативных критических отзывов. Особенно это касалось образа нигилиста Марка Волохова, в котором революционно-демократическая критика увидела попытку писателя дать в ложном свете представителя нового поколения, носителя новых идей. Досталось Гончарову и от умеренных либералов. Последние в трактовке образа того же «грязного» Марка Волохова усмотрели некий «поэтический ореол», авторские симпатии. Но у простого читателя «Обрыв» имел большой успех.
Начиная с «Обыкновенной истории», критики всегда отмечали то необыкновенное мастерство, с каким Гончаров рисовал женские характеры. Но в жизни писатель так и не сумел найти ту единственную, которая составила бы ему счастье семейной жизни. Биографические данные о Гончарове скудны: после его смерти согласно его распоряжению был уничтожен почти весь архив писателя. Между тем известна его страстная любовь к Елизавете Толстой. Она была значительно моложе сорокапятилетнего писателя и не ответила на его чувства. Елизавета Толстая оказала влияние на создание образа Софьи Беловодовой («Обрыв»), красивой самовлюбленной женщины, холодной аристократки.
И все же в последние годы жизни Гончаров обрел семью. В 1878 году умер его верный и преданный слуга Карл Трейгут, оставив после себя вдову и трех малолетних детей. Гончаров взял на себя попечение об этой семье и очень привязался к детям. Он завещал им все свое состояние и даже право собственности на свои последние произведения.
Творческие силы Гончарова не иссякали до последнего момента. Начиная с семидесятых годов он обращается к малым формам – статьям, очеркам, мемуарам. Он автор блестящей критической статьи о комедии Грибоедова «Горе от ума» «Мильон терзаний» (1872), в 1888 году Гончаров публикует серию очерков «Слуги старого века». Будучи уже не в состоянии писать, он диктует свои последние произведения Е. К. Трейгут. Писатель полон новых идей, образов, чувств, но здоровье его слабеет. В начале сентября 1891 года Гончаров простудился, болезнь развивалась быстро, и в ночь на 15 сентября он умер от воспаления легких. Перед смертью Гончаров просил своих друзей похоронить его в Александро-Невской лавре, где-нибудь у обрыва. Его друзья выполнили эту просьбу.
Федор Михайлович Достоевский
(
1821 – 1881
)
Ф. М. Достоевский
Дальние предки великого русского писателя Ф. М. Достоевского по отцовской линии принадлежали к старинному дворянскому роду. Но к XVIII веку они утратили дворянские привилегии. Дед и дядя писателя были скромными православными священниками. Отец, Михаил Андреевич, вышел уже из разночинной среды, но благодаря способностям и упорству получил медицинское образование и в 1821 году занял место лекаря Московской Мариинской больницы для бедных. В 1827 году он получил чин коллежского асессора и с ним – потомственное дворянство. В 1819 году М. А. Достоевский женился на Марии Федоровне Нечаевой, происходившей из купеческой семьи. Мать будущего писателя была женщиной живого характера, музыкально одаренной, понимавшей поэзию и вместе с тем глубоко религиозной. Она же была первой учительницей для своих детей.
Федор Михайлович Достоевский родился в Москве в 1821 году. Во флигеле Мариинской больницы, где жила тогда их семья, прошло его детство. Социальное окружение семьи много значило в становлении мироощущения Достоевского. С одной стороны, ему с детства была знакома московская беднота, посещавшая Мариинскую больницу. С другой – рядом были родственники матери, среди которых и профессор Московского университета В. М. Котельницкий, и богатейшее купеческое семейство Куманиных. Мир вокруг него изобиловал контрастами.
В круге чтения Достоевского в ранние годы особое место занимала Библия. Это была крепкая основа религиозного воспитания и вместе с тем источник сильных нравственных переживаний. Трагическое величие человека, вступающего в диалог с Богом, еще в детстве поразило его и заставляло снова обращаться к библейским сюжетам. С детских лет в сознание Достоевского прочно вошел Пушкин – как самое полное и гармоничное выражение русского духа. От восхищения его поэзией писатель постепенно приходит к пониманию высшей красоты и правды, заключенных в пушкинском творчестве, к пониманию данной поэтом правильной меры всему, что есть в жизни и в литературе. В дальнейшем, в знаменитой «Речи о Пушкине», написанной по случаю открытия в Москве на Тверском бульваре памятника великому русскому поэту, Достоевский назовет Пушкина «Всемирным поэтом».
В 1838 году братья Михаил и Федор Достоевские, по желанию отца, поступили в Главное инженерное училище. После Москвы Петербург представляется Достоевскому особенно угрюмым и холодным, казенная обстановка училища – чуждой и угнетающей. С этого времени Достоевский все более сосредоточивается на внутренней душевной жизни, его умственное и художественное развитие в первые петербургские годы отличается исключительной интенсивностью. От субъективной рефлексии он переходит к размышлениям о человеке вообще и в письме к брату в 1839 году так формулирует предмет своих исканий: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком».
В августе 1841 года Федор Михайлович Достоевский был произведен в офицеры и получил право жить вне училища, на частной квартире. Впервые он почувствовал себя «вольным, одиноким, независимым» среди громадного и неизвестного города. Так в сознание и творчество Достоевского стал входить Петербург. В 1840-е годы с разгадывания «петербургских тайн» начинается у Достоевского проникновение в сферу современных общественных отношений, в «тайну» человека. В 1843 году, по окончании училища, он был зачислен на службу при петербургской инженерной команде, но вскоре, осенью 1844 года, вышел в отставку.
В 1845 году вышел первый роман молодого писателя – «Бедные люди». В этом произведении была предпринята попытка исследовать психологию «маленького человека» в связи с окружающим его миром. «Бедные люди» – роман с ощутимым гуманистическим пафосом. Каждый человек, утверждает автор, даже «маленький» – это личность. Макар Девушкин – человек бедный, почти нищий, но он способен бескорыстно любить. Он на последние гроши посылает Вареньке то прянички, то конфетки, желая только одного – порадовать ее, скрасить невеселую одинокую жизнь. Роман носит на себе отпечаток сентиментальной и романтической литературы, но вместе с тем это и первая ласточка зарождающегося натурализма. Не случайно «неистовый Виссарион» так отозвался о нем: «Слава тому писателю, чья муза обращена к обитателям чердаков и подвалов и говорит нам: „Это ваши братья, люди“». А Н. А. Некрасов сказал: «Вот, новый Гоголь явился в русской литературе!»
Уже в «Бедных людях» проявляется тема, ставшая в дальнейшем характерной для творчества Достоевского, тема двойничества, раздвоенного мироощущения, двойного существования человека. В Макаре Девушкине соединяются осознаваемое чувство собственного достоинства и униженное положение в обществе. Тема раздвоенности сознания, раздвоенности души акцентирована и в повести 1846 года «Двойник», где личность главного героя, титулярного советника Якова Петровича Голядкина, оказалась разорванной на «Я» (Голядкин-старший) и «Не-Я» (Голядкин-младший).
Социально-философские искания писателя к концу 1840-х годов тесно связываются с деятельностью кружка Петрашевского. Он многое впитал из самой атмосферы кружка, проникся некоторыми идеями социалистов-утопистов. Так в его творчестве возник образ социальной гармонии – любовно-братского единения людей на лоне природы, образ «золотого века человечества». Этот образ предстает в романе «Подросток» во сне Версилова, а также в видении героя из рассказа «Сон смешного человека». Такие эпизоды – узлы важнейших идейных и эмоциональных мотивов у Достоевского, это «точки, о которых грезит сердце». На одном из собраний петрашевцев Достоевский читал знаменитое письмо Белинского к Гоголю. Это стало одним из последних эпизодов кружка, за которым давно следило III отделение. В конце апреля 1849 года петрашевцы были арестованы и заключены в Петропавловскую крепость. 22 декабря Достоевский вместе с товарищами пережил на Семеновском плацу страшные минуты ожидания казни. Их он помнил всю жизнь и воссоздал в рассказе князя Мышкина с необычайной выразительностью. Тогда, в последние мгновения перед смертью, автор «Идиота» испытывал восторженное и болезненное ощущение неимоверной яркости и духовной полноты каждого мига оставшейся жизни. Когда напряжение на плацу достигло предела, появился курьер с приказом о помиловании. Достоевский был приговорен к четырем годам каторги с последующей службой рядовым. Он пережил громадный внутренний перелом в дни перед отправкой в Сибирь. Но не упал духом: он верил, что вернется к жизни, к творчеству.
На пути в острог, в Тобольске, Достоевскому и его товарищам удалось увидеться с женами декабристов П. Е. Анненковой, Ж. А. Муравьевой, Н. Д. Фонвизиной. Встреча с этими русскими женщинами, «всем пожертвовавшими для высочайшего нравственного долга», оставила глубокий след в душе писателя, а подаренное ими Евангелие он хранил всю жизнь и читал даже за несколько часов до смерти. После освобождения из острога Достоевский служил рядовым в Семипалатинске, в конце 1855 года получил чин унтер-офицера, а через год – прапорщика. Достоевский использовал все возможные пути для возвращения гражданских прав и прежде всего – права печататься. В конце концов, ему удается добиться коренного изменения в судьбе: в 1857 году ему возвращают дворянство.
Будучи в Семипалатинске, Достоевский познакомился с губернским секретарем А. И. Исаевым и его женой Марией Дмитриевной. Любовь Марии Дмитриевны, натуры страстной и экзальтированной, принесла писателю не только радости, но и душевные муки. Их отношения складывались драматично, но после смерти Исаева в 1857 году состоялась их свадьба, однако брак оказался несчастливым. В 1859-м Достоевский получил разрешение выйти в отставку и вернуться в Россию. Он жадно читал все вышедшие за годы его сибирского заточения книги, перечитывал европейских историков, древних авторов, произведения святоотеческой литературы. Он возобновил отношения с редакциями журналов, с радостью ощутив в себе прилив творческих сил и богатство замыслов.
В 1860 году вместе со своим братом Михаилом, который был известным журналистом и переводчиком (в частности, перевел «Дон Карлоса» Фр. Шиллера), Достоевский издавал в Петербурге журнал «Время». Здесь он напечатал свои первые произведения после ссылки «Дядюшкин сон» и «Село Степанчиково», роман «Униженные и оскорбленные», а также «Записки из мертвого дома», воспроизводящие потрясающие по глубине картины жизни русской каторги. В этом журнале писатель развертывает программу «почвенничества» – нового направления в русской литературе и общественной мысли. Девизом нового направления было восстановление связи духовной и общественной жизни с исконными народными началами, с национальной «почвой». Эта связь, считал Достоевский, была нарушена реформой Петра, оторвавшей от народа образованное сословие и обрекшей его на умственные шатания, духовную неприкаянность, на поклонение ложным ценностям. Пока в человеке нет любви к ближнему своему, человеческие отношения не будут нормальны и никакая социальная гармония не осуществится, – считал писатель. «Были бы братья, будет и братство. Если же нет братьев, то никаким „учреждением“ не получите братство», – говорил он в «Дневнике писателя». В 1863 году журнал «Время» был запрещен. Достоевский пробовал издавать другой журнал – «Эпоха», но безуспешно.
В 1862 году он предпринял путешествие по Европе. В Лондоне встретился с А. И. Герценом, познакомился с анархистом М. А. Бакуниным, побывал также в Париже, Германии, Италии. Писатель был не просто разочарован тем, что увидел, а шокирован. Запад, по его признанию, это «царство Ваала». Берлин произвел на писателя «самое кислое впечатление». Но особенно поразил Лондон, это скопище страдальцев, брошенных на произвол судьбы своими же братьями – людьми, с его вопиющей нищетой рядом с богатыми кварталами, шокирующими контрастами красоты и уродства, почти легализованной проституцией, в том числе детской. Достоевский всю свою жизнь положил на то, чтобы показать людям, в какую пропасть ведет западный путь развития, какими чудовищными человеческими трагедиями чреват так называемый технический прогресс. После этой поездки Достоевский написал ряд публицистических очерков под общим названием «Зимние заметки о летних впечатлениях» (1863), которые проникнут резкой критикой европейской цивилизации.
1864 год стал для Достоевского одним их самых тяжелых: сначала умерла его жена, вскоре – брат. Вместе с тем творчество писателя в эту пору поднимается на новую философскую высоту. Он раскрывает трагедию современного человека, показывает потрясающие по драматизму душевные состояния, которые порождены противоречиями эпохи и самой человеческой натуры. Одним из лучших его романов стал «Преступление и наказание» (1866). Замысел этого произведения родился у писателя еще в омском остроге, но непосредственным поводом к его осуществлению стали студенческие волнения в Петербурге и, как следствие, громкие уголовные процессы, на которых камнем преткновения была социалистическая идея «разрешения крови по совести». Убийство старухи-процентщицы студентом Раскольниковым – это эксперимент, который он ставит на себе, пытаясь выяснить, «тварь ли он дрожащая» или «существо высшего порядка». Но, убив ее, Раскольников убивает себя. Разрешением «крови по совести» Раскольников сделал шаг к «последней свободе», к самой страшной нравственной катастрофе, которая может ожидать человека, но выход из бесконечных страданий, пишет Достоевский, есть – это любовь к ближнему. Именно любовь Сони Мармеладовой спасает Раскольникова и возвращает к жизни.
Мир «Преступления и наказания» – это мир города, мир Петербурга. Петербургские реалии глубоко входят во внутренний мир героев, создают эмоциональное и интеллектуальное напряжение. Достоевский считал императора Петра разрушителем национальных основ, и Петербург как его создание – город мрачный, грязный, удушающий, одним словом – мертвый. Петербург знаменует собой ту фазу развития общества, когда оно пришло к «идеалу содомскому». Тема Петербурга как живого образа, одного из полноправных героев произведений, возникает у Достоевского часто: и в повести «Хозяйка», и в «Белых ночах», и в «Униженных и оскорбленных».
При написании романа «Преступление и наказание» Достоевский заключил с издателем договор на очень жестких условиях: при малейшей задержке автор теряет права на свою рукопись. Понимая, что закончить роман за месяц он не сможет, Достоевский начинает писать другой – «Игрок». И свой день строит следующим образом: до обеда работает над «Преступлением и наказанием», после – над «Игроком». Роман «Игрок» был закончен точно в срок, но издателя не оказалось дома, тогда Достоевского буквально спасла стенографистка Анна Григорьевна Сниткина, которая зарегистрировала рукопись в полицейском участке. С тех пор Анна Григорьевна стала верным другом писателя и его «правой рукой» во всех издательских делах. В феврале 1867 года они поженились и уехали на четыре года за границу, где пробыли более четырех лет. Там писатель продолжал свою литературную деятельность, там возник замысел романа «Идиот».
В этом романе Достоевский изобразил героя – идеал человеческой личности, «цельный образ лучшего человека», правдивого, религиозного, готового к самопожертвованию, служащего правде, а не деньгам. Таков князь Лев Николаевич Мышкин. Но фиаско, которое терпит кроткий князь, заставляет задуматься над тем, насколько востребованы в обществе такие, как он, носители идеи братства и соборности.
Заграничный период 1867–1871 годов оказался для Достоевского насыщенным и плодотворным. Неотразимо действовали на него живописные полотна Рафаэля, Тициана, Карраччи, Гольбейна. Наблюдая общественную и политическую жизнь Европы и следя по газетам за событиями в России, Достоевский с особенной остротой ощущает кризисное состояние современного общества. Начиная работу над «Бесами», он намеревался создать политический памфлет, обращенный против западников и нигилистов. Но в итоге он создал роман-предупреждение, глубочайший по силе поставленных философских и нравственных проблем.
В июле 1871 года Достоевский вернулся из-за границы и получил от Некрасова предложение напечатать в «Отечественных записках» большой роман. Достоевского тогда особенно волновала тема «отцов и детей», поэтому он написал роман «Подросток». Достоевский рисует картину распада современной семьи, утраты святынь, разрушения моральных основ. Роман «Подросток» был напечатан в журнале «Гражданин», который Достоевский редактировал с 1873 года.
Последняя и высочайшая вершина творчества Достоевского – роман «Братья Карамазовы», над которым писатель работал в 1878–1880 годы. Этот роман был задуман как произведение о будущем России. Все герои романа ищут истину, но истина очевидна, хотя до нее еще надо дорасти: эта истина христианской любви и бесконечного совершенствования, заповеданного людям Христом. Любимому герою писателя Алеше Карамазову предстоит доказать, что идеал высшей гармонии не противостоит природе человека, этот идеал достижим.
С именем Ф. М. Достоевского в русской литературе связано начало новой эпохи, эпохи поиска новейших путей постижения человека. Время, в которое жил писатель, середина XIX века, это годы тотального кризиса, охватившего все стороны русской жизни от политической сферы до положения в обществе отдельного человека. Писатель обладал особой чуткостью к трагическим сторонам жизни человека. В своем творчестве он утверждал ценность каждой человеческой личности. Его герои – мятущиеся, ищущие, страдающие. «Человек создан для страданий» – вот формула Достоевского. Его романы – редкие образцы глубокого психологического анализа, не щадящего самых сокровенных тайн человеческого сердца. Писатель осмысливал современное состояние человека и общества в тесной связи с историческим прошлым. Он считал, что в старинном патриархальном укладе жизни следует искать истоки гармонии людей между собой и с миром. Но, к сожалению, возврата к той эпохе быть не может. Современная же жизнь, особенно устройство буржуазной жизни на Западе, пугали писателя.
Достоевский умер 28 января 1881 года и был похоронен в Александро-Невской лавре.
Николай Семенович Лесков
(
1831 – 1895
)
Н. С. Лесков
Лесков – писатель трудной судьбы. На фоне бурно протекающей общественно-политической и литературной жизни второй половины XIX века его позиция человека и художника удивляет своей «отдельностью», своим противостоянием всем «течениям» и «направлениям». Для писателей революционно-демократической ориентации он был автором «пасквильных» антинигилистических романов и «доносительных статей». Открещивались от него писатели и критики консервативно-охранительного лагеря: Катков, редактор консервативного журнала «Русский вестник», где долгое время сотрудничал Лесков, сказал, расставаясь с писателем: «Жалеть нечего, – он совсем не наш». Не устраивал Лесков и либерально-демократическую цензуру 1860-1870-х годов, стремившуюся не допускать его произведения к публикации. Безусловное признание пришло к нему только в конце 1880-х годов, но даже тогда никто не смог предугадать его дальнейшую судьбу, его посмертную славу, ту огромную популярность, какую он завоюет в XX веке.
Среди великих классиков русской литературы Лесков наименее «классичен» в силу какого-то редкостного художнического дара, отмеченного неисчерпаемой изобретательностью, потрясающей «русскостью». Горький первым определил суть этого дара. Поставив Лескова в один ряд такими творцами русской литературы, как Л. Толстой, Гоголь, Тургенев, Гончаров, Горький увидел в нем удивительную широту охвата русской жизни («он, Лесков, пронзил всю Русь»), отметил его особый взгляд «на историю России», на путь ее движения. Уже современники называли Лескова «изографом» и сравнивали его мастерство с иконописью и древнерусским зодчеством. Написанную Лесковым галерею самобытных народных типов Горький назвал «иконостасом праведников и святых» России.
По своему происхождению Лесков – типичный разночинец. Он родился в селе Горохово Орловской губернии 4 (16) февраля 1831 года. Отец будущего писателя, Семен Дмитриевич, по воспоминаниям Лескова, «большой, замечательный умник и дремучий семинарист», порвал с духовной средой и поступил на гражданскую службу в орловскую уголовную палату. Он был личностью весьма колоритной, чудаковатой («антик», по определению сына) и был способен на удивительные и безрассудные поступки, которые, однако, ему прощались. Женился он на Марье Петровне Алферьевой – бесприданнице, зато «чистокровной аристократке». В отличие от своего непрактичного, «фантазироватого» мужа, она обеими ногами стояла на земле, была тверда и упорна в ведении дома, а временами даже «люта». Дома особого достатка не было, семья была большая, и все держалось на крутой и властной матери.
Детство Лескова в основном прошло в деревне. Рос мальчик свободно, если не сказать безнадзорно. Отец своей властью не злоупотреблял и детьми почти не занимался. У матери просто не было времени уделять внимание строптивому первенцу, наделенному от природы «нетерпячим» нравом. Сам Лесков вспоминал: «В деревне я жил в полной свободе… Сверстниками моими были крестьянские дети, с которыми я и жил душа в душу. Простонародный быт я знал до мельчайших подробностей… Народ надо просто знать, как самую свою жизнь, не штудируя ее, а живучи ею. Я, слава Богу, так и знал его, то есть народ, – знал с детства и без всяких натуг и стараний…»
Родители хотели дать сыну солидное образование, мечтали о его успешной служебной карьере. В 1841 году его отправляют учиться в орловскую гимназию. Но из села Панино, где жила семья Лесковых, было трудно следить за учебой строптивого подростка. Сам же Николай особенно не утруждал себя учебой, гимназические порядки его раздражали, учеба казалась нудной и ненужной. Проучившись пять лет и получив удостоверение ученика третьего класса (что закрывало ему путь в лицей и университет), Лесков поступает канцелярским служителем в Орловскую палату уголовного суда. Позже Лесков не раз пожалеет о своем легкомысленном отношении к учебе.
В 1849 году по приглашению дяди Сергея Петровича Алферьева, профессора Киевского университета, Лесков переезжает в Киев, ставший для него «житейской школой». Здесь он служит столоначальником по «рекрутскому столу ревизского отделения» Киевской казенной палаты, но свободное время проводит в общении с «молодыми профессорами тогдашнего университетского кружка», посещает на правах вольнослушателя лекции на юридическом и филологическом факультетах. Все поглощается и усваивается в огромных дозах – богословие и философия, иконография и древнерусское зодчество, украинский и польский языки, литература. Много позже Лесков сетовал на то, что у него не было учителей, что он рос «дичком»: «Мы не те литераторы, которые развивались в духе известных начал и строго приготовлялись к литературному служению. Нам нечем похвалиться в прошлом; оно у нас было по большей части и мрачно и безалаберно». Но это не совсем так. Именно в Киеве он нашел ту литературно-культурную среду, которая во многом повлияла на взгляды писателя. Покорил будущего писателя и сам древний город своими «лыцарскими» нравами, традициями, живучестью исторических преданий, заповедей. Не случайно Киев займет исключительно большое место в произведениях Лескова.
В 1853 году Лесков женился на Ольге Васильевне Смирновой, дочери состоятельного киевского коммерсанта. Но брак оказался неудачным. Сын Лескова (от второго брака) писал: «По дружным отзывам, жившим потом в нашем родстве, в ней не было ума, сердца, выдержки, красоты… Обилие ничем не возмещаемых „не“. При условии, что в дарования Лескова не входили мягкость и уживчивость, удачи ждать было неоткуда. Ее и не было…» Николай Семенович и Ольга Васильевна расстались в 1860 году. Второй брак Лескова был гражданским: в 1865 году его женой стала Екатерина Степановна Бубнова. Через год родился сын Андрей – будущий биограф писателя. Этому браку суждено было продержаться двенадцать лет, в 1877 году произошел разрыв.
В 1857 году Лесков оставил службу и стал сотрудником промышленно-коммерческой компании А. Я. Шкотта, его дальнего родственника, и переехал на службу в село Райское Пензенской области. Годы коммерческой службы (1857–1859) Лесков вспоминал как «самое лучшее время… жизни». В качестве агента фирмы «Шкотт и Вилькенс» он кочевал от низовий Поволжья до Петербурга, от Пинских болот до Саратова, «с возка и барки» вглядываясь в Русь, впитывая жизненные впечатления, пополняя золотой запас знаний человеческих характеров, обычаев, профессий, национальных нравов, языковых диалектов и профессиональных наречий. Пензенские и поволжские впечатления отразятся в рассказах «Железная воля», «Загон», в «Очерках винокуренной промышленности», «Страстная суббота в тюрьме» и др.
В 1861 году Лесков переехал в Петербург. Здесь суждено было родиться писателю Лескову. Хотя поначалу он попробует себя в качестве журналиста. Его яркие, темпераментно и интересно написанные статьи быстро делают его заметной фигурой в литературных кругах.
Достаточно скоро определяется его политическая позиция: он отвергает концепции революционных «нетерпеливцев», выступая приверженцем постепенных, эволюционных перемен. Будучи постоянным сотрудником либерально-умеренной газеты «Северная пчела», Лесков неоднократно на ее страницах выступает с критикой революционных идей литераторов журнала «Современник».
30 мая 1862 года в передовице «Северной пчелы», посвященной бушевавшим в Петербурге пожарам (молва связывала поджоги с молодыми людьми из революционной среды), Лесков обращается к полиции и «петербургскому начальству» с требованием назвать народу «поджигателей». С возмущением отозвался Лесков в статье и о «политических демагогах» – составителях «мерзкого и возмутительного воззвания» (имелась в виду прокламация левых революционеров «Молодая Россия», предлагавших «истребить» обитателей Зимнего дворца). В накаленной атмосфере политической борьбы, развернувшейся вокруг правительственных реформ, автор «пожарной» статьи и либеральными, и демократическими кругами был заклеймен как провокатор и как агент Третьего отделения. Лесков получает анонимные письма с угрозами. Его даже вызывают на дуэль. Эти события наложили отпечаток на весь жизненный и творческий путь писателя. И через много лет Лесков будет все еще оправдываться, что его неправильно поняли.
А пока, надеясь, что страсти, вызванные его публикацией, утихнут, Лесков отправляется в Париж. Но он не дает о себе забыть, публикуя циклы путевых очерков «Из одного дорожного дневника», «Русское общество в Париже», в которых вновь демонстрирует полное неприятие «всеотрицающего направления» и «красных дурачков».
Тяжелые для писателя последствия вызвала публикация в 1864 году романа «Некуда» (его Лесков издал под псевдонимом «М. Стебницкий»), где наряду с честными, но заблуждающимися нигилистами Лесков вывел омерзительных личностей, скрывающих за революционными фразами свои эгоистичные, корыстные интересы. В героях романа легко узнавались реальные революционеры и близкие им литераторы. Вокруг романа разразился скандал, либералы и радикальные демократы увидели в нем политический донос. По Петербургу даже распускались ложные слухи, что роман был сделан по заказу жандармского управления. И тем не менее к проблеме нигилизма Лесков обратится еще не раз. Наиболее откровенным выражением его позиции станет роман «На ножах» (1870–1871), в котором для многих героев увлечение нигилистическими идеями обернулось жизненной драмой.
В атмосфере скандала и полемического шума совершенно незамеченной прошла публикация повести «Леди Макбет Мценского уезда». Лесков создал народную драму шекспировского масштаба, поставив в центр повествования женщину, утратившую нравственные ориентиры и отдавшуюся темным инстинктам. В повести нет места идеализации русского народа. Это история о том, как «простой человек» «спускает… на волю всю свою звериную простоту, начинает глупеть, издеваться над собою, над людьми, над чувством…» Совпадая тематически с писателями-демократами, «шестидесятниками» Н. В. Успенским, Н. Г. Помяловским, В. А. Слепцовым и др., Лесков решительно разошелся с ними в идеологическом плане. Для «шестидесятников» важно было объяснить нищету и бездуховность простолюдина его экономической эксплуатацией. Лескова интересовала психология, сознание, мировосприятие народа. Проблему нравственного самосознания и духовной развитости человека писатель связал с вопросом веры и безверия.
В 1870-е годы в творчестве Лескова вызревает идея праведничества. Он твердо уверен, что сила его таланта «в положительных типах». Преодоление идеологического кризиса, охватившего Россию и расколовшего ее, Лесков видит в духовно-религиозном единении национальных сил. Этой мыслью воодушевлены его знаменитые произведения «Соборяне» (1872), «Запечатленный ангел» (1872), «Очарованный странник» (1873).
Лесков всегда искал и находил в русской жизни праведных людей. О них цикл «Праведники», создававшийся в 1870-1880-е годы. В предисловии к сборнику Лесков рассказал, что на создание книги его подвигло «лютое беспокойство», вызванное мрачными словами «большого русского писателя» (А. Ф. Писемского), объявившего, что он во всех соотечественниках видит лишь «одни гадости» и «мерзости». Лесков задался целью найти на Руси таких людей, чья жизнь свидетельствовала об ином. И он убедился, что праведники встречаются везде – и в городе, и в деревне, и среди дворян, и среди крестьян. Праведником может быть чиновник, мастеровой, офицер, священнослужитель… Это обыкновенные люди, которые могут ошибаться, совершать опрометчивые поступки, но жить они стараются по слову Божьему, по закону любви и правды. У каждого из них «доброта… преобладала над умом и выходила не из сознания превосходства добра над злом, а прямо безотчетно истекала из… натуры».
В 1880-1890-е годы Лесков сблизился с Л. Н. Толстым и его семьей. Лесков испытывал к Толстому благоговейное чувство как к гениальному писателю и «учителю жизни». «Я именно „совпал“ с Толстым… Я ему не подражал, а я раньше говорил то же самое, но только не речисто, неуверенно, робко и картаво», – признавался Лесков. Многие его поздние произведения, такие как «Томление духа», «Фигура», «Пустоплясы», «проложные» сказания и легенды написаны под сильным и непосредственным влиянием Толстого. Между тем к последователям Толстого, к «толстовству», Лесков относился неприязненно. Он был уверен, что со смертью великого писателя «вся игра в толстовство кончится: да так кончится, что и вспоминать об этом никто не будет».
В 1890-е годы в творчестве Лескова возобладали критические и скептические тенденции. Резкие высказывания Лескова о православной церкви, жесткая критика современного общества приводят к тому, что писателя в феврале 1883 года увольняют из Ученого комитета Министерства народного просвещения по рассмотрению книг, издаваемых для народа, в котором он служил с 1874 года. Его книги с трудом проходят цензуру.
В конце февраля 1894 года Лесков пошел навстречу настойчивой просьбе П. М. Третьякова и разрешил написать для его галереи свой портрет. Для этого из Москвы в Петербург приехал художник В. А. Серов. В 1895 году портрет впервые демонстрировался на передвижной выставке в Академии художеств. Лесков посетил ее в день открытия – 13 февраля. Впечатление писателя от выставленного портрета передал его сын А. Н. Лесков: «Полное восхищение сохранил Лесков, и когда тот был закончен и выставлен. Однако совершенно иное впечатление было вынесено писателем от того, как он „обрамлен“. И надо сказать – рама удивляла.
Дома Лесков спрашивал потом о ней всех побывавших на выставке, хмурился и, отходя к окну, умолкал… И не мудрено: буро-темная, почти черная, вся какая-то тягостная, – что в ней могло нравиться, от гостомельских лет суеверному и мнительному Лескову? Тем более уже неизлечимо больному… ‹…› Измученное долголетними страданиями лицо смотрело из нее как… из каймы некролога».
Через несколько дней Лесков выехал прокатиться вокруг Таврического сада. Это вызвало обострение болезни (грудной жабы), которой Лесков уже много лет страдал. 21 февраля (3 марта) 1895 года писатель скончался. Похоронен он был в соответствии с его просьбой на Литературных мостках Волкова кладбища, недалеко от Шелгунова, Добролюбова, Писарева. Завещал он также не произносить на его похоронах никаких речей:
«Я знаю, что во мне было много дурного и что я никаких похвал и сожалений не заслуживаю. Кто хочет порицать меня, тот должен знать, что я сам себя порицал».
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
(
1826 – 1889
)
М. Е. Салтыков-Щедрин
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин вошел в историю русской литературы как мастер резкой обличительной сатиры. Сатирическая литература в Европе имеет долгую историю. Свифт и Мольер в Западной Европе, Гоголь и Крылов в России. Но в отличие от своих российских предшественников, чей смех был по большей части задушевным, «смехом сквозь слезы», Салтыков-Щедрин оставил образцы юмора жесткого и едкого. Если Гоголь, к примеру, в своих произведениях указывал на недостатки человеческой личности или на национальные пороки, то Салтыков выражал свое непримиримое отношение к политической и социальной системе. Сообразно с целью и использование художественных приемов. Ирония Гоголя в основе своей лирична, а образы Щедрина гиперболизированы, фантастичны, гротесковы. В его книгах действительность приобрела нелепые, ненормальные очертания: летающие губернаторы, человек-органчик, фаршированная голова. Потому и лексические средства, использованные Салтыковым, направлены на то, чтобы вызвать у читателя резкое неприятие изображаемого: он часто использует зоологизмы для описания человеческих характеров, сравнивает жизнь со зловонным болотом.
При всем том единственным стимулом к написанию своих сатирических обличений писатель называл Россию. «Я люблю Россию до боли сердечной», – писал он и потому показывал всю нелепость жизни, надеясь, что его книги помогут что-то изменить.
Писатель родился в Тверской губернии, в Калязинском уезде, усадьбе Спас-Угол в семье помещика-крепостника. В детстве будущий писатель оказался свидетелем «всех ужасов крепостного права», которые воспринимались окружающими как норма жизни. Грамоте он начал учиться у крепостного художника Павла, которого запомнил на всю жизнь. В десятилетнем возрасте мальчик поступил в Московский дворянский институт, а затем, в 1838 году в числе лучших учеников был переведен в Царскосельский лицей, который окончил в 1844 году. В лицее еще сильны были пушкинские традиции, общее увлечение поэзией. И Салтыков зарекомендовал себя незаурядным поэтом. Его первое печатное произведение – стихотворение «Лира» – появилось в журнале «Библиотека для чтения», а другие стихи печатались в «Современнике». Но поэтом Салтыков не стал и впоследствии не любил вспоминать о своих поэтических опытах. В 1844 году он поступил на службу в канцелярию Военного министерства.
В юные студенческие годы Салтыков сблизился с Петрашевским и членами его кружка. На «пятницах» Петрашевского обсуждались проблемы, актуальные для русской и западноевропейской общественно-политической жизни. Петрашевцы говорили о необходимости реформ и освобождении крестьян, мечтали о будущем переустройстве общества на социалистических началах, изучали экономические науки и философские труды социалистов-утопистов Оуэна, Фурье, Сен-Симона. Позже в одном из своих произведений Салтыков-Щедрин с благодарностью назвал Петрашевского «многолюбимым и незабвенным другом и учителем» («Губернские очерки»). В 1848 году, сразу после вспышки буржуазных революций в Западной Европе, кружок петрашевцев был запрещен, а его члены подвергнуты различного рода наказаниям. Например, Достоевского подвергли гражданской казни и сослали в Омский острог на 4 года. Салтыков, который не принадлежал к числу активистов кружка, избежал расправы и не был сослан. Но он остро переживал случившееся и постоянно задавался вопросом, почему в мире царствует такая чудовищная социальная несправедливость. Людей, которые хотят своей родине и своему народу только добра, объявляют злейшими врагами.
Этот вопрос поставлен начинающим писателем в одном из его первых произведений – «Запутанное дело» (1848). Главный герой – Мичулин – близок автору не только по увлеченности идеями социалистов-утопистов. Он выражает выстраданные писателем мысли о том, что мир – это социальная пирамида, на верху которой кучка благополучных и довольных «хозяев жизни», а внизу – тысячи людей, питающихся лебедой и несущих на себе всю тяжесть этой пирамиды. Цензура усмотрела в повести «вредный образ мыслей», и Салтыков был сослан под полицейский надзор в глухую, провинциальную Вятку. «Вятский плен» продолжался 8 лет, и, как ни странно, оказала писателю огромную услугу. Здесь, в Вятке, он приобрел огромный жизненный опыт, узнал русскую провинцию, знание изнутри чудовищных пороков этой «государственной пирамиды». Он познакомился с массой людей, на которых «Русь держится». В январе 1856 года он возвратился в Петербург с богатым запасом впечатлений: «Я видел все безобразия провинциальной жизни, но не вдумывался в них, а как-то машинально впитывал их телом и только по выезде из Вятки и по возвращении в Петербург, когда снова очутился в литературном кругу, я надумал изобразить пережитое в „Губернских очерках“», – писал Салтыков.
«Губернские очерки» были опубликованы в «Русском вестнике» год спустя. Это произведение наследовало традицию гоголевских «Мертвых душ» и тургеневских «Записок охотника» – показать Россию в эпическом плане. Город Крутогорск, в котором разворачиваются события, – это обобщенный образ провинциального города. «Губернские очерки» – положили начало так называемой «обличительной литературе», где на первый план выдвигается психология чиновничьего быта. В «Очерках» появляется традиционный для русской литературы образ дороги. Писатель описывает быт и нравы крутогорцев то с легкой иронией, то с едкой сатирической нотой. Народ в провинциальной России, констатирует автор, неграмотен, дремуч, а потому его положение безнадежно. Те же, кто грамоте выучился, употребляют свои знания не на благо себе и городу. Общим «недугом» образованной части населения является «страсть к французским фразам».
«Губернские очерки» – глубокое и разностороннее исследование провинциальной жизни на разных социальных уровнях, в разных сферах. Эта книга заставила удивиться и ужаснуться тому, что совершается каждодневно вокруг и становится нормой жизни. «Этой боли сердечной, этой нужде сосущей, которую мы равнодушно называем именем ежедневных, будничных явлений, никогда нет скончания…» В «Губернских очерках» писатель впервые подписался псевдонимом «Надворный советник Н. Щедрин», и в дальнейшем стал использовать двойную фамилию – «Салтыков-Щедрин». После публикации «Очерков» писателя стали воспринимать как защитника народа, ему стали писать письма с описанием издевательств и зверств в русских городах и весях.
В 1858 году писатель был назначен вице-губернатором в Рязань, а в 1860 – в Тверь. В 1862 году он вышел в отставку и поселился в Петербурге, став с 1863 года одним из редакторов «Современника». Вскоре он вернулся к гражданской службе и исполнял должность управляющего казенной палатой в Пензе, в Туле и, наконец, в Рязани. Неся службу с высокой требовательностью к себе, Салтыков пытался принимать действенные меры для облегчения участи того или иного человека. Своим упорством он поражал как просителей, так и начальство. В 1868 году Салтыков-Щедрин окончательно покинул государственную службу и вплотную занялся журналистикой. В некрасовских «Отечественных записках» он стал сначала одним из сотрудников, а 10 лет спустя – редактором. Закрытие журнала в апреле 1884 года писатель пережил как личную трагедию. Его лишили главного – «возможности ежемесячно беседовать с читателем», которого он «искренне и горячо любил».
В 1870 году вышла, пожалуй, самая известная книга Салтыкова-Щедрина «История одного города». Работа над романом велась давно. Еще в 1859 году в очерке «Гегемонии» из сборника «Невинные рассказы» иронически описывается сюжет о призвании варягов на русскую землю. Пресловутый город Глупов впервые упоминается в очерках «Литераторы-обыватели» и «Наши глуповские дела» (1861). В последнем дается общая характеристика глуповцев и описание нескольких губернаторов: рыжего, сивого и карего. А упоминание о губернаторе с фаршированной головой встречается в одном из писем 1967 года Н. А. Некрасову.
Этому необычному произведению придана форма летописи, исторической хроники. На самом же деле это лишь маска, скрывающая животрепещущую современность и злободневность. В одном письме писатель признавался: «Мне нет дела до истории. Я пишу современную жизнь. Историческая сатира не была целью, а только формой». По словам А. С. Бушмина, «условная форма прошедшего времени избрана неслучайно. Она была логически и реально, следовательно, и художественно оправдана, служила для выражения идеи о преемственности основ современной жизни с прошлым». «Историческая форма» позволила писателю, во-первых, избежать придирок цензуры, а во-вторых, показать, что сущность описываемых явлений не изменилась на протяжении столетий. «История была использована Щедриным как метод обобщения и иносказания».
Включение в повествование фантастического элемента также позволяет автору более свободно говорить на темы запрещенные, а фольклорный элемент (сказки, пословицы, народные выражения) позволил живо и дерзко описать факты в манере «наивного летописца-обывателя». Смех Щедрина горек. Но есть в нем и наслаждение тем, что все, наконец, предстает в истинном свете, всему объявляется настоящая цена, все названо своим именем.
Среди литературных источников «Истории одного города» следует отметить как исторические, так и собственно литературные. К первым относятся «История России» Соловьева и «Слово о полку Игореве». Ко вторым: «История села Горюхина» А. С. Пушкина, «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле, «Принц Пудель» Лабуле. С «Путешествиями Гулливера» Свифта книгу Салтыкова-Щедрина роднит жанр социально-политического памфлета. Неслучайно Щедрина называли «русским Свифтом». По мнению Б. Эйхенбаума, роман Щедрина – «это не портретная галерея, не последовательная история, а серия карикатур и анекдотов, рисующая с разных сторон царскую Россию».
В романе «Господа Головлевы», написанном в 1875–1880 годах, писатель показывает на примере одной семьи распад помещичьего класса. На гибельность происходящего указывает и композиция, в каждой главе которой говорится о чьей-либо смерти, то есть семья обречена на вымирание, поскольку изначально была основана на нездоровых отношениях. О разладе семей писали многие великие прозаики. Л. Н. Толстой искал, в чем причина несчастий семей, если каждый ее член в отдельности духовно высоко развит и интересен. Ф. М. Достоевский считал, что разлад семьи – это следствие неблагополучия социального положения, утраты христианских ценностей. Усадьба Головлевых – это ловушка, в которой каждого подстерегает смерть. В этом семействе нет любви, дети делятся на «любимчиков» и «постылых», личное достоинство попирается и тут и там, страсть к накопительству разрушает нравственную основу. Вкупе с тем, что члены этой семьи непригодны к деятельности, их праздность губит и их самих, и их окружение. Каждого члена семьи подстерегает горькая одинокая смерть – и хозяйку Арину Петровну, и ее любимца Иудушку, и «блудного сына» Степку, и всех остальных. Тема «Господ Головлевых» продолжена в романе-хронике «Пошехонская старина». Там воспроизводится семья Затрапезных, в которой тоже нет ни семейной любви, ни строгих моральных принципов, но есть скопидомство, унизительные телесные наказания и, как следствие, много смертей. Слово «старина» в этом произведении лишено уютного, грустно-веселого смысла воспоминаний о старых добрых временах. Это злая сатира, беспощадная, как сама жизнь, где «кресты целуют по совести, кому прикажут», а «французская актриса не обладала драматическими талантами, зато могла отличить большой разврат от маленького». Пошехонье – это определенный жизненный уклад, мироощущение, корни которого – в самодержавно-крепостническом строе. Пошехонье – это «омут унизительного бесправия». Но писатель смотрит на пошехонскую старину глазами прозревшего человека. Он писал о личной ответственности каждого за нравственное состояние общества, о праве «бороться и погибать». В этом долг человека «не только перед самим собой, но и перед человечеством».
В начале 1880-х годов Салтыков-Щедрин совершил поездку за границу, он посетил Германию, Францию, Швейцарию. Западная Европа произвела на писателя тягостное впечатление. Утрата духовности, всеобщая жажда наживы – это не просто констатация существующего положения вещей, а приговор, который западная цивилизация вынесла сама себе.
Особая статья в творчестве Салтыкова-Щедрина – это его сказки 1880-х годов. Это сказки для взрослых, поскольку в них поднимаются политические проблемы. Едкая ирония и сатира обрушиваются на разных людей: на помещиков («Дикий помещик»), на либералов («Премудрый пискарь»), на пустословов («Коняга»), даже на «Московские ведомости» («Как один мужик двух генералов прокормил»). Самая безудержная фантастика в сказочном мире Щедрина пронизана реальным «духом времени» и выражает его. Под влиянием времени преображаются традиционные персонажи сказок. Заяц оказывается «здравомыслящим», баран – «непомнящим», осел – «меценатом». И все они, звери, птицы, рыбы, эти очеловеченные животные вершат суд и расправу, ведут научные диспуты, даже проповедуют. Особое место занимают сказки о правдоискателях: «Путем-дорогою», «Приключение с Крамольниковым», «Рождественская сказка», «Ворон-челобитчик», «Христова ночь». Знаменательно, что в большинстве сказок правдоискатели имеют человеческий облик.
В своих произведениях Салтыков-Щедрин дает яркие картины русской жизни и во многих проявляет себя великим художником. На протяжении двадцати лет в его произведениях встречали отклик все крупные явления русской общественной жизни. Его своеобразная манера писать «рабий язык», как говорил он сам, была отчасти причиной того, что он не был оценен по достоинству при жизни. Символичными представляются слова писателя из его завещания сыну: «Паче всего люби родную литературу и звание литератора предпочитай всякому другому».
Лев Николаевич Толстой
(
1828 – 1910
)
Л. Н. Толстой
Великий русский писатель Лев Николаевич Толстой родился в Тульской губернии, в имении Ясная Поляна. Он принадлежал к самому верхнему слою дворянства, к древнейшим родам графов Толстых по линии отца и князей Болконских – по материнской. Предок Толстого находился среди первых лиц «гнезда Петрова», был одним из сподвижников Петра Великого. Дед, князь Болконский – генерал-аншеф при Екатерине Великой. Он – четвероюродный племянник А. С. Пушкина (прабабка матери Толстого и прабабка Пушкина – родные сестры).
Он не помнил свою мать, рано умершую, но он феноменально запомнил свои младенческие ощущения от нежных материнских прикосновений и ласк, он помнил тембр ее голоса. В 8-летнем возрасте Лев Толстой остался круглым сиротой, вместе с братом Николаем и сестрой Марией. Но их опекуны, графини Ергольская и Юшкова, смогли сделать так, чтобы детство маленьких отпрысков старинного графского рода было счастливым. Толстой подробно описал его в своем романе «Детство» (1852), выведя себя под именем главного героя Николеньки Иртеньева, мальчика из богатой и знатной семьи, окруженного атмосферой благополучия, любви; нежного, доброго, с отзывчивым сердцем и размышляющим умом. Все события, описанные Толстым, происходили с ним, и размышления и чувства Николеньки – это чувства и мысли самого автора. Толстой подробно описывает, как расцветает жизнь в маленьком существе, как откликается его сердце на все события его каждодневного бытия, как развивается его ум пытливым анализом всех звуков внешнего мира. В этом вся непреходящая прелесть книги. Коленьку Иртеньева писатель впоследствии вывел на страницы романа «Война и мир» под именем Пети Ростова.
Толстой был необыкновенным ребенком. Он испытывал настоящую страсть к иностранным языкам и выучил их около десяти: не только общеупотребительные: французский, немецкий, английский, польский, но и экзотические: турецкий и персидский. Мальчиком Толстой проявил удивительную способность учиться самостоятельно. Поэтому, став взрослым, он выбрал философский факультет Казанского университета. В руки пятнадцатилетнего Толстого попали сочинения женевского философа Жан-Жака Руссо, которые его захватили. Он заказал себе медальон с портретом Руссо, носил на груди и до конца жизни был верным его последователем. Уважение к природе, стремление сообразовывать свою жизнь, все свои поступки с законами природы, скептическое отношение к дарам цивилизации, воспринятое от Руссо, наложили свою печать на все произведения Толстого и на саму его жизнь. Чтение Евангелий, образ Иисуса Христа, призвавшего людей отказаться от насилия, увлекли писателя к идеям и чувствам человеколюбия.
Вскоре Толстой перешел на юридический факультет университета. Но не доучился и отправился на военную службу на Кавказ. Начиная с 1847 года Толстой вел дневник, который выработал у него навыки наблюдения и психологического анализа. Лев Николаевич Толстой вошел в литературу спокойно и с достоинством. В 24 года, будучи офицером русской армии, он послал рукопись «Детства» в самый престижный тогда журнал – «Современник», и деньги на обратную пересылку, если редакция не сочтет возможным напечатать сочинение. Он писал: «… я с нетерпением ожидаю вашего приговора. Он или поощрит меня к продолжению любимых занятий, или заставит сжечь все начатое». Ответ последовал самый положительный. Некрасов, Чернышевский, Тургенев хвалили. Рукопись пошла тотчас же в печать, а за ней последовали «Отрочество» (1854) и «Юность» (1857). Ему прочили место преемника Гоголя, главы русской литературы. Так стал он с первых же публикаций живым классиком. Мы со школьной скамьи помним ставшие хрестоматийными строки из первой книги Толстого:
«Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений».
Служа на Кавказе, Толстой написал цикл военных рассказов («Набег», «Рубка леса»), в которых вскрыл всю скрытую правду войны. А когда началась Крымская война, он уехал в действующую армию. Свои впечатления от войны он изложил в «Севастопольских рассказах» (1855). Причем это впечатление было двойственным. С одной стороны, тяжелые переживания связаны с человеческими страданиями на войне: физическими и душевными. С другой стороны, из общения с солдатами и офицерами русской армии Толстой вынес ощущение силы русского духа, стойкости и величия. «Герой Севастополя – народ русский, – писал Толстой, – невозможно поколебать силу русского народа».
В том же, 1855 году Толстой вышел в отставку и приехал в Петербург, где свел знакомство с крупнейшими литераторами того времени: Тургеневым, Дружининым, Боткиным, Григоровичем. В Петербурге писателя встречали как героя – защитника Севастополя и смелого писателя. Зрелый Толстой был смел и абсолютно самостоятелен в своих суждениях, не считаясь с господствующими в обществе мнениями, чем крайне поражал знавших его людей. Все восхищались тогда Шекспиром. Авторитет английского автора был непререкаем, а Толстой его отвергал, никак не соглашаясь признать его гениальным. Сотрудники «Современника», когда он бывал в редакции, перешептывались: «Посмотрите на этого человека – он не признает Шекспира!»
Все с благоговением произносили имя Бетховена. Толстой же и его решался отвергать. К Пушкину, несмотря на несколько хвалебных фраз в адрес поэта, относился довольно прохладно и чуть ли не более ценил Фета. Современники побаивались писателя, особенно его взгляда. Он глядел на собеседника своими колючими глазами, и, казалось, проникал в самые потаенные его глубины, как бы вывертывая человека наизнанку. Поэтому П. И. Чайковский страшно волновался накануне встречи с Толстым, он боялся его проницательного взгляда. Но его опасения были напрасны, Толстой плакал, слушая его музыку.
Толстой любил Ларошфуко, ценил его афоризмы (он перевел из них 98). Холодный, скептический ум Ларошфуко был родствен Толстому. Даже самые дорогие сердцу писателя персонажи его романа не избегли его «психологического скальпеля». Толстой не терпел никакой фальши, лицемерия, сентиментальности. Признаки излишней чувствительности он наблюдал в Тургеневе и относился к нему сдержанно, а иногда и насмешливо. Даже когда Тургенев обратился к нему со знаменитым письмом («Великий писатель земли русской!..»), он не удержался от насмешки над этим патетическим воззванием.
В Петербурге Толстой пробыл очень недолго, его тяготила шумная столичная жизнь, душа искала уединения, и он приехал в родное поместье – Ясную Поляну, которая была духовным прибежищем писателя. Толстой был богат, и его имение предоставляло ему спокойное место для творческой работы, не обремененной заботами о хлебе насущном. В деревне Толстой продолжал писать, занимаясь попутно и хозяйственными заботами, и педагогической деятельностью. Он открыл на свои средства «образцовую» школу для крестьянских детей в Ясной Поляне и несколько школ в окрестных деревнях, составил программу обучения и написал букварь, в который вошли его знаменитые детские рассказы и сказки. Общество отнеслось к его новому делу с удивлением и недоумением. Свои взгляды на педагогику и на русскую жизнь в целом Толстой изложил в издаваемом им журнале «Ясная Поляна». Его планы были громадны – целью было преобразование всей русской жизни. Учениками в школах Толстого были крестьянские дети, не тронутые цивилизацией, не утратившие естественности, открытые и доверчивые. Учить же их были призваны интеллигенты, вооруженные всяческими знаниями. Предполагалось, что учащиеся и учителя в ходе занятий поделятся друг с другом – дети получат знания, учителя воспримут детскую чистоту и непосредственность. В результате и должно было сложиться «единое человечье общежитие», если вспомнить здесь известную формулу Маяковского. Однако цель, им себе поставленная, не достигалась и достигнута быть не могла – накопленные веками противоречия не снимались таким простым способом. Убедившись в этом, Толстой к 1863 году потерял к школе интерес.
В Ясной Поляне Толстой написал несколько рассказов о крестьянах и помещиках. О том, какая огромная, почти непроходимая пропасть лежит между ними («Утро помещика», «Поликушка»). Идеи своего любимого Руссо писатель воплотил в самом ярком произведении 50-х годов – повести «Казаки». В ней цивилизованный человек противопоставляется людям «природным», «естественным». Казаки, люди «грубые» и «нецивилизованные», живут настоящей жизнью, по законам природы. Кавказские казаки – это человеческий идеал для писателя: они независимы и смелы, исполнены чувства собственного достоинства, они не боятся грубой работы, не знают условностей, которые придумали себе люди цивилизованные. Толстой протестует против фальши в человеческом обществе.
Увлекшись идеями «чистого искусства», Толстой написал рассказы «Люцерн», «Альберт» и «Три смерти». В них звучит тема искусства как прорыва в высшие сферы бытия, при этом отмечается, что сам художник, жрец «чистого искусства» в реальной жизни может быть неблагообразен и смешон.
В 1857 году Толстой женился, у него один за другим рождались дети, жизнь вошла в спокойное и счастливое русло. Толстой отошел от общественной деятельности и полностью посвятил себя семье и творчеству. В это время он создал свои лучшие произведения – «Войну и мир» (закончена в 1869) и «Анну Каренину» (1876). В своем романе «Война и мир» Толстой обрисовал войну реально, с художественной правдой, стараясь при этом уловить стихийные, бессознательные начала человеческой жизни. Толстой проникает в психологию героев, показывает частные человеческие судьбы на фоне общей народной судьбы в историческом процессе. В романе обнажаются самые различные сферы русской жизни времен Отечественной войны 1812 года: духовная, военная, политическая, идеологическая, светская. Описывая несколько «дворянских гнезд» и перипетии их жизни, Толстой утверждает, что счастье человека – не в славе и не в светском успехе, а в спокойных и ладных семейных отношениях, в любви ко всем и вся.
Тема семьи и брака развивается писателем и в романе «Анна Каренина». Неблагополучие семьи трактуется писателем как катализатор неблагополучной жизни общества в целом. В романе воспроизводится жизнь нескольких семей: Карениных, Облонских, Щербацких, Левиных и других. Но центральным образом является Анна Каренина, с которой связаны основные авторские наблюдения. Прототипом Карениной была Мария Александровна Пушкина, дочь великого поэта. С нее списан портрет Анны: черные кудри, блеск в глазах, живость во взгляде и походке. Толстой ставит во главу угла проблему моральной ответственности человека за свои поступки. Все, кто судит Анну, сами погрязли в разврате. Анна сама судит себя, бросившись под поезд.
Поздний Толстой стал больше проповедником, чем писателем. Увлеченный странными, неосуществимыми идеями непротивления злу насилием, он создал своеобразный кодекс поведения, переиначив евангельские заповеди, он создал собственное «евангелие», за что в 1901 году был отлучен от Церкви. В «Исповеди» (1882) Толстой рассказал о своем постепенном разочаровании в религии. Отрицая все современные порядки, единственное и вместе с тем несомненное средство спасения он усматривал во всеобщем и безусловном отказе от насилия. Отказ от насилия никогда и ни в коем случае не был для Толстого формой примирения со злом. Он исходил прежде всего из того, что во всей предшествующей истории насилие не привело к уничтожению зла: одни формы эксплуатации и порабощения лишь сменялись другими. Толстой учитывал также, что техническая вооруженность человечества растет и потому со временем применение насилия может поставить весь мир перед угрозой самоуничтожения. Однако Толстой, как это вообще часто с ним бывало, абсолютизировал возможности и значение «непротивления злу насилием». Он отказывался, несмотря на многочисленные резонные возражения, признать, что применение силы в каких-то обстоятельствах может оказаться неизбежным, что обойтись без нее иногда все-таки невозможно.
В «Исследовании догматического богословия» (1884) Толстой безоговорочно развенчал догматы православной веры, а в трактате «В чем моя вера?» (1884) противопоставил им свое религиозно-нравственное учение, проповедь «непротивления злу насилием». Трактат же «Так что же нам делать?» (1886), в основание которого легли наблюдения самого писателя над жизнью трудового люда, главным образом во время переписи, представил широкую картину народных бедствий и нищеты.
Позднее, во время голода 1891–1892 годов, Толстой самым деятельным образом участвовал в оказании помощи голодающим. Усилиями его и его помощников было открыто почти две сотни столовых. В статьях о голоде, обращенных ко всему миру, он рассказал о причинах сложившегося положения и прямо предъявил обвинение дворянскому сословию.
Период после «перелома» принес Толстому первые свершения в области драматургии, в 80-х годах были написаны «Власть тьмы» (1886) и «Плоды просвещения» (1890), а уже после смерти писателя, в 1911 году, опубликован «Живой труп». Отношение Толстого к театральному искусству было сложным, хотя в молодости он был увлечен театром. В Казанском университете играл на любительской сцене, в Москве был знаком со многими артистами Малого театра, являлся поклонником таланта Щепкина и Мартынова, посещал театры-балаганы в Москве, Петербурге, Харькове, Саратове, в Париже любил посещать французские сцены. Но при этом он считал театр формой эксплуатации людей, а балет – самым безнравственным видом искусства. По мнению писателя, современное ему искусство находилось в глубоком кризисе. По его собственному признанию, «понимать драму вообще» он начал в 1854 году, под влиянием драматических произведений Гоголя и Островского. Позже Толстой задался целью создать театр для народа, театр, который бы воспитывал, обучал, выводил из тьмы невежества.
В основе драмы «Власть тьмы» лежали реальные факты. Крестьянин Тульской губернии Ефрем Колосков во время свадьбы своей падчерицы публично покаялся в грехах, в убийстве ребенка. Толстой узнал об этом от прокурора Давыдова, а впоследствии сам встречался с Колосковым в тюрьме. Власть тьмы, по Толстому, это власть невежества и глупых предрассудков и это власть денег в обществе, где старые патриархальные традиции разрушены.
В контрасте с «Властью тьмы» выступает комедия «Плоды просвещения», где помещичья жизнь показана глазами мужиков-ходоков. И мораль заключается в том, что жизнь бар пуста и никчемна, а вот подлинную жизнь проживают крестьяне, потому что главное для них – труд. Искусство, музыка, наука – это баловство, тяжелый физический труд – вот источник истинного духовного и физического благосостояния, по мысли Толстого. Сюжет драмы «Живой труп» тоже был взят писателем из уголовной хроники. В его основе подлинный факт из «дела супругов Гемар». Между мужем и женой не было любви, и супруга завела себе любовника. Добиться развода не было никакой возможности из-за сложности брачного законодательства. Тогда ее муж решил симулировать смерть. «Соломенная вдова» заключила второй брак, но вскоре ложь обнаружилась, и госпожу Гемар судили как двоемужницу. Главным героем драмы Толстого стала все-таки не жена, а муж. Федор Протасов – не в силах вести лживую, двустороннюю жизнь. Он решает исчезнуть из жизни тех, кто тяготится его существованием. Ценою нищенства, бездомности, утраты имени ему удается отвоевать свою свободу, свою независимость, но вскоре наступило время расплаты, и он вынужден нажать на курок револьвера.
Проблеме трагичности жизни были посвящены психологические повести Толстого «Смерть Ивана Ильича» и «Крейцерова соната». Последний роман Толстого «Воскресение» (1899) стал итоговым для своего столетия и для своего автора. Александр Блок назвал его «завещанием века уходящего веку новому». Толстой искренне верит, что наступает новое время – время воскресения добра и милосердия. Поэтому его герой Дмитрий Нехлюдов, встретив в суде обманутую и брошенную им когда-то Катюшу Маслову, решительно переломил свою жизнь, отказался от владения землей, взял на себя ответственность за всю ее дальнейшую жизнь, с головой окунулся в хлопоты о многих и многих арестантах. А Катюше появление перед нею Нехлюдова вернуло давнюю чистую любовь к нему, заставило ее думать и помнить не только о себе, но и о других.
В начале ХХ века Толстой не перестает откликаться на самые злободневные проблемы и протестовать против насилия. В 1900 году он выступает со статьей «Не убий», где требует от правительства прекратить репрессии против взбунтовавшихся студентов. После революции 1905 года в своем знаменитом «Не могу молчать» (1908) он осуждает правительственный террор и смертные казни революционеров и бунтующих крестьян.
Толстой не переставал работать над собой всю жизнь. Наконец, духовные искания заставили его на восемьдесят третьем году пешком уйти из Ясной Поляны, уйти в никуда. Это не был семейный кризис, как многие думали тогда, это была духовная драма. И чем она закончилась, победой великого писателя или его поражением – вопрос до сих пор остается открытым.
Антон Павлович Чехов
(
1860 – 1904
)
А. П. Чехов
Чехов завершает русский XIX век. Он был милым, застенчивым, интеллигентным человеком. «Как барышня», – заметил, любуясь им, Лев Толстой.
Антон Павлович Чехов родился 17(29) января 1860 года в Таганроге. Его дед и отец были крепостными крестьянами. Дед, Егор Чехов, человек недюжинных способностей и твердого характера, выкупился на волю за большие деньги, скопленные им за много лет. После этого он поступил на службу к графине Платовой в ее имения – степные слободы Крепкую и Княжую и дослужился там до должности управляющего. В этих степных слободах в ранней юности не раз бывал и будущий писатель отчасти как гость у своего деда, отчасти как работник у него же. Эти поездки в степные места отразились впоследствии в нескольких рассказах Чехова.
Ко времени рождения Антона его отец, Павел Егорович, был в Таганроге владельцем бакалейной лавки; дети помогали ему в торговле. Павел Егорович придерживался суровых и патриархальных методов воспитания, работать приходилось много и трудно; подзатыльники, порка – все это было привычным и узаконенным явлением. Вместе с тем Павел Егорович не был лишен умственных интересов и даже некоторой образованности, он наизусть читал Кольцова, рисовал и играл на скрипке.
Семи лет от роду Антон Чехов был определен в греческую школу, где пробыл два года. Павлу Егоровичу приходилось вести дела с местными греками, он стремился к тому, чтобы сыновья Николай и Антон, которых он думал определить по торговой части, знали греческий язык. Вот почему Чехов попал в это учебное заведение, где, по словам его биографа, старшего брата Александра, «обучались, главным образом, дети шкиперов, дрягилей, матросов, мелких маклеров, греков-ремесленников». Учили там безграмотные учителя, а родители отдавали обычно в эту школу своих детей «не столько для обогащения ума книжной наукой, сколько для того, чтобы они (дети) не баловались и не мешали дома».
Большее влияние на духовное становление Чехова оказали театр и библиотека. Завсегдатаем галерки Таганрогского театра Чехов стал с тринадцатилетнего возраста; в исполнении местных трупп и заезжих знаменитостей он имел возможность увидеть на сцене русский классический репертуар, пьесы Шекспира, современные водевили и мелодрамы. В обширный круг чтения юного Антоши вошли Сервантес, Гюго, Тургенев, Гончаров, естествоиспытатель Гумбольдт, философ Бокль и наряду с ними разнообразные юмористические журналы и сборники.
В 1869 году Чехов поступил в таганрогскую классическую гимназию. Это была обычная провинциальная казенная гимназия, о которой можно себе составить представление по рассказу Чехова «Человек в футляре». Инспектор этой гимназии А. Ф. Дьяконов послужил прототипом для Беликова. Законоучитель протоиерей Покровский дал Чехову шутливое прозвище Чехонте, которое стало его литературным псевдонимом. Уже в гимназические годы Чехов производил впечатление богато одаренного юноши. Учитель русского языка обращал на него всегда особенное внимание, а товарищи любили его увлекательные рассказы, в которых явственно пробивались юмористические нотки. «Для него еще в юности „борьба за существование“ развернулась в неприглядной, бескрасочной форме ежедневных, мелких забот о куске хлеба… – писал М. Горький. – Он видел жизнь только как скучное стремление людей к сытости, покою; великие драмы и трагедии ее были скрыты для него под толстым слоем обыденного».
В 1876 году отец Чехова, торговые дела которого пошатнулись, вынужден был закрыть свою лавочку и переехать в Москву. Антон Павлович остался в Таганроге один, без семьи. Для Чехова наступили особенно трудные времена. Ему приходилось учиться и одновременно зарабатывать на жизнь не только для себя, но и для отчаянно нуждавшейся семьи. Он продолжал жить в доме, который был для него родным, но теперь перешел в чужие руки. За угол, который отвел Чехову новый хозяин дома, он должен был бесплатно заниматься с его племянником. Кроме того, ему приходилось искать для себя и другие грошовые уроки, почти все свободное от занятий время уходило на репетиторство. Этот период нужды и лишений способствовал в то же время развитию у Чехова чувства независимости и собственного достоинства.
В 1879 году Чехов окончил гимназию и поступил в Московский университет на медицинский факультет. Он очень серьезно занялся медициной, не менее серьезно, чем литературной деятельностью. «Не сомневаюсь, – писал он впоследствии, – занятия медицинскими науками имели серьезное влияние на мою литературную деятельность; они значительно раздвинули область моих наблюдений, обогатили меня знаниями, истинную цену которых для меня, как для писателя, может понять только тот, кто сам врач… Знакомство с естественными науками, с научным методом всегда держало меня настороже, и я старался, где было возможно, соображаться с научными данными, а где невозможно – предпочитал не писать вовсе».
В 1884 году Чехов окончил университет. К этому времени он был уже писателем, заметным сотрудником юмористических изданий. В 1880 году в журнале «Стрекоза» было опубликовано «Письмо к ученому соседу», печатался он также в журналах «Будильник», «Зритель», «Мирской толк», «Москва», «Свет и тени», «Спутник». С 1882 года начинается сотрудничество Чехова в «Осколках», лучшем юмористическом журнале того времени. Работу в этом журнале и близкое общение с его редактором Н. А. Лейкиным Чехов считал важным фактом своей писательской биографии.
Ранние чеховские рассказы близки к анекдотам. Его юморески создают обобщенные образы, лишенные конкретных индивидуальных черт. Человек в них равен своему социальному положению. Это – «отставной коллежский регистратор», «лавочник», «редактор ежедневной газеты», безымянные «папаша» и «мамаша» и другие. Общий склад современной жизни предстает как нечто полудикое, дремучее. В рассказе «Хамелеон» (1884) мгновенные переходы от угодничества к самоуправству – это черты полицейского надзирателя. Некоторые рассказы выдержаны в сатирическом духе Салтыкова-Щедрина («Самообольщение», «Рыбье дело»).
Постепенно его отношение к традициям русской классики заметно усложняется. Юмор все чаще соседствует с лиризмом, психологическим анализом, «поэзией настроений». Анекдотические образы-маски все больше уступают место индивидуальным характерам. В рассказах Чехова начинают появляться серьезные и печальные темы, возникают вопросы о смысле жизни, о счастье, свободе, о познании истины. Так обстоит дело в знаменитой повести «Степь» (1888). Степь принимает облик живого существа, она изнывает, томится и тоскует. Вместе с тем в степи есть нечто богатырское, она навевает мальчику Егорушке сказочные мысли, и он знает, что по степи должны были бы ездить люди вроде Ильи Муромца и Соловья-разбойника и что богатыри были бы ей к лицу. Эти образы и картины сплетаются с мыслью о счастье. Простые русские люди любят вспоминать прошлое, к настоящему же относятся почти с презрением.
Своеобразной вехой в творчестве Чехова стал некролог великому путешественнику Пржевальскому, опубликованный в 1888 году.
Впервые внимание Чехова привлек человек «подвига, веры и ясно осознанной цели». Люди, ему подобные, считает Чехов, доказывают возможность существования деятелей иного типа, чем «скептики, мистики, психопаты, иезуиты, философы, либералы и консерваторы». Смысл жизни таких людей, как Пржевальский, их «подвиги, цели и нравственная физиономия доступны пониманию даже ребенка», и это для Чехова лучшее доказательство их нужности для народа.
Через два года после этого некролога Чехов сам пошел по пути Пржевальского и совершил с исследовательскими целями путешествие на остров Сахалин. Для Чехова же это был гражданский поступок, своеобразное «хождение в народ». В книге «Остров Сахалин» Чехов выступил как исследователь народной жизни, протекающей в условиях каторги и ссылки. Изучив специальную литературу и проверив научные данные личными впечатлениями художественно зоркого наблюдателя, Чехов рассказал обо всем увиденном и узнанном из книг с удивительной сдержанностью и полным беспристрастием. Чехов говорит о жестокости и о человечности, о мрачном и об отрадном, но суровых картин и впечатлений у него, разумеется, больше. «Что в России… страшно, то здесь обыкновенно», – пишет Чехов.
Чаще всего в 90-е годы Чехов стремится показать, как в самых разных людях зарождается мысль о правде и неправде, как возникает первый толчок к переоценке жизни, личной и общей, как человек, совсем, казалось бы, к тому не подготовленный, выходит из состояния умственной и душевной пассивности. В рассказе 1886 года «Тяжелые люди» (первая редакция) Чехов писал: «Бывают в жизни отдельных людей несчастья, например, смерть близкого, суд, тяжелая болезнь, которая резко, почти органически изменяет в человеке характер, привычки и даже мировоззрение». В этих словах заключена целая художественная программа, которую Чехов осуществлял последовательно на протяжении многих лет. Об этом писал он в «Горе», «Беде», «Лешем», «Дуэли», «Скрипке Ротшильда», «Убийстве» и других произведениях.
Смерть близкого как толчок к пересмотру всей жизни, к переоценке ее – это тема рассказа «Горе». К основным темам и мотивам «Горя» Чехов вернулся несколько лет спустя в «Скрипке Ротшильда» (1894). Под влиянием внезапно обрушившегося горя, смерти жены, и собственной тяжелой болезни герой, незаурядный и артистически одаренный, подводит итоги своей жизни. Он сочинил перед смертью мелодию, в которую вложил свои недоуменные и печальные вопросы; в исполнении другого музыканта она звучит так уныло и скорбно, что слушатели плачут. Растревоженная душа пробудившегося человека продолжает жить в искусстве и будит беспокойство в людях и в «Горе», и в «Скрипке Ротшильда».
В мире, ненормальном до безумия, нормальное воспринимается как ненормальность, а безумие как здравый смысл. У Чехова в «Палате № 6» показано то «всеобщее безумие», которое считается обыденным порядком жизни. Там все ненормальны: один болен равнодушием, другой – неизлечимой пошлостью, третий – тупой наглостью, четвертый – главный герой Иван Дмитрич – болен манией преследования, и в то же время в его безумии есть нечто донкихотское: он – единственный среди всех, кто думает и говорит «о человеческой подлости, о насилии, попирающем правду, о прекрасной жизни, какая со временем будет на земле».
В «Черном монахе» (1894) другой чеховский больной, Коврин, страдающий манией величия, в периоды обострения болезни становится мечтателем, опьяненным красотой мира, чувствующим ту радость, которая должна быть нормальным состоянием человека. Когда же болезнь затухает и Черный монах покидает его, он становится капризен и мелочен, несправедлив и жесток. Вместе с манией его оставляет величие. Жизнь такова, что человеку нужно стать безумцем, чтобы вернуть себе радость жизни, широту мысли, душевный размах, т. е. то, что должно быть нормой человеческого существования.
Говоря о коренной испорченности, о ненормальности современной жизни, Чехов не оставляет места ни для каких иллюзий. Это яснее всего сказывается в рассказах Чехова о деревне. Он не увидел в деревне ни особых общинных «устоев», ни «власти земли» и ничего иного, что возвышало бы деревню над всей современной жизнью, и это было недаром воспринято современниками как новое слово о деревне. Обнаженность неправды, ее привычность, ужасы жизни современной деревни – все это ярче и страшнее, чем в других произведениях Чехова, отразилось в его повести «В овраге» (1900). Здесь показана не просто грубость и несправедливость жизни, а ее страшная жестокость и господство в ней наглой силы, ни в чем не сомневающейся и уверенной в себе. Убийство малого ребенка ради корыстных целей воспринимается не как злодеяние, а как бытовое явление. Обман и обсчитывание, тайная торговля водкой, открытый разврат, фабрикация фальшивых денег, изгнание из дома старого и ослабевшего владельца – все это рядовые детали общей картины.
Вторая половина 90-х годов и начало нового века ознаменовались в жизни Чехова некоторыми событиями и фактами, вносящими новые черты в его биографию. В начале 1895 года 114 ученых, писателей и публицистов Петербурга и Москвы подали новому государю (Николаю II) петицию о стеснениях печати. Эта петиция была составлена в решительных тонах и начиналась с заявления о том, что «профессия литературная» поставлена в Российской империи «вне правосудия». В числе подписавших петицию значилось и имя Чехова.
1898 год принес Чехову блестящий триумф его пьесы «Чайка» в Московском Художественном театре. Чехов крепко связал свою судьбу драматурга с Художественным театром и завязал дружеские отношения с его актерами и руководителями. В том же, 1898 году началось знакомство Чехова с М. Горьким, знакомство сначала заочное. Между Чеховым и М. Горьким началась переписка. В следующем году в Ялте писатели впервые встретились, и их отношения стали дружескими. С именем М. Горького связано громкое общественное выступление Чехова. В 1900 году Чехов был избран почетным членом Академии наук, в 1902 году этой же чести был удостоен М. Горький. Однако вскоре избрание М. Горького было объявлено Академией наук недействительным, и Чехов, вместе с Короленко, в знак протеста вернул свой академический диплом.
В 1901 году Чехов женился на артистке Московского Художественного театра Ольге Леонардовне Книппер, но из-за чахотки часто был вынужден жить в разлуке с женой: она была связана с Москвой, Чехов же по совету врачей должен был поселиться в Ялте. На ялтинский период падает большая работа Чехова по подготовке Собрания своих сочинений.
Исторические события, свидетелем которых был Чехов в последние годы жизни, глубоко захватили его. Русско-японская война и начавшееся революционное брожение в стране вызвали у Чехова такой страстный интерес, что многие добрые его знакомые не узнавали в нем прежнего Чехова. Теперь, в 1900-е годы, у Чехова поэтика малых величин ведет к обобщениям социально-исторического масштаба. Это очень ясно сказывается в его трилогии 1898 года «Человек в футляре», «Крыжовник» и «О любви». Боязнь перемен – такова основа всего современного зла.
Болезнь А. П. Чехова – туберкулез легких – прогрессировала. Он как медик уже отчетливо видел признаки приближающейся смерти. Чехов ушел из жизни в июле 1904 года в немецком городке Баденвейлере, спокойно, попрощавшись с женой, и немецким врачом, лечащим его, выпив бокал шампанского и сказав по-немецки: «Ich sterbe» («Я умираю»). Вместе с ним ушел и XIX век, роскошный, блиставший талантами, и если соотносить его с мировой культурой этого времени, то преимущественно русский век.
Владимир Галактионович Короленко
(
1853 – 1921
)
В. Г. Короленко
Знаменитый русский беллетрист Владимир Галактионович Короленко был человеком высокой гуманности, необыкновенной мягкости и отзывчивости. Тонкая художественность и чувство природы – отличительные черты его прозы. Вместе с тем трудно найти писателя, жизнь которого была бы столь мрачна и трудна, как у него: более половины жизни Короленко провел в заключении и в ссылках.
В. Г. Короленко родился 27 июля 1853 года на Украине, в городе Житомире Волынской губернии. Его отец был уездным судьей, происходившим из старинного рода украинских казаков, мать – полька, женщина большой душевной стойкости и силы. Короленко учился сначала в частном пансионе, затем в житомирской гимназии. Когда ему исполнилось тринадцать лет, отца перевели по службе в маленький уездный город Ровно, где будущий писатель окончил с серебряной медалью реальную гимназию. Отец писателя, чиновник судебного ведомства, получивший образование в кишиневском «непривилегированном пансионе», выделялся в среде провинциального чиновничества разносторонностью культурных запросов и неподкупной честностью, что делало его для окружающих чудаковатым, непонятным человеком. После его смерти обыватели говорили: «Чудак был, а что вышло: умер, оставил нищих». После его смерти матери стоило огромного труда воспитывать детей на крошечное пособие.
Пятнадцатилетний Короленко, как и вся его семья, после смерти отца оказался перед лицом горькой бедности, и нужны были поистине героические усилия матери, чтобы он смог закончить гимназию. В детстве Короленко мечтал стать героем, пострадать за родной народ. «Маленький романтик», как он сам назвал себя впоследствии, в эти годы был в значительной степени предоставлен самому себе и пользовался почти неограниченной свободой. Долгими вечерами он любил слушать украинскую сказку, которую рассказывал кучер отца или соседка. Во время гимназических каникул Володя жил в деревне, наблюдая тяжелую жизнь украинских крестьян. Впечатления детских и юношеских лет дали ему материал для многих произведений.
В раннем детстве Короленко видел жестокость времен крепостного права. С детства он знал и о национальном неравенстве, которое особенно давало себя чувствовать на юго-западе России. Громадную роль в формировании характера и мировоззрения Короленко сыграли годы, проведенные в гимназии. И хотя в школьную программу не входили имена Гоголя, Тургенева, Некрасова, а за упоминание Белинского, Добролюбова, Чернышевского и Шевченко сажали в карцер и давали «волчий билет», Короленко с восторгом читал «Записки охотника», зная чуть ли не наизусть всего Некрасова, и ставил себе в образец для подражания революционера Рахметова из романа Чернышевского «Что делать?».
В 1871 году Короленко приехал в Петербург и поступил в Технологический институт. «В Петербург я приехал с семнадцатью рублями, – вспоминал писатель, – и два года прошло в трудовой борьбе с нуждой». После занятий он раскрашивал ботанические атласы, выполнял чертежные работы, занимался корректурой, получая за все это деньги, достаточные только для того, чтобы не умереть с голоду. Его студенческая жизнь началась с того, что он стал участником многочисленных студенческих сходок, где велись горячие споры на философские и социально-экономические темы.
Не окончив Технологический институт, в 1874 году Короленко переезжает в Москву и поступает в Петровскую земледельческую и лесную академию. Здесь он слушает лекции великого русского ученого К. А. Тимирязева и по его поручению рисует для лекций демонстрационные таблицы для лекций. Тимирязев вошел в сознание Короленко как идеальный тип русского ученого.
В академии Короленко сближается с революционно настроенной молодежью, читает нелегальную литературу. Ему поручается заведование тайной студенческой библиотекой, распространяющей книги главным образом революционного содержания. В марте 1876 года за участие в студенческих беспорядках Короленко был исключен из академии, арестован и выслан из Москвы под надзор полиции сначала в Вологодскую губернию, затем в Кронштадт. По прошествии года он переселился в Петербург, где зарабатывал средства на жизнь разными профессиями: уроками, рисованием и главным образом корректурой. Корректором он работал в петербургской газете «Новости». Тогда же он начал помышлять о литературном творчестве и пишет свой первый рассказ – «Эпизоды из жизни искателя» (1879). Герой рассказа выбирает для себя трудный путь служения народу и отказывается от личного счастья. Это соответствовало настроению самого Короленко. На квартире в то время Короленко скрывались участники революционного подполья, хранилась недозволенная к распространению литература. Короленко готовился к деятельности пропагандиста и, для того чтобы иметь возможность легче войти в народную жизнь, изучал сапожное ремесло.
В марте 1879 года Короленко, по подозрению в печатании и распространении революционных воззваний, был снова арестован и заключен в Литовский замок. Летом 1879 года он был выслан в Глазов – глухой городок Вятской губернии. Полный энергии и молодой силы, он даже ссылку готов был рассматривать под углом зрения практического изучения жизни народа. В ссылке у Короленко окончательно созрело желание всерьез приняться за литературную работу. В 1880 году появился в печати рассказ «Ненастоящий город», где, сильно подражая, по признанию самого Короленко, Успенскому, он изображал Глазов.
В октябре 1879 года «в отвращение влияния его самостоятельных и дерзких наклонностей на других политических ссыльных, имеющих молодые лета», как писал глазовский исправник в докладе по начальству, Короленко вновь был выслан, теперь в наиболее отдаленный район глазовского уезда – Березовские Починки. Березовскими Починками ссыльные скитания молодого писателя не окончились. С 1880 года против него было заведено новое дело. Он обвинялся в самовольных отлучках с места ссылки и в недозволенных связях с политическими ссыльными. Вскоре после покушения на Александра II в январе 1880 года Короленко был арестован и заключен сначала в вышневолоцкую политическую тюрьму, а затем отправлен на поселение в Пермскую губернию.
Находясь в Перми на положении ссыльного, Короленко перепробовал несколько профессий: сапожника, табельщика, письмоводителя стола статистики на Уральско-горнозаводской железной дороге. Здесь он работает до 11 августа 1881 года – дня очередного ареста, после которого последовала самая длительная и самая отдаленная ссылка.
1 марта 1881 года был убит император Александр II. Правительство Александра III потребовало, чтобы часть политических ссыльных была приведена к специальной присяге. Текст такой присяги получил и Короленко, но подписать его демонстративно отказался. В заявлении на имя пермского губернатора Короленко написал: «совесть запрещает мне произвести требуемое от меня обещание в существующей форме». Его арестовали и, соблюдая особые предосторожности, как крайне опасного преступника увезли в Сибирь. Не зная, что его ждет в дальнейшем, доведенный до отчаяния Короленко, находясь в одиночке военно-каторжного отделения тобольской тюрьмы, написал такое стихотворение:
В декабре 1881 года Короленко был доставлен в слободу Амгу Якутской области. Здесь в тяжелых условиях жизни, вдали от каких-либо культурных центров, началась его работа над такими произведениями, как «Сон Макара», «Убивец», «В дурном обществе». Однако выступать в печати ему было категорически запрещено. «Исправник прямо объявил мне, – писал Короленко в одном из своих писем из Амги, – что писать для печати безусловно не допускается».
Вспоминая о своих ссыльных скитаниях, Короленко иронически писал, что «в народ» он «был доставлен на казенный счет». В то же время Короленко с глубоким вниманием изучал жизнь якутского народа, записывал фольклор, знакомился с языком. Впечатления тех лет послужили основанием для целого ряда сибирских рассказов и очерков, которые составили значительную часть в творческом наследии писателя. В 1885 году Короленко получил разрешение возвратиться в Европейскую Россию без права жительства в столичных городах. Он поселился в Нижнем Новгороде, где и прожил более десяти лет. Эти годы ознаменованы наивысшим расцветом его творчества. В столичных журналах регулярно печатают его рассказы о очерки. В 1886 году он познакомился с Л. Н. Толстым, в следующем году – с Чеховым и Глебом Успенским. В 1886 году Короленко женился на своей давней московской знакомой Авдотье Семеновне Ивановской, вскоре появляются на свет дети. С 1895 года Короленко стал одним из почетных издателей журнала «Русское богатство».
В 1896 году Короленко переехал в Петербург, а с 1900 года поселился в Полтаве. Вскоре Короленко был избран почетным членом Академии наук по разряду изящной словесности. Он по-прежнему активно участвовал в общественно-политической жизни страны, выступил с резким протестом против исключения М. Горького из состава почетных академиков.
В 1906 году над писателем нависла новая угроза административных репрессий. В декабре 1905 года Короленко выступил в газете «Полтавщина» с «Открытым письмом», в котором требовал немедленного суда над неким Филоновым, под чьим руководством был подавлен крестьянский бунт в селе Сорочинцы Полтавской губернии. Через несколько дней после опубликования этого письма Филонов был убит выстрелом из револьвера. Короленко стали обвинять «в подстрекательстве к убийству». Прямолинейные, резкие ответы писателя на все обвинения против него составили цикл очерков, известных под названием «Сорочинская трагедия».
Своей книгой «Бытовое явление» Короленко отозвался на события 1905 года. Лев Толстой писал об этой книге так: «Ее надо перепечатать и распространять в миллионах экземпляров. Никакие думские речи, никакие трактаты, никакие драмы, романы не произведут одной тысячной доли того благотворного действия, какое должна произвести эта статья».
В книгах писателя, написанных в разные годы, красной нитью проходит мысль о бесправном, бедственном положении русского народа. Короленко с большим сочувствием описывает жизнь и крестьян, и ссыльных, и мелких ремесленников, и городской бедноты, и беспризорников. Популярностью пользовались его рассказы «Сон Макара», «В дурном обществе», «Ночью», «Федор Бесприютный», «Марусина заимка». Особая статья в творчестве Короленко – это его рассказы для детей («Дети подземелья», «Слепой музыкант» и другие). Неслучайно многие из них были рекомендованы для детского чтения: в них писатель учил добру, состраданию, отзывчивости на чужую боль. Самым крупным произведением Короленко была автобиографическая повесть «История моего современника», над которой писатель работал в течение 15 лет и которая так и осталась незавершенной.
Умер Короленко 25 декабря 1921 года в Полтаве после тяжелой болезни, хотя писать он не прекращал до последних минут жизни.
Оскар Уайльд
(
1856 – 1900
)
Оскар Уайльд
Сын ирландского врача, О. Уайльд с детства был окружен миром поэзии и красоты, вбирал в себя атмосферу прекрасного, царившую в доме, и с юных лет он уверовал, что окружать себя красотой – единственно достойное человека занятие. В английской литературе не много найдется писателей, столь последовательно и бескомпромиссно отвергавших отвратительное лицемерие и духовное убожество, поразившее английское общество конца XIХ века. Как уродлива нынешняя жизнь, задавленная вульгарностью и меркантилизмом! Как отвратительно это царство денег! Жизнь, по мнению Уайльда и его духовного наставника, известного английского публициста и философа Д. Рескина, есть красота, но современная буржуазная цивилизация не сочетается с красотой.
Еще учась в Оксфордском университете, Уайльд становится известен как поэт и как человек, неординарный в своем поведении и суждениях. Он прославился своими пьесами, некоторые из них идут на сценах театров и поныне («Веер леди Уиндемир», 1892, «Идеальный муж», 1895, «Как важно быть серьезным», 1895, «Саломея», 1895 и др.), сборниками сказок «Счастливый принц» (1888), «Гранатовый домик» (1891), но истинную славу ему принес роман «Портрет Дориана Грея».
Время, в которое жил писатель, было одновременно и яркое, и противоречивое. Внешне мир еще казался спокойным и устойчивым, а Англия времен королевы Виктории – благополучной и незыблемой. Однако исподволь все настойчивее давали о себе знать пошлость и мещанство, узость интересов и невежество. В английской литературе вряд ли найдется еще писатель, столь последовательно и бескомпромиссно отвергавший лицемерие и духовное убожество «высших» классов Англии. Самый образ жизни Уайльда, его вызывающее поведение, диковинные вкусы, остроумные парадоксы и насмешки вызывали раздражение и ненависть, его травили долгие годы, не прощая ему нарушения общепринятых правил.
Уайльд действительно обращал на себя внимание изысканной небрежностью в костюме, неизменным перстнем в форме скарабея, фиалкой в петлице. Ему нравилось озадачивать людей эксцентричностью суждений и поступков. Рассказывают, что, прогуливаясь однажды по Пикадилли, он зашел в лавку цветочника, выставившего в витрине изящные примулы, и попросил убрать цветы. «Прикажете доставить их домой, сэр? – Нет, просто уберите из окна. По-моему, они устали на солнце». Вступив на американский берег, куда он приехал с лекциями, Уайльд заявляет таможеннику, подошедшему с декларацией: «Мне нечего в нее внести, кроме своего гения». Кто-то из американцев стал при писателе нахваливать английский здравый смысл и услышал в ответ: «Вы подразумеваете нашу наследственную глупость?»
А между тем еще в те дни, когда Уайльд, окруженный поклонниками, блистал в светских гостиных и литературных салонах, в «доброй старой Англии» уже разворачивался гнусный скандал, закончившийся для Уайльда судом и заключением его в Редингскую тюрьму (1895), после которой он, сломленный и больной, прожил всего два года. За взлетами и падениями, перепадами славы и позора, какие выпали на его долю, четко обозначился закон полной несовместимости большого таланта художника и буржуазной пошлости, стремления к прекрасному и лицемерия викторианской Англии, свободного творчества и убогости вкусов. Это был удел большинства «прóклятых» поэтов последней трети ХIХ века. Жизнь и творчество Уайльда стали предвестием непризнания и непонимания искусства бунтарей нового, ХХ века, чье новаторство станет причиной гонений и нападок со стороны официальных властей.
Свое понимание жизни и искусства Уайльд изложил в статьях («Кисть, перо и отрава», «Упадок лжи»), основной смысл которых сводится к тезису о том, что искусство, его создания неизмеримо выше и совершеннее, чем творения природы, оно создает и разрушает мир, «оно может творить чудеса, когда хочет, и по одному его зову из пучин выходят морские чудовища… миндальное дерево расцветет зимою, и зреющая нива покроется снегом». Художник сначала создает тип, а жизнь старается потом его скопировать. Искусство не причиняет нам боли, рассуждает Уайльд, через него и только через него мы можем оградить себя от низменных опасностей жизни.
Поиск романтики и красоты пройдет через все его творчество писателя, именно эти качества определяют его «Сказки» (Уайльд писал их для своих сыновей), в которых он распахивает перед читателем захватывающий и красочный мир, где красные ибисы подстерегают на отмелях золотых рыбок, а свадебные пиры увенчивает танец розы, его рассказы, но наиболее яркое свое воплощение эстетическая программа Уайльда нашла в романе «Портрет Дориана Грея» (1890), герой которого, богатый и избалованный красавец, в совершенстве воплотил мечту автора об уходе из реального мира в мир воображаемый, мир красоты и искусства, где нет никаких преград для свободного наслаждения, где нет даже старости и уродства.
Уайльд выступал не только за свободу творчества художника, он принципиально возражал против всяких нравственных норм, сковывающих, по его мнению, действия людей. «Единственный способ отделаться от искушения – уступить ему. А если вздумаешь бороться с ним, душу будет томить влечение к запретному, и тебя измучают желания», – провозглашает в романе лорд Генри, в уста которого автор вкладывает множество собственных наблюдений и размышлений, циничный и остроумный наставник молодого Дориана Грея. Он внушает юноше мысль о том, что цель человеческой жизни – наслаждение.
Устами своего героя писатель возражает против всякой практической деятельности, ибо все стремления Дориана должны быть направлены на то, чтобы превратить свою жизнь в искусство, сделать ее столь же прекрасной, как прекрасен и сам Дориан («Вашим искусством была жизнь… Вы положили себя на музыку»). Иными словами, в некий кодекс жизни возводится аморализм.
Дориан, как и лорд Генри, эгоист, он живет по принципу «мои наслаждения – прежде всего!» Удовлетворение своих прихотей становится для него главным смыслом жизни, на практике этот культ праздного наслаждения героя оборачивается прямыми преступлениями, в буквальном смысле для достижения своих целей он идет по трупам, безжалостно устраняя или попросту убивая всех, кто оказывается на его пути к удовольствию. Дориан превращается в сущее исчадие ада, в воплощение зла. С легкостью он отвергает актрису Сибиллу Вейн, которая покорила его своей игрой, талант которой поблек, стоило ей страстно влюбиться в него. В отчаянии девушка кончает жизнь самоубийством. Дориан решился на убийство своего друга, талантливого художника Холлуорда, как только почувствовал в его лице угрозу для себя. Когда-то Холлуорд создал прекрасный портрет Дориана, чтобы тем самым сохранить в нетленности удивительную красоту героя. Благодаря дьявольским силам, с которыми Дориан заключает некий союз, портрет становится зеркалом его чудовищной душевной перемены: все злодеяния, совершенные героем, отражаются на нем, сам же герой, несмотря на прожитые годы, остается юным и прекрасным. В приступе бессильной ярости Дориан пытается уничтожить свое безобразное изображение, но падает бездыханным возле портрета. На шум прибежали слуги, они увидели мертвого страшного старика, лежавшего у портрета прекрасного юноши. Нанося удары по портрету, Дориан пытался тем самым убить свою совесть, свою душу, но это означало одновременно и физическое самоуничтожение, ибо без души человек мертв. Крушение Дориана в конце романа – это крушение человека, пытавшегося подменить реальную жизнь мечтой о прекрасном свободном мире и жить по законам этого мира. В отличие от своих героев Уайльд отчетливо видел невозможность этого «искусственного рая», между истинной красотой и реальным миром нет и не может быть гармонии, они чужды друг другу, и попытки жить по законам красоты в обыденной действительности обречены на провал, так как ведут к аморализму и преступлению. Писатель вошел в мировую литературу как блестящий стилист, как автор уникальных парадоксов, например: «Грех – единственное в жизни, ради чего вообще стоит жить», – провозглашает его остроумец лорд Генри.
В 1891 году выходит в свет сборник рассказов «Преступление лорда Артура Сэвила»; последним его произведением станет «Баллада Редингской тюрьмы», написанная через полгода после освобождения (1898). В основе ее лежит мысль: «Любимых убивают все». Это еще один парадокс, выстраданный писателем, итог его горького опыта, запечатленный в библейском изречении: «Худшие враги человека – ближние его». Уайльд взял на себя неосуществимую задачу – эстетизировать жизнь, с его точки зрения слишком убогую, но эта ноша оказалась ему не по силам, и, подобно многим своим современникам, он умер молодым, на сорок пятом году жизни. А мечта, которой он жил, осталась, и она не исчезнет, пока сохраняется разлад между искусством и действительностью.
Роберт Луис Стивенсон
(
1850 – 1894
)
Роберт Льюис Стивенсон
Стивенсон – ведущая фигура английского неоромантизма. Художественное произведение, по его мнению, должно являться одновременно «реалистическим и идеальным», соединять в себе правду жизни и идеальное в ней. Принцип мужественного оптимизма явился основополагающим в его программе неоромантизма и его жизни. Стремясь обнаружить необыкновенное в повседневной действительности, Стивенсон хотел, по словам писателя Генри Джеймса, развивать «лучшие чувства – нетерпение, дерзание, решимость, страсть, любопытство, благородство, красноречие, дружелюбие», страстно желая, чтобы «традиция этих драгоценных качеств не исчезла».
Роберт Луис Стивенсон родился в Эдинбурге 13 ноября 1850 года в семье потомственного морского инженера. Его дальние предки по линии отца были мелкими фермерами. Дед стал видным морским инженером, строителем маяков, мостов и волнорезов. Эту традицию в профессии продолжили отец и дядя Стивенсона. По материнской линии Стивенсон принадлежал к старинному роду Бэлфуров, известному шотландскому клану. Мать Стивенсона, Маргарет Изабель Бэлфур, была дочерью священника из Колинтона – прихода, расположенного вблизи Эдинбурга.
Для Стивенсона его родословная была частью истории его родной Шотландии. Еще в детстве он жадно впитывал семейные предания и легенды, а став взрослым, искал им документальное подтверждение, по-мальчишески надеясь на то, что его род восходит к легендарным Роб Рою или Мак-Грегору.
Ранние годы будущего писателя прошли под неусыпным надзором трех человек: матери, отца и няни. В два года он перенес круп, и это самым непоправимым образом отразилось на его здоровье. У него развилась тяжелая «грудная болезнь», которая позже перешла в туберкулез. «Детство мое, – вспоминал он, – сложная смесь переживаний: жар, бред, бессонница, тягостные дни и томительные долгие ночи. Мне более знакома „Страна кровати“, чем зеленого сада».
В шесть лет маленького Роберта определили в школу, но учиться там ввиду слабого здоровья он не смог. Школы менялись, и нигде он надолго не задерживался. Частые пропуски, жестокие насмешки со стороны одноклассников, отсутствие прилежания – все это не способствовало успехам. Даже читать он научился только в восемь лет, а научившись, сразу увлекся чтением. Знаменательно, что в 1864 году Роберта Луиса определили в эдинбургскую школу для «отсталых и болезненных детей», там он изучал только те предметы, которые его привлекали, – французский, латынь и геометрию.
Родители Стивенсона хотели, чтобы он пошел по стопам отца. Следуя их желаниям, в 1867 году Роберт Луис поступил в Эдинбургский университет, где в течение трех лет изучал курс инженерных наук. Он даже написал научный доклад «Новый вид проблескового огня для маяков» (1871), за который был удостоен серебряной медали. Но сразу же после получения награды Роберт заявил отцу, что не считает инженерное дело делом своей жизни. Тогда было решено, что он станет адвокатом. В 1876 году Роберт Луис сдал выпускные экзамены по шотландскому праву, получил звание адвоката, сфотографировался в академической мантии и парике, но адвокатской практикой заниматься не стал.
В студенческие годы свой бунт против родительской опеки Роберт Луис выражал достаточно своеобразно, с удовольствием играя роль «нищего художника». Он одевался небрежно и странно с точки зрения респектабельного Эдинбурга. «Он выглядел, как пахарь или цыган», вспоминал один эдинбуржец, с осуждением описывая костюм Стивенсона, состоящий из «парусиновых брюк и черной рубашки с открытым воротом и галстуком, который походил на лоскут, оторванный от выброшенного на помойку ковра». Посещение «убежищ греха» и игра в порок также были частью эпатажного поведения Стивенсона, что рождало скандальные слухи, чрезвычайно раздражавшие его отца, и тот в какой-то момент объявил, что лишает сына наследства.
В 1873 году здоровье Роберта Луиса резко ухудшилось, и врачи посоветовали ему уехать на юг, во Францию. Результатом путешествия из Дувра в Ментону явился очерк «Дороги», опубликованный в ноябре 1873 года. И с этого момента вплоть до смерти Стивенсона не было ни одного года, чтобы в печати не появилось какое-нибудь его новое произведение.
Франция оставила большой след в жизни Стивенсона. В 1876 году он вместе со своим другом Уолтером Симпсоном предпринял на каноэ путешествие по рекам и каналам Франции и Бельгии. В деревушке Грез они присоединились к шумной компании молодых английских и американских художников. Здесь Стивенсон встретил американку Фэнни Осборн (Фрэнсис Матильду, урожденную Ванден-Гриф). Она жила со своими детьми отдельно от мужа, была на десять лет старше Роберта. Он предложил Фэнни развестись с Осборном и выйти за него замуж.
Прошло три с половиной года, прежде чем они сумели пожениться. Родители лишили Роберта материальной поддержки, но это не остановило его. Вслед за Фэнни, отправившейся в Америку разводиться с мужем, Роберт Луис пересекает в трюме корабля Атлантику, затем две недели едет в общем вагоне эмигрантского поезда из Нью-Йорка в Сан-Франциско. Далее он следует в Монтерей. Один, верхом на лошади, тяжело больной, он чудом не погибает на последнем этапе пути. «Это был странный и мучительный отрезок моей жизни, – писал он одному из своих друзей. – Согласно всем правилам, смерть казалась неизбежной, но спустя некоторое время мой дух снова воспрял в божественном бешенстве и стал понукать и пришпоривать мое хилое тело с немалым усилием и немалым успехом».
19 мая 1880 года в Сан-Франциско Стивенсон сочетался браком с Фанни. 7 августа молодожены первым классом возвращаются в Англию. Дорогу оплатил отец, смирившийся с этим браком.
Все эти годы Стивенсон не переставал работать. Итогом путешествия на каноэ по рекам Франции стали замечательные путевые очерки «Путешествие внутрь страны». Увлечение средневековой французской поэзией вылилось в прекрасные поэтические стилизации и рассказ «Ночлег Франсуа Вийона». Далее последовала серия рассказов «Современные тысяча и одна ночь», остроумная пародия на авантюрно-приключенческую литературу в ее ремесленном варианте, публиковавшаяся с июня по октябрь 1878 года в журнале «Лондон». Путешествие по Севенским горам в компании со строптивым осликом осенью 1878 года послужило материалом для книги очерков «Путешествие с ослом» (1879). Американские впечатления легли в основу еще одной книги очерков – «Эмигрант-любитель» (1880).
Итак, по возвращении Стивенсона из Америки в Англию произошло его примирение с отцом. Здесь немаловажную роль сыграла Фэнни, сумевшая найти подход к строптивому старику. Томас Стивенсон назначил молодым скромное содержание и даже подарил дом, который Роберт Луис в знак признательности называл Скерривор, по имени самого знаменитого маяка, построенного его отцом.
С октября 1881 года по январь в детском журнале «Янг Фолкс» под псевдонимом «Капитан Джордж Норт» Стивенсон печатает роман «Остров сокровищ». Роман, как вспоминал позже писатель, начался с детской забавы. Его пасынок Ллойд попросил написать «что-нибудь интересное». Наблюдая, как мальчик что-то рисует, Стивенсон сам увлекся и нарисовал карту несуществующего острова, населив его воображаемыми персонажами. Стивенсон задумал книгу для мальчиков, а потому в романе «женщины исключались». По признанию Стивенсона, он «с восторженным рвением» писал по главе в день, а вечером читал ее в кругу семьи и друзей. Родные и близкие проявили живейшее участие в работе над романом. «Мой отец, взрослый ребенок и романтик в душе, сразу же загорелся идеей этой книги», – вспоминал Стивенсон. Именно Томас Стивенсон придумал знаменитый сундук Билли Бонса и составил опись предметов, которые должны были там находиться. Он же придумал и эпизод с бочкой с яблоками, забравшись в которую герой и раскрыл коварный замысел пиратов. «Простая и легкая на вид книга „Остров сокровищ“ при внимательном рассмотрении оказывается многоплановой, – замечает М. В. Урнов. – Авантюрный сюжет в ней при всей его традиционности – повествование о пиратах, приключениях на море и затерянном острове – оригинален. Он построен по принципу увлекательной мальчишеской игры, вдохновляемой энергичной мечтой и требующей от юного участника приложения всех своих сил».
Публикация «Острова сокровищ» отдельным изданием в 1883 году сделала Стивенсона любимым писателем. Роман увлек людей всех возрастов и различных социальных кругов. Даже английский премьер-министр Гладстон признавался, что зачитывался романом далеко за полночь.
Стивенсон тяжело поплатился за пылкое рвение. Его здоровье резко ухудшилось. У него начались горловые кровотечения, он начал слепнуть, тяжелые ревматические боли не давали ему спать. Врачи предписали ему полный покой и даже запретили разговаривать. Полуслепой, лежа в постели, общаясь с окружающими жестами, Стивенсон не прекращал литературной работы. Из-под его пера выходят «страшные» повести «Окаянная Дженнет» и «Веселые молодцы», навеянные народными шотландскими мотивами. В 1886 году появляется в печати «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», рассказывающая о трагических последствиях фантастического эксперимента героя по расщеплению собственной личности. По признанию Стивенсона, сюжет повести он увидел во сне. Страшные сны сопровождали его с раннего детства, а в университетские годы под влиянием некоей микстуры, предписанной врачом, у Стивенсона возникла привычка «смотреть сны», оставшаяся на всю жизнь. Сочиняя перед сном какую-нибудь историю, писатель заметил, что эти истории продолжаются и во сне, где их разыгрывают маленькие человечки, часто нарушающие заданный им сюжет. Так во сне «человечки» не только дали писателю идею повести о докторе Джекиле, но и разыграли из нее несколько сцен.
Повесть имела у читателей грандиозный успех, особенно в Америке. Ее многочисленные публикации укрепили материальное положение Стивенсона. В 1887 году умер Томас Стивенсон, оставив Роберту Луису наследство в виде 23 тысяч фунтов стерлингов. Не испытывающий отныне затруднения в деньгах, Стивенсон коренным образом меняет свою жизнь. Сначала он с семьей переезжает в Америку, где его ждал восторженный прием. Затем он с «чадами и „домочадцами“» семь месяцев бороздит на яхте «Каско» просторы южных морей. Это морское путешествие вернуло Стивенсона к жизни, почти прекратились горловые кровотечения. Он завершает роман «Владелец Балантрэ», пишет «Катриону», продолжение «Похищенного».
В июне 1889 года Стивенсон с семьей отправился во второе плаванье на американском торговом судне «Экватор», а в декабре он приобрел на острове Уполу (архипелаг Самоа) участок земли, где было начато строительство дома. Через год семья Стивенсонов окончательно обосновалась на Самоа. Друзья назвали дом писателя Стивенсонией. Туда отправлялись толпы паломников, почитателей таланта писателя, в доме подолгу гостили друзья. «В торжественных случаях весь штат прислуги красовался в набедренных повязках из шотландки королевских цветов» (Р. Олдингтон). Сам писатель непрерывно писал. Он поднимался в пять-шесть утра и работал до полудня, потом следовал перерыв до пяти часов вечера, и он снова садился за стол до полуночи. Отдыхом ему служила флейта, чтение вслух в семейном кругу, поездки верхом на лошади. Живя на Самоа, Стивенсон создает сборники рассказов «Вечерние беседы на острове» и очерков «В Южных морях» о быте и нравах жителей Океании, пишет политические статьи в защиту жителей Самоа, ведет обширную переписку. Большую часть времени, свободного от литературного труда, он посвящает Самоа и самоанцам. Туземцы чтили Стивенсона, прозвав его Тузиталой (Сказителем).
3 декабря 1894 года Стивенсон, по обыкновению, весь день работал над романом «Уир Гермистон». Вечером, спустившись в гостиную, он нашел Фэнни в мрачном настроении: ее терзали мысли, что с кем-то из близких должно случиться несчастье. Он попытался ее развлечь, но вдруг схватился за голову и упал. Смерть наступила от кровоизлияния в мозг.
С почестями туземцы подняли Тузиталу, покрытого государственным английским флагом, на вершину горы Веа, прорубив дорогу сквозь тропический лес. Здесь Стивенсон нашел свое последнее пристанище.
Гюстав Флобер
(
1821 – 1880
)
Гюстав Флобер
Творческое наследие Гюстава Флобера не велико, величие и популярность его книг многие исследователи объясняли совершенством его стиля. Действительно, не так уж много найдется в мировой литературе писателей – блестящих художников слова. Он определял на слух каждую фразу, насколько хорошо она построена. И все же трудно объяснить непреходящую ценность его книг только исключительным мастерством. Творчество Флобера было знаменем времени, в нем нашли свое выражение важные моменты истории Франции и Европы в целом: «Идеальное кончилось, лирическое исчерпало себя. Наступило отрезвление. Суровая, беспощадная правда проложила себе путь в искусство». Изменения, происшедшие в жизни французского общества второй половины ХIХ века, совпали с окончательным крушением романтических настроений в литературе. Случилось так, что эти перемены совпали с духовным переломом в самом писателе. Кончилась юность, завершился процесс становления личности Флобера. Он прошел школу романтического ученичества, мучительно расставаясь со своими юношескими романтическими идеалами. К началу 1850-х годов Флобер выступает уже зрелым писателем-реалистом. Он поселяется в своем имении Круассе близ Руана, где и живет всю свою жизнь, вдали от всякой общественной и политической деятельности. Это было добровольное уединение художника, рано осознавшего, что идеалы красоты и благородства находятся в непримиримом противоречии с пошлостью буржуазного существования. Перешагнув свое 20-летие, Флобер все чаще жалуется на скуку, тоску, на мещанские привычки и узость интересов своих руанских сограждан. Он приходит к мысли, что пошлость и всеобъемлющая глупость неистребимы, что они в природе человека. Свой дом в Круассе он будет называть «берлогой», «пещерой», позднее – «башней из слоновой кости», в которой он и будет заниматься любимым делом – искусством. Он работал, «как вол», «как каторжник, прикованный в своем подземелье», творчество заполнит всю его жизнь без остатка.
Сотни романов были написаны до Флобера о супружеской неверности. Воспользовавшись уже известным в литературе сюжетом, писатель нашел способ рассказать не только о трагической судьбе еще одной запутавшейся женщины, но и выразить свое отношение к окружающей жизни, поэтому роман «Госпожа Бовари» (1850) приобрел многоплановый, глубокий социально-философский смысл. Как в зеркале, в нем отразилась атмосфера 50-х годов XIХ века во Франции, пережившей крушение революционных идеалов в событиях 1848 года, поэтому уже сама тональность романа – сумрачная, серая – выражала настроения безнадежности и тоски писателя. «Мне важно было только одно – передать серый цвет плесени, в которой прозябают мокрицы». «Госпожа Бовари» – это «аналитический роман», в котором писатель скрупулезно, до мельчайших деталей анализирует психологию своей героини. История Эммы Бовари внешне ничем не примечательна: скучный муж, два любовника, похожие один на другого, долги – все это, несмотря на трагический конец, в высшей степени обыкновенно, даже пошло. Это «история одного адюльтера», в которой автора привлекло сочетание страсти и обмана, трагического и гротескного. Он не становится ни на сторону героини, ни на сторону обманутого мужа, ибо считает, что причины всех трагедий следует искать не во взаимоотношениях между супругами, а в законах и нравах общества, поэтому разоблачение «всей этой лжи» превращается в романе в разоблачение буржуазного общества.
Писатель рассказывает о стоячем болоте убогого провинциального быта, в котором любое событие, которое получило бы легкое разрешение в столице, приводит к катастрофе. Ионвиль, где жила Эмма, в миниатюре представлял всю Францию: здесь было свое дворянство, свое духовенство, своя буржуазия, свои рабочие и крестьяне, свои нищие. Они живут бок о бок, но глубоко равнодушны, а то и враждебны друг другу. Они замкнулись в своей скорлупе, подобно сборщику налогов г-ну Бине. В Ионвиле живет лавочник и ростовщик Лере, каждый ионвилец для него – возможная добыча, на которую он охотится с поразительным коварством, расставляя ловушки кредита. Сильные здесь помыкают слабыми, хозяева срывают свою злобу на слугах, бедняки – на животных. Для кучера трактира «Ласточка» нет большего удовольствия, чем издеваться над слепым нищим. Эгоизм и черствость разъедают всю округу, подобно проказе. Лишь сельскохозяйственная выставка на короткое время, казалось, объединяет бедных и богатых, хозяев и слуг. Эмме Бовари предстояло жить среди этих людей. Их эгоизм и равнодушие роковым образом будут способствовать ее гибели, когда, запутавшись в долгах, она будет метаться по городку, и никто не протянет ей руку помощи.
Драматическим узлом романа является конфликт между мечтой и действительностью. В монастырской школе, где воспитывалась героиня, у нее сложился романтический идеал, полный высоких чувств и страстей. Она поглощала любовные романтические романы и в мечтах представляла себя героиней одного из них, мечтала о прекрасном возлюбленном, о роскошной жизни в древнем замке и т. п. Поэтому легкое волнение при первой встрече с Шарлем она принимает за жгучую страсть, она пытается найти в своем муже нечто значительное и близкое к ее идеалу: лепечет ему сентиментальные слова и поет в саду при лунном свете. Но Шарль не был от этого ни более взволнован, ни более влюблен, он был слишком обыкновенным человеком, к тому же еще и бездарным врачом, этаким воплощением рогоносца. Сам того не ведая, он обманул Эмму в ее ожиданиях, и она стала ненавидеть мужа. Счастье и страсть, о которых она столько мечтала, увы, не приходили. Ее мечты сосредоточиваются на любовнике, она мечтает о далеких путешествиях, об Италии и Париже. Погруженная в свою тоску и отчаяние, она становится черствой и жестокой по отношению к окружающим; она «хочет умереть и жить в Париже». Героиня не принимает окружающей ее провинциальной среды, она испытывает к ней непреодолимое отвращение. Это была настоящая романтическая тоска, пережитая в юности самим Флобером.
Однако и с любовниками происходит почти то же самое, ибо они повторяли ее мужа. И здесь та же пошлость «брачного сожительства»: Родольф скучает во время ее поэтических излияний и ничем не хочет пожертвовать во имя Эммы; Леон – слабохарактерный, быстро наскучивший человек. Вся эта «поэзия любви», о которой мечтала героиня, превращается в обычный жалкий адюльтер. Эмма вынуждена лгать мужу, придумывать множество уловок для своих свиданий с любовником. Она подражает любимым героиням и дарит своим возлюбленным подарки, влезая постепенно в долги и становясь зависимой от ростовщика Лере. Возвышенный романтический идеал приходит в столкновение с ничтожным миром и сам становится таким же. Та самая пошлость, которая окружала Эмму и которую она так ненавидела, проникает в ее мысли, чувства, поступки. Она мечтает о красивом герое, одетом непременно в черный бархат, она требует от Родольфа, чтобы он думал о ней ровно в полночь, она любит роскошь и находит ее в мещанских украшениях. Она сентиментальна, романтична, нежна, как героини прочитанных ею второсортных романов, а любовник тяготится ею, не понимает Эммы. Писатель сочувствует своей героине, однако относится к ней с убийственной иронией. Ярким свидетельством тому служит знаменитая сцена сельскохозяйственной выставки, на фоне которой, среди мычания, блеяния и выкриков ведущего, происходит объяснение в любви Эммы и Родольфа – так автор разрушает романтику любви. Поэтому Эмме не уйти от обыденного, пошлость не только окружает ее, она проникла в ее душу. Однако у этой жалкой провинциалочки есть и свое великое оправдание: Эмма цепко держится за свой идеал, которого нет ни у кого из ее окружения, расстаться с ним для нее означает смерть. Она не способна стать такой, как все, умирает она не разочарованной. Героиня мечтала умереть красиво, но Флобер и этого ей не дает: он не спасает ее ни от одного из крушений. Наглотавшись мышьяка, Эмма умирает в страшных мучениях, а под ее окнами поет свою фривольную песенку жалкий нищий калека. Тем самым автор показывает полный распад между мечтой и действительностью. Обычно подобные романы заканчивались смертью героини, но писатель не делает так: жизнь, убившая Эмму, продолжает жить и торжествовать в лице аптекаря Омэ, истинного ее хозяина.
Писатель неоднократно говорил: «Эмма Бовари – это я!», его современник Т. Готье назвал «боваризмом» умонастроение тех, кто воображает «себя иным, нежели он есть в действительности»; в характере почти каждого человека можно найти малую толику «боваризма». Роман произвел настоящую сенсацию, власти увидели в нем «оскорбление общественной морали, религии и добрых нравов», автор и его издатель были привлечены к суду.
Ненависть к прозе обывательского существования и увлечение Востоком обращают писателя к прошлому, поэтому следующий его роман «Саламбо» (1862) воскрешает события III в. до н. э. в Карфагене времен Пунических войн. Внешне роман не похож на «Госпожу Бовари» – яркая, экзотическая жизнь античного мира, однако и в античности писатель обнаруживает те же конфликты и страсти, что и у своих современников.
Следующий роман «Воспитание чувств» (1869) вновь возвращает нас к Франции конца XIХ века: «Писатель хотел бы заключить себя в башню из слоновой кости», оторваться от жизни, ее суеты и буден, «но гвозди наших сапог притягивают нас к земле», – скажет Флобер. В основе романа – «нравственная история людей моего поколения, история их чувств». Фредерик Моро, герой романа, приезжает из провинции в Париж для воплощения своих замыслов, однако для этого у него нет ни воли, ни силы характера. Это слабый человек с мелким честолюбием на уровне своей такой же мелкой, ничтожной среды, «человек праздного ума и бездействующего сердца». Он не сделает карьеры, не добудет денег и славы, не состоится даже в любви. Под стать ему и его друзья, самым ярким воспоминанием в их жизни станет посещение публичного дома. Перед нами своего рода «лишние люди», живущие, как и Эмма Бовари, ложными чувствами, самообманом. Жизнь, считал писатель, – это оборотная сторона иллюзий, она всегда одна и та же и для Саламбо, и для Эммы, и для Фредерика. Она всегда враждебна человеку, эта мысль объединяет романы Флобера.
Национальная катастрофа франко-прусской войны, падение империи Наполеона III вызвали у писателя мысль о необходимости осмысления мира и положения в нем человека. В 1871 году писатель завершает работу над философской, остро-антиклерикальной драмой «Искушение святого Антония». Это произведение, как, впрочем, и предыдущие, было плохо воспринято критикой; в России перевод драмы, сделанный С. Якубовичем, был сожжен в 1880 году по решению цензуры как оскорбляющий религию. Флобера обвиняли в пессимизме, в неверии в человека, в том числе и близкий друг писателя Жорж Санд. В ответ на эти упреки он пишет повесть «Простая душа» (1876), в которой рассказывает историю незаметной жизни бедной крестьянской девушки, религиозной, преданной своим хозяевам, нежной, «как свежая булка». Она любит сперва мужчину, потом детей своей хозяйки, племянника, старика, за которым она ухаживала, наконец попугая; когда птица умирает, она заказывает ее чучело и, умирая, принимает его за святой дух. Это одно из лучших произведений Флобера. Никогда еще он не достигал такой простоты выразительных средств, никогда еще не вкладывал такого глубокого лиризма и такой теплоты чувств.
Известности произведений французского писателя в России русский читатель был обязан прежде всего И. Тургеневу, близкому другу Флобера и его единомышленнику в вопросах искусства.
Эмиль Золя
(
1840 – 1902
)
Эмиль Золя
Великий французский писатель Эмиль Золя вошел в историю мировой литературы как убежденный реалист, не боявшийся писать о самых неприятных и болезненных пороках общества. «Между тем в глубине души он был пламенным идеалистом. Сквозь чисто внешний пессимизм, сквозь мрачный колорит отчетливо проступают глубокий оптимизм и упрямая вера в победу разума и справедливости». Золя при жизни сравнивали с Л. Н. Толстым. «Это как бы два больших города, воздвигнутых искусством на крайних полюсах европейской мысли. Оба эти города великодушны и миролюбивы. Но город Толстого – это город непротивления. Город Золя – это город труда», – писал А. Франс. Сам Лев Николаевич отзывался о романах Золя скептически. Он считал, что французский романист развращает публику, выдавая дурное за хорошее.
Литературному наследию Эмиля Золя судьба уготовила долгую и нелегкую жизнь. С первого его романа – «Тереза Ракен» и до конца жизни писателя его творчество было предметом ожесточенных споров. Кто-то читал его произведения с восторгом. Например, сам Г. Флобер назвал «Терезу Ракен» «жестокой и прекрасной книгой». А Ф. М. Достоевский называл его романы «гадостью», которую едва можно читать. Число отзывов как с той, так и с другой стороны можно многократно умножить. Однако противоречивые оценки касаются только тех эстетических принципов, которых придерживался Золя, – в его литературном даровании никто не сомневался.
Эмиль Золя родился в провинциальном французском городке, в семье талантливого инженера-строителя Франческо Золя, но рано потерял отца, вследствие чего семья стала переживать большие материальные трудности и переехала в Париж из Экса. Золя учился в провинциальном коллеже, где пристрастился к чтению, особенно полюбив романтиков Мюссе и Гюго. В 1862 году он поступил на службу в бюро упаковок крупнейшего издательства «Ашетт». Служба в этом издательстве дала юноше возможность познакомиться с литературной жизнью Парижа, он был представлен прозаикам и искусствоведам братьям Гонкурам и философу Ипполиту Тэну.
Писать Золя начал рано. В 1864 году он собрал все новеллы, написанные в разные годы, и издал под общим заголовком «Сказки Нинон». Эта книга была написана под сильным влиянием романтических традиций, но уже в ней ясно проступила характерная черта молодого прозаика – мастерство использования реалистической детали для характеристики героя или события. Реалистическая тенденция еще более явственно проступает в первом романе Золя «Исповедь Клода», в котором он правдиво описал тяжелую, беспросветную жизнь юноши с романтическими идеалами. Уже на раннем этапе своего творчества Золя выступает не только как писатель, но и публицист, и критик. Он работал в газетах «Эвенман» и «Фигаро». А в своих литературно-критических и искусствоведческих книгах обосновал принципы нового искусства, искусства «натурализма».
Натурализм как художественный метод опирался, во-первых, на позитивистскую философию Огюста Конта, основным принципом которой была декларация «биологического фактора» как определяющего в истории человечества. Второй основой натурализма явилась социологическая эстетика Ипполита Тэна. Человек, писал Тэн, не меняется с течением времени, потому что в своей основе он доисторический зверь, полный животных инстинктов и лишь слегка покрытый «позолотой цивилизации». Третьим «китом» натурализма явился «экспериментальный метод Клода Бернара». Основное положение этого метода – вера во всемогущество науки. Применительно к литературному творчеству это означает, что единственной надежной гарантией правдивости творчества является опора на факты физиологии человека. На основании этих предпосылок Золя сформулировал основные принципы нового «экспериментального романа», натуралистического романа, главным из которых было «портретирование жизни», строгая приверженность факту и отсутствие запретных тем. Судьба человека, писал Золя, определятся наследственностью и средой. Сама же личность бессильна противостоять этому влиянию или не подчиниться ему.
Итоговым произведением молодого писателя стал роман «Тереза Ракен» (1867), ставший ярким образцом «физиологического романа». Эту книгу сам автор назвал «клиническим исследованием любви».
В основе сюжета – банальный любовный треугольник: Тереза Ракен и ее любовник Лоран убивают мужа. Чтобы освободить себе дорогу к новому браку. Но свобода не принесла счастья: из любовников Тереза и Лоран сделались сообщниками, боящимися взаимного разоблачения. Вывод Золя однозначен: «Любовь героев является удовлетворением их физиологической потребности, а угрызения совести – не более чем расстройство нервной системы – душа здесь совершенно отсутствует».
К 1868 году относится замысел серии романов о нескольких поколениях семьи Ругон-Маккаров. Золя задался целью изучить на примере этой семьи вопросы наследственности и воспитания, взаимодействия нравственности и среды. Вместе с тем писатель решил показать и жизнь всей Франции периода Второй империи от государственного переворота до последнего времени. В эпопею о Ругон-Маккарах вошло 20 романов, посвященных различным социальным срезам: рабочим, крестьянам, буржуазии, мелким лавочникам и ремесленникам, людям искусства.
Первый роман цикла – «Карьера Ругонов» (1871) – это роман-памфлет, повествующий о родоначальнице всего семейства Аделаиде Фук и о двух ее браках. От крестьянина Ругона появилась ветвь Ругонов – дельцов-буржуа; от ремесленника Маккара – ветвь Маккаров– рабочих. Аделаида – очень нервная и странная женщина, ее мужья – алкоголики, и Золя прослеживает на примере ее потомков влияние этой дурной наследственности, утверждая главную мысль о том, что наследственная предрасположенность – это главный рычаг поступков героев в жизни. Воспитание и образование могут навести на человека внешний лоск, но нисколько не изменить его суть. Гюстав Флобер отозвался об этом романе как о «жестокой и прекрасной книге».
В романе «Добыча» (1871) на сцену выходит сын Аделаиды Аристид Ругон, который поставил себе цель – разбогатеть всеми возможными способами. Он пускал в дело «все, что попадалось ему под руку, – женщин, честь, детей, мостовые, совесть». Его история свидетельствует о том, «как низко пало общество и мораль, как глубоки нравственные язвы, разъедающие его члены». «Его превосходительство Эжен Ругон» (1876) – это роман о политике, где нет морали, а есть только политическая целесообразность, в чем убеждается брат Аристида Ругона – Эжен.
Страшная метаморфоза произошла с Парижем на протяжении XIX века. Если в его начале символом города был собор Парижской Богоматери, как об этом писал Виктор Гюго, то на его исходе символом Парижа стал Центральный рынок, его чрево, о чем повествуется в романе «Чрево Парижа» (1873). В каждом своем романе Золя воссоздает дерзкие и глубоко правдивые картины моральной деградации общества: от верхов до низов. О взлете и падении куртизанки Нана, которая «словно золотая муха с кучи навоза взлетела к самым высоким кругам общества», рассказано в романе «Нана», который также произвел большое впечатление на Флобера. В письме к Золя он написал, что «совершенно обалдел от этой великолепной книги, что характеры изумительно правдивы, а смерть Нана достойна кисти Микеланджело».
Самыми популярными и известными романами семейной хроники о Ругон-Маккарах являются «Западня» (1877) и «Жерминаль». В «Западне» Золя бросил вызов всему писательскому содружеству, поскольку коснулся запрещенной темы – сделал своими героями ремесленников, крестьян и рабочих. Главной героиней является прачка Жервеза Маккар – вечная труженица, любящая жена и мать, но и ее жизнь обречена. Гены родителей-алкоголиков дают себя знать, как бы Жервеза этому ни противилась. Алкоголь – это та западня, которая подстерегает в Париже каждого рабочего. Неслучайно кабак, где собираются герои, носит то же название – «Западня». Его самогонный аппарат – это «настоящая дьявольская кухня». С другой стороны, западня – это и дурное общество, из которого невозможно вырваться. И, наконец, весь Париж, который, как огромная яма, поглощает человеческие жизни. Этот роман по праву считается самым сильным в творчестве Золя.
«Жерминаль» – это роман о шахтерах, появившийся на свет во время мощных антиправительственных забастовок шахтеров, которым Золя был свидетель. В центре повествования – трудолюбивая семья Маэ. Но чем больше они работают, тем хуже живут, потому что экономический кризис в стране съедает все их деньги. В этой книге явственно звучит не только социальная тема, но и политическая. На сцену выводятся русский анархист Суварин и глава шахтеров-бунтовщиков Этьен Лантье. Политическую окраску роману придает и само название: «жерминаль» – это апрель месяц по календарю Французской революции. Финал этого романа, как и всех других, трагичен. Все попытки героев «выйти в люди», вырваться из замкнутого круга нищеты и алкоголизма обречены на поражение.
В процессе работы над эпопеей творческий метод Золя претерпел значительные изменения. Если в первых романах он однозначно декларировал приоритет наследственного фактора в развитии личности, то в последнем романе «Доктор Паскаль» говорится о важности социального окружения, социальной среды, формирующей характер человека. В целом, те искусственные рамки натурализма, в которые Золя пытался сам себя загнать, он со временем органично преодолел, хотя боялся сам себе в этом признаться.
Золя занимал в жизни активную гражданскую позицию. Его роман «Истина» был написан под впечатлением «дела Дрейфуса» и затрагивал проблемы буржуазного правосудия. В ноябре 1897 года 3оля познакомился с документами, относящимися к делу капитана Генерального штаба, еврея по национальности Альфреда Дрейфуса, обвиненного без достаточных на то оснований в шпионаже в пользу Германии. Несмотря на отсутствие доказательств, суд приговорил Дрейфуса к пожизненной каторге. Золя, изучив документы, пришел к убеждению о невиновности Дрейфуса.
13 января 1898 года в газете «Орор» было опубликовано открытое письмо Золя к президенту Французской республики Феликсу Фору, озаглавленное «Я обвиняю», в котором известный писатель резко выступил против тех, кто сфабриковал процесс над невинным человеком. За выступление в защиту человеческого достоинства Золя был привлечен к суду и приговорен к годичному тюремному заключению и штрафу в размере трех тысяч франков. Ему пришлось покинуть Францию и поселиться в Лондоне, не дожидаясь приведения приговора в исполнение.
Борьба вокруг дела Дрейфуса привела к политическому кризису. Вся мыслящая Франция раскололась на два враждующих лагеря: дрейфусаров и антидрейфусаров. Голос писателя был услышан, и дело Дрейфуса пересмотрено. Под давлением общественного мнения Дрейфус в 1899 году был помилован, а в 1906 году реабилитирован.
В ночь на 29 октября 1902 года Золя умер в своей парижской квартире от отравления угарным газом при невыясненных обстоятельствах. Выхлопная труба оказалась закрытой снаружи. Был ли это несчастный случай или смелого писателя просто устранили – неизвестно.
Позиция Золя в деле Дрейфуса заслужила высокую оценку русской интеллигенции. А. П. Чехов в письме к А. С. Суворину писал:
«В этом своем процессе он, как в скипидаре, очистился от наносных сальных пятен и теперь засиял перед французами в своем настоящем блеске».
Ги де Мопассан
(
1850 – 1893
)
Ги де Мопассан
Он вошел в мировую литературную классику как непревзойденный мастер «малого» жанра – новеллы, над которыми «читатель и смеялся, и плакал, и размышлял», ибо все они были о Человеке и Жизни. Главным для Мопассана в этих коротких рассказах было раскрытие в каждом событии «психологической загадки» человека, его характера и судьбы. По собственному признанию писателя, его литературными учителями были строгий и очень осторожный в своих оценках Г. Флобер и его близкий друг И. Тургенев. «Не знаю, есть ли у вас талант, – говорил ему Флобер, – но никогда не забывайте, что талант есть только длительное терпение. Работайте». От Флобера Мопассан унаследовал независимое и уничтожающе-презрительное отношение к буржуазному миру, его лицемерию и подлости, мастерство психологического анализа и отточенный стиль. Русский писатель привил молодому автору мысль о высоких духовных качествах и благородстве простого человека.
Мопассан родился в Нормандии в 1850 году. «Я вырос, – будет потом вспоминать писатель, – на берегу моря, серого и холодного, в маленьком рыбацком городке, полного жестоких ветров, дождей, брызг волн и запаха рыбы». Мать его, происходившая из старинного культурного рода нормандской буржуазии, была горячей поклонницей и другом Флобера. Именно она руководила чтением и образованием сына и передала его заботам и руководству Флобера.
Время становления писательского таланта Мопассана пришлось на период после позорного поражения Франции в войне с Пруссией и событий Парижской Коммуны, когда в стране воцарилась атмосфера реакции и всеобщей продажности, а Франция, по меткому замечанию Салтыкова-Щедрина, стала «республикой без республиканцев». Эта обстановка во многом способствовала тому, что произведения писателя отличались резкостью и непримиримостью в обличении правящей верхушки страны, они пронизаны многообразной и вездесущей иронией, в которой оживали традиции веселых и нескромных средневековых фаблио, напоминающих русский анекдот.
Первый и оглушительный успех пришел к Мопассану с выходом в свет в 1880 году повести «Пышка», и создай он только один этот шедевр, имя писателя вошло бы в сокровищницу мировой литературы. В основе произведения, как и большинства других новелл писателя, лежит подлинное событие: у героини был свой прототип, это была жительница Руана, с которой действительно произошло нечто подобное. Из оккупированного прусскими войсками Руана, то и дело увязая в снегу, тащится дилижанс. Исключительные обстоятельства военного времени собрали здесь весьма пеструю компанию. Дорожными спутниками Пышки оказались граф и графиня, слывшая «за бывшую возлюбленную одного из сыновей Луи-Филиппа», пройдоха фабрикант со своею супругой, которая «служила утешением для присланных в руанский гарнизон офицеров из хороших семей», виноторговец со своей половиной, отъявленный мошенник, наживший капиталы на продаже дрянного вина, – «эти шесть человек занимали глубину кареты и представляли собой богатый и уверенный в себе и могущественный слой общества». Тут же ехали две монашенки, казалось, целиком ушедшие в свои молитвы, но потом и они окажутся в стане богатых. Среди этих «сливок общества» оказалась Пышка, «особа легкого поведения», хорошо известная в Руане. Ее присутствие было оскорбительным для дам из высшего света, она вызывала у них презрение и возмущение. Медленно движется дилижанс, медленно течет время, но на этом фоне стремительно разыгрывается настоящая человеческая драма.
Господа в спешке не успели захватить с собой съестных припасов, они сильно проголодались, и когда Пышка достала из своей корзинки еду и предложила своим попутчикам разделить с нею трапезу, они не долго крепились, эти господа, и попросили у нее хоть маленький кусочек. А Пышка почитала за великую честь для себя быть им полезной. Но вот неожиданно на постоялом дворе происходит задержка: прусский офицер, являвший собой великолепный образчик хамства и вседозволенности победителя, не дает разрешение на дальнейшее следование дилижанса, пока к нему не придет Пышка. Пышка с негодованием отвергает его домогательства, в то время как «дамы из порядочного общества» были готовы уступить ему. Однако офицеру нужна была только Пышка, и вот господа именем Бога уговаривают ее, и она соглашается – ради них. Снова трясется на ухабистой дороге дилижанс и в нем те же спутники. Но «цикл завершился», и вновь дамы и господа обливали волнами презрения «эту тварь», сторонясь ее, как прокаженной. На сей раз у Пышки не было ничего припасено, в суматохе она не успела, но никто и не собирался с ней делиться. «Она чувствовала, что ее захлестывает презрение этих честных мерзавцев, которые сперва принесли ее в жертву, а потом отшвырнули, как ненужную грязную тряпку».
Флобер был в восторге от повести своего ученика: «Новелла моего ученика „Пышка“ – это шедевр: я настаиваю на этом слове – это шедевр композиции, комизма и наблюдательности… Все персонажи удались. Корнюде неизмерим и правдив. Монахиня в рубцах от оспы превосходна, а граф и его „мое дорогое дитя“, а конец! Бедная девушка, которая плачет, когда тот, другой, поет „Марсельезу“, – это прекрасно!» Язык новеллы лаконичен и прост, это «настоящий классический французский язык», Мопассан вернул французской прозе ее былую чеканность, подобно ювелиру, он шлифовал каждую фразу.
Новеллой «Пышка» открывается новеллистическое творчество писателя. Всего им было написано около 300 новелл. Заслуги его в развитии этого жанра велики, да он и сам осознавал это: «Ведь это я снова привил во Франции вкус к рассказу и новелле». В целом его новеллы дают нам эпическую картину жизни французского общества последних десятилетий XIХ века, запечатленную в громадном количестве характеров и судеб. Можно наметить основные темы его новелл, которым писатель оставался верен до конца жизни: новеллы о франко-прусской войне («Два приятеля», «Дуэль», «Мадемуазель Фифи», «Койка № 29», «Пленные» и др.), герои которых, «маленькие люди», отупевшие от забот и нужды, озлобившиеся, порой смешные и нелепые, но именно они обнаруживают героические качества. Исключительные условия военного времени пробуждают в них такие черты, о существовании которых они и сами в себе не подозревали. Мастерство писателя-психолога позволяет Мопассану глубоко заглянуть в души своих героев и извлечь из их тайников прекрасные черты.
Другая важная тема новелл писателя – растлевающая, уродующая душу человека власть денег. Трудно назвать новеллу, где бы эта тема в том или ином качестве ни затрагивалась, ибо она определяет судьбы людей, их характеры и поступки, к какой бы социальной группе общества они ни относились. Тема денег, преуспеяния, карьеры самым тесным образом связана с миром чиновничества, вот почему типическим героем Мопассана становится жалкий чиновник господин Сакреман, всю свою жизнь мечтавший о получении ордена Почетного легиона и получивший-таки его благодаря прелюбодейству своей жены с крупным начальником («Награжден!»). Стоит упомянуть и такие маленькие шедевры писателя, как: «Драгоценности», «В лоне семьи», «Зонтик», «Ожерелье», «Наследство».
Беспросветная власть денег, собственнические инстинкты царят и в деревне. В цикле крестьянских новелл Мопассан показал идиотизм и дикость, граничащую с животной, жизни огрубевших в вечной борьбе за выживание людей. В новелле «Продажа» один пьяный крестьянин, которому срочно понадобились деньги, пытается продать другому пьяному мужику свою «бабу»; эта купля-продажа осуществляется на «кубо-литры», для чего продаваемая «баба» должна влезть в лохань с водой… Но в своих героях Мопассан умел находить и показывать и прекрасные качества: «Папа Симона», «Дядюшка Милон», «Тетка Соваж». Его образы крестьян – это большой вклад во французскую литературу, ибо до него никто не смог дать столь впечатляющей и разносторонней картины жизни французских крестьян.
Но есть у Мопассана произведения иные по тематике и настроению, его привлекала тема любви и природы, преображающих и возвышающих душу человека («Лунный свет», «Любовь», «Прогулка»). Новеллы Мопассана многообразны и по содержанию, и по представленным в них человеческим судьбам и характерам, и по тональности, как многообразна сама жизнь, но о чем бы ни писал автор, он выступает перед нами прежде всего как великолепный знаток человеческих душ, как тончайший психолог, для которого главное – это то, что скрыто в тайниках человеческого сердца. Именно в таком качестве он выступает и в своем романе «Жизнь» (1883).
Это произведение о смене двух культур, когда дворянская культура века Просвещения уступала место пошлой, антигуманной буржуазной цивилизации. В этом сказалось несомненное влияние И. Тургенева и всей русской литературы конца XIХ века. В начале романа героиня его, Жанна де Во, великодушная, добрая, полная любви и доверия к людям, покидает монастырь, где она получила образование, полная иллюзий и радужных надежд. Рядом с ней ее любящие родители, любимое поместье «Тополя», в этой девушке столько очарования и чистоты, что кажется, жизнь не может обмануть ее ожиданий. В своем романе Мопассан показал себя великим и чутким знатоком женской души. Он с глубокой нежностью описывает девичьи мечты юной Жанны, разнообразные состояния, настроения, оттенки ее чувств. Внешняя жизнь героини не богата событиями, зато духовная полна самых многообразных эмоций и переживаний. Именно на ней выстраивается психологическая линия романа.
Однако мечты героини рушатся с самого момента свадьбы: Жюльен де Ламар оказался бесконечно далеким ей и ее миру человеком, жестоким, отвратительно скупым, его любовь к Жанне ограничивалась чисто физическим влечением и потому была недолгой. Она с отвращением узнает о его изменах. Сначала Жанне кажется, что невозможно пережить этот удар, примириться со страшной правдой, но самое печальное в том, что к ней в конце концов привыкаешь: «такова жизнь», говорят французы. Умирают одни иллюзии героини, она упорно цепляется за другие: у нее остались ее любимые родители. Но у гроба матери она читает случайно обнаруженные ею письма к баронессе ее любовника, лучшего друга семьи. Так рушится вера в идеальные отношения и родителей. У нее остается еще сын, Пуле, она целиком посвятит себя ему. Но сын, с детства превращенный в домашнего идола, вырастает в черствого эгоиста, неудачника и мота. Он уезжает от Жанны в Париж, терзает ее сердце своим невниманием. Умирает старый барон, раздавленный горем, и Жанна остается совсем одна, несчастная, беспомощная, жалкая. Она была склонна во всех своих бедах винить неудачное замужество, но причины ее неудач коренятся в более глубоких явлениях жизни.
Жанна была воспитана прямодушной, доброй и любящей и от окружающих она ждала того же, но жизнь обманула ее. Все ее обманывали, все ей лгали, даже старая баронесса. Она ждала, когда жизнь поднесет ей на блюдечке свои дары, и всю свою жизнь ничего не делала, но вместо этого были лишь утраты и разочарования. Писатель сочувствует своей героине, но в то же время он не может некритически смотреть на нее и ее мир: все в ее жизни было бестолково – и замужество, и воспитание сына, и управление поместьем.
Рядом с судьбой Жанны в романе проходит история ее служанки Розали, которую она выгнала, узнав о ее связи с Жюльеном. В отличие от Жанны крестьянка Розали выстояла в жизненной борьбе, сохранила и стойкость духа, и силы, и сердечную доброту. Она воспитала сына-труженика и твердо встала на ноги. Пока Жанна мечтала, Розали работала. Поэтому жизнь – это горести и утраты у праздной Жанны, но это горести и радости у работящей крестьянки. Роман заканчивается великолепными словами Розали: «Жизнь, знаете ли, не так хороша, но и не так уж плоха, как думают». В этих словах заключена нравственная сила и мудрость народа, и в этом идейный итог романа.
В 1885 году выходит в свет новое произведение Мопассана «Милый друг», в центре его – жизнь французского общества того времени, изображенная саркастически, почти гротескно. Еще до написания романа писатель публикует очерк «Мужчина-проститутка», в котором содержался замысел романа. «Как часто приходится слышать: „Он очарователен, этот человек, но он – проститутка, настоящая проститутка!“ – пишет автор. – Так говорят о мужчине-проститутке – язве нашей страны. Ибо все мы во Франции – мужчины-проститутки: переменчивы, капризны, вероломны, непоследовательны в своих убеждениях и стремлениях, порывисты и слабы, как женщины». Вся Франция буквально наводнена этими мужчинами. В своем романе Мопассан поставил перед собой цель обрисовать психологический тип мужчины-проститутки как порождение социального строя, как воплощение воцарившейся в стране атмосферы всеобщей продажности. Он проводит своего героя, Жоржа Дюруа, через семейные отношения, легальную проституцию, мир журналистики, открывает ему дорогу в мир политики, показывая тем самым жизнь французского общества со всех сторон как мир универсальной продажности. «Погибло и погибает все чистое и доброе в нашем обществе, – писал по поводу романа Л. Толстой, – потому что общество это развратно, безумно и ужасно».
Последние произведения Мопассана – романы «Монт-Ориоль» (1886), «Пьер и Жан» (1888), «Наше сердце» (1890), а также сборники его новелл «Бесполезная красота» (1890), «С левой руки» (1889), – с одной стороны, развивают психологическую линию творчества писателя, с другой – в них ощущаются пессимистические, порой мистические настроения, трагические размышления о человеческой судьбе, о старости и смерти, не свойственные ранее писателю. В последние годы писателю все труднее было работать. Яростно сопротивляясь тяжелой болезни, он «метался на яхте по Средиземному морю, бежал в Тунис, Марокко, Африку». Пресса, жадная до сенсаций и далекая от пощады, подняла шум вокруг его болезни. На первых полосах бульварных газетенок обсуждалось, не сошел ли он еще с ума. Мопассан умер в неполные 43 года в психиатрической клинике. Глубоко понял духовную драму писателя в России Л. Толстой: «Ему мало того, что он мучается неразумностью мира, – он мучается нелюбовностью, разъединенностью его…»
Жюль Верн
(
1828 – 1905
)
Жюль Верн
Литературная деятельность Жюля Верна продолжалась около шестидесяти лет. Подобно Дюма, он пробовал себя в самых разных жанрах и видах литературного творчества и был чрезвычайно плодовит. Полное собрание его сочинений составило бы не менее 120–130 томов. Но значение творчества заключается не в количестве написанных книг, а в том новом слове, какое удалось сказать писателю, в его художественных открытиях и богатстве идей. В этом отношении Жюль Верн уникален. Но уникальность его особого рода. Он не был великим писателем в том значении, какими были Бальзак, Стендаль, Золя. Образы его героев по своей жизненности уступают героям этих гениев художественного слова. Значение его в другом. Жюль Верн создал роман нового типа – «роман о науке и ее беспредельных возможностях» (Е. Брандис). Вместе с новым романом в литературу вошел новый герой – инженер, изобретатель, рыцарь науки, бескорыстный ученый. Его жизнь и деятельность связаны не со светским салоном и не узким семейным кругом, а со всем миром – земным, воздушным, подводным, космическим, миром, который он открывает для себя и читателей.
Главное дело жизни Жюля Верна – огромная серия «Необыкновенные путешествия», включившая шестьдесят три романа и два сборника повестей и рассказов. Он работал над «Необыкновенными путешествиями» свыше сорока лет, издание продолжалось еще около десяти лет и после смерти писателя – так много рукописей осталось после него. Жюль Верн поставил перед собой задачу описать весь земной шар, опираясь на достижения всех современных ему естественных и технических наук, используя метод научного предвидения. В его мастерски выстроенных романах наука «поглощается с аппетитом» (А. Франс), сумма знаний, которая сочетается с увлекательным сюжетом, усваивается читателем незаметно.
Среди почитателей таланта Жюля Верна – видные писатели, ученые, изобретатели, путешественники. Л. Н. Толстой называл французского фантаста «удивительным мастером», восхищаясь его умением выстроить «интригующую, захватывающую фабулу». Д. И. Менделеев, называвший Жюля Верна «научным гением», на смертном одре просил читать ему «Приключения капитана Гаттераса». Н. Е. Жуковский, основатель современной аэродинамики, держал в своей библиотеке единственную художественную книгу – роман «Робур-Завоеватель» Жюля Верна. Французский академик Жорж Клод, создавший опытную установку для использования термической энергии моря, признавался, что этот проект родился из слов капитана Немо о возможности получения электрического тока от проводников, погруженных на разные глубины моря. Инженер Лебеф, создатель первой подводной лодки с двойным корпусом, называл Жюля Верна своим соавтором. Спелеолог Норберт Кастере и географ-путешественник, академик В. А. Обручев утверждали, что на выбор ими профессии огромное влияние оказали книги Жюля Верна. Можно привести еще десятки, сотни подобных признаний, и все они доказывают, что Жюль Верн открыл в литературе неизведанную область – поэзию науки и научного творчества.
Жюль-Габриэль Верн родился 8 февраля 1828 года в городе Нанте, одном из крупнейших портов Франции. Профессия юриста была наследственной в семье Вернов, и глава семьи, Пьер Верн, ни на минуту не сомневался в том, что его сын станет адвокатом и когда-нибудь возглавит его контору. Но мальчика, уроженца большого портового города, притягивало море. В одиннадцать лет он сбежал из дома и нанялся юнгой на корабль «Корали», отправлявшийся в Вест-Индию. Если бы не решительность и находчивость отца, сумевшего снарядить вдогонку уходящему кораблю паровой катер, жизнь будущего писателя могла бы сложиться совсем по другому сценарию.
Беглец был возвращен, выпорот и посажен на хлеб и воду. После этого события Жюль достаточно долго придерживался отцовского плана. После успешного окончания Нантского Королевского лицея он едет в Париж учиться на юриста. Обучение в Сорбонне и очень скромный пансион, который положил ему отец (75 франков в месяц), не мешает молодому человеку увлекаться театром, отчего его бюджет просто трещит по швам.
В угоду отцу Жюль Верн закончил Сорбонну и защитил диссертацию, но домой в Нант он не вернулся. «Твоя контора в моих руках только захиреет, – пишет он своему отцу. – Я предпочитаю стать хорошим литератором и не быть плохим адвокатом».
В феврале 1849 года с помощью влиятельного родственника Жюль Верн знакомится со своим кумиром – великим Александром Дюма. Приехавший с визитом в замок «Монте-Кристо» Жюль покидает его только через несколько дней. Дюма сразу проникся симпатией к начитанному и остроумному юноше и посоветовал ему попробовать себя в литературе. Жюль Верн потом всегда с благодарностью вспоминал тот теплый прием, который оказал ему мэтр, и был признателен ему за то, что тот первым поверил в его талант. Выйдя как-то от Дюма, Верн воскликнул: «То, что он сделал для истории, я сделаю для географии!» Но создание географического романа произойдет позже, а пока Жюль решил заняться сочинением пьес. И здесь начинающему драматургу опять помог Дюма. Он не только пригласил Жюля на премьеру «Трех мушкетеров» в свой Исторический театр, но и поставил на сцене своего театра его одноактный водевиль «Сломанные соломинки», оказавшись, таким образом, в театре «крестным отцом» Верна.
В течение пятнадцати лет Жюль Верн сочиняет пьесы для театра. Это были исторические драмы, водевили, трагедии, либретто комических опер. Особого успеха они не имеют и денег его создателю приносят очень немного. Но драматургический опыт, накопленный за эти годы Верном, оказался бесценным для его романного творчества. В этом отношении Жюль Верн повторял путь своего литературного наставника – ведь Дюма тоже начинал как драматург. А пока Верн на жизнь зарабатывает репетиторством и работой в качестве секретаря в Лирическом театре. Он неукоснительно с пяти до десяти утра отдается сочинительству и каждый свободный час проводит в Национальной библиотеке, утоляя свой ненасытный интерес к географии, астрономии, истории техники, научным открытиям.
В 1856 году Жюль Верн женился на двадцатишестилетней вдове Онорине Морель. Он давно мечтал о семейном уютном доме, и очаровательная молодая женщина, готовая рассмеяться в ответ на любую шутку, показалась Верну той, кто может дать ему счастье. Но женитьба на Онорине ожидаемого счастья не принесла. Для нее литературная работа мужа была всего лишь блажью, и произведения, которые принесли Верну всемирную славу, всегда оставляли ее равнодушной.
Вернов часто навещал Феликс Турнашон, которого весь Париж знал под именем Надара. Он был прославленным фотографом, превратившим фотографию в искусство. Надар увлекался аэронавтикой и мечтал сфотографировать Париж с высоты птичьего полета. Беседы с Надаром об аэронавтике натолкнули Верна на замечательную мысль – написать «роман о науке», героем которого будет гигантский воздушный шар. Осенью 1862 года роман был готов и был представлен на суд знаменитому издателю Жюлю Этцелю.
Этцель издавал книги в основном для юношества и в данный момент подыскивал способных сотрудников для работы в «Журнале воспитания и развлечения», который он собирался издавать вместе с известным педагогом Жаном Масе. Рукопись Верна привела Этцеля в полный восторг. Он не только взялся ее публиковать, но и заключил с никому пока не известным автором контракт на 20 лет, в течение которых Верн обязуется ему поставлять по три романа в год из расчета две тысячи франков за том. Этцель до самой своей смерти в 1886 году оставался единственным издателем Жюля Верна, и, по мере того как росла популярность писателя, менял условия договора в его пользу.
1 января 1863 года на книжных прилавках Парижа появился роман «Пять недель на воздушном шаре». Успех был невероятным и ознаменовал рождение нового жанра – «научного романа», где не было места традиционной любовной линии (в первом романе Верна вообще нет ни одной героини), но были головокружительные приключения, прихотливо переплетенные с художественной популяризацией научных знаний. В этом романе Верн объединил и облек в художественную форму две научные проблемы, волнующие весь читательский мир: управляемое воздухоплавание и исследование Черного континента. Поразительно, но уже в первом романе писатель Верн стал давать точные прогнозы относительно многих открытий, касающихся самых разных научных сфер. Так, в «Пяти неделях» Верн, рассказывая об экспедиции доктора Фергюсона на управляемом аэростате «Виктория» над неисследованными районами Африки, безошибочно предсказал местонахождение истоков Нила, которые были обнаружены в действительности менее чем через год после выхода романа.
«Журнал воспитания и развлечения» был открыт вторым романом Жюля Верна «Приключения капитана Гаттераса», в котором он создал настолько убедительный образ полярного исследователя, что в реальное существование капитана Гаттераса читатели безоговорочно поверили. Здесь же, в предисловии романа, был сформулирован замысел грандиозной эпопеи, задуманной автором, – «резюмировать все географические, геологические, астрономические, физические знания, накопленные современной наукой, и в живописной, занимательной форме создать универсальную картину мира». Свою эпопею, серию романов, которую Верн будет создавать всю свою жизнь, он назвал «Необыкновенные путешествия».
Работоспособность Жюля Верна была поразительной. Один роман следовал за другим, иногда он писал одновременно два, три романа. Появились деньги, и семья Верна получила возможность переселиться в тихий аристократический пригород Отейль. Онорина быстро приобрела светские привычки, устраивая в небольшом особняке светские рауты и приемы. Но Жюль Верн работает целыми сутками и практически не выходит к гостям. Он счастлив, только когда пишет. Сам он неоднократно говорил, что, закончив роман, чувствует себя несчастным, пока не начнет новый.
Параллельно с романами он пишет «Иллюстрированную географию Франции», шеститомную «Историю великих путешествий и великих путешественников», четырехтомную научно-популярную работу «Завоевание Земли наукой и промышленностью». Эти замечательные книги не потеряли своего значения и доныне, особенно «История великих путешествий».
В работе Жюлю Верну помогали сотрудники, подбиравшие ему материал. Кроме того, еще в юности писатель завел картотеку научных фактов, которую он постоянно пополнял на протяжении всей своей жизни. Но Верн не довольствовался только книжными источниками. Когда ему для очередного произведения требовались факты, он посещал заводы и фабрики, чтобы самому увидеть, как работают механизмы и как протекают технологические процессы. Создавая «Таинственный остров», Жюль Верн изучал технологию производства различных химических веществ. Перед тем как сесть за работу над «Черной Индией», Верн поехал в северо-французский город Анзен и спустился в самую глубокую угольную шахту, чтобы увидеть, как трудятся шахтеры. Постоянно консультировался писатель и с учеными. Математик Анри Гарсе по его просьбе сделал расчеты для романа «С Земли на Луну», обосновывающие скорость, с которой космический снаряд преодолевает земное притяжение. Инженер Бадуро произвел необходимые вычисления для романа «Вверх дном».
Прототипами романов Верна становились люди, которыми он восхищался. В суровом, фанатичном капитане Гаттерасе читатели узнавали полярного исследователя Джона Франклина, чья экспедиция на Северный полюс пропала без вести. Профессор Лиденброк из «Путешествия к центру Земли» очень похож на геолога Шарля Девиля, беседы с которым и подвигли писателя на создание романа. В герое романа «С Земли на Луну» Мишеле Ардане без труда угадывался Надар.
Издатели и критики недоумевали: в романах Верна нет героинь и нет любовной интриги, но они пользуются неизменным и огромным успехом у читателей. Даже Этцель иногда упрекал Верна за излишнюю сухость стиля. В одном из своих интервью Верн так объяснил сюжетные и стилевые особенности своих романов: «Любовь – чувство всепоглощающее. Моим героям нужны все их способности, вся энергия, а присутствие рядом с ними пленительной женщины мешало бы им осуществлять их грандиозные замыслы».
В 1866 году писатель приобрел старый рыбацкий баркас и переоборудовал его в парусную яхту, назвав ее именем покровителя французских моряков – «Сен-Мишель». Теперь он большую часть времени, с весны до осени, проводил в своем «плавучем кабинете» – на борту своей яхты. Его внук Жан-Жюль Верн позже писал: «Трудно переоценить значение „Сен-Мишеля“ в жизни писателя. Он пользовался любым предлогом, чтобы как можно чаще выходить в море, провел на борту „Сен-Мишеля“ значительную часть своей жизни… Он был настоящим моряком, и этим объясняются его познания и опыт в морском деле, осведомленность во всех вопросах, связанных с морем… Сомневаться не приходится: мысли, которые высказывают его герои, избороздившие океаны, – это его собственные мысли, а в образе капитана Немо воплотилась его собственная личность». Сам писатель признавался: «Я влюблен в эти сбитые доски и гвозди так, как в двадцать лет любят женщину».
Сам писатель предпочитал жить в рыбацком поселке Ле-Кротуа, где рядом в бухте на якоре стояла его яхта. В Париже он бывает редко. И когда его «Сен-Мишель» швартуется у моста Искусств, яхту встречают толпы репортеров и поклонников. Потом на смену «Сен-Мишелю» по очереди придут более комфортабельные и приспособленные к дальним морским путешествиям «Сен-Мишель II» и «Сен-Мишель III», на которых он совершит большие круизы по Северному и Средиземному морям.
Огромный успех романов Верна натолкнул Этцеля на мысль превратить некоторые из них в пьесы. В 1874 году самым большим событием театрального сезона в Париже стала эффектная инсценировка романа «Вокруг света в восемьдесят дней». В ход пошел весь арсенал спецэффектов, которыми располагала театральная сцена второй половины XIX века. По сцене ходил огромный индийский слон, ползали змеи, бегали дикари. На протяжении долгого времени эта сценическая феерия не сходила со сцен столичных и провинциальных театров Европы и Америки.
1880-е годы принесли Жюлю Верну не только очередные триумфы. В 1885 году умерла мадам Дюшень, с которой писателя долгие годы связывала нежная дружба. На следующий год умер Этцель. В этом же роковом году в Жюля Верна стрелял его племянник Гастон, сын его брата Поля и любимец писателя. На следствии он заявил, что хотел таким образом привлечь внимание к своему недостаточно оцененному общественностью дяде. Пулю так и не смогли извлечь из тазобедренной кости. Много огорчений приносил Жюлю Верну его единственный сын Мишель, постоянно попадавший в какие-то скандальные истории и делавший огромные долги. Но Верн любил своего непутевого сына и постоянно спасал его от очередного банкротства, долговой тюрьмы, суда. Совсем чужой ему стала Онорина, а ее дочери от первого брака, исполненные злобы и зависти, с нетерпением ждали наследства.
Тоска и одиночество толкали писателя к еще более интенсивной работе, под конец жизни превратившейся почти в маниакальную страсть. В последние годы он ослеп, но продолжал диктовать свои романы внучкам и писать при помощи особого транспаранта. В результате накопилось столько рукописей, что Этцель-младший и после смерти писателя многие годы продолжал их публиковать.
24 марта 1905 года Жюль Верн скончался и был похоронен на кладбище Мадлен в Амьене. Через два года на его могиле был поставлен надгробный памятник: Жюль Верн поднимается из могилы, отталкивая плечами мраморную плиту. На постаменте памятника высечена эпитафия – «К бессмертию и вечной юности».
Анатоль Франс
(
1844 – 1924
)
Анатоль Франс
Выдающийся французский писатель Анатоль Франс вошел в историю мировой литературы как основоположник интеллектуального романа.
Настоящее имя писателя – Анатоль Франсуа Тибо. Франсом – анжуйской огласовкой имени Франсуа – в детстве его назвали приятели отца, библиофилы и писатели, собиравшиеся в его букинистической лавке в центре Парижа. Впоследствии это прозвище стало литературным псевдонимом. Книги окружали Франса с первого и до последнего дня жизни, с ними связаны многие страницы его романов. Ум молодого Франса питали книги разных времен и народов, книги, которые со страстью истинного библиомана собирал его отец. Любимым же героем будущего писателя всегда был Дон Кихот, защитник свободы и справедливости. Такая же неистребимая потребность отстаивать правду, делиться своим духовным богатством жила и в Анатоле Франсе. И герои романов Франса в свою очередь очень похожи на своего автора. По существу, это один и то же тип интеллигента-книжника, в котором высокая культура, естественно, соединяется с душевным благородством. Таковы академик Сильвестр Боннар («Преступление Сильвестра Боннара»), библиотекарь и ученый Жером Куаньяр (романы «Харчевня королевы Гусиные Лапы» и «Суждения господина Жерома Куаньяра»).
А. Франс по праву считается одним из самых образованных людей своего времени и разносторонне развитым литератором. Как многие будущие выдающиеся прозаики, начинал он как поэт. Сильное влияние на его поэтический слог оказала школа «парнасцев» (Т. Готье) и символистов (Ш. Бодлер). Ранний поэтический сборник Франса назывался «Золотые поэмы», а драматическая поэма этого периода – «Коринфская свадьба». Уже в самых первых литературных опусах появляется образ женщины, чья судьба интересовала Франса всю жизнь – Таис Афинской. Во многом ученическая стихотворная поэма о ней называлась «Легенда о св. Таис, комедиантке». Наряду со стихотворными произведениями молодой Франс пробовал свои силы как литературный критик. Выработанные им журнальные интонации в дальнейшем органично вошли в неповторимый дискуссионный, «франсовский» стиль философских романов. В своих литературно-критических статьях и этюдах писатель не пытается дать объективный анализ произведений, но описывает свое, субъективное впечатление от них. Он тяготел к жанру эссе и литературно-критического фрагмента. «Признаюсь, – писал Франс, – я бесконечно люблю все, что не закончено, и думаю, что только фрагменты, осколки вызывают у людей с утонченным вкусом представление о совершенстве».
Первым крупным прозаическим произведением Франса была «Таис» (1889). Сам писатель настойчиво называл его не только философским романом, но и притчей и даже «элементарным пособием по философии и морали». В основе сюжета лежит популярная во Франции, благодаря многочисленным религиозным проповедям, старинная легенда об обращении на праведный путь афинской куртизанки Таис. Эту легенду использовали в своих произведениях Франсуа Вийон и Эразм Роттердамский. Франс предложил свою версию: его роман заканчивается праведной кончиной Таис и моральным падением обратившего ее монаха-отшельника Пафнутия.
В романе воспроизводится противостояние двух культур – античной: гедонистической, чувственной, и христианской: аскетической, духовной. Причем автор не встает ни на сторону эпикурейца Никия, ни на сторону анахорета Пафнутия, считая их глашатаями крайностей в отношении к жизни. Монах Пафнутий со стороны действительно кажется настоящим аскетом, постом и телесными истязаниями истребляющим в себе все греховное. Но, умерщвляя свою плоть, он не смирил свой дух, нарушив главную заповедь монаха – смирение, послушание. Пафнутий – творец своей воли, поэтому он неизбежно оказывается игрушкой в руках темных сил. Основная мысль романа заключается в том, что всякая истина относительна, а любая нетерпимость предосудительна. «Я посоветовал сомневаться. По-моему, нет ничего лучше философского сомнения», – писал Франс о своем романе. Пожалуй, эти слова можно назвать лейтмотивом всего его творчества.
Уже в этом романе обнаруживаются характерные черты прозаического стиля Франса: наличие четкой авторской позиции, воспроизведение споров, дискуссий, наличие двух планов изображения: самого события и его философского осмысления. Стиль Франса оттачивается в сборнике статей и фрагментов «Сад Эпикура», где язык его прозы приобретает афористичность, схожую с Ларошфуко и Лабрюйером. Некоторые афоризмы Франса стали крылатыми, например «В основе всех великих страстей лежит прелесть опасности», «Любовь расцветает только среди страданий».
В 90-е годы XIX века в творчестве Анатоля Франса происходит поворот в сторону усиления социальной темы. Это связано с обострившейся общественно-политической ситуацией того времени. В частности, с печально известным «делом Дрейфуса», когда по ложному обвинению в государственной измене был осужден офицер-еврей Луи Дрейфус. На самом деле, и в этом ни Франс, ни Э. Золя, ни другие здравомыслящие люди не сомневались, что реальная подоплека этого дела – антисемитская. В силу своих политических убеждений Франс прекратил посещать заседания Французской академии, почетным членом которой он был избран, и отказался от ордена Почетного легиона. В его творчестве этого времени усиливаются философско-сатирические тенденции, появляется не только публицистичность, но и памфлетность, и даже элементы гротеска.
С 1897 по 1901 год Франс создает роман-хронику, тетралогию «Современная история», в которой представляет широкую сатирическую панораму французской Третьей республики, где в суде фабрикуются дела против честных людей и зреет монархический заговор. Роман изобилует вставными новеллами, дискуссиями, беседами и внутренними монологами. Герой тетралогии, господин Бержере, проявляет не только житейскую стойкость, но и гражданское мужество, открыто выступая в защиту попранной справедливости. Бержере переживает то, что переживал сам Франс в те годы, когда разразилось «дело Дрейфуса».
Вершиной же сатирического мастерства писателя стал роман-памфлет «Остров пингвинов» (1908). Условное, гротескное и фантастическое начала преобразуются в аллегорическую картину современной Европы и ее истории. Абсурден сам сюжет, когда подслеповатый и недалекий монах Маэль случайно окрестил пингвинов, приняв их за людей. Так создалась новая цивилизация – Пингвиния, где первым королем оказывается вор-рецидивист, а первой святой – распутница. Основные эпизоды романа пародируют исторические факты: в Драконе Великом легко узнать Карла Великого, а в диктаторе Тринко – Наполеона. Стилистические приемы направлены на пародирование диспутов средневековых схоластов, средневековых хроник и агиографических книг.
В 1912 году выходит в свет произведение, в котором автор не прикрывает свои мысли ширмой аллегории или фантастики. Роман «Боги жаждут» посвящен теме Великой Французской революции и якобинской диктатуры. Главная проблема, которую поставил писатель перед собой и перед читателем: кто имеет право вершить человеческие судьбы и оправдывает ли кровавый террор самые благие цели. Главный герой романа Эварист Гамлен – художник по профессии и присяжный революционного трибунала по должности, переживает страшную метаморфозу: из доброго, искреннего, душевно чистого человека превращается в кровожадного фанатика революции. В этом романе, как и в «Таис», Франс выступает противником слепого фанатизма, когда отвлеченные идеи затмевают в сознании человеческие судьбы. Многозначительно и символично название романа. Когда-то Гамлен написал картину, изображающую Ореста, убившего свою мать Клитемнестру, и теперь боги жаждут его крови. Кровавым жертвенником современности является гильотина, и теперь на Гревской площади Парижа приносятся жертвы богам революции. Франс дает глубокое и многостороннее осмысление Французской революции: теоретическое, философское, моральное, политическое, историческое, и приходит к выводу, что всякая власть деспотична и калечит людей, превращая их в слепые орудия мести.
Последние произведения Франса повести «Маленький Пьер» и «Жизнь в цвету» автобиографичны и помогают лучше понять формирование мировоззрения и таланта этого выдающегося французского писателя, «самого французского, самого парижского, самого утонченного», «классика из классиков», по выражению А. Моруа.
Томас Майн Рид
(
1818 – 1883
)
Томас Майн Рид
Англо-американский писатель, автор приключенческих романов, Томас Майн Рид родился в Ирландии в 1818 году. Его отец был священником и хотел, чтобы сын пошел по его стопам. Но Майн Рид отказался от духовной карьеры. В возрасте двадцати одного года он отправился в Америку по примеру многих его соотечественников, измученных нуждой и притеснениями англичан, превративших Ирландию в свою колонию. Юноша был твердо уверен, что в Америке он выбьется в люди и найдет себе дело по душе.
В январе 1840 года Томас Майн Рид прибыл в Новый Орлеан, шумный и богатый город плантаторского Юга. Пытаясь разбогатеть, он начал заниматься торговлей, но скоро прогорел. Потом он служил на плантации, был актером, учителем в аристократическом семействе, клерком провиантской конторы. В 1843 году Майн Рид принял участие в торговой экспедиции по рекам Платт и Миссури. Скитания по диким окраинам материка от Луизианы до прерий и лесов за Миссури, индейцы, бизоны, медведи гризли – все это позднее станет материалом для его романов.
Осенью этого же года Майн Рид поселился в Филадельфии. Открыв в себе способности газетчика и поэта, он решил стать журналистом. В Филадельфии молодой литератор сблизился с литературными кругами. Именно тогда завязалась его дружба с Эдгаром По, чьи стихи и новеллы он высоко ценил. Майн Рид писал критические статьи и литературные обзоры, очерки, рассказы и стихи. В журналах его произведения печатались под псевдонимом «Бедный школяр». В своем письме к отцу об этом периоде своей литературной деятельности Рид писал: «Три или четыре года я вел жизнь литератора, полную борьбы. Я не сковал себе крыльев из золота, но зато поднялся к вершинам Парнаса».
В 1846 году Майн Рид был уже настолько известен, что одна из самых крупных нью-йоркских газет приглашает его к сотрудничеству. Но вскоре начинается война США с Мексикой, и молодой ирландец записывается волонтером в американскую армию. За отвагу он получает чин «второго лейтенанта», а вслед за ним и чин капитана (позже писатель любил представляться «капитаном Майн Ридом»). В сентябре 1847 года он в составе десанта генерала Уинфилда Скотта участвует в штурме крепости Чапультепек. В решающую минуту Рид увлек за собой дрогнувших под огнем солдат и первым преодолел вал крепости. В этом бою он был тяжело ранен в бедро. Он пролежал на поле боя много часов, прежде чем был найден среди трупов и доставлен в госпиталь.
В США пришла весть о смерти Майн Рида. Газеты опубликовали некрологи, о герое складывали стихи. Подлечившись, Майн Рид с помощью своих друзей вернулся в США. В усадьбе одного из своих товарищей, поправляясь от ран и болезней, он пишет свой первый роман «Вольные стрелки, или Приключения в Южной Америке», во многом напоминающий репортаж о проведенной военной кампании.
Только Майн Рид привел свою рукопись в порядок, как до него дошли известия о революционных волнениях в Европе: шел 1848 год. Собрав на дорогу деньги, в 1849 году Рид с группой друзей-единомышленников отправляется в Европу, чтобы принять участие в баварской и венгерской революциях. Когда они прибыли в Ливерпуль, восстания были подавлены повсеместно. Но это не охладило воинственный пыл капитана Майн Рида. В Лондоне он познакомился с вождем венгерской революции Лайошем Кошутом и стал его другом и соратником. Разгромленные революционеры жили в ожидании перемен, и Рид готов был им помочь реальными делами. Когда Кошут решил на континенте завязать отношения с венгерскими войсками, Рид достал для него подложные документы. Кошут с паспортом слуги должен был сопровождать знатного туриста Майн Рида. Правда, поездка в последний момент была отменена.
Помогал Майн Рид и политическим эмигрантам-полякам. Он участвовал в работе польско-британского товарищества, выступал на политических митингах, за что английские газеты стали называть его «красным». На одном из митингов он познакомился с юной Элизабет Хайд, дочерью лондонских аристократов, и в 1853 году они поженились.
Романтически настроенный Майн Рид ведет себя весьма экстравагантно. Он ходит по Лондону в испанском костюме и сомбреро, строит себе дом на манер испанской гасиенды. В эти годы начинается профессиональная деятельность Майн Рида-писателя. Выходят его романы, начатые еще в Америке, – «Вольные стрелки» (1850), «Охотники за скальпами» (1851). Он быстро нашел свое место – это книги для молодежи и юношества. И хотя в серьезных литературных кругах его ставили не слишком высоко, он довольно скоро снискал известность и любовь юных читателей.
Расцвет творчества Майн Рида падает на 50-60-е годы. В это время он пишет лучшие свои романы: «Белый вождь» (1855), «Квартеронка» (1856), «Оцеола, вождь семинолов» (1859), «Морской волчонок» (1859), «Мароны» (1862), «Всадник без головы» (1868). В них объединены традиции романа путешествий и авантюрно-приключенческого романа. Сама жизнь Майн Рида стала материалом для его произведений. Неутомимый путешественник, он во время экспедиций накопил бесценный материал о флоре и фауне американского континента. Личные впечатления он дополнял сведениями, почерпнутыми из документальных и научных источников. Его описания животного и растительного мира точны и достоверны, что придает особую ценность его книгам в глазах ученых-естествоиспытателей. Иногда Майн Рид вовсе отказывался от авантюрной интриги, выдвигая на первый план познавательную задачу. Это цикл романов об охотниках-натуралистах, насыщенный огромной любовью к природе, животному миру («Охотники за растениями» (1857), «Ползуны по скалам» (1864), «Юные охотники» (1857), «Охотники за жирафами» (1867) и др.). Создавал Майн Рид и талантливые научно-популярные книги, такие как «Зоология для детей» (1860), «Популярное описание различных человеческих рас» (1860).
В романах Майн Рида не стоит искать глубоко разработанных характеров. Главное в его произведениях – авантюрные события, динамичная фабула, связанная с любовной интригой. Сюжетные ходы во всех его приключенческих романах довольно однотипны. Е. П. Брандис так характеризует романы Майн Рида: «Герои всегда в движении, преодолевают препятствия, рискуют жизнью, неутомимо преследуют и подстерегают врагов, терпят поражения, истекают кровью, возрождаются для новых подвигов, одерживают победы, наказывают злодеев. Драматические коллизии, пестрые приключения, безраздельное сочувствие отважным героям, этнографический колорит, живописные ландшафты – все это сделало английского романиста одним из любимых детских писателей». Важнейшей особенностью романов Майн Рида является также умение автора связать занимательный сюжет с важными вопросами современности. Защита индейских племен, истребляемых белыми людьми, протест против расового гнета, узаконенного рабовладения, сочувствие к угнетенным – мексиканским пеонам, итальянским крестьянам, французским рабочим, ирландцам – все эти проблемы вплетены в приключенческую фабулу многих романов Майн Рида.
В Англии писатель прожил до 1867 года. Он не только занимался писательским трудом, но и попытался создать образцовое хозяйство – трудовую земледельческую колонию. Однако, будучи человеком непрактичным, Майн Рид скоро разорился, потеряв те небольшие деньги, которые он накопил литературным трудом. Закончилась неудачей и его попытка основать собственную газету.
Пытаясь поправить свои дела, Майн Рид отправляется опять в Америку. В Нью-Йорке он в 1869 году основывает журнал «Onward». Весь этот журнал, включающий приключенческие романы, географические описания, зоологические курьезы, стихи и комментарии к международным событиям, Рид от начала до конца делал сам. Но журнал не имел успеха и скоро был закрыт. Неудачи на профессиональном поприще способствовали обострению болезни, вызванной запущенной раной. Едва избежав смерти, с подорванным здоровьем в 1870 году Майн Рид возвратился в Англию.
Литературная деятельность была для писателя единственным источником существования. Приходилось много работать – с середины 50-х годов Майн Рид ежегодно публиковал по две-три книги. В 70-е годы талант писателя увядает. В погоне за заработком приходится повторяться, варьировать свои собственные сюжеты. Сказывалась тяжелая болезнь. В последние годы жизни Майн Рид превратился в калеку: он не мог передвигаться без костылей. Он умер в Лондоне в 1883 году.
Герман Мелвилл
(
1819 – 1891
)
Герман Мелвилл
Одна из самых жестоких трагедий, какая может выпасть на долю писателя, – это трагедия непризнания и забвения. Именно такова была участь крупнейшего американского писателя XIХ века Германа Мелвилла. Современники не поняли и не приняли его произведений, в их памяти он остался как безвестный моряк, побывавший в плену у каннибалов. По-настоящему читатели «открыли» Мелвилла в 20-е годы ХХ века, когда вышли первые собрания его сочинений. Он был признан классиком американской литературы, а его роман «Моби Дик, или Белый Кит» – величайшим романом XIХ века.
Детство будущего писателя было сумрачным и окончилось рано: в тринадцать лет он бросил школу и начал работать. Он был клерком, учительствовал, плавал матросом, пока, наконец, не найдя другой работы, отправился в четырехлетнее плавание на китобойном судне. Основу жизни китобойца составляли изнурительный труд, смертельный риск, палочная дисциплина, недостаток еды и пресной воды, болезни, поэтому дезертирство на таких судах было обычным явлением. Когда через три с половиной года судно вернулось в порт, на борту его оставалось менее половины матросов, не было среди них и Мелвилла: он дезертировал у Маркизских островов, где попал в плен к каннибалам тайпи. Вскоре ему удалось бежать от гостеприимных людоедов на другом китобойце, однако вместе с матросами корабля оказывается в тюрьме. Вновь побег на корабле, а через полгода он был списан с корабля на Гавайских островах, где несколько месяцев бродяжничал. Потом новые суда, новые места пребывания, пока, наконец, в октябре 1844 года он не вернулся на родину, без гроша в кармане, но с огромным запасом впечатлений. Мелвиллу было 26 лет, когда он взялся за перо.
Первая книга «Тайпи» (1846), основанная на «каннибальском» периоде жизни, имела шумный успех, и писатель, воодушевленный, работает не покладая рук. Одна за другой выходили новые книги: «Ому» (1847) – о жизни автора на Таити, «Марди» (1849), «Белый бушлат» (1850) представлялся воспоминанием о службе на военном корабле, «Моби Дик, или Белый Кит» (1851), «Израэль Поттер» (1855) – исторический роман о борьбе американцев за независимость и др. Но первоначального успеха уже более не было, а роман «Моби Дик», самый «американский» из всех американских романов середины XIХ века, был назван «странной книгой» и не принят. К началу 60-х годов писатель был окончательно забыт. Обремененный семьей и долгами, Мелвилл вынужден был поступить на таможню рядовым чиновником. За последние 30 лет жизни (умер в 1891) он почти ничего не создал.
«Моби Дик» – книга необычная, менее всего она напоминает традиционный роман и не похожа ни на одно произведение мировой литературы. Внешне это роман о китобоях, об охоте на гигантского Белого Кита. Профессия китобоя всегда считалась экзотической. В середине XIХ века китобойный промысел занимал в жизни Америки чрезвычайно важное место: нефть еще не была найдена, и Америка жила «в зависимости от кита», ибо китовый жир шел на изготовление свечей, для смазки машин, в пищу, использовались и китовая шкура, ус, серая амбра и т. д. Однако неторопливый рассказ о корабельной жизни неожиданно сменяется рассуждениями о научной классификации китов, отвлеченными раздумьями о «белизне» Моби Дика и о том нравственном смысле, который придает этой «всецветной бесцветности» человеческое сознание, поэтические картины сменяются суховатыми научными рассуждениями, диалоги – монологами, описание разделки туши кита – философскими притчами, картины охоты на китов – размышлениями о судьбах человека, народов; «Моби Дик» – это роман о человеке и человечестве. Он поражает читателя тщательностью изображения добычи китов, разделки китовых туш, десятки страниц посвящены организации китобойного промысла – в романе содержится масса сведений о «китологии», в том числе и всевозможные легенды и предания о легендарном Белом Ките, о героических подвигах китобоев. Но это еще и роман о китобоях, о жизни и труде которых повествует рассказчик Измаил, образ которого сливается с авторским. Это роман не только о себе, но и об Америке, человечестве, Вселенной. Поэтому роман-эпопея Мелвилла многоплановый – роман из истории нравов, философский, социальный, морской, фантастический, приключенческий. Киты в романе писателя не только обитатели морей, но и порождение человеческого сознания, их можно убить, разделать, но в человеческом сознании кит приобретает значение символа (не случайно здесь множество ссылок на Библию, античных авторов, писателей прошлого). Так, например, образ корабля под звездно-полосатым флагом, на борту которого собралась разноплеменная команда, помимо своего основного смысла, имеет еще несколько символических значений. Одно из них – Америка, плывущая по неизведанным водам истории к неизвестной гавани. Куда она плывет? Суждено ли ей доплыть? Или, может, она погибнет, направляемая неразумной волей, как это происходит в романе с кораблем «Пекодом»?
Помимо рассказчика в романе действуют три главных героя, каждый из которых становится носителем определенного идейного смысла: хозяин корабля Вилдад, набожный стяжатель и лицемер, – это вчерашний день страны. Старбек, искусный моряк и китобой, – ее сегодняшний день, он человечен, но в нем нет размаха, инициативы. Будущее воплощено в образе капитана Ахава; у него сложный, противоречивый характер, в котором сплавлены воедино таинственность, библейская вековая боль человечества, фанатическая ненависть к Злу и одновременно неограниченная способность его творить. Он восстал против мирового Зла и готов идти до конца даже ценой собственной жизни. Для всех остальных китобоев Моби Дик – просто непомерной величины кит, для Ахава – он воплощение Зла Вселенной: «Все Зло в представлении безумного Ахава стало видимым и доступным для мести в облике Моби Дика». Ему безразлично, каков Моби Дик на самом деле, Ахав переносит на него представления, живущие в его мозгу. Страсть и гордыня ослепляют его, маленький калека возомнил себя исполином, в приступе ярости он кричит: «Кто надо мной?» Душа его мертва, ибо он изгнал из нее все человеческие чувства, кроме одного – мщения. Физическая гибель его, таким образом, предопределена, «ибо безумно брать на себя то, что должно принадлежать одной Судьбе или Богу». Ахав не может уничтожить Зло, он может уничтожить только самого себя, а вместе с собой и корабль, и всю свою команду, за исключением Измаила, которому одному суждено было спастись и поведать эту историю. Но прежде чем произойдет решающая схватка команды «Пекода» с Белым Китом и волны океана поглотят безумного капитана и его судно, читатель с неослабевающим интересом будет следить за бешеной погоней Ахава, рыскавшего в мировых водах с единственной целью найти своего врага и подчинившего своей фанатической идее остальных людей.
По всему произведению, точно бисер, рассыпаны фразы, сентенции, реплики, предостережения проповеднического характера. Это и лишившийся рассудка негритенок Пип, «живое и неустранимое предуказание судьбы, которая, может быть, ждет само судно». В его безумии Ахав словно провидит отсвет собственного безумия. Зловещие предзнаменования содержатся в той мрачной ночной сцене, когда на корабле разжигают топки и к нему рвется пламя, Измаил вдруг ощущает, что судно стремится «не к дальним гаваням впереди, а уходит прочь от всех гаваней позади себя». В словах, с которыми негр Овчина по приказу Ахава обращается к акулам, есть многозначительная фраза: «Вы – акулы, но победите акул в себе, да вы тогда сразу станете ангелами, ибо ангел – это всего лишь побежденная как следует акула». Она предназначена для людей, но в этом случае и акулы перестают быть только морскими обитателями. Библейские мотивы (об Ионе, Иове, Аврааме, Потопе, мотивы из Екклезиаста, Апокалипсиса и др.), пронизывающие произведение, вводят в ткань повествования идеи бесконечного, универсального. Что есть Добро и что есть Зло в мире? В чем смысл человеческой жизни и деятельности? Куда должны быть направлены силы и страсти человека? Сформулировав два основных закона китобоев: «Рыба на лине принадлежит владельцу линя» и «Ничья рыба принадлежит тому, кто первый сумеет ее выловить», Мелвилл начинает размышлять: «Что такое рыба на лине в человеческой жизни, как не крепостные в России и рабы Республики, как не наследственные города и деревни герцога Болвана, – иначе говоря, Собственность? И что такое Права Человека и Свобода Всех Народов, как не ничья рыба?»
Безумцу Ахаву не дано было обрести при жизни истину, она открывается Измаилу и она ужасна. Во Вселенной нет сил, направляющих жизнь человека и общества. В ней нет ни Бога, ни законов. В ней – только неопределенность, безмерность и пустота, она безразлична к человеку. И незачем людям надеяться на высшие силы, их судьба в их собственных руках. Рассказывая трагическую историю «Пекода», Мелвилл словно предупреждал соотечественников: не ждите помощи свыше, судьба страны зависит только от вас. Писатель сам сознавал, что написал великое произведение, однако это не преисполнило его гордостью и радостью, напротив, горечь от сознания того, что оно не будет понято современниками, сопутствовала ему до конца жизни: «Хоть я и написал Евангелие нашего века, я умру в нищете…» Трагедия Мелвилла в том, что он шагнул далеко за пределы своего времени, своего века, это трагедия одиночества художника, опередившего в идейном и художественном своем развитии современников. Опыт его будет по достоинству оценен только в ХХ веке.
В России Мелвилл был открыт с большим опозданием, только в 60-е годы ХХ века благодаря огромному труду переводчицы И. Бернштейн.
Марк Твен
(
1835 – 1910
)
Марк Твен
Американские литературоведы называют его «первым в американской литературе до мозга костей самобытным, национальным, американским писателем», «Линкольном нашей литературы». Его творчество пришлось на тот период, когда Соединенные Штаты после окончания Гражданской войны между Севером и Югом совершают стремительный рывок в своем экономическом развитии. Американские историки по сию пору горделиво называют это время «золотым веком». С легкой руки Твена его стали называть «позолоченным веком». Но он и сам был детищем своего времени, когда в стране взыграла жажда быстрого обогащения, и за свободу приобретать, владеть американец мог продать свою душу дьяволу, когда пират и священник были одним миром мазаны и то и дело раздавались возгласы героев Твена: «Ба! Да тут зарыты миллионы!»
Марк Твен (настоящее его имя – Сэмюэль Клеменс) родился на юге США, в местечке Флорида в 1835 году, а детские годы его прошли на великой реке Миссисипи. Он рано начал работать в типографии, потом какое-то время бродяжничает по Южной Америке, обучается ремеслу лоцмана (его псевдоним взят из морских терминов: «мерка два»), много плавает по Миссисипи, а потом вместе с братом отправляется на Запад, где были открыты залежи серебра и золота, кипела «золотая лихорадка». Подобно десяткам тысяч своих соотечественников, он переболел жаждой внезапного обогащения, однако не только не разбогател, но едва не умер от голода и непосильной работы. Невезучий старатель берется за перо и начинает писать фельетоны, юмористические очерки и короткие рассказы, которые быстро приобрели широкую популярность.
Ранние его произведения проникнуты оптимизмом и неистощимым юмором, источники которого находились в традициях жестокого, грубого юмора фронтира, или «границы». Его еще называли «черным»: по законам этого юмора убийство трактовалось как комический сюжет. «Я размозжил ему череп и похоронил за собственный счет», – весело сообщает герой одного из рассказов Твена, которому не угодил часовой мастер. Герой другого рассказа аналогичным образом реагирует на ничтожную дерзость мальчишки – чистильщика сапог: «Я прикончил его на месте, как гадюку, и с наслаждением содрал с него скальп». Невозможно без смеха и поныне читать его рассказы «Журналистика в Теннеси», «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса», «Как я редактировал сельскохозяйственную газету», герой которой пишет, что тыква – это ягода из семейства апельсиновых, что коровы временами теряют оперение, а гусаки начинают метать икру, и многие другие.
Большой успех первых произведений позволил писателю отправиться в путешествие в Европу, итогом которого станет роман «Простаки за границей» (1869), также встреченный американским читателем с восторгом: ему льстило, что «застывшей» культуре Старого Света Твен противопоставляет молодую и энергичную американскую цивилизацию. Однако постепенно, более пристально всматриваясь в сущность морали и образа жизни своих соотечественников, писатель проникается озабоченностью и недовольством по отношению к родной стране. Гневные интонации звучат в «Письмах китайца» (1870), а в романе «Позолоченный век» (1873) Твен уже не скрывает своего неприятия всеобщего «золотого» ажиотажа, охватившего Америку; с этого момента пути писателя и его соотечественников резко расходятся.
В течение почти целого столетия не только американские, но и русские мальчишки и девчонки зачитывались «Приключениями Тома Сойера» (1876), которые были названы «одной из самых лучезарных книг в мировой литературе». Эта книга во многом о самом Сэмюэле Клеменсе и его приятелях детства. Это маленький Сэм был то индейцем в перьях, то «черным мстителем», он был неизменным заводилой и атаманом всех игр и проделок. Это его за какие-то грехи заставили однажды побелить забор, а он сделал вид, что это доставляет невероятное удовольствие, и тем самым привлек к побелке забора своих друзей да к тому стал обладателем всякого рода мальчишеских богатств. Это он, чтобы избежать порки, крикнул матери: «Смотри, что это там у тебя за спиной?!» Мать испуганно оглянулась, а он и был таков. Это Сэм накормил однажды кота валерьянкой, отчего тот едва не взбесился… Писатель с большим удовольствием вспоминает свое детство, эту привольную жизнь на великой реке и словно снова становится тем же сорванцом. Роман «Приключения Тома Сойера» воспринимается как рассказ о мальчишеской вольнице, о прекрасном в жизни каждого человека. У него есть продолжение – «Приключения Гекльберри Финна» (1885), где главным героем становится уже друг детства писателя. Однако в этом романе в голосе автора звучат горькие сатирические ноты разочарования в американской действительности. В мировоззрении Твена произошли серьезные изменения, он уже не был склонен питать иллюзии относительно родной страны и все чаще подмечал уродливые черточки на лике американской демократии. Многие факты американской жизни и национального характера воспринимаются писателем как констатация всеобщей обезличенности в погоне за успехом и богатством, озлобленности в жестокой житейской борьбе. Свидетельством этому служит обращение писателя к сатирическому жанру памфлета. В них Твен дает уничтожающую критику деловых кругов Америки, ее внутренней и внешней политики, ее церкви, морали, армии. Обличительная сила их такова, что некоторые из них увидели свет лишь в середине ХХ века («Письмо ангела-хранителя»), в архивах писателя лежат до сих пор неопубликованные произведения Твена: буржуазная Америка страшится их и поныне.
Своеобразным синтезом комического и трагического элементов явились романы Марка Твена: «Принц и нищий» (1882) и «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1889). Роман «Принц и нищий» по форме напоминает сказку: необычайное сходство героев – принца Эдуарда Тюдора и «принца нищеты» Тома Кенти, их неожиданная встреча, переодевание служит завязкой в романе и началом последующих невероятных событий, когда нищий выполняет роль наследника королевского престола, а настоящий принц вынужден скитаться по стране, открывая для себя жизнь своих подданных с совсем другой стороны. Твен мастерски воссоздает дух, колорит средневековой Англии, с ее блеском и роскошью двора и страшной нищетой и бесправием простых людей. Сказочная форма позволяла писателю поднимать в романе злободневные общечеловеческие проблемы. Главный смысл его сводится к мысли о том, что все дети, все люди от природы едины и равны. И еще один важный вывод, к которому приходит после своих скитаний принц Эдуард: «Свет устроен плохо: королям следовало бы время от времени на себе испытывать свои законы и учиться милосердию».
По всему произведению в изобилии рассыпаны грубоватые шутки: вновь «дикий» юмор помогает писателю оттенить чудовищные порядки, царящие в стране. В романе есть, например, гротескный образ «мальчика для порки», который благодарит Тома за обещание плохо учиться, ибо это позволит сохранить его должность: «Моя спина – хлеб мой! Если она не получит ударов, я умру с голода». Как и положено сказке, роман заканчивается счастливо. В отличие от него следующее произведение Твена – роман «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура», также написанное в сказочной манере, исполнено горечи и пессимизма. Перед нами вновь Англия далекой поры, когда существовали не только рыцари, короли и королевы, но и волшебники, феи. Вот в этот мир и попадает Хэнк Морган, или попросту Янки, современник писателя, типичный представитель Америки конца XIХ века. С помощью чудес техники он легко побеждает кустарное искусство волшебника Мерлина и становится первым министром короля Артура. Янки принимает решение реформировать королевство в духе достижений американской цивилизации: строит фабрики, развивает просвещение, науку и т. д. Когда его замысел не удается, он пытается произвести антифеодальный переворот, но терпит поражение. В этом романе также немало комических эпизодов и образов, неизбежно возникающих при столкновении средневекового уклада и новейшей буржуазной цивилизации, однако в последних главах стихия комического сходит на нет: гибнет множество людей, злой Мерлин берет верх.
К концу своей жизни писатель постепенно теряет веру в прогресс, в разумное начало жизни и из некогда жизнерадостного юноши становится горьким пессимистом: «Бог – зло, мироздание – бездушный механизм, человек – игрушка судьбы». В 1899 году он публикует повесть-памфлет «Человек, который совратил Гедлиберг», одно из самых горьких, гротескных, исполненных злого юмора произведение. Жители городка, объявившие Гедлиберг «самым честным и высоконравственным городом» во всей округе, поймались на приманку, которую поставил им незнакомец в виде мешка с золотом (кстати, ненастоящим). Самые почтенные граждане, «отцы города», стали посмешищем, и «неподкупный» Гедлиберг (по мысли автора – Америка в миниатюре) пал. Под саркастический смех Твен «закрывает» XIХ век в американской литературе, под этот же смех он «открывает» в ней новый век.
Последние произведения Твена – очерки, памфлеты, философская аллегория «Таинственный незнакомец» – содержали в себе такой заряд критики американской буржуазной системы, что конфликт писателя со своей страной стал неизбежен, все чаще его произведения подвергались резким нападкам со стороны официальных кругов или не публиковались вовсе. Однако горький пессимизм его последних лет – это обратная сторона его гуманизма, отчаяния от невозможности сделать жизнь людей лучше. В таком состоянии он и умирает в 1910 году.
О. Генри
(
1862 – 1910
)
О. Генри
Уильям Сидней Портер, писавший под псевдонимом О. Генри, родился в 1862 году на юге США недалеко от Гринсборо (Северная Каролина), где и провел первые три года жизни. Отец его был врачом и, кроме того, изобретателем и прожектером. Мать Билла была высокообразованной женщиной, она рисовала, писала стихи. В 1865 году она умерла от туберкулеза, а отец, имевший большую склонность к выпивке, быстро спился, забросив врачебную практику.
С пятилетнего возраста в течение девяти лет Билл посещал частный пансион своей тетушки Эвелин Портер, затем полтора года проучился в средней городской школе Гринсборо. Пребывание в пансионе Эвелин Портер способствовало определению литературных интересов Билла. В пансионе на уроках литературы ученикам часто предлагалось задание сочинить продолжение рассказа, начатого учительницей. По воспоминаниям одноклассников, Билл сочинял самые интересные и неожиданные финалы.
С 1878 года Билл поступает учеником в аптеку своего дяди Кларка и в 1881 году получает патент фармацевта. В это время расцветает его талант карикатуриста.
Заболев туберкулезом, в 1882 году Портер уезжает в Техас, где проводит следующие пятнадцать лет жизни. Первые два года он живет на скотоводческой ферме своих друзей Холлов, мечтая поправить свое здоровье. За те два года, которые он провел на ранчо, он изучил в совершенстве испанский язык, познал обычаи ковбоев и овцеводов, а также многочисленного пестрого люда, населявшего в эту пору еще малообжитую окраину США.
Укрепив свое здоровье, в 1884 году Портер переселяется в маленький городок Остин, столицу штата Техас. Сначала он устраивается клерком по продаже недвижимости, затем чертежником в земельной управе. Одновременно он занимается самообразованием, пишет маленькие юмористические рассказы и рассылает их в разные редакции. Молодой Портер становится популярен в обществе как занимательный собеседник и остроумный рисовальщик-карикатурист.
1 июня 1887 года Портер женился на Этол Эстес, а в сентябре 1891 года родилась дочь Маргарет Уорз. Рождение дочери совпало с другим знаменательным событием: Портер получил свой первый гонорар от газеты «Детройт фри пресс». Жизнь наладилась: с 1891 года Портер – бухгалтер и кассир Первого национального банка в Остине, а с марта 1894 года – редактор юмористического еженедельника «Роллинг Стоун» («Перекати-поле»), с которым он связывает большие надежды. Однако надежды начинающего писателя не оправдались – из-за финансовых затруднений газета продержалась только год. Позже, в 1894–1895 годах Портер был приглашен вести колонку фельетона в еженедельной газете «Пост», выходившей в Хьюстоне, соседнем техасском городе. В многочисленных юморесках, скетчах, пародиях этого периода уже ощущаются особенности творческого стиля и метода будущего писателя О. Генри.
В марте 1895 года Портера уволили из банка, так как банковская ревизия обнаружила недостачу в 4702 доллара и 94 цента. Так и осталось недоказанным, был ли виновен Портер в простой халатности (отчетность в банке велась беспорядочно) или он все-таки деньги брал в связи с денежными расходами на «Роллинг Стоун», но не успел вовремя вернуть. Поначалу складывалось ощущение, что Портеру удалось избежать судебной ответственности, но в феврале 1896 года его арестовывают. Выпущенный под залог с обязательством явиться на судебное заседание, он, охваченный паникой, тайно уезжает в Нью-Орлеан, где какое-то время под чужим именем работает газетным репортером.
Портер решил скрыться на три года за границей. Этими годами ограничивался в то время в США срок действия уголовной ответственности за такие преступления, как растрата. Портер уехал в Гондурас, центрально-американскую страну, находящуюся за пределами юрисдикции США, что сделало ее своеобразным «приютом джентльменов удачи».
В Гондурасе Портер прожил с июля 1896 по январь 1897 года. Впечатления от этой экзотической страны легли в основу его рассказов с ярко выраженной приключенческой фабулой, окрашенной латиноамериканским колоритом. В Гондурасе писатель познакомился с другим американцем, Элем Дженнингсом, знаменитым поездным налетчиком, тоже беглецом от закона. Позже они встретятся в каторжной тюрьме Остина и Дженнингс подскажет Портеру сюжет новеллы «Ограбление поезда».
Портер оставался в Гондурасе до тех пор, пока он не получил известие о смертельной болезни жены. Он срочно возвратился в Остин, где сдался властям. Освобожденный до суда под залог, он похоронил жену, а в марте 1898 года его приговорили к пяти годам заключения в каторжной тюрьме штата Огайо в Колумбусе. Во время судебного заседания, длившегося три дня, Портер не проронил ни слова в свое оправдание, проявляя к происходящему полнейшее безучастие. Скорее всего, приговор не был бы так суров, если бы не его бегство от закона в Гондурас.
Писатель не оставил никаких воспоминаний о своем пребывании в каторжной тюрьме; более того, ни в одном из его рассказов, включая те четырнадцать, что были созданы в тюрьме, нет следов его жизни на каторге. «Я глубоко похороню Билла Портера, – говорил он в тюрьме Дженнингсу. – Никто никогда не узнает, что я столовался на каторге в штате Огайо…» Вместе с тем сохранилось несколько писем Портера, посланных из тюрьмы к родным, свидетельствующих о страшном потрясении, которое испытал он там. Так, в одном из писем он пишет: «Страдание и смерть повседневно окружают меня. Бывает, что по неделям каждую ночь кто-нибудь умирает… Самоубийство здесь вещь совершенно обычная, как у нас дома пикник». О тюремных годах Портера стало известно из воспоминаний Дженнингса «О. Генри на дне», появившихся в печати уже после смерти писателя. Условия, в которых содержались заключенные, были ужасающи.
Каторжников подвергали пыткам и истязаниям, морили голодом и изнуряли непосильной работой. Портеру повезло: ему помог диплом фармацевта. В тюрьме его назначили на привилегированную должность аптекаря при тюремной больнице. Это избавило его от непосильного труда и издевательств, но тюремные трагедии, часто завершавшиеся печальным исходом, почти ежедневно проходили перед его глазами.
Пробыв в тюрьме три года и три месяца, Портер был освобожден «за хорошее поведение». Он перебирается в Нью-Йорк, где налаживает связи со многими журналами и газетами. Отныне больше нет писателя Портера, есть О. Генри. Это было первое имя, которое пришло ему в голову. На свободе О. Генри долго опасался, что в нем кто-нибудь признает бывшего каторжника. Гильмен Холл, друживший с писателем в первые годы после тюрьмы, вспоминал, что тот опасливо озирался, придя в ресторан или бар. Позже О. Генри признавался Дженнингсу в своем страхе, что кто-нибудь из тех, кто знал его по Колумбусу, может зычно его окликнуть: «Хэлло, Билл, давно ли из каталажки?»
Все, что создал О. Генри за последние восемь лет своей жизни, это самая значительная часть его творчества. В конце 1903 года он подписал контракт с самой многотиражной нью-йоркской газетой «Уорлд» на пятьдесят два воскресных рассказа в год по цене 100 долларов «за штуку». О. Генри становится чрезвычайно популярным. Он получает выгодные предложения от многих журналов. Наступил не только самый плодотворный, но и самый интенсивный период в его жизни. Начиная с 1904 года каждый год, за исключением 1905-го, публикуется новый сборник его новелл: «Короли и капуста» (1904), «Четыре миллиона» (1906), «Горящий светильник» (1907), «Благородный жулик» (1908)…
Фабулы его новелл захватывающи, сюжеты динамичны, финалы неожиданны. Мир Америки представлен в них преимущественно в юмористическом освещении. Герои рассказов О. Генри чаще всего обычные люди, живущие в ожидании счастья. И писатель добр и снисходителен к ним. Даже жулики у него «благородные», они отнюдь не представители преступного гангстерского мира, это веселые плуты, «джентльмены», освобожденные от всяких забот о собственности. О. Генри в своих новеллах предпочитает счастливые финалы. Мудрый счастливый случай приходит на помощь его героям, позволяет им найти приключения в повседневности, подняться над серыми буднями. В новеллах американского писателя есть что-то от рождественского рассказа с его философией всепобеждающего добра, с утверждением существования несбыточного.
Изнурительный писательский труд превышал физические возможности О. Генри. Порой ему приходилось завершать одновременно два рассказа, и его уже ждал редакционный художник, чтобы тут же приступить к иллюстрациям. В какой-то момент О. Генри начинал чувствовать, что ему не хватает собственных сюжетов, и тогда он просил знакомых и близких рассказывать ему истории. К концу жизни у писателя стало нарастать недовольство собой, желание писать «по-иному», «без трюков», «всерьез». «Все, что я писал до сих пор, – это просто баловство, проба пера по сравнению с тем, что я напишу через год», – говорил О. Генри незадолго до смерти.
Непрактичный в быту, О. Генри так и не смог разбогатеть на волне своего литературного успеха. Последние годы он вел замкнутый образ жизни, избегал знакомств. Его плохое физическое состояние усугублялось алкоголизмом. Последние месяцы О. Генри провел в одиночестве в гостиничном номере в состоянии глубокой душевной депрессии. Он уже не мог работать, почти ничего не ел, много пил. Скончался О. Генри в нью-йоркской больнице 5 июня 1910 года. Ему шел сорок восьмой год.
По желанию Сары Коулмен, второй жены О. Генри, он был похоронен в городке Эшвилл, где жил незадолго до своей кончины. На его панихиду приехали многие американские писатели. Они впервые увидели своего собрата по перу только в гробу.