1

— Колесо истерлось, — задумчиво сказал старшина гоблинов. — Из железного дерева колесо, магией укрепленное. А говорили — вечное.

И рассеянно пнул по нему окованной в железо ногой. Колесо треснуло и развалилось, кибитка ощутимо просела, внутри с грохотом упал котел.

— Вечного не бывает, брат мой гоблин, — прогудел предводитель троллей. — Даже подлость людская, на что живучая зараза, и ту искореняем успешно сияющими клинками!

— Дражайший мой друг! — ядовито вмешалась в философскую беседу Оксаниэль изнутри кибитки. — Не будете ли вы столь любезны прикрыть пасть и заменить колесо — да быстро?! Детишек купать, стоя на наклонном полу, невместно!

— Дражайшая моя подруга! — мгновенно просиял старшина гоблинов. — Я… мигом!

— Оксаниэль! — укоризненно откликнулся из-за кибитки Элендар. — Вот от Высшей эльфийки не хватало мне передразниваний! Я же отучаюсь от высокопарности, почти отучился!

— Ой, я нечаянно! — невинно заявила невидимая Оксаниэль. — От дражайшего моего друга нахваталась, того не заметя!

— То верно может быть, — подобрел Предвечный король вьехов. — Счастливые… хм… друзья схожими становятся, и тысячи лет совместно не прожив. А вы — воистину самые счастливые… хм, друзья. Вы когда поженитеь, чтоб не было путаницы в устойчивых сентенциях, кои присущи любому бессмертному народу?! Можете не отвечать… Тайфун, действительно, закрой пасть да замени колесо, когда сама Оксаниэль соизволяет просить!

— А стоит ли его менять? — вдруг серьезно сказал гоблин и присел прямо там, где стоял. — Колесо — оно ведь к дороге. А мы, как ни крути…

В лагере мновенно установилась внимательная тишина. Элендар — несомненно, законный и мудрейший правитель вьехов, но его еще понять надо как-то, а с каждым десятком лет это становилось труднее. Говаривали тайком, что в искусстве непостижимых высказываний он превзошел самого Вьехо. Брехня, разумеется, потому что Вьехо, ну, он же из легенд, но слух тем не менее показательный. А Тайфун — он свой, он понятный во всех своих нехитрых желаниях! И, что более важно, не стесняющийся эти желания громогласно озвучивать. А так как за многие годы желания гоблина и прочей команды стали не сильно различаться, то команде всегда было страшно интересно послушать, чего брякнет гоблин и, главное, что на это соизволит ответствовать начальство.

Тайфун оглядел нехитрый временный лагерь, сдвинул шлем, почесал макушку и сделал простецкий вывод:

— …мы, как ни крути, пришли.

— Брат мой гоблин! — возмутился предводитель троллей. — Мы еще Изначальный мир не нашли!

Подтянувшиеся на интересный разговор воины сконфуженно опустили глаза. Изначальный мир — это да, это такой факт, который и гоблину вряд ли объехать, как говорилось у вьехов, на кривой козе, ибо клялись дойти. С другой стороны, устают, как выяснилось, даже колеса из железного дерева, укрепленные магией. Но — клялись же…

— Мы пришли, брат тролль, — твердо повторил гоблин. — И вовсе не потому, что через последние миры пробивались с непрерывными боями — хотя задрало уже в заговоренном железе ходить денно и нощно, ни почесаться, ни подругу прижать к сердцу… И не потому мы пришли, что великий прежде отряд сильно убавился, да что там, почти что исчез в необозримых пространствах людского мира — хотя как воевать дальше со всем миром силами пяти десятков воинов, из коих больше половины новички и боевой магии, как говорится, не нюхали, ни Элендар не представляет, ни даже я… И даже не потому мы пришли, что в бродячей нашей жизни почти что растеряли свою древнюю великую культуру — взять хотя бы то, что в Маин никто не верит, и Вьехо для большинства стал не более, чем легендой, и малую нужду молодые воины справляют чуть ли не у тележных колес… А пришли мы, потому что существует страшное пророчество.

— Пророчество? — подозрительно спросил предводитель троллей. — Существует?

— Сам Смерч изрек, еще когда в отряде был! — клятвенно заверил гоблин. — И в скрижали тогда же занес собственноручно!

— Да он писать не умеет!

— Потому и страшное!

Воины возбужденно загомонили. Пророчество! Это… это меняло ситуацию! Ай да гоблин, неотразимый аргумент привел, сам Вьехо лучше не смог бы!

— И что пророчество? — спросил предводитель троллей, единственный не утративший сообразительности от счастья.

Старшина гоблинов встал и торжественно поднял руку. Установилась почтительная тишина.

— Смерч предрек… — тихо и торжественно произнес Тайфун. — Он сказал так: где остановимся — Изначальный мир. Ну вот, мы остановились. Значит, это — Изначальный мир. И мы — пришли.

Гоблин удовлетворенно осмотрел лица соратников, их огромные, слегка выпученные глаза, и уселся обратно на землю.

— Можете задавать вопросы, — разрешил он.

— А где созвездие Акры-стрелка? — раздалось одновременно с разных сторон.

Гоблин пожал закованными в железо плечами:

— Со временем меняется все. Вот, даже колесо истерлось из железного дерева — вечное колесо! Вот сколько мы провели в странствиях! Созвездия меняются гораздо чаще. Я так думаю.

— Думает он! — проворчал предводитель троллей, в глубине души немного уязвленный тем, что не он первый догадался предложить окончание странствий. — Пророчество всему отряду дано было! И где он, тот прежний отряд? В каких незнаемых землях остановились разрозненные его части, в каких мирах обрели успокоение? Что, и там тоже Изначальный мир?

— А как иначе? — изумился старшина гоблинов. — Уж настолько ты должен был освоить космогонию, за столь веков странствий! Миров неисчислимое множество, и в тех, кои отстоят друг от друга незначительно по меркам бесконечного нашего пути, созвездия мало различаются! Акра-стрелок не на один вот этот лесок взирает с высоты, а на множество! И вот это множество миров и есть Изначальный мир, если строго следовать древнему определению! Брат мой тролль, сам подумай, могут ли нашим аданам понравиться светлые леса да пеноструйные реки? Им болота подавай! Думаю, там они сейчас и обретаются… Что же касаемо меня, то мне вот эти холмы, и лес, и светлая река неподалеку очень даже нравятся! Сколь лет мечтаю пожить в философских мечтаниях, баллады любовные для дражайшей моей подруги послагать…

И гоблин широко повел вокруг руками. Предводитель троллей придирчиво огляделся. Открыл нерешительно пасть…

— Спасибо, брат мой гоблин, — вдруг сказала Кареглазка и светло улыбнулась. — Как давно я ждала этого. Руки устали от оружия. А здесь… я вижу, из местного дерева получится прекрасный ткацкий стан, не хуже прежнего!

Супруга Предвечного короля опустила на траву свой легендарный боевой лук, скинула наручи, сняла остроконечный, сияющий голубой сталью шлем. Легкий ветерок качнул ее волосы, распушил по лицу, и перед очарованным отрядом предстала не грозная воительница, какой ее запомнили во многих устрашенных мирах, а прекрасная юная троллийка. Та самая, какую когда-то полюбил всем сердцем Предвечный король вьехов.

— Элендар… — улыбнулась троллийка.

Предвечный король в тяжком размышлении опустил голову. Летний ветер бросил ему на лицо завесу серебряных волос. Отряд сочувственно глядел на предводителя: Элендару предстоял нелегкий выбор. Признавать поражение не то что вьехи, но даже эльфы категорически отказывались все тысячелетия своего существования. А вьехи как-никак из эльфов и произошли — если не приглядываться слишком придирчиво к фенотипу — и непомерную гордость эльфов унаследовали в полном объеме. Это с одной стороны. Со стороны же другой, более близкой к телу — задрали бесконечные дороги. И как хорошо, что у вьехов единоначалие. Есть король, вот пусть и выбирает, а неверный выбор и покритиковать потом можно будет всласть…

— Тому — быть! — глухо произнес Элендар. — Да станут эти светлые леса нашим очередным счастливым домом! Да встанут по опушке дворцы причудливой архитектуры, коей славен наш народ! Да пролягут повсюду тропы для созерцательных прогулок! Да побегут по вольным лугам наши верные черные кони!

— Дети еще… — тихонько подсказал предводитель троллей.

— Ни за что! — содрогнулся Элендар. — Хватит с меня демографических взрывов!

Лица окружающих отразили искреннее недоумение.

— Только те, что уже есть, — твердо сказал Предвечный король. — Ну или которые в планах. Но больше — ни-ни! Особенно это Оксаниэль касается!

Высшая эльфийка покраснела и скромно потупилась.

— Да зашумит счастливая детвора на лужайках да по берегам реки, там, где сияет первозданной чистотой песок! — вздохнул Элендар. — И… да укроет пущи древняя магия наших колец, сотворенных самим легендарным Эльрахилем, чтоб никакой чужак не потревожил покоя бессмертного народа! Мы устали.

Дрогнули очертания далеких рощ. А когда прояснился воздух, ничего не напоминало о лагере бессмертного народа. И река куда-то делась, вместе с огромным лесом по ее берегам.

-=-=-=-=-=-=-=-=-=-

— Красивый здесь лес, — заметил гоблин. — Удачно остановились.

— Красивый, — тихим эхом откликнулась Высшая эльфийка. — Совсем как в Изначальном мире. Я узнаю рябину, а это — березы.

— И тропинку натоптали, суток не прошло, — намекнул гоблин. — Прям как по заказу, гуляй не хочу.

— Я занята! — машинально воспротивилась бессмертная дева. — Детей спать уложить, младшеньких накормить…

— Уложили без тебя! И накормили до отвала, как у троллиек принято!

— Кареглазка… предательница!

— Оксаниэль, — серьезно сказал гоблин. — Не брыкайся. Нам не уйти от этого разговора, так почему не сейчас? Новый мир — новые надежды, и что-то придется решить.

— А можно не решать? — жалобно спросила Оксаниэль. — Как-то жили столько лет счастливо…

— Нельзя! — пресек Тайфун.

Крепкие руки воина привычно обхватили ее талию, развернули в нужном направлении, эльфийка вздохнула и так же привычно подчинилась. Она медленно шла по тропинке, ее тонкое лицо одухотворенно светилось в сумерках, по траве рассыпались искорки магии, и любующемуся гоблину казалось, что ожила прекрасная легенда древнего народа, и вот-вот из-за деревьев шагнет к своей возлюбленной Черный Рыцарь…

Сам он враскачку шагал рядом, мял себе травы крепкими дорожными сапогами и даже не подозревал, насколько был прав в своих мечтаниях. Нет, он понимал, что Оксаниэль считается Высшей именно потому, что происходит непосредственно от эльфов Изначального мира, а то и сама является свидетельницей тех овеянных древностью событий — то есть деве Черного Рыцаря соответствует как внешне, так и внутренне. Но то, что его собственное имя произносится во многих устрашенных мирах с тем же почтением, с каким когда-то произносилось в Изначальном мире прозвище легендарного воителя, он предположить не мог, а если б кто этакое сказал, отрицал бы со всем пылом-жаром. Ибо Черный Рыцарь — он… он ого-го, а Тайфун кто? Обычный гоблин.

Тропинка повернула раз, другой, и они оказались надежно укрыты от любопытных глаз густыми кустами, а от не менее любопытных ушей — расстоянием. Оксаниэль это поняла, остановилась и задрожала.

— Оксаниэль, — серьезно сказал гоблин. — Элендар, может, и велеречив, и чрезмерно серьезен иногда, но сегодня он был прав. Давай поженимся, что ли.

— Нет!

— Да почему? — мгновенно вознегодовал гоблин. — Я не люблю тебя, что ли?

— Любишь…

— Или ты меня, может, не любишь?!

— …

— Вот видишь! Поженимся прямо сейчас!

И гоблин свойски сгреб хрупкую деву в охапку.

— Нет!

Гоблин недоуменно нахмурился, отстранился и уставился на нее, как на редкую диковину.

— А почему? — полюбопытствовал он.

Эльфийка жалобно моргала и молчала.

— Я помогал тебе растить детишек все многие года наших странствий, — медленно, чтоб было понятно даже эльфийке, принялся объяснять гоблин. — Я всех подружек растерял, оробели они перед эльфийской красотой и отстранились сами. Много лет для отряда Оксаниэль и Тайфун — одно целое. Ты плачешь на моих руках, когда тебе плохо. Балуешься, корчишь мне рожицы тайком от детей, когда тебе весело. Мы говорим обо всем на свете и не устаем друг от друга. Мы очень многое переняли друг у друга, как счастливые супруги, то даже Элендар отметил. Так почему нет?

— У меня есть муж, и я верна ему до последнего помысла…

— Да?! — поразился гоблин. — А ничего, что половина твоих детей на меня похожи?

— У Высших дев это ничего не значит! — возмутилась эльфийка. — Я не виновата, что рядом со мной многие годы находится рыцарь, коим я искренне восхищаюсь! А когда Высшая дева в восхищении, да в расцвете фертильности, то… а всякие гоблины еще и руки распускать горазды, как тут удержаться?!

— Вот и не удерживайся, а выходи замуж, и будем жить счастливо до скончания дней!

— Нет.

— Ничего не понимаю! — признался гоблин. — Мы живем в одной кибитке много лет! Ты позволяешь мне столь многое, практически все, на руки вообще могу брать, как только захочу…

— Ай! Поставь, откуда взял!

— Вот видишь? Ты же счастлива со мной! Но замуж — нет. Не понимаю!

— Мой милый, обожаемый мной Тайфун, — вздохнула эльфийка. — Ты прав во всем, мой любимый рыцарь. Как я хотела бы жить с тобой счастливо до скончания дней! Но… в веренице долгих лет ты кое-что забыл. Мы все забыли. Ты забыл, что я — Высшая эльфийка…

— Не забыл! — клятвенно заверил гоблин. — Я вижу, кого на руках держу! Столь волшебная красота лишь Высшим эльфийкам присуща!

— … а ты — гоблин…

Тайфун мгновенно помрачнел и аккуратно поставил волшебную ношу на тропинку.

— … и нет у нас скончания дней, потому что мы бессмертны.

— Значит, все дело в том, что… — гоблин мучительно поморщился, — что я, как говаривали раньше, губастик, уродец и серокожий дружок?

— Ты — Тайфун, воитель, прославленный во многих мирах, — печально улыбнулась эльфийка. — Ты великий бард и гениальный скульптор, философ и душа отряда. Я тебя безмерно уважаю… и без ума люблю, как это спрятать? И мне абсолютно все равно, как ты выглядишь! Тем более что за долгие годы странствий ты изменился, Тайфун, разве сам этого не заметил? Под лучами чужих солнц ты вырос и уже превосходишь ростом многих эльфов, а воинские труды распрямили широкие плечи и развернули могучую грудь. Ты — настоящий рыцарь, Тайфун, а что касается серой кожи, то черного тебя я бы любила с не меньшей страстью, а может, даже и с большей! Да, и у тебя — нежные губы, обожаю их!

Эльфийка вдруг застеснялась и порывисто отвернулась.

— Тогда я действительно не понимаю, — пробормотал ошарашенный признаниями гоблин.

— Мне все равно, что ты гоблин! Но мир бессмертных на отряде не заканчивается! Будет не все равно моей родне! Мы живем вечно! И я… может так случиться, что стану самой Предвечной Владычицей, почему нет? Мне было видение! В далеком будущем, но какое это имеет значение для бессмертных? И тогда, вот тогда… место Предвечного Владыки не сможет занять гоблин — эльфы не поймут. Никто не поймет! Ты — чужой! Сияние священных кристаллов гибельно для гоблинов… а для Вьехо нет. И он, как никто другой, достоин этого места. Да, я люблю тебя без памяти, а Вьехо не понимаю и побаиваюсь, но… он эльф из величайших, а ты…

— Понятно.

— Я ничего не могу с собой поделать! — разрыдалась эльфийка. — Предвечная Владычица — это восторг и поклонение, это сила и власть! Это сияние светочей в кронах священных деревьев! Я выросла под их лучами, я детство провела под сенью священной рощи! И променять великолепие Предвечных Престолов на кибитку без колеса… не в силах!

Гоблин задумчиво ковырнул землю тропы твердым носком сапога. Потом развернулся и медленно зашагал к лагерю.

— Ты куда? — растерянно окликнула Оксаниэль.

— Места рядом с Высшей эльфийкой мне нет, — сказал Тайфун, не оборачиваясь. — Вьехо ошибался, и ошибались все в отряде — я не эльф, а гоблин. Гоблином пришел в лагерь эльфов, гоблином и уйду. Правильно поступили мои братья, когда выделились в отдельную ветвь бессмертного народа. Я лишь ради тебя задержался. Но вот и эти скрепы порушены. Гоблин есть гоблин, эльф есть эльф, как говорится в древних балладах, и им не сойтись никогда… Прощай, принцесса.

— А дети?!

— Эльфы помогут. Дети не удержали Вьехо, не удержат и меня.

Тайфун ушел, и никто не заметил, как это случилось. Основатель и глава пусть молодого, нового, но настоящего эльфийского Дома имел в своем распоряжении достаточно волшебной мощи, чтоб не обращать внимания на древнюю защитную магию. Не потревожились охранные чары, не зашумела предостерегающе пуща. И часовые ничего не увидели, ни дальнее охранение, ни тем более ближнее. Просто дрогнули на мгновение контуры дальних рощ, из марева появился крепкий серокожий воин с небольшим мешком за спиной, с зачехленным оружием в нем — и еще из мешка выглядывала рукоять горного молота. Воин огляделся, почесал в раздумье затылок, плюнул по привычке и вразвалку зашагал по нетронутым травам к цепи синих гор, виднеющихся на горизонте. Идти было неблизко, но прошедшего множество миров разве пугают расстояния?

2

Гоблин задумчиво гудел, срубал прутиком верхушки трав, а мощные ноги вечного бродяги несли и несли его к далеким горам. Место гоблину — в горах, даже если его сердце отдано навечно эльфийской красавице.

Тайфун ухмыльнулся, вспомнив их первое, так сказать, свидание. Пошли собирать лечебные травки, или что-то вроде, лишь бы подальше от любопытных. Какими огромными стали глаза Оксаниэль, когда он без стеснения облапил хрупкую эльфийку! Он заглянул в них тогда — и навсегда потерялся. Неизвестно, куда заглянула эльфийка, ибо так и не призналась за все совместно прожитые века, но и она потерялась тоже, потому что не ушла в негодовании, а вовсе наоборот…

Он ничего не знал об этом мире — и не собирался узнавать. Миры, в общем-то, одинаковы. Везде живут люди, ловчат, норовят урвать кусок пожирней за свой краткий век, притесняют ближних, обижают слабых, наглеют, воруют… За прошедшие века Тайфун устал от людей.

И вообще ему хотелось подраться.

Поля — неплохие на первый взгляд поля — стояли непахаными, а луга некошеными. Ну и что? Может, недавно прошелся по миру черный мор, и людишек пока негусто. Может, здесь просто заповедник для княжеской охоты. Или графской, или еще какой. Тайфун, пока шел, приметил пару раз следы вроде бы копыт, вроде бы подкованных, рассматривать подробнее было лень. Значит, заповедник. Вполне могло быть, что за топтание заповедных трав местным срубали голову, но Тайфун себя местным не считал и топтал спокойно.

И вообще ему хотелось подраться.

Самое то настроение.

Не то чтоб со всем миром, это тоже надоело, а просто набить какому-нибудь гаду морду, и вдруг полегчает на душе, уйдет из сердца маетная боль. А и не полегчает, все равно набить!

На частине ему попалась широкая тропа, скорее даже дорога, и он охотно зашагал по ней, потому что вела она примерно к горам. Опять же, на дороге могли встретиться разбойники, воры, просто наглецы, которым нелишне набить морду. Ну или стражники, им всегда нелишне. Стражники — они похуже и воров, и разбойников.

Вскоре за поворотом, прикрытым кустами, раздались резкие громкие голоса. Тайфун прислушался и четко определил — грабят. Трое одного. Он в сомнении даже шаг придержал. Вообще ему хотелось подраться — но и пограбить тоже можно было. Тут следовало расставить приоритеты.

Наконец он решил, что сделает по порядку: морды набьет грабителям, а ограбит жертву вместо них сам — и облегченно прибавил шагу.

Вьехо, конечно, грабежей бы не одобрил. Вьехо — он и драчливости не одобрил бы. Настоящий воин Света. Единственный, если совсем честно. Отряд тянулся за ним, старался соответствовать, но вот Вьехо затерялся в далях пространств и времен, и выяснилось вдруг, что воины Света, ныне вьехи… проще, гораздо проще, чем их легендарный командир. Вьехи, как выяснилось, и семьи создавать способны из чистого расчета! Ну тогда и в желании подраться да пограбить постыдного нету! Тем более что грабили обычно таких гаденышей, что их не жалко было и еще раз грабануть, и за дело. Приличных людей грабители редко трогали, может, потому что у приличных брать особо нечего, приличные богатыми не бывают…

За поворотом трое мордастых мужиков не спеша охлопывали жертву. Жертва униженно выла, покорно поднимала руки, расстегивала одежду и вообще вела себя как воришка, застуканный на месте преступления. Тайфун поморщился. Пойманный вполне мог оказаться воришкой, потому что трое были однозначно стражниками, судя по неудобной одежде и громоздкому оружию. Точно стражники! Такие же мордастые, толстые, тупые и непрофессиональные, даже не заметили, как жертва сбросила что-то в кусты, как раз туда, где укрывались от стражи двое его подельников. А вот Тайфун не только заметил, но и подобрал — глава нового Дома обязан был владеть хотя бы зачатками левитирования, и Тайфун владел. В кожаном кошеле оказались самоцветы, и неплохие, между прочим.

Тайфун посмотрел немного на грабеж и решил, что с такими драться противно. Еще запачкаешься чем. Так что он плюнул и пошел себе дальше. То есть хотел пойти. Один из стражников заметил движение и развернул в его сторону арбалет.

— Стоять! — приказал стрелок.

Слова прозвучали знакомо, но это ничего не значило. Столько миров пройдено, столько языков усвоено, что все они давно смешались в один вполне понятный клубок. Ну что еще может сказать стражник, кроме "стоять"? Ничего.

— Мир вам! — буркнул гоблин. — Пошли вон.

Стрелок недоуменно нахмурился и попробовал прицелиться. Гоблин вздохнул, в несколько шагов оказался рядом и отобрал оружие, стражник только и успел, что стрельнуть пару раз, да и то лишь потому, что арбалет оказался двухзарядным. Тайфун замахнулся, чтоб треснуть стражника арбалетом по башке — и задержал руку. По башке — это уже получится убийство, а гоблин за прошедшие века устал и от убийств. Совсем как Вьехо при их первой встрече.

Удар сапогом пришелся стражнику пониже спины, но все равно произвел мощный эффект. Стрелок пролетел по воздуху, сбил коллег и рухнул бесчувственным мешком в кусты. Гоблин плюнул вслед и зашагал по дороге дальше. Место гоблину не подле эльфийской принцессы, а в горах. В горы он и шел.

— Эй, серый, подожди! — истошно завопили сзади.

— Мир тебе! — буркнул гоблин, не оборачиваясь.

Жертва стражников, скользкий неприятный мужичонка, суетливо забежал наперед.

— А давай вместе пойдем! Ты же как бы выручил меня!

Тайфун глянул мельком и продолжил путь.

— Вот и договорились! — тут же радостно сказал мужичонка и пристроился сбоку. — А меня Шнырь зовут! Я тебе помогать буду!

— Ночью приведешь дружков, перехватите горло и заберете мешок, — равнодушно пробормотал гоблин.

Шнырь осекся, раскрыл рот и надолго замолчал.

— Да ты что? — наконец выдавил он. — Да чтоб я… а как узнал?!

Но гоблин шагал себе молча, и Шнырь, помявшись, засеменил рядом. Взгляд его то и дело притягивался к мешку Тайфуна, в котором явно было много чего интересного.

— Если в горы, то зря! — предостерег Шнырь. — Ломать руду княжеская стража не позволит! У князя там шахты, и вообще все горы его! А если не в горы, то… то куда, а? Эта тропа вообще-то через горы к побережью, только ты не дойдешь…

Гоблин задумчиво посмотрел на него.

— Ну, ты же троих стражников избил! — поежился мужичонка. — Догонят отрядом и убьют! Власть сопротивления не любит! А… а чего ты ничего не спрашиваешь? Ты же чужой, видно сразу! А не спрашиваешь… Ни о дороге, ни про меня, даже обидно как-то, я же рядом иду…

— Мелкий разбойник. Работаете группой. Отбираете у старателей-одиночек самоцветы и продаете на побережье купцам.

— Не купцам! — возмутился Шнырь. — Если б купцам, мы б озолотились, а то перекупам! Слышь, а как ты узнал?

— Люди везде одинаковы, — угрюмо отозвался Тайфун. — Подлые, мелочные, расчетливые… Надоели вы мне. Даже эльфы — всего лишь бессмертные, а в остальном обычные люди. Уж я-то знаю. Гоблины — вечно голодные, невежественные, но и они люди. И тролли тоже, просто здоровые, вот и причина всех отличий…

— А ты? — рискнул спросить Шнырь.

— Я-то? Я г… — Тайфун осекся и впервые посмотрел на Шныря с искоркой интереса. — Хм. Хороший вопрос. Хм…

Тайфун четко помнил, что когда-то был гоблином. Жадным, голодным, охочим до баб гоблином. Потом… много чего случилось. И сейчас с гоблинами он бы жить не смог. Значит, и сам не гоблин. Но и не эльф, еще чего! Уж точно не тролль. Человек? Подлое, расчетливое, мелочное племя. Люди Тайфуну надоели, и он не хотел иметь с ними ничего общего. Тогда кто он?

Это все Вьехо, решил Тайфун. Нынешние эльфы во Вьехо не верили или считали древней легендой, как и большинство вьехов, которые, как ни крути, приходились исконным эльфам ближайшей родней, но Тайфун — он помнил хорошо, что Вьехо был. Был и столько начудил в судьбе каждого из родоначальников вьехов, что с самоидентификацией у них теперь обнаружились серьезные проблемы. Даже Оксаниэль, искренне полагающая себя из Высших эльфов и схожая с ними до неотличимости внешне, внутренне разительно отличалась, начиная с любвеобильности и заканчивая…

— Принцесса моя, как мы мяли весенние травы… — задумчиво прогудел Тайфун в результате.

Мяли травы, что было, то было. Весенние, а также летние и осенние. Осенние, кстати, подходили лучше, потому что посуше, но не так поэтично, в песню не вставишь…

— С женщиной расставайся, как только она откажется от постели из трав и потребует настоящей постели! — сообщил он вывод спутнику, вздохнул и прибавил шагу, не дожидаясь ответа.

Местный жулик заскакал следом, время от времени переходя на бег. Дурачок все еще мечтал поживиться содержимым его мешка, как и подельники, поначалу отставшие из-за поисков сброшенного в кусты кошеля, но быстро нагонявшие. Тайфун решил, что нечего их жалеть, и зашагал еще быстрее. В результате разбойнички от усталости еле держались на ногах, когда догнали его. Ну как таких бить? Тайфун плюнул, отобрал у душегубов чего нашлось ценного в мешках, выкинул в лужу кистени и ржавые тесаки и пошел дальше. Его ждали горы. Горы гоблина, пусть бывшего, никогда не предадут. Душегубы доставать оружие из грязи не рискнули и вообще почему-то поплелись следом, понуро опустив головы. Видимо, посчитали себя пленными. Ничтожное, жалкое племя. Надоели.

В любом плохом всегда отыщется искорка хорошего. Кажется, так заявлял старый мастер шеста, тот, который ныне не более чем легенда. Он даже схему мира рисовал в виде двух загогулин-пиявок, черной и белой, в середке которых располагались точки противоположного цвета. Вьехо, помнится, против такой концепции возражал, но Вьехо, он отдельно от мира, а вот Тайфун, как и все остальные, мастера поддерживал. Очень удобная позиция, зачем отказываться? Вот и сейчас: вроде и надоедали непрошеные пленные, и воняли засаленной одеждой, и ныли и грязно бранились шепотом всю дорогу — но зато оборудовали Тайфуну лагерь для ночлега. Навес поставили, топлива собрали, воды принесли, а Тайфун лежал себе, закинув ногу на ногу. Правда, пришлось за это душегубов накормить. В смысле, разрешить им взять еды из одного из их же мешков.

А потом над дорогой поднялось зловещее облако пыли. Шнырь ахнул что-то насчет княжеских егерей и нырнул в кусты. Самым сообразительным из разбойничков оказался, гад. Тайфун к тому времени успел задремать — не крепко, но тем не менее. Так что когда его окружили разгоряченные всадники и наставили копья, он честно предупредил:

— Не будите мирное существо!

Княжеские егеря смысла предупреждения не оценили, ни явного, ни скрытого, и гаркнули что-то насчет встать. Тайфун встал и с наслаждением размял затекшие плечи. И наконец-то подрался. Вволю, от души. Со всего плеча. Жаль, что мало — отряд небольшим оказался, да и бойцов достойных в нем не нашлось. Таких убивать — только руки марать. Но носы Тайфун всем порасшибал!

Потом уже, когда егеря сдались в плен и сидели, уливаясь слезами и соплями, до Тайфуна дошло, что и с ними надо что-то делать. И с их конями тоже. И с разбойничками, что вылезли из кустов и покорно ждали своей участи. В смысле, в любом хорошем есть искорка плохого. И еще какая.

— Надоели вы мне! — проникновенно сообщил Тайфун командиру егерей, полюбовался ужасом в его глазах — и задумался.

Вьехо, конечно, людишек бы отпустил. Еще и еды на дорогу выделил бы. Но Тайфун — не Вьехо. Таких отпускать — только мерзость в мире плодить. А не отпустить — себе хлопот добавить.

— Сами о себе заботиться будете! — злобно сообщил Тайфун в результате людишкам.

Плюнул, чем снова привел егерей в ужас, и улегся спать. А егеря, как ни странно, позаботились о себе сами: их командир собрал оружие, сложил в кучу, приказал развести еще один костер, разместил вокруг него своих непутевых бойцов, отрядил двоих поймать и стреножить коней, еще парочку выставил в ночное охранение… Судя по унылым разговорам егерей, они с чего-то посчитали себя взятыми в рабство. Тайфун подивился, но разубеждать не стал. В рабство так в рабство, лишь бы заботились о себе сами и не надоедали.

Вьехо, конечно, рабства не одобрил бы. Но где он, Вьехо, за какими далями?

…А Вьехо шел по степной дороге. Перед ним в бесконечных полях цветов танцевала и проказливо смеялась стройная девочка-подросток. Кружилась длинная разноцветная юбка, широкие рукава белоснежной рубашки развевались на ветру.

— Маин! — одаривали ее теплом глаза Вьехо.

— Вьехо! — сияли счастьем глаза Маин…

3.

Предвечный король вьехов сидел на веранде светлого дерева. Легкие тени листвы плясали на полу веранды, на умиротворенном лице короля и на его тонких длинных пальцах, неподвижно возлежащих на подлокотниках кресла, столь похожего на трон. Неподалеку и вокруг передвигался по собственным надобностям или отдыхал в дневной неге его народ. Только дозорный ближнего охранения бдил на вершине холма, поглядывал то вокруг, то за реку, то на интересную деятельность соплеменников внизу. При каждом его повороте жало смертоносного копья остро взблескивало на солнце. На соседнем холме ответно вспыхивало оружие еще одного дозорного. И где-то в тенях невидимками притаилось дальнее охранение. Элендар удовлетворенно прикрыл глаза: покой бессмертного народа на этот раз был надежно защищен неусыпной стражей, древней магией и боевым опытом руководства. Сторожевых башен, правда, не хватало — но зато были потайные наблюдательные норы на вершине каждого из окрестных холмов. Не пройти никакому чужаку, даже не подступиться, спи-отдыхай.

— Тишина, — печально вздохнула рядом его возлюбленная супруга. — Тайфун ушел, стало тихо…

— И спокойно! — твердо заключил Элендар.

Тайного ухода своего ближайшего советника, помощника и друга он ни понять, ни простить в душе не мог. Кареглазка согласно кивнула, прекрасно понимая обиду возлюбленного супруга.

Элендар подал ей руку, и супруги отправились гулять по окрестностям, что обычно и совершали в первой половине дня.

Сокрытое поселение вьехов, хоть и возводилось наспех, поражало изысканностью и какой-то воздушностью строений. Что было неудивительно: строительством занимались потомки Селендира, того самого, который из легенд, высшего покровителя всех зодчих бессмертного народа. Дома, жилища и даже миниатюрные дворцы попадались там и тут, талантливо вписанные в группы деревьев и кустарников, связанные сетью прихотливых тропок, дорожек и воздушных мостиков. Вьехи, одетые по случаю летней жары в легкие одежды, почтительно отступали с их пути. Оно и понятно: зачем лишний раз попадаться начальству на глаза? Он ведь, Элендар, и поручением загрузить может, несмотря на жару и всеобщую расслабленность. Одно слово — король!

— Шум у реки, — негромко заметил Элендар. — Дети?

— Предводитель троллей, — улыбнулась Кареглазка. — И Оксаниэль. Правду говорил мастер шеста — что ни делается, все к лучшему, и в любом плохом скрывается частица хорошего. Большинству отряда уход Тайфуна принес много печали, но кое-кому — дал шанс.

Элендар непонимающе вскинул брови. Кареглазка таинственно улыбнулась и увлекла возлюбленного своего супруга к реке — энергично, но совершенно бесшумно. За кустами им открылась удивительная, но в целом ожидаемая картина: Оксаниэль, стоя на камне перед носом ошеломленного предводителя троллей, гневно жаловалась на жизнь.

— Я ращу детишек, всех, сколько ни есть, я еду варю ежечасно, стираю, шью, содержу семейство в идеальной чистоте, время нахожу регулярно для научно-магических изысканий, не утратила вместе с тем ни стройности, ни живости движений, в очертаниях лица не изменилась от юности нинасколько — а меня бросили подло! — восклицала она, сердито размахивая руками. — Ну, скажи, в чем я несовершенна, в чем?!

И провидица крутнулась перед троллем, взметнув легким подолом цветастого платья. Элендар невольно причмокнул, оценив стройность открывшихся ножек, затем покосился на супругу, устыдился вульгарного звука, перенятого случайно от гоблинов, и смущенно потупился.

— Ксениаль, ты прекрасна! — не сдержался предводитель троллей. — Ты для меня — единственная с самой нашей первой встречи, иных не замечаю!

Гигант шагнул вперед и порывисто подхватил хрупкую эльфийку на руки.

— Троолле, я… ай!

Предвечный король вьехов нахмурился и двинулся на разборки, но Кареглазка мягко остановила его и повлекла прочь от занимательнейшей сценки.

— Силы Оксаниэль и лучшего воителя отряда несоизмеримы, и тролль вполне сможет принудить даму к неподобающему поступку! — тихо возмутился Элендар.

— Силы несоизмеримы, это верно, — согласилась Кареглазка. — Оксаниэль — из Высших, мы часто забываем о ее ужасающей мощи в текучке столетий. И еще вопрос, кто там кого принуждает. Мой возлюбленный супруг, обратил ли внимание на ее платье?

— Еще бы не обратить! — буркнул Элендар. — Тело сквозь него так и сверкает! Платья того — ленточки да тряпочки, а от талии и до самых ног начала и вовсе ниточки! Как пришла от воровок в наш народ столь вызывающая мода, так и не уходит по сю пору! А от нее… дети плодятся! Так и до демографического взрыва недалеко! И нечего оправдывать летом да жарой, я понимаю истинные причины столь откровенных облачений!

Кареглаза бросила укоризненный взгляд на возлюбленного своего супруга. Элендар бросил взгляд на возлюбленную свою супругу и смутился — наряд королевы полностью укладывался в описанный формат.

— Впрочем, животик Оксаниэль — прелестный и вполне заслуживает обнаженности для всеобщего восхищения, — неохотно признал король. — Многочисленные роды никак на него не повлияли, совершенно права в своем негодовании провидица… а Тайфун — дурак! Моя возлюбленная супруга, я, конечно же, заметил и то, что платье Оксаниэль пошито из волшебных тканей, твоими руками сотканных, и то, о чем изменения цветов неопровержимо свидетельствуют! Да, наша маленькая провидица готова с пониманием и участием отнестись к тайным влечениям тролля…

Кареглазка бросила на супруга еще один укоризненный взгляд.

— … хотя на самом деле она сама его очаровывает и завлекает! — сердито сдался Элендар. — Так и крутится перед ним на камне! Вот это меня и тревожит! Он же поддается! Вернется Тайфун — что скажет тролль своему лучшему другу?! А Оксаниэль… пусть она возмущена и оскорблена поступком своего возлюбленного друга, но… нельзя же так! Почему-то же меж нами никогда не случалось столь двусмысленных коллизий!

— Нас соединила богиня, — сказала Кареглазка и одарила супруга теплым сиянием своих удивительных глаз.

— Их тоже! — возразил Элендар. — Не поверю, что промеж Тайфуна и Оксаниэль не пробежала некогда Маин с веточкой! И что провидица вытворяет — исключительно вредности ее характера заслуга! И от гоблина своего страстности нахваталась, отбавлять впору! А Троолле встревает в дела семейные!

— Пусть идет, как идет, — тихо, но твердо сказала Кареглазка. — Все знают, отчего остался в отряде Тайфун — его удержали чувства к прекрасной Оксаниэль. Но никто никогда не задумывался, почему с нами Троолле, когда троллийская часть народа давно выделилась в отдельную ветвь в поисках собственной судьбы. А ведь он тоже любит ее — и всегда любил, с самой первой их встречи! Дай ему шанс, Элендар! Мой дядя заслуживает пусть недолгого, но счастья!

— А я? — мученически воскликнул король вьехов. — Кому потом разгребать последствия и путаницу с детьми?!

— Конечно, тебе! — легко ответила Кареглазка. — Король у нас — ты!

— Издеваешься? — возмутился эльф и погнался за смеющейся супругой.

Он поймал легконогую троллийку в прибрежных зарослях и подхватил на руки.

— Смени платье! — серьезно посоветовал Элендар. — Или не миновать нам демографического взрыва!

— Подумаю, — томно пообещала Кареглазка.

И заскользила с его рук на траву. Элендар невольно огляделся вокруг, не подсматривает ли кто.

— Никого нет, — сообщила королева укоризненно.

— Но…

— Или мой возлюбленный супруг не король?

— Никого нет! — твердо решил Элендар. — И не приведи судьба кому-либо объявиться в столь неподходящий момент! Ярость моя будет безграничной!

— Ах… — и Кареглазка упала в объятия возлюбленного супруга.

— Элендар! — тут же раздался голос дозорного. — Ты где?

Предвечный король скрипнул зубами так, что услышал даже дозорный.

— Я понимаю, ты с госпожой Кареглазой! — зачастили из-за кустов. — И ярость твоя, если что, будет безграничной! Но тут чужак объявился! И мы не знаем, как с ним поступить, королевское решение требуется безотлагательно!

— Пусть болтается за пределами магической защиты хоть до скончания веков, как и прежде всякие болтались!

— Да он тут, Элендар, в том и трудность!

— Где — тут? — спросила Кареглазка, мягко высвободилась из объятий супруга и поправила платье.

— Тут, за кустами, — донесся виноватый ответ. — Вместе со всеми на вас смотрит…

За кустами обнаружилась если не большая, то несомненно самая любопытная часть отряда. Впрочем, и большая тоже. Лица самых юных светились жадным интересом. Элендар прикинул, что они успели увидеть, и грозно нахмурился.

— Элендар! — поспешно вклинился дозорный, тоже из младшего поколения. — Вот.

И вытолкнул пред грозные очи короля виновника переполоха. Предвечный король с недоумением оглядел его. Человек в серой практичной одежде лесного ходока ответил ему насмешливым взглядом снизу вверх. У себя-то он наверняка считался верзилой, но среди вьехов выглядел не более чем середнячком.

— Смертный, тебе кто разрешил сюда приходить? — с нехорошим спокойствием осведомился Элендар.

Вьехи, хорошо знакомые со вспышками державного гнева своего правителя, на всякий случай сдали назад и по кустам. Человек их движения заметил и оценил, но ни капли страха не появилось в его прищуренных глазах, и обветренное худое лицо выразило все ту же насмешливость.

— Прихожу, куда хочу, — спокойно ответил разведчик. — Для лучшего проникателя кнеза нет запретных мест.

— Ну, он-то смертный дурак! — тут же вознегодовал Элендар, развернувшись к подданным. — Но вы-то, вы все! Вы… вы почему ему глаза не завязали?!

— А зачем? — робко спросил кто-то. — У нас секретов сколь веков уж нет…

— И вы дураки! — с горечью заключил Предвечный король. — Или забыли, какой Силе служите? Или не понимаете, как она нас всех изменила? Думаете, Маин — просто девочка с веточкой, да?!

— Элендар, — осторожно напомнил дозорный после всеобщего замешательства. — Маин не было. Это легенда. Красивая, да, но не более. Это все знают, хоть кого спроси.

— Легенда? — возмутился Элендар. — Ну, пусть тогда гибель этого смертного ляжет бременем на ваши плечи, не на мои! Эй, ты, одновековка! Ты пропал, понятно? Вешайся!

— Не склонен, — усмехнулся человек.

— Тогда говори, — безнадежно вздохнул Элендар. — Как пришел, зачем пришел, чего от нас вам всем надо… говори, пока можешь.

— Кнез приказал передать вам… — начал человек — и потерял дар речи, уставившись куда-то за спину Предвечному королю.

Элендар раздраженно обернулся — к месту событий шагал предводитель троллей, держа Оксаниэль за ладошку, словно маленькую девочку. Высшая эльфийка вприпрыжку спешила за гигантом, раскрасневшись то ли от бега, то ли от того, что происходило до того как. Ее аура настолько сильно была пронизана отзвуками страстей, буйных чувств, материнской любви, детской непосредстенности, наивности и много чего еще, что хрупкая фигурка эльфийки казалась словно закутанной в порывы теплого света. Элендар скорбно поджал губы и развернулся к разведчику. Тот стоял с остекленевшими глазами и не реагировал даже на ладонь, проведенную перед его лицом.

— Я пропал! — наконец признался человек. — Кто она?!

— Она-то понятно кто! — проворчал Элендар. — Оксаниэль, из Высших, мать невесть скольких детей, возлюбленная сильнейших воителей отряда, ровесница времени самого и провидица по основной своей специальности. В общем, тебе не пара. Говори, чего хотел. Ты же пришел сказать что-то?

— Волшебница… — выдохнул человек.

Элендар аккуратно, двумя пальцами, взял его голову и повернул к себе, так, чтобы обнаженный животик Оксаниэль пропал из поля зрения смертного. И задействовал чуток магии, чтоб отрезвить наверняка.

— Говори.

Человек с трудом пришел в себя.

— Кнез Севера приказал передать вам, что он требует немедленно вернуть захваченные вами его охотничьи угодья и отозвать ваше чудовище, терроризирующее княжескую стражу!

Вьехи вокруг обеспокоенно загомонили. Требование вернуть не свое казалось всем достаточно справедливым, чтоб принять к немедленному исполнению, но… жить тогда где? Земли во всех обитаемых мирах — они, ну, они же обитаемы, то есть заняты кем-то… а в необитаемых потому и не живут, что жить там невозможно… и как тогда?!

Проблема выглядела сложной и неоднозначной, и в результате головы всех развернулись к Элендару. Мол, вот же у нас Предвечный король, пусть решает, его работа. Элендар немного поразмыслил — и удивленно вздернул брови.

— Вот посмотри на него! — ткнул Элендар в предводителя троллей. — Вот… как думаешь, вот такой согласится освободить обжитое им для своей семьи место, чтоб ваш кнез соизволил и дальше иногда гонять здесь зайцев?

Человек посмотрел внимательно на тролля, на остальных — и впечатлился.

— Думаю, не согласится, — выдавил он. — Думаю, такой скорее сам кнеза будет гонять, как зайца… вместе со всей княжеской стражей… но тогда хотя бы отзовите чудовище!

— Какое чудовище? — не понял Элендар.

Человек пожал плечами:

— А я знаю? Ваше чудовище, вам видней. Называет себя — Мирное Существо. Дерется очень больно. Отряды, посланные на его поимку, не возвращаются. Оно захватило Княжескую тропу и терроризирует. Отзовите, кнез требует. Это — начальное условие для переговоров.

Предвечный король недоуменно переглянулся с супругой.

— Не наше! — твердо сказал Элендар.

— Может, и не ваше, — снова пожал плечами разведчик. — Но оно появилось одновременно с вами. Отзовите.

— Иди отсюда… к своему кнезу! — рассердился Элендар. — Сказано, не наше! Что же касаемо остального, передай: мы — мирные существа, никого не трогаем…

— Ага, и оно так же заявляет! А говорите, не ваше!

— … но нас трогать смертельно опасно! Понял? Так и передай! Иди.

— Иду, — снова усмехнулся разведчик. — Передам. Решение кнеза вам огласят другие. Думаю, оружием. У правителя Севера — непобедимая армия!

— Погоди! — спохватился Предвечный король. — Ты вообще как сюда попал? Это место укрыто могучей защитной магией!

— Верно, могучей! — откровенно развеселился разведчик. — Обманывает и зрение, и слух, и даже касанием не распознать! Но что будет, если повернуться к укрытым землям спиной и так идти? Или, к примеру, закрыть глаза? Я — лучший проникатель кнеза, каждый кустик здесь знаю, не только спиной, но и с закрытыми глазами способен ходить запросто!

Человек легко помахал всем рукой и зашагал вниз по течению реки, не обращая внимания на искусные мороки.

— Оксаниэль? — нарушил общее растерянное молчание Предвечный король.

— Он не разведчик, — отстраненно пробормотала провидица.

— Ах как это помогло! — рассердился Элендар. — Лучше скажи, что делать! Задрало со всем миром воевать! Он же вот так спинами вперед армию сюда проведет!

— Не проведет.

— Кто я такой, чтоб владычествовать над этакими силами? — пробормотал Элендар, содрогнувшись. — Это лишь Вьехо было по плечу… Но где он, за какими далями?

…А Вьехо на горной тропе яростно рубился с чудовищами. Блистал грозный меч, горели кроваво злобные глаза чудовищ, дикий рев сотрясал ущелье.

— Вьехо! — испуганно выглядывала из-за камня Маин.

— Маин! — тревожно оглядывался Вьехо…

4.

Дорога в горы, по которой шагал Тайфун, видимо, покинула пределы заповедника, потому что в нее стали вливаться тропы, дорожки и колеи — и людишки появились. Вид егерей, шагающих без оружия унылой колонной, производил впечатление, и людишки жались не к обочинам, а далеко за них. Тайфун тихо злился и про себя надеялся, что вид крыш различных деревенек, торчащих по соседству с дорогой, подвигнет наконец егерей на бегство — но нет, бойцы упорствовали в своем рабстве. Даже есть не просили, шагали следом с видом из разряда "умру, но не сдамся".

— Серый, а Серый, а куда мы идем? — в который уже раз спросил Шнырь.

Скользкий мужичонка на правах почетного первого пленника подпрыгивал рядом с Тайфуном и изводил вопросами.

— Старший, чего не следишь за подчиненными? — рявкнул Тайфун в результате.

Командир егерей охотно подвесил надоедливому разбойнику затрещину, тот понятливо исчез среди прочих пленных — но вопрос остался, никуда не делся. А действительно, куда он идет? Понятно, что в горы. А там?

— Принцесса моя, как же мы обнимались!

Как наши тела безумно желали слиться! -

в результате задумчиво прогудел он и прибавил шагу.

— Поспешай! — тут же заорал командир егерей. — Пайку урежу!

Тайфун одобрительно кивнул. Правильно орал командир егерей, самостоятельно. Главное, чтоб не надоедал. Надоели люди Тайфуну, надоели все.

А потом отдаленно загудела земля. Где-то шла на рысях тяжелая конница. Шла по его следу.

— Как вы мне надоели! — пожаловался Тайфун в пространство.

Пленные за спиной отчего-то замерли и съежились.

Тайфун раздраженно их оглядел. И с этими надо было что-то делать, чтоб не пакостили, пока он будет немножко занят. Навязались на голову…

— Найди место с водой! — приказал Тайфун командиру егерей. — Натаскайте камней и сложите ограду, чтоб было куда укрывать от хищников коней. Постоялый дом постройте, если больше нечего делать! Поилку соорудите, коновязь, склад для товара — в общем, сами разберетесь. А то дорога есть, а отдохнуть мирному путнику вроде меня негде! Вернусь, проверю. Если что, мало не покажется.

Командир егерей принял угрозу на свой счет и побледнел. Потом побагровел от злости и побежал раздавать указания и тычки. А Тайфун развернулся к суете спиной и отправился навстречу догоняющей коннице.

Ему хотелось с кем-нибудь подраться.

Отряд тяжелой конницы попался ему через пару часов пути. Так себе отряд, ни порядка, ни боевой выучки. И кони слабые, не то что знаменитые черные скакуны вьехов. Еще полдень не наступил, а уже остановились на отдых. Вдоль дороги там и тут грудами лежали сброшенные брони, возле которых торчали бдительные часовые. Здоровенные броненосцы валялись в тени придорожных деревьев, отпускали шуточки вслед проходящим деревенским, гоготали беспечно, радовались жизни. Деревенские злились, но отвечать побаивались. Тайфун недовольно покосился на бойцов — таким бугаям работать бы, а не в тени прохлаждаться! — и прошел в командирский шатер. Шатер, конечно, бдительно охранялся, но глава Дома обязан владеть хотя бы начатками прославленной эльфийской маскировки, и Тайфун владел. Увидеть вьеха, когда он того не желает — не для рядовых воинов задача, и воины ничего не увидели.

В шатре оказался не один военачальник, а несколько, и Тайфун не сразу разобрался, кто из них кто. Пришлось бить всех. Бойцы из начальников оказались никудышными, и у Тайфуна окончательно испортилось настроение. Пришлось врезать и охранникам на входе — ну, чтоб лучше в следующий раз охраняли! — и всем желающим вмешаться — тоже. Последним — чтоб в следующий раз не вмешивались. И только когда драка закончилась, до Тайфуна дошло, что же он натворил. Теперь и с этими вояками что-то следовало делать. А что?! Не убивать же. Убийства Тайфуну за последние века надоели.

— Бегом погоню! — злобно пообещал он устрашенным броненосцам.

И ведь побежали. Да так здоро побежали, что к вечеру догнали первую партию пленных. И хоть бы хны. Кони — те да, те шатались от усталости, хотя несли на себе только брони и оружие, а броненосцы лишь сбледнули чуточку да запыхались. Здоровенные бугаи, пахать на таких.

— Я — мирное существо, лучше меня не злите! — честно предупредил он вернувшегося в сознание командира броненосцев.

Командир клятвенно заверил, что не разозлит. Тайфун ответом удовлетворился и отправился отдыхать в отстроенный постоялый двор. Скорость строительства его, конечно, немного удивила, но потом он решил, что двум десяткам здоровенных бугаев и не такое под силу, и успокоился. Командир егерей, правда, все пытался забежать вперед и доложить о проделанной работе, но он отмахнулся. Ну, построили, ну и молодцы. Ну, пригнали из деревни баб для придорожной торговли — опять молодцы. А что заставу на дороге поставили и пошлину стали брать с проезжающих торговцев — идиоты, немедленно убрать, рабам не положено. И вообще дорога кормит, пока по ней ездят свободно, и желательно с удобствами.

— Вот тебе еще полсотни бугаев, займи работой, чтоб от безделья не страдали! — буркнул Тайфун. — Дорогу удобствами обустройте, то-се. Вот мост через речку не построен. Луна у вас светит?

Командир егерей тяжело задумался.

— Значит, светит, — решил Тайфун. — Вот и приступайте.

И завалился спать на сеновал. Откуда на постоялом дворе появилось сено, он даже вникать не стал. Мягко, душисто — и ладно.

За всеми дневными происшествиями маетная боль в груди действительно немножко отпустила, и ночь прошла спокойно, даже поспать получилось. Правда, брякали всю ночь шанцевым инструментом пленные броненосцы — действительно строили мост! — да дважды приползали разведчики какого-то кнеза, которых пришлось бить и сдавать в распоряжение командира егерей, но это все были мелочи по сравнению с тем, что пришлось бросить возлюбленную Оксаниэль.

Конечно, Вьехо издевательств над броненосцами не одобрил бы, а ночные работы так и вовсе запретил бы — но где он, Вьехо, за какими далями? А Тайфуну люди за прошедшие века надоели до смерти, и щадить их он не собирался. Здоровенные бугаи, пахать на таких! Вот и пусть пашут.

…А Вьехо шел через бурную реку с хрупкой девочкой на руках. Било по ногам стремительное течение, шумел рядом опасный водопад, блестела на солнце влажная листва свисающих к потоку кустов.

— Осторожней, Вьехо! — взволнованно поглядывала девочка.

— Я осторожен, Маин! — успокаивал теплым взглядом Вьехо…

5.

Предвечный король вьехов сидел на террасе в резном кресле, и легкие тени листвы качались на его спокойном лице. Вокруг потихоньку шумел, занимался своими делами вверенный ему судьбой народ, разноцветными птичками порхали туда-сюда прелестные вьешки — и дети смеялись у реки. Покровы защитной магии дополнительно укреплены, чтоб ни передом, ни задом, ни с закрытыми глазами не проникли больше в сокрытые земли нежелательные соглядатаи, зоркое охранение бдит на холмах, и наконец-то не нужно ежесекундно принимать решения, планировать, предвидеть и отвечать за поступки. И возлюбленная супруга рядом, работает во внутренних покоях над волшебными тканями, но скоро присоединится к ежедневной прогулке. Что это, как не счастье?

Легкая улыбка тронула губы бессмертного существа. Он устремил свой рассеянный взор вдаль, просто так, особо ни к чему не приглядываясь, и в его голове зазвучали начальные такты нежной мелодии. Рождалась баллада, такая, что и возлюбленной своей супруге не зазорно посвятить. Впрочем, Элендар все свои баллады посвящал супруге — и о ней же пел. Вьехи полностью одобряли его выбор — такая госпожа, как Кареглазка, достойна вечного воспевания. Да они и сами пели часто и охотно о своих возлюбленных. А чем еще заниматься? Только петь, да танцевать, да смеяться звонко. Конечно, вернись вдруг легендарный Вьехо, он бы загнал отряд осваивать или неодолимые горы, или непроходимые болота — но где он, Вьехо, да и был ли когда? А сами вьехи тяжелых трудов себе вовсе не желали. Устали они за века странствий. А для отдыха много ли потребно? Кусочек княжеского заповедника — в самый раз. Дичь дают окрестные леса, и, сдобренная толикой магии, она ничуть не уступает по вкусу яствам королевских и иных пиров. И рыба ловится в реке, превосходная рыба. И если в каком лесу заводятся бессмертные, знакомые с магией, то в любое время года в том лесу сыщутся и нежные фрукты, и ароматные ягоды, и пахучие травы для приправ — и злаки по опушкам заколосятся сами собой. Конечно, всего этого гораздо меньше, чем если б выращивать неустанными трудами — но много ли надо бессмертным для счастья? Да и — сколько их, тех бессмертных? Не более пяти десятков воинов осталось от некогда грозного отряда. Теперь главное — не допускать демографического взрыва, и тогда никакие заботы не потревожат беспечную жизнь.

— Мы устали, — прошептал Элендар и прикрыл глаза.

Тускло сверкнули на его пальцах магические кольца, сработанные некогда самим великим Эльрахилем — залог безбедного существования бессмертной расы. Молодые вьехи, правда, в существование Эльрахиля не верили, считали, что волшебник столь великой силы даже для магического народа — сильный перебор и выдумка старших, но Элендар точно помнил, что он был. Таковы особенности памяти бессмертных существ: стоит уйти кому, и в веренице веков его имя… нет, оно не забывается, бессмертные помнят всё, но оно как бы подергивается туманной дымкой, вроде легчайшей, однако сквозь нее уже не разобрать, то ли явь вспоминается, то ли легенда. Молодые вьехи предпочитали всё несиюминутное относить к легендам и жить проще. Элендар тоже хотел бы жить проще, но должность короля обязывала, помимо прочего, хранить в памяти прошлое — и накладывала тень печали на вечно юное лицо. Он помнил сестер маркеток, солнечную Маин, троллей всех до единого, старого мастера шеста, решительного Стожара, непостижимого Элландриэла, братьев гоблинов, кузнецову дочку и самого похабника кузнеца — помнил всех. А с Тайфуном так даже мысленно разговаривал каждый день, не в силах принять сердцем, что и он ушел, как ушли все. Эх, Тайфун, угораздило же друга влюбиться взаимно в Высшую эльфийку.

Любовь Высшей эльфийки страшней только ее же ненависти, решил Элендар.

Вышла из мастерской Кареглазка, солнечно улыбнулась возлюбленному своему супругу, но увидела его печальное лицо, и улыбка ее угасла. В молчании рука об руку они спустились с веранды и медленно пошли по сокрытому поселению бессмертного народа. Так шли они медленно и величаво, и Кареглазка все посматривала тайком на супруга. И видела, что солнечный день, цветущие травы, трудолюбивые пчелы над лугом, шум речной невдалеке постепенно прогоняют с лица Элендара печальную тень пройденных дорог и веков. И когда оказались они неподалеку от жилища Оксаниэль, ее возлюбленный супруг снова стал Предвечным королем, и ничто не напоминало о его недавней печали.

Пройдя мимо жилища провидицы, Элендар вдруг принюхался, резко развернулся и раздвинул куст лесной сирени. Из зарослей на него настороженно уставился вчерашний разведчик, незадачливый посланник местного кнеза.

— Сидишь в сирени — не натирайся пихтовой хвоей! — наставительно произнес Элендар, даже не подозревая, что только что сделал очередной вклад в сокровищницу мудрых мыслей бессмертного народа. — И вообще — ты как сюда попал? Я же лично укрепил защитный полог!

— Я и не уходил! — огрызнулся человек. — Как я могу уйти?! Как вспомню волшебную красоту Оксаниэль, ноги сами идут обратно! Я лучше повешаюсь!

— Ты же говорил, что не склонен! — растерялся Элендар.

— Да — но что мне еще делать? — возмутился человек. — Мне к кнезу возвратиться со сведениями срочно надо, а я уйти не могу! Я волю потерял! Очаровала красота вашей волшебницы, стан ее гибкий, ножки проворные, животик озорной!

— Дался вам всем ее животик! — впал в раздражение Элендар. — У моей возлюбленной супруги, между прочим, озорней!

Предвечный король развернулся к жилищу провидицы и сердито воззвал:

— Оксаниэль! Высшая Ксениаль! Проснись немедля, даже если ночь не спала по известной всем уважительной причине! Надеюсь, Троолле рядом обретается? Пусть выйдет да уберет последствия твоей несравненной красоты из кустов подле крыльца куда-нибудь вовне защитного полога, где смертным самое место! И может не одоспешиваться, в смысле, не накидывать рубахи, время не терпит!

— Элендар! — донесся из глубины дома негодующий голосок провидицы. — Я верна своему супругу до последнего помысла, и нет подле меня ни Троолле, ни иного, менее восхитительного воителя! Я детей кормлю!

— Тогда охранение немедля сюда! — приказал немного смущенный Элендар.

Явилось охранение, как ближнее, так и дальнее, не поленились прибежать на шум.

— Как случилось, что смертный незамеченным остался на всю ночь подле жилища Высшей Ксениаль? — грозно вопросил Предвечный король.

— Так… мы ж намеренно в эту строну не поглядывали! — растерялся воин ближнего охранения. — На случай, если б Троолле набрался решимости проскользнуть к прекрасной Ксениаль, чтоб проскальзывал незамеченным! Но Троолле что-то не решился, а зря, ибо тут же проскользнул другой незамеченным. Вот так все и произошло.

Элендар невольно улыбнулся. Подкалывать и дразнить Высшую эльфийку вот уж сколько веков было любимым развлечением отряда.

Провидица бледной тенью встала во входном проеме.

— К ушедшим с пути путь приходит сам, — отстраненно сообщила она. — Он — первый, но не из них.

И легким взмахом указала на смертного. С лиц ближнего охранения улыбки словно сдуло ледяным ветром. Слова провидицы, совершенно непонятные вкупе, по отдельности отдавали очень грозными смыслами!

— Оксаниэль, мы же шутили, как и многие века пред тем! — не на шутку встревожился Элендар, но провидица развернулась и молча исчезла в глубине дома.

— Вывести смертного из сокрытого поселения, чтоб оно и впредь сокрытым оставалось! — распорядился Предвечный король обеспокоенно. — Проверить границы! Усилить дальнее охранение!

И впредь Предвечный король решил без особой причины провидицу не беспокоить. В веренице веков как-то подзабылось, что Высшая эльфийка, да еще и провидица, имеет достаточно мощи, чтоб осложнить жизнь целому отряду, о чем она и напомнила столь неприятным образом.

День был испорчен.

— Элендар, смертного здесь удержала любовь, — тихо сказала Кареглазка. — Нам ли противиться воле Маин?

— Маин здесь и близко не пробегала! — рассердился Элендар. — Это — не Маин, а то самое, от чего демографические взрывы случаются! Мы от одного сколь веков в себя прийти не можем, второго не допущу!

Воины при упоминании страшного неведомого взрыва содрогнулись и наставили не знающие промаха копья на смертного.

— Подождите, — мягко сказала Кареглазка. — Я как королева бессмертного народа желаю сделать свой подарок человеку, имевшему возможность принести нам зло, но не принесшему.

Крохотный комочек ткани развернулся в широкое полотно и затрепетал на легком ветру.

— Этот плащ я ткала сама, — улыбнулась Кареглазка. — Он не волшебный, но тем не менее очень полезный. С ним ты укроешься от любых глаз и пройдешь повсюду незамеченным.

Воины одобрительно загомонили. Замечательный подарок сделала госпожа Кареглазая, лучше не придумаешь! Разведчику именно такой плащ и необходим! У королевы — истинно доброе сердце!

Смертный, прежде не склонявший головы даже перед Предвечным королем, остро взглянул на Кареглазку и поклонился глубоко и уважительно.

Смертный в сопровождении бдительных дозорных давно исчез в густом подлеске, но Элендар все смотрел ему вслед тревожно и чутко. Слова провидицы не шли из его головы. И еще что-то царапало самым краешком его внимание, царапало и тут же ускользало. Путь, который приходит сам — что имела в виду провидица, какие тайные прозрения вложила во внешне бессмысленные слова?

И тут мягко качнулась земля, тревожно вскрикнули в ближнем охранении и эхом отозвались в дальнем. Вылетел чудовищной глыбой мышц и злобы из дома Оксаниэль предводитель троллей, рывком развернулся к дальнему холму.

— Открылся звездный мост! — хрипло сообщил он. — И по нему идут многие! Я чую… я все чую… идут злоба и ярость, и жажда наживы… а для тебя, Элендар, великая печаль и заботы!

Троолле, как и все в отряде, тоже обладал зачатками предвиденья, прорезавшимися в самые неожиданные моменты.

— Пришла беда, а я так устал! — прошептал Элендар. — Элландриэл! Мудрый, никогда не теряющий духа Элландриэл! Где ты, в каких затерялся далях! Мне так не хватает твоей силы!

… А Вьехо сидел у ночного костра. Тихо шумела река, рыба плескалась, бесконечная звездная сеть холодно сияла над головой, и сладко спала у него в руках девочка-подросток.

— Ты со мной, Вьехо? — улыбалась она сквозь сон.

— Я всегда с тобой, Маин! — ответно улыбался он.