Недели через полторы с начала проведения ремонта в доме, Патрику позвонили. Это был звонок из полиции. Ему сообщили, что один из рабочих после работы не вернулся домой и попросили его приехать и помочь, с его разрешения, осмотреть дом, так как последний раз видели его задержавшимся по работе в доме. Делать нечего — пришлось ехать.

Возле дома его встретил сам офицер полиции. Представившись, он объяснил ситуацию.

— Парень после работы сказал, что хотел бы посмотреть хозяйскую библиотеку, то есть вашу. Я так понимаю, там ремонт вы делать не собирались?

— Нет.

— Парень полез туда, в общем-то, без вашего согласия, его коллеги сказали, что он был весьма начитанным, любил книги, это конечно не является большим преступлением, но я бы вас просил посмотреть, не пропало ли чего и все ли на своих местах.

— Конечно, офицер, хотя я и сам не очень-то знаю, что там было, сами понимаете, я только недавно приобрел этот дом и в нем еще не жил. Но буду рад, если смогу вам чем-либо помочь.

Они поднялись наверх, в библиотеку, и Патрик внимательно ее осмотрел.

— Вы знаете, на первый взгляд вроде как все на месте. По-моему, все так и было. Точно я, конечно, всех книг и вещей не помню, точнее сказать даже не знаю. Самое материально ценное, что здесь было — это эти картины, они, как мы видим, на месте. Хотя, постойте-ка, — он подошел к зеркалу, желая посмотреться в него, — подсвечники, точно подсвечники, они были чистые, когда я видел их последний раз, прошлые хозяева ими явно давно не пользовались, а теперь они в подтеках воска, кто-то явно жег свечи. Не знаю, имеет ли это значение, но это я точно помню.

— В таком деле все может иметь значение. Постарайтесь вспомнить хорошенько, скажите, вы точно в этом уверенны?

— Да-да, абсолютно. Понимаете, нас в прошлый раз заинтересовали эти руны на зеркале, я тогда обратил внимание и на подсвечники тоже, что они почищены, и слегка удивился, для чего они вообще тут, наверное, просто для декора, как и эти руны, кстати, а вы не знаете, что они обозначают?

— Признаться, нет, хотя действительно, необычное зеркало. Странный, конечно факт, зачем кому-то понадобилось жечь свечи, если есть свет. А электрику вы не ремонтировали, электричество в доме не отключали?

— Да нет, у меня здесь проводится только небольшой косметических ремонт в нескольких комнатах, частичная замена сантехники, ну и так, по мелочи.

— Хм, странно все это.

— Что именно, офицер?

— Да, понимаете, в этом доме года четыре назад тоже проводился ремонт, только капитальный. Долго он его делал, как сейчас помню.

— Ну да, я знаю, нам это риэлтор рассказывал.

— Так вот что странно, тогда тоже пропали пару строителей — два молодых парня, один только вернулся из армии, работал подсобником, а другой был столяром. Им было далековато досюда добираться и хозяин им, прослышав об этом, сам предоставил одну из гостевых комнат и даже разрешил пользоваться кухней. Доброй души человек был. В будние дни они работали и оставались здесь, природа, свежий воздух, далеко до дому добираться не надо, молодые и не женатые, сами понимаете, и места тут у нас красивые, тишина и спокойствие, вот. А на выходные они уезжали домой. И вот, в один из выходных они так же не вернулись домой, и что странно — никто даже не видел, как они отсюда выезжали. Обыскали весь дом, опрашивали хозяев дома и соседей, облазили все окрестности — и представляете, — ничего. Как сквозь землю провалились. На хозяина вообще что-то подумать грех, он очень уважаемый человек в этих местах, можно сказать — безупречный, порядочный, бывший военный, дослужился до больших погон, сделал хорошую военную карьеру. В последнее время он ушел в отставку и где-то в Осло ездил читать лекции, по моему на военной кафедре, или что-то вроде того. Очень любил свой дом. Как то обмолвился, что все чего он в жизни достиг, только благодаря этому дому. Правда что он имел в виду, я так и не понял.

— А что ж он тогда его продал?

— Если бы мне кто оставил такое состояние, да еще и в Швейцарии, как ему, я бы тоже не задумываясь, переехал. Да и в возрасте он уже был, на пенсии, а в Швейцарии, что не говори, а климат будет явно потеплее нашего. Там у него брат жил, который в свое время удачно женился на дочке какого-то швейцарского промышленника, детей так и не нажили, не могли, а недавно оба, бедолаги, скончались от гриппа. Вот ему состояние-то и досталось, как ближайшему родственнику.

— Да, повезло ему, в какой-то степени, конечно. Сможет позволить провести себе остаток лет, явно не бедствуя. Скажите, так, а что с теми ребятами, что пропали?

— Их так и не нашли. Даже никаких реальных версий насчет их исчезновения. Сейчас еще и этот бедолага. Куда он мог пропасть, ума не приложу. Как черная дыра какая-то. Хотелось бы надеться, что загулял, уже обыскали всю местность — ничего не нашли. Будем надеяться на лучшее. Теперь я бы вас попросил пооткрывать закрытые на ключ двери, пройтись по комнатам, посмотреть, может, где-то что-то пропало или тоже что ни так.

— Да, конечно, вот только пропадать там, боюсь нечему, они в принципе пустые, только оставшаяся мебель. Хорошо было б конечно, если бы мы нашли его в одной из комнат, но не думаю.

Подходя к окну, Патрик опять увидел воронов, кружащихся над домом, наверное, где-то недалеко были их гнезда.

— Я смотрю ворон у вас здесь немало?

— Да как-то, как здесь живешь, их особо и не замечаешь.

Они обошли все комнаты в доме, осмотрели весь подвал, постройки на улице — ничего, даже намека на то, что что-то не так.

— Скажите, — спросил офицер, а может, вы знаете, может в доме есть какой-то подземный ход, какой-нибудь неуказанный на плане, не знаю, может склеп, или что-то вроде скрытой комнаты, не мог же он просто так взять и исчезнуть.

— Вряд ли, по крайне мере мне об этом точно ничего не известно.

— Ладно. Ну что ж, будем искать, такова наша работа, будем надеяться, что он загулял с какой-нибудь местной красоткой, хотя это тоже маловероятно, он бы уже отыскался. В любом случае, большое вам спасибо, что нашли время, чтобы сюда приехать, помочь в расследовании, и извините, если вас пришлось оторвать от дел.

— Ну что вы, рад был оказать содействие, жаль только, что так ничем конкретно и не помог. У меня у самого трое детей, все понимаю. Его родители сейчас, наверное, место себе не находят. Держите меня, пожалуйста, в курсе дел, если еще понадоблюсь или чем-то смогу помочь — звоните в любое время.

— Благодарю за понимание. У меня к вам еще одна маленькая просьба, — они подошли к машине офицера, и он достал из бардачка книжку. — Вот, жена очень просила вас подписать, она вас тоже любит читать, — сказал офицер Патрику, с доброжелательной улыбкой на лице, протягивая ему одну из последних написанных им книг.

— М-м-м, очень приятно, — улыбнулся он, беря в руки книгу и доставая из кармана ручку. — Как зовут вашу супругу?

— Скарлетт.

— Как в "Унесенные ветром"?

— Ну да, точно так, — засмеялся офицер, почесав затылок.

Тут Патрик как бы боковым зрением увидел в глубине двора, возле угла дома, силуэт какого-то старика и резко повернул в его сторону голову. Заметив это, офицер тоже обернулся.

— Что там, вы что-то увидели?

— Да, старик, с такой длинной бородой, в шляпе.

Офицер на пару секунд призадумался, перебирая в памяти местных жителей.

— Боюсь, что вам показалось, я-то уж точно всех знаю, никого похожего в нашей округе точно нет.

В это время только два ворона вылетели из-за угла дома.

— Да, наверное, похоже на то. "Скарлетт от автора книги. Читайте и наслаждайтесь", думаю, так пойдет?

— О да, безусловно, большое спасибо, она будет рада, спасибо.

— Ну что вы, не стоит, писателю всегда приятно, когда его читают, особенно если читателю нравится то, что он пишет.

— Конечно. Вот еще вам моя визитка, так, на всякий случай, может, еще что вспомните — звоните, пожалуйста.

— Обязательно. Скажите еще, офицер, а где тут можно подкрепиться, а то я как-то забыл взять с собой в дорогу перекусить.

Офицер объяснил ему, как проехать в ближайшее кафе, похвалив местную кухню. Патрик поблагодарил его, попрощался и поехал. Он легко нашел это кафе, оставил свою машину перед ним, и зашел, сделал заказ и стал ждать. За соседним столиком сидел мужчина в возрасте, в явно хорошем настроении. Было видно, что он здесь частый гость и всех знал. Он посмотрел на машину Патрика, затем на него самого, и обратился:

— Прошу прощения, уважаемый, это не вы новый хозяин дома на повороте?

— Я, а как вы узнали?

— Ваша машина. Я как-то видел ее, когда проезжал мимо дома, вот и подумал, что это вы его купили. О, позвольте представиться, Йенс, зовите меня просто, Йенс, похоже, что я ваш сосед. Я живу дальше по дороге, занимаюсь фермерством — немного овец, мед, другая живность, хотя раньше преподавал историю в колледже. Я часть продукции привожу сюда по магазинам и закусочным, так что если что — обращайтесь, меня здесь все знают, спросите любого. Правда, Томми, — окрикнул он, видимо, хозяина заведения.

— О, да, это правда, у Йенса лучшая продукция в округе, — откликнулся тот, — если захотите свеженины или медовухи — лучшего вам здесь не найти.

Патрику принесли заказ, и он приступил к еде.

— Вы знаете, это весьма кстати, очень хорошо, что я вас встретил, меня зовут Патрик, Патрик Бастиансен…

— Очень приятно, — перебил его Йенс, — чем занимаешься, дружище и откуда приехал, если не секрет?

— Я писатель, из Осло. У вас здесь места красивые, тихие и спокойные.

— Писатель, очень интересно, то-то я смотрю фамилия у тебя какая-то знакомая. Честно, очень рад познакомиться. У нас тут недалеко художник один жил, очень красиво рисовал, правда, наоборот, в Осло переехал, а настоящий писатель у нас, наверное, впервые. И как там Осло поживает, давно там не был, слышал, там новый оперный театр, красивый такой, открыли?

— О, да. Из чистого белого мрамора. В центре Осло, в Бьервике, прямо возле Ослофьерда. Площадь почти на сорок тысяч квадратных метров. В свете солнца он прекрасен, а смотреть представления можно даже с крыши. Насколько я знаю, это первый пример в мире в архитектурной практике, где посетители, в антракте, могут свободно прогуляться по крыше театра, имеющей, к тому же, плавный сход в сторону моря.

— Представляю, насколько грандиозный, и, наверняка, дорогущий проект.

— Ну да. Если мне не изменяет моя память на цифры — восемьсот тридцать пять миллионов, ну, в норвежских кронах это… почти четыре с половиной миллиарда. Просто грандиозно.

— Интересно, я только несколько раз был в Национальном театре, тем, что еще драматург Генри Хибсон открыл, тоже очень красивый. Уверен, у нас вам понравится, места у нас действительно отменные, и люди очень хорошие и добрые.

— Я тоже на это надеюсь. По-моему, у нас, в Норвегии, вообще, самые доброжелательный народ. Даже сам король говорит, что наши люди — вот подлинное богатство Норвегии!

— Это верно.

— А что вы там говорили насчет медовухи и свеженинки?

— О, для такого почетного гостя и соседа будет все в лучшем виде.

— Я тут через пару недель хочу новоселье с близкими справить, договоримся?

— О чем речь, конечно, запишите мой телефон, прикиньте, сколько вам чего надо и звоните.

Он продиктовал свой телефон, Патрик записал его.

— Я вам по поводу новоселья такую медовуху приготовлю, какую вы еще нигде не пробовали.

— Да я, по правде, ее еще вообще ни разу не пробовал.

— Э-э-э, сразу видно, городские. Ну, ничего, поверьте, сделаю на славу, есть у меня один старинный рецептик — закачаешься.

— Заранее спасибо, буду благодарен.

— А вы сюда, наверное, приехали за местными легендами?

— Вообще то, я сюда приехал жить, а что за легенды? — заинтересовался Патрик.

— Да… Местные байки, которые уже здесь и не каждый-то старик помнит, вам они, может, и не интересны будут. Тут долго рассказывать, до вечера засидитесь, а вам еще до Осло домой ехать.

— Ну уж нет, начали — продолжайте. Знаете — садитесь-ка ко мне, а я вас пивом угощу, если вы не против.

— Ну ладно, только если вы действительно никуда не спешите.

Йенс пересел к Патрику, который заказал своему новому знакомому самого лучшего пива, и принялся потихоньку рассказывать.

— Даже не знаю с чего лучше начать…

— С начала, разумеется, — пошутил Патрик.

— Ха, ха, понятное дело. Надеюсь, историю страны и наши мифы вы хорошо знаете.

— Ну, в большей степени — да, как каждый сознательный гражданин, хотя мифы и легенды весьма поверхностно, только то, что рассказывали в школе.

— Тогда слушайте. Эта история берет свое начало со времен викингов, когда христианство на нашей земле только зарождалось и большинство людей еще покланялось языческим богам — Одину и Тору, и богам плодородия и богатства. Люди верили не в рай и ад, а в то, что умирая в сражениях, они попадали в Вальхаллу — воинский рай Одина, а умершие своей смертью становились служителями богини мрака и владычицы подземного царства — Хель. Древние боги всегда враждовали с великанами. Сам мир, по поверьям викингов зародился в северных льдах, и льды должны его разрушить, так как ледяные великаны вступят в битву против богов и эта битва закончится гибелью мира в огне, но после этого возродится снова. В начале мира была только ледяная бездна, но из подтаявшего инея появились великан Имир и корова Аудумла, вскормившая его своим молоком. Во сне Имир потел, и из его подмышек выходили другие великаны. Корова лизала соленые камни, из которых возник предок богов — Бури. Его потомки — боги Один, Вили и Ве убили Имира и его великанов, спаслись только Бергельмир со своей женой, породившие потом целое племя великанов — которые стали вечными врагами Одина. Боги создали из тела убитого Имира небо, землю, море и горы. Так же они оживили древесные прообразы людей из стволов ясеня и ивы, найденных на берегу, вдохнули в них жизнь, наделили их зрением и слухом, чувствами и мыслями. Еще викинги верили, что в центре их мира находится гигантский ясень Иггдрасиль, под корнями которого расположен подземный мир, а в ветвях — небесное жилище богов, а между этими мирами посередине расположен мир людей. Теперь ты понимаешь, почему ясень и камни в язычестве были так почитаемы. Я раньше собирал и записывал истории, расспрашивая старожилов о здешних местах. Они мне и рассказали, что еще до принятия христианство в наших местах был силен культ Одина, и где-то у нас в окрестностях проводились жертвоприношения ему. Они происходили как раз где-то в районе, где стоит ваш дом. Там когда то и были огромный ясень и жертвенный валун.

— Ого! Это уже интересно. Ну а что же приносилось в жертву?

— В основном, конечно, почти безобидные — мясо кабана, сваренное пиво, молоко козы, мед, но, бывало, были жертвы и пострашнее. Когда викинги уходили в очередной военный поход — жрецы могли принести в жертву и захваченного в плен раба.

— А откуда старожилы могли знать об этом месте, столько веков прошло?

— Часть людей в таких местах, удаленных от города, так и не приняла христианства, а осталась верна древним культам. Даже лет двести — сто пятьдесят назад в местах, где стоят наши дома, ничего не было — глухие места, отдаленные от людей. Где то там и служили, вдалеке от людских глаз, эти обряды. Сам ясень берегли, следили за его ростками, и когда ясень, которому поклонялись, погибал, почитали самый старший из его ростков. Сам валун, с годами уходил под землю, и вокруг его время от времени, раскапывали большую площадку, чтоб хватало место для поклонений. Когда в начале девятнадцатого века Дания передала Норвегию Швеции, и та в свою очередь силой навязала нам шведско-норвежскую унию, протест норвежского народа, если вы помните из истории, перерос в борьбу за независимость.

— Ну да, помню.

— Вот тогда-то адептам культа Одина удалось склонить на свою сторону, несколько десятков военных, играя на их чувствах патриотизма и уважения к своей истории, а затем и увлечь своими убеждениями. И что в этой истории странно — этим военным после поклонения Одину, удалось добиться блестящей карьеры в военном деле. У них у всех пошло продвижение по службе. А со временем они приводили все новых и новых адептов, проводя языческие ритуалы и жертвоприношения, поклоняясь Одину.

— А как же местное население на все это реагировало, все-таки большинство у нас относится к христианской лютеранской церкви.

— Ритуалы они проводили вдали от людей, об этом мало кто знал, и проводили свои обряды в основном по ночам. К тому же они никого не трогали и никому не мешали. Волнения пошли, когда их численность стала заметно расти, и этого уже нельзя было утаить. К ним даже ходил местный священник, переубедить их в их заблуждениях.

— И что?

— Ничего. Просто прошла мирная беседа, они отнеслись к нему с уважением, выслушали его, все-таки многие из них одновременно посещали и церковь, хоть это и противоречиво, но остались при своем. Они не трогали местных жителей — местные жители не трогали их. Все бы так, наверное, продолжалось до наших дней, если б не одно происшествие.

— Какое?

— В один из дней пропали дети одного из самых уважаемых жителей. Как раз где-то в то время, когда эти поклонники проводили свои очередные обряды. И все местные подумали, естественно, только на них, хоть и не было никаких доказательств. Во время очередного собрания поклонников Одину, большая часть местного населения и окрестностей, вооружившись, кто чем, вилами, топорами, у кого, что было, и решила им устроить самосуд.

Они окружили всех, кто там был, не дав им шанса убежать, и вначале жестоко избили, а затем самих жрецов повесили на священном ясене, а остальных адептов, кого обезглавили прямо на том жертвенном камне, а кого просто жестоко закололи. Сам камень и все место, вместе с убитыми, потом просто засыпали, даже не отслужив по ним молебен. А со временем про это место и вовсе забыли, сейчас его уже точно, никто и не покажет.

— И что, в живых вообще никого не осталось?

— Кто там был — нет. Хотя могло быть и такое, что там просто не все могли в ту ночь присутствовать, а может, кому в темноте и в суматохе и удалось сбежать, сейчас об этом уже никому не ведомо.

— Вы знаете, у меня здесь дома тоже в рабочем кабинете висят картины Одина и валькирий.

— Да, я знаю.

— Знаете, откуда?

— Я часто бывал у вас в доме. Мы с прежними хозяевами были в хороших отношениях, я им тоже поставлял и мясо, и мед. И рыбачили часто, и барбекю устраивали. У них, кстати, целая военная династия по мужской линии была, как минимум в несколько поколений, так точно, и все при хороших чинах и должностях, видно, что гены сказывались.

— Они все время жили в этом доме?

— Нет, его отец во время второй мировой вместе со своими родителями вынуждены были перебраться в Лондон, оставив дом. Его отец и дед были тоже военными, а дед в то время в каком-то большом чине, сами понимаете, им нельзя было здесь оставаться, поэтому вслед за "правительством в изгнании", были вынуждены переехать в Англию.

— А как же дом?

— Пустующий дом занял, во время оккупации какой-то немецкий офицер. Старики рассказывали, что к дому часто приезжали грузовики и выгружали в дом какое-то оборудование. Говорили, что там размещалась какая-то секретная лаборатория, и даже прислуга была не из местных, местных к дому даже близко не подпускали. А еще в дом часто приезжали какие-то высокопоставленные немецкие чины. Что там творилось, так никому и не известно.

— Да, странно и интересно.

— Странно другое…

— Что же?

— Где-то за год до окончания войны в доме произошла странная резня. Местные только видели, как выносили и грузили в машины изрезанные и исколотые трупы. Все произошло за одну ночь. Вначале приехавшие разбираться со случившимся, решили, что это сделали местные жители, и хотели в порыве мести и злости устроить над ними кровавую расправу. Их спасло только то, что дом оказался полностью запертым изнутри, значит, никто из посторонних не мог этого сделать. Очевидно, какой-то серьезный конфликт произошел внутри, но что могло ему послужить, и как трупы могли быть настолько изуродованы, так и не выяснили. Вот тут-то местные старожилы и вспомнили, что когда-то в этих местах были жестоко убиты поклонники Одина и пошел слух, что это их неупокоенные забытые души отомстили за свою смерть, тем, кто их, наверное, потревожил, все-таки никто не знал, что там за опыты проводили. Так дом и остался пустовать, нацистам уже не до опытов было, их гнали по всем фронтам. Ну, а после освобождения от оккупации, в дом вернулись и прежние хозяева.

— Да уж, историю вы рассказали, даже не верится, что такое могло происходить.

— Вы уж поверьте, и не такое бывает.

— Хотя, с другой стороны, насколько я знаю, даже в наше время, и даже в развитых странах, встречаются поклонники языческих культов, зачастую это, конечно, скорее имитация поклонения, потому что основана скорее на прочитанном и надуманном, но в некоторых местах, действительно сохранились настоящие приверженцы язычества.

— Ну, вот видите.

— Да, интересно. Скажите, а письменные какие-либо упоминания об этом остались, или какие-нибудь статьи, заметки.

— Да ну, о чем вы, это даже когда все происходило, никто об этом не писал, а уж потом и подавно. Над этим сейчас скорее посмеются и воспримут за выдумки.

— Но вы же так не думаете.

— Это каждый вправе сам решать. Что по мне, так, хотите смейтесь, хотите нет, но у меня нету причин сомневаться в этих рассказах и нет причин не доверять тем, кто их рассказывал. Это приличные и адекватные люди, а не выжившие из ума старики, которые травят байки только потому, что их слушают.

— Да нет, нет, что вы. Я вовсе не смеюсь, и охотно верю, по крайне мере в то, что где-то здесь вполне могли поклоняться Одину, тем более, если это не один человек рассказывал, а достаточное количество.

— Вот в этом-то и дело.

— Вы знаете, это все действительно очень интересно, я думаю, мы с вами еще как-нибудь встретимся, поговорим об этом подобнее. Я думаю, из этого вышел бы захватывающий рассказ, даже, возможно, и хорошая книга. Пусть это и смотрится даже невероятным, но думаю, это будет очень интересно.

— О, всегда к вашим услугам. По-моему тоже, эта история достойна того, чтобы о ней написали, особенно, если за нее возьмется такой профессионал, как вы.

— Спасибо. К сожалению, мне уже действительно, пора ехать, рад был с вами познакомится, Йенс.

— Взаимно, я, пожалуй, тоже уже пойду.

Они вместе вышли, и Патрик направился к своей машине. На капоте его машины грелся, свернувшись клубочком, где-то годовалый, очень симпатичный серебристо-серый котенок, с белой грудкой. Эта была обычная "норвежская лесная" кошечка, достаточно распространенная в странах Северной Европы, со смешными длинными, заостренными ушками с кисточками, как у рыси.

— Привет, красавица, ты чья? — сказал Патрик, глядя на это очаровательное создание.

— Да, похоже, что уличная. Ни ошейника, да и не сильно ухоженная, — сказал Йенс, — не думаю, что б домашняя так спокойно разгуливала.

Патрик погладил ее и перенес с капота на землю.

— Ну, ступай домой, красавица.

Но кошечка никуда не пошла, а наоборот, стала тереться о его ногу и урчать.

— Похоже, вы ей понравились, берите ее с собой, — предложил Йенс.

— Ну да, а вдруг это чья-то.

— Да вы посмотрите на нее, явно уличная, думаю, у вас ей будет точно лучше, чем на улице, тем более, что зима скоро.

— Ну, что, красавица, поедешь со мной? — обратился Патрик к кошечке, беря ее на руки, в ответ она только заурчала. — Знаете, что, вот вам моя визитка, если кто будет спрашивать, позвоните.

— Конечно, не волнуйтесь.

Патрик открыл заднюю дверь машины и посадил ее на коврик для ног под задними сиденьями. Та послушно села и свернулась клубочком, даже и не думая убегать.

— Ну, еще раз спасибо за интересную беседу, думаю, что скоро увидимся, всего хорошего, — сказал Патрик, протягивая руку.

— Обязательно, счастливой дороги, рад был познакомиться.

— До свидания.

Только когда уже темнело, Патрик приехал домой. Зато все уже были дома и ждали его к столу. Он зашел в дом, держа на руках нового домочадца.

— Всем привет, посмотрите, кого я вам принес.

— Ой, какая прелесть, — вместе сказали Марта и Ингрид, подойдя к нему и разглядывая нового члена семьи.

— А как ее зовут, где ты ее взял?

— Сама привязалась, как назовем, так и будет.

— Надо ж ее покормить, помыть, мало ли у нее какие блошки.

— Вот и займитесь, а я тоже голодный, не отказался бы от чего-нибудь поесть с дороги.

— Проходи, мой руки и садись, все готово, а я пока займусь этой красавицей, сказала Марта, наливая кошечке молока в миску. — Как съездил, зачем вызывали?

— Да, там парень один пропал, что у нас работал, просили дом осмотреть, не пропало ли у нас чего и все в таком духе.

— Да там вроде и пропадать-то особо нечему, еще даже дом не заселен.

— Я ему так и сказал, но все равно, дом надо было осмотреть, может что-то поможет.

— И?

— Да вроде, ничего такого особенного не обнаружили. Зато потом, в городке, познакомился с нашим соседом, интересная личность, надо сказать, в прошлом историк, а сейчас фермер, можно будет к нему обращаться за свежими продуктами, обещал к новоселью нам подготовить свеженины и медовухи.

— Ух ты, замечательно, это здорово.

— Да, а еще рассказал мне местных историй, такое нарочно не придумаешь, можно даже сказать — настоящие местные легенды.

— И что за истории?

— Да местные страшилки, как раз истории к Хэллоуину, хотя тебе лучше не пересказывать, опять спать не будешь.

— Надеюсь, убийц-маньяков там нет? — в шутку спросила Марта.

— Нет, это истории, которые якобы там происходили сколько-то веков назад, нам нечего волноваться.

— Тогда нечего бояться, если только там, на Хэллоуин, или в полнолуние не разгуливают живые мертвецы или вампиры с оборотнями.

— Ты прямо угадала, но не беспокойся, приезжих они не трогают, только местных старожилов, — шутя, ответил он.

— Тогда я могу спать спокойно.

Под утро Патрику снился сон: он лежит в постели, привязанный к спинкам кровати по рукам и ногам, а его грудь и живот вороны разрывают своими острыми, как заточенные крюки, когтями, а своими мощными клювами вырывают его сердце, внутренности, и разбрасывают все это месиво по сторонам, вытягивают его кишки, обматываясь ими и разбрасывая по всей постели. Его рот забит перьями, он почти задыхается, и у него даже нет сил и возможности кричать. И тут в двери впрыгивает его кошка и прыгает на ворон, вырастая в прыжке до размеров рыси. Она сбивает их своими лапами, перегрызая им шеи и разбрасывает их в разные стороны. Разобравшись с воронами, кошка забрасывает своими лапами внутренности обратно, а затем зализывает разорванное тело своего хозяина, и кожа начинает заживать, срастаясь. Тут Патрик в ужасе, со стоном, просыпается. На его груди мирно посапывает, свернувшись клубочком, кошечка.

— Что такое, дорогой, приснилось что? — встревожено, спросила разбуженная Марта.

— Да, приснилось, ужас. Наверное, вчера наслушался страшилок. А сколько-то уже времени, — и он взглянул на часы. — О, уже можно и вставать. Доброе утро, дорогая, не обращай внимания, все нормально, пойду, попью воды.

Он аккуратно переложил кошечку и отправился на кухню. После того, как все встали, поели и занялись своими делами, он обзвонил всех, переспросив, приедут ли они к ним на новоселье, и предложил приехать в маскарадных костюмах по поводу Хэллоуина. Всем эта идея понравилась и все подтвердили свое согласие и возможность приехать. Как он и рассчитывал, всего получалось тринадцать человек.

— Подходящая цифра для Хэллоуина, — подумал он.