Тряпичная Энн лежала так, как её бросила Марселла: раскинув руки и ноги, причём они были вывернуты неудобно и некрасиво. Нитяные волосы спутались и упали на лицо, закрыв один из глаз-пуговок.
Энн улыбалась, глядя в потолок, и не подавала виду, что слышит чьи-то разговоры. Возможно, она понимала, что новые, недавно появившиеся у Марселлы куклы говорят правду. Но иногда правда может сделать больно. Может быть, именно поэтому Тряпичная Энн ничего не отвечала.
– Вы когда-нибудь встречали столь нелепое создание? Да у неё обувные пуговицы вместо глаз! И нитяные волосы! Боже, вам раньше приходилось видеть такие уродливые ноги?
Голландская кукла свалилась с дивана и сказала «Мам-ма» своим дребезжащим голосом от удивления, что кто-то говорит такое о Тряпичной Энн, дорогой Энн, кукле с карамельным сердцем, которую любили все игрушки.
Дядюшка Клем тоже был очень удивлён и оскорблён. Он прошёлся перед новыми куклами и строго посмотрел им в глаза. Но так и не смог придумать, что сказать, поэтому только подёргал себя за нитяные усы.
Марселла получила двух новых кукол только сегодня утром. Они прибыли с утренней почтой и были подарком от тётушки. Марселла назвала их Аннабель-Ли и Томас в честь тёти и дяди.
Аннабель-Ли и Томас были красивыми куклами. Они, должно быть, стоили огромную кучу блестящих монеток за свои нарядные костюмы и настоящие волосы. Волосы Аннабель – прелестного каштанового цвета, а у Томаса – золотисто-жёлтого.
Аннабель была одета в мягкий, расшитый тесьмой шёлк, на голове у неё красовалась шляпка с длинными шёлковыми лентами, завязанными аккуратным бантом под подбородком с ямочкой. Томас красовался в костюме из тёмного бархата с кружевным воротником. И он, и Аннабель носили чудные чёрные туфельки и короткие чулки.
Они сидели на маленьких красных кукольных стульях, куда их посадила Марселла, и могли видеть остальных кукол.
Когда перед ними прошёл дядюшка Клем и подёргал себя за усы, новенькие открыто рассмеялись: «Хи-хи-хи-хи! У него дырки в коленках!» И правда, дядюшка Клем был сделан из войлока, и моль проела его колени и часть килта (мужской шотландской юбки). Да, он носил килт, потому что дядюшка Клем был шотландской куклой.
Дядюшка Клем вздрогнул. Ему было так обидно, что он не смог ничего ответить. Он отошёл, сел рядом с Тряпичной Энн и откинул волосы с её пуговичного глаза. Оловянный солдатик тоже сел около них.
– Не обращай внимания на то, что они говорят, Энн! – сказал он. – Они не знают тебя, как знаем мы!
– Нам нет до неё дела, – проговорила Аннабель-Ли, поправляя платье. – Она выглядит как пугало!
– А солдатик, наверное, вырезан консервным ножом! – засмеялся Томас.
– Вам должно быть стыдно за своё поведение! – воскликнула французская кукла, вставая перед Аннабель и Томасом. – Мы все будем сожалеть о том, что вы присоединились к нашей семье, если вы продолжите смотреть на нас свысока. Мы дружим и счастливы вместе и поддерживаем друг друга в беде и в радости.
Этим вечером Марселла не стала раздевать новых кукол, потому что у них не было ночных сорочек. Хозяйка велела им сидеть на красных стульчиках, чтобы не помять одежду.
– Завтра я сделаю для вас сорочки! – сказала она им, целуя. Потом девочка подошла к Тряпичной Энн и обняла её, пожелав доброй ночи. – Как следует заботься обо всех моих детях, Энн! – сказала Марселла, выходя из комнаты.
Аннабель и Томас стали шептаться между собой.
– Наверное, мы слишком поспешили, смеясь над Тряпичной Энн! – произнесла Аннабель-Ли. – Эта кукла, кажется, любимица хозяйки и всех остальных!
– Я начинаю сожалеть, что мы так отзывались о ней, – ответил Томас. – Нельзя судить о других по тому, как они выглядят.
Аннабель-Ли и Томас очень устали после долгого путешествия и вскоре заснули. Поняв, что они спят, Тряпичная Энн бесшумно выбралась из своей кроватки, разбудила оловянного солдатика и дядюшку Клема. Втроём они на цыпочках подкрались к красивым новым куклам. Осторожно, чтобы не разбудить, куклы подняли Аннабель и Томаса и перенесли их в кроватку Энн. Заботливо подоткнув одеяло новым игрушкам, Энн улеглась рядом с кроваткой на твёрдом полу. Оловянный солдатик и дядюшка Клем попытались уговорить её занять их постель (они спали вместе), но Тряпичная Энн и слышать об этом не желала.
– Я набита прекрасной мягкой ватой, и твёрдый пол не причиняет мне никаких неудобств! – объяснила она.
На рассвете следующего дня Аннабель и Томас проснулись и обнаружили, что лежат в кроватке Тряпичной Энн. Они поднялись и посмотрели друг на друга. Каждый из них знал, как стыдно другому. Они понимали, какую доброту проявила Энн, уступив им свою постель.
Рядом лежала Тряпичная Энн, раскинув руки и ноги на твёрдом полу. Видно было, что ей не очень удобно.
– Она кажется такой хорошей и искренней! – прошептала Аннабель. – Наверное, это из-за её пуговичных глаз!
– Как красиво нитяные волосы падают ей на лицо! – откликнулся Томас. – Вчера вечером я и не заметил, какое оно милое!
– А остальные так сильно её любят! – задумчиво произнесла Аннабель. – Должно быть, потому, что она такая добрая.
Обе новые куклы умолкли, глубоко задумавшись.
– И что ты чувствуешь? – наконец спросил Томас.
– Мне очень стыдно за своё поведение, – ответила Аннабель. – И за твоё, Томас.
– Как только Тряпичная Энн проснётся, я скажу ей, как мне стыдно, и, надеюсь, она сможет простить меня, – сказал Томас.
– Чем дольше я на неё смотрю, тем больше она мне нравится! – добавила Аннабель.
– Я бы хотел её поцеловать!
– Ты её разбудишь!
Но Томас выбрался из кроватки, поцеловал Тряпичную Энн в нарумяненную щёку и откинул волосы с тряпичного лба. Тогда Аннабель-Ли тоже встала и поцеловала Энн. Томас и Аннабель-Ли осторожно подняли её, переложили в кроватку и заботливо укрыли. А потом заняли свои места на красных стульчиках.
Спустя некоторое время Аннабель тихонько сказала Томасу:
– Я чувствую себя лучше и счастливее, чем когда-либо!
– И я! – ответил Томас. – Такое чувство, словно яркий солнечный свет озарил тёмную комнату, и я постараюсь, чтобы так было и впредь!
Фидо приподнял одно мохнатое белое ухо над краем корзины и постучал хвостом по подушке.
Тряпичная Энн молча лежала в своей постели, куда её уложили Аннабель и Томас. Она улыбалась в потолок, а её карамельное сердечко (с надписью «Я тебя люблю») билось взволнованно и радостно, потому что, как вы уже догадались, Энн вовсе не спала. Энн нашла новых друзей, и семья кукол по-прежнему была дружной.
