Невидящими глазами уставившись в потолок, я пыталась успокоить бешеное сердцебиение. Неизвестно что стало его большей причиной: только что пережитый сумасшедший оргазм или то, что довело меня до него. Вернее, кто довёл.
Бывало и раньше, что, мастурбируя, я представляла, как занимаюсь любовью с кем-нибудь из знаменитостей. Но никакие Брэд Питт и Джонни Депп не доводили меня до такого сокрушительного оргазма, как сделал это мужчина, о чьём существовании ещё пару дней назад я и не подозревала. И даже не он сам, а лишь фантазия о нём.
— Ну, малыш, я даже как-то не ожидал от себя такой крейсерской скорости.
Я вздрогнула от неожиданности, услышав рядом с собой голос Майка. Предаваясь размышлениям, я совершенно о нём забыла. К счастью, Майк не заметил моего растерянного состояния.
Опустившись на кровать, он положил руку на мой мокрый от пота живот.
— Теперь твоя очередь. Бегом в душ и назад ко мне.
Невесомо чмокнув в губы, Майк слегка подтолкнул меня к краю кровати. Я послушно сползла с неё и, едва переставляя ноги, направилась в ванную.
Войдя в душевую кабину, я до упора повернула кран. Тёплый поток обрушился на мои плечи. Безвольным кулем я сползла по кафельной стенке вниз и дала волю слезам. Всё, что произошло за последние сутки, оказалось выше моих сил. Где-то в другом мире, с другими женщинами, привитыми вирусом под названием внезапная страсть это происходило постоянно — но никак не со мной. Никак не со мной — такой обычной, ничего из себя не представляющей. Похожей на спокойную, многовековую трясину.
До этого дня никто и никогда не тревожил её спокойствие.
Никто и никогда.
* * *
Я не знала никого, кроме Майкла. Он был моим первым и единственным мужчиной.
Вряд ли кто-то мог представить, что самому Майклу Вуду — сексуальному монстру, как за глаза называли его все девчонки в школе, понадобится почти полгода, чтобы впервые переспать со своей новой девушкой. Вернее, старой. Вернее…
Прежняя дружба нас и тормозила.
При первой попытке обнажиться друг перед другом мы синхронно вспомнили разговор, который случился между нами лет в десять. Тогда в одном из ящиков в гараже отца Майка мы нашли подборку порно. Сидя на полу, мы бесстыдно рассматривали журналы и кривились от отвращения, когда натыкались на особо развратную картинку.
— Слушай, а им такие сиськи при ходьбе не мешают? — Майк внимательно разглядывал какой-то особенно впечатляющий экземпляр.
— Насчёт ходьбы не уверена, но нырять мешают точно. Всплываешь быстро.
— Ага. Такие сиськи надо выдавать вместо спасательных жилетов, — Майк покатился со смеху. — Прикинь: весь паром в сиськах. И взрослые, и дети.
— Или наш директор школы. Или мисс Смит.
Мы хохотали до колик. Мисс Смит — наша учительница истории — была дамой весьма габаритной. Грудь её вызывала ассоциации с раздаточным подносом: когда мисс Смит надевала украшение на шею, оно лежало на ней параллельно полу. Сталкиваясь с ней в школьном коридоре, не исключалась возможность, что мисс Смит может вас не заметить и подмять под себя, как танк. По ночам она, должно быть, развлекала себя тем, что шила лифчики: её размера их просто не могли выпускать.
— Не, ей бы не дали. Нельзя два комплекта в одни руки.
Именно так всё и происходило, когда мы с Майклом пытались зайти дальше поцелуев. Которые и не обещали перерасти во что-то большее.
— Не будем торопиться, капелька. Всё случится само собой. Я уверен, мы справимся. — Говоря это, Майк нежно чмокал меня в макушку и крепко прижимал к себе.
В такие моменты казалось, будто мы уже женаты лет сорок. Это и радовало, и пугало одновременно. Я хотела чего-то большего, но не представляла, что делать: как перейти грань между друзьями и возлюбленными, которая существовала в нашей жизни. И даже не грань — а жирную, многокилометровую приграничную полосу, разделяющую её на два этапа.
Я разговаривала на эту тему с Ким. К тому времени она уже несколько месяцев встречалась с Полом. Мы все были из одной компании, и, если бы кто-нибудь лет пять назад сказал, что однажды мы разобьёмся на парочки, нас бы непременно стошнило.
По словам Ким, у них с Полом поначалу тоже всё было непросто. Не надо форсировать события, советовала мне подруга, а я, при всём своём желании что-либо изменить, не знала, как это сделать. Да, мы проводили много времени вместе, но мы и раньше были неразлучны. Да, для всех мы теперь были парой, но нас с детства очень редко видели по отдельности. Да, мы целовались. Это было приятно, но для меня мало. Майк же со своим желанием уберечь и не спешить, не вызывал ничего, кроме раздражения. Не сразу я поняла, что таким образом он не меня оберегал, а себя. Что он страшился следующего шага, так же как и я. Так же, как и я, боялся разрушить всё, что было и есть между нами. И на то, чтобы это наконец до меня дошло, понадобился не один месяц.
Это случилось под новый год. После Рождества Ким пригласила Пола провести выходные в домике своей семьи на озере неподалёку от Олимпии. А чтобы не вызвать подозрения у родителей, которые, правда, уже догадывались о природе их отношений, она позвала всю нашу большую компанию.
После окончания школы Майкл устроился на работу в «Гараж Форджа». Тимоти Фордж был приятелем наших отцов и содержал небольшую автомастерскую на окраине Лонгвью. До самого Портленда мастерских в округе не было, и Фордж считался своего рода монополистом. Несмотря на это, его заведение не пользовалось популярностью. Люди предпочитали ездить ремонтировать машины за пятьдесят миль в Портленд: мало того, что Фордж заламывал неподъёмные цены за запчасти и услуги, так ещё был мастером-ломастером — ни один из отремонтированных им автомобилей не пробегал после ремонта более пары сотен миль. Только самые отчаянные и отчаявшиеся рисковали воспользоваться его услугами.
Всё изменилось, когда Тимоти взял к себе Майкла.
Славу лучшего механика западного побережья — как назвал его Джейсон, — мой будущий муж заработал буквально за год. Для начала он решительно выгнал Форджа из мастерской, оставив ему заниматься бухгалтерией и запчастями. Вскоре Майк взял под контроль и последнее, наладив отношения с поставщиками из Сиэтла и даже Детройта. Предпринимательская жилка была у Майка в крови: он умел располагать к себе людей, ему доверяли. Беря на себя обязательства, он всегда выполнял их, заслужив сначала уважение друзей и коллег, а после — и потенциальных инвесторов.
Впервые о Майке заговорили, когда он отремонтировал машину директора школы. Старенький «бьюик» мистера Стоуна давно ржавел на лужайке перед домом. Майк предложил ему свои услуги, пообещав взять деньги только за запчасти. Мистер Стоун, услышав фамилию Форджа, с подозрением отнёсся к данному предложению. Но, к счастью, быстро передумал. Все знали, что Майкл Вуд мог запросто собрать машину из мусора, найденного на заднем дворе. Директор Стоун не был исключением.
Счёт за запчасти, предоставленный мистеру Стоуну, по меркам Форджа был смехотворным. Гораздо позже Майк признался, что большинство деталей отремонтированного «бьюика» перекочевало в него с городской свалки.
Именно мистер Стоун стал главным поручителем Майкла, когда через пару лет тот уговорил Форджа расшириться и взять под это кредит.
Тимоти сразу почувствовал в лице Майкла золотую жилу и не сильно сопротивлялся его нововведениям. Через пять лет он и вовсе отошёл от дел, оставив на вывеске гаража только своё имя. Правда, вскоре туда добавилось ещё одно: после того, как Тимоти сделал Майкла своим партнёром, мастерская стала называться «Гараж Форджа и Вуда». Но все в городе называли её просто — «гараж Майка».
Я же, в свою очередь, заканчивая школу, подала заявление в Техасский университет на отделение английской литературы. Учиться я планировала дистанционно, но вскоре и вовсе решила поступать в Сиэтле. Мама очень огорчилась этому. Она надеялась, что после школы я переберусь к ней в Даллас. Но я осталась в Лонгвью — жить с папой и встречаться с Майклом.
Работала я в закусочной Хаскеллов. Бен Хаскелл был моим одноклассником и парнем Сандры. Его родители всегда хорошо ко мне относились. Узнав, что после окончания школы я осталась в Лонгвью, они предложили мне место официантки.
Осенью Ким уехала в колледж в Олимпию, Сандра с Беном — в Сиэтл. Мы с Майком остались одни. Ким приезжала на выходные, с Сандрой мы часто перезванивались. Пол так же остался в Лонгвью и долго слонялся без дела, пока Майкл не позвал его к Форджу помощником механика. Ким была очень благодарна за это брату. Она беспокоилась за Пола, переживала, что без неё парень может натворить глупостей.
Пол был славным малым, но каким-то уж очень наивным и доверчивым, и из-за этого частенько попадал в неприятности. Он был неуклюжим, слегка косолапил и не быстро бегал. Мы называли его тюфяком, и лишь одна Ким всегда вставала на его защиту. Именно Ким была инициатором их отношений. Как однажды она призналась, «мне просто надоело бояться за Пола, и я решила больше не выпускать его из виду». Пол стал для неё замечательным мужем, а для нас — всё тем же безотказным и верным другом.
Наше первое Рождество с Майком обещало быть шумным — компания у Ким собралась большая. Но мне не было дела до других: я поставила перед собой цель — покончить со всем этим дерьмом под названием «девственность». Я даже была готова взять инициативу на себя и, как смогла, подготовилась к этому. В предрождественской гонке по магазинам я купила пару совершенно развратных комплектов белья, призванных больше показывать, чем скрывать. В качестве тяжёлой артиллерии шла шёлковая сорочка, едва прикрывающая зад, с корсетной шнуровкой на груди. Она была тёмно-красная. В ней я напоминала шлюшку из придорожного техасского салуна. В принципе, насчёт определения у меня возражений не было.
Дом родителей Ким был немаленький: просторная гостиная на первом этаже, огромная кухня, выполненная в деревенском стиле, и четыре спальни. Мы с Майклом разместились в одной из спален на втором этаже. Ясное дело, что никто не собирался держать слово, данное родителям, и все разбились на пары. У Сандры с Беном дело вообще двигалось к свадьбе: на тот момент они уже месяц как были официально помолвлены. Так что все три верхние спальни были заняты парочками, а остальные парни, приехавшие без девушек, расположились в нижней гостевой.
Пока мальчики занимались отоплением, разжигая промёрзший камин, мы с девчонками, пытаясь согреться, основательно приложились к горячительному. Разумеется, все мы пока были несовершеннолетними, и закон запрещал употреблять алкоголь. Но забраться в такую глушь и не взять алкоголь, было бы непростительной тупостью. У нас было пиво, пара бутылок виски и одна бутылка шампанского, которую мне вручил папа, отведя глаза и предупредив никогда не рассказывать об этом его будущим внукам.
После шампанского мы с девочками вскрыли бутылку двенадцатилетнего «Чивас Ригал», и к тому моменту, когда в доме стало тепло, уже основательно набрались. Опуская скабрезные шуточки, ребята начали растаскивать нас по спальням. Майкл забросил меня на плечо и, громко топая, словно куль, потащил вверх по лестнице. Пол и Бен поступили почти что так же. Правда, Пол, уступая в комплекции Майклу, скорее не нёс Ким, а волок; голова Ким то и дело ударялась о перила, вызывая поток грязных ругательств у неё и приступы неконтролируемого смеха у всех остальных.
Майк затащил меня в комнату и бросил на кровать.
— Не уходи. — Я решила сразу взять была за рога и томно выгнулась перед Майком. По крайней мере, попыталась томно выгнуться. — Ты нужен мне. Сейчас.
— Проспись, Дэвис, — совершенно неэротично отрезал Майкл.
Меня это страшно покоробило. Томность как рукой сняло.
— Я не настолько пьяная. И если ты сейчас уйдёшь, за последствия я не отвечаю.
Прошипев это, я села в кровати. Упрямо скрестив руки на груди, я вперила в Майка сердитый и немного расфокусированный взгляд.
— А я не хочу отвечать за то, что произойдёт, если я останусь, — ответил он.
— А что может произойти? — невинно поинтересовалась я.
— А то! — выкрикнул Майк и неожиданно заметался по комнате. — Ты сидишь передо мной на кровати, раскрасневшаяся от виски. Глаза горят, щёки пылают, губы манят. Грёбаные джинсы облегают твою попку, как вторая кожа, и, пока я нёс тебя, очень чётко ощутил, что ты не надела лифчика. Теперь тебе понятно, что может произойти, Дэвис?
Пока он всё это вываливал, я следила за ним, открыв рот. Я-то приготовилась к борьбе, а ни за что не нужно было бороться — Майк сам готов был сдаться.
Закончив орать, он тяжело опустился на кровать. Я неуклюже подползла к нему и взяла за руку.
— Эй, ты чего?
— Я устал от этого Ливи. Я устал дрочить всякий раз, когда возвращаюсь от тебя. У меня скоро рука сотрется, честное слово. Я хочу тебя, капелька, но безумно боюсь этого.
Он выглядел таким растерянным, таким нежным — мой милый, мой любимый Майки. Я аккуратно провела ладошкой по его щеке.
— Не уходи никуда, ладно? Я сейчас.
Он недоуменно смотрел, как я вихрем носилась по комнате, рыская в сумках в поисках этого злосчастного красного безобразия. Мне вовсе не улыбалось лишиться девственности в трусах с розовыми сердечками, которые я надела сегодня утром.
Найдя то, что искала, я вылетела из комнаты в поисках ванной. Заглянув в первую дверь, я увидела мирно спящую Сандру.
— Чёрт! Где эта долбаная ванная? — громко спросила я.
— Прямо и направо, — раздался откуда-то голос Ким.
— Ну и слышимость!
— Ага. Так что потише там сегодня.
— Ничего не обещаю, — выпалила я на автомате и скрылась в ванной.
Вода ещё не успела нагреться. Дрожа от холода, я всё-таки приняла душ. Вытершись насухо полотенцем, я влезла в свою новую сорочку. Облачаться снова в джинсы и кофту на молнии не хотелось — моё появление должно стать фурором. Я решительно открыла дверь, держа в руках куль со скомканной одеждой. В коридоре никого не было, и мне удалось беспрепятственно добраться до комнаты.
Майкл сидел в той же позе, в которой я его оставила. Войдя в комнату, я бросила одежду на пол и направилась к нему.
— Мать твою, что это? — прохрипел он, пожирая глазами мою фигуру, обтянутую тёмно-красным шёлком.
— Заткнись, а?
Подойдя ближе, я встала у него между ног. Майк был выше меня, но сейчас, склонившись над ним, я взяла его лицо в ладони и, смотря прямо в глаза, прошептала:
— Сделай меня своей, Майкл. Я хочу почувствовать тебя в себе.
Я видела, как в его глазах нерешительность сменилась страстью, когда он принял для себя решение. Майк застонал и притянул меня к себе, зарываясь лицом в мою грудь.
— Ты моя, красавица. Ты моя.
Очень нежно Майк покрыл поцелуями моё тело. Я задрожала, когда, развязав шнуровку на сорочке, он припал губами к моим каменным соскам. Майк ласкал мою грудь, рукой спускаясь вдоль гладкого шёлка к бедру. Через мгновение мягкая ткань поползла вверх. Майк шумно выдохнул, когда понял, что я не надела трусиков.
— Детка, — выдохнул он нервно. Его пальцы стали играть моими жёсткими волосками, аккуратно поглаживая складочки, спрятанные за ними.
Майк встал и, приподняв края моей сорочки, стянул её через голову. Его глаза потемнели, когда я предстала перед ним обнажённой. Он взял меня за плечи и аккуратно опустил на кровать.
— Я люблю тебя, Лив.
— Я люблю тебя, Майки, — улыбнулась я, совершенно не стесняясь своей наготы.
Он начал раздеваться, не отводя от меня глаз.
Я видела, как его грудь вздымается на вдохе, как подрагивают мускулы крепкого живота, когда он выдыхал. Майк был возбуждён, я видела это сквозь ткань боксёров и гордилась тем, что именно я была тому причиной. Он снял бельё и опустился на кровать рядом со мной. Его губы накрыли мои. Майк целовал меня так страстно, как никогда раньше не позволял себе. Его руки ласкали меня, жар от его прикосновений распространялся по всему телу. Он аккуратно раздвинул мне ноги и положил ладонь на промежность.
— Расслабься, детка, — прошептал Майк и начал одним пальцем водить вверх и вниз по моим складочкам. Я выгнулась и раздвинула ноги ещё шире, открывая ему больший доступ в себя. Он застонал и скользнул вглубь моего тела, чем вызвал остановку сердца. Ощущения были непередаваемые. Майк начал потихоньку двигать пальцем во мне, опускаясь губами ниже по шее к ключице и груди. Я вздрогнула, когда через секунду почувствовала, как он вводит в меня второй палец.
— Ш-ш, капелька, ты уже почти готова, — успокаивающе прошептал он, целуя мой сосок. — Такая красивая, — поцелуй, — такая влажная…
Пальцы Майка начали двигаться быстрее. Я стонала под его руками и губами, целуя его везде, куда могла дотянуться. Он снова потянулся к губам, языком лаская мой язык.
— Пожалуйста, Майки, — застонала я, когда почувствовала, как внутри меня зарождается нечто огромное. Я не знала, о чём просила: какое-то новое ощущение, пульсация, которая делала моё тело похожим на огромное сердце, — так оно билось под Майком, каждой клеточкой чувствуя его.
Внезапно он вытащил из меня пальцы, затем лёг на меня, ещё шире раздвигая ноги коленом.
— Я сделаю это быстро, родная, так будет лучше. — Прошептав это, Майк снова накрыл мои губы.
В это самое мгновение я почувствовала, как нечто огромное входит туда, где только что были его пальцы. Я инстинктивно дёрнулась вверх, пытаясь вырваться, но Майк крепко держал меня. Он резко толкнулся глубже. Промежность пронзила острая боль, я вскрикнула, и он заглушил крик своими губами. Некоторое время Майк не двигался, давая мне возможность привыкнуть к новым ощущениям. Затем он аккуратно начал двигаться назад, освобождая меня, а затем снова дёрнулся вперёд. Я почувствовала, как глаза наполняются слезами. Боль была уже не такой резкой, но была. Майкл оторвался от моих губ и, приподнимаясь на руках, начал потихоньку двигаться во мне. Он видел мои слёзы, но продолжал двигаться, вызывая у меня противоречивые эмоции. Я знала, что сама просила об этом, что боль неизбежна, и что он тот единственный, с кем я хотела её разделить. Но, чёрт, как же всё-таки больно! Я закусила губу, пытаясь сдержать стон и не испугать Майка.
Движения стали более резкими. Я поняла, что Майк близок к разрядке. Сама же я не знала, на чём была больше сосредоточена: на своей боли физической или той, которая только что зародилась в моей душе. Я надеялась, что Майк остановится, выйдет из меня, прекратит эту пытку, отпустит. Но он не останавливался и продолжал двигаться, смотря мне прямо в глаза. Наверняка, он всё видел и всё чувствовал, как видел и чувствовал всегда. Но он принял решение, послушался меня, и я должна была ему довериться.
Внезапно я почувствовала, как все его мышцы напряглись. Майк сделал ещё один толчок, и в меня потекло что-то горячее. Он застонал и упал на меня, придавив своим весом.
Больше всего на свете я хотела, чтобы он из меня вышел. Но Майк продолжал лежать, судорожно вздрагивая и всхлипывая.
— Майк, — тихонечко позвала я его спустя пару мгновений. — Майк, всё хорошо?
Очередной приступ боли пронзил всё тело, когда его член выскользнул из меня. Майк резко поднялся и сел ко мне спиной. Через секунду его плечи задрожали, и я услышала сдавленные рыдания.
По-началу я растерялась и молча смотрела на его спину. Но постепенно до меня дошло, какое потрясение только что испытал парень, который всем сердцем любил меня. Его главный страх воплотился в жизнь: он сделал мне больно. Но моя боль была ничем по сравнению с этим.
Я села в кровати и натянула на себя покрывало.
— Посмотри на меня, Майк, — сказала я приказным тоном. — Посмотри на меня. Сейчас же!
Его плечи продолжали вздрагивать, лицо закрыто руками.
— Майк, — позвала я уже мягче. — Любимый, посмотри на меня. Пожалуйста!
Он шумно вздохнул и повернулся. Его глаза были красными, а щёки мокрыми от слёз.
— Я скотина, Ливи. Похотливая скотина, — прошептал он. Я увидела, как ещё одна слеза скатилась по его щеке. — Я сделал тебе больно.
Майк закрыл глаза, будто один лишь взгляд на меня приносит ему страдания.
— Мы же знали, что так будет. Я была готова к этому.
Это была ложь, но какое сейчас она имела значение!
— Я видел, что тебе больно, — простонал он. — Но не смог остановиться. Понимаешь, не смог!
Он снова заплакал, закрывая лицо руками, а меня затрясло от злости.
Да, я была зла на Майка. А если честно, больше зла на себя. Потому что какая-то часть меня радовалась этим слезам. Как компенсации за мою боль. Но, поймав себя на этой мысли, я устыдилась и покраснела.
— Прости меня, детка. — Майк кинулся ко мне и сжал в объятиях. — Прости, я не хотел тебя обидеть. Мне больно из-за того, что мои желания оказались выше твоих. А я обещал, что сделаю всё возможное, чтобы ты не страдала. И не смог сдержать обещание.
— Я страдаю сейчас, Майкл, — ответила я зло. — Когда занимаюсь этим сраным анализом, утешая тебя. Хотя, по твоей логике, это должен делать ты.
Глаза Майка расширились, и я испугалась ещё одной истерики.
— Лив, любимая, прости меня. — Он сложил руки в молитвенном жесте. — Прости, я такой мудак, всё испортил. Прости, любимая. — Майк снова крепко обнял меня, целуя всюду, куда попадали его губы. — Прости. Если ты ещё когда-нибудь позволишь мне дотронуться до тебя, я всё сделаю правильно. Обещаю.
— Я знаю, Майк, знаю.
— Я люблю тебя, красавица. — Отстраняясь, Майкл серьёзно посмотрел на меня: — А теперь идём в ванную. Надо тебя вымыть.
— Нет, — я внезапно смутилась. — Не надо. Я сама.
— Позволь мне сделать это, — проговорил он умоляюще. — Пожалуйста.
Майк на руках отнёс меня в ванную. Я шипела, когда он смывал кровь с моих бёдер.
— Прости, капелька, — повторял он и когда мыл меня, и когда нёс назад в спальню.
Не выпуская меня из рук, Майк сдёрнул с кровати испорченные простыни.
— Прости, — в который раз повторил он и, поставив рядом с кроватью, бросил на матрас одеяло и подушки. Затем снова подхватил меня на руки и аккуратно опустил на постель.
Устроившись рядом, Майк притянул меня к своей груди. Следующим утром я так и проснулась в его объятиях: он не выпускал меня из них всю ночь.
Майк сдержал своё обещание, и следующий раз был чудесным. И остальные разы тоже. Он знал, что нужно мне для оргазма, и давал это. Конечно, со временем наши чувства притупились, но неизменным было одно: я любила его, а он любил меня. И мы всегда знали, что вместе мы со всем справимся.
* * *
Сидя в душевой кабине гостиничного номера, я плакала, понимая, что сейчас осталась одна. Я никогда не смогу рассказать мужу о том, что со мной случилось. Наверное, за всю жизнь у меня не было большей тайны от Майкла. И, скорее всего, никогда не будет.
Когда я вернулась в спальню, Майкл уже спал. Я сняла с себя полотенце и легла рядом. Прижавшись к нему всем телом, я накрыла нас одеялом. Он заворочался. Его рука по-хозяйски притянула меня к себе. Я вжалась в него, удобно устраиваясь на плече мужа.
— Я люблю тебя, Майки, — прошептала я и потихоньку начала засыпать, согретая теплом его тела.
«Твоя душа уже у меня, — слышала я сквозь сон далёкий бархатный голос. — Я буду ждать тебя, детка. Но, предупреждаю сразу: в следующий раз ты меня не остановишь».
Я резко поднялась в кровати. В окно било солнце, начинался новый день, а в моей постели никого не было.