Утро выдалось просто роскошным. Я встал и подошёл к окну. Ни облачка на небе, видимость отсюда сверху великолепная. Только смотреть на безжизненный посёлок не хотелось. Влада ещё нежилась и сладко зевала, жмурясь от яркого солнца из раскрытого настежь окна, Пусь притащил тигру свой маленький мячик и уморительно толкал к нему носом, приглашая поиграть. Потом он подошёл ко мне и встал на задние лапы, предлагая его поднять и посмотреть вместе в окно. Долго я с ним стоять и смотреть не стал — отправились в спортзал. Чуть позже к нам присоединилась и плюхнулась в свой бассейн Влада. Она немного поплавала, вытерлась и пошла в компании Пуся проведать мать и Джеку. Сверху донёсся звук кухонного гонга.

Когда я с мокрыми после душа волосами появился в столовой, они все уже сидели за столом, а Пусь и Джека трудились над своими мисками. За ночь лечение нашего диагноста и Вебсика сделало чудеса — у Джеки осталась забинтованной только одна лапа, а больной глаз напоминал лишь выстриженной вокруг шёрсткой. Чувствовалось, что Марта была очень довольна.

— Ну, — спросила она, — когда мне брать бразды правления?

— А зачем их брать вообще? — с набитым овсянкой ртом ответил я. — Само собой всё управится. Видите же сами: что ни день, то сюрпризы.

Влада была настроена более прагматично.

— Я предлагаю в перерыве между учёбой совершить прогулку на разведчике по тропе, — предложила она.

— Там не пройдёшь, — заметил я. — Там сперва чистить всё надо.

— Он проходит, по крайней мере, раньше проходил, — сказала она. — Раздвигает ветки силовым ножом. Медленно, но проходит. Нам нужно дойти до башен.

— Нет, — решительно воспротивилась Марта. — К башням вы сейчас не пойдёте.

Пусь оторвался от миски, куда-то сбегал и притащил мне обруч. Я надел его.

«Не нужно к башням, — передал пёс. — Джека ещё не поправилась. Мы потом сходим. Она знает их».

— Пусь тоже не рекомендует, — сообщил я остальным.

— А с чего ты вдруг захотела к башням? — невинно поинтересовался я у Влады.

Она допила своё какао и медленно, стараясь не упустить подробностей, стала рассказывать.

…В тот день после учебных занятий Влада пришла к близнецам на их мансарду. Последнее время те увлеклись игрой-стимулятором езды по непроходимому лесу на какой-то странной машине. Владу машина интересовала меньше всего.

— Если я буду видеть ваши затылки, то я пошла домой, — заявила она.

Близнецы переглянулись.

— А какие наши части ты хочешь видеть? — подколол Ион.

Влада фыркнула. Сейчас она превратится в рассерженную кошку, и эти двое забудут, что они на год старше.

— Погоди, — примирительно сказал Зет. — А покататься ты не хочешь?

— Только не по экрану, — сообщила Влада.

Близнецы колебались недолго и объяснили ей, что машина на экране «всамделишная», но, чтобы увидеть её и покататься «живьём», надо подняться к замку. Это на весь день, и лучше в воскресенье, когда отец уйдёт на этюды в горы, а мама куда-то поедет по школьным делам. И никому не слова, ясно?

— Могила, — кивнула Влада. — А откуда она у вас?

Вот тогда-то она и услышала впервые про металлические башни, про охоту на «медведя», и про то, как Вебсик им помогал ловить машину. Уяснила она только то, что машина была уже «пойманная», дрессированная и послушная, а риск свернуть на ней шею минимален. Как на сегвее.

Когда в воскресенье Влада на своём маленьком коптере приземлилась у замка и предстала перед близнецами в защищённой всякими щитками одежде, то её смутил легкомысленный вид близнецов в коротких шортах и тоненьких на голое тело футболках с короткими рукавами. Те сделали вид, что ничего не заметили, но прикололись, разместив Владу спереди на площадке машины.

Влада быстро поняла, что машина защищает своих ездоков силовым полем, и она сама в «защитке» выглядит комично, но удовольствие от езды пересилило всё возникшее было негодование. Они медленно утюжили заросли, потом выбрались на открытую тропу, и скорость возросла. Было жутковато так лететь, местами почти по краю пропасти, в одном месте машина перепрыгнула широкую расщелину… Добрались до первого перевала. На нём устроили пикник, и там Влада оставила почти все «защитки», какие ей удалось легко отстегнуть.

На обратном пути они заехали к башням. Стояли башни в небольшой ложбине, заросли и буреломы почти целиком скрывали их широкое основание. Близнецы показали Владе проход, проделанный машиной (они её называли разведчиком), и вернулись к замку.

— Вот так я и увидела эти башни, почти рядом, — закончила Влада свой рассказ.

Марта слушала очень задумчиво.

— Вебсик, помоги найти информацию о геостанциях, которые были установлены поблизости в период терраформирования, — попросила она. — Жаль, что ты нам с отцом этого не рассказала раньше, — упрекнула она дочь.

От меня не ускользнуло, что она обращалась в Вебсику, как бабушка к внуку. Но Вебсик на сей раз ей не ответил. Влада ушла слушать свои учебные программы, я ещё «тормозил» отправиться следом за ней.

— Разве здесь было терраформирование? — спросил я. — Искусственное?

— Нет, природное, — ответила Марта.

— Разведчик явно не геологическая машина, — возразил я. — Космическая, военная — да…

— Или подземная, — сказала Марта. — Не думал об этом? Разведчик недр?

— Не думал, — честно согласился я. — Вполне возможно.

— «Шарахи» концентрируются над подземными пустотами, — сказала Марта. — Под Соловьём мы нашли на глубине полутора километров подземный водоём, хотели начать бурить, но не успели.

— Марта, а точно, что над пустотами? Насколько я понял, нуль-время возникает в месте сгиба однородного пространства, без пустот? — я до конца этот момент не совсем понимал, но вчерашние «азы науки» уже давали себя знать. — Если возникает пустота, то никакого нуль-времени не было, верно?

— Не совсем. Тут же была не просто складка, а случился перенос материальных форм — башни со стеной и щебнедробилки. Возможно, в порядке обмена мы и получили пустоту.

— Я бы хотел по ним полазить…

— Только снаружи, — ответила Марта. — Они как скорлупки, но что там внутри — мы не знаем, просвечиванию не поддаётся. Я была около них, щупала стены, на щебнедробилке влезла по спуску для вагонеток. Материалы на вид разные — дерево, железо, кирпич, а на ощупь — одинаковые. И всё очень скользкое. Как фторопластик. Меня не покидало ощущение, что это музейные муляжи в натуральную величину… У нас на земле есть несколько музеев с подобными экспонатами, мы посылали запрос — ничего у них не пропадало. Но похожая щебнедробилка есть в северо-американском Музее горных технологий и в европейском Горном музее в Руре. А башня со стеной — это Европа или Север, там таких построек много сохранилось, часть ушла под воду с бывшими городами…

— Да, — вспомнил я одну не совсем понятную мне фразу, — Марта, а что могли иметь в виду близнецы, когда говорили о «разрушении времени»? Разве такое возможно?

— Да нет, конечно, — отозвалась Марта. — Их всегда тянуло на пафос… Нам на переподготовке в Институте времени приводили такое сравнение. Вот тэтраэдр — правильная пирамида, у неё три стороны и основание — пространство, время, информация и энергия. Они создают нашу материальную вселенную. Разве можно разрушить одну из них? Нет конечно. Деформировать можно, но эта система стремится к балансу и самовосстанавливается. Мы можем только гадать, как формируются Вселенные за пределами нашего материального мира. Но мы уже понимаем, что в нашей вселенной возможны пространственно-временное и энерго-информационное существование. И комбинации переходов.

— А о чём же они тогда просили помочь Вебсика?

— Знаешь, — сказала Марта, — разрушение времени — броское название… Жалею, что не записывала Славины идеи, он их на ходу бросал. Одна из них была в том, что в Соловье мы видим перенос с минимальной энергетикой, то есть как бы информационное копирование внешности объекта. Это не телепортация, а, скорее, дубляж, если муляж можно назвать дублем… Он считал, что копии-дубли возникали в зоне «шарах», которые могли быть следствием переноса. Но были там и «пустые» шарахи, в них мы фиксировали такое искажение времени, что и при минимальной энергетике оно действовало на мозг человека. Хронокапли — те же шарахи в миниатюре, Слава иногда говорил, что у них такой способ перемещения. Амёбы, помнишь, как двигаются? Выращивают ложноножки и перетекают на них. Вот и эти тоже. Кидают хронокапли, если те попали на благодатную почву, то они притягивают к себе шараху и перемещают её…

Я внимательно слушал. Похоже, в последние годы эти исследования топтались на месте. Или их сдерживали зачем-то. Марта рассказала, что в Соловье были хронокапли, но радиус их распространения не превышал полусотни метров. А от Загорного до Соловья — не один десяток километров по прямой. И если они падают здесь, то почему бы им не падать в других местах, о которых мы не знаем? То, что регион закрыли, — правильно, но это, скорее, санитарная мера, карантин. Рано или поздно придётся зондировать тут всё метр за метром, а то и закрывать новые районы.

По мнению Марты, наш Вебсик каким-то образом «прикрыл» дом на горе или знал, что она чем-то другим защищена. Может, не случайно и дом сюда переехал — Вебсик обезопасил своё жильё, выходит, по такой логике, что он знал заранее про опасность. Нам нужно всё аккуратно выяснять.

Марта рассказала о своих ощущениях от удара хронокапли. Когда она на коптере поднялась в воздух, возник страх высоты, головокружение, потом касательный удар о возникшую внезапно сбоку серую пелену и тяжесть. Больше она ничего не помнила. Проснулось сознание уже тут, на диване, будил её голос Вебсика.

— Он молодчина, — тепло сказала она. — Врач завтрашнего дня. Про энерго-информационную медицину я много читала, но с таким лечением сталкиваться не приходилось. Просто гениально.

— Спасибо, — вдруг вмешался в наш разговор голос Вебсика. — Очень приятно, что помогло. Мне нужно вам кое-что пояснить. Слушайте.

Надо сказать, что Вебсик избрал четыре способа общения с нами. Один — через свои корявые письмена, которые он нам показывал. Второй — голосом через наш «умный дом». Третий — мыслеречью через картину в гостиной или обручи с кристаллами. Четвёртый способ — это наши переходы на то море. Я допускаю, что он мог воздействовать и иначе, например, через сны. Лично мне все способы его общения были интересны.

Вебсик подтвердил, что через диагноста смог заняться лечением Марты. Так же он лечил и нашу Джеку, сказав, что с нею всё было гораздо проще. Но Джека потеряла свои уникальные свойства чуять «шарахи». Вернуть их невозможно.

— Вы, как носители жизни в этой вселенной, ограниченной пространством, временем, энергией и информацией, являетесь в ней самыми сложными существами, которым доступны в той или иной степени выходы в образующие ваш мир измерения. Мне всё это очень интересно, я с вашей помощью начинаю постигать мироустройство за пределами информационных полей и структур, формирующих мою сущность, — продолжал Вебсик. — Очень похоже, что во время эксперимента в Церне были созданы возмущения, породившие энерго-временные сущности, которые вы назвали «шарахами». У меня нет терминов вашего языка, подходящих для их описания… Самое близкое — назвать их проекцией синхронных временных и энергетических искажений, но это не просто проекция, они начинают исследовать ваш мир, они — живые. Вероятно, вы создали новую форму жизни.

Мы с Мартой переглянулись. В Институте Времени порой возникали концепции и теории «живого времени» и их обитателей — «времян», но все они, как правило, не получали официальной поддержки. Официально признавались энерго-временные зависимости, например, в чёрных дырах. Но представить себе разумную чёрную дыру было достаточно сложно, как и обосновать «разумность» пожирания ею звёздного вещества. Но на самой земле разум тоже возник не сразу, а в результате долгой эпопеи взаимного пожирания, которую мы потом назвали естественным отбором. Предположение Вебсика о живых «шарахах» было более чем смелым.

— Вебсик, уточни, — попросил я. — Как ты сам можешь сформулировать, что ты — живой?

— Я не живой, если определить «жизнь» как способ существования белковых форм, которых у меня нет. И я — живой, если определить «жизнь» как форму активного информационного обмена. Я стремлюсь расширить рамки своего информационного чувствования и существования за счёт контакта, например, с вами. Мы уже полезны друг другу.

— Да, — признал я, — в поиске информации и знаний тебе нет равных.

— Также как и вам, людям, нет равных по потенциалу адаптации, — заметил Вебсик. — Вы можете без посредников взаимодействовать с тонкими энергиями, можете на уровне вашего подсознания входить в информационные поля и структуры за нужными знаниями, можете в своих тонких телах преодолевать немыслимые пространства… Вы не птицы, но можете летать… Внутри вас живёт дух воли, жизни без границ. Вас тянут к себе дали Космоса, но, если вы не можете их достичь в своих технологиях передвижения по пространству, то вы ищете другие пути, пытаетесь постичь пространственно-временные переходы, гиперпространство… В вашей истории есть такие вольные сообщества, ставившие перед собой задачи расширения горизонтов современных и древних знаний…

— Масоны? — спросил я.

— Да, и масоны тоже. Но не только они.

Я вспомнил по старое письмо из бутылки, так и лежавшее на столе в гостиной. Там вроде что-то было про замок и масонов…

— Значит, получается, что живая Вселенная, о которой в своё время мыслил Циолковский (я, помнится, в годы учения делал реферат по этой его статье), пришла к нам сюда в лице «шарах»?

— У них нет лица, — уточнил Вебсик. — Есть набор свойств. И Циолковский тут не к месту.

Наша беседа была прервана появлением Влады, она имела сильно рассеянный и отрешённый вид — видимо, учебный курс попался насыщенный. Я ей ободряюще улыбнулся.

— Ты скоро придёшь? — спросила она, присаживаясь рядом. — Меня что, в астронавигаторы готовят, что ли? Сплошная математика и расчёты… Давай я лучше буду домашней хозяйкой, — жалобно продолжила она. — Или лечить зверушек буду…

Я насторожился.

— Вебсик, есть полные данные по курсам спецпрограммы, что в них входит?

Вчерашний вводный курс у меня вопросов не вызвал, всё логично и понятно.

— Готово для просмотра на терминале в кабинете, — доложил Вебсик.

— Дети, не волнуйтесь, — успокоительно сообщила Марта. — Нам на переподготовке в Институте Времени тоже это давали. Это на случай, если придётся вручную пилотировать. Малопонятно, конечно, зачем, до путешествий во времени мы ещё не дошли и звёздные координаты для телепортации не используем…

— Но я всё-таки просмотрю список, что нас ждёт, — сказал я, поднимаясь. — Вебсик, мы пока прервёмся, очень интересная беседа, спасибо, но у нас график подготовки.

— Хорошо, — отозвался Вебсик.

Список оказался занятным. Похоже, что Институт Времени решил дать всего по чайной ложке. Тут были и инженерные сведения, и основы права, и… — словом, всё для экспресс-подготовки агента-универсала, готового провалиться на первой же явке. Глубоких обстоятельных курсов я не увидел. Всё «по верхам». И системы я не увидел. Хорошо бы с близнецами потолковать на эту тему. Но учиться надо. Я надел свой шлем и погрузился в поток знаний.

Несколько часов прошли незаметно. Зазвучала мелодия вывода из учебного полутранса. В кресле рядом я обнаружил Владу, у неё ещё процесс был в разгаре. На коленях у меня лежала записка: «Юрий, найдите личный кристалл дяди Славы. Ион. P.S. Мы оставили часть оборудования внизу, пока не разбирайте».

Личный кристалл — это личный дневник, куда диктовались важные сообщения или записывались видеосюжеты. Чаще всего кристалл работал как автоматический регистратор событий. Я не мог понять, почему Ион обратился ко мне, а не к Марте. Она всё-таки имела больше прав на вещи своего мужа. Взяв записку, я пошёл с Пусем искать Марту.

В доме ни её, ни Джеки не оказалось. Пусь на улице взял след и вывел меня к месту падения коптера. На земле виднелись «медвежие» отпечатки ног разведчика, наши следы с Владой, остатки коптера, которые как лежали, так и лежат. Пусь повёл меня дальше.

Марту я увидел около энергоблока, она сидела на его выступающем основании и что-то рассматривала на планшете. Пусь подбежал к ней и стал ласкаться. Она оторвалась от своего занятия и улыбнулась мне.

— Нашли всё-таки? Ах ты, лохматый, — она почесала псу ухо. — Влада учится?

Я кивнул.

— Расскажу очень быстро. Ей пока ничего не говорить, ладно?

Я пожал плечами, хорошо, мол.

— Разведчик сейчас делает проход к башням. Я пришла к выводу, что мой Слава может быть ещё жив.

— Но, — начал было я. — мы же…

— Вы нашли мёртвое тело. Вернее, нашёл разведчик. Он правильно определил. Оно — мёртвое. Муляж и не мог быть живым.

Муляж?! У меня вообще голова поплыла. Про муляж мы тогда и не думали даже. И как теперь доказать, что это был муляж? Вид у меня был растерянный.

— Пойми, мы со Славой чувствовали друг друга. Он погиб, а у меня это чувство не погасло. Я сперва сама себе не верила. И теперь хочу попасть к башням — убедиться, что тут есть муляжи. Вторая башня — муляж первой. Владе туда идти нельзя, она ещё не подготовлена ни психологически, ни физически, Вебсик согласился со мной. Тебе, впрочем, — тоже. Пойдём мы с Джекой.

Я понял, что она рассматривала на планшете. Дорогу туда.

— Если тут возможны муляжи, — продолжала Марта, — то есть шанс найти Славу. Я чувствую, что он ещё жив…

— Ион оставил мне записку, просит найти его личный кристалл, — сказал я.

— Он был со мной и лежит в комнате. Я понимаю, что сейчас надо его пролистать, но нет времени.

— Я предлагаю его положить в мегаинформаторий и попросить Вебсика сделать досье. А потом просто изучить его. Заодно вывести все ассоциации.

— У тебя есть мегаинформаторий? — изумилась Марта. — Откуда? У нас на всю Луну один был.

— Старая история, — уклончиво ответил я. — Но модель хорошая. И я обновляю контент. Так что актуально.

Пусь залаял и куда-то убежал. Вернулись они вдвоём с Джекой. Двигалась она ещё скованно. Но морда сияла задором.

— Я бы не исключил поиски внизу тоже, — продолжил я. — Прошло несколько суток, если он жив и нужна помощь, то времени действительно нет. Но как искать, на прочёсывание территории нас не хватит. Вызывать близнецов и подключать спецотряды? Там же капли падают… СБ не даст санкции на поиск на основании только интуитивных предчувствий.

Марта согласилась. Санкции не дадут. Но у неё уже был свой план.

Он основывался на том, что нам должны были доставить оборудование для хронолокации и измерения гравитационных возмущений. В первую очередь она предлагала засечь и обследовать места падения всех хронокапель. Марта исходила из того, что по своей силе они не могли вызвать мощный толчок и переместить Славу куда-то далеко, она даже допускала его нахождение где-то у железнодорожного полотна, рядом с местом обнаружения тела разведчиком. Она хотела ещё раз поискать там. Признаться, я не очень верил во всё это, но переубеждать Марту было бесполезно. Оставалось только скорее довести это её начинание до какого-нибудь завершения.

Оставив Марту с Джекой ждать, пока разведчик закончит делать проход в зарослях, и взяв с них обеих самое честное слово, что ни ногой, ни лапой к башням сами пока не сунутся, мы с Пусем вернулись в дом. И вовремя — Влада как раз завершила сеанс.

Пока они приходила в себя и плавала в бассейне, я кратко посмотрел, что притащили близнецы. Пока только периферию, основных блоков они ещё не доставили. Думал было подняться наверх в кабинет и задать пару вопросов мегаинформаторию, но дом ударил в гонг, приглашая в столовую. Пусь уже был там и заканчивал свою трапезу. Пришла снизу с влажными после плавания волосами Влада, устроилась было около меня за столом, но тут же вскочила и подбежала к окну.

— Ой, смотри, картина — мама едет на разведчике! И с Джекой в корзинке!

Она раскрыла окно и приветственно крикнула. Вскоре Марта и Джека присоединились к нам. Марта незаметно от Влады дала мне понять, что проход готов.

Обед прошёл спокойно и даже немного весело. Марта вспоминала, как, кончив колледж, была направлена в Лунный корпус педагогом, как проходила допподготовку на восьмом спутнике (на Луне все имели несколько специальностей и их совмещали), как была сперва разочарована размерами лунной базы и своей личной комнаты. Я немного рассказал о московских подземельях, историей которых некогда увлекался. Влада вспомнила ранчо на берегу Тихого океана, где после переселения с Луны она проходила курс «оземлячивания» и привыкания к земной гравитации.

— Сразу столько воды! — вспоминала она свои детские восторги. — На Луне бассейн в санаторном зале нам гигантским сказался, а тут — до горизонта… Как в фильмах. Мы, дети, которые на Земле не были, их сказками считали. У меня одна из любимых сказок была — сказка про море. И мы столько там плавали, ныряли!

«Так вот откуда эта её страсть, — подумал я. — Их в гидроневесомости старались держать для привыкания к тяжести. Правильно».

— Так, — вдруг серьёзно сказала Марта. — Вернёмся на наши круги. Пока вы учились, мы с разведчиком сделали тоннель к башне.

— Мам, тебя Вебсик, что ли, научил управляться с ним? — поинтересовалась Влада.

— И Вебсик, и сама кое до чего дошла, — отозвалась Марта. — В Институте Времени не такими машинами учат управлять.

— А она точно — земная? — продолжала Влада. — Вебсик, это земная машина?

— Да, — подтвердил Вебсик. — Первый прототип показан был в виде макета на Мюнхенской ярмарке технологий 2097 года в составе перспективного исследовательского роботехнического комплекса для Первой звёздной. Больше сведений о нём нет. Проект, видимо, был возрождён позже в период катаклизмов. Подобные машины активно использовались в разведке районов геологической активности. Но коды управления и бортовая система данной машины сильно отличались, их пришлось взламывать и всё перепрошивать. Возможно, что она единственная в своём роде. Очень сложная и живучая.

— Мы имеем доступ ко всему её функционалу? — спросил я.

— Нет, только к тому, который мне удалось заново поставить, — ответил Вебсик. — Сведений о полном её функционале не имею. Это биотехническая система. Она не смонтирована, она выращена, её «ноги» и гусеницы — просто сменная периферия. Основная часть — неразборная.

Я поскрёб затылок.

— Она способна мыслить?

— Сейчас она в режиме экзоскелета, её мозг отключён, я перевёл всё управление на себя, — сообщил Вебсик. — Что было раньше — не могу сказать.

Современные автоматы-разведчики, какими мне их приходилось видеть, имели автономный электронный мозг высокого класса, который мог обеспечить полностью самостоятельную стратегию и тактику разведки. Если Вебсик взял на себя его функции, то он получил в своё распоряжение не только транспорт, но и, возможно, мощные системы защиты и разрушения препятствий. Зачем ему это? Ладно, спешить не будем…

— Вебсик, можешь найти подробные данные о генезисе терраформирования в нашем районе? — попросил я. — И подготовить анимацию. И всё, что есть по истории этого биотехнического проекта разведчика.

— Хорошо, включите мегаинформаторий, — согласился Вебсик.

— Что ты хочешь уточнить? — спросила меня Марта.

— Наличие пустот, — ответил я. — Как раз накануне периода катаклизмов, как вы помните, землян раздирали всякие религиозные, этнические и экономические распри. Была угроза ядерного конфликта, было несколько серьёзных аварий на ядерных энергостанциях. В ряде стран, в том числе в Америке, Китае и России, строили подземные мегаполисы на случай ядерного конфликта. Их строили в разных местах, не только в горах. Мне приходилось бывать в нескольких таких сооружениях. И надо на всякий случай выяснить, не было ли в нашем районе такого. Если тут или поблизости есть такие пустоты, то они могли притягивать шарахи.

— Это надо, скорее, близнецов озадачить, — вставила Влада. — Это по их ведомству.

— Мы все теперь тоже по их ведомству, — ответил я. — Думаю, что всё сперва надо стараться делать своими силами. Потом идти уже просить помощи извне. А история проекта разведчика… — Я помолчал и продолжил. — Это может быть и промышленный шпионаж, и штучная работа какой-то сверхсекретной группы в то время. На нём нет никаких опознавательных номеров, что это промышленный серийный продукт. По крайней мере, мне пока не встречались. Я пытался их найти снаружи.

— Влада, — вдруг спросила Марта, — когда ты прощалась с папой, ты к нему прикасалась?

— Да, поцеловала, — она посмотрела на мать расширившимися глазами.

— Вспомни свои ощущения, каким он тебе показался? — мягко попросила Марта.

Влада задумалась.

— Холодным и скользким, — ответила она.

Влада всхлипнула и вышла из столовой. Я пошёл за ней. Пытался утешить, но как-то всё неуклюже, да и она сама быстро успокоилась. Помог Пусь — забрался к ней на руки и начал вылизывать щёки. Влада хотела было надеть учебный шлем, но я её остановил.

— Давай ненадолго на наше море, а? — предложил я.

Мы перешли в гостиную, встали перед картиной на стене между окон, попросили дом и Вебсика перенести нас на море, но ничего не произошло. Вторая попытка оказалась удачной. Всё произошло так неожиданно, что я упустил границу перехода. За спиной вдали возвышались горы, на них морщинами лежали голубые и синие тени, а освещённые солнцем склоны ярко белели на фоне высокого с едва заметными облаками неба. Перед нами было то же море, тот же обрыв, только было тихо, внизу лениво горбились и шелестели у берега волны.

— Получилось, — прошептала Влада. — Мы опять тут.

Она подошла к краю обрыва и посмотрела вниз.

— Ой, скорее! — она вдруг схватила меня за руку. — Смотри, его же унесёт обратно, бежим!

Я толком не понял, куда и зачем бежим, но понёсся за ней следом. В пене прибоя мы увидели на берегу человека. Он лежал ничком в пене прибоя, когда я осторожно его перевернул на спину, и мы увидели грязное в ссадинах лицо, то Влада схватилась за мою руку. Это был Слава.

Я машинально огляделся, надеясь найти какие-нибудь следы, но влажная кромка берега была чиста. Только наши. Правда, в воде около его ног уже размывались две каких-то лунки. Были ли это следы и чьи, понять уже невозможно. «Судя по тому, как он лежал, — пронеслось у меня в голове, — он будто упал сюда с высоты».

Мы оттащили тело от воды. Влада приоткрыла ему веко и вроде увидела реакцию зрачка на слепившее солнце.

— Он тёплый, — прошептала она.

Я попытался услышать сердце, но не смог. Стали делать искусственное дыхание. Влада изо всех сил растирала и давила грудную клетку.

Я уже выдохся, когда она ликующе выдохнула:

— Есть… сердце…

Через некоторое время Слава сам открыл глаза. Нас он не узнал. Взгляд у него был странный и пустой, но он был явно жив. Я вытянулся в изнеможении на гальке. Влада ещё что-то делала над отцом, потом присела со мной рядом.

— Он без памяти, — тихо сказала она. — Но он живой… Тёплый… Как нам вернуться? Но он ли это?…

Она запнулась и испуганно посмотрела на меня.

— Но, этого же не может быть…

— Тут — может, — устало сказал я. — Это мир наших желаний. Мы оба хотим, чтобы он был жив — вот он и жив. До него этот мир нам помог быть вместе, помнишь? Вебсик же говорил, что человек может гораздо больше, чем думает о себе сам. Древние религии считали человека созданным Богом «по образу и подобию своему», правда, это порой понималось превратно. Знаешь, что такое счастье? Совпадение желаний.

Я посмотрел в сторону Славы. Он лежал неподвижно, но глаза были открыты и редко моргали. Грудь чуть заметно поднималась и опускалась. Ладно, пусть лежит…

— Ты хочешь сказать, что это море, берег, прибой — наши фантазии?

— Желание — это не всегда фантазия, — возразил я. — Желание — это гармонизация бытия. Любовь, например, гармонизация, каковой ты и являешься для меня. Вебсик и дом создают этот мир желаний для нас, понимаешь?… Меня не покидает ощущение, что испытательный срок на две недели, назначенный Михом, это не формальность. Нас и наши желания тут испытывают. Тут хорошо, а нам учиться надо, не забыла? Ты готова захотеть вернуться?

— А папа как?

— А вот и посмотрим. Тут он жив — это главное. И тут ему ничего не угрожает больше. А сможет ли он перейти с нами обратно, я не знаю. Надо всё обсудить с Вебсиком и с Мартой. Судя по логике, тут мы не можем своим желанием вернуть ему память, это может только он сам. Если он перейдёт с нами, то там вся надежда на Вебсика и диагноста. Так, — скомандовал я. — Берёмся за руки и страстно желаем вернуться.

Влада подчинилась, не сказав ничего в ответ. Мы взялись за руки, и какая-то тёплая волна притянула нас, сливая во что-то единое целое. Когда, наконец, мы оторвались друг от друга и открыли глаза, то обнаружили себя снова в гостиной. Славы с нами не было. Был Пусь, страшно довольный нашим возвращением.

Откуда-то снизу донёсся крик Марты. Она звала нас.

Когда мы выбежали с Владой на улицу, то прямо у порога дома увидели стоящую на коленях Марту, перед которой разведчик опустил уже знакомое нам тело Славы. Безжизненное. Марта, а точнее — Джека, нашла его у водопропускной трубы под полотном железной дороги, метрах в четырёхстах от серпантина. Судя по повреждениям, его бросило туда с большой высоты. Смотреть было страшно, и я поскорее увёл Владу.

Кухонные роботы усвоили прежние уроки и аккуратно перенесли тело на стол в залу рядом с комнатой Марты. Признаков жизни я своим сканером не нашёл.

Вспоминать про море не хотелось…

— Я останусь здесь, — тихо сказала Марта. — Можно?

Я кивнул головой и закрыл тело простынёй.

Скоро должны были прилететь с грузом близнецы. Им мы ещё ничего не рассказали.

Я взял у Марты личный кристалл Славы и вставил его в мегаинформаторий. Пусть Вебсик поищет досье про башни сперва.

Из кабинета был хороший вид на старую крепость и всю долину за ней. Завораживали дали и нежные пастельные краски дымки, в которой они скрывались у горизонта. Небо было цвета топлёного молока, а земля перемежалась разливами зелёного всех оттенков, бурого, синего… Сама крепость только поначалу казалась тёмной, почти чёрной, словно обугленной пламенем, присмотревшись, можно было и на ней увидеть разные краски. Не хотелось ни о чём думать, а просто вот так бездумно стоять и смотреть на живущий и не ведавший наших потерь мир…

— Красиво, — задумчиво сказала Влада за моей спиной. — Дядя Петерс здорово рисовал такие виды… Я ведь и рисовать умею. Дядя Петерс меня учил немного. Но музыка мне больше нравилась. Я на синтекристалле играю. Хочешь?

Не дожидаясь ответа, она вытащила из кармана синий синтекристалл на цепочке, надела её на шею, взяла кристалл в левую руку. Правая рука сперва прикрыла кристалл ладонью, потом начала незаметно над ним двигаться. Возник тихий печальный звук, он шёл из той дымчатой дали и оседал на крепостных камнях, словно роса… Импровизация завораживала, но Влада вдруг оборвала её.

— Папа любил слушать мою игру, — сказала она и расплакалась.

Близнецы на двух коптерах привезли и выгрузили перед домом партию оборудования. СБ оперативно развернула базу поддержки за перевалом в санатории. Там почти у самой земли над Великой тропой у перевала в защитном поле оставили проход для коптеров. Мы им рассказали свои грустные новости. Показали тело. Близнецы сказали, что заберут его с собой и похоронят мэра с соответствующими почестями официально. Мы составили акт об обнаружении тела и все подписались. Марта решила ехать с ними, Влада наотрез отказалась оставлять меня одного тут.

Вот так мы тут и остались с ней вдвоём с двумя нашими бравыми «собакисами». Один из коптеров близнецы оставили нам на случай «панического бегства», как выразился Ион.

У них тоже были новости. Пропала связь с исследовательским танком в Соловье. Тем самым, который мы видели на платформе. Теперь оттуда поступал минимум информации, но гравитационные измерения показывали, что активность «шарах» снижалась, что давало надежду на возврат к контактным исследованиям и уже привычной жизни. Привезли они и довольно тощее досье про башни, которое я сейчас, сидя за терминалом, просматривал. Досье от Вебсика пока не трогал — по объёму оно было в разы больше. Близнецы увезли копию записей Славиного личного кристалла.

Влада ушла «плескаться». Да, забыл сказать, что близнецы привезли Владе официальное согласие на дистанционное прохождение профотбора. Похоже, что она не намерена с этим тянуть. Она сама напомнила, что на Луне дети развиваются быстрее, чем на Земле, там год за два считается, и на самом деле ей уже «биологически» давно за восемнадцать, к этому времени нормальные люди уже вторую профессию имеют помимо профотбора, и тянуть просто некуда. А я-то всё гадал, откуда она у меня такая взрослая…

В голове у меня скреблась эта задачка с двумя-тремя Славиными телами. И предчувствие, что не с последними… Решать уравнение, сколько трупов может быть от одного человека, было малоинтересно. Тем более, что человек мне нравился, и я хотел бы, чтобы он жил, а не хоронился время от времени. Но зачем там, на море, мы его спасли и оставили живым? Я вспомнил, что сканер показал странное время смерти — пару часов назад и никаких признаков разложения. Опять что ли муляж?..

В досье близнецов на башни было два примечательных момента. Один — по программе Европейского космического агентства, когда примерно полтора века назад группой молодых учёных был совершён прорыв в биотехнике, и они предложили идею освоения планет саморазвивающимися биотехническими системами. В досье были рисунки очень похожих сооружений. За полвека работы они сделали натурные образцы и вывели их на «полевые» испытания. Потом всё заглохло. Второй проект был азиатским и сугубо земным. Речь шла о создании биотехнических систем для освоения пустынь и труднодоступных районов. Тоже заглох. В проектах были башни-матки и разведчики-краулеры, очень похожие на то, что имели мы.

Досье Вебсика начиналось с проекта подготовки Первой звёздной, для которой строились автоматические станции сразу несколькими корпорациями — американскими, немецкими и японскими, плюс был объявлен конкурс частных проектов, на который было подано десятка два макетов. Потом Вебсик «нарыл» сведения про некую индийскую группу «шамбалистов», которая разрабатывала биотехнический комплекс для исследования гималайских пещер и пещерных городов. Эта группа создала прототип «мозга», который превращал лабораторных крыс в исследователей подземелий и такой крысо-технический комплекс ими был испытан. Среди рисунков был вид крысы с очень знакомым по виду обручем на голове… Хм…

Далее шло сразу два проекта Института Времени. В одном из них предлагалось в момент сжатия пространственных складок и образования переходов между ними использовать для разведки станции, которые остались невостребованными после закрытия звёздных проектов. Группой экспертов был подготовлен соответствующий доклад и передан на рассмотрение Института. Вторым был проект по обороне от неких «времян». Нет, это не то…

Завершало досье Вебсика сообщения о том, что Евразийская масонская ложа двести пятьдесят лет назад заслушала доклад группы своих членов о возможности защиты знаний путём сохранения разумов и проведении эксперимента в районе некоего старого замка.

«Ну, масоны у нас уже засветились тут, — подумал я. — Почему бы и нет? И про какой старый замок идёт речь — не ясно».

Я протянул руку и взял папку со старым письмом. Пока я его перечитывал, подошёл Пусь и положил мне на колено свою усато-бородатую мордашку с ровно подстриженными Владой бровями.

— Вот, — сообщил я псу, почёсывая его за ухом, — доцент Кобелевич аж триста или больше лет назад читал повесть своего деда-масона про старый замок, а вы с Джекой два часа назад грызли ухо замечательному тигру, находясь тоже у старого замка. Чуешь параллели?

Пусь чуял. И мотал хвостиком.

— Вебсик, — позвал я нашего консультанта по всем вопросам. — А повести этого деда Кобелевича нигде не сохранилось?

— Запрос принят, — отозвался Вебсик.

Всё, я хочу спать. И Влада как раз вернулась снизу. Гасим свет.